Читать онлайн Пепел доверия 2

Глава 1

Дем Михайлов

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми

и событиями – чистая случайность.

Пепел доверия

Книга вторая

Глава первая

После разговора с Родионом и уж тем более после массового прихода сообщений на каждый смартфон от государственных органов власти я и думать перестал о лишних разъездах и, совершив один единственный набега на торговый центр, около которого мы и беседовали, рванул прямиком на участок.

Ну как «рванул» …

Хрен, как говорится, там!

Для начала я столкнулся с кучей отнявших драгоценные минуты проволочек еще в торговом центре, и каждая была зеркальным отражением предыдущей, в каждой был виноват так называемый человеческий фактор.

А говоря проще – люди перестали работать. Весь персонал бросил торговлю, схватился за смартфоны и прилип глазами к экранам. Капец… Нет, я не осуждаю – самому голову и задницу жгло продолжающим вибрировать девайсом, но блин – товар продайте все же!

Сначала я терпел. Нет, честно терпел – как всегда и поступал в подобных ситуациях. Ну а какой смысл орать, верно? Они начнут орать в ответ, конфликт перерастет в скандал, а проблема останется нерешенной. Не конструктивно. Поэтому я предпочитал говорить мягко и тихо, всегда был готов повторить несколько раз, а если меня не слышали или не хотели слышать, просто разворачивался и уходил. Бытовой терпила? Не сказал бы. Сдачи я давать умею. Но крикливо настаивать на своем в публичных местах из-за пустяков вроде пакета с гречкой или пачки маргарина я не собирался. И эти принципы сберегли мне кучу нервов, а еще я ни разу не стал героем социальных сетей, где любят показывать тупые драки в продуктовых и покрасневших от крика старушек, возмущенных ценами.

Но в этот раз я орать начал. И как раз из-за гречки и маргарина. Да, несколько минут я молча стоял у кассы, в то время как темноволосая девчонка лет на пять младше меня с невероятно длинным маникюром режущего глаза цвета тыкала по облепленному стразами смартфону, что-то просматривая в Телеграме и одновременно по громкой связи общаясь с подругой:

– Нет ты, слышала? Это же кри-и-инж полный…

Меня она просто не замечала. Кашлянув, я попытался привлечь к себе ее драгоценное внимание:

– Послушайте…

– Вот и я о том же! Какая еще «изоляция»?

Ее глаза скользнули по мне, как по пустому месту, и вернулись к мерцающему экрану, где мелькали картинки. Вроде бы она смотрела канал смешных мемов. Нервы себе так успокаивает?

– Пробейте мне товары, пожалуйста.

– Ты Гиацинтику звонила? Тунайт ви дэнс энд дринк?

Она продолжала жить своей жизнью, на расслабленном лице с утиными губами ноль эмоций, в обильно накрашенных глазах лишь туман.

А я стою тут с кучей неоплаченных покупок и жду вот ее…

– ЭЙ! – моя ладонь с такой силой ударила о ленту подачи товаров, что кожу обожгло болью и в локте отдалось.

Облепленный стразами смартфон испуганно заорал женским голосом и выпал из руки с уродским маникюром, рухнув на пол между коленей владелицы. На меня уставились расширенные глаза. Убедившись, что на этот раз они меня действительно видят, я мило улыбнулся и похлопал еще горящей от удара ладонью по стопке пакетов с гречей:

– Товар пробейте мне, пожалуйста.

– Я… а… – она машинально начала нагибаться за смартфоном, но я улыбнулся шире:

– Товар пробейте. Пожалуйста, – я это произнес максимально тихо и доброжелательно, смотря ей прямо в глаза.

Не знаю почему, но вот теперь ее проняло. Дернувшись, она схватилась за первый пакет, потянула к себе, раздался первый писк, подтверждающий сканирование кода. Ну вот, пошло дело… писк за писком… Схватив самый большой пакет, я сорвал следом еще десяток, буркнул ей количество взятого и переместился с тележкой дальше, принявшись все торопливо распихивать. Когда под руку прикатилась большая банка черного «Адреналина», вскрыл, выпил половину и не сдержал рвущегося наружу рыгания. Смущенно закашлялся и… понял, что всем плевать. Вообще всем – даже испуганной мной девчонке на кассе. Она уже забыла. Заученными движениями хватала своими несуразными когтями товары, пробивала, пихала дальше, а ухо было повернуто к соседней кассе, где вторая кассирша и две покупательницы в голос обсуждали происходящее и через каждые три фразы дружно сходились во мнении, что, похоже, дело столь же серьезное, как и ковид.

– Опять кто-то обезьяну трахнул! Ур-роды! – с невероятной экспрессии произнес мужской голос от почти пустых стеллажей. – Уроды! Или мышь летучую натянул! Твари! То спид, то ковид! Теперь это! Дома сидеть?! Да пошли вы на хер, мать вашу! Я дальнобой! Шесть заказов висят – целую пентаграмму чертить по необъятной!

Где-то я это уже слышал – про трахнутую обезьяну…

Утрамбовав покупки в тачку, я расплатился и выскочил в коридор, а девушка за кассой уже опять сидела со смартфоном, почти уткнувшись в него носом. Ну да – у меня аппарат аж разрывало от звонков и сообщений. Даже неожиданно – кто бы это мог мне так рьяно названивать и написывать? Хотя я догадываюсь. Но позже. Чуть позже…

Заскочив в хозяйственный, я набрал кучу мелочей, снова пришлось орать, но уже на болезненного худого мужичка средних лет, умудряющегося одновременно втыкать в телевизор на стене, в ноутбук на прилавке и в смартфон, но только не в покупателя. Дальше следующий отдел… потом следующий… и я понял, что гора товаров на тележке вот-вот обрушится набок и собирай потом это все. Сдавшись, я рванул на выход, где меня дожидался старый внедорожник.

Забросив все без разбора в салон, я, мокрый от пота и задыхающийся, словно пробежал спринт, схватил телефон, утер предплечьем пот с глаз, глянул, от кого основная масса сообщений, убеждаясь, что почти все из чата канала. Поднеся телефон ко рту, наговорил аудиопослание, сказав, что в дороге, но как вернусь домой – будем разбираться. Отправив, пихнул устройство в держатель, завел двигатель… и удивленно заморгал.

Какого черта я вообще так уверенно что-то заявляю? Я еще даже сообщений от властей не прочитал, а делаю такие веские заявления, словно я матерый специалист по разрешению чрезвычайных обстоятельств. А я – не он, это уж точно. Рука потянулась удалить ложное сообщение, но я не дотянулся всего пару миллиметров до экрана и остановился.

Ну записал я чересчур самоуверенное послание. А что в этом плохого в данном случае? В моем канале большинство подписчиков – это женщины. Причем одинокие и без мужиков. И если я, мужик, сейчас начну истерить и выкладывать что-то паническое, то лучше от этого точно не станет.

Поняв это, я наклонился к смартфону и записал еще одно аудио, убежденно заявив, что если возникла паника из-за сообщений от властей, то нужно успокоиться, так как тут не паниковать надо, а радоваться, что проблемой наконец-то занялись на глобальном уровне, что я лично видел несколько грузовиков с военными, отлавливающими тварей, что мы и так все договорились сидеть по домам и поэтому объявленная самоизоляция для нас ничего не меняет, а скорее подтверждает правильность наших решений. Так что не волнуемся, продолжаемся закупаться и запираться, проверяем, хватает ли самого необходимого, и следим за ситуацией.

«Всем спокойствия, друзья! Действуем по плану!» – эту фразу я выложил текстом и отдельным постом. И она мгновенно обросла десятками сердечек. Это сколько же уже народу в канале? Некогда… проверять буду потом… А теперь газу – и домой!

Ага…

Было бы все так просто.

Дорога встала! Асфальтированная дорога была забита остановившимися машинами. Кто-то сигналил, кто-то пытался объехать по обочине, но основная масса машин не двигалась и сама по себе являлась причиной пробки: люди просто остановились и занялись смартфонами. Водители и пассажиры ходили в нервном возбуждении между машинами, не обращая внимания на кричащих. В одном месте вспыхнула драка, зазвенело разбитое стекло, кто-то бросился разнимать. Пока я пораженно пялился на этот небольшой очаг конфликта, туда неожиданно влетели с кулаками еще несколько человек, и драка резко стала массовой. Завизжала пронзительно женщина, опять зазвенело бьющееся стекло.

– Пристрелю на хер! Пристрелю! – дикий мужской крик был прерван звуком выстрела.

Люди бросились врассыпную. Уже кто-то другой заорал, перекрикивая неумолкающие звуки автомобильных сигналов:

– Уняться всем! Эй! Уняться всем! Пашка! Хватай Сашка и давайте в начало пробки – кто там всех тормозит?!

– Мне домой надо! – это снова женщина. – У меня дети там! Дети!

– Успокойтесь вы! У всех дети!

– Не успокаивай меня! Не лезь ко мне! Тварь! А-а-а-а-а-а! – Мужик отскочил в испуге от стоящей на месте рядом с открытой водительской дверью женщиной, вдруг начавшей просто орать в пространство, колотя ладонями по крыше машины. – А-а-а-а-а-а! Твари-и-и-и!

Я… я отмер, торопливо сдал назад, пока не стало слишком поздно, по обочине доехал до знакомой уже грунтовки с почти незаметным заездом, свернул и по всем выбоинам и глубоченным лужам погнал домой, с каждым очередным нырком радуясь, что купил именно старый высокий рамный внедорожник. Нащупав вскрытый энергетик, допил содержимое банки, бросил ее под ноги и потянулся за следующей. Мне нужна максимальная бодрость… И, пожалуйста, вот пожалуйста, пусть парни-строители никуда не делись за время моего отсутствия… пожалуйста!

**

Ситуация со строителями оказалась обратной моим надеждам и опасениям: они не исчезли, их не стало меньше, а прибавилось на одного мужика, сидящего рядом со стареньким зеленым квадроциклом, аккуратно запаркованным на краю моей площадки. Мужик пил кефир из тетрапака, заедая буханкой ржаного хлеба. Тетрапаком он мне и отсалютовал, когда я въехал на участок, и, утерев белые от кефира губы, дал пояснения:

– Здрасьте! Я Виктор! Ихний друг – с ними сегодня в дорогу ночную. Хотел спросить: до поры можно оставить квадроцикл тут, в уголку площадки? Реально больше негде – сам не местный, а «газель» наша вчера еще с мужиками укатила. Я вот задержался – крышу мужику мягкой черепицей докрывал. Обещал ведь закончить…

– Мягкой черепицей, – кивнул я, бросая быстрый взгляд на свою не радующую ничем крышу над пристройкой.

Металлом не закрыта, и – даже на мой взгляд полного профана в строительстве – в крыше не хватает многих важных деталей. Стропил, вроде бы…

– Квадроцикл оставить можно, – улыбнулся я мужику с блестящим в ответной улыбке золотым зубом вверху слева. – Я Тихон.

– Да я уж знаю. Спасибо!

– А подзаработать не хочешь, Виктор? – спросил я, выбравшись из внедорожника с двумя банками энергетика в руках. – Раз тебе все равно их тут ждать…

– Подзаработать хочу, – он ответил, с готовностью приняв одну из банок, после чего крепко сжал мне освободившуюся ладонь. – А чего делать надо?

– Чего делать надо… – повернувшись к своим скорбным постройкам, я оглядел поле боя и тяжело вздохнул.

В строительстве я не спец, постоянно повторяю себе это. Да я во много чем сейчас крайне нужном далеко не спец, о чем теперь жалею. Но глаза и мозги у меня пока на месте, работают достаточно неплохо, на память тоже не жалуюсь – и поэтому я вполне мог оценить объем проделанных в мое отсутствие работ. И объем… не впечатлял. Совсем, блин, не впечатлял…

Видимо, выражение моего лица говорило о многом, и поэтому неспешно шагавший встречать меня старший из двух задержавшихся здесь работяг ускорился раза так в два, чуть виновато заулыбался и, еще не дойдя до нас, торопливо заговорил:

– Да, потеряли чуток времени, начальник. Но мы нагоним, ты не волнуйся!

– А почему потеряли? – спросил я, машинально пожимая ему руку.

– Да уже начали дело делать, а тут я и думаю – дай-ка машину заведу да проверю, как она. Сажусь, поворачиваю… а она не заводится. А нам ехать! Всю ночь в дороге! Вот и пришлось больше часа на нее угробить. Пока разобрались в чем дело, пока починили… Но ты тоже пойми, начальник – нам выезжать сегодня.

– Да я понимаю, – испущенный мной тяжелый выдох звучал, как порыв стонущего ветра. – Мужики… мне крыша нужна! Сегодня!

– Будет, – просто и буднично кивнул Виктор, со щелчком открывая банку подаренного энергетика. – Еще дотемна зашьем и даже чуток времени останется. Это если металлом зашивать. А если сначала фанерой, а затем мягкой черепицей, то…

– Металлом! – поспешно успокоил я его, а заодно и себя. – Металлом крышу зашиваем. А листами фанеры – стены.

– Ну это понятное дело, – отозвался он, уже шагая к пристройке. – Каркасник. Летний домик?

– Что-то вроде.

– В такие-то времена… тебе бы в город вернуться, начальник.

– Да посмотрим, – улыбнулся я, шагая следом. – Ситуация покажет. Может, и вернусь. Но не бросать же все вот так, верно?

На самом деле я продолжал придерживаться своего, возможно, максимально дурацкого решения остаться в глуши и жить в бытовке без малейших удобств, но признаваться в этом не собирался: надо ведь сохранять реноме здравомыслящего человека.

– Под крышу подвести обязательно нужно, – кивнул Виктор и, допив энергетик, швырнул банку в кучу растущего строительного и бытового мусора. – Ладно! Плати мне, как парням – и все будет.

– А если я заплачу тебе и им в полтора раза больше? – спросил я, мысленно оценивая свои финансы. – Получится сделать больше?

– А что надо?

– Ну… – опять оглядевшись, я начал перечислять все то, что было мне необходимо: – Зашить стены пристройки листами этой, как ее… опять забыл. О! Листами стружечной плиты ОС…

– Фанерой, что ли? А она есть?

– Есть. Вон там лежит, – за меня ответил другой парень.

– Что еще сделать надо?

– Хотя бы временную, но крепкую дверь сколотить к пристройке, – добавил я. – Забор нужен! Ворота на участок нужны – раму уже сварили почти, но еще поставить и тем же заборным металлом обшить. Еще…

– Ты погоди пока, – Виктор остановил меня жестом и не удержался от смешка: – Разогнался ты, начальник… Давай ты заплатишь вдвое… а мы с парнями постараемся. Что скажешь?

Быстро же он стал их лидером. Мягко, незаметно, умело. Но мне пофиг. А вот что мне не нравится, так это слово «постараемся»: за время рабочих будней слышал его от коллег много раз, и в результате почти всегда оказывалось, что вроде бы они и старались… но не преуспели.

– Скажу, что заплачу и вдвое… если дело сделано будет, – медленно произнес я, тщательно выбирая слова. – Вообще без проблем, мужики.

Выслушав меня, Виктор оценивающе осмотрел фронт работ, глянул на старенькие механические часы за левом запястье, посмотрел на небо и кивнул:

– Погнали, мужики… деньги лишними не бывают. Хрен его знает, сколько нам теперь без работы сидеть с этой их изоляцией…

Он добавил еще пару матерных слов, но они удивительно органично вплелись в его речь, добавив словам эмоциональности и убедительности. Да уж… это совсем не наш офисный сленг…

Пока рабочие договаривались между собой, кто за что возьмется, я времени не терял, сходу начав перетаскивать пакеты из машины. В бытовке я их не распихивал абы как, но все же на правильное рассортировывание времени не было, поэтому просто аккуратно укладывал в свободных местах вдоль длинной внутренней стены. Это уже не жилое пространство, а плотно заполненная кладовка, что только увеличивает необходимость вдвое более просторной бытовки. Оглядев количество пакетов и контейнеров с продуктами, я лишь головой покачал и тихо произнес:

– Да я, блин, столько не съем!

И эта мысль, вылетев изо рта невесомыми словами, будто вернулась назад тяжелой наковальней, придавив затылок и заставив задуматься – а так ли это?

Сколько у меня чего вообще припасено? И чего именно? И на сколько всего этого мне хватит? И не многовато ли гречки я набрал? Ведь на одной лишь гречке не прожить: быстро набьет оскомину и из вкуснятины станет чем-то тошнотворным…

Я даже шажок сделал к своим богатствам, уже намереваясь вытащить пакеты из пакетов, чтобы пересчитать и опять разложить рассортированные пакеты по тем же пакетам. Но вовремя остановил себя и следующим мысленным пинком выгнал из бытовки заниматься куда более важными сейчас делами. При этом в голове продолжал крутиться удивительно яркий закольцованный обрывок из фильма «Марсианин», где главный герой – космонавт, оставшийся в одиночестве на Марсе, этот суперсовременный Робинзон Крузо – тщательно записывает свои запасы еды и рассчитывает вплоть до грамма, на сколько дней ему всего этого хватит…

Это ведь действительно важно – трезво оценивать свои запасы.

Вплоть до грамма…

Вспомнив о пакете с тем, что не может храниться просто на полу, я вернулся в бытовку, отыскал купленные маргарин, сливочное масло и пару пачек пельменей, с трудом впихнул все это в исправно работающую морозилку и некоторое время стоял над ней, всматриваясь в исходящее белой дымкой содержимое. А мяса насколько мне хватит?

Захлопнув крышку морозилки, я наклонился, поднял с пола выскользнувшую из пакета пачку гречки, пробежался глазами по надписям и, вернув ее на место, вышел на улицу, продолжая размышлять о важном.

Дано – пачка рассыпной гречки «Увелка», масса восемьсот граммов, калорийность на сто грамм равна тремстам шестидесяти килокалориям, если верить заявленному. В гречке полным-полно сложных углеводов, вполне хватает белка, почти нет жиров, но КБЖУ довольно неплох – я чуток разбирался, так как в свое время с одной из бывших подруг ненадолго увлекся стилем ЗОЖ, но быстро слез с этой полной, как по мне, ерунды, что привело к расставанию с красивой и очень неплохой по характеру девушкой, к моему сожалению, искренне считавшей, что ей не по пути с тем, кому нравится белорусское соленое сало и жаренная на сковородке картошка с мясом. И с тем, кому почему-то не нравятся полуторачасовые интервальные тренировки три раза в неделю с обязательной добавкой в виде долгих прогулок в дни между ними.

Вернувшись в машину, я уселся на водительское кресло, уложил на руль раскрытый блокнот и первой попавшейся ручкой набросал простенькие расчеты. И у меня получилось, что лично мне, если добавить к пачке гречки пятисотграммовую банку тушенки, хватит этого рациона на два дня. При этом я, скорей всего, буду постоянно испытывать легкий голод, так как привык к перекусам и перееданию. И к концу второго дня мне уже начнет надоедать однообразное угощение – как его не присаливай и не перчи. Такой уж я – люблю чуток разнообразия. Но это вторично – главное, чтобы запасов хватило.

А сколько всего у меня пачек гречки?

А макарон у меня сколько?

Да черт его знает. Запас продуктов у меня очень неплохой, но я в любом случае не знаю самой главной части уравнения: когда закончится этот бардак со сходящими с ума людьми, превращающимися в кровожадных, беспощадных убийц. А не зная главной составляющей, уравнение просто не решить.

Зажатая в грязных пальцах ручка бегала по желтой странице, бездумно обводя цифры кружочками и проводя между ними ничего не значащие линии, а я слепо глядел на эти разводы и… ушел мыслями куда-то в неосознанное. Резкий звук циркулярной пилы вырвал меня из самогипноза, и я перестал рисовать загогулины, а еще с трудом удержался от того, чтобы дать себе хлесткую пощечину. Придурок! Нашел чем заниматься!

Прав был Родион: я нахожусь в состоянии перманентной паники и, сам того не замечая, рад заниматься чем угодно, лишь бы пусть только мысленно, но убежать от происходящего вокруг, от происходящего в реальном мире. Шепотом ругаясь, я перебрался на заднее сиденье и вытащил из кармана телефон, первым делом проверив уровень заряда – восемьдесят один процент, уже тревожно. Зашел в Телеграм, глянул на новостные каналы и обомлел: в каждом под полтысячи непрочитанных сообщений, перечень каналов алеет восклицательными знаками. Страна наконец-то очнулась?

Проверив чат моего канала, обнаружил там гигапереписку, причем некоторые сообщения удалялись сразу же после появления – я едва успевал их прочитать, после чего они исчезали. Модератор канала работает на отлично. А число подписчиков уже больше тысячи. Ну да… многие люди только после прихода на каждый сотовый телефон сообщений от органов правопорядка очнулись и запоздало начали искать хоть какую-то информацию, шерстя Сеть и в том числе натыкаясь на мой скромный канал «Пепел доверия». А в интернете человек испуганный и взбудораженный зачастую ведет себя как конченная тварь, изливая наружу такое… Прочитав последние десятки сообщений, я понял, что чат опять ушел не туда и вместо конструктивного диалога люди просто бьют наотмашь друг друга хлесткими обидными словами, иногда говоря поистине страшные вещи и даже не задумываясь об этом. Некоторые из таких сообщений особенно сильно бросались в глаза.

«Чего?! Шестерых детей родила?! Дура! О чем ты думала вообще, овца тупая?! Вот и мучайся теперь! Соображалку раньше включать надо было!»

Это сообщение удалил, а того, кто написал, отправил в бан лично я сам. Вот же урод… Следом в бан улетели еще трое таких, кто решил поддержать предыдущего оратора глумливыми комментариями. Охренеть… другого слова и не подобрать. Это сколько же в некоторых людях гнуси и мерзости гнездится до поры до времени?

«Я выживу – а вам всем сдохнуть желаю! И всей стране того же! Пусть вас всех порвут!»

Этого «убрали» до меня, но я успел удивиться даже не сообщению, а аватаре пишущего – там фото обычного лысеющего мужика с доброй улыбкой, сидящего за столом со стаканом чая в руке.

«Это вам кара небесная! А потому что в храмы ходить надо было! Раньше! Раньше надо было! А сейчас поздно лбы расшибать – Господь вам им сам порасшибает! Спасутся лишь истово верующие!»

«Москва! Продам огнестрел! Дорого! Писать в приват!»

И снова… охренеть… Впрочем, это более чем деловое сообщение промелькнуло и пропало в ревущем вале посланий, а я только и успел подумать: где же ты раньше был?!

Сеть лагала, но я сумел дотянуться и активировал медленный режим, выставив ползунок так, чтобы пользователи не могли отправлять больше одного сообщения в минуту. Это пока что. Если не поможет, то выставлю уже на пять минут.

Секунда… и чат наконец-то замедлился, полностью пропали сообщения, состоящие лишь из одного или двух слов, модератор начал успевать за всякими уродами, отсекая их так быстро, что я успевал прочитать лишь пару первых мерзких слов. Откинувшись на спинку заднего сидения, я смотрел на экран смартфона и пораженно покачивал головой.

Да что с вами, люди?

Какого черта?

Вы всегда такими были, или это паника пробудила скрытую внутри жуткую начинку? Писать такое…

Там, на улице, визжал и стучал инструмент, почему-то успокаивающий меня, с рокотом заработала бензопила, и я тут же вспомнил ту недавную стихийную пробку на дороге. Стоящие впритык друг к другу сигналящие машины, орущие друг на друга люди, плачущие в салонах испуганные дети, живо чувствующие и перенимающие эмоции родителей… Нечего удивляться происходящему в мессенджерах и соцсетях, если в реале творится примерно то же самое.

«Спасибо за помощь! – это пришло сообщение от администратора канала и чата Петра. – Еле разгребаю! Нам нужен еще один человек. И срочно!»

«Нужен, – согласился я, прикинул, как неудобно быстро набирать на телефоне длинные сообщения, еще за пару секунд переборол свое вечное стеснение при общении с полузнакомыми людьми и предложил: – Позвоню тебе, если время есть?»

«Звони!»

Ткнув в иконку, я прижал смартфон к уху и, дожидаясь установления связи, поднял с пола первый добытый сверток. На колени полетела всякая труха и иссохшие трупики насекомых, но чистота джинсов меня сейчас волновала меньше всего. Сверток был туго перетянут тонкой веревкой, и я сначала замешкался, но вспомнил о предмете, что теперь всегда со мной, и в руке щелкнул разложенный нож.

– Алло?

– Привет, Петр! – торопливо произнес я. – Спасибо тебе за помощь!

– Дело важное делаем, – ответил мне куда более спокойный мужской голос. – Давай быстрее только – у меня на трех экранах тут такое творится… модерировать и модерировать. Ну и новости еще надо успевать смотреть, которые как из ада…

– Да уж, – вздохнул я, перерезая первую веревку. – Тогда я быстро – еще одного админа постараюсь отыскать сегодня же. Дам повторный пост. А сейчас создам дополнительный закрытый чат «только для своих».

– Для избранных? – в его голосе не прозвучало и намека на насмешку.

– Для избранных, – подтвердил я. – Для таких, как мы.

– А мы какие?

– Вот это хороший вопрос, – рассмеялся я, чувствуя, как начинаю успокаиваться после событий этого непростого и еще не закончившегося дня. – Очень хороший вопрос. Ну… чат для адекватных и что-то реально делающих людей. Чат для хранения важных контактов – вон там кто-то огнестрел продавал.

– Да это развод! Приедешь – тебе башку прострелят и скажут, что ты бешеным был. Не вздумай повестись! Это же Москва! А там сам знаешь, какие люди живут.

Пригнувшись, я заглянул в зеркальце заднего вида, изучил свою грязную физиономию и кивнул:

– Да знаю, какие там живут. Сам москвич. Коренной.

– Ну так ты точно избранный и вымирающий вид, – фыркнул он. – Без обид. Понятно, что там куда больше людей хороших, чем плохих. Но город большой, и водится там всякое. Не ведись на такие посты.

– И не собирался. – успокоил я его. – Но в чате все же мелькают вроде бы нормальные сообщения. Вот только что какие-то советы от врача травматолога проскочили.

– Видел. Сохранил их себе в избранное.

– А до этого кто-то писал, как лучше одеваться, чтобы минимизировать ущерб от столкновения с тварями…

– Этого не заметил. Далеко вверх ушло?

– Отыщу и сброшу в закрытую группу, – тем временем я успел разрезать все бечевки и, пачкая пальцы одной руки вязкой зеленоватой массой, похожей на загустевшее машинное масло или какую-то смазку, открыл сверток и… не сдержался. – Да твою же мать!

– А? – говоривший что-то в этот момент Петр осекся на полуслове. – Я сказал что-то не то?

– Нет-нет, – спохватился я. – Прости, пожалуйста. Это я не тебе. Просто развернул кое-что важное, а там оказалось… не совсем…

– Не совсем то?

– Да вроде предназначение то же, но совсем из другой оперы… – с грустью ответил я, глядя на содержимое лежащего на коленях свертка. – Блин блинский…

Холодное оружие. Очень непонятное при этом. Три узких… что это? Ножи недоделанные? С клинками, но без рукоятей. Еще два с клинками пошире, с рукоятями и ножнами. Кинжалы? Перекинув чат, я сделал фото и отправил его Бажену, снабдив максимально грустным смайлом, после чего отправил сверток на пол и продолжил слушать ухватившего суть моей идеи Петра:

– В этот чат пускаем людей, проверенных в общем чате, людей с дефицитной профой вроде того же врача травматолога, знающего фармацевта и так далее. Или людей, дающих дельные советы, имеющих опыт выживания. Нужно создать взаимоподдержку какую-то. Туда же дублируем всю информацию с канала и добавляем ссылки на различные темы.

– Да, верно.

– И подбираем людей, которые сами могут помочь, а не только требовать помощь.

– Как бы это плохо ни звучало – но да. Такое сейчас время.

– Ну да… от самого себя мерзко, когда такое говорю – но да, ситуация сейчас такая, что от паникеров надо держаться подальше.

– Поверь – от них всегда надо держаться подальше. А насчет подбора полезных людей – это принцип любой боящейся банкротства компании. Кому нужен балласт? Будь полезен или будешь ненужным. Все логично.

– Дай мне тогда расширенные права админа – чтобы я мог создавать тематические топики.

– Само собой.

– Тогда жду?

– В течении пары минут все будет готово, – заверил я его, подбирая с пола второй сверток. – Спасибо!

Спешно вскрыв второй «сюрприз», я развернул мокрую от смазки материю и… опять выругался, но уже с легкой долей облегчения. Тут вроде бы огнестрельное оружие… но разобранное. Я ожидал увидеть пистолет или револьвер: бери да стреляй, патроны уже в рукояти – а тут вперемешку немало деталей, включая два длинных ствола. А вот приклад. Вроде винтовочный, если верить просмотренным вестернам и боевикам. Ну и запаянная вручную консервная банка не слишком большого размера. Уложив все на сиденье, я глянул на телефон и увидел только что всплывшее сообщение от Бажена:

«Это штык-ножи времен ВОВ. И два железнодорожных кортика той же эпохи. Вещи дорогие, коллекционеры заберут. Но для тебя… не очень подходит. Что во втором свертке?»

Я сфотографировал и отправил. Ответ себя ждать не заставил и состоял из пары крепких матерных выражений, после чего пришло более информативное:

«Разложи все в один слой, сделай несколько снимков и отправь мне эту колбасную нарезку».

Прилежно выполнив порученное дело, я прикрыл детали все теми же тряпками, кое-как оттер руки салфетками и с грустью занялся пикающим смартфоном. Как-то фигово я за оружием сходил, надо сказать… столько страха натерпелся, а получил пару чуть ли не средневековых кинжалов и кучу запчастей в стиле пяти насмешливых «С»: «Собери себе ствол сам, с…!», где смысл последней «с» можно подобрать под собственное настроение и уровень брутальности. В моем случае я бы выбрал слово «салага» …

Чтобы отвлечься чуток, я зашел в канал и создал новый пост, чтобы отвлечь и остальных. А то там уже все катится к откровенной панике. Поэтому я дал людям недавно занявшую и меня самого задачу, предложив оставить в покое уже перегретые смартфоны, пойти на кухню и в кладовку, да посчитать точное количество имеющихся продуктов, рассортировать все эти припасы, записать в каком-нибудь блокноте, после чего разделить всю еду на количество участников семьи и прикинуть, на сколько дней им этого хватит. Чуть подумав, я добавил в конце: «Это важно! И учитывайте, что еды и воды должно хватить на шестьдесят дней минимум! Если после подсчетов поймете, что не хватает – запасайтесь еще и срочно!»

Не знаю, откуда я взял эти два месяца, но лучше так, чем назвать срок в пару недель. Я видел происходящее на улицах и не верил, что все утрясется так быстро. Уляжется ли все за шестьдесят дней? Тоже не особо верю. Но назвать испуганным людям больший срок я просто не смог – они и так на взводе. Отправив пост, зашел в раздел сообщений. Посмотреть, что же там государство говорит муравьишкам вроде меня…

Читал я недолго – власти умели быть загадочно лаконичными и жестко категоричными одновременно. Прямо стиль Бажена, когда он злится. По привычке я автоматически разделил сообщения по категориям. Первую категорию я прежде вообще не встречал: что-то вроде общенациональной рассылки, и судя по постам в мессенджерах, где этот текст дублировали многажды, они были без изменений отправлены всем гражданам России. Вторая категория – региональная. Третья – областная. И чем дальше от вершины властной пирамиды, тем многословней становились послания, не меняя при этом смысла – ощущение, будто клерки в регионах и областях просто постарались вставить хоть какие-то слова от себя, чтобы избежать слепого дублирования и тем самым показать свою значимость. Мы, мол, не просто провода для передачи сигнала сверху вниз, а тоже мнение имеем… В данной ситуации это вызывало только злость.

Суть первой волны сообщений была не нова для всех, кто пережил ковид-2019: полная самоизоляция дома, запрет на передвижение личного автотранспорта, остановка общественного транспорта через трое суток – давали время добраться до дома всем, кто сейчас находился в дороге. Ну, это логично: с поезда дальнего следования так просто не спрыгнешь и домой не добежишь. Через трое суток весь общественный транспорт будет остановлен: метро, электрички и поезда, автобусы, самолеты, трамваи и прочее.

С завтрашней полуночи закрываются все общественные заведения, включая торговые центры, кафе и все прочее – опять, как в ковидные времена. Продуктовые магазины, аптеки, больницы и еще часть учреждений продолжат свою работу, но доступ в них будет осуществляться не свободно, а по особым правилам, включающим заблаговременную запись онлайн. Подробнее о правилах обещали рассказать позднее.

«Заблаговременная запись»? То есть, к примеру, если мне надо купить буханку хлеба, записываться придется заранее?

Пытаясь себе это представить, я продолжал читать.

Массовый переход на удаленную работу или в оплачиваемый отпуск. С завтрашней полуночи вводится комендантский час. Его действие круглосуточно. Жителей призывали запастись запасом продуктов, воды и медикаментов на несколько недель, заблаговременно оплатить все счета. Уведомляли, что в городе появятся усиленные патрули полиции, Росгвардии и военных, и сразу предупреждали, что их указания следует выполнять беспрекословно, также необходимо иметь при себе документы и четко объяснять, куда направляетесь. Междугородние трассы будут оснащены досмотровыми блокпостами, некоторые перекроют полностью. Отдельные сообщения просили не паниковать при виде военных колонн, движущихся по дорогам общего пользования, и требовали незамедлительно уступать им дорогу.

И наконец я дошел до сообщений, где указывалось, что и как делать при встрече с «людьми, ведущими себя неадекватно и агрессивно по той или иной причине». Список действий был примерно следующим, если переложить на обычный человеческий язык: заметив неадеквата, следует незамедлительно двинуться в обратную от него сторону, стараясь не попадаться ему на глаза, по возможности сразу скрыться за тем или иным препятствием, свернуть за угол, уйти из поля его зрения. Не пытаться помочь лицам, находящимся в остром психотическом состоянии, не пытаться с ними договориться и привести их в себя. В случае их нападения попытаться вырваться и скрыться, если это невозможно, то применить меры разумной самообороны, после чего звонить в службы правопорядка и сообщить об инциденте и местоположении, затем следовать полученным инструкциям.

Как-как?

Я аж заулыбался недоуменно.

«Лица находящиеся в остром психотическом состоянии»? А такое вообще бывает? И что это?

«Меры разумной самообороны»? А где проходит черта этой разумности? И получается, сначала надо пытаться вырваться и только потом применять меры самообороны? Да пока ты пытаешься вырваться, любая спятившая бабка тебе глаза выдавит – а потом уже можно не дергаться!

Насчет же «звонить в службы правопорядка и выполнять их инструкции» – это я уже пробовал. Скажут идти домой и не париться.

В общем… полная хрень.

Не знаю, как еще охарактеризовать эти сообщения. Такое ощущение, что власти боятся напрямую советовать жестко обороняться от нападающих, предпочитая отделываться размытыми выражениями вроде «применить меры разумной самообороны», чтобы впоследствии им такие советы никак не аукнулись и не подпортили карьеру. Но как следование этим инструкциям аукнется ни в чем неповинным гражданам? Вместо того, чтобы прямо сказать: «Бери нож и отбивайся, или тебя убьют!» – чиновники пишут «применяйте меры разумной самообороны». Охренеть….

И что самое плохое – нет никакого объяснения происходящему кошмару. Нет ни намека на причины массового сумасшествия среди обычных людей. Никто ничего не объясняет, есть лишь инструкции. И да, эти инструкции уведут людей с улиц, вот только в ковидные времена так спасались от вируса и его распространения, а сейчас от чего? Хотя тут ответ очевиден: власти не хотят массовых скоплений людей на улицах. Возможно, боятся протестов – как показала реальность и социальные сети, многие уже находятся на грани, многие уже потеряли родных и прямо сейчас готовы выдвинуться к зданиям госструктур с яркими плакатами и неприятными вопросами. Дай только толчок – и люди пойдут на протестные митинги. И нет, власти я не винил ни в чем – во всяком случае, пока. Потому что благодаря тому же Телеграму мог видеть происходящее в других странах – даже сейчас, размышляя об этом, я машинально листал ролики в одном из переставших хоть как-то сдерживаться канале и чувствовал, как медленно холодеет в венах кровь. До этого момента я считал это чисто литературным выражением.

Китай, США, Великобритания, Монако, Вьетнам – страшные кадры лились и лились отовсюду, брызгая цифровой кровью с экрана смартфона. Полуголые безмолвные твари, страшные своей обыденной реалистичностью – худые, толстые, ничуть не похожие на киношных монстров – совершали кровавые нападения, убивая всех подряд. Прыгая от жертвы к жертве. И страшно видеть, как весящий под полтора центрена оплывший мужик достаточно легко догоняет опрометью убегающего подростка, так и не сумевшего в итоге убежать.

Откуда столь сил и прыти в узкоплечем жиробасе?

Как может так быстро двигаться беззубая старуха из индийского гетто?

Что сделал бы я на месте того тайского полицейского в мокрой от пота униформе, открывшего огонь по четверым бегущим к нему детям, из которых вряд ли кто-то перешагнул десятилетний рубеж?

Я не успевал просматривать эти страшные от отсутствия цензуры ленты, где счет запечатленных нападений шел на десятки, а убийств – на сотни. А сколько этого кошмара не попало в объектив камеры чьего-либо смартфона? Тысячи? Десятки тысяч?

Это безумие охватило весь мир, всю нашу планету. И, боюсь, горе тем странам, где службы правопорядка почти нефункциональны. Там вообще некому сдержать эту лавину насилия.

Заметив еще одно сообщение, машинально прочел и удивленно приподнял брови. Надо же. В сообщении областного масштаба максимально прямо говорилось следующее: крайне рекомендуем во время самоизоляции находиться в комнате одному и при запертой на замок двери, а при себе иметь средства самозащиты и не покидать помещения без максимально веской причины. Если за дверью слышны движения или стуки, кто-то пытается войти – прежде чем открывать, потребуйте представиться и назвать причину визита, даже если знаете, что там могут находиться только близкие вам люди. В случае молчания и любого странного поведения дверь ни в коем случае не открывайте, заблокируйте мебелью, набирайте телефон полиции.

Вот это да! Крамола! Прямая и правильная рекомендация! Неужели одобрили такое? Даже сомнительно. Возможно, кто-то из областной администрации отдал распоряжение на свой страх и риск? Тут уже не угадать – но спасибо, блин! Вот это действительно дельные советы!

– Дружище! – вздрогнув, я рывком поднял голову, взглянул на пристройку, откуда донесся странно напряженный голос. – Эй…

– Что такое?

– Слышишь?

– Да слышу я, – чуть раздраженно отозвался я и… осекся, поняв, что он говорит совсем о другом.

Выбравшись из машины, я прислушался… и уловил трескучие частые звуки вдалеке. Вроде бы с севера доносится. Повернувшись к Виктору, я без нужды спросил:

– Это звуки…

– Стреляют, – ответил он, напряженно вслушиваясь.

– Из автоматов садят! – добавил второй парень, замерший на краю крыши и удерживающий на весу железный профлист. – Патронов не жалеют!

– Это ведь не охотники? – задумчиво спросил третий, сидя на корточках у выключенной циркулярной пилы – именно ее вой и не давал нам услышать звуки стрельбы раньше.

– Хрен там! – буркнул Виктор. – Охренеть! Слышите? Рвануло! Вот еще!

– Граната? – я тоже услышал короткий гулкий хлопок, а затем и второй, но прозвучавший уже громче.

– Граната, – уверенно ответил он. – В первый раз. Во второй раз вроде как дрон рванул.

Он не успел договорить, как трескотня выстрелов резко оборвалась. Тишина… одинокий выстрел… следом короткая очередь… и снова тишина.

– Видать, добили, кого хотели, – пробормотал сидящий с пилой работяга. – А как далеко отсюда?

Я пожал плечами и неуверенно предположил:

– Пара километров? В той стороне полумертвое село – сегодня там был.

– А вон тебе ответ! – привставший на цыпочки Виктор махнул рукой: – Глядите.

Повернувшись, я увидел поднимающийся в небо кривой столб серого дыма.

Ну да… село.

Оно как раз там. Сначала в ту сторону бегут участки нашего поселка, затем зеркало небольшого озерца, а за ним склон – и начинается территория села, где я столкнулся утром с парой тварей. Возможно, именно их и уничтожали те стрелки.

Странно… но я вдруг понял, что меня прямо тянет некая неведомая сила. Аж за шкирку тянет. Так и шепчет: прыгни в машину, сгоняй туда и посмотри, что там происходит.

Ну да… а еще поймай ветровым стеклом и грудью шальную автоматную очередь. Все же есть во мне нечто придурошное… неизжитое, шальное, детское…

– Ну, затихло вроде полностью, – заметил Виктор и, помявшись, уже с меньшей уверенностью добавил: – Там горит что-то, но тушить ведь не побежим? Так-то стоило бы, если по-человечески рассуждать…

– Не пойдем! – отрезал я и сам удивился своей категоричности. – Там полно злых и усталых людей с автоматами! Мы побежим пожар тушить – а они сочтут нас тварями и пристрелят.

– И хрен им потом что за это будет, – подытожил работяга с пилой. – Давайте работать лучше!

Пила снова противно завизжала, а я проверил, нет ли сообщений от Бажена, потом посмотрел, не пропустил ли звонок от риэлтора, и захлопнул дверь машины, сам оставшись снаружи. Самое время срочно приобрести кое-какие навыки строительства, учитывая, что скоро я останусь посреди стройки в полном одиночестве.

Понимая, что позвонить насчет квартиры могут в любой момент, воткнул наушник в правое ухо, а левое оставил свободным для внимания мудрым советам строителей. И начал я – как советуют умные книги по налаживанию контактов с коллективом – с вопроса и предложения помощи:

– Чем в работе могу помочь, ребят? – спросил я, останавливаясь в шаге от выложенных из бетонных блоков ступеней лестницы. – Ну, чтобы ускорить все.

Ответ последовал сразу же, но был совсем не тем, что мне требовался:

– Ну, если костерок снова распалишь и воды в чайник наберешь, чтобы кипяток был лапшу заварить и для чайку – отлично будет! Перекусить на быструю руку не помешает.

Проглотив ругательство, я кивнул – а что делать, раз сам предложил? – и присел, чтобы собрать с утрамбованной уже земли рядом с пристройкой валяющиеся там и сям обрезки пиломатериала. Унеся, сколько смог, к тлеющему пепелищу, не слишком умело раздул угли, уложил сверху тонкие мелкие обрезки, припал к земле и снова дунул, подняв облако пепла, но возродив и пламя. Пока оживший огонь пробовал на вкус обрезки дерева, наполнил из канистры чайник, поставил его на торчащие среди углей обугленные кирпичи и решительно направился назад, намереваясь потребовать настоящую работу. И парни мой настрой уловили, на этот раз не став давать левых заданий, а сразу спросив:

– Хоть раз листы фанерные на каркас крепил саморезами?

– Вот такие? – я глянул на прикрытую пленкой стопу здоровенных стружечных плит ОСП.

– Они самые. Вон с той стороны каркас уже готов, парни по низу обили изоспаном, так что смело начинай винтить фанеру снаружи. Начинай с нижнего левого угла и так вот двигайся до самого края. Шуруповерт заряженный вон там лежит, пачка саморезов рядом.

– Та-а-ак… – задумчиво протянул я, с уважением еще раз осматривая слишком уж большой по размеру стружечный лист.

И как за него браться?

Откинув мокрую от прошедшего дождя пленку, я приподнял один из листов, потянул на себя – и все шло неплохо, но потом понадобилось его поднять и как-то отнести к месту будущих работ.

Может, волоком попробовать?

Я глянул на грязь под ногами, потом на чистенький лист фанеры. Хм… Попробую поднять над головой, размаха рук вроде хватает, чтобы взяться за края с узких сторон.

Поставил на ребро, ткнувшись головой в середину, на самом деле сумел сомкнуть пальцы на краях полотнища, чуть наклонив лист, поднял и радостно заулыбался из-под него – получилось! Теперь осталось донести аккуратно…

Пошатываясь, с запасом обходя все препятствия, я дотащил лист до указанного места работ, опустил на обрезки и опилки рядом с углом и облегченно выпрямился, потирая макушку. Ну, вроде неплохо получилось! Осталось притащить еще примерно листов так пять-шесть, думаю, и выставить их рядком вдоль стены, а потом уже браться за шуруповерт.

– Так-то зачем таскать? – закрепивший на крыше один из металлических листов Виктор ловко спустился вниз по приставленной самодельной лестнице, шагая по деревянным перекладинам так же легко, как по земле.

Оказавшись рядом с фанерой, он поманил меня, нагнулся, подобрал какую-то веревку:

– Вот так сподручней будет. Р-раз!

Он выпрямился вместе с листом, шутя удерживая его в вертикальном положении сбоку от себя, при этом углы полотнища были захвачены веревкой, за нее он и держал, собственно, фанеру, другой рукой чуток придерживая сверху.

– Так сподручней, – повторил он.

– Да там и фанеронос валяется! – крикнули сверху.

– О, точно. Да вы богато живете, – рассмеялся Виктор, за несколько секунд отнеся лист и вернувшись. – Так еще легче.

Вооружившись оранжевым странноватым приспособлением, он показал мне, как правильно подхватывать неудобные большие листы и как переносить. Потом пояснил, как пополнить запасы моего строительного пояса саморезами, чтобы было удобно их доставать, где и как подвесить шуруповерт. А затем, что оказалось самым главным, он, умело и дополняя все крепкими матерными выражениями, удивительно хорошо вписывающимися в процесс обучения, показал, как в одиночку поднимать и ставить стружечные листы на нужное место, как наживлять на стену и потом уже винтить намертво. Причем показывал он все прямо на мне, подправляя, где надо, руки и стойку, поясняя ошибки в работе с пляшущим с непривычки шуруповертом и заодно покрикивая на отпускающих насмешливые шутки товарищей.

При этом я лажал безбожно. Особенные муки доставляли попытки наживить саморез на голову шуруповерта, приставить к плите, надавить и ввинтить – и все в крайне неудобной позе, когда плечом держишь саму плиту и от этого одна из рук сильно ограничена в движении. У Виктора все получалось влет – шлеп, вжух, шлеп, вжух. У меня же саморезы один за другим улетали в неизвестном направлении, едва коснувшись рабочей поверхности. Но я старался изо всех сил, подмечал сразу всякие тонкости у Виктора, на ходу пытался приноровиться… и потихоньку дело пошло.

Через двадцать минут я наконец-то привинтил первый лист – сам! Без чужой помощи! – ощущая такую радость, словно только что диплом о высшем образовании получил. На второй лист ушло пятнадцать минут, плюс я умудрился ободрать щеку об одну из деревянных стоек каркаса, когда не удержал фанеру. С третьим листом я справился меньше чем за десять минут, ощущая уже удвоенную радость от вида растущей на глазах пусть хлипкой, но все же стены – и я создавал ее сам! Сам! За шиворотом кололись мелкие опилки, с лица тек грязный пот, щека горела огнем, меня укусила под лопатку какая-то летучая гнида, но я продолжал радоваться и почти машинально принял входящий звонок, после чего уже куда более умело занялся установкой на место четвертой стружечной плиты, которую строители упорно именовали фанерой или оэспэшкой.

– Алло?

На мой дежурный и чуток одышливый приветственный вопрос ответ прозвучал максимально неожиданный и озвученный крайне недовольным полузнакомым голосом:

– Ну а тебе чего от меня надо?

Не поняв, я удивленно тряхнул головой, сбрасывая с волос опилки, утер глаза от соленого пота и попробовал вникнуть в суть некой вроде как претензии:

– Не совсем понял… вы кто?

Телефонный спам? Мошенники? Но голос реально знакомый – очень высокий, почти тонкий. Стоп… это же… Прежде чем на той стороне линии ожили, я обрадованно рявкнул в трубку:

– Велька! Ты, что ли?!

Там поперхнулись моей фразой и еще более недовольным, но все тем же тонким и пищащим голосом сухо поправили:

– Велиор, а не Велька! Ты же знаешь, как я не люблю эту дворовую кличку!

Ну да – имя у него не из простых. Что-то выдуманное в советские годы и с важным в те времена значением. Но сам Велиор – мой ровесник и одноклассник, а назвали его в честь давно умершего прадеда, если я правильно помню. Когда я видел его в последний раз, он мало изменился с послешкольных времен: все такой же худой, чуть сгорбленный, с темными живыми и слишком серьезными глазами на скуластом азиатском лице – помимо всего прочего, у него было причудливое смешение множества кровей в роду, и в его случае проснулись гены одного из дедов корейцев. Кореец Велиор Иванов. Как-то так. С Велькой мы дружили во дворе и в школе, а потом он умотал учиться куда-то далече, и с тех пор я видел его лишь раз и то случайно – он приезжал хоронить кого-то из своих. Тогда же я узнал, что он очень неплохо зарабатывает – без точных сумм, но я видел, как он одет, заметил и аккуратно запаркованную блестящую спортивную машину.

– Как дела, дружище Велька? – вопросил я, поднимая лист и аккуратно прилаживая одну из его сторон к предыдущему листу.

Теперь стало куда легче: появилась боковая точка опоры, к которой можно придавливать и подлаживаться.

– У меня все прекрасно, Тихон. Так чего тебе от меня надо? – вспыхнувшее в его голосе раздражение угасло, и он снова звучал максимально холодно.

Я все еще не понимал, о чем он, поэтому ответил честно:

– Да, наверное, ничего. А! Погоди! У тебя я тоже денег занять пытался? Вроде нет, но вдруг и тебе отсылал просьбу. Уже не надо, кстати – мне чуток помогли, а так надеюсь вот-вот квартиру все же продать. Спасибо, в общем, что откликнулся! Слушай, а ты сам как? Тут такое в мире творится… Ты в порядке, Велька? Семья как? Не знаю, правда, завел ли ты семью…

– Не завел, – его тонкий голос, причина невероятного количества дворовых драк, когда Вельку жестоко дразнили пацаны с других дворов, а мы вступались за друга, зазвучал недоуменно: – Чего-то я не так понял, похоже. От тебя пришла ссылка на вступление в какой-то канал, плюс там же было сообщение о помощи.

– А! Вот теперь понял! – я облегченно выдохнул: у Вельки я денег в долг все же не просил. – Канал!

– Он самый. Сначала подумал, тебя взломали. Так что тебе от меня надо, Тихон?

– Ничего, – повторил я и чертыхнулся, когда еще один саморез выскользнул из-под нажима шуруповерта и улетел в грязь под ногами. – Те ссылки на свой канал я рассылал вообще всем контактам из смартфона. Канал я создал недавно, и он про творящееся сейчас в мире безумие, плюс там есть немало полезной информации, которую я стараюсь пополнять. А если ты вдруг можешь поделиться своими знаниями – вот и от тебя помощь немалая. В общем, присоединяйся, Велька! Очень рад, что с тобой все в порядке! И рад, что ты – это ты. Звучит странновато, но, думаю, ты понял.

– Я понял, – ответил он чуть смягчившимся голосом. – То есть клянчить ты у меня ничего не собираешься, как другие? Деньги. Укрытие, – его голос внезапно задрожал, за секунду снова стал злее, и уже совсем другим тоном Велька продолжил: – А то – если что – давай, проси. Не стесняйся клянчить! Вспомнил обо мне, когда припекло, да? До этого я никому нужен не был – а тут вдруг Тихон ссылочки шлет. Так чего тебе надо? Сколько тебе надо? Проси смело!

Аккуратно ввинтив еще один саморез, я с облегчением перестал прижимать упрямый лист к стене, выпрямился, прогнал в голове только что услышанное и почему-то невероятно обидное, чуть помолчал и произнес, стараясь говорить ровным спокойным голосом:

– Я у тебя ничего не просил, Велиор. И просить не буду. Ссылки на канал есть, надеюсь найдешь что-нибудь полезное. А так живи счастливо, пусть все у тебя будет хорошо. Удачи.

Щелчком по наушнику прервав связь, я… тут же начал мучиться жгучими угрызениями совести. Ну вот зачем я ответил так холодно, да еще и звонок прервал, не дав ему возможности как-то смягчить свою риторику, как модно сейчас говорить. Может, у него нехорошее что-то произошло, может, поругался с кем и я просто попал ему под горячую руку, так сказать. Ну потерпел бы я, ничего страшного не случилось бы, дай я ему выговориться. А теперь он наверняка обиделся… Может, перезвонить ему?

Стоп.

Я покачал головой и улыбнулся. Не. Не буду я перезванивать. Если человеку плохо из-за никак не связанных со мной проблем, то это не повод вываливать накопленное раздражение на меня. И вместо того, чтобы тратить на него время, я лучше займусь зашивкой стены своего дома, но не стану латать добрыми словами дыры в чужом настроении.

Со следующим листом я справился вообще без проблем, ни разу не уронив, ничего себе не ободрав и потеряв всего четыре самореза – и три из них я потом из принципа отыскал в грязи и подобрал. Отойдя от стены на несколько шагов, я упер руки в бока и с широченной улыбкой осмотрел дело рук своих. Сделал ведь! Сделал!

– Ну… норм, – оценил мою работу подошедший Виктор, затягиваясь сигаретой. – Перекуришь?

– Ага, – кивнул я. – И газировки холодной похлебаю. Упарился весь.

– Лучше чаю, – заметил он. – И лучше горячего. Сядь там, у костерка, цеди чаек мелкими глотками неспешно, сигаретку смоли. А потом дам тебе рулон изоспана со степлером, и вперед – дом дальше и выше по кругу защелкивать.

– А это трудно?

– Да нет, – усмехнулся он. – Легче, чем фанеру винтить. Да и я тебе помогу – с крышей почти все, парни сами там доделают. Ты рулон потянешь – я степлером щелкать буду. Обернем твою хибару изоспаном, потом вырежем, где надо отверстия, а остальное зашьем фанерой. Ты отдыхай давай – минут через десять уже начнем.

Велька перезвонил через несколько минут – я как раз сделал первую затяжку, задумчиво глядя на кружку с горячим чаем. В такую жару – и горячий чай? Звонок я сбросил. Вот вообще не хотелось портить себе настроение – денек и так выдался очень непростой. И где-то через четверть часа я уже шагал спиной вперед вдоль периметра своей постройки, разматывая вертикально поставленный рулон белого изоспана и попутно внимая информации о том, для чего вообще служит эта пароизоляционная пленка, почему важно не перепутать, какой стороной она должна быть внутрь, а какой снаружи, и чем она отличается от весьма на нее похожей ветрозащитной мембраны. И такая есть? Я прямо в иной мир окунулся с головой…

Первый круг оказался легче легкого – я шагал по земле. Дальше стало сложней – Виктор таскал за собой стремянку, а я вошел внутрь пристройки и там с грохотом двигал по дощатому полу самодельный табурет, чтобы мы смогли прощелкать второй уровень изоспана. С идущими на торцах крыши участками справились еще быстрее. Внутри пристройки впервые поселился легкий такой сумрак, что и неудивительно: крыша наконец закрыта металлом, а стены – полупрозрачным материалом. Вооружившись макетным ножом, я самолично прорезал вход, двигаясь по контуру дверного проема.

– Помочь тебе дом фанерой дальше зашивать, или ты сам, а я дверь тебе сколочу? – спросил опять закуривший Виктор, и я моментально выбрал второй вариант.

Дверь! И покрепче! Услышавший меня парень кивнул, языком ловко перебросил окурок в уголок рта и, щурясь от дыма, принялся разбирать подходящие бруски. А у меня снова зазвенел телефон. И снова это был Велька. И снова я сбросил его звонок, уже досадуя на такое странное упорство и снова ощущая столь же странное чувство вины. Как избавиться от этого синдрома вечно виноватого?

Прошло примерно полчаса усердного труда, и новых звонков не было, хотя смартфон постоянно вибрировал от входящих сообщений. За это время я установил всего два листа – их приходилось поднимать наверх на шатающийся самодельный стол, сколоченный из обрезков досок, и, балансируя на нем, прилаживать лист на место, придерживать плечом и пытаться насадить хотя бы на два-три самореза. Пару раз я чуть было не упал, нехило так рассадил плечо о занозистый брусок, но меня это не остановило, и еще один участок стены был закрыт, подарив мне новую дозу малой радости.

Телефон зазвонил. Выругавшись, шипя от боли в плече, я глянул на экран… и это был не Велиор. Мне звонил риэлтор.

– Алло?

– До вас не дозвониться прямо…

– Только интернет, – подтвердил я. – Нахожусь в глуши. Есть новости?

– Как насчет сделки завтра в десять утра? Не слишком рано?

– Могу и раньше.

– Раньше никак, – голос девушки нервно подрагивал, но при этом она старалась говорить спокойно, хотя получалось так себе.

– У вас что-то случилось? – не сдержался я.

– Не совсем, – она всхлипнула в трубку. – Простите, пожалуйста. Это непрофессионально.

– Да прекратите. Такое в мире творится. Что произошло-то?

– Подруга… моя лучшая подруга Танюшка. Воспитатель в детском садике. Добрее ее никого на всем свете…

– Ох… с ней что-то произошло?

– Произошло… то самое…

– Да уж… она?..

– Ее застрелила полиция. Прямо у ворот нашей родной школы – она там бродила вся в крови, почти голая… а до этого убила двух детей и одну женщину.

– Господи!

Она уже откровенно плакала в трубку, а я не знал, как успокоить, и просто молчал, слушая ее всхлипывания и шмыганье носом. Потребовалось несколько минут, чтобы она смогла немного успокоиться, высморкаться и продолжить:

– Вы уж простите. Просто это все так…

– Ужасно, – ответил я за нее.

– И страшно, – добавила она, еще раз шмыгнула носом, и я даже представил, как она сейчас выглядит: холеное личико залито слезами, покрасневший нос, вспухшие глаза, дрожащие губы и потекший макияж. – Вернемся к нашей теме?

– Да, конечно.

– Сделка завтра в Ступино. Фирма выкупает напрямую с надеждой на будущую реализацию. Больше шести с половиной миллионов они не предложат. Это потолок. Рынок лихорадит, люди вокруг умирают… еще эти СМС с предупреждением… Завтра, возможно, последний день для заключений сделок, а потом обещают полный локдаун. Если отказываетесь – есть и другие клиенты на очереди, кто хочет срочно продать недвижку в Москве.

Врет она или просто привирает, я не знал – не насчет локдауна, а насчет последней цены – но сейчас меня это интересовало меньше всего. Я спросил о другом:

– Как быстро я получу деньги, если оформим сделку завтра?

– Ну… день на сделку, потом все документы уходят в Росреестр для регистрации перехода прав на собственность… это еще около недели, но иногда быстрее. Потом еще пара дней… и деньги у вас на счету.

Я тяжело вздохнул:

– Слишком долго. Деньги нужны мне быстрее.

– Насколько быстрее?

– Желательно завтра же.

– Это невозможно.

– Тогда какой смысл мне торопиться? – спросил я. – Деньги нужны мне прямо сейчас – я закупаюсь и строюсь.

– Возможно, деньги поступят на счет в течении одной недели.

– Слишком долго, – повторил я. – Есть возможность получить часть денег сразу после оформления сделки?

– Нет, конечно.

– Почему нет? Если оформить все в договоре как задаток или условия продавца…

– Наши договора стандартные, и вносить в них изменения запрещено, – оттараторила она явно заученное. – Ничего не получится.

– Хотя бы часть средств мне нужна уже завтра, – повторил я.

– Сколько именно? – в ее голосе зазвучала деловитость.

– Миллион, – ответил я. – Можно больше.

– Слишком много. Но я пообщаюсь с главным и вернусь. Сделаю, что могу. Так бронировать время на завтрашнюю сделку?

– Бронируйте, – подтвердил я. – Если кто-то другой не сделает мне лучшего предложения – я буду на сделке. Если нет – предупрежу заранее.

– Но так ведь не делается, Тихон.

– Мне нужны деньги – и уже завтра, – спокойно произнес я. – И если сможете с этим помочь – отблагодарю вас лично сразу же, как только получу хотя бы часть суммы.

– Я… я ничего не могу обещать.

– Я понимаю.

– Время забронировала, адрес скину сообщением. Насчет вашей просьбы поговорю с начальством. Прошу не опаздывать.

– Постараюсь – улыбнулся я, хотя она и не могла видеть моей улыбки. – Всего хорошего вам.

– И вам! Ой! А можно спросить?

– Да?

– А что вы там строите такое? Разве время сейчас? Люди с ума сходят, локдаун обещают…

– Поэтому и строю, – я улыбнулся еще шире.

– И что же?

– Что-то вроде небольшого убежища. Кстати! Могу скинуть ссылку на очень полезный канал – там много нужной информации на тему выживания и вообще происходящего.

– Скидывайте! Это же ужас что происходит! Танюша вот… – она неожиданно снова всхлипнула. – Простите… всего вам хорошего еще раз…

– Всего хорошего, – повторил я и убрал телефон в кармашек на поясе. – Так… с планами на утро вроде определился… А теперь снова винтить листы!…

Я успел приподнять край стружечной плиты… и телефон зазвонил снова. Глянув на экран, чертыхнулся – это был Велиор. Тяжело вздохнув, я ткнул в зеленую пиктограмму и устало поприветствовал:

– И снова пламенный тебе привет, Велька. Я вспомнил значение твоего имени… помнишь, как ты в детстве сначала этим гордился, а став прыщавым подростком, этого стыдился и просил называть тебя Вениамином, а мы ржали и называли тебя Винь Ам Мином?

– Вот нашел что вспомнить! У всех свои комплексы – и мои я пережил, победил и устранил! И кстати, Винь Ам Мин – вполне себе корейское имя получилось с вполне себе корейской фамилией! И даже значения красивые!

– Надо же. А я думал, что Вениамин – обычное русское имя… а они все замаскированные оказались…

– Извинись перед всеми Вениаминами сейчас же!

Рассмеявшись, я спросил в трубку:

– Успокоился, агрессор писклявый?

– Задрал! Мне опять звонок оборвать?

– Так это ведь я сбросил…

– Уф-ф-ф-ф-ф…

– Успокоился?

– Успокоился, – признал друг детства. – И это…

– Да?

– Прости. Я повел себя, как наглый скот…

– Прощаю, – улыбнулся я. – Да я особо и не злился. Ну что, Велька-Велиор-Вениамин – поболтаем?

– Поболтаем, – пропищал Велька. – Хм… я даже соскучился по этим подстебываниям с вашей стороны… Буду рад поболтать, дружище… буду рад…

Глава 2

Глава вторая

Разговор я попытался продолжить с дежурной фразы, за что сразу и поплатился, получив максимально возмущенный ответ:

– У тебя что-то случилось?

– У меня? Да у всего мира случилось! Нашел что спросить, блин!

– Да не кипятись ты снова! Спрошу по-другому – лично у тебя все в порядке? Может, помощь нужна? Я, кажется, завтра все же продаю квартиру и сразу получу хоть какие-нибудь деньги. Могу подкинуть тебе…

После небольшого молчания Велька признался:

– Неожиданно.

– Что тебе «неожиданно»?

– Ты прикалываешься, Тихыч? Квартиру он продает и деньги получит…

– Я серьезно предлагаю.

– Ты в курсе, сколько стартапов я запустил за последние годы?

– Откуда? Мы же не общались. Но все эти стартапы сгорают как ломанные спички – я уже таких стартаперов навидался. Сначала парни катаются на суперкарах, а через месяц просят скинуть триста рублей на карту, чтобы хватило на аренду электросамоката… Так что если ты в сложной ситуации и нужна помощь, то…

– Аж обидно, блин! Тихыч! Я уже лет шесть как миллионер!

– Да я тоже им завтра стану, если сделка не сорвется, – рассмеялся я. – И вообще, у нас из одноклассников и дворовых ровесников-друганов все, как один, потенциальные миллионеры – достаточно продать доставшуюся в наследство квартиру в Москве, и вот он – успешный успех на зависть прочим. Главное – потом не прожрать и не пропить эти деньги слишком уж быстро…

– Долларовый! Я долларовый миллионер! И из моих пяти стартапов не прогорел ни один, каждый принес существенную прибыль, и каждый из них я продал с большой выгодой, а деньги вложил в другие проекты.

– Хм…

– И это все, что ты скажешь?

Я хмыкнул в телефон и рассмеялся:

– Да прекрати, Велька. Как будто такому, как ты, нужно мое или чье-либо еще одобрение. Уверен, что тебе более чем плевать на одобрение или критику окружающих. Ну, может, тебе почешут эго слова близкого человека, но я точно не он.

– Ты как-то даже не удивлен.

– Я бы удивился, не стань ты уже долларовым миллионером, – признался я. – Мы все знали, что из тебя выйдет толк. Родители наши знали, бабушки и дедушки наши знали, вся школа знала и даже не знающие тебя люди сильно подозревали, что вот из этого скромного писклявого мальчика Велиора в не столь уж далеком будущем выйдет большой толк. Ты тот самый хрестоматийный «сын маминой подруги», которому все удается. И нам постоянно ставили тебя в пример, что нехило так подбешивало. Но мы все равно любили тебя, Велька.

– «Любили»? А сейчас всем на меня стало плевать?

– Ну… ты давно пропал со всех радаров. Плаваешь в чужих и более теплых водах среди больших рыбешек не чета нашим?

– Ну… я не в России.

– Даже не сомневался. Про страну спрашивать не стану, но за тебя очень рад. А вообще, главное – чтобы тебя самого все устраивало.

– Я и не скрываю местоположения – на Пхукете я. Таиланд. Но тут я временно. Я вообще гражданин мира, кочующий следом за бизнесом. А здесь, в Тае, реализуется один из моих проектов особой недвижимости. Идею мне почти случайно дал один из не самых известных наших писателей, я разглядел в ней мощный потенциал, вложил немалую сумму в начальное строительство, разослал информацию для людей весьма обеспеченных, скатался с желающими на лайнере и особом поезде, презентуя идею… И вот уже все мои затраты многократно окупились, я стал еще богаче и познакомился с немалым числом полезных людей, заодно получив кусочек объекта в свою полную собственность. Ну и остался в Тае еще на полгода – тут у любого иностранного бизнеса куча препон и своих заморочек, так что приходится разгребать и разгребать, попутно всех подгоняя. Их еда мне поперек горла уже, но нанял личного повара – и все стало в разы проще.

– Ты молодец! – искренне и не без зависти произнес я. – Нет, реально – это не дежурная похвала, Велька. Хотя теперь ты уже не Велька, а действительно Велиор. Удивляешься порой, да? Кто-то из нашего класса пашет в офисах, кто-то электриком, часть подалась в таксисты, а ты вон куда взлетел. Молодец!

– Молодец?

– Молодец!

– Да уж… было бы чему радоваться – из-за вспыхнувшего безумия по всей планете мои планы и проекты трещат и начинаются разваливаться. Хорошо, что успел продать оставшиеся стартапы и вложить высвободившиеся деньги в надежные активы. Ты вообще в курсе о происходящем в мире?

– Да уж поверь – я в курсе, – тяжело вздохнул я. – И поверь – половина моего радостного настроения просто наиграна. Я бы поплакал даже, но в депрессуху сваливаться сейчас не время. Но за тебя я действительно рад от души.

Он испустил ответный тяжелый вздох:

– Вот спасибо… Не то чтобы мне стало легче от твоих слов – но спасибо.

– А чего ты вообще сходу орать начал?

– Ну… тот телефон, куда ты мне отослал сообщение, я давно не использую. На симке автоплатеж висит, а сам девайс включаю раз в столетие. В наших соцсетях меня тоже давно нет.

– Вот почему никто из наших так и не смог до тебя достучаться в прошлые годы, – понял я.

– Так из-за них я телефон и вырубил! И из-за дальних родственничков! Никому не было до меня дела, пока я не стал зарабатывать реально большие деньги. А теперь я всем разом понадобился! Но речь не об этом… я бы телефон и включать не стал, но сейчас… – его голос дрогнул. – Но сейчас я просто сижу взаперти вместе с поваром, передо мной десяток экранов с мировыми новостями… и я понимаю, что мне становится все страшнее и страшнее. Поэтому я и достал запыленный смартфон с российской симкой. Мир рушится, Тихыч… мир распадается на гремящие куски, и никто не может с этим ничего поделать.

– Власти справятся, – возразил я. – Просто им надо время. У нас тут уже жесткач творится. Грузовики с трупами, вооруженные солдаты на дорогах общего пользования, эсэмэски о локдауне пошли.

– Да я видел. Чушь все это! Как можно справиться с тем, что не можешь понять?! Вот поясни – как?! Ты знаешь, почему в старые времена не могли лечить такие болезни, как оспа, холера, чума, бешенство, грипп?

– Медицина была неразвита?

– Мы не понимали природы этой болезни! Чумные доктора с набитыми в маски пахучими травами ходили по забитым гниющими трупами улицам, прижигая чумные вздутия, выпуская больную кровь из вен и прикладывая пиявки… Само собой, заразе было плевать на эту чушь, и она опустошала целые города и страны!

– Ого…

– Того, блин! – от его чуток истеричного писка зазвенело в ушах, я отодвинул девайс подальше, но продолжил слушать. – Мы сумели победить эти болезни гораздо позднее – спустя сотни лет, когда впервые поняли природу инфекционных заболеваний, когда смогли выработать вакцины и анализы, которые четко давали понять, болен ли человек и является ли переносчиком, когда появился общий и действенный карантинный регламент! Вот что спасло нас от этих болезней! Потом тоже самое происходило с ВИЧ, унесшим сотни тысяч жизней – пока ученые не разгадали природу болезни, не научились ее определять и пока не разработали антиретровирусную терапию. И не спорь со мной, Тихыч! Я за последние недели проглотил десятки книг и статей на эти темы!

– Да я и не…

– И вот именно по этой простой причине никакие сдерживающие меры против творящегося сейчас в мире дерьма не помогут! Почему? Да потом что никто до сих пор не понимает, что происходит: как заболевают люди, как долго идет инкубационный период, почему в организмах врубается режим омоложения и оздоровления и почему они не умирают, а превращаются в безмолвных убийц с избирательно работающими инстинктами самосохранения! Человечество поразила какая-то безумная по силе болезнь – и ученые до сих пор не поняли ее природу. А если ты не видишь врага в лицо, Тихыч… то значит, он стоит у тебя за спиной с уже занесенным для удара ножом! И ему плевать на все твои тупые танцы с бубнами вроде блокпостов на дорогах, локдауном в городах и сжигание трупов в огромных кострах!

– Как-как? «Сжигание трупов»?

– Не знаю, как у вас там, а здесь сжигают. Бульдозерами роют широкие рвы, сваливают туда тела как зомбаков, так и погибших от их рук, бензовозы щедро льют дорогую горючку – и пух!.. – дым столбом, а вокруг солдаты в противогазных масках – прямо как чумные доктора прошлого. И толку ровно столько же – ноль!

– Они не зомби, – вырвалось у меня, но Велька меня даже не услышал, продолжая говорить:

– У меня есть видео, так на нем трое солдат на блокпосте у въезда в деревню разом превращаются в таких тварей, сдирают противогазы и нападают на своих же. И в этот момент из зарослей – словно ждали в засаде! – вываливаются еще четверо спятивших местных! В результате там случилась бойня, а чудом выживший оператор, заходясь визгом от боли, добил последнюю тварь… и в кадр попала орущая женщина с занесенной над головой мотыгой, которую она опустила на голову оператора… Даже и не знаю, кто потом этот ролик в сеть выложил. А почему он мне в душу запал, знаешь?

– Ну…

– Потому что эта деревушка расположена между двух холмов в пяти километрах от меня, и через селение идет единственная проходимая для машин дорога – мы по ней как раз доставляли все для стройки.

– Охренеть…

– Еще как охренеть! Это случилось сегодня утром. И о тех солдатах, занявших пост у деревни, мне сообщил сам староста, которого я подпитываю денежкой, чтобы дорога была всегда свободной от упавших деревьев, ленивых слонов и прочих проблем. А потом он позвонил мне снова, чтобы сообщить о случившемся, и поведал, что уходит к Большому Будде молиться за спасение родины.

– Охренеть… – повторил я. – А что за Большой Будда?

– Храм тут на вершине, неподалеку.

– А ты сам надежно заперся? Судя по всему, у вас там куда хуже, чем здесь.

– Да. В тропиках все происходит в разы быстрее – и не спрашивай почему. Я не знаю. Никто не знает. Поверь, я – и не только я, а люди повесомее звонили куда надо и спрашивали. Нет ни намека на понимание происходящего с научной точки зрения, а все прочие безумные теории ничем не подтверждены.

– Так вот почему ты был такой злой, – вздохнул я. – Ты просто напуган, Велька.

– Само собой, я напуган! До усрачки, млять! И не понимаю, чего ты такой безмятежный! Еще не сталкивался напрямую, как я понимаю, с такими вот тварями?

– Сталкивался. Несколько раз. И даже убил одну женщину. Работницу «Пятерочки». Она превратилась прямо на смене и вроде как оприходовала сначала в подсобке нескольких коллег, а потом вышла в торговый зал и наткнулась на меня. Ну и мне пришлось как-то действовать, чтобы выжить.

– Ох ты! Погоди… насмерть?

– Сказал же – убил.

– А полиция? Тебя ищут?

– Я сам им позвонил. Сказали вызовут, но уже пара дней прошла, а звонка так и нет.

– И не будет звонка, – убежденно произнес Велиор. – Потому что таких случаев – сотни! Каждый день!

– Я примерно так же думаю, – согласился я. – Пока везде царит хаос. Еще не выработали стратегию и тактику, так сказать. Но и неудивительно: кто мог такое заранее предположить и провести учения? Тебе бы чуток успокоиться, Велька. Я работой отвлекаюсь. А ты, как я понял, перед экранами взаперти сидишь и всю боль мира воспаленными жабрами впитываешь. Отвлекись, займись чем-нибудь.

– Сам ты жабры! Да я отвлекся уже! Старый смартфон вот вытащил, подзарядил, включил… и на меня полились жалобные сообщения и звонки от всех подряд. Велька помоги! Велька спаси! Велька, у тебя бабла дофига, подкинь мне на билеты, чтобы я мог выехать из Индии… Велька скинь миллион! Некоторые просто просили перезвонить, а когда звонил сходу начинали трясти из меня бабло. Причем таким тоном, словно я должен им был! В общем, я пока по списку до тебя дошел – уже закипел весь…

– Не волнуйся – я у тебя просить ничего не буду.

– А зачем ты квартиру продаешь? Это которая в Москве, где ты с мамкой жил?

– Она самая. А продаю, чтобы денег выручить.

– Зачем тебе такая сумма? – в его тонком голосе зазвучала деловитость. – Какой-нибудь стартап? Все риски просчитал? Уверен, что в это безумное время стоит вообще таким заниматься? А вторая квартира у тебя где?

– Нет у меня второй квартиры. Деньги нужны, чтобы стройку продолжить и завершить. Я – как ты, тоже строю себе объект. Дачный.

– А?

– Строю, говорю, себе дачу. Перед тем как начался весь этот бардак, я принял твердое решение и даже план разработал по коренному изменению образа жизни. И продолжаю строго следовать плану. Сейчас сижу у костерка, пью чай, закурил сигаретку, а как отдохну – вернусь к своему каркасному объекту и продолжу обшивать его фанерой.

– Чем?

– Фанерой.

– Деревянный каркасный дом? Ты такое строишь?

– В точку.

– Давай я попробую еще раз все в своей голове уложить и воспаленными жабрами впитать: ты продаешь квартиру с бетонными стенами, чтобы на эти деньги построить фанерный скворечник?

– Э-м… ну… как бы это ни звучало, но – да.

– Ты дебил…

– Фига ты грубо как предположил…

– Я не предполагаю, я утверждаю: Тихыч – ты дебил. А я и не подозревал все эти годы. Считал тебя одним из самых умных из нашей прежней компании.

– Ну а мы тебя гением считали – и не ошиблись.

– Бросай свою стройку! И не вздумай продавать квартиру! Обалдел?! Ты понимаешь, насколько тупишь?

– Нифига я не туплю, – возразил я. – Наоборот – делаю все максимально продуманно.

– В чем твоя продуманность? У тебя было небольшое убежище с подачей воды, электричества, бытового газа и с отведением в канализацию всех отходов жизнедеятельности. Запастись продуктами, питьевой водой, солнечными панелями на подоконнике, оружием и прочим – и можно засесть надолго в полной безопасности. Главное – дверь кому попало не открывать.

– Вот ровно тоже самое я каждый день советую делать подписчикам моего канала в Телеграме.

– Советовать советуешь, а сам не делаешь?

– Делаю. Хватит считать меня тупым, Велька. И не пищи так надрывно в ухо, комар детства.

– Ах ты!..

– Сейчас мне нужны деньги – и большие, – тихо произнес я. – Нужны прямо сейчас – пока они стоят хоть что-то. И я их потрачу не только на постройку фанерного скворечника.

– Так строй хотя бы дом с бетонными стенами и фундаментом!

– На это пока денег не хватит.

– Тогда ты останешься без надежного убежища, дурак!

– Я не дурак. Я умею считать.

– Что ты умеешь считать?

– Смерти, – тихо произнес я в телефон и вытянул из пачки еще одну сигарету. – Люди погибают сотнями, Велька.

– Сам знаю!

– А их квартиры становятся бесхозными… скоро пустых бетонных скворечников будет предостаточно, если власти не обуздают хаос и не наведут порядок. Даже в моем поселке, где я строюсь, есть немалое количество капительных построек – постоянно проезжаю мимо и приглядываюсь. И если вдруг все пойдет по черному сценарию… то я живо переберусь в заранее присмотренное место и перетащу туда все свои припасы. Ну а пока мне нужны деньги, чтобы вложить их в доводку машины до нужной кондиции, чтобы прикупить различного оборудования вроде генераторов и нормальных солнечных панелей, чтобы купить еще один хороший ноут, пару дополнительных экранов и… короче, трат еще много предстоит. Я почти достроил что-то вроде жилого склада, занимаюсь забором, получаю навыки строительства, рыскаю по округе… и молюсь, чтобы вся эта хрень прекратилась. Мне тоже до усрачки страшно, Велька. И как раз поэтому я действую на пределе сил, хотя внутренняя паника, как мне недавно пояснили, настолько сильно туманит мозги, что я порой занимаюсь всякой ерундой вместо важных дел.

– Например? – его голос зазвучал иначе, растеряв злые интонации.

– Например, трачу время на разговор с тобой, хотя мне пора листы крепить на стены своего скворечника, – хмыкнул я. – Ну и пора в разведывательный рейд скататься предвечерний – осмотреться в поселке. А то я его толком даже не изучал. Так что давай прощаться, Велька…

– Погоди!

– Чего?

– А давай ко мне?

– Не понял?

– Прилетай ко мне. Пока ты тут душу изливал, я проверил рейсы. Из Шереметьево сегодня на Пхукет вылетает прямой рейс Аэрофлота. Лететь девять часов с копейками, бронирование жилья я тебе сделаю на всякий случай, чтобы погранцам тайским показать, если вдруг спросят, обратный билет тоже куплю. А, черт! Забыл спросить – ты далеко от Москвы-то умотал? Как понимаю, ты за городом.

– Я к югу от столицы. Ясногорский район.

– Самолет вылетает в начале восьмого вечера – успеешь?

Автоматически глянув на часы, я прикинул время и расстояние:

– Ну… в целом да.

– Отлично!

– Но я никуда не полечу, Велька. Обалдел?

– Да почему?! Маму ты похоронил – соболезную, кстати. От всей души соболезную. Земля пухом.

– Спасибо.

– Ты один, обязательства какие есть? Ты вроде не женат – я сейчас твой статус в ВК смотрю.

– Может, хватит меня проверять? Не встречаюсь я уже ни с кем. Не женат. Детей нет.

– Тебя ничто не держит! Прыгай в самолет – и давай ко мне.

– Зачем?

– Будешь работать на меня. Вообще, я бы тебе предложил один из своих объектов выкупить в собственность: сам в таком же сейчас сижу – и как у бога за пазухой, но вряд ли ты потянешь плату в три ляма зелеными.

– Ого!

– Но временно я тебя в таком поселю. Давай, Тихыч! Я предлагаю тебе увлекательное путешествие!

– Ага, – я рассмеялся и едва не подавился сигаретным дымом. – Девять часов полета в битком набитом людьми самолете, где в любой момент половина салона может превратиться в сумасшедших тварей. Нет уж, дружище. Как говорят в фильмах – я недостаточно смел для этого дерьма. Да и не хочу я в Тай. Что там делать? Судя по твоим словам, там куда хуже.

– Хуже, – подтвердил Велиор. – Гораздо хуже. Поэтому мне и не помешал бы друг, на которого я смогу положиться. А ты мыслишь здраво, ты уже сталкивался с тварями напрямую и смог справиться. А у меня пока одна голая теория и слюни на подбородке… Прилетай, Тихыч, давай. С меня вся организация полета, тебя встретят, здесь весь быт тоже с меня. Только скинь скан зарубежного паспорта и не говори, что у тебя его нет – ты же не дикарь какой.

– Извини, Велька, – вздохнул я. – Но я останусь здесь, в родных дебрях, и продолжу стучать молотком по скворечнику. Извини… Решение окончательное и пересмотру не подлежит.

– Да твою же так!

– Мою же так, – согласился я, бросая окурок в костер и нагибаясь за обрезками досок, чтобы подпитать пламя. – А можно вопрос? Про тварей, которые не зомби…

– Ты прилетай – и я тебе все в деталях расскажу и даже покажу.

– Ты уже слышал ответ, – сказал я, глядя, как пламя обугливает светлую древесину. – Да, честно говоря, я даже понять не могу, зачем я тебе там нужен.

– В каком смысле?

– Да в буквальном! Я обычный ботаник, причем не слишком яйцеголовый и последние годы делавший все, чтобы ни в коем случае не перетрудиться на работе, и для этого автоматизировавший все, что только можно. Я даже не помню, когда последний раз сам ходил за продуктами и таскал тяжелые пакеты – ну, до переезда в глушь, конечно. Здесь уже натаскался.

– Ты убил тварь, – напомнил Велька.

– Убил, но, можно сказать, чудом. Поверь – воин из меня тот еще… Ты ведь миллионер, Велька. А в мире еще много не спятивших и не порванных на части умелых, бывалых людей, что станут твоими надежными охранниками. Хотя… думаю, с моей стороны будет глупо даже затрагивать эту тему: уверен, что твой объект надежно охраняется и у охранников не бананы в поясных кобурах лежат. Или где они там пушки таскают? Под мышками промокших от пота рубах милитари-стайл?

– Да само собой, объект под охраной. Я строю для богатых людей, а им важна приватность. Всем уже второй год занимается полувоенная тайская охранная фирма. Пятнадцать человек. Работают круглосуточно в две смены, есть небольшой арсенал, рядом столовая и офис, чуть дальше построили для них гараж на три джипа – «Вранглеры Рубиконы» тюнингованные с зубастой полевой резиной и лебедками. Ребятки хваткие, молчаливые, жесткие. Они быстро отвадили отсюда всех любопытных и вороватых. И журналистов туда же отправили – пинками по дороге вниз к деревне.

– Это же нарушение святейших прав прессы…

– Да в задницу их всех! Задрали!

– Вот видишь – тебя очень надежно охраняют. Нападения вообще были?

– Пока нет. Мы на возвышении, обдуваемся ветерком, вниз ведут две дороги, но одна только в процессе строительства – сначала дали разрешение на вырубку джунглей под частную дорогу, а потом отозвали его, и подмазать пока никого не удается. Пытаюсь найти лазейку, но…

– Стоп, стоп, мистер бизнесмен! В общем, у тебя все схвачено. Ну и зачем я тебе там нужен?

После краткой паузы Велиор признался:

– Не знаю толком. Просто вдруг понял, что хочу видеть здесь родную душу. Из русскоязычных тут только я, плюс я близко никого не знаю, и как-то тоскливо мне стало…

– А повар?

– Она с Явы, мадурка по национальности, прошла обучение поварскому делу в Париже. Готовит хорошо.

– То есть опять же – у тебя все схвачено. Даже со стороны питания. Вот и получается, что миллионер хочет оплатить другу детства поездку в тропический рай лишь для того, чтобы унять свою жгучую тоску душными вечерами с помощью холодного мартини и разговоров о былом?

– Ну… можно и так сказать. А что в этом плохого?

– Да ничего. Хотел бы я иметь такие финансовые возможности, – проворчал я.

– Прикинем различные варианты твоего будущего финансового благополучия! Кстати, оплачу тебе перелет бизнес-классом!

– Мой ответ ты уже слышал, Велька. Вот бы еще твои ответы на мои вопросы по тварям услышать…

– Спрашивай уже…

– Ты вот сказал «избирательный инстинкт самосохранения». Что это вообще такое?

– Это? Это когда спятившая тварь подолгу бродит по третьему этажу здания с выбитыми стеклами, меряет глазами высоту до земли, но не прыгает, а ищет безопасный путь вниз – то есть ноги-руки ломать себе не собирается. Улавливаешь?

– Улавливаю. И?

– Но как только внизу появляется бегущая испуганная девчонка, спятивший мужик мигом оказывается на подоконнике и через секунду уже падает на ее голову. То есть прыгает с третьего этажа без колебаний – лишь бы достать человека и убить. Все это заснял с помощью подвижной камеры наблюдения один из тамошних жителей – дело на Филиппинах происходило, город Манила. И таких случаев уже поймано камерами и смартфонами немало. Сошедшие с ума с готовностью прыгают с высоких этажей, запрыгивают на подножки несущихся по трассе грузовиков, атакуют едущие на большой скорости машины, нападают на вооруженных стрелков.

– Это я уже знаю, – разочарованно вздохнул я. – Видел всякое.

– Еще у них нет фобий.

– Как это?

– Да просто. Нет фобий – и все. Вернее, они были – но кончились. К примеру, сорокалетняя жируха, всю жизнь проведшая взаперти из-за жутчайшей агорафобии, мгновенно перестала ею страдать и вышла на охоту. Парень, до смерти боящийся нырять даже в лужу, не могший никогда справиться с батофобией, легко и непринужденно нырнул в бассейне на трехметровую глубину, чтобы достать спрятавшуюся от него на дне инструкторшу по искоренению фобий… Хочешь видео пришлю, где он ее сначала вынимает со дна, а затем душит и отправляет труп обратно на глубину? Вообще, у меня разные видео есть.

– Очень хочу! Присылай все, что есть и чего не жалко. Слушай, а отсутствие прежде имевшихся фобий – это важно?

– Важно для чего?

– Да я даже и не знаю… просто задумался – ведь фобия в разуме, а не в мозге. Ну то есть это что-то мысленное, но никак не физическое и не затрагивающее саму мозговую ткань.

– Ты о чем вообще, Тихыч? Забубнил там что-то…

– Если это эпидемия, которую пока не могут понять, то ведь это что-то вроде бьющего по мозгам и по телу мощного вируса, который поражает и, скорей всего, необратимо меняет ткани организма. Так? Ускоренная регенерация, исцеление от хронических болячек и даже от онкологии – это же охренеть!

– Эй-эй… у тебя раздвоение личности, что ли, Тихыч? И сейчас со мной говорит профессор медицинских наук?

– Да я серьезно!

– А мне откуда знать?! Я даже не задумывался от таком! Но да, если так прикинуть, то мы ведь вроде как не рождаемся с фобиями, а приобретаем их? Не существует врожденных фобий, так?

– И я про это же. Мы сами приобретаем фобии, – я закурил еще одну сигарету, поправил в ухе наушник и пошел к дому, откуда продолжал доноситься стук молотков. – Приобретаем, а потом страдаем, пытаемся избавиться от них, ходим на контактную терапию: помнишь Серегу с его страхом перед змеями и как его лечили?

– Ага. Ящерицу давали держать, а он визжит тихонько так и ссытся… мы потом поклялись про это молчать. И что?

– Раз у этих спятивших исчезли фобии, то…

– То?..

– То это я никак объяснить не могу, – признался я. – Так ты пришлешь видео, Велька?

– Пришлю. Тебе в Телеграм сбросить?

– Прямо в личку. Отправляй все что есть. А я в ответ отправлю свое.

– Сделаю. Подумай о прилете. Вместе выживать проще.

– Вот это еще очень большой вопрос, – ответил я, высыпая в карман строительного пояса горсть саморезов. – Доверия больше нет ни к кому, Велька – по крайне мере до тех пор, пока не научатся определять, заражен человек или нет.

– Но ты все же подумай! Я все оплачу! Если все равно сдохнем – то, может, лучше это сделать на пляже под пальмами и с бокалом холодного мартини в руке?

– Мне и под родными березками неплохо помирать. Но я подумаю, – солгал я. – Обещаю.

– Спасибо!

– И будь осторожен там, Велька. Надеюсь, двери у тебя прочные.

– Прикалываешься? Я же сказал – я строю особые объекты недвижимости. Хочешь, скину подробную презентацию? Она, правда, на английском, немецком и японском у меня.

– А нам не продаешь, что ли?

– Я планировал постройку такого же объекта и у вас, даже место выбрано уже и выкуплено, но фактических работ не начато, поэтому и презентацию переводить не торопился. Но ты же читаешь на английском?

– Да и онлайн переводчиков хватает, – хмыкнул я. – Скинь, пожалуйста, презентацию.

– Тебе понравится. Настолько понравится, что прилетишь уже завтра, чтобы построенное мной увидеть вживую, – в его тонком голосе зазвучала убежденность. – Это нечто!

– Хорошо, – улыбнулся. – Сегодня вечерком и почитаю… если ни в кого не превращусь и если меня никто не сожрет… Береги себя, Велиор!

– И ты себя, Тихыч!

Послевкусие после разговора осталось максимально странным и эмоциональным.

Это ж нихрена себе…

Не каждый день на тебя долларовый миллионер сначала орет и наезжает, затем истерично извиняется, а чуть придя в себя, вдруг требует приехать в солнечный Таиланд на некий таинственный объект только для богатых людей, охраняемый вооруженными бойцами на джипах «Вранглер Рубикон». И все это на каком-то возвышении, под которым деревни, где спятившие люди рвут на части других людей…

И все это мне предлагалось увидеть после перелета в бизнес-классе за чужой счет. Ну и вишенка на торте: предложивший это миллионер – мой друг детства, и он же знаменитый «сын маминой подруги».

– Н-да уж! – выдал я вслух.

– Чего у тебя там за разговор такой напряженный происходил-то, ежели не секрет?

Это поинтересовался Виктор, сидящий на корточках внутри прямоугольника из нестроганых брусков, являющегося контуром моей будущей двери. Каркас был уже скручен, и, судя по всему, осталось прикрутить внутри еще три коротких бруска для прочности всей конструкции, рядом лежали уже отрезанные по размеры куски все той же толстой стружечной плиты, а на нижней ступеньке бок о бок ждали своего часа четыре стальных уголка, три дверные петли, ручки и толстая щеколда. И вот это вот – лежащая на засыпанной стружками земле уже испачканная черноземом временная дверь со всеми ее будущими составляющими – обрадовало меня в разы больше, чем предложение улететь в далекие тропики. Я еще и заряд бодрости, помимо дозы хорошего настроения, получил и куда более упругим шагом двинулся трудиться в поте всей своей не слишком умелой и утыканной занозами городской тушки.

**

Парней-строителей я проводил еще до наступления темноты. Они торопились, но обещанный план работ сделали. Перед тем как захлопнуть дверь, я сделал финальную попытку задержать их у себя еще хотя бы на сутки, дождался вполне закономерного отрицательного жеста усталых голов и пожелал им доброго пути. Чуть покачивающая Нива свернула за поворот и скрылась за соседским забором, откуда донесся длинный автомобильный сигнал – тоже попрощались. Вот только я больше испугался, чем порадовался, и боязливой трусцой рванул на участок, что с этого момента было уже более сложным делом – у меня появились максимально простые ворота. Сваренный из металлических швеллеров каркас, на него привинчены листы заборного металлопрофиля, все это приварено к глубоко вкопанным в землю металлическим столбам. Ворота закрывались на обычный накидной засов, а имеющаяся рядом с ними узкая калитка запиралась на задвижку – ее я и задвинул первым делом, получив заряд глуповатого облегчения, ведь забора у меня по-прежнему не было. Парни и так сделали, что могли, но немалый кусок ограждения отсутствовал, и, скорей всего, закрывать эту брешь придется мне самому. Но от главной поселковой улицы я уже отделен не только узкой неприметной дорогой, но и зелеными воротами.

Стоило мне пройти мимо отдыхающего внедорожника, начался мелкий дождь, в лицо пахнуло прохладным ветром. Ускорившись до трусцы, я живо добрался до своего увеличившегося в разы домика и занялся накрытой пленкой кучей добра под стеной, принявшись перетаскивать все внутрь. Действовал я в потемках – там, в глубине, горела только лампочка в бытовке, ныне ставшей меньшей частью общего закрытого пространства.

Вся постройка под общей двускатной крышей из заборного металлопрофиля, стены пристройки полностью зашиты фанерой, а поверх нее закрыты пришлепанной степлером мембраной ветрозащиты, мало чем отличающейся, на мой взгляд, от того же изоспана. Дверь открывается наружу, изнутри я уже закрыл проем старым советским одеялом, ниспадающим до пола – чтобы и лучика света в щели не пробивалось. Рядом с дверью имелось закрытое сейчас досками с накрученной сверху фанерой окно, которое я мог при желании открыть настежь. Делал все сам, получилось надежно, но косовато. Изначально я не хотел вообще никаких окон, но потом задумался над тем, как буду проверять пространство перед домом, перед тем как выйти… и решил, что без хотя бы одного окна мне никак. А в остальные стороны смогу посмотреть через окна в торцах бытовки. Выходить без предварительной разведки нельзя – поступок самоубийцы. Я и сейчас то и дело озирался, замирал на некоторое время и вслушивался, а затем снова брался за ящики и свертки.

Вопрос с камерами видеонаблюдения встал максимально остро. Там в ПВЗ как раз пришло многое, и завтра по дороге на сделку обязательно все заберу. Хотя нет… не получится: выезжать собираюсь в восемь, а пункты выдачи заказов открываются позже. Значит, заберу на обратном пути – если успею до локдауна. Но на всякий случай сделаю все, чтобы в городе прикупить хоть какие-нибудь простенькие камеры наблюдения и что-нибудь для выработки электричества – если настанет черный день и в проводах иссякнет энергия.

Все эти мысли приходили и уходили. Я торопливо перетаскивал все внутрь, каждый раз надеясь, что это последняя ходка, но снаружи оставалось еще немало, а мне к тому же требовалось кое-что из строительных материалов. В лесополосе рядом с участком орали ночные птицы, кто-то пугающе громко плескался в овраге, где из-за дождей собралось немало воды. Надеюсь, это животные там шумят. Или утки… пусть это будут страдающие бессонницей утки…

И наконец я, уже изнемогая от почти переросшего в паническую атаку страха, буквально забросил внутрь пристройки на расстеленную на доски пленку охапку брусков и досок, подхватил со ступеней коробку саморезов, вбежал внутрь, закрыл дверь и моментально задвинул щеколду.

Снаружи ручки не было – это мне Виктор посоветовал не ставить ее, чтобы никто не мог за нее уцепиться и попытаться выдернуть дверь из проема. Да, скорей всего, оторвется сама ручка, а мощная дверь останется на месте, но зачем давать злодеям дополнительный шанс прорваться внутрь? Я к совету прислушался, равно как и к словам другого парня, принесшего брусок и показавшего, как его вставить внутрь П-образной ручки, чтобы концы уперлись в косяк, и таким образом у меня появился еще один засов, который я сразу и поставил как надо. И только после этого я уселся прямо у двери, вытянул дрожащие ноги, оперся на поставленные за спиной руки и, задрав мокрое от дождя и пота лицо к потолку, беззвучно засмеялся в одуряюще пахнущей свежим лесом темноте.

Охренеть…

Это ж просто охренеть, насколько близко я подвел себя к реальной панике… еще чуток к этой грани – и я бы бросил все недоделанным. Но кое-как справился с эмоциями и внес запасы внутрь. Я молодец. Действительно молодец. И буду еще большим молодцом, когда приму водные процедуры – тело свербит от грязи и ссадин буквально везде. Надо бы вымыть себя хорошенько хозяйственным мылом и пропшикать повреждения мирамистином. Но это потом – мои хлопоты еще не закончились. Глянув на экран смартфона – четверть десятого – поднялся на поднывающие ноги, со стоном расправил откровенно болящую спину, кое-как стянул с ног перепачканные в грязи кроссовки, стащил носки, воткнул ступни в резиновые шлепки и пошаркал на кухню. Пора ужинать…

Через несколько минут сковородка с кусочком сливочного масла уже стояла на включенной плитке, в широкогорлой тридцатилитровой канистре с водой плавал кипятильник, а я воткнул в розетку и потащил удлинитель в новое и кажущееся прямо большим помещение пристройки. Парой ударов вбив в один из брусьев каркаса гвоздь, я повесил на него провод с лампочкой, подключил к удлинителю, и вспыхнувший свет упал на кучу барахла и смятое полотно пленки на полу.

Не давая себе времени на сомнения, снова всунул ноги в грязные кроссовки, вышел наружу, прикрыл плотно дверь и, спустившись со ступенек, обошел свой странноватый домик два раза, нервно сжимая в одной руке молоток, а в другой кухонный нож. Тщательный осмотр показал, что свет едва-едва сочится из многих щелей между стружечными листами, и с этим я ничего поделать не мог: сначала изнутри требовалось плотно уложить утеплитель, затем закрыть все новым слоем изоспана и наконец установить тот вариант конечного покрытия, что меня устраивал больше всего – фанеру, вагонку или еще что на свой вкус. Ну а затем пристройку снаружи надо закрывать пластиковым сайдингом. А пока что стен у меня, по сути, и нет.

Но тем не менее я добился главного: весь дом под спасающей от дождей металлической крышей, и есть стены, пусть тонкие, но все же защищающие мои припасы и меня от ветра, осадков и чужих недобрых взглядов.

Вернувшись в дом, я снова запер дверь, переобулся и занялся делами, периодически наведываясь в кухню. Используя внешнюю стену бытовки, ставшую одной из внутренних стен домика, на части слева от двери я примерно за час закрепил четыре широкие полки из досок и сразу начал заполнять их из кучи у входа. Попутно плотно поужинал яичницей с жареными сосисками и поджаренным хлебом – в первую очередь надо использовать скоропортящиеся продукты. Иногда делал паузы на то, чтобы проверить канал и чат, мельком просматривал мировые новости и каждый раз находил нечто новое и тревожное.

Еще семь стран объявили о внутреннем локдауне и полном закрытии границ на въезд и выезд. Большая часть государств дала еще сутки свободного перемещения всем желающим, но две страны заявили, что полная блокировка начинается с момента заявления, то есть прямо сейчас.

Уже без счета страны одна за другой объявляли пока что просто о введении комендантского часа, перевода работы и обучения в дистанционную форму, о выводе военных и гвардии на городские улицы. Там локдауна не было, и важные чинуши в дорогих костюмах с пеной у рта поясняли, почему полная изоляция страны максимально губительная для экономики и жителей, через каждый пять слов вспоминая эпидемию ковида.

И, наверное, впервые, во всяком случае, на моей памяти, многие официальные государственные новостные ресурсы максимально открыто заговорили о творящемся в мире кошмаре. Не выдержав, я сходил за ноутбуком, поставил его на краю одной из полок и включил зарубежные новости с параллельным переводом на родной язык, выбрав для озвучивания суровый мужской голос, звучащий примерно как закадровый рассказчик в большинстве постапокалиптичных сериалов и игр. Это добавило соответствующей мрачной атмосферы, что меня вполне устраивало: тут не осветлять, а затемнять надо, чтобы проникнуться этим ужасом и забыть о безмятежном валянии на кровати.

Вспомнив еще кое о чем, я пощелкал вкладками и в первую очередь залез на сайты АТ и ЛитРес, чтобы скачать давно купленные и так пока даже и не начатые книги в наспех созданную папку с бодрым названием «Чтиво на конец света». Я даже испустил смешок по этому поводу, но он получился слегка натужным и довольно грустным. Скачивал я урывками, бегая от мешков к ноутбуку, рядом с которым поставил планшет и вывел новости с другого канала.

Цифровых книг у меня было много, бумажных тоже, так что без чтения мне остаться не грозило, и убедившись, что я уже стал владельцем примерно пяти сотен художественных книг с редким вкраплением энциклопедий, я занялся покупкой новых – такой вот парадокс жадности – делая упор на книги по выживанию и позаботившись о том, чтобы среди них было что-то по установке видеокамер, по электрике, по проводке водопроводных труб и так далее.

Опомнившись, что трачу лишь на книги слишком много времени, переключился на скачивание документалок по всем интересующим меня жанрам, благо в Сети имелось все необходимое. Да, не факт, что все это обладает практической ценностью, но это я буду выяснять позднее. Параллельно в ноут потекли старые классические фильмы из различных стран мира, снятые еще до девяностых годов прошлого века. Мне то, старое кино всегда было куда ближе новомодных пиксельных блокбастеров.

Выбрав в Стиме несколько игр, поставил и их на скачивание. В результате я загрузил свой деревенский интернет чуть ли не на сутки вперед, а новости начали заикаться и лагать, но меня все устраивало. Пусть сначала текущий объем данных упадет на хард, после чего я перегружу все во внешнее хранилище и выберу новую порцию для скачивания.

Смешно, конечно, так вот запасаться – будто реально на конец света. В сердце еще вполне себе ярко горела надежда, что все обойдется малой кровью и вот-вот ситуация будет взята под контроль. Пусть не во всем мире – но у нас-то точно порядок наведут! Просто главное – не попасться тварям на зуб или под горячую руку проводящим зачистку солдатам. И посему лучше сидеть в глуши и не отсвечивать – чем я, собственно, и занимался. А власти справятся… обязательно справятся…

Вот только звучащие в полутемной комнате голоса дикторов с планшета и ноутбука что-то оптимизма не добавляли – новости становились все мрачнее и мрачнее с каждым часом. Все страны будто сговорились, начав вываливать пласты максимально спрессованной чернушной информации практически без цензуры. Убийства, нападения, падения из окон – чего стоил тот клубок из шести сплетенных воедино тел, летящий с высоты примерно десяти этажей и ударившийся о крышу соседнего здания пониже. Мрак…

Неким апофеозом стал момент, где ведущая вроде бы португальской новостной программы, работавшая в тандеме с колоритным бородатым мужчиной, ненадолго замерла, секунд так на семь – десять, потом медленно подняла голову, глянула в камеру тем самым фирменным взглядом и с той самой кривоватой усмешкой, неспешно повернулась к напарнику за дугообразным столом и… бросилась на него. Брутальный бородач в идеально сидящем на нем костюме с зелено-синим галстуком пронзительно завизжал, разом растеряв всю брутальность, как-то по-детски выставил перед собой ладони… и они оба рухнули за стол, откуда послышался уже не визг, а надсадный крик испытывающего сильнейшую боль человека. Камера задрожала, но продолжала показывать, как туда кинулись трое из закадрового персонала, пытаясь растащить ведущих в стороны. Девушка в красном платье с белым воротником с криками била спятившую по голове тонким макбуком, потом тащила ее за волосы, но все это не помогало. Четверо, включая жертву, вели себя как дети и тупо не могли справиться с одним противником. Камеру наконец отключили, но в кадре успел мелькнуть охранник с дубинкой и вроде как с электрошокером.

Чем все кончилось, я так и не узнал, но в хорошем исходе для бородача сомневался: видел его залитые кровью поднимающиеся и снова опадающие руки, беспорядочно бьющиеся о стол и оставляющие пятна на столешнице и бумаге. Крови было много… и это было ужасно, но при этом какая-то странная и незнакомая мне часть сознания деловито отметила – это же хорошо. Прямо хорошо. Я сначала испугался этой мысли, но потом понял первопричину и тяжело вздохнул – да, это хорошо.

Хорошо, что все скрываемое во всей своей кошмарности вылезло на все экраны мира. Теперь скрыть уже ничего не получится. Отныне государства не станут пытаться купировать проблему обычными способами и бросят на ее решение все свои силы. И чем больше умелых вооруженных людей займутся уничтожением безумных убийц, тем больше не умеющих обороняться гражданских останется в живых – и, возможно, в числе этих счастливчиков окажусь и я.

Тот самый я, который ни хрена не умеет ни в стройке, ни в самообороне. Хорошо водительские права имею – и то в свое время мама на этом настояла, никогда не верившая в стабильность моей работы и считавшая, что мужчине надо иметь как больше навыков. Я так никогда не считал, и сподвигнуть меня удалось только на обучение в водительской школе.

Блин… вот почему я не пошел заниматься какими-нибудь боевыми искусствами? Вот почему? Прямо за моим домом располагался еще советских времен дворец спорта, где нашли себе место секции бокса, дзюдо, самбо, ММА, тхэквондо и чего-то еще. Неподалеку имелся и бассейн, куда я ходил в детстве, а став взрослым, часто подумывал вернуться в хлорированную воду и снова регулярно плавать. То и дело в сети я натыкался на объявления от ставших частными тренерами бывших чемпионов по боевым искусствам, готовых за не очень-то большие деньги подучить любого рохлю умению махать кулаками. Куча фирм с реальными ветеранами организовывала регулярные полевые сборы для тех, кто желает научиться обращению с оружием, азам выживания, умению рыть укрытия и всему тому прочему, что лично мне очень бы пригодилось прямо сейчас.

Так почему я ничему этому не научился, хотя у меня было и время, и финансовые возможности?

Да, ответ прост: потому что не было желания. Не было желания с кем-то знакомиться, договариваться, потом ехать куда-то за город, жить в палатке – и не дай бог с кем-то, а не один! Не хотелось никуда регулярно ходить, потеть там и уставать…

И вот он – результат: вялая и находящаяся в перманентной панической атаке тушка ничего не умеет, и учиться приходится прямо на ходу. За последнюю неделю я узнал больше, чем за последние несколько лет. Это плохо? Да нет. Это очень хорошо. Вот только как-то поздновато я начал чему-то учиться.

Глянув в углы экранов планшета и ноутбука, проверил смартфон и, выругав себя, пошаркал за еще одним удлинителем, попутно похвалив себя, что накупил их штук пять, хотя два оказались всего двухметровыми, что изрядно снизило их ценность. Добавив количество розеток на полке, я поставил все девайсы на подзарядку и успокоено выдохнул. После выступления того флегматичного мужика я начинаю нервничать, если у меня на гаджетах заряда меньше шестидесяти процентов.

Уперев руки в бока, продолжая слушать новости, я задумчиво огляделся, убедился, что неразложенных вещей еще слишком много, чтобы думать об отдыхе, и занялся ящиками, приобретенными у той улыбчивой старушки. Нет, тащить их я никуда не стал – пока некуда было. Я открыл каждый и начал доставать содержимое, не обращая внимания на тенета пыльной паутины и иссохшие трупики насекомых.

Чего там только не было! Перевязанные бечевкой стопки журналов «Бурда Моден» – что это вообще?! – журналы «Крестьянка», «Здоровье», «Юный натуралист», «Роман-газета» и немало других, рассортированных по названиям. И не лень же кому-то было. Кое-какие журналы были набросаны сверху уже явно позднее, и из них вываливались закладки, сложенные листы бумаги с вроде бы выкройками каких-то вещей. Кому в наше время придет в голову шить на дому? Любая китайская шмотка обойдется в разы дешевле, а в ПВЗ придет уже завтра – надевай да беги хвастаться.

В тех же ящиках я откопал немало гвоздей, включая под три сотни гнутых и ржавых – зачем?! – немного саморезов, бойки от молотков и головы топоров, отыскал монтировку и клещи, мотки проводов и еще множество всякого разного. На самом дне последнего ящика я обнаружил крайне неожиданный сюрприз в стиле заначки Кощея Бессмертного. Если точнее, то ко дну ящика были приделаны две высокие планки таким образом, что в центре образовался отдельный отсек – и вот он и был заполнен ржавыми гнутыми гвоздями, обрезками проволоки, болтами с явно поврежденной резьбой и прочей грязной мелочевкой, которую и трогать не захочется.

Я поковырялся в этой массе пальцем, укололся и прекратил исследования. Правда открылась, когда я решил переставить тяжелый ящик ближе к двери, чтобы завтра высыпать весь этот хлам куда-нибудь и забыть, протереть сам ящик от ржавой пыли и использовать как хранилище. Я поднял ящик, поохал от боли – надо же было так нагрузить – протащил пару шагов и… наступил на какую-то тетрадь, закономерно поскользнулся, почувствовал, как груз валится из рук, разжал пальцы и отступил назад, чтобы все это не раздробило мне торчащие из шлепок пальцы ног. Ящик упал с таким дребезжащим грохотом, что я сам протяжно зашипел, не знаю почему, и замер на десяток секунд посреди большой комнаты, боясь услышать что-то вроде приближающегося воя тварей. Потом вспомнил, что они всегда молчат, глянул испуганно на заблокированную дверь и проверил, где там нож и молоток в строительном поясе.

Нож…

Стоило мне положить руку на боек висящего в поясе молотка, как я увидел его – лежащий на полу нож с длинным хищным клинком, высунувшимся из окутывающей его тряпки. Хрустя подошвами по гнутым гвоздям – а они рассыпались прямо везде – я подошел к вставшему на бок ящику, протянул руку к непонятно откуда взявшемуся ножу и… увидел еще один сверток из мешковины. Пальцы сами сжались на нем, и я ощутил под тканью что-то вроде тонкой и скользящей по чему-то пленки. Я что-то ощутил. Не знаю, что именно, но я ощутил что-то… пугающее и волнующее одновременно. Настолько волнующее, что уже через несколько секунд я разрезал бечевку, вскрыл сверток и уставился на лежащее у меня на ладонях сокровище – еще один сверток из нескольких полиэтиленовых пакетов с пятнающей их изнутри смазкой, хранящий в себе… пистолет.

– Да нет, – едва слышно прошептал я, опуская тяжело стукнувший сверток на пол и переворачивая полегчавший ящик в правильное положение. – Да нет… чудится…

Заглянув внутрь, я увидел тот же самый центральный самодельный отсек для гвоздей, но уже опустевший и… с отлетевшей с его дна дощечкой, под которой обнаружилось совсем небольшое пространство.

Второе дно.

Заметив торчащий краешек тряпки, я осторожно потянул за него и вытащил еще один сверток примерно такого же размера. Неужели еще пистолет? Руки сами потянулись за складным ножом – тот, чужой, я пока даже не трогал.

Внутри обнаружился не второй пистолет, а патроны. Двадцать три патрона, чуток скользких от небольшого количества покрывающей их смазки. Осторожно достав их один за другим, случайно уронив одну штуку и испугавшись – вдруг выстрелит? – я расставил патроны в ряд на опять перевернутом на бок ящике, вытащил из пакетов и положил рядом пистолет, тряпкой чуть стер с него толстый слой смазки и, присев рядом на корточки, задумчиво замер. Пистолет. Темная сталь или – так вроде бы называли такую в книгах – вороненная. На ручке выпуклая пятиугольная звезда. На задней верхней части – глубокие параллельные засечки. Там, снизу, откуда достают магазин, имеется металлическая петелька.

Просто охренеть…

В этих деревнях в каждом дворе огнестрельное оружие прячут?

А если еще в заброшенных домах покопаться, то не отыщу ли я, к примеру, пулемет?

Отмерев, я поднялся, проверил еще раз тайный отсек, убедившись, что он, к сожалению, пуст, поднял с пола нож, развернул и положил рядом. Узкий клинок длиной с ладонь, наборная рукоять из кусков пластика. Оставив весь натюрморт там, я, чтобы немного прийти в себя, занялся уборкой, сгребая рассыпанное в пустой контейнер, а закончив, понял, что меня очень интересует название этого пистолета. И я знаю, где найти ответ: у меня есть куда-то пропавший Бажен, а еще у меня есть поисковики.

Уже через пять минут я знал ответ – в тайнике лежал пистолет ТТ. И судя по внешнему виду, он был выпущен где-то в сороковые годы прошлого века. Скорей всего, это оружие эпохи Второй Мировой Войны. На секунду накатило разочарование – пистолет слишком старый, допотопный, но потом я решил не строить из себя умника и просто отправил фото натюрморта Бажену. И так совпало, что наши сообщения ушли одновременно – не успел я нажать «отправить», как от него тоже пришло послание. И что пишет?

«Тихыч, извини, что пропал – мы тут стаю из пяти тварей выслеживали в посадках неподалеку от нас. Грохнули их. Одного нашего порвали они, но не серьезно – представляешь, девка голая на него прыгнула прямо с дерева. Как рысь прямо… В общем, мы справились. Прошли первое серьезное боевое крещение и отделались малой кровью, хотя парень остался без глаза. С твоим вопросом я разобрался – у тебя СВТ-40! Судя по всему, все части на месте, и осталось только все грамотно расконсервировать и собрать. У тебя есть обезжириватель? Уайт-спирит например? А оружейное масло?»

Откуда у меня обезжириватель и оружейное масло? Я даже не знаю, что это такое.

Не успел я дочитать первое сообщение, как смартфон испустил пронзительный звонок.

– Привет, Бажен! Рад что у вас там все обошлось! Но парня жалко – глаз потерял.

– Да уж… такого мы не ожидали – она прыгнула с вековой березы, с высоты трехэтажки примерно. Упади она прямо на него – считай, уже труп. Вот только она, я сам не знаю как, приземлилась рядом со спиной, самортизировала свой прыжок о его рюкзак, рванула на себя, и они завалились. Тут она и начала его драть когтями. И ухо отожрала. Ох он и орал…

– Да я представляю… я бы там обоссался…

– А он и обоссался, – буднично произнес Бажен. – И ни хрена не осуждаю парня. Девку мы шлепнули.

– «Шлепнули»? Зачем шлепать-то?

– Ну не по жопе же! Пристрелили!

Почувствовав, что краснею – ведь знал же это выражение – пробормотал что-то невнятное и закашлялся. А Бажен со смешком продолжил:

– Но стрелять жалко было в такую красоту – настоящая модель, млять. Да еще и голая. Дикая. Красивая. Была бы прямо из наших мужских мечтаний, не пытайся она глаза вынуть когтищами. В общем, едва ее угомонили до того, как она Алексу полностью свет потушила. Эти твари все время бьют по глазам – а ведь на нем тактические очки были.

– Повезло!

– И не говори. Но тебе тоже свезло – ты где еще один раритет раздобыл, Тихыч? И опять от Токарева.

– ТТ, – солидно произнес я. – Да уж… старых времен.

– Ишь каким спецом ты сразу заделался, – Бажен необидно рассмеялся. – Но давай не радоваться раньше времени – вдруг он выхолощенный?

– Как это?

– Ну, бойка, например, нет. Или ствол залит свинцом. И все тогда – это не пистолет, а булыжник. Надо как минимум провести частичную разборку, все проверить, очистить, смазать подходящим маслом…

– У меня нет оружейного масла.

– Да автомобильное тоже сойдет в безвыходной ситуации. Только брать надо то, что пожиже. В общем, пока у меня есть чуток времени – давай занимайся стволом, господин оружейник.

– Я не умею разбирать оружие, Бажен.

– Ну, тогда все твои надежды на топор и ножи, Тихыч. Ты это хочешь сказать?

– Нет, но…

– Я подскажу, как и что, благо интернет пока есть. Погоди! А где ты добыл пистолет? И финку – вроде как самодел неплохой.

Я вкратце рассказал о происхождении оружия, и Бажен уважительно присвистнул:

– Вот так и случаются находки века порой. Отыскать огнестрел среди макулатуры и гнутых гвоздей…

– Да уж…

– Ладно! Удивляться в наше время некогда. Перезвони мне с видео – и погнали.

– Погнали, – кивнул я, ощутив прилив уверенности. – Сейчас перезвоню!

Пока смартфон вызванивал Бажена, я сбегал за очередным энергетиком, попутно снова включив электроплитку – яичницы оказалось маловато для утоления аппетита.

**

В результате спать я лег в пять утра.

Нет, с разборкой, чисткой и сборкой пистолета я управился довольно быстро, благодаря комментариям и направлениям Бажена, после чего получил от него краткий инструктаж по тестовой стрельбе, которую мне надлежало провести как можно скорее во время любой поездки. Пистолет, по его словам, был в полном порядке. Винтовку СВТ-40 я почистил, но собрал только частично, так как у Бажена, несмотря на поздний уже час, возникли срочные дела: кто-то там его позвал приглушенно, друг ушел из кадра, о чем-то там они побормотали, и, вернувшись, он сразу попрощался, велев писать ему подробные отчеты.

Но перед всем этим, во время разборки и чистки пистолета, пока я метался за нужными средствами и шарился по всем ящикам, он мне рассказал кое-что совсем уж дикое и ужасающее. Рассказал то, что напрочь отбило у меня сон почище любого энергетика, а заодно добавило мороза в вены…

Начал Бажен с коронной фразы, наверное, навсегда врезавшейся мне в подсознание: «Разные хитрожопые беспринципные ублюдки всегда первыми чуют ветер перемен и начинают извлекать из него кровавую выгоду еще до того, как ты вообще хоть что-то начал прочухивать».

Коровники. Стойла. Вот использованные им слова, переставшие с этих пор звучать для меня безобидно. Бажен проговаривал все быстро, жестко, эмоционально и используя максимум мата. И главными злодеями в его рассказе были не спятившие твари, а обычные жадные до шального, кровавого бабла ублюдки.

И зарабатывали они очень и очень просто: находили в Сети, в том же Телеграме, самых паникующих, что было крайне просто, если ты подписан на всякие городские и областные чаты своего региона. Они выбирали тех, кто истерил тем сильнее, чем страшнее становились мировые новости и чем хуже работали сервисы доставки и прочее. И этому вот испуганному человечку делалось простое предложение: ты нам деньги, а мы тебе безопасность, а если точнее, то мы либо обеспечиваем, мол, тебя всем необходимым прямо на месте, если у тебя есть собственное жилье, а если такового не имеется, то добро пожаловать на переоборудованную базу отдыха с отдельными коттеджами, но это уже для людей обеспеченных. Нет много денег? Ну… продай то, что можешь продать, и раздобудь. Не хватает на коттедж? Не беда. Будет тебе отдельная крохотная комнатушка на манер закрытых кабинок в зарубежных интернет-кафе, где есть стол с компьютером, кресло, раскладушка сбоку, немного свободного места и запирающаяся изнутри дверь с кодовым замком. Воды от пуза, четырехразовое обильное питание, дежурный доктор, за отдельную плату принимаются и выполняются любые заказы. Единственное условие – проживание по отдельности, даже мужу с женой нельзя, так как все понимают, что такое твари и как внезапно они пробуждаются. Маленьких детей с матерями не разлучают, а остальным – строго по отдельности.

Полная защищенность от внешней опасности гарантировалась, равно как и доставка на «центральную» базу, расположенную к тому же в черте города и под вооруженной охраной. Доставка обратно тоже предоставлялась – и бесплатно. Ценник ужасал.

Двести пятьдесят тысяч рублей в неделю за проживание на полном пансионе в крохотной комнатушке без изысков.

Пятьсот тысяч рублей за небольшой гостевой домик с парой маленьких комнат – тоже на неделю. Были и более роскошные и дорогие варианты.

Если оформляешь постой сразу на месяц, то получаешь особые скидки. Оформляешь на два – получаешь еще больше скидок. И да, в случае если все кончится раньше – в договоре прописан незамедлительный возврат остатка суммы. Такой вот клиентский подход…

Пока человек размышлял, ему присылались видеоролики с внутренним интерьером, показывались улыбающиеся в комнатах люди, были видны широкие коридоры с ярким освещением, спины вооруженных охранников в бронежилетах у закрытых въездных ворот, поблескивающие флюгерами аккуратные домики на подстриженных газонах, огромный дизельный генератор, поднимающаяся за ним вышка сотовой связи и зонтики спутниковых антенн на какой-то крыше. Прямо настоящий безопасный курорт.

Тогда же вскользь проходила информация, что весь этот бардак обязательно утрясется, но не раньше, чем через один-два месяца. И разве не здорово будет провести это время не в заполненном трупами и опасностями городе, а в куда более спокойном месте, где тебя регулярно накормят, напоят, где всегда будет электричество и интернет? И тут же вводились две, возможно, самые тревожные для современного человека новости: есть, мол, информация, что в городах вот-вот начнутся массовые отключения электричества, что накроется интернет и сотовая связь, что вместе со светом кончится и вода в многоэтажках, ведь туда ее гонят электрические насосы. Впрочем, вода перестанет поступать, невзирая на этажность домов, а долго ли просидишь на бутилированной?

Упор делался на нагнетании паники, ставка же была на одиночество жертвы, на её податливую психику, на банальный ужас от происходящего и ощущение собственной беспомощности – идеальное состояние объекта для умелой обработки.

Да, этот подход действовал лишь на меньшинство, но тварям большего и не требовалось – везде не поспеешь. Только на пожилых одиноких людях, имеющих кое-какие сбережения, они уже неплохо зарабатывали и были заняты, считай, на весь день. Почему только на один день? Да потому, что никого ни в какие домики они не селили. Да и не было этих домиков. За желающими приезжал красивый микроавтобус с фирменным логотипом «Радость долгоденствия», служащий в деловом костюме давал на подпись договора, все подтверждал: да, можно оплатить картой по терминалу, можно наличкой или валютой – после чего человека провожали в машину, предупредительно неся его багаж, а с собой можно было брать один большой чемодан и ручную кладь. И эти суки не забывали посоветовать захватить все ценности с собой – ведь мы помним про мародеров и грабителей, верно? Внутри машины пахло освежителем воздуха и чуток хлоркой. Человека усаживали в тесный отдельный отсек из стали и пластика (разумеется, ради общей безопасности, ведь обратиться в тварь может каждый), дверь закрывали, после чего машина ехала за следующим желающим, потом еще куда-то заезжала и наконец направлялась за город.

И там всех убивали. Просто и буднично. Действовали внезапно, чтобы жертвы не успели отправить сообщение или позвонить. Зажатые по отсекам люди не сразу могли оказать сопротивление и были обречены.

Убивали просто. Ножом. Иногда кувалдой. Пистолетом для убоя крупного рогатого скота. Тогда же Бажен спросил: «Видел когда-нибудь гвозди для забоя крупного рогатого скота?»

Я ответил, что не видел, а он посоветовал посмотреть, если есть желание, и продолжил рассказывать, одновременно поправляя меня в деле сборки пистолета ТТ.

Одним словом, людей резали, как скот на бойне. А перед тем как убить, их иногда пытали, выбивая пароли к телефонам, картам и приложениям, чтобы выгрести оттуда остатки денег. Убитых выволакивали из салона и швыряли в придорожные заросли или в кювет, не парясь с похоронами: они подгниют, мертвых тел вокруг так много, что не успевают собирать грузовиками, и в любом случае в этой неразберихе все спишут на тварей или решат, что несчастные сами стали тварями и их убили обороняющиеся.

Чтобы усложнить опознание, подонки раздевали людей догола, чемоданы, телефоны, карты забирали и уезжали, а их напарники уже обрабатывали следующих потенциальных жертв – так что порой красивый микроавтобус тут же разворачивался и ехал обратно в город за новой партией, пока в салоне все протирали салфетками и прыскали освежителем. Попутно могли заехать в квартиры, где недавно побывали, если ранее замечали там что-нибудь интересное.

Ах да: за отдельную плату, разумеется, они с удовольствием пристраивали у себя домашних питомцев. Не возились только с рыбками, а всех остальных брали с радостью. И тоже убивали, само собой.

Лихие времена – дикие деньги. Эти суки увидели окно возможностей и молниеносно воспользовались им. Просто поразительно, как медленно раскачиваются обычные нормальные люди и как быстро принимают решения всякие отбросы рода человеческого.

Тех ублюдков, про которых Бажен мне рассказал, в живых уже нет – он не стал уточнять, как и кто на них вышел. Но их больше нет. Их всех уже обнулили – и без малейшей жалости, заставив максимально помучиться. Вот только, судя по всему, это лишь часть растущей криминальной сети.

За два с небольшим дня работы уничтоженные ныне твари убили только по подтвержденным ими же спискам больше сорока человек, включая детей и двух беременных женщин – про детей и беременных они признаваться не стали. Я попытался все же уточнить детали, но меня бесцеремонно прервали и посоветовали своими делами заниматься, а не чужой лавр нюхать, образно выражаясь.

И это еще не все. Еще Бажен рассказал о просто начавшем всех убивать охотнике, вышедшем на улицы небольшого подмосковного города и завалившем больше тридцати человек, при этом он стрелял и в людей, и в тварей, не делая разницы и радостно вопя во всю глотку, что он наконец-то дождался, что наконец-то менты все передохли, что можно убивать безнаказанно, и как же он люто ненавидит вообще всех. Полиция, кстати, так и не приехала – его пристрелил какой-то безымянный герой мотоциклист. Подкатил на выключенном движке, три раза выстрелил из пистолета, дал газа – и только его и видели. Четвертый раз он выстрелил в прыгнувшую на него с крыши брошенного на тротуаре КамАЗа тварь, влет прострелив башку. Есть видео всего этого – Бажен уже скинул мне на смартфон: посмотри, мол, вдохновись и будь пожестче.

Закончил он бурным матерным финалом, сводящимся к одному простому посылу: никому доверять нельзя! Выживай, полагаясь лишь на собственные силы! Вообще близко к себе старайся никого не подпускать! Держи оружие при себе и при необходимости применяй без малейшего промедления и никаких предупредительных выстрелов в воздух – только патроны зря тратить. И главное – в первую очередь бояться надо людей! Да, сука, обычных людей, не спятивших, а тех самых, рядом с которыми ты, возможно, прожил всю свою сознательную жизнь – вот их надо бояться в первую очередь. И чем дольше будет продолжаться этот никем не контролируемый кровавый хаос, тем сильнее надо опасаться именно обычных людей. До них каждый день начали доходить рассказы о сводящихся под шумок давних счетах, об убийствах ради веселья, об изнасилованиях, о взрывах в банковских отделениях, ограблениях роскошных домов, о намеренно таранящих людей машинах, о стрельбе по окнам многоэтажек из мчащихся мимо внедорожников… Да, армейцы, полиция и Росгвардия патрулируют, уничтожают, защищают, но успеть они могут далеко не везде. А еще на них тоже начали совершаться нападения – и все чаще: в полицейских стреляли из окон, с крыш, из подъездов, нападали со спины, забирали оружие и экипировку, спец-электронику из машин, выгребали патроны и прочее из багажников.

Города превращаются в ад на земле.

И если бы не срочная денежная сделка по продаже квартиры, он бы мне вообще посоветовал больше с участка носа не казать пару следующих недель как минимум. Обустраивайся, держи оружие под рукой, сиди тихо и жди. Чего ждать? Да того же, что и все: когда все устаканится и вернется на круги своя.

Впечатлился ли я?

Да. Я впечатлился. Так сильно впечатлился, что сон пропал. И после того, как Бажен скомкано попрощался и оборвал звонок, я засел за написание огромного поста в свой канал и не останавливался до тех пор, пока не запостил все рассказанное другом. А отдельным постом добавил:

«Доверять никому нельзя! Полагаться можно только на самого себя! Никому не верьте! Не лезьте в города!»

В какое страшное время мы живем…

Добавив материала для скачивания с могущего исчезнуть интернета, я вернулся к своим делам и немалый кусок ночи потратил на сколачивание полок. А поняв, что подходящих для их крепления стен у меня не хватает, притащил снаружи рулон изоспана, листы стружечной плиты и без малейших колебаний сначала затянул мембраной, а потом закрыл листами часть левой стены, если стоять спиной ко входу в бытовку, ставшую моей спальней и рабочим кабинетом. Да, стена теперь была пустотелой: обшитый с двух сторон деревянный каркас, и никакого утеплителя внутри. Но на дворе май, и у меня сейчас нет нужды в теплом жилище. А вот необходимость в нормальной стене имеется – такой, чтобы была дополнительная светомаскировка, чтобы полки повесить, и чтобы тварям жизнь осложнить, если вдруг окажутся на участке и решат пробиваться внутрь.

Зашив фанерой часть стены, я, щедро используя здоровенные металлические уголки для большей прочности, развесил полки, протер их от пыли, застелил кусками изоспана, а потом с некоей даже странноватой любовью заставил банками, бутылками и пакетами с продуктами. В какой-то момент понял, что мне нужен больший уровень порядка, и начал сортировать: растительное масло отдельно, маринованные овощи отдельно, фруктовые консервы в свой угол, а вездесущую гречку сразу в застеленный пластиком ящик без крышки. Нагнуться, залезть в пакет из супермаркета, выгрести несколько предметов, выпрямиться с болью в натруженной спине, разложить по полкам, снова нагнуться – и так раз за разом под аккомпанемент жутких новостей…

Уже чувствуя свинцовую усталость, двумя последними стружечными листами я зашил черновой пол в углу у полок, подмел там и постелил поверх старый советский ковер, на который поставил пару ящиков с крупами, чуть не надорвавшись.

И только затем я, уже не в силах проверять чаты и что-то отвечать, добрел с гаджетами до кровати, убедился, что их заряд полон, и отрубился, едва коснувшись грязной щекой подушки.

Аут…

Проснулся я через три часа, подскочив от едва слышного звона будильника и прихлопнув ладонью смартфон с такой поспешностью, будто он орал на всю округу. Время отправляться в город на сделку… если хватит смелости выехать хотя бы за ворота кажущегося таким безопасным участка…

Для начала я нащупал на стене выключатель и со щелчком нажал. Свет не зажегся. Щелкнув еще несколько раз с тем же результатом, уселся на кровати, глянул в дальнюю часть бытовки и не узрел радующего взор любого современного человека зрелища – мигания разноцветных огоньков роутера. Еще через несколько минут я окончательно убедился, что электричества больше нет – ушло без предупреждения. Морозилка не работала, в розетках «сухо», гаджеты функционировали, но без роутера и усилителя сигнала не было ни сотовой связи, ни интернета. Пока я боязливо приоткрывал окно и осматривал пространство перед пристройкой, пока открывал дверь и впускал свежий воздух и свет, одновременно пытаясь сообразить, что же теперь делать и как быстро все растает в морозилке, за спиной защелкало, загудело и… электричество вернулось. Я испустил невероятно длинный выдох, счастливо улыбаясь в раннее сероватое утро. Через минуту запищали все гаджеты, снова начавшие получать поток информации.

Выезжая спустя четверть часа с участка, чувствуя тяжесть пистолета в одном из карманов строительного пояса, я был сердит на самого себя и зло шипел в ветровое стекло:

– Стань уже рациональней, Тихон! Какого хрена?! Автономность ноль целых ноль десятых, зато гречкой затарился года на два! Придурок!

Словно подтверждая, зло прошипела банка черного «Адреналина», заменившая здоровый завтрак, хрустнула на зубах таблетка аспирина, и, сделав пару глотков, я продолжил:

– Генератор! Сегодня же! Запас горючки – сегодня же! Солнечные панели – сегодня же! И соберись уже! Соберись! Больше рациональных решений!

Глянув на телефон, потянулся за наушником и воткнул его в ухо – звонила начальница Леся Павловна. Своей официальной работой я вчера вообще не занимался и стыда по этому поводу было ноль. Но вряд ли она звонит насчет работы. И я не ошибся – Лесе требовалась моральная поддержка. И пока я выезжал из поселка с поднятым шлагбаумом – а где обещанная охрана, а? – пока трясся по грунтовке до асфальта, я разговаривал с испуганной женщиной, убеждая держаться, смело тратить деньги на припасы и ни в коем случае не покидать квартиру. И что странно: она упрямо настаивала на том, что должна дойти до своей живущей через дом подруги, переставшей вчера выходить на связь. Вдруг ей нужна помощь?

Господи… да тебе самой нужна помощь!

Вслух я этого, конечно, не сказал и продолжал мягко увещевать, пока мои слова и доводы не подействовали. Не ожидал, что будет так сложно отговорить Лесю от сумасбродного поступка. Ту, кто всегда была в моих глазах законченной эгоисткой и любила вытанцовывать карьерную самбу на чужих головах. Может, на нее так подействовало сидение взаперти в четырех стенах?

Добравшись до места, где в прошлый раз въезжал в село за схроном оружия, я остановился на пустой дороге, тщательно осмотрелся, убедился, что в прямой видимости никого нет, обратил внимание на перепаханный тяжелыми колесами въезд в селение, после чего опустил до отказа водительское стекло, достал пистолет, взвел курок, снимая тем самым с предохранителя, перехватил рукоятку двумя руками, прицелился в воду придорожного озерца, постарался не щуриться, напряг мышцы рук и нажал на спуск.

Пистолет выстрелил.

Руки тряхнуло, сухой треск выстрела отдался в ушах, в воде плеснуло.

Выстрелил!

Работает!

Так… а теперь надо спустить курок и поставить оружие на предохранитель, и тут главное – не накосячить… Чуть дрожащими от возбуждения пальцами я проделал нужные манипуляции, попробовал выстрелить, убедился, что пистолет заблокирован, убрал его обратно в пояс и нажал педаль газа. Внедорожник легко преодолел небольшой подъем и потащил меня в сторону М4.

Я вооружен… и еду с пушкой в банк… Да, звучит, как добровольная сдача полиции в качестве тупого грабителя банков, но без оружия я больше не путешествую. Особенно после рассказов Бажена и того, что я увидел во вчерашних новостях…

Глава 3

Глава третья

Машина оставляла за собой километр за километром, движок работал ровно, дозалитый из канистры бензобак почти полон, в животе пытается найти себе место переспелый банан, а на душе кошки скребут…

И все из-за безжизненности пейзажа за окном.

Ощущение, что я в Припяти…

Нет, сам я никогда в печально знаменитом городе не бывал, хотя пара знакомых приятелей болела этим делом и увлеченно сталкерила по всяким заброшенным объектам и городкам, потом делясь фотографиями. Но, возможно, ощущение именно такое: я еду через обычно оживленную окраину старого села, впереди центральный перекресток с магазинами – и вокруг меня ни единой живой души. Вообще никого. Еще одна деталь, почему-то чуток успокоившая: на окнах многих домов появились сколоченные из досок ставни. Хотя это даже не ставни: окна просто заколотили наглухо дощатыми щитами, какие обычно крепят, если жилище покидается надолго или хозяева умерли, а наследники пока вселяться не собираются.

Вот только в наше время такие заглушки имеют противоположное значение: значит, внутри есть жильцы и они настроены не умирать, а жить. И они располагают информацией о том, как защитить свой дом от безумных тварей. Тут я ощутил легкую гордость за себя: пусть я всего лишь песчинка в мировом информационном океане, но, возможно, и мои усилия по информированию подписчиков моего канала, среди которых есть и жители этого села, повлияли на действия местных.

Эта гордость и вернувшаяся легкая расслабленность едва не довели меня до беды…

Поднявшись на крутой пригорок, ударил по педали тормоза и с удивившим меня самого ругательством крутанул руль, уходя на встречку. С внезапно выросшим на дороге препятствием я разминуться не сумел и вскользь зацепил заднее крыло крупной машины. Треск, еще один мат, я опять кручу руль, огибаю проблемное место, с лютым облегчением сначала возвращаюсь на родную полосу, с визгом покрышек торможу и только затем понимаю, что на дороге вообще нет машин – не считая моей и тех двух позади. Рука потянулась заглушить движок, но я вовремя остановил себя от глупого действия, оглядевшись, приоткрыл дверь и вышел, держа вспотевшую ладонь на рукояти пистолета. Охренеть, наверное, глупо сейчас выгляжу… как герой дешевого боевика, снятого на телефон среди старых гаражей. Да и вид у меня не геройский: потом буквально истекаю, вмиг взмокшая белая футболка противно липнет к телу, налетевшая мошка лезет в глаза, над башкой с напрягающим нервы гудением кружит то ли овод, то ли оса – не могу глянуть вверх, потому что кручу головой по сторонам, смотря на обступившую дорогу высоченные старые вязы с обкорнанными нижними ветвями и на ближайшего ко мне «китайца», а точнее сказать, на его потрескавшееся ветровое стекло.

Синий кроссовер «Чанган», а в него сзади влепилась белая «Лада-Гранта». Все случилось за вершиной пригорка – поэтому я увидел их в последний момент и едва успел среагировать. Стой они на метр ближе в ту сторону – и я бы влетел в них на скорости. Дыма нет, движки не работают. Заднюю машину чуть развернуло боком, я вижу открытую дверь водителя, красные разводы на белой краске и ручке, такие же на крыше, но салон на первый взгляд пуст. А вот в «Чангане» все не так хорошо – это и есть причина, по которой я выбрался. Там человек на водительском месте. Водительская дверь закрыта. А вот передняя пассажирская дверь, наоборот, распахнута. Подушки безопасности не сработали – ни в одной из машин.

Подойдя еще на метр, я убедился, что окно с водительской стороны приоткрыто, и с расстояния срывающимся голосом выкрикнул, наверное, самое тупое из возможного:

– Здравствуйте! Как у вас дела?

Вот же дебил!

Жгу не по-детски. Прямо как в зарубежных фильмах у вылетевшего через лобовое стекло водителя, прокувыркавшегося по асфальту и лежащего в луже собственной крови, спрашивают подбежавшие свидетели: «Ты в порядке, бро?»

Или как в том фильме, где…

Стоп! О чем я вообще?! Соберись!

– Эй! – на этот раз мой голос звучал громче и не так сильно походил на придушенный писк цыпленка. – Живы там?!

Тишина. Неподвижность.

Решившись наконец, в несколько мелких шажков подошел вплотную, заглянул в щель окна и… охнув, невольно отшатнулся, а широко раскрытые глаза продолжали вбирать в себя и передавать мозгу все нужное и ненужное с удивительной четкостью.

За рулем сидела сухонькая старушка. Седая аккуратная прическа, на губах розовая помада, щеки подрумянены, на шее элегантный некогда белый шарф, ниспадающий на серую блузку. Это из нормального. А вот остальное… помаду на губах и румяна на щеках я заметил только из-за дичайшего контраста нормального с максимально ненормальным: у старушки не был глаз, и вообще вся верхняя часть лица была буквально исполосована глубокими горизонтальными бороздами, пропоровшими плоть, взбугрившими края кожи так сильно, что у откинувшей голову на спинку сиденья женщина в районе глаз образовалось что-то вроде полной густой крови лужи. Часть крови стекла вниз, но темные ручейки обтекли щеки и не тронули аккуратно накрашенных губ. Голова была чуть скошена в одну сторону, место правого глаза опустело, и я, сам того не желая, увидел чудовищно глубокую дыру, уходящую в голову. Десяток потревоженных мной мух снова начал опускаться на окровавленную поильню…

– Охренеть… – пробулькал я, отходя на шаг. – Охренеть…

Бедром навалившись на машину, я некоторое время успокаивал дыхание, но подкатывающая тошнота становилась все сильнее, и я ничего не мог с этим поделать. Сейчас сблюю… еще эти гребаные мухи… Судорожно сглотнув, я начал сгибаться, чтобы выблевать банан на асфальт, но тут меня жахнул в шею сзади овод – или еще какая иная кусачая сволочь. Шлепнув ладонью по шее, я резко выпрямился, махнул рукой, стараясь перехватить летающего над головой ублюдка, взглянул невольно вверх и… заблеяв, боком шарахнулся в сторону.

Пробежать таким макаром удалось шага два, и я рухнул, разумеется, набок, причем на правый, сильно ударившись о собственный пояс, где справа висел молоток, а в кармане лежал пистолет. Боль была сильной, но я заметил ее едва-едва: все мое внимание было обращено на место, где я только что стоял и куда удивительно мягко приземлилась двуногая тварь. Покрытые кровью руки со шлепком ударились об асфальт, согнувшиеся ноги резко выпрямились и… непонятно как, она сначала оказалась на капоте, откуда вытянулась в прыжке ко мне, выставив руки и оскалив зубы. Все как в замедленной съемке… И я, перевернувшийся на спину, отталкивающийся ногами, скользящий кроссовками, чувствующий, как обдирается кожа на плечах даже сквозь футболку, пытаюсь уйти и понимаю, что не получится…

Выстрел. И еще… и еще…

Удар… невероятно длинные разноцветные окровавленные когти… нет, ногти… ударили по асфальту, с хрустом обламываясь, прошлись по нему в сантиметрах от моей головы.

Выстрел… еще…

Задергавшаяся на мне тварь резко вытянулась, окаменела на миг, затем распласталась и… Я ощутил сразу три максимально теплых или даже обжигающих прикосновения к своему телу: ко мне прижалась мягкая и горячая женская грудь, мне на лицо капала обжигающая кровь, а по моим ногам стекала чуть ли не кипящая, если верить ощущениям, моча. Причем моча моя собственная – я обоссался. Это было то немногое, в чем я был уверен на все сто процентов. Как и в том, что лежащая на мне красотка мертва, что убил ее я, а в моей руке все еще зажат пистолет, который я непонятно когда успел взвести. А стрелял, уже почти не целясь, и почти уверен, что большую часть выстрелов в упор я сделал с закрытыми глазами.

Дернувшись, я перевернулся на бок, сваливая с себя продолжающую истекать кровью мертвую девушку. Поднявшись на дрожащие ноги, скачущими неровными и максимально странными прыжками оказался у водительского места своего внедорожника, где и замер, пытаясь не разорваться между двумя противоположными мыслями. Первая кричала, что надо срочно в машину и запереться. Вторая же возражала, что в таком виде в машину нельзя – я весь в крови и моче. Меня била дрожь, я был в ступоре, пистолет трясся в руке, то и дело пересекая мушкой мою ступню в кроссовке с брызгами крови, а палец был на спуске.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы просто отдышаться и вернуть хотя бы отчасти трезвое мышление. И получилось у меня это с помощью совершенно идиотской мысли: а почему я решил, что она красотка? Это заставило обернуться и посмотреть на распластанное на дороге тело.

Ну да…

Красотка.

Очень спортивное телосложение, длинные ноги, короткие облегающие шорты еще на ней, а вот остальное она содрала, оставшись топлес. На руках – те самые максимально непригодные для бытовой жизни длиннейшие ногти, подчеркивающие статус владелицы: она для любви и яркой жизни, а не для скучной бытовухи вроде мытья посуды. На ногах навороченные кроссовки с дутой толстенной подошвой. Лицо… лицо залито кровью, но даже так видно, что она действительно была красива. Ей вроде бы лет двадцать, вряд ли больше. И я ее убил.

Прислушавшись к своим ощущениям, облегченно вздохнул – тошноты ноль. Похоже, перезрелый банан останется в еще дрожащем от недавних спазмов желудке. Я опустил взгляд ниже на свои штаны. Да… жаль, что моча не была солидарна с бананом и не осталась в мочевом пузыре. Стыдно ли мне? Нет… вообще не стыдно. И хватит уже тут стоять дебил дебилом!

Следующие минут десять я провел в лихорадочных действиях. Сначала сделал важное дело – вытащил из своего багажника аварийный конус и поставил его на склоне пригорка, там же бросив какую-то подобранную по пути яркую тряпку – вроде какую-то модную футболку. По пути назад еще раз посмотрел вверх и мысленно поблагодарил укусившего меня овода – я жив только благодаря этому безымянному насекомому.

Девчонка прыгнула на меня с одного из вековых вязов. Она сидела очень высоко – ветка, где я ее заметил, примерно на высоте третьего этажа. И когда я ее увидел, она уже прыгала. И приземлилась ведь на асфальт, но мягко, как кошка, и ничего не переломав – упади с такой высоты я, лежал бы сейчас здесь студнем с переломанными в крошку костями.

Затем я оттащил саму девушку ближе к кроссоверу. Убедился, что в салонах больше никого нет, потом глянул на себя в зеркало на «Чангане» и обомлел – я весь в крови. От макушки до пяток. Сразу вернулся страх: увидь меня кто из нормальных людей, то либо переедет машиной, либо пристрелит. Содрав с себя влажную от крови футболку, бросил ее на обочину, туда же отправил штаны и трусы. Выдернув из открытого багажника пятилитровку воды, вылил половину себе на голову и принялся яростно оттираться, в то время как пистолет лежал в багажнике под рукой. Добавив на голову еще воды, завороженно глянул на стекающие по коже розовые ручейки, выругался на себя и полез за пачкой салфеток, радуясь, что в просторном Форде места так много, что я не парился с выгрузкой лишнего из салона. Вот только трусов запасных не нашлось и, обработав себя влажными салфетками, я натянул сухие шорты и майку, всунул ноги в покрытые опилками резиновые шлепки, закинул кроссовки в багажник и захлопнул его, едва не забыв забрать пистолет.

За все это время по дороге не проехало ни одной машины. Но сейчас я этому даже был рад – никто не видел залитого кровью пританцовывающего на обочине голого парня. Достав телефон, глотая окончания слов, надиктовал о случившемся сообщение Бажену: меня прямо рвало на части от желания поделиться произошедшим. Усевшись за руль, потянулся к замку зажигания и замер – а в полицию-то я не позвонил… Стоило об этом подумать, и резко зазвенел смартфон, отчего я едва не заверещал подбитой уткой. Звонил Бажен. И первое, что он сказал, едва я принял звонок, так это:

– Машины обыскал? Нужное забрал?

– А? – в моем аканье было больше изумления, чем вопроса. – С ума сошел? Это же чужое все!