Читать онлайн Формула бога

Глава 1. Четвертак

Город назывался Рок Ривер и будто всегда слегка продувался ветром. Утро было ясным, пыльным. Флаги у почты дёргались, звенели металлические тросики. На парковке у ALDI каркали две вороны, без спешки, как местные.

Незнакомец пришёл пешком со стороны шоссе. Невысокий, сухой. Куртка серого цвета, не новая, но чистая. Ботинки – чёрные, слишком аккуратные для дороги. Волосы пострижены ровно, как будто ножницами по линейке. Он остановился, встал тенью на белой разметке, оглядел фасад магазина, стеклянные двери, ряды тележек и потёртую вывеску с акциями – «СЕГОДНЯ: молоко, яйца, вода».

Пахло резиной и горячим металлом. Звук с шоссе – редкие пикапы, поодаль школьный автобус у перекрёстка, скрип тормозов.

Он заметил тележку, оставленную у бордюра. Красная ручка, цепочка, замок. В замке – застрявшая монета. Четвертак. Будто кто-то бросил и ушёл, забыв, что за это платят.

Незнакомец подошёл, взялся за ручку, повёл тележку обратно в линию таких же, толкнул к остальным до щелчка. Цепочка потянулась, замок проглотил вилку. Монета выскочила в прорезь, как маленький металлический язык.

Он поднёс четвертак к глазам. 2001. Орел затёрт. Он задержал монету на ладони чуть дольше, чем обычно держат четвертак. Потом опустил в карман. Не как сдачу – как семя.

Вороны перестали каркать.

Он вошёл в ALDI. Автоматические двери раздвинулись с медленным шипением. Внутри гудели лампы. Холодный ряд холодильников, тепловой ряд хлеба. Всё простое, функциональное. Его взгляд двигался медленно, фиксируя расстояния, ценники, световые пятна, как будто он измерял помещение чем-то невидимым.

У холодильника с водой он остановился. Взял самую маленькую бутылку. Пальцами провёл по этикетке. Поставил в корзину, которую взял у входа. На кассе стояла женщина с короткими волосами и розовым свитером. Она смотрела на людей так, как смотрят на погоду – с терпением.

– Пакет нужен? – спросила она.

– Нет.

Он положил четвертак на ленту рядом с бутылкой. Женщина кивнула. Монетка со звоном исчезла в ладони кассирши, касса пискнула, чек выполз коротким язычком. Он не взял чек.

– Хорошего дня, – сказала она.

– Вам тоже.

Он вышел обратно в ветер. Воды он не пил.

Перекрёсток был в ста метрах – шоссе пересекало городскую улицу, под знаком «STOP» собирались две, иногда три машины. Днём не было пробок, но сегодня стоял дорожный фургон с мигающим жёлтым, и машины подпирали друг друга перед левой полосой.

Незнакомец встал там, где тень от знака ложилась на трещину в асфальте, и поднял бутылку на уровень груди. Лицо оставалось спокойным. Он ничего не выкрикивал. Он просто был виден.

Пикап с открытым кузовом остановился ближе всех. В кабине – мужчина лет сорока, загорелый, с выцветшей бейсболкой. Он посмотрел на бутылку и опустил стекло.

– Сколько? – спросил он.

– Два.

Мужчина фыркнул, улыбнулся:

– Два за воду?

– Холодная, – сказал незнакомец.

Пауза. Жёлтый проблесковый мигнул. Вороны, словно почувствовав паузу, переместились ближе. Мужчина порылся в подстаканнике, протянул две однодолларовые купюры, взял бутылку. Двинулся дальше. Ветер шевельнул его бейсболку, он придержал её ладонью.

Незнакомец посмотрел на купюры так же, как смотрел на четвертак. Сложил аккуратно, положил в другой карман. Он снова не улыбнулся.

Дальше он стоял ещё немного, просто стоял, слушая город. У школы звякнул звонок. Вдалеке загудела серая фура. Кассирша с короткими волосами ненадолго вышла к дверям ALDI с коробкой, подняла глаза в его сторону, не сразу узнав. Он чуть кивнул, как сделал бы это местный.

Он вернулся на парковку и прошёл мимо рядов тележек ещё раз. Теперь он видел то, чего не видит большинство: несколько тележек стояли криво, одна упёрлась колесом в бордюр. Замки на ручках торчали как тупые клювы. Иногда в них забывают монеты; иногда – нет. Он нашёл ещё одну, с туго держащейся монетой, наклонился, нажал на пластик возле щели, выдвинул чуть-чуть – и получил второй четвертак. Это заняло минуту. Никто ничего не сказал. Вороны отвернулись.

Два четвертака в одном кармане, две доллара – в другом. День начался.

Он снова зашёл в магазин. Тот же шипящий вдох дверей. Женщина в розовом свитере подняла взгляд – короткое удивление, почти невежливое, но тут же мягкое.

– Ещё что-нибудь? – спросила она.

Он взял ещё две бутылки. Наличные щёлкнули о пластик транспортира кассы. Он взял чек, в этот раз прочитал цифры. Небольшие. Крупных покупать пока не стоило: тяжёлая ноша замедляет шаг. Он снова не взял пакет.

На перекрёстке поток был уже ровнее. Он стал рядом с жёлтой линией, чуть дальше, чем в первый раз, чтобы водители видели его и видели знак. Водитель минивэна махнул рукой – «сколько?», не открывая окна. Он поднял два пальца. Минивэн покачал головой, поехал. Через минуту остановился седан. Жара делала людей жадными до холодной воды. Две бутылки ушли быстро. Деньги складывались, как складываются ровные ломтики хлеба: один к одному, без шума.

Он не торговался. Он не уговаривал. Он продавал то, что лежало у людей перед глазами, и у людей не было причин возражать.

К полудню ветер усилился. На стеклянных дверях ALDI объявление сдуло угол, клей потянулся белой жилкой. Незнакомец прошёл мимо, не выравнивая бумагу. Он пошёл вдоль вывесок – парикмахерская, «Dollar Plus», «Laundromat», пустой блок с табличкой «FOR LEASE», номером телефона и кривым отпечатком чьей-то ладони на стекле. Он постоял у пустого блока – не дольше минуты – и двинулся дальше.

У сквозняка возле мусорного контейнера лежал обломок палета. Он ногой подвигал доску, глянул на гвозди, отступил. Ему не нравились лишние острые вещи.

– Эй! – крикнул кто-то со стороны магазина. – Ты тут давно?

Он повернул голову. Мужчина в жёлтом жилете, управляющий, шёл к нему, вытирая руки об штаны.

– Всё нормально, – сказал незнакомец. Голос был ровным.

– У нас недавно тележки стали пропадать, – сказал управляющий. – Вы видели что-нибудь?

– Я возвращал их на место, – сказал незнакомец.

– Ага, – управляющий кивнул, глядя ему на ботинки. – Благодарю. Люди бросают где попало.

Незнакомец снова кивнул. Его лицо было таким, какое нравилось полицейским и кассирам: спокойным, понятным, не требующим внимания.

– Вы из наших? – спросил управляющий.

– Проездом, – сказал незнакомец.

Управляющий пожал плечами и ушёл. Ушёл так же, как вышел – деловито, уже забывая.

Незнакомец снова посмотрел на «FOR LEASE». Цифры на табличке были крупные, жирные. Он смотрел так, как смотрят на расписание поездов. Как будто уже опоздал на первый, но знает, что будет второй.

День клонится незаметно. В Рок Ривер был привычный ритм: почта, бензоколонка, обед в «Джинни’с Дайнер», школьный автобус в два десять, пустые улицы к трём. Чем ближе к вечеру, тем заметнее становились те, кто не спешил домой. Люди с навесными ключами, взрослые, не нуждающиеся в звонках.

Незнакомец вернулся на перекрёсток. Он стоял, пока жёлтый фургон не уехал, пока дорога не стала дышать ровно. Ему хватило двух часов, чтобы понять, во сколько у этого города пересыхает рот.

К пяти вечера он сидел на бетонном поребрике возле автомата по продаже льда и считал без жестов, просто глазами. Четвертаки в одном кармане перестали звенеть – сменились бумажными прямоугольниками. Сумма была маленькой, если смотреть сверху. Достаточной, если смотреть впереди.

Он поднялся, прошёл вдоль окна «Laundromat», заглянул внутрь: стиралки крутились, вода лилась, жизнь отстирывалась до равномерной серости. Женщина в клетчатой рубашке складывала футболки в пластиковую корзину и не поднимала глаз.

У обочины стояла тележка без монеты. Он не стал к ней прикасаться. Он повернул в сторону автобусной остановки, где на металлическом сиденье кто-то написал чёрным маркером: «МИР ТЯНЕТСЯ К ТОМУ, КТО ТЯНЕТСЯ К МИРУ». Буквы были детские, но написаны медленно. Он провёл пальцем по последней букве, как будто проверял, высох ли маркер.

Солнце село за крыши одноэтажных блоков так просто, как опускают крышку коробки. Вороны взлетели. Ветер перестал дёргать флаг у почты. Рок Ривер стал тише. В тишине было что-то полезное, что-то, что не шумит, когда растёт.

Незнакомец пошёл к мотелю на краю города. Табличка «VACANCY» светилась кривовато, буква «А» моргала. Он остановился у автомата с напитками, посмотрел на цены, на крепление к бетонной плите, на замки. Он смотрел на вещи не как бедный и не как богатый. Как человек, который видит, где у вещи шов.

Комната в мотеле пахла чистящим и старым ковролином. Он закрыл дверь, положил на стол аккуратную стопку купюр и два четвертака сверху. Сел на край кровати и снял ботинки. На ступнях не осталось пыли. Это было странно, если подумать. Но думать об этом сейчас не стоило.

Он лёг поверх покрывала, не раздеваясь, и закрыл глаза. Ветер за окном трогал металлическую лестницу – тонкий звук, как монета по стеклу.

Ночью ему не снились лица. Ему снились цифры. Они складывались и умножались, меняли форму, собирались в коробки, машины, помещения. Он видел, как пустые пространства дают процент, если их разделить на клетки и назвать это порядком. Он видел «FOR LEASE» как молитву, и молитва отвечала: да.

Утром он проснётся раньше воронов. Купит льда. И ещё воды. И маленький ручной насос – тот, что лежал в «Dollar Plus» на нижней полке, завёрнутый в прозрачный пластик. Он уже знал, куда его применить.

Всё будет законно. Всё будет просто. И каждый шаг будет чуть больше предыдущего – настолько, чтобы никто не заметил, когда из четвертака получится город.

Глава 2. Бродяга с чистыми ботинками

Утро в Рок Ривере начиналось одинаково.

На перекрёстке Main Street и High Street заправка «Conoco» открывалась в шесть. Там работал Харви – седой мужик лет шестидесяти, с круглым лицом и вечной бейсболкой «Wyoming Cowboys». Харви наливал кофе в пенопластовые стаканчики и продавал сосиски на роликах, пахнущие горелым.

В тот день он разговаривал с шерифом Ллойдом Джеффрисом. Шериф был высокий, жилистый, носил форму, которая на нём висела чуть свободно. Он всегда пил «чёрный без сахара», закуривал и жаловался на молодёжь, которая гоняет по шоссе на пикапах.

– Видел его? – спросил Харви, кивая в сторону Aldi, видневшегося за двумя кварталами.

– Кого? – Ллойд затянулся.

– Новичка. Ходит с виду как бродяга, а ботинки – чистые. Это странно.

– Вчера вечером звонила Маргарет из ALDI, сказала: «Возвращает тележки. Вежливый. Но смотрит как бухгалтер».

Харви хмыкнул:

– Как бухгалтер – это хуже вора.

Они посмеялись.

Тем временем незнакомец снова стоял у Aldi. Ветер гнал пластиковый пакет по асфальту, он ударился о его ногу, и тот поднял его, сложил аккуратно и бросил в мусорку у входа.

У тележек снова торчала одинокая монетка. Он повторил жест – толкнул тележку в ряд, услышал щелчок цепи, достал монету. Теперь у него было три четвертака.

– Эй, – раздался голос.

Парень лет двадцати, худой, в майке и бейсболке «Bud Light», стоял с другой стороны парковки и смотрел.

– Ты что, деньги так собираешь?

Незнакомец посмотрел на него спокойно:

– Здесь их оставляют. Я возвращаю тележки.

Парень рассмеялся, показал рукой знак «ОК» и пошёл к своему пикапу.

Внутри Aldi всё было тихо. Кассирша в розовом свитере снова была на месте. У неё было имя – Дженни. Она заметила его, когда он взял дешёвый батончик мюсли и бутылку воды.

– Вы вчера были, – сказала она.

– Да.

– Вы путешествуете?

– Вроде того.

Она пробила покупки, и вдруг добавила:

– Тут редко кто задерживается. Обычно только дальнобойщики, они берут бензин и уезжают.

Он кивнул.

– А вы? – спросил он.

– Я тут родилась, – ответила Дженни. – В Рок Ривере всегда тихо. Иногда слишком.

Она хотела спросить его имя, но он уже забрал покупки и пошёл к выходу.

На улице он сел на бордюр возле парковки. Проезжала машина за машиной. Он ел батончик медленно, будто считал крошки.

К нему подошёл мужчина лет пятидесяти, с животиком и в клетчатой рубашке, – местный риелтор по имени Дэн. Он часто ходил у Aldi, проверяя объявления «FOR LEASE» в пустых блоках.

– Вы новый в городе? – спросил Дэн.

– Вчера приехал.

– Здесь работы мало, – сказал риелтор. – Но дома дешёвые. Никто не покупает. Все уезжают в Ларами или Шайенн.

– А склады?

– Склады? – Дэн прищурился. – Вон там за шоссе есть пара старых. Держатся еле-еле. А что?

Незнакомец не ответил сразу. Он просто посмотрел на табличку «FOR LEASE» и снова на Дэна.

– Любопытно, – сказал он наконец.

Дэн пожал плечами.

– Если что – визитка у меня. – Он достал её, протянул.

Незнакомец взял, сложил в карман к своим монетам и купюрам.

Вечером он снова стоял на перекрёстке. Теперь у него было три бутылки воды, и машины уходили одна за другой. Он продавал их без слов – только показывал бутылку и поднимал два пальца. Кто-то отказывался, но чаще деньги находились.

И когда солнце уже садилось, к нему подъехал школьный автобус. Водитель – женщина лет сорока с серьёзным лицом – остановила автобус у знака, открыла дверь.

– Ты кто? – спросила она.

– Проездом.

– Тут редко кто стоит с водой. Обычно – мексиканцы на клубнику. Ты не мексиканец.

Он посмотрел прямо на неё.

– Я продаю воду.

Женщина усмехнулась, покачала головой и закрыла дверь. Автобус тронулся. Но в её глазах было нечто вроде интереса.

Глава 3. Имя Джон

На заправке «Conoco» пахло дешёвым бензином, свежим кофе и горелыми сосисками, которые Харви крутил на роликах уже двадцать лет. Внутри всё выглядело устаревшим: облезлые постеры с рекламой пива «Coors», карты Вайоминга на стенде, кассовый аппарат, который издавал скрежет при каждом нажатии кнопки.

Харви был местной знаменитостью. У него не было зуба спереди, но была улыбка, которую знали все жители. Бейсболка «Wyoming Cowboys» была на нём в любую погоду, и никто в городе не видел его без неё.

– Доброе утро, – сказал он, когда незнакомец вошёл.

– Утро, – ответил тот.

Он налил себе кофе за доллар, взял крышку и сел у окна.

Там уже сидел шериф Ллойд Джеффрис. Высокий, жилистый, с лицом, на котором не задерживалась улыбка. Форма была на нём всегда, даже когда он приезжал в бар вечером – «иначе люди не понимают, кто здесь порядок держит», любил повторять он.

Ллойд посмотрел на незнакомца поверх кружки.

– А ты кто такой? Имя есть?

Тот сделал глоток кофе и сказал спокойно:

– Можно звать меня Джон.

Шериф прищурился, будто пытался увидеть за этим именем что-то ещё, но потом кивнул.

– Джон, значит. Ладно.

Харви хмыкнул:

– Джон – хорошее имя. Простое. Не то что у этих ребят из Калифорнии с их Джейденами и Кайлами.

Шериф засмеялся впервые за утро.

На улице у заправки стояли два фермера. Их пикапы припарковались бок о бок, а двери были распахнуты настежь, чтобы хоть немного проветрить кабину.

– У меня «Джон Дир» не заводится, – говорил краснолицый мужчина с руками, обожжёнными солнцем. – Я с пяти утра мучаюсь. Думаю, свечи сдохли.

– В Ларами съезди, там есть магазин, – сказал второй, моложе, с густыми усами и выгоревшей бейсболкой.

– В Ларами… – краснолицый махнул рукой. – Это ж полдня потеряю. А у меня поле стоит.

Они заметили Джона, когда он проходил мимо.

– Ты не местный, да? – спросил краснолицый.

– Нет, – ответил Джон.

– И что тут делаешь? – второй смотрел подозрительно.

– Слушаю.

Фермеры переглянулись и рассмеялись.

– Ну и слушай. Только тут разговоры не богатые. Тракторы, коровы да погода.

Джон немного помолчал и спросил:

– Свечи для трактора вам нужны?

– Ага, – буркнул краснолицый. – Но их тут нет. Только в Ларами.

– Сколько они стоят?

– Двадцать баксов за комплект, – сказал второй. – Но кто же тебе продаст их здесь? В ALDI их точно нет.

Джон кивнул и ушёл в магазин при заправке.

Внутри пахло смазкой, дешёвыми сигаретами и пылью. На стеллажах висели фонарики, наборы отверток, старые картриджи для принтера. И на нижней полке, покрытой серым слоем пыли, лежал набор свечей зажигания. Ценник был выцветший: $12.99. Видно, товар никто не покупал годами.

Джон заплатил и вышел.

Фермеры всё ещё спорили у пикапа.

– Я тебе говорю, Мел, надо менять весь комплект, – сказал краснолицый. – Если одну поменяешь, остальные всё равно сдохнут.

– Да ладно тебе, Дейв, у меня денег не куры не клюют.

Джон подошёл.

– Вот.

Они обернулись. В руках у него была коробка со свечами.

– Двадцать, – сказал он.

Фермер Дейв нахмурился.

– Откуда у тебя?..

– Купил, – спокойно сказал Джон.

– Купил? Где?

– Вон там, – он кивнул на магазин.

Фермеры уставились на коробку.

– Дай глянуть, – сказал Дейв. Он взял коробку, повертел, достал одну свечу, прочитал маркировку. – Чёрт возьми… подходят.

Мел рассмеялся:

– Вот это номер. Ты что, нашёл их там?

– Да.

– А продать решил за двадцать? – прищурился Дейв.

– Ты сам сказал, что в Ларами ехать полдня. У тебя работа стоит. Время дороже семи долларов.

Фермеры снова переглянулись. Дейв покачал головой, вытащил из кармана двадцатку и протянул.

– Ладно. Ты меня поймал.

Джон взял купюру и положил в карман так же спокойно, как будто это был чек в банке.

Мел рассмеялся снова:

– Быстро ты соображаешь, Джон. Ты, глядишь, скоро ферму купишь.

– Может быть, – сказал Джон и ушёл.

Вечером он зашёл в бар «Rusty Spur». Это было единственное место в городе, где можно было услышать шум. Там пахло пивом, жареными крылышками и потом. На стенах висели ковбойские шляпы, старые фотографии с родео и неоновые вывески, половина из которых не работала.

За стойкой была Линда – высокая женщина в ковбойской шляпе и с серьёзным взглядом. Она знала о каждом, кто заходил в бар.

– Новенький? – спросила она, протирая стакан.

– Можно и так.

– Здесь все новеньких замечают. Особенно тех, кто за день делает двадцатку.

Он сел на высокий табурет и заказал пиво.

За соседним столиком двое мужиков спорили о футболе. Один кричал, что «Бронкос» в этом сезоне покажут класс, другой ругался и утверждал, что «Чифс» их разнесут.

– Это тот, что воду продаёт у перекрёстка, – сказал кто-то у входа.

В баре раздался смешок. Несколько человек обернулись.

– Ага, видел его. Стоит, пальцы показывает. И ведь берут у него! – сказал мужчина в клетчатой рубашке.

– У нас тут народ жадный, но жажду не обманешь, – заметил другой.

Линда поставила перед Джоном кружку пива и наклонилась:

– Знаешь, Джон, в Рок Ривере можно заработать. Только нужно понимать, чего людям не хватает. И не слишком быстро. Иначе начнутся вопросы.

Он посмотрел на неё.

– Я умею ждать.

Она кивнула, будто это был правильный ответ.

В углу кто-то заиграл на старом джукбоксе песню Джонни Кэша. В зале стало тише. Джон сделал глоток пива и смотрел на отражение неоновой вывески в янтарной жидкости. Люди смеялись, спорили, обменивались историями – и всё это было лишь шумом вокруг него.

Он знал: шум всегда можно обратить в деньги.

Глава 4. Субботняя сделка

В субботу утром в Рок Ривере пахло беконом.

Почти в каждом доме по Main Street жарили что-то на сковородках, и запах тянулся по улице, перемешиваясь с дымом от старых пикапов. Вдоль тротуаров стояли стулья, на которых сидели женщины с кружками кофе. Мужчины ковырялись в гаражах или поливали газон из ржавых шлангов.

Город жил неторопливо. Но по субботам кое-что оживляло его – yard sale. Каждый, у кого в гараже скапливалось барахло, вытаскивал его на газон, ставил табличку «YARD SALE» и ждал, кто остановится.

Незнакомец, которого теперь все звали просто Джон, шёл по улице и смотрел. Его шаги были неспешными, взгляд – внимательным. Он умел видеть то, на что другие не обращали внимания.

У дома на углу сидела пожилая женщина по имени Мэйбл. Ей было под семьдесят, волосы она закручивала в аккуратный пучок, а очки всё время сползали на кончик носа. Перед ней на столике стояли старые книги, посуда, куклы с вытертыми глазами.

– Доброе утро, милок, – сказала она, заметив Джона. – Ищешь что-нибудь?

– Пока нет, – ответил он.

Он смотрел на вещи молча, пока не заметил в углу радио «Sony», пыльное, но целое. На ценнике было написано «$2».

– Работает? – спросил Джон.

– Как часы, – сказала Мэйбл. – Муж мой слушал новости каждый день. Теперь он на кладбище, а радио не нужно.

Джон кивнул и положил две монеты.

– Забирай, – сказала Мэйбл. – Пусть ещё кому послужит.

Через два дома подросток Томми продавал свой старый велосипед «Schwinn». Велосипед был ржавым, но колёса держали. Табличка гласила: «$15».

– Велосипед рабочий? – спросил Джон.

– Да, только цепь слетает, – ответил Томми, жуя жвачку.

– Десять, – сказал Джон.

– Мне нужно пятнадцать. Хочу новый скейт.

– У тебя его за пятнадцать никто не купит. Смотри – ржавчина. Десять сейчас или жди неделю.

Томми поколебался, потом кивнул.

– Ладно.

Джон заплатил и повёл велосипед по улице.

Дальше по улице он наткнулся на мужчину средних лет, механика Рэя. Тот был в заляпанном комбинезоне, с руками, вечно пахнущими маслом. Перед его домом стоял ящик с инструментами.

– Сколько за насос? – спросил Джон, показывая на ручной насос для шин.

– Пять, – сказал Рэй.

– Три.

– Четыре.

– Договорились.

Насос он положил рядом с велосипедом.

Через час Джон вернулся на заправку «Conoco». Фермеры, те же самые, что вчера покупали свечи, стояли у автомата с кофе.

– Ну что, снова с добычей? – усмехнулся Дейв.

– Велосипед, – сказал Джон.

– И зачем он тебе?

Джон не ответил. Он пошёл к стоянке, поставил велосипед, накачал шины насосом и протёр ржавчину тряпкой. Потом он закрепил цепь – пара движений, и велосипед снова стал выглядеть прилично.

Когда мимо проходил мальчишка лет десяти с матерью, Джон сказал:

– Двадцать.

Мальчишка остановился.

– Мам, смотри! Велосипед!

Женщина посмотрела, спросила:

– Рабочий?

– Только что проверил, – ответил Джон.

Она посмотрела на сына, потом на Джона.

– Пятнадцать.

– Двадцать, – спокойно сказал он.

– Шестнадцать.

– Двадцать.

Пауза. Мальчишка смотрел на мать умоляюще. Женщина вздохнула и достала двадцатку.

– Ладно.

Они ушли с велосипедом, и мальчишка сиял так, будто ему подарили новый.

Джон вернулся в бар «Rusty Spur» вечером. Бар был шумный: суббота, люди отдыхали. Линда за стойкой протирала стаканы, а на джукбоксе играла «Eagles».

– Смотри-ка, – сказал кто-то у входа. – Это Джон, тот самый. Сегодня уже велосипед продал.

– Велосипед? – удивился другой. – Откуда у него велосипед?

– Купил у Томми утром. За десятку. А продал за двадцать.

Смех прокатился по бару.

– Ну, парень умеет крутиться, – сказал кто-то. – У нас бы такие мозги – и город ожил бы.

Линда подала Джону кружку пива.

– Ты начинаешь привлекать внимание.

– Я просто покупаю и продаю, – сказал он.

– В этом и дело. Тут люди годами сидят без дела, а ты за день делаешь деньги. Это пугает.

Джон кивнул.

– Пусть пугает.

Позже к нему подсел механик Рэй.

– Слышь, Джон, – сказал он, – у меня в гараже стоит «Chevy Caprice» девяностых. Работает, но никому не нужен. Стоит ржавеет. Если найдёшь покупателя – договоримся.

Джон посмотрел на него спокойно.

– Сколько?

– Четыреста.

– Двести.

– С ума сошёл?

– У тебя он гниёт. Через год не будет стоить ничего.

Рэй закурил, подумал и сказал:

– Ладно. Двести пятьдесят.

Джон протянул руку.

– Договорились.

Они пожали руки.

Когда Джон вышел на улицу, воздух был прохладнее. Луна висела над городом, подсвечивая старые вывески. Он шёл по пустым тротуарам и слушал, как где-то вдалеке лай собаки сливался с шумом шоссе.

В кармане у него было двадцать долларов от велосипеда, радио за два доллара, насос за четыре и договор на машину за двести пятьдесят.

Сумма ещё была небольшой, но город уже начинал его обсуждать. А это значило: он сделал первый шаг.

Глава 5. Шевроле Каприс

Воскресное утро в Рок Ривере начиналось иначе.

Магазины открывались позже, а улицы были тише, чем обычно. Люди шли в церковь – женщины в простых платьях, мужчины в джинсах и рубашках. У обочин стояли пикапы, а у почты флаг висел неподвижно, будто даже ветер решил отдохнуть.

Джон проснулся в мотеле, аккуратно сложил деньги на столике и вышел. Сегодня его ждал механик Рэй – они договорились вчера в «Rusty Spur».

Гараж Рэя находился на окраине города, рядом с пустым зерновым складом. Перед гаражом валялись покрышки, ржавые бамперы и металлический хлам. Над дверью висела облупившаяся табличка «RAY’S AUTO».

Рэй ждал его, куря и облокотившись на капот старого «Chevy Caprice». Машина была длинная, с облупленной краской и потрескавшимися сиденьями. Но мотор, как уверял Рэй, работал.

– Вот он, красавец, – сказал механик. – Девяносто четвёртый год. Ездит, как утюг по льду.

Джон обошёл машину, провёл рукой по кузову, заглянул внутрь. В салоне пахло бензином и старой тканью.

– Двести пятьдесят, – напомнил он.

– Ага, – сказал Рэй. – Я думал всю ночь – глупо, конечно. Но пусть стоит у тебя, а не у меня.

Он протянул ключи. Джон положил на столик рядом с инструментами аккуратную пачку денег.

– Всё честно, – сказал Рэй.

– Я не иначе, – ответил Джон.

Первую поездку Джон сделал медленно. Он вывел «Caprice» на пустую дорогу, проехал пару кварталов, остановился, снова завёл мотор. Машина гудела низко и ровно. В зеркале отражался маленький город – с его домами, заборами и вывесками «FOR SALE».

Он остановился у заправки «Conoco». Харви, как всегда, был на месте.

– Ну-ка, гляньте! – крикнул он фермеру Дейву. – Наш Джон уже с тачкой!

Дейв вышел с кофе и присвистнул.

– Ты что, вчера только воду продавал, а сегодня уже машина?

– Купил, – сказал Джон.

– За сколько?

– Двести пятьдесят.

Фермер хмыкнул.

– Да за такую цену я бы сам взял, чтобы коровам сено возить.

– Но ты не взял, – ответил Джон спокойно и сел обратно в машину.

Харви рассмеялся.

– Этот парень нам всем покажет, как деньги делаются.

Джон поехал к мотелю, но остановился у стоянки перед баром «Rusty Spur». Там стоял молодой парень лет двадцати пяти по имени Кевин. Он работал на стройке в Ларами, но жил здесь, в Рок Ривере. Кевин часто жаловался, что автобусы ходят редко, а машина у него сломалась.

– Джон! – крикнул он. – Это твоя тачка?

– Да.

– Слушай, я могу у тебя её арендовать? Мне завтра в Ларами к восьми утра.

Джон посмотрел на него спокойно.

– Сколько заплатишь?

– Двадцать баксов.

– В день.

– Ну да, в день.

Джон кивнул.

– Ключи получишь утром. Двадцать – вперёд.

Кевин вытащил двадцатку, будто боялся, что Джон передумает.

– Спасибо, мужик, ты выручил!

Вечером Джон снова зашёл в бар. Атмосфера там была праздничная – воскресенье, люди возвращались после церкви и хотели расслабиться. На джукбоксе играли старые кантри-песни, мужчины спорили о рыбалке и охоте, женщины смеялись за столиками.

– Эй, Джон! – крикнул кто-то. – Слышь, теперь у него машина!

Линда за стойкой покачала головой.

– Ты слишком быстро двигаешься. Люди уже шепчутся.

– Пусть шепчутся, – сказал Джон.

К нему подсел Кевин.

– Спасибо ещё раз за тачку. Завтра я верну её к вечеру. И… если ты не против, я готов брать её и дальше. Мне дешевле, чем автобус.

Джон посмотрел на него внимательно.

– Двадцать в день. И бензин за твой счёт.

– Договорились!

За соседним столиком фермер Дейв рассказывал друзьям:

– Он купил «Chevy» у Рэя за двести пятьдесят. Сегодня уже сдаёт её в аренду. Понимаете? Сдаёт!

– Ну и что? – сказал один. – Бизнес, да и всё.

– Ага, бизнес… Но вы заметили, как быстро он двигается? Вчера у него была вода, сегодня машина. Завтра что?

– Завтра склад, – усмехнулся Харви, услышав разговор.

Все засмеялись, но смех был нервным.

На следующий день Джон действительно получил обратно машину и ещё двадцатку сверху. Он сразу пошёл в магазин канцелярии и купил маленькую тетрадь. На первой странице аккуратными буквами написал:

Доход: 20.

Расход: бензин – 0.

Прибыль: 20.

Он записывал всё – даже мелочи.

Через неделю Кевин уже арендовал машину трижды. Ещё один парень, студент по имени Алекс, тоже попросил «Caprice» на выходные. Джон сдавал её за двадцать пять – и тот согласился.

Машина начала приносить деньги, как часы.

Вечером в баре снова обсуждали Джона.

– Этот парень делает деньги из ничего, – сказал кто-то.

– Да, но всё честно. Ни обмана, ни воровства.

– Именно это и пугает, – сказала Линда тихо. – Если он так пойдёт дальше, то через год купит половину города.

Однажды вечером к нему подошёл шериф Ллойд. Он сел рядом за стойку и сказал:

– Слышь, Джон. Тут все о тебе говорят. Кто ты такой?

– Я тот, кто умеет ждать, – сказал Джон.

Шериф смотрел на него долго. Потом выпил кофе и ушёл, ничего не сказав.

Джон сидел в своей комнате в мотеле. На столике лежали деньги: несколько двадцаток, аккуратно разложенные по стопкам. Он взял одну купюру и поднёс к свету. Бумага была истёртая, но прочная. Он смотрел на неё так, будто видел не бумагу, а кирпич будущего дома.

За окном ветер гнал пыль по пустым улицам Рок Ривера. Город спал, не подозревая, что в нём уже началась игра, в которую они все будут втянуты.

Глава 6. Вторая машина

Жара держалась уже неделю. В Рок Ривере асфальт плавился так, что собаки осторожно перебегали по обочине, а дети ходили босиком только по траве. Дома стояли с закрытыми шторами, чтобы солнце не выжигало мебель, и вентиляторы гудели в окнах, гоняя тёплый воздух туда-сюда. Вечером жара не спадала – асфальт отдавал накопленное тепло, и в городе пахло пылью, бензином и выгоревшей краской.

Джон сидел в «Rusty Spur», пил воду со льдом и слушал разговоры. В баре пахло жареным мясом, потом и дешёвым пивом. Люди обсуждали рыбалку, кто-то спорил про бейсбол, фермеры Дейв и Мел жаловались, что скотина пьёт мало, и что трава выгорела. Всё было как обычно, и в этом «как обычно» чувствовалась вязкая сонливость города.

Кевин, молодой парень со стройки, подсел к нему ближе. Лицо у него было уставшее, но глаза светились – он явно был доволен тем, что нашёл удобное решение для своих поездок.

– Джон, у тебя случайно нет ещё одной тачки? – спросил он.

– Нет, – ответил Джон спокойно.

– Жаль. Потому что у меня друг, Майк, тоже хочет. Он работает на пилораме за городом. Автобусы ходят редко, а без машины там никак.

Джон промолчал. Он только сделал глоток воды и посмотрел на Кевина так, что тому стало неловко. Но в голове Джона мысль уже сформировалась.

На следующий день он отправился к Рэю.

Гараж Рэя стоял у самой окраины города, рядом с полем, где давно ничего не выращивали. Дорога туда была вся в трещинах, и сорняки росли прямо из асфальта. Перед гаражом валялись покрышки, ржавые детали, пыльные капоты. Внутри пахло маслом и железом.

Рэй сидел на табурете, курил и смотрел, как Джон идёт по гравию.

– Что, снова за добычей? – усмехнулся он.

– Нужна ещё машина, – сказал Джон.

Рэй прищурился.

– У меня есть «Ford Taurus», девяносто восьмой год. Серый. На ходу, но никому не нужен.

Они подошли к машине. Краска тусклая, но ровная. Салон потёртый, но без дыр. Джон обошёл её кругом, открыл дверь, сел, включил зажигание. Двигатель загудел мягко.

– Сколько? – спросил он.

– Четыреста, – сказал Рэй.

– Двести.

Рэй кашлянул от дыма.

– Ты меня разоряешь.

– Она всё равно у тебя гниёт.

Механик задумался. Он знал, что Джон прав: машина действительно простаивала.

– Ладно, – сказал он наконец. – Двести пятьдесят. И чтоб это было в последний раз.

– Это не последний, – сказал Джон спокойно и протянул деньги.

Рэй посмотрел на купюры, потом на Джона, будто пытался понять, что у того в голове. Но ничего не сказал.

Вечером Джон пригнал «Taurus» на парковку у бара. Машина выглядела аккуратнее «Caprice» и сразу бросилась в глаза.

– Ну и дела, – сказал Харви, когда Джон остановился у «Conoco». – Этот парень уже второй раз за неделю с новой тачкой!

Фермеры переглянулись.

– Он строит автопарк, – сказал Мел.

– Может, скоро «Рок Ривер Рент-Э-Кар» откроет, – засмеялся Дейв.

Но в их голосах смех был сухой.

Кевин был первым, кто подошёл.

– Джон, это то, что нужно! Майк как раз ищет машину. Он готов платить двадцать пять в день.

Джон кивнул.

– Пусть платит вперёд.

Вечером в бар зашёл сам Майк – крепкий мужчина, пахнущий древесной смолой. Его руки были в занозах, рубашка в опилках.

– Слышь, Джон, у меня работа горит. Автобус – это мучение. Сдашь «Taurus»?

– Двадцать пять в день. Бензин твой.

– На неделю можно?

– Сто пятьдесят.

Майк достал деньги сразу, не торгуясь. Его лицо изменилось: он стал выглядеть свободнее, как человек, которому только что вернули время.

– Спасибо, Джон, – сказал он.

Через несколько дней «Caprice» гонял Кевин, «Taurus» – Майк. Каждый приносил деньги. Джон купил маленькую тетрадь и записывал всё до цента.

Доход: 20 + 25 = 45 в день.

За неделю: 315.

За месяц: 1350.

Он писал аккуратным почерком, будто составлял уравнение. Цифры складывались и росли.

Но вместе с доходом росли и разговоры.

В баре «Rusty Spur» обсуждали только его.

– Вчера у него была одна машина, сегодня две.

– И всё честно. Никакого обмана.

– Вот именно, – сказал фермер Дейв. – А в этом и есть самое страшное.

Линда, протирая стаканы, слушала разговоры и потом тихо сказала Джону:

– Ты двигаешься слишком быстро. Люди в маленьких городах не любят перемен.

– Я не обманываю, – сказал Джон.

– Никто и не говорит. Но тут все привыкли к медленным годам. А ты делаешь месяцы за дни.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде не было сомнений.

– Вода течёт всегда. Я просто иду вниз по течению.

Однажды вечером он встретил Дженни – кассиршу из ALDI. Она несла сумку с продуктами.

– Вы теперь знаменитость, – сказала она.

– Почему?

– Все говорят только о вас. Даже фермеры на кассе шепчутся.

Она задержала на нём взгляд.

– А зачем вам всё это? Машины, сделки?

– Чтобы было больше, – ответил он.

Она рассмеялась.

– В Рок Ривере люди обычно хотят меньше. Меньше проблем, меньше работы. А вы другой.

Джон не ответил.

Через пару недель к нему обратился ещё один клиент – молодой учитель мистер Холмс. Очки, вечно усталое лицо, дешёвый пиджак.

– Джон, мне нужно иногда ездить в Шайенн на курсы. Автобусы – это пытка. Можно у вас арендовать?

– Двадцать пять в день.

– У меня зарплата маленькая… Может, скидку?

– Нет.

Учитель замолчал, потом кивнул.

– Хорошо. Я возьму.

Вечером в баре снова обсуждали Джона.

– Этот парень делает деньги из воздуха, – сказал один.

– Всё честно, – возразил другой.

– Вот именно! – вмешался третий. – И это пугает сильнее, чем воровство.

Линда подала Джону пиво и сказала тихо:

– Ты как река. Сначала спокойная, но вода поднимается. Люди заметят, когда она выйдет из берегов.

– Они уже заметили, – сказал Джон.

Поздно вечером он сидел в своей комнате в мотеле. На столике лежали деньги: десятки и двадцатки, аккуратно сложенные. Он взял одну купюру и поднёс к свету. Бумага была потёртая, но прочная. Он смотрел на неё так, как смотрят на кирпич – как на часть будущего здания.

Он открыл тетрадь и написал:

2 машины.

Доход: 45 в день.

За месяц: 1350.

За год: 16,200.

А ниже добавил:

Если будет 10 машин → 225 в день.

За год: 82,125.

Он долго смотрел на цифры. И впервые с того дня, как появился в Рок Ривер, его губы дрогнули в лёгкой улыбке.

Глава 7. Первый склад

Утро в Рок Ривере было серым. Облака висели низко, будто давили на крыши, и редкий дождь шипел на раскалённом асфальте. Люди выходили на крыльца и стояли, подставив лица каплям. В глубинке дождь всегда был праздником: он смывал пыль с машин и давал иллюзию свежести.

Джон шёл по Main Street. Его шаги были размеренными, взгляд цеплялся за каждую деталь: вывеска аптеки с потускневшей краской, старый кинотеатр, давно закрытый, ржавые качели у школы. И вот – большое здание у шоссе, серое и пустое.

На фасаде висела табличка: FOR LEASE. Буквы облупились, телефон был еле читаем, но всё ещё значился. Рядом висели железные ворота, покрытые рыжим налётом. Из трещин бетона пробивались сорняки.

Джон остановился.

– Никому не нужно, – сказал за его спиной голос.

Это был Дэн, риелтор. Он стоял с термосом и выглядел сонным.

– Уже три года стоит, пустует, – продолжил он. – Раньше там зерно хранили. Но цены упали, фермы закрываются. Люди уезжают в Ларами, в Шайенн. Здесь – только пыль.

– Сколько аренда? – спросил Джон.

– Да кто его знает. Хозяин в Ларами, он рад бы хоть за копейки сдать. Только никто не берёт.

– Я возьму, – сказал Джон.

Дэн моргнул.

– Ты серьёзно? А тебе-то зачем?

– Чтобы было больше, – ответил Джон.

Через неделю склад был его.

Здание встретило тишиной и запахом плесени. Под ногами хрустели осколки стекла, а в углах висели пауки. Окна выбиты, крыша местами протекала. Но пространство было ровным, широким, и Джон видел не разруху, а возможность.

Он принёс доски, сколотил перегородки, разделив зал на прямоугольные секции. Каждый отсек – маленькое место для хранения. Он знал: люди всегда имеют лишние вещи, которые некуда деть.

Первым пришёл Майк с пилорамы.

– Джон, у меня жена ругается. Доски во дворе лежат, дети натыкаются. Можно у тебя?

– Двадцать долларов в месяц, – сказал Джон.

– Двадцать? Это ж просто пустая комната!

– Или таскай домой.

Майк посмотрел на высокие стены и пустое пространство. Вздохнул и достал деньги.

– Ладно. Ты хитрый, Джон. Но пусть будет так.

Через пару дней появился Кевин.

– У меня стройматериалы остались со стройки. Гаража нет. Можно у тебя?

– Двадцать пять в месяц.

– Почему дороже, чем Майку?

– У тебя места займёт больше.

Кевин ворчал, но заплатил.

Потом к нему пришла Сара, хозяйка магазина тканей. Она всегда жаловалась, что рулоны некуда девать.

– Я слышала, у тебя склад, – сказала она. – Я могу там хранить?

– Тридцать.

– Это слишком.

– Тогда продолжай складывать дома.

Она посмотрела на пыльный склад, на перегородки, и заплатила сразу.

Вскоре появился и мистер Холмс – учитель. Он принёс несколько коробок с книгами.

– Жена говорит, что я захламил дом. Можно у тебя?

– Десять долларов.

– Десять? Это уж слишком.

– Тогда оставь их на улице.

Холмс смутился, потом отдал деньги.

Каждый новый клиент приходил с недовольством, но уходил с облегчением. Они ворчали, но платили. Джон слушал их жалобы, как ветер – он не спорил, только повторял цену.

Он записывал всё в тетрадь:

Майк – 20.

Кевин – 25.

Сара – 30.

Холмс – 10.

Итого: 85 в месяц.

Вечером он зашёл в бар. Люди уже знали.

– Ты слышал? – сказал один фермер. – Джон арендует старый ангар. Делит его и сдаёт по кускам.

– Кто будет платить за пустоту?

– А вот уже платят!

Харви рассмеялся:

– Этот парень видит деньги там, где мы видим только пыль.

Но смех был натянутый. Люди не понимали, как так можно – и это пугало.

Линда подала Джону пиво и сказала тихо:

– Ты начинаешь пугать их.

– Почему?

– Потому что ты делаешь то, о чём они даже не думали. И ты делаешь это без крика, без рекламы. Тихо. А от тихого у людей мороз по коже.

– Я просто возвращаю на место то, что забыли, – сказал Джон.

В стране тем временем дела шли плохо.

Газеты писали: «Фермеры Вайоминга банкротятся». Цены на зерно упали. Нефтяные компании сокращали рабочие места. В Шайенне закрылись две фабрики, и люди уезжали.

В маленьких городах, таких как Рок Ривер, безработица была выше, чем когда-либо. Бензин дорожает, кредиты душат. Люди жили от зарплаты до зарплаты.

И именно в такой атмосфере идея платить за лишнее место казалась странной – но одновременно спасительной. Когда дома тесно, когда на дворе хаос, люди готовы платить хоть немного за порядок.

Через месяц склад заполнился наполовину.

Майк держал там доски. Кевин – цемент и инструменты. Сара – рулоны тканей. Учитель Холмс – коробки книг. Старушка Мэйбл принесла сундук с одеялами мужа. Даже Харви поставил туда старый холодильник, сказав: «А вдруг пригодится».

Джон ходил между перегородками, и его шаги отдавались эхом. В каждом отсеке было что-то новое. Каждый метр превращался в деньги.

В тетради он записал:

8 арендаторов.

Доход: 210 в месяц.

Плюс машины – 45 в день.

Итого: стабильный поток.

Он смотрел на цифры долго, будто видел не числа, а карту дороги.

Однажды ночью он пришёл к складу. Луна освещала серое здание, ветер гнал пыль. Вдалеке выл койот. Он положил руку на ржавые ворота и тихо сказал:

– Это только начало.

Глава 8. Второй склад

Осень пришла в Рок Ривер сухая и безрадостная. Деревья вдоль Main Street не пожелтели золотом, как на открытках, а просто высохли и стали ломкими. Листья трещали прямо на ветках, и ветер срывал их клочьями, разбрасывая по пустым улицам.

Старые вывески качались на скрипучих цепях, а редкие машины медленно проезжали через центр города. Рок Ривер становился всё более пустым.

Но имя Джона звучало в разговорах всё чаще. Его машины ездили по городу каждый день. Люди уже привыкли к виду Кевина в «Caprice» и Майка в «Taurus». Первый склад наполнился коробками, мебелью, инструментами. И казалось, что этот незнакомец каким-то образом заставил город платить за то, что раньше лежало бесплатно в сараях.

В один из вечеров Джон заметил у шоссе старый ангар. Здание было выше и длиннее, чем первый склад. Когда-то здесь хранили зерно. Теперь двери проржавели, стекла были выбиты, крыша провисла. На стене болталась табличка: FOR LEASE.

Он позвонил по телефону. Голос на другом конце был усталый, с акцентом из Ларами.

– Вы уже снимаете один? – спросил хозяин.

– Да.

– И вам мало?

– Мало.

– Ладно. Двадцать долларов в месяц. Хоть кто-то будет платить.

Через неделю ангар был у него.

Он принёс перегородки, поставил их крест-накрест, разделил огромное помещение на секции. Снова – пустота превращалась в порядок, порядок – в деньги.

Первой пришла молодая пара – Джонатан и Эмили. У них недавно родился ребёнок, и они жаловались, что старую мебель некуда девать.

– В доме нам тесно, – сказала Эмили. – Колыбелька стоит на месте дивана. А диван в коридоре.

– Сколько? – спросил Джон.

– Тридцать долларов в месяц, – ответил он.

Они переглянулись и согласились.

Потом пришёл старый ковбой по имени Бак. Он привёл с собой старое седло, потрескавшееся, но всё ещё крепкое.

– Хочу сохранить для памяти, – сказал он. – Внук, может, когда-нибудь увидит.

– Десять долларов, – сказал Джон.

Бак заплатил сразу, не торгуясь.

Даже шериф Ллойд приехал на пикапе и выгрузил старый шкаф.

– Жена говорит: «Выбрось». Но рука не поднимается. Пусть постоит.

– Двадцать, – сказал Джон.

Шериф усмехнулся, достал кошелёк и молча отдал деньги.

В те дни радио приносило только плохие новости.

«Dow Jones падает третий месяц подряд», – говорил диктор.

«Безработица в сельских штатах достигла рекордного уровня».

«Фермеры Вайоминга закрывают хозяйства: цены на зерно обрушились, мясо подешевело».

«Молодёжь уезжает в города, маленькие населённые пункты вымирают».

В Рок Ривере эти новости не удивляли. Все и так видели пустые дома, заросшие дворы, закрытые магазины. Люди жили от зарплаты до зарплаты, и многие уже смирились, что лучше не будет.

Но именно в этой обстановке Джон выглядел аномалией. Он рос там, где все падали. И это делало его ещё подозрительнее.

Однажды Майк, арендуя секцию под доски, сказал:

– Джон, ты, конечно, молодец. Но ты скоро обдерёшь весь город. Мы все платим тебе.

– Вы платите за порядок, – ответил Джон.

– За порядок? – усмехнулся Майк. – Мы платим за воздух.

Он сказал это без злобы, но слова разошлись по городу. Люди начали повторять: «Он наживается на пустоте».

Вечером разговоры в баре стали громче.

– Ему двух складов мало! – сказал фермер Мел. – Скоро он купит наши дома.

– Может, и купит, – мрачно добавил Дейв.

– Ты видел, как он всё в тетрадь записывает? Как бухгалтер. Как будто планирует весь город купить.

Когда Джон вошёл, шум стих. Он заказал пиво и сел к стойке.

– Джон, – сказала Линда тихо, – они начинают злиться.

– На что?

– На то, что ты меняешь их мир. Они привыкли к упадку. Ты доказываешь, что можно иначе. Люди ненавидят того, кто напоминает им об их слабости.

– Пусть ненавидят, – ответил он.

Однажды вечером, возвращаясь к мотелю, он встретил пьяного Джо. Тот шатался, держал бутылку пива.

– Слышь, умник, – сказал он, приближаясь. – Думаешь, купишь нас всех? Думаешь, мы дураки?

– Я сдаю место, – ответил Джон спокойно.

– Ага, сдаёшь. Воздух! – Джо сплюнул ему под ноги. – Ты нас всех оберёшь до нитки.

На крыльцах домов люди наблюдали молча. Никто не вмешался.

Джон лишь прошёл мимо.

В тетради он записал:

Склад 1: 210 в месяц.

Склад 2: 180 в месяц.

Машины: 45 в день.

Общий доход: растёт стабильно.

Он смотрел на цифры так, будто видел карту дороги. Каждая строчка была шагом вперёд.

Ночью он снова пришёл к складам. Два здания стояли, как чёрные великаны, и глядели на пустое шоссе. Ветер гнал пыль, и вдали выл койот.

Джон обошёл здания, проверил замки и остановился у ворот. Он положил руку на ржавый металл и сказал тихо:

– Это только начало.

Глава 9. Третий склад

Осень в Рок Ривере выдалась сухой и тяжёлой. Поля вокруг города были похожи на выжженные пустоши: трава превратилась в ломкую солому, а коровы бродили по обочинам, жуя пыль и смотря на пустые кормушки. Фермеры стояли у заборов и курили, не разговаривая друг с другом, потому что слова не могли изменить того, что все и так знали – зима будет голодной. На рынке в Ларами цены падали так низко, что один фермер сказал другому:

– Лучше я их сам зарежу и съем, чем за такие гроши отдам.

Никто не посмеялся. Все понимали, что в его словах больше здравого смысла, чем шутки.

По радио тянулись одинаковые новости: «Безработица растёт. Заводы закрываются. Цены на зерно упали. В маленьких городах Вайоминга люди живут хуже, чем десять лет назад». В городах поменьше, вроде Рок Ривера, это ощущалось особенно остро. Магазины закрывались один за другим, дома пустели, дети уезжали учиться и не возвращались. Город был похож на старика, который всё ещё жив, но силы у него на исходе.

И именно в этом городе, где всё падало, был один человек, который шёл против течения. Джон. Его машины ездили каждый день: Кевин брал «Caprice», Майк «Taurus», иногда учитель Холмс пользовался ими для поездок в Шайенн. Склады, которые он арендовал, постепенно наполнялись: коробки, мебель, рулоны тканей, доски, книги, старые холодильники. Люди платили, хоть и ворчали. И весь город видел: деньги текут к нему.

Через три недели после второго склада он нашёл третий. Старое хранилище продуктов на окраине города стояло ржавое и забытое. Двери проржавели, крыша провисла, окна пустые. Джон долго смотрел на серые стены, потом позвонил по номеру на выцветшей табличке. На том конце ответил хозяин из Шайенна усталым голосом:

– Вы уже снимаете один?

– Да.

– И вам мало?

– Мало.

– Ну… ладно. Двадцать долларов в месяц. Хоть кто-то будет платить.

Через неделю склад был у него.

Он принёс доски, перегородки и разделил зал на секции. Всё делал без лишней суеты, как человек, который знает, что каждое движение – часть плана.

Вскоре появились арендаторы. Рик, молодой парень, торговавший автозапчастями, сказал:

– В гараже у меня места нет. Всё в коробках, жена ругается. Сколько хочешь?

– Тридцать в месяц, – ответил Джон.

Рик поморщился, но отдал деньги.

Потом пришла бабушка Мэйбл с сундуком.

– Тут фотографии, посуда… Дети выбросят, а у тебя сохранится.

– Десять, – сказал Джон.

Она заплатила сразу.

Грузчик Стив привёз шины и инструменты.

– Сколько за угол?

– Двадцать пять.

Стив кивнул, положил деньги и уехал.

Даже библиотека поставила стеллажи. Работница библиотеки сказала:

– У нас крыша течёт. Нам некуда девать книги.

– Пятнадцать, – сказал Джон.

Она достала деньги из конверта.

Каждый платил понемногу, но вместе сумма росла. Джон записывал всё в тетрадь аккуратными строчками: склад первый – 210, склад второй – 180, склад третий – 220. Машины – 45 в день. Цифры складывались в лестницу, ведущую выше.

Но вместе с этим росла и зависть.

У заправки Харви наливал кофе шерифу Ллойду.

– Этот парень опасен, – сказал он. – Он скупает всё.

– Всё по закону, – ответил Ллойд.

– Закон – это одно, – сказал Харви. – Но люди чувствуют, что их обирают. Он берёт деньги за то, что всегда было бесплатным.

Ллойд молчал, глядя в кружку.

Вечером в «Rusty Spur» разговоры стали громче. Фермер Дейв сказал:

– У него уже три склада! Три! А мы еле концы с концами сводим.

Мел добавил:

– И машины. С них он тоже деньги берёт.

– Скоро он хозяином всего города станет, вот увидите, – сказал дальнобойщик.

Раньше такие слова вызывали смех, но теперь смеха почти не было. Люди говорили серьёзно, тревожно.

Через пару дней трое подростков пробрались к складу. Они хотели «подшутить»: вытащили доску из перегородки, раскидали ящики. Но Джон появился внезапно, словно из тени.

– Что вы делаете?

Ребята замерли. Один из них, сын Майка, пробормотал:

– Да ничего… просто смотрели.

– Здесь нельзя, – сказал Джон.

Подростки переглянулись и убежали. Утром весь город уже говорил: «Дети боятся его. Он сторожит склады, как тюремщик».

Вечером в баре Дейв сказал прямо:

– Ты сделал так, что наши дети играют возле твоих складов. Им больше негде. Всё пустое, всё твоё.

– Они могут играть где угодно, – сказал Джон. – Но не там.

В баре стало тихо. Линда поставила перед ним пиво и сказала:

– Ты делишь город на „моё“ и „не моё“. Людям это не нравится.

– Так и должно быть, – сказал Джон.

Тем временем экономика всё сильнее давила на город. Сара, хозяйка магазина тканей, жаловалась:

– Люди теперь покупают только иголки. Рулон ткани могут тянуть год. Всё сшивают и переделывают. Никто не тратит.

Учитель Холмс говорил с усталостью:

– Зарплату задержали. Если так пойдёт, школу закроют. Я не знаю, что будет с детьми.

Фермер Мел признался:

– Я продал половину стада за копейки. Лучше хоть что-то получить, чем кормить до смерти.

И на фоне этого упадка Джон рос. Это бесило людей больше всего.

Однажды вечером пьяный Джо снова подстерёг его у склада.

– Ты думаешь, мы будем платить тебе вечно? Мы тебя выгоним!

– Вы сами приходите ко мне, – сказал Джон спокойно. – Я никого не тяну.

– Ага, – крикнул Джо. – Ты нас всех оберёшь до нитки.

Джо шагнул вперёд, но в дверях стоял Майк.

– Успокойся, Джо, – сказал он. – Мне нужен его склад. Без него у меня дома бардак.

Джо плюнул на землю и ушёл, ругаясь. Люди на крыльцах видели, но молчали.

Поздно ночью Джон снова открыл тетрадь.

– Склады: 610 в месяц. Машины: 45 в день. Итого: почти тысяча в месяц плюс ежедневный поток.

Он смотрел на цифры, как на ступени лестницы. Каждая строка была шагом вперёд. Его рука задержалась на бумаге, и на лице появилась лёгкая, едва заметная улыбка.

Потом он вышел и обошёл все три склада. Они стояли, как тёмные глыбы, возвышаясь над пустым шоссе. Ветер гнал пыль, вдали выл койот. Джон положил руку на холодный металл ворот и сказал тихо:

– Это только начало.

Его шаги эхом разнеслись по пустоте. Склад слушал его слова и будто отвечал.

Глава 10. Зима и недовольство

Зима пришла в Рок Ривер без предупреждения. Осень не кончилась золотом и мягкими дождями – она просто высохла, треснула и рассыпалась в пыль. В начале декабря земля стала каменной, а воздух сухим и колючим. Утром улицы пустели: люди сидели по домам, топили печи дровами, потому что цены на газ снова подскочили, и каждый доллар приходилось считать. Над городом висел серый дым, он щекотал нос и оседал на одежде.

По радио всё чаще звучали мрачные новости.

«Фермеры Вайоминга разоряются. Цены на зерно падают, скот приходится продавать за бесценок».

«Мясокомбинат в Шайенне закрыт, триста рабочих потеряли работу».

«Цены на бензин растут. В маленьких городах – нехватка продуктов и отопления».

Люди слушали это за ужином и молчали. В каждой семье были свои беды: кто-то продал половину стада, чтобы не кормить до весны, кто-то уехал в Ларами в поисках работы, кто-то сидел без денег и только ждал помощи, которая вряд ли дойдёт.

И на этом фоне один человек выделялся особенно резко. Джон.

Его склады были заполнены. Первый и второй доверху, третий уже почти весь, четвёртый только начинал работать. Машины катались по городу каждый день. Люди платили ему. Они знали, что он зарабатывает больше, чем кто-либо в Рок Ривере. И это вызывало ненависть.

Вечерами в «Rusty Spur» всё чаще звучали тяжёлые разговоры.

– У него четыре склада, – сказал фермер Дейв, хлопнув кулаком по столу. – Четыре!

– И машины, – добавил Мел. – Он на всём наживается.

– Он скупает нас по кусочкам, – сказал дальнобойщик. – Скоро город будет его.

– Мы сами к нему идём, – заметил кто-то.

– Потому что выбора нет! – закричал Стив. – Но от этого не легче!

Смеха не было. Только тяжёлые голоса и злость.

Когда входил Джон, бар замирал. Люди отворачивались, но глаза следили за ним. Он подходил к стойке, заказывал пиво и пил медленно, будто ничего не замечал.

Линда сказала ему тихо:

– Они уже не просто шепчутся. Они ненавидят.

– Пусть, – ответил Джон.

Однажды утром на стене второго склада появилась надпись: «Убирайся». Белая краска, неровные буквы. Джон посмотрел, постоял и не стёр. Прошёл внутрь и занялся делами.

Через несколько дней разбили окно. Джон вставил новое стекло и продолжил работать.

Потом подростки пытались поджечь доску у двери. Огонь не разгорелся, только оставил чёрное пятно. Утром Джон стоял рядом, разглядывал следы, и только кивнул.

Майк подошёл и сказал:

– Джон, тебе стоит быть осторожнее. Люди обозлились.

– Они сами приходят ко мне, – сказал Джон.

– Может, и так. Но злость редко слушает доводы.

Город обсуждал его везде.

У заправки Харви сказал шерифу:

– Я слышал, он ищет пятый склад.

– Пятый?

– Да.

– Этот парень нас всех похоронит.

В магазине тканей Сара жаловалась Дженни:

– Покупателей нет. Все деньги уходят к нему. Я сама плачу ему за склад, и каждый месяц отдаю последние.

– Но ведь ты сама пришла, – сказала Дженни.

– Пришла. У меня не было выбора.

Даже библиотекарь шепталась с соседкой:

– Мы платим ему за хранение книг. И это унизительно.

Однажды вечером к нему подошёл шериф Ллойд. Он стоял у ворот склада, наблюдая, как Джон проверяет замки.

– Слушай, – сказал Ллойд. – Люди на грани. Я слышу разговоры. Кто-то хочет объединиться и «поставить тебя на место».

– Закон на моей стороне, – ответил Джон.

– Закон может и на твоей. Но толпа закону не подчиняется.

– Я готов.

Шериф долго смотрел на него, потом только покачал головой и ушёл.

Тем временем цены в городе росли. Хлеб стоил вдвое дороже, чем год назад. Молоко стало редкостью, а сахар исчезал с полок. В библиотеке отключили отопление, и дети сидели в куртках. В школе задерживали зарплату учителям. В фермерских семьях ели только фасоль и картошку.

И все видели, что один человек продолжает расти.

В «Rusty Spur» вспыхнула ссора.

– Я не буду больше платить ему! – закричал Стив. – Пусть сам подавится своими стенами!

– А куда ты денешь свои шины? – спросил Дейв.

– На улицу выкину!

– Их украдут.

– Да хоть украдут!

Кто-то крикнул с дальнего столика:

– Да все мы его ненавидим!

Но никто не подошёл к Джону. Он сидел за стойкой и пил пиво, словно ничего не слышал.

Наутро кто-то порезал колёса у «Taurus». Джон спокойно поставил новые у Рэя.

– Ты вообще не злишься? – спросил Рэй.

– Нет.

Через неделю Джон купил четвёртый склад. Люди были в ярости.

– Четыре! – кричал Дейв. – Ему мало трёх, теперь четыре!

– Он скупает город, – сказал Мел.

– Мы должны что-то сделать, – добавил Стив.

В баре говорили уже открыто.

– Надо сжечь его склады.

– Ага, а потом в тюрьму.

– Тогда выгнать его из города.

Люди переглядывались. Было ясно: что-то назревает.

Линда подошла к нему в тот вечер.

– Ты понимаешь, что они готовятся?

– Да.

– Они не остановятся на словах.

– Я знаю.

– Ты не боишься?

– Нет.

Она долго смотрела на него, потом сказала:

– Ты странный человек, Джон. Никто не понимает, откуда ты взялся.

Он молчал.

Зимой город стал тише. Снег лёг тонким слоем и быстро почернел от пыли. Вечерами дым висел над крышами. Люди сидели в домах, но разговоры о Джоне не прекращались. На каждой кухне говорили: «Он купит всё», «Мы должны его остановить».

Джон же сидел у себя в мотеле и писал в тетрадь: «Склады – 820 в месяц. Машины – 45 в день. Общий доход растёт». Его почерк был ровным, движения руки – спокойными.

Однажды ночью он снова обошёл все четыре склада. Они стояли тёмными громадами, возвышаясь над городом. Ветер завывал, крыши скрипели. Джон положил ладонь на холодный металл ворот и сказал тихо:

– Это только начало.

И казалось, что склады слушают его и отвечают эхом.

Глава 11. Записи в тетради

Январь в Рок Ривере наступил резко. Вечером ещё казалось, что воздух терпимый, а утром окна домов покрылись узорами инея, словно сам мороз рисовал на стекле. Снег падал мелкими крошками и тут же превращался в грязную кашу, которую ветер гнал вдоль улиц. Дома выглядели уставшими: крыши перекошены, краска облупилась, окна залеплены одеялами. По вечерам город заволакивал дым – густой, едкий, пахнущий сырой древесиной. Люди жгли всё, что находили: дрова, старые доски, даже мебель.

Магазины были полупустыми. За стеклом скучали консервные банки, несколько пачек крупы, редкие бутылки дешёвой газировки. На хлеб очередь тянулась ещё до открытия, люди топтались на морозе, прятали руки в рукава. На заправке бензин лился каплями – каждый считал, сколько долларов уйдёт за галлон.

И среди этой нищеты стояли склады Джона.

Первый был, как огромная железная коробка: ворота ржавые, но крепкие. Внутри пахло пылью, досками и железом. Узкие коридоры между перегородками были похожи на улочки маленького города: в одной клетке лежали доски Майка, в другой рулоны ткани Сары, дальше – книги в коробках. Когда Джон проходил там, его шаги звучали гулко, как колокольный звон.

Второй склад был мрачнее. Длинный, низкий, с протекающей крышей. Там было сыро, и запах плесени смешивался с запахом металла. Вёдра стояли по углам, вода капала в них с монотонным звуком. Лампочки под потолком горели тускло, и тени по стенам казались фигурами людей.

Третий был бывшим продуктовиком. На полу – масляные пятна, гнилые поддоны. Но и здесь стояли сундуки, коробки, стеллажи. Люди приносили всё, что не помещалось в их домах.

Четвёртый – самый страшный. Огромная тёмная громада на окраине. Его окна смотрели пустыми глазницами. Ветер выл в воротах, и казалось, что склад сам дышит. Дети шептались: «Там живёт Джон».

Вечером в «Rusty Spur» воздух был густой от табачного дыма. Пиво лилось медленно, как вязкая жидкость. Мужчины сидели кучками, глухо переговаривались.

– У него уже четыре склада, – сказал Дейв, сжав кулак. Его голос был грубый, натянутый, будто он держал злость в себе слишком долго.

– И машины, – добавил Мел. Он сидел, уставившись в кружку, и пальцы его дрожали. – Он на всём зарабатывает.

– Мы только арендуем у него жизнь, – сказал дальнобойщик. Его глаза блестели, и в голосе слышалась усталость.

Люди молчали, потом кто-то крикнул из угла:

– Сжечь его склады! Пусть знает, что мы не рабы!

Гул прокатился по залу, как ветер по полю. Никто не засмеялся. Только взгляды стали тяжелее.

А дома было не легче.

У Дейва на кухне лампа горела жёлтым светом. Дети ели картошку и слушали молча. Жена смотрела на мужа усталым взглядом.

– Ты пойдёшь? – спросила она. Голос её дрогнул.

– Пойду, – ответил он, не поднимая глаз.

– Что ты сделаешь?

– Верну наш город.

Сын сказал тихо:

– Но, папа, ты же сам платишь ему.

Дейв сжал кулак и ударил по столу. Лампа дрогнула, картошка на тарелке качнулась.

– Потому что он заставил! – сказал он. – Но завтра мы его остановим.

У Сары дома пахло сыростью. Рулоны тканей стояли в углу, пылились. Муж сидел у окна, курил.

– Я снова заплатила, – сказала она, закрывая лицо руками. – Рулоны там, деньги у него.

– Завтра всё решится, – сказал муж. – Завтра мы скажем ему «нет».

Она плакала молча, и дым из сигареты медленно тянулся к потолку.

В спальне шерифа Ллойда стояла тишина. Его жена смотрела прямо в глаза.

– Ты не можешь больше быть в стороне. Люди требуют от тебя выбора.

– Я с законом, – сказал он тихо.

– Закон – бумага. Люди – твои соседи. Если ты не с ними, они отвернутся.

– Если я не с законом, я не шериф.

– А если останешься шерифом, но потеряешь нас?

Ллойд отвернулся к окну. За стеклом во мраке светились только тусклые фонари.

Джон в это время сидел в мотеле. На столе лежала его тетрадь, строчки цифр были чёткие, аккуратные. Он писал: «Склады – 950 в месяц. Машины – 45 в день». Его лицо было спокойным, будто за стенами не гудел целый город.

И вот ночью они пришли. Снег скрипел под ботинками, дыхание вырывалось белыми облаками. Около двадцати человек. Куртки, шарфы на лицах, глаза блестят. В руках – канистры, ломы.

Они подошли к первому складу. Металл ворот блестел под луной.

– Сегодня мы вернём себе город, – сказал Дейв. Его голос был глухим, но твёрдым.

Он поднял канистру, плеснул бензин. Запах ударил в нос.

– Поджигай! – крикнул кто-то.

Ворота скрипнули. Джон вышел. В руках фонарь. Свет упал на его лицо. Он стоял спокойно, будто ждал их.

– Что вы делаете? – спросил он ровно.

Толпа остановилась. Бензин блестел на воротах, но никто не двигался.

– Мы выгоняем тебя, – сказал Стив. Его голос сорвался. – Ты душишь нас.

– Я ничего не забрал, – сказал Джон. – Вы сами пришли ко мне.

– Мы пришли, потому что у нас не было выбора! – закричал Дейв. Его лицо было красным, глаза горели.

– У каждого есть выбор, – сказал Джон.

Ветер завыл. Толпа зашумела. Кто-то поднял лом, кто-то шагнул вперёд.

И тогда из темноты вышел шериф Ллойд. Фонарик в руке. Свет полоснул по лицам.

– Всем по домам, – сказал он. Его голос был твёрдый. – Немедленно.

– Это не его город! – крикнул Дейв. – Это наш!

– По домам, – повторил Ллойд.

Люди переглянулись. Лом упал на снег. Канистра качнулась в руках и шлёпнулась на землю. Постепенно они начали расходиться. Сначала один, потом другой. Толпа растворялась в темноте.

Джон стоял неподвижно. Его лицо оставалось холодным.

Утром город гудел.

На заправке Харви сказал:

– Они почти сожгли его склад.

– Но не сожгли, – ответил Мел. – Потому что он вышел сам. И смотрел так, будто они дети.

В магазине Сара сказала Дженни:

– Он не боится.

– И от этого страшнее, – ответила та.

Вечером Линда подошла к нему в баре. Её голос был тихим.

– Теперь всё изменилось.

– Да.

– Они тебя боятся. Но страх ведёт к ненависти.

– Пусть.

– Джон… кто ты?

Он посмотрел на неё долго. Потом отвёл взгляд.

Ночью он снова обошёл склады. Огромные тёмные громады возвышались над городом. Ветер гнал снег, крыши скрипели. Он положил руку на холодный металл и сказал:

– Это только начало.

И казалось, что склады слушают его.

Глава 12. Городские слухи

Февраль в Рок Ривере был безжалостным. Ветер с равнин не просто холодил – он будто проникал под кожу, пробирался в кости. Снег лежал не мягким ковром, а тонкой коркой льда, серой от угольной пыли и сажи. По улицам почти никто не ходил: редкие фигуры спешили, сутулясь, кутаясь в куртки. Вечерами город был похож на пустую декорацию: темные дома с облупившейся краской, окна заклеенные картоном и одеялами, редкие фонари с жёлтым светом.