Читать онлайн «Цена Любви: Готовность на всё ради неё»

Остин

Глава 1

В полумраке университетского коридора, где гул голосов студентов сливался с отголосками шагов, я ощутил легкий удар. Я человек, привыкший к тому, что мир сам уступает мне дорогу, на мгновение замер. Хрупкая фигурка, едва не сбившая меня с ног, поспешно отступила, словно испуганная лань. Это была Мия. Ее рука, едва коснувшаяся моего крепкого предплечья, быстро опустилась. Нежная девушка, поглощенная своими мыслями, не подняла на меня взгляд, ее ресницы трепетали, скрывая что-то важное и личное. Я, всегда в центре внимания, был обескуражен.

– Простите! – ее голос прозвучал как легкий шепот, торопливый и почти неразличимый среди общего шума.

Она не стала ждать ответа, ее силуэт растворился в потоке студентов, не дав мне возможности даже произнести слово. Это было немыслимо. Девушки обычно задерживались, замирали, ловили мой взгляд, их щеки вспыхивали румянцем, а здесь… абсолютное равнодушие, почти пренебрежение. Чувство, похожее на колкую иглу, пронзило мое самолюбие. Я был Остином, мужчиной, привыкшим к обожанию и власти, и это беглое извинение, брошенное почти на ходу, казалось насмешкой.

Мой взгляд, острый и проницательный, неотрывно следовал за ее удаляющейся спиной. Каштановые волосы, слегка растрепанные от спешки, мягко покачивались при каждом шаге, а легкая университетская толстовка лишь подчеркивала хрупкость ее фигуры. Незнакомое, почти тревожное чувство нарастало в груди, оно не походило ни на одно из тех мимолетных увлечений, что я испытывал прежде. Обычно я видел в женщинах лишь очередную цель, временное развлечение, но в этот раз что-то было иначе, словно в моем жестком, прагматичном мире вдруг возникло нечто необъяснимо притягательное, что-то живое и невинное, совершенно не вписывающееся в мою обыденность.

– Мисстер Уайт, вы с нами? – произнес директор университета.

Да, да, конечно. А куда? – с непониманием отвечает Остин.

Тогда пошлите в мой кабинет, обсудим предстоящие дела. – Говорит директор.

Пока все бурно обсуждали мероприятия, я задумчиво думал о девушке, которая столкнулась со мной.

– Ее абсолютное безразличие, которое в любой другой ситуации вызвало бы лишь раздражение, сейчас разжигало во мне жгучий интерес!

Я усмехнулся. В памяти всплыл мимолетный, испуганный взгляд ее глаз, который она все же позволила себе бросить перед тем, как исчезнуть за углом. В этом взгляде было нечто дикое, почти первозданное, нетронутое цинизмом современного мегаполиса. Я Остин, мужчина, привыкший к мгновенной капитуляции, вдруг ощутил азарт охотника. Я был уверен, что сможет сломить это равнодушие, заставить ее сердце биться чаще при одном моем появлении.

– Что со мной происходит? Никогда бы не подумал, что со мной такое случиться.

– Изумленно отвечаю сам себе.

После университета, в котором училась та девушка, я поехал к себе домой, пока ехал по мокрой и скользящей дороги после дождя, не переставая думать о ней. Приехав в свой пенхаус я бросил свой пиджак на диван, идя на кухню, решил налить себе виски, мысли о той девушке не выходили из головы. Она меня так зацепила, что я решил:

– Она будет моей, – прошептал себе под нос, скорее утверждая, чем размышляя. – Рано или поздно.

Эта мысль, дерзкая и уверенная, тут же обрела форму. Мой мозг, привыкший к стратегическому планированию, уже выстраивал план действий. Никакое равнодушие не устоит перед моим напором. Я вытащил из кармана свой идеально отполированный смартфон, экран которого тут же вспыхнул ярким светом, отражая мой целеустремленный взгляд. Быстрым движением пальцев открыл список контактов, находя имя своего надежного помощника, человека, способного достать любую информацию.

Короткий звонок.

– Андрей, – мой голос был низким и властным, не терпящим возражений.

– Мне нужна информация о студентке художественного отделения. Высокая, шатенка. Сегодня столкнулся с ней в коридоре. Посмотри по камерам университета и узнай все. Имя, расписание, все, что найдешь. Мне нужно ее имя и каждая деталь. И поторопись.

Я отключился, не дожидаясь ответа, зная, что Андрей примется за дело немедленно. Мой мир был миром, где все покупалось и продавалось, где связи решали все, а информация была самой ценной валютой. Эта девушка, казалось, была единственной, кто не вписывался в мои жесткие рамки, но это лишь подогревало интерес.

Я поднял взгляд к потолку, мои мысли были далеки от дел. Я пытался удержать в памяти легкий обрывок ее извинения, который прозвучал почти мелодией в ушах. «Простите», – снова и снова повторялось это слово, наполняя разум странным, несвойственным мне томлением. Затем я вспомнил легкий, едва уловимый аромат ее волос, сладкий и чистый, словно весенний цветок, затерявшийся среди городского смога. Этот запах, неожиданный и пронзительный, пробуждал во мне неведомое до сих пор желание. Желание не просто обладать, а поглотить, растворить ее в себе, почувствовать ее нежность, ее хрупкость. Властный и сильный, я вдруг ощутил себя уязвимым, почти жаждущим. Это было нечто большее, чем обычная прихоть, это было глубокое, инстинктивное стремление, нарастающее с каждой секундой.

Я не мог поверить, что она оставила меня равнодушным.

Я развалившись на диване позволил себе легкую, почти хищную ухмылку. Представляя, как Мия, та самая наивная девушка, которая сегодня даже не подняла на меня глаз, будет смотреть на меня с обожанием, ее взгляд будет полон восхищения и покорности. Я видел ее нежные руки, обвивающие мою шею, ее губы, шепчущие мое имя. Я был уверен, нет, я знал, что скоро она будет у моих ног, безоговорочно принадлежащая мне. Эта мысль, сладкая и опьяняющая, наполнила меня гордостью и предвкушением победы. Моя цель была ясна, и я не отступлю, пока не добьюсь желаемого.

Остин

Глава 2

В своем просторном кабинете, откуда открывался панорамный вид на сверкающие шпили мегаполиса, Я сидел, погруженный в глубокое раздумье. Золотистые лучи закатного солнца пробивались сквозь высокие окна, танцуя на полированном дереве стола, но я не замечал этой красоты. Мой взгляд был прикован к экрану ноутбука, где, словно редкая бабочка, распахнулось досье Мии. Я провел так уже несколько часов, пытаясь собрать воедино разрозненные кусочки информации, которые Андрей с таким трудом добыл из университетской базы данных. Каждый клик мыши отдавался эхом в тишине кабинета, словно тиканье часов, отсчитывающих время до их следующей, неизбежной встречи. С момента их случайного столкновения в коридоре университета, Мия не выходила у меня из головы. Ее хрупкость, ее неожиданное равнодушие – все это задело меня за живое, заставило пересмотреть привычные схемы, по которым я строил свою жизнь и отношения. Это было больше, чем обычное увлечение; это было нечто новое, необъяснимое, почти болезненное в своей навязчивости. Я привык получать все, что хотел, по щелчку пальцев, но эта девушка оказалась куда сложнее. Ее образ, такой чистый и недоступный, дразнил, обещая испытание, которое я был готов принять. Я провел пальцем по экрану, моя мощная фигура слегка подалась вперед, словно пытаясь проникнуть сквозь стекло, чтобы дотянуться до нее. Глубокое чувство, похожее на гранитный валун, осело у меня в груди, оно не давало мне покоя, требуя действия, требовало Мию. Я ощущал эту тягу, этот голод, который рос с каждой минутой, проведенной за изучением ее мира. И я знал, что не остановлюсь, пока не утолю его.

– Ну же, Мия, покажи себя, – прошептал я, едва слышно.

Передо мной возникла ее фотография – простая, без прикрас, но именно эта естественность заворожила меня. Взгляд огромных, чистых глаз, обрамленных густыми ресницами, казался таким же беззащитным и нежным, как и в тот день. Я прочел ее имя: Мия Соколова. Звучало как легкий весенний ветерок, словно сама нежность была заключена в этих двух словах. Факультет художественного отделения, последний курс. Я изучил ее расписание занятий, каждую лекцию, каждый семинар, словно дешифровал древний манускрипт, пытаясь найти в нем ключ к ее сердцу. В моем жестком, прагматичном мире, где каждая минута расписана и просчитана, я вдруг почувствовал себя студентом, готовящимся к самому важному экзамену в своей жизни. Она была чистым холстом, а я – художником, который стремился оставить на нем свой след. И этот след должен был быть глубоким, незабываемым. Я уже представляю, как буду раскрашивать ее жизнь, наполняя ее яркими, смелыми красками, которых ей так не хватало.

Мои пальцы, привыкшие к управлению многомиллионными проектами, дрожали, когда я пролистывал страницы ее университетской жизни. Я зацепился за одну деталь.

Она не одна.

Фотография Мии с молодым человеком, его рука небрежно покоилась на ее талии, а лица обоих сияли от улыбок. Казалось, мир вокруг них замер, уступая место их простому, непритязательному счастью. Это был Кирилл. Его профиль в социальной сети был открыт на соседней вкладке, и я, хмурясь, вглядывался в каждую деталь. Обычный парень, без особых амбиций, без лоска и денег, которыми мог похвастаться я. Раздражение вспыхнуло в нем мгновенным, обжигающим огнем, оно начало разъедать меня изнутри, словно ядовитая кислота. Как она могла выбрать его? Это было немыслимо, почти оскорбительно для моего самолюбия. Горький привкус ревности наполнил рот, и я сжал челюсти так сильно, что заныли виски. Чужое счастье, такое искреннее и непринужденное, казалось, насмехалось над моей собственной холодной, расчетливой жизнью. Я ненавидел этого Кирилла, ненавидел его за то, что тот осмелился коснуться того, что я уже считал своим.

– Убрать. Немедленно. – Слова сорвались с моих губ, словно предсмертный хрип.

Я резко вернулся к расписанию Мии, словно пытаясь отвлечься от жгучей ярости, но образ Кирилла не выходил из головы. Мои глаза скользнули по строчкам, выискивая нужную зацепку. Между лекциями по истории искусства и живописи обнаружилось 'окно' – свободное время, которое Мия, скорее всего, проводила в кафетерии или в библиотеке. Идеально. В моей голове мгновенно сложился план, безупречный в своей простоте и эффективности. Я видел каждый шаг, каждое действие, предвкушая момент, когда их взгляды снова встретятся, но на этот раз по моим правилам. Ухмылка, полная хищной уверенности, растянула мои губы. Это будет не просто случайность, это будет спектакль, с режиссированный им до мельчайших деталей. Я представил, как она, застигнутая врасплох, не сможет отвести взгляд, и тогда Я возьму свое.

– Вот ты и попалась, пташка, – пробормотал я, голос был низким и бархатным, полным обещаний и угроз.

Я протянул руку к телефону, пальцы быстро набрали сообщение Андрею. «Завтра. В университет. Мне нужно быть там в одиннадцать тридцать. Организуй небольшую ‘случайность’ у входа в аудиторию 305. Никаких ошибок. И проследи, чтобы никто не смог помешать. Мне нужно, чтобы она заметила меня». Сообщение было кратким, но в каждом слове чувствовалась моя властная натура, не терпящая пререканий. Отправить. Я откинулся на спинку кресла, ожидая подтверждения. Андрей был моей тенью, моей правой рукой, человеком, который мог решить любую проблему, достать любую информацию, организовать все, что требовалось. Доверие мое к нему было абсолютным, потому что Андрей никогда не подводил. Тихое жужжание в кармане – ответ. «Будет сделано, босс». Я удовлетворенно кивнул. Мой мир снова обретал привычный порядок, где все решается по моей воле, где любая преграда мгновенно устраняется. Я был хозяином своей судьбы, и теперь собирался стать хозяином ее судьбы.

Я закрыл глаза, позволяя себе погрузиться в предвкушение. Образ Мии, такой хрупкой и наивной, возник перед внутренним взором, и на губах расцвела довольная, почти хищная улыбка. Я чувствовал, как энергия переполняет меня, как адреналин пульсирует в венах, готовя к игре, к охоте. Это было то самое чувство, которое я испытывал перед заключением крупной сделки, перед тем, как сорвать большой куш. Но на этот раз ставки были намного выше. Это была не просто сделка, это была новая, всепоглощающая одержимость. Я представлял, как ее взгляд, полный удивления, а затем и любопытства, остановится на мне. Как ее нежные пальцы будут искать моего прикосновения. Как она, сама того не ведая, будет шаг за шагом втягиваться в мой мир, в мои объятия. Я был уверен, нет, я знал, что Мия скоро будет моей, безоговорочно. Она станет той, кто заставит мое сердце биться не только от власти и успеха, но и от чего-то совершенно иного, чего-то живого и неистового. Я готов был сжечь мосты, разрушить чужие жизни, лишь бы эта девушка принадлежала только мне. Игра началась, и я собирался играть до победного конца.

Остин

Глава 3

Раннее утро понедельника обволакивало город серой дымкой, но для меня это был не просто новый день, а начало новой главы, где каждая секунда имела значение. Я отдал приказ Андрею, и теперь все было готово. Университет, словно неприступная крепость знаний, возвышался перед ним, его старинные стены казались чужеродными в мире блестящего металла и стекла, к которому я привык. Я отпустил водителя, его роскошный седан растворился в потоке машин, оставив меня наедине с предвкушением, что обжигало изнутри. Это было для меня не просто очередное завоевание, а почти ритуал, который я должен был совершить сам, без лишних глаз, без посредников, чтобы почувствовать полный контроль над ситуацией.

Мои шаги, обычно уверенные и гулкие по мраморным полам его офиса, здесь, на щербатом университетском асфальте, казались непривычно мягкими. Я шел по вымощенным дорожкам, мимо суетящихся студентов, чьи лица были полны юношеской беззаботности и надежд. Одетый в идеально скроенный костюм, был словно инородное тело в этом молодом, оживленном пространстве. Я чувствовал, как взгляды скользят по мне, любопытные, иногда завистливые, но мне было все равно. Мой взгляд был устремлен лишь на одно – дверь аудитории 305, из которой, по расписанию, должна была выйти Мия. Я представлял этот момент снова и снова, оттачивая каждое движение, каждое слово, словно готовился к решающему поединку.

Время тянулось невыносимо медленно. Каждая минута казалась вечностью. Я сверился со своим часами, инкрустированными бриллиантами. На моем запястье они казались не просто механизмом, отсчитывающим секунды, а символом моего нетерпения, его жажды обладания. Толпа студентов, шумная и энергичная, выплеснулась из соседних аудиторий, заполняя коридоры гулом и смехом. Я отошел чуть в сторону, наблюдая за этим хаотичным потоком, словно хищник, выжидающий свою добычу в стаде. Мое сердце, обычно холодное и расчетливое, сейчас стучало учащенно, отбивая странный, непривычный ритм.

Вот она. Я сразу же узнал ее среди десятков других лиц. Мия вышла из аудитории, погруженная в свои мысли, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, за пределы университетских стен. Она была одета в простую, но элегантную одежду, ее волосы, цвета осеннего меда, свободно струились по плечам. Легкая усталость проступала на ее лице, словно тень от долгих часов, проведенных за учебой, но даже она не могла скрыть ее природную нежность. В ее облике не было ничего кричащего, ничего показного, лишь чистая, нетронутая красота, которая так зацепила его в тот первый раз.

Я сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь. Ждал, когда поток студентов немного поредеет, чтобы их 'случайная' встреча выглядела максимально естественно. С едва заметной улыбкой на губах, я шагнул вперед, направившись прямо к ней. Идеальный расчет, безупречное исполнение. Я притормозил всего на мгновение, прежде чем сделать последний, решающий шаг. Их тела столкнулись легко, почти невесомо, но достаточно ощутимо, чтобы она обратила внимание. Мия вздрогнула, из ее рук выпала папка с эскизами, и листы бумаги, словно стая перепуганных белых птиц, разлетелись по полу. Я быстро, словно по сценарию, наклонился, чтобы помочь ей собрать их, мои глаза встретились с ее испуганным взглядом.

– О, простите, пожалуйста! – произнес я, мой голос был низким, бархатным, с нотками искреннего сожаления. – Я был так неосторожен.

Мия, слегка покрасневшая от неожиданности, быстро присела, собирая свои рисунки. – Ничего страшного, – тихо пробормотала она, избегая моего прямого взгляда. Ее тон был вежливым, но отстраненным, словно она пыталась создать невидимую преграду между ними. Я заметил, как ее тонкие пальцы дрожат, когда она подбирает последний лист, и это вызвало у меня странное, почти защитное чувство. Я протянул ей собранные им эскизы, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и по моему телу пробежал легкий электрический разряд. Она поспешно забрала папку, словно боясь, что это прикосновение задержится слишком долго.

– Вы здесь учитесь? – спросил я, не отступая, мой взгляд не отрывался от ее лица. Я попытался уловить в ее глазах хоть намек на узнавание, на интерес, но там была лишь вежливая отстраненность. – Я вот, по делам тут оказался, а тут такое… совпадение.

– Да, – коротко ответила Мия, крепче прижимая папку к груди. – Художественный факультет. Я спешу, извините.

Моя улыбка стала еще шире, еще убедительнее.

– Неужели? Как интересно! Я вот как раз собирался в одну галерею, там сейчас новая выставка современного искусства, очень необычная. Как раз для ценителей. Может, выпьем по кофе, обсудим? Могу подбросить… – Я сделал паузу, ожидая. Я был уверен в своем предложении, в своем обаянии, в том, что ни одна девушка еще не отказывала ему в такой ситуации. Моя уверенность была непоколебима, я чувствовал себя на вершине мира, предвкушая ее согласие.

Мия подняла на меня глаза, и я увидел в них лишь усталость. – Спасибо большое за предложение, но я правда очень спешу, – повторила она, ее голос звучал еще тише, почти неразборчиво. – У меня сегодня много дел. Извините.

Я почувствовал, как что-то внутри меня сжалось. Отказ. Легкий, почти незаметный, но отказ. Я не привык к отказам, мой мир был построен на слове 'да'. Раздражение, словно тонкая игла, кольнуло меня под ребра. Я не мог поверить, что мой безупречно спланированный подход дал осечку.

– А что же так срочно? Может, я могу как-то помочь? – я не сдавался, мой голос все еще был мягким, но в нем уже проскальзывали нотки настойчивости, которые я обычно приберегал для деловых переговоров.

Мия покачала головой, ее взгляд был прикован к полу.

– Нет, нет, все в порядке. Мне пора, правда. Еще раз спасибо за помощь. – Она сделала шаг назад, готовясь к отступлению. В ее жестах не было ни кокетства, ни заинтересованности, лишь желание поскорее уйти. Это раздражало до глубины души. Я привык, что женщины вокруг меня трепещут, что они ловят каждое мое слово, а эта девушка, казалось, была абсолютно равнодушна к моему присутствию, к его сияющей ауре успеха и власти.

– Постойте, – сделал еще одну попытку, пытаясь задержать ее. – Вы ведь на последнем курсе, верно? Каковы ваши планы после выпуска? Может, я мог бы… – я не договорил, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы заинтересовать ее, предложить что-то, от чего она не сможет отказаться. Но Мия уже не слушала. Она вежливо, но решительно кивнула ему и, развернувшись, быстро зашагала прочь, растворяясь в потоке студентов, словно тень, ускользающая из его рук. Я наблюдал, как ее хрупкая фигурка отдаляется, пока совсем не исчезла из виду. Коридор, еще минуту назад наполненный ее присутствием, теперь казался пустым и холодным.

Мои челюсти сжались. Внутри меня клокотала злость. План, который казался таким безупречным, рассыпался в прах из-за ее чертового равнодушия. Я не привык к тому, что меня игнорируют, тем более женщина. Это было не просто неприятно, это было оскорбительно для моего самолюбия, для моей непоколебимой уверенности в себе. Горечь поражения обжигала язык. Я потер виски, чувствуя, как пульсирует кровь в моей голове. Я был готов к сопротивлению, к кокетству, но не к полному отсутствию реакции. Это выбило меня из колеи, заставила чувствовать себя беспомощным, а я ненавидел это чувство больше всего на свете.

Я резко развернулся и направился к выходу из университета, мои шаги были тяжелыми, отбивая яростный ритм по камню. Мне хотелось крушить все на своем пути, но я сдерживал себя. Нет. Это не конец. Это только начало нового, более сложного этапа. Я достал телефон, мои пальцы впились в пластик. – Андрей, – прорычал в трубку, мой голос был низким и угрожающим, – Мне нужно самое подробное расписание Мии Соколовой. Каждое ее движение. Каждый ее шаг. Достань мне его немедленно. И проверь все ее социальные сети, контакты, с кем она общается. Я хочу знать все. И немедленно. Ясно? – Я отключился, не дожидаясь ответа. Мой разум уже работал, просчитывая новые стратегии, разрабатывая более агрессивные подходы. Если Мия не хочет играть по моим правилам, я заставлю ее. Я найду способ, заставить ее обратить на меня внимание, сломает ее невинную отстраненность. Она будет моей, чего бы это ни стоило. Игра только началась, и я не позволю ей закончиться так просто.

Мия

Глава 4

Раннее утро в университете начиналось для меня с привычной суеты и запаха старой бумаги из аудиторий. Я шла по коридору, прижимая к груди почти законченный эскиз, в голове роились мысли о предстоящей защите и тысяче мелочей, связанных с выпускной работой. Мир искусства был моим убежищем, где краски и линии говорили обо мне больше, чем слова. Внезапно, мой взгляд упал на что-то необычное, стоявшее у входа в аудиторию 305, той самой, где буквально пару дней назад произошла столь неловкая встреча с незнакомцем, чье имя, кажется, было Остин. На мраморном полу, прямо под старинными часами, стоял букет, от которого исходил нежный, едва уловимый аромат. Это были не просто цветы, а редкие, экзотические орхидеи, лиловые, с бархатистыми лепестками, каждая из которых стоила целое состояние. Я остановилась, озадаченная, мое сердце сделало легкий толчок. Кто мог прислать такой роскошный подарок? Я не знала никого, кто бы стал так тратиться ради меня. Это было странно, почти пугающе. Я привыкла к простым букетам полевых цветов от Кирилла, но это… это было нечто совсем иное, нечто, что выбивалось из моей скромной, размеренной жизни. Любопытство смешалось с легкой тревогой. Неужели это чья-то глупая шутка? Или кто-то ошибся адресом?

– Ого, Мия, это тебе? – голос ее однокурсницы, Леры, разорвал тишину, словно резкий аккорд. Лера остановилась рядом, с любопытством рассматривая букет.

– Какие красивые! И дорогие, наверное, жутко.

Я покачала головой, брови были слегка сведены.

– Я не знаю. Никакой открытки, ничего. Просто… стоят. Может, кто-то для деканата?

– Да ладно тебе, – усмехнулась Лера, – для деканата они бы точно не такие выбирали. Это явно чей-то поклонник. У тебя появился тайный воздыхатель, что ли?

Я ощутила легкое покраснение на щеках. – Глупости. У меня есть Кирилл.

Я постаралась отогнать эти мысли, но легкое чувство беспокойства не покидало меня. Орхидеи были прекрасны, но их анонимность давила, создавая ощущение невидимого присутствия, словно чьи-то глаза, следили за каждым моим движением.

Прошло всего два дня. Я, закончив последнюю лекцию, направилась к своему шкафчику, чтобы забрать вещи перед встречей с Кириллом. Открыв дверцу, я замерла, взгляд упал на лежащий внутри предмет. Это был арт-альбом, толстый, в переплете из темно-синей кожи, с золотым тиснением. Я узнала его мгновенно – это было лимитированное издание работ моего любимого современного художника, о котором я мечтала с тех пор, как увидела его в одном из дорогих бутиков на окраине города. Я даже не заходила туда, зная, что цена на такие книги для меня недоступны. Мои руки слегка задрожали, когда я взяла его в руки. Альбом был тяжелым, глянцевые страницы приятно шуршали под пальцами, а запах свежей типографской краски смешивался с ароматом новой кожи. Это был невероятный подарок, слишком личный, слишком желанный, чтобы быть просто совпадением. Смятение нарастало, смешиваясь с подступающим страхом. Кто это делает? Как этот человек узнал о моей давней, почти интимной мечте? Легкое головокружение окутало меня, когда я осознала, что кто-то внимательно изучает мою жизнь, мои желания, мои пристрастия. Это было уже не просто анонимное внимание, это была какая-то одержимость. Я плотнее прижала альбом к груди, пытаясь унять дрожь, пронизывающую мое тело. Словно невидимые нити опутывали меня, стягиваясь все туже.

– Кто это может быть? – прошептала я в пустоту коридора, чувствуя, как по коже пробегают мурашки.

Мое сердце стучало быстрее обычного, а в голове проносились сотни вопросов без ответов. Чувство, что мной следят, усилилось. Теперь это была не просто догадка, а почти физическое ощущение. На следующий день, когда я пришла в свою любимую студию, где проводила часы за холстом, я обнаружила у мольберта бумажный стаканчик. Из него исходил знакомый, манящий аромат моего любимого латте с карамелью из небольшой кофейни на углу, куда я заходила каждое утро. Именно там, в том уютном местечке, я всегда начинала свой день, наслаждаясь тишиной и запахом свежесваренного кофе. Никто, кроме Кирилла, не знал о моем пристрастии к этому конкретному напитку и этой кофейне. Сердце мое замерло. Я огляделась по сторонам, но студия была пуста. Воздух казался тяжелым, словно наполненным чьим-то незримым присутствием. Это уже не шутка. Это было вторжение, вторжение в мое личное пространство, в мои самые сокровенные уголки жизни. Холодный озноб пробежал по спине. Я взяла стаканчик, он был еще теплым. Это означало, что тот, кто оставил его, был здесь совсем недавно. Это знание было невыносимым, обволакивающим, словно липкая паутина. Я чувствовала себя марионеткой в чьей-то невидимой игре. И решила, что больше не могу держать это в себе. Мне нужен был кто-то, кто сможет взглянуть на ситуацию со стороны, кто поможет понять, что происходит.

– Лера, – я набрала номер подруги, мой голос дрожал от сдерживаемого страха. – Ты не поверишь, что случилось.

Я рассказала обо всем, о цветах, альбоме, и вот теперь – о кофе. Лера слушала внимательно, мой голос по телефону звучал обеспокоенно. – Мия, это… это не нормально. Это уже не просто поклонник. Это пугает. Ты должна быть осторожнее. Может, стоит сказать Кириллу?

– Я не знаю, – ответила я, сжимая телефон. – Я боюсь его реакции. И я до сих пор не понимаю, кто это может быть. Это так странно…

Но рассказать Кириллу все-таки пришлось, потому что он сам все заметил. Когда Кирилл пришел за мной в университет тем вечером, его взгляд сразу упал на пышный букет орхидей, который я поспешила поставить подальше, но забыла убрать из виду. Затем он заметил блестящий корешок арт-альбома, наполовину торчащий из моей сумки. Его обычно спокойное лицо мгновенно омрачилось. Он чувствовал, как ревность, словно змея, заползает в его грудь, сжимая ее ледяным кольцом. Он привык, что мне иногда уделяют внимание, но такое навязчивое, анонимное и столь дорогое внимание заставило его нервничать. Его голос прозвучал резче обычного.

– Что это, Мия? От кого эти подарки? И не говори, что ты не знаешь. Это уже не в первый раз, да?

Я вздрогнула от его тона. И почувствовала, как по моим щекам разливается краска, а сердце начинает колотиться быстрее.

– Кирилл, успокойся, пожалуйста! Я, правда, не знаю! Все это просто… появляется. Эти цветы, потом этот альбом, а сегодня утром – кофе. Я не понимаю, кто это делает! Это чья-то глупая шутка, наверное. Или… или кто-то просто ошибся. Мне это тоже не нравится, я чувствую себя не в своей тарелке.

Мои слова, полные искреннего смятения, не успокоили Кирилла. Наоборот, его лицо еще больше потемнело. Он сжал кулаки, в его глазах вспыхнул гнев.

– Шутка?! Мия, ты серьезно? Кто будет тратить такие деньги на 'шутки'? И как это 'появляется'? Кто-то за тобой следит, а ты говоришь, что это шутка? Ты что, скрываешь что-то от меня? Может, у тебя появился другой, и ты просто не хочешь мне говорить?! – Его голос срывался на крик, привлекая внимание нескольких студентов, проходящих мимо. Он был растерян, зол и крайне обижен.

Я почувствовала себя зажатой в угол. Моя наивность сталкивалась с его подозрениями, а моя невинность – с его ревностью, которая стремительно превращалась в агрессию. Слезы подступили к глазам.

– Кирилл, как ты можешь так думать обо мне? Я тебя люблю! Нет никого, ты же знаешь! Я же тебе говорю, что мне страшно от всего этого! Я не знаю, как это остановить!

Я сделала шаг к нему, пытаясь дотронуться до его руки, но Кирилл резко отдернул меня, его глаза были полны горечи.

– А мне кажется, ты просто наслаждаешься этим вниманием, Мия. Иначе бы ты давно узнала, кто это. Или не захотела узнавать.

Он развернулся и быстро зашагал прочь, оставив меня одну, сжимающую в руках арт-альбом, который теперь казался не желанным подарком, а тяжелым камнем. Мой мир, такой хрупкий и понятный, начинал трещать по швам под натиском чужой, непонятной воли.

Остин

Глава 5

В это же время, в тенистой аллее неподалеку от университетских ворот, припаркованный черный «Майбах» словно растворялся среди деревьев. Внутри я наблюдал за всей сценой через тонированные стекла, на моих губах играла легкая, почти незаметная улыбка. Андрей, мой помощник, сидел рядом, держа в руках планшет, на который транслировались данные с нескольких скрытых камер.

– Букет доставлен, господин Сойер. Альбом тоже. Кофе… да, все, как вы просили. Реакция… ну, как вы и предполагали. Девушка озадачена, ее парень, Кирилл, очень… эмоционален.

Я кивнул, мои глаза продолжали следить за удаляющейся фигурой Кирилла, а затем переключились на Мию, оставшуюся стоять в одиночестве, с расстроенным лицом. – Хорошо. Очень хорошо. Мои слова были тихими, но в них звенела стальная уверенность и предвкушение победы. Я наслаждался каждым моментом, когда тщательно спланированные действия приносили желаемый результат. Я видел, как ее наивный мир начал рассыпаться, как посеянные мной зерна сомнения проросли в отношениях Мии и Кирилла. Мой план работал, и работал безупречно. Эта игра была намного увлекательнее любых корпоративных сделок. Я чувствовал, как власть над чужими судьбами опьяняет меня, дает ни с чем несравнимое ощущение контроля. Мия… она скоро поймет, что ее прежняя жизнь, такая спокойная и предсказуемая, больше не вернется. И я буду тем, кто ее изменил. Я откинулся на спинку сиденья, взгляд был холоден и расчетлив.

– Отлично. Пусть ее парень хорошенько закипит. Это только начало. Теперь… – сделал паузу, мозг уже переходил к следующему этапу, к более решительным, более прямым действиям. – Теперь мы покажем Мие, что ее ждет. И покажем Кириллу, что он здесь лишний. Приготовьте все для завтрашнего дня. Мне нужно кое-что показать ей лично. И будьте готовы к немедленным действиям по устранению любых препятствий. Любых. Без исключений.

Сжав кулак, чувствуя прилив адреналина. Моя цель была близка. И я не остановлюсь ни перед чем, пока не достигну ее. Чувство вседозволенности, перемешанное с азартом, наполняло меня. Я был готов к следующему шагу, гораздо более агрессивному и разрушительному для тех, кто стоял на моем пути к Мие.

На следующий день, я сидел внутри, мой взгляд, острый и нетерпеливый, был прикован к выходу из старинного здания университета, окна которого тускло поблескивали в предзакатном свете. Каждая минута ожидания казалась пыткой, но в то же время наполняла меня странным, мазохистским предвкушением. Я сжимал руль, чувствуя, как пульсирует кровь в венах, а в воздухе повисла тяжесть невысказанного желания, почти осязаемого. Мое терпение всегда было на пределе, особенно когда речь заходила о том, что я считал своим по праву. А Мия… она должна была стать моей, это было ясно, как сам факт существования этого душного, амбициозного города. Я видел, как сквозь вереницу студентов, спешащих по своим делам, просачивается ее тонкая, почти невесомая фигура, окутанная легким шарфом, словно ореолом. Она неспешно шла, прижимая к груди папку с эскизами, и каждый ее шаг, казалось, замедлял время, заставляя меня впиваться взглядом в ее силуэт. Сердце, обычно спокойное и расчетливое, сейчас отбивало бешеный ритм. Я почувствовал, как напрягается челюсть, а по венам пробегает обжигающий ток, когда она появилась из-за массивных колонн, озаренная последними лучами уходящего дня. Ее волосы, словно водопад темного золота, мягко ложились на плечи, а легкая улыбка тронула губы, когда она что-то негромко прошептала себе под нос. Она была… абсолютным контрастом всему, что окружало меня в моем жестком, беспощадном мире. Хрупкая, светлая, почти эфемерная. Я видел, как она оглядывается, словно кого-то ищет, и в этот момент мои легкие словно наполнились свинцом. Предчувствие. Дурное предчувствие. Спустя мгновение, из-за угла библиотеки показался высокий парень. Кирилл. Я узнал его сразу – помощник уже успел собрать скудные сведения о нем. Кирилл держал в руках небольшой букет из ромашек, таких простых и нежных, что они казались насмешкой над теми экзотическими орхидеями, что я отправил ей всего несколько дней назад. Наблюдая, как Мия, увидев Кирилла, внезапно расцветает в настоящей, искренней улыбке, той самой, которая не появлялась на ее лице после моих, навязчивых, но пока еще неуклюжих попыток привлечь ее внимание. Эта улыбка, теплая и открытая, предназначенная не мне, разорвала тишину внутри «Майбаха», словно гром среди ясного неба. Затем она сделала шаг к Кириллу, и ее движения были легки, словно танец. Они обнялись. Короткое, но такое интимное прикосновение. Я ощутил, как холодный, острый укол ревности пронзает мне грудь. Это было не просто неприятно, это было мучительно, словно кто-то вонзил нож прямо в сердце, провернув его. Я сжал кулаки, ногти впились в ладони, оставляя полукруглые отметины. Мои глаза потемнели, в них заплескался опасный огонь. Я был готов разнести все вокруг, лишь бы стереть эту картину из памяти. Это было оскорбление, личное, глубокое. Она принадлежит мне. Она должна принадлежать мне. А этот… этот обычный парень, с его дешевыми цветами, посмел прикоснуться к тому, что я уже считал своей собственностью. Гнев поднялся внутри меня, обжигающая волна, что грозила поглотить. “Наглость”, – прошипел я сквозь стиснутые зубы, голос был едва слышен, но в нем звенела стальная угроза.

– “Какая… наглость”. Я откинулся на спинку сиденья, мой взгляд не отрывался от пары, которая уже отходила от входа в университет. Кирилл что-то рассказывал, оживленно жестикулируя, а Мия слушала его, наклонив голову, ее смех, легкий и мелодичный, доносился до меня сквозь толщу стекла, словно из другого, недосягаемого мира. Они шли, держась за руки, их шаги были синхронны, словно они танцевали. Я приказал водителю тронуться, не спуская глаз с удаляющихся фигур. «Майбах» бесшумно скользнул по дороге, держась на почтительном расстоянии. Наблюдая за ними через тонированное стекло, каждый их жест, каждое слово, долетевшее до меня обрывком, лишь усиливало кипящую ярость. Я видел, как Кирилл, смеясь, приобнял Мию за талию, и она не отстранилась. Напротив, она прильнула к нему чуть ближе, их головы соприкоснулись. Этот жест, такой естественный и непринужденный, вызвал новый приступ удушающей ревности в груди меня. Я представил, как моя рука обнимает ее, как мои пальцы переплетаются с ее, как ее смех звучит только для меня. Это зрелище было невыносимым. Я чувствовал, как кровь стучит в висках, а внутренности скручиваются в тугой узел. Эта глупая, наивная девчонка! Как она могла выбрать такого… обычного, посредственного парня, когда перед ней был я? Я. Человек, который мог дать ей все, о чем она могла только мечтать, и даже больше. Человек, который одним своим словом мог изменить ее мир, перевернуть его с ног на голову. Мои губы искривились в презрительной усмешке. «Они наслаждаются этим моментом, этим дешевым, наивным счастьем», – пронеслось в моей голове. – «Но я разорву его в клочья. Разорву их на части, чтобы она поняла, что такое настоящая страсть. И настоящая власть». Я не мог оторвать взгляд от их переплетенных рук, и эта простая близость была для меня как красная тряпка. Мне хотелось выйти, схватить ее за руку, оттащить от этого парня и заявить свои права, но я знал, что это будет контрпродуктивно. Пока. Пока еще нет. «Подожди, Мия», – подумал я, мысли были холодны и остры, как лезвие. – «Скоро ты увидишь, что такое настоящий мужчина. И что значит быть моей». Стиснув зубы. Ярость росла, питаясь каждым мгновением их показного счастья, как пламя пожирает сухую траву. Я чувствовал, как эта эмоция обжигает изнутри, превращая в чистое, концентрированное желание разрушать. Власть, которую я так ценил, теперь была направлена на одну-единственную цель. В конце концов, «Майбах» остановился в темном переулке, в тени высоких, равнодушных зданий. Я резко открыл дверь и вышел, моя фигура была напряженной, словно натянутая струна. Городской шум, гул машин, далекий лай собаки – все это казалось фоном для внутренней бури. Я стоял, словно монумент, взгляд был прикован к точке, где только что исчезли Кирилл и Мия. Холодный воздух немного остудил пыл, но не унял нарастающего внутри него яростного огня. Я посмотрел на свои ладони, которые все еще горели от впившихся ногтей. Эти подарки, эти орхидеи, этот альбом – все это было слишком тонко, слишком намеками. Они не пробили ее наивную броню, не заставили ее усомниться в своем выборе. А может, наоборот, только укрепили ее связь с этим ничтожеством, вызвав его ревность и сделав его еще более настойчивым. Нет, так не пойдет. Это не мой метод. Не мой стиль. В голове начал формироваться новый, куда более агрессивный план. Я больше не собирался играть в прятки. Я сделаю так, чтобы их отношения рухнули, чтобы Мия осталась одна, чтобы ее сердце было разбито и опустошено. Только тогда она будет готова ко мне, к моей власти, к моей страсти. «Как разлучить их?» – этот вопрос пульсировал в висках, становясь единственным смыслом существования в этот момент. Я знал, что для устранения конкурента нужны не просто намеки, а прямой, сокрушительный удар. У меня были ресурсы, влияние, связи. Я был Сойер Уайт. И никто не посмеет стоять у меня на пути. Я достал телефон и резко, почти не глядя, набрал номер Андрея. Мой голос был низким, но таким леденящим, что в нем слышался металл.

– Андрей, – произнес я, и каждое слово было отчеканено, словно пуля.

– Мне нужна информация. Полная, исчерпывающая информация об этом… Кирилле. Его личная жизнь, его слабости, его темные пятна. Все, что может его скомпрометировать. Я хочу знать, где он бывает, с кем общается, что его интересует. Ничего не упустить. И я хочу это быстро. Очень быстро.

Помощник на другом конце провода что-то промямлил, возможно, пытаясь уточнить или задать вопрос, но я не дал ему такой возможности.

– Любые сведения, Андрей. Любые. Без исключений. Я готов действовать. Моментально. Слышишь меня? Андрей, конечно, слышал. Мой тон голоса всегда менялся, когда я переходил в такой режим. Это был режим хищника. Я разорвал связь, не дожидаясь ответа. Сжав телефон в кулаке, ощущая, как стекло трещит под моим давлением. Мысли вернулись к первой встрече с Мией, к ее равнодушному взгляду, который я поначалу воспринял как оскорбление, но который теперь стал топливом для моей одержимости. Я вспомнил ее тонкие пальцы, ее нежный профиль, ее наивную простоту. Все это было вызовом, к которому я был готов. «Она будет моей», – шепнув, слова прозвучали в тишине переулка, словно клятва, как заклинание. – «Она будет моей. Чего бы это ни стоило». Моя одержимость росла с каждой минутой, окутывая, словно темная, удушающая пелена. Я чувствовал, как она проникает в каждую клеточку его тела, подчиняя его волю. Это было не просто желание, это была болезнь, мания, которая требовала удовлетворения. Я вернулся в «Майбах». Не хотел больше ни секунды оставаться в этом месте, где видел их счастье. Оно отравляло воздух, забивало легкие. Я резко захлопнул дверь, звук был глухим и тяжелым, словно отрубили что-то лишнее. Я снова почувствовал, как ярость обжигает меня изнутри, и понял, что анонимные подарки были лишь бесполезной прелюдией. Они не сработали. Это было слабо, это было неэффективно, это было глупо. Я был зол на себя за эту мягкость. Мне нужна была более прямая, более агрессивная тактика. Нужны были решительные действия. И это требовало выхода для его кипящей энергии. – В спортзал, – бросил я водителю, мой голос был сухим и резким. – Быстро. Ярость требовала физического выхода, требовала боли, требовала ударов. Я нуждался в том, чтобы разбить что-то, выплеснуть эту разрушительную энергию, которая сейчас клокотала внутри меня. Только ринг, только боксерская груша могли принять на себя эту бурю, чтобы я мог вернуться к холодному расчету, к планомерному уничтожению препятствий. Я сжал кулак, и в моих глазах вспыхнул огонь. Пусть Кирилл пока наслаждается своей иллюзией. Завтрашний день принесет ему пробуждение. Очень болезненное пробуждение.

Остин

Глава 6

Едва выйдя из «Майбаха» и отдав краткий, отрывистый приказ водителю, я направился в свой личный спортзал, расположенный прямо в пентхаусе. Ярость клокотала во мне, не давая покоя, требуя физического выхода, чтобы хоть немного заглушить обжигающее чувство бессилия и собственничества. Надев перчатки, обмотав руки бинтами, чувствуя, как каждый узел затягивает узел моего гнева. Боксерская груша, старая и потрепанная, висела перед ним, словно безмолвный свидетель моей внутренней битвы, готовая принять на себя всю мощь моих ударов. Каждый раз, когда кулак с глухим стуком врезался в туго набитую кожу, перед глазами вставал образ Кирилла, его руки, обнимающие Мию, его смех, звучащий так легко и непринужденно. Я чувствовал, как ревность жжет изнутри, превращая кровь в расплавленный свинец. Это было новое, незнакомое ощущение – эта всепоглощающая, дикая злость, не позволяющая дышать. Я бил, не жалея сил, забывая о технике, превращая тренировку в жестокое избиение, пытаясь выбить из себя болезненное видение чужого счастья. Дыхание сбилось, пот струился по вискам, но облегчение не приходило. Я был пойман в ловушку собственного желания, и единственный выход видел лишь в одном – уничтожить все, что стояло на моем пути.

Мои удары становились все сильнее.

Образ парня Мии, с его нелепыми ромашками, засел в мозгу, словно заноза. Я осознавал, что мои предыдущие, более «тонкие» попытки – дорогие подарки, мимолетные встречи – были, не просто бесполезны, но и, возможно, только укрепили связь между Мией и этим… ничтожеством. Это была ошибка. Большая, непростительная ошибка для меня. Я, который привык добиваться своего с первого раза.

Я резко остановился, тяжело дыша.

Нет, мягкость не сработает. Я привык к прямолинейным, жестким методам, где цель оправдывает средства, а препятствия устраняются, а не обходятся.

Запыхавшись, сняв перчатки, швырнув их на пол. Властные амбиции, до этого направленные на бизнес-империю, теперь сконцентрировались на одной-единственной женщине, что было для него совершенно несвойственно, но неодолимо притягательно. Я чувствовал, как внутри него рождается что-то новое – более темное, более решительное.

Я прошел в свой кабинет, который располагался этажом выше, в самом сердце пентхауса. Зал был строгим, отделанным темным деревом и металлом, с панорамными окнами, открывающими вид на мерцающий огнями ночной мегаполис. Но я не смотрел на город. Мой взгляд был прикован к телефону, лежащему на массивном столе из черного оникса. Я разблокировал его, и на экране высветилась та самая фотография Мии, которую нашел где-то в социальных сетях, до ее полного исчезновения из онлайн-пространства, вероятно, по совету этого недоумка Кирилла.

Ее нежное, слегка наивное лицо, сияющие глаза, казалось, смотрели прямо на него, вызывая мучительную смесь нежности и раздражения. Раздражения от того, что она еще не моя. Я провел пальцем по экрану, почти ощущая холод стекла, но в своем воображении чувствуя тепло ее кожи. Мне нужна была не просто информация о Кирилле – Мне нужна была информация, которая уничтожит его, раскроет его истинную натуру перед Мией, чтобы она, наконец, осознала, что рядом с ней ничтожество.

Остин

Глава 7

Едкое послевкусие от тренировки в спортзале, где я пытался выбить из себя болезненную ревность, все еще ощущалось в каждом его мускуле, но теперь эта обжигающая ярость трансформировалась в нечто более холодное, расчетливое. Я сидел в своем массивном, обтянутом черной кожей кресле, расположенном в центре кабинета, словно хищник, замерший перед решающим броском. Весь мой вид излучал невозмутимую, но опасную уверенность. Панорамные окна пентхауса открывали вид на огни мегаполиса, который казался лишь декорацией к моим амбициозным планам. Ночной город мерцал внизу, равнодушно взирая на судьбы тысяч, а я чувствовал себя его владыкой, способным изменить ход любой жизни.

Дверь тихо отворилась, и вошел Артем, мой доверенный помощник, с папкой в руках. Артем был воплощением безупречной исполнительности – ни лишних движений, ни ненужных вопросов. Он бесшумно подошел к столу из черного оникса, словно тень, и аккуратно положил папку передо мной, не нарушая сосредоточенности босса. От нее исходил легкий запах типографской краски и чего-то неуловимо опасного, словно в ней содержались не просто бумаги, а чьи-то тайны, готовые взорваться.

Я не спеша поднял взгляд, мои глаза, до этого устремленные в пустоту, теперь сфокусировались на плотной обложке. Мой интерес был не просто любопытством; это был взгляд человека, который заказывал целенаправленное уничтожение. Папка лежала как приговор, ожидая своего часа.

– Все проверено, Остин. До мельчайших деталей, – голос Артема был глухим, профессионально отстраненным, но даже в нем чувствовалась некая тяжесть, намек на то, что информация внутри была не из приятных. – Факты подтверждены. У нас есть неопровержимые доказательства. Он не оставлял следов, но мы нашли их.

Я лишь кивнул, не говоря ни слова, но мое напряжение чувствовалось в воздухе. Я протянул руку, пальцы едва коснулись прохладной поверхности папки, прежде чем решительно открыл ее. Внутри лежали не просто документы – это были отпечатки чужой лжи и предательства. Перед моими глазами предстали фотографии: размытые, но достаточно четкие снимки Кирилла в объятиях другой девушки, скриншоты звонков с незнакомых номеров и, самое главное, скриншоты сообщений, раскрывающие переписку, полную недвусмысленных признаний и обещаний, адресованных не Мие.

Мой взгляд, скользя по строкам чужих интимных откровений, становился жестче с каждой новой прочитанной фразой. Я увидел Кирилла на этих фото не просто с другой женщиной, а в какой-то расслабленной, фамильярной позе, которая говорила о давней связи. Скриншоты мессенджера были еще более красноречивы – каждое слово, каждый смайлик кричал о двойной жизни. Мои челюсти сжались. Я не чувствовал злорадства, скорее глубокое, пронзительное удовлетворение от осознания собственной правоты и предвидения.

Я отбросил папку, и она скользнула по полированной поверхности стола. В его мыслях невольно всплыл образ Мии – ее нежное лицо, наивные глаза, полные света и доверия. Она была слишком чиста для этого мира, для этой грязи. Я представил ее сейчас, погруженную в свои художественные эскизы, не подозревающую о кипящей вокруг нее лжи, о предательстве того, кому она, вероятно, дарила свою нежность и свою веру. Эта картина вызвала в нем нечто вроде отцовской ярости, желание защитить, оградить ее от этой мерзости. Но я понимал, что для этого ей нужно было увидеть правду, пусть даже она и ранит ее.

– Бедная девочка… – прошептал я, и в его голосе прозвучала искренняя, почти нежная горечь. Я почувствовал легкий, едва ощутимый укол совести – ведь это я, Сойер, станет катализатором ее боли, тем, кто разрушит ее иллюзии. Я знал, что делает больно, но это была боль во имя высшей, как я считал, цели. Ведь она должна знать. Она должна быть свободна от этого ничтожества, чтобы стать моим.

Этот мимолетный приступ сомнения быстро угас, подавленный волной всепоглощающего желания. Желание обладать Мией, сделать ее своей, было сильнее любого морального укола, любой секундной слабости. Оно горело внутри меня неугасимым огнем, сжигая все препятствия на своем пути. Я был Остином, и получал то, что хотел. Всегда.

Я быстро набрал номер, прижимая телефон к уху. На том конце провода ответил глухой, роботизированный голос, не выражающий никаких эмоций. Это был мой 'анонимный поставщик сообщений' – сеть людей, способных обеспечить полную конфиденциальность и мгновенную доставку информации, минуя все протоколы и следы. Я не назвал имен, не озвучил лишних подробностей; мне не нужно было это делать. Я просто передал файл, который только что просмотрел.

– Отправить все скриншоты. Сегодня же, – мой голос был холоден и тверд, не допускающий возражений. – Пусть увидит. Пусть знает. Доказательства должны быть неопровержимыми.

На том конце провода раздалось короткое подтверждение, и связь оборвалась. Я откинулся на спинку кресла, тяжело выдохнув, словно сбросив с плеч невидимый груз. Я представил, как Мия, сидя где-нибудь в своей уютной комнате, получает эти сообщения. Как ее нежные брови сведутся к переносице в недоумении, а затем ее глаза распахнутся от шока. Я видел ее боль, ее разочарование, ее гнев. И эта картина, странным образом, вызвала в нем смешанные чувства. Была в этом доля триумфа – мой план сработал, конкурент устранен, поле расчищено. Но была и глубокая, почти неосязаемая грусть – грусть по той наивной, чистой Мие, которую я только что обрек на столкновение с жестокой реальностью. Она перестанет верить в идеалы, как я когда-то.

Мия

Глава 8

Яркий свет софитов заливал просторный выставочный зал, выхватывая из полумрака причудливые инсталляции и сверкающие полотна. Воздух был напоен ароматами свежего кофе из временного кафе, тонких парфюмов и едва уловимого запаха художественных красок. Это была ежегодная выставка выпускников художественного отделения университета, и я, несмотря на внутреннее волнение, излучала нежность и гордость, стоя рядом со своими работами. Рядом со мной стоял Кирилл, мой парень, с натянутой улыбкой, иногда бросая нервные взгляды по сторонам, словно ожидая чего-то.

Остин, словно призрак, скользил среди толпы, его темный костюм растворялся в тенях, пока он не находил нужный ракурс. Он наблюдал. Его взгляд, холодный и расчетливый, не отрывался от меня и моего парня. Кирилл казался беспокойным, его глаза бегали по залу, а я, поглощенная разговорами с посетителями, выглядела непринужденно счастливой.

Напряжение в зале росло, невидимое для большинства, но ощутимое для Кирилла. Он то и дело поправлял несуществующий воротник, его ладони вспотели. Я, наконец, заметив его странное поведение, повернулась к нему. В этот момент, словно из ниоткуда, появилась стройная девушка в облегающем красном платье. Ее взгляд сразу нашел Кирилла, и на моем лице промелькнуло недоумение – я, кажется, узнала ее. Девушка подошла слишком близко, а Кирилл, увидев ее, мгновенно побледнел.

– Кира? Что ты здесь делаешь? – прошептала я, ее голос прозвучал с нотками удивления и замешательства, хотя внутри уже зарождалось неприятное предчувствие. – Ты знакома с Кириллом?

Кирилл лишь нервно кашлянул, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки, но его глаза выдавали панику. Он начал лихорадочно подыскивать слова, его лицо исказилось от внутреннего беспокойства. Я внимательно следила за ним, моя наивность постепенно сменялась острым, пронзительным подозрением. Что-то в их поведении было неправильным, неестественным, и это начинало давить на меня, словно невидимый груз.

Остин, выждав идеальный момент, двинулся вперед, его шаги были легкими и уверенными. Он приблизился ко мне, изящно обойдя смущенного Кирилла. Его голос был низким, обволакивающим, наполненным искренним восхищением, которое я не могла не почувствовать, даже в своем замешательстве.

– Ваши работы… они поразительны, Мия, – начал он, протягивая руку. – Я остин. Мое агентство занимается продвижением молодых талантов. Хотел бы предложить вам сотрудничество. Это уникальный стиль, невероятная глубина. Вы знаете, я давно искал кого-то с таким видением.

Я, слегка ошеломленная внезапным появлением столь влиятельного человека, почти забыла о Кире и Кирилле. Я машинально ответила на рукопожатие, мои пальцы едва коснулись его сильной ладони. Кирилл, стоявший рядом, ощутил острый укол напряжения, его челюсти сжались, когда он увидел, как Остин смотрит на меня, и как я, несмотря на ситуацию, смущенно улыбается.

Едва Остин закончил фразу, Кира, не выдержав напряжения, шагнула вперед. Ее взгляд, полный обиды и отчаяния, остановился на Кирилле. Она сделала то, чего Остин ожидал. Резко, без предупреждения, она обняла его и поцеловала в щеку, демонстративно, так, чтобы я не могла не заметить. Поцелуй был долгим, слишком интимным для простого приветствия.

Я, ошеломленная, отшатнулась. Мое лицо побледнело, а глаза расширились от шока, когда я увидела эту картину. Наивность мгновенно испарилась, сменившись холодной яростью. Струна внутри меня оборвалась.

– Что… что это значит, Кирилл?! – мой голос, сначала дрожащий, внезапно наполнился сталью. – Кто она?! Объяснись немедленно!

Кирилл, застигнутый врасплох, пытался оттолкнуть Киру, но было поздно. Его лицо стало пунцовым. Он начал лихорадочно бормотать оправдания, какие-то несвязные фразы о недоразумении. Я, не слушая, схватила его за руку и потащила прочь от любопытных взглядов, в укромный уголок выставочного зала, за массивную инсталляцию. Там, в полумраке, началась громкая, эмоциональная ссора, их голоса, сначала приглушенные, быстро перешли в крик, полный взаимных упреков и боли.

Остин наблюдал. Каждый мой жест, каждое изменение моего лица – все это было частью его тщательно спланированной стратегии. Он видел, как слезы, словно хрустальные капли, потекли по моим щекам, как мое тело сотрясалось от негодования. В груди Остина вспыхнуло странное, двойственное чувство: удовлетворение от того, что его план увенчался успехом, что он наконец-то разбил мои иллюзии, и одновременно – острый, пронзительный укол совести. Он причинил мне боль. Настоящую, глубокую боль. Эта мысль неожиданно сжала его сердце, заставив на мгновение забыть о своей цели.

Это не было злорадство. Это была тревога. Тревога за чистоту, которую он сейчас разрушал. Но отступать было уже поздно.

Он медленно подошел ко мне, когда я, оставив кричащего Кирилла, прислонилась к холодной стене, закрыв лицо руками. Мои плечи дрожали. Остин осторожно коснулся моего предплечья, его прикосновение было неожиданно мягким, лишенным обычной властности.

– Мия… – его голос прозвучал низко, почти ласково. – Что случилось? Я могу чем-то помочь?

Я подняла на него заплаканные глаза, полные растерянности и опустошения. Мой мир, хрупкий и наивный, только что рухнул. Слова Остина, его неожиданная забота, были словно спасательный круг в бушующем океане предательства. Я увидела в нем не просто делового партнера, а человека, который оказался рядом в самый черный момент моей жизни.

– Я… я не знаю… – прошептала я, мой голос был тонким, как нить, готовая оборваться. – Мне… мне нужно уйти отсюда.

Остин кивнул, его взгляд был полон понимания и сочувствия, тщательно скрывая внутренний триумф. Он протянул мне руку, его жест был нежным, но твердым, приглашая меня опереться на него. Это был момент, когда я, сломленная и уязвимая, приняла его предложение, не осознавая истинных мотивов. Он был моим единственным выходом.

– Пойдем. Я отвезу тебя, – мягко предложил Остин, бережно ведя меня к выходу. Я, словно во сне, позволила ему увести себя. Мы вышли из зала, оставив позади шум выставки и кричащего Кирилла. Он остался один, его лицо было искажено яростью и унижением. Он понял, что только что потерял меня, и это было для него невыносимо. Но Остин лишь сжал мою руку крепче, уводя меня в ночь, навстречу своей, новой реальности.

Мия

Глава 9

Утренний свет проникал сквозь высокие окна университетской библиотеки, мягко касаясь старых, пожелтевших страниц учебников. Я сидела за столом, окруженная горами книг по истории искусства, мои нежные пальцы осторожно перелистывали альбомы с репродукциями Ренессанса. Я была полностью погружена в подготовку к последним экзаменам, последние месяцы учебы казались марафонским забегом, где финишная лента вот-вот покажется на горизонте.

Мои мысли витали где-то между анатомией Давида и игрой света на полотнах Караваджо, когда резкая вибрация смартфона выдернула меня из этого умиротворенного состояния. Незнакомый номер. Сердце пропустило удар, но не от предчувствия беды, а от легкой досады, что кто-то посмел нарушить мой академический покой. Я неохотно потянулась к телефону.

Анонимное сообщение. Насторожившись, Я коснулась экрана. Внутри затеплилось неприятное ощущение.

Первый скриншот. Мое сердце замерло. Потом упало куда-то в пропасть.

На экране телефона застыла переписка моего Кирилла – моего Кирилла! – с какой-то другой девушкой, незнакомой, но такой откровенно-близкой. Сообщения, полные нежности, обещаний, недвусмысленных намеков, которые леденили кровь. Фотографии, где Кирилл смеялся, обнимая чужую талию, где его губы касались чужого виска. Я не могла поверить своим глазам, это был сюрреалистический кошмар, материализовавшийся прямо на дисплее моего телефона.

Мой хрупкий мир, построенный на вере в чистоту и искренность, начал рассыпаться на мелкие осколки. Дрожь пробежала по рукам, я попыталась сжать пальцы, но телефон выпал из ослабевших ладоней, стукнувшись о деревянную поверхность стола с глухим звуком. Звук этот, казалось, эхом отдавался в опустевшей голове, заглушая все мысли, кроме одной: 'Это ложь, это не может быть правдой'.

Сердце, только что мирно отсчитывающее удары, вдруг забилось с безумной скоростью, каждый удар отзывался болью в висках. Туман застилал глаза, я перечитала сообщения снова и снова, пытаясь найти хоть одно логическое объяснение, хоть один намек на ошибку, на чью-то злую шутку. Но доказательства были неоспоримы, отвратительно четкие, обжигающе реальные.

– Нет… – прошептала я, голос был тонким, едва слышным шелестом, потерявшимся в тишине библиотеки. – Этого не может быть.

Дыхание стало прерывистым, ком в горле не давал проглотить воздух. Перед глазами стоял образ Кирилла, такого родного и любимого, и эта новая, чужая картинка, где он принадлежал кому-то другому. В голове начался хаос, мысли метались, сталкиваясь друг с другом, как обезумевшие птицы в клетке. Неужели все их разговоры, все их планы были лишь фарсом?

Я подняла телефон, пальцы все еще дрожали, когда я нашла номер Кирилла. Вызов. Длинные гудки разрывали тишину библиотеки, казалось, что каждый гудок эхом отдавался прямо в мое сердце, усиливая нарастающее отчаяние. Но Кирилл не брал трубку. Моя надежда на то, что это ошибка, таяла с каждым безмолвным звонком, превращаясь в жгучую обиду.

– Возьми трубку, Кирилл, – мой голос ужесточился, обретая стальные нотки. – Возьми же!

Гнев, едкий и обжигающий, начал вытеснять шок и боль. Он обволакивал меня, придавая сил. Если он не хочет говорить, я заставлю. С силой я набрала сообщение, буквы появлялись на экране резкими, отрывистыми: 'Нам нужно поговорить. Срочно. И немедленно'. Отправив, я откинулась на спинку стула, чувствуя, как в груди разгорается пожар ярости, который требовал выхода.

Я, пытаясь хоть немного унять внутреннюю бурю, судорожно нашла контакт своей лучшей подруги, Леры. Пальцы едва слушались, набирая короткое, отрывистое сообщение. 'Лера, мне прислали ужасные вещи о моем парне. Мне… мне очень плохо'. Слезы навернулись на глаза, но я их сдержала, чувствуя, что если дам волю, то не сможет остановиться.

Ответ пришел почти мгновенно, наполненный беспокойством и поддержкой: 'Мия, детка, что случилось? Немедленно расскажи! Давай встретимся, я сейчас приеду!' Слова подруги были словно спасительный круг в бурном море моего отчаяния. Мне отчаянно нужна была чья-то поддержка, кто-то, кто помог бы разобраться в этом хаосе, кто-то, кто просто был бы рядом.

– Я так больше не могу, Лера, – прошептала я, уже набирая ответное сообщение. – Мне нужно, чтобы ты была рядом. Очень.

Поддержка подруги, пусть и виртуальная, дала мне небольшую передышку. Я почувствовала, как спадает часть напряжения, но тяжесть в груди оставалась. Решение созрело быстро, жесткое, неумолимое. Я не могла позволить этому повиснуть в воздухе. Я должна была услышать правду из его уст, увидеть его глаза, почувствовать, что он скажет в свое оправдание. Или не скажет.

Я медленно поднялась из-за стола, собирая свои вещи, механически складывая книги и тетради. Каждый шаг давался с трудом, словно ноги налились свинцом. Мое сердце было тяжелым, словно камень, брошенный в глубокий колодец, но решимость – услышать правду, расставить все точки над ‘i’ – была непоколебима.

Я шла к выходу из библиотеки, а затем и из университета, направляясь к месту их встречи с Кириллом. Каждый шаг приближал меня к неизбежной, болезненной правде. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить, бешено колотящееся сердце. Я была готова. Готова ко всему.

Мия

Глава 10

Парк у университета, обычно такой спокойный и безмятежный, сегодня казался мне декорацией для моей личной драмы. Солнце, пробивающееся сквозь позолоченную листву деревьев, только подчеркивало жуткий диссонанс между внешней красотой и тем хаосом, что бушевал внутри. Я стояла у старой липы, где когда-то впервые встретилась с Кириллом, и каждый шорох листвы казался предвестником надвигающейся бури. Мое сердце стучало в ушах, заглушая звуки города, а в горле стоял комок, мешающий дышать.

Кирилл появился, как всегда, чуть запыхавшись, с виноватой улыбкой, которую я когда-то так любила, а теперь она вызывала лишь горькое отвращение. В его глазах еще не было понимания того, какой водоворот боли и предательства ждет его в следующий миг. Он подошел ближе, протягивая руки, словно пытаясь обнять меня, но я резко отшатнулась, словно от прикосновения к раскаленному железу, и этот жест был первым сигналом, который заставил его улыбку дрогнуть.

Мои руки дрожали так сильно, что казалось, смартфон вот-вот выскользнет из ладоней. Тем не менее, я протянула его Кириллу, словно давая ему в руки нечто ядовитое. На экране горели доказательства, выжигающие глаза. Слезы, которые я так долго сдерживала, теперь стояли в глазах, готовые пролиться, как осенний ливень, сметая последние остатки веры и наивности. Голос, обычно мелодичный и мягкий, сейчас звучал чужим, тонким, почти неразличимым шепотом, полным мольбы и боли.

– Объясни это, – выдохнула я, и в этих двух словах уместилась вся рухнувшая вселенная, все надежды и мечты, разбитые вдребезги. Я смотрела на него, пытаясь найти в его глазах хоть каплю правды, хоть одно оправдание, которое могло бы стереть эту чудовищную ложь, но видела лишь растерянность, быстро сменяющуюся чем-то более темным.

Кирилл взял телефон, его взгляд упал на экран, и в одно мгновение его лицо исказилось. Улыбка сползла, сменившись маской изумления, а затем – ярости, такой знакомой и такой отвратительной. Его зрачки сузились, мышцы челюсти напряглись. Взгляд, которым он окинул меня, был полон обвинения, словно это я была виновата в том, что его обман раскрылся. Он почувствовал себя загнанным в угол, и это лишь усилило его агрессию, превратив растерянность в дикое, неуправляемое бешенство.

– Это ложь! – взревел он, и его голос разнесся по парку, привлекая первые любопытные взгляды. – Кто-то подставил меня! Ты что, не понимаешь?!

Он резко дернулся вперед, пытаясь вырвать телефон из моих ослабевших пальцев, словно стирая доказательства, которые уже въелись в её сознание. Его движение было резким, почти животным, и я инстинктивно отшатнулась, чувствуя, как её хрупкий мир рушится окончательно под натиском его лжи и агрессии. Каждая клеточка тела кричала об отвращении.

– Не трогай меня! – крикнула я, и голос на этот раз был полон невыносимой боли и отчаяния, отражаясь эхом в тишине парка. Я сделала несколько шагов назад, пытаясь увеличить дистанцию между ними, но ноги отказывались слушаться, словно налились свинцом. Слезы, наконец, хлынули из глаз, оставляя горячие дорожки на щеках, смешиваясь с горечью и разочарованием. Мое сердце сжималось от каждого удара, превращаясь в разорванную рану. Это был конец всего, во что я верила.

– Я видела сообщения! – голос дрожал, но в нём появилась стальная нотка уверенности, непоколебимой, потому что мои глаза видели, сердце чувствовало.

– Видела фотографии! Это ты! Ты! Как ты мог?! Как мог?!

Мои обвинения, словно удары молота, обрушивались на Кирилла. Он, потеряв остатки самообладания, схватил меня за руку, его пальцы впились в нежную кожу. Его хватка была сильной, причиняя почти физическую боль, но боль в моем сердце была куда сильнее. Он не отпускал, пытаясь удержать, словно если он удержит меня, то сможет удержать и ускользающую правду, запереть её в глубинах своего обмана.

– Послушай, это не то, что ты думаешь! – его голос стал хриплым от напряжения, в нём слышались нотки отчаяния и мольбы, перемешанные с прежней яростью. Он пытался оправдаться, нащупывая в голове хоть какие-то слова, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу, исказить реальность, как он это делал всегда. Его хватка становилась все крепче, он не давал мне вырваться, его глаза горели решимостью не отпускать меня, пока я не поверю его лжи. Он тянул меня к себе, почти толкая, чтобы я не смогла убежать.

Внутри меня всё перевернулось. Эта хватка, эти слова – всё это было продолжением предательства, попыткой снова управлять мной, манипулировать моими чувствами. Нет! Боль пронзила сердце, острая, невыносимая, словно кинжал. Я почувствовала, как моя душа разрывается на части. Наивная вера в любовь, в искренность, в их 'особенную' связь – всё это было безжалостно растоптано. Я посмотрела на него сквозь пелену слез, и в моем взгляде не осталось ничего, кроме чистого, первобытного отвращения. В этот момент я осознала, что он чудовище, а не человек.

– Ненавижу тебя! – выкрикнула я, и этот крик был полон такой отчаянной боли, такого глубокого разочарования, что, казалось, весь парк вздрогнул. Эти слова, вырвавшиеся из самой души, были последним прощанием с идеалами. Я дёрнулась, пытаясь вырвать свою руку из его цепкой хватки, но Кирилл не отпускал, словно цепляясь за последнюю соломинку, за последние крохи веры, которая уже давно была потеряна. Он держал меня с такой силой, словно его жизнь зависела от этого, а для меня это было равносильно мучительному удушению. Я рванулась еще раз, собрав все силы, но тщетно.

Кирилл, бледный от ярости и страха, крепко держал Мию, пытаясь заставить меня слушать, заставить поверить в свою ложь. Его шепот был полон отчаяния, но в нём все равно сквозила угроза, попытка подавить мою волю. Он наклонился ближе, его дыхание опаляло мое лицо. Ему нужно было выиграть время, чтобы придумать убедительную историю, чтобы спастись. Он не мог позволить мне уйти, не сейчас.

– Я все объясню, дай мне шанс, – прошептал он, но его слова звучали пустыми, лишенными всякого смысла, заглушенные биением её собственного сердца, разрывающегося от боли. Я плакала, мое тело сотрясалось от рыданий, но я продолжала отчаянно вырываться из его хватки, как загнанная птица из клетки, чувствуя, как силы покидают меня. Мои крики, полные горя и гнева, стали громче, привлекая все больше внимания. Прохожие начали останавливаться, оборачиваться, их лица выражали любопытство, тревогу и осуждение. Несколько человек уже доставали телефоны, готовые снимать. Ситуация накалялась, и я чувствовала себя полностью беспомощной, выставленной на всеобщее обозрение, униженной и растоптанной.

Остин

Глава 11

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь редкие листья старых деревьев в парке, казались издевательством над царящей здесь атмосферой напряжения и боли. Я, сидевший в своем тонированном автомобиле на некотором расстоянии от разыгрывающейся драмы, почувствовал, как привычная стальная броня его хладнокровия треснула. Мой взгляд, обычно острый и расчетливый, наткнулся на чудовищную сцену: Кирилл, словно обезумевший зверь, грубо хватал Мию за запястье, пытаясь вырвать из ее дрожащих рук телефон, ставший вестником предательства. Лицо девушки исказилось от боли и ужаса, ее хрупкая фигура казалась такой беззащитной перед его яростью. Я ощутил волну кипящего гнева, неконтролируемого и всепоглощающего, что-то глубоко внутри меня рвалось наружу, требуя немедленной реакции.

Мое сердце, обычно холодное и расчетливое, сейчас ощущало странную смесь триумфа и кипящего негодования. Я видел, как Кирилл, словно хищник, вцепился в нее, ее лицо исказилось от боли и отчаяния. Эта картина, так резко контрастирующая с ее привычной нежностью, обожгло мое зрение, мгновенно стирая удовлетворение от только что полученного сообщения. SMS-оповещение, пришедшее несколько минут назад, подтвердило: ‘Разрыв состоялся’. Но вместо чистого ликования, в моей груди разгорался пожар. Я не хотел, чтобы она страдала так, не из-за этого ничтожества. Это была моя игра, моя победа, но видеть ее слезы, ее попытки вырваться из грубой хватки Кирилла, было невыносимо. Ярость, чистая и неприкрытая, наполнила каждую клеточку моего существа. Кирилл не имел права так с ней обращаться. Эта девушка была теперь моим будущим, и никто не смел, причинять ей боль. Никто.

Короткий, резкий выдох вырвался из моей груди, обжигая легкие. Мой взгляд, до этого изучающий, стал острым, как бритва. Я не мог больше оставаться в стороне.

Дверца автомобиля распахнулась с едва слышным щелчком, и Сойер, словно призрак, возникший из ниоткуда, стремительно двинулся к паре. Мои шаги были решительными, каждое движение излучало властную силу, которая заставляла окружающих инстинктивно расступаться. Тени, отбрасываемые вечерним солнцем, танцевали вокруг меня, усиливая ощущение угрозы, которое я неосознанно излучал. Мия, все еще ошеломленная предательством Кирилла и его грубой силой, даже не успела полностью осознать мое появление. Я подошел вплотную, мой голос прозвучал низко и жестко, не оставляя места для споров.

– Отпусти ее сейчас же! – прорычал я, и мои слова эхом отдались в напряженной тишине. Кирилл, чье лицо было искажено от злости, резко обернулся, его глаза расширились от удивления и негодования, когда он увидел меня. Узнавание вспыхнуло в его взгляде.

– Опять ты! Что тебе здесь нужно? – огрызнулся Кирилл, его голос дрожал от смеси страха и бессильной ярости. Его хватка на локте Мии лишь усилилась. Он не собирался отпускать ее. Мия, наконец, подняла на меня полные слез глаза, в них читалась растерянность, перемешанная с едва заметным проблеском надежды. Она ничего не понимала, но его появление было таким неожиданным, таким спасительным в этот момент отчаяния.

Я не стал тратить время на пререкания. Мое терпение было на исходе. С молниеносной быстростью, которая граничила с инстинктом хищника, я схватил Кирилла за руку, ту самую, что держала Мию, и резко, с такой силой, что послышался хруст, заламывал ее. Кирилл вскрикнул от боли, его пальцы разжались, освобождая Мию из своего стального захвата. Его лицо исказилось в гримасе, он отшатнулся, потирая пострадавшую конечность, в его глазах читался шок от такой неожиданной и быстрой расправы. Мия, свободная от цепких пальцев Кирилла, пошатнулась, едва не упав. Ее локоть горел, пульсирующая боль напоминала о недавнем кошмаре. Я, не отводя взгляда от поверженного соперника, тут же повернулся к Мии, мой взгляд смягчился, став почти нежным, но в нем все еще читалась стальная решимость.

– С тобой все в порядке? – произнес я, голос был уже не таким жестким, в нем проскользнула нотка искреннего беспокойства. Мия лишь молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова, ее тело дрожало от пережитого стресса и шока.

Кирилл, потирая ноющую руку, пытался восстановить контроль над ситуацией, но его слова звучали жалко и беспомощно. Я же, ни на секунду не отвлекаясь, повернулся к Мие, мой тон стал мягким, обволакивающим, словно шелковая нить. Я видел ее смятение, ее потерянность, и знал, что сейчас главное – вывести ее из этой неловкой и болезненной ситуации.

– Я отвезу тебя, куда скажешь, – предложил я, протягивая руку, словно приглашая ее в свой мир, подальше от хаоса, который окружал ее. Это было не предложение, а скорее констатация факта, облеченная в форму вопроса. Мия, все еще пребывавшая в состоянии шока, едва ли осознавала происходящее вокруг. Ее мир рухнул несколько минут назад, и теперь она цеплялась за любую возможность выбраться из этого кошмара. Она лишь слабо кивнула, ее губы непроизвольно разомкнулись, но слова застряли где-то в горле. Согласие. Безоговорочное.

Кирилл, наблюдавший за этой сценой, словно завороженный, вдруг взорвался, его голос пронзил воздух, полный ненависти и бессильной ярости. Он выкрикивал оскорбления и угрозы, вслед уходящей паре, его слова были полны желчи, но они уже не имели никакой силы, растворяясь в вечернем шуме города.

Я, игнорируя жалкие выкрики Кирилла, осторожно взял Мию под руку. Мое прикосновение было неожиданно нежным, почти трепетным, словно я боялся разрушить хрупкую фигурку, стоящую передо мной. Я чувствовал, как ее тело слегка дрожит, ее ладонь, лежащая в моей, была холодной и безжизненной. Мия молчала, ее взгляд был устремлен куда-то в пустоту, глаза, обычно полные мягкого света, сейчас казались потухшими, отражая глубокую боль и отчаяние. Она выглядела абсолютно потерянной, словно маленький ребенок, заблудившийся в огромном и жестоком мире. Я вел ее, словно слепую, к своей машине, припаркованной неподалеку, стараясь быть максимально аккуратным, чтобы не причинить ей еще большего дискомфорта. Мое сердце сжималось от странного, непривычного чувства – смесью победы и сочувствия к этой хрупкой девушке, которая только что пережила самое жестокое предательство.