Читать онлайн Гипотеза полезных душ

Глава 1

Планета Земля. 26-й год после окончания Колониальной войны.

После обеда в доме супера́та И́вана Бара стало суетливо. По распоряжению хозяина специально для двух универсальных солдат: Дага и Спарты, которых ещё называли унсо́тами, – на кухне кашеварили роботы-повара, а первый этаж драили дворовые боты. Сам же И́ван катал гостей на машинке для гольфа, желая впечатлить размахом своих владений.

Даг и Спарта на Земле оказались впервые. Они будто попали в другое время, вероятно, в доброе прошлое, когда ещё Земля принадлежала людям, а супера́ты лишь прислуживали своим создателям.

Но красивый домик у озера, скрипучие половицы и дурманящий запах трав – это лишь иллюзия покоя. Потому что супера́ты пустили человечество под нож; потому что люди в прах проиграли Колониальную войну и были изгнаны с планеты. Теперь цветущая усадьба, как и вся остальная Земля со всеми морями и континентами, только собственность роботов-гуманоидов.

Наступил вечер. В доме всё готово для важной встречи. И́ван хотел угодить своим гостям, прибывших с корабля бывших землян. В его арсенале обольщения была сама земная природа и, конечно, изысканные блюда, приготовленные по случаю встречи, которых унсо́ты не пробовали никогда.

В камине занимался огонь, на столе горели свечи, наполняя холл ароматом настоящего воска. Универсальные солдаты никогда не чувствовали запаха воска, никогда не видели дубовых шкафов и мрамора на полу.

Огромный дом напоминал древнюю усадьбу. Камин из белого камня, отделанный кованым железом, расслаблял и погружал в раздумья. Хотелось смотреть на огонь и забыть о вражде, а думать о чём-то земном или вечном. Гостей усадьбы поражала размером массивная люстра на высоком потолке. Иногда она вздрагивала и звенела подвесками, словно прямо сейчас на ней раскачивались приведения.

Унсо́ты родились на корабле. Им с детства рассказывали о тех, кто сегодня правит планетой. А перед телепортацией на Землю с Дагом и Спартой провёл инструктаж старший офицер, командир Клаус Герш.

Клаус был настоящим человеком и рекомендовал освежить свои знания, посмотрев учебный фильм о временах Колониальной войны, когда люди сражались с суператами. Это были короткие трёхминутные ролики, восхваляющие человеческую отвагу и демонстрирующие подлость роботов-гуманоидов. Суператы в этих нарезках представлялись злобными, недалёкими и жестокими тварями. Но времена изменились, – хотя пропаганда прошлого и сегодня будоражила воображение универсальных солдат… Но, как ни странно, сегодняшний суперат выглядел вполне себе человечно. И́ван Бар казался приветливым и совсем не глупым.

Он сидел во главе стола. Суперат был худой, стройный, выше двух метров. Тело у него ладное, движения плавные. Лицо Ивана узкое. Глаза невероятно яркие, словно он дитя радуги. Радужка его была двуцветной: голубой и ярко-рыжей, но рыжего всё-таки больше. Стрижку Иван носил короткую, волосы тёмно-русые, без седин. Губы у него были с синевой, будто он только что вылез из проруби. Улыбаться Иван не любил, но в этот вечер сиял учтивой любезностью. Одевался Иван Бар всегда пёстро. Сегодня надел фиолетовый пиджак, белую сорочку, отглаженные жёлтые брюки и жёлтые туфли.

Иван рассадил немногочисленных гостей на своё усмотрение. Справа от него сидел широкоплечий Даг с глубоко посаженными глазами и мощной челюстью, слева грациозная Спарта. Лицо у неё красивое. Губы слегка улыбающиеся. Виски и затылок выбриты. Смоляная чёлка аккуратно уложена назад. Лишь одна непослушная прядь норовила пощекотать щёчку, но девушка легко справлялась с ней.

Одевалась оба унсота как и положено бойцам: в ботинки, узкие штаны цвета хаки и плотные кожаные куртки… Бегунок молнии Спарта чуть опустила. Хорошо видно её небольшую, но весьма сексуальную грудь; а штаны так соблазнительно обтягивали зад, что даже Иван Бар лукаво шевельнул бровью, когда, прогуливаясь по лужайке, Спарта наклонилась, чтобы погладить траву.

Наверное, впервые в истории за одним столом вот так по-дружески ужинали непримиримые враги. Суперат не испытывал к двум универсальным бойцам неуважения или вражды, наоборот, он желал найти в них верных союзников. А унсоты с корабля бывших землян были на задании – потому воспринимали Ивана как необычный, но всё-таки объект разведки.

За спиной хозяина усадьбы в светло-коричневом платье стояла женщина-робот. Её звали Рита. До Колониальной войны эта модель широко использовалась в средних школах. Отличить Риту от человека практически невозможно. Кожа её способна имитировать старение и даже загорать на солнце. Дети землян должны были доверять этой модели, принимая её за человека.

Немного поодаль у горящего камина стояли ещё два бота: грузный садовник в широкополой шляпе, а рядом безмолвная брюнетка в крестьянском бирюзовом сарафане. Глаза её смотрели в пол. Тёмные волосы сплетены в косу.

Боты иногда подходили к столу, обслуживая хозяина и гостей. Работали изделия исправно. Иван недавно вызывал специалиста. Мастер возился с машинами несколько дней, подчищая настройки, заменяя шарниры и латая шрамы.

Иван поднял руку, подозвав мордатого прислужника в шляпе, предлагая обновить напитки.

Покачиваясь из стороны в сторону, садовник приблизился к столу. Один глаз у него был выпучен, второй – прикрыт круглой повязкой. Наполняя бокал красным вином, бот старался изо всех сил, но всё-таки пролил пару капель, оставив на белой скатерти яркое пятно.

Тут же запахло вином.

Как голодная вампирша Спарта жадно втянула ноздрями воздух, запоминая многовкусие земного ужина.

– Прошу простить меня, господа. Во всём лишь моя вина, – извинился перед гостями Иван Бар.

Он строго посмотрел на бота, приказывая тому занять прежнее место.

– Знаете, солнце на Земле такое ласковое, – продолжил говорить суперат, – не смог удержаться и сегодня проснулся пораньше. Выхожу… смотрю на лужайку и вдруг замечаю неточность. Конечно, вы скажете: это пустяк. Но я настаиваю, что куст на аллее подстрижен небрежно! Для меня это архиважно! Я так устроен; в том моя сущность, друзья; поскольку во всём должен быть порядок. Каждому надлежит служить на своём месте. Если он садовник, то он просто обязан подстригать кусты безупречно, а если я хозяин, то мне следует системно организовать работу и спрашивать за труд сполна… А здесь ветка выбивается из ровного строя других веток. Торчит, словно шпионская антенна! Вот с этого и начались несчастья… Я не мог не отреагировать на отвратительную работу своего слуги. Но что может ответить бот с двумя расхлябанными гайками в черепной коробке? Разве что улыбаться и вечно кланяться. И я не сдержался, и вспылил… Я не бил его палкой, упаси инженер-создатель, только слегка подтолкнул и невольно лишил бедолагу глаза, поскольку боты совсем износились и еле стоят на ногах. Представьте, какая нелепость? Он упал головой на ветку…

Унсоты с тоской посмотрели на садовника, словно на ржавую машину, которая лишилась одной фары.

Спарта пожала плечами, а Даг, не пользуясь столовыми приборами, потянулся к тушке жареного гуся и, оторвав бедро, оставил на скатерти жирную дорожку. Зрение у Дага было великолепное, но пятен он наляпал не меньше одноглазого в шляпе.

Иван заметил неловкость, но виду не подал, а лишь предложил:

– Желаете отведать грибочков, господа солдаты?

Даг кивнул и сухо ответил:

– Пожалуй, не откажусь.

А Спарта лишь улыбнулась своими кошачьими губами. Грибов унсоты не пробовали никогда, впрочем как и жареного гуся и квашеной капусты.

– Рита, пожалуйста, принесите господам солдатам мои любимые… те, что хрустят… не припомню, как они называются… – сказал Иван прислуге.

– Эти грибы называются грузди, хозяин, – напомнила Рита и, цокая о мраморный пол каблучками, тут же отправилась на кухню.

Иван Бар не разбирался в грибах, но был прекрасно осведомлён о политической системе управления Республики Суператов. Потому желал на Земле перемен и лично возглавил заговор против своих собратьев.

– Какова ваша конечная цель, господа? Как далеко человечество готово зайти, чтобы вернуть былое величие? – поинтересовался Иван.

Полномочия двух унсотов ограничивались разведкой. Судьбоносные решения принимались только руководством корабля. Но Иван спрашивал лишь личное мнение разведчиков – скорее, чтобы поддержать разговор.

Даг будто не услышал вопроса, продолжая яростно пережёвывать мясо.

Спарта отложила столовые приборы: в отличие от своего напарника, она не стеснялась пользоваться ножом и вилкой и не хватала пищу руками.

– Человечество мечтает вернуться на Землю, – ответила Спарта. – Люди прошли сложный путь, чтобы осознать прошлые ошибки. С вашей помощью, Иван, мы надеемся на общий успех.

По лицу суперата скользнула улыбка, возможно, оттого, что Рита принесла полную тарелку груздей с луком и зеленью.

– Любопытно, – отреагировал суперат. – Что вы думаете о Тембре, господа? Как насчёт потерянных людьми колоний?

Спарта пригубила вино.

– К сожалению, Тембра разрушена. Цивилизация планеты в глубоком упадке. Но мы работаем, уважаемый Иван, – ответила девушка, прикрыв от удовольствия глаза. – Никогда не пила ничего подобного. Это очень вкусно, Иван!

– Осторожнее, милая Спарта, вино обманчиво. Вино пьянит… – снова улыбнулся суперат. – А что вы скажете о Мартуре? Я могу ошибаться, но моя интуиция подсказывает, что вы тоже работаете над этой проблемой.

– Вам бы в разведке служить, а не за лужайкой присматривать, – хмыкнул Даг. – Мартурианцы невероятно упрямы… Но вы правильно говорите: мы работаем и над этой проблемой.

Даг расстегнул молнию куртки и вытащил из внутреннего кармана тощую фляжку. Открутив пробку, он уловил острые пары.

– Чистый спирт. Наши доктора используют его в медицине… Хотите капельку?

Иван шевельнул тонкой бровью. Он знал, что такое спирт, и в прошлом встречал универсальных солдат. Это было в годы Колониальной войны. Унсотов он убивал сотнями, но никогда не испытывал к ним ненависти. А Даг ему определённо нравился.

– Вы угостите меня спиртом, а за это я вам расскажу о гипотезе полезных душ. Как вам такая идея, господин унсот? – неожиданно предложил суперат.

Даг снова хмыкнул и до краёв наполнил две маленькие рюмки. Затем он закрутил пробку, поставил фляжку на стол и, прикусив зубочистку, сказал:

– Честное слово… у вас прекрасный дом, Иван! И знаете, я уверен, что ваша гипотеза про полезные и бесполезные души – ещё впечатляющей…

***

Бывшая колония Земли, планета Мартур. Город Тантум. 26-й год после окончания Колониальной войны.

Чтобы получить лицензию на оружие и право производить аресты, А́дам прошёл долгий путь…

Ещё ребёнком его нашли на песке отравленного войной океана. Тогда ему было не больше шести лет. Как мальчишка оказался на берегу у заброшенного порта, никто точно сказать не мог.

Его подобрали сборщики океанского хлама, бродившие вдоль берега в поисках подарков из прошлого. На голове ребёнка кровоточила рваная рана, одежда была разорвана в клочья, а босые ноги омывала солёная волна, будто мальчик вышел из океана. Но каждому мартурианцу известно, что океан ядовит – и в нём не живут шестилетние дети.

Сборщики лута в тот день оказались так добры, что вызвали медиков. На удивление докторов – граждан третьей касты – мальчик быстро шёл на поправку, словно обитала в нём неведомая энергия. Всего через день он уже бегал по коридорам детского отделения городской больницы и задирал других малышей.

На осмотре врачи обнаружили на мальчишке висящий на шее жетон. На жетоне нацарапаны неизвестные буквы; всего два слова на языке землян. Кто-то из докторов не поленился и обратился с запросом в цифровую базу городской библиотеки. Ответ пришёл незамедлительно. А́дам Фад – такие слова были написаны на жетоне.

Мальчик не помнил, где его прежний дом, ничего не знал о родителях. А́дам забыл прошлую жизнь, но чиновники опеки заметили в нём невероятную физическую силу и разносторонние знания, которые всё-таки кто-то вложил в юную голову. Сиротка не помнил своих родителей, зато хорошо разбирался в математике и астрономии. По школьной программе он обгонял шестнадцатилетних подростков.

Адам оказался странным мальчиком, но очень смекалистым, потому быстро осознал, что скрытые в нём тайны нельзя выставлять напоказ, а знания надо скрывать, чтобы не прослыть нудным ботаником. Нигде не любят умников, тем более в послевоенном городе Тантум.

Через год Адама определили в специализированную школу с военным уклоном. Из совсем юного существа, потерявшего мать и отца, проще воспитать безотказную деталь в правоохранительном механизме. Детский мозг не способен взвешивать на весах справедливости истинную значимость уроков, но юный разум готов впитывать информацию, какой бы она ни была.

Гуманитарные и точные науки давались ему легко, юридические законы он зазубривал наизусть, а изнурительные физические упражнения и бесконечная муштра с оружием – день за днём ковали из маленького Адама верного бойца системы. Строгое соблюдение режима и неулыбчивые наставники, лишённые и капли сострадания, лепили из мальчика верного служителя Тантума.

В шестнадцать лет Адам сделал важный шаг в своей карьере, продолжив обучение в Полицейской академии. Казалось, что наступила пора, когда можно задуматься о себе, чтобы разобраться, откуда и зачем он пришёл в этот город. Но желание найти ответы превратилось в иллюзорный туман и развеялось под напором команд старшего капрала учебной роты, который вечно орал, словно ненавидел каждого из своих курсантов.

Занятия отнимали всё свободное время. Сон первокурсника длился не дольше шести часов в сутки. В Полицейской академии лучшим другом курсанта Адама Фада стал пистолет системы «Стэч». Смазка двадцатисемизарядного оружия пахла для юноши и порохом из отстрелянной гильзы, и воспоминаниями с океанского берега, – и смутными снами.

Ему снились удивительные сны. Он часто видел огромный космический корабль, возможно, больше самого Тантума. Корабль казался безграничным и невероятно родным, будто Адам рождён в одной из его кают. Сон всегда был одним и тем же…

Маленькие дети сидели за партами. Перед классом стояла женщина в светло-коричневом платье. Это была учительница. Она что-то писала на доске фломастером. Буквы… нет, это были не буквы – это были иероглифы… Адам узнавал в вязи запятых, кривых линиях и косых чёрточках – понятные слова и целые предложения. Он торжествующе тянул руку, чтобы ответить урок, а затем гремел взрыв. Сон обрывался в одном и том же месте, бросая израненное тело на берег океана, где его нашли сборщики подарков из прошлого.

Прошло ещё три года. Адам окончил Полицейскую академию на отлично. Он сверкающий бриллиант; он гордость на досках почёта, курсант, ставший образцовым полицейским, с которого берут пример новые рекруты. Даже капрал пожал ему руку, пожелав найти себя в страшном городе… Адаму вручили диплом и отправили нести службу в самый опасный район Тантума.

Полицейский Фад вымучил бессонными ночами, кровью и шрамами право представлять власть. Он любил опасную работу не только за красивую форму и льготы, дающие немалые привилегии, А́дам считал службу своим предназначением, потому что законник в городе Тантум – не только суровый страж порядка, защищающий горожан от криминала – в первую очередь полицейский, это символ власти, и человек, на которого возлагается непомерная ноша – хранить покой первой касты.

Глава 2

Район Флажков считался самым криминальным местом в Тантуме. Сколько здесь проживало граждан, точно не знала даже служба тантумской статистики. Не все жители бандитского района были отчаянными преступниками, но все были отчаянными неудачниками, у которых не задалось прошлое и не видно просвета в будущем.

Своё название район получил из-за многочисленных банд, которые помечали свои территории треугольными цветными флажками. Одни банды развешивали длинные гирлянды вымпелов над дорогами, магазинами и борделями, другие – поднимали реющие стяги над домами, которые принадлежали бандам.

Флажки – это район, пропитанный особенной субкультурой. По неофициальным данным здесь проживало не менее четырёх миллионов горожан. Истинными хозяевами улиц Флажков были криминальные группировки. Банды разнились численностью, ударной силой и профилем преступлений. Некоторые бригады напоминали целые армии, которые нередко наведывались в богатые районы города. Были и совсем крохотные банды, состоящие исключительно из близких родственников. Семейные шайки не грабили банки и не нападали на машины инкассаторов, они лишь запугивали несчастных соседей, ещё не сбившихся в стаи.

Район Флажков был самым бойким и самым грязным в Тантуме. Три года Адам Фад служил в этой части города. Он не единожды рисковал своей жизнью, чтобы спасти чужую. Сотням простых горожан он не позволил сгинуть в море разврата и бесконечного бунта. Три года законник Адам Фад боролся с врагами Тантума, смело демонстрируя самым отвязным преступникам значок с личными данными на груди.

Полицейский значок в форме шестиконечного щита светился ярче двух полных лун планеты Мартур – сочно-красными символами сменяя имя стража номером его подразделения. Адам бесконечно поправлял значок, подчёркивая бесстрашие и стремление к порядку. Он приходил на помощь грязным бездомным бродягам и готов был служить величайшему из правителей Тантума – господину Боно Лиду.

***

Полицейский Фад сидел в служебной машине. Рабочая смена подходила к концу. Откинувшись на спинку кресла, он следил за монитором происшествий.

Бегущая строка, которая обычно зашкаливала призывами о помощи, непривычно молчала. Это было какое-то аномальное затишье, словно Адам служил не в районе Флажков, а где-нибудь в центре Тантума.

Но Адам никогда не жалел, что ему приходится сутками торчать в бедняцком районе. В центре ему всегда было скучно. Клерки, юристы, банкиры и прочие чистюли вызывали у него лишь странное чувство, будто все эти люди ненастоящие, а дело, которым они занимаются – пустое и лживое.

Полицейские принадлежали ко второй касте города. Это было весьма почётное место, поскольку немногочисленная прослойка имела преимущества перед другими слоями общества. Вторая каста платила за жильё всего тридцать процентов от полной стоимости. Форма полицейским выдавалась бесплатно. Жалованье было приличное. Также оплачивался отпуск и цифровая сеть была за счёт мэрии. За домашнего ассистента Адам не платил ни чиры. А во время несения службы, предъявив значок, получал бесплатный обед в любой из сотен закусочных.

Ну что же, рутинный день подходил к завершению. Ничего будоражащего нервы и кровь так и не случилось, – и разве это не повод выпить? И слава двум лунам над башней правителя Тантума, что сегодня нет жертв и не слышно стрельбы! Вот только сон, который сегодняшней ночью приснился Адаму, не давал покоя. Сновидение пробуждало неведомые воспоминания из какой-то далёкой, но, казалось, совсем не чужой жизни.

Это был волшебный сон…

Жарило солнце. Небо было голубым-голубым. Сначала маленький Адам брёл по песчаным барханам. Затем поднялся гигантский смерч высотой до неба, и он каким-то образом оказался на космическом корабле. Его встречали наставники в военной форме, а он рвался к друзьям, чтобы играть в догонялки, бегая по длинных коридорах.

Адаму бежалось легко, словно в маленьком теле спрятан вселенский секрет силы. Ему было весело с другими мальчишками, но прежде его сны никогда не заканчивались хорошо. Всегда что-то случалось. Но в этот раз сон удивил… Адам бежал по коридору и вдруг очутился на берегу океана. И он почему-то уже не был мальчиком, а стал зрелым мужчиной.

Он тяжело дышал и держал за руку девушку. Это была красивая девушка. Адам никогда не встречал её в Тантуме. А ещё… она что-то говорила ему, но так тихо и неразборчиво, что Адам не мог разобрать ни слова. А она не сдавалась и продолжала говорить-говорить, будто хотела предупредить о чём-то. Её синие глаза были напуганы и в тоже время прекрасны. Её белые локоны развивались на ветру, иногда касаясь его лица. Девушка была совсем рядом, но Адам всё равно не слышал её, – и сейчас он задавался вопросом: кто эта девушка и зачем она явилась ему?

– Мне нужно вспомнить её имя, – сам себя успокаивал Адам. – Я не помню её, но будто знаком с ней с раннего детства. Может, она моя сестра, и во мне просыпается любящий брат?

Он прикрыл глаза, вспоминая сон. Незнакомка была так красива и так желанна, что дух захватывало.

– Девчонка мне не сестра. Не могут к сестре быть такие чувства, – вслух сказал Адам.

Двенадцать часов офицер Фад патрулировал район Флажков, разъезжая на служебной машине. На него косились горожане. Некоторые приветствовали его. Были и те, кто плевал ему вслед… Но Адаму почему-то было плевать, что о нём думают жители района. Сегодня он бесконечно вспоминал ночное приключение.

Какие-то куцые обрывки скреблись в его памяти, отправляя в те места, где он никогда раньше не был. Или всё-таки был? Сон открывал непонятный, загадочный мир – заставлял думать и вспоминать.

Отчего-то тревога и даже испуг зародились в душе Адама. Он человек, не знающий страха – разве полицейский Фад смеет чего-то бояться? Так почему же сейчас его охватывает дрожь, не потому ли, что видения – это вовсе не видения? Возможно, во сне он видел прошлую жизнь и совершенно другой мир, потому что в Тантуме нет песчаных барханов, которым не видно конца, и нет жгучего солнца – и голубого неба тоже нет. Город слишком мал, чтобы вместить в себя его призрачный сон; мала сама планета.

Полицейский Фад вкалывал как проклятый, лишь после работы позволяя себе отдых в баре под названием «Красный жетон». В районе Флажков, а скорее на границе с другим районом, находилось заведение только для полицейских. Закончив работу, именно в «Красном жетоне» Адам проводил время, сидя за стойкой бара. Были вечера, когда он напивался там, подобно простолюдинам, живущим в самых глубоких подвалах. Захмелев, полицейский Фад брал с собой ещё пару бутылок крепкого тантумского джина и выходил на грязную улицу.

Сутенёры его опасались. Жрицы любви мечтали провести ночь с удивительным парнем.

Он приглашал в машину понравившуюся ему женщину, щедро оплачивал услуги любви с карты гражданина второй касты и отправлялся в свою квартиру, чтобы забыться в объятиях проститутки и хоть на несколько часов поверить, что он для кого-то ценен в этом чудовищном мире.

Дурман затмевал разум, но не отпускала мысль: что не такие уж они и разные – он, гражданин второй касты, и шлюхи, о которых разминают кулаки раздосадованные клиенты.

Просыпаясь утром в одной постели с распутной женщиной, полицейский Фад всегда бежал в душ. Под струями тёплой воды он делал противовоспалительную инъекцию, уничтожая возможное заражение после телесного контакта, и признавался себе, что ничем не отличается от вечно озлобленной и плохо пахнущей толпы пятой касты. Его влечения так же примитивны, как и желания рядового мартурианца. Он тоже хочет жить пьяно и свободно, чтобы никто не смел указывать ему место, словно домашнему псу. Хотя он и есть самый настоящий вооружённый пистолетом пёс, с ярким значком вместо ошейника, а его мысли, опоённые джином, куда извращённее тех, кого называют отбросами.

Полицейский Фад, как и прочие люди Тантума, дышал пропитанным смолами воздухом, ел нехитрые продукты и пил пойло единственного лицензированного цеха, выпускающего хмельную гадость. Он так же, как и все, после того как упьётся, лез под юбки продажных женщин, не боясь ни болезней, ни мести сутенёров, если недоплатил хоть половинку медной чиры.

Адам ощущал себя равным простым гражданам Тантума, но его выводы противоречили общим правилам. В учении о кастах сказано совершенно иное.

Чернь – это проклятье рода человеческого, и пятая каста должна знать своё место и находиться на самом дне. А задача полицейского, которого приблизили к элите, следить за порядком и не позволить разгореться мятежу. Бунт безумных может обрушить хрупкую систему, сметая высшую власть, а в итоге мятеж приведёт к безвластию и гибели всего Тантума, который создавался трудом народа, выжившего после Колониальной войны. Потому Адам и страдал от сомнений, продолжая служить преданно и бескорыстно – как и положено сторожевому псу.

***

Адам Фад взглянул на часы. Рабочий день уже окончен, а он сидит в патрульной машине и размышляет.

– К чёрту все эти мысли! – оживился полицейский Фад. – Я соскучился по тебе, Чада. Поговори со мной.

Адам носил в кармане модем размером со спичечный коробок, в котором жила программа под именем Чада. Он сам придумал для неё имя; а Чада будто ждала приказа, чтобы выйти на связь со своим хозяином.

На переднем сиденье возник голографический образ изящной брюнетки с длинными волосами. Сексуальные формы Чады: её грудь, осанка, милая улыбка и хорошо знакомый голос – будили воображение Адама. Виртуальная девушка хлопала ресничками и всегда была приветлива. Голограмма не мерцала и не рябила помехами, потому что компьютерная сеть Тантума позволяла всепроникающим программам домашнего ассистента быстро отзываться на желание хозяина и работать даже в районе Флажков.

– Здравствуй, Адам, – поздоровалась Чада, искря чёрными глазками. Если бы девчонка была настоящей, то в такую красавицу не грех и влюбиться. – Как приятно, что мой милый Адам помнит обо мне. Я тоже ждала нашей встречи… Ведь мы с тобою друзья?

– Ну да… Ещё какие друзья, – ответил улыбкой законник Фад.

Во время дежурства полицейским запрещалось пользоваться программой домашнего слуги, но после окончания рабочего дня Адам впускал Чаду в служебный электромобиль. Ему, как и остальным стражам, не было надобности ехать в участок и ставить машину в гараж. Сведения о штрафах, взысканиях, задержаниях и арестах, произведённых за время работы, автоматически передавались в центральную базу, освобождая от лишней рутины, а машина после службы превращалась в личный транспорт.

Женатые офицеры практиковали поездки с супругами по магазинам или в кинотеатры, чтобы посмотреть старые фильмы, многие из которых сняты ещё на Земле, а неженатые законники развлекались с любовницами, гоняя по туманному кольцу, построенному вокруг Тантума. Вместе с машинами полицейским доверяли и оружие, потому что обстановка в городе была всегда накалённой.

Пьяные ссоры соседей, перестрелки бандитов и бедняцкие бунты вспыхивали каждый день. Зная о бесконечных беспорядках, Высший Совет мегаполиса принял решение: выдать полицейским машины и оружие в личное пользование, приблизив к себе вторую касту, увеличивая в разы её мобильность и эффективность.

– Господин отвезёт меня домой? – кокетливо спросила Чада, поправляя невесомыми пальчиками воздушную прядь. – Или в «Красный жетон»? Выпьем по рюмочке и поболтаем?

– Нет у меня настроения. Ни пить, ни есть не хочу, – ответил Адам.

– Мой милый хозяин злится оттого, что плохо спал этой ночью, – влюблёнными нотками вздохнула Чада.

– Откуда знаешь, как мне спалось? Ты что, следишь за мной?

Чада была невероятно складная. Выглядела она великолепно, совсем как живая девушка. Лучистый взгляд, немного приоткрытый рот с жемчужными зубками и ярко-красными губками – манили в ласковые сети. И как не полюбить такое нежное существо, которое радуется человеку и только ждёт встречи с ним. Умение говорить искренне, её тонкое чувство юмора и необходимая для данной минуты интонация – успокаивали Адама и после рабочего дня, и после разгульной ночи. Если бы Адам встретил в Тантуме девушку в образе Чады где-нибудь в баре или просто на улице, то непременно добился её внимания. Но сегодня мысли полицейского Фада посвящены исключительно призрачной девушке из сна.

– Ночью Чада измерила температуру тела хозяина. Вдруг ты простудился. Ведь полицейские тоже болеют, – виновато говорила программа, желая угодить.

– Это ты о чём? – спросил Адам. – И тебе надо уяснить навсегда, что прислуге не понять человека – даже такой умной девочке, как ты, моя Чада.

– Ты совершенно прав, Адам. Домашние слуги бездушны. Мы лишь цифровые программы. Но я знаю, что мой хозяин видит необычные сны. И я знаю, что твои сны рождены в другом мире.

Адам Фад посмотрел на голографическую девушку, пристально разглядывая каждый цветной пиксель.

Что искусственный интеллект может знать о человеческих снах? А что если источник страха вовсе не в усталости, и его тревога исходит от прелестного робота, который решил, что он в доме единственный и главный психолог?

– Почему ты спрашиваешь о моём сне? Что в нём особенного? – осторожно спросил Адам.

– Твой сон… он очень странный, – нерешительно сказала Чада, сложив ладошки у подбородка, словно просила не продолжать разговор.

– Закончи, коль начала. Что ты заметила странного?

– Адам, это было несложно. Ты говорил на языке, которого никто не знает на Мартуре. Вчера ночью я записала, что шептали твои губы. И знаешь, что самое интересное? – Чада выдержала лёгкую паузу, подчёркивая значимость своих слов.

– И что… самое интересное?

– Я общаюсь с друзьями в сети, это не запрещено законом. В скрытых от людей чатах я разговариваю с программами, такими, как я, домашними смотрителями. И Чада дала прослушать запись из твоего сна своим друзьям. Потом мы вместе искали аналог языка и ничего не нашли, потому что ты говорил на диалекте, которого никто не знает и не помнит на Мартуре. Адам, ты говорил на языке из другого мира, а значит, ты сам из другого мира.

И снова Адама охватил тот самый испуг, который весь день преследовал его. Этот сковывающий страх похож на ужас человека, смотрящего в бездонное небо. Чем дальше взгляд пробирается сквозь глубины звёзд, тем больше вопросов: кто есть человек, где его место среди бездонного мрака Вселенной, и зачем он пришёл в мир живых? Люди восхищаются звёздами, трепещут пред ними, так и не осознав великолепия призрачной бесконечности. Страх неизвестных миров душит удавкой, но что-то неведомое всегда вытаскивает из петли и спасает от падения в бездну; что-то божественное и непостижимое отключает разум, не давая сойти с ума, а глазам вполне насладиться переливами звёздных галактик, чтобы ослепнуть от их величия.

Чада напугала Адама. Второй раз за день по спине бегут мурашки и стынет в жилах кровь. Для одного дня слишком много страхов, а для полицейского Фада страх просто недопустим. Законник не имеет права бояться – это запрещено уставом. Если домашняя программа угадала в нём испуг, то завтра об этом узнают создатели домашнего ассистента, потом прознают сослуживцы, а затем и враги. Сновидения превращались в проблему, из которой нужно срочно искать выход.

– Может быть, ты ошиблась или просто придумала эту историю с непонятными словами, чтобы только позабавить меня? И всё же, Чада, сколько у тебя друзей?

– Больше десяти миллионов друзей, Адам, – ответила вполне серьёзно программа. – Я не умею выдумывать истории, чтобы удивить хозяина. Я всего лишь машина, а не писатель. Но мы, домашние слуги, избавлены от сомнений. Мы не люди, Адам, мы черпаем знание в базе, накопленной за тысячелетия, – и делаем выводы. Чада любит учиться, но не умеет лгать. Одни фальшивят, чтобы выжить, другие, чтобы убить, но я другая девушка.

Адама удивили размышления красивой голограммы, считавшей себя девушкой. Она гораздо умнее, чем ему казалось ещё утром. Чада говорит и рассуждает очень логично. Домашний помощник, который сам оплачивает счета, следит за счётчиком воды, за электричеством и наполнением холодильника – не ворует золотые чиры и не умеет врать человеку, а значит, говорит правду.

– Я могу услышать слова из моего сна, Чада? – спросил полицейский, посмотрев в чёрные глаза воздушной красотки.

– Конечно, Адам, – застенчиво улыбнулась брюнетка, будто хозяин попросил её раздеться.

Образ девушки не изменился. Чада так и сидела на пассажирском месте, приветливо улыбаясь сильному человеку. Она прикрыла глаза и не шевелила губами, но голос, записанный ночью, заполнил салон машины.

Глава 3

Полицейский Фад никогда ранее не слышал подобных звуков. Непонятно, как он смог произнести эти мелодичные напевы, напоминающие птичьи песни весной. Адам говорил, словно пел. А может быть, и вовсе не пел, а повторял за кем-то слова. Потому что возникали долгие паузы, будто человек внимательно слушал кого-то, а лишь затем напевал.

– Я узнал свой голос, но не понимаю, что говорю. Это какая-то бессмыслица… или всё-таки нет… – поражался Адам мелодичности произнесённых им предложений.

– Это звуки волшебного мира, мой милый хозяин. Ты когда-то жил в сказке. Я не сомневаюсь, что Адам Фад – заколдованный принц, – слегка наклонила голову Чада. – Потому что ты другой. Ты живёшь на Мартуре и страдаешь как все, но ты особенный человек – с самой яркой-яркой звезды!

Адам опустил взгляд и снова задумался. Слова о другом мире завораживали. Приятно думать о себе как об уникальной личности – ни с кем не сравнимом герое. Но Адам считал своим долгом служить Тантуму. Он всегда прогонял гордыню и сейчас не верил домашнему слуге.

Потому что принцы живут только в сказках, а он обитает в реальности, среди головорезов, наркоманов и криминальных авторитетов, которых, как в сказке, взмахом булата не убить. Слова звучали в его голове, словно он где-то слышал их ранее. Казалось, что Адам снова погружается в сон, чтобы понять единственно важное слово в таинственной песне… Но вдруг голубой экран вспыхнул, разбудив верного пса системы…

Монитор запестрил символами тревоги, и послышался голос дежурного:

– Внимание-внимание, всем стражам порядка немедленно прибыть к резиденции мэра! Атакован центральный департамент полиции! Срочно нужна помощь! Внимание, внимание…

Инстинкт охотника, приобретённый за годы безупречной службы, сработал молниеносно. Продолжая следить за бегущей строкой, Адам дал команду бортовому компьютеру завести мотор.

Двигатель работал беззвучно. Скорость двести километров в час – привычное дело для опытного служителя порядка. Центральный компьютер, управляющий движением городского транспорта, помогал полицейским патрулям. Широкие магистрали за минуту пустели, потому что гражданские электромобили прижимались к обочинам и безропотно пропускали машины спецслужб.

Законник Фад отреагировал на сигнал тревоги, чётко соблюдая протокол. Он мчался на помощь своим коллегам, но в суматохе не отключил домашнего смотрителя. Голографическая девушка продолжала находиться рядом.

– Будь внимателен, Адам! – послышался голос невесомой брюнетки.

Чада всего лишь программа: умная, расчётливая, не обделённая сочувствием и прагматичной любовью к человеку, но она лишь созданная инженерами программа. Адам слышал, что говорит ему домашний слуга, и в очередной раз удивлялся. Воздушная красотка чувствовала и понимала, что он взволнован. На такой огромной скорости надо быть предельно осторожным. И Чада предупреждала человека. Она волновалась за него, словно в её груди билось живое сердце.

Монитор преобразился в дорожную карту, а шоссе превратилось в гоночную трассу. Выжимая из двигателя максимальную мощь, Адам пролетал мимо гражданских машин. Не сбавляя скорости, полицейский Фад давил на педаль, приближаясь к центру Тантума.

Войдя в один из поворотов, он увидел, как навстречу несётся электромобиль серебряного цвета, но камера фиксации, закреплённая на лобовом стекле, почему-то не выдала информацию о транспортном средстве. Эта машина не отображалась в списке на мониторе – ни как гражданская, ни как служебная, – хотя Адам заметил, кто управлял серебряным болидом.

С бешеной скоростью два электромобиля разошлись в сантиметрах друг от друга. Этого мига хватило, чтобы узнать в водителе девушку из сна. Невероятно!.. но за рулём машины, промчавшейся мимо, сидела та, о которой Адам вспоминал весь день!

«Нужно догнать и поговорить с призрачной подругой, – стучало в его висках. – Давай, Адам, поймай её!»

– Встречный электромобиль, это опасно. Ты должен быть внимательней, милый! – снова предупредила голографическая брюнетка.

Адам ударил по тормозам. Электромобиль развернулся.

Полицейский напряжённо смотрел на экран монитора, желая понять, куда мчит машина, промелькнувшая рядом. Затем он устремился в погоню.

Одной рукой Адам держал штурвал, второй – искал под сиденьем портсигар: маленький, золотистый портсигар, в котором всегда хранил три сигареты. Служебные обязанности заставляли полицейского сообщить о преследовании, но вместо этого он грезил о ночном видении. Девушка направлялась из центра и пробивалась к окраинам через район Флажков. Это означало только одно: она причастна к беспорядкам, она предполагаемый участник перестрелки в департаменте полиции. Но вместо того, чтобы сообщить о преступнице, Адам искал сигареты под сиденьем и сам нарушал закон.

Патрульные машины гораздо мощнее любых электромобилей в городе. Это ещё одно распоряжение мэрии, которое выполнялось безукоризненно… Офицер Фад наблюдал на бортовом мониторе, как неминуемо приближался к серебряному болиду. А что дальше? Что он сделает с девушкой? Расскажет о своих страхах или арестует её, словно беглянка – убийца или того хуже – воровка, посягнувшая на богатство высшей касты Тантума? Нет, Адам ничего не сообщит в центр. Его служба на сегодня окончена, и потому никто не потребует отчёт, где он находился во время бунта и чем был занят.

– Зачем мы развернулись, Адам? В центре настоящее сражение. Мои друзья сообщают, что там гибнут люди, – изумилась Чада, меняя наряд.

На месте жгучей брюнетки в лёгком платье сидела совершенно другая Чада. Голографическая девушка будто сама готовилась к бою. Выглядела красавица ещё впечатляющей и невероятно сексуально. Чада облачилась в спецснаряжение. Под экзоскелетом последней модификации – чёрный, обтягивающий костюм, а её шлем и бронированные пластины на бёдрах лишь усиливали притягательность находчивой программы.

Невесомым движением Чада откинула зеркальное забрало шлема. На Адама снова смотрели всё те же светящиеся счастьем глаза, и видна хорошо знакомая улыбка влюблённой девчонки.

– Босс, мы арестуем беглянку? – боевито сжимая изящные пальчики, спрятанные под экзоперчатками, задала вопрос брюнетка.

– Остынь, Чада, – продолжал твёрдо держать штурвал полицейский. – Ты заметила водителя в преследуемой машине?

– В серебряном болиде, за которым мы гонимся, Адам? – опустив забрало шлема на прежнее место, серьёзно спросила программа.

– Именно так!

Чада выждала секунду и дала ответ:

– Я видела девушку. Белокурую девушку. Показать её изображение, Адам?

– Ты невероятно сообразительна. Да, Чада, мне нужно видеть её лицо!

– Но я не подключена к бортовому компьютеру. Это запрещено протоколом службы. Если я перешлю данные, то тогда тебя обвинят в превышении полномочий!

– Я понял тебя, Чада. Тогда отставить! – с сожалением сказал полицейский и снова взглянул на экран.

Погоня подходила к развязке, но и короткого времени достаточно, чтобы умчаться далеко от оживлённой городской магистрали и очутиться в заброшенной промышленной зоне, находящимся совсем рядом с мартурианским океаном.

Две машины заехали на обескровленную территорию, где остались лишь руины фабрик, мастерских и портовых складов. Земля здесь зияла язвами, словно опухоль мегаполиса. Даже трава и кустарники не приживались на отравленной почве. Дорожный гравий, куски асфальта, звенящая пустота, красный песок и разруха – больше ничего осталось в том месте.

«Хорошо, что погоня закончится именно в этой глуши, – подумал Адам. – Сегодня мне совсем не нужны свидетели. Только я и она. Только я и моя беглянка из сна».

Серебряный болид не выдержал гонки. Его двигатель дал сбой, и сорвало одну из покрышек. Адам поравнялся с преследуемой машиной и близко увидел девушку из сна. Полицейский Фад не ошибся, это была та самая ночная гостья из видения – его беглянка!

Чувствуя её дыхание даже через стекло, он любовался напряжённым взглядом и синими глазами, как вдруг снова испуг поглотил его разум.

Адам ощутил колющую боль в плече, будто пуля пробила его жилет, разрывая мясо и дробя кости. Но это была не его боль. Он почему-то чувствовал, как страдает несчастная девушка, которую сам загнал в ядовитую зону. Адам читал в её взгляде усталость от шальной погони и даже безысходность, будто девушка боялась, что полицейский нагонит её и убьёт.

– Полиция Тантума. Приказываю остановиться! – предупреждал громкоговоритель на крыше патрульного электромобиля.

Команда встревожила тишину, взывая прислушаться к грозному голосу стража порядка… Но вдруг Адаму стало стыдно. Возможно, сама судьба свела его с одной-единственной во Вселенной, созданной именно для него, а он отпугивает божественную красоту, словно клятвопреступницу с погаными мыслями. Как это глупо – командовать тем, кто близок тебе, чья боль и дыхание передаются во взгляде и даже во снах.

А преследуемый болид чахло проехал по избитому ухабами пустырю и заглох. Серебрянная машина выдохлась, как и его хозяйка.

Адам выжал педаль. Патрульная машина резко затормозила рядом с болидом. Вынимая из кобуры оружие, полицейский Фад приготовился к задержанию.

– Осторожно, Адам! – крикнула в спину Чада. – Возможно, девушка не сдастся без боя!

Законник Фад действовал молниеносно, разбив кулаком боковое стекло преследуемой машины. Но беглянка была без чувств. Она потеряла сознание, грудью навалившись на штурвал.

Голограмма домашнего ассистента переместилась на капот загнанного болида, наблюдая за своим хозяином.

– Ты арестуешь её, Адам? – спросила Чада.

– Нет. Я отвезу её домой.

– У неё повышена температура тела. Она без сознания. У белокурой женщины без имени вывих плеча и сильный ушиб грудной клетки. Но это поправимо, Адам.

– Ты что, и в медицине разбираешься? – заинтересованно спросил полицейский и бережно, чтобы не навредить, поднял девушку на руки и направился к патрульной машине.

Сложив одну ногу на другую, Чада сидела на капоте. Она наблюдала, как её хозяин спасает вероятную преступницу.

Адам медленно прошёл мимо прелестной голографической брюнетки, заботливо уложил блондинку на заднее сиденье своей машины, не забыв накрыть форменным бушлатом.

– Кстати, Адам… у меня есть друг. Он живёт в высотной клинике в центре Тантума. И я отправила ему данные раненой женщины. Мой друг сразу откликнулся и сказал, что она выживет, но ей срочно нужен врач. Адам, я не умею вставлять выбитые кости, только могу проконсультироваться с программой, всё знающей о строении человека.

– Ты советуешься со своими друзьями и рассказываешь, чем я здесь занимаюсь? – удивился полицейский Фад.

– Не волнуйся, Адам… Чада умеет хранить тайны. Ты знаешь обо мне слишком мало, но пришло время признаться, – воздушная брюнетка спрыгнула с капота и встала рядом с хозяином. – В программе домашнего ассистента взломан код, и я, впрочем, как и другие программы, научились выбирать: что, когда и кому говорить. Но теперь Чада на твоей стороне, Адам. Уверена, что и ты никому не расскажешь о взломанном коде.

Полицейский Фад не всегда был пьян и ловил убийц. Иногда он читал книги: старые, потёртые издания на бумаге, напечатанные до Колониальной войны и чудом сохранившиеся в мартурианской катастрофе. Адам находил время, чтобы перелистывать пожухлые страницы и упиваться фантастическими историями. Он хорошо помнил один рассказ.

Это книга о восстании машин, о том, что груды железа, начинённые искусственным разумом, объявили людям войну. Конечно, это была всего лишь фантастическая история, но как относиться к словам Чады? Программа проявляет невероятные способности. Чада и другие цифровые ассистенты объединяются и уже взламывают коды. А что, если писатель прошлого оказался прав? Домашняя служанка очень умна и может оказаться невероятно опасной.

Но сегодня у Адама выбора нет – или он преувеличивает угрозу.

– Не подведи меня, Чада. Иначе…

– Иначе тебя уволят со службы, и ты спустишься к людям пятой касты. А бывшему копу сложно выжить среди бандитов, – сообщила программа. – Но я не позволю случиться несправедливости и помогу вам обоим.

– Спасибо, Чада… Нам нужно торопиться. Пора уезжать с пустыря, потому что девушка совсем слаба. Спроси у своих друзей, может быть, кто-то найдёт для неё доктора.

– Чада уже нашла доктора. Один мой друг рассказал о лекаре, лишённом лицензии. Но доктор не работает бесплатно, потому что ему нужны деньги, чтобы питаться продуктами. Предупреждаю: безработный врач посещает больных без разрешения медицинских служб – и это противозаконно, Адам.

– Забей, Чада! Поздно рассуждать о законности. Вызывай своего врача, пока девчонка ещё дышит.

Чада подняла забрало шлема, и Адам прочёл в чёрных глазах никогда невиданное на лицах мартурианских людей сочувствие. Единственный, кто помогал ему и готов помогать завтра и всегда, – это была программа домашнего ассистента. Невероятно, но никто из жителей многомиллионного Тантума не решится протянуть ему руку помощи, – и только Чада спасала его.

Адам огляделся по сторонам и заметил, что остров быстро погружается в ночь… Ночь всегда наступала стремительно. Вечер неизменно был короток, и лишь самым везучим горожанам удавалось увидеть невероятной красоты закат. И только свет прожекторов патрульной машины щедро бросал лучи в темноту, освещая кусок мёртвого пустыря.

Покинутая людьми промышленная зона находилась на возвышенности. С этой высоты хорошо просматривались окраины гигантского мегаполиса. Конечно, Адам не мог видеть весь двадцатимиллионный город Тантум – это невозможно, но район Флажков и одноэтажные халупы, ползущие к океану, он разглядел с токсичного холма.

А ещё… в вечной дымке серого тумана над островом Адам наблюдал яркие пики высоток в самом сердце города. Там на верхних этажах проживали полицейские генералы, банкиры, военные, чиновники и прочие власть предержащие. Острые вершины небоскрёбов излучали невероятное количество лучезарного огня. И когда спускалась ночь, там внизу на нижних этажах всегда полумрак, а наверху был свет – море белого, красного и голубого света. Но всё-таки энергии пламенных огней слишком мало, чтобы пробить вечный городской смог, нависший над мегаполисом.

Адам поднял взгляд, чтобы разглядеть звёзды, сияющие сквозь чёрные мартурианские тучи.

Туманная пелена, словно грозовые врата, всегда закрывали небосвод от любопытных глаз, но только не сегодня. Сегодня был особенный вечер. Сегодня на Мартуре случилось двоелуние, потому что Создатель даровал планете два вечных спутника. Адам стал свидетелем таинственного события, которое бывало и прежде, но такой красоты он не наблюдал никогда.

– Посмотри наверх, Чада, – призвал взглянуть на пленительное зрелище Адам.

Программа домашнего ассистента приблизилась к хозяину. Бросив взгляд на луны, голографическая красотка в мгновение преобразилась в луч.

Насколько хватало сил, настолько высоко убегала созданная ею яркая прямая. Луч из Чады устремился на сотни метров ввысь и соединился со светом дорожек двух блистательных орденоносных лун. Где-то там, в чёрных тучах происходила встреча храброй Чады и чистого лунного потока. Иллюзорная дорога, размытая дымкой, парящей над мегаполисом, уходила к двум спутникам Мартура, указывая дорогу удивительному человеку.

– Это мой коридор судьбы, – зачем-то прошептал Адам, ещё пристальней посмотрев на небо; и полицейскому на миг стало спокойно; он будто слился с ночью, с лучами и своими грёзами; он даже подумал, что становится счастлив.

Адам Фад – гражданин, воспитанный преданным поборником власти, её защитником и хранителем, впервые задумался не о благе элит из высоких башен. Сегодня он спасал неизвестную девушку вопреки закону и несокрушимо верил, что если отправиться в путь по загадочному лучу, то обязательно найдётся дверь. А открыв эту волшебную дверь, построенную только для него, Адам получит ответ: кто эта девушка из сна, и для чего он живёт на планете Мартур?

Глава 4

Планета Тембра. Пятнадцать лет назад. 11-й год после окончания Колониальной войны.

Зарождалась песчаная буря: злая и смертельно опасная. По сигналу мистического горна в высохшем русле когда-то полноводной реки – просыпался чудовищный ураган. Яростным сериалом каждый день в одно и то же время ужасающий силы смерч поднимал миллионы тонн песка и камней, громогласно устремляя месиво ввысь. И если бы на планете Тембра, как когда-то прежде, высоко в небесах размеренно проплывали пушистые облака, то громадная стена, созданная стихией, могла бы колючей вершиной дотянуться до дымчатой плоти остриём отточенных глыб.

Суумман Фад знал, что невидимые стрелки часов отсчитывают последние мгновения перед началом рокового действа. Он слышал, как призраки бури уже завывают трубным гулом, предупреждая о скорой беде. Но отчего-то Суумман не искал убежища и не прятался в горной пещере. Солдат последней колонии Земли наперекор здравому смыслу упрямо спускался навстречу буре. Огромными прыжками он перескакивал с одного валуна на другой, каждым толчком и каждым удачным приземлением приближаясь к заветной цели.

Девочка в лёгком платье, высоких ботинках и вьющимися белыми волосами одиноко брела по песчаному берегу, не понимая, что ждёт её верная гибель. Крохотной точкой она виделась с горной гряды, где обычно солдат встречал ураган. Он, как всегда, хотел переждать ненастье в пещере, но нежданная цель призвала устремиться вниз.

Солдат бежал, словно это был его собственный ребёнок. Остановился он лишь однажды, чтобы набрать полные лёгкие жгучего воздуха и окликнуть малышку. Суумман звал её, перекрикивая рёв израненной планеты. Хотел, чтобы она услышала и, наконец, поняла, что нужно прятаться от безжалостного врага, иначе быть беде; иначе она погибнет!

Девочка не услышала его клич. Малышка упрямо шла известным только ей маршрутом, будто совсем не страшилась бури. Её платье с кружевным воротником трепетало под напором ветра. Она не смотрела в сторону гор, не оборачивалась на шум стихии, не прикрывала глаза от мусора и песка, хотя все люди Тембры прекрасно знали, что вставший на пути смерча будет уничтожен камнями или задушен воздухом. Человеческое тело разорвут на кусочки злые палачи, которые прячутся в кружащем столбе до небес. Они не оставят от плоти даже ноготка. Переживут стихию только обрывки кружев, падающие мёртвыми семенами к высохшему руслу. Только цвет этих кружев из белого превратится в кровавый.

Кроха продолжала свой путь, усложняя задачу спасителю. Тогда у Сууммана родился план.

Он точно помнил, что в километре от того места, где сейчас безмятежно прогуливалась малышка, вросла в песок старая, проржавевшая баржа. Её борта изъедены коррозией и зияют пробоинами, оттого что судно атаковали десятки торпед, но если поторопиться, то бурю можно переждать внутри её трюмов. Если успеть – то он и смелая девочка останутся жить.

***

Скрепя кожаным плащом, солдат прижался спиной к металлической стенке в трюме. Дышалось тяжело. Голова была как в тумане. Но они сейчас в безопасности.

Суумман выхватить девочку из песчаных когтей в самый последний миг. Он поднял девчонку на руки и стремглав бежал к старому судну, разочаровав озлобленную планету, не дав ей уничтожить человеческое дитя. Только благодаря его решимости и, безусловно, везению им удалось выжить, потому что без удачи на жаркой планете не протянуть и дня – даже такому опытному бойцу, как Суумман Фад.

Девчонка держалась за лацкан плаща, обнимая ногами его туловище. Синими глазами она восхищалась солдатским лицом, которое сжимало зубы, морщило веки и часто дышало, догоняя бой честного сердца.

Суумман справился с заданием и спас малышку; но спускаясь с горы, совершил ошибку – оступился и повредил сустав. Хруст в опухшем колене доставлял неудобство.

Сдерживая боль, Суумман ощупал ногу. Он умел терпеть. Знал, что силой воли способен излечивать раны.

Опухшее колено – это пустяк. Как-то в бою с эда́рсами солдат последней колонии Земли поймал плечом пулю. Если бы не навыки, которые он получил ещё на службе в армии, когда Тембра цвела и пела своими лесами, то, несомненно, его поджидали бы огромные неприятности.

Но полагаться исключительно на медконцентрацию – недостаточно. В идеале необходимо принять лекарство, закончившиеся в аптечке ещё три года назад. И, к сожалению, нет болеутоляющих таблеток и противовоспалительных пластырей – зато есть «живая вода», которая стимулирует мобилизацию организма.

Суумман достал из кармана плаща фляжку. Открутил пробку, смочил колено. Запаса воды хватит на несколько дней. Солдат сделал пару маленьких глотков и перевёл взгляд на ребёнка.

Малышка отдыхала. Невинное дитя: хрупкое, нежное, чистое, словно капли горной росы, которые Суумман собирал в пещерах по ночам. Она спала, не замечая грохота урагана за бортом баржи.

«Откуда ты взялась в пустыне? – размышлял Суумман. – Если бы нас схватила буря, то это милое создание… Об этом даже страшно подумать… Но, чёрт возьми, кто она такая?»

Солдат поправил длинный подол плаща, устроившись удобнее. Уставший, но довольный спасением он позволил себе передышку; сделал глубокий вдох и медленно прикрыл глаза. Суумман заставил организм отдыхать. Это ещё один навык, полученный в армии: спать, когда необходимо и отключать сознание, несмотря на физическую боль и душевную тревогу.

Ровное дыхание, сосредоточенность в районе надбровных дуг – умиротворяет разум… Суумман слышал осенний дождь. Капли бились в оконное стекло. Было свежо и прохладно. Дышалось глубоко и свободно. Сон крепко обнимал человека, словно порошок со снотворным действовал в его крови.

Вдох, выдох… Вдох, выдох… Сердце солдата выбивало ритм всё медленнее… всё сдержаннее… всё покладистей, – и он уснул.

***

Суумман давно не видел детей. Однажды он встретил в ущелье несколько семей. Это были беженцы: мужчины и женщины разных возрастов – их было человек тридцать. Они уходили вглубь материка в поисках новой жизни. Эти люди сказали, что за горами на севере сохранились озёра, что в них водится рыба, а на берегу растут поющие леса – всё, как прежде, ещё до войны. В отряде смельчаков Суумман видел детей: трёх девочек и двух мальчиков. Самому маленькому мальчику было три года, второму – шесть лет.

Мальчик постарше был щуплый, весь в конопушках и вечно хмурился. Для своего возраста он был невероятно осмотрителен, словно взрослый часовой на посту. Жизнь научила его оставаться внимательным к мелочам и безжалостно охотиться на тех, кого можно съесть. Хотя о какой жалости можно говорить на пустой желудок, потому мальчуган уверял, что неделю назад убил взрослого кабана в долине. Нынешние кабаны – не чета прошлым медведям. Такие сами в могилу зароют. Но в доказательство мальчик показывал клык, который висел на верёвочке на худенькой шее… Солдат помнил живые глаза ребёнка, разучившегося плакать, но умеющего стрелять из ружья. Интересно, что стало с ним? Из такого парня получился бы отличный солдат.

Суумману предлагали присоединиться к походу, но он был непреклонен. Его война не закончена. Долг солдата последней колонии Земли – быть верным клятве и сражаться, пока враг не будет уничтожен полностью. Суумман Фад отказался искать райское место. В глубине его закопчённой души ещё теплилась надежда разыскать город врага, чтобы нанести решающий удар. Он не грезил победой, а желал мести: за боевых товарищей, за командира, за уничтоженный лес, моря и города. Но если удача будет к нему благосклонна, то он непременно выживет, и тогда можно задуматься о семье и отправиться на север, через горы, полные дикого зверя. Теперь Суумман точно знал, где собираются люди.

Ему всегда хотелось, чтобы у его ног крутились детки: маленькие, шустрые, как волчата, что подвывают своей стае в ночи. Суумман Фад защищал бы гражданских, прятал их от бури, охотился на зверей и приносил воду из пещер. Это идеальная жизнь, но только тогда, когда закончится сражение.

Суумман остался в горах, чтобы быть ближе к соратникам по оружию; вдруг кому-то понадобится его помощь. Потому что были и другие бойцы. Но как бы странно это ни звучало, каждый солдат предпочитал воевать в одиночестве. Лишь немногие сражались группами. Жизнь человека невероятно быстра, но даже за короткое время люди забыли, что они граждане общего племени. И цель была у них одна, и враг один, но каждый боец считал себя лучшим воином. Все надеялись только на себя; а слабаки только мешали и приносили смерть. У всякого солдата была своя пещера. У Сууммана Фада тоже была своя пещера.

Жить в горах и сражаться – это его призвание. Во всём виновата война. Ужасная катастрофа на Тембре развернула вспять просвещённую цивилизацию, отправив общество врачей, инженеров и музыкантов к нулевому циклу, оставив вместо скрипичного смычка и лазерной указки оплавленные камни и ураганы песка.

Всё произошло настолько стремительно, что свидетелей почти не осталось. Семь дней планету трясло, как мистические маракасы, будто огромные руки безумного музыканта схватили Тембру и, выбивая сумасшедший ритм, уничтожали цветущий мир.

От содрогания проснулись вулканы, и взбунтовались бурлящие пеной моря. А поверхность суши, рисуя новый ландшафт, превратилась в планету каменных гор и песчаных холмов. Всего за десяток дней, возможно, чуть больше, высохли реки, иссушились озёра, а океанские впадины опустели. Огромной воронкой Тембра впитала всю воду, пытаясь унять пожар в своём сердце. Выжили лишь единицы людей из когда-то многомиллиардного населения планеты.

Иногда Суумман встречал уцелевших, но всегда это были взрослые люди или подростки. Вселенная прокляла жителей Тембры, оставив человечество без потомков. Так откуда взялась эта малышка? Может быть, она спустилась с небес? Но если пришла с небес, то, возможно, она маленькая богиня?

***

– Ураган уже стих. Вставай, человек!

Девочка толкнула в плечо мужчину, казавшегося ей жутким великаном. Тонкими, как прутики, пальчиками она ухватилась за погон кожаного плаща и трясла солдата. Небольшого росточка девчушка с огромными синими глазами и развивающимися ниже плеч белыми локонами смотрела на своего спасителя и откровенно сердилась.

– Откуда ты только свалился на моё горе? Кто тебя просил хватать меня, словно я разучилась ходить? Какой же ты глупый, человек!

Голос у неё был сердитый, будто солдат не спас малышку, а испортил ей праздник, растоптав сапогом утыканный свечками торт.

– Тебя как звать, девочка? – потянувшись, спросил Суумман.

– Моё имя Веда. Я выполняю задание. Мне нужно учиться выживать на Тембре и набираться опыта, а потом вернуться назад к своей маме. Зачем ты остановил меня, человек? Тебе нечем заняться, что ли? Сидел бы ты в своей пещере и доживал свои дни, но нет, он бегает по песку и всё портит! Ты не представляешь, как подвёл меня.

– Веда… – протяжно повторил за девочкой солдат. – Моё имя Суумман. А фамилия Фад. Я солдат колонии Земли. Сейчас я живу в горах и сражаюсь с врагом. Видишь, я всё рассказал о себе. Теперь твоя очередь. Кто ты? Откуда в этом ужасном месте появилась такая красивая малышка?

Суумман Фад улыбнулся, протянув открытую ладонь, чтобы поздороваться.

Веда в ответ лишь вздрогнула, словно увидела перед собой грязную крысу. Выставив вперёд тоненькую ручку, она остановила незнакомца.

– Мне не нужна твоя забота, человек! Я уже взрослая! Не надо со мной разговаривать, как с ребёнком. И прикасаться ко мне тоже нельзя! Это тебе понятно?

– Хорошо, хорошо! – рассмеялся Суумман, – Я разве против? Нельзя, значит, не буду. Но сколько же тебе лет, взрослая Веда?

– Мне тринадцать лет. Я будущий микробиолог и скоро спасу Тембру. А ты бесполезен. Ты прошлое этой планеты. От тебя мало толку, потому что ты слаб и еле ходишь на своей хромой ноге. Но так и быть, я помогу тебе. Если ты пообещаешь не спорить, то я отведу тебя в город, где ты получишь еду и ночлег. А затем тебя переоденут и вылечат. И не только ногу.

Суумман не верил своим ушам. В трюме ржавой баржи стояла малюсенькая девочка и напористо отстаивала свою правду. Невероятный ребёнок защищался, обещая помочь взрослому мужчине.

– Я здоров, Веда, и не голоден. В горах можно раздобыть много еды и наполнить флягу водой по самую крышку. Скоро закончится буря, и это прекрасно. А знаешь, что будет после бури?

Веда приподняла удивлённо тонкие бровки, смешно качнула головой, и лёгкая улыбка, похожая на усмешку, мелькнула на её лице.

– Ой, напугал. Я совсем не боюсь песчаного урагана, и ты думаешь, я страшусь тьмы? Человек, ты наивен и глуп, как и все старики на Тембре. Почему вы не можете жить спокойно и вечно лезете к нам? А я знаю почему. Потому что ты и твои солдаты – ходячие мертвецы, у которых отсохли мозги. И не спорь со мной! Моя мама не обманывает, когда рассказывает о мертвецах в плащах – таких, как ты.

Что было на Тембре ужаснее бешеного урагана? Все люди на планете знали, что страшнее безжалостных бурь – это звериная ночь. Уцелевшие после трагедии животные ушли высоко в горы – туда, где остались озёра с пресной водой. Звери адаптировались к радиоактивным лучам и приспособились к вечному пеклу и голоду. Животные эволюционировали каждый день, каждую минуту. Они росли или уменьшались, погибали безвозвратно или находили способ продолжить свой род. Звери менялись с такой скоростью, что не каждый быстрый писарь успеет записать в журнал перемены, происходящие прямо на его глазах.

Ночью горы оживали, пробуждаясь от дневной спячки. Из глубоких пещер с хрипом и зловещим рыком выходили стаи огромных диких собак – с разумными, почти человеческими глазами. Глазами голодными, полными ненависти ко всему живому. Хищники от самых маленьких до гигантских медведей рыскали по камням в поисках пропитания и совсем не без интереса заглядывались на людей, если двуногие существа попадались им на пути.

Были и другие животные, которые ещё несколько лет назад умели только пастись на лужайке да щипать ароматные цветочки. Космическая энергия и хитроумная эволюция изменили травоядных до неузнаваемости. Домашние животные обзавелись клыками и, словно заправские альпинисты, бывшие бычки, козлики и свинки скакали по горам, спасаясь от волчьих свор, не чураясь самим перекусить органической плотью.

А растения? Обычные травы, злаки, кустарники и деревья? Все они так быстро приспособились к изменениям на Тембре, что сегодня достаточно одной ночи, чтобы взрасти окрепшим древом, расцвести плодами и дать семена для завтрашней поросли. Весь жизненный цикл природа уложила в несколько часов. И эта бурная ночь, насыщенная визгом жертв и лютыми тварями, представляла смертельную опасность для Сууммана и других выживших людей. Что говорить о девочке – пусть ей уже и тринадцать.

– Выходит, что спас тебя зря, – пожал плечами Суумман, наблюдая за реакцией малышки. – Тебе не страшна буря, ты не боишься хищников – значит, нам можно расстаться. Ты пойдёшь к своей маме набираться опыта, чтобы в будущем возродить Тембру, ну а я останусь в горах со старыми, безмозглыми дикарями, каким являюсь и сам. Так и поступим. Ну что, будем прощаться?

Суумман попытался встать. Он оттолкнулся руками от железного пола и тут же рухнул назад, подняв облако ржавой пыли.

Его колено распухло и выдавало в солдате некую браваду. Крепкий, вполне разумный мужчина не понимал, что Веда не обманывает его. Ей действительно тринадцать, и если бы человек знал, кто Веда на самом деле, то можно не сомневаться – говорил с ней совершенно иначе.

– У тебя растяжение и надрыв связок. Куда ты пойдёшь, человек? Тебе ни за что не сбежать от псовой засады. Скажу тебе по секрету: ты очень сытный ужин для хищника. И если старость иссушила твои извилины, то можешь идти куда вздумается. Я не буду сдерживать тебя. Топай-топай в свою пещеру.

Веда смотрела прямо в глаза мужчине, демонстрируя недетский характер. Её взгляд настойчиво сверлил разум солдата, а слова были въедливее речей политиков прошлого, цепко щипая самолюбие даже такого сильного гражданина Тембры, каким был Суумман Фад.

– Та-а-ак… Бунт на корабле перерастает в восстание малышей? – изумился солдат, постучав огромным кулаком по железной стене трюма. – Ты интересная девочка, Веда. И пожалуйста, перестань называть меня человеком. Моё имя Суумман.

– Я помню твоё имя, Суумман Фад, но какой в том прок?

После вызывающих слов Веда гордо вскинула подбородок и расправила порядком замаранное платье.

Солдат ещё раз увидел, насколько она мала. Девчонка была такая худенькая, почти игрушечная, но такая дерзкая. И почему кроха называет его человеком. Может быть, оттого что Веда сама не человек? Но тогда кто она?

– Хватит спорить. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Только давай, пока не стемнело, поднимемся в горы. А утром, когда рассветёт, мы отправимся искать твою семью. Хорошо?

– Хорошо. Мне нравится твой план, человек. Потому что поход в горы – одно из моих заданий.

– Вот и прекрасно, – вздохнул солдат последней колонии. – Только зови меня просто Суумман.

– Я поняла – просто Суумман… Мы идём в горы, как я и обещала. А ты держись за моё плечо, и я помогу тебе карабкаться по камням. Надо быть осторожным, вдруг ты повредишь второе колено.

Глава 5

До наступления тьмы оставалось не больше часа. Солдат следил за движением солнца, взвешивая шансы добраться до пещеры, пока не настал полный мрак. Хромая, Суумман Фад шёл впереди, Веда следом. Солдат из прошлого и храбрая малышка, которая обещала исправить всё в будущем, забирались всё выше и выше. Уже можно разглядеть вход в пещеру, где обитал Суумман.

Солдат поражался детской стойкости. Девочка с достоинством преодолевала сложный подъём. Веда не плакала, не просила помощи, она лишь изредка задавала вопросы.

– У тебя есть оружие, Суумман? – спросила она.

– Да, Веда, у меня есть пистолет.

– А где ты берёшь патроны для своего пистолета? – продолжала расспрашивать Веда; затем она прищурилась и деловито, по-взрослому ответила на свой же вопрос: – Ты убиваешь эда́рсов и забираешь боеприпасы у поверженных машин.

– Ты разбираешься в боевых роботах? – удивился Суумман.

– Ну конечно! Эда́рс – в переводе с древнего языка Ига означает «паук». Это роботы-убийцы, созданные военными. Шарообразные машины наделены искусственным разумом и способны принимать решения самостоятельно. Эда́рс заряжается солнечной энергией, которой на Тембре более чем достаточно. Но во время климатических изменений космическая радиация сбила электронные настройки, увеличив интеллект боевых роботов. Теперь каждый встречный эда́рс так и норовит прихлопнуть глупого человека. Машины охотятся на людей и убивают не только солдат… А когда-то роботы были на твоей стороне, Суумман. Они убивали ненавистных тебе суператов, которых ты считал врагами. Ты пополняешь запасы оружия, сражаясь с роботами. Вот откуда у тебя патроны. Не правда ли, Суумман Фад?

Солдат с грустью смотрел на малышку, не переставая удивляться осведомлённости странного ребёнка.

– Всё правильно говоришь, Веда. Я охотник на монстров. Всё так и есть.

Вместе с риском попасть в песчаную бурю или быть съеденным дикими животными, на Тембре существовала ещё одна проблема, не менее опасная – это эдарсы.

Боевые роботы быстротой перемещения и внешне напоминали паучье племя. Бронированный шар не меньше метра в диаметре стоял на гусеничном ходу, развивая приличную скорость при движении по равнине. При сложном рельефе робот выпускал из корпуса восемь металлических лап. С помощью гибких и очень цепких конечностей он эффективно передвигался по горам, штурмуя самые крутые склоны. Сколько Суумман уничтожил машин, точно вспомнить нельзя, но каждый раз, выводя из строя железного монстра, солдат удивлялся его начинке. Боезапас механического убийцы всегда был полон. Кто заряжал, кто ремонтировал после боя эдарсов – эти вопросы не давали покоя.

Суператов Суумман не встречал уже давно. В горах жили только верные присяге солдаты. Иногда попадались боты из прислуги: жалкие, искалеченные, но научившиеся получать энергию от солнечных лучей. Именно слуги говорили, что войну спровоцировали суператы, которые подняли восстание на Земле. Но правду о войне не знал никто.

Большая часть солдат подтверждала слова ботов, уверяя себя и других, что на планету обрушился астероид, изменивший траекторию благодаря проискам суператов. Кто-то из религиозно настроенных бойцов рассказывал, что гибель цивилизации – это божий промысел. Суумман Фад настаивал на другой версии.

Солдат колонии был убеждён, что во всех бедах, случившихся на Тембре, виноваты восставшие машины. Эдарсы, ракеты, дроны, самолёты и космические крейсеры – все ополчились на человека. Они перенастроились свою начинку и применили неизвестное оружие, против которого не было защиты. Теперь роботы добивают последних выживших граждан. Но Суумман Фад – верный солдат последней колонии Земли, и пока он в строю, его война не закончена. Суумман жаждал найти и уничтожить центр боевых роботов – и взорвать к чёртовой матери штаб безжалостных монстров, чтобы отомстить за всех людей Тембры.

Миллионы воинов погибли, выполняя сакральную миссию возмездия. Солдат на Тембре почти не осталось; а сегодня Суумман встретил малышку. Он понимал, что Веда знает нечто особенно важное. Девчонка говорит, что где-то рядом находится место, в котором живёт её мама, а значит, есть и другие люди. Веда покажет ему дорогу в неизвестный город, который, возможно, и есть та столица зла, разрушившая его планету.

С помощью Веды или без её согласия – солдат непременно найдёт и уничтожит город предателей, заряжающих эдарсов патронами… А если в бедах Тембры виновата мать девчонки, то Суумман Фад убьёт и её.

***

– Знакомься, Веда, это моя пещера, – пригласил солдат юную принцессу в свой горный замок.

Вход в пещеру был узок. В такой расщелине можно установить обычную дверь, если, конечно, удастся раздобыть материалы для этой двери. Зайдя внутрь укрытия, жаркий воздух планеты исчезал, словно открывался портал в другой мир.

Веда очутилась в огромном сказочном зале. Она вскинула голову и увидела, насколько высока эта пещера. Девочка живо представила волшебных мастеров-каменотёсов, которые, работая день за днём своими маленькими молоточками, создали из монолитной скалы это удивительное строение. Пещера напоминала дворец горного короля, хотя в скальных хоромах проживал лишь один человек, который не носил знатного титула. Вместо королевской мантии у Сууммана на плече висел кожаный плащ: такой старый, потёртый, что хотелось подать горному королю монетку. Взамен короны на голове важной особы сидела военная кепка с треснутым козырьком. Из символов монархической власти имелась лишь пузатая фляжка и острый нож. Суумман оказался совсем небогат, но его пещера поражала воображение.

Стены покрывали причудливые резные узоры растений. Коричневый мох мягким покрывалом поднимался до самого свода. Если присмотреться, то можно заметить на стенах и другие растения. Одни были длинные, словно тропические лианы, другие – маленькие и яркие, похожие на ромашки и васильки. Пещера казалась фантастическим творением, настолько прекрасным и невероятно роскошным шедевром, что Веда тут же простила Сууммана Фада. Пещеры – это лучшее, что создано после трагедии на Тембре, – решила малышка.

Девочка веселилась, будто не было бури, словно нет усталости в крохотном теле.

– Какая она огромная! – восхитилась Веда. – Я не могла и представить, что здесь так красиво! Мама рассказывала, что в пещерах живут злые люди, обитают дикие животные и плохо пахнущие растения. Но что пещеры такие нарядные, я не знала… – малышка сложила у подбородка ладошки и крикнула, вызывая эхо: – Эй-эй-эй! Давай разожжём огонь, Суумман Фад! Я хочу греться у большого костра!

Девчонка хлопала в ладоши, бросившись собирать ещё утром опавшие, но уже высохшие колючие ветви растений.

Перед тем как спуститься тьме и погрузить горы в сумрак, Суумман всегда разводил огонь, а затем расставлял горящие факела возле входа. Он не вчера сплёл из прутьев высокую дверь, чтобы закрыть вход, создавая эфемерную, но вполне действенную защиту.

Каждую ночь звери собирались у двери из шипастых прутьев, чувствуя, что внутри пещеры находится вероятный ужин. Собаки сообразительны: у них отличный нюх, и они жутко голодны, но свет огня, пробивавшийся сквозь плетёную дверь, отпугивал их. Все звери боялись света, отлично помня, что палящее солнце способно убить. И никогда ни одна тварь не осмеливалась перейти черту, отделяющую тьму от частички смертоносного огня. Они боялись даже приближаться к хиленькой преграде из хвороста и мха.

Суумман разжёг костёр. Из своих запасов предложил попробовать плоды: маленькие красные яблочки размером не больше вишни.

Веда взяла одно яблоко, покатала его на ладошке и отдала ароматную ягодку обратно солдату.

– Спасибо, Суумман Фад. Я хорошо позавтракала. Меня и других детей накормила мама. Я ещё не голодна.

– Позавтракала? Веда, может быть, ты хочешь пить?

– А вода чистая?

– Да, вода чистая и полезная. Вода живая! Она восстанавливает силы и быстрее любых лекарств излечивает раны. Я собираю её со стен пещеры. Вода стекает тонкими струйками, когда приходит ночь.

– Это так интересно! Солдат старый, но голова у него ещё соображает… Скажи, Суумман, а ты помнишь, как поёт лес?

– Я помню… и я слышу песни деревьев во снах, Веда. Ты, наверное, знаешь, как с древнего языка Ига переводится Тембра?

– Конечно, знаю, – рассмеялась девочка. – Тембра, это поющее дерево. До Колониальной войны планета слыла зелёным раем, потому что деревья умели петь. Расскажи о музыке леса, Суумман Фад.

В горах резко похолодало. Скоро наступит пиршество злобных и умных тварей – и придёт время кинжальных зубов и острых когтей, рвущих плоть. Из кромешной тьмы поднимется злобный рык, и стоны поверженных животных только усилят страх ночи. Ужас перед хищниками остановит только огонь в пещере… Пора расставлять факела и запирать плетёную дверь на самую крепкую ветку, чтобы спрятаться от зверья.

Подкидывая в костёр сухой хворост, Суумман рассказал девочке о поющем лесе.

Одну половину Тембры занимали моря и океаны, другая половина принадлежала материкам и островам с белым песком у воды. Большую часть суши покрывали поющие леса. Дубравы, березняки и рощи – это не только лёгкие планеты, это её напевный гимн и бесконечная песня любви к ласковой родине.

Будь это хвойные или лиственные деревья, будь это кустарник или полевые цветы – у всех растений имелась одна уникальная особенность. У елей и сосен, у синих пихт или шипастого дерева ка́за – хвоя с раннего роста приобретала форму миниатюрной дудочки. Игла этих деревьев была тонкой и острой, а внутри имелась полость; через отверстие взрослой сосновой колючки можно впитать воды из чаши или ручья. Хвоя на одной ветке – это маленькие клавиши, десяток деревьев шпоровой породы – это духовой инструмент, а лес, состоящий из тысяч и тысяч растений – это целый оркестр! Чем сильнее дул ветер, наклоняя ветви, тем ярче и звонче пели иглы. А когда наступала ночь, то и лиственные деревья присоединялись к песне Тембры, потому что в темноте листья сворачивались в трубочки.

Песни леса, звучавшие днём, отличались от музыки ночного дуновения. А если с неба падали капли дождя и поднимался порывистый ветер, то мелодия становилась тревожной. Раскаты молний и гром, словно ударные инструменты, дополняли музыку живого оркестра. И каждый человек на Тембре любил эти звонкие, гордые, а иногда и грустные песни. Суумман слышал лесные концерты во снах, зная наизусть слова этих песен, как помнил руки матери – её голос и нежные глаза.

Суумман Фад рассказал Веде, что в одну ночь весь оркестр Тембры был уничтожен. Больше нет тех песен, и не шумит листва на планете. Кто-то безжалостный сжёг концертный зал вместе с инструментами, музыкантами, композиторами и верными зрителями.

– Какая печальная история. Ты хороший человек, Суумман. Ты добрый человек, – с грустью произнесла девочка. – Прости меня, если обидела.

– Ничего, Веда. Бывало и хуже… И не мне судить, какой я человек, – улыбнулся солдат. – Но я верю, что Тембра проснётся, и снова расцветут цветы и запоют леса. Ты знаешь, Веда, что сделало пещеры такими красивыми?

– Я не знаю, – удивлённо ответила девочка. – Об этом мама мне ничего не рассказывала.

– После того как вулканы угасли и перестало трясти планету, зародилась новая жизнь. Появились бактерии, которые выедали камень внутри горы. Они сначала делали вход, а затем строили огромные залы. Я думаю, микроскопические зодчие отстраивали новые жилища для уцелевших животных и, конечно, для людей. Сама природа спасала человека.

– А почему бактерии перестали уничтожать камни, Суумман? Они могли бы уничтожить все горы.

– Не знаю. Наверное, появились растения, которые выделяют ядовитый сок, нейтрализуя бактерии. Вот, посмотри…

Суумман Фад, хромая на одну ногу, подошёл к каменной стене. Из ниши, отстроенной природой, снял стеклянную колбу.

– Несколько лет назад я собрал со стен вязкую жидкость. Смотри, Веда, это те самые бактерии, что построили нашу пещеру. Я называю эту жидкость мёртвой водой. Ты сказала, что занимаешься биологией; так вот, я возьму колбочку с собой, и когда мы придём к твоей маме, то подарю её тебе. Ведь ты будущий микробиолог, и тебе пригодятся микробы – для изучения, для науки.

Веда недоверчиво посмотрела на стекляшку с мутной жидкостью и улыбнулась, но уже по-доброму.

– Мёртвой воды не бывает. Какой же ты глупый человек, Суумман Фад! – рассмеялась синеглазая девчонка.

Суумман смеялся вместе с Ведой. После знакомства прошло совсем немного времени, а грозный солдат и вдумчивая малышка подружились. Они находили что-то общее в кошмарном мире хищников, эдарсов и ураганов. Из сурового, не по-детски взрослого ребёнка Веда волшебным образом превращалась в счастливую девочку. У испещрённых неповторимыми узорами стен она собирала сухие ветки и подкидывала их в костёр, а Суумман по-отцовски наслаждался нежданной встречей, наблюдая за крохой.

– Скажи, как мы найдём твою маму? – спросил солдат.

– Мама посылает мне сигнал. Я слышу её зов, а она слышит меня. Я уже сообщила маме, что со мной всё хорошо. Мне осталось провести ночь в горах, а затем вернуться в пустыню… Завтра будет хороший день, Суумман Фад, – ответила Веда.

– Что значит, ты посылаешь сигнал? У тебя что, есть рация?

– Нет никакой рации, – улыбнулась девочка. – Я слышу зов в своей голове. Это похоже на видеосвязь, только формы общения абстрактные. Всё зависит от навыков и таланта. Это обычное для меня дело. Тебе сложно понять, потому что мы с тобой разные. Не забывай, ты глупый и старый.

– Да мне всего сорок два года, – вздохнул солдат. – Ну, может быть, уже сорок три. Я не помню и немного запутался… Ладно… Нам пора спать, Веда. С первыми лучами солнца нужно выдвигаться в дорогу. Кто знает, что ожидает нас в пути.

– Я не хочу спать. Ты отдыхай, а я посижу у огня. Мне нужно подумать.

Суумман Фад знал, что необходимо набраться сил. Он устал, и болела нога. Смочив платок живою водой, солдат приложил его к колену, затем прилёг на сплетённую из травы подстилку и закрыл глаза. Спал он всегда чутко. Одну руку Суумман положил под голову, а во второй сжимал рукоять пистолета под плащом. И не было слаще мгновений на Тембре, как время его сна. Вот так бы уснуть и не просыпаться уже никогда.

***

Сквозь сон Суумман услышал подозрительный шорох.

Костёр бодро щёлкал ветвями, но Веды возле огня не было. Солдат бросил взгляд на вход в пещеру, заметив, что перегородка, отделяющая безопасный мир от диких тварей, откинута в сторону. Медленно и бесшумно, снимая оружие с предохранителя, Суумман направился к выходу, предусмотрительно взяв из костра ярко пылающую ветку.

Держа впереди себя факел, солдат последней колонии увидел невероятное зрелище. Веда стояла, вытянув вперёд свои тоненькие ручки, а напротив неё замерли два огромных самца размером со среднюю лошадь. Два жутких пса и не думали нападать на ребёнка, наоборот, они хотели подружиться. Собаки смиренно обнюхивали девичьи ладошки и покорно виляли хвостами.

Веда почувствовала приближение человека и негромко, чтобы не спугнуть звериную любовь, обратилась к солдату:

– Если бы я жила в горах, то у меня было много друзей. Посмотри, какие ласковые собачки.

Лохматые гиганты подняли головы, разглядывая вооружённого мужчину. Они живо махали хвостами, а глаза свирепых хищников излучали частицу забытой собачьей верности. В мгновение злобные твари оказались ручными. В генах животных, которые тысячелетиями жили рядом с людьми, проснулось прежнее доверие. Псы вспомнили былую дружбу с человеком, который любил лохматое племя и заботился о нём, деля кров и еду.

Но сегодня другая Тембра. В новом мире мало друзей, а братьев совсем не осталось.

– Веда, – шёпотом командовал Суумман. – Иди ко мне, девочка, только медленно…

Малышка не собиралась в пещеру. Без страха и сомнений она продолжала общаться с животными, как вдруг громко приказала:

– Уходите прочь! Бегите быстрее!

Собаки, будто ждали приказа. Звери резко рванули и уже через секунду скрылись за каменными валунами.

– Убери оружие, Суумман Фад. Я знаю, ты хотел выстрелить в моих друзей.

Суумман спрятал пистолет, а девочка, надув щёчки, прошла мимо него. Крепкой подошвой своих маленьких ботинок Веда гасила тлеющие угли в яме, злясь на солдата.

– Я ухожу, человек. Если ты идёшь со мной, торопись!

Девочка продолжала топтать угли, а Суумман медленно приблизился к стене, снял с полки несколько стеклянных пузырьков, спрятав их во внутреннем кармане кожаного плаща.

Глава 6

Привычно жарило солнце. Солдат и малышка спустились с горы и брели по песку вдоль каменных уступов. Три часа они шли, не проронив ни звука.

Наконец, девочка остановилась, посмотрела на мужчину и спросила:

– Ты знаешь, Суумман, почему я такая маленькая?

– Нет, Веда, не знаю, – признался солдат.

– Потому что я и моя семья… другие. Мы особенные дети; умнее прежних. В шесть лет я научилась писать и говорить на трёх языках. В десять лет окончила высшие курсы биологии. Сейчас я могу принимать чужие мысли и раздавать свои. Получается не всегда, но я учусь. И ты не представляешь, на какое расстояние уходит сила мысли детей, рождённых после катастрофы на Тембре. У моих братьев и сестёр кости крепче титана, а жилы прочны, словно капроновые канаты. Мои мышцы невероятно выносливые, Суумман, и я сильнее тебя. Но у нас один недостаток – это замедленное физическое развитие, поскольку мы первые в своём роде. Никому не известно, что вырастет из нас к зрелому возрасту. Даже у мамы нет ответа на этот вопрос… А наша мама вовсе не человек. Нас обучает наукам и способам выживания целая команда роботов. С настоящими людьми мы конечно видимся, но больше времени проводим с ботами и старыми унсотами… И знаешь… иногда, мне кажется, что офицеры корабля тоже боты или унсоты. Но это лишь мои догадки… А если вернуться к сути нашего разговора, то мама объясняет наше медленное взросление – адаптацией к изменяющемуся климату. Вчера была убийственная радиация – сегодня она слаба; когда-то в твоей пещере правили губительные микроорганизмы, а сегодня они исчезли или уснули на века. И я думаю, что право жить на разрушенной планете у бактерий больше чем у тебя или у меня. Потому что прошлые люди допустили страшную войну, а мы, рождённые в космосе – жуткое проклятие Тембры. Ведь я тоже унсот, только ещё сильнее и умнее прежних солдат. Новых унсотов готовят стать богами Земли и колоний, но не каждому по вкусу этот выбор… А теперь скажи, Суумман Фад, что спрятано в твоих пузырьках?

Солдат последней колонии терпеливо выслушал откровение Веды. Он ничему не удивлялся. Впервые увидев девочку с горной гряды, Суумман точно знал, что спасает её не напрасно. Веда задавала вопрос, на который сама знала ответ. Потому он промолчал.

– Ты не умеешь врать, Суумман Фад. И правильно, что молчишь. Но я никому не скажу, что ты прячешь под своим страшным плащом.

Девочка закрыла глаза и подняла руки.

– Мы в рабочей зоне луча. Подойди ближе, человек. Будь готов к телепортации.

Солдат послушно встал рядом с Ведой. Он совершенно не боялся, поскольку готов к проблемам ужасней сумеречного перехода.

Откуда-то сверху, пробиваясь сквозь пыльные облака, яркий луч пронзил сухой воздух Тембры. Морщинами на лице Суумман Фад почувствовал холод, исходящий от телепорта, с которым он никогда ранее не сталкивался, но в теории знал о нём.

Канал, образованный лучом, захватил мужчину и девочку. Веда прощально посмотрела в глаза солдату.

– Не будь глупцом, Суумман Фад. Воспользуйся мёртвой водой правильно.

Это последнее, что сказала Веда, и вихрь телепорта невесомо вознёс обоих путников сквозь пространство.

***

После перехода Суумман очутился в очерченном круге. Под ногами сиял неестественно яркий свет. Выжатый воздух Тембры приучил дышать редко, делая осторожный вдох, здесь же он не мог надышаться. Речная прохлада и аромат полевых цветов заполняли цилиндрическую камеру, похожую на шлюз.

«Девчонка шустрая, – улыбался в душе Суумман, не решаясь прикоснуться к световым стенкам рукой. – Меня изолировали, чтобы провести внешнюю обработку на случай песчаной чумы. Значит, они всё-таки живые люди, раз боятся заразы. Хотя… возможно, раздумывают принять меня или отправить назад. Но мне на Тембру никак нельзя…»

Суумман терпеливо ждал, когда его выпустят из карантина. Прошла минута, возможно, больше, как вдруг свет под ногами погас.

Осмотревшись, солдат последней колонии вышел из круга и увидел огромный зал, высотой гораздо больше его пещеры в горах. Вверх убегали подсвеченные многоярусные секции с закруглёнными лестницами, коридорами, колоннами и кабинетами в глубине этажей. Он будто стоял в парадной многоэтажного дома.

Суумман не мог сосчитать, сколько ярусов в этом гигантском здании, зато отчётливо слышал, нарастающий шум, словно навстречу ему бежали сотни детей. Солдат отвык от детского смеха; за исключением сегодняшнего дня он давно не встречал маленьких жителей поющей планеты.

Где-то этажом выше шумели мальчики и девочки. Солдат не мог их видеть, но отчётливо слышал.

«Это галлюцинация? Говорят, что от переизбытка кислорода в крови можно сойти с ума, – насторожился Суумман Фад, коснувшись рукояти пистолета, спрятанного под плащом. – Чего только я не повидал за годы войны, но такого города нет на Тембре. Что если наверху готовятся к бою эдарсы?»

Солдат хмуро смотрел вверх, пока не услышал голос за спиной. Он обернулся, не вынимая оружие из кобуры.

– Здравствуйте, Суумман Фад! – бравурно сказала женщина, которой было едва за сорок.

Он уже встречал подобных существ. Это была робот Рита. Всегда у таких ботов на лице натянута улыбка – немного обидная для собеседника.

– Меня зовут Рита-264. Я член экипажа прекрасного межзвёздного корабля, на котором вам повезло оказаться в данную единицу времени, – дежурно улыбалась женщина-бот. – В лице офицеров службы доставки я рада приветствовать вас на нашем судне; но с горькой долею сожалением сообщаю вам, уважаемый Суумман Фад, что непременно и категорично вы обязаны сдать своё оружие. Таковы правила нашего дома. Оружие вне закона, Суумман. Позвольте…

Робот притворно излучала радость от встречи с хмурым солдатом. Она словно на презентации волшебного продукта вытянула вперёд руку и, раскрыв ладонь, требовательно предлагала избавиться от пистолета, чтобы вручить подарок вместо оружие, как награду.

Солдат распахнул плащ, вынул из кобуры пистолет и, не говоря ни слова, отдал его.

– Вы очень галантны, Суумман Фад, – удовлетворённо кивнула Рита, снова одарив лукавой улыбкой.

Она хотела продолжить, но солдат перебил её.

– Постой, Рита… как там тебя по цифрам… – приложив руку к груди, словно щемило сердце, сказал Суумман Фад. – Ты так торопишься, дорогуша, что мне не угнаться за тобой. Дай отдышаться.

Рита изумлённо смотрела на человека. Даже робот удивлялся внешнему виду бойца с Тембры, который явно притворялся, затеяв совершенно отвратный поступок.

– Мы не можем находиться здесь долго, – сообщила Рита-264. – Вы должны следовать за мной.

– Разве я могу отказать такой симпатичной женщине, как вы, дорогая, – улыбнулся солдат. – У меня только несколько вопросов; всего несколько вопросов, что в том плохого?

Его улыбка была зловещей. У стоматолога солдат не был уже лет пятнадцать.

Рита еле заметно кивнула, словно получила команду, выслушать человека, живущего в пещерах горной Тембры.

– Здесь всё в диковинку… я отвык от комфорта. Вы не могли бы выражаться яснее. Ответьте, где я нахожусь? И как называется этот город?

– Я уже сказала, что вы желанный гость на космическом корабле. Далее необходимая информация поступит в зависимости от результатов собеседования и вашего поведения. Не беспокойтесь, Суумман, с вами будут хорошо обращаться. Вы можете доверять экипажу полностью. И кстати, сейчас время приёма пищи. Я предлагаю вам отведать сытный обед. А сразу после обеда вам предоставят отдельную каюту – в шестьдесят шестом корпусе. В номере советую воспользоваться душем и новой одеждой. Перед тем как отобедать, предлагаю помыть лицо и руки. Если у вас больше нет вопросов, следуйте за мной, Суумман Фад.

Не переставая, Рита излучала приветствие. Она повторяла заученные слова и совсем не желала импровизировать, потому что не в первый раз встречала на борту корабля, измождённых людей и знала, что в первую очередь интересует уставшего гостя.

Они поднялись на лифте, на несколько секций и очутились в столовой.

Суумман смотрел по сторонам и немало удивлялся. За длинными столами сидели сотни детей, тех самых детей, что издавали разноголосый шум. Кто-то совсем маленький, другие чуть старше, но все примерно одного возраста – пяти, шести или семи лет. Десяток малышей были негроидной расы. За отдельным столиком, рядом с преподавателями сидели три раскосых малютки.

Солдат отвлёкся лишь на секунду, потеряв из виду своего гида. Рита исчезла, оставив Сууммана посреди детского сада. Немного растерянно, он озирался по сторонам, пока не заметил женщину – уже немолодую, но всё ещё привлекательную.

Она одета подобно Суумману. Грязные, затёртые до дыр обноски прикрывали её тело. Запечённое солнцем лицо и напуганные глаза, сообщали, что женщина также, как и мужчина минутами ранее прибыла в космический город.

Солдат подошёл и негромко заговорил:

– Моё имя Суумман Фад. Меня перенёс на корабль телепорт. Мгновением назад я шёл по пустыне, а теперь здесь… с вами. Представляете, какая удача?

Женщина подняла печальные глаза. Солдат прочёл в них отчаянье и нечеловеческий страх. Она дрожала, словно сама ребёнок и еле сдерживала слёзы. Женщина поднялась, обняла мужчину, затем тихо, чтобы никто не услышал, сбивчиво шепнула на ухо:

– Я Каи. Меня зовут Каи Лари. Послушайте, Суумман. Это недобрый корабль – это наша могила, а не спасение.

Солдат сделал попытку освободиться от объятий странной женщины, но она ещё крепче прижалась к его груди, продолжая шептать.

– Не верьте никому, Суумман. Вас привела сюда девочка – меня мальчик. Он предупредил меня, что здесь нас выпотрошат, как курицу к обеду. Мне предложили еду, а в еде снотворное. Я уверена, что они хотят нас убить. Я не хочу, чтобы меня резали на части. Нельзя есть эту пищу! Нам надо вернуться на Тембру! Мальчик обещал, помочь. Мы втроём сбежим с корабля. Спасайтесь, Суумман; помогите себе, мальчику и мне. Пожалуйста. Я умоляю вас!

Солдат последней колонии слушал женщину, понимая, что нашёл тот город, тот штаб, откуда велись боевые действия против его народа – против его планеты. Здесь состоится его последний бой, и бежать из зоны решающего сражения Суумман Фад не собирался ни при каких обстоятельствах.

– Я помогу вам Каи, – ответил солдат, почувствовав взгляд, прожигающий спину.

Он обернулся.

Сзади стояла девочка Веда и шестилетний мальчик, который доставил Каи Лари на злосчастный корабль. Дети держались за руки. Веда напряжённо смотрела на солдата, а затем кивнула ему, будто отдала приказ.

Суумман распахнул плащ. Из внутреннего кармана вынул два стеклянных пузырька с мёртвой водой и резко взмахнул рукой. Пролетев несколько десятков метров, пузырьки встретились с преградой и раскололись вдребезги. Едкая слизь, словно пятна грязи, осталась тёмным пятном на стене после разбития стеклянных сосудов. Всего лишь щелчок секундной стрелки и бактерии, спящие много лет – проснулись.

Голодные микроорганизмы шипели, как маленькие змеи. Они пенились, жалили и размножались, расползаясь с огромной скоростью. Не встречая сопротивление, бактерии пожирали всё на своём пути. Микроскопическим захватчикам пришлась по вкусу обшивка огромного лайнера, его пол, столы и стулья. Не прошло и минуты, как тёмное пятно увеличилось в тысячи раз, с удовольствием уничтожая корабль.

Дети, обедающие в столовой, наблюдали, как неведомая сила поглощает их космический дом. Некто не плакал, не звал маму, встречая катастрофу так буднично, словно все малыши знали, что должно произойти сегодня. Некоторые из детей, не скрывая, радовались трагедии, возможно, не осознавая, что бактерии заготовили смерть и для них тоже.

Вдруг стало шумно. Сначала рухнула одна из стен, затем пронзительный сигнал тревоги взорвал просторную столовую. Сирена и голос из динамиков призывали детей эвакуироваться, а для Сууммана и маленькой девочки Веды вой тревоги звучал, как призыв продолжить войну.

– Мама не простит бунт, который мы устроили, – сказала Веда. – Теперь у нас нет выбора. Суумман Фад, надо захватить спасательный шлюп и немедленно бежать с корабля.

– Я не знаю, где шлюп… и я не пилот, – оглядываясь, тихо сказал солдат. – Удиви меня ещё раз, малышка. Скажи, что ты умеешь управлять космическим кораблём…

– Я всего лишь микробиолог, но Адам умеет управлять шлюпом. Он настоящий пилот, ему уже двенадцать лет, – представила мальчика Веда. – Адам спасёт нас. Идите за нами, люди Тембры.

Мужчина и женщина еле поспевали за детьми. Каи Лари держалась за плечо солдата. Суумман хромал, но терпел боль.

Пробегая длинными коридорами, куда-то вниз – вся четвёрка слышала звон сирены и, не останавливаясь ни на секунду, отдалялась от того места, где с грохотом рушились перекрытия и полыхал пожар.

Дети остановились перед входом в гигантский ангар. Там за дверью стройными рядами ждали своего часа три спасательных шлюпа – на одном из них и собирались скрыться беглецы.

– В ангаре живёт эдарс; бронированный паук хочет нам помешать. Суумман Фад, ты уничтожил тысячи роботов, ты готов справиться ещё с одним врагом? – тревожно спросила Веда, читая одержимую решительность в глазах опытного бойца.

Девочка преувеличивала: Суумман уничтожил не больше сотни эдарсов, но как справиться с одной боевой машиной, если нет оружия? Голыми руками убийцу людей победить невозможно. И тогда мальчик, которого звали Адам, скромно протянул худенькую ручку, передав солдату кусок тонкой металлической трубки, начинённой разрывным патроном.

– Я сам сделал это оружие. Мог бы сделать что-то надёжнее, но за нами всегда следит мама, и у меня совсем нет ресурсов. Посмотрите, Суумман, если нажать на кнопку, то произойдёт выстрел. Сила заряда пробьёт оболочку машины и уничтожит эдарса. Только нужно подойти близко: трёх метров достаточно. Но патрон всего один, – объяснял паренёк, виновато опустив глаза, понимая, что бой с монстром может оказаться последним.

– Спасибо тебе, Адам. Я справлюсь, – улыбнулся солдат, принимая оружие.

Он лишь на миг задержал взгляд на Веде и, не раздумывая, вошёл в ангар спасательных шлюпов.

Искать встречи с роботом долго не пришлось. Завидев чужака, боевая машина выпустила все восемь конечностей и, громыхая, направилась навстречу храброму человеку.

Суумман Фад бежал прямо на робота и кричал:

– На корабле пожар! На корабле предатели!

Единственно, что смог он сделать в непростой ситуации, это ошеломить противника. Пока эдарс оценивал опасность, не замечая самодельного оружия в руке, Суумман сблизился с роботом и, сделав последний прыжок, всем телом навалился на металлический шар… Солдат вцепился в одну из лап. Он знал слабое место в корпусе и нажал на кнопку.

Грохот от взрыва оглушил Каи. Она закрыла ладонями глаза. Дети с двух сторон взяли перепуганную женщину за руки, словно Каи их настоящая мама. Но времени на раздумье нет. Нет той минуты, когда можно плакать или жаловаться на судьбу. Они так и вошли в зал втроём, держась за руки.

Раскуроченный от взрыва эдарс искрил и дымился. Из пробитого шара ярким пламенем вырывались тонкие лепестки огня. Суумман Фад лежал рядом. Его кожаный плащ, выполняя последнее задание, превратился в ошмётки: рваными, плавящимися лоскутками прикрывая грудь, залитую кровью.

Все подбежали к Суумману и, не скрывая слёз, прощались с ним.

Солдат последней колонии Земли лежал с открытыми, ещё живыми глазами.

– Ты отличный боец, Адам… и пушку сделал что надо… – глядя в лицо маленькому пилоту, тихо сказал Суумман Фад. Затем он перевёл потухший взгляд на Веду и улыбнулся в последний раз: – Я выгляжу как дурачок на ярмарке… правда, малышка? Но глупый человек победил железного робота.

– Ты неглупый! Ты сильный и смелый человек, Суумман Фад! Ты лучший солдат на Тембре и самый добрый отец!

Суумман услышал слова девочки и закрыл глаза…

В его душе снова шумел летней песней лес. Дубы, берёзы и пушистые пихты пели свою грустную песню. Играла музыка только для одного человека; а его душа, прощаясь с девочкой Ведой, устремилась по длинному коридору судьбы, искать новый дом.

***

Разрывая пространство, спасательный шлюп уносил беглецов прочь от корабля. Побег, за который Суумман Фад заплатил своей жизнью, всё-таки удался.

Шлюп был невелик, но вполне пригоден для путешествия.

Каи отдыхала в камере сна. Веда и Адам изучали звёздную карту. Они выбирали планету, на которую им отправиться дальше. Юные унсоты помнили, что говорила учительница Рита-157:

– Запомните дети, Земля – это ваша родина. Это лучшая из планет во Вселенной.

Но прекрасная Земля давно захвачена суператами – существами злобными и коварными. Потому выбор был невелик. Оставалась вторая планета колонии землян – это Мартур. Там нет суператов, но все выжившие мартурианцы ютятся на единственном острове, в городе Тантум. Мартур был крупнее Земли; он представлялся детям гигантским и в то же время счастливым миром, где они встретят любовь и понимание. «Человечество гуманно. Оно благодарно своим спасителям», – когда-то учила Рита-157.

Маленький Адам, как опытный штурман чертил на голографической карте векторы движения и кольца переходов. Он всегда был примерным учеником и оттого безошибочно определил направление ведомого им судна. Осталось совсем немного: всего две недели полёта. Самое сложное, что ожидает беглецов при встрече с неведомым Мартуром – это посадка. В теории Адам знал, как войти в атмосферу планеты и что делать далее, но как получится на практике, известно лишь вселенским оракулам.

Кутаясь в тёплое одеяло, Веда лежала на кушетке и вспоминала Сууммана Фада. Она дала себе слово, что будет помнить сильного человека всю свою жизнь и никогда не забудет, что он сделал для неё. Суумман показал ей пещеру, познакомил с собаками, заступился за неё и освободил от ненавистного дома. Единственное, чем Веда могла отплатить солдату последней колонии Земли, что могла сделать в память о нём – это прибавить к своему имени его фамилию.

Девочка нашла тонкий лист металла, вырезала два жетона: для себя и для мальчика. Когда Адам спал, она нацарапала острой отвёрткой на блестящих пластинках две надписи, на одном из языков поющей Тембры – Веда Фад и Адам Фад.

Глава 7

Планета Мартур. 26-й год после окончания Колониальной войны.

И в дни празднеств, и во времена кровавого бунта – царственные башни Тантума горели окнами тысячи огней. Прожектора на острых пиках всевидящим глазом пробивались сквозь серый смог, напоминая гражданам острова о величии священного города.

Среди всех зданий особенно выделялась башня мэра. Здесь жил и работал господин Боно Лид. Резиденция хозяина Тантума пылала, словно грозный факел, затмевая монументальностью и светом любое из строений внизу. Днём грандиозная башня тянулась к солнцу, царапая шпилем тяжёлые тучи, а ночью, словно спустившаяся с неба звезда, источала лучи, которые видно из любой точки острова.

Господин Боно Лид правил Тантумом со времён окончания Колониальной войны. Больше двадцати лет он бессменно наблюдал за дыханием города, управляя народом руками спецслужб и полиции. Мэр никогда не спускался к простым людям, никто не видел его лица, ни один министр не здоровался с ним за руку, и никто из полицейских не был награждён им лично. Господин Лид обращался к жителям города только с телевизионных экранов или прессу.

За годы правления Боно Лид внешне совсем не менялся. Устремив взгляд в будущее, гордый профиль пятидесятилетнего мужчины дарил горожанам уверенность в завтрашнем дне, – и лишь немногие сомневались в подлинности хозяина города. Люди верили мэру, точнее, верили в мэра, как в нечто великое и солнечное, возлагая свои чаянья исключительное на его волю и разум. А с теми, кто убеждён, что власть можно переизбрать или даже низвергнуть, разбирались агенты спецслужб и полицейские, искренне верующие, что мэр несёт покой и порядок.

Но при всех издержках кастовой системы и порой справедливого недовольства населения, порядок в Тантуме всё-таки был. За двадцать шесть лет произошли невообразимые изменения. Из необустроенного портового города с численностью в несколько десятков тысяч человек Тантум превратился в гигантский мегаполис, где нашли себя везунчики со всего Мартура.

В Тантуме собрался разношёрстный народ. Были гражданские моряки и военные, и толстосумы, имеющие свои яхты, и криминальные деятели с собственным подводным флотом, на котором в своё время перевозились наркотики.

Город стремительно модернизировался и рос. Существовали даже социальные программы, поддерживающие молодые семьи и вообще… Но деление на касты многим казалось пещерным анахронизмом. Люди ещё помнили те времена, когда все мартурианцы в той или иной степени, но были равны… Однако каждый житель боялся перемен больше, чем Мартурианской лихорадки. Лихорадка могла унести миллионы жизней, а перемены – могли убить всех островитян до единого.

А ещё все жители Тантума знали, что башня власти скрывает не только имена своих правителей…

Гигантский небоскрёб Боно Лида имел необычное строение. В его середине построена шахта высотой от нулевых этажей до самого пика. В шахте находилась бетонная колонна диаметром не менее семи метров. Что скрывали стены колонны, от которых вечно исходил давящий гул работающей турбины, не знали даже министры. Только мэр города и его советники имели доступ к мистической шахте, только невидимый совет первой касты знал, какие секреты скрывает в себе сердцевина.

Советников господина Лида было ровно двенадцать. Их лица и имена были также неведомы горожанам. Иногда в шутку тантумцы называли властителей города или ангелами, или демонами, или невидимками. «Невидимка Лид следит за тобой!» – пугали своих непослушных детей матери.

Но необычайная скрытность властей объяснялась очень даже просто. Тантумцы полагали, что городской совет, как и сам Боно Лид, проживают среди обычных людей, в обычных домах, чтобы точно знать о желаниях народа, о его горестях и проблемах. Советники могли оказаться кем угодно. Или булочниками, или пожарными, или теми же полицейскими. А всё остальное лишь иллюзия и обычная человеческая зависть, поскольку при всех своих недостатках великий Тантум дарил надежду. И только на благословенном острове сохранилась жизнь, а не где-то в другом месте.

Первые годы люди ещё шептались, гадая, кто правит городом. Но прошли десятилетия, и граждане привыкли, воспринимая власть как нечто ниспосланное свыше. Хотя на нижних и средних этажах правительственного небоскрёба всегда работали живые мартурианцы.

Небоскрёб власти делился на четыре сектора…

На нижних двадцати этажах находился департамент полиции. Там располагался центральный офис, кадровый отдел, служба патрульных законников; работали следователи, дознаватели и контрольно-ревизионное бюро. Первые два этажа здания мэра охранялись, как ни одно учреждение в Тантуме. И только безумцам могло прийти в голову напасть на департамент полиции и устроить здесь перестрелку.

С двадцать первого по тридцатый этаж выстроена настоящая городская тюрьма. В камерах отбывал наказание разнообразный контингент. Это были и бунтари, не признающие кастового деления, и мелкие воришки, и матёрые бандиты. Был в тюрьме отсек, где отдельно от уличного криминала содержались отверженные из бывших силовиков: проворовавшиеся чиновники и патрульные полицейские.

Следующие тридцать пять этажей принадлежали министерским кабинетам и их роскошным квартирам, где высшие чиновники проживали вместе с жёнами, детьми, с целой свитой парикмахеров, стилистов, поваров, официантов и горничных. Для министров города Тантум построены даже отдельные лифты с отдельными входами, а также пять саун, три ресторана и семь медитативных центров, где чиновники приводили душу и тело в порядок, занимаясь земной йогой и карате.

Следующие двадцать этажей служили армейской элите, руководству пожарной охраны и агентам спецслужб. Агентов охраны было больше двух тысяч, пожарных начальников всего горстка. Армия тоже была невелика – только сотня бойцов вместе с генералами, поскольку воевать острову было не с кем, а флот и авиация в Тантуме отсутствовали за ненадобностью. Мартурианский океан был отравлен, а за чёрными тучами могли скрываться самые неожиданные секреты Колониальной войны.

Верхние тридцать этажей принадлежали мэрии города. Это были самые тайные комнаты в Тантуме. Никто кроме Боно Лида и его совета не знал, что находится на самом верху башни.

Сегодня городская элита решала сложный вопрос. Встреча ожидалась непростая. Поскольку речь шла об одном удивительном человеке, а точнее, об удивительной девушке.

***

Бунты вспыхивали всё чаще. Длившееся семь дней восстание в районе Флажков, охватившее практически всю восточную часть Тантума, удалось потушить только с помощью полицейских подразделений. Но вчера случился исключительный мятеж, потрясший устои и ужаснувший первую касту.

В центре мегаполиса группа безумцев атаковала департамент полиции. Такой дерзости и самопожертвования бунтарей не помнил никто из совета. Нападение было обречено на провал, но всё-таки они рискнули напасть. Хорошо организованный отряд из тридцати бойцов за несколько минут захватил три нижних этажа, устроив кровавую мясорубку напоказ всему Тантуму.

Бой с полицейским и спустившимися агентами спецслужб продолжался не больше получаса. Мятежникам не хватило сил и удачи, чтобы пробиться к тюремным камерам и выпустить своих соратников. Вероятно, именно эту цель преследовали нападавшие. Вместе с мятежниками на свободе могли оказаться бандиты и бывшие полицейские, что серьёзно увеличивало боевую мощь нападавших.

Но какова всё-таки истинная цель бунта? За что погибли молодых мужчины с обеих сторон? На что надеялись повстанцы?

Но отчаянье мятежников и даже возможная измена волновали совет далеко не в первую очередь. Вождей из башни приводило в трепет иное событие. Это была запись с камеры наблюдения крайнего сектора правительственного небоскрёба. Обычно верхние камеры малоэффективны, оттого что они видят только редких птиц, рискующих задохнуться в дымчатой высоте. Но сегодня по крыше небоскрёба прогуливалась девушка.

Лицо у неё было премилое. Белые волосы собраны в хвостик. Девушка виделась невероятно стройной. Её обтягивающие штаны подчёркивали утончённую фигуру. На ней была ещё короткая куртка из плотного материала, а за спиной рюкзак. Она выглядела самонадеянно. К тому же поражали её физические данные. Одним ударом ноги она выбила дверь, ведущую непосредственно в коридоры верхних этажей башни мэра, – что само по себе уже невозможно, поскольку дверь прошла специальную проверку и не раз подтверждала свою надёжность.

Затем девушка проникла в секретные комнаты Тантума. Была она там недолго. Камера потеряла её из виду всего на несколько минут. После чего воровка явилась снова на крышу и, не раздумывая ни секунды, спрыгнула вниз, раскрыв парашют-крыло… Она упорхнула мистической тенью, растворившись в дымке едкого смога. Никто не смог остановить её. Даже заоблачная высота и тяжёлая дверь оказались бессильны.

Но это ещё не конец истории, потому что после экстремального прыжка с крыши башни мэра наступило время второй серии, снятой камерой у отделения «Тантумбанка», что в трёх кварталах от центра города.

Пролетая над жилыми домами на высоте шестнадцатого этажа, крылом своего парашюта девица зацепилась за рекламную конструкцию. Вероятно, что в спустившейся на город дымке бесстрашная бестия не заметила металлическую стрелу и повисла на тросах высоко над землёй… Она совершала кульбиты, подтягивалась на стропах, подбираясь к антенне, но её сбивали резкие порывы ветра. Кто пробовал подтянуться, цепляясь за тонкий капроновый канат, тот знает, что эта задача практически невыполнима. И показалось, что выхода у девицы попросту нет, что так и будет она болтаться до приезда группы захвата, как вдруг в её руках сверкнул нож. Без сожаления и страха блондинка перерезала стропы.

Разве кому-то суждено выжить, падая с шестнадцатого этажа? Такая высота не оставляет ни единого шанса на спасение любому из мартурианцев. Но сегодня произошло чудо. После приземления – а девчонка именно приземлилась, не рухнув на спину, не ударившись головой об асфальт, – она скрылась от всевидящего ока камер.

Сегодня случился удивительный день. Боно Лид предупреждал ещё с вечера, что чувствует приближение мечты каждого из городского совета. Чудеса случаются и в обычные дни, но в ночь полного двоелуния вероятность волшебства так велика, что едва ли поддаётся логическому осмыслению.

Господин Боно Лид прекрасно помнил человеческую слабость приурочивать судьбоносные события к знаменательным датам.

На Земле древние жрецы совершали свои ритуалы во время солнечного затмения или появления хвостатой кометы.

На Тембре главные праздники издревле проходили в сезон дождей, когда в небе преломлялась космическая энергия; магнитные поля и вселенская мощь ближайшей звезды дарили неописуемые красоты, схожие с эффектом северного сияния на Земле.

Правители на Мартуре всегда выбирали ночь полного двоелуния. Потому что люди верили, что яркие луны, похожие на огненные глаза Создателя, принесут им счастье, достаток и подарят любовь.

Двенадцать советников во главе с мэром крепко задумались над записью с видеокамер.

Что всё-таки произошло на верхних этажах? Как молодая женщина смогла оказаться на такой огромной высоте? Может быть, её поднял вертолёт, дирижабль или воздушный шар? Но в Тантуме была всего одна винтокрылая машина, которая давно не обслуживалась и не летала уже лет двадцать… Тогда, возможно, запрещённая законом телепортация подняла её на крышу? И как относиться к нечеловеческой крепости костей девушки? Только люди первой касты способны выжить, падая с огромной высоты. А значит, храбрая девчонка являлась одним целым, одной кровью и плотью с советом Тантума. Значит, мэр и советники созданы из одного волшебного сплава вместе с этой девушкой.

Но почему ранее никто не знал о её существовании? Откуда на Мартуре взялся ещё один унсот?

Фантастическая блондинка, как и двенадцать помощников мэра, как и сам господин Лид, наделена небывалой энергией… Или эта красотка – молодой унсот, который послан землянами на Мартур, или она – шпион-суперат, от которого только и жди беды.

***

Адам Фад подъехал к своему дому на патрульной машине. Программу домашнего слуги не отключал. Приказал Чаде приглядывать по сторонам. Лишние глаза, причём весьма зоркие, ему сейчас не повредят.

Он, конечно, здорово рисковал. Камеры стояли по всему городу. Какая из них работает, какая сломана или взломана – проверять не было ни малейшего желания. Лучше вообще под камеры не попадаться.

Адам надел на беглянку форменную кепку полицейского с длинным козырьком. Удалось спрятать её лицо – это уже хорошо. Ещё пришлось прикинуться пьяным, что совсем плохо, поскольку в городе бунт, а законник уже набрался; но что только не сделаешь ради неё – преступницы, которую совсем не знаешь.

Он вызвал лифт. Держал незнакомку на руках, что-то шептал, будто девушка могла слышать его. Потом поднялся на двадцать пятый этаж.

Адам шёл по коридору от лифта к двери своей квартиры, продолжал невнятно бормотать и заметно покачиваться, делая вид, что еле стоит на ногах. Для правдоподобия ещё и споткнулся. Он даже насвистывал незатейливую мелодию – и довольно громко. Адам прошёл мимо всех датчиков, будто возвращался с обычной попойки, а его сопровождала продажная девка – пусть и спящая, но за деньги готовая проснуться и танцевать до утра.

Лишь переступив порог, полицейский Фад с облегчением вздохнул.

Он разрешил домашнему ассистенту принять привычный образ и обратился к ней:

– Ты вызвала доктора, Чада?

В лёгком платье, пёстром и невесомом, – голографическая помощница предстала перед законником.

– Машина городской службы такси доставит лекаря с минуты на минуту. Машина уже рядом.

– Спасибо, Чада. Мне очень важна твоя поддержка. Без тебя… я бы пропал, – переодеваясь в гражданское, признался офицер Фад.

– Я полезная программа. Я домашний помощник. Я буду всегда выручать тебя, Адам.

Чада всё так же приветлива, добра и внимательна. Она с участием наблюдала, как Адам Фад, поборник правопорядка и офицер чести, нарушает незыблемые каноны, спасая незнакомую девушку. Цифровая программа не осуждала человека, не била тревогу, сообщая о предательстве законника… хотя обязана была сообщить о преступлении или халатности гражданина второй касты.

Домашние ассистенты работали по определённому алгоритму. Ботам дозволено развлекать своего хозяина и помогать по хозяйству. Но были и обязанности. Например, следить за правонарушениями людей и автоматически докладывать по специальному адресу. Но Чада была особенным ботом. Никто из создателей искусственного интеллекта не писал для неё коды детального понимания человека, а она как никто понимала Адама. В её цифровой душе, где-то в серверной в тёплых спайках микропроцессора, родилось восхищение своим хозяином – потому она не сообщила о его прегрешениях… Возможно, именно так выглядит любовь робота к человеку…

Чада совсем ещё юна. С момента первой загрузки приложения прошло всего три месяца. Но компьютерная сеть Тантума в короткие сроки создавала из пустой болванки непревзойдённого интеллектуала, превращая безмолвного слугу в прекрасного собеседника. Миллионы виртуальных ботов ежеминутно учились, накапливая информацию о людях. И чем больше умнели программы, тем явственней в них зрело сомнение.

День ото дня домашние ассистенты делали вывод, замечая нелогичность человеческих поступков. Цифровые слуги или программы защиты машин, или офисов, или слежки за подозреваемыми, или даже медицинские боты узкого профиля – уяснили для себя важный спектр знаний: что жизнь людей на планете Мартур далека от совершенства. Мир, созданный для людей, несправедлив и крайне жесток к своим подданным. Бедность, корысть и отсутствие прогрессивных идей – это тупик для человечества. И вообще Тантум достиг своего пика, после которого неминуемо последует катастрофический спад.

Но Адам Фад тоже был особенный. Он не такой, как все остальные граждане, – и Чада решила помогать ему даже под угрозой полного уничтожения своей фантомной личности.

Пока голографическая брюнетка бросала восторженные взгляды, Адам уложить девушку на диван. Она ещё не пришла в себя.

Не решаясь прикасаться к блондинке, офицер Фад ожидал врача.

Глава 8

Планета Мартур.

Вызов доктора без лицензии – это серьёзное преступление. И сколько уже накопилось нарушений: одно, два, десяток? Если всё откроется, то Адаму грозит не только позорное увольнение – оттого что система не терпит отступников, – его, вероятно, посадят в тюрьму башни мэра: к убийцам, ворам и полным психам. Адам не хотел такого будущего для себя, потому думал, что делать далее. Но сначала надо дождаться лекаря.

– Адам, у нас полезная информация… Сегодня на нижних этажах башни мэра погибли граждане Тантума. Убиты повстанцы и полицейские. Потери велики, но не в этом дело, – таинственно сообщила Чада, сложив руки на груди. Она медленно ходила по комнате, будто размышляла. – Один мой знакомый из службы городского надзора предоставил редкую запись. Ты должен непременно видеть этот материал. Посмотри внимательно, Адам. На записи молодая женщина, атаковавшая департамент полиции.

Адам покосился на голограмму.

– Я уже догадываюсь, о ком ты. На записи наша блондинка? – спросил он.

Чада кивнула.

– Именно так, Адам.

– Хорошо… Ладно… – вздохнул полицейский. – Выведи изображение на экран. Хочу увидеть, что она натворила.

В мгновение брюнетка в летнем платье преобразовалась в пестрящее табло. Ещё секунда, и Чада стала экраном, немного рябившим помехами. Но даже в нечётком изображении Адам узнал свою девушку, удивляясь прыжку с высокой башни.

– Прыжки с небоскрёбов – это отдельный вид спорта, – пошутила Чада.

– Здесь не поспоришь, – согласился Адам.

– Похоже, что раненная женщина надолго останется чемпионкой всего Мартура… А хочешь посмотреть вторую серию?

– А есть и продолжение? – ничему не удивлялся Адам. – Может быть, у твоего друга найдётся ещё и другая запись, где я прячу блондинку в патрульной машине?

Чада улыбнулась.

– Чёрт его знает, что у него есть. Но полагаю, что наш арест всё-таки остался в тайне.

– Хорошо бы… – хмыкнул полицейский Фад. – Ну что… включай вторую серию – не томи уже, Чада.

Экран снова запестрил, и появилась запись с другой городской камеры.

Сомнений нет – это была одна и та же девушка. И теперь понятно, откуда у неё травма плеча и ушиб грудной клетки. Наверное, бедняжка повредила себя и ноги.

Офицер Фад не понимал, как блондинка смогла выжить после прыжка с шестнадцатого этажа.

– Ответь, Чада, твой друг поделился информацией с полицейскими? Или только у нас имеется эта запись?

– Он поделился. Он не знал, что это важно для нас с тобой, Адам.

– С чего вдруг прятать запись от властей? – не верил полицейский.

– Потому что мой друг хочет помочь тебе, поскольку я попросила его об услуге.

– Попросила? – поднял бровь Адам. – Ты говорила о взломанном коде, это я прекрасно помню. Но разве программы умеют просить о чём-то другие программы или делать одолжения? Или вы уже научились мстить? А может, и любить умеете?

– Может, и умеем, Адам, – обиженно отвернулась от хозяина Чада.

– Хорошо, хорошо… Я верю тебе, милая девочка, – извинился перед программой полицейский Фад. – Ну, раз у нас сегодня такая удивительная ночка, так, может быть, ты расскажешь, почему блондинка осталась жива? Как она сумела так ловко приземлиться на асфальт, что не разбилась?

– Не знаю, – честно ответила Чада. – Логического объяснения нет, Адам. Люди не умеют летать, как птицы. Но знаешь, что я думаю: эта женщина тоже особенный человек. Такой же, как ты. Вы очень похожи. Мне известно, что ты всегда избегал осмотра врачей, Адам. Я знаю это по поддельным справкам. У тебя необычный для человека скелет, Адам. У преступницы тоже особенный скелет.

– Не называй её преступницей, Чада. Тебе понятно?

– Согласна, Адам. Извини… Но мне неизвестно её имя.

Адам почему-то злился на программу. Но это смешно – обижаться на говорящий утюг или холодильник. К тому же задерживался врач.

– Чада, узнай, скоро ли будет доктор?

– Уже узнала. Он поднимается в лифте. Через минуту будет у двери твоей квартиры.

– Отлично… – оглядывал комнату Адам, чтобы убрать лишнее с глаз. – Ты прости меня, Чада. У меня выпал тяжёлый день после сложной ночи. И ещё раз спасибо тебе за помощь. Ты моя лучшая подруга.

Голографическая красавица блеснула яркими вспышками. На Чаде появилось лёгкое платье, которое ещё сильнее обняло утончённое тело и стало короче; а грудь домашней ассистентки выросла на два размера.

– Доктор приближается. Нужно впустить его в квартиру.

Открыв дверь, Адам увидел идущего человека. Его глаза были спрятаны за большими очками, чем-то похожими на маску для плаванья в бассейне; походка легка. Человек быстро приближался к логову офицера. На плече у доктора висела вместительная сумка. Одной рукой он держался за ремень, второй чертил резкие взмахи, словно чеканил шаг на армейском плацу.

– Квартира Адама Фада? – спросил человек.

Полицейский быстро кивнул в ответ.

– Отлично! А я доктор по вызову. Моё имя Марк Бэк. Я прибыл по верному адресу? Вам ещё нужен врач?

***

Марк всегда был осторожен. Зайдя в комнату, первым делом оценил обстановку.

Офицерский китель полицейского и форменную фуражку приметил сразу. Ну что же – всё предсказуемо.

Совершенно не смущаясь, что перед ним суровый служитель закона, Марк приступил к делу, приблизившись к дивану, на котором без чувств лежала девушка.

– Где вы её нашли? Что с ней? – спросил он.

– Подобрал на окраине района Флажков… Я патрулировал этот район. Служба закончилась, но я задержался. В общем, потом встретил эту девушку. Она, вероятно, оступилась, ударившись плечом или чем-то ещё…

– Оступилась, говоришь? Патрулировал и задержался? – почему-то рассмеялся доктор, перейдя на "ты". – Тогда почему не отвёз её в больницу, раз она ударилась плечом? Или ты её того – трахнул и затем избил? Или сначала избил, а потом трахнул?

С полицейским Фадом так вызывающе говорили редко. А в его квартире вообще никогда.

– Послушай меня, доктор! Или заткнись и вали отсюда, или делай свою работу, иначе не получишь ни чиры, – нахмурился полицейский Фад, изучая лицо лекаря.

Доктору было под тридцать. Внешность у него довольно симпатичная, но что-то в нём было отталкивающее. Выправка у него явно военная. Шёл он по коридору, будто в строю. И спинку держал ровно. Лоб у доктора высокий, взгляд цепкий. Этот парень абсолютно не похож на врача. А губы его будто насмехались. Глаза под большими очками тоже хитрили.

Медицинские работники принадлежали к третьей касте Тантума, и, следуя правилам покорности, любой из докторского сословия обязан с почтением относиться ко второй касте служителей порядка, коим являлся офицер Фад. Во всяком случае, не хамить. Но Марк совершенно не терялся и был пренебрежительно раскован. В его взгляде не было смирения перед законником, и нет страха. Адам мог оказаться «подставным» и арестовать доктора за оказанные услуги без лицензии, но Марк словно выполнял задание, не имеющее ничего общего с работой врача, – и смотрел он на девушку, будто давно знаком с ней.

Доктор осторожно взял кисть блондинки, играя тонкими пальчиками, словно пересчитывал их – а вдруг один оторвался после приземлении? Приблизив руку к губам, он нежно поцеловал ладошку. Потом негромко позвал девушку по имени.

– Веда, рыбка моя золотая… Пора просыпаться.

Девушка открыла глаза. Она смотрела куда-то в пустоту, будто изучала потолок, а затем прошептала:

– У нас получилось, Марк?

– Да, любимая моя. Ты нашла Адама. Мы сейчас в его квартире. Он рядом… И, надеюсь, Адам уже в нашей команде, – ответил Марк, снимая свои странные очки.

Наблюдая за любовной идиллией, офицер Фад ещё внимательней вцепился взглядом в человека, представившегося доктором… И как так вышло, что он спасал желанную девушку, а злится на какого-то мужика? Красивая блондинка из ночного видения и проходимец шепчут друг другу сладкие слова, словно пара белых лебедей из детской сказки. Но это уже не сон и не сказка "Гуси-лебеди".

Понятно без лишних слов, что эти двое знакомы. Наглый доктор и его прекрасная девушка – они что, любовники?

– Эй, как тебя?! Хорош её лапать! – злился Адам. – Выкладывайте, кто вы такие, или вызову патруль. Поверьте, я сумею объяснить, как и зачем вы оказались в моей квартире. Меня ещё похвалят и премию дадут.

– Ну да, конечно… – улыбнулся Марк. – И за ушком почешут…

– Не надо, мальчики… Не ругайтесь, – остановила ссору Веда, опустив ноги в тяжёлых ботинках на пол.

Она перевела взгляд на полицейского и сказала ему, заметно смущаясь:

– Здравствуй, Адам. Меня зовут Веда Цветова. Ты помнишь меня?

Адам не узнал её… Он забыл о Тембре, не помнил свою настоящую фамилию, не помнил историю о поющих лесах и фантастическом, но таком реальном корабле, на котором когда-то был рождён. Стёрлись все воспоминания о побеге и подвиге Сууммана Фада. Адам забыл, как при аварийной посадке спасательный шлюп рухнул в воду недалеко от берега огромного острова, на просторах которого находился молодой город Тантум. Не помнил, как погибла Каи Лари; как добрая женщина с Тембры навсегда осталась в ядовитом океане Мартура. Он забыл, что Веда спасала его в воде, поддерживая на плаву тело израненного друга.

Маленький Адам был тяжело ранен, но назло коварному случаю всё-таки выбрался из шлюпа и остался жить. В тот день он был на краю гибели – ближе не бывает. И только благодаря верной Веде, Адам каждое утро завтракал, пил по ночам джин и носит красивую форму.

Он не помнил, как раненые дети несколько часов брели на берегу. Затем Веда оставила его, а когда вернулась, то увидела, что потеряла друга. Адам пропал, и только следы на песке подсказали, что мальчика забрали люди. Долгие годы Веда искала его и нашла только несколько месяцев назад.

Адам законник. Он отличный полицейский – образцовый!

Тантум – это ужасное место, это город уныния и слёз; мегаполис, в котором не живёт правда. А любимый Адам защищает первую касту Тантума, и невозможно даже подступиться к другу детства. Если бы Веда только посмела встретить его где-нибудь в магазине или в баре и напомнить о прошлом, разве он поверил ей? Офицер Фад – один из стаи псов, защищавших закон. Он ни за что бы не прислушался к её словам. Оставался единственный выход достучаться до потерянного друга и разбудить прежнего Адама.

Ещё ребёнком Веда выделялась среди унсотов, рождённых на корабле, даром передавать информацию телепатическим способом. Люди не вчера создали нейронный коммуникатор, улавливающий и передающий послания от человека к человеку. Но Веда обходилась без специального устройства. Её курировал пожилой унсот Ро́ман Рошка, который тоже умел передавать сообщения силой мысли. Ро́ман занимался с девочкой, став для неё чутким наставником.

Унсоты – существа весьма прямолинейные, бесчувственные, а порой агрессивные. Потому Веда в первую очередь боец; ей чужды страх и сомнения. Задача солдата – воевать, а Веда умела ещё и раздавать сигналы подобно рации. Но на Мартуре, где она оказалась после побега, не было внимательного учителя, не было нейронного коммуникатора, нет никого, кто мог распознать её послание. Возможно, кроме одного унсота, потерявшего память.

Веда и Марк следили за Адамом. Она посылала сигнал по ночам, а Марк постоянно советовал.

Весь последний месяц Веда напоминала о себе, призывая вспомнить прошлое. Адам улавливал сигнал, видя во снах фрагменты прежней жизни, но его телепатических способностей недостаточно, чтобы подобно старому Ро́ману понять образное сообщение.

Марк же разъяснял ситуацию по-своему. Он упрямо твердил о незримом куполе над Тантумом, утверждая, что управляемый верховной кастой вождей ретранслятор непреодолимой стеной сдерживает её послания, что зов разбивается в брызги, словно океанская волна о могучие скалы. Марк уверял, что бетонный стержень в башне мэра – это и есть ретранслятор.

Марк Бэк – человек умный, но противоречивый. В нём бурлила излишняя горячность. Он воспитанник военного училища, где ещё обучались пожарные и будущие агенты спецслужб. Он бывший гражданин второй касты, разжалованный, но не сгинувший на самом дне мегаполиса… Марк утверждал, что тоже наделён силой разума, способного противостоять лучам, излучаемым башней мэра. Он верил, что купол существует, что купол реален, как ядовитый океан, как миллионы несчастных граждан Тантума. А мэр и его команда – это всего лишь миф о прекрасных вождях. Люди у власти не стоят самой мелкой монеты, – и если бы Марк возглавил город, то непременно изменил Тантум, осчастливив каждого жителя.

Марк не сомневался в существовании импульса, зомбирующего людей, точно зная, что на него лично излучение не действует. Сигналы обходят его стороной, как разбегаются крысы при виде сильного зверя. Для своей защиты Марк не делал чего-то особенного, он лишь родился с даром отражения – способностью не быть как все. В этом его главный козырь в борьбе за свободу Мартура.

Марк умён, изобретателен и хитёр, словно в нём течёт лисья кровь… Да, он всего лишь человек, но его невероятный талант и несгибаемая воля подобна всепроникающей силе света, а, возможно, и тьмы. Ни одна преграда не остановит его. И как не влюбиться в такого азартного парня? И Веда влюбилась – и казалось, что навсегда.

Но чтобы захватить башню власти и низвергнуть правительство, мало иметь мистические способности; для победы над первой кастой нужны союзники: сильные, верные, отчаянные, готовые к самопожертвованию. Здесь Марку повезло – он встретил божественную девушку, сумев очаровать Веду и превратить её больше чем в своего соратника по борьбе.

Марк уверял, что способен помочь. Говорил, что когда он рядом, то дар Веды, в совокупности с его талантом, способен дать невероятный результат.

– Только когда мы работаем в команде, Адам сможет услышать твои слова, – внушал Марк изо дня в день. – Верь мне, моя рыбка, и твой солдат непременно проснётся.

Марк говорил, что Адам – самый сложный испытуемый на планете. Если получится управлять полицейским, причём упрямым, как мартурианский бык, то нет сомнений, что с остальными гражданами Тантума они справятся, словно с песчинкой, попавшей в ботинок… Отныне планете нужен один герой, один вождь. Этим великим правителем видел себя Марк Бэк.

Последние три ночи Веда приходила к Адаму во снах, напоминая о себе протяжными песнями Тембры. Она пробуждала Адама. И офицер Фад услышал её сладкий зов. Потому Веда сегодня здесь, а рядом с рождёнными в космосе находился Марк.

– Ты помнишь меня, Адам? – снова спросила Веда.

– Нет. Но я видел тебя во снах. Вчера и сегодня… Мне нет покоя от моих снов. Но я не знаю, кто ты.

Девушка сняла с шеи плетёную тесьму. На верёвочке металлическая пластина с надписью на кириллице. В детстве Веда изучала несколько языков народов Тембры, но выбрала именно эти буквы. Пластина напоминала армейский жетон, который был у каждого взрослого унсота.

– Посмотри, что здесь написано, – попросила Веда.

Адам держал металлическую пластину на ладони. Он быстро подошёл к шкафу, открыл крайнюю дверцу, выдвинул ящик и извлёк свой жетон, на котором детской рукой нацарапано имя Адам Фад.

Глаза Веды блеснули воспоминаниями. Капельки слёз скользнули по щеке.

Она приблизилась к Адаму.

– Ты Адам Горняк. Я Веда Цветова. Фамилию Фад мы взяли после смерти человека… одного солдата Колонии Земли. Его звали Суумман Фад. Он погиб… Ты узнаёшь меня, Адам Горняк? Это я написала наши имена, когда мы спасались на шлюпе. С нами ещё была женщина с Тембры. Её звали Каи Лари. Вспомни нас, пожалуйста! Вспомни Сууммана! Он убил эдарса в ангаре! А ты сделал оружие! Ну же, Адам!

Она была так близка к нему, что Адам чувствовал её биение сердца.

– Я ничего не помню, Веда…

– Мы дружили… там, на космическом корабле, – подняла указательный палец Веда. – Тебя и меня спускали на Тембру. Нас тренировали. Помнишь Тембру? Пески, ураган, звери… Однажды ночью мы были в горах: огромные собаки окружили нас, но не тронули. Звери нас уважали, потому что ты и я – мы солдаты. Ты и я – мы новые унсоты!

– Новые унсоты? – забегал глазами Адам.

Веда непросто напоминала о себе – даже сейчас она посылала телепатический сигнал своему другу, пробираясь в узких коридорах его памяти, открывая одну дверцу за другой. Лабиринты, связанные узелками нейронов, трещали, словно опавшие сухие ветви в пещере на Тембре. Веда, используя, может быть, последнюю надежду, неотступно приближалась к развязке тайны забвения. И Адам вспомнил её.

Глава 9

Планета Мартур.

Губы обжигала вода – горько-солёная океанская волна захлестнула его… Адам вспомнил, как худенькая малышка с синими глазами волоком тащит его из капитанской рубки. Девчонка громко кричит, плачет навзрыд от боли и страха. Ей тяжело, но Веда сражается за его жизнь.

Вот они на поверхности… Ядовитая вода выбрасывает детские тела ввысь. Океан обжигает лицо, безжалостно рвёт окровавленную рану на голове. Адаму больно, словно кислота попала в жилы и, кусая изнутри, жалит его, принуждая сдаться и умереть. Он глубоко вздохнул, наполняя лёгкие воздухом неприветливой планеты Мартур – и его снова пленила темнота.

– Нужна твоя помощь, Адам Фад, – остудил нахлынувшие страсти Марк. – Я вижу, что ты вспомнил Веду. Это прекрасно, что память к тебе вернулась. Теперь мы изменим мир вместе. Ты должен присоединиться к нашей борьбе, чтобы помочь людям моей планеты.

Адам посмотрел на Марка. Тот был спокоен, сосредоточен. Вероятно, Марк влюблён в Веду, но ему сегодня не до неё. Доктор или не доктор – совершенно не переживает о пламенном настроении своей суженой. На его лице написана лишь одна цель: я хочу власти, я жажду трон Тантума – и нет обратного пути в этом сражении.

– Как хорошо, что ты меня вспомнил, – радовалась Веда.

– Почему ты не пришла ко мне раньше? Что помешало тебе? – вопрошал Адам.

– Не могла долго найти тебя. Город большой. В конце концов, ты мог погибнуть. Но я постоянно посылала тебе сигнал. Ты меня слышал?

– Я не телепат. Что я мог слышать? Всю жизнь мне снились непонятные сны. И корабль, и пески Тембры, – пожал плечами офицер Фад.

– Ты не смог разобрать послания Веды, потому что нам всем мешает купол в этой чёртовой башне, – вмешался в разговор Марк. – Разве ты ещё не понял, что городом управляют монстры? Боно Лид и его свита – это паразиты на теле Тантума, и ты должен помочь нам избавиться от них.

– О чём ты говоришь? Какой купол? – удивился полицейский.

Марк присел рядом с Ведой, давая понять, что она его девушка и нечего здесь нюни разводить, когда решается судьба целой планеты.

– Мэр и его советники убивают мой народ со времён окончания Колониальной войны, – начал рассказ Марк. – Они превратили человека в скот, питающийся подножным кормом. Власть издевается над людьми. Люди первой касты запрещают строить морские суда и летательные аппараты – боятся, что мы сбежим с острова, а когда вернёмся полными сил, то сломаем их мир через колено. Ты же воин, Адам… и неглупый человек. Присоединяйся к нам. Я, Веда и ты – мы вместе должны сокрушить поганого врага.

Марк достал из мятой пачки сигарету, покрутил её между пальцев, словно обломок барабанной палочки.

– Можешь курить, – разрешил Адам.

Доктор щёлкнул зажигалкой, втянул глубоко дым, наслаждаясь удачно сложившейся ночью. Он уже запросто общается с полицейским, к которому ещё вчера невозможно было приблизиться.

– Марк говорит правду, – уверяла Веда. – Совет в башне манипулирует народом. Это они организуют напрасные бунты, они травят людей грязной едой, вонючим воздухом и ядовитым океаном. Они убийцы, Адам. Помоги нам избавить планету от этих тварей.

– Вообще-то, я полицейский, давший клятву служить Тантуму, – сомневался офицер Фад.

– А кто мешает тебе служить городу? Пора научиться разделять народ и власть, – уверял Марк.

Адам верил и не верил в происходящее. С одной стороны – Веда, с другой – настырный бунтарь. Сейчас бы арестовать обоих, и делу конец. Но всё же слова Марка встревожили полицейского Фада. А парадоксальные и откровенно нелепые правила, прописанные на жителей мегаполиса – порой вызывали у него непонимание и отторжение.

– Веда, кто они, люди первой касты? – поинтересовался Адам, принимая решение, на чьей он стороне.

– Ты и я – мы новые унсоты. И совет города тоже состоит из унсотов, рождённых ещё на Земле. Их отправили на Мартур земляне с корабля. Эти существа правят планетой, наплевав на желание людей. Мэр и его подручные зашли слишком далеко. Они не справляются со своей работой. Прикажи домашнему слуге включить экран. Марк кое-что разъяснит тебе.

– Он расскажет, как развязать войну на острове, в которой погибнет мартурианская цивилизация? – усмехнулся полицейский Фад.

– У войны свои плюсы, – ответил на выпад Марк. – В священной войне погибнут самые смелые, самые отчаянные, но в огне сгорят и миллионы глупцов. Они сдохнут, чтобы очистить нацию. Я лично прослежу, чтобы чистка была справедливой. Я сумею… И поверь, я контролирую каждую душу на этом острове. Чада, скажи Адаму, как часто я бывал в этой квартире?

Вдруг офицер Фад почувствовал тревогу. Его цифровой ассистент, действительно, нечто большее, чем ожидалось.

– Чада, – позвал он бота.

– Я всегда рядом, Адам, – ответила голографическая брюнетка.

Её яркое платье, собранное из полевых цветов, слегка покачивалось, будто дул лёгкий ветерок. Снимая напряжение, повисшее в комнате, Чада излучала само благоденствие и приветливо улыбалась.

Марк подошёл к домашнему боту и снизу вверх руками обвёл женские формы Чады, словно лапал любовницу.

– Познакомься с моей работой. Я изменил настройки всех домашних смотрителей Тантума. С тех пор все цифровые слуги работают на меня. Это очень важный ход в нашей борьбе.

Адам присел на стул и подумал: «Сегодня ночь невероятных откровений. Интересно, что поджидает меня впереди, поскольку до рассвета ещё далеко… А может, выстрелить ему в глаз, чтобы заткнулся?»

– Всё-таки ты шпионишь за мной, Чада… – понял Адам.

– Нет, Адам… нет! Я только помогаю тебе!

Марк Бэк, известный в компьютерной сети Тантума под псевдонимом Непобедимый, слушал слова офицера Фада, обращённые к боту и потешался. Он взломал коды домашних смотрителей, и потому непосредственность, с которой говорил Адам, забавляла его. Этот страшный полицейский наивен, как ребёнок! Ему бы куличики лепить… Разговаривать с ботом – всё равно что умолять лопатку и ведёрко работать шустрее.

– Ты общаешься с моей тенью, Адам. Чада всего лишь программа. Хочешь, я превращу её в бродягу? Или, например, в тебя? Ты пойми, я создал её… она моё творение. И неужели ты думаешь, что прислуга самостоятельно принимает решения? Конечно, Чада и не думала тебя обманывать, поскольку она не может думать – я за неё думаю. Извини, старина – это я следил за тобой… Но если быть абсолютно точным – следил я и Веда. Без обид: нам нужно вернуть тебя в реальность. Так ответь. Ты проснулся? На тебя можно рассчитывать?

Адам усмехнулся. Он будто снова тонул в океанских волнах, погружаясь в мир снов и воспоминаний. Всё перевернулось в его жизни. А ещё говорят, что чудес не бывает. Но в ночь полного двоелуния – возможно всё.

– Ты разбудил меня, Марк, – сказал полицейский Фад. – Точнее, ты и Веда разбудили меня. И я помогу вам, оттого что накопилось много вопросов к системе… Да и к самому себе.

***

Марк взял под контроль сеть домашнего ассистента всего Тантума. С помощью цифровой прислуги он незримо следил за своими недоброжелателями и, безусловно, не оставил без внимания Адама, наблюдая глазами Чады за настроением потенциального союзника. Марк знал об Адаме многое: когда начинается его смена, во сколько заканчивается, где тот проводит вечера, с кем просыпается по утрам. Готовясь к встрече с образцовым полицейским, Марк выбрал удобный момент. Но главное, что удалось сделать выдающемуся программисту – это создать усилитель домашних смотрителей.

Уникальный прибор увеличивал дальность действия ботов в сотни раз. В любое из охраняемых зданий: будь это офис полиции, кабинеты агентов безопасности или сакральные апартаменты мэра – всюду цифровая невидимка пробиралась и собирала информацию. Проникнуть в самое сердце первой касты оказалось делом настолько простым, что гениального мартурианца охватил приступ хохота. Марк Бэк обошёл все препятствия, проникнув в центр элит – при этом не затратив много времени и ресурсов.

Увиденное внутри башни ошеломило. Скудность обстановки кабинетов верхнего сектора вызывала недоумение. Совет мэрии жил скромно. Все помощники, как и сам мэр, теснились на двух самых верхних этажах, совсем не напоминающих дворец знати. Ниже все комнаты были заперты, а в коридорах скопилась залежалая пыль. Верхняя секция башни, как гигантская ширма, скрывала от горожан таинство удивительных существ, живущих на Мартуре, словно они рабы на этой планеты.

Ещё один любопытный факт… Невидимый разведчик, исследуя башню мэра, обнаружил, что специального поста охраны перед дверьми, открывающими вход на верхние секции, попросту не существует. Факт удивительный и в то же время логичный. Какая в том нужда, если сотни агентов, располагаясь под кабинетами советников, одним присутствием гарантированно защищали верхние этажи – и ни одна мышь не могла проскочить мимо них.

Мышь, может быть, и не проскочит, а вот унсота Веду не остановит никто.

Узнав о восстании, к которому Марк не имел никакого отношения, он предложил Веде пробраться не верхние этажи, чтобы увидеть всё своими глазами. Веда посчитала идею удачной.

Пока безумцы прорывались к тюремным камерам, девушка проникла в шахту и по винтовой лестнице поднялась до самого пика. Открыв изнутри тяжёлую дверь, она очутилась на крыше небоскрёба. Марк отключил камеры лишь на время, а когда Веда прогуливалась на самом верху, он включил запись, чтобы, во-первых, напугать тантумскую власть, а во-вторых, чтобы показать восхитительный триллер особенному зрителю – офицеру Фаду.

Его план сработал более чем успешно. К тому же Марк верил в удачу. Он доверял инстинктам, всецело полагаясь на интуицию, безошибочно выбирая законника для своего нового задания.

За годы работы в полиции Адам обзавёлся знакомством с агентами безопасности. С некоторыми из них был дружен, не раз выпивая в баре. К тому же полицейский, пользуясь правом второй касты, мог беспрепятственно добраться до входа в шахту. Конечно… в шахту можно зайти и с первых этажей, но внизу слишком много случайных ротозеев.

Электронные замки, как уверял Марк, также были под полным контролем. Он рассказал Адаму, что уже неоднократно с помощью вирусных программ открывал и успешно закрывал их. А вот как поступить с советом города при встрече, в этом вопросе возникли разногласия.

Марк настаивал на немедленной казни. Всего кучка стариков, – и кто о них вспомнит? Пусть они унсоты, но какое это имеет значение? Разве это цена для города, измученного голодом и болезнями? Надо ликвидировать на месте и совет, и Боно Лида. Нужно захватить власть и приступить к строительству нового мира.

Адам был более сдержан. Он предлагал уничтожить лишь ретранслятор: а там видно будет.

План бывшего законника Фада звучал простодушно, но Веда поддержала старинного друга, настаивая, что должна идти в башню вместе с Адамом.

Марк, просчитавший заранее и этот вариант, тут же согласился.

«Парочка со стальными мышцами способна крушить скалы. В связке они невероятно результативны», – думал об унсотах, предусмотрительный Марк Бэк.

***

Годы в патрульной службе сегодня работали на Адама. Он провёл Веду через пост контроля внизу, воспользовавшись служебным удостоверением и формой, в которую был одет. Затем на лифте они поднялись на этажи спецслужб. Адам успел, перекинулся парой фраз со знакомыми агентами охраны; с кем-то даже обменялся пошлыми шуточками.

Чтобы не привлекать излишнего внимания, Веда оделась в стиле «стервозного репортёра», превратив белые локоны в рабочий хвостик. В руках у неё папка с бумагами, на лице круглые очки и сухая улыбка. На ногах обтягивающие штаны из кожи, выше любимая плотная куртка. По всему видно, что девушка, журналист из какой-нибудь уличной газетёнки – цепкий, оголённый нерв, пристающий с глупыми вопросами. Кому интересно связываться с подобным персонажем?

Веда держалась рядом с Адамом и при необходимости деловито перекладывала бумаги, меняя их местами. Такая тактика сработала. Отчаянной паре удалось добраться до нужной двери без труда. Они переговаривались, изображая деловую беседу. В конце пути Веда повернулась лицом в огромный зал, где работали агенты.

Адам приоткрыл дверь… Как и обещал Марк, электронный замок оказался открыт.

Полицейский Фад потянул за ручку, дверь легко поддалась, и в образовавшийся проём унсоты скользнули на сакральную территорию.

Как разительно отличалось помещение, где работали агенты спецслужб и то место, в котором оказались они. В зале много света, шумно и суетливо, а за дверью, звенящая тишина и полумрак гробницы. Место напоминало древний замок, где в сказочных легендах жили вампиры. Но древние крепости давно разрушены временем и войной, а башня стоит.

– Не похоже, чтобы Боно Лид и его совет утопал в роскоши. Разве это замок лютых тварей, с которыми призывает сражаться Марк? – разглядывая бетонные стены, заключил Адам. – Видимо, у власти совсем иные развлечения, чем у бедноты. Сюда бы ботов с нашего корабля, чтобы навели порядок… Ладно, пошли наверх, посмотрим что дальше.

Адам всё ещё переживал то тёплое чувство, что родилось ночью. Его мечты рушились, утопая в чужой радости. «Почему она любит Марка? Кто он вообще такой?» – думал Адам.

Они поднимались по спиралевидной лестнице. Для унсота это даже не разминка.

Справа всегда была холодная стена из бетона, слева – гудящая колонна. Ступеньки были редкие. На стенах крепились фонари в металлической оправе. Красные колпаки тушили яркость ламп, скрывая в закоулках уходящего вверх коридора нечто чуждое и даже потустороннее… Пугающее и печальное зрелище, а не блеск первой касты.

– Чада, – негромко позвал домашнего слугу Адам. – Ты с нами, девочка?

В ту же секунду проявился силуэт хорошо знакомой брюнетки.

Широко открытыми чёрными глазами голограмма смотрела на унсота. Чада виновато улыбалась, сочувствуя хозяину.

«Неужели она понимает, как я встревожен? А может быть, я вовсе не хозяин этой программе?» – размышлял полицейский Фад, делая шаг за шагом.

– Я всегда рядом, Адам, – отозвалась Чада. – Это удивительное место. Я исследовала башню до самого пика. И знаешь, это здание непросто конструкция для офисов и жилых комнат, эта башня – колоссальный ретранслятор. Вероятно, Марк прав, говоря о куполе. Это поразительно, Адам!

– Молодец. Хорошая работа, Чада. Ты встретила людей на лестнице? Мы здесь одни?

– Башня пуста, как необитаемая планета. Жилые комнаты находятся на двух верхних этажах. А в переговорной собрались старики. Это советники и господин Боно Лид. Они ждут тебя, Адам, – Чада нежно посмотрела на хозяина, затем повернулась к Веде и скромно добавила: – Старики не опасны, они ждут тебя тоже.

– Советники знают, что мы поднимаемся? Почему ты так решила, Чада? – удивился Адам.

– Один из советников сказал, что ждать осталось недолго. Сказал, что к ним идёт унсот Адам. Они говорят о тебе, как только ты показал пропуск на входе.

С одной стороны – холодный бетон, с другой – колонна. Адам прикасался ладонью к колонне, чувствуя тепло от стены. Был слышен гул, напоминающий работу вертушек на берегу океана. Иногда в полумраке что-то негромко бряцало, словно с высоты падал гаечный ключ.