Читать онлайн Сталкер. Угроза или спасение

Пролог

– Куколка, ты здесь? – глумливо доносится из комнаты, а секундой позже по двери ванной, где я в ужасе прячусь, пробегает лёгкий стук, от которого кровь стынет в жилах ещё сильнее. – Ну же, красавица, выходи. Я тебя нашёл.

Из груди рвётся крик. А я сижу притаившись, снова зажав себе рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Но мне кажется, он слышит моё частое, сбившееся дыхание. Дверная ручка угрожающе дёргается вниз-вверх.

Сколько времени этому закоренелому монстру понадобится, чтобы взломать её?

– Куколка, если не выйдешь сама, хуже будет, – елейно тянет голос из-за двери.

Заглушка замка с обратной стороны со скрежетом поворачивается, и он щёлкает. Дверь медленно начинает открываться, и на холодный кафельный пол падает узкая полоса тусклого света, становящаяся всё шире и шире, а вскоре её загораживает тёмный силуэт.

Глава 1

«Ты божественно танцуешь. Жаль, не для меня одного».

Прочитав сообщение, я раздражённо заношу и этот номер в чёрный список и откидываю телефон на туалетный столик в тёмной гримёрке клуба. Это уже реально начинает бесить.

– Рор, что случилось? – спрашивает через плечо Света, расстёгивая расшитый стразами лифчик, а я, отмахнувшись, собираю длинные волосы в высокий хвост, чтобы не липли к влажной после долгих танцев шее.

– Да опять он. Достал. Откуда только у него столько номеров?

– Он? – оборачивается на нас Дина, уже успевшая полностью снять сценический костюм, и Светка с энтузиазмом смеётся.

– Кажется, у Авроры появился собственный этот, как его, сталкер, вот. Уже месяц ей шлёт смс-ки с разных номеров. После каждой нашей смены.

Дина вздёргивает брови, прижимая к голой груди футболку, а я бросаю на Свету хмурый взгляд сквозь зеркало, стирая с лица блёстки. Не хочу развивать эту тему. Но подруга не унимается.

– Классно же. Тайный поклонник. Вот бы мне такого.

– Ничего классного, – с упрёком морщится Динка, продолжив одеваться. – Мало ли кто он такой. Нормальный парень давно бы подошёл сам. Это может быть опасно.

– Может, он стеснительный. Или романтик, – гнёт своё Света. – Вот и не подходит. Наблюдает со стороны, пишет комплименты.

Ну да, комплименты. Поначалу всё было очень даже прилично. Теперь вроде бы тоже. Вот только с каждым новым сообщением я всё острее и острее чувствую его желание. Хотя… может, мне так только кажется? Может, я вижу то, что хочу видеть? Потому что в глубине души – очень глубоко – мне льстит такое внимание.

– А может, маньяк, который сначала долго запугивает свою жертву письмами, подарками, загоняет её, эмоционально истощает, а потом насилует и перерезает горло в подворотне, – выдаёт импульсивно Дина, и приходит Светкина очередь вздёргивать брови.

– Дин, ты своих сериалов про серийников пересмотрела что ли? Ну чё ты начинаешь, а?

– Сериалов, основанных на реальных событиях, между прочим, – ехидно кривится Дина, и это становится для меня последней каплей.

– Всё, девочки, хватит, – я раздражённо выкидываю использованные ватные диски в урну и поворачиваюсь к уже одетым подругам. – Меня не преследует маньяк, Дин. И я завтра же сменю номер, чтобы доморощенные романтики тоже не смогли до меня дописаться. И не ждите меня. Мне ещё надо к Виталичу зайти, продлить рабочий договор.

Света мгновенно скисает, а Дина удовлетворённо кивает, и обе, забрав свои сумки и попрощавшись, выходят из гримёрки. А я набираю код на двери шкафчика, чтобы тоже наконец-то переодеться. Но распахнув дверцу, замираю.

На полочке рядом с моим рюкзаком втиснут небольшой глиняный горшочек, из которого вверх тянется толстый стебель с несколькими большими красными цветками на конце. И я узнаю в нём амариллис. Видела не раз, работая в цветочном магазине. Восхищение и безответность чувств. Очень, блин, символично.

Я захлопываю шкафчик и оседаю на стоящий рядом диванчик.

«Письма, подарки и перерезанное горло», – сами собой всплывают в голове слова Дины, и меня всю передёргивает от пробежавшей по телу дрожи.

Но как он, чёрт возьми, смог попасть сюда, да ещё и вскрыть пароль от моего шкафчика? Как узнал, какой именно мой? И кто он вообще такой?

Дав себе несколько минут, чтобы успокоиться, я решительно встаю, снова открываю дверцу и рывком достаю горшок, собираясь выкинуть. Но занеся его над мусорным ведром, останавливаюсь и аккуратно ставлю на стол. В конце концов, цветок ни в чём не виноват. Тем более такой красивый. А переодевшись, смотрю на него пару секунд и, повесив рюкзак на плечо, забираю с собой домой. Здесь его просто разобьют и затопчут. Жалко.

Быстро подписав у замдиректора договор ещё на полгода, спешу в «дежурку», где стоят мониторы видеонаблюдения.

– А что, пропало что-то? – приосанивается и так высокий Владимир, сидящий за пультом, на мою просьбу посмотреть, кто входил в гримёрку.

Я закусываю щёку изнутри. Рассказывать правду не хочется, поэтому просто киваю. Он быстро пролистывает видео с камеры в коридоре за сегодняшний вечер, но на нём не появляется никого, кого бы там быть не должно было, и уж тем более никого с красным цветком в руках.

И мне становится ещё страшнее. Мой сталкер ещё и невидимка. Как-то это уж слишком.

Заторможенно поблагодарив охранника, я выхожу из «дежурки», а потом и из клуба через чёрный ход. Но оказавшись в тёмной глухой подворотне, отмираю, вдруг как-то очень остро ощутив на себе чей-то взгляд. Становится жутковато, и я ускоряю шаг. А дойдя до конца, сворачиваю не в соседний двор, чтобы, как обычно, дойти до дома пешком – всего-то пять кварталов – а на освещённый проспект, где прыгаю в первое попавшееся такси из тех, что стоят у входа в клуб.

Тяжело дышу на заднем сиденье, прижимая к себе горшок с цветком, пока мы едем, и как идиотка верчу головой, пытаясь понять, не преследует ли нас другая машина. Но погони не замечаю. А потом нервно прыскаю в кулак.

Если мой сталкер умудрился пройти по клубу, не пойманным ни одной камерой, то я уж точно его не замечу. И нефиг строить из себя агента ноль-ноль-семь.

Эта мысль здорово отвлекает от страха, но стоит мне оказаться дома и притулить цветок на тумбу, он вновь заползает под кожу. Ведь телефон в рюкзаке тренькает, оповещая о новом сообщении.

«Рад, что ты забрала его с собой».

Ладони потеют, и я делаю глубокий вдох. Потом ещё один и ещё. Чёртова Дина со своими маньяками. До её слов эти смс-ки так меня не пугали. Просто раздражали, а иногда и вовсе заставляли улыбнуться. И я пытаюсь вернуться к этому ощущению.

«Я всё ещё могу его выкинуть», – печатаю, с силой нажимая на экран. Из чистой вредности. Отвечаю ему в первый раз.

Моё сообщение отображается как недоставленное, но ответ на него приходит моментально.

«Не стоит. Всего лишь красивый цветок, которому нужно, чтобы за ним кто-то приглядывал».

А следом ещё одна строчка:

«Как и тебе. Перестань ходить одна по ночам. Это опасно».

Я фыркаю и откидываю телефон. Командовать он вздумал. Может, тогда и такси мне будет оплачивать? Моей зарплаты на это точно не хватит. Нет, не будет? Вот и ладненько. На том и порешали.

Мысленно поставив точку в разговоре, я отправляюсь в душ и спать. Утренние пары никто не отменял.

На них я собираюсь второпях, ожидаемо проспав первую. После быстро закидываю в себя обед, а дав себе поспать ещё пару часов, переписываю пропущенную лекцию и отправляюсь в клуб на вторую рабочую смену.

Сегодня, танцуя на высоком подиуме в коротких шортах и весьма минималистичном топе, подсознательно скольжу взглядом по толпе, выискивая того, кто бы мог за мной наблюдать. Но танцовщицы «гоу-гоу» интересны развлекающейся публике не больше алкогольных шотов. Опрокинул в себя один и пошёл клубиться дальше. Так и с нами – общупали взглядом и отвернулись.

Но вернувшись в гримёрку в четыре утра, я обнаруживаю на телефоне новое сообщение:

«Если бы не УК РФ, убил бы каждого, кто на тебя пялился».

– Ну что, что там? – с любопытством подскакивает ко мне Светка, и я блокирую телефон.

– Ничего. Пригрозила ему вчера полицией за преследование, если не оставит меня в покое. Видать, сработало, – я безразлично пожимаю плечами и открываю шкафчик под разочарованный вздох подруги.

– И слава богу, – кивает Дина, а я прячу непонятную даже мне самой улыбку. Ну, по крайней мере закон мой сталкер преступать не собирается. Если это, конечно, сказано не для красного словца.

Переодевшись, мы с девочками выходим из клуба, обсуждая, как проведём выходные, а через квартал расходимся по разным направлениям. Но стоит мне оказаться в темноте ночных улиц, приятные мысли о горячей ванне с бокалом вина под интересный фильм рассеиваются, сменяясь колючим ощущением чужого взгляда на спине.

А ещё через несколько сотен метров на мои губы ложится широкая ладонь, не позволяя закричать, а плечи обхватывает сильная рука, прижимая меня спиной к крепкому мужскому телу.

Глава 2

Я холодею от ужаса и взбрыкиваю, но мужская хватка слишком сильна для меня.

– Заря моя северная, – касается виска жёсткий голос, в котором явно слышится осуждение. – Я же просил не ходить по ночам по тёмным подворотням.

В голове щёлкает понимание. Приносящее, к моему удивлению, какое-никакое облегчение. Но слова Динки о маньяке снова всплывают в памяти.

– Не бойся, не трону.

Его голос звучит как бархат с лезвием внутри. Мягко обволакивает и тут же режет. А обхватившая меня рука сжимается крепче, заставляя буквально застыть. Сердце колотится в груди от страха, несмотря на успокаивающие слова.

– Всего лишь хотел показать, как легко тебя поймать. Ты чертовски вкусно пахнешь, – неожиданно добавляет мой сталкер и глубоко втягивает воздух носом, мазнув им по виску в волосы.

По шее пробегают непонятные мурашки, а по телу дрожь – лёгкая, как от холода, но идущая изнутри, от учащённого сердцебиения.

– Быстро домой, – повелительно шипит незнакомец, ладонь с моего лица исчезает, а рука, огладив грудь и живот, ускользает назад.

Я пошатываюсь, в один миг оказавшись без опоры, но когда резко разворачиваюсь, понимаю, что в переулке осталась одна. Он исчез так же внезапно, как и появился. Не издав ни единого звука. Да кто он, чёрт возьми, такой?

Я в раздражении, усиленном растворяющимся адреналином, запахиваю на себе ветровку и чувствую какой-то инородный предмет в кармане. А запустив туда с опаской руку, вытаскиваю небольшой чёрный баллончик, который при ближайшем рассмотрении оказывается перцовым.

Телефон тут же пищит входящим сообщением, и я поджимаю губы, достав и его из кармана.

«Научись им пользоваться и носи с собой. Надеюсь, не пригодится».

– Надо же, какой заботливый, – фыркаю я, отходя от испуга, а подумав, набираю ответ.

«Обязательно потренируюсь на тебе, если ещё раз так подкрадёшься».

На экране телефона тут же высвечивается несколько смеющихся смайликов, а следом приписка, которая в моей голове звучит уже его жёстким голосом:

«Я сказал, домой. Живо».

Сообразив, что всё ещё стою, как идиотка, посреди переулка, я срываюсь с места, а через десять минут уже захлопываю дверь своей квартиры. Мысль о горячей ванне и кино даже не всплывает, вытесненная этой короткой встречей. Почему он вдруг решил показаться?

Ну, относительно показаться. Я смогла увидеть только предплечье, покрытое татуировками, и крупные спортивные часы на запястье. Эту картинку вытаскивает подсознание из моей памяти, стоит мне оказаться в постели. Как и ощущение его крепкого тела, пришедшее вместе с мыслью о том, что быть прижатой к нему… приятно.

«Аврора, ты совсем ку-ку?», – злюсь сама на себя и, хлопнув по выключателю чуть сильнее, чем надо, гашу прикроватную лампу. Телефон на тумбе коротко вибрирует, а я переворачиваюсь на другой бок, спиной к нему, и натягиваю одеяло повыше, убеждая себя в том, что буду спать. Но меня хватает ровно на девять секунд, и, развернувшись обратно, я беру мобильный.

«Спокойной ночи, моя северная заря. Держать тебя в руках было волшебно. Я слишком долго об этом мечтал».

А вот, видимо, и ответ, почему он сегодня объявился. Потрогать ему меня захотелось. Извращенец хренов.

Но против воли губы сами собой растягиваются в улыбке. Я тут же избавляюсь от неё и, не ответив, всё-таки ложусь спать. Потому что, как ни крути, всё это не нормально. И его преследования, и моё, чёрт бы его побрал, любопытство, вызванное тайной и ощущением опасности, пробирающей до костей. И жаркое волнение, оставшееся где-то внутри после его исчезновения.

– И кто из вас ещё извращенец, Аврора?

* * *

Воскресенье и понедельник проходят в тишине. Я отсыпаюсь, прибираюсь в квартире, успеваю сделать кое-какую домашку и, сходив на пары, закупиться продуктами на неделю. Всё как всегда.

Но вечером второго выходного дня почему-то постоянно проверяю телефон, думая, что пропустила сообщение. Поймав себя на этом, я мысленно кручу пальцем у виска, но через пару минут снова хватаю мобильник.

Входящих сообщений по-прежнему нет.

– У-у-у, да ты совсем поехала, – чертыхаюсь и, чтобы не дёргаться, отключаю телефон и наконец-то воплощаю в жизнь планы на горячую ванну с морской солью, бокал холодного вина и старый, но горячо любимый фильм.

Пересматриваю его уже, наверное, в сотый раз, как и в первый облизываясь на такого собранного и непоколебимого Кевина Коснера. Вслух подпеваю мировым хитам Уитни Хьюстон. А вот записки с угрозами в этот раз проходятся по позвоночнику острыми колючками, напоминая о моём собственном сталкере.

Он вызывает во мне до невозможного смешанные чувства. Раздражение своей навязчивостью. Страх, потому что, кажется, он не только знает обо мне слишком много, но ещё и может пройти незамеченным куда угодно, вскрыть кодовый замок и неизвестно что ещё. И… любопытство. Как раз-таки из-за всего этого.

А потом снова всплывают воспоминания о его «объятиях». Напугавших меня до чёртиков своей внезапностью, но таких крепких и будоражащих. Кажется, я бы хотела ощутить это ещё раз. Всего разочек. Может, он и не маньяк вовсе? А мой нежданный телохранитель.

«Аврора, тук-тук-тук, – глумливым молоточком стучит в голове подсознание. – Тебя куда-то не туда несёт. Остановись и забудь. И больше не отвечай на его сообщения. Это очень кривая дорожка».

Я фыркаю в ответ на эти мысли и возвращаюсь к истории вспыхнувшей любви на экране. Но выключаю её сразу после выстрела на «Оскаре». После первого раза никогда не смотрю дальше, мысленно рисуя себе совсем другую концовку. А потом отдохнувшая и разомлевшая ложусь спать, так и не включив мобильник.

* * *

– Что, реально отстал? – разочарованно спрашивает Светка после второй рабочей смены, и я закатываю глаза.

– Да отстал, отстал, – но и сама разочарована не меньше.

Ладно мой сталкер не писал мне в выходные – он и раньше этого не делал. Но я не получила от него ни строчки ни вчера, ни сегодня. И с удивлением поняла, что скучаю по его посланиям. Я привыкла к ним, они мне начинали нравиться. Особенно после его пусть и своеобразной, но заботы. И вдруг исчезли. Ни с того, ни с сего.

Не получив ни одного сообщения и в две следующие смены в клубе, я начинаю волноваться. Не случилось ли с ним чего. А ещё через две – беситься. На него за то, что пропал, и на себя, что меня вообще это волнует. С какого, спрашивается, фига. Бред какой-то. Переживаю, что мне уже больше недели не пишет какой-то неизвестный чувак. Ну смешно же.

Раздув свои эмоции до злости, пока переодеваюсь из неонового купальника в платье-лапшу, ботинки и кожаную куртку, я уверенно выхожу из клуба и словно в отместку своему сталкеру впервые с нашей с ним личной встречи иду домой не по освещённым улицам, значительно удлинившим мой путь, а привычным коротким маршрутом по тёмным дворам и закоулкам.

Но спустя пару кварталов, моя решимость сменяется внезапной паранойей, и я, оглядываясь по сторонам, перекладываю из рюкзака в карман куртки перцовый баллончик. Сердце заходится глухими ударами, каждый звук, даже малейший шорох заставляет вздрагивать, а ноги наливаются тяжестью, не позволяя ускорить шаг.

Пока за очередным поворотом прямо передо мной не вырастает тёмная фигура в капюшоне.

Глава 3

Рефлекторно отшатнувшись на шаг назад, я выкидываю вперёд руку с баллончиком, но ещё до того, как успеваю нажать на него, незнакомец хватает меня за запястье, раскручивает на месте, и я оказываюсь прижатой спиной к его каменной груди.

– Неплохо, – смеётся уже знакомый мне грубый голос, и испуг окрашивается слабыми оттенками облегчения и злости.

– Опять ты, – шиплю я, пытаясь вырваться, но сталкер не пускает, с укором цокая языком.

– А ты опять ходишь по закоулкам.

– Потому что без тебя за мной никто не следит.

Это должно было прозвучать, язвительно, как обвинение, что именно он представляет для меня угрозу. А выходит как-то жалобно, как если бы я осталась без его заботы или защиты.

Мой сталкер на мгновение застывает, крепко стискивая меня руками, словно мои слова его озадачили, а потом проводит носом по моему виску и выдыхает в волосы:

– Я тоже скучал, моя северная заря.

Его голос раскалывает меня пополам. В нём и грубость, и нежность, и что-то ненасытное, от чего живот сводит спазмом.

– Прости, рабочая командировка.

По телу пробегает дрожь, зародившаяся сзади на шее: опасно-колючая, но в то же время непонятно приятная, будоражащая. Она жжёт, кружит голову. А я пытаюсь мысленно одёрнуть себя.

Но мои усилия терпят крах, когда сталкер опускается к моему уху внезапно жарким шёпотом:

– С ума сходил, представляя, как на тебя пялятся в этом чёртовом клубе. Хочу, чтоб танцевала только для меня.

Звучит жутко неправильно, даже нездорово, словно он имеет на меня какие-то права. Но в то же время как-то притягательно. А моё тело и вовсе слишком остро реагирует на его прикосновения. Дыхание учащается, а ноги снова тяжелеют. Только уже совершенно по-другому. Не от страха, от чего-то ещё: горячего, невозможного.

– Танцевать для других – это моя работа, – сопротивляясь своим ненормальным ощущениям, резко бросаю я, но снова выходит наоборот – как оправдание.

– Опасная работа, – сталкер угрожающе прикусывает мочку моего уха, и сознание начинает плыть. Колеблется между страхом и выплеснувшимся вдруг в кровь желанием. – Кто-то может захотеть тебя себе. Насильно.

– Как ты? – стараюсь добавить в интонации обвинение, но опять ничего не выходит. Голос дрожит.

– Разве я тебя к чему-то принуждаю? – обжигает он тёмным низким шёпотом мою шею, запуская по ней предательские мурашки, и я не сдерживаю тихий вздох, когда он прихватывает губами нежную кожу.

Чёрт возьми, почему же так приятно? Почему это всё так действует на меня? Я должна ненавидеть это, бояться, но плавлюсь от оставленных его губами следов, забываю, как дышать.

Сталкер продолжает целовать мою шею, а его рука, до этого лежащая на моей талии, плавно оглаживает живот и медленно спускается по бедру, соблазняя. Жёсткие пальцы достигают края платья, касаются голой ноги и, проскользнув под эластичную ткань, движутся вверх, утягивая её за собой.

Кожа начинает гореть от его касаний, а я не нахожу в себе сил сопротивляться. Знаю, что должна оттолкнуть его и бежать без оглядки. Но мне хочется остаться здесь. Ещё хотя бы на пару секунд. Мне хочется этих прикосновений.

– Это даже лучше, чем я себе представлял, – шею щекочет восхищённая улыбка, а вторая ладонь соскальзывает с моего плеча, пробирается под куртку и обхватывает грудь, невесомо сжимая.

Но вместо того, чтобы воспользоваться ослабевшей хваткой и вырваться, я, наоборот, закрываю глаза и откидываю голову назад, воспламеняясь от его непозволительных действий.

Не встретив преграды в виде лифчика, мой сталкер покручивает пальцами торчащий сквозь тонкую ткань платья сосок, запуская по всему моему телу томительные волны. Его горячие губы продолжают исследовать мою шею, а другая рука настойчиво поднимается спереди по бедру настолько высоко, что пальцы касаются крохотного лоскутка трусиков.

– Ты не должна разрешать мне это, Аврора, – хрипло и напряжённо произносит мой незнакомец, и я понимаю, что его всё это заводит не меньше, чем меня. А может, даже больше. Опасно и неправильно, но так горячо.

– Я и не… разрешала… – сквозь тяжёлое дыхание шепчу я, борясь с желанием, чтобы он коснулся меня в одном конкретном месте, и сталкер, словно читая мои мысли, кладёт пальцы мне на клитор и потирает его сквозь влажную ткань трусиков.

– Тогда сейчас ты должна со всей силы наступить мне на ногу, – он усиливает напор, и я едва сдерживаю стон удовольствия. Потому что движения его пальцев точные и жестокие в своей безжалостности. Они не оставляют мне и шанса устоять. – Ударить меня локтём в живот и бежать…

– Да… Я так и сделаю… Только чуть позже… Совсем чуть-чуть… – будто в бреду шепчу я. Потому что мне, чёрт возьми, охренительно хорошо в его руках. Потому что вверх по ногам уже стекается напряжение, готовое вот-вот взорваться в самом низу живота.

– И подведёшь меня под статью, – в соблазнительно низком голосе звучит осуждение, но мне плевать.

Меня накрывает, и я изгибаюсь в его объятиях, едва удерживаясь на трясущихся ногах. И крепко сжимаю зубы, чтобы не застонать на весь переулок.

– Теперь ещё сильнее хочу тебя, – практически рычит мой сталкер, но вместо того, чтобы толкнуть меня к ближайшей стене и трахнуть, пока я разомлевшая ничего не соображаю, он, наоборот, одёргивает вниз моё платье, запахивает на мне куртку, ущипнув за сосок, и, строго шепнув: «Бегом домой», исчезает. Опять совершенно бесшумно.

А я ещё несколько минут просто стою на месте, пытаясь собрать себя в кучу и понять, что только что произошло. И… почему не закончилось большим, чем просто петтинг.

Чёрт, я бы действительно позволила ему поиметь меня. И даже не жалела бы об этом. Потому что, как сейчас чётко понимаю, хочу этого сама. Хотела этого с прошлой встречи. Моё тело, не подчиняясь разуму, слишком ярко и остро откликается на него, готовое сдаться в его руки, даже не сопротивляясь. Будто нет ничего притягательнее смеси страха, адреналина и запретных прикосновений моего незнакомца.

И даже быстрая прогулка до дома по прохладным осенним дворам не остужает меня. Хочу его настолько, что, рухнув дома в постель, достаю любимую игрушку и, не дав себе времени подумать, открываю диалог со сталкером.

«Я представляю, как ты трахаешь меня».

И пусть сообщение так и висит, как недоставленное, но ответ приходит практически мгновенно:

«Как ты хочешь, чтобы я это сделал?»

«Сначала осторожно. У меня давно никого не было. А потом…» – я намеренно не дописываю, оставляя слово за ним, и включаю игрушку, которая тут же начинает мягко стимулировать меня изнутри и снаружи. А я действительно представляю его руки, сжимающие моё тело, его жаркие поцелуи на коже и что это он сейчас толкается во мне, вознося меня на вершину блаженства.

«А потом я бы брал тебя всё жёстче и жёстче, заставляя громко стонать подо мной?» – высвечивается на экране телефона, а я слышу в голове его грубые и искусительные интонации.

«Да. Я бы кричала под тобой и впивалась пальцами в твои плечи и спину. Чтобы надолго оставить на тебе следы своего безумия, в которое ты меня толкаешь».

«Оставишь, Аврора, обязательно оставишь. Потому что в следующий раз у меня не хватит силы воли, чтобы уйти от тебя».

И это такое сладкое обещание, звучащее как угроза, становится последней каплей, переливающей моё наслаждение через край. Я изгибаюсь в постели, крепко держа телефон в руке и сжимая трясущиеся ноги. И только через пару минут, когда меня отпускает, обнаруживаю, что случайно отправила голосовое сообщение со звуками своего оргазма.

Я не сдерживаю смешок от этого небольшого конфуза, а потом ещё один, прочитав ответ на него.

«Мне нравится, как ты кончаешь. Поставлю на будильник. Чтобы каждое утро начиналось с чего-то приятного».

А следом приходит ещё одно сообщение, и я, улыбаясь, закусываю губу.

«Хотя лучше слушать это вживую. Спокойной ночи, моя северная заря».

«Постой. Как тебя зовут?»

«Разве это имеет значение?»

Я хмурюсь, несколько раз перечитав короткий вопрос и пытаясь понять, а действительно ли это так важно. Но потом отправляю решительное «Да».

«Никита. А теперь убирай свою игрушку и спи».

Я тут же накидываю на себя одеяло, понимая, что каким-то образом он меня видит. Взгляд мечется к незашторенному окну. Неужели через него? Точно маньяк.

Но меня вдруг одолевает приступ смеха, и я откидываю одеяло обратно, снова оставаясь обнажённой. Никита, значит. Мне нравится.

Глава 4

Утром, собираясь на пары в приподнятом настроении, я решаюсь на ещё одну шалость. На этот раз преднамеренную. И отправляю своему сталкеру немного смазанную фотографию своей груди, прикрыв пальцами одной руки оба соска.

И подпись: «Как тебе просыпаться под мои стоны?»

Ответ приходит, когда я уже досушиваю волосы:

«Волшебно. Правда, проснулся не только я. И он до сих пор не угоманивается. А теперь взбодрился ещё больше».

Я хихикаю, представив, как он сидит на работе со стояком, и кое-как давлю в себе желание отправить ему ещё одно провокационное фото. А то что-то вдруг совсем разошлась.

Но после вчерашнего он меня не пугает. Хотел бы что-то со мной сделать – сделал бы. У него была уже куча возможностей. Видимо, я просто ему понравилась, и он решил вот так подкатить.

И да, чёрт возьми, это сработало. Подойди он просто ко мне в клубе, получил бы сразу от ворот поворот – не знакомлюсь я на работе. А потом бы ещё и огрёб от охраны, если бы вздумал настаивать. А так… Что ж, я весьма заинтригована. И он уже залез ко мне в трусики.

Меня сжигает любопытство. Он знает обо мне многое. Как минимум, где я работаю, где живу, как выгляжу, причём и без одежды, моё имя. А может, и ещё что-то. Для меня же он просто тёмный силуэт.

Хотя нет, не так. Имя его я теперь тоже знаю. Никита. Оно сильно и вкусно ложится на язык. А ещё я знаю, что он высокий, широкоплечий, крепкий, что его левую руку полностью покрывает татуировка, что у него умелые пальцы – при воспоминании об их прикосновениях я облизываюсь – и чувственные губы. Шея иногда всё ещё пылает там, где он её целовал.

Знаю, что двигается он бесшумно, как тень, а значит, имеет весьма хорошую физическую подготовку. И шарит в компах и другой электронике. А ещё от него не пахнет ни туалетной водой, ни чем-то другим «искусственным». В обе наши встречи я уловила лишь лёгкий запах мужчины. Такой… м-м-м… по-животному притягательный. Такой, что хочется уткнуться носом ему в грудь, вдыхать его, целовать и… кусать.

Всё это рисует в моей голове очень привлекательный образ, вместе с окружающей его аурой опасности будоражащий моё сознание.

А голос… Ох, от его голоса у меня подкашиваются ноги. Кажется, он может поиметь меня одним своим бархатно-острым тембром. Так, что я буду трястись в оргазме от пары фраз.

А ещё он грамотно пишет. Что тоже немаловажно. Ну всё, сушите вёсла – Аврора потекла.

Я прыскаю от смеха и, успев уже полностью собраться, хватаю ключи с тумбочки в коридоре и выхожу из квартиры.

* * *

«Почему педагогический?» – приходит сообщение через пару часов, пока сижу на лекции, и я откладываю ручку.

«Потому что хочу открыть частный детский сад. Мне нравится возиться с детьми».

«Неожиданно».

«Потому что это не вяжется с распутным образом танцовщицы «гоу-гоу»?»

«Не слишком распутным. Но в целом, да».

«Это всего лишь работа, которая позволяет мне учиться и снимать квартиру без соседок. И мне нравится танцевать».

«Почему переехала именно сюда? Южане редко перебираются на север».

Он даже это обо мне знает? Становится всё интереснее. У кого может быть доступ к личной информации? В современном мире вариантов слишком много. Можно даже не пытаться угадать.

«А что, в досье, которое ты на меня собрал, нет ответа на этот вопрос?»

Но ответа не получаю и я. Ни через пять минут, ни через десять. Ни даже когда добираюсь из универа домой и, закинув в себя лёгкий ужин, сажусь за учебники.

На улице темнеет, глаза начинает пощипывать от усталости, и я ставлю чайник, чтобы заварить кофе, а когда достаю с полки кружку, раздаётся стук в дверь. Плетусь открывать, как обычно забываю посмотреть в глазок. Но лестничная клетка пуста. И только спустя пару секунд я замечаю на входном коврике небольшой бумажный пакет с тонкими ручками.

Внутри старая советская кукла-неваляшка и записка: «Досталась мне по наследству. Первая в твой детский сад. Пусть дети ломают меньше, чем мы».

Я бросаюсь к окну, вглядываюсь в темноту двора, но, естественно, никого не вижу. А губы сами собой растягиваются в улыбке. Обалдеть просто. Я писала, что ищу такую в соцсетях больше полугода назад, потому что увидела её в каком-то фильме и вспомнила, как разбила свою в детстве. Совпадение или Никита просматривал мои посты?

«Спасибо».

Хочу написать ему что-нибудь ещё, но только глупо улыбаюсь, смотря на игрушку на своём столе. Толкаю её пальцем, зажмуриваюсь от мягкого перезвона и уношусь воспоминаниями в детство. Моя мне тоже досталась по наследству. От мамы.

«Не жалко отдавать?»

«Нет. Всё что угодно ради твоей улыбки».

* * *

«Мне нравится смотреть, как ты спишь. Но не на парах же», – приходит на следующий день, и я сбрасываю с себя полудрёму, оглядывая огромную аудиторию. Он что, здесь?

«Только наш Сонный Гуру мог сделать лекцию о травмах детей от трёх до пяти лет настолько усыпляющей. Понятия не имею, как буду сдавать ему экзамен».

А минут через пятнадцать Никита присылает мне файл с пометкой: «Исследования по работе с заложниками-детьми. Реальные кейсы. Конфиденциально. Удали после прочтения».

Ну охренеть. Это же просто кладезь ценной информации, которой нет в учебниках. И не только для экзамена. Где только достал? Хочется прыгать от восторга и расцеловать его. Но я снова ограничиваюсь простым «спасибо».

А потом ещё одним, когда после столкновения с кем-то в переполненном студентами холле универа обнаруживаю зонт, пристёгнутый железным карабином к лямке моего рюкзака. Хотя уже в красках успела представить, как бегу к ближайшей станции метро под начавшимся пару часов назад ливнем.

На зонте сверкают капли дождя и висит бирка ближайшего гипермаркета. А я снова улыбаюсь как умалишённая. Но даже не пытаюсь высмотреть его в толпе. Бесполезно. Слишком людно, я даже не знаю, кого искать, а он на самом деле будто призрак. Хотя мысль о том, что он был здесь, в моём универе, средь бела дня, всё-таки делает его реальнее. Даже чем после двух наших встреч в переулке у клуба. И что-то затрагивает внутри, переворачивает, разливается теплом.

А потом разгорается пламенем в животе, когда перед следующей сменой я нахожу в своём шкафчике в гримёрке ещё один подарок и записку: «Станцуй сегодня только для меня».

Свёрток разворачивать не тороплюсь. На ощупь понимаю, что там одежда, как понимаю и то, что Никита просит надеть её на сцену. Но есть же ещё «только для меня». И это гораздо интереснее.

Убираю подарок в шкаф и одеваюсь в то, что изначально планировала. А танцуя на своём подиуме, в первый раз здесь чувствую на себе пристальный взгляд. И точно знаю, чей он. Открытые участки кожи буквально горят под ним. А после смены меня уже ждёт сообщение в телефоне:

«Не понравился костюм?»

Звучит мягко, но я чувствую исходящую от каждой буквы затаённую угрозу. Словно он хочет меня отшлёпать.

«Я хочу, чтобы он понравился тебе», – закусываю губу от собственной дерзости, бережно складываю свёрток в рюкзак и переодеваюсь.

«Для этого он и должен был быть на тебе сегодня ночью».

«Он и будет. Ровно через час. И я забуду зашторить занавески».

Глава 5

Его взгляд я чувствую и по пути домой. Он щекочет нервы, заставляет идти быстрее, потому что снова касается меня опасностью. Будто я решила поиграть с хищником, а он почему-то позволил мне это, но мы оба знаем, что в любой момент может передумать.

А меня будоражит эта неизвестность, поднимает уровень адреналина в крови. И кто сказал, что только он может со мной играть?

Я залетаю в квартиру, быстро принимаю душ, чтобы смыть с тела усталость и запах ночного клуба, и наконец разворачиваю подарок Никиты. Занятная у него сексуальная фантазия. Военная?..

Но когда застёгиваю последний ремень, стоя в коридоре перед зеркалом, понимаю, что и сама воспламеняюсь от собственного отражения. Кружевные вставки на чёрном бюстье горят красным там, где должна быть броня, словно маня пробить её поцелуями, а кожаные лямки обвивают голую талию как прикосновения Никиты.

И я распахиваю окно в спальне, чтобы впустить прохладу ранней осени, а с первым дрожащим аккордом «Closer»1[1], начинаю свой танец, точно зная, что мой сталкер уже там.

Веду пальцами по обнажённым плечам, обрисовывая траекторию его взгляда, по груди, животу и снова вверх, оглаживая шею. Как признание, что мне понравилось, как он сжимал её тогда.

Отдаюсь музыке, уверенная, что он следит за каждым движением: поворотом бёдер, изгибом спины, скольжением рук по телу. Танцую ему историю из своих снов, преследующих меня после нашей первой встречи. А потом начинаю ещё более опасную игру, ставкой в которой будет его самообладание.

Спускаю с плеч ремни разгрузки, медленно расстёгиваю широкий ремень с карабинами и отбрасываю их на кровать. Как намёк. Повернувшись спиной к окну, стягиваю по бёдрам кожаные шорты и позволяю им соскользнуть вниз по ботфортам.

Обнажённую кожу обжигает прохладным воздухом, как шлепком ладони – молчаливое предупреждение, словно Никита сейчас здесь, в моей спальне. Но я не собираюсь останавливаться. Закрываю глаза и оборачиваюсь к окну, ловлю пальцами язычок молнии на бюстье и плавно веду его вниз.

Чёрная ткань бесшумно падает на пол. Грудь остаётся прикрыта лишь красной ажурной сеткой, но и она лишь тонкий рисунок на обнажённой коже.

Руки дрожат, добираясь до последнего скрывающего меня лоскутка ткани – тонких красных трусиков. Не от страха – от знания, что мой сталкер где-то там, в кромешной тьме, а его глаза прикованы к моему телу. Представляю, как его пальцы сняли бы их с меня, и сама стягиваю трусики, окончательно воспламеняясь. Веду ладонями по бёдрам вверх, отщёлкивая последние кожаные ремешки, и, оставшись совершенно нагой, в одних только ботфортах, опускаюсь на кровать.

Мысль о том, что он смотрит, как я трогаю себя, лучше любой фантазии. Она одурманивает, обостряет все раскалённые ощущения, и мне уже кажется, что это его пальцы доводят меня до безумия. До крика, с которым я изгибаюсь на постели, вонзаясь острыми каблуками в покрывало, ровно в ту секунду, когда музыка обрывается. И не моё тяжёлое прерывистое дыхание наполняет комнату, а его.

Никита не срывается, не приходит, но сообщения на моём телефоне яростно шепчут о том, что его выдержка трещит по швам:

«Следующий танец – в моих руках».

«Я проведу языком по каждому следу, оставленному ремнями на твоих бёдрах».

«И кричать ты будешь уже из-за меня».

А проснувшись, я нахожу ещё один амариллис на всё ещё распахнутом окне – красно-оранжевые, словно штрихованные полосы чередуются с белыми на нежных лепестках – «Дансинг Квин». Значит, Никите действительно понравилось. А я буду ждать следующего танца.

* * *

«Может, у тебя и про подростков что-нибудь найдётся?», – пишу Никите, когда к обеду доползаю на очередную лекцию к Сонному Гуру и, как всегда на его паре, не могу удержать глаза открытыми дольше пяти секунд.

Но мой сталкер молчит.

«Тебе понравилась вчерашняя песня? Что ты вообще слушаешь?» – пробую я снова, когда через пару часов возвращаюсь домой. Мне действительно интересно узнать о нём хоть что-то. Особенно вот такое простое.

Но и этот вопрос остаётся без ответа. А в голову лезут бредовые мысли. Может, я вчера перегнула палку? Хотела сделать ему приятно, завести его, вынудить снова появиться передо мной, прикоснуться, а в итоге оттолкнула этой… распущенностью? И теперь он непонятно что думает обо мне. Если вообще думает.

Решив не навязываться, откладываю телефон и собираюсь в клуб. А после смены всё-таки нахожу сообщение от Никиты:

«Прости, моя северная заря. Срочная работа».

И то ли буквы на экране горят тусклее обычного, то ли я сама себе это придумала, но мне почему-то кажется, что он жутко устал. Нет в его интонациях ни игривой лёгкости, ни вызывающей дрожь тайны и силы, с которыми он мне обычно пишет.

Но переодеваясь в гримёрке, я всё же решаюсь спросить:

«Кем ты работаешь?»

«Тебе лучше не знать».

Я удивлённо моргаю, зависнув со свитером в руках. А потом ещё раз.

«Тебе вообще лучше со мной не связываться. Ради твоего же блага».

Это что ещё за заявление? Звучит резко и грубо. Как будто в подтверждении моих мыслей. Это он меня так решил послать? Мог бы и дальше просто молчать. И моя задетая женская гордость отвечает ему точно так же:

«Тогда не нужно было мне написывать и преследовать меня».

Заношу и этот его номер в чёрный список. Чисто из вредности. Лучше не связываться? Как скажете. А для верности ещё и отключаю телефон. И собравшись, иду не домой, а с девочками в ближайшую круглосуточную кофейню, где мы иногда сидим после смены, просто болтая.