Читать онлайн Последняя из Дан

Пролог

– Дорогая, я просил подумать над моими словами, – мужчина вошел в небольшую залу. Он был невероятно красив и притягателен, черные смоляные волосы обрамляли заостренные черты лица. Глаза, темные, бездонные отливали золотом в свете палящего солнца. Льняные синие брюки и простая белая рубашка подчеркивали его фигуру.

Девушка стояла у окна и наблюдала за происходящим у подножья горы. Каштановые волосы спускались до лопаток, а большие серые глаза, были наполнены слезами. Тут, на вершине горы Даймы, ей было прекрасно видно, как стынет надежда в сердцах людей, и с каждым мгновеньем угасает все новая и новая жизнь. Она чувствовала это, и это чувство все сильнее поселяло тень сомнения в ее сердце.

– Я помню, милый, и мой ответ не изменился, – одним движением руки она смахнула проступившие слезы и вернула себе так несвойственное ей равнодушие, – Даже если бы я очень этого хотела, я не могу повернуть время вспять и сделать мир прежним. Конец неизбежен, и ты это знаешь, вопрос лишь времени, – в ее словах не было равнодушия, а сердце больно кольнуло при мысли, что от ее рук гибнет все живое.

– Ты можешь остановить это, еще не поздно спасти людей, не достаточны ли были их страдания? – он любил ее, очень, но в то же время был зол на нее, не в силах смириться с судьбой своего народа.

– Ты же знаешь, что нет, иначе мир просто разорвет на части, – ему горько было слушать эти слова, в тысячный раз он убеждал себя, что пора бы оставить эти разговоры, и жить дальше с горячо любимой ему женщиной. Но он не мог себе этого позволить, там, внизу, гибнут люди, а он нежиться в лучах солнца. Эта мысль убивала его. Он не хотел, чтобы так получилось, он желал найти другой выход, но его просто не было.

– Это нужно прекратить! – в теле чувствовалось напряжение, а голосе слышалась неприкрытая ярость. Мысли путались в голове, он несколько раз представлял себе этот разговор, но исход должен был быть другим. Она ощущала его раздражение и злость, привычный нежный взгляд, так горячо любимая ею улыбка исчезли с его лица. Она вдруг что-то осознала, но ее сердце отказывалось верить.

– Прости, но это единственный выход, – он сжал в руках кинжал, ее глаза были полны горечи, но она лишь сделала шаг навстречу, а затем наступила тьма, от которой невозможно сбежать.

Глава 1

Воины нашего княжества,

Те, что изгнали богиню с наших земель,

Внимайте песне Дуная!

Нас снова в путь позвали –

Мы запрягли коней и помчали,

Строясь у подножья гор.

–Мира! Подойди ко мне, – окликнула меня одна из старших. Ее звали Деофера, но младшие называли ее наставница Фера. Женщина лет шестидесяти, или восьмидесяти, никто точно не знал ее возраст, осанкой она походила на молодую, статную женщину, и лишь морщинки выдавали прожитые годы. Она была очень добра ко всем. Даже если кто-то из нас осмеливался на шалость, она только хмурилась, грозила пальцем, предупреждая о наказании, но никогда его не исполняла. Поэтому младшие и хотели попасть к ней в ученицы, но везло далеко не всем.

–Иду, наставница Фера, только закончу с голубикой,– я очень любила эту ягоду, да и в наших краях ее было так много, что почти целый год можно было наслаждаться ее притягательным вкусом и ароматом.

–Только скорее, мы должны сегодня многое успеть. Ты же не забыла о праздновании дня солнцестояния? – не забыла, для меня этот день был не особо радостным и долгожданным, да и если быть честной, я не любила его, он навеивал дурные мысли, воспоминания, которые очень хотелось стереть из памяти, да и… – Я так и думала, ты совсем невнимательна в последнее время, на занятиях много пропускаешь мимо ушей, стала меньше практиковаться. Преподавательница по религиозной этике сказала, что ты много пропускаешь, что-то я дала тебе слишком много вольности, Мира, впредь я начну быть более внимательна к твоему обучению.

–Я могу объяснить, наставница Фера, – только я хотела начать оправдываться, но мне не дали.

– Не нужно, через несколько недель тебе исполнится двадцать два, как ты собираешься быть наставницей для других, если сама еще как ребенок. С этого дня я увеличу время твоих занятий, задумайся над этим и начни воспринимать все серьезно, – кажется это было последней каплей, если наставница перешла на грозные нотки в голосе, жди беды, она и правда настроена решительно.

Но что я могу поделать, религиозная этика не доставляет такого удовольствия, как боевые занятия с наставником Йоло, и, хотя они и включены в список обязательной подготовки, но проводятся лишь раз в неделю, а изучение религии древних славян ну никак не идет, как бы я не старалась. Каждый раз просыпаясь, я думаю лишь о том, как ускользнуть на тренировку из-под зоркого глаза наставницы, и, не хочется хвалиться, но несколько раз мне все же удавалось это сделать.

Наставник Йоло – пожилой мужчина, никто не знает сколько ему точно лет, кажется он самый старый из всех нас, живущих на этом острове. Говорят, раньше он жил в восточных землях, а потом перебрался к нам на остров, но никому неизвестно ссылка ли это за какое-то преступление, изгнание или он просто устал от городской жизни. Однако, все эти домыслы едва ли походят на правду. Наставник Йоло никогда не говорит с нами о прошлой жизни, а когда дети по неосторожности начинают задавать вопросы, он лишь хмурится и устало смотрит из-под своих густых бровей на морскую гладь, как будто ищет что-то важное, задумывается, и лишь на мгновенье его взгляд смягчается, но вскоре возвращается все та же отрешенность. Иногда мне непонятно его отношение ко мне, со стороны он добрый старик, но, когда его взгляд останавливается на мне, во всем его виде читается раздраженность, а его губы изгибаются в страдальческой усмешке, будто это моя вина, что он сейчас здесь, а не на континенте. Несмотря на это, я люблю его занятия, на них я чувствую себя свободной, как будто я там, где должна быть, на своем месте. Только эти занятия позволяют нам, Данам, раскрыть свою душу, слиться воедино с природой и в эти мгновенья я могу почувствовать себя собой, той, кем я являюсь.

Даны, кто же мы? Почему мы здесь? Зачем нам прятаться ото всех, жить затворниками и не видеть никого, кроме таких же как мы? Все началось очень давно, так давно, что не было еще государств, народов, и все жили на одной земле под названием Ефрисфея. Поклонялись они богине Дане, матушке воды. Ефрисфеянцы в то время жили в небольших деревянных домиках, имели свое хозяйство, засеивали поля и собирали урожай, разводили коз и овец, растили детей. Если урожай был скуден, а поля испепеляло знойное солнце, все шли к любимой богине Дане и просили подарить им каплю дождя. И Дана снисходила к их просьбам, была милосердна к людям. И города росли, люди начали перебираться на все новые и новые земли, удаляться друг от друга. Появились страны, народы, и, кажется, все уже забыли о Дане. У людей появились свои боги, которым они начали поклоняться, а мир раскололся на четыре государства.

Офрат, самое первое из государств, основанное будущим королем Илардом. Оно расположилось в северных землях, на побережье океана, здесь – кладезь золота и драгоценных металлов. Говорят, Илард рос в бедной семье и хотел отыскать вечный источник богатства, дабы жить в достатке и ни в чем себе не отказывать. И после многолетних поисков вместе со своими соратниками, он основал город Зелтас, столицу будущего государства. Офрат славится своими воинами, его войско огромно и при желании могло бы стереть все с лица земли. Да и несколько раз за последние четыреста лет они пытались развязать войну и посеять раздор между королевствами, и только благодаря Дунаю, северному государству, весь мир избежал неминуемого столкновения.

Дунай, что мы знаем об этом месте? Закрытое от посторонних глаз мощными каменными стенами, не пропускающее чужаков на свою территорию, что оно скрывает? Думаю, каждый слышал легенду о Дунае, даже у нас на островах вдалеке от большой земли, легенда поросла тайнами и вымыслом, но оставила неизгладимый отпечаток на наследие будущих Дан.

Далеко в прошлом, когда люди начали покидать земли и прекратили обращаться к богине Дане, она заскучала, зачахла без народного внимания, ничто не могло порадовать ее, и зло и ненависть поселились в ее сердце, ненависть к людям, которым она была предана, но которые оставили и забыли ее. Тогда Дана обрушила на людей свой гнев, и разлились реки, вышли из берегов навстречу поселениям, и люди бежали, спасаясь в пещерах и долинах, но так и не обратились к Дане, то ли, не помня о ней, то ли просто не желая просить пощады у той, которая превратила их жизнь в бесконечные скитания. Но люди нашли силы, возвели новые села и города, и будто успокоилась Дана, найдя покой на горных хребтах Аберута. Шли годы, десятилетия, а Дана все больше копила в себе горечь и обиду на людей, не забыв о их предательстве. И тогда обрушилась на людей вторая волна бедствий, но не только реки вышли из берегов, взревел ветер, поднялась пыль и смог, горели леса, а тьма накрыла земли своим пологом. Неделями солнце не выходило из горизонта, люди так отчаялись, что молили Дану о пощаде, но она была непреклонна. И когда надежды в сердцах людей почти не осталось, луч солнца пробился сквозь тьму. Но не Дана смиловалась над людьми. В миг все затихло, даже птицы не смели петь свои протяжные песни, а на землю пришел Дунай. Он потушил костры, вернул в свои берега реки, разогнал тьму, усмирил ветры, но у каждого палача есть своя плата за добродетель.

Каждые пять лет в семьях по всему континенту рождаются девушки, непохожие на других, особенные, отмеченные самой Даной, напоминание людям о их богине. Дунай хотел, чтобы они не могли пользоваться своим даром, поэтому приказал каждый раз отправлять к нему девочек в возрасте трех лет, когда у них еще не проявился дар. Он отбирал у них их силы, становясь все могущественней и безжалостнее, а что становилась с маленькими девочками до сих пор неизвестно. Кто-то считает, что он растил их как собственных дочерей, а кто-то что его жестокость не щадила детей, которые не были виноваты в том, что Дана передала им частичку себя. Дунай дожил до глубокой старости, а поселение так и назвали в его честь, которое потом разрослось в огромное и величественное государство.

Что стало с нашей богиней? Дунай заточил ее в темницу на глубине океана. Сковал ее тело цепями, а всю ее магию забрал себе. Его коварство было велико. Дунай обманул Дану, единственный, он пришел к ее ногам, окружил ее любовью и теплом. Она поверила ему, позволила ему быть равной ей, и это стало непоправимой ошибкой, с которой приходиться расплачиваться и о сей день.

А как же мы, маленькие Даны? Дунай канул в лета, а маленькие девочки, отмеченные Даной, рождались в семьях четырех государств каждые пять лет. Четыре девушки, появившиеся на свет с разницей в один день, схожие лишь тем, что обладают неясной никому, даже им самим, силой, и отличительной чертой – карими газами. Но люди начали бояться их силы, больше из-за того, что не знали, где появиться такая девочка, не встретятся ли они с ней, не навлечет ли она на их семьи беду. Но девушки росли, а людской страх все крепчал. Единым решением четырех королевств были созданы войска инквизиции, дабы находить отмеченных богиней, 12 воинов – чертова дюжина, не знающие жалости и пощады, они забирали детей у их матерей и ссылали их, как прокаженных, на остров. Так здесь оказалась и я. Я не помню своих родителей, а им запрещено вспоминать о нас и говорить, что когда-то в их семье появилась маленькая одаренная девочка, я не знаю прошлой жизни, моя семья – это мои сестры, мой дом – клочок земли посреди океана, моя обитель – храм богини. Мы слышим ее зов, чувствуем ее страдания, ощущаем ее тепло и заботу, неразрывно связаны с ней, в нас – частичка ее судьбы и ее жизни. Она – наш оберег, и в тоже время наше проклятие.

Первые Даны появились здесь 200 лет назад, с тех пор люди забыли, кто мы, и только тень легенд нависает над миром, не находя живого доказательства нашего существования…

На западе расположился Байдун, королевство праздности и карнавалов. Сочное, яркое, непохожее на другие, оно собрало в себя всю пестроту наций. Здесь – царствуют торговцы, именно они проложили путь, соединяющий все государства воедино.

Мефер – место тружеников, ткачей и прялок, кузнецов, горняков и земледельцев. Мы называем его краем ремесленников, там живут самые добрые и отзывчивые люди, а каждый, кто приедет туда, не останется без дела. Именно сюда бегут те, кто разочаровался жизнью, кому некуда идти, кто потерял все, и это место открыто для всех, кто хочет начать новую жизнь. Мне бы очень хотелось отправиться туда, ведь это мой родной дом, и даже если я ничего не помню ни о нем, ни о своих родителях, думаю это место приняло бы меня, как родную, будто жизни на острове и не было. Иногда, вечерами, я забываюсь, и представляю себя в голубом ситцевом платье проходящей по главной площади Пафора, столицы Мефера, гуляющей по торговым улочкам города, наслаждаясь ароматом пряностей и свежей сдобы. Я иду домой, в небольшой фермерский домик, там меня ждут мои родные…

– Мира! Вот вечно ты в облаках летаешь, то тебе боевые искусства подавай, а сама думаешь не о том, – это Велеса, мы с ней одного возраста и вместе попали на острова, когда были совсем крохами, только она из Байдуна. Она моя единственная подруга, роднее ее на этом острове у меня никого нет. Пусть иногда она бывает заносчива и слишком любопытна, по сравнению со спокойной и рассудительной мной, но на самом деле она очень добрая и красивая девушка. Я по сравнению с ней кажусь самой обыкновенной, хотя наставница Фера и говорит, что я по-своему привлекательна, да и не в красоте дело, а в душевной силе, но мои глаза, не такие большие, губы не пухлые, а волосы не белоснежные, как у других девушек, а каштановые, почти черные, что придает моему виду суровость и мрачность.

– Все совсем не так, думаю о предстоящем празднике, ты уже приготовила подношения для богини? – соврала я. Нам не запрещено думать о возвращение на континент, но такие мысли и не приветствуются. Тебя выбрала сама богиня, так что грех жаловаться на свою судьбу.

– Как раз этим и занимаюсь, думаю в этом году все пройдет наилучшим образом. Ты же подготовила приветственный танец, в это году тебе не отвертеться, – на ее лице красовалась довольная улыбка. Я ничего не имела против танцев, мне нравилось, как их танцуют другие девушки. Велеса, конечно же была в их числе, и у нее это отлично получалось, что не скажешь обо мне. Еще несколько лет назад я твердо решила, что уроки танцев не для меня, и забросила их, с тех пор я даже не пытаясь разучить и пары движений, в это не было необходимости. Но этот раз особенный. Как бы мне не хотелось постоять в сторонке, но каждая из нас до двадцати двух лет должна хоть раз исполнить приветственный танец. Это таинство считается одним из важным на пути обретения дара, именно в этот момент Богиня благоволит нам и отдает нам частичку своей силы. И еще не разу не было, чтобы она не приняла Дану под свое покровительство. Что ж, мой танец претендует на один из худших, поэтому никогда не поздно стать первой Даной без силы.

Старшие рассказывали нам, что бывало и так, что богиня не просто одаривала девушку силой, но и давала ей благословение одним лишь своим прикосновением. Никто не знает точно, что оно значит, да и за последние сто лет еще никто не получал расположенности богини. Последней такой Даной была Фамита, она прикоснулась к ее запястью и оставила там необычный черный след, но никто так и не смог понять, что означали эти древние символы.

– Не забывай, что это твоя последняя возможность обрести силу. Если не в этот раз другой возможности уже не будет, – Велеса помахала мне капельками речной воды, которые как заколдованные кружились меж ее пальцев, а я сникла и опустила голову. Как я могла так безответственно к этому подойти, но теперь будь что будет, придется надеяться лишь на удачу и благосклонность богини. Наверное, Велеса заметила мой задумчивый и слегка поникший вид, поэтому развернула меня к себе и вжала свои пальцы мне в плечи, отчего я поежилась, – Мира! Послушай меня, хватит ворон считать и жалеть себя, я знаю, что ты абсолютно не готова, поэтому позволь мне тебе помочь, ты моя подруга, нет не так, ты – мне как сестра, так что сейчас мы разучим парочку движений и ты не будешь протестовать, – ее слова вырвали меня из минутного замешательства, мне хотелось отказаться и я уже хотела запротестовать, но не смогла.

– Только парочку и совсем простеньких, – она улыбнулась мне в ответ. Несколько часов пролетели незаметно, я пыталась научиться основам, но даже они давались мне тяжело. А еще пот лил с меня градом, я вымоталась, устала и почти валилась с ног не как после урока танцев, а как после нескольких подряд занятий по боевой подготовке. Но чему можно научиться за один день? Вот именно, ничему. Я все больше свыкалась с тем, что будь, что будет… Нет, я потрясла головой, дабы убрать плохие мысли из головы, я хочу стать Даной, хочу быть сильной, хочу быть той, кем являюсь от рождения и по праву, и я не могу подвести богиню, своих сестер и саму себя. Не в этот раз.

Глава 2

На выжженную землю бытия,

Немой укор

В нем видится не зря.

Куда, куда? Ты мчишь, слепая мгла,

Невиданно откуда и куда,

Все темно, и в сердцах людей давно

Посеялось сомнения зерно.

Я прикрыла глаза, в ушах стоял звон, вокруг слонялись люди, и до меня доносились обрывки фраз «…должно произойти…», «…скоро начнется…», шум голосов нарастал, суета людей нагнетала обстановку, всех будто захватила одна навязчивая идея и они ей безоговорочно следовали. Я попыталась задать вопрос своей наставнице, когда все начнется, позовет ли меня кто-то, но она лишь отмахнусь и знаком показала: сиди, мне сейчас не до тебя. Ну, где наши не пропадали, разберусь и без нее. Я встала и покинула свое временное пристанище, решив, что нужно найти место более уединенное, где не будет постоянного гомона и вопросительных взглядов, мол что сидишь, мешаешься под ногами. И то хорошо, что их негодование ограничивалось лишь недобрыми взглядами и не переходило в словесные перепалки.

Я шла по коридорам храма, считая каждый шаг. Это сейчас было единственным занятием, которое выводило меня из ступора и постоянной задумчивости. Коленки тряслись, руки дрожали, но я нарочито старательно рассматривала мраморный белоснежный пол с черными вкраплениями, резные стены и многоярусные потолки из белого камня, украшенного фресками. Тут я увидела и своих сестер, которых давно нет в живых, они в праздничных нарядах восседали в главной зале храма, и людей, запечатленных с своих обыденных делах: вон тот почтительный старик показывает мальчонке, как правильно управляться с плугом, а та милая девушка идет по городу в поисках нарумяненных булочек с маком.

Пройдя чуть дальше, в глубь храма, я остановилась, дальше нельзя, нам запрещено заходить в обитель наставниц. Но мое любопытство взяло вверх. Немного подумав, решила только на миг заглянуть в небольшую залу, откуда вел целый ряд витых лестниц и узких коридоров. Каждая стена была увешена лампадами и цветами в часть предстоящего праздника. Конечно же в другие дни эти стены пустуют, обдавая холодом, излучая тишину, одиночество и умиротворение. Подняв голову вверх, я зажмурилась от света. Сначала я подумала, что потолка тут просто нет, но рассмотрев чуть лучше, увидела ночное небо, искусно созданное каким-то великим мастером. Словно настоящие, тысячи звезд, отлитые позолотой, отражали лучи солнца, пробивающиеся сквозь ставни окон в небольшую залу. Я не могла оторваться, каждая звездочка будто манила меня, напоминая о доме, хотелось дотянуться до одной, поверить в то, что она перенесет меня подальше отсюда, от этого треклятого острова. Под звездным небом, померкнувшие от старины и пыли, было два изображения, мужчины и женщины. Ее я узнала сразу, именно такой она была в учебниках, красивой, властной, но в то же время мягкой и изящной. Его изображений нельзя было найти ни в одной книге на этом острове. Если они и существовали когда-то давно, их страницы были стерты с лица земли, сожжены и забыты. Ярость читалась в глазах, заостренные черты лица, напряженность и решительность: мне хотелось убежать от его взгляда, казалось, он смотрит прямо в душу, а его кинжал не картинка, а совсем настоящий, и сейчас он проткнет им твое маленькое хрупкое сердце. Я не могла больше смотреть и отвернулась.

– Вы обязаны это сделать, – до меня донесся чей-то приглушенный голос. Я шмыгнула в небольшую нишу.

– Мы понимаем, но что вы можете нам гарантировать? – сказала одна из женщин, когда они оказались в зале. Их было трое, две женщины и мужчина, которого я видела впервые. Женщины были в белых длинных сарафанах, и я сразу поняла – старшие наставницы, но их головы были покрыты серыми рясами, из-за чего я не могла рассмотреть их лиц.

– Думаю вы получили свои указания и, как мне доложили, условия вас удовлетворили, – женщины переглянулись и утвердительно закивали, – Также вы озвучили свое согласие, учтите, капитан не любит ждать, а еще больше не любит, когда его приказам не следуют и нарушают уговоры, – я пошатнулась от услышанных слов и от того, что он смотрел мне прямо в глаза, хотя не мог меня заметить за высокой колонной. Инквизитор, как я уже догадалась по ходу разговора, прищурил глаза и замер, наставницы смутились и тоже заозирались по сторонам. К счастью, он перестал пристально всматриваться и резко развернулся, добавив напоследок, – Вы знаете, что от вас требуется, иначе, сделка разорвана, – и тут же скрылся в одном из коридоров.

Я замерла и не могла пошевельнуться, даже дышать удавалось с трудом. Я не могла уловить нить происходящего, что они обещали инквизиции, кто такой капитан и что ему нужно, и самый главный вопрос, почему наставницы не хотели выдавать себя. Столько вопросов кружилось в моей голове, но ни на один вопрос я не могла найти ответа.

Кое-как я добралась до библиотеки, от полученной информации сердце выдавало мелкую дробь, а ноги не слушались. Дрожащими пальцами я выбрала первую попавшуюся на глаза книгу и села за ближайший стол. Времени оставалось немного, и все что я могла, это ждать начала праздника. Но тревожные мысли никак не могли отступить. Я пыталась найти ответы на всплывающие в голове вопросы, однако все было безуспешно. Вдруг распахнулась дверь, от холодного воздуха, заполнившего библиотечный зал, я поежилась. В дверях стоял мужчина. На нем была преподавательская форма, но только через пару секунд я осознала, что первый раз его вижу. Да и не могло его здесь быть. Несколько сотен лет на острове не встречали гостей, а преподавателем он точно не был. Я застыла и не могла произнести ни слова. Он стоял в проеме и не шевелился.

– Добрый день… – робко, зардевшим голосом начала я.

Он резко выпрямился, напряжение и недовольство витало в воздухе. Мне стало не по себе, а где-то в груди поселился страх. Но незнакомец лишь резко выдохнул, развернулся и на негнущихся ногах вышел из библиотеки.

Еще пару минут я сидела и смотрела в пустой проем, не шевелясь и, как мне казалось, не дыша. Резко закрыв книгу, я вышла из библиотеки. Я шла по коридорам и каждый раз оборачивалась, в страхе столкнуться с ним снова. Я уже почти бежала, мне срочно нужно было увидеть наставницу и расспросить ее о всем происходящем. А что, если ей ничего не известно? Но я решила не думать о плохом, и прибавила шаг.

Не заметно для себя я оказалась во дворе. Деофера стояла вдали сада и разговаривала с одной из своих учениц, чуть младше меня.

– Наставница Фера, добрый день, я… – задохнувшись от недавнего бега, скомкано произнесла я, – могу я с вами поговорить?

– Уже вечер, Мира, а ты еще не готова. И почему ты в этой одежде? – она хмуро посмотрела на меня.

– Я… – пауза затянулась, но я и правда не заметила, как сгустились сумерки. Кажется, в библиотеке я пробыла дольше задуманного.

– Твое праздничное одеяние в твоей комнате, переоденься и приходи в главный зал, тебе и твоим сестрам нужно подготовиться, – не успела я ответить ей, как она скрылась из виду.

Что ж ладно, слушать меня никто не хочет, а к тому, что наставницы постоянно указывают, что, как и когда сделать, я привыкла. Хотя злость не редко брала вверх.

Оказавшись в своей комнате, первым делом я схватила яблоко, уж очень я проголодалась и перенервничала за сегодня. Подойдя к окну, я вдохнула морской воздух и закрыла глаза, слушая звуки волнующегося моря. Завтра непременно будет шторм, подумала я. Открыв глаза и вправду заметила первую скучающую, одинокую тучку, которая так не вовремя напомнила мне о доме, о родных, заставляя тоску поселиться в сердце.

Быстро отогнав грустные мысли, я взглянула на кровать. На ней лежало что-то непонятное, это не было костюмом, да и платьем его нельзя было назвать. Я аккуратно взяла его за плечики, алый струящийся шелк ниспадал почти до пола. Никогда не любила платья, еще больше мне не нравился красный цвет, цвет крови, но традиции требовали определенных жертв. Оно было расшито замысловатым узором, золотые нитки переливались от света лампы. Прямое, без излишних деталей, оно мне все-таки понравилось. В обычное время нам не позволяли одевать такие платья, красное было под запретом, все в нашей жизни было белым, серым или голубым, холодным и сдержанным. Я подумала, что даже со своей неказистостью, в этом платье мне получится стать хоть на немного, но красивой.

Одев платье, я подошла к зеркалу. Да, все тоже лицо и волосы, только взгляд стал ярче, появился блеск в глазах. И, удившись самой себе, я улыбнулась. Мое отражение мне нравилось, впервые, и это было приятное чувство. Поздно осознав, что уже опаздываю, я выбежала из комнаты и направилась к центральному залу.

По пути мне встретились лишь другие ученицы школы, их лица озаряли удивление и радость, а я смущалась, посылая им сдержанную улыбку. Мне было приятно, но чувство, что я нахожусь не своей тарелке, не покидало меня. Я и не заметила, как оказалась на месте. Там меня ждали еще несколько учениц и две наставницы, которых я смутно помнила из младшей школы.

– Наконец ты пришла, Мира. Мы уж подумали, что придется идти за тобой. Не нужно заставлять своих сестер ждать, – она обращалась к четырем девушкам, что стояли поодаль, – Для них сегодняшний день особенный, а для тебя он должен быть важнее вдвойне, – она многозначительно посмотрела на меня, я не могла найти и намека на ухмылку в ее лице, но ее тон говорил об обратном.

– Простите, – я больше обращалась к другим девушкам, нежели к наставницам. Они никогда не пытались заменить нам матерей, хорошее отношение нужно было заслуживать стараниями и усердием. Кто-то был добрее и великодушнее, кто-то хладнокровнее и строже. Но я понимала их. Жизнь в отдалении от мира научила их излишнему спокойствию, скрыла эмоции за маской равнодушия. Не все они были счастливы прозябать свою жизнь в уединении на острове. Я никогда не слышала, чтобы они жаловались на утраченные годы и жалели о своей участи, но всегда понимала, в глубине души они не раз задумывались об этом, и многое променяли бы взамен на свободу.

Молчание затягивалось, но тут к нам подошла еще одна наставница, ее я не знала вовсе.

– Мы должны идти. Нужно поторопиться, чтобы все успеть, – и мы вошли в небольшую залу.

Это небольшое помещение было сложно назвать залой. Маленькая комнатка, казалось, была чуть больше моей собственной спальни. Небольшой столик, стулья и зеркало, больше тут просто ни для чего не хватило места. На столе лежали разнообразные порошки, разноцветные краски и кисти.

– Но зачем мы здесь… – вслух я озвучила свои мыли и тут же поругала себя за это. Кажется, сегодня я получу порцию презрения и недовольства, которую не получала за всю свою жизнь.

Ко мне подошла одна из других девушек, моих сестер по несчастью. Хотя так думала только я. Для них это был важный день, к которому они стремились всю жизнь.

– Каждая из нас выберет цвет, и одна из наставниц нанесет им символы, которые помогут в обретение силы, – шепотом, чтобы не вызвать еще больший гнев старших, произнесла она.

Я лишь обреченно улыбнулась в ответ. Сила… Какое близкое и в то же время далекое слово. Кажется, я начала понемногу вспоминать, зачем все это нужно. Узоры, украшающие каждую из нас… они должны помочь. Но есть ли в них толк, или это делается для того, чтобы мы стали увереннее в себе, не боясь предстать перед Богиней.

Когда очередь дошла до меня, все уже выбрали свои цвета. Голубой, словно ясное небо, зеленый – цвет свежескошенной травы, красный, пламенный и неукротимый, золотой – цвет сияющего солнца. Это было настоящее чудо, и я с замиранием сердца наблюдала за необыкновенной росписью.

– Тебе нужно лишь выбрать, – улыбнувшись, сказала незнакомая мне наставница, – Цвет лишь помогает тебе раскрыться, все остальное – не его заслуга, – так искренне и просто, наверное, именно эти слова мне нужно было услышать.

– Черный, – чуть слышно произнесла я, – Я хотела бы черный, – уже громко и уверенно. Все тут же направили на меня удивленные взгляды. Для меня самой это было неожиданностью, но в глубине души я знала, что все так, как и должно быть.

Сестры начали перешептываться, а наставницы наперебой говорили, что черный цвет на церемониях недопустим, пытаясь перекричать друг друга.

– Это ее выбор, и никто не в праве делать его за нее, – незнакомка с недоверием, но в тоже время с неподдельной тревогой посмотрела на меня. Этот взгляд напоминал мне о матери, которая хочет отругать своего ребенка за серьезный проступок, но вместе с тем беспокоиться и волнуется о нем.

– Спасибо, – чуть слышно произнесла я.

Она лишь кивнула и нанесла первый узор.

Глава 3

Царевна-матушка одна

Ушла в мировские владенья,

И дабы не сломить веленье

Дуная предала она;

Как скоро ль будут вспоминать

О том, что сделалося нынче,

Так скоро будет быль вещать

Народа скромные надежды.

Через несколько минут все было готово. Я с неподдельным интересом рассматривала замысловатые завитки и линии на своем теле. Разве еще несколько дней назад я могла подумать, что буду стоять здесь, в этом платье, в ожидании и предвкушении. Не обманчиво ли это чувство? Кого я обманываю, вся эта мишура не сможет изменить исхода этого дня. Для меня все предрешено, да и сама я для себя все решила. Когда очередь дошла до волос, все лишь посмотрели на мои темные локоны, обреченно вздохнув, оставили все как есть, добавив лишь небольшую диадему с красными переливчатыми камнями. Другим же ученицам соорудили высокие прически, вплетая в них ленты. Передо мной открыли множество маленьких чемоданчиков и шкатулочек, в одних из них лежали разнообразные браслеты, вычурные броши, тяжелые серьги, от которых у меня бы точно разболелась голова, и кольца, настолько жуткие, что я лишь нервно сглотнула. Я замотала головой.

– Нет, мне этого не нужно, – наставница недовольно посмотрела на меня. Я сотворила подобие улыбки, которая сейчас больше походила на оскал, – Они очень красивые, – попыталась исправиться я, – Но боюсь они будут стеснять мои движения во время танца, -наставница нехотя закрыла шкатулки и передала другой. Другие девушки готовы были драться за каждую безделушку и зло зыркали, если очередное приглянувшееся кольцо доставалось другой ученицы. Наверное, если бы у них было не две руки, а, например, четыре, они бы с радостью не оставили на них ни одного свободного сантиметра. На секунду я представила своих сестер с длинными отвисшими руками, тонкими, уродливыми пальцами, вздрогнула и поморщилась. Больше я не смотрела на эти шкатулки.

Затем нам принесли чемоданчики и мешочки поменьше, от них исходил приятный чуть сладкий аромат жасмина и лесных ягод. На них я смотрела с неподдельным интересом. Я позволила подвести себе глаза, не потому, что мне очень этого хотелось, а потому, что украшения – это твой собственный выбор, а рисунок на лице – традиция, которую нельзя нарушить. Я смотрела в зеркало и не узнавала себя. Возможно сейчас я была симпатичной, сильной и уверенной в себе… Я отогнала эти мысли в сторону. Хватит себя жалеть и мечтать понапрасну. Все не может быть иначе, я это знала. Но принимала ли я это?

Церемония должна была начаться через несколько минут. Я не знала, где найти себе места и устало прикрыла глаза, слыша звук своего бешено колотившегося сердца. Неизбежность всегда толкает людей на необдуманные поступки, и я находилась на волоске от этого. Я уже чувствовала, как расплавляются в голове мозги и превращаются в желе, не способное рационально мыслить и принимать решения, мысли собираются в один большой комок неразберихи, а ноги, которые так нужны мне сейчас, деревенеют и становятся похожи на костыли.

– Пора, – известила наставница.

Мы вышли в длинный коридор через другую дверь комнаты. Совсем темный и мрачный. Факелы были редки и освещали лишь каменную кладку стены. Ощущение сырости, плесени и затхлости выворачивало мой желудок наизнанку, а может сказывалось мое волнение. Все шли в полной тишине, а шаги отдавались гулко, будто мы идем под землей.

Вдруг вся наша процессия резко остановилась. Кто-то завопил, но тут же прикусил язык. Крыса. Страх, на минуту сковавший тело, рассеялся. Кто-то подтолкнул меня в спину, и я на автомате поплелась дальше.

Наконец мы оказались в небольшой комнате. Оливковый оттенок стен, мраморный пол, а в самой середине – огонь, выходящий из небольшого постамента. Вся комната была заполнена дымкой и благовоньями. Кажется, я одна скривила нос, на всех остальных же нашло какое-то благоговение и умиротворение.

– Осталось мало времени, девушки, это посвящение и в то же время дозволение, – слишком надменно и отстраненно, – вы должны поприветствовать Богиню, и отдать частицу себя взамен нового предназначения. Принимать и жертвовать – наша наивысшая цель и привилегия. Сила – не дань, а бремя, так пронесите же его достойно, – закончила старшая. Меня не проняло. Совсем. Мы не жертвы альтруизма и копать себе яму послушничества и смирения я не собиралась. Но у других словно открылось второе дыхание, одна девушка даже заплакала от такой плеяды миссионерской жертвенности.

Мы встали вокруг огня. И тут началось. Меня никто к такому не готовил. Один танец уже сводил меня с ума. Но это переходило все рамки.

Первая девушка потянула руку к огню. Я лишь успела рвануть за ней, дабы она не совершила неосторожной ошибки. Почти перехватила ее руку, но не успела, она уже коснулась огня и завыла. У меня полились слезы, дыхание сбилось, я не могла вдохнуть полной грудью, а сердце колотилось как бешенное. Девушка истошно всхлипывала, еле сдерживая крик. Длилось это пару секунд, но для меня прошла вечность, меня оттащили от сестры и держали, не давая остановить эту жестокость. Я хотела вскочить, убежать, накричать на всех, но могла только всхлипывать и обессиленно опускать голову, при виде еще одной пытке.

Настала моя очередь. В глазах полыхал огонь. Не видя ничего перед собой кроме него, я на негнущихся ногах подошла к постаменту и протянула руку. Нет, я не кричала, потому что боль сковала не только ладонь, но и горло. Все, что я могла – это хрипеть. Я закусила губу до крови и зажмурила глаза так, что из них уже готовы был полететь искры.

Отдернув руку, наставницы непонимающе смотрели на меня. А я на них с равнодушием, непониманием и неприкрываемой злостью. На них и на саму себя, что позволила им это. Пульсирующая боль вывела меня из оцепенения, я невидящим взглядом посмотрела на свою ладонь. Это было ужасно. Но сцепив челюсти, я взяла рядом лежащую марлю и перевязала себе руку, хотя никто не позволял это сделать. Мне было все равно.

Мысли о побеге посещали меня не раз. Кажется, сейчас эта мысль неотвратимо укрепилась в моей голове. Удерживало лишь то, что нужно обрести силу, но стоит ли это того, на этот вопрос я получу ответ сегодня. Возможно, я совершала в данный момент непоправимую ошибку, но назад пути не было.

Нас вывели во двор. Рука горела и пульсировала. Вечерняя прохлада не помогала, а усыпляла, было все еще душно, или у меня начался жар. Сквозь пелену боли слышался гул голосов. Мы шли к шатру, где уже все было готово. Он был огромным и пестрым. Во взглядах сестер читалось восхищение и трепет, мне же он казался несуразным и смешным на фоне белых стен нашей обители. Я даже смогла улыбнуться собственным мыслям, насколько это было возможно.

Та же наставница, что произносила приветственную речь и скалилась во время ритуала огня, монотонно произнесла:

– Да взойдут над морем горы, да не зайдет солнце за горизонт, а звезды прольются дождем на нашу землю. Так дай нашим сестрам взойти к тебе, наша Богиня, прими их как дочерей своих. И жертва их не будет напрасна.

Что-то не припомню я последних слов в приветствии Богини. Кажется, другие девушки тоже не внимали сказанному. Но виду не подавали.

Меня кто-то резко толкнул в бок. Это была та же наставница, что позволила нанести мне черный узор. Она быстро-быстро заговорила:

– Никому не верь. Как только закончишь танец, уходи. Беги и ни с кем не разговаривай. Я постараюсь найти тебя и помочь. Сама меня не ищи. На другом конце острова есть лодка. Плыви на юг, а как достигнешь земли, никому не говори, кто ты и откуда прибыла, – почти неразборчиво прошептала она.

– Что? Но как мне… – начала я, но она уже развернулась и направлялась прочь.

Я старалась держать себя в руках. Послушно ждала начала, ни с кем так и не заговорив.

– Мой танец будет танцем воды, я словно волна буду перетекать из оного движения в другое, очень жаль, что вы пропустите такое представление, – одна из сестер, самая высокая, и кажется, самая надменная. До чего же у нее писклявый голос. Того и гляди завизжит.

– Эх, как жаль, что мой танец не сравнится с твоим, я – воздух, а там ничего нового не придумаешь, – грустно ответила другая девушка, чуть ниже ростом, и с виду будто и правда расстроилась. Ну зачем же так лебезить перед своей подругой, – А ты какую стихию выбрала? – и уставилась на меня выжидающе.

Уже собиралась ответить, что ничего не знала об этом, и новость эта для меня оказалась такой же неожиданностью, как и все происходящее сегодня, но вовремя прикусила язык. Ну вот вообще не время выставлять себя неосведомленной дурой, Мира!

– Это будет сюрприз, не хочу раскрывать задумку, – заговорчески ответила я, и нацепила улыбку, достойную этих двух девиц.

– Мы же никому не расскажем, просто хотим убедиться, что каждая из нас выбрала разные мотивы, – кажется, сегодня от меня не отстанут, пока я не выложу им всю правду-матку.

– Мой танец будет олицетворять все стихии, – ничего умнее я конечно не придумала, но такой ответ их вполне устроил, судя по тем кислым минам, которые не могли скрыть даже подобия улыбки.

Кажется, я перестала быть им интересна, потому что, демонстративно отвернувшись и поняв, что я не жажду их общения, они выбрали целью своих расспросов другую девушку.

Мне необходимо было приложить руку к холоду, иначе еще пять минут, и я бы волком начала выть от нестихающей боли. На каменном памятнике рука оставляла мокрый след. Все казалось таким чужим и глупым, но сил обдумать слова наставницы не было, и уснуть на траве казалось не такой уж и плохой идеей. Но предчувствие чего-то плохого не покидало меня.

Силуэты. Сначала я не обратила на них никакого внимания. Праздник, мало ли, кто ходит по двору. Но что-то в них казалось неправильным. Черные. Они были одеты в сюртук и брюки. В руках у двоих блестели кинжалы.

Когда-нибудь кто-то накажет меня за мое любопытство. Вместо того, чтобы убежать, я пригнулась и стала вслушиваться. Почему-то убежать и рассказать все сестрам, мне показалось наихудшей идеей.

Сначала было тихо, но в следующую минуту:

– Их цель – одна из них, другие им не нужны, – говорил мужской голос.

– И как же понять кто она, их же там целый шатер, – в его голосе слышалось разражение.

– Не знаю. Пока что. Да и не следует нам знать. Это его дело, и его дружины, черт бы ее побрал.

– Ты про тех убийц, лица которых всегда скрыты темной дымкой? Они тут? Почему мы их не видели?

– А ты думал, их так просто увидеть? Они не простые солдаты, Борг. Они маги, пусть и подпитывает их он, но свое дело они делают блестяще.

– Ты мне зубы не заговаривай, Керт, знаю я про них, только страх навевать на народ и умеют, да приказы его выполнять, магией тут и не пахнет.

– Ну как знаешь… – резко заиграла музыка, и я больше не слышала их разговор.

Заболела голова, тяжесть этих слов легла на мои плечи. Неожиданные встречи и услышанное сегодня начало складываться в ужасную картину. Так, хватит, переварить и обдумать я еще успею, сейчас нужно действовать.

Глава 4

На что мне твой укор, природа-мать?

Я рождена учить, блюсти, повелевать,

Того гляди заставлю увядать иль умирать,

Мне все дозволено, тебе ль не знать?

Черту мне перейти, что полотно соткать,

И хаос обрести, что варежку связать,

Доколе мне, когда могу я небо нитями застлать.

Да, хочется плакать, да, руку я уже почти не чувствую, да, усталость неимоверная, того и гляди рухну как тряпичная кукла. Но собрав всю свою волю в кулак, я вернулась обратно. Ничего не изменилось. Девушки все также мирно улыбались и шумно болтали. Что-то мне подсказывало, что попытка кого-то предупредить обернется провалом. И тут до меня начало доходить, наставницам все известно. Пусть не всем, но так или иначе, мне нужно держать язык за зубами. Чтобы выжить. Чтобы хоть кто-то смог выжить.

Наша процессия двинулась в сторону шатра. Внутри все было также красиво, как и снаружи, только богаче и ярче. Свет исходил из мелких лампадок и подвесных светильников, на полу лежали ковры с узорами, которые я была уже не в силах рассмотреть. Еще утром мне бы показалось все это невероятным и очаровательным, но сейчас это выглядело как хорошо продуманный спектакль, в котором слишком много идеальных декораций.

Откуда-то исходил гул голосов, и он будто бы направлял нас. Я уже всем телом понимала, что произойдет что-то нехорошее, но сердце отказывалось верить. Мы зашли в небольшую комнату, голоса были совсем близко. По кругу стояли стулья, нам указали на них, и мы сели.

– Время тянуть жребий, – так, а вот это вроде возвращение к основному сценарию. Нам поднесли кожаные шнурки в глиняной чаше, мне выпал самый длинный. Я выхожу последняя. И выйду ли я вообще? Или все закончится раньше? Надежда на то, что завтра я проснусь в своей комнате, и начнется обычный на меня день, еще теплилась в сердце, но предчувствие было плохим. Плана у меня нет, да и не было, придется импровизировать и придумывать на ходу, главное быть сильной, Мира, а ты этому училась с рождения.

Голоса резко стихли, заиграла музыка. Представление началось.

Музыка завораживала, бубны отбивали свой ритмы, скрипки и виолончели подпевали им в такт. Я слушала как завороженная, а мир будто бы сузился до одной точки, секунды. Хотелось просто слушать и ни о чем не думать. Настал черед первой девушки, и она вышла за портьеру, за которой как мне показалось, была сцена, окруженная пестрой толпой. Все замерли в ожидании, и я том числе. Кто бы чего не задумал, сейчас меня волновало совсем другое. Это было странно, будто само место старалось успокоить, притупляя все инстинкты.

Музыка стала нарастать, переходя к кульминации, затем резко стихла. Я напряглась, но тут же раздались радостные возгласы и аплодисменты. Она справилась. Все были полны радости и гордости за свою подругу или ученицу. Ничего не произошло и быть может не произойдет. Мысль о том, что все обойдется и будет хорошо, успокаивала. Я расслабилась и растворилась в музыке. И опять голоса, потом снова бубны и все по кругу. Я и не заметила, как осталась в комнате одна. Паники не было, в душе поселилось четкое ощущение, что я там, где и должна быть. Все что я чувствовала – это спокойствие и решимость. Голос в собственной голове вселял уверенность. Просто будь собой, Мира. И я вышла из комнаты.

Сцена была небольшая, но места вполне хватало, толпа окружала почти со всех сторон. Столько лиц…вот и знакомое наставницы, оно почему-то выражало скорбь. Но я не придала этому значения, слишком яркие цвета, слишком много людей и чужих взглядов, обращенных ко мне. Я прикрыла глаза. Нужно начинать, бубны уже во всю гремели в ушах. Но тело не хотело слушаться, меня будто сковало от переизбытка эмоций и событий за сегодняшний день. Кожа покрылась мурашками, хотя в шатре было душно. Я сделала первое движение, как учила меня Велеса. Но что-то было не так. Тело будто не слушалось меня. Я снова прикрыла глаза, и услышала успокаивающий голос, незнакомый, но в тоже время такой родной и близкий. Мысленно я потянулась на его зов, и почувствовала тепло, окружающее меня, принимающее в свои объятия. Оно дарило спокойствие и защищенность, направляло. Тело больше не сковывало, одно движение плавно перетекало в другое, я будто растворилась, стала множеством песчинок, наполненных энергией. Я была то сосудом наполненным водой, волной берега и водопадом, устремляющимся вниз, то искоркой, зарождающейся в маленькой печушке, и пожаром, разрушающим, вздымающим свои языки пламени к небу. Я была весенним ветерком, наполненным ароматом трав и полевых цветов, и ураганом, сносящим все на своем пути, цветком, распускающимся после долгого зимнего сна и деревом, закрывающим своей кроной от летнего зноя. Я была светом успокаивающим и испепеляющим, и тьмой, обманчиво ласкающей, радостно принимающей в свои объятия заблудшие души.

Музыки я уже не слышала, только голос, за которым я следовала по пятам. Я была всем, и все окружающее меня, было мной. Свет резко ослепил меня, и наступила тишина.

Глава 5

Куда б не завела судьбы дорога,

Того, кто тайну вдруг захочет разгадать,

Пусть будет так, но ты спроси у Бога,

Что ж людям не дано повелевать.

За тридевять и тысячи земель

Пройди свой путь, и обрети прощенье,

Быть может ты получишь угощение -

На небе тоже можно пировать.

Я резко открыла глаза. На меня смотрели изумленные взгляды моих сестер. Такому повороту событий я была удивлена не меньше их. Я оглядела зал. Одни шептались между собой, другие стояли с открытым ртом, как застывшие статуи, а кто-то даже тихонько плакал. А я просто не понимала, что происходит. Может меня все-таки кто-нибудь просветит в чем тут дело? Может я не справилась или во время танца что-то случилось с моим шелковым одеянием, и я стою перед всеми голая? Но нет, все в порядке, платье на месте, даже вот появилась какая-то клякса на запястье. Так стоп, что? Ее не было, это я точно помню, были узоры, да, но они исчезли без следа. А этой уродской штуки никто мне не рисовал. Я дотронулась до кляксы, она была горячей, но запястье не обжигала. Без паники, сейчас главное спуститься со сцены и тихонько ускользнуть к себе в комнату. А там уже разберусь со всем остальным. Я сделала несколько шагов к ступенькам и…

– Мира, стой! – знакомая наставница больно сжала мою ладонь и поволокла за сцену. Мы оказались все в той же маленькой комнате.

– Мира, послушай меня внимательно, у нас очень мало времени, – она посмотрела на часы, было почти девять.

– Объясните мне наконец-то что происходит, – нервы были на пределе, и только сейчас я почувствовала, насколько сильно я устала. Еще чуть-чуть и я упаду в обморок.

– Тише, нас может кто-то подслушивать, не перебивай. Сначала выслушай меня, – даже если я и хотела что-то ответить, у меня не было сил, – Ты должна уйти, это не обсуждается. То, что произошло только что, должно остаться в тайне, которая не выйдет за пределы этого острова. Пойми, мы не были к этому готовы, никто не был. Они уже идут за тобой.

– Кто? – пазл начал складываться в единую картинку, но голова раскалывалась, от этого думать было сложнее, – Хватит говорить со мной загадками, почему на меня все смотрели так, будто я с неба свалилась, что-то пошло не плану? – из всех вопросов я почему-то задала именно этот, хотя сейчас это имело наименьшее значение.

– У нас мало времени. Слушай и запоминай. Мы здесь не одни. Дюжина уже на острове. Они сильны, это не простые воины, а маги, с ними нам не справиться. Тебе нужно бежать, и как можно скорее. Запомни, ты не должна попасться им, иначе миру придет конец. Твоя татуировка, – она показала на кляксу на моем запястье, – спрячь под рукавом или обмотай тряпкой, надень браслет, сделай что угодно, но запомни, никто не должен ее увидеть.

– Что это значит? Дюжина вышла на охоту, и я их главный приз? – мне все еще не верилось в происходящее.

– Это не охота, а бойня. Без призов, но с трофеями, – кажется, под трофеем она имела ввиду меня, – ты что, ничего не почувствовала? Там, на сцене.

– Я чувствовала только тепло, было странное, немного расслабленное ощущение, будто я – это не я, словно я наблюдала за всем происходящим со стороны, – про необычный голос, который направлял меня, я говорить не стала. Я прокручивала все происходящее со мной снова и снова, пытаясь вспомнить свои ощущения.

– Пророчество гласило, – быстро заговорила она, – о появление девушки, наделенной огромной силой, настолько могущественной, что с помощью этой силы можно испепелять и возводить целые города. Наделять людей властью, зарождать и отнимать жизнь.

– Только не говорите, что это, – я не успела закончить.

– Да, это ты, Мира. И чем быстрее ты примешь этот факт, тем будет лучше для тебя.

– Это ошибка, у меня нет никакой силы, я вообще не особо способная, так что ищите себе новую кандидатку и отправляйте ее танцевать с бубном, и, если повезет, ей тоже кто-нибудь разрисует запястья чернилами, – может это прозвучало слишком грубо, но я почти себя не контролировала, срываясь на крик.

– Тихо, ты не маленькая девчонка, пора уже повзрослеть. Ты была обычной, и лучше бы таковой оставалась, всем от этого было бы легче. Но все обернулась так. Поэтому у нас нет других вариантов. И если хочешь выжить, советую прислушаться к моим советам.

– Заберите ее у меня. Вашу чертову силу. И отдайте кому-нибудь другому. Да хоть той же дюжине, кто там из них самый слабый. Пусть порадуется новым способностям, – из меня вырвался нервный смешок.

Она молча поджала губы.

– Откуда вам известно о пророчестве?

– Это долгая история.

– Так вы были с ними в заговоре? Вы и другие сестры. Вы все знали и хотели отдать меня им, чтобы они использовали эту силу для своих целей? – я была в ярости, ком подкатил к горлу.

– Сейчас это неважно. Мы не знали, кому из вас достанется эта сила. То, что она досталась тебе, это подарок, Мира, – ее красивое лицо исказила ухмылка.

– Это проклятие, и единственный способ выжить – это избавится от него.

– Не преувеличивай, проклятие убивает, а ты становишься сильнее, ты не умрешь, по крайней мере, пока в тебе есть сила. Прости. Пойми, не все хотели этого, но нам пришлось согласиться на их условия. Иначе они бы все равно заполучили тебя, но перед этим убили бы всех.

– А сейчас у других есть шанс? Все, кто останется тут, обречены, я не хочу, чтобы из-за меня погибли сестры. Они этого не заслужили.

– Они продали тебя, Мира, очнись, хватит всех защищать. Жажда власти и выгодные условия быстро перевесили чашу весов. Они согласились, не раздумывая.

– И где были ими возвышаемые праведность, покорность, гордость, сострадание и милосердие?

– Вот что с людьми делает корысть и много веков заточения.

– А как же другие сестры? Многие из них совсем дети. Их тоже переведут в расходный материал? Если так, я отказываюсь в этом участвовать. Пусть уж лучше я спасу немногих, но не сбегу и не стану прятаться в норе, боясь высунуть голову.

– Я ради тебя жертвую свое жизнью, а ты хочешь своими же ногами пойти на плаху? Ты погубишь не только их, но и остальной мир, иногда нужно обойтись малой кровью, чтобы остальные смогли жить, – в ее нотках слышалось нарастающее раздражение, будто непослушный ребенок не внимает словам матери, делая все наоборот.

– Я не буду жертвовать другими ради своего спасения.

– Ты спасаешь не себя, ты спасаешь наш мир. Другого выхода нет, и тебе придется со мной согласиться, даже если тебе этого не хочется.

– А если бы вместо меня была другая девушка, вы бы сейчас также с ней разговаривали? Или потирали ладошки в своей обители, ожидая расправы?

– Я предала сначала своих сестер, теперь я предатель и для чужаков. Моя судьба уже предрешена. Единственное, что я могу сделать, чтобы хоть как-то оправдаться перед собой – это помочь тебе. Многие согласились добровольно помогать им, я не могла противостоять дюжине в одиночку, иначе меня бы просто убили. Я бы не смогла тебе помочь.

– Вы мне не помогайте, – я не сочувствовала ей, она – участница заговора, – а пытаться обелить себя сейчас не лучшая идея.

Она взглянула на часы – они пробили девять.

– Все, разговор окончен, тебе нужно уходить, и быстро, – за портьерой послышались удивленные возгласы и беготня, кто-то вскрикивал и резко умолкал. Сквозь всю эту суматоху я услышала мужские голоса и потянула портьеру на себя. Эта картина навсегда застыла в моей памяти. Сестры метались по всему шатру, пытаясь отыскать укрытие, кто-то лежал, растянувшись на полу без сознания, несколько мужчин в амуниции и черных мантиях с кинжалами и другим орудием в руках направляли магические потоки в сестер, и те бездыханные падали на холодный камень. Глаза наполнились слезами, я издала судорожный всхлип. Это все из-за меня. Мне хотелось кричать, хотелось действовать, я обернулась к наставнице, она осунулась, ее лицо было наполнено горечью.

– Я должна им помочь, – обернулась и дернулась к портьере, и увидела его. Черные волосы, чуть длиннее лопаток, собранные в низкий хвост. На лице – непроницаемая волчья маска. На нем был черный костюм и того же цвета мантия, а в руках плескался голубой огонек. На нем не было амуниции, как на других воинах, наверное, она ему была просто не нужна. Он был не похож на остальных, от него веяло огромной силой, будто высеченный из стали он медленными, тяжелыми шагами пересекал шатер. Я застыла и не могла пошевелиться. Он шел прямо на меня, словно глядя мне в глаза. Хотя и не мог видеть меня за портьерой.

Меня резко дернули назад. Да, сегодня точно не мой день.

– Скорее беги, к океану, там подготовлена лодка, запомнила? – я кивнула, – как доберешься до земли, поселись в маленьком городке Ихтыне, там найдешь Желеву, скажешь, что ты – моя дальняя родственница, она поможет с кровом и работой, – она беспокойно всматривалась в мое лицо, а я не могла и слова сказать, ее слова доходили до меня будто сквозь тягучую пелену.

– И не смотри ему в глаза, он способен подчинять волю одним только взглядом, а тебе нужно выбраться отсюда живой. Я задержу их, но надолго меня не хватит.

– Но как вас зовут?

– Ама, береги себя.

– Спасибо тебе, Ама, – она улыбнулась в последний раз и вышла из комнаты.

Я бежала к обители, босиком, зацепляясь платьем за сучки и ветки деревьев. Ноги были истерты в кровь, но боли я почти не чувствовала, опьяненная страхом, сосредоточенная только на том, чтобы не попасться ему в лапы. Я чувствовала, он был рядом, ощущала его дыхание сзади, что мурашки забегали по коже. Воздуха не хватало, легкие жгло будто я вдыхала горячий воздух, еще чуть-чуть, и я не смогу даже дышать, не то что убегать от разом двенадцати воинов. Резко обернулась, сзади никого не было, лишь отдаленно доносились звуки заканчивающегося сражения. Мы проигрывали.

Вокруг меня воцарилась тишина. Но что-то не давало мне покоя. Переведя дыхание, я вновь припустила к обители.

Зайдя внутрь, я забежала в так несвойственно пустынный и безлюдный коридор. Оказавшись в своей комнатушке, наскоро сняла изрядно потрепанное и грязное платье. Шелк уже не казался таким красивым, а напоминал о той картине, когда дружинники начали свои кровавую распрю. Надела свою форму для боевых занятий, из арсенала на такой случай была только она, а в любом из своих смиренных платьев можно было только самой пойти предложить свою голову на отсечение. Заглянула под кровать и достала небольшой сундук. Здесь я хранила самое необходимое на случай побега, который каждый раз откладывала. Сбежать не сбежала, зато случай воспользоваться сундучком подвернулся. Взяла старенький припасенный, а точнее украденный у мастера Йоло, кинжал, флягу для воды, и свой любимый кулон, напоминавший мне о родном доме. Все, нужно торопиться. За дверью послышались шаги, они приближались. Их было несколько. С одним еще можно было побороться, хотя кого я обманываю, против них у меня нет шансов. Мгновение на раздумье, и вот я уже стою у окна, высоко, кто-то дергает мою ручку, остается только прыгать. Больно ударившись коленями, я приземлилась на холодную землю, скорчившись от боли. Бежать и только бежать. Поднявшись, я припустила в сторону океана, до него нужно было пересечь небольшой лес и выйти с другой стороны, к скалам, затем спуститься к небольшому клочку песчаного берега и найти лодку. Уже почти скрывшись под кроной деревьев соснового леса, я услышала топот копыт. Они стремительно нагоняли меня, а я что есть мочи пыталась скрыться в тени спящего леса.

– Стой,– кто-то окрикнул меня сзади. Я только сильнее сжала кинжал в руках.

Мимо меня что-то пролетело, еще и еще, сначала были темные сгустки, но почему-то они обходили меня стороной, затем стрелы, свистящие мне в спину и пролетающие над головой.

Кто-то окрикнул воинов, и те прекратили преследование, по крайней мере на мгновенье мне так показалось. Боль пронзила внезапно, и я зашагала медленнее, опираясь на ближние деревья. Я с детства знала этот лес вдоль и поперек, и сейчас это было очень кстати, даже в темноте, я хорошо помнила дорогу к утесу. Боль стала нестерпимой, из глаз брызнули слезы. Я прижала свою руку к боку, и тут же почувствовала что-то мокрое. Кровь, вот это точно нехорошо, если я и дойду до лодки, то плыть по океану будет уже мой труп. Я прислонилась к дереву и наскоро оторвала от штанины полоску ткани, как могла прижала ею кровоточащую рану и прикрыла глаза. Хотелось лечь на землю и свернуться калачиком, уснуть и проснуться в своей кровати, будто все произошедшее сегодня – это лишь один из страшных снов.

Я стиснула зубы и продолжила путь. До утеса оставалось еще немного, а тряпица, которую я прижимала к ране, уже вся промокла. Наконец я выбралась на открытое пространство, и у меня закружилась голова. Неожиданно рядом со мной возникли двое мужчин, один из которых повалил меня на землю. И опять боль, все там же, кажется, еще немного и я потеряю сознание. Он навалился на меня, а другой начал связывать мне ноги. Ясно, им я нужна живой. За попытку сопротивления, меня еще сильнее вжали в землю.

– Не двигайся, нам приказано тебя не убивать, но в каком состоянии ты будешь перед королем, нас не интересует, поэтому в твоих же интересах вести себя как послушная девушка и не портить о себе впечатление, -я смотрела ему в глаза, а он будто издевался.

– Это мы еще посмотрим. О мне можете не переживать, сейчас вам лучше подумать о себе, и том что вам скажет король, ели вы придете к нему без добычи, – я нащупала свой ножик в кармане брюк, и не видя куда целюсь, сделала рывок, мужчина резко ослабил хватку и схватился за ногу. Мне повезло, я попала. Второй нападавший бросил веревку и подбежал к нему на помощь, а я, собрав свои последние силы, ринулась с утеса вниз к берегу. В мою руку вонзилось что-то острое, и снова боль. Еще одна стрела. Что-то сегодня их слишком много для меня одной.

Странно, но меня перестали преследовать, и к океану я вышла совершенно одна. Непривычное одиночество так обрадовало, но в то же время и насторожило. Рядом послышался знакомый голос.

– Помогите мне, кто-нибудь, прошу, – голос Велесы я узнала сразу. Прихрамывая направилась к массивным булыжникам. Она лежала у одного из них.

– Я здесь, Велеса, подожди, все будет хорошо, – я смотрела на ее рану и еле сдерживала слезы, мой голос надорвался, – сейчас, только потерпи немного, – я сжала ее руку, а другой поддерживала ее голову, – тут неподалеку есть лодка, мы вместе уплывем с тобой с этого острова, поселимся в каком-нибудь маленьком городке, и будем помогать друг другу. Правда-правда, никогда друг друга не бросим, – покачивала Велесу на руках. На ее губах проступила печальная улыбка, а черты лица заострились, словно жизнь потихоньку покидала ее. Я больше не смогла сдерживать слезы, пыталась прижать рукой ее рану, но крови было слишком много.

– Уходи, Мира, прошу тебя, оставь меня, это ловушка, – откашлявшись, еле слышно произнесла она, – Это все они, они принесли меня сюда, они все подстроили. Они убили остальных, а меня ранили. Они знали, что ты не оставишь меня, я не хотела, Мира, – прохрипела Велеса. Я с ужасом понимала смысл ее слов, но только крепче сжала ее руку.

– Я никуда не уйду, – но Велеса уже не слышала меня, она прикрыла глаза и тяжело дышала.

Сзади послышались шаги. Я обернулась и аккуратно опустила подругу на землю. Это был он, на нем не было и следов борьбы, будто он просто был на прогулке. Его лицо все также было скрыто под волчьей маской. Голубой огонек в его руке замерцал ярче и тут же потух.

– Тебе некуда идти, хватит бегать. Ты ранена, еще немного, и у тебя не будет сил даже подняться, у тебя нет никого, кто мог бы тебе помочь, – его голос был холоден и отстранен, будто и не было всего того хаоса, что устроили его воины.

– Прошу помогите ей, – я смотрела на него с вызовом, но в тоже время надеясь на каплю человечности, – я обещаю, что сделаю все, что вы захотите, я пойду с вами, выполню ваши условия, но спасите ее, – я умоляюще взглянула на него. Секунда, две, три. Я готова ждать целую вечность, но у нее так мало времени.

– Нет, – и снова холод. На что я надеюсь?

– Я знаю, вы можете ей помочь, вернуть ей жизнь, – новая попытка. Его глаза скрыты под маской, но губы я вижу отчетливо, он лишь ухмыляется.

– Нет, Мира, ты ошибаешься, я способен лишь отнимать жизни.

– Тогда забирайте мою, – я не отвела взгляд, продолжая смотреть на него с вызовом, хотя, скорее всего в его глазах это выглядело жалко.

– Как раз-таки ты мне нужна живой, к сожалению. Лишняя морока, но приходится подстраиваться под условия. Но бегать за тобой в мои планы не входило, зачем ты все усложняешь.

– Вы устроили бойню в моем доме, а сейчас говорите мне, что я должна была прийти к вам на блюдечке с голубой каемочкой?

– Хватит. Слишком много лишних разговоров.

– Нет, вы выслушайте меня, – он поднял руку в воздух, и горло сдавило от тяжелого прикосновения.

– Ты не можешь ставить мне условия. Мы уходим, – спокойно произнес он. Я задыхалась, а я это кажется совсем не волновало.

– Отпустите…я…поняла вас…я сделаю все, что вы скажете… – говорить было еще сложнее, чем дышать.

Я упала на песок, откашливаясь и глотая ртом воздух. Он все также равнодушно наблюдал за мной, как за игрушкой, с которой никто не играет. Если сломать, никому и дела до этого не будет.

– Идем за мной, только без фокусов, иначе я больше не буду таким великодушным, – он развернулся и начал отдаляться от меня.

В голове промелькнула мысль, секунда на раздумья, и я уже достаю из кармана нож. Делаю рывок, либо сейчас, либо другого шанса у меня уже не будет. Закидываю свою руку ему за спину, и нож против воли выскальзывает из моих рук, больно полоснув по запястью.

– Это была плохая идея, Мира, – он соткал в своих руках туманную дымку, окутавшую меня со всех сторон. Перед тем как провалиться в небытие, я почувствовала, как сильные руки подхватили меня и понесли обратно в сторону леса.