Читать онлайн Мара. Дикарка для принцев Востока

Глава 1

– Мара? Мара! Где опять запропастилась эта неугомонная девчонка? – голос красивой, стройной женщины дрожал от сдерживаемого раздражения.

Она стояла, ухватившись за резные деревянные перила, на одном из переходов крепости, глядя сверху на тренирующихся во дворе воинов. Утренние солнечные лучи путались в вышитых лилиях на подоле ее длинного платья цвета сочной зелени, отбрасывая блики на каменные стены.

– Саймон! Саймон, я к тебе обращаюсь! Где твоя сестра? Хватит заниматься этой ерундой! – ее тон стал резче, но она старалась держать себя в руках.

Более десятка мужчин, звеня сталью мечей, замерли, прервав тренировку. Словно по невидимому сигналу они подняли головы и тут же склонили их в почтительном приветствии своей госпоже.

Женщина ответила легким кивком, убирая с лица выбившуюся из высокой прически рыжую прядь. Ее взгляд, строгий и требовательный, остановился на самом рослом и крепком из воинов.

Все они, обнаженные по пояс, сверкали загорелой кожей, на которой вились замысловатые узоры татуировок. Молодой мужчина, к которому она обращалась, прикрыл глаза от солнца и тихо выругался.

– Саймон, где Мара? – повторила она, ее голос стал холоднее, словно лед в горном ручье.

– Ой, мам, да что с ней станется? – вмешался другой голос, звонкий и насмешливый.

– Рей, я не тебя спрашиваю! – женщина бросила взгляд на младшего сына, стараясь не сорваться на крик. Ей не хотелось подрывать авторитет сыновей перед воинами, но тревога за дочь пересиливала все. – Саймон, отвечай!

Рей сплюнул на землю, переглянулся с братом, понимая, что сейчас достанется всем. Если отцы узнают, то, как говорит мать, всем наступит «хана». А «хана» в последнее время наступала слишком часто – и все из-за неугомонной Мары.

– Не волнуйся, я найду ее, – Саймон, старший сын Великих Гуров, наследник Запретных земель, сжал рукоять меча. Подняв взгляд на мать, он заметил, как смягчились ее черты, и почувствовал легкое облегчение.

– Да ничего с ней не случится, с ней же Бес! – хмыкнул Рей, не удержавшись. – Скорее всем вокруг стоит держаться от этой парочки подальше. Помнишь, как в прошлом году они переполошили деревню к северу от крепости? Там до сих пор дети заикаются!

Рей, в отличие от своего рассудительного отца, искрил задором и авантюризмом. Он крикнул громче, чтобы услышали все, и обернулся к воинам.

Двор наполнился раскатистым мужским смехом – тот случай помнили все и будут вспоминать еще долго.

Мара, перепачкав Беса мукой и накинув на себя белое сукно с прорезями, словно призрак, верхом на диком псе ворвалась ночью в селение, воя и пугая всех до полусмерти.

Ни с одним из сыновей не было столько хлопот, сколько с Марой, полное имя которой было Маруся, но она никому так не разрешала себя называть.

Девочка росла слишком живой, смышленой, неугомонной. Ее шалости, поначалу забавные, с возрастом становились все серьезнее, а их последствия – все печальнее.

Но отцы обожали и баловали ее, прощали все, делая вид, что наказывают. Братья же покрывали сестру, а порой и сами ввязывались в ее проделки.

Ей бы родиться мальчишкой, но, будучи девочкой, она в десять лет схватила меч и заставила Саймона тайком учить ее сражаться.

В пятнадцать она уговорила Рея отвести ее к мастеру рисунков на теле, и теперь вдоль ее позвоночника красовалось древнее заклинание, сулящее смерть врагам.

Каким врагам, она и сама не знала.

Она же девочка, ей положено стать достойной женой, мудрой правительницей, а не воином с магическими узорами на теле! Когда в крепости узнали о том, что она сделала, казалось, буря разразится над всеми.

Но Мару это не остановило – позже на ее плечах и бедре появились еще два узора.

– Рей, это не смешно, – отрезала мать.

– Прости, мам, – парень потупился.

– Саймон, я жду. Сегодня вечером ужин, будут гости, – женщина выпрямилась, ее голос стал тверже. – И это касается вас обоих.

– О, будет весело, – хмыкнул Рей, но тут же получил локтем от брата.

– Никаких «но», – бросила она, подбирая подол платья, и быстро ушла, скрывая легкую улыбку. Рей никогда не умел прятать эмоции, и она знала, что он понял ее намек.

Лиза любила своих детей безмерно. Сколько бы лет им ни было, они оставались ее малышами – ее плоть и кровь, ее бесконечная любовь, возведенная в степень вечности.

– Кара, приготовь ванну и наряд для Маруси, – сказала она, войдя в покои.

– Платье? – уточнила Кара, в ее добрых глазах мелькнуло сомнение. Она служила Гурам всю жизнь, растила их детей, но заставить Мару надеть платье было почти невозможно.

– Хотелось бы, – вздохнула Лиза. – Сегодня приедут женихи. Двое сыновей правителя Северных земель, тех, что за острыми пиками Запределья. У них есть дочери, у нас – сыновья.

Кара улыбнулась, шагнула ближе, заглядывая в глаза госпоже. Лиза обняла ее, шепнув:

– Ты всегда была рядом. Не знаю, как бы я справилась в этом мире без тебя. Но так не хочется отпускать детей… Это эгоизм, я знаю.

– Ты все делаешь правильно, – мягко ответила Кара. – Все будет хорошо.

– Рей – еще мальчишка, в его двадцать три в голове один ветер. А Мара… Господи, представь, что она станет чьей-то женой! Убьет мужа, если тот слово поперек скажет. А ее сила? Вдруг она унаследовала мою? Это будет война миров. Ей завтра восемнадцать, а я все пытаюсь остановить время.

– Если полюбит, не убьет, – улыбнулась Кара. – Ты же не убила.

– Ну, сравнила! Я попала сюда случайно, ни к чему не готова.

– Но осталась. И не жалеешь.

Лиза вытерла слезу, посмотрела в зеркало. Морщинки, кожа уже не та, но взгляды трех мужчин все еще заставляли ее сердце биться быстрее.

– Доброе утро, господин, – произнесла Кара, когда дверь распахнулась и женщина удалилась.

Лиза обернулась. Вошел Арон, Великий Гур, суровый, как скала, но седина в волосах и жесткий взгляд выдавали годы.

– Где она? – прогремел его голос.

Лиза поджала губы, затем нежно улыбнулась.

– Не смотри на меня так, твои чары скоро перестанут действовать.

– Столько лет работали, а теперь перестанут? – она шагнула ближе, положив руку на его грудь, чувствуя, как бьется его сердце.

– Лиза, – он попытался быть строгим.

– Я соскучилась, – ее голос стал мягче.

– Лиза…

– Помоги мне, – она улыбнулась лукаво. – Хочу примерить новое платье для ужина.

Зеленая ткань скользнула к ее ногам. Арон сглотнул, его взгляд пылал. Эта женщина, желанная и любимая, спустя почти тридцать лет все еще владела его сердцем.

– Я могу слишком долго помогать тебе с платьями, – хрипло сказал он.

– Не льсти себе, любимый, – она рассмеялась, потянувшись к нему навстречу поцелуям.

Глава 2

– Ну, что там? Что видно? Хильда, не томи! – Мара нетерпеливо переступала с ноги на ногу, отбрасывая назад непослушные рыжие пряди, падавшие на лицо. Она склонилась над бурлящим чаном, вглядываясь в мутную жидкость, словно надеясь сама разглядеть тайны, скрытые в ее глубинах.

– А это что? Вот это? – ее палец указал на темный комок, плавающий в кипящей смеси.

– Трава, дикий желох, – буркнула Хильда, не отрывая глаз от варева. – Мара, не мешай!

– Я не мешаю! Это ты ничего толком не говоришь! – девушка всплеснула руками. – И как тебя отцы с матерью ведьмой зовут? Тебе, поди, двести лет, а все бормочешь, как старуха, что из ума выжила!

– Потому что ты отвлекаешь, болтушка! – Хильда прищурилась, ее морщинистое лицо осветилось отблесками факелов. – Стара я, да, но разум мой еще крепок. А вот твоя болтовня мешает духам говорить!

– То же самое ты твердила сто лет назад, когда Великие Гуры были молоды и маму еще не встретили! – Мара фыркнула, скрестив руки. – И их отцам, и бабке Анне! А она-то из другого мира пришла. Вот и я туда хочу!

– Куда тебе, глупая? – Хильда покачала головой, помешивая варево длинной ложкой.

– В тот мир! За приключениями! Увидеть неведомые земли, людей, зверей! Летающие железные птицы, океаны без края, где вода до самого горизонта! – глаза Мары загорелись, она выпрямилась, ее голос дрожал от восторга.

– Не место тебе там, – отрезала старуха, ее тон стал суровее.

– Это почему? – Мара уперла руки в бока, ее голубые глаза сверкнули вызовом.

– Говорила я, надо было тебя в детстве лупить, чтоб не выросла такой строптивой! – Хильда ткнула ложкой в воздух. – Болтливая, своенравная – кому такая жена нужна?

– Вот еще! Замуж я не собираюсь! – Мара прикусила губу, ее веснушчатое лицо озарилось светом факелов, подчеркивая тонкие черты и густые ресницы. Копна рыжих волос, спадающих ниже пояса, колыхнулась, когда она тряхнула головой. – Мама говорит, в ее мире женщина сама решает, с кем быть. Выбирает сердцем, по любви!

Мара – младшая и единственная дочь Великих Гуров, правителей Запретных земель от острых пиков Запределья до Сумеречной долины. Три брата, три господина, которым принадлежало все в этих краях.

Завтра ей исполнится восемнадцать, но выдать ее замуж против воли – значит вызвать гнев не только ее, но и Беса, дикого пса, что был ей верным другом с детства.

– Так… так… вижу что-то… – Хильда внезапно закатила глаза, ее тело задрожало, словно в трансе.

– Что? Что видишь? – Мара вцепилась в локоть старухи, ее сердце забилось быстрее. – Способ попасть в другой мир? Говори!

Вибрация старухи передалась Маре, сознание закружилось, и перед глазами возникло видение.

Яркое солнце, ослепительное, жгучее. Горячий ветер обжигал кожу, воздух был сух и тяжел. Мужчина, склонившись, смотрел на нее.

Лицо его скрывала ткань, виднелись лишь глаза – черные, полные гнева. Рядом возник второй, на черном коне, с прямой спиной и таким же закрытым лицом. Незнакомая речь, резкие крики, сладковатый запах, от которого кружилась голова.

– Далеко… очень далеко… – голос Хильды доносился словно из другого мира. – Песок… горячий, колкий, повсюду… Чужая земля, чужие люди… Клетка… двое мужчин…

Мара сильнее сжала локоть старухи, ее тело дрожало, сердце колотилось. Жар, жажда, песок под пальцами – все казалось реальным.

– Нет, тебе нельзя туда! – голос Хильды стал резким. – Не ходи, отцы и братья не спасут… Ты сама виновата!

Видение оборвалось. Мару качнуло, воздух вырвался из легких, она схватилась за живот, часто дыша.

– Что это было? – выдохнула она.

– Забудь! – Хильда посмотрела на нее строго. – И не смей ходить к Сумеречной долине одна. Даже Бес не поможет.

– Что за ерунда? – Мара нахмурилась. – Просила показать будущее, а ты несешь чушь!

Она резко развернулась и вышла из пещеры. Вместо звездного неба над головой сияло яркое утреннее солнце. Сердце дрогнуло, когда она услышала свое имя, выкрикнутое вдалеке. Братья искали ее. Надо торопиться.

Мара сбежала из крепости еще до рассвета. Хильда уверяла, что этой ночью духи откроют будущее. Сидеть в крепости – не ее удел. Ей нужен мир, полный жизни и приключений.

– Ну что, Бес, веришь в эту чепуху? – она погладила жесткую шерсть пса, что с детства был ее тенью. Даже отцов не подпускал к матери, когда та рожала Мару. Бес лизнул ее в щеку, тряхнул огромной головой и пошел вперед по тайной тропе, известной только им двоим.

Но видение не отпускало. Те глаза – черные, жгучие. Хотелось сорвать ткань, увидеть лицо. Словно в этом был смысл ее жизни. Словно оба мужчины – тот, что смотрел, и тот, что на коне, – были ее судьбой.

– Мара! Отзовись! – голос Саймона разнесся над лесом. – Я знаю, ты здесь! От Беса несет псиной, я чую!

– Вот же противный, – пробормотала Мара, погладив пса по морде. – Не обижайся, Бес, ты и правда пес, это нормально.

Бес тихо зарычал, и Мара шикнула на него.

– Нет, с Саймоном нам не справиться. У него сила трех Гуров и мамы, хоть он и не умеет ею толком владеть. Но тумаков навешать может.

– Маруся! – это уже Рей, его голос был ближе.

Мара поморщилась. Это имя, словно детская игрушка, раздражало ее, но Рей любил дразнить сестру, называя ее полным именем.

– Ладно, идем, не отстанут же, – вздохнула она.

Выпрямившись, она вышла из-за широкого дерева, но тут же простонала – рыжие волосы зацепились за колючий куст.

– Вот ты и попалась! – Рей ухмыльнулся. – И заметь, не мы тебя поймали, а ты сама. Потому что ты – женщина, и твой удел – рожать и ждать мужа из похода.

– Надо их обрезать, – Мара дернула волосы, оставив на ветках рыжий клок, и прикусила губу от досады. – И не смей равнять меня со всеми! Я не буду такой. И я вышла сама, вас никто не звал!

Саймон и Рей смотрели на хрупкую девушку. Саймон хмурился, думая, как наказать сестру, чтобы она больше не сбегала и не тревожила мать. Рей же, как всегда, улыбался.

– Пойдем, мама ждет. Ты ее расстроила, – сказал Саймон.

– Да, Мар, она была зла, отчитала нас при всем отряде, – добавил Рей.

– Так вам и надо, – фыркнула Мара, шагая вперед, раздвигая огромные листья и переступая через ветки, поваленные недавним ураганом.

На дороге Саймон остановил ее, схватив за руку.

– Ты была у Хильды? Тебе же запретили к ней ходить.

– Не твое дело! – огрызнулась Мара. – Мне завтра восемнадцать, я взрослая.

– Вот именно, – Саймон нахмурился. – А сегодня приедут женихи. Мама готовит ужин.

– Женихи? – Мара замерла. – Какие еще женихи?

– Человеческие, надеюсь, – хмыкнул Рей, подходя к своему коню, который нервно дернулся, почуяв Беса. – Хотя тебе, Мар, нужен сам дьявол, чтобы тебя укротить.

– Мара, это серьезно, – Саймон смотрел строго, в его зрачках отражался отблеск солнца. – Тебе велели не слушать россказни Хильды.

– Почему? – Мара дернула руку, пытаясь вырваться. – Разве ты сам не хочешь знать, что будет? Разве не мечтаешь увидеть тот мир, о котором говорят отцы?

– Это их судьба, не наша, – отрезал Саймон.

– Нет, их судьбу предсказали! – возразила Мара. – Ты плохо слушал Кару в детстве. Отпусти, больно!

Саймон посмотрел на свою ладонь, сжал кулак. Он еще не умел контролировать силу, что бурлила в нем. Мара пошла вперед рядом с Реем, позади – Бес.

– Так что сказала Хильда? – спросил Рей, обнимая сестру за плечи.

– Странно все, – Мара вздохнула. – Я думала, увижу мир мамы и Анны, но ничего такого. Жар, горячий ветер, песок под руками – мелкий, желтый, повсюду. И мужчины… двое.

– Мужчины? – Рей рассмеялся, обернувшись к Саймону. – Слышал? Сестренка повзрослела, о мужчинах заговорила!

Мара не улыбнулась. Тот взгляд из видения все еще стоял перед глазами, и от него становилось не по себе.

Глава 3

– Платье? – Мара скептически приподняла бровь, глядя на мать.

– Очень красивое платье, – мягко, но твердо ответила Лиза, указывая на темно-синее одеяние, разложенное на кровати. – А еще туфли и прическа.

– Мам, ну пожалуйста, можно без этого? – Мара умоляюще сложила руки. – Я же не ребенок, чтобы наряжать меня в платьица и заплетать косы!

– Нет, нельзя, – отрезала Лиза, ее голос был полон материнской непреклонности.

– Но…

– Никаких «но», Мара.

Девушка с явным отвращением покосилась на платье, затем перевела взгляд на свои потрепанные кожаные сапоги, штаны, порванную в нескольких местах рубашку и жилет. Ее привычный наряд, пропахший лесом и свободой, был ей куда милее. Но сегодня, похоже, от платья не отвертеться.

– Я уже не маленькая, мама, – Мара упрямо вскинула подбородок. – Ты знаешь, и я знаю.

– Тогда докажи это, – Лиза посмотрела ей в глаза, ее лицо оставалось непроницаемым. – Соверши хоть один взрослый поступок. Надень платье. Веди себя достойно. Не хами, не шути над гостями и, упаси тебя, не перебивай отцов – ты знаешь, как они этого не любят.

Мара тяжело вздохнула. Столько запретов, словно вся ее жизнь – сплошной список «нельзя». Она бросила взгляд на мать, надеясь уловить хоть намек на слабость, но Лиза была непреклонна. Слишком долго Маре все позволяли – отцы баловали, братья покрывали, и теперь Лиза пожинала плоды этого попустительства.

– Это правда? – Мара резко обернулась. – На ужине будут женихи? Или Рей все выдумал?

Лиза не дрогнула, ее лицо оставалось спокойным, но глаза выдавали тень тревоги. Она знала свою дочь: малейший намек на слабость – и Мара тут же воспользуется этим.

– Мы пригласили знатных гостей из соседних земель, – ответила Лиза, тщательно подбирая слова. – И я прошу тебя, веди себя достойно. Ты не просто девчонка с окраины, ты – единственная дочь Великих Гуров, наследница Запретных земель. Наша гордость. Помни об этом.

– Вот именно, единственная! – Мара вскинула руки. – Раз я одна, могли бы забыть про замужество! У вас два сына – пусть отцы займутся их судьбами!

– Считай, что я этого не слышала, – Лиза нахмурилась. – Но отцы еще не знают о твоем утреннем побеге к Хильде. И поверь, им это не понравится.

– Им вообще ничего не нравится, – буркнула Мара, скривившись.

Избежать ужина с чужаками, приехавшими разглядывать ее, словно диковинного зверя, не удастся. Ладно, решила она, пусть смотрят. Она будет молчать и пялиться в тарелку, чтобы не навлечь гнев отцов. Завтра ее день рождения, и портить праздник себе самой ей не хотелось.

Мара неохотно скинула одежду и забралась в горячую ванну, приготовленную Карой. Погрузившись в воду, она задумалась, все еще под впечатлением от утреннего видения у Хильды – те мужчины с закрытыми лицами, их жгучие глаза, полные опасности. Лиза присела рядом, аккуратно убрав длинные рыжие волосы дочери, чтобы не намочить их.

– Все хорошо? – спросила она, заметив напряженное лицо Мары. – Ты какая-то встревоженная.

– Нормально, – отмахнулась Мара. – Просто не выспалась.

Лиза мягко улыбнулась, но ее взгляд стал серьезнее.

– Знаешь, когда я носила Саймона, все ждали, что от трех Великих Гуров родится могучий наследник, наделенный невероятной силой. Пророчили трудности, но все прошло легко. Саймон еще в утробе дал мне свою силу, будто оберегая. С Реем было сложнее – он, как и сейчас, был капризным, буйным, не хотел появляться на свет. Но ты… – Лиза замолчала, ее глаза потеплели. – Хрупкая, маленькая, но в тебе была такая мощь! В ночь, когда ты родилась, Бес не подпускал к моей кровати никого, кроме Кары. Даже отцы были бессильны перед ним.

– Мам, ты рассказывала это сто раз, – Мара закатила глаза, но уголки ее губ дрогнули в улыбке.

– Расскажу и в сто первый, – Лиза добавила в воду несколько капель из стеклянного флакона. Комната наполнилась ароматом спелых ягод и цветов, словно они перенеслись в райский сад. – Ты опять была у Хильды, хотя я запретила. Ты упрямо ищешь ответы, но судьбу нельзя узнать заранее. Ты сама ее создаешь своими поступками.

– Может быть, – возразила Мара, глядя на танцующее пламя свечи. – Твоя судьба была встретить отцов, и ты ничего для этого не сделала. Ты сама говорила: все из-за романа, что написала бабушка Анна. Она привела тебя к ним, верно? Разве это не судьба? Она знала, видела! И я хочу знать как бабушка.

– Да, – Лиза вздохнула. – Если бы я не взяла ту книгу, ничего бы не случилось. Но иногда лучше не знать, что ждет впереди. Иначе можно испугаться, сделать неверный шаг. Лучше принимать то, что приходит.

– Я не хочу принимать, – Мара сжала кулаки. – Я хочу выбирать сама. Хочу видеть мир за стенами крепости, за снежными пиками Запределья, за полями с урожаем. Хочу путешествий, приключений, а не замужества!

– Всему свое время, моя девочка, – Лиза нежно провела рукой по ее плечу, но вдруг замерла, ее взгляд остановился на пламени свечи. Сердце сжалось от дурного предчувствия, словно тень опасности нависла над ними.

– Мам? – Мара повернулась, встревоженная. – Что с тобой?

– Ничего, – Лиза тряхнула головой, отгоняя видение. – Ты что-то спросила?

– Расскажи, как ты попала в наш мир, – Мара наклонилась ближе. – И как ты возвращаешься в свой? Я знаю, вы с отцами иногда пропадаете на дни, говорите, что в гостях, но это же не так.

Лиза поджала губы. Говорить о способе перемещения, особенно с дочерью, она не хотела. Вместо ответа она провела мыльной губкой по плечам Мары, разглядывая татуировку вдоль позвоночника – древнее заклинание на смерть врагам. Улыбнулась невесело: какие враги могут быть у дочери Великих Гуров? Но за эту выходку Мару едва не наказали.

– Мам? – Мара нетерпеливо дернула плечом.

– Ничего интересного, – уклончиво ответила Лиза. – Выходи, пора делать прическу.

– Прическу? – Мара округлила глаза. – Мы об этом не договаривались!

– Мы вообще ни о чем не договаривались, – Лиза прищурилась. – Я твоя мать, и ты будешь слушаться.

– Вот возьму и сбегу! – Мара всплеснула руками. – Будете знать!

– Не угрожай, – Лиза нахмурилась. – Если отцы услышат, посадят тебя под замок, а Беса – на цепь.

Мара фыркнула, но выбралась из ванны, обернувшись мягкой тканью. Она плюхнулась в кресло перед большим зеркалом. Лиза распустила ее волосы, медленно проводя гребнем по рыжим прядям, таким же, как у нее самой. В Маре смешались черты всех родителей: глаза Кая, буйный нрав Арона, но, увы, ни капли рассудительности Грея.

– В полночь тебе исполнится восемнадцать, – тихо сказала Лиза, ее голос дрогнул. – Моя девочка уже такая взрослая.

– Взрослая, а силы никакой, – буркнула Мара. – У тебя она появилась в двадцать пять, да? Это слишком долго.

– Терпения в тебе тоже нет, – Лиза улыбнулась, собирая пряди на затылке дочери. – Вот, держи.

Она закрепила волосы заколкой с изумрудной лилией – старинной, ценной реликвией их рода.

– Это бабушки Анны? – Мара коснулась заколки.

– Была ее, потом моя, а теперь твоя, – ответила Лиза. – Она принадлежит младшей женщине рода Великих Гуров.

– А если есть прическа, можно без платья? – Мара хитро прищурилась.

– Нельзя, – отрезала Лиза.

– Да, да, помню: вести себя прилично, не болтать лишнего, лучше молчать, – Мара закатила глаза, но тут же стала серьезнее. – А Беса можно взять?

– Нет.

Мара лукаво улыбнулась, но быстро посерьезнела. Расстраивать мать не хотелось, а отцов – тем более. Ну, зато можно будет отыграться на братьях.

Глава 4

– Ни слова, Рей! – Мара грозно ткнула пальцем в брата, ее брови сошлись в суровой гримасе. – Я тебя предупредила!

– Да ладно, Мар, ты правда красавица, – Рей широко ухмыльнулся, не обращая внимания на угрозы младшей сестры. – Это платье тебе идет. Настоящая невеста! Хотя, – парень задумчиво почесал подбородок, – невесты вроде в белом ходят, да, мам? Так принято в твоем мире?

– Я тебя предупреждала! – Мара прищурилась, ее голубые глаза сверкнули, как лед под солнцем. – Еще одно слово, и тебе не поздоровится!

– Необязательно белое, – Лиза мягко улыбнулась, подходя к дочери. – Когда мы с вашими отцами давали клятвы любви, я была в красном.

Она поправила изумрудную заколку в рыжих локонах Мары, ее пальцы скользнули по скулам девушки. В отблесках свечей Мара была словно драгоценный камень – яркая, сияющая, с чертами Кая: те же чувственные губы, длинные ресницы и пронзительные голубые глаза.

Чертенок, прикидывающийся ангелом. Но стоило ей открыть рот, и вся нежность растворялась в ее дерзости и непокорности.

– Все хорошо? – Лиза внимательно посмотрела на дочь.

– Да, если Рей заткнется, – буркнула Мара, бросив на брата грозный взгляд.

Рей лишь рассмеялся, а Саймон, как всегда, молчал, лишь коротко кивнув сестре. Братья были одеты в черные сюртуки, украшенные вышитыми лилиями и мордами диких псов – символом Великих Гуров Запретных земель.

Саймон выглядел задумчивым, его мысли блуждали где-то вдали. Что-то в этом ужине и приезде гостей его тревожило. Надо было проверить охрану на башнях и отправить отряды к границе, но времени не хватило.

Или это просто нервы? Отцы казались спокойными, даже не усилили охрану. Может, Саймон зря накручивает себя?

– Рей говорит правду, девочка моя, – Лиза нежно коснулась плеча Мары. – Ты самая восхитительная девушка в этих землях. Синий цвет – твой, он подчеркивает твои глаза.

– Ох, мама, хватит! – Мара закатила глаза, но уголки ее губ дрогнули. – Сначала ты, потом Кара, теперь Рей – все твердите, какая я прекрасная. Давайте уже начнем этот дурацкий ужин, чтобы поскорее его закончить. Я сниму это платье и, клянусь, больше никогда его не надену!

Мара расправила плечи, чувствуя, как тесная ткань сковывает движения. Рубаха, жилет и кожаные сапоги были ее стихией, а не эти вычурные наряды и заколки.

Волосы так и просились на свободу – или вовсе под нож. Давно пора их обрезать, чтобы не цеплялись за ветки в лесу. Ну, серьезно, кто придумал, что длинные локоны – это удобно для воительницы?

Лиза открыла массивные дубовые двери, обернулась на детей и, улыбнувшись, шагнула в просторный зал, полный гостей. Этот зал, пропитанный историей, видел все: рождение детей Великих Гуров, собрания старейшин, проводы в походы и поминовение предков.

Сегодня он гудел голосами, звоном кубков и смехом.

Лиза прошла вперед, слегка склонила голову в приветственном поклоне, но ее взгляд внимательно скользил по собравшимся. За центральным столом сидели ее мужья – Арон, Грей и Кай, рядом с ними пустовало несколько мест, предназначенных для нее и их детей.

По бокам тянулись длинные столы с гостями: правители соседних земель с сыновьями и дочерьми, главы их поселений и суровый Гаро, командующий охраной крепости, служивший Гурам верой и правдой два десятка лет.

Слуги сновали с подносами, уставленными жареным мясом и ягодами, разливая хмельное вино в высокие кубки. Лиза, прожившая в этом мире почти двадцать пять лет, все еще удивлялась его причудливой смеси из средневековых нравов, странных зверей и диковинных растений.

Она как-то спросила Арона о драконах – тот лишь рассмеялся, назвав их сказкой, но рассказал старую легенду. Кто знает, может, и драконы однажды явятся?

Лиза прошла за спинами мужей, коснувшись плеча каждого. Арон обернулся, его суровый взгляд смягчился, вспыхнув знакомой страстью. Женщина сдержала улыбку.

– Ни слова о платье или прическе Мары, – прошептала она, наклонившись так, чтобы слышали только мужья.

– Ты прекрасна, любимая, – Кай поймал ее руку, мягко поцеловав.

– Спасибо, – тепло разлилось в груди Лизы.

– Приветствуем госпожу Запретных земель и ее детей, наследников Великих Гуров, и прекрасную Мару! – выкрикнул Тагир Хладнокровный, правитель Северных земель, вставая и поднимая кубок.

Его седые волосы сверкнули в свете факелов, голос разнесся по залу, подхваченный десятками других.

– Мара, мы рады, что ты здесь, – Кай сжал пальцы дочери, которая садилась справа. – Потерпи, вечер быстро закончится.

– Ага, и ей еще выбрать жениха надо, – хмыкнул Рей, но тут же охнул, получив локтем в бок. – Мар, смотри не прогадай!

– Заткнись и разглядывай своих невест, – огрызнулась Мара, кивнув на соседний стол.

Там в ярких оранжевых платьях сидели две дочери правителя Западных земель. Их пышные формы едва удерживались в глубоких декольте, косы были уложены на макушках, а лица, похожие на отца – крепкого, полного, громогласного мужчину, который ел мясо руками, – лучились самодовольством.

– Рей, это твой размер, – Мара хихикнула, понизив голос. – Сочные ягодки! Только осторожно, такие могут и хребет переломить.

– Ой, замолчи, – Рей покраснел, отводя взгляд.

Мара вдруг обнаружила, что ей весело. Если не воспринимать этот вечер всерьез, можно даже позабавиться, поддразнивая брата. Рей шептал ей всякую чушь о женихах, и она отвечала тем же, пока слово снова не взял Тагир Хладнокровный.

– Великие Гуры, все знают, зачем мы здесь, – его голос эхом отражался от каменных сводов зала. – И это не только ради хмельного вина и мяса дикого кабана.

Он кивнул своим сыновьям, сидевшим рядом. Кебер и Скиф выпрямились, их плечи стали еще шире. Мара напряглась, чувствуя, как взгляды молодых мужчин – холодные, почти белесые глаза – впиваются в нее.

Бледная кожа, светлые волосы, собранные в хвост, ожерелья из клыков, одежда из шкур – от них веяло угрозой. По спине пробежал холодок, но Мара гордо вскинула подбородок, сжав зубы. Ее взгляд встретился со старшим, Кебером, чей рваный шрам на подбородке делал его еще более зловещим.

– Это Кебер, наследник Северных земель, – шепнул Рей, наклонившись. – Говорят, он жесток к наложницам. И, знаешь, до встречи с мамой у наших отцов тоже были…

– Отвратительно, – перебила Мара, ее лицо скривилось. – Он мерзкий.

– А младший – Скиф, – продолжил Рей. – Симпатичнее, да? Но за ним тоже грешки водятся.

Скиф и правда выглядел лучше: выразительные черты, аккуратно причесанные волосы, лицо без шрамов. Но его взгляд скользил не по Маре, а по Саймону, что ее слегка озадачило.

– Не хочу о них слышать, – отрезала девушка. – Завтра они уедут, и я их больше не увижу.

Лиза сжала кулаки под столом. Почему они так смотрят на ее дочь? Неужели Гуры уже все решили? Нет, они бы не отдали Мару этим северянам. Или…

– Мои сыновья, Кебер и Скиф, – продолжил Тагир, – достойные воины, будущие правители Северных земель. Они готовы выбрать невесту, рожать наследников, продолжать род Хладнокровных. У вас есть прекрасная дочь Мара, и мы даем ей право выбора.

– Нет! – Мара чуть не выкрикнула это вслух, но Кай больно сжал ее пальцы.

– Молчи, моя девочка, – прошептал он. – Не время.

– Это что, выбор без выбора? – прошипела Мара, глядя в глаза отцу. – Я не выйду ни за кого из них!

– Арон, твоя дочь хочет что-то сказать? – Тагир прищурился. – Надеюсь, о том, какие достойные претенденты мои сыновья?

Все взгляды устремились к Маре. Арон прожигал ее взглядом, Лиза качала головой, а внутри девушки пылал гнев, готовый вырваться наружу.

– Да, я скажу! – Мара вскочила, ее голос звенел от ярости.

– Сестра, молчи! – зашипел Саймон. – Не то всем нам достанется.

– Я скажу! – Мара подняла кубок, ее глаза сверкнули озорством. – За прекрасных девушек Западных земель и их красоту! Надеюсь, они приглянулись моим братьям!

– Вот же… – Рей поперхнулся вином, пробормотав: – Ну, я тебе это припомню.

Глава 5

– Твоя дочь совершенно неуправляема, – Арон сжал кубок так, что побелели костяшки, брови мужчины сошлись в грозной гримасе.

– Она такая же твоя, как и моя, – парировала Лиза, пряча улыбку за краем кубка с вином.

– Напомни мне ее наказать, – проворчал Арон, но в его голосе скользнула нотка нежности.

– Ну вот еще! – Лиза фыркнула, бросив на мужа лукавый взгляд.

В отблесках факелов Арон выглядел как скала, неподвластная времени, но Лиза все еще помнила их первую встречу – тот первобытный страх, смешанный с гневом, когда он посмел рычать на нее, словно дикий зверь.

Теперь же, спустя годы, этот мужчина, как и его братья, Кай и Грей, вызывал в ней лишь любовь, желание и глубокое уважение. Их союз, странный для чужаков, был их силой. И пусть весь мир судачит – им достаточно знать, что их любовь настоящая.

Лиза мягко коснулась руки Арона, сжав его пальцы. Он тут же перехватил ее ладонь, его взгляд смягчился, но в нем все еще тлела утренняя страсть.

– Надо было сразу сказать Маре, что это спектакль, – шепнула она. – Никто не собирается выдавать ее за этих… странных северян.

Арон повернулся, его глаза впились в жену. Ему хотелось поправить ее волосы, коснуться кожи, но он сдержался, стиснув зубы.

– Я Великий Гур, – буркнул он. – Никому ничего не объясняю. Моя дочь должна слушаться. Ей велели надеть платье и сидеть молча – пусть сидит, закрыв свой прекрасный ротик.

– Ох, Арон, ты же знаешь, она не кукла, чтобы молчать и улыбаться, – Лиза покачала головой. – Наша Мара – буря в человеческом обличье.

– И в кого она такая? – Арон прищурился.

– Погляди в зеркало, дорогой, – хмыкнула Лиза, ее губы дрогнули в улыбке.

– Что у вас там за секреты? – Грей наклонился ближе, подмигнув Лизе. – Решили устроить семейный скандал на потеху гостям? Тагир Хладнокровный только и ждет, чтобы пустить кому-нибудь кровь, а те две девицы с Запада глаз не сводят с Саймона и Рея.

– Мара совсем отбилась от рук, – проворчал Арон. – Хильда права, надо было ее в детстве плетью учить.

– О, да, – рассмеялся Грей. – Если бы ты поднял на нее плеть, от крепости бы камня на камне не осталось. Наша девочка любому заткнет рот. Горжусь ею!

– Предлагаю выпить за прекрасную хозяйку крепости! – загремел голос Тагира Хладнокровного, и зал замер. – За ее не менее прекрасную дочь и за дары Северных земель, таких же великолепных, как ваши женщины!

Мара вздрогнула, ее пальцы сжали нож, лежавший рядом с нетронутым куском мяса. Откуда в ней столько отвращения к этим гостям? Особенно к Кеберу, старшему сыну Тагира.

Его взгляд – холодный, пропитанный похотью – будто вгрызался в нее, заставляя кожу покрываться мурашками. Хотелось вскочить, уйти в свою комнату, сбросить это проклятое платье, надеть свои штаны и сапоги, выпустить Беса и умчаться в лес, где она была свободна, где дышала полной грудью.

Когда массивные двери зала распахнулись, все голоса стихли. Двое северных воинов вошли с важным видом: один нес объемный мешок, другой – потертый металлический сундук, поблескивающий в свете факелов.

– По древним традициям нашего народа, – начал Кебер, его голос звучал как скрежет льда, – примите в дар голову Хараша, самого лютого зверя Северных земель. Лишь храбрейший воин способен одолеть его в честном бою.

Из мешка на пол слуги вывалили нечто мохнатое – оскаленная пасть, острые клыки, пустые глаза. Женщины ахнули, кто-то из гостей пошатнулся, а одна дама и вовсе лишилась чувств.

Мара лишь приподняла бровь, не выдав ни тени страха. Ну и что? Еще один мертвый зверь. Похож на медведя с горной реки, о котором рассказывали отцы. В их землях таких зверей почитали как священных хранителей гор, и убить такого просто так считалось святотатством.

– Ого, какие клыки! – Рей наклонился к сестре, его глаза блестели от восторга. – Мара, ты видела?

– Видела, – отрезала девушка. – Но чудовище здесь не зверь, а тот, кто его убил.

Кебер ей не понравился с первого взгляда. Жестокий, упивающийся своей властью, он, похоже, наслаждался этим зрелищем. Садист, гордящийся своей добычей. Мара сжала челюсти, подавляя желание бросить в него кубком.

– Если выберешь его, будет веселый муженек, – хмыкнул Рей, прикрываясь кубком. – Слышал, у Кебера еще и другие… хобби. Не совсем приличные.

– Да я лучше сбегу в другой мир! – прошипела Мара. – Связать свою жизнь с этим чудовищем? Ни за что!

Гул в зале усилился, когда воины открыли сундук. Драгоценности – груды сверкающих камней, браслетов, колье – ослепили всех. Две пышнотелые девицы с Запада привстали, их глаза загорелись алчным блеском. Мара же смотрела на это с холодным равнодушием.

Ее свобода стоит какого-то старого сундука и мертвого зверя? Серьезно?

– Это еще один дар Северных земель, – Кебер шагнул ближе, его голос сочился самодовольством. – Эти камни добывают в наших краях, а мастера создают украшения, достойные наследниц великих правителей. Их цвет – как глаза прекрасной Мары. Я готов усыпать тебя ими, надеть на твою шею и руки.

Он запустил руку в сундук, сгреб пригоршню драгоценностей и жестом повелителя высыпал их обратно. Зал ахнул, а Мара почувствовала, как горло моментально чем-то сдавило.

Ей представилось, как тяжелое колье затягивается на шее, впиваясь в кожу, как браслеты сковывают запястья, а цепи тянут к земле. Кровь, боль, запах пота и похоти – видение нахлынуло так ярко, что она едва не задохнулась. Кебер, с его шрамом и ледяным взглядом, был палачом в этом кошмаре, наслаждающимся мучениями своих пленников.

– Смотри, сестренка, – шепнул Рей, но его голос звучал глухо. – Вот она, цена твоей свободы: башка зверя и куча блестяшек.

Мара едва слышала его. Пространство вокруг сгустилось, в ушах звенел звук хлыста, а спина горела от воображаемого удара. Она видела себя – не свободной воительницей, а покорной рабыней под властью этого монстра.

– Я никогда не буду твоей, – произнесла она, чеканя каждое слово, голос девушки дрожал от гнева.

Кебер услышал.

Его лицо побледнело, шрам налился алым, но он быстро нацепил улыбку и поднял кубок.

– За прекрасную Мару! – провозгласил он и залпом выпил вино.

– Животное, – прошипела Мара, снова сжимая нож, готовая воткнуть его мужчине в горло.

Глава 6

– Мара, что ты себе позволяешь? – голос Арона прогремел как раскат грома в горах, его темные глаза полыхнули гневом, от которого даже факелы в комнате, казалось, задрожали.

Мара вскинула подбородок, ее голубые глаза, унаследованные от Кая, сверкнули. Грудь вздымалась от ярости, а пальцы сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони.

– Я? Ничего я себе не позволяю! – выпалила она, голос дрожал от обиды и вызова. – В этой крепости у меня нет права ни на слово, ни на собственное мнение! Никто меня не слушает, не слышит, все только и делают, что затыкают рот!

– Что ты такое говоришь, дочь? – Арон шагнул ближе, его массивная фигура нависла над девушкой, словно скала, готовая обрушиться. Но в его взгляде, несмотря на гнев, мелькнула тень боли – он ненавидел ссоры с единственной дочерью.

– А как еще понимать этот цирк? – Мара скрестила руки, ее рыжие волосы, выбившиеся из-под заколки, горели в свете факелов как пламя. – Я должна сидеть, как наряженная кукла, пялиться на этих северных дикарей, что швыряют к моим ногам головы убитых зверей, словно они сами животные, и трясут драгоценностями, будто я – товар на ярмарке? Меня, дочь Великих Гуров, можно купить за сундук побрякушек и мертвую тушу?

– Прекрати так говорить с отцом! – рявкнул Арон, его голос был как удар хлыста. – Как ты посмела назвать наследника Северных земель животным?

Мара поморщилась, ее щеки вспыхнули.

Да, выкрикнуть «животное» при всех было, мягко говоря, не самым мудрым ее решением. Надо было хотя бы прошипеть это потише, чтобы не разжигать скандал. Но слово не воробей, и теперь оно эхом отдавалось в ее ушах, как звон цепей.

– Я вообще не хочу с тобой говорить! – огрызнулась она. – И да, могу повторить Кеберу в глаза, что он животное! Я чувствую, какой он – мерзкий, жестокий, пропитанный похотью!

Девушка топнула ногой, развернулась к узкому окну и скрестила руки, словно отгораживаясь от отца. Комната, куда Арон увел ее для «воспитательной беседы», казалась тесной, стены давили, а воздух был пропитан запахом воска и старого камня.

Великий Гур хотел объяснить этой взбалмошной девчонке, где она перегнула палку, но Мара, как бурная горная река, хлынула на него с обвинениями. В ее жилах текла кровь всех трех отцов – Арона, Кая, Грея – и матери, Лизы, смешанная с их упрямством и дерзостью, возведенными в степень бесконечности.

Обычно ей все сходило с рук – шалости, побеги, даже татуировки, которые едва не пошатнули стены крепости. Но сейчас она зашла слишком далеко.

– Ты наказана! – Арон выпрямился, голос мужчины стал холодным, как зимний ветер с Пик Запределья. – Иди в свою комнату и сиди там тише мыши до утра. А утром мы решим, что с тобой делать. Все вместе.

Дверь хлопнула за ним с такой силой, что пыль осыпалась с потолка, а факелы на стенах мигнули, словно в страхе. Арон обожал свою дочь – ее голубые глаза, ее огненный нрав, ее смелость, что порой граничила с безумием.

Но эта выходка перешла все границы. Да, сыновья Хладнокровного – не подарок, их бледные лица и ледяные глаза вызывали у него самого тревогу. Но оскорбить гостей при всех? Это все равно что поднести факел к сухой траве на границе, где и без того неспокойно – слухи о набегах с севера уже доходили до крепости, а значит, им нужны союзники.

Мара удивила всех, и не в хорошем смысле.

Ее выкрик «животное» разрезал гул зала, как клинок. Кебер побледнел, его шрам стал багровым, зубы скрипнули от ярости. Такого унижения он не знал в своих землях, где никто не смел бросить ему вызов.

Эта дерзкая девчонка с огненными волосами и взглядом, полным огня, не просто оскорбила его – она разожгла в нем жгучее желание подчинить ее, сломать, приковать к себе. Ее вызов лишь сильнее раззадорил его темные инстинкты, и в его глазах зажглась опасная искра.

Мара не жалела о сказанном. Ну, почти.

Только перед матерью было стыдно – Лиза посмотрела на нее с таким упреком, что сердце сжалось, как от удара. Она обещала вести себя прилично, но как можно молчать, когда тебя хотят продать, словно скот?

Что-то внутри толкнуло ее на грубость – не просто гнев, а глубинное чувство несправедливости, словно сам воздух зала был пропитан предательством.

Никто не смеет решать ее судьбу! Она – не покорная овца для праздничного стола. Она будет драться, царапаться, вгрызаться зубами в плоть врага, но не склонит голову ни перед кем.

– Ну и ладно! – пробормотала девушка. – Лучше посидеть одной, чем терпеть эти мерзкие рожи.

За окном сгущались сумерки, площадь перед крепостью ожила огнями факелов и гулом праздника в честь гостей. Через несколько часов ей исполнится восемнадцать – возраст, когда, по словам Лизы, в ее мире человек сам отвечает за свои поступки перед собой, обществом и законом.

Мара задумалась: какой он, тот мир?

Без диких псов вроде ее Беса, но с собаками – маленькими, верными, честнее многих людей. Лиза рассказывала о них с такой теплотой, что Мара невольно улыбнулась, представив своего Беса, который не подпускал к матери даже отцов, когда она ее рожала. Вот кто никогда не предаст.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел охранник – молодой, с суровым лицом, но в глазах мелькнула тень сочувствия.

– Велено проводить вас в покои, госпожа, – буркнул он.

– А то я сама дорогу не найду, – фыркнула Мара, закатив глаза. – Ладно, веди, доблестный страж. А то вдруг сбегу, и тебе придется ловить меня по всему лесу. Представляешь, как Великие Гуры тебя за это… похвалят?

Охранник кашлянул, скрывая улыбку, и молча пошел за ней.

В своей комнате Мара первым делом сорвала ненавистное платье, бросив его в угол, словно оно было виновато во всех ее бедах. Натянув длинную рубаху, она забралась на кровать, чувствуя, как усталость накатывает волной.

В полумраке, озаренном лишь двумя факелами, она легла на спину и посмотрела на потолок. Улыбка тронула ее губы – там, над кроватью, раскинулась карта земель Великих Гуров.

Когда ей было десять, она донимала всех вопросами: что за Пиками Запределья? Что в Сумеречной долине? Лиза, отцы и слуги нарисовали эту карту – крепость, поля, пещера Хильды, болота, бурная река, что брала начало в горах и текла на юг, растворяясь в Сумеречной долине.

Мара мечтала увидеть мир за границами, узнать, какие там реки, какие люди. И дорисовать их на потолке – места еще хватит, целая вселенная для ее приключений.

Но отцы решают ее судьбу, толкают к тем, от кого кожа покрывается мурашками, а сердце сжимается от ужаса.

Кебер – его ледяные глаза, его шрам, его похоть – был как воплощение кошмара, что преследовал ее со дня видения у Хильды. Девушка закрыла глаза, и усталость утянула ее в сон, словно в кипящий котел старухи-ведьмы.

***

Жар.

Не солнечный, а иной – липкий, обжигающий, рождающийся от прикосновений.

Две пары рук скользили по ее телу, их пальцы, теплые и настойчивые, касались кожи, пробирались к самым сокровенным местам. Мара задыхалась, ее сердце билось в ритме запретного желания, а кожа покрылась потом, словно росой в предрассветный час.

Она подставляла грудь под поцелуи, ее губы дрожали, с них был готов сорваться стон. Тьма вокруг была густой, лица мужчин тонули в ней, но их прикосновения были реальны – слишком реальны.

Один из них, тот, что был ближе, целовал ее шею, дыхание обжигало, а пальцы запутались в ее волосах, потянули, заставляя запрокинуть голову.

Мара распахнула глаза, и ее сердце остановилось.

Ледяные, почти белесые глаза Кебера впились в нее, как клинки.

В зрачках отражались языки пламени, светлые волосы обрамляли грубые черты лица, а на груди и плечах вились темные узоры татуировок, словно змеи, готовые ужалить.

Его губы искривились в хищной улыбке, обнажая зубы, острые, как клыки Хараша. Тело девушки, еще мгновение назад дрожавшее от страсти, сковал ледяной ужас. Воздух стал густым, как смола, легкие горели, а горло сжалось в болезненном спазме, не давая крикнуть.

– Моя Ма-ара, – протянул мужчина, его голос был как яд, медленно растекающийся по венам. Его ладонь накрыла грудь, пальцы сжались, впиваясь в кожу, и боль пронзила ее, как удар хлыста.

– Нет! – выкрикнула Мара, рванувшись прочь, но тело не слушалось, словно прикованное невидимыми цепями. – Только не ты!

Кебер рассмеялся – низкий, утробный звук, от которого кожа покрылась мурашками. Пространство вокруг сгустилось еще сильнее, и второй мужчина, чье лицо оставалось в тени, шагнул ближе.

Его руки, сильные и грубые, схватили ее за запястья, сковывая, как кандалы. Она видела лишь силуэт – широкие плечи, длинные волосы, собранные в хвост, и отблеск металла на груди.

Скиф? Или кто-то другой? Ее разум кричал, требуя бежать, но тело предавало, поддаваясь их касаниям, их власти.

Кебер наклонился ближе, Мара почувствовала запах пота, крови, железа – запах хищника, готового разорвать добычу. Его пальцы скользнули к шее, сжимая, ошейник из драгоценностей впился в кожу, и кровь начала сочиться из ран, а цепи тянули ее к земле.

Хлыст взвился в воздухе, его свист разрезал тишину, удар обжег ее спину, заставив выгнуться от боли. Еще один удар, еще – каждый оставлял на коже пылающий след, а Кебер смотрел, его глаза горели наслаждением, а улыбка была полна садистского восторга.

– Ты будешь моей, – прошипел он, голос смешался с новым звуком – звоном цепей, скрипом кандалов, стуком ее собственного сердца. – Я сломаю тебя, дикарка.

Мара закричала, ее голос разорвал тьму, но никто не услышал. Она билась, пытаясь вырваться, но руки второго мужчины держали крепко, его пальцы впивались в ее запястья, оставляя синяки. Пространство вокруг закружилось, как в котле Хильды, и она увидела себя – не воительницей, не дочерью Великих Гуров, а сломленной, покорной рабыней, чья воля растоптана, чья свобода закована в цепи. Кебер навис над ней, его шрам пульсировал, как живое существо, а глаза обещали боль и унижение.

– Нет! – Мара рванулась снова, и тьма лопнула, как мыльный пузырь.

Она распахнула глаза, ее грудь вздымалась, а рубаха прилипла к потному телу. Комната была все той же – темной, озаренной лишь факелами. Карта на потолке молчаливо смотрела на нее, словно напоминая о мечтах, которые теперь казались такими далекими. Мара села, прижав колени к груди, сердце колотилось, горло саднило, будто она и правда кричала.

Сон? Или видение, как у Хильды? Эти глаза, этот голос, эта боль – все было слишком реальным, слишком живым.

Мара коснулась шеи, словно проверяя, нет ли там следов от воображаемого колье. Кебер. Его образ врезался в ее разум как клеймо. Он был воплощением того, чего она боялась больше всего – потери свободы, подчинения, превращения в игрушку для садиста.

Но кто был второй? Скиф? Или кто-то еще, скрытый в тенях ее кошмара?

Девушка встала, подойдя к окну. Ночной воздух был прохладным, а площадь внизу все еще гудела от праздника. Ее восемнадцатый день рождения наступал, но вместо радости она чувствовала лишь тревогу.

Она не будет ничьей. Никогда. Даже если придется сбежать, бросить все, уйти за Пики Запределья, в Сумеречную долину, в другой мир – она останется собой.

– Бес, где ты, когда ты так нужен? – прошептала девушка, глядя в темноту. – Мы с тобой еще покажем этим Хладнокровным, кто тут дикарка.

Глава 7

– Бес, хватит! – Мара шипела, как рассерженная кошка, пытаясь вырвать край плаща из пасти своего верного пса. – Я не вернусь в крепость, и твои жалобные глаза тут не помогут!

В темноте, освещенной лишь слабым светом звезд, глаза огромного пса, больше похожего на гигантского волка Беса, горели как два янтарных факела. Он упрямо держал плащ, низко рыча, словно пытаясь вразумить свою хозяйку.

– Не заставляй меня ругаться с тобой, – продолжала Мара, голос дрожал от отчаяния. – Ты не слышал, как они решали мою судьбу, будто я – товар на рыночной площади! Я не позволю случиться тому, что задумали отцы!

Она дернула плащ сильнее, и Бес наконец разжал челюсти, фыркнув с явным недовольством. Мара поправила одежду, проверила нож за поясом брюк и второй, спрятанный в сапоге.

Через плечо был перекинут мешок с припасами – немного еды, монеты, кожаный бурдюк с водой. Все, что нужно для побега. Мать, конечно, убьет ее, отцы – тем более. Но пусть сначала догонят! Пока они думают, что она спит в своей комнате, Мара будет уже далеко, за границами Запретных земель.

– Идем, – шепнула она, оглянувшись на темный силуэт крепости. – Надо пересечь границу до рассвета. И тихо, там наверняка стража.

Мара выбрала восток. Север был слишком суров – ледяные пики Запределья, где даже ее упрямство замерзло бы. Хильда как-то пугала ее сказками о пропасти без дна за горами, утверждая, что там конец света.

Ее мать, правда, смеялась над этими байками, говоря, что ее мир круглый, а не плоский. Кто знает, как тут? Запад манил рекой, но мост охранялся, а пробираться через поселения – верный способ попасться.

Юг с его Сумеречной долиной и топкими болотами тоже не внушал доверия. Мара не была мастерицей бродить по трясинам. Восток же казался проще – поле, лес, а там, может, и приключения, о которых она мечтала, глядя на карту над кроватью.

– Тихо! – Мара присела, вскинув руку. Ей почудились голоса, но лес молчал, лишь ветер шелестел в листве. – Ладно, вроде чисто. Пошли.

Бес сопел позади, его массивная туша ломала ветки, но он не отставал. Этот пес был с ней с детства, верный соучастник всех ее шалостей – от побегов к Хильде до тайных вылазок в лес и деревню. Он никогда не предавал, даже когда она, как сейчас, вела себя как упрямая дурочка.

– Я не заставляю тебя, прекрати так сопеть, – буркнула Мара, пробираясь сквозь кусты. – Можешь вернуться. Там тепло, сытно, безопасно. А я, знаешь, справлюсь без тебя. Ты уже старый, Бес, тебе пора на покой.

Пес фыркнул, толкнув ее носом в спину, будто говоря: «Сама ты старая!» Мара хмыкнула, собрала волосы, закрепив их изумрудной заколкой – забыла оставить дома, а теперь вот пригодилась.

Накинув капюшон, она двинулась дальше, сердце колотилось от смеси страха и восторга. Свобода была так близко!

Недавнее ее пробуждение было резким, как удар. Сон – тот кошмар с Кебером и его ледяными глазами – оставил после себя холодный пот. Низ живота тянуло сладкой болью, смешанной с ужасом и стыдом.

Что это было? Желание? Страх?

Тело Мары предало ее, откликнувшись на прикосновения во сне, но разум кричал, что это неправильно. Кебер – садист, палач, воплощение всего, что она ненавидела. Она не могла понять этих чувств, этого смятения, и это пугало ее больше, чем гнев отца. Но это все она испытывала не к наследнику Северных земель, а к тому, другому мужчине, лица которого так и не увидела.

Мара вскочила с кровати, накинула халат и босая выскользнула из комнаты. Ей нужно было с кем-то поговорить – с мамой, с Реем, хоть с кем-нибудь. Гости, их взгляды, их дары – все это давило, как камень на груди. Коридоры крепости были пустые, темные, лишь факелы отбрасывали дрожащие тени. Она уже почти дошла до зала, когда услышала голоса.

– Арон, ты знаешь, этот союз принесет только пользу, – голос Тагира Хладнокровного был низким, Мара сразу его узнала. – Ваши земли будут защищены от набегов враждебно настроенных племен, а наши воины придут по первому зову.

Мара прижалась к холодной каменной стене, сердце замерло. Тагир говорил с отцом? Она знала, что все решения в семье принимались вместе – с мамой и тремя их с братьями отцами, – но последнее слово всегда было за Ароном.

Его боялись враги, ему подчинялись воины, его дар видеть будущее делал его лучшим из правителей.

– Да, я понимаю, – голос Арона был тяжелым, как свинец. – Ситуация непростая. Дикие племена словно озверели. Набеги на приграничные селения, убийства…

Мара затаила дыхание.

Набеги? Убийства?

Она всегда жила под крышей крепости, окруженная защитой отцов. Ее мир был полон игр, вылазок, Беса, но не жестокости. Какой же она была наивной, не зная, что творится за стенами! Щеки вспыхнули от стыда – она, дочь Великих Гуров, ничего не знала о своем народе.

Позор!

– Сейчас самое время объединиться, – продолжал Тагир. – Твоя дочь созрела для брака. Кебер не обидит ее, будет любить, оберегать, как драгоценный алмаз.

– Я должен подумать, – отрезал Арон.

Подумать?

Мара едва не задохнулась от возмущения. Ее спросили? Хочет ли она быть «драгоценным алмазом» в лапах Кебера? Того самого Кебера, чьи глаза во сне обещали боль и цепи?

Нет, этому не бывать!

Девушка хотела ворваться в зал, выкрикнуть свое «нет», послать всех с их дарами к праотцам. Но остановилась, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Гнев кипел, но она решила иначе. Она не станет разменной монетой – даже ради защиты земель.

Она сбежит.

Вернувшись в комнату, Мара двигалась бесшумно, как тень. Переоделась в привычные штаны, рубаху, сапоги – ее настоящую одежду, а не то платье, что душило, как удавка на шее. Собрав мешок с самым необходимым, она помедлила на пороге.

Больно было уходить, не попрощавшись с мамой, Реем, Саймоном. Но если она задержится, ее остановят, запрут, а потом отдадут садисту.

Нет. Она уйдет.

Через узкий ход, о котором знали немногие, девушка выбралась наружу. И тут же наткнулась на Беса. Его глаза сверкнули в темноте, и он, словно зная ее план, попытался остановить, вцепившись в плащ.

– Если идешь со мной, не мешай, – прошептала Мара. – Надо быть незаметными. Рассвет скоро.

Небо над лесом светлело, первые лучи робко пробивались сквозь кроны. Мара выглянула из-за кустов, перебежала дорогу, Бес – за ней. Она уже бывала здесь днем, обследовала границы, что заканчивались за лесом.

Дальше простиралось поле дикой жатки – высокие колосья, почти с нее ростом, горькие на вкус, как рассказывали местные. Мара нырнула в поле, пригнувшись, чтобы ее не заметили. Бес ломился следом, треща стеблями.

– Тише ты! – шикнула она. – С таким шумом нас услышат даже в Сумеречной долине!

Идти было тяжело, колосья цеплялись за одежду, но Мара упрямо пробиралась вперед. Она чуть не свалилась в глубокий ров, полный коряг и кольев, но успела ухватиться за стебель. Сердце заколотилось – ловушка? От кого? Чтобы не зайти или не выйти?

Солнце поднялось, пылая, – огромный красно-огненный шар. Хильда назвала бы это дурной приметой, но Мара устала верить в ее сказки. Она посмотрела на Беса, который недовольно рычал, глядя в ров.

– Ну, как ты? – спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Поздравь, мне восемнадцать! Свобода, приключения, новые земли – звучит как мечта, да?

Бес фыркнул, его взгляд ясно говорил: «Ты спятила, но я с тобой». Мара рассмеялась, но смех вышел нервным. Вдалеке виднелся лес – там можно укрыться, найти еду. Она умела охотиться, а с Бесом рядом и вовсе не пропадет.

Но в глубине души Мара знала: путь будет нелегким. Тернистым, полным испытаний. Ей придется выстоять, стать сильнее, чем когда-либо. И, возможно, заплатить высокую цену за свою свободу. Но она была готова. Или, по крайней мере, очень хотела в это верить.

Мара шагнула вперед, ее сердце пело от смеси страха и восторга. Восток манил, как обещание, а за спиной остался мир, где ее пытались заковать в цепи.

Она не знала, что ждет впереди, но одно было ясно – она никогда не станет чьей-то против воли.

– Пошли, Бес, – шепнула, сжимая нож. – И не бойся, я с тобой.

Глава 8

Мара пробиралась сквозь поле дикой жатки, сердце колотилось, как барабан перед битвой. Высокие колючие колосья цеплялись за одежду, словно пытаясь удержать, шепча: «Вернись, глупая девчонка».

Но девушка лишь стиснула зубы, смахивая пот с лица. Азарт, горячий и пьянящий, бурлил в крови, заглушая голос разума. Она не вернется. Не сейчас. Не позволит отцам и этому мерзкому Кеберу превратить себя в товар, в блестящую безделушку для сделки.

Она – дочь Великих Гуров, а не кукла для украшения чужого трона.

Бес двигался рядом, его массивная туша ломала стебли с хрустом, который в тишине казался громом. Мара шикнула на пса, бросив на него взгляд.

– Тише, громадина! – прошептала, пригибаясь ниже. – Хочешь, чтобы нас поймали? Тогда сиди в крепости, жри мясо и виляй хвостом перед стражей.

Бес фыркнул, его янтарные глаза сверкнули в предрассветной мгле, словно говоря: «Я с тобой, хоть ты и безумна».

Мара невольно улыбнулась, потрепав его по жесткой шерсти. Этот пес был ее тенью, ее вторым сердцем. Он не предаст, не продаст, не закует в цепи ради союза с Хладнокровными. С ним она чувствовала себя не просто дочерью Великих Гуров, а воительницей, которой суждено покорять неведомые земли.

Поле наконец закончилось, и Мара остановилась, тяжело дыша. Между последними стеблями жатки и темной стеной леса тянулась невидимая граница земель Великих Гуров – черта, которую она никогда не переступала. За ней начинался мир, о котором отцы молчали, а Хильда говорила лишь намеками, пугая рассказами о тенях и тварях, что таятся в чаще.

Мара знала одно: никто не рассказывал ей правды. Ни мать, ни отцы, ни даже братья, которые всегда покрывали ее шалости. Что скрывается в этом лесу? Почему стража патрулирует границы, но не заходит дальше? Ее любопытство, острое, как лезвие ее ножа, подталкивало вперед.

Девушка огляделась, прищурив глаза. Небо над головой светлело, но лес впереди был черен, как смола. Высокие кроны, сплетенные, словно паучья сеть, не пропускали света. Огромные корни, похожие на окаменевших змей, выступали из земли, а воздух пах сыростью и чем-то древним, почти живым.

Мара присела, положив руку на загривок Беса, и зашептала, словно пес мог ответить:

– Что думаешь, друг? Там, в лесу, приключения? Или ловушка, как тот ров? – она покосилась назад, на поле, где едва не свалилась в яму с кольями. – Знаешь, мне плевать. Пусть там хоть драконы из легенд Гуров. Я не вернусь. Не стану женой этого… Кебера с его глазами-льдинками. Ты бы видел, как он смотрел, будто уже заковал меня в свои цепи.

Бес тихо зарычал, его шерсть встала дыбом, Мара напряглась. Где-то неподалеку хрустнула ветка. Голоса – низкие, мужские – донеслись из-за колосьев. Стража. Девушка вжалась в землю, потянув Беса за собой.

Пес послушно лег, прижав уши, его дыхание было почти неслышным. Мара затаила дыхание, сердце стучало так громко, что она боялась, его услышат.

– …опять эти слухи, – говорил один из стражников, голос был хриплым, как у человека, что слишком много курит траву из болот. – Говорят, в лесу видели тени. Не звери, не люди. Что-то… иное.

– Брось, Тар, – ответил другой насмешливо. – Это Хильда наплела. Старуха любит пугать. Если бы там что-то было, Гуры бы давно послали отряд. А они только границы стерегут.

– А я тебе говорю, там что-то есть! – упрямо возразил Тар. – Прошлой ночью Лок клялся, что слышал вой. Не Беса, не волка. Что-то… жуткое. И следы – не человечьи, не звериные.

Мара стиснула зубы, ее пальцы впились в землю. Тени? Вой? Следы?

Она бросила взгляд на Беса, но пес смотрел в сторону леса, его уши шевелились, ловя каждый звук. Стражники прошли мимо, их шаги удалялись, но слова Тара эхом звучали в голове девушки.

Что-то в этом лесу было. Что-то, о чем даже Великие Гуры молчали.

Когда голоса стихли, Мара вскочила, ее глаза горели решимостью. Она не из тех, кто отступает. Пусть там тени, пусть вой, пусть хоть сам Хараш оживет – она узнает правду.

Схватив мешок, она рванула к лесу, Бес бесшумно последовал за ней. Легкие горели огнем, каждый вдох был как глоток раскаленного воздуха, но она бежала, не оглядываясь. Поле осталось позади, и лес поглотил ее, как пасть гигантского зверя.

Темнота накрыла беглецов, словно плащ. Высокие кроны, густые и древние, закрывали небо, и утренний свет, что должен был разлиться над миром, не проникал сюда.

Лес был живым – шорохи, скрипы, странные звуки, похожие на шепот или далекий смех, окружали Мару. Она остановилась, упершись руками в колени, и задышала часто, жадно глотая влажный воздух.

Сердце стучало не только от страха, но и от восторга – вот оно, начало ее приключений, о которых она мечтала, глядя на карту над кроватью. Здесь, в этом мраке, начиналась ее свобода.

– Бес, ты чуешь? – прошептала она, присев рядом с псом. – Это место… оно дышит. Как будто следит за нами.

Пес тихо заскулил, его морда повернулась к темной чаще, где между стволов мелькнула тень – или это только показалось? Мара сжала рукоять ножа, висевшего на поясе, ее пальцы дрожали, но не от холода.

Страх, острый и живой, смешивался с азартом, как вино с водой. Она не знала, что ждет впереди, но это было лучше, чем сидеть в крепости, ожидая, пока Кебер наденет на нее ошейник из драгоценностей.

– Ладно, друг, – Мара выпрямилась, ее голос стал тверже. – Идем дальше. Если там тени, мы их прогоним. Если звери – ты их порвешь. Если люди… – она усмехнулась, сверкнув глазами. – Ну, с людьми я справлюсь.

Лес был густым, корни деревьев, толстые и узловатые, вились под ногами, словно ловушки. Мара двигалась осторожно, обходя их, прислушиваясь к каждому звуку.

Ветер шевелил листву, и в его шелесте ей чудились слова – древние, непонятные, как заклинания Хильды. Она вспомнила старуху, ее мутное варево, ее предостережения: «Не ходи в Сумеречную долину одна. Даже Бес не поможет».

Но это был не юг, не долина. Это восток, и Мара выбрала его сама.

Внезапно Бес замер, его шерсть встала дыбом, а низкое рычание разорвало тишину. Мара остановилась, ее рука легла на нож.

В десятке шагов впереди что-то шевельнулось – не тень, не зверь, а… нечто. Фигура, высокая, закутанная в темный плащ, скользнула между деревьями, и на мгновение Маре показалось, что она видит глаза – не ледяные, как у Кебера, а темные, глубокие, как бездонные колодцы.

Они смотрели прямо на нее, и от этого взгляда по спине пробежал холод.

– Кто там? – крикнула Мара, шагнула вперед, сжимая нож. – Покажись, или, клянусь, мой пес разорвет тебя на куски!

Фигура исчезла, растворившись в тенях, как дым. Бес зарычал громче, его клыки сверкнули, но он не бросился вперед, а остался рядом, словно защищая хозяйку. Мара почувствовала, как сердце сжалось от странного предчувствия.

Эти глаза… Они были знакомы.

Не Кебер, не Скиф, но что-то в них напоминало видение Хильды – жар, песок, двое мужчин. Но здесь, в лесу, не было песка, только мох, корни и тьма.

– Спокойно, Бес, – прошептала она, хотя голос дрожал. – Это, наверное, просто… зверь. Или усталость. Мы же не спали толком.

Но она знала, что это не зверь. И не усталость. Лес скрывал тайны, и Мара, дочь Великих Гуров, только что шагнула в их сердце. Девушка сделала глубокий вдох, прогоняя страх, и двинулась дальше, сжимая нож так, что костяшки побелели. Бес шел рядом, его рычание было как песня – дикая, но успокаивающая.

Через несколько шагов лес стал гуще, воздух – тяжелее, пропитанный запахом сырости и чего-то металлического, как кровь. Мара остановилась у огромного дерева, его ствол был шире, чем трое мужчин, а корни поднимались над землей, образуя подобие пещеры.

Она присела, заглянув внутрь, и ее глаза расширились. На мху лежали следы – не человеческие, не звериные, как говорил стражник. Они были странными: длинные, с когтями, но слишком изящные для лапы хищника. Словно кто-то прошел здесь, но не совсем зверь и не совсем человек.

– Бес, смотри, – прошептала Мара, указывая на следы. – Это… что это? Хильда бы сказала, что духи. Но я не верю в ее сказки. Или… начинаю верить?

Пес понюхал следы, его рычание стало тише, но напряжение не исчезло. Мара коснулась земли, пальцы скользнули по влажному мху. След был свежим, не старше часа.

Кто-то – или что-то – бродило здесь, совсем рядом. Ее сердце снова заколотилось, но теперь в нем был не только страх, но и острое любопытство. Она хотела знать. Хотела увидеть. Хотела сразиться, если придется.

– Идем, – сказала она, вставая. – Мы не повернем назад. Не теперь.

Лес, казалось, ответил ей – где-то вдали раздался звук, похожий на низкий стон, от которого кровь застыла в жилах. Мара сжала нож крепче.

Она не знала, что ждет впереди – тени, звери, люди или что-то иное. Но одно она знала точно: она не станет добычей. Ни для Кебера, ни для леса, ни для судьбы, которую ей навязывают.

Она – Мара, дочь Великих Гуров, и этот лес станет началом ее легенды.

Глава 9

Воздух был тяжелым, пропитанным запахом сырого мха, прелой листвы и чего-то неуловимо древнего, почти живого. Высокие кроны, сплетенные в непроницаемый полог, заглушали утренний свет, и лес казался застывшим в вечных сумерках.

Каждый шаг девушки сопровождался хрустом веток, шорохом листвы и глухим стуком ее собственного сердца. Она сбежала из крепости, пересекла границы земель Великих Гуров, и теперь весь мир – или хотя бы этот лес – принадлежал ей.

Ничего страшного, убеждала себя Мара, поправляя мешок на плече. Это просто деревья, мох, тени. Ничего такого, что могло бы остановить дочь Великих Гуров, иначе это будет полный позор.

– Правда, Бес? – шепнула Мара, бросив взгляд на пса, который шел рядом, с трудом протискиваясь между стволами. – Это просто лес. Хильда напридумывала всякого, чтобы напугать меня, как в детстве. Тени, духи, вой – чушь! Мы с тобой сильнее любых сказок.

Бес не ответил, лишь тихо зарычал, настороженно оглядываясь по сторонам. Его уши шевелились, улавливая каждый звук – шорох листвы, далекий треск ветки, странный свист, похожий на дыхание ветра, но слишком ритмичный, слишком… осознанный.

Пес то и дело останавливался, принюхиваясь, его шерсть вставала дыбом, а хвост напряженно подрагивал. Мара нахмурилась, заметив его беспокойство, но отмахнулась, упрямо вздернув подбородок.

– Ну что ты дергаешься? – буркнула девушка, переступая через корень, похожий на скрюченную руку. – Это просто лес. Мы с тобой лазали по пещерам Хильды, гоняли кабанов в долине, пугали деревню. Что нам какие-то тени?

Но слова прозвучали не так уверенно, как ей хотелось. Лес был другим – не таким, как те, где она охотилась с братьями или пряталась от стражи. Здесь каждый звук казался живым, каждый шорох – шепотом, а тени между деревьями шевелились, словно следили за девушкой.

Мара постоянно сжимала рукоять ножа на поясе, пальцы дрожали, но не от страха, а от усталости. Бессонная ночь, бегство через поле жатки – все это давало о себе знать. Ноги налились свинцом, веки отяжелели, а в груди нарастала тяжесть, как будто лес высасывал из нее силы.

Она остановилась у огромного дерева, ствол которого, покрытый зеленоватым мхом. Его корни, выступающие из земли, образовывали подобие укрытия, похожего на пещеру, в которой можно было спрятаться.

Мара тяжело вздохнула и опустилась на мох, мягкий и влажный, как губка. Бес тут же лег рядом, его теплая шерсть коснулась бедра, девушка невольно улыбнулась, потрепав его по загривку.

– Ладно, признаю, я устала, – пробормотала, развязывая мешок. – Но это временно. Мы просто отдохнем, поедим, а потом – снова в путь. Слышишь, Бес? Никаких Кеберов, никаких цепей. Только мы с тобой и мир, который ждет, когда я его покорю.

Она достала бурдюк с водой, сделала несколько жадных глотков, чувствуя, как прохлада растекается по горлу, смывая пыль и горечь жатки. Затем достала кусок вяленого мяса и лепешку, завернутую в ткань.

Отломив половину, она протянула мясо Бесу, который осторожно взял его зубами, но взгляд продолжал блуждать по лесу, словно он ждал, что из тени вот-вот что-то выскочит.

– Ешь, ворчун, – сказала Мара, жуя лепешку. – Если там и есть тени, они не посмеют нас тронуть. Ты же мой грозный зверь, верно? Один твой рык – и любой монстр сбежит в Сумеречную долину.

Бес фыркнул, проглотив мясо, но уши его оставались прижатыми, а взгляд – настороженным. Мара покачала головой, откинувшись на корень дерева.

Мох был прохладным, но уютным, а тепло лежавшего рядом Беса успокаивало. Усталость накатывала волнами, веки слипались, девушка, сама того не замечая, устроилась поудобнее, прижавшись к теплой шкуре пса.

От его шерсти пахло лесом, землей и чем-то родным, что напоминало ей о доме – о матери, о братьях, о карте над кроватью. Она пробормотала, закрыв глаза:

– Только на минутку, Бес… Передохнем немного…

Сон накрыл как волна, утягивая в свои глубины. Но это был не тот кошмар, что мучил ее ночью, с ледяными глазами Кебера и звоном цепей. Этот сон был другим – жарким, ярким, почти осязаемым.

Она стояла посреди пустыни, где в зените висело огромное раскаленное солнце, заливая все вокруг ослепительным светом. Песок под ногами был мелким и горячим, он обжигал даже сквозь сапоги, а воздух дрожал от зноя, искажая очертания мира.

Вокруг простиралось бесконечное пространство – золотое, безжалостное, с холмами, похожими на застывшие волны. Мара щурилась, прикрывая глаза рукой, но жар проникал сквозь кожу, в легкие. Девушка чувствовала себя маленькой, почти ничтожной перед этой необъятной силой природы, но в то же время живой, как никогда.

Вдалеке послышался звук – ритмичный, тяжелый, как шаги великана. Мара обернулась и замерла.

По пустыне двигалась длинная вереница странных зверей, которых она никогда не видела. У них было по два горба, покрытых бурой шерстью, и длинные шеи, покачивающиеся в такт шагам.

На спинах зверей громоздились тюки, укрытые пестрыми тканями, а рядом шли люди – высокие, закутанные в длинные одеяния, скрывающие тела от песка и солнца. Их лица были закрыты, виднелись только глаза – темные, глубокие, словно колодцы, полные тайн.

Они смотрели на Мару, но не с угрозой, как Кебер, а с любопытством, смешанным с чем-то необъяснимым, почти священным.

Один из них, тот, что шел впереди, остановился. Его глаза – голубые, яркие, с золотистыми искрами – впились в Мару, и она почувствовала, как дрогнуло ее сердце. Не от страха, а от странного притяжения, как будто этот взгляд был нитью, связывающей ее с чем-то большим, чем она сама.

Он поднял руку, и ткань, скрывавшая его лицо, слегка приоткрылась, обнажив резкие черты – скулы, словно высеченные из камня, полные губы дрогнули в едва заметной улыбке. Мара хотела подойти к нему и спросить, кто он такой, но песок под ногами зашевелился, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Кто ты? – выкрикнула, но ее голос потонул в шуме ветра.

Рядом появился второй мужчина на черном коне. Его лицо тоже было скрыто, глаза темные, но с оттенком стали – смотрели на нее с властной уверенностью. Он ничего не сказал, лишь наклонил голову, его конь фыркнул, ударив копытом. Песок взметнулся в воздух, закружился вихрем, и Мара почувствовала, как ее тянет куда-то вниз, в жаркую, душную тьму.

В ноздри ударил сладковатый запах – пряный, почти одурманивающий, как травы Хильды. Она хотела закричать, но горло сдавило, а тело стало невесомым, словно она падала в бездну.

Двое мужчин смотрели на нее, их глаза горели, как звезды в ночи, и в их взглядах была не угроза, а обещание чего-то дикого, необузданного, манящего. Мара протянула руку, пытаясь коснуться их, но песок сомкнулся над ней, и все исчезло.

Истошный крик разорвал сон, как лезвие – ткань.

Мара распахнула глаза, грудь вздымалась, сердце колотилось так, словно хотело вырваться из груди. Она лежала на мху, прижавшись к Бесу, чья шерсть была влажной.

Пес вскочил, низко и угрожающе зарычав, его горящие глаза были устремлены в темноту леса. Пронзительный и полный ужаса крик эхом разносился среди деревьев, но теперь он стих, оставив лишь гнетущую тишину.

– Что это было? – прошептала Мара, хватая нож и вставая. Ноги дрожали. – Бес, ты слышал? Это не зверь… Это человек?

Пес зарычал громче, его клыки сверкнули в слабом свете, пробивающемся сквозь кроны деревьев. Мара сжала нож, обшарили лес взглядом. Тени шевелились, но теперь она была уверена, что это не игра света.

Что-то было здесь, совсем рядом.

– Идем, Бес, – голос стал тверже, хотя внутри все дрожало. – Кто бы это ни был, нам лучше обойти его стороной. А если это ловушка… – она усмехнулась, сверкнув глазами. – Пусть только попробуют поймать нас.

Лес молчал, но его тишина была живой, полной скрытой угрозы. Мара шагнула вперед, Бес – за ней. Они растворились в чаще, где каждый шорох был предупреждением, а каждый шаг – вызовом судьбе.

Глава 10

В крепости Великих Гуров утренняя тишина была обманчивой, как затишье перед бурей. Каменные коридоры, пропитанные запахом воска и старого дерева, гудели от приглушенных шагов слуг и редких окриков стражи.

Лиза спешила к комнате дочери, ее платье цвета спелой сливы шелестело, а рыжие волосы, выбившиеся из высокой прически, колыхались от сквозняка. Ночь была бессонной: ужин с гостями, дерзкий выкрик Мары, гнев Арона и смутное предчувствие, что дочь снова выкинет что-то безрассудное, не давали ее матери покоя.

Она хотела проверить Мару, убедиться, что та не задумала очередную выходку, несмотря на наказание сидеть взаперти.

Лиза постучала в дубовую дверь, но ответа не последовало. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Она толкнула створку, и худшие опасения подтвердились: комната была пуста.

Кровать смята, платье, которое Мара ненавидела всей душой, валялось в углу, словно вызов. На столе лежал гребень для волос, несколько украшений, но заколки с лилией не было. Это означало одно: ее дочь сбежала.

– Мара, вот же паршивка, – прошептала Лиза, голос дрогнул.

Женщина бросилась к окну, надеясь увидеть хоть тень дочери на площади, но там были лишь стражники, они лениво переговаривались, а слуги таскали дрова. Острая и холодная паника полоснула по сердцу. Лиза развернулась и почти бегом бросилась к покоям мужей, ее шаги эхом отдавались в коридорах.

В комнате Великих Гуров, где пылал очаг, Арон, Грей и Кай сидели за столом, обсуждая что-то вполголоса. Их лица, суровые и усталые после вчерашнего ужина, осветились при виде Лизы, но ее взгляд, полный тревоги и гнева, заставил мужчин замолчать.

– Она сбежала, – выпалила Лиза, она старалась держать себя в руках. – Мара. Ее нет в комнате. Платье на полу, все разбросано. Она ушла, я знаю! Я чувствую это!

Арон поднялся, его массивная фигура нависла над столом, как грозовая туча. Темные глаза сузились, брови сошлись к переносице, а кулаки сжались так, что побелели костяшки.

– Сбежала? – голос прогремел громче раската грома. – Эта девчонка… Я же велел ей сидеть тихо! Где стража? Почему никто не доложил?

– Арон, успокойся, – Грей положил руку на плечо брата, но его собственный взгляд был встревоженным. – Мара – не пленница. Она могла уйти к Хильде или в лес, как обычно. Ты же знаешь ее.

– Знаю, – огрызнулся Арон, голос стал холоднее. – Поэтому и велел запереть ее! Она оскорбила Кебера при всех, а теперь сбежала, как трус!

– Не смей называть мою дочь трусом, – Лиза шагнула ближе, ее глаза сверкнули, как у Мары в гневе. – Она не трус, она буря. И если она сбежала, значит, мы сами довели ее до этого. Этот ужин, эти… Хладнокровные с их дарами. Она почувствовала себя товаром, Арон. Мы все виноваты в том, что произошло!

Кай, молчаливый и спокойный, встал, его рука мягко легла на плечо Лизы. А глаза, такие же голубые, как у дочери, были полны боли.

– Лиза, не волнуйся, мы найдем ее. Но нужно действовать быстро. Гости еще здесь, и если они узнают, что дочь Великих Гуров сбежала, это будет позор. Тагир и его сыновья только ждут повода, чтобы поставить под сомнение нашу силу.

– Позор? – Лиза фыркнула, отводя взгляд. – Позор – это отдавать нашу девочку за Кебера, чьи глаза смотрят на нее как на добычу. Я видела его взгляд, Кай. Он не любит, он хочет обладать.

– Хватит, – Арон поднял руку, в голосе звенела сталь. – Мы не отдадим Мару никому, пока не будем уверены. Но она должна быть здесь, под нашей защитой, – он повернулся к двери. – Гаро!

Дверь распахнулась, и вошел Гаро, командующий охраной, суровый мужчина с сединой в бороде. Его взгляд был твердым, но в нем мелькнула тревога.

– Найдите Мару, – приказал Арон. – Прочешите лес, поле жатки, пещеры Хильды. Проверьте деревни. Но тихо. Гости не должны ничего знать. И найдите Саймона и Рея, пусть тоже идут искать сестру.