Читать онлайн Золотая ртуть. Легенда о мастерах

Глава 1

Глава 1

Вечернее небо полыхнуло закатным огнем, и вершина горы, издалека рубиново-золотая, утонула в седом полумраке. Скрылись за спиной пестрые высотки Уктуса и громады подъемных кранов на стройках, дорогу, мокрую от вчерашнего ливня, плотным кольцом окружил лес. Бабье лето в этом году закончилось в середине сентября, но, несмотря на перемену погоды, деревья не растеряли причудливых нарядов: запрокинешь голову, и светятся на небе желтые монетки листьев, точно маленькие круглые солнышки.

Ароматы вечерней свежести стелились плотным облаком над лесной землей: пахло  грибами и пряной хвоей, упавшими на влажную траву дикими яблоками и грушами, горьким медом пижмы и тысячелистника. Холодало быстро. Солнце скатилось за лиловый горизонт, и тут же стало зябко, ветер слетел с верхушек деревьев. С наступлением сумерек прохожие спустились с аллей парка, тогда лес придвинулся ближе к поздним путникам, зашуршал, заговорил на языке древних легенд.

Иришка споткнулась о корягу и упала. Заныли ушибленные колени, на миг захватило дух. Девочка поднялась, стряхнула с одежды сухую труху и осмотрелась. Поляну за крутым подъемом очертила багровая нить рябин, она будто предупреждала об опасности. Стоит ли туда идти? Динара раздраженно цыкнула, обернулась и взглянула на сестру с укором:

– Под ноги совсем не смотришь?

Иришка виновато шмыгнула и, потерев ногу, ответила:

– Просто темно уже. Возьми меня за руку, а? Страшно. За нами будто кто-то следит. Тебе так не кажется?

– Нет там никого, – буркнула Динара, покосившись в сторону кустарников. – Напомни, на черта я повелась на твою авантюру? Знал бы отец, куда мы поперлись на ночь глядя, обеим бы мало не показалось. Ладно, ладно, – отмахнулась она, заметив, как поникла младшая сестра. – Давай руку, помогу подняться. Камни под ногами осыпаются, смотри, куда ступаешь.

– Лерка говорила, что видела на этой горе, кем была в прошлой жизни. Как думаешь, врет или нет? – Иришка едва поспевала за старшей сестрой, и ее голос то прерывался от быстрого шага, то становился совсем тонким.

– Дура твоя Лерка, – фыркнула Динара. – Такие бредни сочиняет, а ты в рот ей смотришь.

– Но ведь ты со мной пошла? Получается, тоже немножко веришь?

– Потому и пошла, – отрезала Динара. – Чтобы вы с Леркой не додумались притащиться одни. Запомни, будь добра, сюда приходят только со взрослыми.

 Динара миновала последний каменный выступ, выбралась на поляну и откинула ногой сухие ветки с прохода.

– Все, пришли. У тебя десять минут. Давай живее.

Иришка кивнула, сбросила рюкзак на пожухлую траву, вытащила из него фонарик и замерла посредине поляны, поеживаясь от ветра. В ее глазах блестели удивление и азарт, страстное желание обнаружить тайну, зашифрованную на камнях славянского капища. Помимо этих валунов, расположенных по строгим канонам древнего святилища, ничего особенного тут не было. Никаких картин прошлой жизни, потоков теплого воздуха или темной энергии…

Плоские облака, похожие на обломки огромных сизых льдин, раскололись и образовали узкий просвет. В нем проскользнуло очертание тонкого серебряного месяца. Сколько же здесь рябин… Лысые ветки с тяжелыми гроздьями ягод клонились к земле. Зима будет суровой в этом году.

Динара повесила на высохший сук березы мотоциклетную каску и прислушалась. За дальними кустами хрустнула ветка. Девушка вытянулась, замерла и задержала дыхание. Кто это может быть? Дикий зверь? Турист? Или…

– Дин, а где жертвенник? Тот камень, что в центре? – спросила Иришка.

Динара вздрогнула и жестом попросила сестру замолчать. Глаза малышки округлились.

– Призраки? – послышался ее тревожный шепот.

– Плоский камень слева и есть алтарь, – пробасил кто-то. – А центральный – идол Перуна.

Малышка перепугалась, подбежала к сестре и схватила ее за руку. Динара развернулась и с облегчением выдохнула.

– Игорь, – сердито прошипела она. – Напугал, черт лысый. Ты что, следил за нами?

– А что мне оставалось? Убеждать тебя бессмысленно. Ты не слушаешь, поступаешь, как вздумается. Но вот это, – показал он на Иришку, – это явный перебор. Хорошо, хоть знал, куда поперлись. Идиотка. Здесь сатанисты тусят по ночам! Скажешь, не знала? Почему не пойти днем, как все нормальные люди? Ещё и телефон «вне зоны». Молодец, ничего не скажу!

Игорь приблизился к ним настолько, что его лицо, почти скрывшееся за черной густой бородой, стало различимо в сумерках. Глаза у него были встревоженные и печальные. Тыльные стороны ладоней и открытый участок шеи покрывали татуировки. Одну из них, серую ящерку с полосатой спинкой и извивающимся длинным хвостом, девочка узнала. Сестра прятала ее под одеждой на правом плече.

«Наверное, тоже байкер, – решила про себя Иришка. – А уж байкеры знают толк в татуировках. Так им проще понимать друг друга. Потому-то они сразу и находят алтарь язычников. Значит, он тоже помечен  символом. Вот бы узнать, каким?» Иришка вопросительно взглянула на незнакомца, но он смотрел мимо нее на темные верхушки высоких сосен.

Девочка вздохнула и присела на корточки перед красным камнем Перуна. Его вершина была выкрашена в белый цвет, отчего напоминала ледник. Две золотые стрелки по краям выделили меч, направленный клинком вниз.

Динара подошла к Игорю, протянула ему руку, которую он деликатно пожал, не прекращая, впрочем, хмуриться, и высмеяла его опасения:

– Да, брось. Нет тут ни сатанистов, ни злых духов. Опять ужастики глядел всю ночь? – Она развернулась к Иришке и потрясла ее за плечо. – Ну как? Убедилась?

Малышка разочарованно вздохнула, потушила фонарик и отряхнула пыльные колени.

– Ты права. Лерка – врушка, – опустила она глаза.

Девочка еще раз прошлась по поляне, смахивая ладонью с валунов желтые листья. Потом она подошла к жертвенному камню, присела перед ним и замерла.

– Ну что, пойдем? – спросила Динара. Иришка встрепенулась и оглянулась на сестру, сжав в кулаке охапку ярких листьев. Ее взгляд стал беспокойным, бегающим, он будто искал защиты. Динара вздохнула и села рядом, чтобы еще раз объяснить непутевому ребенку, что на горе никогда не бывали язычники, и это капище всего лишь приманка для туристов, но ничего не успела сказать. На жертвенном камне засветился и через несколько мгновений погас золотой символ, состоящий из прямой и перевернутой буквы «ш». Их соединял между собой маленький ромб. Этот знак особенно выделялся на фоне однотипных фигур, стрелок и ломаных линий, он был похож на египетский иероглиф или славянскую руну. Зубчатые волны раздвоились, зарябили перед глазами. Дыхнуло холодом. Динара потерла глаза и не спеша выпрямилась, стараясь не выдать мимолетного испуга. Иришка не сводила глаз с камня, а плечи у нее подрагивали. «Обман зрения, – успокаивала себя Динара, – или проделки сатанистов».

– Я на машине, – окликнул ее Игорь. – Припарковался во дворах. Малая со мной поедет. Рано ей еще на байке.

– Давай, я сама решу? – рявкнула  Динара. Нервным движением она сняла каску с дерева и надела ее на руку. – Тоже мне, командир.

– Хочешь снова поссориться?

– Нет, не хочу, – вздохнула Динара и внезапно погрустнела. – Все, пойдемте, пока дорогу видно, – она немного помолчала и добавила: – Иришку отвезешь на старую квартиру. Надо остатки вещей собрать. Обещали сегодня закончить.

– Добро, – кивнул он и шагнул на тропинку, уходящую вниз черной змейкой. – Спускайтесь за мной, только не поскользнитесь, камни сырые. Я посвечу.

Когда они подошли к парковке, тесно заставленной рядами автомобилей, темнота отчасти рассеялась, благодаря ярким фонарям, то тут, то там всплывающими у них на пути. Этот свет успокоил и отогнал черное облако тревожных раздумий. Нет, Динара так и не поверила кочующим легендам о существовании на Уктусе удивительных мест силы, но признала, что на горе действительно возникли странные чувства. То ли тоска, то ли приближение беды. Еще этот фокус со вспышкой на камне…

Иришка всю обратную дорогу молчала, пораженная увиденным зрелищем.  Сейчас она стояла на ступеньках магазина под переливающейся вывеской и затягивала ремешок часов на запястье.

– Думаю, она получила, что хотела, – усмехнулся Игорь, заводя машину. – Все приукрасила и попалась в свою же ловушку. С детьми так часто. Помнишь, как мы играли?

– Помню, конечно. Что ты положил в бутылку, когда мы вызывали барабашку в подъезде?

– Ничего такого, – расхохотался он и, отчего-то смутившись, сделал вид, что прибирается на заднем сидении. – Пока ты читала заклинание у стены, незаметно поджег петарду. А ты была так напугана, что ничего не сообразила. Все дети сочиняют сказки друг для друга. Было забавно их придумывать для тебя.

Динара шутливо погрозила ему пальцем, спрятала лицо под забралом каски и завела мотор.

– Иришку на старую квартиру! – крикнула она Игорю, трогаясь с места. – Не перепутай!

Он поднял руку в знак того, что услышал ее и подошел к девочке, приглаживая на ходу бороду.

– Ну что, прокатимся? – показал Игорь на серебристую десятку. – Комфорт класс, конечно, не обещаю, но ветерок могу устроить.

Малышка кивнула и, не прекращая теребить ремешок от часов, двинулась к машине.

– В каком районе купили квартиру? – поинтересовался Игорь, оглянувшись на Иришку.

– Рядом с парком Маяковского, – ответила она едва слышно.

– В новостройке?

– Ага.

– Не скучаешь дома без сестры?

Иришка пожала плечами и наморщила лоб. Беседа не клеилась. Несколько минут они ехали в полной тишине.

А потом серебристый «шевроле», который ехал перед ними, неожиданно вильнул в сторону, не включив поворотники, и в лобовом стекле мелькнул знак дорожных работ. Вспыхнула оградительная сетка, взвизгнули тормоза, водитель позади едва успел перестроиться и возмущенно загудел вслед. Игорь ослабил хватку на руле и встряхнул дрожащие пальцы.

– Да уж, чуть не влипли, – он вытер пот с виска и обернулся. Иришка вцепилась в рюкзак так, что костяшки побелели. Капюшон закрывал половину ее лица, но мера испуга и без того была ясна.

– Да все обошлось, Ириш, не бойся, – Игорь держался бодро, но фальшивые нотки в голосе выдавали страх. – Я же с юных лет на байке, у меня реакция…

– Там была яма, да? – перебила его Иришка.

– Да, яма, – подтвердил он. – Когда ехал вперед, не заметил. Не сердись, ладно?

Динара заглушила мотор и, облокотившись на сидение мотоцикла, запрокинула голову, разглядывая светящиеся окна. Старый дом, скрывшийся от городской суеты в глубине дворов, остался верен традициям тишины. От одиночества защемило в груди, и черное облако тревоги разрослось до необъятных размеров. Оно давило на виски и грудь, перекрывало кислород, шептало об опасности. Из мыслей не выходил знак с камня. Вряд ли он померещился.

Динара начала с поиска в сети, но на сайтах, посвященных иероглифам и рунам, не нашлось ничего подходящего. Зато ей предложили купить краску, светящуюся в темноте, что подтвердило ее предположение о глупом розыгрыше. «Тогда и тем более ерунда», – подумала Динара, отгоняя тревогу прочь.

На экране вспыхнула заставка звонка. Девушка забеспокоилась. Вдруг Олег узнал об их отсутствии?

– Привет, Олеж, – прощебетала она в трубку, скрывая волнение за беззаботной интонацией.

– Привет. Ну как вы там? Собрались?

– Пока что нет. Не могу сказать, когда закончим. Думали, что вещей меньше осталось.

– Динка… – замялся Олег, и не осталось сомнений, что далее последует просьба. – Я спешу на вызов, вы могли бы там переночевать? Я позвоню Вадиму Сергеевичу, он в курсе ситуации. К утру освобожусь. По рукам?

Динара притихла, не зная, что на это ответить. Ее возмущению не было предела. Ночевать в пустой пыльной квартире на единственном диване, почти развалившемся от старости… Еще чего!

– Ты же обещал, что заберешь нас! –  возразила она. – Нет, я так не хочу. Мы вызовем такси.

– Знаешь ведь, что отец не одобрит.

Динара зажмурилась и подавила гневную вспышку. Можно, конечно, вспылить, наорать на непутевого мужа, но что это изменит? Ну почему, почему он все время прикрывается отцом? Сколько можно?

– Хорошо, – холодно процедила она сквозь зубы, и, заметив  машину Игоря у соседнего дома, поспешила закончить разговор. – Приезжай завтра.

– Целую, родная. До встречи.

Динара беззвучно выругалась, сбросила вызов и крепко сжала телефон во вспотевшей ладони, с трудом сдерживаясь, чтобы не разбить его об асфальт. Зачем только понадобилось брать с собой сестру? Не будь ее рядом, можно было бы плюнуть на обещание и всю ночь колесить по городу. Что ж. В какой-то степени она сама себя обрекла на душное заключение.

Игорь выскочил из машины, помог Иришке открыть дверь и подбежал к Динаре.

– Прости, на дороге не без уродов, – громким шепотом зачастил он, поглядывая на малышку. – Чуть в знак не въехали. Испугал девчонку чуток.

– С ней все в порядке? – Динара кивнула на Иришку, застывшую, подобно статуе, посреди тротуара. Девочка так и не выпустила из рук рюкзак, словно он был ее щитом, который не позволял страху окончательно выиграть схватку.

– Да вроде бы нормально все. Не ушиблась даже. Только ведет себя странно.

– Не бери в голову, все в порядке, – рассеянно пробормотала Динара, разглядывая темное окно на пятом этаже.

– Не сердишься на меня?

– Нет, с чего бы?

– Там яма была за знаком. Я перед самой сеткой затормозил… – Игорь развел руками, робея под хищным прищуром глаз Динары. Она усмехнулась. Игорь сейчас выглядел как большой ребенок, нашкодивший после уроков. В такие минуты его не спасали ни огромные мускулы, ни брутальная борода, ни байкерская куртка с шипами. Он пускал пыль в глаза всем, кроме девочки с соседнего двора. Она с пятого класса сидела с ним за одной партой, она соглашалась идти с ним, куда угодно, хоть в разведку, знала его слабости, но никогда не пользовалась своим знанием. Динара могла без опасений высказать в лицо Игорю все, что думает о нем, упрекнуть, накричать, обидеться. Он не грубил в ответ. Разозлить его было непросто.

– Хватит! – с раздражением прервала его Динара. – Спасибо, что помог. Нам пора идти.

– Хорошо. Забегу завтра к тебе на работу, – пообещал он и направился к машине.

Динара улыбнулась ему вслед, шагнула к Иришке и недовольно фыркнула, когда заметила, что на одном кроссовке развязался шнурок. Она наклонилась к ноге и обомлела: на ее глазах небольшая лужа покрылась плотным прозрачным льдом и засветилась изнутри голубым. Динара подняла взгляд на сестру, но не смогла ее разглядеть – улицу заволокло плотным туманом. Нестерпимо зачесалось плечо. За голубым стеклом лужи показалась маленькая шустрая ящерка. Она пробежала от одного края к другому и подняла любопытную мордочку кверху. Лед затрещал, раскололся и пропал – тогда Динара смогла вдохнуть и распрямиться.

– Дин, что с тобой? – потрясла ее за руку Иришка. Динара не ответила. Малышка сильно дернула ее за рукав и заплакала.

– Все нормально, – Динара потерла плечо, еще раз взглянула на лужу и поморгала, чтобы окончательно развеять туман в глазах. – Поясницу защемило, – объяснила она Иришке. – Старею. А ты чего Игоря напугала? Ям не видела никогда?

– Не знаю, – пожала плечами девочка. – Давай зайдем? Я замерзла.

– Пойдем, пойдем, – пробормотала Динара. Она подошла к подъезду, оглянулась и увидела, как машина Игоря сверкнула фарами на повороте. Потом скрипнули качели на детской площадке, и девушка вздрогнула. Но человек, который на них сидел, даже не взглянул на нее. Он поднялся, сунул руки в карманы спортивной куртки, бросил сигарету на землю и скрылся в подъезде соседнего дома.

***

Динара отперла дверь квартиры и пропустила сестру вперед. Иришка сбросила рюкзак на пол, зашарила рукой по стене в поисках выключателя и щелкнула им, но свет не появился.

– Наверное, лампочка перегорела, – деловым тоном заключила она и, задрав подбородок, оглядела пыльный плафон. – Дин, не закрывай дверь, тут заставлено все, я запнусь.

Бледный свет прокрался в прихожую через распахнутую дверь, из сумрака вынырнули смутные очертания гардеробной, ободранных стен и пустующей подставки для обуви. Ковры давно уже убрали, на полу осталось облезлое дощатое покрытие, исчерканное темными полосами. Половицы скрипели при каждом шаге, словно упрашивая прежних хозяев передумать и вернуть вещи на места. Их жалобные стоны внезапно стихли, черный проем комнаты вспыхнул, и все предметы окрасились в привычные тона, сбросив с себя призрачно-серую вуаль.

– Все, – крикнула Иришка. – Здесь работает.

Динара устало вздохнула, протиснулась между громадой упакованных вещей, остановилась в центре комнаты и прикусила губу, чтобы не выругаться, как следует. Здесь творился хаос: шкаф был доверху забит отцовскими документами и вещами, на подоконнике громоздилась кипа советских газет и журналов, растрепанных от старости настолько, что их неприятно держать в руках, полки буфета завалены статуэтками, квитанциями и посудой. Пыль, поднявшаяся после упаковки коробок, осела густым слоем на полу и мебели. А еще в доме недавно включили отопление, и душный воздух щекотал горло, вызывая сухой кашель.

Пока Динара, брезгливо морщась, оценивала фронт работ, Иришка села на вращающийся стул у маминого трюмо и, отталкиваясь руками от столешницы, сделала несколько оборотов, ожидая поручений от сестры. Ее скучающий взгляд тут же оживился, когда Динара сорвалась с места, подбежала к подоконнику, смахнула все его содержимое на пол и повернула ручку оконной рамы. Тонкая бумага зашуршала на ветру, а серая бахрома, сорвавшаяся с ее краев, разлетелась по полу. Динара чихнула и в сердцах поддала ногой пустую банку из-под краски. Она, звеня и громыхая, укатилась в противоположный угол.

– Ну и как тут ночевать? Интересно, он вообще видел, что здесь творится? – сердито усмехнулась Динара.

– А разве мы останемся? – подняла брови Иришка. – Папа говорил, что соберем вещи и поедем.

– Папа говорил! – завелась Динара. – Соберем и поедем! Издеваешься? На, звони ему!  – она бросила телефон на диван. Малышка ошеломленно взглянула на нее, теребя в пальцах пустой флакончик от маминых духов. – Чего так смотришь? Думаешь, я шучу? Значит так. Возьмешь веник, подметешь пол. Я буду остатки вещей складывать. Потом вымоем тут. Иначе либо простынем, либо задохнемся.

Иришка нахмурилась, но спорить не стала. Динара была расстроена не меньше нее, потому и злилась. Скажи сейчас слово поперек, и разразится ураган. И если уж судить по справедливости, то помогать никто не заставлял. Динара предложила свой план, а Иришка с радостью откликнулась на него. В лес они сходили, пора выполнять вторую часть уговора. Лишь бы отец не догадался о вечерней вылазке…

Девочка вспомнила его суровый взгляд из-под мохнатых бровей, ту стальную интонацию, с которой он разговаривал, будучи чем-то недоволен, нервное постукивание пальцев по столу, и по спине пробежал холодок.

Вадим Сергеевич был полковником полиции. Подчиненные побаивались его за крутой нрав, однако он был принципиальным и честным офицером старой закалки. Он терпеть не мог взяточников, безалаберных людей и карьеристов. Если кто-то из его окружения попадал под следствие из-за собственной халатности и распущенности, то Вадим Сергеевич никогда не заступался за виновного. Сам полковник пустого времяпровождения не любил: он занимался стрельбой, ходил в тренажерный зал, читал книги, иногда ездил на рыбалку.

Вадим Сергеевич появлялся дома нечасто, но это отнюдь не означало, что он не занимался воспитанием дочерей. Расположившись в  кабинете за письменным столом, отец звал их к себе и беседовал. У девочек была большая разница в возрасте: когда родилась Иришка, Динара поступала в университет. Но отец будто не замечал, что старшая дочь повзрослела – требования остались те же. В обязательном порядке он требовал зачетку, и если у Динары случались плохие отметки, то в наказание она на неделю лишалась прогулок и карманных денег. Истерики и напоминания о том, что она далеко не ребенок, не помогали – отец был непреклонен.

Каждый день расписывался по часам: ранний подъем, зарядка, школа или университет, репетиторы, кружки. После девяти вечера никто из домашних не смел покинуть дом без разрешения главы семьи. Вадим Сергеевич не признавал очевидное: служба настолько поглотила его, что оставила неизгладимый нервный след. Страх за близких людей волочился за ним повсюду. В безлюдных дворах полковнику мерещились маньяки, у кафе и ресторанов топтались наркоманы, а водители такси были непременно ворами или насильниками. Поэтому Динара не сопротивлялась, когда после недолгих ухаживаний со стороны Олега, отец настоял на свадьбе. К тому же она была влюблена в «надежного и перспективного» молодого офицера. Но больше всего она мечтала о свободе.

Олег был хорошим мужем: ничего ей не запрещал, баловал подарками и не задавал лишних вопросов. Динара расцвела: к двадцати восьми годам она совершила то, о чем мечтала долгие годы: обзавелась собственным байком, легким, маневренным "Дукати" и с рядового сотрудника поднялась до управляющего мотосалоном. Отец был крайне недоволен увлечением дочери, насмешливо называя ее продавцом даже после повышения, и в каждой беседе подчеркивал, что мечты о мотоцикле появились после дружбы Динары с «уличной шпаной».

Иришке было проще: с малышей спрос меньше. Правда, в этом году она пошла во второй класс и с замиранием сердца ждала, когда начнут ставить отметки. Ей казалось, что она умрет от ужаса, если получит двойку. Только что страшнее:  нагоняй за двойку или за сегодняшний вечер в лесу? И не про Игоря ли говорил отец, когда ругал Динару за то, что она до сих пор водится со шпаной?

Иришке в прошлом месяце исполнилось восемь, но хранить секреты она научилась прекрасно. Она знала, о чем можно рассказывать дома, а о чем лучше промолчать. И сегодня, впервые увидев друга Динары, девочка сразу смекнула, что об этой встрече лучше не знать никому, тем более отцу. Иришка спрятала новое воспоминание в свою шкатулку с секретами и занялась уборкой, с нескрываемой завистью поглядывая на сестру, которая сортировала книги и бумаги по большим картонным коробкам.

Динара потянулась к самой верхней полке, загруженной доверху объемными папками, и  тут послышался треск, полка накренилась, а вся груда документов и фотоальбомов скатилась на пол, подняв новый столб пыли. Иришка поначалу замерла в растерянности, а затем бросилась на помощь, отбросив в сторону веник.

– А ну не лезь! – прикрикнула на нее Динара, покраснев от злости. – Сейчас вообще все перепутаешь!

– Давай я с папками помогу, – робко предложила Иришка, – а ты бумаги папины соберешь.

– Ладно, – буркнула Динара, отвернувшись к шкафу. – Давай так. Извини. Бесит все, – она рассеянно скользнула глазами по настенным часам. – Пора закругляться, ночь скоро.

Ночь, действительно, надвигалась быстро. Желтые глаза домов закрывались, улица погружалась в глубокий сон. Дело шло к холодам. Ветер становился морозным, из приоткрытой рамы дышало поздней осенью, влажной, с колючим первым снегом. На подоконнике и оконном стекле дрожали мелкие капли.

Динара махнула рукой на грязь и уселась на пол. Глаза заныли от тусклого света и мелких шрифтов, а эти документы надо было сложить по порядку, так, чтобы отец не заметил ее оплошности.

Иришка убрала все папки в коробку и теперь с увлечением раскладывала по альбомам рассыпавшиеся фотографии. Ее лицо светилось от счастья, несмотря на поздний час и усталость. Ноги все еще ныли от долгой ходьбы, а от обилия свежего воздуха клонило в сон, но она отгоняла дрему прочь, разглядывая снимки, где родители были  совсем молодыми, где бабушки и дедушки нянчились с маленькой Динарой, где мир вокруг разительно отличался от мира нынешнего. В нем существовали удивительные телефоны с круглым колесиком, пузатые телевизоры с маленьким экраном и расписные лошадки-качалки из дерева.

Девочка оторвалась от своего занятия и обвела глазами комнату. Ворох бумаг поредел, еще чуть-чуть – и будет порядок. А что там белеет за дверью шкафа? Иришка оглянулась на Динару и подползла ближе, сгорая от любопытства. В ее руках оказалась пачка конвертов, заполненных беспорядочным, едва понятным почерком. Они отлетели чуть дальше, когда полка обрушилась, и Динара еще не успела до них добраться.

– Смотри, тут письма, – Иришка весело плюхнулась напротив сестры и протянула ей свою находку. Ее глаза сияли.

– Ага, – рассеянно кивнула Динара, потирая глаза. – Брось в коробку с альбомами.

– Ух ты, – встрепенулась девочка, присмотревшись к почерку. – Знаешь, от кого они?

– От кого?

– Помнишь, нам папа рассказывал о своей сестре, которая раньше тоже работала в полиции? Это же ее письма!

– Помню, – отозвалась Динара, не отрываясь от дела. – Она вела следствие в селе под Кировградом, а потом заблудилась в лесу и ее нашли мертвой. Это ж когда было! Покажи конверты. Ну вот, точно. Им двадцать лет уже.

– Он не рассказывал, – побледнела малышка. – Говорил, что просто пропала.

– Ну вот, теперь знаешь. Как же село называлось… Крутится в голове, а вспомнить не могу.

– Марицыно? – предположила Иришка.

– Да, вроде бы так. Ты-то откуда знаешь?

– На конверте написано, – ответила она и, призадумавшись, вдруг предложила:

– Письма-то старые, про них все забыли. Давай немножко почитаем? Вдруг там что-нибудь интересное?

Динара  взглянула нее с осуждением и убрала конверты в коробку.

– Нельзя читать чужие письма, – сказала она. – Да и вообще… Меньше знаешь, крепче спишь. Все, почти закончили. Неси ведро и тряпки. Там средство стоит под раковиной, плесни в воду.

 Иришка сердито зыркнула на нее и, надув губки, поднялась с пола.

Динара отряхнула одежду от пыли, растерла затекшие ноги, плюхнулась на диван и прикрыла веки. Пока она работала, все было хорошо, а теперь дурное предчувствие укололо ее вновь. А еще она не прекращала думать о найденных письмах. Ей, как и Иришке, было любопытно, о чем шла речь в переписке. Но не показывать же сестре дурной пример! И вообще…вдруг проболтается?

Динара не рассказывала Иришке о подслушанном однажды разговоре родителей, в котором шла речь о селе Марицыно и о каком-то запутанном расследовании. Так Динара узнала о смерти папиной сестры: оказалось, что ее нашли мертвой в лесу. Вадим Сергеевич не говорил дочерям всей правды, упоминал только, что тетя Мила пропала, ее ищут и, возможно, когда-нибудь найдут. Зачем ему было обманывать? И какую горькую тайну хранят письма, спрятанные на самой высокой полке шкафа за грудой папок?

Динара вскочила, оглянулась на дверь, вытянула из середины пачки одно письмо и, сложив его пополам, сунула в подклад шлема. Если взять одно, никто и не заметит. А там видно будет, стоит ли читать остальные. Она хитро улыбнулась и подмигнула фотографии тети Милы, которую Иришка оставила на обложке фотоальбома. Папа часто приговаривал, что у Динки характер – перец, в точности как у Людмилы. Если так, то она не сердилась бы, сама поступила бы так же. Волевые глаза женщины с капитанскими погонами смотрели на нее упрямо и жестко. Динара встала перед зеркалом и попробовала повторить ее взгляд, получится ли? Ничего не вышло. Не хватило того пронзительного спокойствия, отмеченного фотографом у тетки. Были искорки дерзости, решимости и упорства, но лихие, мимолетные, напускные. Девушка открыла альбом и положила туда снимок. Смотреть на него дольше было больно.

Иришка вернулась с прежней обидой на сестру, спрятанной в складке лба. Еще больше нахмурившись, она закатала рукава рубашки и погрузила руки в ведро с водой, чтобы намочить тряпку, но тут же, ойкнув, отдернула их.

– Что у тебя такое? Покажи, – потребовала Динара, заметив, как Иришка прикрывает ладонью правое запястье.

– Ничего, – пролепетала она. – Тут только часы и все.

– Гонишь ведь, – прищурилась Динара, вспомнив, как малышка затягивала ремешок часов, стоя у магазина на парковке. – А ну иди сюда!

Она притянула к себе Иришку за локоть и сняла с нее часы. На запястье, прямо под циферблатом, была глубокая ссадина. По ее краям сочилась липкая кровь, в стороны расползались розовые разводы от попавшей воды.

– Ну нифига себе! – возмутилась Динара. – Где ты так?

– В лесу, – часто заморгала  Иришка. – Когда мы обратно возвращались, я в темноте напоролась на сучок.

– А сразу сказать никак?

– Побоялась, что ругаться станешь. И…не возьмешь никуда больше.

Иришка соврала. Сестру она не боялась, несмотря на ее грубые выходки. Динара ведь не молчит, как отец, когда злится, покричит и успокоится, возможно, потом пожалеет. Дело было в том, что девочка поранила руку не на обратном пути, а прямо на капище. Напоролась на острый край камня Перуна, сметая с него сухие листья. Она почти не почувствовала боли, только обмерла и впилась взглядом в багровый след на коже. Крови было немного, из-за своей густоты она почти не текла, собираясь вокруг ранки мелкими капельками, но эта глубокая, почти черная линия, прочерченная на запястье, приводила  в ужас. А что, если теперь она умрет? Динара рассказывала как-то историю про мальчика, который умер от заражения крови.

Иришка замерла у жертвенного камня, не сводя испуганных глаз с пореза, а затем наклонилась и схватила большую охапку пестрых листьев. Несколько темных капель упали на камень и тут же исчезли, будто впитались в поверхность. Динара подошла на несколько секунд позже, как раз в то время, когда на камне засветился странный знак. Тогда у Иришки что-то оборвалось внутри, все показалось нереальным. Она не знала, как объяснить это чувство. Будто бы смотришь на себя со стороны и понимаешь, что произойдет дальше, потому что когда-то с тобой такое уже случалось. Страшно не от того, что Игорь едва успевает затормозить перед злосчастной ямой, а от того, что визг тормозов и гудки машин вызывают странные воспоминания: кофейный аромат, гладкое на ощупь кожаное кресло и музыка, еле слышимая, слов песни не разобрать.

Потом…резкий толчок, оранжевое заграждение вспыхивает в лобовом стекле, обжигая глаза, а на плечи ложатся руки, такие ледяные, что кожа немеет от их прикосновения. Шею щекочут длинные волосы, с них сыплются снежинки, которые тают и скатываются капельками по спине. Рядом с ухом раздается шепот, сравнимый с шелестом осенних листьев. Голос гипнотизирует, он прекрасен и суров одновременно, он не просит ответа и не приказывает. И женщина, владеющая им, представляется  Иришке воздушной, легкой, хрупкой, как тонкий лед после ночных заморозков.

– В твоей крови искрится золотая ртуть, но мастер не исцелял тебя. Нити судьбы ведут в прошлую жизнь и кончаются здесь. Ты можешь это исправить. Укажи на мастера. Я дам тебе защиту в мире яви, остановлю беду, спасу от извергов. Боишься? Разве есть что-то страшнее смерти?

Иришка зажмурилась, что есть мочи и вцепилась в рюкзак, но столкновения не случилось. Она тяжело и часто задышала. Некому рассказать о случившемся на капище. Даже Динара не поверит и все объяснит по-своему. Поэтому Иришка предпочла промолчать, скрыв под часами оголившуюся нить судьбы.

– Надо обработать, – покачала головой Динара. – Пойду, пошарю в аптечке. Надеюсь, что-то осталось.

Иришка сползла на пол, прислонившись спиной к коробкам. Она взяла тряпку и ленивыми движениями повозила ей около себя, убирая пыль. А потом сильно закружилась голова, и девочка поняла – что-то опять с ней не так. В горле захрипело и стало мокро, будто туда попала вода. Она встала на корточки и переместилась вперед, чтобы протереть новый участок. Тут же по ее рукам, по полу и тряпке забарабанили темно-красные капли. Иришка догадалась не сразу, что эти капли – кровь. На ее глазах разлетелись крупные рубиновые бусины. Она слышала приглушенные гневные возгласы, ссору, но ярче всего выделялась россыпь рубинов на полу – в то мгновение коричневые доски обратились в белый мрамор. Тряпка в руке стала мягкой, шелковой на ощупь и нисколечко не мокрой.

Динара, зайдя в комнату, охнула и, всплеснув руками, начала торопливо вскрывать канцелярским ножом упакованные коробки. Наконец, она нашла свои вещи, вытащила первую попавшуюся на глаза майку, и, подбежав к Иришке, плотно прижала к ее носу ткань.

– Держи крепко и голову не запрокидывай, – скомандовала она и метнулась к тумбочке, куда уже положила лекарства. – Возьми вату с перекисью, положи в нос. Так быстрее кровь остановится.

Кровь и не думала останавливаться. Она, напротив, текла все сильнее, белая ткань майки побагровела. Динару колотила дрожь, она вертела в пальцах телефон, не решаясь набрать ни номер Олега, ни тем более отца или матери. Скорую помощь она вызвала сразу, как только поняла, что Иришке становится хуже, но машина не ехала. Минута превратилась в вечность, а беспокойство переросло в панику. Медлить было нельзя, требовалась немедленная помощь врача.

– Юрка, – хлопнула себя по лбу Динара. –  Олег говорил, что он брал отпуск. И живет рядом.

Она пролистала телефонную книжку и набрала его номер. Кольнуло беспокойство: вдруг он не в городе? Шли протяжные гудки, а ответа все не было. Наконец, сонный голос пробурчал:

– Алло, Динара?

– Юра, привет! Прости за поздний звонок, срочно нужна помощь.

– Что такое? – голос на том конце провода оживился, стал резким и серьезным.

– Ты… Сможешь к нам приехать? На старую квартиру, помнишь? Иришке плохо, кровь из носа так и хлещет, не знаю, что делать. Скорую вызвали, но что-то долго их нет…

– Понял, минут пять-десять и буду. Ждите!

Юра действительно пришел очень быстро и, оттеснив Динару на пороге, сразу же бросился к Иришке. Ветер добрался до его курчавых волос, взъерошенных после сна, и одна непослушная прядь упала на лоб. Он суетливо спрятал ее за ухо, но от легкого дуновения все повторилось вновь.

Динара невзначай вспомнила их первую встречу – тот злосчастный байк слет, на который она сорвалась, пропустив мимо ушей предупреждение Игоря о слабой подготовке. Она была совсем еще зеленой – крепко вцеплялась в руль, чтобы удержаться в седле и почти не чувствовала машину. Да и старенькая Хонда уступала в маневренности многим байкам. Игорь, скрипя зубами и умоляя не гнать, отпустил Динару на один заезд. Азарт взял свое – на втором круге она разогналась, случайно вильнула рулем влево, чуть не влетела в чужой байк, резко затормозила и упала на бок. Юра в то время подрабатывал фельдшером на соревнованиях, но в полиции еще не служил. Травмы оказались несерьезными – синяки, ссадины и растяжения. Он сыпал шутками, когда мазал царапины зеленкой, все зазывал ее в гости. Спустя несколько лет Динара встретила его на юбилее у отца. Она взволновалась, вдруг расскажет про слет? Но Юра лихо подмигнул ей и, как ни в чем не бывало, познакомился заново.

– Сколько уже так? – спросил Юра, измеряя у Иришки давление.

– Около получаса.

Он помрачнел.

– Так. Набирай еще раз скорую, я сам поговорю. Давление падает, необходим адреналин.

Динара поспешно набрала цифры и протянула Юре телефон.

– Добрый вечер. Мы звонили полчаса назад, – сказал он. – Да, насчет ребенка. Когда будет машина, вы можете дать внятный ответ? Я не кричу на вас, и понимаю, что мало машин. Когда приедут? Хорошо, ждем.

Юра положил телефон на диван и спросил сердито:

– Почему отцу не позвонила? Чего ждала? Чуда?

– Он в командировке, уехал вчера. Нас Олег должен был забрать, но его тоже вызвали куда-то. Сказал, чтоб мы тут ночевали. Что я должна была сделать?

– Ладно, не заводись, я понял. Машина подъезжает, надеюсь, все хорошо будет. – Он слегка потряс Иришку за плечо и спросил: – В нос ничего не засовывала? Насморк сильный был до этого?

Она отрицательно потрясла головой.

– Не дурочка же, – возмутилась Динара. – Да и я все время рядом была. Ничего она такого не делала.

– Ой, знаешь, – отмахнулся Юра, – Взрослые люди не такие фокусы вытворяют… Мужики на спор в рот лампочки пихают и шарики в нос складывают. А дети все время экспериментируют.

– Я, правда, ничего не делала, – запинаясь от слабости, простонала Иришка.

В дверь позвонили.

– Явились, – хмыкнул Юра, отпирая дверь.

– Давайте не будем язвить, – поморщился невысокий пожилой фельдшер с покрасневшими белками глаз. Он открыл чемоданчик и добавил уставшим голосом. – Не от нас зависит своевременный выезд. Как я понимаю, вы врач? Что-то уже предпринимали?

– Причина кровотечения не ясна. Считаю, что ребенка нужно срочно госпитализировать.

– Да, я с вами солидарен, – кивнул врач, осмотрев девочку. – С нами поедете?

– Конечно, – ответил Юра.

– Я тоже поеду, – засуетилась Динара.

– В машине одно место, – лениво отметил молодой напарник фельдшера.

– Плевать, – отрезала девушка. – На байке прокачусь. И не говори мне ничего про отца, не хочу слышать, – обратилась она к Юре.

– Дело твое. Понимаю, сестра все-таки. Напиши только сообщение Олегу, где тебя искать. Мы в областную поедем, – громко сказал он, чтобы фельдшер услышал.

Когда Динара забежала в приемное отделение, время уже шло к полуночи. Юра ждал ее, опершись локтем об подоконник. Радужки его глаз в холодном свете ламп выглядели серебристыми. Он сбросил куртку на скамейку и остался в мятой черной футболке с выцветшей надписью "Хуго" на английском. Сначала Динара не заметила его и пробежала мимо, но оглянулась, когда Юра ее окликнул.

– Все хорошо, Динка, – взял он ее за руки. – Успокойся, спит Иришка. Ее обследовали, внутренних кровотечений нет. Врач сказал, что надо полежать пару дней, витамины прокапать. Давление подняли, поставили успокоительное.

Динара повернулась к двери и шумно вдохнула, приходя в себя. Потом уселась на скамейку и уронила голову в колени.

– Ух, досталось тебе сегодня, – сочувственно погладил ее по спине Юра. – Ничего. Я звонил Олегу, он заканчивает дела и едет сюда. Вместе вернетесь. Я поеду, ладно?

Динара кивнула и с благодарностью взглянула на него.

– Спасибо, что помог. Конечно, езжай.

Олег приехал спустя час. Служба за эту неделю измотала его, лицо посерело и осунулось, под глазами пролегли синие круги. Он устало опустился на кушетку рядом с Динарой и обнял ее за плечи. От ткани его пиджака повеяло дымом и каким-то тяжелым запахом то ли соляркой, то ли дизельным топливом.

– Я позвонил Вадиму Сергеевичу, – шепнул Олег. – Он сказал, что ты молодец. Хорошо, что Юрку догадалась позвать. – Поедем? Завтра у меня выходной, будем отсыпаться.

– А мне на работу, – сквозь сон пробубнила Динара.

– Возьмешь отгул? Отец просил, чтобы мы вместе к нему пришли. Есть важный разговор.

– Не хочу, – замотала она головой,  потирая пальцами виски.

– Динка… Это не из-за Иришки. Надо сходить. Я не могу сейчас объяснить, ты и так слишком устала.

– Достали вы со своими секретами.

– Ты спишь почти. Давай, поднимайся. Обо всем узнаешь завтра.

Уже находясь в теплой постели с закрытыми глазами, Динара вспомнила о конверте. Она немного полежала в сладкой полудреме, вспоминая суматошный день, потом вскочила с кровати, вышла в коридор и отыскала в шлеме письмо. Тихонько, чтобы не разбудить Олега, Динара прокралась в ванную комнату, закрылась и включила свет. Она с трудом разобрала почерк:

«Дорогой Вадик! Не передать словами, как я соскучилась по тебе и своему уютному кабинету! Как-то быстро наступил октябрь. Прошло две недели, а мы так и топчемся на месте. Эти бесконечные допросы не дают зацепок. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Как всегда. Все версии, которые выдвигались – мимо…»

Динара быстро пробежалась глазами по строчкам, пропуская скучные детали расследования и непонятные термины. Она не хотела  дочитывать, но зацепилась за концовку письма:

«Когда вела допрос рабочих, один из них, Николай Васильевич Сухоруков сказал, что стоит мне побеседовать с одним старожилом. Но, говорит, вызывать его бесполезно – с ума, вроде бы, сошел. Я навестила его, но протокол не заполняла. Меня будто не слышал, нес чушь про медный топорик на горе, пропавший камень из музейной коллекции и деревянного идола на болоте. Клялся, что его видели все пропавшие. Хотел еще, чтобы я записала историю про местных  мастеров. Я пообещала прийти, но, сам понимаешь, вряд ли это относится к делу. Ничего путного он не скажет. Как ты считаешь?»

Динара хмыкнула и убрала письмо в конверт. «Неспроста, выходит, отец прятал письма, – подумала она. – Надо бы поглядеть другие, пока он не вывез вещи».

***

Иришка проснулась поздно, ближе к полудню. Она подняла голову и с трудом разлепила веки, по которым разлилась свинцовая тяжесть. Тихонько позвала:

– Мама… Мам? Ты здесь?

Язык едва шевелился и был очень сухим, шершавым. Каждый вдох обжигал пересохшее горло. В затылке и висках гудело. Этот гул перемещался на нос и щеки и вызывал противный писк в ушах, какой бывает в старых телевизорах, когда не работает канал. Такие яркие полосы на выпуклом экране. Какой телевизор? Откуда она это помнит?

Девочка перевернулась на бок и осмотрелась. Она находилась в одноместной палате с новенькой мебелью, блекло-зелеными стенами и жалюзи  песочного цвета на окнах – из-за них было слишком сумрачно. На тумбочке, рядом с изголовьем кровати, возвышалась плетеная корзинка с крупными желто-красными яблоками. Табуретка в самом центре палаты пустовала. От густого запаха лекарств мутило, становилось страшно. Что с ней будут делать?

Иришка пробежалась глазами по столу и подоконнику, но графина или бутылки с водой на них не обнаружила. Девочка разочарованно вздохнула и протянула руку за яблоком. Оно было сладким с приятной горчинкой, только мякоть оказалась суховатой, а кожура чересчур плотной, как писчая бумага. Плохо прожеванный кусок чиркнул по горлу и застрял. Иришка попыталась его проглотить, но неудачно хлебнула ртом воздух, и ей стало еще хуже. Кровь прилила к лицу, пальцы вцепились в складки одеяла, волны в голове прибавили звук на максимум, перед глазами снова заплясали цветные полосы и круги. Палата шаталась и кружилась, тело гудело, будто бы выживая из себя душу: Иришка больше не ощущала себя маленькой.

Сначала ей стало холодно, но это быстро прошло. Самое страшное началось, когда палату заполнила кромешная тьма и кровать сильно качнуло вперед, а потом назад, точно на аттракционе, на который иногда водила Иришку Динара. Когда гигантские качели резко остановились, девочка почувствовала себя невесомой как облачко. Боль испарилась, но грусть и страх остались.

Глаза застелила пелена, легкая, как светло-изумрудная кисея, пахнущая морским бризом и влажным горячим песком. Сквозь нее Иришка различила смутные очертания нахмуренного мужского лица с выраженными монгольскими скулами, смуглой кожей, темными бровями и бледным контуром сжатых в нитку упрямых губ. Сильные руки нажали на грудь, рот наполнился теплой солоноватой водой.

– Какого черта лезешь купаться? – рыкнул на нее незнакомый (или все же знакомый?) голос. – О шторме для кого сообщают?

Пелена постепенно рассеялась, обнажив больничные стены. Иришка ущипнула себя за лодыжку и покашляла, проверяя, на самом ли деле может свободно дышать. Горло схватило резкой, кольцевой болью. Нет, ничего не привиделось. Кусок  яблока лежал на смятой простыне, вокруг него расползалось рыжее мокрое пятно. Иришка коснулась пальцем влажного крупинчатого края, силясь вспомнить, как спаслась и сколько времени продержалась без воздуха. На ум ничего не приходило, помимо мыслей о морском береге и испуганном, сердитом взгляде из-под нахмуренных бровей. Иришка никогда не видела этого человека, но легкое облачко души будто узнало его и не беспокоилось напрасно. Так кто же он?

За дверью послышались шорох, тихие голоса, всхлипы, а потом в палату заглянула мама. На ее щеках блестели мокрые дорожки со следами черной туши. Мама переминалась с ноги на ногу и крутила головой, с беспокойством поглядывая то на дочь, то на седого старичка доктора, который держал ее сухонькую ладошку в своих руках и пытался успокоить.

– Екатерина Станиславовна, ваша дочь в полном порядке, – ловя беспокойный мамин взгляд, мягко повторил он. – Причина кровотечения – слабые сосуды и сухой воздух в помещении, в котором находилась девочка. Рекомендую в ее комнате установить увлажнитель. В рационе увеличиваем количество овощей и фруктов,  дополнительно я выпишу витамины для укрепления сосудов. Вы запомнили?

– Да, да, – часто закивала мама, подтягивая табуретку ближе к кровати. – Спасибо вам за дочку. Я принесла любимые лакомства Ирочки – мармелад и пирожные. Это можно? – она открыла пакет и показала его врачу.

– Можно, – доктор пожал плечами и хрипло рассмеялся. От смеха его лицо стало еще круглее и добрее, по уголкам рта и глаз, будто лучики, разлетелись мелкие морщинки. Он поправил на шее стетоскоп и добавил, шутливо грозя пальцем: – В разумных количествах, конечно. Так скажем, для улучшения настроения. Согласна? – подмигнул он Иришке.

– А водичка есть? – задыхаясь от кашля, спросила она. – Пить хочу.

– Есть сок виноградный, – засуетилась мама, выкладывая на тумбочку продукты. – Сейчас, сейчас, дорогая.

Иришка вцепилась в протянутую ей кружку дрожащими руками и шумными глотками осушила ее до дна. Жжение в горле почти прошло.

– На выписку через два дня, – напомнил врач, выходя из палаты. – Не забудьте сок и пирожные убрать в холодильник. Слышите, Екатерина Станиславовна?

Она рассеянно кивнула в ответ.

Девочка незаметно смахнула на пол остатки от яблока и посмотрела на маму. Она вытирала глаза, покрасневшие от слез и бессонной ночи, краешком платка. По ее худому заостренному лицу разливалась бледность. Мама еще раз всхлипнула, крепко обняла дочку и покрыла ее макушку многочисленными поцелуями.

– Мам, не плачь, со мной все хорошо, – утешала ее Иришка, хотя сама не так давно оправилась от страха. От страха чуть не наступившей смерти, если быть точнее. О чем шептала ледяная женщина, похожая на Снежную королеву из сказки? "Что может быть страшнее смерти…" С каждым разом она подбиралась все ближе, показывая то, что девочка жаждала увидеть на капище. Картины из прошлой жизни. Теперь Иришка не хотела их видеть, хотела перемотать время назад, и не приходить на это страшное место, но…об этом надо было думать раньше.

Маму пугать не стоит. У нее сложная болезнь, при которой нельзя нервничать, иначе голова разболится так, что не будет сил подняться с постели. Надо бы рассказать обо всем Динаре, пока не произошло что-нибудь ужасное, но станет ли она слушать?

– Папа не смог прийти сегодня. Ему нужно кое-что обсудить с Динарой. Это важно. Не обижайся на него солнышко, – сказала мама, гладя Иришку по волосам. Русые пушистые локоны разлетелись по плечам девочки и сами собой завились на концах. Теперь она была похожа на маленькую ясноглазую принцессу из сказки. Не хватало шелкового розового платья, расшитого драгоценными камнями, вместо неуютной пижамы, из которой Иришка давно выросла.

Малышка напряглась при упоминании о Динаре. Неужели отец что-то узнал? Он не раз предупреждал сестру, что у него есть глаза на каждой дороге. Если патрульный их не остановил, это не значит, что они не были замечены.

– Папа позвал ее из-за меня? – спросила она, задыхаясь от волнения. Ее сердце будто увеличилось в размерах, стало тяжелым и теперь с трудом умещалось в груди. – Мам, Динара ни капельки не виновата! Это все я!

– Что ты! Вовсе нет! – поспешила ее успокоить мама. – Не переживай, там другое, – уточнила она тише. – У папы намечается очень серьезное расследование и, как я поняла, он хочет доверить его Олегу.

Иришка с облегчением выдохнула, подползла к окну, отдернула жалюзи и провела ладонью по теплому подоконнику, нагретому от батареи. В палату прокрался бледный осенний день, подсвеченный золотыми всполохами берез и кленов. Земля не прогрелась после первых холодов, и пожухлую траву покрыла полупрозрачная, почти стеклянная сетка изморози. Иришка взглянула на аккуратную тропинку у заднего двора больницы, вдоль которой пестрели поздние лиловые астры и желтые бархатцы, припорошенные пушистым снежком. Пожилая пара – мужчина с тросточкой и женщина с синим платком на голове отдыхали на скамейке, наверное, приходили навестить внука или внучку. Шаркая подошвами по асфальту и засунув обе руки в карманы, по рябиновой аллее неспешно прогуливался невысокий молодой человек. Он поднял голову, и Иришка испуганно отпрянула от рамы. Потом отдышалась и заставила себя еще раз посмотреть на него. Случайным прохожим оказался подросток в серой толстовке и черной болоньевой безрукавке.

"Не он, – подумала девочка. – Совсем не похож. Чего я испугалась?"

– Что такое? – снова взволновалась мама. – С тобой все в порядке?

– Да, мам, – сказала Иришка и плюхнулась на подушку. – Я почти поправилась. Скоро ведь домой, правда?

– Правда, правда.

Мама окончательно успокоилась, привлекла Иришку к себе и покачала ее в объятиях. От нее пахло домашней выпечкой и чем-то сладким, медовым. Девочка прильнула щекой к маминому плечу и зарылась носом в шерстяную накидку.

– Вот неженка! – воскликнула мама. – Что там на улице? Погулять хочешь?

– Ага, – призналась Иришка. Ей действительно хотелось на прогулку. Скорее бы надеть новенькие осенние сапожки на маленьком каблучке, чтобы похрустеть по тонкому ледку в лужах. А еще не терпится потрогать холодную изморозь на ветках, проверить, все ли белки в парке сменили шубку на серую, и пошевелить палкой кучу собранных листьев на площадке у дома. Они занятно шуршат, когда замерзают. Мама поймет. Из всей семьи только она и помнит, каково быть маленькой девочкой. Поэтому ей сразу понятны Иришкины желания.

– Потерпи, зайчонок. Через два дня будет суббота, и мы вместе сходим в парк. Я, ты и Бусинка. Идет? На аттракционы пока нельзя, зато на поезде можно.

– Хорошо, – ответила девочка и немного повеселела. – Мам, а как там без меня Буся? Не скучает?

– Как это не скучает? Грустит, скулит у порога целыми днями. Вот вернешься, радости-то у нее будет!

Иришка уткнулась взглядом в стену. Будет ли еще радостно? Немного усилий королевы Зимы, и ее засыплет снегом с ног до головы. Останется от  Иришки маленькая ледяная статуя.

Вернуться бы…

Динара сидела в кабинете напротив отца, ожидая, когда он, наконец, оторвется от заметок в своем потрепанном блокноте и обратит на нее внимание. Олег, развалившись в кожаном кресле рядом с книжным шкафом, изучал документы из толстой папки.  Он казался спокойным, но Динара знала, что это не так: Олег отлично скрывал чувства и держал лицо. Этакая профессиональная деформация, которая ужасно раздражает в быту. С таким человеком жить сложно – никогда не поймешь, как он поступит. Злость сворачивалась тугим змеиным клубком, того и гляди брызнет ядом. Стоило ли отпрашиваться, чтобы битый час наблюдать за их неотложными делами? Своих что ли нет?

– Значит так, друзья мои, – отец закрыл блокнот и положил на стол очки с толстыми, как у лупы, линзами. – Я позвал вас не просто так. Дело, собственно, вот в чем. Олег на следующей неделе отправляется в командировку. Сроки неизвестны. Поэтому, – он, словно гипнотизер, впился во встревоженные глаза дочери, – ты переезжаешь к нам.

Динара на миг поддалась внушению, но потом, встрепенувшись, вспомнила себя в седле "Дукати" на самом старте. Мотор ревет, руки вибрируют на руле, ты почти ничего не слышишь. А потом байк срывается с места, воздух вокруг него взрывается, перемешиваясь с едкой дорожной пылью. Рыжие огни трассы, встречные фары, вывески магазинов сливаются в сплошную неоновую ленту. Это в первый раз страшно, когда вливаешься в дорожный поток, пытаясь почувствовать байк, понять его характер, стать с ним единым целым, но когда, наконец, находишь для себя нужный ритм, приходит чувство восторга и свободы.

Ее губы дрогнули в усмешке, пока еще неуверенной, боязливой.

– Нет, – выдавила она тихо.

– Что, значит, нет? – побагровел отец. – Разве я тебя спрашивал?

Динара оглянулась на Олега в поиске поддержки. Он внимательно слушал, но не вмешивался, его лицо оставалось неизменным, как и поза.

– Я никуда переезжать не стану, – стараясь говорить спокойно, отчеканила Динара. – Достали уже твои указания и приказы. Сколько можно, папа? Всю жизнь что ли плясать под твою дудку?

– Ты слышал, как она заговорила, майор? – крикнул отец, сурово взглянув на Олега. В его голосе зазвучали жесткие, командные нотки. – Не много ли ей позволяешь?

– Динка, ну чего ты? – Олег подошел к ней и погладил по плечу. – Мне будет спокойнее, если переедешь.

Его пальцы обожгли холодом, хотя в комнате было тепло.

– А мне нет! – огрызнулась Динара, сбросила его руку и вскочила со стула. – Я устала, папа. Решайте вопросы по вашей командировке без меня. Я отпросилась с работы на два часа и ужасно опаздываю. А если вместо того, чтобы заниматься работой, будете искать способы, как заставить меня переехать, то я перееду, – она подошла к двери, распахнула ее, затем развернулась и крикнула. – В другой город, ясно?

Дверь с грохотом захлопнулась, портреты ученых, литераторов и политиков на стене закачались. Рамка с семейной фотографией, которую Динара по привычке отодвинула от себя, упала на стол стеклом вниз. Олег зажмурился, боясь представить, что последует за этой дикой выходкой. Но, к его удивлению, полковник спокойно вернулся за стол, отодвинул ручку с блокнотом в сторону и надолго замолчал. Несколько секунд он крутил указательным пальцем настольный  глобус из стекла, вспоминая о чем-то. Его глаза утратили стальной блеск и смотрели с грустью и беспокойством.

– Вот так она и ушла двадцать лет назад, – вздохнул Вадим Сергеевич. – И тоже село Марицыно, да будь трижды оно проклято! Людмила была у начальства на хорошем счету, все мужики ее уважали. Генерал Дмитриев сказал, как отрезал, капитан Ларина поедет, лучше нее никто не справится. Я несколько дней уговаривал его передумать. А потом сама явилась ко мне в кабинет… Из глаз молнии, упреками так и сыпала. А я чувствовал – беда будет, не хотел отпускать. Знаешь, майор, как сердце болело, когда сестра уезжала? – он несколько раз ударил кулаком в грудь, перевел дух и, запрокинув голову, чтобы скрыть блеснувшие слезы, откинулся на спинку кресла. – Ладно. Забыли, – Вадим Сергеевич звучно хлопнул ладонью по столу и нахмурился. – Пусть остается дома, но накажи, что к тебе ездить не нужно! Нечего ей делать в Марицыно, ясно?

Олег, изумленный рассказом полковника, кивнул и подсел к нему ближе. Вопрос крутился на языке, но он не решался его задать.

– Есть еще задача, Олег Романович. Приказывать не буду, на тебе и без того большая ответственность, – поморщился Вадим Сергеевич, развязывая одну из папок. – Решил к тебе обратиться, поскольку обнаружил в протоколах твою фамилию. Взгляни-ка.

Олег бросил взгляд на фотографии и документы. Одно из имен вызвало гул в груди. Горло сдавило так, что пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. В ту минуту он забыл о присутствии полковника, его взгляд потускнел, спокойное лицо скомкалось, исказилось гримасой боли. Пол под ногами закачался. Прошло восемь лет, но ничего не забылось окончательно. Ее облик исчезал из памяти, скрывался в страшных снах за черным туманом, а сейчас в единую минуту воскрес.

Фотография оживала, глубокие глаза Оленьки Северовой глядели на него с печалью и укором, пухлые губы растягивались в хитрой улыбке. Олег негодовал в душе, мечтая захлопнуть ненавистную папку, но знал, что не сможет отказаться от задания, каким бы оно ни было. Не сможет, потому что больше всего на свете хочет оставить ее снимок себе на память.

– Вспомнил, гляжу, – прищурился полковник.

– Вспомнил. А что? – отодвинул от себя папку Олег.

Вадим Сергеевич убрал в стопку фотографии, оставив одну из них.

– Знаком ли тебе Рыков Марк Ильич? Хотя, о чем я говорю? Ты же его и допрашивал. Он проходил как свидетель по делу о гибели Ольги Северовой, а брат Марка обвинялся в массовом убийстве. Я полистал материалы, любопытную историю ты расследовал на заре своей службы. Но у меня вопросы. Неужели ты поверил в несчастный случай на льду?

– Не поверил, – отвел взгляд Олег и сжал зубы. – Но что бы я сделал? Все свидетели говорили об одном и том же.

Полковник забарабанил пальцами по столу, вчитываясь в бланки допросов. Повисла тишина, разбавленная шуршанием бумаг и жалобным поскрипыванием стула. Закончив чтение, Вадим Сергеевич строго взглянул на Олега поверх стекол очков:

– Нет в твоих выводах логики, майор. Выходит, что Северову похитили, а потом, она, как ни в чем не бывало, приехала в село к  подруге. Вместо того чтобы мирно пить чай и оплакивать убитых друзей, девчонки потащились на озеро. Отличное место для прогулок, не находишь?

– Все понимаю. А что бы я сделал? Все концы в воду. Я предлагал нашему начальству не закрывать дело, провести дополнительные допросы, экспертизы. Мне сказали, что работы и без того полно. Настоящего убийцу с дачного поселка тоже не нашли. Многолетний висяк.

– Ладно, – отмахнулся полковник. – Плохо, конечно, что преступник до сих пор на свободе, но разговор сейчас не о нем. У Марка шесть лет назад исчезла невеста вместе с ребенком. Найти ее сам он не смог. А тут связи у него появились, – Вадим Сергеевич поднял глаза к потолку, показывая, какого вида связи нашлись у Марка. – В Москве, в главном управлении. Теперь этот вопрос у них на контроле, а решать его нам. Выяснилось, что девушка уехала в наш регион.

– Ну ясен пень, – недовольно фыркнул Олег, пригладив волосы. – Он редкостная скотина с короной на голове. Называет себя магом, деньги с людей дерет немалые. Знаю я таких шарлатанов. Так, а что надо сделать?

– Да, собственно, и делать почти ничего не надо. Почему тебе передал материалы? Решил перестраховаться, совета спросить. Тебе виднее, что за человек этот Марк Ильич. По нашим сведениям, Нелли Михайловна в селе Марицыно, куда ты направляешься. Работает в составе археологической группы. Она сменила фамилию на Аверьянову сразу после исчезновения. Почему бы тебе не поговорить с ней? Надо понимать, почему она ушла. Войдешь к ней в доверие, как старый знакомый, и все выспросишь. Если причина их разлада не в рукоприкладстве или чего похлеще, позвонишь Марку и скажешь, где его семья. Нелли не имеет права лишать ребенка общения с отцом, пускай разбираются сами. А если у нее есть причины прятаться… Позвонишь мне, решим.

– Ненавижу лезть в чужие отношения, – вздохнул майор. – Может, есть другие варианты решения? Жалко девушку. Не просто же так ушла.

– А если жалко, сделай, как говорю. Гиблое место село Марицыно. Пускай увозит их оттуда, – задумался Вадим Сергеевич. – И сам, слышишь меня? Всегда будь начеку. Всех внимательно слушай, любые мелочи записывай. Каждый вечер жду отчет. Ну? Что мнешься? Вижу, спросить хочешь.

– Ваша сестра, которая вела расследование в Марицыно… Что с ней? – решился Олег.

Губы у полковника задрожали и побледнели. Он ссутулился, карандаш выпал из ослабевших пальцев.

– С Людмилой случилось то же самое, что и с другими девушками. Но… в отличие от них, она пропала, а потом ее тело со следами удушения нашли в лесу. Остальных тоже искали, лес прочесали вдоль и поперек, результат нулевой.

– У нее были какие-то версии?

– В начале расследования Людмила отстаивала версию про маньяка. После бесед со старожилами она зацепилась за руну на болоте и предположила, что в поселке орудует языческая секта. Тогда никто не рассматривал эту версию всерьез, а стоило бы. В старых материалах есть фотографии, нужно сравнить знак на камне, неспроста он там находится. И в тот раз, и в этот люди начали пропадать за три-четыре дня до осеннего равноденствия. В настоящий момент отмечено два случая. Исчезают, заметь, только девушки до тридцати лет. Самой молодой было тринадцать, а самой старшей – двадцать шесть.

– Что за знак?

– Я отправил запрос экспертам. Ответили, что это славянская символика, одна из рун богини Мары. Логично, если учесть, что у болота находили обломки деревянных идолов и орудия труда тысячелетней давности. Вот тебе и тема беседы с Нелли. Глядишь, подскажет чего. Их группа там до ноября, успевай консультироваться.

– Преступника искали двадцать лет и не нашли… Странное дело. Такая же путаница, как в Медном камне, только сложнее. Почему вы передали это дело мне?

– Больше некому. И в твоем отделе самый высокий процент раскрываемости. Справишься, майор. Сегодня отдыхай, а завтра пойдешь в архив, я дал распоряжение Зосимову, он уже подготовил материалы. Опергруппа выехала на место вчера, сегодня будут предварительные результаты.

– Хорошо, – Олег поднялся и убрал в сумку документы. – Будет сделано, товарищ полковник.

– И еще… Не говори Динаре про то, как ее тетка погибла. Не дай бог за тобой сорвется.

– Не скажу. Она ничего не узнает, обещаю.

Глава 2

Динара вернулась домой и сразу же прошла в кухню, дыша на руки и ежась от забравшегося под куртку промозглого ветра. Окно было распахнуто – Олег, когда работал дома, не выносил духоты. О карниз разбивался ледяной дождь. Колючие брызги долетели до лица Динары, обожгли кожу. Прощайте солнечные дни… Когда с неба сыплет и сыплет, а день, вечер и утро сплетаются между собой в сумрачный узор, все происходящее в жизни принимаешь как должное, с равнодушием.

Динара не ждала от осени радостных событий. Она много работала и возвращалась домой поздними вечерами, чтобы не беспокоить Олега, который сейчас часто работал дома. В последнее время он стал слишком вспыльчивым: несколько безобидных замечаний переросли в шумные ссоры. Олег цеплялся по любому пустяку, казалось, что одно ее присутствие в доме раздражает мужа. Динара считала, что это пройдет, всякое бывает. Людям свойственно уставать, выгорать, злиться по пустякам. Конечно же он не остыл, конечно, до сих пор любит, разве может быть по-другому? Они ведь так долго вместе. Динара размышляла над странным поведением Олега, искала ему оправдания, но слишком боялась признать, что любовь стала похожа на осень.  А еще тоскливее становилось от того, что мысли о переезде к отцу пугали все меньше.

Негромко зашипел чайник. Динара опустилась в кресло, с наслаждением протянула к батарее замерзшие ноги и взглянула на зеркало в гардеробной. В нем отражался холодный свет настольной лампы. Олег работал, на этот раз он даже не отвлекся, чтобы бросить ленивое “привет”. Гадкое чувство, то ли вины, то ли грусти заполнило желудок. Аппетит пропал. Динара дотянулась до выключателя, щелкнула им и загляделась на фонари у соседнего дома. Мокрые листья переливались янтарно-серебристым покрывалом, а небо мерцало фиолетовым.

Воспоминания перенесли ее в другую осень, пятилетней давности. Отец задерживался на службе, и мама попросила Динару передать ему ужин. Начало октября, помнится, тоже выдалось непогожим. Динара выскочила на улицу без шарфа, прикрывая открытую шею поднятым воротником серого драпового пальто. Так и шла, голова опущена, руки в карманах, в мыслях вчерашний заваленный зачет по статистике и мечты о счастливой жизни в другом городе. На проходной она столкнулась с высоким широкоплечим мужчиной в офицерском кителе. Он наклонил голову набок, с неподдельным интересом разглядывая девушку, и многозначительно улыбнулся. Динара расправила плечи, опустила воротник и, кокетливо взмахнув ресницами, направилась к лестнице. В груди екнуло, ей хотелось обернуться, но она сдержалась. Восхищенный взгляд капитана прикоснулся к ее спине, словно теплая ладонь.

Вернувшись, Динара застала его на том же месте, он стоял, не сводя искушённых глаз со ступеней. Она застыла, не решаясь заговорить с ним. Взять бы, да как ни в чем не бывало пройти мимо, да вот только широкая фигура незнакомца заслонила проход.

– Дайте пройти, – потребовала от него Динара.

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств, – неловко пошутил капитан, сложив руки на груди и хитро прищурившись. – С какой целью посещали объект? Предъявите пропуск.

Динара могла бы козырнуть тем, что она дочь полковника, но не стала. Капитан ей нравился, будет жаль, если распрощается после слов об отце. Вместо этого она фыркнула, сверкнула волосами и ответила:

– Если хочешь погулять со мной, так и скажи. А если нет, то иди, служи, нефиг выделываться.

Он звонко рассмеялся и повернулся боком, распахнув перед ней тяжелую дверь. В его правом ухе блеснуло небольшое серебристое кольцо. Динара удивилась, обычно полковник не поощрял таких вольностей.

– Куда идем? – спросил он так, будто бы они были знакомы очень давно. – Ах, да. Мы не познакомились, – капитан широко улыбнулся и протянул ей ладонь, – Олег Савельев.

Динара пожала его руку и сухо назвала свое имя, умолчав о фамилии.

– Динара. Что значит, “куда идем”? Я думала, ты определился, пока меня поджидал.

– Я бы решил, – почесал затылок Олег. – Но я же не местный,  вчера приехал, дорогу знаю только до общаги. Даже с начальством пока не знаком.

«В таком случае готовься к нагоняю от полковника», – позлорадствовала Динара, вспомнив о сережке. Но вслух спросила:

– А ты откуда?

– Раньше в Вологде жил, – пожал он плечами. – Вот, предложили поехать в другую область в порядке ротации. Пообещали оклад повысить и звание. Сначала думали в Архангельск, но потом полковник Ларин  попросил моего начальника, чтобы сюда перевели.

– Накосячил? – хмыкнула Динара.

– Нет, говорю же, ротация. Где-то избыток кадров, а где-то, наоборот, дефицит. Так и выкручиваются.

– И как тебя принял полковник? – осторожно осведомилась Динара, сгорая от любопытства.

– Да никак пока не принял, – расстроено отозвался Олег. – Не до меня ему было. В коридоре его встретил сегодня, он очень спешил, пообещал, что завтра побеседуем.

Они шагали по ярко освещенной и оживленной улице Ленина, затянутой тугим поясом вечерних пробок. На шумной дороге переговаривались гудками автомобили, звенели трамваи, пищали светофоры, предупреждая об окончании перехода. Лужи под ногами переливались отблесками огней, становясь то тепло-рыжими, то бело-розовыми. Прохожие толпились возле пешеходного перехода, выложенного серой бугристой брусчаткой, за ним вздымалось здание ЦУМ. Оно манило к себе ярким светом.

– Зайдем? – предложил Олег. – Угощу тебя кофе.

– Только ненадолго, – замялась Динара, поглядывая на часы. – Мне к девяти надо вернуться. И кофе, кстати, я не люблю. От какао не откажусь.

– По рукам, – кивнул он и взял Динару за руку, сразу упредив ее возмущение: – Народу много, потеряемся. Как тебя искать буду?

Динара вздохнула и зашагала рядом с ним. Однако у эскалатора она разжала пальцы, опасаясь встретить знакомых.

Потом они сидели в кафе, разговаривали и смеялись. Это был самый лучший вечер. Олег не знал, кто его спутница, смотрел на нее, как на королеву, любовался цветом волос, сыпал комплиментами. Стоило бы догадаться, что отец вынудил капитана сделать ей предложение после месяца знакомства, но в жизни Динары все складывалось легко, она и не заметила подвоха. А теперь сомнения наслаивались друг на друга, и с каждым днем становилось все тревожнее. Что будет дальше?

Она собралась с духом, приготовила чай с бутербродами и прокралась в комнату, решив, что пришла пора все обсудить. Зачем додумывать, если можно спросить прямо?

Олег сидел на комоде у подоконника в расстегнутой до середины синей рубашке и смотрел на фотографию, которая лежала перед ним. Глянцевая бумага отсвечивала красным. Он неохотно оторвался от снимка и о чем-то задумался, глядя на Динару. Она ужаснулась, насколько чужим стало его лицо: глаза воспаленные и безразличные, уголки губ опустились вниз, щеки впали и покрылись густой щетиной.

– Присядешь? – спросил он тихо. Динаре показалось, что его голос и не прозвучал вовсе, будто просто шевельнулись губы. Она устроилась на стуле напротив Олега, поставила чашку и блюдце на комод, подтянула к себе колени и украдкой взглянула на фотографию перед Олегом. На ней была девушка – красивая, но злая и лицемерная. Динара зажмурилась и отвернулась.

– Можешь подать остальные? – попросил он, указав на стол, где на самом краю осталось еще несколько снимков.

– Хм, любопытно, – заинтересовалась Динара фотографией мужчины в черном пиджаке и ярко-красной рубашке. – Боже мой, сколько пафоса. А на деле…

Она охнула от внезапной вспышки, поразившей ее. Надо было скорее оторваться от снимка, пока ее не захватили чужие воспоминания, но она не сумела. Правое плечо с татуировкой обожгло вновь. “Смотри, смотри” – кто-то неумолимо шептал ей. И чем дольше Динара смотрела, тем больше этот человек нравился ей. Она видела перед собой дьявольский блеск его темных глаз, колкую кривую усмешку, сердитую складку между бровями, фиолетовый перстень на руке, по которому расползалась чернота, слышала его торопливую речь – некоторые слова он произносил с придыханием, чувствовала, что этот человек обладает крепким внутренним стержнем, он ничего не забывает и не прощает, никогда не отступает от своего, плюет на всякую мораль и правила. И есть что-то еще, роковая тайна, скрытая от чужих глаз. Динара, затаив дыхание, наблюдала за его жизнью. Все, что в ней происходило, напоминало остросюжетный боевик. Разве так бывает?

Олег напрягся. Советы жены не единожды помогали ему в работе: у нее была феноменальная способность читать лица. И сейчас он сжимал  кулаки, ожидая, что скажет Динара. Девушка молчала, держа фотографию в дрожащих пальцах.

– Ну?! Что с ним?

Динара передала снимки Олегу и заметила его  злость, которую на этот раз он не смог обуздать.

– Думаю, здесь никакого криминала, если ты об этом. Но палец ему в рот не клади – откусит, – усмехнулась она.

– Как ты понимаешь вообще? – буркнул он, сердито сверкнув глазами. – У него на роже написано, что не бандит?

– Наука есть такая – физиогномика, – отмахнулась Динара. – А что, я когда-то была неправа?

– Права, права. Только жалко, что я его физиогномику не начистил тогда в поселке. Может быть, и Нелли никуда бы не пропала.

– Нелли – это его девушка?

– Ага, – хмыкнул Олег. – Сбежала с ребенком. Скажи, что она вообще нашла в этом Марке? Он даже разговаривать не умеет, я ему слово, он мне десять, из них пять матом. Придурок.

– Наверное, подходят друг к другу, – небрежно пожала плечами Динара.

Она перебрала остальные снимки и спросила, указав на один из них:

– Это же она? Нелли?

Олег побледнел и стер с лица пот рукавом.

– Да, она. Как ты поняла?

– Не знаю, – поморщилась Динара. – Догадалась.

Олег схватился за голову, взъерошив волосы, потом соскочил с комода, присел на корточки у стола и коснулся пальцами ее коленей.

– Это мое давнее дело, еще в Вологде служил, расследовал его. Мы не нашли того урода, расстрелявшего четырех ребят. Что-то упустил тогда. Ты видишь убийцу среди них?

– А та фотография тоже из этой папки? – оглянулась Динара на комод.

– Да, – кивнул Олег. – Что? Ты думаешь… – он прочитал ответ в ее глазах раньше, чем она успела что-либо сказать. – Но как? Оля ведь погибла…

Он закрыл руками лицо и замер.

Динара тут же все поняла. Она поднялась со стула и бессмысленно уставилась на столешницу, заваленную кипой документов. Вот, значит, в чем дело. Тайная связь с девушкой, которая давно мертва. Но кто напомнил Олегу о старом деле? Отец? Услужил, ничего не скажешь. Но ведь все в прошлом, ничего не вернуть. Вдруг еще наладится. Ну конечно – наладится…

Она прикусила губу и помрачнела, споткнувшись о знакомое слово «Марицыно» в бумагах Олега. А еще здесь была историческая справка с изображением символа, что сиял на жертвенном камне капища. Буквы были отпечатаны бледно, Динара наклонилась к листу, чтобы разглядеть текст.

«Ма-ра или «разрушение» одна из рун, используемых славянами. Она тесно связана с природными силами, несет за собой мощную энергию стихий, ассоциируется с разрывом, расторжением. В настоящее время руну применяют в эзотерических практиках в качестве и элемента разрушения, и элемента прогресса».

А потом мелькнули слова, которые оглушили ее. Ноги задрожали и подогнулись от ужаса:

«Родственники без вести пропавших жителей села связывают их исчезновение с появлением на камне у болота славянской руны. Поверхность камня была изучена экспертами 23.09.2023 г. Обнаружены следы крови в небольших количествах. Из этого следует, что первоначальная версия, предложенная следователем Лариной Л.В. в 2003 г. о существовании языческой секты, является на данный момент рабочей и подлежит проверке».

Так вот, что за руна была на капище! Ловушка сектантов. Игорь, выходит, не зря беспокоился. Мог ли он знать обо всем и промолчать? Но как можно… Иришка в опасности. Вдруг она пошла на капище, потому что ей кто-то это внушил? А вдруг лужа с синим стеклом и ящеркой – это тоже гипноз? Когда они успели?

И те письма… Письма о селе Марицыно, которые хранил отец долгие годы, так и лежат на старой квартире. Если рискнуть, если добраться до них, можно узнать, что произошло двадцать лет назад. Но…страшно. Не из-за отца. Из-за суровой правды, которая может открыться.

Динара потерла лоб, принимая решение.

– Я скоро вернусь, – положила она ладонь на плечо Олега. – Забыла важную папку на работе. А с утра  встреча.

Он выпрямился, сложил документы и фотографии в ящик, застегнул рубашку и расправил на ней рукава.

– Дело твое. Скоро вернешься? Я уезжаю завтра, – сухо ответил Олег. – Начались поиски пропавших людей. На мне столько всего сейчас, ничего не успеваю. Ладно, забей, чего это я.

У Динары сжалось сердце. Надо было идти, но позади нее распростерлась бездна. Шагнешь, и все пропало. Она подошла ближе, спрятала лицо на груди Олега и прошептала:

– Зачем ты так? Я же всегда рядом. Если хочешь, чтобы я осталась, так и скажи.

– Тогда останься, – грустно улыбнулся он.

Глава 3

 Динара обычно засыпала быстро, но эта ночь казалась ей бесконечной. Она резко проваливалась в сон, потом вздрагивала и снова просыпалась. В одно из таких пробуждений Динара услышала гудение телефона. Она перевернулась на бок, открыла один глаз и взглянула на экран. Номер не определился, цифры скрылись за иксами. Кого приспичило звонить ночью? Динара потянулась к телефону, чтобы ответить, но веки внезапно отяжелели, и она снова уснула.

Через некоторое время гудение повторилось. Динара отвернулась к стене и укрылась с головой одеялом, но звонящий не унимался. Она сердито цыкнула, схватила телефон и буркнула в него:

– Алло. Кто это?

– Динка, – всхлипнул детский голосок. – Это же я.

Динара взглянула на экран и убедилась, что звонила в самом деле Иришка. Других непринятых вызовов не было. Странные иксы то ли ей почудились, то ли скрытый номер не сохранился. Она взволновалась и вышла на кухню.

– Что случилось? Ты плачешь?

– Мне страшно, – призналась Иришка.

– Почему страшно?

Иришка притихла, пауза затянулась. Динару напрягло это молчание. Что произошло?

– Потому что холодно, – шумно всхлипнув, прошептала сестра. – В комнате очень холодно, даже под одеялом. И она говорит со мной. Я боюсь.

– Кто она? – перепугалась Динара. – Послушай, Ириш, сейчас в твоей комнате кто-то есть?

– Н-нет, – заикаясь, пролепетала Иришка. – Но она была! Я сама видела. Ты не веришь? Правда была, а потом, когда я стала тебе звонить – исчезла.

– Ириш, скажи маме. Пусть осмотрит дом. Разбуди ее.

– Ты чего, – Иришка испуганно задышала в динамик и заговорила тише: – А если меня опять к врачу отведут? Тому, что психов лечит. Мама ее не найдет, я знаю.

– Тогда объясни толком, – приказала Динара, – кто тебя напугал и как это произошло.

– Давно, – сбивчиво начала она, тяжело дыша в трубку, – просто я боялась… Это же я потащила тебя на ту гору. А после нее… не знаю, как сказать. Просто смотрю на что-то, и оно становится другим. Будто картинка меняется.

– Погоди, – остановила ее Динара. – Как меняется?

– Да не знаю я, – расплакалась Иришка. – Смотрю на стену и вижу море, улица то наша, то совсем другая. И люди другие. Они вроде бы чужие, но я вспоминаю, что видела их. Только когда, не знаю.  Все размыто, глаза болят, когда смотришь. Но она заставляет, говорит, что я должна.

– Ты скажешь, наконец, кто она?

– Женщина. Не знаю, как ее зовут. Она похожа на снежную королеву. Она подкрадывается сзади и шепчет всякое…

– И сегодня она снова пришла? Ночью? Ириш, может, это был сон?

Динара поставила локти на подоконник и подперла рукой щеку. От недосыпа, усталости и переживаний заныли виски. Какая, к черту, женщина? Не из секты ли? Но как она попала в дом?

– Нет, не сон, – возразила Иришка. – Я проснулась от ее голоса. И снова картинки… Она говорит, что если не буду смотреть, не буду слушаться, то попаду в руки извергов. Говорит, если все сделаю правильно, то найду мастера, и тогда все изверги исчезнут. Они уже ищут меня. Изверги – это такие чудища, да?

– Наверное, – рассеянно пробормотала Динара, пытаясь переварить смысл сказанного сестрой. А те люди, которых ты видишь, тоже чего-то хотят?

– Нет, – замялась Иришка. – Они тоже говорят, но не со мной. Я к ним немножко привыкла, но все равно боюсь.

– Тебя звали куда-то пойти?

– Не помню. Наверное, нет.

– Ясно, – задумалась Динара, жалея о том, что не съездила за письмами вечером.  – Ириш, ложись спать. Завтра я провожу Олега, отпросишься у родителей ко мне на пару дней, и мы что-нибудь придумаем. По рукам? Но дай слово, что если тебя куда-то позовут, позвонишь мне.

– Добро, – повеселела девочка, отчего-то вспомнив бородатого байкера. Это слово согрело ее изнутри, будто оно было соткано из солнечных лучей и полевых цветов. Может быть, теперь все будет хорошо?

Малышка положила телефон на стол и поежилась. Холод отступал, исчезала изморозь с окон, стекол буфета и зеркала. Сосульки, свисающие с люстры и карниза, уменьшались в размерах, будто таяли. Пол под босыми ногами теплел, сугробы растворялись, превращаясь в серебристые лужи от лунных потоков, полярное сияние на стенах гасло. Иришка взглянула в окно и увидела край белоснежного плаща таинственной женщины, которая превратила ее комнату в ледяное пространство Северного полюса.

Иришка не призналась старшей сестре в том, что королева Зимы заставляла ее смотреть на мир чужими глазами. Малышка догадалась об этом, когда после очередного перемещения увидела в зеркале новое отражение. Та девушка напоминала старшую сестру – те же огненные волосы, пышные ресницы, заостренная линия подбородка, даже родинка на правой щеке точь-в-точь как у Динары. А вот глаза у нее похожи на мамины – светлые, очень-очень добрые и немного грустные. Девушка вообще в тот день была очень грустной. Она не плакала, но Иришка знала, что слезы у нее близко. Иришка не на шутку перепугалась, когда увидела в зеркале не свое лицо, не свои руки, которые двигались независимо от ее желания, но потом вспомнила: чем больше сопротивляешься, чем больше пытаешься вырваться из чужого тела, тем дольше в нем остаешься и больнее возвращаешься. Лучше расслабиться, размякнуть и смотреть, как ловкие пальцы прячут грусть под ярким макияжем. Правда, получается у девушки плохо. Не нужно быть взрослой, чтобы заметить это.

А что сделает Динара или родители? От королевы Зимы не спрячешься. Если смотреть чужими глазами не так уж и страшно, то само перемещение отнимает все силы. Иришка слышала жуткий треск, наверное, это рвались нити судьбы. Ей было всего лишь восемь лет, а она знала, что находится на грани яви и нави, перелетала на невидимых качелях через огненную реку с огромным туманным мостом, перемещалась в чужое тело через радужную спираль, видела сквозь мутное стекло чужих ей людей и страдала от неведомой тоски и боли.

– Привыкай к ее зрению, смотри, – наставляла девочку королева Зима. – В твоей крови есть золотая искра чудесного зелья мастера, я узнаю его почерк. Изверги оскверняют места славянской памяти. Только мастер сможет это исправить. Приведи его ко мне. Он соединит свою память с памятью пращуров, получит совет.

Но Иришка не знала, куда смотреть. С каждым разом она оставалась дольше в незнакомом пространстве, но не понимала, как найти мастера. Может быть, это тот мужчина, что привиделся первым? Но королева Зима хмурилась и снова погружала девочку в чужую жизнь, где каждый раз происходило что-то плохое. Иришка удивлялась: сколько всего может случиться с одним человеком! Хорошо, что иногда встречались славные люди. Например, девочка, которая угощала ее в больнице шоколадом или высокий темноглазый паренек, который помог добраться до скамейки, когда она ударилась ногой, запнувшись о брусчатку в городе с каменными львами. Да, Иришка так часто находилась в другой жизни, что невольно принимала ее за свою. Впрочем, королева Зима не раз повторяла, что это ее жизнь, но только в прошлом. А разве такое  возможно?

Однажды Иришка ждала с работы Динару и от скуки листала папку с надписью «квартальный отчет». Там было много ломаных линий с жирными точками на острых вершинах. Сестра объяснила, что это графики продаж. Их составляют, чтобы смотреть, какой месяц был хорошим, а какой плохим. Раньше Иришка не задумывалась над этим, но неожиданно повзрослев, стала замечать колючие углы и болевые точки повсюду. Бывает, что больно, но терпится, бывает, что хочется плакать, а бывает совсем худо и тогда…

Тогда ты бредешь по темному городу, мимо старых купеческих домов и резных ограждений набережной, за шиворот набивается мокрый снег, шея немеет, пальцы едва сгибаются от холода. А вокруг ни души… Слезы обжигают щеки, в горле замирает крик. Номер за номером, все как один недоступны и есть, конечно, другие, те, кому никогда не позвонишь.

Иришка улеглась в постель и прикрыла веки. Марево сна нависло над ней тяжелым покрывалом, зазвучало на коже тонкими нотами призрачной мелодии, превращаясь в самую сладкую на свете колыбельную. Она не заметила, как на прикроватной тумбочке вспыхнул экран телефона со скрытым за иксами номером…

Раннее октябрьское утро выдалось хмурым, влажным и туманным, густой воздух был горек и пах смогом от сгоревших листьев. Олег стоял у входа в подъезд, с недовольством поглядывая на часы – водитель опаздывал. В шаге от него находилась скамейка, но он все равно держал пыльную дорожную сумку перед собой в руках. «Может, нарочно? – тоскливо подумала Динара. – Ни подойти, ни обнять». Она искоса взглянула на него и недовольно щелкнула языком. Говорила же, отнеси бушлат в химчистку – вон какое масляное пятно на рукаве. Что за дурацкие мысли лезут в голову. Бушлат, сумка… Разве это важно, когда он уезжает туда?

Настроение Олега переменилось в лучшую сторону, как только служебная машина показалась на повороте у дома. Он широко улыбнулся, махнул водителю и поспешил к нему навстречу. Динару тряхнуло от злости. Олег вел себя так, будто ее вовсе не было рядом. Он бросил сумку на заднее сидение, отчитал водителя за опоздание, потом оглянулся и крикнул:

– До встречи, родная! Наберу, как доберусь до места.

Она переминалась с ноги на ногу, глядя на лужу, усыпанную бурыми листьями. Динара не понимала, отчего Олег внезапно стал холоден: из-за отца, который впутал мужа в полузабытую историю, из-за коварной девчонки со снимка или просто из-за того, что любви никогда не было? Его улыбка обжигала так, что к горлу подступали слезы. Мечтать о совместном будущем, идеализировать, прощать ошибки, но каждый раз переворачивать рамку со свадебной фотографией стеклом вниз. Если ты умеешь читать лица не хуже, чем топограф карту и за все годы, прожитые вместе, не осмелился узнать правду о близком человеке, то никакая это не тактичность, а самая настоящая глупость. Чем позже решишься, тем больнее ушибешься.

Динара сердито усмехнулась и вскинула подбородок. Слезы отступили. Смешно, правда. Почему она считала его мужественным, сильным и надежным? Он никогда таким не был. Вот и сейчас побежал, как трусливый заяц, выдохнул, что серьезный разговор отложился на неопределенный срок. Покатые плечи Олега дрогнули, он оглянулся, почувствовав ее упрек. Динара пнула в его сторону камушек и развернулась к двери. Олег вернулся на крыльцо, взял ее за руки и спросил с тревогой:

– У нас же…все хорошо?

– Тебе виднее, – она отвернулась и сунула замерзшие ладони в карманы  пальто.

– Я постараюсь вернуться как можно раньше, – пообещал Олег. – Когда приеду, расскажу обо всем. Не дуйся, ладно?

Динаре стало теплее от его слов, но обида не пропала окончательно. И говорит он одно, а его глаза совсем другое. Наверное, дело в привычке. Пора бы уже понять, что так хорошо как раньше уже не будет.

– Это важно? – прищурилась она.

– Не хочу, чтобы ты уходила так, будто не собираешься меня ждать, – признался Олег. – Прости, исправлюсь, обещаю. И не грусти, я с тобой, – он притянул Динару к себе и стиснул ее в объятиях. – Если соскучишься, то пиши или звони.

– Товарищ майор, выезжать пора, – высунувшись из окна машины, окликнул его светловолосый сержант в круглых очках. Он близоруко прищурился, расплылся в приятной улыбке и приветливо кивнул, завидев Динару, хотя они были не знакомы.

Олег развернулся и спрыгнул со ступенек. Поднялся сильный ветер, в лицо брызнул дождь. Словно по команде огромная черная стая галдящих ворон сорвалась с деревьев в небо. Динара обмерла. Она никогда не была суеверной, но это темное каркающее небо точно не сулило ничего хорошего. Олег махнул на прощание через мутное, забрызганное грязью стекло, и Динара тоже подняла свою ладошку в ответ.

Когда служебный джип скрылся за углом, Динара распахнула подъездную дверь и, перескакивая через одну ступеньку, метнулась наверх. Она вернулась на улицу в полной экипировке: темно-синем комбинезоне из плотной непромокаемой ткани, теплых перчатках и серебристом шлеме с желтым забралом. Она жутко нервничала, Игорь не отвечал на звонки, номер был недоступен. А тянуть нельзя, у отца намечаются выходные, он обещал маме привезти остатки вещей, чтобы выставить старую квартиру на продажу. Динара забеспокоилась еще больше, когда вспомнила, что Игорь не зашел к ней на работу, как обещал.  Неужели снова пропал? Или на этот раз что-то случилось?

Динара сняла байк с подножки, перекинула ногу через сидение и повернула ключ зажигания. Хлопнула себя по карману, проверяя, на месте ли документы.

– Эй, можете подсказать? – расслышала она сквозь гул мотора. Поначалу Динара не шелохнулась, подумывая о том, чтобы переключить скорость, сорваться с места и не тратить время на пустые разговоры, но, руки сами собой соскользнули с руля. Ее охватила паника, Динара сама не поняла, как замерла, заглушила мотор, слезла с байка и повернулась к прохожему.

Позади нее стоял мужчина в черном укороченном пальто с наброшенным поверх поднятого воротника пурпурным шарфом в клетку. Он дерзко щурился, крутил на пальце ключи от машины и разглядывал Динару сквозь дымчатые линзы прямоугольных очков без оправы. Она оцепенела, ослепленная неожиданной встречей. Это ведь тот самый Марк с фотографии Олега! Надо же, почти не изменился за столько лет, не постарел. Вот так встреча. Чего он забыл здесь?

Марк шагнул ей навстречу и, указав на дом, с развязной интонацией спросил:

– Девятая квартира в этом подъезде?

Динара сняла шлем и положила его на пень рядом с байком. Марк отшатнулся и присвистнул, уставившись на ее растрепанные локоны.

– Допустим, – отозвалась она. – Но я никого сегодня не жду.

– Сдалась ты мне, – презрительно скривил он лицо. – А че… майор Савельев не тут живет?

– Только что уехал.

– Блин, – он достал телефон и бросил взгляд на экран. – Думал, успею. С ним живешь?

– Вообще-то я его жена.

– Вот как. И че… куда уехал твой муж?

Динара сложила руки на груди и мотнула головой.

– Не могу сказать. Давай отцу позвоню, поговоришь с ним. Тебя ж Марк зовут, так?

– Мы, кажется, на брудершафт не пили, – хищно ощерился мужчина и сверкнул темными глазами. – Вот же следаки пошли, а? Если б меньше трепались, да больше делали…

– На нет и суда нет, – перебила она, направившись к мотоциклу. – До свидания. У меня других дел полно.

– Эй, да стой ты, – отозвался Марк и заспешил вслед за ней. – Стой, говорю, не уезжай. Отец у тебя кто? Ты тоже из органов?

– Полковник Ларин, – ответила Динара. – Нет, я не из полиции. Но про дело я в курсе, Олег вчера рассказывал. Отец передал ему материалы из Вологды. Ищут твою девушку.

– Понятно, – ухмыльнулся он и снова уставился на нее. Динаре стало не по себе от этой бесцеремонности. Она вернулась за руль байка, поправила зеркала и потянулась к шлему, но в кармане загудел телефон.

– Игорь, –  воскликнула Динара, обрадовавшись его звонку, – с тобой все в порядке? Куда опять пропал?

– Приболел чутка, – прохрипел он. – Как твои дела?

– Надо обсудить кое-что, – сказала она, с опаской поглядывая на Марка, который топтался рядом. – Я заеду сейчас, хорошо? Это срочно.

– Ноу проблем. Приезжай. Давай только не ко мне домой? Тут хаос, ужаснешься. Сейчас оденусь, прокатимся. Жду на нашем месте.

– Хорошо, – повеселела Динара. Она покачала в ладони телефон и повернулась к Марку:

– Так что? Звонить отцу?

– Не надо, – отмахнулся он. – Номер майора можешь дать? Сам позвоню.

Динара пожала плечами и продиктовала цифры. Потом, по принятой в ее компаниях привычке, она протянула Марку на прощание вытянутую ладонь, а когда спохватилась, то убирать ее не стала – сочла это неприличным. Он, впрочем, не удивился и не смутился, принял ее рукопожатие с улыбкой, от которой его лицо разгладилось и стало приятным. На среднем пальце у Марка сверкнул фиолетовый перстень с золотистой молнией в центре камня.

Глава 4

Дорогу на село Марицыно окружал густой хвойный лес. Могучие ели и лиственницы с необъятными стволами охраняли чащу от чужих глаз, раскинув колючие лапы до самой земли, вцепившись в нее мертвой хваткой бугристыми искривленными когтями. Редкая трава под ними была усыпана крупными шишками, отчего обочина казалась бурой. На каменистых участках лес редел, а когти деревьев угрожающе свисали с горных склонов. Ветер свистел в ветках, будто шептал: не стой здесь, путник, если не хочешь стать добычей.

Водитель ехал медленно, строго соблюдая все правила движения и аккуратно объезжая ямы и кочки. Это раздражало Олега, он едва сдерживался от едкого словца. Поездка затягивалась. Еще и горизонт заволокла плотная пелена тумана. «Сейчас снова сбавит скорость», – подумал Олег, а вслух спросил:

– Когда доедем? К обеду хоть успеем? Ты б поднажал, скоро полковник звонить начнет.

– Там ручей за поворотом, товарищ майор, – успокоил его сержант, и, ткнув пальцем в панель навигатора, увеличил масштаб карты. – Проедем мост и будем в селе.

– Вот и давай, проезжай скорей, – Олег откинулся на спинку сидения и опустил стекло. Сквозь щель потянуло таежной свежестью, напитанной хвойными смолами, дикими ягодами, душистыми травами. Ему вспомнился бабушкин дом в деревне, затерянной среди бескрайних архангельских лесов и чистых северных озер. Когда он был маленьким, то оставался там на лето. Многое о тех временах стерлось из памяти, но узкоколейная дорога с потемневшими рельсами, по которой перемещались пассажирские и грузовые тепловозы, стояла перед глазами, уводила в прошлое. Потянешь за нитку – смотаешь весь клубок, воображение, вооружившись палитрой, дорисовывало недостающие детали. Олег закрыл глаза и вспомнил, что было дальше.

А дальше были ржавые дорожные пути и крошечный деревянный домик с резными ставнями и облупившейся голубой краской – здесь располагалась станция. Тепловоз, подъезжая к ней, пыхтел и дребезжал дряхлым железом. Изнутри он был темно-бирюзовым, с фанерными  занозистыми лавками и дощатым коричневым полом. Столы были накрыты синими клеенками в цветочек, которые прилично истрепались и выгорели от солнца. Олег не любил сидеть за последним столиком, где кто-то написал красным фломастером: «место для лохов», поэтому он старался прийти на станцию первым, чтобы занять лавку в середине вагона. Здесь было не так душно: проводник открывал люки и форточки. В них всю дорогу насвистывал ветер, который дышал прохладой и ароматными травами с полей. Легкие крылья занавесок щекотали лицо.

Бабушка в кремовой панамке с обтрепанными полями и светло-розовом сарафане, расшитом крупными цветами, встречала его у станции. Немного поодаль ожидал отправки в рейс другой тепловоз, нагруженный тяжелыми бревнами. На их темно-золотистых срезах сочилась вязкая смола. Обмакнешь в нее палец – так просто уже не отмоешь. Терпкий хвойный аромат исчезает с кожи только после бани, когда потрешь, как следует, жесткой мочалкой. Бабушка, намыливая ему голову, сверкала перед глазами солнечным камушком на серебряном кольце. От этих вспышек в бане становилось светлее.

– Ты отколола кусочек от солнца? – морщился Олег.

– Это янтарь, такая древняя смола, – смеясь, объясняла бабушка.

Олег тяжело вздохнул и повернулся к окну. Мелькнули ржавые прутья узкого моста, сквозь которые блеснула мутная гладь воды, усыпанная листьями. Туман спустился ниже, поплыв перисто-слоистым облаком над землей. Сержант притормозил у покосившейся таблички с названием села, взглянул на Олега и спросил:

– Куда едем?

– Надо бы в сельсовет. Знаешь, где он? – прищурился Олег, разглядывая пустырь, где стоял всего один дом и тот нежилой, с зияющими дырами вместо окон, с почерневшим срубом.

– Сельсовет на карте не обозначен, – отозвался водитель. – Вот жилой сектор. Сейчас поедем туда и найдем. Хм. Неудивительно, что люди пропадают. Вон, смотрите, с одной стороны лес, с другой болото.

– Езжай прямо, – махнул Олег. – Спросим у кого-нибудь, – невесело усмехнулся он.

Через несколько сотен метров посреди дороги остановился длинный тощий старик. Он был одет в грязную серую рубаху, на два размера больше, чем требовалось, с наполовину оторванным правым рукавом. Сквозь прореху выглядывало смуглое костлявое плечо, прошитое размашистой строчкой белого шрама. Спортивные штаны держались на поясе слабо и сползали. Половину синих брючин покрывала глинистая корка. Старик растягивал губы в беззубой улыбке и радостно раскидывал руки в стороны, словно желая заключить гостей в объятия. Олег высунул голову в окно и спросил:

– Отец, дорогу до сельсовета не подскажешь?

Старик морщился и весело качал головой. Желтая кожа лица, расчерченная глубокими бороздами морщин, казалась настолько тонкой, что казалось, будто она колышется на ветру. Васильковые глаза не тронула воздушная пелена безумия, напротив, они светились мудростью и знанием какой-то небывалой тайны.

На дорогу вышла грузная женщина в теплой фуфайке и, переваливаясь с одной ноги на другую, подхватила старика под руку. Тот не сопротивляясь, покорно зашагал с ней к покосившемуся домику с рассохшимися зелеными ставнями. На середине пути он обернулся и погрозил пальцем, целясь в Олега лукавым взглядом. Олег свесил голову вниз, кромка стекла больно впилась в шею. Туман заволок колеса машины, переливаясь серебристыми, словно снежными искорками. Он поежился от холода, который исходил от земли. Людмила Ларина права, неприятное тут место, и совсем не похож этот поселок на Медный камень. Имел бы опыт, как сейчас, вмиг расколол бы Ольгу. Марицыно – совсем другое дело. Как разоблачить шайку сумасшедших сектантов? Каждый житель может быть причастен к преступлениям. Взять даже странного старика…

Пока Олег размышлял, уставившись на продавленную колесами мокрую глину, юркий сержант догнал хозяйку дома и расспросил ее обо всем.

– Этот дед – ее брат, – пояснил он, садясь за руль. – Раньше он руководил местным музеем, где была выставка горных пород. Потом из коллекции украли какой-то древний камень, и после этого у деда пропала дочка, четырнадцатилетняя Вика. Вот и свихнулся, оглох на оба уха. Как только сестра недоглядит, убегает на поиски.

Олег мрачно взглянул на него и сдвинул брови.

– Про сельсовет узнал?

– Узнал, – кивнул сержант. – Через три дома одноэтажный белый дом с голубой крышей, нам туда.

– Молоток, – Олег хлопнул парня по плечу, отчего тот расплылся в лучезарной улыбке. – Четко сработал. Как зовут-то тебя?

Сержант от похвалы раскраснелся и представился:

– Василий, товарищ майор.

– Сработаемся, Василий, – подмигнул ему Олег и кивнул на дорогу, – заверни за здание, если тут остановимся, помешаем кому-нибудь.

Здание сельсовета было одноэтажным, с большими деревянными окнами. В воздухе витал  запах краски – едва уловимый на улице и густой в помещении. Длинные и узкие коридоры заливал мрачный свет непогожего дня. Некоторые рамы были приоткрыты, и сквозняк, который прорывался сквозь жар чугунных батарей, холодил кожу.

Казалось, будто в здании никого нет, но у закрытых дверей слышался то скрип стула, то щелчки компьютерной мыши, то негромкая фоновая музыка. Олег прошелся по коридору, стараясь не создавать лишнего шума: он боялся спугнуть уютную тишину, которая погружала его в новые воспоминания о деревенском детстве и бабушке. Глаза забегали по табличкам с указанием должностей. Главный бухгалтер, заведующий хозяйством, финансист, секретарь… Все не то. Он развернулся и направился в правое крыло. Напротив входной двери Олег остановился, заметив стенд, который пестрел фотографиями пропавших девушек. Группа волонтеров из Кировграда призывала жителей села присоединиться к поискам. Здесь не теряли надежды на счастливый исход, несмотря на то, что с момента исчезновения прошло больше недели.

Олег помотал головой, разминая шею, одернул китель и перехватил другой рукой бушлат. Он окинул взглядом неровную цепочку дверей и направился к самой крайней. Она выделилась на фоне остальных блеском кофейного металла.

Олег прищурил один глаз и отметил про себя, что табличка на двери главы администрации новая, чего не скажешь о двери и вывеске часов приема. Недавно, получается, повесили. И, значит, прежний председатель был по какой-то причине смещен с должности. По какой причине?

Он постучал и, услышав приглушенное "войдите" из кабинета, потянул ручку на себя. Председатель привстал у стола и коротким, нервным кивком поприветствовал Олега.

– Доброе утро. Майор Савельев, следственный комитет. Прибыл из Екатеринбурга, – Олег вытянул из кармана удостоверение и раскрыл его перед лицом  председателя.

– Никита Андреевич, глава администрации села Марицыно, – пробежавшись глазами по строчкам документа, представился круглолицый мужчина в сером пиджаке и протянул Олегу дрожащую руку. – Чем могу быть полезен?

Олег изобразил подобие улыбки и повторил:

– Меня направили сюда в командировку. Я возглавляю следственные мероприятия в Марицыно. Прибыл на размещение.

Никита Андреевич часто заморгал и стал суетливо перебирать содержимое папок на столе. Его руки затряслись еще сильнее. Он понятия не имел, в какой угол метнуться, и в какой документ посмотреть, чтобы узнать, как поступить с прибывшим майором. Губы беззвучно шевелились, точно шептали: – "сейчас, сейчас, где-то видел". Олег тяжело вздохнул, плюхнулся на стул, отбросил бушлат на сейф позади себя, и заговорил с председателем мягче, почувствовав, что беспокойство собеседника сыграет ему на руку:

– Недавно назначили?

– Три дня назад, – запинаясь, ответил Никита Андреевич. – Вот…Сегодня первый день. Сейчас, все решим. Простите, не успел освоиться.

– Успокойтесь и присядьте, успеем решить мой вопрос, – Олег достал блокнот и ручку. – Не надо так нервничать. Лучше расскажите, что произошло с вашим предшественником.

Председатель с облегчением рухнул в кресло, потянулся к графину с водой и дрожащим голосом предложил:

– Желаете водички? Или… Я распоряжусь, вам принесут чай.

Олег усмехнулся и взглянул на него так, как Динара смотрела на фотографии незнакомых ей людей. Вдруг тоже получится заглянуть в темные уголки души? Никита Андреевич смутился и поправил галстук, дожидаясь ответа.

– Эх, давайте ваш чай, – весело хлопнул в ладоши Олег и широко улыбнулся. На этот раз искренне.

Председатель залпом осушил стакан с водой и набрал номер на стационарном телефоне:

– Галя, будьте добры, принесите два чая, – прощебетал он в трубку. – Спасибо.

– Вернемся к вопросу. Кто занимал до вас эту должность и почему сложил свои полномочия? – снова поднял интересующую его тему Олег и щелкнул ручкой.

– До меня поселок возглавлял Илья Сергеевич Васильев, – затараторил председатель, нащупывая пальцами рычаг подъема кресла под сидением. Он искал удобное положение – край столешницы находился на уровне его груди. Олег тут же представил Илью Сергеевича высоким долговязым стариком, похожим на того, что встретился сегодня на дороге. Наверняка, его отстранили от должности перед приездом полиции: наконец-то нашлись весомые аргументы для отправки на пенсию старой гвардии. Не справится, якобы, забот ведь станет в разы больше. Но нынешний председатель разорвал эту удобную версию в клочья:

– Он два года возглавлял Марицыно, и дела при нем шли хорошо. Детский сад достроили, новый магазин открыли, свалку у болота убрали. Когда рабочие скважину бурили, то нашли обломки стрел. Так Илья Сергеевич добился, чтобы археологи к нам приехали. Сразу двух зайцев убил: наше село привлекло к себе внимание не только историков, но и промышленников. Болото у нас торфяное, несколько раз принималось решение о мелиорации, но все откладывали начало работ. А тут приехали, снова все проверили и сказали, что осушать нельзя. Илья не согласился с выводами, нашел документы по старым проверкам и отправил копии руководству. Так и стал молодой председатель неугоден высшему начальству. Поставили его перед фактом: либо сам уходи, либо посадим за финансовые махинации, – Никита Андреевич заглянул под сидение, нашел рычаг и привел в действие скрипучий механизм. Поднявшись выше, он с удовлетворением первоклассника сложил руки на стол. В дверь кабинета кто-то громко стукнул ногой. Председатель покрылся малиновыми пятнами и сорвался с кресла, но Олег жестом остановил его и открыл сам. На пороге появилась юная особа с подносом в руках. Она увидела майора, и ложки в стаканах забренчали. Плечи девушки напряглись, глаза округлились и, если бы Олег не подхватил поднос, то она уронила бы его на пол.

А потом он поднял взгляд на ее лицо и замер, как вкопанный. Сердце бешено заколотилось и ухнуло в пропасть. Да ну, бред. Они совсем разные, но только… Только такие же густые каштановые кудри, такие же пухлые щечки с крошечными ямочками, такие же темные пышные ресницы и глубокие зеленые глаза были у Оленьки. Он выругался про себя: поклялся же вычеркнуть из своей жизни роман с преступницей. И вот опять. А вдруг Динара ошиблась?

– Знакомьтесь, это наша Галочка, помощница председателя, – прервал затянувшуюся паузу Никита Андреевич. Девушка покраснела, отступила назад и едва слышно спросила у него:

– Никита Андреевич, я сахар забыла, у вас найдется? Если нет, я схожу сейчас.

– Да найдется, найдется, – отмахнулся он. – Постойте, не уходите. У меня к вам еще одно поручение. Сходите к Илье Сергеевичу, спросите у него, куда он планировал поселить товарища майора. Документов много, а нужных не вижу.

Галя с опаской взглянула на Олега, будто вцепилась зеленью глаз в больное сердце. Он отвернулся и стиснул зубы от полоснувшей его тоски – как ни пытался думать о Динаре, мысли возвращались к запретной теме. «Это мое последнее дело, – решил Олег про себя. На душе стало погано и тоскливо. – При любом раскладе последнее».

– Значит, говорите, Илья Сергеевич был смещен по причине конфликта с руководством? – оторвавшись от своих размышлений, спросил Олег. – А как он вел себя с жителями? Я про то, что зачастую народ  сомневается в молодом организаторе.

– Да вы что! – рассмеялся Никита Андреевич. К этому времени он окончательно расслабился и теперь производил приятное впечатление. Если не считать несколько неопрятного вида: одна пуговица на обшлаге рукава висела на тонкой нитке, синий галстук был измят и засален, щетина покрывала щеки неравномерно, словно ее начали сбривать, но не успели.

– Илью Сергеевича многие жители знали с малых лет и были рады его назначению. А что касаемо возраста… Он же не в двадцать лет занял эту должность. Успел университет закончить и в Кировграде поработать.

– И сколько же ему сейчас? – с интересом отозвался Олег, с нетерпением постукивая ручкой по блокноту.

– Тридцать четыре в сентябре исполнилось.

– Так быстро нашли новых кандидатов? – нахмурился майор. – Я бы хотел услышать от вас честный ответ. Имейте в виду, правду я все равно узнаю. Скажите, приказ об отстранении председателя пришел до исчезновения людей или после?

Никита Андреевич беспокойно заерзал на сидении. Однако он не стал увиливать или оправдываться, сказал, все как было:

– Комиссия из области приехала через четыре дня после происшествия. Так странно. Потом меня вызвали. Спросили, согласен ли я на эту должность. Никакого конкурса они не проводили.

Олег поднялся, накинул бушлат и убрал блокнот с ручкой в сумку.

– Что ж, спасибо, – кивнул он. – Осваивайтесь, не буду вас отвлекать. А с размещением сам разберусь. Так или иначе, мне стоит поговорить с Ильей Сергеевичем. Где он живет?

– Вон тот дом с флюгером на крыше, – показал через окно Никита Андреевич. – Галина не пришла до сих пор, так что вряд ли он у себя.

– Ничего страшного, – усмехнулся Олег. – Познакомлюсь пока с вашим поселком. До скорой встречи!

Никита Андреевич торопливо соскочил с кресла и проводил майора до входной двери сельсовета. Олег ушел не сразу. Сквозь приоткрытую дверь он увидел, как председатель задержался у стенда и снял с него объявление.

Глава 5

Место, где Динара собиралась встретиться с Игорем, затерялось среди старых двориков улицы Декабристов. Они обнаружили его несколько лет назад, когда спустились из зимнего парка к жилым кварталам, чтобы срезать путь. Так и заблудились. Игорь заглянул в карту на телефоне и показал на тропинку между домами:

– Нам туда. Через двадцать минут будем на остановке.

– А я бы сначала погрелась, – хлюпнула носом Динара и поправила шарф. – Знаешь ведь, хрен дождешься нашего автобуса.

– Сильно замерзла?

– Немного, – соврала она. На самом деле ноги онемели от холода, а пальцы рук едва сгибались.

– Пойдем, – потянул ее за собой Игорь. – Здесь должна быть кофейня.

Они завернули за угол пятиэтажки, и правда – в стареньком домишке, который каким-то чудом избежал сноса, открылось небольшое заведение. На козырьке у входа переливались разноцветные фонарики, а рядом с дверью мигала вывеска «кофе с собой».

Так уютная кофейня стала их маленькой тайной, секретным местом, где они любили бывать как вместе, так и порознь. Динара часто приходила сюда по выходным: устраивалась на удобном диванчике напротив окна, заказывала зеленый чай с шиповником и мятой, листала книгу или залипала в смартфон, а при отсутствии посетителей перебрасывалась парой слов с бариста – худым, темноволосым пареньком в голубой джинсовой рубашке, который работал здесь почти без выходных.

Он был славным молодым человеком: сам открыл это заведение, сам готовил напитки. От найма сотрудников отмахивался – ему нравилось создавать сказку для гостей своими руками. И эта миссия заряжала владельца кофейни дивной энергией. «Мне хотелось бы, чтобы это место отогревало людям сердца, – приговаривал он, – тогда я буду по-настоящему счастлив».

Сегодня Динара не стала заходить в кофейню. Она остановилась у лавочки рядом с дубовой аллеей, сняла шлем и стала ждать Игоря, с нетерпением поглядывая на часы. Ее сильно клонило в сон, глаза слипались и болели после бессонных ночей, улица казалась блеклой и туманной. Минута, две, десять… Ну когда же он приедет?

Вдалеке затарахтел мотор. Динара замерла, внезапно осознав, что не знает, как рассказать Игорю о капище и письмах. Слова роились в голове и не складывались в убедительные доводы. Поймет ли он?

– Привет! – Игорь бодро спрыгнул с байка и поспешил к ней, распахивая руки для объятий и виновато улыбаясь. – Прости, что долго. Соседка пристала с квитанциями, кое-как ее спровадил. Давно ждешь?

Динара убрала руки с лица, и он сразу догадался, что разговор будет серьезным, спросил, нахмурившись:

– Что случилось-то? Отец опять?

– Нет, не отец, – мотнула головой Динара, опустив взгляд. – Как бы тебе объяснить…

– Говори как есть, – Игорь встал рядом и обнял ее за плечи. – Потом разберемся.

– Все из-за той долбанной прогулки на гору, – поморщилась она. – Зря это все было, ты прав. Помнишь, говорил про сатанистов? Не врал, а?

– Ну…Сам не видел, конечно… – Игорь замялся, спрятал руки за спину, отвел взгляд и усмехнулся. – Да забей, я припугнуть хотел. Сатанистов нет, но всякого сброда хватает. Неоязычники, шаманы… Для них там медом намазано.

– А я вижу, когда ты врешь, – разозлилась Динара, неожиданно для себя сорвавшись на крик. Она оглянулась, шагнула ближе и сердито зашептала: – Живо говори, что знаешь про это место. Ты не просто так выслеживал нас. Знал, что там творится. Если бы объяснил сразу, ничего бы не случилось! Что? Так и будешь молчать? Тогда я пошла. Все с тобой ясно.

Он поймал ее за рукав куртки, развернул к себе и признался:

– На том месте недавно была Белка и видела двух парней в черных толстовках. Говорит, искали что-то под камнями. Когда они ее заметили, то побежали следом.

– Наркоши что ли? – перебила его Динара. – Хотя странно, они вроде по одному ходят. И что? Надеюсь, все обошлось?

– Да тут такое дело, – почесал затылок Игорь и крепко сжал ее ладонь. – Пропала Белка. Ее до сих пор не нашли. Как получилось-то… Она сбежала от этих придурков, пришла ко мне. Я проводил ее домой, сказал, чтобы не высовывалась, мало ли что. Потом вспомнил, что ты собиралась на капище. Чуть с ума не сошел, пока дозванивался. Рванул на Уктус. От вас снова поехал к Белке. Полчаса звонил в домофон: ни ответа, ни привета. Телефон тоже отключен. Ее до сих пор не нашли.

– Как…не нашли? – Динара охнула, земля расплылась под ногами. – Думаешь, они с ней что-то сделали?

– Не знаю, – сказал Игорь. – Я сначала надеялся, что просто загуляла, знаешь ведь Белку. А через два дня ее мать стала обзванивать всех знакомых. И мой номер у нее был. Плакала, просила позвонить всем, кто ее знал.

– Наверное, она вышла ненадолго из дома, – покачала головой Динара. – А во дворе ее поджидали. Они не наркоманы, а сектанты. Еще и гипнотизеры. Внушают людям всякое, а потом где-то их прячут.

– Как же они ее вычислили? – насмешливо уточнил Игорь, теребя бороду. – Думаешь, запомнили, как выглядит Белка?

Динара представила себя на поляне рядом с капищем. По телу разлилось напряжение. Она ведь еще до хруста ветки почувствовала присутствие кого-то чужого! Если бы не пришел Игорь, что случилось бы тогда? Или самое страшное уже случилось?

– Подожди, – подняла руку Динара, уцепившись за внезапную догадку. – А если там камеры, по которым они видят, кто приходит? Бред, но все-таки… И ладно я, меня Иришка туда потащила, а Белка что на горе потеряла?

– Вот этого она и не смогла объяснить. Черт пойми что. Все, хватит темнить. Колись, что произошло?

– Ночью звонила Иришка, – ответила Динара, нервно теребя в пальцах застежку на рукаве. В груди до сих пор холодело после того странного разговора и воспоминаний о звонке со скрытым номером.  – Она сказала, что после капища ее преследует какая-то женщина. Я не думаю, что Иришка сочиняет. Все действительно очень плохо, понимаешь? Вдруг ее заманивают в секту, внушают что-то? Она говорила про других людей. Возможно, им тоже нужна помощь.

– Что внушают? –  растерянно пробормотал Игорь. Он снова спрятал глаза, словно боялся, что подруга заметит тень, промелькнувшую в его взгляде. Напрасно он так. Сколько можно лгать?

Динара крепко зажмурилась: ей отчего-то вспомнился давний неприятный разговор с отцом. Она содрогнулась и сжала кулаки. Нет, не может быть, чтобы он оказался прав.

– Ты заводишь себе ненадежных друзей, дочь, – убеждал ее отец. – Сейчас он рядом, а завтра исчезнет навсегда. Доиграется. Если Игорь доверяет тебе, пускай расскажет, где он пропадает месяцами. Пускай объяснит, почему ему дали прозвище Мираж. Мираж – это призрак, обман чувств. И не смотри так. Я хочу, чтобы ты поняла это сейчас. Потом будет поздно.

– А ты не думал, что он ездит в командировки? – возражала Динара. – В чем странность, папа?

– В командировки? – сухо усмехался полковник. – Это он тебе наплел? Я бы давно указал этому наглецу его место, но у нас ничего на него нет. Хорошие люди не прячутся под чужими именами, Динара. Вот такой Мираж. Что думаешь, а?

Динара ни о чем не думала. Ей просто не хватало воздуха в тот день. Она распечатала фотокарточку Игоря, положила ее перед собой, но не смогла на нее посмотреть. Толчок, толчок и все больнее, поганее на душе. Прочитать человека с фотографии – это все равно, что залезть в его переписки, просмотреть всю историю браузера, развесить камеры в доме… Ты не видишь ответы на свои вопросы. Ты видишь все. Чем дольше смотришь, тем глубже проникаешь в душу. И переживаешь те же чувства, что живут в ней.

Никто не знал об этой особенности Динары. Кроме Олега, который не вникал в подробности. Ну угадывает она преступников, обладая природным чутьем, чего тут такого? И к ее привычке отворачивать от себя рамки с фотографиями все давно привыкли.

Динара вздохнула и скомкала снимок, решив, что больше не поступит так с близкими людьми. Использовать свой дар для того, чтобы проверять тех, кого любишь – значит уподобиться отцу. Не жить, а создавать иллюзию жизни, сомневаясь в каждом шаге.

Но почему же он все-таки Мираж?

Динара встрепенулась и сердито взглянула на Игоря.

– Как будто знаю, что внушают, – огрызнулась она. – И вообще ты так спокойно говоришь, будто ничего не случилось. Будто не пропала Белка, будто с Иришкой все в порядке, будто я пришла не за помощью, а просто поболтать. Тебе плевать, да?

– Нет, не плевать. Но если будем разводить панику, то ничего не решим. О чем еще говорила Иришка? Вспомни, это важно.

– Она путано все объясняла. Говорила что-то про извергов, про мастера… Баба эта ненормальная пугала ими. И звонок еще был до Иришки. Номер скрыт, но обычно так и написано. А тут иксы. Никогда не видела раньше. Может, приснилось, конечно, но сомневаюсь.

– Черт пойми что, – почесал затылок Игорь. – Странные типы. Знать бы, что они ныкали под камнями. Я проверял, там пусто. Надо бы Гвоздя расспросить. Он гонял с Белкой последний месяц, вдруг что-то знает. А с тобой надо решать. Давай, я спрячу вас с Иришкой? Есть одно место, там никто искать не будет.

– Да ладно, – отмахнулась Динара. – Об этом потом. Съездим на старую хату? Когда мы с Иришкой прибирались, то кое-что нашли. Я рассказывала тебе про папину сестру?

– Ага. Так и что вы нашли?

– Письма. – Динара хлопнула себя по внутреннему карману куртки и достала конверт. – Вот одно из них. Она написала его в самом начале расследования. Но суть вот в чем: я случайно увидела у Олега заметки о Марицыно. Оказывается, что дело, которое вела тетка, так и не закрыли. Через двадцать лет все повторилось. Я успела прочитать о руне разрушения и о том, что версия про сектантов будет проверяться.

– Я одного не понимаю, – тяжело вздохнул Игорь и осуждающе покачал головой. – Ты сама на себя не похожа. Иришка уже в опасности, о ней подумала? Или хочешь исчезнуть, как Белка?

Она побагровела от гнева, пихнула Игоря в грудь и прошипела:

– Зря я приехала. Надо было идти туда без тебя. Как я, по-твоему, помогу сестре, если ни в чем не разберусь? Ты сам себя слышишь? Давай, вали, сама справлюсь.

Он опустил глаза и, не сказав ни слова, вернулся за руль байка. Динара пожалела о последних словах, сказанных сгоряча.  Игорь разозлился, к гадалке не ходи. Редко они ругались. А если такое происходило, то он внезапно исчезал и долго не появлялся. Неужели и сейчас кинет?

– Поехали, – крикнул Игорь, не оглядываясь на нее. – Поглядим, что за письма.

***

Динара зашла в квартиру и поежилась: в доме было прохладно. Оконная рама, которую она не закрыла в прошлый раз, со скрипом раскачивалась, стекла дрожали. На полу багровело небольшое пятнышко крови, рядом с ним лежала скрученная в тугой валик тряпка. Часть воды из ведра испарилась, а в мутных остатках плавали мухи и клочки пыли. Одежда из коробки была раскидана по дивану. Пахло пылью и осенними листьями. После того случая с Иришкой дело так и не дошло до уборки. Динара схватилась за голову. Если бы отец пришел раньше них, то пришлось бы выслушать не одну нотацию.

– Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко, – рассмеялся Игорь, но тут же осекся под строгим взглядом Динары. Пока они ехали, он оттаял и, казалось, больше не сердился. – Прости, но я думал, что вы шли собирать вещи, а не выкладывать их из коробок.

– Иришке стало плохо, – пробубнила Динара из угла, где стояли коробки с фотоальбомами. Блин, у нас проблемы. Письма пропали.

– Как пропали? – Игорь подбежал к коробке и перетряс ее содержимое. –  Может быть, Вадим Сергеевич забрал?

Динара потерла лоб, опустилась на край дивана и случайно увидела свое отражение в зеркале маминого трюмо. Она выглядела ужасно. Глаза потускневшие и красные, волосы растрепаны, на щеках следы вчерашней, не до конца смытой косметики. Понятно, почему Марк так смотрел на нее. Как? С жалостью? Да и к черту его. Пускай ищет свою Нелли.  Где письма?

– Сомневаюсь, что папа здесь был, – Динара открыла шкаф и осмотрела полки: там тоже ничего не изменилось. – Он бы отчитал меня за бардак.

– У кого еще были ключи? У Иришки есть?

– Вроде бы да. Но как бы она пришла сюда?

– Она могла отдать ключи. Если ты права и эти твари сектанты-гипнотизеры, то они запросто сюда вломятся. Наверняка уже знают про письма. У Иришки спрашивать бесполезно, она вряд ли вспомнит. Погоди, ты сказала, что ей было плохо. Что случилось? – спохватился Игорь и, скинув куртку, уселся рядом с Динарой. От него повеяло домашним теплом, и девушке захотелось, чтобы сейчас он обнял ее и подбодрил.

– Носовое кровотечение было. Ездили в больницу. Там сказали, что у нее сосуды хрупкие, поэтому так… Все норм, ничего страшного.

Игорь, ссутулившись, наклонился вперед, уперся локтями в колени и немного посидел так, напряженно о чем-то размышляя.

– Напишешь, как скрытый номер выглядел? – спросил он и, пошарив в нагрудном кармане, достал огрызок карандаша. – Вон, там в коробке листок пустой. Давай на нем.

Динара пожала плечами, взяла карандаш и наморщила лоб, силясь вспомнить, как выглядели злосчастные иксы. Кажется, номер начинался с семерки, как обычно. Или нет… Вроде бы семерок было три. Она поспешно дописала и протянула листок Игорю. Пока он изучал зашифрованный номер, Динара собрала вещи, вымыла ведро, потом присела рядом с коробкой, где лежали фотоальбомы, и распахнула шероховатую обложку самого верхнего. Фотография тети Милы лежала на прежнем месте. Динара подняла ее и сложила в конверт, к единственному оставшемуся письму. Вот он – последний шанс узнать, что тогда произошло. Будет больно, но она справится.

– Ну что? – спросила она у Игоря, плюхнувшись рядом с ним и пристроив голову на его плече.

– Хрень какая-то, – сердито пробормотал он. – Впервые такое вижу. А ты говорила кому-то про все это? Про сектантов, про ночные звонки, про Иришку?

– Нет. А что?

Игорь поднялся и потянул ее за руку. Он выглядел взволнованным и совершенно растерянным. Динара безотрывно смотрела на друга и понимала, что он мнется не просто так. Игорь снова перевоплощался в неразгаданный ею образ Миража, который то исчезал, то появлялся и никогда не объяснял причин.

– Это предательство, – прошептала она, уставившись в пыльный пол. Под подошвами скрипнули цементные крошки. Такие же крошки будто насыпали ей в глаза. Веки закрывались сами собой. В комнату прокрался солнечный луч и пощекотал нос. – Я больше тебя не прощу. Слышишь? Не прощу, если опять пропадешь.

Игорь ласково улыбнулся и пригладил ее волосы широкой пятерней. На краю короткого рукава полинявшей футболки вздулась бугристая мышца. Динара возмущенно фыркнула и слегка шлепнула его по руке, чтобы он отстал, но в ужасе замерла, заметив, как зрачки Игоря внезапно расширились. Они заполнили чернотой всю радужку, превратившись в два раскаленных уголька. Динара смотрела на огненные искры, и ее мысли сгорали как ветхая бумага. Вскоре голова стала абсолютно пустой. Тогда Игорь крепко сжал ладонью ее затылок и притянул к своему плечу. То, что случилось дальше, Динара помнила очень туманно. Кажется, Игорь наклонился над ухом и прошептал несколько слов на странном языке, после которых загудела голова, и отключилось сознание.

Она очнулась поздним вечером на узком диванчике, в темной пустой комнате. Телефон моргал от кучи непринятых вызовов и сообщений. По спине катился пот, рубашка липла к телу – Динара уснула в теплой куртке. Она порылась во внутреннем кармане и с облегчением вздохнула. Письмо с фотокарточкой осталось на месте. Чего не скажешь о доверии. Каким бы ни был отец, но зла он никогда не желал, а чутье у него звериное. Мираж – это призрак, обман зрения и многолетняя дружба с ним – тоже иллюзия.

Динара не плакала. У нее вообще не осталось эмоций после ухода Игоря. Проверив вещи, ключи и отцовские документы, она вышла на лестничную клетку и пролистала пропущенные вызова. Звонили мама, Иришка, сотрудники с работы… Олег так и не набрал по приезду как обещал. Номер Игоря был стерт из памяти. Но встревожило ее не это, а страшное сообщение от сестры. «Забери меня из школы, – писала она, и ее просьба сквозила отчаянием. – Мне страшно. Изверги где-то рядом».

Глава 6

Когда Иришка уснула после ночного разговора с Динарой, ей приснился удивительно яркий сон. В нем она снова очутилась в больнице – на первом этаже у главной лестницы. Иришка шагнула на первую ступеньку, но только ударилась об нее коленом и опрокинулась назад себя. Она поднялась, отряхнула пыльные ладони, оглянулась и увидела, что темные коридоры пусты. Как подняться?

Некто большой и высокий подхватил ее на руки, Иришка поплыла мимо синих стен с облезлой краской, мимо пестрых стендов о здоровом образе жизни, мимо кабинетов врачей и продавленных кушеток. Запахло хлоркой, столовской едой и сладким антисептиком, в котором медсестры хранили ватные шарики. Великан бережно опустил Иришку на кровать в знакомой палате и задернул черные шторы. Девочка подняла голову, но не разглядела лица незнакомца. Она запомнила только мятый край темно-бордовой рубашки в клетку и металлический овал на кармане джинсов с изображением птицы.

Палата погрузилась в кромешную тьму, но через несколько мгновений шторы раздвинулись, и по стенам рассыпалось закатное солнце. Великан бесследно исчез. Иришка удивилась: куда он делся? И почему сейчас вечер?

– Эй! Ты откуда здесь?

Малышка ойкнула от неожиданности и обернулась на голос. Разве палата не одноместная?

На соседней койке сидела, прислонившись к стене, рыжеволосая улыбчивая девушка. Ее красивое лицо было изуродовано порезами и синяками, а левая рука загипсована. Она с изумлением взглянула на Иришку, сползла на край кровати, сняла с головы капюшон с заячьими ушами и одернула кофту. Не может быть! Это же та самая девушка из зеркала! Но…разве она жива? Или снова проказы королевы Зимы?

– Сама не знаю, – ответила Иришка, пожав плечами.

Девушка, прихрамывая на одну ногу, подошла сначала к одному, потом к другому окну. Ее глаза просияли, а улыбка стала еще шире.

– А кто это был? – кивнула малышка на место, где стоял великан. – Ты…то есть вы, видели его?

– Лучше «ты», – хихикнула ее соседка по палате. – Теперь понятно, почему мы здесь вдвоем. Значит, так нужно. Мастер соединил наши сны. Наконец-то услышал меня… Все просто – ты спишь и я тоже.

– Королева Зимы все время говорит про мастера, – пожаловалась ей Иришка. – Хочет, чтобы я нашла его в твоей жизни. Я больше не хочу искать, не хочу смотреть, – она всхлипнула и вытерла щеки рукавом. – Мне страшно. И никто не поверит, если расскажу. Я Динке говорила, но не про все. Она ведь не поможет, да?

– Тише, тише, – девушка опустилась перед Иришкой на пол и обняла ее здоровой рукой. – Я не просто так тебе приснилась. Мы должны помочь друг другу, понимаешь? Есть один человек. Она точно найдет верный способ. Я уверена.

– А зачем мастер соединяет сны? – удивилась девочка. – И как это у него получается?

– Так происходит, когда совпадает энергетика мест, где мы когда-то бывали. Мастер ищет эти совпадения и соединяет временные вихри в одно целое. Посмотри на свою кровать. А теперь на мою. И стены тоже, видишь?

Иришка осмотрелась и поняла, отчего раннее утро сменилось закатом. Палаты, где они находились, были разными, но соединились в одну, будто между ними пропала стена. И время другое… Утро и вечер, март и сентябрь, шорох осенних листьев и весенняя капель. Вот ведь чудеса!

– Значит, королева Зимы обманывает меня? – озарило девочку. – Она хочет найти мастера, чтобы…чтобы… – она часто задышала и не смогла договорить.

– Да, чтобы убить его. Она догадается, что ты ей больше не веришь. Станет сильнее мучить. Но помни, что ты не одна. Встретятся люди, которым передашь послания от мастера. Они вспомнят меня и помогут. Только берегись извергов! – помрачнело лицо девушки. – Они притворяются друзьями, но очень, очень опасны. Увидишь вороньи перья – сразу беги. Времени остается немного. Все поняла? – она крепко сжала ладони малышки и заглянула в ее глаза.

– А кому я передам послания? – встревожилась Иришка. – Ты скажешь, что им передать?

В обоих окнах потемнело, темно-фиолетовые тучи заслонило солнце. Небо загрохотало, сверкнули молнии. Вместо дождя повалил густой снег.

– Она услышала, – крикнула девушка Иришке. – Просыпайся скорей!

Грохнуло так, что заложило уши. Осколки зазвенели на полу. В руки, ноги и лицо впились острые иглы. Иришка вскрикнула и проснулась.

Сквозь закрытую дверь просочились уютные домашние звуки: шорох маминых шагов, шум стиральной машины, шипение масла на сковороде, треск клавиатуры из папиного кабинета. Иришка приподнялась на кровати и откинула одеяло.

У изголовья кровати стояла Бусинка, сложив передние лапы на бортик. Она лизнула ладонь хозяйки, наклонила голову набок и призывно тявкнула. Ее хвост маячил из стороны в сторону, со стуком ударяясь об пол. Мохнатая морда с блестящими черными глазами и носом-пуговкой неотрывно наблюдала за девочкой, предвкушая утреннюю прогулку.

– Сейчас, сейчас Бусинка, – отозвалась Иришка и почесала собаку за ухом. Бусинка еще раз радостно тявкнула и совершила суетливую пробежку из одного угла комнаты в другой.

Иришка проверила портфель, натянула спортивный костюм, умылась и на цыпочках прокралась мимо отцовского кабинета, из которого доносился раздраженный голос. Папа отчитывал кого-то по телефону. Если вовремя не улизнуть, то мало не покажется.

Мама тоже это понимала, поэтому она приоткрыла дверь кухни и шепнула Иришке:

– Я блинчиков испекла, давай позавтракаем, а потом вместе выгуляем Бусинку?

Девочка кивнула и покосилась на кабинет.

– Это надолго, – проворчала мама. – Он возмущался за завтраком, что отчеты не сдали половина отделения.

– Ну ладно, – шепнула Иришка и уселась за стол.

– Как в школе дела?

– Нормально, –  буркнула она, придвинув к себе стакан с молоком.

– Звонила Алла Валентиновна, – сказала мама, сминая в руках кухонное полотенце, – говорит, что ты стала невнимательной и слишком тихой. У тебя ничего не болит?

Ну вот, мама опять забеспокоилась. Иришка надкусила блинчик с мясом и призадумалась.

– Все в порядке, ма, – улыбнулась она. Когда блинчик почти закончился, то нашлись нужные слова. – Я просто по Динке соскучилась.

– Я узнаю, какие у нее планы. Если Динара не слишком загружена работой, то съездишь к ней в гости, – торопливо пообещала мама. Ее худощавая фигурка засуетилась у плиты. Ловкие длинные пальцы заворачивали горячий фарш в поджаристое тесто. «Как она только не обжигается?» – подумала Иришка и вкрадчиво уточнила:

– С ночевкой?

– Я…спрошу у папы. Если он не будет против, то ночуй, конечно.

Иришка нахмурилась. У отца сейчас не лучшее настроение. Если он отпустит ее к сестре  – это будет самое настоящее чудо. Впрочем, чудес в ее жизни становится все больше. Жаль, что не всегда они радостные.

А сегодняшний сон? Какой он? Иришка зажмурилась, чтобы вспомнить палату, залитую вечерним солнцем, великана-мастера с птицей на заднем кармане джинсов и рыжеволосую девушку, от улыбки которой теплело на душе. Королева Зимы вмешалась в разговор, и вопрос о посланиях остался без ответа. Как передать то, чего не знаешь сам? Или ей сказали, но она не услышала?  Горло перехватило от страха, а над ухом запищал мерзкий голосок: «Такое важное дело, а она, подумать только, все забыла! Какой кошмар, какой кошмар!»

Иришка поморщилась и отодвинула от себя стакан. Молоко показалось несвежим. Запястье под часами сильно защипало. Она убрала руки под стол и незаметно от мамы расстегнула ремешок. Рана не заживала, по ее краям расползалась темно-розовая опухоль.

На прогулке Иришка вела себя неестественно шумно: хохотала до колик в животе, играла в догонялки с Бусинкой на песчаных дорожках парка, падала с разбегу в копны осенних листьев, сочиняла на ходу сказку о песчаном городке, что построили во дворе ребята. Мама смеялась и просила написать для нее эту сказку в тетрадке. Иришка весело кивала и беззаботно тараторила о школьных делах, но когда замечала в маминых глазах тревогу, прятала взгляд. Близких не проведешь. Сколько бы ты ни смеялся, сколько ни улыбался, сколько ни притворялся, что все отлично – бесполезно. Мамы все равно чувствуют, когда тебе плохо. И, наверное, еще больше переживают, потому что не знают, как помочь.

После прогулки мама крепко обняла Иришку, еще раз пообещала поговорить с отцом и вопросительно взглянула на нее:

– Может быть, все-таки обратимся к врачу еще раз? Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Ну ма… – поморщилась Иришка. – Хорошо все.

Она вышла из подъезда, поправила за плечами портфель и с опаской посмотрела по сторонам. Страх вернулся. Дождь, наконец, прекратился, но было очень влажно, и на карнизах крыш созревали крупные капли. Когда они становились большими и тяжелыми, то срывались вниз, разбрызгивая воду в лужах. Одна капелька упала Иришке на лоб и покатилась по переносице. Девочка вздрогнула, потом с облегчением фыркнула и вытерла нос краем рукава.

В том районе, где они жили раньше, школа была далеко: Иришка ездила туда на автобусе. Три остановки вперед, три обратно. Иногда ее отвозил папа. А новая школа находилась недалеко от дома. Идешь все прямо да прямо, переходишь дорогу и вот оно – длинное трехэтажное здание с ярко-зеленой вывеской «Добро пожаловать». Школу ограждал низкий решетчатый заборчик, погнутый в нескольких местах и запятнанный ржавчиной. К учебному году обновили только ворота: их выкрасили в коричневый цвет и установили современные замки.

Иришке здесь нравилось. Уроки в их классе вела Алла Валентиновна – молодая, высокая учительница, она напоминала Иришке добрую голубоглазую волшебницу. Золотистые волосы Алла Валентиновна заплетала в косу и укладывала их на голове пышной корзинкой. Когда класс сидел тихо и внимательно слушал урок, то молодая учительница расцветала от счастья, ее рука с мелом скользила по доске легко и плавно. Иришке казалось, что Алла Валентиновна взмахивает невидимой волшебной палочкой, и одноклассники замирают, будто околдованные. Но чаще всего случались дни, когда класс шумел и гудел, будто пчелиный рой, а с задних парт раздавались ехидные смешки и громкий шепот. И как ни печально это признавать, Иришка тоже шепталась со своей соседкой по парте – Леркой Свиридовой. А как ей не ответишь? Задиристая Лерка  не даст проходу на перемене: будет сверкать перед ней едкими тигриными глазами, зудеть над ухом, бросаться обидными прозвищами. Из лучшей подружки Иришка превратится в ботаничку (очки еще купи, чтобы выглядеть умнее) и мямлю.

Тогда Алла Валентиновна горько вздыхала, замолкала и растерянно бродила между рядами, делая замечания то одному, то другому ученику. Ее лучистый взгляд угасал, на щеках вспыхивали пятна, губы дрожали. В такие минуты Иришка не смотрела в сторону учительницы, боялась, что разревется первой. Ух, как бы поиздевалась над ней тогда вредина Лерка!

Иришка подошла к пешеходному переходу и остановилась, ощутив под курткой ледяную волну, похожую на скользкого питона, с которым укротительницы выступают в цирке. Она съежилась от жуткого холода и снова услышала шепот королевы Зимы. Вернее не шепот, а шипение:

– С-сдохнеш-шь здес-сь…

 Порез под часами словно расширился и заболел сильнее. Иришка жадно хлебнула ртом воздух. Голова зашумела и стала легкой, ноги подкосились. Ветки деревьев у школы сплелись в гигантскую черную паутину. Автомобиль, затормозивший у перехода, подал нетерпеливый сигнал, но девочка не шелохнулась. Она с ужасом наблюдала, как по паутине из гибких веток перемещается огромная косматая тень.

Тут ее схватили чьи-то руки и перенесли к дорожке у здания школы. Сердце у Иришки часто заколотилось. Кто это? Она перевела взгляд от полосатой шнуровки ботинок с узким мыском к щетинистому лицу. Перед ней стоял Юра, так, кажется, его называла Динара. Кудрявая копна густых волос развевалась на ветру. Иришка вяло улыбнулась и встряхнула онемевшие пальцы.

– Знакомые все лица, – проворчал он, неодобрительно качнув головой. – Чего застряла-то? Здесь дорога все-таки. Рюкзак тяжелый?

– Нет. Тут…машина загудела, я испугалась, – соврала Иришка.

Юра насмешливо поднял бровь, но такое оправдание его вполне устроило. Или, может быть, он спешил. Слишком уж часто посматривал на экран телефона.

– Сейчас-то все нормуль? – Юра присел перед Иришкой на корточки и поправил на ней шапку. – Шапку для кого придумали? Ухи ведь отморозишь.

– Не отморожу, – возразила Иришка и призадумалась. Стоит ли показать Юре больную руку? Опасно же. Вдруг рана еще больше воспалится, и руку отрежут? Нет, лучше сходить к школьному врачу, добродушной Елене Эдуардовне. Она помажет чем-нибудь и все пройдет. Иришка повеселела, вспомнив о ней.

– Ну ладно, бывай, – распрямился Юра и хрустнул позвоночником. Тесная куртка затрещала на его объемном животе. – Пора мне. Еще влетит от твоего папаши за опоздание. Как он там?

– Злой сегодня, – предупредила Иришка. – Все утро по телефону ругался.

– Тогда побежал, – расхохотался Юра и перебросил ремень сумки на другое плечо. Он вытянул перед собой широкую пятерню, и девочка неуверенно коснулась ее своей ладошкой в шерстяной перчатке.

Иришке тоже следовало поторопиться: до звонка осталось пять минут. Она потопталась на месте и с опаской взглянула наверх, на ветки деревьев. Паутина с тенью исчезла, шипение королевы Зимы стихло, но осталось чувство, что за ней кто-то наблюдает.

В кармане рюкзака зажужжал мобильник. Иришка шагнула за калитку, опустила рюкзак на траву и достала телефон. Мимо пронеслась Лерка. Она сорвала с Иришки шапку, добежала до дверей школы, покрутила на пальце свою добычу и сделала вид, что сейчас выкинет ее в мусорный бак. Раньше Иришка бросилась бы за ней, после нескольких кругов догнала бы противную Лерку, ухватила бы ее за капюшон, и они устроили бы веселую возню. Но сейчас она смотрела на странный вызов и не решалась нажать кнопку. Неспроста этот звонок. Шутки кончились – она надоела королеве Зимы. Скоро за ней придут чудовища-изверги, и времени, чтобы спастись, осталось ничтожно мало.

 Неугомонная соседка по парте растерялась, подошла к Иришке и сунула любопытный веснушчатый нос в экран.

– Наверное, мошенники звонят, – предположила она. – Бабушка им ответила, так они наврали, что из полиции и просили код с карточки сказать.

– Сказала? – спросила из вежливости Иришка.

– Не. У меня бабуля сама кого хочешь разведет, – криво усмехнулась Лерка и кинула шапку ей в руки. – Давай в класс, опоздаем сейчас.

Иришка пошла за ней, шепотом ругая Динару. Она не отвечала на звонки. Девочка зашла в класс, приготовилась к уроку, дождалась, пока Лерка отойдет от парты и набрала сестре сообщение.

На последнем уроке Алла Валентиновна затеяла контрольную работу по математике. После звонка она раздала листочки, объяснила задание и занялась классным журналом.

Руки у Иришки были холодными и сильно дрожали при письме. Это и Лерка заметила. Она случайно задела локтем пальцы соседки и качнулась в сторону.

– Ты чего такая ледяная? – спросила она. – Тепло же в классе.

– Не знаю, – шепнула в ответ Иришка и снова сосредоточилась на уравнениях. Бесконечные иксы сливались в один математический узор и вызывали ужас. Она снова и снова вспоминала о звонке.

Иришка закончила со вторым столбиком примеров, приступила к третьему, а потом ее замутило. На черновик скатилась темно-малиновая капля. Она накрыла ее ладонью, подняла взгляд на учительницу и спросила:

– Алла Валентиновна, разрешите выйти?

– Конечно, Ирочка, иди, – разрешила она, не отрываясь от работы.

Иришка спрятала испорченный черновик в портфель и вышла в пустой коридор первого этажа. В большие окна просматривался задний двор. Она увидела, как по тропинке шагает худощавый парень в черной толстовке. Наверное, это он гулял в прошлый раз у больницы, следил за ней. Парень посмотрел наверх, недружелюбно оскалился и погрозил ей пальцем. Малышка бросилась к туалету и тяжело задышала, прижавшись к стене напротив умывальников. Ее левая ладонь стала липкой и красной, когда Иришка убрала ее с запястья. В горле и висках затокало. Она смыла следы крови, вернулась в класс и положила перед Аллой Валентиновной тетрадь.

– Ты же не доделала! – с недоумением взглянула на нее учительница, пробежавшись глазами по столбикам с ответами. – И ошибок море. Ты ведь хорошо решала раньше!

– Можно я останусь после уроков в понедельник и решу другой вариант? – опустила взгляд Иришка. – За мной сестра пришла просто, – соврала она. – Отпустите, пожалуйста.

Алла Валентиновна вздохнула, отложила в сторону красную пасту и грустно покачала головой.

– Иди, – сказала она. – Что ж теперь делать. Пересдашь.

Иришка сложила учебники в портфель и понеслась в гардеробную. Надо спешить. Изверги могут пробраться в школу и выманить ее хитростью. Они ничего не боятся. Безопасного места не существует. Она проверила телефон: во входящих было пусто – ни звонков, ни писем. Не случилось ли чего с Динарой? Девочка торопливо застегнула куртку и выбежала на крыльцо.

– Нехорошо пропускать звонки, – парень в черной толстовке сплюнул на землю, толкнулся от перил и вальяжно направился к Иришке. – Иди сюда, побазарим. Да не бойся, не обижу.

 До звонка с урока осталось несколько минут, школа замерла в сонной тишине, и эти гулкие шаги опрокинули душу в кошмар. Иришка подумала, что вряд ли сможет пошевелиться, но сама не поняла, как развернулась и бросилась к школьной калитке.

Она бежала, не зная куда, выискивая глазами людное место, где можно затеряться в толпе. Мелькали дома, во все стороны разбрызгивалась вода из луж, к подошвам сапог липла грязь. Нижний край рюкзака больно колотил по спине. Снова начался дождь. Иришка захлебывалась в мокрых потоках воздуха: ей казалось, что в легких у нее сплошная вода.

Она не слышала позади себя звуков погони, но понимала, что останавливаться нельзя – слишком опасно. Извергам не обязательно ее догонять. У королевы Зимы отличный нюх на страх. Значит, и у них тоже. Они найдут ее по запаху.

Впереди сверкнуло синим стеклом здание бизнес центра с раздвижными дверями. На первом этаже мигала вывеска трехзвездочного отеля. Иришка ворвалась в распахнутые створки, забежала в холл и врезалась в мужчину с объемной дорожной сумкой. Тот выругался, отряхнул пальто и присел перед девочкой. Она зажмурилась от знакомого аромата парфюмерной воды и сильной боли в коленях, которыми ударилась об пол.

– Ты че здесь потеряла, а? – насмешливо спросил мужчина, которого Иришка сразу узнала. Это же он появлялся в прошлой жизни чаще других. Наверное, он не такой уж плохой, наверное, он поможет. Изверги рядом, надо что-то сделать. Больше ведь никто не спасет. Другие люди кружились возле нее, суетились, становясь жужжащим расплывчатым фоном. Им все равно. Она тронула мужчину за руку и попросила:

– Помогите мне.

– Что? – он поднялся и окинул Иришку равнодушным взглядом. – Что случилось?

Тут он взглянул на руку Иришки, по которой скатывалась новая багровая струйка. Мужчина хмыкнул, посмотрел на вход, схватил девочку за плечо и толкнул к лифту.

– Давай сюда! Живо! – приказал он, оглядываясь по сторонам.

Иришка шмыгнула за ним в блестящий проем лифта и, дрожа от усталости, прислонилась к стене. Мужчина протянул ей бутылку с водой, достал телефон и кому-то позвонил.

– Ну привет, – буркнул он. – Сама нашлась. Да понял я, понял, – он взглянул на часы и нахмурился. – Нет, у меня помощник, с квартирой все решил. Да все я успею, только про наш уговор не забудь. Когда будет карта? Не вздумай меня обдурить.

– Добрый день, – заулыбалась им секретарь в синем брючном костюме. – Вы к директору?

– На месте? – кивнул мужчина на дверь кабинета с табличкой замдиректора Сухов А.О.

– Да, – ответила секретарь. – Можете пройти. Если хотите, я присмотрю за девочкой. Могу предложить ей чай с конфетами.

– Она со мной, – остановил ее  жестом мужчина и распахнул перед Иришкой дверь.

Девочка очутилась в тесном кабинете, заставленном офисной мебелью и техникой. Здесь пахло  краской, клеем и бумагой. Этаж был высокий, она не знала какой. На оконных стеклах дрожали дождинки.

Больше Иришка ничего не запомнила. Перед глазами сверкнул фиолетовый отблеск, и стало темно. От рук, сжимающих ее виски, повеяло сладкими травами. Ноги ослабли, и сильно захотелось спать.

– Все, – прозвучал над ее головой хриплый голос. – Теперь ее не найдут. Давай ключи от машины.

Глава 7

Когда Олег вернулся от председателя, то застал сержанта бессовестно дрыхнущим на переднем сидении.  Василий мирно посапывал, закрыв кепкой лицо. Олег стукнул в стекло, Василий, заметив его, подскочил на месте и поспешно вылез из машины.

– Как спится? – ухмыльнулся Олег. – Ничего не смущает?

– Извините, что так вышло, – виновато шмыгнул Василий, – исправлюсь.

– А если придушат? – смерил его Олег презрительным взглядом. – Тут хрен пойми, что происходит. Лучше бы машину помыл.

Сержант насупился и побледнел.

– Больше не повторится, – сбивчиво пообещал он.

– Ты уж постарайся. Юре набрал?

– Не отвечает, товарищ майор.

– И в чем проблема? Поселок маленький, найти не смог?

– Давайте сейчас сбегаю? – оживился Василий. – Или сначала с вещами решим?

– В машине пока полежат, – буркнул Олег.

– А что председатель? Что он сказал?

– Позже все решит, – отмахнулся Олег. – Он бы в своих задачах сначала разобрался. Тот еще кадр.

Он почесал подбородок и разглядел на крыше флюгер –  черную кошку с длинным хвостом. Кошка то ли потягивалась, то ли подкрадывалась к своей добыче. Ветер дул северо-восточный, сильный. Металлический хвост слегка подрагивал.

– Вернись потом сюда, –  указал Олег на дом с флюгером, – посмотришь, что да как. Запомнишь всех, кто приходил, кто уходил. Ясно?

– Понял, – кивнул Василий.

– Дерзай, – Олег  хлопнул помощника по плечу и зашагал по узкой тропинке в сторону леса.

Дорога к палаточному лагерю археологов пролегала через заброшенное поле. Олег подумал, что раньше здесь были кормовые угодья: из земли торчали не только длинные прутья иван-чая, усыпанные белым пухом, но и встречались стебельки мятлика и овсяницы. На растрепанных травах блестели капельки. Летние цветы потухли, однако их аромат до сих пор витал в воздухе: на языке оставался горький привкус меда.

На середине пути разлились огромные лужи. Он сперва обходил их, потом плюнул и зашлепал напрямик. Ботинки промокли насквозь, от влажного воздуха защекотало горло. Лес приближался, вырастал грозной стеной. Наконец, около него показалась археологическая база.

– Мне бы Нелли Михайловну, – обратился Олег к высокому парню в рабочих перчатках и фартуке. Рабочий лениво скользнул глазами по удостоверению, пропустил майора на территорию и вытянул жилистую руку вперед, указав на центральную палатку. У нее стояла девушка в утепленной джинсовой куртке, стройная, с коротко подстриженными волосами. Она обернулась, и Олег с большим трудом узнал Нелли.

Он подошел к ней и слегка замешкался. Нелли поджала губы, вопросительно взглянула на него и зацепила авторучку за нагрудный карман куртки. Ишь…Важная стала птичка.

– Майор Савельев, следственный комитет, – с любопытством наблюдая за ее лицом, сухо представился он. Ему не терпелось бросить дерзкое «помнишь еще?», но, наверное, это от злости. Хватит ведь уже. Все и так понятно.

– Что ж, проходите в палатку. Какое у вас дело? – спросила Нелли, опустившись на скамейку за столом. – Откуда-то я вас помню, – вздохнула она.

– Я вел дело Ольги Северовой, – сказал Олег и нахмурился так, что заныла точка между бровями. По нервному движению щеки Нелли он догадался: все вспомнила. Повисла долгая пауза. Олег не знал, что говорить дальше. Надо было разузнать про руну, про жителей поселка, про Марка, но он думал только про Ольгу. Что произошло тогда, восемь лет назад? Как задать вопрос, как заставить лживую девчонку рассказать всю историю от начала до конца?

– Коньяк будете? – неожиданно спросила Нелли, не сводя равнодушных глаз со стены палатки. Олег с изумлением посмотрел на нее, и его ненависть погасла. А ведь он читал ее биографию. Факты, события, даты. Он прикрывался логикой и ни разу не посочувствовал Нелли. Олег вспомнил душный кабинет для допросов и угрозы, которыми добивался ее признания в убийстве Ольги. Тогда он не чувствовал ничего, кроме боли, но разве это оправдание?

Сейчас она выглядела иначе. Зеленые глаза потускнели от пожирающей их пустоты. Волосы выцвели от солнца и стали темно-рыжими. Бледное лицо заострилось, на нем четко выделились скулы. Нелли то и дело сжимала тонкие губы и морщила лоб, словно заставляя себя терпеть присутствие неприятного гостя, не произносить слов, которые навредят ей.

– Нет, – отказался Олег. Нелли пожала напряженными плечами, наклонилась и достала из-под стола откупоренную бутылку. Вытащила из чемоданчика походную рюмку, заполнила ее доверху и залпом опрокинула в себя. Потом она спрятала лицо в ладонях, и Олег подумал, что с удовольствием сбежал бы, пока Нелли на него не смотрит. Ее пальцы стекли на стол, бледная кожа слегка порозовела, но в глазах по-прежнему не было ни блеска, ни слез.

– Вы бы это…не злоупотребляли на работе, – сказал Олег, оглянувшись на вход.

Она проглотила его упрек, спрятала бутылку обратно и едва слышно сказала:

– Говорите. Вы же не просто так пришли.

– Да. У меня несколько вопросов. Насколько я понимаю, ваша группа тут с лета, возможно, что-то видели, знаете. Вам знакомы эти девушки? – Олег выложил перед ней три снимка.

Нелли взглянула на фотографии, пожала плечами и ответила:

– Нет. Не видела.

– Ну ладно. Гляньте еще кое-что? – он достал статью о руне и ткнул пальцем в рисунок. – Заметьте, тут ваша сфера интересов. Руну обновили золотой краской и после этого стали исчезать девушки. Кроме того, на камне следы крови. Двадцать лет назад произошло то же самое.

Нелли придвинула к себе листок и пробежалась  глазами по строчкам.

– Руну никто не обновлял, –  ответила она. – И написана она не краской вовсе. Состав надписи не определяется анализом. Да мы заметили, что руна стала ярче, но с точки зрения науки я этого не объясню.

– Ясно, – усмехнулся Олег и не удержался от язвительного замечания: – Там, где вы появляетесь, ничего не объясняется с точки зрения науки.

– О чем вы? – вспыхнула Нелли.

– О том, что вы не дали мне закрыть дело. Хотя все знали, – хмыкнул Олег и взъерошил волосы. Подумали только о себе, о своей шкуре. Понимаю, что выгораживали себя и своего дружка Марка. Не удивлен. Но про Ольгу вполне могли бы сказать. Она убила троих людей, ваших друзей, между прочим. Будете спорить?

– Я ничего не знала, – отпрянула от стола Нелли. В ее зрачках сверкнул страх. Олегу показалось, что на одну сторону ее лица упал солнечный луч. Он взглянул в окно палатки. Странно, сегодня пасмурно. Девушка занервничала еще больше и вцепилась обеими руками в кулон на груди. Олег протер глаза, поднялся и задвинул за собой стул.

– Мне было жаль Ольгу, – вдруг признался он, шагнув к выходу. – Я хотел помочь ей после ранения. Знал бы о ней… Зачем вы устроили этот самосуд на озере? Чего боялись? Ладно. Что было, то было. Если не хотите, чтобы вас нашел Марк, то уезжайте сегодня же. Завтра он будет знать, что вы здесь. Не знаю, что у вас случилось, решайте сами.

– Постойте, – окликнула его Нелли. – Олег нехотя развернулся. – Вы все правильно сказали, но… Я до последнего не знала про Ольгу. И я не убивала ее.

Олег свел брови, сложил руки на груди и прищурился, ожидая продолжения.

– Не спрашивайте меня ни о чем, – всхлипнула Нелли, закрыв руками лицо. – Это не мне, а вам нужно уезжать. Беда близко,  чувствую. А Марк что… Я устала от него бегать. Пора бы поговорить.

– Неожиданно. Значит, все-таки знаете, что здесь творится, – опустил взгляд Олег на заляпанные грязью ботинки. – Может, расскажете?

– Нет, – ответила она. – Не знаю. Но точно ничего хорошего. Все очень странно и запутанно. Если вам понадобятся результаты анализа камня, обратитесь к нашему руководителю.

– Понял, – кивнул Олег. – Зайду к нему. До свидания!

Нелли улыбнулась, но ее глаза остались такими же пустыми. "Наверное, подходят друг к другу", – вспомнились слова Динары о Нелли и Марке. Может быть, люди пустеют изнутри, когда перестают кому-то подходить?

***

Олег вернулся к дому бывшего председателя. Василий прятался за широким тополем и что-то рисовал в блокноте, опустив очки, с перемотанной синей изолентой заушником, на кончик носа. Подъездная дорожка была истоптана свежими следами. У потемневшего, добротно сколоченного забора золотилась небольшая аккуратная полянка. Сам дом был старенький, неказистый, какой нередко встретишь в деревне, но его выгоревшие от солнца бледно-зеленые доски будто светились. Ветер сметал с двухскатной крыши сухие листья. Изогнутые ветки берез склонились над ней с разных сторон, словно оберегая дом. От кого?

Голубые занавески на окнах подсвечивались изнутри. Из приоткрытой створки пахло луком и жареной картошкой, слышалось бренчание посуды. Наверное, хозяин занимался обедом. Олег проглотил слюну, подошел к тополю и хлопнул ладонью по влажной коре. Василий повернулся к нему, прижав блокнот к груди.

– А, это вы, товарищ майор, – расслабился сержант и показал на дом. – Тут хозяин вернулся с полчаса назад. По виду дядя серьезный. К нему девушка заходила, вы с ней разминулись. Они разругались. Не понял, из-за чего. Орали на всю улицу. А дальше… девчонка выбежала, калиткой грохнула, чуть петли не отлетели. А хозяин спокойно так вышел, вразвалочку, закрыл за ней дверь на засов и снова в дом. Больше никуда не выходил, – Василий замолчал и подышал на замерзшие ладони. – Замерз, зараза. Что-то холодно сегодня.

– Одевайся, значит, теплее. Не знал, куда едешь? – хмыкнул Олег и ткнул пальцем в его блокнот. – Чего там у тебя?

Василий порозовел и протянул майору блокнот. На клетчатом замусоленном листе была изображена в полный рост девушка. Черты ее лица сержант прорисовал плохо, но в плавных линиях бедер, волнистых волосах и широких плечах угадывалась Галя.

– Неплохо так, – полушепотом произнес Олег, не сводя глаз с рисунка. – Что-то между ними происходит. Я заберу?

– Да, конечно, – засуетился Василий. Он вырвал лист из блокнота и протянул майору.

– Был еще кто-то?

– Нет, более никого. Крутился, правда, дед у ворот. В окна заглядывал, кольцо у калитки дергал. Потом ушел в сторону леса. Помните, который с утра…

– Помню, – оборвал его Олег. – Экспертов нашел?

– Ага. Их поселили в дом на окраине. Там что-то вроде местной общаги. Юрия не было на месте, в город уехал по делу. Ему передадут о сборе, – Василий шмыгнул и потер нос.

– Ладно, – покосился на окна дома майор и, сложив рисунок вчетверо, убрал его в нагрудный карман. – Ступай сначала к сестре старика, сообщи ей, что дед в лес поперся. Потом давай к нашим. Отдохнешь, погреешься, чаю попьешь. Как понадобишься, позвоню.

Олег протянул Василию напряженную ладонь, и тот ответил крепким рукопожатием.

Когда сержант скрылся за поворотом, майор прогулялся по тропинке, осматривая территорию. Серые облака давили на голову, клонили в сон. И отчего-то хотелось прислушаться к совету Нелли, уехать к чертям из этой глухомани.

"Слабак, – зашептал внутренний голос интонациями Ольги. Он прошелестел не в голове, а рядом с ухом, опалив горячим дыханием. – Ты ни на что не способен. Все твои заслуги никчемны. Ты гадал, кто убийца, а гляди, как все вышло. А кое-что так и осталось за кулисами. Озеро, например. И это дело тоже останется висяком. После твоей смерти".

Олег распрямил плечи и замер в раздумьях у подъездной дорожки.

– Вы ко мне? – окликнул его кто-то.

Олег повернулся и заметил у калитки высокого мужчину, одетого в черную водолазку и затертые синие джинсы. У него было узкое вытянутое лицо с профессорской бородкой и спокойными глазами. Чересчур спокойными, даже равнодушными. В его ушах белели беспроводные наушники, но он не спешил их вынимать. "Такого хрен, чем испугаешь, – подумал Олег. – Очень странно, что сняли с должности”.

– Илья Сергеевич? – уточнил он.

– Он самый, – молодой человек взмахнул пятерней, пригладил ей волосы и закатал рукава. – Можно просто Илья. Как я понимаю, вы майор Савельев из области. Проходите в дом.

Олег прикрыл за собой дверь и поднялся по крыльцу, застеленному пестрыми половиками, вслед за Ильей. В узкой прихожей оказалось светло и очень чисто. Обувь стояла ровными рядками на подставках, шапки и шарфы были аккуратно сложены на верхней полке гардеробной. Из кухни пахло кофе и вкусной едой.

– Пойдемте в кабинет, – Илья отодвинул бисерную штору, за которой находилась уютная гостиная. Олег успел разглядеть длинные ряды книжных полок, потухший кирпичный камин, кресло-качалку в углу и желтый плюшевый диван у стены. Хозяин однозначно любил яркие цвета.

Дверь из гостиной вела в крошечный кабинет. Здесь стоял небольшой раскладной диванчик, накрытый синим махровым пледом и компьютерный стол. Пол был застелен белой пушистой шкурой. На подоконнике разместилась коллекция старых игрушек: деревянная неваляшка, лошадка на колесиках, фарфоровая кукла, расписная карета. Тумбочка у дивана пестрела корешками книг, сложенных в стопку: «Алхимик», «Повести Белкина», «Убийства по алфавиту», «На западном фронте без перемен». Над диваном висел большой современный ковер с бронзовым лесом и молодыми оленятами, гуляющими в зарослях папоротника.

Олег плюхнулся на диван и положил на колени блокнот. Илья придвинул компьютерный стул ближе к окну и закинул ногу на ногу. Он снова дернул рукава наверх, покрутил на запястье часы и хрустнул пальцами. Майор  внимательно осмотрел комнату, снова задержал взгляд на игрушках и спросил, кивнув на них:

– Коллекционируете?

– Нет, – ответил Илья, покосившись на подоконник. – Нашел, когда чердак разбирал. А что, это относится к делу? – уточнил он с сарказмом.

– Нет. Но для меня важны любые мелочи. Иногда от них зависит исход дела. Но, как хотите, давайте сразу к сути. Вы помните, что произошло двадцать лет назад?

– Помню, – откинулся он на спинку стула и устремил взгляд в потолок. – Помню. Тоже все осенью случилось. Я перешел в седьмой класс и подружился с одноклассницей. Ее звали Вика. Вика Жаркова. Мы уроки делали вместе, гуляли, иногда в город ездили с ее отцом. Восемнадцатого сентября она не пришла в школу, но на перемене после математики позвала во двор. Странная какая-то была. Она неразговорчивая обычно, а тут болтала, болтала, слова не вставишь. Говорила, что на камне у болота что-то светится, и я должен сходить с ней, чтобы тоже увидеть. Ну…я проводил Вику до дома и пообещал, что сходим. Когда пришел вечером, она крутилась у зеркала в мамином свадебном платье. Лицо  размалевала так, что не узнать. Глаза у нее еще были такими…, – он задумался и пощелкал пальцами, подбирая слова, – такими стеклянными, неживыми. Я говорил с Викой, но она ни черта не слышала, не видела никого, все вертелась у своего зеркала и песню напевала. Откуда слова взяла – непонятно. Песня какая-то обрядовая, старая. Я, само собой, метнулся к врачу. Отец у нее в городе задержался. И вот, не успели. Пришли, а уже нет никого. А потом вслед за ней еще одна женщина пропала. Она из приезжих была, я ее не знал.

Илья договорил и с беспокойством посмотрел на майора. Олег не сводил взгляда с фарфоровой куклы на подоконнике. Ее огромные синие глаза, будто следили за происходящим в комнате. Кукла была наряжена в кремовое платье, отороченное кружевами, белую фату, пожелтевшую от старости и серебряное ожерелье с вкраплением черных кристаллов. Русые волосы стекали волнами по угловатому лицу. Из приоткрытого рта виднелся передний ряд белоснежных зубов.

Олег прикрыл отяжелевшие веки и распахнул их, когда отвернулся от куклы. Илья покраснел, у него на шее вздулись жилы. Он закашлялся, держась за горло, потом отпил воды из бутылки на столе и сказал:

– Простите, астма. Будут еще вопросы?

Олег понял, что услышал не все о пропавшей девочке. Он минуту назад хотел спросить о чем-то важном, но слова путались в голове, мысль терялась.

– Получается, за двадцать лет пропали восемь человек, и никто из них не вернулся в поселок, – сказал Олег первое, что пришло на ум.

– Нет, – негромкий голос Ильи раскатился по комнате будто эхо. Олега замутило от резкого головокружения. – Девушек пропало больше. Только их никто не искал. Или искали не здесь.

– Допустим. Есть доказательства?

– Доказательств нет. Рассказываю, что жители видели. Кто-то в окне замечал невест, кто-то у болота находил женскую туфлю. Догоняли их, останавливали, но без толку. Все равно как-то убегали. Понимаю, слухи у вас не учитываются. А вы поднимите статистику по пропавшим девушкам в Кировграде. Уверен, результаты вас не обрадуют.

– Хм, любопытно, – потер виски Олег. – Как думаете, секта?

Илья сердито взглянул на него исподлобья и ухмыльнулся в ответ. Стало ясно, что он в курсе основной версии. И все выводы капитана Лариной для него – пустой звон. Олег понял, как жестоко его обманули. Полковник хмурился и прятал глаза, когда говорил про сектантов. Он тоже сомневался.

– А отец Вики? Он жив? – ухватился за ускользающую нить беседы Олег. – И почему только отец? Где была ее мать?

– Отец жив. Но он не ответит на ваши вопросы. Свихнулся Николай Сергеевич. А раньше он возглавлял музей. Жена подала на развод и уехала в город, когда Вике было десять. Девочка приезжала к матери, гостила у нее. Надолго не оставалась, отчима невзлюбила. А Николай Сергеевич все для Вики делал, – Илья поежился, будто ему стало холодно. – Катерина по-своему тоже ее любила. Пока шли поиски, она у нас в доме жила, каждый день в лес уходила.

– С Николаем Сергеевичем я уже познакомился, – Олегу почему-то вспомнилось, как старик, оглянувшись, погрозил ему пальцем. – А что за камень пропал из коллекции?

– Да обычный цитрин. Но Николай Сергеевич, когда Вика пропала, все повторял, что это опасный камень, ритуальный. Черт его знает… Может, в чем-то он прав.

– А женщина, которая живет с ним? Она назвалась его сестрой. Откуда она?

– Да, ее зовут Вера, – вздохнул Илья. – Она тоже из деревни. Переехала сюда, когда Николай Сергеевич остался один. Без нее старик бы совсем пропал, – с сожалением покачал он головой.

Олег сделал пометки в блокноте и вспомнил о Галине. Надо спросить о ней и уходить. Тесный кабинет сжимал голову, мысли делались тяжелыми и неповоротливыми. Спертый воздух в помещении пах подземельем. Игрушки то и дело ловили его взгляд цепкими крючками глаз. Олег чувствовал себя пойманным в липкую паутину, в которой его непременно должны сожрать.

– Сегодня к вам приходила помощница главы администрации, – начал Олег и заметил, как переменилось лицо хозяина дома. – Галина, как я понимаю. Между вами произошла ссора. Могу узнать, по какой причине?

Илья хрипло расхохотался. От его смеха расставленная паутина щелкнула и разлетелась в стороны, Олег заметил, как беспорядочные записи в блокноте обрели смысл.

– Да чего уж там, – с кривой улыбкой ответил Илья. – Галка с Никитой не поладила. Когда я был председателем, то много чего сам делал. Так проще было, чем переделывать на сто раз. Новый глава завел свои порядки, они ее взбесили. Не привыкла столько работать. А что я могу, – развел он руками. – Сказал: не нравится, увольняйся. Ну а Галка в крик сразу.

– Хм, ну понятно. Куда же вы полезли, что вас заменили? – постучал Олег ручкой по бумаге.

Илья напрягся и плотно сжал губы. Он опустил глаза, достал из нагрудного кармана бокс для наушников и убрал их на место.

– Какая теперь разница, товарищ майор, – коротко и жестко ответил он.

– У вас есть официальные данные. Считайте, что это правда.

Глава 8

Динара несколько раз перечитала жуткое сообщение от сестры и будто рухнула вниз с высоты: оно пришло восемь часов назад, почти сразу после ухода Игоря. Почему она столько проспала? Как могла пропустить столько звонков? Динара набрала Иришкин номер, задыхаясь от страха и шепча про себя словно заклинание: “только ответь, ответь, ответь”. Три секунды ожидания ничего не значат для людей, которые звонят, чтобы просто поболтать. Но эти же секунды тишины выхватывают почву из-под ног, когда воображение работает под вкрадчивую диктовку страха.

Наконец, раздались первые гудки. Динара заперла дверь на ключ и шагнула вниз. Иришка не отвечала. Может быть, волноваться не стоит? Наверняка сестра дома, а мобильник, как всегда, на беззвучном. А если нет?

На первом этаже было темно. Динара ухватилась одной рукой за пыльные перила, а другой сжала горячий корпус телефона, нетерпеливо прислушиваясь к паузам между гудками.

– Алло, – гаркнул в динамик грубый мужской голос. У Динары в голове вспыхнуло, как от разряда током. Как будто кто-то знакомый. Что? Почему?

– Где Иришка? – то ли подумала, то ли спросила вслух Динара.

– Езжай домой, – приказал неизвестный. – Там перетрем все.

Динару такой ответ не устроил. Она вновь набрала номер сестры, но услышала, что абонент недоступен.

Вечерний холод вывел ее из ступора. Динара нащупала в кармане ключи и бросилась к байку. Его красный бок лоснился от сияния подъездных светильников. Сидение было влажным от недавно прошедшего дождя. Динара провела ладонью по кожаной обивке, собирая пахнущие осенней свежестью капли, и умылась ими. Мокрые руки задрожали на руле. Тут она вспомнила, что оставила шлем в квартире, но назад не вернулась. В мелодии мотора звенело бешенство. Значит, будет схватка? Надо быть готовой к худшему. Правда, раньше ее спину прикрывал Игорь. А теперь… Все из-за него. "Чтобы ты расшибся, тварь", – сплюнула Динара на землю, расчерченную шинами, и сорвалась с места.

Она остановилась на соседней улице у своего дома и осторожно осмотрела двор.

– Я знаю, что ты здесь.

Динара увидела у подъезда мужчину в черной кофте. Он поднял руку вверх, направился к тропинке со стороны детской площадки и бросил ей:

– Давай за мной.

– Не боишься, что в спину шмальну? – хмыкнула Динара, достав метательный нож из чехла.

– Боюсь, – не оборачиваясь, дернул плечами наглый тип. – Поэтому не шмаляй. О сестре подумай. И болтай меньше, – добавил он. Не совсем так сказал, а крепче. Тон у него был развязный и дерзкий. Однако незнакомец не угрожал ей и вообще вел себя странно.

Динара прикусила губу, чтобы не ляпнуть лишнего, и побрела за ним по мокрым листьям. Чувствовала она себя, мягко говоря, не очень. Ноги и руки ныли как после тяжелой тренировки, тело под курткой жутко чесалось, растрепанные волосы упрямо лезли в глаза и кололи щеки, уши до сих пор ныли от быстрой езды без шапки и шлема.

Похититель осмотрелся по сторонам и выбросил руку из кармана. В тусклом свете подземной парковки мигнули фары серого внедорожника. Динара, пряча руки за спиной, зашагала вдоль белой разметки по извилистому коридору. Бетонное пространство дыхнуло сыростью и выхлопами от машин.

Тут на серых стенах мелькнули длинные скрюченные тени.

– Живо в машину! – крикнул тот же нахальный голос. – Не тупи, живо я сказал!

Сырой воздух содрогнулся от оглушительного треска. Что-то щелкнуло по щеке, когда Динара открывала дверцу машины. В воздухе запахло палеными проводами. В окне машины было темно: ни черта не разглядишь. Неподалеку послышались звон, грязные ругательства, хрустящие звуки шагов. Потом незнакомец в черной толстовке плюхнулся на водительское сидение и рванул вперед.

Они выезжали с выключенными фарами. Когда машина свернула на освещенную дорогу, Динара осторожно повернула голову в сторону водителя. Им оказался Марк. Он сердито взглянул на нее и процедил сквозь зубы:

– Тихо. Сейчас сделаешь, как скажу. Когда припаркуюсь, спокойно выйдешь и пойдешь к гостинице. Куртку оставишь в тачке. На ресепшен дадут ключ. Ждешь меня в номере. Уяснила? Че молчишь? Я тебя спрашиваю.

Динара кивнула, отвернулась и незаметно от него спрятала в рукав теплую сталь ножа. Не Олег, выходит, интересовал Марка с утра. А она тоже хороша: доверилась фотке десятилетней давности. Теперь на нем черная толстовка с капюшоном, как у тех недоумков, которых видела Белка в лесу. Один из сектантов…

Марк остановился во дворе трехэтажного дома с большими коричневыми окнами. В одном из них виднелась мраморная лестница, освещенная фонариками. Марк стянул толстовку и отбросил ее на заднее сидение, затем порылся в бардачке и нацепил на нос очки.

– Ну? – прикрикнул он. – Чего расселась?

Динара скинула куртку, переместила ключи с документами и нож в карман брюк, хлопнула дверью машины и поежилась от холода. Ветер продувал тонкую рубашку и отчего-то обжигал щеку. Не дожидаясь очередного окрика, Динара побежала к двери, миновала скользкую лестницу и у входа в узкий коридор столкнулась  со скучающей девицей в офисной одежде. Она коснулась руки Динары, и в ее ладони оказался ключ.

Номер был на третьем этаже. Она уставилась на пустой коридор и задумалась. Что вообще происходит, на черта Марк притащил ее сюда? Ненависть обожгла горло, вызвав мерзкую тошноту. Позвонить бы Олегу, пока не поздно, пока не слышен скрип двери у лестничной клетки. Не сделать бы хуже Иришке…

Динара прошла в ванную комнату и смыла кровь с тонкого, едва заметного пореза на щеке. Потом намылила ладони и оттерла темные разводы от вчерашней косметики. Лицо порозовело от ледяной воды.

– Че, страшно? – загремел голос Марка позади нее. Динара в ответ только скривила лицо, глядя на его отражение в зеркале. Она развернулась, уперла руки в бока.

– Если не скажешь, где сестра, то страшно будет тебе. Понял, придурок? – выпалила она на одном дыхании.

– И что же ты сделаешь? – усмехнулся он. – В его темных, будто бы подведенных глазах мелькнуло любопытство.

Динара замолчала, но не стушевалась. Марк снова хмыкнул и показал на дверь.

– Все, на выход. Надо валить отсюда. Твоя сестра не здесь.

Динара не шевельнулась. Нервы сдавали от дикого перенапряжения. Острие ножа в кармане брюк царапало кожу на бедре. В уме скакали цифры, меняясь местами, точно картинки в игральных автоматах. Но из них все равно не складывался номер Игоря. А если и сложился бы, то что тогда? Он прекрасно знал про опасность на капище. Он знал о сектантах. И все равно сбежал.

Динара осмелилась и приблизилась к Марку вплотную. Он был немного ниже ее ростом, но ничуть от этого не смущался. В черных волосах, зачесанных назад, серебрились седые нити. От его ядовитого взгляда парализовало все тело. "Черт возьми, они же гипнотизеры", – спохватилась Динара.

– Долго пялиться  будешь? – спокойно спросил Марк. – Пойдем.

Динара пошла к лестнице, но цепкая рука подхватила ее за локоть и потащила в обратном направлении к последней двери коридора. За ней оказался запасной выход с железной винтовой спиралью, уходящей вниз.

– Держись за перила, – посоветовал Марк. – И не спеши, убьешься. Пойдешь первой.

Она опустила ногу и поморщилась от острой боли в бедре. Совсем забыла о ноже. А выбросить его Динара побоялась, кто знает, что ждет дальше.

–Чего копаешься? – прошипел Марк и оглянулся. – Спустилась, нет?

–Да, – ответила Динара и прижала ладонь к бедру. Порез был глубокий. Брючина тут же намокла от крови.

Марк тоже спустился вслед за ней и махнул в сторону заброшенной арки. Динара прихрамывала, но терпела ноющие вспышки в бедре. Куда он ее тащит? Она вгляделась в темноту, подошла ближе к кирпичной стене и прикрыла рукой глаза, когда внезапно вспыхнули фары. На пустыре за стеной стоял черный “лексус”. Марк взял с заднего сидения пальто и оделся.

– Садись, – буркнул он. – Еще прокатимся.

– Ну-ну, – недоверчиво отозвалась Динара, но в машину все-таки села.

К ней пришла запоздалая догадка, что серый внедорожник был не его, а вот черный красавец точно принадлежал Марку. У лобового стекла закачалась деревянная подвеска в форме черепа в очках и с трубкой.

– Отлично держишься. Молодец, – без всякой насмешки сказал Марк. – Твоя сестра в надежном месте. Не пугайся, как зайдешь. Пока она спит, ни один из этих чертей ее не найдет. Придумай, что скажешь родителям. Дома опасно.

– Какие черти? – подняла брови Динара. – Я думала, что это ты похитил Иришку. Она просила забрать ее со школы, но поздно увидела сообщение.

– Да тут вообще полно странностей, – сказал Марк. – Я столкнулся с твоей сестрой в отеле, она неслась как бешеная, чуть с ног не сбила. Че, не веришь? Да она сама попросила, чтобы я помог! Не знаю, почему, там людей дохрена было. А за ней следили эти черти. Вдвоем. Я смекнул че к чему, девчонку схватил и метнулся в администрацию. У меня друг там. Попросил ключи от его машины. Кофту тоже у него взял, чтобы выиграть время. Эй, ты че, отцу звонишь? – Марк, не отвлекаясь от дороги, вышиб телефон у нее из рук. – Не вздумай. Они не люди даже. Что он может против них?

Динару затрясло. Еще и боль в ноге усилилась. Ткань липла к коже. Она поменяла положение, чтобы кровь не попала на сидение.

– Так они же вроде бы из секты, – пробормотала она. – Гипнотизеры. Мне показалось, что ты…

– Тоже типа гипнотизер? – хрипло расхохотался Марк. – М-да, ты невысокого мнения о моих способностях. Про капище не знаю. Потом скажешь, когда приедем.

– А почему взорвались лампочки на парковке? – вспомнила Динара и коснулась пореза на щеке. – Это был их план?

– Не-а. Это был мой план, – Марк свернул во двор с автоматическими воротами и протянул вахтеру карточку. Тот махнул ему, мол, проезжай. Шины зашуршали по асфальту. Марк вышел из машины и потянулся, глядя на сияющую облицовку балконов.

– Чего хромаешь? – спросил он у Динары.

– Да так, – отмахнулась она. – Ногу потянула на лестнице.

Ну да, теперь понятно, от кого досталась Иришке удивительная способность правдоподобно врать, несмотря на боль. Марк поверил на слово и зашагал к подъезду. Они поднялись на лифте и шагнули в светлую прихожую.

– Илюх, ну что? Сработало средство? – крикнул Марк, расшнуровывая ботинки.

К ним вышел высокий молодой человек в черном свитере. Он почесал бородку и поздоровался с гостями.

– Сработало, – ответил Илья. – Все сделал, как ты сказал. Когда уснула, привез ее сюда.

– Это Динара, ее сестра, – коротко представил девушку Марк и прошел на кухню.

– Вы ранены? – спросил Илья, не сводя глаз с пола. Динара опустила глаза и заметила, что правый носок из голубого превратился в багровый.

– Ч-черт, – процедила она.

Марк с интересом выглянул из кухни.

– Это все из-за меня, – криво усмехнулся он, откусывая спелый бок большого яблока. – Рядом со мной у всех что-то случается. Ну? Чего у тебя там? Где рана? – присел он перед ней на корточки.

– Ничего у меня там! – гаркнула на него Динара. – Хватит зубы заговоривать. Давай, показывай, где Иришка!

– Не груби старшим, – миролюбиво произнес Марк. – Рассказывай, чем порезалась? От лампочек не могло так, не придумывай.

Динара закатила глаза, расстегнула карман на брюках и вытащила метательный нож. На ее ладони блеснула темно-серая сталь с красными подтеками. На лезвии белела нарисованная мишень.

– Теперь все? – спросила она, оттеснив его плечом. – Отвали и дай пройти!

Марк побледнел. Илья не растерялся, забрал нож, подхватил Динару под руку и отвел в комнату. Она увидела Иришку, лежащую на диване. Кожа малышки была в капельках пота, волосы прилипли к лицу. Под глазами чернели круги. Одна рука у нее лежала на животе, а другая на подушке. Порез на запястье сильно воспалился и почернел. Динара встревожено посмотрела на Марка:

– Ей нужен врач.

– Как и тебе психиатр, – фыркнул он и плюхнулся в кресло. – Я разберусь, не устраивай драму, – остановил ее жестом Марк, заметив, что обстановка вновь накаляется.

– А я тебя помню, – хмыкнул Илья, проводя пальцем по клинку. – Мотофест три года назад. Ты была единственной девушкой из участников. Круто выступила. Зачет.

 Он положил нож на полку и добавил, обратившись к Марку:

– Она после гонок метала с завязанными глазами. Во все мишени попала. Тебе повезло, мог и нарваться.

– Класс, – сухо отозвался Марк и обратился к Илье. – Лучше расскажи ей о том, как один незадачливый майор приехал в Марицыно. Мы очень любезно поговорили. Я спросил, как продвигаются поиски Нелли и угадай, что он мне ответил? – Марк поерзал в кресле и исподлобья взглянул на Динару.

– Откуда я знаю, – огрызнулась она. – Мы две недели нормально не разговаривали. Обещал, что позвонит  и пропал.

– Красиво врешь, – хлопнул в ладоши Марк и столкнулся с укоризненным взглядом Ильи.

– Да ладно тебе, – сказал он. – Она-то причем?

– Она сама призналась с утра, что знает про Нелли. А майор мне соврал. Если бы не Илья, долго бы еще искали.

– Мне до лампочки, что он там сделал, – гневно прищурилась Динара. – Зато мне известно, что сделали вы с Нелли восемь лет назад. Озеро, ноябрь. Не припоминаешь? Вот про это дело мы и говорили. Может быть, я зря не сдала вас Олегу?

Марк вскочил с места,  его лицо побагровело от гнева.

– С-сука, – процедил он.

– Ты недооценил мои способности, – повторила она его слова и сложила руки на груди. – Да не расстраивайся так. Я заберу Иришку и уйду. Спасибо, что вытащил ее, но… Мы крепко влипли. В общем, у нас свои заботы, у тебя свои.

– Вы никуда не пойдете, – сказал он. – Никуда, пока я не объясню, что вам угрожает. И от тебя тоже хочу кое-что услышать. Про Нелли в том числе.

– Я, наверное, пойду, – засобирался Илья, взглянув на часы. – Марк, пиши, если буду еще нужен. Ключи на кухне. Мне бы вернуться до десяти. Не поубивайте друг друга.

– Ну да, постараемся, – ответил Марк, запирая за ним дверь.

Динара прошлась по большой комнате, прихрамывая на больную ногу. Стену напротив дивана занимал огромный темно-коричневый шкаф, разделенный на несколько секторов. От многочисленных рамок с фотографиями закружилась голова. В углу у балкона стоял складной обеденный стол, сверху лежал старенький ноутбук. Рядом со столом – тумба с небольшим плазменным телевизором и игровой приставкой. Сквозь прозрачную штору пробивались синие отблески подсветки соседнего дома.

Марк некоторое время пробыл на кухне, затем вернулся, поставил перед Динарой стакан с водой и положил на стол блистер с таблетками.

– Обезболивающее, – поспешно объяснил он, заметив подозрительное напряжение в теле девушки.

– А я просила? – язвительно спросила она. – Вроде бы нет. Я бы лучше поела чего-нибудь.

– Ну ладно, пускай болит. Сейчас пельмени поставлю, будешь?

– Давай, – вздохнула она и снова приложила ладонь к ране.

Марк снова сходил в кухню, вернулся и сел на диван рядом с Иришкой. Он положил на ее запястье компресс, пропитанный бурым настоем, наклонился над ухом девочки и что-то прошептал.

– Может быть, лучше подорожник? И подуть, – не удержалась от едкого словца Динара.

Марк тяжело вздохнул и скрипнул зубами от злости. Он сжал кулаки, потом опомнился, встряхнул руки, сел на подлокотник кресла и, наклонившись к уху Динары, сердито зашептал:

– Чего  добиваешься, а? Давай конкретнее, чего хочешь?

Она внимательно посмотрела на свою ладонь и стала загибать пальцы, начиная с мизинца:

– Я хочу, чтобы ты рассказал, что произошло сегодня, объяснил мне, наконец, почему Иришка в опасности, кто ты вообще такой и чего от нас надо.

– Ногу сама перевяжешь? – уточнил он, не спуская с нее глаз. – Тогда и поговорим. Бинты и антисептик в ванной.

– Ну хорошо, – сказала Динара и направилась вперед по коридору.

Она закрылась в ванной и, морщась от боли, стащила с себя брюки. Кровь закапала на белый кафель. Вдоль по ноге, точно генеральский лампас, пролегла багровая полоса. Динару замутило. Пол и стены закружились перед глазами, губы задрожали. Еще чего не хватало! Она схватила флакончик с антисептиком, намочила им бинт и приложила его к ране, стиснув зубы. Головокружение прекратилось. Рядом с антисептиком лежал тюбик с мазью. Динара нанесла ее на тампон и перебинтовала бедро.

Когда она вернулась в комнату, то застала Марка на балконе с сигаретой в руках. Ее босые ступни окунулись в прохладу пушистого ковра. Динара перегнулась через край окна и свесила голову вниз. Окно выходило на мини-стадион. С большой высоты он казался крошечным. В свете фонарей белели перекладины футбольных ворот и разметка. Марк смотрел на это поле так, словно вспоминал о чем-то.

– Извини, не заметил, задумался, – он потушил сигарету о стеклянную пепельницу и вышел с балкона. – Как нога?

– Да так, – отмахнулась она. – Ерунда. Мне домой надо. Жарко в этой одежде.

– Завтра, – пообещал Марк. – В шкафу халат есть махровый, в нем переночуешь. – Садись, – показал он глазами на диван. – Хочешь знать, кто я? Допустим, расскажу. А ты? Расскажешь о Нелли?

– Ты о чем? – напряглась Динара.

– Ты ведь хорошо знакома с ней, так? – тихо спросил Марк.

Глава 9

– Знаете, Нелли, я верю, что вы найдете в себе силы жить, – говорил Борис Глебович, шагая по пустынной Кремлевской набережной. Был  вечер, но еще не стемнело, впереди золотилось единственное слоистое облако, похожее на дыхание дракона. Оно отражалось оранжевыми бликами на мокрых плитах – огненный мост. Вокруг моста сплелась живая изгородь из невысоких, аккуратно подстриженных кустиков. От застоявшейся воды пахло канализацией. Полуденная жара спала, оставив на открытых участках кожи темно-розовые отметины. Нелли почесывала руки и зевала, потирая отяжелевшие веки. Горло пересохло. Она мечтала о глотке свежей воды. А еще Нелли подумывала о том, чтобы разорвать медную связь. Слишком стыдно, чтобы идти дальше. Но сил оставалось мало. Нелли виновато сопела и озиралась по сторонам. Только бы не столкнуться взглядом с профессором!

– Жизнь – чудесная штука, если правильно ей распорядиться, – продолжил Борис Глебович. – Опомнитесь и оглянитесь: все поправимо. Вы слишком рано опустили руки.

– Кто вас провел? – хрипло прервала его рассуждения Нелли. – На эту сторону приходят те, кого проводят ведьмы или маги. Кто из них?

Из ее глаз брызнули слезы. Нелли остановилась у высокого фонарного столба и с наслаждением прислонилась пылающим плечом к холодному железу. Черная краска слезала со столба мелкими чешуйками.

Борис Глебович замер напротив Нелли. Когда она все-таки подняла на него робкий взгляд, то поняла, что профессор не смотрит на нее с осуждением, как делали другие. Может быть, Борис Глебович пришел в ее сон, чтобы сказать что-то очень важное?

Он был в рабочей одежде, в которой обычно приходил на раскопки: темно-желтой рубашке с коротким рукавом и синих джинсах с маслянистыми разводами. К нагрудному карману была прицеплена авторучка. Нелли переняла от него эту привычку.

– Нелли, вы сами позвали меня, – объяснил он со светлой улыбкой. – И зовете не в первый раз. Но отчасти вы правы, кто-то наладил связь между нами. Само собой получилось.

У нее сдавило горло от плача. А ведь точно – звала. С тех самых пор, когда все пошло наперекосяк. Только не медные силы испортили жизнь: она загубила ее вот этими руками. Если бы не Томка…

Борис Глебович вынул из кармана носовой платок и вытер слезы с лица Нелли. Показал на сияющие плиты загорелой рукой:

– Видите золотой путь? Нам туда.

Нелли всхлипнула и посмотрела в указанном направлении. Потом с недоумением подняла голову. Золотое облако скрылось в серости вечернего неба, а огненный мост остался. Чудеса.

– Эх, столько лет прошло, а беда осталась той же самой, – грустно отметил Борис Глебович, – поглядывая на опустившиеся плечи девушки. – Не прощаете себя за  ошибки. И я не про тройку в вашем дипломе.

Они спустились с набережной и зашагали вдоль белой стены старинной казанской крепости.

– Куда мы идем? – с сомнением в голосе спросила Нелли.

– Сейчас сами увидите, – хитро подмигнул ей Борис Глебович.

Они приблизились к станции метро "Кремлевская". Профессор открыл тяжелую дверь и придержал ее перед девушкой. Нелли неуверенно шагнула в темноту. В холле никого не было. Мерно гудели приборы.

Каждый следующий шаг отдавался у нее тупой болью в затылке. Она удивилась: люстры не горели, но ступени хорошо просматривались под ногами. Нелли взглянула на стены и обомлела: они были усыпаны золотыми светлячками. Эти маленькие звездочки освещали путь.

Вдалеке загремел поезд. В лицо ударил густой поток воздуха, пахнущий старым чердаком, сырой землей и немного плесенью. Дверь центрального вагона раздвинулась, приглашая путников войти.

 Внутри него было темно и очень холодно, в ушах свистело от бешеной скорости поезда. Остановился он неожиданно и резко, Нелли чуть не потеряла равновесие, хотя крепко держалась за поручень. Запахло пряной осенней листвой и мокрой корой деревьев. Как ни странно, они оказались в лесу.

– Пойдемте, – поманил ее за собой Борис Глебович. – Покажу вам настоящую сокровищницу здешних мест. Обещайте только, что не пойдете этими тропками. Для вас это опасно. Т-с-с, – приложил он палец к губам и слегка надавил Нелли на плечо, чтобы она присела вслед за ним. – Смотрите. Видите камень?

Острый конец серой глыбы высунулся из-за редких кустов. Далеко за камнем засветились искры на болотных топях. На небе проявился тусклый месяц. Мимо деревьев проскользнули черные скрюченные тени, едва различимые во мраке. Они приблизились к камню и закружились около него, подобно огромным птицам. Когда тени рассыпались в разные стороны, на глыбе осталась тонкая ледяная корочка, припорошенная снегом.

– Вы задавались вопросом, чем написана руна. Это магический древний состав, – шепнул Борис Глебович.

Изморозь медленно таяла, стекая по поверхности камня тоненькими струйками. Как только струйки коснулись руны, она засветилась. Ее контуры наполнились огнем.

– Руна светится после того, как камень замораживают? – удивилась Нелли. – Почему?

– Нет, – ответил профессор. Нелли впервые услышала в его голосе злость. – Не просто замораживают. Поливают горькими слезами и кровью девушек, которые живут в рабстве у извергов. Руна питается их болью и страхом, призывает свежие силы. Все служит Маре на заплаканной земле.

– Это и есть сокровищница? – спросила Нелли.

Борис Глебович, кряхтя, поднялся на ноги и двинулся левее камня.

– А почему вы сразу не появились здесь? Зачем Казань, зачем метро? – догнала его Нелли.

– Как бы я появился там, где при жизни никогда не был? – рассмеялся профессор и ласково взъерошил ей волосы. – Однако когда-то я познакомился с человеком, который знал про сокровищницу. Ничего про него не помню. Даже то, когда и как с ним встретился. А вот карту, – он задумчиво посмотрел на ладонь, будто бы что-то читал с нее, – карта до сих пор перед глазами.

– Разве вы не приехали за этим кладом? – спросила Нелли.

– Он под надежной охраной духов шаманов. Путь к нему лежит через строгое испытание. Сибирские ханты были суровы, к божественным реликвиям прикасались сильнейшие. Видите гору? Невысокая, правда? И сокровище, казалось бы, доступно каждому. Но как бы ни так! У хантов своя философия. Они жили по законам тайги, поклонялись природным духам. И теперь эти духи охраняют тайное место. Не глядите по сторонам, испугаетесь. Здесь армия призраков: все они когда-то позарились на легкую добычу.

На вершине горы густел березовый лесок. Небо потемнело, и звезды рассыпались алмазной крошкой по фиолетово-черному полотну. Из глубины деревьев послышался сдавленный голос струн. Он звучал так, как звучит больная душа. В нем смешивались тоска и отчаяние, гул зимнего ветра в печных трубах, плеск реки и треск костра. В нем соединялись воедино все четыре стихии. Нелли зажала уши: печальная музыка вплетала в сердце медные струны.

– Под эту мелодию они хоронили погибших в бою, – объяснил Борис Глебович. – А вот и священное дерево, –  показал он на гигантскую лиственницу. Она восседала на зеленом троне посреди низкорослых берез.

– Мало кто знает, но между ее десятой и одиннадцатой веткой находится метка шамана. Ее принимают за сучок, однако это рукоять старинного ножа. Четыреста лет назад хантыйское племя хоронило великого шамана. Потом, по обычаю, его перезахоронили. А ящик с ритуальным облачением, инструментом и медным топориком, который по обычаю кладут после смерти на порог чума, остался. Чтобы духи признали человека своим и не напустили на него медведя, надо достать до шаманской метки.

– Сокровище здесь, – широко улыбнулась Нелли. – Я его чувствую. Такой светлый поток…

Ящик стоял у обратной стороны дерева. На самом верху лежал музыкальный инструмент, напоминающий ладью. Вдоль ее корпуса были натянуты струны. Некоторые из них опали.

Нелли присела у ящика и разглядела реликвии ближе. Ее глаза засветились от счастья.

– Ничего не трогайте руками, – погрозил пальцем Борис Глебович. – Если хотя бы одна струна арфы-лебедя зазвучит, явится хозяин леса. Со мной уже ничего не случится, но вы… так и останетесь серым призраком хантыйской горы.

Нелли обернулась, но Борис Глебович бесследно исчез. Она обошла вокруг дерева, и тут случилось нечто ужасное и мерзкое: ствол лиственницы затрещал, исказился коричневыми волнами и затрясся. На землю шагнула одна нога, затем другая и перед Нелли появилось настоящее лесное чудище. Это был человек, вокруг которого обвились гибкие ветки. Его глаза мерцали зеленым светом. Он протягивал ей красный уголек в обугленных ладонях. Ветки на лице шевелились, деревянное чудовище что-то рассказывало ей, распахивая огромный беззубый рот, из которого несло болотным смрадом.

Нелли рвала связь, но ничего не выходило, кто-то крепко держал ее на земле. Гибкая рука схватила Нелли за руку и с силой швырнула в яму под деревом. Она ощутила под ладонями сырой земляной пол и подняла голову. На нее уставились несколько пар измученных глаз. На лавке сидели девушки и взрослые женщины. Они ни на минуту не прервали свою работу с приходом Нелли. Радужки у рукодельниц выцвели, как у слепых людей, белые платья износились так, что напоминали марлевую сетку. Быстро двигались пальцы, жужжали веретена, стучали ткацкие станки, шуршали травы, которыми набивались тряпичные куклы. Они стояли рядками на широком столе, их безликие головки были обращены к Нелли, нарядные фартуки переливались яркими цветами. В воздухе витал терпко-сладкий аромат. Он исходил от бурой шелухи, которую девушки зачерпывали ладонями из большого мешка и примешивали к другим травам.

Нелли испуганно попятилась и заметила, что три рукодельницы сидят поодаль. Их щеки покрылись красными пятнами и опухли от слез. Места на скамейке девушкам не досталось: они сидели прямо на земляном полу. Эти пленницы сматывали нитки дрожащими израненными пальцами и неотрывно глядели на Нелли.

За дверью раздались шаги, от которых задрожала земля. Нитки выпали из рук бедняжек, они затряслись от страха и закрыли лицо ладонями. Заскрежетал засов. От безысходности подгибались колени, Нелли поняла, что через несколько мгновений тоже станет невольницей в мрачном подземелье. Скрипнула дверь, и в темный проем хлынула ледяная вода. Нелли открыла глаза и поняла, что находится в палатке, а рядом с ней стоит Виктор Александрович – руководитель экспедиции – и льет ей на лицо воду из чайника.

Она фыркнула и вскочила с лежанки. Тусклый свет почти разрядившегося фонарика выдал беспорядок на столе: засохшие хлебные крошки, пустая бутылка из-под коньяка, скомканные тетрадные листы, разорванный блокнот. Виктор Александрович хлопнул пластиковой папкой по столешнице и подвинул к себе скрипучий стул.

– Ну, – сказал он и щелкнул ногтем по пустой бутылке, привлекая внимание Нелли. – Сколько это будет продолжаться? Я просил вас заполнить учетный журнал. Где он?

– Я заполню, Виктор Александрович, – пролепетала Нелли, опустив виноватый взгляд на полинялые джинсы. – Прямо сейчас заполню, обещаю.

– Нет, – возразил он и поправил рукава на зеленой рубашке в клетку. Его мохнатые брови слились в одну черту. – Заступите сейчас на дежурство у раскопа. Вы отлично выспались, пока другие выполняли вашу работу. Оденьтесь теплее. Ночи стали  холодными.

– Но ведь…лаборанты не дежурят, – заикнулась Нелли о правилах.

– Верно, – подтвердил Виктор Александрович. – Поэтому вы разжалованы в помощники главного лаборанта. Есть вопросы? – его грузная фигура остановилась у выхода. В приоткрытую брезентовую дверь ворвался  ветер и зашуршал бумагой. Повеяло ночной прохладой.

Нелли обхватила ноющие виски руками и услышала, как в глубине сознания до сих пор дрожат струны чарующей арфы-лебедя. Они окликали ее с вершины горы, звали к бесчисленным звездам и золотистым светлячкам, указывающим верный путь через топкое болото. Она закуталась в плащ и двинулась в сторону леса.

У раскопа ей сдал дежурство веснушчатый рабочий в синей фуфайке. Он узнал Нелли и с недоумением спросил:

– Разве некому больше?

Она уселась на скамейку, спрятала нос в крыло плаща и наклонилась к огню.

– Значит некому, – коротко бросила Нелли. – Возвращайся. Не стой, пожалуйста, над душой.

Она включила на телефоне аудиокнигу и вытянула руки над костром. Позади нее переговаривался темный лес. Отчего-то было страшно. Расстояние между огнем и скамейкой оставалось прежним, зато дремучая стена…

Была такая дворовая игра в детстве – «тише едешь, дальше будешь». Нелли помнила правила. Проговариваешь ключевую фразу, потом останавливаешь игроков словом «стоп» и оборачиваешься. Каждый становится на несколько шагов ближе. Лес тоже знал эту игру. Он тоже приближался и дистанция все время сокращалась. Когда деревья пересекли опасную черту, и случившееся уже не списывалось на похмелье, Нелли больше не оборачивалась. «Наверное, я все-таки задела струну», – подумала она и застыла над костром в ожидании возмездия. Аудиокнига замолчала, шум со стороны базы стих и только шорох ветвей над головой, уханье филина и гул ветра не исчезли из звуковой палитры.

Нелли выпрямилась и столкнулась взглядом со светлоглазой женщиной, расположившейся у костра напротив. Ни у кого и никогда она не видела таких чудесных глаз. Вместо радужек – два аквамариновых кристалла. Застывшие воды Байкала… Длинная коса спускалась до земли. Полупрозрачную ткань шелкового платья украшали причудливые узоры из серебряных нитей. Такими рисунками мороз расписывает зимние стекла. Неужели кто-то искусно повторил его мастерство?

Женщина взмахнула рукой и костер погас. Раскаленные угли сердито зашипели. От ткани ее рукава повеяло морозным воздухом и ароматом пушистых снежинок.

– Дежурство закончилось, Нелли, – прошелестела незнакомка, сложив прелестные бледно-розовые губки как в начале колыбельной песни. – Пойдем, я покажу тебе светлячков. Хочешь? – спросила она, сверкая аквамариновыми глазами.

Нелли испуганно замотала головой, чем вызвала беззаботный смех длинноволосой красавицы. Этот смех снял последнее напряжение с тела, оно стало легким и податливым, как облако. Хочешь – лети, хочешь – обратись в пушистый мячик и катись с пригорка. Шея и плечи больше не болели, мысли не тревожили, медные струны не впивались в сердце, ничто не мешало глубокому вдоху.

– Чего боишься? – насмешливо скривила губы женщина. – Его ждешь? Он скоро приедет, чтобы свести счеты. На этот раз не сбежишь. Пойдем, я спрячу тебя так, что никто не отыщет.

Нелли закрыла веки и поняла, что на самом деле готова пойти за ней. Только бы остаться такой, как сейчас, только бы не вернулась усталость, только бы не звенели над ухом навязчивые мысли о собственном предательстве. Она поднялась со скамьи и последовала в сторону морозного ветра.

– Эй! Ты куда? – окликнул ее возмущенный голос.

Нелли обернулась и увидела Диму Борзунова, помощника Виктора Александровича. Он спешил к посту.

– Костер погас, – равнодушно пожала плечами Нелли. – Пошла за спичками. Не мерзнуть же.

– Палатки в другой стороне, – слащаво улыбнулся любимчик руководителя. – У тебя по всему лесу заначки что ли?

Нелли захотелось плюнуть в его симпатичную мордашку, но она сдержалась.

– А ты зачем пришел? – спросила она. – Меня проверять?

– Не-а, – сказал Дима и плюхнулся на скамью. – Смена караула. Иди спать.

Нелли вздохнула, отряхнула плащ и повернулась к лесу. Темная стена вернулась на прежнее место, игра закончилась. Женщина с чудесными глазами тоже бесследно исчезла. От костра пахло мокрыми головешками. Возле ног резвились морозные ветерки. Нелли зажмурилась и последовала за ними.

– Эй, – крикнул Дима, – ты на базу не собираешься? У нас завтра сбор в девять утра.

– Я в деревню, – ответила Нелли, не сбавляя шаг, – в гости к товарищу майору. Мы старые знакомые.

Бесцеремонный помощник заткнулся. За спиной стало тихо: все звуки словно разбивались о невидимую стену. Мысли окутывал мягкий туман, сонное марево. Под ногами блестели золотые светлячки. «Где-то там есть заветный клад, – с наслаждением думала Нелли. – Где-то там играет волшебная арфа». Светлячков становилось больше, почва под ногами качалась, звезды приближались к земле и становились огромными. Место, где она сейчас находилась, напоминало мягкую колыбель, оно убаюкивало и успокаивало.

– Нельзя тебе туда, – проскрежетал над ухом старческий голос. – Ух, милая, а я гляжу ты уже замороченная. Ледяная вся. Пойдем-ка в избу, поспишь, отогреешься на печке.

Нелли ничуть не замерзла, но покорно поплелась за стариком, который вытягивал ее за руку из волшебной сказки. Перед глазами замелькали низкие кустики, захлюпала вода, и повеяло ароматом кислых ягод. Болото? Как она тут очутилась?

На проселочной дороге ей стало холодно. Вниз по шее от подбородка поползла противная дрожь, которая вновь сковала расслабленные мышцы.

– Очухалась? – спросил старик. – Это хорошо. Значит, все поправимо. Не успела ледышка добраться до твоего сердца.

Нелли повернулась к нему и в бледном свете, льющемся из окон, увидела край пушистых седых усов на обветренном лице.

– Вот моя изба, – едва шевельнулись усы. – Чуешь, как пахнет? Любушка моя пироги готовит, сейчас чай пить будем. Как зовут тебя, голуба?

– Нелли, – опустила она глаза и растерла озябшие плечи. Неудобно получилось. И надо бы возвращаться на базу, но огни приветливой избы так и манят к себе. Тепло… Согреться бы поскорее.

– А меня зовут Евгений Михалыч. Заходи, не стесняйся, – он распахнул скрипучую дверь и крикнул с порога: – Любушка, у нас гости! Ставь чайник.

Любушкой была молодая девица с кудрявыми локонами и сияющими голубыми глазами. За подол ее домашнего халата держалась маленькая девочка. Из-за двух рыжих хвостиков на макушке малышка была похожа на озорную белочку. Любушка вытерла руки о полотенце, наброшенное на плечо, и приветливо улыбнулась Нелли:

– Вы, наверное, с базы? – весело спросила она.

– Да, – кивнула Нелли.

– Пап, а ты разве до леса ходил? – нахмурилась Любушка.

– Вере помогал деда Николая искать, – вздохнул Евгений Михалыч и присел на табуретку у холодильника. – Опять убег. Пускай гостья наша переночует в детской комнате у печки. Потеснятся ребятки. Согреться ей надо, понимаешь, – многозначительно взглянул он на дочь. Любушка часто закивала и засуетилась у плиты.

– Вам положить меду в чай? – спросила она.

Нелли замерла у дверей прихожей, кутаясь в мокрую плащ-палатку и пряча замерзший нос в воротник.

– Благодарю, – сказала Нелли и еще раз содрогнулась от новой ледяной волны. – Я почти согрелась, сейчас вернусь на базу. Извините за беспокойство.

– Так, – хлопнул ладонями по коленям Евгений Михалыч, – никто никуда не пойдет. Славка, Сережка, а ну бегите сюда!

На зов деда примчались мальчишки: один кудрявый, светловолосый, в круглых очках на серьезном лице, другой помладше был копией своего брата, если не считать отсутствия кудряшек и очков. Младший держал в руках игрушечный грузовичок.

– Слушайте задание, – скомандовал Евгений Михалыч, поправив на голове черную капитанку с серебристым якорьком. – Проводите гостью в свою комнату и уложите спать у теплой печки. Справитесь?

– Ага, – весело прищурился старший мальчик. Очки на веснушчатом носу слегка подпрыгнули. – А сказка будет?

– Будет, – пообещал дед, – как дело сделаете.

Славка и Сережка подбежали к Нелли и взяли ее за руки.

– Пойдемте, пойдемте, – загалдели они. – У нас так тепло, хорошо! Еще и деда на ночь сказки рассказывает.

Нелли смутилась и рассмеялась. Ее щеки залила краска.

– Хорошо, пойдемте, – согласилась она.

Стоило ей закутаться в теплый плед и прижаться боком к печке, как веки отяжелели, и пространство вокруг стало глухим и туманным. «Опять не сняла цепочку», – мелькнуло в голове у Нелли. Не появилась бы Ольга… Ох и поглумится она, если поймет, что связь надежна.

Нелли ощупала шею и услышала скрипучий голос Евгения Михалыча. Он что-то говорил мальчишкам. Она прислушалась.

– О чем сегодня будет сказка, деда? – прошептал кто-то из братьев.

– Я расскажу вам одну легенду, которую услышал однажды в детстве от одного местного старичка. А легенда будет об извергах и храбрых мастерах. Слушайте же.

Живо еще предание, что давным-давно злые духи, или, иначе, мороки, прислуживали богине смерти в мире яви. Злодеяниям их не было числа: они пугали людей, запутывали тропинки в зимнем лесу, навевали кошмарные сновидения. В тех местах, где пролегал их путь, появлялись страшные болезни, голод, страдания и смерть. Восходила черная луна, мелькали во дворах тени, настолько кошмарные, что словами не передать. Тело длинное и худое, когтистые лапы до земли, головы вовсе не видать, вместо нее гривы косматые. Развевалась грива по ветру, словно разорванное черное полотно. Ходили они на полусогнутых, перемещались быстрыми прыжками. Если в окно кому заглядывали, бедняга дар речи терял и более не заговаривал. Полбеды, если спрятаться от глаз морока успевали. А коли не успел – ослепит зелеными глазищами, считай, калекой на всю жизнь остался.

Рассердилась богиня жизни – Жива – на мороков, заключила их в деревянных истуканов и спрятала в глухой северной тайге, подальше от людей. Спустя сотни лет их зов колдун услышал, темные духи просили освободить их из дерева. Прошел он мимо, а ночью вернулся. Тянуло колдуна на то место со страшной силой. Пообещали мороки за свое избавление сделать колдуна великим перед людьми и тот согласился. Для освобождения духов колдун сточил истуканов на стружки и убрал их в мешки. Пришел, как сказано было, к болоту, поклонился до земли, развел костер и раскаленным углем выжег руну Мары в камне. Полил руну кровью своей, поклялся богине в  верности.

Зашумел лес, ветки сосен заскрипели, вороны закаркали, и болото окутал молочный туман. Тихо-тихо, без плеска и шума поднялся над болотом огромный деревянный идол. Вырезан он был из одной сплошной доски, полусгнившей и почерневшей от влаги. Лик идола замер страшной маской, и колдуну показалось, будто недвижимые глаза смотрят прямо в душу, копошатся в его мыслях. Черное тело повисело над болотом, а потом вновь ушло под воду.

А дальше самое страшное началось. Девицы пропадали одна за другой, как ни искали их – не находили. Колдун тот обманом да лаской приводил их к камню алтарному да быличку о руне сказывал, якобы желания она исполняет, а те сами потом возвращались. Кто-то в свадебном наряде приходил, кто-то в самое лучшее платье наряжался. Как набралось у колдуна десять невест, так посадил он их за работу в сырую землянку. Одни пряли, другие ткали, третьи кукол крутили со стружкой колдовской. Сперва плакали, но чем больше работали, тем сильнее в забытье впадали, глаза становились у них блеклые, ничего не видящие, сухие. Пальцы сначала болели, в кровь стираясь, а потом немели. Тех, кто умирал от сырости и болезней, меняли на других. Кукол колдун на ярмарке продавал. Дешево отдавал, хорошо их брали, принимали за берегинь. А потом людей хворь одолевала, слабость да усталость. Некоторые лежали и не поднимались вовсе. Так и тянули мороки жизненные нити, насыщались силой людской.

Наступил час, когда закончились опилки. Мороки возродились во тьме лесной, засветились у них глаза. Обманули духи колдуна, не дали обещанного величия. Ослепили его и заманили к болоту – пущай Мара забирает в свое царство. Засосало в трясину колдуна, осталась только руна, выжженная им на камне. Мороки выпили остатки жизненных сил из несчастных девушек и скрылись в лесах.

Мороки опасались гнева Живы и потому вселились в тела сильных, крепких мужчин. Как теперь их назвать? Никто среди людей, чужие среди магов. Так и появились изверги.

Мороки подчинили себе людей, навязали им свои прихоти. Вылетать из тел боялись, вдруг Жива снова заключит в деревянную клетку? Колдовства-то они лишились, зато жизнь другим людям портили знатно. Любили пакости всякие придумывать. Потом хвалились ими перед хозяйкой.

Жива догадалась о хитрости Мары, но уничтожить извергов не смогла. Жива всегда на стороне живых людей, о них в первую очередь радеет. Май близился, сила богини росла. Выбрала она семерых младенцев и брызнула на них водой из священного ключа. Как стали мальчики красивыми да статными юношами, то съехались из разных поселений в место, указанное Живой, и поклялись на священном алтаре, что сохранят в тайне секрет богини. А секрет был в чудесном составе. Позднее его прозвали золотой ртутью, хотя ртути то в нем и нет. Почему ртуть? Я и сам не ведаю. Но дед мне сказывал, что в чудесной эссенции соединяются царства яви и нави. Про живую и мертвую воду в сказках слышали? Жива знала, что Мара спрятала в далеких от мира славян Уральских горах заветный кристалл морион, соединяющий живое и мертвое в единое целое. Рядом с этими горами и скрывались изверги. Юноши взяли с собой известные компоненты эссенции и отправились на поиски кристалла. Немилостиво их приняли сначала местные народы, но потом пригляделись – ребята добрые, и словом, и делом помогут, работящие, сметливые. За что ни возьмутся – все у них получается. А еще – крепкие непобедимые воины. Настоящие богатыри. Стали юношей уважительно величать мастерами. Спустя время позвали их к главному шаману, и тот назвал им путь.

Сготовили мастера золотую ртуть, а секрет ее меж собой разделили. Состав несложный, но хитрость, говорят, была одна: кто ее не знает – магии не получит. Мастера вершили добро вокруг себя, как и обещали Живе. Рисовали светлые руны в домах, которые счастье приносили, исцеляли больных, слабым детям приносили чудные свистульки, и малыши на глазах крепчали. И все присматривались к жителям, помнили о главном деле. Суть то вот в чем: если всех извергов поймать да руну жизни золотой ртутью написать, то морок вылетит из тела и в ловушку угодит. А человек, чью жизнь морок отобрал, спасен будет.

Разгневалась Мара, когда мастера нашли в горах заветный кристалл. Она оборвала бы их жизненные нити, но серп смерти оказался бессилен. Тогда Мара натравила на мастеров извергов и приказала не возвращаться без секрета золотой ртути. Изверги принесли Маре шесть пустых ампул и сердца семи мастеров. Одна из ампул бесследно пропала.

 А мороки тем временем слабели, их тела дряхлели, на дурные дела не оставалось сил. Им были нужны жизненные нити. Мара приказала извергам выскрести из ампул остатки золотой ртути, чтобы заколдовать руну на болоте.

Потому и боятся девицы ходить к болоту, того и гляди попадешь в заключение злодеев – кукол прясть да плакать. Вся надежда на легенду о мастере. Нельзя, слышишь, чтобы изверги магией ртути раньше него овладели. Потонет мир в мороке.

Нелли дослушала легенду и ощутила, как по телу поползли ледяные мурашки. Ей вспомнились бедняжки рукодельницы из сырого подземелья с блеклыми глазами. Упаси господи снова оказаться там.  Она нащупала пальцами замочек на цепочке и опустила ладонь на прикроватную тумбочку. Как только медь стекла с ее пальцев, разум погрузился в темноту.

Глава 10

К вечеру Никита Андреевич отыскал Олега и передал ему ключи от избы-музея, которой когда-то заведовал отец пропавшей Вики. Изба была поблизости с сельсоветом – бревенчатая, крепкая, с ажурными наличниками на небольших окнах. Ее окружал аккуратный палисадник.

– Мы побеседовали с Ильей Сергеевичем и решили, что здесь вам будет лучше, чем в общежитии. Спокойно, никто не помешает и просторно опять же. Пыльно немного, но завтра все приберут, обещаю, – сказал Никита Андреевич с широкой улыбкой, услужливо отпирая дверь.

Олег поморщился. В избе пахло влажным деревом, затхлыми тряпками и церковным ладаном. А еще здесь было холодно, по ощущениям даже холоднее, чем на улице. Наверное, от сырости.

– А что музей не работает? – Олег включил свет и оглядел высокий металлический стеллаж, заставленный коробками. В углу на полке стояла икона, закрытая белым полотенцем с вышитыми на нем красными цветами. Около нее висела лампадка из зеленого стекла, посеревшая от пыли.

«Странно, – подумал он, – полотенце на иконе такое чистое, а сам красный угол толком не прибран. Икону спрятали…».

– Музей на реставрации, – сказал, будто оправдываясь, Никита Андреевич, – но все изменится после раскопок. Он станет государственным и переименуется в этнографический. Добавятся новые экспонаты. Но, как сами видите, – с довольным видом показал он на полки, – коллекцию Николая Сергеевича мы тоже бережно храним. Включим их в отдельную экспозицию. Я могу что-то еще сделать для вас? – его голос снова стал писклявым и заискивающим. Олег поспешил распрощаться:

– Сам справлюсь. Как дела в поселке?

– Даже удивлен, – развел руками Никита Андреевич и нелепо усмехнулся. – Как будто и не случилось ничего. Все тихо, никакой паники. И многие уверены, что девушки найдутся, вроде как ничего страшного. И…волонтеры всех подбадривают.

– А вы как думаете? – пристально взглянул на него Олег. – Страшно это или нет?

– Н-ну наверное, – заикаясь, пролепетал председатель и покосился на дверь. Его пухлые губы задрожали. – Я пойду, хорошо? Ключи вот, оставляю вам. Дубликата ни у кого нет.

– Идите, идите, – отмахнулся Олег и пробормотал, когда захлопнулась дверь: – Ага, нет у него дубликата. Вот прям верю.

После ухода председателя Олег первым делом снял полотенце с иконы, затопил печь и сжег в ней тряпки, которые валялись в углу. Старые окна не открывались полностью, он кое-как отворил крохотную форточку на одном из них. Противный запах исчез: теперь в доме пахло осенью и слабо затопленной баней. Олег сел на скамейку за пыльным столом, тоскливо посмотрел на тахту в углу и перевел взгляд на планшет с документами. Завтра допросы, надо бы накидать план, чтобы не вышло осечки, как в доме Ильи. А что там случилось? И с чего он вообще взял, что мысли сбивались из-за какой-то там дурацкой куклы? Возможно, сам Илья путает следы. Ларина ведь писала, что сектанты владеют гипнозом. Надо найти это место в ее отчетах.

Олег зевнул и лениво пролистал папку. Как всегда. Когда нужно что-то конкретное, ни за что не отыщешь сразу. Зато ему попалась на глаза характеристика Вики Жарковой от классного руководителя. Он с любопытством прочитал ее. Ничего примечательного. Сборник излюбленных фраз учителей, которыми они щедро одаривают любого неплохого ученика: благополучная семья, старательная девочка, пример для подражания, активная жизненная позиция, уважительное отношение к педагогам и старшим. Тут лежала и поблекшая фотография Вики. Олег подержал ее в руках и усмехнулся. Было в этой девчонке что-то хитрое и озорное. Динара, наверное, тоже бы это заметила. И еще добавила бы, что никакой она не пример для подражания, просто девочка-огонек, душа компании.

В темное окно постучали. Олег выглянул на улицу, но никого не увидел.

– Кто? – спросил он, прислонившись к стене и стараясь говорить в открытую форточку.

– Это Илья, – раздался едва слышимый голос. – У меня к вам важное дело.

– Ладно, сейчас открою, – ответил Олег.

– Не надо. Одевайтесь и выходите, нужно сходить в сельсовет.

– Зачем? – спросил Олег. – У меня сбор через пять минут. Что-то срочное?

– Да, срочное, – подтвердил Илья. – Не тяните время, давайте скорее. Или вы спать приехали?

Олег побагровел от возмущения, но прикрыл форточку, набросил на плечи теплый бушлат и вышел на улицу. Руку он задержал на кобуре. Мутный тип этот бывший председатель. Вдруг он что-то задумал?

Сбоку послышался звонкий свист и шорох листвы. Около дома промелькнула тень. На улице было очень влажно, но поднявшийся ветер окатил Олега облаком пыли.

Он чихнул, отскочил на пару шагов назад и прицелился в темноту.

– Эй, полегче! – с возмущением воскликнула тень Юркиным голосом. – Своих уже не признаешь?

– Юрок, ты что ли? – выдохнул Олег.

– Мы пойдем или нет? – вмешался Илья. – Как я понимаю, вы никуда не торопитесь?

– Ты с нами? – спросил Олег у товарища и незаметно от Ильи толкнул его, намекая, что он непременно должен пойти.

– Конечно, – понял его Юра. – А что у вас?

– Увидите, – буркнул Илья. Он одернул куртку, поправил на руке часы и быстро зашагал вперед.

Они остановились у здания сельсовета. Все окна в нем были потушены, кроме одного. За прозрачной шторой промелькнул женский силуэт.

– Председатель развлекается на рабочем месте? – хмыкнул Юра. – Вы за этим нас позвали? Мы такие вопросы не решаем.

– Причем тут это! – сердито осадил его Илья. – Сначала зайдите и посмотрите, а глупые комментарии оставьте при себе.

– Свет включите в коридорах, – кивнул Олег на темные окна второго этажа. – Тогда зайдем.

Когда они оказались у кабинета, соседствующего с кабинетом главы администрации, Олег вник в суть слов, сказанных Нелли. Ручка двери обжигала опасностью, словно током, и он понял, что не хочет ее поворачивать.

Тут дверь распахнулась сама. В коридор выскочила взволнованная женщина средних лет в белой блузке и черном вязаном жилете.

– Помогите, – отчаянно завопила она, вцепившись в рукав Олега. – Я… зову ее, зову – бесполезно. Она там, давайте скорее! Чего стоите, убежит же!

– Тише, тише, не волнуйтесь, – усадил ее Юра на скамейку. – Разберемся. Не нравится мне ваш вид, – заволновался он. – Вам плохо? Голова кружится?

Олег замер у входа, окинул быстрым взглядом кабинет и уставился на девушку за письменным столом. Это была Галя. Она сидела у настольного зеркала и невозмутимо подводила глаза. Остальная косметика была беспорядочно свалена в кучу.

– Галя, –  позвал ее Олег.

Она плавно отодвинула зеркало в сторону и взглянула на него стеклянными безразличными глазами. Олегу почему-то вспомнилась фарфоровая кукла в комнате Ильи.

Огромное количество небрежно нанесенной косметики испортило лицо девушки, оно сделалось  неживым, похожим на маску. Галя взяла помаду и нанесла последний штрих темно-сливовым, почти черным цветом. Потом она взмахнула пышными рукавами нежно-голубого шелкового платья, и, подняв глаза к потолку, запела. Ее пальцы заскользили по кудрявым волосам, расплетая косу.

Уж как к часу минуется,

Скоро воля коротается,

Я со волюшкой расстануся,

С подневолюшкой спознаюся.

– Сейчас она уйдет, – со злорадством сказал Илья, повернувшись к Олегу. – Уйдет так же, как Вика, как многие другие. Вы хотели знать, как это происходит? Вот, сейчас увидите. Ей уже ничем не помочь.

– Она никуда не пойдет, – возразил Олег, не спуская глаз с пыльной фаты на столе. Где только раздобыла? – Заберем в отдел, под стражу, позовем врачей. Приведут в себя, она оправится от гипноза. Ты как считаешь? – посмотрел он на Юру.

Тот растерянно развел руками.

– Других вариантов не вижу. Остается попробовать.

– А не много ли на себя берете? – ухмыльнулся Илья, и в его взгляде промелькнуло бешенство. – Врачи не помогут. Вы до сих пор не поняли, что происходит?

– Илюша! – прервала его женщина, которая обнаружила Галю в кабинете. Она оттолкнула Юру, вытерла слезы и выпрямилась. Ее лицо полыхнуло от гнева. – Ты на черта их привел? Поглумиться над бедной девочкой? Не в театр же пришли! Стоят они, таращатся, полиция еще называется! Стыдоба одна! Делать будем что-нибудь, а, товарищи?

Илья горько усмехнулся и спросил:

– А что мы можем? Вы все сами знаете, Валентина, – он размашисто пригладил волосы, скрестил руки на груди и с презрением посмотрел на Олега и Юру, –  а вы приехали разбираться, вот и разбирайтесь. Но имейте в виду, здесь нет никакой секты, никаких гипнотизеров. Не тратьте свое время, ясно? Сходите в медпункт, скажете, что от меня. Врач покажет карты. За несколько лет у нас три смерти от инфаркта. Все девушки были здоровы, но неожиданно отказывало сердце. Если запрете Галю, она умрет, так же как и другие. Если отпустите, она исчезнет. Выслеживать тоже бесполезно. У вас ничего не выйдет.

Илья замолчал, прислонился к стене и снова повернулся к Гале. Она расчесывала волосы деревянным гребнем, сверля неподвижными зрачками точку на платяном шкафу.

Олег прошелся по кабинету, замер около стола и задумался, разглядывая Галино платье. Зачем она пришла в сельсовет поздним вечером? Как об этом узнал Илья? Все будто подстроено. И слишком уж активизировался бывший председатель, когда узнал про сектантов. Ну нет, на постановку не очень-то похоже. Так правдоподобно косить под сумасшедшую не сможет даже хорошая актриса. Он обошел стол, заглянул под него и заметил в самом дальнем углу тряпичную куклу величиной с ладонь. Олег поднял ее и принюхался. Травница? Бабушка тоже мастерила таких кукол, начиняя их душистыми травами. Лаванду, мяту и шалфей она выращивала на грядках в собственном саду, а шишки они вместе собирали в лесу.

Эта травница пахла совсем иначе. Олег поморщился от приторной отдушки, закашлялся и жестом подозвал к себе Юрку.

– На экспертизу, – сказал он, и, схватив со стола ножницы, разрезал куклу пополам. Буро-зеленая шелуха высыпалась на стол. – Кажется дурь, – хмыкнул он, взглянув на Илью с чувством собственного превосходства. – Юр, проверишь и завтра доложишь.

– Понял, – кивнул Юра. Он взял щепотку травы и тоже принюхался. – Но как-то не похоже на наркоту. А запах, кстати, знакомый.

Олег оглянулся на Галю. Она раскачивалась из стороны в сторону, а ее губы слегка шевелились, будто что-то неслышно произносили. На темных ресницах плясали огоньки холодного света. Внезапно девушка прикрыла глаза и замерла в одной позе,  а затем покачнулась и рухнула на пол.

– Что такое? Галя? – сорвался с места Илья и подбежал к ней. Олег оттеснил его в сторону, чтобы не мешал осмотреть девушку и сказал Юре:

– Сейчас звякну нашим. Все инструменты у них. Тебе что-то понадобится?

– Да, у меня сумка лежит на кровати, пусть прихватят. Вдруг пригодится, – отозвался он и поднял взгляд на Валентину, которая, не шевелясь, стояла  у двери и прижимала ладони к щекам.

– Нашатырь есть? И надо что-то под ноги подложить.

– Сейчас, сейчас, – кивнула она и бросилась в свой кабинет.

– Все, расходимся, – скомандовал Олег, отыскивая в телефонной книге нужный номер и перехватывая у Валентины подушку и стеклянный флакончик. – Костя, подходите в сельсовет, для вас есть работа. Да, и сумку Юркину прихватите. Поживее, пять минут у вас.

– А с ней-то что? – Валентина вырвалась из рук Ильи, который попытался увести ее в коридор, и остановилась перед Олегом, тяжело дыша от возмущения.

– Успокойтесь, пожалуйста, – вздохнул он, – и представьтесь. Фамилия, имя, отчество. Как я уже понял, вы работаете здесь. Кем?

– Валентина Николаевна я, – ответила женщина и гордо распрямила плечи. – Шарова. Работаю бухгалтером. Допрашивать будете?

– Буду. Но не сегодня. Идите домой. Илья, вы…

– Да, я провожу ее до дома, – перебил он. – Послушайте, я знаю, что это за трава в кукле. Дурман. Некоторые сорта вызывают галлюцинации. Здесь он в сухом виде, не скажу точно. Ладно. Не прощаюсь, еще вернусь.

Олег шумно втянул воздух, но сдержался и ничего на это не ответил. Юрка поднял голову. Несколько секунд он смотрел на Олега, раздумывая о чем-то, а потом встрепенулся и часто закивал:

– Ага, согласен. Точно ведь дурман. Говорил, запах знакомый. И следов наркотического опьянения нет. Зрачки не расширены, рефлексы в норме. Просто обморок. Как очнется, проверю еще разок. Если нет сотрясения, то опасности для жизни не вижу.

– Хорошо, допустим, – сказал Олег, бросив взгляд на распотрошенную куклу. – Все равно отдашь эту дрянь на экспертизу. Травниц таким не набивают, я знаю. А просто так ничего не бывает, кому я говорю. Даже если это дурман… Она из-за него отключилась?

– Да не, – отмахнулся его товарищ. – От него максимум башка поболит. У нас растут относительно безобидные сорта. Сомневаюсь, что дело в дурмане. Здесь Илья не прав. Ну вот. Как и говорил. Мадам сейчас очнется. Мадам, ку-ку, – он помахал тетрадкой над лицом пострадавшей. Она поморщилась, обхватила руками голову и с помощью Юры уселась на пол. Он вытер пот с покрасневшего лица и расстегнул куртку.

– Открой окно, – взмолился он. – Жарко тут, помираю.

Олег распахнул створку и еще раз прошелся по кабинету. Больше ничего подозрительного он не нашел, не считая мелких вороньих перьев на полу.  Он потер лоб и выглянул в окно. Такие же перья были на подоконнике.

– Больно, – расплакалась Галя. – Не слышу. Почему я ничего не слышу?

Олег обернулся на Галин голос. Ее глаза лихорадочно блестели. Она осматривалась так, будто не понимала, как очутилась здесь и обнимала себя за плечи. Галя скользила взглядом по полу и что-то искала напряженным взглядом. Олег догадался что.

– Это ищешь? – показал он на распотрошенную травницу. – Давай, делись, где взяла и зачем?

– Да чего ты наехал то? – неодобрительно цокнул языком Юра. – Пускай отойдет сначала, потом допросишь.

– А мне сейчас надо знать, – сердито зыркнул на него Олег. – Прекрати диктовать, что делать, а что нет! За это дело я головой отвечаю. Так что? – наклонился он к Галиному лицу. – Скажешь, нет?

– Нет, – опустив взгляд, мотнула она головой. – Я… только Илье скажу.

– Что за условия? – взорвался Олег. – Или говори или…

– Что? – Галя фыркнула и насмешливо вздернула носик. Точь-в-точь как Ольга. На ее красивом лице появилась недобрая ухмылка. – Арестуете меня? Я ничего не сделала. Позовите Илью.

– Пойдем, – хлопнул Юра по плечу Олега и шепнул ему: – Мы от нее ничего не добьемся. А ты сам на себя не похож. Как будешь с ней разговаривать? Вон Илья вернулся, пускай воркуют. Никуда не денутся отсюда.

Олег обернулся, и его снова передернуло от злости. Илья стоял в коридоре у окна, опершись ладонями о подоконник, и невозмутимо наблюдал за происходящим. К дверям кабинета подошли эксперты. Юра замахал руками, и ребята его  поняли, отступили назад. Олег вышел  последним, демонстративно грохнув дверью.

– Что случилось, Олег Романович? – поинтересовался Костя, прислушиваясь к происходящему за дверью. Олег отмахнулся, взъерошил волосы и сбежал вниз по лестнице. Эксперты посмотрели на Юру с недоумением.

– Подождать надо парни, – объяснил он. – Дело будет. Постойте тут, покараульте, я тоже спущусь. Потом все объясню.

– Постойте. Мы результаты анализа захватили, – Костя порылся в портфеле и вытащил несколько листов. – Олег Романович просил, только сейчас смогли распечатать. Комп барахлит.

– Хорошо, – кивнул Юра, взял бумаги и спустился к Олегу. Он стоял у входа, прислонившись затылком к бетонной стене, светил на раскрытый блокнот фонариком и что-то черкал в нем карандашом.

– Ты чего бесишься то? – осторожно спросил Юра. – Раскроем мы это дело. Не в таких передрягах бывали. Тебе отдохнуть надо. Сам ведь всегда повторяешь, что на холодную голову надо дела решать, а это что было?

– Все норм, не обращай внимания, – вздохнул Олег и посмотрел на часы. – Просто тут как шахматы, надо заранее думать об итоге. А у меня что? Носишься, суетишься, а толку нет, устал от беготни только. Динаре не позвонил. Как думаешь, обиделась?

– Сейчас позвони, – улыбнулся Юра, поджигая сигарету. – Порадуешь.

– Позже. Разругаемся сейчас, ты прав, я на нервах. А у нас и так с ней все шатко-валко.

– Ладно, – сменил тему Юра. – Ребята результаты принесли. Сделали анализ краски с камня. Хочешь взглянуть?

– Какие результаты? – вскинулся Олег, хлопнув себя блокнотом по бедру. – Нет никаких результатов, Юр! И краски на камне нет! Археологи работают лучше наших экспертов. А если это не краска, то что тогда?

– Кто сказал такое? – нахмурился Юра. – Я лично делал соскоб. Состав определяется хорошо. Краска декоративная, зеркальное золото. Она действительно светится в темноте. Полный текст экспертизы вот, – он протянул бумаги Олегу и уставился на желтое окно кабинета. – И послушай, веди себя культурнее. Не нравится мне эта парочка. Накатают жалобу, и привет.

– Зеркальное золото? – недоверчиво покосился на него Олег и закашлялся. – А почему в первом отчете не указали?

– Откуда я знаю, – развел руками Юрка. – Я приехал два дня назад и заметил, что анализ не делали. Пришлось самому. А ты ведь разговаривал с Ильей? Что думаешь насчет него?

– Да как, – вздохнул Олег и сложил руки на груди. – Вроде тихий, общается мило. Но не нравится он мне. Местные, видимо, уважали его за имитацию бурной деятельности. И недоговаривает о чем-то. Заметно же.

Илья вышел из сельсовета и, не оглядываясь, зашагал к своему дому.

– Стойте, вы куда? – окликнул его Олег.

Илья сначала замер, потом развернулся и с неохотой побрел назад, опустив глаза в землю.

–Что она сказала? – спросил Олег, чувствуя, как снова закипает от злости.

Илья хмыкнул и зашарил по карманам. Юра протянул ему зажигалку.

– Да нет, – отмахнулся он. – Телефон где-то оставил. Ладно. Потом найду. Завтра все, хорошо? – рассеянно произнес он. – И вообще…я зря вас отвлек, прошу прощения. Галя сейчас с вашими лаборантами. До свидания.

Он зашагал по тропинке к своему дому. Олег задрал голову и нашел крышу с флюгером. Он был едва виден в темноте. Интересно, а какой ветер сейчас?

– Пойдем, – вздохнул Олег, распахнув дверь. – Зря он отвлек, как же. Есть версии, о чем они с Ильей трепались?

Юра многозначительно усмехнулся и отвел взгляд.

– Чего? – спросил Олег.

– Не видишь разве? – ответил он. – Бегает за ним Галя, а ему плевать. Тут личная драма.

– Ну да, тоже думал об этом, – почесал затылок майор. – Но все равно мне не нравится эта история. Завтра же куклу на экспертизу. Хочу понимать, что за трава и дает ли она галлюцинации.

– Как скажешь. Смотри, что это там вдалеке? Ты тоже это видишь?

Юра вытянул руку в сторону моста, где они проезжали сегодня. Олег всмотрелся в пустоту и увидел едва заметные ярко-красные точки. Они мерцали и переливались между деревьями. Он заморгал, но точки не исчезли.

– Отвлекает что ли кто-то, – протянул Юра. – Похоже на лазер.

Олег подошел ближе, но пыльный порыв ветра чуть не сбил его с ног. Он закашлялся, на зубах заскрипел песок. Красные точки приблизились вплотную к глазам, и в голове помутилось. Когда он поднял голову, то понял, что стоит на прежнем месте, а деревьев, где были точки, и вовсе нет. Да уж. Отдохнуть точно бы не помешало.

–А, – отмахнулся Юра. – Вон смотри дом напротив, дети балуются, наверное. Чего заморочился? Пойдём уже. Надо закончить и спать идти. Я за день не присел ни разу. Кто с Галей останется?

– Василия попрошу, он прилично отдохнул, – бросил Олег и направился к лестнице.

Глава 11

– Сколько будешь тянуть время? – Марк повернулся к газовой плите и включил чайник. – То пожрать, то чай. На курорт что ли приехала?

– Сам виноват. – Динара отодвинула от себя пустую тарелку и откинулась на спинку стула. – Ты же меня сюда притащил. Домой не пускаешь. А я голодать, знаешь ли, не привыкла.

– Вот ведь характер, – сердито покосился на нее Марк. – Ладно, хватит зубы заговаривать. Выкладывай. Давно дружишь с Нелли?

– Я вообще ее не знаю, – хмыкнула Динара и задумалась. Ляпнула сгоряча про озеро, теперь расхлебывать. Она скрывала свою тайну от лучшего друга, родителей и мужа, как можно вот так просто доверить ее Марку?  – Один раз видела у Олега на фотке. Да расслабься ты, – подмигнула она. – Я просто блефовала.

Он долго смотрел на нее, не отрывая взгляда, потом хищно улыбнулся, побарабанил пальцами по столу, вскочил со стула и, наклонившись над ее ухом, прошептал:

– Урок первый. Никогда, слышишь, никогда не ври мне. Я все вижу. Пока, что, – Марк крепко стиснул ее плечо, – ты мне нравишься. Но еще один косяк, и я разозлюсь. У тебя минута, чтобы исправиться. А я пока заварю тебе чай, – небрежно бросил он, подходя к плите.

Динара вздохнула и сжала челюсти. Может быть, стоит рассказать ему правду? Вдруг поймет? Если вспомнить то, что она узнала про него со снимка, то Марк наверняка сможет понять. Он и не такое повидал в жизни. В ее мире все подчиняется логике, в его – есть место сверхъестественному. Магия, колдовство. А вдруг показалось? Хотя… Это же он взорвал лампочки на парковке.

– Ну хорошо, – решилась Динара, опустив взгляд на скатерть с ярко-красными пионами. – Да, я знаю про то, что ты не помог той девушке выбраться с озера, и она утонула. И знаю, что она убила…твоего брата, – выдохнула она и съежилась под злобным взглядом Марка. – Да не осуждаю я, просто говорю, что видела. Я рассказала Олегу только про нее. Блин. Каша в башке, извини.

Динара обхватила голову руками и замолчала.

– Нелли я никогда не видела, – спохватилась она после небольшой паузы и подтянула к себе кружку. Марк смотрел в окно и выглядел немного испуганным.

– Да я бы вообще ушла отсюда, если бы не знала, кто ты такой! – фыркнула Динара. – Ты бы не остановил меня. Понимаешь, все дело в фотографиях. Мне показал их Олег.

Марк повернулся к ней, сверкнул исподлобья темными глазами и едва слышно сказал:

– Продолжай.

– Это началось после одного случая. – Она наморщила лоб и посмотрела на потолок. Некоторые плафоны горели ярко, а некоторые бледно. И тут ей вспомнились звезды. Огромное черное небо, которое нависало так низко, что она боялась остаться в нем навсегда. Было ли это на самом деле? Никто так и не поверил.

– В конце четвертого класса меня наградили путевкой в спортивный лагерь. Я не особо радовалась, думала, что не отпустят, но отец неожиданно сказал, что поеду. Лагерь находился в горах, дорога туда была ужасная. Спуски эти, крутые повороты. На обратном пути наш водитель уснул, автобус съехал с трассы и перевернулся. Нас вытаскивали спасатели. То ли МЧС, то ли медицина катастроф… Меня зажало между сидениями. Я кое-как дышала. Боль была ужасная, странно, что не потеряла сознание. Помню эту жуткую смесь запахов: кровь, горелые провода, бензин и спирт. Духота… В июне даже ночи были знойными. Меня вынесли на воздух, положили в мокрую траву и сказали потерпеть. Врач достал иголку и ткнул мне в грудь. Я отключилась и очнулась от вспышки. Это была лампа в операционной. Хирурги переговаривались между собой, я услышала, что меня невозможно спасти. Но я выжила. Проснулась в реанимации и увидела мальчика у окна. Он оставил на подоконнике игрушечного медведя и ушел.

После его ухода я снова уснула. Когда открыла глаза, то почувствовала себя совершенно здоровой. Лежала я уже в обычной палате. Родители говорили, что мне все приснилось, что не было никакой операции и реанимации, говорили, что я почти не пострадала в аварии. А плюшевый мишка, кстати, переехал из реанимации со мной. Никто не знал, как он оказался в палате. Через день меня выписали, и тогда случился серьезный разговор с отцом. Дело в том, что после аварии на моем плече появилась  татуировка. Небольшая ящерка. Черт пойми, откуда она взялась. Врачи  все списали на потерю памяти. Бред, правда?

После того случая не могу смотреть на фотографии. Точнее могу, но не ненавижу это делать. В твоем случае я просто хотела помочь Олегу. А в итоге узнала то, чего не должна была знать. Мой муж и эта шваль… В голове не укладывается. А он до сих пор помнит ее, страдает. Ну? Снова не веришь или нечего сказать?

– Ее звали Ольга, – процедил Марк. Он подсел ближе к Динаре и слегка стиснул ее ладонь, лежащую на столе. – Та еще тварь. Всем жизнь испортила. Она была ведьмой. Я думаю, она приворожила Олега. Поэтому твой муж до сих пор связан с ней. Эта связь не угасает после смерти. Удивительно, что он вообще женился.

– По указке моего папаши, – фыркнула Динара. – Он готов на все ради него. – А что, – понизила она голос, – все это колдовство реально существует? Нет, я не спорю, конечно, но звучит как-то дико.

– Существует. Можешь не сомневаться.

Марк прищурился, щелкнул пальцами и спросил:

– А если я покажу фотографию Нелли, скажешь, почему она ушла?

– Да, – пожала плечами Динара. – Если снимок будет свежий. Я не ясновидящая, вижу только, что было.

– Да понимаю я, – отмахнулся Марк. – А что за татуировка? Покажешь?

– А что мне за это будет? – хитро улыбнулась она. – Вообще-то, ты обещал рассказать, кто угрожает Иришке и почему. И как ты вообще понял, что ее надо спасать? Подозрительно это все.

– Кое-что мне известно, – Марк многозначительно взглянул на Динару и, заложив руки за голову, потянулся. – От Ильи в большей части. Он живет в Марицыно. Оттуда все и началось.

Динара кивнула.

– Да, я знаю про Марицыно. Пропавшие девушки, да? Моя тетка расследовала это дело много лет назад. Мы никогда там не были. Мы были на Уктусе. Там есть славянское капище. После нашей прогулки Иришке стала мерещиться всякая ересь. Я не понимаю, – потерла она виски, – как вообще все случилось. Да, и кто такой Илья?

– Троюродный брат со стороны матери. Мы долго не общались, а тут позвонил, разговорились. Про Нелли от него узнал. А че там было-то? На капище, – нахмурился Марк.

– Руна была. Такая же, как в Марицыно. Мы сидели с Иришкой у камня, и она засветилась, хотя изначально ее не было.

Марк глубоко задумался. Тут на его лице вспыхнуло озарение, он схватил Динару за руку и потащил к Иришке.

– Откуда у нее шрам? – показал он на запястье девочки.

– Сказала, на сучок напоролась.

– Ага, – хмыкнул он и сердито посмотрел на Динару. – Сама в это веришь? Руна засветилась, потому что на камень попала кровь, ясно тебе? Сработала древняя магия. А почему сработала, хрен знает. Но из-за этой привязки ее скоро найдут.

– Она говорила про извергов. – Динара достала телефон и показала сообщение от Иришки. – Кто они?

– Темные духи-паразиты. Они подавляют разум, подчиняют своей воле людей, в телах которых живут, – ответил Марк, не глядя на нее. – Ты не справишься с ними. Они питаются ее жизненной силой, – кивнул он на Иришку. – Фиг знает, чего им надо, но точно не просто поболтать.

– А ты типа хочешь помочь? Зачем? Слабо верится, что просто так.

Динара недоверчиво покачала головой и отодвинулась от Марка.

– Конечно, не просто так, – ответил он. – Я, кстати, не знал, что она твоя сестра, позже догадался по контактам в ее телефоне. Я с Ильей был тогда в отеле. Это он попросил за девчонку, в счет старого долга. Илья знает, на что способны изверги. После того, как не спас свою подружку, хочет спасти весь мир. Так что? Покажешь татуировку?

– Ну хорошо, – Динара отодвинула в сторону ворот халата так, чтобы стало видно ящерку. Марк задел ее быстрым взглядом, коснулся  руки Динары и отвернулся к окну.

– Среди тех, кого убила Ольга, была моя подруга. У нее была татуировка. Такая же, как у тебя.

– И что? Мало ли у кого она есть. Ее делают почти во всех  салонах.

Марк шумно вздохнул, но грубить в ответ не стал.

– Марина не говорила, откуда у нее взялась татуировка. И после ее появления с ней тоже происходило что-то не то.

– Она тоже попадала в больницу? – догадалась Динара.

– Да. Марина никому не рассказывала, что тогда произошло. У нее был инсульт. Несколько дней врачи не давали никаких прогнозов. Кома, вегетативное состояние. Я понимал, что это все значит. А через день она встретила меня на своих ногах. И про татуировку на плече Марина тоже не помнила. Всем врала, что сама типа сделала.

– Она тоже избегала фотографий? – с сочувствием спросила Динара.

– Не замечал. У нее было другое. Думаю, она видела чужие сны, но не знала об этом. Несколько раз она пересказывала то, что снилось мне. Я не стал ее пугать. Лишние переживания.

– Магическая татуировка? – растерянно развела руками Динара.

– Один и тот же человек спас вас от смерти, – объяснил Марк. – Теперь я уверен. У него есть особый вид магии. Ее не обретают со временем как в моем роду. Она дана с рождения. Думаю, тату проявляется после ритуала.

Динара перенеслась мыслями на восемь лет назад. Несмотря на отцовский запрет, она убежала с Игорем на озеро. Тот июль был очень знойным, вода оставалась теплой круглые сутки. Утреннее солнце обжигало кожу сквозь ткань футболки. Динара ждала, что Игорь затронет тему, начатую ей вчера, но он молчал. Между бровями у него пролегла глубокая складка. Он вырезал фигурку из дерева – то ли медведя, то ли кота. Пока были готовы только уши и мордочка.

Неотесанные доски пирса, на котором они сидели, кололи бедра сквозь покрывало. Динара положила руку на плечо Игоря, поднялась на ноги и скинула с одежды золотистые стружки. Мимо них пронесся катер, окруженный сиянием пенистой воды и брызг. Динара раскинула руки и подставила лицо ветру. Один из молодых людей на катере помахал ей рукой и что-то весело прокричал, сложив ладони рупором. Динара в ответ рассмеялась, пригладила рукой волосы и сбросила с себя летний костюм, оставшись в полосатом матросском купальнике. Игорь отвлекся от своей поделки и улыбнулся ей. Почему ей казалось, будто он влюблен в нее? И была ли влюблена сама? В тот день он впервые спросил ее про ящерку, а потом набил себе такую же татуировку – в знак дружбы.

– Игорь говорил, что у меня счастливая татуировка, – вздохнула Динара и провела ладонью по лбу. От воспоминаний стало жарко. – Он рассказывал про хозяйку Медной горы из сказов Бажова. Она превращалась в ящерку, чтобы следить за порядком. Говорил, что с таким талисманом мне любые горы по плечу. Якобы духи гор на моей стороне.

– Че за Игорь? – напрягся Марк.

– Да так. Не хочу о нем.

Марк хмыкнул в ответ и опустил руку на лоб Иришки.

– Температура спала, воспаление пройдет к утру, – сказал он.

– Ну пройдет. А дальше что? – вздохнула Динара. – Сколько будем прятаться?

Марк отвлекся на сообщение, нервно оглянулся на дверь в прихожую и защелкал пальцами по клавиатуре.

– Уже поздно, – не отрываясь от экрана телефона, сказал он. – Завтра будем решать, что делать. Родителям  написала?

– Отец занят, мама разрешила, чтобы Иришка осталась у меня до понедельника.

– Ладно, разберемся. Не дергайся раньше времени. И выпей все-таки лекарство. Оно там, в ящике стола. Не хватало, чтобы еще и у тебя началось воспаление. Воды принесу сейчас.

Последние слова Марка прозвучали с тревогой, так, будто что-то произошло. Он потер ребром ладони шею, и Динаре показалось, что он сильно взволнован. На висках у Марка выступили капельки пота.

– Я сейчас, – рассеянно сказал он и вышел из комнаты.

Динара поморщилась, наступив на больную ногу, и подошла к ящику. Когда ее ладони очутились на ручке шкафа, лампочки щелкнули и погасли. Перед глазами закружились яркие пятна, похожие на размытые бенгальские огни. Но даже сквозь них она различила в сумраке черную тень, крадущуюся к ней. Динара зашарила рукой позади себя в поиске ножа, но ничего не успела сделать. Гулкая волна рассекла воздух. Динара соскользнула на пол и увидела впереди себя серую пустыню. Она была похожа на недвижимое космическое пространство, в котором Динара ощущала себя крохотной песчинкой. Она хваталась то за одну, то за другую мысль, но они тут же стирались из памяти. Через несколько минут серую пустыню охватило забвение. Динара смотрела на рисунок из золотых песчинок, повисший перед ней в воздухе на расстоянии вытянутой руки. Это было огромное женское лицо.

– Все хорошо, – прошептала она. – Я спою тебе колыбельную и ты уснешь.

В ее пении зазвенели дивные колокольчики, зазвучала мелодия летнего вечера, зашуршал по лужам проливной дождь. Веки слипались, сон подкрадывался ближе, а песня терялась, улетая все дальше. Песчинки кружились и складывались в золотистые звезды.

– Как ты сюда попал? – Марк шагнул к темной фигуре у шкафа. Бледно-желтый свет от ярких прожекторов на футбольном поле скользнул по его лицу. Незнакомец подхватил Динару на руки и перенес на диван.

– Не имеет значения, – невозмутимым тоном ответил он и тихо добавил: – Извини. Не знал о ее способностях. Теперь их не будет. Наш договор в силе?

– Ты постоянно меняешь условия, – зло ответил Марк. – Еще и в последний момент. Почему я должен тащиться с ними в Марицыно? Она меня прикончит, если узнает, что все было подстроено. Когда ты собирался сказать, что моя магия не действует на нее?

– Да ладно тебе. – Незнакомец распрямился, пригладил широкой ладонью бороду и хитро взглянул на Марка. – Если бы я не предупредил о своем приходе, ты бы бросился ее защищать. Я слышал вашу милую беседу. Однако ты быстро привязываешься к людям. Кто бы подумал.

– Отвали. – Марк устало плюхнулся в кресло и закрыл глаза. – Дверь там, если что, – махнул он рукой. – Как ты вообще сюда зашел?

В ответ широкоплечий великан в кожаной куртке усмехнулся, провел ладонью по столу, отряхнул пальцы и громко расхохотался.

– У-у. Старался, химичил. А тут оп, магия-то не действует. Не придумывай лишнего. Запомни, что сестры нужны мне живыми. Отвечаешь за них головой. Апельсинами не корми, у Динары аллергия.

– На тебя у нее нет аллергии? – сердито крикнул Марк ему вслед.

– Не дерзи. Если хочешь вернуть книгу, сделаешь все, что скажу. И не забывай про отчеты, – напомнил он из прихожей.

Дверь с грохотом захлопнулась, у самых ног прошелестел сквозняк. Марк наклонился к лицу Динары, проверил, дышит ли. Она крепко спала. Ворот халата слегка распахнулся, и черная ящерка высунула любопытную мордочку наружу. Он свёл брови, набросил на плечи Динары одеяло и крепко зажмурился. Почему рядом с ней так часто вспоминается Марина?

– Скоро рассветет, – слышится ему из прошлого. – Так ничего и не ответишь?

– Нет, – шепчет он, отворачиваясь. – Уеду. Не буду мелькать перед глазами.

– Я знала, что это ненадолго. Не вини себя. Я была счастлива. И хочу, чтобы ты тоже чувствовал себя счастливым.

– Не дави на жалость, – огрызается Марк и подходит к окну. Подоконник усыпан медными пятнами, это сквозь оранжевую занавеску пробивается раннее солнце. Соседние окна залиты пожаром.

Бред сумасшедшего. Ничего уже не вернуть. Как раньше не будет.

Марк снял с пальца фиолетовый перстень и покрутил его на ладони. Руна силы на аметистовом камне заискрилась, налилась огнем. Марк вышел на балкон, щелкнул зажигалкой, затянулся едким дымом.

Огонек сигареты потух, ветер сдул с нее остатки пепла. Серые крошки посыпались на подоконник. У балкона раздались тихие шаги. Марк обернулся и обомлел.

Позади него стояла Иришка с закрытыми глазами. Она медленно распахнула веки, и Марк столкнулся с ее взглядом. Он будто бы жил отдельно от девочки.

– Эй, какого черта. Ты не могла проснуться. – Марк помотал головой и слегка надавил пальцами на веки. Иришка не исчезла.

– Здравствуй, Марк, – сказала она с хитрой улыбкой. – Поговорим?

Глава 12

Нелли протерла глаза и с беспокойством оглядела незнакомые стены дома, но как только она задела плечом теплый бок печки, то тут же вспомнила, чем закончился вчерашний вечер.

На двухъярусной кровати у противоположной стены дремали мальчики. Время было раннее, рыжее солнце заливало крышу и кружевные ворота соседнего дома. Негромко распевались птицы в редких кронах деревьев. Окно выглядывало на проселочную дорогу. Весело тарахтя и разбрасывая из-под массивных колес комки грязи, по ней неторопливо ехал трактор. Над землей висело густое облако серых выхлопов.

Нелли подкралась на цыпочках к стулу и натянула свитер. Под ковром громко скрипнула половица. Нелли испуганно завертела головой и заметила, что за ней наблюдают две пары любопытных глаз.

– Сколько времени? – шепотом спросила она у ребят.

Старший мальчик развернул к себе будильник и ответил:

– Половина седьмого.

– Извините, что разбудила, – смутилась Нелли.

 Она переминалась с ноги на ногу и не знала, что сказать. Что делать дальше, она тоже не понимала. В девять начнется собрание, и если Виктор Александрович не увидит ее среди присутствующих, то о дальнейшей работе можно забыть. Как поскорее  уйти, чтобы не обидеть радушных хозяев?

Она подошла к окну и отодвинула полупрозрачную занавеску. На лужайке у дома стоял крепкий молодой мужчина в тонкой синей курточке, расстегнутой до груди. Короткая куртка при ходьбе задиралась на круглый живот, и он все время ее одергивал. Его  лицо закрывали русые кудри, в которых золотилось солнце. Мужчина вдруг почувствовал, что на него смотрят, замер и оторвался от телефона. Заметив Нелли, он широко улыбнулся, махнул ей и показал на выход. Девушка недоуменно пожала плечами, тогда незнакомец в синей куртке расстегнул нагрудный карман и вынул из него красное удостоверение.

– Да никого вы не разбудили.

Нелли вздрогнула от неожиданности и обернулась. Старший мальчик – она забыла Сережка это или Славка – крутился возле стола и шарил рукой по полке. Он надел очки, суетливо забрался на верхний ярус, затем перегнулся через край и запустил подушкой в задремавшего брата.

– Дедушка тоже, кстати, не спит, – сказал мальчик. – Он с петухами встает. Сейчас чай пьет или во дворе уже. Баню чинит. А мы с Сережкой обещали помогать. Ма-ам, – крикнул он, распахнув двери. – Мы не проспали?

– Нет, – раздался с кухни приглушенный голос. – Дедушка вас ждет. Идите завтракать!

 В комнату ворвался запах теплой выпечки и кипяченого молока. В желудке у Нелли заурчало от голода.

– У вас замечательный дедушка, – улыбнувшись, сказала Нелли. Она села на стул и увидела магнитную доску, увешанную детскими рисунками. Здесь была и белка с изумрудным орехом, и Баба Яга в деревянной ступе, и ученый кот на золотой цепи. Но ярче всех выделялась огненная река у черных заостренных скал. Они были обведены оранжевым карандашом.

Нелли развернулась к письменному столу и наткнулась на толстую книгу сказок, распахнутую на середине. Одну страницу занимал текст, а другую – цветная иллюстрация. Небо затянуло черными тучами, и грозное чудище нависло над маленьким деревянным мостом. Шестиголовое чудо-юдо щурило желтые глаза и высовывало из пасти раздвоенные змеиные языки. Река под мостом пылала. Богатырь стоял на его шатком краю и понимал, что дальше отступать некуда. Он грозил чудовищу увесистой палицей. Его могучую спину закрывал зеленый щит.

– А чем закончилась сказка? Которую вам вчера дедушка рассказывал, – как бы невзначай спросила Нелли, открыв содержание книги. В нем были только русско-народные сказки. Может быть, Евгений Михалыч рассказывал легенду по памяти? Или приснилось? Однако история о мороках запомнилась до мельчайших деталей. Везет же на всякие странности.

Маленький Сережка схватил подушку, поднял ее над головой и, звучно хлопнув ей по кровати,  завопил:

– Иван как стукнет змеиху за хвост, тут ей и конец пришел. Вот так.

Нелли рассмеялась, ласково потрепала малыша по белобрысой макушке и взяла с тумбочки кулон. Мальчики напомнили ей о собственном сыне. Когда же закончится командировка?

– До свидания! Спасибо вам.

Она обернулась у двери, и ее взгляд вновь зацепился за рисунок с огненной рекой. Нелли не поняла, как с губ сорвался вопрос:

– Это сказочная река?

– Ага, – кивнул Славка, оглянувшись на доску. – Река Смородина с раскаленными скалами. А над ней высоко-высоко Калинов мост. Он соединяет царства жизни и смерти. Дедушка говорит, что обломки этих скал залетали в наш мир. Это случилось, когда Кощей приказал своим слугам вырезать из них доспехи. Поэтому он бессмертен. А человек, у которого есть обломок черной скалы тоже будет непобедим.

Нелли застыла в дверях, пытаясь переварить смысл этой сказки. Неспроста же она спросила про реку! Но причем тут Кощей и непобедимый человек? Она выругалась про себя и потерла занывшую шею. Все-таки Виктор Александрович прав: кажется, пора заканчивать дружбу с бутылкой. Чем больше пьешь, тем больше активизируется сила цепочки. А не носить ее опасно в здешних местах.

Нелли остановилась на пороге кухни и нерешительно шагнула к столу. Любушка вынимала из духовки румяный пирог. Евгений Михалыч читал газету и, не отрываясь от чтения, размешивал ложкой чай.

– Мне пора идти, – тихо сказала Нелли, порозовев от смущения. – Там во дворе человек из полиции. Он попросил подойти к нему. Огромное спасибо за помощь. Если бы не вы…Сама не понимаю, что вчера произошло.

Старик отхлебнул чай, отложил газету и окинул девушку добродушным взглядом поверх узких очков.

– Что ж… Ступай, милая, – ответил он. – А коли так и не поймешь, что произошло, то приходи. Чаю попьем, побалакаем, – Евгений Михалыч хитро усмехнулся и смахнул с усов крошки от печенья. – Скоро ваши работы закончатся?

– К середине октября завершим.

– Вот и хорошо, – пробормотал он. – Вот и ладушки. – Евгений Михалыч повернулся к стене, и, пролистав отрывной календарь, строго посмотрел на Нелли. – По вечерам к болоту-то не шастайте. Утопнете. Не один человек там сгинул.

– Папа! – оборвала его Любушка. – Опять ты за свои сказки! Не пугай человека.

– Сказка ложь, да в ней намек, – проворчал Евгений Михалыч. – Ты не слушай ее, приходи. Тебе-то по вкусу мои рассказы? – лукаво подмигнул он, обратившись к Нелли.

Она испуганно кивнула и, схватив с вешалки штормовку, шмыгнула за дверь. За ней раздался хриплый хохот старика, перемешанный с громким кашлем.

Нелли плотно заперла за собой калитку и подошла к полицейскому, ожидавшему ее на скамейке у забора. Он отвлекся от телефона и бодро вскочил с места.

– Вы ко мне? – с тревогой спросила Нелли. – Меня же вчера допросили. Ваш начальник приходил уже.

– А-а…Да я не следователь. – Лицо незнакомца вновь озарилось доброй улыбкой. – Не волнуйтесь, допросов не будет. Меня зовут Юрий, я занимаюсь экспертизой. У вас есть время на беседу со мной?

– Ну… вообще-то… – Нелли вытащила из кармана штормовки телефон и проверила время. Серебристые глаза Юры весело наблюдали за ней. Он почесал подбородок, заросший короткой щетиной, и сбросил со лба непослушные кудри. Нелли обратила внимание на его лицо: оно было живым, подвижным и обаятельным, но в то же время немного напряженным. В  облике Юрия не было той настороженности, присущей людям его профессии. Он стоял в расслабленной позе, его взгляд оставался открытым.

– До половины девятого успеем? – спросила Нелли и намотала штормовку на руку, чтобы она не мешала при ходьбе.

– Успеем, – пообещал Юра и щелкнул зажигалкой. Около него повисло облако сигаретного дыма. – Давайте я понесу вещи. Вижу, вам неловко. А как вы здесь оказались? На базе мне ответили, что вы ушли к Олегу Романовичу.

– Разве вы не по его поручению? – удивилась Нелли. – И как вы меня нашли?

– Логично же. – Он по-мальчишески прищурился и, скорчив забавную гримасу, кивнул на стайку женщин у продуктового магазина. Они размахивали руками и наперебой что-то рассказывали друг другу. – Мы в поселке. И этим все сказано. Аккуратнее со словами. И я не от Олега. Просто он вчера засомневался в моей работе и сослался на ваш разговор. Вот. И у меня вопрос: может быть, Олег что-то не понял? Я про камень, если что.

– Отчеты на базе, – хмуро ответила она, кивнув в сторону леса. – А чего он не понял?

Юра достал телефон и показал Нелли фотографию документа.

– Я обнаружил на руне золотую краску. А что нашли вы?

– Вы смеетесь? – нахмурилась девушка. – У нас лучшее оборудование. Там нет никакой краски! Ведущие археологи бьются над загадкой руны, все исследования переданы в научные центры. Скоро приедут ученые, будут разбираться.

– Какая же вы отчаянная, Нелли Михайловна, – расхохотался Юра, шутливо погрозив ей пальцем. – Не обижайтесь. Обожаю людей, которые горят своим делом. А давайте-ка прогуляемся до заветного камушка и все проверим. По рукам?

Нелли содрогнулась и отшатнулась от него. Деревья, люди и дома раздвоились, их очертания размылись. Как во вчерашнем видении запахло сырым подземельем, мокрой древесной корой, потом и затхлыми шерстяными нитками. Блеклые радужки засветились в темноте. Нелли схватилась за тонкий ствол березы и чуть не упала. Ее затошнило. Чертово похмелье. Дурацкое болото.

На кончиках пальцев заплясали рыжие отблески. Цепочка активно восполняла энергию. Нелли украдкой смахнула волосы на щеку, чтобы скрыть сияние и сползла вниз по дереву на корточки. В стороне послышался мужской голос, и Нелли обернулась на него. Она увидела молодого человека в черной рубашке с коротким рукавом и темноволосую девушку в голубом платье, ковыляющую рядом с ним. Девушка прервала беседу и отвлеклась на Юру.

– Ольга? – пролепетала Нелли и ударилась макушкой о верхнюю ветку. Из глаз посыпались искры. Тогда она поняла, что ошиблась. Но красавица в голубом наряде не стала приятней. Она с презрением взглянула на Нелли и высокомерно хмыкнула, будто обрадовавшись ее беде.

– Нелли Михайловна, – засуетился возле нее Юрий. – Не вставайте! Вот, сядьте. – Он постелил на землю штормовку и усадил на нее девушку. – Вам получше? Что же вы себя не бережете? И вообще. Вы сговорились с Олегом меня морочить? Какая же это Ольга? Ее, между прочим, зовут Галина. Она секретарь в сельсовете.

– Он тоже ее так называл? – всполошилась Нелли.

Из упавшего на траву телефона полилась мелодия звонка. У Нелли в голове тут же щелкнуло и просветлело. Перехватило дыхание. Звонила Томка, а, значит, что-то произошло. Сестра не отвлекала по пустякам от работы. Страшно. Неужели…опять?

– Что такое? – Нелли выпрямилась, тревожно задышала в трубку и, услышав торопливое объяснение Томки, с облегчением выдохнула. – А-а, так это ж плановый осмотр. Не переживай. Врач держит астму под контролем. Ухудшение и, правда, было, но приступы не случались давно. Все хорошо, Тома. Передавай от меня привет. Я еще раз позвоню вечером. Пока.

– Извините, – объяснила она Юре. – Сестра звонила. Вопрос срочный. И не беспокойтесь, у меня все хорошо.

– Ну знаете… Так нельзя. Вдруг станет хуже, – напрягся он. – Не надо нам такого. Давайте я вас провожу и осмотрю, а к болоту пойдем завтра.

– Все нормально, – отмахнулась Нелли, но ее испуганные глаза говорили об обратном. – Пойдемте. Она оглянулась на дом Евгения Михалыча, тяжело вздохнула и зашагала по тропинке.

Путь к болоту не казался таким жутким, как вчера. Даже почва под ногами как будто бы пружинила и качалась меньше. Небо над головой очистилось и стало ярко-синим. О вчерашней вылазке напоминал только ледяной ветер. Ничего, вроде бы, странного – ясное дело, что у воды прохладнее. Однако Нелли все равно куталась  в штормовку, обнимала себя за плечи и опасливо ежилась, искоса поглядывая на Юру. Он шел следом за ней, изредка отвлекаясь на сообщения в телефоне и одергивая куртку.

Нелли пробралась сквозь колючие заросли репейника ближе к камню и пригляделась к руне.

– А что вам тут не нравится? –  робко спросила она, обернувшись на Юру.

Он опустился на корточки и сравнил изображение руны с фотографией.

– Да мне все здесь не нравится, – со смешком произнес Юра и украдкой взглянул на нее. – Кроме вас. Вы, Нелли Михайловна, очень мне нравитесь. Я бы пригласил вас на свидание. Можно?

– Издеваетесь? – смутилась Нелли. – Зачем вы так?

Она достала из кармана складной нож и царапнула по золотистому покрытию. На лезвии остались золотистые пылинки. Нелли поджала губы, поднялась и метнула сердитый взгляд на камень.

– Краска-то свежая. Ее не было здесь, когда мы приходили. Кто-то решил прибраться перед приходом полиции.

– М-да, – щелкнул языком Юра, обходя вокруг камня. – Хорошо тут кто-то поработал. Ладно, хоть не доложили. Значит, надо почистить верхний слой. Иначе никак. А насчет свидания я  серьезно. Вы замужем?

– Нет. – Нелли отряхнула одежду от налипших соринок и спрятала взгляд. – И вообще… у меня ребенок.

– Спасибо, что предупредили, – рассмеялся он. – Вы же с сестрой как раз и разговаривали о нем по телефону. Это меня не смущает. Дайте-ка угадаю. Вы думаете, я развлекаюсь? Но это же не так. Я увидел вас в окне и пропал. Даже не знаю, как доказать серьезность своих намерений. Спросите у Олега, он подтвердит.

– Не надо ничего доказывать, – помотала головой Нелли и остановилась на тропинке. Ветер разбрызгивал капли с высоких стеблей иван-чая. Они долетали до рук и холодили кожу. – Вы меня не дослушали. Скоро приедет отец этого ребенка. Человек он тяжелый и своеобразный, в общем…не портите себе жизнь. Спросите у Олега, – грустно повторила она за Юрой, – он подтвердит.

Юра что-то сердито прошептал себе под нос и с разочарованием ударил палкой по высокой траве. Нелли побрела назад, у развилки она свернула направо, в сторону леса. Стебли иван-чая задрожали, задетые ее ладонью.

– А мне наплевать! – весело отозвался он и догнал девушку. – Подождите! Вот у меня вопрос, – он перевел дыхание и загородил дорогу Нелли. – Любите его?

– Не знаю, – обвела она усталым взглядом осеннее поле. – Мы давно не виделись. Вот приедет и станет ясно, что дальше.

– Ух, напугали. По вашим рассказам этот человек сам сатана! – Юра многозначительно подмигнул Нелли и шагнул в сторону, уступив дорогу. – Я провожу вас до леса? Хотел бы поговорить с вашим начальником.

– Ладно, – согласилась она. – Идемте. А почему вы не приехали с остальными в первый день? Я вас не видела раньше.

– Да я после отпуска резко всем понадобился, – нахмурился Юра. – Дело заканчивал важное. Вот и пришлось задержаться в Екатеринбурге. – Он помолчал и добавил вполголоса: – Здесь говорят о страшных вещах. Я и сам кое-что видел. Многим нравится версия Лариной про сектантов, но я верю Илье Сергеевичу. Он был председателем…

– Да, знаю, – оборвала его Нелли. Впереди показался лагерь. – Успела с ним познакомиться. Поторопимся? Собрание через полчаса. У вас не так много времени, чтобы пообщаться с Виктором Александровичем. Вам направо, к самой большой палатке. До свидания, Юрий.

– Еще увидимся, – он смущенно улыбнулся и помахал ей вслед.