Читать онлайн Кочегар стал миллионером

Глава 1

Он проснулся на заднем сидении своего внедорожника, стало особенно холодно и зябко. Он прищурился, поморщился и протёр глаза ледяной ладонью. Лёгкий плед колол его тело и казался теперь противным и бесполезным. Всё в это утро казалось таким до тех пор, пока парень не осмотрелся. Через мутное стекло он разглядел сочную зелёную траву, величественные горы и их снежные вершины. На душе стало легко.

Он взглянул на небо, нащупал в кармане ветровки телефон и уставился в него. Без десяти семь. Он не просыпался так рано уже несколько лет. Захотелось горячего. Немедленно и безотлагательно. Теперь он оценил угодливость и сердобольность бывшей помощницы. Мария неслась к нему в спальню с чашешкой приторного кофе, забывая о приличиях и каких-то там неизвестных ей личных границах. Ей нравилось чувствовать себя той, без которой нельзя жить, разве что существовать и прозябать. Пожалуй, слово "нравилось" здесь неуместно. Она болела этой идеей. Смысл её жизни – быть смыслом чьей-то жизни. Кажется, за это Давид её и уволил.

Приоткрыв дверь автомобиля, он выругался и почувствовал дрожь по всему телу. Однако это было скорее инстинктивное возмущение, его душа уже прониклась этим свежим воздухом и невероятным видом. Природа никогда прежде не вдохновляла его, только в этой поездке. Он встряхнул головой, намереваясь пробудиться, но ощутил вдруг такой прилив сил, словно проспал всю свою жизнь.

– Оно это или нет? – спросил он сам у себя и улыбнулся. – Вроде бы оно… счастье.

Он вышел, присел на капот и взглянул вдаль. Впереди было ещё более трёх тысяч километров. Эта мысль согрела его. И только назойливый звонок телефона сумел оторвать от этих приятных раздумий. Он взял в руку это новомодное устройство и мысленно проклял тот день, когда решился на эту покупку. Было до ужаса неудобно и непривычно.

– Давид Ярославович, доброе утро! Простите, что так рано! Знаю, знаю, вы ещё спите, не хотел будить, но… дело срочное. Посмотрите документы, я отправил их на почту.

– Лёва, я устал! Я взял первый отпуск. Войди в положение…

– Я знаю, знаю! Но там… никак без вас.

– Ничего не обещаю.

– Спасибо! Спасибо большое – воскликнул его подчинённый с ноткой подхалимства и лёгкого лицемерия. – Я нашёл вам помощника, кстати. Я знаю, вы хотели нанять мужчину. Это было сложно, но я справился.

Давида рассмешило это замечание, и он расслабился.

– Ладно. Пусть всё идёт своим чередом. Мне уже не очень-то нужен кто-то… но я привык – он замедлился и застеснялся. – Я привык, что кто-то другой делает это за меня.

Под "этим" он понимал обычные рабочие дела – звонки, встречи, составление расписания, мелкие дела, недостойные его бесценного времени и без того рассеянного внимания. По правде говоря, ему нужен был не только личный помощник, но и отчасти домработница. Только поэтому он долгое время нанимал лишь женщин. Но последнее время он изрядно устал от них и намеревался взять неболтливого и расторопного мужчину.

– Давид Ярославович! Я вас прекрасно понимаю! Очень ждём вас!

– До скорого, Лёва.

– Только бы это "скоро" не наступило ещё очень долго – подумал он и вдруг почувствовал сильный голод.

Он медленно проговорил своё имя и отчество так, будто слышал его впервые. Ему показалось неимоверно красивым и дерзким это звучание, а что ещё важнее,  нетривиальным. Следом на него обрушились воспоминания о матери. В детстве это имя казалось ему ненавистным и угрюмым. Когда все вокруг были Колями и Петями, такими простыми и понятными мальчишками, он однозначно выделялся ещё и этой данностью. Кто такой этот высокий и худощавый Давид с выразительными голубыми глазами? Несуразный, замкнутый, теряющийся в толпе. А как же хотелось быть своим, быть на виду, уметь привлекать внимание. Теперь же он гордился своим именем и той тайной, что оно содержало.

Он впервые ощутил, что хочет заново перебрать в памяти своё прошлое. Словно перезахоронить останки. Только вот погода и пейзаж не располагали, или ему так казалось.

Давид на секунду задумался о новом помощнике и даже слегка расстроился. Он так долго шёл к тому, чтобы прекратить больные отношения с женщинами, что порядком устал, извёлся. Но теперь и мужчина казался ему скорее обузой, чем подмогой. Первую свою работницу он выбирал по критериям эффектности и эффективности. Она была молода, модельной внешности, непревзойдённо амбициозная и сильная девушка. Все вокруг считали их идеальной парой. Почему-то всем кажется, что если и мужчина, и женщина восхитительно красивы, то они непременно должны быть вместе. Как в мексиканском или турецком сериале. Возможно, он взял её с откровенным намерением флиртовать и далее по списку. Но в приоритете всё же была эффективность, полезность для дела, и девушка с успехом справлялась с этим. Всё начиналось даже слишком хорошо, но после второго секса, интерес внезапно угас. Обе стороны не могли распрощаться со стойким ощущением, что совершается что-то неимоверно противоестественное, что-то несогласованное с их природой. Они оказались такие разные, словно росли в разных странах, континентах или даже планетах. В конце концов, размытые границы так и не дали им выстроить отношения по принципу начальник-подчинённая, а Давид не мог себе этого позволить. Он порекомендовал её своему партнеру по бизнесу и уволил. Каково же было его удивление, когда он узнал, что и с этим начальником у девушки случился роман.

Второй его помощницей стала Маша, женщина постарше и поопытнее, однако без должного образования. Именно она приучила Давида к такой вот бытовой беспомощности, она заботилась о его отдыхе, сне и питании, оплачивала счета, нанимала домашний персонал. Почти не осталось дел, в которых бы она не принимала участие. Через год она поселилась в его трёхкомнатной квартире в престижном районе, чтобы вовремя будить его на встречи. Стыдно признаться, но иногда она покупала за него одежду, нижнее бельё и даже подарки для его избранниц. Давид очнулся однажды, заметив, что не может критиковать её абсолютно отвратительный проект. Пустив человека так близко в свою жизнь, становится затруднительно отчитывать его. Да и к тому же она вечно доставала его своей опекой. Он понял, что наелся вдоволь той материнской любовью, которой ему так не хватало в его многодетной семье. Была уволена и Маша, со скандалом, с истерикой, с жутким чувством вины после. Но всё же уволена.

Третью и четвертую секретаршу он плохо запомнил. Одна слишком уж была ленива, другая – глупа. А он не терпел глупости, ненавидел её, ему были омерзительны необразованность и наивность, особенно в сочетании друг с другом.

Он терпеть не мог наблюдателей, презирал созидание. Каждый раз, сталкиваясь с медлительностью или нерешительностью, он пылал яростью, он считал эти качества самым тяжёлым пороком. Можно было простить всё, что угодно – распутство, зависть, воровство или обман, только не бездействие.

Давид, наконец, завёл машину и ощутил приятное тепло. Он забил свой маршрут в навигаторе и пристально рассматривал карту. В пятидесяти километрах отсюда был небольшой ресторанчик восточной кухни. Теперь он чувствовал, что его шея и спина, по-видимому, не выдерживают такого ритма. Три ночи сна в машине выходили ему боком. Было решено снять номер в каком-нибудь атмосферном и дорогом отеле, сходить на массаж и заглянуть в спа. В конце концов, он заслужил отдых.

Он удачно припарковался и поспешил выйти. Запах машины изрядно ему надоел, сидение вдруг стало невыносимо жёстким.

Ресторанчик оказался вполне сносным, интерьер напоминал уютную гостиную с книжными стеллажами и вычурными картинами. Молодой официант с густой чёрной бородой приветливо встретил Давида. Меню поражало разнообразием, многообещающе пахло мясом и кинзой. Короткая приятная беседа воодушевила его. Гостеприимность Кавказа точно не была выдумана или преувеличена. За окном красовались горы, становилось ярче, красочнее, солнце заботливо согревало его сквозь стекло. Впервые в жизни он чувствовал то, что чувствует – многообещающую восторженность и веру в следующий день. Это было тихое, но бодрое счастье, прилив удовольствия и какого-то искреннего всепрощения. Так действовало величие природы, так действовало одиночество, и в этом выражалась его свобода.

Он почти не вспоминал о Лере. А если и вспоминал, то только светлое и доброе. Он точно знал, что скучает по той близости, что когда-то воплотилась в их отношениях, но уже не горевал о потере. Но ему точно хотелось поделиться красотой, что он здесь увидел. И теперь, ожидая свой завтрак, Давид уверенно отправил ей пейзажи, наиболее созвучные его теперешнему состоянию.

После заката он остановился на заправке, всего каких-то десять километров, и мечта о кровати с мягким матрасом осуществится. Давид вдохнул поглубже, ощутил свежесть, прохладу и лёгкий запах бензина. Кофе был отвратительным, но пился легко, парень не замечал вкуса из-за навязчивых мыслей о матери. Он не видел её больше двух лет, звонил только по праздникам. Щемило в груди от боли и обиды за последнюю встречу. Разве так он должен был благодарить её за свое детство? Разве этими подачками с ноткой унижения? Нет, всё это было ужасной ошибкой. И сейчас он был готов за всё извиниться. Сейчас он был готов на всё, полностью изменить свою жизнь. Знать бы как. Однажды всё переменилось, перевернулось вверх дном. Такого поворота событий он не мог бы и вообразить. Значит и сейчас это возможно.

Так безмятежно дул тёплый ветер, так волнительно было смотреть на дорогу, что серпантином тянулась куда-то в невиданные дали. Снова это ощущение счастья. Давид на минуту закрыл глаза. И он точно знал, что открыв их, наконец, ощутит то, чего действительно жаждет – покой и свободу. Никакой гари и тяжёлого запаха старой котельной…

Глава 2

Лев уже встречал его на парковке своей фирменной улыбкой. Вот кто действительно был похож на счастливчика, на успешного человека. Модный деловой образ, белоснежные зубы, стройное тело. Он был невысоким и молодым, рыжеватые волосы и бородка добавляли харизмы. Но его реальную жизнь сложно было назвать удачной.

Давид хотел улыбнуться в ответ, но радости не было совсем. Мысли о работе вот уже второй день вызывали дикую тошноту. Они тепло обнялись, прежде чем Давид заметил позади ещё одного человека.

– Безумно рад вас видеть! Мы без вас… ну, как без рук! Давид Ярославович, давайте уже к делам! Это ваш новый помощник, образование высшее. Филология.

– Философия – недовольно исправил его мужчина лет пятидесяти, седой, маленького роста, одетый в белый гольф и зауженные брюки.

– Ну, да! Идеально подходит нам. Не смотрите на возраст! Поверьте, он шарит во всех современных технологиях.

Мужчина действительно казался каким-то естественно компетентным. Он протянул руку Давиду и в меру улыбнулся. Тот ответил тем же.

– Олег.

– Очень приятно. Вас ввели в курс дела?

– Немного.

– Права есть? Я устал от руля, хочу взять водителя.

– Есть. Меня предупредили, что это может понадобиться. Я готов.

– Отлично. Лёва, проводи Олега к моему автомобилю, покажи там всё…

Лев замешкался, на минуту он позавидовал этому немолодому мужчине, его уверенности и лёгкости. А что если он понравится Давиду, если они станут друзьями? Стало как-то обидно и горько. Начальник никогда не подпускал к себе Льва близко, хоть тот и изрядно трудился для сближения. Именно это старание, в общем-то, и отталкивало Давида.

В следующий раз они встретились уже в машине. Осанка Олега поражала, его сухие руки властно обхватили руль. Давид вжался в кресло в ожидании неловких вопросов и попыток познакомиться. Но его новый помощник молчал, завёл двигатель и плавно тронулся с места.

– Я построил маршрут – проговорил парень, вглядываясь в лицо нового сотрудника и протягивая телефон.

Тот лишь краем глаза взглянул на адрес.

– Знаю. Навигатор не нужен. Я хорошо знаю город.

– Отлично.

– Предпочитаете ехать с музыкой?

– Мне всё равно. А вы?

– Обычно я слушаю аудиокниги, но не думаю, что это уместно на работе.

Давид промолчал. Но через пару минут любопытство взяло верх.

– Вы философ?

– Я окончил философский факультет.

– Почему сменили место работы? То есть… где работали до этого?

– Я не работал уже пять лет – по-отечески улыбнулся Олег. – Я путешествовал. Но не переживайте! Я не деградировал. Скорее наоборот. А до этого я работал в отцовской строительной компании. Большой бизнес.

– Путешествовали? Все пять лет?

– Да. Потратил все деньги. Теперь надо бы и поработать.

– А бизнес?

– Полностью оставил брату. Отец давно умер, с тех пор я потерял интерес к этой деятельности.

– Женаты? Есть дети?

– Никогда не был. Детей нет.

– Почему? – бодро выпытывал Давид, осознавая, что это он стал тем самым назойливым инициатором знакомства.

– Я равнодушен к семейной жизни. Я всегда один – снова улыбнулся он. – В детстве мечтал стать монахом. Ха-хах! А вы? Женаты?

– Нет. Пока рано. Я живу работой. Хотя… вы знаете… я тоже путешествовал. Ездил на машине на Кавказ.

Внезапно противный звук сигнала раздался позади, кто-то отчаянно давал Олегу понять, что загорелся зелёный свет на светофоре. Он медленно трогался, терпеливо пропускал всех и спокойно поглядывал в боковое зеркало. Такая манера езды понравилась Давиду. Было спокойно, и от чего-то показалось, что можно полностью расслабиться.

– Кавказ – это любовь с первого взгляда. Как отдохнули?

– Казалось, будто заново родился. А теперь снова погрузился в работу и…

– Понимаю.

– Лёва не сказал, почему выбрал вас?

– Как бы это сказать… мне было достаточно, что я сам вас выбрал. Не сочтите за дерзость.

Давид не видел в нём высокомерия, но эта самоуверенность выводила из равновесия.

– Да кто он такой? Позволил себе пять лет потерять в пустую? Нет амбиций. Что ж… вероятно, мы не сработаемся – подумывал между делом он, но продолжал рассматривать Олега.

– У меня было пять предложений о работе, но ваша сфера показалась мне интереснее других – поспешил добавить помощник. – Я в какой-то мере восхищаюсь вашей чудной историей. Говорят, вы были кочегаром…

– Никогда не перестанут припоминать! – закачал головой Давид в раздражении и смущении.

Он до сих пор стеснялся своего прошлого.

– Потрясающие достижения!

– Правда? – засомневался парень, впервые услышав такую оценку.

Люди вокруг него обычно говорили что-то другое о его успехах, но никак не "потрясающе" или "чудесно".

– Конечно! Я был в восторге. И скрывать не буду! Вы вызвали во мне куда больший интерес, чем ваш бизнес.

– Интерес? – окончательно запутался Давид и нервно уставился в телефон, сам не зная зачем.

– Поймите, вся эта концепция "успешного успеха" совсем мне чужда. Но это не значит, что она мне неинтересна. Эта сторона жизни… она мне непонятна. В какой-то мере я пришел учиться у вас, разъяснить всё для себя.

Олег говорил чётко, но не делал никаких акцентов на словах. Всё звучало искренне и просто.

– Я хочу видеть рядом помощника, который видит себя в этой деятельности, болеет за общее дело. Мне некогда разъяснять какие-то там стороны жизни…

– Вам и не придётся. Я сам об этом позабочусь. Я буду исправно выполнять все свои обязанности, не переживайте. Какой вам прок от моей преданности делу? Вам нужен хороший наёмный рабочий, исполняющий поручения? Он перед вами – обаятельно засмеялся Олег и посмотрел, наконец, на Давида.

– Мне не близок ваш подход.

– Понимаю.

Это "понимаю" уже изрядно поднадоело. Беседа больше не продолжалась. Через полчаса они были на месте, и, выходя из машины, Давид предупредил, что ждать его придётся долго. Олег лишь кивнул в ответ.

Встреча прошла быстрее, чем планировалась. Однако сил почти не было. Вымученная улыбка стоила Давиду слишком дорого. Партнёр показался ему невыносимо глупым и недальновидным, но прекратить работу с ним не представлялось возможным. Весь разговор он то и дело обдумывал слова Олега. Правда ли он восхищался его карьерой? Кто рассказал ему о его прошлом? Почему все болтают об этом?

– Да, я был кочегаром. Да был… и что? – повторял он про себя, игнорируя вопросы собеседника.

Давид готов был поклясться, что чувствует сейчас тот же самый въедливый запах угля, и ему немедленно захотелось бежать на улицу.

Июнь был прекрасен, так и манил за собой, звал прогуляться в парк, побродить по улочкам. Ни тебе привычного холода, ни ветра, даже слишком хорошо для первого месяца лета. Олег устроился в сквере неподалёку от машины, он ел что-то, но Давид не сразу понял, что именно. Подойдя ближе, он разглядел пышные вафли с мороженым и фруктами и фыркнул.

– Мороженое? Не рано?

– Я ем мороженое в любое время года.

– Опрометчиво. Вы можете заболеть. А работа ждать не будет.

– У меня хороший иммунитет.

– Вы нужны мне. Если мой работник то и дело будет болеть, мне придется найти другого.

– Понимаю.

Давид окончательно вышел из себя и даже немного застеснялся этого. Благо, Олег был спокоен и на этот раз.

– Ваше "понимаю" слегка выводит из себя…

– Я учту. И надеюсь, что я не буду часто болеть. Встреча не удалась?

– С чего вы взяли?

– Пытаюсь понять, почему вы злитесь.

Вопрос остался без ответа. На лице Давида проступило раздражение, это был предел терпения, он поспешил к машине. Следом пошёл Олег. Он снова медленно тронулся и выключил радио. Тишина немного разрядила обстановку.

– Идиотская, бездарная встреча – проговорил Давид в смятении.

– Почему? – мягко интересовался Олег.

– Мы говорим с партнёром на разных языках. Баран! Доказывает мне, что его продвижение работает! Да ничего не работает! Я потерял клиентов на Войковской.

– Ваш легендарный барбершоп? Я думал, это самое прибыльное место.

– Куда уж там! Этим нелепым блогерам только дай волю! Один раскритиковал, на следующий день накинулись и остальные. Слетелись на гниющую добычу!

– Идея обучать детей во время стрижки ваша?

– Ах – отмахнулся он, обесценивая собственные заслуги. – Моя. Но это было так давно! Я уже пару лет ничего не придумывал. А что вы имели в виду под "легендарным"? Показывать детям обучающие мультики? Использовать учителей и аниматоров? Я подсмотрел это где-то… мельком. И сумел сделать из этого шоу. Неважно, гений ты или нет. Важно, насколько выгодно ты сможешь продать то, что придумал.

– Что не понравилось блогеру?

– Нет альтернативного молока для кофе.

– Издеваетесь? – смутился Олег, прибавляя скорость.

– И теперь мой партнёр твердит, что такая огласка – тоже пиар!

– А что не понравилось другим?

– Мой мастер сорвался, увидев очередного клиента с камерой. Скандал на пустом месте.

– Пригласите блогера повторно. Скажите, что его критика была полезной для вас, и вы учли все его замечания. Отнеситесь к нему с уважением и покажите, что он специалист своего дела. Блогеры почти всегда демонстративны, им так хочется признания!

– А если вместо этого будут очередные придирки?

– А вы бы придрались к тому, кто просит у вас помощи и профессионального мнения?

Давид задумался, но не всерьёз. Критика в обзоре больно ударила по его самолюбию.

– Я поговорю об этом с Лёвой. Кстати, вот тебе поручение. Узнай как можно больше об этом блогере. Саша Коленцева… кажется. Посмотри обзоры, почитай комментарии. Мне нужна информация.

– Цель?

– Нужно решить проблему на Войковской. Репутация должна быть восстановлена. Вот наша цель.

– Будет сделано.

Глава 3

Следующее утро было серым и дождливым. Давид с трудом добрался на работу, снова обострилась его одержимость кофе и лёгкими сигаретами. Настроения работать не было, но собственные желания никогда не были учтены им в достаточной мере.

Телефон молчал. Лёва не звонил, новый помощник тоже. Лера до сих пор не открыла его сообщение, и это было обиднее всего. Те потрясающие чувства и перемены не было с кем разделить, не с кем обсудить свой неповторимый опыт.

– Олег! – подозвал помощника Давид, заметив его у входа в офис. – Сегодня очень много работы. Ты мне нужен. Видел Лёву?

– Доброе утро. Да, видел. Он был внутри, разговаривал с кем-то по телефону. Я выполнил ваше поручение. Готов отчитаться.

– Какое поручение?

– Про блогера. Коленцеву.

– Пойдём в кабинет.

Несколько секунд в лифте настроили Давида на долгую работу, он привык быстро брать себя в руки и игнорировать посторонние мысли.

– Рассказывай – властно проговорил он, устраиваясь в кресле поудобнее.

Олег присел напротив, мужчина был явно доволен собой, но будто и не ждал похвалы. Он и сегодня выглядел непростительно самоуверенным.

– Я познакомился с Коленцевой, пригласил её на деловую встречу. Девушка готова за вполне разумную сумму создать новый позитивный обзор.

– А я говорил тебе встречаться с ней? – с волнением в голосе спросил Давид.

– Вы сказали, наща цель – восстановить репутацию. Я нашёл способ. Чтение комментариев и просмотр блога ничем мне не помогло. Информацию я собрал при личной встрече.

– Личная встреча? Ты с ума сошёл? А если завтра она выложит разоблачение на своём канале? Поляков даёт взятки, чтобы отмыться?!

– Спокойно. Про деньги я даже не заикался, я попросил её помощи и рекомендаций. Она сама озвучила стоимость своих услуг.

– Серьёзно? Что ж? Думаешь, стоит заплатить ей? Что если… это всё подстава?

– Да, есть риски. Но мы оплатим услуги после обзора. Никаких доказательств оплаты не будет. А за клевету есть статья.

– Не знаю! – засомневался Давид, всматриваясь в лицо Олега.

– Решайте. Если согласны, я займусь этим.

– Я не буду врать вам, Олег. Сколько вы здесь работаете? Как я могу вам доверять такое важное дело? На кону репутация целой сети.

Помощник даже не моргнул, выглядел задумчиво, но при этом возникало ощущение его полного и неподдельного присутствия.

– Если что-то пойдёт не так, сделаете вид, что я вообще не имею к вам никакого отношения. Это справедливо.

– Вы всегда так нахальны и самоуверенны? Мой партнёр бьётся над восстановлением репутации уже несколько недель…

– У самоуверенности нет ничего общего с нахальством. Я оценил риски. Единственный минус – я могу остаться без работы.

Давид поморщился, когда потянулся к ноутбуку, до сих пор давала о себе знать боль в спине.

– Действуйте. Пускай! – он погрузился в раздумья и жестом указал Олегу на дверь.

Не то чтобы он привык рисковать своим делом, но этот вариант показался ему действительно разумным. Лёва раздражал своей паникой, партнёр был противно недальновидным. Только Олег выглядел компетентным и по-настоящему деловым. От чего же? Вот только за кофе его не пошлёшь, не попросишь купить продуктов домой или погладить рубашку. Как вообще поручить ему стандартные для предыдущих помощников дела?

Сообщение. Неужели она? Она. Давид взволнованно перечитал несколько раз. Она писала красиво, поэтично, восторгалась природой, рассуждала о вечном. Будто бы за долгие годы не поменялась совсем. А что бы сказал Олег об этом? Нашёл бы подход и к ней? Давиду вдруг стало невыносимо интересно, как этот неоднозначный нахал решил бы эту проблему.

Но нельзя было медлить, надо ответить ей, заинтересовать, впечатлить. Как много раз он пытался завоевать её, но это не удавалось ещё никому. Она была равнодушна к отношениям и никогда не влюблялась. Может, всё изменилось? Так ли хорошо он знает её теперь?

– В воскресенье буду в городе. Не хочешь встретиться? Пригласила Олю и Игоря – опередила она его.

Сообщение задело его. Они не виделись несколько лет, лишь поздравляли друг друга с праздниками. Но в поездке он был другим, смелым и наполненным, это подтолкнуло его написать ей не просто очередное "поздравляю".

– Конечно. Напиши где и когда – еле собрался он и ответил.

На Кавказе он мечтал просто увидеть её, услышать её медовый голос. Давид желал ей лишь счастья, без какой либо обиды и камня за пазухой. Но сейчас он снова стыдится себя, снова боится той беспощадной боли от невзаимной любви.

Нужно было работать, нужно забыться вплоть до воскресенья. Надо снова утонуть в бумагах, встречах и бесконечных улучшениях. Доход от барбершопов был стабилен, купленная ранее недвижимость заметно возрастала в цене. Но Давиду всегда казалось, что он на грани нищеты, на грани от потери всего, что имеет. Ему до сих пор не верилось, что эта шикарная машина принадлежит ему, что на нём самом вещи дороже зарплаты какого-то среднестатистического менеджера. Всё его состояние казалось ему пылью, пеплом, он так и не научился наслаждаться богатством. Полученное обычно шло в оборот, никаких спонтанных и непродуманных покупок, никаких мимолётных радостей.

Прошло несколько тревожных дней. Олег справлялся со всеми заданиями и любой сверхурочной нагрузкой. Давида слегка забавляло искать для него работу посложнее, но новичок выполнял всё. Это уже перестало раздражать и начало приносить удовольствие. В конце концов, именно этого он и ждал от личного помощника. Утром вышел повторный обзор Коленцевой. И это была победа. Никакой критики, всё внимание на достижения и преимущества перед конкурентами. Просмотры уже переваливали за пару сотен тысяч. Ко всему прочему, блогер упомянула об обзоре своих коллег и выставила их в неприглядном свете.

Давид спешил поделиться этим с Олегом. И хоть Лёва предлагал отпраздновать это событие и обрывал телефон, его энтузиазм как обычно остался без внимания.

– Доброе утро! Поспешим! У меня новости. И нам надо ехать на встречу,  дорога займёт час с лишним – радостно поприветствовал помощника Давид и уселся в машину.

– Видели обзор? – заинтересованно уточнил Олег.

– Да! Это прекрасно! Не думал, что так скоро решу это проблему. Точнее… вы решите.

– Без проблем!

– Я понял ваш этот подход. Общение с людьми, проницательность. Да, согласен, в наше время люди избегают открытого, так сказать, личного общения. Мы корчим из себя деловых и называем это профессионализмом.

– Вы мне льстите. Не было никакого плана. Импровизация.

– Импровизация – лишь отражение нашего внутреннего мира, нашей личности.

– Чья цитата?

– Моя – гордо отозвался Давид, пристёгиваясь.

– Хорошо сказано! Тогда я принимаю комплимент.

Уже привычным стало ездить вместе. Олег никогда не навязывал своё общение, никогда не спрашивал лишнего. Давид сам тянулся к нему, он видел в нём какую-то благородную мудрость, и это интересовало его.

– Я думал, обзор порадует вас. Но я заметил, что вы всё еще тревожитесь. Так? – вдруг задал вопрос Олег в своём привычном тоне.

Его тон отличался спокойствием, доброжелательностью и уверенностью в собственной уместности. Давид редко встречал таких людей, тем более, давно переступивших рубеж зрелости.

– Есть такое. В воскресенье я встречаюсь со старыми друзьями.

– Разве встреча с друзьями не должна быть радостным событием?

– Не в этом случае.

– Тогда зачем вообще с ними встречаться?

– Не могу отказать одному человеку – будто оправдывался Давид и опустил взгляд.

– Не можете или не хотите?

– Всё сложно. Я не лицемер, если вы об этом.

– И речи не шло! – тактично перебил его Олег, поправляя зеркало заднего вида. – Я заметил, что вы ставите интересы бизнеса выше личных. Мне стало интересно, это и есть та цена, которую вы заплатили за успех? Но даже на выходных, вместо того, чтобы радоваться жизни и пожинать плоды своих трудов, вы отправляетесь на встречу, которая приносит вам дискомфорт. Почему?

– Интересы бизнеса и есть мой единственный личный интерес. Вот в чём смысл и цена.

– И как это? Жить без других интересов? Наверное, ужасно сложно.

– Ужасно тошно – заключил он и отмахнулся.

Беседа была ему интересна, но копаться в себе он никому не позволял вот уже много лет. Давид не стал бы откровенничать с подчинённым, но Олег почему-то казался безопасным.

– Я иду на эту встречу ради человека, который мне дорог. Это принесёт мне боль, но я хочу этого.

– Женщина?! Мне стоило догадаться.

– Вам не понять, вы ведь одиночка, сами говорили. Я совсем этого не понимаю! Прожить всю жизнь одному! И что? Ни одного романа? Ни одной вшивой влюблённости, интрижки?

– Не поверите! Никогда! – отчётливо произнёс Олег и ласково ухмыльнулся.

– Но почему, почему, объясните мне?!

– Почему вас так это заботит? В жизни всегда будут люди, совершенно непохожие на вас.

– Но меня ведь может интересовать природа такого феномена?! – не на шутку завёлся Давид.

– Феномена?! Браво! Тогда я буду откровенен. Вы для меня тоже феномен. Выбирая работу, я наводил справки. Обычные компании, стандартные требования… но вы… вы были кочегаром. Вы выросли в многодетной нищей семье без возможности на образование и развитие. Ваши братья даже школу не окончили! И вот спустя года… сеть успешных барбершопов по всему городу! Мне тоже это совершенно не понятно. И я бы назвал это феноменом!

– Потому вы здесь? Изучать меня? Напишите книгу? Вы блогер?! – внезапно осенило Давида, и он немедленно потерял доверие.

– Бросьте! Какой из меня блогер? Меня тоже интересует человеческая природа. И мне нужна была работа. Никакого двойного дна!

– Я вас проверю! Теперь я наведу справки.

– Да, пожалуйста – легко и совсем без раздражения отвечал Олег.

Пару минут они ехали молча, каждый погружённый в свои размышления. Давид чувствовал себя неловко за излишние эмоции, но страх мешал ему понять это.

– Это такое чувство…– вдруг заговорил Олег – чувство полного равнодушия. Ощущение свободы. Не того равнодушия, что терзает или мучает. Это тихое и гармоничное чувство. Всё на своих местах. Понимаете? Есть любовь, есть привязанность, есть близость, но совершенно нет потребности выражать её как-то физически. С самого детства я мечтал о космосе, планетах, размышлял о Боге. Я не хотел стать пожарным или солдатом, как многие мои ровесники. Я гулял с собакой с утра и до ночи, ставил палатку в горах, читал книги. И мне всегда было этого достаточно. Я не знаю, как ещё это объяснить.

– Мне не понять! Возможно, вы просто никогда не встречали ту самую!

– Какую самую?! О чём вы? Я видел много хороших, красивых, даже потрясающих женщин. Дело не в них! Дело во мне!

– Быть этого не может…– разочарованно произнёс Давид, явно ожидавший другого ответа и другой реакции.

– Вам тяжело принять, что люди могут быть совсем другими. Это не плохо, и не хорошо. Так есть – наконец, занервничал и сам Олег и даже слегка прибавил скорость.

– Но я так не хочу!

– Вы хотите, чтобы люди всегда играли по вашим правилам?

– Хочу. И это нормальное желание.

– Нормальное! Но абсолютно бестолковое!

Давид отвернулся к окну и яростно почесал подбородок.

– Мне нечем гордиться – вдруг заговорил он, опустив голову.

– Что?

– Мой путь… как бы это сказать. Здесь нечем гордиться. Я заработал себе на учёбу, работая моделью в Китае. А на бизнес… а про бизнес я вообще молчу! Я никому не желаю своей дороги. Тачки, квартиры, шмотки – это всё очень и очень круто. Первое время даже крыша едет от возможностей и комфорта. Но я ни на секунду не чувствовал себя… не чувствовал себя хорошо. Только на Кавказе.

Олега тронула его речь, его признания. Он постарался отобразить это лишь на своём лице, но всё же решился высказаться.

– Давид Ярославович, извините меня. Я всего лишь ваш помощник. Вы не обязаны отвечать мне, а я не должен задавать такие личные вопросы. Вы и вправду не объект для изучения. Я просто хотел сказать, что действительно и совершенно искренне восхищаюсь вашими достижениями.

– Всё в порядке. Я просто на взводе от предстоящей встречи.

– Чем я могу помочь?

Давид призадумался и поспешил снять с себя тесный серый пиджак.

– Закажите доставку к восьми вечера в ресторан в воскресенье. Цветы. Адрес пришлю.

– Хорошо. Один букет?

– Два.

– Два?

– Это моим подругам. Хотя нет! А что другу то? Значит, не цветы. Но я не хочу приходить с пустыми руками – объяснялся парень, наклоняя голову вперёд, как бы спрашивая совета.

– А что вы хотите выразить этим подарком?

– Что я рад их видеть. Мы давно не встречались.

– Но вы ведь не рады?

– Не рад. Тогда я хочу показать им свою состоятельность и щедрость. И Олег! Я не стыжусь такого своего желания!

– Я вас понял. Тогда просто оплатите ужин.

– Я хочу, чтобы этот красивый жест был еще и трогательным!

– Есть совместные фотографии? Это ваши студенческие друзья?

– Школьные! Есть совсем чуть-чуть. Предлагаете распечатать?

– А я сделаю для вас трогательные альбомы…

– Вы?

– Ну, хотите, сделайте сами.

– Нет, нет. У меня совершенно нет на это времени. Лучше вы! Мне нужно три альбома.

– Три одинаковых?

– Да, не надо никого выделять!

– Почему? Вы ведь идёте на эту встречу ради одного человека? Почему бы не выделить её?

– Ей не будет это приятно.

Олег задумался и кивнул сам себе.

– Она замужем?

– Кто? Нет!

– Тогда почему ей не будет приятно внимание мужчины?

– Хм… она как вы. Вот почему. Одиночка. Хотя я склонен думать, что однажды ей встретится мужчина, ради которого она бросит работу и станет тривиальной домохозяйкой, погрязшей в соплях и пелёнках.

– Вас это бесит?

– С чего вы взяли?

– Достаточно агрессивный взгляд на домохозяек.

– Моя мама – домохозяйка – выпалил в спешке он и пожалел. Теперь придётся оправдываться.

– И она погрязла… как вы там сказали…

– Да! Я из многодетной семьи, вы это знаете. Я люблю маму, я уважаю маму, я всегда приду ей на помощь.

– Но?

– Но я ни за что не хочу быть на неё похожим. И хватит на сегодня душевных разговоров. Сделайте альбомы к обеду воскресенья и доставьте мне домой.

– Будет сделано. Так вы навязчивый поклонник? А она неприступная крепость?

Давиду стало смешно, но он удивился своей реакции. В любом другом случае он не позволил бы кому-то так высказаться о себе, тем более помощнику. Парень вдруг понял, что снова размыл границы рабочих отношений.

– Я боязливый неудачник, она – звезда школы. Банально? – засмеялся он.

– Всегда трагично.

– Согласен.

– Это похвально – так долго любить одну женщину.

– Смеётесь надо мной?!

– Что вы! Почему вам так сложно принимать комплименты?

– Хах! Не хочу выглядеть слабаком, но да. Я всю жизнь любил только одну женщину.

– Какая она?

– Всё, что я скажу, не может быть объективным. Хотя я хорошо её знаю, мы дружили с самого первого класса.

– Какое первое слово, которое приходит вам на ум, когда вы думаете о ней?

– Фффф! – фыркнул Давид – Что за методы? Начитались попсовой психологии?

– Просто ответьте. Без анализа. Без размышлений.

– Нет у меня слов! Я стараюсь вообще о ней не думать! Боже! – снова воскликнул он – Это больно! Мои чувства задеты!

– Она знает о ваших чувствах?

– Закончим этот разговор? Мне уже не по себе. Нам надо думать о работе.

– Хорошо, извините. Иногда мне кажется, что вы не прочь поговорить откровенно…

– Не сейчас, Олег. Не сейчас.

Он открыл окно и жадно глотал холодный воздух.

Глава 4

Она постарела, но такое изменение ничуть не портило её. Он заметил морщины и то, как теперь изменились изгибы её фигуры. Улыбка прежняя, слегка сдержанная, но искренняя, даже лучезарная. Волосы едва доходили до плеч, глаза были ярко подведены. Лера никогда не была незаметной или обычной.

– Как я рада, как я скучала – ласково проговорила она, обнимая его.

Он почувствовал нежный цитрусовый запах её духов. Как приятно было прикасаться к ней, пусть случайно, но он всё же дотронулся до её талии. Так много раз он мечтал об этом, грезил каждый раз перед сном. Давид отвернулся на секунду, будто это помогло бы отогнать неприятные воспоминания.

– Ты прекрасно выглядишь!

– Спасибо. Ты тоже. Что это на тебе? Армани? И когда ты только стал таким? – она схватилась за его рубашку и засмеялась.

– Я даже не заметил! – оправдывался он, хотя выбирал одежду около получаса.

– Я горжусь тобой. Мне до сих пор не верится!

– Присаживайся. Ты как всегда вовремя. Никогда не опаздывала. Где же наша сладкая парочка?

– В том то и дело, что они больше не пара. Они разводятся. Оля проговорилась случайно.

– Разводятся? Поверить не могу!

– Поэтому, пожалуйста, не заводи эту тему. Не хочу никакой неловкости.

– Постараюсь. Как ты? Я так давно не видел тебя!

– Мне не верится, что мы снова вдвоём, как в старые добрые времена. Как я любила наши посиделки! Как мне не хватало наших  разговоров! Что мне тебе рассказать? Я вся в работе. Снимаю квартиру, хожу в спортзал. На выходные стараюсь уехать на природу, на меня давит город.

– Ты ещё танцуешь?

– Ни за что на свете! Я чувствую такую свободу от того, что смогла бросить это!

– Понимаю. Нелегко тебе пришлось. Знаешь, твоя драма… она вдохновляет меня…

– В твоём детстве драмы не меньше.

– Мне кажется, ты справилась лучше.

– У соседа яблоки всегда вкуснее.

– Возможно.

– Как ты? Ты путешествовал? Я в восторге от твоих фотографий!

– Да, мне так хотелось разделить это с тобой. Я будто заново родился. Звучит очень банально, знаю. Но у меня всё внутри перевернулось!

– Охотно верю. Расскажешь поподробнее?

Он приготовился вывалить на неё все свои чувства и воспоминания, даже сделал глубокий вдох. Он ждал этого, он скучал по этому. Она умела слушать так, чтобы хотелось говорить. Но возле столика неожиданно появилась Оля, их одноклассница, пришлось приветствовать её. Разговор плавно перевели на другую тему. Может, это и к лучшему. Чем больше Давид оставался с Лерой наедине, тем больнее ему становилось.

Он смотрел на неё не слишком долго, за годы их дружбы он научился скрывать своё увлечение. Но всё же взгляд то и дело цеплялся за  розоватые локоны её волос. В любом другом случае парень счёл бы это инфантильностью, каким-то подростковым бунтом. Но Лера казалось ему стильной и смелой с этими несколькими яркими прядями. Она была и блондинкой, и русой, но её настоящий цвет достаточно тёмный, как сейчас. В рыжий она красилась однажды, но не проходила так больше месяца.

Давид оценил её новые формы. Грудь стала больше, талия объёмнее. Пиджак недорогой, но скрывал все недостатки. Туфли на тонкой шпильке. Он улыбнулся, понимая, что смог бы дать ей больше, чем просто привлекательные шмотки из масс-маркета. Он подумал, что отдал бы ей всё. Прямо сейчас. Все свои деньги, весь свой бизнес. Даже Олега. Давид улыбнулся, подумав об этом. Неужели новый помощник важен для него? Кажется, да.

Позже пришёл Игорь, и беседа стала ещё более неинтересной. Приходилось слушать и кивать, кивать и слушать. Давид, наконец, решился подарить подарки, альбомы с фотографиями, которые весьма понравились ему. Он просмотрел их по дороге сюда и снова оценил вкус Олега. Всё выполнено в точности, альбомы получились трогательными. Одноклассники так всполошились из-за этого, что чуть не пустили слезу. Но по-настоящему его волновала лишь реакция Леры. Она посмотрела на него так, будто всё понимает, всё знает о нём. Едва ли?

В конце вечера они обнялись, проводили до машины ребят, что отчаянно и мучительно играли счастливую супружескую пару. Лера взяла Давида под руку и слегка прижалась, когда те, наконец, уехали.

– Они меня утомили. Весь этот спектакль разыгран для тебя. К чему скрывать такое? Хотя возможно… это очень больно. Как думаешь?

– Развод? – задумался он, планируя подвезти её на своей шикарной тачке. – Больно. Думаю, что очень.

– Мне жаль их. Я думала, скорее небо рухнет нам на головы, чем эта пара расстанется. Они вместе с девятого класса!

– Я тоже представить себе не мог. А в чём причина?

– Оля говорит, он стал скучным и жадным, не хочет развиваться, не хочет заводить детей. Она сказала, что чувствует себя "в болоте". У неё депрессия, а у него, кажется, интрижка.

– Старо как мир! – пренебрежительно высказался он.

.

– У них была такая любовь!

– Я завидовал.

– Я знаю.

Это прозвучало так неожиданно, что Давид растерялся и замолчал. Он забыл, что хотел произвести впечатление своей машиной.

– Ты торопишься? Я бы хотела прокатиться на наше место – вдруг сказала она и посмотрела на него с опаской.

Они не знали о личной жизни друг друга. Было страшно, если он откажет. Но ещё страшнее, если бы он согласился, будучи в отношениях с кем-нибудь. Лера ненавидела измены, её предложение было исключительно дружеским.

– Конечно – встрепенулся он, даже не мечтая о таком продолжении.

– Ты встречаешься с кем-то? – набравшись смелости, спросила она. – Не хочу доставлять хлопот твоей девушке…

– Я один.

Он замялся. Сейчас самое время было спросить про её личную жизнь, но слова, будто комом, застряли у него в горле. Давид даже покраснел немного, так боялся он услышать правду.

Они не спеша подошли к машине. Лера даже не заметила, куда садится, не оценила кожаный салон, престижную марку, она не оставила ни одного комментария. Зря он заехал на мойку перед встречей. Единственное, что парень заметил, что она смотрит на него дольше обычного, будто рассматривает. Он вдруг испугался, что выглядит плохо или тоже постарел. А ведь он давно бросил спортзал, исчезли кубики пресса. Как долго он не задумывался об этом, не сомневался в себе. Всё кругом меркло рядом с ней, и он знал, что это ненормально. Он только залечил свои раны, научился смиряться, даже смог ощутить немного долгожданного счастья.

Их местом была смотровая в старом парке. Мерцали городские огни, всё как на ладони. Только раньше там было безлюдно, теперь же от голосов и песен звенело в ушах. Давид упоительно рассказывал о Кавказе. Лера умела восхищённо слушать. Они проводили так время всю свою юность, но теперь разговоры стали другими.

– Я мечтала об этом. Ты и я. Наше место. Чувствую себя снова молодой – успела проговорить Лера перед тем, как села в его автомобиль снова.

Пора было возвращаться домой. Давид не хотел этого, но теперь она торопилась. Хотела ли она уходить? Смутило ли её что-то? Он боялся этого, но слишком хорошо её знал. Она действительно скучала, жаль только, не так как он, совсем не так.

– Спасибо, что выслушала – вцепившись в руль, осмелился сказать он. – Я очень рад нашей встрече. Я выделю время, может, сходим куда-нибудь опять? Если, конечно, у тебя никого нет. Я такой дурак! Заговорился и ничего не узнал о тебе.

– Знаешь… – задумалась она.

За секунду ожиданий он успел проклясть всё на свете. Лучше бы он не спрашивал, он совершенно не готов к ответу.

– Я кажется… готова к этому.

– Ты… что?!

– Я думаю, что готова к отношениям.

– У тебя так никого и не было?

Она молча опустила голову и смутилась. Она всё еще смущалась своих особенностей. Лера неловко пристегнула ремень.

– Ты знаешь меня. Я всегда хотела быть одна. Но сейчас… я готова. Наверное.

Что означал этот выразительный взгляд, долгий и неожиданно храбрый? Под этим взглядом состоявшийся и грозный Давид становился неуверенным, неказистым подростком.

– Как ты это поняла?

– Не знаю. Я ходила по своей квартире и впервые почувствовала себя одинокой. Впервые!

– Может, ты, наконец, насладилась своим одиночеством до предела? Твоё детство, Лер… мы так много обсуждали это. Ты исцелилась. Нет, нет! Не то чтобы ты была больна, но…

– Я поняла тебя, не напрягайся. Всё может быть – улыбнулась она и сменила тон на более шуточный и оптимистичный. – Знаешь, я впервые почувствовала, что хочу кого-то любить, заботиться о ком-то. Мне по-прежнему хорошо с самой собой, но теперь мне хорошо как-то иначе.

– Я рад за тебя. И я рядом. Тебе достаточно только сказать, если что-то понадобится.

– Это взаимно, Давид. Это взаимно…

Глава 5

Олег сразу заметил, что с начальником что-то не так. Давида выдавали печальные выразительные глаза и совсем необычный мягкий голос. Будто это уже и не взрослый целеустремленный мужчина, поглощённый работой, а кто-то другой, более приземлённый и неопытный. Большую часть дня помощнику совсем не хотелось тревожить его, Олег молча выполнял поручения, размеренно вёл автомобиль. Иногда бывает такая растерянность и грусть, в которую даже не хочется погружаться. Не из страха, скорее из уважения. И это был тот самый случай.

Но в конце рабочего дня случилось неожиданное. Старый партнёр позвонил Давиду и предложил рассмотреть помещение под новый барбершоп за городом. Дорога заняла бы часа три, не меньше. Он привык решать задачи сразу, не откладывая, потому и спешил выехать немедленно. Лёва пытался увязаться с ним, ведь раньше они всегда вместе рассматривали новые предложения. Но Давид уже привычно потянул за собой Олега.

Только спустя полчаса дороги, когда Олег остановился на заправке, Давид, наконец, оторвался от ноутбука и посмотрел по сторонам. Тяжёлый запах бензина вызывал рвотный позыв, но он старался игнорировать сигналы тела. Ему, в самом деле, казалось, что всё это необходимо подавлять, если собираешься чего-то добиться. Олег вернулся с пакетом в руках. Теперь запахло чем-то вкусным и сытным.

– Это вам – протянул он пакет, а за ним и пластиковый стаканчик с кофе.

– Мне? Я ничего не просил.

– Я заметил, что вы ничего не ели с утра.

И действительно, Давид вдруг понял, от чего его так тошнило. Он не позавтракал, не пообедал, не купил даже сладкий батончик, как делал это обычно в течение дня.

– Спасибо. А ведь, правда, я не ел. Но вы не обязаны это делать, Олег. Вы мне не нянька. Я сам в состоянии позаботиться о себе.

– Понимаю. Тогда я съем это сам.

– Что? Нет!  Теперь я вряд ли откажусь. Пахнет вкусно!

Он погрузился в свои ощущения. Как иногда важно бывает просто поесть.

– Спасибо вам – Давид вытирал пальцы салфеткой и тщательно прожёвывал последний кусок.

– Не за что. Я вынес для себя еще один новый урок. Чтобы быть как вы, нужно мало есть и мало спать.

– Быть как я?

– Успешным и богатым.

– А! Вы всё еще проводите исследование!

– И мне всё ещё очень интересно.

– Хотите, расскажу, чем я ещё пожертвовал?

– Ну…

– Отпуском… отношениями… простым общением. А и самое главное! Я жертвую покоем. Вы знаете, что такое покой, Олег?! Хах! Когда у тебя каждый день в голове пляшут цифры, которые ты заработал или нет, о покое приходится забыть!

– Цена не оказалась слишком велика?

– Окажется сносной, когда я окончательно добьюсь своей цели.

– Какой?

– Какой, какой! Какой?

– Какой цели? – засмеялся по-доброму Олег, заставляя себя быть более сдержанным.

Его веселила беседа, но он не планировал перегибать палку.

– Барбершоп – это не мой потолок. Что это такое за бизнес вообще для мужчины? Мне нужно развиваться еще в какой-то области. Открыть магазины, салоны, обучающие студии. Мне нужно выйти на другой рынок…

– Ладно, ладно, я вас понял.

– Поймите, лёгких путей не бывает.

– А какие бывают?

– Какие?! Блин, Олег! Вы заноза в заднице. Какие пути? Тяжелые и утомительные! Если тебе легко, значит ты не в том месте!

– Я считаю, что как раз наоборот. И каков итог? Вам хорошо?

– А вы?! Хотите сказать, что вам хорошо? Какой в этом толк, вы ведь ничего в этой жизни не добились! Вам 50, 60 лет? Кто вы? Что у вас есть?!

– Какая разница, что у меня есть, если мне хорошо? Я выбрал такую жизнь, и мне прекрасно в ней.

– Но пришли работать ко мне, чтобы научиться целеустремленности!

– Не совсем.

Олег выразительно приподнял брови.

– Извините меня. Я резок, да. Я обидел вас?

– Нет. Вы правы. У меня нет достижений. Что здесь обидного?

– Я бы обиделся.

На лице Олега заметно было лишь добродушие, и Давид почему-то верил в это. Казалось, этот человек не умел обижаться.

– Я будто бомж, которого отмыли, приодели и посадили за стол переговоров – вдруг снова разоткровенничался парень, в надежде быть хоть кем-то понятым.

Здесь не получилось сдержать себя. Олег заливисто рассмеялся, а Давид, хоть и хотел сделать тоже самое, лишь слегка ухмыльнулся.

– Гениально! Я представил себе эту картинку! Простите Давид Ярославович! Простите старика! Вот умора!

– Глупый бомж будет пытаться умничать, умный – молчать и слушать. Но знаете, что не изменится никогда?! Он бомж! ОН, С..А, БОМЖ!

– Откуда такой образ?!

– Это моё детство. Не в прямом смысле, конечно! Дом у меня был, но…

– Расскажите о вашем детстве!

– А вы готовы к этому?

– Я похож на человека, который готов?

– Мне кажется, вы готовы даже к тому, что сейчас небо рухнет нам на голову.

Недавние слова Леры запали ему в душу. Он всегда повторял за ней всё: выражения, фразы, занятные сравнения.

– Я кажусь вам самоуверенным?

– Даже слишком!

– Поверьте, я не такой. Более того, я убеждён, что почти ничего не могу. Разница лишь в том, что я смирился с этим!

– Ничего не можете? Вы выполняете все мои задачи! Примите комплимент, почему это так сложно? – иронизировал Давид, припоминая их прежние дорожные разговоры.

Олег снова рассмеялся.

– А вы хорош…

– Давай уже на ты! Так надоело "выкать"!

– Как прошла ваша… твоя встреча?

– Я в замешательстве! – поморщился Давид и ощутил тоже чувство, что испытывал в разговоре с Лерой. Он завёлся, было легко и хотелось помощи. – Кстати, спасибо за альбомы. Это был беспроигрышный вариант! Она оценила!

– Мы всегда будем называть её "она"? У неё есть имя?

– Лера. Её зовут Лера. Но дело не в альбомах! Она сказала мне кое-что такое, от чего у меня кровь стынет!

– Да что же она могла сказать?

– Что готова к отношениям!

– И?

– Что мне делать с этим? Что значит, она готова?

– Она так и сказала? В каком контексте?

– Мы говорили о личной жизни. И вот…

– Это же прекрасно! У вас есть шанс.

– Шанс?! Да что мне теперь делать?

– Как я могу посоветовать что-то, не зная ваших отношений?

Давид раздумывал всего секунду, закатил рукава, пристально уставился в окно и решился. Он решился рассказать Олегу о ней.

– Воля ваша…

Глава 6

По всей округе разносился звонкий собачий лай. Иногда он становился истошным, превращался в вой, лишь изредка затихая ранним утром. Ночью особенно страшно было выходить на улицу. Каждый хозяин отпускал с цепи своего питомца, прощаясь с ним на всякий случай. Собаки здесь умирали часто, бросались друг на друга, словно одержимые. Этот лай мешал спать маленькому мальчику с огромными выразительными глазами. Он лежал на кровати рядом с пропахшим дымом отцом, тот храпел тихо, даже нежно, словно убаюкивал. Но всё равно было страшно, что сейчас в комнату забежит вся свора этих диких животных. Давид прижался к отцу. Тот был грузным и немолодым мужчиной с густыми бровями. Мать спала с двумя дочками в другой комнате. Все старшие, такие взрослые, такие важные, все похожи на отца. И только Давид был копией матери. Топилась печь. Лишь под утро замолкали собаки, и Давид мог закрыть глаза.

Поспать нормально не удавалось. Мать будила в семь. Мальчик с трудом нащупывал под кроватью папины тапки, обувался и бежал в туалет. Если помедлит, не сможет попасть туда ещё несколько часов. После тарелки рисовой каши с молоком снова хотелось улыбаться. Но недолго, ведь пора работать, хозяйство требовало внимания. Работали все дети, но усерднее всех маленький Давид. Сорняки никак не поддавались ему, и он от отчаяния лупил их палкой. Становилось легче, пока мама не заметит его и не кинет суровый взгляд. Страшнее сорняков и собак был только вот этот её особый взгляд.

Село было маленьким, но очень шумным, люди – добрыми, но привыкшими оглядываться по сторонам. Все говорили друг о друге, все сплетничали и наблюдали. Давида считали неродным, приёмным, Дину – нерадивой и от чего-то некрасивой. Может, завидовали, а может, боялись. Она была совсем неграмотной, не закончила школу. Еврейские корни пугали и отталкивали селян. Но Дина держалась достойно, улыбалась каждому встречному, раздавала урожай соседям. Она любила своих детей. Каждого особенно, каждого сильно. Только вот Давиду такой любви было мало.

Он был болезненным и вялым ребёнком. Сёстры за три дня преодолевали любой грипп, Давиду требовалось пару недель. Только тогда он спал крепко и не боялся. Он знал, что мама вылечит его одним лишь прикосновением ко лбу. Дина и сама в это верила. Она пела ему песню, слов и смысла которой было не разобрать, но эта была самая прекрасная песня на свете.

Труд и болезни. Так можно было описать его раннее детство. А потом у мамы вдруг вырос живот. С тех пор жизнь Давида сильно изменилась. Сначала родился Вадик, затем Лёша. Приходилось больше работать, постоянно помогать в огороде. Отец дома не бывал, возвращался только ночью. Теперь он спал отдельно от всех, а Давид ложился с младшими братьями. Это ужасно раздражало, но выхода не было. Даже его болезнь не могла привлечь родительское внимание в тот период,  мама и отец были недоступны и далеки как никогда.

Мальчик уже не помнит, как и почему семья вдруг переехала в небольшой провинциальный город. Ему казалось, что вот теперь жизнь наладится. Огорода больше нет, а значит родители, наконец, всегда будут рядом. Отец снов нашёл работу в котельной, мать следила за детьми, устраивала их в школу, помогала делать уроки. У Давида появилась своя отдельная кровать. Сёстры жили своей жизнью, он не помнит, чтобы играл с ними или даже сидел за одним столом. Братья как-то сразу сдружились против него, ведь он сильно отличался. Маленький Давид был трусом и очень чувствительным, любое колкое замечание или неудачная шутка мгновенно выбивали его из равновесия. В мальчишеские игры он играть не любил, он плохо бегал и прыгал, ненавидел кататься на велосипеде. Велосипед был один на всех, чтобы покататься, надо было выиграть забег от калитки до конца улицы. Вадик всегда побеждал, а Лёша иногда устраивал такие истерики, что Дина не выдерживала и приказывала всем немедленно убирать в комнате. Это было нелюбимое наказание братьев, но только тогда они переставали соперничать и объединялись.

А потом пришло время идти в школу. Денег, как обычно, не хватало, но Дина умела найти необходимое. Она навещала соседей, выпрашивая у них старые и ненужные вещи. Так она раздобыла поношенный рюкзак. Увидев его, расстроились и старший, и младшие. Мальчишки понимали, что когда-то будут донашивать его и за Давидом. Отец относился к такой инициативе с презрением, фыркал и закатывал глаза.

– Опять побиралась? Вот же зараза! Тьфу на тебя! – грубо произносил он и демонстративно отворачивался.

Дина терпела и молчала. Ребёнку нужен был рюкзак. Давид хотел в первый класс. Сёстры выглядели такими взрослыми с их уроками, разговорами про учителей и одноклассников. Может, теперь станет легче и лучше? К сожалению, именно в школе он впервые понял, что совершенно не похож на других.

Был теплый и солнечный день. Дина одела свою самую парадную блузку, в ней она провожала в школу сначала одну, потом вторую дочь, а теперь и сына. За него она переживала больше всего. Она держала его крохотную слабую ручку и старалась улыбаться, но Давид видел на её лице лишь тревогу и страх.

Он оглянулся по сторонам и замер. У всех детей в руках были цветы. Первое отличие. Их одежда была новенькой, яркой, такую он никогда не видел. Отличие второе. Дина потянула его за собой, осторожно протолкнула в толпу, Давид обернулся. Чужие мамы выглядели иначе: молодые, гордые, с отблеском  радости на лице. Мальчик впервые поймал себя на мысли, что его мама – не самая красива женщина в этом мире. Отличие третье.

Учительница была пожилой и строгой, она сразу ему не понравилась. Но он старательно и прилежно выполнял все указания, каждый раз вздрагивая от её высокого голоса. Давида посадили рядом с высокой девочкой, симпатичной, но не приветливой. На её половине стола красовались розовые ручки, ластики с картинками, наклейки и целая стопка глянцевых тетрадей. А что у него? Лишь одна пожёванная ручка, один карандаш, одна скучная тетрадь. Отличие четвёртое.

На перемене почти все ринулись знакомиться и играть, Давид остался в стороне, сидел за партой до самого звонка. Затекли ноги, устала спина, но он сидел, надеясь, что учительница оценит такое его поведение. Пожилой даме было абсолютно всё равно. Отличие пятое.

Уныние совсем одолело его к концу дня. Но встретив мать на пороге школы вместе с сёстрами, он встрепенулся. Чувство глубокого удовлетворения пробежало от самой макушки до крохотных пяток. Он – ученик, взрослый, прилежный. Он такой же, как и сёстры, а значит, теперь может рассчитывать на большую любовь. И мама улыбнулась, хотя скорее облегчённо, чем с гордостью. Улыбнулся и Давид.

Спустя полгода он, наконец, запомнил имена всех одноклассников. Некоторые уже вполне сдружились, даже ходили друг к другу в гости по выходным. Только к Давиду никого не пускали. Отец категорически запрещал любые визиты, стесняясь своего дома и бедности. Новое жилище хоть и было гораздо больше и новее предыдущего, но оставалось грязным и неухоженным. Руки у Ярослава росли откуда надо, но вот желание заниматься бытом отсутствовало с рождения. Он любил тихую рыбалку и горячий хлеб. Дина терпеть не могла убираться, с таким количеством детей времени и сил на это действительно не хватало. Один Давид был чистюлей, сам стирал свои носки, трусы и майки, всегда мыл посуду за собой. Даже ненавистная прежде уборка в комнате стала нравиться ему, и он делал это и за братьев тоже.

Паренька сторонились, не понимали и недолюбливали. Он слишком старался учиться, был слишком тихий и ни с кем не дрался. Никто не смел даже смеяться над ним, боялись, что он вот-вот расплачется и побежит ябедничать учителю. В конце концов, его перестали звать с собой на обеды. Во-первых, надо было делиться с ним едой, у Давида никогда не было карманных денег, яблока или крекеров с собой. Во-вторых, он никогда никого не благодарил. Не умел. Пока Лера его не научила.

В этот день Давиду пришлось спуститься в столовую, учительница выгнала его за дверь и закрылась изнутри. В коридоре одному было тревожно, и он решился пойти к ребятам. Протиснувшись меж здоровыми, как ему казалось, старшеклассниками, он присел напротив Леры за стол. С этой девочкой он впервые оказался так близко. Она никогда не подходила к нему. Рядом сидел важный Игорь и щупленькая Оля. У обоих в руках были какие-то ароматные пирожки. Но взгляд Давида был намертво прикован к пышной сахарной ватрушке в руках Леры. Он никогда не видел таких, но почувствовал, как заливается слюной. Желудок просил есть, мучал коликами.

– А ты почему не ешь? – обратилась Лера к нему.

– У меня ничего нет – привычно пробормотал Давид, не поднимая глаз.

– Почему? У тебя нет денег? – не унималась она.

Он постыдился ответить.

– Хочешь булку? Мне её папа купил утром.

– Твою?

– Только половину. Я сама голодная.

Оля закатила глаза. В классе уже была договорённость, с кем можно делиться, а с кем нет.

– Хочу.

Она и правда была неимоверной и потрясающей. Вкус этой булки, он, кажется, запомнил на всю свою жизнь.

– Ты не сказал спасибо – с важным лицом заметила Лера. – Я специально подождала, пока ты доешь, но ты и тогда не сказал.

– За что?

– За булку!

– А разве делиться необязательно? – удивился Давид. В его семье это была необходимость, по-другому и быть не могло.

– Не знаю! Я у папы спрошу. Он всё знает!

– Твой папа Бог?

Игорь и Оля рассмеялись от души. Лера усомнилась на минуту.

– Мама сказала мне, что всё знает только Бог – объяснил смущённо Давид.

– Может, Бог – мой папа.

– Может. А кто твой папа?

– У него целый завод! – гордо ответила Лера, рассматривая лицо мальчика.

– Завод? А у моего – целая котельная!

– А у моего – магазин!

– Мой папа – милиционер!

Посыпались возгласы от детей за столом. Давид и правда думал, что кочегар владеет котельной.

– Эй, Давид! Ты же Давид? Я всё время забываю, как тебя зовут! А теперь ты не хочешь сказать мне спасибо?

– Спасибо!

Он готов был сказать, что угодно, лишь бы и завтра получить кусок этой сахарной булки. Теперь почему-то Лера и впрямь делилась с ним каждый день, она звала его за собой, предлагала поиграть вместе. Даже Игорь и Оля сменили гнев на милость. Жизнь стала лучше. Давид это ощутил. В школе было не так страшно рядом с кем-то, а ради булки можно было и потерпеть строгую учительницу.

Тем временем братьев отдали в какую-то специальную школу со спортивным уклоном. Давиду даже не предложили такой вариант, но он ни за что на свете бы не отказался от привычного. Перемен он боялся, боялся до головокружения и лёгкой тошноты. Работы по дому стало ещё больше, не хватало времени на домашние задания. Появились первые двойки, но это не интересовало родителей. Дина могла бы выйти на работу, но трусила. Осуждение сопровождало её по жизни, и она не терпела никакой критики или замечаний. Отец пропадал в котельной.

Настоящий ад начался в четырнадцать. Всё тело Давида удивительным образом и неимоверно быстро изменилось. Он сильно вытянулся и стал намного выше своих сверстников, худоба неестественно проступала сквозь одежду. Его стригла мама, и причёска была далека от стильной и молодёжной. Отец никогда не давал деньги на вещи или парикмахера. Дина продолжала выкручиваться из ситуации.

Все вокруг активно начали влюбляться, пробовать курить, искать себя. Давиду были чужды такие приключения. Его как обычно не замечали. Да и о чём было разговаривать с ним? Он всегда молчал. Почти всегда.

Он помнит лишь несколько моментов досконально, в мелочах и подробностях.

Тёмный коридор. Пахнет плесенью. Сводит желудок, очень хочется есть. Не позавтракал дома, было нечем. Поправил грязную чёлку. Отец разрешал мыться раз в неделю, не чаще. Накинул рюкзак на плечо, увидел толпу знаменитых одноклассников. А вот и Егор. И все вокруг него. Почему его так любят? Что в нём особенного? Классный рюкзак, новые кроссовки. Захотелось вжаться, он ссутулился, чтобы стать незаметным. Никто даже не поздоровался, значит сработало. Но почему-то обидно. Руки мокрые. Как же раздражает этот Егор. Он почему-то кажется напыщенным дебилом.

Зашёл за угол, вгляделся. Лера? Заплаканная девочка сидит на корточках у женского туалета. Она никогда не плакала раньше. Она никогда не была грустной. Или он не замечал? Медленно подошёл, желая вообще пройти мимо. Ну что он скажет ей? Оли и Игоря не было рядом.

– Всё в порядке? – промямлил неуверенно он, проклиная себя за свою нерешительность.

– Ты совсем глупый? – ответила она, убирая руки от лица. – Ты не видишь, что я плачу?

Всегда добрая и тактичная Лера вдруг стала колючей и неприятной, как и остальные сверстники.

– Что случилось?

И правда! Что вообще может быть не так у Леры? Она популярна, любима, богата, в новых шмотках, с новым телефоном.

– Это не твоё дело!

– А чьё?

– Не знаю!

– Я никогда не видел тебя такой.

– Да что ты вообще про меня знаешь?!

Давид сел рядом с ней на пол и обхватил колени руками. Чёлка снова спадала на глаза, но он не стал убирать её.

– Ну… знаю. Ты круто танцуешь. Ты отличница. Тебя все любят в классе. Такой ровной спины, как у тебя, я никогда не видел.

– Да пошли они! Идиотские танцы!

– Ты мечтаешь быть актрисой и сделать татуху под грудью.

– Это всё?

– У тебя большая родинка на спине.

– Родинка! – вскрикнула возмущённо она.

– Да! И ты не умеешь плавать!

– Может, ты знаешь, почему я плачу?

– Нет.

– Значит, ты ничего не знаешь обо мне!

Давид разочаровался в себе. До этого момента ему казалось, что он прекрасно видит и понимает её. И ему пришло на ум, что он ещё в чём-то может быть не прав. Например, в том, что его мать счастлива. А отец – работает изо всех сил. Вдруг и сёстры игнорируют его, не потому что они взрослые и очень занятые. Тогда почему? Почему всем на свете нет до него дела?

– Расскажи мне – ласково произнёс он.

– Не стоит!

– Тогда давай просто сбежим. Пойдём в парк.

– Сбежим? Ты только пришёл!

– Я не сделал домашку по русскому. Какой смысл идти?

– А Оля? А Игорь?

– Если хочешь, позови их.

– Не хочу…

С этого дня началась их настоящая дружба. Оба имели невыразимую потребность говорить о себе, своих проблемах, мыслях и мироощущении. Быть понятым – великий дар. Жаль, что подростками они плохо понимали это.

А вот и ещё один яркий момент. Вечер. Скучно, и страшно не хочется завтра в школу. Он точно получит от классной за прогулы. В последнее время он пристрастился к прогулкам с наушниками в ушах. Вместо ненавистной школы, конечно. Ужин был скромным, но предъявлять претензии он не стал. Какой смысл? Дина выглядела уставшей, впрочем, как всегда. Отец листал каналы на старом телевизоре.

– Сына…– словно завыл он. – Чаю сделай.

– Сделай сам – грубо ответил Давид, сам удивляясь такой дерзости.

Сестра странно поглядела на него, отец поднял брови.

– Что с тобой?

– Я устал.

– А я не устал?!

– Попроси у Ани!

– Сам решу, у кого просить!

– Почему всегда я?!

Дина опешила от такой наглости. Она впервые не узнавала сына. Покладистый и всегда спокойный Давид вдруг начал огрызаться.

– Милый, отец попросил тебя! – включилась она.

– А я просил его купить мне новые кроссовки! Он купил?! Купил?!

– Да при чём здесь кроссовки?! – парировал отец, предчувствуя что-то недоброе. – На какие деньги я должен тебе их купить?! Иди, поработай, как я, а потом посмотрим, что скажешь!

– Мне тоже нужны кроссовки! – закричала Аня, пользуясь случаем.

Давид стал первым в семье, кто твёрдо заявил о своём желании. Раньше были лишь просьбы, виноватые и неуверенные просьбы.

– Дина, я спать – резко прервал разговор отец и покинул комнату.

Давид переживал. Он уже сто раз пожалел, что нагрубил отцу. Но он злился, теперь он вдруг смог это делать. Столько лет он не задавал никаких вопросов, плыл по течению, предполагая, что иначе и не бывает. Мать тоже ушла спать, в комнате остались лишь сёстры. Они с трудом умещались на одном диване втроём. Но мальчику нравилось слегка соприкасаться с Аней плечами. Это был единственный момент их близости. Вторая сестра, Диана, уже почти засыпала. Свет давно погасили, звук сделали тише. Девочки смотрели свой любимый бразильский сериал. Делать было нечего, бороться ещё и за пульт не было сил. Давид уныло пялился в телевизор.

– Ой, смотри! Целуются! – засмущалась Аня и толкнула Диану локтём.

– Целуются!

Парочка делала это даже слишком страстно, от чего застеснялись все трое.

– Фу! – думалось Давиду – Там же слюни. Никогда не буду целоваться!