Читать онлайн Эпигенез

Глава 1: Париж. 1 июля 2024 год

Невзрачное здание из серого кирпича приютилось на тихой улице Жан-Батист Сэй, всего в нескольких кварталах к западу от оживлённого парижского бульвара Сен-Жермен. Лишь небольшая матовая табличка тёмно-серого цвета у входа лаконично сообщала о его предназначении: «Épigénèse – Recherche Biologique» (Эпигенез – Биологические исследования), без каких-либо дополнительных указаний или броских логотипов. Плотно задёрнутые шторы на окнах первого этажа скрывали тайны, происходящие внутри.

В этом неприметном здании, в стерильной лаборатории, освещённой холодным светом флуоресцентных ламп, находилась Амели, опытная лаборантка «Эпигенез», облачённая в полный комплект защитного костюма уровня БСЛ-4. Непроницаемый одноразовый комбинезон с плотно застёгнутым капюшоном скрывал её фигуру. Длинные латексные перчатки, надетые поверх тонких внутренних, плотно облегали запястья. Дыхание Амели приглушённо звучало в капюшоне респиратора с принудительной подачей воздуха (ПАПР) с HEPA-фильтром, полностью закрывавшем её лицо. На ногах – защитные бахилы. Под капюшоном, незаметно для окружающих, мерцал огонёк блютуз-наушника, а под костюмом на шнурке висел мобильный телефон – личная вещь, строжайше запрещённая в рабочей зоне.

Правила были строги, но длительная привычка работать с патогенами, парадоксальным образом, притупила не только страх, но и чувство ответственности.

На металлическом лабораторном столе перед ней возвышались штативы с прозрачными разнокалиберными пробирками. Одни плотно вмещали дюжину тонких цилиндров, другие – несколько более массивных конических колб. Каждая пробирка была тщательно укупорена резиновой пробкой, зафиксированной алюминиевым колпачком. Насыщенная янтарная жидкость внутри – питательная среда, скрывающая в себе концентрированную суспензию модифицированного штамма вируса, разработанного в этой лаборатории на основе образца, доставленного из-за рубежа.

«Так долго возиться с этими штативами, заносить-выносить, деконтаминировать…» – промелькнуло в голове Амели. День и так клонился к концу, а дел ещё невпроворот. Чтобы сэкономить время, она решила провести несколько этапов пипетирования, не занося штатив в бокс.

Амели осторожно манипулировала автоматическим пипет-дозатором с тонким наконечником. Цифры на дисплее пипетки чётко указывали заданный объём жидкости. Она медленно переносила аликвоты вирусной суспензии из основной пробирки в ряд новых, меньших ёмкостей, готовя образцы для эксперимента. Её движения, обычно выверенные до автоматизма, сегодня были чуть менее сосредоточенными из-за предвкушения вечерней встречи с Софи и подготовки к девичнику.

Внезапно в наушнике раздался резкий сигнал вызова – мелодия её мобильного телефона. Амели на мгновение замерла, её взгляд метнулся к двери лаборатории.

– Принять, – тихо, но чётко произнесла Амели, отдавая команду голосового управления. Она знала, что звукоизоляция лаборатории и капюшон с ПАПР делают разговор неслышным за её пределами.

– Алло! – спокойно ответила Амели.

– Амели, моя дорогая! Ты всё ещё на работе? Я уже забронировала столик в «Лу Пескадо» на восемь! Ты идёшь? У меня есть новости от Антуана! – взволнованно проговорила Софи, её голос звучал предвкушением.

– Ох, Софи… Да, конечно, постараюсь. Тут просто… немного задерживаюсь с одним экспериментом, – Амели краем глаза следила за штативом с пробирками, пытаясь одновременно сосредоточиться на разговоре и работе. – Рассказывай, что там с твоим женихом?

В этот момент Амели неосознанно оперлась локтем на край штатива, стоявшего ближе к краю стола. Штатив качнулся, и одна из неплотно закреплённых пробирок, содержащая концентрированную суспензию вируса, выскользнула и с глухим стуком ударилась о край столешницы. Тонкое стекло не выдержало, янтарная жидкость брызнула во все стороны, и пробирка разлетелась на острые осколки. Пытаясь инстинктивно поймать хотя бы один из них, Амели, резко приседая, задела плечом край стола, почувствовав, как что-то острое кольнуло через комбинезон. Амели вздрогнула и, резко отстранившись от стола, ощупала рукав. Острый, тонкий осколок, словно игла, вонзился в натянутую ткань комбинезона.

– Чёрт! – вырвалось у Амели, и она отшатнулась от стола, чувствуя, как по спине пробегает липкий холодный пот.

– Амели? Что случилось? Ты в порядке? – встревоженно спросила Софи, уловив панику в голосе сестры.

– Да, да… Я тебе перезвоню! Тут… небольшая неприятность… и Жан-Пьер уже на подходе… – быстро проговорила Амели, лихорадочно соображая, как скрыть следы своей ошибки, ведь по регламенту строгий Жан-Пьер появится с проверкой ровно через минуту.

– Ох, береги себя! Тебе нужна помощь? – настаивала Софи, чувствуя неладное в её дрожащем голосе.

– Нет, нет, всё в порядке. Мне пора заканчивать эксперимент… быстро! До вечера! – выпалила Амели и резко произнесла команду для отключения связи по блютуз: «Завершить вызов!».

«Нет, нет, нет…» – отчаянно проносилось у неё в голове. «Никто не должен узнать. Лаборатория не простит нарушения техники безопасности и потерю биоматериалов – штраф будет огромным. А тут ещё и телефонный разговор, и разбитая пробирка…»

Сердце бешено колотилось в груди, отбивая тревожный ритм. Нужно действовать молниеносно, пока не пришёл Жан-Пьер. Амели судорожно огляделась, пытаясь понять, как незаметно убрать осколки и следы пролитой жидкости. Она схватила ярко-жёлтый контейнер для биологически опасных отходов, стоявший у дальней стены лаборатории. Дрожащими руками, несмотря на толстые латексные перчатки, она принялась собирать самые крупные осколки разбитой пробирки, стараясь не пораниться, и бросала их в контейнер.

Затем она торопливо схватила рулон абсорбирующих салфеток и принялась промокать янтарную жидкость, растёкшуюся по столешнице. Движения были хаотичными, она комкала использованные салфетки и бросала их в тот же контейнер, не задумываясь о тщательности дезинфекции. Время стремительно утекало.

Её взгляд беспокойно метался к двери, словно ожидая в любой момент увидеть входящего Жан-Пьера.

Дверь лабораторного отсека начала открываться, и в проёме появился Жан-Пьер, одетый в такой же, как у неё, защитный комбинезон. В одной руке он держал небольшой ярко-синий водонепроницаемый блокнот с пластиковой спиралью и белыми страницами в зелёную клетку. В другой руке – тонкий чёрный маркер «ЛабТАГ» с двумя наконечниками. Его глаза за защитным экраном капюшона быстро оглядели лабораторию. Не заметив ничего необычного, он рутинно проставил отметки в чек-листе и вышел.

Как только за Жан-Пьером закрылась герметичная дверь, Амели, наконец, позволила себе выдохнуть. Слабость внезапно накатила на неё, но она усилием воли подавила этот приступ нервного напряжения. Она быстро завершила поверхностную уборку, стараясь собрать самые мелкие осколки, которые только смогла заметить. Закончив, она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. «Всё в порядке», – мысленно твердила она себе. «Ничего страшного не произошло».

Амели оглядела лабораторию ещё раз. На первый взгляд, всё выглядело обычно. Контейнер с отходами стоял на месте, пробирки в штативах. Она надеялась, что убрала достаточно хорошо. «Я просто слишком разволновалась из-за этого Жан-Пьера», – продолжала убеждать себя Амели. «Это была всего лишь случайность. Такое бывает».

Амели дрожащими руками, но уже более методично, обильно смочила абсорбирующие салфетки дезинфицирующей жидкостью и тщательно, сантиметр за сантиметром, обработала всю поверхность столешницы, куда попала янтарная жидкость, не забывая протереть и ножки штатива, и край стола, о который ударилась пробирка.

Затем, с облегчением выдохнув, Амели села заполнять «Журнал регистрации инцидентов в лаборатории». В графе «Описание происшествия» она аккуратно вывела: «Во время проведения эксперимента произошла случайность – разбилась стеклянная пробирка, содержащая питательную среду». В поле «Содержимое пробирки» она написала: «Питательная среда для клеточных культур, партия №…» (указав какой-то безобидный номер). В графе «Предпринятые меры» она отметила: «Проведена уборка осколков с использованием перчаток, поверхность обработана согласно протоколу. Осколки и использованные материалы помещены в контейнер для биоотходов». Закончив заполнять журнал, она мельком взглянула на часы.

До конца рабочего дня оставалось совсем немного. «Надеюсь, на этом всё и закончится», – промелькнуло у неё в голове.

Вечером, завершив работу и переодевшись в свою обычную одежду, Амели почувствовала нарастающее недомогание. Головная боль пульсировала в висках, тело ломило, и появилась необъяснимая слабость. «Просто усталость после напряжённого дня», – успокаивала она себя. Царапина на плече неприятно саднила, напоминая о случившемся.

Решив прогуляться в сторону ресторана «Лу Пескаду», находившегося недалеко от Эйфелевой башни, она вышла на вечерние улицы Парижа.

***

Летний вечер окутывал Париж мягким золотистым светом. У подножия Эйфелевой башни царила привычная суета. Парочки сидели на лужайке, ели пиццу, пили вино. Сергей Петров, тридцати пяти лет, инженер из Москвы, стоял на тротуаре, запрокинув голову, и с улыбкой разглядывал ажурную конструкцию, подсвеченную мерцающими огнями. Он был в Париже проездом, всего на пару дней.

Сергей заметил молодую женщину, чьё лицо хранило печать усталости. Что-то хрупкое, трогательное и притягательное было в её облике, вызывая у него невольное желание проявить участие. Решив непременно заговорить, он приблизился:

– Простите, мадемуазель. Вы выглядите немного уставшей. С вами всё в порядке? – произнёс он с мягкой улыбкой на ломаном французском.

Амели обернулась. В свете вечерних огней её лицо казалось бледным, а глаза сохраняли едва уловимую грусть.

– Спасибо, месье. Я не очень хорошо себя чувствую сегодня вечером, но всё будет хорошо, – ответила она тихим, чуть хрипловатым голосом.

– Я – Сергей. Я из России. А вы? – представился он, протягивая руку.

– Амели. Очень приятно, Сергей, – ответила она, слегка коснувшись его руки своими прохладными пальцами.

– Ах, Париж! Город любви! Может быть… вам нужно немного любви, чтобы почувствовать себя лучше? – сказал он, сопровождая слова искренней и широкой улыбкой.

Амели слабо улыбнулась его наивной попытке флирта. В её глазах мелькнула тень печали, но уголки губ дрогнули в ответной улыбке.

– Возможно, – прошептала она, устремив взгляд на сияющую огнями Эйфелеву башню, откуда доносилась мелодия уличных музыкантов, игравших вальс Яна Тьерсена из фильма «Амели». Знакомая восходящая фраза вальса, начинающаяся с нежного подъёма мелодии вверх, такая тонкая и трогательная, словно застыла в свете огней.

Сергей почувствовал невольную симпатию к этой хрупкой незнакомке. Её уязвимость, контрастирующая с силой и величием башни позади, тронула в нём какие-то глубокие душевные струны.

Внезапно, словно повинуясь мимолётному, необъяснимому импульсу, Амели шагнула ближе и подарила Сергею страстный поцелуй в губы. Это был глубокий, чувственный поцелуй, длившийся несколько долгих секунд, в котором смешались благодарность за проявленное участие, мимолётная надежда на счастье и некое отчаяние.

Отстранившись, её взгляд стал более печальным и каким-то виноватым.

– Мне пора идти сейчас. До скорого, может быть, – прошептала она.

И прежде чем Сергей, ошеломлённый неожиданным поцелуем, успел что-то ответить, Амели развернулась и быстро пошла прочь в направлении улицы де ла Монтань Сен-Женевьев. Её фигура быстро растворялась в вечерней толпе.

Сергей остался стоять посреди бурлящей толпы, слегка ошеломлённый, с приятным теплом на губах и ощущением чего-то необычного, глубоко личного, произошедшего только что.

– Всего хорошего, Амели, – немного ошеломлённо пробормотал он вслед исчезающей фигуре.

Амели не оглянулась. Она продолжала идти по направлению к ресторану, не обращая внимания на всё усиливающуюся слабость…