Читать онлайн Мне нужен герой! I NEED A HERO!

Плейлист

Sabrina Claudio, ZAYN—Rumors

My Darkest Days—Come Undone (Duran Duran cover)

Nessa Barrett—dying on the inside

Cinnamon Chasers—i feel so fcking brand new (His Version)

bülow – Lost

Josefine Myrberg—Holding Out For A Hero

Poets Of The Fall— Hello Cabaret

Carla Morrison – Devuélvete

Ziggan —Gadeken (Slowed + Reverb)

Aleah—My Will

Ariana Grande—no tears left to cry

Miley Cyrus—Reborn

The Weeknd – Open Hearts

Globus – You And I

Don Toliver – Lose My Mind (feat. Doja Cat)

От автора

Кто такой герой?

Для каждого из нас это понятие звучит по-своему.

Для уставшей женщины – это мужчина, который, не сказав ни слова, встает к плите и дарит ей тишину за чашкой чая. Для старика у окна – та, что не только раздаёт лекарства, но и помнит: он любит две ложки сахара, и всегда спрашивает, как его сад. Для ребёнка – бесстрашный воин в красной повязке из любимого мультфильма. Для маленькой девочки – старший брат, что одним взмахом игрушечного меча прогоняет тень под кроватью.

В книжной литературе принято видеть героев иными – накачанными атлетами с стальным взглядом, брутальными мужчинами, что одним щелчком пальцев решают любые проблемы. Они носят плащи, побеждают армии тьмы и не знают страха. Их сила измеряется в мускулах и умении владеть мечом. Их сердца защищены доспехами, а улыбка способна покорить любого – но редко бывает искренней.

Но в моей истории герой… другой.

Он – обычный мужчина. Тот, кто носит не доспехи, а строгую одежду, и чьё оружие – не меч, а проницательный ум и терпение. Его битва происходит не на полях сражений, а в тишине аудитории и в глубине собственной души.

Он сражается не с драконами – он сражается с внутренними демонами. С сомнениями, что разъедают изнутри, словно ржавчина. Он ведёт нескончаемую войну с самим собой, с чувством долга, что тяжким грузом лежит на плечах, и с призраком будущего, которое кажется ему предопределённой, но чужой клеткой.

Возможно, именно поэтому его история заслуживает внимания – потому что в ней нет сказочного величия, зато есть пронзительная правда. Правда в том, что каждый из нас всего лишь человек – мы ошибаемся, спотыкаемся и снова идём вперёд, вечно терзаясь сомнениями: правильно ли мы поступили.

И да – он тоже герой. Для нее.

Пролог

Когда последний волнистый локон был зафиксирован лаком, я с удовлетворением окинула взглядом свое отражение. Легкий акцент на глазах, тронутых бледно-розовой дымкой теней и тушью, идеально подходил к моему новогоднему образу. На ушах висели среднего размера серьги кольца с россыпью маленьких кристалликов, а на руке висел в таком же стиле браслет. Сделав шаг назад, я еще раз крутнулась перед зеркалом на туалетном столике любуясь платьем. Полупрозрачный лавандного цвета шлейф плавно спадал на мои ноги. Туфли или босоножки сейчас были бы более уместны, если бы не было холода и легкого мороза, но брать с собой что-то кроме маленькой сумочки совсем не хотелось. Белые утепленные короткие ботильоны на тоненькой шпильке – вот мое спасение. Они добавили образу дерзкую нотку. Идеально. Выключив музыку и накинув на плечи укороченный белый полушубок, я подхватила свою вечернюю сумочку в тон обуви и вызвала такси.

Не стоит рассчитывать на благоволение судьбы постоянно и если мне повезло с покупкой идеального платья, то это совсем не значит, что мне повезет спокойно и без проблем доехать до места назначения. Предчувствия не обманули: напротив арендованного огромного клуба затеяли ремонт дороги, перекрыв подъезд. Подъехать к нему никак не получалось. Таксист, чертыхаясь, пытался объехать окольными путями чтобы подобраться ближе, но тщетно – все было заставлено машинами и рабочей техникой, которую оставили здесь стоять в новогоднюю ночь. Выбора не было. Подхватив пышный подол, я поблагодарила водителя и вышла на улицу. "Что ж, пройдусь пешком, всего-то несколько домов по улице," – подумала я и направилась в нужную мне сторону.

Местами асфальт был срезан, обнажая зияющие ямы, засыпанные щебнем. Зачем это нужно, я не знала, но, видимо, это часть подготовки к новому покрытию. Вы никогда не замечали, как рабочие выбирают время для ремонта дороги: ни весной, ни летом никому не было дела до этого, зато сейчас, зимой, когда кругом сырость и мороз сразу все зашевелились. Это еще повезло что за весь декабрь снега было, как кот наплакал, а о сугробах не могло идти и речи, лишь дождь и холодные ветра терзали этот город. Пока я мысленно возмущалась, то и не заметила, как почти дошла— до клуба оставалось рукой подать.

Он располагался в огромных двухэтажных апартаментах в частном секторе на возвышенности, который внизу опоясывала дорога, ведущая к набережной. Этот район считался элитным по многим пунктам, первый это выезд к воде был особый и со своими парковочными местами, второй—во дворе была вся нужная инфраструктура, включая дет. сад и школу, и третий— как бы это оригинально не звучало, само название жилого комплекса было «Elite». И если вид из окна частных высоких особняков был прекрасен, то цены на эти самые особняки были страшными. Страшно-дорогими. Но зато это был словно отдельный мир, где есть все что душе угодно начиная с магазинов и заканчивая развлекательными заведениями, по типу клубов, кафе, кальянных и так далее, и не нужно даже выезжать никуда. Это место находилось в самом конце города и люди между собой называли его "островом", что в целом оправдывало его расположенность и некую отрешенность от остального миллионника. Что еще нужно для комфортной жизни? Конечно же он весь по всему периметру был огорожен и оснащен камерами, что не позволяло попадать туда разным незнакомцам, и только в этот клуб можно было попасть без пропуска, ведь он имел огромную славу и популярность в этом городе.

Решив перебежать дорогу перед поворотом, я не учла одного: каблуки ботильонов предательски проваливались в щебень, замедляя ход, а мне нужно было попасть на другую сторону. Оглядевшись и убедившись, что машин поблизости нет, я осторожно пробиралась через маленькие камешки на земле к тротуару, у которого стоял клуб, и уже была на середине пути как вдруг глаза ослепил яркий свет фар, а воздух прорезал визг тормозов. От неожиданности и громкого звука я застыла на месте. Нет, я не умерла и не попала в больницу в последствии аварии как вы все могли подумать. Хотя, конечно, такой исход был возможен, но не кажется ли вам что это было бы просто и даже банально?

Мне повезло, ведь мне попался водитель с хорошей реакцией, чего не скажешь обо мне. Да, мои рефлексы оставляли желать лучшего. Машина резко затормозила, что помогло избежать сильного удара, но все равно бампер коснулся моей ноги, ощутимо подтолкнув, и я, осознавая всю нелепость ситуации, рухнула коленями на острую щебенку, выставив перед собою руки. Первое, что я увидела – номер машины: 020. Сердце сжалось. Я знала этот номер. Знала его очень хорошо. Он принадлежал именно ему. Каждая цифра была знакома, словно отпечаток на памяти, и невозможно было спутать с кем-то другим. Второе-девушка с длинными рыжими кудрявыми волосами, сидящая на пассажирском сидении и с беспокойством глядя на меня, пока водитель нервно отстегивал ремень безопасности. И третье это боль, которая медленно пульсировала в ладонях. Слезы вдруг медленно потекли из глаз.

Постепенно в голову приходило осознание: я едва не погибла. В голове замелькали мысли: что было бы с мамой, с папой, с друзьями, а главное – со мной? Ведь я же смотрела по сторонам и точно видела, что машины не было… Только сейчас до меня дошло, что машина видимо ехала с набережной и поэтому из-за крутого спуска я ее не слышала, а из-за больших дорожных знаков, уведомляющих о ремонтных дорогах я ее не увидела. Из оцепенения меня вырвала горячая рука, осторожно коснувшаяся моей кисти.

– Девушка, вы в порядке? —доносился знакомый до боли бархатный мужской голос.

Я медленно повернула голову. Надо мной нависал виновник аварии и с ним я была хорошо знакома, в его взгляде сначала читалось сильное беспокойство, а через секунду оно сменилось замешательством и удивлением.

–Вероника? —с волнением спросил мужчина, оглядывая меня с головы до ног.

Черт бы побрал этот черный форд с номером 020. Я узнала его…не могла не узнать…

–Ника! —закричал другой парень, вылетающий из белого автомобиля на конце улицы и несущийся ко мне со всей скоростью.

Нет, я не умерла, хотя сейчас предпочла бы сквозь землю провалиться от такой сцены, где я в главной роли сижу на холодной щебенке в новогоднюю ночь, испачкав себя и платье кровью в окружении двух парней и за всем этим наблюдает рыжая девица из его автомобиля….

Глава 1 Вероника

Четыре месяца назад…

Стоя у подножия величественного трехэтажного здания, я с замиранием сердца вглядывалась в вывеску, стараясь запечатлеть огромные буквы в своей памяти. Лето закончилось, но до сих пор меня не покидало удивление от того, что я стала студенткой педагогического университета, удачно поступившей на факультет психологии.

Этот путь был тернист: лишь со второй попытки мне удалось набрать минимально необходимые баллы на экзамене по биологии, чтобы преодолеть порог. И хотя бюджетное место было недоступно, куда я старалась попасть, я была безмерно счастлива, что меня приняли на платное отделение—спасибо моему папочке.

Переезд в другой город стал не просто изменением окружения, но и символом нового начала. Я оставила в прошлом родной дом, в котором жила со своей мамой и старых друзей, что одновременно вызывало во мне грусть и беспокойство о том, что ждёт впереди. Настроение колебалось между тоской по прошлому и предвкушением новых открытий, порождая во мне внутреннюю борьбу, но в глубине души я чувствовала, что это начало чего-то важного.

Город, куда я переехала, сразу поражал своей двойственностью: он был как старинная книга в новом переплёте – с ароматом времени, но в глянцевом блеске обложки. Он раскинулся широко, с размахом – шумный, многолюдный, живущий на полном дыхании. Здесь было всё: университеты, кампусы, исследовательские институты, галереи, кофейни, парки, трамваи и вечерние пробки на мостах.

Повсюду чувствовалось, что сюда пришли деньги и амбиции. Старые здания – с фасадами в цвете выжженного песка, с балконами, лепниной и колоннами – не сносили, как обычно, а реставрировали с любовью. Им возвращали величие, и они снова гордо взирали на город с высоты своих веков. Архитектура здесь говорила громко и с характером: эхо старого академического духа – смешанного с утонченным южным светом.

Но едва стоило свернуть за очередной квартал, как перед глазами возникали новостройки – свежие, гладкие, иногда дерзкие в формах, с большими окнами и геометрией будущего. Районы обновлялись буквально на глазах. Город рос вверх и вширь, как будто сам не верил, что способен на это. Он не боялся меняться.

Зима здесь – скорее пауза, чем полноценное время года. На месяц-два температура опускалась до мягкого холода, редкие лужи покрывались тонкой, почти символической коркой льда, и на улицах появлялись пальто – больше ради эстетики, чем из нужды. Снег считался событием, и когда он всё же случался – пусть даже тонким слоем – город замирал и любовался собой, словно в зеркале.

Жара была постоянной спутницей, и это меня тяготило. Она липла к коже, текла по асфальту, делала воздух плотным. Но всё искупалось близостью моря. Оно находилось всего в часе езды – тёплое, солёное, бескрайнее. Я знала: стоит только захотеть – и можно сбежать к его синеве, лечь в горячий песок, слушать плеск волн, и, на миг, забыть обо всём.

Здесь было другое небо. Светлее. Шире. Солнце вставало раньше, чем я привыкла, и задерживалось над крышами дольше. А вечера были золотыми – с медным отблеском на стекле и тенями от высоких колонн на старинных площадях. Этот город не был родным. Но у него был голос – уверенный, звучный, зовущий. И я, возможно, впервые за долгое время, захотела услышать, что он скажет дальше.

Мои родители развелись около шести лет назад, и с тех пор я проживала лишь с мамой. Отец, поглощенный развитием своего строительного бизнеса, почти не принимал участия в моем воспитании, но щедро поддерживал нас материально. Он сразу же взял на себя оплату моего обучения и покупку жилплощади в городе, в который перебрался и жил из-за работы уже несколько лет. Мама же владела небольшим салоном красоты и имела множество постоянных клиентов, что обеспечивало стабильную работу и заработок ей и ее сотрудницам.

И какого же было удивление родителей, когда я высказала свое желание пойти учиться именно на психолога. Родившаяся в семье карьеристов-бизнесменов дочь выбрала иной путь. Отец был просто поражен, но что поделать, ведь я не ощущала призвания стать бизнес-леди и идти по стопам родителей; гораздо интереснее мне казалось погружаться в мир человеческих мыслей и чувств. Хоть он и никогда не говорил об этом, я знала от мамы, что он хотел изначально сына, чтобы бы было кому передать свое дело, но увидев меня в первые минуты моей жизни умилился настолько, что позабыл о своем принципе.

Их расставание произошло мирно; брак давно изжил себя, так как оба были погружены в карьеру и редко видели друг друга. Иногда казалось, что они даже не осознали своего разрыва и продолжали жить, словно ничто не изменилось, только в разных квартирах, каждый следуя своим путем. Но свои обязанности родителей они выполняли исправно, так что их любовью я не была обделена, нас всех троих все устраивало. Лишь только во мне утвердилась четкая позиция: в отношениях или браке карьера не должна быть на первом месте, и моя будущая профессия как раз помимо дохода, приносила бы в семейную жизнь полную гармонию.

Второго сентября было жарко как в июле. Я все еще не могла свыкнуться с тем, что климат в этом городке так разительно отличается от привычных с детства круглогодичных дождливых и пасмурных дней. Здесь царило вечное тепло, и если дождь еще изредка наведывался, то снег был неслыханной роскошью. Местные жители понятия не имели о суровых зимах с тридцатиградусными морозами, предпочитая палящее солнышко, а я, наоборот, не любила жару и тяжело ее переносила. Но все-таки у этого места был один неоспоримый, огромный плюс – море. Всего в часе езды от города. Отец часто брал меня в путешествия, и из всех увиденных мною уголков, самые запоминающиеся были те, где было море.

В ушах находились маленькие вакуумные беспроводные наушники, из которых играл трек Sabrina Claudio, ZAYN—Rumors. Я стояла, словно завороженная, и все еще наслаждалась этим чувством, готовясь войти в огромное бежево-желтое здание с высокими колоннами. На душе было волнительно и тревожно. Из-за переезда я не смогла попасть на знакомство с группой и преподавателями первого сентября, так что теперь чувствовала себя не в своей тарелке.

Мне хотелось остаться жить в общежитии как истинному студенту и познать все его прелести, но как я уже говорила отец купил для меня небольшую, но уютную квартиру-студию неподалеку от университета. К сожалению, грузовик с необходимой мебелью уехал не на тот адрес и опоздал, а мне пришлось ждать их до двух часов дня, чтобы подписать все бумаги и принять свои вещи. Поэтому естественно, я опоздала на торжественное открытие учебного заведения и получение студенческого билета и теперь с некой нервозностью покусывала губы, словно это меня могло успокоить.

Выдохнув, я расправила плечи и ступила в стены одного из самых крупных в городе университета. Широкие окна, длинные колонны, бархатные шторы и огромные аудитории были пропитаны невесомой стариной, словно время здесь застыло, однако это лишь добавляло вузу особого шарма. Пройдя по первому этажу, я наткнулась на список групп с фамилиями, а затем и на расписание семестра. Запечатлев эту информацию на телефон, я поднялась на второй этаж, где первой парой значился предмет «Социальная психология».

У аудитории уже толпились молодые люди, и несложно было догадаться, что именно они – моя группа. Нас оказалось около двадцати: кто-то образовал мини-группы по три-четыре человека, а кто-то, как и я, стоял в одиночестве, вертя головой из стороны в сторону. Не успев всех разглядеть, к нам подошла высокая молодая женщина с журналом и ключами в руках. Улыбнувшись и поздоровавшись, она впустила нас в аудиторию, а сама зашла последней и дождавшись тишины сказала:

– Здравствуйте, группа В, я ваш преподаватель по социальной психологии, и по совместительству ваш куратор— Мария Андреевна Баталова. Надеюсь, мы с вами познакомимся поближе и подружимся— с этими словами она опустилась за стол и начала зачитывать имена из журнала, стараясь запомнить каждого в лицо.

Мария Андреевна была женщиной, привлекающей внимание, и на её облик можно было бы смело поставить возраст около двадцати пяти лет. Яркая красная юбка-карандаш гармонично сочеталась с алой помадой на губах, а белоснежная шелковая блузка и серебряные серьги-цепочки придавали её образу изысканности. Длинные темно-русые волосы, собранные в аккуратный низкий хвост, придавали ей свежесть. Если не знать, что она преподаватель, можно было бы легко счесть её студенткой четвёртого курса.

– Вероника Благоволина! – громко произнесла преподаватель, и я невольно подскочила от неожиданности.

Подняв руку, Мария Андреевна, улыбнувшись, кивнула и продолжила перекличку по списку. Приятно было видеть, что в нашей группе, наряду с женским участием, присутствует и мужское. В профессии психолога нынче царит равенство, и я знаю множество мужчин, преуспевающих в этой области. Здесь нет деления по гендерному признаку; важно лишь призвание и стремление к пониманию человеческой души.

Познакомившись со всеми, Мария Андреевна ввела нас в курс дела, излагая, какие дисциплины ждут нас в этом году и что таит в себе этот предмет. За непринужденной болтовней пара пролетела так стремительно, что я даже не успела осознать, как полтора часа моей жизни исчезли в воздухе.

Следующая и последняя пара сегодня была по анатомии. Я заранее испытывала к этому предмету неприязнь и уже с ужасом ждала что меня ждет и, как выяснилось, не зря. Лекцию вела пожилая профессор из другого университета, известная своей требовательностью – она требовала, чтобы ее предмет был изучен досконально. Меня охватывало смятение, ведь анатомия была неразрывно связана с биологией, которую я сдавала с истериками и слезами уже дважды. В голове мелькнула мысль, что мое обучение в этом университете может завершиться уже в этом семестре, и от этого меня охватывало чувство безысходности. Но ещё больше меня угнетали духи «Красная Москва», исходившие от этой милой старушки-профессора. Заняв самую маленькую аудиторию, мы не имели возможности раскинуться на трибуне, как на прошлой паре, и вынуждены были забиться парами за стол, словно в школе. Пока я мысленно прощалась с этим чудесным местом в первый день, ко мне подсела голубоглазая брюнетка с длинными волосами, одетая в черные рваные джинсы и кожаный топ-корсет.

– Лиля – однокурсница с равнодушным видом протянула мне руку, на которой играли радужные блики многочисленных браслетов.

– Вероника, – стиснула я ее ладонь и, отвернувшись, потянулась к блокноту, надеясь записать хотя бы что-то из лекции, но с последней парты мир казался невыносимо отдалённым.

Моя соседка, скрестив руки на груди, не утруждала себя записями, а лишь разглядывала стены кабинета. Прошло полчаса, и я осознала, что не улавливаю ни единого слова – профессорша шептала уставшим голосом. Оставив затею с записями, я откинулась на стул и уставившись в окно.

– Почему перестала писать? – поинтересовалась моя соседка, изучающим взглядом.

– Решила бросить универ после этой пары, – произнесла я с сарказмом, и на губах Лили заиграла улыбка.

– О, быстренько—ухмыльнулась девушка, смотря на меня куда с большим интересом ежели при знакомстве.

– А что насчет тебя? – поинтересовалась я, подогревая эту интересную беседу.

– Я изначально не собиралась поступать в университет, но родители выдвинули условие: нужен хоть какой-то диплом, иначе они избавятся от моих синтезаторов. Я ответила им встречным предложением: соглашусь учиться там, где училась моя сестра, чтобы иметь возможность пропускать скучные лекции, изучая материалы дома по её записям —с гордостью заключила моя одногруппница, поправляя волосы.

– Так сколько там у тебя синтезаторов, погоди я не расслышала? —с неподдельным интересом спросила я, подначивая мою соседку по парте.

– Пока что два, —улыбаясь, ответила Лиля. – Аналоговый и цифровой, а ещё пианино! —восторженно добавила она.

– И как давно ты играешь? – продолжала я осыпать её вопросами.

– С пяти лет. Я до сих пор хожу к учителю, и мы разучиваем сложные партии. Готовлюсь к прослушиванию в гастролирующую группу, играющую классику, и у меня просто нет времени на учёбу. Я уже точно знаю, кем хочу быть и чем заниматься.

– Вау, это круто, интересно было бы послушать—загорелась я, полностью перестав обращать внимание на гудящую на фоне монотонную лекцию.

– Как-нибудь сыграю для тебя—обнадежила меня Лиля. —Ну а ты? Не играешь ни на чем?

– Нет, но я пробовала писать музыку на компьютере с помощью специальной программы, а потом все время уходило на подготовку к экзаменам—с некой грустью делилась я, вспоминая как долгими ночами сидела над книгой по биологии.

– Ну все равно, считай родственная душа, не зря моя интуиция подсказала сесть именно к тебе—девушка слегка толкнула меня в плечо чем заставила меня усмехнуться.

– Вот бы твоя интуиция еще помогла нам сдать эту проклятую анатомию—обреченно вздохнула я.

Лиля с минуту помолчала, а потом продолжила.

– Как я и говорила моя сестра окончила этот же факультет и сохранила все конспекты. Могу дать их тебе, все лекции повторяются из года в год, – посетовала моя единомышленница.

– Серьезно? Это было бы здорово, а то я ни черта не слышу! Тебя сам бог послал мне! – выдохнула я, ощущая, как невидимый груз спадает с плеч.

– Благоволина и Сизова, если у вас есть неотложные дела, можете воспользоваться дверью, – произнесла профессорша скрипящим голосом, бросив в нашу сторону колкий взгляд.

Мы тут же притихли, сделав вид, что погружены в лекцию, но через мгновение снова переглянулись. Улыбки не сходили с наших лиц. Под аккомпанемент монотонного голоса преподавателя мы продолжили наш тихий диалог, склонившись над одним конспектом, будто вчитываясь в записи. Мы шепотом делились историями из жизни, обсуждали университет и подшучивали над этой милой старушкой. Больше никаких замечаний от профессорши не последовало; мы оставались на своих местах до самого конца пары, но это время пролетело незаметно. И пусть лекция так и не была услышана, зато я кажется только что обрела друга.

– Если хочешь, давай зайдём ко мне прямо сейчас, – предложила Лиля, направляясь на выход из университета после пар и поправляя на груди свой эффектный кожаный топ. – Я дам тебе лекции по любым предметам, можешь сфотографировать или просто отксерокопировать.

– Не знаю как тебя и благодарить. Если честно, я и правда уже подумывала поменять факультет из-за этого предмета. Но я же понимаю, что все не просто так, что ты хочешь взамен? —спросила я, пристально глядя ей в лицо слегка прищурясь.

– Взамен? Да брось, для меня это не столь важно. Тем более, что я здесь никого не знаю. У меня есть шанс подружиться с тобой. Максимум, ты можешь иногда прикрывать меня перед родителями, говоря, что я у тебя готовлюсь к лекциям. У меня намечаются репетиции перед кастингом, – с мольбой в голосе произнесла Лиля.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – с улыбкой ответила я.

– Тогда будем подругами? – задорно засветились ее голубые глаза.

– Я думаю мы уже ими стали! – поддержала я это игривое настроение, и мы направились в сторону ее дома.

Во время прогулки стало известно, что моя новоиспеченная подруга так же, как и я не жила в общежитии, а оставалась в семейном доме, поскольку была местной. Их дом находился так же недалеко от университета, как и моя студия, только в частном секторе. Мать была бухгалтером, отец главным инженером, а старшая сестра работала психологом в лицее. У всех были серьезные профессии, кроме Лилии, которая, благодаря материнскому чутью, смогла раскрыть свой творческий потенциал в школе искусства.

Болтая о всякой ерунде, мы потихоньку узнавали интересы друг друга. Эта девушка предпочитала темные оттенки и выражала свою сущность через неформальный стиль. Я же стремилась подчеркнуть свою женственность, выбирая пиджаки, рубашки, юбки и изысканную обувь на каблуках. Спортивной одежды в моем гардеробе почти не осталось; готовясь к учебе, я сделала генеральную ревизию и большую часть вещей оставила у мамы. И вот, в этот момент, мы, отличаясь друг от друга, шли по улице: подруга предстаёт в дерзком одеянии, тогда как я, облаченная в нежно-бежевое средней длины платье выстукивала каблучками на небольшом каблучке. У нас был одинаковый рост, но в остальном мы были как инь и янь. Она – тёмная сторона, с черными волосами и голубыми глазами, я – светлая, с пепельными локонами и зелеными глазами. Мы притягивали взгляды: многие мужчины оборачивались и свистели нам, но мы, лишь закатив глаза и смеясь, продолжали идти, делая вид что никого не замечаем.

Так, под разговоры, мы подошли к небольшому кирпичному дому. Подруга распахнула ворота, приглашая меня во двор, утопающий в изумрудной зелени. Кустарники, усыпанные розами всех оттенков, и изящные уличные фонари создавали атмосферу особого, почти сказочного очарования. Чуть поодаль виднелась крытая беседка, увитая гирляндами, – я представила, как волшебно она будет мерцать в ночной темноте. А когда переступила порог дома, то замерла, словно зачарованная: интерьер, выдержанный в теплых кофейных и бежевых тонах, дышал уютом. Снаружи дом казался скромным, но внутри пространства хватило бы, чтобы разместить всю нашу учебную группу. Пусть мебель и техника не отличались ультрасовременным дизайном, всё было обставлено со вкусом и любовью к деталям.

– Это кухня, а здесь ванная, а вот наша огромная гостиная с проектором, где мы смотрим фильмы по выходным, – с энтузиазмом проводила экскурсию подруга. – Моя комната здесь, пойдем поищем конспекты, – кивнула Лиля в сторону бежевой деревянной двери.

Первое, что бросилось в глаза в её скромном уголке, – пушистый серый ковер, раскинувшийся в центре комнаты, который вскоре мы усыпали подушками и удобно устроились, чтобы насладиться чаем и закусками. Здесь царил минимализм, поглощенный музыкальными инструментами, которые заполняли собой почти все пространство. Стены украшали плакаты рок-групп, полочки с различными статуэтками и огромная доска, которая была завешана как коллаж различными фотографиями Лили.

– Вон та небольшая картонная коробка под столом,—девушка ткнула пальцем в нужном направлении. —В ней конспекты за первый курс, можешь брать.

– О, я сфоткаю только темы за первый семестр, – ответила я и принялась ковыряться в этой пыльной макулатуре, просматривая темы по учебным предметам, с которыми скоро познакомлюсь в университете.

– Ну, рассказывай, приглянулся ли тебе кто-нибудь из нашего курса или, может, с других факультетов? – спросила моя новая подруга, вальяжно развалившись на ковре.

– Я особо и не присматривалась, – ответила я, делая очередное фото на iPhone. – А тебе? Или, может, у тебя уже есть парень?

– Нет, никого. Сейчас никто не нравится, – поделилась она своими мыслями. – А у тебя?

– Нет, я слишком старомодна. Мне нужен кто-то особенный, настоящий герой! Хочется влюбиться сильно, взаимно и навсегда, и желательно в кого-то постарше меня, с серьезными намерениями, – мечтательно произнесла я.

– А ты, подруга, у нас романтик! – искренне рассмеялась Лиля, слегка толкнув меня ногой. —Ты еще скажи, что веришь в любовь с первого взгляда? —не унимаясь подначивала она.

– Верю, – ответила я и мы обе синхронно рассмеялись.

Разговор с ней лился легко и непринужденно, словно мы были старыми знакомыми и уже знали друг о друге всё. Она понимала меня и мои шутки с полуслова, и этот день стал очень важным в моей жизни, ведь только что я обрела первого на этом новом месте друга. Поболтав на разные темы, я параллельно делала фото лекций сложных для меня предметов, не уставая при этом постоянно благодарить Лилю, а она, отмахиваясь перебирала клавиши на одном из синтезаторов, погружая меня в мир классической музыки.

Так я просидела почти до полуночи у своей новой подруги и просидела бы еще дольше, если бы завтра не нужно было к первой паре в восемь утра. Поэтому, вызвав такси, я вернулась в свою студию, где после вчерашнего переезда вещи всё еще лежали в коробках, не разобранные. Я измученно вздохнула – этим еще предстоит заняться. Сегодняшний день оказался насыщеннее, чем я могла себе представить. Поэтому все, на что хватило сил, – постелить новый комплект постельного белья, принять быстро душ и, едва коснувшись подушки, провалиться в глубокий, безмятежный сон.

Глава 2 Марк

– Алиса, включи чайник и мою волну!

– Окей! Люблю музыку, которая нравится вам!

Щелчок умного чайника, словно выстрел стартового пистолета, возвестил о начале дня. В ту же секунду из колонок хлынули первые аккорды песни My Darkest Days – Come Undone, и комната наполнилась глухим роковым ритмом. Я рывком сел на кровати и, словно стирая остатки сна, провел ладонями по лицу. Шесть утра – непростительно ранний час. Второй день мучительного возвращения к режиму, после вольготных летних месяцев. Организм протестовал, требуя возвращения обратно в царство грез, но долг звал меня на кафедру и к толпе студентов.

Да, я преподаватель в университете, и это мой третий год работы после окончания магистратуры. В свое время меня, словно магнитом, притянуло к психологии на юрфаке, но уже через месяц – я с головой ушел в изучение глубин человеческого разума при этом сменив факультет на психологический. Оценка, диагностика, лечение расстройств – вот что манило меня, я грезил об участии в судебных экспертизах, мечтал внести свой вклад в торжество справедливости. Но судьба распорядилась иначе.

Как лучшему студенту курса, мне предложили преподавательскую должность. Уходящий на пенсию профессор клинической психологии, не желая искать замену, обратился ко мне лично, на закате моего обучения. Не скажу, что я сразу воспылал энтузиазмом. Целый месяц я взвешивал все "за" и "против", и плюсов было ненамного, но все же больше. Небольшая зарплата из-за отсутствия стажа и ученой степени – вот главный минуc, но остро я его не ощущал. У меня была своя квартира, машина и дополнительный доход. Я брал около пяти заказов на написание дипломных работ в год по моему профилю – и неплохие деньги от отчаявшихся студентов текли в мой карман. Если в школе я решал контрольные за деньги, то в университете это превратилось в стабильный источник дохода.

Квартира – щедрый дар отца, эхо материнской утраты. После её смерти он разменял нашу трехкомнатную обитель, разделив её на две однушки – ему и мне. Учёба, благодаря усердию и красному диплому, не требовала финансовых вложений, позволяя откладывать каждый заработанный рубль на заветную мечту – автомобиль. И когда я, наконец, занял преподавательскую должность, я сделал себе долгожданный подарок, на который копил все шесть лет – подержанный, но почти новый Ford Focus III. Я ликовал, а отец светился гордостью.

Поначалу было непросто жонглировать университетскими занятиями и подготовкой к ним, параллельно выполняя дипломные работы на заказ. Но со временем я научился дирижировать своим временем, отводя дни для подготовки к лекциям и дни для погружения в книги, набирая бесчисленные страницы текста в Word. Этот год обещал быть легче – конспекты лекций были уже готовы за оба курса, позволяя мне лишь монотонно отчитывать материал на парах и сосредоточиться на пяти прибыльных заказах.

В моей жизни все было гармонично. Работа не тяготила, а скорее притягивала, словно второй дом. И, конечно, моя безупречная репутация "горячего лектора" играла не последнюю роль. Да, я не сошел со страниц глянцевого журнала, и моя внешность как я считаю довольно обыденна, но, как показывала практика, очень привлекательна. «Сероглазый брюнет, почти двухметрового роста» – так меня описывали юные студентки в коридорах и на университетском сайте, и они были правы. К тому же, на фоне мастодонтов-преподавателей, чей возраст колебался от тридцати пяти до семидесяти пяти лет, я, несомненно, выделялся. Возможно, именно это помогло мне быстро стать звездой университета, и я, признаться, был совсем не против. В общем, в этом плане я ни на что не жаловался и был доволен своей работой. Счастливее меня мог быть только мой сожитель Рафаэль – огромный серый мейн-кун с наглой мордой, который в данный момент развалился на пустой половине моей двуспальной кровати. Пока я пил кофе, принимал душ и одевался, он ни разу не пошевелился, лишь лениво приоткрыл один изумрудный глаз и подмигнул, словно желая удачи.

Стоя у напольного зеркала, я застегивал пуговицы на идеально отглаженной белой рубашке. "Хорошо, что Лина приготовила её заранее," – подумал я, любуясь струящимся шелком.

Ангелина… Моя девушка. И я всё ещё не мог привыкнуть к мысли, что она уже как несколько недель моя невеста. Мы познакомились в университете, когда я перевёлся на психологический факультет. Она вошла в мою жизнь очень плавно, легко и непринужденно. Сама подсела, сама завязала разговор и стала для меня отличным собеседником. Её длинные, рыжие, непокорные кудри сразу врезались в память. Среди других старающихся выделиться девушек она была ярким маком, и дело было не только в волосах.

В то время как остальные грезили о деньгах и удачном замужестве, Лина жила чужой болью. Она навещала брошенных детей в детском доме, приносила им подарки, делила с ними свою душевную теплоту. Эмпатия – её второе имя. Она переживала за всех, даже за маленьких жучков, ползающих по деревьям. В нашем прогнившем мире она была словно глоток чистого воздуха, и я не мог на неё налюбоваться. Постепенно, день за днём, мы узнавали друг друга, наши отношения укрепились в статусе дружбы, которая длилась целых три года. И, возможно, длилась бы и дальше, если бы не один решающий момент…

В начале четвёртого семестра после длительного расставания я наконец увидел её. Ангелина стояла в компании парня, который, нагло поглаживая её бедра, встречал и провожал её в университет на своём громыхающем байке. Оказалось, она с ним закрутила, во время летних каникул познакомившись в каком-то баре. Я был сильно ошарашен, потому что привык видеть её свободной и чаще всего – в моём обществе.

К моему удивлению, примешалась ревность, жгучая, болезненная. Я ненавидел этого самозваного байкера, хотя совершенно его не знал. Он украл у меня лучшего друга… или нет, девушку. Именно в тот момент я впервые увидел Лину другими глазами. Она была прекрасна, а я её упустил. Помучавшись пару недель, я решил признаться в своих чувствах, понимая, что это, скорее всего, бесполезно. Но, внезапно, Лина ответила взаимностью почти сразу же. А на следующий день, расставшись со своим мотоциклистом, она стала моей девушкой. Я был рад, а она безумно счастлива. Видимо, она давно была в меня влюблена, а я, как слепой, этого не замечал или не хотел замечать.

С тех пор мы были вместе. Иногда она оставалась у меня дома с ночевкой, но разговора про переезд как такового у нас до сих пор и не было. Время шло, мы продолжали встречаться и жили так как удобно нам обоим. Недавно она устроилась на работу в среднюю образовательную школу, которая располагалась рядом с ее родительским домом, в то время как я уже во всю работал преподавателем в университете. Работа с маленькими детьми отнимала много времени и как следствие у Ангелины стало намного меньше его на меня. Она полностью погрузилась в другой мир, а я остался чуть позади него. Мы продолжали отдалятся друг от друга, но не из-за этого, все пошло по наклонной намного раньше. Тогда, когда я еще думал, что возможно, брак мог бы спасти наши отношения. Но как оказалось—это было неверное суждение в моей голове.

Два года после окончания университета омрачились диагнозом – киста яичников, и длительное время борьбы с болезнью вычеркнули ее из жизни. Я ждал, терпеливо и преданно, подставляя плечо в трудную минуту. Когда же, казалось, солнце вновь взошло над ее горизонтом, и я собрался открыть свое сердце и сделать важный шаг, новая беда постучалась в ее дом – заболела бабушка, и Лина умчалась в деревню, став сиделкой и утешением. Она жила чужой болью, забыв, как о себе, так и обо мне. От той веселой девушки с первого курса практически ничего не осталось. А я, погружаясь в работу, все чаще ловил себя на мысли, что чувства мои медленно угасают. Что я испытывал к ней? Уважение, безграничное уважение – да, но былая страсть, желания – нет. А любовь? Была ли она вообще? В зрелости я осознал, что ревность, терзавшая меня при виде других мужчин рядом с ней, была лишь проявлением эгоизма, собственническим инстинктом, не более. Я чувствовал себя мерзавцем, но то, что я совершил дальше, и вовсе не поддавалось оправданию.

Возвращение с похорон стало для нас обоих точкой невозврата. Она – с пустотой в глазах, я – с бессильным желанием заполнить эту пустоту чем угодно, лишь бы не видеть, как она разъедает ее изнутри. Поездка в горы была бегством. Я думал, что величие заснеженных вершин, кристальная тишина зимнего леса, бескрайняя белизна – все это заставит ее хотя бы на миг забыться, отвлечься от боли. Но горе – не дым, чтобы рассеяться от ветра. Оно вязкое, плотное, как смола, и чем больше пытаешься вырваться, тем глубже увязаешь. Это был жест скорее отчаяния, чем любви. Видя, что красивейшие виды не рассеивают ее печаль, я в безумном порыве встал на одно колено и предложил ей руку и сердце. Она ответила согласием сквозь слезы, но то были слезы скорби, а не радости. Обратный перелет был мучителен. Тишина между нами гудела, как натянутая струна. Я ловил себя на том, что разглядываю ее профиль, искал в нем хоть что-то, что напоминало бы прежнюю ее – ту, что смеялась до слез, спорила до хрипоты, целовала так, будто завтра наступит конец света.

Мысли о будущем вызывали странное противоречие. С одной стороны, я боялся этой предсказуемости, этого распланированного до мелочей существования, где каждый день будет как предыдущий. Где не будет места безумным поступкам, спонтанным путешествиям, ночным разговорам обо всем на свете. Где даже любовь станет привычкой, а не стихией. Но с другой – разве не к этому в итоге все стремятся? К покою, стабильности, уверенности в завтрашнем дне?

Я запутался в лабиринте собственных чувств. После того как я сделал ей предложение, меня всё чаще посещала мысль: моя будущая семейная жизнь будет тихой, предсказуемой, лишенной того огня, что когда-то заставлял сердце бешено биться. Никаких всплесков страсти, никакого адреналина – лишь размеренные будни, спокойствие, граничащее с унынием.

Мне нужно было смириться с этим, и я морально готовил себя к этому.

Глава 3 Вероника

Утром, привычным жестом отключив мешающий спать будильник, я снова погрузилась в сладкие объятия сна. Раньше в утреннем пробуждении, когда мама громко выкрикивала мое имя, было нечто волшебное: я подскакивала с мгновенной реакцией, но сейчас, оставшись наедине с собой, ощущала немалую леность. Неторопливо потянувшись, я схватила телефон и, с бешеным сердцем увидев время, начала в быстром темпе натягивать на себя одежду, спеша запихнуть тетради в сумку.

Первую пару я проспала, вторая уже подходила к концу, и я молилась всем богам что успею хотя бы к началу третьей. Напрочь забыв о завтраке и уже о заканчивающемся обеде, я, выпив воды, надела туфли на шпильках и закрыв дверь выбежала на улицу.

Моя обувь не была предназначена для бега на дальние расстояния и запрыгнув в первый же подходящий автобус, я проехала три остановки, не отрывая взгляда от часов. До лекции оставалось пять минут. Пулей вылетев из автобуса, я быстрыми на сколько это возможно на каблуках, шагами направилась на третий этаж.

Моему взгляду была представлена картина как заходит в кабинет последний студент, а за ним высокий мужчина, по всей видимости преподаватель начинает закрывать дверь. Словно в замедленной съемке, оказавшись в считаные секунды у двери, я хватаюсь за дверную ручку и в последний миг чувствую тяжесть мужской ладони на своей руке. Она была сильной, уверенной, с слегка прохладной кожей. Он пытался закрыть дверь, но я тянула ее на себя, словно боролась за свое право быть здесь.

Когда я подняла глаза, то встретилась с его глубоким взглядом, в котором отражался весь окружающий мир, но в тоже время хранящим в себе холод и непроницаемость. Его темно-серые, как грозовое небо глаза были необъяснимо притягательными, и они словно просвечивали меня насквозь, вызывая одновременно восхищение и смятение. Я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло и непроизвольно замерло.

Он был высоким—настолько, что мне приходилось задирать голову, чтобы встретиться с его взглядом. На вид ему было от двадцати пяти до двадцати восьми лет, молодой преподаватель. Его чёрные волосы аккуратно уложены набок, придавая ему вид человека, который ценит порядок и контроль. Широкие брови немного хмурились, словно он задумался о чем-то важном, а я все еще стояла у двери, и моя ладонь словно прилипла намертво к холодной металлической ручке.

– Вы опоздали, —серьёзным голосом ответил преподаватель, глядя на меня безразличным взглядом.

– Формально я не опоздала, дверь еще не была закрыта, —вступила я в диспут, не соображая зачем я это делаю.

Я никогда не перечила в школе учителям, а здесь слова сами лились из меня, как поток, который я не могла контролировать.

– Ваше имя и фамилия?

Я попыталась собраться с мыслями, чтобы ответить на его вопрос, но голос дрожал.

– Благоволина Ника, – произнесла я, стараясь говорить уверенно, хотя сердце словно сбилось с ритма. Мое имя прозвучало тихо, почти робко, но я старалась не показывать, как сильно он на меня влияет.

В коридоре и в аудитории царила напряженная тишина. Казалось, что весь мир сузился до этих серых глаз и ощущений, которые они пробуждали.

– Заходите, Ника, – его голос звучал строго, но внутри него скрывалась некая глубина, словно он сам был пленником своих правил и принципов. А может, мне просто так хотелось думать.

Я, не обращая внимания на однокурсников, быстро проскользнула на самый дальний ряд трибуны, стремясь укрыться от взглядов, чтобы остаться незамеченной и безмолвной. К сожалению, сегодня Лили не было: она предупредила, что посвятит несколько дней репетициям.

С шумом закрывая дверь, преподаватель привлек к себе всеобщее внимание, усевшись на край стола в этой просторной и светлой аудитории.

–Меня зовут Милеев Марк Викторович, и я – преподаватель клинической психологии. Знакомиться с каждым из вас не буду, чтобы не терять время. Но будьте уверены, я запомню каждого во время занятий. Опоздания для меня неприемлемы; если вы не успели войти в аудиторию, пока дверь была открыта – вы опоздали. Если вы пропустили более трех занятий—доступ к ним будет для вас закрыт. В первую очередь это нужно вам, а не мне, так что учитесь дисциплине, это вам не школа. А теперь откройте тетради и запишите тему: «Введение в клиническую психологию».

Слова преподавателя прозвучали, как гром среди ясного неба и меня они сразу отрезвили. Все студенты, ошарашенные его заявлением, переглядывались в молчаливом недоумении, пытаясь понять, что происходит. Игнорируя наше замешательство, мужчина начал лекцию, слова которой сами собой сыпались из его уст. Без пособий и книг, как запись на кассете, он вываливал на нас действительно сложный материал, насыщая его глубокими мыслями и увлекательными примерами.

Первую половину лекции я писала, не отрываясь от тетради, словно каждое слово было на вес золота. Но, когда мышцы в руке и пальцах ослабели, я решилась сделать небольшую паузу и, вспомнив уроки начальной школы, провела гимнастику для мелкой моторики. Во время короткой паузы я заметила, как многие однокурсницы то и дело стреляют глазками в преподавателя. Лекция, как и сам предмет был не из легких, но кажется женские половину это не особо волновало. Мне же было страшно взглянуть на Марка Викторовича. Однако все же любопытство одержало верх, и, стараясь выглядеть сосредоточенной студенткой, старательно записывающей лекцию, время от времени посматривала на него, оценивая, так сказать вместе с остальными девушками.

Его сдержанный, официальный стиль идеально соответствовал его характеру – строгий, собранный и безупречный. Даже простой комплект из белоснежной рубашки и классических черных брюк сидел на нем с таким безупречным шиком, будто это был дизайнерский костюм. Особенно завораживали его руки: закатанные рукава обнажали сильные, но изящные запястья, где каждый сосуд и сухожилие прорисовывались под кожей, создавая сложную, живую карту. В этой детали заключалась не просто физическая красота, а обаяние уверенной силы.

Когда я снова подняла голову, то внезапно встретилась с его тяжелым и пронзительным взглядом – кажется, я была поймана с поличным. На этом моя игра в гляделки была окончена.

Вскоре прозвенел сигнал, уведомляющий об окончании пары, вся группа, включая меня, с лихорадочным темпом начала собирать вещи, стремясь покинуть теперь уж ненавистную нам аудиторию на два года и сам университет. Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, я набрала номер Лили чтобы договориться о встрече в кафе при университете, куда уже бежали некоторые студенты. Но дальше, чем на пять метров я не смогла убежать.

Рванув к выходу на высоких скоростях, я вдруг ощутила болезненный щелчок: нога подвернулась, и я надеялась, что треснул лишь каблук, а не моя кость. Оказавшись, как фламинго, стоявшее на одной ноге, я ухватилась за университетский забор, размышляя о том, как добраться до ближайшего магазина, чтобы купить хоть какую-то обувь. Со стороны я могла показаться защитницей плетеной ограды, правда моя защита не продлилась больше двух минут. Когда другая нога устала удерживать баланс, я опустила ее на грязную землю, едва сдержав стон. И именно в этот момент мимо меня на парковку прошел мой уже знакомый преподаватель, не удостоив меня взглядом. Зато, когда он уселся в черный как, наверное, и его душа автомобиль, то ухмыльнулся, глядя на меня и сорвался с места. Весь день с самого начала пошел наперекосяк! В порыве раздражения и злости я сняла вторую туфлю и ударила шпилькой по железным воротам, окончательно сломав свою обувь и надежду на спасение.

Теперь уже не в лодочках, а в подобии балеток я с опозданием, но все-таки добралась до места встречи, кинув сумку на столик в кафе, заставляя Лилю подпрыгнуть.

– Воу, что произошло? – спросила девушка, вытирая остатки разлившегося латте с поверхности стола.

– Второй день учебы, а я уже успела отличиться, мало того, что проспала две пары, сломала свои новые туфли так еще и повздорила с преподавателем, – с горечью рассказывала я подруге, помогая ей убирать кофе.

– Меня не было всего день. Что такого могло случиться, что ты уже в контрах с кем-то? – с удивлением спрашивала Лиля, подозвав к нам официантку и заказывая мне чашку чая.

– У тебя же есть лекции по клинической психологии? – с грустью поинтересовалась я.

– Только не говори, что ты чем-то насолила Милееву, – с ужасом в глазах произнесла однокурсница, ставя свой стаканчик с латте обратно на стол.

– Именно. Не то чтобы мы поругались, но, похоже, он теперь меня запомнил. Кстати, ты пропустила занятие. Он сказал, что после трех пропусков не впустит на свои лекции, – изливала я информацию подруге, которая внезапно замолчала, а я продолжила свой монолог. – Мне теперь что, под дверью его лекций ждать? А ты можешь забыть о своих репетициях во вторник и пятницу, когда у него пара!

– Вот блин! Ты серьезно? —с ужасом спросила Лиля, вытаращив на меня свои бездонные глаза, на что я обреченно кивнула.

– Он нам такую свинью, конечно, подложил, но главное, что у нас есть лекции —я попыталась найти хоть что-то хорошее в этой ситуации, пока однокурсница нервно потирала виски. —Правда я не помню, чтобы их фотографировала, наверное, упустила, можем сейчас зайти к тебе?

– Понимаешь…—неуверенно начала она. —Когда училась моя сестра, этот предмет вел старый профессор. Но, к сожалению, из-за проблем со здоровьем он ушел, и его заменил Марк Викторович, как только окончил университет, поэтому у меня нет его лекций, а даже если бы и были нам все равно придется посещать каждую! —почти кричала от злости Лиля, нервно запуская пальцы в волосы.

Я в третий раз задумываюсь, что смена университета может оказаться не таким уж плохим решением. В мечтах о новом начале предо мной развертывались совсем другие картины: бесконечные вечеринки и яркие приключения, словно в американском кино. Однако в реальности все было иначе. Кажется, я была наивной и глупой, не осознавая всей тяжести ответственности, которую несет выбранный мною вуз и профессия.

– Ладно, разберемся по ходу дела, —заключила я, допивая свой чай и пробираясь к кассе.

– Я угощаю, не переживай, – подмигнула Лиля, и, попрощавшись на пороге кафе, мы разошлись в разные стороны.

По дороге домой я зашла в торговый центр, где выбрала новые изящные бежевые туфли на невысоком каблуке, заменив свои некогда красивые, но сломанные. Не удержавшись, заскочила в магазин канцтоваров и наполнила корзину ручками, тетрадями и яркими маркерами. В завершение посетила продуктовый, приобретя все необходимое для ужина, и направилась обратно в свое уютное жилище.

Дом, в котором я теперь проживала, только недавно был сдан в эксплуатацию. К слову, его строительством управлял мой отец. Район был весь отстроен с нуля и поэтому во дворах пока что редко кого можно было встретить. За высоким шестнадцатиэтажным зданием сзади располагался старый заброшенный аэропорт, который по словам отца уже давно не функционировал и его в ближайшем будущем должны были снести. Слава богу мои окна выходили не на него, а на двор, делая вид из окна более приятным и не таким мрачным.

Моя студия, хоть и небольшая, была с великолепным современным ремонтом и новой мебелью. В комнате находились все необходимые вещи: уютная кровать, диван с которого я могла наблюдать за луной в окне, шкаф для одежды и обуви, письменный стол с ноутбуком и тетрадями, тумба с телевизором, а также мини-кухня, уютно встроенная в комнату. Мне все здесь нравилось, вид лишь омрачали многочисленные не распакованные коробки с вещами, но это не такая уж беда.

Разобрав покупки, я принялась за приготовление моего коронного блюда – пасты Карбонара: рецепт был прост, и готовка не занимала больше часа. Включив телевизор, я устроилась напротив него с большой тарелкой спагетти и смогла наконец отдохнуть, забыв о предстоящих трудностях. Завтра день обещал быть удачным уже из-за того, что не будет занятий по клинической психологии и всего две пары. Я растянулась на диване как сытая кошка, но вдруг меня прервал телефонный звонок.

– Доченька, привет! Как ты там? Освоилась? Все купила? Как проходят занятия в университете? Ты поела? —заботливо спрашивала мама, которая никогда не оставляла меня одну на столь долгий срок.

– Привет мам, все хорошо, не волнуйся, ты сама то ела сегодня? —спросила я, зная, что, когда мама нервничает, кроме чая ничего не потребляет.

– Да какое там, сегодня клиенты один за одним, ни я ни девочки не ели, —рассказывала она про своих парикмахеров-стилистов.

– Табун клиентов – это проблема успешных компаний, —улыбаясь процитировала я фразу из фильма «Клятва».

– Да, возможно, мне стоит открыть еще один салон, – произнесла мама с долей сомнения.

– Конечно! Я давно тебе об этом говорю, а твои подчиненные не смогут долго работать без перерывов, – поддержала я её идею.

– Я тоже так думаю, поэтому уже приглядела одно помещение неподалеку от нашей квартиры, хочу позвонить, узнать цену, – продолжала она, её голос наполнился надеждой.

На обсуждение этой темы и всех ее нюансов ушло около получаса. Мы так увлеклись, что обсуждали, какого цвета будут стены в новом салоне, и в каком стиле оформить зал. У меня с мамой всегда были доверительные и дружеские отношения, но, рассказывая о своих впечатлениях об университете, я умолчала о некоторых моментах, способных ее встревожить. Я уже взрослый человек и могу решить все сама; тем более, что от меня требуется лишь не опаздывать на лекции, усваивать материал и не пропускать дважды в неделю определённое занятие, чтобы избежать новых проблем. Завершив разговор на приятной ноте, я вымыла посуду, пролистала записи лекций и отправилась спать.

Сегодня утром пробуждение прошло в более спокойном ключе. Проснувшись на полтора часа раньше, я успела принять душ и насладиться завтраком. По пути в университет я получила сообщение от Лили, которая с грустью сообщила, что сегодня мне опять не стоит её ждать. На душе стало тяжело: я больше ни с кем не сблизилась, и мысль о том, что мне предстоит большую часть времени быть одной, угнетала.

За десять минут до занятия я вошла в аудиторию, где предстояла пара по возрастной физиологии. Передо мной возник выбор: занять место рядом с блондинкой, которая косилась на меня с недовольством, или усесться рядом с парнем в розовом свитере, погруженным в свою музыку в наушниках. Я выбрала второе, хотя бы мешать мне не будет. Аккуратно отодвинув стул, я села, положив тетрадь и ручку на стол, а сверху руки, словно пытаясь скрыть своё волнение. Наконец, парень обратил на меня внимание, вытащив беспроводные AirPods из ушей.

– Привет, —произнесла я, стараясь вложить в голос как можно больше дружелюбия.

Мой одногруппник, с интересом осматривая меня, остановил взгляд на моей руке и спросил:

– Это Cartier?

– Мм, да, – ответила я с легким недоумением, не понимая, что происходит.

– Коллекция «Juste un clou» невероятно удачна, в отличие от «Ecrou», —делился со мной парень, указывая на мой браслет, изящно свернутый в форме гвоздика и украшенный стразами.

Такое необычное наблюдение я слышала от юноши впервые, и теперь взглянула на него иначе, с новой степенью внимательности. Мой собеседник был примерно моего роста, его темно-каштановые вьющиеся волосы аккуратно уложены в стильный андеркат, а медово-коричневый глаза, обрамленные густыми черными ресницами, привлекали взгляд. Его манера речи была интересной – он растягивал некоторые слова, делая разговор особенным.

На нем был розовый свитер, порванный в нескольких местах, в духе современных тенденций, широкие голубые джинсы и белые кеды с розовыми шнурками, словно он вышел из модного подросткового журнала. На груди весело покачивалась подвеска на шнурке – небольшое черное сердце из загадочного камня. Завершив осмотр, словно врач, исследующего пациента, я продолжила разговор.

– Полностью согласна, носить гайки на руке действительно страннее, чем гвоздь, наверное, мой отец, подаривший мне этот браслет, думал точно так же, – поддержала я беседу, наблюдая, как его лицо озарилось радостью: он, похоже, наконец нашел собеседника, который в теме.

– Даниил, но для тебя просто Даня, – весело протянул он руку, знакомясь.

– Вероника, но для тебя просто Никусик, – ответила я, и мы оба разразились хохотом, привлекая внимание окружающих студентов.

– Господи, я думал, что до конца четвертого курса останусь один, ведь здесь поговорить не с кем. А как они одеваются… просто безвкусица! – заговорчески шепнул парень, наклонившись ко мне и придвинув стул ближе.

– Я, конечно, не икона стиля, но что-то о сочетании цветов знаю, – продолжая смеяться, ответила я.

Я обожала моду и отлично разбиралась в последних трендах, хоть и не всегда им следовала. Моей слабостью были украшения: я часто заказывала разнообразную бижутерию и серебро в интернет-магазинах, благодаря чему каждый аутфит становился уникальным. Лишь с некоторым удивлением обнаружила, что мой новый знакомый тоже увлечён этой темой. Я впервые встречала парня, которому нравится шопинг и его обсуждение.

Так мы просидели эту и следующую пару вместе, словно сиамские близнецы, не в силах отлипнуть друг от друга. В моей команде было пополнение и все что оставалось, это как-то сообщить об этом Лилии и в пятницу, когда она снова вернулась на занятия со своих репетиций, ее реакция не заставила меня ждать.

– С кем??? – громче обычного воскликнула Лиля, поднимаясь с места в университетской столовой.

– Да потише ты, тебя весь город услышит! – попыталась я укротить подругу, которая, смеясь, уселась обратно на место.

– Парни, которые обсуждают браслеты Cartier лучше меня самой, вызывают вопросы. Даже я в этом не особо разбираюсь.

– Ну и что? – не унималась я, защищая своего нового друга. – В современном мире мужчина может разбираться в моде и украшениях ничуть не хуже женщины. Скоро он придёт, и ты сможешь познакомиться с ним, – добавила я, заметив, как Лиля открывает рот от удивления.

– Он будет обедать за нашим столом? Всегда? – торопливо спросила она, вздрагивая от звонкого голоса рядом.

– Привееет! – с приветственной улыбкой помахал правой рукой Даня, а левой поправляя ручку рюкзака на плече.

Я, наполненная радостью, подскочила с места и обняла его, и мы весело клюнули друг друга в щёчки несколько раз, из-за чего у моей подруги нервно дёрнулся глаз. Пока парень усаживался за стол, Лиля не скрывала своего изучающего взгляда, словно пытаясь разглядеть в нём что-то.

Поначалу Даня продолжал улыбаться, но вскоре заметил её холодное молчание и опустил глаза.

– Знаете… – тихо начал он, обращаясь больше ко мне. – Если вам не нравится моя манерность… если вам кажется, что я какой-то не такой… то, может, и не стоит сидеть вместе? Я уже привык, что меня не принимают.

Повисла напряжённая пауза. Я уже открыла рот, чтобы вмешаться, но Даня продолжил, чуть тише:

– Просто я другой. Я открыт ко всему новому. Мне интересно пробовать, узнавать, изучать.

– И в этом нет ничего плохого, —поспешила ответить я, смотря на подругу пристальным взглядом. —Правда Лиля?

Та долго молчала. Она смотрела на Даню так, будто взвешивала его каждое слово, разрывалась между привычным недоверием и чем-то новым, едва уловимым. В её глазах метались сомнения: принять его таким, какой он есть, или оттолкнуть, как это делали другие.

Даня в это время сидел настороженно, словно готовясь в любую секунду подняться и уйти. Он опустил взгляд, сжимая вилку в пальцах, и я почти физически ощущала, как в нём нарастает тревога.

И вдруг Лиля выдохнула, будто отпуская невидимое напряжение, и уголки её губ дрогнули. Она наклонилась через стол, положила руку ему на плечо и с чуть лукавой улыбкой произнесла:

– Ну, малыш, это ты загнул, конечно, – в её голосе всё ещё звучала прямота, но теперь уже без насмешки. – Мы не выбираем друзей по тому, что они носят или в чём разбираются. Каждый из нас особенный. И было бы оскорбительно для нас, если бы ты думал иначе. Ты же так не думал?

И в этот миг парень, словно воспрявший, покачал головой и засветился от радости, а слезы блеском мерцали в его глазах. Так к нашей скромной компании добавился еще один человек, делая её еще более необычной.

Допив чай в университетской столовой, мы с унылыми лицами понимая, что сегодня пятница направились к кабинету клинической психологии за десять минут до звонка. В холле уже толпились студенты, явно напуганные прошлыми речами нашего строгого преподавателя.

Ровно за пять минут, словно по часам, вальяжно вышагивал Марк Викторович. Он разрезал толпу, как серфер волны, и все в страхе расступались. Лишь я, будто бы была самой смелой и дерзкой, осталась у кабинета, пристально наблюдая за ним. На деле же я просто стояла как вкопанная не в силах отвести глаз. Он открыл дверь и отошел в сторону, приглашая войти. Пока остальные медлили, я подошла почти вплотную к преподавателю, встретилась взглядом с его сузившимися холодными глазами и неспешно вплыла в аудиторию, заняв не последнее, а переднее и самое ближайшее место около его стола на трибуне. Не понимая, что на меня нашло, я чувствовала, как что-то внутри будоражит меня от этого взгляда. Он был слишком надменен, а я такое не люблю и, если он думает, что никто не сможет противостоять ему-то очень ошибается. Рядом со мной упала Лиля с недовольным видом, а позади нас сел Даня, чему-то загадочно улыбавшийся.

– Ну и что это было? – с пылающим любопытством прошептала подруга, наклоняясь ко мне.

– Минутное помутнение, – пожала я плечами, стараясь сохранить безразличие.

– Теперь придется записывать все его лекции, да еще и в первых рядах, спасибо подружка! – буркнула Лиля, недовольно вытаскивая тетрадь и ручку.

Глава 4 Марк

Как же я обожал эти моменты! Едва переступив порог университета, я словно входил в арену, где взгляды новоиспечённых первокурсниц, наивно-восхищённые, преследовали меня, заставляя их юные головы неловко вытягиваться. Поддерживаемые более опытными сокурсницами, они бросали на меня хищные взгляды, украдкой подмигивая. Я же, делая вид, что остаюсь невозмутимым, целеустремлённо шел на третий этаж.

Моя репутация бежала впереди меня. Те, кто уже испытал на себе строгость моих занятий, прекрасно знали, что я не терплю вольностей и превыше всего ценю дисциплину. На лекциях я был воплощением требовательности и серьёзности: никаких задушевных бесед, как у других преподавателей, никаких компромиссов вроде «кто хочет тройку, подходите с зачёткой». Только старая, добрая школа, без каких-либо поблажек. Именно так учили меня, и я верил, что только такой подход по-настоящему эффективен.

Дисциплина начинается с малого, и я сразу дал понять: опоздания неприемлемы. Я и сам был студентом, знаю, как сладок утренний сон, как тяжело оторваться от подушки. Но со временем я выработал привычку вставать с первыми лучами солнца, даже без будильника. Уверен, студенты, пусть и не сейчас, вспомнят меня добрым словом, скажут спасибо. Поэтому, когда я приближался к аудитории, наслышанная обо мне толпа расступалась передо мной, а в глазах читался нескрываемый страх. «Сарафанное радио работает безотказно», – подумал я, вставляя ключ в замок и жестом приглашая группу «В» первого курса в кабинет.

Я знал, что пользуюсь успехом у студенток: об этом свидетельствовали многочисленные сообщения в социальных сетях, записки, оставленные в аудитории, подкарауливания у университета и даже признания в любви. Но ещё никто не осмеливался так нагло и так близко разглядывать моё лицо. Вероника— так она представилась в начале прошлого занятия, всеми способами пыталась привлечь мое внимание и на этот раз, вместо того чтобы дергать ручку двери, она решила показательно первой зайти в аудиторию смотря на меня при этом дерзким наглым взглядом. На её детский жест захотелось сразу же закатить глаза, но пришлось перетерпеть, ведь уже другие студентки проходя мимо меня стреляли своими глазками с длинными наращенными ресницами о чем-то между собой хихикая. Когда дверь была закрыта я принял свою любимую позу.

Я редко сидел за столом, чаще восседал на нем. Почему нет? Могу себе позволить! Наслаждался этими мимолетными видениями преподавания, этой возможностью делать так, как удобно мне. К тому же, я не старый профессор, чтобы возвышаться над заваленным книгами столом, изрекая непреложные истины. Мой стол всегда был девственно чист, на нем лежала лишь кожаная сумка-дипломат и… моя пятая точка. Лекции я знал наизусть, поэтому без запинки, монотонно излагал материал, делая редкие паузы.

Студенты, с лихорадочной скоростью записывая каждое мое слово, внимали мне, а я смотрел в окно. Физически я был здесь, но мыслями находился очень далеко. Мысли о предстоящей свадьбе вселяли смутную тревогу, грызущее сомнение в правильности принятого решения. Чувство, что все должно быть иначе, не покидало меня, но как именно – оставалось загадкой. Пасмурная погода, которая опустилась на город идеально отражала смятение в моей душе. Какая ирония… Внешне я был собранным, организованным, безразличным, а внутри надломленным, потерянным и задумчивым. Оторвавшись от созерцания унылого пейзажа, я взглядом окинул студентов невольно задержавшись на Благоволиной.

Девушка торопливо конспектировала лекцию, ее записи больше напоминали неумелые каракули ребенка. Я невольно улыбнулся и замедлил темп, давая ей и остальным небольшую передышку. В моей позиции я мог беспрепятственно ее рассматривать, чем и занимался, пока ее взгляд был прикован к тетради.

Светловолосая, зеленоглазая, в голубой рубашке и строгой черной юбке-карандаш она сидела за столом, едва слышно постукивая каблучками по деревянному полу трибуны. Я сразу понял, что это она. Остальные студентки предпочитали удобство и практичность, облачаясь в мешковатую одежду и массивные кроссовки, а она выделялась своей утонченной женственностью. Слишком юная, слишком милая… Если бы я не знал, что ей восемнадцать, то дал бы от силы шестнадцать. В ее лице удивительным образом сочеталась подростковая невинность и расцветающая чувственность.

Возможно, мой взгляд задержался на ней дольше, чем следовало, или она просто почувствовала мое внимание, но вдруг она подняла голову, и наши глаза встретились. Ненадолго. Три, нет, всего две секунды, и она вновь склонилась над тетрадью, а я продолжал читать лекцию, уже сомневаясь в ее целесообразности.

Глупо отрицать то, что она действительно привлекательна и в данный момент эта привлекательность слегка меня отвлекала. Что-то тянуло меня снова посмотреть на нее, и я будто бы невзначай прошелся еще раз взглядом по всей группе и остановился на ней, а она… Она вдруг перестала писать. Просто сидела, положив руки на тетрадь, и время от времени поглядывала то на меня, то в окно. Не от скуки – скорее, будто обдумывала что-то.

Это было… интересно. Не её поведение – нет, студенты часто отвлекаются. А то, что я обратил на это внимание. Я давно научился отделять личное от профессионального. Лекции – это работа, студенты – часть процесса, не более. Но сейчас что-то сработало иначе. Может, из-за её нарочитого спокойствия? Или потому, что её молчаливый вызов напомнил мне самого себя в её годы?

В голове сразу возникли не хорошие мысли. Возможно, она, как и многие другие студентки, отчаянно пытается привлечь к себе внимание, и ее совершенно не заботит, как это скажется на успеваемости. Помимо всех тех проблем что нависли над моей головой мне еще не хватало влюбленной студентки, которая каждую лекцию теперь будет вести себя вызывающе надменно, показывая, что ей плевать на то, что я говорю. Мне стоило это пресечь на корню и именно это я намеревался сделать, когда пара закончилась.

– Благоволина… – она замерла и уставилась на меня с удивленным выражением лица. – Задержитесь, пожалуйста.

Перестав собирать тетради в сумку под растерянными взглядами покидающих аудиторию студентов, она села на место. Я же, дождавшись, пока все выйдут из кабинета, закрыл дверь и направился к своему столу. Она молча наблюдала за мной, словно теперь я был ее жертвой, а она готовилась к нападению, а не наоборот.

– Вероника, кажется, мы с вами начали не с самой лучшей ноты, —начал я, снова садясь на стол и скрещивая руки на груди.

– Вы о том моменте, когда не хотели впускать меня в аудиторию, или о вашем смешке в машине, когда я сломала каблук? – с сарказмом произнесла она, заставив меня улыбнуться.

Черт, значит все-таки она заметила. В тот день после лекции она выглядела одновременно забавно и беззащитно. Если бы я не был преподавателем, то обязательно подошел бы к ней и помог, но в моем случае это был бы лишь повод для женских и не самых приятных сплетен. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме того, как просто уехать, но даже в этой ситуации она вызвала во мне улыбку.

Я поднялся и подошел к ней, опершись руками о край так её стола так, чтобы её глаза оказались на уровне моих. Нужно было быть жестче, чтобы у нее пропали все иллюзии и мечты на мой счет. Этот разговор не должен повториться, он должен отпечататься в ее голове и пусть даже не самыми приятными словами. Мне было все равно и поэтому я выдал крайне неприятную реплику ледяным тоном.

– Вы ходите по лезвию ножа. Постарайтесь вести себя подобающе студентке, а не высокомерной стерве, – я улыбнулся как можно надменнее, наблюдая ее замешательство. – Если вы хотите привлечь мое внимание, то зря стараетесь. Ваш метод я оценил, но не тратьте время. Вы мне не интересны.

После нескольких секунд молчания и переваривания, сказанного мной, она ожила.

– Что вы сейчас сказали? – наконец с трудом сдерживая возмущение, произнесла Вероника и медленно поднялась с места.

Я видел, как у нее перехватывает дыхание от злости. Она явно не ожидала такого удара.

– Я бы никогда не стала… – начала она оправдываться, но я не дал ей слова.

Молча взял свою сумку и пошел к двери. До ее чувств мне нет никого дела и теперь она будет меня ненавидеть, а значит я добился чего хотел.

– Отлично, значит, мы друг друга поняли, – бросил я, не оборачиваясь, и закрыл дверь за собой, оставив ее в шоке.

Пусть я и был груб, но это лучшее, что я мог сделать. Так она быстрее осознает тщетность своих усилий и перестанет тратить время на бессмысленные фантазии. По крайней мере я надеялся, что это сработает, ведь узнать, что в голове у женщины совсем невозможно.

Покинув университет, я постарался забыть об этом как можно скорее, ведь дальше меня ждал вечерний ужин, который приготовила Лина, ожидая меня в моей квартире и я, насколько это было возможно приободрившись поехал домой, зная, что все пройдет по уже заученному нами сценарию.

– Дорогой, – Ангелина обвила мою шею руками и оставила легкий поцелуй на коже. – У меня все готово! – с этими словами она выхватила сумку из моих рук и упорхнула в комнату.

В моей квартире с появлением Ангелины стало все иначе. Добавились новые запахи, и я не только про духи и косметику, но и про запахи вкусной еды. Уют, сотканный из милых безделушек, декоративных подушек и расписанной посуды, вытеснил прежнюю, спартанскую обстановку. Мое мужское логово преобразилось под нежной женской рукой. Но, признаться, я скучал по тому минимализму, по той легкости, когда дышалось свободнее. Лина стремилась создать комфорт для нас обоих. Даже кот обзавелся двухэтажным дворцом в моей комнате, но, как и я, остался равнодушен к этому знаку внимания, демонстративно поворачиваясь пушистым задом к новому жилищу и предпочитая мое тепло на кровати.

– Мой руки и садись! —скомандовала моя невеста, возвращаясь на кухню и доставая из духовки курицу, которую я учуял по запаху и специям еще в подъезде.

Она готовила хорошо, даже я бы сказал отлично, вот только за столом наши разговоры в последнее время не клеились, обычно все сводилось к вопросам о работе и на этом все заканчивалось. Но не сейчас. Сейчас еще добавилась тема свадьбы.

Я засучил рукава рубашки повыше и уселся за стол, уставленный печеной картошкой по-деревенски, свежим салатом и румяной курицей, предвкушая избитые вопросы.

– Ну, что, много ли развязных студентов в начале учебного года?

Ну вот…первый пошел….

– Нет, в этом году почти все адекватные, – ответил я, и почему-то сразу совершенно неожиданно для себя вспомнил Благоволину.

Тот самый момент, когда она вошла в аудиторию, намеренно заняв место прямо перед моим столом. Как подняла подбородок, встречая мой взгляд – не испуганно, не заискивающе, а вызывающе. Словно проверяла: "Ну, и что ты сделаешь?" И когда ошарашил её… Но сейчас я промолчал, не стал рассказывать об этом Лине, вместо этого спросил:

– А в школе что нового?

– Да все по-старому, ученики учиться не хотят после летних каникул, – отмахнулась она, накладывая себе салат.

И снова тишина. Мы молча едим, каждый погружен в свои мысли. Отчего-то на душе становится тоскливо и тяжело…

– Слушай, я подумала, может, сыграем свадьбу следующим летом? Как раз будет тепло, и мы сможем в отпуске съездить на море?

Услышав это, я даже немного обрадовался. У меня есть достаточно времени, целый год чтобы посмотреть на то, что будет дальше и решить, что с этим делать. Может быть все еще изменится и в наших отношениях появится просвет, или же наоборот, кто знает…

Вечер по-прежнему тек своим чередом, с той лишь разницей, что сегодня Ангелина осталась у меня. После ужина она, словно птица, свила гнездо на диване из вороха тетрадей, погрузившись в их проверку. Я же, добавив последние штрихи в написанной на заказ дипломной, вальяжно разлегся на кровати, нежно поглаживая кота за ухом и не отрывая взгляда от нее. Прежде она обходилась без очков, а теперь они стали неотъемлемым атрибутом ее учительского образа, этаким знаком подлинности. И надо сказать, шли они ей невероятно. Никаких громоздких окуляров – лишь аккуратная позолоченная оправа овальной формы. Волосы, небрежно собранные в пучок, открывали нежную линию шеи, а моя старая бежевая футболка, казалось, превратилась на ней в легкое домашнее платье. Я залюбовался. А что, если семейная жизнь с ней не так уж и плоха, как мне казалось? Может, все эти проблемы – лишь плод моего разгоряченного воображения? Ведь передо мной сидела она – невинная, ни о чем не подозревающая. Справедлив ли я к ней?

Поднявшись с кровати под укоризненный взгляд обделенного лаской кота, я подошел к Ангелине, встал за ее спиной и начал массировать плечи. Она блаженно улыбнулась, подавшись навстречу моим прикосновениям. Знал, что это ее расслабляет, но останавливаться на этом не собирался. Склонившись, начал осыпать поцелуями ее шею, медленно спускаясь ниже, не переставая ласкать ее плечи.

– Марк… – прошептала она, слегка отстраняясь, но я не желал слушать.

Мои руки скользнули на ее грудь, нежно лаская ее сквозь ткань футболки. Дыхание сбилось, и все, чего я сейчас жаждал – сорвать с нее эту старую, растянутую вещь и продолжить в другой, более откровенной позе.

– Марк… – она мягко перехватила мои руки. – Мне нужно закончить проверять тетради и подготовиться к уроку, не сейчас – произнесла она с виноватой улыбкой.

Я отпрянул. Это происходило не впервые. В последнее время наша интимная жизнь практически сошла на нет. Она не только не проявляла инициативы, но и гасила мои порывы. Не то чтобы это превращало меня в озлобленного маньяка, но вполне ощутимое томление в теле оставалось. Я молча взял ветровку и направился в коридор чтобы выйти на ночную пробежку.

Я бежал. Бежал так быстро, что кровь гудела в висках, а лёгкие горели огнём. Но никакая скорость не могла унести меня от этих мыслей. "Когда всё изменилось?"

Вспомнил её руки, которые раньше сами тянулись ко мне. Её взгляд, тёплый и голодный. Те ночи, когда она будила меня шёпотом: "Марк… я не могу уснуть…" Теперь между нами выросла невидимая стена. Я стучал в неё – ласками, словами, терпением. В ответ – вежливая улыбка и бесконечные "не сейчас".

Одиночество вдвоём.

Мы спали в одной постели, завтракали за одним столом, но… Когда в последний раз она видела меня? Не преподавателя, не будущего мужа, а просто мужчину? В памяти всплыло её лицо сегодня вечером —спокойное, невозмутимое, когда я вышел. Будто моё желание, моя боль её вообще не касались. Я резко остановился, опираясь о дерево. Сердце колотилось, но не от бега.

"А если это навсегда?" И тогда – что?

Еще один аспект нашей жизни, который меня совершенно не удовлетворял. В свои двадцать восемь лет я словно дал обет безбрачия и завещал свое тело Господу Богу и это мне совсем не нравилось. Как долго я смогу снимать стресс пробежкой по пустому парку?

Я не успел додумать. Впереди показался фонтан – круг, значит, пора разворачиваться. Домой. К ней. К нашему молчанию.

Глава 5 Вероника

Видимо моя выходка перед началом пары застряла у преподавателя в горле словно кость, раз он попросил меня остаться, но после того, что я услышала в свой адрес я еще несколько минут пребывала в шоке сидя в пустой аудитории и пытаясь осмыслить произошедшее.

Я стерва?

Я стараюсь привлечь его внимание?

Я хочу с ним сблизиться?

В голове крутилась лавина вопросов, на которые я отчаянно хотела получить ответы, но понимала – это невозможно. Он уже ушел.

С яростью швырнув оставшиеся на столе вещи в сумку, я рванула к двери, желая скорее покинуть этот кабинет.

– Никусь, что случилось? Ну же, расскажи! – Даня, схватив меня за руку, с тревогой смотрел в глаза. Рядом стояла Лиля, её лицо отражало не меньшее беспокойство. Они все это время ждали меня в коридоре.

– Не здесь, – твёрдо сказала я и направилась к выходу из университета. За мной, недоумевая, бежали друзья, не понимая, что происходит.

Наконец добравшись до знакомого кафе, я устроилась в самом углу за столиком, скрытым от посторонних глаз. На меня устремились два взгляда, в которых читалось нарастающее беспокойство.

– Он назвал меня стервой, которая только и делает, что добивается его внимания, представляете? – выпалила я, размахивая руками.

– Да ты что? Прямо так и сказал? – удивлённо спросил друг.

– Ну, примерно… смысл был именно такой, – выдохнула я, потирая виски.

– Нет, расскажи слово в слово, – потребовала подруга.

Я, заказав чай с лимоном, пересказала нашу короткую, но яркую беседу.

– Зачем ты показательно провоцируешь его? Ты же вредишь и себе, и его репутации, – с недоумением произнесла Лиля.

Я молча смотрела в окно. Ответа у меня не было. Действительно, почему я так себя веду? Может просто потому, что меня бесят высокомерные мужчины, считающие себя пупами земли. Но он же преподаватель… у него статус…Позволительно ли ему это?

– Он думает я буду за ним бегать? Кем он себя возомнил? – задыхалась я от возмущения. – Я должна прояснить это!

Вскочив со стула, я резко опустилась обратно из-за того, что две пары рук легли на мои плечи, удерживая меня.

– Нет! Ты никуда не пойдёшь и забудешь этот бред. Пусть думает, что хочет. Он преподаватель, а ты студентка и в случае чего, попрут тебя, а не его! Это не школа, здесь разбираться не станут. Студентов куча, а вот ценных кадров единица, а он как преподаватель очень даже неплох – строгим голосом произнесла подруга.

– Поддерживаю наш беленький цветочек. Не стоит поддаваться эмоциям – так ничего не добьёшься. Не лезь к нему, не навлекай беду на себя. А лучше вообще не обращай никакого внимания— мягко и тепло просил Даня, накрыв мою руку своей.

Мои новые друзья были моим спасением в море необдуманных решений. Я увидела, как искренне они переживают за меня, хотя знакомы мы были не так уж и много. От нахлынувших чувств мои глаза покраснели и наполнились слезами.

– Та-а-ак, если я была слишком груба, прости, пожалуйста, не плачь! – запаниковала Лиля, вытирая салфеткой мою размазанную тушь.

– Нет, я просто рада, что встретила таких людей, как вы. Без вас я бы уже натворила дел и ехала домой на поезде, – усмехнулась я.

– Для этого и нужны настоящие друзья, – подытожил Даниил.

Наконец выдохнув и выплеснув накопившиеся эмоции, я ответила:

– Да, согласна. Не буду даже смотреть на этого пунктуального, самовлюбленного, с огромным самомнением…

– Вот и славно! А теперь пойдёмте в кино! – озорно рассмеявшись, Лиля, не дав мне договорить подскочила и, схватив всех под руки, потащила к выходу.

Следующие несколько недель прошли в умиротворенной гармонии, без тени напряжения. Нельзя сказать, что к концу сентября нашу группу сковал нерушимый союз, скорее, каждый нашел свой тихий уголок в небольших компаниях, и подобное разделение устраивало всех, в том числе и меня, нашедшую приют в обществе Дани и Лили. Между ними на удивление возникла особая связь, наполненная взаимопониманием и теплотой. Даниил, словно искусный кутюрье, с упоением подбирал для нас наряды, приоткрывая завесу над тайнами выгодных приобретений и секретных распродаж. Мы же давали ему советы по поиску спутницы сердца. Мой друг, такой же романтик, как и я, и, хотя всю свою любовь он дарил нам, я понимала: это не то, чего он ищет, ему нужно что-то большее.

Я исправно посещала лекции, усердно копя оценки для заветных автоматов в будущем. Почти все предметы сдались под натиском моего усердия, кроме двух злополучных дисциплин: анатомии и, разумеется, клинической психологии. В первом случае наука оказалась неприступной крепостью, и зубрежка превратилась в бессмысленное повторение заученных фраз. Во втором же, я представляла, что Марк Викторович – всего лишь голос из забытого старенького радиоприемника в аудитории, он в свою очередь словно меня и вовсе не замечал. Ни разу его взгляд не задержался на мне, ни разу он не обратился ко мне с вопросом на семинарах, хотя порой я сама поднимала руку, зная ответ. Но он, будто мы заключили негласный договор, упорно игнорировал меня.

Едва первокурсники освоились с университетской жизнью, как старшие курсы принялись за организацию посвята. Традиция, к счастью, оставалась добровольной – приглашены все, но явка по желанию.

– Никусь, предлагаю не тратить завтра время на эти архаичные конкурсы, а заняться чем-нибудь поинтереснее, – прошептал Даня, кокетливо придвинувшись ко мне, словно искушая запретным плодом.

– А как же традиция? Фотографии на память? Воспоминания? – театрально и излишне эмоционально перечислила я, наблюдая, как друг закатывает глаза.

– Ты хочешь фотографии с лицом, измазанным мукой? Или, даже если это будет шоколад, со стороны это будет выглядеть как настоящее г… – Даня не договорил, прокашлявшись, намекая на не самое аппетитное зрелище.

– Откуда такие познания? – тихо рассмеялась я.

– Каждый год одно и то же. Ведут новоиспеченных студентов, наивных, как овечки, и устраивают над ними глупейшие конкурсы, да еще и в лесу, подальше от посторонних глаз. А потом эти фото распечатывают и вывешивают на стенд у деканата. Позорище. Мой знакомый проходил стажировку в нашем университете и видел фотографии разных лет в архиве. Хочешь стать частью этой вакханалии и испортить себе репутацию роковой женщины? – мягко и бережно спросил Даниил, поправляя свою безупречно уложенную челку.

– Я то? Роковая? – удивленно переспросила я, не переставая смеяться.

– Еще какая, – подмигнул парень, переводя взгляд на преподавателя, который, подперев голову рукой, слушал доклад одной из наших однокурсниц у кафедры. Кажется, ему было так же скучно, как и нам.

– Ладно, уговорил, не хочу пачкать лицо продуктами, да еще и в лесу, так что решено! – обрадовала я друга, доставая телефон. – Пишу Лиле о наших планах!

– И какие же у нас планы? Уже что-то придумала? —потирая руки спросил друг.

– Вечеринка в честь новоселья! —подмигнула в ответ я, убирая волосы на одну сторону.

Вся лекция утонула в монотонном гудении голоса девушки в очках – единственной зубрилой среди нас. Ее голос, словно сонный дурман, окутывал аудиторию, погружая в полудрему. Если бы не его статус, усатый преподаватель давно бы капитулировал перед этой усыпляющей лекцией об «истории психологии». Нам же, простым смертным, сон был дозволен. Окинув взглядом аудиторию, я убедилась, что почти каждый, блаженно посапывая, уже видел второй сон, лежа на столе. Чтобы хоть как-то взбодриться, я нырнула в виртуальный мир интернет-магазина, изучая акции и скидки. Это занятие поглотило меня настолько, что я не заметила, как прозвенел спасительный сигнал.

Преподаватель, заметно оживившись, с радостью поблагодарил нас за внимание и, подхватив свой старенький дипломат, поспешил ретироваться. Мне он нравился. С первой же лекции он раздал нам темы для самостоятельного изучения на весь семестр, подчеркнув, что знания мы должны добывать сами, а на занятиях лишь делиться ими друг с другом в формате докладов. Конечно, никто и не думал что-либо записывать за лектором, ведь все доклады заранее были сброшены в общий чат, чтобы перед зачетом иметь под рукой весь необходимый материал. Так и протекали занятия Станислава Борисовича, тихо и мирно, в царстве дрёмы и грез, где каждый отсыпался перед следующей лекцией или восстанавливался после предыдущей, в зависимости от дня недели.

Клюнув меня в щеку, Даня упорхнул по своим делам, а я побрела домой, чтобы наконец разложить оставшиеся в коробках вещи по местам и, завернувшись в мягкий плед, наслаждаться горячим какао. Да, идеальный вечер. Не то чтобы я совсем не любила тусовки, но в это время года я особенно ценила уют, пока осень укутывала город в свои прохладные объятия.

Спустя несколько часов, когда за окном уже было темно, а моя комната преобразилась до неузнаваемости, я, поставив молоко на плиту, взяла ноутбук и перенесла его на кровать, усаживаясь поудобнее. Теперь можно и отдохнуть! Телевизор бормотал что-то невнятное на фоне, а я открыла сайт университета в поисках свежих объявлений, списка мероприятий и прочей учебной рутины. Оказалось, здесь бурлила своя жизнь. Кто-то потерял ручку с тайником для шпаргалок, кто-то нашел забытую тетрадь и искал владельца, а кто-то, не стесняясь, предлагал ответы к экзаменам за кругленькую сумму. "Да уж, вот это новости!" – подумала я, закрывая вкладку и переходя в раздел знакомств.

Здесь выкладывали свои фото свободные студенты, пытаясь себя "продать", или же размещали чужие снимки с вопросом: "Есть ли шансы?" Я усмехнулась. Неужели кто-то действительно ищет любовь не на сайте знакомств, а в недрах университетского форума? Бегло пролистав череду лиц, я наткнулась на раздел "В ком заинтересованы". "Что за…?" – пробормотала я, утопая в бесконечном потоке фотографий Марка Викторовича. Снимки, явно сделанные украдкой студентками во время лекций, были смазанными и нечеткими, но в каждом угадывался он. Некоторые студентки даже писали, что хотели бы ребенка от него! Полный абсурд! Он не был обделен женским вниманием и явно упивался им и меня вместе с остальными он косил под одну гребенку.

Вдруг на плите раздалось сердитое шипение. Черт, молоко! Два прыжка – и я уже у плиты, спасаю ее от неизбежного. Вытерев пену, я вздохнула с облегчением: хоть не пригорело. Добавив две ложки какао, вылила ароматный напиток в большую кружку и вернулась к ноутбуку.

Почти каждый пост в разделе "В ком заинтересованы" был одой Марку Викторовичу: строгий, мужественный, прекрасный! Девушки, вплоть до четвертого курса, мечтали о романе с ним, вознося его внешность до небес. Я фыркнула, продолжая рассматривать галерею из его фотографий. «Нашли кумира—высокомерный, грубый, самоуверенный, а характер просто кошмар!» Мой палец сам собой прокрутил страницу вверх, к лучшему снимку, где он в профиль что-то пишет на доске. Черт. Даже я не могла отрицать—у него красивые руки. Длинные пальцы, четкие сухожилия, легкий загар…. Я резко захлопнула крышку ноутбука.

«Характер – просто кошмар!» —повторила я вслух, как заклинание. Но почему же сегодня, когда мы случайно столкнулись с ним в коридоре, моё сердце застучало так, будто я пробежала стометровку?

Погасив свет и выключив телевизор, я тяжело выдохнула. Момент нашего контакта не выходил из головы. Комнату наполнил лунный свет, и за окном засверкали звезды, словно россыпь бриллиантов. Невероятная красота! Какао приятно согрел, но убаюкать не смог и я, пытаясь уснуть, начала считать самые яркие звезды. Не помню сколько времени прошло, но кажется я остановилась примерно на тридцати.