Читать онлайн Бездники

Глава 1. Изба.

Полярный Урал не любит чужаков. Он встречает их равнодушием вечности, подставляя ветрам каменные зубы хребтов и глядя в серое небо сотнями слепых озер. Летом здесь короткий пьяный праздник зелени, а остальное время долгое, безмолвное ожидание.

Здесь легко поверить, что мир был создан не для человека, и что под тонким слоем почвы дремлют силы, которым нет до людей никакого дела.

Именно сюда забросили геологическую партию из трех человек. Цель – разведка нового месторождения хромитов, государственный заказ.

Они шли уже несколько часов. Под ногами чавкало, мох впитывал звук шагов, отчего казалось, будто они бредут в вакууме. Первым, нарушив тишину, заговорил самый молодой.

Алексей поморщился, перетягивая лямку новенького рюкзака.

– Семен Игнатьич, а далеко еще до предполагаемой стоянки?

Тот, кого он спросил, шел впереди. Семен, руководитель группы, не обернулся. Его фигура, коренастая, плотно сбитая, казалась частью этого леса, таким же кряжистым и неразговорчивым деревом.

– Пока не найдем ровное место у воды, будем идти.

Третий, Виктор, шагавший позади Алексея, хмыкнул. Его старый брезентовый рюкзак сидел на нем как влитой, а сам он двигался с хищной, немного ленивой грацией.

– Ноги бы по колено в этой жиже не вязли, шли бы быстрее. Что, студент, первая ходка?

– Да я не жалуюсь, просто…

– Просто лямка трет? – Виктор усмехнулся, поравнявшись с Алексеем. Глаза у него были маленькие, цепкие, будто вечно что-то высматривали. – Учись, студент. Тайга жалости не знает. Она либо пускает, либо нет.

– Виктор, оставь парня, – ровно произнес Семен, глядя вперед. Голос у него был спокойный, но такой, что спорить не хотелось.

Виктор тут же замолчал, лишь пожал плечами.

Алексей снова остался наедине со своими мыслями. Он смотрел на широкую спину лидера и чувствовал спокойствие. Семен Игнатьич был из тех людей, рядом с которыми не страшно. Он знал тайгу, как свои пять пальцев, и двигался по ней уверенно, без суеты. А вот Виктор вызывал совсем другие чувства. От него веяло какой-то застарелой угрозой, как от ржавого капкана, присыпанного листьями. Попал он в партию в последний момент, заменив заболевшего геолога, и с самого начала держался особняком, в общие разговоры на базе не вступал, только слушал и смотрел своими колючими глазами.

– Глядите, – вдруг остановился Семен.

Впереди, сквозь плотную стену елей, пробивался неясный силуэт.

– Что там? – Виктор подался вперед, вглядываясь.

– Похоже на строение, – Алексей прищурился. – Какого черта? По картам тут на десяток километров ни души.

– Вот и проверим, – Семен чуть свернул с едва заметной тропы и решительно шагнул в ельник, раздвигая тяжелые, пахнущие хвоей лапы. – Пошли. Может, заблудились и нам сориентируют.

Еловые ветки раздвинулись, и они вышли на небольшую, заросшую бурьяном поляну. Посреди нее стоял дом. Время и непогода содрали с него любую краску, оставив лишь почерневшие до состояния угля бревна. Одноэтажный, вросший в землю, с завалившейся набок крышей, он казался не построенным, а выросшим из этой почвы, как гигантский гриб. Вокруг него кольцом стоял покосившийся забор, чьи столбы давно стали частью пейзажа.

– Лесника какого-нибудь берлога, – Виктор сплюнул на землю, с видимым облегчением скидывая рюкзак. – Заброшенная, видать.

– Не может быть, – Алексей покачал головой, его лицо выражало растерянность. – Я лично карты проверял перед выходом. Самые новые. Здесь должно быть пусто. Никаких зимовий, никаких кордонов.

Виктор усмехнулся, глядя на парня сверху вниз.

– Карты твои, студент, в теплом кабинете рисовали люди, которые эту землю только из иллюминатора вертолета видели. А тут каждый бугор, скрывает сюрприз. Может, какой старовер-отшельник доживает.

– Но должны же быть какие-то отметки! Это нарушение всех правил…

– Ой, все, хватит, ботаник, – перебил Виктор, его голос стал жестче. – Правила у него. В тайге одно правило: нашел крышу над головой – радуйся. А не нравится, можешь под елкой ночевать.

– Я просто говорю, что это странно.

– Хватит, – коротко бросил Семен. Он не повысил голоса, но спор мгновенно затих. – Осмотрим. Если пусто – заночуем. В любом случае, лучше, чем на болоте.

Дверь, державшаяся на одной ржавой петле, поддалась с протяжным, мучительным скрипом. Первое, что ударило в нос это густой, слежавшийся запах пыли. Они оказались в крохотном предбаннике, где царил полумрак. С потолка свисали космы паутины, а пол был покрыт слоем грязи и истлевших листьев. У самого входа, на криво вбитом гвозде, висела маленькая, потемневшая от времени иконка. Лик святого почти стерся.

Семен толкнул следующую дверь, и они шагнули в единственную комнату.

Посреди нее стоял грубо сколоченный стол. За ним был человек.

Он сидел абсолютно неподвижно, положив на столешницу сплетение сухих, похожих на корни рук. Спина прямая, подбородок чуть приподнят. На нем надета какая-то темная, бесформенная одежда, похожая на монашескую мантию. Кожа на лице, испещренная глубокими морщинами, имела желтоватый оттенок пергамента, туго обтягивающего череп. Казалось, этому старику не меньше сотни лет. Но самое странное и жуткое было не это. Его длинные, спускавшиеся на плечи волосы и густая, окладистая борода были абсолютно черными. Не седеющими, а именно иссиня-черными, как вороново крыло. Этот контраст между мертвенной старостью лица и живым цветом волос создавал неестественное, отталкивающее впечатление. Глаза приоткрыты, но казались неживыми, словно два осколка обсидиана, вставленные в глазницы. Не единого движения, даже дыхания не было заметно. В углу комнаты чернела пасть большой русской печи, рядом притулился старый комод с отвалившейся дверцей.

– Доброго здоровья, хозяин, – ровно произнес Семен, снимая рюкзак.

– Нихрена себе, отче, – выдохнул Виктор, бесцеремонно оглядывая старика. – Куда тебя жизнь занесла… Как ты тут один?

Алексей молчал, не в силах отвести взгляда от неподвижной фигуры. Ему стало не по себе. Казалось, они вторглись не в дом, а в чью-то гробницу.

И тут старик заговорил.

Голос его был скрипучий, глубокий, словно ржавый механизм, простоявший век без дела, с трудом пришедший в движение. Слова звучали медленно, тягуче, на старинный, почти незнакомый лад.

– Пришли зрю. Путь ваш долог был. Не по своей воле сюда свернули.

Он говорил, не шевеля губами, звук шел из самой его груди. Он не смотрел на них, его взгляд был устремлен сквозь стену, в глубину леса.

– Дочь моя… Алена… Чадо мое единственное. Увели ее.

Он сделал паузу, и в наступившей тишине слова его повисли, как тяжелый дым.

Виктор толкнул Алексея локтем в бок и едва слышно прошипел:

– Ты слышишь, как дед базарит? Словно из сказки вылез.

Старик, казалось, не слышал их шепота. Его невидящий взгляд по-прежнему устремлен в пустоту.

– Пришли из тьмы… из-под корней. Лица их гладки, как речной камень, а глаза пусты. Не кричала она, не плакала. Словно во сне шла за ними. Я же сижу, прикованный к сему месту. Ни встать, ни крикнуть. Лишь глядеть мог, как уводят кровиночку мою…

– Отец, – мягко, но настойчиво вмешался Семен. – Мы геологи, не спасатели. Но мы можем помочь. Свяжемся с базой, за вами пришлют вертолет. Определят в больницу, а пропажей дочери займутся те, кому положено. Полиция, МЧС.

Старик медленно, с видимым усилием, повернул голову. Черные глаза, до этого пустые, сфокусировались на Семене. От этого взгляда Алексею стало холодно.

– Вертолет их не найдет, – проскрипел старик. – И люди в форме им не помеха. Они не от мира сего. Лишь живые души, что по своей воле в их владения ступят, могут дитя мое вызволить. А помощь ваша мне не нужна. Лишь Алену верните.

– Мы не можем просто так бросить все и отправиться на поиски, – ответил Семен. – У нас маршрут, задание.

– Задание ваше – прах, – выдохнул старик. – А жизнь одна. Верните дочь, и я вас одарю так, что до конца дней своих ни в чем нужды знать не будете.

Виктор тут же оживился. Его маленькие глазки загорелись жадным огнем.

– Это как же, батя, одаришь? На пенсию свою?

Старик проигнорировал его тон. Он лишь чуть заметно кивнул в сторону старого комода.

– Глядите. В нутре его.

Виктор, не дожидаясь остальных, метнулся к комоду. Он дернул за круглую ручку, но старая дверца лишь жалобно скрипнула и не поддалась. Дернул еще раз, сильнее, с рыком.

– Засело, черт…

– Отойди.

Семен отстранил его, подцепил край лезвием ножа и с усилием потянул на себя. Дверца с треском отворилась, обнажив темное нутро комода. Внутри, занимая все пространство, стоял небольшой, окованный железом сундук.

Виктор издал нетерпеливый звук и протянул руки, чтобы выхватить его, но Семен оказался проворнее. Он сам вытащил тяжелый ящик, поставил его на пол и откинул простую щеколду.

Крышка поднялась.

В тусклом свете избы блеснуло нечто желтое. Алексей подошел ближе и замер. Сундук был доверху набит старинными монетами, причудливыми браслетами, кольцами с мутными камнями и даже несколькими небольшими слитками неправильной формы. Золото. Настоящее, много.

– Все ваше будет. Коли вернете ее…

– Так, – Виктор нервно облизнулся и отступил на шаг, поманив за собой Семена и Алексея. – Отойдем, побазарим.

Они сгрудились у входа.

– Слышьте, мужики, – зашептал Виктор, не сводя глаз с сундука. – Дед-то кукухой поехал. Окончательно. Ему эти цацки один черт не нужны. Он тут с голоду помрет через неделю. Забираем золото и валим отсюда по-тихому. У меня бабка была, тоже под старость сбрендила. Она все Мишу какого-то звала, просила его от волков спасти. А Миша этот, брат ее, помер лет сорок назад. Тут то же самое. Нет никакой Алены.

– Виктор, это грабеж! – возмущенно перебил его Алексей. – Он же живой человек! Мы не можем его так бросить!

– А что ты предлагаешь? Искать его дочку, которую утащили гоблины из-под земли? Студент, ты в сказку попал, что ли?

Вмешался Семен. Он говорил тихо, но каждое его слово падало, как камень.

– Мы не мародеры. Чужого брать не будем.

Виктор хотел было возразить, но, встретившись со спокойным и тяжелым взглядом Семена, осекся.

– Наш план не меняется, – продолжил руководитель группы. – Мы идем по маршруту. Искать мы никого не будем. У нас задание. А если по пути девчонка попадется, живая и здоровая, то вернем. Хотя, скорее всего, никакой Алены и в помине нет.

С этими словами он развернулся к застывшему за столом старику.ж

– Отец, послушай, – Семен шагнул от входа, приблизившись к столу. Его голос оставался ровным, без тени сочувствия или нетерпения. – Мы не можем дать тебе обещаний. У нас государственное задание, четкий маршрут. Бросить все и рыскать по лесу мы не имеем права.

Он сделал паузу, давая словам улечься в мертвой тишине комнаты.

– Но я скажу вот что. Путь наш долог. Если он пересечется с твоей дочерью, если мы увидим ее… Мы приведем ее сюда. Теперь скажи, как она выглядит? И где ее искать, хотя бы примерно?

Старик медленно моргнул. Казалось, это движение стоило ему неимоверных усилий.

– Светлая она, – прошелестел его голос. – Волос, что лен спелый. Глаза – как вода в лесном озере, тихие. На щеке родинка малая, аки зернышко.

Он замолчал, собираясь с силами.

– Куда увели – того не ведаю. Пути их скрыты от глаз людских. Но есть тут место одно…

– Деревня? – подал голос Алексей.

Старик кивнул.

– В дне пути, к северу, коли знаешь тропы. Сброд там собирается. Еретики, что от Бога отвернулись и своим идолам молятся. Нечисть разная к тому месту льнет.

– И что нам делать в этой вашей деревне? – встрял Виктор, скрестив руки на груди.

– Есть там ведунья, Мо́рой кличут. Лавку держит. К ней со всех темных углов стягиваются за товаром да за советом. Она знает все, что в лесах этих творится. И что под лесами – тоже.

– И она нам вот так просто все расскажет? – усмехнулся Виктор. – За «спасибо»?

– Просто так, кончено не скажет. Слово ее цену имеет. Отдай ей бусину с моих четок. Одну. Последнюю. Она поймет.

– Где она? – коротко спросил Семен.

– На печи.

Семен, не говоря ни слова, подошел к остывшей печи. На ее лежанке, в слое серой пыли, действительно лежал одинокий черный шарик. Семен взял его. Бусина была из гладкого, холодного на ощупь камня, тяжелее, чем казалась на вид. Он сжал ее в кулаке.

– Мы пошли, отец.

– Ступайте, – выдохнул старик, снова впадая в свое неподвижное оцепенение. Его черные глаза опять смотрели сквозь них, сквозь стены, в неведомую даль.

Семен кивнул группе и они, подхватив рюкзаки, один за другим вышли из избы. Виктор последним закрыл за собой скрипучую дверь. Звук этот показался оглушительным, будто они захлопнули крышку гроба.

Свежий, влажный воздух ударил в лицо, заставив Алексея глубоко вздохнуть, прогоняя из легких затхлый дух дома. Лес вокруг уже не казался таким безмолвным. Теперь в каждом шорохе листвы, в каждом крике далекой птицы чудилось что-то зловещее.

Глава 2. Байки у костра.

Они отошли на порядочное расстояние, прежде чем тяжесть давящей тишины избы окончательно отпустила их.

– Гляжу, ты про деревню эту в курсе был, – нарушил молчание Семен, не оборачиваясь к Алексею.

– Да, – кивнул тот, поравнявшись с ним. – Когда карты изучал, видел населенный пункт. Угомелье. Только он немного в стороне от нашего маршрута.

– Я тоже знаю, что она там есть, – подтвердил Семен. – Но сам не бывал. И нам ни к чему. Может, на обратном пути заглянем.

– Семен Игнатьич, мне деда жалко, – с нажимом произнес Алексей. – Вдруг его дочь и правда в беде? Ну потеряем мы чуть времени, что страшного? Зато совесть чиста будет. Или давайте все-таки выйдем на связь, пусть вертолет пришлют.

В разговор тут же влез Виктор, шедший сзади.

– А я со студентом согласен! Только вертолет не надо, лишний шум. Сами девчонку найдем, отцу вернем, дело-то доброе. Я в детстве боксом занимался, если там бандюки какие, любому челюсть сверну.

– Нет, – холодно отрезал Семен и ускорил шаг.

Но Алексей не отступал. Он снова нагнал руководителя.

– Мы же бусину его взяли! Было бы нечестно теперь просто пройти мимо, даже не проверив.

– Вот именно, Игнатьич, – поддержал его Виктор. – Парень дело говорит!

Семен резко остановился и развернулся. Лицо его было похоже на камень.

– Вы кто такие, я вас спрашиваю? Геологи на государственном задании или раздолбаи? Один первый раз в тайге, а уже маршруты для всей группы строит, командовать вздумал! График срывать! – он перевел тяжелый взгляд на Виктора. – Второй вообще по чистой случайности здесь оказался, как неблагонадежная ячейка общества. Ты же сам, – он ткнул пальцем в сторону Виктора, – только что кричал, что дочки никакой нет! Кого искать собрались? Бредни стариковские?

– Да говорил, что нету, – не смутился Виктор. – Потому и предлагал золото забрать по-тихому, а деду этому скорую вызвать, и все дела. Раз по-хорошему не вышло, придется, по-вашему.

– График мы нагоним, – снова вмешался Алексей, говоря быстро и уверенно. – Если мы прямо сейчас свернем налево, наш путь увеличится максимум часа на три. Зато мы обойдем болотистую низину, где зыбуны могут быть. И припасы пополним.

Семен промолчал. Он замер, прищурился, глядя не на них, а куда-то вверх, сквозь кроны. Выражение его лица неуловимо изменилось.

– Ветер сменился, – произнес он тихо, почти про себя. – С севера потянул. Сыростью.

Он втянул носом воздух.

– Тучи нагонит к вечеру. Ливень будет. Промокнем до нитки – это всегда нежелательно. Можно заболеть.

Он посмотрел на них уже другим взглядом, взвешивающим, профессиональным.

– Ладно. Сворачиваем. В деревне, если что, обсохнуть можно будет.

– Вот и отлично! – обрадованно воскликнул Виктор. – Все, заходим в деревню!

Семен ничего не ответил, лишь махнул рукой, указывая новое направление. Они свернули с едва заметной тропы и двинулись вглубь, туда, где на картах Алексея значились Угомелье.

Лес густел, с каждым шагом превращаясь из светлого ельника в сумрачную, глухую тайгу. Небо над головой скрылось за плотным шатром ветвей, и день начал угасать раньше времени. Тени деревьев вытягивались, сливаясь в единую темную массу, из которой, казалось, вот-вот выступит нечто чужое. Они шли молча, пока впереди не послышалось отчетливое журчание воды.

Источник оказался небольшим, но быстрым ручьем с чистой, ледяной водой. Место для стоянки нашлось рядом, на относительно ровным пятачке, поросший мхом. Работа закипела слаженно, доведенная до автоматизма. Пока Алексей и Виктор ставили палатки, одну себе, одну руководителю, Семен разводил костер. Вскоре сухие ветки весело затрещали, разгоняя мрак и отбрасывая на стволы деревьев трепещущие, искаженные тени. Над огнем в котелке уже булькала похлебка.

Они уселись вокруг огня. Пламя выхватывало из темноты три лица, оставляя все остальное в непроглядной черноте.

– Ну что, студент, рассказывай, – неожиданно начал Виктор, помешивая еду в своей миске. – Каким ветром тебя в эту глушь занесло? Не похоже, что ты из тех, кто с детства по лесам шарится.

Алексей чуть смутился от прямого вопроса.

– Да как-то само получилось. В школе географию любил, историю. Думал сначала в археологи пойти. Древние цивилизации, раскопки…

– А чего не пошел?

– Почитал, что это такое на самом деле. Узнал про зарплаты, условия… И желание поубавилось. А геология – это почти то же самое, только ищешь не прошлое, а будущее. И платят получше.

Он пожал плечами.

– Вот и выбрал. А вы, Виктор? Как здесь оказались?

Виктор усмехнулся, но в глазах его не было веселья.

– Я, парень, день там, день здесь. По местности этой неплохо хожу, вот и получилось в вашу группу попасть. А вся эта романтика с комарами и медведями не мое. Скажем так, совершил я в городе один небольшой дурной поступок. Теперь вот отсиживаюсь, жду, пока про меня забудут. А потом снова домой, путешествовать.

Наступила неловкая пауза. Алексей, чтобы сменить тему, повернулся к руководителю.

– Семен Игнатьич, а вы? Почему вы стали геологом?

– И правда, Игнатьич, а ты-то как? – поддержал Виктор. – Не похож ты на того, кто из-за денег в болото полезет.

Семен долго молчал, глядя в самое сердце огня, туда, где тлели багровые угли.

– Мне всю жизнь кажется, что я что-то ищу, – наконец произнес он тихо. – Но сам до конца не пойму, что именно.

– Макгаффин, – так же тихо сказал Алексей.

Виктор резко повернулся к нему.

– Чего? Ты не ругайся тут, студент.

– Это не ругательство, – улыбнулся Алексей. – Это в кино так называют предмет, неважно какой, за которым все гоняются. Цель, которая движет сюжетом.

Семен поднял глаза от огня и посмотрел на Алексея долгим, внимательным взглядом.

– Макгаффин… – повторил он задумчиво. – Возможно, ты и прав. Возможно, это именно то, что я ищу.

Он отставил пустую миску и потер руки.

– Спать что-то совсем не хочется. Катализатор нужен.

– Это какой еще катализатор? – насторожился Виктор.

– Истории, – Семен чуть улыбнулся, и его суровое лицо на миг стало моложе. – У нас еще со студенческих времен традиция была. В первую ночь у костра, каждый по истории рассказывает. Страшной, загадочной. Чтоб спалось потом крепче.

– А чего, отличная идея! – оживился Виктор. – Байки потравить я люблю. Заодно и послушать.

Алексей смущенно кашлянул.

– Я, если честно, не очень умею страшные истории рассказывать.

– Можно и не страшные, – успокоил его Семен. – Главное, чтоб интересно было. Узнать о мире что-то новое.

– Ну так давай, Игнатьич, начинай, раз предложил, – потер ладони Виктор, устраиваясь поудобнее. – Удиви нас, старый.

Семен подбросил в огонь толстую еловую ветку. Она недовольно зашипела, выпустив облако ароматного дыма, а потом занялась, и искры с треском полетели вверх, в непроглядную черноту.

– Историю эту я давно слышал, еще пацаном, от одного старого промысловика, – начал он негромко, и его голос, ровный и спокойный, заставил Алексея и Виктора податься ближе к огню. – Случилась она в одном поселке, очень похожем на то Угомелье, куда мы идем. За поселком тем был старый могильник.

Он сделал паузу, давая слушателям представить картину.

– Место – это, само собой, дурной славой пользовалось. Обходили его стороной. Но молодежь, она во все времена одинаковая. Нашлись трое студентов, приехавших к родне на каникулы, которым захотелось храбрость свою проверить. Поспорили, что проведут там ночь. Взяли с собой фонарики, фляжку для смелости и пошли.

– Дело известное, – хмыкнул Виктор. – Напились, небось, да чертей увидели.

– В том-то и дело, что нет, – Семен покачал головой. – Что там случилось, никто толком не знает. Вернулись они под утро, все трое. Бегом бежали, грязные, перепуганные до смерти. Двое других потом отлеживались, отпаивались чаем, а как в себя пришли, рассказывали что-то невнятное. Будто туман вдруг спустился, и земля под ногами гудеть начала. И звук какой-то странный, то ли плач, то ли вой. Испугались и деру дали. А вот третий, Пашка, он… изменился.

Семен снова замолчал, глядя в огонь.

– Он пришел домой, и все. Замолчал. Мать к нему с расспросами, а он смотрит на нее, и будто не узнает. Глаза пустые, как у куклы. Не говорит, не плачет, вообще никаких эмоций. А потом начал двигаться странно. Ходит по комнате, словно заново учится. Шаги неуверенные, руки в стороны раскидывает, чтобы равновесие поймать. И мычит.

– Мычит? – переспросил Алексей.

– Именно. Не говорит, а издает такой низкий, горловой звук. «М-м-му-у». Будто слово сказать пытается, а не получается. Родня в панику, вызвали фельдшера, потом психиатра из райцентра. Тот руками развел: «Острый шок на фоне сильнейшего стресса». Прописал успокоительные, велел в покое оставить, мол, отойдет.

– А он не отошел, – догадался Виктор.

– Не отошел. Становилось только хуже. Родители его потом к какому-то заезжему психологу повели, умный мужик оказался. Он долго с Пашкой сидел, наблюдал за ним. А потом родителям сказал вещь страшную, что поведение их сына совпадает с описаниями людей, переживших массовую травму. Например, солдаты после тяжелой контузии или единственные выжившие в катастрофе. У них, говорит, иногда происходит «замещение личности». Стирается старая, а на ее место… ничего не приходит. Пустота.

– Так что, он как бы… перезаписался? – подал голос Алексей.

– Хуже, – ответил Семен. – Он стерся. Психолог сказал, что мозг парня, защищаясь от пережитого ужаса, просто выжег всю его личность. Все воспоминания, навыки, эмоции. Осталась только оболочка, которая заново учится жить. И то, как он двигается и мычит – это не сумасшествие. Это попытки пустого сосуда научиться управлять телом.

– Жуть какая, – сказал Алексей.

– Дальше – больше. Сделали ему полное обследование. И нашли-таки кое-что. Серьезное повреждение слухового и вестибулярного аппарата. Внутреннее ухо будто от сильного удара или сверхгромкого звука пострадало. Врачи обрадовались: вот, мол, и разгадка. Отсюда и проблемы с равновесием, и немота. Нарушена связь с речевым центром. Все логично. Объяснение нашлось.

Семен взял палку и поворошил угли.

– Только одно это объяснение не учитывало. Взгляд. Пустой, нечеловеческий взгляд существа, которое смотрит на мир впервые. А потом…

– Что потом? – не выдержал Виктор.

– А потом, через неделю, они пропали. Вся семья. Соседи утром встали – дом пустой. Дверь не заперта, на столе завтрак нетронутый. Одежда, документы, деньги, все на месте. А людей нет. Ни их самих, ни следов. Будто вышли ночью в чем были и растворились.

– А их искали? – Cпросил Алексей.

– Искали, конечно. Милиция приезжала. Прочесали лес. Ничего. Как в воду канули. И все. Тишина.

Алексей поежился, плотнее запахиваясь в куртку. Костер грел только спереди, а в спину дышал ледяной мрак.

– Жуть.

Виктор хмыкнул, доставая из кармана плоскую фляжку и делая небольшой глоток.

– Это все мистика, студент. Призраки, звуки… А я вот вам историю из жизни расскажу. Реальную. Когда в СИЗО сидел, был у меня сокамерник, Колян. Он мне про своего брата старшего, Серегу, байку затравил.

Виктор обвел слушателей цепким взглядом, убедившись, что завладел их вниманием.

– Серега этот с подельниками дело одно провернули. Дерзкое. Инкассаторскую машину обнесли. Чисто, без мокрухи. Они парни безбашенные, но не отморозки, лишняя кровь им была не нужна.

– И у них получилось? – с наивным интересом спросил Алексей.

– Еще как, – усмехнулся Виктор. – Взяли столько, что до конца жизни хватило бы. Залегли на дно на хате, в спальном районе на окраине города. Сидят на мешках с баблом, а толку? Выходить нельзя, светиться – самоубийство. День сидят, два, неделю. Денег – гора, а им скучно до тошноты. Водка кончилась, карты надоели. Начинают друг на друга рычать.

Он сделал паузу, давая картине устояться.

– И тут Серега, братан этот Коляна, предлагает: «Слышьте, пацаны, а под нами на первом этаже бабка живет. Божий одуванчик, одна-одинешенька. Самогон гонит убойный. Я пару раз у нее брал. Давайте сгоняю, возьму пару пузырей. Она старая, слепая почти, никого не сдаст, ей и дела нет».

– Рискованно, – заметил Семен, глядя в огонь.

– А им уже плевать было, – отмахнулся Виктор. – Скука – страшная штука. Послали самого молодого, Ванька. Дали денег, велели быть осторожнее. Ушел. Проходит час, два. Ванька нет. Эти сидят, нервничают. Может, менты приняли? Но нет, на улице тихо. Может, он просто решил свалить со своей долей? Но Ванька был проверенный.

– Может, просто напился у нее и уснул? – предположил Алексей.

– Вот и они так подумали, – кивнул Виктор. – Послали второго, Леху. «Сходи, – говорят, – проверь, что там с этим алкашом». Леха ушел. И тоже пропал. Тут они уже напряглись не на шутку. Что за чертовщина? Двое бойцов, не дети малые, испарились в квартире у бабки.

Виктор наклонился ближе к костру, его лицо в свете пламени выглядело зловеще.

– Серега, как самый старший, решил сам все проверить. Взял на всякий случай нож, спустился этажом ниже. Дверь у бабки была обита дерматином, старая, с глазком. Он в него смотрит – темно. Прислушался. Тишина. И пахнет странно… жареным мясом. Начал в дверь долбить. Тихо, потом сильнее. Никто не открывает. Он уже хотел уходить, но что-то его дернуло. Наклонился к замочной скважине…

Виктор замолчал, выдерживая паузу.

– И что он там увидел? – не выдержал Алексей.

– Увидел он краешек кухни. И эту бабку. Стоит спиной к двери, маленькая такая, сгорбленная. А сама нож-тесак огромный на бруске точит. Шарк-шарк, шарк-шарк. А на полу, рядом с ней, лежит что-то, накрытое брезентом. И из-под брезента рука торчит. С татуировкой, как у Лехи была. «За ВДВ».

Алексей тихо ахнул.

– У Сереги волосы на голове зашевелились, – продолжал Виктор. – Он понял все. И про Ванька, и про Леху. Понял, чем это у нее так вкусно пахнет. Пулей взлетел на свой этаж. Мысль одна: хватать мешки с деньгами и валить оттуда, пока эта бабка и за ним не пришла. Влетает в квартиру, а третьего подельника, который на стреме оставался, уже нет, только на кухне окно настежь. Сбежал, видать, тоже что-то почуяв.

– А деньги?

– А вот тут самое интересное. Мешков, где они деньги держали, на месте не было. Вместо них, посреди комнаты, стоял один мешок. Из-под сахара. Туго набитый. Серега подумал, что подельник, который сбежал, все в один мешок ссыпал, чтобы тащить удобнее было. Он развязал его, запустил руку внутрь, чтобы горсть банкнот зачерпнуть… А нащупал что-то твердое, гладкое и круглое. Он вытащил… а это череп. Человеческий.

Виктор обвел их торжествующим взглядом.

– Мешок был набит костями. Обглоданными. Его подельников. Что с Серегой было, Колян не знал. Говорил, брат его головой тронулся. Он выбежал из этого дома, в чем был, и побежал. Сам не зная куда. И прибежал в отделение милиции. Завалился туда, весь в кровище чужой, и орать начал: «Вяжите меня! Я инкассаторов грабил! Только спасите от бабки!»

– И что, ему поверили? – спросил Семен.

– Сначала за дурака приняли. Но дело об ограблении висело, описание его совпало. Стали допрашивать. Он им все выложил. Про бабку, про кости. Опера поехали с ним на ту хату. Приезжают, а там пусто. Ни денег, ни мешка с костями. Ничего. Спустились к бабке. Дверь им открыла милая старушка, угостила чаем. В квартире чистота, иконки в углу, пахнет пирогами. Обыскали все – ни трупов, ни следов. Ничего.

– Так может, он все выдумал? – предположил Алексей.

– Может, – пожал плечами Виктор. – Только Серегу на десятку закрыли. А бабка та через месяц из своей квартиры съехала. И никто ее больше не видел. Колян божился, что брат его никогда не врал. И что, когда он про эту бабку рассказывал, у него глаза были белые от ужаса. Настоящего.

Виктор откинулся на спину, глядя в черное небо.

– Вот такая история. Никакой мистики. Просто жизнь.

Костер прогорел, и угли подернулись серым пеплом. Семен подбросил еще дров, и пламя снова взметнулось вверх.

– Ну, студент, теперь твоя очередь, – сказал Виктор, вытягивая ноги к огню.

Алексей отвел взгляд.

– Да ну, мужики… После таких историй любая моя будет как детский лепет. Правда, я не умею так рассказывать.

– А ты не дрейфь, – подбодрил его Виктор. – Выкладывай, что есть. Мы не критики, слушатели благодарные.

– Виктор прав, – кивнул Семен. – Не обязательно страшилку. Расскажи что-нибудь интересное, что знаешь.

Алексей на мгновение задумался, а потом его лицо просветлело.

– Хорошо. Это не страшилка, а скорее… история. Но, может, будет полезно. Я, когда к поездке готовился, много видосов про эти места смотрел. Про Полярный Урал, про верования. Тут такой котел, что удивляешься.

Он набрал в грудь воздуха, словно студент перед экзаменом.

– Все начинается, конечно, с коренных народов. Манси, ненцы, ханты. Для них весь этот лес, который мы видим – живой. У каждого камня, у каждого ручья есть свой дух-хозяин. Мир для них многослойный, как пирог: верхний – где боги, наш средний, и нижний – мир мертвых. А между ними путешествует шаман.

– Шарлатаны, короче, – вставил Виктор. – Водку жрут да с бубном скачут.

– Не совсем, – возразил Алексей, увлекшись. – Для них шаман – это и врач, и судья, и психолог. Он впадает в транс под звуки бубна, и его душа, как они верят, отправляется договариваться с духами. Выпросить удачную охоту, излечить болезнь, узнать будущее. Это целая система, которая работала веками.

– А потом пришли наши, с крестами, – ровно заметил Семен.

– Именно. Но христианство здесь легло тонким слоем. Многие, приняв крещение, продолжали тайно поклоняться своим старым богам. А потом сюда хлынули те, кто бежал уже от официальной церкви. Старообрядцы.

Алексей подался вперед, и глаза его заблестели в свете костра.

– После раскола, когда патриарх Никон провел реформы несогласные бежали. Куда? В самые глухие, непроходимые места. В Сибирь, на Север, сюда, на Урал. Они основывали скиты, общины, которые жили, будто законсервировавшись во времени. Там до сих пор могут служить по книгам, напечатанным до реформы, и чужаков не жалуют. Считают нас, людей из «мира», носителями греха и антихристовой печати.

– Вот тебе и «еретики», про которых дед говорил, – задумчиво произнес Семен.

– Очень может быть. И среди старообрядцев были течения, от которых даже у церкви волосы дыбом вставали. Например, хлысты. Они верили, что в любого из них может вселиться Святой Дух или даже сам Христос. Устраивали «радения» – это когда они собираются, поют, кружатся в диком танце, доводя себя до полного исступления и экстаза. Или скопцы… эти пошли еще дальше. Они считали плоть греховной и… избавлялись от нее. Путем оскопления. Чтобы победить грех раз и навсегда.

Виктор поморщился.

– Ну это уже совсем больные.

– Это только верхушка айсберга, – продолжил Алексей. – В советское время сюда ссылали сектантов со всего Союза. Говорят, тут и сейчас есть общины иеговистов, которые верят, что только 144 тысячи праведников спасутся во время Армагеддона. Они ходят по самым глухим деревням и несут свое слово.

– Эти и до медведя в берлоге достучатся, чтобы брошюрку свою всучить, – хмыкнул Виктор.

– А в наше время появилась новая волна. Неоязычество. Городские жители, инженеры, менеджеры, которые вдруг решают, что они потомки древних славян. Приезжают сюда, в «места силы», строят капища, приносят жертвы Перуну и Велесу, пытаются реконструировать древние обряды.

Алексей закончил и виновато развел руками.

– Вот. Как-то так. Ничего страшного, просто факты.

Виктор присвистнул.

– Ну ты, студент, даешь. Прям лекцию нам прочитал. Головастый.

Семен же долго молчал, глядя в догорающие угли.

– Значит, в этом Угомелье, – произнес он наконец, и голос его в ночной тишине прозвучал особенно весомо, – нас может ждать кто угодно. От староверов, что со времен царя гороха тут сидят, до… кого-то еще.

И от этих слов простой рассказ Алексея вдруг показался страшнее двух предыдущих баек вместе взятых.

– Да ладно вам, мужики, – протянул Виктор, лениво потягиваясь. – Не накручивайте себя. Прорвемся. Может, и впрямь дочурку его найдем, деду приятное на старости лет сделаем.

Семен, не отрывая взгляда от углей, усмехнулся в усы.

– Тебе, Виктор, я гляжу, не старик интересен, а его сокровище.

Виктор расплылся в широкой улыбке, ничуть не смутившись.

– А кому оно не интересно, Игнатьич? Такое-то! Только представьте: получить этот сундучок и больше никогда не работать. Разве это плохо? А деда… деда тоже жалко, конечно. Просто история его мутная. Не особо в такое верится, сам понимаешь.

Они посидели еще немного в тишине, каждый думая о своем. Лес вокруг жил своей ночной, скрытой жизнью. Семен поднял голову, посмотрел на темное небо, усыпанное острыми, холодными звездами.

– Хорошо, что дождь стороной прошел. Ладно, – он решительно поднялся, – всем отбой. Подъем с рассветом.

Они разошлись по своим палаткам. Семен уснул почти мгновенно, как и всегда. А вот Алексей долго не мог заснуть. Истории, рассказанные у костра, перемешались в голове в жуткий калейдоскоп: мычащий мальчик, обглоданные кости в мешке, дикие радения хлыстов… Он ворочался с боку на бок, и каждый треск ветки в лесу заставлял его вздрагивать.

И вдруг он замер, прислушиваясь. Это был не треск. Это был отчетливый, крадущийся шорох совсем рядом с их палаткой. Кто-то или что-то медленно шло по мху, приминая его. Сердце Алексея заколотилось, в горле встал ком. Он начал лихорадочно шарить рукой в темноте, ища фонарик. Пальцы наткнулись на спальник Виктора.

Тот недовольно заворочался.

– Леха, ты чего не спишь?

– Тихо… Там кто-то ходит. Я шум слышал.

– Да че ты как маленький, – сонно пробормотал Виктор. – Белка это, или…

Договорить он не успел. Снаружи снова послышался шорох, на этот раз ближе и громче. Хрустнула ветка. Виктор мгновенно замолчал. Алексей почувствовал, как напряглось его тело. Хоть он и старался не подавать виду, но сон с него слетел окончательно.

– Фонарь нашел? – уже шепотом спросил он.

– Да.

Они замерли, прислушиваясь. Тишина. Алексей медленно, стараясь не шуметь, потянул вниз замок-молнию на входе в палатку. Виктор уже держал наготове тяжелый туристический топорик.

Алексей резко распахнул полог и чиркнул кнопкой фонаря. Яркий луч выхватил из темноты… пару длинных ушей и испуганные черные бусинки глаз. Огромный заяц-беляк, застигнутый врасплох, на секунду замер, а потом сорвался с места и скрылся в кустах.

Виктор медленно опустил топорик.

– Ну ты даешь, студент, – выдохнул он с нервным смешком. – Боевое крещение зайцем прошел. Все, спим.

Этой ночью Алексей спал уже без снов.

Утро встретило их прохладой и запахом влажной земли. Сбор лагеря проходил быстро и деловито, без лишних слов. Это был отлаженный механизм. Семен первым делом обошел стоянку, а затем тщательно залил остатки костра водой из ручья, перемешав угли палкой, пока от них не перестал идти даже пар. В это время Виктор уже сворачивал палатки. Движения были точными: выбить колышки, аккуратно сложить дуги, свернуть просушенный за ночь тент в тугой, компактный рулон. Алексей, как самый молодой, отвечал за «кухню». Выскреб песком котелок до блеска и упаковал остатки провизии. Каждый предмет знал свое место в рюкзаке, чтобы вес распределялся равномерно и самое необходимое было под рукой.

Через полчаса от их присутствия здесь напоминал лишь темный, влажный круг от кострища да примятый мох. Семен еще раз окинул стоянку хозяйским взглядом, кивнул сам себе и указал направление.

– Вперед. До Угомелья теперь недалеко.

Глава 3. Мо́ра.

Они шли по едва заметной тропе, которая петляла между замшелыми валунами и стволами-великанами.

– Главное в лесу – не паниковать, – неожиданно произнес Семен, нарушив мерное сопение и хруст веток под ногами. – Люди чаще всего не от голода гибнут, а от страха. Начинают метаться, теряют силы и делают глупости.

– А как ориентироваться, если компас сломался, а солнца не видно? – спросил Алексей, с благодарностью ухватившись за возможность отвлечься.

– Все в книжках про мох на деревьях читают. Глупости это. Мох там растет, где сыро. А вот дерево, особенно если оно на открытом месте стоит, сосна или ель, всегда на юг больше веток тянет. К теплу, к свету. Как подсолнух. Простая мудрость, а жизнь спасти может.

Они шли еще около часа, когда лес впереди начал редеть. Сквозь стволы пробился серый, ровный свет. Еще несколько шагов, и деревья расступились, будто занавес в театре.

Перед ними лежало Угомелье.

Деревня словно застыла во времени. Почерневшие от дождей и ветров срубы, некоторые с просевшими крышами, стояли вдоль одной-единственной улицы, больше похожей на раскисшую грунтовку. Резные наличники на окнах сгнили, краска давно облупилась. Ни машин, ни проводов, ни даже лая собак. Казалось, они шагнули на сто, а то и на двести лет в прошлое.

Деревня была полна людей. Неправдоподобно полна для такой глуши. И все они, как один, одеты в черное. Кто-то кутался в длинные, похожие на монашеские рясы одеяния. Кто-то одет в простую куртку и штаны. Женщины покрывали головы темными шерстяными платками.

И они все двигались. Не суетились, не разговаривали. Они шли с медленной, целеустремленной неотвратимостью, словно ручейки темной воды, стекающиеся в одно озеро. Они выходили из окружающего леса, брели по дороге, ведущей в деревню, появлялись из-за домов. И все их пути сходились в одной точке.

В центре деревни, на небольшом возвышении, стоял дом. Он разительно отличался от остальных. Добротный двухэтажный сруб, обшитый свежей, еще не успевшей потемнеть доской, с большими, чистыми окнами. Дом казался «живым» и «здоровым» на фоне окружающей ветхости. И именно к его крыльцу, как муравьи к муравейнику, стягивалась вся эта молчаливая черная масса.

– Ничего себе… – выдохнул Виктор. – Шабаш, что ли?

– Что здесь происходит? – прошептал Алексей, растерянно глядя на это странное паломничество. – Какой-то праздник? Или… похороны?

Семен долго молчал, его глаза внимательно, без тени удивления, изучали картину.

– Похоже, мы попали по адресу, – наконец произнес он. – Лавка Моры, надо думать, там.

Он кивнул на большой дом.

– Пошли. Нечего на улице стоять.

И они шагнули вперед, спустившись с лесной опушки на деревенскую улицу и становясь частью этого странного, молчаливого потока.

Идти по деревенской улице было неуютно. Черные фигуры, мимо которых проходили геологи, не обращали на них никакого внимания. Их взгляды были устремлены вперед, на большой дом, лица – отрешенные, как у лунатиков. Казалось, троица в своей брезентовой одежде здесь невидимы, словно призраки из другого мира.

Дверь в большой дом оказалась тяжелой, дубовой. Они толкнули ее и шагнули внутрь, в густой полумрак и запах воска, сушеных трав.

Это был странный гибрид торговой лавки и монастырской трапезной. Слева, в глубоких тенях, стояли длинные, массивные столы из неструганых досок. За ними сидели люди в черном. Они не ели и не пили, а просто сидели, уставившись на пламя толстых восковых свечей, горевших на столах. Все освещение в огромном помещении исходило только от этих свечей, отчего тени метались по стенам, создавая причудливые, живые узоры.

По центру зала тянулись прилавки, сколоченные из досок. На них, на подстилке из темной ткани, были разложены странные товары: пучки трав, связки пожелтевших костей, амулеты из дерева и камня, черепа мелких животных и россыпи минералов, тускло поблескивавших в свете огней.

Справа, за высоким прилавком, напоминавшим церковную кафедру, стояла женщина.

Герои замерли в проходе, ошеломленно разглядывая это место. Сзади напирал молчаливый поток, и кто-то бесцеремонно толкнул Алексея в спину. Они поспешно разошлись в стороны.

– Вон, смотри, – кивнул Виктор в сторону женщины за прилавком. – Наверное, это и есть та Шмора.

Она была высокая и худая, как жердь. Черное платье с неприметным, но сложным узором не скрывало, а скорее подчеркивало ее красивую, хоть и костлявую фигуру. В глубоких глазницах горели умом и хитростью темные глаза. На шее, на тонкой цепочке, висел крупный, кроваво-красный камень, похожий на рубин, который притягивал к себе взгляд.

– Поговоришь с ней? – спросил Виктор у Семена.

– Попробую, – коротко ответил тот.

Они подошли к прилавку. Семен прокашлялся, привлекая внимание.

– Добрый день. Мы геологи. Проводим разведку в этом районе, – начал он официальным, немного неуместным здесь тоном. – Наткнулись на один дом, в лесу… Скажите, вас Морой зовут?

Женщина оторвала взгляд от своих дел – она перебирала какие-то сушеные корешки. Смерила их троих долгим, удивленным взглядом. А потом просто отвернулась и продолжила свое занятие, будто их и не было.

– Женщина, с вами все нормально? Вы нас слышите? – не выдержал Виктор, повысив голос.

Ноль реакции.

– Чокнутые они тут все, – прошипел Виктор Алексею на ухо.

Семен вздохнул. Попытка наладить контакт на привычном языке провалилась. Он полез в нагрудный карман и вытащил маленькую черную бусину. Он не протянул ее, а просто положил на темное дерево прилавка.

В тот же миг Мора замерла. Ее голова медленно повернулась, и взгляд впился в черный шарик.

И тут по залу пронесся ледяной сквозняк, взявшийся из ниоткуда. Свечи на столах дико затрепетали, чуть не погаснув. Все, кто сидел за столами, как по команде, замерли. А потом медленно встали. Низкий гул разговоров оборвался. Десятки голов повернулись в их сторону. Десятки пар глаз уставились на троих чужаков у прилавка.

Мора выпрямилась во весь свой высокий рост.

– ПРОЧЬ! – ее голос, резкий и властный, как удар кнута, разорвал наступившую тишину.

И все гости, как один, сорвались с мест. Не идя, а почти убегая, толкаясь и опрокидывая скамьи, они ринулись к выходу. Через мгновение в огромном зале остались только трое геологов и женщина за прилавком.

Она перевела свой горящий взгляд с бусины на Семена.

– Значит, Тихомир все-таки решил отдать последнюю.

– Мы из геологической… – вновь начал Семен по-старому.

– Что Тихомир хочет? – перебила его Мора. Голос ее был строгий, командирский, не терпящий возражений.

Семен на мгновение опешил, но тут же понял. Это ее язык. Язык силы и прямой воли. Он встретил ее тяжелый взгляд и ответил так же прямо, без тени сомнения.

– У него пропала дочь. Алена. Он сказал, что ты знаешь, где ее можно найти. И скажешь в обмен на это. – Он кивнул на бусину.

– Хорошо. Я скажу, – просто ответила Мора и ее тонкая рука змеей метнулась к бусине.

Но Семен был быстрее. В последнее мгновение он накрыл бусину ладонью и сжал в кулаке.

– Сначала ответ.

На губах Моры мелькнула тень ухмылки.

– Ждите, – бросила она и, развернувшись, скрылась за неприметной дверью позади прилавка.

Оставшись одни, Виктор и Алексей начали с любопытством осматривать причудливое помещение. Алексей подошел к одной из витрин, где были разложены камни. Его взгляд упал на один, особенно красивый. Он был размером с кулак и переливался глубокими, пульсирующими прожилками фиолетового и индиго.

– Семен Игнатьич, посмотрите, какая красота, – позвал он. – Вроде не аметист и не сапфир. Что это может быть?

Семен подошел и тоже задумчиво склонился над камнем. Он действительно был странным, будто живым.

– Это все фигня, – махнул рукой Виктор. – Китайская подделка. Я как-то за одной муркой приударил, подарил ей такой же перстень. Потрогай, студент, это же пластик обыкновенный.

Он протянул руку к камню. И в тот момент, когда его пальцы почти коснулись гладкой поверхности, камень начал светиться изнутри. Мягкий, завораживающий фиолетовый свет разлился по прилавку, заставив тени вокруг заплясать.

Виктор не успел дотронуться. Из-за двери показалась голова Моры.

– НИЧЕГО НЕ ТРОГАТЬ! – зашипела она, и от этого шепота, полного яда и угрозы, у всех троих по спине пробежали мурашки.

Голова так же быстро скрылась.

– Испугалась баба, что ее китайские камушки кто-то сворует, – пробормотал Виктор, отдергивая руку. – Мы вчера клад настоящий видели и то монетки не взяли.

– Лучше послушать ее, – серьезно сказал Семен. – Ты видел, как местные ее слушаются? Это глушь. Если что, нас тут растерзают, и искать никто не станет. Будет, как в твоей байке про бабку и бандитов.

– Согласен, – кивнул Виктор. – Тетка властная.

Он перевел взгляд на смущенного Алексея.

– Лешка, а жена-то у тебя есть?

– Нет… А что вы спрашиваете? – удивился тот.

– Да ты посмотри, какая краля здесь командует! – Виктор подмигнул. – Грех не приударить. И форма конфетка, и при деньгах, видать. Еще и банда своя, деревенская, послушная. Охмуришь ее и не надо будет геологом больше работать никогда. Только по морям ездить успевай.

Он хлопнул Алексея по плечу.

– Я бы и сам, честно, приударил, да старый уже, весь застуженный. А ты молодой, дерзкий. Не дрейфь, все получится!

Алексей густо покраснел.

– Да вы что такое говорите! Я как бы…

Виктор рассмеялся.

– Да ладно, не парься, Лешка, я же шучу. Ну что ты, шуток не понимаешь?

Дверь за прилавком со скрипом отворилась, и шутливая атмосфера мгновенно испарилась. Мора вышла, неся в руке небольшой сверток из темной кожи. Она подошла к прилавку, и герои, отвлекшись от изучения полок, снова собрались перед ней.

Она развернула сверток. Внутри оказались какие-то карты, нарисованные от руки на кусках пергамента. Мора даже не взглянула на них.

– Алена в Бездне, – произнесла она ровным, лишенным эмоций голосом. – Ее забрали подземные люди.

– Бездна? Подземные люди? – Алексей растерянно переглянулся с товарищами.

Но Мора проигнорировала его. Она протянула через прилавок открытую ладонь.

– Я свою часть уговора выполнила. Информацию дала. Отдавайте бусину.

– Этого мало, – твердо ответил Семен, не двигаясь с места. – Бездна – это метеоритный кратер, что к северу отсюда, километров в пятидесяти?

Мора чуть заметно кивнула, не опуская руки.

– Да, это он.

– Извините, – вмешался Алексей, – вы сказали «подземные люди». Кто это?

– Банда, наверное, местная. Погоняло такое, – шепнул ему Виктор.

Мора медленно убрала руку и тяжело вздохнула, словно ей предстояло объяснять очевидные вещи маленьким детям.

– Это Чудь.

– Кто? Поподробнее, – в голосе Семена прорезался неподдельный, почти научный интерес.

Она обвела их троих тяжелым взглядом.

– Говорят, это выродившаяся ветвь человечества. Те, что ушли под землю много веков назад. Может, от крещения бежали, может, еще от чего. Они… другие. Высокие, худые, кожа бледно-голубая, почти прозрачная, вены видать. Глаза у них огромные и черные, чтобы во тьме видеть. А пальцы длинные, тонкие, с когтями.

Она говорила это буднично, как о погоде, и от этого становилось только страшнее.

– Они немы. Между собой общаются телепатией. Кто-то считает, что это просто люди, одичавшие под землей. А кто-то, что они не отсюда.

– Не отсюда? – переспросил Семен, подавшись вперед.

Мора брезгливо скривила губы.

– Инопланетяне, якобы. Брешут, что корабль их здесь разбился тысячи лет назад. Починить не смогли, вот и живут под землей, чтобы их не трогали. Изредка за нами наблюдают.

– А людей-то зачем похищают? Опыты ставят? – с азартом спросил Виктор.

Мора посмотрела на него так, словно увидела таракана. Ей было противно даже слушать его.

– Поговаривают, – процедила она, – что они плодиться сами не могут. Чтобы род продолжить, им нужна девица. Обычная, с поверхности. Только с ней у них получается… мм… продолжать.

– Что еще ты знаешь? – надавил Семен. – Выкладывай все.

В глазах Моры вспыхнула злость.

– Я знаю, что вам туда соваться не надо! Возвращайтесь к своей работе и забудьте все, что здесь видели и слышали! Дорога туда лежит через Чертов лес, где такие людишки, как вы, пропадают без вести! А чтобы сократить путь, придется лезть по отвесным скалам!

Она ударила ладонью по прилавку. Пыль взметнулась в свете свечей.

– Я все сказала! Отдавай!

Семен разжал кулак и протянул ей бусину. Мора жадно, как хищник, выхватила ее и поднесла черный шарик к глазам. Ее лицо исказилось. Губы растянулись в широкой, ужасающей улыбке. Она начала маниакально рассматривать бусину со всех сторон, тихо что-то бормоча себе под нос, и, полностью забыв о них, вернулась к перебиранию своих корешков.

– Эм… А воды нет? – нарушил тишину Виктор. – Сладенькой какой-нибудь? «Ситро», «Буратино»? Пить что-то захотелось.

Мора, не поднимая головы, прошипела:

– Я тебе такой воды налью, что ты падла больше пить никогда не захочешь.

– Понял. Уходим, – скомандовал Виктор.

Они развернулись и пошли к выходу. Распахнув тяжелую дверь, группа замерла. Вся улица перед домом была забита людьми в черном. Сотня, а может и больше, молчаливых фигур стояла и пристально, не мигая, смотрела на них. Но как только трое геологов шагнули с крыльца на землю, интерес толпы пропал. Взгляды потухли, и люди, словно очнувшись от транса, медленно, один за другим, начали снова заходить в дом, обтекая геологов, как река обтекает камень.

– Сумасшедшие, – пробормотал Виктор, когда они отошли на безопасное расстояние. – Нервные какие-то. Все в одной секте состоят, стопудово. А баба эта у них главная. Деньги со стариков доит, лапшу на уши вешает. Испугалась, что мы, люди неместные, мешать ей будем, вот и прогнала побыстрее.

– Может быть, – подхватил Алексей, мысли которого работали в том же направлении. – Может, Алена эта, просто не захотела быть частью культа. Вот ее и заперли где-то в подвале. Или вообще убили, чтобы не мешала.

– Во-о, студент, дело говоришь! – оживился Виктор. – А в кратере том, небось, просто дыра в земле, а они целую легенду сочинили про чудь свою.

– Да, скорее всего так и есть, – согласился Алексей. – В любом случае, нам это не совсем по пути. Предлагаю сообщить куда следует, и, как вы, Семен Игнатьич говорили, заняться своим делом.

Он посмотрел на руководителя, ожидая подтверждения, но реакция Семена была неожиданной.

– А нам туда и надо было, – ровно произнес он. – В кратер.

– Да? – удивился Алексей. – Странно. Вроде бы нам на северо-восток, а кратер строго на севере. Я точку на карте отмечал.

Он, не дожидаясь ответа, скинул рюкзак, достал из бокового кармана свернутую в трубку карту и развернул ее.

– Вот, смотрите. Наша цель здесь, а кратер…

Семен подошел и ткнул пальцем в карту.

– У тебя метка неправильная.

Глава группы полез во внутренний карман своей штормовки, достал точно такую же, но сложенную вчетверо карту и развернул ее. На ней, обведенный красным карандашом, был тот самый кратер.

– Как же так? – пробормотал Алексей, растерянно переводя взгляд со своей карты на карту Семена. – Я же все несколько раз проверял…

Он повернулся к Виктору.