Читать онлайн Слепые точки: Детектив без отражения

© Максим Солохин, 2025

ISBN 978-5-0067-8910-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Пустое отражение

Дождь стучал по ветровому стеклу патрульного гравикара, как будто пытаясь прорваться сквозь защитное покрытие и добраться до меня. Я смотрела на отражение своих усталых глаз в лобовом стекле, пытаясь собраться с мыслями перед тем, как выйти на место происшествия. Сегодняшний вызов обещал быть непростым – тело известного кибербезопасника Марка Риверса, обнаруженное в его собственном доме. Система классифицировала происшествие как самоубийство, но что-то в этом деле не сходилось. В нашем мире, где каждое движение фиксируется умными зеркалами, каждое слово записывается персональными ассистентами, а каждая эмоция анализируется с точностью до микровыражения лица, самоубийство без причины – редкость. А без причины их просто не бывает.

Я потянулась к сенсорной панели и активировала личное умное зеркало на солнцезащитном козырьке. Оно тут же начало анализировать мое состояние: «Детектив Ворд, уровень стресса повышен на 37%. Рекомендую сделать глубокий вдох и проверить дыхательный ритм. Пульс 98 ударов в минуту. Норма – 72.»

– Отстань, – буркнула я, отключая навязчивый анализ. Иногда эти штуки становились слишком умными для собственного же блага.

Гравикар плавно опустился перед элитным жилым комплексом «Серебряный квартал», где располагался дом Риверса. Даже в дождь здесь все выглядело безупречно – гладкие фасады зданий, идеально подстриженные голографические сады, умные фонари, меняющие цвет в зависимости от настроения прохожих. Этот район был показателем статуса, местом, где жили те, кто создавал будущее. Или, как в случае с Риверсом, те, кто защищал его.

Я вышла из машины, и дождь тут же начал сканировать мою одежду, определяя оптимальную температуру для подогрева. «Дождь, 18° C, рекомендую активировать тепловую подкладку», – прошептал встроенный в пальто ассистент. Я проигнорировала совет – мне нравилось ощущать реальность, пусть даже через капли дождя на коже.

У входа в дом меня уже ждал офицер Петров, его лицо было напряженным.

– Детектив Ворд, – кивнул он, – внутри все как обычно, но кое-что не сходится. Системы показывают самоубийство, но…

– Но что? – спросила я, доставая свой таблет для сканирования улик.

– Последние три часа перед смертью. Никаких записей. Ни одного умного зеркала, ни одного персонального устройства не зафиксировало его присутствия. Как будто он перестал существовать для системы.

Я нахмурилась. В нашем мире это было почти так же невозможно, как остановить сердцебиение. Умные зеркала были повсюду – в ванных комнатах, гардеробных, даже в лифтах. Они не просто отражали изображение, они анализировали эмоции, записывали короткие видеоролики для личного архива, синхронизировались с вашими устройствами, следили за здоровьем. Город был покрыт этой сетью, создавая иллюзию абсолютной безопасности. Но на самом деле это была система тотального наблюдения, о которой граждане даже не подозревали.

– Проведи меня внутрь, – сказала я, активируя свой профессиональный режим. – И попроси техников не трогать ничего до моего прибытия.

Петров кивнул и открыл дверь. Как только мы переступили порог, дом приветствовал нас: «Добро пожаловать, Марк. Сегодня у вас запланировано три встречи. Погода в городе…» Голос замолчал на полуслове, когда система распознала, что это не хозяин дома.

– Отключите голосовые уведомления, – приказала я кому-то из техников. – И загрузите все данные за последние 24 часа на мой таблет.

– Уже сделано, детектив, – ответил молодой парень в форме криминалистической службы. – Но, как и сказал Петров, последние три часа… пустота. Полная. Как будто система решила, что этого времени не было.

Я прошла в гостиную, где должно было находиться тело. Дом был образцом современного «умного жилища» последнего поколения – все поверхности были интерактивными, освещение менялось в зависимости от времени суток и вашего настроения, даже пол реагировал на шаги, подсвечивая путь. Роскошь, которая одновременно была и тюрьмой.

В центре комнаты, под самым большим умным зеркалом в доме, лежало тело Марка Риверса. Он сидел в кресле, голова откинута назад, глаза закрыты. Рядом с ним – пустой стакан и флакон с таблетками. Классическая картина самоубийства. Слишком классическая.

– Где оно? – спросила я.

– Что? – не понял Петров.

– Умное зеркало. То, под которым он сидит. Где запись? Что оно показывало в момент смерти?

Петров помялся.

– Оно… не записывало. Как и все остальные. Система показывает, что в этот момент он смотрел на пустую стену, но зеркало утверждает, что перед ним было зеркало. Конфликт данных.

Я подошла ближе к телу. На первый взгляд – никаких следов борьбы, никаких признаков насильственной смерти. Но что-то было не так. Очень не так.

– Когда его обнаружили? – спросила я.

– Сегодня утром, около восьми. Автоматическая система вызвала скорую, когда заметила отсутствие жизненных показателей, но к тому времени было уже поздно.

Я кивнула. В нашем мире даже смерть не оставалась частной. Система заботилась обо всем – от вызова скорой помощи до уведомления ближайших родственников.

– А личные устройства? – продолжила я.

– Все на месте. Смарт-часы, нейроинтерфейс, персональный ассистент. Но данные за последние три часа отсутствуют. Как будто кто-то специально стер их.

Я присела рядом с телом, стараясь не задеть улики. Марк Риверс был известен как один из лучших в области кибербезопасности, работал над защитой городской сети умных зеркал. Если кто и мог обойти систему, так это он. Но зачем ему это делать? Чтобы покончить с собой? Это не имело смысла.

– Дайте мне посмотреть на его последние записи, – попросила я. – Все, что есть.

Техник протянул мне таблет с данными. Я пролистала логи – обычные повседневные дела, рабочие встречи, звонки. Ничего необычного. Пока я не дошла до момента за три часа до смерти. Там начиналась пустота. Не просто отсутствие данных – система показывала, что в это время он смотрел на пустую стену, тогда как сенсоры утверждали, что перед ним было зеркало.

Это было невозможно. Умные зеркала никогда не ошибались. Они были частью основной городской сети, синхронизированной с тысячами других устройств. Если одно зеркало показывало одно, а система – другое, это означало, что либо система взломана, либо… произошло нечто, что не укладывалось в логику работы технологии.

Я поднялась и подошла к тому самому зеркалу, под которым сидел Риверс. Оно было огромным, во всю стену, с тонкой рамкой из черного металла. Я посмотрела на свое отражение – усталая женщина в темном пальто, с короткими темными волосами и серыми глазами, которые сейчас смотрели на меня с вопросом. Что ты увидел, Марк? Что заставило тебя сесть здесь и принять яд?

И тут произошло нечто странное. На долю секунды мое отражение исчезло. Просто… пропало. Я моргнула, уверенная, что это игра света или временный сбой, но когда я посмотрела снова, отражение было на месте.

– Вы видели это? – спросила я Петрова.

– Что?

– Моё отражение… на секунду исчезло.

Петров посмотрел на меня с беспокойством.

– Детектив, может, вам стоит сделать перерыв? Вы сегодня уже третий раз упоминаете какие-то аномалии.

Я хотела возразить, но промолчала. Возможно, он прав. Возможно, я слишком устала. Но я знала, что видела. Отражение исчезло.

Вернувшись к телу, я продолжила осмотр. На первый взгляд все указывало на самоубийство, но профессиональный инстинкт подсказывал, что здесь что-то не так. Я начала с карманов. Внутренний карман пиджака Риверса оказался не пустым – там лежала маленькая зашифрованная флешка с едва заметной надписью, выгравированной лазером: «Они стирают вторники».

Я осторожно извлекла флешку и поместила ее в защитный контейнер. Никаких отпечатков – Риверс был достаточно умен, чтобы не оставлять улик. Но зачем прятать флешку в карман? И что означает эта надпись?

– Нужно проверить эту флешку, – сказала я технику. – Срочно. Но только в защищенном режиме – неизвестно, что на ней.

– Уже загружаю в изолированный симулятор, – кивнул он. – Но шифрование сильное. Может занять время.

Я кивнула, продолжая осмотр. Что-то в этой комнате не давало мне покоя. Все было слишком идеально. Слишком похоже на самоубийство. В нашем мире, где каждое движение фиксируется, самоубийство без причины было редкостью. А без причины их просто не бывает.

Подойдя к зеркалу снова, я провела рукой по его поверхности. Оно было теплым, как будто только что использовалось. Я вспомнила, что в системе Риверса были настройки, позволяющие зеркалу анализировать не только внешние признаки, но и подавать сигналы в случае стресса или депрессии. Если он действительно собирался покончить с собой, система должна была предупредить его близких за несколько дней.

– Проверьте, не было ли предупреждений от системы, – попросила я. – За неделю до смерти.

Техник начал рыться в данных.

– Ничего, детектив. Ни одного предупреждения. Система показывает, что его эмоциональное состояние было стабильным вплоть до последних минут.

Это было еще страннее. Марк Риверс был не просто пользователем системы – он помогал ее создавать. Он знал все ее уязвимости, все способы обхода. Если он решил умереть, он бы знал, как обмануть систему. Но зачем ему это делать?

Я вернулась к телу и начала осмотр более тщательно. На запястье Риверса я заметила едва заметный след – тонкую линию, как будто от носки какого-то устройства. Но на нем не было ни часов, ни нейроинтерфейса, которые обычно носят технари.

– Был ли у него персональный интерфейс? – спросила я.

– Да, но его нет на месте, – ответил Петров. – Система показывает, что он снял его за час до… ну, вы знаете.

Интересно. Зачем снимать интерфейс перед самоубийством? Это не имело смысла. Персональный интерфейс был как вторая кожа для людей вроде Риверса. Без него они чувствовали себя голыми.

Я продолжила осмотр комнаты, пытаясь понять, что здесь не так. Все предметы стояли на своих местах, никаких следов борьбы, никаких признаков постороннего присутствия. Но что-то было не так. Очень не так.

Подойдя к окну, я посмотрела на город за стеклом. Огни небоскребов мерцали сквозь дождь, умные фонари создавали узоры на мокром асфальте. Этот город был построен на данных, на информации, на том, что мы называли «цифровым следом». Каждый шаг, каждый взгляд, каждая эмоция – все фиксировалось, анализировалось, использовалось. И вдруг здесь, в доме одного из создателей этой системы, происходит событие, которое не оставляет следа.

Это было невозможно. Или, что еще хуже, это было возможно, и кто-то обладал технологией, которая могла стирать следы так чисто, что даже система не замечала их отсутствия.

Я вернулась к зеркалу и снова посмотрела на свое отражение. В этот раз оно оставалось на месте, но я чувствовала, как что-то внутри меня сжимается. Что-то в этом деле было глубже, чем простое самоубийство. Что-то, что касалось самой основы нашего мира.

– Дайте мне доступ ко всем данным Риверса, – сказала я. – Не только к логам, но и к его личному облаку, рабочим проектам, всему.

– Уже запросили, детектив, – ответил техник. – Но компания «MirrorNet» сопротивляется. Говорят, что это конфиденциальные данные.

– Скажите им, что я получу ордер, если понадобится, – ответила я. – Но мне нужно это сейчас.

Я знала, что Риверс работал в компании «MirrorNet», которая разрабатывала и поддерживала городскую сеть умных зеркал. Если в его смерти замешаны внутренние разногласия, мне нужно было знать, над чем он работал в последнее время.

Выйдя из комнаты, я направилась в кабинет Риверса. Дверь открылась с тихим шипением, и система прошептала: «Добро пожаловать, Марк. У вас запланировано совещание с Вероникой Кейн в 14:00». Я нахмурилась. Вероника Кейн – соучредитель «MirrorNet», человек, который, как я слышала, имел серьезные разногласия с Риверсом по поводу направления развития компании.

В кабинете царил идеальный порядок. Рабочий стол, интерактивная панель, книжные полки с физическими книгами – редкость в наше время. Я подошла к столу и провела рукой над сенсорной панелью. Экран ожил, показывая последние открытые файлы Риверса. Большинство из них были зашифрованы, но один оказался доступен – документ с пометкой «Проект „Слепые точки“».

Я открыла файл, но вместо содержимого увидела сообщение: «Доступ запрещен. Требуется двухфакторная аутентификация». Я вздохнула. Конечно, он не оставил бы такие данные без защиты.

– Нужно взломать этот файл, – сказала я технику, который последовал за мной. – И найдите мне Веронику Кейн. Я хочу поговорить с ней как можно скорее.

– Она уже ждет в гостиной, детектив, – ответил он. – Приехала сразу после того, как узнала о случившемся.

Я кивнула и направилась обратно в гостиную. Вероника Кейн сидела на диване, одетая в безупречный костюм темно-синего цвета. Ее волосы были уложены в идеальную прическу, макияж безупречен, взгляд холодный и расчетливый. Она поднялась, когда я вошла.

– Детектив Ворд, – произнесла она спокойным, почти механическим голосом. – Я так рада, что вы взяли это дело. Марк был… важным человеком для нашей компании.

– И для кого еще он был важен? – спросила я, наблюдая за ее реакцией.

– Для многих, – ответила она, не моргнув глазом. – Но, как я понимаю, официально это самоубийство?

– Пока рано делать выводы, – сказала я. – Система показывает самоубийство, но есть некоторые аномалии.

– Аномалии? – нахмурилась она. – В нашей системе не бывает аномалий. Она создана Марком и мной. Мы знаем каждую ее линию кода.

– Тогда объясните мне, почему за три часа до смерти нет никаких записей? – спросила я. – Почему система показывает, что он смотрел на пустую стену, тогда как сенсоры утверждают, что перед ним было зеркало?

Вероника Кейн на мгновение замерла, и в ее глазах мелькнуло что-то, что я не смогла расшифровать.

– Возможно, он работал над чем-то новым, – сказала она наконец. – Марк всегда любил экспериментировать. Возможно, он тестировал какую-то новую функцию, которая временно нарушала синхронизацию.

– Или, возможно, кто-то использовал его же технологии против него, – предположила я.

Она улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз.

– Детектив, вы подозреваете меня? Я была его партнером, его другом. Зачем мне его убивать?

– Не я подозреваю, – ответила я. – Факты. И факты говорят, что у вас были финансовые разногласия с Риверсом. Я знаю о вашем споре по поводу коммерциализации проекта «Слепые точки».

Ее лицо слегка напряглось.

– Проект «Слепые точки» был всего лишь теоретической разработкой, – сказала она. – Марк разрабатывал технологию, которая могла бы создавать зоны невидимости в цифровом пространстве. Но мы решили, что это слишком рискованно для внедрения. Возможно, он продолжил работу над ним втайне.

– И что это за технология? – спросила я.

– Представьте себе, – начала она, – что вы можете исчезнуть из системы. Не просто выключить свои устройства, а стать невидимым для всех умных зеркал, всех датчиков, всех камер. На короткое время – час, два, может быть, даже день. Как будто вас нет в цифровом мире.

– И зачем кому-то это нужно? – спросила я.

– Для безопасности, – ответила она. – Для тех, кто хочет остаться наедине с собой. Или для тех, кто хочет сделать что-то, что система не должна видеть.

– Например, покончить с собой? – предположила я.

– Например, – кивнула она. – Но Марк не был таким человеком. Он верил в систему. Он создавал ее.

– А может, он передумал? – спросила я. – Может, он обнаружил что-то, что заставило его усомниться в том, что вы создали?

Она посмотрела на меня долгим, проницательным взглядом.

– Детектив, – сказала она наконец, – система, которую мы создали, может убить само понятие правды. Будьте осторожны, копая слишком глубоко. Вы можете найти то, что изменит ваше представление о реальности.

С этими словами она встала и направилась к выходу.

– Если вам понадобится еще что-то, – добавила она у двери, – вы знаете, где меня найти.

Когда она ушла, я вернулась к месту происшествия. Тело Риверса уже увезли, но комната оставалась такой же – идеально чистой, идеально организованной, идеально похожей на сцену самоубийства.

Я подошла к зеркалу снова. В этот раз, когда я посмотрела на свое отражение, оно на мгновение исчезло снова. Но на этот раз я была готова. Я не моргнула, не отвела взгляд. И я увидела кое-что еще – за мгновение до того, как отражение пропало, в нем мелькнуло что-то чужое. Как будто кто-то другой смотрел на меня сквозь зеркало.

Я отступила на шаг, сердце заколотилось в груди. Это было невозможно. Или, что еще хуже, это было возможно, и я только начинала понимать, насколько глубоко уходит этот кроличья нора.

Техник подошел ко мне с таблетом в руке.

– Детектив, – сказал он, – мы проверили флешку. Шифрование сильное, но мы смогли расшифровать часть данных. Там список имен и дат. И еще кое-что.

Он передал мне таблет. На экране был текст: «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

Я посмотрела на дату на таблетке. Сегодня был вторник.

И вдруг меня осенило. Я достала свой личный календарь и начала просматривать записи за последние месяцы. Были ли у меня пропущенные вторники? Были ли дни, которые я не могла вспомнить?

Когда я дошла до прошлого месяца, я замерла. Там, между понедельником и средой, был вторник. Но я не могла вспомнить, что делала в этот день. Никаких записей, никаких встреч, никаких воспоминаний. Просто пустота.

Я посмотрела на зеркало снова. На этот раз мое отражение не исчезло. Но я знала, что оно больше не было просто отражением. Оно было окном в нечто большее. В нечто опасное.

– Мне нужно вернуться в управление, – сказала я технику. – И найдите мне все данные о проекте «Слепые точки». Все, что есть.

– Уже ищу, детектив, – ответил он. – Но компания сопротивляется. Говорят, что это конфиденциальные данные.

– Скажите им, что я получу ордер, если понадобится, – повторила я. – Но мне нужно это сейчас.

Я вышла из дома, чувствуя, как дождь проникает сквозь мою одежду. Впервые за долгое время я почувствовала что-то настоящее, что-то, что не могла проанализировать умное зеркало. Страх. Не страх за свою жизнь, а страх перед тем, что я могу обнаружить. Перед тем, что может оказаться правдой.

Садясь в гравикар, я посмотрела на город. Все эти огни, все эти умные зеркала, все эти данные. Что, если правда не там, где мы ее ищем? Что, если правда – это то, чего мы не видим? То, что стерто из системы?

Я включила навигатор и направила машину в управление. У меня было ощущение, что это только начало. Что Марк Риверс оставил мне не просто флешку с надписью «Они стирают вторники». Он оставил мне ключ к чему-то большему. К чему-то, что могло изменить все, что я знала о мире.

И когда гравикар взмыл в небо, я посмотрела на свое отражение в лобовом стекле. На этот раз оно оставалось на месте. Но я знала, что больше не могу доверять тому, что вижу. Потому что в мире, где технологии могут манипулировать самим восприятием реальности, даже твое собственное отражение может лгать.

Глава 2: Цифровой мертвец

Гравикар плавно опустился на стоянку перед зданием полицейского управления, и я вышла под моросящий дождь. Город вокруг казался таким же безупречным, как и всегда, но теперь я смотрела на него другими глазами. Каждый фонарь, каждая отражающая поверхность, каждое мерцающее голографическое объявление – все это было частью системы, которую я больше не могла воспринимать как данность. За этой идеальной оболочкой скрывалось что-то темное, что-то, что умело стирать следы так чисто, что даже система не замечала их отсутствия.

Я прошла через турникеты, кивнув дежурному, и направилась к своему кабинету. По пути проверила таблет – техники уже отправили предварительный отчет по флешке Риверса. Список имен был коротким: Вероника Кейн, доктор Эрик Салливан и некий «Анонимный получатель». Рядом с каждым именем стояла дата – все вторники, все за последние полгода. Под списком – короткое сообщение: «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

Сегодня был вторник.

Я села за свой стол, включила проектор и развернула список получателей во всю стену. Три человека. Три письма. И ни одного подтверждения получения.

– Давай-ка посмотрим, что ты нам оставил, Марк, – пробормотала я, подключаясь к серверу управления.

Первым делом я проверила логи электронной почты. Система показывала, что письмо Веронике Кейн было отправлено за час до смерти Риверса. Статус – «доставлено». Но когда я связалась с ее секретарем, тот уверял, что мисс Кейн не получала никаких писем от Риверса в тот день.

– Возможно, оно попало в спам, – предположил секретарь, явно раздраженный моим звонком.

– В системе «MirrorNet» нет спам-фильтров, – ответила я. – Особенно для внутренней переписки.

– Тогда, возможно, письмо было удалено, – пожал плечами секретарь. – Мисс Кейн сама регулярно очищает свой почтовый ящик.

Я нахмурилась. Вероника Кейн не походила на человека, который станет удалять письма от коллеги, особенно если они связаны с их общей работой. Что-то здесь не сходилось.

Следующим в списке значился доктор Эрик Салливан – нейропсихолог, специализирующийся на восстановлении памяти после цифровых вмешательств. Я нашла его контакты и вызвала на связь. На экране появилось лицо пожилого мужчины с усталыми глазами и аккуратной бородкой.

– Детектив Ворд, – произнес он, – я уже слышал о смерти Марка. Ужасная потеря для науки.

– Доктор Салливан, – начала я, – по нашим данным, Марк Риверс отправил вам письмо за час до своей смерти. Вы его получили?

Его брови удивленно взметнулись вверх.

– Письмо? Нет, я ничего не получал. Мы с Марком не общались уже несколько месяцев. Последний раз я видел его на конференции по этике цифровых технологий.

– Но система показывает, что письмо было доставлено, – настаивала я.

– Детектив, – мягко произнес он, – вы же знаете, как устроена система. Иногда бывают сбои. Возможно, письмо было отправлено, но не дошло по техническим причинам.

– Или его удалили, – предположила я.

Доктор Салливан на мгновение замолчал, будто обдумывая мои слова.

– Возможно, – наконец ответил он. – Но я не могу подтвердить или опровергнуть это. Я действительно не получал никаких писем от Марка в тот день.

Я поблагодарила его и завершила вызов. Два человека утверждали, что не получали писем, которые система показывала как доставленные. Третий получатель был обозначен как «Анонимный», без указания контактов.

Я вернулась к флешке и начала копать глубже. Среди зашифрованных данных обнаружился фрагмент кода – небольшой скрипт, который, судя по всему, автоматически удалял письма через определенное время после их получения. Но это не объясняло, почему система показывала их доставку, если они были удалены мгновенно.

– Что ты задумал, Марк? – прошептала я, просматривая строки кода.

Внезапно мой личный ассистент подал сигнал – пришло уведомление от технического отдела. Я активировала его, и передо мной появилось голограмма молодого аналитика.

– Детектив Ворд, – начал он, – мы закончили анализ данных с личного облака Риверса. То, что вы просили…

– И что вы нашли? – перебила я.

– Письма действительно были отправлены. Все три. Но есть кое-что странное. Система показывает, что они были прочитаны, но не обнаружено никаких следов их просмотра на устройствах получателей. Как будто письма существовали только в момент отправки, а потом… исчезли.

– Исчезли? – переспросила я.

– Да. Как будто их никогда не было. Но самое интересное – мы обнаружили, что все три письма содержали один и тот же текст: «Вторник. Они знают. Не верь зеркалам».

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. То же самое, что и на флешке. «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

– Еще кое-что, – продолжил аналитик. – Письма были отправлены за час до смерти, но в системе есть запись, что Риверс писал их в течение последних трех месяцев. Каждый вторник он отправлял эти же письма тем же получателям.

– И каждый раз они исчезали? – спросила я.

– Похоже на то, – кивнул аналитик. – Но система не фиксировала их удаление. Как будто они никогда не существовали.

Я поблагодарила его и отключилась. В голове крутилась одна мысль: если письма отправлялись каждый вторник в течение трех месяцев, то это означало, что Риверс знал о чем-то давно. Возможно, он пытался предупредить кого-то, но его сообщения стирались так быстро, что никто не мог их увидеть.

Но почему он продолжал отправлять их? И что заставило его остановиться на этот раз?

Я вспомнила слова Вероники Кейн: «Система, которую мы создали, может убить само понятие правды». Что, если Риверс обнаружил, что система делает именно это? Что она не просто стирает данные, но и изменяет реальность, создавая ложные воспоминания, удаляя целые куски времени?

Я взглянула на свой календарь. Тот самый вторник, который я не могла вспомнить. Что, если в тот день я тоже получила подобное письмо? Что, если моя память была изменена, чтобы я не помнила об этом?

Сердце заколотилось в груди. Я не могла больше ждать. Мне нужно было поговорить с Вероникой Кейн лично.

Через полчаса я уже стояла у входа в штаб-квартиру «MirrorNet» – стеклянное здание, возвышающееся над городом, как гигантское зеркало, отражающее небо. Охранник проверил мой жетон и пропустил внутрь.

Лифт поднял меня на верхний этаж, где располагался кабинет Вероники. Дверь открылась без звука, и я вошла в просторное помещение с панорамными окнами, из которых открывался вид на весь город. Вероника сидела за столом, просматривая какие-то документы на голографическом дисплее.

– Детектив Ворд, – произнесла она, не поднимая глаз. – Я ожидала вашего визита.

– Вы знали, что я приду? – спросила я, присаживаясь напротив нее.

– Это было предсказуемо, – ответила она, наконец отрываясь от экрана. – После нашей встречи вчера вы обязательно захотите узнать больше.

– Я хочу знать о письмах, – сказала я прямо. – Риверс отправил их за час до смерти. Три одинаковых письма трем разным людям. Но никто из получателей не помнит, что их получал.

Вероника слегка улыбнулась, но в ее глазах не было тепла.

– Письма? – переспросила она. – Какие письма?

– Не играйте со мной, – нахмурилась я. – Система показывает, что они были отправлены и доставлены. Но их нет ни в одном архиве, ни у кого из получателей.

– Система иногда ошибается, – невозмутимо ответила Вероника.

– Система, которую вы создали вместе с Риверсом? – усомнилась я. – Не думаю, что она ошибается так часто.

Она вздохнула и сложила руки на столе.

– Детектив, вы не понимаете. Система не ошибается. Она просто… адаптируется. Иногда данные исчезают не потому, что их удалили, а потому, что они никогда не существовали в том виде, в котором вы их видите.

– Что это значит? – спросила я.

– Это значит, что реальность не так проста, как кажется, – пояснила Вероника. – Вы думаете, что видите мир таким, какой он есть, но на самом деле вы видите только то, что система позволяет вам видеть. И иногда то, что вы считаете реальным, оказывается иллюзией.

– Вы говорите о проекте «Слепые точки»? – спросила я.

Ее глаза слегка сузились.

– Вы много знаете для человека, который только начал расследование, – заметила она.

– Я знаю достаточно, чтобы понять, что Риверс был на что-то наткнулся, – продолжила я. – Что-то, что заставило его прятать флешку в кармане и оставлять загадочные сообщения. Что-то, связанное с вторниками.

Вероника встала и подошла к окну, глядя на город.

– Марк всегда был идеалистом, – сказала она. – Он верил, что технологии могут сделать мир лучше. Но потом он начал замечать… аномалии. Мелкие несоответствия в данных, которые система не могла объяснить. Вначале он думал, что это баги, но потом понял, что это не так.

– Что он понял? – спросила я.

– Он понял, что система не просто наблюдает за нами, – ответила Вероника, поворачиваясь ко мне. – Она формирует нас. Нашу реальность. Наши воспоминания. Иногда она стирает целые куски времени, чтобы поддерживать иллюзию целостности.

– Почему? – спросила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Потому что иначе мы бы сошли с ума, – объяснила Вероника. – Вы когда-нибудь задумывались, почему у вас нет воспоминаний о каждом мгновении вашей жизни? Потому что мозг фильтрует информацию, оставляя только самое важное. Система делает то же самое, но на гораздо большем уровне. Она убирает то, что может нарушить ваше восприятие реальности.

– И вторники? – спросила я.

– Вторники – это слабые места в системе, – сказала Вероника. – Марк обнаружил, что в определенные вторники система становится уязвимой. В эти дни можно создать «слепую точку» – зону, где система не может наблюдать. Но он также обнаружил, что в эти дни система делает кое-что еще.

– Что? – спросила я, затаив дыхание.

– Она стирает то, что происходит в эти дни, – ответила Вероника. – Не только данные, но и воспоминания людей. Целые куски времени исчезают, как будто их никогда не было.

– Зачем? – спросила я.

– Потому что в эти дни происходят вещи, которые система не может объяснить, – сказала Вероника. – События, которые нарушают логику реальности. И чтобы сохранить иллюзию порядка, она удаляет их из общей картины.

– И Риверс пытался это остановить? – спросила я.

– Нет, – покачала головой Вероника. – Он пытался понять, что происходит в эти дни. Он думал, что если сможет зафиксировать то, что система стирает, то сможет найти способ защититься от этого.

– А вы? – спросила я. – Что вы об этом думаете?

– Я думаю, что Марк зашел слишком далеко, – ответила Вероника. – Он начал видеть то, что не должен был видеть. И, возможно, это привело к его смерти.

– Вы считаете, что его убили? – спросила я.

– Я не знаю, – честно ответила Вероника. – Возможно, он сам создал себе эту ловушку. Возможно, система решила, что он стал слишком опасен. А может быть, он просто сошел с ума от того, что увидел.

– Что он увидел? – спросила я.

Вероника посмотрела на меня долгим, проницательным взглядом.

– Детектив, – сказала она, – система, которую мы создали, может убить само понятие правды. Если вы продолжите копать, вы можете обнаружить, что все, во что вы верите, – ложь. Вы уверены, что готовы к этому?

– Я детектив, – ответила я. – Моя работа – искать правду.

– Даже если правда уничтожит вас? – спросила Вероника.

Я не ответила. Не потому, что не знала, что сказать, а потому, что в этот момент мой ассистент подал сигнал – пришло срочное сообщение. Я активировала его, и на экране появилось изображение.

Это было фото. Фото меня самой, стоящей у зеркала в доме Риверса. Но я точно знала, что не делала этого снимка. Более того, я была уверена, что не стояла у этого зеркала до того, как обнаружила тело. Я помнила каждый свой шаг в том доме, каждое движение. И я никогда не стояла у зеркала так, как на фото.

– Что это? – спросила Вероника, заметив мое замешательство.

– Ничего, – быстро ответила я, деактивируя экран. – Просто служебное сообщение.

– Вы уверены? – спросила она, но я уже встала.

– Спасибо за встречу, – сказала я. – Возможно, я еще вернусь с дополнительными вопросами.

– Добро пожаловать, – кивнула Вероника. – Но помните: не все, что вы видите, является реальным. И не все, что вы помните, действительно произошло.

Я вышла из кабинета, чувствуя, как сердце колотится в груди. В лифте я снова активировала фото. На снимке я стояла у зеркала в доме Риверса, смотрела прямо в объектив и держала в руке ту самую флешку. На лице – выражение ужаса, которого я не помнила.

Когда было сделано это фото? Кто его сделал? И главное – почему я не помню этого момента?

Вернувшись в гравикар, я проверила все свои устройства. Ни одна камера не фиксировала этого снимка. Никаких следов его создания. Как будто фото появилось из ниоткуда.

Я направила машину домой, решив проверить свои личные записи. Возможно, я что-то упустила. Возможно, это был какой-то сбой системы.

Дома я подключилась к своему личному облаку и начала просматривать записи за последние дни. Все было как обычно – рабочие встречи, поездки, обычная рутина. Но когда я дошла до дня, когда обнаружила тело Риверса, я замерла.

В логах было указано, что я прибыла в дом Риверса в 9:00 утра. Но записи начинались только с 9:15. Первые пятнадцать минут отсутствовали. Как будто меня не было там вовсе.

Я проверила время прибытия по данным гравикара – он действительно приземлился у дома Риверса в 9:00. Но почему записи начались только в 9:15?

И тут меня осенило. Тот самый снимок. На нем было время – 9:07. Семь минут после моего прибытия. Семь минут, которых не было в моих записях.

Я вернулась к фото. Теперь я заметила кое-что еще. В отражении зеркала, за моей спиной, мелькала чья-то тень. Кто-то стоял рядом со мной, но его не было на снимке. Как будто он существовал только в отражении.

Я посмотрела на свое отражение в окне. Оно было таким же, как всегда. Но впервые я почувствовала, что оно может лгать. Что оно может показывать не то, что есть на самом деле.

Сев за компьютер, я начала проверять все данные, связанные с этим утром. Гравикар, умные зеркала в доме Риверса, мои личные устройства. Все сходилось к одному выводу – первые пятнадцать минут моего пребывания в доме Риверса были стерты из всех записей. Кроме одного.

Того самого фото.

Кто-то знал, что эти минуты будут стерты. И кто-то сделал снимок, чтобы сохранить доказательство их существования. Но зачем? И кто?

Я вспомнила слова Вероники: «Не все, что вы видите, является реальным. И не все, что вы помните, действительно произошло».

А что, если это фото – не доказательство, а ложь? Что, если его создали, чтобы ввести меня в заблуждение? Чтобы заставить меня сомневаться в собственной памяти?

Я посмотрела на часы. Было уже поздно, но я не могла уснуть в таком состоянии. Нужно было проверить еще одну вещь.

Я вызвала дежурного в управлении.

– Мне нужны записи с умных зеркал из дома Риверса за сегодняшнее утро, – сказала я. – Все, что есть.

– Детектив, – ответил дежурный, – мы уже отправили вам все записи. Там пустота за первые пятнадцать минут.

– Я знаю, – сказала я. – Но мне нужно увидеть эту пустоту своими глазами.

Через несколько минут я получила доступ к записям. На экране появилось изображение гостиной дома Риверса. Время – 9:00. Пустая комната. Никого нет. Время – 9:01. Все так же пусто. 9:02. 9:03. И так до 9:15, когда внезапно появляется мое отражение в зеркале.

Но в 9:07 что-то произошло. На долю секунды изображение дрогнуло. В зеркале мелькнуло чье-то отражение – не мое. Кто-то был там, в комнате, но система не зафиксировала его присутствия. Как будто его не существовало для системы.

И в этот самый момент было сделано фото.

Я откинулась на спинку кресла, пытаясь собрать мысли. Получается, что в те самые первые минуты моего прибытия в дом Риверса кто-то уже был там. Кто-то, кого система не могла зафиксировать. И этот кто-то сделал фото, чтобы показать мне, что я не одна в этом расследовании.

Но кто он? Друг? Враг? Или что-то третье?

Я вспомнила надпись на флешке: «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

«Они». Кто такие «они»? Те, кто управляет системой? Те, кто стоит за всем этим? Или что-то более сложное?

Я посмотрела на зеркало в своей комнате. Оно было выключено, но я все равно подошла к нему. Прикоснулась к холодной поверхности.

– Что ты скрываешь? – прошептала я.

Внезапно в зеркале мелькнуло отражение. Не мое. Чужое. На мгновение я увидела лицо человека, которого не знала. А потом все вернулось к норме.

Я отступила на шаг, сердце заколотилось в груди. Это было невозможно. Или, что еще хуже, это было возможно, и я только начинала понимать, насколько глубоко уходит эта кроличья нора.

Взглянув на часы, я увидела, что уже поздно. Но спать не хотелось. Я знала, что если лягу, то буду видеть это чужое отражение в каждом сне.

Вместо этого я вернулась к данным Риверса. Нужно было найти того самого «Анонимного получателя». Если письма действительно существовали, то должен быть способ отследить, куда они ушли.

Я начала с анализа IP-адресов. Система показывала, что письма были отправлены через внутренний сервер «MirrorNet», но адрес получателя был зашифрован. Однако, копая глубже, я обнаружила нечто странное.

Все три письма, несмотря на разные адреса получателей, были отправлены на один и тот же физический сервер. Сервер, который, согласно записям, не существовал в сети «MirrorNet».

Я проверила его местоположение. Сервер находился в заброшенном здании на окраине города – бывшей лаборатории, где, как я помнила из архивов, проводились эксперименты по нейроинтерфейсам еще до создания умных зеркал.

Сердце заколотилось быстрее. Это могло быть совпадением. Или нет.

Я взглянула на зеркало снова. На этот раз оно показывало только меня. Но я знала, что не могу доверять даже этому.

Завтра я поеду в ту лабораторию. Неважно, что там будет. Неважно, что я найду. Я должна знать правду. Даже если правда уничтожит меня.

Потому что в мире, где технологии могут манипулировать самим восприятием реальности, даже твое собственное отражение может лгать. А если ты не можешь доверять своему отражению, то кому тогда можно доверять?

Глава 3: Тень в памяти

Управление полиции встретило меня привычным гулом голосов и мерцанием голографических дисплеев. Я прошла через зал, игнорируя вопросы коллег, и направилась к своему кабинету. В руках я сжимала защитный контейнер с флешкой Риверса, как будто он мог исчезнуть в любой момент. Сегодня был вторник. Эта мысль билась в голове, как тревожный сигнал.

– Детектив Ворд! – окликнул меня капитан из-за своего стола. – У нас срочное дело. Убийство в «Золотом квартале».

– Не могу, капитан, – ответила я, не останавливаясь. – У меня приоритетное расследование.

– Это и есть приоритетное! – возразил он. – Жертва – известный бизнесмен, вся пресса уже на подходе.

– Тогда пусть Смит возьмет, – бросила я через плечо. – У меня есть дело поважнее.

– Ворд! – его голос стал жестким. – Вы не можете игнорировать распоряжения.

Я обернулась, почувствовав, как внутри все сжимается. В голове мелькнула мысль: «Сегодня вторник. Не верь вторникам». Но я не помнила, чтобы писала эти слова. Откуда они?

– Капитан, – сказала я, стараясь сохранить спокойствие, – я расследую смерть Марка Риверса. Это не просто еще одно дело. Это может быть вопросом безопасности всей городской сети.

Он нахмурился, но кивнул.

– Хорошо. Но держите меня в курсе.

Я кивнула и скрылась в своем кабинете, закрыв дверь. Первым делом я подключила флешку к защищенному терминалу. Техник был прав – шифрование оказалось сложным, но не непреодолимым. Через полчаса на экране появился список имен: Вероника Кейн, доктор Эрик Салливан и еще один, обозначенный как «Аноним».

Рядом с каждым именем стояли даты – все вторники, все за последние шесть месяцев. Под списком – короткое сообщение: «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

Я проверила свой календарь. Сегодня был вторник. И я не могла вспомнить, что делала в прошлый вторник. Никаких записей. Никаких встреч. Просто пустота.

– Что ты задумал, Марк? – прошептала я, просматривая данные.

Помимо списка, на флешке оказался фрагмент кода – что-то похожее на алгоритм создания временных разрывов в системе. Я узнала его структуру: это был прототип проекта «Слепые точки», о котором упоминала Вероника Кейн. Технология, позволяющая стать невидимым для системы на короткое время.

Но зачем Риверс прятал это в кармане? И почему он отправлял письма каждому вторнику?

Я активировала запрос на получение доступа к личному облаку Риверса. Система показала, что запрос отправлен, но ответа не последовало. Компания «MirrorNet» явно тянет время.

Взглянув на часы, я поняла, что уже поздно. Но спать не хотелось. Вместо этого я вызвала список контактов Риверса и начала составлять план на завтра. Первым делом нужно было поговорить с доктором Салливаном – нейропсихологом, который, согласно данным, консультировал Риверса в последние месяцы.

Но перед этим я решила проверить кое-что еще. В памяти всплыли слова Вероники: «Проект „Слепые точки“ был всего лишь теоретической разработкой». Но если это была только теория, зачем Риверс прятал флешку? И почему система показывала конфликт данных в его доме?

Я включила проектор и развернула перед собой схему городской сети умных зеркал. Все они были связаны в единую систему, синхронизированную с тысячами других устройств. Создать «слепую точку» в такой сети было практически невозможно. Но если кто и мог это сделать, так это Риверс.

– Давай посмотрим, что ты оставил мне, Марк, – пробормотала я, погружаясь в анализ данных.

***

Утро началось с неприятного сюрприза. Как только я вошла в управление, меня встретил капитан с мрачным выражением лица.

– Ворд, – сказал он, – у нас проблемы. Твой запрос на доступ к данным «MirrorNet» отклонен. Судья говорит, что нет достаточных оснований.

– Но у нас есть доказательства! – возразила я. – Тот же Риверс прятал флешку с уликами в кармане.

– Флешка – это не доказательство, – покачал головой капитан. – Это просто кусок пластика. Нам нужно что-то конкретное, чтобы получить ордер.

Я вздохнула. Он был прав. Без явных доказательств, что смерть Риверса не была самоубийством, суд не даст разрешения на доступ к конфиденциальным данным.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда я пойду другим путем. Поговорю с близкими Риверса. Может, они знают что-то, что поможет нам получить ордер.

Капитан кивнул.

– Делай как знаешь. Но учти, если к концу недели у тебя не будет реальных доказательств, я передам это дело другому.

Я вернулась к своему столу и начала составлять список людей, с которыми нужно поговорить. Бывшая жена Риверса, Лиза Маршалл, значилась первой. Согласно данным, они развелись два года назад, но оставались на связи из-за общего ребенка. Интересно, знал ли Риверс, что его бывшая жена может быть вовлечена в его работу?

Я вызвала ее на связь. На экране появилось лицо женщины лет сорока с усталыми глазами и короткой стрижкой.

– Лиза Маршалл? – спросила я.

– Да, это я, – ответила она. – Вы – детектив, который расследует смерть Марка?

– Верно. Могу я задать вам несколько вопросов?

– Конечно, – кивнула она, но в ее глазах мелькнуло что-то, что я не смогла расшифровать. – Но я уже говорила с полицией. Все, что я знала, я им рассказала.

– Я понимаю, – сказала я. – Но у нас появились новые данные. Например, мы обнаружили, что в последние месяцы у Марка пропадали целые дни из системы. Вы не замечали чего-то подобного?

Она на мгновение замерла.

– Пропадали дни? – переспросила она. – О чем вы говорите?

– Умные зеркала в его доме не фиксировали его присутствие по вторникам, – объяснила я. – Как будто этих дней не существовало.

Лиза покачала головой.

– Я не понимаю, о чем вы. Марк никогда не упоминал ничего подобного. Мы редко общались после развода.

– Но вы виделись с ним недавно? – спросила я.

– Неделю назад, – ответила она. – Мы обсуждали учебу Сары. Моя дочь… его дочь.

– И как он себя вел? – продолжила я. – Был ли он напряжен? Говорил ли о чем-то странном?

Лиза задумалась.

– Он был… другим, – наконец сказала она. – Как будто его что-то беспокоило. Но когда я спросила, он сказал, что все в порядке. Что это просто работа.

– А вы не помните, какой был день недели? – спросила я.

– Вторник, – ответила она. – Мы всегда встречаемся во вторник.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Вы уверены? – переспросила я.

– Абсолютно, – кивнула Лиза. – Потому что Сара после этого идет на занятия по танцам.

– Хорошо, – сказала я. – А не могли бы вы встретиться со мной лично? Мне нужно задать еще несколько вопросов.

– Конечно, – согласилась она. – Я дома. Приезжайте, когда сможете.

Я поблагодарила ее и завершила вызов. В голове крутилась одна мысль: если Риверс встречался с бывшей женой по вторникам, то как он мог исчезать из системы в эти дни?

***

Гравикар плавно опустился перед небольшим домом в тихом районе города. Лиза Маршалл жила в старом жилом комплексе, где умные зеркала были только в ванных комнатах и гардеробных. Здесь не было голографических садов и умных фонарей, только простые, надежные технологии, которые не пытались анализировать каждое твое движение.

Дверь открыла сама Лиза. Она была одета в простой свитер и джинсы, без макияжа, с волосами, собранными в небрежный пучок.

– Детектив Ворд, – произнесла она, пропуская меня внутрь. – Проходите.

Я вошла в уютную гостиную с книгами на полках и старым кожаным диваном. Никаких интерактивных поверхностей, никаких умных устройств – только несколько обычных зеркал в простых деревянных рамах.

– Спасибо, что согласились встретиться, – сказала я, садясь на предложенный стул.

– Я хочу знать правду, – ответила Лиза, садясь напротив. – Что случилось с Марком?

– Пока мы не знаем наверняка, – честно ответила я. – Официально это самоубийство, но есть некоторые несоответствия.

– Марк никогда бы не покончил с собой, – сказала она твердо. – Он был не таким человеком.

– Почему вы так думаете? – спросила я.

– Потому что я его знала, – ответила Лиза. – Мы прошли через многое вместе. Развод был тяжелым, но он справился. У него была дочь, ради которой он жил.

– Вы говорили, что виделись с ним неделю назад, – напомнила я. – Во вторник. О чем вы говорили?

Лиза на мгновение задумалась.

– О Саре, – сказала она. – Ей нужны были деньги на поездку с классом. Марк согласился помочь.

– И как он себя вел? – продолжила я. – Был ли он напряжен? Говорил ли о чем-то странном?

– Он был… отстраненным, – ответила Лиза. – Как будто его мысли были где-то далеко. Иногда я ловила себя на том, что он смотрит на меня, но при этом будто не видит. Как будто его что-то беспокоило.

– А не упоминал ли он что-нибудь о работе? – спросила я. – О проекте «Слепые точки», например?

Лиза покачала головой.

– Нет. Мы редко говорили о его работе. Он считал, что это слишком сложно для меня.

– Но вы знаете, что он работал над созданием умных зеркал? – уточнила я.

– Да, конечно, – кивнула она. – Но я не понимаю, как это связано с его смертью.

– Возможно, он обнаружил что-то, – сказала я. – Что-то, что заставило его бояться.

Лиза посмотрела на меня с беспокойством.

– Вы думаете, его убили? – спросила она.

– Пока я не могу этого утверждать, – ответила я. – Но я хочу знать правду.

Она вздохнула и встала, подойдя к окну.

– Знаете, – сказала она, глядя на улицу, – когда мы развелись, Марк начал странно вести себя. Иногда он звонил мне посреди ночи и спрашивал, что я делала в тот или иной день. Как будто пытался проверить мои воспоминания.

– Что вы имеете в виду? – спросила я.

– Например, – продолжила Лиза, – он спрашивал: «Что ты делала в прошлый вторник?» И когда я отвечала, он как будто не верил мне. Спрашивал снова и снова, пока я не начинала сомневаться в собственной памяти.

Мое сердце заколотилось.

– И когда это было? – спросила я.

– Месяца три назад, – ответила она. – Потом он перестал звонить. Я думала, что он наконец пришел в себя.

– А вы не замечали, что сами теряете воспоминания? – спросила я. – Что-то вроде провалов в памяти?

Лиза нахмурилась.

– Теперь, когда вы об этом говорите… – начала она. – Иногда я не могла вспомнить, что делала по вторникам. Но я списывала это на усталость. У меня работа, дочь, много дел…

– Сколько вам лет, Лиза? – неожиданно спросила я.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Сорок два, – ответила она. – Почему вы спрашиваете?

– Просто проверяю одну теорию, – сказала я. – Вы не замечали, что ваши воспоминания как будто… фальшивые? Что-то не то в деталях?

Лиза покачала головой.

– Нет. Но я не понимаю, к чему вы клоните.

Я собралась с мыслями, решая, стоит ли делиться с ней тем, что знаю.

– Лиза, – сказала я, – по нашим данным, у Марка пропадали целые дни из системы. По вторникам. Как будто этих дней не существовало. И не только в системе – его близкие тоже не помнят, что он делал в эти дни.

– Вы хотите сказать, что он стирал свои воспоминания? – спросила она.

– Возможно, – кивнула я. – Но я думаю, что это делала не он.

– Кто же тогда? – спросила Лиза.

– Тот, кто стоит за проектом «Слепые точки», – ответила я. – Тот, кто может не просто стирать данные, но и изменять воспоминания людей.

Лиза посмотрела на меня так, будто я сошла с ума.

– Это звучит безумно, – сказала она.

– Я знаю, – согласилась я. – Но я видела это собственными глазами. В доме Риверса умные зеркала показывали, что он смотрел на пустую стену, тогда как сенсоры утверждали, что перед ним было зеркало. Это невозможно, если только система не была взломана.

– И вы думаете, что Марк был жертвой этого? – спросила Лиза.

– Да, – кивнула я. – И я думаю, что он пытался предупредить кого-то. Возможно, даже вас.

– Но зачем? – спросила она. – Что такого страшного он обнаружил?

– Я не знаю, – честно ответила я. – Но я собираюсь выяснить.

В этот момент я почувствовала странное головокружение. В глазах потемнело, и я пошатнулась.

– С вами все в порядке? – спросила Лиза, подскочив к моему стулу.

– Да, – ответила я, пытаясь собраться. – Просто немного закружилась голова.

Но это было не просто головокружение. Это было что-то большее. Я посмотрела на свои руки, пытаясь понять, где я. Комната вокруг начала расплываться, как будто я смотрела сквозь искаженное зеркало.

– Детектив? – голос Лизы звучал откуда-то издалека.

Я попыталась ответить, но не могла найти слов. Время замедлилось, и я почувствовала, как проваливаюсь во тьму.

***

Когда я пришла в себя, Лиза стояла рядом, держа в руках стакан воды.

– Вы в порядке? – спросила она, помогая мне сесть.

– Что случилось? – спросила я, оглядываясь.

– Вы потеряли сознание, – ответила она. – На несколько секунд.

– Сколько именно? – спросила я, доставая свой таблет.

– Не знаю, – пожала плечами Лиза. – Может, десять секунд.

Я проверила данные на таблете. Система показывала, что я потеряла сознание ровно на 17 секунд. Но что произошло за это время?

– Вы что-нибудь вспомнили? – спросила Лиза.

– Нет, – покачала я головой. – Просто темнота.

Но это была не просто темнота. В эти 17 секунд я что-то видела. Что-то важное. Но теперь не могла вспомнить.

– Может, вам стоит вызвать врача? – предложила Лиза.

– Нет, – отказалась я. – Со мной все в порядке. Просто нужно больше спать.

Я встала, чувствуя, как ноги еще немного подкашиваются. Поблагодарив Лизу за встречу, я направилась к выходу. Но у самой двери обернулась.

– Лиза, – сказала я, – если вы вспомните что-нибудь еще, что может быть важно, позвоните мне.

– Хорошо, – кивнула она. – Но вы тоже держите меня в курсе.

Я кивнула и вышла из дома. На улице меня встретил прохладный ветер, и я вдохнула полной грудью, пытаясь собраться с мыслями. Что произошло в те 17 секунд? Почему именно 17?

Садясь в гравикар, я открыла записную книжку, чтобы зафиксировать детали встречи. И тут я замерла.

На странице, где я должна была записать время встречи, было написано моим почерком: «Не верь вторникам».

Но я не помнила, чтобы писала эти слова.

Я посмотрела на дату. Сегодня был вторник.

***

Вернувшись в управление, я сразу направилась к техническому отделу.

– Мне нужны данные за последние 24 часа, – сказала я аналитику. – Все, что есть по моим перемещениям, устройствам, всему.

– Уже загружаем, детектив, – кивнул он, подключаясь к системе.

Через несколько минут на экране появилась моя активность за день. Все как обычно – поездка в дом Лизы Маршалл, возвращение в управление. Но когда я дошла до момента потери сознания, я замерла.

Система показывала, что в течение тех самых 17 секунд я не двигалась. Но что страннее, в этот момент мой личный ассистент зафиксировал короткое сообщение, отправленное на мой собственный таблет. Сообщение было зашифровано, но аналитик быстро его расшифровал.