Читать онлайн БеС Грамматики

БеС грамматики (повесть)

Максим положил локти на парту, стараясь не смотреть в окно, где кружились в плавном танце снежинки-балеринки. Шестой урок… В его одиннадцатилетней голове булькала каша из дробей, падежей и исторических дат. Скорее бы уже домой!

Одно радовало: английский. Луч света в сонном царстве. Оазис веселья в учебной пустыне. Да что там – глоток холодной газировки в жару! А всё из-за молодой учительницы Елены Витальевны. Она не орала сиреной, как Марья Алексеевна на математике, заставляя всех вздрагивать. Она не бубнила, как Василий Иванович на истории. Ох уж этот Василий Иванович!  Пожилой, в стареньком пиджаке, и  всегда задумчивый, как будто его мысли витали далеко-далеко.   О нём говорили, что он когда-то преподавал историю в Университете и писал диссертацию.  Наверное,  очень умный…  Почему-то старшеклассники его уроки любили.  Странные люди! Для Максима и для всей параллели пятых классов даже пересказы древнегреческих мифов в исполнении Василия Ивановича   – этих ярких приключенческих историй   – были скучными,  как инструкции к пылесосу.

А вот с Еленой Витальевной наоборот – даже самые трудные темы по грамматике превращаясь в сказочные крепости с зубчатыми стенами с  коваными воротами, глубокими рвами и подземными ходами исключений из правил. И взять эту крепость предстояло Максиму Мечталину из 5 "А" и его одноклассникам.

И вот Елена Витальевна влетает в класс в своём ярком огненно-оранжевом свитере, от которого в холодном классе сразу стало теплее.

– Hello, my dear friends!  (Здравствуйте, дорогие друзья!) – Она весело бросила на стол пачку листочков, от которых пахло свежей типографской краской. – Итак, – мел в её руке сразу ожил, заплясал по доске. –  Сегодня, мои Прометеи английской грамматики, мы продолжим сражаться с орлом по имени Present Simple! (Настоящее неопределённое время)

Класс засмеялся: миф о Прометее еле-еле всплыл из глубин памяти после скучного урока истории. – Продолжим изучать повадки этого хищника.  – Кстати! А кто помнит, что орёл клевал у Прометея?

Это был фирменный приём Елены Витальевны: она всегда ловко и кстати напоминала детям о том, что проходили по другим предметам.

– Печень! – Тут же, как по команде, взметнулась рука Оли Умницыной: одна из первых отличниц, она всё знает и никогда не медлит с ответом.

– Молодец! Ну а к нам прилетел орёл Present Simple, который так и норовит выклевать наш мозг. – Продолжала учительница под общий одобрительный хохот. – Если, конечно, мы не выучим его повадки и не научимся от него защищаться. И сегодня я расскажу, как Present Simple ведёт себя в третьем лице единственного числа. Но сначала давайте вспомним, как эта суровая птица вела себя в первом лице? Как звучит «Я играю»?

– I play! – Дружно, как по нотам, выдохнул класс.

– Well done (Отличная работа)! А «Ты играешь»?

– You play!

– Brilliant! (Блестяще)! А теперь – магический фокус! – Она подмигнула, и это подмигивание словно высекло искру напряжённого ожидания. – Третье лицо! Это Он. Она. Оно. Мама, папа, Вася Пупкин, кошка Мурка, вон тот голубь на подоконнике, вот эта ручка… – Она ловко подбросила в воздух свою красную ручку, поймав её на лету. – Так как будет по-английски «Он. Она. Оно»?

– He! She! It! – Дружно выстрелили голоса.

– Браво! Прямо в десятку! Так вот чтобы наш страшный зверь стал ручным с "He, She, It", нам нужен… настоящий волшебный амулет!

Она быстро приписала к слову "play" большую, жирную, белую букву "S". «Смотрите: "He playS"! Видите?

Класс закивал, некоторые даже рисовали  в воздухе букву "S" вслед за учительницей.

– Но если окончание вдруг начинает свистеть, как чайник, или шипеть, как рассерженная кошка, – учительница сделала таинственное лицо и понизила голос до конспирологического шёпота, – то тогда одного амулета мало! Тогда нам понадобится целый волшебный щит! Целых две буквы: "ES"! She watchES (Она наблюдает).

Она произносила окончания громко, чётко, и Максиму и вправду казалось, что он слышит лёгкое шипение и свист, будто эти самые "S" и "ES" – крошечные, озорные гномики грамматики, шурщащие у него над ухом.

– Ну что? Страшный зверь Present Simple? Покорится он пятому «А»?

– Легкотня! – Прокатилась волна уверенных ответов. Максим поспешно закивал. Еще бы! Куда проще, чем продираться через буреломы русских исключений.

– Тогда – на абордаж! – Елена Витальевна быстро раздала листочки.   – Задание такое: там, где в скобках стоит глагол в неопределённой форме, поставьте его в форму Present Simple. Что для этого нужно? Правильно, сначала убрать частицу "to", она   – как в русском языке окончание "ть". И помните про "He, She, It"! Волшебный амулет "S" или могучий волшебный щит "ES'? Решайте по звучанию! Первый, кто прорвётся, – сегодняшний Grammar Wizard  («Волшебник грамматики»). Звание почётное!

Максим схватил листок так, словно это был билет на самый лучший детский утренник. Глаза стремительно пробежали по строчкам: "He (to like)". Он убрал частицу "to" и тут же, почти не глядя, написал: "He likes". Пустяк! "S" – амулет сработал! Он сжал ручку, как чёрный игрушечный пистолет, ощущая себя солдатом, готовым к решающему штурму. Уж очень ему хотелось быть первым в классе, чтобы  услышать  звонкое: «Максим! Браво!» от самой Елены Витальевны. Он строчил окончания, мысленно бормоча скороговоркой: «шипит? Свистит? Нет? Значит, "S". Амулет! Шипит-свистит? Да? Значит, "ES"! Щит…»

Рука летела сама, пока не упёрлась в последнюю строчку: "He (to be) happy"

Максим на секунду замер, ручка зависла над бумагой, как ястреб над сусликом перед тем, как спикировать.  "To be". Это же глагол? Биии… Окончание не шипит, не свистит? Вроде бы… Значит, просто "S"! На секунду мелькнул зверёк сомнения, показав острые, насмешливые зубки… Взмахнул хвостиком неуверенности… "To be"… Такой странный, не как другие. Но так хотелось закончить уже побыстрее, так нестерпимо хотелось увидеть  одобрительную улыбку учительницы ПРЯМО СЕЙЧАС. Азарт и нетерпение защекотали кончики пальцев, заглушая тихий голосок осторожности. И Максим решительно, с нажимом, вывел: «He bes happy».

– Готово, – торжествующе шепнул Максим, с облегчением откидываясь на спинку стула, чувствуя, как с плеч сваливается груз. И первым поднял руку, чтобы сдать работу. Сердце колотилось от предвкушения победы. Ну теперь он точно Grammar Wizard. Елена Витальевна вот-вот назовёт его имя!

– Вася Головотяпочкин! Почти молодец! – Звенел голос Елены Витальевны. – Но вот тут волшебный щит 'ES' куда-то провалился! И тут… – она прищурилась, – …одинокий амулетик 'S' скучает. – Вася сконфуженно заёрзал, его уши мгновенно вспыхнули малиновым румянцем.

– Глеб Вундеркиндов! Ни одного ляпа. Чистая работа!

Учительница ловко суетилась между рядами, раздавая листочки и разбрасывая озорные замечания:Максим беспокойно ёрзал на скрипучем стуле в ожидании, когда Елена Витальевна наконец-то проверит и непременно похвалит его работу. Ему казалось, что каждая секунда тянется, как жевательная резинка.

– Оля Умницына! Пять! Оправдываешь свою фамилию!

Сердце запрыгало, как мячик на асфальте: Елена Витальевна взяла листочек Максима! Он замер, впившись взглядом в свой листок.

Но ожидаемой похвалы не последовало. Лицо учительницы стало сосредоточенным, брови чуть сдвинулись. Елена Витальевна бесшумно положила листочек на парту прямо перед ним. Красными чернилами было подчёркнуто одно-единственное предложение: "He bes happy". Всё остальное в работе было безупречно гладко, точно свежезалитый лёд на дворовом катке, по которому так и хочется прокатиться. Но Максим не видел льда. Он видел только эту зияющую трещину… Этого чудовищного, нелепого «bes»-а.

– Максим Мечталин! – Голос Елены Витальевны был спокоен, но в нём звучал вопрос. – Давай подумаем, что в твоей работе не так? Вспомни, я говорила: "To be" – это особый глагол, исключение. Настоящий глагол-прогульщик, такой упрямый ослик, не подчиняющийся общему правилу. Он ходит своей тропинкой!

Точно! Как же Максим про это забыл? Он же ещё в прошлом году лучше всех  отвечал спряжение глагола "to be"! В голове пронеслось: "Am, is, are…" – и застряло на "is".

– Нужно было… Не is? – Пробормотал совершенно неуверенно Максим, чувствуя, как жар поднимается к щекам.

– Конечно, He IS happy! – подтвердила Елена Витальевна. – Это классическая обманка. Ловушка! Это я проверяла, как запомнили ранее пройденный урок.

Елена Витальевна задержалась у его парты. В её глазах мелькнул знакомый огонёк добродушного подтрунивания. Она окинула класс преувеличенно-испуганным взглядом, даже приложила руку к сердцу, заглянула под учительский стол в немного театральном страхе…

– Значит, бес, говоришь? – Протянула она, делая ударение на роковой звук «с». – Откуда у нас тут бесы?

– Грамматические бесы! – Тут же, не удержавшись, фыркнул кто-то с задней парты. Смех прокатился волной. – Может, экзорциста вызвать? Или святой водой окропить тетрадь?

– Обойдёмся без крайностей. Сами справимся! – Бодро ответила Елена Витальевна. – Сейчас мы быстренько выкурим всех бесов. А поможет нам в этом наше волшебное заклинание! А ну-ка, все вместе! Хором весёлых волнистых попугайчиков! I am…

– Я есть! – грянул класс, как по команде.

– You are!

– Ты есть!

– He is!

– Он есть! – Выкрикнул класс почти в унисон.

Урок снова набрал ход, как пассажирский поезд после недолгой остановки. Елена Витальевна оживлённо писала на доске, рисовала схемы-паутинки, произносила английские слова с чёткой артикуляцией. Максим изо всех сил пытался смотреть на доску и слушать любимую учительницу, но перед глазами, упрямо, как заклинивший шлагбаум, стояла эта кроваво-красная черта под проклятым словом "bes".

– Зачем она вообще нужна, эта дурацкая грамматика? – Вырвалось у него вдруг. – Можно ведь песенки слушать, крутые мультики смотреть… В игры играть разные! Без грамматики! Зачем мучиться?

Класс от такой дерзости замер, все молча уставились на Максима. Даже Оля Умницына оторвалась от тетради. Елена Витальевна замерла на полпути к доске, словно ее кто-то остановил за руку.

– Без грамматики? – Медленно, с лёгким удивлением в голосе, переспросила она. В глазах её вместо раздражения мелькнул живой, почти научный интерес. – Оригинальная и смелая мысль. Давай проверим твою теорию на практике? Возьми ручку и напиши.... прямо здесь, на чистом листке, волшебное заклинание. «Хочу выучить английский без грамматики!» Ну-ка, посмотрим, сработает ли? Получится ли у нас магия без правил?

Класс замер, заинтригованный до предела. Все глаза уставились на Максима. Максим, чувствуя себя клоуном поневоле, взял ручку дрожащими пальцами и вывел на чистом листе с сильным нажимом:

«ХОЧУ ВЫУЧИТЬ АНГЛИЙСКИЙ БЕС ГРАММАТИКИ!»

Он даже не заметил роковой опечатки, слишком сосредоточившись на своем бунте.

– Э, так у тебя и в русском языке выскочил этот самый бес! – С лукавой улыбкой склонилась Елена Витальевна над тетрадкой и покачала головой.   – БеС грамматики.

И в этот миг, прямо над только что написанным словом «БЕС» воздух вдруг заколебался, заструился, как над раскалённой сковородой. С кончика только что выведенной буквы «с» с лёгким хлопком, похожим на звук лопнувшего мыльного пузырька, сорвалось и покатилось по раскрытой странице… такое малюсенькое, размером с детский кулачок… Живое существо! Розоватое, почти прозрачное, с торчащими тоненькими усиками-рожками. Оно неуклюже уселось на парту, свесив коротенькие лапки, издало микроскопический и совершенно комичный «Апчхик!» (будто чихнуло пылинкой) и прямо-таки уставилось на Максима круглыми, как бусинки, вишнёвого цвета глазками. Мальчик замер, окаменев, не зная, то ли кричать, то ли креститься, как напутствовала бабушка в особых случаях. «Это глюк… Это глюк…» – Застучало в висках.

А пока он так сидел, как парализованный, существо ловко нырнуло под парту, проскочив между его коленями, оставив после себя еле заметный, но отчётливый запах искр и палёной резины, и проскользнуло под учительский стол. Быстро, как таракан. У Максима всё похолодело внутри. «Надо предупредить Елену Витальевну… Сейчас же!» Он смотрел на левую ножку учительского стула, не отрываясь, ожидая нового появления пришельца.

Но нет, ничего… Под учительским стулом было темно и спокойно. Только полоска света на полу у ножки стула была какой-то неустойчивой, подвижной. Видимо, из-за шевелящейся занавески. Ветер, наверное…

«Привиделось», – попытался убедить себя Максим, но запах резины еще витал в классе.

Он украдкой, будто боясь спугнуть невидимое, обвёл взглядом класс. Всё было абсолютно как всегда. Вася Головотяпочкин сосредоточенно рисовал на полях своей тетрадки эпичную битву джедая с кем-то в плаще, сопровождая это тихим «вжжж-вжжж», подражая световому мечу. Оля Умницына что-то старательно строчила в своей тетрадке, высунув кончик языка от напряжения, её перо скрипело по бумаге. А Костя Рассеянный тайком пытался отогнать голубя от подоконника комочком бумаги. Никто. Ничего необычного. Не видел. Жизнь шла своим чередом.

Максим глубоко вздохнул, попытался расправить плечи.  «Нервы», – решил он. Попытался изо всех сил прислушаться к речи учительницы, впиться мыслями в Present Continuous, но взгляд предательски и навязчиво просился туда, под стол…

И тут он увидел.

Нет, это шевелилась точно не тень от занавески. Это шевелилось что-то длинное, гибкое и розовое, похожее на голый крысиный хвост. Только с крошечной остроконечной стрелочкой на кончике. Как у скорпиона, только миниатюрной… Оно осторожно высовывалось из-за ножки учительского стула и ритмично, равномерно взмахивало в такт словам учительницы… Затем эту же ножку снизу обхватила пара лапок с тонкими, как ёлочные иголки, пальчиками… Цепко так.

Максим инстинктивно закрыл глаза.  «Исчезни. Исчезни. Исчезни», – мысленно зашептал он. А когда снова их через секунду резко распахнул, то увидел… Его.

Существо. Чуть больше крысы. С вытянутым туловищем, покрытым мелкими пупырышками, точно огурец с бабушкиной грядки. Только розовое, как новорождённый крысёнок, ещё без шерсти. Оно сидело на полу, прислонившись спиной к ножке стула, наклонив свою лохматую голову, увенчанную парой коротких, как у улитки, рожек. И оно снова уставилось на Максима.

Ледяной страх сковал сердце пятиклассника. «Как предупредить Елену Витальевну? Крикнуть? Но что сказать? Она же решит, что я псих… Или спятил от грамматики. А, может, и правда, глюк? Мама говорит, от компьютера в больших количествах и не такое может появиться…» Мысли путались, метались в панике.

Существо тем временем невозмутимо почесало задней ногой за ухом, как блохастый пёс, а потом внезапно повернулось к нему, сделало свирепую рожицу и… погрозило Максиму крошечным, сжатым кулачком… Совершенно человеческим жестом!

И в этот самый миг, как по волшебству, грянул  оглушительный школьный звонок.

Вылетев пулей из класса, Максим почувствовал, как пол под ногами плывёт, а стены сжимаются. Его сердце колотилось, как барабан. Он заметался по рекреации, едва не опрокинув первоклассника, чей огромный рюкзак делал мальчонку похожим на перепуганную черепашку.

– Ой, извини! – Бросил Максим на бегу, но мысли его бежали быстрее ног. Куда бежать?! Кого звать?! Что делать?! Звонить в МЧС?! И что сказать им? «Алло, у нас тут бес под партой, размером с крысу, розовый и с рожками!» – Гениально! В полицию? В психбригаду? Да, пожалуй, вызовут именно её… но для него самого, для Максима!

И тут, как луч света во тьме его паники, всплыл образ: отец Александр! Тот самый батюшка с добрыми глазами и окладистой бородой, который вёл у них Основы Православной Культуры. А ещё бабушка Зинаида Петровна! Как же  зря Максим смеялся над ее «чудинкой» и походами в церковь по любому поводу! «Батюшка наверняка знает, как с нечистью управиться!» – Пронеслось в голове.

Он рванул к лестнице. Ступеньки мелькали под ногами, он перепрыгивал через две, цепляясь за перила. В раздевалке, задыхаясь, он уже срывал с крючка свою куртку, когда рядом возникла Елена Витальевна. Она дышала часто, явно тоже быстро бежала…

– Максим! Что случилось? Ты белее мела! – Её голос был полон искренней тревоги. Она положила прохладную ладонь ему на лоб. – Тебя трясёт! Говори, что случилось! Тебя что-то напугало?

Максим вздрогнул от прикосновения. Слова, которые он готовился выпалить, комом застряли в горле. Он лишь судорожно сглотнул и выдохнул, глядя на неё широко раскрытыми, полными ужаса глазами:

– Там… под Вашим стулом… Существо! Оно… оно реальное! С рожками! И хвостом! Оно… оно на меня смотрело! И грозилось! Надо… срочно отца Александра позвать! Он единственный, кто сможет с ним справиться!

Елена Витальевна вздохнула, и в её глазах мелькнуло не раздражение, а скорее  тревога и сострадание.

– Максимушка… Отец Александр сегодня в области, на семинаре. Его нет в школе. – Она мягко, но настойчиво перехватила его куртку и мешок со сменкой. – Пойдем-ка лучше к Людмиле Павловне. Ты переволновался,  весь дрожишь. Контрольные, да? Или не выспался? Ну хочешь, я тебя освобожу на время от домашних заданий?

– Вот! Я так и знал! – Воскликнул Максим с горькой обидой. Он попытался вырваться, но хватка у хрупкой учительницы оказалась стальной. – Вы мне не верите! Считаете, что я придуриваюсь! Или спятил! Хотите сдать в психушку, да?!

– Максим, что за глупости! – Елена Витальевна потянула его за собой, её голос стал строже. – Я тебе верю, что ты что-то видел и тебе страшно. Но Людмила Павловна должна тебя осмотреть и написать справку. Без неё я не могу отпустить тебя домой, такие правила! Пойдем. Я сразу позвоню маме. А про… существо… я лично пойду к директору, как только ты успокоишься. Она свяжется с отцом Александром, как только сможет. Договорились?

Чувство безысходности накрыло Максима с головой. Он покорно позволил увести себя на второй этаж, в царство запахов валерианки, йода и сладковатого сиропа от кашля.

Медкабинет встретил их певучей скороговоркой Людмилы Павловны:

– Шо такэ? Весь бiлий, мов паляныця! – Она была родом из-под Полтавы.

У окна на жёстком стуле извивался, как червяк на крючке, семиклассник. Его страдания явно были вызваны не кашлем и больным горлом, а наоборот – их отсутствием: он сильно-сильно прижимал к боку руку с термометром, засунутым глубоко под свитер, ёрзал и делал серьёзное лицо, явно пытаясь силой мысли «нагреть» ртутный столбик выше  36,9.

– Максиму Мечталину стало плохо прямо на уроке, – пояснила Елена Витальевна, усаживая Максима на холодную кушетку рядом с шкафчиком, доверху набитым бинтами. – Весь трясётся, бледный.

Людмила Павловна наклонилась к Максиму, её проницательные глаза внимательно изучали его:

– А шо таке, хлопчику? Голова кружыться? Тошнота?

Максим шмыгнул носом. Стыд (ведь его сочтут сумасшедшим!) и страх (а вдруг бес сейчас кого-нибудь укусит?!) боролись в нем. Но промолчать было нельзя.

– Нет… не тошнит, – прошептал он. – Я… я видел. На уроке. Существо. Под столом Елены Витальевны. – Он замолчал, глядя, как брови медсестры поползли вверх. – Оно… как крыса по размеру. С рожками! И с хвостом тонким, со стрелкой на конце! Оно… оно на меня смотрело! И… и грозилось кулаком! – Голос Максима сорвался на визг от ужаса при воспоминании.

Семиклассник даже перестал ёрзать, открыл рот от удивления.

И тут дверь кабинета с грохотом распахнулась, впустив Галину Петровну, учительницу литературы. Её лицо, всегда строгое, как переплёт толстенной хрестоматии русской классики, сейчас было прямо-таки грозным.

Войдя в кабинет, Галина Петровна окинула поверх очков  своим  орлиным, не терпящим возражений взглядом,  всех присутствующих

– Здравствуйте, Людмила Павловна.  Алёша Симулянтский у Вас? Опять твои фокусы? – Прогремела она, обнаружив у окна страдальца из седьмого «В». – Температуру «выдавливаешь»? Силою мысли? В твоём возрасте надо бы уже понимать, как работают законы физики! Я хоть и литературу преподаю, но имею представление о точных науках!

Алёша, до этого корчившийся от мнимых страданий, вдруг оживился, словно его ударили током. Он выпрямился на стуле, забыв о руке с градусником под мышкой.

– А я смотрел про одну тётеньку! – Воскликнул он, глаза его загорелись азартом первооткрывателя. –  На ютьюбе!  Она реально предметы двигала, не трогая. Глазами! Ну, силой мысли! Вот так! – Алёша уставился на пластмассовую мензурку  на столе у Людмилы Павловны, напряженно морща лоб и шевеля бровями. Мензурка оставалась неподвижной. – И стрелку компаса она поворачивала! Взглядом! И ожоги у себя вызывала.  Я думал, может, и я так смогу… – Он снова с надеждой посмотрел на спрятанный под свитером термометр. – Хотя бы до 37,2 градусов!

Галина Петровна фыркнула так громко, что ее очки едва не слетели с носа.

– Шарлатанство! Примитивное шарлатанство, Алёша! – Её голос звенел. –  Настоящая наука давно разоблачила этих «феноменов»! Кулагину эту, которую ты смотрел, ещё в конце шестидесятых проверяли – сплошные натяжки, подтасовки! Физика, Алёша! Закон сохранения энергии! Чтобы сдвинуть предмет, нужна сила! А не «мысленные потоки»!

Но тут в разговор вмешалась Людмила Павловна. Слова Галины Петровны про шарлатанство явно задели её за живое.  Её гневные глаза уставились на литераторшу.

– А вот и нет, Галина Петровна! Шарлатанство? Не скажите !  Может, ваша наука не все знает? Может, не все измеряется вашими приборами? У нас в станице под Полтавой была бабка Матрёна… Ой, и сильная знахарка! Не то что ваша Кулагина с компасами! Люди ехали к ней за сто вёрст, бывало!

Все замолчали, даже Алёша перестал «двигать» мензурку взглядом. Людмила Павловна окинула их значительным взглядом и продолжила, погружаясь в воспоминания:

– Зубы заговаривала – на раз! Придёшь, бывало, ночь не спишь от боли, щека – распухшая, как булка. А Матрёна водички ключевой наберёт, шепнёт над ней что-то, и та сразу тёпленькая делается… Прополощешь зуб – и боль как рукой снимало! Никакого новокаина! Или кровь остановить… Резанул мужик топором ногу в лесу – кровь хлещет! Дополз до Матрёны. Она тряпицу на рану, шепчет, шепчет… как заворожит – и кровь стоп! Как будто кран закрыла! А найти пропажу? Ох, это её конёк был! Пропадёт у кого корова, или серьга золотая, или даже деньги из сундука – все к Матрёне. Она святой водичкой побрызгает, свечку зажжёт, посидит, глаза закроет… А потом скажет: «Дивись у свинячому корити в сенях!» Или: «Под образами, за иконой, свёрток синий!» И ведь находили! Всегда! Я сама, девчонкой, потеряла колечко – мама повела к Матрёне. Та сказала: «У курячих гнизди, в соломе». И точно! В курятнике нашлось. Так что не все, что не по вашей науке,  – шарлатанство. Бывают вещи… – она многозначительно подняла перст к небу, – …древние. От земли. От веры. Сила другая!

Молчание в кабинете стало густым, как сироп от кашля. Алёша и Максим смотрели на медсестру с открытыми ртами, явно представляя бабку Матрёну, творящую чудеса. Галина Петровна хотела было возразить, но слова застряли. Отрицать очевидное для многих станичников чудо было сложнее, чем развенчивать лабораторные опыты Нинель Кулагиной. Елена Витальевна наблюдала с лёгкой улыбкой, давая коллеге прочувствовать неловкость.

– Людмила Павловна, – начала Галина Петровна, нащупывая почву под ногами, – народная медицина – это одно. Но при чем тут движение предметов силой мысли? Это же нонсенс! Нарушение всех законов!

– А кто его знает? – Пожала плечами Людмила Павловна. –  Сила – она разная бывает. Главное – не спешить кричать «шарлатан!» на то, чего не понимаешь. Вот и хлопец, – она кивнула на Максима, который слушал, затаив дыхание, – что-то видел… Может, и правда видел? Глаза у детей зоркие, они видят то, что нам недоступно. Да и мир большой, неизведанный… Не всё у учебники влезло, что в нём есть.

Этот последний довод, брошенный как бы между прочим, стал камешком, спустившим лавину. Максим, до этого сидевший тихо, почувствовал прилив смелости. Раз медсестра, взрослая и серьёзная, верит в бабку Матрену, значит, и его бес может быть реальным!

– Да! – Вырвалось у него, и он вскочил с кушетки. – Я видел! Не шарлатанство! Он реальный! Розовый! С рожками! И он подмигивал! И грозился! И сейчас… сейчас он…

Галина Петровна вытаращила глаза:

– Никак Мечталин? Тоже решил «заболеть»? Перед каникулами от контрольной сбежать?

Елена Витальевна вздохнула, устало потирая переносицу:

– Галина Петровна, тут не до симуляций. Дело серьёзное.

– Серьёзное? – Галина Петровна фыркнула так, словно только что обнаружила вопиющую  ошибку в сочинении отличника. – Надеюсь, не ковид? Эпидемия опять?

Максим замотал головой, как бешеный:

– Нет! Не ковид! В классе… существо розовое с рожками… Это бес! Под стулом учительницы! Я видел! – Выпалил он, не в силах сдержаться.

Тишина воцарилась гробовая. Даже Алёша Симулянтский замер, забыв про градусник. Людмила Павловна перекрестилась, пробормотав что-то по-украински. Галина Петровна медленно повернулась к Елене Витальевне, её лицо выражало смесь недоверия и торжествующего «я же говорила!»

– А-а-а! –  Её голос зазвенел, как натянутая струна. – Вот оно что! Видите, коллега? Видите?! А я вас предупреждала! Это всё ваши эксперименты! Этот… ваш Хеллоуин! Бесовщину развели! Вампиры, зомби, тыквы с  рожами! А расплачиваются – дети! Вот он, результат вашего «творческого подхода»! – Она кивнула на Максима.

Но Елена Витальевна была не из тех, кого легко смутить.

– Уважаемая Галина Петровна! – Начала она спокойно, но с твёрдой уверенностью в своей правоте. – А не вы ли  на прошлой неделе с десятым классом погружались в мрачные бездны романа «Бесы» Фёдора Михайловича Достоевского? Произведение, замечу, далеко не школьной программы! – Она сделала паузу, наблюдая, как Галина Петровна слегка побледнела. – А с одиннадцатым Вы разбирали бал у Сатаны в «Мастере и Маргарите» Булгакова! И знаете, что? После вашего урока по этому произведению один из старшеклассников позвонил мне… угадайте, откуда?   Из Ялты! Представляете? Какова сила погружения.  А Вы говорите   – Хеллоуин!  Не кажется ли вам, что Вы могли, сами того не желая… ну, скажем так… пригласить некоторых  персонажей из параллельной реальности к нам в гости?

– А ещё «Ночь перед Рождеством»! – Неожиданно вставил Алёша Симулянтский, на время забыв о своей «температуре». – Там черт месяц воровал! И ещё колядки похожи на «Хеллоуин».  Тоже наряжаются нечистой силой и тоже угощения выпрашивают.

Галина Петровна сначала побелела, как бумага, потом густо покраснела, как пион.

– Это… Гоголь… Достоевский…Булгаков…  Это святая русская классика! – выдохнула она, отступая на шаг. – Это наши славянские корни! Наша культура! Нельзя её сравнивать с этим… попсовым Хеллоуином!

– Да я сама  обожаю русскую классику! – Парировала Елена Витальевна, грациозно разводя руками. – Гоголя и Булгакова особенно! Но Алёша ведь прав. Чем наши колядки с ряжеными принципиально отличаются от хеллоуинских традиций? А «Вий» с  мертвецами и нечистой силой? А бал у Сатаны  Булгакова? Разве это менее «бесовщина», чем какой-нибудь «Гарри Поттер»? Или вы считаете, что русская нечисть – она какая-то…  другая? Более безопасная, чем обитающая на Британских островах?

В самый разгар этого словесного поединка двух педагогов Максим, сидевший лицом к окну, вдруг вскочил, как ужаленный. Его рука дрожала, указывая на стекло:

– Ой! Смотрите! Он же сорвётся! Третий этаж! Ловите его!

Все четыре головы – Елены Витальевны, Галины Петровны, Людмилы Павловны и даже Алёши – резко повернулись к окну. Они увидели: серое небо… Голую ветку дерева… Пролетающего голубя. И… больше ничего.

Затем их взгляды, полные  недоумения и нарастающей тревоги, устремились на Максима. Он стоял, прижавшись лбом к холодному стеклу. Он видел то, чего не видели они: на узком подоконнике третьего этажа, балансируя на ледяной корке, прыгало маленькое розовое существо. Его крошечные копытца скользили по наклонной плоскости подоконника. Длинный хвост со стрелочкой на конце нервно подёргивался, помогая удерживать равновесие. Но самое жуткое – оно прильнуло к стеклу  розовой мордочкой и проводило по нему длинным, ярко-красным, как леденец, языком. Один из его глазиков-бусинок подмигнул  дерзко и насмешливо.

– Где? Кто? – Строго спросила Галина Петровна, вглядываясь в пустоту.

– Голубь? – Предположила Елена Витальевна, стараясь разглядеть что-то внизу.

– Тiнь вiд гiлки, мабуть… – Неуверенно пробормотала Людмила Павловна, но на всякий случай перекрестилась.

– Или отражение лампы? – Добавил Алёша.

Максим отпрянул от окна, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Они не видели! Они не видели этого ужасающего язычка, этого подмигивания! Они видели только его, Максима, тыкающего пальцем в пустоту и кричащего про то, что кто-то собирается сорваться с третьего этажа.

Людмила Павловна резко махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху:

– От тобI й на! Чорти Достоевського… Хелловiн… Гоголь… Булгаков… Усю нечисть перебрали! Хлопцю термiново треба спокiй!

Она схватила бланк справки и заполнила его с такой решимостью, что ручка чуть не прорвало тонкую бумагу:

«Мечталин Максим, ученик 5 «А» класса, освобождается от учебных занятий на 7 (семь) дней по состоянию здоровья (сильное нервное переутомление). Рекомендации: полный покой. Прогулки на свежем воздухе. Здоровый сон. Ограничение гаджетов. Контроль невролога по месту жительства».

И сунула бланк в руку Елене Витальевне.

Максим зачёрпывал ложкой куриный суп, в котором блестели золотистые капельки жира. Белые «червячки» вермишели лениво плавали в теплом бульоне, перемешиваясь с оранжевыми кубиками морковки и изумрудными веточками укропа.  Супчик был действительно вкусным, наваристым, к тому же очень красивым.  Он пах свежей зеленью и домашним уютом.

– Полезно, сынок, – приговаривала мама, подливая ему добавки прямо из кастрюли.

Она внимательно слушала его сбивчивый рассказ о «существе под стулом».

– Ох, Макс… Это все нервы. Переволновался ты из-за контрольной, да ещё и эта история с ошибкой… Людмила Павловна абсолютно права – тебе срочно нужен отдых. Никаких уроков, никакого стресса. Отсыпайся, гуляй.

– Да я его правда видел, мам! –  Глаза Максима блестели от обиды и ужаса, который никак не отпускал. – Он был! Розовый! В пупырышках, как огурец! И рожки торчком! И хвост… такой тонкий, крысиный, а на конце – стрелочка, как у чёртика на картинке! Он мне грозил! А ты мне не веришь!

Мама вздохнула, вытирая тряпкой лужицу от пролитого супа. Но вдруг в её глазах мелькнула искра, лицо просияло.

– А знаешь что? – Она наклонилась к нему, понизив голос, как будто сообщая великую тайну. – Давай устроим праздник непослушания? Закажем пиццу! Твою любимую – «Четыре сыра». С пепперони! И… – она сделала эффектную паузу, – большую бутылку «Колы»! Сколько хочешь, хоть всю выпей.

Кока-кола без ограничений! Это был аргумент, против которого не устоял бы даже самый упрямый скептик. Слёзы обиды мгновенно сменились восторгом.

– Ура-а-а! – Максим подпрыгнул на стуле. – Ты лучшая, мам!

Вскоре в дверь позвонили, и в квартиру ворвался божественный аромат. Запах горячего теста, томлёных помидоров, копчёного пепперони и расплавленной моцареллы смешался в головокружительный коктейль. Максим, как одержимый, распаковывал большую картонную коробку. Вот она, красавица: золотистая корочка, румяные пузырьки по краям, щедрое месиво сыров, сквозь которое пробивались острые кружочки салями и сочные кусочки помидоров. А рядом – огромная бутылка темно-янтарной жидкости, усыпанная пузырьками, обещающая взрыв сладкой шипучки.

С чувством полной безнаказанности Максим устроился в своём компьютерном кресле. Рядом – пицца, в руке – кусок, от которого тянулись длинные, эластичные нити сыра. В другой руке – верная беспроводная мышка. Монитор загорелся, погружая его в любимый мир: зелёные холмы, тёмный лес, по которому важно вышагивал здоровенный пиксельный гоблин в рваной шкуре и с дубиной.

Максим откусил от пиццы, наслаждаясь сочетанием солёного и острого, и щёлкнул мышкой, отправляя своего героя в бой. И тут… он поморщился. Сквозь аппетитные запахи пиццы пробился другой – резкий, едкий, химический. Как будто кто-то паяльником ткнул в пластиковую игрушку. Одновременно из колонок донеслось тихое, противное хихиканье и причмокивание, словно кто-то жадно облизывался.

Максим замер с куском пиццы на полпути ко рту. Сердце ёкнуло. Неужели…?

Из щели между клавишей «F12» и «Backpace», где застряли крошки от давно съеденного печенья, показалась знакомые розовые рожки… А потом и вся мордочка! И всё существо! Пупырчатое, с крошечным пятачком-носиком. Бес грамматики! Он шмыгнул носом, учуяв запах пепперони, и его глаза-бусинки, тёмно-красные, как спелая вишня, хищно блеснули в свете монитора. Он выбрался на клавиатуру, потирая крохотные лапки.

– Мам! – Завизжал от ужаса Максим. Но из кухни доносился только шум воды и бубнящие голоса из телесериала.

Розовый бесёнок тем посмотрел на кусок пиццы, который Максим держал в руке. Его хвост-стрелка дрогнул, нацелился. И – тюк! – острый кончик вонзился в мягкое тесто прямо рядом с аппетитным кружочком салями. Бес потянул добычу к себе, издавая довольное похрюкивание.

– Эй! А ну отдай! – Завопил Максим, взмахнул рукой с пиццей, чтобы стряхнуть наглеца. – Это моя пицца!

Розовый бес, отлетев, приземлился на клавишу «Shift». Он поднял мордочку, сморщил пятачок, явно обидевшись. Потом набрал воздуха в крохотную грудку и… плюнул! Маленькая, но очень липкая капля бледно-розовой слюны шлёпнулась прямо на клавишу. Из динамиков громко донеслось: «Чмок!» – как будто компьютер сам выразил брезгливость.

– Мам! – Закричал Максим уже громче, отчаянно. – Он тут! Опять пришёл! И плюётся!

Но ответом был только диалог героев сериала из кухни.

И тут раздался новый звук – сухой, отрывистый «Апчхик!», доносящийся из системного блока. Из чёрной решётки вентиляции, как из норы, вылез… второй! Он был чуть крупнее первого. Его спинка была покрыта не розовыми пупырышками, а каким-то неприятным, тускло-зеленоватым налётом, напоминавшим плесень. В одной крохотной, но цепкой лапке он сжимал игрушечную пластмассовую катану – точную копию оружия ниндзя из Максимовой коллекции.

Новый гость огляделся, почесал за ухом задней лапкой, а потом его взгляд упал на экран. Там как раз здоровенный пиксельный гоблин размахивал дубиной. Глаза Зелёного беса сузились. Крохотная мордочка исказилась гримасой ярости. Он вскинул катану.

– Киааай! – Пронзительно завизжал он, тоненьким голоском, похожим на скрип несмазанной двери. И со всей силы рубанул катаной по экрану монитора! Пластик звонко щёлкнул по стеклу.

Максим невольно фыркнул, вспомнив, как соседская кошка Маня яростно ловил лапой мультяшных рыбок на экране планшета. Настолько похоже это было, что он, даже будучи очень напуганным, не выдержал и рассмеялся.

Услышав смех, Зелёный  резко обернулся. Он насупился, явно поняв, что его воспринимают несерьёзно. Его взгляд метнулся от экрана к клавиатуре, на которой сидел Розовый, доедающий украденный кусочек. Понимание мелькнуло в бусинках-глазках. Он прыгнул на клавиатуру. Не просто так, а целенаправленно! Он тыкал крохотной лапкой в клавиши «A», «S», «D», «W»! Экранный гоблин, только что грозно размахивавший дубиной, вдруг закружился на месте, беспомощно тыча копьём в пустоту: то пятился, то шёл вперёд, не понимая, что происходит. Зелёный смеялся – сухим, дребезжащим смешком, который усиливался колонками, превращаясь в жутковатый  хохот.

Максим отпрянул от стола, выпустив мышку. Кусок пиццы, который он все ещё держал, угрожал выпасть из руки. По спине пробежали ледяные мурашки, сменившиеся волной жара. Не отрывая испуганного взгляда от двух хулиганов, он лихорадочно зашарил рукой по столу. Ножницы? Линейка? Тяжёлая книжка? Что угодно, чтобы отогнать этих… этих наглых захватчиков его мира!

Розовый бес, тем временем, нашёл новую цель – кусок пиццы в руке Максима. Он деловито подбежал и снова вонзил стрелку. Зелёный же, увлёкшись, прыгнул на клавишу «Пробел» (Space), и гоблин на экране беспомощно подпрыгнул на месте, что вызвало новый приступ его дребезжащего хохота.

Вдруг взгляд  упал на холодную бутылку «Колы». Максим схватил ее. Пластик был прохладным и слегка влажным от конденсата. Он начал медленно откручивать белую крышку…

Шипение! Громкое, угрожающее шипение углекислого газа, рвущегося на свободу, раздалось в комнате. Звук был резким, неожиданным.

Оба беса вздрогнули, как от удара током. Розовый выронил пиццу, которую уже почти стащил. Зелёный замер на клавише «Пробел», его смешок оборвался на полуслове. Они уставились на бутылку, из горлышка которой уже показывалась пена, с явным страхом. Их крохотные тела напряглись.

Максим замер, держа бутылку наготове. Идея плеснуть на них шипучкой казалась заманчивой. Но… он посмотрел на тёмно-янтарную жидкость, на поднимающиеся в ней пузырьки. Это была ЕГО кола! Целая бутылка! Мама разрешила! А эти твари… они ведь могут просто отскочить. И драгоценная, сладко-шипучая влага пропадёт зря! Жалко!

И тут его взгляд скользнул по столу и зацепился за учебник. Толстая книга в синей обложке: «Основы Православной Культуры». Изображение золотого креста на обложке вдруг показалось ему спасением. Отец Александр! Бабушка! Крест!

Он с силой бутылку на стол и схватил учебник. Листать было некогда. Он раскрыл книгу наугад – и попал как раз на страницу с большой красивой иконой. Максим вскочил, высоко поднял раскрытую книгу, как щит, и с силой ткнул обложкой в сторону бесов, стараясь подставить им изображение креста.

– Ату! Пошли вон! – Крикнул он, не зная, что именно нужно говорить, но чувствуя, что тон должен быть грозным. – Вон отсюда! Крестом тебя! Батюшку сейчас позову!

Розовый бес фыркнул, как рассерженный котёнок, но в его глазах мелькнул настоящий страх. Он бросил остатки пиццы, шлёпнулся на стол и шмыгнул вниз, в щель между стеной и плинтусом, так быстро, что глазом моргнуть нельзя было. Зелёный задержался на мгновение. Он угрожающе ткнул катаной в сторону монитора, где гоблин все ещё беспомощно прыгал на месте, затем бросил взгляд на Максима с его книжным «щитом». Презрительно фыркнув (из динамиков донеслось что-то вроде «Пффф!»), он спрыгнул со стола и юркнул под компьютерный стол, в гущу проводов.

Максим стоял, тяжело дыша, все ещё держа раскрытый учебник перед собой. В комнате было тихо. Только шипение «Колы» на столе да бубнящий телевизор из кухни напоминали о реальности. Он медленно опустил книгу. Запах горелой пластмассы почти исчез.

Он осторожно поставил учебник ОПК рядом с монитором, крестом наружу – на всякий случай. Потом взял новый, ещё не тронутый кусок пиццы (тщательно осмотрев его со всех сторон – нет ли розовых следов или стрелочек) и сделал глоток прямо из бутылки «Колы». Шипучая сладость слегка обожгла язык, но была невероятно вкусной.

– Ладно, – пробормотал он, щёлкая мышкой, чтобы выйти из зависшей игры. – Отбоя нет. Но я теперь вооружён.

Он бросил быстрый взгляд под стол и на плинтус. Тишина. Только учебник с крестом стоял на страже, а сладкий вкус «Колы» наконец-то перебил привкус страха. Но ощущение, что за ним наблюдают из темноты, не исчезло. Он придвинул стул ближе к свету монитора и откусил от пиццы, стараясь не смотреть в тёмные углы.

Два последующих дня превратились для Максима в нескончаемую партизанскую войну. Бесы, почувствовав слабину, распоясались окончательно. Компьютер превратился в запретную зону. Стоило лишь ткнуть в кнопку, как из чёрной решётки динамиков тут же вырывалось знакомое причмокивание, словно кто-то лакомился невидимой конфетой, а затем – нарочито громкий, усиленный акустикой шурррх-шурррх, будто крохотные коготки скреблись по пластику изнутри. И тогда в самом уголке экрана, где обычно маячит иконка корзины, медленно проявлялась  рожица: два красных бусинки-глаза, растянутый в злобной ухмылке ротик и – самое жуткое – розовый дразнящийся язык.