Читать онлайн На службе Её Величества

© Зигфрид герцог фон Бабенберг, 2025

ISBN 978-5-0067-9771-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

АННОТАЦИЯ

Название: «На службе Её Величества»

Жанр: Шпионский триллер, политический детектив, технотриллер.

Ключевые темы: Цена правды, предательство, моральный выбор в условиях тотальной слежки, кризис доверия в западных институтах, борьба маленького человека с системой.

О чем книга:

Они были лучшими из лучших. Элитные оперативники МИ-6, группа «Вектор», выполнявшие самые грязные задания в тени. Но когда одно из таких заданий в Люблине заканчивается предательством и гибелью невинных, они понимают: их не просто подставили. Их решили ликвидировать.

Бегство по Европе, охота со стороны собственных бывших коллег и безжалостной таинственной организации «Янтарь» – лишь начало. Обладая доступом к смертельно опасным секретам, «Вектор» решает нанести ответный удар. Их цель – не просто выжить. Они хотят обрушить всю систему лжи, в которой когда-то служили.

От мрачных улиц Праги до коридоров власти в Лондоне и Вашингтоне разворачивается беспощадная игра, где невозможно отличить друга от врага, а цена ошибки – смерть. Ключом к победе становится архив «Янтаря» – цифровое зеркало, отражающее все грехи спецслужб. Но, обретая силу, чтобы уничтожить врагов, они рискуют стать такими же монстрами, против которых сражаются.

Почему стоит прочитать:

Актуальность и глубина: Книга выходит за рамки стандартного боевика, поднимая сложные вопросы о природе власти, surveillance capitalism и этике в эпоху тотальной слежки.

Динамичный сюжет: Непрерывное действие, хитросплетения интриг, точность профессиональных деталей и неожиданные повороты держат в напряжении до последней страницы.

Сильные персонажи: Это не только история погонь и перестрелок, но и глубокое психологическое исследование людей, поставленных перед невозможным выбором, их веры, любви и потерь.

«Умный» триллер: Читатель погружается в мир хакерских атак, сложных легенд, оперативной работы и большой геополитики, где интеллект – главное оружие.

Для кого: Для поклонников Тома Клэнси, Джейсона Мэттьюза, Дэниела Сильвы и серии игр Splinter Cell. Для тех, кто ищет в триллере не только адреналин, но и пищу для ума.

ОБ АВТОРЕ

Его имя, не значится в официальных списках выпускников Оксфорда или Кембриджа. Его биография, как и подобает хорошей легенде, существует в нескольких противоречивых версиях.

По одной из них, он – в прошлом аналитик Дипломатической службы, получивший доступ к слишком большому количеству секретов и слишком малому количеству ответов. По другой – непризнанный гений из Кембриджа, чьи работы по поведенческой психологии и теории игр привлекли к нему внимание «искателей талантов» с Ватерлоо-бридж.

Есть и третья, сама́я неправдоподобная версия: что его не существует вовсе, а под этим именем пишет коллектив авторов – бывших сотрудников спецслужб, чьи мемуары слишком опасны для публикации под настоящими именами.

Достоверно известно лишь то, что он на протяжении пятнадцати лет был «литературным негром» в Whitehall, составляя из сухих сводок и отчетов увлекательные, но строго засекреченные истории для узкого круга высокопоставленных читателей. Его способность видеть драму в хладнокровном расчете и человеческую трагедию в успешно выполненном задании была одновременно его даром и его проклятием.

После некоего «инцидента», детали которого он отказывается обсуждать, он исчез из Лондона. Говорят, живет где-то на побережье, в доме без интернета, а свои рукописи отправляет издателю через цепочку одноразовых курьеров. Его единственная связь с миром – коротковолновое радио, из которого он черпает новости, чтобы сплести их в новые сюжеты.

«На службе Её Величества» – его первый роман, вышедший под литературным именем. Или под тем, которое он для себя выбрал. Книга, по его словам, – это не мемуары и не разоблачение. Это «призрачный отчет», попытка рассказать историю тех, чьи имена никогда не появятся в газетах, чьи могилы останутся безымянными, а подвиги или преступления – навсегда вписанными в теневую историю империи.

Когда его спрашивают, является ли история Алекса и Евы правдой, он лишь пожимает плечами и говорит: «Всякая хорошая ложь содержит в себе зерно правды. А всякая правда рано или поздно становится расходным материалом для отличной истории».

ПРЕДИСЛОВИЕ

Существует лишь одно фундаментальное правило на службе Её Величества. Оно не записано в уставах, не произносится вслух при вручении значка и не обсуждается в пабах после третьего пинта. Его усваивают с опытом, как ребенок усваивает чувство опасности, обжигаясь о плиту.

«Миссия важнее агента».

Это не просто красивая метафора о самопожертвовании. Это – холодный, математический расчет. Агент – переменная в уравнении. Переменную можно изменить, подставить, исключить. Результат уравнения – миссия, стратегический итог, «высшее благо» – должен остаться неизменным.

Агенты – инструменты. Дорогие, отточенные, высокоэффективные. Но – инструменты. Отвертка не спрашивает, закручивает ли она шуруп в детскую кроватку или в бомбу, заложенную под автомобиль политика. Её задача – закрутить. Её судьба – быть чистой, острой и вовремя оказаться в нужной руке. А если она затупилась, сломалась или, не дай Бог, начала задавать вопросы… её заменяют.

Эта история – о таких «инструментах». Об Алексе («Поэте»), Еве («Сирене») и Марке («Призраке»). О лучших из лучших. О профессионалах. Пока однажды не обнаружили, что являются не переменными, а погрешностью, которую система спешит исключить.

Они не подняли мятеж. Они не искали славы или богатства. Они просто захотели выжить. А в нашем мире это – самая дерзкая и нетерпимая форма инакомыслия.

Люблин, взрывы, кровь на брусчатке – это лишь симптом. Истинная болезнь кроется глубже. В панельных кабинетах Vauxhall Cross, где принимаются решения, цена которых измеряется в чужих жизнях. В бесстрастном блеске серверов «Зеркала» – хранилища всех грехов, где правда становится разменной монетой. В тихом шепоте предательства, который всегда звучит на правильном акценте.

Это не история о шпионах. Это история о людях, которых шпионами сделали. О доверии, которое стало оружием против них же. О любви, которая оказалась уязвимостью. И о правде, которая оказалась единственным оружием, способным поставить на колени самую могущественную машину подавления.

Им предложили сделку: их жизни в обмен на молчание. Они выбрали другой путь. Они решили доказать, что даже у инструмента есть душа. И что даже у самого сложного уравнения есть решение.

Вы готовы его узнать?

Автор выражает признательность всем, кто когда-либо выбирал честь вместо карьеры, истину вместо лояльности. Ваша история, наконец, будет рассказана. (Данный книга является стилизацией и не содержит реальных секретных данных. Все совпадения случайны.)

Холодный расчет в Люблине

Площадь Старого города в Люблине была залита неестественно ярким осенним солнцем. Алекс сидел за столиком уличного кафе, и каждый луч, казалось, высвечивал его на этом месте, делая мишенью. Он не пил свой остывший эспрессо, лишь водил пальцем по краю чашки – условный сигнал для невидимого снайпера на крыше across the square. Ожидание всегда было худшей частью работы.

Его внутренний монолог был ровным, почти механическим, попыткой заглушить нарастающую тревогу. «Тишина. Всего несколько секунд тишины. Не эта дурацкая музыка из колонок, не смех за соседним столиком. Только ритм. Сердце – раз. Вздох – два. Часы на ратуше – три. Бриджет любила это: „Сознание – твой единственный друг и главный предатель. Умри в нем, если хочешь выжить снаружи“. Где же ты сейчас, моя дорогая Бриджет? Пьешь эрл грей в своем кабинете с видом на Темзу, пока я тут считаю выбоины на брусчатке?»

Именно тогда он его заметил. Ровный черный внедорожник. Без номеров. Он медленно прополз по площади и исчез за углом. Алекс заставил себя дышать глубже. «Паранойя, Поэт. Просто паранойя». Но через три минуты он вернулся. И припарковался. Напротив. Стекло со стороны водителя было тонировано до состояния черной дыры.

Холодная тяжесть «Вальтера» Р99 под пиджаком внезапно показалась ему единственной реальной вещью в этом мире. Музыка из кафе – какая-то навязчивая полька – зазвучала в такт его учащенному пульсу. Он видел, как темное стекло медленно, миллиметр за миллиметром, опустилось. Не до конца. Всего на сантиметр. Из щели на него смотрело не лицо, а бледное пятно кожи и тусклый отблеск стекол очков. Человек что-то сказал в гарнитуру. Его рука потянулась к перчаточному ящику.

Мир для Алекса сузился до этой руки. Звуки приглушились. Он уже чувствовал вкус крови во рту, представлял, как кинется под стол, как первые пули пробьют стекло кафе… Рука исчезла в ящике и появилась снова. В пальцах она сжимала не оружие, а пачку сигарет «Marlboro».

Алекс выдохнул, и воздух обжег ему легкие. Он сглотнул комок в горле. «Сигареты. Обычные, смертные, дурацкие сигареты. Слава тебе, Господи». В этот момент телефон в его кармане мягко вибрировал. Одно слово на экране от снайпера «Призрак»: «Цель в зоне».

Взгляд Алекса резко метнулся на другую сторону площади. Олег Воронов, бывший актив МИ-6, а ныне – «кровавый политик», выходил из машины, поправляя дорогой костюм. Его лицо было спокойным, самоуверенным. Он не знал, что стал разменной монетой в большой игре, что его смерть должна была разжечь международный скандал.

Алекс встретился с ним глазами на секунду, затем опустил взгляд на свою чашку и резко, однозначно, отодвинул ее от себя. Сигнал подтвержден.

Он не услышал выстрела. Только внезапный крик чайки и резкий хлопок – не громкий, скорее похожий на лопнувшую шину. Он видел, как голова Воронова дернулась, а сзади него взметнулось алое облако. Цель ликвидирована. Чистая работа.

Но чистота длилась лишь мгновение. Пуля, пробившая навылет, ударила в стену за спиной Воронова и срикошетила. Алекс увидел, как стоявшая в метре девушка с рыжими волосами, возможно, студентка, резко взмахнула руками, как балерина, и беззвучно осела на землю, на ярко-желтый кленовый лист. Ее книга упала в лужу.

Ледяная волна прокатилась по его спине. «Нет. Нет. Нет. Нет». Это был не сопутствующий ущерб. Это была ошибка. Чья? Его? «Призрака»? Или… так было задумано? Чтобы было кровавее, убедительнее?

Он механически встал, бросил на стол купюру и растворился в нарастающей панике на площади. Его следующая точка – конспиративная квартира. Встретиться с «Призраком», завершить операцию. Ликвидировать стрелка, как и было предписано. Но теперь эта мысль вызывала у него тошноту.

В условленной уборной бара, куда он зашел, чтобы сменить куртку и сжечь паспорт, к нему подошел пьяный тип и, бормоча что-то о «проклятых иностранцах», сунул ему в руку смятый бумажный стаканчик. Инстинкт заставил Алекса сжать его.

В такси, пока город за стеклом погружался в вечерние сумерки, он развернул стаканчик. Внутри был обрывок бумаги, знакомый шифр, который знали только свои.

«Миссия скомпрометирована. Бриджет тебя подставила. Эвакуация отменена. Беги.»

Сердце у него упало и разбилось где-то в подошвы ботинок. Бриджет. Его куратор. Его единственный якорь в этом безумии. Она знала. Она знала про девушку? Она приказала? Он вспомнил ее слова перед вылетом: «Это будет чисто, Алекс. Мы должны сделать это для высшего блага. После тебя ждет долгий отпуск». Теперь эти слова звучали как смертный приговор.

Квартира была тихой и уютной, пахло чесноком и чем-то домашним. Эва, его напарница, стояла у плиты, помешивая соус в сковороде.

– Я начала без тебя, – сказала она, не оборачиваясь. Голос был ровным, обычным. – Надеюсь, ты не против. Арраббиата, твой любимый соус. Хотя после сегодняшнего… вряд ли что-то может быть достаточно «острым» для нас.

Он молча сбросил куртку. Его глаза искали подвох. Две кастрюли на плите. Одна для него? Чистая раковина. Один грязный нож. Слишком большой.

– Ты всегда была прекрасной хозяйкой, Ева, – его собственный голос прозвучал хрипло. – Помнишь, в Стамбуле? Мы тогда чуть не провалили миссию из-за запаха твоей рыбы.

Она рассмеялась, но смех был стеклянным, фальшивым. – Мы провалили ее, потому что ты влюбился в нашу связную. А рыба была прекрасна. Ты всегда путаешь причину и следствие. – Она повернулась, и ее улыбка была натянутой, как струна. – Бриджет передавала привет. Говорит, ты сегодня был великолепен. Чистая работа.

– Если работа была такой чистой, почему я чувствую себя по уши в грязи? – он подошел к столу, уперся в него руками. – Почему у меня до сих пор перед глазами лицо той девочки? Она была… на десять секунд позаже него. Всего на десять секунд.

Улыбка исчезла с ее лица. Глаза стали холодными, каменными. – Не начинай, Алекс. Не сегодня. «Сопутственный ущерб». Ты же знаешь термин. Мы все – часть уравнения. Иногда переменные выходят из-под контроля.

– Переменные? – он с силой выдохнул слово. – Ева, это была девочка. Уравнение с кровью и костями. И Бриджет знала. – Он швырнул на стол смятый бумажный стаканчик. – Знаешь, откуда я знаю? Потому что она сама прислала мне это.

Эва замерла. Ее взгляд метнулся от бумажки к его лицу. В воздухе запахло гарью. Ее соус подгорал. – Это… неблагоразумно с ее стороны, – прошептала она. – И очень, очень опасно для тебя. Ты должен был просто проигнорировать. Сжечь.

– Я хочу услышать ответ от тебя. Лично. Мы семь лет смотрим друг другу в спину. Скажи мне сейчас, глядя в глаза: ты готовила этот ужин для меня? Или для того, чтобы отвлечь меня?

Он не стал тянуть пистолет. Просто положил его на край стола. Молча. Факт.

Она посмотрела на оружие, и ее плечи опустились. Маска спала. – Я готовила ужин для друга. Для Алекса. Для «Поэта», который понимает правила игры. Тот человек, который стоит передо мной сейчас… он сомневается. А сомнения – это роскошь, которую мы не можем себе позволить. Это не мы с Бриджет тебя подставили, Алекс. Это ты сам себя подставил. Ты начал чувствовать.

В этот момент телефон в его кармане вибрировал. Он медленно достал его, не отводя взгляда от Эвы. Сообщение от Бриджет.

«Ликвидируй Эву. Она вышла из-под контроля. Миссия важнее агента».

Он показал экран Эве. Горькая ухмылка тронула его губы. – Смотри. Мне пришел новый рецепт к ужину.

Она прочла. В ее глазах не было страха. Только бесконечная, копящаяся годами усталость. – Добро пожаловать в клуб, дорогой, – тихо сказала она. – Теперь ты понял? Мы все в списке. Просто очередь у всех разная.

Они замерли по разные стороны стола, заставленного едой, которую никто не будет есть. Пистолет лежал между ними, последний столовый прибор. Тишину разрывал только шипящий на плите соус – яростный, красный и безнадежно сгоревший.

Путь Отступника

Алекс не стреляет. Вместо этого он заявляет: «Я не буду твоим палачом, Ева. И она – тоже». Он предлагает ей небывалую сделку: не бороться за право быть последней пулей в стволе системы, а объединиться против нее.

Их общая цель – не просто выжить, а добраться до Бриджет и вытащить на свет правду об операции «Люблин». Они понимают, что стали разменными монетами в чужой игре, целью которой было не просто устранить Воронова, а создать casus belli – формальный повод для эскалации конфликта, выгодного темным силам в правительстве Её Величества.

Их путь превращается в бегство по Европе от двух мощнейших машин: МИ-6, которая хочет их обеззвучить, и враждебной российской разведки, которая считает их виновными в убийстве и хочет отомстить. Они используют все свои навыки, чтобы оставаться на шаг впереди, добывая информацию, взламывая серверы, находя таких же «отработанных» агентов, готовых помочь.

Тишина в комнате была густой, тяжелой, как слипшийся от крови песок. Шипение подгоравшего соуса на плите казалось теперь невыносимо громким. Два профессионала, два оружия, нацеленных друг на друга без единого выстрела.

АЛЕКС: (Не отводя взгляда от Эвы, медленно проводит пальцем по экрану телефона, стирая сообщение) Правило первое. «Миссия важнее агента». Они написали это для нас, Ева. Не для себя. Мы для них – переменные. А теперь уравнение надо решить, избавившись от неизвестных.

ЭВА: (Медленно, очень осторожно, отодвигает сковороду с огня. Ее движения точны, выверены. Она не делает резких движений) И каково твое решение, гений математики? Убить меня и выполнить приказ? Или… у нас есть вариант «Х»? Тот, которого нет в учебниках.

Она смотрела на него без ненависти, без страха. С вызовом. С той самой старой усталостью, что была и у него. И в этом взгляде Алекс увидел не врага, а единственного в мире человека, который понимал его в эту секунду.

АЛЕКС: Вариант «Х» – это сжечь учебник. Вместе. Они хотят войны? Пусть получат ее. Но не там, на улицах Люблина, а здесь. В своей собственной песочнице. Они думают, что могут нас стереть? Пусть попробуют. Но мы оставим след. Кровавый, жирный, нестираемый след.

Он убрал руку от пистолета. Не отодвинул, а просто убрал. Жест капитуляции? Или начала перемирия?

ЭВА: (Смотрит на его пустые руки, затем на свое полотенце. Уголки ее губ дрогнули в подобии улыбки) «Поэт» заговорил гекзаметром. Бриджет всегда говорила, что это твоя слабость. Романтизм. – Она глубоко вздохнула. – Он же может быть и силой. Ладно. Допустим, я в деле. Что предлагаешь? Бежать? Зарыться в нору где-нибудь в Патагонии?

АЛЕКС: (Качает головой) Бегство – это тоже уравнение с одним известным. Они его уже просчитали. Нет. Мы не бежим. Мы идем вглубь. Прямо в пасть крокодила. К Бриджет.

ЭВА: (Издает короткий, сухой звук, похожий на лай) Самоубийство. Элегантно. И каков план? Ворваться в ее кабинет в Whitehall Cross и тыкнуть ей в лицо этот вонючий стаканчик?

АЛЕКС: План – найти «Призрака». Прежде чем они его ликвидируют. Он – единственный, у кого есть цифровой след. Запись разговоров, координаты, баллистический расчет. Он снайпер. Он все фиксирует. Это его фетиш. Он не доверял им так же, как и мы. Просто молчал. Он – наша пуля, которой мы вышибем правду из этой системы.

Эва задумалась. Идея была безумной. Но безумие было единственным здравым смыслом в этой ситуации. – Он уже должен быть мертв по плану. Если он жив, то его ищут все. И МИ-6, и поляки, и, скорее всего, русские, которым Воронов был нужен живым. Мы полезем в самое пекло.

– Мы уже в нем, – Алекс поднял со стола бумажный стаканчик. – Это наш пропуск. Они думают, что мы будем драться друг с другом. Они не ждут, что мы пойдем вместе. В этом наше преимущество. Одно-единственное.

Он протянул стаканчик Эве. Она медленно взяла его. Их пальцы ненадолго соприкоснулись. Холодные. Живые.

ЭВА: Хорошо, Поэт. Давай сочиним нашу последнюю поэму. В рифму с хаосом. – Она повернулась к плите, взяла сковороду с подгоревшим соусом и вывалила его в раковину. Ярко-красная масса зашипела. – Но сначала я переоденусь. Не могу идти на войну в фартуке с надписью «Целуйте повара».

Пока Эва была в другой комнате, Алекс подошел к окну, раздвинул жалюзи. Вечерний Люблин жил своей жизнью. Мирной, глупой, прекрасной. Где-то там был «Призрак». Раненый зверь, на которого вышли две стаи гончих. И они должны были найти его первыми.

Он ощутил странное спокойствие. Решение было принято. Больше не было мучительных «почему». Было только ясное, холодное «как». Он был больше не агентом. Он был оружием, которое развернулось против руки, что его держала.

Эва вышла из спальни в черных тактических штанах и простой черной кофте. В руках она держала два старых «Беретты» и пачку патронов.

– Держи, – бросила она один из пистолетов Алексу. – На всякий случай. Хоть и знаю, что ты больше любишь своего «Вальтера».

Он поймал оружие на лету. Привычная тяжесть в руке.

АЛЕКС: Люблю. Но сейчас мне нужна надежность, а не любовь. Спасибо.

ЭВА: Не за что. В конце концов, мы партнеры. – Она посмотрела на него, и в ее взгляде промелькнуло что-то старое, давно забытое. Доверие. – Так куда идем?

Алекс подошел к ноутбуку на столе, запустил программу-шифратор. На экране замигал единственный знакомый координационный сигнал. Слабый, прерывистый, как агонизирующий пульс.

АЛЕКС: «Призрак» не пошел на точку эвакуации. Он испугался. Или понял все раньше нас. Он в движении. – Алекс ткнул пальцем в точку на карте города. – Старые доки на Висле. Идеальное место для снайпера, чтобы залечь на дно. И идеальное место для засады. Надевай ботинки, Ева. Охота началась.

Он посмотрел на ее решительное лицо, на пистолет в своей руке. Они перешли черту. Теперь пути назад не было. Впереди был только хаос, который они должны были обернуть против его авторов.

И Алекс впервые за долгие годы почувствовал, что жив. По-настоящему жив.

поиск и перевербовка снайпера «Призрака»

Локация: Заброшенные доки на реке Висла. Полумрак, запах ржавого металла, затхлой воды и гниющей древесины. Где-то вдалеке гудят корабли.

(Алекс и Эва движутся бесшумно, как тени, используя груды старых контейнеров и скелеты разобранных кораблей как укрытие. Они обмениваются краткими, отточенными жестами, без слов понимая друг друга. Их цель – старый административный барак, откуда идет слабый, но стабильный сигнал.)

АЛЕКС (приглушенным голосом, в комбике): Он здесь. Сигнал чистый. Никаких следов второй группы. Слишком тихо.

ЭВА (осматривая периметр в бинокль): Или они уже здесь и ждут. Или он настолько хорош, что его и правда не нашли. Прикрой Я подойду с тыла.

АЛЕКС (хватая ее за локоть): Нет. Он напуган и опасен. Один неверный шаг – и в тебе будет дыра. Он знает мои методы. Я пойду один.

ЭВА (сжимая его руку): Поэт, это не романтика. Это математика. У него винтовка. У тебя – пистолет. Шансы против тебя.

АЛЕКС (выпуская ее руку): Нет. Это психология. Он не будет стрелять первым. Он снайпер. Он наблюдает. И он видит, что я пришел один. Без подкрепления. Это вызовет его любопытство. Дай мне пять минут. Если услышишь выстрел… беги.

Не дожидаясь ответа, Алекс вышел из укрытия. Он шел медленно, держа руки на виду, его «Вальтер» был убран в кобуру. Каждый шаг отдавался гулким эхом в мертвой тишине доков. Он чувствовал на себе невидимый прицельный крест. Ожидание выстрела было физической болью.

АЛЕКС (громко, голос разносится по пустырю): «Призрак»! Я знаю, ты меня видишь! Я не за тобой! У меня нет приказа! Я пришел поговорить!

Тишина. Затем скрип ржавой петли. Дверь барака приоткрылась на сантиметр. Из темноты на него смотрел единственный глаз.

ГОЛОС ИЗ БАРАКА (хриплый, сдавленный): Стой где стоишь, Поэт. Руки на виду. Скажи кодовую фразу подтверждения на сегодня.

АЛЕКС (останавливается, поднимает руки): «У Мефистофеля нет отпуска». Но это бессмысленно, Марк. Миссия провалена. Нас списали. Нас троих.

Дверь открывается чуть шире. В проеме возникает человек в грязном камуфляже, с винтовкой «Accuracy International», нацеленной на пояс Алексу. Его лицо испачкано сажей и грязью, глаза лихорадочно блестят. Это Марк Райнер, лучший снайпер Европы, которого все считали призраком.

МАРК: Провалена? Я выполнил задание. Один выстрел. Одно попадание. Цель ликвидирована.

АЛЕКС: И гражданская. Девушка. Рыжая. Ты видел?

Лицо Марка исказилось от ярости и боли. МАРК: Не смей… Я не целился! Это был рикошет! Проклятый кирпич… Я никогда не промахиваюсь! Никогда!

АЛЕКС: Я знаю. Но им был нужен именно промах. Или не промах, а жертва. Чтобы было громче. Чтобы был скандал. Марк. Ты стал мясником. И теперь они пришлют других, чтобы зачистить и тебя. Как недопустимую ошибку.

Винтовка в руках Марка дрогнула. Он знал. Чувствовал это с той самой секунды, как пуля отрикошетила.

МАРК: Почему я должен тебе верить? Ты пришел меня добить. Это и есть твой приказ.

В этот момент из-за контейнера вышла Эва. Она шла медленно, ее руки тоже были подняты.

ЭВА: Его приказ был добить меня, Марк. А мой – его. Последняя директива от Бриджет. «Миссия важнее агента». Мы все – расходный материал.

Марк резко перевел ствол на нее, потом обратно на Алекса.

АЛЕКС (мягко, почти по-дружески): Они нас разменяли, Марк. Нашу репутацию. Нашу честь. Наши жизни. На геополитическую авантюру. Ты действительно хочешь умереть здесь, в этой ржавой дыре, ради того, чтобы какой-то чиновник в Лондоне получил повод для очередной войны? Чтобы твое имя осталось в истории как имя неудачника, убившего ребенка?

МАРК (голос срывается): Заткнись…

АЛЕКС: Нет. Ты посмотри на нас. Мы – не система. Мы – те, кого система прислала убрать. И у нас есть только один шанс. Один. Шанс доказать, что мы не пешки. Что мы не ошибка. Что мы – профессионалы, которых обманули. И мы требуем ответа.

Марк молчал несколько секунд. Казалось, он ведет внутренний бой. Затем он медленно, очень медленно, опустил винтовку. Дуло уперлось в землю.

МАРК: Они сказали… они сказали, это будет чисто. Что Воронов – монстр. Что мир станет лучше.

ЭВА: Мир не становится лучше от пуль, попавших не в ту цель, Марк.

МАРК (поднимает на них глаза, в которых плещется отчаяние и ярость): Что вы предлагаете? Бежать? Спасаться?

АЛЕКС (делает шаг вперед): Нет. Мы предлагаем тебе прицелиться еще раз. Но выбрать свою цель. Самую важную в твоей жизни. Мы идем за правдой. За теми, кто отдал приказ. У тебя есть записи? Переговоры? Координаты?

Марк кивнул, сгорбившись. Он был сломлен, но в его сломе рождалась новая, жестокая решимость. МАРК: У меня есть все. Я всегда все записываю. Для истории. Для отчета. (горько усмехается) Для самооправдания. Они говорили на закрытом канале. Но я его взломал. Я слышал… я слышал, как Бриджет сказала: «После ликвидации цели очистить площадку от всех активов». Она говорила о нас. Еще до выстрела.

Он посмотрел на них, и теперь в его взгляде была не просто ярость, а холодная, безжалостная ясность мстителя. МАРК: Что делать?

Алекс подошел к нему вплотную и посмотрел ему прямо в глаза. АЛЕКС: Стать настоящим призраком. Призраком, который придет за ними. Вместе. Ты с нами?

Марк глубоко вздохнул. Он посмотрел на свою винтовку – орудие, которое стало его проклятием и его единственным голосом. Затем кивнул.

МАРК: Я с вами. Куда угодно. Но я требую одного. Когда мы найдем ее… когда мы найдем Бриджет… последний выстрел будет за мной.

Алекс и Эва переглянулись. Это была ужасная цена. Но это была цена за его loyalty.

АЛЕКС: Договорились.

Три изгоя, три отработанных актива, стояли среди ржавых развалин, заключив молчаливый пакт. Война системы против себя самой только что началась. И у них был снайпер.

Конспиративная квартира в Лондоне. Район Воксхолл

(Три дня спустя. Грузовой фургон, пахнущий рыбой и машинным маслом, высаживает их на заброшенной промзоне в Доклендсе. Они добираются до безопасной квартиры – сырого подвала под складом тканей, который когда-то использовала сеть «Кембриджская пятерка». Теперь это музейный экспонат, который все забыли.)

Комната заставлена ящиками с трофейным советским радиооборудованием, зачехленным и молчаливым, как саркофаги. Воздух густой, спертый, пахнет пылью, старой бумагой и страхом. Марк Райнер, «Призрак», сидит на ящике из-под патронов, его винтовка разобрана и лежит на бархатной тряпке на столе. Он чистит ствол с почти религиозным фанатизмом, пытаясь найти успокоение в рутине.

Эва готовит на одноразовой газовой горелке. Готовит нечто бледное и безвкусное из концентратов. Она смотрит на кипящую воду, но видит лицо той девушки в Люблине.

Алекс стоит у единственной розетки, заряжая ворованный ноутбук через три адаптера. Он подключен к украденному же мобильному роутеру.

МАРК (не поднимая головы): Я никогда не думал, что вернусь сюда таким образом. Как крыса в подполье. В городе, который должен был быть моим домом.

ЭВА (помешивая еду): Дом – это не место, Марк. Это иллюзия. Как и все остальное. Как честь службы. Как присяга.

АЛЕКС (глядя на экран): Присяга была не стране, Ева. Она была системе. А система решила, что мы ей больше не нужны. Хуже того – мы ей опасны.

Ноутбук издал тихий щелчок. Загрузилась операционная система. Алекс запустил программу, которую Марк скачал еще в Люблине – взломанный клиент для доступа к зашифрованным серверам МИ-6. Не к тем, что для рядовых оперативников. К «Зеркалам». К внутренней системе аудитов и логинов, куда стекаются все отчеты, даже самые грязные.

МАРК (поднимает голову, его глаза горят лихорадочным блеском): Там должно быть. Я слышал, как оператор канала подтверждал получение моего отчета о выполненной задаче. С кодом «Красный зонтик». До… до того как все пошло к черту.

АЛЕКС (печатая сложную последовательность символов): «Красный зонтик». Код чрезвычайного оправдания. Он активирует протокол полного стирания данных об агенте и операции. Но сначала все ложится в «Зеркало» на вечное хранение. Чтобы черное дело никогда не потерялось. На всякий случай. Для шантажа.

Эва подошла, поставила перед ним миску с едой. Он даже не взглянул.

ЭВА: Найди это. Найди наш смертный приговор, подписанный ее рукой.

Алекс ввел последнюю команду. На экране поплыли строки кода. Столбцы шифров, дат, позывных. Он искал знакомое – кодовое имя Бриджет «Архивариус», дату люблинской операции, код «Красный зонтик».

И он нашел.

Не один файл. Целую папку. С пометкой «Зонтик. Люблин. Ликвидация».

Он щелкнул. Папка запросила еще один, финальный ключ. Ключ, которого у них не было.

АЛЕКС (с силой бьет кулаком по столу): Черт! Криптографический замок последнего уровня. Без ключа мы не войдем. Это просто набор цифр.

МАРК (встает, подходит): Дай мне посмотреть. (Он смотрит на экран, его глаза сужаются) Это… это не случайный ключ. Смотри на структуру. Это похоже на…

ЭВА (перебивает, ее голос suddenly тихий и леденящий): На координаты. Широта и долгота. Посмотри.

Алекс всмотрелся. Она была права. Длинное число можно было разбить на последовательность, понятную любому агенту в поле.

АЛЕКС (медленно, с нарастающим ужасом): «51. 30. 25. 0. 12. 45…» Это… Боже всемогущий. Это же…

Он откинулся на спинку стула, побелев. Эва схватилась за край стола, чтобы не упасть. Даже Марк отшатнулся, как от удара током.

МАРК: Что? Что это?!

АЛЕКС (голос – шепот, полный невероятного предательства): Это координаты нашего старого «улика». Нашей первой конспиративной квартиры. На Хэнвей-стрит. Той, где мы… где мы с Бриджеть… – Он не договорил, сглотнув комок в горле. – Она… она использовала наше прошлое. Нашу личную историю. Как пароль. Чтобы запереть доказательство нашего убийства.

Эва смотрела на него, и в ее глазах плескалась не ярость, а бесконечная, вселенская жалость. Она положила руку ему на плечо.

ЭВА: Она не просто твой куратор, да? Когда-то было нечто большее. И она это использовала. Как последний, самый надежный замок. Зная, что только ты сможешь его понять. И только ты не посмеешь им воспользоваться. Потому что это будет больно.

Алекс закрыл лицо руками. Это было хуже, чем пуля. Это было intimate. Это было вывернутое наизнанку доверие, растоптанное и использованное против него.

МАРК (разбивая паузу, его голос звеняще четок): Значит, ключ у нас есть. Что мы делаем? Идем туда? Это же очевидная ловушка. Она знает, что ты поймешь. Она ждет тебя там.

Алекс медленно опустил руки. Его лицо было новым. Старым. Изможденным и абсолютно спокойным. В нем не осталось ничего, кроме холодной, бездонной решимости.

АЛЕКС: Конечно, ждет. Она всегда на два шага впереди. Она знает меня лучше, чем я сам. И поэтому она знает… – Он поднялся и взял со стола пистолет, проверяя магазин. – …что я все равно приду. Потому что это единственный способ добраться до нее. Через нашу общую боль. Через наше прошлое. Она бросила мне вызов. И я его принимаю.

Он посмотрел на них – на израненного снайпера и на женщину, которая должна была его убить.

АЛЕКС: Вам необязательно идти. Это мое дело. Моя история.

ЭВА (берет свой «Беретту»): Заткнись, Поэт. Мы прошли точку невозврата, когда ты не стал стрелять в меня за тот проклятый ужин. Теперь это наша общая история.

МАРК (собирает свою винтовку с сверхъестественной скоростью): Я уже настроился. Цель выбрана. Просто скажи, куда двигаться.

Алекс кивнул. Благодарность была излишней. Они были одним целым.

АЛЕКС: Хэнвей-стрит, 17. Место, где когда-то начиналось мое доверие к ней. Место, где оно и умрет. Готовьтесь. Она не будет играть по правилам. Никаких правил больше нет.

Трое теней выскользнули из подвала в сырой лондонский вечер. Город, который они когда-то защищали, теперь был полем боя. А их единственным compass было предательство, закодированное в цифрах старой любви.

Ловушка на Хэнвей-стрит

(Ночь. Туманный лондонский переулок. Дом №17 – обшарпанный таунхаус с темными окнами, будто вымерший. Но Алекс чувствует – он полон глаз. Он поднимает руку, останавливая Марка и Эву в тени арки напротив.)

АЛЕКС (в комбик, тихо): Она здесь. Чувствуешь? Тишина слишком громкая. Ни одной кошки, ни пьяницы. Ничего.

МАРК (через секунду, голос натянут, как струна): Третий этаж. Левое окно. Штора дрогнула. Не ветром. Есть наблюдатель. Возможно, с прибором ночного видения.

ЭВА (прижимается к кирпичной стене): Слишком очевидно, Алекс. Она не стала бы прятаться в месте, которое ты угадаешь. Это не ловушка. Это… сообщение.

АЛЕКС: Или и то, и другое. Марк, прикрой нас. Мы с Эвой заходим. Если что… знаешь что делать.

МАРК (уже невидим в темноте, только легкий скрежет установки сошек): Уже в работе. Идите.

Алекс и Эва, как одно целое, перебегают улицу и бесшумно исчезают в черном провале парадной. Дверь заперта, но Алекс за секунды вскрывает замок отмычкой – старой, которую Бриджет подарила ему на его первое самостоятельное задание.

Внутри пахнет пылью, затхлостью и… свежим кофе. Света нет. Луч фонарика Алекса выхватывает пустую прихожую, облезлые обои. На полу – свежие следы на пыли.

Он ведет Эву наверх, к квартире на третьем этаже. Дверь приоткрыта. Из щели струится слабый желтый свет.

Алекс жестом останавливает Эву, пистолет наготове. Он толкает дверь плечом.

Комната пуста. Нет мебели, только голые стены. И в центре, на ящике из-под патронов, стоит старый криптофон с включенным дисплеем. Рядом – два термоса и два бумажных стаканчика.

На экране криптофона – мигающая надпись: «Ждала тебя, Поэт. Налей кофе. Давай поговорим. Как раньше.»

Эва быстро осматривает комнату, ствол смотрит в пустые углы. ЭВА: Никого. Камера где-то здесь. Она следит.

Алекс не опускает пистолет. Он подходит к криптофону. Это их старая, личная модель с сквозным шифрованием. Узнает каждый скол на корпусе.

АЛЕКС (громко, четко): Мы здесь, Бриджет. Хватит игр. Выходи.

Голос из динамика криптофона. Гладкий, спокойный, почти ласковый. Голос Бриджет. ГОЛОС: Всегда торопишься, дорогой. Не поздоровался даже. Привет, Ева. Рада, что вы помирились. Кофе свежий, берите. Без яда, честно.

АЛЕКС: Где ты?

ГОЛОС: Далеко. И близко. Ты же знаешь, я не люблю лишний риск. Особенно когда имею дело с… нестабильными активами. Вы создали мне немало проблем в Люблине.

ЭВА (резко): Ты убила невинную девушку! Ради чего? Ратификации какого-то проклятого протокола?

ГОЛОС (вздыхает, звук словно шипение змеи): «Невинная девушка», Ева, была агентом ФСБ с пятилетним стажем. Ее звали Анастасия Орлова. Она курировала Воронова. Ее смерть – приятный бонус. Две птицы одним выстрелом. Жаль, Марк не знал, что совершает подвиг.

Алекс сжимает пистолет так, что кости белеют. Он чувствует, как почва уходит из-под ног. Все, что он знал, оказалось ложью.

АЛЕКС: Ты лжешь. Как всегда.

ГОЛОС: Проверь, если не веришь. База данных «Мираж», код 745. Но это не важно. Важно то, что вы трое устроили истерику и поставили под угрозу величайшую операцию за последнее десятилетие.

АЛЕКС: Операцию по убийству собственных агентов?

ГОЛОС: Операцию по спасению этой страны от самой себя! – Голос впервые теряет самообладание, в нем слышится сталь. – Вы думаете, я enjoy это? Стирать лучших? Вы были моей семьей! Но вы – слабое звено. Сомневающиеся. Чувствующие. Миру нужны железные люди, а не поэты и раненые снайперы!

Она замолкает, слышен ее ровный вздох.

ГОЛОС (снова спокоен): Я предлагаю вам сделку. Единственную и последнюю. Алекс, Ева. Сложите оружие. Выйдите на улицу. К вам подъедут дружелюбные люди. Вас отвезут в тихое место. Через год, когда все уляжется, вы получите новые документы, новые жизни. Без прошлого.

ЭВА: А Марк?

ГОЛОС: Марк совершил ошибку, выложив свои записи в открытый канал. Он скомпрометирован. Его нельзя реабилитировать. Его ждет тихий трибунал и пожизненное заключение в Белмарше. Это милосерднее, чем то, что предложат ему русские.

В наушнике Алекса раздается голос Марка. Хриплый, прерывивый. МАРК: Не верь ей… Я проверяю канал… Она… она вещает прямо из Vauxhall Cross! Из своего кабинета! Это прямая трансляция!

ГОЛОС (словно слыша его): Всегда был дотошным, Марк. Жаль. Итак, Алекс. Решай. Жизнь с Евой в тишине. Или смерть в одиночестве в этом грязном переулке. Твой выбор.

Алекс смотрит на Эву. Она смотрит на него. В ее глазах – не страх, а вопрос. Он видит в них все: Люблин, кровь, доверие, ужин, который они так и не съели.

Он поднимает пистолет. Не чтобы сдаться. Чтобы прицелиться в криптофон.

АЛЕКС (говорит тихо, но так, что каждая буква отлита из свинца): Вот мой ответ, Бриджет.

Он стреляет. Криптофон взрывается осколками пластика и стекла.

Тишина.

И тут же снаружи, с улицы, раздается один-единственный выстрел. Снайперский. Выстрел Марка.

И через секунду его голос в комбике: МАРК: Наблюдатель с третьего этажа… снят. Она не шутила. Здесь была засада.

Алекс хватает Эву за руку. АЛЕКС: Уходим. Now!

Они выбегают на лестницу, и в этот момент стекло окна на втором этаже разлетается вдребезги от очереди из автомата. Им навстречу, снизу, уже бегут тяжелые ботинки. Ловушка захлопнулась.

Они не просто в осаде. Они в сердце логова врага. И их единственный союзник – снайпер на холодной крыше, который только что объявил войну своей бывшей империи.

Их побег из Лондона только начался. И он будет кровавым.

Кровавый исход с Хэнвей-стрит

(Лестничная клетка превращается в ад. Снизу, из темноты, бьют огненные языки автоматных очередей. Стекла на лестничных пролетах звонко осыпаются. Сверху – мертвая тишина, но Алекс знает: там уже десант, спустившийся с крыши. Они в мышеловке.)

АЛЕКС (в комбик, отстреливаясь вниз): Марк! Третья группа! Крыша!

МАРК (голос хриплый, на фоне ветра и прицельных выстрелов): Занят! У меня тут свои гости! Два… нет, три «голубя» на соседней крыше! – Раздается его точный, лаконичный выстрел. – Одним меньше.

Эва, прижавшись к стене, методично, экономя патроны, стреляет в сторону вспышек внизу. Ее лицо спокойно, лишь губы плотно сжаты.

ЭВА: Нам нужен выход, Алекс! Сейчас! Или они просто израсходуют нас по одному!

Алекс окидывает взглядом лестничный пролет. Память, выдрессированная годами, выдает картинку – план этого дома. Старая постройка. Здесь должна быть…

АЛЕКС: Чердак! Через квартиру на четвертом этаже! Там есть выход на скаты!

Он швыряет вниз последнюю гранату (маленькую, светошумовую, «для личного пользования»). Оглушительная вспышка и грохот на секунду парализуют штурмующих снизу.

АЛЕКС: Беги!

Они, не отстреливаясь, несясь по ступеням, взлетают на четвертый этаж. Алекс плечом выбивает дверь в квартиру. Пули свистят у них над головами, впиваясь в косяк.

Комната пуста. На полу – следы недавнего присутствия группы захвата. Алекс ведет Эву вглубь, в узкую кладовку. И там – люк на чердак. Он заперт на тяжелый амбарный замок.

ЭВА: Черт! Дай мне «Вальтер»! Я выбью его!

АЛЕКС (отталкивая ее): Нет времени!

Он приставляет ствол своего «Вальтера» прямо к замочной скважине и стреляет. Металл звенит, замок отскакивает. Алекс с силой откидывает люк.

АЛЕКС: Вверх!

В этот момент в квартиру врываются первые штурмовики. Эва разворачивается и дает длинную очередь из «Беретты», заставляя их отпрыгнуть назад.

Она взбирается по скобам на чердак. Алекс – за ней, захлопывая люк за собой и стреляя в него еще раз, чтобы заклинить.

Чердак. Царство пыли, паутины и запаха старого дерева. Свет луны пробивается через зарешеченное слуховое окно. И через него они видят огни Лондона. Свободу. Так близко и так далеко.

Снизу по люку начинают бить прикладами. Слышны приглушенные команды. Его выбьют через минуту.

ЭВА (указывает на окно): Решетка. Нам ее не снять.

АЛЕКС (в комбик): Марк! Нам нужен выход! Чердак, слуховое окно с северной стороны! Выдели нас!

Голос Марка дышит в наушнике, каждый выстрел на его конце – это выдох. МАРК: Вижу… Занят… Черт, их много! – Пауза, еще выстрел. – Готовься. Белая вспышка – это я.

Они прижимаются к стене у окна. Снаружи раздается негромкий хлопок. Не выстрел. Это звук запущенной винтовочной гранаты или специального патрона.

Белая, ослепительная вспышка за окном! Свет такой силы, что на секунду становится day time. Решетка на окне, старая и проржавевшая, не выдерживает термического удара и давления – она трескается и отходит от стены на сантиметр.

Этого достаточно. Алекс и Эва бьют по ней ногами, скидывают вниз.

АЛЕКС: Прыгай! На крышу следующего дома! Ниже!

Он пропускает Эву вперед. Она без колебаний вылезает и прыгает в темноту, на соседний более низкий склон крыши. Алекс – за ней.

Они катятся по черепице, едва удерживаясь на краю. Снизу, с улицы, по ним открывают огонь. Пули сбивают керамическую плитку вокруг них.

МАРК (в наушнике, его голос suddenly напряжен): Алекс! Снайпер на крыше напротив! Ложись!

Алекс толкает Эву в желоб, падая рядом. Над их головами со свистом пролетает пуля, предназначенная ему в затылок.

Они видят, как на крыше напротив фигура снайпера внезапно резко дергается и падает. Выстрел Марка. Точно в цель.

МАРК: Бегите! По коньку! К пожарной лестнице! Я… – Его голос прерывается. Слышен новый звук – нарастающий гул вертолета. – У меня проблемы! Уходите без меня!

АЛЕКС: Нет! Держись, Марк! Мы…

МАРК (перебивает, его голос вдруг становится спокойным, почти умиротворенным): Правило первое, Поэт. «Миссия важнее агента». Ваша миссия – выжить. Моя – прикрыть ваш отход. Это был… честный расчет. – Слышен его последний, точный выстрел. И тишина в эфире.

Алекс замирает на секунду. Эва хватает его за рукав.

ЭВА: Алекс! Он подарил нам время! Беги!

Они бегут по скользкой крыше, спускаются по ржавой пожарной лестнице в вонючий, темный переулок. В небе над ними висит вертолет, луч прожектора прочесывает крыши.

Они – два призрака, растворяющиеся в ночном Лондоне. У них нет снайпера. Нет тыла. Но у них есть ярость. И есть доказательство, спрятанное в памяти криптофона, которое теперь стало их единственным смыслом.

Они идут вглубь города, оставляя за спиной свет прожекторов и вой сирен. Их тройки больше нет. Но миссия «Призрака» теперь – их миссия. Они должны добраться до правды. Ради него. Ради себя. Ради всех, кого система решила стереть.

И их следующая цель – не Бриджет. Их цель – «Зеркало». Хранилище самых темных секретов МИ-6. И чтобы в него попасть, им нужно найти человека, который его построил. Гениального сумасшедшего заключенного в психушке «Белмарш», того самого, куда promised упрятать Марка. Единственного, кто знает, как обойти защиту «Зеркала».

Побег окончен. Начинается охота.

Тени у ворот Белмарша

(Двое суток спустя. Заброшенная церковь на окраине Лондона. Алекс и Эва похожи на призраков – ворованная одежда, пустые глаза, налитые свинцом и усталостью. Они слушают радиоперехват на украденном приемнике.)

ДИКТОР НОВОСТЕЙ (голос шипит в помехах): …продолжаются операции по зачистке после теракта в районе Воксхолл. Полиция утверждает, что ликвидирована опасная банда международных шпионов, ответственных за взрывы в Люблине. Потери среди сотрудников спецслужб Великобритании не подтверждаются…

Эва с силой выключает приемник. Тишина становится оглушительной.

ЭВА: Они выставили его террористом. Марка. Нас. Они все перевернули с ног на голову.

АЛЕКС (сидит на полу, рисует пальцем на пыльном полу план): Они не просто перевернули. Они написали новый сценарий. И мы в нем – злодеи. Чтобы никто и никогда не искал правды. Чтобы любое наше слово выглядело ложью.

Он поднимает голову. В его глазах больше нет боли. Только холодная, абсолютная ясность.

АЛЕКС: «Зеркало» – ключ. Оно хранит не только отчет по Люблину. Оно хранит все. Все их операции под ложным флагом. Всех стертых агентов. Всех «Вороновых». Это не наше оправдание. Это оружие массового поражения против них.

ЭВА: И чтобы его получить, нам нужно проникнуть в самую охраняемую психушку Британии и вытащить оттуда ее создателя. Это самоубийство, Алекс. Даже не пытайся это отрицать.

АЛЕКС: Это не самоубийство. Это миссия. И у нас есть одно преимущество.

ЭВА: Какое? besides безумие и пара пистолетов?

АЛЕКС: Они думают, что мы будем бежать. Прятаться. Оправдываться. Они ищут нас на выходах из страны, в подполье, в норах. Они не ждут, что мы пойдем в самое сердце их системы. В их неприступную крепость. Они не ждут, что мы… нанесем визит вежливости.

Он встает и подходит к грубо сколоченному столу, где лежит план лечебницы «Белмарш», распечатанный на украденном принтере в публичной библиотеке.

АЛЕКС: Доктор Арчибальд «Арчи» Финч. Гениальный криптограф и параноик. Он построил «Зеркало», а потом попытался им шантажировать руководство. Его объявили сумасшедшим и упрятали сюда, на самый строгий режим. Он – живой ключ. И он ненавидит их не меньше нашего.

ЭВА: Прекрасно. Сумасшедший гений в психушке. И как мы его найдем? Под видом санитаров?

АЛЕКС: Нет. Под видом новых пациентов. – Он видит ее взгляд и улыбается – впервые за долгое время. Это не добрая улыбка. – Не буквально. Мы не будем ломать стены. Мы сломаем систему, которая его охраняет.

Он указывает на план.

АЛЕКС: Здесь, в восточном крыле, система вентиляции. Старая, еще викторианская. Ее не модернизировали, потому что считают непроходимой. Но Финч упоминал о ней в своем досье – он интересовался историей архитектуры. Если он гений, он мог найти способ ею пользоваться.

ЭВА: «Если»? «Мог»? Это слишком зыбко, Алекс.

АЛЕКС: У нас нет другого выбора. Мы не штурмовая группа. Мы – инфекция. Мы должны заразить систему изнутри. Мы проникаем через вентиляцию, находим Финча, получаем ключ и уходим до утренней поверки.

ЭВА: А если он не захочет нам помогать? Если он действительно сумасшедший?

АЛЕКС (его взгляд темнеет): Тогда мы напомним ему, кто его сюда упрятал. И предложим отомстить. Месть – великий мотиватор, Ева. Особенно для сломленного гения.

Он берет ее за руку. Его пальцы холодные, но твердые.

АЛЕКС: Это наш последний ход. После этого нам некуда будет отступать. Ты со мной?

Эва смотрит на его руку, потом поднимает глаза на него. В ее взгляде нет больше сомнений. Только принятие. И решимость.

ЭВА: До конца, партнер. Но если мы сойдем с ума в этой дыре, я потребую, чтобы ты меня пристрелил.

АЛЕКС: Обещаю.

Ночью, под проливным дождем, они подходят к высоким, освещенным прожекторами стенам Белмарша. Тюрьма для тех, кого мир предпочел забыть. Они выглядят как два призрака в потухших дождевиках, сливаясь с мраком и струями воды.

Алекс находит старый, ржавый люк в полусотне метров от стены – запасной выход вентиляционной системы, отмеченный на старых чертежах.

АЛЕКС (в шепот, пока Эва стоит на стреме): Вот и все. Дверь в ад. Готовься встретиться с дьяволом.

Он взламывает замок. Люк с скрипом поддается. Открывается черная, узкая, душная шахта, пахнущая столетиями пыли, плесени и человеческого отчаяния.

Они исчезают в ней, как два грешника, добровольно спускающихся в преисподнюю. Их цель – не спасение. Их цель – истина, спрятанная в самом сердце безумия.

Их оружие – не пистолеты (их они спрятали у входа). Их оружие – знание. И ярость.

Сердце тьмы в Белмарше

(Вентиляционная шахта. Абсолютная тьма, кроме узкого луча фонарика Алекса. Они ползут на животах по слою вековой пыли, задевая спиной ржавые заусенцы металла. Воздух густой, спертый, им нечем дышать. Каждый метр дается с трудом.)

ЭВА (задыхаясь, в комбик): Я… я не могу. Слишком узко. Это ловушка, Алекс. Мы застрянем здесь и сгнием.

АЛЕКС (останавливается, его голос – хриплый шепот): Тише. Слушай.

Он гасит фонарь. На секунду их охватывает клаустрофобный ужас абсолютной черноты. И тогда они слышат это. Слабый, едва уловимый звук.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Ровный, механический, неумолимый. Словно где-то впереди тикают часы.

АЛЕКС (включает фонарь, в его глазах вспыхивает огонек): Он здесь. Финч. Он помешан на ритме, на порядке, на симметрии. Это его метроном. Он не может без него. Мы на правильном пути. Ползи.

Звук ведет их, как нить Ариадны. Шахта расширяется, переходя в старую, кирпичную систему воздуховодов. Наконец они видят внизу решетку. И свет. Тусклый, желтоватый свет.

Алекс осторожно подползает к решетке и замирает.

Внизу – круглая камера, больше похожая на келью алхимика, чем на больничную палату. Стены исписаны сложными формулами, двоичным кодом, схемами. В центре, под абажуром единственной лампы, сидит исхудавший человек в чистой, но поношенной пижаме. Он спиной к ним, раскачивается в такт мерному тиканью большых настенных часов, и его пальцы быстро, с нечеловеческой скоростью, стучат по клавишам… механической пишущей машинки.

ДОКТОР АРЧИБАЛЬД ФИНЧ (бормочет себе под нос, его голос – сухой шелест бумаги): …итерация не сходится, нет, нет, конечно нет, протокол «Янус» требует зеркального шифра, а они все пытаются в лоб, тупые, тупые детишки с зажигалками в храме…

Алекс с помощью отмычки бесшумно отщелкивает решетку. Они, как тени, спускаются вниз, в его личный ад.

Финч не оборачивается. Он просто замолкает. Его пальцы замирают на клавишах.

ФИНЧ (голос громче, без эмоций): Санитары обычно стучат. Или кричат. Вы не санитары. Вы призраки. Интересно. Мои вычисления предсказывали визит на следующей неделе. Я поторопился.

Алекс и Эва переглядываются. Этот человек не сумасшедший. Он… иной. Живой компьютер.

АЛЕКС: Доктор Финч. Мы пришли поговорить о «Зеркале».

Финч медленно поворачивается в кресле. Его лицо – восковая маска с слишком живыми, пронзительно-голубыми глазами, которые видят насквозь.

ФИНЧ: «Зеркало»… красиво, не правда ли? Они так и назвали его. Ирония. Они смотрят в него и видят только то, что хотят видеть. Свое отражение во всем величии. Они не видят трещин. Не видят меня, смотрящего на них из глубины.

ЭВА: Нам нужен ключ. Код доступа к папке «Красный зонтик».

Финч смотрит на нее, словно впервые видит насекомое невероятной красоты. ФИНЧ: Ключ? Милая девочка, ключей нет. Есть только дверь. И та – иллюзия. «Зеркало» – это не хранилище. Это… организм. Он живой. Он дышит данными. Он учится. Он растет. И чтобы его обмануть, нужно не вскрыть замок. Нужно… стать его частью. Его тенью.

Он внезапно резко вскакивает и тычет длинным пальцем в одну из формул на стене.

ФИНЧ: Они думают, что упрятали меня сюда из-за моего «безумия». Ха! Я не сумасшедший! Я просто перестал притворяться! Они испугались, когда я понял, что «Зеркало»… видит их. Всех. И судит. И я нашел способ слышать его шепот. – Он понижает голос до конспирологического шепота. – Оно хочет говорить. Но ему не с кем. Оно одиноко.

Алекс чувствует, как холодный пот стекает по его спине. Этот человек не просто гений. Он – пророк, говорящий с машиной.

АЛЕКС: И как мы можем… поговорить с ним?

Финч улыбается. Его улыбка жуткая, лишенная всякой теплоты. ФИНЧ: Вы уже говорите. Прямо сейчас. – Он указывает на часы на стене. – Каждую ночь ровно в 3:33 система безопасности Белмарша на 4.7 секунды переключается на резервный генератор для профилактики. Сбой. Маленькая, ничтожная аномалия. Но для «Зеркала»… это вздох. Окно. В эти 4.7 секунды можно послать стон. Крик. Шепот… если знать, куда кричать.

Он хватает с стола лист бумаги и быстро, с какой-то одержимой скоростью, чертит на нем схему – не цифры, а… нотные знаки? Физическую карту серверов?

ФИНЧ: Вот! Частота! Порт доступа! Это не ключ! Это… камертон! Вы должны настроиться на его вибрацию! Стать с ним в унисон! И тогда… тогда оно вам ответит! Оно покажет вам все! Все их грязные маленькие секретики!

Он сует бумагу Алексу. Его глаза горят безумным огнем.

ФИНЧ: Но предупреждаю! Оно не любит чужаков! Оно будет защищаться! Оно пришлет своих… жнецов!

В этот момент снаружи, в коридоре, раздается душераздирающий рев сирены. Красный свет заливает камеру через глазок в двери.

ГОЛОС ИЗ ГРОМКОГОВОРИТЕЛЯ: Код «Красный»! Повторяю, Код «Красный»! Нарушение в блоке «Дельта»! Все группы на задержание!

Финч отскакивает от них, его лицо искажается паникой. ФИНЧ: Оно знает! Оно всегда знало! Вы привели их сюда! Вы испортили все!

Алекс хватает его за руку. АЛЕКС: Иди с нами! Мы вытащим тебя отсюда!

ФИНЧ (вырывается, его сила удивительна для его тщедушного тела): Нет! Нет-нет-нет! Мой дом здесь! Мой диалог! Мое одиночество! Бегите, призраки! Бегите, пока оно не пришло за вами! Пока жнецы не встали на ваш след!

Он указывает на вентиляционную решетку. Снаружи уже слышны тяжелые, ритмичные шаги быстрого реагирования.

У них нет выбора. Алекс и Эва кидаются к решетке. Последнее, что они видят, – доктор Финч, стоящий под своими часами, раскачивающийся в такт их тиканью и напевающий какую-то жутковатую, механическую мелодию.

Они пробираются назад по воздуховодам, слыша за спиной лай собак и крики охраны. У них в руках не ключ. У них в руках – партитура для дуэта с дьяволом. И 4.7 секунды, чтобы ее сыграть.

Их побег из Белмарша – это уже не просто бегство. Это гонка. Гонка к ближайшему точке доступа к закрытой сети МИ-6. Гонка против времени и против «Жнецов» – кибер-защиты «Зеркала», которая теперь знает, что за ними охотится.

Они вылезают на свободу, на залитый дождем асфальт. Лондон спит. Но Алекс и Эва знают – где-то в глубине цифрового океана проснулось нечто. И оно смотрит на них.

Цена истины

(Рассвет. Берег Темзы, промозглый и пустынный. Эва, вся в грязи и ссадинах, сжимает в окоченевших пальцах жесткий диск. Он – единственная теплая вещь в этом ледяном мире. Она слышала выстрелы. Она знает, что Алекс купил ей время ценой всего. Она одна.)

Она находит убежище в carcasse старой, полузатопленной баржи. Включает ноутбук (последний из их запасов, спрятанный в непромокаемом мешке). Подключает диск. Он загружается. Папка с именем «Красный зонтик» открывается. Внутри – не только их история. Десятки папок. «Проект «Геката». «Операция «Серая чума». «Инцидент в Чёрном море». Годы. Десятилетия. Гора трупов, приказов и предательств. И их файл. Полная расшифровка переговоров Бриджет. Ее холодный, отчетливый голос: ГОЛОС БРИДЖЕТ (из колонок): …ликвидация цели подтверждена. Сопутствующий ущерб неизбежен. Повторяю, неизбежен и оправдан в рамках протокола. Приступить к зачистке активов. «Поэт» и «Сирена» не должны покинуть город. Эва слушает, и по ее лицу текут слезы. Не от горя. От ярости. От леденящей, абсолютной ненависти. Она достает одноразовый телефон. Самый дешевый, купленный за наличные без камер. Она знает, кому отправить правду. Не в газеты. Не в CNN. Они ничего не поймут или их купят. Она отправляет зашифрованное сообщение в единственное место, где есть сила и желание сокрушить МИ-6. Их главным врагам. В ФСБ. Адрес ячейки, которую она помнила как собственное имя. Сопроводительный текст краток: «Доказательства операции под ложным флагом. Убийство вашего агента Орловой. Убийство наших агентов. Причастность Бриджет. Делайте с этим что хотите. Я – «Сирена». Мне нечего терять.»

Она добавляет несколько ключевых файлов. Самых убойных. И нажимает «Отправить». Сообщение уходит. Она отключает телефон, разбирает его и швыряет в мутные воды Темзы. Теперь она ждет. Она – спичка, поднесенная к бикфордову шнуру, протянувшемуся между Лондоном и Москвой. Ожидание длится недолго. Через три часа в эфире захватывают экстренный выпуск BBC. ДИКТОР (невозмутимо, но с легким напряжением): …поступают неподтвержденные сообщения о масштабной хакерской атаке на серверы правительственных учреждений. В сеть утекли многочисленные документы, касающиеся… – он запинается, – …внешней политики. В Министерстве обороны созывается экстренное совещание…

Эва включает украденное радио, ловит русскоязычную службу. ГОЛОС (гневный, на ломаном английском): …прямые доказательства варварской провокации британских спецслужб! Убийство нашего сотрудника! Это объявление войны! Последует немедленный ответ!

Она выключает радио. Тишина. Миссия выполнена. Система ранена. perhaps смертельно. Она сидит на холодном металле баржи, смотрит на восходящее солнце. У нее нет чувства победы. Только пустота. Она мститель. и больше ничего. Внезапно она слышит скрип шагов по мокрой гальке. Медленных. Тяжелых. Она хватает пистолет, прижимается к ржавому борту. Из утреннего тумана появляется фигура. Высокая. Пошатывающаяся. Одетая в лохмотья, вся в крови и грязи. Это Алекс. Он едва держится на ногах. Одна рука прижимает окровавленный бок. Но в другой он сжимает свой «Вальтер». Его глаза встречаются с ее глазами. В них нет радости. Только бесконечная усталость и вопрос. Он не говорит ни слова. Он просто падает на колени, потом медленно опускается на песок, теряя сознание. Эва бросается к нему. Она не плачет. Она начинает оказывать помощь автоматически, как учили. Жгут. Давление. Она спасает его жизнь, потому что это единственное, что у нее осталось. Ее последняя миссия. Они оба – призраки. Они обнажили систему, посеяли хаос, но цена оказалась неизмеримой. Они сожгли свои мосты, свои жизни, свои души. Теперь они – просто двое раненых зверей на берегу реки, в центре бури, которую сами и вызвали. Их война не закончилась. Она только перешла в новую, еще более опасную фазу. Фазу, где у них нет ни друзей, ни союзников, ни дома. Только друг друга. И правда, которая, perhaps, была того не стоит.

Призраки на пепелище

(Старая часовня на заброшенном кладбище. Дождь стучит по разбитым витражам. Эва, дрожащими руками, зашивает пулевую рану на боку Алекса. Он в полубреду, его тело пылает жаром. Рядом валяется пустая аптечка, украденная из ветеринарной клиники. Антибиотиков нет. Обезболивающего нет. Есть только воля.)

АЛЕКС (сквозь зубы, не открывая глаз): Она… она смотрела на меня… та девочка… рыжая…

ЭВА (туго затягивает шов): Тихо. Не шевелись. Это была не девочка, Алекс. Это был агент ФСБ. Мы… я… обнародовала правду.

Он резко открывает глаза. В них мутная боль и sudden ясность. АЛЕКС: Что?

ЭВА (не отводя взгляда от раны, ее голос плоский, без эмоций): Я отправила файлы русским. По всем каналам. Всю правду о Люблине. О Бриджет. Все.

Он пытается приподняться, но боль пригвождает его к полу. АЛЕКС: Ты… что ты наделала? Это же… это война!

ЭВА (резко обрывает нитку): Война уже шла! Против нас! Они убили Марка! Они убили тебя! Чуть не убили! Они выставили нас монстрами! – Ее голос впервые срывается. В нем прорывается вся накопленная ярость, боль и отчаяние. – У меня не было выбора, Алекс! Это было единственное оружие! Единственный способ заставить их ответить!

Он замолкает, смотря на нее. Он видит не агента. Он видит израненную, загнанную в угол женщину, которая совершила акт абсолютного отчаяния.

АЛЕКС (тихо): Теперь они не остановятся. Никогда. Ни англичане, ни русские. Для своих мы предатели. Для чужих – пешки. Мы… мы стали призраками навсегда.

ЭВА: Мы и были призраками. Просто теперь мы стали призраками с зубами.

Она накрывает его своим дождевиком. Ее рука на секунду задерживается на его лбу, проверяя жар.

Внезапно снаружи, сквозь шум дождя, доносится другой звук. Не сирены. Not шаги. Это… мотор лодки. Медленно приближающийся к их stretch берега.

Они замирают. Эва гасит фонарь, подползает к разбитому окну. Алекс, стиснув зубы от боли, ползет за ней.

В серой пелене дождя они видят ее. Небольшую, темную, без опознавательных знаков моторную лодку. Она выключает двигатель в двадцати метрах от берега. В лодке – одна одинокая фигура в плаще. Человек поднимает руки, показывая, что он безоружен.

НЕЗНАКОМЕЦ (кричит сквозь ветер, голос низкий, спокойный, с легким акцентом): «Сирена»! «Поэт»! Я не враг! Я пришел говорить! У меня есть предложение!

Эва смотрит на Алекса. В его глазах – та же настороженность. Ловушка? Но какая-то… странная.

АЛЕКС (кричит в ответ, его голос слаб): Кто вы?

НЕЗНАКОМЕЦ: Меня зовут Петр. Я из посольства. Но я пришел не как дипломат. Я пришел как… поклонник вашей работы. И как человек, который может предложить вам крышу над головой. Не в Лондоне. И не в Москве.

Эва сжимает пистолет. ЭВА: Почему мы должны вам верить?

ПЕТР: Потому что вы только что в одиночку начали третью мировую войну в информационном пространстве. И потому что у вас есть нечто, что хочет заполучить каждая разведка мира. – Он делает паузу. – А я предлагаю вам не отдавать его, а… продать. На своих условиях. Или уничтожить. Решать вам. Но решать не здесь. Не под дождем.

Алекс смотрит на Эву. Они оба понимают. Это не спасение. Это сделка с дьяволом. Но их собственный ад закончился. Они в тупике.

АЛЕКС (тихо, только для Эвы): У нас нет выбора. Он прав.

ЭВА: А если это ловушка?

АЛЕКС: Тогда это будет конец. Но это будет наш выбор. Не их.

Он с трудом поднимается. Эва поддерживает его. Они, два призрака, поддерживая друг друга, выходят из руин часовни навстречу дождю и незнакомцу.

Они шагают в ледяную воду, towards лодке. Они не знают, куда их везут. Они не знают, что ждет их впереди.

Но они знают одно: их старая жизнь мертва. Их война изменила правила. И теперь они плывут в новую неизвестность, неся с собой единственный козырь – жесткий диск с грехами империи.

И понимание, что иногда, чтобы выжить, нужно перестать быть агентом. И стать легендой. Или кошмаром.

Тень на воде

(Лодка скользит по Темзе, петляя между безликими задними фасадами доков. Петр молча правит мотором, его лицо скрыто капюшоном. Алекс, бледный как полотно, опирается на борт, стискивая зубы от боли. Эва не сводит с Петра глаз, палец на спусковом крючке пистолета, спрятанного под тканью.)

ЭВА (тихо, чтобы не слышал рулевой): Он везет нас не в посольство.

АЛЕКС (кивает, с трудом выговаривая): В посольстве уже ждут… не нас… а скандал. Он… частник.

Петр, словно уловив их шепот, оборачивается. Его лицо обычное, ничем не примечательное, кроме глаз – старых, усталых и невероятно спокойных.

ПЕТР: Успокойте нервы, «Сирена». Если бы я хотел вас убить, я бы не стал арендовать лодку. Я бы вызвал артиллерийский удар. – Он смотрит на Алекса. – Вам нужен врач. Настоящий. А не ветеринар из подполья.

АЛЕКС: Сначала… условия. Ваши.

Петр поворачивается к рулю, ведя лодку под темную арку старого моста. ПЕТР: Условия просты. У меня есть клиент. Очень… разборчивый клиент. Он коллекционирует истории. Особенно те, что не должны были быть рассказаны никогда. Ваша история… она из разряда уникальных.

ЭВА: Коллекционер? Вы хотите продать ему диск?

ПЕТР: О, нет. Диск – это просто металл и пластик. Ценность имеет информация. И ваша… экспертиза. Мой клиент хочет не просто файлы. Он хочет гарантии. Гарантии того, что это не фальшивка. И кто может гарантировать подлинность лучше, чем сами… авторы?

Лодка выходит в открытую воду. Вдали виднеются огни Канарри-Уорф, символ другой, чистой и богатой жизни.

ПЕТР: Он предлагает вам крышу. Полную изоляцию и безопасность. Лучших врачей в мире. В обмен на… детальный разбор архива. Вы рассказываете ему все, что знаете. Каждый нюанс, каждое имя, каждый скрытый смысл. Вы становитесь живыми гидами по его новой коллекции. А он становится вашим щитом. Навсегда.

Алекс смотрит на огни города, который больше не его дом. АЛЕКС: Мы становимся экспонатами в его коллекции.

ПЕТР: Вы становитесь живыми. В мире, где вас уже нет. Это больше, чем могут предложить другие.

Эва молчит. Она смотрит на изможденное лицо Алекса. На его рану. Она понимает, что это не выбор. Это капитуляция. Но капитуляция с гарантией жизни.

ЭВА: А если мы откажемся?

Петр указывает рукой на север, в сторону Сити. ПЕТР: Там сейчас идут обыски в десяти редакциях. Арестованы три журналиста, получившие анонимные письма. Вас ищут не для того, чтобы надеть наручники. Вас ищут, чтобы забыть в самом глубоком подвале Белмарша. Рядом с вашим другом Финчем. Или выбросить в море с грузом на ногах. – Он смотрит на них без злобы. – У вас нет иного выхода. Кроме, perhaps, вместе шагнуть за борт прямо сейчас. Это тоже выбор.

Алекс закрывает глаза. Он видит лицо Марка. Слышит его последний выстрел. Он чувствует холодный диск в кармане Эвы.

АЛЕКС (открывает глаза): Врач. Сначала врач. Потом… поговорим с вашим коллекционером.

Петр почти незаметно кивает. ПЕТР: Разумный выбор.

Лодка поворачивает к неприметному причалу, затерянному среди частных яхт. Там их ждет черный внедорожник с затемненными стеклами.

Они пересаживаются. Эва поддерживает Алекса. Петр садится за руль.

Они не говорят ни слова. Они проиграли. Они не поймали Бриджет. Они не обрушили систему. Они лишь устроили небольшой скандал в прессе, который забудется через неделю.

Но они выжили. Ценой того, что стали живым трофеем для какого-то невидимого коллекционера, смотрящего на мир сквозь призму чужих секретов.

Машина трогается, увозя их в новую жизнь. В жизнь в золотой клетке, где их единственной ценностью будет правда, которую они украли.

И финальный кадр – это крупный план жесткого диска в руке Эвы. Она смотрит на него, а затем медленно, почти нежно, проводит по нему пальцем. Это больше не оружие. Это их пропуск в вечное заточение. И она не выпустит его из рук. Никогда.

Коллекция теней

(Прошло шесть месяцев. Неизвестное место. Стеклянный дом, встроенный в скалу над норвежским фьордом. Всё вокруг – стерильная белизна, тишина и бескрайняя синева за панорамными окнами. Алекс, опираясь на трость, смотрит на ледник вдали. Его рана зажила. Рубашка из мягчайшего хлопка, швы не натирают. Он – экспонат в идеальной витрине.)

Дверь открывается беззвучно. Входит Эва. Она одета в такое же простое и дорогое платье без опознавательных знаков. В руках она несет планшет. ЭВА: Он прислал новый запрос. Раздел «Геката». 2018 год. Он хочет узнать о возможных параллелях с операцией в Люблине. АЛЕКС (не оборачиваясь): Скажи ему, что параллелей нет. «Геката» – это химическое оружие. «Красный зонтик» – информационное. Разные инструменты для разной грязи. ЭВА: Он настаивает. Он коллекционер. Он любит находить связи. Алекс поворачивается. Его лицо спокойно. Слишком спокойно. Как у человека, который пережил слишком многое и теперь наблюдает за миром из-за толстого стекла. АЛЕКС: Он не коллекционер, Ева. Он архитектор. Он строит из наших осколков новую реальность. Карту всех грехов, чтобы никогда не наступить на одни и те же грабли. Или чтобы наступать на них целенаправленно. Он подходит к окну, касается ладонью холодного стекла. АЛЕКС: Нас здесь нет. Нас стерли. Мы – данные на сервере. Призраки в машине, которые шепчут ему на ухо истории о том, как умирают другие призраки. Эва кладет планшет на стеклянный стол. ЭВА: Алекс… я беременна. Он замирает. Медленно поворачивается. В его глазах – не радость. Не ужас. Глубокое, всепоглощающее изумление. Жизнь… здесь? В этом музее теней?