Читать онлайн Библиотекарь. Хранители Руси. Том 2. Хранитель Семи Ветров

Пролог: «Ключ Арагвы»

Начало погони

Сумерки сгущались над сочинскими горами, окрашивая скалы в синеву старого синяка. Андрей, спотыкаясь о валуны, рвал ладони о камни, но не останавливался – рваная куртка хлопала на ветру, а из прохудившегося шва рюкзака струился сизый дым, оставляя за ним предательский след. Где-то внизу сорвавшийся камень молча исчез в пропасти, и эхо не ответило. Только ветер выл в расщелинах, перекручиваясь насмешливым свистом: «Сли-ишком мед-дленно…»

Щелчок рации пробился сквозь шум крови в ушах: «Объект №7 у утёса. Координаты подтверждаю. Грот приказал – живым не брать». Второй голос, словно перечёркивая саму возможность пощады, рявкнул: «Артефакт важнее. Повторяю – термическое воздействие допустимо».

Андрей прижался к скале, ощущая, как бронзовый амулет-водоворот на шее внезапно потеплел. В трещине у его лица пульсировал бирюзовый свет мха – ровно того оттенка, что и дым из рюкзака. Сверху скрежетнул ботинок по камню: на выступе чёрным силуэтом встал снайпер с тепловизором.

Бросок вперёд, корень сосны хрустнул под весом, рюкзак задел выступ – и дымная завеса накрыла преследователя. «Глаза! Это же хим…» – крик оборвался грохотом падения.

Перекатившись на узкий выступ, Андрей прижал к груди рюкзак. Замок треснул, выпустив луч света, что вонзился прямо в Орион. А снизу, из бездны, поднялся вой – слишком низкий для ветра, слишком живой для эха. Артефакт пробуждался.

Первая атака

Свист титановой сети разрезал воздух, едва не снеся Андрею ухо. Он рванул влево, но спина рюкзака зацепилась за зубчатый край ловушки – ткань лопнула с хрустом рвущегося пергамента. Сизый дым хлынул из прорыва, принимая форму спирали, будто древний дух вырвался на свободу. «Василиса убила бы за это. Если, конечно, я выживу, чтобы она успела меня придушить», – мелькнула мысль, пока он катился по острым камням, чувствуя, как гранит режет предплечья.

Дрон-ловец вынырнул из-за скалы, щёлкая лезвиями-манипуляторами. Его корпус, покрытый матовым чёрным напылением, сливался с тенями. Андрей швырнул в механизм обломок сланца, но аппарат парировал удар с неестественной плавностью, выпуская вторую сеть.

– Вы вообще понимаете, что уничтожаете? – прокричал он, срываясь на хрип. Голос эхом отскочил от скал, смешавшись с гулом мотора где-то внизу. – Это же не артефакт – дыхание Стрибога! Тут каждый атом старше вашего Грота!

Ответ пришёл снизу, искажённый эхом пропасти: – История должна быть стерильной! – прорычал голос, и дрон выстрелил гарпуном.

Стальной шип просвистел в сантиметре от виска, пробив камень. Сеть вспыхнула синим пламенем – плазменные ножи начали «стерилизацию». Рюкзак, висящий на одной лямке, зашипел: дым теперь клубился чёрными кольцами, обвивая руку холодными удавами. На скале, куда упала сеть, проступили руны – точь-в-точь как на шрамах Василисы. Они светились ровно три секунды, прежде чем плазма испарила камень в пыль.

Андрей не стал ждать второго выстрела. Вцепившись в корень можжевельника, он сполз в слепую зону между утёсами, где даже ветер затихал, будто прислушиваясь.

Встреча с Эхо-вилами

Земля дрогнула, будто под ногами лопнул гигантский хрустальный шар. Андрей отпрыгнул в последний момент – там, где секунду назад стояла его нога, скала рассыпалась в песок, обнажив пласт вулканического стекла. Пузырьки древнего воздуха лопались с тихим хлопком, выпуская запах серы. Из-за поворота вышел агент в маске: чёрный керамический череп с символом ОЧМ – атом, оплетённый глазурованной лозой. Вибрационное оружие в его руках гудело, как разъярённый шершень.

– Сдавай дыхание, – прорычал агент. – Или станешь частью геологического слоя.

Спиной ощутив пустоту пропасти, Андрей нащупал на поясе Ключ Арагвы – обсидиановую пластину, тёплую от его крови. Камень жёг пальцы, будто только что вытащенный из жерла вулкана.

– Гамарджоба, ветра! – крикнул он, швыряя артефакт под ноги агенту.

Воздух завихрился, завывая тысячелетними мелодиями суховеев. Ключ запел на языке ураганов, поднимая вихрь цвета мокрого асфальта. Агент шагнул вперёд, но ботинки уже не касались земли – его подняло в воздух, как осенний лист. Андрея швырнуло через пропасть. Он врезался в соседний утёс, обнимая рюкзак, из которого бились наружу сизые щупальца, цепляющиеся за трещины в скале.

Где-то в вихре смеялись – то ли эхо, то ли сам ветер. Смех оборвался, когда Ключ Арагвы с треском вернулся в руку, оставив на ладони ожог в форме крыла. На месте схватки дымился базальтовый диск: символ ОЧМ плавился в его центре, как воск от свечи, зажжённой в честь забытых богов.

Тайна рюкзака

Рюкзак лежал распоротым, как рана – лямки перекручены, ткань обуглена по краям. Среди обрывков карт и осколков компасов мерцал пергамент, будто подсвеченный изнутри. Карта Ветров шевелилась в его руках: штрихи горных хребтов перетекали в речные русла, а точки поселений взлетали стаей чёрных журавлей, уносящихся к полю с пометкой «Арагвинский узел». Воздух звенел, словно кто-то водил мокрым пальцем по краю бокала.

– Пап… – Андрей сглотнул ком в горле, прижимая ладонь к ожогу в форме крыла. – Ты ведь знал, что они вернутся?

Пергамент дрогнул, и вдоль линии Уральского хребта проступила отметина – алый контур Меча-кладенца, точь-в-точь как в Томе I из отцовской библиотеки. Лезвие на карте пульсировало, будто сердце, зажатое в тисках. Где-то внизу, за скалами, заскрежетал механизм – ОЧМ подтягивали тяжёлую технику.

На обороте карты, в углу, проступили отцовские каракули: «Ищи, где ветер целует камень». Буквы плавились, превращаясь в капли воска, которые падали на колени, оставляя отметины, как горячие слёзы. Из глубины рюкзака донёсся шепот – не голос, а скорее скрип пергамента о пергамент. Слова складывались в ритм древнего заклинания: «Стри-бо-га… Стри-бо-га…» – пока Андрей не захлопнул клапан, перерезав нить шепота ножом тишины.

Он встал, ощущая, как амулет-водоворот на шее синхронизировал свой пульс с картой. Где-то за гребнем скалы, в чёрной щели между мирами, завыл ветер – не тот, что гонит облака, а тот, что помнит первые слова земли.

Живой компас

Агент в чёрном плаще стоял у края обрыва, держа на плече ящерицу с чешуёй цвета ртути. Её хвост дёргался, как антенна, улавливая сигналы из эфира.

– Он близко, – процедил агент, наклоняясь к рептилии. – Хвост дрожит – артефакт активен!

Ящерица зашипела, выпуская изо рта облачко пара, похожее на дым от электронной сигареты. Её глаза, жёлтые как серная кислота, уставились на Андрея, спрятавшегося за валуном.

Андрей, прижавшись к скале, достал из рюкзака фонарик – тот самый, что Василиса называла «последним оплотом здравого смысла». Свет фонаря упал на Ключ Арагвы, и бронза покрылась грузинскими буквами, словно кто-то писал по ней углём. Буквы мерцали, как неоновые вывески в штормовую ночь.

– Могли бы и инструкцию на русском оставить… – проворчал он, пытаясь разобрать надпись. В голосе звучала ирония, но пальцы дрожали, как у школьника у доски.

Из-за спины агента донёсся скрежет – это «Ящер-3000», механический разведчик, выдвигался из-за скалы, щёлкая сервоприводами. Его оптика, похожая на глаза насекомого, сканировала местность, ловя малейшие вибрации.

На чешуе ящерицы проступили узоры – те же, что на карте в рюкзаке Андрея. Они пульсировали, как вены на виске у человека под стрессом.

Где-то в ущелье запел камень – низкий гул, от которого зубы начинали стучать, как клавиши пианино в руках пьяного пианиста.

Андрей зажмурился, пытаясь сосредоточиться на ключе. Буквы складывались в фразы, которые он слышал только в кошмарах: «Ветер помнит… Камень дышит… Ключ откроет…». Фонарик в его руке замигал, будто готовясь сдаться.

Он сжал зубы, чувствуя, как амулет-водоворот на шее нагревается, словно пытаясь пробудить в нём что-то давно забытое. Ветер, тот самый, что помнит первые слова земли, вдруг стих, оставив после себя тишину, в которой звенела только одна мысль: «Ищи, где ветер целует камень».

Ловушка на тропе

Эхо-вилы взвыли, как раненые звери, когда агенты ОЧМ активировали их. Земля под ногами Андрея задрожала, и тропа начала рушиться, словно карточный домик. Камни срывались в пропасть, оставляя за собой лишь островок из острых скальных обломков, похожих на зубы гигантского дракона. Воздух наполнился грохотом падающих валунов и треском раскалывающегося гранита – звук напоминал артиллерийский обстрел времён забытых войн.

Агент в маске с символом атома и лозы шагнул к краю пропасти, его голос прорвался сквозь гул, словно нож сквозь ткань: – Сдавай артефакт! Твои сказки нам не нужны!

Андрей, балансируя на крошечном пятачке камней, сжал в руке Ключ Арагвы. Бронза артефакта жгла ладонь, а грузинские буквы на его поверхности теперь светились ядовито-зелёным, отражаясь в глазах агента. – Боитесь, что правда сдует ваш фальшивый «прогресс»? – крикнул он, чувствуя, как ветер подхватывает его слова, размножая их эхом по всему ущелью.

Между камней островка пробивались сизые ростки – древние лишайники, светящиеся как неоновая реклама. Их голубоватое сияние пульсировало в такт дыханию Андрея.

Снизу, из бездны, донёсся вой – нечеловеческий, протяжный, будто сама пропасть запела погребальную песню. В ответ эхо-вилы завизжали выше, превратившись в металлический визг, от которого кровь стыла в жилах.

Андрей рванулся вперёд, прыгая по падающим камням, как по ступеням гибели. Рюкзак на его спине шипел, выпуская клубы дыма, которые обвивались вокруг агентов, слепя их датчики. Где-то в дыму засмеялись эхо-вилы – звук напоминал скрежет шестерёнок, смешанный с детским плачем.

– Лови историю! – прокричал он, швыряя в сторону агентов обсидиановый осколок. Камень взорвался ослепительной вспышкой, высвобождая запах гари и древних свитков, сгоревших в библиотеках Александрии.

Решение прыжка

Андрей стоял на краю пропасти, глядя вниз на бушующее море, которое находилось в 15 метрах под ним. В его руке мерцал Ключ Арагвы, словно живой, пульсируя в такт его сердцу. Ветер, тот самый, что помнит первые слова земли, играл с его волосами, пытаясь унести прочь сомнения.

В голове звучал голос отца, словно эхо из прошлого: «Настоящая сила – не в контроле, а в доверии стихии». Эти слова, сказанные когда-то в лесу у костра, теперь обретали смысл. Андрей закрыл глаза, чувствуя, как амулет-водоворот на шее нагревается, будто пробуждая в нём что-то давно забытое.

Он сделал шаг вперёд, балансируя на краю, и прошептал: – Гамарджоба…

Слово, как удар колокола, разнеслось по ущелью, смешиваясь с рёвом волн. Андрей разбежался, чувствуя, как Ключ в его руке становится тяжелее, словно впитывая его решимость.

Между камней пробивались сизые ростки – те же древние лишайники, что росли на островке. Их голубоватое сияние пульсировало, как будто они пытались удержать его.

Снизу донёсся грохот – волны разбивались о скалы, создавая симфонию разрушения и возрождения. Ветер свистел в ушах, унося с собой последние сомнения.

Андрей прыгнул, и на мгновение время остановилось. Ключ в его руке вспыхнул ослепительным светом, а амулет на шее запульсировал, синхронизируя свой ритм с биением его сердца. Воздух вокруг него исказился, словно пространство сжималось, готовясь к чему-то невероятному.

Он падал, чувствуя, как стихия принимает его, а не разрушает. Море внизу казалось не смертью, а новым началом – тёмной бездной, которая хранила в себе тайны веков. В этот момент он понял: отец был прав. Настоящая сила – в доверии.

Падение и активация

Ветер выл в ушах, вырывая крик из груди. Пропасть поглощала его, а море внизу казалось чёрной пастью, готовой сомкнуться. Ключ Арагвы в его руке раскалился докрасна, прожигая кожу, но Андрей не разжимал пальцев – бронза плавилась, сливаясь с кровью, и грузинские буквы теперь светились как раскалённая проволока.

Амулет-водоворот на шее рванулся в бешеное вращение, высекая искры, которые прожигали воздух синими штрихами. Каждая искра оставляла за собой запах озона и горькой полыни – точь-в-точь как в отцовской лаборатории, где когда-то рождались и умирали странные эксперименты.

– Пап, если ты меня слышишь… помоги! – мысль пробилась сквозь рёв ветра, и вдруг время замедлилось.

Вспыхнула память: отец в задымлённом подвале, где на стене висела карта с трещиной вдоль Уральского хребта. «Артефакты – не инструменты, Андрей. Они – мосты. Ты должен стать частью потока, даже если он унесёт тебя в шторм». Голос звучал так близко, будто отец стоял за спиной, держа руку на его плече.

Ключ вздрогнул, и вдруг вода внизу засветилась – не от луны, а изнутри, как будто кто-то поджёг подводные звёзды. Водоворот на амулете вырвался наружу, обвивая тело Андрея синевой биолюминесцентных нитей. Падение превратилось в полёт: ветер, свистящий секунду назад, теперь гудел басовито, словно земля затянула древний гимн.

Искры от амулета рисовали в воздухе грузинские буквы – те самые, что он не мог разобрать раньше. «Вода примет, если ключ откроет» – прочитал он, и море внизу расступилось, обнажив туннель из пены и света.

– Доверие, чёрт возьми… – успел хрипнуть Андрей, прежде чем волны накрыли его, но вместо удара о воду – ощущение падения в шёлк.

Где-то в последнем отблеске сознания он услышал смех, похожий на скрип пергамента: «Стрибог… Стрибог…» – и понял, что это не ветер поёт. Это земля отвечает.

Спасение

Воздух под Андреем сгустился в вихрь, словно невидимая рука подхватила его и понесла вверх. Вихрь вращался с такой силой, что казалось, будто сам космос решил вмешаться в происходящее. Андрея подбрасывало к маяку, который теперь выглядел как островок надежды в бушующем море.

В последний момент, когда вихрь пронёс его мимо края пропасти, он мельком увидел лицо агента – шрам в форме молнии пересекал его щёку, придавая лицу зловещее выражение. Глаза агента были полны ярости и недоумения, словно он не мог поверить в происходящее.

Снизу донёсся рёв дрона, попавшего в водоворот. Металлические части скрежетали, лопасти дрона ломались, создавая какофонию звуков, которая эхом разносилась по ущелью. Дрон, словно пойманный в ловушку, крутился в водовороте, пока не исчез в бурлящей массе воздуха и воды.

Андрей чувствовал, как вихрь несёт его всё выше и выше, к маяку, который теперь казался единственным спасением в этом хаосе. Он закрыл глаза, чувствуя, как амулет-водоворот на шее пульсирует в такт его сердцу, словно подтверждая, что всё происходит не случайно.

Когда вихрь начал ослабевать, Андрей открыл глаза и увидел, что он находится всего в нескольких метрах от маяка. Ключ Арагвы в его руке перестал раскаляться, но продолжал светиться, словно указывая путь вперёд.

– Стрибог… Стрибог… – донёсся шёпот ветра, и Андрей понял, что это не просто случайность. Это было нечто большее – знак того, что он на правильном пути.

Финал Пролога

Андрей рухнул на мокрые плиты маяка, едва успев вцепиться в ржавые перила. Его рюкзак, пропитанный солёной водой, лязгнул о камень, выплюнув содержимое: карта с трещиной вдоль Кавказского хребта, Ключ Арагвы, тускло светящийся сквозь налёт морской соли, и…

– И что это? – он поднял пожелтевшую фотографию.

Снимок 1998 года. Отец, молодой, с бородой «под диссидента», стоял на фоне здания, которое Андрей узнал сразу – Библиотека имени Руставели в Тбилиси. В его руке был тот же Ключ, но бронза казалась ярче, а грузинские буквы на поверхности – чёткими, будто выгравированными вчера. За спиной отца виднелись люди в плащах с капюшонами – их лица засвечены, словно сама плёнка отказалась хранить их секреты.

На обороте фото – надпись химическим карандашом: «В.К. – помни, ветер не лжёт». Те же инициалы, что на обложке дневника отца в старом сундуке.

Снизу, сквозь рёв волн, пробивался нарастающий гул – дроны ОЧМ кружили над водой, сканируя поверхность. Их синие прожектора скользили по маяку, как щупальца.

Андрей прислонился к холодной стене, сжимая фото. Ключ на снимке лежал в отцовской ладони точно так же, как сейчас – в его собственной. Бронза артефакта пульсировала, будто реагируя на близость прошлого.

– Так ты всё знал… – прошептал он, глядя на горизонт, где вспышки дронов смешивались с зарницами.

Море внизу внезапно замолчало, затаив дыхание. Даже ветер перестал свистеть в ржавых балках маяка. Только амулет-водоворот на шее Андрея тихо жужжал, как рация, поймавшая сигнал из глубин.

В луже у его ног замерцало отражение – не его лицо, а чьё-то другое. Бородка, проседь, глаза цвета штормового неба… Отец? Или тот, кто старше ветра?

Но когда Андрей обернулся, за ним была лишь тьма, полная вопросов и гула пропеллеров.

Глава 1.1: «Возвращение в библиотеку»

Возвращение

Рассвет лизал края маяка языками свинцового света, когда Андрей, весь в соли и синяках, поднялся по скрипучей лестнице. Его кроссовки оставляли мокрые следы, похожие на карту архипелага, а рюкзак на плече сочился водой – тёмные капли падали на камень, пахнущие тиной и… чернилами. Странно.

Он трижды стукнул в дверь, покрытую ракушками и рунами, выцветшими до бледно-синего. Моллюски на поверхности шевельнулись, как спящие тараканы.

– Если это опять те самые «коллекционеры» – скажи, что мы сожгли все книги по макраме! – прогремел из-за двери голос, напоминающий скрип наждачной бумаги по меди.

Андрей прислонился лбом к холодному металлу, чувствуя, как амулет-водоворот под футболкой пульсирует в такт прибою: – Это я… с подарком.

Тишина. Потом лязг двенадцати замков. Дверь открылась на дюйм, выпустив запах ладана и плесени. В щели блеснул глаз, узкий, как лезвие бритвы: – Ты пахнешь, как утопленник на распродаже в «Ашане».

Из рюкзака, висящего на плече Андрея, выпал край фотографии – тот самый снимок 1998 года. Морская вода обнажила скрытый слой: за спиной отца в плащах теперь виднелись силуэты с рогами, словно кто-то дорисовал их иглой времени.

Где-то внизу, у подножия маяка, шлёпнулась волна – слишком гулко, будто что-то крупное нырнуло, не справившись с весом тайны.

Василиса Петровна распахнула дверь, и Андрей шагнул в полумрак, где висели люстры из бутылочных стёкол. Её халат, сшитый из обложек запрещённых книг, шуршал предупреждениями на забытых языках.

– Ну, показывай «подарок», – она щёлкнула пальцами, и свечи вспыхнули синим. – Если это ещё один говорящий ёж, я тебя сама брошу в ту пропасть.

Андрей вытряхнул на стол Ключ Арагвы. Бронза, соприкоснувшись с воздухом библиотеки, запела тонким звоном – звук ударил по стёклам, заставив с полок посыпаться названия: «Диалоги с ветром», «Кодекс ливней», «Черновики Стрибога»…

Василиса Петровна замерла. Её рука дрогнула, когда она коснулась артефакта: – Ты принёс не ключ, мальчик. Ты принёс ключницу.

А за окном, в первых лучах солнца, море выбросило на берег обломки дрона ОЧМ с оплавленным символом – атом, опутанный треснувшей лозой.

Осмотр Ключа

Библиотека маяка дышала пылью веков. Василиса Петровна, в халате, расшитом совушками с глазами из перламутровых пуговиц, развернула Ключ Арагвы на платке, вышитом рунами. Свет люстр-бутылок играл на бронзе, выявляя следы зубов времени – патину, похожую на карту забытых царств.

– Бронза XII века, грузинское литьё… – она прищурилась, поднеся лупу с треснувшим стеклом. – Где нашёл? В сувенирной лавке между магнитиками «Я ♥ Сочи» и воинственными осетинскими пирогами?

Андрей, вытирая морскую соль с век, протянул руку – на костяшках краснели царапины: – В пещере под Ахштырём. Там ещё были «гостеприимные» летучие мыши. С камасутрой по коже.

Ключ лежал на платке, и при свете его грузинские буквы начали перетекать, как ртуть. Василиса тыкнула в них вязальной спицей – металл зашипел, выпустив дымок с запахом ладана и… жареных каштанов.

Рыжий кот Борис, вечный спутник библиотеки, прыгнул на стол, приняв артефакт за консервную банку. Усатый воришка схватил Ключ в зубы и рванул к дверям, но бронза внезапно стала тяжелее свинцовой библии. Кот замер, выпучив глаза, будто осознав, что утащил не угощение, а судьбу.

– Борис, это не твоя красная икра! – Василиса шлёпнула его газетой «Правда» за 1987 год. – Вот видишь, – повернулась она к Андрею, – даже хвостатый идиот чувствует: этот Ключ – не просто артефакт. Он активирован.

Андрей потянулся к царапинам на бронзе: – В пещере… когда я его взял, эти узоры светились. Как будто…

Грохот с верхнего яруса прервал его. С полки с грохотом свалился фолиант «Ветры Арагвы: хроники утраченных ключей». Книга раскрылась на странице с гравюрой – мужчина в плаще, держащий идентичный Ключ, стоял над пропастью. Подпись гласила: «Стража Ветра, 1199 год. Последний мост между мирами».

– Ох, – Василиса накрыла книгу платком, будто опасаясь, что иллюстрация сбежит. – Ты не просто активировал его, мальчик. Ты разбудил экзаменатора.

За окном, где море сливалось с рассветом, завыл ветер – не просто порыв, а протяжный стон, будто что-то проснулось и потянулось после долгого сна.

Следы взлома

Андрей замер на пороге читального зала. Лучи рассвета, пробивавшиеся сквозь витраж с изображением Жар-птицы, освещали хаос: ящики вывернуты наизнанку, фолианты валялись на полу, как пьяные гусары после бала. «Сказки народов Севера» придавили ножку стула, а «Трактат о ледяных духах» распахнулся на странице с диаграммой, испещрённой гневными пометками красным маркером.

– Обыскали, как черти перед исповедью, – процедила Василиса, поднимая том «Русских народных сказок». На обложке Василисы Прекрасной красовался отпечаток ботинка 45-го размера. – Искали что-то конкретное. Не просто книги…

Андрей наклонился, подбирая обломки деревянной конструкции, обмотанной серебряной нитью. Пахло полынью и жжёной шерстью – знакомый аромат.

– Это же ловушка для шуликунов… из первой части, – он провёл пальцем по резной руне, теперь расколотой надвое. – Ты же говорила, после того случая усилила защиту.

Василиса швырнула книгу на стол, совушки на её халате заморгали пуговичными глазами:

– Усиливала. Но против лома… – она пнула ногой валявшийся на полу «Справочник по изгнанию полевых духов», из которого торчали страницы с зубчатыми следами. – …есть приёмчики похуже.

На стене, за портретом Ломоносова (с подписью «Ветер знает!»), зияла дыра. Внутри ниши виднелся пустой бархатный ложемент в форме ключа – точь-в-точь как Ключ Арагвы, но большего размера.

Сверху донеслось шуршание – будто кто-то торопливо перебирал бумаги. Василиса метнула в потолок вязальной спицей. Раздался звон, и с балки свалился кот Борис, выплюнувший клок пергамента с печатью ОЧМ.

– Даже ты, предатель! – фыркнула старуха, поднимая обрывок. – «…ключница требует активации через жертву ветра…» Ох, либералы… всё у них через жертву.

Андрей подошёл к нише, проводя рукой по краю ложемента. На бархате остались следы – чёрные, как будто кто-то пытался выжечь узор.

– Они искали второй ключ. Больший. Ключницу… – он обернулся, но Василиса уже рылась в ящике, доставая бутылку с жидкостью цвета ночного неба.

– Не ключницу, глупыш. Ключника. – Она брызнула жидкостью на пол. Там, где капли коснулись камня, проступили светящиеся следы – огромные, с когтями. – И, судя по всему, нашли то, что искали.

За окном грохнул гром, хотя небо было ясным. Кот Борис завыл, прижав уши, и бросился под диван, опрокинув по пути банку с «Чернилами вещих снов».

Андрей сглотнул, глядя на следы, которые вели обратно к двери. Но не к выходу… а вглубь библиотеки, туда, где в позапрошлом веке замуровали секцию «Для тех, кто смеет».

– Они ещё здесь? – спросил он, чувствуя, как амулет-водоворот на груди начинает вибрировать.

Василиса достала из-под халата нож-перочинку с гравировкой «Смерть цензорам»:

– Если повезёт… они уже в аду листают инструкции. Если нет… – её глаза блеснули, как лезвие. – …то мы устроим им экскурсию.

Где-то в глубине библиотеки упала книга, и эхо разнеслось по залу, словно смех.

Меч-кладенец и ветер

Андрей шагнул к каменному алтарю в глубине зала, где на бархате цвета запёкшейся крови лежал Меч-кладенец. Лезвие, покрытое рунами «от комаров и прочей нечисти», дрожало, словно просыпаясь от многовекового сна. Ключ Арагвы в руке Андрея загудел, как раскалённый утюг, брошенный в снег.

– Раньше он светился только у огня… – пробормотал Андрей, наблюдая, как бронза Ключа отражается в полированной стали.

– Видимо, решил, что пора расширять кругозор, – фыркнула Василиса, поправляя очки, заклеенные скотчем с надписью «Хрусталик не вечен». – Ты же не думал, что он только шашлык рубить может?

От меча потянулся лёгкий ветерок. Он скользнул по стопкам книг, бережно перелистывая страницы фолиантов: «Сказание о Соловье-Разбойнике (версия без цензуры)», «Основы воздухоплавания для начинающих богатырей». На иллюстрациях оживали вихри – всадники на облаках махали Андрею, пока Василиса не шлёпнула книгу ладонью.

Кот Борис, усевшись на «Энциклопедию огненных духов», начал ловить лапой струйки воздуха. Его усы трепетали, а хвост выбивал ритм, словно дирижируя невидимым оркестром ветров.

– Смотри-ка, – Андрей поднёс Ключ к гарде меча. Бронза и сталь слились в сияющей вспышке, выжегшей на полу тень – не его, а кого-то в плаще и с посохом. – Это… Стража Ветра?

Василиса, достав из кармана леденец в форме черепа, бросила его в эпицентр свечения: – Не Станиславский, но близко. Держи дистанцию, а то…

Меч внезапно завибрировал, вырвался из ножен и вонзился в потолок, подвешенный на цепях. Каменные плиты затрещали, посыпав их снежной пылью веков.

Сверху донеслось пение – не голос, а скорее шум ветра, складывающийся в мелодию. Кот Борис замер, уронив мышь-закладку, которую грыз минуту назад.

– Поздно, – вздохнула Василиса, глядя, как меч медленно поворачивается остриём к Андрею. – Теперь он тебя проверит. Если ключ настоящий – останешься с руками. Если нет… – она махнула в сторону чучела домового с табличкой «Не верь лживым амулетам».

Андрей сжал Ключ, чувствуя, как бронза впивается в ладонь. Меч парил в воздухе, собирая вокруг себя вихри из пыли и страниц. Где-то вдали, за стенами библиотеки, завыл настоящий ветер – будто Стрибог задержал дыхание.

– Ладно, – прошептал Андрей, поднимая Ключ как щит. – Давай, проверь…

Лезвие метнулось вперёд, оставляя за собой радужный след. Но вместо удара – тихий звон. Меч замер, касаясь бронзы, и руны на обоих артефактах вспыхнули единым узором. На миг в воздухе проступила карта: перекрёстки ветров, сплетающихся у маяка.

– Бинго! – крикнула Василиса, хватая меч за хвостовик. – Теперь он твой. Поздравляю, ты только что прошёл собеседование у XII века.

Кот Борис фыркнул, отряхиваясь от пыли, и утащил леденец-череп, словно требуя плату за моральную поддержку.

Анализ Карты Ветров

Василиса развернула пергамент на столе из плавника, придавив углы черепами совушек. Чернила, похожие на жидкую ночь, зашевелились, выстраивая горные хребты и реки. Кавказский хребет извивался, как змея под гипнозом флейтиста, а Камчатка пульсировала, выпуская из жерл вулканов крошечные вихри.

– Это не карта… – прошептала Василиса, поправляя очки, в которых отражались бегущие штрихи. – Это живой организм. Смотри – Камчатка «дышит».

Андрей ткнул пальцем в пятно, расползавшееся, как чернильная клякса: – А это что?

– Глаз бури. Или дырка от кофе, – фыркнула старуха, поддевая ногтём край пергамента. – В 1968 году тут стояла чашка арабики. Времена были… жаркие.

Кот Борис, усевшись на Уральские горы, начал ловить лапой бегущие линии. Его когти протыкали пергамент, но чернила тут же затягивали дыры, шипя, как раны от серебра.

Карта гудела, словно под ней жужжал рой пчёл. Где-то в районе Сочи застрекотал цикадой крошечный дрон ОЧМ – металлическая соринка, застрявшая в «теле» карты.

– Вот оно! – Василиса резко перевернула пергамент. На обороте, в обрамлении трещин, красовалась печать: атом, опутанный лозой с шипами. – ОЧМ. Значит, их «коллекционеры» не просто рыскали тут… Они метили территорию.

Андрей прикоснулся к печати, и символ вдруг ожил – лоза поползла по его пальцу, оставляя красные полосы.

– Эй, это же… – он дёрнул руку, но усики уже впились в кожу, как татуировка из света.

– Не дёргайся! – Василиса шлёпнула его по запястью «Справочником по ядовитым орнаментам». – Это не метка, а маячок. Теперь они знают, что карта у нас.

На месте печати проступила дата: 25.09.2025. За окном, где море сливалось с горизонтом, глухо прогремело – не гром, а скорее… смех.

– Что будет в этот день? – Андрей отодвинул руку, но цифры уже светились под кожей, как шрамы от будущего.

Василиса свернула карту, и пергамент завыл, словно ребёнок, у которого отняли игрушку: – Либо конец света. Либо распродажа в «Ашане». Держи купон.

Кот Борис, уронив в щель между плит чёрный усик-вихрь с карты, замер, уставившись в пол. Там, в глубине, что-то ответило рычанием. Не дрон… что-то древнее, голодное. И явно разбуженное.

Воспоминание об отце

Андрей наткнулся на железный ящик под лестницей, заваленный свитками «Песен западных славян» с пометкой «Не открывать при луне». Замок, покрытый ржавчиной и следами когтей, поддался после третьего удара амулетом-водоворотом. Внутри, под слоем соли (зачем? От духов или от глупости?) лежал дневник в кожаной обложке, пахнущий лавандой и порохом.

На странице 1998 года, между заметками о штормах и цене на керосин, красовался рисунок Ключа Арагвы. Угловатый почерк отца: «Всё сложнее скрывать. Грот говорит, ОЧМ уже уловили след. Если что-то случится – пусть Андрей ищет маяк…»

Внутренний монолог: «Почему ты ничего не рассказал? Боялся, что ОЧМ найдёт меня? Или… что я не справлюсь?» – пальцы Андрея сжали страницу, и вдруг чернила поползли, складываясь в новые строки, словно дневник отвечал: «Сын… прости…»

Из дневника выпала пожелтевшая фотография. Отец в промасленной куртке стоял рядом с мужчиной в плаще с капюшоном – тот самый, с рисунка из пещеры. Грот? Его лицо было скрыто тенью, но рука, лежащая на плече отца, отбрасывала странную тень: не пять пальцев, а семь, тонких, как ветви.

Где-то наверху, в читальном зале, Василиса запела старую шахтёрскую песню – верный признак, что она что-то скрывает. Кот Борис зашипел на фотографию, выгнув спину, а затем рванул прочь, утащив в зубах страницу с датой «25.09.2025».

– Ты… знал его? – прошептал Андрей, глядя на фото. Ветер из окна шевельнул волосы на снимке, и на миг показалось, что отец повернул голову, словно пытаясь предупредить.

Василиса, появившись в дверях с бутылкой «Боржоми» в одной руке и арбалетом в другой, хрипло процедила: – Грот не человек. Это… должность. – Она ткнула пальцем в тень на фото. – И похоже, твой папа был не просто смотрителем маяка.

Андрей поднял дневник, и из корешка выскользнул ключ-дубликат от секции «Для тех, кто смеет». На нём болталась бирка: «Когда придёт время – сожги».

За окном, там, где волны бились о скалы, что-то крупное вспенило воду. Как будто проснулось и потянулось… точно в такт дате, горящей на руке.

Обсуждение ОЧМ

Самовар на углях шипел, как разгневанный дух чайных церемоний. Василиса Петровна подбросила в огонь щепотку соли с шепотком «От глупых вопросов» – пламя вспыхнуло изумрудным, и медный бок артефакта заиграл бликами, словно показывал миниатюрные сражения.

– «Общество Чистого Мира» – секта технократов-идиотов, – бубнила старуха, расставляя фарфоровые чашки с трещинами в форме молний. – В 90-е хотели ядерные реакторы в каждый дом. Говорили, «электричество победит суеверия». А когда Чернобыль им напомнил, кто тут главный…

Андрей перехватил летящую в него сушку «на счастье»: – А теперь охотятся за магией?

– Нет, – Василиса плюхнулась в кресло, заставив совушек на халате захлопать пуговичными глазами. – За тем, что не вписывается в их учебники. За тем, что шепчет. – Она ткнула ложкой в самовар, из носика которого повалил пар, складывающийся в буквы ОЧМ.

Кот Борис, свернувшись калачиком на разобранном дроне с печатью «Собственность секции №7», мурлыкал в такт треску радиоволн. Из динамика устройства доносились обрывки: «…повторяем, зона 45-Б нестабильна… объект „Ключник“ требует…» – но кот, придавив лапой антенну, превращал слова в мурлыканье.

На стене за ними висела карта СССР, испещрённая булавками с бирками: «Зона молчания», «Проклятый колодец», «Тут Вася выпил ведро воды». Красная нить соединяла точки, образуя созвездие Жука-носорога.

– В 2003-м они пытались взорвать Портал Ветров под Архангельском, – Василиса швырнула в самовар горсть чайных листьев. Те, падая, превращались в крошечные парашюты с надписями «Спасите наши души». – Думали, это «аномальная зона». А когда не смогли измерить – решили стереть.

Андрей поднёс к глазам чашку: вместо чая в ней колыхался дым с силуэтами людей в защитных костюмах. Они копались в развалинах, похожих на библиотеку маяка.

– Они идут сюда? – спросил он, замечая, как тень от Ключа Арагвы на столе тянется к карте, к точке «Маяк Арагвы».

– Они уже здесь, – Василиса хлопнула крышкой самовара, и пар взметнулся к потолку, образуя дату: 25.09.2025. – Их дроны – лишь разведка. Настоящие ОЧМовцы… – она кивнула на фото из дневника, где Грот стоял с семипалой тенью, – …носят маски людей.

Кот Борис во сне дёрнул лапой, и дрон под ним запищал, запуская пропеллер. Устройство рвануло вверх, утаскивая кота, как воздушный шар. Борис, не открывая глаз, вцепился когтями в проводку, и искры осыпались дождём, рисуя в воздухе предупреждение: «ОНИ В СЕТИ».

– Вот и развлечение, – вздохнула Василиса, заряжая арбалет чайными пакетиками. – Готовься, мальчик. Скоро они поймут, что ты не просто хранитель…

– А кто? – Андрей поймал падающий чайник, из носика которого вырвался вихрь с обрывком фразы: «…сын Стража…».

– …Ты приманка, – старуха прицелилась в дрон. – А лучшая наживка всегда пахнет правдой.

Выстрел. Чайный пакетик с надписью «Судьба» пронзил дрон, и он рухнул в самовар, подняв фонтан искр. Борис, приземлившись на шкаф с криком «Мяу!», сбил банку с этикеткой «Пыль забвения». Белый пепел закружился по комнате, стирая дату на стене, но не в судьбе.

А где-то внизу, под плитами, ответно заскрежетало железо. Будто что-то смеялось. Или точило когти.

Ловушка в архиве

Андрей спустился в потайную комнату, где пахло ладаном и ржавчиной. Полки, усыпанные артефактами, напоминали музей безумного учёного: тут и часы, бьющие только в полночь потустороннего времени, и зеркало с надписью «Не смейся, а то отразишься криво». Но его внимание привлекли пятна на каменном полу – чёрные, с серебристыми прожилками. Следы крови, но не человеческой.

– Василиса! Тут кто-то… – начал он, но в этот момент с потолка сорвалась сеть, сплетённая из проволоки и… живых волос? Андрей кувыркнулся в сторону, а Ключ Арагвы в его руке вспыхнул, разрезая ловушку. Стриженые пряди завизжали, как раненые змеи, и рассыпались в пыль.

– Не волнуйся, это ловушка для мышей, – прокомментировала Василиса, спускаясь по лестнице с чашкой чая в руке. На парé от напитка танцевали крошечные фигурки с саблями. – Хотя… размерчик сомнительный. Может, для слонопотамов?

На стене, куда отлетела сеть, проступили светящиеся руны: «Добро пожаловать, или Посторонним В…». Буква «В» была смазана, будто кто-то спешил дописать «ВЫХОД», но передумал.

Кот Борис, усевшись на сундук с маркировкой «Здесь ваша смерть не работает», принялся скрести лапой по крышке. Изнутри послышался ответный стук – ритмичный, как азбука Морзе.» – … – – … – » – «SOS» на языке духов.

– ОЧМовцы тут были, – Андрей поднял обломок стеклянной колбы с этикеткой «Ветер №7». – Судя по крови, унесли с собой больше, чем планировали.

Василиса пнула ногой волосатую пыль: – Это не их кровь. Это страж. – Она указала на потолок, где висели крюки с обрывками кожи, похожей на змеиную. – Кто-то выпустил того, кто должен был вечно спать.

Ключ Арагвы вдруг натянулся в руке Андрея, как компас, указывая на стену с рунами. Камень начал трещать, открывая проход в ещё более глубокую тайную комнату. Там, в сияющем круге из соли и ртути, лежал… второй меч. Но не кладенец – его лезвие было прозрачным, как лёд, а на эфесе красовалась печать ОЧМ.

– Сюрприз! – Василиса бросила в круг чайную ложку. Металл испарился с шипением. – Похоже, они оставили тебе подарочек. Смертельный.

Андрей шагнул ближе, и меч вдруг зазвенел, поднимаясь в воздух. На лезвии проступили слова: «Только достойный поднимет меня».

– А если я не достоин? – спросил он, чувствуя, как Ключ жжёт ладонь.

– Тогда умрёшь героем, – Василиса достала из кармана вязаную куклу-андрея и ткнула в неё иголкой. – Но я подготовила план Б.

Кот Борис внезапно прыгнул на лезвие, словно проверяя его на прочность. Меч завизжал, застыл, а затем… замурлыкал.

– Видишь? – старуха ухмыльнулась. – Даже артефакты не устоят перед коточарами. Бери его, пока он в настроении.

А где-то выше, в библиотеке, грохнуло. Как будто тот самый «страж», о котором говорила Василиса, уже подбирался к их этажу. И смеялся. Громко.

Расшифровка надписей

Василиса разложила Ключ Арагвы на столе, заваленном лупами, словарём «Грузинский для параноиков» и крошками церковного пряника. Лезвие меча, покрытое письменами, светилось лунным светом, отбрасывая тени в форме букв на потолок. Старуха водила по ним костяной спицей, бормоча:

– «Сила ветра – в его свободе. Но даже воздух нуждается в песне…» – она прищурилась, сдувая паука, пытавшегося дописать букву «ჯ». – Или «в вине». Почерк у древних – как у пьяных ежей.

Андрей, перебирая стопку книг с названиями вроде «1001 способ разозлить стихию», поднял голову: – То есть… надо спеть?

– Или произнести тост. Думаю, грузинский, – Василиса швырнула в него сушкой. – Твоя очередь. Я в 1982-м пыталась – спела «Сулико», и меня занесло пеплом до Еревана.

Эксперимент: Андрей, скептически хмыкнув, выдохнул: – Гамарджоба!

Библиотеку взорвал вихрь. Книги срывались с полок, раскрываясь на страницах с криками: «Наконец-то!» и «Я же предупреждал!». «История маяков» закружилась воронкой, выбивая окно, а «Справочник по квантовой магии» приземлился на голову Борису, превратив его шерсть в перья.

На стене проступила фреска, скрытая под слоем штукатурки: грузинский пир с духами ветра. Один из них, с рогом вина в руке, махал Андрею, указывая на надпись: «ღვინო არის პასუხი» («Вино – ответ»).

– Поздравляю, – Василиса, придерживая летающие волосы заколкой-гвоздём, достала из-под стола кувшин. – Теперь ты официально диджей ураганов. Держи «Киндзмараули» 1978-го. Только не вздумай произносить «за здоровье» – последний, кто это сделал, до сих пор крутится в торнадо над Тулой.

Кот Борис, превратившийся в недовольного филина, заурчал басом. Из динамиков дрона ОЧМ, застрявшего в люстре, донеслось: «Объект активирован. Начата запись…» – но голос оборвался, когда «История маяков» шлёпнула устройство в кувшин с вином.

– ОЧМ уже в курсе, – пробормотал Андрей, наблюдая, как вихрь складывает книги обратно в алфавитном порядке. – Что дальше? Устраивать сацуребли с бурей?

– Лучше, – Василиса подмигнула, разливая вино. – Теперь ты можешь спрашивать ветра о секретах. Но учти – они сплетничают. И вечно путают даты.

Андрей поднёс Ключ к губам и прошептал: – Где ОЧМ?

Ветер завыл, вырывая из «Энциклопедии тайн» страницу 2025 года. На ней, рядом с датой 25.09, красовался силуэт человека с семью пальцами. И подпись: «Они уже в пути».

А где-то за окном, в чёрной полосе прибоя, что-то щёлкнуло – словно взвели курок. Или открыли бутылку шампанского.

Первое испытание Ключа

Вихрь, вызванный произнесением «Гамарджоба!», набрал силу и подхватил Василису Петровну, подняв её под потолок. Книги продолжали летать по комнате, а пыль кружилась в воздухе, создавая хаос. Андрей, стоя в центре бури, пытался контролировать поток, но всё было бесполезно.

– Как его остановить?! – крикнул он, пытаясь перекрыть шум ветра.

Василиса, паря под потолком, с улыбкой ответила: – Попроси вежливо!

Андрей, не теряя времени, сосредоточился и произнёс: – Пожалуйста, остановись!

Но вихрь не утихал. Тогда он решил попробовать другой подход и использовал Ключ Арагвы, пытаясь направить его энергию. Однако это тоже не дало результата.

В этот момент меч-кладенец, лежавший на столе, внезапно вонзился в пол. Вокруг него образовалась зона безветрия, которая постепенно расширялась, поглощая бурю. Вихрь утих, и Василиса медленно опустилась на пол.

Книги, которые всё ещё летали, начали медленно опускаться на свои места, а пыль оседала на пол. Кот Борис, превратившийся обратно в обычного кота, спрыгнул с полки и подошёл к Андрею, словно проверяя, всё ли в порядке.

– Ну вот, – сказала Василиса, отряхиваясь. – Теперь мы знаем, что Ключ можно использовать не только для вызова бурь, но и для их остановки.

Андрей вздохнул с облегчением, но понимал, что это было только начало. Впереди их ждали новые испытания и опасности, связанные с ОЧМ и тайнами маяка.

На стене, где ранее проступила фреска, теперь виднелись следы от штукатурки, словно ветер пытался стереть изображение. Но надпись «ღვინო არის პასუხი» («Вино – ответ») всё ещё была видна, напоминая о недавнем событии.

Из-за окна доносился шум моря, который теперь казался спокойным по сравнению с бурей, бушевавшей в библиотеке. Но Андрей знал, что это спокойствие может быть обманчивым. Где-то вдали, в темноте, что-то шевелилось, ожидая своего часа.

Обнаружение слежки

Капля воска с горящей свечи упала на карту СССР, прожегши дыру ровно в точке «Маяк Арагвы». Андрей наклонился поправить фитиль – и заметил в щели между камнями крошечный блик. Металлический паук с восемью линзами вместо глаз притаился под полкой, его брюшко светилось синим логотипом ОЧМ: земной шар, опутанный шестерёнками.

– Василиса! – он рванул проволоку-усик, и устройство запищало, выстреливая облаком дыма. Из тумана выплыла голограмма: «Секция №7 приветствует нарушителей!»

– Значит, они всё видели, – Василиса, поправляя очки с линзами как дно бутылок, сунула палец в дым. Изображение дернулось, показав запись её полёта под потолком в совином халате. – Даже мою пижаму с совами…

Андрей раздавил камеру каблуком, но голограмма не исчезла. Вместо этого она увеличилась, транслируя их вдвое: – Теперь у них будет запись, как ты летаешь. И как кот превращается в филина. И… – он замолчал, заметив на записи ещё кого-то.

В углу голограммы мелькнула тень – высокий человек в плаще, поднявший руку со шрамом-молнией. Кадр завис, будто сам испугался: пальцы на ладони были не пять. Семь.

Кот Борис внезапно зашипел на раздавленную камеру. Из её осколков выползла стальная гусеница с капсулой, на которой красовалась надпись: «Отчёт доставлен. Цель подтверждена». Она рванула к вентиляции, но Василиса швырнула в неё вязаный носок. Тот ожил, обернулся вокруг механизма и затянул узлом со звуком срываемой банковской печати.

– Сюрприз к ужину, – пробормотала старуха, разламывая капсулу. Внутри оказалась фотография Андрея с пометкой: «Объект „Наследник“. Приоритет: ликвидация или вербовка».

Где-то в трубах заскрежетал механизм, словто гигантский паук спускался вниз. Василиса ткнула кочергой в радиатор, и оттуда выпал крошечный дрон-разведчик с наклейкой: «С Днём Рождения!».

– Игрушки, – фыркнула она, разбирая устройство. – Настоящая угроза… – её взгляд скользнул к затемнённому окну, где на мгновение отразился силуэт с неестественно длинными пальцами, – …предпочитает стучать в дверь.

Андрей поднял Ключ Арагвы – лезвие вибрировало, указывая на север. Туда, где в ночи мерцал огонёк. Не маяка. Костра.

– Они ждут, когда мы выйдем, – прошептал он.

– Нет, – Василиса бросила в самовар фотографию, и та вспыхнула, показав в пламени карту с движущейся к ним красной точкой. – Они ждут, когда мы испугаемся.

А в подвале, под ногами, что-то тяжёлое перекатилось с глухим стуком. Как будто смеялся каменный шар. Или открывался глаз.

План действий

Стол в библиотеке теперь напоминал штаб партизан: карты с дырками от ожогов, обрывки шифровок из книжных страниц и кружка с чаем, где плавала ложка-невидимка. Андрей пригвоздил к пробковой доске фото человека со шрамом-молнией, поверх – записку ОЧМ: «Ликвидация или вербовка». Рядом висел меч-кладенец, всё ещё подрагивавший от недавнего вихря.

– Нужно найти остальные артефакты раньше них, – Андрей ткнул в карту, где семь маяков образовывали кольцо вокруг Чёрного моря. – Если ОЧМ соберёт все «Ветры», они смогут…

– Перекрасить реальность в цвет хаки и дисциплины, – закончила Василиса, разливая по рюмкам не то чай, не то зелье. – Но есть нюанс. – Она швырнула в воздух кость домино, и та зависла, превратившись в голограмму семи вихрей. – Эти артефакты – части договора. Того самого, что держит границу между мирами. ОЧМ хочет не контролировать их… а разорвать.

Андрей сглотнул. На карте замигали точки – Варна, Батуми, Ялта… В каждой горел «его» маяк.

– Тогда тем более нельзя медлить. С чего начнём?

Василиса молча пододвинула открытый том I с пожелтевшей закладкой. На последней странице красовалась пометка кровавыми чернилами: «Семь ветров сплетаются в ураган, когда сердце хранителя становится ключом». Рядом – детский рисунок: мальчик с мечом, заслоняющий маяк от тени с семью руками.

– С того, – старуха ткнула в рисунок, оставив отпечаток варенья, – что ты научишься слушать. Не стихии – себя. – Она вдруг ухмыльнулась. – Или устроим ОЧМ «сюрприз»… Скажем, подкинем им книгу по этикету. С пометками на полях: «Воровать артефакты – невежливо».

Кот Борис, развалившись на «Справочнике ядовитых облаков», замурлыкал мотив, от которого задрожали стёкла. Василиса насторожилась:

– Он напевает «Семь ветров». Старую песню маячников… – её пальцы непроизвольно выстукивали ритм на столе. – Говорят, если спеть её у каждого маяка, ветры становятся союзниками. Но последнего, кто попробовал, разорвало на ноты.

Андрей взял Ключ Арагвы – лезвие отозвалось гулом, в такт мурлыканью. Где-то за стеной, в ответ, заскрипели половицы, будто невидимые ноты танцевали чечётку.

– Значит, начинаем с Варны, – он обвёл точку на карте. – Завтра на рассвете.

– Разумно, – Василиса достала из юбки морской компас, стрелка которого указывала… в потолок. – Только учти: там сейчас они. – На экране дрона, валявшегося в углу, мелькнула тень со шрамом – человек стоял у входа в библиотеку, его деформированная рука тянулась к ручке.

Книга «Семь ветров» захлопнулась сама, выпустив порыв солёного ветра. На столе проступили слова: «Первый шаг – довериться волне». Буквы стекали, как чернила в воду, образуя карту маршрута… прямо через кладбище кораблей.

– План есть, – Андрей потушил свечу, и комната погрузилась в синеву лунного света. – Осталось не стать призраками раньше времени.

А где-то за дверью упала монетка. Орёл или решка – не ясно. Но точно – знак, что игра началась.

Ночные размышления

Луна, пробиваясь сквозь витраж с изображением Персея, разрезала библиотеку на полосы синего и серебра. Андрей сидел на полу, прислонившись к шкафу с надписью «Хрупкое: Судьбы». На коленях – потрёпанный дневник отца, открытый на странице, где чернильная клякса съела половину текста. Остались обрывки: «…прости, что оставил…», «…ключ не в замке, а в…». Последнее слово было выжжено, будто кто-то приложил к бумаге раскалённую иглу.

Внутренний монолог: «Ты хотел, чтобы я продолжил? Или… чтобы я сжёг всё это?» – пальцы сжали страницу, оставляя морщины. – «Говорил же – ненавижу ребусы. Особенно твои».

Где-то в темноте скрипнула полка – будто старые переплёты вздохнули. Меч-кладенец, прислонённый к столу, поймал лунный луч. Тень от клинка поползла по стене, дробясь на руны, которые двигались. Буквы ქართული алфавита сплетались с греческими сигмами, образуя карту… или лицо. Человека с глазами как трещины в льду.

Андрей встал, следуя за тенью. Руны теперь складывались в фразу: «გაღვიძება მოდის ჩრდილიდან» («Пробуждение идёт из тени»). На последнем слове силуэт человека со шрамом-молнией накрыл надпись, словно жирный крест. Меч дрогнул – и проекция рассыпалась.

Из дневника выпала фотография: отец стоит на маяке, за спиной – штормовое небо. Но приглядевшись, Андрей заметил, что облака складываются в цифры: 25.09.2025. Завтра.

– Совпадение? – он приложил фото к окну. Лунный свет проступил сквозь бумагу, высвечивая на обратной стороне отцовский почерк: «Когда придёт день – режь ветер, а не верёвки».

За окном завыл ветер, но не яростный, а… мелодичный. Как будто кто-то играл на разбитой флейте среди волн. Кот Борис, спавший на «Энциклопедии тишины», дёрнул ухом и зарычал в сторону шкафа с глобусом. Тот медленно вращался, хотя его не касалась рука.

– Даже спать не дают, – Андрей швырнул в глобус ластиком. Тот остановился, показывая точку в Чёрном море – ровно там, где затонул «Аргонавт», корабль из отцовских рассказов.

Меч внезапно упал, звонко ударившись о пол. В луже лунного света заискрилась надпись: «Семь шагов до края». Андрей коснулся клинка – сталь была холодной, но буквы жгли пальцы.

– Края чего? – спросил он пустоту.

В ответ где-то упала книга. «Мифы о крае света» раскрылась на странице с иллюстрацией: гигантский змей, кусающий собственный хвост. В его кольце – маяк. Их маяк.

Андрей потушил лампу. Теперь только луна видела, как он обхватил голову руками, а тень на стене – будто не его – медленно достала из ножен невидимый клинок и приставила к горлу.

Тревожный знак

Внезапно свет в библиотеке погас, погрузив комнату в темноту. Но вскоре меч-кладенец начал светиться синим светом, освещая пространство вокруг себя мягким, мистическим сиянием. Андрей, не теряя времени, схватил Ключ Арагвы, чувствуя, как от него исходит странная энергия.

Ветер, ворвавшийся через разбитое окно, принёс с собой запах гари, словно где-то неподалёку произошёл пожар. Андрей крепче сжал Ключ, готовясь к возможным опасностям. Свечение меча становилось всё ярче, создавая причудливые тени на стенах.

Снаружи доносился рёв двигателей, который становился всё громче. Это могло означать, что ОЧМ приближается к библиотеке. Андрей насторожился, пытаясь определить источник звука.

Меч продолжал светиться, и на его лезвии появились мерцающие символы, которые словно предупреждали о грядущей опасности. Андрей почувствовал, как по его спине пробежал холодок, но он был готов встретить угрозу лицом к лицу.

– Что-то происходит, – прошептал он, прислушиваясь к звукам снаружи. – Нужно быть наготове.

В этот момент он осознал, что события развиваются быстрее, чем он ожидал, и им с Василисой предстоит столкнуться с новыми испытаниями.

Начало атаки

Василиса врывается в комнату, её плащ развевается, словно крылья ворона: – Они здесь! Дроны и… что-то большое! – её голос дрожит, но глаза горят решимостью.

Андрей, не теряя ни секунды, активирует Ключ Арагвы. Лезвие вспыхивает синим светом, создавая вокруг него ауру силы. – Библиотеку не отдам! – кричит он, поднимая Ключ над головой. Воздух вокруг начинает искриться, а символы на стенах загораются, словно отвечая на зов.

Окна взрываются, осколки стекла разлетаются по комнате, создавая вихрь осколков. В проёме возникает силуэт дрона-паука с эмблемой ОЧМ. Его металлические лапы скребут по стенам, а глаза-камеры сканируют пространство. Следом появляются другие механизмы: гусеничные разведчики, крылатые шпионы, даже что-то похожее на шагающего краба с пушкой на спине.

Меч-кладенец, до этого момента тускло светившийся, вспыхивает, как факел. Василиса, не раздумывая, хватает его, её рука обжигается, но она не отступает. – Бежим! – кричит она, бросаясь к выходу. Андрей следует за ней, сжимая Ключ так крепко, что на ладони остаётся след от рукояти.

Они выбегают в коридор, где их уже ждут. Семь дронов-пауков перекрывают путь, их глаза светятся красным. Василиса швыряет в них Меч, тот пролетает сквозь механизмы, оставляя за собой след из искр. Дроны взрываются, как фейерверки, но путь свободен лишь на мгновение.

Сзади раздаётся грохот – библиотека рушится. Андрей оборачивается: потолок опускается, стены сжимаются, а в центре комнаты формируется воронка из света и тени. Из неё выходит фигура в плаще – человек со шрамом-молнией на ладони. Его глаза светятся холодным синим светом.

– Не так быстро, – шепчет он, протягивая руку. Андрей чувствует, как Ключ начинает вибрировать, словно пытаясь вырваться. Василиса тянет его за рукав: – Потом! Сейчас – бежать!

Они мчатся к выходу, но дверь заблокирована. Василиса бросает в замок горсть порошка из своей сумки – тот вспыхивает, и дверь слетает с петель. Они выбегают на улицу, где их встречает ночь, полная звуков битвы: рёв двигателей, крики, звон металла.

Вдалеке, над морем, висит тень – огромный дирижабль ОЧМ с логотипом в виде земного шара, опутанного шестерёнками. Он медленно опускается, готовясь к атаке.

– К маяку! – кричит Андрей, указывая на мерцающий огонёк на горизонте. Василиса кивает, её глаза полны решимости. Они бегут, оставляя за собой следы на песке, а позади них раздаётся смех – холодный, механический, полный предвкушения.

И в этом смехе слышится что-то ещё… Что-то, напоминающее мелодию. Ту самую, которую мурлыкал кот Борис. Мелодию «Семи ветров».

Глава 1.2: «Гость с Алтая»

Нежданный гость

Локация: Библиотека, утро после атаки. Запах гари и моря всё ещё витает в воздухе, смешиваясь с ароматом старых книг. Василиса, с опалёнными кончиками волос и плащом, украшенным пятнами сажи, открывает дверь после трёх настойчивых стуков.

На пороге стоит мужчина в камчатке, увешанной амулетами из камней. Его глаза, цвета штормового моря, сканируют помещение, словно пытаясь прочесть скрытые символы на стенах.

Семён (громко, с ноткой энтузиазма): – Здравствуйте, коллеги! Меня ветер принёс. И карта… – он тычет пальцем в свиток, разложенный на столе, где ещё видны следы сажи. – Где тут у вас Стрибог прячется?

Василиса (осторожно, прижимая к груди потрёпанную книгу): – Стрибог? Вы имеете в виду… стихию ветра? Или что-то конкретное?

Семён (улыбаясь, обнажая ряд зубов, похожих на волчьи клыки): – Конкретное. Говорят, здесь, в этих краях, есть место, где можно услышать его шёпот. А может, даже заключить сделку. – Он достаёт из-за пазухи небольшой мешочек, из которого сыплются искры, образуя силуэт вихря. – У меня тут… предложение для него.

Андрей (появляясь в проёме, с Ключом Арагвы на поясе): – Сделка с ветром? Звучит как рецепт катастрофы. Что вам нужно?

Семён (не теряя самообладания): – Информацию. Знания. И, возможно, союзника. Я ищу то, что может помочь… – он замолкает, бросая взгляд на рюкзак, из которого торчит кирка с рунами, напоминающими волны и молнии. – То, что может изменить правила игры.

Василиса (приближаясь к свитку, её пальцы оставляют на нём следы пепла): – Правила игры? Вы о чём?

Семён (жестом приглашая войти): – О том, что происходит за пределами вашего мира. О том, как ветры могут стать не просто стихией, а… инструментами. – Он указывает на карту, где семь точек горят алым светом. – Видите эти маяки? Они не просто символы. Они – ключи.

Андрей (сжимая рукоять Ключа): – Ключи к чему?

Семён (понижая голос): – К возможности переписать договор. Тот самый, что держит границы. Но для этого… – он достаёт из кармана камень, пульсирующий синим светом, – нужна сила, превосходящая ветер.

В этот момент из глубины библиотеки доносится скрип – будто старые книги пытаются рассказать свою историю. Меч-кладенец, спрятанный за шкафом, начинает вибрировать, отзываясь на энергию камня.

– Похоже, у нас появился общий интерес, – говорит Василиса, её глаза блестят в свете утреннего солнца, пробивающегося сквозь разбитые окна. – Но помните: в игре с ветрами всегда есть цена.

Семён (улыбаясь шире): – О, я готов заплатить. Главное – чтобы ветер дул в нужную сторону.

И пока они обсуждают планы, за дверью библиотеки слышится шёпот – словно сами стены делятся секретами с новым гостем. А в воздухе всё ещё висит запах гари… и надежды.

Знакомство с Семёном

Семён, не теряя времени, вываливает на стол коллекцию камней, словно фокусник, демонстрирующий свои трюки. Его движения быстры и точны, а глаза горят энтузиазмом.

– Это – оберег от глупости, – говорит он, указывая на агат с причудливыми узорами. – А это – от бюрократов, – добавляет он, поднимая гранит с дыркой, будто специально созданной для того, чтобы пропускать мимо себя все официальные бумаги мира.

Андрей, наблюдая за этим представлением, шепчет Василисе: – Он вообще вменяемый?

Василиса, сдерживая улыбку, отвечает: – По меркам алтайских шаманов – ещё адекват. Хотя его коллекция камней могла бы украсить музей сюрреализма.

Семён тем временем продолжает: – А этот, – он поднимает камень, похожий на сердце, – защищает от… – он делает драматическую паузу, – …от разбитого сердца. Особенно полезно для тех, кто пытается договориться с ветрами.

Андрей поднимает бровь, но ничего не говорит. Василиса же, заинтересованная, берёт в руки агат: – И как он работает? Нужно его съесть или просто носить в кармане?

Семён смеётся, его смех звучит как грохот камней в горной реке: – Лучше носить на груди. Но если решите съесть – не говорите потом, что я не предупреждал о побочных эффектах.

В этот момент из рюкзака Семёна доносится странное жужжание. Он достаёт небольшой механизм, напоминающий часы с крыльями: – А это – детектор лжи. Проверяет, говорит ли ветер правду. Пока показывает, что он врёт. Как обычно.

Андрей не может удержаться от комментария: – Может, он просто устал от ваших вопросов?

Василиса, разглядывая камни, замечает: – Некоторые из них похожи на те, что были в дневнике отца Андрея. Вы не сталкивались с подобными?

Семён становится серьёзным: – Возможно. Эти камни – не просто украшения. Они – ключи к пониманию… многого. Но об этом позже. Сейчас у нас есть дела поважнее.

Он указывает на карту, где алые точки всё ещё горят, словно приглашая в путешествие. Андрей и Василиса переглядываются, понимая, что их приключение только начинается.

И пока они обсуждают планы, камни на столе начинают слегка светиться, словно соглашаясь с каждым словом Семёна. Или предупреждая о чём-то…

Расшифровка Карты

Семён прикладывает к пергаменту «камень-компас» из яшмы. Его поверхность мерцает, словно живая, а линии карты начинают светиться, складываясь в маршрут через семь точек России. Ветер, ворвавшийся через разбитое окно, шевелит края пергамента, будто пытаясь подсказать путь.

Семён (указывая на вихри, образовавшиеся вокруг алых точек): – Видишь эти вихри? Это алтари Стрибога! Твой папаша в 90-е искал их, да… ветер сдул. Но следы остались. – Он проводит рукой над картой, и символы начинают кружиться, образуя вихри из света.

Андрей (резко, сжимая Ключ Арагвы): – Вы знали его?

Василиса (приближаясь к карте, её пальцы оставляют следы пепла): – Отец Андрея? Он тоже искал Стрибога?

Семён (кивая, его глаза загораются воспоминаниями): – Да, ваш отец был… необычным человеком. Он верил, что ветра хранят секреты, способные изменить мир. И он был близок к разгадке. – Он указывает на одну из точек, где вихрь становится ярче. – Это место – начало пути. Там, в сердце бури, скрыт первый алтарь.

Андрей (его голос дрожит от волнения): – Что он пытался сделать?

Семён (понижая голос): – Он пытался переписать договор. Тот самый, что держит границы между мирами. Но для этого нужна сила, превосходящая ветер. – Он достаёт из кармана камень, пульсирующий синим светом, – вот что ему было нужно.

Василиса (взглянув на камень): – И что стало с его исследованиями?

Семён (пожимая плечами): – Ветер унёс многое, но не всё. Некоторые записи, некоторые камни… – Он указывает на свою коллекцию, – они могут помочь вам продолжить его дело.

В этот момент Меч-кладенец, спрятанный за шкафом, начинает вибрировать сильнее, отзываясь на энергию камня. Стены библиотеки словно дрожат, а из глубины помещения доносится шёпот – будто старые книги пытаются рассказать свою историю.

– Похоже, у нас есть общая цель, – говорит Василиса, её глаза блестят в свете утреннего солнца, пробивающегося сквозь разбитые окна. – Но помните: в игре с ветрами всегда есть цена.

Семён (улыбаясь шире): – О, я готов заплатить. Главное – чтобы ветер дул в нужную сторону.

И пока они обсуждают планы, камни на столе начинают слегка светиться, словно соглашаясь с каждым словом Семёна. Или предупреждая о чём-то…

Когда Семён касается карты камнем-компасом, из его рюкзака доносится тихое жужжание. Он достаёт небольшой механизм, напоминающий часы с крыльями, и проверяет показания: – Детектор показывает, что ветер ведёт нас… но врёт о конечной цели. Как обычно.

Андрей, разглядывая маршрут, замечает, что одна из точек совпадает с местом, где он нашёл Ключ Арагвы. Василиса, сопоставляя данные из дневника отца, добавляет: – Эти алтари – не просто артефакты. Они – узлы, связывающие миры. Если мы сможем активировать их… – Она не заканчивает фразу, но её взгляд говорит сам за себя.

Внезапно из глубины библиотеки доносится звук, похожий на шёпот ветра. Меч-кладенец начинает светиться ярче, а символы на стенах загораются, образуя карту, дополняющую пергамент Семёна. – Похоже, сама библиотека хочет нам что-то сказать, – шепчет Василиса, приближаясь к стене.

И пока они изучают новые данные, за дверью слышится далёкий рёв двигателей – ОЧМ не дремлет. Время уходит, а ветер всё ещё ждёт своего часа.

Флешбек – Отец и Семён

1998 год. Горный Алтай. Лагерь археологов. Палатки, обветренные штормовыми ветрами, едва держатся на растяжках. Воздух пахнет дымом костра и можжевельником. Молодой Семён, с чёрной бородой и без шрама на щеке, сидит на пне, вертя в руках камень с рунами. Отец Андрея, в потёртой кожаной куртке, разворачивает на столе из грубых досок ту самую Карту Ветров. На краю карты лежит Ключ Арагвы – уже тогда покрытый трещинами, будто его только что извлекли из земли.

Отец (проводя пальцем по линиям карты, его голос глух от усталости): – Если ОЧМ узнает, что ветер можно приручить… они превратят его в оружие. Вместо дождей – кислотные ливни. Вместо ураганов – стену, стирающую города.

Семён (бросая камень в костёр, где тот вспыхивает синим пламенем): – Приручить? Да он нас всех в пепел превратит! Ты слышал, что шепчут в ущельях? Стрибог не служит – он договаривается. И цена… – Он замолкает, глядя на языки огня, пожирающие руны.

Отец (поднимая Ключ, который слабо светится в его руке): – Цена уже заплачена. – Он указывает на трещины на лезвии. – Каждый алтарь, который мы находим, отнимает часть силы. Но если собрать все семь…

Семён (перебивая, с усмешкой): – …ветер станет нашим другом? Мечтатель. – Он встаёт, его тень на скалах становится огромной, как силуэт древнего духа. – Ты веришь в сказки, а ОЧМ верит в технологии. Кто из вас опаснее?

Связь: Внезапно ветер срывает с карты несколько камней-меток. Они падают, образуя узор, похожий на семиконечную звезду. Отец замирает, его пальцы сжимают Ключ так, что костяшки белеют.

На заднем плане, в тени сосны, стоит фигура в плаще – тот самый человек со шрамом-молнией. Он наблюдает. Его рука сжимает устройство, напоминающее рацию с эмблемой ОЧМ.

Костер гаснет, будто задутый невидимой силой. В темноте слышится смех – холодный, механический. – Скоро, – шепчет ветер, и флешбек растворяется, возвращая нас в библиотеку, где Андрей смотрит на Ключ, теперь лежащий перед Семёном. Трещины на нём… точь-в-точь как в воспоминаниях.

Тайна пропажи отца

Вернувшись в настоящее, Семён мрачнеет. Его пальцы сжимают край стола, будто пытаясь удержать ускользающую правду: – После той экспедиции твой отец исчез. ОЧМ стёрли все следы. Даже ветер… – Он замолкает, глядя на карту, где линии маршрута дрожат, как испуганные змеи.

Андрей сжимает Меч-кладенец так, что костяшки пальцев белеют. Лезвие вибрирует, словно отзываясь на порыв невидимого ветра, а в его ушах звучит эхо слов отца из флешбека: «Цена уже заплачена».

Внезапно на карте, там, где секунду назад была пустота, проявляется новая метка – Астрахань. Буквы возникают будто сами собой, выжигаемые невидимым пером. Василиса касается свежего символа, и её пальцы обжигает: – Здесь… что-то пробудилось. Или кого-то нашли.

Семён хватает камень-компас, но стрелка крутится бешено, словно попала в водоворот: – Это не я добавил! – в его голосе впервые слышится страх. – Значит, ОЧМ уже близко. Или… – Он бросает взгляд на Ключ Арагвы, трещины на котором теперь светятся ядовито-зелёным.

Из разбитого окна врывается порыв ветра. Он подхватывает карту, но вместо того чтобы унести, аккуратно раскладывает её на полу. Семь точек образуют кольцо, а Астрахань становится восьмой – центром спирали.

– Отец говорил о семи алтарях, – шепчет Андрей, – почему теперь восемь? – Потому что кто-то добавил новое правило, – отвечает Василиса, поднимая Меч. Его лезвие теперь указывает на юг, туда, где над горизонтом сгущаются тучи.

Стены библиотеки вдруг резко темнеют, и на них проступают тени – силуэты дронов-пауков, крадущихся по крыше. Семён хрипит: – Собирайтесь! Они идут не только за нами… Они идут за тем, что проснулось в Астрахани.

Андрей смотрит на метку. Где-то там, среди песков и каналов, ответ. Или ловушка. Меч вибрирует сильнее, а вдалеке, за окном, слышится рёв двигателей – будто смех самой Судьбы.

Камни-ключи

Семён высыпает на стол содержимое рюкзака. Камни с высеченными символами ветра – спиралями, штрихами и древними рунами – катятся по карте, словно подчиняясь невидимым потокам. Один из них, с трещиной в форме молнии, подкатывает к Андрею и замирает, будто узнавая хозяина.

Семён (перебирая камни, его голос звучит как скрежет валунов): – Без них алтари не откроешь. Два у меня, один… – он пристально смотрит на Андрея, – думаю, у тебя.

Андрей (медленно достаёт из кармана потёртый камень, найденный в рюкзаке отца. На его поверхности – та же спираль, что и на Ключе Арагвы): – Этот?

В момент, когда три камня оказываются рядом, они начинают петь – тонкий звук, похожий на свист ветра в ущелье. Символы на них загораются бирюзовым светом, проецируя на стены библиотеки движущиеся тени: силуэты вихрей, алтарей… и человеческих фигур, склонившихся над ними.

Василиса (касаясь проекции, которая дрожит от её прикосновения): – Это… места силы? Или могилы тех, кто пытался их использовать?

Семён (собирая камни в мешок из шкуры, где они продолжают гудеть): – И то, и другое. Каждый алтарь – дверь. А двери бывают и ловушками. – Он бросает взгляд на окно, где мелькает тень дрона-паука. – ОЧМ уже знают, что ключи в игре.

Когда Андрей прячет свой камень обратно, на ладони остаётся ожог в форме спирали. Он не успевает сказать об этом – в этот момент карта внезапно вспыхивает, и новая метка появляется в Сибири. Но вместо алтаря там изображён глаз, смотрящий прямо на них.

– Время кончилось, – Семён натягивает капюшон камчатки, пряча лицо. – Собирайте рюкзаки. Через час ветер сменит направление… и унесёт наши следы.

Андрей сжимает обожжённую ладонь. Камень отца горяч, как уголёк. Где-то в Сибири ждёт ответ. Или последняя ловушка.

Эксперимент с артефактами

Семён аккуратно раскладывает камни на карте, словно расставляя шахматные фигуры. Воздух в комнате начинает дрожать, а листы книг слетают с полок, кружась в безумном танце. Пыль поднимается в воздух, образуя вихри, которые движутся в такт с движениями Семёна.

Василиса, пытаясь удержать стопку книг от падения, кричит: – Прекратите! Вы же разнесёте библиотеку!

Андрей, наблюдая за происходящим с восхищением, смеётся: – Зато теперь знаем, где искать первый алтарь – Камчатка!

Когда камни занимают свои места, символы на карте начинают светиться ярче, образуя новые линии и узоры. Вихри воздуха становятся более интенсивными, и в них можно разглядеть очертания древних рун. Один из вихрей формирует карту Камчатки, где ярко выделяется точка в районе вулкана Авача.

В этот момент на карте появляются новые метки – они мерцают, как звёзды на ночном небе. Каждая метка сопровождается лёгким звоном, словно кто-то играет на невидимых колокольчиках. Василиса, приглядевшись, замечает, что метки образуют узор, напоминающий сеть.

– Это не просто алтари, – говорит она, – это узлы какой-то большой системы.

Семён, не отрываясь от своего занятия, отвечает: – Возможно, это следы древнего ритуала, который ваш отец пытался восстановить.

Ветер усиливается, и книги начинают летать по комнате, словно живые существа. Андрей, держа в руке камень, чувствует, как по его телу пробегает дрожь. Меч-кладенец вибрирует всё сильнее, а символы на стенах загораются ярче.

– Нам нужно действовать быстро, – говорит Семён, собирая камни. – Ветер не будет ждать вечно.

И пока они готовятся к новому этапу своего приключения, камни на столе продолжают светиться, словно напоминая о том, что тайна ещё не раскрыта. А где-то вдалеке, за горизонтом, уже виднеются очертания Камчатки – первого пункта их опасного путешествия.

Вторжение кота Бориса

Кот Борис, с грацией, достойной лучшего применения, запрыгивает на стол. Его пушистый хвост, словно метла, смахивает камни-ключи на пол. Карта, до этого момента мирно лежавшая на столе, сворачивается в свиток, будто пытаясь спрятаться от неожиданного вторжения.

Семён, в ужасе наблюдая за происходящим, восклицает: – Это же священные артефакты!

Василиса, стараясь сдержать смех, отвечает: – Успокойтесь, Борис считает священным только лосося. – Она указывает на миску кота, где действительно лежит недоеденный кусок рыбы.

Борис, не обращая внимания на переполох, устраивается на карте, мурлыча и вылизывая лапу. Камни, разбросанные по полу, продолжают светиться, создавая причудливые узоры на стенах. Ветер, до этого бушевавший в библиотеке, стихает, словно признавая власть кота.

Пока Семён собирает камни, а Василиса пытается успокоить кота, Андрей замечает, что на карте, под весом Бориса, появилась новая вмятина – в форме лапы. Символы вокруг неё начинают светиться ярче, образуя новый маршрут.

– Похоже, у нас появился новый проводник, – шутит Андрей, указывая на кота.

Семён, закатывая глаза, отвечает: – Если этот проводник приведёт нас к лососю, я лично его поблагодарю.

Собрав камни и свернув карту, они готовятся к выходу. Борис, словно осознав свою роль, спрыгивает со стола и направляется к двери, виляя хвостом. Ветер снова начинает дуть, но теперь он мягкий и тёплый, будто извиняясь за предыдущий хаос.

– Ну что ж, – говорит Семён, – похоже, у нас есть новый компаньон. Надеюсь, он знает дорогу лучше, чем мы думаем.

И пока они следуют за котом, камни в рюкзаке Семёна продолжают светиться, словно одобряя неожиданный поворот событий. А где-то вдалеке, за горизонтом, уже виднеются очертания Камчатки – первого пункта их опасного, но увлекательного путешествия.

Рассказ о Стрибоге

Семён берёт кусок мела и начинает рисовать на доске схему. Семь алтарей, изображённые в виде кругов, образуют кольцо вокруг России. Линии между ними пульсируют, словно вены древнего существа.

Семён (его голос глух, как шёпот ветра в ущелье): – Стрибог – не бог, а сила. Как гравитация, только злее. Беспощадная, вечная. Если ОЧМ её захватят… – Он проводит рукой по схеме, и линии вспыхивают синим светом. – Они смогут управлять погодой, создавать ураганы, останавливать ветра. Мир превратится в пустыню или океан кислоты.

Андрей (сосредоточенно глядя на схему): – Ветер станет оружием.

Василиса (приближаясь к доске): – Но почему семь алтарей? Что в них такого особенного?

Семён (указывая на центр схемы, где находится Ключ Арагвы): – Каждый алтарь – это точка доступа к силе Стрибога. Вместе они образуют сеть, которая позволяет контролировать ветер на всей планете. Но если собрать все семь… – Он замолкает, его взгляд становится тяжёлым. – Тогда можно будет стать хозяином ветра.

За окном мелькает тень дрона-паука. Его металлические лапы скребут по стеклу, оставляя царапины. Ветер за стеной усиливается, будто пытаясь прорваться внутрь.

Пока Семён объясняет, на карте, лежащей на столе, появляется новая метка – в районе Урала. Она мерцает, как звезда, и сопровождается лёгким звоном. Василиса, заметив это, восклицает: – Ещё один алтарь! И кто-то уже активировал его…

Семён собирает камни-ключи и убирает их в мешок. Его лицо серьёзно, как никогда. – Нам нужно действовать быстро. ОЧМ уже близко. Если они доберутся до алтарей раньше нас… – Он не заканчивает фразу, но все понимают, что последствия будут катастрофическими.

Андрей смотрит на схему, где алтари образуют кольцо вокруг России. В его глазах читается решимость. – Мы не дадим им этого сделать.

И пока они готовятся к новому этапу своего приключения, ветер за окном стихает, словно ожидая их решения. Камни в рюкзаке Семёна продолжают светиться, словно напоминая о том, что тайна ещё не раскрыта. А где-то вдалеке, за горизонтом, уже виднеются очертания Камчатки – первого пункта их опасного путешествия.

Флешбек – Предательство

1998 год. Алтай. Ночь.

Луна, словно вырезанная изо льда, висит над зубчатыми скалами. Ветер воет между камнями, разнося запах дыма от потухающего костра. Отец Андрея, закутавшись в прожжённый ветрами плащ, прижимает к груди Ключ Арагвы – камень светится в его руках, как пойманная молния.

Грот (выходит из теней, его лицо скрыто под капюшоном с вышитыми серебром паутинами. Голос звучит как скрип ржавых шестерёнок): – Отдай Ключ. Или твой сын вырастет сиротой.

Отец Андрея (шаг назад, к обрыву. В его глазах – не страх, а ярость загнанного зверя): – Вы уже отняли у меня всё. Даже ветер теперь пахнет вашей гнилью.

Грот делает знак рукой – из темноты выползают дроны-пауки, их металлические лапы цокают по камням. Отец, не сводя глаз с врага, незаметно зажимает Ключ в кулаке. Камень впивается в ладонь, оставляя кровавые полосы, но его свет гаснет – будто подчиняясь воле хозяина.

– Ты думаешь, спрячешь его? – Грот смеётся, и в этом смехе слышится лязг механизмов. – Мы вырвем его из твоих костей. Или… – Он бросает на землю фотографию: пятилетний Андрей играет во дворе с деревянным мечом.

Отец резко отшатывается к скале. Его рука с Ключом вонзается в расщелину – камень сливается с тёмным базальтом, как будто сам горный хребет принимает артефакт. В ту же секунду дроны бросаются вперёд, но…

Взрыв ветра. Неестественный, рвущийся из-под земли вихрь поднимает тучи пыли. Когда воздух очищается, на скале остаётся только окровавленный плащ. Грот яростно бьёт кулаком по камням: – Ищите! Он не мог уйти далеко!

Андрей, 5 лет, спит в своей кровати. За окном воет буря. На подоконнике лежит потёртый камень с едва заметной спиралью – тот самый, что через 20 лет он найдёт в рюкзаке отца. Ветер стучит в стекло, словно пытаясь что-то сказать…

Обнаружение слежки

Андрей, стоя у окна, замечает человека со шрамом в форме молнии. Его сердце замирает – это тот самый человек из пролога. Не теряя времени, он бросается за ним, но натыкается на невидимую стену из ветра. Ветер бьёт его, словно тысячи невидимых кулаков, заставляя отступить.

Андрей пытается прорваться сквозь стену, но каждый раз его отбрасывает назад. Он чувствует, как ветер становится всё сильнее и сильнее, словно живое существо, защищающее свою территорию.

Семён (хмуро, подходя к Андрею): – Это страж ОЧМ. Дух, закованный в технологию. Он создан для защиты их интересов и не позволит нам пройти.

Ветер вокруг стража приобретает форму призрачной фигуры, окутанной молниями. Его глаза светятся холодным синим светом, а шрам на лице пульсирует, словно живая молния.

Василиса, подошедшая к окну, замечает, что человек со шрамом исчезает в вихре ветра. Она понимает, что они столкнулись с серьёзной угрозой.

– Нам нужно быть осторожнее, – говорит она. – ОЧМ не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своих целей.

Семён собирает камни-ключи и убирает их в мешок. Его лицо серьёзно, как никогда. – Мы должны быть готовы к любому развитию событий. ОЧМ уже показали, что готовы на всё ради достижения своих целей.

Андрей смотрит на место, где исчез человек со шрамом, и чувствует, как по его спине пробегает дрожь. Он понимает, что впереди их ждёт ещё много опасностей, но он готов к ним. Ветер за окном стихает, словно ожидая их следующего шага. Камни в рюкзаке Семёна продолжают светиться, словно напоминая о том, что тайна ещё не раскрыта.

Планы и сомнения

Стол в библиотеке завален картами, фонарями и обрывками пергамента. Семён нервно перебирает камни-ключи, их свет пульсирует в такт его мыслям. За окном дождь стучит по стеклу, словно пытаясь втереться в доверие.

Семён (свернув карту Камчатки в трубку): – Каждый час здесь – подарок ОЧМ. Если к полуночи не сядем в поезд…

Василиса (перебивает, роняя стопку книг): – Вы оба как дети! Нужен план, припасы, хотя бы аптечка! – Она тычет пальцем в список: «Веревки – 50м, баллоны с азотом, противогазы…»

Андрей (вертя в руках меч-кладенец, с усмешкой): – План прост: найти алтари раньше, чем они найдут нас. – Лезвие меча отражает его лицо, и на секунду кажется, что в глазах мелькает тот самый шрам-молния.

Семён, делая вид, что поправляет рюкзак, незаметно кладёт внутрь серый камень с треснувшей руной «защита». Камень шипит, как раскалённое железо в воде, оставляя на дне рюкзака опалённый след.

Василиса замечает жест, но молчит. Её взгляд падает на карту – рядом с отметкой Камчатки появилась новая метка: «Полярный Урал. Шахта №7». Линии между точками теперь образуют паутину, а в её центре… имя её отца, написанное ветром из пыли.

Семён резко встаёт, и тень от его фигуры на стене превращается в крылатую силуэт с десятком щупалец. Даже Борис шипит, шерсть дыбом. – Поезд через час, – бросает он, пряча глаза. – Берите только необходимое. Остальное… – Камень в рюкзаке Андрея вспыхивает, и Семён вздрагивает, будто обжёгся.

За окном, в промокшей до нитки вороне, мерцает объектив дрона. Он записывает каждое слово.

Тренировка с ветром

Тёмная комната, освещённая лишь мерцанием свечей и пульсирующим светом Ключа Арагвы. Семён, с сосредоточенным выражением лица, держит камень в руках, его ладони светятся мягким голубым светом. Андрей стоит рядом, пытаясь повторить движения наставника.

Семён начинает медленно вращать Ключ, и воздух вокруг них начинает дрожать. Вихрь усиливается, поднимая пыль и бумаги в воздух. Василиса, не удержавшись на ногах, взлетает к потолку, её волосы развеваются как знамя.

Василиса (кричит, пытаясь ухватиться за что-то): – Прекратите! Я не воздушный шар!

Кот Борис, не теряя времени, прыгает за летающими листами, ловя их лапами, как бабочек. Его хвост нервно дёргается, а глаза светятся любопытством.

Ключ Арагвы в руках Семёна начинает светиться ярче, его руны загораются одна за другой, создавая сложный узор. Ветер становится всё сильнее, заставляя мебель скрипеть и двигаться.

Пока Семён и Андрей пытаются контролировать вихрь, на карте, лежащей на столе, появляется новая метка – в районе Сибири. Она мерцает, как звезда, и сопровождается лёгким звоном. Василиса, заметив это, пытается привлечь внимание: – Смотрите! Ещё один алтарь!

Семён резко останавливает вихрь, и Василиса падает на пол, кашляя и отряхиваясь. Ключ в его руках гаснет, но руна на нём остаётся яркой. – Практика – ключ к мастерству, – говорит он, улыбаясь. – Теперь ты видишь, насколько важна точность.

Андрей смотрит на свои ладони, всё ещё чувствуя вибрацию ветра. Он понимает, что впереди их ждёт ещё много тренировок, но он готов к ним. Ветер за окном стихает, словно ожидая их следующего шага. Камни в рюкзаке Семёна продолжают светиться, словно напоминая о том, что тайна ещё не раскрыта. А где-то вдалеке, за горизонтом, уже виднеются очертания Камчатки – первого пункта их опасного путешествия.

Тайное послание отца

Андрей сидит на полу заброшенного чердака, где пыль танцует в луче фонаря. В руках – потрёпанный дневник отца, пахнущий дымом и полынью. Между страниц о северных ветрах выпадает пожелтевший листок с надписью, выведенной углём: «Семи ветрам нужен восьмой – сердце».

Буква «С» в слове «сердце» обведена дрожащей линией, будто рука писавшего дрогнула. На обороте – схема алтаря, где вместо рун нарисован человеческий силуэт с разорванной грудной клеткой.

Внутренний монолог Андрея: «Сердце… Моё? Или чьё-то ещё?»

(Его пальцы непроизвольно касаются шрама на груди – следа от молнии в прологе. Где-то внизу Семён и Василиса спорят о маршруте, но их голоса кажутся далёкими, как сквозь толщу воды.)

Меч-кладенец, прислонённый к сундуку, внезапно падает. В его лезвии, как в зеркале, отражается силуэт девочки с алым шарфом (её лицо размыто, но на шее виден тот же кулон, что и у Василисы). Андрей резко отворачивается – отражение исчезает, оставив лишь трещину на клинке в форме вопросительного знака.

Из дневника выпадает фотография: отец Андрея стоит у алтаря с женщиной, лицо которой закрыто ветром из рассыпанных страниц. На заднем плане – контуры восьмого алтаря, которого нет на карте Семёна. В углу снимка дата: «15.09.2025» – завтрашний день.

Андрей сжимает записку, и буквы начинают светиться кровавым светом. Где-то в доме скрипнула дверь, а кот Борис внезапно зашипел на пустой угол. Ветер, врывающийся через щель в окне, шепчет на древнем наречии: «Они уже выбрали тебя. Но чьё сердце ты отдашь взамен?»

За окном, на ветке старой сосны, качается девушка с алым шарфом. Её пальцы касаются стекла, оставляя следы, похожие на карту звёздного неба.

Приготовления к отъезду

В комнате царит атмосфера суеты и предвкушения. Василиса методично собирает аптечку, аккуратно укладывая в неё бинты, мази и необычные компоненты – сушёные травы, кристаллы и амулеты. Рядом на столе лежат книги по шаманизму, их страницы испещрены рунами и схемами алтарей. Семён, сидя на полу, возится с дроном, украденным котом Борисом. Металлический корпус устройства покрыт царапинами, а крылья слегка погнулись, но Семён ловко орудует инструментами, восстанавливая его работоспособность.

Семён (не отрываясь от работы): – В Камчатке нас встретят гейзеры и… гости. – Он бросает взгляд на карту, где полуостров отмечен множеством красных точек.

Андрей (проверяя меч-кладенец, который светится мягким голубым светом): – Им не понравится мой новый трюк с ветром. – Лезвие клинка дрожит, словно от нетерпения.

Василиса, закрывая аптечку, замечает, что один из амулетов – серебряный паук с руной на брюшке – пульсирует в такт её пульсу. Она быстро прячет его в карман, бросив на Семёна предупреждающий взгляд.

Кот Борис, устав от игры с дроном, запрыгивает на стол и толкает лапой книгу «Ритуалы Ветровой Долины». Страница раскрывается на рисунке: человек в плаще с капюшоном стоит у гейзера, из которого вырывается вихрь в форме дракона.

Семён, закончив с дроном, прикрепляет к его корпусу миниатюрный камень-ключ. Устройство оживает, крылья начинают мерцать, а камеры фокусируются на лицах героев, словно выбирая цель для слежки.

Андрей, надевая рюкзак, чувствует, как камень с руной «защита» (из страницы 12) нагревается. В ту же секунду за окном раздаётся раскат грома – хотя небо ясное. Василиса вздрагивает, а Семён усмехается: – Похоже, ветер уже знает наш маршрут.

На стене висит карта с мерцающей меткой – место встречи всех алтарей. Стрелки, ведущие к ней, образуют символ бесконечности, а в центре… пустота, ждущая своего сердца.

Прощание с библиотекой

Андрей стоит у двери библиотеки, его руки аккуратно упаковывают Меч-кладенец в специальный чехол. Свет свечей создаёт длинные тени на стенах, а воздух наполнен запахом старых книг и воска. Василиса, стоя рядом, проверяет содержимое рюкзака, убеждаясь, что ничего не забыто.

Василиса незаметно кладёт в рюкзак Андрея фото отца и Семёна из 1998 года. На снимке они стоят у старого дуба, улыбаясь в камеру. Андрей, не замечая этого, в последний раз оглядывает библиотеку – полки пусты, книги спрятаны в тайнике под полом.

Андрей задерживает взгляд на пустых полках, где раньше стояли сотни томов. Его мысли возвращаются к тем моментам, когда он проводил здесь часы, изучая истории и легенды. Теперь библиотека кажется ему пустой и безжизненной, но в то же время он чувствует облегчение от того, что они наконец-то отправляются в путь.

Меч-кладенец, упакованный в чехол, всё ещё излучает слабое голубое свечение. Это напоминает Андрею о силе, которая теперь находится в его руках, и о ответственности, которая с этим связана.

Когда Андрей закрывает дверь библиотеки, он слышит лёгкий шелест страниц. Василиса оборачивается, но ничего не видит. Семён, уже стоящий у выхода, бросает: – Ветер не любит прощаний. Он всегда ждёт нас впереди.

Андрей оборачивается в последний раз. В окне отражается силуэт девочки с алым шарфом – тот же, что появлялся в отражении меча. Её пальцы касаются стекла, оставляя следы, похожие на карту звёздного неба. Ветер за дверью усиливается, словно торопясь унести их прочь.

Дверь библиотеки закрывается с глухим стуком, но Андрею кажется, что он слышит шёпот страниц, зовущих его вернуться. Впереди – Камчатка, гейзеры и тайны, скрытые в тумане времени.

Начало пути

Группа садится в старый УАЗ Семёна. Автомобиль выглядит потрёпанным, но всё ещё готовым к приключениям. Двигатель чихает, из выхлопной трубы валит дым, создавая облако, которое на мгновение скрывает номерной знак. Василиса и Андрей обмениваются тревожными взглядами, но Семён, сидящий за рулём, выглядит совершенно спокойным.

Семён (с улыбкой, заводя машину): – Не переживай, эта тарахтелка переживёт всех нас! – Он хлопает по приборной панели, словно убеждая себя и остальных в надёжности старого автомобиля.

Сзади раздаётся рёв мотора дрона-паука, который Семён прикрепил к багажнику. Дрон, погнутый после приключений с котом Борисом, всё ещё функционирует, его камеры мигают, словно глаза хищника. Кот Борис, устроившись на заднем сиденье, недовольно шипит на шумное устройство.

Когда машина наконец трогается, камни-ключи в рюкзаке Андрея начинают светиться, создавая причудливые тени на стенах проезжающих домов. Василиса, сидящая рядом, незаметно касается серебряного паука-амулета в кармане – он пульсирует в такт движению автомобиля.

Меч-кладенец, упакованный в чехол на переднем сиденье, всё ещё излучает слабое голубое свечение. Это напоминает Андрею о силе, которая теперь находится в его руках, и об ответственности, которая с этим связана.

Семён, глядя на дорогу, бросает через плечо: – В Камчатке нас ждут не только гейзеры. Гости уже знают о нашем приезде. – Его голос звучит спокойно, но в глазах мелькает тень беспокойства.

УАЗ выезжает на пустынную дорогу, оставляя за собой облако пыли и запах бензина. Ветер уносит с собой запах библиотеки, а впереди – лишь туманная даль и неизвестность. Дрон-паук, словно верный страж, следует за машиной, его камеры фокусируются на силуэтах героев, готовых к новым испытаниям.

На горизонте появляются первые признаки рассвета, окрашивая небо в оттенки розового и оранжевого. Впереди – Камчатка, гейзеры и тайны, скрытые в тумане времени.

Первая погоня

Дрон ОЧМ преследует УАЗ по извилистой лесной дороге. Семён ловко маневрирует между деревьями, иногда резко поворачивая, чтобы избежать столкновения. Автомобиль трясётся на неровностях, но Семён уверенно держит руль, его глаза сосредоточены на дороге.

Андрей высугивается из окна, держа в руках Ключ Арагвы. Воздух вокруг него начинает дрожать, и вихрь усиливается, поднимая пыль и листья в воздух. Вихрь становится всё сильнее и сильнее, пока наконец не сбивает дрон в овраг. Дрон падает с громким звуком, а вихрь постепенно стихает.

Семён (смеётся): – Добро пожаловать в клуб «Враги прогресса»! – Он бросает взгляд на Андрея, который всё ещё держит Ключ в руках.

УАЗ оставляет за собой след из пыли и сломанных веток. Дрон, упавший в овраг, всё ещё мигает огнями, но уже не может подняться в воздух. Василиса, сидящая на заднем сиденье, нервно поправляет амулет на шее.

Ключ Арагвы в руках Андрея светится ярче, чем когда-либо. Его руны загораются одна за другой, создавая сложный узор. Это напоминает Андрею о силе, которая теперь находится в его руках, и об ответственности, которая с этим связана.

Семён, глядя в зеркало заднего вида, замечает, что за ними следуют ещё несколько дронов. Его лицо становится серьёзным, и он говорит: – Это ещё не конец. Они не остановятся, пока не получат то, что хотят.

УАЗ продолжает движение по лесной дороге, оставляя позади себя следы погони. Ветер уносит с собой запах бензина и пыли, а впереди – лишь туманная даль и неизвестность. Андрей, всё ещё держащий Ключ в руках, чувствует, как сила течёт через него, готовя его к новым испытаниям.

На горизонте появляются тёмные силуэты новых дронов, а ветер шепчет о предстоящих испытаниях. Впереди – Камчатка, гейзеры и тайны, скрытые в тумане времени.

Ночной привал

Герои останавливаются у озера, окружённого густым лесом. Семён выбирает место для привала и начинает разводить костёр с помощью камней-пиротехников. Камни начинают светиться, создавая яркое пламя, которое освещает окрестности. Василиса занимается подготовкой места для отдыха, раскладывая спальные мешки и проверяя содержимое аптечки.

Андрей (глядя на огонь): – Почему вы помогаете мне? – Его голос звучит серьёзно, а взгляд устремлён на пляшущие языки пламени.

Семён (неторопливо, подбрасывая в костёр камень-пиротехник): – Потому что твой отец спас мне жизнь. Теперь моя очередь. – Он бросает взгляд на Андрея, в его глазах мелькает тень воспоминаний.

Костёр, созданный с помощью камней, горит ярко и ровно, несмотря на ночной холод. Василиса, сидящая рядом, периодически бросает взгляды на амулет в виде серебряного паука, который слегка пульсирует в такт биению её сердца.

Камни-ключи в рюкзаке Андрея начинают светиться в ответ на тепло костра, создавая причудливые тени на деревьях. Это напоминает Андрею о силе, которая теперь находится в его руках, и об ответственности, которая с этим связана.

Семён, глядя на огонь, добавляет: – Твой отец знал многое о ветрах и алтарях. Он оставил нам подсказки, но мы ещё не разгадали все загадки. – Его слова звучат загадочно, вызывая у Андрея желание узнать больше.

Ночь окутывает лес тишиной, прерываемой лишь треском костра и редким шелестом листьев. Ветер приносит запах воды и хвои, а звёзды на небе кажутся особенно яркими. Андрей, сидя у огня, чувствует, как сила течёт через него, готовя его к новым испытаниям.

На поверхности озера отражаются огни костра, создавая иллюзию звёздного неба. Впереди – Камчатка, гейзеры и тайны, скрытые в тумане времени.

Намёк на предательство

Ночь сгустилась над лагерем, и даже костёр, догорающий до углей, не в силах развеять мрак. Андрей просыпается от шороха – тихого, как скольжение змеи по песку. Он притворяется спящим, приоткрыв веки. Семён, сидя спиной к нему у поваленного дерева, шепчет в рацию: – Да, он с нами. Нет, ещё не догадывается…

В луже у костра, подсвеченной углями, отражается не Семён, а лицо Грота – того самого человека, чьи дроны преследовали их днём. Его губы шевелятся в унисон с шепотом Семёна.

Меч-кладенец под плащом Андрея начинает вибрировать, будто чувствуя угрозу. Рука юноши сжимает рукоять так, что белеют костяшки пальцев. Где-то в кустах трещит ветка – кот Борис следит за сценой, глаза горят жёлтым огнём.

Тень Семёна на земле принимает очертания хищной птицы с когтями вместо рук. Василиса спит, сжимая в кулаке амулет-паука – его брюшко теперь покрыто трещинами.

Андрей тихо достаёт Меч, готовый к удару. Лезвие вспыхивает голубым, освещая на долю секунды лицо Семёна – или Грота? – но в этот момент ветер резко гасит угли костра.

В темноте слышится смех – то ли Семёна, то ли Грота, – а на небе вспыхивает созвездие Паука. Оно указывает на север, туда, где спит вулкан с сердцем из льда и пепла.

Глава 1.3: «Первая атака ОЧМ»

Тревожная тишина

Локация: Библиотека, ночь. Полки, заставленные древними фолиантами, отбрасывают зубчатые тени под мерцанием единственной лампы. За окном воет ветер, гоняя по стеклу сухие листья, словно пытающиеся постучаться в запертые рамы. Воздух пахнет пылью, воском и тревогой.

Андрей сидит на подоконнике, чистя Меч-кладенец тряпкой. Лезвие, покрытое рунами, тускло светится синевой, будто реагируя на что-то невидимое. Внезапно его рука замирает – тени на стене позади изгибаются неестественно, сливаясь в подобие когтистых лап.

Василиса (не отрываясь от книги с обложкой «Мифы Северных ветров»): – Если это опять твой «друг» Семён с камнями – скажи, я сплю. – Её голос спокоен, но палец нервно перелистывает страницу.

На столе рядом валяется раскрытый рюкзак Андрея. Из него выглядывают камни-ключи, один из них – с трещиной, напоминающей паучий узор. В углу комнаты, на полке с картами, дрожит стеклянный шар, внутри которого клубится туман.

Тени на стене принимают форму гигантского паука, но когда Андрей оборачивается – они снова становятся обычными. Меч в его руках пульсирует, как живой, а трещина в камне начинает светиться кроваво-красным.

Звук: Где-то на крыше скребётся коготь металла, словно кто-то осторожно переставляет ножи-опоры. Василиса наконец поднимает глаза: – Это не Семён.

Лампа гаснет. В темноте вспыхивают руны на Мече, освещая лицо Андрея – в его зрачках отражаются восемь огненных точек, будто паучьи глаза. Снаружи раздаётся глухой удар, и стёкла окон дрожат.

Ветер приносит обрывок бумаги с карты Камчатки. На ней кто-то красным вывел: «Они знают, где ты».

Кот Борис, конечно, уже наблюдает за всем этим с верхней полки, но пока предпочитает молчать. Его хвост нервно дёргается – явно готовится к прыжку… или к сарказму.

Кот-разведчик

Борис, до этого невозмутимо наблюдавший с полки, внезапно фыркает, выгибая спину. Его шерсть встаёт дыбом, превращая кота в колючий шар из рыжего меха. С шипением он ныряет под старый дубовый диван, увлекая за собой клубок с нитками – словно пытается создать ловушку для незваного гостя.

На полу остаётся след – маслянистая жидкость с резким запахом железа. Капли смазки дронов мерцают в тусклом свете, образуя зловещий узор, похожий на стилизованную паутину. Василиса, заметив это, замирает с книгой в руках, её амулет-паук начинает вибрировать, будто чувствуя угрозу.

Клубок ниток, разматывающийся за Борисом, тянется к следу смазки, словно пытаясь опутать невидимого врага. Тень от дивана на стене принимает форму механического паука, но растворяется, как только Андрей направляет Меч в эту сторону.

– Это не просто след… – шепчет Андрей, касаясь пальцем масляной лужицы. Жидкость шипит, оставляя на коже красный ожог. – Они уже здесь.

С крыши доносится металлический скрежет – будто что-то с множеством ног переползает на соседнюю стену. Василиса резко захлопывает книгу: – Библиотека окружена.

Борис высовывает из-под дивана морду, его глаза горят ядовито-жёлтым. Он бьёт лапой по полу, и нитки внезапно натягиваются, как струны, разрезая масляный след на части. Где-то за окном раздаётся короткое замыкание, а следы начинают дымиться.

В разорванной «паутине» смазки проступают буквы – обрывок сообщения: «Цель: Ключ Арагвы». На полу клубок ниток медленно чернеет, превращаясь в пепел.

Кажется, Борис всё-таки решил вмешаться – но предпочитает делать это элегантно. И да, теперь у нас есть ответ, куда пропали все носки из библиотеки: кот десятилетиями воровал их, чтобы сплести эту нитяную ловушку. Гений!

Первая атака дронов

В окно библиотеки врывается рой мини-дронов размером с жуков. Металлические насекомые с красными светодиодами на брюшках жужжат, как разъярённые шершни. Их крылья рассекают воздух, создавая вихрь пыли и страниц из разорванных книг.

Андрей, не теряя времени, хватает фолиант «Сказаний о ветрах» и использует его как щит. Дроны атакуют, но книга, словно заколдованная, отражает удары.

Василиса, схватив сковородку с подставки для чая, бьёт ближайшего дрона: – Вот вам и искусственный интеллект! – восклицает она, отправляя механического жучка в полёт через комнату.

Каждый удар сковородки сопровождается искрами и треском. Один из дронов взрывается, оставляя на стене след из маслянистой жидкости. Амулет-паук Василисы пульсирует ярче, когда она замахивается снова.

Фолиант в руках Андрея начинает светиться голубым светом, усиливая защиту. Руны на Мече-кладенце вспыхивают, когда он направляет клинок на рой. Тень от книги на стене принимает форму гигантской птицы, готовой к атаке.

Один из дронов, падая, раскрывает дисплей с сообщением: «Цель: Ключ Арагвы. Уничтожить носителя». Василиса, прочитав это, бледнеет: – Они знают больше, чем мы думали.

Жужжание дронов смешивается с треском разрываемой бумаги и звоном металла. Где-то за окном слышится скрежет – похоже, новые дроны готовятся к атаке.

Рой дронов отступает, оставив после себя дым и обломки. Андрей опускает фолиант, его дыхание тяжёлое, но в глазах горит решимость. Василиса, отряхивая сковородку, добавляет: – Кажется, нам пора уходить. И взять с собой побольше кухонной утвари!

На подоконнике остаётся след от масляного следа в форме паука. Ветер приносит запах гари и чего-то металлического – запах приближающейся битвы.

Кто бы мог подумать, что сковородка станет нашим главным оружием против искусственного интеллекта? Похоже, Баба-Яга была права – старые методы иногда работают лучше новых технологий!

Активация старых ловушек

Андрей дёрнул рычаг, замаскированный под скучную резьбу по дереву. Полка взвыла, как рассерженная сова, и с потолка грохнулась сеть – не простая, а сплетённая из страниц, которые пахли бабушкиными заговорами и пылью трёх столетий. Дроны, жужжа, врезались в неё, а она… чихнула. Буквы с пергамента ожили и принялись щекотать механических жуков, пока те не закашлялись искрами.

– Зачем ты это сохранила? – Андрей отбивался фолиантом от дрона, упорно целившегося в его кофе.

– Для гостей с плохим вкусом! – Василиса шлёпнула сковородкой по жужжащему агрессору, отправив его в полёт прямиком в горшок с кактусом. – Видишь, Борис даже обрадовался!

Кот, до этого мирно спавший на «Энциклопедии ядовитых грибов», вскочил, выплюнул винт и укоризненно замяукал. Сеть тем временем решила, что дроны – это новые закладки. Страницы «Велесовой книги» липли к жучкам, как голодные пиявки, а металлические нити завязывали их в бантики. Один из дронов, отчаянно мигая, выдавил: «Пожалуйста, вставьте дискету» – и взорвался, нарисовав на полу масляный смайлик.

– О, смотри! – Василиса ткнула пальцем в дымящийся обломок. – Они даже тут рекламу встроили! «Ключ Арагвы. Уничтожить носителя. Скидка 50% при самовывозе!»

Тень от сети вдруг ожила и поползла по стене, превратившись в паучиху размером с холодильник. Андрей потянулся к мечу, но тот сам выскочил из ножен и ткнулся рукоятью в тень, будто говоря: «Ну мам, можно я поиграю?» Паучиха фыркнула и рассыпалась конфетти.

– Эй, – Василиса прищурилась, – а почему твой меч дружит с моим амулетом? Ты точно не скрываешь, что мы родственники?

Снаружи заскрежетал металл – будто кто-то точил ножи для апокалипсиса. Борис, учуяв неладное, залез в Василисину сумку и высунул оттуда только хвост, как антенну.

– Всё, – Андрей вытер пот со лба обгоревшим рукавом, – берём кота, сковородки и бежим. Только чур, я не несу этот зонтик с паучьими лапками!

– Это не зонтик! – Василиса потрясла артефактом, с которого капало масло. – Это… э-э-э… вентилятор! Для жары!

Борис, высунув морду, фыркнул – явно не веря. А где-то за стеной запел механический хор. Судя по голосам, там собрались все дроны округи.

Главный урок: никогда не храни древние книги рядом с кофеваркой. И да, Борис теперь официально требует бронежилет. Из сковородок.

Появление агентов

Дверь взорвалась с таким треском, будто её попросили оплатить ипотеку. В дыму, напоминавшем туман над болотом глупых решений, возникли три фигуры в чёрных комбинезонах с логотипом ОЧМ – «Отряд Чрезвычайно Назойливых Мерзостей».

Лидер: Женщина с лицом, как у голосового помощника в плохой сети, шагнула первой. Её голос скрипел, будто старый жёсткий диск: – Ключ Арагвы. Немедленно. – Она моргнула красным глазом-диодом, и из её рукава выпал плакат: «Срок акции истёк. Сопротивление бесполезно».

Гигант: За ней вкатился мужик с руками, похожими на два крана-погрузчика. Он чихнул – от этого чиха с полки свалилась банка с надписью «Сердечный яд. Не встряхивать!». Борис тут же начал её катать, как мяч.

Техник: Третий приполз на экзоскелете-пауке, который шипел, как чайник с кошмарным прошлым. Из его рюкзака вылезли дроны-малыши, жужжа: «Ма-ма! Ма-ма!». Василиса фыркнула: – Паучок? У моего амулета в три раза больше лап!

– Эй, – Андрей прикрылся книгой «Как выжить в офисе», – у вас хоть приглашение есть? Или вы так всех поздравляете с выходными?

Лидер ОЧМ повернула голову на 180 градусов, заскрипев, как несмазанная дверь: – У вас… пять секунд. – Её палец щёлкнул, превратившись в лазерную указку.

– Пять? – Василиса вытащила сковородку с гравировкой «Любимой тёще на юбилей». – А я за три!

Гигант попытался схватить Бориса, но кот прыгнул ему на голову и начал «массаж» когтями. Техник, пытаясь помочь, запутался в паутине экзоскелета и запел: «Мама, я в паутине!». Его дроны-дети дружно заплакали масляными слезами.

– Время вышло, – сказал Андрей, разливая чай по кружкам с надписью «Я вас предупреждал». – Может, передумаете? У нас есть печеньки.

Лидер зависла. Её диоды замигали, как ёлка в январе: – Ошибка… – она дёрнулась, – …перезагрузка. – И пошла к выходу, наступив на гиганта, который к этому времени уже мурлыкал под кошачий «массаж».

Техник, замотанный в паутину, крикнул: – Эй, а как меня отс… – Но дрон-малыш заткнул ему рот соской-пустышкой.

– Ну вот, – Василиса подняла с пола визитку ОЧМ. – Написано же: «Работаем 24/7. Без котиков». Глупые правила.

А в углу экран дрона-паука замигал: «Новая цель: кот. Уничтожить до обеда. Приз: рыбный паштет». Борис, прочитав это, гордо плюнул винтом в ведро.

И да, если вдруг решите вступить в ОЧМ – берите своего кота. И сковородку. Без них там совсем грустно.

Перестрелка книгами

Василиса, пригнувшись за разбитым шкафом, швырнула в агентов фолиант толщиной с кирпич. Книга «Русские заговоры XVII века» раскрылась в полёте, как злая птица, и выплюнула облако пергаментной пыли. Агенты ОЧМ, попав под обстрел, зачихали хором – техник даже уронил паука-экзоскелета, который тут же убежал под диван, жалобно пища: «Ма-ма, я испачкался!».

– Ловите подарки! – крикнула Василиса, запуская «Трактат о ядах в кулинарии» прямо в гиганта. Тот попытался поймать книгу гидравлической рукой, но та внезапно укусила его страницей с рецептом «Пирога с беладонной». – Ой, – хихикнула она, – там глава про ядовитые десерты!

Андрей, тем временем, устроил баррикаду из энциклопедий. Том «Война и мир» приземлился на голову лидеру ОЧМ, заставив её голосовой синтезатор зависнуть на слове «Мир… мир… мир…». – Толстой против роботов! – провозгласил он, швыряя «Краткий курс физики» в дрон-малыша. Тот, получив по корпусу формулой E=mc², завизжал: «Па-па, я теперь учёный!».

Борис, не отставая, катапультировал «Справочник грибника» прямо в лицо техника. Книга раскрылась на странице с мухоморами, и красные пятна чудесным образом отпечатались на его комбинезоне. – Мяу! – заявил кот, гордо подняв хвост, будто только что выиграл Нобелевскую премию по биологии.

– Эй, осторожнее! – завопил Андрей, уворачиваясь от летящего «Сонника» 1890 года. – Эта книга весит как твоя совесть после вчерашнего пирога!

Василиса, уже размахнувшись «Атласом звёздного неба», замерла: – О, смотри! – Она ткнула пальцем в страницу с созвездием Скорпиона. – Тут написано: «Бросать в лицо врагам – к удаче!». – Это пометка на полях! – вздохнул Андрей, но было поздно – атлас прилип к лидеру ОЧМ, нарисовав на её маске Млечный Путь.

Гигант, чихая от пыли, попытался схватить Бориса, но кот ловко подсунул ему «Учебник латыни для начинающих». Тот, прочитав «Carpe diem», задумчиво почесал гидравлической рукой затылок – и сел переводить цитаты.

– Время библиотерапии! – Василиса запустила «Сборник народных проклятий» в дрон-паука. Тот, получив удар страницей с «Чтобы у тебя носки вечно мокрые были!», завис и упал в ведро с водой. Ирония.

Когда пыль осела, агенты ОЧМ напоминали выставку современного искусства: гигант строил башню из книг, техник рыдал в обнимку с «Руководством по этикету», а лидер пыталась стереть с лица созвездие Андромеды.

– Ну что, – Василиса подняла «Книгу рекордов Гиннесса», – записываем: «Самый быстрый разгром секретной организации… книгами»?

Борис в ответ поймал в воздухе последний дрон и аккуратно положил его в вазу с надписью «Для важных гостей». Тот тихо заныл: «Па-па, я теперь украшение…».

А где-то за окном завыл ветер, принося запах жареной электроники и… свежеиспечённых страниц. Похоже, библиотека решила, что война окончена. Или просто проголодалась.

Борис против техники

Борис, словно ниндзя в кошачьей шкуре, запрыгнул на экзоскелет-паука. Когти впились в провода, как в струны гигантской арфы. Техник, побледневший даже под слоем пыли, заорал: – Снимите его! Он жуёт аккумулятор!

Но Борис не слушал. Он устроился на тёплом дроне, как на диване с подогревом, и начал мурлыкать – громко, с вибрацией, способной разбудить даже спящего динозавра. Экзоскелет задрожал, лампочки на нём заморгали, как новогодняя ёлка в припадке.

– Мяу! – заявил кот, выпустив когти в сторону панели управления. Из динамиков паука раздался звук, похожий на «Мяу-мяу-мяу, я тут главный!».

Андрей, пытаясь помочь, швырнул в техника «Книгу о правильном обращении с котами». Тот поймал её рефлекторно, но тут же уронил – Борис, решив, что это новая игрушка, вцепился в обложку.

Василиса, не теряя времени, запустила в паука «Сборник народных заговоров». Книга раскрылась в полёте, выпустив облако пыли, которое окутало техника с ног до головы. Он закашлялся, пытаясь протереть глаза, но только размазал пыль по лицу.

Тем временем Борис, почувствовав себя звездой, начал «танцевать» на экзоскелете – прыгал с ноги на ногу, вызывая короткие замыкания и мигающие лампочки. Паук-экзоскелет запищал, как игрушечный робот на батарейках, и начал медленно заваливаться набок.

– Всё, хватит! – крикнул Андрей, подбегая к коту. Но Борис, будто понимая, что его время славы ограничено, усилил натиск – начал грызть провода с удвоенной силой.

Когда паук наконец рухнул на пол, Борис спрыгнул с него, гордо распушил хвост и направился к Василисе, словно говоря: «Ну что, я молодец?».

Техник, пытаясь привести себя в порядок, только махал руками: – Это… это… кот! Он… он…

– Да, – усмехнулась Василиса, поднимая с пола «Справочник по выживанию в апокалипсисе». – Запомните: в борьбе с котами книги – наше всё. И сковородки.

Борис в ответ лишь мяукнул, потирая лапой обожжённый бок – видимо, аккумулятор всё-таки дал отпор. Но кот не унывал: он уже присмотрел новую цель – дрон-малыша, который жалобно пищал в углу.

А где-то за стеной снова зазвучал механический хор – похоже, дроны решили, что им тоже нужно научиться мурлыкать. Или хотя бы найти способ защититься от кошачьих когтей.

Открытие потайного хода

Андрей, внимательно осматривая комнату, заметил статую домового, которая выглядела немного иначе, чем остальные предметы интерьера. Он нажал скрытую кнопку в её основании, и стена с тихим шипением начала сдвигаться, открывая тёмный тоннель. Внутри него виднелись горы книг, словно кто-то решил устроить здесь библиотеку-катастрофу.

– Ну что, вперёд? – спросил Андрей, первым шагнув в проход. – Только не потеряйте кота в этом книжном море!

Василиса, пробираясь через завалы, усмехнулась: – Толстой как-то переживёт. Хотя, кажется, его «Война и мир» решила устроить тут свою собственную битву.

Книги шуршали под ногами, иногда с грохотом обрушиваясь вниз, создавая настоящие бумажные лавины. Борис, не отставая от хозяев, ловко прыгал по томам, иногда запрыгивая на них, как на трамплины.

– Смотри, – Андрей указал на одну из книг, которая, казалось, светилась в полумраке. – Это же «Ключ к тайнам Вселенной»! Хотя, судя по пыли, он тут уже лет сто ждёт своего читателя.

Василиса подняла книгу и усмехнулась: – Наверное, решил, что тут самое безопасное место. Кто бы стал искать ответы на вопросы жизни среди «Войны и мира»?

Пробираясь дальше, они наткнулись на том с надписью «Секретные знания древних». Василиса, не удержавшись, открыла его и прочитала вслух: – «Чтобы открыть портал в параллельный мир, нужно…» – Она засмеялась. – Похоже, нам не хватает только магического кристалла и жертвы в виде пирога.

Борис, услышав слово «пирог», тут же навострил уши и начал оглядываться по сторонам, словно пытаясь найти источник запаха.

Наконец, они добрались до конца тоннеля, где виднелся свет. Выбравшись наружу, они оказались в просторной комнате, полной странных устройств и артефактов.

– Похоже, мы нашли то, что искали, – сказал Андрей, оглядываясь по сторонам. – Но сначала нужно разобраться с этой книжной лавиной. И, возможно, найти тот самый пирог для Бориса.

Кот, словно понимая, что речь идёт о нём, мяукнул и направился к ближайшему столу, где, как ему казалось, могла быть еда. А Василиса, усмехнувшись, последовала за ним, держа в руках «Ключ к тайнам Вселенной» и думая о том, какие ещё сюрпризы может преподнести им этот дом.

Преследование в тоннеле

Гигант, рыча, как неисправный бульдозер, проломил дверь и ввалился в тоннель. Но его гидравлические руки, словно два молота, застряли в узком проходе. Он пытался продвинуться вперёд, но только ещё больше увязал в книжных завалах.

– Чёрт возьми! – прорычал он, пытаясь освободиться. – Дайте мне пройти!

Андрей, не теряя времени, активировал Ключ Арагвы. В воздухе возникло странное свечение, и внезапно поднялся сильный ветер. Он подхватил стопку книг и направил их прямо на гиганта.

Книги, словно стрелы, полетели в сторону агента, создавая грохот и пыль. Гигант, пытаясь защититься, поднял свои гидравлические руки, но это только усугубило его положение. Книги обрушились на него, заставив его ещё больше увязнуть в проходе.

Из его рта вырвались ругательства на латыни, которые эхом разнеслись по тоннелю: – Maledicti libri! (Проклятые книги!)

Василиса, смеясь, подтолкнула Бориса, который уже готов был атаковать: – Давай, кот, покажи ему, кто тут главный!

Борис, не нуждаясь в повторении, прыгнул на ближайшую книгу и начал царапать её, как будто это была новая игрушка. Ветер продолжал дуть, поднимая в воздух ещё больше книг, которые обрушивались на гиганта, создавая настоящую книжную лавину.

Андрей и Василиса, воспользовавшись моментом, продолжили свой путь вперёд, оставляя гиганта позади. Они слышали его ругань и стоны, но не обращали на это внимания, сосредоточившись на своей цели.

Наконец, они добрались до выхода из тоннеля, где их ждал новый мир тайн и приключений. Но сейчас они были рады просто выбраться из этого книжного лабиринта, оставив позади всех преследователей.

В глубине тоннеля гигант всё ещё пытался освободиться, окружённый горами книг и ругая свою судьбу на всех известных ему языках. И, возможно, в этот момент он понял, что иногда лучше не лезть в дела, связанные с книгами и котами – особенно если эти коты умеют мурлыкать громче, чем гидравлические механизмы.

Ловушка с чернилами

Василиса, заметив в углу бочку с надписью «Чернила гигантского осьминога. Не встряхивать! (Том I, стр. 666)», хитро улыбнулась. – Андрей, держи! – крикнула она, толкая бочку ногой. Та покатилась, завывая, как голодный призрак, и врезалась в стену. Чернильная волна накрыла пол тоннеля, превратив его в каток для неудачливых фигуристов.

Лидер ОЧМ, шагнув в лужу, мгновенно исполнила пируэт, достойный Большого театра: – Ошибка… баланс… – её синтезатор захлебнулся, а красный диод начал мигать в ритме танго.

Но главный шедевр случился с агентом-техником. Поскользнувшись на чернильной плёнке, он приземлился прямиком на томик «Мёртвых душ». Книга возмущённо захлопнулась, выпустив облачко пыли в форме призрака. – Это… метафора? – выдавил техник, пытаясь встать, но чернила заставили его снова сесть – теперь уже на «Евгения Онегина».

Борис, наблюдая за этим, решил, что чернила – отличная краска для бодиарта. Пробежав по луже, он оставил на стене отпечатки лап, складывающиеся в надпись: «Кот был здесь. Ищите в Томе II».

– Эй, это же музейный экспонат! – закричал Андрей, поскальзываясь и хватаясь за полку с «Антологией русской поэзии». Тома посыпались, образуя стихотворный завал: «Любви, надежды, тихой славы

Недолго тешил нас обман…» – Пушкин, ты бы видел, как нас «тешит» этот обман! – фыркнула Василиса, швыряя в гиганта томом «Криминальное кодекство XIX века».

Техник, окончательно запутавшись, попытался встать, используя дрон-паука как опору. Но тот, обидевшись, выстрелил в него струёй чернил. – Теперь я… э-э… абстрактный экспрессионист? – пробормотал он, разглядывая пятнистый комбинезон.

Андрей между тем нашёл применение чернилам – начал рисовать на стенах стрелки с подписью «Выход там, где вход». Борис, вдохновившись, добавил собственную стрелку – прямо в сторону бочки с надписью «Сюрприз внутри».

Когда агенты наконец выбрались из чернильного ада, техник остался сидеть на «Мёртвых душах», грустно бормоча: – Гоголь меня бы не одобрил… – Зато кот одобряет! – Василиса указала на Бориса, который гордо восседал на бочке, словно капитан на мостике корабля. Его усы были выкрашены в иссиня-чёрный цвет – новый тренд сезона.

А из динамиков дрона-паука донёсся голосок: – Па-па, я теперь искусство! – Да, сынок, – вздохнул техник, – ты теперь инсталляция…

Тоннель же, подсвеченный лунным светом, тихо шелестел страницами. Казалось, сам дом смеялся, наблюдая, как классическая литература в очередной раз победила злодейскую технику. И, возможно, Гоголь где-то ухмылялся, попивая чернильный чай.

Битва на мосту

Тоннель вывел их к арочному мосту, перекинутому через подземную реку. Вода в ней бурлила чернильно-фиолетовыми волнами, словно сама Стикс решила стать черновиком поэта. Женщина-лидер ОЧМ уже ждала на противоположном берегу, её лазерный пистолет гудёл, как разъярённый шершень.

– Выбирайте: сдаться или стать сноской в истории! – крикнула она, целясь в Андрея. Луч лазера выжег в каменной стене строку из «Слова о полку Игореве»: «Трубы трубят въ Новѣградѣ…» Буквы дымились, как проклятые.

Андрей прыгнул в сторону, но край плаща зацепился за выступ. Лазер прожёг камень у самого виска, а из кармана выпал пожелтевший обрывок карты – последняя память об отце. Листок заплясал над пропастью, будто дразня. – Нет! – рванулся он вперёд, но Василиса схватила его за руку: – Живым мемуаром хочешь стать? Держи! – сунула ему «Боевой устав Петра I» вместо щита.

Борис, тем временем, решил, что лазер – отличная мушка для игры. Прыгая по перилам моста, он гонялся за красной точкой, пока техник ОЧМ не наступил ему на хвост. – Мрррааау! – взъерошенный кот вцепился в рюкзак агента. Из него посыпались батарейки, провода и… вязаный свитер с оленями. – Верните Снежика! – завопил техник, пытаясь отцепить Бориса, но кот уже нёсся к лидеру, волоча за собой свитер.

Василиса, прикрываясь «Атласом древних крепостей», запустила в противницу «Сборник былин». Книга раскрылась в полёте, и страницы, словно щиты, отразили очередной выстрел. Лидер взревела, целясь в саму реку. Лазер ударил в воду, и чернильная волна взметнулась вверх, обрушившись на мост ледяными брызгами.

– Карта! – Андрей, скользя по мокрому камню, потянулся к обрывку, зацепившемуся за статую крылатого льва. В этот момент лидер навела прицел на него. – Прощай, мальчи – Грянул оглушительный «Мяу!». Борис, как торпеда в свитере, врезался ей в ноги. Лазерный заряд прожёг небо – точнее, каменный свод, откуда посыпались фрески с сюжетами из «Мёртвых душ». Чичиков в камне упал рядом с техником, навечно застыв с выражением: «Опять прогорел!».

Андрей схватил карту, но ветер вырвал из рук половинку. Клочок полетел вниз, к чернильной реке. – Лови! – Василиса швырнула «Справочник рыбака». Книга, раскрывшись, поймала листок, как сеть, и замерла на волнах. – Там же глава про «Ловлю на книжную приманку»! – крикнула она, но Андрей уже карабкался вниз по резным горгульям, ставшим неожиданными союзниками.

Лидер ОЧМ, тем временем, обнаружила, что свитер Бориса намертво прилип к её броне. – Снимите эту… кошачью мерзость! – Мур-р-р, – ответил кот, уютно устроившись у неё на спине, будто верхом на слоне.

Когда Андрей вернулся с картой, Василиса уже строила баррикаду из томов «Жития святых». – Всё цело? – спросила она, заметив, что он сжимает в руке лишь половину листка. – Достаточно, – он показал обгоревший край, где угадывалось: «…ищи подъ ящером…».

А где-то внизу, «Справочник рыбака» медленно плыл по чернильной реке, унося вторую половину карты – прямо к водопаду, в жерло которого было вмуровано каменное лицо Гомера. Казалось, слепой поэт усмехался: «Одиссея продолжается…».

Борис, сбежав от лидера с парой проводов в зубах, гордо поднял хвост. Сегодня он победил. И свитер – тоже.

Жертва Василисы

Мост дрожал под тяжёлыми шагами дронов-преследователей. Василиса, прижав к груди потрёпанный фолиант, крикнула, обернувшись: – Андрей, беги! Я их задержу!

Она выхватила из сумки книгу в коже с выцветшим тиснением. Обложка скрипнула, выпустив облачко пыли XIX века. – «Кавказский пленник», первое издание, 1820 год! – голос её звенел, как клинок. – Троньте – и войдёте в историю как вандалы! В вечность с пометкой «уничтожил пушкинский раритет»!

Лазерные прицелы дрогнули. Агенты ОЧМ замерли, их сенсоры судорожно мигали, сканируя ветхие страницы. Даже техник-человек заколебался, нервно облизнув губы: – Э-это… это же… – «Луна светила, горы дремали…» – процитировала Василиса, открывая книгу. – Тут каждый лист – музейный экспонат. Ваши батарейки сдохнут раньше, чем вы решитесь стрелять.

Борис, сидя на перилах, решил, что пора добавить веса угрозе. Он грациозно прыгнул на книгу, оставив на странице 33 жирный отпечаток лапы. – Мяу-версия одобрена, – фыркнула Василиса, показывая агентам чернильный «автограф» кота.

Лидер ОЧМ, её голосовой модуль заскрипел от ярости: – Обходной протокол… Искать… некультурные аналоги… – Удачи! – Василиса листала страницы, будто раздавала карты в покере. – Тут даже опечатки – историческое достояние. Вот, смотрите: «человек» через «ять». Попробуйте повторить в своём железячном лексиконе!

Андрей, уже на другом берегу, крикнул: – Вася, они же могут… – Не могут! – перебила она. – Их ядро на классической литературе обучено. Уничтожить Пушкина для них – всё равно что удалить системные файлы.

Дроны зажужжали, разворачивая сканеры. Луч света скользнул по строке «И сердце вновь горит и любит – оттого, что не любить оно не может», и вдруг… замигал жёлтым. Техник ахнул: – Алгоритм запрещает повреждение объектов культурного наследия категории А!

В этот момент Борис, решив, что книга – отличная когтеточка, вцепился в переплёт. Василиса едва удержала фолиант: – Кот! Ты у меня сам станешь раритетом!

Лидер ОЧМ, скрежеща шестернями, сделала шаг вперёд, но мост внезапно качнулся – «Кавказский пленник», лежавший на стыке камней, словно заговорённый талисман, треснул под тяжестью её шага. – Внимание! Угроза целостности объекта! – заорали датчики. Роботы попятились, как вампиры от святыни.

– Бежим! – Василиса сунула книгу обратно в сумку, где Борис уже устроил гнездо из обрывков карты. – Долго не продержит, но…

Она не договорила. Сзади раздался рёв лидера, выкрикивающей на ломаном русском: – Я… вас… по буквам… разберу!

А на странице 33, под кошачьей лапой, чернила медленно проступали в новую строку: «Ищите под ящером с рифмой». Но это заметил только Борис, мурлыча как моторчик. В конце концов, Пушкина надо читать между строк. И желательно – с котом на коленях.

Вихрь воспоминаний

Ключ Арагвы в руках Андрея вспыхнул, как полярное сияние, и воздух загудел низким, вибрирующим звуком. Внезапно стены тоннеля поплыли, превратившись в акварельные разводы.

– Андрей? Ты… ты светишься! – крикнула Василиса, но её голос словно утонул в гуле.

Перед глазами Андрея развернулась сцена из прошлого: отец, в потрёпанной экспедиционной куртке, прятал в нише стены странный артефакт – бронзовый цилиндр с гравировкой ветров. Рядом с ним лежал открытый дневник с пометкой: «Семь ветров спят в камне. Ищи там, где тень ящера целует рассвет».

– Спрячь их, сынок, – голос отца прозвучал так чётко, будто он стоял рядом. – Они пробудятся, когда придёт время…

Внезапно видение сместилось. Андрей увидел себя маленьким, сидящим на плечах отца. Их фонарики выхватывали из темноты граффити на стене – стилизованное солнце с семью лучами, каждый из которых был испещрён рунами. «Семь ветров спят в камне» – прошептало эхо.

Реальность дёрнулась, как киноплёнка. Василиса трясла Андрея за плечо: – Ты тут? Вернись! Борис уже думает, что ты превратился в светильник!

Кот, впрочем, вёл себя странно: уставился на стену, где сейчас не было ничего, кроме мха. Его зрачки расширились, шерсть встала дыбом.

– Смотри… – Андрей, всё ещё дрожа, поднял Ключ. Его луч выхватил из темноты едва заметное граффити – те самые семь лучей, но теперь между ними проступали слова: «Ищи под ящером».

– Это же из твоего обрывка карты! – Василиса провела пальцем по древней краске. – Только тут добавлено… – Она присмотрелась: в центре солнца кто-то недавно нацарапал стрелку.

Борис внезапно прыгнул на стену, сбив мох. Под ним открылась трещина в форме ящерицы, чей хвост указывал на потолок.

– «Тень ящера целует рассвет»… – пробормотал Андрей, вспоминая слова отца. – Васик, фонарь!

Луч света упёрся в каменную плиту на своде. Там, в переплетении трещин, угадывался силуэт дракона, чья пасть была направлена на восток. Василиса достала компас: – Рассвет… значит, восток. Но как тут…

– Двигай плиту! – Андрей нажал на хвост ящера-граффити. Раздался скрежет, и каменная пасть дракона медленно раскрылась, выпустив поток воздуха, пахнущего полынью и старыми книгами.

– Отец… – Андрей потрогал механизм, на котором сохранились царапины от отвёртки. – Он тут был. Именно здесь спрятал артефакты.

Борис, тем временем, залез в пасть дракона и вытащил оттуда запылённый свиток. На нём красовалась печать в виде семилучевого солнца.

– «Ветры проснутся, когда соберутся семь ключей», – прочитала Василиса. – Похоже, твой папа собирал части пазла.

Где-то в глубине тоннеля завыл ветер, и на стенах замигали тени – будто семь невидимых существ пронеслись мимо, спеша на зов.

– Они здесь, – Андрей сжал Ключ. – Ветер… он не просто воздух. Это…

– Хранители? – досказала Василиса, поправляя очки. – Тогда твой отец оставил тебе не карту, а целую армию.

Борис, разгрызая свиток (оказалось, внутри был запечённый в воске ключик), мурлыкал одобрительно. Ветер кружил вокруг них, шепча страницы ещё не написанных глав. А в трещине ящера мерцал тусклый свет – будто кто-то зажёг фонарь далеко впереди.

«Семь ветров спят в камне», – напомнила стена, пока они шли вглубь. «Но один уже проснулся…»

Падение в пещеру

Пол тоннеля хрустнул, как печенье под сапогом, и Андрей провалился в темноту. В ушах завыл ветер, смешанный с воплем Василисы: «Держись!» – но держаться было уже не за что. Камни, фонари, обрывки карты – всё смешалось в чёрно-синем калейдоскопе.

Он рухнул в ледяную воду подземного озера, а следом – как бетонная свая – гигант из ОЧМ. Волна швырнула Андрея к каменной колонне, обросшей ракушками. Меч Арагвы на поясе вспыхнул голубым, освещая дно: там, среди водорослей, зиял заржавевший люк с символикой в виде семилучевого солнца.

– Не-ет, малыш! – гигант, пуская пузыри, рванулся к нему, гидравлические пальцы сжимались в кулак. – Ты моя билета на повышение!

Андрей, выдыхая последний воздух, рванул Меч из ножен. Лезвие врезалось в щель люка. «Папа говорил: «Меч – не только оружие, но и ключ»… Судорожно дёрнув рукоять вверх, он услышал скрежет механизма. Люк подался, и мощный водоворот схватил их обоих.

Гигант, пытаясь ухватиться за дно, поднял облако ила. Андрей, как пробка, понёсся вниз по тоннелю, высекая мечом искры из стен. Где-то позади гигант ревел, застряв в узком проходе: – Вернись! Я тебя… глок-глок… литературно опишу в рапорте!

Течение вышвырнуло Андрея в воздушный карман. Он глотнул воздух, едва не выронив Меч. На стене пещеры, покрытой биолюминесцентными грибами, светилась надпись: «Там, где тонет свет, ищи крыло ветра» – Отец… – прошептал он, различая в узорах на потолке контуры гигантского крылатого существа.

А снизу, из тёмной воды, доносился глухой стук. Гигант, видимо, решил проложить путь кулаками. – Василиса… Борис… – Андрей посмотрел на Меч, чье лезвие теперь светилось тревожным алым. – Надеюсь, вы не полезли следом.

Но где-то выше, в тоннеле, уже раздавалось яростное: – Мяу-мяу-мяу! (Примерный перевод: «Я тебя порву, робо-черепаха!»)

Андрей, стиснув зубы, поплыл к светящейся надписи. За ней оказалась трещина, ведущая в новый лабиринт. И пока гигант копался в иле, он проскользнул внутрь, оставив на воде лишь круги.

Где-то в темноте капнуло. Или это был смех ветра. Или старых богов, наблюдающих за игрой.

Книжный склад

Пещера встретила их сумраком и запахом старых страниц. Книги здесь были уложены в стены и потолок, словно кирпичи, образуя лабиринты из корешков и переплётов. Василиса, пробираясь между стеллажами, улыбнулась: – Мой секретный бункер. Здесь даже Платон против ОЧМ бессилен.

Она провела рукой по корешку «Государства», и пыль взлетела, как стая испуганных мотыльков. Борис, тем временем, нашёл себе занятие по душе – он точил когти о переплёт, оставляя на нём глубокие царапины. – Мяу! – прокомментировал он, когда обложка треснула, выпустив облачко пергаментной пыли.

– Борис, не хулигань! – Василиса попыталась отобрать у него книгу, но кот ловко увернулся, оставив на странице отпечаток лапы. – Теперь это издание с автографом!

Андрей, осматриваясь, заметил, что некоторые книги были в металлических футлярах, а другие – заперты в стеклянных витринах. – Здесь целая библиотека! – воскликнул он. – И как ты всё это сюда принесла? – По одной книге за раз, – усмехнулась Василиса. – Когда ОЧМ начали охоту на редкие издания, я решила создать своё тайное хранилище.

Она открыла один из шкафов, и внутри засияли золотом корешки первых изданий Пушкина, Лермонтова, Гоголя. На полках также стояли фолианты с руническими надписями и книги в кожаных переплётах с железными застёжками. – Тут даже есть «Слово о полку Игореве» в оригинале, – похвасталась Василиса. – Хотя, после того, как лидер ОЧМ постреляла по стенам, я бы не удивилась, если бы он начал мстить.

Борис, закончив с «Государством», переключился на «Божественную комедию», оставив на ней следы когтей в форме дьявольских рогов. – Мур-р-р, – прокомментировал он, устраиваясь на томе «Война и мир» и начиная точить когти о обложку.

Василиса, вздохнув, достала из-за стеллажа огромный том «Энциклопедии запретных знаний». – Вот, это может пригодиться. Здесь описаны все известные артефакты и их свойства.

Андрей открыл книгу и увидел страницы, заполненные схемами, рисунками и формулами. Некоторые главы были помечены красным как особо опасные. – Ого, – пробормотал он. – Похоже, мы не зря сюда попали.

В этот момент Борис, решив, что «Война и мир» недостаточно мягкая, спрыгнул на пол и начал гоняться за собственной тенью, оставляя на книгах следы лап. – Ладно, – сказала Василиса, закрывая энциклопедию. – Пока он занят, давайте обсудим план. Нам нужно найти способ обезвредить ОЧМ и спасти мир от их книжного геноцида.

И пока они обсуждали стратегии, Борис продолжал свои кошачьи дела, превращая редкие издания в произведения современного искусства. Кто знает, может, через сто лет их оценят как «Когтепись XXI века»?

Предательство техника

Техник ОЧМ сидел на бочке с чернилами, обмотанный проводами от принтера XIX века – Василиса решила, что так надежнее. Его лабораторный халат, покрытый пятнами кофе и паяльной кислоты, дрожал вместе с руками.

– Они… они взяли Лизу, – голос его треснул, как пересохший переплёт. – Сказали: «Или ты работаешь на нас, или дочка станет героиней грустного стишка».

Борис, сидевший на стопке «Сборников указов Петра I», презрительно фыркнул. Кот давно вычислил, что пуговица на халате техника мигала подозрительно синеньким – но молчал, предпочитая наблюдать.

– Почему мы должны тебе верить? – Василиса скрестила руки, прикрывая дыру на рукаве, прожжённую лазером. – Вчера ты пытался сканировать Бориса как «артефакт неизвестного происхождения»!

Техник рванулся вперёд, но провода удержали его: – Я… я подменил данные! Вашего кота система видит как «устаревшую модель тостера»! – он выдохнул, вытирая очки. – Помогите спасти Лизу – и я взорву их серверную. Всю.

Андрей, перебирая обрывки карты, поднял глаза: – Где она?

– В хранилище, под «Библиотекой №9», – техник дрожащими пальцами оторвал пуговицу от халата. Внутри, под пластиком, мерцал чип. – Тут всё: схемы, коды, слепки голосов лидеров… Даже их слабое место – алгоритм боится опечаток в коде.

Борис прыгнул на стол, уткнувшись носом в чип. Его усы задрожали – явный признак, что «тостер» учуял неладное. – Мяу? (Перевод: «А где гарантии, что это не вирус?»)

– Лиза… – техник сглотнул, – её микрочип вшит в серёжку. Если я предам, они… – он провёл пальцем по горлу, и Василиса вздрогнула, представив вместо крови чернильные потёки.

– Ладно, – Андрей взял чип. Тот был тёплым, будто живым. – Но если это ловушка… – Тогда пусть ваш кот порвёт мне все схемы, – техник мрачно улыбнулся. – У него уже опыт есть.

Василиса, всё ещё хмурая, достала из-под стола «Руководство по взлому механизмов эпохи Возрождения»: – Чип вшиваем в Меч Арагвы. Если там вирус – артефакт его спалит.

Когда чип коснулся рукояти, клинок вспыхнул не голубым, а изумрудным светом. На стене проступили строки: «Ищите правду в детской рифме» – Папина записка… – ахнул Андрей. – Он писал это, когда мы играли в прятки!

Техник, увидев надпись, вдруг замер: – Это… это же строчка из считалки Лизы! «Правда в рифме, ложь в паутине…» Как вы…

Борис прервал его, смахнув лапой паука, ползущего по чипу. Все молча посмотрели на членистоногое, затем на техника.

– Ладно, – Василиса размотала провода. – Веди. Но если твоя «Лизка» окажется андроидом… – Она ненавидит роботов! – техник поспешно закивал. – В её куклах даже батареек нет!

Когда они вышли, Борис остался сторожить склад. Он улёгся на «Войну и мир», прикрыв чип хвостом. Всё-таки доверять надо котам. Особенно если они в курсе, где спрятан корм.

Взрыв в тоннеле

Техник, бледный как страница старинной книги, приложил чип к детонатору. Его пальцы дрожали, но глаза были полны решимости.

– Они хотят оживить Стрибога… – прошептал он, глядя на Андрея. – Это не просто артефакты – это врата в мир, который должен оставаться закрытым.

Он активировал механизм, и тоннель наполнился гулом нарастающей энергии. Василиса, Андрей и Борис отступили к стене, прикрывая головы руками.

Взрыв прогремел, как раскат грома, смешанный с треском рвущейся бумаги. Камни взлетели в воздух, образуя облако пыли и обломков. Когда пыль осела, стало видно, что проход завален, но в стене появилась новая трещина, ведущая вглубь пещеры.

Андрей, сжимая чип в руке, шагнул вперёд. На его лице читалась смесь тревоги и решимости. Василиса, отряхивая пыль с одежды, посмотрела на Бориса, который сидел, насторожив уши.

– Нам нужно идти, – сказала она, её голос звучал твёрдо, но в глазах мелькнула тень сомнения. – Техник сделал своё дело. Теперь наша очередь.

Они двинулись вперёд, оставляя позади следы разрушения. Трещина вела в темноту, где мерцали редкие огни, словно путеводные звёзды в бурю. Андрей, не отрывая взгляда от чипа, шёл первым, чувствуя, как в его руке пульсирует энергия, способная изменить ход событий.

Где-то вдалеке, за стеной камней, слышался шёпот ветра, несущего эхо древних заклинаний. И пока они шли вперёд, в их сердцах жила надежда, что даже в самые тёмные времена есть место для подвига и самопожертвования.

Обнаружение архива ОЧМ

Среди обломков, оставшихся после взрыва, герои заметили металлический ящик с эмблемой ОЧМ. Василиса осторожно открыла его и обнаружила стопку файлов и документов. На одном из фото было изображено лицо отца Андрея с пометкой: «Экспедиция 1998. Ликвидирован».

– Теперь ты понимаешь, почему он молчал? – сказала Василиса, глядя на Андрея. – ОЧМ следили за ним все эти годы. Его «смерть» была частью их плана.

Андрей взял фото в руки, чувствуя, как сердце сжимается от боли и гнева. Он вспомнил слова отца о ветрах и ключах, о тайнах, которые тот пытался защитить. Теперь всё становилось на свои места – и цена молчания отца была слишком высока.

Борис, обнюхав ящик, вытащил оттуда старинный компас с гравировкой в виде дракона. Стрелка дрожала, указывая на север, словно зовя вперёд.

– Мяу, – прокомментировал он, потерев лапой циферблат. – Похоже, нам пора в путь.

Василиса, закрыв ящик, посмотрела на Андрея: – Мы узнаем правду. И остановим их, чего бы это ни стоило.

Они двинулись дальше, оставляя позади следы разрушения и тайны, которые только начинали раскрываться. Впереди их ждали новые испытания, но теперь они знали – правда где-то рядом, и она может изменить всё.

Погоня по реке

Герои плыли на импровизированном плоту, собранном из книжных полок. Река бурлила, словно живой зверь, а стены пещеры мерцали отблесками биолюминесцентных грибов. Дроны ОЧМ преследовали их, стреляя гарпунами с лазерными наконечниками.

– Держитесь! – крикнул Андрей, чувствуя, как плот качается под ударами волн. Василиса, стоя на краю, швыряла в дроны тома «Истории магии», но те лишь отскакивали, оставляя вмятины на бронированных корпусах.

Борис, устроившись на средней полке, выпустил когти и начал играть с гарпуном, застрявшим в переплёте «Илиады». Кот ловко подкидывал его лапой, пока Андрей не рявкнул: – Не время для игр!

Один из дронов выпустил залп. Гарпуны, сверкая, устремились к плоту. Андрей, вспомнив уроки отца, вскинул Меч Арагвы. Лезвие вспыхнуло алым, и вокруг него закрутился миниатюрный вихрь. Сжав рукоять, он направил поток воздуха на гарпуны. Те, вместо того чтобы пронзить плот, развернулись и понеслись к дрону, пробив его корпус. Машина, задымившись, рухнула в воду.

– Работает! – воскликнула Василиса, бросая в следующий дрон «Божественную комедию». Тот, ударившись о броню, оставил на ней след в форме крыла ангела.

Но дроны не сдавались. Один из них выпустил сеть, которая накрыла Бориса. Кот, зашипев, начал царапать металл, оставляя глубокие борозды. Андрей, используя вихрь, разорвал сеть на части, которые тут же унесло течением.

Плот приближался к водопаду. Василиса, схватив Бориса, прижала его к груди. Андрей, стоя на носу, направил Меч вперёд. Вихрь усилился, создавая воздушную подушку под плотом. Они перелетели через водопад, приземлившись на другом берегу. Дроны, не успевшие затормозить, разбились о камни.

– Мы живы! – воскликнула Василиса, отряхивая с себя страницы «Войны и мира». Борис, выпрыгнув из её рук, начал вылизывать лапу, словно ничего не произошло.

Андрей, глядя на удаляющиеся огни дронов, прошептал: – Отец… Ты всегда говорил, что ветер – наш союзник. Спасибо, что научил меня этому.

И пока река уносила их дальше, в темноту пещеры, где мерцали редкие огни, герои знали – впереди их ждут новые испытания. Но теперь они были готовы встретить их лицом к лицу.

Борис – неожиданный герой

Герои продолжали свой путь, но дроны ОЧМ не собирались сдаваться. Один из них, маневрируя между сталактитами, выпустил серию лазерных импульсов. Василиса, укрываясь за «Утопией» Томаса Мора, выругалась: – Эти железяки не сдаются!

В этот момент Борис, до этого мирно дремавший на стопке «Фауста» Гёте, внезапно открыл глаза. Его усы дёрнулись, а хвост начал нервно хлестать по корешкам книг. Кот спрыгнул с плота и, сделав сальто в воздухе, приземлился прямо на дрон.

– Мяу! – воскликнул он, вцепившись когтями в антенну машины. Дрон, потеряв управление, закрутился на месте, а затем врезался в огромный сталагмит, украшенный кристаллами кварца. Машина взорвалась, осыпав героев искрами и обломками пластика.

Василиса, наблюдая за этим зрелищем, не смогла сдержать улыбки: – Наконец-то пригодился его талант всё разрушать!

Андрей, всё ещё держащий Меч Арагвы, рассмеялся: – Похоже, у нас появился новый специалист по ликвидации техники.

Борис, тем временем, гордо вышагивал по плоту, словно полководец после победы. Его шерсть была покрыта пылью и осколками, но он выглядел совершенно довольным собой.

Плот продолжал двигаться вперёд, а герои, переглянувшись, улыбнулись. Даже в самых сложных ситуациях всегда найдётся место для неожиданных героев – даже если это кот, который просто любит точить когти обо всё подряд.

Свет в конце тоннеля

Герои наконец увидели свет в конце тоннеля. Выход был близок, но их путь внезапно преградила женщина-лидер. Она стояла в проходе, её фигура казалась силуэтом на фоне яркого света.

– Вы не остановите эволюцию. Ветер станет нашим топливом, – произнесла она, срывая маску. Под ней оказалось лицо робота, блестящее и холодное.

Василиса, стоящая впереди, сжала кулаки: – Эволюция, которая уничтожает всё живое? Нет, спасибо.

Андрей поднял Меч Арагвы, лезвие которого мерцало алым светом: – У вас своё видение будущего. У нас – своё.

Борис, прижав уши, зашипел, его когти оставили следы на корешке «Моби Дика», который он всё ещё держал в лапе.

Женщина-лидер сделала шаг вперёд, её механические глаза сверкнули: – Ваши артефакты и древние заклинания не остановят прогресс. Мы создадим новый мир, где технологии и магия будут едины.

Василиса, не теряя времени, швырнула в неё том «Некрономикона». Книга, ударившись о броню, оставила на ней след в форме пентаграммы. Робот отшатнулся, но тут же восстановил равновесие.

Андрей, используя вихрь, созданный Мечом, попытался сбить её с ног. Но робот, активировав антигравитационные пластины, взлетел над землёй. Её голос, механический и холодный, разнёсся по тоннелю: – Вы всего лишь остатки прошлого. Ваше время истекло.

Но Василиса, улыбнувшись, достала из-за пояса компас, найденный Борисом: – Посмотрим, кто здесь представитель прошлого.

Стрелка дрожала, указывая на робота. Василиса, сделав резкое движение, активировала механизм. Компас вспыхнул, и из него вырвался поток энергии, окутавший робота. Тот, задымившись, начал терять контроль, его движения стали хаотичными.

– Это… невозможно, – прохрипел механический голос.

Борис, воспользовавшись моментом, прыгнул на робота, вцепившись когтями в его корпус. Машина, потеряв равновесие, рухнула на землю, её системы вышли из строя.

Герои, переглянувшись, двинулись вперёд. Свет в конце тоннеля становился всё ярче, обещая им новые открытия и испытания. Но теперь они знали – вместе они смогут преодолеть любые препятствия.

Битва с андроидом

Герои столкнулись с роботом-лидером в ожесточённой битве. Андрей, держа в руках Меч Арагвы и Ключ, начал создавать торнадо из страниц книг, которые кружились вокруг него, словно живые существа.

– Мы не позволим вам уничтожить наш мир! – крикнул Андрей, его голос звучал твёрдо и решительно.

Меч и Ключ засияли ярким светом, и торнадо усилилось, охватывая робота своими вихрями. Страницы книг, словно стрелы, устремлялись к механизму, пытаясь проникнуть внутрь его защитных оболочек.

Робот-лидер, пытаясь противостоять атаке, начал считывать тысячи текстов одновременно, но это только усилило его замешательство. Его механические глаза мерцали, пытаясь обработать огромное количество информации, но он терял ориентацию в пространстве.

Василиса, стоя рядом с Андреем, поддерживала его, швыряя в робота тома «Истории магии» и другие книги. Борис, прижав уши, готовился к атаке, его когти были готовы к действию.

В этот момент бумажные обрывки, кружившиеся в торнадо, начали складываться в фразу «Знание – сила». Это было символом того, что сила героев заключается не только в магии и технологиях, но и в знаниях, которые они приобрели на своём пути.

Андрей, используя всю свою силу, направил торнадо прямо на робота. Машина, не выдержав натиска, начала терять контроль и, наконец, рухнула на землю, её системы вышли из строя.

Герои, переглянувшись, двинулись вперёд. Свет в конце тоннеля становился всё ярче, обещая им новые открытия и испытания. Но теперь они знали – вместе они смогут преодолеть любые препятствия.

Побег на поверхность

Герои выбрались на поверхность через люк в старом сарае. Воздух был свежим и прохладным, а солнце светило ярко, освещая окрестности. Василиса, оглядевшись, узнала место:

– Это же усадьба Гончарова! Значит, мы в…

Но Андрей не дал ей закончить. Он услышал рёв дронов и, не теряя времени, крикнул:

– Бежим!

Они поспешили прочь от сарая, стараясь уйти как можно дальше от места своего выхода на поверхность. Борис, бежавший рядом с Василисой, иногда оглядывался, словно проверяя, не преследуют ли их.

Вскоре они оказались на открытой местности, где могли лучше ориентироваться. Василиса, отдышавшись, сказала:

– Нам нужно найти укрытие и разработать новый план.

Андрей кивнул и посмотрел на небо, где уже виднелись силуэты дронов. Он знал, что впереди их ждут новые испытания, но теперь они были ближе к разгадке тайн ОЧМ и готовы бороться до конца.

Укрытие в часовне

Полуразрушенная часовня стояла на краю леса, её стены, поросшие мхом, хранили память о временах, когда здесь ещё звучали молитвы. Василиса, приоткрыв скрипучую дверь, бросила взгляд внутрь: – Тут пахнет историей… и плесенью.

Андрей шагнул первым, Меч Арагвы слабо светился в его руке, освещая треснувшие фрески с ангелами. Он остановился у алтаря, сдвинутого с места ещё в их прошлом приключении. – Помнишь? – тронул он резную плиту, где когда-то лежала карта Лешего. – Тогда мы думали, что это просто старый пергамент.

Борис, протиснувшись между ног Василисы, прыгнул на алтарь. Его лапа скользнула по щели в камне, и плита с глухим стуком сдвинулась. В низе блеснуло что-то синее.

– Не может быть… – Андрей достал плоский камень размером с ладонь. Три спирали, переплетённые в круг, светились холодным светом. – Руна ветра. Отец говорил, что их высекали на порталах древних святилищ.

Василиса присвистнула: – В той же книге, где карта Лешего? – Она потянулась к своему рюкзаку, где лежал потрёпанный Том I их приключений. – Тут в главе про часовню упоминались «камни, что дышат». Думала, это метафора…

Где-то снаружи завыл ветер, и руна на камне вспыхнула ярче. Тени на стенах закружились, складываясь в контуры карты, которую они нашли пять лет назад. Линии маршрутов теперь пересекались с новыми символами – рунами.

– Смотри! – Андрей приложил камень к клинку Меча. Энергия ветра заструилась по лезвию, выписывая в воздухе координаты. – Это не просто артефакт… Это часть навигационной системы. Отец оставил нам подсказки в обоих томах.

Борис внезапно зашипел, шерсть дыбом. Из-под пола донёсся гул – где-то близко кружили дроны, сканируя местность. Василиса натянула капюшон: – Обсудим позже. Сейчас надо…

Она не договорила. Камень в руках Андрея дрогнул, и плита алтаря с грохотом опустилась, открывая лаз в подземный ход – тот самый, что был нарисован на старой карте красными чернилами.

– Полный круг, – усмехнулся Андрей, пряча руну за пазуху. – Теперь я знаю, куда ведёт ветер.

Когда люк захлопнулся за ними, в часовне осталась лишь пыль, кружащаяся в луче света из разбитого окна – будто невидимая рука вплетала новую нить в старую карту.

Финал и намёк

Рассвет окрасил небо в розовые и оранжевые тона, когда герои вернулись к библиотеке. Здание, некогда величественное и полное тайн, теперь лежало в руинах. Обугленные балки торчали, словно рёбра раненого зверя, а мраморная плита с цитатой Аристотеля лежала разбитой у входа.

Андрей указал Мечом на землю, где среди пепла зиял след – три борозды длиной в человеческий рост, будто коготь титана прочертил каменную плоть. Борис, обнюхав углубление, зашипел, шерсть на его загривке поднялась дыбом.

– Это не дроны, – Василиса провела пальцем по краю следа. На коже остался иней, хотя вокруг таял снег. – Такие отметины были в «Бестиарии Понта Эвксинского»… Помнишь главу про хтонических существ?

Андрей не ответил. Его взгляд привлекло движение на руинах: Борис устроился на обгоревшем корпусе дрона, мурлыча как перегруженный мотор. Когда кот перевернулся на спину, в пробоине корпуса блеснуло стекло – фото в треснувшей рамке.

– Погоди-ка… – Андрей вытащил снимок. Девочка лет десяти в платье с кленовыми листьями, на шее – шарф с вышитой руной воды. Фоном служила усадьба Гончарова, но не разрушенная, а утопающая в зелени. На обороте почерком отца: «Лера. Испытание №4. 15.09.2035».

Василиса выхватила фото, её глаза расширились: – Это же…

Грохот обваливающейся колонны прервал её. Сверху посыпались камни, заставив их отпрыгнуть. Борис, взъерошенный, спрятался за Андреем, не переставая мурлыкать.

– Нам пора, – Андрей спрятал фото во внутренний карман, рядом с руной ветра. – Но теперь мы знаем – игра ведётся не только на поле боя.

Они уходили под утреннее солнце, не заметив, как в тени разрушенного портала зашевелились тени. Три ледяных когтя медленно вцепились в камень, оставляя новые отметины. Где-то вдали, в такт их шагам, завыл ветер – тот самый, что когда-то раздувал паруса аргонавтов.

Глава 1.4: «Тайна Лады»

Встреча в степи

Степь под Астраханью дышала зноем, словно раскалённая кузнечная наковальня. Ржавые ангары аэродрома плавились в мареве, а на взлётной полосе, покрытой трещинами, валялись обломки истории: гильзы времён СССР, обгоревшие схемы полётов, кости сайгаков. Ан-2 стоял как призрак – краска на фюзеляже облезла, открывая надпись: «Аэрофлот-1991». На его крыле, закинув ноги в потрёпанных лётных сапогах, сидела женщина. Нож в её руке разрезал яблоко спиралью, кожура падала в пыль, как змеиная кожа.

– Если ищете такси, – голос Лады был похож на скрип несмазанных шарниров, – мой тариф: три вопроса в одну сторону, два секрета в обратную.

Андрей прищурился. Солнце отражалось в лезвии ножа, выхватывая гравировку: ОЧМ-1999. Те же буквы, что красовались на обложке дневника отца. Василиса, прикрывая лицо от солнца томом «Мастера и Маргариты», шагнула вперёд:

– А если без метафор?

Лада откусила дольку яблока. Сок стёк по клинку, смешиваясь с ржавчиной. Где-то вдали закричал степной орёл.

– Без метафор, девочка, вы бы уже горели в грузовике с дронами. – Она кивнула на восток, где дымная полоска отмечала дорогу. – Ваш Борис мило мурлыкал у радиовышки, пока я отвлекала патруль.

Кот, услышав своё имя, вылез из тени самолёта. Его шерсть была покрыта красной пылью, словно он катался в марсианском грунте.

– Вопрос первый, – Андрей поднял Меч Арагвы, но не для угрозы – клинок слабо светился, реагируя на нож. – Откуда вы знали наш маршрут?

Лада улыбнулась, вытирая клинок о комбинезон. На груди болтался значок – крылатый конь с треснувшим копытом.

– В 1999-м ваш отец платил мне золотыми монетами Романовых за полёты в Аркаим. – Она швырнула огрызок яблока Борису. Кот поймал его на лету, словно это была не еда, а вызов. – А теперь садитесь. Через час над степью поднимутся «самумы» – песчаные смерчи с камерами наблюдения.

Когда они залезали в кабину, Андрей заметил: на приборной панели, среди пожелтевших фото, было изображение отца. Он стоял у этого же Ан-2, обняв женщину в лётном шлеме. На обороте, угадывалось, почерк Лады: «С. Г. Последний рейс. ОЧМ-экспедиция №12».

Пропеллер зарычал, поднимая вихрь из пепла и забытых тайн.

Переговоры

Внутри кабины Ан-2 пахло маслом и старым дерматином. Пропеллер, покрытый паутиной, казался символом ушедшей эпохи. Лада, устроившись на пилотском кресле, щёлкнула тумблером – панель ожила, высветив схемы маршрутов, обведённые красным.

– Ветер ваш друг? – она повернула экран, где грозовое облако окутывало силуэт самолёта. – Для меня он – дорога.

Семён, поправляя бороду, ткнул в пропеллер: – А эта рухлядь не развалится, как твои обещания?

Лада, не отрываясь от настройки приборов, ответила холодно: – Она пережила три катапультирования. Ваша борода – впервые.

Андрей, разглядывая фото на приборной панели, заметил, что на обороте было написано: «С. Г. Последний рейс. ОЧМ-экспедиция №12». Он повернулся к Ладе: – Вы участвовали в экспедициях отца?

Она кивнула, запуская двигатель. Рёв мотора заглушил ответ, но Андрей уловил: – Мы искали врата в иные миры. Он верил, что Камчатка – ключ.

Василиса, проверяя ремни, спросила: – Почему перестали летать?

– Деньги кончились, – Лада пожала плечами. – А потом появились дроны. Но я сохранила маршрут – на всякий случай.

Борис, устроившись у иллюминатора, зашипел на пролетающую ворону. Самолёт дрогнул, отрываясь от земли. За стеклом степи слились в жёлтую ленту, а на горизонте уже маячили силуэты «самумов» – песчаных смерчей с камерами.

– Пристегнитесь, – бросила Лада, вглядываясь в грозовые облака. – Ветер сегодня капризный. Но он всегда был таким – как и я.

Когда Ан-2 нырнул в тучи, Андрей почувствовал, как Меч Арагвы нагрелся в ножнах. Где-то впереди, на Камчатке, их ждали ответы – и новые загадки.

Тень прошлого

Кабина Ан-2 гудела, как улей, наполненный тайнами. Лада, склонившись над открытым люком двигателя, ковыряла в механизме отверткой с намертво присохшей жевательной резинкой на рукояти. Андрей притворялся, что разглядывает карту Камчатки, но его взгляд скользил по потёртым стенам. На полке за штурвалом, между банкой консервированных слив 2007 года и перегоревшей лампой, лежал чёрный нарукавник. Три спирали, вышитые серебряной нитью, складывались в знакомый узор – ОЧМ.

Флешбек: Зима 2032. Подвал особняка Грота. Отец, завернутый в плед с выцветшими единорогами, водил пальцем по фотографии: «Видишь эти вихри? Они как червоточины. ОЧМ искали их везде – даже в моих снах». На его рукаве, заляпанном чернилами, тускло поблёскивала та же эмблема. Андрей, тогда пятнадцатилетний, тронул ткань:

– Ты ведь с ними работал?

– Работал? – отец засмеялся, и смех рассыпался кашлем. – Они не нанимают. Они… заражают.

Лада стукнула гаечным ключом по обшивке, и звук, словно колокол, вернул Андрея в настоящее. Борис, свернувшись на сиденье штурмана, жевал проводку от рации.

Внутренний монолог Андрея:

«Папа… Ты сжёг ту нашивку у меня на глазах. Говорил, что это клеймо тех, кто продал память ради силы. Но почему Лада, с её ножом „ОЧМ-1999“ и этим чёртовым нарукавником, ведёт нас к вратам? Спасает – или ведёт под прицел?»

Он потянулся к Мечу Арагвы, но клинок молчал – холодный и нейтральный, как лицо Лады, когда она врала.

– Топливный фильтр забит песком времён Хрущёва, – Лада швырнула в угол промасленную тряпку. – Но лететь сможем. Если, – она посмотрела на Бориса, грызущего теперь уже аварийный маяк, – ваш энергетический вампир не высосет всю удачу.

– Почему вы помогаете? – сорвалось у Андрея.

Лада замерла. В её глазах, цвета перегоревшего керосина, мелькнуло что-то вроде боли.

– Ваш отец оставил мне долг, – она потянула рычаг, и двигатель взвыл, заглушая её слова. – А я всегда возвращаю то, что взято.

Когда Ан-2 рванул вперёд, Андрей заметил, как из рукава её комбинезона выскользнул край фотографии. Мелькнул уголок – отец, молодой, смеющийся, обнимал Ладу у стелы Аркаима. На заднем плане, едва различимая, виднелась та же эмблема с тремя спиралями.

Борис, внезапно прыгнув на приборную панель, загородил снимок, будто говоря: «Не время». Внизу, в разрывах облаков, уже синели горы Камчатки – острые, как лезвия ножа с гравировкой «ОЧМ-1999».

Испытательный полёт

Ан-2 оторвался от земли, словно призрак прошлого, унося героев в неизвестность. В салоне, среди ящиков с припасами, лежали книги Василисы – тома по криптографии и древним языкам, переплетённые в кожу с тиснением рун. Самолёт набирал высоту, а за иллюминаторами степь превращалась в жёлтую ленту, исчезающую за горизонтом.

Внезапно самолёт попал в зону турбулентности. Крылья задрожали, а корпус заскрипел, будто протестуя против стихии. Лада, не теряя самообладания, мастерски выравнивала курс, напевая песню «Первым делом – самолёты». Её руки ловко орудовали штурвалом, а взгляд был устремлён вперёд, сквозь лобовое стекло, где грозовые облака сливались с небом.