Читать онлайн Живые мертвецы Далласа

Charlaine Harris

LIVING DEAD IN DALLAS

Copyright (c) 2002 by Charlaine Harris, Inc.

Опубликовано с разрешения автора и её литературных агентов: Литературное агентство JABberwocky Literary Agency (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)

Перевод с английского Ольги Линьковой

Иллюстрация на переплете dead white square

Художественное оформление Артёма Суменкова

© О. Линькова, перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Эта книга посвящена всем, кто говорил, что им понравилась «Мертвы, пока светло». Спасибо за поддержку.

Благодарю Пэтси Ашер из книжного магазина «Помни об алиби» (Сан-Антонио, Техас), Хлою Грин (Даллас) и всех интернет-друзей, которые поддерживали меня на DorothyL, быстро и с энтузиазмом отвечая на мои вопросы. У меня лучшая работа в мире.

Глава 1

Энди Бельфлер напился как свинья. Он не имел такой привычки; поверьте, я знала каждого пьяницу в Бон-Темпсе – за несколько лет работы в баре у Сэма Мерлотта я успела перезнакомиться с ними всеми. Но Энди Бельфлер, уроженец Бон-Темпса и сотрудник полиции, никогда раньше не напивался у Сэма, и мне было безумно интересно, из-за чего он сделал исключение этим вечером.

Нас с Энди никак нельзя было назвать друзьями, так что я не могла просто взять и спросить. Но существовал другой способ, и я решила им воспользоваться. Конечно, я старалась обращаться к своей особенности – к своему дару, или как еще это назвать, – как можно реже и только для того, чтобы узнавать о вещах, касающихся меня или близких, но иногда любопытство брало верх.

Я опустила защиту и заглянула в разум Энди. И, честное слово, пожалела об этом.

Сегодня утром Энди пришлось арестовать человека, который похитил свою десятилетнюю соседку и увез ее в лес. Его заперли в камере, девочку доставили в больницу, но причиненную ей боль этим не стереть. Я готова была разреветься. Насилие напоминало мне о собственном прошлом, и я смягчилась в отношении Энди, оценив его реакцию.

– Энди Бельфлер, отдай мне ключи, – сказала я.

Он повернулся ко мне, как будто не понимая, о чем я говорю. После паузы – моим словам понадобилось время, чтобы добраться до его проспиртованных мозгов. – Энди пошарил по карманам брюк и протянул мне тяжелую связку ключей. Я поставила перед ним еще один стакан с виски-колой.

– За мой счет, – сказала я.

Я подошла к телефону в другом конце барной стойки и набрала сестру Энди, Порцию. Брат и сестра Бельфлеры жили в полуразвалившемся двухэтажном доме – он располагался на центральной улице в одном из самых богатых кварталов Бон-Темпса и когда-то выглядел вполне неплохо. Дома на Магнолия Крик смотрели фасадами на полосу парков, связанных ручьем, который пересекали декоративные мостики для пеших прогулок – автомобильная дорога располагалась по обе стороны от парков. На Магнолия Крик были и другие старые дома, но выглядели они лучше, чем дом Бельфлеров – Бель-Рив. Он был слишком большим, чтобы Порция, адвокат, и Энди, детектив, могли его содержать: у них не было денег на поддержку дома и земли в подобающем состоянии, но Каролина, их бабушка, упорно отказывалась от переезда.

Порция ответила после второго гудка.

– Порция, это Сьюки Стакхаус, – сказала я, повысив голос, чтобы перекрыть шум бара на заднем плане.

– Ты, похоже, на работе.

– Да. Здесь Энди, и он пьян в стельку. Я забрала у него ключи. Ты сможешь за ним заехать?

– Энди перебрал? Странно. Да, конечно, я буду минут через десять, – пообещала она, прежде чем повесить трубку.

– Ты такая милая, Сьюки, – неожиданно сказал Энди.

Он допил виски-колу, которые я ему подала. Я убрала стакан со стойки и понадеялась, что он не попросит еще.

– Спасибо, Энди, – сказала я. – Ты тоже ничего.

– Где твой… парень?

– Здесь, – раздался прохладный голос, и Билл Комптон появился у Энди прямо за спиной. Я улыбнулась над его опущенной головой. Билл был ростом в пять футов и десять дюймов, с темно-каштановыми волосами и черными глазами. Плечи были широкими, на руках просматривались мышцы – как у человека, много лет занимавшегося физическим трудом. Вначале он работал на отцовских полях, затем – на собственных, до тех пор, пока не началась война. Гражданская война.

– Привет, Вэ Бэ, – позвал Мика, муж Чарлси Тутен. Билл небрежно махнул рукой, приветствуя его в ответ. Джейсон, мой брат, сказал:

– Добрый вечер, вампир, – тон был довольно вежливый. Джейсон, до того недовольный тем, как Билл сблизился с нашей семьей, как будто зарыл топор войны. Я всякий раз задерживала дыхание, гадая, надолго ли его хватит.

– Билл, для кровососа ты ничего такой, – заметил Энди, разворачиваясь на барном стуле, чтобы смотреть Биллу в лицо. В мыслях я накинула ему пару степеней опьянения – раньше он не выражал энтузиазма по поводу прихода вампиров в жизнь американского общества.

– Спасибо, – сухо ответил Билл. – Ты ничего такой для Бельфлера.

Он перегнулся через барную стойку, чтобы поцеловать меня. Его губы были такими же холодными, как его голос. Мне пришлось привыкнуть – так же, как к тому, что, прижимаясь щекой к его груди, я не слышала биения сердца.

– Привет, милая, – тихо сказал он.

Я протянула ему стакан с синтезированной в Японии искусственной кровью – вторая группа, отрицательный резус. Билл опрокинул его содержимое в себя и облизал губы. Его бледное лицо почти сразу обрело краски.

– Как прошла встреча? – спросила я. Билл провел в Шривпорте большую часть ночи.

– Потом расскажу.

Я понадеялась, что его история с работы будет не такой тяжелой, как история Энди.

– Хорошо. Я буду очень благодарна, если ты поможешь Порции дотащить Энди до машины. Вон она, – сказала я, кивая на дверь.

Разнообразия ради Порция не надела свою профессиональную форму – юбку, блузку, пиджак и туфли на невысоком каблуке. Она сменила их на синие джинсы и потертую толстовку колледжа Ньюкомб. Телосложением Порция походила на Энди, но ее каштановые волосы были длинными и густыми – она заботилась об их красоте, как бы показывая, что все еще не сдалась.

Ей пришлось постараться, чтобы пройти сквозь шумную толпу.

– Он и правда перебрал, – сказала она, осмотрев брата. Билла, который внушал ей опасения, Порция пыталась игнорировать. – Нечасто случается, но Энди такой. Если решит напиться, его не остановишь.

– Порция, Билл может донести его до твоей машины, – сказала я. Энди был высоким, крепко сбитым и, очевидно, слишком тяжелым для более хрупкой Порции.

– Думаю, что справлюсь, – твердо сказала она, все еще не глядя на Билла, который поднял одну бровь.

Я позволила ей приобнять Энди и попытаться поставить его на ноги. Он остался на месте, и Порция поискала глазами Сэма Мерлотта, владельца бара – невысокого, жилистого, но очень сильного.

– Сэм обслуживает ежегодную вечеринку в местном клубе, – сказала я. – Лучше позволь Биллу помочь.

– Ладно, – она напряженно кивнула, полируя взглядом барную стойку. – Спасибо тебе.

Через секунду Билл поднял Энди и потащил его к двери, не обращая внимания на то, что у Энди подгибались колени. Мика Тутен подскочил и распахнул дверь, чтобы Билл мог вытащить Энди на парковку.

– Спасибо, Сьюки, – повторила Порция. – Он заплатил?

Я кивнула.

– Ладно, – сказала она, стукнув по барной стойке ладонью в качестве прощания. Ей пришлось выслушать гору дружеских советов, пока она шла следом за Биллом к выходу из бара.

Вот так старый «Бьюик» детектива Энди Бельфлера задержался на парковке на всю ночь и половину дня. Впоследствии, давая показания, Энди уверял, что, когда он подъехал к бару, в «Бьюике» не было никого, кроме него. Еще он признался, что, погрузившись в собственные переживания, забыл заблокировать двери.

Где-то между восемью вечера, когда Энди начал пить, и десятью утра, когда я приехала, чтобы помочь Сэму с открытием, в «Бьюике» появился новый пассажир, способный причинить полиции немало проблем.

Да, он был мертв.

По-хорошему, я могла бы и не появиться в баре. В расписании стояли две ночные смены подряд, и я успела отработать одну из них накануне, когда Билл попросил меня поменяться с кем-нибудь из коллег, потому что ему нужна была моя помощь с делами в Шривпорте. Сэм не возражал, и я спросила подругу, Арлин, не сможет ли она выйти вместо меня. У нее был выходной, но Арлин любила хорошие чаевые, которые оставляли вечерние посетители, и согласилась выйти на работу к пяти.

Энди следовало забрать машину с утра, но он страдал оглушительным похмельем и не смог уговорить Порцию отвезти его в бар. Она подкинула его до полицейского участка и обещала забрать оттуда около полудня – они планировали пообедать в баре и разъехаться в разные стороны на своих машинах.

Так что «Бьюик» и его тихий пассажир провели на парковке намного больше времени, чем должны были.

Той ночью я проспала около шести часов и чувствовала себя неплохо. Отношения с вампиром выбивали из колеи, особенно с учетом того, что я была тем еще жаворонком. Я помогла закрыть бар и уехала с Биллом около часа ночи. Мы расслабились в его ванной и занялись кое-чем еще, но уснула я чуть позже двух и проспала почти до девяти – Билл к этому времени давно лежал в земле.

Я выпила воды и апельсинового сока, приняла витамины и пару таблеток железа перед завтраком – привычка, сформировавшаяся с появлением в моей жизни Билла: помимо любви, приключений и удивительных открытий, он принес с собой постоянный риск анемии. На улице, к счастью, постепенно холодало, и я сидела на крыльце Билла в кардигане и черных слаксах, которые официантки Мерлотта носили, когда погода не подходила для шорт. На левой стороне моей белой футболки красовалась вышивка «Бар Мерлотта».

Я пролистала утреннюю газету. Отметила, что трава, определенно, перестала расти. Листья, похоже, начали опадать с ветвей. Футбольное поле при старшей школе, вероятно, выдержит не больше одного пятничного матча.

Лето оставляло Луизиану – даже северную ее часть – неохотно. Осень начиналась как-то нерешительно, как будто готовясь отступить в любую минуту, уступая место вязкой июльской жаре. Но я была начеку и замечала признаки приближающихся холодов. Осень и зима означали долгие ночи – больше времени с Биллом и больше времени на сон.

Поэтому я отправилась на работу в приподнятом настроении. Когда я увидела «Бьюик», одиноко стоящий на парковке перед баром, я вспомнила странное поведение Энди прошлой ночью. Должна признаться, я посмеялась над мыслью о том, как он чувствует себя этим утром. Но, готовясь объехать бар и остановиться на парковке для сотрудников, я заметила, что одна из задних дверей «Бьюика» слегка приоткрыта.

Значит, свет в салоне горел всю ночь? Аккумулятор мог сесть. Энди разозлится, ему придется зайти в бар, чтобы вызвать эвакуатор и попросить кого-нибудь забрать его… Я остановила свою машину и выскользнула на парковку, не заглушив двигателя. Позднее оказалось, что я недооценила проблему.

Я попыталась захлопнуть дверь «Бьюика», но она сдвинулась не больше, чем на дюйм. Я навалилась на нее, думая, что она поддастся и я смогу вернуться к своим делам. Однако дверь не закрылась. Теряя терпение, я дернула ее на себя, надеясь понять, в чем проблема, и парковку заполнил жуткий запах. Тревога сжала горло – я узнала его. Я заглянула на заднее сидение «Бьюика», прикрыв рот рукой, хотя от вони это не спасало.

– О Господи, – прошептала я. – Твою мать.

Лафайет, один из поваров в баре, лежал на заднем сиденье обнаженный. Похоже, дверь не давала закрыть его тощая темная щиколотка, разбитая в кровь, – и это его тело источало отвратительную вонь.

Я отскочила от «Бьюика», забралась в свою машину и покатила на парковку для сотрудников, не прекращая жать на гудок. Сэм вылетел из задних дверей. На нем был дурацкий фартук. Я заглушила мотор и выбралась из машины, едва осознавая собственные действия. Через секунду я повисла на Сэме так, как будто от этого зависела моя жизнь.

– Что такое? – голос Сэма раздался у самого уха.

Я отстранилась, чтобы посмотреть на него. Он был невысокого роста, и мне не приходилось задирать голову. Его рыжеватые волосы блестели в лучах утреннего солнца. Глаза у него были синие-синие – от удивления он широко распахнул их.

– Лафайет, – сказала я, начиная плакать. Глупо, нелепо и бесполезно, но я не могла сдержаться. – Его тело в машине Энди Бельфлера.

Руки Сэма крепче сжались за моей спиной. Он снова прижал меня к себе.

– Сьюки, мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Мы вызовем полицию, – он помолчал. – Бедняга Лафайет.

Работа на кухне при баре не требовала особых навыков – Сэм не включал в меню ничего, кроме нескольких видов сэндвичей и картошки фри, – и повара у нас менялись часто. Но, к моему удивлению, Лафайет продержался дольше прочих. Он любил макияж и длинные, ярко накрашенные ногти. Северная Луизиана, за исключением Нового Орлеана, не отличалась толерантностью, и я знала, что чернокожему Лафайету приходится вдвойне нелегко. Несмотря на трудности или даже благодаря им, он оставался веселым, чутким и остроумным… и, кстати, неплохим поваром. Он добавлял в гамбургеры особый соус, и многие посетители заказывали «бургеры от Лафайета» достаточно часто.

– У него есть родные в Бон-Темпсе? – спросила я Сэма. Мы осторожно разомкнули объятия и направились в помещение, к кабинету Сэма.

– Двоюродный брат, – сказал Сэм, набирая полицию. – Пришлите кого-нибудь к бару Мерлотта, на Хаммингберд, – сказал он диспетчеру. – Мы обнаружили тело в машине. Да, на парковке перед баром. И предупредите Энди Бельфлера, машина принадлежит ему.

Со своего места я услышала, как на том конце провода вскрикнули.

Даниэль Грей и Холли Клири, официантки утренней смены, прошли через заднюю дверь, над чем-то смеясь. Разведенные, двадцатипятилетние, Даниэль и Холли были подругами всю свою жизнь и радовались любой работе, на которую удавалось устроиться вместе. У Холли был пятилетний сын, посещающий детский сад, у Даниэль – семилетняя дочь и совсем маленький сын, который оставался с ее матерью, пока сама Даниэль работала в баре. Я не пыталась с ними сблизиться, хотя они были моими ровесницами, потому что им не нужен был никто другой.

– Что случилось? – спросила Даниэль, едва увидев выражение моего лица. Ее собственное, узкое и веснушчатое, немедленно исказила тревога.

– Что машина Энди делает на парковке? – спросила Холли. Я припомнила, что она, кажется, какое-то время встречалась с Энди. У Холли были короткие светлые волосы, напоминающие лепестки ромашки, и почти сияющая кожа. – Он провел в ней ночь?

– Нет, – сказала я. – В ней провел ночь кое-кто другой.

– Кто?

– Лафайет.

– Энди позволил темнокожему переночевать в своей машине? – спросила Холли, прямолинейная до глупости.

– Что с ним случилось? – спросила Даниэль, чуть более разумная.

– Мы не знаем, – ответил Сэм. – Полиция уже едет.

– Хотите сказать, – медленно и осторожно начала Даниэль, – что он мертв.

– Да, – ответила я. – Именно это мы и хотим сказать.

– Но нам ведь нужно открываться через час, – Холли положила ладони на округлые бедра. – Что мы будем делать? Если полиция позволит нам открыться, кто будет на кухне? Люди потянутся к нам, чтобы пообедать.

– Лучше приготовиться, просто на всякий случай, – сказал Сэм. – Хотя я думаю, что мы не откроемся до вечера. – Он вернулся в кабинет, чтобы вызвать второго повара на замену.

Казалось странным, что мы готовимся к открытию, как будто Лафайет может влететь в бар в любую минуту, рассказывая о вечеринке, на которой побывал – как пару дней назад. Со стороны дороги, идущей мимо бара, донесся вой сирен. Гравий парковки заскрипел под колесами машин. К тому времени, как полицейские вошли, мы успели опустить стулья, накрыть столы и подготовить чистые, завернутые в салфетки приборы.

Бар находился за пределами города, поэтому дело досталось Баду Диаборну, шерифу округа. Бад, близкий приятель моего отца, уже поседел. Его лицо покрывали морщины – мне он напоминал пекинеса, – карие глаза были тусклыми. Когда он вошел, я заметила, что на нем тяжелые ботинки и выгоревшая кепка. Видимо, его вызвали в тот момент, когда он работал на своей ферме. Бада сопровождал Элси Бек, единственный афроамериканский детектив в местном управлении. Кожа Элси была настолько темной, что белая рубашка на контрасте с ней почти светилась. Галстук был аккуратно завязан, костюм гладко выглажен и идеально посажен. Начищенные ботинки сияли.

Бад и Элси поддерживали работу окружного управления… по крайней мере, в тех аспектах, без которых управление не смогло бы функционировать. Майк Спенсер, владелец похоронного бюро и окружной коронер, тоже имел немалое влияние и близко дружил с Бадом. Я готова была поспорить, что Майк задержался на парковке, чтобы констатировать смерть бедняги Лафайета.

Бад Диаборн спросил:

– Кто нашел тело?

– Я. – Бад и Элси направились ко мне.

– Сэм, мы займем твой кабинет? – спросил Бад. Не дожидаясь ответа Сэма, он дернул головой, давая мне понять, что я должна последовать за ними.

– Разумеется, – сухо сказал мой босс. – Сьюки, ты не против?

– Все нормально, Сэм, – я не была уверена в том, что сказала правду, но Сэм ничего не смог бы сделать, не встряв в неприятности. И даже это не принесло бы плодов. Несмотря на то что Бад указал мне на стул, я покачала головой, и они с Элси заняли офисные стулья. Бад, разумеется, сел на место Сэма, а Элси достался стул для посетителей, слегка покосившийся на левую сторону.

– Скажи, когда ты в последний раз видела Лафайета живым? – заговорил Бад.

Я задумалась.

– Вчера вечером он не работал, – сказала я. – Работал Энтони, Энтони Боливар.

– Кто это? – широкий лоб Элси покрылся морщинами. – Не узнаю это имя.

– Это приятель Билла. Он проезжал через город, и ему нужна была работа. Опыт у него есть – он работал в столовой во времена Великой депрессии.

– Хочешь сказать, у Мерлотта на кухне работает вампир?!

– Что с того? – спросила я. Я почувствовала, как губы сжимаются в упрямую линию, а брови сходятся на переносице, и я знала, какое впечатление произвожу. Я старалась не читать их мысли, старалась оставаться отстраненной, но мне было трудно. Бад Диаборн был сдержанным, но Элси транслировал свои мысли с силой маяка. В этот момент он источал отвращение и страх.

До встречи с Биллом – до того, как я поняла, сколь высоко он ценит мою особенность… мой, по его словам, дар – я делала все возможное, чтобы убедить себя и окружающих в том, что не читаю ничьих мыслей. Но когда Билл освободил меня из тюрьмы, в которой я запирала саму себя…

Чувствуя поддержку Билла, я начала практиковаться. Экспериментировать. Ради него я научилась выражать в словах то, что чувствовала многие годы. Некоторые люди – например, Элси – посылали ясный и четкий сигнал, но у большинства он был прерывистым, как у Бада Диаборна. Во многом это зависело от того, насколько сильные эмоции они переживают, насколько ясно соображают – может, даже от погоды, точно я не знала. Некоторые люди были сплошным туманом, и я почти не слышала их мыслей – в лучшем случае могла почувствовать эмоции, но не более того.

Я выяснила, что прикосновение к человеку, чьи мысли я пытаюсь прочесть, облегчает работу – как будто я подключаюсь к кабелю вместо антенны. Еще я выяснила, что могу «посылать» успокаивающие образы и скользить в чужом разуме, как в потоке воды.

Меньше всего я хотела оказаться в разуме Элси Бека. Но против своей воли я получила полное понимание происходящего в его голове: его суеверного ужаса перед тем, что в баре работает вампир, его отвращения от того, что я оказалась той самой девушкой, которая, по слухам, спит с вампиром, его глубокого убеждения в том, что Лафайет позорит все афроамериканское сообщество. Элси думал, что кто-то хочет отомстить Энди Бельфлеру – иначе зачем оставлять в его машине тело. Еще он гадал, не был ли Лафайет болен СПИДом – не мог ли вирус каким-то образом впитаться в сиденья машины и остаться на них. Будь это его машина, он бы ее продал.

Если бы я прикоснулась к Элси, я выяснила бы номер его телефона и размер лифчика его жены.

Бад Диаборн смотрел на меня как-то странно.

– Вы что-то сказали? – спросила я.

– Да. Я спросил, не видела ли ты Лафайета прошлым вечером. Может, он зашел, чтобы выпить?

– Я ни разу не видела его в зале. – Если подумать, я вообще не видела, чтобы Лафайет выпивал. Впервые я осознала, что, хотя в обеденное время в зале встречались разные люди, по вечерам темнокожих у нас обычно не было.

– Где он проводил свободное время?

– Без понятия, – во всех своих рассказах Лафайет менял имена действующих лиц, защищая невинных. То есть на самом деле виновных.

– Когда ты видела его в последний раз?

– В машине, мертвым.

Бад устало покачал головой.

– Живым, Сьюки.

– Хм-м, наверное… дня три назад. Он слегка задержался на смене, и мы поздоровались, когда я пришла на работу. А, он рассказал о вечеринке, на которой был, – я попыталась вспомнить его слова. – Он сказал, что побывал в доме, где занимались весьма разнузданным сексом.

Они разинули рты.

– Он так сказал! Я не знаю, сколько в этом правды, – я почти видела перед собой Лафайета, загадочно прижавшего палец к губам. Он не назвал ни места, ни имен участников.

– Ты не подумала, что об этом стоит сообщить? – Бад Диаборн выглядел ошеломленным.

– Это была частная вечеринка. С чего мне о ней рассказывать?

Но такого рода вечеринок не должно было происходить в их округе. Оба смотрели на меня с раздражением. Сквозь стиснутые зубы Бад уронил:

– Лафайет не упоминал об употреблении алкоголя на этом сборище?

– Нет, не помню ничего такого.

– Вечеринка проходила в доме у белых или у темнокожих?

– У белых, – сказала я, тут же жалея о том, что не промолчала.

Но дом произвел на Лафайета сильное впечатление – пусть не размером и не обстановкой. О чем он говорил? Я не была уверена насчет того, что могло впечатлить так и не вырвавшегося из бедности Лафайета, но речь точно шла о доме каких-то белых, потому что он сказал, что «на стенах полно фотографий, и люди на них белые, как лилии, и улыбчивые, как крокодилы».

Я не сообщила этого полицейским, но они и не спрашивали.

Выйдя из кабинета Сэма, – предварительно объяснив, как машина Энди оказалась на парковке, – я вернулась за стойку бара. Мне не хотелось смотреть на то, что происходило перед зданием, да и ждать посетителей не приходилось – полиция перекрыла въезд.

Сэм протирал от пыли бутылки и переставлял их. Холли и Даниэль устроились за столиком для курящих, и Даниэль вытащила сигарету.

– Ну как? – спросил Сэм.

– Ничего особенного. Им не понравилось, что здесь работает Энтони, и они не обрадовались, когда я пересказала то, что Лафайет рассказывал о вечеринке. Ты ведь слышал эту историю? Про оргию?

– Да, мне он тоже рассказал. Похоже, что он провел отличный вечер. Если вечеринка действительно была.

– Думаешь, Лафайет мог соврать?

– Я думаю, что в Бон-Темпсе не так много вечеринок, на которых не смотрят на цвет кожи и предпочтения, – сказал он.

– Это потому что тебя на них не приглашают, – подколола я, задумываясь, так ли хорошо знаю, что происходит в нашем маленьком городе. Из всех жителей Бон-Темпса я должна быть той, кто в курсе всех секретов – ведь если я захочу достать информацию, это будет совсем просто. – По крайней мере, я думаю, что дело в этом.

– Дело в этом, – подтвердил Сэм, слегка улыбаясь мне из-за пыльной бутылки с виски.

– Похоже, и мое приглашение потеряла почта.

– Думаешь, Лафайет мог вернуться, чтобы рассказать нам побольше о той вечеринке?

Я пожала плечами.

– Возможно, он договорился с кем-то встретиться на парковке. В конце концов, все знают, где твой бар. Он получил свою зарплату? – Сэм обычно рассчитывался с нами в конце недели.

– Нет. Может, он за этим и заходил, но я собирался заплатить ему в начале следующего рабочего дня. Сегодня.

– Интересно, кто пригласил Лафайета на ту вечеринку.

– Хороший вопрос.

– Ты ведь не думаешь, что он по глупости решил кого-то шантажировать?

Сэм потер искусственное дерево стойки сухим полотенцем. Стойка и без того почти сияла чистотой, но я знала, что он любит держать руки занятыми.

– Не думаю, – сказал он через несколько секунд. – Но они точно пригласили не того человека. Ты знаешь, насколько открытым был Лафайет. Он не просто рассказал нам о том, что был на вечеринке… хотя, готов поспорить, ему велели этого не делать… он, возможно, хотел большего, чем другие… участники… считали допустимым.

– Думаешь, он хотел поддерживать отношения с этими людьми? Флиртовать с ними на улице?

– Вроде того.

– Наверное, когда ты занимаешься с кем-то сексом или смотришь, как другие люди занимаются сексом, ты чувствуешь себя с ними наравне? – Я говорила с сомнением, потому что подобного опыта у меня не было, но Сэм кивнул.

– А Лафайет больше всего хотел, чтобы его считали за равного, – сказал он, и я была с ним согласна.

Глава 2

Мы снова открылись в половине пятого – к этому времени мы все сходили с ума от скуки. Мне было стыдно за эту скуку. Мы не работали, потому что наш общий знакомый умер, но, приведя в порядок кладовую, убравшись в кабинете Сэма и сыграв несколько партий в карты (Сэм выиграл пять долларов и всякую мелочь), мы все хотели увидеть хоть одно новое лицо. Когда Терри Бельфлер, кузен Энди, подменяющий то бармена, то повара, вошел в бар, мы встретили его с радостью.

Терри, я думаю, было чуть за пятьдесят. Ветеран войны во Вьетнаме, он провел в плену полтора года. На лице Терри было несколько неприятных шрамов, и моя подруга Арлин говорила, что на теле их еще больше. Волосы у него были рыжие, хотя от месяца к месяцу в них становилось все больше седины.

Терри всегда мне нравился. Он из кожи вон лез, чтобы вести себя со мной по-доброму – за исключением тех дней, когда впадал в меланхолию. Все знали, что в такие дни не стоит попадаться ему на глаза. В плохие дни ему неизбежно снились кошмары – это подтверждали его соседи. Они слышали, как Терри кричит.

Я никогда, никогда не заглядывала в его разум.

Сегодня Терри выглядел нормально. Его плечи были расслаблены, взгляд не метался из стороны в сторону.

– Ты в порядке, милая? – спросил он, потрепав меня по плечу.

– Спасибо, Терри. Я в норме. Просто… жаль Лафайета.

– Да, он был неплохим, – в устах Терри это была похвала. – Делал свою работу. Всегда приходил вовремя. Держал кухню в порядке. Слова плохого не сказал, – Терри стремился к подобному уровню. – И теперь вот умер у Энди в «Бьюике».

– Боюсь, машина Энди… – я поискала подходящее слово.

– Он сказал, можно отмыть. – Терри поторопился закрыть тему.

– Он не сказал, что произошло с Лафайетом?

– Энди сказал, ему сломали шею. По некоторым признакам, после… всякого, – темный взгляд Терри метнулся в сторону, выдавая его дискомфорт. Под «всяким» он подразумевал насилие.

– Господи, это ужасно, – Даниэль и Холли прятались за мной. Сэм, вытаскивающий очередной мешок с мусором из своего кабинета, остановился на полпути к мусорному баку на заднем дворе.

– Он не выглядел… то есть машина не выглядела?..

– Грязной?

– Ага.

– Энди думает, что его убили где-то в другом месте.

– Черт, – сказала Холли. – Хватит об этом. Не могу больше слушать.

Терри посмотрел на девушек поверх моего плеча. Он не испытывал симпатии ни к Холли, ни к Даниэль, но я не знала – и не стремилась узнать почему. Я старалась не лезть в чужие дела, особенно теперь, научившись лучше контролировать свои способности. Терри понадобилась пара секунд, чтобы девушки поняли намек и отошли – я услышала звук их шагов.

– Вчера вечером Порция забрала Энди? – спросил он.

– Да, я позвонила ей. Ему нельзя было садиться за руль. Готова поспорить, теперь он об этом жалеет. – Стать любимицей Энди Бельфлера мне не светило.

– Она без проблем дотащила его до машины?

– Билл ей помог.

– Вампир Билл? Твой парень?

– Ага.

– Надеюсь, он ее не напугал, – сказал Терри, как будто забыв, что я его слышу.

Я почувствовала, как изменилось выражение моего лица.

– У Билла не было ни единой причины пугать Порцию Бельфлер, – сказала я, и что-то в моем голосе пробилось сквозь его отстраненность.

– Порция не такая сильная, какой кажется, – сказал мне Терри. – Ты же, напротив, снаружи кажешься сладкой булочкой, а изнутри… питбуль и только.

– Не знаю, чувствовать себя польщенной или зарядить тебе в нос.

– Ну вот. Сколько женщин… да и мужчин, если на то пошло… смогли бы так говорить с сумасшедшим вроде меня? – Терри улыбнулся слабо, как привидение. До этого дня я не думала, что Терри знает о своей репутации.

Я встала на цыпочки и поцеловала его изуродованную щеку, показывая, что не боюсь его. Но, отстраняясь, я поняла, что это не было правдой. В определенных обстоятельствах присутствие этого человека могло бы не только насторожить, но и всерьез напугать меня.

Терри повязал один из белых поварских фартуков и начал открывать кухню. Остальные тоже настроились на работу. Мне предстояло проработать всего ничего – я заканчивала в шесть и должна была подготовиться к поездке в Шривпорт с Биллом. Мысль о том, что Сэм заплатит мне за то время, что я провела, бездельничая в ожидании работы, раздражала; хотя уборка склада и кабинета Сэма должны были что-то значить.

Как только полиция открыла парковку, люди потекли в бар – я не думала, что в маленьких городках вроде Бон-Темпса бывают такие столпотворения. Энди и Порция зашли одними из первых, и я заметила, как Терри выглядывает из кухни, чтобы поприветствовать кузенов: они помахали ему, и он вскинул лопаточку в ответ. Я задумалась о том, насколько близкими родственниками они были. Дальше, чем двоюродные – в этом я была уверена. Разумеется, называть кузеном, дядей или тетей можно и дальнего родственника, и совсем постороннего человека. После того как ливневой поток снес машину моих родителей с моста, лучшая подруга моей мамы старалась появляться у бабушки и приносить мне небольшие подарки каждую неделю или две, и я всю жизнь звала ее тетей Пэтти.

Я отвечала на вопросы посетителей, если хватало времени, и подавала гамбургеры, салаты, куриные стрипсы – и, разумеется, пиво, – пока не закружилась голова. Взглянув на часы, я поняла, что мне пора уходить. В туалете я столкнулась со своей сменщицей и лучшей подругой Арлин. Завитки ее огненно-рыжих волос – в этом месяце на два тона ярче, – были убраны в сложную прическу на затылке. Обтягивающие штаны показывали, что она похудела на семь фунтов. Арлин четырежды выходила замуж и определенно искала будущего «номер пять».

Пару минут мы говорили об убийстве. Затем я обрисовала ей ситуацию в зале и, забрав сумочку из кабинета Сэма, поспешила к задней двери. Еще не совсем стемнело, когда я добралась до своего дома, расположенного на полузаброшенной проселочной дороге, в четверти мили от опушки леса. Здание было старым; некоторым помещениям было около ста пятидесяти лет, но дом переделывали и обновляли так часто, что мы не считали его исторической ценностью. В любом случае это всего лишь старый фермерский дом – но мне он достался от бабушки, и я ценила его. Билл уговаривал меня переехать к нему, в дом, отстроенный на холме за кладбищем, но я не хотела покидать родное гнездо.

Я стащила униформу официантки и открыла шкаф. Если мы собирались в Шривпорт по вампирским делам, Билл наверняка хочет, чтобы я приоделась. В этом я его не понимала; с одной стороны, он не хотел, чтобы ко мне подкатывали, с другой – хотел, чтобы при каждом визите в «Фангтазию», вампирский бар, привлекающий кучу туристов, я выглядела лучше обычного.

Мужчины.

Так и не придумав, что надеть, я нырнула в душ. От мыслей о «Фангтазии» я всегда напрягалась. Вампиры, владевшие баром, обладали властью, и с тех пор как они обнаружили мою уникальную способность, я стала для них желанным приобретением. Я жила где хотела и работала на своей работе только потому, что Билл, оберегая меня, решился стать частью их системы самоуправления. Но в обмен на безопасность мне приходилось появляться там, куда меня приглашали, и использовать телепатию для достижения их целей. В сравнении с запугиванием и пытками, к которым они прибегали раньше, я была мягче и лучше подходила вампирам, желавшим влиться в общество.

В воде я почувствовала себя лучше и расслабилась, подставив спину под горячие струи.

– Мне присоединиться?

– Билл, твою мать! – чтобы не упасть, я вжалась в стену, чувствуя, как частит сердце.

– Прости, милая. Ты не слышала, как я открыл дверь?

– Нет, черт бы тебя побрал. Ты не мог сказать «милая, я дома» или вроде того?

– Извини, – сказал он без капли искренности в тоне. – Потереть тебе спинку?

– Нет, спасибо, – прошипела я. – Не в настроении для потирания спинки.

Билл ухмыльнулся – я заметила, что клыки были втянуты, – и задернул шторку.

Когда я вышла из душа, более или менее скромно завернувшись в полотенце, он лежал на моей кровати. Его туфли аккуратно стояли на маленьком коврике возле тумбочки. На Билле были брюки и темно-синяя рубашка с длинным рукавом. Носки совпадали по цвету с рубашкой и отполированными туфлями. Темные волосы были зачесаны назад, и длинные баки смотрелись старомодно.

Они и были старомодными настолько, что большинство людей не смогло бы даже вообразить.

У него были высокие, чуть изогнутые брови и классический прямой нос. Рот напоминал о греческих статуях – по крайней мере, тех, которые я видела на фотографиях. Билл умер через несколько лет после окончания Гражданской войны – «Война с севера», как ее называла бабушка.

– Что в планах на вечер? – спросила я. – Мы отдыхаем или занимаемся делами?

– С тобой я всегда отдыхаю, – сказал Билл.

– По какому поводу поездка? – спросила я, не позволяя себе обмануться его лестью.

– Нас пригласили.

– Кто?

– Эрик, разумеется.

Теперь, когда Билл выдвинул свою кандидатуру и получил роль дознавателя Пятого округа, он обязан был отвечать на приглашения Эрика и пользовался его защитой. Как объяснил мне Билл, это означало, что любой покусившийся на Билла будет иметь дело с Эриком и что для Эрика собственность Билла священна. В том числе я. То, что они уравняли меня с собственностью, не вызывало восторга, но существовали худшие альтернативы.

Я скорчила зеркалу рожицу.

– Сьюки, ты заключила сделку с Эриком.

– Да, – признала я. – Заключила.

– И должна соблюдать условия.

– Планирую так и делать.

– Надень обтягивающие джинсы с кружевными вставками, – предложил Билл.

Не то чтобы это были джинсы – они были сшиты из какой-то тянущейся ткани. Билл не говорил об этом, но они ему нравились. Я не раз думала, не воплощает ли он какие-нибудь фантазии о Бритни Спирс. Зная, что отлично выгляжу в этих джинсах, я натянула их и достала рубашку в темно-синюю с белым клетку. Заканчивалась она парой дюймов ниже моего бюстгальтера – я хотела подчеркнуть свою независимость. Биллу следовало помнить, что я ему не принадлежу. Я расчесала волосы, собрала их в высокий хвост, завязала голубой бант поверх резинки и нанесла легкий макияж. Билл поглядывал на часы, но я не торопилась. Если его волновало, какое впечатление я произведу на его клыкастых друзей, ему следовало подождать.

Когда мы устроились в машине и выехали на запад, в Шривпорт, Билл сказал:

– С сегодняшнего дня я начинаю новое дело.

Честно сказать, я задавалась вопросом, откуда у Билла деньги. Он не выглядел богатым, но и бедным не выглядел. Еще он никогда не работал – разве что в те ночи, которые мы проводили порознь.

Я с тревогой осознавала, что каждый мало-мальски способный вампир может разбогатеть. В конце концов, обладая способностью подавить чужую волю, не так уж сложно убеждать людей расстаться с деньгами, ценными бумагами или возможностями выгодно вложить средства. И пока вампиры не существовали официально, они не платили налоги. Даже правительство Штатов понимало, что заработать на мертвецах не получится.

Но, признав их существование и предоставив право голоса, Конгресс получил возможность брать с вампиров налоги.

Когда японцы доработали синтетическую кровь, которая подходила вампирам для поддержания «жизни» без угрозы для людей, вампиры вышли из гробов. «Подумайте, мы можем существовать, не представляя опасности для человечества, – могли бы сказать они. – Мы не опасны».

Но я знала, что Билл получает удовольствие, только когда пьет меня. Он мог бы существовать на диете из «Тока жизни» – под таким названием синтетическая кровь поступила в продажу, – но моя шея нравилась ему несравнимо сильнее. Он мог пить первую положительную из бутылки в баре, полном народа, но, если он собирался отведать Сьюки Стакхаус, нам следовало уединиться – кровь живого человека имела совершенно другой эффект. На бокал «Тока жизни» у Билла не вставал.

– Что за новое дело? – спросила я.

– Я купил торговый центр на шоссе, тот, в котором «Лалори».

– У кого?

– Изначально земля принадлежала Бельфлерам. Они наняли Сида Мэтта Ланкастера, чтобы избавиться от нее.

В прошлом Сид Мэтт Ланкастер был адвокатом моего брата. Он работал в округе много лет и был куда влиятельнее Порции.

– Повезло Бельфлерам. Они уже пару лет пытались продать участок. Им очень нужны деньги. Ты купил и землю, и торговый центр? Что тебе теперь принадлежит?

– Всего акр земли, но место отличное, – сказал Билл деловым тоном, которого я раньше не слышала.

– В том центре «Лалори», салон красоты и «Купальники Тары»?

За исключением местного клуба, «Лалори» был единственным в окрестностях Бон-Темпса рестораном с какой-никакой репутацией. В «Лалори» приглашали жен – чтобы отпраздновать двадцать пятую годовщину свадьбы, начальников – чтобы обсудить повышение, и девушек – чтобы произвести очень-очень сильное впечатление. Но больших денег, насколько я знала, он не приносил.

Я понятия не имела, как вести дело или управлять доходами и расходами – всю жизнь я болталась в паре дюймов от нищеты. Если бы родителям не повезло найти на своей земле маленькое месторождение нефти и скопить кое-какие деньги до того, как оно иссякло, нам с Джейсоном и бабушкой пришлось бы плохо. Как минимум дважды мы были на грани того, чтобы продать родительский особняк, чтобы справиться с давлением налогов и необходимостью поддерживать дом, в котором бабушка растила нас двоих.

– Как это работает? Ты владеешь зданием, в котором работают три предприятия, и они платят тебе за аренду?

Билл кивнул.

– Теперь, если захочешь что-то сделать с волосами, ступай в «Завитки и ножницы».

Я была у парикмахера ровно раз в жизни. Если концы начинали сечься, я шла к Арлин, которая подрезала их.

– Думаешь, мне нужно к парикмахеру? – неуверенно спросила я.

– Нет, у тебя прекрасные волосы, – мягко заверил Билл. – Но, если ты захочешь, они там делают маникюр и продают уходовые средства.

Он произнес «уходовые средства» так, как будто говорил на иностранном языке. Я подавила улыбку.

– И, – продолжил он, – если ты пригласишь кого-то в «Лалори», тебе не придется платить.

Я развернулась на сиденье, чтобы посмотреть на него.

– И Тара знает, что, если ты придешь, все покупки нужно записать на мой счет.

Я чувствовала, что выхожу из себя. Билл, к сожалению, не чувствовал.

– Другими словами, – сказала я, гордясь тем, как ровно звучал мой голос, – они знают, что куколку босса надо баловать.

Билл, кажется, понял свою ошибку.

– Ох, Сьюки… – начал он, но я не собиралась его слушать. Во мне подняла голову гордость. Я нечасто выхожу из себя, но, когда меня доводят, я не затыкаюсь так просто.

– Почему ты не можешь послать мне чертовы цветы или конфеты, как любой нормальный парень? Я люблю конфеты. Подари мне подписку на «Холлмарк», что сложного? Подари мне котенка или шарф!

– Я думал, что делаю тебе подарок, – осторожно сказал он.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя содержанкой. И все, кто работает в этих заведениях, определенно считают, что я и есть содержанка.

Я мало что видела в тусклом свете фонарей, но Билл выглядел так, как будто не понимал разницы. Мы только что проехали поворот к озеру, и я различала очертания темного леса чуть в стороне от дороги.

В этот момент машина как будто закашлялась и остановилась. Я глубоко вздохнула.

Знай Билл, что я собираюсь делать, он запер бы двери. Он определенно удивился, когда я выбралась из машины и пошла в направлении леса.

– Сьюки, вернись немедленно! – Боже мой, Билл был вне себя. Да, пришлось для этого постараться.

Я помахала ему, ступая в тень деревьев.

Я знала, если бы Билл хотел, чтобы я вернулась в машину, он бы меня вернул. Он раз в двадцать быстрее и сильнее меня. После нескольких секунд, проведенных в темноте, мне почти захотелось, чтобы он нагнал меня. Но во мне вновь шевельнулась гордость, и я поняла, что поступаю правильно. Билл, похоже, не понимал природы наших отношений, и я должна была до него достучаться. Пусть катится в чертов Шривпорт и объясняет своему начальнику, почему не привез меня. Может, так до него дойдет.

– Сьюки, – голос Билла донесся со стороны дороги. – Я найду ближайшую авторемонтную мастерскую и приведу механика.

– Удачи, – пробормотала я. Авторемонтная мастерская с круглосуточно доступным механиком? Билл застрял в пятидесятых… или еще в каких-то годах.

– Ты ведешь себя как ребенок, Сьюки, – сказал Билл. – Я мог бы пойти за тобой, но не хочу тратить время. Когда успокоишься, вернись в машину и заблокируй двери. Я пошел.

У Билла тоже была гордость. Со странной смесью облегчения и тревоги я прислушалась к эху его шагов – это означало, что Билл двигается со своей вампирской скоростью. Он действительно ушел.

Возможно, он думает, что это он преподает мне урок, когда на самом деле все наоборот. Я несколько раз повторила это про себя. В конце концов, он вернется через пару минут. Я была уверена. Все, что мне нужно было делать – не торопиться выйти из рощи, чтобы не оказаться на берегу озера и не упасть в него.

В роще царила темнота. Луна не была полной, но облаков не видно, и тени деревьев казались угольно-черными в сравнении с открытыми участками, залитыми бледным светом.

Я вернулась на дорогу, глубоко вздохнула и пошла в направлении Бон-Темпса – в другую сторону от Билла. Я думала о том, сколько миль мы успели проехать, прежде чем Билл начал этот разговор. Не слишком много, утешила я себя и мысленно похвалила за то, что надела кроссовки, а не босоножки на каблуке. Я не захватила кофту, и обнаженная кожа между краем укороченной рубашки и джинсами с низкой посадкой покрылась мурашками. Я перешла на легкий бег. На шоссе не было ни одного фонаря, и, если бы не лунный свет, мне было бы несдобровать.

Ровно в тот момент я вспомнила, что убийца Лафайета где-то скрывается – и услышала шаги. Кто-то двигался по краю леса в том же темпе, что и я. Когда я остановилась, этот кто-то остановился тоже.

Сейчас я предпочла бы взглянуть опасности в лицо.

– Эй, кто здесь? – позвала я. – Если ты хочешь меня сожрать, приступай!

Из тени деревьев выступила женщина. Возле нее шел матерый дикий кабан. Его клыки почти светились в темноте. В левой руке женщина держала какую-то палку или посох с непонятным пучком в навершии.

– Охренеть, – прошептала я. – Просто охренеть.

Женщина пугала меня не меньше, чем кабан. Я была уверена, что она не вампир, потому что я чувствовала шелест ее сознания. Но она определенно не являлась человеком – сигнал не был ясным. В любом случае тень ее мыслей я ухватить могла. Она забавлялась.

Ничего хорошего меня не ожидало.

Я надеялась, что кабан настроен дружелюбно. В окрестностях Бон-Темпса они почти не появлялись; охотники время от времени видели их следы, но добыть кабана удавалось редко – и раньше я видела их только на фото в газетах. Кабан пах чем-то отвратительным, но характерным.

Я не знала, к кому из них обратиться. В конце концов, кабан мог оказаться не обычным зверем, а перевертышем. За прошедшие месяцы я усвоила: если вампиры, которых считали захватывающей выдумкой, на самом деле существуют, прочие якобы выдуманные создания тоже могут существовать.

Мне было действительно страшно, поэтому я улыбнулась.

У женщины были длинные спутанные волосы, оттенок которых я не могла различить, и она была почти обнажена. На ней была какая-то тряпка, но короткая, изорванная и грязная. Она не носила обуви. И она улыбнулась мне в ответ.

Вместо того чтобы закричать, я растянула губы еще шире.

– Я не намерена тебя есть, – сказала она.

– Рада слышать. Как насчет твоего приятеля?

– А, вепрь. – Как будто только заметив его, она протянула руку и почесала кабану шею – так чешут ласковую собаку. Клыки поднялись и опустились. – Он будет делать то, что я скажу, – спокойно сказала женщина.

Мне не требовалось переводчика, чтобы понять смысл угрозы. Я, стараясь выглядеть такой же спокойной, оглядела окружающее пространство в поисках дерева, на которое могла бы взобраться в случае необходимости. Но нас окружали ладанные сосны – даже если бы я смогла добежать до них, это было бы бесполезно, ветви начинались на высоте пятнадцати футов.

Только теперь я подумала о том, что машина Билла заглохла не просто так. Возможно, мы и поссорились не просто так – проклятие, следовало догадаться раньше.

– Ты хочешь со мной о чем-то поговорить? – спросила я и, обернувшись, обнаружила, что женщина приблизилась на несколько футов. Теперь я видела ее лицо лучше, и его выражение меня не обнадежило. Ее рот был покрыт чем-то темным, как и зубы, которые я увидела, стоило ей заговорить. Похоже, загадочная дама поужинала сырым мясом. – Вижу, ты уже перекусила, – сказала я нервно и тут же захотела стукнуть саму себя.

– Хм-м, – сказала она. – Ты – питомец Билла?

– Да, – сказала я. Мне не нравилось это слово, но спорить с ней было опасно. – Он будет очень-очень расстроен, если со мной что-то случится.

– Как будто гнев вампира может меня напугать, – небрежно бросила она.

– Прости за вопрос, но что ты такое? Если не возражаешь.

Она снова улыбнулась, и я вздрогнула.

– Совершенно не возражаю. Я – менада.

Что-то греческое. Я не знала, что именно – что-то про дикость, женщин и близость к природе, если впечатление было правильным.

– Очень интересно, – сказала я, улыбаясь изо всех сил. – И ты здесь, потому что…

– Мне нужно передать сообщение Эрику Нортману, – она придвинулась ко мне. На этот раз я заметила, как она двигается. Кабан следовал за ней так, как будто они были связаны. Запах был непереносимый. Я видела короткий щетинистый хвост кабана – он колебался из стороны в сторону резко и нетерпеливо.

– Что за сообщение? – я подняла на нее взгляд – и бросилась бежать. Если бы я не пила кровь вампира в начале лета, я не смогла бы развернуться вовремя, и удар пришелся бы не в спину, а в лицо или в грудь. Мне показалось, что кто-то очень сильный взмахнул тяжелыми граблями, и их зубья вонзились в меня, вспоров кожу и мышцы.

Я не устояла на ногах – пролетела вперед и упала на живот. Я слышала, как менада смеется позади меня, как сопит кабан, и затем – затем я поняла, что они исчезли. Пару минут я лежала и плакала. Я старалась не закричать, дышала тяжело и часто, как роженица, пытаясь справиться с болью. Спина горела огнем.

Я сама горела от ярости – насколько позволяло мое состояние. Эта сука, эта менада, кем бы она ни была, сочла меня живой доской для объявлений. Я ползла по веткам, по неровной земле, по сосновым иглам, по пыли и с каждой секундой злилась сильнее. Я дрожала всем телом от боли и злости и заставляла себя ползти, пока не обессилела настолько, что перестала чувствовать себя подходящей жертвой. Я была такой слабой. Я пыталась ползти назад к машине, пыталась добраться до места, где Билл смог бы меня найти, но в последний момент задумалась, стоит ли оставаться на открытом пространстве.

Я полагала, что найду на дороге помощь, но я могла ошибаться. Пару минут назад я встретила прямое подтверждение того, что далеко не каждый захочет меня выручить. Что если я наткнусь на что-то еще – на что-то голодное? Запах моей крови может привлечь хищника; говорят, что акулы чуют крошечные частицы крови в воде, а вампиры определенно имели с акулами кое-что общее.

Поэтому я поползла к деревьям вместо того, чтобы оставаться возле дороги, где меня легко обнаружить. Лес – совсем не величественное и недостаточно значимое место, чтобы в нем умирать. Это вам не Аламо или Фермопилы. Просто придорожные заросли на севере Луизианы. Возможно, я лежала на ядовитом плюще. Возможно, я не проживу достаточно долго для того, чтобы об этом беспокоиться.

Я ждала момента, когда боль начнет стихать, но она лишь нарастала. Я не могла сдержать слезы, текущие по щекам. Мне удавалось всхлипывать не слишком громко – я все еще не хотела привлекать внимания, но не могла соблюдать полную тишину.

Я так сосредоточилась на том, чтобы не шуметь, что едва не пропустила появление Билла. Он ступал по дороге, высматривая между деревьями меня, и по его шагам я чувствовала, что он знает об опасности. Знает, что что-то случилось.

– Билл, – прошептала я, но для вампира мой шепот был почти криком.

Он мгновенно замер, устремив взгляд в тень.

– Я здесь, – сказала я, сглатывая всхлип. – Осторожнее.

Я могла быть приманкой в расставленной для него ловушке.

В лунном свете я видела, как с его лица исчезают все чувства, но я знала, что он взвешивает шансы точно так же, как я. Кто-то из нас должен пошевелиться, и я поняла, что, если выползу на свет, Билл, по крайней мере, сможет увидеть нападающего.

Я вытянула руки вперед, вцепилась в траву и поползла. Не было сил даже встать на колени – значит, невозможно было двигаться быстрее. Я пыталась помочь себе ногами, но даже это заставляло мышцы спины гореть. Я не хотела смотреть на Билла, пока двигалась к нему, потому что не могла позволить себе расслабиться, глядя на его гнев. Его ярость была почти осязаемой.

– Кто сделал это с тобой, Сьюки? – ласково спросил он.

– Отнеси меня в машину. Пожалуйста, увези меня отсюда, – сказала я, всеми силами сдерживая истерику. – Если я буду слишком шуметь, она может вернуться, – от этой мысли меня бросило в дрожь. – Отвези меня к Эрику, – я старалась, чтобы голос не дрогнул. – Она сказала, что это – послание для Эрика Нортмана.

Билл присел рядом со мной на корточки.

– Мне придется тебя поднять, – сказал он.

О нет. Я хотела сказать, что должен быть другой способ, но я знала, что его не было. Билл, в отличие от меня, не сомневался. Не успела я приготовиться к новой волне боли, как он просунул под меня одну руку, другой придержал под ягодицы – и одним движением закинул меня к себе на плечо.

Я заорала в голос. Я пыталась не всхлипывать, чтобы Билл услышал, если кто-то нападет на нас, но я не справлялась. Билл помчался по дороге к оставленной машине. Она уже ждала – двигатель работал с ровным правильным звуком. Билл распахнул заднюю дверь и попытался опустить меня на сиденье быстро и осторожно одновременно. Не причинить мне еще больше боли было невозможно, но он очень старался.

– Это она, – сказала я, когда ко мне вернулась связная речь. – Это она заставила машину остановиться, а меня – выйти.

Я не спешила с выводами о том, по ее ли вине началась ссора.

– Мы поговорим об этом чуть позже, – сказал Билл. Машина неслась к Шривпорту на страшной скорости, пока я, цепляясь за обивку сиденья, пыталась восстановить контроль над собой.

Все, что я помню о той поездке, – она показалась чудовищно долгой.

Билл каким-то образом доставил меня к задним дверям «Фангтазии» и постучался, привлекая внимание.

– Что? – голос Пэм казался недовольным. Мы встречались с этой красивой светловолосой вампиршей пару раз, и она производила впечатление разумного и хваткого партнера по бизнесу. – Билл. Что произошло? Черт, она истекает кровью.

– Позови Эрика, – сказал Билл.

– Он ждал тебя, – начала она, но Билл прошел мимо нее, неся меня на плече, как мешок с картошкой. Мне было настолько плохо, что я не стала бы спорить, протащи он меня через танцевальный партер, но вместо этого он ворвался в кабинет Эрика, пылая яростью.

– Это из-за тебя, – прорычал Билл, и я застонала: он встряхнул меня, чтобы привлечь внимание Эрика. Можно было обойтись и без этого. Вряд ли Эрик мог не обратить внимания на меня – взрослую женщину, истекающую кровью посреди его кабинета.

Я была бы рада потерять сознание, выключиться. Но я не могла. Я свисала с плеча Билла и скулила от боли.

– Пошел к черту, – выдавила я.

– Я не расслышал, милая.

– Катись к черту.

– Нужно положить ее на диван, – сказал Эрик. – Дай-ка мне.

Я почувствовала прикосновение второй пары рук. Билл нагнулся, и вдвоем они бережно опустили меня на широкий диван, который Эрик недавно поставил в своем кабинете. Диван пах новизной – и кожей. Я порадовалась выбору Эрика: не хотелось бы запачкать тканевую обивку.

– Пэм, приведи доктора, – я услышала, как она выходит из кабинета.

Эрик присел на корточки, чтобы заглянуть мне в лицо. Вдобавок ему пришлось наклониться – он был высоким и широкоплечим и выглядел тем, кем являлся. Викингом.

– Что с тобой случилось? – спросил он.

Я посмотрела на него. От злости я едва могла говорить.

– Я – послание для тебя, – чуть слышно прошептала я. – Эта женщина из леса заставила машину Билла остановиться, и, возможно, заставила нас поссориться, и потом… потом вышла ко мне. С кабаном.

– Со свиньей? – Эрик не изумился бы сильнее, даже скажи я, что у нее на носу сидела канарейка.

– Хрю-хрю. С вепрем. Диким свином. Она сказала, что хочет передать тебе послание, и я едва успела развернуться, чтобы она ударила меня по спине, а не по лицу. И после этого она ушла.

– Она целилась тебе в лицо, – проговорил Билл. Я увидела, как он сжал кулаки и, повернувшись ко мне спиной, принялся расхаживать по кабинету. – Эрик, раны не слишком глубокие. Что с ней такое?

– Сьюки, – ласково сказал Эрик, – как эта женщина выглядела?

Он был совсем рядом со мной. Тяжелые золотые пряди лезли мне в лицо.

– Она выглядела чокнутой, вот как она выглядела. И она назвала тебя Эриком Нортманом.

– Я использую эту фамилию, когда веду дела с людьми, – сказал он. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что она выглядела чокнутой?

– Ее одежда была изорвана, вокруг рта и на зубах была кровь, как будто она ела сырое мясо. В руках она держала какой-то посох с чем-то непонятным на конце. У нее были длинные, сильно спутанные волосы… кстати, о волосах, мои, кажется, прилипли к ране, – я охнула.

– Да, я вижу, – Эрик попытался убрать пряди моих длинных волос от раны, где кровь, сгущаясь, действовала как клей.

Пэм вернулась с доктором. Если бы я надеялась, что Эрик имел в виду кого-то обычного, со стетоскопом и языкодержателем, мне пришлось бы разочароваться – снова. Доктором оказалась карлица, которой не требовалось даже наклоняться, чтобы заглянуть мне в глаза. Билл остановился, едва не вибрируя от напряжения, пока маленькая женщина осматривала мои раны. Она носила белые штаны и рубашку, как доктора в обычных больницах; по крайней мере, как доктора носили когда-то, до того, как перешли на голубые или зеленые комплекты, порой даже со всякими безумными принтами. Ее нос, казалось, занимал все лицо. Кожа была оливковой, волосы – золотисто-каштановыми, густыми и жесткими. Коротко остриженные, они мелко вились. При взгляде на нее я вспомнила хоббитов. Может быть, она и вправду была хоббитом? В последние пару месяцев мои представления о реальности перевернулись с ног на голову.

– На чем вы специализируетесь? – спросила я. Мне понадобилось время, чтобы собраться с мыслями.

– На лечении, – сказала она удивительно глубоким голосом. – Тебя отравили.

– Так вот почему я уверена в том, что умру, – пробормотала я.

– Да, и довольно скоро, – сказала она.

– Спасибо, док. Что планируете делать?

– Вариантов у нас немного. Тебя отравили. Ты слышала о комодских варанах? Их пасти полны бактерий. Менады не менее опасны. После укуса варан может преследовать жертву часами, ожидая, пока бактерии убьют ее. Менад отсрочка веселит. Варанов… Кто знает?

Спасибо за включение от National Geographic, док.

– Вы сможете что-то сделать? – спросила я сквозь стиснутые зубы.

– Я могу закрыть раны. Но яд уже попал в кровоток, так что кровь потребуется заменить. Это работа для вампиров, – доктор, кажется, была в восторге от мысли, что они будут хлопотать надо мной все вместе. Она повернулась, чтобы подозвать остальных. – Если отравленную кровь выпьет один из вас, ему придется скверно. Менады используют кое-какую магию. С укусом комодского варана вы бы справились без проблем, – она искренне рассмеялась.

Я ее почти возненавидела. По лицу потекли слезы боли.

– Итак, – продолжила она, – когда я закончу, вы начнете пить ее. Аккуратно и понемногу. Затем проведем переливание.

– Человеческой крови, – подчеркнула я. Однажды мне пришлось выпить кровь Билла, чтобы пережить тяжелые травмы. Еще раз – чтобы пережить кое-какое испытание. В третий раз кровь вампира досталась мне случайно, как бы странно это ни звучало. Я чувствовала изменения, происходящие во мне после каждого глотка, и не хотела их усугублять. Я слышала, что богатые злоупотребляют кровью вампиров, но я не собиралась им уподобляться.

– Если Эрик потянет кое-какие ниточки, мы сможем достать человеческую кровь, – согласилась женщина. – Как минимум половина крови для переливания может быть синтетической. Кстати, я – доктор Людвиг.

– Я смогу достать кровь. Мы обязаны ее вылечить, – от слов Эрика мне стало легче. Я многое отдала бы, чтобы увидеть в этот момент лицо Билла. – Какая у тебя группа, Сьюки? – спросил Эрик.

– Первая положительная, – ответила я, радуясь, что у меня распространенная группа.

– Не проблема, – сказал Эрик. – Пэм, сможешь этим заняться?

Я снова почувствовала движение. Доктор Людвиг наклонилась надо мной и принялась вылизывать раны. Я вздрогнула.

– Она доктор, Сьюки, – сказал Билл. – Так она лечит тебя.

– Но она же отравится, – сказала я, стараясь, чтобы мои возражения не апеллировали к росту. Честное слово, я бы предпочла, чтобы мою спину никто не вылизывал – ни маленькая женщина-хоббит, ни рослый мужчина-вампир.

– Она целитель, – произнес Эрик с упреком. – Ты должна принять ее помощь.

– Ох, ладно, – выдохнула я, не задумываясь о своем тоне. – Ты, между прочим, так и не извинился передо мной, – обида перевесила инстинкт самосохранения.

– Мне жаль, что на тебя напала менада.

Я зло на него посмотрела.

– Этого мало, – сказала я, стараясь сосредоточиться на разговоре.

– Прекрасная Сьюки, сама красота и нежность, я посыпаю голову пеплом, зная, что злая менада, пытаясь донести до меня послание, покусилась на твое тело, предназначенное для любования и страсти.

– Больше похоже на правду.

Извинения Эрика доставили бы мне большее удовольствие, если бы я не дрожала от боли. Лечебная процедура была не особенно приятной. Я думала, что извинения должны либо идти от сердца, либо хорошо звучать, и, поскольку сердца у Эрика не было – по крайней мере, я не замечала за ним сердечности, – стоило порадоваться красивым словам, которые меня отвлекали.

– Полагаю, это послание означает, что она идет на тебя войной? – спросила я, пытаясь игнорировать действия доктора Людвиг. Я вся покрылась потом. Боль в спине была невыносимой. По лицу текли слезы. Кабинет, казалось, окутала желтоватая дымка, придавая всему болезненные черты.

Эрик выглядел удивленным.

– Не совсем, – осторожно сказал он. – Пэм?

– Кровь везут, – сказала она. – Плохо дело.

– Начнем, – поторопил Билл. – Ее кожа меняет цвет.

Я смутно задумалась, какого цвета могла стать моя кожа. До этой минуты я пыталась держать голову приподнятой, чтобы выглядеть чуть бодрее, но силы кончились – я прижалась щекой к кожаной обивке и немедленно приклеилась к ней. Жжение, растекающееся по телу от ран на спине, стало невыносимым. Я вздрогнула, не в силах сдержаться. Доктор спрыгнула с дивана и заглянула мне в глаза.

Она покачала головой.

– Начнем, или надежды не останется, – подтвердила она, но ее голос показался мне далеким. В руке у нее был шприц. Последним, что я увидела, было лицо Эрика, наклонившегося ко мне. Мне показалось, что он подмигнул.

Глава 3

Я открыла глаза с большой осторожностью. Казалось, что я уснула в машине или задремала в кресле с прямой спинкой; я определенно отключилась в не предназначенном для этого месте. Тело ныло и болело. Пэм сидела на полу, на расстоянии ярда. Ее синие, широко распахнутые глаза смотрели прямо на меня.

– Сработало, – сказала она. – Доктор Людвиг не ошиблась.

– Изумительно.

– Да. Было бы жаль потерять тебя, не успев как следует использовать, – ее практичность могла бы шокировать. – Менада могла бы выбрать любого связанного с нами человека. По большей части их проще заменить.

– Спасибо за теплоту, Пэм, – пробормотала я. Я чувствовала себя невыносимо грязной: как будто меня искупали в поту и вываляли в пыли. Во рту стоял противный привкус.

– Пожалуйста, – сказала она, почти улыбнувшись.

Значит, Пэм не утратила чувство юмора – в отличие от большинства вампиров. Никто из них не веселил публику. К человеческим шуткам они оставались холодны, ха. Зато их шутки могли обеспечить человеку неделю кошмаров.

– Что произошло?

Пэм переплела пальцы поверх коленей.

– Мы послушались доктора Людвиг. Билл, Эрик, Чжоу и я по очереди пили тебя, пока не осушили почти до конца. После этого мы начали переливание.

Минуту я раздумывала над этим, радуясь, что отключилась до того, как прочувствовала все происходящее. Билл всегда пил мою кровь во время близости, и я ассоциировала укус с эротическими приключениями. Будь я в сознании, я бы сгорела со стыда, «подставляясь» стольким вампирам.

– Кто такой Чжоу? – спросила я.

– Попробуй сесть, – предложила Пэм. – Чжоу – наш новый бармен. Просто произведение искусства.

– Да?

– Татуировки, – на секунду Пэм показалась почти похожей на человека. – Для азиата он достаточно высокий, и у него занятные… татуировки.

Я сделала вид, что мне интересно. Приподнялась, чувствуя себя хрупкой и оттого осторожничая. Моя спина была как будто покрыта ранами, которые только что зажили и могли снова открыться, если я не буду аккуратна. И это, как сказала мне Пэм, было именно так.

Рубашки на мне не было. На мне не было ничего – выше пояса. Джинсы, пусть и очень грязные, остались на мне.

– Твою рубашку изорвали в клочья, и нам пришлось ее содрать, – сказала Пэм с широкой улыбкой. – Мы передавали тебя из рук в руки. Всем очень понравилось. Всем, кроме Билла. Он был в ярости.

– Иди ты, – на большее я была не способна.

– Какая ты злая, – Пэм пожала печами. – Я хотела сделать тебе комплимент. Ты ужасная скромница.

Она поднялась на ноги и открыла шкаф. В нем висело несколько рубашек – похоже, на случай, если Эрику понадобится переодеться. Пэм сняла одну с вешалки и бросила мне. Я потянулась, чтобы поймать ее, и поняла, что действительно могу двигаться.

– Пэм, здесь есть душ? – Мне не хотелось натягивать безупречно чистую белую рубашку на грязное тело.

– Да, в подсобке. Рядом с туалетом для сотрудников.

Помещение выглядело очень просто, но в моем распоряжении оказались душ, мыло и полотенце. Дверь выходила прямиком в кладовку – вампиры, очевидно, не видели в этом проблемы, поскольку не страдали излишней застенчивостью. Когда Пэм согласилась последить за дверью, я потребовала ее помощи с джинсами и обувью. Кажется, она была не против.

Я в жизни так не наслаждалась душем.

Двигаться приходилось медленно и осторожно. Я обнаружила, что дрожу так, будто выздоровела после тяжелой болезни, пневмонии или вроде того. Видимо, так и было. Пэм приоткрыла дверь, чтобы отдать мне белье, чем приятно удивила. Я радовалась – по крайней мере, пока не вытерлась и не начала одеваться. Клочок кружевной ткани вряд ли заслуживал называться трусиками. По крайней мере, они были белыми. Я поняла, что мне стало лучше, когда поймала себя на огорчении от отсутствия зеркала. Надеть что-то, кроме белья и рубашки, я не смогла. Я вышла из душа и обнаружила, что Пэм сложила джинсы и все остальные вещи в пластиковый пакет, чтобы я могла забрать их домой и постирать. На фоне белоснежной рубашки мой загар казался почти коричневым. Медленным шагом я вернулась в кабинет Эрика и, вытащив из сумки расческу, попыталась распутать сбившиеся в колтун волосы. Билл приблизился и забрал расческу из моих рук.

– Позволь мне, милая, – сказал он с нежностью. – Как ты? Подними рубашку, я осмотрю твою спину.

Я послушалась, искренне надеясь, что в кабинете нет камер, – хотя, если верить Пэм, меня и так успели рассмотреть.

– Все плохо? – спросила я, взглянув на Билла через плечо.

– Останутся шрамы, – кратко ответил он.

– Я догадалась, – лучше на спине, чем на лице. И лучше шрамы, чем смерть.

Я опустила рубашку, и Билл начал расчесывать мои волосы. Он обожал это делать. Вскоре устав, я присела в кресло Эрика, пока Билл стоял за моей спиной.

– Почему менада выбрала меня?

– Она ждала первого вампира, который проедет мимо. То, что со мной была ты… для нее что-то вроде подарка. Тебе ведь намного проще навредить.

– Это из-за нее мы поссорились?

– Нет, думаю, это было совпадением. Я все еще не понимаю, почему ты так разозлилась.

– Я слишком устала, чтобы объяснять, Билл. Поговорим об этом завтра, хорошо?

Вскоре появились Эрик и вампир, которого, очевидно, звали Чжоу. Я сразу поняла, почему Чжоу привлекал клиентов. До него я не встречала вампиров-азиатов, и он оказался чертовски привлекательным. Открытое взгляду тело покрывали замысловатые татуировки – такие, я слышала, носят представители якудза. Не знаю, был ли Чжоу членом банды при жизни, но сейчас он выглядел зловеще. Через минуту в дверь проскользнула Пэм.

– Все закрыто. Доктор Людвиг тоже ушла.

Похоже, «Фангтазия» закончила работу. На часах, наверное, было около двух часов ночи. Билл продолжал возиться с моими волосами, а я сидела в офисном кресле, сложив руки на коленях и слишком хорошо понимая, насколько неподобающе выгляжу. Хотя, если подумать, рубашка Эрика прикрывала больше, чем некоторые мои шорты. Наверное, меня смущали по большей части практически не существующие трусики. А, и отсутствие лифчика. Бог постарался над моей фигурой, и я не могла просто взять и плюнуть на белье.

Но, вопреки тому, что одежда обнажала больше тела, чем мне бы хотелось, – и тому, что все присутствующие уже успели разглядеть меня в подробностях, – я хотела соблюсти вежливость.

– Спасибо, что спасли меня, – сказала я. Тон не был дружелюбным, но я надеялась, что вампиры не усомнятся в моей искренности.

– Рад был помочь, – Чжоу откровенно заигрывал. Он говорил с легким акцентом, но я общалась с азиатами не так часто, чтобы понять, откуда он родом. Я была уверена, что Чжоу – неполное его имя, но другие вампиры ограничивались им. – Без яда было бы еще лучше.

Я почувствовала, как Билл напрягся. Он положил ладони мне на плечи, и я подняла руку, чтобы переплести с ним пальцы.

Эрик сказал:

– Яд не испортил впечатление, – он приложил пальцы к губам и поцеловал их, как будто похвалив вкус моей крови. Черт.

Пэм улыбнулась:

– Всегда пожалуйста, Сьюки.

Изумительно.

– И тебе, Билл, – сказала я, прижавшись щекой к его груди.

– Ты оказала мне честь, – ответил он, с трудом сохраняя над собой контроль.

– Вы поссорились перед тем, как Сьюки столкнулась с менадой? – спросил Эрик. – Я верно расслышал, Сьюки?

– Это наше дело, – вырвалось у меня, и трое вампиров обменялись улыбками. Мне их улыбки совершенно не понравились. – Кстати, зачем вы нас пригласили? – спросила я, надеясь, что они отвлекутся от обсуждения наших с Биллом отношений.

– Ты помнишь, что пообещала мне, Сьюки? Что будешь использовать свои способности, чтобы мне помочь. При условии, что я отпущу причастных людей живыми.

– Разумеется, помню, – я не забывала обещаний, особенно данных вампирам.

– С тех пор как Билла назначили дознавателем Пятого округа, происшествий почти не случалось. Но в Шестом округе, в Техасе, нуждаются в твоем таланте, и мы позволили им на время тебя одолжить.

Я поняла, что со мной обошлись как с вещью, вроде цепной пилы или обратной лопаты. Интересно, не пришлось ли вампирам из Далласа внести за меня залог?

– Без Билла я никуда не поеду. – Я посмотрела Эрику прямо в глаза. Билл слегка сжал мое плечо, и я поняла, что поступила правильно.

– Он составит тебе компанию. Мы заключили отличную сделку, – Эрик широко улыбался. Сочетание радостного тона и обнаженных клыков сбивало с толку. – Мы опасались, что они могут попытаться похитить или убить тебя, так что необходимость сопровождения была очевидной. И кто может быть лучше Билла? Если он по какой-то причине не сможет тебя защищать, мы немедленно направим нового сопровождающего. Вампиры Далласа, в свою очередь, обеспечат машину с шофером, квартиру, питание и, разумеется, хорошую оплату. Биллу достанется процент.

То есть меня нанимают на работу?

– Финансовую сторону вопроса придется обсудить с Биллом, – мягко проговорил Эрик. – Но я уверен, что он как минимум компенсирует тебе пропущенные смены в баре.

Почему нигде не пишут о том, что делать, когда твой парень превращается в менеджера?

– А что насчет менады? – спросила я, глядя на них. Надеюсь, я правильно произнесла это слово. – Наяды – это вода, дриады – дерево, так? Тогда почему менада вышла из леса? Я думала, что менады – просто женщины, которых свел с ума бог… Вакх?

– Ты демонстрируешь неожиданную глубину познаний, – сказал Эрик после долгой паузы. Я не сказала ему, что узнала все это из кроссвордов. Пусть думает, что я читала древних греков в оригинале. Не повредит.

Чжоу сказал:

– Некоторые из тех женщин впитали столько божественного, что стали бессмертными или почти бессмертными. Вакх был богом винограда, поэтому менады любят бары. Настолько, что они стараются не подпускать к бизнесу других созданий ночи. Менады считают, что насилие, вспыхивающее из-за алкоголя, принадлежит им; теперь, когда Вакху более никто не молится, менадам нечем больше питаться. Еще их привлекает гордыня.

Я начала догадываться. Мы с Биллом ведь поддались гордыне, верно?

– Слухи о том, что здесь объявилась менада, ходили и до того, как Билл привез тебя, – сказал Эрик.

– О чем она вас предупреждала? Чего она хотела?

– Жертву, – сказала Пэм. – Мы полагаем.

– Какого рода?

Пэм пожала плечами. Похоже, что другого ответа я не получу.

– А если вы откажетесь? – спросила я. Вампиры снова обменялись взглядами. Я тяжело вздохнула. – Что она сделает, если вы откажетесь?

– Нашлет безумие, – голос Билла звучал обеспокоенно.

– В бар? В бар Сэма? – хотя надо сказать, что баров в округе было немало.

Вампиры все еще смотрели друг на друга.

– Или на одного из нас, – сказал Чжоу. – Такое случалось. Например, хэллоуинская резня 1876 года в Санкт-Петербурге[1].

Они согласно закивали.

– Я был там, – сказал Эрик. – Нас было двадцать, и мы едва справились. Грегори пришлось проткнуть колом. Можешь поверить, после такого менада, Фрина, получила то, что хотела.

Чтобы вампиры – да проткнули колом одного из своих… наверное, дело было совсем плохо. Эрик проделал это с вампиром, который крал у него, и ему, по словам Билла, пришлось понести серьезное наказание. Он не сказал, какое именно, а я не стала спрашивать. Могу спокойно прожить без кое-какой информации.

– Значит, вы выполните ее требования?

Они точно обменивались друг с другом мыслями.

– Да, – сказал Эрик. – Это лучшее решение.

– Полагаю, менаду нелегко убить, – тон Билла был вопросительным.

Эрик пожал плечами.

– О да, – сказал он. – Да.

Мы возвращались в Бон-Темпс в молчании. Я слишком устала, чтобы задать хоть один из раздирающих меня вопросов.

– Сэм должен об этом узнать, – сказала я, когда мы остановились возле моего дома.

Билл обошел машину, чтобы открыть для меня дверь.

– Почему, Сьюки? – он подал мне руку и помог встать, зная, что я едва держусь на ногах.

– Потому что… – и здесь я умолкла. Билл знал, что Сэм – сверхъестественное существо, но я не хотела напоминать об этом. Сэм владел баром, а мы были ближе к Бон-Темпсу, чем к Шривпорту, когда менада помешала нам.

– Пусть он и владеет баром, но проблем быть не должно, – осторожно сказал Билл. – К тому же менада сказала, что ей нужен Эрик.

Он был прав.

– Мне не нравится, что ты так много думаешь о Сэме, – сказал Билл, и я уставилась на него.

– Ты ревнуешь? – Билл проявлял настороженность, когда другие вампиры обращали на меня внимание, но я полагала, что это – проявление территориальности. Я не знала, как относиться к этому открытию. Никто никогда не ревновал меня.

Билл промолчал – с осуждением.

– Хм-м, – задумчиво протянула я. – Что же нам с этим делать.

Я улыбалась, пока Билл вел меня по ступеням и коридорам старого дома к спальне, где много лет ночевала моя бабушка. Я перекрасила стены в светло-желтый, сменила мебель на белую и подобрала симпатичные занавески и покрывало.

Я ненадолго шмыгнула в ванную, чтобы почистить зубы и привести себя в порядок, и вышла, не сняв рубашку Эрика.

– Сними ее, – сказал Билл.

– Послушай, Билл, в другое время я была бы рада, но сегодня…

– Смотреть не могу на его рубашку.

Так, так, так. Я могла и привыкнуть. С другой стороны, если он начнет ревновать всерьез, дело кончится катастрофой.

– Ладно-ладно, – сказала я, демонстративно вздохнув. – Видимо, мне все-таки придется раздеться.

Я расстегивала рубашку медленно, с каждой пуговицей обнажаясь все больше и чувствуя, как взгляд Билла следует за моими руками. Наконец я сбросила рубашку и осталась в белых трусиках Пэм.

– Ох, – выдохнул Билл, и этого мне хватило. К черту менаду, под взглядом Билла я чувствовала себя богиней.

Может, в следующий выходной я загляну в магазин женского белья. Или что-то подобное можно найти в новых владениях Билла?

Объяснить Сэму причины моего отъезда в Даллас было непросто. Сэм очень помог мне, когда я потеряла бабушку, и я считала его добрым другом, отличным начальником и время от времени предметом сексуальной фантазии. Я сказала Сэму, что хочу взять отпуск – Бога ради, я еще ни разу не брала отпуск, – но он догадался, что дело нечисто. Ему это не понравилось. Его ярко-синие глаза вспыхнули, выражение лица стало жестким, и даже золотистые волосы показались похожими на шипящих змей. Сэм заставил себя промолчать, но по нему было видно, что на месте Билла он не позволил бы мне уехать. Но Сэм не знал всех условий моего соглашения с вампирами – а знакомые мне вампиры, в свою очередь, не знали, кем является Сэм. За исключением Билла, но даже Биллу я старалась об этом не напоминать. Он и так думал о Сэме слишком часто – он мог бы счесть Сэма своим врагом, а я определенно этого не хотела. Врагам Билла обычно не везло.

Годы невольного чтения чужих – отвратительных – мыслей научили меня хранить секреты и держать лицо. Но следовало признать, что необходимость разводить Билла и Сэма по углам отнимала много сил.

Сэм, согласившись меня отпустить, откинулся на спинку своего стула. Его жилистое тело скрывала большая голубая футболка с названием бара. На нем были старые, но чистые джинсы и потертые ботинки на толстой подошве. Я сидела на краешке стула для посетителей, между столом Сэма и закрытой дверью его кабинета. Я знала, что подслушать нас не вышло бы; в конце концов, в баре было, как всегда, шумно – из музыкального автомата гремел зайдеко[2], ревели люди, пропустившие пару стаканчиков. Но все равно, начиная разговор о ком-то вроде менады, хотелось понизить голос, и я наклонилась над столом.

Сэм автоматически скопировал мою позу. Я положила пальцы поверх его локтя и прошептала:

– Сэм, на дороге к Шривпорту поселилась менада.

На долгую секунду лицо Сэма сделалось пустым, но затем он задрожал от смеха. Он не мог остановиться минуты три, и за это время я успела порядком разозлиться.

– Извини, – повторял он, не прекращая смеяться. Понимаете, как сильно это раздражает – особенно если причиной смеха являешься ты сам? Сэм обошел стол, все еще сдерживая смех. Я поднялась ему навстречу, пылая злостью. Он взял меня за плечи. – Извини, Сьюки, – повторил он. – Я не сталкивался с менадами, но слышал, что они опасны. Почему ты о ней заговорила?

– Потому что она недовольна, и ты бы знал об этом, если бы увидел шрамы на моей спине, – рявкнула я, и его лицо в одну секунду стало серьезным.

– Ты пострадала? Как это произошло?

Я рассказала ему, опустив самые драматические подробности и детали лечения, организованного вампирами Шривпорта. Он все равно захотел посмотреть на шрамы. Я повернулась к нему спиной, и он поднял край моей футболки – до уровня застежки лифчика. Он не издал ни звука, но я почувствовала прикосновение к коже и через секунду осознала, что Сэм поцеловал один из шрамов. Я вздрогнула. Он отпустил ткань футболки и развернул меня к себе.

– Мне очень жаль, – сказал он с удивительной искренностью. Он больше не смеялся. Он был ужасно близко. Я почти чувствовала жар его кожи и разряды электричества, проходящие сквозь мелкие волоски на его руках.

Я сделала глубокий вдох.

– Я боюсь, что она может обратить внимание на тебя, – объяснила я. – Что менады требуют в качестве подношения, Сэм?

– Моя мама говорила отцу, что менады любят гордых мужчин, – сказал он, и на секунду мне показалось, что он все еще дразнится. Но, заглянув ему в лицо, я поняла, что это не так. – Для них нет ничего слаще, чем растоптать гордость. Вместе с гордецом.

– Черт, – сказала я. – Есть другие варианты?

– Крупные звери. Медведи, тигры, все такое.

– Поди найди их в Луизиане. Медведя, может, и можно отыскать, но заманить его на территорию менады? – какое-то время я перебирала варианты, но ни один не подходил. – Думаю, она захочет получить его живым, – сказала я с вопросом в голосе.

Сэм, который рассматривал меня вместо того, чтобы думать над проблемой, кивнул и, качнувшись вперед, поцеловал меня.

Этого стоило ожидать.

Сэм был таким теплым, особенно в сравнении с Биллом, чье тело никогда толком не согревалось. Губы и язык Сэма казались горячими. Поцелуй был глубоким, напористым и неожиданным; он был подарком, которого я, сама того не зная, ждала. Сэм обнимал меня, я обнимала его – мы не могли оторваться друг от друга, пока одна мысль не спустила меня с небес на землю.

Я слегка отстранилась, он – медленно поднял голову.

– Мне правда нужно уехать на какое-то время, – сказала я.

– Прости, Сьюки, но я давно хотел это сделать.

Сколько всего можно было бы сделать после этих слов – но я взяла себя в руки и решила поступить правильно.

– Сэм, ты знаешь, что я…

– Влюблена в Билла, – закончил он.

Я не была уверена в том, что влюблена в Билла – но я любила его и обещала ему верность. Не углубляясь в подробности, я согласно кивнула. Я не могла читать мысли Сэма, потому что он был сверхъестественным созданием. Но исходящие от него волны тоски и желания я бы почувствовала и без телепатии.

– Я хотела сказать… – проговорила я спустя минуту, когда мы расцепили объятия и отошли друг от друга. – Если менада интересуется барами, это бар, которым владеет… не совсем человек, точно так же, как баром в Шривпорте. Так что тебе стоит быть осторожнее.

Сэм, кажется, приободрился от того, что я предупредила его – решил, что у него есть надежда.

– Спасибо, что сказала мне, Сьюки. Когда я перекинусь в следующий раз, я буду осторожен.

Я даже не думала о том, что Сэм может столкнуться с менадой в зверином облике, и когда я представила это, у меня подогнулись колени.

– Нет, – потребовала я. – Не перекидывайся совсем.

– Через четыре дня полнолуние, – сказал Сэм, бросив взгляд на календарь. – Мне придется перекинуться. Я уже попросил Терри подменить меня на ночь.

– Что ты ему сказал?

– Что у меня свидание. Он не смотрит на календарь и до сих пор не догадался, что я вызываю его каждое полнолуние.

– Допустим. Полиция ничего не сообщала насчет Лафайета?

– Нет, – Сэм покачал головой. – Кстати, я нанял его друга, Хана.

– Шер-Хана?

– Лучше.

– Он хоть готовить умеет?

– Его недавно выгнали из «Креветки».

– За что?

– По слухам, за артистизм, – тон Сэма был сухим.

– Здесь он особо не понадобится, – заметила я, сжимая в пальцах дверную ручку.

Я была рада, что мы с Сэмом поговорили. Напряжение, вызванное поцелуем, сошло на нет. Мы не обнимались друг с другом на работе. Мы и целовались всего один раз, после нашего единственного свидания несколько месяцев назад. Сэм был моим начальником, а затевать интрижку со своим руководством было опасно. Затевать интрижку со своим начальником, параллельно встречаясь с вампиром, было опасно вдвойне. Возможно, смертельно опасно. Сэму следовало найти женщину. Как можно быстрее.

Я улыбаюсь, когда нервничаю. Я улыбалась особенно широко, когда проговорила:

– Пора вернуться к работе, – и вышла за дверь, прикрыв ее за собой.

То, что произошло в офисе Сэма, оставило меня в смешанных чувствах, но я отодвинула эти чувства, готовясь немного выпить.

В сегодняшних посетителях бара не было ничего необычного. Приятель моего брата, Хойт Фортенберри, пил в компании прочих завсегдатаев. Кевин Прайор, которого я привыкла видеть в форме, сидел с ними, но не выглядел довольным. Судя по его виду, он предпочел бы провести время в патрульной машине рядом с напарницей, Кенией. Мой брат, Джейсон, пришел в компании своей более-менее постоянной подружки Лиз Барретт. Лиз всегда вела себя так, будто встречи со мной ее радовали, но не навязывалась, и я считала ее вполне неплохой. Бабушка бы порадовалась, узнай она, что Джейсон так часто проводит время с Лиз. Джейсон годами играл роль соблазнителя, и она ему до чертиков надоела. В конце концов, число женщин в Бон-Темпсе и его окрестностях было не бесконечно, а Джейсон промышлял здесь годами. Пора было что-то менять.

Кроме того, Лиз, похоже, готова была игнорировать небольшие противоречия между Джейсоном и законом.

– Сестренка! – поприветствовал он. – Сделай нам с Лиз по коктейлю, а?

– С удовольствием, – ответила я с улыбкой.

Поддавшись волне радости, я на секунду прислушалась к Лиз; она надеялась, что в ближайшее время Джейсон сделает ей предложение. Чем быстрее, тем лучше, думала она, уверенная в том, что беременна.

К счастью, я годами скрывала собственные эмоции. Я принесла им коктейли, тщательно огораживая себя от чужих мыслей, которые могла бы почувствовать, и стараясь сообразить, что следует сделать. Одна из главных проблем телепатии состояла в том, что про себя люди думали о вещах, которые другие люди (вроде меня) совсем не хотели узнать. Или не должны были хотеть – я знала достаточно секретов, и, поверьте, ни один из них не дал мне никаких преимуществ.

Если Лиз была беременна, ей не стоило пить, кто бы ни был отцом ее ребенка.

Я видела, как она делает из своего бокала крошечный глоток. Она прятала его в ладони, скрывая от окружающих, сколько пьет на самом деле. Они с Джейсоном проболтали пару минут, прежде чем Хойт позвал его, и Джейсон обошел стойку, чтобы пообщаться со школьным приятелем. Лиз опустила взгляд на бокал, как будто собиралась осушить его одним глотком. Я пододвинула к ней стакан газировки и забрала алкоголь.

Лиз машинально подняла на меня темные круглые глаза.

– Не стоит, – сказала я очень тихо.

Ее оливковая кожа побледнела – насколько, конечно, она могла побледнеть.

– Ты умная девочка, – сказала я. Мне сложно было объяснить, почему я вмешиваюсь. Это противоречило моей привычке игнорировать информацию, полученную таким странным способом. – Тебе хватает ума, чтобы поступить правильно.

Примерно в этот момент вернулся Джейсон, а за одним из моих столиков собрались сделать заказ. Я вышла из-за стойки бара, готовая его принять, и заметила в дверях Порцию Бельфлер. Порция оглядывала темное помещение, как будто кого-то разыскивая. К моему изумлению, оказалось, что разыскивала она меня.

– Сьюки, есть минутка? – спросила она.

Я могла сосчитать свои личные разговоры с Порцией по пальцам одной руки – хватило бы одного пальца, – и не могла представить, что у нее на уме.

– Присядь вон туда, – сказала я, кивнув на пустой столик в моей части зала. – Я сейчас подойду.

– Да, хорошо. И, наверное, мне лучше что-нибудь заказать. Бокал «Мерло»?

– Уже несу.

Я налила в бокал вино и поставила его на поднос. Осмотрев зал и убедившись, что мои посетители не требуют внимания, я отнесла поднос к столику Порции и села напротив нее. Я расположилась на самом краешке стула, чтобы каждый, у кого кончится алкоголь, понял, что я готова вернуться к работе ровно через секунду.

– Чем я могу тебе помочь? – я потянулась проверить, крепко ли держится хвост, и улыбнулась Порции.

Она казалась сосредоточенной на своем бокале вина. Она прокрутила его в пальцах, сделала глоток и поставила бокал ровно на середину подставки.

– Я хочу попросить тебя об услуге, – сказала она.

Элементарно, Ватсон. Я никогда не болтала с Порцией дольше пары секунд, так что было очевидно – ей что-то от меня нужно.

– Дай угадаю. Твой брат послал тебя, чтобы ты попросила меня покопаться в головах посетителей бара и выяснить, кто и что знает о той, скажем, вечеринке, на которую ходил Лафайет, – как будто я этого не ожидала.

Порция выглядела смущенной, но уверенной.

– Он не стал бы просить тебя, если бы не влип в серьезные неприятности, Сьюки.

– Он не стал бы просить меня, потому что он меня недолюбливает. Хотя я ни разу в жизни ему не нагрубила! Но теперь он не прочь прибегнуть к моей помощи, потому что без меня ему не обойтись.

Бледное лицо Порции вспыхнуло невыносимо ярким румянцем. Я знала, что с моей стороны не слишком хорошо срываться на ней из-за проблем с ее братом, но она, в конце концов, согласилась стать гонцом. А всем известно, что бывает с гонцами. В этот момент я подумала о собственной роли посланника – или послания – и о том, не стоит ли мне поверить в удачу.

– Извини, – пробормотала она. Необходимость просить об услуге официантку – к тому же Стакхаус, – больно ранила ее гордость.

Мой «дар» никому не нравился. Никто не хотел испытать его на себе. Но каждый требовал, чтобы я нашла для них что-то полезное, не задумываясь, насколько мне нравится копаться в мыслях посетителей бара – обычно малоприятных и никчемных – в поисках крупиц ценной информации.

– Ты не забыла, что Энди не так давно арестовал моего брата по подозрению в убийстве? – конечно, он, в конце концов, отпустил Джейсона, но все равно.

Если бы Порция покраснела чуть сильнее, от нее можно было бы прикурить.

– Тогда забудь, – сказала она, собрав остатки собственного достоинства. – Нам в любом случае не нужна помощь выродка вроде тебя.

Я, похоже, неслабо ее задела – Порция всегда была вежливой, даже приветливой.

– Слушай сюда, Бельфлер. Я попробую. Не ради тебя или твоего брата, а ради Лафайета. Он мне нравился. Он был моим другом и обходился со мной куда лучше, чем ты или Энди.

– Ты мне не нравишься.

– Мне плевать.

– Милая, возникли проблемы? – прозвучал прохладный голос за моим плечом.

Билл. Я потянулась разумом к его разуму и почувствовала за собой успокаивающую пустоту. Другие сознания гудели, как пчелы в улье, но Билл был глотком свежего воздуха. С ним было чудесно. Порция поднялась так резко, что ее стул едва не упал. Она боялась даже стоять рядом с Биллом, как будто он был ядовитой змеей или вроде того.

– Порция просто попросила меня об услуге, – медленно проговорила я, осознавая, что мы трое привлекли определенное внимание.

– В качестве благодарности за все то хорошее, что Бельфлеры для тебя сделали? – спросил Билл.

Терпение Порции лопнуло. Она развернулась и бросилась к выходу из бара. Билл смотрел, как она уходит, со странно удовлетворенным выражением.

– Теперь мне не терпится узнать, к чему бы это, – сказала я, прижимаясь к нему. Он обнял меня и притянул ближе к себе. Он был надежным и крепким.

– Вампиры из Далласа готовы нас принять, – сказал Билл. – Ты сможешь улететь завтра вечером?

– А как же ты?

– Я путешествую в гробу. Только подожди в аэропорту и проследи, чтобы меня выгрузили без происшествий. Тогда у нас будет целая ночь, чтобы выяснить, зачем мы понадобились вампирам Далласа.

– То есть мне придется везти тебя в аэропорт в катафалке?

– Нет, милая. Поезжай сама. Гробами занимается отдельная транспортная служба.

– Служба дневной перевозки вампиров?

– Да. У них есть лицензия.

Мне нужно будет это обдумать.

– Хочешь выпить? У Сэма есть кое-какой запас.

– Да, пожалуй. Первую положительную, если можно.

Моя группа крови. Как мило. Я улыбнулась Биллу не обычной напряженной ухмылкой, а по-настоящему, искренне. Мне ужасно с ним повезло, несмотря на все наши сложности. В эту минуту я не могла поверить, что целовалась с кем-то другим.

Я постаралась избавиться от этой мысли, как только она мелькнула у меня в голове.

Билл улыбнулся мне в ответ. Выглядела улыбка не то чтобы успокаивающе – он был слишком рад меня видеть.

– Как скоро ты сможешь уйти? – спросил он, наклоняясь ближе.

Я посмотрела на наручные часы и пообещала:

– Через полчаса.

– Я тебя подожду, – он сел за стол, который освободила Порция, и я немедленно принесла ему кровь.

Кевин подошел, чтобы поболтать с Биллом и, в конце концов, присел за его столик. Я проходила достаточно близко к ним всего пару раз и успела услышать лишь обрывки их разговора. Они обсуждали преступления, происходящие в нашем маленьком городке, цены на газ и претендентов на должность шерифа округа. Так… обычно! Я светилась от гордости. Когда Билл только начал заглядывать в бар, атмосфера была напряженная. Теперь люди спокойно проходили мимо него, заговаривая или просто кивая, но не придавая его присутствию большого значения. Вампирам хватало юридических сложностей, чтобы сталкиваться еще и с социальными.

В тот вечер Билл отвез меня домой. Я заметила, что он выглядит возбужденным, и не могла понять, в чем причина, пока не сообразила, что он рад путешествию в Даллас.

– Сгораешь от нетерпения? – спросила я, чувствуя любопытство и некоторое недовольство из-за его неожиданной жажды к перемене мест.

– Я путешествовал много лет. Провести несколько месяцев в Бон-Темпсе было чудесно, – сказал он, накрыв мою ладонь своей, – но мне нравится общество других вампиров, а с теми, кто живет в Шривпорте, нас слишком много связывает. С ними я не могу расслабиться.

– Вампиры всегда были такими организованными? – Я старалась не расспрашивать Билла об обществе вампиров, потому что не понимала, как он отреагирует. Но мне было очень любопытно.

– Не совсем, – сказал он уклончиво. Я знала, что больше он мне ничего не расскажет, но все равно слегка надулась. Мистер Загадка. Вампиры по-прежнему держали оборону. Они не позволяли докторам их осматривать и не вступали в ряды армий. Взамен на эти льготы американцы потребовали, чтобы вампиры, работавшие врачами или медсестрами – а их было немало, – сложили стетоскопы, потому что людям не очень-то нравилось присутствие кровососов в сфере здравоохранения. Даже с учетом того, что для людей вампиризм объяснялся острой аллергической реакцией на комбинацию определенных факторов – включая чеснок и солнечный свет.

Я знала правду, хоть и являлась человеком – довольно странным, но все же. Я была намного счастливее, когда считала, что Билл болен какой-то специфической болезнью. Но существа, которых мы определили в категорию легенд и сказок, имели отвратительную привычку оказываться… реальными. Например, менада. Кто бы поверил, что древнегреческий миф будет бродить по лесам северной Луизианы?

Может, в глубине сада действительно жили феи – я вспомнила песню, которую мурлыкала бабушка, развешивая на заднем дворе белье.

– Сьюки? – мягко, но настойчиво позвал Билл.

– Что?

– Ты слишком старательно что-то обдумываешь.

– Будущее, – неопределенно сказала я. – И перелет. Тебе придется рассказать мне о том, что организовали вампиры из Далласа, и во сколько мне нужно приехать в аэропорт. Какую одежду мне взять с собой?

Билл начал крутить в голове эту мысль, когда мы поднялись на крыльцо моего старого дома. Я знала, что он серьезно отнесся к моему вопросу. Это было одним из многих его положительных качеств.

– Прежде чем ты начнешь собираться, – сказал он, смерив меня серьезным взглядом темных глаз, – мы с тобой должны кое-что обсудить.

– Что? – я стояла в центре спальни, глядя в открытый гардероб, когда до меня донеслись его слова:

– Способы расслабиться.

Я обернулась к нему, уперев руки в бока.

– О чем ты, черт побери, говоришь?

– Об этом, – он подхватил меня на руки, как чертов Рэтт Батлер, и, хотя на мне были джинсы, а не длинное красное… неглиже? платье?.. с Биллом я чувствовала себя прекрасной и незабываемой, как Скарлетт О’Хара. Еще ему не пришлось нести меня по лестницам; постель была совсем рядом. Чаще всего Билл действовал очень медленно. Так медленно, что я готова была кричать задолго до того, как доходило до, скажем, дела. Но сегодня, взбудораженный предстоящим путешествием – почти экскурсией, – Билл был намного быстрее. Мы достигли пика одновременно, и, пока мы обнимали друг друга, переживая послевкусие чувственной близости, я думала, как вампиры из Далласа отнесутся к нашим отношениям.

Я была в Далласе только один раз – в старших классах мы поехали в крупный парк аттракционов, и время я провела отвратительно. Я еще не научилась защищать разум от мыслей, излучаемых чужими сознаниями, я была не готова к тому, что моя лучшая подруга Марианна увлечется нашим одноклассником по имени Дэннис Энгелбрайт, и я впервые была так далеко от дома.

В этот раз все будет иначе, строго сказала я себе. Я прибывала по приглашению вампиров из Далласа; очаровательно, не так ли? Во мне нуждались, потому что я владела уникальным даром. Я должна была сосредоточиться на том, чтобы не считать его проблемой. Я научилась контролировать способность к чтению мыслей – по крайней мере, отточила ее.

У меня был мужчина, который не оставит меня.

И все же следовало признать – прежде чем уснуть, я уронила на подушку несколько слезинок, оплакивая горькую судьбу.

Глава 4

В Далласе было жарче, чем в аду, особенно в аэропорту. Начавшаяся было осень вновь сменилась летом. Потоки горячего воздуха разносили звуки и запахи аэропорта Даллас-Форт-Уэрт. Стоя у трапа, спущенного из грузового отсека долгожданного самолета, я слышала шум двигателей и чувствовала запахи грузов и топлива. Я прилетела обычным коммерческим рейсом, но Биллу требовались особые условия.

Я обмахивалась полами пиджака, пытаясь не взмокнуть, когда ко мне приблизился католический священник.

Поначалу его сан вызвал у меня уважение, и я не возражала против его общества, хотя на самом деле не хотела ни с кем разговаривать. Я не успела отойти от перелета, а впереди меня ждали новые проблемы.

– Не могу ли я вам помочь? Простите, но я не мог проигнорировать ваше положение, – сказал этот невысокий мужчина.

Одет он был скромно, в соответствующий сану черный. Голос был полон сочувствия. Кроме того, он излучал уверенность человека, привыкшего обращаться к незнакомцам, не встречая протестов с их стороны. Мне показалось, что его прическа необычна для священников – каштановые волосы были длинными и слегка спутанными. Еще он носил усы – но особого внимания его внешности я не уделила.

– Мое положение? – спросила я, не обращая на его слова особого внимания.

Гладко отполированный деревянный гроб появился на краю грузового отсека. Билл был ужасным традиционалистом; свинцовый подошел бы для путешествия куда лучше. Сопровождающие, одетые в униформу, направили гроб к трапу – похоже, каким-то образом поставив его на колеса. Они обещали Биллу, что доставят его к конечной точке маршрута без единой царапины. Пара вооруженных охранников, остановившихся за моей спиной, должны были проследить за тем, что ни один фанатик не прорвется к гробу, чтобы сорвать крышку – одна из услуг, предоставляемых авиакомпанией «Анубис Эйр». Как Билл и настаивал, я убедилась, что его выгрузят первым.

Пока все шло по плану.

Я бросила взгляд в темное небо. Фонари над посадочными полосами включились несколько минут назад. Черная голова шакала на хвосте самолета выглядела хищной – яркий свет удлинил тени, раньше почти незаметные. Я снова посмотрела на часы.

– Да. Примите мои соболезнования.

Я бросила косой взгляд на нежеланного собеседника. Он тоже сел в самолет в Батон-Руж? Я не помнила его лица, но, возможно, я слишком нервничала во время перелета.

– Извините, – сказала я. – В связи с чем? Какие-то проблемы?

Он выглядел изумленным.

– Ну, – сказал он, кивая в сторону гроба, который успели спустить по трапу. – По поводу вашей утраты. Вы любили этого человека?

Он сделал маленький шаг ко мне.

– Разумеется, – сказала я, разрываясь между недоумением и злостью. Что он здесь делает? Полагаю, аэропорт не платит ему за сопровождение каждого человека, прилетающего с гробом. Особенно если этот гроб выгружают «Анубис Эйр». – Иначе я бы здесь не стояла.

Я начинала волноваться.

Медленно и осторожно я опустила свои щиты и прислушалась к человеку рядом со мной. Знаю-знаю, я вторгалась в его частную жизнь. Но я отвечала не только за свою безопасность, но и за безопасность Билла.

Священник – как оказалось, он излучал свои мысли достаточно четко, – думал о приближающейся ночи. Как и я – но с куда большим страхом. Он надеялся, что его друзья находятся там, где должны.

Пытаясь не выдать возросшую тревогу, я снова посмотрела вверх. В небе остались лишь слабые отсветы; в Техасе темнело быстро.

– Ваш муж, полагаю? – Пальцы священника легли на мой локоть.

Он начинал меня пугать. Я снова взглянула на него. Он не сводил глаз с грузчиков, которые стояли в верхней части трапа. Они носили черно-серебряную форму с логотипом «Анубис Эйр» на левой части груди. Затем его взгляд опустился ниже, на тех сотрудников компании, которые собирались переложить гроб на багажную платформу. Священник хотел… чего он хотел? Он пытался дождаться момента, когда они все отвернутся. Он не хотел, чтобы они видели, как он… что?

– Нет, мой парень, – сказала я, просто чтобы поддержать разговор.

Бабушка вырастила меня вежливой, но не глупой. Стараясь не привлекать к себе внимания, одной рукой я открыла сумочку и достала перцовый баллончик, который Билл дал мне на всякий случай. И прижала его к бедру. Я отшатнулась от фальшивого священника и его неопределенных намерений, но его рука крепче сжалась на моем локте, когда крышка гроба поднялась.

Два грузчика, стоявшие в багажном отсеке, сбежали по трапу и низко поклонились. Один из тех, кто перекладывал гроб на платформу, выругался, прежде чем согнуться в таком же поклоне – видимо, еще не привык. Такое почтение тоже входило в список услуг, но, по-моему, они перегибали.

Священник пробормотал:

– Боже мой, – но вместо того, чтобы упасть на колени, прыгнул ко мне и, схватив за руку, в которой я держала баллончик, потащил за собой.

Вначале мне показалось, что он пытается увести меня от опасности, которую воплощал открывшийся гроб. Наверное, о том же подумали грузчики, слишком увлеченные ролевыми играми по сценарию «Анубис Эйр». Проблема была в том, что они не помогли мне, даже когда я во весь голос закричала:

– Отпусти меня!

«Священник» продолжал тянуть меня за руку и пытался ускорить шаг. Я упиралась в землю двухдюймовыми каблуками и сопротивлялась, пытаясь ударить его свободной рукой. Я не собиралась позволять кому-то увести меня туда, куда я не хочу идти – по крайней мере, без боя.

– Билл! – мне стало действительно страшно.

Священник не был крупным мужчиной, но он был выше и тяжелее меня – и почти таким же целеустремленным. Несмотря на то что я сопротивлялась как могла, дюйм за дюймом он утягивал меня в сторону служебного входа в здание аэропорта. Из ниоткуда налетел порыв сухого горячего ветра, и, если бы я воспользовалась баллончиком, спрей полетел бы в мою сторону.

Билл медленно сел в своем гробу. Темные глаза обозрели происходящее вокруг. Краем глаза я увидела, как он укладывает пальцами гладкие темные волосы. Дверь служебного входа приоткрылась, и я поняла, что тот, кто стоит за ней, готов броситься священнику на помощь.

– Билл!

Воздух вокруг дрогнул, и неожиданно священник отпустил меня и метнулся в открытую дверь, как заяц, испугавшийся борзой. Я пошатнулась и упала бы на пятую точку, если бы Билл не остановился, чтобы подхватить меня.

– Привет, милый, – сказала я, чувствуя невероятное облегчение. Я поправила верхнюю часть своего нового серого костюма и порадовалась тому, что успела обновить макияж прежде, чем самолет приземлился. Я посмотрела в ту сторону, куда убежал священник. – Это было очень странно. – Я запихнула перцовый баллончик обратно в сумку.

– Сьюки, – проговорил Билл, – ты в порядке?

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, игнорируя благоговейные шепотки грузчиков, работавших на чартерном самолете в стороне от самолета «Анубис Эйр». Несмотря на то что пару лет назад весь мир узнал о том, что вампиры существуют не только в легендах и фильмах ужасов, но и в нашей реальности – существуют среди нас на протяжении веков, многие люди ни разу не видели вампира вживую.

Билл их проигнорировал. Он отлично умел игнорировать вещи, которые не считал стоящими внимания.

– Да, я в норме, – сказала я, слегка дезориентированная. – Я не знаю, почему он пытался меня утащить.

– Он неверно истолковал наши отношения?

– Не думаю. По-моему, он знал, что я ждала тебя, и пытался увести меня до того, как ты очнешься.

– Нам придется об этом подумать, – сказал Билл, мастер преуменьшения. – За исключением этой странности, как проходит твой вечер?

– Полет я пережила, – сказала я, пытаясь не выпячивать нижнюю губу.

– Больше ничего неподобающего? – Голос Билла звучал чуточку сухо. Он прекрасно понимал, что я чувствую себя уязвленной.

– Я не знаю, что такое «подобающий» перелет, потому что раньше я не летала, – сказала я резко. – Но до тех пор, пока не появился священник, все шло более-менее по плану. – Билл поднял одну бровь по своей привычке, и я продолжила: – Не думаю, что он на самом деле был священником. Зачем ему было встречать этот самолет? Зачем он подошел со мной поговорить? Он просто ждал, пока все, кто работает с гробом, отвернутся.

– Поговорим об этом в более приватной обстановке, – сказал мой вампир, бросив взгляд на мужчин и женщин, которые начали собираться вокруг самолета, чтобы узнать, из-за чего поднялась суматоха. Он отошел к затянутым в форму сотрудникам «Анубис Эйр» и тихо отчитал их за то, что они не пришли мне на помощь. По крайней мере, я предположила, что тема разговора именно такова, потому что грузчики побледнели и начали оправдываться.