Читать онлайн Счастье в добрые руки

Суета, возникшая у въезда около роскошного авто, однозначно свидетельствовала о приезде кого-то важного…

– К нам приехал, к нам приехал Филипп Иваныч, дорогой! – промурлыкал себе под нос Хантеров. – Звездища осветила наш небосклон!

– Вы его не любите? – насторожился Хантеровский заместитель.

По его опыту, Хантеров просто так антипатию не испытывал. Если уж что-то его настораживало, то это «что-то» имело веские основания.

Хак покосился на зама.

– Нет, он вполне добропорядочен, – успокоил он Игоря.

– Просто до невозможности загадочен! – подумал Кирилл Харитонович.

Раскусить Соколовского не удавалось, и это слегка, самую малость раздражало.

Раздражителя Хантеров вскоре увидел воочию – сияющий светлыми кудрями, улыбкой и харизмой Соколовский, шел прямиком к Хантерову, а вокруг нарезал орбитальные круги «Трансформер беспорядка».

– Мы вам всё приготовили – номер, и всё в номере! Я специально узнавал о ваших запросах на съёмочных площадках…

– Отмахнётся! – решил Игорь Игоревич Палашов, мимолётно пожалев «Трансформера».

У Хантеровского зама была очень подробная классификация всех встречных-поперечных, и теперь он примерялся, куда бы отнести актёра.

– Интересно… – мимолётно прищурился Хантеров, – Как себя поведёт?

У хантеровского зама была очень подробная классификация всех встречных-поперечных, и теперь он примерялся, куда бы отнести актёра.

А Соколовский взял, да и оправдал свою неправдоподобную репутацию «нормального мужика, хоть и звездищи»:

– Да не переживайте вы так! Всё отлично, спасибо. И в номер можно было ничего не приносить – я же не на съёмках, а в гостях. И вообще, вон вас уже зовут, бегите, я точно сам справлюсь!

– А вот так вот, Игорёк! – беззвучно рассмеялся Хак, – Вот и думай, в какую графу его записать!

Зам и правда выглядел глубоко озадаченным. Впрочем, через пару минут Хак тоже утратил свой безмятежный вид и хищно прищурился, стоило только ему услышать от Соколовского:

– Добрый день, Кирилл Харитонович! А я к вам по делу! Я только что прошел мимо горы коробок с подарками, так вот, в одной из них явно находится что-то живое – оттуда раздаётся отчётливый шорох.

Вышеупомянутая гора располагалась неподалёку от входа и быстро росла за счёт всё прибывающих и прибывающих гостей.

– Вот эта коробка, – Соколовский кивнул на подарочный короб приличных размеров, богато увитый лентами.

Игорь Игоревич наклонился над коробом:

– Ничего не слышу…

– Можете не стараться – у меня очень острый слух. Но я точно не ошибаюсь! – объяснил Соколовский.

Хантеров осмотрел короб.

– Ни визитки, ни поздравительной надписи…

Шорох он тоже не слышал, но актёру поверил сразу – тому не было ни малейшего смысла врать.

– Так, изымаем и осматриваем, – решил он.

– И лучше не открывайте, а просветите, – посоветовал Соколовский, прислушавшись, – Там много кто шуршит.

– Ничего там нет, – чисто из вредности почти беззвучно прошептал Палашов и был ошарашен, когда Соколовский покачал головой.

– Есть и прилично. Извините, но у меня действительно острый слух.

– Это уже какой-то ненормально острый! – подумал Игорь Игоревич и мимолётно покосился на актёра… мало ли, может, он и так услышит. Кто их знает-то звёзд мирового уровня?

Интроскоп, то есть установка для досмотра багажа, в элитном клубе была – пришлось купить для обеспечения безопасности гостей, так что было несложно осуществить проверку, на которой настоял Соколовский.

Он каким-то образом увязался за Хаком, объяснив это так:

– Любопытно, знаете ли…

– Любопытно ему! – ворчал про себя Палашов, ровно до того, как не узрел на экране интроскопа…

– Что это? – внезапно осипшим голосом уточнил он, ощущая редкую солидарность c отпрянувшими в сторону подчинёнными, которые принесли коробку.

На экране крутилось неописуемое месиво сочленений, которые перемещались, сталкивались друг с другом, изгибались под какими-то невероятными углами.

– Пауки… – мрачно процедил Хантеров. – Да вдобавок снизу один из углов коробки совсем тонкий – как тонюсенькая бумага. Такие пауки попросту продавили бы эту бумагу и выбрались из коробки. А они немелкие.

– Я бы даже сказал, что очень крупные. Что-то типа птицеедов, – отозвался Соколовский.

– Что-то у меня, кажется, эта… арахнофобия! – откровенно, но опрометчиво сообщил один из Хантеровских подчинённых, явно представив, что именно было бы на свадьбе, если бы тут появилось стадо огромных паучищ.

– Придётся тренировать! – подумал Хак, многозначительно покосившись на наивного типа, которого начала бить нервная дрожь. – Мало ли, какие ситуации будут, а у него, видите ли, фобии!

–А чё с ними делать? – спросил ещё один. – Может, того…

– Чего тебе «того»? – Хак к паукам относился ровно, а вот его сын с детства испытывал слабость к косиножкам и крестовикам. – Уберите пока в прохладное место, а я уточню, куда и как их… И тонкий угол скотчиком заклейте на всякий случай!

Он сходу разобрался в проблеме, велев Палашову позвонить в питомник, торгующий подобными экзотами.

– Судя по виду вашего зама, он всё меньше и меньше уверен в том, что в мире у кого-то остался здравый смысл… – с лёгкой усмешкой проговорил Соколовский.

– Кирилл Харитонович! Их действительно многие держат! – прокурорским тоном заявил Палашов. – Когда я спросил, как их можно того… ну, это… избавиться, этот пссс… в смысле чудак, так возмутился! Сказал, что я – варвар! А ещё, что он может их у нас забрать, если они здоровы. Можно подумать, что я полезу уточнять, здоровы они или нет!

Хантеров отправил короб с пауками, обмотанный скотчем вдоль и поперёк, к пауколюбивому чудаку с тем самым сотрудником, который что-то опрометчиво произнёс про фобию, а сам покачал головой:

– Что-то мне кажется, что этот короб доставлен прямиком от известной нам особы. Недаром же она не позволила подарок осмотреть. Игорь Игоревич, пойди, опроси тех, кто с ней общался и покажи фото короба.

– А о ком, если не секрет, идёт речь? – Cоколовский принял абсолютно незаинтересованный вид, что было исключительно актёрской игрой.

– Почему-то мне кажется, что вы догадались!

– Нет, если только вы не имеете в виду Софью Руслановну Калязинову.

– А я в вас не зря верил! – рассмеялся Хантеров. – Конечно же, её.

– Преподнести на свадьбу свои подобия… как это символично! – присоединился к веселью Филипп. – Потрясающе целеустремлённая особа. Интересно, какой подарочек она мне припасёт?

– Вы собираетесь жениться? – c живым интересом спросил Хак.

– Нет, что вы… но что-то мне подсказывает, что София Руслановна не страдает девичьей памятью…

Разумеется, выяснилось, что коробка была именно та, которую не дала досмотреть незваная гостья, а пронесла её одна из приглашенных дам – добродушная, но довольно бестолковая тётенька.

– Да, девушка попросила – она очень торопилась и так расстроилась, что я согласилась ей помочь, – призналась гостья. – А что? Она что-то не так сделала?

Портить настроение уважаемым гостям в планы Хантерова не входило, поэтому он не стал описывать, что именно пронесла на свадьбу милая дама. Зато сам представлял это преотлично, благо ему уже прислали фото «подарочной начинки».

– Кто женится, кто на свадьбе гуляет, а кто работает! – объяснял Палашов зазевавшемуся охраннику. – Мы – работаем! Ты где должен быть?

– Там, – безнадёжно махнул рукой парень.

– А ты где?

– Тут!

– Тебе разницу наглядно описать? Так вот, чтобы она тебе запомнилась, остаёшься без премии. Распустились совсем – один не заметил, что гостья тащит две коробки, причём по-разному упакованных, другой шастает тут… чего ты здесь забыл?

Настроение собиралось испортиться окончательно, но ему не удалось – на Палашова, хмурого, как день ненастный, наткнулась невестка Мироновых – Милана, а так как была с ним знакома – видела с Хаком, то задействовала в своих целях – попросту уволокла с собой.

– Я его забираю, скоро верну! – заявила она издалека Хантерову, увлекая его зама за собой.

– Конфиденциальное задание от Лидии Андреевны! – строго объяснила она. – Проследить за вооон той парой – Женей и его спутницей, и как только Женя отвлечётся, отойдёт, позвонить Лидии Андреевне!

Зачем спутница младшего сына потребовалась жене Миронова-старшего, Палашов не знал, и знать не желал. Был доволен уже тем, что не находится рядом с проклятой горой подарков – он теперь подсознательно прислушивался к каждому, борясь с искушением просветить их все…

Свадьба шла своим чередом, жених был мужественен, невеста очаровательна, платье невесты представляло собой образец, который многие присутствующие дамы взяли на заметку, столы были накрыты по высшему разряду, гора подарков росла, вызывая нервный трепет у охраны, которая почему-то судорожно прислушивалась и чуть ли не принюхивалась к этой горе.

Гости отдыхали, Соколовский работал источником сияния и обаяния, сравнимым по мощности со средних размеров электростанцией, Хантеров появлялся то тут, то там, стимулируя персонал к бдительности и повышенной работоспособности, а распорядитель торжества, наконец-то трансформировавший беспорядок в изумительно чётко проходящий праздник, пил успокоительную настойку из огромной кружки в тишине своего номера.

Свадьба праздновалась, гости отдыхали, жених и невеста радовались тому, что они уже вообще–то женаты и настоящий свой праздник провели с близкими и любимыми людьми, а теперь можно просто исполнять свои роли, предвкушая окончание этого массового сборища.

– А куда деваться? Терпи, братец, кому как не старшему сыну за всех отдуваться! – насмешливый голос Андрея Миронова заставил жениха поморщиться.

– Смотри у меня, а то я уговорю Милану всё-таки заставить тебя сыграть зажатую свадьбу! – пробурчал Николай. – Хитрые какие! Взяли и отбазарились от всего этого, – он широко махнул рукой, разом охватив все свадебные мероприятия.

– Слушай, а что это у нас Женька такой… никакой? Да и Ирина его тоже… – продолжил он. Интерес к Ирине у него был жадный и сугубо профессиональный. А ну как расстроит младший брат его супер-химика, а та возьмёт и уволится! Если честно, то в союз Женьки и Ирины, он поверить никак не мог.

– Да, приехали вместе, а ощущение, словно случайные знакомые, – Андрей покосился на старшего брата и улыбнулся сам себе – никогда бы он не мог подумать, что сможет так легко и с удовольствием общаться с Николаем!

– Мне сегодня не с руки, – вздохнул старший брат, – А ты… может, спроси у него, всё ли в порядке? Хорошо бы он с Ириной Вяземской не рассорился…

– Да и так видно, что от порядка там одна видимость и та неправдоподобная, – подумал Андрей, который улучив момент, начал пробираться к младшему брату.

Не так-то просто было отыскать уединённое место, чтобы порасспросить Женьку, но у Андрея это получилось, он привёл брата к пруду, который располагался на территории клуба, и теперь прогуливал младшенького вдоль плотной стены из фигурно подстриженных высоких кустарников:

– Жень, у тебя что-то случилось? – ходить вокруг да около уже и смысла не было – улыбка, накрепко приклеившаяся на физиономию младшего Миронова, сползла и увяла, стоило только увести его подальше от гостей.

Отнекиваться и утверждать, что у него всё великолепно, Женька тоже не стал:

– Да ничего такого, просто… похоже, на моей свадьбе вы точно не погуляете! – младший из братьев пожал плечами, – Мне вполне определённо дали от ворот поворот!

Он-то хотел сделать вид, что ему всё равно, но не сдержался:

– Слушай, объясни мне! Ну, почему так? А? Почему? Я что, косой, кривой, дурной? Я её люблю, хочу быть с ней, предложение опять сделал, а она…

– А что она? – уточнил Андрей.

– Говорит, что не может… что прекрасно ко мне относится, но замуж за меня не пойдёт, и продолжать личное общение смысла не видит. Хорошо хоть не увольняется, а то бы меня Колька прибил бы!

– А причина отказа?

– Говорит, что не любит… Что я всем хорош, но не для неё! – Женя с силой пнул попавший под ноги мелкий камушек. – Ну почему?

Евгений и знать не знал, что совсем рядом находится та самая Ирина Вяземская, которую привела туда под флагом «а давайте-ка мы поболтаем» Лидия Андреевна.

Она честно решила разобраться в характере девушки, узнать её получше, вот и позвала её пройтись.

– Приятная… не красавица, но породистая – такая с возрастом только лучше и лучше будет становиться. Превосходно воспитана, никакого снобизма, а я-то была уверена, что его будет океан. Великолепно владеет собой. Это мне как раз сейчас и не нужно, пусть бы пооткровенничала, – размечталась Миронова.

Они устроились на скамейке в «потайной» беседке у воды. Лидия Андреевна как раз хотела подвести Ирину к обсуждению её младшего сына, как выяснилось, что его принесло именно к тому же самому пруду…

– Вот незадача-то! – подумала было Лидия Андреевна, а потом, выслушав откровения Жени, покосилась на спутницу – Ирина невесело глядела на воду, явно чувствуя себя неловко, но не настолько, чтобы выглядеть виноватой или оскорблённой.

Голоса Мироновых удалялись от беседки, и Лидия негромко заговорила:

– Ирочка, извините за это… но я понятия не имела, что они сюда придут! Честное слово…

– Я понимаю. И вы извините. Он славный, хороший, но…

– Но что?

– Я его действительно не люблю. Если Женя… в смысле Евгений, захочет, чтобы я сменила работу, я это сделаю…

– Вы же слышали, что этого-то он и не хочет.

– Ну да, – невесело кивнула Ирина. А потом подняла глаза на сидящую рядом женщину. – Я думала, что хватит того, что он мне нравится – с ним приятно общаться, он обаятельный, порядочный, надёжный. Но… поняла, что не могу так. Наверное, это глупо. Он утверждает, что его любви хватит на нас обоих, только мне кажется, что с его стороны это тоже и не любовь вовсе, а просто уверенность в том, что я ему подхожу. Нет, он ко мне прекрасно относится, наверное, даже влюблён, но чего-то не хватает. Реакция не срабатывает, понимаете?

Ирина без особой надежды пыталась объяснить то, что для неё недавно стало абсолютно очевидно – нет, никак не может она представить этого самого идеального и замечательного Женю рядом – дома, на кухне, в гостях у её родных. Он словно элемент пазла, который никак не умещается в свободном пространстве, как его не поворачивай. Он – не её!

Нет, множество девушек решили бы, что она с жиру бесится! Да и не только девушек. Её собственные отец и тётка вцепились в Ирину как клещи.

– Это же Евгений Миронов, то есть семья прекрасная, сам по себе замечательный, не лентяй, не прожигатель жизни, сама говоришь, что порядочный! Чего тебе надо-то ещё? У него, по-моему, одна странность – куча каких-то собак и кошек дома, но ты ж сама на своём коте повёрнута, так что на это ты могла бы и глаза закрыть! – вещала тётка.

– Да, именно! Ты скоро станешь совершенно безнадёжной старой девой! – поддакивал сестре Иринин отец.

Правда, мама Иру поддержала:

– Солнышко моё, смотри сама. Тебе с ним жить. Если чувствуешь, что это не твой человек, то и не надо.

И уж совсем неожиданная поддержка пришла от деда. Академик Вяземский прикрикнул на сына и дочь:

– А ну-ка отвяжитесь от Ирины! Она и сама знает, как ей поступить.

Правда, при личном разговоре в кабинете, стал уточнять, а точно ли Ира это знает, а не пожалеет ли…

– Дед, я не могу представить его с собой рядом в старости. Понимаешь? Он как картонная фигура для фото – классный, привлекательный во всех отношениях, но не мой! Да, постоять рядом здорово, а жить… ну не идёт у нас реакция.

Химик химика всегда поймёт!

Вяземский неожиданно улыбнулся и кивнул.

– Это довод! Что же… два несмешиваемых элемента или так и будут висеть в пробирке, или мешая друг другу, или заработают в реакции, но с катализатором, или… или просто нечего их взбалтывать и насильно соединять – им предназначены иные места.

Именно вспомнив тот разговор с дедом, Ира и повторила фразу про реакцию. Правда не очень надеясь на понимание – рядом-то не дед, а потенциальная свекровь, которая явно оскорблена тем, что её сына отвергли, и он расстроился.

Но Ирина недооценила Лидию Миронову!

– Ирочка, ты… можно на ты, да? Ирочка, ты изумительная умница! Честное слово, я сейчас пойду порасстраиваюсь, что у вас не получается – я была бы счастлива видеть рядом с Женей такую невестку, как ты. Но… знаешь, ты права! На двоих одной любви не хватит. Даже если она есть самая настоящая, растянуть её не получится.

Свадьба шла своим чередом, Ирина вернулась к празднованию, Женя с тоской следил за ней взглядом, а Лидия Андреевна тихо пересказывала разговор мужу:

– На удивление умная и чуткая девочка. Очень мне понравилась, жаль, что не складывается у них с Женей…

– Это значит только то, что его пара ещё не нашлась, – Миронов одобрительно осмотрел свадебное пространство. – Ладно, глядишь, ещё найдётся.

Женя и рад был бы забыть Ирину, выкинуть из головы, но как забудешь, если они вообще-то работают вместе?

Нет, хозяйственный Николай даже в свой медовый месяц подсуетился – позвонил и предложил своему супер-химику:

– Ирина, если что, вы только скажите, я вам отдельную лабораторию сделаю. Хотите – в Питере, хотите, в Москве или у нас, во Владимирской области. Короче, где скажете!

Ирина поблагодарила, но осталась на своём месте.

Она вовсе не сомневалась в собственном решении, не пыталась «не сжигать мосты», просто сам Евгений очень просил не уходить:

– Я понимаю, что ты себе работу в любом случае найдёшь – даже вон к Кольке перейдёшь и всё, а мне куда деваться? Я-то где отыщу себе такого универсала-химика? Да ещё с пониманием того, что могу на него полностью рассчитывать и быть уверенным в его исследованиях?

Сама Ирина от лицезрения Жени вовсе не страдала, его тоскливые взгляды старалась не замечать, разумно полагая, что с этим он как-нибудь сам справится.

– И чего ради мне-то мельтешить? – в один прекрасный день спросила Ира у своего кота Семён Семёновича Горбункова.

Кот лениво прижмурился, зевнул, перетёк на её колени и абсолютно очевидно пояснил, что любое мельтешение – занятие зряшное и неразумное!

– Вот и я говорю, мой золотой! Не надо суетиться по ерунде! Впрочем, тебе это и не к лицу. То есть, не к морде!

Ирина с удовольствием осмотрела Семён Семёновича – с того самого момента, как они встретились, кот изменился – выросла густая шелковистая шерстка, переливающаяся на солнце достойным и солидным блеском, округлилась физиономия, прибавилось основательности в районе, который люди называли бы талией.

– Вот уж кто похорошел! – одобрила Ира. – Хотя ты у меня всегда самый красивый был.

Кот ничуточки в этом не сомневался, впрочем, был готов поделить пальму первенства с Ирой. На его взгляд, ей до идеала не хватало только шёрстки, полосок и хвоста.

Он с некоторым сожалением коснулся лапой её лица, но тут же простил Иру за это несовершенство – просто потому, что её любил.

По странному совпадению Ира тоже думала о любви – точнее, о том, что ей как-то не очень с этим везёт.

– А может, наоборот? Может, как раз очень везёт? Живу спокойно, без вулканических страстей, без выяснения отношений или чужого недовольства моими недостатками, ровно и приятно. Вот и думай, можно ли это назвать невезением?

Ирина пораздумывала и решила, что точно нельзя.

Именно из-за этого она одним махом расправилась с тётушкой, которая сдуру решила снова поучить её жизни, позвонив ей в обеденный перерыв.

– Неужели же ты настолько глупа, что всё-таки рассталась с Мироновым?

– Тётенька Сонечка, а помните, вы мне как-то про вашего однокурсника рассказывали? – милый тон племянницы тётушку сбил с толку.

– Про какого именно?

– Да про того, у которого никак практические работы не получались.

– Ааа, конечно, помню!

– А может, вам его как научного эксперта пригласить? Ну, у вас же исследования идут… наверняка его мнение вам очень пригодится!

– Ира, ты что? С ума сошла? О чём ты? Что ты несёшь? Как можно звать экспертом человека, который на данном поприще сам ничего не достиг? – возмутилась Софья.

– Вот и я о чём, тётушка! Вы же сами говорили, что брак у вас был неудачным, больше замуж вы не вышли, так почему мне советы раздаёте, да ещё те, о которых я вас не просила?

Ира вовремя выключила смартфон и улыбнулась сама себе.

– И как я раньше не замечала, что во мне столько семейных черт? Вот, например, язвлю чисто в дедовском стиле, разве что с поправкой на возраст и пол! Аж приятно!

Академик Вяземский, к которому Соня в состоянии вулкана Этны перед взрывoм прибыла жаловаться на племянницу, внимательно выслушал дочь, а потом довольно улыбнулся:

– Ирина абсолютно логична и безукоризненна в выводах! Я ею прямо горжусь! А ты… не лезь в её жизнь – она сама разберётся!

И, уже в спину обескураженной дочери, добавил:

– Так же, как это сделала в своё время твоя мать.

Так что Ира расчудесно чувствовала себя в своей лаборатории, а также дома – в квартире с котом, или, приезжая к маме или к деду за город, благо расстояние между их домами было невелико, короче, буквально везде!

Евгений же маялся, старался приезжать к Ирине только по крайней рабочей необходимости, правда, ровно до того момента, как не попал на съемочную площадку, где работали над рекламным роликом по его кормам.

На площадке гомонил режиссёр:

– Так, Светочка, душа моя, ты помнишь, что мы снимаем, да?

– Ачтотакое? – бесспорно красивая молодая женщина безмятежно оторвалась от смартфона.

– Не «чтотакое», а это не ролик про шоколад! Если ты думаешь, что я забыл, как ты меня чуть с ума не свела перманентным исчезновением реквизита, то ты ошибаешься!

– Да что ты на меня гнусно наговариваешь? – возмутилась Светлана, поправляя волосы. – Не видела я никакого реквизита! Не помню!

– Ага, а клич съёмочной группы «остановите актрису, она жрёт реквизит» ты тоже не помнишь?

– Поклёп! – с энтузиазмом откликнулась Света, потихоньку отодвигая в сторону миску с кормом…

– Она меня с ума сведёт! – пожаловался режиссёр коллективу, – Я же у неё двадцать раз спрашивал, не видела ли она шоколад, а она мне так серьёзно, мол, какой такой шоколад, вообще не видала! И сама почему-то всё помаду поправляет! А потом я присмотрелся…

– И кто виноват в том, что у кого-то слабое зрение? – наслаждаясь каждой секундой перепалки, уточнила Светлана.

Женя даже забыл, зачем на площадку-то приехал – пытался не расхохотаться. Очень уж ошарашенный вид был у режиссёра и серьёзно-вопрошающий, у актрисы. А ещё… ещё он видел то, что съёмочная группа пока не заметила – актриса-то миску с кормом отодвинула, а горсточку её содержимого перекинула в салфетку и потихоньку похрустывала им.

Дискуссия развивалась, расцветала и полнилась доводами, аргументами и контраргументами.

– Ты что, забыл мой принцип? – вопрошала режиссёра Светлана.

– Который из них? – простонал несчастный, хватаясь за голову.

– Принцип профессиональной неприхотливости! – гордо провозгласила Света: – Где положили, там и сплю, что дали, то и еда.

Женя даже забыл, зачем на площадку-то приехал – пытался не расхохотаться. Очень уж ошарашенный вид был у режиссёра и серьёзно-вопрошающий, у актрисы. А ещё… ещё он видел то, что съёмочная группа пока не заметила – актриса-то миску с кормом отодвинула, а горсточку её содержимого перекинула в салфетку и потихоньку похрустывала им.

– Дали! – горько воскликнул режиссёр. – Да кто бы тебе реквизит без присмотра давал… за тобой не уследишь и корма не будет! Так, стоп, почему в миске его так мало? Я же сказал, чтобы с горкой насыпали!

– Так я с горкой и сыпала! – вывернулась сбоку какая-то замотанная девица.

– Это у тебя горка такая, да? Что аж ямка!

– Была горка!

Светлана довольно хмыкнула, закинула себе в рот последние гранулки корма и торопливо оглянулась – не видит ли кто?

Наткнулась на развеселившегося Евгения и приняла настолько невинный вид, что, если бы он сам не видел, в жизни бы не поверил, что вот эта красавица только что с видимым удовольствием грызла его продукцию.

– Здрасте! А вы кто? – безмятежно уточнила Светлана.

– Я? Производитель! – он кивнул на свёрнутую салфетку, откуда она только что добыла реквизит.

– Аааа, – с уважением кивнула она. – Классно производите! Я даже готова не только свою роль сыграть, но даже по сдельщине и за Грету постараться!

– За Грету?

– Ага, коллега. Да вон она, спит, – она показала направо, где в уголке, образованном декорациями, дремала здоровенная собака. – Реально вкусно!

– Я знаю, сам пробую!

– Да ладно! Вот это подход! – Светлана заинтересованно смерила взглядом производителя такого удачного реквизита.

Именно в этот момент Женя понял, что его тоскливое настроение как-то подразжало когти и отступило, а к окончанию съемочного дня осознал, что жизнь вполне хороша!

Он ехал домой и посмеивался, вспоминая съёмки, очаровательную Светлану, хохочущую съёмочную группу, очень и очень серьёзного чернокожего мужчину, который прибыл в разгар съёмок со строгим напоминанием:

– Светка, ты помнишь, что у нас сегодня репетиция? Я ж тебя знаю, Дездемона ты моя ненаглядная! Ты ж приедешь за три минуты до начала, а у нас весь театр уже на колосниках вeшaeтся с тоски!

– Аааа, так это тебя тамошний режиссёр послал оторвать от тутошнего? – Cвета моментально, играючи приняла вид деревенской бабульки.

– Нет, это я детей на кружки развёз и по дороге заехал! Да, а ещё тебе моя супруга велела пирог передать.

– Вот, Васенька, с этого и надо было начинать! Я ж чую, что где-то так пахнет! Эээ, а почему тут только половина! Ты что, сожрал по дороге мой пирог?

– А вторую половину вечером получишь! На репетиции и при условии, что прибудешь за полчаса! Стимул, однако!

– Эх, Вася, Вася! – пригорюнилась Светлана, ловко нарезая пирог и раздавая его присутствующим. – И за что я тебя так люблю… а! Вспомнила! За то, что у тебя жена – потрясающая умница, изумительно готовит и всегда помнит про страждущих и жаждущих пирогов актрис!

– Забудешь о тебе, пожалуй, – рассмеялся режиссёр. – Актриса без диет, с метаболизмом как у гепарда и чувством юмора!

– А моё обаяние? А красота, кошачья грация, ум, честь и совесть, а… Лапы прочь от моего пирога! Мне силы нужны, я опять Офелию играю. Думаете, приятно?

– Думаем, да! – откликнулась съемочная группа.

– И правильно думаете! – просияла Света.

– Как ей имя подходит! – Женя ощущал себя подхваченным каким-то легкомысленным летним ветром, в котором запуталось солнце, водяные брызги, мороженное, смех и беззлобные шутки. – В театр сходить, что ли? Да, пожалуй, надо! В конце-то концов, где я ещё увижу Офелию, которую можно угостить собачьим кормом и не получить по физиономии? Имею я право?

***

Про получение по физиономии раздумывала и Лариса.

– Никогда не думала, что мне будет так хотеться в него вцепиться! – от гнева аж слёзы на глазах выступили.

Почему-то она не плакала, когда год назад муж заявил, что уходит к другой. Не плакала, когда он стал делить имущество, а осознав, что делить-то особо нечего, потребовал раздела её доли в предприятии родителей.

– Если бы не Сашка, такая была бы беда! – Лариса с нежностью подумала о старшей дочери. – Если бы она за полгода до развода не пристала к бабушке и деду с той перерегистрацией, благодаря которой я поделила между ними свою долю, муж со своей дамой сердца имел бы одну шестую всех акций компании.

Ей до сих пор было приятно вспоминать о том, как Максим узнал о том, что никакой доли у супруги и нет… Шоковое состояние растекалось по лицу мужа медленно и неотвратимо.

Правда, приятное воспоминание было смыто слезами, которые всё-таки потекли по лицу, тяжелыми каплями падая вниз.

– Долю не получил, так по-другому ударил! Да лучше бы акции взял!

Правда, тут ей пришла в голову мысль, что Максим мог бы и акции взять, и сыну голову заморочить…

Нет-нет, она вовсе не была против того, чтобы дети общались с отцом.

Правда, двадцатичетырёхлетняя Сашка, мельком познакомившись с отцовской дамой сердца, на которой он теперь женился, категорически отказалась приходить к ним в гости и вообще поддерживать с мачехой какие бы то ни было контакты.

– Если отцу очень захочется поговорить – я на связи. А к нему домой я не поеду! Да и потом, мам, ты же знаешь, что у него Данечка любимец.

Это было правдой. Младшего сына Макс любил значительно больше дочери. Возможно, дело было в том, что Сашка выросла похожей на собственную маму.

– Максюша, в ней же ничего от нас нет! – сетовала свекровь. – Уж и не знаю, как так вышло! Вот ни граммулечки! Даня – другое дело! Он – копия ты!

И это было абсолютной правдой – двенадцатилетний Данила во всём походил на отца.

Сашка не ревновала, брата любила, от бабушки с отцовской стороны, особой нежности и не ждала – как-то уяснила ещё в детстве, что к ней относятся с ровной прохладицей. Уяснила, и не стала делать из этого трагедии. В конец-то концов, ей и так хватает – бабушка и дед с маминой стороны её любят безусловно, разве этого мало?

Лариса первое время переживала, но свекровь к ней относилась вполне прилично, Сашку не обижала, Даню так и вовсе обожала, чего ещё желать?

Оказалось, что желать-то надо было верности мужа…

– Ну что уж теперь об этом! – Лариса стиснула руль, перестраиваясь в левый ряд. – Но как он мог? Зачем ему это?

Проблема была в Дане.

Сын у бывшего мужа бывал часто, да Лариса и не возражала, в конце-то концов, из-за их развода, дети для Макса бывшими не стали.

Но чем больше Даня бывал у отца, тем больше приходил со странными настроениями и высказываниями.

Например, недавно выдал, что в разводе виновата мать – дескать, если бы она больше внимания папе уделяла, то он бы и не ушел…

Старшая сестра едва не пристукнула юного специалиста в семейных отношениях, но он не унимался.

– Вот тётя Зоя красивая, а мама… она же не следит за собой.

Ларисе, которая шла уточнить, что у них там за возня, и случайно услышала это, подобные высказывания были как пощечина – она вполне ухоженно выглядела для своих сорока шести лет. Да, конечно, не как Зоя, которой было тридцать, но возраст-то куда девать, если женщина не актриса, не модель и не может всё своё время тратить на бульдожью хватку в собственные, пусть и давно минувшие двадцать пять?

Да, Макс тоже что-то такое высказывал, когда уходил, и то, что сын повторяет слова отца, стало болезненной занозой, застрявшей где-то в области солнечного сплетения.

Дальше-больше…

– Зоя разрешает чипсы без ограничений! И колу! А ты вечно бухтишь, что так нельзя!

– Зоя не заставляет делать уроки. А ты прямо заставляешь! Я устал, мне надоело!

– Мы с папой и Зойкой все выходные в аквапарке и на аттракционах гуляли, а потом на автошоу пошли и в ресторан. А ты вечно занята. Чего-чего? Ну и что, что уроки не делал, пааадумаешь!

И вот сегодня от сына прилетел «контрольный выстрeл»:

– Я хочу жить с отцом! Имею право выбрать и выбираю!

Когда открылась входная дверь, то первой в квартиру вошла мрачная решимость, а уж за ней – Даня.

Он морально готовился к ссоре аж с самого отцовского дома, вспоминая инструкции.

– Она плакать будет! – говорил он.

– А ты ей скажи, что отец тоже имеет право участвовать в твоей жизни! Что у него тебе лучше! – улыбаясь, инструктировала его Зоя.

– Да-да! А ещё скажи, что у папочки тебя понимают и поддерживают! – увлеченно рассказывала бабВаля. – И что бабушка тебя тут любит по-настоящему!

– Но плакать же будет! – вздыхал Даня.

– И ничего такого страшного! Поплачет и перестанет! – отмахивалась Валентина Петровна.

– А Сашка вообще сказала, что в следующий раз, если я маму расстрою, то она меня треснет!

– Бить детей нельзя! Пригрози ей, что опеку вызовешь! – встрепенулась бабушка. – Ишь, торгашкина дочка, и сама такой стала! Я всегда знала, что она не в мою породу!

Даня закатывал глаза, переглядывался снисходительно с Зоей, которой тоже надоели все бабкины ворчания про «породу».

А Зоя дополняла:

– Нет-нет, Валентина Петровна, что вы! Нельзя Дане в опеку звонить!

– Почему это нельзя? Можно! Не имеет права эта торгашка на моего внука руками махать!

– Так могут приехать и изъять Даню.

– Так мне и отдадут!

– Вам – нет. Могли бы отдать отцу, но у него же жилья в собственности нет. Вот купит Макс квартирку, тогда – другое дело. А пока нельзя!

– Ааа, ну да! Тут ты права! – кивала бабушка. – Так, Данечка, значит, пока никуда не звони, но сестре пригрози! Понимаешь, да?

– Пригрожу! – воинственно обещал Даня, не сознавая, что его, как фаршированного гуся, буквально распирает начинка из чужих идей, фраз, мыслей…

Вот такой напичканный гусеДань и пришел домой, старательно припоминая всё, что он должен сказать рыдающей у входа матери.

В том, что она будет встречать его именно так, Даня ничуточки не сомневался.

Правда, у двери её не было, да и рыданий было не слышно.

Мама выглянула из кухни, улыбнулась мрачному сыну и уточнила:

– Как дела? Ужинать сейчас будешь или попозже?

Даня рассердился. Ну что за пустоголовая! Он же ей русским языком утром сказал, что У-ХО-ДИТ! А она? Носится с каким-то дурацким ужином, да ещё разговаривает с ним таким тоном, словно у неё всё в порядке и ничего не случилось.

– А! Небось, решила делать вид, что ничего и не было! – решил Даня, чувствуя себя взрослым и умным! На порядок умнее мамы.

Он скинул кроссовки и прошел на кухню – решил, что так будет солиднее, чем кричать из прихожей.

– Мам! Ты что, забыла, о чём мы утром говорили? – серьёзно нахмурясь, начал он, не подозревая, что старательно копирует отца.

– Я ничего не забыла, – спокойно ответила Лариса, как-то слегка выбиваясь из ожидаемого сыном графика рыданий и стенаний.

– Тогда… тогда, какой ужин? Я уже у папы есть буду! А не пустить меня ты прав не имеешь! Я уже взрослый и имею право выбирать! Поняла? А папа имеет такие же права на меня, как и ты, и даже больше, потому что мне у него лучше!

– Да что же тут непонятного? – удивилась Лариса, аккуратно примащивая на блюдце лопатку, которой только что перевернула на сковороде жареную картошку. – Конечно же, ваши права, мой хороший – это святое!

И померещилось в этот момент Дане, что дело идёт как-то не так… слёз нет, криков «не оставляй меня сыночек» как-то не наблюдается, зато в интонации мамы присутствует что-то странное! Словно она посмеивается над ним.

Даня даже головой мотнул, отгоняя странные мысли – не могло такого быть и всё тут!

– Так это… я пойду! Ты слышишь?

– Если ты так хочешь – пожалуйста! – сказала мать абсолютно невозможные слова.

– Я не шучу! – серьёзно предупредил её насупленный Даня.

– Само собой!

– Так это… мне вещи собрать надо!

– Хорошо. Собирай! – разрешила Лариса.

И это тоже было неправильно! Она должна была плакать, утирая слёзы, так, как когда узнала, что папа от них уходит! И потом… чего это он собирать будет, он же не справится! Да и где чемоданы стоят толком не знает.

– А ты мне, что разве не соберёшь? – уточнил Даня.

– Хороший мой, у тебя есть право выбрать с кем жить, у твоего папы есть право забрать тебя к себе, а у меня есть право поесть и отдохнуть после рабочего дня. Я устала и голодна. Чемоданы я тебе достала и поставила в твоей комнате.

– Что? – изумился Даня. Но быстро спохватился, – В смысле, разве ты мне не поможешь?

– Раз ты достаточно взрослый для выбора и принятия важных решений, то и с укладкой вещей справишься. Тем более, что ты ж должен знать, что у тебя и где упаковано. Понимаешь? Вот приедешь ты к отцу, захочешь переодеться, и что? Будешь просить бабушку, чтобы она в твоих чемоданах копалась? Но ты ж этого терпеть не можешь. Или мне будешь звонить, чтобы я тебе сказала, где и что?

Вообще-то о таких мелочах Даня не задумывался, но ничего страшного в этом не видел. Ну, позвонил бы… ачтотакого?

И тут он понял!

– Ааа, так это ты решила, что не станешь мне чемоданы складывать, я сам не смогу собрать вещи и не поеду?

– Если сам не сможешь – попроси Сашку. Она складывать не будет, конечно, но помочь, может быть, и сможет. Если хорошо попросишь.

– Да я просто бабушке скажу! Она приедет и всё мне соберёт!

– Нет. Она же сказала, что не переступит порог этого дома! – немного торжественно произнесла мама.

– Тогда папу!

– Не уверена, что он лучше тебя знает, где и что у тебя лежит и может понадобиться, – с сомнением возразила мама. – А Зою, прости, я к себе домой не пущу – у меня тоже есть права. Так что, если хочешь немедленно приступить к сбору вещей – или сам, или проси Сашу. Я могу тебе помочь только после того, как поем, уберу на кухне и немного передохну.

Даня хотел было согласиться – так же удобнее, да? Но нашпигованные настроения бурлили и подталкивали к действию, и он, раздраженно дёрнув плечом, отправился к сестре.

– Сашка! Я ухожу жить к отцу! – заявил он с порога.

– И тебе добрый вечер! – Сашка сидела в кресле-качалке и быстро печатала что-то в смартфоне. – Ну уходишь – уходи.

Подозрение, что в доме творится что-то совершенно неправильное, окончательно проникло в тонкую душевную организацию Дани.

– Ээээ, а ты что, и ругаться не будешь? – невольно вырвалось у Дани.

– А на что? Тебе ж больше десяти – можешь и сам выбирать.

– Ты же обычно ругаешься и кричишь, если я маму обижаю…

– А ты обидел? – уточнила Сашка, оторвавшись от гаджета.

– Ээээ, кажется, нет. Она, вроде как, и не расстроилась, – удивленно ответил Даня.

– А, так что ж мне на тебя ругаться и кричать? – Сашка опять хотела было уткнуться в смартфон, но брат зачастил:

– Cаш, помоги мне собраться, а? Я сам не справлюсь!

– Да ладно… а что там такого сложного?

– Мне же мама всегда всё собирала, а сейчас говорит, что у неё есть право поесть и отдохнуть! – привычно нажаловался на мать Даня. Правда, немного ошибся с адресатом – бабушка воспринимала это с восторгом, Зоя – с любопытством, а вот Сашка нахмурилась.

– Знаешь, братец, а ведь ты совсем охамел. Даже не врубаешься, что она работает и устаёт!

– Нууу это ж торговля… – пренебрежительно отмахнулся Даня, копируя жест и интонацию отца.

Сашке страсть как хотелось выкинуть мелкого свинёныша из комнаты и дверь за ним закрыть – очевидно же, что он напрочь не воспринимал всё то, о чём она с ним неоднократно говорила.

– Но… мои желания я пока придержу. Главное-то дело! – притормозила себя Сашка. – И вообще, надо просто наслаждаться встречей братца с незваной гостьей – неожиданностью!

– Знаешь, торговля – трудное занятие. Ты, видно забыл, что я тоже с мамой работаю, – миролюбиво сказала она, пинками загоняя поглубже возмущение.

Тут и Даня припомнил, что ему вообще-то не с руки Сашку злить.

– Саш, помоги мне, а? Ну раз мама не хочет!

– Ладно уж… пошли, я помогу! Я буду тебе вещи доставать, а ты – складывать в чемоданы – чтобы знал, где и что у тебя лежит.

Вообще-то Сашка не просто так вызвалась помогать.

– Мам, ты пошли его ко мне, – убеждала она Ларису.

– Сашунь, да зачем? Ты устала, моталась сегодня по магазинам, проверяла их, сколько точек объехала… А потом ещё и отчёты сверяла.

– Ма, можно подумать, что ты сама не устала и не работала! Ты не думай. У меня есть хитрый план.

– Чтобы он не уехал?

– Нет, зачем? Пусть едет, раз хочет. Другой план. Верь в меня!

– Ой, Сашка, Сашка, и что бы я без тебя делала!

– Как что? Плакала бы! – решительно ответила Сашка. – И вообще, давай так, мы с тобой сейчас ужин поделаем, а когда братец прибудет, я уйду в комнату, а ты… ты не расстраивайся, не плачь, и главное – не соглашайся ему помогать!

Сашкины планы выстраивались капитально, имели глобальный охват, как старая грибница простираясь под всеми возможными и невозможными участками леса… в смысле семьи, и, как правило, срабатывали.

Лариса это знала, да и вообще дочери безусловно доверяла. Поэтому ответила ей:

– Хорошо, солнышко моё!

И отправилась обдумывать тон разговора с сыном.

– И правда… что-то я увлеклась. Да, если он с отцом пробудет достаточно долго, чтобы начался учебный год, то успеваемость моментально просядет – мне ли не знать, что он ленится, как дышит. Да, нахватает троек, хорошо, если не двоек, но… это же шестой класс, а не девятый и не одиннадцатый. Неприятно, но не смертельно. Желудок… да, фаст-фуд у него идёт на ура. Правда, потом болит печень, и он весь покрывается сыпью – было уже как-то, когда он дорывался… Да и вес у него от колы лихо прибавляется. Ну что ж… от печени полечится, а так будет ходить крапчатый и с пузичком.

Лариса сердито тряхнула головой, прогоняя слёзы.

– Хватит! Да, мне его очень жалко, но Сашка права – я уже не могу его от этого защитить. Значит, могу только дать возможность ПОСМОТРЕТЬ, что будет, когда он делает неразумный выбор. Нет, наверное, если бы Максим жил один, он бы, по крайней мере, к фаст-фуду Даню не подпускал – сам его не любит. Да и с уроками, после горсти двоек-троек гайки бы закрутил – он честолюбив и не захотел бы, чтобы сын был в отстающих. Но… но, если бы Макс был один, он бы Даню к себе и не тащил – ему всегда было крайне лениво с детьми возиться.

Слёзы высохли, решимости прибавилось, да и вообще… появилась некая весёлая бесшабашность. Нет, правда, она же не к людоедам отправляет ненаглядного сына, а к родному отцу.

– Не съедят же его там! – решила она. – А если понадкусают… так что с этаким Колобком делать – удержать-то всё равно не выйдет! Главное, чтобы лису не встретил!

Даня уныло упихивал вещи в чемоданы. Как-то ему это представлялось попроще… полегче – вот стоит он такой возмущенно-гневный, а мать, утирая слёзы и умоляюще на него глядя, пакует его имущество.

Сашка плакать вообще не собиралась, мурлыкала какую-то мелодийку, болтала о разных пустяках, уточняла, сколько ему выдавать футболок и хочет ли он сейчас паковать тёплые вещи?

– Почём я знаю… – сердился Даня – он такой ерундой никогда не занимался. – Главное, планшет и зарядник запакуй!

– Не-не, сам укладывай! А то, потом не найдёшь, а на меня злиться будешь! – беззлобно отмахивалась Сашка.

Собственно, на планшет Дани у неё были свои планы, поэтому, она дожидалась, пока он уложит планшет, а потом подавала ему следующую охапку вещей, Данька перекладывал любимый предмет, потом опять, опять, и опять. А когда он выложил планшет на пол, собираясь уложить в следующий чемодан, то случайно задвинул его краем чемодана под диван.

Это полностью отвечало Сашкиным интересам, да и вообще облегчало задачу, так что она не стала ничего говорить и обращать внимание Дани. Она спокойно продолжила сборы, загрузив непривычного к собирательной суете братца новыми сложностями и кучами вещей.

– Так… я ужинать пошла, а ты, давай, допаковывайся! – велела она Дане. Тот ожидаемо заныл о том, что совсем запутался и устал, и вообще, надо, чтобы она помогла.

– Знаешь, я ведь тоже сегодня работала…

– Торг…

– Нет, я не торгашкой работаю. И мама тоже. Я занимаюсь обеспечением магазинов и контролем над выкладкой товара. И да, это совсем непросто и утомительно. Так что захотел уехать – ты на каникулах, свободен как горный орЁль, вот и орлись сам!

– А куда я планшет упаковал? – спохватился Даня.

– Разве я должна следить за твоей игрушкой? Я ж тебе предложила его в рюкзак сложить, помнишь?

– Да не хочу я его в рюкзак! Я его убирал в чемодан… сначала сюда, потом туда…

– Хочешь – разбери и посмотри! А то и по сторонам посмотри, может, ты его вообще забыл.

– Нет! Я точно убирал в чемодан. В этот… или в тот… Разбирать? Да ты издеваешься, да?

– И не думала, – открестилась Сашка. – И да, за тобой отец приедет или ты на такси?

– На таксиии… – испугался Даня. – А грузить и разгружать всё это как же? Я думал мама отвезёт.

– Нет, мама не отвезёт. Она устала.

– Саш, отвези ты меня, а? Ну, пожалуйста! – заныл Даня.

Это тоже соответствовало Сашкиным планам, поэтому она вроде как неохотно позволила себя уговорить.

Перемещение в пространстве и выгрузка Даниного скарба заняли прилично времени.

В дороге Данила расслабился и болтал с сестрой, не замечая, что она задаёт вопросы, вроде как и неважные, как бы просто поддерживая разговор, но совсем не просто так.

– Хороша бы я была, если б не умела этого! – думала Сашка, перетаскивая очередной чемодан к подъезду, где отныне собрался жить её братец. – Ну-ну… интересная такая картинка получается.

Она оценила кислое выражение лиц бабушки Вали и Зои, которые выскочили в прихожую, дабы с честью встретить «врагиню»-Лариску.

– А что это вы такие воодушевлённые? – «невинно удивилась» Сашка. – Бабушка, привет! Отлично выглядишь! И вы, Зоя, тоже.

– Спасибо… – кисло протянула Зоя. – А что, твоя мама не соизволила прибыть?

– А что, разве обязана? – парировала Сашка.

– Что у вас за мать-то? Как можно было отпустить сына и даже его не проводить! Не посмотреть, где он жить будет? – приготовилась к вожделенному скандалу Валентина.

– Ой, бабусенька! Так ведь мама-то у тебя дома регулярно бывала. Каждую неделю продукты привозила, помогала с уборкой. Она прекрасно тебя знает. И квартиру знает. И уж точно уверена, что ты Даню не обидишь! Верно же? Ты ж не собираешься?

– Разумеется! Я, в отличие от твоей…

– Конечно! Ты же превосходная хозяйка, любящая бабушка, замечательный человек! Всё-всё замечаешь! Как мама может тебе не доверять?

– И мне она так же доверяет? – c кривой улыбочкой уточнила Зоя.

– Вам? – удивилась Сашка. – А вам-то по поводу? Она вас не знает!

– Так как же она мне сына доверила?

– А вы-то тут при чем? Мама Даню отцу вообще-то доверила, ну и бабулечке. А вы… ну, сегодня вы тут живёте, а завтра-нет.

– Да мы уже с Максом расписались! – взвизгнула Зоя. -Видишь, кольцо!

Она предъявила Сашке руку, на которой было нацеплено несколько колечек.

– Ой, Дань, а чего ж ты мне не сказал? – удивилась Сашка. – Тогда это, конечно, дело другое! Тогда прошу прощения! Тогда и вопрос доверия снимается автоматически – папа никогда не выбрал бы в жёны женщину, которая не полюбит его детей. Верно?

– Конечно, верно! – вздёрнула подбородок Зоя, и ошарашенно заморгала, оказавшись в объятиях Сашки, – Ты чего вообще?

– Как чего? Я ж тоже папина дочь. Вы забыли? Или мне тебя уже разумнее на «ты» и по имени звать? У нас разница—то сколько? Лет пять-шесть, да?

Сашка не собиралась слишком уж дёргать дам за нервные окончания, поэтому, лучезарно улыбаясь вручила очередной чемодан опешившей Зое, которая только глазами хлопала, фатально не успевая за падчерицей, чмокнула в щёчку бабусю Валюсю, не сумевшую увернуться, махнула ручкой Дане, пожелала всем добрейшего вечерка и юркнула за дверь.

– Тыыыыкс… раунд первый – поле боя осталось за мной. И… раунд второй не за горами – Данька раскопает все чемоданы, обнаружит, что планшета нет, и начнёт мне названивать. А мне пока подумать надо бы… что-то такое интересненькое наклёвывается… аж зудит. И концы с концами упорно не сходятся!

Она быстро добралась до машины, завела её, пропустила какую-то собаку, торопившуюся в густые заросли кустов, и нырнула в подворотню, ненадолго покидая уютный старый двор.

Сашка припарковалась довольно далеко от подъезда бабушки, поэтому пока дошла до машины, пока уселась в неё, прошло какое-то время.

Наверное, она и быстрее бы справилась, но шла неспешно – размышляла.

– И что бы это значило? Что за дело Зоечке до мамы? Что я вообще о ней знаю? Ну, да… Зоя – дочка бабушкиной знакомой, с которой они вместе интересуются генеалогическими исследованиями. Бабушка утверждает, что Зоя аж княгиня. По крайней мере, прапраправнучка настоящего князя. Ага… видали мы таких! – Саша скорчила рожицу.

– Князей в определённых кругах развелось, что менеджеров в классическом офисе, в котором даже уборщица – не просто уборщица, а менеджер швабры и пылесоса.

Она проводила взглядом потрусившую куда-то собаку и продолжила думать:

– Итак… Правнучатая княгиня Зоя отчего-то сильно переживает за наши внутрисемейные отношения. И почему бы это? Что ей за дело до маминых переживаний? И если уж она действительно такая трепетная, так зачем приманивает моего недалёкого братца, а? Или это её отец попросил? А ему зачем? Типа… держать наследника под рукой? Или бабушке угодить? А то денег не даст?

То, что деньги у бабули были, Сашка знала – дед оставил Валентине Петровне в наследство квартиру и приличное количество гаражных боксов, часть она очень удачно продала, так что была вполне себе состоятельна. Именно об этих деньгах Сашка и подумала, когда узнала о том, что отец женился и собирается покупать квартиру. В самом деле, не кредит же ему брать, если мать на радостях от того, что сынуля женился на правильной девушке, готова спонсировать покупку жилья для его новой семьи и сына.

Версия была вполне логична – отец и Зоя переезжают в новую квартиру, бабушка остаётся с внуком, добытым у прошлой негодной невестки, и почти все довольны, но в эту картину никак не вписывалось поведение Зои.

– И ещё разговор с подругой… Чего ей до того, как рыдает мама из-за разлуки с Даней? С чего она вообще взяла, что будут какие-то рыдания?

Отца Сашка увидела издалека. Знакомая машина, знакомый силуэт… Она инстинктивно съехала пониже на водительском сиденье, чтобы он её не заметил, хотя ничего секретного в её пребывании тут не было.

– Просто не хочу! – отчётливо сформулировала Сашка причину своего нежелания.

Он шёл, машинально расправляя плечи, приглаживая волосы рукой, жест был таким знакомым, что невольно кольнуло слева…

Нет, Сашка уже давно поняла, что он её не любит, да и успокоилась по этому поводу давненько, но непонимание всё равно, как видно, оставалось.

– Никогда в жизни я так со своим ребёнком не поступлю! – решила Сашка, – Даже если ни малейшей похожести на меня в нём не будет! Даже если пойдёт в мужа или будет похож сам на себя – без разницы! Это всё равно будет МОЙ ребёнок! Родной и любимый, а не отодвинутый в сторонку из-за отсутствия нужного сходства.

Отец обернулся… нет, не услышав телепатически горькие мысли дочки, а просто проверить, хорошо ли, удобно ли стоит его машина.

И тут Сашку осенило!

– Так, секундочку! Что-то я об этом не подумала раньше! Эх, ты, Александра Максимовна! Шляпа соломенная!

Она вновь осмотрела фигуру отца, но уже немного иначе, словно со стороны.

– Ну да… идёт мужчина сорока восьми лет. Седоватый, с мешками под глазами, сутуловатый, не особенно мускулистый и не такой уж, чтоб навылет неотразимый… Идёт домой к жене тридцати лет от роду, да ещё очень красивой, что уж там… Нет, такое бывает! – Сашка вспомнила маминых знакомых, где у мужа и жены разница была двадцать лет, но к разнице прикладывалось ещё кое-что очень важное – там муж и жена по-настоящему любили друг друга, от души наплевав на то, что мужу на момент их встречи было сорок, а жене – двадцать. Их браку уже было почти тридцать лет, уже и дети, и внуки появились – и такое случается.

– Но только вот я в упор не верю в то, что Зоя так любит отца! То есть, я вообще в это не верю. Ладно, пусть я пристрастна, но… нет, всё равно не могу! – Сашка повспоминала красивое правильное лицо мачехи и прищурилась:

– Секундочку… а если я права, то тогда ещё более непонятно, а с чего я решила, что она говорила с подругой, а не с мужчиной?

Отец давно ушел, а она всё сидела, глядя в лобовое стекло и прокручивая в голове события, слова, воспоминания…

Звонок смартфона её отвлёк.

– Да, мамуль! Нет, всё отлично, не волнуйся! Да, я уже вот-вот выезжаю. Нет, я просто задумалась, вот и подзадержалась. Уже выезжаю. Да, всё отлично! И что ты так волнуешься… – уже отключив гаджет и отложив его на сидение рядом, Сашка вдруг поймала ещё одно воспоминание, которое только что безуспешно пыталось достучаться до её сознания.

– Да ладно… неужели же такое может быть? – бормотала она, выкручивая руль. – Хотя… всё может быть. Мы же реагируем на мир часто со слов окружающих, вот и Зоя могла так подумать! В любом случае, надо понаблюдать! Проверить выводы!

Именно эта запланированная проверка и привела Сашку к интереснейшим результатам.

Во-первых, через пару дней отлучками обычно крайне обязательной внучки заинтересовался дед и позвал её к себе в кабинет:

– Саш, у тебя что-то случилось?

Пришлось признаваться и получить отгулы.

– Так бы и сказала, что для пользы семьи! – напутствовал её дед.

А во-вторых, Сашка поближе познакомилась с собакой. Да, с той самой, которая постоянно крутилась во дворе бабушкиного дома.

– Ты опять тут? Уходи отсюда! Уходи, пока на тебя отлов не вызвали! – поругалась на крупную псину, чем-то напоминающую овчарку, какая-то дородная дама.

–Тёть Аня, ну, что вы её гоните? Вы же знаете про коробку, да? – притормозил проезжающий мимо паренёк.

– Да знаю я, знаю! Я б всё сказала её бывшим хозяевам! – поджала губы дама. – Но всё равно ей тут не место. Детей вокруг куча, а она… ей как велели эту проклятую коробку охранять, так она там месяц уже и живёт! Но кто ж знает, что у неё в голове? А ну как нападёт на кого-то? А то, что она творить начала? Ой, лучше бы ей уходить скорее!

Сашка посмотрела на собаку… нет, она её уже неоднократно видела, но думала, что это просто гуляющая псина – на ней был ошейник.

– Какая коробка, о чём они? – неожиданно, этот вопрос живо заинтересовал Сашку. Настолько, что она даже выбралась из засады – скамейки в кустах, и отправилась поинтересоваться.

Общаться с людьми она умела преотлично, так что через пять минут уже знала все невесёлые обстоятельства жизни собаки.

– Да хозяева её тут оставили. Забеременела жена, а они как раз в ипотеку собрались жильё брать – тут-то просто снимали, вот и сочли, что в новую квартиру поедут без «балласта». А ведь как любили-как любили, – сморщилась словоохотливая старушка, которую Сашка выбрала как источник информации.

– А коробка при чём?

– Да при собаке! Точнее, собака при ней. Хозяин выволок коробку, установил в кустах, сами видите, у нас тут зелени много… а потом велел ей эту коробищу стеречь! Сами они уехали, а собака-то и осталась. Сначала прямо не отходила от коробки, а потом… потом, как видно, уже поняла, что они не вернутся! А вот с позавчерашней ночи точно поняла – выть начала. Да так, что аж сердце заходится! Только… только я боюсь, что это конец – у нас вчера уже многие ругались. Она же мешает, да и пугает людей, что уж говорить…

Источник информации покачала головой и куда-то заторопилась, а Сашка в ошеломлении присела обратно на скамью, покосившись на псину.

– Ой, да как же это? – правда, рассиживаться долго у ней не получилось – в правой подворотне показалась Зоя, да не одна. – Ой, вот это да… – пискнула Сашка, боком скатываясь со скамейки в кусты. Да-да, в те самые, где стояла пресловутая коробка с собакой.

Собачья морда оказалась не просто близко – она уткнулась Сашке прямо в физиономию.

– Привет! – шепотом сказала Саша. – Ты меня извини, пожалуйста, но я не могу отсюда убраться. Понимаешь?

– Чего ж не понять? Я вот тоже не могу – некуда мне! А ты… ну, раз не можешь – посиди со мной! – громко и как-то очень понятно вздохнула собака.

Сашка как-то разом представила, каково это – смотреть вслед уезжающей машине с хозяевами, изо всех сил надеясь, что они вернутся!

Вернутся если не за собакой, то хотя бы за очень ценной коробкой. Надеясь, надеясь, надеясь… изо всех, нет, уже из самых-пресамых последних сил. Выпрашивать еду, голодать, когда никто ничего не давал, выискивать лужи, чтобы попить, а это, в нынешнее суховатое лето не самое просто дело, особенно для абсолютно домашней собаки. Уворачиваться от дворников, не подпуская их к своей единственной драгоценности и надежде – коробке. Далеко обходить всех, кто был недоволен её пребыванием во дворе – собака прекрасно умела узнавать таких людей – обычно хватало посмотреть на их морды или услышать их слова. И ждать…

Представить всё это было тем проще, что маленькая Сашка примерно так же когда-то ждала отца. Да, конечно, без такой обреченности и безвыходности – в конце-то концов, она была несоизмеримо богаче собаки – у неё есть мама, бабушка, дед.

Но само ощущение ненужности и того, что мимо тебя прошли и не взяли, не подумали уходя, даже напоследок обратить внимание, сказать что-то ласковое, не говоря уж о том, чтобы вернуться, было для Сашки очень даже знакомо.

Наверное, именно всё это и подтолкнуло её под локоть, заставив по-другому посмотреть на чужую, совсем незнакомую, но такую понятную уже собаку.

– Бедная ты… моя… – слово вырвалось случайно.

Ну в самом деле, какая она Сашкина? Но псина обернулась с таким жадным изумлением, с такой внезапной надеждой, что Сашка на какое-то время даже забыла, зачем она в этих кустах вообще оказалась!

– Что я натворила! Как ей быть, когда я уеду? Когда я её тоже оставлю! – это было первое, что подумалось, когда под руку неловко и несмело подсунулась длинная, худая, пыльная и горячая от волнения морда.

Правда, эти мысли смыло что-то другое, совсем-совсем неразумное, нерасчётливое и неожиданное в своей смелости.

– Секундочку… а что мне мешает её НЕ оставлять?

Cашка вспомнила, как отчаянно хотела завести собаку – всё детство хотела… но…

– У папы была аллергия! Какая там собака, если он весь покрывался пятнами, начинал чихать и кашлять, даже если я просто на руках подержала щенка, когда в гости к подружке ходила.

Да, ей пришлось отказаться от мечты. Только вот…

– Погодите-ка! Так он же с нами теперь не живёт! Уже год как не живёт! – в рифму подумалось Сашке. – Ндааа, оказывается, кто-то тут страшный тормоз! – сообщила она сама себе. – Я целый год лишалась без собаки, а могла бы щенка завести… – забавное словечко «лишалась» было вычитано в интернете, в рассказах о смешном коте, и означало «скучать очень-преочень, так что прямо сил нет».

Тут она скосила глаза на замершую рядом псину и решительно кивнула сама себе:

– Нет, не могла бы! Вот она – моя собака! Это даже хорошо, что я так залишалась! А ну как не узнала бы её. И мама точно не будет против! Я же помню, она когда-то хотела собаку!

Собака почуяла, что что-то изменилось, когда Сашка уверенно и решительно положила руку ей на голову. Так-то она просила о ласке, умоляла просто. Почему-то оказалось, что еду выпросить было проще, чем уговорить кого-то хоть на секунду подарить вот это тёплое, драгоценное и такое нужное ощущение ласки. А без него собака уже почти совсем не могла жить.

Девушка, которая оказалась в её кустах, сказала драгоценное слово «моя», а ещё погладила, и собака была почти счастлива. Почти, потому что это должно было скоро закончиться. Ну да… вот сейчас уже закончится – рука поднялась… Она сейчас уйдёт и не вернётся, как и её первые люди.

Но вместо этого тёплая ладонь уверенно накрыла голову между ушей.

– Эй, собака, ты пойдёшь со мной? Будешь моей? – на Сашку никогда в жизни никто так не смотрел – с самой-пресамой последней надеждой.

– Ты не шутишь? Нет? Да что ж ты спрашиваешь?

На протянутую Сашкину ладонь легла сначала одна собачья лапа, прилично грязная и пыльная, но это было совершенно неважно, а потом вторая. И стало понятно, что ей разом вручается всё-всё, что есть – вся собака целиком со всеми своими достоинствами и недостатками, с верой, надеждой, безмерной любовью и невеликой собачьей мудростью.

– Ты моя хорошая! – Сашка прикрыла лапы второй рукой, а потом только что рыбкой на газон не нырнула, потому что практически рядом прозвучал такой знакомый голос:

– Заяяя, как я скучаааю!

– Княгинюшка, однако! – констатировала Сашка беззвучно, обнимая собаку, чтобы она не выскочила сторожить коробку и отгонять свежеприбывших претендентов. Правда её умница уже и не думала охранять коробку – она собиралась охранять саму Сашку, а пока ей ничего не угрожало, просто сидела рядом, счастливо привалившись к боку только что обретенной хозяйки.

– Неразумно скучать тут! – недовольный мужской голос пытался призвать к сойкиному благоразумию, – Увидит твоя свекруха или этот… пасынок, мало тебе не покажется.

– Не волнуйся. Свекруха готовит, а этот мелкий поганец в планшете играется. Прям спасение! Не знаю, чтоб я делала, если бы не игры. Правда, свекруха уже зудит, что мол, вредно ему всё время играться, и мне надо его куда-то там свозить, выгулять.

– И чё? Повезёшь мальчика на выгул? Поводочек не забудь! – хохотнул мужчина. – Или он на его папаше пристёгнут, чтоб не сбежал?

– Смеешься? Да куда он от меня? – фыркнула Зоя. – Надоел ужасно! Скорее бы ему премию выплатили. В их конторе по итогам прошлого года летом выплачивают… Сумма приличная, как раз сколько не хватает до квартирки, да срок вкладов по счетам у него заканчивается.

– Ты ж учти, что при делёжке свекруха будет показывать, что она большую часть денег дала!

– Да и ладно, всё равно будет прилично. Плюс то, что я от бывшей муженька получу.

– Вот что-то я в этом сильно сомневаюсь. В конце-то концов, парня ей и так отдадут, как только ты оттуда свалишь.

– Так кто ж знает, что я собираюсь свалить? – нежный смех Зои запутался в кустах. – Я вовсе даже напротив – собираюсь стать для мальчика второй мамочкой. Нет, лучшей мамочкой! Как ты думаешь, что должна чувствовать та кошелка-Лариса, когда будет видеть, что сыночек драгоценный её не то, что о ней не думает и не скучает, а и вспоминать не хочет! А она его любит до полусмерти! Мне свекруха только и зудела с первого раза, как я её увидела, так это о том, как Лариска вцепилась в мальчишку. А до этого матери моей об этом рассказывала.

– Любит, но без боя отдала? Да ещё не сама привезла? Чего-то не похоже, – засомневался мужчина.

– Именно потому, что любит, так и отдала. Чтоб ты ещё понимал! А не привезла сама – чтобы мы со свекровью не видели её рыдания да истерики. Я у её дочурки специально спросила, так ты бы видел, с какой рожей она мне отвечала! Та ещё крыса, кстати! Я и не думала, что кого-то из их семейки смогу не переносить больше, чем Даньчика-зайчика, оказалось – могу! Так что я хорошо с Лариски запрошу. Мало того, что за сына, так ещё и компенсацию за хамство дочуркино!

– Ты смотри, не переборщи! Что там за Лариса? Богатая?

– Cемейка богатая. У них фирма по продаже продуктов.

– Всего-то? Ларьки какие-то?

– Да какие там ларьки? У них своих магазинов десятка два и в Питере, и в Ленобласти, а ещё продуктовые сети снабжают. Они работают по скупке фермерских продуктов, в том числе экстра-класса и деликатесов, и перепродаже всего этого. Я специально уточняла.

– Ты про какие-то акции раньше говорила… – недовольно напомнил тип.

– Да, именно. Это была треть от акций семейной фирмы. У Ларисы была, само собой. Но они реорганизовывались и она, дура такая, свою долю родакам передала, так что Макс ничего из этого не получил.

– Какая я молодец! – порадовалась в кустах Сашка, наглаживая собаку одной рукой, а другой удерживая смартфон, старательно записывающий разговор. – И сейчас молодец! И собаку нашла, и гадюку нашла, всех нашла! Видимо, я и правда, по характеру такая же, как моя собачища!

Лариса дочь знала отлично, и разные её настроения, и состояния, и признаки того и другого.

– Интересно… что у неё случилось? – думала она.

В том, что что-то случилось, сомневаться не приходилось – дочка явно над чем-то раздумывала, причём это «что-то», явно было серьёзным и непростым. Настолько, что даже собаке она улыбалась невесело.

– Сашуль, может, вдвоём думать будет легче? – Лариса оценила серьёзно-удивлённый взгляд дочери, – Ты не думай, я не навязываюсь, но если могу чем-то помочь…

Сашка как раз рассуждала о том, надо ли хранить в секрете то, что узнала.

Да, очень не хотелось говорить маме – и лишняя боль, и новое разочарование, а она только-только сумела отодвинуть от себя предыдущий «комплектик» подобных эмоций. Да и вообще, она сама собиралась разобраться со всем этим.

– Но… речь-то идёт о Дане. Если Зоя нашего лопуха обрабатывает вовсю, то уж точно не для того, чтобы маму не расстраивать, не делать больно, и не разочаровывать. Мама должна знать, что происходит и почему!

Так что Сашка на мамины слова кивнула:

– Да, думаю, что это нам нужно делать именно вдвоём! Ты, главное, имей это ввиду – ты не одна, мы вместе и со всем справимся! Договорились?

– Само собой! – покивала Лариса.

Правда, когда она услышала о чём идёт речь, ей пришлось напомнить себе слова дочери:

– Не смей рыдать! Они того не стоят! Я действительно и реально не одна – у меня есть Сашка, и это счастье! А эти деятели… я была бы реально в шоке, если бы не узнала это всё заранее. Если бы ко мне вдруг прибыла Зоя с подобными предложениями! Я уж не говорю о бывших родичах… нда… Макс, а мне-то, оказывается значительно больше повезло, чем я раньше думала! Этакий крысак у меня в мужьях был, а я и не знала. Правда, кое-что я не поняла…

– Саш, как ты думаешь, а с чего Зоя решила, что может на «притыренные» деньги рассчитывать? Ну, ладно, я могу подать в суд и поделить их, а она-то что? Деньги твоему отцу «перечислены мамой», то есть, подарок. Он же делиться не будет.

– Я думала об этом – скорее всего она собирается пoшaнтaжирoвaть его тобой – ну, или он половину этой суммы отдаёт, или она рассказывает тебе, и ты всё равно деньги отсуживаешь.

– Да, возможно… Макс терпеть не может всякие разбирательства, так что мог бы и поддаться.

– Мам… думаешь, надо им сказать? Я, честно говоря, думаю, что они Зою полностью заслужили!

– Заслужили, – согласилась Лариса, – Что Макс, что Валентина Петровна! И надо же, как интересно вышло – он-то думал, что идёт к молодой и прекрасной жене, а получилось, что пришел к своему наказанию. Сам, самостоятельно, без малейшей моей помощи пришел! Но да… сказать надо. Во-первых, они своё и так уже заработали – Зою-то не сотрёшь… и разводиться она будет с блеском, плеском и грохотом, а во-вторых… да ну их, грех на душу брать, да ещё думать лишний раз о них! Бог с ними!

Как ни странно, Лариса только после этого решения действительно почувствовала себя значительно лучше!

– Побольнее им сделать? Да нужны они мне, силы ещё на них тратить! Моё дело – предупредить, а уж дальше… сами-сами. Сами устроили себе, сами и разгребайте! И кроме того, Зоя мне совершенно несимпатична! Вот абсолютно и чрезвычайно! И Даньке голову морочит! – Лариса так грозно прищурилась, что Сашка переглянулась с Радой и уважительно покивала, мол, да, она и такая может быть.

– И чего ради я должна ей жизнь облегчать, передавая в жадно-цепкие да липкие лапчонки и отца моих детей, и бабку моих детей? Да, что отец, что бабка те ещё, но меня-то замуж за Макса никто не гнал! Сама выбрала, сама жила, сама и подстрахую последний раз, ладно уж…

Для разговора повод нашелся преотличный – Даня обнаружил, что забыл очередную крайне важную для него вещь и начал названивать Сашке.

– Саш, привези, а? Ну, очень надо!

– Кому надо, тот и приезжает. Я тебе что, золотая рыбка на побегушках?

– Да я хотел с Зоей поехать, некогда мне! – выдал братец.

Если бы не план, досталось бы ему прилично, но Сашка как раз и выжидала возможность пообщаться с бабушкой без лишних свидетелей!

– Ладно… я всё равно мимо проезжать буду. Ты во сколько с Зоей едешь? Да… жаль-жаль, у меня получится попозже.

– Да и ладно, бабуля дома, я её предупрежу, чтобы она тебе двери открыла, – важно заявил Даня.

Она и открыла…

– Ты привезла? – cухо поинтересовалась Валентина Петровна у Сашки, а потом узрела персону нон-грата.

– Так, а ты что здесь забыла? Я Даню тебе не отдам, так и знай! Мы с Максимом решили, что он будет подавать в суд на определение места жительства Дани у себя! Ну, в смысле, здесь.

– А чего это здесь? – живо удивилась Лариса. – Вы-то Дане кто? Отец? Мать?

– Я – бабушка! – гордо заявила Валентина Петровна. – И вообще, я тебя к себе не приглашала!

– А я без приглашения! – парировала обычно очень сдержанная и вежливая Лариса, начинающая получать удовольствие от беседы. – Если вы не в курсе, при наличии родителей, не лишенных родительских прав, ребёнок живёт с кем-то из них. Макс собирается покупать квартиру, вот там-то Даня и может остаться, но никак не с вами!

– Даже если и так. Я преотлично лажу с новой Максюшиной женой, так что она не станет мне мешать! – гордо заявила Валентина Петровна, – Зоинька, в отличие от тебя – отлично воспитана, из хорошей семьи, и я полностью ей доверяю!

Веселье незваных гостий Валентину несколько удивило.

– Лара, ты в курсе, что смех без причины – признак дурачины? – строго спросила бывшая свекровь. – Хорошо, что Даня теперь будет правильно воспитываться!

– Да с причиной, уважаемая наивная Валентина Петровна, с причиной! – отсмеявшись заверила собеседницу Лариса, которой было очень интересно, как бывшая свекровь «откроет зажмуренные глаза». – Хотите услышать эту саму причину?

Нет, конечно же, вначале Валентина Петровна блажила о подделке записи, даже придумала, что Лариса со злости и для того, чтобы рассорить её и Зоеньку нашла какую-нибудь актрису с подходящим голосом.

И тут «поддельный» голос начал говорить о утаённом от Ларисы доходе, о карте самой Валентины, то есть о том, чего Лариса знать никак не могла, и Валентина как-то странно примолкла.

Дальше – больше… Услышав о том, для чего Зое Даня, любящая бабушка невольно побледнела – что-что, а внука она любила.

Разглагольствования знакомого голоса о ЕЁ ИМУЩЕСТВЕ Валентину привели в состояние шока, а уж откровения о родословной новой невестки и вовсе уронили моральное состояние свекрови в бессильную растерянность…

– Это подделка. Это точно подделка! Они пытаются опорочить девочку… – убеждала себя Валентина.

По-настоящему убедило Валентину Петровну окончание записи:

«Ой, да, Валентиночка Петровна, я уже почти пришла. Что нужно сделать? С Данечкой в Таврический съездить? Конечно-конечно, непременно!»

И дальше:

«Да счас! Прям и побежала бы я по её команде, если б мне не надо было мелкого паразита обрабатывать…»

Знать про Таврический Лариска точно не могла! А Зоя именно так ей и отвечала, в очередной раз вызвав умиление от того, какая чудесная у неё вторая невестка!

Выражение лица Валентины Петровны менялось, и Лариса поначалу испытывала настоящее торжество из серии «Что, съела? И ты сама себе это устроила! Себе и своему сыну!» но… но надменная, придирчивая, вредная и коварная свекровь, которая вечно считала её недостойной, человеком низшего сорта, да ещё и сына у Ларисы отбирала, вдруг на глазах превратилась в растерянную пожилую женщину, у которой тряслись руки, губы, а на глазах показались слёзы.

– Да как же так? Это что… ПРАВДА? – она с ужасом, как на ядовитую змею, смотрела на Сашкин смартфон. – Нет, этого просто не может быть! Откуда… как они могли при тебе всё это говорить? Ты врёшь!

– Они понятия не имели, что я рядом – я увидела Зою с мужиком, отступила в кусты, а там собака с коробкой…

Да, именно собака с коробкой, которая точно была в наличии, и именно рядом с ней нельзя увидеть тех, кто стоит у деревьев и кустов, и добила несгибаемую Валентину Петровну – она зарыдала.

Лариса и Сашка переглянулись.

Нет, ни одна из них не стала испытывать к «родовитой дворянке» какие-то нежные чувства, слишком уж много чего она творила на протяжении долгого времени, но жалко стало обеим – просто потому, что страшно, когда выясняется, что ты своими руками сломала всё, что было, да, пусть неидеальное, но безопасное и устойчивое.

Сломала, а вместо этого сама впустила в свою жизнь настоящую хищницу, которая кружит рядом, совсем-совсем рядом, хладнокровно прикидывая, как бы поудобнее вцепиться в горло, высосать всё, что ей может пригодиться. Да не только в тебя вцепиться, а и в сына, и во внука!

– Ой, что ж делать? Даня сейчас с ней! – вскинулась Валентина Петровна, – Она же…

– Она не похитительница и не преступница, – вздохнула Сашка. – Физически ничего она Даньке не сделает, морально – да, гaдит в душу и в мозги только так, но он привычный. Ты ему тоже много чего внушала.

– Да как ты смеешь! – привычно вернулась на своё место «дворянка столбовая».

– Запросто! – невесело откликнулась Саша. – И вообще, бабушка, ты лучше подумай, как отцу это всё сказать.

– Да очень просто! Я возьму и дам ему это выслушать! – надулась Валентина.

– Не поверит. И даже дослушивать не станет – отшвырнёт смартфон, скажет, что вы выдумываете, что пытаетесь его с Зоей развести, – покачала головой Лариса.

Валентина Петровна уже и рот открыла, чтобы одёрнуть нахалку – как это её сын, да её не послушается? А потом притихла – последнее время она всё чаще слышала от него невозможные ранее замечания – то еда не так приготовлена, раньше он ел вкуснее, то одежда не так наглажена, то мать ему помешала, когда он собирался что-то делать.

– Ночная кукушка кукует… – сообразила Валентина Петровна, не осознавая, что это-то есть, но и кое-что другое имеется – она сама последние годы, много последних лет, неуклонно взращивала капризный и придирчивый характер сына, направляя его против неугодной Лары, а вот теперь это выкованное и закалённое её собственным ядом оружие, неотвратимо направляется на неё саму.

Но должен же кто-то быть виноватым во всех видах дискомфорта, который испытывается Максимом? Должен! Бывшую жену обвинять в сегодняшних недостаточно сочных котлетах как-то уже нелепо. Новую жену – небезопасно – оскорбится, надуется, расплачется… А вот кто тут ещё под ногами-то крутится? Аааа, мать! Вот кто у нас во всём виноват! Ату её!

Всё это осознание Валентине Петровне ещё только предстояло, а вот сейчас она сообразила только то, что привычно дать ценные указания сыну из серии: «Максик, брось кaкy, мама тебе новую игрушку купит» уже не выйдет – поздняк метаться!

– И что же мне делать? – ошарашенно протянула она.

– Максимально обезопасить то, до чего собирается добраться Зоя. Меня, если честно, больше всего беспокоит Даня, а не ваши и Максимовы деньги. Но мне не хотелось бы, чтобы Зоя вышла победительницей даже в этом, – объяснила Лариса.

– Даня… да, Данечку срочно надо отослать подальше! О! Знаю! Моя знакомая с мужем звали меня и внука к себе – у них большой загородный дом, причём, рядом с пляжем. Я его к ним отошлю.

– А Максим согласится?

– Да. Даня как раз просился на море, но Максинька уже два раза в этом году ездил с Зоей, а больше ему сейчас отпуск не дадут. Так! Ты мне поможешь собрать его вещи! – Валентина Петровна ткнула пальцем в сторону Ларисы, – А ты, – схожий жест по направлению к Сашке, – пока полы вымой.

– С чего бы? И зачем? – отозвалась Саша. – Вещи Дани ты сама раскладывала, сама и собирай. И вообще, это ты его к Зое приволокла, так что тебе и исправлять, а про пол вообще смешно, я ж не умею его мыть, помните? Ты мне об этом неоднократно говорила.

– Сашка! Лара! Скажи своей дочери…

– Валентина Петровна, вы не поняли! То, что мы к вам пришли с этим, – Лариса кивнула на смартфон, – Совсем не означает, что вы можете как раньше нам приказывать. Вы мне по-прежнему БЫВШАЯ свекровь, которая меня никогда не любила и не уважала, а Сашке – нелюбящая бабушка. Мы просто хотели вас предупредить, и да… должок отдать!

– Какой ещё должок? – подозрительно нахмурилась Валентина Петровна.

– Благодаря вам я наконец-то развелась с мужчиной, который давным-давно не вёл себя как муж! Так что спасибо вам большое!

– Ах, вот как… – гневно надулась Валентина, – Ну ладно! Только запомни, Данечку я тебе не отдам! Я не позволю сделать из него торгаша!

– Хорошо… вы столько времени и сил потратили на то, чтобы сделать из него капризного барчука, что я какое-то время не стану лишать вас наслаждения отведать результаты собственных усилий!

Они бы поссорились, если бы не Сашка.

– А вот интересненько… – произнесла она задумчиво, – Зоя все выцыганенные деньги сразу своему Зае отдаст?

Валентину Петровну этот вопрос живо привёл в себя – в самом-то деле, с Ларкой она и потом разберётся, а сейчас ей позарез нужны союзницы для устранения мошенницы, так коварно её обманувшей!

– Никаких денег ей не достанется!

– Нет, какие-то точно достанутся – хотя бы та же премия, – столь же задумчиво продолжила Сашка, незаметно подмигивая маме. – Разве что, отец возьмёт и откажется от неё – ну, в счёт будущих периодов, так скажем, оставит на развитие предприятия… А получит как-нибудь потом. Вряд ли на отцовской фирме не пойдут ему навстречу.

Похвалить нелюбимую «нетакущую» внучку у Валентины Петровны язык как-то не поворачивался, но идея была хороша. Оставалось придумать, как именно донести истину до Максима?

Распрощались неожиданно мирно – Валентина была занята обдумыванием и планированием, а Лариса и Сашка торопились домой – их там изо всех сил ждали!

– Стоило съездить к бывшей свекрови, чтобы почувствовать себя НАСТОЛЬКО счастливой! – осознала Лариса, открывая дверь в квартиру.

И тут же поняла, что была не права – то было всего лишь чувство безграничного облегчения от того, что вон то безобразие её больше никак не касается. А вот счастье – это тут! Неожиданное, удивительным образом сконцентрированное в собачьей форме, "сусличком" плотненько сидящее на задних лапах счастье!

Как только Рада сообразила, что её тоже счастливы увидеть, тут же вскочила и принялась отчаянно вилять хвостом – так, что даже заднюю часть тела то и дело заносило то направо, то налево.

– Вот у Рады радость-то – мы домой пришли! – рассмеялась Сашка, едва не сбитая с ног мощным взмахом хвоста, – До чего же, оказывается, домой возвращаться приятно, когда тебе ТАК рады! Особенно на контрасте, так вообще. Но, знаешь, мам, ты права – я бабушке тоже благодарна, я как представила, что я тоже её любимая внучка, так мне аж нехорошо стало! Не-не, спасибочки, я уж лучше так!