Читать онлайн песнь об Огне и Стали

Пролог

Кажется еще с еще каких-то пару лет назад люди не были настолько кровожадными существами. Их глаза не горели золотом при виде отличных от них существ. В ту пору они и правда старались жить в мире с нами: высшими драконами, эльфами и феями, дикими животными, низшими, не наделёнными должным разумом, существами и прочими созданиями природы. Или по крайней мере люди старались делать вид, что между нашими видами и правда могут быть теплые соседские отношения.

Я всё еще помню те недалекие, но стремительно отдаляющиеся времена, когда магия была самостоятельным живым существом, когда её атрибуты не сверкали на королевских гербах драконьей чешуей, словно дешевая позолота на монетах королевства. Она отзывалась в каждом листочке на древних дубах нашего леса, когда её истинная сила сочилась глубоко в земле, словно вода по горному ручью, питая собой каждый клочок земли. Магия была домом для всех существ в этих землях.

А теперь домом стала тишина – та, страшная, мертвая, когда кажется, что биение твоего сердца предательски разносится эхом, отражаясь от стволов деревьев в родном лесу. Та тишина, когда мысленно ты молишься богам-покровителям, чтобы очередная группа охотников не услышала тебя, чтобы их стрелы пролетели мимо твоих сородичей.

Теперь же мы были для них не просто соседями, а ручными зверушками. Конкордийцы хотели поработить нас, сделать своими живыми инструментами, продолжая выдавать рабство и гнёт за сотрудничество и синтез. Чтобы очередной король или молодой принц, въезжая на оседланном пегасе или единороге в зал международных заседаний мог похвастаться тем, как искусно ткачиха-эльфийка соткала его женушке новое платье, а в стрелах его сына используются прочнейшие грифонские перья.

И с каждым годом этих охотников – совсем отчаявшихся людей, которые были готовы променять свою жизнь на очередной трофей для своего феодала и получить за это золотые (если из леса они всё-таки вернутся живыми и в здравом уме) – становилось всё больше. Многие из этих охотников прекрасно знали, что они лишь расходный материал для тех, кто сидит в каменных высоких башнях, боясь запачкать свои дорогущие мантии настоящей, истинной и необузданной магией.

 А переберись мы за горы, на территории империи Айдхан, нас бы убивали сразу же на месте солдаты имперцев (как они и поступили с частью первых переселенцев, которые не успели вернуться обратно). Айдханцы не видели в нас ценности, как в «соседях» или живых существах. Они видели в нас дорогостоящий ресурс, или как говорил их император Дир в посланиях Королю Кнокордии «батарейку, которая при правильном использовании продвинет человеческий мир на новую ступень господства в мире, кишащем постоянными угрозами для людей, как для вида». Наши тела были для них словно детали, которые те хотели по частям встраивать в дымящиеся машины своих новых фабрик.

И то и другое значило неминуемую гибель для всего, что отличается от человека наличием хвоста, ушей или перьев. Только здесь, на территории Конкордии, смерть была не столь жестокой как там, где наши части тел рассматривали как деталь на их вечном конвейере прогресса. Здесь драконы, такие малочисленные существа как я) всё ещё могли изредка по ночам взмывать в небеса, распарывая облака своими могучими и невероятно красивыми крыльями.

Моя мать, когда я была еще совсем малюткой даже рассказывала, что некоторым из нас, магических существ, удавалось, обретая человеческую форму, влюбляться в людей, уходя к ним в города навсегда. В те времена я еще не знала насколько жестокими и обманчивыми могут быть люди, потому частенько, как только научилась обретать человеческую форму, гуляла с матерью по вечерам рядом с людскими деревнями, наблюдая за тем, как беззаботно носятся человеческие детеныши с палками, изображая придворных магов и рыцарей.

Один из таких дней я запомнила на всю жизнь. Он отравил все мои воспоминания, возвращаясь ко мне в кошмарах. Словно лег незаживающим ранением на все детские, невинные надежды однажды навсегда обрести человеческую форму.

В тот день мама отказывалась отпускать меня к людям, так и не объясняя причину. Я долго спорила с ней, уже преобразившись в человеческий облик, топая маленькой ножкой по земле, готовая отправиться одна. Спустя долгий час истерик, она всё же нехотя, но согласилась ненадолго пройтись со мной вдоль леса.

– но как только я скажу тебе отправляться обратно, ты сразу же пойдешь, хорошо? – строго спросила она, по щелчку пальцев обернувшись людской красавицей

– хорошо… – насупившись ответила я, неловко шагая, всё ещё привыкая к новой форме.

Не успели мы сделать и второго десятка шагов из леса, как с противоположной стороны опушки послышался гул десятка людских голосов. Они восторженно обсуждали что-то, неустанно приближаясь к тому месту, где застыла моя мать, впиваясь пальцами в мое плечо. Только сейчас я поняла, что это была королевская охота – зрелищное мероприятие, которое в то время только-только пробовалось знатью, где благородные лорды и графы упражнялись в «доблести» (в то время королевские лорды ещё не знали, что «пользу» от нас они могут получить не только через убийства, как это до сих пор делают имперцы).

Перед нами, истекая аметистовой кровью вырывался олень, чьи копыта от удара о камни выбрасывали серебряные камушки, а рога светили ярко, словно человеческие фонари даже в ночной тьме. Он умоляюще смотрел в нашу сторону, издавая жалостный стон, который словно не могли распознать человеческие уши. Он будто пытался предостеречь нас.

Спустя несколько мгновений вперед вырвался белоснежный конь с совсем ещё молодым всадником на нём – сам принц, улыбающийся, прекрасный – как подобает наследнику Конкордийского престола. Его взгляд метнулся к оленю, который неумолимо наращивал расстояние от погони, а потом упал на нас. Он остановил коня, рассматривая меня и мать с ног до головы сначала с любопытством, а потом с холодным, циничным взглядом коллекционера, который будто нашел редкую бабочку для своей коллекции.

– Смотрите! – воскликнул он, тыча в нас пальцем в своей бархатной бордовой перчаточке, а потом оборачиваясь к свите, что трусцой плелась позади – Тут есть что-то интереснее глупого оленя! Диковинка сама нашла нас! Вяжите девчонку! Живьем! Она будет подарком для моего отца! – хохоча кричал юнец.

Я не сразу поняла о чём идет речь и что дикий лунный олень тут совершенно ни при чем. А вот моя мать сразу поняла, что речь шла тут только обо мне. От испуга при виде раненного оленя и шума королевской свиты я совсем потеряла концентрацию (которой из-за юного возраста у меня и так было не очень уж и много), позволив легкой чешуйке блеснуть под лучами закатного солнца. Она оттолкнула меня за себя, а её человеческий облик рассеялся словно туман, высвободив величественную форму белоснежного дракона. Она не рычала, не извергала пламя из рта. Лишь встала между мной и молодым принцем, что едва удержался на испуганно вздымающемся коне, расставив свои крылья, словно щит.

Но короля и его свиту это не напугало. Их глаза загорелись не страхом за жизнь, а жадностью. Это был не бой и не поединок – для людей это было игрой, красивой постановкой, где для них была отведена главная роль.

Спустя считанные секунды они набросили на дракона не копья и стрелы, а сияющие сети, сплетённые из золотых магических нитей, которые когда-то им в знак дружбы подарили лесные феи. Драконьи мощь и пламя были бесполезны против этой холодной, расчетливой человеческой жестокости, которую они вплели в незатейливый подарок лесных существ.

– Беги, Скарлетт! Беги и не оборачивайся! – зарычала мать, стараясь хоть немного выиграть для меня времени.

Я, окончательно приняв свою первозданную форму, мчалась, низко планируя, так быстро, как могли нести меня крошечные крылья. Лишь годами позже от остатков лесных существ я узнала, что убили ее «цивилизованно», усыпив год назад словно больной и старый скот в подвалах замка, чтобы «всплески магических сил в городе не привели к непредвиденным последствиям».

Один из сбежавших оборотней принес с собой медальон королевской стражи, в которой ему довелось «служить». Я сразу узнала чешуйку с кожи «белоснежного королевского дракона». Они раздали по чешуйке каждому кто служил при дворе, сделав это отличительным знаком придворных и элиты. Нося следы своих зверских деяний гордо выпячивая это напоказ друг другу, словно говоря «я лучше, чем ты!».

С тех пор тишина моего родного леса стала для меня оглушающей. В каждом шорохе листьев мне слышится лязг золотых цепей, а в пении птиц по утрам – восторженные возгласы королевской свиты, наблюдающей за агонией моего народа…

Глава 1

Я сидела в темной расщелине меж скал, подгибая хвост и крылья под себя, серьезно раненная эльфийской стрелой, выпущенной из человеческих рук. Мне стоило бы превратиться в человека, схорониться на короткое время поглубже в пещере, но пока что сил на это не хватало. Охотники слишком долго гнали меня словно дичь на охоте, не щадя стрел и всего своего арсенала для поимки «последнего дракона в этих местах». Я прислушивалась к каждому шороху вокруг каменистых скал.

Наконец-то услышала. Топот лошадиных копыт, лязг стальных доспехов и громкий мужской смех. Они и правда не собирались уходить отсюда без очередного «трофея». К счастью для меня, теперь их внимание переключилось на менее опасное существо. Единорога, совсем еще крохотного, чтобы знать обо всей безжалостности нынешних охотников. Я наблюдала за тем, как люди окружают малыша. Как их собаки вгрызаются в его совсем еще не успевшие окрепнуть копытца, не давая шанса улизнуть.

– Говорят, что за молодого жеребца нам отвалят все три сотни золотых! Держи его, ребята, не дайте этому сопляку уйти! – кричал один из них, басистым насмехающимся голосом.

Я наблюдала за происходящим из своего укрытия, едва различая, что происходит, не в силах помочь бедняжке, которого окружили с десяток охотников. Зато я прекрасно могла слышать их циничные и грязные разговоры, которые эхом разносились по некогда святым магическим местам.

– К черту дракона! Приведём единорога! С ним будет меньше мороки! – Отвечал старик на дряхлой измученной кобылке.

Единорог, сопротивляясь из последних сил, скинул своим рогом одного из мужчин, оставляя на теле того глубокую колотую рану. Вопли пострадавшего смешивались с ржанием лошадей, утопая в топоте копыт. Сцена холодила кровь в жилах.

– Ах ты дрянь! – завопил один из них внезапно, падая со своей лошади прямо под копыта окруженного.

Запах человеческой крови ударил мне в нос. Я понимала, что тот охотник больше не жилец. Остальные же даже не пытались ему помочь. Ведомые жаждой денег, они набросились на единорога, пытаясь запугать того копьями и мечами. Лишь один из охотников отличался от бездумной толпы.

Он не кричал и не храбрился, как остальные его «товарищи». В его выражении лица не было азарта, а лишь холодный расчет и что-то издали похожее на отвращение к происходящему вокруг. Он держался слегка позади, разматывая сеть, сплетенную речными сиренами.

Молодой парень спрыгнул с коня, подходя ближе к единорогу. Люди вокруг него разошлись, словно понимая, что он сделает всю грязную работу за них. Ловким движением руки этот охотник накинул сеть на единорога. Животное под силой сиреньей сети прекратило какое-либо колыхание, послушно встав, погрузившись в транс.

Лес вновь замолк. Голоса группы людей разносились по опушке, на которой они стояли, доносясь глухо, но достаточно различимо для того, чтобы понять, о чем они говорят.

– Забирайте его. – хмуро приказал охотник, что выкинул сети.

– Артур, ты сегодня не в доле? – глумливо спросил старикашка, мысленно прикидывая сколько за единорога им отвалит королевский двор.

– нет… Поделите деньги между оставшимися – Его взгляд упал на мертвое тело раненного охотника. Он присел над беднягой, опустив веки погибшего.

Мужик рядом вроде хотел что-то сказать, выкинуть какое-то остроумное замечание или насмешку, но старик пихнул его локтем, заставляя толстяка замолчать. Спрыгнув с кобылки, такой же старой, как и её хозяин, он в развалку подошёл к Артуру, кладя свою жилистую руку тому на плечо.

– Ты обещал королю привести дракона? И сколько же Его Величество уже заплатил тебе только за слежку, раз ты так просто отказался от доли?

– Я отказался не из-за уже заплаченных денег. А потому что считаю, что эта работа была проделана отвратительно. – Холодно отрезал парень, поднимаясь и осматриваясь по сторонам. – Собаки повредили его ноги. Это значительно урежет цену. К тому же нас просили доставить то, что приглянется принцессе в виде подарка. Не думаю, что хромой единорог сгодится для этого.

Кажется, несмотря на молодой возраст, он размышлял прагматичнее всех. Словно охота для него была исключительно профессиональным делом, а не способом быстро разбогатеть. Он стоял, оглядываясь по сторонам, то и дело разыскивая глазами, куда могла запропаститься его главная цель.

– Артур, ты думаешь принцесса и правда будет ездить на нем? Готов поспорить, что он встанет в стойло рядом с тем прошлогодним пегасом. Она даже не заметит, что с ним что-то не так. – отвечал старик, подходя ближе к сетям, под которыми стояло существо.

– Я думаю, что работа – есть работа. И выполнять её надо качественно… А что до дракона – он не мог уйти далеко. Надо прочесать окрестности. Вдруг мы ещё успеем найти его до заката.

Парень закинул перчатки за пояс доспехов, вглядываясь в ту сторону, где сидела я. Толстяк всё же не выдержал. Сползая с коня, он подошел к сетям, вставая рядом со стариком.

– Да и к черту принцессу. Вернемся сюда завтра! А этого продадим конюхам или алхимикам! Для чего-то же он ещё сгодится? – Мужчина потрепал спящего в трансе от сетей единорога по морде, разливаясь смехом.

Их ликование и перебирание вариантов, куда же можно деть свой очередной трофей, длилось недолго. На запах крови, человеческой, единорожьей пришли хранители этого леса – волки. Не те худощавые, из части леса у людских территорий, а хищные, в чьих жилах ещё текла необузданная магия.

Сначала послышался вой, смешивающийся с тихим поскуливанием собак у ног охотников и их коней. Затем ещё один. Ниже, угрожающее. Это был сигнал – чужаки перешли границы. Крупные, седые волки начали выглядывать один за другим, мелькая меж деревьев. Их тела были вдвое больше собачьих. Упругие лапы источали подушку из тумана, позволяя защитникам леса передвигаться бесшумно, не касаясь опавшей сухой листвы.

Всё произошло быстро. Почти мгновенно. На секунду погрузившаяся в тишину опушка, теперь была переполнена криком и неподдельным ужасом. Охотники, еще совсем недавно уверенные в своем превосходстве, запаниковали, пытаясь сбежать. Разбегаясь словно стадо овец

Я видела, как старик, хромая, бросился к старой кобылке. Лошадь же, встав на дыбы, бросилась бежать вспять, сбивая своего наездника. Слышала, как толстяк, пытавшийся отбиться мечом от лесного волка, глухо захрипел прибитый к земле хищником. Всё это походило на бойню, нежели на битву, спровоцированную их же людской глупостью.

И сквозь весь этот кровавый кошмар я не отрывала взгляда от него. Артура. Он не кричал и не пытался броситься, куда глаза глядят. В нём не было паники. Лишь леденящая душу ясность. Поняв, что спасать теперь тут некого и нечего, он скинул сети с единорога, позволяя животному стать живым щитом для себя.

Отступая к тем скалам, где сидела я, он отбивался от волков. Его движения были точными. Словно убийство, чего бы то ни было, было чем-то обыденным. Волки загоняли его всё ближе к пещерам, но учуяв дракона, сразу же отступили, оставляя после себя кровавую поляну и такую же ужасающую тишину.

Он стоял перед тем местом, где в темноте скал скрывалась я. Теперь же мы смотрели друг на друга, невольные свидетели кровавой расправы природы над человеческой гордыней: раненная дракониха, запрятанная в глубине пещерки, и почти убитый лесом королевский охотник. Никто из нас не решался нанести последний для соперника удар.

Он медленно вложил меч в ножны. Это был не жест, в котором признается поражение, а знак того, что сегодня крови были пролито уже достаточно.

– с тобой я разберусь позже… – прошептал он, разворачиваясь и уходя прочь, изредка оглядываясь по сторонам настороженно.

Так я осталась сидеть в этой пещере, пока луна не поднялась высоко над вымирающим лесом. Боль от эльфийской стрелы пекла грудь огнем, но еще сильнее меня сжигал изнутри глупы и одновременно вполне логичный вопрос: почему? Почему он не добил дракона, за которым охотился? Почему не попытался забрать трофей, который для его людей стал посмертным?

Я задавалась этим вопросом до тех пор, пока в моей голове не мелькнула мысль, отчаянная, почти безумная. Он – не просто охотник. Он – нечто опаснее. Но эта же опасность может стать ключом к возмездию, к пониманию врага. Даже возможно к чему-то большему, во что я боялась поверить.

***

«Беги, Скарлетт! Беги и не оборачивайся…»– вторил голос матери в моей голове. Словно я снова оказалась в том дне, когда время для меня начало течь по-другому.

«Но куда же мне теперь бежать, мама? К тишине и страху? Зачем мне бежать, мама? Чтобы оставить мой лес, мои родные земли, умирать в муках? Чтобы стать такой же безучастной, как и этот человечишка? Нет. Не ради этого ты отдала свою жизнь. Ты хотела, чтобы я жила, а не выживала. Чтобы я помнила, кто мы есть. А мы – совсем не те, кто склоняет головы.

Этот охотник… Артур… Он сделал свой ход, оставив шанс нам обоим. Теперь настало время и мне сделать свой ход. Я последую за ним в самое логово зверя – в их каменный город, их королевство. Я найду этого охотника. Заставлю его стать оружием в моих руках.»

Я смотрела на тропинку, которая вела не просто из леса. Она вела к ним. В те каменные клетки, под высокие дворцовые своды, где наши жизни превращают в украшения для людского самолюбия и тщеславия.

Боль не умолкала, напоминая, что я еще дышу и чувствую. Что я ещё живу, а значит могу бороться. Позволив магии обвиться вокруг меня густым туманом, я сменила чешую на человеческую кожу, а крылья на пару хрупких человеческих рук впервые за долгое время. Боль кажется притупилась, став глухой, ноющей, готовой вспыхнуть в любой момент. Как и я.

Сначала я сделала шаг. Второй. Третий. Мои босые ноги ступали по затхлой листве некогда вечно цветущего леса. Каждый мой шаг был отречением от прошлого. От твоих слов, мама. От вечного страха и права просто быть жертвой.

«Я иду. Не как ваша добыча или диковинка. Как ваш самый главный страх. Как последствия. Теперь уже я объявляю охоту…»