Читать онлайн Женщина из города дождей

Женщина из города дождей

Женщина из города дождей

Медленно идёт среди прохожих

А дождинки – мелкое драже -

Брызгами по зонтику, по коже…

Идеал богемной красоты.

Тонкий шлейф французской сигареты.

Женщина из города мечты

Ненавидит солнечное лето.

Солнце было… там, где витражи

Огненным орнаментом востока,

Где другая, красочная жизнь,

Где любовь бывает так жестока…

Только звёзды душу бередят.

Только память болью отдаётся.

Он не смог простить её дождям.

Он забрал с собой осколки солнца…

Раскройщик

А потом наступит осень,

      будет гром греметь, как выстрел.

Летний зной, что был несносен,

      все  забудут очень быстро.

И дожди недружным строем

      приведут в порядок город.

И роман, что плохо скроен,

      будет начисто распорот.

Но раскройщик-неумёха

      перейдёт уже к другому.

Он не знает – очень плохо,

      плохо резать по живому.

Очарованный игрою

      незнакомой пианистки,

Он, не глядя, шил порою

      вкривь и вкось суровой ниткой.

А теперь сидит, замкнувшись,

      в тишине цехов железных.

Та, что тронула за душу,

      замолчала и исчезла.

Он кроит, не замечая –

      так давно уже не носят.

Он расстроен, он в печали.

      Он не знает – будет осень.

Будет музыка другая.

      Дождик – аккомпаниатор

для него с другой сыграет

      листопадное  стаккато…

Дом засыплет снежной сечкой.

      Мендельсон заменит Шнитке…

А пока болит сердечко –

      кто-то дёргает за нитки.

Белым облаком

Как просила я

Небо синее:

Белым облаком

Унеси меня…

Унеси меня

В стужи зимние,

Я не выдержу,

Я не сильная…

Охлади меня

Его именем,

Нелюдимую,

Нелюбимую…

Небо хмурилось,

Солнцем жарило,

Душу злым дождём

Остужало мне.

Были все мольбы

Бесполезными.

Но зато теперь

Я железная…

Про кофе. Чёрный…

А есть спасение от тоски,

Что цепко руки на горле сжала?

Весь мир ломается на куски,

А ей всё кажется: мало, мало.

Сейчас бы съёжиться и заснуть,

Согревшись мыслями о хорошем –

Да нет хорошего. Тишину

Взрывает истина: это в прошлом…

А есть спасение от зеркал,

Что так жестоко – лицо и шею…

Лишь на банкете, подняв бокал,

Все дружно скажут, что хорошею.

Молчали б лучше. Обняв меня,

Подругой ночь в мою жизнь вползает.

И не уходит с приходом дня –

Кругами стелется под глазами.

И без особых тому помех

Меняет в жизни моей упорно

На мудрость ум, на усмешку смех.

А чай с вареньем – на кофе чёрный…

Про восемнадцать лет

Где-то в глухой ночи сонно звенит трава.

Если в груди стучит, значит, ещё жива.

Не закрывая глаз, не размыкая рук,

можно забыть сейчас горечь и боль разлук.

Грубость твоя пуста – маскою на лице.

Истина так проста – нежностью в букве «Ц.»

строчки в твоём письме, вздохом в стихах твоих.

Может, приснилось мне, можно так – на двоих?

Этот волшебный сон, этот простой куплет.

Только тяжелый стон – эх, восемнадцать лет…

Это последний шанс – не торопись уйти.

Встанет моя душа стенкою на пути.

Нашим печалям вслед – каплями корвалол.

Ты восемнадцать лет как без меня провёл?…

Синего моря шум не отменить мольбой.

Если ещё дышу – значит, дышу тобой.

Помнишь, звенел апрель? Твой откровенный взгляд…

Можно ли в декабре всё возвратить назад?

Профиль твой очертить вензелем на стекле.

И навсегда забыть про восемнадцать лет…

Про счастье

Я совсем не умею писать про море.

Надоели штампы до боли зубной -

Эти чайки, и ветер с волною в споре…

Всё сказали про море давным-давно.

Я совсем не умею писать о розах.

Ну, цветок и цветок, красота не в счёт.

Розы-грёзы… Так много о них и в прозе,

Сколько ж можно в стихах говорить ещё?

Я совсем не умею писать про счастье.

Может, просто немножко боюсь: спугну?

Но при встрече глаза твои так лучатся…

Улыбаюсь и просто тону…

                тону…

Незнакомка

Бродит по свету, как святая,

Или нищенка – всё одно.

Дымка тянется золотая,

По следам её босых ног.

Жизнь по-разному всех кружила,

Только ей много-много лет

Староверы и старожилы

Укоризненно смотрят вслед.

Не похожа на всех, другая,

Что-то ищет средь ста дорог.

Злое солнце её сжигает,

Злые ветры сбивают с ног.

То появится, то растает

Легким светом во тьме скользя.

Легче воздуха, крепче стали –

Ни сломать, ни сломить нельзя.

А когда устаёт безмерно,

Снова в келью спешит свою.

Одиночества спутник верный -

Дом заброшенный на краю.

У порога она снимает

Крылья белые не спеша.

В чёрный дом свой идёт, немая

Незнакомка. Моя душа…

Ты выбирал себе жену

Ты выбирал себе жену –

          Характер золотом,

Не то рабу, не то княжну –

          И сам не понял ты.

Веревки вить, рубашки шить –

          Ты говорил тогда.

А что касается души –

          Невелика беда…

Но слабых ниток полотно

          Давало трещину.

И ты опять идешь за мной,

          Тобой открещенной.

Мой нрав – суровой нити бязь,

          Совсем не шелковой.

И раб – не раб, и князь – не князь,

          Зачем пришёл ко мне?

Лёд

Кто бы мог подумать, что придёт

Мгла

В мир, закрытый облаком моих

Снов,

Взглядом обольстительных твоих

Глаз,

Необыкновенностью  твоих

Слов…

Перевоплощение мечты

В явь

Рушится, когда ещё одно

Дно.

Сохранить старалась зыбкий мир

Я

Но как ни старалась, результат

Ноль.

Снова вспоминаю нужных цифр

Ряд,

Набираю номер, но опять

Сбой.

Может, беспокоюсь я пока

Зря,

Только появляется в груди

Боль.

Так устроен мир наш миллион

Лет,

Резкое паденье и опять

Взлет.

Все летят, как бабочки, на твой

Свет,

Только обжигаются о твой

Лёд…

Заговор на остуду

Я возражать не буду. В сумрачной тишине

Заговор на остуду ты прочитаешь мне.

Будешь шептать про камень над золотым ключом,

Нежно водить руками и обжигать свечой.

          «…Сыпься, песок к песку, прочь отгоняй тоску,

          Россыпью все печали брошу в Горюн-реку.

          Воды её чисты. Стану тебе постыл.

          Нам не построить снова с тех берегов мосты…»

Я растворюсь мгновенно в омуте тихих слов.

Грусть проникает в вены, горечь разлуки злой.

Сложно поверить в чудо. Знаю – в ночную тишь

Заговор на остуду ты для себя твердишь.

          Матушка наша, ночь, я просто Евы дочь.

          В нашей любви запретной можешь ли ты помочь?

          Месяца окоём, сердце верни моё,

          Я возвращу чужое, если не быть вдвоём…

Медленно  исчезает воск от свечной иглы.

Круг, что сердца венчает, не признает углы.

Будет заклятье сталью, будут слова – замок.

Сердце моё с печалью. Милый, ну как ты смог?

          Встану перекрестясь, выйду благословясь…

          Только совсем непросто нашу разрушить связь.

          Не торопись отнять, хрупка любви броня.

          Как же ты сам, подумай, без моего огня?

Смотришь на образа – видишь  мои глаза…

Заговор на остуду – не повернуть назад.

Одно кино

Ты прав. Не ведаем, что творим.

Ломаем в крошево дней лимит.

Мешаем, лепим мой мир с твоим,

Но рассыпается общий мир.

Вперёд двоим нам дороги нет.

А путь назад замело давно.

Как будто в зале отключен свет,

Но мы всё смотрим одно кино.

Другие радости истребя,

Одним желаньем, мечтой одной,

Мой начинается день с тебя,

А твой – заканчивается мной.

И я не знаю, где сон, где явь,

Дыханье стиснув одним лассо.

Тебе привидится – я твоя…

Но ты не знаешь, где явь, где сон.

Здравствуй

Смешно в этом возрасте верить снам.

Но сон одинаковый снится нам.

Приходит непрошено по ночам,

По сотому кругу.

…В какой-то из жизней, давным-давно,

Мы жили с тобой в стороне одной.

Ты был чьим-то мужем, а я женой,

Не зная друг друга.

Надежды и радости лишены,

Мы были ни святы и ни грешны,

В молитвах, заботах, делах сплошных,

Серьёзны и строги.

И не было счастья ни тут, ни там,

Уныло звучал вековой тамтам,

Степенно ступали к своим местам

Старинные боги.

И был среди них очень юный бог.

Быть мудрым он просто ещё не мог.

Сплетал, развлекаясь, в один клубок

Все линии жизней.

Не велено смертным мешать богам.

Их власть безгранична, мораль строга,

Взглянуть, даже если швырнут к ногам,