Читать онлайн Колыбель Мрака. Продолжение «Голос из Тьмы»

© Настя Полос, 2025

ISBN 978-5-0067-9697-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

В древнюю библиотеку попадали редкие лучи солнц. Спертый воздух, вперемешку с запахом старых книг, пергамента и пыли, витал, окутывая тяжелым покрывалом легкие всех, кто здесь находился.

Сотни свечей расставлены по столам в попытке разогнать сумрак, но их все равно не хватало, оставляя большинство стеллажей в тени. Многие служители царства знаний, напуганные историями о мрачных существах, не рисковали заходить в глубины мрака, даже несмотря на то, что они находились на их родной планете Инуре. Страх укоренился в их душе. Только Богиня изредка навещала брошенные книги, дабы принести утешение знаниям, что оставили на растерзание сумраку.

Именно так служители успокаивали себя.

Но Искха не боялся. Он работал здесь не одну сотню лет. А может, уже перевалило за тысячу? Он не считал. Да и зачем? Когда ты годами пропадаешь в книжной пыли и хрусте свертков, ты становишься таким же отделенным от мирского, как и все, что хранилось за закрытыми дверями библиотеки.

Искха боготворил это место. Он считал, что именно здесь – в кладези знаний – истинный Храм их Богини. А он – настоящий Великий Хранитель Ее воли. Куда Мудрейшей до позолоченного дворца, утопающего в чуждой пустыне зелени, куда до срамных приемов? Нет. Богиня никогда не опустится до низменности и алчности Верховного.

Так считал не только Искха. Простой народ, особенно те, кому больше лет, чем некоторым старейшим книгам, не восхвалял Храм, но и открыто не презирал. Однако молиться и просить снисхождения Ее приходили именно сюда. Искха для них – истинный проводник воли Божией, но сам библиотекарь не присваивал себе титула. Ему бы просто раскладывать книги, стирать с них пыль и убирать грязь. Вот его служение Ей – сохранять в целостности знания.

Но его боготворили, приравнивали к Ее паломнику, просили совета и молили обратить их просьбы к Ней. И он делал это. Пусть не по священному обряду, как заведено. Но по-своему, стоя на коленях у алтаря, куда падал единственный большой луч света, озаряя все записи о Ней. Он молил Ее о других. Просил не о себе. Что ему? У него и так есть все, чтобы быть счастливым.

Искха обращался к Такал.

И однажды Богиня ответила ему.

Обычный день, такой же опаляющий и душный. Искха, как и всегда, совершил свой путь. Прошел по коридорам, что отмечались в его графике. Затем подмел и вытер пыль. Убрал свитки, что забыли посетители. Закончил скромный ужин и направился к алтарю. Поцеловал свой Нешам. Улыбнулся воспоминаниям о Бриете – его истинной. Она ушла совсем недавно, и он чувствовал, его конец тоже близок. Расстелил специальный молитвенный ковер – хоруф, и опустился на колени перед ликом Ее.

– Молю тебя, Всевышняя Мудрая Такал, снизойди до раба своего и одари своей милостью. Помоги Инуре пережить бедствия и кровопролития. Направь меч своей одаренной дочери и восстанови справедливость. Да будут множиться твои знания, да нити, с усердием плетеные, зажгутся в звездном небе.

Он повторял заученные движения и слова, делал точно, как и всегда. Также складывал руки, прикрывал глаза, старался возвысить свои мысли.

Но в этот раз все изменилось.

Свечи закоптили, а потом и вовсе их тонкие линии света поползли вверх и заплясали. Ветер снес книги и свитки с ближайших полок. Искха раскрыл глаза и шумно вдохнул. Он огляделся, пытаясь понять, что же происходит. Резко его Нешам пронзило вспышкой.

– Услышь меня, дитя.

Голос мелодичный, но властный, заполнил пространство. Волю Искхи придавило к полу. Его старое тело задрожало, зубы отказывались разжиматься, а глаза бешено завращались. Так медленно, словно за это время прошли часы, он посмотрел на алтарь.

На него, будто из маленького окошка, смотрели гигантские глаза, в зрачках которых вихрилась вселенная. Даже в таком состоянии Искха понял, если смотреть в них слишком долго, ты не только увидишь начало сотворения мира, но и сойдешь с ума, узнав слишком много тайн будущего.

Его бренный разум вновь заработал. Он догадался, кто явился к нему. Будто маленький звереныш подполз к своей матери и упал лбом на пол, бормоча:

– О Великая Матерь знаний! Спасибо, что явила лик свой божий рабу нечестивому. Великая Богиня Такал!

– Встань, дитя, ты и так всю жизнь преклонял колени, сейчас же я дарую тебе почесть посмотреть мне в глаза.

Искха не смел ослушаться Ее, но и подниматься не торопился. Впрочем, Богиня терпеливо ждала. А может, это ему чудилось, что прошли долгие минуты, прежде чем он смог набраться храбрости поднять взор.

Два глаза продолжали следить за ним безотрывно. Искха сглотнул.

– Ты стоишь передо мной, Искха Хранитель знаний из рода Тортус. Ты служил мне верой и правдой всю свою жизнь. Ты почитал меня и учил почтению этому других. Ты никогда не желал власти или войны, не желал богатств и признания. Ты честно выполнял свои обязанности, пусть иногда и мечтал ухватить немного больше знаний, чем положено. Но грех ли это? Конечно же, нет. Те, кто тянуться к знаниям, всегда ближе к звездам, а значит, и ко мне. – Он внимал каждому слову, не решаясь шевельнуться. – Так скажи мне, Искха Тортус, готов ли выполнить поручение Богини, которой служишь?

– Да. – Ропот слабого старческого голоса даже ему показался слишком низким.

– Тогда слушай, что я скажу тебе, и не смей перебивать. Скоро мир покачнется и прорвется темень. Те, кто обязан быть верным мне, отвернулись. И теперь, как никогда прежде, тучи сгустились над нами. Конец мира близок. И есть только один способ изменить это. Способ предотвратить страшное. И только ты – Искха можешь сделать это. Сейчас ты возляжешь пред алтарем и погрузишься в сон. Ты узнаешь все. Эти знания убьют тебя, но я, Богиня Такал, дарую тебе возможность устоять. Проснешься ты другим, все тайны мироздания откроются тебе. Однако воспользоваться ты ими не сможешь. Твоя задача – выполнить мое поручение. Он уже знает, что я здесь. Твоя жизнь оборвется через три луны. Ты умрешь. Но за этот срок ты обязан будешь исполнить волю мою. Согласен ли ты на это?

Он знал, что стоит ему отказаться, как Богиня тут же исчезнет, а он проснется, ничего не помня, и, скорее всего, проживет свой остаток, как и должно. Но ведь сама Богиня просила его помощи! Даже смерть не являлась веской причиной отказать. Да и отжил он свое, лишь бы встретиться, наконец, с Бриет. Только вот если он, согласившись, подведет Такал, не видать ему спокойной загробной жизни.

– Я согласен, – прохрипел он.

– Я выбрала верного сына. Так слушай же. Выполнишь предназначенное, и умерев, встретишься со своей парой. И обретете в чертогах вы мирный покой.

В чертогах? Но разве души их не вплетались в нити Богини? Разве не существуют они там вечно, соединенные в одно целое? Отчего же она говорит о чертогах? Спрашивать он, конечно, не стал.

Но не была бы Такал Богиней мудрости, если бы не знала о терзающих его вопросах.

– Ты все узнаешь, сын мой. Узнаешь. А теперь ложись и помни, трое лунных суток. Ты избран, чтобы помочь ей.

Магические очи угасли. Окно в другой мир затянулось. Искха ничком упал на ковер.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

Быстрее. Быстрее. Быстрее!

Такал, помоги успеть! Грузное престарелое тело еле-еле откликалось на попытки бега. Оно насмехалось над ним, как бы говоря: «Чего ж удумал, старый? Твое дело лежать в могиле, но никак не бежать!»

Произошедшее за эти дни вывели из равновесия весь инурийский мир. Взрывы, черная магия, тысячи погибших, но главное – дочь Ее – Дитя тьмы, никак иначе. Сама посыльная Дальшах и мужа ее Бираля.

Но он знал, как спасти свой народ. Знал, что ему сделать!

О Богиня! Догадывалась ли ты, что все так и будет? Пыталась ли предотвратить? Нет! Не время сейчас сомневаться в мотивах Ее!

Остальных служителей он распустил, как только проснулся. Он лежал на полу. Тело его, как ни странно, не болело. А вот голова воистину трещала по швам. С того момента начались его поиски. Часами напролет, не прерываясь на сон и еду, он рыскал в самых устрашающих углах библиотеки. Он искал знание! Как велела ему Она, дабы помочь ей.

Богиня права во всем! Ее предсказание о том, что он знает, что искал Искха, оказалось верным.

Он следил за ним. Но он не обладал тем преимуществом, которое имел Искха.

Ведь ему нашептывала сама Богиня!

И вот поиски увенчались успехом. То, что открыл для себя Искха, заставило его долго и протяжно плакать, оперевшись на деревянный стул, который то и дело скрипел от содрогающегося тела старика. Как такое возможно? А предательство? Как такое может существовать? Как он допустил это? Чудовище, трус, кровожадный ублюдок! А эти знания?! Как же теперь…

Нельзя давать эмоциям верх! Однако главной целью Искхи было не найти пропавшие тексты. Нет! Он должен спрятать их, от глаз его подальше. Должен сделать так, чтобы, когда это понадобится им, они легко смогли это найти!

Третьи лунные сутки заканчивались. Срок пришел. Искха чувствовал дыхание смерти. Но ему не боязно умирать. Все сделано. Остается лишь молиться.

«Богиня, я старался, клянусь!»

На втором этаже мелькнул силуэт. Он пришел. Искха в последний раз оглядел библиотеку, старые книги, полки, что с любовью каждый день протирал. Главное, чтобы ему нашли достойную замену и все эти знания сохранились. Только бы…

Шорох. Кто-то старался идти бесшумно. Не вышло. Или он решил больше не прятаться?

– Где она? – протрубил властный тяжелый голос.

Искха сжал руки, чтобы те не тряслись.

– О чем вы? – Библиотекарь обернулся и не выказал удивления перед тем, кого увидел.

Он не ожидал этого. Его лицо скривилось.

– Не притворяйся! Ты же знаешь, о чем я. Мне нужна книга. Ее книга.

– Не понимаю… Тут много книг, какая же именно тебе нужна, старый друг?

Прозвище, так часто звучащее между ними, заставило его усомниться в решении. Нет, наваждение!

– Для чего ты делаешь это? Как же ты мог так поступить?! – Откуда-то в старике возник мятежный дух. Пусть он умрет, но молчать не будет! – Каково быть убийцей?

Он засмеялся. Как Искха раньше не замечал, сколько злобы и обиды скопилось в нем?

– Я делаю это ради нашего народа! Никто из них, из этих… никто не хочет брать на себя ответственность! Я изменю этот мир.

– Глупец! Одумайся, пока не поздно! Такое подвластно только Богам!

– Богам… – с ненавистью протянул он. – Они ушли и бросили нас! Теперь я займу их место.

– Ты сумасшедший…

– Где книга?

– Ты никогда не узнаешь!

– Я дам тебе больше, чем все твои боги вместе взятые!

Искха усмехнулся его самодеятельности. Впрочем, как раз это открытием не было. Он всегда был таков.

– Что ж, вижу, ты сделал свой выбор. Значит, умри!

Он достал кинжал. Острый, но такой сияющий. Искха решил для себя, что последние секунды встретит, глядя в лицо опасности, не побежит и не отвернется. Но ноги все равно предательски подкашивались, а губы дрожали.

Он не тянул и с силой всадил кинжал Искхе в грудь. Но не так, чтобы умертвить быстро, ему хотелось продлить минуты его агонии.

– Думал, я так легко тебя отпущу, старый Искха? Дарую тебе легкую смерть? Нет! Я заставлю тебя страдать! Мало того, я раздавлю твой Нешам, дабы ты никогда не встретил свою Бриету! Никогда!

Самое страшное преступление. Раздавить Нешам инурийца, худшее, что могло произойти с его душой. И Искха бы испугался, он бы молил о пощаде, лишь бы он не делал этого. Но Богиня обещала ему лично проводить к любимой Бриет, что уже ждала его на той стороне.

Увидев, что «старый друг» совсем не испугался, он взревел. Оттолкнув его тело – то шлепнулось с глухим стуком – оборвал цепочку с Нешамом, бросил, а затем растоптал ногой.

Искха лежал на холодном полу. По морщинистому лицу стекла единственная слеза. Библиотекарь знал, он с ним еще не закончил. Но вдруг из самого темного угла, куда Искха смотрел, поползла тонкая змееподобная струйка тени.

У Искхи задрожали губы. Богиня его не забыла! Змейка приблизилась к нему, и он, блаженно закрыв глаза, втянул воздух, принимая дар Ее. И спокойно уснул. Навсегда.

От Искхи Тортуса, величайшего хранителя Ее библиотеки, не осталось никаких напоминаний, кроме маленького буро-фиолетового пятна на деревянном полу.

Даже Нешам с его шеи исчез и пропал.

Глава 1

Вспыхнуло алым маревом звездный простор, и вышли оттуда Дальшах и Бираль. Хватило Богам одного взгляда, и поняли они силу любви своей.

Из летописей Райлана.

Глава 2

Да поглотит кошмар всю вселенную. Да родится Райлан. Да выйдет дэвол из чрева! Да усеет хаосом мир.

Из учений Инуры о дэволах.

Лучи солнца ослепили меня сильнее, чем хотелось признать. Я зажмурилась и тихо зарычала. Тени зашипели, но не от недовольства, а от разницы температур. Немного привыкнув, я все же смогла открыть глаза. И остолбенела. Сердце забилось быстрей, веки раскрылись еще шире, ноздри втянули давно забытый аромат.

Я даже не заметила, что все еще держала ладони Аастора в своих, пока не шагнула вперед. Осознав, с остервенением отбросила. Дэвол хмыкнул.

Мы находились на вершине горы, и мне казалось, что отсюда открывался вид на всю планету. Солнце необычайно мягкого оранжево-красного цвета. Ни тепла, ни жары. Моим теням здесь хорошо. Их не сжигало и не вынуждало прятаться. Они спокойно расползлись вокруг, ожидая призыва.

Вся земля – отвесные горы, песок, поля – буро-коричневого цвета. А деревья и трава красные! При первом взгляде казалось, что земля умерла и залилась кровью. Но чем больше смотришь, лучше понимаешь, что вселенная, создавая этот мир, использовала другую палитру. Все оттенки красного, черного, коричневого и оранжевого. Конечно, встречались и другие, но они утопали в изобилии алого.

Ощущение родного, но забытого всколыхнулось в груди. Тоска сжала сердце. Я была здесь! Росла. Но потеряла свой мир. А теперь вернулась.

Несколько долгих минут я впитывала все в себя, позволяя этому растекаться по телу и оживлять свою суть от долгой спячки.

Райлан. Мой Райлан.

– Пойдем, Дарин без клана, я покажу тебе твой дом.

Аастор коснулся моих ладоней, и я даже не попыталась вырваться, оставаясь плененной видом своей планеты.

Используя портал, мы оказались у кромки леса, который я видела сверху.

Аастор повел меня сквозь узкие тропы. Ветви касались почвы, но, завидев нас, будто уступали дорогу, громко грохоча корнями, что выползали из-под земли. Первые минуты я шла, касаясь каждого дерева, ощупывая гладкую, но прочную кору черно-коричневого цвета. Стоило пальцам провести по узору, как древо отзывалось на прикосновения. Это настолько удивительно, что я неверующе смотрела на Аастора, который ничуть не смутился моего взгляда. Он лишь пожал плечами, но в глазах читался восторг и трепет, и ярко выраженная гордость за свою родину.

– Они говорят со мной! – Как бы я ни хотела показывать произведенного впечатления, у меня не выходило. Голос дрожал, пропитавшийся восторгом.

– Ты дочь Райлана, – ответил Аастор, словно это многое объясняло.

В подтверждение сказанного, ярко-алая шапка из листьев зашелестела. Я задрала голову, поражаясь силе звука. Сначала не привыкшая, я просто вертелась, но рука дэвола легла мне на плечо и остановила.

– Слушай, – прошептал он у моего уха и указал пальцем в небо.

Красное солнце будто каплями крови окрасило и без того бурую листву. Ветерок подергивал один лист за другим. И чем больше я смотрела, тем больше видела. Движения не просто случайность. Ветер создавал отдельную симфонию, укладываясь пластом на мою рваную душу. Лес пел о вечном. Рассказывал сказки, которых я еще не понимала, но точно знала, что он рад. Счастлив, что к нему вернулась заблудшая дочь.

Ветер резко утих. Он опускался ниже и ниже, пока не коснулся моих рук. Медленно обвил меня и пощекотал нос, прежде чем скрыться.

– Невероятно!

– Райлан не просто планета. Она живая.

Я отдаленно понимала, что это значит. Ведь моя… ее прошлая жизнь прошла на Земле, которую тоже считали «живой». Я кивнула.

– Нет! – раздраженно прошипел Аастор, однако его взгляд оставался блаженным. – Бираль настолько любил свою жену, что своим пламенем разжег в планете Дальшах жизнь. Он создал сердце, а все это, – Аастор развел руки, – ее плоть. То, на чем ты стоишь. Уважай Райлан, люби его, и планета подарит тебе защиту.

– Дэволы… разве вы умеете любить?

Отчего-то нутро вскипело, превращаясь в кислую смесь неприязни и злости.

– Мы, – прорычал Аастор. – Думаешь, нет?

Задело?

– Неважно.

Мне нельзя думать о мирском.

Ведь стоит хоть на минуту позволить мыслям расползтись, придется разбираться с неопределенностью и чувством утраты.

Я отняла руку. Внезапно это стало просто деревья и ветер.

– Пойдем дальше, – заметив во мне перемену, проговорил дэвол. – Есть еще одно место.

– Это экскурсия или ты заманиваешь меня в ловушку, чтобы убить?

– Ты уже здесь. Какой смысл сейчас рассуждать об этом? – Снова совсем по-человечески хмыкнул Аастор. – Тебе известен ответ.

– А если нет?

– То ты либо глупа, либо хитра. Я пытался убить тебя несколько раз, но у меня не вышло. Твое обращение в дэвола пусть и обескуражило, но ничего не изменило. От тебя слишком много проблем. Ты как слепая ла’вка1. И я бы с удовольствием закончил твою жалкую жизнь, только вот у меня не хватит сил.

Теперь пришла моя очередь победно скалиться. Пусть я не до конца понимала, кто я, но приятно осознавать, что Аастору я не по зубам.

– Но вот могу ли я быть уверен, что ты не потащишь меня под землю, как моих друзей?

Бесстрастный и будничный тон создавал впечатление, что для него этот вопрос – очередная шутка или ирония. Но кривые паутины теней, вьющиеся вокруг, говорили об обратном. Как и плотно сомкнутые губы.

– Не можешь, – честно ответила я. – Но у тебя есть то, что мне нужно.

– Руун, – ответил Аастор.

– Не только.

Теперь Аастор скосил на меня взгляд, и я пожалела, что не сдержалась.

Я посмотрела на свои длинные когти.

Кто же я?

Раньше, когда я ощущала себя запертой в клетке, мне хватало тех отголосков, которыми я руководствовалась. Но когда я обрела форму, когда заняла ее место – или все же слилась? Соединилась? – я не могла понять, что я. Во мне жили ее воспоминания, чувства тоже. Личность ее и моя. Единое целое или разные стороны зеркала?

Аастор глядел на меня. Понимал, о чем думала. Знал, что потеряна.

Месть на первом месте. Но я только вышла из клетки, обрела себя вновь.

Горькая правда в том, что я нуждалась в ком-то, кто откроет мне завесу моей личности. И этим кем-то неожиданно стал Аастор. Мой враг.

Пусть все мои человеческие качества похоронены глубоко в душе, любопытство и покинутость слишком сильна. Если Аастор уйдет, я останусь одна. Совсем. Для инурийцев отныне я чудовище. Даже от Игнара исходил страх. Вернуться на Землю, где все напоминает о… Хватит!

Я слишком долго спала, моя память стерлась, но я твердо уверена в том, что Руун запер меня в темнице, выгнал прочь с Райлана! Это знание спало со мной, со мной воскресло и с каждым днем крепло. Все смешалось в один непонятный ком.

– Ты скорбишь? – мой голос развеял тишину. – По своим товарищам.

Дэволовы глаза потемнели.

– Да.

– Как и я. – Я развернулась к нему, и Легион теней вырос за моей спиной, устрашающе рыча. – Так что помни, Аастор, как только ты станешь мне бесполезен, я убью тебя. Убью не задумываясь. Тебя и Рууна. Так что веди меня, пока я не сочла тебя бесполезным!

Мы уперлись взглядами, ведя войну, заранее проигранную им.

Наконец, Аастор открыл новый портал.

В этот раз перемещение продлилось дольше обычного. Я не боялась, но напряжение окутало тело, и я приготовилась к нападению. На мое звериное поведение дэвол никак не реагировал. Он был даже слишком спокойным. Безмятежным. Как он мог контролировать тот врожденный гнев и тягу к уничтожению? Как мог улыбаться после того, как видел море крови?

Портал закрылся.

Нас обдало теплым ветром. Мы стояли на черном песчаном берегу небольшого озера с поразительно прозрачной водой.

Здесь было… невероятно. Неописуемо. Прекрасно.

На этот раз я не отпустила его руки. Ноги отказывались держать меня. Никогда еще в жизни я не теряла голову от красоты. Это впервые. И стоило этому «впервые» промелькнуть в голове, как виски сдавило. Приступ мигрени накрыл целиком, на минуту вырывая меня из существа. А потом пришло осознание.

– Я была здесь, – выдавила. – Была с… мамой.

Мой голос звучал тихо, сдавленно и совсем не похоже на то дикое рычание. Мне думалось, я никогда не смогу плакать. Разве могут ронять слезы те, у кого нет души?

Значит, она есть?

Я ступила вперед. И Аастор шагнул со мной. Не знаю, как объяснить, что два заклятых врага шли вместе, потому что один не может держать себя на ногах.

Водная гладь отражала красные всполохи солнца тысячами маленьких точек. Деревья похожи на ивы, только буро-коричневого цвета. Они склонялись над водоемом, окружая его защитной стеной. Песок каймой обхватил озеро, кое-где покрывался порослью диких цветов, малинового, ярко-пурпурного цвета. Чем ближе мы подходили, тем ниже кланялись нам их бутоны, испуская сладостный аромат. Вода подзывала, прося подойти ближе, окунуть руки и ополоснуть ноги.

Я шла будто на плаху. От осознания, что я благодарна Аастору за поддержку, какой бы она ни была, стало дурно.

Пусть я буду проклята!

И вот передо мной зеркало воды. И я, наконец-то, посмотрела на свое отражение.

Губа задрожала. Отчего же? Отчего я так внимательно всматривалась в длинные спутанные волосы черного цвета? Почему так отчаянно разглядывала глаза и выпуклые уродливые вены. Чудовище. Монстр. Урод.

– Пошли искупаемся, – беззаботно предложил Аастор.

Я выгнула бровь, расценивая, насколько он выжил из ума.

– Ты предлагаешь мне искупаться? С тобой? – я повысила голос. – Кем ты себя возомнил, пес?

Он засмеялся. А я совершенно сбилась с толку.

– Поверь мне, Кходеш, нет слаще сна, где я вгоняю кинжал в твою мерзкую тушу. – Аастор скинул маску бахвальства и показал чистую ярость, направленную на меня. – И если ты не смоешь с себя запах крови моих товарищей, я взвою, как горный койот.

– У вас есть койоты?

Аастор моргнул.

– Глупая девка.

– Уймись, или я разорву твою душу!

– Да ты хотя бы умойся, чудовище.

Я зарычала, а Аастор начал скидывать с себя броню, плутовски улыбаясь.

Меня это зрелище никак не затронуло, лишь пробудило научный интерес. Наверное, я слишком внимательно вглядывалась, ища чернеющие вены и отличия, раз Аастор громко кашлянул. Он начал снимать штаны, но я уже отвернулась, раздумывая, что мне делать.

– Вода очень теплая.

Бросив украдкой взгляд, я поняла, что он, слава богу – или богине? – не голый. Бедренная повязка из плетеных теней скрывала все самое страшное.

В глазах дэвола отсутствовала доброта или насмешка, он не пестрил лукавством, как было бы положено в данный момент. Нет. Он просто действовал по ситуации. Что-то в его лице заставляло думать, что он просчитывает каждый свой ход и одновременно оценивает противника.

Я осмотрела свою одежду. Где-то порвана, забрызгана чужой кровью. И ее – нашей?

От меня, наверное, действительно шел невыносимый запах. Но мне было все равно. Однако я хотела встретить Рууна с достоинством. Другого шанса привести себя в порядок могло и не быть. Поэтому с мрачной решимостью я сорвала облачение. Меч аккуратно положила сверху и приказала теням укрыть его.

– Отвернись! – оскалившись, бросила я Аастору.

– Будто такая мерзость, как ты, могла бы привлечь меня.

Но все же он повиновался. Его слова отдавали пустотой. Во мне не осталось земного, но и показываться перед ним не хотелось. Какая-то часть, утаенная глубоко внутри, отчаянно противостояла, желая открываться только одному мужчине.

Я зарычала на саму себя. Аастор не повернулся, но его тени встрепенулись.

Игнар, возможно, уже не раз делил постель со своей невестой или с кем-то другим. Может, доказать Аастору, что даже такая мерзость, как я, может быть великолепной? Порыв был настолько сильным, что я почти вошла в воду. Но нити совести оказались сильнее, и я отступила, окружив себя темнотой.

Дэвол не повернулся, глядя вдаль.

Я же смотрела на воду, ощущая внутри отголоски прошлой жизни.

Ладони провели по водной глади.

– Я вымоюсь на той стороне, – произнес Аастор. – Не утони. Хотя, если сильно хочется…

Он исчез, предоставив меня само́й себе.

Себе.

Но кто я?

Чтобы отвлечься от мыслей, я обняла себя, я провела когтем по темной вене, наблюдая, как легко она разрывается. Черные капли падали в воду, растворяясь. Это было одновременно завораживающе и неправильно. Я чертила от локтя до плеча. Удивительно, но мне не было больно. Наоборот, становилось легче. Казалось, горе уходило вместе с чернотой вен. Я повторила это несколько раз. Шрамы затягивались слишком быстро. Я удрученно продолжала, пока не почувствовала дурноту и головокружение.

И тогда я погрузилась под воду.

Если раньше под водой я ощущала себя свободно, то сейчас толща давила. И уничтожала. Будто я вновь заперта. Будто, если я выплыву на поверхность, вернусь в прежний мир.

Горячий глоток воздуха привел в чувства.

– Закончила? Постирай одежду.

Аастор стоял на суши, смотря на меня сверху вниз. Одетый.

– Такая похожая на нас, – задумчиво протянул он. – Но совершенно иная. Преобразись.

– Что?

Я так и стояла погруженная в воду по грудь.

– Разве удобно бродить с когтями? Да и глаза слишком чувствительны.

– Говори ясней! – Хотелось оторвать ему голову.

Аастор прищурился, оглядел меня. Легкая усмешка отражала недоумение.

– Вот так.

Мгновение, и вместо чудовища на меня смотрел более привычный образ. Рога остались, но темные вены и когти ушли. Скулы острее, чем у людей, но все же сходство было колоссальное.

– Как мне это сделать?

– Ты не умеешь? – Аастор выглядел удивленным.

В ответ я лишь глухо зарычала.

– Я думал, что ты не можешь успокоиться. После яростных битв дэволы не могут достичь гармонии, чтобы вернуться в обыденный облик. Я посчитал, что вода поможет тебе. Я не могу вести тебя такой в город. – Аастор покачал головой. – Это же естественно, как дышать!

– Но не для меня.

– Хм.

Больше разговаривать он не стал, а молча оделся и ушел. Я немедленно занялась делом. Попыталась отстирать свой костюм. Одевать его не хотелось.

Липкая кожа противно скользила по телу. Мокрые волосы беспорядочно свисали, чем сильно раздражали. Они постоянно путались в ремешках ножен.

– Что теперь? – спросила я Аастора.

– Я отведу тебя в одно место. Но прежде… – Он повернулся ко мне лицом, на котором вновь отражалась плохо сдерживаемая ярость. Тени стеной выросли вокруг нас. – Пообещай, что не причинишь вреда жителям! Они ничего не сделали тебе, ни твоим поганым инурийцам. А даже если такие и есть, помни, что ты на нашей земле! Райлан наш дом, и он уничтожит тебя!

– Я постараюсь. – Улыбка, отражающая мнимую покорность, растянулась на моем лице.

Аастор только тяжело вздохнул.

Глава 3

Дальшах – матерь самой тьмы.

Из летописей Райлана.

Мы огибали кромку леса.

На первый взгляд он выглядел неживым. Красные листья тяжело опустились к земле, плотной стеной ограждая мир от чужих глаз. Но чем ближе мы подходили, тем громче становились звуки жизни. Трели птиц, шорохи животных. Мне так хотелось узнать, что за обитатели на Райлане, хотелось задавать множество вопросов, но я не могла выказать перед Аастором свой интерес. Несколько раз я едва не сорвалась и не спросила, что за зверек мелькнул на ветках, но меня сразу же накрывал волной стыд и гнев.

Аастор держал меня, пока убивали Джессику. Пытал меня. Почти убил.

А я позволила вести себя за руку, купалась в озере рядом с ним и веду себя так, словно он не уничтожил всю мою жизнь.

Захотелось прямо сейчас разорвать его на куски. Аастор спокойно шел впереди, открывая свою спину, будто совершенно не боялся, что я могу воткнуть в него когти.

Чтобы подумала Джесс, братья…

Плевать!

Что мне оставалось делать? Если я убью его сейчас, потеряю единственную возможность подобраться к Рууну. И узнать хоть что-то о себе. Но правильно ли это – сближаться с врагом? С тем, кто пытался убить тебя?

– Мы пришли. – Аастор повернулся, оглядел, недовольно морщась. Задержался на мече, а потом кивнул сам себе.

Перед нами раскинулся… Город? Это таковым не назовешь. Захудалые, сделанные из дерева и еще невесть чего, дома стояли полукругами. Все серое и старое.

Мы стояли на краю, прячась за деревьями. Нас не видели, но я могла заметить силуэты дэволов. Детей. Смех, разговоры. Жизнь.

Я не могла сдвинуться с места.

– Что с тобой?

– Я не могу.

Клыки сжались, мышцы напряглись. Я одеревенела. В горле появился ком.

– Почему? – Аастор осмотрелся, будто где-то притаилась опасность.

– Там… Там люди.

– Дэволы! – рявкнул он.

Веки закрылись, вибрация пробежалась по телу. Ноги вросли в землю, и я просто не могла заставить себя пойти вперед.

– Я сразу понял, что ты сумасшедшая, как только увидел! Но чтобы настолько? Мне силой тебя тащить?!

– Я просто не могу.

Видеть их… Эту жизнь. Узнать, что они не просто чудовища, какими их представили мне. Чудовища, к которым причастна и я. При битве все враги бесформенные и безликие. Мясо, что стоит на пути. Дэволы – монстры! Что есть проще? Но если я пойму, что за всем этим есть жизнь, что мои руки ломали, рвали живых… Как я смогу существовать?

Я взмахнула когтями, ударяя по невидимому врагу, Аастор отскочил от меня, мгновенно принимая боевой облик.

– Что с тобой?!

Не могла видеть их. Не могла. Не могла.

Вновь глухой рык, и я схватилась за голову, больно потянув волосы. Полоски тьмы обвили коконом, то ли пряча, то ли желая схватить. В виски словно налили свинца, перед глазами все закружилось, и я осела на землю. И когда я приготовилась к худшему, сквозь тьму показалась ладонь. Когти схватили меня за шиворот и притянули к себе, протаскивая сквозь стену.

– Бираль! Что же за идиотка? Что с твоей магией?! Почему ты не контролируешь ее?

Аастор мог запросто лишить меня жизни прямо сейчас. Я повисла над землей, смотря на него снизу вверх, и только его рука удерживала меня от падения. Один взмах, удар в сердце – и все закончится. Руун останется жив, дэволы будут в безопасности, а инурийцы проиграют.

Но Аастор только скривил губы и отбросил меня прочь. Он возвысился надо мной, глядя, как на полное ничтожество.

– Трусливая скотина! – выплюнул он. – Там ты рвала и метала, почти убила Рууна, а сейчас не лучше драной маргалы2.

– Замолкни! – прохрипела я.

Аастор ухмыльнулся и сел передо мной на корточки.

– Глупая девка, угомони свои тени! Здесь ты на моей земле. Райлан уничтожит тебя, прежде чем ты сможешь хотя бы попытаться…

– Они текут сквозь меня, это намного больше, чем сила! – Голос звучал беспомощно. – Я не могу понять, чье сознание властвует прямо сейчас!

Это было самым безрассудным поступком. Признаться в своей слабости дэволу, который прямо сейчас мог завершить мои страдания.

– Ты слишком много думаешь, – сказал он свысока. – Я догадываюсь, что происходит с тобой, но без старейшины не могу озвучить свои предположения.

– Что? – Я вновь схватилась за голову. – Что со мной?

– Пойдем, Дарин без клана. Я дам тебе ответы.

И вновь Аастор протянул руку, но уже без когтей. Красные лучи отразились на его коже, словно земное закатное солнце. В сознании что-то мелькнуло. Смутное, неразличимое. Силуэт… воспоминание.

Оно так же быстро исчезло, как и появилось, когда я приняла его помощь. Быстрым движением он поставил меня на ноги. Замерев на секунду, окинул взглядом и наконец отошел.

– Ты идешь?

Я промолчала.

– Хорошо, стой здесь.

Аастор отвернулся, на ходу меняя облик.

Скрипнув клыками, я пошла за ним.

Зайдя в деревушку, я держалась ближе к нему, но на нас будто никто не обращал внимания. Дэволы сновали у своих маленьких домов, одетые в простые одежды. Рубашки, штаны, все светлых и бежевых тонов. Практично и без изысков, как, например, одевались на Инуре в Храме. Кто-то, завидев Аастора, улыбался и махал ему рукой, кто-то присматривался ко мне и хмурился, но молчал.

– Почему все такое…

– Старое?

– Да, – ответила я, не смущаясь своей правоты.

– Когда-то здесь стоял величественный город. Конечно, не столица, но, может, в чем-то лучше. Был дворец из горной породы, украшенный драгоценными камнями, – Аастор звучал мечтательно. – Красивые дома в несколько этажей. Копать землю мы не решаемся без веской причины. Представь, если бы жуки ковыряли твою кожу, чтобы построить себе дом. Но за время существования дэволы научились справлять без этого. Были увеселительные места, дома удовольствий… Что ты так смотришь? Мы же живые! Все было прекрасно и чудесно, пока не пришел Далсон.

Его голос упал до злого шепота.

– Кто это?

Аастор сбился с шага, бросая на меня удивленно-раздраженный взгляд.

– Ты даже этого не знаешь? Как ты можешь защищать их, не зная всей правды?! Далсон – прошлый Хозяин мерзкой штуки на твоей спине!

– Не говори так о мече! – Я ощутила потребность защитить оружие, что давало мне столь высокое могущество.

– А то он все понимает!

– Да!

– Ты это серьезно?

– И кто еще из нас глупая девка, если ты не способен понять с первого раза?

– Хм.

– Перестань так делать!

– Как? – Аастор в притворном изумлении посмотрел на меня.

– Этот звук! Он меня сводит с ума!

– Отлично, теперь буду пользоваться им почаще, может, ты в край обезумишь и покончишь с собой.

– Так что там с Далсоном? – скрипя зубами, я прервала спор. Все напускное веселье тут же исчезло с лица дэвола.

– Все произошло так быстро, – отведя взгляд, тихо произнес дэвол. – Я еще был совсем мальчишкой, когда это случилось. Обычный день, а небо вдруг разразилось, пошел крупный дождь и появилась фигура. Далсон из расы Пирунэеев. Народ простой, по крайней мере, так считалось раньше. Они не шли на конфликты, всегда занимали нейтралитет. Но, оказывается, они давно таили зло на дэволов. Наша обособленность чем-то им мешала. В то время шла война. Какие-то народы уничтожали друг друга, но дэволам никогда не было до этого дела. Мы узнали только под конец, что она окончилась. И тут появился он. В таком гневе, что Райлан содрогнулся. Планета пыталась противиться и выгнать чужака, но меч… – Гнев завладел телом Аастора. То, как он смотрел за мою спину, заставило меня приготовиться к возможной атаке. – Ваш странный симбиоз мне не до конца ясен, но все дэволы знают, что Далсона натравили инурийцы! Не сказав и слова, он одним замахом уничтожил половину деревни. Половину ни в чем не повинных дэволов, Дарин! Детей! Моих родителей! – Он задрожал. – Никто ничего не мог сделать. Началась настоящая паника. Все бежали! Дальше… я не помню. Лишь знаю, что, пока Далсон уничтожал дэволов пачками, Руун мигом собрал самых сильных и лучших мужей Райлана. Этот город – родовое место Рууна.

Значит, он привел меня в сердце врага. В его дом! Однако месть затихла, улеглась на дне сознания. Я внимала каждому слову, ощущая сильнейшую привязанность к этой истории.

– Началась схватка. Кровь заливала красные реки Райлана. Сотни, тысячи… – Лицо Аастора дернулось. – Ты не представляешь, на что способен убийца на твоих плечах! Но Далсон проигрывал. Руун – потомок самого великого Тандара! Магия в его крови от богов! Но потом… Далсон обманул всех. Он отвлек Рууна ложным нападением на деревню, а сам пришел в его дом.

Во мне вскипел гнев. Кровь жидким железом потянулась по венам, заставляя глаза гореть. Тени зашумели, но я изо всех сил держала их на поводке.

– Их убили, – горько проговорил Аастор. Тени злыми иглами обволокли его. – Тогда Райлан содрогнулся. Столько боли, столько крови, и это стало последней каплей. Горы завыли, лавы Бираля начали извергаться, а через проломы потекла тьма Дальшах. Реки и озера поднялись и обрушились на Далсона. А Руун обезумел. Он прибыл домой и увидел порезанную на кусочки жену и дочь. Когтями он разорвал Далсона на куски, хотел взять меч и покончить с инурийцами. Ведь это они заставили Далсона прийти к нам! Ты знала?

– Инурийцы не могут приказывать Меках, – осторожно и даже слишком мягко произнесла я.

Аастор быстро развернулся ко мне, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Ты знала? Знала и все равно помогала им? Защищала? Встала на их сторону, зная, что они решили уничтожить нас?! Ты хоть представляешь, какое влияние инурийцы сейчас имеют в мире? Сколько в их подчинении планет? Сколько они погубили, заставляя служить?

– Не знаю. Я не успела узнать! Потому что вы напали. Там был мальчик, Аастор. Он болел болезнью Духа. Его отец ушел на войну. У него есть сестра! Маленькая худенькая девочка. – Я шагнула к Аастору ближе. – Я чувствовала их здесь. – Моя рука легла на сердце. – Они мечтали не о том, чтобы убить дэволов, они просто хотели вернуть папу домой! А когда пришли вы, я перестала их чувствовать! Я даже не знаю, что с ними! Там были девушки, что только-только начинали жить, старики. Они все хотели закончить этот кошмар! Они хотели успокоения! Но вы просто уничтожили невиновных!

Во взгляде дэвола что-то мелькнуло. Сожаление?

– Уже слишком поздно об этом говорить. – Аастор развернулся, чтобы уйти, но я схватила его руку, останавливая.

– Нет, не поздно! Открой глаза! Вы думали, что боролись со злом, но теперь это зло – вы! Далсон и меч – вот кто был вашими врагами. Поверь мне, меч сводит с ума! – крикнула я. – Он меняет и уничтожает! Посмотри… посмотри на меня! Руун обезумел, он жаждет крови! Он ничем не лучше Далсона.

– Не смей так говорить, – прорычал Аастор.

– Ты знаешь, что я права. Вы монстры, Аастор. Монстры!

– Они могли оставить нас в покое! Но они убивают нашу планету! – Аастор не мог перестать кричать. – Они натравили на нас очередного убийцу! Тебя.

– Возможно, поэтому нужна была я.

– Что?

– Потому что я не родилась от ненависти! Я чужая здесь и могу увидеть всю картину в целом.

– Ты такой же монстр, как и мы. – Вновь горечь. – А, возможно, и хуже. Думаешь, я хотел приходить за тобой, Дарин без клана? Безумная дэвольша? Думаешь, мы хотим искать с тобой союза? Нет! – Покачал головой Аастор. А мне отчего-то сдавило грудь. – Райлан не переживет еще одного Далсона. И если мне придется пасть на колени перед тобой, – брезгливо выплюнул он, – ради защиты моего народа. Я это сделаю.

– Мне нужен Руун.

– И все?

– И месть.

– Всем нам?

Он смотрел испытующе. Ждал моих слов, будто они были приговором и решением.

– На моих плечах бремя. Я не могу отказаться от судьбы. Меч… имеет свойство подчинять. Боги хотели остановить войну, значит, я это сделаю! Смерть Рууна решит многое.

– А смерть их верховного? Неужели ты настолько слепа и не видишь правды?

Тяжело вздохнув, я сосредоточилась на всем, что знала, что успела увидеть. Притворяться, что я не осознавала всех странностей на Инуре – глупо.

– Я разберусь со всем, Аастор. Но только при одном условии.

– Руун?

– Руун, – я кивнула. – И ты.

Аастор моргнул, а я, обогнув его, двинулась вперед.

– Почему мы так похожи? – Я сменила тему.

– Кто? – Аастор не сразу включился в разговор.

– Люди и дэволы.

Мимо пробежала девочка. Две толстые косы били ей по спине, круглое сытое личико и румяные щеки на бледной коже. На бегу она посмотрела на незнакомую гостью и чуть не запнулась. Бросив широкую улыбку, помчалась дальше.

Сердце кольнуло. Будь у нее светлые волосы и голубые глаза, она бы смахнула на Джессику в детстве.

Стало больно дышать. Мир закружился, обещая прижать меня к земле.

Нет, нет, нет. Только не сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Забери эту боль.

– Ты не человек, ты дэвол. Боги так или иначе – братья и сестры. Мы похожи на них, а они – друг на друга.

– Почему нет мужчин? – продолжила я сыпать вопросами, лишь бы не падать в бездну.

– Война унесла их жизни. Война и ты.

Впервые с момента обращения я ощутила что-то смутно похожее на сожаление. Я лихорадочно соображала, что же сказать, как вдруг из домика прямо перед нами вышла высокая женщина лет шестидесяти, рядом с ней две явно младше. Они не смотрели на нас, но я могла легко рассмотреть их. Мой взгляд сосредоточился на женщине старше.

Морщины тронули ее кожу, но она выглядела благородно и красиво. Черно-угольные волосы собраны в косу вокруг головы, откуда росло два небольших рога коричневого цвета. Вытянутый нос и выпирающие скулы. На ней черный костюм, немного испачканный в пыли. Сверху накинута кофта с длинным рукавом, в которые, как мне кажется, она любит кутать руки. Она передала какому-то мальчишке тазик, полный посуды. Встряхнув ладони, она действительно закутала их и обернулась к нам.

Дэвольши рядом с ней уже давно смотрели на нас. Они обернулись в боевые формы.

Женщина произнесла:

– Аастор! Ты вернулся, мой мальчик! – Широкая улыбка – эта улыбка… – мягко растянулась на губах. – Мы так тебя ждали! Обед уже готов. А кто твоя гостья?

В этот момент произошло сразу несколько вещей. Наши взгляды встретились, и мое тело будто пронзило копьем. Сердце заныло, нутро закричало. Женщина пошатнулась, ее рот широко раскрылся, и она прикрыла его рукой.

Дэвольши зарычали и кинулись на меня, но я не могла дать отпор, потому что падала на землю. Мои тени взвыли, притягиваясь со всех уголков Райлана. Дэвольши легко могли убить меня, но вперед вышел Аастор, вставая на их пути.

– Как ты похожа на нее. На мою Пайран! – Из глаз женщины брызнули слезы. – Не может быть! Не может…

Теперь и она упала на колени. Ее глаза сузились и почернели. Рыдания вырвались наружу, ударяя меня током.

– Это ты? – Сквозь боль спросила женщина. – Но ты же мертва! Как это возможно? Дарин? Дарин!

Наши ладони потянулись друг к другу. Но когда пальцы соприкоснулись, из меня вырвалась чернота, охватывая всех вокруг и погружая в хаос. Кто-то кричал, но моя голова звенела так сильно, что ничего, кроме глаз женщины, я не видела. И стоило ей произнести:

– Моя Дарин, моя кровь… Ты жива.

Как меня утянула тьма.

Глава 4

Иногда я задумывался, для чего же наш Первый связал себя с мечом? Почему именно Инурийцы должны были принести столь великую жертву? Для чего на самом деле нужен меч?

Из личных записей Верховного Инуры.

Глава 5

Боги давно покинули нас. Иногда мы гадаем, позабыли ли они друг друга или остались в тесных связях? Призирают ли они братьев или сестер своих? Или же, любят так горячо, как и мы?

Из дневников Талиты.

В зал влетел Эрни. Его взгляд метался по помещению, пока наконец не встретился с моим. В голубых глазах младшего хранителя отразилось восхищение, но я не успел обдумать, с чем это связано.

Вошли Жрицы.

Яркий свет осветил пыльный зал, жаркий воздух поднял неприятный запах тухлости. Тринадцать женщин в белоснежных одеяниях, скрывающих их фигуры до пола, выстроились в линию. Простая ткань платьев не имела ни украшений, ни знаков отличия. Большие капюшоны полностью скрывали лица, оставляя открытыми только губы, по которым можно примерно определить возраст Жриц. Сухие, молодые, сморщенные, совсем юные. Женщины разные по росту и фигуре. Никто и никогда не видел истинного лика служительниц Такал. Откинуть капюшон считалось страшнейшим преступлением, ведь считалось, что сама Богиня отметила их лица и следила женскими глазами за миром Инуры.

Если Хранители передавали свои знания по ветвям семьи, то Жриц выбирала сама Богиня. Она приходила во снах к их родным или самим девушкам и предлагала выбор. Те, кто принимали его, становились избранными дочерями.

Бесшумно шагая, они окружили нас. Впереди процессии стояла Паэль – главная Жрица.

Считалось, что Паэль – первая избранная Такал. Никто не знал, правда ли это, сколько ей лет и откуда она пришла. Секреты Храма Жриц никогда не выходили за пределы их стен. Служительницы молчали, заходившие туда – ничего не говорили. А те, кто пытался открыть тайну, падали замертво. Сама Богиня берегла своих служительниц.

Когда-то именно Жрицы возглавляли Инуру еще до появления Первого Меках. Но когда мощь богов связалась с мечом и Первым магом Инуры, все изменилось. Магия крепко привязала мужей рода Первого к Меках, и те вошли в управление вместе со Жрицами. Однако через столетия их роли поменялись, Хранители во времена войн помогали Меках, и почтение к ним росло, а власть крепла. Жрицы, будучи отстраненными, легко отказались от правления и ушли на задний план.

Все присутствующие, включая нас с Кловиссом, низко поклонились.

Паэль стояла ровно, тонкие молодые губы не выказывали эмоций, замерев камнем.

– Мужчины. Магия. Как предсказуемо, – голос Паэль звучал молодо, но сочился высокомерием, присущим древним. – Что-то менять в такое смутное время – смело. Зачем вы позвали Ее дочерей?

Кловисс вышел вперед, набрал полную грудь воздуха и хотел было заговорить, как Паэль властно вскинула руку, останавливая его.

– Говорить будет он. – Ее палец указал на меня. – Вызывающий должен объясниться.

Кловисс коротко кивнул и встал на место, источая негодование.

Я никогда не слышал об обряде, не знал, как именно он действовал. Но я должен сделать все, чтобы мой брат выжил.

Я приблизился, а затем упал на колени, взяв край белого одеяния, и приложил его к родовым пятнам на лбу.

– Мой брат – Имран Дарне-Варгу связал свою душу с человеческой женщиной. Ей пришлось отдать свою жизнь, чтобы помочь Меках одержать победу. Я прошу Богиню Такал и дочерей Ее о помощи.

– Смогла ли Меках победить?

Нутро завибрировало, наполняя горечью рот. Я рвано выдохнул.

– Дэволы ушли с наших земель. Это можно считать за победу.

– Война не кончается бегством. Эта битва принесла огромные потери Инуре и Райлану. В ней нет проигравших и победивших, дитя. Смерть этой девушки напрасная и бессмысленная. Так зачем мне возвращать столь глупое существо?

Я не смог сдержаться и поднял голову. Магия защищала лики даже с такого ракурса, и я не мог рассмотреть что-то под тканью.

Наверное, я слишком устал. Битва, Теодора, обращение, ее уход. Дэволы, Кловисс, умирающий брат. Все это смешалось в ураган, бурей сметающий почтение. Гнев кипел, смешивался с печалью и страхом. Я больше не мог играть в праведника, не мог держать себя в руках.

– Разве есть глупость в жертвенности? Разве можно считать жизнь пустяком? Эта девушка сделала все, что могла, чтобы спасти Меках! Инуру! Даже вы, Жрицы, не всевластны! Только Боги могут решать, кто должен жить! Но в последнее время я не уверен, что и они достойны этой почести!

– Игнар, – прошептал Имран в ужасе.

Однако я не сводил глаз с тонких губ, что оставались невозмутимы. Я не склонился и не стал просить прощения. С меня хватит пустого подчинения.

– Где были Боги, когда Меках билась одна против Рууна? Неужели Такал хочет смерти Инуры, разве не дорог ей ее народ? Неужели ей не больно смотреть, как мы умираем?! Что сделала Богиня?!

– Хватит! – резко прервала меня Паэль. – Молчи! Не тебе судить о деяниях их. Ты юн и не знаешь истинного пути. В тебе говорит боль и печаль, поэтому я не буду гневаться на твои речи. Но скажи мне, Игос, чем могут помочь тебе Жрицы Такал?

– Обряд. Вы можете вернуть Джессику!

Я не знал, но надеялся.

– Привязка душ действительно способна вытянуть одного из другого мира. О нем помнят лишь древние. О нем помню я. Подойди, Имес.

Имран быстро поднялся и поковылял к нам. Он рухнул рядом со мной, точно старик, и повторил действо с краем платья. Его глаза смотрели на Паэль покорно, умоляюще. Радужки потускнели, стали практически серыми, а родовых пятен совсем не было видно.

– Скажи мне, Имес, на что ты готов ради любимой?

– На все, – скрипуче ответил он.

– А знаешь ли ты, какую цену придется заплатить?

– Я готов отдать все, что у меня есть! – его губы дрожали, а грудь тяжело вздымалась.

– Не тебе. Ей.

Тишина была недолгой. Паэль вновь заговорила:

– Знаешь ли ты, как темно и ужасно там, где витает ее душа? Я чувствую, что она не прошла завесу. Ее дух напуган, истерзан, она видела кошмар наяву. Она слишком хорошо запомнила смерть. Пусть ее берегут и отгоняют демонов, но ей страшно. Уверен ли ты, что она готова нести это бремя?

– Я… – Имран запнулся.

Я ощутил отголосок его боли. Видимо, чувства так сильны, что он не мог удержать их в себе.

– Решай быстрее, Имес. Время идет.

– Да. Да…

– Твой выбор сделан. Помни, ничто в мире не проходит без последствий. Любовь может исцелить, но хватит ли твоей любви? – Паэль поджала губы. – Впрочем, решение не за мной, а за Богиней. Я лишь могу донести до нее вашу просьбу. Перенеси свою пару в центр зала.

Имран, словно получив силы, поднялся и выполнил, что велено. Жрицы же обошли нас и встали в круг.

Мы с Кловиссом остались позади.

– Нам нужны силы и мощь Великого Хранителя.

Кловисс бросил взгляд на Имрана, что смотрел на него с надеждой. Переборов себя, он подошел и протянул ладонь Паэль. Руки соединились в замок. Жрицы завели протяжную мелодию. Она лилась из них, но в то же время протекала сквозь стены и пол, струилась по песку, разносилась по пустыне, дотягиваясь до каждого живого существа, до редких деревьев, до мелких рек, она неслась ввысь, пока не достигла Богини.

– Встань рядом со мной, Игос, и дай мне руку, – громко сказала Паэль.

Без вопросов я повиновался.

Когда я коснулся первой Жрицы, меня пронзил ток. Зверь внутри меня зарычал, принялся выбираться на поверхность. Но вдруг ласковая рука из света приласкала его.

Моя магия потекла из тела, источником присоединяясь к мелодии Жриц.

Паэль заговорила на древнем языке Богов. Некоторые слова я понимал, а другие нет.

– Дар наш… Сила рекой для руки твоей… Снизойди до смертных…

Она пела все громче. Ветер ворвался в зал, кнутом ударяя по спинам, но никто не вырвал рук, не посмел отойти. Уши заложило, и я оказался в вакууме. Звуки исчезли, но глаза будто стали видеть четче.

От каждой Жрицы исходил белый поток света, такой же тянулся от нас с Кловиссом. Они соединялись в центре, образуя небольшой шар, который ширился, ширился, пока…

– Богиня, – прошептал я одними губами.

Два ока смотрели прямо на меня. Древнее совершенство. Глаза мироздания. Такал взирала в душу. Она знала все, и я, словно мотыль, готов был упорхнуть в Ее объятия. Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем сияние взорвалось и резануло по векам.

Глаза вселенной пропали, а белесый шар опустился к телам связанных. Достигнув живого и мертвой, он заискрился. Мне захотелось отвести взгляд, прикрыться, но оторваться от этого зрелища выше моих сил.

Все свечи разом потухли. Свет исчез. Наступил беззвучный мрак.

И вдруг из груди Имрана вылетела тонкая полоска света, она закружилась, что-то ища, вглядывалась в каждого из нас. Лучик дернулся и направился в сторону, а потом замер.

Оттуда, куда направился кончик полоски, ползло нечто. Темное и страшное, оно карабкалось по стенам. Эта тьма… такая знакомая. Душа заледенела, холодный пот прошиб позвоночник, я начал выдергивать руку, но у меня не выходило. Жрицы стояли не шелохнувшись.

Тем временем нечто подобралось так близко, что успело перелезть на тело Джессики. Я старался сдержать панику, но сердце билось так сильно, что я едва мог дышать.

А потом произошло то, чего я не ожидал. Из этого нечто вырвалось на свободу белоснежное марево. Мрак рассосался сам собой, а мерцание подплыло к лучу, и те закружились, сплетаясь воедино. А потом вплыли в тела.

Жрицы упали.

Паэль осталась стоять. Молодые губы превратились в серые старушечьи.

– Все Жрицы мертвы, – затхлый голос ножом разрезал тишину. – Душа вернулась. Игос, загляни в Ее Храм. Такал ждет тебя.

Я не мог пошевелиться, глядя на тела двенадцати девушек, лежавших на полу в неестественной позе. Первая Жрица шаркающим шагом, не прощаясь, ушла.

– Имран? – тонкий голосок заставил меня обернуться.

Джессика склонилась над братом. Его глаза были закрыты, но кожа вернула фиолетовый цвет, а родовые пятна набрали насыщенность. Он лежал неподвижно, но, когда Джесс вновь окликнула, его ладонь нашла ее. Девушка всхлипнула и прижалась к нему лбом.

От этой нежности мне защемило сердце. Я счастлив, что она жива, счастлив, что жив мой брат. Но зависть, как и гнев – мой главный порок. Я осознал, что, возможно, никогда не прикоснусь к Теодоре, не испытаю облегчение от близости.

Джессика оторвалась от Имрана. Голубые глаза обвели помещение несколько раз и остановились на мне.

– Все кончилось? – Я не ответил. – Где Теодора?

Глаза вновь стали рыскать по комнате.

Схватка с Кловиссом, порывы магии, эта сила… Мертвые жрицы, что лежали вокруг, разрушенный город, сотки смертей и Теодора… моя Теодора, которая стала дэволом и ушла, даже не оглянувшись. Все это душило, будило первобытную злость.

– Игнар? – Она вновь посмотрела на меня. Ее глаза полыхнули. – Где Теодора?

Секунда – вечность.

– Теодора умерла.

Мои слова – приговор.

Джессика осела, а я, вновь не справившись, сбежал. Вылетел за высокие двери навстречу палящим солнцам и устремился вперед. Меня подгонял отчаянный крик боли, оставшийся позади.

Глава 6

После смерти своей Халев, инурийская душа не может долго оставаться в мире. Связанные с друг другом уходят. Но если души не приняли связь, то после ухода Халев, вторая душа начинает путь разрушения. Значит ли это, что оболочка остается существовать сама по себе?

Из дневников Талиты.

Ноги несли по раскаленной земле. Тяжесть доспехов и меч на спине напомнили о себе. Я устал, но не останавливался.

Я не знал, куда шел.

Возвращаться в Храм я не хотел. Найти Кальту? А вдруг она мертва…

Сейчас я просто не мог столкнуться с чем-то еще. Больше не мог.

Я хотел просто сбежать. Спрятаться. Укрыться. Там, где меня не найдут.

Я остановился, захлебываясь раскаленным воздухом. На ум пришло одно место. Запретное. Оно причиняло слишком много боли, напоминало о том, что утеряно навсегда. Но в то же время о нем никто не знал.

Не давая себе передумать, я резко сменил направление и побежал. Желтые барханы выросли с двух сторон, образуя тоннель. Ниже по дорожке начиналась тень от песчаных братьев: Салема и Сулана. Большим барханам-горам всегда давали имена. И именно эти два скрывали тайну, хранимую нашей семьей.

Я шел ниже и ниже, пока спасительная тень не начала открывать кусочек спрятанного оазиса. Небольшого затерянного уголка жизни среди горящих песков.

Маленький пруд обступило три широких, но низеньких деревца, а между ними стояла старая, но крепкая постройка. Тот, кто ее соорудил, старался на славу, надеясь, что она прослужит не один десяток лет.

Мой отец построил ее для мамы.

С родителями я был здесь всего раз и уже не мог вспомнить, как проходил тот день. После их смерти мы с Имраном часто захаживали сюда, но каждый раз, видя место, где наши родители прятали свое счастье, становилось до ужаса больно. И мы перестали.

Бабушек и дедушек мы не знали. И иногда кажется, что Кловисс был Верховным Инуры с начала ее существования.

Моя мама – Талита, родная сестра Кловисса. Женщины из рода Первых даже с привилегиями не могли занять пост хранителя, но ее способности к видению будущего открыли ей иной путь. Она стала младшей, давая предсказания Храму, много лет служила верой и правдой, пока не встретила моего отца. Военачальника, лучшего выпускника академии, жесткого снаружи, но мягкого и любящего внутри. Когда их глаза встретились, сила магии, соединяющей их, вызвала бурю, поднявшуюся в этих песках.

С тех пор они стали неразлучны, и мама решила покинуть свой пост. Кловисса это задело, любимая сестра променяла его на мужчину, но об их связи, дарованной самой Богиней, знали все, поэтому дядя никак не смог удержать их от брака. Они крепко любили друг друга и произвели на свет двух мальчишек.

Однажды мой отец шел по этим барханам с личным отрядом и наткнулся на оазис. Он не сообщил о нем, а тайком пробирался сюда и строил маленькое пристанище, а потом привел сюда маму. Здесь они могли быть собой. Не хранителем и военачальником, не родителями, а просто Талитой и Лараном.

Я осторожно, будто боясь потревожить пристанище духов, открыл дверь. Громкий скрип сопровождал шаги. Горький ком мешал глотать, и я прикрыл глаза, успокаиваясь.

Ничего не изменилось.

Маленькое широкое окошко открывало вид на зелень и озеро, рядом стоял диван, чтобы любоваться видами. В углу стол и пара стульев. Небольшая раковина и тумбы для готовки, полки для книг сейчас пустовали, ваза для цветов валялась на полу, покрытая толстым слоем пыли и паутиной. Здесь даже есть печка, чтобы переживать длинные холодные ночи пустыни.

Пройдя дальше, я нашел несколько ламп и свечей, старые ткани и шторы, аккуратно сложенные в стопку. Наверное, Имран снял это, чтобы не выцвели от лучей солнц. За перегородкой стояла узкая кровать.

Осмотрев небольшой комодик перед кроватью, я нашел несколько рубах и штанов. Отца. И платья мамы. Сквозь запах ветоши и пыли проскальзывал легкий аромат маминых духов. А может, воображение играло со мной?

В небольшой коробке лежали купальные принадлежности. Мыло, уже потерявшее свой цвет, масла и жесткие мочалки.

Все оставалось как есть. Как будто бы родители могли вернуться и вновь жить с нами.

Я оглядел себя. Кровь запеклась, раны ныли. Пот пропитал тело.

Первым делом я отыскал в одежде отца что-то более-менее сносное. Запах старья раздражал, поэтому, когда я вышел к пруду, опустил тряпье туда и несколько раз постирал с мылом, надеясь, что ткань не развалится на волокна.

Вода здесь не застаивалась, унося всю грязь и пену под землю течением.

Чтобы одежда побыстрее высохла, я вышел под палящие солнца и бросил ее прямо на раскаленный песок.

Развязав все завязки и шнурки, я обернулся проверить, точно ли я один. А потом все скинул и погрузился в ледяную воду. Зубы застучали, меня пробила дрожь. Под ногами были подпорки, что сделал отец для удобства. Яростно натирая кожу, я представлял, как все дурное смывала вода и уносила вглубь, освобождая. Намылив голову, я погрузился под воду. Холод вышиб весь воздух из легких.

Когда с купанием было покончено, я вылез из пруда, заворачиваясь в полотенце. Выйдя на солнца, я дал каплям с шипением испариться. И посмотрев в небо, сказал:

– Спасибо, отец.

Вернувшись в хижину, я решил вычистить ее. Никогда не думал, что буду заниматься сам такими вещами.

Я вынес всю мебель на улицу. Сил совсем не осталось, но мне нужно хотя бы ненадолго сбежать от реальности. Промел, а затем протер пол старой тряпкой. Пришлось семь раз менять воду. Потом занес по одному предмету, тщательно стряхивая с них пыль. Стол, стулья, все тумбы. С диваном пришлось повозиться. Мелькнула мысль выбросить его прямо в пруд, чтобы этот засранец полностью промок, но потом понял, что толку от этого мало. Поэтому, взяв веник, выбил из него всю пыль, а потом прошелся влажной тряпкой и выставил на солнца. С кроватью и матрасом повторил то же самое.

Запал пропал, и я ощутил жгучий голод. Где-то здесь должен быть погреб. Мы с Имраном раньше приносили сюда запасы, надеясь когда-нибудь все же решиться вернутся.

Под полом достаточно прохладно, поэтому несколько мешочков с крупой оставались пригодными. Не лучшее решение, но я настолько голоден, что не стал выбирать.

Разведя на улице небольшое кострище, я приготовил себе миску и быстро съел.

Кровать стояла на улице после помывки, поэтому я лег прямо на пол, подложив под голову руку.

Я помолился Такал, чтобы хотя бы сейчас сон пришел быстро, а не втягивал меня в болезненные размышления.

И впервые Богиня была милостива ко мне.

Глава 7

На Райлане главенствует Шабаш. Дочери Дальшах, как и их Богиня, являются голосом Райлана. Дети Бираля, как и их Бог, созданы защищать.

Из летописей Райлана.

Глава 8

Любовь Дальшах и Бираля воплотилась в крови и плоти. Тандар всегда был сильнейшим защитником Райлана. Кровь его продолжает петь сквозь века.

Из летописей Райлана.

Древо радушно предложило свои корни в качестве временного оплота. Близился вечер, но солнце Райлана не желало оставлять меня, и последние лучи согревали кожу сквозь рваный костюм. Меч лежал на коленях, пальцами я проводила по линиям. Если сначала я злилась на него, то сейчас искала спасение. Просила пробудить то самое зло, что мне пророчили. Просила унести меня далеко.

Знал ли Руун?.. Думаю, нет. Ненависть в его глазах, когда он смотрел на человеческое подобие своей дочери, нельзя назвать теплым чувством.

Я закусила губу до крови, магия гудела под кожей. Но выпускать тени сейчас совершенно не хотелось… Дар от отца. Дар от убийцы.

Руун. Тот, кого я мечтаю убить – мой отец.

Я засмеялась. Где-то вспорхнули птицы. Смех становился громче, постепенно превращаясь в крик, а потом и вовсе в вой. Я пыталась остановиться, но не могла. Легкие сжимались, но слез не было.

Почему я не плачу? Почему не могу выскребать эту боль?

Наверное, потому, что уже знала. Имя «Пайран» из уст Линетт дало многое понять. Но мне так хотелось, чтобы все это было неправдой!

Линетт осторожно гладила меня по спине, и как бы мне ни хотелось откусить ей ладонь, я не могла шевельнуться. Что еще мне предстояло выдержать?

– Твой отец раньше был совсем другим дэволом, – заговорила Линетт. – Славным, смешным юношей и лучшим воином. Ох, сколько проблем от него было…

– Не смей говорить о нем так! – крикнула я, не глядя на нее. Нижняя губа предательски дрожала, и я прикусила ее в наказание. – Не говори, будто он не чудовище!

– Нет, ты послушаешь меня, девочка. Я знаю, как тебе больно. В один день я потеряла дочь и внучку! До сих пор я не могла смириться с этим. Каждый день я тонула в скорби, перестала быть собой. Не было дня, когда я не проклинала инурийцев и Меках! – Отвращение в ее голосе задело меня, и я притянула меч ближе. – Мои друзья и их дети гибли на войне каждый день. И совсем недавно Райлан потерял еще множество детей. Их жизнь унесла новая Хозяйка меча.

Я внутренне сжалась и приготовилась к… Не знаю к чему. К атаке? К злости?

Но она замолчала, и вдруг я ощутила невесомое касание к волосам.

– Пожалуйста, посмотри на меня.

Немного поколебавшись, я исполнила ее просьбу. В глазах Линетт собралась влага. Нежная улыбка подчеркивала красоту скул. Ни злобы, ни отвращения я не заметила.

– Девочка моя, – ладонь очертила овал моего лица, – мир такой непостоянный. В моем сердце так долго жила ненависть, она сжирала меня изнутри. Но проснувшись одним днем, я поняла, что этим ничем не помогу моим погибшим детям. И я отпустила это. Горе тронуло обе стороны. Однажды начавшаяся война превратилась уже в совершенно другое. В истребление… Где мы проигрываем. Аастор рассказал все, что произошло. Я не могу винить тебя, дитя. На твоем месте я поступила бы точно так же.

– Я все равно убью его! – Я горячо заговорила. – Он лишил меня всего! Я слышала историю, знаю, что произошло. Он мог искать меня! Мог подумать, почему рядом с телом матери не нашли его дочь, но он отдался гневу, а потом не признал меня…

Договорить я не смогла. Наверное, боль достигла того порога, когда сердце просто исчезало, потому что внутри наконец-то воцарилась пустота.

Линетт поджала сухие губы и кивнула.

– Боги не просто так наделили нас огнем. Они могли высечь нас из камня и заставить приклоняться. Но они дали нам души. Наши чувства не всегда подвластны разуму. Мы можем полюбить тех, кого нельзя. Можем ненавидеть того, кто этого не заслуживает. А можем простить тех, кто, по нашему мнению, этого недостоин. Никто не знает, что правильно, а что нет. Возможно, даже Боги потерялись в этом мире сомнений. – Линетт отвела взгляд в сторону, глядя куда-то поверх деревьев. – Если ты не сможешь сделать этого, не вини себя, Дарин.

– Смогу!

Она улыбнулась, но промолчала. Мы остались сидеть в тишине, думая о своем.

– Расскажи мне, – неуверенно начала я, – о… маме.

– О Пайран я могу говорить вечно. – И вновь Линетт стала выглядеть моложе. Ее глаза засветились, стоило вспомнить о дочери. – Пайран была особенной. Не существовало девушки счастливей. Во всем она видела прекрасное. С ней говорили деревья, моря и земля. А что говорить о силе!

Я жадно ловила каждое слово. А одновременно с этим в голове рисовалась картинка. Высокая, стройная женщина стояла у зеркала и расчесывала длинные волосы, что строились ниже бедер. Она напевала мелодию без слов. Тихую и спокойную. Только вот вместо лица в отражении размытое пятно. И сколько бы я ни пыталась представить его, не выходило.

– Твоя мама была одной из самых сильных шаманок Райлана. Как я уже говорила, мы ведем свой род от первой дэвольши Дарэй. На Райлане власть держится на шабаши двенадцати. Сколько богов, столько и шаманок. Мы вместе с Пайран властвовали в этих краях, а наши генералы преданно защищали нас.

– Генералы?

– Да. Пусть шабаш и возглавляет правление, мы ничто без своих генералов. Лучшие и сильнейшие мужи. Наши защитники, сила и мощь. Друг без друга мы слабы. Райлан – планета Дальшах, а Бираль – ее верный муж. Как боги не могут друг без друга, так и мы не можем без своих генералов.

Линетт вздохнула.

– Сейчас я отошла от дел, и теперь шабаш здесь возглавляет Вилан. Ты видела ее, скоро я вас познакомлю. Она была подругой твоей матери. – Во мне пробудилось ненасытное желание встретиться с ней. – Ты знаешь, кто такой Тандар? – Я кивнула, вспоминая, при каких обстоятельствах мне открылось это знание. – Род Рууна ведется от первого и единственного кровного сына наших Богов.

Пайран росла как дикий цветок. Она никогда не слушалась меня, вечно сбегала! Видела бы ты, как искусна она владела тенями! Они пели для нее день и ночь, готовые возлечь к ногам. Но когда дело касалось Райлана, она всегда становилась строга и рассудительна. Но в один день… – Линетт вновь улыбнулась и покачала головой. – Один молодой красавец с силой самого Тандара пришел в нашу общину. Руун пришел принести клятву шабашу и стать одним из генералов. Но когда его взгляд скользнул по нам и остановился на Пайран… сам Райлан испустил длинный вздох.

Все шаманки были в ужасе. Потомок Дальшах и Бираля и дочь Дарэй. Такая мощь! Такой союз! Но никто не мог противиться их любви. А потом появилась ты, Дарин.

– Ты зовешь меня Дарин, но это не мое имя.

Конечно, эта история была красива. Но чем больше я слушала, тем сильнее ощущала, что я к ней не принадлежала. Мне чужды их законы, чужда любовь, о которой она говорила. Мой мир совершенно другой. Там правила тоска и одиночество… И любовь. Моя семья… Моя настоящая семья осталась на Земле. Кевин и Дилан. Наша квартира. Память о Джессике.

И я вернусь туда. Я всегда буду возвращаться туда. Пусть Райлан моя родина, мой дом там. Мне не нужно сближаться с ними. Мне не нужны истории прошлого, ведь меня там нет.

– Как же тогда тебя называть?

У меня было два имени, но ни одно не являлось моим.

– Никак. Отныне у меня нет имени, Линетт. Я здесь только ради смерти Рууна. Твой Руун – прошлое, где он светел и добр. Этот Руун – зло и чудовище. Ты права. Твои девочки погибли в тот день. А теперь уходи!

Она держалась, стараясь не показывать боль, что причинили мои слова.

– Хорошо. Но только сейчас. Не думай, что теперь я отпущу тебя, Дарин! Отныне ты единственный смысл моего существования.

Линетт бодро зашагала прочь, а я привалилась к дереву и закрыла глаза.

Мне снилась женщина с темными, как ночь, глазами и длинными черными волосами, что бежала навстречу мужчине, на руках которого сидела маленькая девочка. Она тянула пухлые ладошки к женщине и улыбалась так ярко, что ослепляло. Женщина подхватила малышку и закружила, а мужчина поднялся и обнял обеих, целуя в макушки.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

– Эй, подъем!

Сквозь сон я услышала слова, а секундой позже почувствовала пинок по бедру. Распахнув глаза, я вскинула ногу, направляя удар в незнакомца. Тени, охранявшие меня всю ночь, обвили нападавшего, повалив на землю рядом со мной.

– Аастор? – сонно моргая, пробормотала я, вглядываясь в его лицо.

Тени ослабили хватку, но до конца не отпускали.

– Ты со всеми так мила или только со мной?

Дэвол пытался вырваться, взывая к собственной магии, но мои мраки только гоготали и сильнее кусались.

– Что тебе нужно?

– Знаешь, каждый наш разговор начинается с того, что ты пытаешься придушить меня.

– Ты пришел убить меня?

– Чтобы Линетт лично отправила меня в чертоги?

С минуту мы сверлили друг друга взглядом. Я сдалась и распустила тени. Довольные такой шалостью, они с хохотом умчались вглубь леса.

Неторопливо поднявшись, я оглядела место своего ночлега. Все засыпано свежей листвой. Но вчера ничего этого не было. Я недоверчиво посмотрела на Аастора. Он отряхивался от пыли, недовольно морщась.

Аастор переоделся из боевой формы в муслиновую рубашку серого цвета, закрывающую руки и шею, и свободные штаны. Волосы в тугом хвосте. Рога начищены и блестят.

– Не смотри на меня так, думаешь, я мог бы закидать тебя листьями? Если только поджечь… Это лес. Видимо, ты ему понравилась, уж больно похожа на черную жабу.

– Зачем ты пришел?!

Предрассветный час всегда прекрасен на Земле. Облака окрашивались в невероятные цвета, сплетаются паутиной оттенков. Розовый, красный и золотой. Солнце разгоняет ночную прохладу, освещает верхушки деревьев, пробуждая лесное зверье. Самый красивый и молчаливый час.

Рассвет на Райлане холодный. Низко опустившийся туман щипал кожу, забирался под одежду и морозил. На каждой коричневой травинке застыла роса. Ни птиц, ни живности не было слышно, только тихое дыхание леса, который еще не проснулся. Небо над головой темное и неприветливое, и только встающее красное солнце освещало кровавыми лучами пространство. Будто кто-то разлил бурую жидкость на грязно-коричневый холст.

– Линетт будет переживать, если не застанет тебя к пробуждению, она этого не заслужила. – Переступив с ноги на ногу, он кинул небольшой мешок мне под ноги. – Держи. Видимо, люди не только не моются, но еще и не едят. Но ты дэвол, так что, скорее всего, проголодалась.

– Как заботливо. – Не раздумывая, я развязала холщовую сумку. Нечто похожее хлеб и сыр, но очень необычной формы и текстуры, тара с водой, какой-то фрукт, напоминающий яблоко. Желудок скрутило, давая вспомнить, что последний раз я ела на Инуре. Как же я продержалась столь долго?

– Не обольщайся, мне жаль Линетт. Вот и все.

– Всех своих смертельных врагов подкармливаешь? – спросила я, доставая фрукт. Поднесла к носу, принюхалась, а затем откусила. Медовый вкус с чем-то терпким.

– Мне жаль только самых убогих.

Аастор кидался колкими фразами, а сам внимательно следил за тем, сколько и что я ем. Может, чтобы отчитаться Линетт, а может, запомнить, что я предпочитала.

Съев весь ломоть недо-хлеба и такого же сыра, я выпила воду. Сытостью это не назвать, но дождаться следующего приема пищи смогу.

Вытирая руки об ткань своей одежды, мой коготь зацепился за порванный край и оторвал приличный кусок и без того разваливающегося костюма.

– Даже после сна ты не преобразилась, – задумчиво потянул Аастор.

– Я же говорила, что не могу.

Наверное, мне придется носить это облик всегда, как напоминание, кто мой отец и каким монстром я стала.

– Я могу научить тебя.

– Зачем тебе это?

– Ты всегда задаешь глупые вопросы? – зло бросил он, а потом спросил с вызовом: – Научить?

– Почему ты это делаешь? Приносишь еду, предлагаешь помощь? Чего ты желаешь добиться? – Злость закипала по щелчку, раздувая с крошечного уголька невероятный пожар.

– Руун, правда, твой отец? – с непроницаемым лицом спросил он.

Я молча опустила глаза, не в силах ответить. Вместо этого кивнула.

Дэвол громко вздохнул и опустился рядом со мной. Я настороженно уставилась на него.

Аастор смотрел вдаль, сидя прямой, как стрела. Каждый его мускул был напряжен. Маленькая тень играла в его пальцах, пока он вращал их верх-низ.

– Значит, ты та самая Дарин. Получается, мы знакомы, – тихо произнес он, не видя моего замешательства. – Ты помнишь меня?

Он спросил это с такой надеждой в голосе, что меня передернуло. Кто он?

– Нет.

– Моя мать, – он поднял глаза к небу, алые лучи подсвечивали светло-карие глаза, – тоже была шаманкой. Они с твоей дружили. Может, даже были лучшими подругами… Я не знаю. Но Линетт часто говорит об этом. Мы с тобой… можно сказать, были друзьями.

– Друзьями? – глухо повторила я.

– Понимаю, в это трудно поверить. – Он оглядел меня с ног до головы и наигранно поежился. Я закатила глаза.

– Впрочем, смотря на тебя сейчас и накладывая картинки из прошлого, разница не так и велика.

– Сколько же тебе лет?

– Я старше тебя на пять.

– Это по… Райлану?

– Нет, по Земному.

Еще вчера он презирал все, что связано с человечеством, а теперь сам стал говорить понятнее для меня.

– Значит, ты помнишь меня еще ребенком?

– Да.

– И какой я была?..

Опасный вопрос. Он пробуждал то, что я решила прятать. Мои раны никогда не заживут, но может, если я буду притворяться, что ничего не произошло, смогу продержаться, пока не найду Рууна.

– Чокнутой, – широко улыбнувшись, сказал он. – Меня заставляли, как старшего, следить за тобой. Ты лезла во все дыры, расщелины, заползала на все деревья. Своими тенями ты пугала животных и других детей. Настоящее наказание.

По тому, как он говорил и смотрел, я догадалась, он скучал по той девочке. Аастор верил, что она умерла. Возможно, даже винил себя в том, что не уследил.

– Ты понимаешь, что она не я? – Я вновь вспыхнула. Все видели во мне кого-то другого. Линетт – потерянную любимую внучку. Аастор – подружку из детства. Но я ничего не помню о той себе. Я другой человек, другая личность. Одинокая, злая и разбитая.

– Понимаю. Оттого не жалею, что пытался убить тебя. И попытаюсь снова.

Дэвол посмотрел мне в глаза. Он говорил честно, не скрывая истинного отношения. Это лучше, чем глупая ностальгия или требование соответствовать его воспоминаниям.

– Приступим?

– К чему?

– Бираль, какая ты тупая… К преображению!

– Прекрати оскорблять меня! Иначе…

– Иначе ты скормишь меня своим теням, я это помню. – Он скривил рожу, выпятив губу. Его нисколько не пугали мои угрозы, да и сама я, если признаться, не говорила всерьез. Но проучить его захотелось на каком-то подсознательном уровне.

Поэтому, когда Аастор переместился, маленькая тень сбежала с дерева и ухватила его за ногу.

– Какого…

Договорить он не успел, потому что весел вверх тормашками. А тени-малышки бегали и скакали вокруг него. Одна – особенно развеселившаяся – загоготала ему прямо в лицо беззубым ртом.

Чтобы сдержать улыбку, мне пришлось поднапрячься. Кашлянув, я дала теням неслышный приказ отпустить их добычу. Но когда Аастор приземлился с рыком на пол, его собственные черни выпрыгнули из тени деревьев и пытались догнать мои. Как собаки они кружили вокруг нас. Его кусали моих, но, кажется, им это только нравилось. Под сумасшедший хохот они бегали по лесу.

– Ты подлая, глупая…

– Как они могут существовать отдельно от нас?.. – изумленно спросила я, смотря им вслед.

– Твоя магия не тени. Магия – это способность взывать и управлять ими. Но должен признаться, такого, как у тебя, я еще не встречал.

Поднявшись, Аастор отряхнул штаны и что-то причитал на непонятном языке. Пронзая меня взглядом, он будто разгадывал головоломку.

– Почему я понимаю тебя? Всех дэволов, еще когда была… другой.

– Ты всегда была дэволом, – поучительно сказал он, но я отмахнулась, ожидая услышать ответ на свой вопрос.

– Есть единый язык и наш истинный древний. Боги приняли решение общаться на едином, это произошло тысячи лет назад, но и свой родной мы не забыли. Твои инурийцы как-то с тобой общались? – Я кивнула. – Они вшили что-то в твое тело. Чувствую инородность. С того момента, считай, ты стала частью одной сети. Если тебе так проще.

– Почему тогда люди не понимают вас?

– А люди верят в своих истинных богов? Начальных покровителей? – Я захотела ответить, но Аастор перебил меня. – Их первоначальные ушли. Они перестали им поклоняться, избрав новых. Обида богов лишила все существо человеческого мира магии. – Он сел напротив. – А теперь прекращай болтать и давай приступим. Дай руки. Не кривись, поверь, мне противно так же, как и тебе.

– Ты так часто повторяешь это, что мне кажется, что все совсем наоборот.

– Не льсти себе.

– Давай начнем! – Не выдержав, я схватила обе его ладони. Теплые и шершавые.

– Что тебя расслабляет?

– Не знаю. Больше… не знаю.

– Соберись!

Вопрос показался мне смешным. Расслабляет… ничего. Копать вглубь себя не хотелось. Я и так знала, что там. Бездна с искрящимися глазами, готовая поглотить меня. В ней пряталось все: скорбь, боль, разбитое сердце, чувство потери, одиночества и отчаяния. А поверх пластом легла разрушительная ярость. Она укрывала щитом мои чувства.

Я не могла расслабиться, ведь тогда мой барьер рухнет, и все станет реальным. Значит, такого успокоения допустить нельзя. Но может, подойдет расслабление физическое?

На ум сразу пришло воспоминание об озере. Когда кровь стекала по моим рукам, я ощутила невероятное облегчение. Но говорить об этом Аастору, да и кому-либо не хотелось. Поэтому я честно призналась:

– Это трудно.

– Может, есть места, где ты чувствовала себя спокойно? – Вновь попытался Аастор.

– Я… то есть другая я – прежняя… – Руки Аастора крепче сжали мои. – Ей нравилось плавать. Но я – нынешняя… мне нигде не спокойно.

– Попробуй представить себя под водой.

– Я же говорила, теперь это мне не поможет.

– Просто попробуй!

Я закрыла глаза, понимая бесполезность данного действа. Но раз Аастору нужны наглядные доказательства, я покажу ему, что его метод не работает.

Я представила воду, тяжесть меча за спиной замаскировала под груз акваланга. Вспомнила пузырьки над головой. Безмятежность глубин. К моему удивлению, начало получаться. Но тут же картинка сменилась другой. Когтистая черная рука сжимает почти мертвого Кевина. Вместо спокойствия я ощутила страх.

– Дарин! – послышалось сквозь толщу воды.

Но я не обратила внимания на этот крик. Меня несло туда, где моей душе захотелось укрыться. Я не поняла, как оказалась в этой комнате. Комнате Игнара. Лежала на его кровати в пушистом одеяле, оно так пахло им. Цитрусом и пустыней. Сладкий апельсин вперемешку с песками. Кровать сохраняла тепло… его тепло… Все задрожало, и картинка видоизменилась. Теперь я на поляне, лежу на пледе, а передо мной горит небольшой костерок. Аромат пустыни только усилился, и я услышала отдаленное, тихое и такое желанное:

– Теодора.

Его голос. Он стоял позади меня. Если я обернусь, увижу его лицо, улыбку и ярко-фиолетовую кайму.

– Игнар…

Но вдруг сгустились тучи, я поняла, еще немного и все оборвется. И я побежала. Побежала прочь от этого воспоминания, от чувств, что они вызывали во мне. Я бежала сквозь пески и деревья. Я не различала дороги, пока не упала на коричневую траву.

Теперь я лежала в корнях того самого дерева, на котором высечено проклятые слова влюбленных. Ветви красных деревьев шумели и пели. Они шептали мне. Обещали защитить и уберечь от бед. Корни укрыли меня, как одеяло. Листья присыпали тело. Я привалилась к стволу, и он, будто отвечая мне, придвинулся ближе. Я врастала в его кору и ощутила спокойствие.

– У тебя получилось.

Голос Аастора выдернул меня из транса.

– Ты смогла.

Глава 9

Самые сильные дэволы имеют своего Протектора. Тень выпущенную самой Дальшах для защиты. Не каждый дэвол способен достичь мастерства и уровня силы для защитника из самой Колыбели. Но бывали случаи, когда только вышедшие из чрева получали подарок Дальшах.

Из летописей Райлана.

Я открыла глаза. Зрение затуманилось или, правильнее сказать, вернулось в прежнее состояние. Ладони уменьшились и теперь утопали в руках Аастора.

– Пока ты не привыкла, удерживать это состояние будет труднее, но со временем ты освоишься, и облик будет появляться, только когда нужен.

Он хотел освободиться, но я не позволила, резко притянув к себе.

– Аастор… скажи… Скажи мне, какого цвета мои волосы?

– Черные, – непонимающе ответил он.

Неосознанно ладони стиснули его. Губы задрожали, и у меня не получалось успокоить сердцебиение.

– Мои глаза… – От надежды в своем же голосе мне стало тошно. – Они все еще черные?

– Да, – будто догадываясь о причине расстройства, тихо ответил дэвол.

Дрожь охватила все тело. Мое обличие, эта слабая, никчемная личина, мало того что не могло сдержать горя, так еще и не вернуло прежний вид.

– Дарин! Успокойся!

Я вырвалась с громким вздохом. Так больно… Ладонь легла на грудную клетку.

– Хватит! – крикнула я. То ли себе. То ли ему.

Руки вновь менялись, превращаясь в когти. Я ощущала вены на лице. Они наливались, густели и становились больше. Вновь исчезали.

– Так нельзя! Нельзя находиться в облике постоянно! Ты должна контролировать магию, а не она тебя!

– Не могу! Не могу…

Аастор не понимал! Дело не в тенях. Дело в том, что творилось в душе. Она кровоточила, вопила, молила уберечь.

Я упала на землю, метаясь в ужасной агонии. Тени, ощутив мою беспомощность, кружили вокруг. Они уговаривали вернуть им Хозяйку.

– Дарин!

Крик Аастора пробивался сквозь шум мраков. Они не желали отпускать, как и я расставаться с ними. Быть в облике чудовища нравилось мне больше, но та другая я, пусть и страшилась мучений, отчего-то не заползала обратно под камень, где пряталась прежде. Человечность находила свой путь, просачивалась в любую щель.

Злая, темная, чужая душа-тень обвивала мои руки и ноги, била в живот, кусала за кожу.

Крики. Боль. Щелк. Щелк. Щелк…

– Хватит! Остановите это!

Голос напоминал вой.

– Хозяйка, вернись! Приручи нас! Дай крови!

– Не уходи! Останься! Скорми нам душу. Свою!

– Не покидай нас! Мы отомстим! ОТОМСТИМ!

Щелк! Теодора… ТЕОДОРА!

– Нет!

Когтистой ладонью я разорвала костюм на груди и впилась в собственную плоть. Если я вырву свое сердце, то боль пройдет?

Чужие ладони обхватили мое запястье, стараясь остановить. Аастора кусали тени, хватали за рога, за плечи. Но он уселся на меня сверху, прижимая коленями мои руки.

– Дарин!

Но я продолжала метаться под ним. Мне нужно сбежать, скрыться, уйти в спасительную ночь…

Неожиданный удар пришелся в лицо. Щека загорелась огнем, а перед глазами замелькали звезды.

– Послушай меня! Дыши, просто дыши! Ты определяешь свою магию, а не она тебя! Тебе страшно, ты не знаешь, как теперь существовать, но если ты не научишься, то превратишься в такую же тень!

Аастор кричал мне в лицо, держал мои плечи и тряс, чтобы я не теряла концентрации.

– Послушай! Я знаю, тебе больно. Дальшах, да я тебя с удовольствием скормил бы теням! Но твоя бабушка, ты нужна ей! – Ему было трудно говорить, мраки цепляли его когтями и зубами. На щеке уже растекался длинный порез. – Ты нужна ей настоящая, а не сжираемая тьмой! Она всех потеряла и много страдала, не уходи от нее снова! Дарин! Дыши! Дыши! Бираль, дай мне сил! Дарин, если ты не возьмешь себя в руки, как ты сможешь отомстить Рууну, если умрешь? Молодец! Дыши, дыши, Дарин, или я сам задушу тебя!

Наконец я смогла немного успокоиться. Внутри бурлил океан эмоций, которые я постаралась упрятать в воображаемый ящик.

Теперь я была… собой? Но другой… Я не понимала. Теодора и Дарин. Дарин и Теодора. Сейчас я близка к каждой, но одновременно так далека.

Аастор, тяжело дыша, рухнул рядом. Солнце уже взошло, окрашивая небо красными цветами.

– Твой меч, он поможет остановить войну?

– Надеюсь, – хрипя, ответила я.

– И ты сделаешь это? Остановишь?

– У меня нет выбора. – Пушистые оранжевые облака медленно плыли перед глазами. – Я должна. Но Руун должен умереть. Такова плата.

– Тогда я помогу тебе.

Повернув голову, я встретила прямой, уверенный взгляд Аастора.

– Инурийцы будут жить! Я не собираюсь придавать Инуру смерти.

– Хорошо. Если это поможет закончить все эти смерти, я согласен на все.

– Почему?

Наверное, мое недоверие слишком явно звучало в словах. Аастор грустно усмехнулся.

– Потому что я устал хоронить друзей. Устал возвращаться домой весь в крови и видеть детей, которые подрастут и сменят меня. Я долго думал, почему Дальшах и Бираль отдали свое дитя Такал? Почему боги объединись, почему позволили всему произойти? И понял, только такая, как ты, сможет остановить все это. Та, что не знала наших бед, не благоволила одному народу, но имеешь связь с каждым из них.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

Я балансировала на грани. Сохранять напускное спокойствие оказалось труднее, чем я думала. Стоило какой-то тревожной мысли разрастись, меня начинали окружать тени. Тогда Аастор просил меня дышать и считать каждый выдох и вдох. Это помогало, но не сильно.

Его слова о том, что магия не должна управлять мной, засели у меня в голове. Что это значит? Как с ней бороться, если она часть меня? Какой себя мне считать, как называться? Сложно. Лучше об этом совсем не думать, а разбираться со всеми проблемами по порядку.

Например, мне бы принять ванну, поесть, не начать вновь убивать… А где-то в конце остановить войну между мирами и убить Рууна. Проще простого.

– Я хочу кое-что тебе предложить, – вдруг сказал Аастор.

– Ты не в моем вкусе.

– Мерзость…

– Что тебе нужно?!

Аастор удрученно вздохнул, уронив лицо в ладони, и запричитал молитву Дальшах.

– Я могу тренировать тебя.

Мы шли вдоль тропы, ведущей в город. Я начинала чувствовать легкую слабость. Недостаток еды и сна, а также постоянное напряжение и непрерывное использование магии выматывали куда сильнее, чем я готова показать.

– Почему, где бы я ни была, все хотят меня тренировать?

Негодование, скорее всего, вызвано усталостью, но все же я не понимала, зачем это нужно. Я достаточно знала азы, меч подпитывал опытом, а моя магия… Напоминать Аастору, сколько крови отныне на моих руках, не хотелось.

– До того, как ты обратилась, ты почти умерла. – Аастор шел, не останавливаясь. – Да что там говорить! Ты и умерла бы, если не твоя дэволова ипостась. Руун прав, ты неопытна, не умеешь сражаться. – Упоминание Рууна вновь заставило меня задрожать, я прокусила щеку изнутри, чтобы выпустить кровь. На нежной коже уже образовались язвы. – Ты дэвол, у тебя другие преимущества, и ты должна овладеть ими. Магия сильна, но полагаться только на нее нельзя.

– Мне не нужны никакие тренировки! С меня достаточно!

Аастор резко развернулся, и я почти врезалась в него. Задрав голову, смотрела снизу вверх, пытаясь удержать внутри нарастающую злость.

– Нет нужды? Ты такая же глупая, как и в детстве! Если ты хочешь закончить войну, ты обязана стать лучше и сильнее! Ты не знаешь Кловисса и на что он способен.

– Кловисс Верховный Хранитель Инуры. Он связан со мной, а я с ним. И он не пойдет против своей Меках!

Дэвол покачал головой.

– Так чего же ты стоишь? Появись перед ними! Покажи, кто ты, Меках. Заодно узнаем, насколько сильна ваша связь. – Он сощурил глаза. – Только вот когда ты предстанешь перед ним, он перережет твою глотку. Не задумываясь. Ему нужна была послушная собака с мечом в руках, а ты на такую непохожа.

– Ты не прав, – неуверенно сказала я.

– Ты слишком юна. – Аастор провел ладонью по лицу. – Когда-нибудь ты поймешь, кто такие инурийцы, и тогда…

– Я не буду их убивать!

– Пока мы не уберем всех Хранителей, что раскидываются солдатами, как пушечным мясом, война не кончится!

– Всех?.. Я не дам этого сделать!

– Почему? Потому что там твой любовник? Думаешь, я слепой и не видел, что между вами?

Я должна была преобразиться, должна вцепиться ему в глотку. Должна вырвать его сердце и вкусить его. Должна… должна…

Но вместо этого я осунулась и замерла. Игрушка, вещь, которая нужна лишь чтобы свершить чьи-то цели. Инурийцы, дэволы… Обе стороны страдают, обе погибают… А я не могу даже поднять головы.

– Пошли!

Я не двинулась. Слабая, покинутая… Хотелось жалеть и жалеть себя.

Но Аастор осторожно подтолкнул меня вперед, придерживая под локоть. Несмотря на нашу вражду и взаимную ненависть, он пытался помочь. В своей манере.

Я могла жалеть себя дальше, могла залиться слезами или вновь ускользнуть во тьму, но вместо этого я приняла его помощь.

Мы зашли в дом.

С кухни доносились звуки готовки. Линетт обернулась, одарив нас мягкой улыбкой.

– Вы пришли. – сказав это, она бросила выразительный взгляд на дэвола. – Дарин, пойдем, я покажу тебе твою комнату? – это походило больше на вопрос, чем утверждение.

Мою… моего здесь ничего нет и не будет, но я кивнула. Линетт заметно расслабилась.

– Аастор, выставь все на стол, скоро придут девочки.

Аастор кивнул и принялся за работу.

Мы прошли вглубь домика и оказались перед высокой дверью. Линетт достала старенький ключ и вставила замок.

В комнате пахло свежестью и водой, окна были открыты. Видно, что уборку провели совсем недавно. Мебели мало, но все обставлено с удобством. На односпальной кровати сложено чистое белье. Столик, стоявший у окна, украшен небольшим букетом свежих цветов. Невысокий шкаф и зеркало во весь рост. Стеллаж в углу занят множеством старых бумаг и книг. Они лежали в каком-то беспорядке, будто владелец спешно скидывал их каждый раз, когда брал. Но мое внимание было приковано к большому сундуку под зеркалом. Его резные рисунки казались мне очень знакомы.

– Чья эта комната? – спросила я, не отрываясь от сундука.

– Твоей мамы.

– Мамы.

Казалось, в комнате кончился воздух.

– Теперь она твоя, – с нежностью произнесла Линетт. – Можешь все отсмотреть. На кровати чистое белье и одежда, но может… тебе захочется взять что-нибудь другое. Там по коридору умывальня. А еще на улице есть пруд. Когда закончишь, выходи к нам. Мы будем ждать.

Не дожидаясь ответа, Линетт покинула комнату. Я осталась одна.

Поддавшись порыву, я откатала рукав и посмотрела на высеченные знаки. Их значения не открывались мне. Я сравнила рисунки на сундуке и на моем запястье. Надписи рознились.

Можно было бы показать их Линетт или Аастору, но отчего-то этим делиться не хотелось.

Подойдя к сундуку, я медленно опустилась на колени.

Думала ли она, что когда-нибудь ее дочь будет сидеть здесь. Без нее? Пытаться собрать осколки прошлого во что-то единое?

Мне жутко хотелось узнать, что внутри. Узнать, что у меня была мама. Что я не одинокая сирота. Но если я сделаю это сейчас, то вся остаточная броня, что я пыталась сохранить, рухнет. Что тогда со мной станет?

Я поднялась, схватила одежду с кровати и отправилась смывать с себя прошедшие дни.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

Несмело выходя из комнаты, я зашла на кухню.

На мне бежевая приталенная рубашка с простой вышивкой на рукавах и коричневые брюки, подпоясанные хлопковым ремешком. Одежда подходила мне по размеру. Находить такие сходства с матерью, которую я не знала, оказалось приятно. Но разрастись этому чувству дальше я не давала, боясь не удержать невидимые щиты.

За столом я застала Аастора с бабушкой, а еще двух дэвольш. Они выглядели как настоящая семья. А может, ей и являлись.

Я почувствовала себя лишней. Мне захотелось развернуться и уйти, но Линетт заметила меня и уже поднялась навстречу. Ее взгляд медленно прошелся по моей одежде и фигуре, поднялся по более очеловеченному лицу, но все еще серо-мрачного оттенка, и остановился на толстой косе цвета оникса.

В умывальне на меня что-то нашло, и я с остервенением терла их мылом, не понимая, почему чернота не сходила. Только позже, глядя на цвет своей крови, стекающей вместе с водой, я осознала, что никогда не стану прежней.

Линетт сглотнула, и я задалась вопросом, каково это – видеть во мне умершую дочь?

– Ты и впрямь вылитая Пайран.

Голос незнакомки оторвал меня от Линетт.

Девушка выглядела примерно на тридцать лет. Черные волосы аккуратной россыпью свисали по спине. Еще немного, и они достанут до пола. У нее самые красивые рога, которые я видела. Тонкие, кофейного цвета, они были изогнуты чуть в сторону, обрамленные тонкими светлыми линиями.

Весь ее вид выражал надменность. Пухлые губы, сложенные в презрении, поднятая бровь и оценивающий взгляд. Она смотрела на меня так, будто я пришла занять ее место.

– Это Вилан, – строго сказала Линетт – она представительница шаманства в нашем городе. Она знала твою мать лично. – Теперь я вспомнила, что она уже говорила о ней. Тогда Линетт сказала, что Вилан была подругой матери. И мне захотелось встретиться с ней. Но сейчас во мне пробудилось отвращение к этой дэвольше. – Не обращай внимания на ее колкий язык, она хорошая девушка.

Вилан усмехнулась, и я поняла, что Линетт предпочитала видеть только позитивные стороны.

– Ты выглядишь молодо, – сказала я.

Неужели моя мама выглядела бы точно так же?

– Спасибо за комплимент. – Она по-волчьи улыбнулась. – Но я только пришла в шабаш, когда твоя мать уже вовсю главенствовала там.

На самом деле мне абсолютно плевать, сколько ей. И, видимо, это было написано на моем лице, потому что Аастор, сидевший тихо в углу и поедавший нечто, усмехнулся, смотря на меня.

– А это Ранила, – представила Линетт вторую девушку, будто не ощущая повисшего напряжения. – Она младше тебя и только недавно окончила обучение.

Ранила, в отличие от Вилан, притягивала взгляд. Ее волосы, тоже черные, заплетены в широкие косы. Рожки очень маленькие, и их почти незаметно. Она действительно выглядела юной, но очень красивой. Круглое белое лицо с румяными щеками, большими карими глазами и выразительными пушистыми ресницами. Девушка смотрела на меня, как на диковину.

Я могла подумать, что она самое кроткое существо, которое мне доводилось видеть, но, когда Вилан пихнула ее локтем, чтобы она перестала пялиться, та за секунду обратилась. Ее глаза потемнели, и ободки черных вен разрослись по всему лицу. Острые зубы обнажились в оскале, когда она зашипела на подругу. Но та даже не дернулась, смотря так же надменно, как и на меня.

– Немедленно прекратите! – сказала Линетт стальным голосом, и обе девушки выпрямились как струнки. – Дарин, садись рядом с Аастором.

Тот хмыкнул, но подвинул стул и придвинул мне мой. Я закатила глаза и опустилась рядом. Линетт отвернулась, расставляя тарелки с едой. За столом было тесно, но я не выказывала признаков неудобства. Однако тело напряглось, готовое к прыжку. Я вновь глубоко вдохнула и выдохнула, не обращая внимание на далекое шипение теней.

Тем временем стол заполнялся едой. Были те же фрукты, что приносил мне Аастор, сыр, хлеб, что-то нарезанное тонкими полосками. Линетт поставила кружки с чем-то белым рядом с каждым из нас, а также тарелки с дымящейся кашей. Все выглядело одновременно родным, но чужим.

– Это каша из ростков салики. Такая крупа, – начала перечислять Линетт, видя мое замешательство. – Сыр и пиррисы, – она указала на нарезанные палочки, – из молока коров. Да, у нас тоже есть коровы. А это пиха – сладкий фрукт. В кружке напиток из дерева Сожиа.

Я благодарно кивнула и принялась за еду. Сначала вкус показался мне странным, но я была так голодна, что смела все предложенное. Я надеялась, мой желудок не свернется узлом. Пока я ела, все украдкой наблюдали за мной.

– На Земле, наверное, еды побольше будет?

Я подняла глаза на Вилан, которая, будто задала совершенно невинный вопрос, продолжала ковыряться в тарелке.

– Что ты имеешь в виду?

Я представила, как балансирую на лезвии ножа и в любой момент могу упасть.

– Вилан! – угрожающие предупредила Линетт, но девушка не заметила этого.

– Как видишь, мы не можем позволить себе угостить тебя должным образом, как ты, наверное, привыкла, Меках. На Райлане последнее время тяжело разводить хозяйства. Мы голодаем, так что прошу тебя нас простить.

– Вилан! – Линетт бросила на меня беспокойный взгляд.

– Ничего, я привыкла. Там, где я жила, все детство меня кормили пресной кашей и черствым хлебом. А когда я выросла, первое время перебивалась скудным обедом раз в день. А если ты намекаешь на инурийцев, то поверь, некоторым из них даже этого никогда не видать.

– Тебе лучше знать. Ведь ты защищаешь этих…

– Хватит! – Линетт хлопнула по столу, и все вздрогнули. – Не за моим столом! Не смей с ней так разговаривать!

– Что, раз она твоя кровь, ей все сойдет с рук?! – Дэвольша преобразилась, и теперь черные вены танцевали на ее лице, а глаза горели призрачным огнем. Она выглядела угрожающе, и я приготовилась к ответной атаке, но тут Аастор схватил мое колено и крепко, до боли сжал.

– Прекрати сейчас же! Не смей передо мной являться в таком виде!

Рыкнув, Вилан вскочила со стола, обронив стул, и выбежала прочь. За столом все замолчали. Ранила уткнулась в свою тарелку, Аастор, сжав плотно губы, смотрел на Линетт. Линетт выглядела еще более старой и осунувшейся.

Я поняла, почему Аастор попытался сдержать меня. Все они, даже эта Вилан, любили ее и не хотели ранить.

– Дарин, ты можешь пойти отдохнуть, никто тебя не побеспокоит, – устало произнесла Линетт.

Я кивнула и отправилась в мамину комнату. Заперев за собой дверь, прижалась к ней макушкой. Острое ощущение одиночества опьяняло, заставляло творить бесчинства. Мне захотелось разгромить эту комнату, дом. Найти эту Вилан и…

Я засмеялась, прикрывая рот рукой.

– Сумасшедшая, – сказала я вслух, вызывая еще один приступ молчаливого смеха.

Понимая, что это могло привести к очередной истерике, я решила отвлечься. На негнущихся ногах я подошла к ящику и, не давая времени опомниться, открыла.

Аккуратно сложенная одежда, запечатанные свертки, бумаги и безделушки. Я смотрела на это сокровище, затаив дыхание. Свежий воздух притянул прохладу через распахнутое окно. Ветерок обнял мои плечи, вызывая мурашки.

Мягкие ткани на ощупь казались пушистыми, как облако. Я, не задумываясь, поднесла первую вещь и втянула носом забытый аромат. Пахло… ей. Ни пыль, ни старина, ничего не смогло затмить этот запах. Какие-то вспышки воспоминаний яркими картинками предстали перед глазами.

Ее руки что-то быстро выписывали на больших листах, а я – совсем малышка – смотрела на нее. Она такая большая и красивая. Такие длинные и густые волосы. Ладони мамы всегда пахли чернилами и пергаментом, а еще душистыми полевыми цветами, куда мы часто ходили гулять. Я бежала от нее, вокруг меня мелькали тени, а я неслась с ними наперегонки. Я бежала, бежала, бежала… Я знала, что среди деревьев есть он. Папа. Он возьмет меня на руки и закружит, пока я заливисто буду смеяться. А потом мы вместе укроемся коконом из теней, а мама будет нас искать.

Я сжала глаза и с силой надавила. Прикусила язык, чтобы не закричать, призвала все возможное самообладание. Все это – прошлое. Оно мертво, похоронено под прахом из крови, огня и отнятых жизней. Оно не воскреснет.

Отложив одежду, я достала письма. Они скручены проволокой. Написанное все равно мне непонятно, поэтому, не открывая, я лишь провела пальцами по изгибам линий.

Самое загадочное для меня – это свертки. Осторожно, чтобы не повредить содержимое, я открыла бумагу. Цветы. Сухие цветы. Они сохранили свои краски и форму. Цветы с того самого поля, где мы любили гулять.

Мама собирала и высушивала сухоцветы. Одни она использовала для ритуалов, а другие для нас. Она украшала ими все. Наряды, убранство дома, вплетала их в волосы.

– Почему тебя больше нет рядом?..

Шепот сорвался с губ, когда я взяла один из цветков и с силой сжала его. Тот превратился в труху. Вот чем я стала. Чудовищем, монстром, что рушило все, чего касалась.

Это навалилось так быстро, что я не успела ничего осознать. Из горла вырвался всхлип. Один, другой… Дыхание сперло, внутри все загорелось.

Я упала на пол, подтянув ноги к груди, надеясь, что боль пройдет. Не помогло. Я вцепилась когтями в кожу, выпуская новую порцию крови. Глаза разорвало от набухших вен, но даже физическая боль не прекратила страданий. Кто-то внутри пожирал мои внутренности, рвал их зубами, впиваясь в самые больные точки. Я закусила кулак, прокусывая насквозь, чтобы сдержать крик.

Пытка продолжалась, агония накатывала волнами.

Все, что я прятала, оказавшись в темноте ночи, не смогло больше оставаться там. Я пыталась себя убедить, что все в порядке. Что мне удалось убежать от горькой правды. Упивалась злостью и яростью, лишь бы не чувствовать ничего. Но это самый большой мой обман.

Как бы ты ни старался, страдания найдут повод прийти. Как бы ты ни хотел убежать, боль настигнет. Отрицать – не поможет. Агрессия – не спасает. Торги – невозможны. Депрессия не выход. А принятие – его не существует.

Принять – невозможно. Остается жить. Нет! Существовать. Но зачем?

Плевать на дэволов и на их мир, на гребанных инурийцев и их страдания. Плевать на новообретенных родных, что даже не пытались искать. Плевать на любовь, что оставила меня в пучине отчаяния и разорвала сердце в клочья. Плевать на все. На всех.

Кроме Рууна.

Месть – отличное топливо. Лучший якорь, чтобы желать остаться в этом проклятом мире. А чтобы отомстить мне нужно проснуться. Нужно ожить, нужно сражаться. Я сделаю все! Пойду по головам, оборву жизни, превращу мир в кровавую баню, но исполню, что задумала, и никто не сможет остановить меня.

Моя вендетта только началась.

Я поднялась и села на колени. Тени и мраки, проклятые души – все рядом. Они плавали в медленном потоке, ожидая приказа.

Аастор прав, находиться в этом обличии нельзя. Тени на то и тени, они сводили с ума, нашептывая грязные мысли. Они хотели крови, хотели творить зло. Но это только сбивало с пути и мешало. Мне нужно успокоиться, нужно научиться брать их под контроль.

Вдох-выдох. Стало чуть легче.

Но ведь до этого я могла обращаться не только к проклятым. Моя магия взывала и к другим теням, спокойным и податливым.

– Облачко?.. – позвала я в темноту. Тишина. Но отчего-то я знала, оно здесь. Наблюдало за мной.

– Подойди! – позвала я строго. Вновь тишина.

Я вдохнула. Как же я устала.

– Прошу тебя, выйди… – Уже взмолилась.

И вдруг воздух вокруг меня завибрировал. Я посмотрела в сторону и увидела… Его!

– А ты выросло!

Оглядывая его новую форму, я не смогла сдержать шокированной улыбки, что медленно превращалась в безумный оскал.

– Невероятно! Подойди!

Я протянула к нему ладонь, но тень застыла, не двигаясь. И меня пронзила ужасная догадка.

– Я не обижу тебя, – прошептала я. Впервые за все время соленая капля скатилась по щеке. – Прошу!

Платину будто сорвало, и я вновь повалилась на пол, но теперь уже заливаясь слезами, которые, наконец, нашли выход.

Меня укутала сладостная тьма Облачка.

Глава 10

Многие дэволы, переступая черту, обращались в тень. Дальшах забирала их к свою обитель, заставляя охранять усопших.