Читать онлайн Невед Третьего царства

Глава 1. Весело ли ведать?

За шесть лет до начала событий

День выдался жаркий и пыльный. Стёкла автомобилей на мосту и окна домов сверкали на солнце. За плоскими крышами многоэтажек в золотой дымке утопал лес на горе. На клумбах и в трещинах тротуара нагло пробивались одуванчики. За оживленной мостовой с пронзительным гудением промчался поезд.

Экскурсия второго «А» на ипподроме закончилась раньше времени, а выделенный «Теремом» автобус заберет их только через двадцать минут.

Одноклассники Алекса столпились сбоку от ворот ипподрома: кто перекусывал, кто звонил родителям или делился друг с другом видео с Буреславой.

– У меня получалось заснять на этот телефон домового! – оправдывался готовый заплакать Серёжа.

– Спокойно, дружище, – Захар похлопал его по плечу.

– Попробуй пропустить через приложение распознавания неисчислимов, – посоветовал Алекс.

Ну вот, опять телефон Серого через раз неисчислимов фотографирует. На снимке дорожка, барьер и больше ничего.

Под конец экскурсии к ним вывели вороную кобылу с золотой гривой. Увидели ее, конечно, далеко не все. Немудрено, ведь Буреслава – грозовая лошадь из небесного табуна – дух-покровитель туч и дождя.

Одноклассники Алекса бросились фотографировать воздух слева от бородатого, похожего на медведя конюха, чтобы потом посмотреть на Буреславу через приложения в телефонах. Алекс тоже пару раз ее щелкнул, чтобы не выделяться.

– Копытами выбивает молнии. Страшна для лукавых. В нашем Третьем царстве не водится, – вещала присланная из «Терема» сухопарая, какая-то бесцветная тётенька-экскурсовод. – Мы знаем, что пока только трое из вас могут ведать…

Эм, да. Ведунами называют всех людей, способных видеть неисчислимов и творить заговоры. Талант в каком-либо виде ведовства называют умением, а еще у человека может быть участь, то есть предназначение. Каждый человек в своей жизни хотя бы некоторое время способен ведовать. Если провалить инициацию или отказаться от ведовского умения, перестанешь быть ведуном. И очень редко рождаются люди, лишенные ведовского умения, – неведающие, неведы. Плохо такому несчастному приходится. Ведь нет числа духам, чертям и бесам. Потому и зовут их неисчислимые или попросту неисчислимы. Люди, вне зависимости ведают они или нет, постоянно окружены этими существами, и если не соблюдать простые правила общения с ними, то можно их разгневать.

Обиженный неисчислим и проклясть может, и что еще похуже сотворить.

Тётенька-экскурсовод попросила двойняшек, Милу и Аду, вместе с ними Лёню подойти и принялась их расспрашивать, как четко они видят Буреславу.

Алекс им не завидовал. Сказать, будто эта троица ведает, пока что можно только с натяжкой. Для начавших ведать ровесников неисчислимы казались тенями или быстро передвигающимися темными комками.

Алекс же видел чёрные лоснящиеся бока Буреславы так же ясно, как Нику и Вадика. Золотые грива, хвост и копыта грозовой кобылицы ослепляли. Алекс долго тер слезящиеся глаза, после чего стал разглядывать свои ботинки. И всё-таки краем глаза он видел зачарованную кобылицу. Буреслава гарцевала на месте. Красовалась.

– Виолетта Юрьевна, – нервная мама Сони поправила сумочку на плече, – мы с Сонечкой говорили вам, у нас запись в поликлинике…

Мама Кочкина не стала дожидаться, когда мама Сони договорит, и, не отрывая взгляда от экрана телефона дорогущей модели айэмфона, громко возвестила, что записана на маникюр, схватила драгоценного сыночка за руку и поцокала на каблуках прочь.

Кочкин, плакса и стукач, на прощание проныл еще разок:

– А дэшки в питомник цмогов поехали.

Алексу до его нытья не было никакого дела. Он в очередной раз окинул взглядом людей и бесов на тротуаре моста, обернулся к пустой тропе между бетонными квадратами забора ипподрома и запруженной автомобилями мостовой. Из прижавшегося к забору запыленного куста сирени на проезжающие машины глядели сиреневые совиные глаза. Цвета коры сиреневого куста шерстка. Лохматый. Не больше кошки.

Алекс знал, что это подкустовник, а точнее сиренник – дух сирени. Он огляделся. Классную руководительницу о чём-то расспрашивала бабушка Серёжи. Неисчислима никто не замечал.

Алекс быстро шагнул к кусту, присел на корточки, параллельно доставая из рюкзака яблочную слойку. Георг говорил ему, что большинство неисчислимов обрадуются выпечке. А эту слойку мама испекла.

– Прими, – шепнул он.

Подкустовник осторожно забрал угощение, скрылся в листве и тут же высунул лапку. Коготки на ней длинные, кривые, как сучки. На мохнатой серой ладошке лежала круглая коробочка. Крышечка расписана цветами сирени.

– Покажет, удержит, спасет, – прошелестел куст.

– Благодарю, – выдохнул Алекс, коснулся подарка, тот цзинькнул и исчез.

В рюкзаке цвикнул телефон. Алекс проверил: появилось новое приложение с сиреневым букетом на иконке. Не каждый раз неисчислимы одаривают за угощение.

Витёк махнул Алексу рукой и пожаловался:

– Прогнали мы через опознавание неисчислимов. Всё равно не видно. Ты чего там расселся?

– Деньги уронил, – буркнул Алекс и поднялся на ноги. – Так через опцию Чудесных, а не Общие Третьего царства. Буреслава в три скока царство пересекает. Она чудесная.

Серёжа нечаянно удалил фотографию, и у него задрожали губы.

– Спокойно, где у тебя удаленные? – Захар ободряюще положил руку Серёже на плечо.

Алекс снова смотрел на мост. По нему ехал зеленый автобус «Терема».

– Разве не Георг тебя должен забрать? – спросил Витёк.

Алекс промолчал.

– Второй «А», построились! Слышите, что я вам говорю? Саша, ох, Алекс, Витя, Серёжа, Захар! Встаньте со своими соседями по парте. Захар, у нас есть трёхместные парты?

Наконец, одноклассники встали по двое и потопали на остановку.

Серёжа под недовольное цоканье Витька искал удаленную фотографию. Соседка Алекса – Карина, болтала с повернувшейся к ней Никой.

Стоящий позади Захар ткнул Алекса в спину и указал через дорогу.

– Разве это не Георг во-он идет?

И правда, старший брат переходил мостовую. Алекс чуть сам себе по лбу не дал. В сторону стоящих боком пятиэтажек он ни разу не посмотрел.

Хоть мощные закрыти и делали Георга незаметным в толпе, но у Алекса была привилегия видеть его как есть: и сейчас брат выглядел чересчур сияющим. Солнечный свет оседал на нём, так что живописно растрепанная челка казалась медовой. Хотя утром, когда оставлял Алекса у школы, Георг всё еще был шатеном. Теперь же его левый серый глаз по цвету мог сравниться с пронизанной солнечным светом чашей мёда, а правый лучился светло-зеленым светом.

«Солнечную накидку в Прави пожаловали», – обрадовался Алекс за Георга.

Одноклассники Алекса зашушукались.

– О, Гоффман!

– Тихо ты. Он с первого раза инициацию прошел, а ты грубишь.

– Он в девятом классе.

– Бабушка говорит, Гоффман станет волхвом и переедет в царский двор Тридевятого царства, потому что у него глаза разного цвета.

– Знаю-знаю, слышала, как сестрица Царпова подруге рассказывала.

– Отсюда не видно.

– У Алекса глаза такого же цвета, как правый глаз у старшего родича, – сказал Лёня. – Верно? – И заглянул Алексу в лицо.

Алекс немедленно закатил глаза. Всегда, когда за ним приходит старший брат, Лёня таращится: цвет их глаз сравнивает.

А Георг уже вежливо улыбался классной руководительнице.

– Добрый день, Виолетта Юрьевна. Я за Алексом Сатановским.

Виолетта Юрьевна, поджав губы, воззрилась на Георга.

– Гоффман, разве вас не забрали на олимпиаду?

Алекс передернул плечами. Классная не поверила, что Георг взаправдашний. Ну, это ничего. Главное, очки классной руководительницы заговорены показывать истинное обличие. Они не отреагируют на накидку или скрывающие, больше известные как закрыти, заговоры на Георге.

Алекс и сам опоясан закрытями. Когда он общался с сиренником, взгляни на него кто, то увидел бы, что Алекс поднял с земли монетку или оброненный пакет из-под слойки. Так работает один из закрытей. Только Георг и несколько посвященных товарищей разглядели бы, что на самом деле сделал Алекс. Отдельные закрыти маскируют его разговоры с неисчислимами или об неисчислимах и ведовских делах.

– Так и есть. Олимпиада закончилась, – пожал плечами Георг. – Ну, так я – Георгий? Кровный родич Александра Сатановского?

– Вас учили и учили, на какие ухищрения идут некоторые существа, чтобы получить человеческого ребенка на обед… Саша, ох, Алекс, иди сюда. Твоя мама предупредила, что тебя, если успеет, заберет старший брат.

– Двоюродный, – вежливо поправил ее Георг, – по материнской линии.

Самодовольно улыбаясь, Алекс подбежал к старшему родичу. Он никогда не спутает Георга с напялившим его личину неисчислимом, так же, как никакое нечто не сочтет Алекса обедом. Хоть и считается, что времена, когда «ребенка на обед», прошли в юности Виолетты Юрьевны, но время от времени в новостной сводке проскальзывало «съеден», «съедена». И всё же Алекс – совсем другое дело.

Кстати, переиначивание имени на иностранный лад – это разновидность иносказания, верная защита от порчи и сглаза. Заговор наречения иносказательного имени очень сложный, да еще нужно получить разрешение «Терема».

Среди одноклассников были те, кто Алексу по этому поводу завидовал. Например, Царпов, зануда с манией величия, продолжал раздражённо таращиться на Алекса из окна автобуса, пока автобус не обогнал пешеходов и не повернул по кольцу.

Алекс с Георгом вышли на пыльную тропу между ипподромом и мостовой.

– Поздравляю?

Алекс кивком указал на солнце.

Георг кивнул в ответ.

– Как тебе экскурсия?

– Скучища! Ты мне всё это уже давно рассказал.

– Лошадей показывали красивых?

– Да-а. Представляешь, что Серый учудил!

– И что же? – улыбнулся Георг.

У него из-за пазухи высунулась змеиная головка с маленькими рожками. Блестящие умные глазки с любопытством воззрились на Алекса. Чудесный помощник домовых – цмог!

Алекс видел таких в Кромке, волшебные змейки шмыгали в подпол и из подпола. Не было им дела до любопытного мальчишки.

– Ух ты! Это наш?

– У нас с тобой нет просторного подпола. Григорий просил доставить в Библиотеку. Пойдем вместе?

– Само собой.

Библиотека была устроена у сестрицы в Тридесятом царстве.

– Да. А ты сам ездил в питомник цмогов?

Алекс сначала обрадовался рогатому попутчику, но теперь расстроился. Лучше бы он вместо ипподрома отправился вместе с Георгом.

Погодите, это за сколько же Георг написал олимпиаду?

– За ним Горислав съездил.

– А-а, – разочарованно протянул Алекс и огляделся в поисках угловатой фигуры. – И где он?

– Кто?

– Цепков.

– Помогает богатырям на Заставе. «Терем» припахал.

– Ясно.

Алекс лучился от счастья.

Георг, конечно, спросит, сделал ли он домашние задания. Но уроки на сегодня и завтра Алекс сделал еще вчера. Даже отчет по сегодняшней экскурсии накатал под порцию мультиков. Нужно только удалить из него, что им не говорили и чего в учебнике нет, а это больше половины.

Цмог поднялся над плечом Георга и развернул крылышки. Они у него, как у летучей мыши, только прозрачные, как целлофановые пакеты, и совсем невидимые, когда прижаты к бокам.

Алекс счастливо улыбался.

В Тридесятое!

С ними цмог и никакого Цепкова. Может, сестрицу увидят. Финиста им обрадуется.

Как же ведать весело!

Через полгода

Вадик, хороший футболист и крепкий троечник, стоял на краю заваленной мусором лужи. Мама собралась делать настойки от простуды и потому послала Вадика набрать воды из родника, пока они с тётей Риммой собирают коренья.

На горе с лесом много безымянных родников. Всё лето Вадик ходил к далекому роднику, что выбегал из-под берёзы. Но теперь куда делся их родник над жёлтым оползнем? Тут всё изменилось. Весной не было ни валуна, ни лужи с помойкой. Точно, родник за тем камнем.

Ну не забросали же мусором питьевую воду?

Вадик посмотрел на покачивающуюся на воде обертку от мороженого.

– Лужа тухлая… – буркнул он.

Тут же из мусора высунулась покрытая язвами рука и схватила мальчика за ногу. Вадик упал. Над головой сомкнулся мусор. Вадик пытался вырваться, но струи воды скрутили его, словно веревки. Грязная ледяная вода хлынула в горло.

Не лужа! Замусоренный родник.

Он назвал тухлой лужей родник!

В голове прозвучал отчаянный крик: «Я умру?! Что станет с мамой? Она же останется одна!»

В тот же миг его выдернуло из воды.

Вадик закашлялся и отполз к кустам. Вода бурыми ручьями стекала с него на подстилку из опавших листьев. Он не чувствовал обжигающего холода ветра и то, что всё еще сжимал ручку пластикового ведра. Его била крупная дрожь. Он чуть не погиб.

Но кто его спас?

Вадик обернулся и увидел, что перед родником на корточках сидит его одноклассник Алекс. Ветер трепал его волосы, а рукава и грудь синей крутки потемнели от воды. Однако Алекс не обращал внимания на пронизывающие ледяные порывы и что-то втолковывал замершему перед ним неисчислиму, судя по всему, духу загрязненного родника.

Трясясь от пережитого ужаса, Вадик сообразил-таки, что Алекс ведает. Наверное, летом начал.

Для Вадика хозяин родника выглядел, как сгусток воды с покрытыми язвами руками и сверкающими глазами. И вот ему-то Алекс говорил, Вадик решил, что ослышался… про вафли?!

Он еще не знал, что так работает закрыть, маскирующий от непосвященных ведовство Алекса. Конечно, Алекс ничего не говорил водяному про вафли, он выражал сочувствие, сожалел об утраченной живительной воде, просил отпустить Вадика и предлагал помощь.

Наконец, неисчислим согнулся.

«Кланяется», – понял Вадик.

После чего хозяин бывшего родника погрузился в воду, только мусор покачнулся.

Алекс обернулся. Вадик отпрянул и наткнулся спиной на куст боярышника. И даже потом Вадик вспоминал этот полный отчаяния взгляд.

– Не рассказывай никому, что я ведаю, – умоляюще попросил Алекс дрожащим голосом.

– К-конечно, – у Вадика самого зуб на зуб не попадал. – Я п-просто упал, а ты меня в-вытащил.

Нужно подкрепить…

Он уколол об иглу боярышника палец. Темно-красная капля упала на ярко-жёлтый лист вяза.

– К-клянусь, я никому не скажу, что ты теперь ведаешь, – сказал он, как ему показалось, торжественно, на самом деле жалобно и клацая зубами.

Алекс кивнул, сунул руки в карманы и передернул плечами.

Вадик, наконец, понял, что Алекс замерз. Сам же он по-прежнему не чувствовал холода, после пережитого ужаса он не понимал, что его колотит.

Вдруг Вадик чуть в колючий боярышник не запрыгнул. Рядом с ним неожиданно возник тощий паренёк. Весь он какой-то блёклый, жёлто-серый, угловатый. Даже короткие волосы цвета льна казались серыми. Светлые глаза в вечном прищуре, а тонкие, бесцветные губы презрительно искривлены.

Вадик видел этого парня раньше. Цепков, Горислав Цепков, кажется. Алекс его не жалует. Он ведун, что порчи наводит.

Что ж это получается? Алекс пришел в лес с порчельником?

Цепков схватил Вадика за плечо, глянул в ему глаза и вот уже встал между Алексом и замусоренным родником. Он склонился над колышущимися банками и обертками и зашептал. Мусор вдруг просел: вода провалилась сквозь землю.

Но Вадик этого не понял, а Цепков резко обернулся к нему:

– Это был водяной родника. Я изгнал его сквозь Мать Сыру-Землю. Понял?

Голос у него хриплый, сорванный.

– Да, – закивал Вадик. – Только не говорите маме.

– Не получится, – презрительно плюнул Цепков и позвонил в «Терем».

Алекс недовольно вздохнул. А утро обещало быть удачным.

Пару часов назад

Сегодня Алекс прощался до весны с хозяевами родников и ключей. Георг отправился в «Терем» и сопровождать младшего брата послал Сеню Льнова и Петю Козлова, ребята были старше Алекса на два года.

Их компания с рассвета по лесу бродила.

Утро выдалось промозглое. Осенняя дымка стелилась между почерневшими стволами деревьев. Пётр Козлов – немногословный коренастый темно-русый мальчуган – ходил в шкуре медведя и ревел. Иногда ему отвечали другие берендеи.

У берендеев связь с тотемным предком столь велика, что они с рождения перекидываются в медведя и обратно без обряда передачи сил от тотема. Они и в человеческом облике сильны, как косолапые. И в медвежьем обличии, как вещтицы или волкодлаки, не теряют человеческого разума.

В этом лесу нет ни медведей, ни волков. Только лисы и зайцы, привычные к разгуливающим берендеям.

Алекс злился. Слушай тут вопли Козлова.

Так продолжалось, пока к ним из-за сосен не вышел знахарь Истидар. Он кивнул Алексу и, не отрывая раздражённого взгляда темно-серых глаз с Козлова, медленно подошел к берендею.

– Прекрати, – холодно приказал он.

Медвежонок Козлов попятился, плюхнулся на пятую точку и принял человеческий облик.

Дальше, к радости Алекса, пошли вместе. При Истидаре Петька реветь не смел, даром что Ист младше берендея на год.

Истидар выкапывал из сырой почвы корень. Кинжал, которым тот пользовался вместо лопатки, так и сверкал в тонких пальцах, а попутно Ист рассказывал Сене Льнову, в какие отвары этот корешок кладут.

Льняная челка упала Сене на глаза, но парнишка не замечал, слушал Истидара с открытым ртом.

Поверх оранжевого рукава Сениной куртки был намотан шнур с медвежьим зубом – оберегом, сдерживающим медвежью силу. Неподалеку владелец медвежьего зуба Пётр Козлов тренировался перекидываться в медведя.

Алекс же на эту идиллию нарадоваться не мог. Только если здесь знахари, где-то должен быть и Цепков.

Алекс поискал взглядом угловатую фигуру и, не найдя, нахмурился.

Цепков что, ослушался?

Алекс терпеть не мог желчного порчельника, но и сам понимал: вряд ли тот отказался выполнять приказ. Где-то собирали ягоды и корешки девчонки-знахарки. А Цепков с Истидаром с этого учебного года однокашники, наверняка им опостылело видеть друг друга и в компании, и в школе, и в Тридесятом. Вот порчельник и пошел охранять девчонок.

На очереди был небольшой родничок на склоне за пределами леса. Вот и валун, из-под которого он выбегает.

Алекс резко остановился. За валуном стоял его собственный одноклассник Вадик Вьюжин.

Алекс юркнул под иву и на полусогнутых двинулся мимо кустов боярышника.

Вадик, конечно, не разглядит водяного, будет видеть колышущуюся над водой тень. Закрыти закрытями, но если Алекс и хозяин родника поприветствуют друг друга, Вадик поймет, что Алекс делает что-то очень странное. Алекс же не собирался рисковать тайной своего ведовства. Он заметил ведро в руке одноклассника.

Ну, давай набери воды и уходи!

В итоге вместо теплого обещания встретиться весной Алекс провел обряд отведывания, возвращающий похищенного неисчислимом человека, и уговорил духа родника переехать в царство рек и озёр – Белозерье, куда и открыл ему проход. Цепков проклял просто кучу мусора.

Прибывшие из «Терема» волхвы не нашли ничего, кроме ямы с мусором и следов проклятия Цепкова. Вадик сказал им, что Алекс вытащил его из воды, а Цепков изгнал водяного.

Правда заключалась в том, что Цепков к переезду духа родника отношения не имел. Только след от разговора Алекса с водяным не обнаружить, а вот от проклятия Цепкова – запросто. Оно еще и отведывание Вадика идеально прикрыло.

– Вероятно, хозяин родника провалился сквозь Матушку-Землю, – сказал усатый волхв кучерявому напарнику. – Хорошая работа, парень, – похвалил он Цепкова.

Цепков еще сильнее скривил губы и отвернулся.

Волхв пожал плечами: потомственный страж всё-таки растет.

Как только теремные с Вадиком ушли, Алекс отправил Истидара прямиком в Белозерье, где возле Синь-горюч-камня его ждал дух родника. Знахарь вылечит язвы и передаст традиционное осеннее подношение от Алекса: лесной орешек и кисть красной рябины.

Подошли Льнов с Козловым. Петя в человеческом обличии, распаренный, отдал свою куртку Льнову. Неподалеку зарычал другой берендей. Козлов перекинулся в медведя, коротко ответил и замолк, ведь Истидар мог вернуться в любой момент.

Между осинами, скрестив руки на груди и ссутулив плечи, взад-вперед ходил Цепков. Это он от досады. Всё еще дуется, что ему приказали охранять знахарей.

Солнце по-осеннему пригревало. Алекс прислонился спиной к берёзе на краю леса и прикрыл веки. У него перед глазами так и стояло изъеденное язвами лицо духа-хозяина родника и раны, нанесённые мусором. А еще мокрый, дрожащий Вадик. Алекс никогда не видел приятеля таким испуганным.

Родник превратили в свалку. Дух родника заболел от мусора. Убей он живое существо, превратился бы в кровожадного духа. Дух родника это знал и желал этого. Он хотел отомстить.

Истидар вылечит язвы. А Вадик не будет возражать, и Георг наложит на него закрыть. Вадик не сможет рассказать кому-нибудь про ведовство Алекса, вернее, сможет говорить о том только с Алексом.

Не разоблачен, а Вадик жив.

Пронесло!

Налетел ветер. Посыпались листья. Ветер словно сдул солнечное тепло.

Алекс передернул плечами и открыл глаза. Он стоял на вершине покрытого линиями гаражей склона. За гаражами красные и зеленые крыши частных домов сверкали в жёлтом ковре деревьев. Над ними возвышались серо-белые прямоугольники и цилиндры – многоэтажки, мало их. Больше всего плоских крыш пятиэтажек и треугольных крыш трёх и двухэтажных домов. Город подступил к лесу и вскарабкался на противоположный склон. Увидеть его весь мешали выступающие вперед соседние холмы.

Хоть и говорят «лес на горе», на самом деле лес расположен на гряде холмов, чьи пики назвали горами. Местная Лысая – тоже холм. Тут уж главное – возвышенность.

Слева зажатая между домами полоска полей расширяется и уходит вдаль. С одной стороны возле полей – ипподром, а с другой – дом Алекса. Отсюда его не разглядеть: скрывают деревья. За городом поля объединяются с жёлто-зеленым склоном и тянутся до горизонта. Справа из-за других холмов блестит река. Соседний берег утопает в дымке. А на противоположном склоне легко угадывается главное здание «Терема»: травянисто-зеленая, устремившаяся ввысь коробка.

Конечно, хорошо, что есть такая организация, как «Терем».

Каждый человек хотя бы на время становится ведуном. Младенцы видят неисчислимов, затем перестают. Потом подросшие люди снова начинают видеть, сначала нечетко, затем ясно, у них проявляются способности к ведовству. Почти все взрослые ведают. А «Терем» – проект министерства по развитию ведовства и регистрации ведунов, помогает освоить ведовское умение. А также следит, чтобы люди и неисчислимы не ссорились.

Только вот кто-то превратил родник в свалку. А Вадик не был готов к нападению озлобленного водяного.

Цепков заглянул Вадику в глаза – он так с новоиспеченными порчельниками поступает, и мгновенно определил, что Вадик не справится. Жаль.

Алекс искал взглядом разбросанные по городу и склонам Врата. Потемневшие от погоды, потрескавшиеся от времени, без заговорённой резьбы и начертанных символов парные столбы, или высоченные парные сосны или ели. Он нашел те, что рядом с домом: огромные сосны между железными путями и мостовой – проход в Кромку.

Выросли царства на Великом Древе.

В кроне Верхний мир – Правь, у корней Нижний мир – Навь, а Срединный мир – Явь, на ветвях посередине. Самое Явское царство, Третье, обернуто Кромкой, как бутоном. Ниже-выше стоят на ветвях другие царства. В Прави – Первые царства, в Нави – Вторые, в Яви – Третьи.

Пространство между ветвями-царствами заполняет Небытие – так называемая тень Кромки.

В стародавние времена можно было из Третьего государства дойти пешком до Тридевятого царства или в Ирий к предкам пробраться. Но потом всё изменилось: появилось Небытие, а вокруг Третьего царства обернулась Кромка – Нулевое царство.

Тогда погибло Великое Древо, и великая Богиня-Мать всего сущего приняла его ипостась и до сих пор держит царства на своих ветвях.

Тогда же благословлённые богом Чуром появились Явские послы, ведуны – хранители путей, границ и переходов. Они проложили между Третьим царством, Кромкой и в Закромкских землях врата, воротца, калиточки. Еще Явские послы дали безвременный указ богатырям: «Все, кто дал присягу, могут из любого царства переместиться к Заставе, что опять же в Кромке находится».

Явские послы могли здесь и сейчас открыть переход в любое царство. А теперь врата-калиточки – единственный верный способ сообщения Третьего государства с другими царствами.

Ну, можно, конечно, поехать в другую область страны или заграницу. Оттуда на поезде или самолете заехать или перелететь на соседнее Древо в Мировой Роще, или, скажем, сплавать на корабле на остров Лемурию. А оттуда уже прямым рейсом или с пересадкой прилететь на самолете в одно из Явских царств.

Алекс тихо вздохнул. Ему еще надо пройти по всем родникам на склоне с другой стороны леса.

Вернулся Истидар и продолжил искать коренья.

Пётр услужливо предложил подвезти. Алекс попрощался с Истом и сел медведю на спину. Мишка Козлов, шурша опавшей листвой, бодро потопал рядом с тропой. Льнов шел за ними, вертя на пальце шнур с медвежьим зубом.

Глава 2. Зайцы и шиши

Треклятый «Терем»!

Весна, конец апреля, а теремные как с начала учебного года навалились, так и не отвалили! И это в восьмом классе, когда экзамены в девятом! Неужели нельзя готовить ведунов к инициации в корпусе «Терема», а неведов не напрягать!

Алекс вылетел из подземного перехода и помчался мимо кирпичного забора завода, словно за ним гнался индрик-зверь.

Да что там индрик-зверь?!

Будто его преследовал Велесов потомок. Велесовичи гораздо хуже индриков. Тем более что сегодня Алекс был сыт индриками по горло. Утром убегался, выдворяя этакую шкуру с рогом в Тридевятое.

У трёхметровой зверюги лосиная морда с малым рогом на носу и массивным рогом промеж налитых кровью маленьких глазок. Лохматое тело кабана на мощных, как у слона, ногах. У индрика не копыта, а три когтя. Маленький хвостик, точь-в-точь как у носорога. А из пасти торчат кривые клыки.

И вот эта громадина пугается любого шороха, тут же приходит в бешенство и атакует.

А еще индрика земля не держит, наделал гад в акациевой аллее дыры. Спасибо Земле-Матушке, откликнулась, и затянулись провалы. По крайней мере, индрик до асфальта не добрался. А вообще, индрики в то место, где в землю провалились, клады притягивают.

«Ну, меньше месяца осталось до дня Симона Зилота, вот и проверим», – думал Алекс.

Но чтоб его этот «Терем»! Если бы не это треклятое умение!

Умения делят по талантам: чаровничество – оно же заклинательство, все ведающие сколько-нибудь – чаровники.

Знахарство-лекарство. Истидар – воплощение этого таланта.

Ведуны, обладающие талантом и умением вещтицы, в отличие от природных оборотней, могут принять личину любого существа и предмета. Зинка Юлова в клубок шерстяных ниток на три с половиной часа перекидывалась.

Георг перед «Теремом» разыгрывает из себя сновидца, умение с талантом провидца.

Среди живых людей, способных влиять на погоду (умение погодничество), чаще всего рождаются облакопогонники.

По способу воспроизведения тайных знаний среди ведунов встречаются чтецы, шептуны, певцы. Кстати, письмо ведовских знаков – навык, которому обучают всех. Не уметь чертить охранные круги – это себя не уважать. И «Терем» такой вольности не позволит.

По энергетике ведунов делят на ладников, нейтралов и проклятушников.

Проклятушники – люди, способные сглазить или проклясть, это, конечно, порчельники. Только не рождалось в Яви проклятушников, способных проклинать каждым произнесённым словом или взглядом сутки напролет.

Знахари же ладят пациентов, пострадавших от порчи и проклятий. Но больше всего в обществе нейтралов, людей со слабо выраженным потенциалом проклинать или ладить.

При наличии любого таланта, без разницы с какой энергетикой, человек по участи-предназначению может оказаться богатырём, Иваном-дураком, Марьей-искусницей…

Еще ведунов разделяют по тому, как они получают ведовские знания. К кому-то во сне приходит предок либо другой ведун и передает премудрости семейного умения. Кто-то находит наставника в лице ведуна или неисчислима.

Например, знахарей, специализирующихся на лечебных травах, часто учат лешие.

У Явских послов тайное знание передается от одного к другому, иногда их учителями становятся духи – подчиненные бога границ Чура.

А кто-то проводит обряд вызова своего тотема, от которого получают не только тайные знания, но еще и чудесных помощников.

Для большинства, когда умение просыпается, начинается зубрежка заговоров и составов отваров; накачивание мышц богатырями и духовные практики, которые в современном ритме жизни так необходимы ведунам, чьи души ненадолго выходят из тел.

Есть и такие семьи, в которых тайное знание передается от умирающего члена семьи через предмет. Например, в Триседьмом царстве, Белозерье, есть боярский род, главное ведовское знание в нём передается через очень древнюю, якобы привезенную из Византии ночную вазу. Тотемы и передача через предмет буквально вкладывают тайные знания в голову хоть ведуна, хоть неведа. А невед после этого еще и начинает ведать, становится ведуном.

Каждый ведун и даже невед немножко чаровник. «Терем» следит за тем, чтобы все знали минимум бытовых и защитных заговоров. Помимо врожденного умения, можно овладеть и другими тайными знаниями. Тех, кто это сделал или достиг вершин в своем умении, называют волхвами.

Каждый работник «Терема» – волхв, владеющий несколькими умениями.

Алекс же для «Терема» и школы – невед. В нём не нужно искать умение. Только мало того, что почти все уроки в восьмом классе касаются ведовских умений, так еще теремные волхвы устраивают внезапные проверки. Вот сегодня после алгебры, последнего урока, была очередная встреча.

На встречах ты, хе-хе, встречаешься с неисчислимами. Неисчислимы – они везде. И «Терему» важно знать, насколько каждый человек, ведун – не ведун, знает, как себя вести с такими существами.

На встрече нужно узнать неисчислима-гостя и либо пообщаться с ним, либо рассказать экзаменаторам всё, что про него знаешь.

Алекс час колотый, гораздо дольше одноклассников промаялся в кабинете музыки в окружении солнечных зайчиков. А до этого его отчитали, мол, рубашка в школу должна быть только из утвержденного комплекта школьной одежды.

Какая разница?

И вообще, на этой оберегов в три раза больше, чем на школьной!

На встрече зайцы прыгали по стенам и скамейкам, а Алекс сидел за роялем, наигрывал мелодию приветствия солнцу, одну из трёх мелодий, которые знал, и вещал:

– Скользящие по стенам солнечные пятна – это либо солнечные зайчики, либо духи карманных фонариков. И те и другие не опасны. Зайчики очень редкие и живут в Прави – в Солнечном царстве. Они выглядят как обычные зайчата. Только на самом деле солнечный заяц – оживший, теплый и мягкий сгусток света. Он не слепит глаза, а за пазухой согревает в лютый мороз.

Этой зимой Алекс с таким зайцем под курткой пожал руку духу холода и не обморозил пальцы.

– А духи фонариков – дружелюбные неисчислимы Третьего царства. Селятся в квартирах под диванами. Если неожиданно выключится свет, они вылетают и светят вместо лампочек. Дальние родственники электрических духов…

Заяц запрыгнул на рояль. Клавиши под пятном света не опустились. Алекс отшатнулся и свалился со стула.

Волхвы из «Терема» бросились его поднимать.

– Это было неожиданно, – со страдальческой миной пробормотал он, опираясь на руку высокого волхва. – От этих существ не защищаются. Я просто не ожидал.

Эти слова дались Алексу тяжело.

Заяц на рояле смотрел на него с укоризной. Солнечных зайчиков не принято гонять заговорами. И обереги на них не действуют. К тому же зачем отмахиваться от комочка тепла и света?

Из школы Алекс вышел, всё еще плавясь от стыда. Но если проваливать встречи и контрольные работы по ведовству, придется ходить в летнюю школу при «Тереме». Алексу хотелось, чтобы в его жизни было как можно меньше «Терема». И для неведа реакция Алекса на зайца была идеально естественной. Даже ведуны не всегда видят неисчислимов и тоже могут испугаться самого миролюбивого духа, если тот внезапно перед ними появится.

Алекс сбавил шаг и свернул в Тупик на широкую дорогу между заборами заводов. Здесь нельзя бегать. Этот каменный коридор поделен между стаями собак. Тупик почти посередине поворачивал влево, так что выхода из него на этом участке пути не было видно. Зато отсюда виднелись Сосны-Врата.

Соседство железных путей и мостовой неслучайно. Близость врат позволяет отправлять поезда в Кромку и обратно. Предпредыдущий владыка границ и переходов это устроил. Ближе всего к Вратам находится первый путь. В определенное время поезда отправляются по нему в Кромку, в то время как другие – по второму пути – из Кромки.

Почти так же автомобильный транспорт. Нужно съехать с мостовой на асфальтовый полукруг. Машина проезжает мимо Врат как раз половину полукруга и выезжает с другой стороны уже в Кромке. Мимо таким же образом из Кромки выезжают в Третье.

Пешеходы же просто в любое время заходят во Врата.

Глядя между Соснами-Вратами, не видно Кромки, только траву позади Врат. Будто эти сосны и не Врата вовсе.

Врата…

Раньше Алекс считал, что став для всех неведом, он будет незаметен на фоне ведающих сверстников.

Как же он ошибался!

Теперь ему казалось, что он стоит посреди стадиона, и все софиты направлены на него. Люди на трибунах тычут в него пальцами и гадают, почему он невед.

«Больше половины класса худо-бедно ведают. Ими бы занимались», – раздражённо думал Алекс.

Учителя и одноклассники всю осень искали в нём способности ведуна. В декабре, наконец, отступились. А вот «Терем» никак не хочет признать, что Алекс войдет в три сотых процента населения Явских царств, кому природное ведовское зрение и умение не даны.

Как же недоверие «Терема» несправедливо!

Вадик после озлобленного духа родника отказался ведать. Теперь он видит только тех существ, что нацепили на себя материальную личину. И ему разрешили взглянуть на зайцев через приложение в телефоне и уйти.

А Соня – тихая, часто болеющая девочка. В «Тереме» считали, что из-за слабого здоровья ее ведовское умение опаздывает. И вот сегодня Васька Арбузова разболтала, что Сонька Облак оказалась здухачкой. Умение погодника у Сони проявилось в прошлый ливень. Теремной знахарь выдал справку, и Соньку перевели на домашнее обучение.

Здухач, где бы он ни находился, перед началом дождя засыпает беспробудным сном. Его душа отделяется от тела и временно становится погодным духом. Летая внутри туч, он следит, чтобы дожди и град не побили землю, или сам направляет непогоду соседу-здухачу. Тогда здухачи дерутся.

Колян Царпов тут же заявил, что Сонька и трёх дождей не протянет, откажется от своего умения.

Что бы он понимал!

Здухачка, пусть слабенькая физически, дух ее крепок. Она в небе будет не слабее богатыря на земле. А Царпов, как всегда: никто не справится, у всех недочеты, а он самый умный, и теремные волхвы его хвалят. Только вот умение у него всё никак не проявится. Большой удар по Царповскому самолюбию.

Алекс тоже не радовался, что Соня оказалась здухачкой, но и не завидовал. Грустно, что теперь внимание будет делиться не на троих, а на двоих. Вернее, Вадик же отказался видеть неисчислимов и ведовать – ведать. С Алекса теперь глаз не спустят.

У Алекса великолепное здоровье, он способный ученик, все его родственники ведают! И он-то вдруг невед?

Как же всё достало!

Нужно было сынициировать нападение неисчислима, после которого он якобы отказался ведать. Но тогда всё равно теремные волхвы попытались бы определить его умение. Вот Вадик, не откажись он ведать, стал бы чаровником: ведуном, предрасположенным к созданию заговоров. Так что хорошо, что Георг предложил Алексу изображать неведа.

Играть с адресацией отказа от умения богу Чуру не следовало, оно могло сработать. В то время они с Георгом не могли заручиться помощью божества-покровителя Алексова умения.

А теперь что?

Продолжаем скрываться. Да не будь Георга, Алекс бы уже давно отказался ведать, как это сделал бывший чаровник Вадик. И всё-таки как высокомерно с рояля глядел солнечный заяц, когда он растянулся на полу.

Алекс вышел из Тупика к железнодорожным путям.

Три часа.

Как всегда, Алексу показалось, что Врата нависли над ним и рассматривают его.

– Разрешаю скорому временному пройти в Третье.

Поднялся ветер. Задребезжали рельсы. И вот к пешеходному переходу мчит сотканный из тумана поезд. Он скрыт и от ведунов. Но даже невед почувствует порывы ветра, услышит характерный стук и подождет, когда рельсы затихнут, а ветер уляжется.

В силу умения Алексу сквозь прозрачные стенки вагонов видно парящих внутри полупрозрачных парней и девушек – дождевых духов. У каждого по скрученной туче в рюкзаке или по облаку в корзинке-переноске. Всего вагонов двенадцать.

Алекс выдохнул: «Успел, выполнил просьбу Георга: пропустить скорый временный».

«Терем» не заметит, погодные духи постоянно летают между царствами, но на проход скорого поезда нужно разрешение Совета Неисчислимов или одного из послов Яви, Нави или Прави.

В начале месяца Алекс потратил полдня и установил уйму разовых врат для поездов из Грозовой канцелярии. Разовые проходы открываются единожды в заданное время и исчезают, будто их никогда не было. Раньше их делал Георг, а Алекс ему помогал. И вот Георг передал Алексу прошение Грозовой канцелярии, очень похожее на расписание человеческих электричек.

Алекс постарался: после школы, не заходя домой, залез в кусты возле железнодорожных путей и наделал разовых врат. За час до заката он, голодный и усталый, но довольный, побрел домой.

Теперь им с Георгом до зимы не нужно бегать к железным путям, если только Грозовая канцелярия не отправит срочное прошение, как сегодня.

Не успела туманная электричка полностью выехать, как в нее, визжа и вопя, врезался чёрный состав, состоящий из перекрученных между собой чертей. Окаянные отцепились друг от друга и набросились на дождевых духов. Они бодали их рогами, хлестали длинными хвостами, лягали копытами. Некоторые духи выронили переноски. Те раскрылись, и в небе тут же прибавилось облачков. Черти заулюлюкали. Вдруг запахло грозой. Кто-то упустил тучу.

И всё это за пару секунд!

Алекс хотел крикнуть, чтобы они прекратили. Но тут в Третье царство прибыл двенадцатый вагон, и из него вылетели грозовики.

Раздался гром. Черти заорали и бросились врассыпную.

Алекс оперся на нагретые солнцем перила, достал майфон и сделал вид, что кому-то звонит. Сам же глаз не сводил с разошедшихся неисчислимов. Бесы и духи скрыли себя от глаз ведунов, но связанный с Вратами Алекс их всё равно видел.

– Перестаньте. Иначе в Нижний мир спущу, – вкрадчиво прошептал он. – Всех касается. Рога в мозги проросли, что ли, на стихийников нападать? Гости жданные, молнии без грозы – не по уставу.

Алекс не успел досчитать до двух, черти разлетелись, грозовики и дождевые духи поклонились ему и растаяли.

Алекс потер лоб.

Черти, вот гады распоясавшиеся!

Из-за них Грозовая канцелярия до конца мая будет посылать грозы. Опять Георгу работы привалило.

Попала Сонька!

Но и самому Алексу теперь во время дождя нужно быть осторожнее, вдруг здухачка Соня его на ведовстве поймает.

– Не спи у путей, лукавые утащат.

– Не поминай треклятых, – отозвался Алекс и уткнулся в майфон.

Агата, девчонка из соседнего дома, скептически посмотрела на него. Ее взгляд зацепился за ворот рубашки. Алекс расправил плечи. Дорогая рубашка, тонкая работа, обереги на вороте вышиты серебряной ниткой.

Агата разочарованно вздохнула и одернула ярко-красный пиджак. Вероятно, зашла в торговый центр возле своего лицея и переоделась в туалете или раздевалке какого-нибудь магазина. А в пакете несет форму. К рубашке Алекса ей не придраться, а вот к чёрной в синеву школьной форме запросто. Только смеяться над Алексом из-за школьной формы для Агаты означало осмеять и лучшую подругу Нику, которая учится в одном классе с Алексом, а еще живет с ним в одном доме, в соседнем подъезде.

Агата посмотрела на ботинки Алекса, прищурилась, поправила на плече сумочку и покосилась на парочку чертей. Лукавые снова крутились в небе.

– Знаешь, ну это, ты не… короче, ты бы тут не стоял. Вредные соседи. Понимаешь?

Алекс понимал. Агата, без сомнения, имела в виду развеселившихся чертей. Те, как нарочно, стали видны ведунам, но не неведам. Для Агаты Алекс невед: лукавых и погодников не видел. Да и к обуви его она придраться не смогла, вот и сменила тему.

– Какие соседи? – спросил он.

– Лукавые.

– А. Рельсы стучали. Я жду, когда неисчислимы проедут.

– Эм, – Агата посмотрела вправо-влево. – Никто не едет.

– Спасибо за информацию, – кивнул Алекс.

Агата перехватила пакет с учебниками, которые просто не могли уместиться в ее сумочке, пересекла рельсы и повернулась, двумя руками раскачивая пакет.

– Ну, ты идешь?

– Сейчас.

Агата пожала плечами.

Вот она прошла под тепловой трубой в том месте, где та образует громадную широкую букву П, свернула на дорогу к светофору и скрылась за кустами.

Алекс не спеша перешел железнодорожные пути, когда из-за кустов раздался рёв индрика-зверя. Только он не заглушил шум машин на мостовой. Включив на запись видео, Алекс кинулся за Агатой.

Между путями и автомобилями проходила тепловая труба. С двух сторон от нее росли кусты. Далее в сторону мостовой тянулась полоска травы шириной в десять шагов, пешеходная дорожка и снова полоса травы и сухой земли. Там, где труба поднималась, образуя букву П, пешеходная дорожка разделялась. Одна тропа вела к Вратам, вторая – к светофору.

Алекс не дошел до развилки, остановился.

Агата на невероятно высоких каблуках интенсивного красного цвета обозревала поле битвы. Ее сумочка была раскрыта. Перед ней носился наряженный то ли в неупокоенного духа, то ли в упыря Кузик. То есть в лохмотьях и обсыпанный мукой.

Кузик и его друг Дениска на своем канале в видеохостинге Porch, то есть «Крыльцо», были популярными чтецами легенд, а с февраля месяца ни с того ни с сего решили разыгрывать людей. Один наряжался в неисчислима и с воем выскакивал на ничего не подозревающую жертву. Его товарищ сидел в засаде и снимал розыгрыш на видео. Только никто особо не пугался. Многие смеялись, фыркали, фотографировали, обзывали Кузика и Дениску болванами, ведь неисчислимы фору дадут любому Кузику. Их тоже заснять на телефон можно, лукавые еще и попозируют. Куда до них обряженному Дениске! Так Кузик с Дениской потеряли почти всех подписчиков. А теперь еще решили разыграть Агату.

Сейчас за Кузиком носились проворные, изворотливые, вишневого цвета бесы: на рогах у них были завязаны разноцветные ленточки. Бесы пинали Кузика копытцами и прыскали на него из флакончиков. Запах стоял такой, будто перевернулась цистерна с духами.

Алекс огляделся в поисках Дениски.

И у кого же из этой парочки на телефоне столь плохая запись рёва индрика?

Вдруг обереги на рукавах, воротнике и поясе обожгли Алекса холодом. От внезапной боли он прикусил губу. Он видел, как кружащие над перроном черти раззявили пасти, так что стало видно горящее в их глотках пламя, и спикировали в кусты.

Свет померк, словно небо закрыла темная туча. Алекс почувствовал, как его сжимает безысходность. Так действует затемняющая разум живых существ несдерживаемая аура чертей.

Из кустов выпрыгнул Дениска и на четвереньках ломанулся к светофору, но столкнулся с Кузиком. Горе-пранкеры упали, но тут же, громко вопя, вскочили и побежали. Мостовая защищена от гнетущей ауры лукавых, но Кузик с Дениской находились на пешеходной части. Агатины бесы сбились в кучу, не давая им броситься под машины. Тогда ошалевшие парни рванули мимо мостовой в сторону моста. Черти заулюлюкали и улетели.

Агата утирала потекшую тушь: у нее от смеха выступили слёзы.

– Ты всё заснял? Скинь. Ты не собираешься выносить на «Крыльцо»?

– Нет, передаю права на сие видео тебе.

– Спасибки, – обрадовалась Агата, глядясь в чёрный экран телефона, как в зеркало.

Позже Агата выложит видео, как говорится, вынесет на «Крыльцо», которое меньше чем за сутки станет вирусным.

Замершие в воздухе вишневые бесы разом бросились кто куда. Штук пять, мешая друг другу, пытались вернуться в сумочку. Остальные спрятались в кроне тополя. Агата непонимающе посмотрела на дорогу за спиной Алекса и резко отвернулась к светофору.

Алекс обернулся.

Ах, вот в чём дело! Вернее, в ком.

К Вратам шагала десятиклассница Маремьяна. Недавно она с блеском прошла инициацию и официально стала ученицей царского чаровника Трипятого царства. С прошлого месяца она каждый день отправлялась в Трипятое прибрежное государство. Конец апреля, а у нее бронзовый загар, и ее светлые волосы выгорели от солнца. Полгода, каждый день после школы, она пропадала на кораблях Трипятого, тренировалась заклинать ветра и волны. А еще она приходилась троюродной племянницей ныне царствующему в Трипятом царю Асону Эксцентричному.

В истории царств власть передавали и захватывали. И сейчас, помимо правящих царских семей, живут потомки прежних царских родов, чьи родословные тянутся из глубин Докромкских времён. И, конечно, никто не отменял платы в виде райончика или улочки за подвиг.

Так в прошлом столетии появилось княжество внутри Триседьмого царства: чтобы стать князем, Сергей Радогастович уговорил водного духа вернуть высохший сто двадцать лет назад водопад. Если полить водой из этого водопада некий камень на берегу реки Славы, то появится лаз в древний арсенал. Тогдашний царь Триседьмого, по-другому Белозерья, получив арсенал, отдал часть этих предметов ученым, часть теперь выставили в музее, и почему-то никто не видел, что именно его величество забрал себе.

В общем, знатных и родовитых повсюду пруд пруди. Только в их обычной среднеобразовательной школе, помимо Маремьяны, около двух десятков девчонок и мальчишек, связанных дальним родством с царскими и боярскими Закромкскими и Кромкскими родами.

Маремьяна увидела Алекса, улыбнулась и помахала рукой. Он помахал в ответ.

Агата делала вид, что просто ждет, когда переключится светофор.

– И что это было? – прошипела Агата, когда они переходили дорогу.

– Она в одном классе с Льновым и Козловым.

Агата поджала губы, но попрощалась как ни в чём не бывало.

***

Дома Алекс позвонил Гоше Седунову:

– У нас в области неисчислим похищает живых?

Он выслушал ответ.

– А богатыри с ними не пойдут? Ладно. Я понял, Цепковская свора, как всегда, разберется, – выдохнул он.

Домовой призывно постукивал чашками на кухне. Звал обедать. Алекс проигнорировал заботу домашнего духа. Он переоделся к хороводу в кафтан и сел за компьютер. Нужно написать статью о приходе русалок на грядущие Зеленые Святки.

Алекс писал статьи для нескольких ведовских сайтов. Полученные за них деньги шли на карманные расходы. Ему в плечо прилетела конфета и упала на стол. Алекс не обратил внимания. Это так домовой его звал обедать. Он перечитал готовую статью и полез было в новостную ленту, но тут домовой, громко сопя, встал у Алекса за спиной. На стол легла мохнатая рука.

Алекс поспешно выключил компьютер. У домового духа кончилось терпение, чего доброго, килограммовым пакетом с конфетами огреет.

– Ладно-ладно, иду я. Иду.

Рука тут же исчезла. Недовольное сопение прекратилось.

Отобедав, Алекс рухнул на кровать. Сегодня всю ночь хоровод водить. Алекс не беспокоился, отпустят его родители хороводить ночью или нет.

Мама с папой молекулярные биологи. Вымучивают свойства Кромкских и Тридевятовских растений. Сейчас они оба в командировке в Тривосьмом степном царстве. Алекс их с позапрошлых выходных не видел. Приглядывали за Алексом Георг и домовой.

Алекс запустил руку в волосы и вздохнул. Еще один день. Ему опять удалось. Он не прокололся. Все по-прежнему думают, что он невед.

Алекс прижал руку ко лбу и уставился в потолок.

Достали этими встречами. И почему Георг с Финистой не захотели взять его с собой в Тридесятое? Родители написали бы записку в школу. Не пришлось бы дрожать от страха разоблачения в окружении солнечных зайчат. Слушать про не ту рубашку. И этот устный опрос по умениям.

Как там Лёня сказал про Явских послов?

Ах да!

Явский посол, как динозавр, ископаемое. Вроде вымерли, а «Терем» их откопать пытается.

Алекс усмехнулся.

Ископаемое?

Реликт, ёп-р-ст!

А «Терем» откопает Явского посла, только если посол самонадеянный глупец, самоубийца или неудачник.

Боги здорово посмеялись над этим умением.

Послы Яви открывают и закрывают ходы через Небытие. Назначают условия перехода вроде того: перешагни порог, шагни три раза, спрыгни со ступени или вскарабкайся на холм и, конечно, зайди за горизонт. Еще они очерчивают границы владений духов-хозяев. Потому неисчислимы чтут Явских послов. Ведь лишить духа-хозяина территории – значит забрать его силы. Собственно, от них и пошло называть послов Яви владыками. Впрочем, это не означает, что духи и бесы беспрекословно слушаются Явских послов.

Часто Явского посла относят к категории предназначение. Так как Явские послы получились из встречников – ведунов, которые одаривали героя или указывали ему путь, или же встречник становился попутчиком героя, помогал советом, оказывал чудесную помощь.

Вообще, троих послов: Яви, Прави и Нави упоминают обособленно, так как это самые молодые умения. Правда, посла Прави часто относят к провидцам, хоть знания о грядущем у него полнее и достовернее, чем у ведуна с умением предсказатель. Ведь посол Прави – всеведающий человеческий советник.

Навьего посла же иногда признают могущественным порчельником, но это в корне неверно. Посол Нави – судья и каратель. Нередко проклятый, но никогда не проклятущий. Она или он следит за Навьими порождениями в Явских царствах, если нужно, ловит их и низвергает. С недавних пор ее или его свиту действительно составляют по большей части порчельники.

Кстати, Явские послы обладают правом короновать царей и цариц новоиспеченных династий, то есть помогают выполнить предназначение другим. В связи с этим не только неисчислимы, но и люди стали называть Явских послов владыками.

Владыки Прави не спускаются, а владыки Нави не поднимаются в срединные царства. Они признают в Явских царствах смертных – своих послов. Послы Прави и Нави вхожи на тот ярус Великого Древа, который представляют, но свободно перемещаться по царствам, как послы-владыки Яви, не могут. Явский посол, он же владыка границ и переходов, три раза шагнет и окажется в Тридесятом царстве. Прямым рейсом, чёрт с блинами!

Алекс разозлился и, чтобы отвлечься, стал думать о новом телефоне, который Гоша Седунов доставит ему из Тридевятого. Прямо как курьер.

Ха-ха!

Сделанный в Тридевятом – мировом импортере чудесной техники, майфон последней модели. В отличие от новых айэмфонов, он не будет разряжаться в Небытии за считанные секунды, а на дисплее даже будет появляться дополнительный таймер, отсчитывающий время по-явски…

***

Пробивая тяжёлые волны сна, мелодия вызова вгрызалась в мозг. Алекс перевернулся на живот, свесил с кровати руку и поднял разрывающийся телефон.

– Да?

– Привет, Алекс, это я, Ника.

«Да кто еще по твоему-то номеру!» – хмыкнул про себя Алекс и перекатился на спину.

– Что у тебя?

– К Агате в квартиру опять бес забрался. Мы его веником, а он летает. Стоим на лестничной площадке. Помоги, пожалуйста!

– Сейчас приду.

Ну вот, опять!

Алекс сел на кровати и потянулся.

Ника очарована царствами и ведовством с рождения. Она ведает с седьмого класса. Но пока умение у нее не определилось, и заговоры ей не даются.

С Алексом Ника ведет себя как с очень много знающим… неведающим другом. Вот и сейчас зовет его, а не кого-нибудь из ведовских подруг-приятелей, чтобы Алекс почувствовал себя нужным.

Алекс обреченно вздохнул: «Куда уж нужнее?»

В начале апреля, когда появились первые зеленые ростки, духи зимы устраивали свалки с духами зелени и цветения. Вместе с ними разгулялись и мелкие бесы. Алекс приветствовал стихии и времена года, разнимал неисчислимов. Цепковская свора притаскивала ему скрученных кровожадных порождений смерти, которых Алекс низвергал в Нижний мир. Еще он исправно мотался в Тридесятое царство, делал уроки, терпел тесты и встречи «Терема» и притворялся-притворялся, притворялся неведом.

Сейчас Алекса раздирало жгучее желание, чтобы от него отстали. Но когда Ника просит помощи, это не то что: «Алекс открой скорее врата в Тривосьмое царство!», «Алекс, пригрози анчуткам не разбрасывать мусор вокруг помойки!». После Никиного «спасибо» в груди разливалось тепло.

Алекс и сам пока не понимал, но когда он смотрел в серые Никины глаза, ему становилось спокойно и тепло. У сестрицы Финисты тоже серые глаза, но в них лёд, лунный свет и сталь. А в Никиных солнца свет и тепло.

Алекс с родителями жил в пятикомнатной квартире на втором этаже кирпичного двухэтажного дома, построенного почти полтора века назад. Семья Сатановских проживала в этом доме со дня постройки. Тогда еще в каждую квартиру ставили печи. Родители своей не пользовались.

Зачем, когда в доме есть газ и отопление?

А у сестрицы Финисты печей не меньше полусотни. А вот Никина семья свою печь зимой топила. Ника говорит: «Атмосфера». Сейчас опять стали строить дома с печами в квартирах до шестого этажа.

В соседнем квадратном, тоже двухэтажном доме живет Георг. Агатин дом стоял боком к дому Алекса и Ники и фасадом к акациевой аллее. Дом довоенный с бункером. А на первом этаже квартиры имели два входа: через подъезд и прямо на улицу, а на третьем, последнем этаже находился общий коридор. Одну стену и часть крыши, как раз смотревшие на подъезд Ники и Алекса, оплетали виноградные лозы и розы. А со стороны двух подъездов, третий на торце Т-образного дома, гаражи и огород. Между домами и треугольником, засаженным деревьями, дорожки.

Алекс вошел в ближайший подъезд и услышал голос Агаты:

– … но он же его даже не увидит. Как он изгонит эту штуку? Эх, жил бы рядом Ромчик. Давай звони Захару.

«Да, почему бы вам не позвать Иванова? Может, он разрешит выкрасить себе прядку в розовый. Если опять начнет уговаривать, а то русые волосы так скучно – развернусь и уйду», – раздражённо думал Алекс, поднимаясь по лестнице.

Первой его увидела Ника.

– Помоги изгнать!

Она потрясла сложенными вместе руками. Ее русые, чуть сероватые волосы волнами ниспадали ей на плечи, а в глазах светилась надежда. Обычно, если ведунья распустила волосы, а заговор выдворения не сработал, то дело плохо. Но у Ники заговоры почти всегда не срабатывали.

– Наконец-то.

Агата цокнула каблуком и удивленно окинула Алекса взглядом.

Еще бы, он нарядился к хороводу как царевич. Сама она, в отличие от Ники, которая была всё еще, как обычно, в джинсах и обшитой оберегами футболке, тоже уже облачилась в праздничное платье-сарафан и нацепила красные серёжки. А темные волосы временно заплела в косу. Не сильно она старалась ведовать, раз не распустила их.

– Понимаешь, он поднимает ветер и загоняет пыль в комнату. Шиш, настоящий шиш…

– Красивая рубашка. В «Свиле» покупал? – Агата перебила Нику, поедая глазами ярко-красный кафтан, расшитый тонюсенькой золотой нитью.

Алекс утвердительно кивнул. На рубашку, которую сестра подарила вместе с кафтаном, он нечаянно пролил чай.

– Да подождите вы! У тебя в квартире бес! – осадив подругу, Ника снова повернулась к Алексу: – Я всё испробовала!

Агата цокнула языком и распахнула дверь квартиры. Как раз мимо дверного проёма по комнате пронесся…

«Шиш! И правда, шиш», – обескураженно подумал Алекс.

Серенький, высотой полметра, курносый бесенок. На голове знаменитый колтун – шиш. Конкретно у этого беса – ярко-синий. От его колтуна отскакивали бусины.

Шиши относятся к придорожным бесам, носятся по свету вместе с пылью и ветром. И вот сейчас такой пылегон крутился по комнате в вихре пурпурных бусин и белых осколков.

Зачем он в квартиру-то залетел?

У Ники с Агатой и не такое случалось, но всё-таки?

А домовой что?

Агата легонько толкнула Алекса локтем.

– Узреть пытаешься?

– Не много нужно пытаться, чтобы увидеть осколки. Ник, похоже, и правда шиш.

– Заваливайтесь.

Агата переступила порог и сбросила туфли. Одна туфля улетела в комнату, ее тут же подхватил вихрь. Вторая со стуком врезалась в стену прихожей.

«Брось я у себя дома ботинок о стену, обратно прилетит. И от домового, и от Георга. А потом от родителей», – обалдело подумал Алекс.

Он аккуратно поставил на обувной коврик заговорённые, чтобы не пропускать жар и холод, сафьяновые сапоги. Ника стянула кеды и подтолкнула Алексу тапки Агатиного папы.

Алекс достал из специального кармашка в сапоге телефон, между прочим, предпоследней модели майфон. Навел камеру и включил приложение. Он ведь невед, шиша не видит, а телефон ему в этом поможет.

Алекс посмотрел на стол: ложки, которыми девчонки ели пирожные, остались на столе. Металл у многих неисчислимых – табу. Сами же пирожные вертелись в вихре и оставляли пятна на дверцах шкафа и стенах. Туфля с глухим хлюпом врезалась в пирожное. Слишком уж текучее пирожное.

Тает оно, что ли?

А вот осколки блюдец – это опасно.

– Я уже все заговоры, какие знаю, нашептала. Кукиши ему показывали, пальцы уже отваливаются. Он только носом вертит, да колтун свой поправляет, – взволнованно шептала Ника.

Да, для шиша колтун – его гордость.

– Хлеб давать пробовали?

– Он обратно кидает.

Агата лениво указала ярко-красным ногтем на кусочки хлеба возле ножки стола.

Алекс чуть за голову не схватился: хлеб на пол побросали!

– Принеси хлеба, – попросил он.

– Слепой, что ли? Посмотри вон туда возле ножки стола. По-твоему, мы бесам хлеб давать не умеем?

– Бородинский подойдет?

Ника сунула Алексу кусок буханки. Пока Агата выступала, она сбегала на кухню и вернулась.

– Ну, давай убедись, – буркнула Агата, скрестив руки на груди.

Алекс молча открыл окно и положил хлеб на подоконник снаружи.

Бесенок завис вверх тормашками спиной к Алексу.

– Прими угощение и в этот дом не возвращайся, – стоило Алексу договорить, как нос бесенка задергался.

Унюхал!

Шиш перекувыркнулся в воздухе, оттолкнулся от стены птичьими, как у голубя, лапами и полетел к окну.

Ника с Агатой встали рядом с Алексом, заберет бесенок хлеб и улетит, а если запустит хлебом в Алекса, они – ведуньи, не дадут неведа в обиду.

Поднятый шишом вихрь у самого окна столкнулся с невидимой преградой. Бусины и осколки посыпались на пол, а пирожные пролетели в опасной близости от плеча Алекса и угодили в Агату. С кремом на волосах Агата вылетела из комнаты. Перепачканная в пирожном туфля врезалась в стену и сбила на пол картину «Три медведя». Ника сразу убежала за подругой.

А шиш схватил хлеб и вылетел наружу.

– Не залетай сюда больше, – бесцветно произнёс Алекс и захлопнул окошко.

На мгновение ему показалось, что бесенок целил пирожными в него. Если бы Алексу пришлось переодеваться, то ко времени хоровода на его территории не осталось бы ни одного шиша. И плевать, что там «Терем» подумает, а Георга он уговорит.

Алекс достал из кармана очень дорогой карандаш с сердцевиной из угля, сожженного молнией дуба, нарисовал под подоконником змейку – оберег от вездесущих неисчислимов, и оглядел комнату. Бусины рассыпались по углам и теперь тихонько поблескивали – заговорённые от потери. Кусочки хлеба с пола исчезли. За шкафом тихонько ругался домовой.

Алекс его понимал: исчезновение защитного оберега с окна – дело нешуточное. Агате влетит. Да и за хлебом девчонкам теперь бежать. Остается надеяться, что Агата еще не спустила свои карманные.

Вопли Агаты летели из ванной комнаты:

– Ну конечно, пойдет с Георгом. Посол Прави Седунов ведь свой хоровод устраивает. Не дома же в такой роскоши он сидеть собрался! Раньше надо было спрашивать! Какие там настойки для чистки ты знаешь? Я сейчас болотницей зарыдаю! Мое новое платье! Ну почему не в Алекса! Нет, только не на него. Рубашка – такая тонкая работа! Кафтан – шедевр! Ник, и на тебя нельзя – ты моя лучшая подруга… Кстати, ты ведь наденешь то платье, что мы купили?

– Только не призови его своими проклятиями назад, – крикнул им Алекс через дверь.

– Алекс, благодарим, – отозвалась Ника. – Хочешь торт-мороженое? Оно в холодильнике, шишастый до него не добрался.

Так это не пирожные, а мороженое.

– Нет, спасибо. Агат, скажи родителям, пусть обновят заговоры на окнах и дверях. На том окне совсем стерся. Если что, мой заговор на окне прослужит до Купалы.

«Вернее, зачем ты его стерла?» – добавил он про себя.

– Ты куда пойдешь хороводить? – высунулась из ванной комнаты Ника, но Алекс уже закрыл за собой входную дверь.

«Ника, неужели хотела позвать меня хороводить с ними, чтобы дома один не сидел?»

Алекс держал телефон в руке. На выходе из подъезда он открыл приложение с цветами сирени на иконке. На экране открылась камера. Через нее Алекс быстро посмотрел на огороды в прямоугольнике дверного проёма, на синие стены, на потрескавшийся потолок и поймал шиша. Того самого, что залетел к Агате. У него в колтуне застряла пара осколков.

Шиш уже прикончил хлеб и зачем-то залетел в подъезд, а теперь бился об экран внутри майфона. Много лет назад сиренник подарил Алексу воистину чудесный предмет. Мало того, что зеркальце меняло форму на более привычную для нового хозяина, приложение с сиреневой иконкой само переходило со старого телефона на новый.

– Хочешь познакомиться с котом Баюном? – спросил Алекс.

– Владыка, выпустите, – пропищал шиш. – Я ли-ишь объясниться. Чтобы недопонимания не остал-лось.

– А, так ты знаешь, кто я.

– Конечно, владыка. Мы – шиши, ратуем и гордимся, что над нами такой владыка, как вы. Коль чего, только ш-ши-ишкните, мы все пред вами явимся. А они меня призвали. Та, что в сарафане со стеклянными вишнями в ушах! Хотела, чтобы некий Захар пришел и прогнал меня, вот я и задал им трёпку!

Алекс уже и сам догадался, что бесенка призвали. И не Ника. Она такими вещами не шутит. А шиши, если и залетят в помещение, так поскорее из него вылетают, им ветра во все стороны подавай.

Алекс вышел из подъезда и выпустил шиша. Бесенка тут же умчал ветер, в чьём дыхании уже крутилась парочка шишастых.

Алекс улыбнулся. Для школы, «Терема» и во дворе он – невед. А для неисчислимов – владыка.

Сейчас он не боялся раскрыться. Закрыти Георга работали безотказно. Теперь, когда он общался с бесами, становился незаметным и незапоминающимся для людей. И всё-таки Алекс по привычке осторожничал.

Ну, Агата дает!

Не предупредила Нику, что призвала шиша для Иванова. Захар, вообще, в курсе?

Алекс представил, как девчонки спорят, кого позвать: Захара или его, Алекса, тычут в шиша кукишами, а он швыряется в них бусинами и мороженым.

Алекс обогнул Агатин дом и увидел долговязого Гошу Седунова. Тепло с души вслед за шишами сдуло.

«Новый майфон приехал», – безрадостно подумал Алекс.

Ясно. Георг не успевает и прислал вместо себя Седунова.

Гоша был без очков, наверное, положил их в карман рубахи, а светлые волосы забрал в пучок. На хороводе придется распустить.

Если ты хозяин костра, на хоровод являешься со свитой или почетными волхвами. Алекс пошел бы с Георгом, даже если бы Георг не был послом Прави, весьма значительной фигурой.

Но Гоша Седунов?

Со всегда извиняющейся улыбкой и вечно рассеянным взглядом.

Гоша! Ровесник Георга, сновидец, присягнувший Георгу и Алексу.

Сновидцам во снах открыто будущее. Пару столетий назад они были еще какими бойцами! Но Гоша боец просто тьфу, а Георг назначил его библиотекарем.

Алекс не понимал Георга. Ну, согласился Гоша корчить из себя посла Прави перед «Теремом», видите ли, сновидец идеально подходил для этой роли, и «Терем» не заметил подмены. Но зачем сразу его библиотекарем делать? Тут богатыря нужно было. Хоть бы порчельника Цепкова.

Дело в том, что арсенал присягнувших Георгу и Алексу ведунов сначала был гордо назван Оружейной. Но так уж получилось, оружие и другие ведовские вещи постоянно кто-то брал. В Оружейной оставались только ведовские книги с редчайшими заговорами и учебники по каждому умению. Знай только старославянский. Брать с собой громадные фолианты и берестяные грамоты без острой необходимости никто не решался. Вот и превратилась Оружейная в читальный зал. А так как некоторые книги всё-таки выносили, но всегда возвращали, то Оружейная окончательно переименовалась в Библиотеку.

Здесь же Георг с Гошей поставили три заговорённых компьютера, в которых самостоятельно обновлялись календари с точным временем, когда небесные светила и стихии будут слышать обращающихся к ним, ведь тогда-то их и нужно приветствовать, благодарить или просить; ежесезонные переписи неисчислимов, карты их перемещений и карты с нанесенными территориями духов-хозяев. А так же сказы о происшествиях, неправильностях в балансе между Навью, Явью и Правью; и еще сказы о решенных спорах между неисчислимами и ссорах между неисчислимами и людьми.

Если бы «Терем» узнал о такой сокровищнице, как Библиотека, непременно попытался бы ее заполучить.

Да что там «Терем»?!

За некоторые заговоры, хранящиеся в ней, раньше торговались царствами и уж, конечно, пытались их захватить силой. Потому библиотекарь должен быть могучим волхвом, способным победить или продержаться до подкрепления. Гоша же может только предсказать нападение и собрать вокруг себя волхвов. Ничем не занимайся, бросай всё, спасай Библиотеку и нерадивого Гошу, не способного продержаться и трёх минут самостоятельно.

Может, тучу бесов вызвать? Чем не достойный эскорт хозяину хоровода?

Ага, шишей ши-икнуть.

Алекс подошел к Гоше.

– Он хоть на хоровод придет? – осведомился он вместо приветствия.

– К самому костру, – виновато улыбнулся сновидец.

Голос у Седунова чуть извиняющийся, блеющий и при этом мягкий, будто его хозяин сделан из облаков или ваты.

– Я провожу тебя, – с улыбкой сообщил Гоша.

Он был выше Алекса и, как бы этого не хотелось признавать, чуть выше Георга.

«Только чтобы не расстраивать брата, – вздохнул про себя Алекс и мысленно обратился к Седунову: – Как же ты бесишь».

Прежде чем войти в лес, Алекс поклонился лешему. Сам лесной хозяин не показался, но Алекс ведал это наверняка, приветствие видел. Алекс и угощение лесным обитателям оставил: корочку хлеба, посыпанную солью, и мягкие баранки.

На заветной полянке он поприветствовал духа родника. Гоша больше не шел за ним. Для костра ведуны заготовили сухие поленья, хворост и мох, привезли прошлогоднее сено. К появлению Алекса они под командованием богатырь-девицы Дарьи Сахаровой и Истидара – теперь уже главного в их компании знахаря, складывали оставшееся сено в громадный костер.

Алекс удовлетворенно кивнул. Костер будет гореть всю ночь.

Осталось добыть живой огонь. Алекс колотую четверть часа тёр две заранее заготовленные палочки над сухим мхом.

За спиной треснула ветка. Алекс с облегчением выдохнул, пришел Георг. Раз старший здесь, всё будет ладно. Если у Алекса не получится разбудить живое пламя, Георг попросил Перуновых приказчиков подстраховать их костер молнией. Они с Георгом всегда так страхуются. Небесный огонь самый что ни на есть жизнь дающий, живой, подходящий.

Когда солнечный закатный луч коснулся рук Алекса, от палочек пошел дымок, и появился оранжевый язычок пламени. Алекс подхватил его на сухой мох и подложил под хворост. Огонек жадно проглотил сухие ветки, и яркое пламя с ревом взлетело до светившегося изнутри сумеречного неба.

Алекс выдохнул и поднялся на затекших ногах. Ничего, сейчас он разомнет кости. Все разомнутся. Кое-кто делал растяжку. Это не первый и не последний хоровод в этом месяце, но от этого не менее важный.

Солнце село.

На перекрестках дорог, на берегу реки, на островах, на вершинах холмов, во дворах и даже на плоских крышах некоторых домов полыхали костры. Сегодня всю ночь будут водить хороводы.

На местной Лысой горе «Терем» устраивал грандиозное празднество. И леший в знак одобрения обряда погреет над теремным костром руки, но до этого хозяин леса будет водить хоровод с Алексом.

Из темени к огню вышли ведуны и духи-хозяева. Тихо переговариваясь, они сомкнули круг. Правую руку Алекса осторожно сжала богатырь-девица Сахарова. Левую – прохладные, влажные, перепончатые пальцы хозяина родника.

Круг сомкнулся.

В тот же миг на дубах и соснах появились лесовики и лешачихи с трубами, гуслями, балалайками и бубнами. Заиграли. Им вторили из-под земли. Звонкое журчание и басистый рокот родника, задиристый треск костра и таинственный шепот листвы влились в яростную, как солнечный жар, будоражившую, как весенний ветер, загадочную, как сумерки, древнюю мелодию. Несколько знахарок и окутанных вихрем духов записывали ее на телефоны.

Алекс сделал шаг, хоровод двинулся. Он не остановится, пока костер не погаснет.

Георг вышагивал напротив Алекса – между хозяином леса и хозяйкой рощи номер двадцать три – лешачихой с венком из фиалок на голове.

А Льнов с Козловым не пришли.

«В следующий раз пригоню накануне, и пусть ночуют под ёлками», – пообещал Алекс.

Глава 3. Наперегонки с Цепковской сворой

Посеревшие от жары поля и прозрачный воздух дрожали в жарком мареве. Вдалеке, словно живой поток, зеленели прямоугольники посевов. Светло-песочная полоса дороги петляла в горку и, между прочим, была хорошо видна с перрона. Алекс сначала долго бежал по ней, поднимая столбы пыли, затем пересек лесополосу и теперь быстро шагал по лугу скорее жёлтому из-за расцветших одуванчиков, чем зеленому. Футболка прилипла к спине. Рюкзак врезался в плечи. Только заговорённая бейсболка защищала от солнечного удара.

Полдень неотвратимо приближался. От железнодорожной станции до поселка Пурпурные Васильки пешком полчаса. Алекс снова и снова прокручивал в голове последний хоровод.

Разомкнуть хоровод во время обряда или затушить костер – значит оскорбить чествуемые силы. Нужно отдать должное, когда хороводишь всю ночь, кажется, что она длилась всего двенадцать минут.

Да, Алекс, пока добывал живой огонь, все нервы себе истер. А Георг тогда был еле живой от усталости после установки закрытя на семейном капище в Тридесятом и переговоров с Грозовой канцелярией в Прави.

А Льнов с Козловым мало того, что явились за полночь, так еще Льнов споткнулся, пролетел под сцепленными руками участников хоровода и грохнулся в опасной близости от торчащих из огня поленьев. Его рюкзак полетел в костер. Леший отбил его ветром так, что рюкзак придавил Льнова. Пока рюкзак летел, из него выплеснулась коричнево-зеленая жидкость. Алекс увидел летящие в него мутные брызги. Он собирался увернуться, но богатырь-девица Дарья Сахарова чуть не вывернула ему руку, не разорвала и не остановила хоровод, но и Алекса собой закрыла.

Как потом выяснилось, Льнов за каким-то лысым притащил ржавую воду с Затхлого болота. Тухлая жижа попала девушке на лицо и волосы, намочила рубаху и сарафан. Сахарова с закрытыми глазами и ртом продолжила двигаться по кругу вместе со всеми.

Размыкать хоровод нельзя!

А в этот момент нужно было скакать, как пресловутая кикимора.

В затруднительном положении Дарья пробыла недолго. С волос хозяина родника поднялась прядь чистой воды и аккуратно смыла с девушки затхлую воду. Даже сарафан ей почистил.

Болотную воду в ветряную чашу подхватила лешачиха в берёзовых серёжках. Чаша, самый настоящий маленький вихрь, повисла у нее за левым плечом. Прямо на иве прутья сплелись в короб, и лешачиха опустила в него болотную воду. Чаша-вихрь рассеялась, обдав Георга и его соседей теплым ветром.

Льнов, придавленный собственным рюкзаком, барахтался на земле, как вдруг его вместе с рюкзаком подбросило на вершину сосны. Музицирующие на верхушках деревьев лешаки и лешачихи заулюлюкали.

Алекс кипел от злости. Льнов к полетам привычен. Ему это не наказание. А Истидар, под рукой которого пролетел Льнов, удержался на ногах только благодаря соседке Ладе Причудиной. Через дым костра Алекс видел, как главный знахарь начал терять равновесие и исчез за высокими языками костра. Причудина с решительным видом потянула его на себя. Главный знахарь выпрямился. На его бледном от недосыпа и аристократически прекрасном лице отразилось выражение крайней досады. Вместе с главным знахарем к костру наклонился его сосед справа.

Горе Седунов чуть не рухнул за компанию!

Однако по посветлевшему лицу Причудиной Алекс понял: обошлось.

Между прочим, раньше Льнов с Козловым были Гошиными помощниками.

Но зачем помощники сновидцу?

Чтобы защищать. А эти двое ни на что не годны. Вот их и подсунули Алексу, чтобы тренировал. Иначе зачем еще Георг сказал Алексу звать этих двоих с собой ведовать, когда сам отправляется в Правь?

Алекс этой парочке тридцать три сообщения послал, чтобы в семь вечера были на Боярышниковом роднике и ни минутой позже. А они мало того, что опоздали, так чуть всё не сорвали.

Гадёныши!

Конечно, музыка не сбилась, хоровод не запнулся и не разомкнулся. Даже Сахарова с болотной жижей на лице продолжала двигаться вместе со всеми.

Настало утро.

Солнце озарило верхушку дуба, и в тот же миг догорел костер. Разгоряченные участники хоровода расцепили руки и поклонились друг другу. Леший отправился на местную Лысую гору.

Благодаря наложенному Георгом закрытю «Терем» не уведал, что самое значимое приветствие в эту ночь произошло не на местной Лысой горе, а у Боярышникового родника, куда утреннее солнце бросает свой взгляд на несколько минут раньше, чем на Лысую.

Цепков забрал у ивовой древесницы болотную воду: перелил ее из короба в банку для сушеных растений. За что тут же получил от Истидара приготовленной для нее пластиковой бутылкой.

Льнов с Козловым уселись возле пепелища. Алекс хотел отвесить им по пинку. Но Георг безо всяких «но» потащил его собирать травы. Льнов с Козловым, к наглости своей, даже не посмотрели в сторону Георга и Алекса. К ним, видите ли, подошел Седунов. Гоша навис над Льновым и Козловым, а эти двое сжались от страха.

Алекс закатил глаза. Для его горе-помощников даже занудный Горе-Седунов страшен!

Дожили! Какой позор! Седунов, забери эту никчемную парочку назад!

Но как ухмылялся Цепков с банкой болотной воды в руках!

«Цепков, мерзавец, я покажу тебе, что твои порчельники мне не нужны», – злился Алекс.

Показались крыши домов Пурпурных Васильков. А за лугом вставала зеленой стеной роща: цель марш-броска и спасение от палящего солнца. Посреди луга дикая груша накинула цветочную вуаль. Нет, не вуаль, цветочный саван.

Узловатое, высокое двуствольное дерево окутано не только цветами, но и дурманом. Бесы кружатся в нём, как в дыму. Празднуют новоселье. Кто ни подойдет, заморочат. Алекса с его умением это не касалось.

Одуванчики вокруг слабо подрагивали в жарком мареве. Груша же рябила и мерцала, буквально исчезала секунды на две и снова появлялась.

Алекс прошел мимо.

– Подожди!

Из-за груши выбежал Кузик.

«К бабушке приехал, – понял Алекс. – Так, а где второй?»

Кузик остановился перед ним, опустил голову и оперся руками на колени. Дышал он так, словно три раза пробежал до железнодорожной станции и обратно.

И чего его вообще в такую жару на улицу выгнало? Послушаем.

Причина, по которой Алекс подождал Кузика, дурман, колышущийся над грушей, словно гигантские водоросли, не потянулся к парнишке. Нечисто дело: над Кузиком господствует морок. Жертва или подельник? В любом случае горе-пранкер может быть полезен.

Кузик отдышался.

– Я вот чего. Короче, не ходи в лес. Там лешак людей утаскивает! Оскорбили мы его, короче, сараи в лесу построили.

Алекс мысленно вздохнул. Так обычно и начинались розыгрыши Кузьмы и Дениса. Случай с Агатой принёс горе-пранкерам немного лайков, но видео выложила она, и перевалившие за миллион лайки принадлежали хозяйке вишневых бесов.

Может, Дениска сейчас залег в траве и снимает очередное видео. Но…

«Дурман не потянулся к нему. Если это очередной пранк, я его вместе с дружком в темницу брошу», – мысленно пообещал Алекс, снял бейсболку, убрал мокрые волосы со лба.

Глядя Кузику в глаза, он заявил:

– Не верю.

Кузик раскрыл рот и рассеянно уставился в пространство. Алекс прищурился. Вот если бы он еще рассмеялся… Но, к слабому разочарованию Алекса, Кузик вздрогнул и посмотрел на него.

– Чего?

«Ладно, взгляд обнадеживает», – подумал Алекс, а вслух высокомерно заявил:

– Нет никакого лешака. Я тебе не ведун, чтобы в чушь всякую верить.

– Думаешь, разыгрываем? – надулся Кузик. – С конца января пять человек пропало. Об этом в новостях говорили, якобы маньяк объявился. Отношений с неисчислимами портить не хотят. Но мы-то знаем наверняка, лешак это. Слушай, короче, просто поверь. Мы с Денисом больше не пранкуем. Невыгодно. Мы теперь, короче, детективы. Мы раньше не ведали, а теперь… короче, в лесу сторожка. Лешак их убил, а трупы в подполье спрятал. Душа возле костей мается, не может за порог выйти. И тебя утащит, сгинешь, короче.

– Кого лешак убил? Бесов?

– Да нет же, похищенных!

«В прошлом году здесь никаких сторожек не было. Мало просмотров? Обратитесь к Агате. А вот подробности про подпол уже похоже на влияние», – размышлял Алекс.

Он лениво заметил:

– Ваша сторожка вроде аттракциона ужасов для особо впечатлительных. Не иначе.

– Я правду говорю!

Театр Драмы отдыхает.

– Ладно, показывайте, – разрешил Алекс, а про себя добавил: «Но потом катитесь к кикиморе или в подземелья Тридесятого».

В противовес ожиданиям Алекса, роща оказалась солнечной. Клочки травы едва прикрывали песочно-коричневую сухую землю. Кое-где виднелись темно-синие огоньки – фиалки. Кузик уверенно петлял между тонкими стволами кленов и сухостоем. Видимо, часто по этому пути ходит.

Алекс точно знал, когда за ними начал красться Денис: «Ну чего они себе воображают? Он крадется, как Аркона по скалам прыгает. Хоть бы бурелом расчистили. Как они сюда детей уводили?»

Кузик вывел Алекса на прогалину.

– Вот! Что я говорил? Чувствуешь?

Алекс скептически прищурился. То, что он видел, скорее развалившийся сарай, чем сторожка.

Так и есть – покосившийся сарайчик из почерневших досок. Окон нет. Дверь валяется в стороне. Крыша отсутствует. Похоже, вся сторожка – это кое-как прибитые друг к другу прогнившие доски, которые от падения удерживает высохшее дерево.

Дерево же… Белое, словно кость, без коры. Оно напомнило Алексу скорчившегося гиганта, который пытался прикрыться руками от неба, да так и застыл. Голые ветви – точь-в-точь пальцы. Нежно-зеленые берёзы и двуцветные осины стояли поодаль, окантовывая полянку. Хорошо вытоптанную, между прочим.

Алекс крутанулся на месте, шагнул вперед, поставил рюкзак прямо на землю, положил на него бейсболку. Затем он решительно подошел к «сторожке» и протянул руку к покосившейся стене.

Пальцы обдал замогильный холод. Даром из-за жары от камней пар идет.

«Убегай!» – заорала интуиция.

Страх поглотил Алекса и тут же быстро съёжился, на его месте немедленно разрослось разочарование. Существа не было дома.

«Ждать его? Я здесь дождусь только Цепкова с его сворой. Придется искать», – решил Алекс и покрутил головой вправо-влево.

Дальше скрываться не было смысла, и Денис подошел к Кузику. Глядя, как Алекс вертит головой, мальчишки прыснули со смеху.

«А вот и смех. Так, это почему не слева? А, ладно», – плюнул на несоответствие Алекс.

Денис с Кузиком снова залились трескучим, кикиморским смехом и не заметили, как Алекс, тряхнув головой, устремился вниз по склону.

Первым его уход заметил Денис:

– Эй-эй! Ты куда? А внутрь зайти? Перешагни порог. Иначе все увидят, какой ты смелый…

«Кто увидит? Ваши минус два подписчика, что ли? – Алекс спустился в прогалину и посмотрел наверх. – Да и вы сами подневольные, не запомните».

Снизу он не увидел ни сторожки, ни Кузика с Дениской. Только на фоне ясного неба белели ветви-кости сухого дерева. Склон сплошь был усыпан маленькими жёлтыми цветочками – гусиным луком. Неподалеку от места спуска Алекс заметил рваную колею. В конце колеи чернела коряга. Алекс обошел ее по кругу. С массивных обрубков корней свисали комья земли. Острые сучья напомнили ему когти. А лишенный коры ствол – колоду.

Алекс поднял с земли палку и, волоча один ее конец по земле, заключил себя и колоду в круг. Стоило ему замкнуть черту, как…

– Й-я-а-в-ви-ился!

Колода со страшным скрипом поднялась вертикально, вытянула острые сучковатые ветки и, ворочая обрубками по земле, двинулась было на Алекса, но замерла.

Удивилась, что ли?

Может, если судить по возгласу, с кем-то перепутала.

И страшна же она. Подсознание подсказывает: не ствол, а гроб эта колода. Стройное высоченное дерево. Чёрное, как сам мрак. Острые сучья длиннее человеческих пальцев раза в три.

Колода снова задвигалась, сделала несколько неуверенных шажков корнями-обрубками и вдруг метнулась к Алексу. Раздался отчаянный скрип – сомкнулись ветви. Алекс увернулся и бросил в колоду щепотку соли.

– Одеревеней! – приказал он.

Колода одеревенела и с протянутыми вперед ветвями рухнула. Раздался треск, и колода заскрипела на всю округу будто от боли. У Алекса уши заложило от замогильного воя и ужасного треска. Если команда Цепкова приехала, то без труда найдет Алекса и его противницу.

Алекс шептал заговор и быстро чертил внутри охранного круга символы. Он впервые пошел изгонять без Георга и спешил, как мог. Между кругом из символов и дугой охранного круга получалось небольшое расстояние.

Личина близка колоде-домовине. Дух намекает на ошибки в обряде захоронения. Вероятно, они-то и не дают ему упокоиться. Что ж, отправим в Нижний мир принудительно.

Алексу оставалось начертить пару чёрточек, когда он, повинуясь инстинкту самосохранения, выскочил из круга. При этом он нечаянно смазал линию круга. Там, где еще секунду назад была его голова, шишковатые чёрные ветви сомкнулись в ужасное подобие кулака.

Вместо того, чтобы просунуть ветки в образовавшийся проход, колода неуклюже вскочила и рванулась к Алексу.

Алекс как раз поставил последнюю чёрточку и замкнул круг. Древесная махина с силой разъяренного индрик-зверя ударилась о незримый барьер. Округу огласил полный боли стон-треск: острые, как когти, сучковатые пальцы расшиблись о невидимую преграду, – колода рассекла себе еще одну ветку. Сквозь скрип-визг и рёв-треск отчетливо раздался глухой стук. И колода замерла, будто Алекс снова заставил ее одеревенеть.

Сам Алекс медленно сполз на землю. Не успей он замкнуть круг, чёрная колода его раздавила бы.

Внутри охранного круга поднялся шквалистый ветер.

Ёлки-палки, бесы в Нижнем мире гуляют и ураган поднимают!

Молодая осинка не выдержала натиска воздушной стихии, повалилась поперек линии круга, стала мостом между Железным царством Нижнего мира и Третьим государством Яви.

Колода пыталась ухватиться за барьер: царапала воздух шишковатыми сучьями-пальцами – безрезультатно. Обрубки корней погружались сквозь землю, проваливались в Навий мир.

Убрать осину Алексу было не под силу. Только снова врата сотрет. А погруженная по нижние ветви во мрак колода вцепилась сучками в поникшую зелено-белую крону.

Алекс оторвал у осинки листок, поднес к губам, шепнул, наколол его на палку и метнул импровизированное копье во врага. Колода почти выкарабкалась, когда ее настигла палка.

Ветер взревел и чуть не сдул осину, колоду и Алекса. Из врат, как из-под земли, раздался усиленный мощью колонок перезвон колокольчиков, а вместе с ним голоса, песни, смех.

Колода по-прежнему держалась за осину, но из-за палки, застрявшей в изъеденном древоточцами стволе, снова одеревенела. Листик, словно флажок, неистово рвался вверх.

Ветер превратился в ураган. Казалось, он вот-вот подхватит колоду, а вместе с ней и осину с Алексом унесет в небо и уронит в Навь.

Алекс распластался по земле и корням осины, левой рукой он сжал перепачканные землей корни, а правой вцепился в траву за охранным кругом.

– Отправляйся в Железное царство немедленно, – процедил он сквозь зубы.

Шквал стих так же внезапно, как и поднялся. Усиленный динамиками звон колокольчиков и радостный гул окружили Алекса, будто он стоял в центре празднества. Краем глаза Алекс заметил, внизу сияли звёзды.

Неожиданно колода сделала рывок. Осина наклонилась над ямой. Алекс взлетел вместе с ее корнями. Палка подскочила, перевернулась в воздухе и врезалась в колоду, на этот раз концом с листиком.

Колода тут же разжала сучья. Осинка вместе с повисшим на ее корнях Алексом почти рухнула во врата, но опрокинулась назад. Алекс отпустил осинку и откатился от охранного круга.

– Врата, закройтесь, – завершил он заговор глухим хлопком в ладоши. И тут же приказал осинке: – Встань, как стояла!

Бело-зеленая крона взметнулась – осинка вскочила на прежнее место. Звон колокольчиков стих. Иное звёздное небо исчезло. Переход в другой мир закрылся. Вместо туч ясное небо. Ветер унялся. В круге символов зеленеет трава. Палка валяется у самого края охранного круга. Рядом с ней белеет листок осины.

Алекс стер ботинком охранный круг и круг-врата и придирчиво осмотрел поле брани. Затем поднял листок, который сыграл решающую роль в битве с колодой, и подошел к осинке. Легкий ветерок колыхал ее двуцветные листья, словно не вырывал ее ветрище, будто не она минуту назад чуть не упала в Нижний мир.

«У осины листья двуцветные, – произнёс про себя Алекс наставления Георга и улыбнулся. – И правда, чуть не подвела. Почти подвела».

Он поднялся к сторожке.

– Где мы?!

– Ой, мамочки, я боюсь!

– Мне страшно!

– Тут дверь!

Высохшее дерево покрылось молодыми листиками. Еще одна осина. Алекс подбежал к сторожке, из которой доносились тяжёлый стук и приглушенные рыдания.

– Подождите, я помогу! – крикнул он.

– Тихо!

– Тс-с-с.

– Слышите? Кто-то пришел.

– Говорил же я, кричать надо. Мы здесь! Помогите! Мы ничего не видим! Мы не можем выбраться!

Алекс подскочил к рюкзаку. Неподалеку Кузик и Денис привалились спинами к осинам. Вид у них был потерянный. Алексу некогда было возиться с ними, да и сильно помочь им он бы всё равно не мог. Он достал из рюкзака фонарь, вернулся к сторожке и перешагнул брёвнышко-порог.

В углу сторожки деревянная крышка погреба приподнялась и грохнулась назад. Алекс схватился двумя руками за ржавое кольцо, оттащил крышку и посветил вниз.

Кружок света выхватил из темноты щурившуюся компанию. Старшая девочка на полгода старше Алекса. А выглядит лет на двенадцать. Она и двойняшки стояли на лестнице. Это они пытались поднять крышку.

«Пятеро. Все. Двойняшки с шарфами до носа не вернулись домой в январе. Этот малец исчез в феврале. Девочка в весенней куртке пропала в марте. В ветровке – апрельская».

– Как вы здесь очутились? – спросил он.

– Нас кто-то всех здесь запер, – возмущенно заявил мальчик в шапке-ушанке и насупился.

– Когда?

– Мы тут пять минут сидели, не меньше.

«Он не знает, что отсутствовал почти три месяца. Как бы то ни было, свою работу я выполнил», – самодовольно признал Алекс и помог ребятам выбраться.

Очутившись на поверхности и протерев глаза, они вытаращились на нежно-зеленую берёзку.

– Февраль же…

– Апрель. Это же вы в новогодние каникулы пропали…

– Не ври! Мы только из дома вышли.

– Смотрите, на сухом дереве листочки.

Алекс прошелся фонарем по стенам погреба. Жёлтый кружок света выхватывал из темноты нарисованные вместо обоев символы, украшенные резьбой притолоки, заколоченное окошко, дверь и, наконец, на северной стороне длинную полку с человеческим скелетом на ней.

«Душа возле костей мается, не может за порог выйти», – повторил про себя Алекс. – Ладно, дальше пусть Цепков разбирается».

Скелет в подполье. Он же похититель живых. Хорошо, что у похищенных не было заговорённых фонарей и майфонов. В Небытии все телефоны, кроме майфонов, разряжаются мгновенно. А эта подземная горница связана с Небытием.

Помахивая фонарем, Алекс вышел из сторожки и оказался в толпе. Человек тридцать: одни заключали прогалину со сторожкой в круги, другие занимались освобожденными ребятами. Три ведуньи возились с Кузиком и Дениской.

– Я нашел его. Неупокоенный дух в Нижнем мире. Его кости в погребе, – объявил Алекс.

Четверо порчельников прошмыгнуло в сторожку.

– Там темно, – предупредил Алекс, повернулся и чуть не поперхнулся воздухом.

Перед ним возник Горислав Цепков, словно из-под земли вылез.

– Какого ты здесь делаешь? – грубо спросил командир порчельников.

– Я? – Алекс изобразил недоумение. – Изгнал неупокоенный дух в Навь, нашел пропавших ребят…

– Совсем сдурел? Твое дело сидеть в Библиотеке и хлопать вратами. Гоффман не разрешал тебе в одиночку отлавливать неупокоенных духов.

– Если я решил ловить похитителя жизненных сил на моей территории, мне не нужно ничьё разрешение. Георг еще вчера вынес насчёт него приговор.

– Очень мило, что ты решил спасти своих ровесников, – скривился Цепков.

«Так, спокойно! Он бесится, что зазря примчался», – Алекс едва сдержался, чтобы не разругаться.

– А то. Дело-то пятнадцати минут для меня или полтора часа для тебя и твоей своры.

– Смерти ищешь? – спокойно спросил Цепков. – В прошлом году Гоффман всё тебе рассказал. А ты бродишь в одиночку. Дурость, или прибейте меня поскорее?

– На мне его закрыти, – Алекс сжал кулаки.

Дневная жара плавила, а злость сжигала. Странно, но эти два жара заставляли дрожать, как при ознобе.

Цепков закатил глаза к небу. Алекс видел, как взгляд Горислава напоролся на покрытое маленькими листочками сухое дерево.

– Точно, если ты не можешь спрятаться за Гоффмана, тебе нужен Виктор. А где сейчас твой безмозглый дружок? – Цепков повертел головой, будто кого-то разыскивал. – Ах да, он уехал на море. Раз твоя главная боевая единица ретировалась, ты сейчас должен почивать дневным сном или быть подле Гоффмана.

– По крайней мере, мне, чтобы поймать неупокоя, не нужно тридцать подручных, – дрожащим голосом ляпнул Алекс.

– Ты один без Гоффмана? – Цепков прищурился. – Ты хоть понимаешь, чем твоя выходка могла для нас всех закончиться?

– Я бы не успел загнать неупокоя в Нижний мир до вашего прихода, – ровным голосом ответил Алекс: один без Гоффмана, один без… без Георга.

– Думаешь, нас тут просто так три десятка собралось?

Ответ читался на лице Алекса.

– Прекрасно!

Цепков сжал кулаки и отвернулся.

Алекс мстительно прищурился. Он достал вредного порчельника.

– Смотри, не доиграйся, – прошипел Цепков. – Яна, впиши его рассказ в сказ для Григория.

Григорием он Гошу величает.

Подошла ученица выпускного класса Яна Сенькина – светлая челка, застенчивая улыбка. Ей вот можно охотиться на неупокоенных духов. Впрочем, тихая, кроткая Яна Алекса ничем не обидела. Нечего и ему на нее срываться. Он рассказал о Кузике, Дениске и колоде.

Сейчас бы сюда Истидара с его знахарями, но тех припрягли в «Тереме» слушать какие-то лекции. Но и без них, благодаря обрядам отведывания их главной чаровницы Лады Причудиной и ее подчиненной Оли Ворожейкиной, Кузик и Дениска пришли в себя и кое-как рассказали, зачем они пошли в лес.

– Да хотели один пранк попробовать, – всхлипнул Кузик. – Пока зимние каникулы не кончились.

Потом они присели под пользующейся дурной славой большой осиной, а дальше ничего не помнили вплоть до лиц Ворожейкиной и Причудиной.

– Когда это было? – спросила Причудина.

– Да вот. Э-э, лето? Январь же! А я понял, это пранк. Ну, девчонки, вы – профи! Научите?

Похищенные рассказывали одно и то же. Вот они идут в лес, а в следующий миг стоят в темноте, и над их головами узкая полоска света. Это крышка неплотно прилегала к потолку. Телефоны у всех разрядились. У апрельской девочки был светящийся брелок в форме белочки, но и он помигал и погас. Они нащупали лестницу, но поднять крышку им не хватило сил.

Алекс ждал, когда прилежная Яна допишет сказ, как вдруг спасенные ребята уставились в пространство и невнятно забормотали. Ведуны, проведшие над ними обряды отведывания, бросились к ним.

– Опять неупокоенный дух атакует!

– Сатановский его не добил…

Алекс печально вздохнул. Никто их не атакует, неупокоенный в Нижнем мире – в Железном царстве, и оттуда его не выпустят. Просто после долгого пребывания в Нави неподготовленные к спуску люди вернулись с ведовскими повреждениями. Всегда так.

Чем дольше в Нижних царствах находится похищенный, тем тяжелее будет вернуть его тело и разум назад в Явь. Это настолько серьезно и грустно, что Алекс счел ниже своего достоинства осадить присягнувших. Цепковский порчельник или Причудинский чаровник получит от главного. Кузика с Дениской тоже госпитализируют. Тяжелее всего будет вернуть в реальность их и двойняшек.

Ну, ничего. Сейчас разработаны методики. К концу лета будут как новенькие. Как раз к школе. И Алекса они, если и запомнят, то безликим ведуном или духом. А Кузик с Дениской с их повреждениями даже не вспомнят, что возле Пурпурных Васильков встретили неведа Алекса, но вряд ли забудут, что помогли заработать миллион триста лайков Агате.

Алекс рассказал Яне про охваченную клубами дурмана дикую грушу. Когда этот дурман не схватил Кузика, Алекс решил, что заветные слова «не верю» превратят Кузика и Дениску в запрограммированных провожатых к неисчислиму-похитителю.

Так и вышло.

Алекс посмотрел, как порчельники Цепкова разбирают сторожку. И теперь чаровницы Лады Причудиной готовились очищать энергетику места. Горницу до поры до времени опечатали.

Цепков с тухлым видом вручил Алексу записанный Яной сказ, чтобы он передал его Георгу. К сказу добавили показания, а если точнее, сплетни о лешаке, собранные в поселке. Остальное ведуны узнали у растений и Земли-Матушки.

Общая картина получилась такая: Кузик с Дениской в зимние каникулы провалились в комнату-ловушку, где томился неупокоенный дух и, сами того не ведая, его выпустили.

В благодарность за освобождение неупокой наслал на Кузика и Дениску невероятно мощный морок. Чтобы ходить по земле, злой новоиспеченный дух нуждался в жизненной энергии людей. Так что в каждый приезд Кузика и Дениски к Кузиной бабушке пропадали дети. А приезжали горе-пранкеры раз в месяц.

По велению духа они натаскали досок и соорудили сторожку. Дыру, в которую они провалились, накрыли крышкой погреба. Связь с пространством неисчислимов быстро состарила доски. За четыре месяца сторожка превратилась в трухлявое гнилье. Но самое главное – порог. Кузик с Дениской клали новое поленце каждый свой приезд.

Порог – это замок на ловушке для похищенных. Зайти зайдешь, а назад порог не выпустит.

Так что прав был Дениска, если бы Алекс вошел в сторожку, неупокоенный сам бы явился по его душу. Только вот драться с ним и открывать врата пришлось бы рядом с похищенными. Ведающими или нет, что толку? Необученными ведунами.

Пранкеры-неудачники распространили слух о сторожке и лешаке. В поселке их никто не заподозрил. Слух будто взялся из ниоткуда. Всему виной отвод глаз, который сотворил неупокой.

Кузик с Дениской тоже не помнили, что пустили этот слух, как и то, что подначивали ребят идти к сторожке. Девочка в ветровке – троюродная сестра Кузика. Этот морок оказался сильнее кровных уз! И не будь Алекс тем, кто он есть, стал бы майской жертвой.

Кстати, бабушка Кузика и родители девочки принимали за дочь потерявшее кору полено. Морок был так силён, что их совершенно не смущала неспособность дочери встать с постели.

Хорошо, Гоша Седунов выбил у «Терема» распоряжение разобраться с тем, что здесь происходит.

Но вот что странно, Алекс заметил, что с Кузиком что-то не так только у груши. Не то чтобы он часто встречался с горе-пранкерами в городе, но ведь когда их недавно гоняли Агатины бесы, он не понял, что Кузик с Дениской под чарами.

И вот что интересно, те, кто искал сторожку без Кузика и Дениски, ее не находили, только подначенные «на слабо» могли переступить ее порог. Неупокоенный тут же хватал их и отправлял в какой-то уголок в Нижнем мире. В обмен на живую жертву он получал силы ходить под солнцем. Чтобы находиться в Яви днем, он облачился в содранную с осины кору. Осина долго питалась его ненавистью, так что высохла, и ее кора оказалась неупокоенному впору. Вот почему неупокой предстал перед Алексом в личине колоды. Не получи он новой жертвы, лежать ему колодой одеревеневшей. И тогда какой из миров его бы принял? Если раньше он был духом человека, то сейчас мало чем отличался от неисчислима.

И еще стены его темницы испещрены знаками-ловушками, удерживающими бесов. То есть тот, кто замуровал тело этого человека, знал, кем он станет после смерти.

Когда почерневшая колода ухнула в Нижние царства, сухая осина ожила, а похищенные живые вернулись в Третье царство. Их забросило в горницу, послужившую капканом-ловушкой для неупокоенного.

Алекс тихо вздохнул. Он отлично понимал: неупокоя низверг он. Но увидел беду и попросил Георга присмотреться к исчезновениям в Васильках сновидец Гоша Седунов. Ведуны Цепкова и Причудиной нет, не зря их здесь столько собралось, опросили местных людей и неисчислимов, теперь очищают место от мертвой энергетики неупокоя и страха похищенных. Еще чаровники и чаровницы Причудиной опрашивали духов деревьев и воздушных духов, порчельники эксгумировали и запечатали останки тела неупокоенного.

То есть Алекс опять всего лишь отправил кого-то в Железное царство. Хотя этого неупокоя пекельники переправят в Пекло. И хоть открывать врата в Нижние царства – занятие не из легких, с таким же успехом он мог подождать, пока Цепковская свора притащит скрученного заговорами неупокоя в Библиотеку.

«Георг сделал бы всё в одиночку. А я только открываю врата. Георг, посол Прави, ведает наперед. А еще он судья и вершитель. А я кто? Инициация может начаться в любой момент. Я должен быть готов. Что я творю?» – Алекс задумчиво стирал линии круга, в котором оставил рюкзак.

Начертить защитный круг носком ботинка, крутанувшись на месте, – навык, доведенный им до автоматизма, которым он весьма гордился. Забрать вещь из такого круга, подкрепленного шёпотком, таким коротким заговором, мог только тот, кто этот круг начертил. Работает только на сыпучих и вязких поверхностях.

Алекс надел бейсболку, закинул рюкзак на спину, и к нему подскочили Сеня Льнов и Пётр Козлов. Волосы Сени и намотанные до локтя на правой руке пестрые браслеты-обереги растрепались.

Алекс мгновенно раздражился: «С ветерком, значит, добирались».

У Козлова на шее болтался медвежий зуб.

– Немедленно спрячь оберег, – прошипел Алекс.

Даром что он чуть ли не вполовину тоньше крепкого Козлова, берендей немедленно сунул зуб под футболку.

– Ты должен прятать его от чужих глаз, – отчитывал его Алекс.

Оба помощника выглядели как после урагана и, несмотря на жаркий день, дрожали от холода.

– Льнов, если ты вызываешь ветер, то зови такой, чтобы он вас, двух опоздунов, в миг ко мне принёс! Понял?

– Я думал, ты разозлишься, – выдохнул Сеня.

Алекс возвел глаза к окаймленному берёзовыми верхушками небу.

Если бы не годы командования этой парочкой, Алекс решил бы, что Льнов издевается. Но сочувствующий Сеня и не думал его поддеть.

– Хватит терять время. Возвращаемся. Мне нужно отвезти сказ Георгу. Тц, перестаньте дрожать. Ты, что арктический ветер оседлал?

– Перенести нас к Библиотеке? – оживился Льнов.

– Чтобы я дуба дал?

– Извини…

Алекс стиснул зубы: «Бесите. Что бы вам такое… А, знаю!»

Скоро на изрытой колеями проселочной дороге показались трое. Сеня Льнов тащил рюкзак Алекса. Сам Алекс ехал на спине большого бурого медведя Петра Козлова и рассказывал Георгу по майфону про неупокоенного духа. Когда его собеседник говорил, Алекс откусывал от внушительного бутерброда с копченой колбасой и солеными огурцами на ржаном хлебе.

– Неупокоенный вел себя, как дух проклятого человека, требующий жертв, но его способности не уступали силе некоторых неисчислимов. Докатились, мутируют неупокои, что ли?

Алекс откусил от бутерброда.

– Когда Кузик привел меня к сторожке, хозяина не было дома, и я пошел ему навстречу. Нет. Он валялся, прикинувшись колодой. Никто не ходил в… «лес», и у него не осталось сил вернуться в горницу. В сказе комнату с полкой Яна назвала горницей… Эй! Это было просто! Мы позавчера закрыть новый установили. Всё в порядке. Ты сам всё знаешь. Я могу один. Ну, считай, я развлекся. Ну, Георг, в самом деле… А неупокои, оказывается, творческие личности. Предстал в образе колоды. Слился с древесной энергией. Дерево, похищение живых, рабы-болваны. Ну да, не колодой, а корягой. Не знаю, почему-то глядя на нее, колода и всё. Ха, лешак похищает в Васильках! Я за лешаков горой… Куда царства катятся? Я обездвижил его солью. Чтобы не задеть наш мир, начертал охранный круг. Почти без проблем окружил барьером… Еще как сопротивлялся! Круг – надежная преграда, но он сбросил соль! Я сказал про соль Яне, чудесные помощники чаровниц соберут крупинки.

Алекс надолго замолчал и тихо ответил:

– Вот оно что. Ты раньше не говорил. Значит, заклятый или проклятушник. Он, кстати, сломал осину… Нет, она находилась за вратами, но в охранном круге. Вот ирония: из всех деревьев залег рядом с проводником в Нижний мир.

Алекс снова долго слушал, не забывая есть теперь сосиску в тесте, и заговорил с набитым ртом:

– Ее «двуличный», как ты говоришь, лист взял на себя вес, равный Уральским горам, и низверг колоду в Навь. Я этого неупокоя в Железное царство отправил. Ну, я подумал, вес священных гор… Кстати, в Пекельном царстве сейчас празднуют чьё-то перерождение. Хотя, может, всё уже прошло. Осину я вернул, она жива. Ладно, забыли. Дело прошлое. Есть еще какие дела в этом секторе? Ну, отлично. Что? Я ем. Издеваешься? Я с пяти утра не ел. Нет, меня Козлов на станцию везет. Чего? Я устал. Меня ноги не держат. Да я с четырех часов на своих двоих ношусь. Ладно. Козлов, Георг говорит, что ты очень добр ко мне. А я говорю тебе, что берендею тащить меня – плевое дело. Сдерживающий твою медвежью силу зуб у меня, так что не филонь. Георг, вечером в силе? Без вопросов, я приеду – посплю. Возьми меня с собой! Что? Да-да, в восемь часов. Ага, пока.

Алекс закончил разговор и скептически посмотрел на маячащую впереди красную крышу железнодорожной станции.

– Эй, мы так не успеем. Электричка через семнадцать минут. Следующая придет только в два часа ночи. У нас Георгом в полночь дела. Вперед, Козлов! Поднажми! Я не разрешаю тащить нас ветром, дай воды, – последнее он кинул Льнову.

Льнов остановился, нашел в рюкзаке Алекса бутылку родниковой воды и помчался за Козловым.

– На ходу достать не мог? – разозлился на него Алекс.

Когда Льнов протянул ему бутылку, Алекс выхватил ее, отпил пару глотков и начал копаться в майфоне.

Льнов, который внимательно слушал рассказ Алекса о сегодняшнем происшествии, спросил:

– Почему ты не поверил, что это лешак?

– Потому что зависшие мониторы были обморочены, – не отрываясь от просмотра видео, ответил Алекс. – А? Ты спросил, почему я не поверил, что похититель – леший? Это вообще не лес, а запущенные насаждения. В рукотворных лесах лешие редко заводятся. Возле Васильков лешего отродясь не возникало. Я всё еще хочу есть. Дай мне контейнер с бутерами.

Сеня Льнов протянул ему контейнер с булками и бутербродами, достал его на этот раз, не останавливаясь. Алекс выбрал бутерброд с сыром, колбасой и помидором на белом хлебе, поднес ко рту и вдруг опустил его обратно.

– Надеюсь, вы в поселке обо мне не спрашивали?

– Нет, – дружно ответили помощники.

Козлов проревел, хоть и может в обличии медведя говорить по-человечьи.

– Отлично.

Алекс задумался о замурованной душе, которая взамен себя бросала живых людей на пограничье Яви и Нижнего мира.

Неупокоенный…

Заперт в ловушке для нежити не может миновать порог, но улетает в дыру в потолке, крадет энергию деревьев, похищает людей, ходит днем в личине. Ладно бы еще ночью. Соль на него действует частично. Выходит за порог горницы. Не выпускает за порог жертв. Ловушка под землей – это символы, которыми сдерживают не человеческого духа, а неисчислима. Но он удерживал похищенных другим порогом. Удерживать порогом способен только человек или человеческий дух. Еще у него сила отправить в иной мир.

Что он такое? Дух проклятого порчельника?

«Разборки с неупокоями – дело Навьего посла. Георг ничего не рассказывает мне про его обязанности. Мое дело – границы и переходы. Эх, собирался все майские тренироваться. Но правильно ли, что я в Навьем деле стою в стороне? Или пока я не пройду инициацию, нечего соваться? Ладно. Хорошо, охранный круг универсален и удержит в себе всех и вся. А Нижний мир принимает всех неживых и только потом разбирается», – размышлял Алекс.

Они добрались до станции за пять минут до прибытия электрички.

– У меня проездной, – напомнил Алекс, пересаживаясь со спины Козлова на скамейку и обводя взглядом пустынный перрон.

Льнов пошел к кассе. Вскоре из-за поворота показалась электричка.

В почти пустом вагоне Алекс устроился у окна и объявил:

– Я посплю. У меня уже голова не соображает. Нам с Георгом еще сегодня присутствовать при дележе.

Козлов в человечьем обличии послюнявил палец и налепил билет себе на лоб. И тут к ним подошла кондуктор. Не сводя осуждающего взгляда с Козлова, указывавшего на приклеенный ко лбу билет, Алекс с кислым видом протянул проездной.

Тут Льнов достал из-за уха свой билет, свернутый трубочкой. Стыдясь своих великовозрастных подопечных, Алекс откинулся на сидении и прикрыл глаза: «Да пошли они, сейчас главное – поспать, наверняка до рассвета провозимся».

– Кто что делить будет? – спросил Льнов, когда кондуктор ушла в другой конец вагона.

– Анчутки. Воздушное пространство на лето. Сходка сегодня в полночь. Я поставил себе будильник за три остановки до нашей. Не проснусь, трясите, – вывалив на помощничков информацию, Алекс прислонился виском к окну и на самом деле заснул.

Льнов с Козловым облегченно выдохнули: Алекс их не прогнал.

***

ЖСК «Облака» – это семь девятиэтажных квадратных новостроек из красного кирпича. Их построили и в Третьем царстве, и в Кромке. Так что с квартирой в Третьем царстве собственник приобретал точно такое же жилье в Нулевом царстве.

На балконе последнего этажа боковой высотки в жарком мареве подрагивала тонкая, высокая фигура. Казалось, вот-вот и неисчислим исчезнет в раскалённом воздухе.

Только бесов на этом балконе быть не может. Молодой темноволосый человек, а это был именно человек, спрятал майфон в карман и раздражённо скрестил руки на груди. Он хмуро вглядывался в чистое, почти прозрачное небо, словно пытался разглядеть предвестия шторма в небесном океане.

В море солнечного света его серо-зеленый глаз пожелтел, а серый стал одного цвета с необъятным ясным небом.

– Осина – двуличное дерево. Начнет он снова меня слушать?

Глава 4. Крутим-вертим

На подъезде к городу тревожно пикнул майфон у Алекса. Он медленно опустил руку в карман.

Льнов с Козловым напряженно смотрели, как он поднял телефон на уровень глаз, что-то развернул, наконец, поднял веки и вперил взгляд в экран. В это время электричка остановилась, открылись двери.

– Тц! – Алекс глянул в окно и вскочил. – Вставайте, выходим! – крикнул он и выбежал в тамбур.

– Э-э, мы еще не доехали… – начал было Льнов.

Когда помощники спрыгнули на раскалённый от солнца перрон, Алекс уже перебрался через заборчик станции, вскарабкался на заросшую чертополохом насыпь и теперь лез в пыльные кусты.

«Опять Вертящийся дворец… Нашли чем хвалиться. И чего богатырей так к нему тянет? Повезло, что они фотографии выложили, когда мы здесь проезжали», – думал Алекс.

– Это здесь вы зимой в бункере две недели дежурили? – спросил Льнов.

Он полз за Козловым через кусты. За Льновым примятая трава выпрямлялась, а ветки снова переплетались. Несколько раз он чувствовал на себе чей-то пронзительный взгляд, и его пробирала дрожь.

– Почувствуешь взгляд, не смотри в ответ, это бесы-охранники, а то заморочат, – запоздало предупредил Алекс.

Он шагал в полный рост. Ветки перед ним расступались, образуя арку. Но перед помощниками арка сжималась до маленького коридорчика, по которому те могли только идти на четвереньках.

– Ага, здесь, – кивнул Козлов.

– А это здесь ты целую ночь один пробыл?

– Прекрати болтать и пошевеливайся, – раздражённо бросил Алекс и подумал: «Какое тебе дело?»

Конечно, такой невнимательный ведун, как Льнов, ничем не мог помочь ни в слежке, ни против Навьего существа, так что его загружали контролем погоды над полями и в бункер не звали.

Алексу меньше всего хотелось обсуждать ночевку в бункере с таким, как Льнов. В голосе облакопогонника сквозила жалость: один возле болота ночь коротал, как же тебе бедному страшно-то было!

Ну надо же! Какой ужас!

Ух, как же это бесит!

Алекс присел на корточки и постучал по ржавой крышке.

Люк немедленно открылся. Алекс быстро спустился на две ступени и спрыгнул на пол: девчонки кусочки линолеума трое суток стыковали.

– А если бы ты ногу подвернул?

Круглая лампочка на стене светила жёлтым. Широкий бетонный коридор был завален мешками и ящиками, в трёхлитровых банках и светильниках вместо свечей дремали подаренные духами болотные огоньки. К люку вела лестница: три далеко расположенные друг от друга ступени-перекладины, последняя была в метре от пола.

Следить за входом поставили порчельницу Верку Болтову. Девица с ногами забралась во втиснутое между ящиками просевшее кресло. Похоже, ей было лень переодеться из школьной формы. В руках она держала раскрытый учебник английского и тетрадь. На подлокотнике лежала красная бейсболка. Возле кресла стояли домашние тапки.

– Ты мог ушибиться, – продолжала отчитывать Верка. – О, еще один.

Следом за Алексом спрыгнул Козлов. И, наконец, свалился Льнов: промахнулся ногой мимо перекладины и грохнулся на Козлова.

– Я предупреждала.

– Я изменю переход, никто не должен в него заходить, пока я не вернусь, поняла? – пресек Веркину тираду Алекс.

Болтова кивнула: ее белые хвостики по бокам головы качнулись взад-вперед.

В этом заброшенном бункере теремные волхвы сорок лет назад проводили опыты, а в этом январе он за двадцать один час был выскоблен до блеска, отремонтирован и оборудован под наблюдательный пункт командой Георга.

Незабываемые новогодние каникулы и начало третьей учебной четверти. Всё потому, что в болоте неожиданно открылась забытая калитка в Нижний мир.

Когда-то из-за близости больших Врат калитку не заметили ни «Терем», ни на тот момент малоопытные Георг с Алексом. Но этой зимой через нее попыталось пройти Навье существо. Рядом как раз упражнялись летать в сорочьем обличии вещтицы, они-то и доложили Георгу, что духи болот средь бела дня рвутся из-подо льда впадающего в болотце ручья. Они же расколотили лёд клювами.

Тогда накануне богатыри поголовно отправились на Заставу в Кромку, потому что какие-то духи холода припозднились к ежегодному своему появлению и полезли так не вовремя. А прибывший на место Алекс не смог закрыть калитку, потому что из нее высовывалось громадное чёрное нечто. Что это когтистая тринадцатипалая рука стало ясно через пару суток. Не имевшее в родной Глубинной Нави устойчивой внешности существо принимало форму, адаптировалось к нахождению в Яви.

Чтобы аура вторженца не распространялась по Третьему царству, Георг установил вокруг калитки печати и закрыти. А незанятые члены их команды установили дежурство у мониторов, транслировавших поверхность болота и дно с торчащей из калитки рукой. Для этого в болото были перемещены заговорённые зеркала, перенесенные из Тридесятого царства.

В какой-то момент не занятыми в «Тереме», Кромке, Закромкских царствах и притом не свалившимися от усталости остались Алекс с богатырь-девицей Дашей Сахаровой. Цепков тогда уехал домой в Тридесятое, а его свору припахал «Терем». Следующей ночью Дарью вызвали на Заставу: духи холода никак не хотели запихиваться назад в Провал. К Алексу присоединился Истидар. По сравнению с богатырями и порчельниками Явский посол со знахарем – не самые лучшие боевые единицы. Но Алекс прекрасно владел заговорами, а Истидар мог не только ладить, но и проклинать.

Не прошло и часа, Истидара позвали на другой конец города, за Заводской район, лечить ледяные и термические ожоги: Цепковские порчельники по приказу «Терема» выдворяли из области чертей, когда налетели духи холода. Черти, известное дело, запаниковали, их страх перед духами оледенения велик, и разлетелись, паля во все стороны проклятым огнем. Вот Истидар и отправился ладить последствия проклятий чертей и духов холода.

Алекс в одиночестве таращился на мониторы, пока не рассвело. С бледным светом дня вернулась разгоряченная боем, раскрасневшаяся Сахарова.

А спустя неделю Алекс закрыл калиточку на дне болота. От Юловой и Причудиной он узнал, что «громадную чёрную руку» затолкал назад в Навь проезжающий мимо Велесов потомок. Вот кого по просьбе Георга Правь прислала остановить вторгающееся в Третье царство дитя Нави.

Узнав это, Алекс с облегчением выдохнул, ведь Велесов потомок прибыл к калиточке не в его дежурство. Велесовы потомки, невероятно могучие ведуны, ненавидят Явских послов и, в отличие от теремных волхвов, узнают их с первого взгляда. А Гоша расстраивался, что, задержавшись в Прави, не разобрался с Навьей Рукой сам. Алекс даже знать не хотел, что бы тут смог поделать сновидец.

Потом Гоша Седунов на птичьих правах посла Прави взял у «Терема» в аренду на пятьдесят лет облюбованный командой бункер. «Терем» в свое время много таких по области наделал, даже некоторые бомбоубежища переоборудовал. Теремные волхвы проводили в них опыты, а затем просто опечатали их и бросили. Зато теперь бункер пригодился команде ведунов, посвященных в тайну послов Яви, Нави и Прави.

Алекс оставил позади тамбур, прошел мимо занятой знахарями медчасти, мимо завешенной светящимися мониторами комнаты наблюдения: теперь в ней следили за некоторыми калитками, открытыми Алексом и Георгом.

Алекс поздоровался с топчущимися у пункта управления чаровником Филатом и порчельником Пересветом и завернул в жилые помещения, пять из шести были заняты под недочерченные круги-врата. Алекс лично начертил дуги и знаки.

Он проскочил мимо волкодлака Феди Михайлова и вещтицы Зинки Юловой, занятых сборкой шкафчика: надо же. А в прошлом месяце из-за этой парочки сильно пострадал Истидар.

Юлова превратила Федота в медведя за то, что он накануне не пришел на свидание: пробегал со стаей волком по Ленинскому району. А Федот, оказавшись в шкуре медведя, обезумел и рванул за Зинкой, но вместо этого закружился по помещению, размазал недочерченные врата в Тривосьмое царство. Он непременно выскочил бы в переполненный людьми бункер, если бы Истидар не воткнул в дверной косяк нож, а перед этим вытолкнул Зинку с Филатом за порог. Богатырь Стас Буреломов специально поставил деревянные косяки, чтобы, что случись, заговорённые ножи втыкать. Воткнутые в деревянный дверной косяк железные лезвия не дадут ведунам и неисчислимам выйти или войти.

Вытащить заговорённый нож может только тот, кто его воткнул. Или более сильный ведун. Так что Федот не мог выйти, пока Истидар не вытащил нож из косяка. Будучи в волчьей шкуре, Федот никогда никого не кусал, а теперь заметался, врезался в стену и вдруг развернулся, прижал уши и укусил главного знахаря за руку.

В обличии медведя!

Минуты не прошло, в соседней комнате из Тривосьмого вернулись порчельники и бросились утихомиривать Федота, но на всей скорости врезались в невидимый барьер, будто впечатались в окованную железом дубовую дверь. Пока порчельники стонали и ругались: «Да слезь ты с меня, баран безмозглый!», – Истидар вырвал из косяка нож: барьер исчез. А к дверному проёму протолкался Цепков.

Его презрительный взгляд прошелся по разводам, в которые превратились врата, по Истидару, стоявшему в луже собственной крови, он перетянул себе раненую руку, а в здоровой держал нож… В углу хныкал неудавшийся медведь Федька в человеческом обличии: Истидар вернул ему облик, кто, кроме него, ведает, каким именно заговором. Федька хоть и бегал волком, но в жизни никого не кусал. Ну и трясло же его.

Тогда Алекс сгонял в Тридесятое, а вернулся в бункер, держа в зажатых ладонях две ампулы с живой и мертвой водой. Дарья Сахарова не разрешила Алексу смотреть на Истидара и сама отнесла ампулы в медчасть.

Если это не твой рок, лечение живой и мертвой водой гарантирует полное исцеление, но боль Истидар пережил настоящую и кровь терял, не воду проливал, хоть мертвая вода потерю и восполнила. Если бы Истидар не удержал Федота, жертв могло быть намного больше.

Даша Сахарова вылеченного Истидара отвезла на машине домой. Алекс уехал с ними. В бункере остался занудствовать Гоша Седунов.

Зинка хороша, но как перекидывающийся в волка Федот мог потерять голову от испуга, что его оборотили? Серьезно, только лишь превращая, вещтица не лишает разума. Ну, Бурелом Федоту тогда бока и намял.

Помещение, которое было нужно Алексу, не имело двери и порога. На выбеленных стенах зеленой краской выведены обереги и печати, а на полу нарисованы два круга: один в другом, внешний сплошной, внутренний – по ободу первого символы. Надписи на вратах так же, как и заговоры, записываются буквами старой азбуки глаголицы, теперь именуемыми символами. А вместо пробелов и знаков препинания между словами ставятся точки и чёрточки. Своеобразный код Мирового Порядка.

Чтобы активировать врата, нужно добавить всего один знак. Но чтобы переход работал, начертить его должен Алекс или его регент Георг. У других символы выйдут искажёнными. Начертит Истидар прямую линию, а она загнется. Так мироздание отвечает на попытки овладеть умением Явского посла другими ведунами.

Через границы, спуски и подъёмы можно проложить проходы в другие царства. Но только в те, что в одном ярусе с тем, в котором ты обретаешься. Если в Яви находишься, то с разрешения Явского посла можешь, переступив через порог, перейти из Третьего в Тридесятое. В Навь спустился, попроси Явского посла, поднявшись на три ступени по лестнице, попасть из дворца Серебряного на площадь Медного царства. А в Прави, спрыгнув с сундука в тереме Зари-Заряницы, перешагнуть в Ирий. Но чтобы перейти из Тридевятого во Вторые царства, нужны врата или круги. Это как разрез в материи пространства сотворить и иглой с вправленной в нее толстой нитью стежки вокруг этого разреза наложить.

Так что нельзя три раза шагнуть, чтобы попасть в Навьи царства. Чтобы попасть туда, куда Алекс отправил колоду, и в царство, в которое он сейчас спешил, нужно начертить круг, то есть отгородиться от мира, и внутри знаками-символами обозначить путь и место назначения. Или можно найти постоянные Врата наподобие сосен возле дома, на другой стороне которых одно из Навьих царств.

Алекс взял с полки губку, такой в школе моют доску, осторожно стер пару символов, а вместо них начертил другие.

Связывать Явь с Навью постоянными вратами опасно. Поэтому Алекс с Георгом, когда им нужно попасть в Нижний мир, чертят врата тем, что можно стереть.

Правда, еще бывают личные врата. Такие врата – это предмет, который проведет хозяина в одно конкретное царство, как через открытую дверь. Ну, зачастую дверь и правда материализуется. Так, например, попасть в Серебряное царство можно с помощью кольца, ну да, серебряного. Вообще, такие предметы, как «переносные врата», – это большая редкость.

Алекс черканул последнюю линию, и врата озарились тусклым светом другого мира. Они ведут не туда, куда Алекс отправил духа похитителя живых. Он шагнул в круг и вышел на широкую дорогу в начале улицы. Медные рябинки за его спиной не шелохнулись.

Медное – самое посещаемое живыми царство Нави. Здесь правит Змиулан Шестидесятый, чей род змеев царствовал в Медном еще с Докромкских времён. Даже когда Медное вместе с Золотым и Серебряным поднялось в Явь, Змиуланов род продолжал в нём править. Ну, потом Золотое царствие поднялось в Правь, а Медное и Серебряное снова опустились в Навь. Впоследствии Золотое снова рухнуло в Явь. Сейчас Серебряное хоть и продолжают называть царством, но официально оно теперь княжество в составе Тридесятого вроде как Явского государства.

Сейчас в Медном стояла гробовая тишина. Покрытые бесшовно скрепленными медными листами улицы тускло сияли в сумерках. Обычно пестрые потоки разодетых змеев носились над городом, отбрасывая блики на крыши срубленных из местной медной древесины домов и начищенных теремов, но сейчас воздушные магистрали пустовали.

В центре города возвышался высоченный столб. На нём, словно закрытая полупрозрачной пеленой облаков громадная, прямоугольная луна, тускло сиял Вертящийся дворец.

Столб, на котором он стоял, кружил его то в одну сторону, то в другую. При этом во дворце движение не ощущалось. И вот сейчас столб не двигался.

Льнов с Козловым встали рядом с Алексом и тоже уставились на застывшую гордость Медного царства. Алекс сделал пару неуверенных шагов.

– За мной! – приказал он Льнову и Козлову, а то еще натворят чего-нибудь, и перешел на быстрый шаг.

В школе думают, что он бегает по утрам. Но на самом деле Алекс частенько встает затемно, добирается до нужного капища и на рассвете приветствует Зарю-Заряницу, кланяется Солнцу, совершает обряды, а потом спешит домой, чтобы успеть в школу.

И попробуйте не бегать, как ветер, если свалился с арысь-поле Лёльки – барышни, перекидывающейся в рысь, и пытаешься ее догнать. А всё потому, что Лёлька обещала его подвезти, чтобы он сказал загостившейся в Серебряном царстве сестрице Финисте, что приехал заморский посол.

На пересечении улиц Алекс увидел первого жителя. Змей длиной с человеческий рост спал, высунувшись из окна усадьбы.

Разноцветные линии спящих змей пересекали боковую улицу и наверняка продолжались на крышах, это те змеи, что летели по воздушным магистралям, когда царство захватил сон. Алекс побежал.

В летнем кафе посетители, обернувшись кольцами вокруг спинок кресел, шипели во сне. Один дух в обличии парня, только чересчур прозрачного, спал вверх тормашками, зацепившись ногой за ветку осины. Вообще на всех деревьях в сквере спали духи, змеи и черти. Последние за компанию.

Призрачные огоньки посапывали, растянувшись под столбами. Каждую ночь огоньки садятся в медные креслица на этих столбах и освещают собой город. Сейчас свет их потускнел. Несколько светящихся духов в личинах полупрозрачных парней и девушек делило осину с чертями. В окнах резиденции графов Скарапеевых горели чёрные светильники. Но, скорее всего, и тут все спят.

Темно-зеленый в золотой ромб змей в пурпурном кафтане растянулся вдоль стены графской резиденции на добрых три метра. Алексу показалось, что это один из дворцовых советников ныне правящего Змиулана.

Медное превратилось в сонное царство.

И тут раздался отдаленный грохот и очень близко взрыв молодецкого смеха:

– Через три царства в четвертое!

Алекс достал майфон, проверил чат.

Обычно богатырь добывает кладенец, в течение долгого времени владеет им, и после этого на него сваливается инициация. Но бывает и так, что кладенец дается богатырю во время инициации.

Некит – ровесник Стаса Буреломова и Дарьи Сахаровой, с шести лет размахивающих мечами-кладенцами, только вчера прошел инициацию: добыл на дне морском свой кладенец, а сейчас удерживал столб, не позволяя дворцу вертеться.

Алекс перешел на шаг и вышел на главную площадь, посреди которой стоял столб с дворцом. Тут собралось с дюжину молодых богатырей и богатырь-девиц. Среди них Алекс признал двух поляниц – богатырш, охраняющих Тридесятое. Алекс был хорошо знаком с их предводительницей Беляной, редко встречал ее младшего брата Булата, а их младшая сестра Настя, когда он бывал в Тридесятом, просила его помочь с тренировкой.

Увидев Алекса, защитницы Тридесятого низко поклонились. Остальные замолчали, только присутствующие здесь три порчельницы зашептались.

– Эм, – приблизилась к Алексу на два шага подруга Дарьи Сахаровой – Велина Камнева, – у нас тут посвящение. Некиту меч-кладенец дался.

– И для этого вы в чужом царстве железную палицу бросаете? – Алекс удивленно приподнял бровь. – Через три в четвертое? Ну, кто пойдет следом за ней в… – он поднял взгляд на подземное небо и демонстративно загнул три пальца, – Железное?

Он снова посмотрел на богатырей, но те словно окаменели.

Алекс прекрасно знал, не могли богатыри перекинуть пятитонную палицу отсюда в Железное, зато ох и напугал же он их!

У Алекса за спиной в обличии медведя затормозил Козлов. С его спины с рюкзаком Алекса в руках соскользнул Льнов. Козлов встал на задние лапы.

– Я тебя умоляю, – сказала ему порчельница Лизка Болтова, младшая сестра погодки Верки.

Голову ее венчал ободок с ярко-красным искусственным пионом, закрывающим половину Лизкиной головы.

Алекс повернулся к ней.

– Все ваши в Васильках. А вы что здесь забыли?

– Седунов отправил нас за богатырями.

– И потому вы выложили фотки с держащим столб Некитом на «Крыльцо»? А вы, богатыри, – он посмотрел на застывшего Некита, – только что выложили видео, как палицу пятитонную кидаете. Сами себя сдали.

– Змеи сами заснули. Вот где стояли, там и рухнули. Я пытался исправить, когда ты пришел.

– Ты сначала назад столб крутил?

Некит кивнул.

– Сколько раз?

– Двадцать семь минут, – посмотрела в телефон Лизка. Пион на ее голове качнулся. – А потом он застрял. Не Некит, а столб.

«Я без понятия, сколько раз Некит мог повернуть дворец за двадцать семь минут. Сам дворец вертится, как вздумается, но если его крутить принудительно, в царстве меняется время. Сейчас Некит установил в царстве зимнюю пору, вот змеи и заснули. А змеи не обращали внимания на богатырей, потому что обычно те покрутят столб и уйдут. Установить зиму далеко не каждый богатырь может».

Алекс подошел к столбу и быстро зашептал. С последним звуком его голоса столб дернулся и снова замер. Алекс рукой начертил в воздухе символы, и на столбе вспыхнула надпись: «Девятнадцатое января». И это с учетом того, что богатырь уже крутил назад. Вот докуда исправил Некит.

– Чуть-чуть в прошлый год не ушел, – одобрил несведущий Колян Смеянов.

Порчельницы стояли, как громом поражённые. Чаровники специализируются на создании шепотков, приговоров, одним словом, заговоров. Но Алекс наложил такой заговор, такое ведовство, на которое не факт, что Причудина способна. Дата будет меняться по мере движения столба, как вечный календарь, а когда совпадет с сегодняшним днем, идущим часом, минутой, секундой, светящиеся цифры исчезнут.

– Быстро крути столб в нужную сторону, – приказал Алекс.

Некит был на две головы выше Алекса и в два раза шире его в плечах. Но богатыри всегда получали помощь от Явских послов. Если царь или царица загадывали задачу, богатырь встречал путника, товарища, того, кого теперь называют послом Яви, который указывал ему путь, даже становился попутчиком и помогал преодолевать препятствия. А тот, кто указывает путь, может и на мощеную дорогу указать и через дебри послать.

– Но…

– Велин, серьезно, из-за вас в который раз всё население Медного царства с ритма сбилось? Сегодня что, Воздвижение? Змеи не совершили свои обряды перед спячкой. Так что крутите столб. Да перестаньте вы бояться, что я вас с третьего шага отправлю в Пекло!

До этого богатыри сделали кто один, кто два шага и застыли, а кто и с места не сдвинулся, теперь они оправдательно забубнили и потянулись к столбу.

Через пять минут ускоренного кручения столба в три пары богатырских рук, больше за раз не поместилось, «настал» апрель, май и, наконец, цифры на столбе исчезли.

– Отпускай.

Столб пошел своим ходом в несколько раз быстрее того, как его крутили богатыри, словно дразнил их.

В это время вернулась Велина. Алекс отправил ее в три шага сходить за палицей в четвертое отсюда царство и разрешил в три шага вернуться к Вертящемуся дворцу.

Тот змей, что спал, растянувшись у стены особняка Скарапеевых, поднялся, резко дернул змеиным телом, таким образом он отряхнул пурпурный кафтан от пыли и подполз к Алексу.

– Простите мою фамильярность, – четко, без всякого шипения произнёс он, поднявшись на хвосте вровень роста Алекса, и вежливо склонил голову. – У государыни Тридесятого к нашему повелителю дело?

Голос у него юношеский, так это же самый молодой советник, ровесник Алекса. Они с Георгом всегда с этим змеем запросто разговаривали.

За спиной советника просыпалась улица: змеи поднимались на дыбы, некоторые надевали человеческие обличия. Для них и змеиная кожа, и человеческий облик родные. В этом они схожи с берендеями.

Несколько змеев уже скользили ко дворцу. Поравнявшись с Алексом и его собеседником, они приподнялись на хвостах, поклонились и поспешили дальше. У самого столба они взлетели. Жители Медного летают не хуже родственников летучих змеев. И тем и другим, чтобы летать, не нужны крылья.

– Нет, я просто проезжал мимо, – Алекс поклонился в пояс.

Ведь проезжал мимо бункера на электричке.

Об этой выходке двор Змиулана будет опять говорить с начальником Заставы. Нет-нет, а найдется богатырь, желающий забраться в Медное и покрутить столб со дворцом.

– Хоть пару раз в месяц богатыри переполох устраивают, – поделился советник. – Но так, чтобы в сон нас погрузить, давно не бывало. Эх, совсем чувства меры не ведают. У нас группа туристов-чаровников из Триседьмого во дворце. Сейчас спускать их будем. Их величество сейчас в отъезде, иначе не дал бы нам заснуть. Полагаю, спасением мы обязаны вашей светлости.

И змей поклонился до земли, чуть не касаясь головой медных булыжников. Для этого он изогнул тело дугой.

А спустя неделю Алексу в Тридесятое будут присланы подарки из Медного царства: знаменитый пояс, сделанный из первой сброшенной шкуры Змиулана Пятьдесят Седьмого и кафтан из тридцать третьей кожи Змиулана Шестидесятого. Таковы в Медном традиции: пояса и одежда из сброшенной змеиной кожи – почетный дар. А из кожи змеиных царей-королей – могучий чудесный предмет, который защитит, согреет, сокроет. Змиулан Шестидесятый сбросил кожу, значит, достиг нового уровня ведовской силы. Это как у ведунов пройти инициацию. Только инициация обычно один раз в жизни. Хотя бывают и исключения.

Раскланявшись с советником Змиулана, Алекс приказал всем шагать за город. Там он пропустил богатырей и порчельниц пройти между рябинками.

К Алексу подошли поляницы.

– Ваша светлость, что нам передать государыне?

– Передайте привет. Сможете?

– Попросим сестрицу Беляну.

– Лады. Шагните между рябинами и окажетесь в Серебряном.

– Владыка, вы нам здорово помогли, – обрадовались девушки.

Из Серебряного царства легко перейти в Тридесятое. Через них мост хрустальный перекинут. Выйдешь в Тридесятом на берег морской. Висит, поблескивает на свету ледяной мост над волнами, а где-то на середине становится бледным-бледным и вовсе исчезает в снежной дымке. И вот по нему-то Алекс не так давно бежал-скользил за арысь-поле Лёлькой.

Следом за Льновым и Козловым Алекс сам прошел между рябинками и очутился на краю круга в тускло освещенном помещении с бетонными стенами. Он сразу же мысленно «закрыл» врата и размазал ботинком на полу один знак.

Мимо по коридору знахари вместе с присоединившимися богатырями и порчельницами таскали мешки с лекарственными растениями. Тюков с травами в апреле получилось много. Врата в лабораторию Истидара были открыты с той стороны Георгом.

– Так идите, помогите носить.

Льнов и Козлов протопали мимо, а Алекс окончательно стер координаты Медного царства, и написал на круге знаки, которые создадут переход в Заветное государство, тоже подземное, только круглую точку в конце не поставил. Раз уж он здесь, Алекс прошел-проверил остальные врата. Трое врат закрыты, недоначертаны. От открытых врат к Морскому царю на вершину башни остались одни разводы.

Ну сколько раз говорить?

В Морское царство одни из двух врат всегда открыты. Ну не могут Георг с Алексом такие врата закрытыми держать. Дежурные в бункере с победы Велесового потомка над Явским существом через эти врата купаться на море бегают: в официальные врата за Дворцом культуры на Третьей Дачной и на Славянской площади всегда очередь, ждать неохота. А шпиль самой высокой башни в Морском царстве как раз у поверхности воды, а рядом островок с белым песочком.

Алекс принялся заново чертить врата в Морское царство.

К нему заглянула Зинка Юлова:

– Это морской конек его высочества царевича Елисея. Когда его хозяин от царя морского шел, за ним сюда скаканул, ну и как плеснет, а сам назад брякнулся. Елисей домой в Океан-Море через врата в Заветное потопал. Представляешь?

Только трёхметровых морских коньков здесь не хватало. И чего только морские царевичи ходят в Третье царство через врата в бункерах? Ясно, Елисей хотел произвести впечатление на Причудину.

Ха, так главная чаровница с прошлой недели за городом шашлык ест, грядки сажает и заговоры оттачивает.

– И что Елисею тут было нужно? – спросил Алекс.

– Купил в ближайшем магазине сухарики со вкусом семги с сыром.

– И только?

Алекс с Юловой согнулись пополам от смеха. Ну, точно, царевич Елисей караулил Причудину. Ближайший магазин отсюда ой как далеко. А уничтожив символы на вратах, вернуться через них он не смог. Пришлось морскому царевичу идти через Заветное.

Оставшиеся врата были в том состоянии, в котором Алекс их оставил.

Мешки с травами переправились в подсобные помещения летней лаборатории. Сам Истидар перешел в бункер и вместе с Алексом, Льновым и Козловым отправился на железнодорожную станцию.

– Я буду спать, – предупредил Алекс Истидара, пока они ждали электричку, и переставил будильник на майфоне.

– Вопрос анчуток? – поинтересовался главный знахарь. – Георг просил прислать знахарей. Я тоже иду.

– Ну да, если анчутки опять передерутся, леший им не спустит. А его гнев всех заденет.

Будильник не понадобился. За две остановки Алекса с Истидаром разбудил рёв Козлова в медвежьем обличии. Это Льнов со своими спешащими часами запаниковал, что будильник не сработал, и надоумил Козлова разбудить их. На самом деле Алексу с Истом оставалось спать еще три минуты.

***

Алекс и в следующий раз не взял с собой помощников.

В тот день он писал статью для одного англоязычного сайта про индрик-зверя, когда за окном появился бесенок и прокричал в форточку, что на окраине города появился проход. Нерукотворная щель или брешь. В него водяница Гуська Вторая чуть не упала, еле выкарабкалась.

Георг на неделю отправился в Тридесятое царство – ведовать на семейном капище. У Алекса появилась прекрасная возможность показать, как он справляется с обязанностями Явского посла.

Итак, проход.

Алекс задумался: «На дорогах сейчас пробки, он на автобусе три часа добираться будет. С одной стороны, он решил почаще ходить в три шага, с другой… Хм. Тогда и назад придется. Ну да ладно. Георг невероятно отважно шагает через Небытие».

И Алекс шагнул.

Первый шаг, и мир расплылся, второй – звуки резко оборвались, но он успел. Длинные белые пальцы запоздало сжали воздух там, где секунду назад была его шея. Алекс же очутился на шине от КамАЗа, застрявшей на мелководье посреди узкой речки.

Солнечный свет проникал сквозь кроны деревьев и расцвечивал жёлтыми пятнами быстрый поток.

На правом берегу, довольно крутом склоне, к воде спускалась семейка кленов. Левый берег пологий, зарос кустарником, за которым виднелись деревянные столбики, обтянутые металлической сеткой, – забор.

До левого берега с шины шага четыре, а на правый можно одним прыжком перебраться. Выше по течению возле громадной ивы светлел деревянный мост без перил.

Словно избегая моста, речка поднималась вертикально и бежала по правому крутому берегу. Бешеные огурцы безвольно качались на поверхности воды. Прозрачный поток тащил с собой землю и возвращался в русло коричневым. Много веточек и зеленых листиков застряло на мелководье перед шиной.

А на правом берегу толпились духи огородов и прибрежной растительности. На вид крепкие мужики и домовитые бабы, и несколько стариков. Одеты, не запомнить, и в глаза не бросается, что у всех до одного волосы зеленые стебли. Необычайно высокие девушки в белых развевающихся одеждах прилетели с полей, а несколько кудрявых мальчишек лет десяти по человеческим меркам, наверняка босые, за кустами не видно, должно быть, способствующие урожаю духи спор.

Балансируя на шине, Алекс поклонился:

– Приветствую хозяев местности.

– Здоровья, владыка границ, – духи поклонились в ответ.

– Вот пока тута стоим, Гуська Вторая нас не затопит, – поведала огородная баба.

– Тяжко мне крюк по верху делать, – поднимаясь из потока полупрозрачной девушкой, печально прожурчала водяница.

– Я вижу, – серьезно сказал Алекс.

Конечно, никакого разлома в земле не было. Но над влажным илистым руслом в воздухе темнел рваный провал. Ровно под мостом. Кто по нему пойдет, не заметит, через брешь перейдет. То же самое и вода в речке.

Врата, калиточки – переходы рукотворные, а бреши, провалы, трещины, щели, сказать бы, природные, но они и для природы противоестественны. В таких случаях Явские послы говорят: «Прохудилось Небытие». И ладно, если трещина ведет в степь Тривосьмого или в Подводное государство, а то эта в Глубинную Навь дальше Пекла. В нее даже речка свои воды направлять не хочет.

– Речка-речка, стань моим проводником, – вздохнул Алекс.

– Хорошо, – согласилась водяница и превратилась в поток.

Алекс присел на корточки, опустил руки в воду и почувствовал, как их кто-то аккуратно сжал: водяница взяла его за руки. Небольшой поток замешкался и длинными локонами водяницы побежал назад наворачивать круги вокруг провала.

Алекс завершил заговор. Они с водяницей расцепили руки. Слова Алекса скрепили материю пространства, будто она и не рвалась. Вода со склона обрушилась в русло, прихватив напоследок полоску земли. Передав волю Алекса, поток устремился назад.

Алекс поднялся с корточек, но тут же упал в середину шины: шина сошла с мели, и ее завертела бурлящая вода.

По приказу владыки можно переместиться, спрыгнув с бордюра или поднявшись на ступеньку. Подскоки шины на волнах тоже сойдут. Только Алекс это подумал, шину подбросило так, что он еле удержался, а шина бухнулась прямо на колтун из бешеных огурцов на правом берегу. Алекс приподнялся и упал назад. Не так далеко его и унесло, он по-прежнему видел мост без перил.

– Прошу прощения, – прожурчала водяница.

– Ничего, в такую жару приятно окунуться.

Алекс поднялся и на трясущихся ногах поклонился водянице и духам, стоявшим на том берегу. Духи поклонились в ответ и исчезли. Водяница скрылась в речке.

Что ж…

Алекс судорожно вздохнул: опять три шага.

Несмотря на преимущество в скорости, переход в три шага опасен. Потому что второй шаг приходится на Небытие. Прослойка между ветвями Великого Древа имеет разум, но не как у человека или там индрик-зверя, а как у хтонических сущностей или божеств.

Может, Небытие – ипостась какого-то бога?

И вот еще что странно, Георг сказал, что верит Алексу, но сам он не чувствует в Небытии присутствие колоссальных размеров сознания, которое люди ощущают рядом с божествами, баснословными зверями и хтоническими существами.

Как бы то ни было, Небытие нападает на проходящих через нее ведунов. Но таких ведунов немного. Явские послы прячутся, единицы имеют их разрешение преодолевать путь в три шага. «Терем» не может вычислить шагающих людей.

А опасность шага через Небытие, неужели это плата за преимущество, которое дают три шага?

Просто, если зайти в Небытие через врата или калиточку, никто не нападает и не крадется за тобой, чтобы столкнуть в топь. Прошлым летом Георга на втором шаге здорово царапнула по спине какая-то тварь. Жаль, не прицепилась к нему, иначе бы попала к лешему под раздачу. Алекс с Георгом тогда из дома в лес на горе шагнули. Алекс разрешил бы твари пройти. Сделал бы исключение.

Но без перехода в три шага Алексу с Георгом не успеть везде, где нужно.

Что, если во время инициации Явскому послу придется так ходить?

А Георг дошагался до того, что в прошлом месяце Небытие перестало его атаковать. Раз так, опасность второго шага – не разовая плата, а проверка. Алексу нужно чаще шагать через Небытие, тогда оно и его признает.

Алекс поджал губы, расправил плечи и двинулся к бешеным огурцам, но до них не добрался. Его, даром что с ног до головы мокрый, облепили прохлада и туман. Справа будто кто трёхногий хлюпал по размокшей грязи. Алекс шагнул еще раз, и очутился в своей комнате.

Алекс выдохнул: он дома.

Домовой за такие возращения в квартиру в три шага ругал Алекса. Но домашний дух никогда не придирался, если Алекс переходил с Георгом или Финистой.

– Я бы в школу опоздал, – оправдался Алекс.

– Не опоздай, – погрозил домовой и исчез.

Это можно считать откровенным издевательством. Не будь бреши, Алекс вышел бы в школу десять минут назад. Он бросился в ванную.

Никаких трёх шагов или вихрей, в школу только на своих двоих. Он невед, невед, невед, ведать не желающий.

На школьном крыльце помешанная на поп-культуре Лемурии Динка осаждала своими музыкальными кумирами Наташку Тетереву. Алекс выдохнул, он успел.

Нужно после уроков пойти к Гоше в Библиотеку, может, будут еще дела.

***

Но следующее ведовское дело досталось Алексу через несколько дней.

В субботу, незадолго до полудня, Алекс подарил домовому шоколадные пряники и шагнул из прихожей. Второй шаг пришелся на топь, и после третьего над ним распростерлось прозрачное небо. Позади отгороженное лесополосами шоссе, справа и слева дрожали в жарком мареве поля. Впереди на плавно поднимающемся склоне зеленело поле, на его вершине, словно корона, темнела дубрава.

Встречал посла Яви дедушка росточком Алексу ниже пояса. Появился он в окружении духов спор – кудрявых мальчишек.

– Ссорятся наши, бока друг другу мнут, – объяснял полевик, пока они шли по утоптанной дороге между нивами. – Территории-то трактористы перепахали, а мои соседи чёй-то вспомнили, как три столетия назад было. Тогда и оврага Пантелейкиного возле Пшеныча еще не было.

Они вышли на перекресток, где встречались три поля. Мальчишки-спорыши весело засмеялись и исчезли: разошлись по своим нивам.

– Я-то вон оттуда, – полевик указал на увенчанный дубравой склон. – А спорщики вот.

По меже, умудряясь не задевать рожь, каталось трое крепких ребят.

– Мой участок по шиповник!

– Нет, мой!

– Мой дуб, а ты на него заехал!

– Прекратите, – пристыдил их седой полевик. – Владыка границ здесь.

– Человек! – обрадовался один из драчунов и получил по уху.

Теперь вся троица вытаращила глаза на Алекса, а они у них, как у быка, и навыкате. А еще у каждого на голове маленькие рожки. Эти полевики в пыльных комбинезонах, когда встали, оказались двухметровыми.

– Есть только один способ разрешить ваш спор, – заметил Алекс.

– И нам он не под силу, – агакнули ребята.

Алекс кивнул им, отошел в сторону и поклонился Матушке-Земле. Затем он достал лопатку, такими знахари откапывают коренья. Ею он вырезал из землицы треугольник, осторожно взял его обеими руками и положил себе на голову.

– Земля-Матушка, не дай ошибиться, укажи границу, что ровно три столетия назад была.

Не успел Алекс договорить, его шатнуло в сторону, так что он вышел на межу, прошел по ней, и его занесло в рожь. Раздался радостный возглас: прибавилось к ниве. Но Алекс перешел на поле веселящегося полевика и обошел рябину. У него за спиной межа чудом через нее перескочила. Стоило ему попросить Мать Сыру-Землю о помощи, как кто-то ласково обнял его за плечи и повел. Граница между полями двигалась вместе с Алексом, а полоски посевов плавно меняли положение на земле.

В небе за дележкой наблюдали воздушные бесы и черти. Солнце палит, а от землицы на голове прохлада. Дуб остался за тем полевиком, который на него претендовал.

Алекс снял с головы кусок земли и почтительно отнес его на место, откуда взял. Так положил, что и следа не осталось.

– Благодарю, Земля-Матушка.

Всё, устал…

Тяжело толику Земли-Матушки на себе нести. Вернее, пока несешь, легко. Стоит только положить землю, чувствуешь себя досуха выжатым. На грани сил человеческих такая ноша. Вот он и устал. Но для неисчислима, пусть даже полевого хозяина, дело и вовсе невозможное. Всё дело в нематериальной природе неисчислимов. Только смертное разумное существо, обладающее нитью судьбы, может стать проводником воли Мать Сырой-Земли.

– Благодарствуем, владыка.

– Хе-хе. Дубок-то мой.

– Владыка?

– Подождите, я сейчас…

Ноги гудели, и перед глазами плыли чёрные круги.

Алекс опустился на траву на краю лесополосы и отер лоб.

– Эй, рогатые! – позвал старший полевик.

К ним немедленно приблизилась компания чертей.

– Подвезите владыку.

Путешествовать можно в порывах ветра, которые создают неисчислимы или ведуны-погодники. Не путать такие вихри с тем, когда ветра носят неисчислимов.

«Хватит на сегодня трёх шагов. Ну, замерзну и замерзну. Не январские морозы всё-таки», – решил Алекс.

– Отвезите к парадному подъезду крайнего справа дома ЖСК «Облака»! – крикнул он и подумал: «У Гоши должны быть и другие дела для Явского посла, а для чертей квас».

Только он одно сказал, а второе подумал, и его подхватил теплый вихрь. Окаянные – это вам не горе-помощничек Льнов.

Глава 5. Тренировочный зал

Ветряных духов усмиряем, что ли?

Далекие лесополосы и возвышающийся над ними склон казались синим миражом.

– До вечера дождь не начнется.

Алекс кивнул. Раз Георг так говорит – значит ведает.

Старший спрятал руки в карманы и сосредоточенно всматривался туда, где из-за почерневшей от непогоды лесополосы выплывали серые тучи. Ветер трепал его волосы, а высокий воротник серого плаща оставался непоколебим.

Алекса же разошедшийся ветер норовил впечатать в забор дендрария. Алекс терпел, стискивал зубы, отворачивался и морщился, пока, наконец, не спрятался за Георга.

После сильной жары резко похолодало. Теперь день и ночь на город обрушивались ливни. Георг успокоил, что они запланированы Грозовой канцелярией. А уж это Георг ведает наверняка.

Чтобы пойти с ним, Алекс вчера написал две статьи для сайтов, переделал все возможные уроки на пару дней вперед, а заданные сегодня строчил на переменах со скоростью беса-помощника, пересчитывающего ёлочные иголки в тайге.

Закончив с прогнозом погоды, Георг повел Алекса по дороге между дендрарием и полем. Они обогнули громадную лужу и свернули на тропу, бегущую мимо лесополосы. Оставили позади метеостанцию: белая вертушка быстро крутилась на фоне свинцового неба. Теперь ветер дул им в спины. За невспаханным полем шумели машины. Впереди над полями светлели стеклами окон дома ЖСК «Облака». Алекс и Георг пересекли лесополосу, перешли по мостику и зашагали по утоптанной дорожке.

Справа от тропы за ивами глухо ворчала речка Гусёлка, слева ветер гнал серебристо-зеленые волны травы, и чернел огороженный хвойной лесополосой узкий прямоугольник вспаханной земли.

Алекс слушал бурчание речки. Он ожидал, что в полях будет через каждый шаг раскланиваться с полевиками и межевиками. Но, похоже, привычные выходить в полдень духи решили, что раз вслед за серым утром начался сплошной вечер, нечего и показываться. Алекс их понимал. День был сущие сумерки. Всю ночь и утро лил дождь. С нависавшей над тропинкой травы на ботинки лились струи воды.

Где-то недалеко живет тётя богатырь-девицы Дарьи Сахаровой. Алекс у нее никогда не был. А Георг в ее доме на правах регента владыки границ давно открыл воротца. Через них верные Алексу и Георгу ведуны переправляли из Кромки нужные для ведовства вещи. Но, как водится, постоянно открытые воротца с обеих сторон притягивают к себе неисчислимов.

У Дарьиной тёти воротца находились в пристройке, буквально в доме. Потому от незваных гостей их стерёг домовой. А охранные барьеры, если что, сдерживали сильных существ из Кромки и Небытия, которые иногда ломились в Третье. Но неделю назад дух-хозяин дома исчез, и в дом с этой стороны полезла всякая слабая неисчислимость.

Сахаровскую тётку, как нарочно, «Терем» еще две недели назад командировал на окраину области, где она до конца месяца будет гонять облака.

Богатырь-девица Дарья приходила только покормить кота и не сразу заметила незваных гостей. Она сразу ринулась спасать дом, но добилась только того, что верные тёте бесы отказались выдворять очередных незваных гостей и спрятались на чердаке.

Последнее время никто воротцами не пользовался. А Дарья только вчера сообщила Георгу о пропаже духа – хозяина дома. Так что сегодня они отыщут домового.

Если бы домовой был ранен сильным незваным гостем, но Дарья не чувствовала угрозы. А бесы безбоязненно лезли во все щели. Не похоже, что в доме засел враг неисчислимов и людей.

Вот только кто будет на равных с домовым в его доме? И даже сможет его устранить?

Домовые, как и другие духи-хранители территорий, невероятно сильны на своем месте. А у домового – это не то что у полевика – духа-хранителя поля, место в кругу человеческой семьи под одной крышей. И если люди переезжают в другой дом, они берут с собой домового.

А что, если из-за тучи налетевших бесов это существо незаметно? Что, если в дом пробрался заброжий, то есть прибредший чужой домовой, которому не за кем было идти под другую крышу? Домовые подрались, заброжий или ранил, или победил хозяина. Заброжий – это же почти что брошенный семьей домовой – некошной…

Алекс нервно сглотнул.

– Здесь нет некошного. Если в дом проникло нечто из царств и усыпило домового, то оно наверняка из Нижнего мира.

Георг слишком хорошо его знает.

Алекс сжал кулаки, буркнув:

– Я всё сделаю.

На повороте речки, там, где она разливалась и мелела, за липами спрятался дом тёти Даши Сахаровой. Старый двухэтажный дом с темным пятиугольным окошком чердака и рыжей проржавелой крышей. В окно верхнего этажа заглядывала хлипкая сосенка. Подъезд сторожили два наполненных дождевой водой вазона. Возле покрытой мхом стены в луже мокнул засохший чертополох. Пахло влажной землей и пионами.

– Это жилой дом, – напомнил Георг.

– Угу.

Алекс посмотрел на речку.

Из прозрачной воды торчали камешки. Чуть подальше, где речка снова становилась глубже и уже, выгнулся дощатый мостик без перил. Близко к воде…

Может, бес какой приплыл?

Алекс хотел поделиться идеей с Георгом, но в этот момент из дома вышла Дарья Сахарова.

Ее длинные каштановые волосы развевались на ветру. В руке богатырь-девица держала резную шкатулку-ловушку. Ведуны в таких удерживают неисчислимов. Заговоры на боках и крышке не дают бесу-пленнику сбежать.

Алексу вспомнилась подземная горница в Васильках. Там на стенах были вырезаны такие же связывающие символы. Та горница – один громадный ларь для удержания неисчислима.

Он потрясенно подумал: «Тот, кто перевел символы с ларей-ловушек для неисчислимов на стены горницы, зачем он замуровал неупокоенный дух в Яви?»

– Это для злыдней, – заметив, как вытаращился Алекс, разъяснила Дарья и помахала шкатулкой. – В полнолуние всех изгоню. Надоело со всей этой мелкотой возиться. Везде засели. Домовой не объявлялся. Понятия не имею, что его сморило. Да не разувайтесь, а то репейники под ноги бросаются. Я потом полы помою.

Алекс переступил порог и в заваленной лыжами прихожей почувствовал, что дубеет от холода. Но ведь его куртку ветер-ветрище не пробрал, чуть с ног не сбил, но не продул!

– Тут холодно, – возмутился он.

– Мне нормально, – отозвалась Дарья, высматривая по углам злыдней.

Алекс передернул плечами. А закаленная Дарья стояла себе в футболке с коротким рукавом. От одного взгляда на девушку он покрылся гусиной кожей.

Георг сунул руки в карманы.

– У тебя работает кондиционер? – нахмурился он.

– Нет.

Дарья вглядывалась в комнату.

– Твоя тётя всё еще набивает снегом ледник на лето?

– В этот раз даже из леса десять ведер принесла, – подтвердила Даша и подняла веник на манер меча.

Алекс с Георгом переглянулись. Кто-то замораживает дом.

– И где этот снег? – спросил Алекс.

– В леднике, – пожала плечами толстокожая богатырь-девица и, крадучись, двинулась по коридору в комнату.

Чувствуя себя полным болваном, Алекс собирался крикнуть «А ледник где?». Но Георг хлопнул его по плечу и позвал:

– Идем.

Проходя мимо комнаты, Алекс видел у ног Дарьи синие отблески. Веник неумолимо вымел сияющих бесов из-под стола.

Бедолаги. Зря они в дом забрались. Сейчас Дарья на них душу отведет.

На нижней ступеньке лестницы вылизывался серый косматый котяра. Он так и вытаращился на Алекса с вытянутой вверх задней лапой.

– Филимон, – представил кота Георг.

Шерсть у кота серая с проседью. А глазищи светло-зеленые. Выскочит такой из-за угла, за домового примешь.

– Привет.

Алекс протянул руку. Филимон понюхал протянутую ладонь и потянулся. Алекс погладил его по голове, догадался, что кот охраняет от бесов лестницу.

Коты – сильные противники для многих неисчислимов. Видят их и когтями дерут. А Филя, по глазам видно, явно ветеран в борьбе с мелкими бесами.

Под лестницей оказался небольшой коридорчик, который оканчивался толстой, потемневшей от времени дверью. Здесь же в темном углу обнаружились злыдни – мелкие, тощие духи, они пакостят и разоряют хозяйство, но заморозить дом и устранить домового им не под силу.

«Они ждут, когда кот покинет свой пост, чтобы пробраться наверх. Первый этаж на Дарье, верхний на коте», – понял Алекс, а вслух приказал:

– Пошли прочь!

Тихо заливаясь слезами, злыдни отправились искать другой темный угол.

Филя спрыгнул с лестницы и погнался за несчастливыми бесами. Отчаянный вой злыдней смешался с воинственным рёвом Филимона.

– Ну, я вас!

На вопли с веником наперевес летела Дарья.

Щелкнул выключатель. Это Георг, если ничего не случилось с лампочкой, включил в подвале свет.

Алекс прошептал пару охранных заговоров и толкнул дверь, но та не поддалась. Георг протянул руку над плечом Алекса, коснулся ладонью двери.

– Не зачарована, чем-то придавлена, – Георг отошел от двери и позвал: – Даш!

«Мы что, без богатырей заклинившую дверь не откроем?» – возмутился про себя Алекс, подергал ручку, ничего не изменилось, тогда собрался с силами и врезался в дверь плечом. Раздался треск, дрогнула дверь. Алекс чуть не упал на Георга.

Дарья не пришла. Не услышала.

– Давай-ка, я, – Георг попробовал подойти, но Алекс не отодвинулся.

– Я сейчас!

И снова врезался в дверь и зашипел. Кажется, он вывихнул плечо.

Георг похлопал его по спине.

– Давай вместе.

– А какая ведунья Дарьина тётя? – пропыхтел Алекс, когда они с Георгом навалились на дверь.

– Своеобразный облакопогонник. Любит призывать снежные вихри.

Алекс вчера, когда услышал об облаках, почему-то решил, что здухачка.

Облакопогонники – ведуны, следящие за погодой. Они пригоняют тучи для грозы, если Грозовая канцелярия их недостаточно выписала. Или разгоняют проливной дождь, в котором дождевые духи разыгрались и забыли, что пора и честь знать. Но менять погоду на противоположную не могут. Хотя их навыки весьма полезны в быту.

Льнов, например, во время пеших походов поднимает ветер, который обдувает лучше вентилятора. А Сахаровская тётка, оказывается, зимой собирает снег и в бесснежные месяцы тренируется повелевать им в леднике. Похоже, в июльскую жару в этом доме прохладно.

Наконец, дверь, постоянно застревая, отворилась. Алекс закрыл нос рукавом и отшатнулся. Из подвала дыхнуло такой стужей, что стало больно дышать.

– Ничего себе ледник, – просипел он. – Солнечных зайцев бы сюда.

– Это не ледник, – устало поправил Георг.

– Да?

Алекс уставился через дверной проём. Низкий потолок, справа проход без двери в другое помещение, а слева узкое окно под потолком. И сейчас стены, пол и потолок покрывал толстый слой матового льда. Свет странно преломлялся через прозрачное стекло замерзшей воды. Лампочка во льду, как в своеобразном светильнике. Дверь не открывалась, потому что тоже заросла тонкими узорами.

Не меньше десяти громадных сосулек, каждая толщиной с человека, свисало с потолка и едва касалось пола.

Алекс не представлял, кого Сахаровская тётка могла привести из леса. Будь ее гостем снеговей, в доме сыпал бы снег. Но здесь лёд, а в прихожей морозилка.

Трескун? Из свиты Мороза дух зимы, кладущий наст, сыплющий иней, лёд с сосульками кующий?

Не может здесь быть трескуна. Большинство их отправилось в царство холода, меньшинство оборотилось облачными духами.

– Трескун, – констатировал Георг.

– Но как? – удивился Алекс.

– Потенциальный дух дождя. Удерживает сущность рядом с прошлогодним снегом. Хм, сегодня подходящая погода для рождения дождевого духа.

Алекс задумался: «Погодный дух, остановивший свое развитие. Такое возможно?»

Вдруг Алекс склонил голову. В стороне от сосулек из-под пола поднималось ледяное дерево. Его закрученные ветви выглядели чересчур реалистично и жутко. Они врезались в память, добавившись в копилку иррациональных страхов. Он глубоко вдохнул.

Будь это дерево из Ледяного края, то как оно попало сюда?

Похоже, им какой-то дух или бес притворяется. Нужно прекратить это.

Алекс решительно перешагнул порог, поскользнулся и врезался в сосульку. Громадина сломалась. В следующий миг Алекс оказался за спиной Георга.

Снежное дерево взорвалось белым фонтаном, когда в него врезался огонек и полетел дальше. На ледяных стенах отразилось алое пламя. И пяти секунд не прошло, всё заволокло паром. Георг исчез в белой мгле. От треска и шипения у Алекса заложило уши. Воздух стал липким, влажным, мерзким.

Наконец, треск и шипение стихли. По всему подвалу раздавалась унылая капель.

Пар быстро оседал. Алекс увидел, как из белёсой мглы проступила собственная рука, которой он вцепился в антрацитовую ткань плаща Георга. Наконец, выступила узкая фигура Георга.

За полминуты от ледяной избы не осталось и ледышки. Вода обрушивалась в ледник и всё равно стояла выше щиколотки.

Алекс выдохнул. Если бы не Георг, быть бы ему придавленным ледяной глыбой. Хорошо, что у старшего брата по рукавам огни с молниями рассованы.

У Георга блестели от влаги волосы. Алекс чувствовал, что ему самому за шиворот тонкой струйкой стекает холодная вода. Ему было противно от холода и влаги и ужасно стыдно.

Кто просил его выскакивать вперед?

Теперь они с Георгом, словно в ледяной туман попали. В быструю капель вмешивались всплески. В громадной луже барахталась растрепанная девчонка в драненьком белом платьице – бывшая трескуница. Вода ластилась к ней, подхватывала под полупрозрачные ручки, но трескуница отчаянно отбивалась от льнущей к ней стихии.

– Поднимись! – приказал Георг.

Вода тут же успокоилась. Девочка выползла из лужи. Тоненькая, бесцветная – вот-вот исчезнет. Бывшая трескуница всхлипнула, вытерла просвечивающую щёчку и умоляюще посмотрела на ведунов.

– В-владыки, я… я ведь всё правильно сделала? – ее голосок, больше не трескучий, как морозный воздух, звучал звонко, как весенний ручеек.

Месяц май. Поздновато для ручейков из талой воды.

– А что ты здесь делала? – спросил Алекс и, наконец, отпустил плащ Георга.

– Тре-тренажёр. Я его каждый четверг для тётеньки устраиваю. Она морозить тренируется.

Алекс всё понял. Однажды Сахаровская тётка принесла из леса не просто ком снега, а трескуницу-морозницу. Большинство таких существ уходит в последнюю зимнюю ночь в царство вечных морозов. Но те, что остаются, становятся дождевыми или облачными духами. А трескуница, которой, как только растает снег, суждено переродиться в облачную деву, со снежной заначкой в леднике оставалась зимним духом и морозила тренировочную полосу для Сахаровской тётки. Только вот тётя вторую неделю в командировке. Трескуница морозила-морозила, так и заморозила дом, а духа-хозяина званая гостья нечаянно зачаровала.

Закалённая богатырь-девица не заметила, что дом превращается в морозильник. Даром что на улице похолодало, у Даши сейчас все окна нараспашку. А домовой не гнал трескуницу, потому что она – гостья, и сам не заметил, как его сморило.

Облачная дева… вот странная!

Девочка всё никак не могла свыкнуться с тем, что теперь повелевает водой и, как цапля, поднимала то одну босую ножку, то другую, а вода упорно пыталась лизнуть ей пятки.

– Это твой снег и лёд. Они растаяли и стали водой, – разъяснил Алекс, глядя на неисчислимое недоразумение.

– Рас-тая-ли?

– Спросишь в Грозовой канцелярии. Но сначала ответь на вопрос: когда ты здесь очутилась, ты видела хозяина дома?

– Нет.

– Иди поклонись грозовикам. Сейчас как раз непогода. После этого, если захочешь, можешь вернуться сюда к тётеньке, поняла? – молвил Георг.

Девочка поклонилась в пол и испарилась. Вот так сразу в пар. А от воды ноги задирала.

Георг открыл узкое окошко под потолком:

– Вылетай.

Облачко пара упорхнуло наружу.

Георг снял плащ и стряхнул его, подняв тучу брызг.

– Пошли, скажем Даше, что домовой скоро проснется.

***

Георг с Алексом сообщили богатырь-девице про трескуницу и затопленный подвал.

Дарья отвела их в маленькую, увитую тюлями, как плющом, очень теплую гостиную, закрыла окна, дала полотенца, вручила чашки с горячим чаем и, пока Георг сушил Алексу волосы феном, поведала про некий силуэт, маячащий в конце коридора:

– Пытаешься приблизиться – исчезает. Тётя сказала о нём еще две с половиной недели назад. Блазня, наверное. Я наконец-то заметила ее краем глаза, но у меня уже в глазах двоится от этой мелкоты.

Она замахнулась кулаком на сжавшихся в углу водных анчуток. А те, даже под угрозой получить богатырским кулаком, не перестали жевать. С речки пришли.

Алекс нетерпеливо вздохнул и приказал им проваливать. Беспятые и свалили в соседнюю комнату.

А Дарья сложила ладони в умоляющем жесте и попросила:

– Пожалуйста, раз вы здесь, словите блазню. Сил моих больше нет! А я пока водных товарищей восвояси выдворю. Весь линолеум обгрызли, козлы водные.

Блазить – значит мерещиться, наводить морок. Блазят многие бесы, но блазня или блазень специализируется только на видениях.

Из-за засилья мелких бесов дом наполнился шепотками, скрипами и тенями. Обереги на окнах и дверях мгновенно приходили в негодность. Алекс шел за Георгом по коридору, остановился у окна, черканул угольным карандашом обережную змейку, а она осыпалась. Слишком много неисчислимов. Да еще воротца открытые рядом. Тут уже нужны могучие обереги. Но теперь сначала нужно всех незваных гостей выгнать.

Снаружи резкие порывы ветра рвали вишневый цвет. Деревца чудом не ломались. Алекс засмотрелся в окно: «Да что сегодня с ветром такое? Ввалю Льнову, почему не следит?»

Краем глаза Алекс уловил движение, резко обернулся и увидел, как темный силуэт по-деловому зашел за угол.

«Сдается мне, это не дух кондиционера», – Алекс повернулся сказать это Георгу, но брат ушел.

Алекс опешил. Пока он смотрел на вишни, удаляющихся шагов не услышал. Ветер так и выл за окном, да плакали очередные неисчислимы, получившие от Дарьи веником.

Догонять тень не имело смысла. Дарья же сказала, что она исчезает. Зато можно догнать Георга, но после трескуницы Алекс чувствовал неприятный осадок. Его чуть не убило льдом. Из-за него они с Георгом вымокли.

Опять он старшему за спину спрятался!

«Он так меня никогда за равного не признает. Раз Георг пошел в заднюю часть дома, проверю чердак», – решил Алекс.

Филимон сидел у подножия лестницы.

– Пропустишь?

Кот великодушно махнул хвостом на ступеньки.

Люк на чердак оказался запертым. Алекс стоял в конце короткой и узкой комнаты перед чугунными перекладинами и смотрел на обитый жёлтым линолеумом люк на потолке, к которому эти перекладины вели.

Точно, там же бесы забаррикадировались. Но тогда и блазня на чердак не проберется.

Куда теперь?

Раздался громкий скрип. Алекс подпрыгнул и тут же презрительно фыркнул. Скрипела оклеенная жёлто-песочными обоями дверь: стенной шкаф или кладовая. Отличное место для блазни. Алекс сунулся в кладовку.

Что?! Квартира? Разве это не частный дом?

Алекс переступил порог и остановился в прихожей. Отсюда было видно часть кухни: раковину, полки с тарелками, табурет с подушечкой и светящееся белёсым сумраком окно. Алекс различил на обоях малюсенькие нарциссы и веточки сирени.

Если раньше этот дом делился на квартиры, у каждой семьи был свой домовой. Потом домовые ушли со своими людскими семьями в новые дома.

Что, если одного домового забыли?

Брошенный домовой обиделся, обозлился, возненавидел и стал некошным. Вот тебе и блазня. Здесь либо заброжий, либо некошной, которого победил домовой Сахаровых, пока не погрузился в спячку.

Алекс шагнул назад, но не успел он пересечь порог, как засвистел чайник.

От неожиданности Алекс подпрыгнул. Дверь захлопнулась, чуть по лицу не ударила. Алекс вовремя отшатнулся и отскочил. У него над головой просвистел табурет, врезался в дверь и упал, ударив Алекса по руке.

Морщась от боли, Алекс попытался выйти, толкнул дверь, она оказалась заперта.

Из кухни в него полетели чашки и тарелки. Он схватил чудом уцелевший табурет и выставил его как щит.

«Он что, на чай меня приглашает? Не иначе», – невольно подумал Алекс и затараторил заговор изгнания, который утихомирит некошного.

Он потом разберется, почему здесь пространство какое-то закручивающееся, а пока он защитился табуретом от маслёнки. Увесистые осколки с глухим стуком упали на пол.

Тяжеленная!

Получить такой по голове – мало не покажется. Хорошо хоть развенчанный из хозяев дух не может прикоснуться к ножам и вилкам.

Алекс, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, положил в угол прихожей краюшку хлеба на платке.

Угомонись!

– Угостись, хозяин дома.

Неисчислимый возьмет хлеб из уважения, памятуя о муках хлеба. Невоспитанный шиш не в счёт. Тем более девчонки сами побросали хлеб на пол.

Но дух ответил еще одной табуреткой. Алекс отразил ее, как и маслёнку, и присел с дикой болью в руках. Его «щит» стал кучей деревяшек, как и последняя прилетевшая табуретка.

Что ж ты какой несговорчивый?

Ему в голову полетел кусок плинтуса. Алекс отскочил, бросил взгляд в угол и вытаращил глаза: смутьян забрал хлеб, а плинтусами кидается!

Тараторя третий по счёту заговор изгнания заброжего домового, Алекс высыпал на пол семечки. И оторопело уставился на них. В этом пакетике должна быть соль! Он не мог перепутать! Не успел Алекс крикнуть «Сосчитай», семечки исчезли.

Алекс еле увернулся от просвистевшей мимо раковины. За его спиной дверь с тихим скрипом приоткрылась. Что-то легкое и неострое врезалось Алексу в лоб. Он схватил предмет и сунул его в карман, выскочил в коридор, но споткнулся об унитаз и чуть не кувыркнулся в ванну. С полки посыпались бутылки с шампунями и тюбики. Дверь ванной комнаты захлопнулась. Снаружи оглушительно грохнуло. Наверное, некошной запустил кухонный шкаф.

Вот что не так с пространством: блазит.

В углу стоял веник. Алекс его схватил и, шепча заговор выдворения, начал мести к порогу.

Шир-шир, шкряб-шкряб.

Прежде чем Алекс понял, что звуки эти идут из-под веника, он услышал шаги. Некто, тяжело дыша, остановился у него за спиной. Алекс покрылся холодным потом.

«Не ведись», – приказал он себе.

Блазит не заброжий, а некошной. Уморил других домовых и блазит. Ведь если теряются вещи и преследует навязчивый образ, в доме завелась блазня. А если возник некошной: шумы, крики, разбиваются вещи, и блазит.

Странно, Дарья не могла перепутать блазню с некошным.

Алекс развернулся и обрушил на некошного веник.

– Выметайся!

Морок развеялся. Алекс очутился в продолговатой небольшой кладовке. Под потолком покачивалась жёлтая лампочка. Полки заставлены пыльным хламом. А стоял Алекс на выцветшем потертом портфеле и сжимал в руке лопату.

Он выдохнул. Так это он кафель лопатой «подметал». А некошного, значит, железом жахнул!

Послышался шорох. Алекс, чьи нервы и так были натянуты до предела, шарахнулся в сторону и задел плечом выключатель. Свет погас.

Алекс выронил лопату и отчаянно шарил по стене в поисках выключателя, как вдруг его ноги что-то коснулось. Алекс метнулся, споткнулся и шлепнулся. Его взгляд встретился с двумя парами светящихся глаз: кошачьими бледно-зелеными и красными с горизонтальными зрачками, как у козы.

Глаза мигнули и исчезли. В кромешной тьме запыхтели, завздыхали, вдруг с глухим стуком попадали с полок предметы, засвистел рассекаемый воздух.

Алекс моргнул. Теперь вместо красных, козьих, на него смотрели сияющие зеленые человечьи глаза. Само существо, громадное, как медведь, чернело в темноте. Из звуков осталось только тяжёлое дыхание самого Алекса.

Домовых духов принято изображать светленькими, голубоглазыми. А на поверку они поголовно бурые, всклокоченные, лохматые. И глаза у них то звериные, то человечьи. А у этого шерсть стояла колючками. Существо вздохнуло и исчезло.

До Алекса, наконец, дошло: домовой!

Домовой проснулся и задал трепку некошному!

Значит, хлеб и семечки забрал он и, скорее всего, застрял в пространстве неисчислимов, конкретнее, в тенях дома. Воротца рядом путают.

Тьфу ты! Как его вытащить?

Нужно позвать Георга. Но ведь и домовой может подсказать, как ему помочь.

– Дай подсказку.

Дверь распахнулась. Тусклый свет осветил заваленные вещами полки. Алекс выкатился на четвереньках.

– Хорошо сработал. Я тебя с первого этажа услышал, – похвалил Георг.

Дарья кивнула Алексу и скрылась в кладовке.

– Это некошной! Домовой его побил. Я хлеб дал. Только он застрял в тенях! Его нужно вытащить!

– Некошной? Тебе наблазило. А про домового давай поподробнее.

Дарья вылетела из кладовки, бросила на ходу:

– Блазня бита. Спасибо.

И умчалась вниз.

Алекс уставился на дырку в выцветших обоях.

Не некошной? Он же изобразил брошенное жилище.

Стоп! Так это всё-таки была блазня? Кошмар.

Алекс опустил голову. То-то заговоры, прогоняющие некошных, не сработали.

– Это не так носится.

Георг присел на корточки и с улыбкой поправил на манер шляпы жестяную миску на голове Алекса, сфотографировал его и показал снимок.

– Финисте пошлю.

– Не надо!

Алекс снял с головы миску.

– Почему? Ей понравится.

– Нет!

Из кладовки вышел Филимон. Так вот чьи зеленые глаза были рядом с красными глазищами домового!

– Ну чего ты? Она там без нас в Тридесятом, – произнося это, Георг отцепил обернувшуюся вокруг ноги Алекса новогоднюю гирлянду.

Алекс и не заметил, что за ним по полу волочатся фонарики. А Георг забрал у него из рук миску и совок для кошачьего туалета и скрылся в кладовке.

Младший братец вскочил на ноги.

– Блин! Ну не посылай сестре!

– Ладно-ладно.

Георг вышел из кладовки. Под мышкой он держал потертый портфель.

– Мы всё еще должны помочь домовому. Что тебе наблазило?

На улице грохнуло. Дарья воевала с бесами.

Алекс тяжко вздохнул. Его обманула блазня: какой стыд!

Он полез в карман, выудил из него пакетик с солью и потертый спичечный коробок. Безразлично посмотрел на него, и тут его озарило.

– Георг! Некош… Бес бросил в меня спичечный коробок, и он не исчез. Или меня до сих пор блазнит, – добавил он сконфуженно.

Георг некоторое время разглядывал коробок, после чего позвал:

– Пошли.

И направился к лестнице.

– Ты же не послал Нисте фотку?

– Да что ты в самом деле? Твой протест мне непонятен. Сестра любит тебя наряжать.

– Она перестала меня наряжать, когда мне стукнуло двенадцать! Чего смешного?

– Она до сих пор меня обрядовой одеждой снабжает. И тебя.

Они спустились по лестнице.

– Ну, не скидывай сестре!

– Хорошо, не скину, удалил…

Они вошли на кухню.

– Похоже?

Алекс замер на пороге. Нарциссы и сирень на обоях. И точно такие же раковина и табурет, как те, что в него летели.

– Один в один, – сглотнул он.

– Значит, говоришь, запустил из угла прихожей спичечным коробком в лоб?

– Угу.

Георг положил портфель на пол и открыл коробок. Алекс думал, что его будет крайне сложно открыть. Георг проигнорировал плиту с электроподжигом и открыл маленькую дверцу в стене. За ней оказалась печурка. Ею дом отапливался. Сейчас в ней лежали кусочки газет.

Георг попробовал зажечь их спичкой и тут же потратил вторую.

Раздавалось громкое, словно усиленное динамиками, шарканье.

Филимон заметался по кухне.

– Ему нужен маяк. Огни, – пояснил Георг недоумевающему Алексу.

Третья спичка, четвертая…

Филимон застыл перед кухонным шкафом, задрав хвост трубой.

Георг истратил последнюю спичку, спичечный коробок на его ладони исчез, а газеты вспыхнули синим пламенем. Внизу кухонного шкафа что-то стукнуло. Шкаф покачнулся.

Алекс открыл нижнюю створку, шарахнулся и налетел на табурет. Прежде чем раздался грохот упавшего табурета, Георг загородил Алекса от возможной опасности.

В шкафу ворочалось косматое пепельно-серое существо – домовой.

Филимон деловито замяукал: рассказывал хозяину о случившемся.

Алекс потер лоб. Сначала он не признал блазню, а теперь испугался домового и столько шума наделал. Сейчас Дарья спасать примчится.

Только домовой был явно не в себе: глаза с красных на зеленые, как испорченный светофор, меняются.

– Это я его так лопатой? – в ужасе просипел Алекс.

– Нет. Неисчислимое существо и не лопатой.

Домовой поглядел красными козьими глазами на Георга, на рассевшегося на полу Алекса, и прохрипел:

– Из прохода. Они ушли.

И исчез.

Филимон запрыгнул в шкаф и улегся.

Алекс трясущимися руками поднял табурет и сел на него. Ноги не держали. К горлу подступила тошнота.

Георг взял с подоконника журнал «Оружие Железного царства» и стал обмахивать им Алекса.

Из прохода, значит, и в проход ушли. Дело принимало серьезный оборот.

Трескуница погрузила в сон ослабевшего домового. Из царств мог пожаловать кто угодно. Обычно нежелательными гостями оказывались чудесные дикие или баснословные звери. Но иногда в Третье царство с просьбами о помощи «стучались» жители царств или приходили в гости деловые друзья и боевые товарищи. А раз в воротца никто не вошел, и сработали защитные заговоры, здесь пыталось пройти могущественное существо.

Высокий гость решил войти через грузовые воротца, но у него не получилось. А домового холод трескуницы сморил, и он Дарье не сообщил.

А гость что? Ушел или отправился Небытие?

Стыда не оберешься. Если только это не беглый из Нижнего мира.

– Застрянь здесь важный гость, мне бы сообщили, – заметил Георг.

Алекс по привычке попытался сглотнуть ком в горле.

Беглый из Нижнего мира?

Чур-р-р, огради!

Глава 6. Неожиданные гости

Глава 7. Свет, огонь, козлы, лопаты

Вопреки надеждам, Алекс проснулся засветло. Помня наказ Георга, после школы он сделал уроки, написал три громадные статьи, посвящённые весенним праздникам, для сайтов и с мыслью, что проспит до следующего утра, рухнул на кровать и проснулся ранним вечером.

Алекс долго ворочался с боку на бок, пока, наконец, не признал, что выспался.

Да что ж такое?

Он потянулся за майфоном. Восемь вечера. Алекс тяжело вздохнул и сел на кровати.

Утром Георг дал отмашку добывать клады. Передал ее через Седунова. Об этом Алекс узнал от Юловой и Причудиной, с которыми прошел полпути до школы. Девушки только и обсуждали предстоящую охоту.

Алекс их понимал: количество кладов само по себе невероятно. И совсем необычно: кладовые бесы ведут себя мирно.

К тому же клады в земле сушатся в подземном огне, когда досушиваются, поднимаются на поверхность. Тогда их можно забрать. А клады в роще, по словам Цепкова, досушились.

Алекс тоже хотел поучаствовать в их добыче, но Георг накануне велел никуда не ходить и ведовать только по острой необходимости. До Зилота, дня выхода кладов, больше недели, до Купалы еще дольше. И столько досушенных кладов само по себе небывалый случай. Но есть ли острая необходимость ехать туда Явскому послу? Или лучше пойти аллею проверить, где индрик проваливался? Вдруг он, правда, клад притянул.

Алекс пытался дозвониться до Георга, но звонить из Третьего в Светлую Правь – это вечное недоступно. Он даже не успел спросить его, можно ли ему со всеми?

Алексу было обидно, что они с Георгом не участвуют. Да, не думал он, что когда-нибудь в вверенной ему богом Чуром области ему запретят участвовать в добыче кладов. В прошлом году Алекс с Георгом добывали клады вдвоём. Тогда всякое бывало. Но не напугать кладовым бесам тех, кто дважды спускался в Навь.

Тяжело и опасно добывать зачарованные сокровища. Кладовые бесы, попросту копши, отпугивают, пытаются проклясть или покалечить. Им помогают черти. Защищая клад, нечисть может и до смерти заморочить. Даже бывалые волхвы получают травмы. Бесам не столько сокровища важны, сколько их охрана, а чертям – душегубство. Копшами могут быть и бесы, подчинённые начальнику бесов, и бесы-персонификации кладов.

Доберёшься до клада, выполни условие того, кто спрятал сокровища. Его сообщит тебе кладовый хранитель. А условием может быть семьдесят переломов руки. Не исполнишь до рассвета, бесы набросятся, а сокровища на рассвете превратятся в глиняные черепки или угольки. Или клад уйдет глубоко в землю, дальше сушиться. Так провалятся три раза, пересушатся и перейдут во владение бесов. Клады с бесами-копшами – это заговорённые или зачарованные клады.

Духа стражника, не беса, называют кладовник, а клад с таким стражем – чистым.

Заклятые клады, они же проклятые. К сокровищам прилагаются несчастья разного калибра. Отдельные «счастливчики» умирали на месте, а их души становились слугами у бесов. Если в роще появится проклятый клад, Истидар немедленно напишет Алексу.

Со слов Зинки Юловой в роще только зачарованные и чистые. Но при таком скоплении духов и копш добыча кладов опаснее обычного.

Когда за одним заговорённым кладом приходит дюжина ведунов, копша с чертями мало что могут поделать. Но если на три десятка ведунов будет сотня копш и, кто знает, сколько чертей? В позапрошлом году, пока Цепков со своими порчельниками снимал с клада проклятие, двоедушник Роман Гамаюнов, правая рука Цепкова, был покалечен копшей. Хорошо, тогда с ними поехал Истидар. А Гамаюнов вообще-то очень талантливый и сильный ведун-двоедушник.

Конечно, почти все, кто сейчас едет к роще-53, натренированы противостоять копшам. Вот уже четыре года на Симона Зилота – день кладов, их команда делится на группы и охотится за сокровищами в Тридесятом. В разных уголках царства штуки три ко дню икс досушиваются. А у Финисты есть список кладов Тридесятого.

У Алекса тоже есть список кладов, сушащихся в его области, с указанием времени, когда идти добывать, и координатами, где их искать. Его составил, пока находился в Прави, Георг.

Ну а что делать?

Бесы, охраняющие клады, рекламу не запускают. За десяток лет поднялось два клада в разных концах области. Кстати, еще один досушится в этом году на Ивана Купалу. Но невероятное количество кладов в роще-53 в списке не значилось.

Значит, между Третьим и каким-то царством возникла брешь. Вот клады через нее и проваливаются.

Если в вверенной Явскому послу богом Чуром области в пространстве возникает брешь, это забота посла. Алекс должен ее закрыть. Но для этого ему нужно отправиться к роще. Только причин нестись сломя голову и устранять брешь у Алекса нет.

Георг, если снова возьмет на себя регентство, может его подменить. Если брешь к его возвращению из Прави сама не затянется.

Алекс написал Истидару: «Как там клады?»

И получил ответ: «Прибывают. Копши и духи растеряны».

До сих пор?!

Это плохо. Обычно бреши быстро затягиваются. Но если клады до сих пор прибывают…

Но что за место на другом конце бреши? Болотная Республика?

Даже если так, проваливаются только клады. Их что, кто-то сюда гонит? Слишком дорогая шутка, если, конечно, это настоящие сокровища.

Алекс в сомнении прикусил губу: «Острая необходимость, чтоб ее. Или нет?»

Он набрал Георгу. Через минуту он опустил майфон на одеяло и уставился на солнечные пятна на стене.

Похоже, Георг надолго застрял в Прави. И всё из-за этого Рарожича. Чтоб ему пусто было.

Георг велел Алексу не ходить одному. Но добывать клады придут все, кто сможет. Неизвестно, от чего бегут в брешь клады, что если оно полезет за ними, может пострадать много ведунов.

И Алекс решил, что не станет добывать клады. Всё равно без Георга не то. Но он отправится туда и будет следить, как затягивается брешь. Острая-преострая необходимость должна застать его рядом с рощей-53.

«Может, и не надо мне туда», – с неожиданной тоской подумал Алекс, но всё-таки начал собираться.

Он ни разу не зашел в зал, где разговаривали родители.

Взвалив на плечи рюкзак, Алекс хотел сделать три шага, но передумал, вспомнив оранжевое Небытие. Кто знает, как оно сейчас себя поведет? Да и в одиночку же, получается, пошел.

– Я ночую у Георга, – крикнул он и выскочил из квартиры.

Выбегая из подъезда, он набрал Льнова. Раздались длинные гудки.

Георг живет в соседнем доме, в квартире, оставшейся от прадедушки и прабабушки. Она на два этажа. Первый этаж Георг отвел под склад, на втором живет и принимает ведунов. Наверху окна у Георга на все четыре стороны, а не как у Алекса с родителями – на две. А еще у него свой вход с улицы и еще один в подъезде.

Алекс открыл дверь своим ключом, скинул рюкзак, ботинки, прошел на кухню, налил квасу, сделал глоток и, наконец, Льнов ответил.

– Сегодня поиск кладов. Вы знали? – заявил он и залпом допил квас. – Пропустили электричку? Хорошо. Нет, серьезно. А, ты еще собираешься? Всё взял? Из коробки «Добыча кладов»? Помнишь, какие предметы нужны? Белые скатерти, пояса, свечи… Что это я тебе в сто пятый раз перечисляю? Ты уронил коробку? По полу рассыпались? Доставай памятку. Проверяй по ней. Что, и памятка улетела, не знаешь куда? Ладно-ладно. Теперь перекладывай в рюкзак, – Алекс, пока говорил, вымыл чашку, обулся и встал на пороге кухни.

– Отлично. Я у Георга. Я отрою вам разовый проход, встаньте перед порогом на лоджию. Шагайте.

В прихожей Георга четыре порога: кухня, ванная, зал, коридор и в нём двери в комнаты. Льнов с Козловым появились на пороге между прихожей и коридором и, конечно же, не поместились с рюкзаками в дверном проёме. Льнов растянулся на рюкзаке. Хорошо, Алекс вовремя прижался к дверному косяку кухни, а то бы его сбили с ног.

– Перетащи нас вихрем к роще-53, – приказал он завязывающему шнурки Льнову.

– Но ведь если кто увидит?

– Кто меня должен увидеть на заговорённом балконе? Закрыти на что? Тьфу, мне чертей просить подвезти, что ли?

– Хорошо, ладно, – выставил перед собой руки облакопогонник Льнов.

– И чтобы тёплый ветер!

Они вышли на балкон. Алекс хотел облокотиться на перила, но тут ветер ударил по лицу, Алекс чуть не задохнулся, и сильный порыв смёл его с балкона. Возникло странное чувство движущейся поверхности под ногами. Алекс выровнял дыхание. Со всех сторон его обдували струи ветра. Рядом летели его помощники.