Читать онлайн Время зелёного волшебства

Hilary McKay

The Time of Green Magic

Copyright © Hilary McKay 2019

© Ривкина Е.М., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Иллюстрацию для обложки нарисовала лёша!

Белле с любовью

Солёные брызги и тени

На окнах не висело занавесок, и в комнате было пусто, за исключением дивана, лошадки-качалки Эби и самой Эби, нависшей над книгой, точно птица, что застыла на краю пруда между двумя мирами перед тем, как нырнуть под воду. День клонился к вечеру, было холодно, но Эби этого не замечала. В её книге солнце обдавало жаром даже в тени большого скрипучего паруса. Судя по тому, сколько ещё оставалось читать, пройдено было примерно полпути.

Эби переворачивала страницы медленно, желая, чтобы они вообще никогда не кончались. Девочка переплывала Тихий океан на плоту из дерева и тростника, перевязанных канатами. Под порывами свежего ветра всё перемещалось – высокие волны, ослепительные отражения света, плывущие гигантские бальзовые[1] брёвна. Над головой ни облачка. Небо было столь же бескрайним, как и океан, точно огромная чаша опрокинулась вверх дном. А краем чаши служил бесконечный круг горизонта – небесная лазурь возвышалась над морской лазурью.

Эби то и дело поднимала глаза, чтобы вобрать в себя эту безупречно ровную линию горизонта, щурясь от яркого света и солёного ветра. Всё вокруг было пропитано солью. Вкус соли чувствовался на губах. Солёные брызги закрутили и без того кудрявые чёрные волосы в тугие солёные завитушки. Они падали на глаза, отчего в них щипало. Эби машинально отбрасывала кудри, всё глубже и глубже погружаясь в чтение.

Её полное имя было Эбигейл, но так её называла только бабушка Грейс. Остальные звали её Эби. Чтение было для Эби бегством. Она читала, когда другие готовили еду, загружали посудомоечную машину или подметали пол. Читала, когда в её жизни появилась мачеха Полли, а с ней и два совершенно ненужных брата. Читала на их с отцом свадьбе. Читала, когда бабушка Грейс уезжала обратно на Ямайку. Это была поездка, которую она откладывала в течение десяти лет, пока помогала растить Эби. Читала весь следующий год бок о бок с тремя чужими людьми под крышей дома, ставшего чересчур тесным. Совсем недавно начался учебный год в новой школе, она и тогда читала.

Но никогда ещё ей не попадалась книга, подобная этой!

Она была в твёрдом переплёте с выцветшей голубой обложкой, на которой полустёртыми серебряными буквами значилось «Путешествие на “Кон-Тики”»[2]. Книга не походила ни на одну из тех, что Эби читала раньше. Она была старинной. Девочка много пропускала, но то немногое, что она прочитала, её восхитило. А теперь ещё послышался звук – тихий шум, возникающий, когда переворачиваешь страницы, – как от морской ракушки, если прислонить её к уху.

«К нам много раз заплывали киты. Но чаще это были небольшие дельфины…» – прочитала Эби.

Попугай, ярко-зелёный, очень любопытный и подвижный, он полетел было к ней, но в последний момент свернул в сторону…

– Эби! Эби! ЭБИ!

Эби так резко подпрыгнула, что если бы не выставила руку, точно бы упала. Книга выскользнула. Девочка подхватила её как раз вовремя.

– Эби, не вижу, где ты!

– Здесь, на диване, – ответила Эби, моргая от ослепительного тихоокеанского света.

– Это был… Что это тут было зелёное?

– Какое зелёное?

Но Луи уже забыл. Он успел заметить лишь кончик крыла и как пронеслись вихрем зелёные перья. Попугай промелькнул перед Луи и исчез, не оставив в его памяти следа.

Луи тоже исчез. Эби снова оказалась одна в тихой комнате. Было странно вернуться. Она огляделась вокруг и увидела, что свет по-осеннему потускнел, ветер стих. Девочка протёрла глаза и почувствовала жжение. Осторожно лизнула палец.

Соль!

Глава 1

Эби был год, когда мама попала в аварию, поэтому они с папой, Тео, остались вдвоём.

Бабушка Грейс – мама Тео – тоже жила с ними. Она работала учительницей и как раз собиралась взять отпуск и поехать на Ямайку, когда случилась авария. Но так туда и не съездила. Она сказала, что лучше останется нянчить Эбигейл.

В то же самое время, с того дня, как их отец решил, что без детей ему лучше, и переехал в Новую Зеландию, Макс и Луи жили с мамой, Полли.

Эби с Тео и бабушкой Грейс жили себе счастливо в солнечной квартирке в одной части города. Полли с Максом и Луи жили так же счастливо в небольшом коттедже в другой части.

Но всё переменилось в тот день, когда Макс и его лучший друг Дэнни оказались в очень деятельном настроении. Они разобрали свои скейты, очистили колёса и оси от грязи, снова собрали и обработали все движущиеся части дорогим смазочным спреем, который взяли без разрешения у одного из старших братьев Дэнни.

Потом ребята отправились на улицу проверить свою работу. Луи пошёл с ними – посмотреть.

– Они должны катиться намного быстрее, – заметил Дэнни, бросил свою доску на тротуар и со всей силы оттолкнулся ногой.

Передние колёса, видимо, были закреплены неправильно, потому что Дэнни тут же свалился, а Макс в этот момент поехал. Его колёса держались хорошо, но скейт двигался теперь значительно быстрее. Макс въехал в Луи, врезался в Дэнни и тоже упал.

Полли, услышав рёв, выскочила из дома. Она увидела мальчиков в крови и слезах посреди тротуара и не раздумывая повезла их в больницу на своей голубой машине, которую выкрасила сама, с тигровой расцветки подушками на заднем сиденье. У Луи были ободраны коленки и на голове красовалась шишка, по виду похожая на большую фиолетовую сливу. У Дэнни и Макса – переломы рук и несколько менее значительных ранений. Но главным событием стало то, что в больнице Полли встретила Тео. Тео работал медбратом в отделении «Скорой медицинской помощи» и специализировался на травмах, полученных при катании на скейте. Он подходил к делу с таким блестящим жизнелюбием и спокойствием, что очень скоро пострадавшие переставали чувствовать себя несчастными жертвами. Вместо этого они, чрезвычайно довольные собой, превращались в настоящих искателей приключений и просто героев.

– Большое спасибо, что заглянули, – спустя часов шесть-семь сказал Тео на прощание. На улице было темным-темно. Все бинты, повязки, пластыри и стикеры – доказательство того, что их владельцы – отважные люди, – красовались на своих местах.

– Это было чудесно, – призналась Полли. – От начала и до конца.

Потом Тео с улыбкой заглянул в сияющие глаза Полли и смотрел, смотрел, смотрел…

– Вы верите в любовь с первого взгляда? – спросил Тео (непрофессионально).

– Да, – ответила Полли. – Верю.

Так встретились две семьи, и через несколько месяцев, когда Эби исполнилось одиннадцать, Тео с Полли поженились.

– Слава небесам! – воскликнула бабушка Грейс. Хотя не сразу.

Когда она впервые встретилась с Полли, то пришла в ужас от мысли, что в жизни Эби появится мачеха. Но к моменту свадьбы всё переменилось.

– Маленькая птичка прочирикала, что твоя Полли – чудо, – сказала бабушка Грейс.

Агентурная сеть маленьких птичек бабушки Грейс покрывала весь Лондон. Они знали всё, что происходило в городе сейчас и даже когда-то давно, в прошлом, и никогда не ошибались. Бабушка полностью доверяла им, поэтому в конце концов взглянула на вещи иначе.

– Слава небесам! – радовалась бабушка Грейс после длительных переговоров со множеством маленьких птичек. – Неужели моя работа здесь закончилась?

Ни разу за все десять лет жизни с ними бабушка Грейс не упомянула про поездку на Ямайку, которую так долго откладывала. И тут вдруг не смогла скрыть радости.

– А ты знал, что она хочет написать кулинарную книгу вместе с сестрой? – допытывалась Эби у Тео. – Что ей принадлежит четвёртая доля кафе на пляже и они собираются отремонтировать его и открыть с полностью новым меню? Знал, что у неё там много племянников и племянниц и у всех есть дети, но она никого из них ещё не видела? Знал, что ей в наследство досталась кошка, которая живёт у её друзей? Или как она скучает по ямайским цветам? Она никогда не вернётся! – с горечью заключила Эби.

– Ну, тогда мы поедем к ней, – сказал Тео. – Познакомимся с кошкой, перекусим в кафе, полюбуемся на всех малышей.

– Только мы с тобой?

– И Полли с мальчиками. Им понравится. И не закатывай глаза!

– Да-а… – протянула Эби.

– Эби, Эби, – тихо произнёс Тео. – Ведь ты знаешь и я знаю, что бабушка Грейс как никто другой заслуживает счастья.

Следующей большой переменой было то, что Эби с Тео переехали в дом к Полли, где жили Луи и Макс.

Потом начались сложности. Например, тринадцатилетний Макс вдруг оказался в одной комнате с шестилетним Луи, из-за чего перестал приглашать к себе друзей, а вместо этого сам часами пропадал у них в гостях. Или когда Тео с Полли брались за руки – Макс и Эби в ужасе закатывали глаза. Луи это было всё равно. А ещё у Эби появилась проблема с Луи, который слишком быстро освоил права младшего брата. Мальчик постоянно забывал, что его старая комната теперь принадлежит Эби. Он то и дело заходил туда без предупреждения, не важно, была там Эби или нет, и, казалось, очень удивлялся, что ему не рады.

– Я одеваюсь, – недовольно заявила Эби как-то утром.

– Я знаю, – невозмутимо ответил Луи.

Это был хрупкий, тощий, бледный маленький мальчик с липкими руками, всегда готовыми дотянуться до чего-нибудь и схватить или обнять и не отпускать. Ванна и душ мало помогали справиться с неряшливостью Луи. Одежда на нём всегда висела. Рот вечно был приоткрыт. Неровные светлые кудри падали на глаза и частенько бывали усыпаны яйцами вшей. Вшей! Эби их подцепила, и лечение было ужасным. А что стало потом с её волосами! Полли пыталась помочь, Тео пытался помочь. Но человек, который действительно мог помочь, находился за тысячи километров. Бабушка Грейс, чьи ловкие быстрые пальцы в течение десяти лет заплетали волосы Эби в замысловатые косички и притом без каких-то особых усилий.

– Вам нужно к специалисту, – распорядилась бабушка Грейс из Ямайки и велела отправляться к парикмахеру. Это решило проблему, и Полли сказала:

– В следующий раз мы уже будем знать, что делать.

– Следующего раза не будет, – пообещала Эби.

Ей пришлось вести себя с Луи очень строго. «Постучи в дверь и жди! Положи мою сумку СЕЙЧАС ЖЕ! Нет, я не буду смотреть на твою противную коленку! Не целуй людей, если у тебя набит рот!»

Помимо проблем с Луи Эби беспокоило, что в её личное пространство вторгается кто-то ещё.

– Новая, уже готовая семья для нас, Эби, – твердил Тео. – Я всегда переживал, что ты единственный ребёнок в семье.

«Я и сейчас единственный ребёнок! – возразила Эби мысленно. В последнее время она часто ловила себя на таких молчаливых внутренних возражениях. – Только теперь я единственный ребёнок в чужом доме».

Эби чувствовала себя так с самого начала – на кухне со шкафчиками, полными чужой еды, чужих кружек и тарелок, в столовой, где она никогда не знала, куда ей сесть. Более того, в её новой крохотной комнатке даже книги не избавляли девочку от чувства вины за то, что отдельная комната была только у неё.

– Спасибо, – выдавила Эби из себя, когда ей сказали, что Макс с Луи будут теперь делить одну комнату на двоих.

– Мама нас заставила, – мрачно произнёс Макс и добавил, как будто сам в это не веря: – Ну, думаю, мы привыкнем.

Не верила в это и Эби. Из-за дверей комнаты мальчиков слышалась ужасная ругань. Луи, несмотря на внешнюю неопрятность, был одержим порядком в своих вещах. А Макс наоборот. Макс жил в куче хлама Макса. Они с Луи наклеили на пол липкую ленту, которая отделяла невероятный беспорядок Макса от чрезвычайной аккуратности Луи. Однако ничто не скрывало от Луи, что творилось за линией, также как ничто не спасало Макса от навязчивого звука, похожего на фальшивый комариный писк, которым убаюкивал себя Луи перед сном.

Ещё одной проблемой стала лошадка-качалка. Это была не обычная игрушка, а конь в натуральную величину, который мог разгоняться до галопа и на полном скаку перебрасывать ребёнка вперёд, через голову. Синяки и ссадины на коленках появлялись чуть не каждый день. До Эби лошадь принадлежала её маме. Эби, которая рассталась со слишком многим – своей комнатой, домом, бабушкой Грейс, почти всей своей прошлой жизнью, – замолчала, когда речь зашла о Рокки. Не от упрямства, а от огорчения. И Рокки в конце концов переехал тоже.

Луи был в восторге.

– Рокки не игрушка, он антиквариат, – возмущалась Эби, когда обнаружила, что седло измазано шоколадом. – Что ты пихал ему в рот?!

– Бананы на завтрак, – невозмутимо отвечал Луи. – Можно, я приклею ему рог на голову, чтобы он стал единорогом?

– Нет, НЕЛЬЗЯ! – резко ответила Эби. – Оставь его в покое! Почему я должна всем делиться?!

– А ты и не делишься ничем! – произнёс потрясённый Луи.

Эби, тоже потрясённая, еле удержалась, чтобы не крикнуть: «А как же мой папа?»

В новой крошечной спальне Эби не было места для Рокки. Ему пришлось попутешествовать, пока он не нашёл себе приют в прихожей, среди пальто. Здесь он заставал людей врасплох, что стоило однажды выбитого зуба. После истории с зубом, которая случилась с одним из друзей Луи, Тео сказал:

– Эби, ты не думаешь?..

Полли пришла ей на помощь. Она заметила, что это пока единственный зуб, который скоро и так должен был выпасть. Что она лично договорилась с зубной феей о дополнительной компенсации, которую та выплатит заранее.

– Спасибо, – произнесла Эби.

А Макс, вдохновлённый происшествием, повесил на входной двери записку:

«ОСТОРОЖНО! ЛОШАДКА-КАЧАЛКА»

Это была первая шутка за долгое время.

Потом медленно, но верно совместная жизнь становилась всё более сносной. Луи был таким же неряшливым. Эби по-прежнему вела себя очень тихо. Зато Макс проводил дома немного больше времени, а ссоры и переговоры звучали реже и не так громко. И вот одним мартовским утром пришло письмо в большом белом конверте.

Полли прочитала его и отдала Тео. Они встревоженно переглянулись. Полли сказала:

– Я уверена, здесь не о чем волноваться, но…

(При слове «но» Луи, всегда готовый поволноваться, ощутил, как невидимая линия легла вдоль его позвоночника, точно кто-то резко провёл мелом черту.)

– …этот дом сдаётся в аренду, и хозяин хочет вернуть его себе…

– И что?.. – спросил Макс.

– И то, что мы больше не сможем здесь жить…

Эби, к молчанию которой все привыкли, вдруг резко вздохнула. И остальные это заметили, как замечают шелест листьев, когда долго не было ветра.

– Больше не будем жить? – спросил Луи таким обречённым голосом, что Макс поспешил пояснить ему:

– Мама имеет в виду, что мы переезжаем.

Луи переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь понять, правда ли это. Наконец он воскликнул:

– Но ведь дом закопан в землю!

– Это не означает, что мы будем выкапывать дом, – успокоила его Полли. – Это значит, что мы меняем место жительства. Мы будем жить в другом доме.

Луи не мог понять, как такое возможно. Значит, в один прекрасный день возвращаешься из школы домой в другое место? Открываешь незнакомую дверь и это твой дом? Вещи можно забрать с собой или так не положено?

Все наперебой стали ему объяснять. Вещи можно взять с собой.

– Можно перевезти почти всё, что есть у нас дома, – сказала Полли. – Почти всё. Но не ковры. Не холодильник. Стиральную машинку, но не печку. Это будет здорово! Целое приключение!

Приключение, но без печки.

– А краны? – спросил Луи.

– Там будут новые краны, – ответил Тео.

Луи вздохнул с облегчением и спросил:

– Где?

«Где» стало вопросом всей их жизни. Они искали дом по интернету, на улицах, в агентствах недвижимости, спрашивали знакомых, которые могли бы знать. Но никто не знал. Они потеряли счёт местам, куда приезжали посмотреть потенциальное жильё и где или были ужасные соседи, или дотуда было бесконечно долго добираться, или сад (если он был) оказывался кучей мусора. Школы возле этих домов выглядели либо слишком шикарно, либо напоминали тюрьму.

Неделю за неделей они пытались что-то найти, и дело становилось всё срочнее. Они стояли в чьих-то прихожих и тревожно переглядывались, вдыхая чужой запах. Дома они уже начали понемногу упаковывать вещи. Луи рассуждал, можно ли упаковать воздух. У них пахло жареными хлебцами, лимонными духами Полли, влажными пальто и геранью с подоконников. Немного поразмыслив, мальчик взял коробку из-под обуви и принялся переносить её из комнаты в комнату, зачерпывая воздух.

Потом он вышел с ней на улицу, приподнял крышку и аккуратно принюхался, чтобы не выпустить наружу лишнего.

Не сработало. Коробка пахла обувью.

– Не домом, – расстроился Луи. – Нисколечко.

– Да, – согласилась Эби. Для неё дом имел совершенно другой запах – в основном еды и кофе и только что выстиранного белья и кроссовок.

– И что ж теперь делать?

– Тебе придётся смириться с этим, – ответила Эби.

– Смириться?

– Терпеть это, – пояснила Эби. – Терпеть всё чужое. Бери пример с меня.

«Терпеть это», – задумался Луи. Сначала печка и краны (хотя и будут новые). Теперь ещё и об этом переживать. Он уже привык, что Эби не разговаривает, как не разговаривают деревья. А тут вдруг она ему ответила. И как ответила! «Всё чужое». Что ещё скажет Эби своим слегка хриплым голосом, который так редко звучит?

– Я нашла дом, – сказала Эби.

Они пришли в очередное агентство недвижимости. Было уже ближе к вечеру. Полли взяла дело в свои руки. Она решительно вошла со словами: «Дом есть дом. Мы слишком привередливы».

При этом слишком привередлива была она сама, когда объясняла, что им нужно.

– Мы снимаем дом, а не покупаем, поэтому не надо тратить время на то, что продаётся. Луи!

Луи перестал бегать по кругу и начал подпрыгивать на месте.

– Пожалуйста, Луи!

Луи вздохнул и плюхнулся рядом с Максом, который нашёл себе липкое, мягкое, обтянутое клеёнкой сиденье и погрузился в телефон.

– Можно мне поиграть? – спросил Луи без особой надежды.

– Нет, – ответил Макс.

Тогда Луи развалился на стуле, будто какое-то бесформенное существо.

Эби осмотрела стенды с домами на продажу, на которые сказали не тратить время, и увидела дом, наполовину состоящий из листьев, с остроконечной крышей.

– Я нашла дом, – повторила она, на этот раз намного громче. – Вот этот!

– Нет, – возразил Тео. Одного взгляда ему было достаточно. – Это невозможно! Он не сдаётся. Кроме того, посмотри на весь этот плющ!

Агент по недвижимости (который по состоянию обуви и степени сутулости точно определял доход и настроение каждого, кто переступал порог его офиса) подошёл к ним. Он сказал, что на самом деле дом выставлен на продажу ИЛИ сдаётся в аренду, а плющ лишь добавляет сделке привлекательности. «Изоляция, – объяснил риелтор (он давно пытался избавиться от этого дома, а плющ и другие детали существенно усложняли дело). – Изоляция, – повторил он. – И, конечно, зелень!» И сунул Полли в руки брошюру с описанием.

– О, нет! – испуганно воскликнула она после беглого взгляда на брошюру. – Слишком высокий. Слишком узкий. Слишком много лестниц. Комнаты наставлены как коробки одна на другую. И слишком уж дорого.

– Точно, точно! – подхватил Тео.

– Ну, что вы! – произнёс риелтор и посмотрел на них так, будто их семье невозможно было угодить. Полли, чувствуя осуждение и вину, снова посмотрела в брошюру и произнесла:

– Конечно, дом по-своему прекрасен, но цена! И в плюще наверняка полно пауков!

– Их там нет вообще, – возразил риелтор уверенным тоном известного натуралиста и телеведущего Дэвида Аттенборо, – потому что окна дома выходят на север.

Тео с Полли переглянулись с такими лицами, какие бывают у людей, которые ничего не знают о пауках и «домах, выходящих на север», но ни за что в этом не признаются.

– Мы тут что, весь день будем сидеть? – послышался голос Луи из его пещеры, пахнущей ковром.

– Абсолютно нет, – ответил Тео.

И они пошли смотреть другие места.

Другие места были так ужасны, что вечером они специально проехали мимо дома Эби – убедиться, что он не подходит.

Дом располагался в глубине улицы, которая заканчивалась тёмным рядом тисовых деревьев. Он был не похож ни на один из домов, что они видели раньше. Стёкла у окон были цветные, а входная дверь имела форму арки.

– Наверное, можно выйти на минутку, – предложил Тео.

Что они и сделали. Запрокинув головы, они пытались разглядеть верх остроконечной крыши. Но дом был таким высоким и узким, что сделать это удавалось с трудом.

Плющ покрывал его до самой макушки. Снаружи дом был полностью зелёным. Луи погрузил руку в листву и почувствовал под ней тепло кирпичной стены.

Рядом с входной дверью возвышался фонарь, прямо как из Нарнии[3], чугунный, со стеклянными створками. Эби нашла выключатель, наполовину спрятанный в зелени.

– Электричества нет, – сказала Полли, но Эби всё равно попробовала включить свет. Неожиданно фонарь засиял золотистым светом. Точно обещание или благословение разлилось по их поднятым вверх лицам и совершенно отогрело их сердца.

Тонкий серпик месяца повис в бледно-зелёном небе. Вдалеке с шумом проносились машины, но сама улица была тихой.

– Нам это точно не по карману, – печально произнесли Тео с Полли, выключили фонарь, усадили детей в машину и уехали.

В интернете не было ничего. Ничего. Они искали весь вечер как сумасшедшие. Потом вернулись к риелтору и взяли ключи от дома, увитого плющом.

– Мы не можем отказаться от него, если даже не заходили внутрь, – оправдывал Тео своё безрассудство.

Внутри пахло старостью. Лестницы были будто из снов. Цветные стёкла в окнах прихожей, казалось, вобрали в себя весь солнечный свет. В этом доме, подумала Эби, возможно, было всё.

Постепенно один за другим они разошлись в разные стороны – исследовали дом, открывали двери, останавливались перед окнами.

– Здесь есть место для лошадки-качалки Эби, – заметила Полли. И её голос прозвучал, как голос очень уставшего путника, который увидел заветную цель.

– Здесь столько места, – сказал Тео, – хватит для полдюжины лошадок-качалок! Для стаи! Стада! Какое там слово для множества лошадок-качалок?

– Табун! – подсказала Полли.

Потом они с Тео сели на ступеньки и начали прикидывать, сколько смогут себе позволить, если будут работать намного больше и до самой старости, без непредвиденных обстоятельств, выходных и пополнения в семье.

Эби пошла считать комнаты. Кухня была самой большой, со старинными буфетами и огромным ободранным столом. Ещё в доме была гостиная с деревянными панелями до самого потолка, покрытого паутиной. И в первый момент – выжидательная тишина за каждой новой дверью. Мальчиков Эби нашла в комнатах на мансарде двумя лестницами выше. Луи обнаружил деревянный сундук в углу. Он был закрыт, но Макс заметил на подоконнике ключ.

– Сокровища! – с надеждой произнёс Луи.

– Книги, – разочарованно протянул Макс, когда поднял крышку. – Здесь может быть комната Эби, раз уж тут книги.

«Комната Эби», – услышала девочка. Снова её собственная комната, где она имеет законное право находиться. Её, потому что она любит книги.

– Да, здесь может быть моя комната, – заметила Эби.

Она вытаскивала книги одну за другой. Примерно половина из них были старыми, с выцветшими переплётами и пожелтевшими страницами.

– Никто больше такое не читает, – заявил Макс.

– Я буду читать, – возразила Эби. – Если мы сюда переедем, я могла бы помочь.

– Помочь? – переспросил Макс.

– Деньгами, – ответила Эби.

Она начала подсчитывать в уме свои сокровища. Сколько можно за них получить и готова ли она с ними расстаться? Не с Рокки, конечно, но с серебряным браслетом с подвесками можно (Нет! НЕТ! Но да, если очень нужно). Есть ещё пиратский корабль «Лего», на который потребовался целый год, чтобы его собрать. Книга «Гарри Поттер» с автографом. Коллекция ракушек с Ямайки. Подарочная карта книжного магазина. И малышка-сосна, которую она сама вырастила из семечка сосновой шишки.

Макс не хотел уступать Эби. Он подумал про свои сбережения – около ста фунтов карманных денег – из того, что дарили на дни рождения, и сэкономленное на школьных обедах. Он знал, что однажды деньги пригодятся. Ста фунтов не жалко ради того, чтобы не жить в одной комнате с Луи.

– Послушайте! – серьёзно воскликнул Луи.

– Что?

– Нет, послушайте!

Дом, увитый плющом, как будто вздыхал и поскрипывал.

– Затихло, – произнёс наконец Луи.

– Что это было?

Луи покачал головой и ничего не ответил. Тогда Макс продолжил распределять комнаты. Комната с книгами – для Эби, соседняя – для него самого. Квадратная спальня этажом ниже – для Полли и Тео, а самая крошечная комната рядом со спальней – для Луи. Окно в ней сильнее всего заросло плющом. Когда Луи с усилием открыл его, чтобы полюбоваться видом, то услышал звук, будто кто-то спрашивал: «К кому? К кому?»

– Вот! – выдохнул Луи. – Это то, что я слышал! Ксова!

Тео с Полли тоже услышали сову.

– Про такой дом говорят «таинственный»? – спросила Полли.

– Да, – ответил Тео.

– Да, – повторила она. – Хорошо, что я не одна так думаю.

– Другим он быть не может, – продолжил Тео. – Такой старый. И этот плющ. Ничего страшного, если немного таинственный! По крайней мере, домовой не швыряет нам в голову разные предметы.

Полли поёжилась, потом поднялась со ступенек и пошла посмотреть сад.

– Какой запущенный… А что за этими тисами? О…

– Спокойные соседи, – прокомментировал Тео.

Он уже обнаружил, что по соседству было кладбище, но не знал, стоит ли об этом говорить.

– Что? – переспросила неожиданно возникшая перед ним Эби.

Папа объяснил:

– Только что увидели… за тисовой оградой…

– О! – воскликнула Эби. – Старое кладбище!

– Тебя это не пугает, Эби? – спросил Тео, поднимая брови.

Девочка покачала головой.

– Мы можем сюда переехать? – спросила она.

– Нам надо куда-то переехать, – ответила Полли и прижала ладони к ушам, как делала, когда сильно волновалась.

– Я могу помочь. У меня есть «Гарри Поттер» с автографом. Можно его продать.

– Ох, Эби, – вздохнул Тео.

– Можете взять мои сто фунтов, если нужно, – добавил Макс, спустившийся следом за Эби.

– Там была ксова, – поделился Луи. – Ксова! – повторил он, проскочил мимо них и распахнул входную дверь: – Послушайте!

«К кому?» – снова приглушённо раздалось из-за тисовых деревьев. Луи, стоя на пороге, прошептал в ответ: «Ко мне! Ко мне!»

Эби подошла и встала за ним. Она услышала сову, шум дороги, отголоски радио из магазинчика на углу, шелест полиэтиленового пакета, поднятого порывом ветра в воздух, стук дверей от машин, своё собственное сердце, шелест листвы в тисовой ограде, хлопнувшую дверь.

И не сову (или ксову), но однократное хриплое карканье.

– Ты бы хотел здесь жить? – спросила она Луи.

– Только не один – встревоженно ответил он.

– Нет-нет, со всеми нами.

– Тогда ладно, – согласился мальчик и без предупреждения сорвался с места, убежав в дом.

Эби осталась на пороге и прислушалась. Снова раздалось уханье совы. «Фонарь из Нарнии» освещал тихо шелестящие листья плюща. Пахло цветами. Уже вечерело, но Эби всё равно решила их поискать и нашла – это были белые колокольчики на тонких гибких стеблях в окружении копьевидных листьев. Она принесла одну веточку в дом.

– Ландыши! – воскликнула Полли при виде цветка. – Когда я была маленькой… Давайте попробуем переехать в этот дом, Тео! Я могла бы работать больше! Я только и думаю об этом с тех пор, как Луи пошёл в школу!

Полли работала в благотворительной организации. До Макса и Луи она много путешествовала. У неё великолепно получалось помогать людям в трудных ситуациях. Великолепно. С мягкой властностью, находчивостью и добротой.

– Мне это нравилось, – продолжила Полли. – В основном я буду работать здесь, в офисах. Много ездить по стране будет не нужно. Максимум изредка на неделю или две.

– Хорошо. Послушай, – подхватил Тео. – Что, если я не буду водить машину. Не будет счетов за бензин. И за парковку. Велосипедные дорожки есть почти на всём пути к больнице.

– Ты сможешь так? – забеспокоилась Полли.

– Конечно! Легко! Я хотел бы снова ездить на велосипеде! Возьмём по дороге пиццу?

Пицца была по праздникам. Они купили её по дороге домой. С двойными оливками, грибами и перцем чили. И расстались со всем, с чем могли расстаться, включая принадлежавшего Эби «Гарри Поттера» с автографом и половину сбережений Макса. Они сняли дом с цветными стёклами в окнах, плющом и входной дверью в виде арки.

Глава 2

Эби подумала, что теперь, когда они переехали в более просторный дом, можно будет завести собаку. Девочка сказала об этом, когда все распаковывали на кухне сковородки и фарфор.

– А можно мы заведём собаку? – спросила она.

Она так сильно хотела собаку, что, когда была маленькой, завела себе невидимую – Шарика. Два или три года невидимый Шарик спал с ней в кровати, бежал впереди неё в парк, пристраивался рядышком в кресле-мешке, когда Эби читала. Бабушка Грейс и Тео научились не наступать на Шарика; перед прогулкой или поездкой они иногда спрашивали: «А Шарик пойдёт с нами?»

Но настоящего Шарика так и не появилось.

– В этой крохотной квартирке? – уточнила бабушка Грейс. – Невозможно.

Собаки у них не было. Не было и кошки – из-за того, что на улице много машин. Был хомяк. Одной её школьной подружке он надоел, и Эби, несмотря на ужас бабушки Грейс перед маленькими существами вроде хомяков, тайно принесла его домой. После немалого переполоха ей разрешили оставить питомца дома.

– Но хомяка нельзя обнять, – жаловалась Эби. – Можно у нас будет собака или кошка? – спросила она теперь.

Макс с Луи замерли, как они делали, если хотели услышать ответ.

– Прости, – разочаровал её Тео. – Здесь запрещено держать домашних животных. Ничего такого у нас не может быть.

– А как об этом узнают?

– Мы просто не будем рисковать, – ответил Тео. – Мы подписали договор, в котором это обговаривалось, и внесли залог в тысячу фунтов…

– ТЫСЯЧУ ФУНТОВ? – переспросил потрясённый Луи.

– Тысячу фунтов, которые мы не можем потерять. Это во-первых. А во-вторых, у нас аренда на шесть месяцев…

– То есть, – вступил в разговор Макс, оглядывая беспорядок на кухне, – через шесть месяцев нам нужно будет засовывать всё обратно в коробки и снова переезжать?

– Нет, если хозяева продлят аренду, – успокоила его Полли. – А мы уверены…

– Почти уверены, – поправил Тео.

– Почти уверены, что продлят. Если не будет никаких неприятностей.

– Такие вот дела, Эби, – заключил Тео. – Никаких тайных сюрпризов! Мы не можем рисковать.

– Да, не можем, – согласился Макс. – Не забудь про мои пятьдесят фунтов! Половина моих накопленных ста фунтов! – Он с таким подозрением посмотрел на Эби, что она не выдержала.

– Это и мой дом тоже! – крикнула девочка. – Теперь это такой же мой дом, как и ваш! Я тоже не хочу его потерять. И хватит уже про свои сто фунтов! Ты можешь накопить ещё пятьдесят, а у меня никогда уже не будет «Гарри Поттера» с автографом!

«Бам!» – хлопнула дверь.

Эби выскочила из кухни. Остальные оказались в жуткой тишине.

– Эби права! – согласилась Полли.

– Думаю, тебе надо быть на стороне Макса, – протянул Луи.

– Правда? – раздражённо произнесла она.

– Да. А Тео на стороне Эби.

– А ты? – спросил его Тео.

– Он скорее всего на стороне миссис Лигуш, – заметил Макс, отчего Луи страшно разозлился.

Луи не понравилась миссис Лигуш.

А представила её семье Полли.

– У нас есть соседи – сообщила она, вбегая на кухню, чтобы всех позвать. – Я встретила её на дорожке. Думаю, она ждёт нас там познакомиться. Пойдёмте, поздороваемся с миссис Лигуш!

– Здравствуйте, миссис Л., – приветливо произнёс Тео. Ему пришлось наклониться, чтобы рассмотреть её как следует. – Присматриваете за нами?

Миссис Лигуш скрестила на груди ручки с растопыренными пальчиками и обвела всех ясным взглядом. Она одарила соседей очаровательной улыбкой, что называется, до ушей, если бы их было видно. Она слегка наклонила голову и двинулась к ним.

– Здравствуйте, миссис Лигуш, – поздоровалась Эби. А Луи попятился.

Голос у миссис Лигуш был неуверенный, немного скрипучий, движения – медлительные.

– Она выглядит древней, – поделился Макс, когда они снова повстречались с соседкой пару дней спустя. – Как оживший мертвец.

Луи в ужасе уставился на него.

– А я собираюсь с ней подружиться, – заявила Эби, отчего Макс закатил глаза, а Луи отчаянно взмолился: «Не надо!»

– Почему не надо?

– Потому что Луи из-за этого начнёт психовать. Просто оставь её в покое.

Эби не привыкла, чтобы кто-то кроме бабушки Грейс указывал ей, что делать. Не выветрились из памяти и «Не забудь про мои пятьдесят фунтов!», и подозрительный взгляд Макса. После этого девочка стала пристально следить за миссис Лигуш. Поначалу соседку сложно было заметить – она была такая сказочно-маленькая среди общей темноты, что легко было спутать её с бугорком сухой земли или горкой мусора. Потом шаркающая походка и блеск янтарных глаз стали её выдавать. Эби наклонялась и еле слышно здоровалась. Миссис Лигуш слушала, иногда хрипло отвечала. Со временем девочка натыкалась на соседку всё чаще, в основном по вечерам, всегда рядом с домом. Казалось, ей нравились тени и влажные узкие тропинки у изгороди. Но более всего её привлекали горящие окна. Она застывала, глядя в них.

– Как думаешь, ей видно, что мы делаем? – однажды спросил Луи.

Полли ответила, что да, конечно, видно. И что Тео с Максом следует заносить велосипеды, а не оставлять у стены. И не забывать разуваться при входе и вовремя выносить мусор.

Луи внимательно посмотрел на маму, чтобы понять – шутит она или нет.

– Миссис Лигуш, – начал Тео, – досадная неприятность.

– Миссис Лигуш, – подхватил Макс, – просто тупая шутка.

– Я видел, как она ела жука, – добавил Луи.

– Кому как не тебе говорить о жуках, – ответил Макс и многозначительно посмотрел на голову Луи, которая недавно в очередной раз стала приютом для незваной живности. Макс перевернул Луи вниз головой и держал его так за ноги. Он сказал, что вытряхивает жуков у него из волос.

– Жуков у Луи давно нет, – заявил Тео и поставил мальчика обратно на ноги. – Я проверял. Правда. Всё, мне пора на работу. До встречи вечером. Не сводите друг друга с ума! И радуйтесь жизни.

Первое время было несложно радоваться жизни. Был самый разгар летних каникул. Дни выдались ясные. Солнце спугнуло миссис Лигуш, наградило листья плюща глянцевым блеском, а его зеленоватые блики проникли в комнаты. Последние коробки были распакованы, порядок постепенно наведён – сперва на кухне, потом в других комнатах. И выяснилось, что мебели у семьи почти не было. Но это не имело значения. Ведь теперь у них было столько места! Там, где они жили раньше, было так тесно, что всем было известно, кто где находится. Теперь в этих просторах они могли друг друга потерять.

– Сократит ссоры, – сказал Тео.

Полли тяжело вздохнула, покачала головой и спросила:

– Они когда-нибудь будут ладить?

Макс много времени проводил у своего друга Дэнни. Во-первых, потому что у них был совместный бизнес по ремонту велосипедов и мытью машин, который располагался в доме Дэнни, и во-вторых, потому что Дэнни с первого же взгляда не понравился дом, увитый плющом.

– Жутковато, – произнёс Дэнни.

В любом случае его дом лучше всего подходил для их бизнеса, потому что у него было четыре старших брата со сломанными велосипедами и множество соседей с грязными машинами. Дело могло принести доход, если бы его владельцы не бросались сразу тратить выручку на всё необходимое для ремонта велосипедов и мытья машин. Друг другу они говорили, что это реинвестирование. Но на самом деле им просто нравилось тратить деньги. Это поднимало настроение. Их разговоры часто начинались со слов: «Когда мы разбогатеем…»

Луи не дошёл даже до кладбища. Он сидел дома. Ночи были тёплые, и первое время мальчик лежал на своей кровати, придвинутой к окну, погружал босые ступни в тысячи сияющих зелёных листочков и чувствовал, как волшебство течёт по нему точно прозрачный сок по прожилкам листьев. Он начал узнавать плющ – его глубину, таинственные голубые переливы, металлический запах этого древнего растения, шум дождя по его листве, как будто кто-то переворачивал страницы, силу и хрупкость, запах зелени и камня.

Это была первая встреча с дикой природой в жизни Луи, и её хватило на всё лето.

Пока Макс зарабатывал деньги, а Луи изучал плющ, Эби исследовала окрестности. Она обнаружила тоннель в тисовой ограде и нашла старое кладбище. К её сожалению, Тео везде увязывался за ней.

– Неужели мне нельзя нигде уединиться? – спросила Эби.

– Можно, – ответил Тео, – но только со мной. Я не расскажу Полли. Не расскажу мальчикам. Но каждый раз, когда ты будешь сюда приходить, ты должна говорить мне.

– Почему?

– Потому что я твой отец и моя работа – присматривать за тобой. Хорошо, Эби, обещаешь?

Эби пообещала, и кладбище стало их тайной. За долгие годы оно заросло, превратившись в кусочек дикой природы в центре города. Среди высокой травы с фиолетовыми колосками девочка повстречала мух-журчалок и других насекомых, под изгородью – медяниц; а причудливые узоры золотистого лишайника покрывали обветренных ангелов. Но самое главное – здесь обитало семейство лис, и на рассвете часто слышался лёгкий топот их детёнышей по старым камням. Эби купила малышам печенье и раскрошила его на старой нагревшейся на солнце могильной плите.

«Мариан Хэпл, 1802, 9 лет. Сердце, полное любви ко всем Божьим творениям», – гласила надпись.

Лисята хрустели печеньем, прикрыв глаза от удовольствия. Эби подумала, что Мариан бы это понравилось. Она рассказала в письме бабушке Грейс о них, о плюще, о миссис Лигуш, о фонаре из Нарнии, о книгах, которые нашла в своей комнате, и о том, что Полли её больше не раздражает, а вот Макс ведёт себя всё так же плохо и Луи ещё хуже.

«У лис полно микробов, – ответила бабушка Грейс, как всегда, не обращая внимания на ворчание Эби. – Обязательно мой руки. Отправляю тебе розовый цветок розеллы[4] с куста, который растёт у меня возле двери. Передай папе, чтобы ездил на велосипеде аккуратно. Напомни ему, что, когда ему было девять, он врезался в соседа, а в одиннадцать – в мусоровоз.

Теперь, моя милая Эбигейл, выполни кое-какие школьные задания, чтобы начать учебный год хорошо. И скорее отвечай любящей тебя бабушке Грейс.

Сколько плюща, сколько новостей! Что за время зелёного волшебства!»

«Зелёное волшебство», – подумала Эби и кивнула – слова показались ей подходящими.

Глава 3

Ближе к концу лета была большая примерка школьной формы. Свитер Макса жал ему в рукавах, а костлявые лодыжки выглядывали из-под коротких брюк так, что были видны школьные носки.

Луи перешёл в другую школу. Ему нужно было всё новое. Эби могла донашивать старую одежду, но ей нужны были новые туфли. И у неё порвался рюкзак.

– С куртками, наверное, ещё месяц можно подождать, – заметила Полли.

– Кому нужны куртки в сентябре? – согласился Макс.

Красный свитер для Луи нашли в школьном секонд-хенде. Тео зашил рюкзак Эби, но шов был всё равно немного виден.

Когда они с папой остались одни, Эби спросила:

– Мы платим за аренду?

– Да, – ответил Тео и обнял её. – Как только у вас начнутся уроки, я буду выходить на дополнительные смены. И у Полли работы прибавится. На самом деле из-за этого возникнут небольшие проблемы…

Проблема обнаружилась с началом учебного года, когда Полли стала почти всё время проводить не дома, а на работе. Тео тоже, казалось, вечно был на работе. Когда он вышел на дополнительные смены, семье потребовалось стать организованнее. Полли завела «список задач», куда добавляла пункты быстрее, чем вычёркивала. Помимо школы и школьной формы им нужно было найти школьный автобус для Эби и велосипедный маршрут для Макса.

Полли вычеркнула «Автобус для Эби» и «Велосипедный маршрут для Макса» из верхней части «списка задач», но приписала ещё несколько пунктов снизу. Последним было: «Комната лошадки».

«Комната лошадки» – так сперва Луи, а потом и вся семья прозвали гостиную.

– Думаешь, когда-нибудь мы её обустроим? – с сомнением однажды спросила Полли, оглядев комнату.

В ней всё ещё не было ничего, кроме Рокки и старого дивана, который оказался слишком велик для кухни.

– Здесь нужны только уборка и камин, – ответил Тео.

– А ещё ковры, – добавила Полли, – и занавески.

– И телевизор нормального размера, – заключил Тео. – Нам с Максом надоело смотреть мини-футбол.

– Это на качество игры не влияет, – возразила Полли. – Нужно отшлифовать стены и покрасить потолок.

Тео взглянул на потолок. По краям он был украшен пластмассовыми гирляндами из листьев и роз вперемешку с грязной паутиной.

– Сначала смести, потом красить, – заметил он. – Трубу надо прочистить!

– Откуда ты знаешь?

– На потолке видны подтёки сажи от дождя. В Шотландии в старые времена, – продолжил Тео, который жил там до шести лет и потому считал себя шотландцем, – брали связку вереска, приматывали к камню, взбирались на крышу и бросали вереск в дымовую трубу…

– Но это Лондон, – напомнила ему жена.

– Север Лондона, – возразил Тео. – Глубокий север. Так что, считай, почти Шотландия.

– Отсюда видно самое высокое здание в городе, – заявила Полли. – Иногда. Время от времени. Так что это всё-таки Лондон. В любом случае определённо не Шотландия…

Она тяжело опустилась на диван, чтобы написать «Труба и камни (нет)» в своём «списке задач».

– Что там ещё? – спросил Тео.

– Эби. Я беспокоюсь за Эби. Её совсем не слышно, иногда кажется, что она исчезает. А когда не исчезает, то читает. Как думаешь, не слишком ли она много читает?

– Я задумывался об этом, но бабушка говорит, что много чтения не бывает, – ответил Тео. – И у меня с Эби есть договор по исчезновениям. Так что это тоже вычеркни из своего списка. Продолжим. Что следующее?

– Миссис Лигуш.

– Миссис Лигуш?!

– Я знала, что ты будешь смеяться, но шутка слишком затянулась. Бедный Луи! О Тео…

Муж посмотрел на неё.

– Как я скажу ему, что мне надо уехать?

– А тебе правда надо, Полли?

– Да.

– Ненадолго?

– По меньшей мере на три недели, может, больше. Это тоже в моём списке – как сказать тебе.

– Полли! – Тео обнял её. – Мы с самого начала знали, что это произойдёт. Я присмотрю за Луи!

– Макс тоже в списке. Как-то он сказал мне: «Теперь папа точно не вернётся, раз с нами Тео». И это после того, как за пять с лишним лет он не дождался от отца ни слова! Кто мог подумать, что у него будут такие мысли? Неудивительно, что иногда он такой противный.

– Макс и близко не противный! – ответил Тео. – Ты не знаешь, что такое противный, Полли! Ты бы посмотрела на некоторых четырнадцатилетних детей, которые поступают к нам в «Скорую» в два часа ночи. Да и они на самом деле не противные.

– Знаю, мне следует подумать обо всех четырнадцатилетках в Лондоне, – заметила Полли, – но сейчас меня заботит только Макс. Он не до конца принял вас с Эби, а тут ещё Эсме…

– Макс скоро привыкнет к Эсме, – успокоил её муж.

Эсме была студенткой художественного колледжа. Она стала последним дополнением к дому. В её работу входило забирать Луи с продлёнки и сидеть с ним, пока домой не вернутся взрослые. Ни Эби, ни Макс не могли этого делать, так как забирать детей с продлёнки разрешают только тем, кто старше шестнадцати. Расписание смен Тео изменится только после рождественских праздников, поэтому лишь Эсме спасала Луи от десятичасового школьного дня.

Полли вышла на неё через свою подругу, работавшую в художественном колледже. Этой подругой была мама Дэнни. Что стало проблемой.

– ЗАЧЕМ было просить маму Дэнни искать кого-то для Луи? – завопил Макс, врываясь в кухню, в первый же день, как услышал новость.

– Почему нет? Она работает в художественном колледже. И это идеально! – ответила Полли. – Она точно знает студентов, которые хотели бы подработать…

– …няней! – докончил Макс, бросил свою школьную сумку и пнул её. – Няней! – повторил он, со всей тяжестью опускаясь на стул. – Няней! – возмутился он и с силой оттолкнул от себя кружку с чаем, так что она опрокинулась, залила стол, учебник Луи и стопку чистых школьных рубашек.

– Макс!

– Отстань! – огрызнулся мальчик.

Школьная неделя началась для Макса просто превосходно, совершенно превосходно, уморительно превосходно, как раз за день до этого. Он зашёл в школу, когда его лучший друг Дэнни прыгал вокруг шкафчика, чем занимался каждое утро. Насколько Макс был высоким, настолько Дэнни – низким. Он был ниже всех в школе. Тем не менее в начале семестра ему выделили шкафчик в верхнем ряду. Из гордости он отказался меняться. И вместо этого постоянно прыгал.

До сих пор Макс тактично не замечал акробатические трюки друга. Не надо было замечать и дальше. Не надо было смеяться, хватать Дэнни за поношенную куртку одного из его старших братьев и поднимать, чтобы он дотянулся до шкафчика.

В тот момент Макс не придал значения своему поступку. Это была всего лишь минутная шутка, которую он проделывал с Луи каждый день.

Однако Дэнни был не Луи. Луи не обращал на это внимания. Дэнни обратил.

Дэнни шипел и извивался, пока не свалился на пол, оставив пустую куртку в руках у Макса. Потом вскочил на ноги, выхватил куртку и молча ушёл. Его месть настигла Макса на следующее утро.

В тот день Дэнни, надёжный деловой партнёр по ремонту велосипедов и мытью машин, давнишний и лучший друг Дэнни, крикнул на весь многолюдный школьный коридор: «Эй, Макс! Моя мама говорит, что нашла тебе отличную няню!»

– Что? – переспросил Макс. – Что ты сказал? Что?

– Она нашла тебе няню! – прокричал Дэнни ещё громче. – Она сказала, чтобы ты передал своей маме. Её зовут Эсме! Она студентка художественного колледжа…

Дэнни скорчился от смеха при виде лица Макса.

– Она может приходить каждый день, до самого Рождества…

– Ты вообще о чём, Дэнни?

– Мама сказала, что она как раз то, что вам нужно. Француженка!

– Француженка? Француженка? Что ты имеешь в виду – француженка?

– Людей из Франции называют французами, – объяснил Дэнни, чрезвычайно довольный собой. – Например, твоя новая няня – как раз француженка. Не говори мне, что не хочешь няню-француженку, Макс!

Теперь уже многие прислушались к разговору. Они слушали, смеялись и просили Дэнни пояснить. Те, кто пришёл позже, интересовались: «Эй! О чём это?»

– Это о студентке-художнице Эсме, – с готовностью объяснял Дэнни. – Моя мама подобрала её для Макса. Чтобы нянчить его. Няня-француженка!

Послышались смешки, крики, радостный свист.

– У меня есть фотография, могу показать, как она выглядит, – услужливо продолжал Дэнни. – Я вчера ходил в колледж, чтобы помочь маме подготовить всё к выставке. Вот!

Дэнни вынул телефон и открыл фотографию, на которой был запечатлён художественный класс его мамы, а на переднем плане стоял сам Дэнни как талисман на удачу.

Макс не стал смотреть, а остальные столпились вокруг.

– Ого! – воскликнул кто-то из мальчиков.

– Определённо французская штучка! – сказала какая-то девочка.

– Слишком хороша для малыша Макси, – произнёс противный Дэнни, его бывший лучший друг.

Французская няня Макса стала самой громкой новостью семестра.

С тех пор Макс, круглолицый, разумный, обычный Макс, Макс, который всегда шутил первым и уже почти привязался к Эби и Тео, стал другим человеком. Раздражительным, хлопающим дверями и возражающим против студенток-художниц. Человеком, который считал совершенно невозможным находиться в одной комнате с восемнадцатилетней Эсме и предпочитал часами дуться у себя наверху.

Как бы Тео ни пытался утешить Полли, Макс так и не привык к няне.

Через несколько недель после того, как Эсме стала сидеть с Луи, Полли уехала. Она набила холодильник едой, сорвала пару листочков плюща себе в дорогу, обняла всех и попросила: «Присматривайте друг за другом! Не забывайте сортировать мусор!» А потом будто испарилась.

Внезапно дом переменился. Макс, который летом посмеивался над страхом Дэнни оставаться одному дома, теперь задумался: «А может, это и в самом деле жутковато?»

Однажды в школе отключили электричество, и всех отправили домой. Макс подошёл к пустому дому и, взглянув на окно Луи, заметил, как там что-то промелькнуло.

Макс не был трусом. Он отпер входную дверь, с грохотом вкатил велосипед в коридор, прислонил его к стене и сразу поднялся в комнату Луи. Возле окна стояла кровать, а вдоль стены в ряд выстроились картонные коробки с вещами. На шкафчике располагался ровный ряд маленьких машинок и листьев плюща. А ещё там была полка с разными безделушками – новеньким плюшевым мишкой, нераспакованными коробками «Лего» с последнего дня рождения, нетронутым рождественским печеньем и целым пасхальным яйцом.

Всё было тихо. Ни тени движения.

«БА-БАХ!» – загремел велосипед внизу, и мальчик помчался на первый этаж.

Но там тоже никого не было.

«Жутковато?» – задумался Макс.

Эби тоже почувствовала перемену. Папа работал. Мачеха уехала, и девочка с удивлением обнаружила, как сильно по ней скучает. Сначала она подумала (чувствуя за это вину), что теперь одним претендентом на папу меньше. Но, похоже, это работало не так. Без Полли у Тео стало ещё меньше времени, а Луи ещё больше требовал внимания. Эсме ему не было достаточно. Она брала с собой альбом, раскладывала его на кухонном столе и целиком погружалась в работу. Часто, когда Луи докучал ей вопросами, она отвечала ему по-французски. «Но ты же в Лондоне!» – возмущался Луи, а она бормотала в ответ: «Mais oui»[5].

Макс не облегчал задачу. Он оставался у себя в комнате и отказывался признать существование Эсме. Его молчаливое неприятие просачивалось сквозь двери комнаты, спускалось вниз по лестнице и только добавляло мрачности.

Лисята выросли и разбежались, на улице становилось холоднее и темнее. Эби было бы одиноко, если б не книги. Книги, а ещё дом. Эби никогда не считала его жутким, потому что любила его. Ей нравилось сияние фонаря из Нарнии. Нравилось, что в доме всё деревянное и тёплое на ощупь. Что ступени приятно поскрипывают. Что у неё собственная комната. У неё возникло чувство, будто она живёт в защищённом месте, надёжно укрытом зелёной листвой плюща. Она написала бабушке Грейс: «Этот дом добрый».

«Моя милая Эбигейл, – ответила бабушка Грейс, – я так рада, что у тебя добрый дом…»

Бабушка Грейс могла писать по электронной почте и звонить по скайпу, что иногда и делала. Но чаще она присылала письма на тонкой голубой бумаге с цветком или двумя между страницами. Настоящие письма, которые приходили в почтовый ящик, и их можно было носить с собой весь день и перечитывать подробные указания, как Эби лучше всего (и единственно верно) устроить свою жизнь.

«Пока с вами француженка, воспользуйся возможностью и выучи язык, – писала бабушка Грейс. – Ты поймёшь, что это легко – в английском много французских слов. Спи больше и тогда будешь расти крепкой и здоровой…»

Луи завидовал этим письмам.

– Эби, а не могла бы бабушка Грейс писать и мне? – спросил он.

– Нет! – воскликнула Эби. Неужели ей придётся делить ещё и бабушку Грейс, как всё остальное?! – В любом случае зачем? Ты терпеть не можешь читать.

Луи не стал спорить. Это было правдой. Он не читал раньше и не собирался начинать. Он ненавидел чтение. Не выносил маленьких чёрных слов, которые, точно жуки, расползались по страницам. Терпеть не мог и того, что как только он расправлялся с одной скучной книжкой в бумажной обложке, ему подсовывали другую, ещё более трудную.

Но несмотря на это, Луи очень хотелось получить своё собственное письмо.

– Бабушка Грейс могла бы прислать мне цветок, как тебе, – предложил он. – Ничего не писать, просто цветок – разве нельзя так?

– Нет.

Луи шмыгнул носом и утёрся рукой. Он простудился. Хоть ему и быстро подсовывали носовой платок, всегда было поздно. Он чихал безостановочно. Эби обыскала кухонный шкаф и приготовила для Луи лимонный напиток с мёдом.

– Мне может и не понравиться, – признался он.

– Это не важно. Тебе всё равно надо его выпить.

– Можно тогда я покатаюсь на Рокки?

– Нет. Пока не перестанет течь из носа – нельзя.

– А что, если никогда не перестанет?

– Значит, никогда не сможешь покататься. Пей. Дыши паром!

– Зачем? – спросил Луи.

– Так всегда говорит бабушка Грейс.

– Расскажи мне о ней ещё что-нибудь, – попросил Луи, так усердно вдыхая пар, что Эби всё-таки пришлось поделиться бабушкой Грейс.

– Обычно она пекла пирожные в субботу утром. Я всегда ей помогала.

– Какие пирожные?

– Разные. Шоколадные. Апельсиновые и лимонные. Которые она так любила, когда была маленькой и жила на Ямайке.

– Что такое тото?

– Это пирожные с кокосом, лаймом и специями. С корицей и мускатным орехом.

Названия специй вызвали у Эби приступ тоски. По бабушке Грейс и её шкафчику со специями, по запаху поджаренного кокоса и по маленькой солнечной кухне с подоконником, заставленным растениями.

– Она выращивала имбирь в цветочном горшке. Мы всегда ждали, когда он зацветёт.

– И он зацветал?

– Да.

– А можем мы его вырастить?

– Думаю, да.

– И приготовить то пирожное с кокосом?

– Когда ты перестанешь всё время чихать.

– Ох, – произнёс Луи, страшно шмыгая носом. – А ещё что-нибудь?

– Она бы заставила тебя делать домашнее задание, – сурово ответила Эби. – Где твоя книга для чтения?

– Сегодня не задавали читать, – слукавил Луи. – На сегодня задали раскраску.

– Ну, так иди делай!

Луи вздохнул и устроился с карандашами за кухонным столом. Эсме была тоже там, погружена в работу, как обычно. Она разложила свой огромный альбом. В нём было полно рисунков и картин со вклеенными вырезками, объёмными картами, разноцветными пятнами – жёлтой охры, красной ржавчины, мокрого асфальта. Луи смотрел на них как зачарованный.

Эби устроилась делать уроки на диване в «комнате лошадки», чтобы Рокки был у неё под присмотром. Отсюда она услышала, как Луи спросил: «Можно я тебе помогу, Эсме?» И твёрдый ответ Эсме: «Non»[6].

Стало тихо. Эби закончила с математикой и взяла старую книгу в твёрдом переплёте и голубой обложке, одну из тех, что нашла в своей комнате. Это была та самая книга, от которой исходил шум морской ракушки. В её название входило странное выражение – «Кон-Тики».

Попугай вертелся вверху на перекладине над тёмным прямым парусом. Высокие синие волны вздымались и опускались, ударяясь о плот. Отражённый свет сверкал миллионами осколков, солнце стояло прямо над головой.

«К нам много раз заплывали киты. Но чаще это были небольшие дельфины…»

Попугай слетел с перекладины – у него были травянисто-зелёные крылья, коралловый клюв и тёмные перья, которые торчали, точно веер, на фоне засвеченного солнцем неба.

– Эби, Эби, Эби! Эби, не вижу, где ты!

– Здесь, на диване, – ответила Эби, моргая от ослепительного тихоокеанского света.

– Это был… Что это тут было зелёное?

– Что за зелёное?

Но Луи уже забыл.

Забыть было несложно – как только закрывали книжку в голубой обложке, видение исчезало. С Эби это происходило каждый раз. Поэтому сейчас на кухне она была потрясена, когда Луи взглянул на её книжку и спросил: «Почему она такая мокрая?»

– Что?

– Твоя книга. Посмотри.

Она была вся мокрая, тёмная от воды, влажные страницы слиплись.

– Не знаю… – Эби задумалась и потом вспомнила, как вспоминают сны – отрывочно и смутно, – солнечный свет, синий океан, голубые очертания горизонта. Как она чуть не упала.

Шум океана как отзвук из морской раковины. Глаза защипало.

Эби осторожно потрогала потемневшую обложку и лизнула палец.

Соль.

Попробовала ещё раз.

Точно соль.

Глава 4

У Луи был секрет, и он начался с сов.

«Сова» – слово слишком короткое, он слышал его неправильно. «Ксова, – думал Луи, – гораздо лучше».

Луи начал менять слова, когда был ещё маленьким, в три или четыре года, ему тогда вставили трубки в уши, чтобы вылечить отит. В то время он старался расслышать не только то, что говорят другие, но и то, что говорил сам. У мальчика появилась привычка делать слова более звучными, добавляя одну-две лишние буквы. Луи почти уже вырос из этого, однако пара слов ещё осталась. Были «ксовы» и было «еслиндж» вместо «если».

«Еслиндж тут была ксова», – думал Луи. С тех пор как он узнал про Гарри Поттера, он очень хотел ксов. Луи регулярно объяснял своей семье, как ему нужна ксова. Но это было бесполезно. Ему купили игрушку – пушистую сову Буклю в пластмассовой клетке. И сказали, что живую ксову завести невозможно.

Это произошло до переезда в увитый плющом дом.

«Теперь возможно», – думал Луи. Разве он не слышал, как они кричали в самый первый вечер? «Дикие ксовы», – думал Луи в своей пустой, безупречно чистой комнате, где были только кровать, коробки, комод, ковёр, сделанный из девяти квадратных кусочков разных ковров, склеенных с изнанки липкой лентой, и тёмные половицы.

Хорошая комната, словно увитое плющом логово. Прекрасное место для ксовы, если только она прилетит.

«Они могли бы устроить гнездо в плюще! – думал Луи. – Здесь столько места!»

И правда, плющ сильно разросся вокруг окна Луи. Он пучками свисал с узловатых извилистых стволов толщиной с его руку – густой, зелёный, тянущийся вверх лес прямо за окном. Очень странно, почему в нём не завелись ксовы.

«Наверное, они его ещё не заметили», – думал Луи.

Как, как, как, думал он, привлечь внимание ксов к плющу.

Это была проблема.

Потом однажды Луи обнаружил дохлую мышь на дорожке у двери.

Луи сунул мышь в карман, потом положил на подоконник и стал ждать.

Мышь исчезла.

Луи не посчастливилось найти залежи дохлых мышей, но он поразмыслил и сообразил, что ещё может привлечь голодную ксову. Ветчина из бутерброда его друга. Кусок куриного шашлыка, который кто-то уронил на улице. Ест ли ксова сыр? Похоже, ест – сыр исчез за одну ночь. Как и яичница. При этом вегетарианские сосиски были отвергнуты, так же как и грибы. Чипсы поклевали, а потом разбросали в плюще. Луи ни разу не видел ксову живьём. Она ждала, пока мальчик заснёт.

Потом однажды они с Тео нашли голубя.

Это было сразу после отъезда Полли.

Тео сказал, что голубя, должно быть, сбила машина. Они увидели, как голубь неподвижно лежал перед домом, со взъерошенными перьями, поникшей головой и закрытыми глазами.

– Не трогай, – попросил Тео, обняв Луи за плечи. Голос его звучал тепло, как солнечный свет. – И не плачь. Один удар – и всё. Он ничего не почувствовал.

– А может, он проснётся, – с надеждой произнёс Луи.

Но Тео покачал головой и сказал:

– Навряд ли, старина Луи. Оставим его пока, а после того, как выпьем чаю, похороним.

Тео снял свою вязаную шапку, аккуратно завернул в неё голубя и положил в тени дома. Они вошли в дом, Луи повеселел и оживился. Но когда пару часов спустя Тео снова вышел на крыльцо, то с удивлением протянул:

– Ну и ну! Интересно!

Потому что там лежала только шапка.

Тео не стал ничего говорить, так как подумал, что Луи забыл про голубя. Мальчик тоже ничего не сказал, потому что птица была наверху и, как он надеялся, оживала в специально устроенном в плюще гнезде.

Когда Луи лёг в кровать, голубь всё ещё спал, но выглядел значительно лучше – он дремал, перья у него были аккуратно приглажены, а голова мирно покоилась на листе плюща. Луи, довольный, погладил его, разложил кусочки колбасы на подоконнике и тоже пошёл спать.

Это была первая ночь, когда Луи увидел гостя. Силуэт на фоне ночного неба напоминал матрёшку с ушами.

«Уши?» – подумал Луи. Утром он нарисовал то, что видел, и показал Эби.

– Догадайся, кто это! – сказал Луи.

– Сова, – ответила Эби.

– Да, ксова, – согласился Луи. – С ушами.

Эби кивнула. Она не сообщила, что у сов не бывает ушей, поэтому Луи решил, что бывают.

Чудесным образом ночью голубь ожил и улетел, оставив Луи два пёрышка в благодарность за доброту. Мальчик засунул перья за уши, чтобы усилить свои магические способности, и разложил новые приношения на подоконнике. Ему очень хотелось увидеть птицу снова. «Ксова, прилети. Прилети, ксова», – бормотал он, засыпая.

И вот, в одну из ночей, когда на подоконнике лежали украденные в школе рыбные палочки, это случилось – он её увидел!

Его ксова была коричневой. Пятнисто-коричневой. У неё действительно были уши. И она была большой.

В мыслях у Луи зародилась тень сомнения. Песни, которые он гудел себе под нос, немного изменились. «А еслиндж ты ксова?» – пел он. А иногда: «А еслиндж… еслиндж… еслиндж нет?»

Волшебное появление ксовы немного заглушало тоску по маме.

Полли звонила им почти каждый вечер. Ребята включали громкую связь, чтобы всем было слышно. Она разговаривала так, будто находилась в соседней комнате.

– Поднимись наверх, Эби, и загляни в сушильный шкаф. Шампунь, который ты хотела, где-то там справа. Я оставила его для тебя. Что это, ради всего святого, за шум на лестнице?

– Да это просто Макс спускается по лестнице на велосипеде.

– Макс!

– А где ещё мне тренироваться в горной езде? – возмутился Макс. – В любом случае я уже прекратил. Снова слетела цепь.

– Её, наверное, надо затянуть покрепче. Пусть Тео тебе поможет. Луи уже сделал задание по чтению?

Тео ответил, что ещё нет, и предложил Луи почитать для Полли прямо сейчас.

– Но сначала высморкайся, Луи, – скомандовала ему мама, – потому что шмыгать носом и читать одновременно очень трудно… Что случилось? Куда он ушёл? Луи?

Луи нашли в кровати в одежде, но храпящим. Он никак не просыпался.

– Мы знаем, что ты притворяешься, – строго сказала Эби.

– Давай, Луи, – позвал его Тео. – Я принёс телефон. Поднимись и попрощайся с мамой.

– Спокойной ночи, Луи. Как сладко ты спишь! – воскликнула Полли. – Люблю тебя. Скоро увидимся.