Читать онлайн Клинок Журавля. Хроники Ведомства наказаний. Том 1

Глава 1

Громкий смех, разбавленный стуком чашек и палочек о тарелки, разносился по постоялому двору «Белый Журавль», создавая ритмичный хаос и настроение. В воздухе смешивались запахи пряностей, жареного мяса и густого крепкого вина. За одним из длинных столов сидели простолюдины, скрывавшиеся от своих домашних забот – и в особенности от жен, – надеясь найти облегчение в шуме и выпивке. Чуть поодаль, в тени, скрытые от других, виднелись фигуры людей более высокого статуса. Они вели себя сдержанно, обменивались формальными речами, а на их лицах читалось едва уловимое лицемерие. Один из чиновников, поправив расшитый халат, прочистил горло и наполнил свою чашу вином:

– Поздравляю брата Шэнли с назначением в должности! Ты не зря столь долго трудился, все твои старания принесли свои плоды. Теперь, когда ты возглавляешь Ведомство наказаний, преступники будут дрожать от одного твоего имени!

Глухой гул одобрения прокатился по рядам гостей, сидящих за столом.

Человека, за которого поднимали торжественные тосты, звали Юнь Шэнли. Этот мужчина был молод и очень красив. Точеный подбородок, всегда чуть приподнятый вверх, отражал высокомерие и честолюбие своего владельца. Глаза – черные, смотрящие в глубину души того, кто туда заглянет. Несмотря на молодой возраст, сегодня Юнь Шэнли был повышен в должности. Теперь он стал главой Ведомства наказаний.

В Великой Ся существовало шесть главных министерств, каждое из которых подчинялось напрямую императору и делало все возможное для процветания государства. В их число входило и Ведомство наказаний. Оно отвечало за поимку и наказание нарушителей закона, содержание тюрем и расследование особенно жестоких преступлений, о которых еще долго слагали леденящие душу легенды. Сложные дела из самых далеких провинций местные чиновники нередко передавали в столицу, где ведомство наказаний доводило расследование до конца, принимало решения о судьбе виновных и приводило приговор в исполнение – будь то пытка или казнь: все зависело от тяжести преступления. Вступив в должность главы Ведомства, Юнь Шэнли обрел значительно больше полномочий, чем прежде: ранее он, набираясь опыта, служил в столичной Цзиньчэнской управе, которая отвечала за охрану города, контролировала стражников и выносила решения по мелким преступлениям. Теперь же через руки молодого главы проходили десятки бумаг о злодениях, совершаемых и в самых недоступных уголках Великой Ся, а их расследование стало его прямой обязанностью.

Чиновники продолжали льстить, и их слова звучали как яд, капающий в душу, но Юнь Шэнли лишь слегка улыбался в ответ, крутя чашу с вином в руках. Все делали вид, будто не завидовали ему. Он сын верховного цензора, и, разумеется, для них ни о каких заслугах и трудах речь не шла. Но диалог нужно было поддерживать, и этих тем избежать не получилось бы при всем желании.

Еще в столичной управе Юнь Шэнли прозвали «Черный орел». Он обладал удивительной проницательностью, что помогала ему в раскрытии дел и поиске подозреваемых, а также удачно сочеталась с настойчивостью, почти дотошностью, вбитой в молодого главу суровым воспитанием. Поговаривали, что однажды он довел человека до безумия, пытаясь добиться от него признания вины. Многие его побаивались, а те, кто испытывал к нему искреннее почтение, все равно не могли спрятать свой страх.

Чиновник по имени Гуань Жи залпом выпил содержимое чаши, и его лицо покрылось легким пьяным румянцем.

– Хорошее вино! – Он махнул рукой слуге, подзывая того к себе. – Эй, парень, позови хозяина, я хочу его поблагодарить и спросить, откуда взялся такой чудесный напиток!

Мальчишка кивнул и помчался за владельцем. Вскоре он вернулся вместе с человеком, облаченным в белое одеяние.

Гуань Жи бросил взгляд на подошедших и хохотнул:

– Ох, прости, красавица, но мы не приглашали тебя к нашему столу! – обратился он к фигуре в белом.

Слуга мгновенно изменился в лице, и в его глазах вспыхнула ярость.

– Ты что, ослеп?! Это хозяин постоялого двора, в котором ты сейчас набиваешь свое пузо!

Мальчишка тут же закатал рукава, чтобы как следует побить человека, посмевшего оскорбить его хозяина.

– Сяо Ши, – раздался спокойный, почти нежный голос, мгновенно очаровавший сидящих за столом. – Я тебя учил быть вежливым с гостями. Тебе нужно преподать еще один урок?

Это было скорее утверждением, чем вопросом.

Сяо Ши почтительно склонил голову, повинуясь хозяину:

– Простите, господин.

Владелец постоялого двора улыбнулся и перевел взгляд на гостей:

– Прошу простить моего слугу за грубость. В качестве извинений я принесу вам еще кувшин вина. За наш счет, разумеется.

Гуань Жи почувствовал себя неловко и оттого смущенно покраснел. Подошедший мужчина действительно выглядел как молодая барышня: грациозные движения, худощавая фигура, густые вьющиеся волосы, спадающие на плечи, и невероятно красивое лицо – все это делало его похожим на небожительницу. Но если присмотреться, то рост и ширина плеч выдавали в нем мужчину.

Юнь Шэнли бросил быстрый взгляд на этого человека, но тут же отвел его в сторону.

Хозяин, видимо, не обиделся на неосторожные слова и, сам подливая гостям вино, принялся рассказывать о напитке. Он хвастался тем, что это редчайший сорт, приготовленный из шелковицы и выдержанный более года. Голос мужчины был мягким, как весенний ветер, и успокаивал одним своим звучанием. После всех объяснений хозяин двора тихо удалился, а Сяо Ши принес еще один кувшин вина.

– Господин Гуань, а взгляд-то ваш замылился! Не смогли отличить мужчину от барышни! Смотрите, чтобы вас не сняли с должности по состоянию вашего здоровья! – хохотнул один из чиновников.

Гуань Жи вновь смутился и неловко посмотрел на нового главу Ведомства.

Но Юнь Шэнли не было дела до их разговоров. Думая о чем-то постороннем, он всем своим видом показывал нежелание здесь находиться.

Все вокруг успокоилось, но то была лишь иллюзия – за стенами постоялого двора уже сгустилась тревожная тьма, будто сама столица замерла в ожидании чего-то. Юнь Шэнли, так и не проявивший никакого интереса к разговору с хозяином двора, опустил взгляд обратно на свою чашу.

В это мгновение что-то изменилось. Вино вдруг показалось слишком сладким, шум вокруг – резким, и появилось странное ощущение, будто надвигается буря.

Никто не ожидал, что спокойствие окажется лишь предвестником. Предвестником того, чему было суждено случиться в скором времени.

Бах!

Внезапно раздавшийся женский визг оглушил всех, разрушив мирную атмосферу и заставив гостей отвлечься от своих дел. Повисла тишина. Некоторые подняли головы, пытаясь понять, что произошло. Казалось, даже время замедлилось и…

Через пару мгновений люди повскакивали со своих мест, в панике побросав бамбуковые палочки и позабыв про еду, – будто стая птиц, переполошенных неожиданным шумом.

– Убийство! – взвизгнул кто-то. – Человека убили!

Кое-то из гостей тут же бросился к выходу, толкая других, ругаясь и хватаясь за любую возможность сбежать, спасая свою жизнь. Но большинство застыли в ужасе, боясь пошевелиться. В их глазах плескался животный страх, а мысли путались, и лишь некоторые попытались спрятаться за столами от возможных убийц – никто не хотел стать следующим…

Хозяин постоялого двора, стоявший у стойки, продолжал методично подсчитывать монеты. Его спокойное лицо не выражало ни испуга, ни удивления. Более того, он даже головы не поднял!

– Мужчина мертв!

Юнь Шэнли, медленно опустив чашу с вином, взглянул на хозяина, который, казалось, не испытывал ни капли страха и лишь продолжал что-то шептать себе под нос, пересчитывая деньги, словно смерть рядом с ним была уже привычным делом. Видимо, что-то почувствовав, мужчина оторвался от своего занятия и вскинул голову.

Их взгляды встретились.

Хозяин постоялого двора слегка приподнял бровь, будто ожидал нечто подобное.

Ожидал убийства.

Все произошло быстро. Мужчина, который сидел за столом в другом конце зала, внезапно закашлялся, а после, потеряв сознание, повалился на стол с едва слышным глухим ударом, и его голова оказалась прямо в тарелке с закусками. Было видно, как рот перекосился в гримасе боли, а тонкие струйки крови застыли у уголков губ и глаз. Это случилось так внезапно, что его товарищи не успели даже среагировать и попытаться поймать тело.

Юнь Шэнли медленно поднялся из-за стола. Его движения были размеренными, почти ленивыми, как у хищника, приметившего жертву. Он спокойно прошел через зал, не обращая внимания на мельтешащих вокруг людей. Тяжелый взгляд главы Ведомства скользил по гостям, но ни на ком не задерживался надолго.

Паника, охватившая посетителей постоялого двора, будто обошла его стороной. Ведь если поддаться эмоциям, то как тогда опрашивать свидетелей или возможных убийц?

В первые мгновения после произошедшего Юнь Шэнли посетила мысль, что случившееся вполне могло быть и не убийством. Вдруг умерший просто неожиданно скончался от долгой болезни? Однако впечатления после первого же брошенного взгляда указывали на смерть совсем другого рода. Поэтому, как только крики стихли, Юнь Шэнли, привыкший сохранять ледяное спокойствие, попросил позвать лекаря и своего помощника.

Когда он подошел к телу, все вокруг притихли в ожидании. Труп мужчины неловко лежал головой в тарелке. Его рука была вытянута в сторону, а пальцы все еще слабо сжимали пустую чашу. Юнь Шэнли аккуратно опустился на одно колено и осмотрел погибшего, подмечая каждую деталь: в какой позе находилось тело, как разлилось вино по столу, как лежало нетронутое мясо на тарелке.

«Он пил вино…» – промелькнуло в голове Юнь Шэнли. Его пальцы осторожно прикоснулись к краю чаши, и он поднял и повернул ее к свету, наблюдая за тем, как последние капли жидкости стекают вниз по стенкам. Приятный аромат вина смешался с легким, почти неуловимым запахом чего-то горького.

«Он не долго мучился…» Его взгляд скользнул по телу дальше. Юнь Шэнли вновь отметил, как именно сидел мужчина, когда сделал свой последний глоток. Вино попало в горло, а затем, вероятно, яд начал действовать. Мужчина не успел ни закричать, ни позвать на помощь – лишь один короткий вздох, и его жизнь оборвалась.

Глава Ведомства еще раз окинул взглядом руки и ноги трупа. Мышцы напряжены, как при параличе. Все указывало на то, что яд действовал очень быстро, смерть настигла несчастного почти мгновенно. В том, что это было отравление, новый глава уже не сомневался.

Юнь Шэнли поднялся и снова молча оглядел зал. Его взгляд на мгновение задержался на каждом из присутствующих, будто бы юноша уже знал, кто несет ответственность за содеянное. Чиновники, праздновавшие назначение Юнь Шэнли, все еще были в недоумении от происходящего. Это что, убийство? Этого мужчину действительно убили? Небеса, и они, как назло, оказались в самом центре событий!

Ведомство наказаний непременно должно разобраться в случившемся.

Спустя время по залу пронесся легкий ветерок, задуваемый через приоткрытую дверь. Сунь Юань, парень лет двадцати, подбежал к новоназначенному главе и доложил:

– Мужчину зовут Бао Муян, ему примерно сорок лет. Есть жена и дети. Лекарь скоро придет. Он изучит тело и…

– Его отравили, – холодно перебил подчиненного Юнь Шэнли, все еще осматривающий погибшего.

Мужчины, которые ранее сидели вместе с убитым, а теперь стояли чуть поодаль, в ужасе затряслись, и один из них, заикаясь, выдавил:

– К-как такое могло произойти? М-мы же сидели, п-пили и ели вместе, почему тогда с нами все хорошо?!

Юнь Шэнли взял кувшин и покачал его, наблюдая, как алый напиток медленно плещется из стороны в сторону. Казалось бы, обычное вино, а унесло жизнь человека… Юноша ухмыльнулся, поставил кувшин на стол и, заведя руки за спину и прищурившись, повернулся к мужчинам.

– Вы его знали? – спокойно спросил он. – Вы были его друзьями?

– Д-да! Мы его хорошо знаем… З-знали.

Испуганные простолюдины, видимо обыкновенные рабочие, переглянулись и закивали, подтверждая слова друг друга.

– Ясно.

Сунь Юань тут же подошел к главе и торжественно заявил в азарте от нового расследования:

– Я пойду допрошу владельца этого рассадника преступности! – Его немного смуглое лицо с тонкими чертами и выразительными глазами горело решимостью, да и сам он едва не подпрыгивал от нетерпения.

Одетый в простую, но аккуратную темно-синюю одежду, скрывающую его фигуру, и с убранными шпилькой волосами – даже при всем внешнем лоске Сунь Юань мало напоминал работника Ведомства наказаний. Он совсем недавно поступил на службу, заняв первое место на государственном экзамене, отчего многие пророчили ему хорошее будущее. Пусть Сунь Юань и родился в крестьянской семье, пусть над ним и смеялись из-за его низкого происхождения, не веря в то, что он может чего-то достичь, он все же сумел добиться своей цели. И к большой удаче, Юнь Шэнли принял его, не обращая внимания на то, кем он родился. Для нового главы таланты и умения подчиненных оказались важнее, чем знаменитая фамилия или отцовский чин.

Но у Сунь Юаня была одна особенность. Иногда при выполнении своих обязанностей он мог переусердствовать. Как сказал сам Юнь Шэнли при первой встрече, «слишком много энергии».

Поэтому и сейчас глава поднял руку, останавливая его:

– Я сам это сделаю! Проследи за тем, чтобы те, кто остался в зале, не сбежали. Отправь за стражами Ведомства, пусть проверят улицы вокруг двора, может, виновник уже скрылся. И нужно допросить остальных присутствующих, вдруг кто-то из них был ближе к жертве. – Он развернулся и пошел к стойке, за которой стояли хозяин в белых одеждах и его слуга, принесший им вино.

Сунь Юань цокнул языком и проследил взглядом за Юнь Шэнли.

– Ох, сочувствую этому бедолаге, – пробормотал он. – Наш глава точно растопчет такое нежное создание…

Все тем же медленным, размеренным шагом Юнь Шэнли подошел к владельцу постоялого двора и, взглядом приказав слуге оставить их, обратился к мужчине:

– Господин, мне необходимо обсудить с вами кое-какие детали случившегося.

Сяо Ши сразу встал в оборонительную стойку:

– Вы обвиняете моего хозяина?!

– Я лишь хочу поговорить, – безэмоционально ответил Юнь Шэнли.

Разумеется, хозяин этого заведения в любом случае вызывал подозрение. Именно он отвечал за все продукты и выпивку, подаваемые гостям, и работу слуг. Если бы Юнь Шэнли был совсем неопытен, то не стал бы дальше выяснять, каковы мотивы этого убийства, а сразу заковал бы хозяина двора в колодки и повесил бы на него всех собак.

– Господин… – Юнь Шэнли проигнорировал слугу и вопросительно посмотрел на молодого мужчину.

– Яо Линь, – любезно подсказал свое имя владелец постоялого двора.

– Господин Яо, вы же не хотите, чтобы вас допрашивали в другом месте? – Его взгляд стал немного жестче.

Яо Линь приподнял брови:

– Это угроза?

– Ну что вы, скорее напоминание о возможностях для дальнейшего обсуждения дела. – Юнь Шэнли улыбнулся, но выражение его лица больше напоминало оскал волка.

– Хорошо, прошу господина следовать за мной. – Яо Линь сделал приглашающий жест, а после двинулся следом за Юнь Шэнли в сторону кухонного помещения.

Из-за случившегося всех поваров и слуг задержали и уже собирались допрашивать, поэтому кухня, на которой до этого кипела работа, полностью опустела. Лишь продукты и незаконченные блюда остались на столах.

Когда они оба оказались в этой небольшой комнатке, глава вновь пронзительно посмотрел на хозяина постоялого двора:

– Позвольте представиться. Я глава Ведомства наказаний Юнь Шэнли.

Услышав его имя, Яо Линь слегка напрягся, но не подал виду. Вместо этого он сложил руки и почтительно поклонился:

– Поздравляю главу Ведомства наказаний со вступлением в должность. Вам поистине везет, места преступлений находят вас сами.

Юнь Шэнли проигнорировал его сарказм.

– Вы слишком спокойны, вам не кажется?

– Прошу молодого господина Юня простить меня, но я не привык поддаваться панике.

Юнь Шэнли чувствовал, что этот Яо Линь говорит с неким пренебрежением, поэтому решил уколоть собеседника:

– Хм… А ведь можно подумать, будто вы ожидали убийства в своем заведении.

Яо Линь раскрыл веер, который до этого держал в руке, и начал обмахиваться им:

– Конечно, нет. Сами посудите, зачем мне травить своих же посетителей, при смерти которых вся вина ляжет на меня? Тем более новость о трупе сразу сократит число гостей, никто не захочет прийти на мой постоялый двор. Я не настолько глуп, чтобы совершать подобные непростительные ошибки.

Юнь Шэнли аккуратно оперся о стол спиной, и его глаза засияли, будто при виде хорошего противника. Обычно все, кто с ним общался, не смели переходить границы дозволенного. Этот же человек либо бесстрашный, либо самоубийца!

– Откуда мне знать о ваших умственных способностях? Или вы хотите их мне продемонстрировать?

Яо Линь усмехнулся, резко закрыв веер с громким хлопком:

– Мне жаль, но вы не стоите того, чтобы я тратил на вас свои силы.

Юнь Шэнли, задетый подобным пренебрежением, тут же разозлился, забыв о всех своих прошлых мыслях. В мгновение ока растеряв все терпение, он хмуро произнес:

– Либо вы отвечаете, либо мы поговорим в тюремной камере.

Яо Линь и глазом не моргнул, пропуская его слова мимо ушей:

– Вы, кажется, уже угрожали этим. Тем более вы не имеете права допрашивать меня без веских доказательств. То, что я владелец заведения, где произошло убийство, не делает меня виноватым.

– Тогда, может, кто-то из ваших сотрудников решил подставить вас? Или же имел свои счеты с убитым?

– Такого не могло произойти. Все люди, работающие на меня, верны только мне. Прошу господина Юня найти себе другое развлечение, а не искать рыбу в высохшем колодце.

Юнь Шэнли неожиданно сделал шаг навстречу хозяину постоялого двора. И еще один. И еще. Он продолжал наступать, загоняя Яо Линя в угол. Беспощадная ухмылка скользнула по его лицу, словно надвигающийся ураган.

Яо Линь слегка нахмурился и, неосознанно желая отдалиться от этого странного человека, недовольно спросил:

– Чего вы хотите?

Когда Яо Линь уже уткнулся спиной в стену, Юнь Шэнли навис над ним, и напряжение в пустом помещении мгновенно обострилось. Юнь Шэнли заглянул ему в глаза, пытаясь увидеть порочность, что свойственна многим людям, в особенности преступникам, но не нашел в них ничего, кроме глубины и удивительного спокойствия. Ни одной лишней эмоции. Глаза господина Яо неожиданно оказались зелеными, с необычным оранжевым оттенком. Их взгляд пронизывал до самой души, заставляя забыться и не думать ни о чем.

Главе Ведомства наказаний, который не боялся самых ужасных преступников, отчего-то стало не по себе. Он потянулся к своему поясу и стянул с него небольшой предмет, после чего продемонстрировал его хозяину двора:

– Этот жетон дает мне право допросить любого в этом месте.

– Тогда вы точно допрашиваете не того. – Яо Линь приподнялся на носочках, желая поравняться с ним, и низким голосом прошептал: – Господин Юнь, смотрите, не упустите настоящих преступников.

От этого шепота все тело Юнь Шэнли сковал страх. Почему… Почему этот человек так действует на него? Кого он испугался? Обычного смертного? Да быть не может!

Они стояли друг напротив друга, и потому их разница в росте была особенно заметна. Юнь Шэнли был выше Яо Линя на целую голову, но, несмотря на это, Яо Линь, вздернув подбородок и не отводя взгляда, гордо смотрел на главу Ведомства наказаний снизу вверх. Как на равного себе.

Юнь Шэнли резко отпрянул:

– Раз… Раз вы не настроены на разговор, я зайду позже.

Яо Линь засмеялся и помахал ему вслед веером:

– Буду ждать!

Как только за Юнь Шэнли закрылась дверь, Яо Линь так сильно стиснул рукоять веера, что с громким хрустом сломал его. С этим звуком, казалось, вышел весь гнев, бушующий в его сердце. Лишь едва заметное подрагивание пальцев выдавало истинную глубину его эмоций.

Конечно, Юнь Шэнли обязан был допросить этого человека. Если точнее, ему очень хотелось это сделать, но виновным тот явно не был. Юнь Шэнли не раз сталкивался с тем, что в подобных заведениях царило настоящее беззаконие. Но вряд ли это тот случай. Интуиция главы никогда его не подводила. Но этот Яо Линь определенно знает что-то значимое, что-то важное. И это еще больше подогревало интерес к нему.

Когда Юнь Шэнли вернулся в зал, то сразу же взялся за допрос других свидетелей, с трудом приводя мысли в порядок. Половина посетителей даже не обратила внимания на простого человека, каким был Бао Муян. Но, разумеется, после его смерти ситуация круто изменилась, и теперь несчастный был в центре всеобщего внимания… И оказаться убийцей мог любой: гости, сидевшие рядом, кто-то из слуг, сам хозяин, и посему возникал закономерный вопрос: зачем нужна была его смерть? Самыми очевидными подозреваемыми все еще оставались те трое, что сидели вместе с убитым, но проверить надо было всех.

Тут к задумавшемуся Юнь Шэнли подбежал взволнованный Сунь Юань:

– Глава! Глава! – Парень весь запыхался и покраснел, а его слишком звонкий голос почти оглушил присутствующих. – Удалось выяснить, что убитый был отравлен ядом «Кровавая бабочка»!

«Кровавая бабочка»?

Юнь Шэнли нахмурился:

– Неужели Орден Полуночников снова заявил о себе?

Глава 2

Орден Полуночников уже более десяти лет держал в страхе провинцию Сюй и столицу Великой Ся – Цзиньчэн. Никто не знал, кто стоял во главе этой тайной организации и какие у нее были цели, но негодяи вечно причиняли неприятности Ведомству наказаний и верховному цензору. Словно между Полуночниками и министерствами существовала какая-то давняя обида.

Главное оружие Ордена – смертоносный яд «Кровавая бабочка». Эта отрава действовала с ужасной изощренностью: в первые минуты выпивший не ощущал ничего странного, но после появлялось легкое недомогание, и постепенно яд медленно распространялся по организму, разрывая сосуды в ключевых точках и оставляя на коже кровавые следы в форме бабочек. Изо рта, глаз и ушей сочилась кровь, но из-за трав в составе яда боли не было, поэтому ни почувствовать, ни уж тем более предотвратить приближающуюся смерть было нельзя. Как только яд достигал сердца, у жертвы тут же начинались судороги, она умирала, а душа покидала мир с последним вздохом.

История создания этого яда была не менее жуткой, чем его действие.

Многие поговаривали, что «Кровавую бабочку» придумал сумасшедший, который сейчас трудится на благо Ордена Полуночников.

Когда-то в провинции Сюй жил простой травник по имени Линь Сяо. Его знали все: тихий, скромный человек, мастер своего дела, который собирал лечебные травы в лесах и горах, исцеляя раны и болезни местных жителей. Его уважали и любили за доброе сердце и знания, которые передавались в его семье из поколения в поколение. Но тем, что делало травника по-настоящему счастливым, была его жена Ли Фэн. Она – его луч света, его вдохновение, она – тот человек, ради которого он каждое утро вставал с постели.

Ли Фэн была необыкновенно красива. Нежная кожа, тонкие черты лица, большие карие глаза, в которых Линь Сяо всегда находил утешение. Их союз казался идеальным, но у Ли Фэн, как позже выяснилось, были свои тайны. Линь Сяо не знал, что она давно потеряла к нему интерес. Жизнь с травником, каким бы добрым он ни был, казалась ей скучной. И вскоре ее сердце захватил другой мужчина – богатый купец, который щедро осыпал ее подарками и обещаниями о другой, более яркой жизни.

Когда Ли Фэн решила уйти, она не стала скрывать свое решение от мужа. Одним холодным осенним вечером она вернулась домой и просто сказала: «Я ухожу. Я нашла мужчину лучше тебя». Она ничего не объясняла, не просила прощения. А Линь Сяо замер, не в силах поверить в услышанное. Его мир рухнул за мгновение, и что-то внутри него сломалось. Он молча наблюдал за тем, как Ли Фэн, не оглядываясь, покинула дом, унеся с собой всю любовь и счастье.

Тогда в сердце Линь Сяо зародилась тьма. Он замкнулся в себе, отстранился от людей, дни и ночи проводя в лесах, но теперь собирая не целебные травы, а ядовитые растения и смертельно опасных тварей. Однажды, в отчаянной попытке избавиться от раздирающей душу боли и желая покончить с жизнью, он поймал в лесу ядовитую змею и позволил ей укусить себя. Но, как ни странно, яд не убил его. Тело среагировало иначе, победив отраву, и Линь Сяо выжил.

Чудесное исцеление не стало спасением – оно только подлило масла в огонь его безумия. Линь Сяо решил, что его судьба – сотворить яд, который причинит боль не только физическую, но и душевную. Он хотел, чтобы люди страдали, как страдал он. И он начал свои эксперименты. Каждый день, месяц за месяцем, Линь Сяо смешивал опасные травы, создавал смеси ядов, проверял их на животных, а потом и на людях, которых мог украсть из ближайших деревень. Его начали бояться, и слухи о том, что Линь Сяо сошел с ума, распространились по всей округе.

И вот однажды он создал нечто поистине ужасное – яд, который впоследствии назовут «Кровавая бабочка». Эта отрава не действовала сразу, как многие другие яды. Она проникала в организм медленно, словно прокладывая себе путь к сердцу жертвы, и постепенно начинала разрушать сосуды, оставляя за собой кровавые следы. Когда яд достигал сердца, человек умирал в мучительных судорогах, а последние секунды его жизни превращались в агонию, от которой не было спасения.

Первой жертвой Линь Сяо стала его бывшая жена. Он выследил ее, проникнув в дом купца, с которым она жила, и подсыпал яд в ее чай. Поначалу, когда яд только начал действовать, Ли Фэн ничего не почувствовала. Она еще смеялась, разговаривала с возлюбленным, но внезапно лицо ее исказилось от боли. Кожа покрылась пятнами, сосуды под глазами и на шее лопались один за другим, образуя причудливые узоры. Промелькнуло осознание в ее глазах – и дыхание пропало. Она упала прямо в объятия своего любимого, навсегда оставшись в моменте радости, не имея возможности продолжить дальше свою жизнь. Линь Сяо наблюдал за мучениями ее любовника. Как он кричал. Как не понимал, почему его любимая не дышит. Это была именно та душевная боль, которой он добивался. Его удовлетворила не сама смерть Ли Фэн, а то, какие мучения испытывали другие, смотря на безжизненное тело. Осознание, что, сколько бы ты ни веселился и ни смеялся с любимым человеком, все равно однажды он может умереть прямо на твоих руках.

На этом его безумие не остановилось. Он убил и свою дочь, невинную жертву его жажды мести, просто потому, что она напоминала ему Ли Фэн. Легенды гласят, что крики и стенания людей, нашедших несчастную, еще долго разносились по всей деревне.

Затем Линь Сяо исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя лишь мрачные слухи и страх. С тех пор прошло много лет, но яд, созданный им, не ушел в забвение.

«Кровавая бабочка» по-прежнему использовалась для самых изощренных убийств, и его создателя вспоминали всякий раз, когда новое тело с кровавыми узорами на коже находили в глухих переулках или на улицах.

После двух лет затишья Орден снова заявил о себе, и сегодняшнее убийство свидетельствовало о том, что он по-прежнему связан с миром преступности и, вероятно, продолжал поставлять убийцам свой страшный яд.

– Глава Юнь, что думаете? – спросил Сунь Юань, внимательно наблюдая за его реакцией.

Юнь Шэнли медленно отвернулся от трупа. Его глаза оставались холодными, но внутри уже разгоралась искра ярости. Смерть Бао Муяна напомнила ему о прошлых делах Ордена, и каждая новая смерть, связанная с ним, добавляла новые причины ненавидеть эту организацию.

– Что я могу думать? – громко выдохнул Юнь Шэнли. – Доложу отцу! Это дело непростое, что я еще могу ответить?

– Ну, можете хотя бы сказать что-то вроде «Я смогу покончить с этим отребьем демонов!» или «Пока я жив, их замыслы обречены на неудачу»! – настаивал Сунь Юань, движимый желанием справедливости.

Юнь Шэнли посмотрел на него как на глупого щенка:

– Ведомство наказаний, верховный цензор и сам император столько лет борются с ними, я же не могу одним махом уничтожить их логово и вырвать с корнями эту заразу…

Сунь Юань несколько раз хихикнул, но тут же замолчал под взглядом главы.

– Ты позвал Чжи Ханя? Или этот лентяй опять спит? – спросил Юнь Шэнли, уже зная ответ.

Его заместитель был слишком предсказуем. Даже несмотря на то что должность главы Юнь Шэнли занял только сегодня, он давно уже был знаком с чиновниками Ведомства, поэтому их поведение не было чем-то новым и удивительным для него.

Сунь Юань надулся и приготовился к яростной словесной тираде, но Юнь Шэнли прервал его, требовательно выставив вперед руку:

– Короче.

Сунь Юань фыркнул и поправил челку:

– Что еще он может делать, конечно, спит! Я приказал позвать его, но он передал, что уже слишком поздно для работы. Потом я пригрозил ему вами, и он все-таки согласился прийти в Ведомство.

– Давай закончим тут и вернемся. Надо еще кое с кем поговорить.

Юнь Шэнли сделал знак лекарю, и тот, склонившись над телом Бао Муяна, подозвал помощников. С тихим шелестом ткани и сдержанными вздохами они осторожно перенесли тело на носилки. Движения были отточенными, как если бы происходящее было обычным осмотром, но в непривычной тишине постоялого двора чувствовались страх перед убийцей и сочувствие убитому. Родственников покойного, если они еще не узнали о случившемся, ждала жестокая правда. Для более тщательного обследования тело предстояло отправить в похоронное бюро и только потом – к родным.

Трое гостей, те самые рабочие, сидевшие за столом с Бао Муяном, медленно поднялись и направились к Юнь Шэнли. Го Чжилань, мужчина средних лет с усталыми глазами, еле сдерживал волнение. Он заговорил первым, и в его голосе слышалось отчаяние:

– Господин, можно мы пойдем? Нас уже заждались дома!

Юнь Шэнли улыбнулся. Эта улыбка была приятной и любезной, но лишенной настоящего тепла. Он медленно положил руку на плечо Го Чжиланя, как будто пытаясь его успокоить.

– Разумеется, я отпущу вас, – произнес Юнь Шэнли все с тем же выражением лица. Го Чжилань уже было расслабился, даже попытался поклониться, но вдруг голос главы приобрел стальную твердость, от которой собеседники покрывались холодным потом – слишком это пугало. – Отпущу после того, как вы ответите на несколько вопросов. Пожалуйста, следуйте за людьми Ведомства.

Го Чжилань замер в полупоклоне, а затем с натянутой улыбкой медленно кивнул. Его спутники – Кань Фэйло и Шэнь Уюй – переглянулись. Их лица побледнели, но они молча подчинились приказу, понимая, что их не оставят в покое, пока не выяснится правда.

Юнь Шэнли подозвал подчиненных. Те, специально обученные для таких дел, уже были готовы сопровождать мужчин в Ведомство наказаний. Сам глава задержался на мгновение, следя за тем, как его люди ведут подозреваемых к выходу с постоялого двора. Он знал, что эти трое – ключ к разгадке. Возможно, не все из них виновны, но что-то точно скрывается за их нервозностью. Внешне они казались простыми, маленькими людьми, зарабатывающими себе на пропитание упорным трудом. Но Юнь Шэнли давно научился не доверять первому впечатлению.

Он уже придумал способ разговорить их. Без пыток. Так, как он умеет.

Здание Ведомства наказаний, окруженное мощными каменными стенами, возвышалось неподалеку от Императорского дворца – самого сердца Цзиньчэна, столицы Поднебесной. Высота ограды, грубый серый камень и массивные укрепленные ворота являлись воплощением силы закона, от которого не мог скрыться ни один преступник. Над воротами красовалась табличка, на которой в строгом стиле лишу были выведены слова: «Ведомство наказаний». Это место в какой-то степени пугало всех. Даже тех, кто мог просто прогуливаться мимо.

Обычно по просторному внутреннему двору, вымощенному гладким камнем, неспешно прохаживались чиновники и стражи. По утрам Ведомство наказаний оживало: охранники заступали на смену, в коридорах раздавались шаги писарей, спешащих к своим столам, а звуки приглушенного обсуждения дел создавали видимость напряженной работы. Поздно вечером же здесь оставались лишь те, кто должен был следить за тюремным порядком или же охранять само Ведомство.

Когда глава и подчиненный вошли, Юнь Шэнли застал уже привычную картину: Чжи Хань, закинув ноги на бумаги, сидел за его рабочим столом и громко храпел. Казалось, будто праздность была его естественным состоянием.

Этот парень, возрастом чуть старше нынешнего главы, четыре года назад сдал государственный экзамен и поступил на службу, и лишь одним богам известно, как у него получилось ответить правильно на заковыристые вопросы, требовавшие не один год подготовки. Это, вероятно, была небывалая удача, иначе никто не мог объяснить, как этот ленивый, совершенно не желающий размышлять и лишний раз напрягаться человек смог стать чиновником.

В прошлые годы Юнь Шэнли тоже неоднократно задавался вопросом: каким образом Чжи Хань умудрился сдать государственный экзамен? Ведь даже годы работы в Ведомстве не привнесли в его жизнь ни капли дисциплины.

Чжи Хань был мужчиной маленького роста, едва выше Сунь Юаня, а плотное телосложение делало его похожим на человека, избегающего тяжелой работы. Лицо чиновника постоянно выражало равнодушие, будто все происходящее вокруг не имело особого значения. Бледная, слегка желтоватая кожа, покрытая мелкими морщинами на лбу и вокруг глаз, указывала на то, что его совершенно не заботил свой внешний вид. Даже когда он работал, его движения казались неторопливыми, а каждый поворот головы словно сопровождался величайшим усилием. Однако глава подозревал, что на самом деле вся эта леность – лишь притворство.

Взмахом руки приказав Сунь Юаню молчать, Юнь Шэнли медленно подошел к столу. Его тень нависла над дремлющим чиновником. Чжи Хань что-то пробормотал во сне, вряд ли ожидая, что позади него притаится опасный зверь. Мгновение спустя Юнь Шэнли с силой хлопнул по столу, заставив Чжи Ханя вздрогнуть и тут же проснуться.

– Глава? Глава! – Чжи Хань протер глаза и глупо вытаращился. – Я думал, вы позже придете!

Юнь Шэнли устало вздохнул:

– Я должен тебе отчитываться о каждом своем шаге?

– Ну что вы, глава, не стоит. – Чжи Хань засуетился, стараясь сесть ровно и придать лицу серьезности. – Только в должность вступили, а уже работаете не покладая рук!

Юнь Шэнли не было дела до его потуг, поэтому он заговорил о более важных вещах:

– Иди допроси трех людей, которых только что привели, – приказал он, скрестив руки на груди. – Напиши отчет и принеси его мне. На все даю тебе час.

– Час?! – взвизгнул Чжи Хань и вскочил с насиженного места. Его голос задрожал, и лицо приняло выражение полного отчаяния. – Глава, это слишком мало! Такое задание невозможно выполнить за час!

Он почти плакал, не веря в то, что Юнь Шэнли всерьез ожидает от него подобных подвигов. Их глава совсем сумасшедший, раз считает, что за такое короткое время можно выполнить столь серьезное поручение!

Юнь Шэнли сел за стол, за которым до этого развалился чиновник, достал бумагу и кисть, чтобы написать доклад верховному цензору.

– Тридцать минут и ни секунды больше, – спокойно добавил он, не отрывая взгляда от бумаги, на которой уже начал выводить стройные ряды иероглифов. – Если к тому моменту, как догорит палочка благовоний, работа не будет выполнена, всю ночь простоишь на коленях перед воротами Ведомства.

Сунь Юань, услышав это, начал медленно пятиться в сторону выхода, но Юнь Шэнли заметил его движение:

– Стой! Иди вместе с Чжи Ханем и проследи, как тот выполняет работу. Если он не успеет, то вы оба будете наказаны!

Подчиненные не знали, чего нужно было бояться больше: угрозы простоять всю ночь на коленях или разгневанного из-за невыполненного приказа главу.

Чжи Хань с жалостью посмотрел на Сунь Юаня и медленно пошел к двери. Его ноги словно налились свинцом. Переживающий не меньше Сунь Юань подтолкнул его вперед, пытаясь ускорить.

– Чжи Хань, осталось двадцать девять минут! – подлил масла в огонь Юнь Шэнли, даже не поднимая головы.

Услышав это, Чжи Хань выскочил за дверь и почти перешел на бег.

Как только они оказались в коридоре, Чжи Хань резко выдохнул и расслабил плечи, будто сбросив с себя тяжелый груз.

Сунь Юань, наблюдавший за его странным поведением, приподнял бровь:

– Заместитель Чжи, разве вы только что не торопились? – Голос юноши был пропитан легким недоумением.

Чжи Хань выпрямился и, как бы оправдывая собственную неловкость, гордо заявил:

– К чему спешить? Запомни мой первый совет: перед начальством делай вид, что хочешь работать, а сам старайся поменьше напрягаться. От того, что ты все сделаешь быстро, поручений меньше не станет.

Сунь Юань застыл, и Чжи Хань с улыбкой обернулся к нему:

– Когда я был мелким чиновником, мне дали прозвище Соленая рыба[1]. До сих пор я придерживаюсь того же принципа работы.

Работа Ведомства наказаний шла по строго выверенному распорядку. По утрам устраивали обсуждения, на которых глава давал распоряжения своим подчиненным. День начинался с разбора предыдущих дел, подведения итогов допросов и распределения новых задач между служащими.

Кабинеты были заполнены книгами и трактатами о законе и свитками, в которых были расписаны все детали преступлений: где, когда, кто жертва, кто убийца или кого в убийстве подозревают, какие догадки и доказательства сейчас имеются.

Залы для допросов находились в центральной части здания, совсем недалеко от кабинетов. Комнаты были просторны, но лишены излишеств. Деревянный стол, на котором лежали принадлежности для письма, и несколько стульев – единственные предметы мебели.

Чжи Хань стоял напротив троих подозреваемых, из которых каждый нервно переминался с ноги на ногу.

– Я глава Ведомства наказаний! Прошу внимания!

Мужчины перед ним переглянулись, явно не понимая, как Чжи Хань может называть себя главой. Они были уверены, что глава Ведомства – тот, кто говорил с ними на постоялом дворе и кто приказал привести их сюда. Слухи о Юнь Шэнли быстро разлетались, и все знали, кто он такой. И глава Ведомства явно не был этим толстым чиновником с плешивой головой.

Сунь Юань, стоящий рядом, бросил удивленный взгляд на напарника.

– Заместитель Чжи, – мягко поправил он. – Вы что-то путаете. Вы теперь заместитель главы Ведомства, а не сам глава.

– Ах, точно, – запинаясь, ответил Чжи Хань, после чего прокашлялся, пытаясь вернуть себе утерянный авторитет. – Кхм, я заместитель главы Ведомства. Но не думайте, что влияния у меня меньше. Так… – начал он, указывая на первого мужчину. – Тот, на кого показываю пальцем, должен сообщить: имя, место проживания, где работаешь, сколько детей, сколько жен, совершал ли преступления. Все понятно?

Он жестом подозвал Сунь Юаня, который пытался отойти в сторону.

– А ты записывай, – бросил Чжи Хань, не терпя возражений.

Сунь Юань возмущенно покачал головой. Он привык, что им могут командовать, но глава Ведомства ведь указал, что Чжи Хань должен был сделать доклад сам.

– Господин заместитель, эту работу глава Ведомства поручил вам, а не мне!

Чжи Хань посмотрел на него с прищуром:

– Сунь Юань, запомни второе правило Ведомства наказаний. Лучше дружить с коллегами, а не враждовать. Так что доставай свиток и записывай! Работу не выполню я, а пострадаешь и ты тоже.

Времени на поиск писаря не было, поэтому заместитель решил воспользоваться помощью младшего.

Сунь Юань нехотя разложил заранее приготовленную для допросов бумагу. Он быстро растер твердый брусок туши, небрежно обмакнул в чернила кисть, случайно капнув на пол, и приготовился записывать. Чжи Хань тем временем повернулся к подозреваемым, указывая на первого:

– Вот ты, который с бородой. Начинай.

Шэнь Уюй, которого выбрали первым, вздрогнул от неожиданного и резкого обращения. Его руки дрожали, он нервно сглотнул.

– Шэнь… как «женьшень». Уюй как «безмолвный»[2]. Я ничего такого не совершал! – Его голос звучал прерывисто, словно он вот-вот потеряет сознание.

– Безмолвный, значит… Что же ты, не любишь отвечать на вопросы? – тут же подметил Сунь Юань, случайно размазав иероглифы его имени на бумаге.

Чжи Хань с раздражением покачал головой.

– Хм, если продолжишь в том же духе, то и долголетие тебе не светит. Эй, дырявая ты голова! Ответил только на самый легкий вопрос! Давай-ка поподробнее: где живешь, чем занимаешься, сколько у тебя детей, сколько жен и наложниц? Хотя какие там наложницы… Или уже собирался утаить что-то, «безмолвный»? – В голосе Чжи Ханя прозвучала угроза.

Шэнь Уюй, заикаясь, продолжил рассказывать о себе, следуя плану. Сунь Юань, хоть и ворчал про себя, старательно записывал каждое слово.

Чжи Хань кивнул, показывая, что сказанного достаточно, и тут же перешел ко второму подозреваемому, Го Чжиланю.

– Ты, худой! Имя, где живешь и прочее. Не заставляй повторять!

Тот глубоко вздохнул, стараясь не выдать своего волнения.

– Го Чжилань, живу у порта, работаю там же… Детей пока нет… Жена на сносях… Я ничего не совершал, просто случайно оказался там, когда это случилось, – проговорил он, сжимая кулаки от напряжения.

Чжи Хань наклонился ближе к нему, внимательно осматривая его лицо:

– Ну-ну, давай не прибедняйся. С таким приятным именем[3], а пахнешь как рыба… Как же такой «благородный лотос» оказался среди рыбацких сетей?

Го Чжиланю не особо был понятен каламбур от чиновника Ведомства, но сам Чжи Хань смог поднять себе настроение.

– Записывай, Сунь Юань, – буркнул он, оборачиваясь к пареньку.

– Записываю… – протянул Сунь Юань, только и успевая выводить иероглифы. Он не был писарем, но за короткое время ему пришлось им стать.

Подозреваемые постепенно успокоились, и их ответы стали более уверенными. Они рассказывали о себе, избегая деталей, но никто не мог предложить ничего, что объяснило бы мотив убийства Бао Муяна.

Кань Фэйло был последним, кого допросили, но он выглядел очень уставшим и расстроенным, поэтому путался в некоторых деталях. Он жил один, потому что его жена умерла десять лет назад и больше он не нашел хорошей женщины.

– Все трое – обычные люди, – пробормотал Чжи Хань. – Кто бы мог подумать, что в такую простую компанию затесался убийца?

Каждый из них был человеком, не имевшим статуса или именитой фамилии. Они жили, мирно зарабатывая на пропитание работой в порту, и у Чжи Ханя и Сунь Юаня не появилось никаких идей, почему кому-то из них могла быть выгодна смерть Бао Муяна, если только речь не шла о каком-то стороннем конфликте.

Прошло ровно двадцать девять минут. Палочка благовоний уже собиралась потухнуть, но тут перед сидевшим в кабинете Юнь Шэнли предстали запыхавшиеся подчиненные. Лицо Чжи Ханя блестело от пота, а его руки дрожали, когда он протянул главе испачканный чернилами лист. Грубые каракули на бумаге говорили о том, что отчет явно был написан в спешке, и Юнь Шэнли даже не сомневался в его низком качестве.

– Глава, докладываю. Четверо человек – Шэнь Уюй, Го Чжилань, Кань Фэйло и Бао Муян – после работы решили отметить получение платы и пришли на постоялый двор. Они заказали вино, вяленое мясо, орешки…

У Юнь Шэнли заболела голова. Он подпер лоб рукой и устало произнес:

– Опусти эти детали. Все это я видел сам.

Чжи Хань сглотнул и продолжил:

– Ладно! Кхм, так вот, они просидели в заведении больше часа. Бао Муян был весел, много разговаривал, шутил, ничего не ел и только пил вино, ну а дальше вы уже знаете. Умер он так неожиданно, что Го Чжилань, Шэнь Уюй и Кань Фэйло совершенно растерялись.

Глава Ведомства задумчиво посмотрел на неаккуратный отчет и, положив его на стол, устало произнес:

– Эти трое давно знали Бао Муяна? Есть ли у них жены?

– Они живут по соседству друг с другом и, разумеется, водят дружбу много лет. У Го Чжиланя беременная жена. Кань Фэйло живет один, приглядывает за пожилой матерью. Шэнь Уюй одинок, но Го Чжилань проболтался, что тот раньше ухаживал за женой Бао Муяна, но та все же выбрала нашу жертву. Шэнь Уюй не обиделся и продолжил дружить с Бао Муяном.

Юнь Шэнли поднял голову:

– Так и кто же подсыпал яд?

Чжи Хань почесал голову и неловко ответил:

– Глава, этого я не знаю. Вы дали мне задание только допросить и написать отчет, а узнать, кто причастен, – это уже совершенно другое. Необходимо больше времени!

Юнь Шэнли закатил глаза. Ни выводов, ни догадок, ни маломальских предположений… Он не понимал, почему этот человек работает с ним. При вступлении в новую должность наилучшим решением было бы отправить весь бывший состав Ведомства в отставку. И жизнь стала бы проще, и все уставшие люди наконец бы отдохнули!

– Глава Юнь, разве вы сами не можете это узнать?

Юнь Шэнли достал свой жетон:

– Смотри, что тут написано?

Чжи Хань прищурил глаза и прочитал во все горло:

– Глава Ведомства наказаний!

Юнь Шэнли убрал жетон обратно на пояс:

– Я здесь глава, а вы мои подчиненные, и в мои обязанности входит смотреть только на документы, а не на твое глупое лицо.

Чжи Хань потер лицо, не понимая, почему оно глупое, и тихо пробормотал, чтобы глава не услышал:

– Вы теперь при любом случае будете хвастаться своим жетоном?

Тут вмешался до этого тихо наблюдающий за ними Сунь Юань:

– Глава, вы думаете, что в убийстве Бао Муяна виноваты те трое?

Юнь Шэнли заговорщицки улыбнулся:

– Возможно… Сам подумай, по их словам, они просидели не более двух часов. Яд «Кровавой бабочки» всасывается меньше чем за тридцать минут. Значит, мы с другими чиновниками уже были на постоялом дворе в тот момент, когда кто-то подмешал ему в чашу с вином яд. По моим наблюдениям, он разговаривал только с этими тремя друзьями и со слугой постоялого двора.

– Тогда точно виноват хозяин этой забегаловки! Не могу доверять слишком красивым людям!

Юнь Шэнли отмахнулся от него:

– Пока вы писали мне эту бумагу, – Юнь Шэнли поднес отчет, с усердием написанный подчиненными, к пламени свечи, и бумага с легким треском воспламенилась, – я успел кое-что выяснить.

– Глава!

– Глава Юнь!

Чжи Хань и Сунь Юань от разочарования схватились друг за друга и едва ли не осели на пол.

Выражение их лиц позабавило Юнь Шэнли, и он хмыкнул, продолжив одновременно говорить и смотреть на то, как пламя пожирает весь труд его работников:

– Я узнал, что Яо Линь имеет хорошую репутацию. Большинство влиятельных людей останавливаются на его постоялом дворе. Я вспомнил этого господина Яо. Пару лет назад ходили слухи о том, что какой-то юноша открывает постоялый двор, и сначала этому никто не придал значения. А потом двор начал становиться все известнее, самые важные чиновники и зажиточные купцы постепенно стали заходить туда. Поэтому господина Яо очень уважают. Он не стал бы убивать человека в открытую, и вряд ли это сделали бы его подчиненные. Но мы не оставим его в покое, пока не узнаем все, что нам нужно.

Сунь Юань, отодвинувшись от Чжи Ханя, переключил все внимание на главу. Приблизившись к Юнь Шэнли, он с хитрой улыбкой спросил:

– Видно, этот господин Яо привлек ваше внимание? Вы не смотрите на его красивое лицо, оно, может быть, и очаровательное, но, скорее всего, насквозь лживое!

Юнь Шэнли поджал губы и задумался. Он вспомнил необычного хозяина постоялого двора и не мог не нахмурить брови. В чем-то Сунь Юань был прав.

Сунь Юань почувствовал послабление со стороны начальства и совсем распустил язык:

– Глава, если вы хотели с ним подружиться, то не стоит, в столице полно других людей!

Чжи Хань, все еще горюющий об утраченном отчете, тоже перевел любопытный взгляд на Юнь Шэнли, резко начав интересоваться жизнью главы Ведомства.

Юнь Шэнли выпрямился и стукнул помощника по лбу:

– Кто это с ним хочет дружить?! А?! А ты что стоишь?

– Я? Глава, ну вы же тоже стоите, то есть сидите…

Юнь Шэнли встал и направился к дверям, на ходу бросив:

– Все придется переделывать за вас… За мной, посмотрим в глаза подозреваемым еще раз.

Под тяжелым взглядом Юнь Шэнли снова стояли трое мужчин – Го Чжилань, Кань Фэйло и Шэнь Уюй. Те, кого уже допросили, но пока не хотели отпускать.

Каждый из них выглядел измученным, и их лица сохраняли следы нервного напряжения. И глава Ведомства знал, что за усталостью скрываются страх и ложь.

Юнь Шэнли разгладил лист и, погрузив кисть в чернила, начал свой допрос:

– Как давно вы знали Бао Муяна?

Вперед вышел Кань Фэйло. Он был старше всех присутствующих. Морщины в уголках его глаз выдавали, как много трудных лет его жизни уже осталось позади. Мужчина казался очень взволнованным.

– Не припомню уж точно. Давненько. Я и холостым его видел, и на свадьбе его гулял… Жизнь ведь непредсказуемая, как белые облака, что превращаются в пестрых собак![4] Вместе с ним мы и в порту трудились, и часто выпивали. Бао Муян был работягой, очень добрым и часто помогал мне и другим. Он был остальным как брат… А мне словно сын… – На этих словах Кань Фэйло не выдержал, и слезы побежали по его лицу.

Юнь Шэнли наблюдал за ним, как орел, изучающий добычу и выжидающий удобного момента для нападения. Ему не было жалко Кань Фэйло – слишком много людей научились лгать сквозь слезы.

– Были ли у него разногласия с женой? С кем-нибудь из вас? – продолжил допрос Юнь Шэнли.

Кань Фэйло замотал головой и вытер слезы платком, который передал ему Сунь Юань.

– Нет, нет, никаких разногласий, – поспешил ответить Го Чжилань, и его голос тоже дрожал. – Они с женой жили хорошо. Бывали ссоры… Но у кого их не было? У Бао Муяна не было врагов. Только друзья.

Юнь Шэнли склонил голову. Его взгляд затуманился, словно он что-то обдумывал.

– И все же кто-то подсыпал яд в его вино. Кто был рядом в тот момент? Только вы. – Его слова прозвучали громко, как удар по наковальне, заставив всех троих напрячься.

Шэнь Уюй не выдержал такого давления и начал возмущаться:

– Почему вы допрашиваете нас?! Разве мы могли убить человека, с которым каждый день делили последнюю миску дрянного риса? Вон, хозяин двора все время на нас странно поглядывал! Так еще и вино то отравленное его слуга принес! Оно так кислило!

– Вино вы пили вместе, а умер лишь один! – энергично произнес Сунь Юань.

Он хотел как можно скорее закрыть за решеткой каждого, кто был рядом в момент убийства. Если поймать и посадить всех, кто-то из них обязательно окажется виновным – и дело раскрыто!

Шэнь Уюй печально повесил голову:

– Я не знаю, почему так произошло… Лучше бы мы умерли вместо него…

– Так вы хотите сказать, что это хозяин постоялого двора виноват в смерти господина Бао или?..

Чжи Хань, который в этот момент стоял за спинами подозреваемых, прервал молчание:

– Глава Юнь, что ж вы так прямо, никто из них не признается даже на смертном одре!

Юнь Шэнли отложил кисть и улыбнулся, но у всех присутствующих от его выражения лица пробежала нервная дрожь по телу.

– Спасибо за то, что ответили на вопросы. Можете идти. Мы не будем долго останавливаться на этом, – произнес он, отодвинув стул и встав около стола. – Пусть все решит время. Пока что вы свободны. Пока что. Чжи Хань, проводи их.

Чжи Хань возмущенно взглянул на главу, не понимая, что тот делает, но под грозным взглядом не посмел спорить:

– Понял, понял…

Подозреваемые поклонились и последовали за Чжи Ханем на выход.

Юнь Шэнли присел обратно на свое место и глубоко задумался. Что-то подсказывало ему, что яд был подмешан одним из троих, но мотивы оставались туманными. Но он и не отметал возможности того, что к смерти причастны и другие люди. Слуга постоялого двора тоже был под подозрением, как и хозяин. Но зачем господину Яо Линю так поступать? Будь отравителем он – тогда его мотивы кажутся еще более загадочными, чем у друзей Бао Муяна. Это ведь не простое убийство, а наверняка продуманный до мелочей план, так еще и с использованием яда, который было не так просто достать. Если эти трое и причастны к смерти Бао Муяна, то как яд попал в их руки? Живя возле порта, где торговый оборот запрещенных товаров не поддается никакому контролю, они могли купить что-то, что при всем желании не найти на обычном рынке. Однако «Кровавая бабочка» стоила баснословных денег – и потому она никак не могла быть куплена жалкими портовыми работягами. Когда Орден Полуночников только заявил о себе, огромные партии яда быстро просочились на рынок и поначалу стоили чуть больше миски риса. Трупы с ужасными синяками и кровоподтеками в виде бабочек постоянно находили на улицах и в домах. Но потом стоимость возросла, а после отрава и вовсе исчезла отовсюду, словно кто-то взял контроль над распространением смертельного снадобья под свое заботливое крыло. С тех пор прошли годы – и за все это время среди простого люда не было ни одного случая убийства с помощью «Кровавой бабочки». Поэтому… Этот яд так просто не раздобыть. Так откуда же он взялся у бедных рабочих?

Пока глава обдумывал дело, Сунь Юань же, в свою очередь, не смог сдержать разочарования. Он-то думал, что сейчас станет свидетелем кровожадной сцены пыток с участием нового главы в качестве палача, а в итоге все вышло чересчур… гладко и спокойно. Даже крови не было.

Он осторожно приблизился к Юнь Шэнли:

– Глава, вы их так и отпустите?

Юнь Шэнли откинулся на спинку стула и пронзительно взглянул на подчиненного. Лицо главы выражало лишь одно – азарт.

– Иногда, чтобы поймать крупную рыбу, нужно пожертвовать мелкой. Сначала опросим соседей, а потом необходимо будет отправиться в архив и отыскать всю известную информацию о Бао Муяне. Где он родился, что у него есть сейчас, что останется после смерти, за исключением поминальной таблички. Эти мужчины нам еще понадобятся. Мы будем за ними наблюдать, и, когда один из них оступится, мы будем рядом.

Он окинул Сунь Юаня долгим взглядом и кивнул.

– Отправь за ними стражу, пусть следят за каждым их шагом. Нам нужна каждая деталь – с кем они встречаются, о чем говорят. Пусть не упустят ничего.

– Понял!

Сунь Юань поклонился и поспешил выполнить приказ, покидая комнату допросов. Юнь Шэнли встал, подошел к окну, открыл его и посмотрел на небо. Черные облака надвигающейся грозы усиливали тревожное предчувствие. Ветер холодил лицо, но голова продолжала работать, и перед глазами мелькали одно за другим воспоминания о случившемся на постоялом дворе.

«Орден Полуночников…» – эти слова снова и снова крутились в мыслях, как пчелы кружатся вокруг цветка. Юнь Шэнли знал, что дело гораздо сложнее, чем просто убийство. Орден не действовал без причины. Все указывало на то, что они вновь решили заявить о себе, и это было серьезной угрозой.

Только вот… Чего они хотели на этот раз?

Глава 3

До своей смерти Бао Муян жил в бедных кварталах, где люди ютились в крошечных пристройках из подгнивающего дерева, крытых соломой. Улочки были узкими и грязными, а сквозь прорехи в крышах виднелось серое мрачное небо. И земля, и дома насквозь пропитались запахом сырости и дыма от очагов. Именно в это место собирался отправиться Юнь Шэнли для дальнейшего разбирательства.

Будучи главой Ведомства наказаний, он выбрал тактику постепенного изучения всех связанных с убийством деталей и проведения опросов. Он не любил спешку, особенно в таких делах. Сначала допросили гостей постоялого двора – тех, кто мог видеть что-либо подозрительное в день убийства. Следующими шли главные подозреваемые – друзья Бао Муяна. Признания людей дали ему некоторые важные сведения о случившемся, но не сложились при этом в единое целое.

Все равно здесь что-то было не так.

В своих мыслях он постоянно возвращался к разговору с Яо Линем, владельцем постоялого двора. Хотя с виду господин Яо казался спокойным и вежливым, что-то в его поведении настораживало Юнь Шэнли. Словно каждый жест и каждая реплика были заранее отрепетированы. Юнь Шэнли понимал: пока он не выяснит, что именно не дает ему покоя, он не сможет закрыть дело. Потому решил спуститься с лошади, чтобы посмотреть на цветы[5], начав со сбора всевозможных сплетен о семье Бао Муяна и его жизни до убийства.

Одновременно с этим новый глава Ведомства постарался не забыть о том, что ему следовало бы наладить отношения со служащими своего Ведомства. С Сунь Юанем, новым помощником, ему было просто: оба – новички в своей работе, и потому их союз строился на взаимопонимании и общем энтузиазме. Но вот с Чжи Ханем все было иначе. Тот был бездельником с вечно заискивающей улыбкой, которую Юнь Шэнли находил неприятной. К тому же… Так уж вышло, что Юнь Шэнли из-за своего назначения сдвинул Чжи Ханя с насиженного места. До его прихода тот был временным главой Ведомства наказаний и мог позволить себе многое. Однако теперь их роли изменились, и Чжи Хань не мог скрыть свое недовольство, хоть и понимал прекрасно, что ему придется остудить свой пыл и привыкнуть к должности заместителя.

Новый год прошел, но Ведомство наказаний еще не вернулось к привычной рабочей жизни. Дни отдыха, что полагались чиновникам, оказались слишком короткими, чтобы по-настоящему отдохнуть. Вернувшись на службу, они с трудом вникали в дела, лениво перелистывая свитки, раскладывая по столам кисти и надеясь, что работа выполнится сама собой. На дверных косяках кое-где виднелись следы красных бумажных украшений, которые никто не торопился снимать. Разговоры то и дело возвращались к праздничным дням – кто-то рассказывал о вкусных угощениях, кто-то жаловался, что не успел наиграться в кости или толком выспаться. Ближе к полудню следующего дня сонные чиновники собрались в кабинете главы Ведомства. Ночью им совсем не спалось, поэтому иногда раздавались едва слышимые зевки.

– Итак, раз мы с вами теперь работаем вместе, то над нашим первым делом нужно постараться. Сделаем все быстро и гладко.

Сунь Юань радостно посмотрел на главу, и его глаза засияли от воодушевления. Быть частью команды под руководством столь молодого и решительного человека… Такая честь для него!

Чжи Хань же радостным не казался от слова совсем. До появления Юнь Шэнли именно он мог делать все, что желал, и не делать того, что не хотел. А не хотел он многого.

– Команда… – фыркнул он. – Для кого-то это первое дело, но для меня… Для такого опытного человека, как я, все это – пустая трата времени. Мы могли бы раскрыть убийство и без прогулок по грязным и вонючим улочкам.

Юнь Шэнли расплылся в улыбке и с демонстративной небрежностью сел на место главы Ведомства.

– Уважаемый бывший глава, – с нажимом произнес он, выделяя голосом слово «бывший», – не забывайте, что ваше время на посту закончилось. Теперь тигр здесь я, а вы – слуга, который приносит мне мясо в пасть. Смотрите, чтобы в один из дней моей едой не стали вы сами.

Чжи Хань побледнел от таких слов. Он не ожидал подобного заявления и теперь был выбит из колеи. Юнь Шэнли прямо заявил, что он здесь – почти что император, а остальные – лишь слуги, ползающие в его ногах. Чжи Хань почувствовал себя загнанным в угол, осознав, что больше не имеет прежнего влияния. Вдруг появился кто-то сильнее его, и это понимание оказалось болезненным.

– Ну что вы, глава Юнь, – быстро проговорил Чжи Хань, стараясь скрыть свой страх за лицемерной улыбкой. – Я всегда приветствую новых людей во главе нашего Ведомства!

Юнь Шэнли знал, что он только в уши воду льет, но все же радостно хлопнул его по плечу.

– Вот и славно. А теперь переодевайтесь, – сказал он, резко меняя тон. – Жду вас обоих у главных ворот через пять минут.

Сунь Юань и Чжи Хань одновременно воскликнули:

– А это зачем?!

Чжи Хань быстро осмотрел свои одежды:

– Глава, разве с нашими нарядами что-то не так? Бедняки засмеют нас?

Юнь Шэнли усмехнулся и спокойно ответил:

– Если мы выйдем на улицу в одежде чиновников, никто на нас даже глаз не поднимет, потому что все испугаются. Ты же хочешь услышать, какие слухи ходят о семье Бао Муяна? Раз так, то нам нужно выглядеть как обычные люди, чтобы говорить с ними на равных.

Сунь Юань немедленно поднял руку:

– Глава, я пойду переоденусь в другом зале.

Чжи Хань хмыкнул, но смешок резко перерос в хохот:

– Малыш Сунь, так ты еще и стеснительный? Вот умора! Как же ты жил в одной комнате с учениками академии, когда готовился к государственному экзамену?

Сунь Юань и Юнь Шэнли молча посмотрели на него. Их лица ничего не выражали, но в глазах читалось осуждение. Чжи Хань затих, чувствуя, что перешел границы, и посерьезнел.

– Хорошо, – произнес Юнь Шэнли, вставая с места. – Жду вас через пять минут на улице. Поторопитесь, время пошло.

Как только он отвернулся, Чжи Хань состроил недовольную гримасу, но Сунь Юань лишь покачал головой и пошел переодеваться в другое помещение.

На улице лежал нерастаявший снег, и погода была скверной. Конец зимы, но холода не спешили отступать. Юнь Шэнли глубоко вдохнул морозный воздух, выдохнул, выпустив облачко пара, и шмыгнул носом. Он никогда не любил позднюю зиму – холод и сырость проникали в самое сердце, оставляя неприятное чувство зябкости. В такие моменты Юнь Шэнли часто думал о людях, у которых не было крыши над головой, о тяжести их жизни в таких ужасных условиях. Однажды в подобную мерзкую погоду он долго искал одного пропавшего ребенка, не смея даже думать о том, что с ним могло случиться за пределами родного дома, в мире, полном опасных людей и капризов природы.

Переодевшись, чиновники Ведомства собрались у ворот.

– Ах, какая замечательная команда у нас вырисовывается! – произнес Чжи Хань, напуганный угрозами нового главы и неосознанно втягивающий свой округлый живот при виде подтянутых спутников. – Трое красивых молодых мужчин!

Сунь Юань фыркнул и отмахнулся:

– Двое молодых и один старый.

– Ой-ой, что ты, – быстро подхватил Чжи Хань. – Сяо Сунь[6], наш глава совсем не старый!

Сунь Юань уже приготовился возразить, но его прервал голос Юнь Шэнли:

– Прекратите эти церемонии. Чжи Хань, Сунь Юань сказал, что старый здесь ты, а не я. Сунь Юань, ты именно это хочешь сказать, верно? – Юнь Шэнли усмехнулся. – А теперь за работу, иначе я отправлю вас обоих в столичный учебный корпус, где вы будете присматривать за юнцами. Или даже готовить их к сдаче экзамена…

Чжи Хань побледнел:

– Нет, глава, только не это!

Все знали, как трудно справляться с молодыми учениками, чьи головы полны лишь глупых юношеских мечтаний!

– Черный орел, черный орел… Да с таким нравом ты скорее облезлый ворон! – пробубнил про себя Чжи Хань, убедившись, что его не услышат.

– Глава Юнь, почему мы сначала не допросим жену Бао Муяна? Она ведь самый близкий убитому человек, – спросил недоумевающий Сунь Юань. – Возможно, она расскажет о каких-то конфликтах между ее мужем и теми тремя подозреваемыми. Зачем мы идем собирать всякие сплетни и слухи? Глава, я вас совсем не понимаю…

– Хочу сначала узнать, что думают люди, – спокойно ответил Юнь Шэнли, будто других вариантов и быть не могло. – Потом уже поговорим с женой.

– То есть вы доверяете слухам? – Сунь Юань выглядел озадаченным.

– Иногда в сплетнях может быть крупица правды. – Юнь Шэнли уверенно продолжил свою мысль, не переставая рассматривать лежащий вокруг снег: – Люди могут выдумать целую историю жизни для любого человека. Например, обо мне говорят, что я родился с серебряной ложкой во рту. На самом деле так и есть. В каждом слухе может скрываться частичка истины. И именно эту истину мы и будем искать.

– Глава Юнь, вы удивительный человек!

Юнь Шэнли и бровью не повел.

– Рано утром я отправил несколько человек в порт, чтобы расспросить тех, кто работал вместе с Бао Муяном, – продолжил Юнь Шэнли, опустив глаза. – Мне сообщили кое-что тревожное, но перед тем как делать выводы, я сам хочу убедиться в том, что это правда. Поэтому сейчас наша цель – не жена убитого, а те, кто мог знать о его жизни то, о чем не расскажут даже на допросах в Ведомстве.

Когда трое мужчин достигли припортового района, их встретили покрытые грязным снегом улочки. Бедные кварталы Цзиньчэна были застроены покосившимися домами, прохудившиеся крыши которых протекали даже при самом слабом дождике. Маленькие дети в потрепанной и слишком легкой для холодной погоды одежде играли, гоняясь друг за другом с палками вместо мечей, а по вечерам работающие за гроши родители порой не досчитывались одного из отпрысков: кого-то похитили, кто-то умер от очередной болячки или заигрался и не смог вернуться домой… Весь сброд города собирался здесь: карманники, мошенники, насильники и беглые преступники, которые то и дело устраивали пьяные драки и разборки из-за нескольких мелких монет, а вместе с ними и обнищавшие семьи, брошенные детьми старики и проститутки, отдающиеся за миску риса или пару горячих лепешек…

– Глава Юнь, долго мы будем тут землю топтать? Кажется, нас совсем не ждали… – испуганно сказал Чжи Хань, оглядываясь по сторонам. Люди выглядывали из окон, осторожно приподнимая края промасленной бумаги и напряженно наблюдая за незваными гостями. Их взгляды были настороженными, а некоторые прятались за гнилыми заборами, которые скорее создавали видимость защиты, чем реально могли кого-то уберечь.

– А если бы кто-то из них пришел к порогу Ведомства, ты был бы рад? – поинтересовался Юнь Шэнли, не отрывая взгляда от заместителя.

– Не знаю… Не думаю, что правильно сравнивать нас с ними…

Сунь Юань не выдержал такого пренебрежения к простым людям:

– Заместитель Чжи, откуда только в вас столько высокомерия?!

Чжи Хань не стесняясь окинул главу Ведомства надменным вглядом:

– Позаимствовал у одного из нас…

Юнь Шэнли зыркнул на заместителя так, что тот испуганно поперхнулся и мигом замолчал. Правда, долго тишина не продлилась, потому что спустя всего несколько минут чиновник снова принялся жаловаться:

– Глава, давайте уже узнаем хоть что-нибудь! – Чжи Хань нетерпеливо взмахнул руками, заметив мужчину, проходившего мимо. Его штаны были заляпаны грязью, а выражение лица казалось крайне недружелюбным. Чжи Хань попытался подойти поближе. – Эй, ты…

Но стоило ему заговорить, как мужчина лишь скользнул по чиновнику неприятным злым взглядом и гаркнул:

– Чего рот раззявил? Гляди, муха залетит!

Чжи Хань так и замер с приоткрытым от удивления ртом.

– Ты совсем не умеешь выбирать время для допросов, – с усмешкой заключил Юнь Шэнли.

Чжи Хань обиженно фыркнул.

Вдали, у одного из домов, глава Ведомства заметил нескольких старушек, сидящих на самодельных табуретках и плетущих корзины для продажи. Их седые волосы и морщинистые лица выглядели жалко и бедно, как и все вокруг.

Вместе со спутниками Юнь Шэнли подошел к женщинам, не забывая при этом широко, добродушно улыбаться. Улыбка – мощное оружие, которое позволяет быстро расположить окружающих к себе, особенно если дело касается простых людей.

– Госпожи, позволите вас побеспокоить?

Старушки сразу отвлеклись от своих разговоров, удивленно поднимая головы. Госпожи? Их так никто и никогда не называл! Они были стары, жили в нищенском квартале, где люди и слов таких не знали.

– Мы тут с друзьями ищем работенку, – продолжил Юнь Шэнли, склонив голову, как будто ему и впрямь было стыдно. – Мать моя недовольна, что я не приношу денег домой. Не знаете, где можно подработать? Мы умеем все: дров наколем, можем утку зарубить, рыбу засолим…

Одна из старушек, щелкая тыквенные семечки, лениво плюнула шелуху им под ноги.

– Иди мешки в порту таскай! Лентяй! – фыркнула она. – Правильно мамка ругает. У меня сын, вон, в кости все деньги проигрывает. Вы небось такие же! Никакой пользы от вас, дармоедов!

Сунь Юань неловко кашлянул, стараясь не смеяться. Бедный глава Ведомства получил, да ни за что. Юнь Шэнли смиренно поправил полы простого халата и склонил голову еще ниже.

– Все верно, – печально признал он. – Сын я плохой, мамка обо мне заботится, а я лишь балду гоняю…

Старушки добродушно хохотнули, все еще не понимая: чего эти мальчишки тут ошиваются? Лица бледные, почти ухоженные, без изъянов, сами молодые, высокие… Им бы впору благородным господам прислуживать!

– Грабить пришел? Боюсь, брать у нас нечего… – проскрипела одна из старух и раздраженно сплюнула. – Иди, куда шел! И дружков забери!

– Да что ж вы сразу прогоняете-то? Может, вам какая помощь нужна по хозяйству?

– Ничего нам не надо! Обворуете, убьете еще…

– Ай, ну вечно ты подозреваешь всех подряд! – тут же шикнула вторая старуха и в шутку замахнулась на подругу недоплетенной корзиной. Снова раздался хохот.

Одна из них, сгорбленная женщина с длинной палкой в руке, медленно поднялась с низкой табуретки.

– Такой красивый юноша, – пробормотала она с удивлением, вновь внимательно оглядывая главу Ведомства с головы до ног. – Но зачем вам марать свои руки нашей грязью? Заплатить нам нечем, только силы на старух зря потратите…

Юнь Шэнли махнул рукой, смеясь:

– Нам несложно, госпожа…

– Зови меня Ши Лао, – ответила старушка и улыбнулась в ответ.

– Госпожа Ши… Давайте так, мы поможем вам, а вы подскажете, где тут самое хорошее место, чтобы деньжат заработать? Вы здешняя, наверняка больше знаете. И мы работенку искать долго не будем, и вам-то полегче будет с нашей помощью.

На самом деле Юнь Шэнли в жизни бы не стал заниматься такими мелкими хозяйственными делами. Все, что им сейчас двигало, – желание узнать больше о Бао Муяне.

Ши Лао, хмурясь, указала палкой на небольшую лачугу неподалеку:

– Видишь вон тот дом? Сын мой целыми днями пропадает на работе, и у него не хватает времени и сил наколоть дров, а морозы только крепчают… Вот там больше всего ваша помощь пригодится. Пойдемте, я покажу где что…

Юнь Шэнли кивнул стоящим рядом Сунь Юаню и Чжи Ханю, и все трое двинулись вслед за старухой. Двор, куда они пришли, был маленьким и скромным. Возле стен лежали пустые корзины, а у порога в дом кошки дрались за рыбьи потроха. Чжи Хань поморщился при виде грязи и вонючих внутренностей, совсем не привыкший к подобному. Сунь Юань же, как и глава Ведомства, остался невозмутимым.

Юнь Шэнли подошел к куче бревен, которая лежала в центре двора, снял с себя плотное верхнее одеяние, которое сковывало движения, и взял в руки топор.

Он легко замахнулся инструментом, с силой опустил его вниз, и полено разлетелось на две части. Еще пара мгновений – и следующее полено также оказалось разрублено пополам.

– А вы чего встали? Ты. – Старушка, получив в свое распоряжение лишнюю пару рабочих рук, вмиг перестала быть доброй слабой женщиной, смиренно принимающей помощь. Палкой она указала на замершего Чжи Ханя. – Вон, бери уже наколотые дрова и переноси в сухое место, а то пользы от них никакой не будет, если отсыреют.

– Бабуль, ну какие дрова, чего их таскать-то? Смотри, солнце уже выглядывает из-за туч, неужели его тепла не хватит, чтобы подсушить тут все…

Сунь Юань пихнул заместителя главы в бок, и тот громко охнул.

– Да чтоб язык твой отсох! – Ши Лао тоже не сдержала эмоций от столь паршивой речи Чжи Ханя и уже замахнулась на него, но тот резко отступил назад и, гневно что-то пробурчав, недовольно отправился перетаскивать дрова под хлипкий навес.

Сунь Юань тоже нашел себе дело и, молча взяв веник в руки, принялся подметать двор.

– Да вы поглядите на него! – воскликнула Ши Лао, с удовольствием наблюдая за работой Юнь Шэнли, который трудился быстро, споро и будто нарочно рисуясь (по мнению смертельно обиженного Чжи Ханя), то и дело разламывал недорубленные полена руками. – Сгодишься моей внучке в мужья! Она юная, совсем невинная, как утренняя роса, и красивая…

Юнь Шэнли усмехнулся, еще раз замахиваясь топором:

– Благодарю за предложение, госпожа, но вынужден отказаться!

– Почему же? – удивленно спросила старушка.

– Боюсь, я буду недостоин вашей внучки. У меня в голове лишь ветер, а ей зачем такой мужчина, что не может дать ей любви и денег?!

Старушка невольно покачала головой, думая, что у молодых сейчас в головах черт ногу сломит.

– Эй, а ты побольше дров набирай, не отлынивай! – прикрикнула она на Чжи Ханя. Тот, послушно взяв в охапку несколько поленьев, вмиг согнулся под их тяжестью.

– А работу глав… Кхмм, моего «друга» вы оценили лучше, чем мою… Пф…

Не услышав чужих жалоб, Ши Лао с кряхтением присела на табурет, который словно специально стоял у порога лачужки, и принялась наблюдать за стараниями помощников и щелкать семечки:

– Ах, как хорошо, когда молодняк работает! А то от той высокомерной грязи никакой помощи, – проворчала Ши Лао, сплевывая шелуху.

– Это вы о ком? – настороженно спросил Чжи Хань, свободной рукой вытирая пот со лба.

– Об императоре нашем и его чиновниках-подхалимах, – отрезала она, даже не глядя на него.

Чжи Ханя аж передернуло. Он быстро огляделся, проверяя, не услышал ли кто-то еще. Затем наклонился к старухе, его голос стал приглушенным:

– Вы осторожнее со словами… Оскорбление императора – серьезное преступление!

– А что мне будет-то? – громко фыркнула Ши Лао, сверкнув глазами. – Век свой я отжила, а что чиновничьи рожи подумают – мне неинтересно.

Трое чиновников, работающих в ее дворе, затаили дыхание. Такую откровенность редко кто позволял себе вслух…

– Госпожа, все не так плохо… Вам же есть что поесть, – осторожно вставил Сунь Юань, стараясь перевести разговор в другое русло.

– Что поесть, говоришь?! – с угрозой повторила она, прищурившись. – Каждый день варю эту похлебку с костями, она вот где уже стоит! – Ши Лао ткнула пальцем в горло. – Помощь только от соседа и была, а император и думать про простой люд забыл…

Юнь Шэнли продолжил колоть дрова, вслушиваясь в бесконечные жалобы старухи, а затем, аккуратно вытерев лоб, завел неспешный разговор:

– У вас тут, госпожа, неспокойная жизнь, верно? Нет ли каких негодяев или разбойников поблизости?

Ши Лао, нахмурившись, опустила голову.

– Ой, да как тут может быть спокойно! Постоянно странные мужики да девки ошиваются, вечно к нам сплошной сброд приплывает со всех уголоков! Так страшно стало жить, что боишься, как бы тебя самого не прихлопнули ненароком… – Старуха вдруг подозрительно наклонилась к ним. – Вы ж не разбойники какие-то?!

Чиновники отрицательно замотали головами.

– А что, уже что-то случалось плохое на днях? – тут же подхватил Сунь Юань, смекнувший, куда глава пытается увести разговор.

– Да! Совсем уж близко беда подобралась, ой! Сосед мой… Весь квартал гудит о нем с самого утра! – горестно всплеснула руками старуха. – А-Ян мой умер… И поговаривают, что умер он не своей смертью! Убили его! – Ши Лао зло плюнула на землю, шмыгая носом, не забывая, впрочем, лузгать при этом семечки. – И жена его – змея ядовитая, не успело тело мужа остыть, а она уже думает, куда б сбежать, чтоб люди не засмеяли!

А-Ян… А-Ян? Да это же Бао Муян!

От услышанного Чжи Хань выронил полено из рук и тут же вмешался:

– Засмеяли? За что?

Старушка, взяв лежащую у стены палку, напоминающую трость, принялась размахивать ею во все стороны:

– Есть за что! Не было и дня, чтобы она не ругалась с А-Яном, да так, что все соседи слышали! Все время что-то требовала, а как не получала – так свирепела, жуть! Нацепит на себя эти цацки и ходит по улицам, словно благородная госпожа. Тьфу!

Юнь Шэнли взглянул на своих помощников, и те молча кивнули. Это явно не совпадало с тем, что рассказали Го Чжилань, Шэнь Уюй и Кань Фэйло… Они утверждали, что жизнь Бао Муяна была тихой, мирной, а тут ссоры и споры. Желание Юнь Шэнли как можно скорее встретиться с женой убитого и узнать правду только окрепло.

Но прежде чем продолжить, он решил узнать еще немного об этой «змее».

– Разве они не жили бедно? Что за украшения?

– Небогато жили, небогато! Когда Бао Муян юношей совсем был, как вы двое, – Ши Лао указала на Юнь Шэнли и Сунь Юаня, игнорируя Чжи Ханя. Тот демонстративно фыркнул и продолжил перестаскивать дрова, – все время счастливый ходил, а девки-то к нему липли, ой… А как на этой женился – так и потух совсем, как уголь в печи. Всю жизнь А-Ян работал без отдыха, пытался семью прокормить как мог, зато она любила тратить! Да еще как тратить, у-у-у!

Сунь Юань хотел уже броситься на поиски госпожи Бао, а Чжи Хань тронулся было за ним, чтобы на него не свалилось новое указание главы, но Юнь Шэнли остановил их на полпути:

– Эй, куда собрались? Чжи Хань, иди и доруби дрова, а ты, Сунь Юань, сделай нам чай. Мне с госпожой Ши надо еще многое обсудить. Госпожа Ши не против?

Старушка растерянно покачала головой:

– А? Да, с чаем было бы сподручнее… Пойдем, мальчик, покажу, где можно воду нагреть.

Юнь Шэнли со вздохом присел на бревно и подкинул топор, ловко перехватывая его за рукоять прямо в воздухе.

– Чжи Хань, пора поработать, верно?

Глава 4

Как только они закончили помогать старушке Ши Лао, Чжи Хань первым вышел через хлипкую калитку, устало потряхивая ноющими руками.

– Вот и размял свои старые кости, – выдохнул он, вытирая вспотевший лоб рукавом одеяния.

У идущего следом Юнь Шэнли, который оставался в прекрасной форме, даже не сбилось дыхание, и внешне он не выказал ни малейших признаков усталости. Их строй замыкал Сунь Юань, который притронулся лишь к самой легкой работе.

– В будущем я точно не собираюсь превращаться в ленивого чиновника наподобие тебя. Нужно начинать каждый день с тренировок, – назидательно произнес Юнь Шэнли.

Чжи Хань, скривившись, усмехнулся:

– Глава, с вашими привычками вы проживете долго и наверняка вознесетесь за свои добрые деяния.

Юнь Шэнли сдвинул брови и строго взглянул на заместителя:

– Я тебе припомню эти слова, когда придет время.

Однако, несмотря на праздные разговоры, Чжи Хань не забыл о предстоящем допросе.

– Жена Бао Муяна! Глава, нам надо поспешить к ней, – вдруг воскликнул он. – Нужно было сразу идти туда, вдруг она уже сбежала?

Юнь Шэнли резко схватил его за шиворот:

– Стой.

– Глава, я готов пойти с вами! – тут же вызвался Сунь Юань. – Если что, я смогу задержать ее!

– Что до госпожи Бао, то к ней я отправлюсь сам. Стража окружила дом и следит за ней. Так что не переживайте, никуда она не денется. Госпожа Бао уже ждет нас, это точно. Надо подольше подержать ее в этом подвешенном состоянии. Она просто устанет бояться, поэтому расскажет нам все без увиливаний.

Чжи Хань недоуменно заморгал:

– Глава, почему вы в этом так уверены?

Юнь Шэнли не ответил, а перевел разговор в другое русло:

– А ты уже проверил всех, кто поставлял продукты в «Белый Журавль»?

– Зачем это? При чем тут постоялый двор? Разве мы не сняли подозрения с того господина после того, что услышали сейчас от старухи о жене Бао Муяна? Вы все еще думаете, что кто-то из «Белого Журавля» причастен?

– Необходимо проверить всех, кто продает свои продукты этому двору. Возможно, кто-то из них имел что-нибудь против нашего убитого, – безмятежно сказал Юнь Шэнли, наблюдая, как с каждым словом лицо Чжи Ханя омрачается все сильнее.

– Но вы же сами сказали, что хозяин невиновен! – Чжи Хань не знал, плакать ему или смеяться.

– А в отчете императору я тоже напишу о том, что подумал, будто он невиновен, и все? Надо доказать, что его постоялый двор непричастен. Что его продукты были свежими, а в вине нет яда.

– Это же такая нудная работа…

– Тебя что-то не устраивает?

– Почему вы сами не сходите?

И правда, почему?

Юнь Шэнли не мог сказать правду о том, что… боится. Только чего именно – он и сам не знал. Он не боялся убийц, не боялся погони или драк. Но боялся найти достойного соперника, в чем-либо превосходящего его.

– Прекрати тянуть время и займись этим вместе с Сунь Юанем!

Чжи Хань сгорбился, не имея ни малейшего желания браться за работу.

– Хорошо… Понял.

Они разделились. Юнь Шэнли заглянул в архив, чтобы найти нужные ему бумаги. Его подчиненные же отправились на постоялый двор.

Чжи Хань, как всегда, шел расслабленно, держа руки за спиной и небрежно насвистывая какую-то мелодию. Его лицо не выражало ни тревоги, ни беспокойства, будто предстоящее задание было для него лишь частью рутины, хоть и нежеланной. Оба снова переоделись, сменив грязную одежду на одеяния служащих Ведомства наказаний, которые выделяли их среди остальных горожан. Но прохожие спешили по своим делам, лишь изредка бросая на них заинтересованные взгляды.

– Что-то ты слишком спокоен для такого дела, – с сарказмом заметил Сунь Юань, взглянув на своего спутника. – Где же прежнее угрюмое выражение и жалобы, господин заместитель? Иногда мне кажется, что тебе просто все равно!

– А почему я должен волноваться? – лениво ответил Чжи Хань, пожав плечами. – Это всего лишь работа. Проведем проверку, посмотрим бумаги, зададим пару вопросов, и все закончится. Скорее сделаю – скорее отдохну. Глава Юнь явно слишком много думает о мелочах.

Сунь Юань только покачал головой, чувствуя, как внутри него начинает подниматься раздражение. Его товарищ всегда был так непоколебим в своей беспечности, что порой Сяо Сунь сомневался, действительно ли тот осознает всю серьезность их службы.

Они подошли к зданию «Белого Журавля», и Сунь Юань замедлил шаг, пристально осматривая фасад здания.

– Готов? – спросил он у Чжи Ханя, который все насвистывал свои песенки, не обращая особого внимания на спутника.

– Как всегда, – весело ответил тот и распахнул тяжелые двери, делая первый шаг внутрь. – Доброе утро!

Господин Яо Линь стоял у входа и разговаривал с одним из гостей. Заметив новоприбывших, он вежливо напомнил:

– Уже обед.

Чжи Хань заранее подготовил прекрасную речь заместителя главы Ведомства, чтобы произвести на окружающих должное впечатление, но слова хозяина постоялого двора, произнесенные с такой безмятежностью, сбили его с толку. Он страшно растерялся и теперь мог только открывать и закрывать рот, не в силах выдавить ни единого слова.

Наблюдая за этими жалкими попытками, Сунь Юань решил вмешаться, чтобы разрядить обстановку.

– Вы ведь господин Яо, верно? – спросил он с вежливой улыбкой. – Наш глава Ведомства поручил нам еще раз проверить ваш постоялый двор, чтобы убедиться, что вы следуете всем правилам закупки продуктов и что качество этих продуктов не вызывает вопросов.

– О? Раз так, прошу, проходите, – ответил Яо Линь без единого намека на тревогу, будто ситуация его совершенно не удивила. Он жестом пригласил их внутрь. – Все расписки, которые у меня есть, сейчас принесет слуга. Можете подождать пока здесь.

Он усадил их за один из столов в самом углу помещения и не торопясь удалился на поиски слуги. Помощники Ведомства наказаний, уже успевшие рассесться по местам, одновременно повернули головы в сторону Яо Линя, пока тот исчезал за дверью.

Сунь Юань как-то скептически окинул его взглядом и почесал подбородок:

– От этого господина Яо исходит какая-то странная энергетика.

Чжи Хань, который к тому времени успел увидеть миску с орешками, не ответил. Сунь Юань продолжил:

– Будто он что-то скрывает. – Парень взглянул на Чжи Ханя и увидел, как тот уже набил рот закуской. – Эй! После того как здесь убили человека, ты все еще можешь что-то есть?!

Чжи Хань проглотил орешки и резво потянулся за следующей порцией.

– Сяо Сунь, ты что, небожитель, спустившийся из небесных чертогов? Откуда у тебя эти странные подозрения? Прекрати уже!

– Это называется предчувствие. И я чувствую, что господин Яо не так прост!

Чжи Хань закивал в знак согласия и протянул орешек прямо к Сунь Юаню:

– А что ты чувствуешь, глядя на меня?

Сунь Юань отвернулся и презрительно пробормотал:

– Что ты – безответственный лентяй.

Чжи Хань пожал плечами и закинул в рот орех, от которого отказался Сунь Юань:

– Значит, ты провидец.

Через пару минут вернулись Яо Линь и Сяо Ши, последний нес нужные бумаги. Слуга с кислым выражением лица бухнул всю стопку на стол, будто помогать служащим Ведомства наказаний было ниже его достоинства. Листы и бамбуковые дощечки разметались по столу.

– Теперь это все в вашем распоряжении, господа. Прошу, ознакомьтесь, – сухо сказал Яо Линь и развернулся, чтобы уйти.

Чжи Хань поспешно вскочил, пытаясь его остановить:

– Господин Яо, разве вы не желаете помочь? А если в каком-то документе окажется ошибка? Давайте сделаем так: вы проверите их вместе с нами, чтобы избежать недоразумений.

Яо Линь слегка прищурился, словно раздумывая над предложением, но после лишь усмехнулся:

– Вы хотите, чтобы я перепроверил свою собственную работу? Конечно, я могу сказать вам, где я обманул мясника или подделал подпись торговца овощами. Но если вы действительно верите, что я занимался чем-то подобным, то ошибаетесь. Однако в вашем Ведомстве, кажется, работают настоящие мастера своего дела, и если вы все-таки сумеете найти нечто подозрительное, то я буду признателен вам за усердную работу.

С этими словами он развернулся, легкий ветерок качнул занавески, и вскоре его силуэт скрылся на втором этаже здания.

Сунь Юань сидел, молча наблюдая эту сцену, и внутри него зарождалось искреннее восхищение Яо Линем. Теперь он хотел забрать назад все свои слова о подозрительности этого места и его хозяина.

Чжи Хань, разочарованно вздохнув, сел обратно за стол и повалился вперед, ударившись лбом о его поверхность.

– Так вот почему глава Ведомства не захотел сам сюда прийти… – пробормотал он, страдая от осознания объемов предстоящей работы.

Сунь Юань взял одну из бамбуковых дощечек и быстро пробежался по ней глазами.

– Заместитель Чжи, не нойте. Вы только впустую тратите наше время, – спокойно сказал он. – Нам потом предстоит проверить всех, кто продает этому двору свои продукты и вино!

Чжи Ханю стало еще хуже, и он, как самый обычный человек, не мог не испытать страшные муки от одной лишь мысли о таком количестве дел.

«И зачем только этот Юнь Шэнли стал главой Ведомства?» – с горечью подумал он.

На верхнем этаже постоялого двора этим вопросом задался и Яо Линь.

В Ведомстве наказаний существовала строгая процедура: каждое запутанное дело начиналось с тщательной проверки всех данных о погибшем с момента рождения и до самой смерти. В столичных архивах хранились тысячи свитков, раскрывающих важные детали из жизни тех, кто еще жив и кого уже нет в живых. Чиновники Министерства доходов по приказу императорской канцелярии собирали эту информацию не столько для подсчета населения, сколько для сбора налогов: записи позволяли проследить за тем, кто владеет землей, кто обязан платить подати и кого надо привлечь к ответственности за неуплаты или махинации с собственностью. Однако бедняки и бездомные не всегда удостаивались упоминания в подобных документах, и стоило бы ожидать, что сведений об убитом найти не получится… Но Бао Муян оказался не так прост! Отправив письменный запрос и запросив необходимую информацию о мужчине, Юнь Шэнли получил искомое и теперь методично просматривал все, что сумели найти об умершем. На первый взгляд погибший был самым обычным человеком, без связей или высокого статуса.

Но когда дело дошло до записей об имуществе, картина изменилась. В одном из последних свитков обнаружилось упоминание о крупном наследстве, которое Бао Муян получил от отца незадолго до своей смерти. Земля и имущество обычно передавались по мужской линии. Старший сын получал большую часть, иногда и вовсе оставляя младших без всего. Споры о наследстве между сыновьями были обычным делом, но если разбирательства выходили из-под контроля, то в дело вмешивались местные власти. Так и получилось с Бао Муяном. Об этом ни один опрашиваемый не упомянул, и Юнь Шэнли понял – вот она, первая серьезная зацепка. Никто из окружения Бао Муяна, кажется, не знал об этом наследстве, пусть его друзья и могли об этом догадываться. Вдруг поводом для убийства стало именно оно?

Сколько ссор и убийств происходило из-за денег – не сосчитать. Даже близкий человек, едва только речь заходит об обогащении, вмиг становится незнакомцем.

Из родителей у господина Бао осталась только пожилая мать, а другие немногочисленные родственники жили далеко от столицы, поэтому вряд ли они приедут сюда ради похорон.

Юнь Шэнли просмотрел оставшиеся бумаги, но не нашел в них ничего столь же интересного. Поэтому глава Ведомства наказаний справедливо рассудил, что теперь-то настало время встретиться с вдовой Бао Муяна.

Взяв с собой нескольких людей для надежности, Юнь Шэнли направился к дому госпожи Бао. Перед самым входом он еще раз поразмыслил над тем, как лучше подойти к допросу женщины. Обычно угрозы и принуждение быстро давали желаемый результат, но на этот раз глава Ведомства решил пойти другим путем. Задавить человека одними словами, перед этим помучив его ожиданием, – иногда такая тактика допроса могла быть куда более действенной, если использовать ее правильно.

Юнь Шэнли уже достаточно подержал госпожу Бао в подвешенном состоянии. Дал ей маленькую надежду, что он не появится. Но пришло время эту самую надежду разбить.

Он осторожно постучал в двери дома. Ему ответили не сразу. Лишь спустя какое-то время все же последовал крик: «Входите!» Видимо, его уже ожидали.

Внутри было тихо, но уже на пороге ощущались застывший страх и нагнетаемая тоска. Войдя внутрь, Юнь Шэнли заметил, как двое детей выглянули из другой комнаты. Они явно были напуганы и, судя по взглядам, пока не до конца понимали, что их отец больше никогда не вернется. Дети молча прятались от посторонних, словно ожидая, что любой новый гость принесет только беду и плохие новости. Их мать сидела у окна, низко опустив голову. Ее плечи чуть подрагивали, как будто невидимая, невыносимая тяжесть давила на них сверху.

– Доброго дня, госпожа Бао Чуянь. Как поживаете? – сдержанно спросил Юнь Шэнли.

– Как может поживать вдова, которая лишилась мужа? – тихо прошептала Бао Чуянь, вытирая слезы платком, однако ее движения были слишком уверенными и вместе с тем – слишком дергаными для человека, переживающего глубокое горе.

Юнь Шэнли медленно обвел взглядом комнату. Несмотря на бедность, здесь все выглядело на удивление аккуратно: мебель любовно отполировали до блеска, каждая вещь находилась на своем месте, и всего будто бы было в достатке. Отчетливо виднелась крепкая мужская рука, управляющая хозяйством.

– Вы, должно быть, уже догадались, кто я? – вежливо уточнил Юнь Шэнли.

– Скорее всего, вы один из тех чиновников, которые расследуют убийство моего мужа?

– Верно, госпожа Бао. Я глава Ведомства наказаний, Юнь Шэнли. Я своими глазами видел смерть господина Бао. Приношу вам свои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, господин Юнь. Но было бы лучше, если бы вы нашли убийцу, который оставил моих детей без отца!

Взгляд Юнь Шэнли остановился на золотом перстне, который ярко блеснул на пальце женщины, все еще утирающей платком лицо. Этот перстень совершенно не вписывался в скромную обстановку дома – слишком дорогое и броское украшение для вдовы, только что потерявшей мужа.

– Госпожа, как раз именно это я и пришел выяснить. Если вы поделитесь важными сведениями, то поможете не только нам, но и себе.

Он медленно подошел ближе, и его взгляд вновь задержался на украшении.

– Я помогу вам и… – Она задумалась. Взгляд застыл, а язык перестал слушаться. – Р-расскажу, что знаю, только знаю я не так много…

– Интересная вещица, – внезапно перебил женщину Юнь Шэнли, а затем резко схватил ее за руку, подняв чужую ладонь так, чтобы свет падал на перстень.

В этот момент напряжение в комнате возросло до предела. Женщина попыталась вырвать руку, но Юнь Шэнли держал ее крепко, не давая ни малейшей возможности лишний раз двинуться.

– Это мне досталось от покойной матери, – дрожащим голосом проговорила Бао Чуянь, пытаясь сохранять спокойствие, но в ее глазах вспыхнуло какое-то новое чувство – страх или, возможно, что-то большее, – что тут же заметил Юнь Шэнли.

Он наклонился ближе. Его холодный взгляд лучше всяких слов говорил о том, что глава Ведомства видит госпожу Бао насквозь и все ее мысли для него как на ладони.

– Выглядит слишком новым для семейной реликвии. – Его голос опустился почти до шепота, но каждое слово резало, словно лезвие ножа, уничтожающее любые попытки скрыть правду. – Госпожа, неужели вы думаете, что сможете обмануть главу Ведомства наказаний?

– Обмануть? – Ее голос зазвучал громче, и она попыталась оправдаться. – Я ухаживаю за этим перстнем, как за самой ценной вещью! У меня ничего не осталось, кроме этого кольца!

Юнь Шэнли слегка ослабил хватку, но не отпустил ладонь женщины. Он внимательно наблюдал за каждой ее реакцией, каждым движением ее подрагивающего тела. Видел, как в глубине ее глаз отражается все возрастающая паника.

– Где вы были во время убийства? – спросил он медленно, смакуя вопрос.

– Я была дома с детьми. – Слова сорвались с ее губ слишком быстро. – Соседи могут подтвердить мои слова!

– А откуда вы знаете точный момент, когда ваш муж скончался от действия яда?

Бао Чуянь нахмурила брови, догадываясь, к чему клонит глава Ведомства. Хотел поймать ее на слове.

– Лекарь, изучивший тело мужа, сообщил, когда это произошло.

Юнь Шэнли отступил на шаг, но не отвел своего пристального взгляда. Он уже чувствовал, что ее слова звучат так, будто она хочет оправдаться как можно скорее.

– Госпожа Бао, – начал говорить Юнь Шэнли, не повышая голоса, и слегка наклонился вперед, чтобы еще больше сократить дистанцию между ними. – Мы изучили бумаги о вашем муже. Как вы понимаете, в Ведомстве наказаний не упустили ни одной важной детали.

Он сделал паузу, наблюдая за ее реакцией. Она сглотнула, слегка наклонив голову, но не произнесла ни слова.

– Незадолго до своей смерти Бао Муян получил крупное наследство от отца. – Юнь Шэнли продолжил свой неторопливый рассказ. Его голос был обманчиво мягким, но за каждым словом скрывалась угроза. – Интересно, что никто об этом не знал. Ни ваши соседи, ни его друзья, ни даже ваши родственники.

Жена Бао Муяна напряглась. Свободная рука сама собой сжалась в кулак, и Бао Чуянь лишь крепче прижала ее к коленям. Юнь Шэнли продолжал нависать над ней, как тень, готовая поглотить весь ее свет.

– Не правда ли странно, что такое радостное и значимое событие, как получение наследства, держалось в тайне? И что ваш муж внезапно умер вскоре после этого? Такое совпадение вызывает много вопросов, госпожа Бао.

Очевидно, что жена не могла не знать о таком важном событии. Они жили бедно, и наследство могло быть их единственной возможностью поправить дела. Бао Муян не стал бы утаивать от жены такие новости, если, конечно, у него не было причин молчать.

Он позволил тишине заполнить комнату. Женщина, хотя и пыталась держаться, была близка к тому, чтобы сломаться под давлением. Юнь Шэнли видел, как она дрожит, как она избегает смотреть ему в глаза.

– Мы можем подумать, что его смерть была случайностью, – сказал он, отпуская ее руку и начиная медленно ходить по комнате. – Но случайности так редки, если речь идет о большом количестве денег. А большие деньги, как мы знаем, всегда становятся причиной предательства, не так ли?

Он остановился прямо перед ней. Его голос все еще звучал равнодушно, но в этом безразличии ощущалась безраздельная власть над ситуацией.

– Вы знали об этом наследстве, госпожа Бао?

Она попыталась выдавить улыбку, но ее лицо исказилось от волнения.

– Я… Я ничего не знала, – пробормотала она, но ее голос дрогнул, и Юнь Шэнли понял, что она лжет.

Он наклонился ближе, практически шепча:

– Давайте не будем обманывать друг друга. Неужели ваш муж скрывал получение наследства даже от вас? Или… Вы все-таки узнали об этом, но решили промолчать? А может, приберегли его для своих целей?

Ее плечи вновь содрогнулись, и было видно, что каждая новая фраза Юнь Шэнли становилась для нее очередным ударом. Он не торопился, продолжая методично давить на ее совесть.

– Почему же он молчал, госпожа Бао? – Юнь Шэнли встал прямо, отстраняясь, давая ей немного пространства, чтобы она почувствовала облегчение, прежде чем нанести последний, завершающий удар. – Он не доверял вам? Или, может быть, вы сами решили, что эти деньги должны принадлежать только вам одной?

Он снова замолчал, давая ей время осмыслить слова. Теперь в ее глазах отчетливо виднелся страх.

– Прошу вас следовать за мной, – наконец произнес он все тем же голосом, не терпящим возражений.

Бао Чуянь неожиданно подскочила. Ее глаза заблестели от слез, и в голосе зазвучала паника.

– У вас нет права забирать меня!

– У меня это право есть. – Юнь Шэнли снова отвязал свой поясной жетон, чтобы продемонстрировать его побледневшей женщине.

Он подал знак, и стража мгновенно ворвалась в дом, окружив госпожу. Та отступила на шаг, но сопротивляться не посмела. Бао Чуянь задышала чаще, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Она осознала, что из этой ловушки ей уже не выбраться.

– Я не могу оставить детей одних! – закричала она, пытаясь надавить на жалость.

– О детях позаботятся, не волнуйтесь, – сухо ответил Юнь Шэнли, наблюдая, как она отчаивается все больше.

Бао Чуянь поджала губы. Ей некуда бежать. Никто не придет за ней. Пытаясь сохранить остатки гордости и самообладания, она махнула рукой, отгоняя от себя стражников, и почти что выплюнула:

– Хорошо, я пойду сама! – Она повернулась к детям и произнесла не нежным материнским, а строгим сухим голосом: – Мама уйдет ненадолго, ведите себя хорошо.

Маленькие мальчик и девочка, будто бы все осознав, тут же заплакали и с криком бросились к маме, но им не дали возможности приблизиться к ней.

Госпожу Бао вывели на улицу. Снег лежал тонким слоем, и холодный воздух резал кожу. Бао Чуянь была одета лишь в тонкое легкое одеяние, но это не волновало Юнь Шэнли. Женщина медленно подошла к заранее подготовленной повозке, но едва ее нога коснулась первой ступени, как движение замедлилось. Она остановилась, широко раскрыв глаза, будто предчувствуя нечто страшное.

Внезапно воздух прорезал свист, и острый нож пронесся в сантиметре от ее лица, вонзившись в деревянную раму повозки.

– Защитите госпожу Бао! – рявкнул Юнь Шэнли, мгновенно обнажая свой меч.

Это было нападение на Ведомство наказаний или попытка избавиться от свидетелей?

Человек в черном спрыгнул с крыши, с невероятной быстротой прорвавшись через стражу. Одним движением он повалил госпожу Бао на землю, одновременно вытаскивая второй нож из своего сапога. Он схватил женщину за челюсть, словно намереваясь вырезать ей язык с корнем, чтобы она больше никогда не заговорила.

Госпожа Бао, задыхаясь, едва смогла прошептать:

– П-пощади…

Глава 5

Человек в черном молча занес нож над лицом женщины. Госпожа Бао с ужасом смотрела на сверкающее лезвие, но вдруг в ее поле зрения появился Юнь Шэнли.

Глава Ведомства и его люди тут же бросились в бой. Один из стражников попытался перехватить руку неизвестного, но тот с поразительной ловкостью вывернулся из захвата и ударом отбросил противника в сторону. Следующее движение ножом едва не достигло головы госпожи Бао, но Юнь Шэнли успел отразить выпад мечом. Лезвия столкнулись с гулким звоном, и человек в черном отшатнулся, не ожидая такой силы.

– Ты смеешь поднимать оружие на главу Ведомства?! – выкрикнул Юнь Шэнли, следя за каждым движением противника.

Нападавший ничего не ответил. Капюшон, до этого наброшенный на голову, слетел, но лицо все еще было спрятано за черной маской, плотно облегающей кожу. Всего спустя пару мгновений перед домом четы Бао воцарился хаос: стражники пытались окружить нападавшего, но он двигался стремительно, пользуясь медлительностью и нерешительностью других. Резкий выпад – и лезвие ножа скользнуло по щеке госпожи Бао, оставляя тонкий багровый след. Женщина вскрикнула, кровь побежала по коже, и страх парализовал ее тело. Но человек в черном уже не смотрел на нее: окинув быстрым взглядом узкий переулок, он резко сорвался с места.

Юнь Шэнли, сжимая рукоять меча, дал своим людям знак вновь окружить возможного убийцу. Стража среагировала моментально, накидываясь на противника со всех сторон. Человек в черном метнулся в сторону, поднырнул под руку одного из стражников, толкнул другого плечом, сбивая его с ног и заставляя упасть в грязный снег, и уже через секунду оказался у стены соседнего дома.

Юнь Шэнли бросился вперед, но нападавший вдруг ловко пнул в их сторону тяжелую бочку с засоленной рыбой, которую, очевидно, выставили за дверь, чтобы не занимала место в доме. Бочка опрокинулась, раскололась от падения, и мокрые вонючие тушки рассыпались по земле, отчего несколько стражников, подскользнувшись, едва не упали. Воспользовавшись замешательством, преступник ухватился за выступ на плохо сложенной глиняной стене, подтянулся и, цепляясь за деревянные балки, взобрался на крышу соседнего дома.

– За ним! – выкрикнул Юнь Шэнли, но переулки были узкими, а дома стояли слишком плотно. К тому времени, как стражники добрались до стены, человек в черном уже растворился в лабиринте улочек.

– Нам за это точно влетит… – мрачно выдохнул один из служащих Ведомства, вытирая кровь с разбитой губы – ему по лицу здорово прилетело локтем…

Стражники бросились в погоню, но фигура напавшего исчезла без следа. Юнь Шэнли, тяжело дыша, остался стоять рядом с госпожой Бао. Его рука все еще сжимала меч. Прищурившись, глава Ведомства смотрел в направлении грязных припортовых улиц, где скрылся преступник. Его уверенные, отточенные движения и очевидное намерение убить женщину любой ценой – все это только подтверждало догадки главы. Человек в черном появился здесь неслучайно. Он знал, что проболтавшаяся Бао Чуянь может стать угрозой, и был готов ее устранить. Теперь Юнь Шэнли был уверен: вдова Бао Муяна что-то знает. А возможно, и сама напрямую связана с происходящим.

Юнь Шэнли поднял взгляд на повозку и вдруг заметил, как что-то блестит на солнце. Эта вещь привлекла его внимание, и, подойдя ближе, он разглядел нож, воткнувшийся в деревянную основу. Перед глазами тут же появилась картина недавнего нападения: это было первое оружие, которым нападавший попытался убить госпожу Бао.

Юнь Шэнли осторожно вытащил нож, вытянул его перед собой и начал осматривать. На рукояти был выгравирован едва различимый символ.

Глаз с полумесяцем вместо зрачка.

Юнь Шэнли почувствовал, как его руки дрогнули, когда он узнал этот знак – символ Ордена Полуночников.

– Яд «Кровавая бабочка», человек в черном, глаз с полумесяцем на ноже, – пробормотал он себе под нос. – Все это однозначно связано со смертью Бао Муяна. Но каким образом?

Юнь Шэнли почувствовал, как все дело начало приобретать новый смысл. Смерть Бао Муяна – это точно не случайное убийство, а связанный с опасным орденом план. Но зачем все-таки убили обычного портового работягу? Кому это могло быть выгодно?

Мысли Юнь Шэнли вернулись к Бао Чуянь. Она явно не ожидала нападения, но и не была удивлена.

Глава Ведомства не отправился в погоню за нападавшим сам, потому как сейчас ему было важнее не упустить из рук эту «змею».

Госпожа Бао все еще сидела на земле. Ее лицо побелело, а из раны на щеке продолжала сочиться кровь, капая на легкое и теперь уже грязное и мокрое платье.

Юнь Шэнли быстро присел рядом с ней, и на его лице тут же появилось строгое и серьезное выражение.

– С вами все в порядке? – спросил он, внимательно осматривая ее рану.

Но в его взгляде больше читалось недовольство, чем сочувствие. Если бы ее убили, все пошло бы насмарку.

Бао Чуянь, дрожа, приложила ладонь к щеке, и ее пальцы сразу же окрасились в алый цвет. Она не могла сказать ни слова, а ее взгляд был полон мольбы и немой, отчаянной просьбы о помощи. Только у кого ее просить?

– Думаю, это первое и последнее предупреждение, которое вы получили, госпожа Бао, – тихо произнес Юнь Шэнли. – В следующий раз вы не отделаетесь легкой царапиной. Вам стоит подумать, что для вас важнее – молчание или жизнь.

Бао Чуянь, все еще не пришедшая в себя после случившегося, была не в состоянии ответить.

Как только госпоже Бао помогли подняться, глава тут же приказал немедленно доставить ее в Ведомство наказаний. Улицы так некстати были полны зевак. Соседи и прохожие замирали, глядя на повозку, охрану и саму женщину, которая держалась за раненую щеку, не поднимая глаз. Сначала телегу обыскали на наличие ловушек, и только после того, как стало ясно, что пленнице ничего не угрожает, глава отдал приказ посадить госпожу Бао внутрь. Охранники, пока вели Бао Чуянь к повозке, крепко держали женщину, не позволяя ни сбавить шаг, ни остановиться, но та уже и не пыталась сопротивляться.

Вернувшись в Ведомство, взбешенный Юнь Шэнли первым делом решил устроить хорошую взбучку тем, кто, нападая целой толпой, не смог задержать одного человека. Нет, хороши же у него подчиненные, если даже с таким заданием не справились! Мечущий молнии глава приказал стражникам собраться в своем кабинете, намереваясь отчитать их, а жену Бао Муяна отправил в тюремную камеру.

По пути ему встретились Чжи Хань и Сунь Юань, которые уже закончили работу на постоялом дворе и, переругиваясь, шли по вымощенной камнями дорожке. Заметив Юнь Шэнли, они, словно стая ворон, налетели на него, крича:

– Ах, глава, вы отправили нас к самому Янь-вану[7]! Нам пришлось разговаривать с мясниками, они все были с топорами, страшные, рубили мясо! А знали бы вы, как я не люблю вид сырого мяса…

– А сколько работы мы выполнили! Сколько бумаг просмотрели!

Юнь Шэнли устало потер виски, мечтая зашить им рты. Он словно слушал плач неугомонных детей, а не речи высокопоставленных чиновников, работающих в месте, где расследуют убийства.

– Замолчите! Семь ртов, восемь языков[8]… – Юнь Шэнли вспомнил загадочного хозяина двора и даже немного проникся их жалобами. Но для уяснения урока его подчиненные должны были начать действовать самостоятельно: он не всегда будет рядом, и только так они смогут чему-то научиться. Он спросил как бы между делом: – Ну и что там этот Яо Линь? Не убил же он вас?

Чжи Хань, получивший возможность излить душу, дал волю эмоциям:

– Да этот хозяин, видимо, терпеть нас не может! Кинул в лицо кучу записей и заставил проверять! Зато как вежливо! Мы, кстати, так ничего и не нашли, кроме небольшой недостачи, и нам за это даже спасибо не сказали!

– Правильно сделали.

– Глава, вы вообще на чьей стороне?! Вы просто не видели, как на нас смотрел его слуга. Как на вшивых собак!

Юнь Шэнли и сам заприметил эту неприязнь во время разговора с господином Яо на постоялом дворе. Однако поведение Сяо Ши было не похоже на огорчение из-за обвинения в убийстве, будто эта ненависть шла из глубин его сердца.

– Я на стороне закона. Половина вашей работы выполнена. Напишите отчет и вечером занесите мне в кабинет, а сейчас я слишком занят для того, чтобы слушать ваши жалобы.

– Чем? Вы же ходили допрашивать Бао Чуянь? Она что-то рассказала? – поинтересовался Чжи Хань.

Юнь Шэнли торопился и не хотел тратить время на пустую болтовню.

– Бао Чуянь хотели убить. Нападавший был человеком из Ордена Полуночников, но ему не удалось лишить госпожу Бао жизни. Теперь она в наших руках, и мы обязательно допросим ее.

Подчиненные ошарашенно уставились на главу.

– Только не говорите, что вы хотели идти без нас? – воскликнул Чжи Хань, чувствуя себя обиженным и несправедливо обделенным. – Скорее всего, и пытки будут?

– Пытки?! – Услышав вопрос Чжи Ханя, Сунь Юань тут же забыл о всех неприятных событиях дня.

– Смотри, как переполошился! И месяца в Ведомстве еще не проработал, а уже кровожадный, будто главный палач!

– А сам-то, наверное, от вида крови на землю падаешь от ужаса!

– Спорим на тридцать монет, что и палочка благовоний не догорит, а ты уже будешь за пределами камеры звать мамочку? – Чжи Хань протянул руку, чтобы заключить пари.

– Спорим! – ответил Сунь Юань, крепко сжимая чужую ладонь.

– Глава, вы свидетель! – Чжи Хань обернулся в поисках Юнь Шэнли, но того уже и след простыл. – Вот же! Сын самого цензора, а людей совсем не уважает.

Сунь Юань лишь вздохнул.

Тюрьмы располагались в соседнем здании, ниже, в подвалах, куда почти не проникал дневной свет. Тусклый свет факелов отбрасывал еле видные желтоватые отблески на холодные каменные стены. Влага скапливалась в углах, отчего помещение казалось еще более жутким. Заключенные проводили в этом месте свои последние дни, перед тем как их судьба решалась окончательно.

В коридорах тюрьмы стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелыми шагами патрулирующих стражников. Когда госпожу Бао привели внутрь и двери закрылись за ней с глухим щелчком, она на мгновение подумала, что ее оставят тут навечно. Но долго ее одиночество не продлилось. На следующий день, миновав несколько пустых камер, Юнь Шэнли остановился перед одной из них. Вчера весь вечер он потратил на то, чтобы научить разуму своих же подчиненных, и потому очень вымотался, но к госпоже Бао пожаловал, будучи полным сил для дальнейшего разговора.

Дверь камеры отворилась. Юнь Шэнли подошел к Бао Чуянь неспешно, сверля ее своим пронизывающим, острым взглядом. Атмосфера была уже не та, как во время разговора у нее дома. Сейчас Юнь Шэнли на своей территории и мог делать все, что захочет.

– Думаете, молчание вас спасет? Если не скажете ни слова, сможете выйти отсюда? Вы правда в это верите? – Он держался пренебрежительно, намеренно не выказывая никакого сострадания к женщине.

До нападения у Юнь Шэнли еще имелись сомнения на ее счет, но теперь он готов был идти до конца. Он хотел выяснить правду, и неважно, какой ценой.

– Ты думаешь, раз спас меня от рук убийцы, то я смогу доверять тебе? Чем ты лучше его?! Вы оба хотите от меня чего-то, и оба не пощадите.

Юнь Шэнли сразу же уцепился за ее слова:

– Значит, вы хорошо знали нападавшего?

Госпожа Бао, поджав губы, отвернулась. Она молчала какое-то время, упорно глядя на голые стены камеры и стараясь игнорировать его присутствие.

– Вы знали, что рано или поздно это произойдет. – Юнь Шэнли подошел к единственному в комнате факелу. Рука потянулась к кремню, искры вспыхнули в темноте, и вскоре пламя затрепетало, немного разгоняя темноту. – Или вы наивно полагали, что расследование обойдет вас стороной, потому что вы вдова и мать двоих детей?

Госпожа Бао продолжала молчать, упрямо стиснув зубы. Ее волосы растрепались, а сам вид говорил о том, что нахождение в темнице было для нее невыносимым испытанием. Юнь Шэнли же, не увидев никаких попыток пойти ему навстречу, спокойно приказал охране:

– Подвесить ее.

Он не хотел пытать госпожу Бао, но, так как она упиралась, пришлось прибегнуть к самому безобидному из всего того, что было в распоряжении Ведомства наказаний.

Двое стражников вошли в камеру, немедленно схватили ее за руки и подтащили к цепям, висящим на стенах. Звякнул металл, на запястьях защелкнулись железные браслеты, и ее тело безвольно повисло в пространстве сразу после того, как мужчины отступили назад. Госпожа Бао охнула, ощущая, как ее руки натягиваются, суставы начинают ныть от боли, а ноги и вовсе не касаются холодного пола камеры.

Юнь Шэнли наблюдал за происходящим бесстрастным взглядом. Подвешенная, словно кусок мяса, она уже начала испытывать муки. Ее грудь вздымалась все тяжелее, дыхание становилось все более прерывистым, в глазах поднималась паника, а ноги, не достающие до земли, подрагивали все чаще. Ее желание упорствовать дальше уменьшалось с каждой секундой.

– Вы запечатали рот тремя печатями?[9] – произнес Юнь Шэнли, наблюдая за ее страданиями.

Госпожа Бао зажмурилась, пытаясь справиться с болью, но ее тело уже начало сдаваться. Первые капли пота покатились по лбу. От нового неосторожного движения руки сдавило так сильно, что всю ее пронзила резкая невыносимая боль. Рот скривился, а еле сдерживаемые крики превращались в полные страдания стоны и мычания.

Юнь Шэнли махнул рукой, и ему тут же принесли маленькую табуретку. Он сел на нее, закинув ногу на ногу, и продолжил пристально смотреть на заключенную:

– Вы молчите, молчите, я пока подожду. У меня времени много, а вот у вас сил почти уже нет. Кто первый сдастся? Уверен, вы! Может, расскажете, что вам известно о смерти вашего мужа? Что за тайна связана с дорогим кольцом на вашем изящном пальчике и почему на вас напали? Расскажете?

Но госпожа Бао лишь стиснула зубы еще сильнее, не произнеся ни слова. Ее молчание начало раздражать Юнь Шэнли. Боль и напряжение постепенно сломают ее, и он был уверен в этом, но сколько ему еще нужно ждать этого момента?

Минуты казались вечностью. С затекшими руками, страшно ноющими мышцами спины и онемевшей верхней частью тела, она наконец прошептала сквозь стиснутые зубы:

– Я… ничего не знаю… – Боль казалась невыносимой.

Юнь Шэнли разочарованно встал и подошел ближе к госпоже Бао. Его лицо было едва-едва освещено тусклым светом факела:

– Еще одна ложь, и вы останетесь здесь до рассвета.

Она задрожала, и ее взгляд потерял прежнюю уверенность. Бао Чуянь осознавала, что каждая секунда, проведенная в этой камере, каждое мгновение, прожитое под этим хищным взглядом, приближали ее к тому моменту, когда ее тайны больше не будут принадлежать ей.

– Пожалуйста, – прохрипела она, чувствуя, что ее тело больше не выдерживает. – Я… Я расскажу, я все расскажу, пожалуйста…

Она выглядела совсем ослабевшей, жалкой и сломленной, умоляя о пощаде. Юнь Шэнли понял, что теперь-то она готова говорить.

Осознание собственного проступка давило на Бао Чуянь с необычайной тяжестью: раньше она думала, что испытала все возможные разочарования и перенесла самые страшные муки, но только сейчас в полной мере поняла, что именно натворила. Впрочем, жена Бао Муяна знала: даже если бы она смогла повернуть время вспять, то поступила бы так же. Казнь или ссылка – все кажется лучше, нежели бесконечные годы в оковах брака с нелюбимым человеком.

– С мужем мы прожили вместе больше шести лет, – начала Бао Чуянь. Ее голос звучал хрипло и с горечью, но не от сожалений об убитом муже. Она жалела только себя. – Нас женили по воле наших родителей. Они были друзьями, и никто не подумал спросить моего согласия. Бао Муян любил меня, это я знала. Но я… Я никогда не любила его! В моем сердце была лишь пустота, которую он так и не смог заполнить, как бы ни старался. Я родила ему двоих прекрасных детей, но даже они не смогли привить мне хоть каплю любви к нему.

Она закрыла глаза, вспоминая совместно прожитые годы, что были полны лишь страданий и разочарований. В их браке не было ни страсти, ни радости. Только работа, долги и постоянная борьба за выживание.

Мыслями она перенеслась на несколько лет назад, в зимний вечер, когда голод и болезни поразили Цзиньчэн. Бао Муян, несмотря на холод и дикую усталость, просидел у замерзшей реки несколько часов, чтобы поймать рыбу для семьи. Еды не хватало, и это был единственный способ прокормить родных.

Но Бао Чуянь не хотела такой жизни. Она не хотела голодать, жить на занятые у соседей деньги и терпеть насмешки.

Дверь скрипнула. В дом зашел Бао Муян: красные от холода руки, посиневшие губы, но на лице – все та же мягкая улыбка, которую он всегда хранил ради нее одной.

– Жена, я дома! – сказал он с гордостью. – Такой крупный улов у нас сегодня. Позови детей, только пусть не пугаются рыбьих голов! – Он закашлялся, но не обратил на это никакого внимания и продолжил довольно улыбаться.

Вместо радости или благодарности Бао Чуянь почувствовала, как внутри нее закипает гнев, поднимаясь откуда-то из самых глубин ее души. Она крепко сжала руки в кулаки и, не имея больше сил сдерживаться, выкрикнула:

– Я ненавижу тебя!

Бао Муян на мгновение замер, но не отшатнулся и не показал своих истинных эмоций. Эти слова, хоть и причиняли боль, были ему уже знакомы. Он слишком часто слышал их от жены и, несмотря на это, по-прежнему любил ее, продолжая надеяться, что однажды она изменит свое мнение.

– Почему я должна так жить?! – воскликнула она, тяжело дыша от негодования. – Я достойна лучшего! Почему судьба свела меня именно с тобой?!

С этими словами она вырвала ведро с рыбой из его рук, бросилась к окну, распахнула его, впуская в дом ледяной ветер, и вышвырнула рыбу в сугробы на улице.

Бао Муян сглотнул, чувствуя, как горький комок подступает к горлу. Он мог бы возразить, но не стал – понимал, что тут никакие слова не помогут. Вместо этого только сказал тихо-тихо:

– Ничего, ничего, сейчас все соберем…

Он тяжело вздохнул и не раздумывая вышел обратно на мороз, чтобы подобрать рыбу. Его пальцы окончательно онемели от холода, но он терпеливо наклонялся за каждой рыбиной, будто совсем не замечая осуждения и ненависти в глазах жены.

– Каждый человек в этом мире страдает, – прошептал он, выпрямляясь с очередной рыбой в руках. – Но мы с тобой могли бы преодолеть эти страдания вместе.

– Я не хочу этого, – отрезала она, холодно глядя в сторону. – Ты любишь страдания. А я нет. И тебя не люблю! Не люблю!

Возвращаясь в настоящее время, которое она коротала в тюремной камере, Бао Чуянь лишь покачала головой.

– Во всем виноват только Бао Муян! – прошипела она, не глядя на Юнь Шэнли.

Тот молча слушал ее исповедь, прежде чем решился нарушить воцарившуюся после ее слов тишину:

– Госпожа, во всем виноваты лишь ваши неуемные желания. Вы хотели быть женой богатого и могущественного, женой императора, а были женой просто хорошего человека. Того, кто делал все что мог ради вас и своей любви к вам.

Она взглянула на него, но в ее глазах не было никаких эмоций, только пустота.

– Каждый рождается со своей судьбой, – продолжил Юнь Шэнли. – Кто-то родился в достатке и не ведает, что такое голод, другие же с детства знают цену каждой рисинке в своей миске. Но все – и богачи, и бедняки – познают горечь и печаль, какой бы ни была их жизнь. Судьбу не изменить, но можно встретить ее испытания с достоинством.

Она едва слышно прошептала:

– Наверное, вы правы, глава… Просто мне… Не повезло.

Юнь Шэнли раздраженно вздохнул, прерывая ее размышления.

– Ваша судьба, возможно, и незавидна, но мы с вами здесь по другой причине, – сказал он, небрежно поправляя рукава своего одеяния. – Вы причастны к смерти вашего мужа и понесете за это наказание. А теперь расскажите все с самого начала.

Бао Чуянь оторвала взгляд от каменного пола, и ее лицо стало белее прежнего. Она понимала, что ей теперь уже нечего скрывать.

Юнь Шэнли еще предстояло поймать других преступников, которые играли главные роли в этой кровавой постановке.

– Это кольцо… – прошептала она, взгляд ее затуманился, и на миг показалось, что она потерялась в воспоминаниях. – Его подарил мне… Шэнь Уюй.

Юнь Шэнли нахмурился, когда услышал имя Шэнь Уюя, одного из друзей Бао Муяна. Мотивы госпожи Бао теперь стали намного яснее, и глава Ведомства наказаний увидел полную картину: алчность и тайная связь с Уюем затянули ее в сети преступления.

– Почему? – холодно спросил он, не спуская с нее взгляда. – Почему друг вашего мужа дарит вам столь дорогое украшение? Разве оно не куплено на наследство мужа?

Госпожа Бао зажмурилась:

– Нет. Я… Не сразу поняла, что за чувства возникли между нами. Шэнь Уюй и раньше проявлял ко мне внимание, когда мы с мужем еще не были вместе, но из-за родителей мне пришлось отбросить все мысли о нем и притвориться, что мы не знакомы. Шэнь Уюй был рядом, когда Бао Муян отстранялся, когда он… Когда он возвращался домой поздно и уделял мне все меньше внимания. Мы с Шэнь Уюем стали близки. Он приходил, помогал мне с делами по дому, приводил детей с прогулки… Однажды он появился с этим кольцом и сказал, что оно должно принадлежать женщине, достойной уважения и любви.

Слезы медленно потекли по ее щекам, и она вздрагивала от каждого своего слова, понимая, что сейчас обнажает самые сокровенные тайны перед Юнь Шэнли. Перед своим палачом.

– Я… Носила его, даже когда рядом был мой муж. Оно стало для меня символом поддержки и заботы, которых мне так не хватало, – едва слышно произнесла она, стараясь не встречаться взглядом с Юнь Шэнли. – Но Бао Муян заметил кольцо. Он знал, что я никогда не смогла бы позволить себе такую вещь. И он начал подозревать.

Юнь Шэнли вскинул брови. Однако в его глазах мелькнуло понимание. Он знал, что ревность может толкнуть на крайние меры, особенно когда дело касается близких людей и тайн, которые они скрывают.

– И что произошло дальше? – спросил он, уже предвидя ответ.

– Бао Муян… стал угрожать мне. Он сказал, что если узнает имя того, кого я люблю, то убьет и меня, и моего любовника, и я… Я испугалась. Но Шэнь Уюй уверил меня, что позаботится о нас. Он сказал, что у него есть связи, люди, которые могут нам помочь, если вдруг Бао Муян начнет действовать. А еще были деньги Бао Муяна…

– Наследство его отца? Вы убили его из-за наследства, не так ли?

Госпожа Бао снова вздрогнула, понимая, что теперь ее жизнь больше не принадлежит ей одной, потому что свидетель в лице Юнь Шэнли знал все, что она так долго хранила в сердце. Она замолчала, чувствуя, как исчезает последняя надежда. Ей больше не жить.

– Бао Муяна воспитывал не родной отец. Изначально его мать была наложницей у богатого господина, но тот выгнал ее вместе с ребенком. Спустя годы, постарев, родной отец резко вспомнил о своем первом сыне и перед смертью завещал ему все свои документы на землю, поместье и деньги. Казалось, случилось то, чего я так долго хотела. Поместье, деньги, земли… Но он все испортил! Он не захотел отдать часть денег мне, а отложил все нашим детям. Чтобы они жили лучше. Зачем думать о будущем, если деньги нужны сейчас?! Он просто хотел и дальше жить в нищете! Привык! Но я хотела все изменить!

Вот оно что… Получается, в этом деле было замешано все. Денежная выгода, жажда наживы, запретная любовь и, как ни странно, крайне опасный орден убийц. Юнь Шэнли нашел золото там, где его быть не должно. Его не слишком волновали чужие переживания, но, чтобы докопаться до сути, ему необходимо было хоть немного разобраться в чужих действиях и мыслях.

– И ради любовника… Ради своих корыстных желаний вы пошли на убийство? Вы предали мужа, связались с убийцами и позволили человеку умереть на глазах у всех, будто животному?

– Я его не убивала!

– Яд ему подсыпал либо кто-то из его друзей, либо же хозяин постоялого двора. Это, по-вашему, сделал последний?

– Возможно…

Бао Чуянь ответила уклончиво, все еще не желая открывать правду.

– Вы же только что признались, что напрямую связаны с убийством, но теперь пытаетесь это отрицать? Хотите сказать, что ваш сообщник – это владелец постоялого двора? Как с вами непросто…

Юнь Шэнли встал и позвал человека, находившегося все это время за пределами камеры:

– Большой Мо, заходи!

Внутрь сразу вошел огромный мужчина ростом почти в две третьих чжана[10] и уставился на Бао Чуянь, как на свою добычу. Это был наемник из соседнего государства, и работал он в Ведомстве опытным мастером допросов. Мужчина славился тем, что никто не мог закрыть рот, когда он проводил допрос. Буквально. Он ставил специальное железное оборудование, которое не давало человеку закрыть рот. И этот инструмент мог находиться во рту человека несколько часов.

– Госпожа Бао, если вы продолжите морочить мне голову, я буду вынужден оставить вас на минутку с Большим Мо. Но, боюсь, когда я вернусь назад, вы уже не сможете говорить. Мне, конечно, это не нужно. Вам – тем более. Вас устраивает такой расклад? Будет лучше, если вы расскажете о том, кто вам помогал. Я думаю, мы сможем договориться.

Конечно, Юнь Шэнли вовсе не собирался с ней торговаться, но если дать хоть крупицу надежды на то, что все ее грехи будут прощены, она мигом выдаст всех помощников и расскажет, что они натворили.

Госпожа Бао молчала.

– Я вас понял. – Юнь Шэнли с тяжелым вздохом развернулся по направлению к выходу. – Большой Мо, ты можешь приступать. Только постарайся сделать так, чтобы к моему возвращению она еще была жива.

Бао Чуянь, державшаяся из последних сил, поняла, что больше не выдержит новых истязаний, тем более от опытного головореза, и отчаянно замотала головой:

– Нет! Нет! Я расскажу, я все расскажу!

Юнь Шэнли победно улыбнулся, пожиная плоды своего труда.

– Вот и славно! – подытожил он, даже не стараясь скрыть своего ликования. – А теперь, если вы не против, прошу, скажите нам, как вы связаны с Орденом Полуночников и кем был тот человек в черном?

Глава 6

По утрам несметные толпы людей собирались на узких улицах, где раскинулся главный рынок. Здесь при должном усилии можно было найти все, начиная от свежих овощей или мяса и заканчивая роскошными тканями и драгоценностями. Продавцы кричали, стараясь привлечь внимание прохожих, а покупатели торговались, пытаясь забрать приглянувшуюся вещь по самой низкой цене.

Яо Линь, мерно обмахиваясь новым веером, уверенно шагал сквозь суетливую толпу, а за ним неловко плелся Сяо Ши с целой грудой покупок, оттягивавших своей тяжестью руки.

Слуга, задумавшись, припомнил интересный разговор, случившийся во время первого визита чиновников из Ведомства наказаний, и его охватило любопытство. Сяо Ши ускорил шаг и догнал хозяина, чтобы задать ему вопрос:

– Господин, а вам разве не стало обидно, когда эти тупицы сравнили вас с барышней? – Сяо Ши был простым человеком и говорил первое, что придет в голову, поэтому часто его уточнения звучали… довольно прямолинейно.

Яо Линь не придал особого значения чужим словам и вспомнил совсем недавнее происшествие на постоялом дворе. Его красивое лицо озарила очаровательная улыбка:

– Сяо Ши, если бы на каждого, кто мной не доволен, я тратил свое время, то моих сил бы просто ни на что не осталось.

Сяо Ши в ответ протянул задумчивое «О», видимо вновь восхищаясь проницательностью господина. Яо Линь всегда казался ему таким умным!

– Кстати, напиши дагэ[11] и узнай, когда он приедет. Мне надо с ним обсудить… одно дело.

Сяо Ши попытался поклониться, но куча покупок в руках не дали этого сделать.

– Понял, господин, все будет сделано!

Яо Линь хотел сказать что-то еще, но вдруг заметил в конце улицы высокую фигуру мужчины в чиновничьих одеждах, что выделялась среди толпы и неизбежно привлекала взгляды проходящих мимо людей. Увидев этого человека один раз, не забудешь его никогда. Увы, Яо Линь думал о нем не в самом положительном ключе.

Яо Линь молился, чтобы их встреча сейчас оказалась простым и нелепым совпадением и ему не пришлось бы снова общаться с главой Ведомства наказаний. Но его надежды разбились, как и испарилось его хорошее настроение от простой безмятежной прогулки, когда Юнь Шэнли повернулся и уверенно зашагал в их с Сяо Ши сторону по оживленным улочкам.

Когда они поравнялись, Юнь Шэнли вдруг остановил Яо Линя коротким и чуть требовательным:

– Господин Яо, погодите.

Яо Линь, все еще смотревший куда-то вперед, даже не удостоил подошедшего взглядом:

– Господин Юнь, вам не кажется, что мы с вами слишком уж часто пересекаемся? Это так печалит.

Юнь Шэнли скрестил руки и перевел взгляд на небо, будто любуясь утренним солнцем:

– Давай перейдем на «ты». Я не настолько старый, чтобы проявлять ко мне уважение.

Яо Линь слегка повернул голову, усмехнувшись:

– То есть я могу проявлять неуважение к самому главе Ведомства?

Юнь Шэнли посмотрел на хозяина постоялого двора так, будто сказанное им было и так очевидно:

– Ты уже это делаешь, господин Яо.

Сяо Ши, стоящий позади Яо Линя, уже весь кипел от злости от одного только вида главы Ведомства наказаний, но он не смел ругаться со столь высокопоставленным лицом ради сохранения репутации своего хозяина. А ведь этот Юнь Шэнли уже несколько раз унизил Яо Линя! Пытался поставить себя выше, еще раз похвалиться своим завидным положением главы и даже косвенно обвинял в убийстве!

Юнь Шэнли, кажется, не заметил ничего необычного и продолжил:

– Можешь называть меня гэгэ, я ведь старше тебя, не так ли?

Яо Линь до скрежета сжал зубы, но его лицо все еще оставалось спокойным. Он полностью развернулся к главе Ведомства наказаний и в наигранном смущении прикрыл рот веером:

– Как же я могу? Господин Юнь – сын самого верховного цензора, что следит за порядком в нашем городе и обладает огромной властью. За такое фамильярное обращение к столь уважаемому человеку, как вы, я запросто могу схлопотать себе место в тюремной камере.

Упоминание отца и его высокого положения в обществе всегда приводило Юнь Шэнли в ярость. Даже несмотря на то, что семья нынешнего главы Ведомства была влиятельна и богата, он всего добивался своими силами. Но клеймо богатенького ребенка, которому все доставалось без труда, намертво приклеилось к Юнь Шэнли.

– Почему ты так ко мне относишься? Я же ни в чем тебя теперь не обвиняю. Или произведенное мною впечатление было не слишком хорошим?

Яо Линь подумал, что этот человек сумасшедший. Он словно собака, приставшая к хозяину и считающая, что с ней играют, когда на деле ее ругали.

– Нет, вы мне просто безразличны, и скажите спасибо, что это так.

Юнь Шэнли будто и не услышал его:

– А, я понял. Ты испугался меня! Не бойся, я почти всегда спокоен. Но все-таки меня лучше не злить, если жизнь мила. А то мало ли что плохого может произойти…

Яо Линь от потрясения – сколько же самолюбия было в этом юнце! – даже замешкался, но все же вежливо поинтересовался:

– А что может произойти? Вы станете кровожадным демоном? Кажется, вы и сейчас мало чем от него отличаетесь…

Юнь Шэнли прищурил глаза и уклончиво ответил:

– Почти… Иногда я бываю хуже демона. – Он склонил голову набок и пристально посмотрел на Яо Линя. – Ну так что? Ты же испугался, я прав?

Яо Линь не хотел продолжать разговор и, не попрощавшись, резко направился в сторону выхода с рынка. Сяо Ши бросил на Юнь Шэнли презрительный взгляд, после чего последовал за господином.

Яо Линь шел по улицам, неспешно возвращаясь к себе на постоялый двор. В шагах, во взгляде, направленном вперед, в движениях веера – во всем прослеживалась усталость, которая навалилась на него в последние дни. Это убийство… не очень хорошо отразилось на его репутации. Много лишних проверок, осуждение со стороны посетителей… Так еще и снова появился этот Юнь Шэнли, лишь добавляя поводов для новой головной боли. Подойдя к деревянным воротам, Яо Линь остановился, на мгновение всмотрелся в уже давно знакомые очертания здания. Его «Белый Журавль». Едва заметно вздохнув, он шагнул внутрь.

Днем на постоялом дворе было спокойно: лишь редкие посетители и остановившиеся на ночь гости склонились над своими обедами, ведя тихие разговоры и не нарушая умиротворяющей тишины. В освещенном солнцем зале витал слабый аромат свежей горячей еды, смешанный с легким запахом старого дерева и свежезаваренного чая. Массивные резные стулья с потертыми подушками, низкие столики с чайниками и чашками, свитки с каллиграфией на стенах – все это придавало постоялому двору Яо Линя ощущение уюта и чего-то душевного, теплого, что не раз отмечали его гости.

Мужчина провел рукой по краю стойки, на которой лежали несколько свитков с заказами и записи о гостях. Привычные мелочи – аккуратно сложенные тряпочки, тихое шуршание готовящейся на кухне еды и фарфоровые чашки на подносах – успокаивали его. Он знал, что вечером здесь будет совсем другая атмосфера – шум оживленных голосов заполнит зал наравне со звоном тарелок и бокалов, а от гостей не будет отбоя. Однако сейчас Яо Линь просто огляделся вокруг, смакуя легкое умиротворение и даже наслаждение, вызванное тишиной и теплом постоялого двора.