Читать онлайн Два небосвода

Как и он.

Прекрасный закат, солнцеворот видно было из одного единственного окошка. В вековом глиняном жилище, украшаемо еле ясными лучиками. Такая погода стояла вокруг его старины, невысоких стен и такой же соломы наверху, по правде говоря, не видимой, если будешь смотреть в потолок. Крыша освещаема небом, таким же прекрасным, как и сам закат. Настолько любимый и тёплый, что таким свысока увидишь все необъятные просторы Земли.

Неподалёку оттуда по зелёным полям проходил ты, спокойно идущий, но безутомляемый. По дорожке, которая ещё давне вытоптана была тобой. И неспешно шёл по ней уже ты всю свою жизнь, возвращаясь домой обратно. В светлой фигуре красоты, видимости поступков в твоём настоящем деле – жизни, ценной для всех в нашем Мире. А именно потому и ты идёшь по своей дороге, оказываемой прямо напротив дома, который как и ты сам строен крепко, на долгие года, и способный выстоять любые времена.

Так на глазах у тебя остаются убаюкивающие облака, горизонты и во всём окружении начинают просыпаться звёзды, а по каждому шагу пыль от них. Ведь по пути можно их разглядеть всего лишь взглянув в небосводные дальности. Тогда то, ты и увидел эту ночь, такую же сменяемую как всё вокруг, показываемую прежде всего умение дня к обращению в свои тихие темы, отличные от бодрствования природы, окружающей нас. Для всего люда она совсем не только золотая пора покоя своего духа и ума, но ещё и чудеса лёгкости света, мягкости красок в их бликах, радость обитателей пойменных лугов, покрывала лесов, вод быстрых горных рек. У всего живого совершенно верно зарождается сила и воля, кто бы и что бы то ни было, от самого меньшего в природе, спящего же или затеянного на что сам решился.

После звёзд ты видишь не большой холм, как дом старательно укрывается за ним. Дойдя доверху – пахла полынь, её запах был всегда знаком с самого детства, слышимый непримиримо как человеческий быт. Вот. А с того затем по склону пробежаться остаётся и уже будешь дома! Это словно юркнул соловей и в гнезде посиживает до утра, а ты спускаешься так же, как в свои юные годы, вспоминая прелестные шустрые годики, ставши святу сердцу. “Лучшее будет впереди!” – ты говоришь и вточь быстрее себя самого ты проносишься, как раньше бегал всегда оттуда. На глазах твоих зажигаются огоньки из глубины прошлых лет, всех жизненных открытий и свершений, и вот теперь ты вступаешь в дом.

Прийти сюда вновь – покажет необыкновенный ветерок уюта, а сам кров определён порядком и всюду всплескивающимся оттенком теневы, столь отражаемым закатившимся днём, по разукрашенным сине-голубым твёрдым стенам. На них ты и глядишь, входя отражённо во взгляде силуэта себя. Будто в своей ладони находишься, да так роднит всё тут, что во всём находишь умиротворение и всякая гармония, тоже приходящая вместе с тобою, льёт сюда только что наступившую ночную природу, и вдруг, лёгким шагом подойдя дальше к старенькому столу, который стоял в самой середине комнаты, ты встречаешь один великолепный лунный круг, горящий такими ярко белыми образами на небосводе, что обращается твоя фигура непременно к нему самому, поднимаясь ввысь, и как будто проливается в этот миг вся его красота прямо в жизнь! Тогда у тебя приходила картина понимания того, что всему есть своё местечко, и каким бы ты ни был: маленького вида или же величественной луною, распластавшейся в немыслимой широте своего торжества, и необыкновенно любимой во всех просторах неба – твоё дело жить в этом прекрасном Мире и видеть, что у него на самом деле очень доброе сердце!

Вот так проносишься то мгновенье и ты осознаёшь, что счастлив.

Радость плавно переходящая из обстановки всюдной, лёгкой и невесомой как облачко, превращается в твой сон. Ты идёшь к своей постели, разместившейся совсем близко к столу подле окошка, и, разувшись, сняв одежду, оставив на столе её. Так и лёг на бок, а вдалеке словно каменную башню видно – это было по настоящему бы так, да только дойдя в близь и хорошенько осмотревшись на неё со всех сторон, как окажется, что рос могучий дуб это, а не башня вовсе никакая. Потому, что древнее дерево предстаёт совсем необъятным, крона его уже давно не носит листвы, но а какой же оно высоты мало кто сумеет описать – высочайшая опора поднята над землёй как бы попавши в дымку наверху, будто в непогоду проливным дождём стоял такой столп, мимолётно возвышающийся множественными падающими капельками. Сейчас ты его видишь как настоящую твердыню, раскованно стоящую посреди ночи.

И потом, когда уже стемнело вокруг, дух твой встаёт охранять спокойствие сна, в который ты не спеша проваливаешься, как в те мирские свои походы, что всё дыхание, или воспоминания любые, о красоте лугов-полей, о лебеде, что склонился перед собой на воде, о ярком маковом цветке с красной опушки – греют тебя, восстанавливают силу. Всё сущее – наполняет волей человека, в точности колодца, источника всякого знания, а самому человеку же в силах жить миром во всем окружающем его, в гармонии с природой. Подле тебя остаются также два цвета – белый и чёрный. Теперь и они стали охранять твой покой.

Ты уснул. Не сопя носом и не храпя вовсе, лишь тишина вокруг и только еле слышимое стрекотание сверчка указывает на такову музыкальную особу, ни мух ни комара никакого в воздухе не водилось, а на окошко присела потрудившаяся за это время стрекоза, немножко поглядела на тебя и улетела дальше. Лучше делать по утру, что могло бы позволить хорошо себя чувствовать днём, днём же – всё о чём думаешь сделать, чтобы успеть до того когда наступает закат, стемнеет, а когда стало быть ночная пора, то всё отпускай и не решай своих дел, что бы то ни было, для всё того же хорошего самочувствия на весь новый день. И такова природа, имеющая порядок во всём! Вот, что действенно так это стихия и явления в ней, как решето между нами, людьми, и законами её Величества во всех проявлениях жизнедеятельности, обитаемая, вечно молодая внутренне, как и наше духовное строение. Безгранично могучая, движущаяся в постоянстве, перед собою устремляясь всё дальше и дальше, развивая ушедшее, действительное и созидаемое. От начала и до конца – в процессе этого самого Великого движения.

Эта стрекоза летела к воде, в поисках корма она не теряла уверенности парящего полёта, и нацелилась тем временем, однако это вовсе не показывает того, что её кругозор оканчивается виденьем лишь такового, столь лёгкое создание пускай и отрешённо, но всё же несёт в себе определённо видение своего, тем не меньше, окружающего отовсюду Мира, и она тоже очень смело, а также свойски глядит в нём всё вокруг, и ищет свою красоту в чём угодно ей самой! Можно сказать, что таким образом она, как раз таки, и способна к нахождению своего счастья. А это уже, в свою очередь так потому, что заложено самой природой! Однозначно велика Идея во всём белом свете и гармоничность обратного хода счастья, и любви в природу, той, которая как раз и дарит эти самые настоящие чудеса всему живому, подобно тому, как материнская любовь и забота переходит к её маленьким детям, а потом уже именно они, повзрослев и окрепнув, как и телом, так и духом – заботятся о своей любимой матери, делая её счастливой!

Теперь во сне тебе поёт птичка, на стол запрыгивает в твои вещи пушистая лисица и начинает ластиться, из оконца ты можешь протянуть и руками достать свои маковые цветки, собираешь красный букет, украсив его блистающими росинками с травы, а пока в твоём доме стали входить лесные жители: ушастый заяц радостно прискакал, ёжик прибежал, и принёс на спинке гриб и яблочко, после них входит косолапый мишутка, собравший мёд у пчёл где-то неподалёку. Встав ты очутываешься в новёхоньких одеждах приятных цветов: лугов, рек, неба и солнца. Самому становится весело и тебе всё нипочём, “В пляс!” – говоришь ты всем гостям леса, заглянувшим в самый раз, и все, уместив на столе свои подарки, отдались водить хороводы по твоей комнате! Вы всё лучше наяривали круги с каждым разом, когда медведь успевал за тобою, а если и топтался порой, то вы все дружно оббегали его с другой стороны, слегка подбадривая его и веселя!

Только рыженькая лисица так и продолжала валяться по столу, тогда ещё ты показал ей красный прекрасный букет, а она, обратив на него внимание, взяла его у тебя своими лапками, и, стукнув им по столу взмыла вместе с ним аж до самой реденькой соломенной крыши дома, когда в этот момент твои лежавшие там рубаха и портки как завертелись вдруг, поднявшись тотчас прямиком под новый лисий букетик, и тщательно окутав эти цветы – превратились в замечательную хрустальную вазу и в беленький кружевной платочек, а потом нисколько не медля упали назад на стол в центр! На не реальное зрелище любовались вы долго так, особенно на отличившуюся лису, которая приземлилась как пёрышко на краешек стола, и с тем ещё совершенно грациозно уставила в появившиеся из ниоткуда украшения интерьера, теперь уже, очень даже торжественный и славный букет туда! Потом птичка подлетела к тебе и, протянув к ней рукой, ты дал ей сесть на неё. Она нащебечила то, насколько сильно рада за твою доброту и ещё, что с ней встретишься когда настанет пора. Ты тоже очень обрадовался этому и улыбнулся ей в ответ!

Так, после всего как ты с лесными гостями спраздновали, у всех было отличное настроение, ещё, собравшись за стол вы устроили кушанья из того, что лежало там, говоря тост и каждый друг с другом общался на житейские темы, а на последок, вы все взяли – да как обнялись дружно, крепко, и ты с таким, ну просто необыкновенным умилением посмотрел на них! Твоего счастья не было границ и вам никому не хотелось расставаться, конечно, любых, даже самых хороших, гостей нужно рано или поздно провожать, и вы, поблагодарив друг друга ещё раз – прощаетесь, и все они направились в лес, вернулись, а у тебя стояли красные цветы! И так восхитительно оканчивается твой сон.

Рассвет в пути

Вот ты просыпаешься, оставаясь крайне доволен своему запоминающемуся сновидению, пока и солнце встаёт с тобою, оживляется свет, со своими золотисто-оранжевыми лучами он разлетается повсюду, дойдя до овсяного колоска, красной поляны, ручья рядом, проходящем от твоёго дома тут, и до спуска холма. Лучи озаряют лес, приходя к его обитателям: белке, в гнездо синицы, рыси. Ясность снова поднялась над землёй вточь указывая в небо, на место солнца. И кто бы, что бы ни видел: в пору стояния этой звёздной величины, горящего и мощного Творца всей природы – всякое в Мире обратит во внимание, тем или иным образом, такую силушку безмерной его воли для каждого живого, в могучей своей, обогащённой меры тепла, способной приводить в движение любого! Что угодно вообще! Даже высочайшие горы и глубочайшие водные, не имеющие предельностей, океаны. Само солнечное повеленье восторженно принесло жизнь и все его благодарят за этот самый лучший Дар из всех на свете!

Ты купаешься в лучах, не вставая но и так же не спеша оглядываешься в окошко, теперь, чуть поворачиваясь с бочка на спину, глядишь в плывущее где-то далеко наверху облачко, и тебе всё виднее и виднее. Не спеша открываешь глаза, смотришь по сторонам своего дома, и на столе, конечно же, не оказалось вазы с таким красивым букетом, который ты собрал во сне из маковых цветков. Но ты был радостный и было тебе очень тепло, хорошо. По этим стенам, подобно птичке той, которая очень хотела ещё раз с тобой повидаться, словно порхало уютной встречей с гостями и домашним воздухом. Хозяин красив. Твой подъём дал в комнату, в которой ты замечательно выспался: здоровье духа, и, отскочивши со стен – принялось обратно к тебе, и сиюминутно окрылив, пробудилась в момент сила бодрствования твоя!

А когда ты поднимаешься, заправляешь свою постель – то выполняешь первым делом утреннюю зарядку, упражнения, помогающие на целый день остаться умелым удальцом. Потом свою одежду одеваешь, обуваешься и, направившись лицом к горизонту, отправляешься в путь! Со всем весельем твоего дома – ты улыбнулся и с лёгкостью пошёл вперёд путешествовать! Идя сначала по своей дорожке, к холму поднялся, а везде благодать-то какая! На небе ни облачка, чисто и спокойно, и ветра как небывало совсем. Синева – плавно переходящая в лесную зелень вдали, окружную желтизну на сверкающих полях, золотые проблески ручейка, нежно, и в том же свете, куда-то потаптавшего маленькими шажками в свои края. Яркий солнечный свет украшает тебя, сияя как и ты сам, красивейший фигурой! А там, откуда возвращался вчера, пролегает тропа вдоль стелящейся совсем близенько полянки, которую было всегда отлично видно из твоего окна, и рядом с ней – отнюдь не дремлющего леса. Утром всё оживлённо, кипит одно занятье (в жизненном значении) на всех. Идёшь и приближаешься к еловым массивным деревьям, которым не ведома высота. До того они были великаны, что увидеть верха их мог бы ты, если взберёшься наверх по такой громадине, словно рысь, решившая расширить свой кругозор, поднимаясь по её ветвям! А за лесом – простор полей. Великолепно расстелившихся, золотом горя, колосьями овса. Как же любо твоему сердцу эти просторы! Принимающие всё тепло и невесомость погодного явления, в сдешней природе. И спокойным шагом, проходишь по ним. От прикосновений к этим росткам, плавных ветерков, скачущих над зёрнышками, у тебя пробуждается воля. Духовное твоё знаменье. Не спеша раскрывающие воспоминанья о смелости решений и об опыте путеводном…

В дали горизонта, тут посреди добра – тишь и зоркость, мысленно движущимися вперёд, и рассказывающими ту историю, которую ты когда-то творил сам, в сохранившейся и по сей день ступающею видимостью. На протяжённости – через года. Своею в памяти. И вот пришлось в этот час обратиться тебе к небу потому, что самое первое воспоминанье о дорожке через поля, было напрямую с ним связано, правда, именно с ночным небом. Всё таким же звёздным, как и там было вчера вечером наверху. Ты излучаешь гармоничность и порядок. Хотя и в тоже время всякую совершённость из прошлых лет. Собственно говоря – принятье решений на твоём пути.

Далеко вперёди продвигаешься и неустанно, спокойно притом. Глядишь теперь, что тебя окружает и, практически дойдя до уходящей чуть налево дорожки, по которой и шёл – встречаешь перед собой колодец. Ты смотришь в него и, видя ведра на привязи, плавающего по уровню воды, решаешь пить. Черпаешь и достаёшь его. Отпил сколько просится, а после туда вернул обратно чего уже брал. Направился далее последовательно левее, колодца уважив, и шагая в сторону горной местности, как будто каменная цепь, упавшая в точь от полумесяца, когда тот отбрасывает с себя ту часть, составляющую его полнолуние, и при которой завершается великолепный правильный круг. Создавая, обрушившимися с небосвода, расправленными, и обожжёнными как глина в печи, совершенно непостижимыми для представления, её звенами, этого могучего скало-канатного цепа – глыбных, громадных гор!

Всего лишь повернувшийся к ним на встречу – тут же восторженным, здесь, как и всегда, обзором далёкого своего взгляда узрел на Вид такой столь великий, и ты отзываешься вскоре, сказав громко и слышимо повсюду: “Настоящая свобода!” С распростёртыми рукам и так обрадовавшись, улыбнувшись воздвигнутому силами природы перед тобою пейзажу! Сами воспоминания светились об этом месте у тебя! Лучшим, замечательным образом, ведь не всякий изрядный и даже дивный вид мог бы сравниться с таким превосходным как горные хребты, на которые ты любовался сейчас. А ступаешь после таких красот всё приближаясь к “древлекаменности”. Дуб вековой, пройдя по дорожке к заметной средине на полях: навстречу к древу, уже полого спускаясь – предстаёт тебе, обычно как, с каждым разом заметнее непременно то, насколько он давно рос здесь. Одни корни непрекасаемо вырастают из-под земли, а над ними укутало мхами с одной стороны. Но ты всегда знал этот дуб, шагнув сейчас к нему, и пройдясь как будто бы, обходя высочайшую, и тем же протяжённую вширь, опоясованность – возраст такового старца. Кора. Словно и впрямь выкована искусными мастерами кузнечного ремесла! Применявших неразрушимый вечный булат. Слагаемый легендой обо пне обвалившегося уже дуба, тысячи лет не входившего в землю, чтобы смог появиться этакий, хватский железняк. Во как!

Теперь, поглядев на изрядно потрескавшееся с годами обличье, подаст ещё сиё духовное дерево: разом, как и мощь свою, силы тебе прибавляет, так и на ум твой светлый – в памятовании жить! И было всегда это. Ты, приняв его дарования, вступаешь, продвинувшись против часовой стрелки и проводя ладонью руки по старой коре: на объятье, чтобы обратить к нему свою уже силушку и волю, и молвишь – “Не век и простоишь, мудрый…” Выразив благодарность. Возвратив на круг Мирскую гармонию тому, что когда то, живя на белом свете, тоже дало её кому-нибудь другому.

Так и было, всяк раз находясь тут до этого, ты жизненно-важно помогал старенькому дубу!

Пожелавши ему долголетия, устойчивости к невзгодам – прощаешься, идёшь в последующую дальность перед собою. Солнышко уже поднялось над землёй, всё умело и славно освещалось! А такой слышно запах от овса, что то и дело бы собирать в охапку его. Но ты лишь вынимаешь с целых полей всего единственный стебелёк колоска, который, в общем-то, сгодится в украшенье даже очень вполне – прикрепляешь к рубахе на правый отворот. Движущийся вперёд по теперешней, вскоре, начато-растоптанной, свежей ещё дорожке, которая вела к суглинистому пустырю, прокладывающему, в собственном, не имеющем пределов, совершенстве – безграничность просторнейшей равнины! По нею тебе и ступать, а со своею тропы ты, как обычно, без спешки перенося шаг, переходишь туда чрез удлинённых полей, формирующихся, и обращённых в траву. Увидел полынь, что напомнила в тот час же тебе о милом доме твоём, о быте. Затем – идут степи.

Твой путь постигает их будто гулять мог бы аж до того, чтобы вернутся к себе обратно в жилой уют, при этом окоймив вокруг саму Землю! Таким образом ты, взглянув немного на солнце, принялся к длительному походу, который на самом деле, конечно, не привёдший б на столь кругосветное путешествие, но, однако, в не менее тому – очень значительной, и вовсе не пустынней местностью, цивилизации.

Гиперполис Солнечный

Погода стояла не по-летнему. Ты, проходя в эту долину, взгляд твой в верхнем небе, обращается на слегка потрескавшуюся, прохудившуюся почву под ногами – отныне не знающей травы. И лишь проплывающие группы облаков указывали тебе на ту зелёную, как и твоё новое обитание – жилище. Твой дух окрыляется вновь, и твой спокойный шаг будто обретает невесомость. В этой невесомости, проходя степь, вспоминаешь о прошлых своих делах, которыми совершал поистине грандиозные приключения, которыми ты можешь с уверенностью своей сказать, что всё было не зря. На твоей воле беспрекословно оставались все те события и жизненные пути, которыми ты так дорожишь глубоко в сердце, спасших тебя от неправильных решений и направивших тебя в правильную сторону. Следующим ты видишь перед собой горизонт, небо, земля, как будто бы соприкасаются по его линии, рассмотрев которую ты представляешь перед собой нить, протянутую над поверхностью земли, и которая разделяет два небосвода: белый и чёрный, незримый и вечно живущий, меняющийся – видимый и единый, непоколебимый. И поразившись столь несметной красотой, тебе представилось, будто бы горизонт может повернуться всё далее, далее ближе к небу, из-под земли в небосвод же – все-входно в неё же, как стрелка часов, неустанно следующий его ход в ритм времени. И тебе видно, что поменять стороны – означает предавать лишь себя же в этом мире, обратив собственную сущность вспять. И не смыслишь ты такому процессу, а все-напротив, зная всё то, насколько ранее тебе пришлось пройти, чтобы добраться до покоя, сколько тебе представало трудных перепетий, и что все они в конечном счёте собрали тебе единую картину жизни.

Из этих мыслей выстраивается твоя жизнь, как множественное гармоничное одухотворенье. А когда тебе было тоскливо и безрадостно, ты всегда верил в то, что где-то там, за горизонтом, пролегает в беспамятстве и без упущения самая настоящая свобода, в которой нет плохих дней, нет обрекающих поступков и всего того, что лишает всех нас, всех людей тем, чем по праву может являть нас человеческим. Вспоминая об этом, ты смеёшься в ответ самому негодованию, ведь пройдя столь колеистую дорогу, ты набрался большого опыта и твёрдо стоя на ногах своих, хорошо научился отвечать всему, что приносит только ущерб. Пока закатилось солнце, в миг превратились все твои мысли в окруженье, и ты сам – ощущаешь снова вечер. Первое, что ты видишь, это вновь гроздью рассыпанные звёзды, всё такие же яркие и вечно прекрасные, как и в самый первый день, когда ты их увидел на небесах. Столь отдалённые, но в то же время, как будто бы на ладони. Ты улыбаешься им, потому что именно они во многом напоминают тебе своё раннее детство, столь замечательное и неприкосновенное. Ты всегда любил их, когда был совсем маленьким, ждал с нетерпением их появления. И вот сейчас, как и вчера, как и позавчера, как и много-много дней тому назад, ты встречаешь их всё так же искренне, радуясь их появлению. А ещё замечаешь начатую луну, всё такую же круглую, отменную белизну своего царства на небосводе.

Ты спокоен. Наступает ночь, и таки в эту пору краски, которые отражались днём на тебе, начинают сиять в темноте. И под ногами твой путь загорается ярким белым светом, указывая на твоё приближение к месту, куда ты отправлялся. Это место зовётся Солнечный гиперполис, который показал тебе, насколько человек неостановим в своём развитии. Это самая прогрессивная, безволеначальная и совершенно идеальная вещь, которую люди придумали для собственного же блага, как по их мнению, должен выглядеть обитель для всего народа и какими должны быть его обитатели. Истинная картина гиперполиса заключается в том, что отнюдь ни один из проживающих там не был свободным. Сила, старания, начинания и даже мечты были под большим правлением процессора, чем был исполнен этот пункт, получивший название Солнечный в честь своего местонахождения посреди пустынных степей.

А главное же, самое удивительное заключалось в том, что никто из жителей полиса не мог совершенно точно сказать, кто был главным в нём и отвечал за сам процесс управления, кто был процессором в нём. И это по-настоящему удивительно и не просто, а просто поражающе, ведь за всю историю развития как такового человек имел твёрдую опору под ногами, уверенность в завтрашних днях, последующих годах. Проще говоря, он имел определённость, которая и спасала его во многом и поддерживала. Но когда-то это так и было, совершенно точно, и говоря в целом факте об этом, вот и лишь только с течением времени человек, живший множество тысячелетий подобно тому старцу и твердыне дубу, который встречал ты много раз, который ты обнял вчера, проходя, ломался между: разными времёнными поколениями людей, их сил, их духа, воли, красоты и самое главное, прохудило счастье, без которого как раз-таки уже подводя к Солнечному, и был он превращён в такое подобие процесса, частью которого столь заметно весь люд, насколько это было только возможно.

Что же это значило? Боязно взирал каждый, всяк рассматривавший, вопрос касательно этого движения. Никто даже помыслить не мог множество эпох ранее, пройденных столь тернистым путём ради всеобщего блага, ещё ранее строимых искусные виды развитости первых начинаний цивилизаций. Так вот, вопрос краеугольным камнем выступал перед человеком, будто бы именно от него и развиваются события, развивается сам горизонт, пред которым стоишь сейчас ты в степях: точно таким же образом и человек, встававший сквозь и через все эпохи – молился ответить. А ответ есть. Это всего лишь верхушка того, что Движение, если быть угодным, и является самим собой. Это лишь некая тень, падающая природным светом в ту пещеру, где был все эти долгие годы, лета и вообще все эпохи закован волшебными цепями человек. И всего лишь эта верхушка демонстрируется всем нам сквозь обличье теней, отбрасываемых настоящей Идеей всего живого. Мир безграничен в своём воленачале – непостижим человеческому уму. В наших руках расположено лишь немногое из того, до чего мы можем дотронуться, дотянувшись к правде.

Долго или коротко, шаг за шагом, ты, желая вернуться к солнечному и просто поглядеть на него, как и быть раньше, то, что с ним теперь приключается, идёшь всё дальше. И тут из-за горизонта под ночным небом ты видишь посреди этих степей пустыни первый фрагмент высочайшей башни, расположенной в гиперполисе – это башня “Козерог”, выполненная из чистого титана, металл, который хоть и труден в изготовлении, но превозвышается среди мастеров в строительстве. С помощью него возводя эту башню, человек сразу несколькими разами твёрдейше показал, заявил о своём присутствии, указал намерения о формировании Солнечного среди этой глади суглинки. И формы его застаёшь ты, словно и не видавши ранее этого гиперборейского жития. Эта башня именовалась Козерогом в честь созвездия столь отдалённой формы, напоминающего лань. В этом и был построен этот цитадельный комплекс, развёрнутый в небо, будто удар молнии, тщательно озаривший до самого земельного низа. Но это только казалось в дали, от которой шёл, и тебе всё так же, как и ранее было необычайно интересно узреть вблизи, что же там расположилось и от чего её высоты изменились столь кардинально в сторону небесных тел: луны, звёзд, а днём же солнца. Продвигаешься вперёд к гиперполису.

Следующий вид представляет из себя летающие объекты. Это были не самолёты и вовсе не аэростаты, а были дроны, позволившие построить Солнечный. Их ярко-красные огни чётко указывали на их преднамерения деятельности, связанной с поднятием тяжёлых объектов, в которых человек единоручно или даже с применением опоры и всяческой техники не смог бы точно поднять. В их распоряжениях проносились тяжеленные массивы, структуры, которые были уверенным образом отсчитанные и отмеренные, те, благодаря которым строится дальше эта башня. Идя далее, ты замечаешь, что подобно стае пролетающих журавлей, эти строительные перелётные погрузчики уносят за собой ещё большее число конструкций, возвращаясь обратно к одному пункту, из которых они их и вынимали, представляясь в небе необычайным трудом, как будто каменные участки занимали воздух за счёт лёгких шариков. Но конечно, такая техника была способна куда на более. И ранее, находясь в гиперполисе, ты видел воочию, как происходит этот строительный процесс.

Ну и последовав вдаль, ты заметил однозначно того, чего ранее точно не видел. Это было пролетающая в небе графика, плавно переливающаяся и раскрывающая небесное пространство под абсолютно неестественным видом. Это реклама, она заняла небо, разминуясь возле Козерога почти самой верхушки его. Ты практически не заметил, чего там написано, но отчётливо были видны три буквы: “К. К. Т”. Глядя на это, не было ясно, что означает эта аббревиатура, но представленный щит в небесах столь умело парил вокруг башни, что складывалось впечатление, что именно он и является её частью, той самой, которую и проносили дроны. Однако, разумеется это было в точности предвещавшим сообщением, возможно, представленным государственным, а возможно и некой собственнической компанией. Ввиду этого огней, загоревшихся на рекламе, плавно переливающихся различными цветами, которыми даже в природе можно было не столь часто увидеть, также с неропкостью позавидуете ими. А ты идёшь.

Развивающиеся впереди виды просто поражают воображение. Ты, ступив всего лишь парочку шагов, теперь с полным широчайшим взором смог доглядеться до первого места обиталища Солнечного гиперполиса. Район представляю мы тебе просто грандиозными поверхностями над крышами зданий, распластавшихся в длину добрую часть, которую заняли они у горизонта. И теперь из тонкой стройки нитей его тебе завели верха этих всех строений, в которых как раз и живёт Нарут Полиса. Все верхушки покрывались тщательно расположенными и технически обоснованными конструктивными огнями, то ли дело одинарными, точечно окропляемыми эти здания, то ли дело линейчатыми и порой совершенно удивительным образом летящих и растворяемых в воздухе, как будто неведомая сила, которая точно не являлась природней, поддерживала их свою искусственную жизнь, и которые подобно ветру проникали в остовы этих крыш. И как это можно догадаться наперекор всему тому, что разразилось над линией горизонта, стало плавно переходить в основы каждого массива, каждого строения. И тут твой взгляд внушал по-настоящему невероятный облик, царящий в солнечном. Это транспорт, множество летающих самостоятельных единиц, улетавших то и дело и возвращавшихся будто бы вновь, но с изменением собственного вида, собственного строения, обнародовали эти основания. Просто неприступные стены крепостным образом расставленных в этом районе, как можно додуматься, не для того, чтобы отгородиться или же вовсе отстроиться от действительного, а напротив, выстроенных так лишь потому, что это требовало вмещению населения, их потребностям в жизни, аж начало прошлого, настоящего и в будущем. Все эти машины, летающие и медитативно плывущие по ветрам степенно укутывали Гиперполис.

Каждый из этой пилотируемой устроенности был наверняка отважным человеком, умевшим и не боявшимся оседлать саму высоту. В пустыне, в этой бесконечной степи, вырос необыкновенный, как строка в текстах великого произведения, Солнечный. Покуда добираясь, поднимавшие выше и выше на взгляд последом со временем видно фундаментальный жизненный транспорт. Это были парящие рельсы, по которым словно ястребы пролетались и мчались навстречу собственных дел составы вагонов. Если быть точным, это был общий транспорт, по которому мог передвигаться каждый, кто не владел ни летающей машиной, ни собственным видом передвижения. Эти вагоны, соединившись друг за другом цепной последовательностью, объезжают среднюю часть через каждый дом, через каждое строение и через каждую достопримечательность, обнаруженных памятниками героям труда и строителей раннешних районов в гиперполисе, которыми и были названы в честь их имён улицы, скверы, высоты, а также уровней этих высот в отношении каждых передвигающихся элементов данных средств движения.

Завидев их, бесстрашных соколов, составляющих цепочку в вагонном их обличии, ты обнаруживаешь вслед за ними ново-устройство гиперполиса. Это были разнимающие среднюю полосу пространства воздуха, редкие лучи, подобными тем, какие падают от солнечного света, а также лунного, но которые в свою очередь пролетали с этой же скоростью – световой. Видно было, что эти лучи переливались некоторыми видами, но не всеми оттенками, цвета зелёной травы и тем же самым подчёркивали свою близость к первоисточнику их открытия. Это были длинно протянутые стеклянные трубопроводные тяжи, по которым шла столь насыщенная цветом энергия, та, которая питала большинство огней и яркостей, а также технических оснащённостей Солнечного. Всё дело в том, что по этим трубам протекал новый вид эссенции, который относительно давно, в свою очередь, открыл знаменитый учёный в области термодинамических исследований для поддержания сохранности предыдущего топливного элемента – плазмы. Имя учёного оглашено многочисленными успешными исследованиями и научными работами. Его звали Винчу Винт Антон, тот, который и придумал главным своим гениальным изобретением воспользоваться множественными травяными покровами, укрывающими землю, как новым видом концентрации, как процесса, позволяющего уладить так называемую, в постоянном убыстрении своём – энтропию, то есть рост притока энергии, который он сенсационно для всего народного достояния сыскал в простых травянистых ростках.

Дальше протекающая эссенция, устремлённая подобно транспорту и летучим машинам, ходила по своим траекториальным путям гиперполиса. Ты идёшь, твоя прогулка в спокойном режиме, ведь множество раз как бы то не побывавший в Солнечном: у тебя оставались просто грандиознейшие впечатления от того, как же по-настоящему развит этот полис, насколько много технологии и совершенствование движений – чудес мечтаний. Вслед за зелёными лучами простёршийся вид поистине озарил всё ночное пространство. Теперь уже совершенно точно скрывая не только внушительную и величественную горизонтальную линию, но ещё и полностью ушедшей луной под Козерогом башней. Лишь звёзды на небе всё также светло и ясно указывающие твой путь остались на небосводе. Полис предстал перед тобой совершенно живым, совершенно покорительным цивилизационом, возведённым в абсолют.

И вот дойдя до первого вида, Солнечный предстал перед тобою в своём полном обличье. Теперь уже было видно всё от самой земли до сверхвысот его творения. Ты добрался до самого центрологического пункта, каким мало кто мог бы похвастаться, имея при себе все эти достижения, а также свершения, к которым пришли люди, живущие тут. Единого входа: его вовсе не предусматривалось – он был открытым как на ладони, и нашедший, любой мог, гиперполис, этот обуздать по собственному же желанию. Но однако, хоть это уже и совсем другой разговор, всякий человек мог ни с того ни с сего утеряться в нём, как будто бы плавясь льдом под его одноимённым названием. Но тебя не волновало отнюдь не его грандиозных масштабов и того всего, что мог он представить сам, чем бы приворожил будто псевдокрасивый. Ты глубоко понимал это, дух твой сильный и решительный не поддавался таким красотам, а как раз-таки знал всему своё место.

В последствии увидел абсолютно бесчисленное множество групп рекламы, вывесок, символов, надписей, указателей и всего того, что помогало людям, однако людей как будто бы и нет, показавшись на первый взгляд. Но ты знал, что в ночное время не только человек был занят делами, связанными с поддержанием безопасности, а также контроля машин и вообще транспорта, а, в свою очередь, сам же он спал: поэтому в Солнечном было непросто погрузиться ночью, ведь его обитателей было в основном не видать – так каждый восстанавливал свои силы к утру, которое начиналось здесь, как и во многих местах на свете, с первых лучей рассвета. И таким образом спокойно входя в гиперполис, твои глаза замечают лишь тех, кто и поддерживал, вточь заменяя, процессы управления, контроля и безопасности – это были роботы, единственно заменивших человеческое дело в ночи. Зашагав в сторону неподалеку от одной обозначительной надписи, горящей при этом белым, как будто не имевшим других тонов окраски светом, на тебя посмотрел громоздкий оснабдитель порядка ночного пространства. Это был робот-полисмейстер. Он следил за тем, чтобы никто не совершал беспокойств и исключительных деяний в эту пору. Его глаза не были похожи на человеческие, напротив, горели ярко оранжевым светом в немногом зелёном оформлении контура этих приспособлений, предполагаемых как глазами – на деле это были работающие камеры автоматического распознавания. А тело его состояло из многочисленных титановых пластин, которые не пробивались большинством видов как и инструментов, так и не достигались техническим снабжением робота никакими лёгкими видами орудий. В этот момент он распознавал всё, что перед ним находилось, а именно самого тебя же. Распознав как содержащийся в “белом списке”, также в этот миг робот распознал овсяной колосок, который ты прикреплял к своею рубахе ранее на поле, как исключительный объект, которыми не мог больше воспользоваться ни один человек во всём Мире. Но однако никакой меры пресечения и уж тем более воздаяния не было им применено.

Его железно постриженный взор обратился в сторону от тебя и заходив ногами из титана, он ступал, отходя чуть далее, а затем и вовсе свернув за угол записи рекламного щита. Ты прекрасно понимал, что он не причинит и не предоставляет тебе угроз. Во многом, конечно, его работа, пускай хоть и заключается в проведении операций, связанных с соблюдением ночной тишины. Ты идёшь дальше. Путь проходит рядом напротив одних из самых умиротворённых районных зданий, строений, которые в точь описанные множественными новостными публикациями в Солнечном – как дома будущего.

Приключения. Районные ветви

Навстречу тебе медленно шагают попадающиеся на обозревание другие роботизированные помощники, которые в эту пору занимались помимо соблюдения порядка также и всевозможными контрольными делами, связанными с аппаратурой, с тем, что стояло у тебя на пути во многих своих разновидностях. Это и аудиовещатели, многочисленные экраны, интерактивные объекты и даже автоматы по выдаче каких-либо предметов общего пользования, а также провизии. В них ты замечал очень и очень даже перспективные и значимые в бытовом ключе необходимые вещи. Витающие в невесомости источники света с теми же необыкновенными устройствами бутылей с зелёными лучами, представленными энергией эссенции энтропии. Также восстановительные напыляющие баллоны, направив которые человек восстанавливает выбранный участок своего домашнего окружения. А также ещё и множество других довольно-таки полезных предметов. И совсем неподалёку от бытового автомата стоял рядышком – с променатом, который мог в момент дать своему пользователю и поесть, и напиться, и даже утолить его интерес по области кулинарии, открыв перед ним рецептуру тех или иных блюд, которые были на высоком кулинарном уровне исполнены в таковом выдавателе.

Став напротив него, ты решаешь поесть и заказываешь у него испечь хлеб и приготовить салат Цезарь. Ещё горячий стакан воды и автомат, будто бы чудесами инженерной мысли, предстаёт перед тобой в своей активной форме. Он показывает всё тебе на виду через стеклянные окошки, и ты видишь, как он достаёт из складских запасов только что свежее тесто и принимается месить его. В этот же миг следующий за ним салат он готовит у тебя на глазах параллельно процессу выпечки и таким образом нарезает овощи для этого блюда: капусту, помидоры, натирает только что появившийся новый ломтик сыра и добавляет специй. Ну а стакан воды, как бы это фантастически не звучало, он разогревает до кипящего состояния и вручает тебе уже тотчас же прямо на выдвинувшемся подносе. Во как! А ты, стояв перед ним, просто дожидался свершения приготовлений. И вот, когда хлеб испекся, а салат был выполнен в готовый вариант, роботизированная установка предоставила тебе без проблем каждое блюдо. Всё представлено, а в самом конце через динамики на ней произнесла фразу: "Приятного аппетита!" А в свою очередь ты бы сказал машине в ответ: "благодарю!". И взяв поднос, направился прямиком ближе стоящему по правую сторону от автомата столику, чтобы покушать свою полученную скоро-готовку.

Последом хорошо и вкусно поевши, тебе нужно было направляться в путь. И далее, когда ты отнёс поднос на верхнем приёмнике, расположенном прямо на автомате, он же его вернул в свой механизм. Ты ступал в сторону общественных угодий, которыми множество раз побывавши здесь – засматривался. Идёшь, ещё подняв взгляд вверх, всё так же не видя отнюдь круга луны, как и не видя света бросаемых светил. Но зато, удивившись на будто висящие оживлённые потоки транспортных и энергитически-назначённых движений, которые пролегали в верхних ярусах каждого из строений, будь то было жилого здания, либо же технически оснащённого. Твой интерес не слишком подогревался, однако, это потому что ты понимал, что его совершенства не позволят тебе рассматривать небосвод в полном же его величии. Ведь отнимаемая часть гиперполисом не представляет полного видения сей красоты и спектра красок там наверху. Навстречу тебе выступает памятник другому великому учёному, который расположился непременно посередине проходящей улицы. Это был инженер-механик по имени Геродот Сальничёвский, который и изобрёл автоматическое предоставление любого вида продукции своим пользователям. Его силуэт был выставлен на пьедестале как гордый человек за своё творение, поднявший левую руку вверх, держащей в ней маленькую коробочку, которая и являлась таковым машинным аппаратом по выдаче вещей.