Читать онлайн Миссия спасения

Вместо предисловия:

Эта история от начала и до конца создана воображением автора.

Глава 1

– Итак, у тебя загранпаспорта на всех бойцов оформлены? – вопрос командира роты капитана Бойкова застал старшего лейтенанта Кошелева (командира второй группы второй роты) врасплох. Вместо ответа в голове у старшего лейтенанта сразу же завертелись ролики-шарики, соображалка напряглась в поисках ответа на вопрос, а для чего, собственно, ротный интересуется? Предположений нашлось два… но все же оба были ничем иным, как гаданием на кофейной гуще.

– На всех, – Кошелев выдал ответ, когда ротный начал терять терпение.

– Отлично, – капитан хлопнул в ладоши, изображая кипучую радость. – Итак, готовьтесь.

– К чему?

– К командировке, конечно.

– В смысле куда?

– Готовьтесь, – отмахнулся ротный, то ли и сам не зная ответа, то ли не желая раскрывать некие тайны.

Через неделю вторую роту подняли по тревоге – три группы из четырех. Доукомплектовав оружием и боеприпасами, посадили в самолет. Началась очередная командировка.

Военно-транспортное судно мотало и подбрасывало на волнах, словно мчавшийся по весеннему ручейку бумажный кораблик. Сидевший на палубе старший лейтенант Кошелев как ни в чем не бывало пялился в безоблачное небо и лениво потягивал яблочный сок из зажатого в левой руке пакетика. Никаких особых обязанностей на этом корабле для него не нашлось, и потому Аркадий вполне мог себе позволить проводить время в блаженном ничегонеделании, тем более что он это заслужил – в последние дни перед отправкой пришлось много посуетиться. А ведь к чему только не готовились! Идеи выдвигались разные: от «дебильных учений» до истеричного: «Война! Мы все завтра умрем!» В конце концов появилась хоть какая-то определенность: комбат объявил о предстоящем путешествии в страну с жарким, неблагоприятным климатом. А после ряда сделанных прививок «направление Юг» стало очевидным. Впрочем, и после этого география движения оставалась более чем обширной. Кроме того, никто так до сих пор и не удосужился довести до вынужденных «путешественников» причину предстоящего применения, то есть задачу. Впрочем, вооружение осталось практически штатным. Боекомплект довели до количеств автономного «выживания», сухпайки с маркировкой «спец. субтроп.» получены, сложены в опечатанной каюте и пока вопреки почти всеобщему желанию «попробовать» разграблению не подвергались. Все шло своим чередом – командир роты маялся морской болезнью, командиры двух других групп дрыхли, старший лейтенант Кошелев наслаждался, как уже было сказано, заслуженным отдыхом.

– Командир, – безмятежный покой разорвал глухой бас прапорщика Банникова – заместителя старшего лейтенанта Кошелева, – новенькое что-нибудь есть?

– Не-а, – лениво откликнулся группник.

– А ротный?

– Молчит, – старший лейтенант зевнул, – он сам, похоже, ничего не знает, только лоб морщит.

– Мудрый, – усмехнулся Банников.

– Ага, – согласился группник и перешел к другой теме, – Вадим, как там пацаны, не хандрят?

– Что им хандрить? Жрут от пуза, дрыхнут, сколько влезет.

– И пусть дрыхнут, а то мало ли… – старший лейтенант, не закончив мысль, снова зевнул.

– Командир, а ты не темнишь?

– В смысле?

– В смысле не договариваешь?

– Знал бы – рассказал, – слегка обиженный недоверием, проворчал Кошелев. – Не знаю я ничего, Петрович. Просто на душе неспокойно.

– А оно когда перед задачей спокойно было? – Банников опустился на корточки, а затем и вовсе сел на палубу.

– Да так оно верно, но что-то свербит. По слухам охранять кого-то, что-то едем. Фигня вроде, а на сердце тоска.

– А говоришь – не в курсе…

– Так то по слухам. Сам знаешь, слухам верить… особенно у нас.

– Это точно. Ладно, командир, пойду я. Жарко у тебя тут.

– А в каюте прохладнее? – старший лейтенант хмыкнул.

– Там кондер.

– Так кондиционер же не работает?!

– Уже фурычит – ребята починили. Может, тогда и ты со мной?

– А нет, мне и здесь хорошо, – закрывая глаза, отказался Кошелев.

– Как пожелаете, – съехидничал Банников и, насвистывая какой-то простенький мотивчик, направился в помещение, отведенное для личного состава второй группы.

«И действительно, куда нас леший несет? – мелкими глоточками поглощая сок, философствовал Кошелев. – Очередные учения? Что ж так не везет-то?» Сердце старшего лейтенанта рвалось в бой. Но, как назло, две предыдущие командировки были учебными и не принесли ему ни славы, ни боевого опыта. Увы, на сегодняшний день он оставался одним из немногих в группе, кто не слышал свиста летящих над головой пуль. Кроме него ни разу не участвовали в бою рядовой Иван Бурденко, разведчик-автоматчик, он же внештатный сапер группы, и младший сержант Ефим Королев, второй радист. Остальные бойцы боевой опыт имели, кто меньший, кто больший. Тем не менее, несмотря на почти всеобщее «ветеранство», Аркадию как-то сразу удалось найти нужный подход к личному составу. Даже многоопытный Банников с охотой признавал главенство и авторитет нового группника. Был Кошелев высок, широкоплеч, спортивен (как говорится по-военному – подтянут), отлично стрелял из всех видов оружия, к тому же прекрасно разбирался в новейшей технике и тактике действий разведывательных подразделений. Вот только с практикой дело обстояло туго – на практике… точнее, в боевых условиях, все эти умения применить ему пока не довелось. Аркадий же, как и большинство молодых да ранних, мечтал и о блистательной карьере, и о груди, усыпанной орденами и медалями. И уж, конечно, как некий путеводный луч мнился ему впереди золотой отблеск Звезды Героя. Но как все это было получить, если судьба упрямо хранила его от забот и тягот военного времени? Каждый раз, когда их поднимали по тревоге, его посещали одни и те же мысли: «Вот сейчас. Вот сегодня. Машина, самолет и на войну! И вот она – заветная мечта: Москва, Кремль, торжественная обстановка, президент, блеск заслуженной награды…» Как сказал однажды прапорщик Банников: «Звание Героя, если ты жив и цел, это счастье, которое, если не дурак, может воплотиться в одну фразу: жизнь удалась!»

Прапорщик Банников и сам некогда мечтал о звании Героя Российской Федерации, но со временем вынужденно согласился со словами, когда-то сказанными его старым товарищем: «Ты можешь десять раз заработать Героя, но не получить даже медали, а можешь заработать на значок и стать Героем. Как карта ляжет. Живой и целый Герой, особенно прапорщик, это даже не везение, это нечто из ряда вон выходящее – почти чудо».

Аркадий тоже трезво оценивал вероятность своего присоединения к когорте Героев и всерьез в подобную возможность не верил, а вот орден… или хотя бы медаль вполне себе виделась. Пока место под нее на груди пустовало, но это пока.

«Эх, – продолжал рассуждать Кошелев, – мне бы нормальную задачку! Я бы выполнил, я бы ее так выполнил, без сучка и задоринки, комар носа не подточит! И тогда… Нет, «мужика» получить, конечно, было бы классно. Да и «отвагу» тоже ничего, в конце концов, и «Суворова» с «Жуковым», они тоже государственные. «Гос» – это всегда неплохо, к тому же и пять окладов не лишние. Жаль только ежемесячно к зарплате ничего не добавляется, или хотя бы к пенсии процент какой шел».

На этой минорной ноте его размышления и прервали.

– Товарищ старший лейтенант, – на палубу выбрался ефрейтор Мажаров – высоченный, широкоплечий парень со светло-русыми волосами и вечно играющей на губах улыбкой. В первой группе Игорь Мажаров числился старшим разведчиком-автоматчиком, но в командировках автоматически менялся ролями с пулеметчиком – рядовым Басовым, по своим физическим кондициям не слишком соответствовавшим официальной должности.

– Я весь внимание, – изрек Кошелев.

– Ротный вызывает, – сообщив причину своего появления, Мажаров развернулся, чтобы скрыться в глубинах трюма.

– А за каким хреном не знаешь?

– Мне не докладывали.

– Кто бы сомневался, – старший лейтенант лениво потянулся и, нарочито кряхтя, поднявшись на ноги, не спеша отправился на встречу с командиром роты.

Кошелев появился в каюте капитана Бойкова далеко не первым, точнее, и вовсе последним. Совещание уже началось. Кроме офицеров роты там же присутствовал и незнакомый дяденька, уже как-то раз мелькнувший в поле зрения старшего лейтенанта, но принятый тогда за одного из членов команды. То, что в этом вопросе Аркадий ошибся, теперь было совершенно очевидно – этот дяденька явно представлял параллельную, а скорее даже вышестоящую контору.

– Полчаса назад пришла радиограмма, – сообщил Бойков собравшимся в каюте офицерам, и на его бледно-зеленом лице отобразилась мука – капитана не первые сутки мутило от приступов морской болезни, – пункт назначения Республика …ея. Задача: произвести эвакуацию российского представительства и обеспечить безопасное прибытие его персонала в определенное место, – с трудом договорив эту фразу, капитан прикрыл глаза рукой и на несколько секунд, казалось, впал в прострацию.

– Если имеются вопросы, можете задавать мне, – подал голос так и не представившийся незнакомец, но, видимо, вспомнив об этом, поспешил исправить подобное положение: – И кстати, меня зовут Евгений Иннокентиевич Глазунов, я координатор или, если хотите, куратор вашей миссии.

Офицеры молча переглянулись, выждали какое-то время и взялись за расспросы.

– Причина эвакуации? – поинтересовался Борис Овчаренко – капитан, командир первой группы.

– Мятеж, – кратко ответил Евгений Иннокентиевич, но посчитав это недостаточным, пояснил: – Правительственные войска еще удерживают столицу, но, судя по всему, это ненадолго. Нам необходимо поторопиться. По неофициальным каналам получена информация: мятежники пригрозили расправой всем иностранным представителям.

– А почему нас отправили в порт, а не в аэропорт? Почему мы на этом баркасе? – Кошелев пнул носком ботинка в стенку каюты.

– Авиация, конечно, быстрее, кто спорит, но аэродром был захвачен в первые часы мятежа. Вначале планировалось вывезти наших граждан через сухопутную границу, но не успели, столица оказалась в плотном кольце осаждающих менее чем через сутки. На сегодняшний день все дороги, ведущие в город, контролируются повстанцами.

– И как же тогда мы должны проникнуть в столицу? Сами мы, может, еще и сумеем просочиться через боевые порядки мятежников, но я не представляю, каким образом вывести через линию фронта сотрудников посольства, – Овчаренко беспомощно развел руками. – У вас, надеюсь, имеется какой-то план?

– Да, само собой. Как я уже сказал, дороги перекрыты, но осталось несколько горных троп. По ним и планируется эвакуация.

– А что, менее экстремально-экзотического способа спасения людей не нашлось?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вертолетами, например?

– В этом регионе мира, – тоном лектора начал Евгений Иннокентиевич, – мы не располагаем авиабазами. Нами прорабатывался вопрос прибытия в этот район и применение вертолетоносных кораблей, но это потребовало бы почти две дополнительные недели. Мы не имеем столько времени – по имеющейся информации до начала штурма столицы осталось пять дней. И по оценке военных аналитиков верные президенту силы город не удержат.

– Значит, у нас пять дней?!

– Рассчитывайте на трое суток, не более. На третьи сутки вы должны покинуть город.

– Опять галопом по Европам, – хмыкнул Овчаренко, на что куратор укоризненно покачал головой:

– Вам, молодой человек, поставлена задача государственной важности, а вы иронизируете, не понимая всей возложенной на вас ответственности.

– Я иронизирую? – командир первой группы набычился. – Я не понимаю ответственности? Это вы и стоящие за вами лица не понимаете всей ответственности. Когда произошел переворот? Сколько нас мурыжили, прежде чем мы сели на самолет, доставивший нас в порт? Да за это время десять раз можно вывезти все посольство вместе с кошками и собаками. Сомневаюсь, что две недели назад столица республики была в столь плотном кольце окружения.

– Не все так просто, – Глазунов недовольно поморщился, – требовались определенные согласования…

– У нас всегда так, – перебил Овчаренко, – сначала согласования, а затем трупы.

– Вы что, отказываетесь от выполнения задачи? – вскинулся координатор предстоящей операции.

Услышав заданный вопрос, капитан Овчаренко вначале ошарашенно вытаращился на Глазунова, затем громко матюгнулся:

– Ну, вы и сморозили! С чего вы взяли, что я способен на подобное? Знаете, если я считаю, что кто-то допустил просчеты, это не значит, что собираюсь отказаться от спасения людей. Если есть хоть малейший шанс сохранить их жизни, мы это сделаем! – закончил капитан несколько пафосно, но, тем не менее, впечатление на куратора это произвело.

– Вот и отлично, – почти радостно воскликнул тот. – До прибытия в заданный район осталось меньше десяти часов. Там нас будет ждать проводник.

– Координаты точки назначения у вас имеются? – задал вопрос Кошелев.

– Естественно.

– Надеюсь, вы нам их сообщите не за пять минут до прибытия?

– Нет, конечно, нет, я как раз собирался… Только зачем это вам?

Овчаренко возмущенно фыркнул и начал перечислять:

– Нам нужны карты, нам нужны координаты места встречи с проводником, нам нужны маршрут передвижения и адрес посольства, а еще маршрут эвакуации и координаты конечной точки.

– Но зачем, если есть проводник?

– А если нет? Если он не придет на встречу? Или погибнет, в конце концов?

– Хорошо, хорошо, – Евгений Иннокентиевич успокаивающе поднял вверх руки, – я понял. Карты в наличии только две. Одна останется у меня, – никто не возразил, – вторую передам вам. Все необходимые данные предоставлю вам через сорок минут. Вас это устроит?

Все три группника одновременно кивнули. Ротный продолжал пребывать в болезненной прострации.

На изучение карты потратили чуть более получаса. После чего офицеры убыли на инструктирование личного состава.

Глава 2

Не прошло и двух часов, как офицеры опять собрались в каюте ротного.

– Планы меняются, – в качестве предисловия сообщил Евгений Иннокентиевич, – поступила информация: мятежники начнут штурм города послезавтра на рассвете.

– И? – вставил свое слово один из группников.

– Это меняет все. Мы не можем себе позволить промедление. Я сообщил капитану корабля новый курс, мы направляемся ближе к столице.

– Значит, без проводника… – резюмировал Кошелев.

– И через боевые порядки мятежников, – добавил Овчаренко.

Куратор поморщился, но кивнул:

– Да. Но другого выхода у нас нет, горным маршрутом мы можем не успеть. В крайнем случае, послу приказано выдвигаться самостоятельно под прикрытием собственной охраны.

– Сколько?

– Что? – переспросил Евгений Иннокентиевич.

– Сколько человек охраны?

– Внешняя охрана обеспечивалась местными правоохранительными силами и только внутренняя нашими людьми…

– Так сколько всего наших вояк?

– Восемь.

– Всего?

– До недавнего времени Республика …ея считалась спокойной.

– Проморгали…

– Кто бы спорил, – не стал отрицать очевидное Глазунов.

– Что по времени прибытия к берегу?

– Без изменений.

– ???

– Капитан обещал прибавить пару узлов, так что по времени разницы не будет.

– Командир, – Овчаренко обратился к ротному, – карту давай.

Болезненно поморщившись, Бойков потянулся к разгрузке и вытащил оттуда переданную Глазуновым карту местности. Через пару минут все присутствующие склонились над расстеленной на столе «соткой».

– Мы должны прибыть сюда, – кончик авторучки в руках Глазунова ткнулся в точку на карте.

– До столицы отсюда по прямой километров сто – сто десять, – на глаз определил Кошелев. Евгений Иннокентиевич согласно кивнул, но счел уместным внести уточнение:

– По прямой.

– Само собой, – хором согласились присутствующие.

– И половина пути по горной местности, – подал голос до того все время молчавший Сергей Кувалдин – лейтенант, командир третьей группы.

– Двое суток минимум, – оптимистично заключил Овчаренко.

– Если бегом и без отдыха, – задумчиво согласился Кошелев.

– Перепад высот небольшой, если найти подходящую тропу…

– А если по реке? Река почти у стен столицы протекает.

– По горной реке вверх? Не смеши. К тому же вот тут водопад и пороги.

– Ладно, проехали, но пехом мы по-любому не успеем. А если тропа с перепадами пойдет, то и за четверо суток не уложимся.

– Транспорт нужен.

– По дорогам рискованно.

– Без альтернативы. Иначе никак.

– Черт, – помянул нечистого ротный, – скорей бы уж на берег.

– Палыч, – обратился к нему командир первой группы, – так какое будет решение? Пойдем пехом или транспортом разживемся?

– По барабану, – отмахнулся тот. Похоже, его в этот момент волновали исключительно собственные взаимоотношения с морской болезнью.

– Значит, попытаемся надыбать машины. А кстати, сколько народа пойдет? – Овчаренко, вдруг спохватившись, что упустили такой немаловажный вопрос, повернулся к куратору. – Надо же кого-то и для охраны корабля оставить.

– Пойдут две группы, – мгновенно отозвался тот. – Кто именно останется на корабле, решайте сами. Старший отряда – командир роты. Но я тоже с вами.

– Без разницы, – пожал плечами Борис.

Еще какое-то время они провели в разглядывании рельефа и в обсуждении возможных вариантов. Когда, казалось, все мелочи были учтены и просчитаны, офицеры, «демократично» определив в остающиеся группу младшего по званию, разошлись по своим каютам.

Уходя, Аркадий подумал, что при благоприятном раскладе до столицы можно было добраться за пару часов. Оставалась самая малость: а) завладеть транспортными средствами; б) каким-то образом миновать повстанческие кордоны.

– Общий подъем! Полчаса на сборы! – объявил прибывший от ротного посыльный, назначенный от третьей, остающейся на корабле, группы.

– Собираемся. – Аркадий сунул ноги в берцы и принялся за шнуровку.

– Броню не берем? – еще раз (на всякий случай) уточнил командир второго отделения сержант Евгений Логинов.

– Нет, оставляем на корабле, – отозвался Кошелев. Взвесив все за и против, офицеры предпочли мобильность. Лишний вес в условиях местной жары мог оказаться фатальным.

Пока спецназовцы экипировались, моряки готовили лодки.

– Все собрались? – Кошелев накинул рюкзак, повел плечами, прикидывая, достаточно ли удобно подогнаны лямки, удовлетворенно улыбнулся.

– Выходим, – опередив командира, скомандовал Банников, и бойцы потянулись к выходу.

Корабль по-прежнему прилично пошатывало на волнах.

– Волна, – кивнув за борт, Банников сообщил группнику очевидное.

– Не перевернуться бы, – едва слышно пробормотал тот.

– Все будет путем, – радостно пообещал суетившийся рядом и услышавший их разговор матросик.

– Ага, – угрюмо проворчал заместитель командира группы, – а ты, конечно же, на корабле останешься? – с ехидцей поинтересовался он.

– Не-е-е, – возразил тот, – я за рулевого.

– А-а-а-а, – склонив голову набок, с удивлением процедил прапорщик, – ну, тогда я спокоен, – сказал и на некоторое время погрузился в размышления над вопросом: «А не стоит ли на всякий случай хотя бы частично расстегнуть разгрузку?»

В этот момент на палубу поднялся бледно-серый ротный, он жмурился и старался не глядеть на бушующие за бортом волны.

– Когда же это кончится? – вопросил он, мысленно обращаясь к небесам, но стараясь не поднимать взора от и без того уплывающей из-под ног палубы.

– Уже скоро, – без особой жалости к страдальцу констатировал Болотников и мысленно порадовался тому факту, что место Бойкову отведено на другой лодке.

Максимально подойдя к берегу, капитан в поисках более спокойной воды завел корабль за береговой изгиб. Волнение моря здесь было меньше, но все же утлые резиновые «челны» перебрасывало с волны на волну, будто резиновые мячики, грозя в любую минуту опрокинуть вверх килем. Двигатель то глухо тарахтел, то истерично разрывался, протестуя против холостого разрубания винтом не морских вод, а воздуха. Но постепенно берег становился все ближе. Наконец, черканув по камням винтом, моторная лодка, шедшая первой, выскочила на отмель, под днищем зашуршала прибрежная галька. Тарахтение мотора, перешедшего на холостой ход, стихло почти до беззвучного бормотания. Двигаясь по инерции, лодка достигла берега, ткнулась в песок и остановилась.

– Пошли, пошли, – тут же заторопил Банников.

– За мной! – скомандовал опомнившийся Кошелев, выпрыгнул за борт и по устилающей берег гальке побежал в сторону видневшихся неподалеку кустарниковых зарослей, перемежавшихся с беспорядочно разбросанными финиковыми пальмами. Из-под подошв его берцев во все стороны полетели соленые брызги.

И вот все лодки благополучно достигли берега.

– Не тянуть волынку, побежали, побежали! – торопили разведчиков командиры отделений. – Чего тянетесь?

– Да бежим, бежим… – вяло отбрехивались бойцы, без особой охоты переходя на бег. Глазунов затерялся где-то в общей толпе. Командир роты выбрался на твердую землю и тут же упал на колени, его вырвало. Отплевываясь, он встал и слегка пошатываясь, двинулся вслед за остальными.

Последним берег покидал Банников. В крайний раз окинув взглядом волнующееся море, он на прощание махнул морякам рукой и широким шагом начал догонять ушедшую вперед группу. Когда он достиг зарослей, обе группы уже заняли круговую оборону – группа Кошелева обеспечивала фронт и правый фланг, группа Овчаренко соответственно левый фланг и тыл. Командиры собрались в центре, ждали только Банникова и не успевшего оправиться от морской болезни ротного. Наконец, все оказались в сборе. Импровизированное совещание началось.

– Кто ведет? – первым делом спросил Глазунов.

– Я иду первым, – отозвался Банников.

– Маршрут помните?

Вадим кивнул.

– На карту взглянуть еще раз необходимость есть?

Ответ прапорщика был краток:

– Нет.

– Хорошо. Что ж, в течение часа рассчитываю выйти к трассе.

– Как карта ляжет, – без должного оптимизма заметил Овчаренко, – ты слишком не спеши, – обратился он к Банникову, – а то и нарваться можно. Ушки на макушке.

– Ага, без фанатизма, – поддержал товарища Кошелев.

– Будем поглядеть, – улыбнулся Банников и, увидев скуксившееся лицо куратора, пообещал: – Постараюсь в час уложиться.

– Хорошо, – куратор ощупал свою разгрузку и, видимо давая понять, что он здесь главный, все же изрек: – Через три минуты начало движения.

Никто не спорил.

Глава 3

Местность вела вверх. Признаков жилья не обнаруживалось, но вскоре Банников вывел отряд к раскинувшейся до горизонта плантации агавы со взметнувшимися ввысь цветоносами. Прежде чем продолжить путь, Вадим остановился, предостерегающе поднял вверх руку и, повернувшись лицом к следовавшему вторым рядовому Степанчуку, поманил к себе.

– Руслан, передай по цепочке, это агавы, – прапорщик указал рукой на ровные ряды растений, состоящих из широких зелено-сизых листьев. – У них очень острые шипы, осторожнее, смотрите не пораньтесь. Старайтесь не цеплять растений, а то исколитесь.

– Понял, – ответил Степанчук, оборачиваясь к шедшему следом рядовому Кондратьеву:

– Валентин… – донеслось до ушей Банникова, дальнейшее он не слышал, зашагав в прежнем направлении.

Благополучно миновав поле с агавой, разведчики вошли в небольшой лесок, целиком состоявший из разновеликих акаций. Вскоре, пробравшись через него, они приблизились к обозначенным на карте невысоким обрывам, нависавшим над лентой асфальтовой дороги.

Замедлив шаг, Банников, жестом остановив остальных, взглянул на часы и машинально отметил, что времени на переход потребовалось чуть больше запланированного, а именно час пятнадцать. Но имело ли это хоть какое-то значение для будущего, приходилось только гадать. Опять же жестом приказав ждать, прапорщик продвинулся еще немного вперед. Оставаясь за стеной зарослей, он поднес к глазам окуляры бинокля и принялся разглядывать расстилающуюся внизу местность. Сразу же стало очевидно: он вывел отряд прямо к намеченной точке – неподалеку виднелась небольшая деревня, где они рассчитывали разжиться автомобилями. Вот только селения как такового уже не было, на его месте виделись почерневшие от огня развалины, местами еще дымившиеся. Жителей не наблюдалось вовсе, лишь бродила меж сожженных хижин одинокая пегая собака. Отступив чуть назад, Банников позвал застывшего в неподвижности Степанчука:

– Руслан, передай: селение разрушено, жители, похоже, убиты, техники нет, – сообщив эти сведения, Банников вернулся к процессу наблюдения. Через несколько минут его окликнули.

– Чи, Петрович, – донеслось сзади. Вадим повернулся и увидел усиленно жестикулирующего Степанчука. «Тебя к командирам» – показывал тот руками, при этом усиленно помогал себе мимикой лица.

Банников недовольно хмыкнул и зашагал в обратную сторону. Проходя мимо Руслана, приказал:

– Наблюдай, – и, не дожидаясь ответной реакции, скрылся в зарослях кустарников.

– Итак, поселок уничтожен, – с места в карьер взял тяжело отдувающийся Бойков, – стоянок машин поблизости не наблюдается, соответственно захватывать, как мы рассчитывали, нечего. Предлагаю провести засаду.

– Каким образом? – нейтральным тоном уточнил Овчаренко.

– Установим МОНки, долбанем граниками…

– И превратим технику в груду металлолома, – закончил за ротного Банников.

Бойков зло зыркнул на подчиненного, но возражать против такого вывода не стал, лишь засопел еще громче. Но зато подал свой голос куратор:

– Другие предложения?

– Кто-нибудь дайте, пожалуйста, карту, – попросил Банников. Первым на его просьбу отозвался Глазунов.

– Держи, – вынутая из разгрузки «сотка» куратора перекочевала в руки заместителя командира второй группы. Тот не спеша развернул ее и негромко изрек:

– Все правильно, я так и запомнил, – понимая, что сказанное ничего не объясняет, Банников принялся раскрывать ход своих мыслей: – Мы здесь, – коснувшись кончиком пальца точки на карте, он повел палец вдоль трассы, – предлагаю двигаться вот по этой тропе, параллельно дороги. До следующей деревни часа два ходу. Надеюсь, с ней нам повезет больше. К тому же трасса все время будет оставаться у нас на виду, и если внезапно появится какая-либо оказия, мы всегда сможем подкорректировать наши планы. Вот такое мое предложение.

– Другие мнения есть? – взяв на себя роль председательствующего, спросил куратор.

Все еще не отошедший от качки ротный буркнул что-то невнятное, Кошелев неопределенно пожал плечами, Овчаренко поправил висевший на плече автомат:

– Пошли, все равно ничего умнее не придумаем, – сказал он.

Глазунов протянул руку, забирая у Банникова карту, и подвел черту:

– Что ж, тогда выдвигаемся.

– Две минуты, – оповестил всех ротный.

Узенькая тропинка, виляя среди камней и росших повсюду акаций, вела все выше и выше к виднеющимся на горизонте горным вершинам, почти до самых пиков покрытых вечнозеленой растительностью. Не имевший своего места в боевом порядке Евгений Иннокентиевич, как бы случайно оказавшись рядом со старшим лейтенантом Кошелевым и завязав разговор, заметил:

– А заместитель у тебя не дурак.

– А с чего ему дураком быть? – Аркадий хмуро покосился на куратора.

– Да я в том смысле, что мужик он, похоже, сообразительный, умный. И давно он у тебя?

– Да это скорее я у него, – усмехнулся командир второй группы. – Петрович уже лет пятнадцать с этой группой гоняет. Две командировки в Чечню, тогда еще в качестве снайпера, затем еще несколько командировок на Кавказ, уже в должности заместителя командира группы. Ну и прочее, прочее. Он у нас сейчас самый опытный. Старпер. Раньше в роте все замкомгруппы старперы были, потом… – Кошелев на секунду умолк, – в общем, сейчас он один такой великовозрастный остался.

– Сколько ему?

– Сорок третий.

– Не хило. Слушай, а почему он у тебя налысо бреется?

– А это у него фишка такая, со срочки еще. Говорит: «стильно, модно, молодежно». Ребята смеются: «Петрович думает, что, если башка лысая, от нее пули рикошетить станут или на край, солнечный зайчик в глаза вражескому стрелку направит, тот и промахнется».

– Юмористы, – Глазунов улыбнулся, – а сам-то ты с ним как, на авторитет не давит?

– Нормально мы с ним. Иногда спорим, но по теме. Консенсус, во всяком случае, всегда находим. Если вы об этом.

– А как в бою?

– Говорят, молоток. Сам я необстрелянный, – виноватым тоном пояснил Кошелев. – А вы?

– Было дело, – не стал распространяться куратор. – А ваш ротный как?

– Он к нам из другой части прибыл. Поговаривают, нехило отличился. В крутой замес попал. Но где, когда, чем? Никто не знает.

– Понятно, тайна сия велика есть.

– Где-то так. Кичится он здорово, но о своих подвигах помалкивает. Ничего, в борозде поймем, – несколько переиначив пословицу, Кошелев незаметно вздохнул. Мелькнула мысль: «И с чего это я перед этим типом разоткровенничался?» Мелькнула и без следа растаяла – начался крутой подъем, и стало не до беседы.

Глава 4

То, что до следующей деревеньки недалеко, Банников понял по донесшимся до слуха звукам выстрелов. И ни секунды не сомневаясь в том, что они означают, перешел на бег.

– Ускориться! – бросил он за плечо и, сняв автомат с предохранителя, передернул затвор. – К бою! – негромко отданная команда прошелестела по цепи разведчиков. Они побежали. Когда же до селения осталось менее километра, Вадим перешел на шаг. Выстрелы к этому моменту стихли – с жителями было покончено. В небо потянулись черные столбы дыма, поднимавшиеся от сжигаемых хижин.

Горная тропинка по-прежнему пролегала среди буйной растительности, и это позволило скрытно приблизиться к противнику (а именно так теперь определял Банников уничтожавших деревни карателей) на минимальное расстояние. Послышались голоса. Вадим, подняв вверх руку, остановил колонну идущих и постучал двумя пальцами по левому плечу:

«Командира», – передав сигнал, он, пригнувшись, прошел немного вперед, оставаясь за кустом акации, присел на корточки и, медленно отодвинув ветку, осторожно выглянул. С высоты склона укутанное дымами селение и суетившиеся в нем вооруженные люди виделись как на ладони.

– Самое то, – окинув взглядом открывшуюся взгляду картину, заключил Банников. Через пару минут за спиной раздались осторожные шаги – пришел старший лейтенант Кошелев и, не говоря ни слова, опустился на колени сбоку от зама. Банников подался назад, под защиту зеленого щита и принялся докладывать:

– Командир, внизу двадцать три человека, два внедорожника с открытыми кузовами и БМП, кажется, старая модификация «Брэдли». Только никак не пойму, каким образом она сюда попала, США вроде их особо не экспортировали, да шут с ней. В общем так, командир, в целом есть шанс.

– То, что доктор прописал, – почти весело согласился Кошелев, – отойдем, с прочими пошушукаемся.

– Само собой, – прошептал Банников, и они, низко пригибаясь, поспешили к центру отряда.

– Значит, диспозиция такая, – Банников взял в руки тонкий прут и обломанным концом начал выводить линии на пыльной поверхности тропинки, – дорога проходит вот так, одна машина стоит вот здесь, другая вот здесь, «Брэдли» немного в стороне справа – вот здесь. В ее тени расположились четверо, – мысленно он добавил «ублюдков», но озвучивать мысль не стал, – еще трое левее первой машины. Остальные в момент наблюдения находились в хаотичном перемещении. Мы тут с командиром посоветовались, – при этих словах Кошелев удивленно вскинул брови, но промолчал, давая возможность своему заму раскрыть тему до конца, – план таков: двумя группами выдвигаемся вперед. Рассыпавшись по фронту цепью, незаметно занимаем позиции для стрельбы. Распределяем цели…

– И как ты предлагаешь это сделать? – ехидно поинтересовался ротный. – Мы не на мишенном поле.

– Проще простого, – нисколько не смутился Банников. – Дадим людям время определить центр и обнаружить фланги. Каждый разведчик выберет себе цель сам. Крайний правый целит в самого крайнего, сидящий рядом с ним во второго, третий в третьего, четвертый в четвертого и так далее. Левофланговые поступят так же. Наши центральные метят в тех, кто в центре. Задача произвести первые выстрелы как можно более синхронно и не дать противнику возможности для открытия ответного огня. И самое главное: необходимо сохранить технику в целости. Поэтому стрелять следует исключительно прицельно, стараясь не задеть машины.

– А что с БМП?

– Сейчас экипаж «Брэдли» отдыхает, я сам видел, как он покинул машину. Его нам нужно уничтожить в первую очередь. Думаю, снайперов для этого будет достаточно. Справятся. Но на всякий случай подготовим гранатометчиков. Если что-то не срастется, придется отдать им команду на поражение.

– Может, следует первые выстрелы произвести из бесшумного оружия? – внес предложение внимательно выслушавший Банникова Глазунов.

– Это ничего не даст, – прапорщик отрицательно покачал головой, – они друг у друга на виду. Предваряющая стрельба из бесшумников для нас – еще одна упущенная доля секунды.

– Хорошо, согласен, – не стал отрицать своего промаха куратор и обратился к офицерам: – Считаю, план вполне осуществим, а вы как, одобряете?

– Пойдет, – кратко резюмировал Овчаренко. Ротный помедлил, кивнул и заговорил:

– Итак, давайте повторим еще раз детали плана: снайперы берут на прицел экипаж боевой машины, остальные выбирают цели согласно собственного расположения на местности. Открытие огня по моей команде голосом. Гранатометчики выдвигаются, после первого выстрела берут на мушку «Брэдли», но не стреляют. Стреляют только по дополнительной команде. Ничего не упустил?

– Вроде нет, – Кошелев пожал плечами.

– Сколько необходимо времени для инструктажа личного состава? – Глазунов обращался к командирам групп, но ответил ротный:

– Три минуты.

Группники переглянулись, но возражать не стали.

– Ты вправо, я влево, – только и сказал Овчаренко, и Кошелев согласно кивнул.

– Действуйте, – приказал капитан Бойков, и совещавшиеся поспешили к своему личному составу.

Занимать позиции было решено так: головные разведывательные дозоры обеих групп размещались в центре, остальные расходились соответственно вправо-влево, занимая места согласно походно-боевому порядку – первая тройка ядра, вторая тройка ядра, тыл. На все про все ушло всего ничего времени. Когда появилась уверенность, что все готовы, ротный крикнул:

– Огонь! – и сам нажал на спуск. От грохота десятков одновременно стреляющих стволов заложило уши. Первый залп оказался удачным: экипаж «Брэдли» даже не дернулся, большинство карателей полегло сразу, но все же троим удалось избежать мгновенной смерти. Одного тут же добили снайперы, второго одновременно прошило несколько автоматных очередей, а вот третий сумел в длинном прыжке перемахнуть капот джипа и, распластавшись где-то за его колесами, пропасть из виду.

Стрельба стихла.

– Вот зараза! – выругался Банников. – Эй ты, сволочь? Высунься, что ли? Стрельни разок, а?

– Он что, идиот? – на крик души заместителя отозвался Кошелев.

– Может, мне встать?

– Не дури.

– Ну да, не дури, что же нам из-за одного гада машину терять? Лучше я встану, он по мне промажет, а снайперы его снимут.

– Промажет, – отозвался Овчаренко, – счас, по закону подлости промеж рогов и влупит.

– И что тогда?

– Да хрен его знает.

– Вот и мне ничего более мудрого на ум не приходит, – вздохнул Банников. – Нет, пожалуй, я тихонечко приподнимусь. Эй, парни! Снайперюги!

– Здесь мы, – отозвался кто-то из снайперов.

– Куда этот тип сиганул, видели? Возьмите на мушку. Высунется – валите сразу. Остальным не стрелять, меня грохнете. Все, командир, я встаю.

– Ляпи! – благостно разрешил группник, а что, собственно, еще оставалось делать?

Банников осторожно встал, но со стороны противника не последовало никакой реакции.

– Эй, ты? Ты что там, уснул? – крикнул прапорщик, стараясь спровоцировать карателя хоть на какие-то действия, но в ответ тишина. – Вот тварь! Замечательно, все просто замечательно! Командир, я спускаюсь вниз.

– Ты совсем сдурел?

– А, где наша не пропадала! – вместо ответа провозгласил Банников и, едва не падая, заскользил по откосу. Обгоняя его, вниз понеслись многочисленные камни.

– Больной! – донеслось сверху.

На асфальт дороги Банников ступил в облаках пыли и под аккомпанемент падающих камней. Но враг так себя ничем и не выдал.

– Нет, ну он сволочь! – вознегодовал Петрович и, взяв оружие на изготовку, решительно направился в сторону приютившей «наглеца» машины. Внутри у Вадима все клокотало и от искусственно вызванной злости, и от ожидания неминуемого – он все ждал, когда под днищем автомобиля сверкнут всполохи выстрелов. Но их все не было, а каждый новый шаг делал вероятность промаха все более иллюзорной.

«И впрямь больной», – подумал о себе Банников и резко метнулся влево, уходя с возможной линии стрельбы под защиту передних колес внедорожника. А выстрелов опять не прозвучало.

– Ну, скотина! – вслух выругался Вадим, борясь с нестерпимым желанием отправить за кузов джипа так и просившуюся в руки гранату. С трудом поборов этот естественный порыв, Банников на секунду остановился, замер, мысленно представляя: за колесом сидит сжавшийся в комок человечек, в руках у него автомат Калашникова, ствол которого хотя и ходит ходуном от бьющего тело озноба, все же направлен в сторону вероятного появления противника. И тут уж кто кого.

«На снайперов рассчитывать не приходится» – мелькнула мысль в мозгу Банникова, прежде чем он коротким рывком сместился еще левее и вперед, сразу же оказавшись по другую сторону автомобиля. Никого живого там не оказалось, лишь скрученным канатом валялся подле колеса труп с развороченным пулей черепом. На капоте виднелись многочисленные, ранее почему-то незамеченные Банниковым капли крови и пятна мозговой ткани.

– Столько волнений и ради чего? – философски процедил Вадим, чувствуя, как тело охватывает противная слабость отпустившего нервного напряжения. Он поднял взгляд в сторону своих товарищей и успокаивающе помахал рукой. Затем громко крикнул:

– Спускайтесь!

– Что там у тебя? – почти тотчас донесся едва слышимый из-за расстояния голос группника.

«Жаль, радиостанции нельзя включить», – подумалось Банникову, и он, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул в ответ:

– Его кто-то подстрелил… – и тихо добавил: – В полете.

Со склона вновь посыпались камни – разведчики двумя потоками начали спускаться вниз. Банников, все еще будучи настороже, присел на широкий бампер и смахнул обильно выступивший на лбу пот. Окрестности застилал дым, противно воняло смесью разнообразнейших запахов, из которых резче всего разило порохом, жженной резиной, дымом большого пожара и паленой шерстью. За спиной послышались шаги, но Вадим не обернулся, и без того зная, кому они принадлежат.

– Петрович, – обратился к нему решительно шагающий Овчаренко, – трупы надо бы убрать, чтоб не светили раньше времени.

– Сейчас личный состав подтянется, и вот за тот домик стаскаем, – Банников ткнул пальцем на глинобитную стену частично уцелевшей хибары.

– Удачно получилось, – оглядевшись, заключил капитан.

– Не то слово, – Вадим снова смахнул с лица бегущий по нему пот, – признаться, не ожидал. Думал, придется малость повыпендриваться. А тут всех за один залп. Молодцы, парни, отлично сработали.

– Как в тире. Так, а где Аркашка? – Овчаренко обернулся в поисках коллеги-группника, думая обнаружить того еще только спускающимся на дорогу, но Кошелев, оказалось, находился совсем рядом.

– Аркадий, – позвал капитан, но старший лейтенант не отреагировал, на его лице царило совершенно отстраненное выражение и только глаза оставались живыми и необычайно подвижными. Взгляд так и перескакивал с тела одного убитого карателя на другое, при этом его нижняя губа мелко подрагивала. Окровавленные, лежавшие в невероятных позах трупы вовсе не казались ему изломанными куклами, они были именно людьми, у которых внезапно отняли жизнь. Аркадий понимал, что перед ним недостойные жизни каратели, и все же, все же… Находясь там, на высоте, в рядах своих бойцов, он спокойно целился, спокойно нажимал на спусковой крючок, но теперь при виде разбросанных, изломанных, залитых кровью мертвецов, его вначале охватило оцепенение, затем начал пробирать озноб, к горлу подкатила волна тошноты.

– Аркадий! – вновь крикнул Овчаренко, и его голос вывел старшего лейтенанта из сковавшего тело ступора.

– Весь во внимании, – отозвался Кошелев, усилием воли придав голосу максимальную небрежность.

– Что у тебя с водителями?

– Как грязи, – взгляд группника ненароком коснулся лица с выбитым пулей глазом, и старшему лейтенанту с трудом удалось подавить мгновенно возникший позыв рвоты.

– А трактористы? – Овчаренко с усмешкой (от него не укрылось состояние впервые побывавшего в перестрелке Кошелева) кивнул на застывший неподалеку «Брэдли».

– У меня… – старший лейтенант сглотнул мешавший в горле комок. – Да хрен его знает. Да в принципе, кто хочешь справится… В теории.

– Ладно, не парься, БМП на мне. У меня трое из мотострелков – полный комплект: командир, механик-водитель и оператор. Тогда я со своими на броне. Твои джипы. Идет?

– Идет, – не видя особой разницы, согласился Кошелев.

Подошел ротный.

– Надо трупы убрать, чтобы глаза не мозолили.

– Надо, – хором согласились командир первой и заместитель второй групп, и непонятно чему улыбнувшийся Овчаренко громко обратился к бойцам:

– СлуХайте, парни! Головняки обеих групп – обеспечить охрану, наблюдать. Остальные в темпе, ибо дорога рядом, и пока никто не подъехал, все трупы вон за ту развалину, – капитан махнул рукой, обозначая общее направление.

– Вот блин, еще и с трупаками возиться! – рядовой Степанчук озадаченно почесал взопревшую макушку.

– Руслан, хватит бурдеть, – одернул его Кошелев, а Банников, поспешив поддержать капитана Овчаренко, потребовал:

– Поторопись, мужики, поторопись, – и сам, подавая пример, стянул с валявшегося под ногами мятежника разгрузку, схватил за окровавленный воротник и поволок в направлении приглянувшихся развалин. За спиной послышалось движение, звуки волочения… грохнул одиночный выстрел – кто-то добил притворившегося трупом раненого.

Мертвец оказался не слишком тяжелым, но все же пока Вадим дотащил его до стены нужного здания, дыхание участилось, с лица ручьями катил пот.

– Маленький, а нанистый, тварь, – в сердцах выругавшись, Банников преодолел последние метры, затащил убитого за угол и крепко выругался – из-под обвалившейся и обгоревшей крыши виднелись многочисленные ноги, руки, разбитые черепа. Тела мужчин, стариков, женщин, детей лежали вперемешку. Полуобугленные, с торчавшими костями и оскаленными зубами трупы невинно убиенных вызывали в первую очередь чувство жути, и лишь потом в душе Банникова появился отголосок идущей из глубины сердца и поэтому особенно щемящей жалости.

– Товарищ пра… – двое разведчиков, притащившие тело одного из карателей, застыли в неподвижности.

– Туда, – Банников махнул рукой в направлении большой мусорной кучи, – туда сваливайте.

Разведчики с пониманием кивнули и понесли свою ношу дальше. А Вадим еще раз матюгнулся и поволок карателя следом, только на этот раз он ухватил того за ногу, отчего тело перевернулось и лицо убитого тащилось по каменисто-глиняной поверхности, с каждым метром все более превращаясь в окровавленные лохмотья. Глядя на него, так же начали поступать и другие. Не слишком христианское отношение к мертвым, но вполне справедливое по отношению к убийцам беззащитных.

Шедшего в обратную сторону Банникова догнал Степанчук.

– За что они мирняк-то положили? – беспрестанно отплевываясь, спросил он.

– Этнические чистки. При местных переворотах почти норма.

– Этнические? – недоверчиво переспросил разведчик.

– Ну да.

– Так они же… на одно лицо, что эти, тьфу, – кивок за спину, – что те, – еще один кивок чуть в сторону.

– Это для тебя они на одно лицо, а для них человек человеку враг. Республика …ея – страна многонациональная. Но после этой, очередной надо сказать, междоусобицы возможно какой-то народности и не досчитаются.

– Невесело они тут живут.

– Да, веселого мало…

На то, чтобы унести от дороги трупы, потребовалось несколько минут, еще какое-то время ушло на сбор оружия и прочих трофеев. На этом и было закончено – спецназовцы не собирались ни хоронить убитых жителей, ни искать чудом выживших. Мертвые сами хоронят своих мертвецов. Каждая секунда задержки могла стоить новых трупов, но теперь уже своих. Но прежде чем тронуться в путь, Глазунов собрал всех командиров: командира роты, командиров групп и их заместителей.

– Как будем действовать?

– Как и планировали, по обстановке, – подал голос ротный.

– Предлагаю: если удастся прорваться в город на технике, то въезжаем и сразу ее бросаем, – Глазунов окинул взглядом стоящих.

– Почему? – поинтересовался Кошелев.

– Там полно правительственных войск – один выстрел из гранатомета – и гора трупов, – пояснил куратор.

– А так одна очередь и то же самое, – вполне убедительно заметил Овчаренко.

– Ладно, – не стал спорить Глазунов, – посмотрим по обстановке.

– Значит, так и решим, – Бойков взял бразды правления в свои руки, – прем до столицы, а там действуем по обстоятельствам.

– И вот еще что, – спохватился Евгений Иннокентиевич, – следует всем зачернить лица и руки.

– А смысл? – пожал плечами Бойков. – Все равно видно, что мы – это не они.

– Видно, – вроде бы согласился Глазунов и тут же добавил: – Но не издалека. А вблизи как-нибудь разберемся.

– Логично, – согласился капитан Овчаренко и, махнув рукой стоявшему поодаль командиру своего первого отделения, скомандовал: – Жора, всем раскрасить сажей лица и руки. Понял?

– Сделаем, – откликнулся тот. И обратился к бойцам: – Слышали?

Через пять минут черномазое воинство было готово к движению.

Бойцов второй группы Кошелев распределял по джипам сам, а в «Брэдли» разведчиков первой группы рассаживал ротный:

– Три человека экипаж. Кто экипаж? – из люка БМП показалась поднятая вверх рука. – Уже на месте?! Хорошо. Так, теперь шестеро вовнутрь.

– Первое отделение и старший радист, – тотчас определил Овчаренко.

– Остальные семь… – ротный на секунду умолк, пересчитывая, – со мной восемь, на броню сверху. Борис, ты с первым отделением.

– Да я бы хотел с ветерком ехать.

– Не будем класть яйца в одну корзину.

Овчаренко усмехнулся сравнению, но протестовать не стал.

– Илья, – окликнул он своего заместителя прапорщика Драгунского, – ты наверху старший.

– Есть, – по-уставному отозвался тот, а Овчаренко махнул рукой и громко скомандовал:

– К машине!

Повинуясь командирскому голосу, бойцы полезли на раскаленную от солнца броню боевой машины.

«Как саранча облепили. Прилетит граник – мало не покажется», – подумалось командиру первой группы, но других вариантов транспортировки все равно не было.

– Включить радиостанции! Всем быть на связи! В эфир не выходить! – отдав эти команды, ротный легко вскарабкался по броне БМП и крикнул водителю: – Поехали!

– Подвинься! – скомандовал Овчаренко, бесцеремонно вытесняя своего бойца с командирского места. – Покатался?! Дай другим покататься! – капитан улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

Гусеницы скрежетнули по камням, машина плавно тронулась и, выкатившись на асфальт, начала набирать скорость.

– Ты уж на асфальте поаккуратнее, в момент занесет, – предостерег водителя группник.

– В курсе, – отозвался водитель и только прибавил скорости.

«Ниче не боится», – подумал капитан и улыбнулся, на этот раз мысленно.

По стечению обстоятельств место, доставшееся Глазунову, оказалось рядом со старшим лейтенантом Кошелевым, и едва машина тронулась, как Евгений Иннокентиевич завязал беседу:

– Я смотрю, ротного у вас не очень любят, так?

– А с чего его любить?! – не спеша откровенничать, вопросом на вопрос ответил Кошелев. Отношения у нового командира и личного состава роты не сложились с самого начала.

Сказать, что вторая рота прилично отличалась от прочих подразделений отряда, означало бы не сказать ничего. Начать с того, что вторая рота была укомплектована контрактниками первой в бригаде, а значит, большая часть солдат служили давно, прошли многое и, как говорится, имели право на «свое мнение», чем иногда и пользовались. Нельзя уверенно заявлять, что это шло на пользу уставной дисциплине, но, тем не менее, ведомая железной рукой майора Кречетова рота продвигалась от одного успешного выполнения задания командования к другому. Назначение нового командира вызвало немалый ажиотаж. Личный состав второй роты, за годы «правления» предыдущего начальника привыкший к противоестественной смеси монархической и демократической форм «правления» (то есть руководства подразделением), «проповедовавшейся» ушедшим на повышение майором Кречетовым, вдруг оказался в жестких рамках устава, доведенного до абсолюта, если не сказать до абсурда.

– Невфигенный боевик и в задницу военный, – кратко охарактеризовал капитана Бойкова хорошо знавший его офицер штаба.

Рота взгрустнула. А капитан Бойков принялся наводить новые порядки, то есть воплощать в жизнь собственные планы и задумки. А планы были как минимум наполеоновские: во-первых, в душе капитан лелеял мечту создать на базе вверенной ему роты нечто напоминающее парадные полки восемнадцатого века. В слегка утрированном виде это должно было выглядеть так: всяк солдат напудрен, напомажен, молчалив, послушен и стоек, как манекен. Полное повиновение голосу командира – шаг вправо, шаг влево – расстрел (через аттестационную комиссию) и никаких авторитетов. Для успевшего где-то когда-то отличиться (по слухам) в боевой деятельности капитана Бойкова авторитетов не существовало. Разве что он сам. К тому же в его планах было скорейшее избавление от самых опытных и, видимо, по мнению капитана, имевших возможность подрывать его авторитет военнослужащих, а также проведение показательной «порки», точнее, увольнения двух-трех наиболее сопротивляющихся его диктату подчиненных. Не мудрено, что личный состав роты резко озаботился поиском новых мест службы. Может, бойцы бы постепенно и разбежались, вот только на это у них не достало времени.

Вот такие мысли промелькнули перед взором старшего лейтенанта, но озвучивать он их не стал, прекрасно понимая – Глазунов не случайный попутчик в поезде, когда поговорили, излили друг другу душу и разбежались в разных направлениях. Да и в поезде излишние откровения ни к чему хорошему не приводят. Да и к чему? Поплакаться в подушку? Не смешно.

Евгений Иннокентиевич в ожидании продолжения некоторое время глядел на набычившегося Кошелева, затем поняв, что тот распространяться о «внутрисемейных» противоречиях не собирается, отвел взгляд и уставился на проносящиеся мимо пейзажи. Разговор не заладился. Дальше они ехали молча.

Глава 5

О начале штурма …ейской столицы возвестили далекие разрывы. К этому моменту, на скорости пронесшись мимо двух ошарашенных подобной гонкой блок-постов, разведчики преодолели девяносто процентов пути. Как оказалось, дешевая маскировка сажей дала свои результаты, на блок-постах если и сумели разглядеть в облике промчавшихся что-то странное и соответственно заподозрить нечто неладное, то развевающийся над БМП флаг мятежников без следа рассеял появившиеся сомнения. Во всяком случае, никто не застрочил вслед. Да и на въезде в город их не ждали ни спешно сформированные заградительные отряды, ни засады гранатометчиков.

А город дымил многочисленными пожарами. Грохот взрывов и буханье пушек слышались со всех концов подвергшейся штурму столицы. Проскочив пригородные трущобы, колонна из двух машин и одной БМП ворвалась на простор главных улиц. Впереди шел бой.

– Сворачиваем влево, – связавшись по рации с командиром роты, потребовал Глазунов.

– Вперед, все нормально, – не пожелал выпускать из рук бразды правления Бойков.

– В объезд, давай в объезд! – прохрипела рация.

– Ни черта, прорвемся! – не желая следовать призывам куратора, упрямо проворчал капитан. – Приготовиться к бою! Огонь по команде.

Капитан Овчаренко, как и все остальные разведчики, слышавший этот диалог, потянулся к радиостанции.

– Семен, ты куда собираешься стрелять?

– По противнику, – зло отозвался ротный.

– А где он – справа или слева? – вполне резонно уточнил Борис – перестрелка велась через улицу, и понять, с какой стороны правительственные силы, а с какой мятежники, было совершенно невозможно.

– Мочим всех, – без обиняков приказал ротный.

– От всех и получим.

– Влево, в объезд давай! – вновь рявкнул в наушниках голос Глазунова.

– Черт, – выругался Бойков, – механ, на перекрестке влево.

– Принял, – отозвался управлявший боевой машиной рядовой Вакулов.

Металл заскрежетал о твердое покрытие улицы, казалось, сейчас слетят гусеницы, но нет, только посыпали по сторонам светло-малиновые искры, и двадцатитонная махина юркнула в узкое пространство боковой улицы. Следом, засвистев покрышками, один за другим промчались джипы. Из какой-то подворотни выскочил, загораживая дорогу, размахивающий автоматом оборванец. Механик-водитель резко сбросил скорость.

– Дави! – рявкнул Овчаренко. БМП рыкнула двигателем, и оборванец с трудом успел отскочить в сторону.

Через два квартала впереди показалась баррикада, наспех сооруженная из перевернутых легковушек. Никакого движения за ней не наблюдалось.

– Не тормози! – заранее предупредив водителя, Овчаренко приготовился к жесткому удару, но нет, боевая машина с легкостью снесла оказавшуюся столь хлипкой преграду. Загораживающие улицу машины, отброшенные тяжелым корпусом, «брызнули» в стороны.

– На следующем перекрестке налево, – вновь донесся голос Глазунова.

– Слышал? – уточнил Овчаренко у водителя.

– Да, – отозвался тот. Капитан Бойков на этот раз не протестовал.

До здания посольства оставалось совсем немного, но впереди город окутывали сплошные клубы дыма бесконечных разрывов, а к небу поднимались черные дымовые столбы, идущие от сгорающей техники.

Колонна почти докатилась до перекрестка, когда в эфире вновь раздался голос Евгения Иннокентиевича:

– После поворота, если позволит ситуация, остановитесь. Надо осмотреться.

– Принял, – сообщил в ответ Овчаренко, и сам подумывавший о чем-то подобном.

Узкий проулок показался вполне подходящим местом для временной остановки. Повинуясь воле механика-водителя, боевая машина свернула в его пространство и резко, так что сидевшие на броне спецназовцы едва не покатились на землю, остановилась. Осыпая бесшабашного водилу единодушными матюками, разведчики попрыгали вниз и, разбежавшись в стороны, заняли круговую оборону.

– «Кипарис», – ротный назвал позывной Кошелева, – разведдозор в направлении объекта, остальные – занять оборону, наблюдать.

– «Борец», – старший лейтенант в свою очередь воспользовался позывным Бойкова, – принял тебя. Выполняю.

Над кузовом стоявшего в десятке метров от БМП джипа поднялась высокая фигура Кошелева, он махнул рукой, подзывая к себе ехавшего во втором внедорожнике Банникова и, спрыгнув на землю, зашагал ему навстречу.

– Вадим, бери головняк и дуй в направлении посольства. Особо не рискуй. Разведай обстановку и назад. Далеко не ходи.

– А и не надо. Мы вон до того здания добежим, и на крышу.

– Думаешь, там никого нет? Все-таки господствующая высота.

– Не такая она и господствующая, чуть дальше видишь? Сразу несколько зданий повыше будут. Да и вроде бы ни с нее, а главное, по ней огонь не ведется.

– Ну да, так и есть, – согласился группник, – остается надеяться, что там действительно никого нет.

– Бум надеяться, – согласился Банников.

– Тогда вперед.

– На связи, – Банников улыбнулся и окликнул Юрцева, занимавшего позицию за колесом джипа.

– Эдик, – старший сержант оглянулся, и тогда прапорщик махнул рукой: – Головняк, за мной! – и не дожидаясь выполнения отданной команды, легкой походкой направился к намеченной для предстоявшей рекогносцировки высотке.

Прежде чем пересечь улицу, Вадим остановился и коротко скомандовал:

– Прикрывать! – после чего, выждав пару секунд, стремительно бросился вперед. Но нет, не взвизгнуло над головой, не зацокало под ногами. Оказавшись на другой стороне улицы, Банников шмыгнул в ближайший подъезд. Быстро, насколько позволяло не успевшее адаптироваться к сумраку зрение, осмотрелся – ничего подозрительного не обнаружилось, разве что резко воняло отбросами и застоявшейся мочой. Уверившись в безопасности своей спины, Вадим выглянул из-за двери, припав на одно колено, взял на прицел противоположную сторону улицы и махнул левой рукой:

– Следующий! – скомандовал и краем глаза увидел опрометью бегущего Степанчука.

– Уф, – выдохнул он, вваливаясь в подъезд, за спину прикрывающего его бег Банникова.

Тут же по мостовой затопали подошвы очередного бегущего. Крайним открытое пространство пересек Юрцев.

– Блин, давно так резво не бегал, – признался он.

– Все, парни, некогда рассусоливать, – не стал дослушивать признаний подчиненного Банников, – пошли.

Скомандовал, выскочил из подъезда и в готовности в любой момент открыть огонь побежал вперед. Выдержав паузу, за ним последовал Степанчук. В замыкании, как всегда, двигался Юрцев.

Нужной высотки они достигли без единого выстрела. Без помех вошли в подъезд, но тут их ждали сюрпризы – на первом же лестничном проеме обнаружили растяжку.

– Вот суки! – Банников осторожно перешагнул натянутую поперек пути едва видимую в полутьме леску-плетенку. – Осторожно, растяжка! – Обозначив ее рукой, спросил у подошедшего Степанчука: – Руслан, видишь? – и дождавшись от бойца утвердительного кивка, с еще большей осторожностью двинулся дальше.

Прежде чем они оказались перед входом на чердачное помещение, прапорщику удалось обнаружить еще две растяжки и примитивный замыкатель, не слишком умело установленный под одну из облицовочных плит лестницы.

А вот оказавшись перед закрывавшей вход на чердак дверью, Вадим надолго задумался.

– Петрович, кого ждем? – с предпоследнего пролета лестницы до прапорщика долетел шепот Юрцева.

– Понимаешь, – так же тихо ответил ему Банников, – если там три растяжки и замыкатель, то тут… – Вадим сделал эффектную паузу, давая возможность старшему сержанту домыслить самому, и тот не подвел:

– Сам Бог велел установить что-то поинтереснее.

– Ага… – Банников в раздумье почесал за ухом.

– У меня веревка есть, – сообщил обычно молчаливый Кондратьев.

– Молобздец! – протягивая руку, похвалил Банников. Получив требуемое, он привязал веревку к ручке и начал отступать вниз по лестнице. Длина веревочки позволила спуститься на два пролета.

– Нормально, – заключил Вадим и, обратившись к ожидающим его действий бойцам: – От греха подальше еще на один пролет спуститесь!

– А потом? – спросил Юрцев, имея в виду алгоритм действий после предполагаемого взрыва. Банников уже успел обдумать этот вопрос и потому ответил без запинки:

– Начальный этап без вариантов: бах – резко бежим вверх, а дальше дилемма: врываемся на чердак и мчимся вперед, расстреливая по пути все, что движется, или заскакиваем, ныкаемся за первое попавшееся укрытие, замираем на месте и ждем.

– Чего?

– Ждем в надежде, что установивший заряд захочет полюбопытствовать, кто там у него полетел на воздух. Я решил: действуем по второму варианту, но на чердак выдвигаюсь только я, вы подниметесь после взрыва до верхней площадки и останетесь там. Ко мне только по команде. Мало ли у них еще какие сюрпризы?! Возражения? Нет? Отлично. Давайте вниз.

Банников выждал, когда бойцы спустятся на один пролет ниже, закинул за спину автомат, вытащил из кобуры АПСБ и левой рукой дернул веревку. Вадим ожидал, что за дверью находится установленная на растяжку граната и приготовился ждать несколько секунд, но грохнуло сразу. Больно ударило по ушам, защелкали по стенам и посыпались вниз выломанные из стены куски бетона. Банников отбросил веревку и, перепрыгивая едва ли не через три ступеньки, побежал вверх. Нырнув в образовавшийся пролом, ушел вправо, в прыжке распластался на покрытой толстым слоем пыли поверхности чердачного перекрытия и, выставив вперед ствол пистолета, замер в неподвижности.

Не прошло и минуты, как на чердак проник пучок света – ведущий на крышу люк приоткрылся, и вниз соскользнула человеческая фигура, подошвы ботинок бодро застучали по металлической лестнице. Люк захлопнулся, и человек на мгновение выпал из поля зрения наблюдавшего за его передвижением Банникова. В следующую секунду неизвестный обнаружился стоящим за квадратом вентиляционной трубы. Похоже, он прислушивался, но не обнаружив ничего подозрительного, пригибаясь, двинулся к образовавшемуся взрывом пролому.

Когда человеческая фигура приблизилась на расстояние уверенной стрельбы в голову, Вадим не колебался – сухо щелкнули спаренные выстрелы, дважды чмокнуло, человек, негромко вскрикнув, кулем повалился вперед. Вадим вскочил на ноги, пробегая мимо неподвижного тела, произвел еще один выстрел и, не задерживаясь, поспешил дальше. Несмотря на значительную скорость своего движения и темноту помещения, двигался он почти бесшумно. Оказавшись напротив лестницы, Банников секунду помедлил, раздумывая: «А не стоит ли сменить оружие?» Но поняв, что, возможно, придется стрелять еще в процессе открывания люка, а следовательно, одной рукой, остановился на «Стечкине».

Банников едва начал подниматься по лесенке, когда люк над головой распахнулся, и на фоне голубого неба нарисовался некто широкоплечий. Вадим выстрелил в лицо противника, рывком преодолел оставшееся до выхода расстояние, не замечая льющуюся на лицо и грудь кровь, толчком откинул с пути дергающееся тело и выскочил на крышу. Метрах в тридцати находились двое, чуть дальше третий. Один сидел на корточках, ведя наблюдение в объемистый бинокль; второй лежал на крыше, прильнув к прицелу крупнокалиберной снайперской винтовки; третий, расположившийся на пяток метров дальше, сидя на пятой точке и расширенными глазами взирая на выскочившего из люка Банникова, вскидывал к плечу М-16. Вадим дважды выстрелил навскидку. Поднимавшего оружие опрокинуло на спину, но едва ли пистолетные пули нанесли ему какой-либо вред – все пребывающие на крыше были экипированы бронежилетами и касками. Переведя ствол на снайперскую пару, Банников произвел несколько поспешных выстрелов, все время целясь чуть ниже пояса и по незащищенным броней ногам. Крики боли возвестили о том, что, по крайней мере, часть пуль достигла цели. Казалось, финал близок, но на противоположном краю крыши мелькнули еще две вооруженные фигуры.

– Чтоб вас! – ругнулся Вадим, в длинном прыжке уходя под защиту кирпичной кладки то ли выходящего на крышу воздуховода, то ли еще какого-то технического сооружения. Вслед ему ударила очередь. Не убирая в кобуру пистолет, Банников сдернул с плеча верный АК и, на мгновение высунувшись из-за укрытия, короткой очередью добил снайперскую пару, при этом успел заметить, что третий вояка куда-то смылся, а те двое, что находились на противоположной стороне крыши, залегли за такой же кладкой, что и он сам.

– И как же мне теперь вас выкурить? – излишне оптимистично начал рассуждать Вадим, будто это вовсе и не он находился в стратегическом меньшинстве. Но его противник и сам не собирался ждать. Пули зацокали со всех сторон, не позволяя ему высунуться для ответного огня. Двое стреляли непрерывно, а третий…

Вадиму показалось, что он, несмотря на стрельбу и барабанившие по кирпичам пули, услышал шуршание приближающихся шагов, уверенности в том, что ему не показалось, не было, но он не собирался рисковать. Граната моментально оказалась в руке. Вадим выдернул кольцо и разжал ладонь, щелкнуло…

– Что-то он долго, – стоя на площадке верхнего этажа, тихонько рассуждал вслух Юрцев. Неожиданно тишина огласилась двумя негромкими хлопками, а спустя секунду еще одним хлопком-выстрелом, отняв у старшего сержанта всякое желание бормотать.

«Это он по кому?» – мысль змейкой нервного напряжения расползлась по всему телу.

«Что дальше?» – движением подбородка вопросил находившийся рядом Степанчук.

– Ждем, – одними губами прошептал Юрцев. – Петрович сказал – по команде.

Приглушенные слоем бетона звуки очередей казалось, раздались прямо над головой застывших в ожидании разведчиков. Грохнул взрыв гранаты.

– Вот сучий потрох! – ругнувшись, Юрцев бросился к образованному взрывом пролому. Никакой команды бойцам своей тройки он подавать не стал, они и без того знали, что делать. А выстрелы звучали уже беспрестанно. Чердак закончился на удивление быстро. Несколько металлических ступенек, ведущих к открывавшемуся на крышу люку, старший сержант преодолел в два прыжка, высунувшись наружу до уровня глаз, на секунду замер и, определившись с местонахождением противника, рывком вскинул оружие…

Медленно досчитав до двух, Вадим отправил тяжелый лимон «эфки» по ту сторону укрытия. Граната рванула, даже не успев коснуться крыши. Обходивший прапорщика вояка, во множестве посеченный осколками, упал и забился в судорогах – один кусочек металла перебил переносицу, проник в мозг и погрузил несчастного в бесконечное беспамятство. Но оставались еще двое. Несколько раз шумно вздохнув (набираясь решимости), Вадим упер приклад автомата в плечо и, резко прянув в сторону, высунулся из-за спасительной кладки. Мушка мгновенно уперлась в цель, короткая очередь и быстрый уход за укрытие. Зацвокали вражеские пули, плечо обожгло болью. Мимолетный взгляд на пропитывающуюся кровью ткань рукава убедил Вадима, что это ранение – всего лишь незначительная царапина, не стоящая даже перевязки.

– Фигня, – решил Вадим и, вскинув над головой оружие, он уже не глядя разрядил остававшиеся в магазине патроны. Быстро перезарядился. И замер, раздумывая над тем, как уничтожить все время державшего его на мушке противника. Ответ пришел сам собой – за спиной раздались длинные очереди.

– Петрович, тебе помочь? – сквозь выстрелы донесся звонкий голосок Юрцева.

– Что так долго? – ворчливо отозвался прапорщик и, высунувшись из-за стенки, убедился, что противник, проморгавший появление новых «действующих лиц», вынужден искать спасения за укрытием.

– И как нам их оттуда достать? – на колени рядом с Банниковым опустился Кондратьев.

– Сейчас мы их выкурим, – отозвался Юрцев, выставляя прицел на подствольном гранатомете. – Руслан, – окликнул он Степанчука, – давай навесными.

– Готов, – отозвался тот, до щелчка загоняя ВОГ.

– Не зевайте, – потребовал старший сержант от Банникова и Кондратьева, державших на мушке вражеское укрытие.

– Огонь! – сам себе скомандовал Юрцев, и дважды громогласно плюкнуло. Увы, черные дымы разрывов вспухли несколько дальше цели.

– Щас подкорректируем! – уверенно пообещал старший сержант и снова выстрелил, то же самое сделал и Степанчук. На этот раз прицел был точен, один из сидевших за укрытием прыснул вправо, где его тут же нашли пули Банникова, второй мешком вывалился на открытое место и забился в агонии. На всякий случай выпущенная очередь поставила окончательную точку в его жизни.

– Вовремя, – признал Банников своевременность появления головной тройки, – а то бы я тут с ними до морковкиной загвини переплевывался, – вытирая пот, он стер почти весь «камуфляж», и теперь его лицо было не черным, а серо-грязным, с отдельными светлыми полосками в тех местах, где еще продолжали скатываться влажные капельки.

– Петрович, а ты обратил внимание на их экипировку? – Юрцев указал стволом на разбросанные по крыше тела.

– Обратил, – с неохотой отозвался Банников.

– И что думаешь?

– Ничего не думаю. Форма натовская, но мало ли что сейчас на барахолке купить можно?

– Ага, – вроде бы согласился Юрцев, но в его голосе сочился вагон и маленькая тележка скепсиса.

– Что ты от меня хочешь? – взъярился Банников. – Я у них что, аусвайсы спрашивать должен был? – И зло: – Обыщите! – И тут же в никуда, успокаиваясь: – Дурдом.

– Пошли, – буркнул Юрцев и, стараясь не встречаться взглядом с разозленным прапорщиком, направился к ближайшему трупу.

Через несколько минут бойцы закончили выворачивать чужие карманы, и все трое вернулись к озиравшему окрестности Банникову.

– Ничего – ни бумаг, ни карт. Радиостанции мы отключили, – доложил старший сержант, на что прапорщик одобрительно буркнул.

– Хорошо.

Правда, было непонятно, «хорошо» означало то, что доклад принят, или это «хорошо» относилось к отсутствию бумаг и отключенным радиостанциям?

– Трофеи забираем?

– Никаких трофеев, – возразил Вадим. – И кроме того, все в перчатках?

Кондратьев отрицательно покачал головой.

– Ладно, мой просчет, – повинился прапорщик, – сразу не сообразил. А вообще перчатки с собой есть?

Кондратьев снова кивнул.

– Надевай. Так, мужики, придется теперь пробежаться по крыше и все поверхности, на которых этот оболтус мог оставить отпечатки пальцев – протереть. В общем, везде, где ползал, лазил, дотрагивался.

– Петрович, думаешь, это натовцы? – поинтересовался Юрцев.

– Не знаю, – искренне ответил Банников, – не знаю, кто они, не знаю, что тут делают, но во избежание международного… – он хотел произнести слово «розыска», но в последний миг заменил его на другое, – скандала, следует оставить за собой чистоту и порядок.

– А гильзы, пули в трупах?

– Ну, это ты хватил. Сплю и вижу, как наши верхи по чьему-либо запросу соглашаются провести баллистическую экспертизу во всех Вооруженных Силах. Чепухня. А вот отпечатки пальчиков могут и всплыть. Выйдешь на пенсию, сунешься за границу и – пиши пропало.

– А срок давности?

– Военные преступления сроков давности не имеют! – авторитетно заявил Степанчук.

– Так точно! – подтвердил Банников.

– Во блин! Но это разве военное преступление? Разве не дружественный огонь?!

– Вот, если дружественный, пойдем и заявим, мол, так и так, перепутали, братцы. Звиняйте, хлопцы.

– Шутишь? – укоризненно покачал головой старший сержант.

– Ага, сплошной юмор, – огрызнулся прапорщик. – Все, парни, давайте займитесь отпечатками, а я еще понаблюдаю пару-тройку минут. Закончите и сваливаем.

Боевые действия представляли собой чехарду рассыпавшихся по всему городу схваток. Видимо, правительственные войска, не найдя в себе сил для обороны всей столицы, укрепились в отдельных административных или наиболее удобных для обороны зданиях. На улицах, примыкающих к российскому посольству, тоже кипел бой. Но оборонявшиеся еще держались – на шпиле венчавшей здание посольства башни развевался бело-сине-красный флаг Российской Федерации. Само же здание нет-нет да и окутывалось облаком разрыва – осаждавшие вели по нему вялый огонь из какого-то оружия не слишком большого калибра – как подумалось Банникову, из восьмидесятидвухмиллиметрового миномета.

– Протерли, – сообщил Юрцев.

– Как следует?

– Обижаешь. Мы еще вражьи стволы поломали и радиостанции разбили.

– Я догадался, – Банников хоть и вел наблюдение, но прекрасно все слышал и разобрался в доносившихся со спины звуках. – Парни, обо всем этом молчок.

– Никому, даже своим? – недовольно уточнил Руслан.

– Да. Меньше болтаешь, крепче спишь, – ответил за Банникова Юрцев.

– Понятно, – кивнул Руслан уже без протеста в голосе.

– Раз понятно, – Банников позволил себе усмехнуться, – сматываем, мало ли кому и что они успели сообщить. Вот как гости нагрянут… Замучаешься отплевываться.

– Это да, – только сейчас подумав о подобной возможности, Юрцев зыркнул взглядом по окружающим улицам. Никакого подозрительного движения поблизости не наблюдалось.

– Уходим, – скомандовал Банников, – на лестнице протираем перекладины, на лестничных пролетах перила.

– Блин, все пролеты тереть, – вздохнул рядовой Степанчук. – Я же говорил тебе, – он обратился к Кондратьеву, – надень перчатки, а ты жарко, жарко, – упрекнув товарища, Руслан первым полез в лаз. Через мгновение все услышали скрип кожаных перчаток по железу протираемых лестничных перекладин.

Возвращающийся разведдозор – Кошелев со второй тройкой ядра – поджидал в здании разграбленного магазина продуктов, находившегося прямо на перекрестке улиц.

– Сюда, – высунувшись из дверей, сержант Логинов призывно замахал руками. Увидев его, Банников слегка подкорректировал направление бега и, тяжело дыша, ввалился в полутьму душного помещения.

– Все спок? – не удержался от вопроса Логинов, Банников неопределенно хмыкнул и направился к группнику.

– Надо пошушукаться.

– Можно там, – Кошелев кивнул на вход, ведущий в соседнее помещение.

– Что у тебя стряслось? – едва закрыв за собой дверь, поинтересовался Кошелев.

– Мелкая неприятность, могущая перерасти в крупную проблему. – И не заставляя командира теряться в догадках: – Мы там немного постреляли.

– Да слышали, как вы там метелились. Я так понимаю, удачно?!

– Да. Вот только мы, возможно, амеров положили.

– Охренеть… Да чтоб мне сдохнуть! Ты серьезно?

– Я похож на клоуна?

– Н-да… Всех?

– Кого нашли.

– Свидетелей нет?

– Я же сказал – всех, кого наблюдали.

– И то хлеб. А раз так, то и черт с ними. Но как же так?

– Командир, и ты туда же? Я что, беседы с ними затевать должен был? Увидел ствол и мочил. Если сейчас раздумывать начнем: стрелять – не стрелять, мы из города не выйдем. Заметил с оружием, жми на спуск.

– А что, никак не отличить было?

– Я первого на чердаке положил, там темно, да и какая разница, ну увидел я, что они в натовской экипировке и что дальше? А если они наемники?

– Согласен.

– Ребята их обыскали, форма, амуниция натовская и никаких документов. Знаков различия тоже нет.

– Ладно. К хренам их, ты лучше про посольство скажи.

– Флаг на крыше. Но это потом, при всех, чтобы дважды не повторять. Не следует терять время, а про амеров ротному докладывать будешь?

– Нефик.

– А если потом узнает?

– Скажу впопыхах забыл. Да и кто проболтается, головняк?

– Не должны.

– Тогда об чем разговор? Пошли на «базу»…

Глава 6

Командир роты, командиры групп и их заместители собрались вокруг расстеленного на капоте машины подробного плана города, ранее заныканного Евгением Иннокентиевичем, но теперь извлеченного на божий свет.

– Посольские еще держатся, – свой доклад Банников начал с этих слов, – но их обложили со всех сторон. Максимально близко можно подобраться вот отсюда, – Вадим взял в руки автоматный патрон и кончиком пули начал вести вдоль улиц, обозначая маршрут движения. – Вот здесь баррикада, ее не преодолеть – тяжелая строительная техника. Не знаю, кто ее сюда согнал и кто соорудил баррикаду, но сейчас над ней развевается флаг мятежников. Если вот тут спешиться, то можно постараться обойти ее вот с этой стороны, по переулку. Но не факт, что не напоремся на засаду. К тому же там метров тридцать открытого участка, но на мой взгляд это все же лучший вариант. На центральной улице стоят два танка, и она тоже перегорожена – на этот раз какими-то бетонными плитами. На северо-западе и вовсе идет ожесточеннейший бой. Пробовать пробиться там я бы не рискнул. А чтобы приблизиться к посольству вот с этого направления, надо проехать полгорода.

– Значит, ваше предложение бросить технику и проникнуть в посольство пешим ходом? – задумчиво уточнил куратор. – А как вы рассчитываете эвакуировать гражданский персонал?

– Это, конечно, проблема, но ведь в посольстве должны же быть какие-то машины? К тому же можно оставить у машин охранение и попытаться вернуться тем же путем. Только действовать надо быстро. Мне почему-то кажется, что мятежники взяли посольство в клещи, но не спешат предпринимать штурм, чего-то медлят.

– Вероятно, у них элементарно не достает сил, – убедительно пояснил Глазунов, и Банников мысленно с ним согласился, – ждут, когда будет покончено с другими более важными в стратегическом отношении очагами сопротивления, и вот тогда кому-то не поздоровится. Скорее всего ради блокирования посольства они баррикадами все и обложили. Первоначальная задача – не выпустить, штурм – дело времени.

– Тем более нельзя тянуть, надо действовать, – решительно заявил Банников. – А насчет техники – можно попробовать пробиться с боем. Флаг мятежников у нас есть, попытаемся подойти на максимально близкое расстояние и ударить со всех стволов. Вот только баррикада… Просто так не проломить. Возможно, придется растаскивать тросами.

– Что, рискнем? – Евгений Иннокентиевич обратился к офицерам.

– Можно попробовать, – первым отозвался Овчаренко.

– Рискнем, – одновременно согласились ротный и Кошелев.

– Тогда так и порешим, выдвигаемся под знаменем мятежников, рвем всех в клочья, разбираем баррикаду и аля улю к посольству. В темпе сажаем всех, кто там есть, на технику, и рвем когти в обратную сторону по проверенному маршруту. А там, как кривая вывезет.

– Ага, замечательно, только флаг вражеский, когда к посольству рванем, скинуть не забудьте, – заметил Кошелев.

– Не забудем, – заверил ротный, – я его едва ли не в руках держать буду.

– Смотри, а то подведешь нас под монастырь, – улыбнулся ему Овчаренко.

– Но знамя… того, не выкидывай, сунь под задницу. На обратном пути может еще пригодиться, – старший лейтенант вновь вставил свои пять копеек.

– Я его тебе в задницу суну, – с усмешкой пообещал ротный. Кошелев на командирскую шутку, похоже, обиделся, но промолчал.

– Тогда по машинам? – взгляд Глазунова скользнул по лицам собравшихся.

– По машинам, – машинально подтвердил ротный.

– По машинам! – громко скомандовал Банников.

– Огонь по первому выстрелу, – уже запрыгивая на броню, ротный продолжал отдавать указания, – цели выбирать самостоятельно, сна… – капитан Бойков хотел сказать «снайперы поражают наиболее важные цели», но сообразив, что при неизбежной при движении тряске от них не будет особого толку, не договорил, – гранатометчики в готовности. Поражать технику и огневые точки в зданиях, – запустившему двигатель механику-водителю: – Вперед! – И через секунду по радиостанции: – Наводчику-оператору уничтожать все, что движется, самостоятельно и по моей команде.

– Принял, – отозвался наводчик.

Боевая машина плавно тронулась, выворачивая траками асфальт, развернулась, нехотя выбралась из проулка на улицу и, повернув налево, начала резво набирать скорость. Чуть приотставшие джипы в шахматном порядке разошлись по разным сторонам и, прижавшись вплотную к пешеходным тротуарам, покатили следом.

Капитан Овчаренко, обратившись к наводчику сержанту Лосеву, поинтересовался:

– К бою готов?

– Я? – переспросил Лосев, ошарашенный «слегка» поздновато заданным вопросом, но поборов секундную растерянность, уверенно ответил: – Как пионер!

– Молодец! – похвалил капитан, ощущая у себя в груди нарастание нервного напряжения – баррикада становилась все ближе. – Приготовились, парни! – команда улетела в эфир, и в этот момент впереди наметилось какое-то движение. Находившиеся прямо на пути мятежники засуетились, забегали. Кто-то из стоявших за тяжелым гусеничным тягачом приветливо замахал флагом. Дистанция стремительно сокращалась. Понимая, что удар на скорости не сдвинет препятствие, а только погубит машину, механик-водитель сбросил скорость. Уже стали видны лица, на некоторых появилась растерянность. Один из стоявших на баррикаде сумел разглядеть в едущих что-то неправильное, рот его перекосился от громкого крика, мятежники начали вскидывать оружие.

– Огонь! – рявкнул Овчаренко, и ствол двадцатипятимиллиметровой пушки окрасился пламенем – припаркованный к баррикаде джип и стоявший в нем крупнокалиберный пулемет разнесло на металлические запчасти, застрекотали автоматы и пулеметы, ствол пушки чуть довернулся вправо, и пулеметный расчет установленного на треноге ДШКа приказал долго жить. Еще пара выстрелов, и к праотцам отправился расчет миномета.

– Снарядов больше нет, – доложился оператор-наводчик.

– А нам хватило, – слегка разочарованно проворчал Овчаренко и услышал, как застрекотал 7,62-миллиметровый пулемет боевой машины.

Правый джип резко, с визгом колес, затормозил, и из его кузова оглушительно рявкнул гранатомет – балкон близлежащего здания объяло пламенем и дымом. Второй джип вильнул вправо, нырнув в небольшой тупичок. Тут же разведчики попрыгали на землю и, прикрывая друг друга, пошли вперед.

– Вы двое здесь! – прокричал Банников водителю и сидевшему на месте старшего рядовому Георгию Бебикову – разведчику-автоматчику группы, входившему в состав первой тройки ядра, – ждете команды.

– Есть ждать команды, – отозвался Бебиков.

– Жора, машину не профукайте! – крикнул прапорщик, спешно покидая столь уютную «подворотню».

«Брэдли» ударила носом, как показалось ее водителю рядовому Агееву, в наиболее уязвимое место баррикады – в корпус огромного гусеничного трактора, совсем недавно занятого на расчистке горных обвалов, и тот зарылся гусеницами в асфальт и «заякорился» намертво.

– Зараза! – прорычал механик, заставляя двадцатитонную громадину отползать назад.

– Десантируемся! – подал команду капитан Овчаренко, но в эфире тут же послышался рык ротного.

– Сидеть! Оставаться на местах! Борис, людей под пули подставить хочешь? Нас и так на броне как мух!

– Командир, так что делать? – переспросил сидевший за спиной капитана Овчаренко командир первого отделения старший сержант Кротов.

– Сидим, не ерзаем, – капитан недовольно поморщился, – наблюдать!

Но наблюдать было уже не за кем – большая часть находившихся у баррикады мятежников оказалась уничтожена, и лишь немногим удалось спастись бегством.

«Брэдли» рявкнула двигателем и пошла на таран тягача, на этот раз дело пошло успешнее, прежде чем тягач зарылся в грунт, в баррикаде образовалась полуметровая брешь.

– Бесполезно, – буркнул водитель в микрофон рации, – надо на трос и оттаскивать.

– Действуй! – неохотно согласился Бойков.

– «Борец», – Овчаренко обратился к ротному, – предлагаю личному составу спешиться и своим ходом уходить к посольству. Техника подойдет потом.

– Я сказал оставаться на местах, – Бойков был непреклонен, но все же снизошел до объяснений: – Сейчас спешимся, потом обратно залезать, только время потеряем. Если что, твоя смерть будет на моей совести, – наверное, он хотел так пошутить, но шутка получилась не очень. Поняв, что сморозил глупость, ротный попробовал сгладить ситуацию: – Не переживай, Борис, скоро поедем, – пообещал он и обратился к водителю: – Водила, ты долго возиться будешь?

– Как попрет, – хмуро отозвался тот, – сейчас попробую по ходу толкнуть.

БМП крутанулась и, нацелившись на нос тягача, поползла в «лобовую атаку». Удар, скрежет металла, и тягач медленно подался вдоль баррикады, образовавшаяся ранее щель расширилась.

– Противник! Подкрепление, – в микрофонах наушников раздался голос Банникова, – тяжелая кавалерия прибыла.

Он, подняв бинокль, вглядывался в выползающий на перекресток танк под гордо развевающимся над ним мятежным флагом. За ним следовали два БТРа, как коконами обсаженные человеческими фигурками, и полный грузовик размахивающих оружием таких же, что и на броне, оборванцев. Не растерявшийся ротный вскочил на ноги и гордо водрузил над башней трофейный флаг.

– Поторопитесь, – произнес Банников, время шло, расстояние до вражеской колонны сокращалось, и если у противника имелась хорошая оптика, обман мог раскрыться в любую секунду.

– Сейчас, сейчас, – проворчал механик-водитель, и БМП в очередной раз пошла на таран. Удар получился сильным, на стальном экране БМП появилась вмятина, но и тягач, качнувшись на траках, со скрипом отполз в сторону, образовав внушительную щель в препятствовавшей проезду преграде.

– Молодец, – прокричал ротный, и тут же, – пошел, пошел!

– «Борец», надо пропустить джипы, – предложил Овчаренко, но ротный только хмыкнул:

– Догонят, поехали, – вновь поторопил он водителя, и БМП, разворотив гусеницами асфальт, понеслась к находившемуся в нескольких сотнях метров и огороженному каменной стеной зданию посольства.

– К машинам! – крикнул Банников. Кто-то повторил его команду, и Вадим вызвал на связь Бебикова, – стартуйте, быстро, мы у баррикады.

– Едем, – отозвался Бебиков, и почти в ту же секунду из тупика выскочил ревущий внедорожник. Преодолев расстояние, отделявшее его от преграды, джип, резко тормознув, остановился. К нему тут же поспешили спецназовцы.

– Все? – привстав, Банников окинул взглядом рассевшихся по кузову бойцов. – Все! Поперли! – махнул рукой в направлении посольства. Завизжали покрышки и внедорожник начал догонять умчавшуюся вперед «Брэдли».

До железных посольских ворот оставалось метров триста пятьдесят, когда капитан Овчаренко отчетливо разглядел в оптику боевой машины возвышающийся над окружающей посольство стеной стоявший на треноге ПТРКа «Тоу» и суетящихся за ним людей. То, что расчет целился именно в мчащуюся на всех парах «Брэдли» не вызвало у Овчаренко никакого сомнения. Их приняли за противника.

– Флаг, он же не убрал флаг! – спохватился командир первой группы, и из всей мочи заорал в рацию: – Флаг, придурок, убери флаг!

Но было поздно.

С брони все, с брони! – успел выкрикнуть капитан, прежде чем его глаза зафиксировали пуск.

– Все с брони, живо! – перекрыв шум двигателя, повторяя отданную команду, рявкнул заместитель командира группы. Сидевшие сверху бойцы горохом посыпались вниз. Механик-водитель попытался увести машину от беды, но тщетно. Вспышка, грохот, и капитан Овчаренко провалился в беспамятство. Звуковая волна ударила по ушам едва успевшего соскочить с брони ротного. Мимо споткнувшейся БМП пронесся один из джипов.