Читать онлайн Лис, Сова и город лжи

Глава 1

Рейнар шагал как можно увереннее и вдыхал как можно реже. Воздух в ТЦ «Гиперион» казался приторным, как сироп от кашля, – смесь озона из дезинфектора, средства для мытья полов и сладкой парфюмерной отдушки. От него хотелось кашлять.

Глаза, привыкшие к мягкому сумеречному свету Нижнего Фрихайма, здесь болели от режущего сияния люминесцентных ламп.

Рейн чувствовал себя лабораторной крысой в стеклянном лабиринте, каждое движение которой отслеживают камеры со злыми красными глазками. Но цель того стоила.

Книги.

Книжный отдел был его Эльдорадо и его личным адом. Разноцветные корешки на стеллажах манили запахом свежей печати на глянцевой бумаге и одновременно насмехались над ним своей недоступностью. Суммы на ценниках – особенно в отделе художественных альбомов – превышали месячную соцпомощь по карточке «малоимущей семьи» и тыкали Рейна носом в его статус.

Статус у него был очень так себе, чтоб не сказать хуже. Пятнадцать лет. Социальный рейтинг – неблагонадёжный. Это значит, что запрещено и закрыто многое, в том числе доступ к книгам. Официальная формулировка – «по причине низкой культурной вовлечённости».

От горечи этой иронии сводило зубы. Откуда возьмётся культура, когда всё, что тебе разрешено, – десятисекундные видео в «Кено» и сводки новостей о процветании Фрихайма.

Рейн с благоговейным трепетом погладил тиснёные буквы на зелёном корешке. «Вино из одуванчиков». Название звучало как насмешка над его миром дешёвых разбавленных соков «из порошка». Он бы многое отдал за глоток чего-то настоящего. Пусть даже этот глоток будет описан в книге.

Рейн повернулся спиной к камере. Дождался, когда обзор охраннику перекрыл мужик в классическом костюме, изучающий книги по менеджменту. Незаметное движение – и зелёная книга у него.

«Костюм» всё копался на полке для бизнесменов. Нужно пользоваться удобным случаем. Брошюра А5 – в самый раз под толстовку. На чёрной обложке – витые золотые буквы. Эдгар Аллан По. Знакомое имя, нужно брать.

Пульсация крови в ушах заглушала фоновую музыку. Рейн сделал движение – быстрое, умелое, отточенное годами практики. Теперь томик и брошюра приятно холодили горящую кожу. Добыча уже чувствовалась своей. Но её ещё нужно вынести.

Парень развернулся к выходу…

…И в этот момент его взгляд поймал движение у кассы. Охранник. Не тот, старый и сонный, а новый, молодой, со взглядом голодного питбуля. И этот взгляд был прикован к Рейну.

«Ловушка», – мысль сверкнула, как пуля. Рейн чувствовал этот взгляд всем телом. Он был мышью, попавшей в поле зрения кошки.

Сердце не заколотилось, а наоборот, замерло, превратившись в ледышку. Паника была роскошью, которую Рейн не мог себе позволить. Он замедлил шаг, не меняя выражения лица, ненавязчиво глянул по сторонам, ища решение. И нашёл его.

Неподалёку, у стеллажа с любовными романами листала книгу женщина в пальто странного запылённо-розового цвета. Эти богачи вечно выделываются и изобретают уродливые оттенки, лишь бы «не как у всех». Рядом – девчонка лет пятнадцати. Такая же темноволосая, в очень похожем уродско-розовом пальто – словно маленькая копия своей матери, лишённая права на индивидуальность. Скучающий взгляд прилип к экрану дорогого смартфона.

Благонадёжные. Идеальные лохи. И рядом с ними – тележка с десятком книг.

Расчёт Рейна был безошибочным. Два плавных шага в толчее, сделать вид, что лишь в последний момент заметил мужика справа, отступить от него с извинением – и налететь на тележку дамочек в розовом. Лёгкое движение – и обе книги, ещё хранившие тепло его кожи, бесшумно упали на кипу любовных романов.

И вдруг девчонка подняла взгляд на него. Не на тележку, не на возмутившегося мужика. Прямо на него. Большие, серьёзные глаза цвета жжёного сахара.

Время остановилось. Рейн замер, ожидая вскрика, указывающего на него пальца, суматохи охранников…

Но она не стала кричать, а вместо этого посмотрела на книги в тележке.

Её мать тоже подняла рассеянный взгляд от страниц, начала хмуриться… Рейн поспешил отступить, бормоча извинение. Краем глаза заметил направляющегося к ним охранника.

И вдруг:

– Дорогая, что это за книги? – возмущённый голос матери. – Я их не брала.

– Это мои, – тихий голос девчонки. – Для доклада. Проект по истории американской литературы.

Рейнар не стал дожидаться развязки. Он сам направился к охраннику, равнодушно поднял руки для досмотра – «питбуль» был явно разочарован – и вышел из книжного отдела. Теперь уже сердце колотилось, отстукивая ритм невыразимого облегчения.

Парень зашёл в отдел одежды напротив и встал между стеллажей неподалёку от выхода, наблюдая. Спустя несколько минут женщина и девчонка вышли из книжного: обе с ровными осанками и одинаково вздёрнутыми носами… Но девчонка сжимала в руках пакет с его книгами. Зелёную обложку было видно сквозь прозрачный пластик.

Адреналин, что секунду назад щекотал нервы Рейна, теперь навалился свинцовой тяжестью. Девчонка не просто засекла его движение возле их тележки, а каким-то образом разгадала его план. И теперь уходила, унося с собой его несостоявшуюся добычу.

Ноги понесли его сами, повинуясь инстинкту – преследовать. Он должен выяснить. Кто она? Зачем она это сделала? Это ловушка? Странная, изощрённая игра, чтобы поймать вора с поличным? Но почему не в магазине, где сделать это было бы проще всего? Рейн не мог понять причины и мотивы.

Слившись с потоком людей, Рейн следовал за этой парой. В чёрной толстовке и капюшоне, скрывающем его слишком выделяющиеся светлые волосы, – его отражение скользило по идеальной поверхности гламурных витрин как тень, как грязное пятно. Мать и дочь шли впереди: их дорогие пальто и идеальная осанка работали лучше любой охраны, создавая вокруг них ореол пустого пространства.

Они вышли на главную галерею ТЦ «Гиперион» – просторный зал под гигантским стеклянным куполом, где, казалось, нужно платить даже за право дышать местным воздухом, – а затем свернули в узкий боковой коридор, к лифту. Рейн притаился за углом, наблюдая.

Именно здесь это и случилось.

Мать нажала кнопку вызова. Зыркнула по сторонам: в уединённом коридоре никого не было. Маска чинного спокойствия мигом слетела с неё, лицо перекосило. Она сжала плечо дочери так, что пальцы в гладкой кожаной перчатке впились в ткань пальто, как когти хищной птицы.

– Что это за выходки?! – зашипела она, с трудом сдерживаясь. – Ты прекрасно знаешь, у нас утверждённый лимит на этот месяц! Из-за твоих дурацких книг мне придётся отказаться от новых перчаток! Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Приём у самой госпожи Кронхайм, а я приду в старых перчатках – по твоей милости!

Девчонка не отстранялась. Она стояла, опустив взгляд и прижав к груди пакет с книгами.

– Это для учёбы, – пробормотала она, и её голос чуть заметно надломился – как тонкая трещинка на стекле. – Профессор сказал…

Резкий звук пощёчины оборвал её слова. Звук был негромким, приглушённым перчаткой, но для Рейна он прозвучал громче полицейской сирены. Парень вжался в стену, словно чувствуя на собственной щеке жгучий, унизительный жар.

– Твой профессор не видит наших счетов, – отчеканила женщина и дёрганным ожесточённым движением поправила перчатку. – Надеюсь, твой доклад по этим книгам будет идеальным.

Девчонка не стала протестовать. И не заплакала. Она просто замерла, и даже с десяти метров Рейн видел, как покраснели её шея и уши. Её большие глаза смотрели не на мать, а куда-то в пространство перед собой, словно она пыталась отгородиться от ситуации, исчезнуть, стать невидимой.

Лифт звякнул, двери разъехались. Женщина вошла внутрь, не оглядываясь. Дочь простояла ещё секунду – одинокая поникшая фигура среди люксового мрамора и легкомысленной музыки ТЦ, – затем бессильно опустила пакет с книгами и механически, как автомат, шагнула за ней.

В последний момент, перед тем как двери сомкнулись, женщина пихнула девчонку локтем, и та расправила плечи, подняла голову: аристократке не пристало выглядеть понурой или обеспокоенной. В эту секунду их с Рейном взгляды столкнулись. В глазах девчонки не было ни слёз, ни шока. Там было нечто иное, что заставило его кровь остановиться и бешено застучать вновь, – смирение. Эта пощёчина явно была уже не первой. Но как такое возможно?! Разве благонадёжные не строят из себя самых правильных, самых добрых, гуманных, благоразумных и в целом самых-самых? А ведь бить слабых, тех, кто ниже тебя ростом и силой, было последним делом, опуститься до такого считалось дном даже в его районе.

Лифт уехал. Рейн остался стоять среди позитивной музыки и весёлого гомона посетителей ТЦ – со странным, незнакомым чувством, распирающим грудную клетку. Он пришёл сюда за книгами, а получил нечто большее – хотя и сам не понимал пока, что именно.

Общую тайну, сплетённую из стыда и унижения? Очевидно, эта кукла в уродско-розовом пальто вовсе не хотела, чтобы какой-то отброс из Низа стал свидетелем подобной сцены. В той же степени и самому Рейнару было противно, что именно она подловила его за неудавшейся кражей. Но теперь они как будто были квиты.

Выбравшись из стеклянной тюрьмы «Гипериона» на улицу, Рейнар вдохнул полной грудью. Воздух был прохладным, влажным, полным запаха опавших листьев. Живым. После стерильно-парфюмированной атмосферы ТЦ этот воздух казался целебным бальзамом.

Здесь, в элитном квартале, даже осень выглядела декоративно. Клены, окутанные маревом подогретого воздуха, горели канареечно-жёлтыми и багряными листьями. Аккуратные клумбы пестрели бархатцами и астрами. И хотя Рейн старался убедить себя, что презирает эту фальшивую, проплаченную красоту, но в глубине души жалел, что не имеет таланта к живописи. Такие цвета стоило запечатлеть не только в памяти.

Рейн легко выследил их. Две фигуры в дорогих пальто, чинно ступающие своими чистыми туфлями по чистому тротуару. Мать – впереди, как гордый ледокол, дочь – на шаг позади, как будто пряталась, скрывая поникшие плечи. Пакет с его книгами болтался у неё в руке, как ненужный и бесполезный трофей.

Парень следовал за ними, используя как укрытие редких прохожих и стволы идеально подстриженных деревьев. Внутри него кипела странная смесь чувств. Возмущение за девчонку и её унижение. Какое-то сочувствие к ней, в котором Рейн не хотел признаваться даже сам себе. Любопытство:кто она, эта кукла с живыми и умными глазами, которая бросила вызов системе, скрыв его преступление, – да и зачем, почему? И жгучий, позорный стыд— что он, Рейнар Ниман, позволил спасти себя какой-то богатенькой девчонке, при этом подставил её под удар, а теперь ещё и следовал за ней по пятам. Да, у него было оправдание – он следовал за своими книгами, – но дело было не только в них.

Пара впереди свернула на аллею, окаймляющую парк. С одной стороны тянулась невысокая, в метр, каменная ограда. С другой – нарядные двухэтажные домики. Женщина внезапно остановилась, яростно зарылась в сумку и достала звонящий смартфон.

– Да, слушаю. – И тут же её голос из визгливого, как лезвие пилорамы, превратился в сладкий, как мёд: – О, конечно, я как раз просматривала каталог, который вы прислали…

Она отвернулась, полностью погрузившись в разговор, отступила на несколько шагов к линии домов.

Тем временем девчонка осталась стоять на месте, ближе к парку. Она ненавязчиво огляделась, словно бы от скуки топчась на месте и озираясь по сторонам – на деревья парка, на аллею, на тени межу домами… Незаметно выискивая.

Что ж, Рейн выступил из укрытия. Их взгляды встретились в прозрачном осеннем воздухе, наполненном сладковатым запахом опавших листьев с горькими нотками костра. Девчонка не вздрогнула, не отвела глаза. Её лицо было так же безэмоционально, как в книжном магазине, когда она посмотрела на него впервые.

И тогда девчонка удивила Рейна ещё больше. Она отвернулась со скучающим видом, утомлённо вздохнула, словно бы устав ждать, и облокотилась на каменную ограду, положив рядом пакет с книгами. Пальцы её на секунду сжали пластик, будто прощаясь. Потом девчонка отступила и, не оборачиваясь, так же прямо и чинно пошла за удаляющейся матерью, которая продолжала говорить по телефону.

Это было странное знакомство. Они не обменялись ни словом, ни кивком. У них вообще не было ничего общего. Только пара взглядов и молчаливое доверие, родившееся на руинах её униженной гордости и его уязвлённого самолюбия пойманного вора.

Рейнар, подрагивая от нетерпения, всё-таки выждал, пока мать и дочь скрылись за поворотом. Затем бодрым прогулочным шагом он словно бы случайно приблизился к ограде. Пакет всё ещё лежал там, и редкие прохожие, занятые своими мыслями, не обращали на него внимания. Рейн взял его. Пластик был чуть тёплым – как будто он ещё хранил тепло её руки, хотя этого, конечно, быть не могло. Приятный для кожи софт-скин-пластик с лёгким подогревом – всего лишь ещё один сервис для состоятельных граждан. Ещё один обман этого роскошного района, где пластиковые пакеты имитировали прикосновение живого человека, а люди были бездушными, как пластик.

По привычке Рейн на всякий случай сунул добычу под толстовку – будет меньше вопросов, – повернулся и зашагал прочь. Прочь от опрятных, словно бы кукольных домиков, от цветасто-ярких клумб, от этого мира, где можно получить пощёчину за покупку книги – а ведь Рейнару казалось, что любая возможность потратить деньги приводит благонадёжных в восторг. Рейн шёл домой – к серо-кирпичным стенам, к вою сирен, к привычному запаху ржавчины и безнадёги.

Но что-то было не так. Добыча не радовала и не окрыляла привычным предвкушением. Вместо мыслей о «Вине из одуванчиков» в голове Рейна навязчиво крутились мысли о странной девчонке – словно заноза, которую невозможно вытащить.

Кто она такая?