Читать онлайн Трудности выбора

Плейлист

1. Kesha – Backstabber

2. Sao Paulo – The Weeknd&Anitta

3. П.М.М.Л – Zemfira

4. Superman – TOCANDO DO ALBUM

5. 2 On (feat. ScHoolboy Q)

6. EARNED IT – The Weekhd

7. Love Potion – BJ Lips, princess paparazzi

8. Iet tne world burn by – Chris grey

9. Grey – SEREBRO

10. GUY.ехе by – Super Fr

11. Облака – LOBODA

12. Here – Alessia Cara

13. NDA – Billi Eilish

Глава 1

– Может, ты ему просто понравилась? – я улыбаюсь и слышу, как Рия раздражённо вздыхает в трубку.

– И ты туда же? Даже если и понравилась, то обзываться и кидать всякие колкие шутки всякий раз, когда я просто прохожу мимо – самый убогий способ привлечь моё внимание.

Я вновь заливисто смеюсь.

– А вдруг он по-другому не умеет?

– Так, я не поняла, ты его защищаешь или меня?! – возмущенно вскрикивает она.

– Тебя, конечно, уже пошутить нельзя? – изображаю недовольство я.

– У тебя начинает пропадать чувство юмора, Иви, я волнуюсь, – говорит мне Рия, и я закатываю глаза.

– Мне уже интересно посмотреть на этого выскочку, когда ты будешь свободна?

– Завтра, часов в пять, устроит?

– Вполне, – соглашаюсь я. Уточнив место встречи мы болтаем с ней ещё какое-то время, после чего она завершает вызов.

Раскидываюсь звездой на большой двуспальной кровати и прикрываю глаза. Наконец прохладный март сменился тёплым апрелем. Солнце почти каждый день радует своим присутствием, скрашивая скучные серые будни яркими лучами. На носу сдача АСТ – Американского вузовского тестирования, поступление в Городской Университет Нью-Джерси, новые знакомства и лето. Моё самое любимое время года. Не только потому, что мой день рождения выпадает на начало первого жаркого месяца, но и потому, что лето у меня всегда проходит незабываемо. Насквозь промокнуть под тёплыми каплями дождя, устроить пикник в тени дерева, доехать на автобусе до конечной станции, а потом со всех ног бежать до следующей остановки, чтобы вовремя вернуться домой… Даже простого чтения в уютной беседке достаточно для хорошего настроения на весь день. Лето – это время для реализации самых безумных затей, без боязни осуждения со стороны общества.

Я переворачиваюсь на живот и раздражённо смахиваю с лица тёмно-синие пряди волос, которые то и дело намереваются залезть в глаза. Вижу непрочитанное сообщение от Рии, захожу в наш чат и ошеломлённо таращусь в экран, увидев голосовое сообщение на десять с половиной минут.

«Издеваешься?» – пишу я ей.

«Там всё важно! Только попробуй не прослушать!» – отвечает она мне и шлёт злой стикер. Я обречённо вздыхаю. Мне хочется злиться от негодования, потому что, ну что там, мать вашу, можно рассказывать десять минут? Но в итоге, когда я включаю это сообщение и слышу её воодушевленно-злой голос, улыбка на лице появляется как-то автоматически, прогоняя хмурость.

Мы с Рией познакомились ещё в шестом классе, когда она из-за переезда в другую квартиру перевелась к нам. Родители приняли решение отдать её в нашу школу, как только узнали, что она находится недалеко от их нового дома. Помню, как наша учительница по математике – миссис Портман, – представляла её, а Рия выглядела до того испугано и растеряно, что возникало только два желания: подойти к ней и крепко обнять. Она тогда села к однокласснице, которую я недолюбливала и постоянно косилась на меня. А потом, когда я подошла к ней на перемене и предложила дружить, просто прошла мимо, даже не удосужившись посмотреть на протянутую мной руку! Помню, как разозлилась на неё и про себя стала называть дурой. Однако позже Рия вдруг сама подошла ко мне с протянутой рукой и предложила общаться, а я, не умея долго обижаться, сразу же согласилась. После этого на всех уроках мы сидели вместе, часто ходили гулять и разговаривали по телефону так долго, что тот вполне мог взорваться от перегрева аккумулятора. Затем дожили до двенадцатого класса и обрадовались, когда поняли, что обе планируем поступать на юрфак. Ну, а сейчас мы с ней не разлей вода. Именно она, в своё время, подтолкнула меня покрасить волосы в такой «не стандартный» цвет. Без её поддержки я бы вряд ли на такое осмелилась, несмотря на то что синий цвет был моей мечтой.

Наконец, дослушав и ответив на её огромное голосовое не одной тройкой сообщений, я смотрю на время, которое показывает пол двенадцатого ночи, выключаю телефон и забираюсь под одеяло, устало прикрывая глаза.

Просыпаюсь от того, что до моего лица робко дотрагиваются тёплые золотые лучи и широко зеваю. Сразу хватаю с тумбочки мобильный и смотрю до скольки проспала. 13:42. Неплохо. Я, бывало, и до четырех часов спала, но это в силу того, что ложилась под утро. Зато встречала невероятно красивые рассветы.

От ранней пташки Рии сообщения висят уже с десяти утра, и каждый раз я удивляюсь, как в первый: как она умудряется высыпаться, ложась при этом неприлично поздно? Зато по будням её из кровати даже палками не выгнать.

Почему-то именно на выходных делать обыденные вещи становиться безумно лень. Я буквально силком заставляю себя выпить кружку чая и поесть, а затем приходит время приводить себя в порядок. Короткие стрелки, к счастью, получается нарисовать с первого раза, а дальше дело остается за малым: подкрасить ресницы и смазать губы лимонной гигиеничкой. На улице достаточно тепло, чтобы не идти в куртке, поэтому я надеваю белый лонгслив, а сверху синюю кофту на молнии. Сообщаю Рие, что уже готова и выхожу из дома. Она отвечает, что скоро будет, и я начинаю идти чуть быстрее. Ветер треплет мне волосы и свистит на ухо какую-то причудливую мелодию, понятную одному ему.

Добравшись до пункта назначения, вижу, что её всё ещё нет и присаживаюсь на рядом стоящую лавочку. Когда проходит пятнадцать минут я пишу ей и пытаюсь дозвониться, но она не отвечает. Я начинаю злиться, потому что не люблю, когда люди сильно опаздывают, а Рия постоянно сильно опаздывала! Её редко можно застать на месте раньше меня, но если такое и случается, то я готова водить вокруг неё хороводы. Сама я обычно прихожу ко времени, а если и задерживаюсь, то на минуту-две, не больше. Уже хочу психануть и уйти, как вдруг замечаю лихорадочно бегущую в мою сторону фигуру и останавливаюсь.

– Я тебя уже полчаса жду, почему так долго? – утрирую, конечно, но пусть почувствует свою вину, может, перестанет опаздывать.

– Прости, я сначала не могла найти свои весенние ботинки, а потом у меня ключ в замочной скважине застрял, – тараторит Рия, задыхаясь после бега, и я закатываю глаза. Она что, эти оправдания на ходу придумывает? Если так, то с фантазией у неё все плохо.

– В следующий раз я не стану ждать тебя столько времени и просто уйду, понятно?

Подруга яростно кивает, и я смеряю её недоверчивым взглядом. Сегодня на ней обуты белые ботинки, которые она якобы не могла найти, хотя я прекрасно знаю, что они хранятся в шкафу, где и вся остальная обувь. Светлые прямые джинсы, простая бежевая куртка, чуть выше колена, и меховые наушники, которые приминают её пышные льняные волосы к ушам.

Если мне в апреле всегда жарко, то ей, обычно где-то до середины мая, невероятно холодно. Рия никогда не понимала, как мне удается не болеть, одеваясь так легко, а я не понимала, как она может ходить в такую жару в куртке и не потеть.

Я складываю руки на груди и хочу ещё немного подуться, но её янтарные глаза смотрят на меня с таким раскаянием, что приходиться бросить эту затею.

– Л-а-адно, пошли уже.

Она радостно подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши, словно ребёнок, которому только что купили его любимую сладость.

– Ура! Обещаю, что больше не буду опаздывать, – Рия строит максимально серьёзное выражение лица, кладя руку на сердце.

– Ты в прошлую встречу тоже так говорила, – напоминаю я с укором.

– Прошлое надо оставлять в прошлом, с этой встречи перед тобой стоит совсем другая, очень пунктуальная Рия!

Я смеюсь, и мы с ней по очереди делимся вещами, которые не успели обсудить по переписке, а затем решаем свернуть в сторону парка.

– Всё забываю спросить: откуда этот Майкл вообще взялся?

Она тяжело вздыхает, явно не горя желанием говорить о нём.

– Я его брата отшила, вот он и мстит мне теперь.

– Да ладно? Того самого паренька, который на свидании подарил тебе розы, не зная про аллергию, а потом пролил свой кофе прямо на твои новые штаны?

– Ага, я тогда решила, что нам с ним не по пути, а он, видно, брату нажаловался, – пренебрежительно фыркает подруга. – Хлюпик.

Спустя час Рия предлагает заскочить в магазин, и я охотно соглашаюсь, потому что зверски хочу пить. Отстояв километровую очередь, вспотев и устав, мы выходим из душного помещения, с наслаждением вдыхая носом свежий, вечерний воздух, в котором уже чувствуется запах лета.

– Напомни мне больше никогда не заходить в магазин после пяти, – просит Рия, и я усмехаюсь.

– Скажи спасибо, что там не было того самого «выдающегося» человека, который постоянно просил бы подложить ему жвачку, шоколадку и прочую ерунду, которую можно было взять, ещё стоя в очереди.

– Да вот уж спасибо, – недовольно пыхтит она, разрывая упаковку жевательных конфет. – Будешь?

Я отрицательно мотаю головой. Не хочется сейчас сладкого.

Мы продолжаем гулять по парку, не переставая обсуждать все самые свежие и горячие школьные сплетни, пока Рия вдруг не останавливается, вцепляясь мне в плечо.

– Помнишь ты на Майкла посмотреть хотела? – негромко спрашивает подруга, смотря вперед.

– Думаешь, я страдаю деменцией?

– Видишь того парня в чёрной кожаной куртке?

– Они там все в чёрном, – я щурюсь, пытаясь высмотреть среди небольшой группки людей нужного мне парня.

– Самого взлохмаченного из них видишь? Это Майкл.

Вновь прищуриваюсь, наконец понимая, о ком она.

– Ты же в курсе, что нам придётся идти мимо них? До дома по-другому не добраться, – сообщаю я, и Рия уныло кивает. Ободряюще хлопаю её по плечу, уверено шагая в их сторону.

– О-о, кого я вижу? Мисс Бартли в компании подружки? – насмешливо тянет тот самый Майкл, окидывая меня и Рию придирчивым взглядом. Рядом с ним, с идиотскими улыбочками на лицах, стоит ещё три парня, наверное, его друзья.

– Ну, со зрением у тебя дела обстоят лучше, чем с головой, – язвит она.

– А Мальвину твою как зовут? – спрашивает он и в компании раздаются смешки.

– Не твое де…

Я не даю ей договорить и отвечаю спокойным, ровным голосом:

– Иви.

Все резко замолкают, пока Майкл не выступает вперёд и не отвечает:

– Похоже, твои родители очень любили смотреть сериалы, – после этих слов все вновь разражаются хохотом.

На эту до ужаса банальную шутку я только улыбаюсь и опасливо кошусь на Рию. По её лицу вижу, что она готова придушить его голыми руками и полностью поддерживаю.

– И это мне говорит человек с именем Майкл? – приподнимаю уголки губ верх, победно складывая руки на груди.

Он смотрит на меня удивлено, явно не понимая, откуда мне известно его имя, но, когда переводит глаза на Рию, усмехается.

– Ясно, подружка все рассказала.

Меня радует, что я ненамного ниже Майкла: между нами разница в примерно двенадцать-тринадцать сантиметров и это помогает чувствовать себя увереннее. Раньше я загонялась по поводу своего роста, а сейчас спокойно могу надеть каблуки на длинной шпильке, ничуть не стесняясь.

– Всё и досконально, а теперь отвали, – выплёвывает Рия и тянет меня за собой.

– Ещё увидимся, Мальвина! – летит нам вдогонку, но я уже не могу разобрать кто это кричит.

– Вот примерно такие шуточки он и мне и отвешивает, – она злобно поправляет наушники.

– Странно, что ты до сих пор его не ударила, – озадаченно произношу я. – Это ведь в твоём стиле.

– Животных не бью, – отмахивается подруга, наблюдая за тем, как моё тело сотрясается от смеха.

Рия провожает меня до подъезда и, обняв на прощание, уходит в другую сторону. Я устало поднимаюсь по лестнице, потому что живу на втором этаже и заваливаюсь в квартиру, сразу же плюхаясь на стоящий в коридоре пуфик. Пару минут просто сижу с прикрытыми веками, откинув голову назад, а потом стаскиваю обувь и шагаю в ванну. Водой и мылом смываю макияж, ибо в падлу стирать всё специальным средством, принимаю душ и довольно иду переодеваться в чистую чёрную пижаму из атласа.

Уже лёжа в темноте, которую разбавляет лишь тонкая полоска лунного света, тянущаяся от окна, в мою голову неожиданно проникает образ Майкла. Высокий шатен с заострёнными чертами лица, насмешливой улыбкой и озорным зелёным взглядом. Я почему-то улыбаюсь. Он симпатичный. Пожалуй, даже слишком симпатичный, раз я думаю о нём перед сном.

Гоню прочь эти глупые мысли и напоминаю себе о том, что он вообще-то полный придурок, который задирает мою подругу и не нравится ей. Это отрезвляет. Переворачиваюсь на бок и засыпаю спокойным, беспробудным сном.

Глава 2

Как только девушки скрылись за поворотом, трое парней сразу же принялись воодушевленно обсуждать произошедшее. Один из друзей пихнул Майкла в плечо, болтая что-то про то, как его круто подстебнула девчонка, но тот лишь отстранённо кивнул, пропуская весь их разговор мимо ушей. Ему сейчас было не до них. Он думал о том, что скажет отец, когда узнает, что тот не написал пробный вариант SAT – академического оценочного теста, о скором поступлении и, пожалуй, единственной нитью света в этой беспроглядной тьме мыслей была Иви. Её нахальный и уверенный взгляд, который словно кричал: «Я найду чем парировать любое твоё слово», вьющиеся концы чернильных волос, слегка колышущихся на ветру.

В реальность его вернул слегка встревоженный голос Дика:

– Приём, Земля вызывает Майкла, приём!

– Приём, приём, – Майкл отмахнулся от его щёлкающих перед лицом пальцев.

На расспросы парней о причине столь резкой смены настроения, он отвечал сухо и односложно, надеясь, что от него просто отстанут. Все так и сделали, продолжая разговаривать о своём и лишь изредка поглядывая на молчаливого товарища рядом. Когда вдалеке уже в третий раз послышался звук полицейских мигалок, Пик предложил расходиться по домам, пока их не спалили. Остин и Дик охотно согласились с ним, а Майклу не осталось ничего, кроме как послушно кивнуть и нарочито неспешно со всеми распрощаться. Его друзья могли спокойно спешить домой, ведь их там ждали бесконечное тепло, уют и любовь родителей. Парень даже немного им завидовал, ведь сам был готов гулять от рассвета до заката, лишь бы не идти в то место, где от слова «дом» одно название. Майкл даже не пытался ускориться, наоборот хотел, чтобы его увидели, чтобы поймали и отвезли в участок, только бы до последнего не переступать порог ненавистной ему квартиры.

Со скуки, парень заострил внимание на вещах, которых в своём привычном состоянии не замечал: вот жёлтый фонарный свет мягко подсвечивал пушистые почки деревьев, а вот блеклый месяц на потемневшем небе устало наблюдал за часто проезжающими машинами. Где-то вдалеке визгливо лаяли собаки, а совсем рядом свистел ветер. Джерси-Сити в это время суток окрашивался в самые разные оттенки оранжевого, розового, белого, словно пробуждаясь от дневного сна для того, чтобы заворожить жителей своей красотой. Иногда могло посчастливиться увидеть в окне чей-то размытый силуэт, а в случае с первыми-вторыми этажами даже разглядеть некоторые предметы интерьера. Но в конце концов, какими бы схожими не были эти окна, жизнь внутри каждого из них кипела абсолютно разная: в одном кто-то обретал любовь, в другом – лежал на кровати в слезах и с разбитым сердцем. Где-то сейчас бурно ссорились, а где-то сидели на кухне за чашкой чая и вели душевные разговоры. Когда начинаешь задумываться о масштабах этого мира, то теряешься в бесконечной пучине теорий и вопросов.

В гордом одиночестве, Майкл дошёл до «дома» – это высокое многоквартирное здание, которое в ночной темноте казалось ещё более пугающим: чёрные тучи жадно поглотили его крышу, окутывая всю верхушку густым туманом.

Парень с тяжелым вздохом зашёл в парадную и медленно поплёлся по лестнице на пятый этаж, считая про себя ступеньки. Тридцать пять. Их ровно тридцать пять. Он как можно тише отпер замок и, заглянув внутрь, оценил обстановку. В комнате отца источником света был один лишь телевизор, показывающий помехи. В его комнате и комнате брата света не было. Майкл, крадучись, двинулся в сторону своей берлоги и лишь когда тихонько прикрыл за собой дверь, смог облегчённо выдохнуть.

– Ты не написал пробный тест, – послышался знакомый жёсткий голос во тьме, и парень подпрыгнул от неожиданности, включая свет.

– Ты чего так пугаешь? – с бешено колотящимся сердцем спросил он.

– Не надо уходить от ответа, – предупредил отец, сдвигая седые брови к переносице.

– Да, я не написал пробный тест, – обреченно повторил за ним Майкл.

– Почему? – в его голосе слишком много спокойствия. Это настораживало.

Парень молчал, подбирая правильные слова, но мужчина ответил вместо него:

– А я знаю почему. Потому что вместо того, чтобы готовиться к сдаче ты шляешься по улицам вместе со своими грёбаными дружками и сидишь в телефоне!

Майкл замер. У него частенько пропадала способность двигаться, когда отец повышал на него голос: кожа холодела, а конечности будто заливало свинцом. Хорошо хоть слова в предложения нормально складывались, иначе ещё бы и за это получил.

– Да я честно готовлюсь, пап, просто в двенадцатом всё намного сложнее и…

– Это пробник, Майкл! – мужчина резко поднялся с чужой кровати. – Если ты даже с пробником нормально не можешь справиться, то как сдашь настоящий экзамен? Почему даже те, кто учиться плохо смогли написать его, а ты, который ещё не совсем баран, – нет?!

«Потому что они списали, а я делал сам», – вертелось у парня на языке, но слетело с него только:

– Я буду готовиться.

– Телефон сюда неси.

– Что? – не веря, переспросил Майкл.

– Телефон сюда неси!

Он тяжело сглотнул, слегка дрожащей рукой достал телефон из кармана и вложил в морщинистую ладонь отца.

– Чтоб не было соблазна отвлечься от работы, – сказал мужчина, недобро оскалившись, а после, почти выплевывая, добавил: – позорище.

Он посмотрел на своего сына с такой откровенной ненавистью в глазах, что любой посторонний человек, глядя на них двоих, мог бы усомниться в их кровном родстве.

– Ты – одно сплошное расстройство с самого рождения, и, как я вижу, с возрастом это не меняется, – буднично продиктовал отец, шагая к выходу. Такие высказывания и правда были для него обыденными, и Майкл давно к ним привык. Они почти не задевали его, но в то же время будто оставляли на душе крохотные надрезы.

– Твой идиотизм тоже с возрастом не меняется, но я же молчу, – негромко, но так, чтобы мужчина точно его услышал, произнёс парень и прежде, чем тот успел опомниться, захлопнул дверь прямо перед его носом и приставил к ней стул. Глава семьи несколько раз дёрнул за ручку, однако быстро понял, что войти обратно у него не получится.

– Выродок, – напоследок шикнул отец.

Со стороны, наверное, можно подумать, будто папа заботится о его будущем, просто в своей манере. На самом деле для него это было ещё одной хорошей возможностью втоптать сына в грязь.

Майкл привалился спиной к холодной стене, пытаясь успокоить разбушевавшийся внутри хаос. Глубокий вдох. Выдох. Глубокий вдох. Выдох. Странно, но после этой методики ему не стало легче. Наоборот, захотелось набить морду отцу с куда большим рвением, чем минуту назад.

***

Совсем скоро у Рии день рождения и я, как всегда, понятия не имею, что ей дарить. Даже гугл не знает ответа на вопрос: «Что подарить человеку, у которого и так всё есть?», что уж говорить обо мне. Читать книги она не любит, поэтому этот вариант отпадает. Косметики у неё вагон и маленькая тележка, как, впрочем, и одежды, значит, тоже отпадает. В какой-то момент я совсем отчаиваюсь и решаю просто подарить ей деньги, но потом вспоминаю, что нет на свете лучшего подарка, чем тот, который сделан своими руками и меня осеняет. Можно сделать ей красивую открытку! В голове тщательно продумываю все детали и на всякий случай записываю их в листок для заметок. Потом всё-таки додумываю ещё один подарок, помимо открытки и в хорошем настроении иду готовиться к выпускному экзамену. Однако, стоит мне только углубиться в раздел математики, как это настроение тут же расплющивается под тяжестью бесконечных примеров и уравнений. Пол дня готовлюсь к «царице наук», потом пара часов уходит на английский, затем на химию, а после в голове появляется такая каша, что биологию я решаю оставить на завтра.

Лишённая каких-либо сил, валюсь на кровать и достаю телефон, чтобы написать Рие, однако от неё уже висит одно непрочитанное сообщение:

«Я с этим грёбанным Американским тестированием скоро с ума сойду! Ну почему его не могут просто отменить, а?! Делов-то! Но нет, им нравиться смотреть на наши страдания и мучения. Башковитые тираны!»

В конце она шлёт грустный смайлик, и я улыбаюсь, уже в который раз убеждаясь, что она может читать мои мысли даже на расстоянии.

«Ты не поверишь, но я хотела написать тебе то же самое».

На её аватарке появляется значок онлайна, и она начинает печатать ответ:

«Миндальная связь она такая».

Мы с ней ещё немного болтаем, а потом я, набравшись мотивации, ухожу делать заготовку для подарка. Рву альбомный лист, складываю его пополам и посередине рисую сердечко, которое в итоге несколько раз переделываю, ибо сначала мне не нравится его размер, потом форма и так по кругу…

Когда я наконец добиваюсь хорошего результата, то понимаю, что вырезание этого сердечка придётся оставить на завтра, ведь сил на что-либо у меня совсем не осталось. Единственное, что очерняет завтрашний день – школа, но я всё же стараюсь не унывать и с улыбкой предвкушаю скорую работу над открыткой.

Глава 3

Я ненавижу понедельник. Начало новой недели означает начало новых мучений, а мои нервы уже не то, что не выдерживают, они держатся на соплях, готовясь в любой момент с них сорваться! Иногда я чувствую себя не человеком, а бегающей и вечно спотыкающейся об школьные учебники белкой. Радует только встреча с Рией и подарок для неё. Хотя, пожалуй, Рия и есть тот самый единственный человек, который всегда радует и приносит в мою жизнь какие-то эмоции, будь то счастье или гнев.

Урок биологии у нас заменяет учитель астрономии, который, к счастью для всей группы, задремал прямо на заваленном бесчисленным количеством бумажек столе. Поэтому мы с подругой спокойно переговариваемся на интересующиеся нас темы, не боясь быть наказанными за лишнюю болтовню.

– Мне тут один мальчик понравился, он учится в классе мистера Брумфилда, хочу к нему на перемене подойти и предложить пообщаться, – мечтательно сообщает Рия, и не успеваю я открыть рот, чтобы ответить, как она воодушевленно продолжает: – И как это я его раньше могла не заметить? Может, он новенький? Если так, то жаль, что его перевели не к нам.

– Подожди, подожди, не так быстро, – прерываю я её. – Что за парень и как он выглядит?

– Ну, который кудрявый такой ходит, как барашек, – весьма расплывчато объясняет Рия.

– Не знала, что тебе стали нравится барашки, – беззлобно усмехаюсь я.

– Я тоже, – говорит она и звенит звонок.

Мы сразу хватаем рюкзаки, выходим из класса и идём к кабинету истории, где, по расчётам Рии, у того парня сейчас проходил урок.

– Эта грымза уже пять минут их из класса не выпускает, ну сколько можно?! – возмущается подруга.

– Лучше скажи, когда она кого-то сразу со звонком выпускала, – поддерживаю я её недовольство.

– Нет, ну ладно там один раз по уважительной причине задержала, но она ведь постоянно всех задерживает и далеко не по уважительной! – продолжает негодовать она, после чего дверь исторического кабинета звонко распахивается и из него, с кислыми лицами, выходит толпа ребят. Похоже, миссис Ламберте снова устроила внеплановый устный опрос и наставила всем кучу «F».

– Кажется вон твой идёт, давай, действуй, – нетерпеливо подгоняю её я.

Рия приглаживает и так идеально лежащие волосы, потом зачем-то поправляет белоснежные манжеты рубашки и идет к кудрявому предмету своих воздыханий. Разница в росте у них, конечно, колоссальная – он, где-то под сто девяносто и она – метр шестьдесят девять. Мне даже становится интересно: а ему вообще что-нибудь слышно с такой высоты и с таким шумом вокруг? Я прислоняюсь к стене и складываю руки на груди, ожидая, когда они, по всей видимости, обменяются контактами.

– Сегодня меня ждёт незабываемое свидание с самым красивым парнем в этой школе! – громко визжит Рия, подбегая ко мне.

– Ну, самым красивым – это громко сказано, конечно, – деловито замечаю я, и подруга обжигает меня взглядом. – А как его зовут?

– Его зовут Итан, он перевёлся в нашу школу совсем недавно, как я и говорила, а ещё он живёт совсем недалеко от моего дома, представляешь?! – возбуждённо пищит она, пока я одним только усилием воли заставляю свои глаза не выпасть из орбит от услышанного.

– Стой, то есть ты всё это узнала за тот малюсенький период, что вы с ним общались?

– Да, а что такого? – она явно не понимает моего шока.

– Ясно, – вздыхаю и беру её под руку, ведя к нужному нам кабинету.

На самом деле Рия всегда восхищала меня своей непринуждённостью, прямолинейностью, активностью, уверенностью и целой кучей положительных качеств, которые можно перечислять, пока не отсохнет язык. Она не боялась спорить с учителями и отстаивать своё мнение, не боялась знакомиться с людьми или ярко выражать эмоции на публике. Она настолько сильно отличалась от меня, такой спокойной и не любящей решать конфликты криками и руганью, что любой прохожий мог задать вполне логичный вопрос: «Как они вообще могут дружить?»

Я и сама, честно сказать, не могу найти ответа, но, раз дружим, значит известное всем выражение «противоположности притягиваются» – действительно правдивое.

Когда у нас заканчиваются уроки, Рия хочет проводить меня до дома, потому что не успела рассказать про очередной чудной сон, приснившийся ей сегодня, но я говорю, что мне надо кое-куда заскочить, и она понимающе отступает. Наверное, вспомнила про свой приближающийся день рождения и догадалась, что я иду за подарком для неё. Ну и пусть, главное, что не знает какой подарок.

Сначала я покупаю несколько жвачек «Love is» в небольшой торговой лавке возле школы, засовываю их в чёрный карман джинс, а потом иду в один популярный книжный магазин, но, разумеется, не за книгами. Просто ближайший магазин с нормальными мягкими игрушками находится почти в ста километрах отсюда и преодолевать такое длинное расстояние мне не особо хочется. Зайдя внутрь, я почти заставляю себя пройти мимо стеллажей с современной литературой и пройти сразу к стендам с игрушками. Мой взгляд останавливается на большом плюшевом тостовом хлебе с глазками, забавным розовым ртом и тремя веснушками по бокам от каждого глаза. Сразу вспоминаю, как Рия клялась в безграничной любви к белому хлебу и вообще всему, что с ним связано и без раздумий тяну руку к игрушке. Уже рассматривая вещь в вблизи, замечаю, что это не просто тост, а тост с маленькими ручками и ножками, которые болтаются от каждого моего движения. Я широко улыбаюсь, предвкушая реакцию подруги.

– Собираешься его съесть? – раздается чей-то смутно знакомый голос сбоку, и я вздрагиваю, поворачиваясь на звук.

Это Майкл.

– Напугал! Ты чего здесь делаешь?

– За тобой слежу, что же ещё мне делать? – он тянет уголки губ в добродушной улыбке, но, видя мою реакцию, закатывает глаза. – А зачем люди приходят в книжные магазины, Мальвина? Наверное, чтобы купить книги.

– Если у тебя такая короткая память, то я напомню, что меня зовут Иви.

– Мальвина тебе больше подходит, – совершенно легкомысленно бросает Майкл и мне охота его стукнуть. До чего же раздражающий тип!

– Тогда я буду называть тебя кобелём, – с довольной ухмылкой сообщаю я ему и, получив в ответ непонимающий взгляд, поясняю: – Кобель тебе больше подходит.

– Кобель – это потому, что у Мальвины в книге был пёс Артемон? – вдруг выдает он, и я смотрю на него, как на ума лишённого. Я даже не думала об этом, когда передразнивала. И не думала, что ему тоже известна эта сказка. В Америке не часто встретишь человека, который читал произведения русских писателей.

– Нет, кобель, потому что кобель, – хмурюсь я и иду в сторону кассы.

Кобель, потому что над Рией издеваешься.

Слышу, как он шагает за мной и оборачиваюсь.

– Что? – выгибает бровь Майкл, сжимая в руке какую-то толстую книгу. Замечаю её и решаю спросить:

– Для себя берёшь или для кого-то?

– Для себя.

– Ого, не думала, что тебе нравится читать, – я снова ухмыляюсь и отворачиваюсь от него, продолжая идти. Уже на кассе он интересуется:

– Почему не думала?

– Потому что ты не похож на читающего человека.

– А как в твоём понимании выглядит читающий человек? – не отстает Майкл.

Понимая, что сморозила чушь, решаю идти до конца:

– Точно не так, как ты.

Я расплачиваюсь за игрушку и выхожу из помещения. О встрече решаю рассказать Рии чуть позже.

Напоследок, я захожу в канцелярский магазин и покупаю там несколько листов с выпуклыми наклейками, бросаю их в пакет с тостом и со спокойной душой иду домой. Сегодня я должна доделать открытку, потому что до дня рождения Рии остаётся всего четыре дня. Нам обеим в этом году исполняется восемнадцать, во что, на самом деле, очень трудно поверить. Как будто бы ещё вчера мы с ней жаловались на кучу домашки в седьмом классе, а сейчас уже скоро закончим двенадцатый. Так и вся жизнь пролетит – не заметим.

По приходе домой, я в спешке мою руки и, не переодеваясь в домашнюю одежду, сразу бегу к столу, начиная работу. Самое сложное в изготовлении открыток – это когда её готовый вид находится у тебя в голове, а не перед глазами.

Сначала я осторожно вырезаю нарисованное простым карандашом сердечко канцелярским ножом, потом, на место сгиба, клею два вкладыша с жвачек и чёрной ручкой, чуть ниже вырезанного сердца, пишу дружеское признание в любви. Достаю из косметички свой красный блеск для губ, которым уже давненько не пользуюсь, кисточкой мажу большой палец и размазываю по правой стороне открытки, несколько раз повторяя процедуру. Пока блеск сохнет я отклеиваю парочку маленьких наклеек в виде цветов и прилепляю их на острые кончики вкладышей. Возвращаюсь на левую сторону и на этот раз сверху сердечка мелким почерком пишу два наших общих прикола. Клею ещё пару наклеек со звёздочками и убедившись, что мазки от моего пальца подсохли, пишу на них строчки из разных известных песен. Заканчиваю я где-то в девять вечера, когда небо облачается в чёрные одежды и покрывается крошечными звёздами. Откидываюсь на спинку стула, хваля себя за проделанную работу. Хорошо проделанную работу. Остаётся только купить красивый подарочный пакет и всё готово.

В ванной я отмываю красный след блеска и решаю взглянуть на себя в зеркало: спутанные волосы, осыпавшаяся тушь, красные усталые глаза. Боже мой, надеюсь, на улице я выглядела приличнее.

Вижу от Рии парочку висящих сообщений и смахиваю их. Нет настроения слушать её истории.

Я думаю, позвонить маме и узнать, как там тётя Мирай, но потом решаю, что уже слишком поздно для звонков и откладываю это на завтра. Мама у меня неплохая, но иногда раздражает тем, что постоянно перебивает меня, в разговоре перескакивает с темы на тему, давая понять, что ни одна из прошлых не была так уж сильно ей интересна. Тётя Мирай – это её родная сестра, к которой она решила уехать в гости на пару недель, оставляя на мне домашнее хозяйство. Сама я отказалась ехать с ней потому, что экзамен никто не отменял, а тётя может и подождать. В итоге торчу здесь, в Джерси-Сити, с миской овощного салата на столе и каким-то слезливым сериалом по телевизору. Но каждый раз я успокаиваю себя мыслями о лете, до которого осталась всего пара месяцев и на душе становится чуточку легче.

Глава 4

– Кстати, как вчера погуляла с Итаном? Всё хорошо? – уже в школе интересуюсь я у Рии. Сегодня она ходит сама не своя, какая-то хмурая, не активная.

– А вот если бы ты вчера послушала мои голосовые, то не задавала бы этот вопрос, – укоризненно отвечает подруга. А вот и причина хмурости.

– Ну прости меня, – жалобно протягиваю я, глядя на неё щенячьими глазами. Рия демонстративно отворачивается, всем своим видом показывая, что не намерена идти на компромисс.

– А если я скажу, что вчера встретила Майкла в… библиотеке? – мне приходится соврать о месте встречи, ведь несмотря на нелюбовь Рии к чтению, из-за меня в книжный она частенько захаживает и прекрасно знает, что там есть игрушки. Сложить два плюс два ей не составит труда.

– Да ну? – подруга тут же поворачивается обратно с искрящим любопытством в глазах.

– Если расскажешь, как прошла прогулка, узнаешь о нашей с ним встрече во всех подробностях, – ставлю я условие, приглаживая складки теннисной юбки.

– Ради такого грех не рассказать во второй раз, – Рия встаёт напротив меня, загадочно улыбаясь. – Ну, короче, гуляем мы с Итаном вчера и ничего не предвещает беды. Болтаем с ним об учителях, о последних мировых новостях и тут он вдруг выдает: «У тебя сегодня в школе было расстёгнуто слишком много пуговиц на рубашке, если ты хочешь со мной отношений в дальнейшем, то знай, что я не люблю, когда девушки ходят с такими глубокими вырезами. Это смотрится так, будто ты шлюха». Представляешь?! Да кто вообще спрашивал, что он там не любит?!

– А свидание и в правду вышло незабываемым, да? – широко ухмыляюсь я, но моментально принимаю серьёзный вид, когда Рия одаривает меня свирепым взглядом. – Но, с другой стороны, даже хорошо, что Итан сразу признался. Показал своё истинное лицо.

– Я потом так же подумала, хотя до сих пор не могу перестать удивляться с того, что такие, как он ещё не вымерли…

– Такие, к сожалению, будут рождаться из поколения в поколение, – грустно вздыхаю я.

Рия бездумно кивает, а потом напоминает про историю с Майклом, которую я не без удовольствия рассказываю.

– Никогда бы не подумала, что он читает книги, – удивлённо произносит она, когда я завершаю пересказ.

– Поэтому я и спросила для кого он берёт книгу.

– И чего он тебя Мальвиной постоянно называет? У неё же волосы светлее твоих, разве нет? – негодует Рия, вероятно, вспоминая о том, что я рассказывала ей о «Золотом ключике».

– Светлее. Наверное, он просто дальтоник, – пожимаю плечами, не желая сознаваться самой себе в том, что это прозвище мне нравится.

Звенит звонок на урок, и мы с большой неохотой заходим в кабинет, предчувствуя очередную подготовку к тесту.

– Я проверил ваши контрольные работы, которые вы писали на прошлой неделе, в пятницу, и готов озвучить оценки, – объявляет наш учитель математики, мистер Аттвуд, едва все садятся за парты.

Мы с Рией переглядываемся и сцепляем руки, как делаем всегда, когда нам говорят оценки за различные самостоятельные и контрольные.

– Бартли «С», – невесело вздыхает учитель и смотрит на мою подругу с разочарованием. – Честно говоря, ожидал от вас большего.

Я удивлённо поворачиваю на неё голову. Рия никогда не получала «удовлетворительно». Только отлично и хорошо. Неудивительно, что сейчас она сидит в полном шоке и с открытым ртом.

– При всём моём уважении к вам, но ничего, что вы нас об этой контрольной даже не предупредили, а просто поставили перед фактом?

– Нет, ничего, мисс Бартли, – мужчина натянуто улыбается. – Знающий весь основной материал человек напишет на хорошую оценку при любых обстоятельствах.

Чувствую, как она сжимает мою руку и морщусь от лёгкой боли, которую приносят её длинные ногти. Если бы Рия могла убивать взглядом, то мистер Аттвуд уже давно валялся окровавленным на полу.

– Если у вас есть какие-то вопросы, можете подойти ко мне на перемене, – смутившись под взором моей подруги, любезно предлагает математик, и та согласно кивает.

– Мораис «С» с огромным минусом, – выразительно подчеркивает он мою оценку, и я слабо улыбаюсь. Минус в журнал всё равно не ставится. Рия хлопает меня по плечу, тем самым молчаливо поздравляя с не самой низкой оценкой.

Когда заканчивается урок, Рия, как и было предложено, идёт к учительскому столу быстрым размашистым шагом. От неё исходит такая дикая уверенность и решительность, что у меня захватывает дух.

– И какой у вас ко мне вопрос, мисс? – сцепляя руки в замок, спрашивает мистер Аттвуд.

– Хотелось узнать с каких пор учителя позволяют себе не предупреждать о контрольных заранее, а потом ещё и отчитывать за плохую оценку.

Преподаватель тяжело вздыхает.

– Рия, если вас не устраивает ваша оценка, вы можете прийти сюда после уроков и переписать работу, а не устраивать цирк.

– То есть внятного ответа не будет? – она приподнимает бровь.

Я шумно втягиваю носом воздух и закусываю губу. В этом бесстрашии была вся Рия. Она не то чтобы любила спорить с учителями, но выяснение отношений с ними приносило ей какое-то особое удовольствие.

– Не будет. Я не обязан перед вами отчитываться.

Мне хочется крикнуть на весь кабинет о том, как же он прав, но в слух я только шепчу ей:

– Пойдём уже отсюда, скоро звонок прозвенит.

Рия смотрит на него несколько долгих секунд, после чего разворачивается, демонстративно откидывает назад свои длинные густые волосы и выходит из аудитории, громко хлопая дверью напоследок. Видимо, её злит то, что он прав. Хотя, она всегда раздражается, если в споре оказывается прав кто-то другой, поэтому неудивительно.

– Старый, душный хрен! Так и хотелось ему по харе дать! – выплёскивает эмоции подруга, размахивая руками.

Я кое-как уворачиваюсь от неё и пытаюсь успокоить, но Рия, будучи сильно разгорячённой, совсем не слышит меня. В таких ситуациях я сама еле сдерживаю раздражение.

– Это ты та самая Рия, которая вчера гуляла с моим парнем? – перед нами откуда ни возьмись возникает миниатюрная девушка с русыми волосами, одетая в серый клетчатый костюм. Её лицо кажется мне знакомым, возможно, мы уже пересекались в школе.

Я переглядываюсь с подругой, одним взглядом спрашивая, знает ли она её, но ответом мне служит отрицательный моток головы.

– Ну я и что? – со смесью усталости и раздражения спрашивает Рия. Как же эта девушка не вовремя подошла… Сейчас ей устроят концерт.

– А ты ничего не попутала? Мы с ним уже вообще-то год встречаемся. Или дай угадаю: ты думала, что у такого красивого парня, как Итан не может быть девушки? – насмехается русоволосая, высоко задирая подбородок. Она ниже нас обеих, поэтому пытается держаться с достоинством.

– Я вообще ни о чём не думала, просто подошла к нему, потому что он мне понравился, предложила погулять и всё, чё ты до меня докопалась?

Дело пахнет керосином. Моё тело непроизвольно напрягается.

– И правда. Почему бы тебе не поговорить со своим парнем? Ведь это он согласился на прогулку, состоя в отношениях с тобой, – мягко добавляю я, пытаясь сгладить острые углы ситуации.

– Я не с тобой разговариваю, – грубит девушка и моё настроение ежесекундно меняется. Хочется бросить ей пару ласковых словечек, но я с силой проглатываю их.

– Значит слушай меня внимательно: твой Итан меня больше вообще не интересует, номер его я удалила, предварительно заблокировав. Ещё какие-то комментарии по этому поводу будут? – я вижу, как она едва сдерживает агрессию и обращаю к богам все известные мне молитвы на то, чтобы эта девица не взболтнула лишнего.

– Нет, – выпучивает глаза она.

Я облегченно выдыхаю. Прямо гора с плеч свалилась.

– Ты такая грубая, как твоя подружка вообще с тобой общается? – внезапно договаривает девушка и мне хочется удариться головой об стену.

Да кто бы говорил про грубость! На себя со стороны бы сначала взглянула!

– Ну, видимо так же, как и ты общаешься с этим конченым дол… – я вовремя закрываю рот Рии ладонью и тихонько шиплю на неё.

– Она хотела сказать, чтобы ты сняла розовые очки и взглянула на своего парня сквозь призму, да? – с притворной лаской уточняю я у подруги, и она что-то протестующе мычит, но под моим сердитым взглядом сдаётся и кивает. Только тогда я убираю руку.

– Без твоего совета разберусь! Ненормальные, – нервно бросает нам девушка и в спешке уходит.

Я грустно смотрю ей в след. Кажется, любовь ослепила её настолько, что она совсем не замечает очевидных косяков, которые делает Итан и даже умудряется обвинять в них других людей. Но я не могу судить её: влюбленные думают сердцем, а не головой.

Несмотря на то, что я уже привыкла к выходкам Рии, всё равно каждый раз отчитываю её за неумение отвечать спокойно и вежливо, когда того требует ситуация. Каждый раз она обещает вести себя сдержаннее и каждый раз бросает слова на ветер. Однажды я смирюсь с этим, но пока во мне сидит твёрдая уверенность изменить её в лучшую сторону, этого не произойдет.

Отсидев до конца уроков, мы с Рией прощаемся и расходимся, обещая написать друг другу, как только доберёмся до дома. Мысль об очередной подготовке к экзамену удручает настолько, что хочется выть волком и протестующе топать ногами.

Я иду, жмурясь от необычайно яркого для Нью-Джерси солнца и счастливо улыбаюсь объятиям тёплого ветра, лёгкие порывы которого колыхают низ моей юбки. Вот такую весну я люблю. Когда пушисты почки потихоньку распускаются, когда воздух становится горячее с каждым днём, позволяя горожанам убрать зимние вещи в шкаф и на ближайшее время забыть о них, как о самом страшном кошмаре, когда от снега остаются лишь лужи, которые спустя время превращаются в клубы пара.

Мои мысли обрываются, когда за спиной я слышу вкрадчивое:

– Кс-кс-кс-кс-кс, далеко идёшь, красавица?

Ноги словно заасфальтировали. Чувствую, как каждая клеточка моего тела набивается ватой и тяжело сглатываю.

«Не время для паники, Иви! Нужно взять себя в руки и не дать этому ублюдку того, чего он хочет. К тому же сейчас день, нужно просто убежать из этого длинного переулка, и ты будешь спасена…»

Слышу позади себя его медленные шаги и срываюсь с места. Сердце из пяток возвращается на место и принимается стучать так быстро, что мне кажется, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди и будет бежать со мной наперегонки. Контур предметов стирается и за собственным сбившимся дыханием я не слышу никаких других звуков. Как назло, именно сейчас мне не попадается здесь ни одного человека, отчего адреналин, несущийся по венам, прибавляет ногам скорости. В спешке оборачиваюсь и вижу, что этот урод не отстаёт, после чего до крови кусаю губы, чувствуя, как бок начинает покалывать. Замечаю впереди себя чью-то высокую мужскую фигуру и без раздумий мчусь к ней, однако затормозить не успеваю и со всей дури врезаюсь в чужую широкую спину.

– За мной гонится какой-то мужик, умоляю вас, помогите! – сбивчиво прошу я, цепляясь за куртку этого человека, как за спасательный круг.

– Иви? – слышу удивлённый знакомый голос над ухом и поднимаю глаза. Майкл!

То есть из всех людей в этом проклятом городе мне посчастливилось врезаться именно в него? Судьба издевается надо мной!

К этому времени утырок добегает до нас, и я бездумно хватаю Майкла за локоть, одними губами шепча: «помоги». Он всё ещё ошарашен, однако лишних вопросов не задаёт и просьбу выполняет.

– Какие-то проблемы? – спокойно интересуется мой спаситель. В его голосе слышна скрытая угроза.

– Нет, приятель ты что, я с ней просто поболтать хотел, – говорит тот с сильным французским акцентом и невинно улыбается.

– Любишь болтать? Какое счастье, что я тоже! Может, тогда один на один поболтаем? – весело предлагает Майкл, хлопнув в ладоши. Он мягко высвобождается из моей хватки и надвигается на него угрожающей тенью. Я остаюсь стоять на месте, стараясь унять дрожь во всём теле. Сердце до сих пор колотится, однако страх, владевший мной в переулке, отпустил.

– Не-не-не, братан, я уже ухожу, я же не знал, что она занята уже, – он поднимает руки вверх в знак капитуляции и разворачивается, чтобы удрать, но Майкл в считанные секунды успевает схватить его за шиворот и что-то злобно прошипеть на ухо. Пусть мужик и почти одного роста с ним, но в физическом плане терпит явное поражение.

– И-извин-ни пож-жалуйста, что напугал, я не х-хотел, – стучит зубами ублюдок, смотря на меня глазами по пять центов. Я замираю от шока. Наверное, это будет самое лучшее извинение в моей жизни.

– Теперь свободен, – Майкл грубо швыряет его на землю, отряхиваясь, словно от грязи.

Я смотрю, как этот трус даёт дёру и облегчённо выдыхаю. Всё обошлось.

– Спасибо, что помог, – смущенно благодарю я, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос и поправляю юбку. Почему-то в голову закрадывается навязчивая мысль: а если бы в такую ситуацию попала Рия, он бы тоже помог ей или бросил на произвол судьбы? Хотя, Рия скорее б побежала к какому-нибудь другому человеку, нежели приняла помощь Майкла.

– Пожалуйста, Мальвина, но теперь ты будешь должна мне желание, – улыбчиво сообщает он, подходя ко мне. Хорошее настроение тут же улетучивается.

– Чего? Какое ещё желание?

– Я его пока не придумал, но, когда придумаю, обязательно скажу, – продолжает он с той же противной улыбочкой на лице.

– Будто я собираюсь слушать ту ересь, которая придёт тебе в голову, – фыркаю я.

– Разве тебе совсем не хочется отблагодарить своего спасителя? – Майкл театрально хватается за сердце.

– Разве простого и искреннего человеческого «спасибо» тебе недостаточно? – пародирую я.

– Обычно достаточно, но иногда можно позволить себе и чуточку больше.

– Тогда позволяй свою чуточку где-нибудь подальше от меня, я не собираюсь исполнять твои дурацкие желания, – разворачиваюсь, чтобы уйти, однако сказанное этим Буратино в следующий момент заставляет меня остановиться.

– А если я скажу, что за исполнение оставлю Рию в покое на целый месяц?

Я поворачиваюсь к нему обратно всем корпусом и недобро прищуриваюсь.

– Ты ведь итак уже сто лет в обед ничего ей не делал, в чём смысл?

– Уверена? – ухмыляется он и у меня появляется дурное предчувствие.

– Что ты натворил, Буратино недоделанный? – я очень быстро сокращаю расстояние между нами и буквально шиплю эти слова ему в лицо.

– Я же был кобелем? – выгибая бровь, уточняет Майкл.

– А будешь Буратино до тех пор, пока не перестанешь называть меня Мальвиной!

– То есть, пока не умру?

Не сдержавшись, бью его кулаком в грудь. Рядом с ним моё спокойствие магическим образом куда-то испаряется.

– Я ещё раз спрашиваю: что ты натворил?

– Просто достань телефон и посмотри, что она написала.

Делаю, как он сказал. На дисплее сразу высвечиваются непрочитанные мною сообщения:

«Этого Майкла, походу, в детстве роняли! Ты представляешь, он чёрным баллончиком написал на стене моего этажа “Рия Бартли из шестой квартиры обмочила все штанишки, ах, какая шалунишка!”!!!»

К сообщению так же прилагается фотография, где на белоснежной стене толстыми с подтёками буквами написано то самое комичное предложение. Мне становится одновременно и жалко подругу и смешно с рифмы, которую придумал Майкл. Но всё-таки обида за Рию берёт верх.

– По-твоему это смешно? – сержусь я.

– Готов поспорить, что ты сейчас просто сдерживаешь свой смех ради приличия.

Вот же!..

– Ошибаешься.

– Как скажешь. Ну так что, ты согласна пойти мне на встречу и кое-что сделать?

– Что бы ты там не придумал, сразу предупреждаю: никаких поцелуев и всего остального даже не проси.

– Что за бесстыдные мысли, Мальвина? Я ведь могу и обидеться, – Майкл делает вид, будто глубоко оскорблён, и я закатываю глаза.

– Говори уже, что пришло в твою пустую голову.

– На этих выходных ты сходишь со мной на дружескую вечеринку и притворишься моей девушкой! – с счастливой улыбкой сообщает мне этот кретин, и я роняю челюсть.

– Я притворюсь твоей кем?! С ума сошёл? – уверена, мои глаза сейчас такие же, как у того мужика во время извинений.

– Это вечеринка, на которую все приходят парочками, и я не хочу быть там единственным холостяком, – терпеливо объясняет он, но мой настрой от этого не меняется. – Ну и к тому же, я как-то взболтнул друзьям, что у меня появилась девушка…

– Ну вы только посмотрите! Ещё не одна простая смертная в здравом уме и трезвой памяти не захотела с ним встречаться, и он хочет, чтобы этой ненормальной стала я! – кричу в сердцах, и некоторые прохожие на нас оборачиваются.

А они не могли проходить, когда мне нужна была помощь?

– Да тише ты! – Майкл оглядывается по сторонам, слегка наклоняется ко мне и тихо добавляет: – Я же не прошу тебя становиться моей девушкой по-настоящему! Просто постоишь со мной в обнимку пол вечера, а потом я закажу тебе такси, и ты уедешь домой под предлогом того, что тебе стало плохо!

И тут мне правда становится плохо. Плохо от мысли, что придётся провести вечер с парнем, который напакостил моей лучшей подруге и которого она ненавидит всеми фибрами души. Я всегда придерживалась правилу «враги моих друзей – мои враги», а тут, получается, в тайне от этих самых друзей шарахаюсь с их врагами по вечеринкам?

– А если я не соглашусь, то, что ты сделаешь? – я с вызовом задираю подбородок. Мне действительно интересно, на что он способен.

– Предпочитаю не разглашать свои планы, но поверь, Мальвина, тебе стоит согласиться на моё предложение, – его глаза загораются недобрым огнём, а предупреждающий тон заставляет отступить на шаг.

Я никогда не верю людям на слово и сейчас бы не поверила, но речь идёт о Рие, а потому проверять и испытывать чужую судьбу желания не возникает.

Прикрыв глаза, я тяжело вздыхаю и не слишком решительно выдаю:

– Я согласна побыть твоей девушкой на один вечер.

Успокаиваю нарастающую внутри тревожность мыслями о том, что это делается ради Рии.

– Отлично! – радостно кричит Майкл и мы жмём друг другу руки. Вообще не отлично.

– А теперь позволь проводить тебя до дома, а то мало ли, каких ещё придурков по дороге встретишь, – любезно предлагает он, и я уныло киваю.

Все мои мысли вновь и вновь возвращаются к Рие. Я не буду рассказывать ей об этой договорённости, потому что знаю её реакцию. Она скажет мне что-то в духе: «Боже, Мораис, ты что, воспринимаешь его слова всерьёз? Да что этот хлюпик может мне сделать? У него мозгов хватит только на очередную глупую надпись на стене». И ей не объяснишь ту серьёзность и решимость в глазах Майкла, которые я увидела.

Эти выходные станут самыми худшими.

Глава 5

«Эти выходные станут самыми лучшими!» – первая возникшая в голове Майкла мысль, как только он провёл Иви до подъезда. А ведь действительно, что могло быть лучше? Ему не пришлось подбивать на эту авантюру одну надоедливую знакомую, которая бы сто процентов потребовала заплатить ей за такое, так ещё и в добавок разболтала всё своим подружкам. Конечно, изначально Майкл помог Иви не ради того, чтобы она притворилась его девушкой, эта мысль пришла к нему гораздо позже. Да и как вообще можно думать о собственной выгоде в ситуации, где просят твоей помощи? Он более чем уверен, что её голубые, полные ужаса глаза, будут преследовать его в кошмарах.

Отец Майкла сегодня работал с утра и должен был вернуться только к вечеру, поэтому парень шёл домой с большой охотой и в приподнятом настроении. В квартире сейчас находился только его старший брат Теранс, тот самый, которого отшила Рия, и за которого он так отчаянно мстил. Теранс Эрни приходился ему родным братом и был старше на один год, однако, лицо его выглядело настолько детским, что люди поначалу давали ему пятнадцать лет, вместо положенных девятнадцати. Впрочем, характер у него недалеко от внешности отошёл. Он был слишком мягким, слишком застенчивым, очень нерешительным и не умел говорить «нет». Майкл пару раз даже проводил ему так называемые «сеансы» по психологии на эту тему, но, когда понял, что это бесполезно, сдался и предложил помощь настоящего специалиста, получая в итоге твёрдый отказ.

В Джерси-Сити хорошая, а главное, действующая психологическая помощь оказывалась только за деньги, но ради Теранса Майкл был готов устроиться на работу, а то и две, лишь бы у старшего брата всё наладилось. На это предложение его тоже ждало категоричное «нет» и часовая лекция о том, что ему сейчас надо думать о себе, экзамене и поступлении, а со своими проблемами Теранс как-нибудь сам справится. Он сейчас учился на врача-офтальмолога и после летней сессии планировал подработать официантом в одном популярном кафе, где платили неплохие деньги. Его дико смущал тот факт, что там, помимо него, будет ещё целая стая незнакомых людей, однако сидеть дальше, сложа руки он не собирался. В конце концов, проблемы сами себя не решат, людей не обслужат фантомы, а деньги не окажутся в руках по мановению волшебной палочки, даже если очень хочется. Печальная правда жизни.

– Я дома! – крикнул Майкл, закрывая за собой дверь на ключ.

– Я здесь! – послышался звонкий голос Теранса из глубин комнаты.

Шоркая ногами, парень ввалился в комнату старшего, сразу же плюхаясь на старенькое жёсткое кресло и сразу же об этом жалея. Копчик отозвался тупой пульсирующей болью, и Майкл тихонько зашипел себе под нос. Такое кресло будет покруче электрического стула.

– Ты зашёл сюда со слишком довольным лицом, что-то случилось? – несколько насторожено спросил Теранс.

– Извини, не знал, что к тебе нужно заходить только в трауре.

Парень утомлённо цокнул.

– Ты понимаешь, о чём я. Мне есть о чём переживать?

Эрни-младший сцепил руки в замок и с хитринкой взглянул на старшего брата. Главное выдержать паузу – так тебя будут слушать внимательнее и с более ярким блеском в глазах.

– Как ты знаешь, мои друзья в эту субботу устраивают вечеринку, на которую все приходят со своей второй половинкой. Но так как даму сердца я пока не нашёл, то собирался подкупить свою знакомую, для того чтобы она притворилась моей девушкой на время вечеринки, однако…

Он снова сделал паузу и едва заметно усмехнулся, когда увидел недовольное лицо Теранса, жаждущего продолжения истории.

– Однако что? – поторопил старший.

– Однако мои планы нарушила одна девушка – лучшая подружка Рии, – при упоминании последней, лицо Теранса приобрело бледный оттенок, а тот самый блеск в глазах затух, как угли костра в еловом лесу. Майкл угрюмо поджал губы. Упоминать в разговоре с Терансом Бартли – означало сдирать пластырь с ещё незажившей раны.

Всё началось с того, что Эрни-старший в один из будних дней, как обычно шёл из университета домой и внезапно наткнулся на скамейке, возле своего подъезда, на девушку. Ветер свирепо трепал её одежду и развивал длинные светлые волосы. Она пыталась перекричать бушующую стихию, прижимаясь губами к динамику смартфона. Теранс выпустил её из виду только тогда, когда чуть не въехал головой в подъездную дверь.

– Долбаный ветер! Я скоро из-за него все связки порву! – сквозь шум доносилось до парня, взгляд которого был прикован только к белокурой девушке и который на ощупь пытался достать ключи из кармана.

Та не обращала на него никакого внимания – была целиком и полностью поглощена в то, что рассказывала. А он был поглощен ей до тех пор, пока ему всё-таки не въехали железной дверью по голове. Выходящий на улицу мужик посмотрел на Теранса, как на идиота. Парень зашипел, потирая ушибленное место и зашёл за дверь, плотно к ней прижавшись. Сердце гулко стучало в груди. В голове застыл образ беловолосой красавицы. Честно признать, такое с ним происходило впервые. Никогда раньше девушки не вызывали в нём столько чувств разом: смущение, трепет, восхищение, замешательство, любопытство, остолбенение…

Конечно же, Теранс не мог не поделиться этим со своим младшим братом, который, в свою очередь, внимательно всё выслушал и посоветовал спуститься обратно вниз и, если она ещё не ушла, попросить номер телефона. Старший даже слушать такие советы не хотел и предпочёл наблюдать за ней издалека. Каждый день в промежутке от 7:23 до 7:30 загадочная незнакомка проходила под их окнами, и Теранс провожал её лучистым взглядом, после чего окрылённо шёл собираться в университет, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.

Он прожужжал своему брату все уши о её красоте, походке, грации, пока Майкл просто не выдержал и не узнал, как её зовут через своих многочисленных знакомых. Рия. С санскрита оно означало «певчая» и очень редко употреблялось среди англоговорящих людей. Теранс зачаровано произносил её имя вслух, словно прикидывая подходит ли оно ей. Подходит. Даже очень подходит.

Иногда, когда ещё не знаком с человеком, можешь мысленно подбирать имя, которое, на твой взгляд, подходит ему больше всего. В итоге, узнав, как его зовут на самом деле, ты либо сокрушаешься и думаешь, что человеку это имя совершенно не подходит, либо находишь это имя достойным. С Рией было так же. Теранс перечислял в голове целую кучу женских наименований, но, узнав от брата правду, понял, что ни одно из них не подходило этой девушке сильнее, чем то, которое выбрали её родители.

И вот, спустя не один месяц братских уговоров, старший всё-таки решился позвать Рию на прогулку. Майкл в тот день от радости чуть заикой не стал.

– П-привет, меня зовут Теранс, ты мне очень… понравилась и… не хотела бы сегодня вечером прогуляться по набережной? – от волнения у него чуть не остановилось сердце.

– Привет! Я Рия, конечно, с радостью, только давай не по набережной, это слишком далеко, а просто в кафе каком-нибудь посидим? – широко улыбаясь, отвечала девушка.

Эрни-старший наконец мог рассмотреть её получше: аккуратный, прямой нос, пухлые губы, накрашенные матовой бордовой помадой, выразительные желтовато-золотистые глаза, длинные ресницы, слегка подведённые тушью. Как можно быть такой идеальной? У Теранса перехватило дыхание от такого потрясающего вида.

– Конечно, всё будет так, как ты захочешь, – лепетал он, немного потупив взгляд.

Рия дала ему свой номер телефона, и они договорились о встрече возле одного популярного кафе «Froth on Franklin», с которого и началась цепочка неудач Теранса. Сначала он подарил ей три розы, на которые, как оказалось, у девушки есть аллергия. Потом, сильно переволновавшись, случайно пролил кофе на её новые штаны. После этого случая молодые люди неловко распрощались и больше не встречались. Какое-то время Теранс пытался дозвониться до неё, но всё без толку. Девушка не отвечала ни на звонки, ни на сообщения и, похоже, просто решила стереть Теранса из памяти. С растоптанным сердцем и ранеными чувствами, парень посвящает в эту историю Майкла, который, в свою очередь, сильно злится и едва ли не пробивает голыми руками стену. Ему было очень обидно за брата, ведь он так долго решался подойти к ней, а в итоге даже не заслужил объяснительного сообщения. Рия могла, если не объясниться, то хотя бы написать простое «извини, я больше не хочу с тобой общаться», чтобы человек не ломал себе голову! Но предпочла просто молча исчезнуть.

«Да что она о себе возомнила?!» – подумал тогда Майкл. Его глаза застелила пелена, сотканная из ненависти и желания отомстить самовлюбленной девчонке во что бы то ни стало. Терансу он о своем плане решил не говорить. Будет всё делать тихо и без участия брата, а если вдруг тот обо всем прознает – выложит, как есть.

– Прости, что упомянул её. Я думал, что…

– Ничего страшного. Так что там с той девушкой? – избегая зрительного контакта, спросил старший.

– Её зовут Иви и, как я понял, она моя ровесница.

– Плющ, – вдруг засмеялся Теранс.

Майкл непонимающе на него уставился.

– Что?

– Её имя переводится как «плющ», – объяснил брат, не переставая хихикать. Он очень любил изучать происхождения и переводы имён. Его, например, с английского означало «протирающий», а Майкла, если не переводить дословно, «подобный богу». Да, младшему брату определённо повезло больше.

Парень растянул губы в улыбке. Кажется, он ошибся с прозвищем… хотя нет. Мальвина по-прежнему оставалась лучшим вариантом, пусть и банальным.

– В общем, я спас её от одного ублюдка из переулка и уже после, подумал, а почему бы мне не обернуть всю эту ситуацию в свою пользу? Знаю, это очень некрасиво и эгоистично, но…

– Какое «но», Майкл? Она такой стресс пережила, а ты тут со своими вечеринками! Как она тебя вообще слушать стала? Я бы убежал от тебя на её месте, – осудил его поступок Теранс, и Майкл не мог с ним не согласиться. Ему и самому было неловко говорить Иви такие вещи, однако упускать внезапно упавшую к нему в руки удачу он тоже не собирался. Просто побудут актёрами одного вечера и разойдутся.

– Я бы тоже. Короче, я чуть-чуть пригрозил ей, и она была вынуждена согласиться на моё предложение, – не вдаваясь в подробности, закончил Майкл.

– В смысле «пригрозил»? Кем, чем? – тут же начал выяснять брат, поддавшись всем корпусом вперёд.

– Да всё нормально, Рет, не волнуйся, – успокоил его младший, потихоньку давая заднюю.

– Что ты наговорил этой бедной девочке, кретин? – не унимался старший, вскакивая с постели, чтобы нагнать брата.

– Ничего такого, о чём можно было бы так сильно переживать! – вскрикнул Майкл, захлопывая дверь своей комнаты прямо перед лицом брата. Он не стал подпирать её стулом, как в случае с отцом, а просто отошёл на почтительное расстояние. Парень знал, что Теранс не вломится к нему ни при каких обстоятельствах.

Старший забарабанил по деревяной поверхности, визжа:

– Немедленно скажи! Майкл! Хватит притворяться глухим! Ты в любом случае не просидишь там целую вечность! Желудок и мочевой пузырь так просто тебя не оставят, и тогда я выйду на охоту, слышишь?!

Эрни-младший зажал рот ладонью, чтобы не загоготать на всю квартиру. Услышав, как старший брат поплёлся обратно в свою берлогу, Майкл тихонько рассмеялся в подушку.

Веселье закончилось, когда парень посмотрел на время. Без десяти семь. Отец будет дома к восьми, а это значит, что нужно в срочном порядке решать похожие задания из итогового теста, иначе телефон ему не светит. Сначала мужчина прогонит его по всем решённым заданиям, а потом напишет несколько похожих от себя, и только если Майкл сделает всё правильно, вернёт мобильный. Задача сложная, но не невыполнимая. К тому же, зря у него, что ли, «В» до девятого класса по математике была? Может и с натяжкой, но ведь «В». Парень с тяжёлым вздохом сел за старенький стол, с лёгким раздражением достал из пенала ручку и мысленно дал себе мотивацию:

«Если сдашь SAT, то съедешь из этой квартиры».

И раздражение – как рукой сняло.

***

Переступив порог, мне хочется рвать и метать. Ну как?! Вот просто как можно было так вляпаться?! Судьба надо мной не просто издевалась, она наказывала меня за что-то! Причём, я даже не знаю за что. Сначала тот мужлан из переулка, при воспоминании о котором меня до сих пор бросает в дрожь, потом неожиданная встреча с Майклом, потом проклятое желание… И одним единственным плюсом нашей с ним встречи, является тот факт, что он меня спас. Остальные плюсы блекнут на фоне минусов. А я ведь только подумала, что он не такой уж и мудак… но, как оказалось, слово «мудак» – это синоним к имени «Майкл».

День рождения Рии будет завтра, то есть в пятницу и получается, что на следующий же день, в субботу, я пойду на вечеринку с её, мягко сказать, недоброжелателем! И мало того, ещё и буду делать вид, что мы встречаемся! Такого даже в страшном сне не увидишь.

Почему-то мне только сейчас кажется странным, что у него нет девушки. Он высокий, красивый, читает книги, дебильно шутит (иногда смешно), разве это не типаж большинства девушек Джерси-Сити, да и в принципе всего штата Нью-Джерси?

А ещё я не знала, смеяться мне или плакать, когда Майкл с абсолютно серьёзным и невозмутимым лицом, стал записывать мой номер телефона на бумажку, словно в двадцать первом веке это было нормой и так делал абсолютно каждый. Я тактично воздержалась от расспросов про мобильник, но всё же одарила его скептическим взглядом.

Моя голова трещит по швам от мыслей о предательстве лучшей подруги.

Я ковыляю до конфетницы, в которой храню различные таблетки, закидываю в рот одну и запиваю водой. Вспомнив, что собиралась позвонить маме, в несколько шагов преодолеваю расстояние от кухни до комнаты, хватаю телефон с мягкой подушки и набираю нужный контакт.

– Привет, Малинка! А я уже потеряла тебя, столько дней не пишешь, не звонишь, – доносится тоскливый голос мамы из трубки, и я растягиваю губы в лёгкой улыбке, когда слышу знакомое прозвище «Малинка». Она зовёт меня так потому, что я постоянно пользуюсь шампунем с ароматом малины. А ещё часто хихикает, мол: «Волосы синие, а ягодой красной пахнут!». Но потом на меня вдруг накатывает такая огромная волна стыда, что я едва ей не захлебываюсь.

– Привет, мам, прости, времени не было совсем, – виновато оправдываюсь я, прикусывая щёку изнутри.

– Да ладно уж, лучше расскажи, как ты там? Всё хорошо? Как здоровье? Ты поела? – вопросы сыплются на меня слишком быстро – я не успеваю ловить их суть.

– Спокойно, мам, – мягко приостанавливаю её, – пока не ела, здоровье отличное, не жалуюсь, завтра пойду к Рие на день рождения с ночёвкой, уже и подарок ей при…

– Ой, день рождения – это хорошо, это хорошо, поздравь её от моего лица обязательно! А с тестированием там как дела обстоят? Готовишься? Пробные варианты на сколько баллов пишешь? А настоящий на сколько думаешь сдашь?

И вот опять мою маму интересует только экзамен. Я понимаю, что она очень переживает за меня и моё будущее, но неужели нельзя спросить об этом проклятом экзамене после того, как я расскажу ей о своей жизни?! Своим перебиванием мама делает только хуже, совершенно отбивая желание рассказывать ей что-либо. Уже в сотый раз я даю себе клятву больше ничего и никогда ей не рассказывать, но в итоге самозабвенно нарушаю её, думая, что она изменилась. Испытывать разочарование и в сто первый раз мне совершенно не хочется, поэтому я принимаю решение разговаривать с мамой только об учёбе. По крайней мере до той поры, пока не напишу тестирование.

– Ладно, я пошла готовиться, потом наберу, – устало произношу я и уже хочу повесить трубку, но звонкий голос по ту сторону провода заставляет меня остановиться:

– Погоди, с тобой ещё тётя Мирай хочет поговорить! – воодушевленно сообщает мне мама, и я стискиваю зубы. Только разговоров с тётей мне сейчас для полного счастья не хватает.

Я пожалела о своем звонке сразу же, как только мама заговорила про АСТ. Удивительно, насколько быстро наше настроение может меняться. Но всё своё недовольство и раздражение мне приходиться затолкать куда подальше, поскольку обижать тётю Мирай (а вместе с ней и маму) катастрофически не хочется. Я слушаю её рассказы в пол уха, зажав телефон между щекой и плечом и задумчиво осматриваю содержимое шкафа, прикидывая, что надену на праздник. Когда тётя умолкает, я одобрительно мычу в динамик, параллельно с этим двигая вешалки с одеждой и терпеливо ожидая окончания нашего «разговора».

– Ой, что-то я разболталась, аж телефон нагрелся, – посмеивается тётя, – была рада тебя услышать, Иви. Ты звони, не пропадай, приезжай когда захочешь, приму у себя в любое время!

Я любезно прощаюсь с ней и мамой, после чего без каких-либо сил падаю на кровать. Подарок я упаковала ещё вчера, в большой бумажный пакет оранжевого цвета, так что завтра мне останется только красиво одеться и накраситься.

Мысли о предательстве меня не отпускают. На душе скребут кошки и мне хочется выть от этого ужасного ощущения. Скрывать от лучшей подруги такого рода информацию – это самое настоящее преступление, за которое придётся нещадно расплатиться многолетней дружбой. Но что делать, если эта самая подруга просто высмеет сказанную тобой информацию?

Я упорно внушаю себе, что говорить Рие о вечеринке бесполезная трата времени, однако другая моя часть считает совсем иначе. Я стараюсь рассуждать логически: даже если рассмотреть вариант, в котором я всё выкладываю Рие, то её ответ будет один: «это бред, он просто тобой манипулирует, не ведись», что означает очевидное: «тебе не надо туда идти». Но мне придётся пойти. В обоих случаях. И в обоих случаях придётся всё делать в тайне. Поэтому, что сказать, что не сказать – разницы нет. Немного успокоившись, переворачиваюсь на другой бок и желаю только одного – как можно скорее уснуть, пока чувство вины не успело сожрать меня целиком.

Пробуждаюсь от золотых лучей апрельского солнца, которые падают мне прямо на лицо, не давая нормально открыть глаза. Сажусь в постели, сонно осматривая залитую светом комнату. Вчера я забыла задёрнуть шторы, а потому сейчас наблюдаю, как пыль бесцеремонно летает по всей моей комнате, ложась на книжную полку, шкафы, телевизор, экран телефона. Единственный и существенный минус солнца – это то, что из-за него видно всю пыль и грязь в доме.

Посмотрев на время, я ужасаюсь. Уже без двадцати минут четыре, а у Рии мне нужно быть в пять и ни минутой позже! Подрываюсь с постели, словно ужаленная, лихорадочно подбегаю к шкафу и начинаю швырять нужные мне вещи на стул. Школу мы с ней решили благополучно прогулять, ибо, во-первых, день рождения – это святой праздник, а во-вторых, идти в этот дурдом, ради трёх уроков, два из которых физкультура и астрономия – определённо не предел наших мечтаний.

Я наспех натягиваю на себя широкие синие джинсы, туго завязываю узел на белой рубашке и бегу к туалетному столику. Волосы приходиться завязать, чтобы они не лезли на лицо. Я уже пятый раз смываю стрелку на левом глазу, едва сдерживаясь от поломки подводки. Время начинает поджимать, и я предпринимаю последнюю попытку, решая, что если она окажется неудачной, то просто пойду с накрашенными ресницами и губами. Мне везёт. Спустя пару минут я счастливо смотрю в зеркало на две идеальные чёрные линии и быстро заканчиваю остальное. Уже в прихожей, стоя в кроссовках, вспоминаю про подарок и со всех ног мчусь обратно в комнату, мысленно ударяя себя по лбу. Ну как можно было забыть самое главное? Иви, ты идиотка!

Я выбегаю на улицу, нервно следя за минутами, которые совершенно меня не щадят. От быстрой ходьбы ноги сильно гудят и болят, из-за чего мне приходиться чуть сбавить темп. Дыхание учащается, ветер бьёт в лицо, спутывая волосы, и я задаюсь вопросом: какой вообще смысл расчёсывать их перед улицей? Выйди ты со спутанными и никто даже разницы не увидит. В следующий раз так и сделаю.

Когда я взлетаю по лестнице, вся растрёпанная, раскрасневшаяся и тяжело дышащая, на часах показывает ровно пять часов. Тютелька в тютельку. Я уже собираюсь позвонить в дверь, как вдруг обращаю внимание на надпись, оставленную Майклом. «Рия Бартли из шестой квартиры обмочила все штанишки, ах, какая шалунишка!». Прыскаю в кулак и качаю головой. Какой же он всё-таки придурок.

Спустя мгновение я уже вижу перед собой широко улыбающуюся Рию, одетую в простой чёрный топ на бретельках и прямые молочные брюки.

– Ты, как всегда, до тошноты пунктуальна, – в шутку стебёт меня подруга, и я громко цокаю.

– Чего не скажешь о тебе, да? – вручаю ей подарочный пакет.

– Господи, Иви, мне даже страшно туда смотреть, – говорит она и тянется ко мне за объятиями.

– Я так долго думала над подарком не для того, чтобы ты на него даже не взглянула!

Стоя на пороге, Рия раскрывает пакет и подпрыгивает на месте, радостно щебеча:

– ЭТО ЧТО, ИГРУШКА-ХЛЕБ? ИВИ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Я звонко смеюсь, когда она снова меня обнимает.

– Это ещё не всё, – интригующе сообщаю я.

Подруга со страхом заглядывает обратно, после чего дрожащей рукой вытаскивает мою сделанную с душой открытку.

– Какая красота! И где ты такие классные наклейки находишь? Спаси-и-ибо! – она стискивает меня в руках так сильно, что становится трудно дышать.

– Всегда пожалуйста, – сиплю я.

– Девочки, вы долго на пороге стоять собираетесь? – раздаётся недовольный голос мамы Рии из глубин квартиры.

– Здравствуйте, Астория! – отпуская подругу, радостно приветствую я женщину. Льняной фисташковый костюм чудесно гармонирует с её белым каре.

– Привет, милая, рада тебя видеть, – она растягивает тонкие губы в улыбке и тоже обнимает меня. – Как у тебя дела? Как мама?

– У нас с мамой всё отлично, она сейчас в гостях у тёти Мирай.

– Ну и славно. Ты пока разувайся и проходи на кухню, – бросает напоследок Астория и исчезает там, куда сама же и позвала.

– Кстати, а где мистер Бард? – интересуюсь у Рии.

Её глаза в миг тускнеют и опускаются вниз.

– В магазин ушёл. За выпивкой для себя, – с запинкой отвечает она.

Я настораживаюсь.

– Всё нормально?

– Чуть позже расскажу, идём.

Я негодующе следую за ней. Что могло случиться? Даже гадать страшно.

Мы проходим в просторную светлую кухню, где уже во всю семенит красиво одетая Астория, раскладывая столовые приборы и разливая напитки. Среди прочих коробок сока на столе стоит и несколько бутылок красного вина. Я удивленно поворачиваюсь к Рие, задавая немой вопрос: «Какого чёрта ты мне соврала?»

Мне достоверно известно о пристрастии мистера Барда к красному вину, которого на столе стоит аж три бутылки. За какой он там выпивкой пошёл, если ничего кроме этих трёх бутылок не выпьет?

Подруга уже открывает рот, чтобы оправдаться, но её перебивает Астория:

– Ну и что вы стоите, как пни? Садитесь, уже почти всё готово!

Рия слабо кивает и, еле передвигаясь, буквально падает на стул. Мне чудится, что её лицо побледнело и негодование над ситуацией плавно перетекает в неконтролируемое волнение.

– Тебе плохо? – присев на корточки возле Рии, тихо спрашиваю я.

– Всё нормально, – она пытается успокоить меня натянутой улыбкой, но выходит ужасно. У неё остекленели глаза.

Без слов хватаю её за руку и тащу в комнату, крикнув Астории, что мы скоро вернёмся.

– Рассказывай. Немедленно, – захлопнув дверь, я строго смотрю на подругу, пытаясь справиться с охватившей всё тело тревогой.

– Мама и папа разводятся, он не придёт на день рождения, – Рия утыкается лицом в ладони, мелко дрожа и надрываясь от каждого всхлипа. Меня будто черенком лопаты по затылку ударяют. Что значит разводятся? Разве после двадцати с лишним лет брака такое возможно?

– Господи… – выдыхаю я, чувствуя, как глаза начинает щипать.

Я крепко сжимаю в объятиях рыдающую подругу и нежно поглаживаю её по волосам, шепча на ухо успокаивающие слова. Как можно не прийти на праздник собственной дочери? Да пусть ты хоть сто раз поссорился со своей женой, при чём здесь твой ребенок? Неужели, ему настолько плевать на чувства Рии?

– Я рядом, слышишь? Мы переживём это вместе, как делали всегда.

У Рии начинается истерика. Она что-то нечленораздельно мычит мне в плечо и обхватывает мою талию с такой силой, что кости издают жалобный хруст. Как она только держалась до этого? От охватившего меня вихря чувств начинают стучать зубы. Я больше не сдерживаю эмоций. Мои слёзы впитываются в её локоны почти моментально и будь мы в другой ситуации, я может быть даже пошутила про это.

Рия резко поднимает голову, от чего мой подбородок больно об неё стукается и навзрыд произносит:

– Почему, Иви? Почему они решили сообщить мне эту новость прям перед днём рождения? Почему вообще решили, что могут так со мной поступить? Что могут разъехаться и жить в разных уголках? У меня их развод в голове не укладывается, а его причину они мне так и не объяснили, просто поставили перед фактом…

Смотрю в её покрасневшие, опухшие глаза и хочу кричать. Обычно всегда стойкая, независимая и сильная Рия сейчас выглядит настолько разбито и подавленно, что охота бить кулаками о стену.

– Девчонки, вы там скоро? Стол уже накрыт! – задорно кричит нам Астория, и мы вздрагиваем.

– Да, мы совсем скоро! – ровным тоном заверяю я, собрав на это все оставшиеся силы.

Бард и Астория Бартли были для меня второй семьей, которая всегда поддержит, даст дельный совет и рассмешит, если станет грустно. Да что уж тут, они были для меня образцом прекрасных отношений и благодаря их паре я верила в любовь! А потому новость об их разводе сейчас кажется мне странной и до ужаса неправильной.

Усаживаю Рию на кровать, опускаюсь на неё сама и, набрав в легкие побольше воздуха, начинаю:

– Послушай, я сама сейчас нахожусь в шоковом и подавленном состоянии, но тебя прошу мыслить трезво: тот факт, что мистер Бард и Астория разводятся, не означает, что ты больше не сможешь кого-то из них увидеть. Ты ведь будешь жить с мамой?

Она вяло кивает, утирая слёзы дрожащими руками.

– Ну, значит к папе будешь приходить настолько часто, насколько это будет возможно! Он же не в соседнюю страну уезжает, правильно? Добираться до него будешь, как тебе удобно, звонить ему так же…

Из груди Рии вырывается хриплый смешок. Как же приятно видеть на её лице улыбку! Особенно после истерики.

– Нет, Иви, он улетает в другой штат уже через месяц. Месяц, который потратит на деление совместно нажитого в браке имущества.

– А… – только и выдавливаю я из себя.

А вот к такому меня жизнь не готовила. Я тупо таращусь на неё, не зная, что сказать. Ощущение, будто я разучилась собирать буквы в слова, а те – в предложения.

– Как бы то ни было, я ценю твою поддержку, – Рия слабо улыбается и на её длинных ресницах снова начинают блестеть слезы.

Нет, нет, нет, нет, нет. Она не должна снова заплакать. Только не после того, как едва успокоилась.

– Зато ты сможешь проводить с ним всё оставшееся после суда время! А потом, когда начнёшь зарабатывать деньги, сможешь ездить к нему! Ты ведь знаешь, куда конкретно он улетает?

– В Рочестер.

Почти 600 километров от Джерси-Сити! Неужели, не нашлось места поближе к дочери?

– Далековато, конечно, но на самолёте до него лететь примерно два часа, так что не страшно! А до этого времени будешь просто с ним регулярно созваниваться и переписываться.

Рия шмыгает носом и смотрит на меня более осознанно.

– Меня удручает сам факт того, что мы уже не будем жить вместе целой семьёй… а ещё мне обидно, что они не соизволили рассказать причину, по которой разводятся, а она должна быть ну очень весомой, иначе это больная клоунада.

– А то, что папа не пришел к тебе на день рождения, не обидно? – мой голос сквозит недовольством.

– Он позвонил и поздравил меня.

– Это не отменяет того факта, что тебе может быть обидно.

– Отменяет.

Я раздражённо вздыхаю.

– Хорошо, будь по-твоему. Но мистер Бард ведь очень болтливый, неужели, ты не смогла вытянуть из него нужную информацию?

– Не поверишь, но не смогла.

– А ты смоги! Ты же упёртая, как баран, неужели сдашься просто так, позволив чувствам взять верх над разумом?

Рия, уже окончательно успокоившаяся, недовольно хмурит брови.

– Пытаешься мной манипулировать? – грозно прищуривается подруга, и мне становится не уютно.

– Если только чуть-чуть, – неловко улыбаюсь я, желая спрятаться под кроватью от её острого, как бритва взгляда.

Дальнейшую тираду Рии прерывает стук в дверь:

– Девочки, можно войти? Тут какой-то парень приходил, тебе, Рия, записку просил передать, – докладывает Астория, и теперь хмурюсь я. Уж не Майкл ли почтил своим визитом?

– Входи, – разрешает она и буквально подлетает к маме, выхватывая из её рук сложенную в несколько раз бумажку.

– Почему у тебя мокрая рубашка? – обращается она ко мне. – Да и вообще почему вы такие…зарёванные?

Я едва не фыркаю. Спрашивает так, будто не сообщила вчера дочери о разводе!

– Всё в порядке, просто я ещё на кухне пролила на себя воду, и мы с Рией зашли сюда, пытаясь высушить мою рубашку, но, как видите, получилось не очень, – Астория мне не верит. До неё, наверное, самой доходит, что к чему.

– На кухню потом идите, – сухо бросает она нам напоследок. Мы синхронно киваем ей, но она уже скрывается за поворотом.

– Ты звучала не слишком убедительно, – укоряет меня Рия.

Я всё-таки фыркаю.

– Потому что сказала первое, что пришло в голову. И раскрой эту бумажку уже!

Когда она выполняет просьбу, я придвигаюсь ближе и пытаюсь разобрать текст, написанный мелким, красивым почерком.

«Вы любите розы?

А я на них срал!

Стране нужны паровозы,

нам нужен металл!

Товарищ!

Не охай,

не ахай!

Не дергай узду!

Коль выполнил план,

посылай всех

в…»

– Майкл! – сквозь зубы шипит подруга, агрессивно складывает бумажку обратно и засовывает её в карман.

Он что и со стихами Маяковского знаком?!

Эта новая информация о нём поражает не меньше, чем та, которую я узнала в книжном. С другой стороны, чему я удивляюсь? Кто ещё мог отправить Рие матерный стих Владимира Маяковского про розы, на которые у неё аллергия? Мне вдруг становится до абсурдного смешно. Как можно было додуматься до такого? Буратино явно спустился к нам с другой планеты.

– Я убью его! – орёт Рия и бежит в прихожую, запрыгивая в первые попавшиеся кеды, пока перепуганная Астория стоит в проходе кухни и ошеломлённо глядит на свою дочь, явно не понимая такой резкой смены настроения.

А дочь, тем временем, уже выбегает на лестничную клетку, громко перечисляя всевозможные виды животных. Я негромко лепечу извинения Астории, наспех надеваю кроссовки и бегу за подругой, надеясь, что она ещё не успела убить его. Выбежав из подъезда, озираюсь по сторонам в поисках Рии и вижу, как она стремительно догоняет высокого парня в тёмной толстовке, с натянутым на голову капюшоном. Я мчусь к ним, путаясь в собственных ногах и спотыкаясь почти на каждом шагу, когда вижу, как Рия рывком стягивает с Майкла капюшон и тянет его на себя.

– Засунь эту бумажку себе в задницу и катись туда же, осёл! – она швыряет записку ему в лицо, сжимая кулаки до белых костяшек.

Я пытаюсь отдышаться и сказать что-нибудь внятное, но из груди выходят только хрипы. Да уж, время Буратино выбрал совсем неподходящее. Не будь Рия сейчас на сильных эмоциях и стрессе – никогда бы не погналась за ним, скорее просто разорвала и выбросила записку.

– Неужели тебе не понравился мой подарок? – театрально удивляется Майкл.

– Любая вещь от тебя будет заведомо мне противна, – рявкает Рия, сердито раздувая ноздри.

Клянусь, если бы в нашей стране не сажали на убийство, она бы давно размазала его по асфальту.

– Ты не представляешь насколько приятно это слышать, – он дарит ей сладкую улыбку.

– Посмотрим, насколько тебе будет приятно, когда я сделаю вот так, – она злобно усмехается, после чего со всей дури бьёт ему между ног. Буратино складывается пополам, ругаясь себе под нос и шепча какие-то проклятия. Глядя на эту картину, я и сама ощущаю фантомную боль в районе паха.

– Неужели нельзя было обойтись без глупого стиха? – негодующе спрашиваю я у Майкла.

– Ещё скажи, что тебе не было смешно, – Майкл усмехается, предпринимая попытку встать.

– Не было, – вру и не краснею. Внутри мне, конечно, было до неприличия смешно, но им обоим этого знать совершенно не обязательно.

– Лгунья, – добродушно заключает он, и Рия надменно поднимает брови.

– Тебе мало двух ударов?

– Вполне достаточно.

– Тогда катись отсюда подобру-поздорову, пока я не раскрошила тебе все зубы, – она складывает руки на груди, одаривая его устрашающим взглядом. От её слез не остаётся и следа. Лишь гнев и превосходство.

Буратино всё же встает, отряхивает руки от мелких песчинок и рассматривает Рию с ничем не прикрытой насмешкой.

– Мне так страшно, что аж коленки дрожат.

Рия уже замахивается на него для очередного удара, но я встаю между ними и перехватываю её кисть. Вижу, как челюсти подруги крепко сжимаются и чуть ослабляю хватку.

– Достаточно. Идём домой, – она явно против моего предложения, однако ничего не отвечает и просто угрюмо следует в сторону подъезда.

Облегченно выдыхаю и уже собираюсь уйти, как вдруг мне в спину летит неожиданное:

– Красиво выглядишь, Мальвина.

– Это ты так благодаришь меня за спасение? – насмешливо интересуюсь я.

– Это я так своё честное мнение высказываю, – в тон мне отвечает Майкл.

Я лишь бросаю на него укоризненный взгляд. Не до его мнения сейчас.

Что же там на самом деле приключилось, раз Майкл столь отчаянно мстит за брата? Рассказ Рии не вяжется с его поведением. Обычный парень бы просто обмусолил эту ситуацию с друзьями, да забыл, а этот строит подлянку на каждом шагу, задирает постоянно…

Стоит мне только вспомнить о том, что я должна пойти с ним на эту грёбаную дружескую вечеринку, как настроение в миг портится. На сколько лицемерно сначала упиваться проигрышем обидчика лучшей подруги, а на следующий день идти с ним на вечеринку и играть его девушку? Я думаю, на все проценты этого мира.

Уже поздно вечером, сидя на мягкой кровати в комнате Рии, в то время пока сама хозяйка пребывает в душе, мне приходит уведомление на телефон:

«Привет, Мальвина, это Майкл».

Прочитав эту строчку, я горько усмехаюсь. Как будто были другие варианты.

«Пишу, чтобы уточнить все детали так называемого “мероприятия”. Вечеринка начинается в шесть вечера, будет проводиться в загородном доме моего друга. Стиль одежды – свободный, но, насколько я знаю, все девушки придут туда в платьях. Надевать ли его и тебе – решай сама. Вроде всё».

Ехать на вечеринку в чужой загородный дом и находиться там пол вечера с кучкой незнакомых людей? Немного сомнительно. Возьму с собой перцовый баллончик, на всякий случай.

«А добираться до этого загородного дома мне пешком надо или ты соизволишь скинуть координаты?» – отвечаю ему.

«Можешь и пешком. Нарисую тебе карту местности, а нужное место красным крестиком отмечу))»

Он ещё и насмехается! Точно в детстве роняли.

«Нарисуй этот крестик себе на лбу! А потом, желательно, выстрели в него. Или мне дай выстрелить, чтоб точно без промахов».

Ответа нет вот уже две минуты, и я счастливо думаю о том, что он и правда застрелился, как мне прилетает:

«Пфффф, готов поспорить, что ты в тире даже по одной баночке не попадёшь)»

«Поверь, если бы я стояла в тире на пару с тобой, то целилась точно не в баночки», – проскакивает в мыслях.

Я внимательно прислушиваюсь к звукам: в ванной по-прежнему льётся вода. Да хранит Господь Рию, которая долго принимает душ!

«Не зли меня, Буратино. Кидай координаты и иди на все четыре стороны!» – он уже начинает бесить меня своим идиотским юмором.

«Ладно-ладно, держи свои координаты».

Следом мне приходит файл. Открыв и изучив его, я пишу:

«Насчёт платья. Смотря в чем, пойдёшь ты. Если в очередной толстовке, то я, пожалуй, предпочту пойти в чём-нибудь другом, чтобы наша “пара” не смотрелась глупо».

«Не беспокойся, в моём гардеробе найдутся приличные вещи. Например, чёрная водолазка и брюки)»

Мне вдруг живо представляется его образ в водолазке. Признаться честно, парни в обтягивающих водолазках и в изящно сидящих по фигуре брюках – моя тайная слабость. Особенно если это подкачанные парни.

Я тяжело сглатываю и мотаю головой. Очнись, Мораис, он герой не твоего романа!

Я всё-таки решаюсь узнать:

«Какие цыгане украли твой телефон вчера днём?»

Ответа снова долго нет. Я уже решаю, что Майкл заснул с телефоном на лице, как он присылает мне:

«Никаких цыган, просто дома забыл».

«И это я лгунья?» – хочется написать мне, но я делаю вид, что поверила ему и отправляю короткое «ясно». Его обман чувствуется даже на расстоянии.

Удаляю нашу переписку у обоих, выключаю телефон и безжизненно таращусь в потолок. Стыд больно колит в бок. Вина продолжает исполосовывать душу. Подумать только: я переписываюсь с врагом подруги у неё же дома о том, как пойду с ним на вечеринку! Мне становится до того противно от самой себя, что появляется желание пойти проблеваться. И то это бы не сильно помогло.

Рия заходит в комнату в пушистом халате и махровом полотенце на голове, тихо напевая какую-то мелодию под нос. Смотрю на неё и чувствую, как болезненно сжимается сердце в груди. Я успеваю сдержать слёзы раньше, чем мой нос предательски хлюпнет.

Когда она с милой улыбкой желает мне спокойной ночи, а затем прижимает к груди подаренную мной игрушку, одинокая слезинка всё-таки скатывается по моей красной щеке, засыхая на ней невидимым пятном.

Глава 6

Открыв глаза на следующий день, я вижу перед собой Рию, которая отстранённо пялится в стену и грызет ногти. Эта картина заставляет меня недовольно нахмурить брови.

– Что случилось? – без привычного утреннего приветствия начинаю я.

Она вздрагивает и переводит на меня расфокусированный взгляд, словно не до конца понимая, кто к ней обращается.

– Рия? – обеспокоено зову, щёлкая пальцами перед её лицом.

– Да-да, что такое? – отзывается подруга и вертит головой по сторонам с глупой улыбкой на губах. Её взгляд по-прежнему не на чём не сосредоточен. Я остервенело трясу Рию за плечи, перебирая в голове все возможные варианты событий, которые могли потрясти её до такого состояния. Быть может, она узнала причину развода?

– Да что?! – она резко скидывает мои руки с себя и смотрит уже осознанно, с раздражением.

– «Что»? Да ты чёрт знает сколько тупо пялилась в стену, грызла недавно сделанные ногти, хотя обычно никогда себе такого не позволяла и не откликалась на свое имя! – взрываюсь я, но, когда Рия стыдливо опускает голову, в миг сникаю.

– Прости… я просто… узнала у папы причину развода, – на последних словах её голос вибрирует. Моя догадка подтверждается.

– Ну?

Она глубоко вздыхает, а затем на выдохе быстро-быстро тараторит:

– Папа подал на развод, потому что ему надоело переимчивое настроение мамы, её вечные приказы и истерики, а еще он сказал, что точкой кипения стало то, что он увидел, как её до подъезда провожает какой-то мужик.

Я едва уясняю смысл из всего ею сказанного, но в конечном итоге, после небольшой паузы, осторожно интересуюсь:

– Ты знаешь, что это был за мужчина?

Подруга качает головой.

– Мне кажется, мистер Бард погорячился с решением… им просто стоило сесть и нормально поговорить, а не рубить с плеча…

– Не нужно и маму стричь под эту гребенку. С плеча рубанул папа, а мама просто слишком гордая, чтобы уговаривать его остаться, – отрезает Рия.

– Я понимаю, но… может, тебе стоит поговорить с Асторией на эту тему? Ты же её единственная дочь, она должна к тебе как-то прислушаться, – мягко предлагаю я.

– Господи, Иви, ты как будто первый день её знаешь! Даже верблюду в пустыне ясно, что она ответит: «Рия, ты уже не маленькая, чтобы так расстраиваться из-за развода, у тебя скоро экзамен, подумай лучше о нём»!

Она вскакивает с постели и принимается разъярённо мерить комнату шагами, бурча матерные ругательства.

– Она никогда обо мне не думает! Её вечно интересуют только свои проблемы! Правильно папа и сделал, что развелся с ней, я бы тоже не выдержала! Конченая, эгоистичная свинья! Ненавижу! – Рия вновь утыкается носом в ладони и опускается на ворсистый ковер, что-то невнятно бормоча.

Я подбегаю и обнимаю её за плечи, в надежде поддержать и успокоить, но она вырывается из моих рук и, слегка покачиваясь, идёт на балкон.

– Иди домой, Иви, – хрипло просит она, дёргая за ручку.

– Как я могу уйти домой, когда ты в таком состоянии? – поражённо следую за ней. А если она что-нибудь сделает с собой? Никогда ведь себя не прощу.

– Если ты вдруг боишься моей попытки суицида, то уверяю – её не будет. Не дождёшься, – будто прочитав мои мысли, говорит Рия.

Сканирую её недобрым взглядом.

– Хочешь, чтобы я просто поверила на слово?

Она пожимает плечами.

– У тебя нет выбора.

– Я все равно никуда не уйду, – хмурюсь я. – Где это видано, чтобы друзей одних в таком состоянии оставляли? Да ещё и на балконе!

Подруга устало вздыхает.

– Как твой друг, я прошу тебя оставить меня и идти домой, – отчеканивает она голосом, не терпящим возражений.

Я недовольно смотрю на неё исподлобья, не желая никуда уходить. Ну как можно хотеть остаться один на один со своей болью? Это же невыносимо! Некоторые люди вообще из разных городов общаются и, я уверена, они бы душу продали, лишь бы их интернет-друг оказался рядом в трудный жизненный период. В конце концов, если ты не хочешь слышать мою поддержку, просто позволь находиться рядом, а не выпинывай!

– Иви, я тебя сама сейчас выпру, – Рия уже ничем не прикрывает свою злобу.

– Ладно, ладно, переодеться и умыться-то хоть дашь или мне в пижаме идти? – раздражаюсь я.

Она равнодушно машет на меня рукой.

– Делай, что хочешь, главное, чтобы через двадцать минут тебя тут не было.

Выхожу с балкона, чувствуя лёгкую досаду от того, что не настояла на своём и слишком быстро сдалась.

Меня окутывает грусть при мысли, что Рия осталась там совсем одна. Без мамы, без папы, даже без животного, потому что у Астории аллергия на шерсть. А на предложение дочери о покупке попугая она лаконично ответила: «от них одно только дерьмо», тем самым неимоверно меня взбесив. По-моему, единственное дерьмо лилось у неё изо рта. У нас дома, конечно, тоже нет питомцев, но это только из-за мамы, которая их не хочет. А я не сильно настаиваю, давно для себя решив, что как только съеду – обязательно заведу кота. Даже имя ему уже придумала – Синнабон. В честь моих самых любимых булочек…

Готова поспорить, что, если бы у Рии был кот, она назвала его Хлебом.

Выйдя на улицу, я оглядываюсь на балкон подруги. Её там уже нет. Поджимаю губы, борясь с желанием вернуться к ней. Напоминаю себе, что Рия сама попросила меня уйти, а значит одиночество ей сейчас необходимо.

У подъезда на телефон приходит смс от неизвестного номера. Смотрю на последние четыре цифры и узнаю их. Буратино.

«Ты не будешь против если я (лишь для максимально правдоподобной картины), буду придерживать тебя за талию вечером?»

Я резко торможу, едва не роняя связку ключей из рук. На душе вдруг становится очень тепло. Мне до одури приятно осознавать, что Майкл спросил у меня разрешения на этот счёт. Другой мог взять и не спрашивать, наплевав на личные границы, а он…

Так, стоп. Почему я вообще этому удивляюсь? Любой адекватный парень на его месте поступил бы точно так же.

– Пора бы перестать романтизировать всё подряд, – гневно шепчу я себе под нос, поднимаясь по лестнице. Однако тепло никуда не исчезает…

Уже лёжа в мягкой постели, отвечаю ему:

«Не против. Раз уж мы взялись за дело, то должны довести его до победного.»

На самом деле, возьми он меня за талию без спроса – точно бы не услышал таких поэтичных слов. Скорее получил по шее и пополнил словарь оскорблений. Пусть считает, что ему повезло.

***

В паху всё ещё болезненно ныло после удара сумасшедшей Бартли. Да она чёртова садистка! Просто поехавшая на голову! Как с ней вообще можно общаться? У Иви что, жизнь запасная в кармане есть или она такая же поехавшая? Майклу очень хотелось верить, что первый вариант является наиболее приближенным к реальности.

Разумеется, от его внимания не ускользнули красные глаза Рии и мокрая рубашка Иви. Бартли определённо плакала, и парень не был уверен, что от счастья. При одной лишь мысли о том, что в жизни этой девчонки могло произойти что-то, от чего она заплакала, лицо искажала улыбка. Наконец-то Бартли начала получать по заслугам.

Весь вечер Майкл не мог оторваться от недавно купленной книги. За это надо было выразить отдельную благодарность Терансу, который в тихую отдавал ему часть отцовских денег. Сам Эрни-младший их получал крайне редко, лишь когда отец был в хорошем распоряжении духа. В остальные моменты, стоило только Майклу подойти к нему с просьбой дать денег, как он слышал: «У тебя есть своя комната, еда и вода, ты должен сказать мне за это спасибо, а не деньги выпрашивать». Говорить спасибо за то, что он и так должен был предоставить ему как родитель, не считая отдельной комнаты? А может, ещё задницу расцеловать?

Книги стали его личной отдушиной. Благодаря им он мог прятаться от тошнотворной реальности и проживать тысячи красочных жизней вместо одной серой. Часть сложенных в аккуратную стопку рукописей – дань от друзей, которые не любили читать. Остальная малая доля досталась ему от одноклассников по той же причине.

Одежда на вечеринку небрежно висела на стуле, а вырванные из тетради листки с решёнными примерами по алгебре валялись в общей куче бумажек на столе. С минуты на минуту отец должен был прийти проверить его работу и сказать отпускает ли Майкла к друзьям или нет. Хотя от этого ответа, по сути, ничего не зависело – парень знал, что в любом случае будет там. Просто, когда ты что-то делаешь с согласия, сердце бьётся спокойнее и на душе никто не скребёт, а когда делаешь с запрета – всё наоборот.

В дверь робко постучали.

– Можно? – послышался голос брата.

– Да, – Майкл лениво убрал книгу под подушку.

– Отец сегодня не в духе, – тихо доложил Теранс, вызывая у младшего усмешку.

– Скажи лучше, когда он будет в духе, может, тогда я удивлюсь.

Эрни-старший закатил глаза.

– Я серьёзно, Майкл, будь готов к тому, что он тебя никуда не отпустит и придерётся к любой ошибке.

– Кстати про ошибки, – оживился парень, – ты можешь по-быстрому проверить мои ответы?

– А интернет для кого придумали?

– Да там даже те, кто подписываются как «гуру» наврать могут!

– Ла-адно, – не желал спорить Теранс. – Только скажи для начала, что из этого хлама твоя работа.

Майкл шустро смахнул все ненужные листы на пол, а все нужные всучил брату, поторапливая его и нервно следя за временем. Без десяти пять. Отец обещал зайти к нему ровно в пять часов, так что проверить и исправить недочеты они ещё успевали. Старший пытался объяснить Майклу его редкие ошибки, но тот только отмахивался и просил лишний раз не отвлекаться.

Едва Теранс успел положить тетрадные листы обратно на стол, как хлипкая дверь в комнату распахнулась, с грохотом ударяясь об обшарпанную стену, и на пороге появился отец. Он хмуро оглядел двух братьев, после чего твёрдо произнёс:

– Теранс.

Этого хватило для того, чтобы старший брат, покорно опустив голову, вышел, прикрыв за собой.

– Всё сделал? – не глядя на сына, равнодушно поинтересовался мужчина. Пряди его седых волос упали на толстые стекла очков, когда он наклонился над столом.

– Да.

На пару минут в комнате воцарилась тревожная тишина, прерываемая лишь тиканьем настенных часов. Майкл стал нервно отрывать заусенцы – идиотская привычка, тянущаяся за ним ещё с детства. Наконец, отец подал голос:

– Почему здесь замазано?

Парень глянул в то место, на которое указывал палец.

– Понял, что решил неправильно и пересчитал.

Мужчина приспустил очки с широкой переносицы и с отвращением посмотрел на сына.

– Ты меня за идиота держишь?

«Ты и без моей поддержки идиот», – подумал Майкл.

– В каком смысле?

– В таком! Думаешь я не знаю, что тебе здесь Теранс под шумок помогает? Может его и на экзамен возьмешь?! Вместе с корректором!

– Ты сначала посмотри сколько там замазано, а потом истерики закатывай, – не сдержался от едкого комментария он. Из пятнадцати примеров Майкл решил неправильно всего четыре, но этому хрыщу всё равно нужно было докопаться!

– Ты мне ещё указывать будешь? – поразился его наглости отец. – Раз ты такой самоуверенный, я напишу тебе пример, который ты в жизни без чьей-либо помощи решить не сможешь

Мужчина так сильно давил на ручку, что в одном месте продырявил клетчатый листок. Однако, его это не сильно притормозило. Когда он придвинул готовую бумажку, Майкл ухмыльнулся. Он уже решал похожий пример, который, на его памяти, был даже сложнее этого.

– Проще простого, – елейно произнёс парень, принимаясь решать. Отец внимательно следил за действиями сына, напряжённо сжав челюсти. Таким образом он пытался оказать на него давление, дабы Майкл не смог нормально сосредоточиться или сделал ошибку. Но его ждал неприятный сюрприз. Мальчишка решил его пример на отлично и всего за пять минут. Так не пойдёт. Если Майкл будет решать всё идеально, за что тогда его унижать?

– Ещё один, – не тратя время на глупую хвальбу, он взялся писать второй пример, который, по его мнению, более сложен и изощрён. Чтобы этот щенок точно не смог решить. Чтобы в этот раз точно унизить.

– Посмотрим, как ты теперь раз запоешь, – довольно улыбнулся мужчина.

А вот такие примеры парень не решал. Он глядел в листок, глупо хлопая глазами и даже не знал с чего начать. А отец, заметив это, оскалился.

– Всё? На этом твои мозги закончились? Или они у тебя припасены только для пререканий с отцом?

Эрни-младший сжал губы в тонкую полоску. Кровь в венах закипела от злости. Она сбивала дыхание, заставляла сжимать кулаки до белых костяшек и считать до десяти в попытках успокоиться.

– Я с кем разговариваю? Или у тебя не только с головой, но и со слухом плохо? – продолжал лить масло в огонь мужчина.

Майкл шумно втянул носом воздух и резко повернулся отцу, от чего тот вздрогнул и дёрнулся назад.

– Ты прав, я не смогу решить этот пример, – спокойно ответил парень, не смотря на переполняющую его ярость.

Отец погано ухмыльнулся.

– Я не сомневался в твоих способностях ни на минуту. Остальное, полагаю, даже проверять не стоит. Всё равно Теранс везде тебе помог.

– На вечеринку ты меня тоже не отпустишь, как я понимаю?

– Пожалуй, иногда у тебя получается думать в нужном направлении, – съязвил он.

– Хорошо, – легко отозвался Майкл и лёг обратно в кровать.

Мужчина посмотрел на него с сомнением.

– И это всё?

– А что ты ещё хотел от меня услышать? Я ведь прилежный сын и слушаюсь своего папу, – специально выделил последнее слово парень.

От подобного обращения в свой адрес, глава семьи скривился. Слишком уж слащаво и наивно оно звучало.

– Ну раз так, то можешь продолжать решать примеры, которые я завтра, в это же время, обязательно проверю.

Отец поднялся и ножки стула, на котором он сидел, неприятно скрипнули об пол. Дверь этот клоун, конечно же, не закрыл, поэтому младшему пришлось сделать это самому.

Майкл обратил внимание на настенные часы и ужаснулся. Пол шестого. Твою мать, он не думал, что эта проверка настолько затянется! Обиднее всего было то, что парень даже не мог попросить проверить его хотя бы на час раньше, потому что у отца было какое-то свое «расписание» дел.

Ему пришлось в быстром темпе напяливать на себя приготовленную одежду, бросать в рюкзак ключи, телефон, деньги и бежать в прихожую. Ради своего же блага, свет парень решил не включать. Из темной комнаты отца доносились приглушённые звуки старенького телевизора и храп. Да, засыпать он умел быстро. Любой бы позавидовал. Майкл внутренне обрадовался тому, что уйдет без скандала. Всё-таки прийти на вечеринку хотелось в приподнятом настроении.

Теранс в своей комнате сидел беззвучно и лишь включённый свет давал понять, что он не спит. Напоследок, парень решил предупредить старшего брата о своём уходе. Тихонько постучав и услышав в ответ короткое «да», Эрни-младший всунул голову в дверной проём и прошептал:

– Я ухожу, раньше двенадцати меня не жди.

Перед тем как закрыть дверь, до его ушей донеслось недовольное:

– Только не нажирайся там сильно!

Майкл ничего не мог обещать. В конце концов после всех этих бесконечных проверок он имел право на отдых!

Сев в машину только спустя десять минут, парень попросил таксиста ехать как можно быстрее и, на всякий случай, скрестил пальцы, чтобы не стоять в пробке. Как наивно. На дисплее телефона высвечивалось 18:06, а это значит, что люди сейчас ошалело мчались домой и срать хотели на то, кто куда опаздывает. И Майкл был с ними солидарен, но мысленно всё равно материл слишком медленно переключающийся светофор и тормознутых водителей, которые, когда видели зелёный, ещё секунды три не могли двинуться с места.

Парень с тяжелым вздохом прислонился лбом к холодному стеклу, прикрывая глаза. На ум сразу пришла Мальвина. Она стояла, сложив руки на груди и сердито глядела на него исподлобья. Майкл улыбнулся этим мыслям.

– К девушке что ли едете? – нарушил тишину салона насмешливый голос таксиста.

– Что? – вздрогнул он.

– К девушке едете?

– С чего вы взяли?

– Ну вы просто так улыбались… у меня так лыбились только те парнишки, которые к любимой ехали. Так же долго и так же мечтательно. Я боялся, что у вас рот порвётся, – хохотал мужчина.

Майкл смутился.

– Следите лучше за дорогой, – отрывисто бросил парень, снова отворачиваясь к окну.

Неужели он и правда так лыбился? Вроде просто проигрывал в голове разные реакции Мальвины на своё опоздание и решал, какая подходит ей больше всего. А улыбка… её он не контролировал. Точнее, даже не понимал, что она появлялась.

Когда водитель заехал на парковку, Майкл почувствовал в груди лёгкое волнение. Посмотрел на время: 19:07. Твою налево, он опоздал на целый час! И как теперь смотреть в глаза Иви, не испытывая при этом стыд? Парень ведь обещал встретить её, а получилось так, что встретят его…

Эрни- младший быстро рассчитался с таксистом деньгами Теранса и пулей вылетел из машины. Помчался на встречу огромным железным воротам частного дома, в очередной раз проклиная отца, светофоры, водителей и себя. Уже приближаясь, Майкл разглядел во тьме худую, неподвижную фигуру, которую красиво огибал тусклый небесный свет.

Он остановился напротив девушки, упирая руки в колени и пытаясь привести дыхание в норму.

– Ты не Буратино, ты скотина! Опоздал на целый час! Даже Рия не позволяла себе так опаздывать! Самому-то не стыдно? Я вся насквозь промерзла пока ждала тебя!

– Извини, – парень виновато посмотрел на неё из-под ресниц и с трудом подавил смешок. Да, Мальвина сейчас выглядела в точности, как он и представлял. Метала молнии одним лишь взглядом, широко раздувала ноздри и сжимала кулаки до вздутых вен. – У меня возникли… непредвиденные обстоятельства.

– А предупредить ты не мог?! – негодующе выкрикнула она.

– У меня не было интернета.

– Позвонить тоже интернета не было?

– Ты ведь заблокировала меня, – напомнил он, чтобы хоть как-то обелить себя.

– Для звонков твой номер не был у меня заблокирован. Ты мог хотя бы попробовать позвонить мне.

Майкл выпрямился, не решаясь поднять на неё глаз. Стыд пожирал его целиком. Позвонить он и вправду не додумался. Вообще вылетело из головы такое приложение как «звонки».

– Извини, – ещё жалобнее, чем в первый раз взмолился парень, разглядывая носки своей обувь.

Иви тяжело вздохнула.

– Будь у меня в руках кирпич, я бы с радостью приложила тебя об него.

Эрни-младший вдруг оживился. Если Мальвина снова начала язвить, значит он прощён! Но эти минуты всё равно были одними из худших в его жизни.

Наконец Майкл без угрызения совести поднял взгляд на девушку. Она выглядела так… изящно. Утонченно. Словно скульптура великого мастера, стоящая под охраной в музее искусств. У него на секунду перехватило дыхание. Тёмно-синие рукава шёлкового платья доходили прямиком до тонких запястий, на одном из которых скучающе висел золотистый браслет. Высокие кожаные сапоги на каблуке делали её ноги ещё стройнее и длиннее, а закрученные на концах волосы обрамляли овальное, с красивыми чертами лицо. Они идеально контрастировали со всем образом. Синий цвет определённо принадлежал ей. Будто и был сотворен лишь для неё. Кажется, скрыть искреннего восхищения за маской равнодушия Майклу не удалось, потому как Иви слегка сгорбила плечи и очень резко заправила прядь крашеных волос за ухо.

– Пошли уже, – хрипло поторопила девушка, быстро оглядев его с ног до головы. Парню показалось, что она покраснела, но, скорее всего, это игра света. Или он окончательно поехал кукухой.

Даже с такого дальнего расстояния до ушей долетала музыка. Майкл позвонил в висящий на заборе датчик и спустя несколько секунд его металлические ворота медленно открылись. Молодые люди вошли на территорию огромного частного дома, тихо ступая по вымощенной брусчаткой дороге. Вдоль строения, на одинаковом друг от друга расстоянии, были посажены пушистые зелёные кусты – за ними явно вели хороший уход. Дом также соединялся с гаражом, двери которого можно открыть только при нажатии специальной кнопки на ключах.

Майкл покосился на Иви, чтобы оценить её реакцию. Она с любопытством осматривала чужие владения, не зацикливаясь на чем-то конкретном.

Вдруг им кто-то свистнул:

– Эй, Эрни, чё ты там еле плетешься, друзьям что ли не рад?! – донесся чей-то весёлый голос со стороны террасы.

Уголки рта Майкла дёрнулись вверх.

– Бегу! – закричал он. – Можно взять тебя за руку? – уже тише уточнил парень, наклонившись к девичьему уху.

Иви как-то странно на него посмотрела.

– Ну, если я разрешила взять себя за талию, то, наверное, рука не станет запретной частью тела?

– Да чёрт вас, девушек, знает. Сейчас не запретная, через пару минут – запретная, – с видом великого философа рассуждал парень.

Она лишь хмыкнула, переплетая с ним свои вспотевшие пальцы. Сердце забилось быстрее.

– И ещё: никуда от меня не отходи, поняла? В таком доме ты можешь запросто потеряться.

– Ты мне прямо Америку открыл, – огрызнулась девушка.

– Эй, ну вы идете? – нетерпеливо спрашивал всё тот же голос.

Майкл потянул Иви за собой, прибавляя скорости.

– Ты? – удивился белёсый паренек, тот самый, которому принадлежал голос, стоило им только взойти на террасу. Рядом с ним стояла симпатичная брюнетка в пурпурном платье, а позади неё ещё несколько улыбающихся парочек.

Иви тоже его узнала. Он был в числе той шайки, которая смехом поддерживала стёб Майкла над ней и Рией в их самую первую встречу.

– Неожиданный поворот событий, правда? – натянуто улыбнулась девушка, машинально сжимая ладонь парня сильнее. Тот, понимая её дискомфорт, попытался разрулить ситуацию:

– Мы встречались с Иви ещё тогда, просто ей было неловко показывать при всех, что мы вместе, – он ляпнул первое, что пришло в голову, но все поверили и понимающе кивнули.

Майкл, сочтя этот момент идеальный, мягко прижал к себе стройное тело Иви и обольстительно улыбнулся друзьям. Ему нравилось, что она была высокой – со стороны их пара смотрелась красиво.

Девушка слегка дёрнулась в его руках.

– Меня зовут Пик, я хозяин этих апартаментов, – парень довольно осмотрел собственные владения, проглатывая некоторые буквы. – А это Гвен, любовь всей моей жизни.

Он притянул к себе ту самую девушку в пурпурном платье и нежно поцеловал её в щёку.

– Я Дик, очень приятно, – представился темноволосый парень, немного неуклюже раздвинув в сторону Пика и Гвен и протянул руку Иви. От него так сильно несло алкоголем, что казалось, будто он принял в нём ванну.

Девушка пожала руку в ответ, смущенно улыбнувшись.

– А я Айрис, пассия этой шпалы, – подошедшая блондинка указала на Дика и приветственно кивнула Иви.

– Дик? – широко ухмыльнулась Мальвина, едва сдерживая смех.

– Не тот перевод, о котором ты подумала, – поспешил оправдаться тот.

– А где Маннон и Остин? – спросил Майкл, пытаясь разглядеть за спинами друзей вышеупомянутых людей.

– Они уже полчаса из туалета выйти не могут, – закатила глаза Гвен. – С чего им так днище снесло…

– Думаешь, они там правда сидят на унитазе и перекидываются туалеткой? – выгнула идеально выщипанную бровь Айрис.

– А что ещё-то?

Она многозначительно на неё посмотрела и Гвен махнула рукой, бросив раздражённое:

– Иди ты к чёрту.

– Может, вы нас уже пустите? – подал усталый голос Майкл.

Чертыхнувшись, ребята отошли с прохода, неловко извиняясь за свою беспечность.

В большом зале, не смотря на открытый балкон, было очень душно и пахло, как от Дика – спиртным и сигаретами. Музыка долбила по ушам, откликаясь в груди лёгкой вибрацией, а ярко-синяя неоновая подсветка резала глаза. Богатство хозяина выдавал интерьер: барная стойка из белого мрамора, на которой стояли стекляные бутылки импортного алкоголя, и парочка грязных бокалов. По углам располагались длинные кожаные диваны с широкими подлокотниками, а перед ними, опираясь на тонкие золотые ножки, высились белые столы.

– Можно я прямо сейчас уеду под видом того, что мне стало плохо? – заскулила Иви, бегло рассматривая абстрактные картины, украшающие стены.

– Неа, – весело ответил парень, подмигнув ей.

Она уже открыла рот, чтобы бросить очередную колкость, но её перебили:

– Ну, раз теперь все в сборе, я объявляю медленный танец! – торжественно провозгласил Пик, и девушка в ужасе повернула голову к Майклу.

– Мы правда будем танцевать?! – взволновалась Иви, выпутываясь из его рук.

Эрни-младший непонимающе нахмурился.

– Ты ведь сама говорила, что раз мы взялись за дело, то должны довести его до победного, в чём дело, Мальвина?

– Я… я просто…

Девушка задрожала и судорожно забегала глазами по помещению, словно ища кого-то.

В этот момент включилась мелодия медленного танца. Она затопила собой всю комнату, приятно лаская слух. После бешенных битов, от которых вибрировали полы, самое то.

– Иви, пожалуйста, – Майкл обеспокоенно шагнул к ней и обхватил руками её мелко подрагивающие плечи, – всего один танец и ты уедешь домой, обещаю.

– Просто Рия сейчас там… развод… а я здесь… с тобой… это ужасно, – она зарылась носом в ладони, не переставая вздрагивать от всхлипов.

Майкл стоял как вкопанный, глядя на неё в сильной растерянности. Ему не доводилось видеть женских слёз. Заколебавшись лишь на секунду, он неуклюже притянул к себе Иви, заключая её в ласковые тёплые объятия. Гулко бьющееся в груди сердце заглушило собой все посторонние звуки. Сейчас в этом зале не было ни одной живой души, кроме Мальвины в его руках. Он пропускал меж пальцев спутанные пряди её синих волос, едва слышно вдыхая их сладковатый малиновый запах и плавно покачивал из стороны в сторону, точно маленького ребенка. Иви вжалась в него всем телом, пытаясь остановить бурный поток слёз, но, потерпев неудачу, вцепилась острыми ногтями ему в предплечья с такой силой, словно они были единственным, что могло удержать её от падения.

Майкл догадался причине такого поведения. Он – самый главный и заклятый враг её лучшей подруги, которая, в свою очередь, сейчас переживала развод родителей. Об этом свидетельствовало ранее произнесённое Иви слово, а также зарёванное лицо Бартли в их прошлую встречу. Пазл неожиданно сложился в крайне неприятную картину.

– Она не знает, что ты здесь? – прохрипел ей на ухо парень.

– Не знает, – удрученно пробормотала она ему в плечо и вдруг резко отскочила. Солёные капли ещё стекали по её чёрным от потёкшей туши щекам, оставляя за собой блестящие дорожки. Девушка принялась агрессивно вытирать их. – Вызови мне такси, я хочу уехать.

Майкл сразу же потянулся в карман за телефоном, но его прервало истеричное:

– Хотя стой! Я сама вызову.

Иви развернулась и быстрым шагом покинула дом, ни с кем не попрощавшись. Ей в спину были обращены недоуменные взгляды ребят. Парень побежал за ней, игнорируя многочисленные вопросы друзей и понимая, что его догадка подтвердилась. Рия не в курсе того, что её лучшая подружка сейчас тусуется с её исконным врагом и неудивительно – такой истеричке как Бартли Майкл бы тоже ничего не сказал. Поэтому Иви испытывает жгучее чувство вины и отталкивает его от себя. Не хочет якшаться с чужими недругами.

– Иви, подожди пожалуйста, – умоляюще крикнул он, стараясь не выпускать из виду синюю макушку.

– Не ходи за мной! – девушка остановилась на короткий миг и с горечью добавила: – Только хуже сделаешь.

Майкл мгновенно замер на одном месте, обессиленно наблюдая за тем, как в вязкой темноте скрывался высокий женский силуэт.

Парень возвратился к друзьям с низко опущенной головой. Он упал на диван всей своей тушей и молча пялился в одну точку. У него на душе появилось такое паршивое и гадкое ощущение, что захотелось закрыться в ванной и как следует проблеваться. Это ведь он довел Иви до слёз. Он манипулировал её чувствами и подругой, ради собственной цели. Он притащил её на эту сраную вечеринку и заставил чувствовать себя не в своей тарелке. С каждым новым «он» ему словно выстреливали в голову, настолько болезненными и оглушающими были эти мысли.

Мальвина ведь нравилась ему. Как человек или как девушка, Майкл пока не мог понять, но причинять ей боль в обоих вариантах казалось совершенно отвратительным.

Но ведь всё ещё можно исправить, правда? Хотя бы извиниться и… пообещать никогда больше не трогать Бартли? Думать об этом трудно, ведь Майкл хотел, чтобы Рия мучилась дольше, но раз жизнь наказала её сама, он был готов пойти на это. Всё, что угодно лишь бы чувство вины больше не разрушало и не травило душу.

– Майкл, тебе плохо? Может, до дома подбросить? Ты уже десять минут в одну точку смотришь и не двигаешься, – будто из-под толщи воды до него донёсся обеспокоенный голос Пика. Пару раз моргнув, Эрни-младший, наконец, обратил внимание на происходящее вокруг. На него испуганно таращилось сразу шесть пар глаз. Остин и Маннон уже, оказывается, вернулись. Музыка больше не играла, а в воздухе вместо запаха спиртного теперь витала тревожность.

– Всё нормально, мне просто нужно написать ей, – Майкл трясущимися руками выудил телефон из переднего кармана джинс и открыл мессенджер. Чата с Мальвиной там не оказалось. Почему он надеялся на другое?

Парень стал судорожно листать свой список контактов и, наткнувшись на заветный номер, нажал на кнопку «вызов». Его моментально сбросили. Майкл попробовал позвонить ещё несколько раз, но операция повторилась.

Когда после быстрого сброса вызова ты слышишь четыре коротких гудка, это может означать только одно – тебя кинули в чёрный список.

Глава 7

Я с несвойственной мне силой захлопываю входную дверь и скатываюсь по ней на пол, крепко держась за голову. В ней жужжит целый рой навязчивых вопросов. Почему именно ты, Майкл Эрни? Почему из всех возможных парней в этом проклятом городе именно ты свалился мне на голову? Почему именно ты вызываешь отклик в моем сердце? Почему ты смеешь смотреть на меня так, будто я твоя сбывшаяся мечта? Почему именно ты – враг Рии? Да почему так!?

Майкл ведь и до этого нравился мне. По крайней мере, симпатизировал по внешним признакам. А сегодня к этим признакам добавились ещё и внутренние качества, и я совсем потеряла себя.

Я вспоминаю один случай, после которого очень долго ни в кого не влюблялась. Мне тогда было шестнадцать лет. Один молодой человек, мой ровесник, высокий, худой, с русыми кудряшками, очень мне приглянулся. Он тогда недавно перевёлся к нам в школу и учился в другой группе, и мы с Рией постоянно мозолили ему глаза. Ходили на тех же этажах, что и он, маячили мимо кабинетов, в которых у него проходили уроки. И эти старания не прошли даром. Он заметил. Написал мне с просьбой познакомиться и встретиться. Мы часто ходили гулять, я получала от него комплименты и любовные письма. А потом, когда я решила открыться ему, выяснилось, что кроме секса этому чмошнику от меня ничего и не нужно было! Якобы «синеньких у него ещё не было». После этого все тёплые чувства к нему, как ветром сдуло. Остался только шлейф из отвращения и ненависти.

И вот, спустя два года я снова испытываю сильный интерес к другому парню, но незадача! Он враг моей лучшей подруги. Разве это не проклятие?

Настойчивая трель смартфона прерывает мои размышления. Обычно я не беру с незнакомых номеров, но сейчас… готова говорить с кем угодно, лишь бы отвлечься и не сойти с ума.

– Да? – еле шевелю пересохшими губами.

Из трубки звучит пьяный голос Майкла, который заставляет меня вздрогнуть:

– Мавина, – он икнул, – ты прости за се, а?

Я едва могу разобрать слова, из-за его вялого шевеления языком. Когда я говорила «с кем угодно», то не совсем имела в виду его…

Морщусь, когда у него динамике что-то противно шуршит, а затем чуть ли не роняю телефон, когда слышу неожиданное:

– Я от Бартли твоей отстану насегда, тока, – снова икание, – прости меня пожалста. Если б я не, – Майкл продолжает икать, – привел тя на эту вечеринку, ты бы не плакала.

Я чувствую, как глаза начинает щипать. Хватаю ртом воздух и надломленным голосом чеканю:

– Никогда больше не звони сюда. Забудь меня и этот номер. Я не желаю тебя видеть и слышать.

Быстро сбрасываю вызов и блокирую абонента. За что он извинялся? Я плакала, потому что не могла перестать испытывать острое чувство вины к Рие. Потому что ничего не сказала ей о вечеринке. Это моя вина, а не его. Да, Майкл угрожал мне лучшей подругой, да, он манипулировал моими чувствами, но не ставить об этом в известность Рию было моим решением. И за это решение ответственность несу только я.

Но Буратино и впрямь облегчил мне жизнь. Раз уж он навсегда отстанет от Рии, то пересечься нам с ним больше не удастся. А это значит, что я смогу задушить эту идиотскую симпатию ещё в зародыше.

Перед тем, как закрыть глаза и провалиться в сон, я всё-таки разрешаю себе в последний раз подумать о Майкле. Его крепкой, но осторожной хватке на своей талии, его волосах, лежавших на голове в вечном беспорядке, о запахе его одеколона. Апельсин и мята.

***

Май в этом году выдался жарким и относительно спокойным, если не считать ежедневных ночных истерик Рии, где она сквозь слёзы признавалась, как не хочет расставаться с папой и как хочет, чтобы всё было как раньше. Мы виделись с ней только в школе и почти ничего не обсуждали, поскольку она была слишком подавлена для долгих бесед на отвлечённые темы. На учёбу Рия заметно подзабила и теперь уделяла куда больше времени мистеру Барду, который пусть и уставал после суда, но дочери в своём внимании не отказывал. Астория постоянно скандалила с ней по этому поводу и советовала немедленно взяться за ум, если та хочет сдать экзамен и успешно поступить на юрфак, но Рия была бы не Рией, если бы не спорила в ответ.

Один раз их ссора дошла до того, что она швырнула в стену стекляный стакан, убежала к отцу в его съемную квартиру и не отвечала на звонки матери два дня. Та чуть с ума не сошла.

Ладно, кого я обманываю. Начало и середина мая прошли как в аду, и мне было в радость, что сейчас, ближе к концу месяца, это дерьмо поутихло. Но Рие определенно следует проветриться.

«Пошли сегодня гулять в два?» – предлагаю я и уже начинаю придумывать речь, которую напишу ей в случае отказа, но меня приятно удивляют:

«Да, пошли, иначе я скоро рехнусь».

Даже грустно становится от того, что моя воодушевляющая речь так и не выйдет в свет…

«Я хотела тебе сама предложить, но ты меня опередила», – радует, что она и сама понимает, что ей нужно отвлечься.

– Иви, ты сегодня решала пробник? – орёт мне мама из своей комнаты, пока я лазаю в шкафу в поисках подходящей одежды.

Она вернулась от тёти Мирай ещё в начале месяца, и первым её вопросом было: как оценки в школе? Я чуть не взорвалась от злости. Не «как здоровье?», не «что происходит у тебя в личной жизни?», а идиотское «как оценки в школе?». Супер! У меня всё просто супер! С тех пор, как я перешла в девятый класс и вплоть до сегодняшнего дня, единственное, что интересовало мою мать – это моя успеваемость. Часть меня уже полностью разочаровалась в этой женщине и утратила всякую надежду на лучшее, но другая… другая в тайне ласкала мечту о том, что после выпуска и сдачи экзамена она всё-таки начнёт интересоваться мной