Читать онлайн И посыпались с неба звезды

Все описываемые события являются плодом авторского воображения.

Автор настоятельно просит не путать мысли и слова персонажей (зачастую весьма спорные) с мнением самого автора.

Вашингтон

– Приходится признать, русские в Сирии действуют весьма эффективно.

– Их успехи – наши поражения. Русские зарвались. Их следует слегка притормозить.

– Да, Майкл, ты прав, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

– ???

– План уже разработан. Завтра ты вылетаешь в Триполи…

Москва. Главное Разведывательное Управление

Выслушав доклад подчиненного, генерал-лейтенант Евсеев уточнил:

– Сведения точные?

– Абсолютно, Иннокентий Павлович, – тоном, не вызывающим сомнений, подтвердил полковник Семипольский. Евсеев задумался лишь на секунду:

– Тогда необходимо действовать, иначе наши оппоненты натворят дел. Поднимайте по тревоге одну из групп отдела «Б».

– Они не успеют, – непроизвольно постукивая пальцами по папке с докладом, качнул головой Семипольский.

– Что значит – не успеют?! – повысил голос генерал-лейтенант. Реакция шефа не произвела на полковника никакого впечатления.

– Мы рассматривали этот вариант, – спокойно продолжил он, – но, просчитав время, необходимое подразделениям отдела «Б» на завершение выполняемой в данный момент миссии, пришли к выводу: бойцы отдела никоим образом не попадут в заданный район до момента окончания так называемой сделки.

– Предложения?! – прозвучал требовательный вопрос.

– Задействовать наши подразделения, находящиеся в Сирии.

– Разве у нас на данный момент там работают группы отдела «Б»?! – генерал выглядел удивленным.

– Нет. Но имеется в наличии отряд специального назначения, – сообщил полковник и пояснил: – Армейцы.

– Алексей Семенович, – голос Евсеева зазвучал вкрадчиво, – ты считаешь, ребята из этого отряда достаточно компетентны в операциях подобного рода?

– В принципе, это их прямое предназначение, – пожатие плечами не придало ответу должной уверенности.

– Н-да, это точно, – согласился генерал, – прямое предназначение, но достанет ли им умений? Опыта проведения подобных операций у них нет… Мы ведь только и делаем, что используем их не по профилю. Впрочем, как я понимаю, выбор у нас невелик?!

– Так точно, невелик, – перейдя на официальный тон, подтвердил полковник. Генерал-лейтенант задумался, но ненадолго. Буквально через несколько секунд он скинул с себя паутину раздумий:

– Что ж, раз кривая так вывезла, даю отмашку на проведение операции силами армейцев. Проверим парней, так сказать, в боевых условиях. Но, – Евсеев назидательно потряс пальцем, – кровь из носу: задача должна быть выполнена! Иначе грош нам цена. Иначе посыплются… – он не договорил. Что именно посыплется, так и осталось невысказанным.

– Я отдаю указания? – на всякий случай уточнил Семипольский.

– Да, – подтвердил генерал. – Без промедления. И вот что еще, раз у нас нет возможности привлечь к операции хотя бы одну из групп отдела «Б», задействуйте подполковника Черныша. Он с недавних пор пребывает в тех же краях, что и наши армейцы… По возможности.

– Привлечем, – уверенно отозвался собеседник.

Российская база Хмеймим. Сирийская арабская республика

Генерал-майор Новиков вперил взгляд в прибывшего по срочному вызову полковника Чурсина и, сдвинув брови, потребовал:

– Срочно готовить к вылету группу из десяти человек.

– Но штатная группа состоит… – полковник не договорил, его перебили.

– Из десяти, – отрезал генерал.

– Ясно, – поспешил согласиться полковник.

– Группа не обязательно штатная, – пояснил генерал.

– Понятно, – кивнул Чурсин, а Новиков продолжал:

– Отобрать самых лучших. Самых выносливых, – генерал чуть помедлил, – и опытных. Можно офицеров. Лучше офицеров и прапорщиков, – сказал и тут же поправился, – лучших офицеров и прапорщиков. Задача предстоит опасная и физически тяжелая. Сроки. – Новиков говорил максимально короткими фразами. – У нас нет времени на раскачивание, – пояснил он и продолжил, совсем забыв, что его реплики совершенно не понятны не посвященному в суть дела полковнику. – Через два дня «посылка» попадет к заказчикам. Перехватить их будет сложнее. Если мы их упустим, смерть расползется по пустыне… – генерал понял, что его потянуло на пафос, и осекся. – Время на все про все два часа. Борт уже заправляют.

– Задача? – попытался уточнить Чурсин.

– Будет доведено позже, – отмахнулся генерал. – Предварительно сообщаю следующее: местность пустынная, действия автономные, расчет на пять-шесть суток. Вооружение, боеприпасы сообразно значительному огневому противодействию. Взрывчатка… четыре килограмма в тротиловом эквиваленте – полагаю, достаточно. Средства взрывания соответственно. Пока все. Подробности, как я и сказал, позже.

– Ясно.

– Тогда действуйте.

– Есть! – привычно ответил полковник Чурсин и, развернувшись, стремительными шагами направился к двери. Спустя пару минут он появился в центре боевого управления.

– Подполковника Елизарова ко мне, срочно! – едва войдя, скомандовал Чурсин и скрылся в своем, находившемся там же, рабочем кабинете. Полковник Чурсин мог бы поставить задачу и по ЗАС, но, слывя старомодным, предпочитал делать это при личном общении.

Подполковник Елизаров, командир отдельного отряда специального назначения, прибыл буквально через несколько минут. Он не зря спешил – отряд под его командованием находился в Сирии уже более двух месяцев, и подполковник успел усвоить: минутное промедление может стоить кому-то жизни.

– Присаживайтесь, Григорий Алексеевич, – Чурсин сделал рукой приглашающий жест.

Елизаров послушно плюхнулся в стоявшее у стола кресло и коротким движением смахнул ладонью выступивший на лбу пот – на улице стояла невыносимая жара.

– Короче, от тебя сводная группа, – без обиняков сообщил Чурсин, – десять человек, самых подготовленных, самых физически сильных и выносливых. Возможно комплектование полностью офицерами и прапорщиками.

Елизаров на минуту задумался, затем, почти непроизвольно качнув головой, сделал встречное предложение:

– Может, сформировать костяк из личного состава одной из штатных групп и добавить пару-тройку надежных офицеров?!

– Тебе виднее, – не стал навязывать свое мнение Чурсин, – в конечном итоге за выполнение задачи отвечаешь ты.

– Тогда так и сделаю. А старшим ротного-два отправлю.

– Вторая – это там, где майор Ивлев?

– Он самый.

– Хороший выбор. Но время в лимите, так что с личным составом сам разберешься, а мы вернемся к нашим баранам. Итак, местность предстоящей работы пустынная. Запас продовольствия и воды на пять-шесть суток. БК по максимуму. Я тут, пока тебя ждал, набросал примерный список требующегося вооружения, – полковник Чурсин протянул Елизарову листок бумаги.

Подполковник взял список, мельком просмотрел его и с видимым разочарованием на лице заметил:

– Это, конечно, замечательно, но хотелось бы о предстоящей задаче знать побольше.

Полковник, словно чувствуя себя виноватым, вздохнул и развел руками:

– Сам пока ничего толком не знаю. Мутят. Всего-то и информации: вывод группы воздушным путем. Тут все, как учили: десантируетесь, закапываете парашюты поглубже в песок и алга.

– Шутишь? – Чурсин и Елизаров знали друг друга давно и, в отсутствие посторонних, общались на «ты».

– Да ну нафиг, – как рассерженный кот, фыркнул полковник, – какие, к чертям, шутки: укладывай одиннадцать парашютов.

Лицо Елизарова вытянулось от удивления:

– Почему одиннадцать? Ты же сказал, группа десять человек?!

– Будет еще один тип, – полковник усмехнулся, – для комплекта.

– Понятно, что ничего не понятно, – буркнул Елизаров, – еще что-то?

– Пока все, – успокоил подполковника Чурсин, и тот начал подниматься из кресла.

– Пойду поднимать людей, – сообщил подполковник.

Полковник Чурсин одобрительно кивнул, но не преминул напомнить:

– У тебя полтора часа. – И с легким беспокойством: – Успеешь?

– Надеюсь, – отозвался Елизаров.

– Надеяться мало, надо успеть, – в голосе послышалась жесткость.

– Успеем, – заверил подполковник и, уже направившись к двери, вдруг остановился и задумчиво произнес: – Снаряжения получается много. – И твердо: – Потребуется несколько ПДММ[1]. Прошу дать добро на использование.

Чурсин только отмахнулся – он не собирался возражать решениям, принимаемым Елизаровым:

– Делай, как считаешь нужным, – сказал полковник и потянулся к телефону, давая понять, что разговор окончен.

Триполи

Майкл Томпсон нервничал. Необъяснимая тревога с самого утра заползла ему в грудную клетку, под самое сердце, и теперь терзала душу. Его и без того худые щеки ввалились, на лбу залегла очередная складка. На бумаге все расписали складно, учли каждую мелочь. Сам не зная того, весь Шестой флот США в данный момент работал, а вернее, стоял на страже осуществления замысла, непосредственным исполнителем которого назначили полковника Томпсона. Казалось, все складывалось как нельзя лучше, но полковник не находил себе места. Он раз за разом прокручивал разговор, состоявшийся в Вашингтоне. Разговор, должный иметь далеко идущие последствия.

…основная ударная сила, главный козырь русских в Сирии – авиация. Не будет ей должного противодействия, и Россия в нашем неофициальном противостоянии выйдет победителем. Русских следует остановить. Увы, вступить в открытую конфронтацию – значит начать войну, что неприемлемо. Вывод один – снабдить наших друзей надежными средствами противовоздушной обороны. Но опять же, сделать это открыто мы не можем. По той же самой причине – война. Но выход, как всегда, есть.

– Третьи страны, третьи руки?

– Вы, как всегда, проницательны, друг мой, именно так. Ливия нам видится как раз подходящим местом для осуществления задуманного, тем более нам не придется прилагать дополнительных усилий для доставки в этот район переносных зенитно-ракетных комплексов.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что сказал, нам не придется заниматься рутинной контрабандой, все необходимое «оборудование», назовем это так, доставлено в Ливию в рамках противодействия кровавому режиму Каддафи. Поставлено, не использовано и потому надежно законсервировано. Все, что нам остается – вскрыть тайник и передать ПЗРК в нужные руки. И если позднее произойдет какая-либо утечка информации, даже при самом тщательном расследовании выяснится – мы тут ни при чем, все следы ведут в Ливию. Две тысячи одиннадцатый год, восстание – все быльем поросло. Были поставки? Были! И что? Кто? Что? Кому поставлял? Давность смывает умысел.

– А если, – произнес Томпсон задумчиво, – русские узнают о сделке и попытаются ее не допустить?

– Уверен, этого не случится, – не разделил опасения полковника собеседник. – Объективно: предпосылок к утечке информации нет. Но, – говоривший поднял вверх указательный палец, – моя уверенность – это только моя субъективная уверенность. Как говорят русские: и на старуху бывает проруха – во избежание непредвиденных коллизий мы отслеживаем все воздушные суда в регионе. Любой внеплановый перелет тут же будет взят под контроль. В случае дополнительной и чрезмерной активности русских место сделки перенесем и подготовим непрошеным гостям отличную встречу. Слава богу, ливийское воздушное пространство находится под нашим полным контролем. Если русские посмеют в него вторгнуться без нашего ведома, то будут сбиты. Не волнуйтесь, полковник, все будет в ажуре, данная операция – скорее техническая процедура.

Полковник Томпсон скривился, будто только что отведал вина, перебродившего в уксус.

– Вашими бы устами да мед пить, – скепсис в голосе Томпсона не укрылся от собеседника, но тот только снисходительно улыбнулся.

– Полноте, полковник, полноте. Будьте оптимистом, тем более что по выполнению задачи вас ждет новое назначение. А ваша задача, как я и говорил, скорее технического свойства – понаблюдать со стороны за проведением сделки и вовремя доложить об ее успешном завершении.

– Да, именно так, – Томпсон сделал вид, что полностью согласен с собеседником.

– Именно так. А самое главное, мы совершенно ни при чем, все это повстанцы и Каддафи, Каддафи и повстанцы, – при этих словах на лице говорившего появилась широкая улыбка.

Российская база Хмеймим

Выйдя из кабинета полковника Чурсина, подполковник Елизаров сразу же покинул ЦБУ группировки и, не желая терять времени, направился к штабу отряда. По пути он встретил старого знакомого майора – вертолетчика, но лишь махнул в приветствии рукой.

– Доброго, – поздоровался и постучал пальцами по часам на руке, мол, время, бегу, бегу. Майор ответно кивнул и лезть с разговорами не стал.

Быстрым шагом добравшись до штаба, Елизаров окинул мимолетным взглядом изнывающего на жаре часового и вошел в помещение отрядного центра боевого управления.

– Офицеров второй роты, по тревоге, ко мне! – бросил он стоявшему у дверей посыльному и, обратившись к дежурному по ЦБУ капитану Нестеренко, потребовал: – Офицеров управления тоже!

– Так ведь обеденный перерыв, – не подумав, брякнул тот и, тут же пожалев о своей реплике, потянулся к трубке стоявшего на столе телефона.

– Бегом! – внезапно рассердившись, рявкнул комбат. – Бегом пробегись, быстрее будет, названивать он собрался, блин. И никаких рассусоливаний! По тревоге всех! – Елизаров выкрикнул эти слова так громко, что был услышан многими из вызываемых, благо жилые помещения офицеров управления находились по соседству. Вскоре все необходимые лица прибыли, и совещание началось. На этот раз оно было необычайно коротким – торопили установленные командованием сроки.

– Александр Александрыч, – комбат обратился к командиру второй роты майору Ивлеву.

– Я! – по-уставному отозвался майор.

– Прилетела задачка, будь она неладна, пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю, что, дальше по алфавиту. Короче, дело намечается серьезное. Вот только информации пока мало. Скажу: действовать придется автономно. Местность, – подполковник усмехнулся, – по оперативным данным, пустынная, то есть пустыня. Со своей колокольни могу предположить Северную Африку. Расчет воды и продуктов на пять-шесть дней. Жара, значит, воды брать много. И боеприпасы по максимуму. Остальное по списку, – Елизаров показал на лежавшую на столе бумажку размером А4. – Вывод воздушным путем. А теперь сюрприз – десантирование парашютным способом.

– Упасть не встать, – не удержался от реплики командир первой группы капитан Лобов.

– Где-то так, – не стал пенять ему за несдержанность комбат. – Готовьте сводную группу из десяти человек. Костяк – первая группа. Остальные… – секундная пауза, – ты, Сан Саныч, для укомплектования можешь привлечь любого, на твой выбор. Хочешь из роты, хочешь из отряда. Это в свете того, что командиром сводной группы назначаешься ты.

Ивлев скорчил удивленную рожу, но не возразил и не стал задавать уточняющие вопросы, а комбат продолжал:

– Готовность к выводу, – Елизаров взглянул на часы, – через час пятнадцать минут. К этому моменту все должно быть уложено, укомплектовано, в том числе и одиннадцать парашютов. – И упреждая напрашивающийся вопрос: – С вами отправляется некий тип, нечто типа куратора.

– Вот это действительно сюрприз, – покачал головой Ивлев, – а вы говорите парашюты… – Майор умолк, увидев, как подполковник Елизаров вытянул вперед руку с раскрытой ладонью, призывая не развивать тему. Комбат удовлетворенно кивнул и перешел к завершению совещания:

– У меня все. Конкретика по задаче появится в процессе. Эдуард Борисович, – говоривший обратил свой взор на зама по ВДП[2] капитана Буслаева, – насколько мне известно, парашюты у нас уложены?!

Зам согласно кивнул:

– Да, Григорий Алексеевич.

– Хорошо. Потребуются ПДММ. Подготовьте необходимое количество. Людей, сколько нужно, возьмете во второй роте, из числа не задействованных. Сроки те же. Управитесь?

– Так точно! – отозвался Буслаев.

– Вот и отлично. Через час десять построение убывающих у штаба.

– Строевой смотр? – влез с уточнением Лобов.

– Смотра не будет, – успокоил его комбат, – поэтому ничего лишнего, ничего ненужного. И крайнее: особый упор на скрытность – маскировка согласно местности, а местность, как я уже говорил, – пустыня и полупустыня. Так что соответственно.

– Куда нас все-таки, товарищ полковник? – как никогда серьезно спросил Ивлев. – Хотелось бы знать поточнее.

– Не знаю, – качнул головой Елизаров. – Правда не знаю. Думаю, Северная Африка. Я бы поставил на Ливию, но… – говоря, подполковник развел руками. – Надеюсь, в этом направлении прояснится раньше, чем вы сядете в самолет и будет поздно что-либо менять.

– Бум надеяться, – откликнулся ротный второй роты.

– И верить… – вставил свою реплику командир первой группы.

– Может, тебя здесь оставить? – покосился на излишне разговорчивого подчиненного Елизаров.

– Не надо, товарищ полковник, – вступился за того Ивлев. – Мне в группе хоть один будет нужен, кого не жалко. Если что: героическая смерть и все дела. Почетный караул, салют, чем не триумф?

– Да я… – начал было провинившийся, но комбат шлепнул ладонью по столу.

– Все, закончили прения. По рабочим местам. – И добавил: – Готовьтесь к пустыне.

– Товарищи офицеры…

А на улице светило солнце, едва уловимый ветерок развевал знамена, лениво бродил от помещения к помещению прихваченный с месяц назад разведчиками на задаче кот. Вдалеке все так же лениво тявкала собака охранения. Полетов не было. Жизнь шла своим чередом.

– Смирно! – о прибытии старшего начальника громко оповестил дневальный рядовой Трегубов.

– Вольно! – отмахнулся комбат и, опередив спешившего с докладом дежурного, потребовал: – Командира, офицеров и прапорщиков, убывающих на выполнение боевой задачи, в канцелярию роты!

– Есть! – отозвался дежурный. С любопытством окинул взглядом стоявшего рядом с комбатом коренастого мужика лет тридцати пяти и громко гаркнул: – Командира, офицеров и прапорщиков, убывающих на выполнение боевой задачи, в канцелярию роты!

– Чего орешь, Федулов? – из-за дверей канцелярии выглянул капитан Лобов и, увидев комбата, притворно закашлялся. – Кх-кх, товарищ полковник, мы тут уже, в канцелярии, так сказать, кх-кх.

– И куда тебя, такого чахоточного, на задание? Может, тебя к доктору? – участливый тон ни в коей мере не соответствовал хмурому выражению лица подполковника.

– Никак нет, – мгновенно перестав кашлять, отозвался капитан. – Это я так, поперхнулся, – сообщив это, Лобов, как щитом, прикрывшись канцелярской дверью, ретировался. Елизаров и прибывший вместе с ним человек вошли следом.

– Товарищи офицеры! – скомандовал ротный при виде входящего в помещение комбата. Тот махнул рукой.

– Товарищи офицеры! – подал очередную команду Ивлев. И подполковник начал говорить без всяких предисловий, представляя находившихся в помещении:

– Товарищи, как я и говорил, вам в группу назначили подполковника Черныш…ша Анатолия Анатольевича. Будьте любезны, как говориться, жаловать. А это, Анатолий Анатольевич, – Елизаров показал рукой на ротного, – командир второй роты майор Ивлев Александр Александрович. А этот улыбчивый, темноволосенький, блин, – комбат указал на офицера, сидевшего рядом с ротным, – командир первой группы капитан Лобов Аркадий Петрович. Вон тот товарищ со шрамом – командир второй группы старший лейтенант Рогожин Валерий Афанасьевич. И наконец, наш ветеран – заместитель командира первой группы прапорщик Маркитанов Дмитрий… – комбат запнулся. Много лет зная прапорщика, Елизаров, к собственному стыду, так и не удосужился запомнить его отчество. Получилось неловко, но комбат, тем не менее, вполне достойно вышел из ситуации, сразу перейдя к делу. – Итак, довожу до сведения: подполковник Черныш назначен ответственным за проведение данной операции с функцией принятия окончательного решения, – комбат и сам удивился тому, что сказал.

«Ну и загнул», – подумал капитан Лобов, но на этот раз благоразумно промолчал.

Елизаров же, осознав некую корявость сказанного, прочистил горло и пояснил:

– Одним словом, пока все идет хорошо, командуешь и управляешь личным составом ты, Сан Саныч. Принятие же любого ответственного решения по согласованию с кура… – комбат вновь запнулся, мысленно плюнув, – с подполковником Чернышом.

– А пописать тоже разрешение у товари… – начал было Лобов, но его прервали.

– Заткнись! – шикнул на слишком разговорчивого капитана ротный, хотя его и разбирало вполне объяснимое недовольство, но меряться силами с новоприбывшим начальником не хотелось. Особенно в преддверии совместной задачи. Поэтому он как можно спокойнее задал волновавший всех вопрос: – По предстоящей задаче что-то доведено будет? – И все же не удержался от ехидства: – Или это прерогатива товарища подполковника, а мы, так сказать, тупые пешки-исполнители?!

– Будет, – заверил вновь испеченный начальник и начал излагать суть предстоящего боевого задания.

Уже уходя и почти закрыв дверь, комбат обернулся и поманил за собой ротного:

– Александр Александрович, можно тебя на минуточку?

Тот, само собой, кивнул и отправился следом за уходящими. Когда они, выйдя из помещения, отошли за пределы слышимости дневального, подполковник Елизаров замедлил шаг и, кивнув за спину, негромко поинтересовался:

– Слушай, Саныч, а с замком первой группы ты, случаем, не погорячился? Мужику под сорок, а ты его в пустыню, в пески? Загнать не боишься? Сердечко не надорвется? Я все понимаю, опыт и прочее, но как бы не запалился.

– Кто? Маркитанов? – удивленно вытаращился ротный. – Товарищ полковник, да он нас с вами скорее загонит.

– Ну, меня-то ладно, – не стал спорить комбат, – но в сравнении с личным составом…

На это Ивлев только усмехнулся:

– Наш Вениаминович девяносто девять процентов личного состава по выносливости переплюнет. Так что за него я спокоен. Он вытянет.

Комбат хмыкнул и как бы слегка виновато развел руками:

– Что ж, коли ты спокоен, тогда и мне волноваться ни к чему.

– Все будет в ажуре, – еще раз заверил ротный.

– Добро, я пойду, а вы тут с подполковником потолкуйте. Так сказать, первый контакт – он самый важный… – Елизаров хитро прищурился и добавил строго: – На построение не опаздывать! – сказал и направился к штабу.

А ротный повернулся к вновь прибывшему и без смущения принялся его разглядывать. (Впрочем, тот делал то же самое).

«Мужик как мужик, – подумалось Ивлеву. – Таких много: широк в плечах, видно, тренирован, взгляд серо-голубых глаз… собственно, взгляд как взгляд, лицо широкое, вполне славянское, волосы русые – темно-русые, на щеке маленькая родинка. Ладони широкие, пальцы толстые, как у работяги – плотника или молотобойца. Ехидная полуулыбка… – наконец майору надоела игра в гляделки. – Видно, пройдоха еще тот», – решил он и, вкладывая в слова весь имеющийся в запасе сарказм, спросил:

– Ка-амандир, и как к вам таперича обращаться? – спросил он.

– Как? – Черныш сделал вид, что удивился. – Как положено: товарищ подполковник.

От этих сказанных вновь прибывшим слов комроты аж перекосило. А по лицу подполковника расплылась довольная улыбка.

– Впрочем, можно Толь Толичем. Для краткости.

– Принято, – отозвался Ивлев, – для краткости. Меня Сан Саныч, – и протянул руку.

– Сработаемся, – еще шире улыбнулся Черныш, стискивая чужую ладонь своей широченной лапищей.

Автобусы, предназначенные для доставки спецназовцев к самолету, стояли неподалеку от помещения штаба – один собственно под личный состав, второй под имущество.

Нестройно идущую сводную группу встречали трое – комбат подполковник Елизаров, уже известный личному составу подполковник Черныш и полковник Чурсин из разведывательного отдела группировки.

– На месте! Стой! – скомандовал ротный, и личный состав замер. – Нале-во! Равняйсь! Смирно!

– Вольно, – скомандовал, как старший по званию и должности, полковник Чурсин и, обведя придирчивым взглядом стоявших перед ним спецназовцев, коротко выдал: – Парни, не подведите.

Лобов невольно кивнул, Ивлев нахмурился, Рогожин вытянулся по стойке смирно, Маркитанов продолжал мысленно считать дни до отправки отряда на родину. Остальной личный состав стоически хранил молчание.

Меж тем подполковник Черныш шепнул что-то полковнику Чурсину на ухо, и тот излишне громко скомандовал:

– По машинам!

– Слава богу… – проворчал кто-то.

– Недолгое прощание, – в тон предыдущему высказыванию буркнул Ивлев.

– А где напутственная речь? – с напускным разочарованием пробормотал Лобов.

Маркитанов вздохнул, запутавшись в цифрах. Рогожин сглотнул внезапно подкативший к горлу комок. Остальной личный состав мысленно матерился.

– Прокатимся с ветерком?! – командир первой группы продолжал балагурить. – Водила, что скажешь?

Водитель автобуса промолчал, зато ротный, на душе которого внезапно заскребли кошки, сердито рыкнул:

– Лобов, заткнись!

На что совершенно искренне удивившийся столь нервной реакции ротного Лобов виновато пожал плечами:

– Да я что? Я ничего.

– Вот и отлично, – Ивлев плюхнулся на сиденье и положил на колени автомат – настроение стремительно скатилось в ноль. С чего? Почему? Все вроде привычно, все вроде как всегда – задача как задача, а под ложечкой присосалась пиявка, сосет, никак не желая отпускать легкую добычу. «К черту», – майор мотнул головой, отметая накатившую хандру.

Автобусы заурчали моторами, затрещала из-за недовыжатого сцепления скорость, и колонна из двух автобусов и трех сопровождающих бэтээров тронулась.

Прокатились действительно с ветерком. Видимо, старший колонны спешил – до спецназовцев периодически долетали обрывки его фраз: «Дави на железку», «Да не тормози ты», «Вот только попробуй…», которыми он подгонял никак не желающего ехать с нужной скоростью водителя. Впрочем, колонна и так двигалась на пределе своих возможностей, на поворотах автобус кренило, а встречные автомобили испуганно шарахались в сторону. Жаркий ветер врывался в раскрытые окна, но не освежал, а высушивал и без того сухую кожу. Кое-кто уже потянулся к специально выставленным в салон бутылкам с водой.

– Хороша водичка! – констатировал вальяжно развалившийся в кресле Лобов, в одной руке он держал наполовину опорожненную бутылку, во второй – едва надкусанный шоколадный батончик. Неожиданно из-за капитанской спины показалась рука – стремительное движение, и сладость перекочевала в руки старшего лейтенанта Рогожина.

– Тебе много сладкого вредно! – сообщил тот, откусывая от батончика добрые две трети.

– Верни кровное! – без особого энтузиазма потребовал Лобов и, увидев, что сталось с его сладостью, с притворным возмущением завопил: – Выплюнь, выплюнь! – при этом сграбастал остатки батончика и быстренько засунул себе в рот.

– Обжора! – недовольно проворчал Рогожин.

– Как же, обжора, ага! – почти искренне завозмущался командир первой группы. – Да с такими товарищами с голоду сдохнешь!

– Ты – с голоду? – усмехнулся старший лейтенант. – Да ты жрешь не переставая! Только не в коня корм.

– Вот-вот, заладил: не в коня корм, не в коня корм! – зелено-коричневые глаза Аркадия задорно заблестели. – Все вы так говорите, а сами так и норовите последнюю крошку изо рта вырвать! – сказав это, капитан полез в карман и вытащил очередной, полурасплавившийся от жары, шоколадный батончик – видимо, у него таких «крошек» накопилось предостаточно. Зашуршала разрываемая обертка. С довольным видом Лобов сунул батончик в рот. На зубах скрипнуло – от встречных машин бросало песком и пылью. Аркадий поморщился, но тут же, как ни в чем не бывало, продолжил жевать.

Автомобильный марш-бросок продолжался. Но как ни гнали водители свои машины, никакого запаса времени по прибытии не получилось – на аэродром «подскока» добрались минута в минуту – стоявший на рулежной дорожке самолет в ожидании десанта завывал моторами.

– Живее! – поторопил подчиненных майор Ивлев. – В темпе грузимся. – И, подавая пример, ухватился за один из приготовленных к десантированию ПДММ.

– Давай, парни, потащили! – вслед за ротным впрягся в разгрузку Маркитанов. Дело пошло споро – не прошло и пяти минут, как погрузка завершилась. Закрыв рампу, самолет, все сильнее ревя моторами, выкатился на взлетную полосу и, набирая скорость, начал стремительный разбег. Небольшая тряска, отрыв, и вот за иллюминаторами поплыла все дальше и дальше удаляющаяся земля. Но уже вскоре под крыльями транспортника в солнечных лучах заискрилась вода. Вода и ничего кроме воды, даже одинокие точки кораблей казались не более чем мелкими соринками на безбрежной глади моря.

Москва. Главное Разведывательное Управление

– Разрешите? – полковник Семипольский приоткрыл дверь генеральского кабинета и, не дожидаясь разрешения, вошел. Евсеев вопросительно приподнял голову:

– Ну и?

– Иннокентий Павлович, – голос полковника прозвучал излишне громко, но генерал только поморщился и пенять подчиненному не стал.

А Семипольский продолжил:

– Докладываю: самолет Сирийской авиакомпании с коммерческим грузом для одной из Алжирских компаний и нашими ребятами взлетел и взял курс на Средиземное море.

– Очень хорошо, – одобрительно покивал генерал, – но, Алексей Семенович, не насторожит ли наших оппонентов сам факт вылета транспортника по данному маршруту, в данное время?

– Никоим образом, – заверил полковник. – Рейс плановый, давно согласованный с прибрежными странами. Вот схема, – говоривший положил на стол планшет, на экране которого тут же высветилась карта.

– Так, – генерал-лейтенант нацепил на нос очки и стал пристально изучать маршрут движения самолета. – Значит, вдоль побережья Африки, затем через территорию Туниса, далее Алжир и посадка в аэропорту Таманрассет. А здесь, я смотрю, некий зигзаг?

– Да, – кивнул Семипольский, – небольшое вынужденное отклонение от маршрута, сокращающее расстояние до цели.

– Это настолько необходимо? – Иннокентий Павлович открыл лежавший на столе блокнот и сделал какую-то пометку.

– Увы, – развел руками Алексей Семенович. – Без этого никак, иначе наши парни при всей их подготовленности рискуют опоздать. Возможно, у принимающей стороны могут возникнуть вопросы, связанные с отклонением и значительным снижением самолета, но в этом случае предполагается объяснить действия экипажа неполадками с одним из левых двигателей.

– Ладно, – генерал с усталым видом снял очки, – скрестим пальцы и будем надеяться, что маневры воздушного судна останутся незамеченными. Точнее, что на них не обратят внимания наши противники, а с алжирцами как-нибудь разберутся сирийские товарищи. Отслеживайте транспорт, и доклад мне каждые полчаса. При незапланированных изменениях тотчас же. Я так понимаю, после приземления связи с группой не будет?

– Да, не будет, – сказал Алексей Семенович, подтверждая предположения собеседника, – вплоть до завершения миссии. Спецназовцы выйдут на связь только по прибытии к месту эвакуации. Или в случае возникновения критической ситуации.

– Вы всерьез считаете, что в критической ситуации мы сможем оказать им действенную помощь? – сделав удивленное лицо, поинтересовался Иннокентий Павлович. Его собеседник отрицательно покачал головой.

Алжирская пустыня

– Приготовиться! – скомандовал ротный. И совсем скоро:

– Пошел!

Капитан Лобов шагнул вниз третьим. Тугой поток воздуха ударил в лицо. Мотнуло по сторонам. Дернуло и закрутило на раскручивающихся стропах.

– Узнаю, кто укладывал парашют – убью! – прошипел Аркадий, когда его в очередной раз начало закручивать в спираль. Наконец парашют стабилизировался, капитан развернулся по ветру и, оглядевшись по сторонам – как учили: вверх-вниз, вправо-влево, сосредоточился на созерцании все быстрее приближающихся песков пустыни. Справа и слева, впереди и сзади висели белые купола парашютов.

«Отделение прошло штатно», – подумалось прапорщику Маркитанову, болтающемуся в стропах и едва сдерживающему так и просившуюся на лицо улыбку. Во все стороны, куда только достигал его взгляд, виднелось безжизненное пустынное пространство – даль, гладь, красота. Секунды стремительно утекали, Маркитанов опускался все ниже и ниже. В какой-то момент, казалось бы, медленное приземление неожиданно резко ускорилось. Он знал – эффект чисто психологический, но оттого не кажущийся менее реальным. Дмитрий натянул задние стропы, земля стремительно набежала, и рифленые подошвы ботинок мягко погрузились в сыпучий песок. Купол опал и, тут же наполнившись небольшим ветерком, потянул парашютиста вперед. Устоявший на ногах Дмитрий, шагнув вперед, быстро погасил купол и, вытащив из-под запасного парашюта переносную сумку, привычно, без суеты уложил в нее парашюты. Поправив на плече автомат и, взвалив сумку на горбушку, он быстрым шагом направился к месту сбора, благо майор Ивлев, обозначенный его центром, приземлился неподалеку. Что такое пара-тройка сотен метров? Ничто! Тем не менее, пока прапорщик Маркитанов добрался до командира, материал маскхалата на его спине обильно пропитался потом. Жара давала себя знать, да еще и идти оказалось совсем не просто – мелкий и рыхлый песок осыпался под ногами, заставляя при каждом шаге прилагать дополнительные усилия.

Когда все собрались, отыскали и притащили все ПДММ, распределили имущество, вырыли яму, уложив в нее все лишнее, и это лишнее закопали, прошло довольно много времени. У некоторых, если не у всех, появилось желание найти тенечек и отдохнуть. Но на это, увы, не оставалось времени. Да, собственно, и подходящего тенечка, в радиусе десятков километров, тоже не было. И потому, сориентировавшись на местности, майор Ивлев покосился на «приданного» группе подполковника и, поняв, что тот не собирается вмешиваться, скомандовал:

– Выдвигаемся, – сказал и махнул рукой, обозначая направление.

– Погнали наши городских, – непонятно к чему выдал капитан Лобов – возможно, только для того, чтобы хоть что-то сказать. Тем не менее на реплику откликнулись.

– Молчал бы, деревня! – в шутку потребовал старший лейтенант Рогожин, затевая дружескую перепалку.

– Сам ты деревня, – сделал обиженный вид Лобов. – Я, между протчим, из семьи потомственных… – он задумался, подбирая подходящее слово, но, видимо, так и не нашел, потому как вынужденно видоизменил предложение, – вобчем, все мои предки, а следоват, и я, из сельской интеллигенции. Так што мы не каки-нить землепахари, а о-го-го! Едреныть!

– Оно и видно! – усмехнулся старший лейтенант.

– Вы имеете что-то сказать против сельской интеллигенции? – слегка пародийно, но нарочито серьезным тоном поинтересовался Лобов. Ответить Рогожин не успел, разговор оказался прерван вклинившимся в «беседу» майором Ивлевым.

– Парни, угомонитесь! – потребовал он. – Не расходуйте энергию на выхлоп. Нам еще топать и топать. Дома набалагуритесь.

– Заметано, – бодренько отозвался капитан Лобов, но не преминул добавить: – Пункт первый – командир всегда прав. А раз командир всег…

– Я что сказал?! – ротный слегка повысил голос. – Мы на задаче или где? Все, хорош трындеть! Еще один звук – выговор!

– Молчу, – оставив за собой последнее слово, Лобов и в самом деле замолчал до ближайшего привала. А вокруг расстилалась пустыня. И кроме них ни одной живой души на десятки верст вокруг.

Солнце палило немилосердно. Для обычных путников было бы рациональнее найти тень и укрыться в ее сени, дожидаясь ночи. Но шедшие не были обычными путниками. К тому же их поджимало время.

Жара, да еще нагретый словно сковорода песок мало того что обжигал, так еще и проваливался, скользил, проворачивался под подошвами, от чего начинало ломить ступни, боль переходила в пальцы, задиравшиеся вверх вместе с носками ботинок.

Прапорщик Маркитанов, шедший в головной тройке, облизнул пересохшие губы, провел рукой по горячему лбу, тот оказался совершенно сухим – выступающий пот тут же испарялся в практически абсолютно сухом воздухе.

– Чертова пустыня! Еще этот проклятущий песок! – вслух пробормотал Маркитанов. Хотелось пить, но следовало терпеть как можно дольше, ибо по опыту Дмитрий знал: стоит только начать свинчивать с фляжки пробку, и вода иссякнет, как в дырявом ведре. Стараясь не думать о жажде, прапорщик вгляделся в даль: растекшийся волнами барханов, песок уходил к самому горизонту. Куда ни кинь взор – везде полная безжизненность. Лишь изредка из светло-оранжевого песка торчали чахлые веникообразные кустарники да попадались (еще реже), кочки какой-то засохшей травы. Впрочем, несмотря на всю свою, казалось бы, безжизненность, пустыня не была мертвой: то на песке виднелась волнообразная линия от ползшей в ночи змеи, то тянулась едва заметная цепочка следов, оставленных ящерицей. Один раз, Маркитанов не смог бы поручиться, но был в этом почти уверен, ему попались на глаза отпечатки лап проскакавшего по пустыне тушканчика.

– Вениаминыч, – до прапорщика донесся голос ротного.

– На связи, – отозвался заместитель командира первой группы.

– Вениаминыч, – повторился Ивлев и показал рукой вперед, – вон до того взгорка, и двадцатиминутный привал.

Не оборачиваясь, Маркитанов кивнул. От столь нужного отдыха отделяло не более полукилометра. Несколько сотен шагов, сущая ерунда. А затем можно будет рухнуть на землю и сделать несколько глотков вожделенной влаги. Или наоборот: несколько глотков влаги, а уже потом рухнуть?

Но вот и взгорок. Увы, тени, чтобы укрыться от зноя, не оказалось и там. Сели как шли, не разворачиваясь в круговую оборону, лишь сбросив с себя тяжеленные рюкзаки. На них по большей части и уселись, лишь некоторые достали коврики. Бойцы остались на своих местах, офицеры подтянулись к ротному.

– Что у нас с графиком? – поинтересовался подошедший к ним подполковник Черныш.

– Укладываемся, – коротко бросил Ивлев, и подполковник удовлетворенно кивнул.

– Добро, – взглянул на свои часы и отошел в сторону. Садиться он не стал. Даже к бутылке с водой не притронулся ни разу.

«Выпендривается или ему всерьез пока терпимо?» – подумал Маркитанов, украдкой поглядывая на подполковника. То, что новомодных баклаг, то бишь питьевых систем, от которых прямо ко рту носившего ее шла бы трубочка, у подполковника с собой не было, – это точно. От подобных приспособлений было решено отказаться из соображений экономии – возможность беспрепятственного питья на ходу неизбежно привела бы к повышенному расходу наличной воды. Так что воду набрали по старинке – в обычные поясные фляги и полуторалитровые бутылки. Зато взяли ее по максимуму, а вот продуктов: лишь бы не оголодать. И правильно – в отличие от жажды, голод, то есть не голод, а простое желание поесть, пока отсутствовал напрочь.

Дмитрий достал навигатор и, взглянув на экран, вздохнул – до конечной точки вожделенного Гадамеса предстояло топать и топать. Гадамес – городок в пустыне. Где-то там, среди его узких улочек и должна состояться сделка, которой они во что бы то ни стало должны помешать. Будет ли это просто? Вряд ли. А ведь вначале еще предстоит незаметно пересечь алжиро-ливийскую границу. Вроде бы, как сказал подполковник Черныш, она не особо охраняется, во всяком случае, в этом месте, но чем черт не шутит? Все может статься. Можно напороться на какой-нибудь патруль, а то и столь же неожиданно выйти на возведенный в пустыне временный блокпост. Но следовало надеяться на лучшее.

«Итак, вокруг пустыня, а впереди Гадамес. Гада-мес, назовут же, блин!» – едва не вслух, но все же мысленно пробормотал Маркитанов.

Пока длился перелет, «приданный» их группе подполковник провел краткий ликбез, касающийся этого населенного пункта, и теперь Маркитанов доподлинно знал: Гадамес – небольшой городок-оазис с населением от семи до десяти тысяч человек, расположенный рядом с пальмовой рощей. Большую часть населения составляют берберы, довольно значительно число и туарегов-кочевников. Традиционные дома строятся из глины, известняка и пальмовых листьев, многие здания украшены чудесными фронтонами. На снимках из космоса поселение напоминает пчелиные соты. К тому же Гадамес – один из старейших городов Африки и является объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. Первые жители появились здесь около 5 тыс. лет назад, затем город становится римским форпостом, а впоследствии – епископатом Византийской империи, тогда же жители были обращены в христианство. После вторжения арабов в 667 г. население приняло ислам. Город обнесен стеной, и значительная часть зданий окрашена в белый цвет. А еще, ввиду города находятся громадные дюны, с вершины которых любители природы наблюдают за закатами солнца. Но самое главное, что должны были знать и запомнить отправившиеся на задание спецназовцы: здания в городе соединены, и зачастую больше напоминают катакомбы, чем наземные строения. А плоские крыши-террасы позволяют передвигаться едва ли не по всему городу.

Но сейчас Маркитанову больше всего хотелось оказаться на берегу расположенного в черте города озера Айн аль-Дибана и окунуться в его воды. И плевать, какие они там: теплые, соленые, главное – мокрые, и уж во всяком случае прохладнее окружающего воздуха.

– Вениаминыч, – к Маркитанову подсел его группник, – у тебя лейкопластырь есть?

– Ну, так… – не слишком определенно ответил тот.

– Так есть или нет? – недовольно переспросил Лобов.

– Ну есть, – в тон группнику ответил Дмитрий, – зачем спрашиваешь?

– У меня это… что-то пятку наминает… – неохотно признался Лобов.

– Дать пару штук?

– Угу.

Маркитанов наклонился и, порывшись в кармашке рюкзака, вытащил оттуда пачку из десятка стандартных упаковок (по десять штук в каждой) бактерицидного лейкопластыря. Вытянул из стопки одну и протянул группнику.

– И куда тебе столько? – оглядев сие богатство, удивленно присвистнул Лобов.

– Да ходят тут всякие, попрошайничают, – съехидничал Маркитанов. – Вот я и с запасом…

– Ну да, ну да, – покачал головой группник и, взяв лейкопластырь, принялся поспешно стаскивать с ноги обувь. Едва он успел закончить с заклеиванием натираемого места, как майор Ивлев отдал команду на выдвижение.

– Топаем ускоренным шагом, – скомандовал он, и сводная группа продолжила движение к цели. Меж тем солнце, постепенно смещаясь, начинало светить в спину. Еще пара часов ускоренного передвижения, дневное светило спустится к горизонту, и наступят благословенные, прохладные сумерки. Жаль, они не продлятся долго – их сменит крупнозвездная ночь. И никакого передыха для идущих – идти предстояло все темное время суток, все утро и только ближе к завтрашнему полудню, когда солнце достигнет наивысшей точки, а жар приблизится к своему пику, в планах командиров стоял продолжительный привал – время на сон и отдых. Все это знали, никто не рассчитывал ни на что другое, но все же мечталось: завалиться куда-нибудь в прохладное местечко и, скинув обжигающую ступни обувь, предаться блаженному безделью. Но увы, увы, увы… А вокруг без конца и края тянулись уже успевшие поднадоесть унылые песчаные пейзажи – местность не баловала разнообразием, правда, кое-где из-под песка поднимались остатки древних строений. Недаром вся территория пустыни в далеком тысяча девятьсот восемьдесят втором году была включена ЮНЕСКО в список мирового наследия. Противоречивая душа прапорщика Маркитанова рвалась остановиться и повнимательнее взглянуть на следы – руины – все более и более удаляющегося от нас прошлого. Но увы, необходимость выполнения задачи, ее важность и нужность тащили его и других спецназовцев дальше. А прошлое оставалось прошлому, мало изученное ранее и теперь в мире скоростей, казалось бы, и вовсе никому более не нужное.

Первым в цепи спецназовцев шел старший сержант Глотин Сергей Николаевич – командир первого отделения первой группы, высокий, слегка сутулящийся, с цепким взглядом, мастер спорта по легкой атлетике и КМС по жиму штанги; вторым – младший сержант Серов Леонид Павлович – старший разведчик – пулеметчик, коренастый, темноволосый, со слегка раскосыми глазами, с вечно блуждающей по лицу простодушной улыбкой; третьим – прапорщик Маркитанов. Далее, отставая от головного разведдозора на пару десятков метров, топала по песку сводная тройка ядра: старший сержант Котов Сергей Сергеевич – командир второго отделения первой группы, вместо положенного по штату автомата вооруженный пулеметом; сразу же за ним сержант Ерохин Матвей Олегович – старший разведчик – снайпер, светловолосый, сероглазый, спокойный до невероятной степени. Замыкал тройку старший лейтенант Рогожин, бывший вполне себе среднего роста (чуть выше Маркитанова), плотный; на лице, нисколько его не портив, виднелся небольшой вертикальный шрам. Далее шел командир роты, следом подполковник Черныш. И на значительном удалении от всех остальных продвигалась тыловая тройка в составе младшего сержанта Бурцева Владислава Игоревича – разведчика-пулеметчика, «отягощенного» в жизни двумя высшими образованиями и кучей невыплаченных кредитов, рядового Бурмистрова Геннадия Алексеевича – разведчика-снайпера, едва ли не брата-близнеца замыкавшего колонну капитана Лобова. Такой же высокий, сухопарый, улыбчивый, с такими же, как и у капитана, зелено-коричневыми глазами, слегка выпирающими из глазниц, от чего они казались удивленно выпученными. Завершали портрет и того, и другого коротко стриженные темные волосы. В общем, были они похожи, разве что скулы капитана выступали значительно сильнее, да взгляд временами становился несравненно более суровым.

Группа уже который час шла вдоль, казалось бы, бесконечного бархана, а он, и не думая заканчиваться, тянулся и тянулся вдаль, ведя к беспрестанно удаляющейся линии горизонта. Идти стало легче – солнце ушло за горизонт, и вместе с ним схлынул дневной зной. Бархан все не заканчивался. Так, двигаясь параллельно ему, спецназовцы и вошли в ночь. Стемнело быстро. Высыпавшие на небе звезды ярко блестели, маня своей недосягаемостью и непостижимостью отделяющих от Земли далей. Но, увы, никто из идущих не любовался раскинувшейся над головами величественной красотой, разве что изредка кидали они свой взгляд на север, где среди многих звезд сверкала указующая путь Полярная звезда. От камней и почвы еще веяло уходящим теплом, а в воздухе уже появились первые признаки наступающей прохлады, грозящей к утру перерасти в холодящую свежесть. Словно предчувствуя это, Маркитанов, несмотря на все еще выступавший на спине пот, зябко поежился и навострил уши, прислушиваясь к окружающим звукам. А послушать было чего – с наступлением сумерек пустыня ожила: зашуршала, побежав по песку, крупная ящерица, черной лентой скользнула по бархану змея, кто-то быстро и почти бесшумно юркнул в нору, что пряталась под кривыми ветвями какого-то чахлого кустарника. А ночь продолжала полниться звуками. В какой-то момент прапорщику даже показалось, что он услышал хлопанье птичьих крыльев.

За спиной идущих оставались все новые километры, один квадрат на карте сменял другой. Вот уже и тянувшийся на многие версты бархан наконец-то сошел на нет. Но как выяснилось – от этого стало только хуже: теперь на пути идущих громоздились «набросанные» в беспорядке дюны, представлявшие из себя некие подобия холмов и холмиков разнообразной формы и размеров. Их приходилось то огибать, отклоняясь от прямого пути, то преодолевать по прямой, поднимаясь и сразу же спускаясь вниз. Это выматывало, нервировало, но тем не менее неминуемо, хоть и постепенно, приближало к цели.

Триполи

Полковник Томпсон продолжал изводить себя домыслами и фантазиями. Чем ближе становился момент проведения операции, тем сильнее и сильнее полковник нервничал.

– Роберт, – окликнул он своего помощника, и дверь в кабинет тут же распахнулась.

Явившийся на зов помощник застыл в ожидании поручений.

– Срочно получи данные обо всех воздушных судах за последние трое суток, пересекавших воздушное пространство: Туниса, Алжира, Египта, Ливии, – потребовал Томпсон.

– Всех, сэр? – вкрадчиво поинтересовался помощник.

– Нет, Роберт, – спохватился полковник, – только тех, что произвели вылет из двух… – подумав, поправился, – из трех стран: Сирия, Иран, Турция. Особенно меня интересует Сирия. Документацию на эту страну подготовь отдельно. Пусть наши аналитики поработают и проверят, не было ли каких странностей…

Через несколько часов востребованный доклад лежал у полковника Томпсона на столе. Как и ожидалось, большинство рейсов прошло штатно, за исключением…

– …значит, самолет отклонился от курса со значительным снижением… – говоря сам с собой, рассуждал полковник. – Интересно, интересно… Не означает ли это, что утечка информации все же произошла? Так что же получается, русские решились вмешаться? Гм. Если так, то где они сейчас могут быть? – Томпсон взглянул на часы, подсчитывая время, прошедшее с момента отклонения самолета. После чего открыл на экране компьютера карту данной местности и погрузился в молчаливые размышления. Через полчаса он встал, вышел из-за стола, подошел к окну и задумчиво постоял, вглядываясь в открывающийся взору пейзаж.

«Что ж, раз русские решили пойти на превентивные меры, тем хуже для русских, – подумал полковник Томпсон. – Плохо, что у меня нет прямой связи с исполнителями. Все можно было бы устроить красиво. Ничего, придется действовать более грубо, но, в конце концов, важен результат».

С этими мыслями полковник Томпсон прошелся по комнате, словно измеряя ее шагами, и, окончательно уверившись в правильности намеченных действий, окликнул помощника.

– Роберт!

– Я, сэр! – тут же отозвался тот.

– Свяжись с командующим вооруженными силами Ливии, – потребовал Томпсон и, сделав знак помощнику задержаться, вновь погрузился в размышления, выстраивая план дальнейших действий: «Мы перехватим русских на подходе к городу, – решил он. – Да, русские, да! – эмоции зашкаливали. – Ваша попытка помешать нашей игре интересна, но бессмысленна. Мы остановим вас – уничтожим или возьмем в плен. – Полковник, чувствуя себя повелителем судеб, злорадно потер руки. Затем, сообразив, что, по-видимому, придется лично руководить операцией и, соответственно, отправляться в пески, непроизвольно вздохнул.

– Проблемы, сэр? – слегка позволив себе лишнего, спросил все еще находившийся в кабинете помощник.

– О, Роберт, – в своих раздумьях Томпсон совершенно забыл о нем, – никаких проблем. Хотя, похоже, русские влезли туда, куда им совершенно не следовало влезать.

– Вы полагаете, они могут поломать нашу игру? – предположил помощник, лишь в общих чертах посвященный в разработанную командованием операцию.

– Нет, нет, Роберт, у русских ничего не получится! Мы перехватим их задолго до цели. К тому же они все равно безнадежно опаздывают, – уверенно заявил полковник. О том, что российские спецназовцы могут двигаться быстрее, чем получалось по его так тщательно проведенным расчетам, ему даже не пришло в голову.

Алжирская пустыня

Песок дюн все чаще и чаще перемежался щебенистой галькой. К полночи на пути спецназовцев стали попадаться отдельные довольно крупные камни, а чуть позже появились и целые каменистые россыпи. Ближе к утру группа наткнулась на выветренную каменную стену. Словно изъеденные кариесом зубы великана, торчали из-под песков огромные глыбы. Перебраться через них представлялось делом слишком сложным и пришлось обходить, благо длина этой стены оказалась всего пару сотен метров. Обойдя последний выступ, группа вернулась на прежний маршрут и вынужденно увеличила темп.

До наступления рассвета подобные каменные нагромождения попадались еще дважды, но они были не в пример меньше. Всерьез похолодало, но этому можно было только порадоваться – движение согревало не хуже иной печки. Но близилось утро. Небо на востоке становилось белесо-розовым, медленно гася звезды…

Солнце, как показалось Маркитанову, не поднялось, а стремительно выпрыгнуло из-за горизонта. В принципе, зрительно так оно и было: разведчики поднялись на вершину очередной вставшей на пути дюны и им в лицо ударили оранжево-красные лучи поднявшегося над горизонтом светила. Дмитрий невольно зажмурился, сбавил шаг и, вновь раскрыв глаза, огляделся по сторонам: окружающая действительность преобразилась – в отличие от жгуче-слепящего дневного света утренние лучи казались мягкими, слегка отливающими красным золотом, и открывающийся взгляду пейзаж заиграл новыми красками. Ярко-оранжевые дюны, темно-красные камни у выветренных подножий, сиреневые тени и уходящее в горизонт синее-синее небо. Маркитанов невольно застыл, вбирая в себя эту внезапно открывшуюся ему красотищу.

– Вениаминыч, не спи, замерзнешь, – окликнул его поднимающийся следом Лобов.

– Ну, так… – не закончив мысль, прапорщик мотнул головой, словно прогоняя окутавшее наваждение, и начал поспешный спуск, нагоняя ушедших вперед бойцов головной тройки.

Ближе к полудню зной стал нестерпимым. Майор Ивлев взглянул на солнце, затем по сторонам, остановился и решительно махнул рукой:

– Шабаш, привал! – оповестил он, окончательно уверившись в том, что если сейчас не остановиться, то кто-нибудь обязательно шмякнется в обморок. Он и сам чувствовал себя загнанной лошадью – будто маленькими иголками неприятно покалывало шею и затылок, губы потрескались, плечи ныли, ноги молили об отдыхе. Поэтому оказавшись подле узкой, высокой дюны с падающей от нее тенью, майор понял: это судьба.

– Три часа на отдых. Тыл ведет наблюдение, остальные спят. Смена через час. Головняк дежурит в последнюю смену. Старшие троек ко мне! – отдав указания, он скинул рюкзак и уселся сверху.

Начав движение к командиру, Маркитанов зацепился взглядом за будто растущий из песчаного склона очень необычного вида камень. Форма камня и впрямь была удивительной: он казался слепленным из множества бутонов и лепестков роз, да к тому же и цвет имел оранжево-розовый.

– Что это? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Дмитрий. Но к его собственному удивлению, его вопрос был услышан и ответ озвучен.

– «Роза пустыни», – без всяких эмоций сообщил подполковник Черныш.

– Роза? – удивился майор Ивлев, в свою очередь разглядывая замеченный Маркитановым каменный «цветок».

– Да, так его называют. На самом деле «роза пустыни» не что иное, как сросшиеся кристаллы гипса, образовавшиеся при определенных условиях. Когда выпадают осадки, вода впитывается в песок, и если в песке много гипса, то его частицы вымываются и вместе с водой уходят вглубь. В какой-то момент насыщенная гипсом вода поднимается к поверхности, и при ее испарении образуются гипсовые кристаллы своеобразно искривленной, скрученной формы, сильно напоминающие лепестки роз. При этом в кристаллах присутствует и песок. В сочетании с необычным цветом подобные образования и впрямь сильно напоминают окаменевшие розы.

– Круто! – качнул головой прапорщик.

– Кстати, вот этот кустик весьма приличный, – сообщил подполковник, имея ввиду размеры найденного образования, – такие большая редкость. Обычно «розы пустыни» намного меньше. Сантиметры, миллиметры…

– Понятно, – рассеянно ответил Маркитанов, его мысли уже были заняты выискиванием местечка, где бы поудобнее приземлиться.

– Садись сюда, – ткнул ротный подле себя, тем самым выведя прапорщика из раздумий. Тот не стал возражать, шагнул вперед, сбросил рюкзак и уселся на него сверху. К этому моменту к Ивлеву подтянулись и другие старшие троек.

– В обчем так, – сказал ротный и, достав из разгрузки план-схему предстоящего мероприятия, принялся объяснять диспозицию, – одна группа боевичья из местной разновидности игиловцев[3] передает, другая, проамериканские твари, – чисто от себя пояснил он, – из числа так называемой сирийской оппозиции, принимает некий товар…

– ПЗРК, – вставил свое слово прикомандированный к ним подполковник.

– Именно ПЗРК, – согласно кивнул Ивлев. – Итак, наша задача, не разбираясь, кто есть кто, для нас что одни, что другие – террористы, «отоварить» и тех, и этих, добраться до контейнеров с ракетными комплексами, подорвать их накладными зарядами или вывести из строя любыми другими способами и без промедления в максимальном темпе сделать ноги. Грубо говоря, мягко выражаясь, осуществляем классический отрыв от против…

– Попа, попа, держи мои ноги, – встрял Лобов.

– Ты помолчать когда-нибудь можешь? – усталый взгляд ротного остановился на лице капитана. Тот виновато понурился.

– Молчу.

– Бежим, то есть отходим в сторону тунисской границы. В десяти километрах вглубь территории Туниса нас будут ждать. Вот точка на карте, – ротный вытащил из разгрузки карту местности и, расправив ее на коленях, ткнул в небольшую возвышенность. Запомните координаты Х… У… Теперь непосредственно к задаче. Обозначим действо как налет. Сделка должна состояться на берегу озера. – Поверх карты вновь легла план-схема. – Незаметные подходы можно осуществить вот отсюда и вот отсюда. – Ротный вытащил шомпол и с его помощью, действуя словно указкой, обозначил направления. – Использовав оба подхода, мы возьмем противника в клещи и уничтожим перекрестным огнем. Головная и тыловая тройки идут со мной, ядро поступает в распоряжение… Анатоль Анатольевича. Резерва и прочей приблуды не назначаю, все будут задействованы в огневом контакте. Действуем на быстрое подавление, создаем огневой шквал. Снайперы работают самостоятельно. Бой должен быть жестким и скоротечным. По моей команде тройка Маркитанова стремительно выдвигается вперед, минирует контейнеры и так же стремительно отходит. Запомнили: после взрыва отход. При отходе, Вениаминыч, ты топаешь первым.

– Само собой, – мгновенно откликнулся Маркитанов.

– И внимательно! – Ротный, предостерегая, потряс поднятым вверх указательным пальцем. – Внимательно!

– Само собой!

– Вот и отлично. По остальному вопросы есть, всем все ясно?

– Какова численность противника? – поинтересовался старший лейтенант Рогожин.

– Какая тебе разница? – встрял Лобов, на мгновение опередив ротного, – или если их до хрена будет, задача по боку?

– Нет, но все же… – пожал плечами Рогожин.

– Численность неизвестна. – Ивлев в раздумьях почесал макушку. – Может десяток, может два. Сколько человек надо, чтобы перегрузить из одной машины в другую пару десятков ящиков?

– Количество контейнеров тоже неизвестно? – старший лейтенант, похоже, хотел получить хоть какую-то информацию, и на этот его вопрос откликнулся подполковник Черныш:

– Известно: двадцать пять штук.

Услышав цифру, старший лейтенант даже присвистнул:

– Немало.

– Немало, – согласился подполковник, – вот поэтому очень важно остановить поставку и предотвратить появление ПЗРК в Сирии.

– Так это они туда?! – запоздало сообразил капитан Лобов, – это они наших летунов сбивать собрались?

– А ты, мой милый, – подполковник улыбнулся ласково-ласково, будто готовясь погладить говоруна Лобова по головке, – думал, мы сюда просто так погулять, от нечего делать, отправились? Нет, тут, брат, как говорится, наши геополитические интересы на кону стоят. Ни больше ни меньше. Вот так-то. Поэтому кровь из носу, но задачу надо выполнить.

– Само собой, – солидно согласился Маркитанов.

– Все точки над «i» расставили? – Майор Ивлев широко зевнул. – Если все, то кому спать, кому бдить. Разошлись. Я спать. Не мешать, не кантовать. – Он еще раз зевнул, вытащив фляжку, хлебнул водицы и, подложив под голову рюкзак, улегся прямо на горячий песок. Блаженно вытянул ноги и, кожей спины почти зримо ощущая загрубевший от ссохшейся соли материал маскхалата, закрыл глаза.

Сказать, что за отведенные на сон два часа прапорщик Маркитанов выспался, значит погрешить против истины, но сил все же ощутимо прибавилось. Хотелось пить, но к желанию попить добавился и прорезавшийся аппетит. Продрав глаза, Дмитрий уселся поудобнее и, вытащив из рюкзака «закрома местечковой родины», принялся трапезничать. Покушав, прапорщик запил съеденное несколькими глотками теплой воды и, блаженно потянувшись, предался праздным размышлениям. А мысли его потянулись к дому. Увы, в последнее время прапорщика Маркитанова грызла необъяснимая хандра – то ли приелась армейская служба и хотелось чего-то другого, то ли… да он и сам не мог бы сказать, что именно терзало его душу.

«Старею, – с легкой иронией подумал прапорщик, – приедем из командировки, сразу в отпуск, на полгода. Все положенное выберу: и за прошлый год, и за этот. И пусть попробуют не дать! А если что – уволюсь. Выслуга есть, хату получил. Пенсии на хлеб хватит. Устроюсь куда-никуда вахтером и в ус дуть не буду».

Он сидел, рассуждал о будущем и, внимательно озираясь по сторонам, время от времени касался пальцем предохранителя лежавшего на коленях автомата. Слабенький ветерок, едва ощущавшийся кожей лица, приносил не ожидаемую прохладу, а жар раскаленного песка. Минуты бежали за минутами, через час Маркитанов негромким окриком разбудил отдыхающих товарищей.

– Выдвижение через пятнадцать минут, – заспанным голосом сообщил ротный, и все пришло в движение: кто-то спешил совершить моцион, кто-то попить, кто-то торопился перекусить, Лобов затянулся припасенной на черный день сигаретой.

– Опять куришь? – гневно спросил его Ивлев. – Ты же бросал?

– Бросал, – не стал спорить капитан, – вот сейчас докурю и снова брошу. Теперь до базы. Одну-то и брал всего.

– Следующий раз выговор получишь, – пообещал Ивлев и принялся перекладывать что-то в своем объемистом рюкзаке. И перестал в нем копаться, только найдя и вытащив на свет божий небольшой, тщательно уложенный сверток. Развернул его, полюбовался на форму солдата ливийской армии, снова свернул и уложил обратно. Затем, лениво потянувшись, скомандовал:

– Парни, все, достали шмотки бедуина и в темпе переоделись. – И следуя своим собственным указаниям, снял разгрузку, скинул маскхалат и, открыв клапан рюкзака, вытащил оттуда традиционную одежду туарега – просторный, светло-синий халат, такого же цвета широкие шаровары и отрез синего материала для изготовления чалмы. Быстро во все это облачился. Правда, пришлось повозиться с новым головным убором, но зато он, точнее она – чалма получилась вполне сносно. Подумав, надел разгрузку поверх халата, лежавшие в рюкзаке тапочки надевать не стал – в конце концов, всю эту маскировку они применяли для того, чтобы не слишком бросаться в глаза хотя бы издали. А что касается видного с большого расстояния оружия, то тут следовало надеяться – за последние годы в Ливии вооруженные люди стали обыденностью и появление очередного вооруженного отряда не становилось первостатейной новостью. Впрочем, майор Ивлев искренне рассчитывал остаться незамеченным вплоть до поданной им команды на открытие огня.

Когда все переоделись, подполковник прошелся по занимаемой позиции и придирчиво осмотрел каждого, кому-то поправил или перемотал чалму, кому-то тщательнее закрыл лицо.

«Душманы, блин!» – внезапно подумалось разглядывавшему товарищей Маркитанову.

Но вот «смотр» закончен, и, повинуясь команде ротного, группа продолжила движение. До оазиса оставались считаные часы пути.

Перед последним переходом командир роты разрешил двадцатиминутный привал. Почти все тут же повалились на песок и потянулись за баклажками с водой. Подполковник Черныш, в процессе движения переместившийся в голову колонны, обеспокоенно прислушиваясь, остался стоять.

– Командир, что-то не так? – полюбопытствовал оказавшийся рядом прапорщик.

– Вслушайся. Ничего не слышишь?

– Нет, – Маркитанов отрицательно покачал головой.

– Значит, показалось.

– Что показалось?

– Да песок… – подполковник на долю секунды замолчал в раздумьях, – «петь» вроде начал.

– Песок? Петь?

– Так говорят. Когда приходит ветер-самум, песчинки начинают тереться друг о друга – издавать звуки, как говорят – «петь». Затем налетает ветреный шквал, тучи песка затмевают солнце. А образуется самум при сильном прогреве земли и воздуха. Дует преимущественно с западного и юго-западного направления, несет огромные массы раскаленного песка, пыли. И сопровождается грозой. В общем, страшное дело.

– Песчаная буря, значит, скоро нагрянет?! – сделав вывод из сказанного, Маркитанов вгляделся в горизонт. Небо оставалось чистым.

– Да нет, похоже, показалось, – пожал плечами Черныш. А ветерок меж тем слегка усилился. Постояв еще с минуту, подполковник скинул с себя рюкзак и, опустив его на землю, уселся по соседству с прапорщиком.

– Будете? – Маркитанов протянул подполковнику кусочек вялено-соленой рыбы.

– Благодарю, – не стал отказываться тот.

Какое-то время они сидели молча. Первым заговорил подполковник.

– Осталось идти совсем ничего, – изрек он.

Маркитанов согласно кивнул. То, что до Гадамеса считаные километры, знали уже все. Так что подполковник сообщил практически прописную истину, но Черныш продолжил.

– Вскоре мы доберемся до находящихся близ оазиса громадных дюн, – поведал он и невесело улыбнулся. Затем с ностальгией в голосе продолжил: – Когда-то давно, теперь уже в другой жизни, сюда часто приезжали туристы, и любители природы забирались на вершины этих песчаных холмов, чтобы полюбоваться закатом.

– А сейчас? – засовывая в рот очередной кусочек рыбы, поинтересовался Маркитанов.

– А сейчас тут который год война, – подполковник мотнул головой, отказываясь от еще одной порции излишне пересушенного рыбного деликатеса. – Кто-то с кем-то воюет. Все всё что-то делят. И каждый день гибнут люди, которые могли бы жить да жить. Вот и мы тоже не на прогулку идем.

– Мы – другое дело, мы для того, чтобы… – начал развивать свою мысль прапорщик, но поднявший руку подполковник остановил говорившего.

– Это понятно, понятно, – торопливо сказал он, – но местным жителям от этого легче? Пули засвистят, на созерцание красот не потянет.

– Ну, это само собой, – покивал продолжающий жевать Маркитанов. Подполковник вздохнул.

– Вот и само. А здесь который год так. Отучили от беспечного любования – фигура на вершине дюны хорошая мишень, возможность поупражняться в стрельбе.

Маркитанов перестал есть рыбу и потянулся за флягой с водой:

– И что, так запросто и стреляют? – скорее ради поддержания беседы, чем действительно сомневаясь в такой возможности, спросил он.

– Бывали случаи, – не вдаваясь в подробности, подтвердил подполковник. – Так вот про дюны – с них прекрасный обзор. Аккуратненько выберемся на них, понаблюдаем, точнее, взглянем на округу пару раз, и посайгачим дальше. Кстати, мы тут с ротным перетерли, мал-мала поменяли диспозицию. Теперь я иду с вами.

Прапорщик удивленно вытаращился.

– За старшего? С Сан Санычем местами поменялись?

– Да. Так что в боевом порядке я рядом с тобой и на подрыв тоже вместе идем.

Маркитанов лишь хмыкнул, а свое отношение к такой рокировке высказал присказкой:

– Любой каприз за ваши деньги!

– Сработаемся, – сделал вывод подполковник и, сняв с пояса флягу, принялся откручивать винтовую пробку.

Гадамес

С высоты песчаной кручи оазис лежал как на ладони.

– Вон видишь, – подполковник Черныш обратился к расположившемуся рядом майору Ивлеву и показал рукой куда-то вниз, – вот там и будешь заходить. Самое удобное место.

– Понял, – согласился майор. А подполковник напомнил:

– Открываете ураганный огонь сразу же за первым выстрелом.

– Само собой, – лениво кивнул Ивлев, словно намекая: мол, не стоит поминать давно вбитые в голову азы.

А Черныш будто и не заметил намека, продолжая изрекать все те же банальности:

– Внутригрупповые радиостанции на прием. На связь не выходить. Если только край. Сам понимаешь. Отходим, как и договаривались.

– Само собой, – покивал Ивлев. Манера общения Маркитанова оказалась заразной, уже давно распространившись в тесном коллективе второй роты. А подполковник бубнил дальше:

– Похоже, наши чаяния и расчеты оказались верными – оппоненты пока не появились. Кажется, нам сегодня сопутствует удача.

– Ага, ангел пролетел, – не скрывая иронии, проворчал Ивлев.

– Может, и ангел, – в задумчивости нагребая рукой небольшую песчаную горку, вполне серьезно согласился Черныш.

– В таком случае выдвигаемся? – не желая больше тянуть время, предложил ротный.

– Выдвигаемся, – эхом отозвался подполковник. – Вначале мы. Если что: прикроете. Приблизимся к месту засады – начинаете движение вы.

Майор Ивлев кивнул, и подполковник одним движением ладони, словно отметая все сомнения, разметал собранную кучу песка:

– Что, Саныч, сплюнем?

– К черту! – отмахнулся от предложения майор.

– Кривая вывезет, – буркнул лежавший за их спинами и слышавший весь разговор Маркитанов, на что подполковник скривил губы в полуулыбке и начал отползать назад. Это оказалось не так-то просто – песок так и норовил забраться под широкие полы халата, локти проваливались, на зубах скрипела поднимающаяся при движении мелкая пыль. Наконец Черныш сполз с вершины на достаточное расстояние, чтобы подняться вначале на четвереньки, а затем и встать в полный рост. Облегченно выдохнув, он отряхнулся и махнул рукой старшему сержанту Глотину:

– Двигаем!

Разделившись на две подгруппы, разведчики начали выдвижение к месту предполагаемой засады. Спланированное высоким командованием мероприятие стремительно продвигалось к своему завершению. К моменту, когда разведчики спустились к подножию бархана, солнце коснулось горизонта. Смеркалось. Вытянувшиеся тени надежно укрывали идущих от случайных взглядов, а неслучайные… Многолетняя война давно и начисто отбила у местных жителей желание покидать защитные стены своего жилища в сумерках, а уж тем более ночью. Так что никаких случайных взглядов не наблюдалось в принципе.

Разведчики миновали ряд тесно притулившихся друг к другу глинобитных домов – не жилых, видимо, давно брошенных, с частично обвалившимися крышами и стенами, на которых отчетливо виднелись многочисленные следы пуль. Война не обошла стороной и этот древний городок, оставив на нем свои зловещие отметины. А где пули, там и новые могильные рвы.

Прапорщик Маркитанов, заняв место старшего сержанта Глотина, шел первым. Войдя в селение и глядя на глиняные стены домов, ему невольно подумалось: «Как в Афгане». Маркитанов сам в Афганистане не воевал, никогда там не был, зато пару раз слышал рассказы об этой стране из уст старшего прапорщика Ефимова, некогда служившего с ним в одной роте. И вот теперь, вдыхая сухой глинистый запах, идущий от стен домов, Маркитанов почему-то представлял себя не в этом североафриканском оазисе, а в почти такой же жаркой афганской провинции, где в последней своей войне сражалась армия бившейся в агонии великой державы. Великой, но стремительно ушедшей в небытие. Но мысли мыслями, а действительность звала и возвращала к себе. Дмитрий, а следом за ним и остальные спецназовцы втянулись в проулок, и над ними словно сомкнулась ночь – крыши домов соединились сплошными арками. Жестом остановив группу, Маркитанов стянул вниз до того приподнятые на лоб очки ночного видения, нажал кнопку включения, и только тогда зашагал дальше. Теперь глиняные стены окружали их со всех сторон, и казалось, спецназовцы передвигались не по улице, а по подземным катакомбам, по длинному, не кончающемуся и имеющему десятки отнорков тоннелю.

– Мертвая часть города, – донесся до Маркитанова чуть слышный шепот идущего следом подполковника.

– Война?! – так же едва слышно отозвался прапорщик. Черныш, будто его могли видеть, отрицательно качнул головой и все тем же шепотом пояснил причину опустевших домов:

– Не только. Оазис хиреет – уходит вода. Часть людей переехала, переселилась еще до междоусобицы. А война, конечно, завершила дело…

– Т-с-с-с, – оборвав подполковника, прошипел Дмитрий, которому в отдалении послышался какой-то шум. Пойдя еще медленнее и настороженнее, он чутко вслушивался в тишину. Пальцы вцепились в ушко предохранителя, готовые в любой момент оттянуть его в сторону и бесшумно опустить вниз. По счастью, ничего подозрительно-опасного на пути так и не обнаружилось – видимо, осыпался на землю песок стены или рассыпался в труху обломившийся кусочек крыши. Но вот впереди неясно забрезжило – показался выход.

– Чь, – окликнули сзади, и, замерев на месте, прапорщик оглянулся, дожидаясь пояснения причины оклика. Долго ждать не пришлось – несколько легких шагов, и рядом с ним оказался подполковник Черныш.

– Все, пришли, – едва слышно сообщил тот и знаками поманил к себе остальной личный состав подгруппы. Когда же спецназовцы приблизились, подполковник принялся отдавать последние указания:

– Сейчас выползаем на свежий воздух, – быстро зашептал он, – рассредоточиваемся вправо-влево, занимая позиции, укрывающие от ответного огня. И сидим тихо, как мышки.

– Еще тише, – вставил свое слово Маркитанов.

– Еще тише, – согласился Черныш. – Тишина полная! И маскировка, и еще раз маскировка. Никому не высовываться. Веду наблюдение я сам. Сигнал к огневому налету – мой выстрел. И давим, пацаны, давим! Огневое воздействие должно быть ошеломляющим, чтобы никто и пикнуть не успел в ответ. Минирование: по ранее определенному плану, – вкратце повторив не раз и не два проведенный и ротным, и группникам инструктаж, подполковник умолк.

– Топаем?! – выдавил одними губами прапорщик, и Черныш в ответ коснулся его плеча рукой, как бы подталкивая того вперед. Ни медля ни секунды, Маркитанов шагнул к выходу из тоннеля. Людская цепь вновь пришла в движение.

У самого выхода из-под арок прапорщик Маркитанов остановился, некоторое время прислушивался и только затем, убедившись в отсутствии посторонних, настораживающих звуков, осторожно вышел из проулка. Вышел и сразу же ушел вправо. Найдя подходящее укрытие, он спрятался за ним и приготовился ждать. По расчетам командиров, спецназовцы опережали противника минут на сорок.

Алжирская пустыня

Полковник Томпсон, с подачи генерала Смита заручившись поддержкой министра обороны Государства Ливия, решительно возглавил отдельный батальон зинтанских бригад, по приказу все того же министра устремившийся к границе с Алжиром. Точнее, даже дальше – государственную границу двух стран батальон пересек не задумываясь, действуя согласно составленному чуть раньше плану перехвата. Полковник корпел над ним недолго: широким жестом прочертив линию на карте, идущую по вершинам преобладающих над местностью высот.

– Мы встретим русских здесь, – сказал он тогда. И вот теперь полковник Томпсон сидел на вершине одной из дюн и, поднеся к глазам окуляры тепловизора, пристально всматривался в раскинувшийся внизу пейзаж. Он был спокоен, уверенность в успехе крепла, все шло своим чередом, все происходило согласно его расчетам, а его расчеты всегда отличались скрупулезной точностью. Он просто не мог ошибиться.

Даже генерал Смит, потребовавший у него отчета за предпринимаемые действия, не стал оспаривать правильность его выводов, да и с чего, ведь логика полковника была безупречна:

– Я взял за основу норматив, предписывающий скорость передвижения по пустынной местности для подразделений оперативного отряда «Дельта», – сообщил он генералу.

Тот одобрительно покачал головой.

– Верно, верно.

– И вычислил время, – бодро продолжил полковник, – необходимое для преодоления «отдельного участка местности группой лиц, перемещающихся пешим ходом».

– Под «отдельным участком местности» подразумевается расстояние от места максимального снижения транспортного борта до окраин Гадамеса?! – не столько уточнял, сколько констатировал генерал.

– Точно так, – подтвердил Томпсон. Генерал вновь удовлетворенно кивнул. Полковник внутренне улыбнулся и продолжил:

– Получившееся время прохождения, для полной уверенности, я уменьшил в полтора раза на «сумасшедших русских», – сообщив это, Томпсон подал генералу Смиту листок со своими расчетами.

Тот посмотрел на цифры и остался доволен – при всех выкладках у полковника Томпсона получалась трехчасовая фора. Так что беспокоиться не стоило – русские (если они, конечно, существовали в реальности, а не были порождением параноидальной мнительности полковника) скоро сами придут прямо в его распростертые объятия, а точнее в уготовленную им огневую ловушку, обойти которую у них нет никакой возможности. С этими мыслями генерал и начал отдавать указания.

И вот сидя среди песков и вспоминая столь недавно состоявшийся разговор, Томпсон, все так же мысленно радуясь предстоящему успеху, вызвал к себе офицеров батальона, чтобы еще раз уточнить задачу. Кратко это прозвучало приблизительно так: …прижать, отсечь от песков, не дать возможности для маневра, принудить к сдаче.

Командование батальона приняло слова полковника к сведению, клятвенно пообещало в точности выполнить все сказанное и разошлось по своим участкам.

А время шло, неумолимо приближая кровавую развязку.

Гадамес

Пучки света, на мгновение ударившие в небо над городом, возвестили о приближении автомобиля. Следом сверкнули фары еще одного транспортного средства, затем еще одного. Прапорщик Маркитанов взглянул на часы: время совпадало – по предварительным данным это должны были быть местные исламисты. Он не ошибся: не прошло и пяти минут, как на круглый берег озера выскочило четыре джипа. Лихо выбив клубы пыли из галечниково-щебенистой поверхности, они развернулись и, заскрипев тормозами, завизжав резиной, остановились. Их дверцы распахнулись, и из салонов начали выбираться вооруженные люди.