Читать онлайн Академия боли

ЧАСТЬ I: ПОГРУЖЕНИЕ

Глава 1: Предложение

Звук падающего тела преследовал Дэниела Фроста уже год и три месяца. Глухой удар, за которым последовала абсолютная тишина – звук, который не должен был существовать в его мире. Иногда он просыпался среди ночи, уверенный, что только что услышал его снова. В такие моменты он лежал, глядя в потолок, подсчитывая секунды между ударами своего сердца, ожидая, что каждый следующий удар может быть последним.

В этом октябрьском утре Дэниел сидел напротив экономиста банка, который пытался объяснить ему, что дом, в котором он жил с сыном, скоро перестанет быть их домом. Дэниел рассеянно кивал, слушая монотонный голос, перечисляющий цифры, сроки и последствия невыплаты ипотеки. Почему-то эта беседа казалась ему странно нереальной, будто происходящей с кем-то другим.

– Профессор Фрост, вы понимаете, что мы говорим о выселении в течение шестидесяти дней? – голос экономиста наконец пробился сквозь туман в его голове.

– Да, конечно, – ответил Дэниел, поправляя очки на переносице жестом, ставшим привычным после многих лет преподавания. – Я понимаю ситуацию.

Он действительно понимал. После самоубийства Ребекки его академическая карьера пошла под откос. Бессонные ночи, пропущенные лекции, отказы от исследовательских грантов, которые раньше считались практически гарантированными. Университет проявлял терпение – какое-то время. Затем последовало сокращение нагрузки, перевод на неполную ставку, и наконец, вежливое письмо с предложением "взять творческий отпуск для восстановления".

– Есть варианты реструктуризации, – продолжал экономист, но его слова уже снова превращались в белый шум.

Дэниел смотрел на свои руки. Худые пальцы с чернильными пятнами – следами его последней отчаянной попытки вернуться к работе над статьей о когнитивных искажениях при принятии решений в состоянии эмоционального стресса. Ирония ситуации не ускользнула от него.

– Я понял, – сказал он, вставая. – Спасибо за разъяснения.

Выйдя из здания банка, Дэниел остановился на ступенях, позволяя холодному осеннему воздуху наполнить легкие. Бостон начинал готовиться к зиме. Деревья вдоль улицы уже сбросили большую часть листьев, и тротуары были покрыты мокрой разноцветной массой. Он вдохнул запах приближающегося дождя.

Шестьдесят дней. Он должен что-то предпринять до того, как Итану придется сменить школу, друзей и все, что осталось от его стабильной жизни. После смерти Ребекки шестнадцатилетний сын замкнулся в себе, а его успеваемость, когда-то блестящая, резко упала. Еще один переезд, еще одна потеря – этого Дэниел допустить не мог.

Телефон завибрировал в кармане пальто. Номер не определился, и Дэниел почти проигнорировал звонок – за последние месяцы он привык к звонкам от коллекторов.

– Профессор Фрост? – женский голос звучал четко и уверенно. – Меня зовут Элеонора Витт, я ректор Академии Блэквуд. Надеюсь, я не отвлекаю вас от чего-то важного?

Дэниел нахмурился. Академия Блэквуд. Название звучало смутно знакомо – одно из тех элитных учебных заведений, куда принимают детей политиков и топ-менеджеров.

– Нет, не отвлекаете, – ответил он, отходя в сторону от входа в банк. – Чем обязан?

– Профессор, я бы хотела обсудить с вами потенциальную возможность сотрудничества. Если у вас есть время, я предпочла бы сделать это при личной встрече.

Дэниел почувствовал легкое раздражение. Академическое сообщество было достаточно маленьким, и новости о его "творческом отпуске" наверняка уже разошлись. Он не был в настроении для благотворительных предложений.

– Мисс Витт…

– Доктор Витт, – поправила она, но без агрессии.

– Доктор Витт, боюсь, сейчас не лучшее время для…

– Шестьдесят тысяч долларов в год, профессор. Плюс проживание на территории кампуса для вас и вашего сына, – ее голос остался таким же спокойным, но в нем появились нотки, которые заставили Дэниела замолчать. – Полный медицинский пакет. И возможность продолжить ваши исследования в области когнитивной психологии с доступом к ресурсам, о которых большинство академических институтов может только мечтать.

Дэниел инстинктивно оглянулся, как будто ожидая увидеть кого-то наблюдающего за ним.

– Откуда вы знаете о моей работе?

– Ваша статья о механизмах принятия решений в ситуациях морального выбора произвела на меня глубокое впечатление, профессор. Как и ваши более ранние исследования влияния авторитетных фигур на этические суждения. Академия Блэквуд специализируется на выявлении и развитии талантов. Это касается не только наших студентов, но и преподавателей.

Дождь начал накрапывать, и Дэниел укрылся под козырьком ближайшего магазина.

– И чего вы ожидаете от меня?

– Преподавание. Исследования. Возможно, некоторую административную работу, если вы будете к этому склонны. Детали мы можем обсудить при встрече. Скажем, завтра в два часа дня? Я пришлю машину.

– Я не говорил, что согласен на встречу.

– Конечно, – в ее голосе появилась улыбка. – Но вы согласитесь, не так ли, профессор Фрост? У вас есть сын, о котором нужно заботиться. И, если мои источники не ошибаются, у вас осталось не так много времени, чтобы найти новое жилье.

Холод, который пробежал по спине Дэниела, не имел ничего общего с октябрьским ветром.

– Кто вы? – спросил он тихо.

– Я уже представилась, профессор. До завтра.

Звонок оборвался, оставив Дэниела стоять под усиливающимся дождем с неприятным ощущением, что его только что просканировали насквозь.

– Пап, это же круто! – Итан оживился впервые за много недель, и этот энтузиазм почти заставил Дэниела забыть о тревоге, которая не отпускала его с момента странного телефонного звонка.

– Мы ничего еще не решили, – осторожно ответил он, накладывая сыну спагетти с соусом, который был единственным блюдом, приготовленным сегодня не из полуфабрикатов. – Я просто встречусь с ней завтра и выслушаю предложение.

Итан закатил глаза – жест, который напомнил Дэниелу Ребекку так сильно, что на мгновение ему стало трудно дышать.

– Пап, они предлагают тебе работу в одной из самых престижных школ страны. Там учатся дети миллиардеров и президентов! И они хотят, чтобы я тоже там учился!

– Откуда ты знаешь об Академии Блэквуд? – спросил Дэниел, садясь напротив сына за маленький кухонный стол.

– Из интернета, очевидно, – Итан начал энергично поглощать пасту. – Я загуглил, как только ты сказал название. У них феноменальные показатели по поступлению в лиги плюща, невероятное техническое оснащение, и огромный кампус в часе езды от Бостона.

– И как давно тебя интересуют показатели поступления в университеты? – Дэниел позволил себе небольшую улыбку.

Итан на мгновение перестал жевать.

– С тех пор, как нам грозит выселение?

Улыбка Дэниела погасла. Конечно, Итан знал. Он был умным мальчиком, и как бы Дэниел ни старался скрыть финансовые проблемы, некоторые вещи невозможно было не заметить – звонки коллекторов, письма из банка, отказы от привычных расходов.

– Послушай, – Дэниел отложил вилку, – я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом. Я разберусь с нашей ситуацией.

– Именно это ты и делаешь, разве нет? – Итан смотрел на отца с выражением, которое было слишком взрослым для его шестнадцати лет. – Эта работа решит наши проблемы. Мы сможем жить в кампусе, у тебя будет стабильный доход…

– Это не так просто, – Дэниел покачал головой. – Мы ничего не знаем об этой школе, кроме глянцевой рекламы на их сайте. И я не знаю, почему они так заинтересованы во мне.

– Потому что ты хороший преподаватель? – Итан произнес это с легкой неуверенностью, как будто сам не до конца верил своим словам.

Дэниел почувствовал укол совести. Последний год он был кем угодно, но только не хорошим преподавателем. Не хорошим отцом. Не хорошим человеком.

– Возможно, – сказал он, зная, что лжет. Хорошие преподаватели не получают звонков от элитных академий с предложениями о работе и информацией о личных финансовых проблемах.

После ужина Дэниел поднялся в свой кабинет, маленькую комнату на втором этаже, заставленную книгами и заваленную статьями. Он сел за компьютер и начал искать информацию об Академии Блэквуд.

Сайт школы выглядел именно так, как и должен выглядеть сайт элитного учебного заведения – сдержанный, респектабельный, с фотографиями готических зданий кампуса и улыбающихся студентов. История, насчитывающая более века. Знаменитые выпускники. Исключительные академические показатели. Никаких упоминаний о стоимости обучения – верный признак того, что она астрономическая.

Дэниел переключился на поиск информации о докторе Элеоноре Витт. Здесь данных было меньше. Официальная биография на сайте академии сообщала, что она получила докторскую степень по образовательной психологии в Стэнфорде, работала в нескольких престижных учебных заведениях, прежде чем десять лет назад возглавить Академию Блэквуд. Публикаций немного, в основном в области педагогической психологии и методов оценки потенциала одаренных детей.

Он попытался найти ее фотографии, но кроме официального портрета на сайте академии, где она выглядела как классический образ строгого, но справедливого администратора, ничего не обнаружил. Никаких личных страниц в социальных сетях, никаких интервью или публичных выступлений.

Следующие два часа Дэниел провел, читая отзывы о школе, просматривая списки выпускников и пытаясь найти хоть какую-то негативную информацию. Ничего. Академия Блэквуд казалась безупречной – островком совершенства в несовершенном мире.

И это настораживало больше всего.

Машина прибыла ровно в 13:30 – черный седан с тонированными стеклами и водителем в костюме, который вежливо, но настойчиво отказался называть свое имя. Поездка заняла чуть больше часа. Они двигались на север, в сторону побережья Мэна, постепенно покидая густонаселенные районы и въезжая в области, где дома становились все реже, а леса – все гуще.

Наконец, машина свернула на узкую дорогу, обсаженную старыми дубами. Через некоторое время деревья расступились, открывая вид на мыс, вдающийся в океан. На самой его оконечности, словно вырастая из скалистого берега, возвышался комплекс зданий Академии Блэквуд.

Дэниел невольно затаил дыхание. Главное здание представляло собой внушительное сооружение в готическом стиле, с остроконечными башнями и узкими окнами, напоминающее скорее средневековый замок, чем учебное заведение. Вокруг него располагались здания поменьше, соединенные крытыми переходами. Весь комплекс был окружен ухоженными газонами и парком.

Машина остановилась у парадного входа. Водитель открыл дверь, и Дэниел вышел, чувствуя себя неуместным в своем лучшем, но все равно потертом пиджаке.

– Профессор Фрост, – раздался голос, который он узнал по телефону. – Добро пожаловать в Академию Блэквуд.

Элеонора Витт стояла на верхней ступени лестницы, ведущей к входу. Она была высокой женщиной с безупречно прямой осанкой. Седые волосы собраны в строгий узел, элегантный серый костюм подчеркивал стройную фигуру. Но больше всего Дэниела поразили ее глаза – ярко-голубые, пронзительные, они, казалось, видели его насквозь.

– Доктор Витт, – Дэниел поднялся по лестнице и пожал протянутую руку. Её рукопожатие оказалось сухим и сильным.

– Пожалуйста, зовите меня Элеонора, – она улыбнулась, и на мгновение ее лицо смягчилось, став почти материнским. – Входите. Я покажу вам академию, а затем мы сможем обсудить детали возможного сотрудничества.

Следующие два часа прошли как в тумане. Элеонора провела Дэниела по основным зданиям кампуса, показывая учебные аудитории, оснащенные по последнему слову техники, лаборатории, библиотеку с впечатляющей коллекцией редких книг, спортивные сооружения и жилые корпуса для преподавателей и студентов.

– Наша академия специализируется на выявлении и развитии исключительных талантов, – объясняла она, когда они шли по галерее, соединяющей два здания. – Мы принимаем не более тридцати новых студентов каждый год, и процесс отбора чрезвычайно строг.

– Какие критерии вы используете? – спросил Дэниел. – Академические достижения? IQ?

Элеонора улыбнулась.

– Это часть процесса, конечно. Но мы ищем нечто большее. Потенциал, который часто остается незамеченным в традиционных образовательных учреждениях. Способность мыслить нестандартно, адаптироваться, влиять на окружающих.

Они вошли в просторный кабинет, очевидно, принадлежавший Элеоноре. Стены были увешаны картинами и фотографиями, на полках стояли книги и различные артефакты, привезенные из путешествий. Огромные окна выходили на океан.

– Присаживайтесь, профессор, – Элеонора указала на кресло перед своим столом. – Чай? Кофе?

– Кофе, если можно, – ответил Дэниел, наблюдая, как она подходит к небольшому столику у окна и наливает напиток из изящного фарфорового кофейника.

– Черный, без сахара, – сказала она, протягивая ему чашку. – Я угадала?

Дэниел кивнул, чувствуя легкое беспокойство. Он не помнил, чтобы упоминал свои предпочтения в кофе.

– Вы многое знаете обо мне, – заметил он, делая глоток. Кофе был превосходным – насыщенным и ароматным, совсем не похожим на ту бурду, которую он варил дома.

– Это моя работа – знать людей, профессор, – Элеонора села напротив него, держа свою чашку с чаем. – Особенно тех, кто может внести ценный вклад в нашу академию.

– И чем именно я привлек ваше внимание?

– Вашими исследованиями в области когнитивной психологии, особенно работами о механизмах принятия решений и влиянии социального давления на моральный выбор, – она отпила чай. – Но также вашей способностью видеть паттерны там, где другие видят лишь хаос. Это редкий дар, профессор.

Дэниел поставил чашку на стол.

– Доктор Витт… Элеонора. Я ценю ваши комплименты, но давайте будем откровенны. Моя академическая карьера фактически разрушена. Последний год я едва мог сосредоточиться на исследованиях или преподавании. Почему такое престижное заведение, как Академия Блэквуд, заинтересовано в профессоре, который не опубликовал ни одной статьи за последние восемнадцать месяцев?

Элеонора смотрела на него несколько секунд, затем неожиданно мягко улыбнулась.

– Потеря жены – это трагедия, профессор Фрост. Особенно при таких… обстоятельствах. Никто не может оставаться функциональным после такого удара. Но то, что вы пережили этот год, что не сломались окончательно, что продолжаете заботиться о сыне – все это говорит о вашей внутренней силе больше, чем любые академические достижения.

Дэниел почувствовал, как его горло сжимается. Он редко говорил о самоубийстве Ребекки. Большинство коллег избегали этой темы, не зная, что сказать.

– К тому же, – продолжила Элеонора, – ваша временная… пауза… в карьере делает наше предложение взаимовыгодным, не так ли? Вы получаете новое начало, а мы – талантливого преподавателя, который иначе был бы недоступен для нас.

Она открыла папку, лежавшую на столе, и протянула ему документ.

– Вот предлагаемые условия. Как я уже говорила: годовой оклад шестьдесят тысяч долларов, проживание на территории кампуса для вас и вашего сына, полный медицинский пакет. Итан будет зачислен в академию на полный пансион, с освобождением от платы за обучение. Вы будете вести курс когнитивной психологии для старшеклассников и иметь возможность продолжить свои исследования с доступом ко всем нашим ресурсам.

Дэниел просмотрел документ. Условия были даже лучше, чем она описала по телефону. Помимо базового оклада предусматривались бонусы за исследовательскую работу, страховка распространялась не только на базовые медицинские услуги, но и на психологическую помощь, стоматологию, оптику.

– Это… щедро, – сказал он, поднимая глаза.

– Мы ценим талант, профессор Фрост, – Элеонора слегка наклонила голову. – Но должна предупредить: Академия Блэквуд предъявляет высокие требования к своим преподавателям. Наши студенты – исключительные молодые люди, и они заслуживают исключительных наставников.

– В чем конкретно будут заключаться мои обязанности?

– Базовая преподавательская нагрузка – пятнадцать часов в неделю. Две группы по когнитивной психологии, одна – по экспериментальным методам исследования. Кроме того, консультации студентов по индивидуальным проектам – не более пяти часов в неделю. Остальное время в вашем распоряжении для исследований или личных дел.

Дэниел еще раз пробежал глазами контракт. Что-то в этом предложении казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, но он не мог точно сформулировать, что именно.

– Когда вы ожидаете ответа?

– Чем скорее, тем лучше, – Элеонора встала, давая понять, что встреча подходит к концу. – Семестр уже начался, и студенты нуждаются в преподавателе. Но я понимаю, что такое решение требует времени на размышление. Скажем… до конца недели?

Дэниел тоже поднялся.

– Могу я привезти сына, чтобы он посмотрел на кампус, прежде чем мы примем решение?

– Конечно, – Элеонора улыбнулась. – Фактически, я настаиваю на этом. Итан должен почувствовать, подходит ли ему наша академия. В конце концов, это решение повлияет на его будущее не меньше, чем на ваше.

Она проводила его до выхода, где уже ждал тот же черный автомобиль.

– Подумайте об этом, профессор Фрост, – сказала она на прощание. – Академия Блэквуд может предложить многое тем, кто готов принять ее методы и философию. Новое начало. Новые возможности. И, возможно, ответы на некоторые вопросы, которые вас беспокоят.

Дэниел пожал ее руку, чувствуя странное ощущение, как будто он только что прошел какой-то тест, о котором даже не подозревал.

– До встречи, доктор Витт.

– Элеонора, – напомнила она. – И, профессор… берегите себя. Вы нужны своему сыну.

В машине по дороге домой Дэниел не мог избавиться от ощущения, что только что пережил один из самых странных дней в своей жизни. С одной стороны, предложение Элеоноры Витт решало практически все его насущные проблемы. С другой – он не мог отделаться от чувства, что за этой щедростью скрывается что-то, чего он пока не видит.

Он достал телефон и начал искать дополнительную информацию об академии. На этот раз он копнул глубже, просматривая форумы родителей, статьи в образовательных изданиях, все, что могло дать более объективный взгляд.

Отзывы были в основном положительными – впечатляющие академические результаты, индивидуальный подход к каждому ученику. Но было и несколько тревожных нот: упоминания о чрезмерной закрытости школы, о странной атмосфере, о том, как некоторые студенты менялись за время обучения, становясь более замкнутыми, отдаленными от семей.

Один комментарий в особенности привлек его внимание. Пользователь под именем ExBlackwoodParent писал: "Они не учат детей – они их переделывают. Мой сын вернулся домой после первого года совершенно другим человеком. Блестящим, уверенным, но… холодным. Как будто что-то внутри него умерло".

Сообщение было удалено вскоре после публикации, и пользователь больше не появлялся на форуме.

Дэниел нахмурился, глядя в окно на проплывающие мимо леса Новой Англии. Что-то подсказывало ему, что Академия Блэквуд скрывает больше, чем показывает. Но с другой стороны, альтернатива – продать дом, найти дешевое жилье, перевести Итана в новую школу, пытаться восстановить свою карьеру с нуля – казалась почти невыносимой.

К тому времени, когда машина остановилась у его дома, он почти принял решение. Он заберет документы, привезет Итана посмотреть кампус, задаст больше вопросов. А затем, скорее всего, примет предложение.

Что бы ни скрывалось за фасадом Академии Блэквуд, это не могло быть хуже, чем то, через что они с сыном уже прошли.

Он ошибался.

Итан ждал его в гостиной, нетерпеливо расхаживая по комнате.

– Ну? – спросил он, как только Дэниел переступил порог. – Как все прошло? Ты видел кампус? Он такой же крутой, как на фотографиях?

Дэниел снял пальто и устало улыбнулся.

– Еще круче. И да, они действительно предлагают тебе место.

Лицо Итана просияло, и Дэниел почувствовал укол в сердце. Когда его сын в последний раз выглядел таким счастливым? До смерти Ребекки? Кажется, прошла вечность.

– Значит, мы переезжаем? – Итан следовал за отцом на кухню, где Дэниел налил себе стакан воды.

– Не так быстро, – ответил он, опираясь на кухонный стол. – Я хочу, чтобы ты сначала посмотрел это место. Академия… необычная. Очень изолированная. Ты будешь жить в общежитии, видеться со мной только на выходных и, возможно, иногда по вечерам.

– Это же нормально для школы-пансиона, – пожал плечами Итан. – Большинство элитных школ так работает.

– Знаю. Но это большие перемены. Новые люди, новая среда. И требования там очень высокие.

Итан скрестил руки на груди – жест, который появился у него после смерти матери, как будто он пытался физически защитить себя от дальнейших потерь.

– Ты думаешь, я не справлюсь?

– Нет, дело не в этом, – Дэниел вздохнул. – Я просто хочу, чтобы ты был уверен. Это не просто новая школа – это совершенно другой образ жизни.

– Разве не этого мы хотим? – тихо спросил Итан. – Другого образа жизни?

Дэниел посмотрел на сына. Когда-то ярко-зеленые глаза Итана, унаследованные от матери, казалось, потускнели за последний год. Он стал бледнее, худее, его плечи часто были опущены, как под невидимым грузом. Может быть, новое начало действительно было именно тем, что им обоим требовалось.

– Хорошо, – сказал он наконец. – В выходные мы поедем посмотреть кампус вместе. Если тебе там понравится, и ты будешь уверен… я приму предложение.

Итан шагнул вперед и неожиданно обнял отца – жест, которого не было уже много месяцев.

– Спасибо, пап, – сказал он, быстро отстраняясь, словно смущенный своим порывом. – Все будет хорошо. Ты увидишь.

Дэниел смотрел, как сын выходит из кухни, и чувствовал странную смесь надежды и тревоги. Он хотел верить, что Итан прав. Что все действительно будет хорошо.

Но голос Элеоноры Витт, говорящей о "методах и философии" академии, продолжал звучать в его голове, смешиваясь с удаленным комментарием об учениках, которые возвращались домой "другими людьми".

Дэниел взял со стола контракт, который дала ему Элеонора, и начал читать его снова, на этот раз медленнее, обращая внимание на детали.

В пункте о конфиденциальности говорилось: "Сотрудник обязуется не разглашать информацию о методах обучения, учебных программах и внутренних процедурах Академии Блэквуд третьим лицам без предварительного письменного согласия администрации".

Стандартный пункт для образовательных учреждений? Возможно. Но почему-то он заставил Дэниела почувствовать холодок по спине.

В разделе об обязанностях преподавателя была строка: "Участие в специальных образовательных сессиях по запросу администрации". Что это означало? Какие "специальные сессии"?

И наконец, в разделе о расторжении контракта: "В случае досрочного расторжения контракта по инициативе Сотрудника, Академия оставляет за собой право требовать компенсацию в размере годового оклада, а также возмещения стоимости обучения всех членов семьи Сотрудника за весь период их пребывания в Академии".

Это уже было необычно. Фактически, это означало, что если он решит уйти, то будет должен академии огромную сумму.

Дэниел отложил контракт и потер глаза. Возможно, он просто параноик. Возможно, его психологическая подготовка заставляла его видеть подвохи там, где их не было. Или, может быть, год после самоубийства Ребекки сделал его подозрительным и недоверчивым.

Но что, если его инстинкты правы? Что, если за безупречным фасадом Академии Блэквуд скрывается нечто более зловещее?

Дэниел достал телефон и попытался найти контакты бывших преподавателей академии. Странно, но информации почти не было. Имена упоминались в старых программках мероприятий, но никаких следов их дальнейшей карьеры, никаких интервью или публикаций.

Включая его непосредственного предшественника, профессора когнитивной психологии, о котором Элеонора сказала лишь, что он "решил продолжить карьеру в другом направлении".

Дэниел положил телефон и закрыл глаза. Звук падающего тела снова зазвучал в его ушах. Глухой удар Ребекки о землю после прыжка с крыши. Звук, изменивший их жизни навсегда.

Может быть, пришло время перестать слышать этот звук и начать новую главу?

Возможно. Но сначала он должен узнать больше об Академии Блэквуд и ее ректоре, докторе Элеоноре Витт. Женщине с ледяными голубыми глазами, которая, казалось, знала о нем больше, чем должна была знать.

Женщине, которая предлагала ему спасение и новое начало.

Или, может быть, нечто совсем иное.

Глава 2: Прибытие

Чемоданы заняли удивительно мало места в багажнике. Все, что осталось от их прежней жизни, уместилось в два больших и несколько маленьких чемоданов. Дэниел смотрел, как водитель – тот же молчаливый человек в безупречном костюме – аккуратно размещает их скромные пожитки в просторном багажнике черного седана.

– Мы можем вернуться за остальным позже, – сказала Элеонора Витт, стоявшая рядом с ним на подъездной дорожке дома, который перестал быть их домом сегодня утром. – Или заказать перевозку, если вы решите, что вам нужна мебель или другие крупные предметы.

Дэниел покачал головой.

– Нет, это всё, – он оглянулся на дом. – Всё остальное… ну, в нем слишком много воспоминаний.

Элеонора понимающе кивнула. Она приехала лично, чтобы сопровождать их в Академию – жест, который Дэниел нашел одновременно любезным и немного неожиданным для ректора элитного учебного заведения.

– Итан? – позвал Дэниел. – Ты готов?

Итан вышел из дома, неся последнюю сумку – рюкзак с ноутбуком и какими-то личными вещами, которые он предпочел держать при себе. Он выглядел одновременно взволнованным и напряженным. За последнюю неделю, с момента их визита в Академию Блэквуд и последующего решения принять предложение, Итан все больше замыкался в себе, проводя часы за изучением сайта академии и форумов, где обсуждались элитные школы-пансионы.

– Все будет хорошо, – тихо сказал Дэниел, когда сын подошел к нему. – Если тебе не понравится, мы найдем другой вариант.

– Мне понравится, – ответил Итан с уверенностью, которая звучала слегка наигранно. – Ты видел их лабораторию робототехники? И физический корпус? У них есть даже свой маленький ускоритель частиц.

Элеонора слегка улыбнулась.

– Не совсем ускоритель, но довольно продвинутое оборудование для школы, – она повернулась к Итану. – Я слышала, ты интересуешься естественными науками?

– Да, мэм, – ответил Итан, внезапно став формальным. – В основном физикой и компьютерными науками.

– Отлично. Профессор Чанг будет в восторге. Он всегда ищет студентов с аналитическим складом ума, – она сделала паузу. – И, пожалуйста, зови меня доктор Витт. "Мэм" заставляет меня чувствовать себя старше, чем я есть на самом деле.

Дэниел заметил, что Итан слегка расслабился. Элеонора обладала способностью располагать к себе людей, когда хотела.

Последний взгляд на дом. Тот самый дом, где Ребекка…

– Пора, – сказал он, прерывая собственные мысли. – Поехали.

Дорога к Академии заняла чуть больше часа. За окном проплывали пейзажи Новой Англии – леса, уже покрывшиеся осенними красками, редкие поселки, становившиеся все меньше и реже по мере их продвижения на север. Элеонора и Дэниел сидели на заднем сиденье, Итан – впереди, рядом с водителем, погруженный в свой телефон.

– Должна вас предупредить, – сказала Элеонора, понизив голос, – связь в кампусе может быть не такой стабильной, как в городе. Географическое положение и… некоторые особенности конструкции зданий создают помехи.

– Вы имеете в виду, что студенты не смогут постоянно сидеть в социальных сетях? – спросил Дэниел с легкой улыбкой.

– Именно, – Элеонора улыбнулась в ответ. – Хотя у нас отличное интернет-соединение для академических целей, мы поощряем личное общение и… скажем так, более традиционные формы проведения досуга.

– Звучит разумно.

– Кроме того, – продолжила она, – изоляция имеет свои преимущества. Меньше отвлекающих факторов. Больше возможностей для глубокого погружения в обучение. И, конечно, потрясающие виды на океан.

Дэниел кивнул, но не мог не думать о том, как эта изоляция повлияет на Итана. Хотя сын никогда не был особенно общительным, у него всегда были друзья, с которыми он поддерживал связь в основном через интернет. Теперь ему придется строить отношения с совершенно новым кругом людей.

– Насчет Итана, – начал Дэниел. – Я хотел спросить о психологической поддержке. После смерти его матери он работал с терапевтом, и я беспокоюсь…

– Мы уже решили этот вопрос, – мягко прервала его Элеонора. – Доктор Вейл, наш школьный психолог, ознакомилась с историей Итана. Она готова продолжать работу там, где остановился его прежний терапевт. Ее методы, возможно, немного отличаются, но, уверяю вас, они весьма эффективны.

– Спасибо, – Дэниел почувствовал легкое облегчение. – Я не хотел бы, чтобы его прогресс был прерван.

– Конечно, – Элеонора посмотрела в окно. – О, мы почти приехали. Сейчас будет поворот к академии.

Машина свернула на узкую дорогу, обсаженную старыми дубами – те же ворота, через которые они проезжали во время первого визита. Но на этот раз Дэниел заметил кое-что еще: незаметные камеры наблюдения, размещенные на деревьях. Небольшие, почти сливающиеся с корой, но они определенно были там. Охрана? Вероятно. Школа, где учатся дети влиятельных людей, должна быть хорошо защищена.

Лес вдруг расступился, и Академия Блэквуд предстала перед ними во всем своем готическом величии. Итан опустил телефон и прильнул к окну.

– Вау, – прошептал он. – Как в фильме о Гарри Поттере, только круче.

Дэниел не мог не согласиться. При дневном свете главное здание академии выглядело еще более впечатляющим – массивное каменное сооружение с остроконечными башнями, узкими окнами и замысловатыми горгульями, взирающими с крыши на посетителей. Вокруг него располагались здания поменьше, соединенные крытыми переходами и аркадами. Весь комплекс был построен из того же темного камня, создавая ощущение средневековой крепости, а не учебного заведения XXI века.

– Главному зданию более ста пятидесяти лет, – сказала Элеонора, заметив их восхищенные взгляды. – Изначально это было поместье одной из старейших семей Новой Англии. Они пожертвовали его для создания академии в 1870 году. С тех пор, конечно, многое изменилось, но мы старались сохранить архитектурный стиль при всех реновациях и расширениях.

Машина остановилась у широких каменных ступеней, ведущих к парадному входу.

– Добро пожаловать в ваш новый дом, – Элеонора открыла дверь и вышла, жестом приглашая их следовать за ней.

Внутри главное здание оказалось неожиданно светлым. Высокие потолки, просторные холлы и большие окна создавали ощущение простора, несмотря на массивность внешних стен. Отделка была элегантной, но не вычурной – дерево, камень, приглушенные цвета. На стенах висели портреты, вероятно, бывших ректоров и выдающихся выпускников.

– Сначала я покажу вам ваши апартаменты, – сказала Элеонора, ведя их через главный холл, где несколько студентов в школьной форме – темно-синие блейзеры с эмблемой академии – проводили время между занятиями. Дэниел заметил, что они вели себя удивительно сдержанно для подростков. Никаких громких разговоров, никакой беготни, никаких смартфонов в руках. Они стояли небольшими группами, беседуя или читая.

– Наши студенты, – пояснила Элеонора, заметив его взгляд. – Мы поощряем сдержанность и самодисциплину. Эти качества не менее важны, чем академические достижения.

Дэниел кивнул, но что-то в этой картине казалось ему странно неестественным. Подростки, особенно одаренные, обычно полны энергии, которую трудно сдерживать. Эти же выглядели почти… запрограммированными.

Они вышли из главного здания через боковую дверь и пересекли небольшой внутренний двор, окруженный аркадой.

– Преподавательский корпус, – Элеонора указала на трехэтажное здание из того же темного камня, но с более современными элементами. – Здесь живут все наши преподаватели, не имеющие семей в городе. Вам выделены апартаменты на втором этаже.

Они поднялись по лестнице, миновали широкий коридор с несколькими дверями и остановились перед одной из них. Элеонора достала карту-ключ и протянула ее Дэниелу.

– Ваш новый дом, – сказала она, открывая дверь.

Апартаменты оказались просторнее, чем ожидал Дэниел. Гостиная с высокими потолками и большими окнами, выходящими на океан. Современная кухня, отделенная от гостиной барной стойкой. Две спальни, каждая со своей ванной комнатой. Кабинет с пустыми книжными полками, ждущими, когда их заполнят. Мебель была элегантной и удобной, в том же сдержанном стиле, что и отделка главного здания.

– Мило, – сказал Итан, осматриваясь. Это было преуменьшением года. Их старый дом мог бы поместиться в этих апартаментах дважды, с комфортом.

– Я рада, что вам нравится, – Элеонора улыбнулась. – Итан, твоя комната в общежитии будет готова к заселению завтра. Сегодня ты можешь остаться здесь, с отцом. Это даст вам обоим время привыкнуть к новой обстановке.

– А что насчет наших вещей? – спросил Дэниел, вспомнив о чемоданах.

– Они уже доставлены и ждут в спальнях, – ответила Элеонора. – У нас эффективный персонал.

Дэниел заметил, что шторы в гостиной слегка колыхнулись, хотя окна были закрыты. Он подошел ближе и увидел, что в углу окна установлена небольшая камера наблюдения, почти незаметная на фоне темной оконной рамы.

– Безопасность, – пояснила Элеонора, проследив за его взглядом. – Все общественные пространства и некоторые частные находятся под наблюдением. Надеюсь, вы понимаете необходимость этих мер.

Дэниел кивнул, но что-то внутри него напряглось. Он не ожидал, что его личные апартаменты будут считаться "общественным пространством".

– В каждой комнате? – спросил он как можно более непринужденно.

– О, нет, конечно, – Элеонора рассмеялась. – Только в гостиной и на кухне. Спальни и ванные комнаты абсолютно приватны.

Это не особенно успокоило Дэниела, но он решил отложить этот разговор на потом.

– Итак, когда я начинаю работу?

– Официально – с понедельника, – ответила Элеонора. – У вас есть выходные, чтобы обустроиться. А сейчас, если вы не слишком устали, я хотела бы познакомить вас с некоторыми из ваших коллег. Они собрались в преподавательской гостиной, чтобы поприветствовать вас.

Дэниел переглянулся с Итаном.

– Иди, – сказал сын. – Я хочу разобрать вещи и осмотреться здесь.

– Ты уверен?

Итан кивнул.

– Абсолютно. К тому же мне нужно посмотреть, ловит ли здесь вай-фай.

Элеонора улыбнулась.

– Логин и пароль вы найдете в информационной брошюре на столе. Но должна вас предупредить, что скорость может быть не такой, к которой вы привыкли.

– Я справлюсь, – ответил Итан с легкой улыбкой.

– Тогда, профессор Фрост? – Элеонора указала на дверь.

Дэниел еще раз взглянул на сына, затем кивнул.

– Веди, Элеонора.

Преподавательская гостиная находилась на первом этаже того же здания. Это была просторная комната с камином, кожаными креслами и диванами, книжными шкафами вдоль стен и большим столом в центре, на котором были разложены закуски и напитки.

Когда Дэниел вошел вслед за Элеонорой, разговоры в комнате на мгновение стихли. Около десятка человек обернулись к ним, и Дэниел почувствовал себя как на экзамене.

– Дамы и господа, – Элеонора слегка повысила голос, – позвольте представить вам нашего нового коллегу, профессора Дэниела Фроста. Он будет вести курс когнитивной психологии и экспериментальных методов исследования.

Послышались приветственные возгласы и аплодисменты. Несколько человек подошли, чтобы пожать ему руку.

– Рэйчел Чанг, физика, – представилась невысокая азиатка с короткой стрижкой и острым, внимательным взглядом.

– Майкл Бернс, история и политология, – высокий мужчина с военной выправкой и аккуратно подстриженной бородой.

– Сара Коэн, литература, – приятная женщина средних лет с волнистыми темными волосами.

Имена и лица мелькали перед Дэниелом, сливаясь в калейдоскоп. Все были вежливы, профессиональны, но он не мог отделаться от ощущения, что их улыбки не всегда достигали глаз. Как будто они оценивали его, примеряли, решали, подходит ли он для… чего?

– А вот и наш старожил, – сказала Элеонора, когда к ним подошел пожилой мужчина с растрепанными седыми волосами и мешками под глазами. Он держал стакан с янтарной жидкостью, которая явно была не яблочным соком. – Профессор Джеймс Кинкейд, психология и философия. Вы будете работать вместе.

Кинкейд окинул Дэниела оценивающим взглядом, затем хмыкнул и протянул руку.

– Добро пожаловать в Блэквуд, коллега, – сказал он с легкой хрипотцой в голосе. – Надеюсь, ты продержишься дольше, чем твой предшественник.

– Джеймс, – в голосе Элеоноры прозвучало предупреждение.

– Что? – Кинкейд поднял брови с деланным удивлением. – Я просто выражаю надежду на долгое и плодотворное сотрудничество.

Он поднял стакан, отсалютовал им и отпил.

– Не обращайте внимания, – тихо сказала Элеонора, когда Кинкейд отошел к бару за новой порцией. – Профессор Кинкейд… у него были трудные времена. Личные проблемы. Но он блестящий психолог и преданный своему делу педагог. Просто иногда его манеры оставляют желать лучшего.

Дэниел кивнул, но его внимание было приковано к удаляющейся фигуре Кинкейда. Что-то в словах пожилого профессора заставило его насторожиться.

– А что случилось с моим предшественником? – спросил он как бы между прочим.

Элеонора слегка напряглась, но быстро восстановила свою безупречную улыбку.

– Профессор Миллер получил предложение из частного исследовательского института. Очень престижное и хорошо оплачиваемое. Мы не могли конкурировать с их условиями, – она сделала паузу. – Но я должна признать, что он ушел… довольно внезапно. В середине семестра. Это создало нам определенные трудности.

– Понимаю, – ответил Дэниел, хотя на самом деле не понимал. Академические круги имели свои неписаные правила, и одно из них гласило: ты не уходишь посреди семестра, оставляя студентов без преподавателя, если только не случилось что-то экстраординарное.

– В любом случае, – Элеонора жестом подозвала официанта с подносом напитков, – я уверена, что вы намного лучше подходите для Блэквуда, чем профессор Миллер. Вино?

– Нет, спасибо, – Дэниел покачал головой. – Может быть, воды?

– Конечно, – она взяла со столика бокал с водой и протянула ему. – Позвольте представить вас еще нескольким коллегам.

Следующий час прошел в разговорах и знакомствах. Дэниел узнал, что в академии работает около тридцати постоянных преподавателей – впечатляющее соотношение, учитывая, что студентов было не более двухсот. Многие жили на территории кампуса, как он, хотя некоторые предпочитали снимать жилье в ближайшем городке, в получасе езды.

Постепенно он начал замечать определенные закономерности в разговорах. Никто не упоминал свою жизнь до Блэквуда. Никто не говорил о семье или друзьях за пределами академии. Все дискуссии вращались вокруг внутренней жизни школы, студентов, методик преподавания.

И еще одна странность: периодически в разговоре проскакивали термины, которые Дэниел не узнавал. "Погружение", "резонанс", "смещение фокуса" – все эти слова использовались в контексте, который явно отличался от их обычного значения в академической среде.

Когда он попытался уточнить, что означает "когнитивный резонанс" в методике преподавания, его собеседник, профессор нейробиологии, вдруг замолчал, бросил взгляд на Элеонору и сменил тему.

К концу вечера Дэниел был утомлен и озадачен. Он извинился и направился к выходу, намереваясь вернуться в свои апартаменты и проверить, как там Итан.

– Тяжелый вечер, а? – голос Кинкейда остановил его у двери. Пожилой профессор стоял, прислонившись к стене, и в его глазах был тот особый блеск, который появляется после нескольких порций крепкого алкоголя.

– Немного утомительно, – признал Дэниел. – Много новых лиц.

– И все они улыбаются, – Кинкейд хмыкнул. – Приветливо, профессионально. Как будто это чертово рекламное видео для корпорации.

Дэниел промолчал, не зная, как реагировать на явную горечь в голосе коллеги.

– Ты ведь исследовал социальное давление, верно? – внезапно спросил Кинкейд. – Как оно влияет на моральный выбор и все такое?

– Да, это одна из моих областей.

– Интересно, – Кинкейд задумчиво покрутил стакан в руке. – Знаешь, Блэквуд – отличное место для таких исследований. Лаборатория размером с целую школу.

– Что вы имеете в виду?

Кинкейд пристально посмотрел на него, затем бросил взгляд через плечо Дэниела. Его лицо вдруг изменилось, став более собранным.

– Ничего особенного, коллега. Просто старик бормочет в своем алкогольном тумане, – он похлопал Дэниела по плечу. – Иди проверь своего мальчика. И добро пожаловать в Блэквуд.

С этими словами Кинкейд отвернулся и направился обратно к бару, оставив Дэниела с неприятным ощущением, что его предупредили о чем-то, но он не понял, о чем именно.

Вернувшись в апартаменты, Дэниел обнаружил Итана в гостиной, сидящего на диване с ноутбуком.

– Как прошло знакомство? – спросил сын, не отрываясь от экрана.

– Нормально, – Дэниел снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Все были… вежливы.

– Но?

Дэниел слегка улыбнулся. Несмотря на все их трудности, Итан по-прежнему хорошо его знал.

– Просто некоторые странности. Ничего серьезного, – он подошел к окну и посмотрел на темное море, мерцающее в лунном свете. – Как тебе здесь?

Итан закрыл ноутбук.

– Это место… впечатляет. И вай-фай действительно не очень, но жить можно.

– Ты разобрал вещи?

Итан кивнул.

– И уже успел исследовать здание. Встретил пару студентов в холле. Они показали мне, где столовая и библиотека.

– И как они? – Дэниел повернулся к сыну.

Итан на мгновение задумался.

– Вежливые. Сдержанные. Немного… странные.

– В каком смысле?

– Не знаю, – Итан пожал плечами. – Они разговаривали как-то… формально? И задавали много вопросов. О моих интересах, способностях, что я думаю о разных вещах. Почти как на собеседовании.

– Может, они просто хотели быть дружелюбными?

– Может быть, – Итан не выглядел убежденным. – Один из них, Алекс, сказал, что я должен пройти "оценку" завтра, прежде чем меня распределят в группу. Что это значит?

Дэниел нахмурился.

– Не знаю. Элеонора ничего не говорила об оценке.

– И еще они использовали какие-то странные выражения. "Темная" и "светлая" когниция, "резонансная группа", что-то о "погружении". Звучит почти как культ, – Итан слабо улыбнулся, показывая, что шутит, но в его глазах была неуверенность.

Дэниел почувствовал, как по спине пробежал холодок. Те же термины, которые он слышал в разговорах преподавателей.

– Уверен, это просто академический жаргон, – сказал он, стараясь звучать беззаботно. – В каждой школе есть свой сленг.

– Наверное, – Итан зевнул. – Я, пожалуй, пойду спать. Завтра, похоже, будет насыщенный день.

– Конечно, – Дэниел подошел и неловко обнял сына. – Спокойной ночи.

Когда Итан ушел в свою комнату, Дэниел вернулся к окну. Океан был темным и бесконечным, а академия, расположенная на самом краю мыса, казалась крошечным островком света в этой тьме.

Он подумал о Ребекке, о том, что она сказала бы об этом месте. Вероятно, нашла бы его очаровательным и жутким одновременно. Она всегда любила готическую литературу, истории о старинных поместьях с секретами.

Но было что-то еще, что-то, что она могла бы заметить своим острым психологическим зрением. Что-то под поверхностью вежливых улыбок и отточенных манер.

Дэниел вспомнил слова Кинкейда о "лаборатории размером со школу". Что он имел в виду? И почему оборвал разговор, когда заметил что-то (или кого-то) за спиной Дэниела?

Он подошел к небольшому секретеру в углу гостиной и открыл его. Внутри лежала информационная брошюра, которую упоминала Элеонора. Он взял ее и начал листать.

Обычная информация: правила проживания, расписание работы столовой, карта кампуса, телефоны экстренных служб. Но в самом конце он нашел нечто, привлекшее его внимание:

"Академия Блэквуд использует инновационные образовательные методики, разработанные на основе последних достижений в области когнитивной психологии и нейробиологии. Некоторые из наших подходов могут показаться необычными для тех, кто привык к традиционным образовательным системам. Мы просим вас проявить открытость и доверие к процессу. Результаты говорят сами за себя."

Под этим абзацем была цитата, выделенная курсивом:

"Истинное обучение происходит только тогда, когда мы готовы выйти за пределы нашей зоны комфорта и подвергнуть сомнению самые фундаментальные аспекты нашего восприятия мира."

Цитата была приписана доктору Элеоноре Витт.

Дэниел закрыл брошюру и положил ее обратно в секретер. Затем посмотрел на камеру в углу гостиной. Она все еще была там, маленький электронный глаз, наблюдающий за каждым его движением.

Он решительно подошел к ней и помахал рукой.

– Спокойной ночи, – сказал он вслух, не зная, слышит ли его кто-нибудь. – Надеюсь, вам не слишком скучно наблюдать за тем, как я читаю брошюры.

Затем он развернулся и направился в свою спальню, плотно закрыв за собой дверь.

Этой ночью сон долго не приходил к Дэниелу Фросту. Он лежал в незнакомой кровати, прислушиваясь к отдаленному шуму океана и странным скрипам старого здания. И думал о том, что, возможно, принял самое важное решение в своей жизни, не имея полного представления о том, во что вовлекает себя и своего сына.

Но самым тревожным было осознание, что даже со всеми этими странностями, с предупреждениями, которые он, казалось, получал от Кинкейда, с необычной терминологией и атмосферой контроля… даже со всем этим Академия Блэквуд все равно казалась лучшим вариантом, чем та жизнь, от которой они бежали.

И это, возможно, было самым страшным из всего.

Когда он наконец заснул, ему снилось, что он стоит на краю скалы, глядя на бушующий океан внизу. А за его спиной возвышается готический силуэт академии, темный и зловещий. И он не мог решить, что страшнее: прыгнуть вниз или вернуться назад.

Глава 3: Первые уроки

Понедельник наступил со звоном будильника и серым светом, просачивающимся сквозь портьеры. Дэниел проснулся с ощущением, что плохо отдохнул, хотя спал без снов – редкость в последние годы. Он лежал несколько минут, рассматривая незнакомый потолок с тонкими трещинами, напоминающими паутину, и вспоминал, где находится. Академия Блэквуд. Его новая работа. Его новая жизнь.

Странно, но мысль о том, чтобы снова преподавать, вызывала в нем почти забытое чувство предвкушения. После месяцев эмоционального онемения это ощущалось почти неприлично ярко.

Встав с постели, он отправился в ванную – просторную и современную, с мраморной отделкой и душевой кабиной размером с его прежний шкаф. Через двадцать минут, свежий и выбритый, он вышел в гостиную и обнаружил, что Итан уже проснулся и стоит у окна, глядя на океан.

– Доброе утро, – сказал Дэниел, направляясь к кофемашине, которую обнаружил вчера на кухне. – Как спалось?

– Нормально, – Итан обернулся. Он был уже полностью одет в новую школьную форму – темно-синий блейзер с эмблемой Академии Блэквуд на нагрудном кармане, белая рубашка, серые брюки. Форма удивительно шла ему, подчеркивая его худощавую фигуру и делая его старше. – Как думаешь, здесь водятся привидения?

Дэниел фыркнул, насыпая кофе в фильтр.

– Привидения?

– Старое готическое здание на утесе, туманы, буря по ночам… Если где-то и должны быть привидения, то здесь, – в голосе Итана звучало нечто похожее на веселье, которое Дэниел не слышал уже очень давно.

– Боюсь, я слишком большой скептик для таких вещей, – Дэниел улыбнулся, наблюдая, как кофейник начинает наполняться ароматной жидкостью. – Но если встретишь какого-нибудь печального призрака в цепях, дай мне знать. Я пересмотрю свою позицию.

– Договорились.

Они завтракали в тишине, которая не была неловкой – просто спокойной. В определенном смысле это был прогресс. Последние месяцы их совместные приемы пищи проходили в гнетущем молчании или за механическим обменом необходимой информацией.

– Ты нервничаешь? – спросил Итан внезапно, поднимая глаза от своей тарелки с тостами.

Дэниел задумался. Нервничал ли он?

– Немного, – признался он наконец. – Давно не преподавал. Надеюсь, не разочарую студентов.

– Ты не разочаруешь, – сказал Итан с неожиданной уверенностью. – Ты хороший преподаватель. Всегда был.

Эта простая фраза поразила Дэниела сильнее, чем любая из психотерапевтических сессий, которые он посетил после смерти Ребекки. Его сын верил в него. Несмотря на все.

– Спасибо, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Это… много значит для меня.

Итан кивнул и вернулся к своему завтраку, очевидно, смущенный этим моментом эмоциональной близости не меньше отца.

Через некоторое время в дверь постучали. Дэниел открыл и обнаружил на пороге молодую женщину в строгом деловом костюме.

– Профессор Фрост? Я Амелия Паркер, административный помощник доктора Витт, – представилась она с профессиональной улыбкой. – Я пришла, чтобы сопроводить вас и Итана на первые занятия.

– Доброе утро, мисс Паркер, – Дэниел жестом пригласил ее войти. – Мы почти готовы.

– Отлично, – Амелия осталась стоять у двери. – Ваше первое занятие начинается через сорок минут. У нас как раз есть время, чтобы показать вам аудиторию и помочь подготовиться. Итан, твоя оценочная сессия назначена на это же время.

– Оценочная сессия? – переспросил Дэниел, собирая свои материалы в кожаную сумку, которая была свадебным подарком от Ребекки. – Что это значит?

– Стандартная процедура для новых студентов, – пояснила Амелия. – Комплексное тестирование, чтобы определить уровень знаний, стиль обучения и наиболее подходящую группу. Не о чем беспокоиться, – последнюю фразу она адресовала Итану.

– Я не беспокоюсь, – ответил тот, пожимая плечами. – На самом деле, я даже рад. Быстрее адаптируюсь.

Дэниел заметил, что его сын выглядел на удивление собранным и уверенным. Может быть, перемена обстановки действительно пошла ему на пользу?

Аудитория, в которой должен был преподавать Дэниел, находилась в северном крыле главного здания. Как и все в Академии Блэквуд, она сочетала в себе элегантную старину и современные технологии: высокие потолки с лепниной и деревянными балками, огромные окна с видом на океан, но также интерактивная доска последнего поколения, аудиосистема и проектор, утопленные в старинную отделку так, что их почти не было видно.

– Впечатляет, – пробормотал Дэниел, осматриваясь.

– Академия не экономит на образовательном процессе, – заметила Амелия. – Здесь вы найдете все необходимое для ваших лекций.

Она указала на небольшой планшет на кафедре.

– Отсюда вы можете управлять всем: освещением, проектором, жалюзи, даже температурой в помещении. Есть также функция записи лекций для студентов, которые по каким-то причинам не смогли присутствовать. Конечно, все записи проходят модерацию перед публикацией в нашей внутренней сети.

– Модерацию? – Дэниел поднял бровь.

– Просто формальность, – Амелия улыбнулась своей идеальной улыбкой, не затрагивающей глаз. – Проверка качества аудио и видео, удаление пауз, тому подобное.

Дэниел кивнул, хотя был уверен, что дело не только в качестве записи.

– Итан, тебе нужно идти, – Амелия повернулась к мальчику. – Твоя оценочная сессия начинается через пятнадцать минут в восточном крыле. Я провожу тебя.

– Я могу сам найти дорогу, – начал Итан, но Амелия покачала головой.

– Боюсь, это невозможно. Для новых студентов первое время обязательно сопровождение. Пока вы не освоитесь в кампусе. Некоторые коридоры могут быть… запутанными.

Дэниел переглянулся с сыном.

– Все будет хорошо, – сказал он, стараясь звучать уверенно. – Увидимся за обедом?

– Конечно, – Итан кивнул. – Удачи с первой лекцией, пап.

– И тебе удачи с… оценкой, – Дэниел внезапно почувствовал желание обнять сына, но не был уверен, как тот отреагирует на такое проявление чувств в присутствии постороннего человека. Вместо этого он просто слегка сжал его плечо.

Когда Амелия и Итан ушли, Дэниел остался один в огромной аудитории. Он подошел к окну и посмотрел на океан. День выдался ясным, и горизонт был четкой линией между синевой воды и неба.

Он вспомнил свою первую лекцию в университете, восемь лет назад. Как нервничал, как Ребекка помогала ему репетировать дома, играя роль особенно въедливого студента. Как она смеялась, когда он путался в своих же примерах.

Звук открывающейся двери вырвал его из воспоминаний. В аудиторию начали входить студенты – около двадцати молодых людей в одинаковой форме. Они двигались организованно, без обычной для подростков суеты и шума. Каждый занимал свое место, доставал ноутбук и блокнот, а затем сидел прямо, глядя на Дэниела с выражением вежливого ожидания.

Это было… необычно. В его опыте студенты, даже самые дисциплинированные, всегда создавали определенный уровень шума перед началом занятий: разговоры, смех, шуршание бумаги, стук клавиатуры.

– Доброе утро, – начал Дэниел, подходя к кафедре. – Меня зовут Дэниел Фрост, и я буду вести курс когнитивной психологии в этом семестре.

Двадцать пар глаз смотрели на него с одинаковым выражением внимательного интереса. Ни зевков, ни переглядываний, ни подавленных усмешек.

– Прежде чем мы начнем, мне бы хотелось немного узнать о вас, – продолжил Дэниел, решив начать с простого упражнения для знакомства. – Возможно, вы могли бы представиться и рассказать, что привело вас на этот курс? Какие аспекты когнитивной психологии вас особенно интересуют?

Студенты переглянулись, как будто этот простой вопрос застал их врасплох. Затем девушка в первом ряду подняла руку.

– Софи Чен, третий год, – представилась она. У нее было красивое лицо с аккуратными чертами, длинные черные волосы, собранные в безупречный хвост, и проницательные темные глаза, которые, казалось, оценивали Дэниела. – Меня интересуют когнитивные искажения при принятии решений и способы их использования в межличностных взаимодействиях.

Дэниел кивнул, отмечая необычную формулировку. Не "понимание" или "преодоление" когнитивных искажений, а их "использование".

– Интересная область, мисс Чен. Мы обязательно коснемся этой темы в нашем курсе.

Следующим поднял руку высокий юноша с острыми чертами лица и холодными серыми глазами.

– Александр Монро-младший, третий год, – его голос был глубоким и хорошо поставленным, как у опытного оратора. – Меня интересуют нейролингвистическое программирование и техники тонкого воздействия на поведенческие паттерны.

Дэниел нахмурился. НЛП было спорной областью с сомнительной научной репутацией, часто ассоциирующейся с манипулятивными практиками. И опять эта формулировка – "воздействие на поведенческие паттерны".

– Думаю, мы сможем обсудить научные аспекты этой темы, мистер Монро, – осторожно ответил Дэниел.

Постепенно представились и остальные студенты. С каждым новым ответом тревога Дэниела усиливалась. Все они интересовались не тем, как функционирует человеческий разум, а тем, как можно на него воздействовать, манипулировать им, контролировать его. И все говорили так, словно заранее отрепетировали свои ответы – четко, без запинок, используя профессиональную терминологию с точностью, нехарактерной для их возраста.

Когда последний студент закончил говорить, Дэниел подошел к кафедре и активировал планшет. На экране появился учебный план, который ему прислали заранее.

– Сегодня мы начнем с обзора основных концепций когнитивной психологии, – сказал он, стараясь говорить уверенно. – Но прежде чем мы погрузимся в детали, я хотел бы понять, что вы уже знаете о…

– Профессор Фрост, – перебил его Александр Монро, – мы уже изучили базовые концепции с профессором Миллером. Возможно, нам стоит сразу перейти к более… практическим аспектам?

Несколько студентов кивнули в знак согласия.

– Практическим аспектам? – переспросил Дэниел.

– Методикам влияния, контролируемым когнитивным смещениям, техникам эмоционального резонанса, – пояснил Монро тоном, который использовал бы преподаватель, объясняющий простую концепцию не слишком сообразительному студенту.

Дэниел почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это была не та терминология, которую он ожидал услышать от студентов, изучающих психологию. И точно не те темы, которые должны были быть частью стандартного курса когнитивной психологии.

– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы говорите, мистер Монро, – сказал Дэниел, решив быть прямым. – Возможно, вы могли бы пояснить, что именно изучал ваш курс с профессором Миллером?

В аудитории повисла тишина. Студенты снова переглянулись, но теперь в их взглядах было что-то еще – настороженность? Оценка? Дэниел не мог точно определить.

– Прошу прощения, профессор, – Софи Чен нарушила молчание. – Мы предполагали, что вас ввели в курс… специфики нашей программы.

– Специфики?

– Усовершенствованных методик когнитивной психологии, разработанных Академией Блэквуд, – ответила Софи. – Они составляют основу нашего образования.

– Я не был проинформирован о каких-либо "усовершенствованных методиках", – сказал Дэниел, чувствуя растущее беспокойство. – Возможно, вы могли бы рассказать мне больше?

Снова тишина и переглядывания. Затем Александр Монро улыбнулся – холодной, расчетливой улыбкой, которая не затронула его глаз.

– Возможно, вам стоит обсудить это с доктором Витт, профессор, – сказал он. – А пока, может быть, мы просто последуем стандартному плану курса?

Дэниел кивнул, чувствуя себя странно неуверенно перед этой группой подростков, которые, казалось, знали что-то, чего не знал он.

– Конечно. Давайте начнем с обзора основных концепций…

Остаток лекции прошел относительно нормально, хотя Дэниел не мог отделаться от ощущения, что студенты просто терпеливо ждут, когда он закончит говорить о вещах, которые они уже знали. Они делали заметки, задавали вопросы, но в их глазах было выражение, которое можно было интерпретировать только как снисходительную вежливость.

Когда звонок оповестил об окончании лекции, студенты собрали свои вещи с той же организованной эффективностью, с которой они вошли, и направились к выходу.

– Профессор Фрост, – Софи Чен задержалась у кафедры, – не принимайте это на свой счет. Первый день всегда… непростой.

– Спасибо, мисс Чен, – ответил Дэниел, пытаясь определить, было ли в ее словах искреннее сочувствие или это была еще одна форма снисходительности.

– И еще, – добавила она, понизив голос, – возможно, вам стоит спросить о "Протоколе Лазаря". Это поможет понять… контекст.

С этими загадочными словами она улыбнулась – впервые за все занятие это была улыбка, которая казалась искренней – и вышла из аудитории, оставив Дэниела в растерянности.

Следующие два занятия прошли по схожему сценарию. Студенты были вежливы, дисциплинированы, демонстрировали впечатляющие знания, но при этом выражали странный интерес к аспектам психологии, связанным с манипуляцией и контролем. И во всех группах Дэниел сталкивался с тем же ощущением, что его студенты знают что-то, чего не знает он.

К обеду он был эмоционально истощен и полон вопросов. Он нашел столовую преподавателей – элегантное помещение с высокими окнами и белыми скатертями на столах. Несколько его коллег уже обедали, ведя тихие беседы.

– А, новичок, – голос Джеймса Кинкейда раздался сзади. Пожилой профессор выглядел помятым, с покрасневшими глазами, но удивительно трезвым. – Как прошли первые лекции?

– Необычно, – признался Дэниел, когда они вместе подошли к столу с едой. – Студенты… не такие, как я ожидал.

– Они никогда не такие, как ожидаешь, – хмыкнул Кинкейд. – Особенно здесь.

Они взяли подносы и начали накладывать еду. Выбор был впечатляющим: от простых салатов до изысканных блюд, которые не выглядели неуместно в ресторане высокой кухни.

– Что вы имеете в виду под "особенно здесь"? – спросил Дэниел, когда они сели за столик в углу, относительно изолированный от остальных.

Кинкейд огляделся, затем наклонился ближе.

– Наши ученики особенные. Избранные, если хочешь. Они здесь не только для того, чтобы получить образование, но и для того, чтобы стать… чем-то большим, – он помолчал. – Не задавал ли ты себе вопрос, почему именно тебя выбрали для этой работы?

– Конечно, задавал, – Дэниел понизил голос. – У меня нет особых достижений в последнее время. Моя карьера была практически разрушена. Почему Элеонора…

– Не говори о ней, – резко прервал его Кинкейд. – Не здесь. Не так громко.

Он снова огляделся, затем вернулся к своей еде с деланным равнодушием.

– У Академии Блэквуд свои критерии отбора. Как для студентов, так и для преподавателей. И они не всегда… традиционные.

Дэниел хотел спросить больше, но заметил, как одна из преподавательниц – кажется, Рэйчел Чанг – наблюдает за ними с другого конца зала.

– Мой предшественник, – начал он вместо этого. – Профессор Миллер. Вы знаете, почему он ушел так внезапно?

Кинкейд хмыкнул.

– Официальная версия – новое предложение о работе. Лучшие условия. Невозможно было отказаться.

– А неофициальная?

Кинкейд отпил воды из стакана, его глаза были непроницаемы.

– Неофициально… он задавал слишком много вопросов. О методиках. О "специализированных" курсах.

– О "Протоколе Лазаря"? – рискнул Дэниел.

Глаза Кинкейда расширились, затем сузились.

– Кто тебе сказал об этом? – его голос был едва слышен.

– Одна из студенток. Софи Чен.

Кинкейд выглядел одновременно удивленным и встревоженным.

– Чен? Интересно… – он помолчал, затем покачал головой. – Забудь об этом, Фрост. Ради своего же блага. И ради блага твоего мальчика.

– Моего сына? При чем здесь Итан?

– Папа? – голос Итана прервал их разговор. Дэниел обернулся и увидел сына, стоящего рядом с подносом. Он выглядел уставшим, но странно возбужденным. – Можно к вам присоединиться?

– Конечно, – Дэниел указал на свободный стул. – Итан, это профессор Кинкейд. Профессор, мой сын, Итан.

– Приятно познакомиться, молодой человек, – Кинкейд кивнул. – Как прошел твой первый день?

– Интенсивно, – ответил Итан, садясь. – Много тестов. Некоторые были… странными.

– Странными? – переспросил Дэниел.

– Да, не совсем обычные академические тесты, – Итан начал есть, как будто не замечая тревоги отца. – Сценарии принятия решений, моральные дилеммы, визуальное распознавание паттернов. Один тест был особенно интересным – нужно было определить эмоции людей по микровыражениям.

Дэниел обменялся быстрым взглядом с Кинкейдом. Это звучало не как стандартное оценивание нового студента, а скорее как специализированная психологическая оценка.

– И как ты справился? – спросил он, стараясь звучать непринужденно.

– Неплохо, я думаю, – Итан пожал плечами. – Доктор Вейл сказала, что у меня высокий потенциал для… как она выразилась? "Когнитивного резонанса".

Кинкейд резко выпрямился.

– Она использовала именно эти слова? "Высокий потенциал для когнитивного резонанса"?

– Да, – Итан выглядел удивленным реакцией профессора. – Это что-то особенное?

– Нет, нет, – Кинкейд быстро вернулся к своему обычному циничному выражению. – Просто академический жаргон. Не обращай внимания на старика.

Он встал, собирая свой поднос.

– Мне пора. Лекция через двадцать минут. Рад был познакомиться, Итан. Фрост… удачи.

С этими словами он ушел, оставив Дэниела с растущим чувством беспокойства.

– Он странный, – заметил Итан, провожая Кинкейда взглядом.

– Да, это точно, – согласился Дэниел. – Итан, расскажи мне больше о твоих тестах. Что еще говорила доктор Вейл?

– Ничего особенного, – Итан вернулся к еде. – Что мои результаты впечатляющие, что я, вероятно, буду определен в "продвинутую" группу. Что у меня есть потенциал для чего-то большего.

– Для чего?

– Не знаю, она не уточнила, – Итан выглядел немного раздраженным. – Пап, это всего лишь тесты. Стандартные процедуры для новых учеников, ничего необычного.

Дэниел хотел возразить, что в этих тестах не было ничего стандартного, но решил не настаивать. Итан выглядел более энергичным и заинтересованным, чем в последние месяцы, и Дэниел не хотел разрушать это своими подозрениями.

– Конечно, – сказал он вместо этого. – Так ты доволен своим первым днем?

Итан кивнул.

– Здесь интересно. И я уже познакомился с несколькими ребятами из моего будущего класса. Они умные. Действительно умные.

– Это хорошо, – Дэниел улыбнулся, несмотря на свои опасения. – Тебе нужны достойные собеседники.

– И еще я встретил ту девушку, о которой говорил, – Итан слегка покраснел. – Софи Чен. Она… впечатляющая.

– Софи Чен? – Дэниел был удивлен. – Она была на моей первой лекции сегодня утром.

– Да, она сказала, что учится у тебя, – Итан выглядел смущенным. – Она… проявила интерес. Сказала, что может показать мне кампус, рассказать о неофициальных правилах и традициях.

Дэниел напрягся. Софи Чен была не просто студенткой – она была той самой, кто упомянул загадочный "Протокол Лазаря". И теперь она "проявляла интерес" к его сыну? Это могло быть простым совпадением или…

– Она очень популярна здесь, – продолжал Итан, не замечая реакции отца. – Все, кажется, уважают ее мнение. Даже старшеклассники.

– Возможно, тебе стоит быть осторожнее с новыми знакомствами, – сказал Дэниел как можно более непринужденно. – По крайней мере, пока ты не освоишься здесь.

– Пап, – Итан закатил глаза, – мне не двенадцать. Я могу сам разобраться, с кем общаться.

– Конечно, – Дэниел не хотел провоцировать конфликт. – Я просто говорю…

– Я знаю, что ты говоришь, – прервал его Итан. – Ты беспокоишься. Как обычно.

В его голосе было раздражение, которое заставило Дэниела отступить. За последний год они научились обходить острые углы в разговорах, избегать тем, которые могли привести к ссоре. Эта новая среда, похоже, не способствовала сохранению этой осторожной коммуникативной стратегии.

– Извини, – сказал Дэниел. – Ты прав. Я слишком беспокоюсь.

Итан смягчился.

– Все в порядке. Я понимаю, – он посмотрел на часы. – Мне пора. У меня встреча с академическим советником через пятнадцать минут.

– Конечно. Увидимся вечером?

– Да, – Итан встал. – Но не жди меня к ужину. Софи пригласила меня на какое-то мероприятие для новых студентов.

– Хорошо, – Дэниел старался звучать непринужденно. – Повеселись.

Когда Итан ушел, Дэниел остался сидеть, глядя на свою нетронутую еду. Все его инстинкты кричали, что что-то здесь не так. Странные студенты с их интересом к манипуляции, необычные тесты для Итана, таинственный "Протокол Лазаря", внезапный уход его предшественника…

И теперь Софи Чен, которая, казалось, играла какую-то особую роль в этой странной среде, проявляла интерес к его сыну.

Дэниел решил, что пришло время для небольшого расследования. Ему нужны были ответы, и он знал, с чего начать. Он достал телефон и открыл поисковик. "Академия Блэквуд + Протокол Лазаря", набрал он.

Поиск не дал результатов. "По вашему запросу ничего не найдено".

Странно. Он попробовал другую формулировку: "Протокол Лазаря + психология + манипуляция".

Снова ничего.

Он нахмурился и попробовал еще раз, используя более общие термины: "Лазарь + психологический протокол".

На этот раз поисковик выдал несколько результатов, но все они были связаны с религиозными или медицинскими темами – воскрешение Лазаря в библейских текстах или медицинские протоколы реанимации.

Ничего, что могло бы объяснить странную рекомендацию Софи Чен или реакцию Кинкейда.

Дэниел убрал телефон, чувствуя растущее беспокойство. Если информации не было в открытом доступе, возможно, ему придется искать другие источники. Библиотека академии? Или, может быть, стоило прямо спросить Элеонору Витт?

Но что-то подсказывало ему, что прямой вопрос мог привести к нежелательным последствиям. Он вспомнил слова Кинкейда о его предшественнике: "Он задавал слишком много вопросов".

Нет, прежде чем говорить с Элеонорой, ему нужно было узнать больше. Возможно, начать с библиотеки. Или… Дэниел вспомнил о Софи Чен. Она была той, кто упомянул протокол. Может быть, стоило поговорить с ней?

Но это могло поставить под угрозу Итана, если девушка действительно имела какие-то скрытые мотивы в своем интересе к нему.

Дэниел вздохнул и потер глаза. Его первый рабочий день еще не закончился, а он уже чувствовал себя втянутым в какую-то сложную паутину тайн и недомолвок.

Он встал и направился к выходу из столовой. У него было еще одно занятие во второй половине дня, а затем он планировал посетить библиотеку. Возможно, там он найдет хоть какие-то ответы на свои вопросы.

Проходя мимо одного из столиков, Дэниел заметил Рэйчел Чанг, которая продолжала наблюдать за ним. Когда их взгляды встретились, она улыбнулась и слегка кивнула, как будто признавая его присутствие. Но в ее глазах было что-то холодное и оценивающее.

Дэниел кивнул в ответ и поспешил выйти, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Он не мог избавиться от ощущения, что здесь, в Академии Блэквуд, он всегда находился под наблюдением. И не только электронные глаза камер следили за каждым его движением.

Последнее занятие дня прошло аналогично первым. Те же дисциплинированные, неестественно собранные студенты. Те же странные вопросы о техниках влияния и манипуляции. То же ощущение, что его оценивают, проверяют.

После окончания лекции Дэниел собрал свои материалы и направился к выходу из аудитории. В коридоре он столкнулся с Софи Чен.

– Профессор Фрост, – она улыбнулась с той же искренностью, что и раньше. – Как прошел ваш первый день?

– Познавательно, мисс Чен, – ответил Дэниел, решив воспользоваться возможностью. – Кстати, я хотел спросить вас о том, что вы упомянули утром. "Протокол Лазаря"?

Софи огляделась, затем сделала шаг ближе.

– Не здесь, – сказала она тихо. – И не сейчас. Стены имеют уши, профессор. Буквально.

Дэниел кивнул, вспоминая о вездесущих камерах.

– Где и когда?

– Я найду способ связаться с вами, – ответила она. – Но будьте осторожны. Особенно с вопросами. Некоторые темы здесь… не приветствуются.

– Как и мой предшественник?

Глаза Софи слегка расширились.

– Вы быстро соображаете, профессор. Это хорошо, – она сделала паузу. – Профессор Миллер был… идеалистом. Он думал, что может изменить систему изнутри. Или хотя бы защитить некоторых студентов от нее.

– Защитить? От чего?

Софи снова оглянулась.

– От трансформации, – сказала она едва слышно. – От того, во что нас здесь превращают.

Прежде чем Дэниел успел задать следующий вопрос, она сменила тему, перейдя на нормальную громкость:

– Кстати, я познакомилась сегодня с вашим сыном. Итан, правильно? Он произвел впечатление.

– Да, он упоминал о вашей встрече, – Дэниел внимательно следил за ее реакцией. – Вы предложили показать ему кампус?

– И некоторые его секреты, – Софи улыбнулась. – Не беспокойтесь, профессор Фрост. Я не представляю угрозы для Итана. Скорее наоборот.

– Что вы имеете в виду?

– Новые студенты… особенно те, кто показывает высокий потенциал… становятся объектами особого внимания, – пояснила она. – Некоторым может быть полезно иметь… проводника. Кого-то, кто знает правила игры.

– И вы хотите быть таким проводником для Итана? Почему?

Софи долго смотрела на него, как будто взвешивая, сколько можно сказать.

– Скажем так: я узнаю определенные качества, когда вижу их. Качества, которые ценятся здесь, но могут быть… опасными для их обладателя, если их неправильно направить.

– И вы считаете, что Итан обладает такими качествами?

– Я в этом уверена, – ответила она серьезно. – И не только я. Его уже заметили… другие. И их интерес может быть не таким… доброжелательным, как мой.

Дэниел почувствовал, как его сердце сжалось от тревоги.

– Кто? Кто заметил Итана?

Софи покачала головой.

– Не сейчас, профессор. Я уже сказала слишком много, – она сделала шаг назад. – Мне пора. У меня встреча с Итаном и другими новыми студентами через десять минут.

– Софи, – Дэниел остановил ее. – Пожалуйста, будьте честны со мной. Итану что-то угрожает здесь?

Она посмотрела на него с выражением, которое можно было интерпретировать как сочувствие или сожаление.

– Всем нам что-то угрожает здесь, профессор Фрост, – сказала она тихо. – Вопрос в том, как мы справляемся с этой угрозой.

С этими словами она ушла, оставив Дэниела в коридоре с тяжелым чувством, что он привел своего сына в место гораздо более опасное, чем мог себе представить. И теперь у него было только два варианта: найти способ защитить Итана или найти способ вытащить их обоих отсюда, пока не стало слишком поздно.

Но сначала ему нужна была информация. И библиотека Академии Блэквуд казалась логичным местом для начала поисков.

Глава 4: Подозрения

Библиотека Академии Блэквуд занимала отдельное трехэтажное здание, соединенное с главным корпусом крытой галереей. Дэниел шел по этой галерее, наблюдая, как последние лучи заходящего солнца окрашивают океан в кроваво-красные тона. Несмотря на раннее время года, вечер выдался необыкновенно холодным. Ветер с моря пробирался сквозь щели старинных оконных рам, заставляя Дэниела плотнее запахнуть пальто.

Вход в библиотеку охранял массивный деревянный портал с резными узорами, изображающими сцены, которые Дэниел не мог точно идентифицировать. Что-то среднее между античными мифами и средневековыми аллегориями – полуобнаженные фигуры сплетались с чудовищами, а над ними нависали существа, похожие то ли на ангелов, то ли на демонов.

Он потянул за тяжелую дверную ручку в форме змеи, обвившей ветвь. Дверь открылась бесшумно, как будто петли были недавно смазаны. Внутри его встретила атмосфера, которую могло бы создать только время – столетия хранения знаний, бумаги и кожаных переплетов. Запах, который невозможно синтезировать или подделать.

– Профессор Фрост, добро пожаловать, – седовласая женщина поднялась из-за стола у входа. – Я Маргарет Пирс, главный библиотекарь. Доктор Витт сообщила, что вы можете заглянуть к нам.

– Здравствуйте, – Дэниел пожал протянутую руку, отмечая, что его появление, по-видимому, ожидалось. – Я хотел ознакомиться с вашими ресурсами. Для подготовки к лекциям.

– Конечно, – Маргарет улыбнулась приветливо, но в ее глазах читалось что-то вроде настороженности. – У нас одна из лучших коллекций по психологии в стране. Какая конкретно область вас интересует?

Дэниел на мгновение задумался. Спрашивать напрямую о "Протоколе Лазаря" казалось неразумным.

– Когнитивные манипуляции, – решился он наконец. – И психологическое воздействие на принятие решений. Я заметил, что студенты проявляют особый интерес к этим темам.

Что-то промелькнуло в глазах библиотекарши – узнавание? тревога? – но ее улыбка не дрогнула.

– Разумеется. Это одно из наших специализированных направлений, – она жестом пригласила его следовать за собой. – Основная коллекция находится на втором этаже. Позвольте, я покажу вам.

Они прошли через главный зал библиотеки – внушительное пространство с высокими потолками, декоративными арками и многоярусными деревянными стеллажами, уходящими, казалось, в бесконечность. Студенты сидели за длинными столами, погруженные в учебники и ноутбуки. Как и на лекциях, Дэниел отметил их необычную сосредоточенность. Никакого перешептывания, смеха, переписки в мессенджерах или просмотра социальных сетей. Только учеба, с почти пугающей интенсивностью.

Они поднялись по спиральной лестнице на второй этаж, где располагались секции, организованные по академическим дисциплинам. Маргарет повела его через лабиринт стеллажей в дальний угол помещения.

– Вот наша коллекция по когнитивной психологии, – она указала на несколько рядов полок. – Здесь вы найдете все стандартные учебники и монографии. А это, – она перешла к соседнему ряду, – наша специализированная коллекция по психологическому влиянию и когнитивным модификациям.

Дэниел просмотрел названия книг, расположенных на полках. Большинство из них были знакомы ему по академическим кругам – стандартные работы по когнитивной психологии, нейробиологии, теории принятия решений. Но были и другие – с названиями, которые он никогда раньше не встречал. "Техники когнитивного сцепления", "Резонансное воздействие и структурные паттерны", "Протоколы модификации эмоционального отклика".

Он вытащил одну из книг – тяжелый том в темно-синем переплете без указания автора на обложке. Только название: "Основы психоструктурного влияния".

– Интересный выбор, – заметила Маргарет с едва заметным напряжением в голосе. – Это одна из основополагающих работ нашей методологии.

– Методологии Академии? – Дэниел открыл книгу. На титульном листе также не было указано автора, только логотип, который он раньше не замечал – стилизованное изображение глаза внутри треугольника.

– Именно, – кивнула библиотекарша. – Эти техники составляют основу нашего особого подхода к образованию.

Дэниел перелистал несколько страниц. Текст был сухим и академичным, с множеством специализированных терминов, некоторые из которых он слышал от своих студентов. "Когнитивный резонанс", "эмпатическая инверсия", "смещение фокуса". Но что действительно привлекло его внимание, так это иллюстрации – детальные схемы и диаграммы, показывающие, как определенные словесные конструкции, жесты и выражения лица могли влиять на нейрохимические процессы мозга. Некоторые выглядели почти как инструкции по манипулированию человеческим сознанием.

– Эта литература… необычна, – осторожно заметил он. – Она похожа больше на руководство по психологическому программированию, чем на образовательную методологию.

Маргарет слегка напряглась.

– Наша академия придерживается прогрессивных взглядов на образование, профессор Фрост. Мы верим, что истинное обучение происходит не через пассивное получение информации, а через глубокую трансформацию сознания.

– Трансформацию? – Дэниел вспомнил слова Софи Чен о "защите от трансформации".

– Перестройку когнитивных паттернов, если хотите, – пояснила Маргарет. – Создание новых нейронных связей, которые позволяют видеть мир… иначе.

– И эти методики применяются к студентам?

Маргарет улыбнулась, но ее глаза остались холодными.

– К тем, кто проявляет соответствующий потенциал. Как я понимаю, ваш сын уже прошел первичное оценивание?

Упоминание Итана заставило Дэниела внутренне напрячься, но он постарался сохранить нейтральное выражение лица.

– Да, сегодня утром. Доктор Вейл упомянула что-то о "когнитивном резонансе".

– Это хороший знак, – кивнула Маргарет. – Не все студенты обладают такими способностями. Ваш сын может достичь многого в нашей академии.

Дэниел вернул книгу на полку, размышляя, насколько откровенным он может быть со своими вопросами.

– Я слышал упоминание о "Протоколе Лазаря", – решился он наконец. – Это тоже часть вашей методологии?

Реакция была мгновенной – библиотекарша застыла, как будто ее внезапно заморозили. Затем она медленно повернулась к Дэниелу, и выражение ее лица полностью изменилось – от доброжелательности не осталось и следа.

– Кто упомянул об этом? – спросила она тихо.

– Я услышал это случайно, в разговоре студентов, – солгал Дэниел. – Мне стало любопытно.

Маргарет несколько секунд изучала его лицо, затем ее выражение снова стало нейтральным.

– "Протокол Лазаря" – это специализированная методика, доступная только для преподавателей с соответствующим допуском. Боюсь, я не могу предоставить вам информацию о ней.

– Понимаю, – кивнул Дэниел. – Возможно, доктор Витт сможет рассказать мне больше?

– Возможно, – неопределенно ответила Маргарет. – Но я бы советовала вам сосредоточиться на освоении базовых методик академии, прежде чем интересоваться… более продвинутыми протоколами.

Она бросила взгляд на часы.

– Библиотека закрывается через час. Вы можете взять до пяти книг для изучения в вашем кабинете или апартаментах. Если у вас возникнут дополнительные вопросы, не стесняйтесь обращаться.

С этими словами она оставила его одного среди стеллажей, наполненных странной литературой.

Дэниел медленно обошел секцию, просматривая названия книг. Чем больше он читал, тем сильнее становилось его беспокойство. Методики, описанные в этих книгах, казались направленными не столько на образование, сколько на контроль и манипуляцию сознанием. Некоторые подходы граничили с промыванием мозгов, искусно замаскированным под "инновационные образовательные техники".

Его внимание привлекла металлическая дверь в дальнем конце секции. В отличие от других частей библиотеки, эта дверь была современной, с электронным замком и небольшой камерой над ней. На двери висела табличка: "Специальная коллекция. Только для авторизованного персонала".

Он подошел ближе, рассматривая систему безопасности. Для доступа, очевидно, требовалась карта-ключ с соответствующим уровнем доступа. Что могло находиться за этой дверью? Более подробная информация о таинственных методиках академии? О "Протоколе Лазаря"?

Звук шагов заставил его быстро отойти от двери и притвориться, что он изучает книги на ближайшей полке.

– Профессор Фрост? – голос был женским, но не принадлежал Маргарет.

Дэниел обернулся и увидел элегантную женщину лет сорока с коротко стрижеными каштановыми волосами и внимательными карими глазами. Она была одета в строгий костюм серого цвета, а на шее висел идентификационный бейдж академии.

– Да, это я, – ответил он, наблюдая, как она приближается с профессиональной улыбкой.

– Лиза Вейл, – представилась она, протягивая руку. – Школьный психолог. Я работала сегодня с вашим сыном.

– Конечно, доктор Вейл, – Дэниел пожал ее руку, отмечая сильное, уверенное рукопожатие. – Итан упоминал о вас.

– Надеюсь, в положительном ключе, – она улыбнулась шире, обнажая идеально ровные зубы. – Я искала вас, чтобы обсудить результаты оценки Итана. Может быть, мы могли бы поговорить в более комфортной обстановке? Мой офис находится в административном крыле.

Дэниел колебался. С одной стороны, он хотел узнать больше о том, что происходило с его сыном. С другой – что-то в докторе Вейл вызывало у него инстинктивное недоверие. Возможно, это была слишком совершенная улыбка или слишком внимательный взгляд, который, казалось, анализировал каждую его реакцию.

– Конечно, – согласился он наконец. – Я только верну эти книги на полку.

– О, не беспокойтесь, – Лиза сделала небрежный жест. – Просто оставьте их на столе. Персонал библиотеки позаботится о них.

Она повела его через библиотеку обратно к главному входу. Дэниел заметил, что Маргарет наблюдает за ними из-за своего стола, и ее взгляд следует за ними, пока они не скрылись из виду.

Офис Лизы Вейл находился в административном крыле главного здания – просторное помещение с панорамными окнами, выходящими на внутренний двор академии. В отличие от готического стиля, преобладавшего в большинстве помещений, ее офис был обставлен в современном минималистском стиле – белые стены, металлическая мебель, абстрактные картины в строгих рамах.

– Присаживайтесь, профессор, – она указала на кресло напротив своего стола. – Чай? Кофе?

– Нет, спасибо, – Дэниел сел, наблюдая, как она грациозно опускается в свое кресло.

– Итак, об Итане, – Лиза открыла папку на столе. – Я должна сказать, что его результаты… впечатляют.

– В каком смысле?

– Он проявляет исключительные способности к эмпатическому восприятию и когнитивному анализу, – она перевернула страницу в папке. – Его показатели по распознаванию эмоций и микровыражений находятся в верхних пяти процентах всех наших студентов. А его способность к когнитивному резонансу… ну, скажем так, она превосходит наши ожидания.

– И что именно означает "когнитивный резонанс"? – спросил Дэниел. – Я не встречал этот термин в стандартной психологической литературе.

Лиза слегка улыбнулась.

– Это специфический термин, используемый в методологии академии. В упрощенном виде, это способность человека воспринимать и адаптировать когнитивные паттерны других людей. Своего рода… психологическая мимикрия, если хотите.

– Звучит как описание высокофункционального социопата, – заметил Дэниел сухо.

Вместо того чтобы оскорбиться, Лиза рассмеялась – коротким, мелодичным смехом.

– Интересная интерпретация, профессор. Я бы сказала, что разница в намерении и осознанности. Социопаты имитируют эмоции и реакции инстинктивно, как защитный механизм. Когнитивный резонанс – это осознанный навык, который можно развивать и контролировать.

– И вы учите студентов развивать этот навык?

– Тех, кто обладает потенциалом, – кивнула Лиза. – И Итан, определенно, обладает им в высшей степени.

– Для чего? – Дэниел подался вперед. – Какова конечная цель этого… обучения?

Лиза на мгновение замолчала, изучая его лицо, затем закрыла папку.

– Профессор Фрост, я понимаю ваше беспокойство. Вы – новый сотрудник, еще не полностью ознакомившийся с нашей философией и методами. И вы – отец, естественно обеспокоенный благополучием своего сына, – она сделала паузу. – Позвольте заверить вас: все, что мы делаем в Академии Блэквуд, направлено на раскрытие полного потенциала наших студентов.

– Потенциала для чего? – настаивал Дэниел.

– Для лидерства, – ответила она просто. – Для влияния. Для формирования мира вокруг них, а не просто реагирования на него.

Она наклонилась ближе.

– Подумайте сами, профессор. Мир контролируется теми, кто умеет влиять на других. Политики, бизнесмены, медиа-магнаты – все они обладают способностью формировать мнение масс, направлять их действия. Разве не лучше, если эти навыки будут в руках тех, кто получил правильное образование? Кто был обучен использовать их ответственно?

– И вы считаете, что ваши методы учат этой ответственности? – Дэниел с трудом скрывал скептицизм.

– Мы стремимся к этому, – Лиза откинулась в кресле. – Но я понимаю ваши сомнения. Вам нужно время, чтобы увидеть результаты нашей работы. Чтобы понять преимущества нашего подхода.

Она снова открыла папку.

– Что касается Итана, я рекомендую включить его в программу расширенной когнитивной подготовки. Это специализированный курс для студентов с высоким потенциалом. Занятия будут проходить три раза в неделю во второй половине дня.

– И что будет включать эта "расширенная подготовка"?

– Углубленное изучение психологии восприятия, техники распознавания и интерпретации поведенческих паттернов, методы эмоционального резонанса, – перечислила Лиза. – Все под моим непосредственным руководством.

Дэниел почувствовал растущее беспокойство. То, что описывала доктор Вейл, звучало как тренировка для создания манипуляторов высокого уровня. Или, возможно, что-то еще более зловещее.

– Мне нужно подумать об этом, – сказал он наконец. – И обсудить с Итаном.

– Конечно, – Лиза кивнула с пониманием. – Но я должна предупредить, что места в программе ограничены. И учитывая показатели Итана, его уже заметили… определенные люди в администрации.

– Какие люди?

– Те, кто принимает решения о будущем наших самых перспективных студентов, – она улыбнулась загадочно. – Включая некоторых членов Попечительского совета. Они очень заинтересованы в развитии талантов, подобных Итану.

Упоминание о каких-то неизвестных людях, проявляющих интерес к его сыну, только усилило тревогу Дэниела.

– Я дам вам знать о нашем решении завтра, – сказал он, вставая. – Спасибо за информацию, доктор Вейл.

– Пожалуйста, зовите меня Лиза, – она тоже поднялась. – Мы все здесь одна семья, профессор Фрост.

– Семья, где все наблюдают друг за другом? – слова вырвались прежде, чем он успел их остановить.

Лиза замерла, ее улыбка стала более натянутой.

– Наблюдение – это форма заботы, профессор. Мы внимательны к нашим студентам и коллегам, потому что ценим их развитие.

– Конечно, – Дэниел кивнул, сожалея о своей откровенности. – Еще раз спасибо.

Выходя из офиса Лизы Вейл, он не мог отделаться от ощущения, что только что прошел какой-то тест. И не был уверен, что сдал его успешно.

Дэниел вернулся в свои апартаменты ближе к вечеру, физически и эмоционально истощенный. Итана еще не было – очевидно, мероприятие для новых студентов, о котором он упоминал, еще не закончилось.

Он снял пиджак, бросил его на спинку дивана и направился на кухню, чтобы приготовить кофе. Пока закипала вода, он размышлял о странных событиях дня. Все, что он узнал, только усилило его подозрения о том, что Академия Блэквуд была чем-то гораздо более зловещим, чем престижная школа для одаренных детей.

Эти книги в библиотеке, загадочный "Протокол Лазаря", закрытая секция, разговор с доктором Вейл о "когнитивном резонансе" и "психологической мимикрии"… Все указывало на то, что академия занималась чем-то, что в лучшем случае было сомнительным с этической точки зрения, а в худшем – откровенно опасным.

И в центре всего этого оказался Итан – его травмированный, уязвимый сын, который, по словам доктора Вейл, обладал "исключительными способностями" именно в тех областях, которые ценила эта странная система.

Кофемашина подала сигнал о готовности напитка. Дэниел взял чашку и вышел на небольшой балкон, примыкающий к гостиной. Вечер был холодным, но ему нужен был свежий воздух. Он смотрел на темные воды океана, пытаясь собрать воедино разрозненные кусочки информации, которые получил за последние два дня.

Что он знал наверняка? Академия использовала нестандартные психологические методики, направленные на развитие способностей к манипуляции и контролю. Студенты проявляли неестественно высокий уровень дисциплины и концентрации. Существовала какая-то система отбора, выделявшая особенно "перспективных" учеников для специальной подготовки. И его сын, по-видимому, привлек внимание этой системы.

Что еще? Профессор Миллер, его предшественник, внезапно ушел после того, как "задавал слишком много вопросов". Существовала запертая секция библиотеки, доступ к которой строго контролировался. И был этот загадочный "Протокол Лазаря", упоминание которого вызывало такую острую реакцию у сотрудников академии.

Дэниел вздохнул, глядя на темный горизонт. Что ему делать? Уехать немедленно, забрав Итана с собой? Но куда? У них не было ни дома, ни средств к существованию вне стен академии. К тому же, Итан, похоже, был искренне заинтересован в обучении здесь. Впервые за долгое время он проявлял энтузиазм к чему-то.

Возможно, стоило продолжить расследование, собрать больше информации, прежде чем принимать такое радикальное решение? Но не подвергал ли он этим своего сына еще большему риску?

Звук открывающейся двери прервал его размышления. Дэниел вернулся в гостиную и увидел Итана, который как раз вешал свой блейзер на крючок у входа.

– Привет, – сказал Дэниел, стараясь звучать непринужденно. – Как прошло мероприятие?

Итан повернулся, и Дэниел с тревогой отметил, что что-то в его сыне изменилось. Это было не что-то очевидное – скорее, едва уловимая разница в осанке, в выражении лица, в том, как он держал себя. Более прямая спина, более уверенный взгляд, более… контролируемые движения.

– Было… информативно, – ответил Итан, и даже его голос звучал немного иначе – более размеренно, с лучшей артикуляцией.

– Что именно вы делали? – Дэниел прошел на кухню, Итан последовал за ним.

– В основном, знакомились друг с другом. Софи и несколько старших студентов рассказывали о неофициальной стороне жизни в академии. Традициях, негласных правилах, – Итан открыл холодильник и достал бутылку воды. – А еще мы делали некоторые упражнения.

– Упражнения? – Дэниел старался, чтобы его голос звучал заинтересованно, но не встревоженно.

– Да, что-то вроде психологических игр, – Итан отпил воды. – Техники для лучшего понимания людей, считывания их реакций. Было довольно увлекательно.

– Звучит интересно, – кивнул Дэниел, внимательно наблюдая за сыном. – Я сегодня разговаривал с доктором Вейл. Она упомянула, что хочет включить тебя в какую-то специальную программу.

Итан оживился.

– Да, она говорила мне об этом. Расширенная когнитивная подготовка. Это для студентов, которые показывают особые способности в… определенных областях.

– И ты заинтересован?

– Конечно, – Итан посмотрел на отца с легким удивлением. – Это шанс выделиться. Доктор Вейл сказала, что студенты из этой программы часто привлекают внимание членов Совета. Это может открыть множество дверей в будущем.

Дэниел почувствовал, как его беспокойство усиливается. Итан всегда был амбициозным, но никогда раньше не проявлял такого интереса к социальным связям и влиянию.

– Что еще она говорила? – спросил он, стараясь звучать непринужденно.

Итан пожал плечами.

– Что у меня есть потенциал. Что я мог бы многого достичь, если развивать свои способности правильным образом. Что я мог бы стать частью чего-то большего, – он сделал паузу. – И что некоторые члены Совета уже проявили интерес к моим результатам.

– Кто именно?

– Она не назвала имен, – Итан поставил пустую бутылку на столешницу. – Но Софи упоминала, что один из них – Александр Монро-старший. Кажется, его сын учится здесь.

– Да, я встречал его на лекции, – кивнул Дэниел, вспоминая холодного, расчетливого юношу с неестественно взрослой манерой говорить. – Итан, ты не чувствуешь, что все происходит слишком быстро? Мы здесь всего два дня, а тебя уже хотят включить в какие-то специальные программы…

– Это плохо? – Итан слегка нахмурился. – Разве не для этого мы сюда приехали? Чтобы я получил лучшее образование, раскрыл свой потенциал?

– Конечно, но…

– Тогда в чем проблема? – Итан смотрел на отца с легким вызовом, который был новым в его поведении. – Ты же сам психолог. Ты должен понимать ценность раннего выявления и развития способностей.

Дэниел глубоко вздохнул. Прямая конфронтация могла только оттолкнуть сына.

– Ты прав, – сказал он наконец. – Я просто хочу убедиться, что ты не чувствуешь давления. Что это действительно то, чего ты хочешь.

– Я хочу этого, – твердо ответил Итан. – И я думаю, что это хорошая возможность для нас обоих. Для тебя – начать новую жизнь после… всего, что случилось. И для меня – найти свой путь.

Дэниел кивнул, не зная, что еще сказать. Его сын менялся на его глазах, и он не был уверен, были ли эти изменения результатом естественной адаптации к новой среде или чего-то более зловещего.

– Я поддержу любое твое решение, – сказал он наконец. – Просто… будь осторожен, хорошо? Не все, что блестит, золото.

Итан улыбнулся – странной, почти снисходительной улыбкой, которая выглядела неуместно на его молодом лице.

– Не беспокойся, пап. Я умею отличать золото от подделки.

С этими словами он направился к своей комнате, оставив Дэниела стоять на кухне с чувством, что он теряет связь со своим сыном быстрее, чем мог предположить.

Ночью Дэниел не мог заснуть. Он лежал в постели, глядя в потолок, слушая отдаленный шум волн и перебирая в уме события последних дней. Что-то не давало ему покоя – какая-то деталь, которую он упустил, фрагмент головоломки, который не удавалось поставить на место.

Он встал, накинул халат и вышел в гостиную, стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить Итана. Подойдя к окну, он отодвинул штору и посмотрел на ночной кампус.

Несмотря на поздний час, не все окна были темными. В главном здании свет горел в нескольких кабинетах, включая, как заметил Дэниел, окна административного крыла, где располагался офис Элеоноры Витт. Что она делала там так поздно?

Внезапно его внимание привлекло движение на дорожке, ведущей от главных ворот к административному крылу. Черный автомобиль – не тот, что привез их с Итаном, но похожий – медленно двигался по гравийной дорожке, фары выключены. Он остановился у бокового входа в главное здание.

Из машины вышел мужчина в темном костюме. Высокий, с военной выправкой, его лицо было плохо различимо в темноте. Он быстро огляделся, затем поднялся по ступеням и исчез внутри здания.

Дэниел нахмурился. Поздний посетитель в месте, столь изолированном от внешнего мира, казался подозрительным. Он решил, что это стоит проверить.

Одевшись, он тихо вышел из апартаментов и направился к главному зданию. Ночной воздух был холодным и влажным, туман начал подниматься от океана, окутывая кампус призрачной вуалью.

Дэниел выбрал путь через крытую галерею, соединяющую преподавательский корпус с главным зданием. Двигаясь осторожно, он старался держаться в тени, избегая мест, где могли быть установлены камеры наблюдения.

Внутри главного здания было тихо и темно, лишь тусклые аварийные огни освещали коридоры. Дэниел знал, где находится административное крыло – он был там днем, когда посещал офис доктора Вейл.

Двигаясь максимально бесшумно, он приблизился к ряду кабинетов, где располагался офис ректора. Из-под двери пробивалась полоска света, и доносились приглушенные голоса.

Дэниел замер, прислушиваясь. Он различал два голоса: один принадлежал Элеоноре, второй – мужчине, которого он не мог идентифицировать.

– …результаты превосходят ожидания, – говорила Элеонора. – Особенно у нового ученика, Итана Фроста. Его показатели когнитивного резонанса одни из самых высоких, что мы видели за последние годы.

– Это подтверждено? – спросил мужской голос, глубокий и властный.

– Доктор Вейл провела полное оценивание сегодня утром. Потенциал исключительный.

– И его отец? Он не создаст проблем?

Пауза.

– Профессор Фрост… любопытен. Задает вопросы. Уже интересовался "Протоколом Лазаря".

Дэниел напрягся. Они говорили о нем.

– Это может стать проблемой, – голос мужчины стал жестче. – Мы не можем допустить повторения ситуации с Миллером.

– Я контролирую ситуацию, – уверенно ответила Элеонора. – Фрост умен, но уязвим. Его травма делает его… управляемым.

– А мальчик? Он поддается влиянию?

– Более чем. Его потеря матери создала идеальную почву. Он ищет структуру, авторитет, направление. И, что самое важное, он жаждет признания. Я уже поручила Софи Чен начать первичную работу с ним.

– Чен? – в голосе мужчины звучало удивление. – Она не проявляла особого энтузиазма в роли наставника раньше.

– В этом случае она сама проявила инициативу, – Элеонора сделала паузу. – Что меня немного беспокоит. Но ее способности несомненны, и она добилась исключительных результатов в собственной подготовке.

– Держите ее под наблюдением, – приказал мужчина. – И активизируйте "Протокол Лазаря" для мальчика как можно скорее. Совет хочет увидеть результаты к концу семестра.

– Так быстро? – в голосе Элеоноры прозвучало сомнение. – Обычно мы даем более длительный период адаптации…

– Времени нет, – резко прервал ее мужчина. – События развиваются быстрее, чем мы предполагали. Нам нужны новые активы, готовые к полевой работе. Особенно с такими показателями, как у этого мальчика.

– Я понимаю, – голос Элеоноры стал более официальным. – Мы ускорим процесс. Но должна предупредить: это увеличивает риски. Психологическая стабильность…

– Стабильность – это роскошь, которую мы не можем себе позволить, – отрезал мужчина. – Действуйте согласно инструкциям, доктор Витт. И убедитесь, что отец не вмешивается.

– Как прикажете, мистер Монро.

Дэниел почувствовал, как кровь стынет в жилах. Монро – тот самый Монро, чей сын учился в академии и проявлял интерес к манипулятивным техникам. И теперь этот человек отдавал приказы о применении какого-то загадочного протокола к его сыну, говоря о нем как об "активе" для "полевой работы".

Он услышал шаги, приближающиеся к двери, и быстро отступил в ближайшую нишу, где стояла скульптура какого-то древнегреческого философа.

Дверь кабинета открылась, и вышли двое: Элеонора Витт и высокий мужчина в дорогом костюме. Его седые волосы были коротко подстрижены, а на лице выделялись те же острые черты, что и у его сына, которого Дэниел видел на лекции.

– Мартин проводит вас, – сказала Элеонора, и из тени вышел еще один человек – крупный мужчина с военной выправкой, которого Дэниел видел выходящим из автомобиля.

– Нет необходимости, – отмахнулся Монро. – Я знаю дорогу.

– Как пожелаете, – Элеонора слегка склонила голову. – До следующего отчета.

Монро кивнул и направился к выходу в сопровождении молчаливого Мартина. Элеонора осталась стоять в коридоре, глядя им вслед. Затем, к ужасу Дэниела, она повернулась в его сторону.

– Вы можете выйти, профессор Фрост, – сказала она спокойно. – Я знаю, что вы здесь.

Дэниел замер, не зная, что делать. Как она узнала о его присутствии? Была ли здесь еще одна камера, которую он не заметил?

– Не заставляйте меня повторять, – голос Элеоноры стал жестче. – Это только усложнит ситуацию. Для вас и для вашего сына.

Упоминание Итана заставило Дэниела выйти из своего укрытия. Он медленно шагнул в тусклый свет коридора, лихорадочно соображая, как объяснить свое присутствие здесь в столь поздний час.

– Доктор Витт, – начал он. – Я просто…

– Подслушивали частный разговор? – закончила она за него, ее голубые глаза холодно сверкнули. – Это не самое мудрое решение, профессор.

– Я не мог заснуть и решил прогуляться, – солгал Дэниел. – Увидел свет в ваших окнах и подумал, что могу задать вам несколько вопросов о курсе…

– В два часа ночи? – Элеонора приподняла бровь. – Я ценю ваш энтузиазм, но не думаю, что это правдоподобное объяснение.

Она сделала шаг к нему, и Дэниел почувствовал странный импульс отступить, хотя она была ниже его почти на голову.

– Сколько вы услышали? – спросила она прямо.

Дэниел решил, что отрицание будет бессмысленным.

– Достаточно, – ответил он. – Достаточно, чтобы понять, что вы планируете что-то для моего сына. Что-то, что вы называете "Протоколом Лазаря". Что-то, для чего вы используете его травму, потерю матери.

Элеонора долго смотрела на него, ее лицо было непроницаемым.

– Присядьте, профессор, – она указала на скамью у стены. – Нам нужно поговорить.

Дэниел медленно опустился на скамью, Элеонора села рядом, сохраняя дистанцию.

– Вы не понимаете, во что ввязались, придя в Академию Блэквуд, – начала она. – Это не просто школа. Это… назовем это инкубатором. Мы выявляем особенных людей – тех, кто обладает способностями влиять на других, формировать их восприятие, направлять их действия. И мы развиваем эти способности.

– Для чего? – спросил Дэниел, хотя уже догадывался об ответе.

– Для того, чтобы создать новую элиту, – ответила Элеонора просто. – Людей, которые будут формировать будущее мира не с помощью грубой силы или денег, а через понимание человеческой психологии. Через способность видеть рычаги влияния и использовать их.

– Вы говорите о манипуляции сознанием.

– Я говорю о более эффективной форме лидерства, – поправила его Элеонора. – Мир всегда управлялся теми, кто умел влиять на других. Мы просто делаем этот процесс более… научным.

– И мой сын…

– Ваш сын обладает исключительным потенциалом, – глаза Элеоноры оживились. – Его способность к эмпатии, к распознаванию и адаптации к эмоциональным состояниям других людей превосходит большинство студентов, которых мы когда-либо тестировали. С правильным обучением он может стать одним из самых влиятельных людей своего поколения.

– Или одним из самых опасных, – заметил Дэниел.

Элеонора слегка улыбнулась.

– Сила и опасность часто идут рука об руку, профессор. Вопрос в том, как эта сила направляется.

– И кто ее направляет, – добавил Дэниел. – Люди вроде Монро?

Улыбка Элеоноры погасла.

– Мистер Монро – влиятельный член нашего Совета. И один из наших самых успешных выпускников. Его достижения в бизнесе и политике говорят сами за себя.

– И что такое "Протокол Лазаря"? – Дэниел решил перейти к самому важному.

Элеонора долго молчала, изучая его лицо.

– Это наша самая продвинутая методика, – сказала она наконец. – Техника глубокой трансформации личности. Мы называем ее так, потому что, в некотором смысле, человек, прошедший через нее, перерождается. Старая личность "умирает", и рождается новая – более сильная, более целеустремленная, более способная к влиянию.

– Звучит как промывание мозгов, – заметил Дэниел.

– Это трансформация, – возразила Элеонора. – Все великие лидеры в истории проходили через подобную трансформацию – через кризис, через испытание, которое меняло их фундаментально. Мы просто сделали этот процесс более… контролируемым.

Дэниел почувствовал растущий ужас.

– И вы хотите применить это к моему сыну? Изменить его личность?

– Мы хотим раскрыть его истинный потенциал, – ответила Элеонора. – Помочь ему стать тем, кем он может быть. Тем, кем он должен быть.

– Без моего согласия? Без его согласия?

– Мы никогда не действуем без согласия, профессор, – Элеонора покачала головой. – Но согласие может принимать разные формы. Иногда оно выражается не в словах, а в действиях. В выборе, который человек делает, приходя в Академию Блэквуд.

– Мы не знали, на что соглашаемся, – возразил Дэниел.

– Возможно, – Элеонора встала. – Но теперь знаете. И теперь у вас есть выбор.

– Какой выбор?

– Вы можете принять нашу философию, стать частью того, что мы строим. Использовать свои таланты в психологии, чтобы помочь нам совершенствовать наши методики. Помочь своему сыну раскрыть его потенциал, – она сделала паузу. – Или вы можете противостоять нам. Но я должна предупредить: это не будет мудрым решением. Ни для вас, ни для Итана.

– Это угроза? – Дэниел тоже встал, глядя на нее сверху вниз.

– Это констатация факта, – ответила Элеонора невозмутимо. – Вы подписали контракт, профессор Фрост. С серьезными финансовыми последствиями в случае его расторжения. У вас нет ресурсов, чтобы уйти. Нет поддержки вне этих стен. И, что более важно, ваш сын уже проявил интерес к нашим методикам. Он жаждет того, что мы можем предложить.

Она сделала еще один шаг к нему.

– Подумайте об этом, профессор. Действительно ли вы хотите лишить его этой возможности? Возможности стать кем-то значимым, влиятельным? Возможности преодолеть травму потери матери и превратить свою боль в силу?

Дэниел не нашелся с ответом. Слова Элеоноры били точно в цель – в его собственное чувство вины за состояние сына, в его желание помочь Итану оправиться от потери, в его амбиции для будущего своего ребенка.

– Я… мне нужно подумать, – сказал он наконец.

– Разумное решение, – Элеонора кивнула. – Но не затягивайте. События развиваются быстро, как вы слышали. И я бы не хотела, чтобы вы… оказались не на той стороне истории.

С этими словами она повернулась и направилась обратно к своему кабинету.

– Доктор Витт, – окликнул ее Дэниел. – Что случилось с профессором Миллером? На самом деле?

Элеонора остановилась, но не обернулась.

– Он сделал свой выбор, профессор Фрост, – сказала она тихо. – Надеюсь, вы сделаете более мудрый.

Она вошла в свой кабинет и закрыла дверь, оставив Дэниела стоять одного в полутемном коридоре.

По пути обратно в свои апартаменты он не мог избавиться от ощущения, что только что получил нечто вроде ультиматума. Сотрудничать с системой, которая планировала использовать его сына как "актив", или столкнуться с неназванными, но явно неприятными последствиями.

Когда он вернулся в свою комнату, то долго сидел на краю кровати, глядя в окно на темный океан. Звук падающего тела снова зазвучал в его ушах – последний звук, который издала Ребекка в этом мире. И впервые Дэниел подумал, что, возможно, его жена знала что-то, чего не знал он. Что, может быть, она тоже столкнулась с выбором, который оказался невыносимым.

И теперь, в двухстах милях от места ее смерти, в странной школе на краю утеса, он столкнулся с подобным выбором. И от его решения зависело не только его собственное будущее, но и судьба его сына.

ЧАСТЬ II: РАССЛЕДОВАНИЕ

Глава 5: Первое открытие

Утро наступило слишком быстро. Дэниел обнаружил себя лежащим полностью одетым на кровати – он, должно быть, провалился в беспокойный сон после возвращения в свои апартаменты. События прошлой ночи – подслушанный разговор, конфронтация с Элеонорой – казались почти нереальными в бледном свете осеннего утра, просачивающегося сквозь шторы.

Но он знал, что все это произошло. Угроза, завуалированная в словах Элеоноры, все еще звучала в его ушах: "Вы можете противостоять нам. Но я должна предупредить: это не будет мудрым решением. Ни для вас, ни для Итана."

Дэниел поднялся и подошел к окну. Туман, поднимавшийся от океана прошлой ночью, все еще окутывал кампус, придавая готическим зданиям еще более зловещий вид. Где-то там, в одном из этих зданий, находился Итан – его сын, который, по словам Элеоноры, уже проявил интерес к методикам академии и "жаждал того, что они могут предложить".

Раздался стук в дверь его спальни.

– Пап? Ты встал? – голос Итана звучал бодро. – Я ухожу на занятия.

Дэниел открыл дверь. Итан стоял в коридоре, уже одетый в школьную форму, с рюкзаком через плечо. Что-то в его осанке, в выражении лица снова поразило Дэниела – едва уловимые изменения, которые, тем не менее, делали его сына почти незнакомцем.

– Доброе утро, – сказал Дэниел, пытаясь звучать нормально. – Ты рано.

– У меня встреча с доктором Вейл перед занятиями, – ответил Итан. – Она хочет обсудить мое расписание для специальной программы.

Дэниел почувствовал, как его сердце сжалось. Итан уже принял решение, не спрашивая его мнения.

– Я думал, мы обсудим это вместе, – сказал он осторожно.

Итан слегка нахмурился.

– А что обсуждать? Это отличная возможность. К тому же, я подумал, что ты будешь только за, учитывая, что ты тоже психолог, – он поправил рюкзак. – Или ты против?

В глазах сына появился вызов, которого Дэниел раньше не видел. Прямая конфронтация могла только оттолкнуть его, сделать более восприимчивым к влиянию Элеоноры и ее команды.

– Нет, не против, – ответил он после паузы. – Просто хотел быть частью процесса.

Выражение лица Итана смягчилось.

– Извини. Я не подумал, – он сделал паузу. – Может, ты хочешь пойти со мной? Поговорить с доктором Вейл вместе?

Это был шанс. Возможность быть ближе к тому, что планировала академия для его сына.

– Да, это было бы хорошо, – Дэниел кивнул. – Дай мне пять минут, чтобы привести себя в порядок.

Пятнадцать минут спустя они уже шли через туманный кампус к главному зданию. Дэниел воспользовался возможностью, чтобы осторожно расспросить сына.

– Как ты познакомился с Софи Чен? – спросил он как бы между прочим.

– Она сама подошла ко мне в первый день, – ответил Итан. – Сказала, что заметила меня во время оценочных тестов. Что у меня "интересный профиль".

– Интересный профиль?

Итан пожал плечами.

– Что-то связанное с моими результатами. Она не объясняла подробно, но сказала, что я показал необычные способности к… как она это назвала? "Эмоциональному считыванию и адаптивному резонансу".

Дэниел кивнул, запоминая термины. Всё та же странная терминология, которую он слышал от студентов и преподавателей.

– И что она рассказывала вчера вечером, на этом мероприятии для новых студентов?

– В основном, о неофициальной стороне академии. Традиции, негласные правила, кто есть кто среди преподавателей и студентов, – Итан сделал паузу. – И о возможностях, которые открываются перед теми, кто проявляет особые… таланты.

– Какие возможности?

– Контакты с влиятельными людьми. Стажировки в крупных компаниях и политических организациях. Специальные тренинги, которые не входят в официальную программу.

Они подошли к главному зданию, и Дэниел почувствовал, как напрягается при виде массивного готического строения. Здесь, прошлой ночью, Элеонора Витт фактически угрожала ему, говоря о судьбе его сына как о чем-то, что уже решено без его участия.

Офис доктора Вейл был так же безупречен, как и днем ранее. Сама Лиза встретила их с профессиональной улыбкой, хотя Дэниел заметил легкое удивление в ее глазах при виде его.

– Профессор Фрост, не ожидала вас увидеть, – сказала она, указывая им на кресла. – Но я рада, что вы проявляете такой интерес к академической жизни Итана.

– Естественно, – ответил Дэниел. – В конце концов, речь идет о специализированной программе, которая повлияет на его будущее.

– Именно так, – Лиза кивнула с серьезным видом. – И потенциально очень положительно повлияет.

Она открыла папку, лежащую перед ней.

– Я составила предварительное расписание для Итана. Три раза в неделю, после основных занятий. Программа включает в себя как индивидуальные сессии со мной, так и групповые занятия с другими одаренными студентами, – она протянула им распечатанные листы. – Вот полный план на семестр.

Дэниел просмотрел документ. Названия курсов были сформулированы расплывчато и в то же время интригующе: "Расширенная эмпатия", "Техники когнитивного влияния", "Адаптивные коммуникационные стратегии". Ничего, что явно указывало бы на манипуляцию или контроль, но читая между строк, он видел, что именно это и было целью.

– Это выглядит… интенсивно, – заметил он, возвращая документ. – Не помешает ли это основной учебной программе?

– Напротив, – улыбнулась Лиза. – Навыки, которые Итан приобретет на этих занятиях, помогут ему лучше усваивать любую информацию. Улучшат его концентрацию, память, аналитические способности.

– Звучит здорово, – сказал Итан с энтузиазмом. – Когда я могу начать?

– Сегодня, если хочешь, – ответила Лиза. – У нас как раз есть вводное занятие по эмпатическому считыванию после обеда.

Дэниел наблюдал за обменом репликами с растущим беспокойством. Его сын был явно заинтересован, почти взволнован перспективой этих странных занятий. А Лиза Вейл смотрела на Итана с тем же выражением, с которым ученый мог бы смотреть на особенно перспективный экспериментальный образец.

– А родительское согласие? – спросил Дэниел. – Насколько я понимаю, для включения несовершеннолетнего ученика в специализированную программу требуется подпись родителя или опекуна.

Лиза перевела взгляд на него, и в ее глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на раздражение.

– Разумеется, – она достала из папки еще один документ. – Вот форма согласия. Вы можете ознакомиться с ней сейчас или взять с собой и вернуть позже.

Дэниел взял документ. Это была стандартная форма согласия, хотя и с некоторыми необычными формулировками. Особенно привлек его внимание пункт о "применении экспериментальных образовательных методик" и "возможной временной дезориентации или эмоциональной нестабильности как части процесса адаптации".

– Я бы хотел изучить это более внимательно, – сказал он, складывая документ. – И, возможно, задать несколько вопросов о конкретных методиках, которые будут применяться.

– Конечно, – Лиза кивнула с профессиональной улыбкой, но ее глаза оставались холодными. – Хотя я должна предупредить, что места в программе ограничены. И, учитывая результаты Итана, на его место уже есть другие кандидаты.

– Пап, – Итан повернулся к нему с тревогой в глазах. – Я действительно хочу быть частью этой программы. Пожалуйста.

Дэниел почувствовал себя в ловушке. Отказ мог оттолкнуть сына еще дальше и, возможно, подтолкнуть его к еще более рискованным решениям. Согласие же означало отдать Итана в руки людей, которые видели в нем "актив" для какой-то неизвестной "полевой работы".

– Давайте сделаем так, – предложил он, обращаясь к Лизе. – Итан может посетить сегодняшнее вводное занятие в качестве наблюдателя, без официального зачисления в программу. А я тем временем изучу форму согласия и подготовлю свои вопросы.

Лиза и Итан обменялись быстрыми взглядами, которые Дэниел не смог интерпретировать. Затем Лиза кивнула.

– Это разумный компромисс, – согласилась она. – Итан, занятие начинается в два часа, в аудитории B-13. Это в восточном крыле, на цокольном этаже.

– Я найду, – кивнул Итан. – Спасибо, доктор Вейл.

Когда они вышли из офиса, Итан повернулся к отцу.

– Спасибо, что не отказал сразу, – сказал он. – Это действительно важно для меня.

– Я знаю, – Дэниел положил руку на плечо сына. – Я просто хочу убедиться, что мы понимаем, во что ввязываемся.

– Ты слишком много беспокоишься, – Итан слабо улыбнулся. – Это же не какой-то зловещий эксперимент. Просто продвинутая образовательная программа.

Дэниел кивнул, не желая спорить. Если бы Итан знал о том, что он подслушал прошлой ночью, о разговоре о "Протоколе Лазаря" и "активах для полевой работы", возможно, он был бы не так уверен.

– Мне пора на занятия, – сказал Итан, глядя на часы. – Увидимся за обедом?

– Да, конечно, – Дэниел смотрел, как сын уходит по коридору, смешиваясь с другими учениками в одинаковой форме. Он выглядел как один из них – дисциплинированный, целеустремленный, с безупречной осанкой. И это пугало Дэниела больше всего.

У Дэниела была утренняя лекция, но он едва мог сосредоточиться на материале. Его мысли постоянно возвращались к подслушанному разговору, к загадочному "Протоколу Лазаря", к странным изменениям, которые он замечал в своем сыне.

После лекции он решил, что ему нужна более конкретная информация. Если он собирался защитить Итана, ему требовалось точно знать, с чем он имеет дело. И для этого ему нужен был доступ к запертой секции библиотеки, которую он заметил днем ранее.

Но как туда попасть? Электронный замок требовал карту-ключ с соответствующим уровнем доступа, которой у него не было. И он был уверен, что Маргарет Пирс, главный библиотекарь, не предоставит ему такой доступ, особенно после его вопросов о "Протоколе Лазаря".

Дэниел направился в столовую, надеясь найти там Итана. Вместо этого он увидел за одним из столиков Софи Чен, сидящую в одиночестве с книгой. Это был шанс узнать больше о ее намерениях относительно его сына.

– Мисс Чен, – сказал он, подходя к ее столику. – Можно присоединиться?

Софи подняла глаза от книги и слегка улыбнулась.

– Профессор Фрост, – она указала на свободный стул. – Пожалуйста.

Дэниел сел напротив нее, отмечая название книги, которую она читала: "Эмоциональное воздействие: структура и применение". Еще один текст из той странной коллекции в библиотеке.

– Интересное чтение? – спросил он, кивая на книгу.

– Довольно техническое, – ответила Софи, закрывая том. – Но полезное для понимания методологии академии.

– Методологии, которую вы представляли моему сыну вчера вечером?

Глаза Софи слегка сузились, но ее улыбка не дрогнула.

– Вы прямолинейны, профессор. Это редкое качество в Академии Блэквуд, – она сделала паузу. – Да, я рассказывала Итану о некоторых аспектах нашего обучения. Но только в общих чертах. Он талантливый молодой человек с большим потенциалом.

– И что именно вы надеетесь получить, взяв его под свое крыло?

Вместо того чтобы оскорбиться, Софи рассмеялась – коротким, почти горьким смехом.

– Вы думаете, у меня есть скрытые мотивы? – она покачала головой. – Может быть. Но не те, которые вы предполагаете.

– Тогда просветите меня.

Софи огляделась, затем наклонилась ближе.

– Профессор Фрост, Академия Блэквуд – это не то место, которым кажется. Методики, которым здесь обучают, могут быть… опасными в неправильных руках. Или для неподготовленного ума, – она сделала паузу. – Ваш сын попал на радар определенных людей. Влиятельных людей. И они не всегда заботятся о благополучии своих… подопечных.

– Вы говорите о Монро?

Софи напряглась.

– Вы хорошо информированы, – сказала она тихо. – Да, Александр Монро-старший проявил особый интерес к результатам Итана. А его сын уже начал… скажем так, устанавливать контакт.

– И в чем заключается ваша роль во всем этом?

Софи долго смотрела на него, словно оценивая, насколько ему можно доверять.

– Скажем так, у меня есть причины не доверять методам Монро и его окружения, – ответила она наконец. – И я предпочла бы, чтобы такие студенты, как Итан, не становились их… инструментами.

– Вы имеете в виду "Протокол Лазаря"?

Глаза Софи расширились.

– Вы знаете о нем? – прошептала она.

– Немного, – ответил Дэниел. – Я знаю, что это какая-то программа глубокой психологической трансформации. И что ее планируют применить к Итану.

Софи побледнела.

– Если это так, то ситуация еще серьезнее, чем я думала, – она покачала головой. – "Протокол Лазаря" используется только в исключительных случаях. Для студентов с высочайшим потенциалом. Или для тех, кто требует… значительной перестройки личности.

– Что конкретно он делает? – спросил Дэниел, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

– Я не знаю всех деталей, – ответила Софи. – Студентам не дают полной информации. Но я видела результаты. Люди меняются… фундаментально. Их базовые ценности, эмоциональные реакции, даже память о прошлом – все реструктурируется, чтобы создать личность, полностью преданную целям Совета.

– И вы хотите защитить Итана от этого?

– Я хочу дать ему выбор, – сказала Софи серьезно. – Настоящий выбор, основанный на полной информации, а не на манипуляции его травмой и желанием признания.

Дэниел внимательно изучал ее лицо, пытаясь определить, говорит ли она правду. Что-то в ее глазах, в напряжении вокруг рта заставляло его думать, что она искренна. По крайней мере, отчасти.

– Мне нужно больше информации, – сказал он наконец. – Конкретные детали о том, что они планируют для Итана. О том, что такое "Протокол Лазаря" на самом деле.

– Эта информация хранится в специальной секции библиотеки, – ответила Софи. – За электронной дверью. Но вам понадобится ключ-карта с высоким уровнем доступа, чтобы попасть туда.

– И у вас нет такого доступа?

Софи покачала головой.

– Только преподаватели и члены Совета. Ни один студент, даже из специальных программ, не имеет доступа к этим материалам.

Дэниел задумался. Ему нужен был союзник среди персонала, кто-то, кто мог бы предоставить ему доступ или помочь обойти систему безопасности. Но кому он мог доверять?

– Есть кто-то, кто может помочь, – сказала Софи, словно читая его мысли. – Мартин Грей, глава службы безопасности.

– Глава службы безопасности? – удивился Дэниел. – Почему он станет помогать нарушить правила?

– У Мартина… сложные отношения с академией, – объяснила Софи. – Он работает здесь уже десять лет, но в последнее время начал задавать вопросы. Особенно после случая с его братом.

– Его братом?

Софи сделала паузу, словно решая, сколько можно рассказать.

– Его младший брат был студентом здесь пять лет назад. Очень перспективный, как говорят. Один из первых, кто прошел через "Протокол Лазаря", – она сделала паузу. – Он не выдержал. Сломался психологически. Сейчас находится в специализированном учреждении, не узнает даже собственного брата.

Дэниел почувствовал, как внутри него все холодеет.

– И Мартин продолжает работать здесь? Почему?

– Чтобы быть ближе к тем, кто ответственен за состояние его брата, – ответила Софи. – И, возможно, чтобы предотвратить подобные случаи в будущем.

Она достала из кармана небольшой блокнот, написала что-то и протянула вырванный листок Дэниелу.

– Вот его рабочий график на сегодня. Он будет проводить обход в восточном крыле, рядом с техническими помещениями, в четыре часа. Если вы хотите поговорить с ним без свидетелей, это будет лучшее время.

Дэниел взял листок, удивляясь осведомленности Софи о графике сотрудников службы безопасности.

– Почему вы помогаете мне?

Софи смотрела на него долгим, оценивающим взглядом.

– Скажем так: не все студенты Академии Блэквуд слепо следуют ее идеологии, – она встала, собирая свои вещи. – Будьте осторожны, профессор Фрост. И помните: в этих стенах никому нельзя полностью доверять, – она сделала паузу. – Даже мне.

С этими словами она ушла, оставив Дэниела размышлять над ее предупреждением и информацией, которую она предоставила.

В четыре часа Дэниел находился в восточном крыле главного здания, недалеко от технических помещений. Эта часть академии была менее элегантной, чем парадные залы и учебные аудитории – обычные служебные коридоры с бетонными стенами, трубами под потолком и флуоресцентным освещением.

Он услышал приближающиеся шаги и отступил в тень. Мимо прошел крупный мужчина в черной форме службы безопасности – тот самый, которого Дэниел видел сопровождающим Александра Монро прошлой ночью.

– Мистер Грей? – окликнул его Дэниел, выступая из тени.

Мартин Грей резко обернулся, его рука автоматически метнулась к поясу, где, вероятно, обычно находилось оружие. Увидев Дэниела, он слегка расслабился, но его поза осталась настороженной.

– Профессор Фрост, – сказал он глубоким, хриплым голосом. – Что вы делаете в этой части здания?

– Ищу вас, вообще-то, – ответил Дэниел. – Мне сказали, что вы можете помочь с определенной… ситуацией.

Глаза Мартина сузились.

– Кто сказал?

– Софи Чен.

Это имя вызвало реакцию – легкое расширение зрачков, едва заметное напряжение челюсти.

– Чен направила вас ко мне? – он оглянулся, проверяя коридор. – Пойдемте. Здесь не место для разговоров.

Он повел Дэниела через лабиринт служебных коридоров в небольшое помещение, напоминающее комнату отдыха для персонала – несколько стульев, маленький стол, автомат с кофе и водой.

– Здесь нет камер, – сказал Мартин, закрывая дверь. – По крайней мере, официальных. За это я могу ручаться.

Он указал Дэниелу на стул.

– Итак, о какой "ситуации" идет речь?

Дэниел решил быть прямым.

– Мне нужен доступ к специальной секции библиотеки. Той, что за электронной дверью.

Мартин долго смотрел на него, затем хмыкнул.

– Вы либо очень храбрый, либо очень глупый, профессор, – сказал он. – Зачем вам это?

– Мой сын, – ответил Дэниел. – Я слышал разговор между доктором Витт и Александром Монро. Они планируют применить к Итану что-то, называемое "Протоколом Лазаря". Мне нужно знать, что это такое.

При упоминании протокола Мартин заметно напрягся. Его лицо, обычно бесстрастное, на мгновение исказилось от боли или гнева.

– "Протокол Лазаря", – повторил он тихо. – Они редко применяют его к новичкам. Ваш сын должен быть действительно… особенным.

– Так мне говорят, – кивнул Дэниел. – Что это такое, мистер Грей? Софи Чен упоминала случай с вашим братом…

Мартин резко встал, его кулаки сжались.

– Чен не имела права говорить о моем брате, – прорычал он. – Это личное дело.

– Я понимаю, – Дэниел старался говорить спокойно. – И я сожалею о том, что произошло. Но именно поэтому я обращаюсь к вам. Если есть риск, что мой сын пострадает так же, как ваш брат…

Мартин медленно опустился обратно на стул.

– Мой брат, Джейсон, был похож на вашего сына, – сказал он наконец. – Умный. Талантливый. С особыми способностями к… пониманию людей. Эмпатия, вот как они это называли, – он сделал паузу. – Он был гордостью семьи. Первым, кто поступил в престижную академию. Я тогда еще служил в морской пехоте.

Он провел рукой по коротко стриженным волосам.

– Когда я вернулся, он уже был в… учреждении. Не узнавал меня. Не узнавал никого. Врачи говорили о тяжелом психотическом эпизоде, о шизофрении. Но Джейсон никогда не проявлял признаков психических заболеваний, – его голос стал жестче. – Пока не попал в эту проклятую школу.

– И вы узнали о "Протоколе Лазаря"?

Мартин кивнул.

– Не сразу. Поначалу я верил официальной версии. Затем, нуждаясь в работе и желая быть ближе к брату, который остался в учреждении недалеко отсюда, я устроился в службу безопасности академии. И начал замечать… закономерности.

– Какие?

– Определенные студенты, особенно одаренные, внезапно менялись. Их личности, привычки, даже голос и манера речи становились другими. Как будто кто-то стер их и перезаписал, – Мартин сделал паузу. – А потом были другие, как мой брат. Те, у кого процесс пошел не так. Их тихо удаляли из школы. Списывали на болезнь, перевод, семейные обстоятельства.

Он посмотрел Дэниелу прямо в глаза.

– Если ваш сын намечен для "Протокола Лазаря", у вас мало времени. Они начнут с малого – техники расслабления, упражнения на концентрацию, кажущиеся безобидными психологические тесты. Затем перейдут к более глубоким методам – измененным состояниям сознания, внушению во время сна, контролируемой дезориентации. И наконец, когда субъект достаточно подготовлен, они применяют полный протокол.

– Что происходит во время полного протокола?

Мартин покачал головой.

– Я не знаю всех деталей. Эта информация доступна только членам Совета и высшему руководству. Но я знаю результаты, – он сделал паузу. – И я знаю, что если вы хотите спасти своего сына, вам нужно действовать быстро.

– Вы поможете мне? – прямо спросил Дэниел.

Мартин долго смотрел на него, словно взвешивая риски.

– Я помогу вам попасть в запретную секцию библиотеки, – сказал он наконец. – Но не из сочувствия к вам. Из-за мальчика. И из-за Джейсона.

Он достал из кармана электронный пропуск.

– Это мастер-ключ службы безопасности. Он открывает большинство дверей в академии, включая ту, что вас интересует. Но есть проблема – система фиксирует, когда и где используется каждый ключ. Если я просто дам его вам, они быстро узнают, кто предоставил доступ.

– Что вы предлагаете?

– Сегодня ночью. Во время моего дежурства. Я проведу вас, – Мартин сверился с часами. – Встретимся у северного входа в библиотеку в 1:30. В это время все должны быть в своих комнатах, даже сотрудники.

– А камеры?

– Я позабочусь о них, – ответил Мартин. – На пятнадцать минут система будет показывать записанное ранее изображение пустых коридоров. Этого должно хватить, чтобы мы проникли внутрь. Но как только мы окажемся в специальной секции, времени будет мало. Может быть, полчаса, не больше, прежде чем кто-то заметит несоответствие в системе наблюдения.

Дэниел кивнул.

– Спасибо. Я буду на месте.

Мартин встал.

– Одно условие, профессор Фрост, – сказал он серьезно. – Если мы найдем то, что ищем, если подтвердится, что ваш сын в опасности, вы должны сделать то, что я не смог для Джейсона. Вы должны увезти его отсюда. Как можно дальше и как можно быстрее.

– Но контракт…

– К черту контракт, – резко сказал Мартин. – Речь идет о жизни вашего сына. О его разуме. О том, кем он является. Никакие деньги не стоят этого.

Дэниел кивнул, понимая, что Мартин прав.

– Я сделаю все необходимое, – пообещал он. – Если Итан действительно в опасности, мы уедем.

Мартин изучал его лицо, словно оценивая искренность этого обещания.

– До ночи, профессор, – сказал он наконец. – И будьте осторожны. В этих стенах глаза и уши повсюду.

Остаток дня Дэниел провел, пытаясь вести себя нормально. У него была еще одна лекция, после которой он встретился с Итаном за ужином. Сын выглядел возбужденным и воодушевленным после посещения вводного занятия специальной программы.

– Это было потрясающе, пап, – говорил он, энергично жестикулируя, что было совсем не характерно для его обычно сдержанной манеры. – Мы делали упражнения на считывание эмоций по микровыражениям. Ты знаешь, что человеческое лицо может принимать более десяти тысяч различных выражений? И большинство из них длятся менее секунды.

– Да, я слышал об этом, – кивнул Дэниел, стараясь скрыть беспокойство за маской заинтересованности.

– И мы учились не только распознавать эти выражения, но и контролировать свои собственные, – продолжал Итан. – Доктор Вейл сказала, что я показал исключительные результаты для первого занятия.

– Это замечательно, – Дэниел попытался улыбнуться. – Что еще вы изучали?

– Техники быстрого установления раппорта с незнакомыми людьми. Зеркальное отражение языка тела, подстройку под темп речи и дыхания, использование определенных лингвистических конструкций, – Итан сделал паузу. – Я и раньше интуитивно использовал некоторые из этих техник, но никогда не осознавал их структуру. Теперь я понимаю, как они работают, и могу применять их намного эффективнее.

Дэниел слушал с растущим беспокойством. То, что описывал Итан, звучало как учебник по техникам манипуляции и межличностного влияния. Они действительно обучали подростков навыкам, которые в определенных контекстах могли бы считаться неэтичными или даже опасными.

– И как ты себя чувствовал после занятия? – осторожно спросил он. – Никакой усталости? Дезориентации?

Итан слегка нахмурился.

– Нет, ничего такого. Почему ты спрашиваешь?

– Просто такие интенсивные психологические упражнения иногда могут быть истощающими, – объяснил Дэниел. – Особенно для новичков.

– Я чувствую себя отлично, – Итан улыбнулся, но что-то в его улыбке показалось Дэниелу неестественным, словно сын теперь сознательно контролировал свои выражения лица. – На самом деле, я чувствую себя более… сосредоточенным. Более осознанным.

– Ты подписал какие-нибудь документы? – спросил Дэниел, стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.

Итан покачал головой.

– Нет, это было просто ознакомительное занятие. Доктор Вейл сказала, что для официального включения в программу нужно твое согласие, – он пристально посмотрел на отца. – Ты ведь подпишешь его, правда? Эта программа действительно может дать мне преимущество, которое я искал.

– Преимущество?

– В жизни, – пояснил Итан. – Понимание людей, умение влиять на них, направлять их действия… Это ведь самый ценный навык, не так ли? Особенно в современном мире.

Дэниел был поражен тем, насколько эти слова напоминали речь Элеоноры о "более эффективной форме лидерства". Казалось, его сын уже начал впитывать идеологию академии.

– Я все еще изучаю документы, – сказал Дэниел. – Давай поговорим об этом завтра, хорошо?

Итан кивнул, но Дэниел заметил легкое разочарование в его глазах.

– Конечно, – сказал он. – Только не затягивай. Доктор Вейл сказала, что места ограничены, и другие студенты очень заинтересованы.

После ужина Итан сообщил, что идет в библиотеку заниматься с группой других студентов, и Дэниел остался один в своих апартаментах. Он провел несколько часов, просматривая материалы курса, которые должен был преподавать на следующей неделе, хотя его мысли постоянно возвращались к предстоящей ночной операции.

Что он найдет в запретной секции библиотеки? И что будет делать, если информация подтвердит его худшие опасения?

Около полуночи Итан вернулся, выглядя уставшим, но довольным.

– Ты еще не спишь? – спросил он, увидев отца в гостиной с книгой в руках.

– Готовлюсь к лекциям, – ответил Дэниел. – Как прошли занятия?

– Продуктивно, – Итан зевнул. – Мы с Софи и несколькими другими студентами изучали материал по когнитивным структурам. Она действительно умна, пап. И очень хорошо объясняет сложные концепции.

– Я рад, что ты нашел хороших друзей, – сказал Дэниел, стараясь не показывать своего беспокойства при упоминании Софи. Насколько он мог доверять этой девушке? Действительно ли она хотела помочь Итану, или у нее были свои скрытые мотивы?

– Я, пожалуй, пойду спать, – сказал Итан, направляясь к своей комнате. – Завтра насыщенный день.

– Спокойной ночи, – Дэниел смотрел, как сын уходит, и чувствовал странную смесь любви и страха. Итан менялся на его глазах, и он не был уверен, были ли эти изменения к лучшему.

В 1:15 Дэниел тихо выскользнул из своих апартаментов. Итан крепко спал – он проверил, – и, если повезет, не заметит отсутствия отца.

Кампус ночью выглядел еще более зловещим, чем днем. Туман, поднимавшийся от океана, окутывал готические здания, создавая впечатление, что они плывут в молочно-белом море. Луна была почти полной, но ее свет казался размытым, приглушенным влажным воздухом.

Дэниел двигался тенями, избегая открытых пространств и камер наблюдения, о которых предупреждал его Мартин. Сердце колотилось в груди, адреналин обострил все чувства. Каждый звук – шелест листвы, далекий шум волн, скрип старого дерева – заставлял его замирать, ожидая разоблачения.

Но никто не остановил его. Никто не окликнул. Кампус был погружен в тишину, как будто весь персонал и все студенты действительно находились в своих комнатах, как и сказал Мартин.

Северный вход в библиотеку представлял собой небольшую боковую дверь, гораздо менее впечатляющую, чем главный портал. Дэниел подошел к ней ровно в 1:30 и замер в тени, ожидая Мартина.

Через несколько минут появилась массивная фигура охранника, двигающаяся с неожиданной для его комплекции легкостью.

– Профессор, – тихо сказал Мартин, подходя ближе. – Вы вовремя.

Он достал свой электронный ключ и провел им по считывателю. Дверь тихо щелкнула, открываясь.

– У нас пятнадцать минут, чтобы добраться до специальной секции, – сказал Мартин, пропуская Дэниела внутрь. – Камеры покажут записанное изображение до 1:45. После этого нам нужно быть внутри секции.

Они быстро двигались через темную библиотеку, освещая путь только маленьким фонариком, который Мартин держал низко к полу. Книжные полки отбрасывали длинные тени, создавая впечатление, что они идут через лес каменных деревьев.

Поднявшись на второй этаж, они направились к дальнему углу, где Дэниел ранее видел электронную дверь. Она была там, серая металлическая поверхность тускло поблескивала в свете фонарика.

Мартин снова использовал свой ключ, и дверь открылась с тихим шипением. За ней оказался короткий коридор, ведущий в небольшое помещение, заставленное металлическими шкафами и стеллажами. В отличие от основной библиотеки, здесь не было деревянных полок или антикварных книжных шкафов – только современные металлические конструкции, напоминающие армейские хранилища секретных документов.

– Архивы, – пояснил Мартин. – Здесь хранятся все документы о методиках академии, результатах их применения, истории экспериментов.

Он подошел к ближайшему шкафу и открыл его своим ключом.

– Нам нужно найти информацию о "Протоколе Лазаря", – сказал Дэниел, начиная просматривать ярлыки на папках и коробках.

– И о вашем сыне, – добавил Мартин. – Если он уже включен в программу, здесь должны быть документы с оценкой его потенциала и планом применения протокола.

Они работали молча, методично проверяя содержимое шкафов. Дэниел был поражен объемом и организацией материалов. Здесь были десятки, если не сотни папок с детальными отчетами о студентах, методиках, экспериментах. Некоторые документы датировались началом прошлого века, предполагая, что странная образовательная философия Академии Блэквуд имела гораздо более долгую историю, чем он предполагал.

– Здесь, – сказал Мартин через несколько минут, указывая на шкаф с маркировкой "Специальные протоколы". – Это должно быть то, что мы ищем.

Внутри шкафа находились папки, организованные в алфавитном порядке по названиям протоколов: "Аврора", "Геркулес", "Зеркало"… и, наконец, "Лазарь".

Дэниел взял толстую черную папку с маркировкой "Протокол Лазаря" и открыл ее. Внутри находились документы, разделенные на секции: "История и развитие", "Методология", "Результаты и анализ", "Текущие субъекты".

Он начал с методологии, бегло просматривая страницы в поисках ключевой информации. То, что он читал, заставляло его кровь стыть в жилах.

"Протокол Лазаря" представлял собой комплексную программу психологической реструктуризации личности, включающую элементы гипноза, нейролингвистического программирования, сенсорной депривации, контролируемого стресса и химического воздействия. Целью было создание "идеального агента влияния" – человека, способного не только манипулировать другими на глубоком психологическом уровне, но и полностью контролировать собственные эмоциональные реакции, перестраивать свою личность в зависимости от требований задачи.

Ключевым элементом протокола было то, что они называли "смертью эго" – процесс, в ходе которого изначальная личность субъекта фактически разрушалась, чтобы на ее месте могла быть сконструирована новая, более соответствующая целям программы. Это достигалось через серию интенсивных психологических испытаний, включающих изоляцию, дезориентацию, лишение сна и "эмоциональную перегрузку".

– Боже мой, – прошептал Дэниел, читая описание техник. – Это не образование. Это промывание мозгов в чистом виде.

– И хуже, – мрачно кивнул Мартин, просматривающий другую папку. – Посмотрите на статистику отказов. Почти 30% субъектов испытывают серьезные психологические нарушения во время или после процесса. Депрессия, психозы, суицидальные тенденции, полная диссоциация личности…

Дэниел перевернул страницу и замер, увидев фотографии. Молодые люди до и после прохождения протокола. Внешне они выглядели так же, но их глаза… В них было что-то холодное, отсутствующее, как будто что-то фундаментальное было извлечено из их сущности.

Он перешел к разделу "Текущие субъекты" и, к своему ужасу, обнаружил имя Итана в списке кандидатов, утвержденных для протокола. Рядом с его именем стояла пометка "Высший приоритет" и "Одобрено А.М." – Александром Монро, как предположил Дэниел.

Дальше шел подробный психологический профиль Итана, составленный доктором Вейл. Она описывала его как "идеального кандидата" благодаря его "высокому эмпатическому потенциалу, комбинированному с недавней травмой (потеря матери), создающей оптимальные условия для глубокой реструктуризации личности".

В документе также упоминалось, что первые подготовительные этапы протокола уже начались, с акцентом на "установление доверия и принятие методологии академии". Следующим шагом должно было стать "постепенное отделение субъекта от внешних привязанностей, особенно от отца".

– Они уже начали, – сказал Дэниел, чувствуя, как растет его ярость и отчаяние. – Они уже работают над тем, чтобы отдалить его от меня.

– Посмотрите здесь, – Мартин указал на другой документ, который нашел в шкафу. – Список выпускников, прошедших через "Протокол Лазаря". Имена, даты, текущие позиции.

Дэниел взял документ и начал просматривать его. Список был длинным, охватывающим несколько десятилетий. И позиции, которые занимали эти люди, заставили его замереть от шока.

Политики высшего уровня. Руководители крупнейших корпораций. Главы международных организаций. Влиятельные журналисты и медиа-магнаты. Все они были выпускниками Академии Блэквуд, прошедшими через "Протокол Лазаря". И все они занимали позиции, позволяющие им формировать общественное мнение, влиять на принятие решений на национальном и глобальном уровнях.

– Это сеть, – прошептал Дэниел. – Глобальная сеть людей, обученных манипулировать другими на психологическом уровне. И все они связаны с Академией Блэквуд.

– И с Советом, – добавил Мартин. – Посмотрите, у каждого выпускника есть "куратор" из Совета. Человек, который направляет их карьеру, обеспечивает нужные контакты, возможности.

Дэниел посмотрел на имя куратора рядом с именем Итана. Александр Монро.

– Этот человек хочет контролировать моего сына, – сказал он, чувствуя, как растет его решимость. – Превратить его в одного из своих "агентов влияния".

– И он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет, – мрачно подтвердил Мартин. – Монро – один из самых влиятельных членов Совета. И один из самых безжалостных.

Дэниел продолжил изучать документы, пытаясь найти что-то, что могло бы помочь ему защитить сына. Один документ особенно привлек его внимание – отчет о случаях сопротивления протоколу.

В нем описывались факторы, которые могли снизить эффективность "Протокола Лазаря" или полностью нейтрализовать его. Среди них были "сильные эмоциональные привязанности, особенно семейные", "устойчивая система ценностей, сформированная до поступления в академию" и, что самое интересное, "осведомленность о механизмах психологического воздействия".

– Вот оно, – сказал Дэниел, указывая на этот раздел. – Знание о том, как работает протокол, может помочь сопротивляться ему. Если я смогу предупредить Итана, объяснить ему механизмы воздействия…

– Если они еще не слишком далеко продвинулись в подготовительных этапах, – предупредил Мартин. – Чем дольше субъект подвергается воздействию, тем труднее ему сопротивляться, даже зная о механизмах.

Дэниел быстро просмотрел другие разделы, фотографируя на телефон наиболее важные страницы. Ему нужны были доказательства, что-то, что он мог бы показать Итану, чтобы убедить его в опасности.

– Нам пора уходить, – сказал Мартин, глядя на часы. – Мы уже здесь почти полчаса.

Дэниел сфотографировал последние страницы и вернул папки в шкаф. Они тщательно закрыли все шкафы, стараясь не оставить следов своего присутствия.

– Что вы собираетесь делать теперь, профессор? – спросил Мартин, когда они выходили из специальной секции.

– Я должен поговорить с Итаном, – ответил Дэниел. – Показать ему, что я нашел. Убедить его в опасности.

– Будьте осторожны, – предупредил Мартин. – Если они заподозрят, что вы знаете о протоколе, они могут ускорить процесс. Или найти способ полностью отстранить вас от сына.

– Я понимаю, – кивнул Дэниел. – Но я не могу просто наблюдать, как они превращают моего сына в… в то, что я видел на тех фотографиях.

Мартин кивнул.

– Я помогу, чем смогу, – сказал он. – Но моя позиция здесь не так уж прочна. Если они узнают о моем участии…

– Я понимаю, – Дэниел положил руку на плечо Мартина. – Спасибо за помощь. Я не забуду этого.

Они осторожно покинули библиотеку и разошлись в разных направлениях. Дэниел скользнул через темный кампус обратно к преподавательскому корпусу, чувствуя, как адреналин, поддерживавший его во время операции, начинает спадать, уступая место усталости и тревоге.

Но под этой усталостью росла твердая решимость. Теперь, когда он знал, что планировали для его сына, он не мог оставаться пассивным. Он должен был действовать, и действовать быстро.

Проскользнув обратно в свои апартаменты, Дэниел тихо прошел в гостиную и сел на диван, глядя в темноту. В его голове формировался план – не просто разговор с Итаном, но полномасштабное расследование. Ему нужно было собрать больше информации, найти союзников, выявить слабые места системы.

И, возможно, найти способ не только защитить своего сына, но и разоблачить Академию Блэквуд и ее зловещую сеть перед миром. Потому что теперь он понимал, что это было не просто вопросом безопасности Итана. Это был вопрос о десятках, сотнях молодых людей, подвергающихся психологическим манипуляциям, чтобы стать инструментами в руках невидимой элиты.

Битва только начиналась, и Дэниел Фрост был полон решимости в ней победить. Ради Итана. Ради всех других детей в академии. И ради собственной совести психолога, который поклялся не причинять вреда.

Глава 6: Тревожные знаки

Утро после проникновения в секретный архив Дэниел встретил с тяжелой головой и ощущением неотвратимости надвигающейся катастрофы. Документы, которые он видел ночью, фотографии людей "до и после" прохождения "Протокола Лазаря", психологические профили и клинически холодные отчеты о "неудачных случаях" – все это преследовало его, стоило только закрыть глаза.

Он проверил телефон, убеждаясь, что фотографии, сделанные в архиве, сохранились. Кадры были не самого лучшего качества – снимать пришлось торопливо, при тусклом свете фонарика, – но большинство текста можно было разобрать. Этого должно быть достаточно, чтобы убедить Итана.

Дэниел вышел на кухню и обнаружил, что сын уже ушел, оставив короткую записку на столе:

"Раннее занятие с доктором Вейл. Не жди меня к обеду, встречаюсь с исследовательской группой в лаборатории. Увидимся вечером."

Никакого "пап" или "с любовью" – просто сухая информация, как будто отчет от подчиненного начальнику. Еще одно маленькое изменение, которое, в сочетании с десятками других, свидетельствовало о постепенной трансформации его сына.

Дэниел смял записку и бросил ее в мусорное ведро. У него была утренняя лекция, которую он не мог пропустить, но после этого он планировал найти Итана, независимо от его "исследовательской группы", и показать ему, что он обнаружил.

Проводя лекцию, Дэниел не мог избавиться от ощущения, что смотрит на своих студентов новыми глазами. Теперь их неестественная дисциплинированность, их холодная собранность и странные интересы в области манипуляции приобретали зловещий смысл. Сколько из них уже прошли через ранние стадии "Протокола Лазаря"? Сколько были намечены для полной "трансформации"?

Он заставил себя сосредоточиться на материале, хотя большая часть его сознания продолжала анализировать всю информацию, собранную за эти дни, пытаясь сложить полную картину и разработать стратегию действий.

После лекции к нему подошла Софи Чен.

– Вы нашли что-то полезное, профессор? – спросила она тихо, помогая ему собрать материалы с кафедры.

Дэниел бросил на нее быстрый взгляд, затем кивнул почти незаметно.

– Более чем, – ответил он так же тихо. – Вы были правы насчет Мартина.

– Он хороший человек, – сказала Софи. – Один из немногих здесь, кто еще не полностью поглощен системой.

– А что насчет вас? – Дэниел внимательно посмотрел на нее. – Насколько вы "поглощены системой", мисс Чен?

Софи слегка улыбнулась, но ее глаза остались серьезными.

– Я знаю, чему они нас учат, профессор. И я знаю, как это использовать, – она сделала паузу. – Но я также знаю, что эта сила может применяться разными способами. Не только теми, которые предполагают наши… наставники.

Дэниел изучал ее лицо, пытаясь определить, насколько ей можно доверять. Софи выдержала его взгляд, не отводя глаз.

– Итан с вашей группой сегодня? – спросил он наконец.

– Да, – кивнула Софи. – Мы проводим практические занятия в восточном крыле, лаборатория 3B. Исследуем методы группового влияния и динамику принятия решений, – она сделала паузу. – Вы могли бы заглянуть, если хотите. Как наблюдатель. Это… образовательно.

– Возможно, так и сделаю, – ответил Дэниел, складывая последние бумаги в сумку. – Спасибо, мисс Чен.

Когда Софи ушла, он задумался о странном положении, в котором оказался. Возможно, единственным союзником его сына в этой школе была девушка, которая сама прошла через систему психологических манипуляций и обучилась им в совершенстве. Можно ли ей доверять? Или она просто играет свою роль в более сложной схеме?

Лаборатория 3B представляла собой просторное помещение, разделенное на две части стеклянной перегородкой. С одной стороны находилось что-то вроде конференц-зала с овальным столом и стульями; с другой – наблюдательная зона с мониторами, записывающим оборудованием и рядом кресел.

Когда Дэниел вошел в наблюдательную зону, за стеклом уже шло занятие. Группа из восьми студентов, включая Итана и Софи, сидела за овальным столом. Еще двое стояли перед какой-то диаграммой на электронной доске. Один из стоящих студентов был Александр Монро-младший, сын влиятельного члена Совета. Он говорил, указывая на различные части диаграммы, которая, как с холодком заметил Дэниел, изображала психологические профили различных типов личности и соответствующие им "точки доступа" – уязвимости, которые могли быть использованы для манипуляции.

Дэниел сел в кресло в дальнем углу наблюдательной зоны, стараясь оставаться незаметным. Здесь уже находились двое взрослых – женщина в белом лабораторном халате, делающая заметки на планшете, и мужчина в строгом костюме, внимательно наблюдающий за происходящим за стеклом.

– …ключевым фактором является выявление базовой потребности, – доносился голос Александра через аудиосистему. – Каждый человек, независимо от типа личности, имеет доминирующую потребность, которая управляет большинством его решений. Для одних это безопасность, для других – признание, для третьих – контроль.

Он указал на верхнюю часть диаграммы.

– Как только вы определили эту потребность, вы получаете доступ к центральному мотивационному ядру личности. И тогда манипуляция становится простым вопросом правильной подачи информации.

Дэниел наблюдал, как его сын внимательно слушает, делая заметки в блокноте. Лицо Итана выражало полную концентрацию, но в нем было что-то еще – своего рода холодный энтузиазм, который Дэниел раньше никогда не видел.

– Например, – продолжал Александр, – если доминирующей потребностью является признание, вы формулируете свое предложение как возможность получить статус или одобрение. Если безопасность – подчеркиваете стабильность и отсутствие риска. Если контроль – предоставляете иллюзию выбора и влияния на процесс.

– А что, если человек осознает свои мотивы? – спросил один из студентов. – Разве это не делает его более устойчивым к манипуляции?

Александр улыбнулся – холодной, расчетливой улыбкой, которая не затронула его глаз.

– Осознанность – это двусторонний меч, – ответил он. – С одной стороны, да, она может усилить сопротивление прямым формам влияния. Но с другой – создает новую уязвимость: потребность в последовательности и самоподтверждении. Человек, который считает себя рациональным и осознанным, часто более уязвим для манипуляций, основанных на логических конструкциях, даже если в них скрыты ложные предпосылки.

Он повернулся к Итану.

– Фрост, ты изучал работы своего отца в области влияния авторитетных фигур на этические суждения. Что бы ты сказал о роли доверия в процессе манипуляции?

Дэниел напрягся, услышав, как упоминается его работа в этом контексте.

Итан выпрямился, и его голос, когда он заговорил, звучал увереннее и четче, чем обычно.

– Доверие создает основу для принятия информации без критического анализа, – начал он. – Исследования показывают, что люди в 70% случаев принимают утверждения от авторитетных или доверенных источников без проверки, даже если эти утверждения противоречат их предыдущему опыту, – он сделал паузу. – Таким образом, установление доверия является первым и наиболее критичным этапом процесса влияния. Без него даже самые изощренные техники имеют ограниченную эффективность.

– Отлично, – кивнул Александр. – И какие методы установления доверия ты считаешь наиболее эффективными?

Итан на мгновение задумался.

– Я бы выделил три основных подхода, – ответил он методично. – Во-первых, создание общности – выявление и подчеркивание сходств, общих ценностей или целей. Во-вторых, последовательная демонстрация компетентности в значимых для объекта областях. И в-третьих, контролируемая уязвимость – стратегическое раскрытие личной информации для создания иллюзии открытости и искренности.

Дэниел чувствовал, как растет его тревога, слушая, как его сын говорит о людях как об "объектах" и о манипулятивных техниках с клинической отстраненностью опытного практика. Это было не просто усвоение новых знаний – это было фундаментальное изменение в мировоззрении, в подходе к человеческим взаимодействиям.

– Превосходный анализ, Фрост, – похвалил Александр. – Теперь давайте проведем практическое упражнение. Разделитесь на пары. Один человек будет "агентом влияния", другой – "объектом". Агент получит конкретную цель – добиться от объекта определенного решения или действия. Объект будет знать, что на него пытаются повлиять, но не будет знать конкретную цель.

Студенты начали разбиваться на пары. Итан оказался в паре с Софи.

– Цели и исходные данные вы найдете в своих электронных планшетах, – продолжал Александр. – У вас есть пятнадцать минут на подготовку стратегии, затем мы начнем упражнение. Помните: объект знает о попытке влияния, но не знает цель. Ваша задача как агента – преодолеть это сознательное сопротивление.

Дэниел наблюдал, как студенты склонились над своими планшетами, изучая полученные задания. Лицо Итана приобрело сосредоточенное выражение, которое постепенно сменилось легкой улыбкой, словно он нашел решение сложной головоломки.

– Впечатляющая группа, не правда ли? – раздался глубокий, хорошо поставленный голос рядом с Дэниелом.

Он обернулся и увидел мужчину в строгом костюме, который ранее наблюдал за занятием. Теперь мужчина смотрел прямо на него с вежливой, но оценивающей улыбкой.

– Прошу прощения за то, что не представился сразу, – продолжил мужчина, протягивая руку. – Александр Монро. Член Попечительского совета академии.

Дэниел пожал протянутую руку, чувствуя, как внутри все напрягается. Это был тот самый человек, который разговаривал с Элеонорой ночью, тот, кто "одобрил" применение "Протокола Лазаря" к Итану.

– Дэниел Фрост, – ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, профессор Фрост, – улыбка Монро стала шире. – Должен признаться, я следил за вашей карьерой с большим интересом. Ваши исследования в области влияния авторитетных фигур на моральные суждения особенно впечатляют.

– Благодарю, – Дэниел наблюдал за Монро с осторожностью. – Хотя в последнее время моя академическая карьера была… приостановлена.

– Временные трудности, – отмахнулся Монро. – Которые, я уверен, вскоре останутся в прошлом. Академия Блэквуд предоставляет исключительные возможности для исследований, особенно в вашей области.

Он кивнул в сторону студентов за стеклом.

– Например, то, что вы видите сейчас. Где еще вы найдете такую концентрацию молодых умов с таким потенциалом? Таким… пластичным восприятием?

– Действительно, – согласился Дэниел, внимательно подбирая слова. – Студенты здесь исключительные. Хотя методы обучения… нестандартные.

Монро изучал его лицо с легким интересом.

– Вас беспокоят наши методы, профессор?

– Скорее, интересуют, – ответил Дэниел. – Как психолога.

– Конечно, – кивнул Монро. – Профессиональное любопытство. Вполне понятно, – он сделал паузу. – Кстати, я вижу, ваш сын быстро адаптируется. Итан, верно? Доктор Вейл говорит, он показывает исключительные результаты.

– Да, она упоминала что-то подобное, – Дэниел постарался, чтобы его тон оставался нейтральным.

– У него большой потенциал, – продолжил Монро, снова переводя взгляд на студентов. – В такие времена, как наши, такие молодые люди… бесценны.

– В каком смысле? – спросил Дэниел, пытаясь получить больше информации.

Монро повернулся к нему с выражением, которое можно было бы принять за искренность, если бы не холодный расчет в глазах.

– Мир меняется, профессор Фрост. Традиционные формы власти – деньги, военная сила, даже технологии – становятся все менее эффективными. Настоящая власть сегодня – это способность формировать восприятие, контролировать информацию, направлять коллективное сознание.

Он указал на студентов.

– Эти молодые люди учатся не просто психологическим техникам. Они учатся быть архитекторами реальности. Формировать не просто отдельные решения, но целые мировоззрения.

– Звучит… амбициозно, – заметил Дэниел, чувствуя растущее беспокойство.

– Это необходимость, – возразил Монро. – Мир стоит на пороге серьезных кризисов – климатических, экономических, социальных. Старые методы управления не работают. Нужны новые подходы, новые лидеры, способные направлять общество через эти бури.

– И Академия Блэквуд готовит таких лидеров?

– Именно так, – Монро улыбнулся. – А такие люди, как вы, профессор, помогают нам совершенствовать наши методы. Ваши исследования, ваши инсайты в область человеческой психологии… Они могли бы значительно обогатить нашу программу.

Дэниел понял, к чему ведет разговор. Монро предлагал ему не просто работу преподавателя, а участие в их программе психологического перепрограммирования. Использовать его знания и опыт для совершенствования "Протокола Лазаря".

– Заманчивое предложение, – осторожно ответил Дэниел. – Хотя мне, конечно, нужно больше информации о конкретных проектах и методиках, прежде чем я смогу оценить свою потенциальную роль.

– Разумеется, – кивнул Монро. – Доктор Витт может предоставить вам необходимые материалы. С соответствующими соглашениями о конфиденциальности, конечно.

Он сделал паузу, глядя через стекло на начинающееся практическое упражнение.

– А пока, может быть, вы хотели бы увидеть некоторые из наших методик в действии? Взгляните на своего сына. Он работает с Софи Чен – одной из наших самых продвинутых студенток.

Дэниел перевел взгляд на Итана и Софи, которые теперь сидели за отдельным столиком в углу комнаты. По условиям упражнения, Софи была "объектом", а Итан – "агентом влияния". Они разговаривали, и со стороны это выглядело как обычная беседа двух подростков. Но Дэниел, как психолог, мог видеть нюансы – то, как Итан слегка наклонялся вперед, устанавливая зону интимности, как он подстраивался под позу и жесты Софи, как тщательно модулировал свой голос.

– Ваш сын использует технику "эмоционального зеркалирования", – прокомментировал Монро с нотой одобрения. – Очень тонко. Большинство студентов его возраста слишком очевидны в своих попытках.

Дэниел наблюдал, как Итан делает паузу, затем слегка наклоняет голову, выражая внимание и интерес к словам Софи. Его лицо выражало эмпатию и понимание, но за этим выражением Дэниел мог видеть расчет. Его сын больше не просто общался – он выполнял задачу, используя другого человека как средство для достижения цели.

– Впечатляюще, не правда ли? – спросил Монро. – У него настоящий талант. Прирожденный манипулятор.

Слово "манипулятор" прозвучало из уст Монро не как осуждение, а как высшая похвала, и это заставило Дэниела внутренне содрогнуться.

– Он всегда был чутким к эмоциям других, – сказал Дэниел нейтрально. – От своей матери унаследовал.

– А, да. Печальная история, – кивнул Монро с выражением, которое должно было изображать сочувствие, но выглядело как плохая актерская игра. – Доктор Вейл упоминала о трагедии вашей семьи. Примите мои запоздалые соболезнования.

– Спасибо, – Дэниел напрягся, услышав, что его личная трагедия обсуждалась за его спиной.

– Такие травмы… они могут разрушить человека, – продолжил Монро. – Или сделать его сильнее. В случае с вашим сыном, я думаю, мы видим второй вариант. Его потеря создала… скажем так, определенный эмоциональный ландшафт, который делает его особенно восприимчивым к нашим методикам.

Дэниел почувствовал прилив гнева, но подавил его, зная, что открытая конфронтация сейчас была бы ошибкой.

– Мой сын очень важен для меня, мистер Монро, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Его благополучие – мой главный приоритет.

– Как и должно быть, – кивнул Монро. – И поверьте, профессор, оно также является приоритетом для академии. Мы видим в Итане огромный потенциал. И мы хотим помочь ему реализовать этот потенциал в полной мере.

За стеклом упражнение продолжалось. Софи, судя по всему, начала сопротивляться попыткам влияния, и Итан плавно сменил тактику. Теперь он использовал другой подход – создавал видимость выбора, предоставляя ей варианты, которые, как понимал Дэниел, все равно вели к желаемому результату. Классическая техника "иллюзии контроля".

– Он быстро адаптируется, – заметил Монро. – Видит, что первый подход не работает, и сразу переходит к другому, без заметного перехода или замешательства. Это редкий навык.

Дэниел молча наблюдал, как его сын методично подводит Софи к какому-то решению, применяя одну психологическую технику за другой с хладнокровной эффективностью. Что-то сжалось внутри него, видя, как его чуткий, эмоциональный мальчик превращается в расчетливого манипулятора.

– Кстати, профессор, – Монро снова обратился к нему, – я бы хотел пригласить вас на небольшой прием сегодня вечером. Некоторые члены Совета собираются в моем доме недалеко от кампуса. Неформальная встреча, возможность познакомиться с ключевыми фигурами нашего… сообщества.

– Это очень любезно с вашей стороны, – ответил Дэниел, понимая, что отказ мог бы вызвать подозрения. – Я буду рад присутствовать.

– Отлично, – Монро улыбнулся. – Пришлю вам адрес и детали. Начало в восемь вечера. Довольно непринужденный дресс-код, не беспокойтесь об этом.

Он бросил последний взгляд на упражнение за стеклом.

– Похоже, ваш сын успешно справился с заданием, – заметил он, наблюдая, как Софи кивает и что-то записывает в свой планшет. – Не удивлен. С такой генетикой и с таким потенциалом… Он далеко пойдет, профессор. Очень далеко.

С этими словами Монро кивнул на прощание и вышел из наблюдательной зоны, оставив Дэниела наедине с растущим чувством тревоги и осознанием, что времени у него остается все меньше.

Дэниел ждал Итана у входа в лабораторию, когда занятие закончилось. Студенты выходили группами, обсуждая упражнение и свои результаты. Большинство из них вели себя как обычные подростки, оживленно разговаривая и смеясь. Но в их смехе, в их взаимодействиях теперь Дэниел видел то, чего не замечал раньше – постоянное оценивание, подстройку, манипулирование. Как будто они никогда не переставали практиковать то, чему их учили.

Итан вышел одним из последних, беседуя с Софи и Александром Монро-младшим. Увидев отца, он слегка напрягся, но затем приветственно кивнул.

– Пап, – сказал он, подходя. – Не знал, что ты придешь.

– Решил посмотреть, чем ты занимаешься, – ответил Дэниел, стараясь звучать непринужденно. – Интересное упражнение.

– Очень, – кивнул Итан. – Мы изучаем методы преодоления сознательного сопротивления.

– И как твои результаты?

Итан обменялся быстрым взглядом с Александром, затем пожал плечами.

– Неплохо. Софи – сложный "объект". Она знает все техники, поэтому ее трудно… убедить.

– Ты недооцениваешь себя, Фрост, – сказал Александр, хлопнув Итана по плечу с фамильярностью старого друга. – Твой подход был… креативным. Большинство людей используют лобовую атаку, когда сталкиваются с сопротивлением. Но ты применил обходной маневр. Это показывает гибкость мышления.

Дэниел отметил, как его сын слегка выпрямился от этой похвалы, как в его глазах появился блеск удовлетворения.

– Спасибо, – сказал Итан. – Я много учусь у вас всех.

– Профессор Фрост, – Софи обратилась к Дэниелу. – Что вы думаете о нашей… методологии?

Её вопрос был задан с легкой подчеркнутостью, словно она пыталась передать какое-то скрытое сообщение.

– Очень… эффективная, – ответил Дэниел. – Хотя я бы хотел обсудить некоторые этические аспекты.

– Этика – такая субъективная область, не так ли? – произнес Александр с легкой усмешкой. – Особенно в контексте влияния. Что есть манипуляция, как не более эффективная форма коммуникации? И разве мы все не манипулируем друг другом ежедневно, сознательно или бессознательно?

– Разница в информированном согласии, – возразил Дэниел. – И в намерении. Когда человек не знает, что им манипулируют, или когда манипуляция направлена исключительно на выгоду манипулятора без учета интересов "объекта"… это уже не коммуникация. Это эксплуатация.

Александр изучал его с выражением, напоминавшим выражение его отца – холодным, оценивающим.

– Интересная позиция, профессор, – сказал он наконец. – Хотя несколько… идеалистическая, вы не находите? В реальном мире границы редко бывают столь четкими.

– И именно поэтому важно их устанавливать и соблюдать, – ответил Дэниел. – Особенно в образовательном контексте.

Софи быстро вмешалась, словно почувствовав растущее напряжение:

– В любом случае, сегодня было очень познавательно. Итан, ты говорил, что хотел посмотреть те исследования по эмоциональной мимикрии?

– Да, – кивнул Итан. – У тебя есть материалы?

– В библиотеке, – ответила Софи. – Мы могли бы сходить туда сейчас, если у тебя есть время.

– Конечно, – Итан повернулся к отцу. – Ты не против, пап? Это для моего проекта.

Дэниел заметил, как Софи бросила на него быстрый, многозначительный взгляд.

– Нет, не против, – сказал он. – Но может быть, мы могли бы поужинать вместе сегодня? Есть кое-что, что я хотел бы обсудить с тобой.

Итан слегка нахмурился, затем кивнул.

– Хорошо. Я буду дома к семи.

– К сожалению, я должен вас покинуть, – сказал Александр. – У меня встреча с отцом через полчаса. Итан, не забудь прислать мне свой анализ сегодняшнего упражнения. Софи, как всегда, было… стимулирующе работать с тобой.

С этими словами он удалился, двигаясь с той же холодной грацией, что и его отец.

Когда Александр исчез из виду, Софи повернулась к Дэниелу.

– Будьте осторожны с Монро, профессор, – сказала она тихо. – Отцом и сыном. Они… не те, кем кажутся.

– И кто же они? – спросил Дэниел.

Софи покачала головой.

– Не здесь, – она взглянула на Итана, затем снова на Дэниела. – Доверяйте своим инстинктам, профессор. И помните: времени мало.

Она взяла Итана за руку.

– Пойдем, – сказала она. – Библиотека закрывается рано сегодня.

Когда они ушли, Дэниел остался стоять в коридоре, размышляя над предупреждением Софи и над трансформацией, которую он видел в своем сыне. Монро-старший пригласил его на прием сегодня вечером. Возможно, это был шанс узнать больше о планах Совета и о влиятельных людях, стоящих за Академией Блэквуд.

Но сначала ему нужно было поговорить с Итаном. Показать ему доказательства, объяснить опасность, попытаться пробиться через стену отчуждения, которая росла между ними с каждым днем.

Вернувшись в свои апартаменты, Дэниел провел несколько часов, готовя материалы для разговора с сыном. Он перенес фотографии из архива на свой ноутбук, увеличил и улучшил качество изображений, чтобы текст был более читаемым. Затем составил план разговора, тщательно подбирая слова и аргументы.

Он знал, что это будет непросто. Итан уже начал проявлять признаки отчуждения и сопротивления, особенно когда речь заходила об Академии и ее методах. К тому же, "Протокол Лазаря" уже начал свою работу, постепенно меняя восприятие и ценности его сына.

В шесть тридцать Дэниел заказал ужин из академического кафе – любимые блюда Итана, чтобы создать непринужденную атмосферу для сложного разговора. В семь часов еда была доставлена и разложена на столе в гостиной, ноутбук с доказательствами был готов.

Но Итан не пришел.

В семь тридцать Дэниел начал беспокоиться. Он позвонил сыну на мобильный, но телефон был выключен или находился вне зоны действия сети.

В семь сорок пять он получил сообщение:

"Извини, задерживаюсь. Важное обсуждение проекта с исследовательской группой. Буду поздно, не жди."

Короткое, формальное сообщение, без объяснений или извинений. Не похоже на прежнего Итана, который всегда был внимательным и обязательным.

Дэниел почувствовал растущую тревогу. Это было больше, чем просто подростковое пренебрежение. Это было активное отдаление, возможно, часть процесса, описанного в документах как "отделение субъекта от внешних привязанностей".

Он посмотрел на часы. Прием у Монро начинался в восемь. Если он хотел узнать больше о планах Совета и, возможно, найти способ противостоять им, ему следовало посетить это мероприятие.

С тяжелым сердцем Дэниел убрал нетронутую еду в холодильник, закрыл ноутбук и начал готовиться к вечеру в обществе людей, которые, как он теперь знал, планировали психологически перепрограммировать его сына.

Перед выходом он написал Итану еще одно сообщение:

"Надеюсь, твой проект идет успешно. Мне нужно поговорить с тобой о чем-то важном. Пожалуйста, найди время завтра. Это действительно важно. Люблю тебя."

Отправив сообщение, Дэниел надел свой лучший костюм, единственный, который он взял с собой в Академию, и вышел в ночь, направляясь к дому человека, который, возможно, был одним из архитекторов всей этой зловещей системы.

По дороге он не мог избавиться от ощущения, что с каждым днем теряет своего сына все больше и больше. И что времени для спасения Итана остается все меньше.

Глава 7: Наблюдатель

Дом Александра Монро находился в пятнадцати минутах езды от кампуса Академии, на вершине скалистого утеса с панорамным видом на океан. Шофер, присланный за Дэниелом, вел машину по извилистой дороге, прорезающей густой сосновый лес. Когда деревья расступились, Дэниел увидел внушительное сооружение из стекла и камня – современная крепость, парящая над бездной.

– Впечатляет, не правда ли? – произнес шофер, поймав взгляд Дэниела в зеркале заднего вида. – Мистер Монро лично участвовал в проектировании.

– Очень… характерно, – ответил Дэниел, глядя на острые линии и нависающие конструкции, которые, казалось, бросали вызов гравитации.

Машина остановилась у парадного входа, где элегантный мужчина в черном костюме открыл дверь для Дэниела.

– Профессор Фрост, добро пожаловать, – произнес он с легким поклоном. – Мистер Монро ожидает вас в главном зале.

Дэниел вошел в дом, мгновенно ощутив атмосферу сдержанной роскоши и власти. Интерьер был минималистичным, но каждый предмет мебели, каждое произведение искусства явно стоило целое состояние. Огромные окна от пола до потолка создавали иллюзию, что дом парит над океаном.

Пройдя через просторное фойе, Дэниел оказался в главном зале, где уже собралось около тридцати человек. Они беседовали небольшими группами, держа в руках бокалы с шампанским и другими напитками. Одежда гостей была элегантной, но не вычурной – тот самый "непринужденный дресс-код", о котором упоминал Монро.

Александр Монро заметил его почти сразу и отделился от группы, с которой беседовал.

– Профессор Фрост, – он приветственно протянул руку. – Рад, что вы смогли присоединиться к нам.

– Благодарю за приглашение, – ответил Дэниел, пожимая его руку. – У вас потрясающий дом.

– Всего лишь место, где можно время от времени укрыться от мира, – Монро улыбнулся с деланной скромностью. – Позвольте, я познакомлю вас с некоторыми моими коллегами. Здесь сегодня собрались очень интересные люди.

Следующий час Дэниел провел, переходя от одной группы к другой, знакомясь с гостями. Среди них были влиятельные политики, главы крупных корпораций, издатели ведущих медиа, известные ученые. И хотя никто из них прямо не упоминал о своей связи с Академией Блэквуд, Дэниел замечал определенные паттерны в их речи, жестах, способах взаимодействия, которые выдавали общую школу.

Особенно его поразило их умение направлять разговор, незаметно переходя от темы к теме, плавно вовлекая собеседника, создавая впечатление, что именно он контролирует беседу, в то время как на самом деле разговор двигался по невидимым рельсам к заранее определенной цели. Это было психологическое манипулирование высочайшего уровня, почти искусство.

– Впечатляющая компания, не правда ли? – произнесла женщина, подошедшая к Дэниелу, когда он ненадолго остался один. – Некоторые из самых влиятельных людей страны в одной комнате.

Дэниел обернулся. Перед ним стояла элегантная женщина средних лет с короткими седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами, в которых светился острый интеллект.

– Профессор Фрост, – она протянула руку. – Я Маргарет Эллингтон, главный редактор "National Observer".

Дэниел пожал ее руку, мгновенно узнав имя. "National Observer" был одним из самых влиятельных новостных изданий страны, формирующим общественное мнение по ключевым вопросам.

– Приятно познакомиться, мисс Эллингтон, – ответил он. – Должен признаться, я регулярно читаю ваше издание.

– В таком случае, мы уже знакомы, не так ли? – она улыбнулась. – Я слышала, вы новый профессор психологии в Блэквуде. Как вам академия?

– Она… уникальна, – осторожно ответил Дэниел. – Во многих отношениях.

– Безусловно, – Маргарет сделала глоток из своего бокала. – Я сама выпускница. Класс '89. Лучшие годы моей жизни, хотя я тогда этого не понимала.

– Вы поддерживаете связь с академией?

– О, конечно, – она снова улыбнулась. – Мы все поддерживаем связь. Это не просто учебное заведение, профессор. Это семья. Очень… влиятельная семья.

Дэниел внимательно посмотрел на нее, пытаясь определить, был ли в ее словах какой-то скрытый смысл.

– Вы ведь изучаете влияние авторитетных фигур на моральные суждения, верно? – спросила она, резко меняя тему.

– Да, это одна из моих областей исследований, – подтвердил Дэниел.

– Фасцинирующе, – в ее глазах появился хищный блеск. – Мне кажется, эта тема особенно актуальна в нашу эпоху информационной перенасыщенности. Люди жаждут авторитетов, которые скажут им, что думать, во что верить… Особенно в моральных вопросах.

– И вы, как редактор крупного издания, являетесь такой авторитетной фигурой, – заметил Дэниел.

Маргарет рассмеялась – коротким, отрывистым смехом.

– Именно так, профессор. И я прекрасно осознаю эту ответственность, – она наклонилась ближе. – Знаете, что самое интересное в моей работе? Не просто сообщать факты, но формировать их восприятие. Определять, что является важным, а что – нет. Что достойно возмущения, а что – одобрения.

– Звучит как огромная власть, – осторожно заметил Дэниел.

– Это и есть власть, – согласилась Маргарет. – Более эффективная, чем у многих политиков. Они могут издавать законы, но мы определяем, как эти законы будут восприниматься.

Она сделала паузу, изучая его реакцию.

– Мы могли бы сотрудничать, профессор. Ваши исследования, ваш экспертный взгляд на психологию влияния… это было бы ценным дополнением к нашим аналитическим материалам.

– Я польщен вашим предложением, – ответил Дэниел. – Но в настоящее время я сосредоточен на преподавании и адаптации в академии.

– Конечно, – Маргарет кивнула с понимающей улыбкой. – Но имейте в виду мое предложение. Возможности, которые открываются в нашем кругу, выходят далеко за рамки академической карьеры.

С этими словами она отошла, легко влившись в другую группу беседующих.

Дэниел сделал глубокий вдох, пытаясь осмыслить разговор. Маргарет Эллингтон не скрывала своей роли в манипулировании общественным мнением. Напротив, она, казалось, гордилась этим. И она была выпускницей Академии Блэквуд, частью этой "влиятельной семьи".

– Не позволяйте Маргарет запугать вас, – раздался голос за спиной Дэниела. – Она любит демонстрировать свою власть новичкам.

Дэниел обернулся и увидел пожилого мужчину с проницательными глазами и седыми волосами, собранными в аккуратный хвост.

– Профессор Роберт Кляйн, – представился мужчина, протягивая руку. – Квантовая физика, MIT.

– Дэниел Фрост, – ответил он, пожимая руку ученого. – Психология, Академия Блэквуд… но, полагаю, вы уже знаете это.

– Как и большинство здесь, – улыбнулся Кляйн. – Новые лица в нашем кругу – редкость, особенно такие… интересные.

– Интересные?

– Человек с вашей репутацией в академических кругах, внезапно появляющийся в Блэквуде после личной трагедии и карьерного кризиса… Это вызывает любопытство, – Кляйн говорил с легким немецким акцентом. – Особенно учитывая ваше… сопротивление.

Дэниел напрягся.

– Не понимаю, о чем вы, – сказал он нейтрально.

Кляйн тихо рассмеялся.

– Конечно, понимаете, профессор Фрост. Вы не из тех, кто слепо принимает авторитет или догму. Вы наблюдаете, анализируете, делаете собственные выводы. Именно это делает вас ценным… и потенциально опасным.

– Для кого опасным?

– Для тех, кто предпочитает монолитную структуру власти, – Кляйн взял два бокала шампанского с подноса проходившего мимо официанта и протянул один Дэниелу. – Не все в нашем… сообществе… одинаково воспринимают его цели и методы.

Дэниел принял бокал, внимательно изучая собеседника. В словах Кляйна звучал намек на внутренний конфликт или разногласия внутри группы, связанной с Академией Блэквуд.

– Вы тоже выпускник академии? – спросил он.

– Нет, я пришел к ним позже, через научные круги, – ответил Кляйн. – Но я давно сотрудничаю с Советом в определенных… проектах.

Он сделал паузу, оглядываясь, словно проверяя, не слушает ли кто их разговор.

– Ваш сын проявляет исключительные способности, профессор. Это редкий дар, который может быть… по-разному направлен.

– Что вы имеете в виду?

– Есть разные школы мысли внутри нашего сообщества, – пояснил Кляйн. – Некоторые, как Монро, видят в наших методах инструмент для концентрации власти. Другие… ну, скажем так, у нас более широкое видение потенциала человеческого разума.

Дэниел почувствовал, что этот разговор мог дать ему важную информацию о внутренней динамике группы, контролирующей Академию.

– И к какой школе принадлежите вы, профессор Кляйн?

Ученый улыбнулся.

– Я принадлежу к тем, кто считает, что знание и способности должны служить человечеству в целом, а не интересам избранной элиты, – он сделал паузу. – Как и ваш предшественник, профессор Миллер.

Упоминание Миллера заставило Дэниела насторожиться.

– Вы знали его?

– Мы сотрудничали, – ответил Кляйн. – Джеймс был… идеалистом. Возможно, слишком откровенным в своем несогласии с определенными аспектами программы.

Он внимательно посмотрел на Дэниела.

– Будьте осторожны, профессор Фрост. В этих кругах открытое противостояние редко бывает эффективным. Иногда более продуктивно… работать изнутри системы.

Прежде чем Дэниел успел спросить что-либо еще, к ним подошел Александр Монро.

– А, я вижу, вы познакомились с нашим уважаемым профессором Кляйном, – сказал он с улыбкой, которая не достигала глаз. – Один из величайших умов нашего времени.

– Вы преувеличиваете, Александр, – ответил Кляйн с легкой иронией. – Я всего лишь скромный ученый, пытающийся понять фундаментальные законы вселенной.