Читать онлайн Обжигающий бриз

Глава 1. Аромат вишни и пыльной дороги

Воздух в Заливе Отрады был густым и соленым. Он обволакивал, как влажное одеяло, прилипал к коже и оставлял на губах вкус далеких странствий. Для Вероники этот воздух пах детством – летними каникулами у бабушки, пирогами с вишней и старыми книгами, страницы которых отсырели и покоробились от морской влаги.

Она стояла на краю пыльной проселочной дороги, ведущей от автобусной остановки к дому Лидии Петровны, и чувствовала себя героиней старого черно-белого фильма. Тот самый момент, когда городская нежность сталкивается с диковатым очарованием провинции. Ее длинное платье в мелкий цветочек и с кружевными манжетами казалось здесь чужеродным пятном, как орхидея на картофельной грядке. Девушка поправила соломенную шляпку и потянула за ручку чемодана на колесиках, который подпрыгивал на ухабах, протестуя против неровного пути.

Мысли были заняты не этим. Она повторяла в уме монолог Ларисы из «Бесприданницы», представляя, как сыграет эту хрупкость и обреченность. Море, маячившее вдали между деревянными домиками, идеально подходило для настроения.

Внезапно тишину, нарушаемую лишь стрекотом кузнечиков и дальним шумом прибоя, разорвал низкий, агрессивный рокот. Из-за поворота, поднимая клубы рыжей пыли, вынесся мотоцикл. Не новый, блестящий, а старый, советский, видавший виды «Урал», рычащий как разъярённый зверь.

Вероника инстинктивно отпрянула, и колесико чемодана предательски свернуло в сторону, отправив всю поклажу прямо на середину дороги. Она сама едва удержала равновесие, шляпка съехала набок.

Мотоцикл с визгом тормозов остановился в сантиметрах от опрокинутого чемодана. Пыль осела, и девушка увидела всадника.

Он был совсем не похож на лирического героя. Короткие тёмные волосы, торчащие ёжиком, простая чёрная футболка с закатанными рукавами, обнажавшая загорелые сильные руки. Но больше всего её поразили глаза. Большие, ярко-зелёные, как морская волна на солнце. Но взгляд в них был дерзкий, изучающий, даже насмешливый. Он смотрел на неё, на её опрокинутый чемодан, на платье в цветочек, и в уголке его рта играла ухмылка.

– Эй, Психея, – голос у него был низкий, слегка хрипловатый, и от этого прозвище прозвучало не как комплимент, а как колкость. – У нас тут не подиум. Дорожное движение, в курсе?

Вероника почувствовала, как по щекам разливается краска. Она выпрямилась, попыталась придать своему лицу надменное выражение, которое репетировала перед зеркалом для роли холодной аристократки.

– Если бы вы ехали с разрешённой скоростью в населённом пункте, мой «подиум» никому бы не помешал, – выдавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Зелёные глаза сузились. Парень, не спеша, закинул ногу через мотоцикл и подошёл. Он двигался легко, по-кошачьи грациозно, и от этого становилось ещё тревожнее. Он не стал спорить. Прохладным взглядом он окинул её с ног до головы, потом перевёл его на чемодан, из которого на пыльную дорогу выкатилась пачка нот и книга пьес Чехова.

Он наклонился, поднял книгу, смахнул с обложки пыль и протянул ей. Его пальцы были длинными, сильными, в царапинах и с тёмными следами машинного масла, которое не отмылось до конца.

– Чехов, – произнёс он, и в его голосе вдруг пропала насмешка, осталась лишь какая-то странная, плоская интонация. – «Чайка». Несчастная птица. По мне, так слишком много нытья.

Прежде чем она успела что-то ответить, он легко, одним движением, поставил её чемодан на колёса, толкнул его к ней так, что ручка упёрлась ей в ладонь.

– Сворачивай в сторону, услышишь мотор – прижмись к обочине. А то здесь не только романтики на двух колёсах катаются, – бросил он и развернулся к своему «Уралу».

Он завёл мотоцикл, и снова воздух наполнился рокотом. Перед тем как тронуться с места, он обернулся и бросил на неё последний взгляд. Зелёный, колючий, нечитаемый.

– И да… Добро пожаловать в Залив Отрады, принцесса.

И он уехал, оставив её одну на пыльной дороге, с трясущимися коленями, с книгой Чехова в руках и со смесью обиды, стыда и какого-то непонятного щемящего любопытства.

Вероника глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Она поправила шляпку и посмотрела в сторону, куда умчался тот зелёный взгляд. Море шумело ровно и спокойно, как будто ничего и не произошло. Но она чувствовала – что-то изменилось. Тишина уже не казалась такой безмятежной.

Она тронулась с места, катя за собой чемодан, и теперь машинально обходила каждую кочку. А в ушах всё ещё стоял этот низкий голос, произносящий слово «Психея». И почему-то оно звучало в её голове куда интереснее, чем «Лариса».

Глава 2. Пирог с вишней

Дом бабушки Лидии Петровны пахнет так, как должен пахнуть самый надежный уголок на земле: свежей выпечкой, воском для деревянной мебели и сушеным чабрецом. Запах, который обволакивает и успокаивает, словно говоря: «Ты в безопасности, тут тебя любят».

– Родная моя! Наконец-то! – бабушка, прикрыв фартуком свое цветочное платье, раскрыла объятия, и Вероника утонула в них, вдыхая знакомый аромат дрожжевого теста и душистых духов «Красная Москва». – Совсем актрисой стала! Какая красота! Иди, иди, разбирайся. Пирог уже подрумянивается.

Комната была прежней: узкая железная кровать с горой подушек, кружевная скатерть на комоде, на стене – репродукция «Девушки с персиками» и фотография молодых родителей Вероники, смотрящих куда-то вдаль с строгими и амбициозными лицами.

Вероника распаковала чемодан. Платья, балетки, сборники пьес. Она аккуратно развесила и разложила все это в шифонере, создавая свой, столичный и хрупкий, мирок в этой простой комнате со скрипучими половицами.

Обед был самым вкусным на свете. Они сидели на кухне, и Вероника, забыв про все актерские манеры, уплетала кусок за куском пирога с кисло-сладкой вишней, запивая его холодным молоком.

– Ну как дорога? Никто не приставал? – спросила Лидия Петровна, подливая ей еще молока. – У нас тут народ в основном хороший, но… Попадаются разные.

Вероника на мгновение задержала взгляд на кружечке. Вспомнился рык мотора и зеленые, насмешливые глаза. – Нет, бабушка, все хорошо. Никто не приставал.

– Это радует. Ты уж будь осторожней, одна такая красивая ходишь. Вот, к примеру, Орлов тот… Олежка. – Лидия Петровна поморщилась, как будто съела что-то горькое. – Его из школы еще выгнали, он теперь баклуши бьет, кто знает, чем промышляет. Видала его на своем моторошуме? По всему поселку как угорелый носится. Матери нет, отец в запое… Яблочко от яблоньки.

Вероника молча кивала, представляя, как бабушка с подругами на лавочке обсуждает «того Орлова». Она не стала рассказывать про инцидент на дороге. Зачем волновать старушку?

– Не переживай, бабушка, я буду далеко обходить всяких… хулиганов, – улыбнулась она.

После обеда Лидия Петровна всплеснула руками:

– Совсем из головы вылетело! Калитка у нас совсем разболталась, повалилась набок. Я уже и к дяде Коле обращалась, он все руки не доходят. Совсем беда.

– Я посмотрю, – предложила Вероника, чувствуя прилив энергии после пирога.

Она вышла в палисадник. Калитка и правда висела криво, одна петля почти оторвалась. Вероника потрогала шурупы – они были ржавые и вывернутые. Дело явно не в ее силах.

Именно в этот момент снова послышался знакомый рокот. На этот раз он приближался медленнее и остановился прямо напротив их забора.

Олег сидел на мотоцикле, одной ногой уперся в землю. Он смотрел на нее, на покосившуюся калитку, и та самая ухмылка снова тронула уголки его губ.

– Опять препятствие устраиваешь, Психея? – крикнул он через дорогу.

Вероника сжала кулаки. Ее охватило странное чувство – смесь раздражения от его тона и стыда за то, что он снова застал ее в неловком положении.

– Калитка сломалась, – сухо ответила она, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Заметно, – он заглушил мотор и слез с мотоцикла.

Подошел к забору, не заходя на территорию. Осмотрел петлю критическим, профессиональным взглядом.

– Петля отваливается. Дерево подгнило. Надо менять и петлю, и врезать новый брус. Не дело.

Он говорил деловито, без насмешки. Вероника молчала, наблюдая, как его уверенные пальцы проводят по сгнившей древесине.

– Бабушка говорила, что к кому-то обращалась, – промолвила она наконец.

– К дяде Коле? – фыркнул Олег. – Он уже лет двадцать только о помидорах своих и думает.

Он помолчал, оценивая.

– Мне не сложно, за пятьсот могу сделать. Работа плюс материал.

Вероника удивленно подняла брови. Она не ожидала, что местный хулиган предложит… услуги.

– Я… Мне надо спросить у бабушки, – растерялась она.

В этот момент на крыльцо вышла Лидия Петровна. Увидев Олега у своего забора, она застыла с таким выражением лица, будто обнаружила в своем вишневом варенье большую гусеницу.

– Олежка, тебе чего надо? – спросила она холодно.

– Здравствуйте, Лидия Петровна, – к удивлению Вероники, он поздоровался вполне уважительно, хотя в его позе и читалась привычная раскованность. – Дверь у вас в аварийном состоянии. Говорю, могу починить. За пятьсот.

Бабушка нахмурилась, окинула взглядом калитку, потом Олега.

– И откуда у тебя руки, чтобы чинить? Только ломать мастак.

Олег не смутился. Он лишь пожал плечами.

– Ваше дело. Может, рухнет на кошку вашу Мурку или внучку вашу придавит.

Он повернулся, собираясь уходить.

– Постой! – неожиданно для себя сказала Вероника. Она посмотрела на бабушку. – Бабушка, а кто еще может? Дяде Коле мы уже полгода говорим.

Лидия Петровна тяжело вздохнула. Она посмотрела на хлипкую калитку, на внучку, на уверенную спину уходящего Олега.

– Ладно! – крикнула она ему вдогонку. – Делай! Но только чтобы с совестью и чтоб не дороже!

Олег обернулся. Кивнул коротко, без эмоций.

– Завтра утром материалы куплю, к вечеру будет готово.

Он завел мотоцикл и укатил, оставив их во дворе в напряженном молчании.

– Спасибо, бабушка, – тихо сказала Вероника.

– Ничего ты не понимаешь, – покачала головой Лидия Петровна, глядя в спину исчезающему мотоциклу. – Он не просто так. Эти всегда не просто так. Ты уж с ним, с этим… Олежкой… осторожней. Держись подальше.

Она ушла в дом, хлопнув дверью.

Вероника осталась одна в палисаднике. Она посмотрела на старую калитку, которая теперь казалась символом чего-то хрупкого и ненадежного, что вот-вот рухнет. А потом посмотрела на пыльную дорогу, где уже давно не было и намека на мотоцикл.

«Психея», – снова пронеслось в голове. И на этот раз это слово отозвалось не обидой, а странным, щекочущим нервы любопытством. Кто он на самом деле? Хулиган, которого все боятся? Или мастер на все руки, который берет пятьсот рублей за ремонт? И почему ее бабушка, самая добрая женщина на свете, смотрит на него с таким страхом и неприязнью?

Море шумело где-то вдали, предвещая прохладный вечер. Но внутри Вероники стало почему-то очень жарко.

Глава 3. Ч