Читать онлайн Хочу я мужика, но 40+

Глава 1

***

– Хочу я мужика, но сорок плюс, а на малолеток я больше не поведусь, – напеваю я песню, ловя кайф от просто сидения и ничегонеделания.

– Ой, заткнись, Яська, – хохочет Ника, сидя напротив меня.

– Девочки, ну вы, блин, как всегда, – вздыхает Маша и продолжает смотреть в экран смартфона, что-то усиленно там печатая.

– Если ты не уберёшь сейчас свой гаджет, я тебе его шампанский залью, – сощурилась я и склоняюсь к Маше.

– Так, ты мужика хотела? – Маша быстро прячет смартфон за спину. – Вот и хоти себе, можешь даже погромче, а у меня, блин, ЕГЭ, и я пытаюсь понять, как нам его сдать так, чтобы моя голова не стала седой.

– Ты красишься, Маш, – Ника толкает её в плечо, хохоча, и показывает на свою голову. – А вот мне, девоньки, седина не страшна.

– Маш, да сдадите вы, не нагнетай, – отмахиваюсь я.

– Вот твои мартышки дорастут до одиннадцатого класса, я на тебя посмотрю, – Машка смотрит на меня строго и, подняв бокал, выпивает его в два глотка.

– О нет, у меня полное комбо, – начинаю смеяться я. – Одна просто красивая, а вторая ещё и умная. Так что сами они у меня.

– Все в мать, – подхватывает Ника, и тут кто-то включает песню, что вот уже несколько месяцев, как заела у меня.

– Так, идём танцевать, – поднимаюсь, больше не желая сдерживать своих тараканов.

Зря я их, что ли, сегодня на прогулку вывела? Да ещё и нарядилась, выставив всю свою красоту и прикрыв не совсем красоту.

– Артурчик, сделай дамам погромче, – прошу бармена, который знает нас уже не первый год.

– Конечно, девочки, – кивает парнишка.

Хорошенький, но, блин, молодой. А я уже слишком взрослая, чтобы снова заниматься воспитанием мужика под себя. Да и, смотря на груз прожитых лет, понимаю, что нихрена у меня это не получается.

Они, блин, не воспитываются!

– Яська, на тебя пялятся мужики за крайним столиком, – говорит Ника, склоняясь ко мне, когда я уже ухожу в отрыв.

– Ой, уйди, старуха, я в нирване, – отмахиваюсь и просто кайфую от музыки, танца и от всего, что есть в моей жизни.

О нашем трио можно сказать так, что вот так они и жили. Каждая в своём мире, со своими проблемами, заскоками, мечтами, но стабильно раз в месяц собирались для того, чтобы просто выдохнуть всю рутину и бешеную скорость жизни.

Машка у нас одна дама замужняя осталась. Хотя тут смотря с какой стороны посмотреть. Учитывая, что её благоверный всю жизнь по северам мотается, а она уже больше десяти лет, как вернулась в наш город и никуда не уезжает, потому что Гошке и Дашке не подходит северный климат. Они слишком болеют.

А вот её муженёк так и мотается, аргументируя всё тем, что здесь он не заработает столько, сколько на севере. Но, блин, у нас здесь зарплаты уже давно стали на одном уровне. Ну да ладно.

Ника наша – вольная птица. Она никого не пускает к себе в сердце, а её хотят все. Белобрысая снежинка, ну или в народе, среди пола мужского – Снежная королева.

Ну и я!

– Яська, он тебя уже трахнул раз так надцать, и прямо здесь, – Ника снова склоняется ко мне, а меня прямо раздражает это. Я хочу насладиться отдыхом, а не мужиком.

Для мужиков у меня есть чёткий график. Раз в неделю, по два раза за приём. И никто никому ничего не должен, и не зарастает ничего обратно.

А если нет приёма, так найдётся лом. Ну у меня это, конечно, не лом, а очень качественный агрегат из материалов высшей пробы, чтобы всё по-натуральному. Я даже сейф купила себе на такой случай. Правда лишь после того, как девочки на одном из семейных ужинов выскочили из моей комнаты и сказали бабушке с дедушкой, что нашли эти «мечи» у мамы под кроватью.

Я тогда краснела последний раз перед родителями. Особенно когда маме понадобилась валерьянка. Но зато теперь эта история одна из любимых в нашей семье.

– Всё, не хочу танцевать больше, – подхожу к Нике и хватаю её за руку, тащу к столику.

– Ну, блин, ты испортила такой момент, он уже готов был подойти, – вздыхает Ника, но идёт за мной.

– Не нуди, – отвечаю ей. – У нас сегодня отдых, Никуля. И никакие мужики…

– Никакие и не подойдут, – меня перебивают совершенно бесстрашно, не заботясь о своём, в первую очередь, моральном здоровье.

Я хоть и ягодка, маленькая, аккуратная, нежная на вид, но вот ядом заполнена под завязку. Причём для каждого у меня отдельный вид.

– Слушай, дружок, иди куда шёл, – смотрю на татуированное чудище в дорогом костюме и пытаюсь подобрать набор приличных слов, чтобы побыстрее отшить его.

– Так я уже пришёл, – оскалился он и усаживает свой зад рядом. – Ты же здесь просила мужика? А я привык воплощать желания шикарных женщин.

– Я попросила мужика, – выделяю последнее слово. – Но ты явно не входишь в эту категорию.

– А ты, смотрю, дерзкая, – снова улыбается этот мужик. – Тем интереснее будет тебя укрощать.

– Укрощалку сломаешь, болезный, – фыркаю я и тянусь за бокалом. – Сгинь, чудище, – машу в его сторону рукой.

Нет желания вообще общаться, но мою голову резко дёргают в сторону, фиксирую её лапищами, а наглый рот впивается в мои губы, заставляя задохнуться.

И понять бы сейчас, что во мне преобладает больше: шок от наглости и испорченного вечера или шок оттого, что в этом мире есть тот, кто умеет ТАК целоваться.

Глава 2

Эх, жизнь моя – жестянка. Рука сама ложится на ширинку этого бессмертного орангутанга и что есть силы фиксирует его яички в моём надёжном захвате.

Матерь Божья, это же что у него над яйцами такое упирается мне в руку? Где он достал такой агрегат?

И мне даже немного жаль сейчас его, потому что, по себе слышу, я так быстро давно не возбуждалась. Но уж слишком много дерзости. Я старенькая уже, столько не увезу. Мне бы что потише.

– Сука, – шипит в рот мне этот мужик, блин, и прикусывает губу.

– Ай, больно, – отвечаю я возмущённо, но не отпускаю механизм воздействия.

– Ты же понимаешь, что сейчас своими ручками подписала себе приговор, рыжая, – он берёт меня за шею и выговаривает каждое слово в губы, обдавая горячим дыханием.

– Ой, правда? – спрашиваю я издевательски. – А я думала, что это печать, и решила её поставить. Для закрепления результата, так сказать. И тебе бы лучше подняться и свалить.

– Ты же сама держишь, – скалится этот идиот.

Смотрю в его серые глаза и даже немного теряюсь. Столько всего в них сейчас, но самое яркое желание – это секс. Эх, я бы рискнула, но не всегда таким размером умеют пользоваться. Это тоже мой опыт мне говорит.

Дорогой костюм, дорогой парфюм, что щекочет нос. Дорогие часы и даже стильная причёска не могут спрятать от глаз того, что этот мужик опасен. И здесь опасность не в том, что мы с ним немного в разных весовых категориях, а в том, что с таким противником я могу не справиться.

– Лапку свою убираешь от меня, и я отпускаю тебя, – улыбаюсь я, заставляя себя дышать ровно. – И больше к взрослой тёте ты не лезешь без её разрешения.

В его глазах вспыхивает что-то ещё, запуская мурашки по телу.

– А взрослая тётя здесь кто? – он отнимает руку от шеи, но прижимает меня к своему боку, обращая внимание на ошарашенных девочек. – Девочки, позвольте представиться, Богдан Стальнов. Можно просто Дан.

Ну вот же чуяла моя задница, что опасен. Всегда доверяй своей попе, Яся. Она тебя столько раз предупреждала, а ты отмахивалась. И сейчас лучше помолчи.

– Мне кажется, моя подруга уже провела Вам профилактическую беседу, – Ника, как всегда, само спокойствие и арктический холод. – Так что Вам, Богдан Сергеевич, пора к своему столу.

– Приятно, что меня знают такие милые создания, – вроде улыбается Стальнов, но вот его улыбка напоминает оскал. – Но мне бы тоже хотелось узнать вас поближе, красавицы.

– Боже, помоги мне, – шепчу себе под нос и разворачиваюсь к Стальнову, немного дёргаясь, чтобы ослабить его захват. – Богдан Сергеевич, валите нахрен отсюда. Если в Ваших услугах мы будем нуждаться, Вы узнаете.

Взгляд Стальнова становится тяжёлым, даже слишком, но я смотрю прямо. Зря, что ли, папа у меня генерал. Тренировалась с самого детства.

– Дан! – его зовут громко из другого конца зала, а я уже готова громко выдохнуть.

– Желание дамы закон, – отвечает он и снова дёргает меня на себя, впиваясь жёстким поцелуем в губы.

Да что же это такое?

Молча поднимается и уходит, а я смотрю ему вслед, снова чувствуя своей попой приближение чего-то апокалиптического.

Если я не знала его в лицо, потому что просто не интересовалась, то вот имя Стальнова на слуху слишком давно. И нужно же было так влипнуть.

– «Хочу я мужика», – шипит Маша, что всё это время была бледная. – Яська, я тебя когда-нибудь прибью с твоими желаниями, – шипит она.

– Боже, я такого секса даже в порнухе не видела, – Ника же, наоборот, взвизгивает от нетерпения.

Даже ёрзает на диванчике.

– Дикая, уймись, – отвечаю я ей, но кто же остановит эту дикарку.

– Да он тебя трахнул здесь, не раздев! Вот это мужчина! Не зря о нём все говорят с придыханием, – закатывает глаза Ника.

– И со страхом, – добавляю я, заставляя себя отвлечься от взгляда Стальнова.

Кожа под платьем горит в тех местах, где он прикасался. А его вкус… Охренеть можно, но я даже не знала, что мужчина может быть настолько вкусным.

– Ой, не нагнетай, – отмахивается Ника, разливая остатки шампанского по бокалам. – Ну подумаешь, Стальнов.

– Ну подумаешь, один из тех, кто управляет здесь всем, – передразниваю подругу.

– Ярослава, свет мой, ты что, испугалась? – Ника сощуривается, бросая на меня внимательный взгляд.

– Ника, замолчи лучше, – её одёргивает Маша.

– Это же просто мужик, Ясь, – Ника смотрит на меня внимательно. – Пускай и авторитетный, и с криминальным прошлым, но сейчас он просто хороший член на ножках.

– Не люблю тех, кто не подлежит воспитанию, – отмахиваюсь я.

– Эх, Яся, – Ника будто теряет любой интерес. – Скучная ты стала. Мужика не нужно воспитывать.

– Сказала та, кто вообще мужиков держит на расстоянии выстрела, – настроение вроде возвращается в прежнее русло, но всё же настрой отдыхать дальше пропадает.

– Так, девочки, поднимаем попы и рулим домой, – Маша, как всегда, сама рациональность. – Время уже позднее.

И мы начинаем собираться. Забираем наши вещички, так как хоть на улице и конец ноября, но снега уже навалило достаточно.

Смотрю в приложение – такси должно уже подъехать. Выходим на улицу и резко замираем. Перед входом стоит толпа мужиков самого разного возраста, но «все как на подбор, и с ними дядька, мать вашу, Чернобор».

– А вот и первый улов, братки, – скалится бугай, что стоит ближе всех к нам. – Идите к папочке, крошки.

– Это что за сборище убогих здесь сегодня, – шипит за мной Маша. – Нормальное же место было.

– Слышь, ты… – а у бугая-то слух, оказывается, хороший, и он уже дёргается в нашу сторону.

– Борзый! – грубоватый низкий голос разносится, заставляя всех вокруг замолчать. Эх, ну почему именно он. – Ты что, не видишь, что девочки спешат.

Меня начинает злить весь этот каламбур, но Ника уже делает шаг и сразу попадает в захват самого Чернобора.

– Или, может, Снежная королева хочет выбрать себе сегодня Кая? – спрашивает ещё один представитель тёмной стороны нашего города.

– Чернобор, а мы тебя уже заждались, – за спиной звучит голос Стальнова, и сразу же он добавляет, только тихо: – Ну что, ягодка, ещё не сменила своего желания?

– Яся, – меня дёргает за руку Маша, а я понимаю, что сейчас будет весело.

Глава 3

***

– Ярослава Ильинична, спасибо за содействие, – ко мне подходит один из товарищей папы и протягивает руку. – И приносим извинения за испорченный вечер. Давайте я скажу ребятам, чтобы они вас домой доставили.

– Было бы замечательно, – киваю я, смотря на уставших девочек. – Мы сегодня без колёс.

Получив ответ, разворачиваюсь к девочкам и виновато улыбаюсь.

– Яся, вот скажи, когда у нас будет так, чтобы нормально прошли наши посиделки? – устало спрашивает Маша.

– Ну девочки, – виновато улыбаюсь я, – я же не виновата, что они все липнут, как пчёлы на мёд.

– Это не пчёлы, Ясь, – хмыкает Ника. – Это шмели, блин, точнее, шершни. Кто там из них страшнее, не знаю, но вот эти, – она кивает в сторону отъезжающей машины, в которую упаковали этих болезных, – такие же по опасности.

– И ты, дорогая наша, далеко не мёд, – хмурится Маша.

– Так, попрошу без уточнений, – останавливаю я девочек.

Мы друг друга любим и прощаем многое, так что и сейчас всё, что они думают, я прекрасно знаю. Да, не мёд, но зато какой редкий цветок.

– Зато с маски-шоу у нас давно не было посиделок, – пожимаю плечами как раз в тот момент, когда к нам подходит молоденький мальчик.

– Ярослава Ильинична, мне приказано доставить вас всех домой.

– Хороший ты мой, мы согласны, – киваю я ему и даже при свете фонарей вижу, что мальчик смущается. – Но только домой, а то мы слишком устали. Возраст, понимаете ли.

– Ну что Вы, Ярослава Ильинична, Вы очень красивая, Вам не дашь и больше тридцати, – отвечает мальчишка, а Ника с Машкой прыскают. Вот дурёхи.

– Хороший ты мой, ты женат? – спрашиваю, подойдя к парнишке.

– Никак нет, – нервно отвечает он.

– Ну тогда прощаю, – вздыхаю я. – Но на будущее запомни: женщине всегда двадцать пять. Даже если это совершенно не так, и эта женщина давно превратилась в дряхлую старушку.

– Так точно, – отвечает парнишка, и мне вроде даже жаль его немного, но зато запомнит надолго.

– Ладно, вези нас, извозчик. Дамы хотят отдыхать, – разворачиваюсь и сажусь в машину.

Машку мы довозим первой, а нам с Никой проще, мы живём в одном дворе. Несколько лет назад одни из первых купили себе квартиры в новом жилом комплексе. Только номера домов у нас разные.

– Ясь, скажи мне, почему в жизни всё так сложно? – спрашивает Ника, когда мы уже смотрим вслед уезжающему автомобилю.

– Никуль, слишком философские вопросы на ночь глядя, – вздыхаю я и поднимаю голову к ночному небу.

Красиво. Снежинки появляются будто из ниоткуда, завораживая своим танцем. Смотрела бы и смотрела, но в окнах моей квартиры горит свет, а на улице уже второй час ночи.

Перевожу взгляд на Нику и даже сначала не сразу понимаю, что она плачет. А вот Ника, почувствовав мой, взгляд быстро отворачивается.

– Ладно, спокойно ночи, – она уже улыбается, но в глаза не смотрит. – Мартышкам привет. И не ругай их, они девочки уже взрослые, у них должны быть свои секретики.

– Иди уже, защитница, – отмахиваюсь от неё, понимая, что Ника тоже заметила свет в моих окнах. – Ник, всё нормально? – всё же спрашиваю я.

– Да, Ясь, – улыбается она, но слишком натянуто. – Это просто усталость.

– Ник, мне папа всегда говорит, что это не жизнь сложная, а мы. Мы сами делаем её сложной, – говорю то, что пришло первое на ум. – Хотя я не вижу логики в этом, но это я.

– Ага, – уже посмеивается Ника, но всё равно как-то грустно. – А это я.

– Что тебя так расстроило? Не поделишься? – делаю шаг ближе и беру за плечи подругу.

– Не знаю, а может, и знаю, но никогда никому не признаюсь, – и мы уже смеемся вместе.

Это наш девиз уже давно. Особенно после того, как мы научились жить самостоятельно, но под зорким взглядом наших родителей.

– Слушай, а давай загадаем желание с тобой, – предлагаю я, заглядывая в глаза Нике. – Скоро же Новый год.

– Через месяц, Ясь, – качает головой Ника.

– Не нуди, – отмахиваюсь я. – Нам просто нужно немного забыть, что мы взрослые нудные тётки, и поверить в чудо. Нам как раз и надо чудо. Вот что-то такое охренительно-опупительно. Чтобы прямо трусишки мокли от предвкушения.

– Замолчи! – вскрикивает Ника и накрывает мне рот ладошками. – Вот сейчас лучше молчи, Ясь. А то твои желания имеют свойство осуществляться, но не так, как ты это планируешь.

Поднимаю руки вверх, показывая, что сдаюсь, но сама ведь уже загадала. Может, и правда этот год принесёт нам что-то необычное.

– Иди домой, тебя уже ждут, – кивает она на окна. – Думаю, твои девочки просто переживают. Мать загуляла в кой-то веки, да ещё до такого времени.

– Они не переживают, – хмыкаю я. – Они меня любят, как и я их.

Прощаемся с Никой и расходимся. Поднимаюсь на свой этаж и уже знаю, что сейчас кто-то получит у меня за то, что не спят. Но стоит открыть дверь, как в меня впиваются две пары взволнованных глаз.

– Мам, ты обалдела? Время сколько. Ты где была? Неужели не могла позвонить, —в один голос говорят.

Вот же мартышки мои.

– Девочки, мама сейчас будет злиться и превратится в бабу Ягу из-за того, что вы ещё не спите, – раздеваюсь и убираю шубку в шкаф.

Подхожу к своим красоткам и обнимаю их. Высокие уже. Почти с меня ростом. Боже, а вроде совсем недавно я их родила, а прошло уже почти пятнадцать лет.

– Мам, от тебя очень вкусно пахнет, – говорит Лика принюхиваясь.

– Это мои духи, Ликусь, – отмахиваюсь я, но тут и Аля подключается:

– Нет, мамуль, это мужские духи, и, нужно сказать, очень даже ничего.

– Мам, ты что, кого-то встретила? – оживляется Лика, а Аля подхватывает:

– Мам, а он какой? Красивый? Не малолетка?

– Так! – быстро останавливаю я поток вопросов. – Я никого не встретила, не нашла и точно не планирую. Мы были с девочками в нашем пабе. А это… – пытаюсь сообразить, что ответить. – Рядом просто сидела компания, и я пропиталась запахом.

– А, ну ладно, – Лика сразу сдаётся, а вот Аля нет:

– Мам, тебе уже пора найти себе хорошего мужчину. Мы скоро уедем с Ликой, а ты же как?

Эх, дочь, сколько раз говорить тебе, что слишком умной быть тоже плохо.

– Прелестные дамы, Анжелика и Алевтина, развернулись и потопали спать. Иначе ваша злая мать лишит вас новеньких телефончиков на Новый год, ясно? – говорю строго, и, спасибо мои крошкам, они сразу улавливают мой настроение.

Но если Лика, чмокнув меня в щёку, заскочила в комнату, то Аля остановилась у входа.

– Мамуль, я готова остаться без телефона, если это будет достойный мужчина, – говорит она твёрдо, смотря прямо.

– Брысь отсюда, – шиплю я, но ловлю лукавый взгляд Лики из-за двери, и она быстро затаскивает Алю в комнату.

Вот же! Иду в ванную, а на душе немного неспокойно. Ну или в заднице, как я люблю говорить. Стаскиваю с себя платье и, посмотрев на него несколько секунд, подношу его к лицу и вдыхаю запах.

Ну почему? Ну почему такие мужики пахнут так охрененно? Что там я просила, мокрых трусишек? Быстро желание начинает сбываться.

Эх, знала бы я, насколько быстро, точно бы молчала!

Глава 4

Кофе для бодрости, каша для смелости, контрастный душ для дурости. Вроде всё сделала, но вот чувство, что вся неделя через одно место, прямо раздражает.

– Мам, ну что, опять каша? – стонет Лика, входя на кухню в кигуруми кота. У Альки такой же, только чёрный.

– Не бубнить, – отвечаю, не разворачиваясь к дочери, а то снова прозеваю, и всё убежит. – Каша – это полезный и сытный завтрак.

– А ещё это совершенно нездоровая еда, – а вот и Аля.

– Вы обалдели обе? – всё же не выдерживаю я. – Что приготовила, то и едим. А не нравится, девки – вы у меня большие, сами всё.

Выключаю плиту, отставляю сотейник и уже собираюсь выйти, как с двух сторон попадаю в объятия.

– Мамуль, ну ты чего? – Лика сразу начинает ластиться. – Ты слишком нервничаешь на этой неделе, будто и не отдыхала с тётей Машей и Никой.

– А ты сегодня куда-то собираешься? – спрашивает Аля.

– Я собираюсь наказать вас и не отпускать к деду, – смотрю на своих мартышек и сразу замечаю пробежавший страх в глазах.

– Мам, ну мы же беспокоимся о тебе, – снова Лика. – Тебе за фигурой следить нужно, сама нам говорила, а ты всё каши.

– Каша фигуру не испортит, – сощурилась я. – А вот нервные клетки в последнее время портит изрядно. Или вы думаете, я не понимаю, что речь идёт не о моей фигуре.

– Мам, ты передёргиваешь, – уверенно заявляет Аля, а вот Лика палится.

– И либо вы мне всё рассказываете, – продолжаю настаивать на своём. – Либо я и правда запру вас дома на все выходные.

– Мам, я буду кашу, – Лика хочет отскочить от меня, но нет. Не в этот раз.

– Быстро! – шиплю на дочек.

– Да блин, – вздыхает Аля. – Тебя в школу вызывают, – говорит она и зажмуривается.

Ну а кто сказал, что год должен закончиться хорошо.

– Скажу дедушке, он зайдёт, – отвечаю я.

– Директриса это предвидела и сказала, что если у тебя не будет времени сегодня, то она ждёт тебя в понедельник, – и зажмуриваются уже обе.

– Вы мне лучше скажите, мне сертификат сразу готовить ей? – спрашиваю и смотрю на девочек я.

Они зажмуриваются, а я громко выдыхаю.

– Ну хоть повод мне скажите, – уже прошу я.

– Мам, да это всё новенький, – вздыхает Лика и утыкается лицом мне в плечо. – Ну достал он. Вот мы и решили его проучить. Ну кто же знал, что он какой-то блатной, а ещё стукач.

– Эй, дамочка, что за словечки? – смотрю строго на дочь, но теперь хотя бы понимаю масштаб катастрофы.

– Мам, Лика правду говорит, – вступается за сестру Аля. – Ну достал он всех. И за язык его никто не тянул. Так что всё, что с ним произошло, это сугубо последствия его действий.

– Девочки, вот каждый год какой-то избранный попадает под вашу руку, – отвечаю я устало, но целую каждую в макушку. – Можно хотя бы сценарий изменить?

– Мы и изменили, – Лика смотрит виновато. – Теперь директриса хочет видеть тебя. Дедушка ей уже не подходит.

– А кто родители у вашего одноклассника? – спрашиваю я. Нужно хотя бы подготовиться.

– Собственно, он не наш одноклассник, – теперь Аля смотрит на меня с опаской.

– И-и-и, – подталкиваю я дочь. – Договаривай, а то у меня уже волосы начинают шевелиться, – прошу.

– Где, мам? – спрашивает Лика.

– Везде!

– У тебя их нет, мам, – прыскают обе, а я не выдерживаю уже.

– Быстро!

– Он из одиннадцатого, – зажмуривается Аля.

– Ну зашибись, что, – боже, дай мне сил дожить этот год. – Вы, я так понимаю, не хотите доучиться нормально до конца учебного года?

– Мама, я ещё раз говорю, что он сам виноват, – серьёзно отвечает Аля.

– Ну раз сам, тогда я спокойна, – киваю я. – А теперь быстро есть кашу. А Людмиле Семёновне скажите, что я приду в понедельник.

Девочки кивают, как болванчики, а я пытаюсь втиснуть в свой график ещё и визит в школу. А уже сидя за столом, Лика спрашивает:

– Мам, так нам можно к дедушке на выходные?

– Нужно, – отвечаю я, заодно проверяя почту. – Маме сегодня нужен будет салон.

– Спасибо, мамуль, – довольные девочки целуют меня и, быстро сполоснув свои тарелки, убегают одеваться.

А я снова вздыхаю и ловлю себя на мысли, что мне слишком тоскливо в последние дни. Нет, не на работе. Работы у меня хоть раздавай. Декабрь начался, а это значит, что начинается активный период.

Нужно проконтролировать все закупки, поставки, хитрожопых поставщиков, коллектив, который что-то оборзел в последнее время. Но это всё мелочи.

Я за много лет привыкла к такому ритму, так почему же именно сейчас я начинаю сдуваться. Мне реально тяжело. Приходится заставлять себя работать.

В мозгу пробегает шальная мысль: Яся, тебе просто нужен мужик.

– Ой, тьфу-тьфу! – взвизгиваю я, поднимаясь с места. – Обойдусь.

– Мам, звала? – кричат девочки из комнаты.

– Нет! Собирайтесь давайте! – отвечаю, а сама беру телефон и набираю Нике.

– Время половина восьмого, женщина, побойся бога! – стонет подруга в трубку.

– Просыпайся, – смеюсь я. – Мне нужно попасть к тебе сегодня. Хочу спа.

– Ясь, ну блин, неужели нельзя было это сказать, когда приехала бы? – стонет Ника.

Да, я знаю, как она любит утренний сон, но ничего не могу поделать с собой. Люблю дразнить её.

– Нет, мне нужно, чтобы Ира была свободна сегодня. К ней хочу ещё и на массаж, – прошу я, хотя звучит, конечно, по-другому.

– Будет тебе Ира, – отвечает Ника. – Я же видела, что ты записана на депиляцию. Так что уже знала, что нужно освобождать её.

– Моя прелесть, – шиплю я, пародируя уродца из знаменитого фильма. – Люблю тебя.

– А я тебя нет, – шипит Ника, но улыбку уже слышу в голосе. – До вечера.

Так, всех достала, всем всё рассказала, теперь можно и поработать.

С девочками быстро доезжаем до школы. Папе пишу сообщение, что мартышки ждут его. Получаю в ответ его обычное «так точно» и с чувством выполненного долга еду на работу.

Папа, конечно, ругался на меня за прошлые выходные. Его товарищи быстро доложили ему, что дочь снова отличилась, но он у меня отходчивый. А после того как мамы не стало, он теперь нас бережёт.

Хотя часто вспоминает моего бывшего муженька, который оказался ещё тем козлом. Огород, сука, испортил, но, благо, оставил после себя два моих сокровища, а то я бы его убила.

К магазину доезжаю быстро, что радует. Но стоит мне войти в кабинет, как всё моё мало-мальски поднятое настроение падает вниз.

– Моя рыжая красотка, я пришёл поднять тебе настроение, – на меня смотрит Лёнчик, сверкая своим голым торсом, в трусах, носках, в новогоднем колпаке, мать вашу, и на моём рабочем столе. – Ты ждала меня, киса?

Глава 5

– Лёня, тебя кто пустил? – смотрю на это чудо и вот не хочу его.

Я другого хочу. Но это только в мечтах и за закрытой дверью. А вот этого малолетку – не хочу больше. Ну неужели не ясно, почему я игнорировала его всю неделю?

– Ясь, я соскучился, – и Лёня складывает губы трубочкой.

Как там девочки мои любят говорить, рука-лицо? Вот точно!

– Лёня, у меня работа, я устала и вообще – сними свой зад с моего стола, – подхожу и от души шлёпаю этого идиота.

– Ауч, киса, ты хочешь поиграть? – Лёня спрыгивает со стола и делает шаг ко мне.

– Ещё одно движение, и ты уйдёшь отсюда в чём есть, – тыкаю в него пальцем.

– Ясь, ну что не так? Тебя кто-то обидел? Давай я разберусь, – Лёня сразу выдвигает свои варианты.

А мне так хочется, чтобы он по глазам понял, что нет. «Мне просто не хочется тебя. По крайней мере, сейчас и в ближайшие месяцы точно».

– Лёнь, меня никто не обидел, не родился ещё такой, это раз. А два, я тебе ещё раз говорю, у меня работа, дети, школа, предновогодняя суматоха, и мне не до тебя, – говорю ему всё, кроме основного.

Вот всегда было интересно, почему так сложно сказать правду. Сказать, что ты мне надоел. Хотя нет, несложно. Но я должна дойти до определённой кондиции, когда достал. Тогда я быстро отшиваю.

А сейчас… ну а вдруг ещё пригодится.

– Я понял, – Лёня сощуривается. – Ты меня не хочешь! – и столько обиды в голосе, что мне даже смешно становится.

Боже, когда всё так изменилось? Почему я сейчас себя чувствую мужиком, который объясняет девке, что она больше ему неинтересна? Хотя, по сути, так и есть.

– Не хочу, – киваю я и понимаю, что мне сразу легче становится. – Я вообще в последнее время мало чего хочу. Устала просто.

– Ах, ты устала? – рычит Лёня, хватая свои штаны, и начинает одеваться. – А я не устал прогибаться под тебя? Не устал постоянно ублажать? Ты что о себе возомнила, что можешь меня, как мальчика, туда-сюда? – его голос повышается, а движения становятся резкими.

– Лёнь, ты бы шёл отсюда, пока можешь, – предупреждаю я.

– А то что? Что ты можешь? Старая дура! Да кому ты нуж… А-а-а! – его визг прямо бальзам на душу.

– Ну я же тебя просила, – трясу рукой. Больно, зараза.

Лёня скачет по кабинету, закрывая свой нос, из которого льётся кровь. Не разучилась ещё. Спасибо папочке за науку.

– Вали отсюда, а то сейчас ещё и убирать заставлю, – снова предупреждаю я. – Я же старая дура. Я всё могу.

– Ещё приползёшь! – визжит он, хватая свою куртку.

– Обязательно, – киваю я.

Лёня вылетает из кабинета, бахая дверью так, что даже ноутбук подпрыгивает. Вот же идиот малолетний. Хотя я примерно такой реакции и ожидала.

Сажусь за стол и думаю, может, мне погрустить ради приличия, но что-то не грустится. Наоборот, даже настроение поднялось. В дверь стучат, а следом появляется голова моего начбеза.

– Ярослава Ильинична, отчёт принёс, что Вы просили, – говорит он проходя.

– Михалыч, а скажи-ка мне, как этот красавчик прошёл мимо ребят? – киваю в сторону входной двери.

– Так ты же сама говорила, что его пускать можно, – пожимает мужчина плечами. – Вот его и не останавливали.

– Больше не пускать. Никого, – говорю строго.

– Ну и отлично, – довольно улыбается Михалыч. – Он тебе всё равно не подходил.

– Папе всё докладывал, да? – смотрю на Михалыча внимательно, а он только улыбается.

Вот так и бери себе человека по совету родителя. Хотя я ничего не могу сказать. Сеть у меня небольшая. Всего пять супермаркетов. Но их расположенность даёт мне всегда отличную выручку, потому что я их строю в новых микрорайонах. А это выгодно.

Михалыч со мной почти с самого начала. Когда я уже готова была выть от безысходности, папа предложил вариант, как мне не скатиться в депрессию.

И Михалыч как раз тогда и подвернулся. Он ушёл со службы намного раньше папы. А я его сразу себе и забрала. Вот он мне как второй папа, но только мозг не выносит.

– Так и знала, – вздыхаю я.

– Ясь, ты же наша девочка, – улыбается он. – Вот были бы у меня сыновья, я бы точно женил одного на тебе. А так у меня тоже одни девки. Видать, мы с Илюхой обречены всю жизнь быть защитниками.

– Михалыч, у тебя зато есть внуки, – улыбаюсь я.

– Нет уж, – сразу отвечает Михалыч. – Сына не жалко бы было. А вот внука тебе не дам. Обойдёшься.

И мы оба уже смеёмся. Настроение поднимается ещё больше. А всего-то нужно было кого-то послать.

Время до вечера пробегает очень быстро. А вот моя задница начинает что-то нервничать. Вот с чего ей переживать? Сейчас попаду к Никусе. Меня там сделают гладенькой, красивой, отмассажируют, отлюбят. Но попа не перестаёт зудеть.

Набираю Нику и, получив заверение, что меня ждут, отправляюсь на процедуры.

Папа уже давно написал, что девочки у него. Лика с Алькой прислали даже видео, как они с дедом снег чистят во дворе. Папа у меня живёт за городом. Переделали дачу, так что у нас там теперь дворец.

И вроде же всё хорошо, но что-то неспокойно.

В салоне Нику не застаю. Она пишет, что сбежала по важным делам, но мне она и не нужна сегодня. Это завтра я попрусь к ней. И Машку тоже вытащу.

Процедуры мне делают все по высшему разряду. Уже лежу на столе у Ирины. Она массажист от бога. И знает моё тело как своё.

Наслаждаюсь похлопывающими движениями и чуть ли не мурлыкаю от удовольствия.

– Ярослава, я выйду на минутку, полежите пока так, – говорит Ирина, а я только мычу ей в ответ.

Понимаю, что уже поздно. И, вероятно, я поеду домой на такси, потому что состояние у меня полной эйфории. Ох, мне бы сейчас… Кожа покрывается мурашками, а воздух меняется моментально, что я даже не успеваю среагировать.

– Мамочки! – взвизгиваю я от холодных ладоней на бёдрах. – Ира, ты где была?

Хочу повернуться, чтобы посмотреть на неё, но меня прижимают к массажному столу.

– Ягодка, не дёргайся, – шепчет голос, который я слышу вот уже несколько ночей подряд во снах. Хотя усиленно гнала от себя этот образ. – Мне нравится твой вид, – и моё ухо обдаёт горячим дыханием. – А ещё ты мне должна, Ягодка. И теперь моё желание станет законом для тебя.

Глава 6

– Руки убрал, – стараюсь говорить строго, но получается нервно.

– М-м-м, какая кожа, – вместо того, чтобы сделать, как я сказала, Стальнов проходится своими лапищами по телу, не давая мне даже дёрнуться. – Не зря столько ждал.

– Стальнов, я же тебе твою печать оторву, и мне за это ничего не будет, – шиплю я. – Я девочка взрослая. У меня и справка есть.

Несу полную чушь, вспоминая весь запас моих любимых словечек, стараясь выплеснуть напряжение. А ещё понимание того, что я, мать вашу, голая под простынкой! А это чудище с руками-липучками уже пробирается по внутренней части бедра.

– Руки! – выкрикиваю я и сжимаю ноги так, что рука Стальнова не может продвинуться дальше.

– Ягодка, да ты, оказывается, девочка тренированная, – с восторгом говорит Стальнов и сдёргивает простынь с меня второй рукой, открывая себе вид моей попы. – Я тебя трахну, Ягодка. И это не предложение.

В этот раз дёргаюсь, и у меня получается вывернуться так, что я теперь смотрю на Стальнова. Лучше бы этого не делала!

Руку его так и держу зажатой между ног, и выходит, что он меня обнимает за бедро. А мне ну вот совсем неудобно прикрывать и сиськи, и письку, бляха!

– Не шевелись, Ягодка, – выдыхает сквозь зубы Стальнов, а сам бегает по мне бешеным взглядом.

Щёки пощипывает от прилива крови. Боже, мне реально стыдно, но этого не отнять. Я же девочка, а вот…

– Ты была плохой девочкой, – голос его садится так же быстро, как вырастает бугор в штанах.

– Ты куда Иру дел, Стальнов? – спрашиваю хоть что-нибудь толковое, чтобы перестать плавиться от его взгляда.

Да я забыла, когда на меня так смотрели!

– Ею занимаются, не волнуйся, – отвечает он и дёргает ремень на джинсах. – И тобой тоже нужно заняться.

За секунду в его руке уже дёргается увесистый член, обвитый тугими венами. Я смотрю на эту махину, а во рту собирается слюна, да такое количество, что мне страшно, чтобы по бороде не потекло, а то всё, позор на всю жизнь.

– Нравится, – не спрашивает. Констатирует Стальнов.

– Ну на разок сойдёт, – хмыкаю я как можно безразличнее и, поймав секундную растерянность в глазах этого мужика, спрыгиваю с кушетки на другую сторону.

Выдёргиваю простынь и, прижав её к себе, стараюсь обмотаться.

– Ягодка, ты же сейчас совершаешь ещё одну ошибку, – взгляд Стальнова становится тяжёлым.

Одна рука лежит на кушетке, второй он медленно водит по стволу, привлекая моё внимание и заманивая, как заклинатель, своим змеем.

На шее и груди в расстёгнутом вырезе виднеются татуировки. На руках тоже есть. И я ловлю себя на мысли, что я бы их рассмотрела.

– Стальнов, я, может, и Ягодка, но волчья. То есть ядовитая. Зачем тебе такие проблемы? – стараюсь говорить уверенно, но, блин, мы с ним в разных весовых категориях.

Нет, Стальнов не качок, которые сейчас любят красоваться на обложках журналов. Но он… боже, да я даже описать не могу его точно, но он Мужик!

Каждая мышца как нарисованная. Каждое движение хищника. Каждый взгляд будто проникает под кожу рентгеном.

– Я тебе открою секрет, но за это ты мне отсосёшь, – скалится Стальнов, и его кадык дёргается, заставляя меня внутренне сжаться. – У меня иммунитет на яды. На все.

– На меня невозможно выработать иммунитет, – хмыкаю я.

За дверью раздаётся крик Ники, а потом я слышу топот. Дёргаюсь к двери, но меня быстро подсекают и уже в полёте ловят над полом, прижимая к стальному телу.

Несколько движений, и я прижата лицом к входной двери, а мне в задницу упирается горячий пульсирующий член Стальнова.

– Нельзя от меня бегать, – хрипло произносит Стальнов в ухо. – Я всегда догоняю и всегда получаю что хочу.

Его рука быстро ныряет под простыню и ложится на гладкий лобок. Дыхание становится тяжёлым, и не только у Стальнова.

– Убери руку, – выдыхаю я, а глаза уже закатываются от его движений по телу.

Мой мозг пытается уловить возмущение Ники, но тело не слушает.

– Вот и умничка, – довольно отвечает Стальнов, замечая, что я сама прогибаю поясницу под его тело. – Ты как кошка, Яся. И я хочу, чтобы называла меня Дан, когда будешь кончать подо мной.

– Слишком много чести, Богдан Сергеевич, – отвечаю я.

– Ну что ты, Ярослава Ильинична, я только начал твою честь отбирать, – шепчет он. – Но, поверь мне, я заберу себе всё. Я ради тебя сутки сидел в кутузке.

По коже пробегают мурашки от воспоминаний моих прошлых выходных. Но всё рассыпается на кусочки, когда Стальнов добирается до клитора и сразу же ныряет во влажную глубину пальцами, издавая бешеный рык.

– Да-а-а!

Глава 7

***

Башка закипает. Нервы на пределе, а в яйцах напряжение такое, что я готов убивать. Мои ребята разбежались по углам и делают вид, что заняты работой, но меня это нихрена не устраивает.

Прикрываю глаза и, как конченный дебил, ощущаю кожей ЕЁ. Сука, я таких давно не видел. Это же просто какая-то дикая смесь всего, что можно было смешать в женщине.

Спина ещё печёт в месте, где эта рыжая достала своими коготками, но и это поправимо. Она мне отработает каждую минуту без секса.

– Сергеич, можно? – в кабинет просовывается голова Ивана, одного из моей охраны. – Мы, это, бабу тебе привезли, как заказывал, – и в кабинет входит шлюха. Дорогая, ухоженная, рыжая, но шлюха!

Киваю Ивану в знак согласия, а сам продолжаю смотреть на эту мадам. Медленно обвел её взглядом и ничего. Ничего, блядь! Даже не дёрнулся, сука!

– Ну что, Богдан Сергеевич, как Вы хотите? В рот, в жопу или по классике? – спрашивает девка.

Молодец, научена и понимает, что со мной нужно уметь всё. Все они научены. Те времена, когда я трахал шлюх на автобанах, давно позади и забыты как страшный сон. Тогда каждый крутился, как умел.

Я умею многое, но пришлось идти с низов, чтобы сейчас это многое могли оценить по достоинству и в верхах.

Зажравшиеся мудаки, но у кого бабки, тот и король. Так что выживаем, как можем.

Разворачиваюсь так, чтобы кресло отъехало от стола, и киваю на свой пах. Мне нужна разрядка. И срочно! Иначе я сорвусь, и пиздец Ягодке.

Рыжая шлюшка похотливо улыбается, предвкушая, что сейчас будет хорошо. Но с каждым её шагом во мне поднимается злость. Вот что за нах?

Она садится передо мной на колени. Вся дорогая, ухоженная, подтянутая, а мне оттолкнуть хочется. Дан, ты башкой потёк?

Щёлкает пряжка ремня, и в кабинет резко открывается дверь.

– Бать, вау! Да у тебя тут расслабончик, – скалится мой отпрыск, а я готов стянуть этот самый ремень, что только что расстегнулся, и надрать ему зад.

Вот только проблема в том, что стыдно как-то. У меня давно уже другие методы его воспитания.

– Тебя, бля, стучать учили? – рычу я и машу девке на выход.

Вот в чём плюс шлюх. Им не нужно объяснять, доказывать, просить. Махнул – исчезла. Свистнул – уже рядом. И я, вероятно, слишком привык к такому, раз не смог раскрутить рыжую заразу.

– Да нормально, вы продолжайте, – Ден падает на диван в кабинете и закидывает ноги на столик.

Жду, пока кабинет освободится, а сам сверлю взглядом сына. Ему скоро восемнадцать. А ведь кажется, что совсем недавно мне приволокли на крыльцо старого дома пацанёнка и, кинув в морду свидетельство о рождении, оставили как щенка.

Я его готов был в детдом определить. Куда мне ребёнка, когда я сам мог сдохнуть в любой момент. Не то время было, хотя и поспокойнее уже. Привёз его к воротам. Постоял возле них с ним, а потом развернулся и попёрся в пиццерию. Тогда они становились только популярными.

Там я и поймал очередную пулю! А этот пиздюк сидел рядом и закрывал мне рану.

Сын. Иногда его убить охота, особенно когда он творит дичь, но, как оказалось, действительно родной.

– Ты не ответил на вопрос, – давлю голосом, и это всегда срабатывает.

Не знаю, как долго ещё будет, но, надеюсь, не он меня прикончит.

– Слушай, я не хотел мешать, – улыбается Ден. – Но тут такое дело. Тебе завтра нужно явиться в школу.

– Ты опять? – врываюсь я. – Кто на этот раз? Ты, блядь, можешь нормально закончить эту ебучую школу, чтобы я выдохнул, а потом вали куда хочешь!

– Так ты же вечно нудишь, что каким бы козлом ни был, будь умным, – кривляется этот засранец. – Так что ты уж прости…

– Денис, мать твою! – удар по столу оживляет сына, и он напрягается.

– В этот раз я не виноват, – он садится ровно и поднимает обе руки. – Это всё малолетки. Эти две сучки берега попутали, но я…

– И ты ничего не сделаешь! – рычу я. – Я тебе яйца оторву и лишу наследства, ты понял! Когда тебе дойдёт, что ко всему нужно подходить с холодной башкой?

Ден злится. Вижу это по его напряжённой позе – вздувшимся венам и сжатым кулакам.

– В зал сегодня идёшь, – говорю строго. – И пока не выстоишь пять раундов против Ивана, хрен ты увидишь свой байк.

– Бать! – взвивается Денис.

– Нехрен было лажать!

– Я не виноват! Эти две идиотки решили, что меня можно разыграть, – взвивается он.

– Если баба тебя уделала, значит, это умная баба, – заключаю я. – А ты идиот. Пошёл. Путь тебе заказан на сегодня. И никаких дружков!

Ден вскакивает с дивана и вылетает из кабинета, бахая дверью. Перебесишься, сынок.

Да твою же мать! Это какая-то чёрная полоса у нас, что бабы нам палки в колёса ставят? И почему никто не сказал мне, что чем старше становятся дети, тем тяжелее с ними? Точно бы отправил его в детдом, если бы знал.

Хотя… Прикрываю глаза снова и понимаю, что дело здесь не в сыне, а в рыжей ведьме. И тут даже дело не в том, что она меня прокидала дважды. А в том, что эта Ярослава Макарова сама нарвалась.

И мне очень хочется узнать, как она смогла устоять, когда мой член уже был у входа, а эта сучка текла мне на пальцы. Сладко текла и только для меня.

Глава 8

***

– Яся, ты отбитая на всю голову, – шипит Ника. – И девчонки у тебя такие же. Мне жаль их мужей.

– Не нуди, – отмахиваюсь я от подруги и разливаю нам вино. – Маш, ну а ты что молчишь? – смотрю на ошарашенную Машку.

– Я немного в ах… в общем, там, где получают удовольствие, – отвечает Маша, принимая бокал. – Ты как умудрилась поймать на свой шикарный зад такое приключение, Ясь?

– Да откуда я знаю? – пожимаю плечами, а у самой внутри всё сжимается от воспоминаний о Стальнове. Сжимается так, что только от этого я готова получить оргазм.

Я дура!

– Всё она знает, – рычит Ника. – Эти аборигены мне Иру напугали. Идиоты!

– Ира меня сама оставила, – хочу выглядеть обиженной, но не выходит.

А ещё у меня даже ноги подрагивали от того, что Стальнов выделывал своими пальцами, пока Ника там, за дверью, выпирала его мордоворотов. Сейчас я понимаю, что если бы не она, то я бы ему дала у той двери.

Но жизнь штука коварная: сначала манит конфеткой, а потом включает мозг и вопит: «У тебя диета»!

Я больше суток провела у Ники, и не потому, что трусиха, а потому, что понимаю, что если увижу этого мужика рядом, то сама его трахну.

– У тебя сейчас такое выражение лица, будто ты снова раздираешь спину Стальнову, – хихикает Ника, а мне и правда смешно и кайфово становится.

Вот же! Мартышки мои! Это их словечки пробегают в меня.

– Что ты сделала? – Маша продолжает греть в руках бокал.

– Да блин, – вот почему-то именно это не хочу рассказывать девочкам.

Но снова эти воспоминания. И снова чувствую его запах. И снова понимаю, что я, оказывается, ещё ничего – так изогнуться и разодрать спину этого идиота до крови. Но блин! Я не могу этого рассказать.

Я же за столько лет привыкла делиться со своими девочками всем. Вплоть до размера члена, который когда-либо был рядом или в поле зрения!

Но у нас в этом плане всё обоюдно. Ника такая же коза, как и я. Только Маша у нас божий одуванчик и не колется, сколько сантиметров в трусах у её благоверного.

– Яся, а что он с тобой делал? – Маша чуть щурится и пытается заглянуть мне в глаза, которые я прячу за бокалом. – У Иры, насколько я помню, на массаж ходят голенькими, – задумчиво вспоминает Маша.

– Ой, только не говори, что он скорострел! – вскрикивает Ника, а мне так смешно становится, что уже нет сил сдерживаться, и отпускает сразу. – Ну нет! Не разочаровывай меня! Дай поверить в чудо! Я не переживу этого! – и Ника складывает руки в молитвенном жесте и губки уточкой.

– Всё, хватит, – я уже просто ржу. – Ника, ты бы в другом месте такие губки делала.

Мы смеёмся уже вместе, подначивая друг друга, и я почти довольна, что перевела тему. Но это была бы не Маша, если бы не внесла свою ложку коричневой дурнопахнущей жижи:

– Но, если серьёзно, это плохой признак, Ясь, – и Ника тоже затихает. – Тебе прекрасно известно, чем заканчивается твоё такое состояние. Если ты не хочешь перемыть ему косточки, значит, он уже пробирается тебе под кожу.

– Маш, – Ника первая приходит в себя, одёргивая подругу, а я ловлю ступор.

– Яся, мы тебя слишком любим, чтобы вот так отдавать такому как Стальнов.

– Не волнуйтесь, девочки, – отмахиваюсь я. – Я смогу устоять. Жизнь мне помогла выработать иммунитет.

– А может, это и плохо? – спрашивает Ника, покручивая в руках бокал. – Может, в этом и есть проблема, что мы с тобой до сих пор сидим по выходным за бокалом вместо того, чтобы кайфовать в постели и пить кофе вместе с кем-то по утрам, – и столько боли в голосе подруги, что пробирает до костей, разрывая душу.

– Моя рыбка, – поднимаюсь с кресла и, сев возле Ники, притягиваю её к себе в объятия.

Маша тоже недалеко ушла от нас. Ей совсем несладко, что и обижает. Но если у нас с Машей есть отдушина в нашем продолжении, то у Ники всё немного сложнее.

– А давай мы загадаем желание, Ник? – снова шальная мысль приходит в голову, а в отголосках стоит эхо «Плутону больше не наливать». – Давай загадаем, чтобы этот год принёс нам столько счастья, чтобы нам в нём купаться и наслаждаться.

– Яся, Новый год через двадцать пять дней, рано желания загадывать, – качает головой Маша.

– И вообще, лучше помолчи, – поддакивает Ника. – А то твои желания быстрее всех начинают сбываться.

– Ну тогда я пока обновляю наши бокальчики, а вы загадывайте каждая своё, – почему-то именно сейчас я начинаю снова хихикать. – И чтобы сбываться они начали уже завтра, – восторженно добавляю я.

– Завтра понедельник, – в Маше просыпается скептик.

– Ну и ладно, – отмахиваюсь я, пока до меня не доходит. – Бляха, завтра понедельник!

Бросаю взгляд на часы. Папа скоро должен привезти девочек домой. А завтра у нас поход в школу.

– Я так понимаю, мартышки наши что-то учудили, – настроение Ники снова поднимается.

– Если честно, понятия не имею, – вздыхаю я. – Но то, что они что-то сделали пацану из одиннадцатого класса, факт.

– Ну, впрочем, как я и говорила, – хихикает Ника, намекая на характер моих красоток.

– Ну тогда пусть мечты начнут сбываться завтра, – Маша чокается о наши бокалы. – А сегодня ещё можно похулиганить.

Глава 9

– Пап, ну раз ты остался, то мне нужно смеситель в ванной посмотреть, – кричу папе с кухни.

Я вчера успела прийти домой до того, как приехал папа с девочками. Все счастливые, довольные, но папа отказался ехать обратно, сказав, что соскучился.

– Конечно, посмотрю, мартышечка моя, – седая голова папы заглядывает на кухню, а в руках у него уже шуруповёрт.

Вот от кого я переняла это прозвище и для своих мартышек. Папа всегда так называл меня. И не потому, что я страшненькая, а потому что всё детство только и знала, что лазить по деревьям, заборам да пацанов соседских дразнить.

– И что ты там уже придумал? – улыбаюсь родителю я.

– У тебя полка прохудилась, дочь, – вздыхает папа. – Но если бы вы с девочками разгрузили её и половину своих курток, шубок, пальтишек убрали по местам, то, может, и крючки на месте бы были.

– Пап, у меня вот как будет выходной, я обязательно займусь, – киваю родителю и делаю самое честное выражение лица.

Но папа только усмехается, а в глазах так и читается: «Кому ты рассказываешь»?

– Мама! – а вот и мои мартышки проснулись уже. – Мы не опоздаем?

Девочки входят на кухню и сразу же усаживаются за стол, где стоят их тарелки с кашей. И ни слова возмущения. Ни единого! По спине даже холодок пробегает.

– Нет, не опоздаем, – отвечаю я и, подхватывая свою тарелку, сажусь рядом. – А что, нам так каша нравится? – смотрю внимательно на Лику и Алю.

– Конечно, мамуль, – кивает Лика. – Я вообще всегда в восторге от твоих каш, скажи, Аль?

– Да, – кивает Аля и полную ложку в рот засовывает, набивая за щёки.

– Может, запить? – предлагаю Але, но дочь отрицательно машет головой. Ох, девки! – Маленькие мои, вы мне лучше сразу скажите, к чему мне готовиться. А то что-то у меня и ноги затряслись.

– А к чему готовится? – на кухню заходит папа. – Полку починил, сейчас займусь смесителем, – отчитывается он. – Так к чему, дочь?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Не признаются твои внучки, – киваю на дочек.

– Может, помочь? – папа сразу становится серьёзным, теряя всю расслабленность.

– Нет, – машу головой я. – Сами справимся. Тем более Людмила Семёновна настоятельно просила, чтобы я пришла к ней.

– А что это Людочка так меня не жалует? – хмурится папа, привлекая к себе наше пристальное внимание.

– Па-а-ап, – тяну я. – Я чего-то не знаю?

– Конечно, не знаешь, – уверенно отвечает папа. – Людмила Семёновна широкой души человек, но слишком наивная. Ты, если что, хоть подарок ей привези какой.

– Папа, – смотрю на отца по-другому уже.

– И то, что ты себе там придумала в своей рыжей головке, выбрось, – папин голос напрягается. – Она очень хорошо дружила с твоей мамой. Поэтому и знаю её, – даже с обидой говорит отец, а мне стыдно становится.

– Папуль, ну прости, – поднимаюсь со стула и обнимаю папу. – Я просто…

– Дурёха, – завершает за меня отец, обнимая в ответ. – Но если я соберусь с кем-то жить, то ты об этом узнаешь первой.

Да, я, оказывается, собственница. Даже с папой. Эх, может, поэтому и не ведусь на все эти мужские бронетанковые действия? А точнее отбиваюсь, хотя сама страшно хочу.

Вот папа у меня – настоящий мужчина. Всегда маму любил, на руках носил. Он в ней души не чаял. Сколько помню себя, он мог сделать всё что угодно, лишь бы увидеть улыбку мамы.

На работе – строгий, а дома – ласковый. Но я никогда не видела в нем что-то слабое. Хотя вру, видела. Но тогда мы все были слабые. Когда мама ушла, папа сильно сдал. Он первый год каждый день ходил к ней на кладбище, менял цветы и просто молчал.

Мы переживали за него, но девочки стали теми, кто его вытащил из того состояния. А вот сейчас я даже заволновалась. Хотя, может, и к лучшему, если папа себе найдёт кого-то.

– Мама! – так неожиданно завопили девочки. – Мы опаздываем!

– Ой, собираться, быстро, – отскакиваю от папы и сама начинаю складывать тарелки в мойку.

– Бегите, я всё сделаю сам, – останавливает меня папа и, чмокнув в щеку, отправляет.

До школы доезжаем быстро. Отправляю девочек и прошу предупредить Людмилу Семёновну, что если спросит, то я подойду ко второму уроку.

В магазине всё же беру ей сертификат и, показавшись сотрудникам, отправляюсь назад. И снова моя попа так и шепчет: «Что-то будет»!

Набираю Нику, но она почему-то не отвечает. Неужели игнорирует? Даже странно. Нужно будет и к ней заехать. А то вчера её настроение было не слишком положительным всё же.

Поднимаюсь к кабинету директора и у двери застаю занятную картину. Молодой пацанёнок слишком напирает на моих девочек, что-то шипя им. Но если Аля стоит чуть за Ликой и держит ту за руку, то Лика отвечает. И, судя по напрягшимся скулам и кулакам, пареньку не нравится то, что он слышит.

Высокий, худощавый, но слишком какой-то борзый.

Ускоряюсь, но, судя по тому, что на меня не обращают внимания, разговор у них занятный.

– Значит, так, рыжая, я из-за тебя лишён сладкого. И теперь тебе придётся мне всё отработать, – улавливаю фразу и прямо вижу наяву взрыв сверхновый.

Не родился ещё тот, кто будет так разговаривать с моими девочками!

– Отработаешь себе сам, Дениска, – язвит Лика, а меня даже гордость берёт за дочь. – А то я ведь могу и повторить.

– Мама, – шёпот Али звучит как гром, но я в этот момент смотрю на пацана.