Читать онлайн Сталкер. Времена зоны. Лето

«Лето в Зоне короткое. Но умирать – всё равно жарко.»

из разговоров у костра

Пролог

Трое сталкеров неслись через мёртвый посёлок, спотыкаясь о разбитые бутылки и белесые кости, вымытые дождями из неглубоких могил.

Кузьмич, старый сталкер с лицом, напоминающим потрескавшуюся глину, тяжело дышал, волоча за собой пустой автомат. Шрам через левый глаз влажно поблёскивал, смешивая пот с кровью от царапины на виске. Что не мешало ему попутно осматриваться по сторонам, давая понять, что судьба привела их в очередной типовой посёлок. Каких-то двадцать лет назад здесь ещё жили люди.

Рядом бежал Кот, бывший программист из престижной IT-компании, он судорожно сжимал последнюю обойму. Его пальцы, привыкшие к нежному касанию клавиш, теперь обхватывали раскалённый металл ствола. В его прерывистом шёпоте слышались отрывки компьютерного кода, словно это могло чем-то помочь.

Впереди неслась Белка, самая молодая из них, в руках она сжимала нож. Её тонкие пальцы, привыкшие когда-то накладывать швы, теперь знали только, как резать.

– Бежим! – её голос сорвался на хрип, когда в конце улицы мелькнула кривая тень.

Мутанты не спешили. Их дыхание, похожее на бульканье воды в засоренной канализации, доносилось сквозь шум ветра. Они знали: добыча уже в ловушке.

– Туда! – Белка указала на здание с покосившейся вывеской «Школа №7». Дверь была приоткрыта, будто их ждали.

Окна зияли пустотой, но, что удивительно, стёкла в них были целы. На подоконнике стоял глиняный горшок с засохшей геранью, а рядом детский рюкзак с тетрадкой, выглядывающей из кармана.

– Скорее! Сюда!

Детский голос прозвучал так звонко и беззаботно, что у Кузьмича похолодело внутри. Он знал, в Зоне детей не бывает.

Но когда из темноты показалась маленькая рука, машущая им, а сзади уже слышалось шарканье когтей по асфальту, выбора не оставалось.

Дверь школы распахнулась шире, будто приглашая их внутрь.

Глава 1

Трое сталкеров ввалились внутрь, едва успев забаррикадироваться сдвинутыми партами. Снаружи что-то тяжелое ударило в дверь, раздался глухой стон старой древесины.

– Тихо, черт возьми! – прошипел Кузьмич, прижимая ладонь к груди, где под рваной курткой бешено колотилось сердце.

В полумраке школьного коридора воздух был густым и по-странному теплым. Пахло мелом, старыми книгами, древесным клеем и чем-то сладковатым, будто где-то пекли сдобные булочки. На стенах висели стенгазеты с детскими рисунками: "С Днем Победы!", "Здравствуй, лето!". Все датированы маем 1986 года.

Из темноты вышли дети.

Первым показался мальчик в очках с перевязанной дужкой.

– Вы не видели Николая Петровича? – спросил он, поправляя стекла.

Позади него стояли еще четверо.

Рыжий сорванец с разбитой губой. Держащиеся за руки мальчик с девочкой, до того похожие друг на друга, что сразу было понятно, двойняшки. Замыкала процессию вытирающая слезы рукавом хрупкая блондинка.

Белка ахнула, невольно отступив на шаг.

Дети выглядели совершенно нормальными: чистые лица, аккуратные прически, наглаженные рубашки и платьица. Только…

– Вы кто, черт побери, такие? И что здесь делаете?! – выпалил Кот, судорожно сжимая ствол автомата.

– Мы… мы из 7 "Б", – ответила одна из двойняшек. – Нас задержали после уроков.

Рыжий мальчишка толкнул локтем очкарика:

– Артем, учитель говорил не разговаривать с незнакомцами!

– Отстань, Гоша, – буркнул тот в ответ.

Белка перевела взгляд на блондинку. Та всхлипнула:

– Я – Старцева Алина. Вас не мама прислала? Знаете, мы так испугались, когда завыли сирены…

Кузьмич подошел к окну. На улице стояли три неподвижные темные фигуры.

– А Николай Петрович… наш учитель, – вновь начала двойняшка.

– Лиза, хватит! – перебил её брат. – Они же явно не местные и не знают его.

Алина потянула Белку за палец:

– Вы отведёте нас домой?

Девушка вздрогнула, пальцы ребенка были ледяными, как могильный камень в зимнее утро.

– Почему вы… – начала Белка, но Гоша перебил ее:

– Вы не знаете, что случилось? Почему все убегали? Мы слышали крики.

Кот нервно провел рукой по лицу.

– Ребята, как давно вы здесь?

Артем нахмурился:

– С обеда. Учитель оставил нас, чтобы рассказать про летний лагерь.

– А какое сегодня число? – настойчиво спросил Кот.

Дети переглянулись.

– Двадцать пятое мая, – неуверенно сказала Алина. – Последний учебный день…

Тишина повисла тяжелым покрывалом. Кузьмич всё еще смотрел в окно, тени снаружи не шевелились.

– Можете подождать с нами учителя. Он вам тоже поможет. А мы можем пока показать вам школу? – вдруг предложил Гоша, и в его глазах вспыхнул озорной огонек. – У нас даже кабинет химии есть, недавно поставили!

Кот медленно провёл пальцами по стене, оставляя за собой чёткие полосы на вековом слое пыли. Его пальцы встретили что-то твёрдое, под серым налётом проглядывался старый деревяный стенд с аккуратно написанными именами. "Лучшие ученики 1985-1986 учебного года".

– Разделимся, – сказал он, отряхивая ладонь. Голос звучал ровно, но в глазах мелькнуло напряжение. – Осмотрим школу, проверим все выходы. Через полчаса встречаемся здесь же.

Дети, до этого робко шептавшиеся у стены, вдруг оживились, словно получили долгожданный сигнал.

– Можно я пойду с вами? – Алина потянула Белку за рукав с такой силой, что ткань куртки натянулась. В её глазах читалось что-то между надеждой и животным страхом.

– А мы с вами хотим! – близнецы синхронно ухватили Кота с двух сторон, их тонкие пальцы впились в его ладони. Лиза прижалась к его левой руке, Миша к правой, так, будто боялись, что их разлучат.

Гоша стоял чуть поодаль, сжав кулаки. Его взгляд упёрся в морщинистое лицо Кузьмича.

– А я с дедом пойду, – твёрдо сказал он. – Он на папку моего похож.

Кузьмич вздрогнул, будто его ударили током. Его глаза сузились, когда он разглядывал мальчишку, ту же квадратную челюсть, те же упрямо сведённые брови. Даже родинка над губой… Та же.

Но промолчал. Просто кивнул и резко развернулся, чтобы никто не увидел дрожь в его руках.

2 глава

Библиотека.

Пыльный солнечный луч, пробивавшийся через грязное окно, освещал застывший мир библиотеки. Полки с книгами стояли идеально ровно, будто их только вчера расставили заботливые руки библиотекарши. На корешках томов золотом отсвечивали буквы: "Дети капитана Гранта", "Тимур и его команда", "Кортик" – все те книги, что должны были составить летнее чтение детей, которые так и не дождались каникул.

На подоконнике лежала забытая тряпичная кукла с одной пуговицей вместо глаза. А на столе у окна, будто только что оставленная, лежала раскрытая тетрадь в синей обложке с отклеившейся наклейкой "Отличник". На странице детским почерком было выведено:

"Лето, солнце, светлый класс,

Ждёт нас лагерь в первый раз!"

– Это моя тетрадь, – сказала Лиза, протягивая руку.

– Нет, моя! – тут же перебил её брат, которого, как оказалось звали Миша, и в его голосе прозвучала знакомая нота детского спора. Но в глазах мелькнуло что-то другое. Смутное сомнение, будто он сам уже не был уверен в своих словах.

Кот молча поднял лежащий рядом журнал учета. Переплёт потрескался от времени, страницы пожелтели. Последняя запись дрожащим почерком гласила:

"25.05.86. Выдано 15 книг для летнего чтения. Сдать до 1 сентября."

На соседней странице расплылось коричневое пятно. Кот машинально потрогал его, поверхность была шершавой, не похожей на чай. Слишком тёмной. Правильной формы, будто кто-то старательно выводил контуры маленькой ладошки.

– Помните, что было в тот день? – осторожно спросил он, наблюдая за их лицами.

Близнецы переглянулись. В этот момент солнечный луч дрогнул, и Кот увидел, как свет проходит сквозь их тонкие запястья, делая видимыми очертания книг за их спинами.

– Учитель попросил нас пятерых остаться, – начала Лиза, и её голос вдруг стал глухим, будто доносился из-за толстого стекла. – Он рассказывал нам о летнем лагере…

– Потом завыли сирены, – продолжил Миша. Его пальцы бессознательно сжимали край стола, но не оставляли следов на пыльной поверхности. – На улице раздались крики…

– А потом Николай Петрович сказал, что нам нужно спрятаться, – они закончили фразу вместе, как часто делают близнецы. Их голоса слились в странную, чуть эхообразную гармонию.

Кот замер, заметив главное: когда они говорили, грудь детей не шевелилась. Совсем. Ни вздоха, ни привычного подъёма грудной клетки. Только ровные, монотонные слова, выходящие из неподвижных губ.

Надпись на доске позади них, до этого скрытая тенью, вдруг стала видна: "Дежурные: Ткаченко Л. и М.

Где-то в глубине здания прозвучал телефонный звонок.