Читать онлайн Прости меня

Глава 1

Пролог.

Ветер разогнал тучи, и на небе воцарилась Луна.

Эта ночь была выбрана для встречи неспроста: случалось, что иногда в полнолуние богиня снисходила до своих земных детей.

Васса тряслась в пролетке, душа ее тоже тряслась: от страха, беспокойства, волнения. Заявиться непрошеной в логово оборотней безрассудно, но выбора у нее не было. Деревья склонялись в порывах ветра, тянули свои ветви вслед ее экипажу, и в шуме ветра ей чудился их шепот «останови-ись».

Экипаж подбрасывало на колдобинах заросшей аллеи некогда процветающего поместья. Лошадка пугливо косила глаза на обочину, где в скрытых темнотой кустах блестели звериные глаза: ее приезд не остался незамеченным. Она постояла несколько мгновений, прежде чем взяться за металлическое дверное кольцо, сделала глубокий вдох и, распахнув дверь, шагнула через порог под прицел сотни пар глаз. Одни из них с недоумением другие с неприкрытой ненавистью уставились на нее. Но ее волновали только одни любимые карие глаза. Секундная заминка и вся эта маскулинная толпа зашумела, занегодовала:

– Что тебе здесь нужно, ведьма?

Стены заброшенного поместья стонали под натиском ветра. Но сотня матерых волков, собравшихся здесь вдали от нового правительства, слежки и охотников, в пылу споров и не догадывалась, что сама стихия говорит с ними на своем языке. Взывали к богине о помощи, а сами игнорировали ее подсказки.

Ржание одинокой лошади у парадного входа подхватили другие, укрытые от непогоды в конюшне. Но люди заметили незваную гостью, только когда дверь в зал распахнулась, ударилась о стену, и на пороге возник ее силуэт.

Глядя в глаза человеку в центре амфитеатра, она сделала несколько шагов и, оказавшись рядом с ним, заговорила:

– Я пришла сюда, чтобы предупредить вас…

– Уходи! Тебе здесь не рады, ведьма!

– Этот исход – ошибка! – она повысила голос.– Последствия для вашего вида будут катастрофическими!

– Да как ты смеешь?

– Тихо! – седой мужчина в первом ряду прикрикнул на расшумевшихся соплеменников. – Какую из угроз ты, верховная, считаешь наиболее опасной? Погибнуть тут, от рук новой власти и охотников? Или на чужбине нам грозит новая опасность?

– Вы спрашиваете совета у лживой ведьмы, господин Юсупов? – молодой ретивый мужчина подскочил со своего места.

– Твердолобые, – пробормотала женщина. – Звезды, карты и видения сходятся в одном: вы исчезните, растворитесь среди чужих людей в чуждых вам землях, – выкрикнула она. – Не верите лживой ведьме, вспомните наши общие легенды! Я вас предупредила, блохастые! – она развернулась, метнув юбками, и бросив злой взгляд на мужчину в центре, который ни делом, ни даже словом не поддержал ее и стремительной походкой направилась к выходу, не замечая, не чувствуя тоскливый взгляд, которым он ее проводил.

Часть 1.

Глава 1.

Мотоциклист сбросил газ и беззлобно ругнулся:

– Кретин!

Кретин, поддав газу, пошел на обгон у самого перекрестка, подрезав и, даже не мигнув поворотником, свернул направо, вынудив железного коня встать на переднее колесо.

Еще раз матюкнувшись – в качестве морального удовлетворения пришлось довольствоваться тем, что есть – мотоциклист повернул следом. Обогнавшая его ауди, будто почувствовав преследование, резко ускорилась.

– Точно придурок! Неужто думает, я его догоню, чтобы неодобрительно покачать головой и покрутить пальцем у виска? – Тимур усмехнулся, представив себе эту нелепую картину. Там, откуда он сегодня вернулся, подрезать на дороге – мелочь, за раздражитель вообще не принимается. А вот то, что водителей любого двухколесного транспорта не воспринимают за полноценных участников движения, действительно бесит.

Мотоциклист огляделся в поисках парковки. Возвращение в родной город после годового отсутствия радовало также, как тогда радовал отъезд. Соскучился. По родителям, друзьям, по этим каменным джунглям.

Валентин назначил встречу в кафе на Кирова 6, чудило. Обычно встречались в клубе или баре.

Он заскользил взглядом по фасадам зданий: «Антиквариат», Duglas, «Розовые облака», «Книжный лабиринт», «Евросеть». Взгляд вернулся к штендеру на тротуаре:

– Что? «Розовые облака»? Серьезно?

За отсутствием других заведений в пределах видимости, припарковался рядом с этим розовым чудом. Мощный байк на фоне стоящих вдоль фасада металлических витых столиков и креслиц, выкрашенных в розовый и белый, смотрелся еще брутальнее.

Тимур, стянув с головы шлем, тряхнул отросшей темной шевелюрой и подмигнул двум девушкам, сверкнув белозубой улыбкой. Он находился в том особенном приподнятом настроении духа от возвращения домой и предвкушения встреч, когда хочется обнять весь мир и поделиться с ним своей радостью. Одна из девчонок кокетливо улыбнулась в ответ. От мысли подойти к ним, отвлек детский плачь. Молодая женщина, склонившись над багажником машины, припаркованной рядом, безуспешно дергала детскую коляску, пытаясь ее вытащить, и уговаривала малыша, сидящего в салоне, не плакать:

– Милый, мамочка сейчас придет, не плачь, я здесь, – не поддаваясь на материнские уговоры, малыш в салоне продолжал реветь, а мать нервничать.

Коляска прочно застряла в тесном пространстве багажника, зацепившись колесом за ящик с бутылками. Женщина, бросив непосильное дело, нырнула в салон, пытаясь успокоить ребенка, сунула ему в рот соску, и опять вернулась к коляске.

– Вы позволите? – спросил ее Тимур, подойдя к машине.

Молодая мамочка с видимым облегчением уступила место мужчине. Он, чуть сдвинув ящик, легко вытащил и разложил коляску. Она тем временем взяла хныкающего ребенка на руки и поблагодарила неожиданного помощника.

– Всегда пожалуйста, – ответил Тимур и направился к двери в кафе мимо девушек, посылающих ему недвусмысленные улыбки.

Вальку заметил сразу, тот сидел за столиком у окна, уткнувшись в экран ноутбука. Ни он сам в берцах, кожаных брюках и куртке, ни его друг в деловом костюме, не вписывались в окружающее пространство, и тем непонятнее была причина, по которой друг назначил встречу в этом месте.

– Неужели это твоя мелкая месть за то, что не поздравил тебя с днюхой? Я ж обещал реабилитироваться, – вместо приветствия сказал Тимур. Друзья обнялись, потискали друг друга, не смущаясь удивленных взглядов других посетителей.

– Так зачем мы здесь?

– Ох, еще один касатик нарисовался, – к столу подошла симпатичная женщина средних лет в форме официантки. – Даже не думайте, что я из-за вас поменяю стиль кафе, – сказала она.

– Касатик? – Переспросил Тимур, когда официантка, приняв от него заказ, отошла. – Я уже лет двадцать не слышал, чтоб так говорили. Когда то нас советские бабульки так называли. А этой лет сорок всего.

– Так она из наших, владелица этого кафе, – Валентин смотрел на друга удивленно. – Ты нюх потерял? – сообразил он.

– Есть немного. Эти паскуды болтливые, что на весь мир кричат о недопустимости применения химоружия, с нами не миндальничали. Были б с нами люди, кранты им, а у меня второй месяц что свинина, что крольчатина, да подсунь мне подошву от берцев под хорошим соусом, не замечу.

Валентин понимающе вздохнул. Было. Проходил.

– И все-таки, почему мы здесь? – Тимур обвел взглядом зал кафе, приходя в еще большее изумление. С потолка свисали розовые и белые имитации облаков, столики украшали вазочки с цветами. Цветы были не только на столах, но и в больших вазонах по углам. Диваны винного цвета у противоположной стены разбавляли это розовое безумие.

– А ты посмотри вокруг. Что видишь? – предложил Валя.

За соседним столом расположились три молодые женщины, рядом с каждой из них стояла коляска. Мамочки разговаривали, то и дело, отвлекаясь на своих чадушек. Чуть дальше у большого французского окна пили кофе пожилые дамы. Несколько столов занимали девчонки, еще школьницы, некоторые из них исподтишка бросали стыдливые взгляды в сторону молодых мужчин и тихо шушукались.

Единственный, кто, как и они, не вписывался в окружающую обстановку – молодой прыщавый паренек. Но его выбор кафе стал очевиден тут же: он уже махал рукой появившейся в дверях девушке.

– А где надутые губки, накачанные ягодички, мой любимый типаж? – с напускным недовольством возмутился Тимур.

– Вот-вот, зришь в корень. Здесь я могу спокойно позавтракать и поработать. – Ты ведь останешься? – С надеждой спросил друга.

– Останусь. – Тимур сразу понял, что речь уже не про мимишное кафе. – Пока гражданские оплакивают погибших, политики подсчитывают заработанные очки, военные корпорации делят барыши и пытаются понять, довольны ли они или можно было отхватить куш пожирнее, сравнивая с прибылью конкурентов, а военные залечивают раны, мне там делать нечего. Знаю, что уже идет активная работа по разворачиванию нового места военного конфликта. Даже знаю, где население разогревают. Общим результатом недовольны, суки, тем, что мы их сделали, – в сердцах добавил он.

– Хорошо развлекся? – с долей зависти спросил Валентин.

– Осторожничали, людей берегли. Но на последней операции я душу отвел, – похвастался Тимур. Он склонился над столиком и понизил голос. – Только на волчью удачу нельзя было положиться, пришлось разрабатывать план и четко ему следовать. Представь себе картинку: двадцать матерых серых волчар с вещмешками и автоматами на спине. Мы даже переярков не взяли, не то, что людей. Сто километров за несколько часов по бездорожью своим ходом прошли, отследить было невозможно. Подошли с рассветом, разделали сонных, как кутят.

– С той стороны волки были?

– Не-е, одни люди. Волков, которых я встретил среди противников за последние годы службы, можно по пальцам пересчитать. Волки, те, что настоящие патриоты, остались только на просторах бывших республик, а западные давно подались в бизнес, патриотизм вместе с деньгами отмыли, превратив его в «интересы», – с издевкой протянул он. Наши же после позорного бегства в 17-м и победоносного возвращения в 45-м такую прививку получили, до сих пор иммунитет есть.

– Не соглашусь, не только в бизнес, – возразил Валентин. – Многие в спорт подались. Идиоты. Перестали чтить свои же правила. Ведь все допингом не объяснишь! Вот скажи, куда человечке против гориллы? Как бы девчонка хорошо ракеткой не махала, сила удара, быстрота реакции не та, что у оборотницы.

– Да, не поспоришь, – согласился Тимур. – Я сделал, что было необходимо: официально Тимофей Серов погиб. Поздравь, перед тобой снова Тимур Серый, его племянник, – мужчина развел руки и повертелся, демонстрируя себя со всех сторон.

Официантка Зинаида, все это время поглядывающая на своих странных посетителей и прислушиваясь к их разговорам, покачала головой, улыбаясь:

– Щенки!

– Черт, я так рад, что ты вернулся. Без тебя было … скучно, – искренне сказал Валентин. – Вот ключи от твоей новой квартиры, – он выложил на стол связку ключей. – Документы на нее найдешь на журнальном столике в своем новом логове. Человеческий штат сотрудников в головном офисе за год сменил полностью, особенно ценных уговорил перейти в филиалы, с повышением зарплаты, конечно же. Даже если встретишь кого-то из них, ставка на племянника должна сработать, слух о нем я пустил еще несколько месяцев назад. У родителей был уже?

– Сейчас поеду, порадую стариков, а то они считают, что я бегу от ответственности, от скуки. Знаешь же, как то поколение говорит? Твой отец, кстати, тоже мне так сказал. Мы, мол, тогда в 40-х бились за жизнь, а вы молодежь, гоняетесь за адреналином.

– Кстати, о моих. Они тебя тоже очень ждут. Может, вечерком вместе навестим?

– Не-е, извини, вечером не могу. Потом обязательно заеду.

– Только не говори мне, что все еще занимаешься этой хренью! – Валентин неодобрительно покачал головой.

– А как? – взбеленился Тимур, – скажи, как еще можно найти свою пару? – Он сверлил друга глазами и, не дождавшись ответа, продолжил. – Мы сами обрекли себя на эти бесконечные поиски. Легенды не обманывали и ведьмы предупреждали, что мы потеряем друг друга. Так и вышло. Исход был фатальной ошибкой, чуть не приведший нас к вымиранию. – Тимур опустил глаза и, с удивлением обнаружив у себя в руках погнутую ложечку, бросил ее на стол. – Мои родители стали легендой, подтверждением пророчества и в то же время надеждой для многитакх. Они были первыми за двадцать лет после исхода волков из России после революции, кто нашел друг друга. Случайно! Почти все вернулись, но за прошедшие годы люди и волки мигрировали по огромной территории, кто по принуждению, кто по собственному желанию, не подозревая, к чему это массовое переселение приведет. Но хоть надежда появилась, что твоя пара живет где-то на другом конце нашей бывшей необъятной и также надеется на встречу и ждет. Да что я тебе это рассказываю? Ты и сам отлично знаешь! Вот сам-то ты, какого сидишь в этом розовом муслине?

Несмотря на серьезность темы, друг усмехнулся:

– Вспомнил тоже – муслин. Кто сейчас так говорит?

– Не уходи от темы, – Тимур стукнул по столу, напугав младенца за соседним столом. Его мамашка осуждающе посмотрела на беспардонного соседа.

– Ладно-ладно, – Валентин поднял руки, сдаваясь. – Ты меня раскусил. Шел я как-то мимо, и вдруг в душе что-то екнуло, нос уловил запах, настолько притягательный, что не смог сопротивляться, зашел. Подумал, вот оно! Вот так работает истинность! Дождался!

– И?… – Тимур подался вперед, ожидая продолжения.

– И… ничего или правильнее сказать, ни-ко-го. Но когда утром по дороге в офис прохожу мимо, не могу сопротивляться, захожу. Сегодня уже пятьдесят четвертый день пошел, как…

– Пятьдесят пятый, – сказала Зинаида, ставя перед Валентином кружку со свежим кофе.

– Вот, зато с Зинаидой познакомился. Пытался сманить ее к нам в офис кофе варить. Не удалось, – вздохнул он с притворной обидой.

– Да, кофе у вас отличный, – подтвердил Тимур. – Может, все-таки передумаете?

– Что, в солдатской столовке такого не подают? – фыркнула польщенная женщина.

– В офицерской, – поправил Тимур. – Подавать-то подают, да вот я чаще сухпайком питался, не до изысков было.

– Сколько ты уже городов прошерстил больших и малых?

– Более трехсот больших, малые не считал.

– Ого, – присвистнул друг.

– Ну, если учесть, что в стране 155 649 населенных пунктов, могу и не успеть до конца жизни.

Парни молча сидели, наслаждаясь кофе и минуткой тишины. Мамаши с детьми ушли, как и пожилые дамы. У витрины девочки-подростки выбирали десерт, растерявшиеся от обилия выбора.

–Знаешь, чего я боюсь? – прервал молчание Валентин.

– Чего? – лениво спросил Тимур.

– Что когда я встречу ее, души и тела притянет, завяжет в неразрывный узелок, а наши мировоззрения окажутся несовместимы. Характер, конечно, тоже важен. Но мы сами за него в ответе, потому что в состоянии слепить из себя любую личность, было бы желание и сила воли. Гораздо сложнее с нравственными и моральными ценностями, вбитыми в нас с детства. Вон, например, две куколки, которые пялились на тебя на парковке, когда ты подъехал, и потом, когда ты помогал мечущейся от ребенка к багажнику мамочке, – Валентин кивнул на девчонок за окном, сидящих за столиком под большим розовым тентом. – Им ведь и в голову не пришло помочь. Не потому, что они плохие, просто безучастные. Даже допускаю, им говорили, что это можно расценить, как вторжение в чужое личное пространство.

– Это невозможно, – категорично заявил Тимур. – То, что ты говоришь, противоречит самой природе истинности, единству душ. Характер и менталитет несущественны. Главное – душа твоей пары, которую ты знаешь, как свою. Вы много раз расставались, чтобы родиться вновь и встретиться. Посмотри на моих родителей. Между ними была, казалось бы, непреодолимая пропасть, они находились по разные стороны фронта, с каждой стороны работала мощная идеологическая машина. Но стоило им встретиться, и все отошло на второй план. Мой тебе совет: отдайся инстинктам, люби ее такой, какая она есть.

Тимур довольный собой, откинулся на спинку кресла:

– Но есть еще одно решение: найди себе волчицу, плюнь на истинность.

Валентин поморщился:

– Я еще не настолько отчаялся. Да и ты, не рано ли занялся поиском? Поживи еще для себя, – сказал он.

– Я созрел, – твердо сказал Тимур. – Хочу семью, такую как у родителей, детей, – он кивнул на пару с ребенком, только что зашедших в кафе. Годовалый карапуз, с личиком и ладошками, перемазанными шоколадом, довольно посасывал сладкий палец. – Вот такого маленького Тимошку.

Глава 2

Волк сидел неподвижно на открытой вершине холма – самого высокого места городского парка. Его силуэт, освещенный звездами и краешком луны, отчетливо выделялся на фоне темного небосклона и плотной стены деревьев у подножья. Сверху открывалась впечатляющая панорама ночного города, который сиял огнями, соперничая яркостью со звездным небом.

Зверь терпеливо выжидал, когда Луна возьмет полную власть над небосводом. Это была ее ночь, ночь полнолуния.

Все вокруг замерло в ожидании. Ничто не нарушало тишину, даже ветерок, до сих пор свободно гулявший меж деревьев и играющий листьями, притих. Но как только Луна воцарилась, волк мотнул головой, стряхивая мистический транс, в который лунный диск вводил своих земных детей, вытянул шею и завыл длинно и басисто, изредка прерываясь на легкое рычание. И тогда ветер, зашелестев листвой, подхватил волчью песню, и понес ее ввысь и вместе с ней мысленный посыл – мольбу о помощи.

Едва финальные ноты волчьей песни стихли, унесенные последним дуновением, волк, отдав себя на волю звериному инстинкту, повернул на северо-запад и побежал к выходу из парка.

Дорога мягко ложилась под его лапами. Он бежал, оставляя за спиной улицу за улицей. Световые пятна от фонарей, отвоевывая у темноты малое, оставляли на ее откуп все остальное. Но волку было все равно, его вел инстинкт.

***

Луна проложила световую дорожку от окна к дверям, вдоль стоящих рядами кроватей. Толстые стены здания, призванные охранять, не защищали от внутренних страхов, которые поневоле рождаются, когда человек соприкасается с дикой природой.Помимо волчьего воя, вызывающего чувства беспокойства и смутной тревоги, никакие другие звуки не нарушали ночную тишину. Лишь редкие тяжелые вздохи и неровное дыхание выдавало, что находящиеся в комнате люди не спят.

Наконец, когда протяжный тоскливый вой перешел в отчаянное жалобное поскуливание, одна из кроватей заскрипела. Женщина села, накинув на плечи одеяло. Напротив нее неподвижно сидела на своей кровати другая, прислонившись к стене и обхватив себя руками.

– Вам не кажется, что их стало двое? – тревожно спросила Оксана.

– Он и один-то своим воем тоску наводил, – ответила Лариса.

– Господи, что за жуть! Третью ночь подряд слушать этот леденящий душу вой. Раньше только в полнолуние выл. Сегодня он будто плачет, – раздалось с ближайшей к окну кровати.

– А мне кажется, зовет, – глухим голосом сказала Тома, еще крепче стиснув себя руками. Она давно сидела в кровати и смотрела на луну. Яркий, окруженный дрожащим таинственным ореолом ущербный диск действовал на нее гипнотически. Чем дольше она на него смотрела, тем ближе и больше он, казалось, становился, и лунные пятна начинали приобретать отчетливые формы и складываться в причудливые картины.

– Да боже упаси! Скажешь тоже, зовет, – замотала головой Лариса. – У меня от страха марашки по всему телу. – Бр-р.

– Говорят, он уже несколько лет каждое полнолуние так воет, – продолжила Оксана.

– А сколько лет волки живут, кто знает?

– Наверное, как и собаки, лет пятнадцать.

– Давно пора было вызвать охотников и избавиться от него! – проворчал кто-то.

Женщины оживились, заспорили, за разговорами волчий вой перестал быть таким пугающим.

Тома не участвовала в разговоре. Она сидела на кровати, обхватив себя руками. Ей всегда хотелось спрятаться от этого воя. Но сегодня женщине впервые захотелось ответить на его зов. Будто зазвучавший с удвоенной силой он, наконец, дозвался до ее внутренней сущности.

– Тамара, То-ма, – не дождавшись ответа на свой вопрос, Оксана встала и подошла к соседке, потормошила ее за плечо, и только тогда заметила ее остекленевшие глаза. – Томка, ты чего? Не пугай так, ты же у нас самая адекватная.

Тома моргнула и стряхнула наваждение.

– Ой, смотрите, смотрите, что Зойка делает, – вскрикнула вдруг Лариса.

– Лунатит, что ль?

Зоя, не реагируя на оклики, встала с кровати и, глядя прямо перед собой, ступила на лунную дорожку. Ее тонкая фигурка, в большой не по размеру рубахе, механически передвигая ногами, медленно направилась к двери. Разговоры замолкли, и под непрекращающийся волчий вой эта картина выглядела сюрреалистично. Женщины вновь поддались страху. Дойдя до двери и нашарив ручку, девушка потянула дверь на себя. Она не поддавалась и Зоя, усиливая напор, дергала все отчаяннее.

– Ой, девчата, а раньше она так не делала, – прозвучало в тишине.

– Это на нее так луна действует, – прошептала Оксана, а Лариска запаниковала:

– А что, если мы тоже все свихнемся?

Тома уже полностью пришла в себя. Она встала и подошла к девушке, сражающейся с дверью:

– Зоя? – осторожно прикоснулась к ее руке, боясь напугать, но девушка, даже не глянув на нее, сбросила чужую руку и продолжала тянуть на себя дверь.

– Мне надо идти. Откройте, мне надо, – просила она.

– Зоя, успокойся! – разозлившись, прикрикнула на нее женщина.

– Меня зовут. Открой, я сказала! – решительно потребовала она.

– Ой, так эта дрянь еще и ведьма, – Лариса прижала ладонь ко рту и выпучила глаза. – Нам еще ведьмы не хватало!

– Тьфу, на тебя, дура! – одернула ее Оксана.

– А притворялась тихоней.

– Вот вам и мышка- молчунья, – загомонили в голос другие женщины.

Лариска резво подскочила с кровати:

– Сейчас я ее вмиг утихомирю.

***

– Так и думал, что найду тебя здесь, – сказал Тимур, рухнув всей своей внушительной массой на изящный розовый стул, отозвавшийся металлическим скрипом. Сдвинул вазочку с цветами на край стола и оперся на него локтями, потирая усталое лицо ладонями. Рубашка и обычные джинсы смотрелись сегодня уже не так дисгармонично, как при первом посещении кафе, но, тем не менее, женщины за соседним столиком смерили его удивленными взглядами.

– Случилось что? – невозмутимо спросил Валентин.

– Мне нужна твоя помощь, – хмурая складка так и не сошла с лица, когда он поднял на друга глаза.

Валентин молчал, ожидая продолжения.

– Я нашел ее, – также хмуро продолжил Тимур.

– Поздравляю, – уже понимая, что все не так просто.

– Волк почувствовал ее. Каждый день, точнее каждую долбаную ночь он тащит меня в одно и то же место! Но днем я не могу ее найти.

– Что за место?

Тимур, застыл, уставившись в окно, но, наконец, ответил:

– Женская колония общего режима на северо-западе города. Я проторчал возле нее трое последних суток, – торопливо заговорил он. – Люди приходили и уходили на службу. Но ее среди них не учуял. Ночью в шкуре серого я ее чувствую, инстинкт вопит, что она там. Днем обоняние, сука, еще не работает! – он замолчал, сжимая и разжимая пальцы в кулак. – Мне нужно попасть внутрь. Слушай, я уже все продумал, план внутренней территории раздобыл. Мне нужна твоя подстраховка.

– Ты сбрендил?

– Отказываешься?

– Стоп! Мозги включи! К чему эти сложности? Ты штурмом эту крепость брать собрался? – Валентин сыпал вопросами, не давая другу вставит ни слова. – Завтра пойдешь туда устраиваться на работу.

– Ну и что мне это даст? – вспылил Тимур. – Дойду до отдела кадров, который сразу за проходной, возможно чуть дальше до бухгалтерии. Так я всех, кто там работает, видел, когда они приходили, и когда уходили тоже, – он откинулся на спинку стула, задев локтем вазочку на краю стола, которая, качнувшись, полетела вниз и со стеклянным звоном рассыпалась по полу мелкими крошками.

– Отставить истерику! – стукнул ладонью о стол Валентин. Дамы недовольно покосились на молодого человека в дорогом костюме, обычно спокойно сидящего за ноутбуком. Валентин, понизив голос, заговорил:

– Никуда она не денется, раз три дня не выходит, значит, вообще не выйдет, – он осекся, уставившись на друга.

– Думаешь, я сам не догадался, – захрипел Тимур, скалясь по-волчьи, обнажая клыки.

– Да не кипешись ты! Дай сказать. Есть у меня к кому обратиться. Добудь пропуск в здание администрации, а дальше по территории тебя проведет мой человек, якобы знакомя нового коллегу с территорией.

Тимур опять замолчал, остывая и утихомиривая внутреннее «Я». Валентин, уткнулся в ноутбук, делая вид, что работает, но плотно сжатые губы и напрягшиеся скулы, выдавали его волнение. Наконец, Тимур спросил:

– Ты слышал что-нибудь об одиночке у нас в городе?

– Слышал, но не знаком. Чужак. У нас лет пятнадцать живет, ни с кем из наших не контактирует. Несколько лет назад ходили слухи, что он потерял пару.

– Я слышал его ночью. Матерый волчара. И территория им мечена. И нет, это был не плачь, а зов.

Глава 3

Глава 3.

Тимур слышал, как со скрежетом захлопнулась за спиной дверь, защелкнулся замок, сопровождаемый зуммером, и тут же запищал впереди второй, отпирая очередную преграду. Волк внутри обреченно вздохнул, отрезанный от иллюзорной свободы города, но тут же навострил уши, зашевелился, излучая сочувствия своей паре.

Ни одна военная операция с риском для жизни, не вызывала у Тимура такого шквала эмоций, что бушевали сейчас в груди: от радостного возбуждения до злости, направленной на тех, кто запер его женщину в этих стенах. Не так он представлял первую встречу со своей истинной.

Мужчина сдал смартфон дежурной на проходной. Прошел рамку досмотра и теперь шел по широкому коридору вдоль окон, забранных решетками.

Зоя привычно встала лицом к стене, дожидаясь, пока система безопасности совершит свой обязательный алгоритм действий, после зуммера шагнула вместе с группой других заключенных в открывшиеся двери. Ее носа достиг резкий потный дух, смешанный с запахом еще непромытой, непряденой козьей шерсти. Так пахли раздражение и злоба ее сокамерницы Ларисы, которая пристроилась у нее за спиной, развлекая себя изо дня в день одним и тем же – исподтишка наступала Зое на пятки. Мелкая и ожидаемая пакость, но Зоя каждый раз спотыкалась и невольно толкала других. Впереди идущая женщина оглянулась и зло шикнула на обеих. Лариска, из-за недосыпания недовольная и злая больше обычного, не удержалась, зашипела раздраженно в ответ:

– Всю ночь эта дрянь спать не давала, и сейчас еле шевелится, овца убогая.

Зоя привычно подавила раздражение, не дав ему воли. Ларискины придирки – мелочь, словно укус комара, в сравнении с тем, что довелось пережить. Девушку рассердила не сама придирка, к ним она за последние годы выработала стойкий иммунитет, а ее нелепость. Сокамерница напрочь игнорировала первопричину ночного бодрствования, и по своей недалекости, примитивным способом сливала недовольство.

Неожиданно Зоя почувствовала взгляд в спину, а сквозь привычные запахи, уловила давно забытый. Удивленно замерла. Мускусный аромат с … – девушка потянула носом, – с ноткой пачули? Мускус всегда лежал в основе естественного запаха отца и старшего брата, некоторых друзей отца. Отец говорил им с братом, что память на запахи – одна из древних. Воспоминания о них хранятся где-то на подкорке. Нужно только чуть-чуть помочь им пробудится. Но за годы, проведенные в стенах разных колоний, молодая волчица научилась только с точностью отличать грусть от тоски, гнев от злобы. Нельзя сказать, что их обитатели совсем не испытывали приятных чувств. Люди радовались новостям и передачкам из дома, свиданиям с родными. Были и те, кто наслаждался солнцем и прогулкой, вырабатывая гормоны, источающие запахи сладких садовых цветов. Хорошо пахла надежда – липой. Не было счастья. Совсем. Этот запах Зоя не помнила.

Древесный теплый аромат проник в легкие и закружил голову. Странный для этого места и еще более неожиданный тем, что цветочная нотка счастья была каким-то образом связана именно с ней.

Коридор делал поворот, Зоя повернула голову и встретилась с пронзительным взглядом серых глаз, направленным прямо на нее.

Крупный мужчина высокого роста с многодневной щетиной и отросшими черными волосами шел в сопровождении офицера вслед за ними. Волк. От его взгляда и мускусного звериного запаха кожа девушки покрылась мурашкам. Этот источаемый тестостероном аромат уловило даже слабое человеческое обоняние, он окружил, опутал собой всех, и заключенных и их охранниц, и заставил всех замедлить шаг.

– Боже, вот это мужчина, – восторженно выдохнула за спиной Лариска.

Зоя слышала шепот и других женщин тоже. Хотелось еще раз вдохнуть запах незнакомца, попробовать на вкус его мужественность и радость, еще какие-то приятные нотки, которые она еще не умела опознавать, но раздражающий запах чужого плотского возбуждения, источаемый десятком женщин, забил обонятельные рецепторы остро-сладкой густотой.

Лариска толкнула Зою локтем в бок:

– Что застыла, убогая, такой мужик не для тебя.

Годами подавляемое раздражение вспыхнуло такой злостью, что Зоя сама поразилась, ведь подколки сокамерницы давно на нее не действовали. Ярость такой силы охватила ее впервые с момента последней встречи с бабкой. Воспоминание о ней заставило Зою взять себя в руки. Она мелко и часто задышала, успокаиваясь. Нельзя. Нужно держать контроль. Все их семейные беды начались из-за слабого самоконтроля брата.

Незнакомец все еще смотрел на нее, и Зоя привычно поежилась под чужим взглядом. Девушка втянула голову в плечи, отвернулась и пошла, понукаемая охраной и чувствуя спиной мужской взгляд, к счастью, без обычной жалящей ненависти или презрения.

Тимур жадно смотрел вслед маленькой фигурке, утонувшей в брюках и рубахе на пару размеров больше. Отсутствие нюха не помешало ему почувствовать родную душу, ее мимолетную радость, когда они встретились глазами. Девушка сгорбилась, будто хотела стать еще меньше, незаметнее и запнулась. Охранница, шедшая сзади, грубо прикрикнула:

– Не отставай, Рашникова! Опять без обеда останешься!

Тимур ужаснулся, она и так очень маленькая, а в этой большой одежде ее очертания просто теряются. Из коротких рукавов рубашки торчали тонкие девичьи руки. Взгляд приклеился к изящным запястьям, отмеченным свежими синяками. Радость от встречи, замутненная отголоском чужой безнадежной тоски, теснившей грудь, сменилась злостью, сердце забухало, будто пробежал сотню километров в полном обмундировании. Волк дернулся в попытке вырваться на свободу с яростным желанием рвать и метать, крушить здесь все.

– У вас практикуют наказание голодом? – с трудом выдавил сквозь зубы.

– Если опоздают…, – пожал плечами сопровождавший его офицер, – но это редкий случай. Если они сами кого-то так накажут, или подставят.

Женщины, идущие рядом с Зоей, продолжали перешептываться, восторгаясь незнакомцем, источая похотливые запахи, даже не подозревая, что волк в ярости, и едва сдерживает ее. К счастью, одна из охранниц приказала заткнуться и пошевеливаться.

– У вас практикуют наказание голодом? – донесся до слуха Зои чуть хрипловатый низкий голос незнакомца, – щеки вспыхнули, и ее пронзило стыдом, давно потерянным чувством для заключенной, прошедшей через многократные унизительные медицинские освидетельствования, протокольные судебные процедуры и допросы. И из-за него и все остальные чувства, замороженные несколько лет назад, которым она не позволяла ранить себя еще больше, вдруг всколыхнулись глубоко в груди, заворочались. Девушка часто заморгала: только бы не заплакать.

Она ускорила шаг, в желании убежать от стыда, тоски и мимолетного отголоска чужой радости, закружившим голову сладким дурманом, но сразу вытесненным привычной злостью. Будто эти стены не терпят ничего радостного, безжалостно разрушают все доброе, что попадает сюда извне.

Тимур мог только догадываться о чувствах девушки, видя ее чуть подрагивающие ноздри и сжатые кулачки. Для этого ему не нужно было обладать идеальным обонянием. Он и сам сжимал кулаки, сдерживая рвущийся наружу рык. Мужчина развернулся и пошел назад к проходной. Сейчас ему тут больше делать нечего.

– Эй, парень, ты же хотел посмотреть территорию? – крикнул ему вслед провожавший его офицер. Тимур, не повернув головы, отмахнулся, и прибавил шаг, торопясь выбраться за пределы душивших его стен.

***

– Уже уходите? – улыбнулась дежурная в окошке. Тимур кивнул, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице. – Будете у нас работать? – Девушка выдвигала ящики один за другим, якобы в поисках его смартфона, не теряя надежды разговорить привлекательного парня.

– Буду, – Тимур сжал челюсти, чтобы удержать вертевшуюся на языке грубость. Он был готов запереть себя в этих стенах, если это позволит ему находиться рядом со своей женщиной.

Наконец, девушка вытащила гаджет, но не торопилась отдавать. Тимур, чувствуя, что волк на грани, просунул руку в окошко, выдернул его из ее рук, и выскочил в открывшуюся дверь, толкнув входящего офицера. Не реагируя на летевшие вслед чертыхания, зашагал к припаркованному на служебной стоянке байку, размеренно вдыхая и выдыхая горячий летний воздух в попытке успокоить бушевавшие чувства. Он присел на мотоцикл, но чувствуя, что теряет контроль, наклонился, упершись локтями в колени, и часто задышал. Немного отпустило.

– Молодой человек, вам плохо? – услышал участливый женский голос. Поднял голову, силуэт стоящей рядом женщины переливался всеми оттенками красного в инфракрасном спектре, доступном звериному зрению. Женщина, посмотрев на него, испуганно ойкнула и сделала шаг назад.

– Спасибо. Уже все хорошо, – Тимур поднял руки. Женщина развернулась и торопливо ретировалась, а он достал очки и спрятал за темными стеклами вытянувшиеся зрачки.

***

Звонок застал Валентина в офисе. Он отодвинул телефон от уха и недовольно поморщился, а Тимур продолжал орать в трубку:

– Сломали девочку, суки! Ты не представляешь, какая лавина тоски на меня обрушилась, стоило мне с ней взглядом встретиться. Я чуть не завыл там, стоя в коридоре, полном народа. И это был только слабый отголосок ее чувств.

– Возьми себя в руки, Тимур. Имя ее узнал?

– Рашникова. Так ее охранница назвала.

– Я сейчас вышлю тебе координаты частного детектива. Бывший мент. Он человек, но чуйка у него хорошая, меня не раз выручал. Для начала пусть добудет ее дело. Дальше думать будем, что делать. Понял? И черт тебя дери, Тимоха, вспомни, кто ты есть, соберись! Я не узнаю тебя! Под твоим командованием сотни человеческих и волчьих душ. Но сейчас ты истеришь, как баба.

– Посмотрю я, как ты будешь спокоен, когда увидишь свежие синяки на своей паре, и когда какая-то течная сука у тебя на глазах подставит ее перед охраной!

Валентин поднял вверх руку, признавая поражение, но вспомнив, что друг его не видит, сказал примирительно:

– Не буду спорить. Но давай все-таки отставим истерику и займемся делом, – он бросил телефон на стол, и устало помассировал виски.

***

Следующий звонок застал его глубокой ночью. Он долго шарил рукой в темноте в поисках телефона, не открывая глаз, пока не проснулся окончательно.

– Да, – прохрипел он, выбираясь из постели. – Слушаю. – Из трубки неслось невнятное бормотание. – Тимур? – Валентин прочистил горло, – Тим, что у тебя там происходит? – Ответом был звон бьющегося стекла и последовавшие за этим гудки.

Мужчина набрал номер еще несколько раз, а затем, глянув на часы, послал друга к черту и лег обратно в кровать. Сна не было, Валя ворочался, пытаясь сосредоточиться на размеренном тиканье настенных часов, не позволяя не прошенным ночным мыслям одурманить мозг надуманными страхами. Не получилось. Они, как ядовитый газ, не знающий преград, проникли в разум, разбередили душу. Что подвигло обычно рассудительного и сдержанного друга и партнера по бизнесу на ночной звонок? Валентин, в очередной раз чертыхнувшись, встал и, сделав еще одну безрезультатную попытку дозвониться, начал одеваться. Уже через пару минут, не дожидаясь лифта, сбежал по лестнице и, запрыгнув в машину, выехал с подземной парковки.

Валентин любил гонки по ночному городу без правил и ограничений. Высокая скорость создавала необходимый приток адреналина ему и его внутреннему «Я», но сегодня впервые езда не приносила ощущения драйва. Чем больше он думал о Тимуре, тем беспокойней становился волк. Хотелось выпустить его и, избегая широких автострад и ярких огней, проулками и дворами быстрей достичь цели.

Воображение подбрасывало одну неприятную картинку за другой, ситуации, связанные с прежней службой, с людьми, с редкими охотниками, которые еще встречались в современном мире. За годы службы и развития своего бизнеса они с Тимохой накопили немало врагов. Специально в политику не лезли, оставаясь в тени, но служба время от времени поневоле втягивала их в эти дрязги. Нельзя было исключать, что под одним из своих имен, Тимур мог проколоться, и информация о нем стала известна.

Валентин накручивал себя и выжимал до упора педаль газа. Не доезжая до перекрестка Кашириных увидел всполохи мигалок пожарных и полицейских машин, перегородивших проезд. Это препятствие стало последней каплей терпения. Он свернул в ближайший дворик, припарковался и, выскочив из машины, стянул с себя всю одежду и кинул на сиденье. Уже через несколько секунд крупный серый волк бросился в арку ближайшего дома, и огромными скачками промчался сквозь двор и детскую площадку к следующему проходному двору.

Ночной куряка стоял на балконе второго этажа, опираясь на перила, и наблюдал, как здоровая серая собака прошмыгнула под шлагбаумом и уверенно побежала к входу в подземный гараж. Полуночник потер глаза, измученные бессонницей, удивляясь игре ночных теней, в которых уставший мозг увидел, как пес встает на задние лапы, и набирает код замка передними, вдруг ставшими обычными человеческими руками. Мужчина покачал головой и обреченно поплелся в кровать, с отчаянной надеждой наконец-то заснуть.

Волк, смутивший ночного курилку, затормозил у бронированной двери и, подернувшись дымкой, исчез, а на его месте стоял крупный обнаженный мужчина. Набрав код электронного замка и дождавшись, когда тот тихо щелкнет, шагнул в темный проем. Валентин уверенно двигался в сторону полупустой парковки, которую сам же недавно выбрал, покупая для друга новую квартиру в только что сданном в эксплуатацию доме. Голоса вдалеке заставили его шагнуть в тень колонны и терпеливо ждать, пока припозднившаяся парочка жильцов пройдет мимо, но они остановились рядом со скрывавшей его колонной в ожидании лифта. Молодая женщина зло шипела на мужа:

– Ты, скотина похотливая, пялился на ее голые ляжки и заглядывал ей в бюстгальтер весь вечер, а ревнивая дура я? Скотина, – в сердцах повторила она.

Мужчина что-то пьяно промычал, а потом тихо стоял, опираясь на стену у лифта. В воздухе преобладал сильный запаха алкоголя, но помимо него Валентин уловил явственный запах серы. Мужчина мучился от желудочной и головной боли, и каждое слово женщины, как новый гвоздь, вбивался в мозг ее спутника болезненной вспышкой. Валентину хотелось рыкнуть на нее:

– Да замолчи ты, наконец, женщина, твоему мужчине плохо!

Будь на ее месте волчица, она почувствовала бы боль своей пары, как свою. Вот в этом разница, в этом смысл поиска своей истинной половины, – подумал он.

– Дорогая, давай ты отсчитаешь меня завтра? – устало сказал мужчина. Женщина подозрительно глянула на него, и Валентин с удивлением увидел, что она не ответила, а взяла его за подбородок и, повернув к себе, начала осматривать, приложила ладонь ко лбу и, наконец, сказала:

– Договорились! Но ты молча выслушаешь все, что я скажу и не будешь переводить стрелки! – сказала с радостным предвкушением, потом взяла его под локоть и потянула в открывшуюся дверь лифта.

Больше не медля, Валентин нашел байк Тимура, сорвал крышку кофра и, вытащив из него пакет с одеждой, быстро оделся.

Стоять в тесной кабинке лифта и ждать, когда он доставит тебя на верхний этаж, было бы невыносимо, и Валентин пробежал мимо него к неприметной двери, ведущей на лестничную клетку. Перепрыгивая через две-три ступени, взлетел наверх и притормозил у нужной двери, прислушиваясь. Чуткий слух не улавливал ни малейшего движения. Сердце, успокоившееся было после быстрого подъема, вновь забухало.

– Идиот, – ругнулся он вдруг. Нужно было захватить запасные ключи.

Мужчина позвонил, а потом и заколотил в дверь, впрочем, ни на что не надеясь, когда вдруг услышал неуверенные шаги. Замок щелкнул, представший в проеме Тимур являл собой жалкое зрелище: отросшая щетина подчеркивала бледность осунувшегося лица, взъерошенные волосы придавали ему неряшливый вид. Он оперся рукой, с небрежно намотанным бинтом на ладони и уже пропитавшимся кровью, на косяк, в другой держал початую бутылку коньяка.

– Пф-ф. От тебя несет диким чесноком, – сказал он и сделал глоток из бутылки.

Пьяный оборотень сродни бешеному дикому животному. Он представляет опасность для себя и окружающих. Одурманенный звериный разум полностью подчиняет пьяного человека и почти во всех случаях ведет себя агрессивно, во всем видя угрозу и действуя на инстинктах. Пока Валентин, неподвижно застыв у порога, раздумывал, что предпринять – человеческие сила и навыки сейчас бесполезны – просчитывал сценарии, как поступить, если волк впадет в агрессию, друг оскалился, неприятно обнажив вытянувшиеся клыки.

– Сука, – зарычал он и швырнул бутылку в стену. Она раскололась с глухим звуком и изуродовала новые стены прихожей желтой кляксой.

– Тимур, – Валя спокойно позвал друга.

– Тварь, тварь, тварь, – Тимур сопровождал каждое слово ударом кулака по стене. Валентин не пытался остановить его. Он видел, что боль постепенно отрезвляет его, вытянутый зрачок принимает круглую форму, а серый цвет радужки вытесняет желтизну. Волк уступил место человеку. Тимур, поддерживая сломанные пальцы здоровой рукой, сполз по стене на пол, прямо на осколки бутылки на полу и кровавые капли.

– Эта тварь убила ребенка. Она этим и наших детей убила, су-ка, – завыл он.

– Да о ком ты, блять? – не выдержал Валентин и посыпал ругательствами, сбрасывая напряжение.

– О моей истинной! Сука, су-ка, – снова завыл Тимур и замахнулся для очередного удара, но Валентин подскочил и перехватил руку, не давая другу покалечиться еще больше.

– Эту суку зовут, как мою мать – Зоя, – с издевкой процедил он сквозь зубы. – Луна, блять, поиздевалась надо мной дважды.

– Может, все-таки расскажешь, что произошло?

– Она сидит за убийство собственного новорожденного ребенка, – прорычал друг.

Валентин с трудом избежал искушения долбануть кулаком по стене, но кровавые пятна на ней остановили его. Он смачно выругался и пнул подвернувшийся под ноги пуфик.

– Едем в клинику.

– Вот еще, само заживет за пару дней, – огрызнулся Тимур.

– Заживет, – согласился Валентин. – Но нам нужно, чтобы срослось правильно, – как ребенку объяснял он очевидное, помогая ему подняться.

Ожидая друга в приемном покое клиники, Валентин пытался понять, что могло заставить девушку избавиться от младенца. Покопался в памяти и не смог вспомнить ни одного похожего случая. Материнский инстинкт волчицы настолько силен, что даже умирая, она будет до конца защищать волчат. Они у нее в приоритете даже перед истиной парой. Хотя, девчонка может быть и не волчица, а человек. Впрочем, и у людей к этому аналогичное отношение. Женщинам, отбывающим срок за убийство собственных детей, в колонии приходится очень туго, некоторые из них не доживают до конца заключения. Сами же заключенные женщины, оторванные от своих детей, живущие от одной редкой встречи до другой, с нетерпением ожидая разрешение на телефонный разговор, обладают обостренными материнскими инстинктами, разбираются с этими мразями порой очень жестоко. Бывает, что администрация колонии пытается скрыть, что в ней появилась детоубийца, им не нужны проблемы, проверки, связанные со смертями заключенных, но ведь шила в мешке не утаишь. То, что девчонка жива, может быть как раз заслугой тюремной администрации.

– Неудивительно, что Тимур нашел ее такой измученной морально и истощенной физически, – подумал Валентин. – Ну, да ладно, свой собственный ад эта тварь обеспечила себе сама. А ему нужно сделать все возможное, чтобы она не утянула за собой в эту бездну Тимоху.

Он невольно примерил эту ситуацию на себя и пришел в ужас от мысли, что с его собственной парой может быть что-то не так. Где она, как и чем живет сейчас? Что, если она человек и их взгляды на мир и на жизнь могут быть очень разными? Как там Тимур говорил всего лишь трое суток назад? Любить ее такой, какая она есть? Возможно ли это?