Читать онлайн Мир мастеров духа. История о Кидо и Бизо. Том 1

Предисловие:

Заметка из дневника Бизо:

Мы зачастую верим, человек мало на что влияет кроме своей собственной жизни. Я думал, это непоколебимая истина!

Истина в том, что каждый человек привязан к своим страхам, сомнениям. Но мой брат всегда опровергает эти слова и эту истину. Он верит, что мы те, кем сами выбираем быть.

Мечтатель и мой брат – Кидо. Он очень любит смотреть на звёздное небо. Трудные времена и неудачи не делают его мрачным и нелюдимым. Сегодня у него день рождения. Мой подарок ему будет ручная труба – телескоп, выменянный у тётушки Джун за работу в огороде и пара звонких монет заработанные в кулачной потасовке с местными гуляками и нетрезвыми ветеранами в местной таверне – “Огненная Метла“.

Я выиграл их честно, хотя и не стоило. Куплю сегодня ему бутылочку его любимого малинового эля: лёгкий, свежий с добавлением смеси редких трав. Стоя на пороге его дома с набухшим левым веком и разбитой губой, я улыбаюсь, обнимая крепко подарки. Мне радостно, на душе от мысли, что может сегодня Кидо найдёт в звёздном небе то, что искал…

Глава 1. Кидо – “Мотылёк” для болезни. Отпечаток Файдола.

Меня зовут Кидо. Мне семнадцать, и, если бы не “Карга”, я бы, наверное, уже работал в шахтах, как большинство здесь. Но вместо этого я пишу этот дневник, сидя у окна и глядя, как закат окрашивает Файдол в кроваво-красный. Отец говорит, что это из-за пыли с рудников – она смешивается с закатом и делает его таким… болезненно красивым. Как и всё здесь.

Мы с отцом живём здесь давно. Я тут родился. Это небольшой шахтёрский городок по добыче руды с численностью примерно в триста человек, из которых большинство профессий это: шахтёры, ремесленники, инженеры-заклинатели магических камней и торговая гильдия, чей филиал стоит и в нашем дорогом Файдоле. Численность здесь небольшая, из-за возможности нападения разного рода магических существ, которые становятся более агрессивными в период смены циклов времён года. Так же недуг жителей позволяет держать небольшую численность, а защита и оборона становиться более простой задачей. Магический барьер становиться проще поставить и удержать.

Этот городок не просто шахты и барьеры. Файдол – это ещё и вечный запах серы, металла, въевшийся в стены домов. Это крики торговцев, предлагающих “последнюю партию микстуры перед сезоном бурь.” Это старуха Мора, которая каждый вечер стоит у ворот и шепчет проклятия в сторону шахт – говорят, её сын стал одним из “Мотыльков”.

А ещё это звук. Постоянный, нудный, как зубная боль – стук кирок где-то глубоко под ногами. Иногда мне кажется, что город не просто стоит на шахтах – он медленно проваливается в них.”

Наша семья небольшая, в ней я бледный юноша с тёмными волосами и вдумчивым взглядом и отец…

Мой отец – “Инженер – Зачарователь”, магических пород. Он изучает природу гномьих рун, свойства руды и магическую инженерию. С помощью знаний о рунах и знаках силы, а также специальных принадлежностей он может наделять инструменты новыми свойствами. Кареглазый. Часто курит трубку и протирает свои круглые очки с толстыми линзами. Бритые скулы на морщинистых веках, сокровища его времени.

Отец может начертить сложную витиеватую систему рунных знаков путём высечки на металле кирки последовательного самовоспроизводящийся алгоритма знаков, основанный на “Трактате гномьих Жрецов Рун”.

Затем вдохнуть в них задачу и силу действия путем сложных пробуждающих кристаллов и “Рунического ядра”.

“Руническое Ядро” – Это батарея катализации. Ядро запуска с множеством функций. Проводник, выделяющий энергию. И направляющий её в систему рун.

Следствие этого, изменение свойств металлов. Наделения мощью магической, материю, оружие и многое другое…

Увеличить прочность ударного металла кирки?

Мой отец говорит, это детский уровень, такой скромный. Немногословен, вечно задумчив. Он статный мужик с короткими тёмными волосами. Вески же седые. Одет опрятно. Штаны, приталенные по фигуре. Сшитые по строгим лекалам – “ Торговой Гильдии. Любитель классики. Белая рубашка с жилеткой из плотной ткани, а поверх белого, всегда лёгкое темно синее пальто с эмблемой – “Заклинатель Камня.”

Так же у меня есть старший Брат и была Мама, но она ушла в шахту и не вернулась, но об этом я расскажу дальше.

“– Либрия не прощает слабости, – говорит отец, медленно изучая повреждения на шахтёрской кирке. – Особенно Файдол.”

Я сжимал голубой камень на шее – “Cветляк Инно”, подарок матери. Он грел пальцы, но не лечил.

Наши ноги знали это лучше всего.

– Три известных нам мира… – бормотал отец, рисуя краешком пальца руну в воздухе. – Но нам хватает и этого. Этого городка, где воздух пропитан спорами гриболиких, а каждый шахтёр к пятидесяти годам становиться “мотыльком”. Как Мама. Как я”.

Три разных символа обрели форму из золотой пыли. Они светились и парили в воздухе ровно минуту, прежде чем погаснуть и рассеяться.

Мир в центре наш – Либрия. Странной формы символ изменялся и углубился в моём сознании как нечто тёплое, знак нашего дома.

Отец называет наш мир иначе, – “Мир Мастеров Духа.”

Этот Мир наш дом, и он беспощаден, но также богат на обилие полезных ископаемых. Добывать многое можно, и также сгинуть в одночасье. Добыча и опасность будоражат сердца авантюристов. Они остаются здесь и берутся за шахтёрское ремесло становясь Рудокопами, и исследователями в одном лице.

Природа нестабильна и резко переменчива. Циклы времён года обуславливаются сменой магических эфиров. Ветра особой природы. Они пронизывают материю и влияют на представителей, обитающих в нём. Этот мир для добычи и ремёсел, в котором уживаются удивительные расы, владеющие разного рода магией. Так же в нашем мире живут создания неведомые, они со слов отца результат цикла выживания и циркуляции магической энергии этих ветров, что пропитывают воздух и мир как губку. Отец рассказал пару историй о рунных жрицах из народа гномов, они могут призывать духов кузни и огня. Вдыхать жизнь в металл и камень, заговаривать их с помощью рун. Усиливая двери, шкатулки, оружие и броню особыми свойствами. Самым распространённым считается заговорить и нанести руну на дверную ручку, сделанную из металла или камня определённой породы.

“Рунные жрицы” со слов отца называют такую породу – "Отзывчивой". Замок, дверь, кольца, кулоны и ворота много, где можно было нанести защиту от непрошеных гостей. Но обычно большинство останавливались только на защите дверных механизмов и ручек из-за дороговизны услуг таких мастеров, коими являлись лишь гномы. Люди тоже старались причаститься и освоить – “Трактат гномьих Жрецов Рун” и посещать специализированные “Храмы Рунного Слова”.

Самое эффективное было поселиться на какое-то время и жить рядом с самими мастерами, чтобы проникнуться особым восприятием. Сакральностью Мощи самих мастеров, как носителей, ощутивших своё знание.

Знаете, я далеко не атлет и мой старик смекнул, что местная экология не так проста. – В нашем мире много неизученного, говорит он, но феномен этого края меня поражает. Этот недуг называется – “Карга“ или “Отпечаток Файдола”.

Те, кто живут здесь, не были одарены долголетием.

Средний возраст не превышал сорока лет и нужно всегда принимать микстуру торговой гильдии. Недуг можно было заработать, работая в шахтах, а дальше это передавалось по наследству.

Микстура не была лекарством. Она лишь снимала боль и симптомы развития на время. Это жидкая, но неснимаемая цепь, на которой мы сидим. Каждый месяц я должен проглатывать эту мерзкую золотую жижу, иначе мои мышцы скрутит так, что я буду молить о смерти. А потом – ещё месяц. И ещё. Отец продолжает твердить, что однажды найдёт способ вылечить меня. Но я вижу, как он сжимает кулаки, когда гильдия поднимает цены.

И я знаю правду: Файдол никого не отпускает. Даже мёртвых.

Когда мне было пятнадцать, ноги впервые отказали на два дня. Отец нёс меня по городским улицам, а шахтёры шептались: “Ещё один мотылёк”. Я сжимал голубой камень – “Cветляк Инно”, но он не мог остановить “Каргу”. Только оттянуть её холодные пальцы. Затем пролежав в горизонтальном положении, ноги снова могли двигаться, но жгучая боль в связках и внутри икроножных мышц, сводила до минимума движения ниже пояса.

– Держись, сын, – хрипел отец. – Мы найдём способ.

Но я видел в его карих глазах: он не верил.

Амулет, подаренный Мамой. Это Инно. “Светляк Инно” – Живой. Иной свет.

Живые кристаллы очень похожие на прозрачный камень в форме вытянутой капли величиной с ладонь. Встречаются осколками, но реже. Он мерцал у меня на шее, как маленькое синее солнце. Отец говорил, что они растут на телах мертвецов. Полураспад замедляется и плоть становиться небольшим инкубатором. Влага и воздух способствуют к произрастанию этих удивительных кристаллов.

Я видел нечто странное: когда боль от “Карги” становилась невыносимой, каменный кристалл тянулся к земле. Будто звал вниз…

Прозрачная капля синего солнца. Что светиться, во тьме.

Я уже и не припомню, каково это – бегать. Мои ноги – это две чужие палки, привязанные к телу. Имя моего отца Сарит, он всегда помогает мне добраться на второй этаж нашего скромного жилища. Мы снимаем небольшую двухэтажную квартиру внутри блока Инженеров из “Торговой гильдии”. Отец здесь работает в учёном крыле. Иногда, когда боль особенно сильна, я представляю, как вырываю свои мышцы, просто чтобы они перестали гореть. Но потом приходит отец с микстурой, и я снова сажусь на свою коляску, и мы с ним идём на прогулку, лучшее время.

Отец рассказывает истории о гномах с которыми он познакомился, когда бывали казусы с рунами. Мы смеёмся и едим мороженное с полуденными грибами, у них металлический привкус. Слегка горчат, красиво нарезаны в треугольные формы. Они нормализуют кровоснабжение лёгких и циркуляцию крови в организме. После прогулки я пишу свои дневники и изучаю книги отца по микстурам и рунным знакам. Часто перед сном я смотрю в потолок и слышу из дальней туалетной комнаты как завывает ветер из вентиляционного отверстия. Все окна закрыты. Звуки пронизывающего ветра сильны. Будто дом на склоне высокой горы. Фантазия утихает, погружая моё сознание в сны.

Со временем Недуг, Болезнь развивается и приводит всех поражённых в касту – “Увядающих”. Это те, кто вынужден принимать золотую жижу круглосуточно, чтобы не потерять способность двигаться. А боль в теле при каждом движении отзывалась болью в мышцах – тысячи воткнутых в тело иголок пронизывали при каждом движении связок и мышц – “Увядающих”, напоминая о костлявых пальцах самой смерти. Местные говорят, что новой киркой, не задобрить – “Каргу”. Но они верят, что, если отдать дань, посвятив себя всецело добычи и поклонению богине шахт и горного дела “Карге” можно продлить себе жизнь.

Помню достопочтенный Гругни упоминал о том, что у них есть божество:

– Карга, это не просто яд в костях, – хрипел старый гном-рудокоп, поправляя кольца в бороде. Она смотрит из глубины. Ждёт, когда ей посветят кирку и жизнь. В такие моменты я неосознанно придерживал кулон Матери. Чувствуя, как его голубой свет меркнет при этих словах.

– А “Мотыльки”? —спросил я.

Гном закашлялся, выплёвывая чёрную слизь:

– Это её дары. Одних она сжигает за день. Других… переплавляет в нечто большее.”

Недуг с каждым днём прогрессирует. боль в теле усиливается, причиняя всё больший дискомфорт. Если не принимать микстуру хотя бы раз в месяц, то руки с ногами отказывались слушаться, приковывая людей к кровати на недели и месяцы. Такая стадия называлась – “Мотылёк”.

В таком состоянии практически невозможно вставать на ноги. Тем более выходить из своих домов. Подобно тлеющей свече их жизнь была так же ослепительна коротка. Поэтому более доступным вариантом для шахтёрского класса была вытяжка из полуденных грибов.

Они росли в туннелях на средних и нижних рабочих уровнях. Чёрная шляпка, покрытая зелёной слизью. Запах кисло-сладкий. Собирали их гроздями в походные обрамлённые железными полосами прямоугольные ящики, затем их настаивали в больших сосудах заливая холодной водой, через сутки добавляют целебные травы. Такие травы выращивают дома и использовались в домашнем промысле. Настоявшись ещё сутки отвар цедили и разливали на хранения. В день крупному мужчине следовало пить пятьдесят миллилитров чёрной, кисло пахнущей жидкости. Так надо было пропить десять дней подряд. Затем шёл перерыв в такой же срок и всё по новой. Ненавижу этот вяжущий болотный привкус, который пропитал все вкусовые рецепторы собой. А вот микстура от торговой гильдии продавалась в их фирменных лавках в изящных вытянутых банках по одной золотой монете за штуку. Ну это немного если ты шахтёр или ремесленник, но очень много если ты подросток на шее родителей.

Глава 2. Легенда об истоке болезни.

Легенда об истоке болезни – её рассказывают шепотом, будто боятся, что они услышат.

Первые шахтёры нашли не просто пещеру. Они нашли могилу.

Поговаривают, что первые кто бросил свои кирки тут, были бывалыми исследователями и искателями артефактов. Они раскапывали завалы, продвигаясь вглубь через давно позабытые проходы. Внутри необъятных гор.

Смельчаки в трудолюбии. Жадные до славы, но подготовлены и защищены. Их кирки крепки и модернизированы рунными словами, магнитными рукоятями и паровыми ускорителями.

Жила за жилой поддавалась им играючи. Словно масло, податливая руда крошилась под мощью ударного клина. Металл находил мелодию отражаясь от стен и звуки уплывали в дальние туннели. Обнаружились проходы в забытые царства древних.

Увядшие королевства, покрытые многовековой пылью, а посреди пыли живые, пульсирующие подобием жизни организмы. Язвенного, набухшего вида Грибы сплетались с почвой образуя целые вереницы органических связей.

В одном из северных рукавов они нашли огромную каменную арку. Пройдя через неё спускаясь ниже в темноту, перед ними открылась просторная пещера с подземными водами со своей экосистемой. Потолок был усеян светящимися существами похожими на стрекоз размером с небольшую рыбацкую лодку, они периодически отклеивались со своего места и улетали прочь, а на их свободное нагретое местечко, садился новый. Подземные озёра испаряли и поднимали к своду пещеры зеленоватый газ, которыми дышали местные формы жизни, но далеко не все. Там были кристаллы разных форм, цветов и размеров.

Ископаемые жилы драгоценных металлов щедро нагромождались возле источавшего ярко зеленоватый свет живой изгороди грибов. Шляпки раздувались, освещая темноту и снова сдувались. Передовая секрецию внутри своих тел другим грибам поменьше, и снова повторялся цикл рождения света, внутри пространства пещеры.

Аккуратно ступая, Шахтёры увидели стоящих по колено в воде гуманоидных существ с головой в виде гриба.

Там в темноте древнего каменного свода, стоя по колено в воде, они будто ждали в полудрёме.

Представьте себе, если у человека было за место обычной головы шляпка гриба…

Тысячи Гриболиких стояли в воде, словно ждали. Их пальцы шевелились, будто перебирали невидимые нити. А газ что они выдыхали из спор на своих телах, оседал на коже пришельцев, как роса.

Спящих не стали тревожить, и первые шахтёры вернулись из той пещеры… другими. Не сразу, нет. Сначала они просто кашляли. Потом их кожа начала шелушиться, как кора старого дерева. Отпадали ногти, слезились глаза.

А через месяц они перестали спать. Совсем…

Один из них, старый гном Гарт, перед тем как стать первым – “Увядающим”, рассказывал, что во сне к нему приходили они – “Грибоподобные существа” с телами отдалённо похожими на людские. Шептали что-то на языке, который звучал как треск ломающихся костей. Говорили, что Файдол построен на их земле. Что каждый камень, каждая жила руды – это части их тел.

По улицам и домам начали шептаться. Проскальзывали слухи о результатах и последствиях их возвращения. Посреди ночи слышались крики. Глаза щепали от солнечного света. Сосуды вокруг зрачков наливались кровью. Скрючивало горящей мышечной болью, а внутри волокон невыносимо горела, будто сама кровь. Зубы смягчались и крошилась эмаль. Происходила перестройка тела на клеточном уровне, и резко наступала разрастающаяся дрожь с параличом, во всём теле. Мрачный итог превзошёл любой надуманный исход.

Люди гибли в своих кроватях. Гномы были более выносливей…

Они неспешно. Экономив остатки жизненной силы, уходили в шахты. А там тихо в обнимку с киркой, засыпали навечно. Распечатав и напившись в усмерть лучшей бочкой – “Киркволский Чёрный Эль”. Тот, что варят братья Рудокопы из города —”Кирка”.

А ещё через полгода первые сотни пострадавших, которые уже долгие месяцы мучались в агонии от многочисленных подарков того, биологического мира нашли свой выход. Они пришли к той самой арке и встали на колени.

“Мы не мстим, – шептали Гриболикие во снах. – Мы просто забираем своё.”

Позже люди с недугом основали целый культ – “Увядающие”, а недуг перерос в цельную болезнь, что стала передаваться по наследству будущим поколениям. До конца вся природа болезни не изучена, но зато всегда будут авантюристы жаждущие заработать на добычи минералов в шахтах Файдола.

Шло время и Культ разрастался. Шахтёры построили небольшое поселение, а позже стены, рынок и необходимые для жизни больницы, лаборатории изучения и филиал – “Торговой Гильдии”.

Культ закрепился фундаментально…

“Увядающие” носили на шее амулеты – высушенные куски грибов, похожие на те, что росли в пещере. Говорили, это “дань”, чтобы болезнь не съедала так быстро. Пишут, что они собирались у старой шахты №4, где когда-то нашли арку. Был среди них один безумец. Он кричал: “Они в воде! Пьёте их – пьёте смерть!”

На следующий день его нашли в колодце. С разбитой головой. Случайность, сказала стража.

Гномы, люди жившие здесь приспосабливались к такому тяжёлому року судьбы, и продолжали развиваться в ремёслах, труде и всячески полюбили жить. Дар оказался в проклятии осознания того – жить нужно в настоящем моменте…

Глава 3. Золотые Локоны Моей Мамы.

Визитные карточки любого оседлого образа жизни, это Изобилие. Ценность работы, и добыча материалов общей важности.

Перерастающее желание в сохранении накопленного приводило здешних приключенцев к оседлому образу жизни.

Женщины учёные, медики, ремесленницы остаются основой распространения живой силы, влекущей мужчин. Мужское стремление поделиться в ответ своим моментом жизни, привело моих родителей к знакомству.

Мой отец, будучи “Заклинателем камня”, состоял в – “Касте инженеров Зачарователей”, а моя мать была из – “Касты шахтёров”. Не уступающие, гордые, сильные и зачастую – “Увядающие”. Так мне отец описывал их, а в частности маму. Позже она вступила в касту —” Увядающих”. Они познакомились ровно семнадцать лет назад. Когда молодая девушка с золотистыми кучерявыми волосами пришла к нему на работу, а работал он тогда на городской площади между крупными магазинами торговой гильдии. Там располагалась, его маленькая каморка, по зачарованию.

Незнакомка стояла напротив моего отца. Её милое лицо испещрено тонкими изящными шрамами. На её голове красовалась широкая шляпа, сделанная из коричневой кожи, на которую был надет “огненный шахтёрский камень”, который помогал ориентироваться и излучал яркий свет в темноте шахт. Из-под шляпы видно было, что кожа на носу и возле глаз была более загорелой, а щёки её горели румянцем. Она стояла, молча изучая его взглядам своих голубых глаз. На деревянной столешнице стояла табличка с пометкой:

“Инженер-зачарователь – работа с магическими камнями и предметами личного обихода. Придаю им прочность, отражающую силу и устойчивость. Владею знаниями о Рунах. Вплетаю силу магических руд”.

Отец отдавал пошлину за возможность работать на их земле, а гильдия в свою очередь направляла работников с заказами ему. Ведь им нужно было поддерживать постоянные работы в шахтах и пригодность орудия труда работников.

Девушка положила на столешницу, повреждённую с обугленным кончиком шахтёрскую кирку.

– Кто тот умник, который посоветовал сделать кирки для добычи Акамана?

Тем умником оказался мой отец. Поправляя очки, он невозмутимо высунулся из-под столешницы и ответил, что это был он. Всё было сделано и выдано шахтерской группе с разрешения экспертов – магов проверки качества, поэтому он не имел к этому причастия.

– Эй, красавчик! – девушка швырнула обугленную кирку на стол. – Ты хоть понимаешь, что твоё “зачарование от коррозии” расплавило наши инструменты? Из-за тебя четвёрка шахтёров чуть не сгорела заживо!

Потому что это шахта, в которой жилы из породы “Равета”, а эта порода очень крепкая и токсичная, и “Акаман” не подходит для этого.

– Но, как же. Я ведь не знал, что это другая порода. Сборщики пробников не могли ошибиться!

– Могли и ошиблись. Она указал взглядом на кирку.

– Скажи им, чтобы прислали новые и побыстрей. Старшая просит.

– А как имя старшой?

– Моё имя, Кара.

– Да, а моё имя Сарит. Она посмотрела ему в глаза, затем встала в пол оборота и улыбнувшись произнесла.

– Красивое у тебя имя, как драгоценный камень Сарит.

Отец, опешив замер на мгновенье, будто в него ударило током. Сердце само на биологическом уровне, выработало своё электричество. Свободное движение души привело мышцы губ в дрожание, и затем он улыбнулся не своей обычно сдержанной улыбкой инженера, а по-настоящему, до морщинок в уголках глаз. Так, говорят, улыбаются только дураки и влюблённые.

Мама потом признавалась своим подругам по ремеслу, что в тот момент поняла – этот занудный зачарователь с руками, исцарапанными рудой, уже не вырвется из её жизни. Их сердца уже переплавляются вместе, как камни в магме, пока она не остынет.

Через двенадцать месяцев на свет появился я. С первым криком акушерка перекрестилась – ножки младенца были тонкими, как спички, и холодными, будто выточенными из пещерного сланца. “Карга”, – прошептала она, избегая смотреть отцу в глаза. “Увядающий с пелёнок”.

С рождения мои ноги были слабыми, чувство земли под босыми ногами влекло меня больше всего в те года. Кости хрупкие, как пережжённый уголь. Мышцы были в немного лучшей форме. Мы с братом, часто бродили по лесам вблизи Файдола до моего тринадцатилетия.

За три недели до моего дня рождения я слышал, как по ночам в мастерской моего отца звенел молот, а по утрам мы находили его спящим среди чертежей, с лицом, испачканным сажей и слезами.

В день моего тринадцатилетия он выкатил во двор кресло-каталку из гномьего металла – лёгкого, как перо, и прочного, как скала. "Это временно", – сказал он, слишком громко стуча молотком по последней заклёпке. "Я найду способ. Обязательно найду."

Но когда он поднял на меня глаза, я увидел в них то же, что видел у шахтёров, спускающихся в шахту №4 – туда, откуда не возвращаются. Глухую, беспощадную правду Файдола: ничего в этом городе не бывает временным…

“Мамин смех пах малиновым элем.”

Я помню его даже сквозь грибной отвар, который приходилось пить каждый день. Она приходила с шахты, сбрасывала плащ, пропитанный серой и потом, и тут же – будто перевоплощалась. Её руки, иссечённые шрамами от “Раветы”, могли раздавить орех пальцами, но, когда она гладила меня по волосам – касались, как пух.

– Солнышко, шептала она, и в голосе звенели колокольчики. – Сегодня я видела их.

Они – “Гриболикие”. Те, что спят в пещерах под Файдолом. Мама верила, что они знают, как вылечить “Каргу.”

– Они красивые, – говорила она, завязывая мне шнурки на ботинках, которые периодически я мог носить. – Как будто из сказки. Большие, тихие…

Отец хмурился, сжимая стакан с микстурой. Но не спорил.

Потому что знал – она уже решилась…

Мамины глаза были невероятно светлые, добрые – ярко голубые.

Локоны спадали россыпью как вьющиеся лианы в колыбель, на моё маленькое личико, а затем следовал нежный голос и улыбка, пропитанная солнцем. Она зачастую носила просторный костюм шахтера с множеством глубоких карманов под пробники руды. На поясе красовался широкий ремень с карабинами на которых висели маленькие двухсторонние кирки из разного вида металла.

Её шляпа и верхняя часть костюма была сделана из кожи огненной саламандры. Кожа была огнеупорная. Когда она уходила на смену в самые глубокие подземные туннели за добычей руды, она надевала широкий плащ, сделанный из чешуек “Глубинного шарлинга” – это крупный ночной хищник, который обитал в темноте шахт и обладал устойчивостью к низким температурам. Застёгивался он спереди плотно, без видимых швов. Защищая тело от потери тепла.

Помню, когда я был совсем маленьким, мама разговаривала со мной:

– Моё солнышко ты проснулся, я защекочу тебя.

Наклоняя голову ближе её локоны россыпью падали на меня, накрывая тёплым, золотистым ковром.

Она ушла. Когда её недуг развился в стадию – “Мотылёк”. Мама. Словно, бабочка, ожидала выхода в последний величественный полёт.

Грибное питьё её постоянный спутник. Она принципиально не пила микстуры от торговой гильдии. Предпочитала большую часть своего заработка тратить на золотистые Микстуры – “Торговой гильдии”. Такие золотистые флаконы стояли всегда на кухонной тумбе, возле двери. Рядом с обувью и шляпой.

“Увядающие”, принципиально отвергали гасящие болевые эффекты от дорогого аналога, считая печать Файдола неким долгом, а боль не давала им забыть. Даже страх перед утренним пробуждением в таком состоянии, не отталкивала их от спуска в подземные рукава. Они пили отвар круглосуточно, словно холодный чай. Запасаясь целыми партиями небольших флаконов или же, выливали его в круглые ёмкости.

Варили такой отвар дома. Затем выливали его в полые металлические сферы. Наполненные отваром изделия закрепляли в – “Систему Циркуляции Личного Костюма Шахтёра”. Медного цвета сфера размером с арбуз крепилась на спину, поверх плаща. Встраиваясь в эргономику, следом тянулись трубки из рюкзака. Трубки, заполненные отваром, для подачи чёрного снадобья облегчения от боли. Прямиком в ротовую полость. Трубки гибкие и аккуратно спрятаны в подкладки верхней одежды. В рыжеватом металле также врезали круглые линзы, чтобы наблюдать за уровнем отвара.

В тот день, когда мне уже было пятнадцать лет, она собралась в полном вооружении. Позвала меня и отца к главному шахтёрскому распределителю.

Сердце подземной жизни. Главный центр, с которого стартуют и возвращаются все те, кто хотят отправиться в подземный мир. Большая площадь, покрытая каменной кладкой. Друг за другом стояли лифты с фонарями и табличками в разные системы пещер. Лифты с входящими туда авантюристами спускались вниз. Скрываясь от взора в потаённой темноте. Её бригада уже загружалась в самый центральный лифт. Болтая между собой, они ждали мою маму, чтобы отправиться в последний спуск.

Она беззвучно подошла сзади. Громоздкая перчатка закопошилась в моих волосах у шеи. Высокий силуэт с вьющимся золотистыми волосами вышел вперёд. Улыбаясь, Мама встала во весь рост. Накинув на спину Массивный рюкзак с множеством трубок и бронзовых сфер.

Я уже знаю, что основная задача её спуска – основание маленького плацдарма для исследования способов исцеления от болезни – “Карги”. Вступив в отряд – “Увядающих”, она хотела исполнить мечту многих – исцелить этот ужасный недуг.

Меня пробивало дрожью. Даже по металлическому каркасу коляски чувствовалась моё напряжение. Спину обдало холодом. Он словно вытекал из сердца. Сковывая каждый мой мускул.

– Солнышко, – мама присела передо мной, поправляя воротник. Её глаза светились, как те самые “Cветляки Инно” в шахтах. – Знаешь, почему “Мотыльки” так называются?

Я мотал головой, сжимая подлокотники коляски.

– Потому что они сгорают за один день, но успевают осветить тьму. – Она прижала ладонь к моей груди. – Я не хочу гореть зря. Я хочу осветить путь для тебя.

Она крепко обняла меня за ноги. Тяжело выдохнув, повесила мне на шею прозрачную каплю из прозрачного кристалла величиной с ладонь внутри которого светилось синее солнце.

– Береги себя солнышко, я обязательно вернусь.

Она поднялась. Поправила плащ. Подтянула лямки рюкзака. Включила паровой ускоритель, плавно повернув внешний слой рукояти. Магнитные переключатели внутри рукояти мелодично переключились.

Гул от пара шипел внутри задней части навершия Кирки. “Матильда” – так звали двуручную Кирку. Мамино любимое орудие труда.

Проверив все застёжки спереди плаща. Она, с лёгкостью положила на плечо – “Матильду”. Поправила кожаную кромку головного убора. Свободной рукой достала из переднего кармана плаща красный камень на ремнях, и надела его поверх шляпы. Тёплый свет плавно рассеялся вокруг. Мне показалось её золотистые локоны в то мгновенье блестели больше прежнего.

Его глаза одарили меня последним нежным взглядом. Улыбнувшись, она произнесла:

– Я люблю тебя, мой герой.

Еле сдерживаюсь. Тело будто окаменело. Слёзы ручьями полились с глаз. Сопли покидали нос сливаясь воедино с солёным привкусом во рту.

Гномье кресло, не отпускало. Я не смог пошевелиться. Нервная система перегрузила тело.

Я глядел на маму и не мог, произнесли ни слова. Небесного цвета глаза переключились на Отца. Они вместе отошли к лифту. Попрощавшись с ним крепким поцелуем, она повернулась к своей команде. Перебрала пальцами по рукояти, и зашла в лифт.

Прозвучал сигнал и лифт с табличкой – “Шахта №4”, стартовал. Зазвенели металлические шестерни и круги механизмов. Зашипел пар. Проснулись магические алгоритмы рунной инженерии. Погружая их Команду вниз, в темноту подземных туннелей. Группа красных огоньков отдалялась всё дальше и дальше от меня. Я провожал взглядом последние лучики удаляющихся шахтёрских касок и не заметил, как сжимал правой рукой Мамин подарок.

Он висел на цепочке, и с уходом матери, свет внутри прозрачного камня, потускнел. Я храню и по сей день её образ…

Через два года никто из отряда увядающих так и не вернулся назад. Ни весточки, ни упоминания, ничего!

Иногда, когда отец выпивал, он доставал оставшиеся мамины шляпы. Говорил, что пахнет ещё ею. А потом замолкал и смотрел в стену, будто надеясь, что она войдёт в дверь, отряхнёт пыль с сапог и скажет: “Что, скучал?”

Я не могу вспомнить её голос.

Отец раздавлен, а я попытался не исчезнуть в грёзах о возвращении Мамы. Мы не понимали, что нам делать дальше. Мой Брат Бизо уже очень давно жил в другом городе.

Ответы на то, что “Торговая гильдия” организовала тот спуск, были скрыты от отца. Позже он всё же узнал, что это их рук дело. Отец нашёл информацию, а точнее легенды, что распространялись в городке под названием “Кирка“. Там, со слов отца моё наследие можно было попробовать вылечить. Когда появилась, возможность после событий в Файдоле, мне стукнуло – семнадцать.

Папу назначили в “Отделение экспериментального исследования”, в одном из самых крупных городов Либрии.

Новая работа, и всё также под руководством – “Торговой Гильдии”. Он не простил их, и теперь держался в стороне от бывших коллег. Его назначили старшим по Рунной Инженерии и Исследованию древних существ. В частности, их заинтересовали – Гриблары.

Мамины книги и разговоры о “Гриболиких” просочились дальше нашей семьи, и вскоре Гильдия заинтересовалась его кандидатурой. Случилось редкое явление – Отцу дали белый билет, на выезд из вечно туманного Файдола, в крупный Центр ремёсел. Город и Крепость – Кирка.

Неожиданный поворот судьбы…

Нас погрузили с охраной и другими семьями в повозочный картеж и перевезли в тот город.

Отец вновь обрёл – цель. Он хочет найти способ. Излечить меня и себя, вопреки всему.

Глава 4. Город, в котором Дым пахнет надеждой.

Архаичный. Древний. Величественный фундамент, оставленный былыми жильцами, позабытыми всеми, а позже взятый в облагораживание Гномьими Рунными Жрецами, Кастой Рудокопов и Благородным Домом Рыцарей с символикой Белой Ласточки.

Не многие слышали истории о тех, кто изначально возводил здешние старобытные своды и высокие стены. Строители, что вкладывали душу в каменную твердь.

На сегодняшний день – это Город. Воздвигнут он, на руинах Крепости, что была построена не руками: Человека, Гнома или Эльфа, но позже ими заселённая. Массивные стены в круговую защищали расы, живущие внутри чёрных возвышений, сделанных из загадочного металла. Высокие, массивные. Они обнимали жилые постройки и защищали сон спящих жильцов.

Дозорные башни и магические печати работают на сложных рунических системах. Кровь их – движение магической силы, внутри кристаллов и камней. Такие мастера возвели и встроили в оборонительные постройки защитные меры уже после заселения. Облагородив здешние руины домами, дорогами и бытом.

Опасность с наступлением цикла “Фейруна” сподвигло заселить, этот некогда пустующее место.

Мы проехали ровно четыре дня и добрались всё же до него. Картеж выгрузил несколько семей вместе с нами, и я проводил взглядом Воителей в серебряной броне, восседавших на белых скакунах. Нас спешно подвинули другие новоприбывшие. Стражники впустили нас через массивные паровые ворота. Скрип и Громкий впрыск пара над головой открыл новый Мир без кислого привкуса на языке и в горле. Я с трепетом и нетерпением последовал за зовом Города, что приоткрыл свои объятия.

Дым. Первое, что поприветствовало меня в “Кирке” – это древесный дым кузниц, смешанный с маслянистым машинным запахом исходящий от усердно работающих гномьих – Пресс Молотов. Они работали, методично отбивая огненного цвета металл, под пристальных взглядом – Мастера Кузни. Тот в свою очередь курил трубку, от которой стелился сладковатый запах горящих, белых листьев – “Багуана”.

Я ощутил, что даже воздух в этом Городе, пропитан магической силой. Мне известно от Отца, что “Кирка” – это дом, для разношёрстных ремёсел, во главе которых, уверенно преобладали мастера Рунного дела.

Здешние мастера не просто вырезают символы на камнях. Они разговаривают с ними. А самые сильные умеют призывать покровителей огня – древних духов кузнечного дела, что питаются жаром горнов и звоном молотов. Благодаря им город расцветал: улицы мостили камнем, который сам залечивал трещины, а в мастерских рождалось оружие, способное вспыхивать синим пламенем в руках достойного.

Также здесь нашли свой дом несколько выдающихся ученых. Некогда легенды рудокопов, а нынче седобородые ветераны со степенью инвалидности, без какой-либо конечности.

Такого горожанина называли – завсегдатай, в местных Трактирах. Утрата руки, пальцев, либо других конечностей не отбивало внутреннего желания участвовать в потасовках за пару медяков. Бывало, случались моменты услышать под окнами посреди ночи радостные тирады. Простая, но отрадная радость от триумфа выигрыша особо редких, драгоценных камней. Спускаться в шахту они уже не могли, а вот продать камни и открыть свой магазин или своё дело, вполне.

Мы поселились в двухэтажном кирпичном доме с покатой деревянной крышей. В доме есть камин, выложенный из белого огнеупорного камня. На двери – руны, тускло светящиеся в сумерках. В центре – эмблема мастера Хамела: буква “А”, выкованная из металла, что меняет цвет в зависимости от времени суток.

– Кидо, не приводи гостей без спроса, – предупредил отец, когда руны вспыхнули красным в ответ на наши имена. – Им не поздоровится.

Руны не пускают посторонних. Либо незваных гостей. Когда мы зашли отец назвал наши имена на пороге и знаки на мгновение заблестели ярко красным светом.

– Незваные гости, сгорят.

Отец злобно ухмыльнулся. Был случай в Файдоле, когда нас обокрали…

– Предупрежден, значит, вооружён.

Второй этаж был мансардой. Потолок был крышей. Каминная труба тянулась с первого этажа и тепло прогретого камина мягко согревало в прохладную погоду. Отец на втором этаже сделал себе лабораторию для сборки и углублённого исследования – “Трактата о Гномьих рунах”, а также изучал природу феноменов магических пород и их влияние на органику. Молекулярная жизнь в бумажных пергаментах, по уши завлекла его.

Днём отец пропадал в “Чёрной пыли” – научном квартале, где изучали магические минералы. По ночам я лежал в своей комнате и слушал, как скрипят половицы под его шагами. Он не спал. Лишь ходил из угла в угол, бормоча формулы и запинаясь о разбросанные чертежи.

Я же редко выходил из дома. Лишь выкатывался на крыльцо и смотрел, как дым из труб растворяется в тёмном покрывале усеянным звёздами.

Так прошла неделя.

Лето кончилось. Листья на старом дубе за моим окном пожелтели и теперь падали, кружась в воздухе, будто пытаясь убежать от ветра. Они жёлтые и мёртвые. Иногда мне казалось, что я такой же лист. Медленно растворяюсь, как снег в летнем воздухе.

Пока в одну из таких ночей, не уловил сладковатый запах выпечки…

Из отдалённых кварталов иногда подымаются над домами разноцветные огни фейерверков и самый желанные – это полёт Дракона, воспламенённая форма, сотворённая чудесами магии. Летающий образ дракона пролетает над всем Городом и растворяется, поднявшись в плотные небесные тучи.

Наш дом потрепан временем, и несвежая краска отшелушивается местами. Находится он на окраине, в бедном квартале, на отшибе. Это наш островок уединения.

Осмелившись, я съехал по наклонной доске (отец приладил её специально) и покатил навстречу теплому ощущению. Желание обволокло меня и заглушило все отказы. Дрожание пальцев и новый оборот колёс ведёт меня по следам сладкого запаха. Особо выделился аромат корицы, который обгоняя остальные запахи трудился с кулинаром этого дома. Хлебопёк удивлял своей работоспособностью в столь поздний час. Изнутри дома шипела печь разогревая свежее тесто, а белый дым поднимался вверх, делясь со звёздами запахом ванили.

Ваниль привела меня к небольшому жилому дому с открытыми окнами, из которых доносилось пение. Не сразу, но я подкатился поближе и будто по некому зову к открытому окну подошёл хозяин дома – Пекарь.

Крепкий мужчина с седыми волосами и поредевшей сединой на бороде. Волосы завязаны у темечка в седой бутон. Лицо, подрумяненное от печного жара и бледное за пределами носа и щёк. Задумчивое с двумя седыми прядями под сетчатой поварской шапкой. На вид ему было сорок лет, но глаза два больших малахита в которых жил цвет молодой зелёной травы, цветущей в самом начале лета.

Глаза – цвета молодого лета. Испещрённые морщинами уголки глаз выражали доброту мира.

В глубине глаз застыл зарождающийся вопрос, ведь старик стоял, повернувшись в мою сторону корпусом, а за его спиной стояла раскалённая печь. Держал он в руках поднос, вырезанный из тёмного камня, на котором остывают только что сделанные овсяные печенья величиной с ладонь. Одетый в белую футболку, на руках плотные рукавицы из красной кожи. Помимо футболки брюки коричневатого цвета и потёртые замшевые туфли из мягкой кожи срезанной с грудного отдела огненной саламандры. На его левом запястье набита татуировка их древнего защитника, дракона – народа “Рит”, а на правом запястье шрам – тонкий, как паутинка. Старик подошёл ближе к окну, улыбнулся и спросил:

– Будешь печенье?

– Мне нечем заплатить

– Есть Бесплатный чай, будешь?

Так мы и познакомились с Винсом. Выезжал практически каждую ночь из дома до пекарни и проводил время в ней. Помогая Винсу с выпечкой.

Тяжело сначала приноровиться ездить на коляске с подносами от раскатного стола, окроплённого мукой до печи лёгкого нагрева, но как-то адаптировался. Моей задачей было делать заготовки из вкусного песочного теста для утренней смены, пока Винс дремал на каменной кровати. Такую редкость ему подарил один из его постоянных заказчиков, а такие кровати делали только гномы. Надёжная и не скрипит при резком пробуждении. Винсу нравиться она за некую брутальность ровных углов и за внешнюю эстетику. Также Винс говорил, что камень очень отзывчив к психической энергии нашего мозга и магической силе. Камень с его слов был – проводником. Холодным, молчаливым, но при этом живым. Винс беспечно посапывал, шепча сквозь сон вереницы рецептов. Выдыхая под ершистым пледом накопленную усталость. Я же расширял свой островок бытия.

Шли недели за неделями, и я теперь – Тестовод на полную ставку. Научился правильно пользоваться центральной печкой – “Адская Жаровня”. В не за раз можно испечь до трёхсот пирожков или кренделей. В общем мощная вещь. Моя зарплата за смену десять медных монет – медяков. Вечерами я сидел вместе с Винсом на крыше его пекарни. Мы ели горячие пирожки с капустой, макая их в сметану, смотря при этом в ночное небо. Винс рассказывал мне истории о своей молодости, о героях и удивительных личностях, что жили в этом городе. Он, перебирая пальцами бережно забивал свою трубку из белого камня с длинной ручкой.

Винс тоже поклонник белых листьев “Багуана”. Серебристый дым будил в его улыбке наслаждение этим процессом. Обильный вдох пробуждал краешки листьев и те быстро подгорали. Угольки тлели, растворяясь на фоне черных дождевых туч. Запах дыма от них напоминал свежесть луговых цветов, но как сказал Винс:

– Эти листья придают ясность мысли и запах дыма от них у каждого разный. Он смаковал, приговаривая: у меня запах дыма напоминает, что-то ягодное с цитрусом и терпким послевкусием на кончике языка как будто пьёшь крепкий, но благородный напиток.

Винс не был стариком тем более дряблым. Я его так называю, потому что по сравнению с ним я молод, практически восемнадцать. Он же крепкий и уплотнённый, как массивный железный прямоугольник. Без пуза и излучает неуловимый глазу свет. Это чувствуется кожей, самой дермой. Некий носитель недосягаемой глазу силы.

Хотел бы я так выглядеть в его то годы. Он человек, но мускулистый как гном. Может он добавляет в свою выпечку усиливающие снадобья для тела, но это вроде как опасно для физиологии…

А небо такое красивое, звёзды и луна бледно красного цвета. Допив малиновый чай в восьмой день недели, я пожелал ему доброй смены и почувствовал пронизывающую боль внутри костей в районе таза. Пора пить особо густой грибной отвар и абсорбирующую настойку, которая помогает мне с мышечными судорогами, приходящие по ночам. Редкое явление, но после микса из нескольких зелий я чувствовал себя более спокойно, ментально.

По дороге расходятся городские звуки жизни: голоса, бред нетрезвых побратимов. Глаза слипаются и щипают.

Здесь и вправду дым из труб пахнет надеждой…

Теперь дым иной – не едкий, как в Файдоле, а сладковатый, с нотками яблок и корицы. Теперь вдохнув, будто могу набрать в лёгкие жизнь, которой мне не хватало. Новые воспоминания затекают в меня с каждым сладким вдохом, оседая на ткань коричневой рубахи.

– Эй, парень! – кричал сосед – гном, таща на плече мешок с рудой. – Шевелись, а то замерзнешь!

Точно. Остановился ведь я минуты три назад. Гусиная коша и вечерний холод подавлял температуру моего тела.

Я поднял руку в ответ, пряча дрожь в пальцах. Пора до дома, накинуть тёплую вуаль комфорта и почитать мамины записи. В них десятки лет путешествий в шахтах. Концентрат опыта, записанного чернильными буквами в строчки на бумажных листах. Знания о флоре и фауне, внутри разношёрстных экосистем. Карты с подземными расами, их поселениями c особо опасными местами. Пометки о нахождении мифической – “Кровавой руды”. Пометки о живых пленниках запертых внутри органических коконах, наполненных амниотической жидкостью.

Живой кокон это – Хризалида, спящая форма между стадиями метаморфозы. Они встречались в живых колониях распространения спор у формы жизни, расы, названной жителями нашего Мира как – “Гриблары”.

Также заметки инженерии рудокопов и свои индивидуальные улучшения снаряжения. Что можно приготовить и съесть из собранного. Где добыть огненные кристаллы, даже привычки и дни рождения товарищей по шахтёрскому ремеслу записаны изящным, местами размашистым у петелек заглавных букв почерком. Перо выдавало в Маме живой интерес к написанному.

Отдельный раздел с чёрно металлической закладкой, на которой золотистая гравюра в виде знака Касты Шахтёров – Две пересекающихся кирки с кузничным молотом сверху. Там записаны имена павших в шахтах и где находились их могилы, если таковые имелись. Такие записи помогали живым передавать память, обучая уважать жизнь, через ритуальные разговоры с местом погибели соратников. На закладке грубо выбит с глубиной мысли текст:

“Когда ты настолько жаждешь Смерти, что сама Смерть начинает поддерживает в тебе жизнь” – Слова Гримбатора, Друга Эльфа, что полюбил гномью “ Каменную Дхарму”. Философию Гномов.

Добрался до дома. Выложил на обеденный стол ещё тёплую выпечку. Испёк Картофельный пирог с фаршем, картофелем и садовыми грибами, что растут за домом Винса. Поднимаюсь, подтягивая себя на порог, затем перекатываю коляску, и я дома. Поужинал и плюхнувшись бес сил с кусочком пирога, согревшем моё сердце.

Глава 5. История о “ Тысяче Кирок”. Жертва Братства Кирок.

В нашем доме – всё просто. Кухня по правую руку, по левую моя комната. Если я выезжаю по ночам, то поглядываю на лестницу по центру. Она ведёт на второй этаж к Отцу. Там, его ремесленный храм, созданный среди бытовых вещей.

Он подкидывает полешки в камин и свежие волокна дерева распадаются в жаре, обрастая заревом. Свет неряшливо расползается, освещая небольшую кровать посреди научной утвари. Всюду разбросаны чертежи с корректировками рунных схем. Большая часть принесена с работы, но в последнее время у отца прибавляются свои чертежи с рисунками и образами компонентов нового шахтёрского костюма. Самые интересные и одобренные самим же отцом лежат на массивном столе из цельного дубового сруба. Ворох бумажных листов с непонятными механизмами с гномьей стилистической фактурой. Ванная и уборная тоже на первом этаже, за кухней.

Так же есть пара пыльных кладовок. В одной такой хранятся: удочки, зимние вещи, пара магических посохов, что не прошли нормирование качеством. Каждый, кто владеет магической силой, может пользоваться лёгким древковым посохом. Такие умельцы могут впускать свою магическую силу в древко, напитывая живой материал. Раз в цикл после окончания “Фейруна” нужно отдать свой посох на проверку в “Чёрная пыль” – научное отделение. Там же проверяют камни, вставленные в навершие посоха на взрывоопасность и структурные повреждения.

Затем, когда проверка проходит, посохи возвращают владельцам, но видимо владельцы запропастились, раз уж посохи опечатаны красными печатями поверх бумажной ленты и стоят здесь у нас впитывая пыль.

Может владельца съели мертвецы… или раздавил голем? Непонятно.

Перед сном мне нравиться лежать в своей комнате на кровати, всматриваюсь в деревянные балки на потолке. Считаю в них участки со срубленными ветками. Периодически смотрю в больше круглое окно. Лунный свет, отражает тень от старого дуба, который растёт за прозрачностью стекла. Тени от ветвей разрастаются в ширь, отражаясь прямо на стены.

Вглядываясь в чёрное движение на стенах, я размышлял, обо всём. Так проходит лето…

Теперь в нашем доме есть постоянный запас булочек. Недавно я узнал самую популярную городскую легенду!

Этот город был, воздвигнут на древнем фундаменте ценною тысяч шахтёрских кирок. Тысяча шахтёров пожертвовали собой в сражении за жизнь под солнечными лучами.

Именно в этом городе произошло массовое вторжение расы – “Гриблар”. Шахтёры здесь помимо руды, специализировались на добычи особо редких полезных камней, которые пользовались популярностью, из-за свой способностью облегчать физическую боль. Прозрачные, затвердевшие слезы величиной с ладонь. Светящееся синее солнце – “Светляк Инно”.

Таким редким камням присвоили отдельную категорию – “Магико – Лечебные”.

Эти камни, как и прочие, добывались в самых глубоких туннелях вблизи подземных королевств. Королевств, что когда-то принадлежали расам могущественным, но ныне ничего живого среди полуразрушенных подземных крепостей. Такие камни произрастали в исключительной среде на теле погибающего разумом и телом. Наличие разума в угасающем сознании по Маминым записям, главный катализатор роста такого редчайшего артефакта, который сподоблен ценности в годовалый запас той самой золотистой жидкости. Дороговизна микстуры от Торговой Гильдии. Светляк необычайно ценный артефакт.

“Светляки Инно” – шахтёры верили, что эти камни напрямую связанны с Божеством Шахт – “Каргой”. Многим даже чудились полупрозрачные образы девы в лохмотьях из еле уловимой дымки. Стоило навести источник света и мгновение хватило чтобы фантом испарился.

– Оно втягивается, как оттянутая и выстрелянная резина в прозрачный воздух, тая на глазах. Запись в Маминой книге. Некий Рендарт Шалтир.

Второе из свойств этого камня является лечащий эффект. Если носить камень, то раны и недуги заметно быстрее затягивались. Яркий голубоватый свет, резко начинал тускнеть, если тот, кто его носит, нуждался в лечении. После улучшения самочувствия свечение вновь восстанавливает свой свет. Этот камень в итоге навлёк на Рудокопов роковую печаль…

Каста шахтеров, которые пришли, извне основали своё ремесленническое движение. Они поднимали эти камни на поверхность и продавали их с помощью Филиала Торговой Гильдии в соседние государства. Небольшой палаточный лагерь Новоиспечённой Касты вблизи центральной шахты посреди уже сформированного города Крепости. Молва шла и сила слова, дела ремесла становилось всё больше и больше, привлекая новый авантюристов. Стало быть, удача развернулась в обратную сторону с тот день сто лет назад.

Это был четвёртый день восьмого тысячелетия в рукаве небесного слоя громового Шарона. Шахтёры на одной из смен прорыли проход в подземное живое царство грибовиков.

В отличие от Файдола эти Гуманоидные грибы, были очень решительно настроены вырваться и поглотить свободные народы вблизи своих тянущихся пальцев. Очень необычно, когда существа с практически схожими с телами людскими вырываются из темноты и бегут на опешив от такого действия бедолаг. Высотой они около двух метров и с лицом в виде шляпки гриба различного вида.

Говорили, что они тоже спали, высасывая телами подземные тёплые воды в кромешном мраке на глубине шахт. А подземелье богаты всякого рода живностью и рудой, которая питает их. Когда первые крики достигли ушей, братья по киркам поняли, что это – вторжение. Просыпались и вылезали они из своего грибного царства. Так началось шествие на поверхность из центральной шахты.

Если “Гриблар” достигал любого источника, то он осквернял воду и почву своими спорами распространяя своё царство на поверхность. В городе с учёными, рунными мастерами и с преобладающим числом Касты в бой за жизнь встали тысяча кирок, тысяча шахтёров. Инженеры смастерили для них на скорую руку доспехи из зачарованной кожи и лёгких металлов. Защищаясь щитом из шестерен, взятых в машинах для переколки крупных особо твёрдых парод. Также разбирали на запчасти паровые кузни и огненные печи.

Кирки укрепили рунным знаком – прочность. Споры быстро отравляли воздух и почву на поверхности. Вода становилась в фонтанах зелёной и в ней зарождалась иная обыденному глазу жизнь.

Изменялась почва, люди и строения создавали симбиотическую связь и питающую сеть, покрывая здания живыми грибницами – пульсирующими верёвочными организмами. Те грибовики, которые вкапывались в землю, источали смрад, и почва под их телами зарастала живой пеленой биологической массы похожую на зелёный махровый ковёр, сотканный из живых капилляров. Смесь живой материи и грибницы.

Такой живой пол залечивал их раны, когда они получали увечья. Это ошеломляло и сеяло страх в сердцах людей, когда падали братья по киркам. От воплей соратников стоял звон в ушах и кровь, отливала от пальцев. Лица бледнели, обнажая белену кожи.

Огонь, красные споры уплотняются в пар. Дым. Крики женщин, плач детей. Тела поглощаются, а живая органика расползлась жадными червонными нитями из центральной шахты. Воители бросали свои кирки, рядом с телами падших товарищей, уплывая в бесконечность и каждый рядом лежавший, следовал примеру живого – держал кирку как можно дольше перед последний взмахом.

Оттеснённые уже теперь воители, выжившие шахтёры встали ближе к спинам побратимов и увидели, как шапки грибов собирались смести последних храбрецов. Они стояли внутри шахты в самом эпицентре вторжения.

– Всюду запах коровьих внутренностей и гниения, буркнул неистово крепкий. Приземистый гном с перекаченными бицепсами. Это был Грок Огнеступ.

– Верно, подмечено дружище. Ты видел у них на шее рубцовая ткань? Будто они тела свои позаимствовали. Их тела схожи с эльфийскими или даже с эльфами Сумрака. Ответил мускулистый на вид мужчина с морщинами на веках. Это был Тодж, всегда улыбчивый красно волосый человек средних лет.

– Эти зловония уже дурманят голову, сложно собраться с мыслями. Поддержал разговор коренастый брюнет, стоявший рядом с ними.

– Ещё немного и нам всем будет трудно соображать, если ещё здесь задержимся, подхватил лысый светловолосый бородач во втором гномьем кольце.

– Ничего, мы должны ещё продержаться в обороне до прихода учёных с образцами оружия против них. Наши великие умы обещали залить этих грибников с головы до пяток химикатами.

– Да, но, если пробьются к нам. Устало произнёс Грок.

– Тодж слушай, если мы отправимся вглубь шахты, эти сволочи, последуют за нами.

– Получиться ли. Но стоит попробовать…

Всё лучше, чем стоять и трястись здесь от страха. Человек развернулся к своим боевым братьям и подняв кирку вверх произнёс речь громким, раскатисто железным голосом:

– Ребята, это я Тодж ваш побратим и соратник!

Грибники хотят смешать нас со своей живой материей, не хочу ждать такого исхода. Выиграем время и очистим дорогу для нашего подкрепления. У нас немного времени, и мы спустимся сами за этими грибками в их дом. Вот они будут удивлены, когда увидят наши лица. За мной! будем стоять здесь и здесь и останемся. На всё воля “Карги”! Посмотрим, кто победит.

“Гриблары” завидев их, пустились в погоню вниз, в глубь центральной шахты. предвещая скорую погибель храбрецов. Их голоса – это треск веток в тишине.

Обладая разумом, но, не подозревая о беде, которая вскоре свалиться на их головы. Они не знали, как быстро можно проиграть сражение. Когда отряд учёных подоспел.

После долгих часов битвы там в глубине стал видеться результат кровавого сражения. Небольшая горста уцелевших ещё давали отпор!

Живые легенды – Рудокопы из “Братства Кирок” ещё не пали. Грибников тоже заметно поубавилось. Химическими бомбами отряд Учёных атаковал с фланга. Пользуясь минутами пока грибники стоят, и не могут скоординироваться от обилия реагентов, в воздухе выжившие сомкнутые в кольцевое построение отошли назад. Воздух зазвенел и пропитался красным дымом. Отступающим выдали маски с фильтрацией чтобы те вернулись на поверхность живыми. Пока Грибники пытались адаптироваться подоспели аристократы из Серебряного дома Ласточки. Рыцари встали в фалангу возле входа в красную червоточину и смертоносными копьями протыкали тела, опрокидывая навзничь тех Грибников, которые смогли добраться до выхода на поверхность.

Вместе с ними и учёными было принято решение запечатать с помощью знания о рунах проход в живое царство. Рунные жрецы смогли сделать, так что тот, кто будет видеть руну, будет сразу забывать, что видел эту дверь и что было за ней. Даже мысли в этот момент будут уходить вдаль. Отодвигая момент любопытства, что же скрывается в шахте за этой громадной дверью из чёрного Оникса. Принято было не трогать и не вспоминать об этом дне, когда тысяча кирок встали плечом к плечу.

– Вот такая городская легенда, паренёк.

– А Грог и Тодж до сих пор живут в этом городе. Так что чего ты здесь прозябаешь вечерами. Хочешь, иди, зайди в таверну “Огненная Метла”. Ты здесь уже полгода и ни разу не побывал в этой таверне. В том месте отличный сливовый эль и хорошенькие девушки, а точнее эльфийские целительницы. Они частенько захаживают туда. Юные и воздушные. Ах юность. Так что не сиди на крыльце в свой выходной день с таким понурым взглядом. А то так и останешься девственником и белой вороной. Пропуская мимо ушей, я спросил:

– С каким взглядом?

– Будто, всё уже решил с жизнью.

– Мне всё надоело. Осточертело.

Винс нахмурился и, выдохнул клубы серебристого дыма.

– Оторвись немного от себя малыш и взгляни за край своего островка, там жизнь и не только должны быть поездки ко мне за выпечкой, ты ведь такой славный паренёк. Живым нужно жить, как и мёртвым нужен покой. Наше сияние духа такое короткое. Да ты обязан попробовать, выехать туда! Эххх!

он вздохнул и продолжил:

– Ладно, пойду по делам. Сегодня концерт, кстати, в “Огненной Метле”, прикатывай, если захочешь.

– Старик, а ты там будешь?

– Нет сегодня много работы Кид, а ты обязательно заедь туда.

– Ну да, да. Поглаживая ноги, не еле тёплые. Снова пристально взглянул в глубокие глаза цвета молодого лета, что так увлекательно рассказывали мне историю города.

– Бывай Кидо. Хороших тебе выходных!

– До встречи Винс. Береги себя.

Вот тебе и история, правда ли в центре города стоят ворота из чёрного Оникса, отделяющие нас от подземного ужаса? Или всё это лишь вымысел. Мысли опережали другу друга, роясь в голове. Отец вышел из дома и стоял, протирая свои очки.

– Да ладно Кидо он может и прав поезжай в таверну, пропусти стаканчик.

– Отец, ну а как же твои исследования?

– Мне сегодня не потребуется помощь. Кристаллы, которые сегодня я прикупил, помогут мне в изучении больше, чем твои способности держать криолитов в неподвижном состоянии. Не забывай, в той таверне работает Бизо, твой старший брат. Не учтиво будет с твоей стороны не поприветствовать брата и не распить с ним пару другую кружек эля. Тем более он послал весточку что ждёт тебя в гости в той таверне. Он там работает официантом.

Может и к девушкам интерес обостриться. Засмеявшись, отец забил белыми листьями трубку и неспешно побрёл в свою обитель.

– Ах да Кид. Передавай привет своему Брату и от меня…

– Да. Обязательно передам.

Собрался, и в путь. Так, поехали. Разгоняя руками колёса, устремляясь в Таверну, что была неподалёку от дома.

Глава 6. Таверна – “Огненная Метла”.

Колёса моей коляски глухо стучали по брусчатке приближая меня к Таверне. Из распахнутых окон лился тёплый свет, смешиваясь с клубами дыма из трубы – казалось, само здание дышало, как усталый, гостеприимный великан.

Таверна “Огненная Метла” двухэтажная. Сделана из тёмного дерева. Фундамент каменный с вбитыми железными опорами. Дым из трубы на крыше белый. Приподняв глаза, я увидел вывеску, которая была прибита квадратами чуть выше дверной арки, на которой красовался улыбающийся “Чёрный Алхадский кабан” верхом на огненной метле с выпирающими внушительными бивнями. Железные Ступеньки вели ко входу, и коренастый парень помог мне пересечь их. Когда я коснулся двери, она распахнулась, приглашая меня зайти.

Воздух здесь был гуще, чем снаружи – не только от запаха жаренного мяса и сливового пива, но и от чего-то иного…

Передо мной проходили посетители, вешая верхнюю одежду на изящные круги из металла в форме маленьких дракончиков разного вида и цвета.

Разноцветные плащи, накидки и шляпы. Один посох с фиолетовым камнем стоял, прислонённый к деревянной стене. Сняв куртку и дотянувшись до пустой вешалки, я увидел, что впереди на полу лежат ковры. Также и на стенах. Разноцветные ковры, выполненные из разных материалов, и видно было, что каждый ковёр привезён или подарен этому заведению посетителями разных наций и рас. Прокатившись по коридору на звук голосов и запах еды я врезался в барную стойку. Немного откатившись назад, я увидел, что помещение было довольно маленьким.

Повернувшись на звук ударов, я увидел, как двое мужчин раздетые по пояс дерутся в соседнем зале. Кулачный бой и все посетители отбивают такт ногами. Звон кружек стукающихся друг об друга поддерживал боевой танец двух бойцов. Некоторые стучали краюшками посохов, другие топали пяткой cапогов и туфель об деревянный пол. Молодые девушки хлопали в ладоши, а официантки приносили подносы с едой и напитками к столам. Все в том зале качают головами в общем ритме. Пристально наблюдая девушки в белых мантиях вздыхали, охая на синие оттёки на счастливых лицах двух храбрецов.