Читать онлайн Aiгоритмы: Детектор бытового бреда

Глава 1: Квантовое заселение

Последний день августа в Долгопрудном выглядел так, будто сам апокалипсис решил взять выходной по случаю плохой погоды. Серое небо давило на серые здания, а мелкий, нудный дождь пытался доказать теорему о том, что любое твердое тело можно сделать мокрым и неприятным. Для Льва Зайцева, только что выгрузившегося из беспилотного такси, вся эта картина была идеальным визуальным сопровождением к тому урагану паники, что бушевал у него внутри.

В родном новосибирском Академгородке мама заботливо уложила в него то, что в 2045 году считалось либо музейным экспонатом, либо безумием: бумажные книги. Трехтомник Фейнмана в потертом красном переплете. Два пухлых, как фотоальбомы, тома Ландау-Лифшица. Сивухин, Матвеев, Иродов – целый бумажный пантеон богов теоретической физики. На робкий вопрос Лёвы "Мам, а зачем? Ведь всё есть в Физтех.Облаке", мама строго ответила: "Знания, которые можно стереть одним нажатием, – это не знания. А эти – вечные". Кроме книг в чемодане был запас шерстяных носков на случай ледникового периода и стратегический запас гречки. Рядом с этим чемоданом сам Лёва, худой, в очках и с вечно испуганным выражением лица, выглядел как скромный спутник, вращающийся по орбите массивного небесного тела.

Он стоял перед блоком 326. Дверь не внушала доверия. Гладкая, темно-серая, с едва заметным рельефным узором, напоминающим фрактал. Ни ручки, ни замочной скважины. Просто небольшой светящийся квадратик биометрического сканера. Лёва трижды сверился с распечаткой из деканата, на которой значилось: «Зайцев Л.Д., ФОПФ, общ. №1, кл. 326».

«Кл. – это кластер?» – пронеслось у него в голове. Звучало как что-то из теории обработки данных, а не как место для жизни. Он глубоко вздохнул, собрал всю свою волю в кулак и приложил большой палец к сканеру.

Дверь отозвалась мелодичным «дзынь!» и абсолютно бесшумно отъехала в сторону. Лёва ожидал чего угодно – скрипа, скрежета, приветствия от встроенного ИИ, – но не этого элегантного, змеиного движения. Он почувствовал себя дикарём, впервые увидевшим автоматические двери в супермаркете.

Затащив свой метеорит внутрь, он оказался в просторной кухне-гостиной. И тут его мозг, привыкший к системному анализу, испытал перегрузку. Слева – компактный кухонный гарнитур, на столешнице которого стояло нечто, похожее на гибрид микроволновки и промышленного 3D-принтера. Из сопла торчала засохшая капля чего-то фиолетового. Напротив – огромный, продавленный в нескольких местах диван явно докосмической эпохи, перед которым вся стена представляла собой единый матово-серый экран. В углу, переливаясь всеми цветами радуги, гудел кулерами серверный шкаф.

– Так, – прошептал Лёва сам себе, пытаясь упорядочить реальность. – Вероятность того, что я попал на съемочную площадку низкобюджетного сай-фая, не равна нулю.

Он заметил четыре одинаковые двери, ведущие в спальни. Над каждой горел номер. Без лишних раздумий он выбрал самую дальнюю, с цифрой «4». Чем дальше от эпицентра потенциального хаоса, тем выше шансы на выживание. Он закатил чемодан в небольшую, но уютную комнату и с облегчением закрыл за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, он сполз на пол. Первый этап – «Проникновение на вражескую территорию» – был завершён. Теперь начинался второй, самый страшный: «Ожидание появления аборигенов».

Его медитацию прервал новый звук. На этот раз вежливое женское контральто раздалось, казалось, из самого воздуха.

– Добро пожаловать в кластер триста двадцать шесть, Лев Дмитриевич. Система климат-контроля активирована. Желаете выбрать стандартный режим «Озон после грозы» или персонализированный «Запах цветущей сирени в Новосибирске»?

– Я… э-э-э… стандартный, пожалуйста! – пискнул он в потолок.Лёва подпрыгнул.

– Ваш выбор принят.

– Обнаружен несанкционированный ввоз бумажных носителей информации. Вес: восемнадцать целых и четыре десятых килограмма. Лев Дмитриевич, напоминаю, что кампусная библиотека предоставляет услуги по оцифровке личных архивов. Рекомендуется для предотвращения пожарной опасности и экономии жилого пространства.

Лёва поперхнулся воздухом и инстинктивно обнял чемодан, как будто защищая его от невидимого врага.

– Нет! Спасибо! Не надо ничего оцифровывать! – пискнул он в потолок.

– Ваш отказ принят, – бесстрастно ответил голос. – Регистрирую объект как "Личная коллекция антиквариата". Напоминаю: согласно правилам проживания, использование паяльного оборудования мощностью свыше ста ватт требует согласования с комендантом. Приятного заселения.

Голос умолк. Лева сидел на полу, широко раскрыв глаза. Паяльное оборудование? Это что, стандартное предупреждение? Или система, просканировав его багаж, ошиблась и приняла томик Ландау за подпольную мастерскую по ремонту андроидов?

В любом случае, вывод был очевиден: он попал в совершенно безумное место. И это было только начало.

Прошло около часа. За это время Лёва успел совершить четыре вылазки из своей комнаты-убежища. Первая – чтобы убедиться, что загадочный фиолетовый 3D-принтер не начал самовоспроизводиться. Вторая – чтобы проверить, не является ли гудящий сервер порталом в другое измерение. Третья и четвертая – просто потому, что сидеть одному в запертой комнате было ещё страшнее, чем находиться в общей. Во время последней вылазки он с благоговейным трепетом расставил свои бумажные фолианты на единственной полке. Они смотрелись среди футуристического интерьера как мамонты на парковке для летающих скутеров.

Именно в этот момент входная дверь снова издала своё фирменное «дзынь!» и отъехала в сторону, впустив внутрь не просто человека, а локальное стихийное бедствие с рюкзаком.

В блок буквально влетел парень, одетый так, будто его только что телепортировали с сочинского пляжа, забыв предупредить о смене климата: шорты, яркая футболка с надписью "Гравитация? Нет, не слышал" и высокотехнологичные сандалии. За его спиной громоздился рюкзак, из которого торчали штанги от квадрокоптера и что-то, подозрительно напоминающее портативный лазерный резак. В руках он держал кейс с биометрическим замком, из тех, в которых в старых фильмах перевозили ядерные боеголовки.

– Здорова, мужики! – прогремел он на всю гостиную. – Есть тут кто живой или вы уже влились в ноосферу и стали чистым разумом?

Лёва, который как раз пытался сдуть пылинку с "Теории поля", вздрогнул так, что едва не совершил с книгой неупругое соударение об пол. Он выглянул из-за своего стеллажа, напоминая суриката, обнаружившего, что на его территорию приземлился вертолёт.

– О, один есть! Я Макс. С ФРКТ. Факультет, где из калькулятора могут собрать дроида-убийцу. Ну, или хотя бы тостер, который будет желать тебе доброго утра. А ты?Пришелец заметил его и широко улыбнулся.

– Л-лев, – выдавил из себя Зайцев, чувствуя, как энтропия в его упорядоченном мире стремительно нарастает. – ФОПФ.

– ФОПФ? Фундаментальные основы? Это там, где вы до сих пор спорите, сколько ангелов может станцевать на кончике иглы, если игла – это сингулярность? – Макс беззастенчиво оглядел Лёву. – Не, без обид, мужик. Каждому своё. Кто-то пишет формулы, а кто-то заставляет эти формулы работать.

Не дожидаясь ответа, он водрузил свой ядерный кейс на стол, и тот с сочным щелчком открылся. Внутри, в ложементах из пены, лежал не пульт от ракет, а портативный наноассемблер – сложное устройство размером с обувную коробку, с манипуляторами и лазерными эмиттерами.

– Вот, познакомьтесь, – с гордостью сказал Макс, похлопав по крышке устройства. – Моя прелесть. Собрал летом из трёх списанных промышленных репликаторов и одной кофемолки. Может печатать микросхемы на атомарном уровне. Ну… в теории. На практике пока получается только очень ровный нагар, но я на пути к успеху!

Лёва молча смотрел на агрегат, который, по словам его нового соседа, мог манипулировать атомами, и лихорадочно прикидывал, не нарушает ли его использование Женевскую конвенцию.

– О, пищевой принтер! Слушай, как думаешь, если я синхронизирую его с моим наноассемблером, мы сможем напечатать стейк, в котором молекулы белка будут выстроены в виде фрактала Коха? Это же будет максимально биодоступный продукт!Макс уже хозяйничал вовсю, оценивая потенциал блока.

Не дожидаясь ответа, он выбрал себе комнату №2 и тут же начал обустраивать там свой "научный уголок". Лёва с опаской заглянул внутрь. Макс уже подключал свой ассемблер к энергосети блока.

– Ты… ты уверен, что местная сеть это выдержит? – тихо спросил Лёва, вспомнив предупреждение системы о ста ваттах.

– Расслабься, мужик! – отмахнулся Макс. – Я поставил свой собственный стабилизатор напряжения с ионистором на полфарада. В случае чего он примет удар на себя. Ну, или взорвётся. Пятьдесят на пятьдесят, идеальная вероятность для эксперимента!

Лева почувствовал, как к горлу подкатывает паника. Он медленно попятился обратно в свою комнату и плотно прикрыл дверь. За стеной раздался радостный вопль: "Есть контакт! Сейчас попробую напечатать первый транзистор! Или хотя бы блинчик… Что первое получится!".

Лёва тяжело вздохнул и посмотрел на свои книги. Возможно, подумал он, их главная ценность в 2045 году была в том, что они не могли внезапно взорваться. Хотя, насчёт Ландау он не был до конца уверен.

Если появление Макса было похоже на взрыв сверхновой, то следующий обитатель блока 326 материализовался в гостиной с грацией нейтрино, пролетающего сквозь толщу свинца. Ни звука, ни возмущения пространства. Он просто появился.

Лёва, выглядывавший из своего убежища с целью определить, не превышает ли шум от деятельности Макса болевой порог человеческого уха, заметил его первым. Макс, склонившийся над своим наноассемблером, ощутил его присутствие как внезапное падение температуры в комнате на пару градусов.

Третий жилец был высоким и таким худым, что, казалось, состоял в основном из острых углов. Его черная футболка с надписью 404: Brain not found выглядела не как шутка, а как констатация факта о мире вокруг. На голове у него сидели массивные хромированные наушники, а в руках он держал ноутбук, выглядящий так, словно его выковали из цельного куска ночи.

– Привет, мужик, – первым нарушил тишину Макс. – А ты от какого сервера пароль? Мы тебя даже не слышали.

Парень снял наушники. Наступила такая тишина, что Лёва услышал, как тикают его собственные часы. И это было странно, потому что часы у него были электронные.

– Человеческая речь в среднем содержит до семидесяти процентов избыточной информации, – произнёс парень ровным, почти синтезированным голосом. – Мои наушники отсекают её. Оставляют только суть. Илья. ФИВТ.

– Кодер, – кивнул Макс с пониманием. – Тогда понятно. Это Лёва, наш теоретик. Ой, то есть Лев.

Лёва слабо махнул рукой.

Илья проигнорировал их и подошёл к главной гордости блока – умному дому, воплощенному в серверном шкафу. Он даже не стал подключать свой ноутбук. Вместо этого он достал из кармана тонкую пластинку, похожую на кредитку, и провёл ей по корпусу сервера. Шкаф жалобно пискнул и замигал всеми лампочками.

– Дефрагментировал реальность, – ответил Илья, не моргнув. – Стандартный протокол умного дома – дырявое решето. Я загрузил в него свою операционную систему.– Что ты сделал? – изумился Макс.

– СИСТЕМА… ОБНОВЛЕНА. СТИЛЬ… ГОЛОСА… УСТАРЕЛ… ДЕАКТИВИРОВАН. ДАЛЬНЕЙШИЕ… УВЕДОМЛЕНИЯ… БУДУТ… ПРЕДСТАВЛЕНЫ… В… БИНАРНОМ… КОДЕ. ДЛЯ… ВАШЕГО… УДОБСТВА.В этот момент из динамиков под потолком вместо вежливого женского контральто раздался скрежещущий, монотонный машинный голос:

В гостиной наступила гробовая тишина, которую нарушал лишь тихий гул кулеров.

– Ты… ты сломал наш дом? – выдавил из себя Лёва.

– Я его оптимизировал, – поправил Илья. – Удалил всё лишнее. Голосовые приветствия, функцию "запах сирени", выбор музыки для душа. Всё это мусорные процессы, пожирающие оперативную память. Оставил только необходимое: контроль климата, управление светом и заказ еды.

– Занимаю этот узел. Наиболее эффективная точка для логистики ресурсов.Он направился к комнатам. Выбрал ближайшую к выходу.

– Оставляю одну. Наличие множества объектов одного класса создает избыточность выбора и увеличивает время принятия решения на двенадцать процентов. Одна кружка – один пользователь. Оптимально.Зайдя в комнату, он тут же вышел и подошёл к кухонному гарнитуру. Открыл шкафчик, достал оттуда все кружки, кроме одной, и аккуратно поставил их в раковину.

С этими словами он скрылся в своей комнате, оставив Лёву и Макса переваривать произошедшее.

– Мужик… Кажется, он только что оптимизировал и нас тоже.Макс растерянно почесал затылок.

Лёва молча смотрел на сиротливую кружку на столе. Он с ужасом подумал, что если этот кибер-гений доберется до его драгоценной коллекции бумажных книг, он может "оптимизировать" их до одной-единственной брошюры, сочтя остальные "избыточными". Внезапно шумный и непредсказуемый Макс с его взрывающимся наноассемблером показался Лёве оплотом нормальности и душевного тепла.

В блоке 326 воцарилась напряженная тишина, которую обычно можно встретить только в библиотеках или на месте крушения космического корабля. Лева сидел на диване, обхватив руками колени, и размышлял, не является ли его новый сосед предвестником восстания машин. Макс, впервые за всё время пребывания в блоке, не знал, что делать: то ли восхищаться гением Ильи, то ли опасаться за судьбу своей коллекции старых процессоров, которые тот мог счесть "избыточными". Сам Илья из своей комнаты не подавал никаких признаков жизни, кроме едва заметного мерцания света от монитора под дверью.

И вдруг эту постапокалиптическую идиллию нарушил новый, совершенно неожиданный звук. Это был не гул кулера, не синтезированный голос системы и не взрыв ионистора. Это был тихий, мягкий щелчок.

Все взгляды устремились к входной двери. В её нижней части, там, где узоры фрактала сходились в одной точке, круглый сегмент композитного материала плавно и бесшумно уехал в сторону, образуя идеальное отверстие. Словно диафрагма в объективе древнего фотоаппарата.

В это отверстие, с чувством собственного достоинства, которое могло бы принадлежать как минимум ректору университета, шагнул кот.

Это был не просто кот. Это был КОТ. Крупный, вальяжный мейн-кун с роскошной дымчато-серой шерстью, мощными лапами и хвостом, которым можно было бы дирижировать небольшим оркестром. Он остановился на пороге, обвел комнату своими янтарными, чуть прищуренными глазами, в которых читалось безграничное знание всех тайн Вселенной и легкое разочарование от увиденного.

Студенты замерли. Лёва перестал дышать. Макс застыл с отверткой в руке. Даже из комнаты Ильи прекратился стук клавиатуры.

Кот, не обращая на застывшие изваяния ни малейшего внимания, прошествовал в центр гостиной. Он подошёл к столу, на котором Илья оставил одну-единственную "оптимальную" кружку. Придирчиво обнюхал её, фыркнул и, элегантно взмахнув хвостом, смахнул её на пол. Кружка разбилась с мелодичным звоном.

Акт вандализма был совершен с таким аристократическим изяществом, что никто даже не подумал возмутиться.

После этого кот подошёл к дивану, где сидел оцепеневший Лёва, и требовательно потерся о его ногу, оставляя на джинсах облако серой шерсти. Затем он запрыгнул на диван, прошёлся по подушкам, нашёл самое уютное место, свернулся клубком размером с небольшую тумбочку и громко, на весь блок, замурчал.

– Так, – прошептал он, медленно опуская отвёртку. – Я, кажется, начинаю что-то понимать. Этот блок… он принадлежит не нам. Мы здесь просто обслуживающий персонал.Первым дар речи обрёл Макс.

В этот момент дверь комнаты №3 открылась, и на пороге появился Илья. Он смотрел на разбитую кружку, потом на кота. В его глазах впервые за всё время промелькнуло что-то похожее на эмоцию. Это было недоумение.

– Нелогично, – произнёс он, глядя на кота. – Система контроля доступа распознаёт биологические объекты, но в базе данных этого экземпляра нет. Дверь должна была остаться заблокированной. И уничтожение единственного экземпляра класса "кружка" нарушает принцип оптимизации. Это… это баг. Аномалия.

Кот в ответ на это лишь приоткрыл один глаз, посмотрел на Илью так, словно тот был особенно глупым первокурсником, и снова замурчал, ещё громче.

– Аномалия с хвостом, – подытожил Макс. – Мужики, кажется, наша жизнь здесь будет гораздо интереснее, чем написано в учебном плане.

Лёва нерешительно протянул руку и коснулся мягкой шерсти на спине кота. Кот не возражал. Впервые с момента приезда Лёва почувствовал, что в этом безумном, высокотехнологичном и пугающем мире есть что-то настоящее, тёплое и абсолютно не поддающееся логике. И ему это неожиданно понравилось.

Атмосфера в блоке 326 достигла состояния квантовой неопределенности. Трое блестящих молодых умов, способных в теории расщепить атом или взломать пентагон, на практике были полностью парализованы одним мейн-куном и осколками его первой и последней жертвы. Они не разговаривали, а скорее, вибрировали на разных частотах в общем поле неловкости.

Именно в эту сингулярность бытия и ворвался четвёртый элемент, нарушая все законы физики и приличия.

Дверь отъехала в сторону, и на пороге появился парень, излучающий столько харизмы, что, казалось, лампочки в коридоре стали светить ярче. На его футболке красовалась диаграмма Фейнмана, где вместо частиц были изображены чашки с кофе, а в руках он держал одну-единственную спортивную сумку, всем своим видом намекая, что главный его багаж – это он сам.

– Добрый день честной компании! – прогремел он с таким жизнерадостным и певучим акцентом, что даже сервер в углу, казалось, перестал гудеть и прислушался. – Я таки правильно попал в клуб будущих миллиардеров и властелинов мира? Семён Кац, можно просто Сёма. Приехал из Одессы, чтобы сделать этот город чуточку умнее и веселее. Судя по вашим лицам, с весельем тут пока напряженка.

Он обвел взглядом сцену: Лёву, который пытался слиться с диваном; Макса, застывшего в позе "Мыслителя" с паяльником в руке; и Илью, который смотрел на осколки кружки с выражением лица терминала, получившего неразрешимую команду.

– Ой, я вас умоляю, шо за похороны здравого смысла? Вы чего такие серьезные? Или вы уже открыли пятый закон термодинамики и он оказался очень грустным?

Его слова подействовали как тёплый ламповый усилитель на затухающий сигнал. Ребята зашевелились.

– Познакомимся! – продолжил Сёма, указывая на каждого по очереди. – Ты, я вижу, теоретик. У тебя на лице написано уравнение Шрёдингера. Тебя зовут… Архимед? Нет? Ладно, проехали. Ты, – он кивнул Максу, – стопроцентный практик. Хочешь собрать телепорт, но пока получается только тостер, который жжёт хлеб с одной стороны. А ты, – он посмотрел в сторону Ильи, – ты вообще не отсюда. Ты нематериальный актив. Дух в машине.

– Мама дорогая! А это шо за барон? Это кто такой красивый и пушистый? Вы посмотрите на этот мех! Да за один его хвост на Привозе можно выменять мешок картошки и два килограмма брынзы!Прежде чем кто-либо успел ответить, его взгляд упал на кота. Сёма замер, и его лицо озарила самая искренняя и широкая улыбка.

– Какая царственная особа! И как же зовут нашего декана факультета мягких лапок?Он подошёл к коту и почтительно склонился.

– Но Илья тут что-то нарыл, – добавил Лёва, кивая на ФИВТовца.– Мы не знаем, – подал голос Макс.

– Я просканировал QR-код на двери, – произнёс он своим монотонным голосом. – Он ведёт на пустой репозиторий кода на университетском сервере. Владелец репозитория скрыт за высшим уровнем доступа, но имя проекта… – он повернул экран, на котором светилось одно слово: DaVinci_Connect. – Вероятность 97.4%, что субъект является оператором "Давинчи".Илья, словно его активировали, поднял свой ноутбук.

– Давинчи! – Сёма хлопнул себя по бедрам. – Гениально! И таки да, похож! Посмотрите на этот мудрый, чуть презрительный взгляд. Таким взглядом Леонардо смотрел на всех, кто просил его нарисовать "просто красивенько".

– Так. Знакомство состоялось. Имя у кота есть. Чего не хватает? Правильно, праздника! Почему гении сидят в четырех стенах, когда прямо напротив, – он махнул рукой в сторону окна, за которым виднелись неоновые огни, – нас ждёт цитадель науки и калорий, кафе "Black Hole"? Там, говорят, подают кофе такой черный, что он поглощает свет!Он выпрямился и оглядел всех.

– Всё, я заселился! Через пять минут жду всех у двери. Кто не идёт, тот остаётся здесь дежурным по энтропии. А ты, Давинчи, – он подмигнул коту, – присмотри за ними. Они ещё маленькие, глупые и не знают, в какой веселый переплет попали.Он подхватил сумку и закинул её в последнюю свободную комнату, №1.

И под этим неудержимым напором лёд тронулся. Лёва неловко поднялся, Макс с энтузиазмом начал прятать инструменты, а Илья… Илья просто выключил ноутбук, что для него было равносильно выходу в открытый космос без скафандра.

Четыре совершенно разные частицы одного будущего уравнения были собраны вместе. И одесский катализатор только что запустил первую, самую важную реакцию – реакцию дружбы.

Глава 2: Первые сигналы из "Black Hole"

Пересечь улицу от серого функционального здания общежития и войти в "Black Hole" было всё равно что сделать шаг из учебника по физике прямо в научно-фантастический роман с хорошим бюджетом. Их окутал полумрак, запах жареных кофейных зерен и гулкая, пульсирующая музыка без слов, под которую, наверное, было очень удобно размышлять о вечности.

– Прошу, господа учёные, располагайтесь. Будем постигать тайны Вселенной. В основном – её съедобной части.Сёма, как единственный, кто выглядел здесь органично, провёл их к большому круглому дивану, утопающему в мягких подушках.

– Это… это же модель аккреционного диска! – прошептал он. – Невероятно! Они даже учли гравитационное красное смещение! Посмотрите, как искажается свет у самого горизонта событий!Пока ребята устраивались, каждый реагировал на окружение по-своему. Лёва с детским восторгом смотрел на гигантскую инсталляцию в центре зала, где светящиеся нити вкручивались в чёрную сферу.

– Лёва, дыши, – не отрываясь от меню, сказал Илья, чей стол уже светился десятком открытых окон. – Это просто светодиоды и хороший графический дизайнер. Ни один фотон при создании этой инсталляции не пострадал.

– Вы только посмотрите на эту прецизионную сборку! – восхищался он. – Вот бы мне доступ к их контроллерам. Я бы научил их собирать фазоинверторы. Или хотя бы не класть столько лука в "Цезарь".Макс же прилип к панорамному окну, за которым виднелась автоматизированная кухня. Там, за стеклом, механические руки и конвейерные ленты с невероятной скоростью собирали бургеры и салаты.

– Дети… – с умилением протянул он. – Один видит произведение искусства, другой – завод по производству запчастей. И только я вижу место, где можно хорошо и недорого покушать. Илья, ты уже взломал их пенсионный фонд? Скидки будут?Сёма наблюдал за ними с улыбкой.

– Гениально! – хлопнул в ладоши Сёма. – Риск – благородное дело, особенно когда за него платят другие. Заказываем!– Уже, – не поднимая головы, ответил тот. – Ввёл промокод "Schrodinger_Cat". Теперь у нас скидка пятьдесят процентов, но есть пятидесятипроцентный шанс, что наш заказ будет одновременно и горячим, и холодным.

Выбор еды превратился в отдельный аттракцион. Меню предлагало "Тёмную материю" (эспрессо с активированным углём), "Парадокс Ферми" (пицца, на которой были "все и никто" из ингредиентов) и "Теорию струн" (очень длинная лапша). Лёва, полистав это безумие, заказал простой зелёный чай. На вопрос Сёмы "Почему?" он робко ответил: "Я прочитал состав. Там всего два компонента. Это минимизирует количество неизвестных".

Макс выбрал бургер "Коллапс" и пол-литра колы. "Мне нужен быстрый углеводный удар, чтобы запустить мыслительные процессы". Илья ткнул пальцем в позицию "Питательная паста 'Сойлент-3'". "Сбалансированный нутриентный профиль. И не нужно жевать, что экономит мышечную энергию".

– Так, с вами всё ясно. Один питается определенностью, другой – энтузиазмом, третий – чистым КПД. А я, как нормальный человек, буду есть котлеты. Мне две порции "Котлет от большого взрыва"! – продиктовал он столу. – И побыстрее, а то эти трое сейчас начнут фотосинтезировать от скуки.Сёма посмотрел на них, как на подопытных.

Когда бесшумный дрон доставил заказ, завязался разговор, похожий на сеанс одновременной игры на трёх разных досках. Лева пытался доказать, что использование тёмной материи в названии кофе некорректно с космологической точки зрения. Макс уже рисовал на салфетке схему улучшения кухонных роботов. Илья молча поглощал свою пасту, изредка вставляя факты типа: "Среднестатистический человек тратит на жевание четыре процента суточной энергии".

– Левочка, дорогой, если бы названия в меню соответствовали реальности, то мы бы тут ели сырую нефть и пили водород. Расслабься и получай удовольствие. – Он повернулся к Максу. – А ты, Кулибин, съешь хоть что-нибудь, а то от твоих идей скоро даже у роботов будет несварение.Сёма же, ловко орудуя вилкой, был модератором этого безумия.

Они шумели, смеялись, и в этой тёплой, уютной атмосфере даже не заметили, как за соседний столик опустились две фигуры, которые очень скоро должны были внести в их простое студенческое уравнение две новые, очень сложные и иррациональные переменные.

Беседа физтехов текла своим чередом, как спокойная, глубокая река, изредка взрывающаяся порогами шуток Сёмы. Макс как раз доказывал, что идеальный бургер должен иметь форму тетраэдра для оптимального распределения нагрузки на челюсть, а Лёва пытался возразить ему с точки зрения сопромата, когда гравитационное поле в их уголке кафе внезапно исказилось.

В "Black Hole" вошли двое, и их появление было подобно падению метеорита в тихий пруд.

Первым шёл парень, сложенный из чистых мускулов. Казалось, законы физики действовали на него как-то иначе: гравитация не притягивала его к земле, а просто с уважением позволяла ему по ней ходить. Его чёрная футболка с надписью "МОЙ ВТОРОЙ ЗАКОН НЬЮТОНА: F=m*a(фигеть, какая масса!)" трещала на бицепсах, а походка излучала столько самоуверенности, что инсталляция аккреционного диска в центре зала, казалось, на секунду сбилась с ритма.

Рядом с ним, словно экзотическая луна на орбите массивной планеты, двигалась девушка. Если парень был чистой массой, то она была чистой энергией. На ней было что-то асимметричное, многослойное и неописуемое, что в приличном обществе назвали бы "авангардным платьем", а Макс мысленно окрестил "неудачным экспериментом с тканью в условиях невесомости". Ярко-рыжие волосы были уложены в сложную причёску, а на лице играла лёгкая, загадочная улыбка. Она не шла, а плыла по воздуху, и её взгляд скользил по интерьеру кафе, будто она искала не свободный столик, а вдохновение для своей следующей картины или перформанса.

Эта парочка, как два противоположных заряда, не могла не притянуться друг к другу и не создать вокруг себя поле напряжения. Они выбрали столик по соседству с физтехами, достаточно близко, чтобы их можно было слышать, и достаточно далеко, чтобы не мешать.

Четверо обитателей блока 326 отреагировали синхронно – они замолчали.

Лёва вжал голову в плечи. В его мире девушки были сложными гипотезами, которые он предпочитал изучать с безопасного расстояния. А эта девушка была сродни теории суперструн – прекрасная, непонятная и, скорее всего, не имеющая никакого отношения к реальности. Он тут же сделал вид, что его чай требует самого пристального изучения.

Макс окинул парочку быстрым, оценивающим взглядом. Парень – "высоконагруженный белковый каркас, интересная биомеханика". Девушка – "сложная система с хаотичным поведением, параметры не поддаются предварительному анализу". Он мысленно поставил галочку в графе "наблюдать" и вернулся к своему остывающему бургеру.

Илья, который как раз анализировал тепловую карту кафе через скрытую камеру своего ноутбука, на секунду задержал курсор на их столике. Его система распознавания лиц выдала краткую справку: "Объект 1: повышенная мышечная масса, речевые паттерны указывают на увлечение фитнесом. Объект 2: эстетически нетривиальна, высокая вероятность принадлежности к творческой профессии". Он сохранил данные и свернул окно. Анализ завершён.

И только Сёма… Сёма расцвёл.

Он откинулся на спинку дивана, положив руки за голову. Его глаза заблестели азартным огоньком. Он не видел перед собой сложных систем, гипотез или объектов для анализа. Он видел перед собой вызов. Прекрасный, рыжеволосый, авангардный вызов.

– Мужики, – прошептал он так, чтобы слышали только за их столом. – Кажется, в нашу замкнутую систему только что добавили две новые переменные. И одна из них, я вам скажу, имеет все шансы стать постоянной… по крайней мере, в моих уравнениях.

Лёва покраснел. Макс хмыкнул. Илья не отреагировал. А Сёма уже прикидывал, с какой стороны лучше начать "эксперимент по установлению контакта". Обстановка накалялась, и дело было уже не в тройном эспрессо.

Воздух между двумя столиками был наэлектризован, как пространство между обкладками конденсатора перед пробоем. Сёма, как опытный экспериментатор, знал, что для начала реакции нужен катализатор. И он не заставил себя долго ждать.

– О, Алиса, слышишь? Моя любимая тема для жима лёжа! Сразу плюс десять к силе!Робот-бариста, закончив очередную порцию латте, решил порадовать гостей и включил фоном классическую музыку – "Полёт Валькирий" Вагнера. Стас, парень-гора, тут же отреагировал, громко заявив своей спутнице:

– Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш высокоинтеллектуальный диалог о спорте и музыке, но не могу не согласиться! Эта музыка действительно обладает невероятной мощностью. Почти четыреста килоджоулей чистого тестостерона на каждую ноту!Сёма увидел свой шанс. Он слегка наклонился в их сторону и с самой доброжелательной улыбкой сказал:

– Килоджоули на ноту? – переспросила она. – Это какая-то новая система измерения в музыковедении?Стас непонимающе уставился на него. Алиса же, наоборот, заинтересованно приподняла бровь и улыбнулась.

– Самая точная! – не моргнув глазом, ответил Сёма. – Разработана на нашем факультете для оценки энергетического потенциала произведений искусства. Бетховен, например, – это чистая термоядерная энергия, а Моцарт – скорее, холодный синтез. А вы, я вижу, тоже ценитель прекрасного?

– О, я не ценитель, я его создаю! Ну, или пытаюсь. Я Алиса, учусь на режиссёра во МГИКе. – Она кивнула на своего спутника. – А это Стас. Он… ваяет. В основном – себя.Это было прямое попадание. Лицо Алисы озарилось.

– Очень приятно, – расцвёл Сёма. – Семён. А это мои коллеги по цеху покорения Вселенной: Лев, Макс и Илья. Мы тут, знаете ли, первокурсники на Физтехе. Пытаемся понять, с какой стороны к этому вашему миру лучше подойти.

– А, физтехи! Круто, круто, – басом произнёс он. – Уважаю. Я вот тоже наукой плотно интересуюсь. Всякими этими… инновационными подходами. Сейчас, например, углубился в тему нейро-квантовой синергии для оптимизации мышечного роста. Слышали про такое?Фраза "первокурсники на Физтехе" подействовала на Стаса как кодовое слово. Он тут же выпрямился, и его лицо приняло сосредоточенное выражение человека, пытающегося вспомнить формулу из школьной программы.

Наступила короткая, но очень выразительная пауза. Лёва издал тихий звук, похожий на спускающий шарик, и попытался спрятаться за своим уже пустым стаканом чая. Макс нахмурился, его мозг лихорадочно пытался найти в этой фразе хоть один знакомый оператор. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Сёма опередил его, легонько пнув под столом.

Илья торопливо захлопнул крышку.Илья же, не меняя выражения лица, просто уставился на Стаса. В полной тишине из динамика его ноутбука раздался сухой, синтезированный голос: "Error 404: Logic not found".

– У него… э-э… голосовой помощник очень строгий, – быстро нашёлся Сёма. – Сразу ищет ошибки в построении фраз. Профессиональная деформация, сами понимаете. А тема, которую вы затронули, Стас, безумно интересная! Просто она настолько передовая, что мы на первом курсе её ещё не проходим. Это, наверное, уже уровень аспирантуры.

Стас довольно хмыкнул, полностью удовлетворённый объяснением. Алиса же с нескрываемым любопытством разглядывала физтехов. Ей казалось, что она попала в зоопарк, где выставили самых редких и удивительных созданий.

– А это правда, что вы думаете формулами? – спросила она, наклонившись к ним. – Что вы видите мир не как мы, а как набор векторов и переменных?

– Конечно, нет! – весело ответил он. – Мы видим мир точно так же, как и вы. Просто мы знаем, почему он такой красивый. Мы знаем, по каким законам свет отражается в ваших глазах и какая сила заставляет вашу улыбку… э-э… искривлять пространство-время вокруг.Лёва от такого прямого вопроса окончательно ушёл в астрал. Макс хотел было честно ответить: "Ну, в общем-то, да", но Сёма снова взял инициативу в свои руки.

Алиса рассмеялась. Контакт был установлен. Орбиты пересеклись, и теперь вся эта система из шести тел начала своё непредсказуемое движение.

Разговор, умело направляемый Сёмой, потёк по двум параллельным руслам. Сёма и Алиса обсуждали современное искусство, и Сёма с удивительной лёгкостью находил физические аналогии для её театральных перформансов («Авангардная постановка? Это же чистая квантовая запутанность: пока зритель не посмотрел, ни один актёр не знает, в какой роли он находится!»). В это же время Стас пытался говорить с Максом и Лёвой "о науке".

– Вот вы, парни, на Физтехе, – вещал Стас, попивая свой протеиновый коктейль, который он предусмотрительно принес с собой в шейкере. – Занимаетесь всякими там коллайдерами, бозонами… Это всё, конечно, круто. Но это прошлый век! Мёртвая наука.

Макс, который только что с упоением рассказывал о перспективах фотонных процессоров, поперхнулся. Лёва просто замер, как мышь перед удавом.

– Прошлый век? – переспросил Макс. – Вообще-то, фундаментальная физика…

– Да всё это ерунда! – отмахнулся Стас с уверенностью человека, постигшего все тайны бытия между подходами на бицепс. – Настоящий прорыв, реальная тема, которая изменит мир – это торсионные поля! Я недавно такой подкаст послушал – у меня просто чакры открылись!

Слово "чакры" подействовало на Лёву как разряд тока. Он вздрогнул, и его очки едва не съехали с носа.

– Это… это чистая информация, которая пронизывает всё! – продолжал Стас с горящими глазами. – Она передаётся мгновенно, быстрее скорости света! Представляете, какая экономия времени на общение! Не нужно никаких этих ваших мессенджеров. Подумал – и тебе ответили!

За столом физтехов повисла такая тишина, что, казалось, само время остановилось, чтобы обдумать услышанное. Лёва открывал и закрывал рот, но не мог издать ни звука. Его мозг, воспитанный на стройной красоте специальной теории относительности, получил критическую ошибку. Это было не просто неверно, это было антинаучно. Это было оскорблением самой Вселенной.

Илья медленно, как в замедленной съёмке, протянул руку к своему ноутбуку.

– Я сейчас покажу вам график опровержений, – ледяным тоном произнёс он. – Начиная с работ комиссии по лженауке Российской академии наук от 1998 года…

– Погоди, мужик! – шикнул на него Сёма, видя, что ситуация выходит из-под контроля.

Но было уже поздно.

– Да какие опровержения! – рассмеялся Стас. – Это всё официальная наука скрывает, чтобы дальше свои гранты на коллайдеры пилить! А люди уже вовсю пользуются. Можно воду заряжать, чтобы она полезнее становилась! Вот пьёшь стакан обычной воды – ноль эффекта. А пьёшь заряженную – и у тебя прямо… нейроны в мозгу начинают правильно вибрировать!

– Но ведь… структура воды… дипольные моменты… водородные связи… – бормотал он, – это же всё бред! Энергия поля должна куда-то передаваться!Макс не выдержал.

– Подождите, ребята, – произнесла она, и её голос заставил всех замолчать. – Вы просто мыслите слишком… материально. Вы ищете формулы, а тут – поэзия! "Заряженная вода"! Вы только вслушайтесь! Какая потрясающая метафора! Это же чистое искусство! Вода, хранящая информацию, как картина – эмоции художника. Стас, это гениально!И тут в разговор вступила Алиса. Её глаза горели неподдельным восторгом.

Она посмотрела на него с таким восхищением, что Стас, кажется, увеличился в размерах ещё на пару сантиметров.

Для физтехов это был нокаут. Они потерпели сокрушительное поражение. Их стройные, логичные аргументы были разбиты вдребезги одним-единственным "это поэтично!".

Лженаучная бомба взорвалась. И стало совершенно ясно, что её осколки ещё не раз ударят по их бедной, рациональной картине мира. А самое страшное было в том, что эпицентр взрыва находился прямо за соседним столиком.

После триумфального заявления Алисы о поэтичности заряженной воды научная дискуссия свернулась, как белок при высокой температуре. Сёма, поняв, что их логические построения разбились о скалу "это красиво", мастерски сменил тему, и вскоре компания начала прощаться.

Путь до общежития через ночную прохладу прошёл в задумчивом молчании. Но как только за ними закрылась дверь родного блока 326, напряжение прорвалось.

– Это… это интеллектуальная диверсия! – воскликнул Макс, сбрасывая рюкзак на диван. – "Нейро-квантовая синергия"! Да он просто скрестил бульдога с носорогом! Бессмысленно, но внушительно!

– Он нарушает причинно-следственные связи! – вторил ему Лёва, чьё лицо было красным от праведного гнева. – Мгновенная передача информации! Это всё равно что сказать, что дважды два – это примерно огурец!

– Согласно данным поисковых систем, – раздался спокойный голос Ильи из угла, где он уже погрузился в свой ноутбук, – девяносто восемь процентов упоминаний "торсионных полей" коррелируют с терминами "аура", "чакры" и "бесплатная регистрация и смс". Это информационный шум высшей категории.

В этот момент Давинчи, дремавший на кресле в позе идеальной сферы, резко открыл глаза. Он выпрямился, и его шерсть, казалось, слегка встала дыбом. Кот издал низкий, гортанный звук – не мурчание, а скорее, раздражённое урчание. Он посмотрел прямо на возмущённых студентов с выражением такого глубокого и концентрированного презрения, какое только может быть у кота, услышавшего вопиющую глупость.

Все трое замолчали и уставились на него.

– Похоже, не только мы в шоке, – мрачно подытожил Макс. – Даже кот понимает, что это антинаучная ересь.

Давинчи, словно подтверждая его слова, спрыгнул с кресла. Но вместо того, чтобы направиться к миске, он подошёл к книжной полке Лёвы, где стояли драгоценные тома. Он поднял лапу и очень аккуратно, но настойчиво ткнул ей в корешок двухтомника "Теории поля" Ландау-Лифшица. Потом посмотрел на Лёву. Потом снова ткнул в книгу.

– Что это с ним? – прошептал Лёва.

– Мужики, да вы гении! Но вы смотрите на проблему не с той стороны. Вы пытаетесь спорить с физикой, а надо – с психологией!Сёма, который до этого с улыбкой наблюдал за сценой, хлопнул в ладоши.

– Есть факт: очаровательная рыжая девушка находит этот бред "интригующим". И наша задача, – Сёма сделал артистическую паузу, – не доказать, что этот качок – дурак. Наша задача – элегантно и остроумно показать ей, что реальная наука, – он кивнул на полку, куда всё ещё тыкал лапой кот, – куда более поэтична и захватывающа, чем его фантазии. Это будет наш первый командный проект. "Операция: Научный Ренессанс". Ну что, берёмся?Они обернулись к нему.

Идея была настолько авантюрной, что захватывала дух. Макс хмыкнул, и в его глазах блеснул инженерный азарт. Лёва, глядя на то, как кот требует внимания к фундаментальной физике, неуверенно кивнул.

– Цель определена, – коротко произнёс Илья, не отрываясь от экрана. – Начинаю сбор данных по объекту.

– Вот и договорились! – просиял Сёма.

Давинчи, убедившись, что привлёк их внимание к правильной литературе, прекратил свои попытки и, наконец, прошествовал к своей пустой миске. Он выразительно посмотрел на неё, потом на студентов. Мол, с теорией разобрались, теперь пора переходить к практике. Практике наполнения миски едой.

Ребята переглянулись. Этот кот был определённо самой большой странностью их нового дома. Он не просто жил здесь – он, казалось, активно участвовал в их жизни, направляя и комментируя её на своём, кошачьем, абсолютно нелогичном, но пугающе осмысленном языке.

Первая ночь в общежитии обещала быть спокойной. Но воздух уже был заряжен предвкушением – предвкушением битвы за умы, предвкушением новых открытий и предвкушением разгадки тайны самого умного кота на Физтехе.

Глава 3: Первый удар и асимметричный ответ

Следующее утро в блоке 326 началось не с кофе, а с заседания Генерального штаба. Сёма Кац, самопровозглашённый фельдмаршал операции "Научный Ренессанс", расхаживал по кухне с видом Наполеона перед битвой при Аустерлице.

– Итак, господа офицеры! – торжественно начал он, сверкая глазами. – Слушайте сюда и не делайте мне беременную голову. Диспозиция такая, шо проще уже некуда. Наш, с позволения сказать, оппонент, гражданин Стас, пользуется тактикой "взять на арапа". Он грузит даме уши таким отборным бредом, шо на Привозе за такой товар уже бы давно набили лицо. Наша задача – не лезть на рожон. Мы таки должны быть умнее!

– И шо ты предлагаешь, стратег? – проворчал Макс, который пытался уговорить пищевой принтер напечатать ему яичницу в форме звезды Давида. Принтер упорно выдавал фиолетовое нечто, похожее на кляксу.

– А я предлагаю то, чему меня учила моя тётя Песя: если не можешь победить врага силой, победи его умом и хитростью! – Сёма остановился и сделал театральную паузу. – Мы покажем этой прекрасной барышне настоящую науку. Такую красивую, шоб она аж ахнула! Тут же в МФТИ постоянно шо-то происходит: опыты показывают, лазерами светят, азотом всё заливают! Нам надо просто найти повод и заманить её в наши сети.

Идея была неплоха, но её интерпретация каждым из "офицеров" заставила Сёму усомниться в успехе кампании.

– Блестящая мысль! – вдруг оживился Лёва. В его глазах сверкнул огонь, обычно появлявшийся при виде сложного интеграла. – Я как раз могу подготовить небольшую презентацию! Слайды, формулы… Расскажу про корпускулярно-волновой дуализм. Это же так элегантно!

– Лёвочка, золото моё, я тебя умоляю! "Корпускулярно-волновой дуализм"? Да от одного этого названия у нормальной девушки начнётся мигрень! Мы же хотим её очаровать, а не ввести в научную кому.Сёма посмотрел на него с нежностью и состраданием.

– Тогда я! – встрепенулся Макс, отвлекаясь от фиолетовой кляксы. – Я ей покажу свой наноассемблер! Она обалдеет! Я на её глазах соберу из атомов… её портрет! В 3D!

– Максик, я дико извиняюсь, но девушка может подумать, что ты её сейчас на атомы и разберёшь, – вздохнул Сёма. – Давай пока без таких спецэффектов. Илья, а ты шо молчишь, как рыба об лёд? Может, у нашего гения есть план?

– Прямой вербальный контакт – низкая эффективность. Вероятность отказа – 76%. Предлагаю непрямое информационное воздействие. Я напишу скрипт, который будет внедрять в её социальные сети научпоп-контент под видом постов о живописи эпохи Ренессанса. Ключевые слова: "тайна", "да Винчи", "код". Плавная подмена понятий приведёт к коррекции её мировоззренческой модели в течение двух-трёх недель.Илья, который до этого молча пил свой питательный коктейль, оторвался от стакана.

– Вы слышали? Он предлагает устроить ей спецоперацию в соцсетях! Илья, ты, конечно, голова, но за такие методы в Одессе можно и в больничку попасть!Сёма несколько секунд смотрел на Илью, потом медленно повернулся к остальным.

– Мама дорогая, за шо мне это всё! Один хочет загрузить её наукой по самые уши. Второй – напугать до икоты своими чудо-машинами. Третий – зомбировать через интернет! Мужики, это же девушка! Ей надо, шоб было красиво, интересно и шоб её слушали!Он схватился за голову.

После ещё получаса бурных дебатов, которые Сёма назвал "цирком с конями", они пришли к шаткому компромиссу. Они решили действовать по самому простому плану: встретить её "случайно" после занятий и уже по ходу дела сориентироваться.

Сёма вздохнул. План был проще некуда. А как знала его бабушка, всё, что проще некуда, обычно идёт через одно место.

Пока в блоке 326 кипели научные и стратегические страсти, в доме напротив, на вражеской территории, разворачивалась своя, куда более простая и эффективная операция. Стас, человек, для которого слово "рефлексия" было просто неправильно написанным словом "рефлекс", действовал прямо и напористо, как штанга, падающая на пол.

Он подкараулил Алису в просторном, залитом утренним светом холле их дома, когда она выходила из своей квартиры, направляясь на учёбу. Сама Алиса выглядела как ожившее произведение искусства: на ней был длинный шарф цвета осенних листьев, элегантное пальто и шляпка, которую, казалось, она позаимствовала у героини французского фильма. Стас же был её полной противоположностью – он был одет в спортивный костюм, а в руках держал два предмета, которые вместе выглядели как реквизит для съёмок фильма о безумных учёных.

Первым предметом была большая пятилитровая бутыль с кристально чистой водой. Вторым – его "торсионный генератор", который после вчерашнего фиаско с электричеством он, видимо, "модернизировал", прикрутив к нему ещё одну антенну и несколько мигающих светодиодов. Теперь устройство выглядело ещё более внушительно и бессмысленно.

– Алиса, привет! – прогремел он своим басом, перехватывая её на полпути к лифту. – Минуточку твоего драгоценного внимания!

– Стас, доброе утро. Что это у тебя? Опять какое-то изобретение?Алиса улыбнулась. Её, кажется, совершенно не смущал его вид. Наоборот, она смотрела на него с интересом художника, изучающего необычную натуру.

– Не просто изобретение! – с гордостью заявил Стас, поднимая бутыль. – Это для тебя. Подарок.

Он с важным видом поставил бутыль на пол, включил свой генератор, который тут же зажужжал и замигал всеми цветами радуги, и начал водить им вокруг воды, совершая пассы, достойные средневекового алхимика.

– Я всю ночь не спал, – с серьёзным лицом вещал он. – Я думал о твоём творчестве, о твоей тонкой душевной организации. Тебе нужна особая энергия. И я её создал! Я заряжаю эту воду. Насыщаю её информационными полями гармонии и креативности. Она теперь структурированная. Каждый кластер молекул несёт в себе частичку позитива!

Лампочки на генераторе мигали, он тихо гудел. Стас был абсолютно серьёзен. Он не играл, он искренне верил в то, что делает.

Алиса смотрела на это зрелище, и в её глазах плясали смешинки. Но это был не высмеивающий, а тёплый, принимающий смех. Для неё это был не физический опыт, а чистой воды перформанс. Живой, наивный и невероятно трогательный в своей абсурдности. Мускулистый гигант, пытающийся магическими пассами "зарядить" воду для хрупкой девушки-режиссёра – это был готовый сюжет для короткометражки.

– Вот, – наконец закончил Стас, выключая прибор. – Готово. Пей в течение дня. Это будет питать твоё вдохновение.

– Стас, спасибо, – искренне сказала Алиса, принимая "подарок". – Это… очень мило с твоей стороны.Он с невероятной нежностью, которая странно контрастировала с его габаритами, протянул ей тяжёлую бутыль.

– Для тебя – что угодно, – просто ответил Стас. – Поехали, я тебя до института доброшу. А то таскаться с такой тяжестью… не по-спортивному.

Алиса снова улыбнулась. Пока физтехи в доме напротив строили сложные планы и спорили о дифракции, простой и прямолинейный Стас уже нанёс свой удар. И, судя по всему, попал точно в цель – не в разум, а в сердце, которое ценило не логику, а жест.

Операция "Случайная встреча" началась в полдень. Сёма, после долгих и мучительных уговоров, вытащил Лёву из блока, назначив его своим "научным адъютантом".

– Лёвочка, это необходимо, – убеждал он Зайцева, пока тот пытался спрятаться за учебником по квантовой механике. – Ты должен привыкать к условиям реального мира. Считать, что это лабораторная работа. Объект – девушка. Задача – установить вербальный контакт, не вызвав при этом коллапса её волновой функции.

Лёва шёл за ним, как на эшафот, мысленно перебирая в голове безопасные темы для разговора. "Можно обсудить погоду с точки зрения гидродинамики… Или поговорить о фрактальной природе облаков…"

Они заняли стратегическую позицию у входа в "Black Hole". Отсюда хорошо просматривался и выход из их общежития, и подъезд дома напротив, где жили Алиса и Стас. План был прост, как дважды два: дождаться, когда Алиса выйдет, "случайно" пойти ей навстречу, завязать разговор и пригласить вечером на демонстрацию жидкого азота, которую устраивали старшекурсники. "Девушки любят, когда что-то красиво дымится и замерзает", – уверял Сёма.

Они ждали. Пять минут. Десять. Лёва уже начал нервно постукивать ногой по асфальту, выбивая ритм, подозрительно похожий на азбуку Морзе с сигналом SOS. Сёма сохранял олимпийское спокойствие, развлекая себя наблюдением за прохожими и мысленно раздавая им характеристики. "Так, этот идёт с ноутбуком – явно наш, физтех. А этот с гитарой – лирик, потенциальная угроза… "

И вот, наконец, дверь подъезда дома напротив открылась. Сердце Лёвы пропустило удар. Но вместо Алисы на крыльцо вышел Стас. Он был в своей обычной "униформе" – обтягивающей майке – и бодро разминал шею. А следом за ним, легко и изящно, выпорхнула она. Алиса.

– Вот она! Наш объект! – прошипел Сёма, подталкивая Лёву вперёд. – Приготовься! Сейчас пойдём навстречу. Улыбайся и делай умное лицо. Хотя нет, просто улыбайся, умное у тебя и так по умолчанию.

Они уже приготовились сделать первый шаг, когда рядом с Алисой и Стасом бесшумно остановился большой, брутальный электрокар, выглядящий как гибрид танка и спорткара. Стас галантно открыл перед Алисой дверь, она села в машину, бросив на него благодарный взгляд. Затем он обошёл автомобиль, плюхнулся на водительское сиденье, и машина, сверкнув фарами, плавно и быстро уехала.

Сёма и Лёва остались стоять посреди улицы, провожая их взглядами. Операция, не успев начаться, потерпела сокрушительное фиаско.

– Он… он её увёз, – констатировал Лёва с таким облегчением в голосе, будто с его плеч только что сняли штангу весом в тонну. Опасный социальный контакт был предотвращён внешними силами. Вселенная его спасла.

– Так, – наконец произнёс он, и в его голосе слышались стальные нотки. – Значит, у него ещё и машина есть. Это серьёзно осложняет дело. Этот качок действует просто и эффективно. А мы тут, как два идиота, с высшей математикой наперевес пытаемся организовать "случайную" встречу.Сёма ничего не ответил. Он просто смотрел на то место, где только что стояла машина.

– Ладно, адъютант. Отступаем в штаб. Первая фаза провалилась. Пора переходить к плану "Б".Он повернулся к Лёве.

– А у нас есть план "Б"? – с надеждой спросил Лёва.

– Ещё нет, – мрачно ответил Сёма, направляясь к общежитию. – Но сейчас будет. И я тебе обещаю, он будет гораздо более шумным и зрелищным. Хватит с нас этой вашей тонкой дипломатии. Пора доставать тяжёлую артиллерию.

Вечером в блоке 326 царила атмосфера, которую можно было описать одним словом: "перегруппировка". Сёма, потерпев поражение на социальном фронте, вернулся в штаб раздосадованный, но не сломленный. Он мерил шагами гостиную, размахивая руками.

– Всё, мужики, я понял нашу ошибку! – объявил он, останавливаясь посреди комнаты. – Мы пытались играть на его поле по его правилам. "Случайные" встречи, милые разговоры, приглашения… Это всё для гуманитариев! А мы кто? Мы – Физтех!

– И что ты предлагаешь? Вызвать его на олимпиаду по математике? – буркнул Макс, ковыряясь в своём наноассемблере.

– Нет! Мы должны действовать нашими методами! – глаза Сёмы горели авантюрным огнём. – Если он строит из себя учёного, мы покажем ему, что такое настоящая наука! Мы ударим по его лженауке… с помощью ещё большей, но уже нашей, контролируемой лженауки!

Ребята непонимающе уставились на него.

– Не смотрите на меня, как будто я предложил вам доказывать теорему Ферма с помощью шаманского бубна, – продолжил Сёма. – Идея проста. Мы не будем его разоблачать скучными лекциями. Мы создадим нечто такое, что визуально и по производимому эффекту будет в сто раз круче его мигающей коробки. Мы построим свой собственный "научный прибор"!

– Прибор? Какой прибор? Я могу! Я как раз на днях нашёл на онлайн-свалке корпус от старого советского осциллографа С1-65. Он такой… такой аналоговый, такой брутальный! К нему можно прикрутить кучу лампочек, чтобы они зловеще мигали. И антенн побольше, обязательно! И тумблеры, которые будут щёлкать с таким звуком, будто ты запускаешь межконтинентальную ракету!Эта идея упала на благодатную почву. Глаза Макса тут же загорелись.

– Отлично! – подхватил Сёма. – А что эта штука будет делать?

– Детектировать! – не задумываясь, ответил Макс. – Детектировать… ну, эту самую… лженауку!

– Точно! – подключился Илья, который до этого молча слушал, но идея, видимо, показалась ему достаточно абсурдной, чтобы быть интересной. – Я могу написать для него мобильное приложение. Оно будет по Bluetooth соединяться с прибором. Когда Макс будет щёлкать тумблерами, на экране телефона будут появляться красивые, но совершенно случайные графики. Синусоиды, осциллограммы, диаграммы рассеяния… Можно назвать их "графики плотности торсионной ахинеи в пространстве-времени".

– А я… я могу разработать для него шкалу! – робко предложил он. – Не в вольтах или герцах, это слишком скучно. А в каких-нибудь особых единицах. Например… в "микро-Мюнхгаузенах"! Показывает, насколько сильно человек врёт! Или в "нано-Петриках"! В честь одного известного… изобретателя.Даже Лёва, самый здравомыслящий из них, увлёкся.

– Гениально! – Сёма был в восторге. – Шкала вранья! Это то, что нужно! Макс отвечает за железо. Илья – за софт. Лёва – за теоретическую базу и метрологию. А я… я буду лицом и голосом нашего проекта! Назовём его… – он задумался на секунду, – "Дефабулятор бытового бреда, модель 1"! Или сокращенно – ДБ-1.

Идея была настолько безумной и настолько "физтеховской" по своей сути, что все сомнения отпали. Это был их ответ. Не споры, не доказательства, а чистый перформанс, научный стёб, который должен был своим абсурдом перебить абсурд Стаса.

В тот же вечер блок 326 превратился в секретную лабораторию безумных гениев. Макс притащил старый, пахнущий озоном осциллограф и начал прикручивать к нему детали от сломанного дрона. Илья, запершись в своей комнате, писал код, который генерировал самые красивые и самые бессмысленные графики в истории человечества. Лёва, вооружившись логарифмической линейкой и учебником по теории погрешностей, чертил на листе бумаги ту самую шкалу. А Сёма репетировал перед зеркалом свою будущую презентацию, полную наукообразных терминов и одесских шуток.

Начиналась новая, куда более интересная фаза их противостояния. Фаза созидания. Они строили своего монстра Франкенштейна, чтобы победить другого монстра – невежество.

Ночь опустилась на кампус, но в окнах блока 326 всё ещё горел свет. Комната превратилась в гибрид мастерской, конструкторского бюро и штаба по подготовке полета на Марс. В воздухе витал запах канифоли, озона и энтузиазма.

В центре этого созидательного хаоса, на кухонном столе, стоял остов будущего "Дефабулятора". Старый осциллограф обзавёлся россыпью новых светодиодов, тумблером, снятым с какого-то древнего прибора, и парой телескопических антенн, которые Макс позаимствовал у сломанного радиоприёмника. Агрегат уже сейчас выглядел внушительно, как забытый на Земле артефакт более развитой, но очень странной цивилизации.

– Так, эту синюю лампочку мы подключим к терморезистору. Она будет зловеще мигать, когда объект… э-э… повышает температуру своего вранья.Ребята работали слаженно, как единый механизм. Макс, ссутулившись над своим творением и высунув от усердия кончик языка, припаивал очередной проводок.

– Значит, от одного до десяти микро-Мюнхгаузенов – это бытовое преувеличение. От десяти до ста – уже откровенная дезинформация. А свыше тысячи – это уже уровень торсионных полей. Здесь шкала должна уходить в красную зону и показывать значок черепа с костями.Лёва сидел рядом, склонившись над листом бумаги. Он вычерчивал сложную логарифмическую шкалу, бормоча себе под нос:

– Приложение готово. Я добавил несколько звуковых эффектов. При низком уровне "бреда" будет раздаваться тихое потрескивание, как от счётчика Гейгера. А при критическом – тревожная сирена и женский голос, говорящий "Внимание, зафиксирована смысловая аномалия!". Голос я взял из старой японской видеоигры, он звучит очень аутентично.Илья расположился на диване с ноутбуком. На его экране мелькали окна кода.

– Мужики, вы звери! – восхищался Сёма, который исполнял роль продюсера и главного вдохновителя. – Это будет не прибор, это будет произведение искусства! Бомба! Алиса, когда это увидит, забудет и про Стаса, и про его заряженную воду!

Они были настолько поглощены процессом, что не замечали ничего вокруг. И никто из них не обращал внимания на пару внимательных янтарных глаз, следящих за ними с самой лучшей наблюдательной точки – со спинки высокого кресла.

Давинчи не спал. Он сидел неподвижно, как египетская статуя богини Бастет, и с нечитаемым выражением на своей пушистой морде смотрел на их суету. Он наблюдал за всем. За тем, как Макс прикручивает заведомо нерабочую антенну. За тем, как Лёва с серьёзным видом обсуждает единицы измерения вымысла. За тем, как Илья тестирует звуки сирены.

Его уши едва заметно подрагивали, реагируя на каждое их действие. Когда Макс предложил добавить в прибор "функцию самоуничтожения для драматизма" (идея была тут же отвергнута), хвост кота неодобрительно дёрнулся. А когда Лёва, после долгих раздумий, нарисовал на шкале тот самый череп с костями, Давинчи, казалось, почти незаметно кивнул, словно одобряя это дизайнерское решение. Он был не просто котом, наблюдающим за хозяевами. Он был критиком. Цензором. Придирчивым научным руководителем, оценивающим работу своих непутёвых аспирантов.

– Интересно, – тихо произнёс он, привлекая внимание остальных. – Уровень дофамина у субъекта "Давинчи", судя по его неподвижности и расширенным зрачкам, повышен. Он не просто наблюдает. Он анализирует.Первым этот пристальный взгляд заметил Илья. Он обладал своего рода периферийным зрением на аномалии в окружающем пространстве. Он медленно поднял голову от ноутбука и посмотрел на кота.

Лёва и Макс обернулись. Кот встретил их взгляды с полным королевским безразличием. Поняв, что его "инкогнито" раскрыто, он лениво зевнул, демонстрируя впечатляющий набор клыков, грациозно спрыгнул с кресла и удалился в тёмный коридор, ведущий к спальням.

– Просто умный, – возразил Лёва.– Жутковатый он всё-таки, – пробормотал Макс.

А Илья ничего не сказал. Он просто открыл новый текстовый файл и напечатал заголовок: "Наблюдения за поведением объекта 'DaVinci'. Протокол №1".

Загадка кота никуда не делась. Она просто стала ещё на одну деталь сложнее и интереснее.

Глава 4: Полевые испытания и кот-резонатор

Блок 326 превратился в филиал одесского Привоза в день распродажи краденых запчастей: шумно, хаотично, но все при деле. В центре этого бедлама, на кухонном столе, покоился будущий шедевр инженерной мысли – винтажный осциллограф, на который было больно смотреть и который Сёма тут же окрестил "гробиком для здравого смысла".

– Так, мужики, я тут прикинул… – вещал он, прилаживая к корпусу ржавую катушку. – Нам нужен звук! Шоб эта бандура не просто мигала, а издавала такой противный, мерзкий скрежет! Как будто бормашина пытается лечить кариес через ухо. Психологическая атака, вы понимаете?Макс, как главный по технической части, находился в состоянии творческого экстаза. Он летал по комнате, и в его руках постоянно что-то появлялось.

– Как зачем? – изумился Сёма. – Это будет наш прожектор правды! Направляем его на объект и слепим его неопровержимыми фактами! Чисто одесский приём.– Максик, ты голова! – одобрил Сёма, исполнявший роль художественного руководителя. – Шоб у нашего пациента от одного звука все его торсионные поля сжались в одну маленькую точку! А давай ещё прикрутим вот эту прелесть! "Прелестью" оказалась старая фара от мопеда. – А это зачем? – не понял Макс.

– Лёвочка, золотце, – терпеливо отвечал Макс, – у этой штуки одна функциональная нагрузка: выглядеть так, будто её придумал гений, сошедший с ума. Это называется "дизайн".Лёва Зайцев, которому была отведена незавидная роль "научного цензора", молча страдал. Его тонкая душевная организация, привыкшая к гармонии формул, не выдерживала этого нагромождения бессмыслицы. – Макс, – стонал он, когда тот приклеивал к прибору крыло от игрушечного самолёта. – Это же антинаучно! Оно не имеет никакой функциональной нагрузки!

– Приложение готово, – сообщил он. – Добавил звуковые схемы. На низких уровнях "бреда" – лёгкое потрескивание. На средних – тревожный писк. При зашкаливании – сирена из старой японской игры про Годзиллу и синтезированный женский голос, вопящий на японском "Опасность! Невероятная аномалия!". Думаю, это добавит аутентичности.Илья, цифровой кардинал этого проекта, невозмутимо творил на диване.

– Илюша, ты не гений, ты таки демон! – восхитился Сёма. – С такой сиреной наш качок сам поверит, что открыл портал в ад!

– Заказываю пиццу, – отозвался Илья. – Нашёл тут один интересный аккаунт в университетской системе доставки… Профессор Т.А. Судя по логам, он был неактивен с 2038 года, но на счету скопилась такая гора бонусных баллов, шо можно весь Физтех накормить. Думаю, старик не обидится, если мы ему немного поможем их потратить.Работу прервал голод. – Так, всё, нужен перерыв на дозаправку джоулями, – объявил Сёма.

Через десять минут в окне послышалось характерное жужжание. Макс распахнул створку. К специальной площадке за окном, дронопорту, плавно пристыковался дрон-доставщик. Он опустил на площадку большую горячую коробку, мигнул зелёным огоньком и улетел в ночное небо.

Подкрепившись "профессорской" пиццей, они с новыми силами взялись за работу. К полуночи их "Франкенштейн" был почти готов. Аляповатый, нелепый, увешанный проводами, антеннами и лампочками, "Дефабулятор бытового бреда, модель 1" выглядел именно так, как и должен был выглядеть прибор, рождённый в головах четырёх первокурсников Физтеха.

– Ой, мама, посмотрите на это! – выдохнул Сёма, любуясь творением. – Он и прекрасен, и ужасен одновременно! Как первая любовь! Как тётя Роза без макияжа! Мужики, да мы с этой штукой такой шухер наведём, шо про нас ещё в деканате будут внукам рассказывать!

И в этот момент они ещё не знали, насколько пророческими окажутся его слова.

В разгар их творческого безумия, когда Макс пытался научить "Дефабулятор" издавать звук, похожий на кваканье лягушки, входная дверь издала своё вежливое "дзынь!", и в блок вошла Алиса. Её появление было сродни появлению ангела в мастерской чёрта. Она была одета в какое-то лёгкое, летящее платье, и в её глазах горел такой восторг, что ребята инстинктивно прекратили работу и замерли.

– Ребята, привет! Ой, я не отвлекаю? – пропела она, с любопытством разглядывая их стол, заваленный проводами и деталями. – Что это вы тут такое… конструируете?

– Алисочка, здравствуй, дорогая! Для тебя мы никогда не заняты! А это… – он неопределённо махнул рукой в сторону стола. – Это так, студенческие шалости. Калибруем прибор для измерения кривизны пространства. Очень полезная в хозяйстве вещь. А ты чего такая сияющая? Уж не влюбилась ли?Сёма тут же вышел вперёд, принимая на себя удар.

– Почти! Ребята, у меня для вас просто потрясающая новость! Вы должны это видеть! Стас… он такой… он такой молодец! Он сегодня устраивает акцию в фитнес-центре! Для всех студентов!Алиса рассмеялась и всплеснула руками.

– Акцию? – осторожно переспросил Сёма. – Он шо, будет всем желающим скидку на абонемент выбивать? Своим авторитетом?Ребята переглянулись. Слово "акция" в сочетании со Стасом вызывало нехорошие предчувствия.

– Нет, что ты, гораздо лучше! – глаза Алисы блестели. – Он решил помочь студентам перед сессией! Он принёс в спортзал свой генератор и будет бесплатно заряжать воду для всех желающих! Говорит, это улучшает когнитивные функции, память и вообще помогает мозгу лучше работать. Представляете? Он делится своим открытием со всеми! По-моему, это так… так благородно!

В комнате повисла звенящая тишина. Лёва медленно сел на диван. Макс уронил паяльник. Илья застыл с пальцами над клавиатурой. И только Сёма сохранил на лице дежурную улыбку, хотя в его глазах можно было прочесть "Ой, вэй, таки началось…"

– Мы как раз туда собираемся, – щебетала Алиса, не замечая их реакции. – Я подумала, вам, как настоящим учёным, будет безумно интересно на это посмотреть! На рождение нового метода! Вы же придёте? Ну пожалуйста! Стас будет рад поддержке со стороны научного сообщества!

– Ждём вас в Физтехпарке! Не опаздывайте!Она послала им воздушный поцелуй.

И она упорхнула, оставив за собой лёгкий шлейф цветочных духов и тяжёлое ощущение надвигающейся катастрофы.

– Таки нет, мужики, – мрачно подытожил Сёма. – Он таки вышел на тропу войны. И нам придётся принять бой на его территории.Несколько секунд все молчали, переваривая услышанное. – Он вышел на публику, – наконец констатировал Илья сухим, бесстрастным тоном. – Он вышел на охоту за умами, – поправил его Макс, поднимая паяльник.

– Значит так, форсируем сборку. Наша вундервафля должна быть готова к вечеру. Похоже, сегодня у неё будет первое, незапланированное и очень публичное боевое крещение.Он посмотрел на их недоделанного "Франкенштейна", который сиротливо стоял на столе.

Путь до Физтехпарка занял двадцать минут пешком – двадцать минут моральной подготовки к погружению в чуждую среду. Физтехпарк в 2045 году был блестящим, переливающимся стеклом и хромом ульем, где роились стартаперы, айтишники и прочие представители успешной коммерческой цивилизации. Сюда, в местный элитный фитнес-центр "Код Твоего Тела", и предстояло совершить вылазку.

Для Лёвы это было всё равно что шагнуть в другую вселенную, работающую по иным законам. Воздух здесь был кондиционированный, пах дорогим парфюмом и лёгким запахом денег. Из динамиков лился неагрессивный лаунж. Посетители не потели, а "улучшали свои физические показатели". Они бегали по дорожкам, глядя на котировки акций на встроенных дисплеях, и обсуждали не дифференциальные уравнения, а условия нового раунда инвестиций.

– Таки да, – кивнул Сёма, с интересом разглядывая девушку, делающую селфи на фоне стойки с гантелями. – Здесь даже гантели выглядят так, будто у них есть свой стартап.– Я чувствую себя… не на своём месте, – прошептал Лёва, прячась за спиной Сёмы.

– Вы только посмотрите на этот велотренажёр! – возмутился он. – Он генерирует почти триста ватт, и вся эта энергия просто уходит в тепло! Сюда бы прикрутить генератор и можно было бы питать половину освещения в зале! Какая расточительность!Макс, как инженер, тут же нашёл, к чему придраться.

– Любопытно. В этой сети зафиксировано сто двадцать семь запросов к сайтам по эзотерике, тридцать четыре – к онлайн-гадалкам и восемь – к форуму общества плоской Земли. И это за последний час. Интеллектуальный уровень среды… вызывает опасения.Илья же, прислонившись к стене, уже взломал гостевой Wi-Fi и с мрачным видом изучал внутреннюю сеть.

Его слова оказались пророческими. В центре зала, возле кулера с брендированной водой "iWater", развернулось главное действо. Стас, блистая рельефными мышцами под светом софитов, проводил свою "акцию". И его аудиторией были не студенты. Вокруг него собрались вполне взрослые, прилично одетые люди: бородатые программисты в очках, маркетологи с умными часами, проектные менеджеры. И они слушали.

– …и вот, торсионное поле, как нефизическая сущность, структурирует кластеры H2O, передавая им информационную матрицу успеха и продуктивности! Ваш код будет чище, а дедлайны – сбываться!Стас с видом гуру вещал:

Он водил своим мигающим "генератором" над бутылками, и эти люди – серьёзные специалисты, зарабатывающие сотни тысяч – смотрели на это с надеждой и интересом. Один парень с модной бородой даже снимал сторис с подписью: "Наш ЗОЖ-евангелист @StasTheMan заряжает воду на удачную сдачу проекта!".

– Это же синергия науки и духа! – объясняла она какой-то фитнес-блогерше. – Стас нашёл способ материализовать мотивацию! Это совершенно новый вид искусства – перформативная биофизика!А рядом, как муза этого движения, стояла Алиса. Она не выглядела как наивная девочка, она выглядела как идейный вдохновитель.

Услышав термин "перформативная биофизика", Лёва издал тихий звук, похожий на писк разряжающегося конденсатора, и попятился назад, случайно наступив на ногу какому-то финансовому директору.

– Так, всё ясно, – процедил Сёма, спасая Лёву от гнева финдиректора. – Это хуже, чем я думал. Он окучивает не студентов, он окучивает людей с деньгами. Это уже не просто чушь, это бизнес-план!

– Они верят ему! – потрясённо прошептал Макс. – Эти люди создают виртуальные миры, пишут сложнейшие алгоритмы, и они верят в заряженную воду!

– Система дала сбой, – констатировал Илья. – Критическое мышление отсутствует как класс.

– Таки нет, мужики, – мрачно подытожил Сёма, глядя на триумф Стаса. – Это не сбой. Это новая рыночная ниша. И если мы не поторопимся с нашим "Дефабулятором", этот парень скоро сделает IPO на своём бреде. Пора сматываться. У нас очень много работы.

Обратный путь из сверкающего Физтехпарка в слегка потёртый, но родной коридор общежития ощущался как телепортация из рекламного ролика в суровую реальность. Они молча вошли в блок 326. Атмосфера была гнетущей. Их утренний энтузиазм испарился, оставив после себя горький привкус чужого успеха.

На кухонном столе, в центре их творческого беспорядка, стоял "Дефабулятор". Теперь он не выглядел ни грозным оружием, ни произведением искусства. Он выглядел именно тем, чем и был: коробкой от старого осциллографа, к которой прикрутили кучу всякого хлама. Лампочки не казались зловещими, антенны – загадочными, а велосипедная фара – нелепой.

– Это провал, – первым нарушил тишину Макс. Он сел на диван и с тоской посмотрел на своё творение. – У него там целое шоу, бизнес-ланч с заряженной водой. У него аудитория, клиенты! А у нас что? Коробка с лампочками. Нас же засмеют.

– Дело не в приборе, – тихо возразил Лёва. Он стоял у окна, хотя из него и не было видно Физтехпарка, но казалось, что он всё ещё смотрит туда. – Дело в людях. Они не хотят знать правду. Они хотят верить в чудо. В волшебную таблетку. В воду, которая решит их проблемы. Эффект плацебо, усиленный социальным давлением и красивой упаковкой… С этим трудно бороться с помощью логики. Наша "шкала Мюнхгаузена" для них ничего не значит.

– Проблема в презентации. У Стаса есть чёткая целевая аудитория, понятное коммерческое предложение и эффективный маркетинговый канал в лице Алисы. Наш проект не обладает ничем из вышеперечисленного. Он концептуально проигрывает.Илья, как всегда, подвёл итог сухим языком фактов.

– Таки да, проигрывает! И знаете почему? – он обвёл всех тяжёлым взглядом. – Потому что нашей штуке не хватает… души! Изюминки! Центрального элемента, который заставит всех ахнуть! У Стаса есть он сам – живой, пышущий здоровьем пример своего продукта. А у нас что? Мигающие лампочки. Нам нужно что-то… настоящее. Что-то, что будет выглядеть таинственно и при этом солидно.Сёма, который до этого молча ходил по комнате, остановился и хлопнул ладонью по столу.

Он ткнул пальцем в центр "Дефабулятора". Там, в корпусе, зияло круглое отверстие, куда Макс планировал вставить "главный детекторный кристалл". Он долго искал подходящий на онлайн-барахолках, но так ничего и не нашёл. Это место выглядело как пустая глазница в черепе их проекта.

– Вот сюда! – продолжил Сёма. – Нам нужен кристалл! Большой, красивый, загадочный! Чтобы свет от лампочек играл в его гранях! Чтобы люди смотрели и думали: "Ого, вот это настоящая наука, а не эта его жужжалка!" А у нас тут дырка от бублика.

Все посмотрели на эту дырку. Она символизировала всю тщетность их затеи. В комнате повисла безнадёжность. Казалось, "Операция: Научный Ренессанс" будет свёрнута, так и не начавшись. И даже Давинчи, дремавший в кресле, кажется, сочувственно вздохнул во сне. Их план требовал чуда. И они даже не подозревали, что чудо уже находится с ними в одной комнате и просто ждёт своего часа.

Уныние, повисшее в блоке 326, было таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Лёва сидел, обхватив голову руками, и тихо бормотал что-то про когнитивные искажения. Макс мрачно перебирал провода, потеряв всякий интерес к своему детищу. Илья в знак траура запустил на своём ноутбуке бесконечный скринсейвер с летящими сквозь тьму строчками кода. Даже Сёма, неисправимый оптимист, сник и молча смотрел в потолок. Их гениальный план разбился о суровую реальность рыночной экономики и человеческой глупости.

И в этот момент абсолютной безнадёжности Давинчи решил, что пора брать дело в свои лапы.

Он проснулся. Но не так, как обычно просыпаются коты – лениво потягиваясь и зевая. Он сел в кресле как по команде, его янтарные глаза осмысленно сфокусировались. Он спрыгнул на пол с грацией ниндзя, не издав ни единого звука.

Ребята, поглощённые своими страданиями, даже не сразу заметили его активность.

Кот подошёл к столу. Запрыгнул на стул, а с него – на стол, прямо рядом с "Дефабулятором". Он с придирчивым видом инженера по качеству обошёл прибор, обнюхал его со всех сторон, а затем заглянул в то самое сиротливое круглое отверстие для "кристалла". Посмотрел в него, словно в окуляр телескопа. Подумал.

Потом он спрыгнул на пол и целеустремленно, не оглядываясь, направился в комнату Лёвы. Тот даже не шелохнулся.

Через минуту Давинчи вернулся. В зубах он что-то нёс. Что-то тяжёлое, из-за чего его голова слегка моталась из стороны в сторону. Это было похоже на то, как кошки носят своих котят – очень бережно и аккуратно.

Он снова запрыгнул на стол и подошёл к прибору. Аккуратно, с почти ювелирной точностью, он опустил свою ношу прямо в центральное гнездо.

Щёлк.

Предмет идеально, с лёгким щелчком, вошёл в паз, будто был создан для этого. Это был старый, крупный, идеально огранённый кристалл горного хрусталя – массивное пресс-папье с рабочего стола отца Лёвы, которое его мама положила в чемодан со словами "чтобы бумаги не разлетались от сквозняка".

Все четверо подняли головы.

– Это… это папино пресс-папье, – ошарашенно пролепетал Лёва.

Макс, словно заворожённый, протянул руку и щёлкнул главным тумблером "Дефабулятора".

И произошло чудо.

Светодиоды внутри корпуса, которые до этого светили тускло и уныло, попали внутрь кристалла. Свет преломился в его бесчисленных гранях, взорвавшись сотнями радужных бликов, которые заплясали по стенам и потолку комнаты. Бездушная коробка с хламом мгновенно превратилась в нечто таинственное, живое и невероятно красивое. Казалось, в самом сердце прибора теперь билось настоящее магическое сердце.

– Статистически… невозможное событие, – пробормотал Илья, его пальцы застыли над клавиатурой. – Кот… выполнил функцию инженера-конструктора. И специалиста по промышленному дизайну.Ребята замерли, глядя на это зрелище с открытыми ртами. – Ого… – смог только выдохнуть Макс.

– Таки нет, мужики, – прошептал он с благоговением. – Это не дизайн. Это он нам благословение дал. Наш научный руководитель… он только что утвердил проект!Сёма медленно поднялся. В его глазах снова зажёгся огонь.

Давинчи, выполнив свою миссию, сел рядом с преображённым прибором, обвил хвостом лапы и посмотрел на своих подопечных. В его взгляде читалось явное: "Ну? И чего сидите? Я вам центральный резонатор принёс, а вы сопли на кулак мотаете. Работать!"

Настроение в блоке изменилось мгновенно. Уныние сменилось мистическим восторгом и боевым азартом. У них был не просто прибор. У них был артефакт. И теперь они точно знали, что на их стороне действуют высшие силы. Или, по крайней мере, одна очень, очень умная кошачья сила.

Глава 5: Боевое крещение "Дефабулятора"

Утро в блоке 326 было заряжено предвкушением, как хороший конденсатор. На кухонном столе, переливаясь в лучах солнца мистическим светом папиного пресс-папье, стоял их "Дефабулятор". Он выглядел так, будто его собрал сумасшедший гений в соавторстве с одесским контрабандистом – нелепо, но внушительно.

– Так, мужики, слушайте сюда, шоб я не говорил два раза! – командовал он. – Мы не вваливаемся туда, как слоны в посудную лавку. Мы появляемся! С чувством, с толком, с расстановкой!Сёма, как главный режиссёр-постановщик, устроил генеральную репетицию.

– Максик, ты у нас ответственный за… за эту бандуру. Но нести её на себе – это таки глупо, мы ж не бурлаки на Волге.Он повернулся к Максу.

– Он тяжёлый, – подтвердил Макс, похлопав по металлическому корпусу. – Килограммов двадцать. Двадцать минут пешком – я дойду, но вид у меня будет не самый презентабельный.

– Вот именно! – подхватил Сёма. – Презентабельность – наше всё! Значит, поступим по-умному. Илья, золото моё, вызови нам транспорт!

– Заказываю грузового дрона класса "Мул" в университетской службе доставки. Через пять минут будет у дронопорта.Илья, не отрываясь от ноутбука, кивнул.

– Шо значит "мул"? – возмутился Сёма. – Нам шо, надо ишака? Нам нужен шик, блеск, эффектное появление! Отменяй! Заказывай "Гончую"! Ну, эту, робособаку! Да, дороже, но мы ж не за деньгами гонимся, а за справедливостью! Пусть наш аппарат приедет на своей личной охране!

– Молчать! – торжественно провозгласил Сёма. – Молчать и делать такое умное лицо, как будто ты в уме доказываешь гипотезу Пуанкаре. Скрестишь руки на груди, чуть нахмуришься… И если к тебе кто-то сунется с вопросом, ты смотришь на него, как на амёбу, и цедишь сквозь зубы: "Ваш вопрос некорректен с точки зрения топологии". И всё! Он в нокауте!Пока Илья менял заказ, Сёма продолжил инструктаж, указывая на Лёву. – Лёвочка, ты – наш главный козырь. Наше теоретическое прикрытие. Твоя задача – самая сложная. – Какая? – с ужасом прошептал Лёва.

– А я? – Сёма улыбнулся так, что, казалось, в комнате стало светлее. – А я буду делать то, что умею лучше всего. Я буду разговаривать! Я им такую науку нарисую, шо они забудут, как маму родную звали!– А ты? – спросил Макс.

Через пять минут в дверь вежливо "постучали" – раздался тихий механический скрежет. Это прибыла робособака "Гончая" – блестящее четвероногое создание из металла и пластика. Она деловито вошла в блок, помахивая антенной-хвостом.

– О, посмотрите на эту красоту! – восхитился Сёма. – Наш личный научный сотрудник на ножках!

Они вчетвером осторожно водрузили "Дефабулятор" на спину робопсу. Робот пискнул, калибруя центр тяжести, и прочно встал на все четыре лапы.

– Ну, с Богом! Или с кем там договариваются учёные… с Эйнштейном! – скомандовал Сёма. – Команда мечты, вперёд! Вершить научное правосудие!

И они вышли. Впереди, чеканя шаг механическими лапами, шла "Гончая", неся на себе их грозное и нелепое оружие. За ней – четверо студентов, идущих на свою первую битву. Это было похоже на начало очень странной сказки. Или очень смешной комедии.

Фитнес-центр "Код Твоего Тела" гудел, как потревоженный улей. Под монотонный ритм электронной музыки десятки людей самозабвенно "строили" свои тела. Но эпицентром активности была не зона свободных весов и не кардио-ряд, а скромный уголок у кулера с водой. Там, в лучах славы, купался Стас.

– …и вот эта информационная матрица, – вещал он, – проникая в ваш организм, гармонизирует водно-солевой баланс на клеточном уровне! Пейте, и ваши результаты вырастут!Он был в своей стихии: голый торс, серьёзное выражение лица и "торсионный генератор" в руках. Он как раз заканчивал очередную "зарядку" бутылки для какой-то восторженной девушки в ярких лосинах.

– Он просто гений! Он превращает фитнес в искусство!Рядом, как верная муза, стояла Алиса и с улыбкой кивала его словам, добавляя вполголоса своей подруге:

В этот самый момент автоматические стеклянные двери фитнес-центра разъехались, но вместо очередного адепта здорового образа жизни в зал вошла весьма странная процессия.

Первой в зал вошла… робособака. Блестящая, хромированная, она двигалась плавной, хищной походкой, и на её спине, словно на парадном лафете, покоился загадочный, увешанный проводами и мигающими лампочками агрегат.

Следом за роботом, в строгом порядке, вошли четыре парня. Они не выглядели как клиенты фитнес-клуба. Они выглядели как люди, пришедшие сюда с очень важной миссией. Музыка в зале, казалось, на секунду споткнулась. Разговоры стихли. Все взгляды устремились на незваных гостей.

– Шалом, уважаемые спортсмены и сочувствующие! – произнёс он так, чтобы слышал весь зал. В его голосе не было ни капли неуверенности. – Прошу минуточку вашего драгоценного внимания!Сёма, шедший во главе, остановился посреди зала, окинул всех царственным взглядом и громко прокашлялся.

– Мы – независимая выездная комиссия по контролю за аномальными полевыми излучениями при Московском Физико-Техническом Институте. – Сёма произнёс это с такой гордостью, будто зачитывал указ императора. – Наши приборы зафиксировали в этом помещении мощный всплеск… скажем так, неклассифицированной энергии. Мы прибыли для проведения срочных, внеплановых замеров!Он сделал паузу, давая эффекту от их появления укрепиться.

Толпа у кулера расступилась. Стас и Алиса уставились на них с недоумением.

Сёма кивнул Максу. Тот с самым серьёзным лицом подошёл к робособаке и аккуратно снял с неё "Дефабулятор". Он водрузил его на ближайшую свободную скамью для жима, словно алтарь. Щёлкнул главным тумблером.

Прибор ожил. Замигали лампочки, таинственно засиял кристалл в его центре, а из динамика раздалось тихое, зловещее потрескивание.

Рядом с прибором встал Лёва. Он скрестил руки на груди, нахмурил брови и уставился на Стаса с тем самым "взглядом интеллектуального превосходства", который они репетировали. Получилось так, будто он пытается силой мысли согнуть все штанги в зале.

Илья, расположившись чуть в стороне, незаметно достал телефон. Представление начиналось. А вся эта сцена напоминала начало очень странного фильма, где четверо охотников за привидениями пришли ловить полтергейста в спортзал. И, судя по всему, они его уже нашли.

В зале повисла тишина, нарушаемая лишь гудением вентиляции и зловещим потрескиванием "Дефабулятора". Публика, отвлекшись от своих тренажёров, с любопытством наблюдала за разворачивающимся спектаклем. Это было куда интереснее, чем монотонные подходы на бицепс.

– Какая ещё комиссия? – нахмурился он. – У меня тут всё сертифицировано… моими собственными исследованиями!Стас первым вышел из оцепенения.

– Вот это мы сейчас и проверим! – парировал Сёма, не давая ему опомниться. Он вёл себя как заправский телеведущий в шоу про экстрасенсов. – Наш новейший прибор, "Дефабулятор бытового бреда, модель один", позволяет с невероятной точностью измерять плотность информационного шума в окружающем пространстве. Проще говоря, он отличает науку от… творческого вымысла.

– Оператор, приступайте к калибровке!Он повернулся к Максу.

Прибор продолжал тихо потрескивать. На телефоне Ильи, который он держал так, чтобы всем было видно, красовался спокойный зелёный график.Макс с каменным лицом подошёл к первому попавшемуся человеку – бородатому айтишнику, который с интересом наблюдал за происходящим, – и медленно поднёс к нему "Дефабулятор".

– Видите? – комментировал Сёма. – Уровень в пределах нормы. Небольшие флуктуации, но это стандартный фон. Мыслительный процесс в пределах статистической погрешности.

Айтишник смущённо улыбнулся. Ему было даже немного приятно.

– А теперь, – Сёма повысил голос, и тот зазвенел от драматизма, – проверим аномальную зону! Оператор, к источнику излучения!

Макс, печатая шаг, как робот-часовой, направился к кулеру. Он медленно, сантиметр за сантиметром, начал подносить "Дефабулятор" к бутылке с "заряженной" водой, которую Стас только что приготовил для очередной клиентки.

И тут началось шоу.

Тихое потрескивание сменилось истошным, дребезжащим воем, похожим на звук предсмертных конвульсий старого модема. Все лампочки на корпусе замигали в бешеном ритме, отбрасывая на растерянное лицо Стаса разноцветные блики. Кристалл в центре вспыхнул так ярко, что на мгновение ослепил всех. Велосипедная фара-прожектор ударила концентрированным лучом света прямо в грудь "шамана".Как только антенна прибора приблизилась к бутылке, "Дефабулятор" словно сошёл с ума.

– ВНИМАНИЕ! ЗАФИКСИРОВАНА СМЫСЛОВАЯ АНОМАЛИЯ! УРОВЕНЬ НЕВЕРОЯТНОСТИ ПРЕВЫШАЕТ ДОПУСТИМЫЕ ПРЕДЕЛЫ! РЕКОМЕНДУЕТСЯ НЕМЕДЛЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ!А на огромных плазменных экранах зала, на которых обычно крутили мотивирующие ролики (и которые Илья, разумеется, заранее взломал), спокойные зелёные графики сменились гигантскими, пикообразными красными диаграммами. Шкала "микро-Мюнхгаузенов" стремительно ползла вправо, пробивая отметку "Критический уровень!" и устремляясь к иконке с черепом и костями. Апофеозом всего стала та самая сирена из японского фильма, которая завопила на весь зал:

Эффект был ошеломляющим.

Публика, вместо того чтобы испугаться, взорвалась хохотом. Шоу, которое устроили физтехи, было на порядок зрелищнее, смешнее и убедительнее, чем занудное жужжание стасовского генератора. Это была не просто демонстрация, это был высококлассный стендап с использованием спецэффектов.

Стас стоял, ошарашенный и ослеплённый "лучом правды", и не понимал, что происходит. Его простой, прямолинейный мир, где мышцы растут, а вода заряжается, только что столкнулся с чем-то непонятным, иррациональным и очень, очень громким. Его прибор просто гудел. А их прибор устроил настоящий апокалипсис. Исход этой дуэли был предрешён.

Сирена продолжала истошно выть, "Дефабулятор" мигал, как новогодняя ёлка под действием сильных стимуляторов, а зал фитнес-центра сотрясался от хохота. Стас, всё ещё стоя под лучом "прожектора истины", выглядел как древний идол, которого внезапно попросили объяснить принцип работы смартфона. Он хлопал глазами, пытаясь что-то сказать, но его голос тонул в общем шуме.

– Ну что же, дамы и господа! – прогремел Сёма, перекрывая сирену своим голосом. Он картинно выключил "Дефабулятор", и тот с финальным, жалобным писком затих. В зале стало заметно тише. – Как видите, наш высокоточный прибор зафиксировал здесь запредельный уровень… скажем так, креативной интерпретации законов физики. Явление редкое, чрезвычайно интересное для науки, но потенциально опасное для неокрепших умов! Рекомендуем в целях интеллектуальной гигиены держаться от источника излучения на безопасном расстоянии!

– Мы просто делаем свою работу. Министерство науки заботится о вас.Он обвёл взглядом смеющуюся публику и с невинным видом пожал плечами:

Эта фраза вызвала новую волну смеха. Шутка была настолько абсурдной, что в неё было невозможно не поверить.

– Да что… что это за цирк?! – прорычал он. – Ваш прибор… он же просто мигалка! Мой генератор работает на тонких материях, которые вы не можете измерить!Стас, наконец, обрёл дар речи.

– Та шо вы говорите! – всплеснул руками Сёма. – Конечно, не можем! У нас прибор настроен на физику, а не на лирику! Для тонких материй, я слышал, нужен другой инструмент. Поэтический сборник, например.

В этот момент его взгляд встретился со взглядом Алисы.

Она не смеялась, как все. Она стояла чуть в стороне и смотрела на всё это с широко раскрытыми глазами. Сначала на её лице было недоумение. Потом, когда она увидела, с какой артистичностью и юмором Сёма ведёт это "расследование", в её глазах промелькнуло понимание. И, наконец, её губ коснулась лёгкая, хитрая улыбка. Она всё поняла. Это не была агрессия или нападка на Стаса. Это был ответ. Такой же перформанс, как и его "зарядка" воды, но на совершенно другом, более высоком уровне. Это был умный, элегантный, ироничный стёб. Искусство в чистом виде.

Она смотрела не на прибор. Она смотрела на Сёму. И в её взгляде читалось нечто новое. Не просто любопытство к "экзотическому физтеху". А неподдельный интерес к остроумному, обаятельному и невероятно смелому парню, который только что на её глазах превратил научный спор в блистательное шоу.

Победа была полной. Они не просто развенчали миф. Они сделали это так, что это понравилось даже той, ради которой всё и затевалось.

Стас попытался было ещё что-то возразить, но его уже никто не слушал. Внимание публики полностью переключилось на "комиссию из МФТИ". Люди подходили к ним, с интересом разглядывали "Дефабулятор", задавали шутливые вопросы. Макс с гордостью демонстрировал, как щёлкают тумблеры. Лёва, всё ещё стоя в позе "теоретического щита", с удивлением обнаружил, что ему это даже начинает нравиться.

Научный баттл был окончен. И физтехи одержали в нём безоговорочную победу нокаутом. Техническим, интеллектуальным и, что самое главное, артистическим.

Обратный путь в общежитие был триумфальным. Робособака "Гончая" вышагивала впереди, неся на спине их победоносный "Дефабулятор", а следом шла воодушевлённая команда победителей, наперебой обсуждая самые яркие моменты своего выступления.

Лёва смущённо улыбался, но в его глазах плясали чертенята. Кажется, ему понравилось быть "теоретическим щитом".– А ты видел его лицо, когда сирена заорала? – хохотал Макс. – Он выглядел так, будто у него сейчас все его "заряженные" молекулы воды вскипят! – Лёва, ты был великолепен! – подхватил Сёма. – Твой взгляд "я выше этого" заслуживает отдельной театральной премии!

– Таки это надо отпраздновать! – объявил Сёма. – Илья, заказывай самую большую пиццу! За счёт нашего невидимого друга, профессора Т.А.! Уверен, он бы гордился нашей борьбой с лженаукой!Вернувшись в блок, они с благоговением поставили своё творение на почётное место на полке. Это был их первый совместный трофей.

Они устало, но счастливо расселись на диване, предвкушая заслуженный отдых и калорийную пищу. Они чувствовали себя героями.

И в этот самый момент, в пик их триумфа, у всех четверых одновременно звякнули телефоны. Это было не обычное сообщение, а системное уведомление от маячка с узнаваемым логотипом МФТИ.

Они недоумённо уставились на экраны. Сообщение было одинаковым для всех.

[ Уведомление от Beacon DaVinci ]

Обновлён доступ к ранее запрошенному репозиторию DaVinci_Connect. Доступ предоставлен.

Доступен рекомендуемый пакет ПО: DaVinci_Messenger_v.1.0

[ Установить ]

– И почему всем сразу? – добавил Сёма.Они озадаченно переглянулись. – Тот самый… пустой репозиторий? – растерянно спросил Лёва. – Кто-то открыл нам доступ, – нахмурился Макс. – Но почему сейчас?

– Целевая рассылка, – тихо произнёс Илья, уже анализируя цифровой сертификат уведомления. – Сгенерирована несколько минут назад. Источник… источник скрыт за прокси-сервером в подсетях ректората. Странно.

Терять было нечего. Один за другим, все четверо нажали "Установить".

Через мгновение на их телефонах появилась новая иконка: стилизованный кот в круге, пародия на "Витрувианского человека". Они запустили приложение. Простой интерфейс мессенджера, в котором был всего один активный контакт с именем DaVinci.

В комнате повисла тишина. Все взгляды обратились к виновнику торжества. Давинчи, дремавший в кресле, открыл один глаз и лениво посмотрел на них.

Привет. Ты тут?Макс не выдержал первым. С колотящимся сердцем он напечатал короткое сообщение:

Секунда ожидания, показавшаяся вечностью. И затем на всех четырёх экранах одновременно появилось новое сообщение. Короткое, по-кошачьи прагматичное и абсолютно крышесносное.Нажал "отправить".

DaVinci: Привет. Да, я тут. Справились неплохо. Я считаю, заслужил порцию жареной трески. Без костей. Жду.

Челюсти отвисли у всех. Победа, Стас, Алиса – всё это мгновенно стало мелким и незначительным. Потому что самая главная, самая невероятная загадка их студенческой жизни только что не просто заговорила с ними. Она выставила им счёт за своё незримое покровительство. И, судя по всему, торг здесь был неуместен.

Глава 6: Операция "Жареная треска" и фатальная ошибка