Читать онлайн Мэнерик. Проклятие северных богов
Часть I История одного народа
Вам когда-нибудь хотелось
узнать, отчего люди сходят с ума?
– Кустээхэй, Кустээхэй1, – пожилая женщина догнала высокого статного мужчину, возглавлявшего переход их племени на новое место обитания. – Аны бу тыаҕа төһө сылдьыахха сөбүй? Сылайбыппыт… Биһиги элбэх күн устата барабыт… Оҕолорбутун харыстаа…2
Кюстэкей остановился и оглянулся назад. В свете факелов на него смотрели грязные заплаканные лица маленьких дикарей и держащих их за руки или на руках матерей. Череда этих лиц была бесконечной и терялась где-то в темноте. Тут и там мелькал свет факелов, отмечая в каких местах идут главы семей. Он устало закрыл глаза…
Вот уже много недель прошло, как они бежали с насиженных мест на прекрасной реке Ингода. Их род обосновался там много веков назад, но пришли люди с другой стороны улуу күөл3. Они сожгли все балаҕаннар4в их деревне. Кюстэкей едва успел увести детей и женщин. Он был последним шаманом их рода, и на его плечах лежала ответственность за их жизни.
По пути, вдоль реки Ингод, они встретили других беженцев, среди которых оказалось несколько десятков мужчин. С тех пор они идут вверх по течению, останавливаясь только для того, чтобы поспать немного и перекусить. Ингод уже давно влилась в другую реку, названия которой никто не знал. Кругом были горы, покрытые густым непроходимым лесом. Несмотря на то, что наступила ранняя весна, здесь повсюду лежал снег, что значительно затрудняло движение.
– Билигин тохтуур сатаммат. Манна кутталлаах, бу тыаҕа туох буолуон сөбүн билбэппит.5
– Кустээхэй, оҕолор хайдаҕый? Күүстэрэ адьас хаалсыбатылар…6– женщина взяла его за большую руку и с надеждой заглянула ему в глаза.
– Билигин хараҥа, тохтуур сатаммат,7– Кюстэкей сбросил руку матери, развернулся и продолжил идти вдоль берега.
С горы раздался рев дикого медведя. Мужчина обернулся и посмотрел на испуганных сородичей.
– Биһиги тохтуо суохтаахпыт,8– громко повторил он и отвернулся. Ему самому было страшно, но он не мог показать этого. Люди верили ему, доверили свои жизни. Он должен привести их в безопасное место, где они смогут начать новую жизнь.
Их путь лежал на северо-восток, в холодные неизвестные края. Требовалось уйти как можно дальше от злых людей. Неизвестно, смогут ли они там выжить и найдут ли пропитание, но другого пути не было.
На рассвете они остановились, нужно было сделать передышку. Мать права: у них больше нет сил, рыба давно закончилась, нужно добыть мяса. Несколько мужчин отправились на охоту вместе с Кюстэкей, остальные остались охранять лагерь и разводить костры.
Мужчины разошлись в лесу по двое. А когда солнце поднялось высоко, встретились в обозначенном месте. Набралось десятка два различной птицы и с дюжину зайцев. Повеселевшие, люди двинулись к стоянке.
Медвежий рев прозвучал со стороны реки также неожиданно, как и ночью.
– Куотуохха!9– Кюстэкей сорвался с места, в его голосе звучала тревога.
Рёв повторился. Приближаясь к лагерю, мужчины услышали крики женщин и детский плач. На берегу они увидели толпу собравшихся. Протиснувшись в середину, Кюстэкей увидел тело одного из мужчин и медвежью тушу.
– Кини албан аатыран тустубута, – мать подошла и встала рядом. – Билигин биһиэхэ аҕыйах хонукка эт баар.10
– Табаны ордоробун,11– мужчина угрюмо посмотрел на своих соплеменников и подал знак приступить к погребению.
Тело унесли в лес, завернули в ткань и повесили на дерево, согласно их древнему обычаю, чтобы душа погибшего по воздуху добралась в иной мир.
– Сиэри- туому ыытыахтааххын, – Кюстэкей отвернулся от матери, но она была упряма и встала перед ним, уперев руки в бока. – Манна барыта атын. Эн таҥаралары кытта кэпсэтиэхтээххин, норуоккун көмүскүөхтээххин.12
– Ай, хаал!13– мужчина сел на большой камень и уставился на замерзшую реку.
– Эһэҥ ити курдук хаалыа суоҕа этэ, кини аҕа көлүөнэ көмүскэлигэр турбута,14– эту женщину было не унять. Ещё чуть-чуть и Кюстэкей мог взорваться.
– Эһэм эргэ ойуун этэ. Бэлэҕи ылыахпын баҕарбата,15– мужчина помрачнел ещё больше. – Онон туох да тахсыа суоҕа,16– он глубоко вздохнул.
– Сатаабатах буоллаххына хантан билэҕин? – мать погладила его по голове. – Дьылҕаттан барыаҥ суоҕа.17
– Боруобалаатым! – Кюстэкей вскочил, раздосадованно пнул камень и повторил срывающимся голосом. – Боруобалаатым…18
Несколько человек повернулись на их крики, лица были встревожены.
– Шшш… Чуумпу, чуумпу уол,19, – женщина тянула его за руку, предлагая вернуться на место.
– Биһиги улууспутугар охтубуттарын кытта кэпсэтэ сатаабытым. Ол эрээри тыын миигин истибэт…20
– Туох буолбутун дьылҕата билиннэ. Таҥаралар биһиги дьылҕабытын быһаарар,21– старуха повернулась к племени и подняла правую руку вверх, призывая всех к тишине.
Люди притихли. Даже те, кто разделывал тушу медведя, застыли в ожидании.
– Бүгүн киэһэ уолум тыыны кытта кэпсэтиэҕэ. Кини биһиги норуоппутун бу сиргэ көмүскүүргэ көрдөстө.22
Все одобрительно закивали и довольные продолжили работу. Нужно было приготовить ужин и подсушить мясо, чтобы оно не испортилось.
Кюстэкей был очень недоволен действиями матери. Оставаться здесь на ночь и провести камлание, когда в любой момент могли напасть дикие звери – это была опасная затея. Но назад не повернуть – люди смотрели на него с надеждой. Он не мог их подвести.
После ужина, уже в сумерках, мужчины вооружились длинными острыми пиками, ножами и заняли посты вокруг стоянки. Молодой шаман готовился к камланию. К сожалению, он ничего не мог принести в жертву богам, поэтому не знал, какой будет цена за их безопасное существование. Подготовка заняла много времени, ведь ему непривычна была эта роль. Кюстэкей не верил в успех…
С первыми лучами солнца он взял в руки угли из затухающего костра, сел лицом на восток и запел. Кюстэкей пел и рисовал на лице остывающим углём какие-то знаки. На коже оставались красные полосы, но он не чувствовал боли, ведь душа его сейчас была не с ним. Она ушла к духам.
В это время с северной стороны в небе появилось слабое белое свечение, постепенно разливающееся зеленоватым светом – показалась Аврора23.
Когда солнце выкатилось полностью и начало пригревать землю, шаман открыл глаза. Прошло чуть больше часа, но он был настолько разбит, что упал наземь без сил. Духи назвали свою цену за их безопасность на этой холодной, но богатой земле. Они написали об этом на его лице красными полосами.
«Покуда живёт человек на этой земле и довольствуется тем, что есть, не беря лишнего, он может быть спокоен. Но если человек вскроет землю или убьёт животное из жадности, он лишится разума.»
– Биһиги өйдөөх хаалыахпытыгар диэри, таҥара биһигини көмүскүөҕэ,24– сказал Кюстэкей своему народу, когда силы вернулись к нему.
Люди обрадовались: теперь жизнь наладится, страх отступит, они смогут жить спокойно и растить своих детей. Проходя дальше на Север, некоторые семьи оставались на том или ином месте, образуя на берегу небольшие улусы.
Никто не знал, чем на самом деле обернётся им эта жертва…
– С тех пор прошло больше пятисот лет, но многие до сих пор верят этой легенде, – невысокий широкоплечий мужчина, Бэргэн, потрепал макушку своей дочери и подмигнул.
– Почему? – непоседливая Сардаана вытянула губы трубочкой и лукаво посмотрела своими карими глазками на отца.
– Наверное, потому что нас до сих пор не съел медведь! – засмеялся Бэргэн и укутал девочку в оленью шкуру. – Спи, мой цветочек, время легенд и сказок закончилось.
Он аккуратно встал с лавки и погасил свечу. Да, время легенд закончилось, вот только с их уходом на его народ навалились беды.
Всё началось с приходом европейцев в северные земли несколько веков назад. После гонений с берегов Великого озера25якутам пришлось перекочевать через яблоневый хребет вдоль рек на север материка. Спустя некоторое время, подвергшись повторному притеснению, якуты ушли ещё дальше, осваивая непроходимые леса и болотные топи.
С тех пор прошло много лет… Его предки долго не могли смириться с вторжением и жаждой географических открытий русских, долго боролись и отстаивали свои земли. Но в конце концов смирились с их приходом и даже начали подражать им: пытались говорить по-русски, двигаться как приезжие и научились пить водку.
В их околотке, в районе Средне-Колымска водку теперь пили практически все. Но в конце зимы – начале весны её было практически не достать. Обозы с купцами давно уехали, а перекупы продавали втридорога.
За это время жители окрестных улусов накопили достаточно шкурок для будущего обмена, который ожидался в конце марта. Запасы рыбы уже давно закончились, поэтому приходилось ходить на охоту, чтобы хоть как-то прокормиться.
Бэргэн задумчиво сидел около очага. Вот и его запасы подходят к концу, чем кормить семью – неизвестно… Кони живут на подножном корму, а вот собака помрёт со дня на день голодной смертью… Каждый год повторяется одно и тоже.
Почти десять месяцев в году край скован холодом. Близ Средне-Колымска река вскрывается в середине мая, а становится в середине сентября. Из-за жестоких холодов почва промерзает глубже, чем на сто саженей26.
Вечная мерзлота не даёт углубляться корням деревьев, они стелются почти по поверхности земли. Жестокие осенние и весенние ветры вырывают деревья с корнями и делают тайгу непролазной. Жестокие холода делают немыслимой какую бы то ни было культуру растений.
Суровая природа не избаловала местного жителя: он довольствуется очень малым в пище и не прихотлив в выборе её; он привык стынуть на трескучем морозе; ему нипочём бродить по колено в холодных осенних водах реки Колымы, чтобы только добыть из неё несколько рыб; жилище его мрачно и темно, часто походит на нищенскую нору, в которой приютилась нужда27…
Здесь «жизнь есть лишь горестное борение со всеми ужасами холода и голода, с недостатком первых самых обыкновенных потребностей и наслаждений»28.
«Если человек рад простой похлебке из сосновой заболони, ему никакие беды не страшны», – повторил Бэргэн про себя известную в народе поговорку и незаметно уснул.
Весна с божьей помощью была пережита, приближалось лето. В конце мая Колыма наконец-то тронулась, льдины быстро понеслись по реке.
– Отец, – Сардаана забежала в юрту и бросилась обнимать отца, – отец! Колыма пошла! Наконец-то! Когда пойдём рыбачить?
– Стой на месте, егоза! – Бэргэн пытался успокоить девочку, но не мог сдержать улыбку и посадил дочку на колени. – Подожди, немного… Вода должна немного уйти, иначе нас с тобой унесёт вместе с рыбой. А пока нужно подготовиться…
Сардаана поцеловала отца в щеку и убежала на улицу. Это была девочка небольшого роста, черноволосая и раскосая, как и все в её роду. Ей было всего пять лет, по крайней мере так говорила мама. Но она уже столько знала и умела, что казалась себе очень взрослой. Она помогала маме, но больше всего ей нравилось проводить время с отцом.
Их семья жила не богато. Мать занималась домом, а отец – поисками пропитания. С начала июня и до конца августа, пока река давала возможность кормиться, он ловил рыбу вместе с другими жителями их небольшого улуса.
Сейчас пришло время готовиться к неводьбе: снаряжать карбасы29, сшитые тальником, ладить сети и невода. На неводьбе забываются в один день все невзгоды зимы: люди сыты, собаки сыты. Люди необыкновенно преображаются. Круглые сутки над пустынной рекой раздаются смех, шутки и песни. Неводят круглыми сутками без устали.
Сардаана любила это веселое беззаботное время, которое пролетало так быстро. Несмотря на свой юный возраст, она тянула невод вместе с отцом, следила за костром на берегу, сменяя взрослых, помогала чистить и готовить нельму – самую вкусную рыбу в мире.
Спустя пару недель, в начале июня, когда Колыма немного поутихла, жители улуса загрузились в карбасы и поплыли вверх по течению реки до островов. В юртах никого и ничего не осталось: некому было промышлять воровством, да и брать нечего – весь скарб с собой забрали.
Неводьба началась хорошо, работы было много. Но сначала все решили наесться как следует после голодной весны. Спустя пару недель на берегу реки лежала уже громадная куча рыбы: толстобрюхие чиры, красноглазые пелядки, узкоголовые щуки. Женщины отрезали рыбам головы и хвосты и снимали с костей мясо, которое потом вялилось на солнце и дымилось над костром. С чира получалась таким образом юкала, с пеляди – хачаик, а с щуки – кичимас. В отдельном котелке лежали потроха. Дети жарили потроха в черпаках на костре. Кругом стояли дымокуры от комаров, которые нещадно грызли людей.
К Ильину дню на заимках начали зажигать плошки с рыбьим жиром. Солнце начинало садиться раньше, но улов становился всё богаче и богаче. Из-за недостатка соли рыба уже начинала киснуть, поэтому большую её часть пустили на юколу30.
К середине августа приехали гости и весь вечер около костра лилась водка. Уже будучи на веселе, один из приезжих сказал как бы между прочим:
– Несколько дней назад в горах нашли «блестящую речку» …
– «Блестящую речку»? Далеко отсюда? – Бэргэн приподнялся на траве. До этого момента он старался не прислушиваться к разговорам, а просто наслаждался отдыхом. Дочь и жена уже давно спали, а он думал о предстоящей зиме. Лето подходило к концу, скоро нужно будет возвращаться в улус.
– Двести верст31по летней дороге, – приезжий хитро улыбался. – Только вот опасно туда идти, многие не возвращаются…
Бэргэн знал об этом. Много лет он уже он слышал про «блестящие речки». Да, многие не возвращаются оттуда, но те, кто находит их, возвращаются очень богатыми. Ещё несколько десятков лет назад никто и не слышал про такие речки, но с недавних пор стали находить люди золото в воде. Эти речки в народе стали называть «блестящими».
Бэргэну надоела однообразие, хотелось жить как купцы: чтобы рыба была солёная, а не кислая, да дочка в соболях ходила. Хотелось лучшей жизни, а не этой беспросветной тьмы. Хотелось уехать отсюда далеко-далеко, в Россию…
После возвращения в улус Бэргэн решился. Как-то вечером он подсел к очагу рядом с женой, Мичийэ.
– Жена, Мичийэ моя дорогая, нам нужно поговорить.
– О чем, дорогой мой Бэргэн? – она была немного удивлена, поскольку муж редко разговаривал с ней. В основном он общался с дочкой и с соседями.
– Жена, я принял важное решение. Недалеко отсюда нашли «блестящую речку», и я должен туда поехать, – Бэргэн выглядел серьёзно, и Мичийэ испугалась.
– А как же мы с дочкой? Вдруг ты не вернёшься? – по её побледневшим щекам заструились слёзы. Она прижалась к своему мужу, сотрясаясь в беззвучном рыдании. Девушка знала, что просто так он ничего не говорит и, если что-то решил – назад не отступит.
– Найдёшь себе другого мужа. Но не раньше, чем через год моего отсутствия, хорошо? – хоть ему это совсем не нравилось, но Бэргэн прекрасно понимал, что женщине с ребёнком не выжить в их тяжёлых условиях.
Отношение якутов к неверности было безразличное, но у них с Мичийэ была особая семья, они любили друг друга с детства и много лет были вместе. Бэргэн, в отличии от других мужчин их улуса, практически не употреблял водку и считал её худшим злом. Когда-то мать говорила ему, что в его жилах течёт кровь великого шамана, который спас племя их предков от опасностей этого сурового края. И Бэргэн не сомневался в правдивости её слов. Поэтому он верил, что у него должно всё получится, и «блестящая речка» покорится ему.
– Я буду ждать тебя, мойлюбимый Бэргэн, – жена нежно прижалась к мужу и эту ночь они провели в объятиях друг друга.
Спустя два дня Бэргэн отправился в путь, а с ним ещё несколько человек из их улуса. А у Сардааны началась новая трудная жизнь – жизнь без отца…
Прошла осень, а за ней зима. От Бэргэна не было вестей. Пока оставалась рыба и юкола – недостатка еды не было. Но ближе к весне началось голодное время, когда на обед шла даже собачья еда (рыбьи потроха, кости и прочая полусгнившая мерзость). В это голодное время в юрты тяжело было заходить, одуряющий запах гнилой рыбы захватывал дыхание и вызывал дурноту. На смену рыбным кишкам приходила похлёбка из заболони, которую добывали в лесу в июне. Но одной похлёбкой сыт не будешь, пришла пора идти на охоту.
Сардаана обычно ходила в лес с отцом, но в этот раз труд добытчицы лёг на плечи Мичийэ. Женщина с дочкой собрали нехитрый обед, взяли лук, самодельные капканы, оделись как можно теплее и отправились в лесную чащу с первыми лучами рассвета.
– Мамочка, а долго мы ещё будем ходить? – девочка испуганно озиралась по сторонам.
Уже много часов они ходили по бесконечному лесу, но всё напрасно. Капканы они поставили, но луком воспользоваться так и не смогли: хитрое искусство никак не давалось им в руки: оноолоох сон32не давала возможности резко принять удобную позицию, да и меховые варежки тоже не оставили шансов. Ко всему прочему горе-охотницы ещё и заблудились. А день тем временем подходил к концу…
– Не бойся, моя маленькая, мы почти дома, – Мичийэ как могла успокаивала и подбадривала дочку, но на душе было неспокойно. Она вздрагивала от каждого шороха, которые, как назло, раздавались на каждом шагу…
– Мам, мне страшно…– по щекам малышки текли слёзы, а в глазах плескалось отчаяние.
Мичийэ ещё раз осмотрела деревья, пытаясь сориентироваться. Она вспоминала всё, что говорил муж, когда они гуляли по лесу ещё совсем молодые.
«Запомни любимая: наш дом на востоке, мох растёт с северной части, а солнце заходит на Западе. Юг – сторона, в которую тебе абсолютно незачем смотреть» – после этих слов муж громко смеялся, и его смех эхом разносилась по всему лесу. Сейчас она судорожно пыталась определить, в какую сторону им нужно возвращаться.
– Сардаана, Мичийээээ, – справа от них послышались крики.
– Мама, бежим! – маленькая девочка потянула мать за руку и побрела по сугробам на звук голосов. Женщина едва поспевала за ней, и через несколько минут они увидели своих соседок. Мичийэ бросилась обнимать их и благодарить, слёзы счастья и облегчения замерзали на лице, но ей было не до этого.
Придя домой, они развели огонь в очаге, немного перекусили остатками похлёбки и легли спать. Сардаана верила, что скоро приедет отец, и всё наладится. Ничего страшного, что придётся ещё несколько дней есть эту ужасную похлёбку, от которой уже начинал болеть живот. Главное, чтобы отец поскорее вернулся.
Мичийэ же никак не могла уснуть. Чёрные мысли не покидали её голову. Она настолько ужасная мать, что даже не смогла ничего поймать. Другие женщины так ловко управляются с луком, что даже соревнуются между собой. А она полностью полагалась на мужа и ничему не научилась, даже ходить по лесу и находить дорогу домой! Мало того, что все ноги порезала, так ещё и заблудиться умудрилась. Хорошо, что соседи вовремя подняли тревогу и пошли их искать… Чем теперь она будет кормить свою маленькую дочку? Ведь она не сможет найти капканы, даже если в них что-то попалось…
Утром она приняла единственно верное решение. Поднявшись с первыми лучами солнца и растопив очаг, Мичийэ пошла к соседям.
– Сосед, доброе утро, – закричала она мужчине, выходящему из соседней юрты. – Мне нужна твоя помощь!
– Что, соскучилась по мужской ласке? – хохотнул пожилой якут. – Так это я запросто!
– Да ну тебя, старый Баянай33! – женщина рассмеялась. – Лучше помоги мне лошадь завалить.
– Лошадь? Ты что с ума сошла, женщина? – якут поменялся в лице. – Ты в своём уме? Как же ты будешь без лошади?
– Ну уж хотя бы с живой дочкой буду, да сама не помру, – Мичийэ грустно опустила глаза. – Да ты не переживай, возьмёшь себе одну ляжку, заболонь разбавишь…
Сосед завалил лошадь и забрал стегно себе, у него пятеро ртов растущих, конинка-то в самый раз пришлась на голодную весну.
Так прошла весна и к середине июня, когда уже все собрались уплывать на неводьбу, приехал Бэргэн.
– Папа, папка вернулся! – Сардаана забежала в юрту к матери, которая готовила ненавистную похлёбку с небольшим кусочком конины.
Следом за ней зашёл Бэргэн.
– Здравствуй, жена. Вот и я, – он выглядел уставшим, похудевшим, но счастливым.
Мичийэ бросилась к нему в объятия. На этот раз её лицо заливали слёзы счастья…
С тех пор, как Бэргэн вернулся, жизнь их улуса, далёкого от города, потекла другим руслом. Он закупил несколько десятков голов коней и коров и начал вести хозяйство. Начал помогать соседям: возил из города продукты, приучал их вести хозяйство. В семье появилось ещё пятеро детей.
Сардаана росла прилежной, хозяйственной девушкой. Она во всем брала пример со своего отца, который разительно отличался от всех своих сородичей. Незаметно пролетели годы, девочка стала девушкой. Пришло время сватовства. В нескольких вёрстах от их улуса располагался княжеский наслег34. Оттуда и прибыли сваты, когда Сардаане исполнилось тринадцать.
Подъехав к юрте Бэргэна, сваты спешились и зашли внутрь, а жених остался на улице. В юрте их встретила Мичийэ и её сёстры с чоронами35кумыса в руках и берестяными бураками36со сливками.
– Хотя мы и знали, что вы везёте так много провизии, что не могли проголодаться; но узнав, что вы едете, мы не позволяли никому дотронуться до этих чоронов. Наших кобылиц держали семь чистых юношей, доили кобыл семь непорочных девочек. Мы сбирали для вас лучшую пищу. Всколебните же поверхность этих чоронов, – мать проговорила присущую обычаю фразу с широкой улыбкой.
Сваты выпили, затем, не садясь, повторили все пункты брачного договора. Количество калыма было оговорено заранее. Когда условия были приняты, вошёл жених – мальчик лет четырнадцати, ничем особо не примечательный. Его тёмные глаза ярко блестели в свете очага. Он снял с себя пояс, на котором висел нож, кремень и огниво да гамза37и подал всё это невесте, которая сидела около очага.
Сардаана заглянула в его глаза и утонула в их глубине. Она протянула руку и приняла его дар. Сватовство состоялось, брак был заключен. Гостям подали обычный обед, после которого жениха и невесту уложили в той же юрте. Этикет требовал, чтобы муж на другой день уехал и навещал жену лишь украдкой.
Отец назначил калым, уплата которого растянулась на пять лет.
– Когда мой отец выплатит весь калым, я увезу тебя далеко-далеко отсюда, – говорил парень, глядя на звёзды и прижимая к себе невесту. Его звали Эрчим, он был немногим старше своей наречённой. У него были такие же раскосые карие глаза и короткие чёрные волосы. Из-за редких встреч с водой они были жесткие как солома, но Сардаана не обращала на это внимания. Его взгляд завораживал её сердце и заставлял трепетать тело. Она чувствовала, как внутри неё рождается какое-то новое чувство и каждую встречу отдавалась любимому без остатка.
Спустя ещё несколько лет, когда калым был полностью уплачен, Эрчим приехал за ней и наследником: их маленькому сыну Сулусу исполнилось уже три года и он так походил на свою мать. Впереди их ждала свадьба и новая семейная жизнь.
По старинному обычаю, муж подъехал к опушке леса недалеко от юрты жены. А она в это время как раз пошла в лес с малышом собирать ягоды. Эрчим гикнул, подхватил жену и сына впереди себя и пустил коня в галоп.
Отец и братья жены ждали этот гик. Выскочив из юрты, заметались в тревоге, оседлали коней и помчались в погоню. Скачка продолжалась недолго, пока не началось болото. Тогда преследователи развернулись, обогнули болото и приехали в дом сватов на пир.
Барылан, отец жениха, умел принимать гостей. К свадьбе своего старшего сына он готовился основательно: ярко пылал огонь в громадном «чувале»38, на шестке громоздились огромные медные котлы с кобылятиной. Разряженные гости сидели даже в самых дальних уголках юрты. На одной из нар, напротив очага, на белой кобыльей шкуре лежал шаман. Он не сводил глаз с огня, а его жёлтое морщинистое лицо выглядело слегка болезненно. Сегодня ему предстояло провести мистерию, и он сосредоточенно готовился к ней, разговаривая с духами.
– Едут! Едут! – со двора послышались весёлые голоса, и все выбежали из юрты.
Для молодой пары была выстроена новая юрта. К ней и подъехал Эрчим со своей семьёй. Навстречу молодожёнам вышли две девочки-подростка. Они взяли коня под уздцы и помогли Сардаане с сыном спуститься. От коновязи до юрты шла дорожка из свежей травы. Молодая женщина опустила мальчика на землю и пошла, приседая два-три шага, как требовал этикет.
Двери новой юрты распахнули широко, но вход преградили двумя накрест положенными тонкими, сухими лиственничными жердями, которые придерживали две девочки. По обычаю Сардаана разломала жерди грудью, подобрала сухие обломки и развела ими огонь в чувале. Духу огня была отдана новая жрица.
Как только запылал огонь, молодую жену посадили на орон39и завесили занавеской. У самого порога юрты убили жеребёнка, кровь из сонной артерии собрали в большой котёл, и шаман вылил ковшик её, чтобы божества не пускали в юрту болезни. Другой ковшик крови шаман вылил в огонь, затем «духу юрты», крошечной старушке Няха Харахсынь, живущей под столбом, поддерживающим потолок, да «Воспитательнице и матери-хранительнице, соболезнующей госпоже» Аисыть-Хатынь.
Пока приносилась жертва дому, всю юрту обхватили громадным ремнём, к которому привязали весь скот молодожёнов. Шаман одел жертвенный кафтан, вышел во двор и встал в середине этого кольца. Всем божествам злым сделал возлияния из кумыса.
Пир продолжался три дня и три ночи. Родственники и гости ели и пили до упаду. Много скота перерезали, чтобы накормить всех. Только шаман сидел в углу и курил трубку. Весь его вид говорил, что мыслями он где-то далеко.
– Ойуун40, – Сардаана, улыбаясь присела к нему и подала чашу с кумысом. – Отведай напиток и будь веселее.
Шаман поднял на неё свои старые выцветшие глаза, в них ничего не отражалось. Как будто душа старика ушла в иной мир. Девушке стало не по себе…
– Пришло время платить, – едва слышно произнёс шаман, поднялся и вышел из юрты.
Сардаана поёжилась от его слов, но решила не придавать им значения. Для неё началась новая, интересная и полная событий жизнь. В её чреве жило маленькое дитя, и она очень хотела, чтобы это была девочка.
Гости разъехались. Шамана с тех пор никто не видел. Жизнь в наслеге потекла своим чередом. Спустя положенное, Сардаана время родила дочку. Потом в семье появилось ещё две дочери. А спустя несколько лет случилась трагедия…
На дворе лаяли собаки. Сардаана оторвалась от приготовления ужина и хотела отправить девочек на улицу, позвать отца. Но в это время дверь в юрту отворилась.
– Есть кто дома? – согнувшись почти пополам, в двери вошёл незнакомец. На улице стоял октябрь, поэтому из одежды была видна только борода. -Подскажите, пожалуйста, можно у вас переждать непогоду?
Мужчина был явно неместный и говорил на русском языке. Он прошёл в юрту, сел на лавку около огня и снял бобровую шапку.
– Үтүө киэһээннэн41, – женщина не знала русского языка. По недоуменному взгляду гостя она поняла, что он тоже не владеет якутским. Тогда она обратилась к старшей дочери. – Аҕатын аатын сүгэр кыыһа42.
Эрчим занимался подготовкой хозяйства к зиме, на улице уже начинало заметать. Жена не хотела его отрывать от дел, но в их семье он один понимал по-русски.
– Хороший вечер, добрый гость, – в юрту зашёл хозяин. Он с опаской посмотрел на незнакомца: доходили слухи, что на север пришла оспа, несколько наслегов далеко отсюда уже сократились на четверть.
– И вам доброго вечера, – мужчина принял благодушный вид. – Мне бы пересидеть, пока метель не закончится. Дороги замело, а силы на исходе…
– Отчего не пересидеть? Будьте гостем в нашем доме. Кэргэнэ киэһээҥҥи аһылык хайдах буолуоҕай?43– обратился Эрчим к женщине, взглядом предупреждая о возможной опасности, исходящей от незнакомца. – Билигин ыалдьыттары көрсөр саамай үчүгэй кэм буолбатах… Кини биһиги дьиэбитигэр хантан эрэ кэлбит?44
– Киһини маннык күнү-дьылы кыайан үүрэр кыахпыт суох45, – Сардаана грустно посмотрела на огонь в чувале.
Традиции северных народов учили привечать всех путников в этом суровом краю. Чтобы не прогневать духов, Эрчим решил проявить гостеприимство: оставил гостя на ночь и уложил на самом почётном месте напротив двери.
Путник шёл из Нижне-Колымска в Якутск. О себе он неохотно рассказывал, понятно было только, что он исследователь. На подходе к наслегу Барылана его застала непогода. Ветер усиливался, а пушистый снег валил хлопьями, залепляя лица запоздалым путникам. Для севера это не редкость, местные жители знают, что такую погоду лучше переждать в чуме гостеприимного хозяина.
– Доходят слухи, что в Нижнем выявлены случаи оспы. Вы что-то слышали об этом? – задал хозяин терзающий его вопрос.
– Поверьте, когда я уходил оттуда, никто об оспе даже не слышал, – заверил его путник. – Не подадите ли водички?
Эрчим кивнул жене, и на столе появился ковш с водой. Поужинав и проговорив до ночи, семья улеглась спать.
Рано утром, наскоро перекусив мороженой рыбой, гость отправился дальше. Выглядел он не очень хорошо, вероятно всю ночь спал в верхней одежде.
– Как думаешь, жена, он действительно не знает о том, что происходит в Нижнем? – Эрчим задумчиво разглядывал потолок юрты.
– Человек не может знать, где его найдёт смерть… – Сардаана налила холодного кумыса и протянула кружку мужу.
Думать о плохом не хотелось никому. Но спустя несколько дней у мужчины начался жар. Детей пришлось увезти в улус, где жили родители Сардааны. В живых осталась только мать Мичийэ, и пора было забирать её к себе, но она упрямилась и не хотела стать обузой для молодой семьи.
Эрчим чувствовал себя всё хуже. На четвертый день кожа его практически полностью покрылась пузырьками. Жар немного спал, но легче ему не стало. Жену он к себе не подпускал, она жила в соседней юрте у родителей мужа. Ей разрешалось только приносить кувшин со свежей водой и подталкивать его к лавке, где лежал муж. Когда ему стало немного легче, Эрчим дождался, когда женщина уйдёт и медленно встал. Умирать не хотелось, но и обрекать свою семью на исчезновение он тоже не мог. Поэтому он принял единственно верное решение: уйти в заброшенный наслег за несколько вёрст отсюда. Несколько лет назад там умерли почти все жители от такой же заразной болезни, а из тех, кто выжил, никто не захотел возвращаться. Прихватив с собой немного рыбы и воды, одевшись потеплее, Эрчим вышел из юрты и потихоньку пошёл, углубляясь в лес. С того самого дня его никто не видел.
Сардаане снился странный сон. Она была снова молода, муж забирает её из отчего дома и шепчет ей на ушко, что очень любит её.
– Я хочу, чтобы ты жила и была счастлива… – он мягко улыбается ей во сне, здоровый и красивый, как много лет назад.
Но вдруг лицо мужа исчезает и на его месте появляется лицо старого шамана:
– Пришло время платить…
Женщина резко села на лавке. Волосы её разметались, на коже выступил противный липкий пот. Сон ушёл, она снова легла, но тяжёлые мысли одолевали её сознание. Она не знала, чем помочь Эрчиму, и это угнетало её. Осознание того, что они запустили болезнь в свой дом, разрушало её изнутри и не давало покоя. Проворочавшись до утра, Сардаана умыла лицо холодной водой, придав себе немного бодрости, и пошла проведать мужа. Кажется, вчера ему стало легче, и они немного поговорили. Он так и не подпускал её близко к себе, поэтому общаться пришлось на расстоянии. До них доходили слухи, что в Нижне-Колымске свирепствует чёрная оспа, множество заражённых едва живы.
Женщина прошла в соседний двор. За ночь опять намело много снега, крупные снежинки легко касались земли, становясь частью белоснежного покрывала. Дверь юрты была не до конца закрыта. Сардаана насторожилась. «Не хватало ещё, чтобы сюда ворвался страшный Улу – тойон46» – подумала она и зябко поёжилась. Представила себе худенького от подкосившей болезни мужа в лапах гигантского зверя и ужаснулась. Остатки пути до двери женщина буквально неслась. А открыв дверь на всю ширину, пропуская яркий свет утреннего солнца, встала как вкопанная: юрта была пуста…
Несколько дней мужчины их наслега прочёсывали окрестности, но Эрчим пропал без вести. Ещё не совсем старая женщина, Сардаана заметно сдала: она сильно похудела, а красивые её черные кудрявые волосы тронула первая седина. Лицо её почернело от горя. Она всё вспоминала и вспоминала слова мужа, сказанные им во сне, но их каждый раз прерывала эта страшная фраза «Пришло время платить» …
Часть II Проклятие богов.
С тех пор, как исчез муж, Сардаану начали мучить ночные кошмары.
Ей снился старый шаман, который мучил её, привязав к столбу наподобие распятия Исуса Христа. Вокруг неё горел огонь, а в ушах стоял его ужасный голос и эта зловещая фраза. Женщина просыпалась в поту и тряслась от озноба. Стараясь не разбудить детей, она вставала со своей лавки, подкидывала дров в очаг и смотрела на возрождающийся огонь. До рассвета оставалось немного, и женщина не спешила возвращаться обратно в постель. После подобных снов Сардаана чувствовала себя разбитой весь день. У неё болела голова, а в груди разрастался страх. Она боялась сойти с ума.
Жители наслега после исчезновения Эрчима относились к ней с подозрением. Все думали, что она заразилась от мужа, но каким-то образом скрывает свою болезнь. Люди начали чураться её и даже предлагали сжечь юрту, чтобы оспа не истребила весь наслег.
Оспы здесь боялись больше, чем огня. Ведь огонь можно остановить, а эту посланную дьяволом болезнь не останавливало ничего. В большинстве случаев люди умирали. Но выжившие после болезни оставались уродами до конца жизни: всё их тело было покрыто шрамами от язв. Эта страшная болезнь пришла на Север вместе с появлением здесь русских поселенцев. В семнадцатом веке большая эпидемия уменьшила население в пять раз. С тех пор периодические вспышки болезни сокращали население городов и посёлков, что привело к исчезновению некоторых народов. Тяжёлые бытовые условия и отсутствие карантинных мер приводили к вымиранию целых посёлков.
Неудивительно, что к Сардаане жители наслега начали относиться по-другому. Её внешний вид и постоянная усталость не способствовали улучшению ситуации. Иногда даже соседские дети начинали бросать в неё палками. После этого эмоциональное состояние женщины заметно ухудшалось.
Родители мужа не вынесли его гибели и умерли через несколько месяцев. Взрослый уже Сулус взял управление наслегом в свои руки, поскольку других детей у Барылана не родилось. Незадолго до трагических событий отгремела его свадьба, и он въехал со своей женой и годовалым сыном в новую юрту недалеко от родных. Девочки тоже подрастали. Айыы Куо – старшая из дочерей Сардааны уже была просватана в один из улусов Верх