Читать онлайн Зрей с гордостью, Император том 1

Глава 1

Зрей с гордостью, Император

Чем старше я становился, тем труднее мне давалось общение с моим отцом. То он запрещает мне стрелять из пистолета самому себе в ногу, то посылает на минное поле и ждёт, когда я подорвусь там к чёртовой матери. Но он не такой безжалостный, как вам могло показаться. Чтобы не произошло, и как бы трудно мне не было, он всегда приходит на помощь.

Совсем недавно мне исполнилось шестнадцать. По местным меркам я – вполне здоровый мужчина, место которому в полях колосящейся пшеницы, среди таких же поджарых парней с лопатами и тяпками в руках. Я должен был начинать работу с первым криком петуха, а домой возвращаться под покровом прохладной ночи, уставший и зверски голодный. И ни о какой “серой зоне”, куда уходят лучшие из нас, не может быть и речи.

Серая зона… Невозможно передать словами романтику этих двух слов, когда они срываются с искалеченных губ рыцаря, закованного в кровомид, обливающегося потом и пахнущего смертью. Истинный рай. Лучшее место на земле под куполом. Там слабый станет сильным, глупый – умным. А бедный… Лучше здесь бедным, чем там мёртвым – так ответит тебе рыцарь, если ты попросишься пойти с ним.

Что скрывать: многие спят и видят сны, в которых они блуждают по серой зоне в поисках причудливых зверей и бесценных артефактов. Правда все любители романтических путешествий сыпались на одном простом вопросе, вырывающимся с рёвом из глотки рыцаря: ты хоть автомат в руках держал?! Конечно же, ложь любила поселиться на устах наивных и вспыльчивых парней, не желающих попусту растрачивать свою юность среди травы в лучах ультрамаринового солнца.

Лгали все. В их глазах не было и капли стыда, когда они принимали испачканными ладонями оружие из рук благочестивых рыцарей.

Но стоило рукояти автомата коснуться загрубевшей плоти простых пахарей, как их обман немедленно вскрывался. Они не просто брали оружие в первый раз: они впервые видели автомат. И каждый раз, когда храбрецу хватало наглости принять оружие и даже его вскинуть, дуло автомата куда только не поглядывало, но только не в сторону потенциального врага.

Я не просил давать мне автомат в руки, хотя прекрасно знал как с ним обращаться. И никого я не упрашивал забрасывать меня в “серую зону”, зная, что там творится не понаслышке. Видимо, сама судьба решила испытать меня во второй раз – отправив в “серую зону”, ведь только там я могу снова полностью раскрыть свой дар, и стать тем, о ком почти уже все забыли.

Они забыли о моей силе. Стирают из истории мои заслуги. Нагло презирают и смеются над самым дорогим, что я сумел им даровать – свобода. Глупцы, чья слабая память не в силах вынести в себе и века.

Но я напомню им! Я обязательно напомню о себе! Нужно только выжить. Пройти вперед… и выжить.

Нас было четверо: я, отец, Зазуля и Палыч. Три опытных рыцаря в пластинчатых доспехах и я – шестнадцатилетний парень в лёгкой курточке и маскировочном плаще из оленьей шкуры, покрывающим мои плечи и спину. Над головой, почти на высоте двухсот километров, магическое поле ультрамаринового купола рождает фиолетовую молнию с треском. Обычное явление, не обещающее дождей. А жаль… Сегодня летнее солнце было особо жестоким, и немного серых туч смогли бы опустить градус. Но убрать серость с лиц и градус напряжения в нашей компании не смог бы даже неожиданно выпавший снег.

Отец бросил на меня холодный взгляд и кривыми от шрамов губами произнёс:

– Ну же, сын, не бойся! – его голос обрушился на меня подобно грому, затем стал мягким. – Первый шаг всегда вызывает тревогу, а дальше – побежишь по полю быстрее Императора, семенящего по воде босым.

Отец с друзьями кисло улыбнулись и издали звуки, чем-то напоминающие презрительную насмешку. Весёлая компания, прям одни храбрецы, вот только поставь их на моё место – и улыбки быстро сменятся гримасой страха.

– Я и не боюсь, – бросил я отцу, с трудом сопротивляясь его хищному взору, суровому и невероятно тяжёлому, как имперский танк.

Некоторое время мы продолжаем глядеть друг другу в глаза, пытаясь выявить сильнейшего в немой схватке. Бестолковая трата времени. Всё очевидно: сильнейший здесь один – это я, и по праву сильного я отвёл глаза первым, переведя взгляд на раскинувшееся перед нами поле высокой травы. Мертвецки спокойное и жутко красивое; пёстрый ковёр из луговых цветов, кустов малины и смородины пьянит своим ароматом, делая тебя слепым перед смертельной опасностью, зарытой совсем неглубоко в земле.

Нет никаких сомнений: с момента появления купола здесь не ступала нога человека; проплешины в траве или разорванные останки бедолаг, заброшенные взрывом на ветви деревьев, не ускользнули бы от наших глаз. Мы были первыми, кто пришёл сюда с юга.

Денёк обещает быть жарким и труднопроходимым.

Наш отряд высадился в нескольких километрах от заброшенной деревушки под названием Снигирёвка в Херсонской области. Некогда уютное местечко с трудолюбивым населением, чьи мозолистые руки снабжали Империю хорошим мясом, птицей и, конечно же, высококачественным углём. К сожалению, сегодня для нас Снигирёвка не представляла никакого интереса, в отличии от жирной точки, поставленной карандашом на карте чуть западнее. Там, по уверениям проверенного источника, и располагалась та самая угольная шахта, чьё раздувшееся брюхо трещало от несметных сокровищ. И, конечно же, под “сокровищами” я не имею ввиду сам уголь.

Даже несмотря на то, что ископаемое топливо по-прежнему считается одним из важнейших ресурсов нашего времени, мы надеемся отыскать совсем иной ресурс, куда ценнее окаменевшей древесины. Настолько ценный, что заброшенная, никому не нужная земля вдруг превращается в лакомый кусок для всех княжеств, становясь слишком опасным местом даже для таких профессионалов как мы. Клыки у всех острые, но у нас крепкий напильник, вцепиться в нашу добычу чужакам мы не позволим.

Есть одно простое правило: где есть ресурсы – там всегда гремит война. А к войне мы всегда готовы.

Зарыв наш БТР в густом подлеске, мы двинули на север через хвойный лес, стараясь избегать открытой местности. Свежий воздух кружил голову, прохладная тень от густых верхушек сосен баловала в столь жаркий день не хуже фляжки прохладной воды. Спина каждого из нас несла почти тридцать килограмм снаряжения – отличная разминка для наших ног после долгой дороги, да и тяжёлую машину светить в “серой зоне” лишний раз не хотелось. Прекрасная мишень для выстрела из РПГ – и только потому что мы побоялись идти ножками до грифельной отметки на карте? Глупо. Расточительно и глупо.

Первый час дороги забрал лес. Следующие пол часа мы пробирались сквозь высокую траву в лучах утреннего солнца. Шли быстро, особо не смотря под ноги. Как правило на таком расстоянии от шахты мины не закладывали. Скотина могла подорваться, да и врагов с юга никто не ждал. Но наш темп ходьбы быстро сменился, когда мне удалось разглядеть на горизонте терриконы. За долгие годы их верхушки покрылись густой растительностью, и в волнах горячего воздуха отличить их от леса было практически невозможно.

Быстрый шаг сменился медленной ходьбой. Один раз опустив голову, я больше не позволил себе выпрямить шею, приковав глаза к земле. Короткие остановки, только чтобы смочить горло тёплой водой стали для меня роскошью.

Густые капли пота смочили рукав моего кителя, когда в очередной раз я отёр им лицо. Даже утром ультрамариновое солнце нещадно кусало наши лица, и я молчу про нашу боевую форму, под которой всё горело. Кожа зудит, в голове постоянно крутится только одна мысль: стянуть с себя всю одежду, да побыстрее. И вот, стоя во главе отряда перед минным полем, я отгоняю мошкару от лица и задаюсь только одним вопросом: КАК Я – ИМПЕРАТОР АТОМНОЙ РОССИИ, ЗАВОЕВАТЕЛЬ НЕПОКОРНЫХ ЗЕМЕЛЬ, ПОВЕЛИТЕЛЬ СОТНИ НАРОДОВ ОКАЗАЛСЯ В ТЕЛЕ ШЕСТНАДЦАТИЛЕТНЕГО ПАРНЯ НА МИННОМ ПОЛЕ, ЗА КОТОРЫМ МЕНЯ ЖДЁТ ДАВНО ЗАБРОШЕННАЯ ШАХТА СО “СЛЕЗАМИ ИМПЕРАТОРА”?!

Я расскажу вам! Да, я поведаю вам короткую историю предательства и чудесного перерождения, после которого я обрёл новую жизнь, новую семью и новую возможность вновь стать Императором Атомной России!

Я не стану забираться слишком глубоко, там нет ничего интересного, кроме бесконечных битв, покорения новых территорий и бесчисленного числа погибших. Мы коснёмся последних дней моего правления.

За окнами моего замка уже как пол века война эгалитарности (или как говорят в народе – Равенство на крови) терзает мои земли. Волшебники, маги, чародеи – они выступали против моих идей. Сама мысль равенства со смертным была для них противна. Они говорили мне омерзительные вещи:

– Обычный человек – раб, гнущий спину за кусок хлеба и грязную лежанку в углу холодного сарая. Что еще ему надо? К чему ему стремиться? Они были рождены для служения “Высшим”!

Глупцы! Они называют себя “Высшими”, когда их княжества проигрывали борьбу с голодом. С какой высокой башни они взирали на проблемы? Или им было проще не замечать улицы городов, смердящие от разлагающихся трупов? Циничные мерзавцы, бросающие кусок мяса своим откормленным собакам, когда рядом загибается дитя. Я мог пересчитать рёбра каждого бедняги, мои глаза с болью взирали на исхудавшие тела, руки которых не в силах были вынуть меч из ножен.

Они не в силах были сражаться.

У них не было сил даже мечтать о свободе.

В их потускневшем взгляде безысходность сменилась неизбежностью.

Я задаю вопрос “Высшим”:

– Неужели жизнь грязной собаки для вас важнее людской?

Пытаясь придушить меня своим полным ненависти взглядом, они все как один ответили мне:

– Да.

Я стал для них разносчиком заразы. Чумой, против которой у них не было лекарства. Мои взгляды были расценены как яд, успевший отравить не только моё тело, но и мой разум, пробуждающий в их душах страх куда сильнее, чем война.

Испугавшись, им ничего другого не оставалось, как навсегда заткнуть мне рот.

В тот день совет “Высших” обрушил на меня всю свою мощь. Наивные глупцы! Бесчисленные часы тренировок по обузданию их дара не помогли в борьбе со мной. Я убил каждого. Испепелил тела в прах, даже не успев насладиться страхом, застывшим в их глазах. Наверно, они умоляли меня остановиться. Возможно, даже были готовы договориться. Но меня было не остановить. Это их разум был отравлен, это они были разносчиками чумы и заразы!

С болезнью нельзя договориться.

Болезнь нужно лечить. Общество требует исцеления!

И вот уже на протяжении пол века каждый день я теряю сотни лучших солдат, но их кровь окрашивает траву вместе с вражьей. Каждый день моя земля становится чище. Зараза и чума медленно отступают. Ряды моей армии пополняются новобранцами каждый час. Наконец, мне удалось победить голод. Отстроить из руин великие города. Густой дым промышленных заводов скрыл солнце, однако раскалённый уголь в печах дает света куда больше. В огромных чанах бурлит метал, народ трудится не покладая рук, рождая каждый день на свет сотни стальных зверей, воюющих на стороне правды и справедливости – важнейшие столпы Атомной России.

Всё чаще люди, причисляющие себя к “Высшим”, переходят на мою сторону, вплетаясь в плотные ряды обычных смертных. На поле боя я всегда ловлю их взглядом, и сквозь пелену слёз мы вместе наслаждаемся победой над очередным “Высшим”, отказавшимся присягнуть мне.

Моя армия сильна как никогда.

Моя армия непобедима.

Каждый день миллионы глоток моих солдат безжалостно доводят себя до хрипа, ревя на улицах очередного освобождённого города: Победа!

Победа стала для нас обыденностью. Мы слишком быстро насытились победой, напрочь позабыв о поражениях. Ослепительный свет победы жалил мои глаза, и вместо того, чтобы повернуться к нему спиной, я опускал голову. Я забыл прикрыть спину. Я совсем забыл усилить тыл, прекрасно зная – что самый опасный враг всегда бродит позади тебя.

Ведь опаснее любого врага – это предатель. Никогда не знаешь, когда он нанесёт свой смертельный удар. Будет ли он смотреть тебе в глаза, или на затылке ты вдруг почувствуешь тяжёлое дыхание? Или придёт ночью, когда ты во власти сна под бархатными простынями.

Ты наслаждаешься видом своей процветающей империи из огромного окна имперского замка. С гордостью взираешь на стройные ряды марширующих солдат, а в уши льётся прекрасный топот кожаных сапог и оглушительное пение, восхваляющее моё имя. Имя Императора. В такие минуты ты слабее ребёнка. В те редкие мгновения, когда твоим мыслям позволено отдохнуть от вида пылающих городов и истерзанных трупов, ты по-настоящему слаб. Расслаблен и слаб. И, как правило, в такие моменты предатель и нанесёт раковой удар. Острый клинок пронзит твою плоть, медленно погружаясь в еще бьющееся сердце.

Нечто подобное произошло со мной.

Как я допустил такое? Куда смотрел? Как Я – ИМПЕРАТОР АТОМНОЙ РОССИИ – МОГ ПОТЕРЯТЬ БДИТЕЛЬНОСТЬЮ И ПОДПУСТИТЬ К СЕБЕ ПРЕДАТЕЛЯ? Лишь спустя десятилетия я осознал, как сильно доверял близким людям.

Я не хотел сильно углубляться в свою историю, но моё самолюбие вынуждает меня поступиться своими принципами.

Тогда я был худ, молод и невообразимо красив. Золотистые волосы рассыпались по стальным наплечникам, за спиной тяжёлый металлический плащ из сотни переплавленных мечей моих врагов мягко развивается под действием огненного поля, вызванным накопленной энергией в моём теле. Я ненавидел дни, когда мне приходилось восседать в утробе своего стального трона, выкованного из башни поверженного вот этими руками вражеского танка. Кулак левой руки придерживал мою голову с прекрасным лицом, а кулак правой – крепко сжимал трофейный ствол танка, доставшийся мне в тяжеленом сражении.

Развеять скуку могла лишь битва.

Какая-то детская радость распирала меня изнутри каждый раз, когда мне приходилось с гордостью и без капли страха взирал на сотни чёрных дул, смотрящих на меня глазами хищника на жертву. Но в этой битве жертвой стали они. Над полем битвы поднялось густое облако зернистой пыли, когда сотня пушек разорвали воздух, выстрелив по мне сотней снарядов. Почти одновременно кумулятивные иглы начали вонзаться в моё тело. Если бы на моём месте стоял смертный – не осталось бы и пыли от его костей.

Когда первая раскалённая игла была в жалких миллиметрах от моего прекрасного доспеха с выкованным узором в виде восходящего солнца над атомными фабриками процветающей империи, на помощь мне пришёл родовой дар. Вся выплеснувшаяся энергия снаряда была в миг поглощена моим защитным полем. Даже окружающий меня воздух не успел раскалиться. Пылинки не поднялось с земли, на которой стояли мои могучие сабатоны. Не было никакой боли, как не было и страха перед лицом неминуемой гибели, которой, на зло моему врагу так и не произошло.

Отгремел залп сотни пушек. А я как стоял на месте с копьём в руке, так и остался там стоять, невредимый и несломленный. Трёхметровый мужчина, по праву носивший гордое имя и звание: Император Бронислав Стволобой.

Неужели эти глупцы действительно верили в то, что смогут меня вот так просто взять и уничтожить залпом сотни орудий? Видимо, моя слава не бежит впереди меня, подобно праху вражьих тел. Однако, не просто так каждое утро солнце поднимается над горизонтом. Каждый новый день даруется мне возможность заявить о себе новыми победами. Утро прославляет меня, когда озарённое пожарами ночное небо – закрепляет результат.

Мне не нужен их трепещущий от страха шёпот! Мне нужно, чтобы они рвали глотки, выкрикивая моё имя! Они все должны познать меня! Познать мою силу! И преклонить колено перед их новым Императором. Перед их новым правителем!

Перед Брониславом Стволобоем!

Вглядываясь в непокорённый горизонт, улыбка на моём лице стала куда шире, а металлический плащ стал буйно развиваться под действием энергетического поля, которому необходимо было дать выход, иначе все, кому посчастливилось стоять в одном ряду со мной, могли в миг обратиться в пыль.

Наверно, бедолаги через триплексы своих танков успели увидеть мой рывок. Молниеносный. Стремительный и смертельный. Я взмыл в воздух, оставив после себя огромную воронку, и всем весом обрушился на первый танк, приземлившись на его башню. Длинное копьё – истинное произведение искусства моих инженеров – без труда пронзило наглухо запертый люк и погрузилось на добрую половину, пропуская через себя часть моей силы.

Все, кто находились в этой танковой армаде были обречены на смерть в тот день, когда решили пересечь границу моей Империи. И я не испытывал ни капли сожаления к смертным, когда под моими ногами металлического зверя разрывало на куски. Весь боезапас сдетонировал, отрывая башню от корпуса и подбрасывая меня в воздух почти на двадцать метров. Родовой дар всегда поглощал направленный удар в моё тело, а здесь всю мощь вобрала в себя башня, передав на меня жалкие крохи энергии.

Еще в воздухе я спрыгнул с башни и кинулся на соседний танк. Снова взрыв, загубленные души, а на моём лице улыбка с каждым разом становилась только шире. Мне нравилось сражаться. Мне нравилось ощущать свою безграничную силу и власть над смертными, ибо только я был в праве уберечь от гибели глупцов, у которых хватило ума принять решение в пользу жизни.

Последняя дюжина танков осталась без экипажа. Застывшие на поле боя стальные монстры стали памятником моей силы и символом победы.

Славные были дни, склады трещали от трофеев, а каждый вечер улицы городов наполнялись радостными воплями и песнями охмелевших солдат, празднующих победу. Слугам приходилось ежемесячно обновлять карту с новыми землями в моих покоях, где, устало восседая на троне из башни танка, я мог любоваться результатом своих деяний.

В начале своего правления я был худым, молодым и красивым, а сейчас – серебряный волос касался моего широко пояса из шкуры диких зверей, пойманных на еще непокорённых землях, а заменявшая мне трон башня танка казалось с каждым днём теснее и теснее. Мои наплечники стали куда шире, стальной плащ из вражеских клинков сменился тяжёлым и грубым, собранным из сотни гусеничных траков. Раньше я мог носить его, почти не ощущая веса, но сейчас он стал для меня тяжёлой ношей, от которой я никак не мог избавиться, ведь только волновые движения соединённых между собой гусеничных траков могли точно отобразить накопленную внутри моего тела огненную мощь.

Бесконечные победы опьяняли, мне хотелось прикладывать усилий меньше, а получать больше. Больше земель. Больше власти. Больше людей.

Порок, который познать может лишь истинный Император.

Я потерял бдительность, стал слишком доверчив. Раньше я мог заглянуть в человеческие глаза, чтобы узреть его истинное отражение в зеркале души, но, видимо, беспощадное время, будто в отместку, затуманило мои глаза.

В тот день мой взгляд проник через окно на самую окраину города. Высота замка позволяла взирать на мои владения до самого горизонта, словно они раскинулись у меня на ладони. Засеянные поля рожью, кукурузой, пшеницей, гречкой, ячменём, и, конечно же, хмелем покрывали мои земли подобно шахматному полю с зелёными и золотистыми квадратами. Прекрасный вид – так сказал бы я, если бы не один изъян. Он был подобно гнойному прыщу на груди прекрасной смертной, или смертельной ране на спине моего верного рыцаря. Смотреть было противно, и одновременно страшно, хоть я и не испытывал страха.

Однако, изъян пробуждал внутри меня тревогу.

Тогда мне пришлось покинуть утробу трона и подойти к окну, лязгая плащом по каменному полу. От ярких лучей летнего солнца я укрыл лицо ладонью, а вот от пугающего вида мне никуда не деться. В нескольких сотен километрах от моего замка туманную линию горизонта нарушал ультрамариновый купол, отбрасывающий в воздух яркие вспышки. И если его вид мог напугать обычного человека, то меня пугало совсем другое.

Я по-настоящему был напуган расположением магической полусферы. А точнее – областью земли, которая была скрыта от моих зорких глаз.

Раздавшийся за спиной шум отвлёк меня от раздумий.

Огромный коридор из камня, соединяющий мои покои с залами замка, изрыгнул глухое эхо топота сотни солдатских сапог. Вернулся мой преданный шрамовой-рыцарь Фёдор Мечников с докладом.

Я так и остался стоять у окна, когда в мои покои вошёл Фёдор со своей свитой, состоящей из сотни чёрных рыцарей в тяжёлых штурмовых доспехах, изыскано подчёркивающих их завидную у обычных мужей мускулатуру. Выкованные из кровомида доспехи походили на мои, только с тем отличием, что узоры были куда невзрачнее, зато их главным достоинством остаётся возможность прославлять смертным мои деяния и дары; на груди у каждого была огромная эмблема с изображением одного из тысячи промышленных заводов коптящих небо Империи. И лишним тому доказательством были длинные плащи в камуфляжном окрасе, свисающие с плеч рыцарей до самого пола. Повернись они ко мне спинами, и мои глаза узрят сотню триумфальных побед среди бесчисленно количества сражений.

Угольно чёрные доспехи, покрытые шрамами боёв, говорили громче меня о прочности кровомида – уникальный сплав, при создании которого я разрешил инженерам использовать мою кровь. Надевая доспехи из кровомида, каждый воин мог прикоснуться к алой капле Императорской крови, тем самым наделив себя смелость, гордостью и отвагой. Мои воины освобождали земли, не боясь подставлять грудь вражескому оружию. Пули превращались в пыль, оставляя крохотные ямки. Клинки тупились, покрывая доспехи отвратительными бороздами, омрачающих ослепительный блеск кровомида, но не более – плоть моих рыцарей оставалась чиста.

Фёдор поднял руку, жестом ладони останавливая своих людей, когда сам продолжил широко вышагивать в мою сторону, касаясь растрёпанным подолом плаща холодного пола. Мне хватило одного взгляда на его хмурое лицо, чтобы всё понять. Сегодня хороших новостей не будет. Однако его голубые глаза не смогли упрятать от меня тень хитрого и расчётливого взгляда, присущего хищнику перед броском на жертву, у которой не осталось сил для бега. Надеюсь, он всё же найдёт для меня приятные слова.

Когда до меня оставалось пару метров, Фёдор остановился. Как полагается рыцарю любого ранга он опустился на колено, несмотря на то что я давно разрешил ему общаться со мной на равных, как в бою. Мне казалось, что у меня уже нет свободного времени на формальное проявление покорности. Но дисциплина на то и дисциплина, чтобы её блюсти, невзирая на просьбы даже самого Императора. Как поведут себя остальные рыцари, когда одному из них позволено скрывать своё уважение и покорность Императору?

Доспех натужно лязгнул, когда Фёдор устало выпрямился. Я немедленно поймал его взгляд. Прекрасное лицо, ничуть не испорченное десятком шрамов. Обритая голова, тонкие губы и глубокие голубые глаза. Вглядываясь в этого красавца, я прекрасно понимал, почему перед ним любая баба готова была раздвинуть ноги или с лёгкостью упасть на колени, даже не смотря на тяжёлый запах пота вперемешку с машинным маслом, разившие от его кожи. Фёдор молчит, пока я не разрешу ему обратиться.

Я кивнул.

– Император…

Сколько раз я его просил обращаться ко мне по имени! Уже сотню лет я слышу одно и тоже: Император… Император… Император…

– Император Бронислав, – хриплым голосом отрапортовал Фёдор, – сегодня у меня нет для вас хороших новостей.

– Но всё же ты явился не с пустыми руками, Фёдор.

– Так точно.

Сейчас меня волновал один вопрос. Разглядывая свежие отметины на доспехе Фёдора, я спросил:

– Где мои брат и сестра?

– Мы не нашли их. Следы вашего брата обрываются на Курской земле, а сестры – вблизи Смоленска.

Как это понимать? Они что, сквозь землю провалились? По силе дара моя родня мне уступала, но не настолько, чтобы не справиться с “изъянами” на наших землях.

– Обрываются? – переспросил я, слегка повысив голос, скорее по привычке, но никак не из-за вспыхнувший внутри меня злости. Фёдора я безмерно уважаю и также безмерно ему доверяю.

– До ультрамариновых полусфер нам не удалось добраться. Высокое энергетическое поле обращает в пепел любую органику в радиусе полукилометра. Я с болью в сердце сообщаю вам, что следы вашей родни обрываются недалеко от полусфер. Боюсь, ваш брат и сестра погибли.

– Чушь! – взревел я. – Этого не может быть!

Фёдор опустил глаза. Ему и так приходилось взирать на меня снизу вверх, а тут ещё мой вспыльчивый характер обрушился на его уставшие плечи. Мне нужно вести себя сдержаннее. Правда, когда смертный люд причисляет мою родню к себе подобным – к смертным – выслушивать подобный бред я, откровенно говоря, не могу!

– Император Бронислав, – произнёс Фёдор, медленно поднимая глаза, – сказанное мною – лишь мои наблюдения. Ваше право – поверить им, или обвинить меня лжецом.

– Фёдор, не нагнетай. Твои наблюдения нуждаются в проверке, не более. Никто во лжи тебя не обвиняет. Остатки их доспехов, или личное оружие были найдены?

– Нет.

– Ну вот видишь. Говорить о смерти пока рано. Но нам придётся всё проверить. Лично.

Я вновь глянул в окно. Обеденное солнце замерло ровно над ультрамариновой полусферой, и это мог бы быть прекрасный день, полный кровавых битв, побед и, самое главное – весёлых празднований с женщинами и пивом. Но случившееся могло омрачить не только настоящее, но и будущее. Пока эти полусферы зреют на моей земле, я не найду себе покоя.

Переведя взгляд на Фёдора, я задал второй по силе мучающий меня вопрос:

– Наши опасения подтвердились?

– Да, – не задумываясь ответил Фёдор, вынуждая мои зубы скрипеть от злости.

На широкий подоконник из крепкого камня обрушился мой кулак, и отколол огромный кусок. Грубый камень, добытый на вершинах скалистых гор освобождённых земель, звонко упал на пол и подкатился к пыльным ботинкам Фёдора. Поверх сотни бледных шаром на тыльной стороне моей ладони блеснула полоска свежей крови. Редкое явление, открывшееся глазам Фёдора на короткий миг. Блуждающая по моему телу энергия быстро обнаружила увечье, я ощутил лёгкое жжение в области пореза. Сердце Фёдора успело сделать один стук, как плоть стянулась, оставив на коже новый рубец.

– Все? – спросил я.

– Все, – ответил он, надвинув на глаза бледный лоб.

Впервые за сотню лет я получил новости мрачнее физиономии моего друга. Все одиннадцать Атомных Электростанций были погребены под ультрамариновыми куполами. Все одиннадцать АЭС, которые мы строили полвека для обеспечения моих земель бесперебойной энергией были украдены у меня! Кто? Почему? И самое важное: каким образом?

Моя земля лишилась источника энергии. Во всех городах пропадёт свет, людям придётся вновь ощутить на себе бремя диких земель. Придёт зима, ударят холода. Народ будет вынужден взять в свои огрубевшие от сражений руки топоры и уйти в леса, чтобы нарубить брёвен для согрева.

Что они скажут обо мне? Что они подумают! Император не смог даровать им тепло и свет! Нет-нет-нет… Я не хочу войти в историю, как Бронислав Бессветный. Или как Император, не сумевший обогреть народ.

Да о чём я вообще думаю? Всё это ерунда. Пустяк. Высшие! Вот где главная моя беда!

Чародеи, волшебники и маги разных мастей вновь обретут силу, поднимут головы, и пойдут по моим землям собирать дань с нуждающихся. Своим умением они посеют в души смертных семена сомнения и гнева, чьи плоды можно будет обратить против меня в любой момент. Нарушится баланс, падёт равновесие. В каждом городе появится мелкий лже-император, распространяющий своим гнусным языком лож об истинном правители Атомной России. Он станет прославлять своё божественное начало, полученное в грязном переулке, когда его мать-шлюха не побрезговала удушливым смрадом и видом мёртвых тел, только чтобы избавиться от надоедливого плода. Но об этом он никому не скажет. Его рот будет занят отвратительной ложью, льющейся в мой адрес.

Ублюдки!

Их грязное враньё столкнёт людей лбами. Начнётся гражданская война, волна от которой накроет все города. Вся Империя захлебнётся кровью от междоусобных войн, и как результат – полный распад. Враг не дремлет. Как только землю окропит кровь слабых – в другом конце империи враги учуют её сладковатый запах. Протянут жадные ручонки, и каждый оторвёт себе кусок с беснующимся народом! Люди вновь познают бесконечные страдания и муки.

ЭТОМУ НЕ БЫВАТЬ!

Глаза Фёдора скользили по моему лицу, с опаской подмечая нервное подёргивание скул, появление складок на лбу и подбородке, каждый раз, когда я в гневе поджимал губы. И если бы не мой верный рыцарь, я бы никогда не поверил в то, что меня сумело что-то по-настоящему разозлить.

Успокоившись, я медленно произнёс:

– Фёдор, доставь ко мне профессора Борисова.

К моему удивлению рыцарь остался стоять на месте, толи не услышав приказа, толи решив его не исполнять. В его слухе у меня не было поводов сомневаться, а вот второе… Но и во втором я ошибся. Фёдор набрал полную грудь воздуха и отрапортовал:

– Император Бронислав, товарищ Борисов пропал. Нам не удалось обнаружить его на рабочем месте.

– Куда он пропал?! – рявкнул я, и на этот раз это было слишком громко.

– Сотрудники лаборатории заявили, что в момент появления ультрамариновых полусфер профессор отсутствовал на рабочем месте. Есть подозрения, что Борисов остался под одним из куполов.

– Где именно? Под каким?!

– К сожалению, нам не известно.

Предательство, или происки врага? Откуда они могли узнать? От кого? Ведь если я лишусь всех АЭС, моя старость начнёт протекать как у обычного смертного, а там уже и смерть не за горами. Как только в моих глазах потухнет жизнь, мои земли охватит война куда страшнее той, что сейчас терзает Империю почти по всей границе! Я не могу этого допустить. И какой из меня Император, если я не могу предотвратить катастрофы?!

– Фёдор! – я вскинул руку и указал пальцем в окно, прямо на ультрамариновую полусферу на горизонте. – Я уничтожу её. Сегодня! Подготовь для меня дорогу. И мне понадобится колоссальное количество энергии. Столько, чтобы её хватило для уничтожения солнца!

Глава 2

Денёк обещает быть жарким.

Фёдору на сборы понадобилось несколько часов, в отличии от меня. Мне собирать было нечего, всё необходимое находилось при мне. Отполированные до блеска доспехи, смазанный моторным маслом плащ из танковых траков, и, наконец, моё превосходное оружие. Правый кулак сжимал ствол танка, служивший мне как копьём, так и пушкой, преобразующей мою накопленную энергию в направленный взрыв. Великолепный результат совместных работ профессора Борисова и ложи верных мне магов. Без их вклада моя Империя не смогла бы расшириться за столько короткий срок. Но главные победы еще впереди. Еще полно земель, требующих освобождения. А сколько народов, проживающих под гнётом узурпаторов и психов?

Всем нужна свобода.

Всем нужен покой.

Из раздумий меня вывел топот пары солдатских сапог. Поступь Фёдора я узнавал безошибочно, и мог доверить ему не только свою спину, но и сердце. Я обернулся, когда он остановился в нескольких метрах и спокойно произнёс:

– Бронислав, всё готово.

По моим губам поползла улыбка. Мне было приятно осознавать, что когда в нашем окружении нет рыцарей или простолюдин, у нас есть возможно вести себя как обычные смертные, без званий, статусов. Просто, как обычные люди с улыбкой на устах.

– Выдвигаемся, – произнёс я.

Во дворе Имперского дворца нас ожидали три БТРа. Металлические коробки на восьми огромных колёсах нервно подёргивались и хрипловато откашливались дизельной мокротой. Какой ужас! Фёдор на них гонял по непроходимым топям? Всюду комья грязи, на бортах были видны подтёки старой крови, заполнившие глубокие пробоины и сварные швы. По окончанию миссии обязательно выскажу своё возмущение Фёдору, как можно было подать настолько грязный конвой самому Императору? Куда он вообще смотрит?! Ну, хотя бы моя машина была не столь грязна, но сути дела это не меняет, на нас будут взирать люди! Мой народ должен провожать меня взглядом только с одной мыслью – Император выйдет из любой битвы чистым!

Кошмар! Ладно, что у нас дальше…

Борт первой машины был пуст, второй – забит деревянными ящиками в три ряда в высоту, практически полностью скрывая башню с крупнокалиберным пулемётом, а третья машина… Она вызывала у меня сомнения и вопросы.

Машины были готовы сорваться с места в любой миг, стоит мне дать команду, оставалось только погрузиться. Фёдор прошёл мимо меня и уже собирался нырнуть в откидную дверь второй машины, когда я окликнул его:

– Фёдор!

Рыцарь замер, одна нога внутри машины, другая – по-прежнему на земле.

– Да, Император.

– Зачем нам три машины?

– Боевые маги поедут вместе с нами, – отрапортовал рыцарь. – Понимаю ваше недоумение, Император, но мы понятия не имеем с чём можем столкнуться. Да и их помощь поможет нам сэкономить много времени, чтобы вымостить вам дорогу.

Он сомневается в моей силе? Или действительно перестраховывается? Мне абсолютно не нравилась идея совместной работы с боевыми магами по решению мелкой проблемы. Что обо мне начнут говорить люди? Император не смог собственными руками управиться с ультрамариновыми куполами? Его сила не такая уж и могущественная! Император уже не тот!

Я начинаю терять контроль… Над собой… Простая экспедиция, не более. Я зря переоцениваю опасность простой магической уловки, созданной руками предателей. Купол… Я уничтожу его одним залпом, и вечером не будет никакого пира! Столь мелкая проблема заслуживает короткого упоминания, не более.

Мелкая щебёнка захрустела под тяжесть моих сабатонов, когда я подошёл к Фёдору. Он так и не забрался в машину, продолжал стоять одной ногой на земле, когда закованный в кровомид торс почти полностью скрывался в прохладной тени утробы БТРа. Голубые глаза со всем волнением уставились на меня. Я наклонился к нему и сквозь гул двигателей прошептал:

– Никто не должен узнать, что мне помогали боевые маги.

– Я вас услышал, Император, – прошептал в ответ Фёдор. – Никто не узнает.

Подойдя к первой машине, я запрыгнул на борт. Огромная стальная цепь, вьющаяся вокруг башни, уже ждала меня. Беря стальные звенья ладонью левой руки, я всегда ощущал себя наездником неведомого зверя на огромных колёсах. К сожалению, драконы не водились в наших землях, оседлать их у меня не было никакой возможности, а вот чёрного густого дыма мы выдадим столько, что даже Имперский замок скроется с глаз на короткий миг. Как же я любил эти мгновения! Вперёд! К сражениям! К новым завоеваниям!

В этом миге прекрасно всё, однако не хватает маленькой изюминки!

– Принесите мне знамя! – проревел я на весь двор.

Несколько рыцарей в тяжёлых доспехах выскочили из замка, неся в руках огромный стяг. Я схватился за черенок и водрузил знамя на башню БТРа.

Машины тронулись, медленно. Их забота меня раздражала, я топнул ботинком, требуя разгона. В лицо ударил ветер и пыль, которая меня нисколько не беспокоила. Смахнув с лица пряди непослушных волос, я с наслаждением взирал на развивающийся на ветру огромный стяг из красного бархата, в центре которого золотыми нитями были вышиты достижения современной инженерии – АЭС с дымящимися трубами в ореоле утреннего солнца. Нет ничего прекраснее на свете, чем наблюдать за созданием полезной энергии для человечества. И никто… Никто не посмеет отнять у меня мою энергию! Никто не заберёт мою власть и силу!

Прохладный ветерок продолжал хлестать флагом и моей посидевшей от бесконечных битв и смертей гривой на глазах выходящих нам на встречу людей. Дорога до окраины Москвы заняла чуть больше полу часа. Целых пол часа я наслаждался ликованием моего народа и слезами счастья на их лицах.

Мы гнали через промышленные кварталы, славящиеся огромными заводами и предприятиями, затмевающих небо непроглядным смогом. Оставляли позади себя сотни деревень. Пересекли не одну дюжину плодородных полей, и везде… Везде к нам на встречу выходил народ. Я видел лес мозолистых рук. Люди пытались дотянуться до меня, протягивали младенцев и громко выкрикивали: Слава Императору!

Но чем ближе мы приближались к ультрамариновой полусфере, тем заметнее страх и ужас кривил лица моего народа, нуждающегося в моей защите.

Чтобы хоть как-то воодушевить людей, я сильнее сжал древко флага и вскинул его над головой на всю длину своей руки. Так высоко, что даже поднятая в воздух дорожная пыль не смогла его скрыть.

Конвой остановился.

Показавшаяся на горизонте ультрамариновая полусфера была невероятно огромной. Как оказалось, с масштабами мы немного промахнулись. Под искрящимися молниями куполом скрылась не только Московская АЭС, но и все прилегающие деревни и реки в радиусе порядка двухсот километров. У меня замерло сердце при мысли о людях, оказавшихся там, внутри, в ловушке. Поступает ли к ним воздух? Есть ли вода? Смогут ли дожди насытить влагой землю? Или там уже не осталось ничего живого…

Выпустив из рук цепь и оставив стяг развиваться на ветру, я спрыгнул на землю. Моё приземление заглушил непрерывно висевший в воздухе треск молний, расползающихся паутиной по поверхности сферы. Воздух казался сильно наэлектризованным, приятно пахло озоном, будто недавно прошёл проливной дождь, однако земля под ногами и поля высокой кукурузы были абсолютно сухими.

Из второй машины вышел Фёдор. Рыцарь достал из подсумка на поясе какую-то коробочку и двинул ко мне. Раздался треск, совсем не похожий на разряды молний. В руке рыцаря трещал счётчик Борисова, реагирующий на радиацию. Рядом со мной он никогда не умолкал, и в любой другой день я даже не обратил бы внимания, но не сегодня.

– Высокий уровень радиации, – доложил Фёдор, с заметным замешательством на лице. – Даже не смотря на ваше присутствие, Император.

– Купол фонит? – спросил я, с гневом глядя на огромный кусок земли, оторванный от моего сердца неведомой мне магией!

– Видимо, да, Император. Другого объяснения нет. Пока нет.

– Работайте, – бросил я.

– Мы сможем выстелить дорогу до тех пор, пока датчики не покажут превышающие значения для обычного человека.

Обычный человек. Мне всегда приятно слушать, как Фёдор строго выделяет существование на этой земле обычных и необычных людей. Для меня радиация не имеет никакой опасности, и здесь я единственный, кому позволено приблизиться к полусфере так близко, как этого никто не делал.

Пока я забирал своё копьё с борта первой машины, из второй вышли пятеро рыцарей, а из третей – шесть боевых магов.

Никогда не любил этих надменных снобов, считающих себя высшей кастой общества. Суетятся в своих лёгких доспехах с плащами камуфляжной окраски, и делают вид, будто всё зависит от них – от их магических умений. Размахивают тонкими ручками, рисуют в воздухе то круги, то резкие линии, однако как бы нелепо это не выглядело, эффект достигается внушительный. Обхватывающие деревянные ящики цепи на борту второго БТРа сами собой отстегнулись, звонко обрушившись на броню машины. Верхние ряды ящиком взмыли в воздух и медленно поплыли в сторонку. Моё сердце успело бухнуть пару раз, как земля возле БТРа уже была устлана деревянными ящиками. Внутри хранились противотанковые мины.

Маги работали быстро, и сбрасывать темп не собирались. Тонкие ручонки с длинными пальцами снова бросились в пляс, воздух завибрировал от громких молитв и заклинаний, посыпавшихся с их губ.

Происходящее рядом со мной было групповым набором энергии, результатом которой стало облако мин, полетевших в сторону ультрамаринового купола.

В десяти метрах от первой машины несколько мин легли на землю – опасное расстояние как для техники, так и для смертных. Но мои люди могут не беспокоиться, ведь каждый мой шаг заберёт всю чудовищную силу взрыва, способную от БТРов оставить изувеченные остовы.

Фёдор и боевые маги двинули вперёд по обочине дороги. Треск счётчика на какое-то мгновение утих, видимо моё поле его больше не беспокоило, но стоило им отойти метров на двадцать, как я вновь услышал знакомый треск, раздавшийся с новой силой. Мины продолжали лететь по воздуху, ложась на землю через каждые полтора метра – длина моего шага.

Боевые маги формировали дорогу справедливости и жизни. И каждый раз, оказываясь на пороге борьбы, я задаюсь вопросом: почему путь к счастью всегда лежит через страдания, мучения и боль? Почему нельзя просто взять и пройтись по песчаной дороге в сторону горизонта, наслаждаясь закатом солнца и витающем в воздухе ароматом свежескошенной травы. Почему? Почему каждый раз приходиться поднимать копьё перед идущим тебе на встречу врагом и схлёстываться с ним в смертельной схватке? Или как сейчас? Почему нельзя было просто договориться, и решить всё мирным путём? Нет, они не хотят так… Они не хотя по-человечески решать вопросы, вынуждая меня вновь и вновь вставать на путь войны. Широко шагать по дороге жизни, на которой прольётся кровь тысячи загубленных душ.

Я стал великим Императором, но мне до сих пор приходиться играть по чужим правилам. Зло сковывает меня, не даёт мыслить рационально. И вновь я поднимаю оружие, и вновь я иду на врага.

Фёдор и боевые маги вернулись.

– Император, – сказал Фёдор, ловя взглядом мою маску злости, – всё готово. Дорога почти на три сотни метров устлана минами, дальше мы не смогли пройти, высокий уровень радиации.

– Фёдор, ты и так проделали много работы, противотанковых мин для моего тела, я считаю, вполне хватит.

Шрамавой-рыцарь послушно кивнул и отошёл в сторону.

Перехватит почти пятиметровый ствол танка двумя руками, я нацелил дуло на ультрамариновую полусферу и уверенно пошёл вперёд.

Мой крепкий сабатон из кровомида наступил на первую мину.

Раздался приятный уху щелчок, а в следующий миг волна жара пробежалась по моему доспеху и подпалила утреннюю щетину на подбородке. Прикрыв глаза, я ощутил вливающуюся в меня силу. Кожа разогрелась вместе с доспехом, в жилах потекла раскалённая кровь. Я люблю эти моменты, словно ты обхватываешь за талию само солнце. Жар невероятный, но боли абсолютно никакой, лишь лёгкое покалывание, способное вызвать у меня теплую улыбку.

Раздался второй щелчок.

Жар усилился. Ослепительная вспышка – это всё, что успевало вырваться наружу из стального нутра мины. Моё сердце не успевало даже стукнуть, как вся энергия взрыва поглощалась моим телом. Сабатоны раскалились, песок, лежащий на земле рядом со мной, задымился и оплавился. Но обернувшись, я видел спокойно стоящих боевых магов и Фёдора с напряжённым лицом. Им ничего не грозило, они были в полной безопасности.

Пройдя почти сто метров, я ощутил лёгкость на своих плечах. Тяжеленный плащ из танковых траков медленно оторвался от земли. Металл затрещал, машинное масло, которое я использовал для смазки траков, задымилось, наполнив мои лёгкие приятным ароматом. Моё тело стремительно насыщалось энергией. Мне оставалось сделать несколько десятков шагов, после которых я стану мощнее ядерного реактора. Во мне скопиться сила, равная всем ядерным реакторам на моей земле! И я не завидую врагу, которому придётся испытать всю мою мощь на себе.

Я вновь обернулся. Мне нужно было убедиться, что мои люди остались далеко позади, и взрывная волна, от которой под моими ногами земля заново родится, до них не доберётся.

С трудом, но мне удалось различить стоящие в ряд БТРы и выглядывающие из-за них головы моих людей. Всё хорошо, можно сделать решающий шаг.

Раздался щелчок.

От избытка энергии моё тело охватил озноб, глаза захлопнулись с такой силой, что в появившейся тьме сгинул не только свет солнца, но и оранжевое свечение, окутавшее плотным обжигающим щитом моё тело. Губы жили своей жизнью, постоянно что-то нашёптывая, задёргался подбородок. Все тело взмокло густым потом.

Не сразу, но мне удалось разлепить веки. Сквозь марево жара я прекрасно видел колышущийся, объятый частыми вспышками молний ультрамариновый купол. Он показался мне прекрасным, и одновременно ужасающим. Такое “чудо” мог родить только сговор между великим учёным и великим магом. Даже я… даже мне неподвластно столь могущественное колдовство. Однако в моей власти задушить их “дитя”. Уничтожить! Разорвать на части и забыть!

Накопленная энергия оторвала меня от земли. Расплавленный песок налип на подошву сабатонов, доспех медленно тлел, а стальной плащ развивался как стяг на ветру. Я был готов. Внутри меня бурлила сила, могучие жилы вздулись так сильно, что мой доспех взвыл, мне стало тесно.

Придерживая ствол танка левой ладонь, я загнал правый кулак глубоко в казённик ствола. Профессор Борисов лично создал проект данного оружия по моей просьбе, и в главной лаборатории Империи, где трудились инженеры на ровне с магами, была выкована эта красавица. Пушка, способная не только поглотить мою энергию, но и пропустить её через себя прямиком в лицо врагу. Мне всегда нужна была качественная прокладка между целью и моей силой, и сейчас я мог жалеть только об одном – почему она не появилась у меня раньше!

Казённик раскалился. Гул моего энергетического поля усилился, заглушив любые окружающие меня звуки, и как только я набрал полную грудь воздуха, я резко выдохнул.

Песок, высокая трава и окружающая меня кукуруза брызнули в разные стороны. Из-под ног вырвало землю огромными кусками и раскидало во все стороны. Оглушительный хлопок волной хлынул от моего тела, срывая с соседних деревьев всю листву. А затем страшная боль охватила мою правую руку, невероятный жар ударил в лицо, опалив кожу и волосы.

Произошло нечто странное…

Боль… невероятная боль заглушила мысли…

Ствол танка разорвало на мелкие куски, часть которых вонзилась в мою плоть, посекло лицо и разорвало доспех. Я даже не успел моргнуть, как меня швырнуло в сторону как тряпичную куклу.

Я чудом не потерял сознание. Точно не знаю сколько пролетел, но приземлился я, судя по всему, недалеко от моих людей. Позади меня раздались людские вопли, дюжина ботинок застучали по земле, двигаясь в моём направлении.

Моей растерянности не было предела! Что могло произойти? Что пошло не так? А самое страшное, что я увидел первым делом, как только разлепил веки, – ультрамариновый купол. Он как стоял, так и остался стоять на том самом месте. Император нам помоги…

Я попытался встать. Правой рукой хотел упереться о землю, но страшная боль пронзила правое плечо. Я посмотрел туда и ужаснулся. Там нечем было упереться! У меня не было правой руки почти по самое плечо. Окровавленный ошмёток с торчащей парой костей. Но это не самое страшное. Большая часть доспеха отсутствовала, и там, где толстые пластины укрывали живот с грудью, я с ужасом наблюдал опалённый фарш с торчащими во все сторону рёбрами.

Мне хотелось открыть рот и закричать во всю глотку, но с губ брызнула горячая кровь. Обессилив от боли и безумия, я рухнул на бок. Поднялось облако пыли в котором я сумел различить ботинки моих рыцарей. Мои верные воины… Мои верные слуги… вы пришли на помощь…

Какой ужас, что скажут люди… Император ранен. Окровавленный Император валялся в ногах у своих слуг. Впервые за всё время сражений и покорений новых земель, император не смог выстоять перед обычной магией. Гобелены с моим изображением будут сжигать в каждой деревни. Из моих картин смастерят столы, а вместо ножек приделаю мои резные фигуры из дерева.

– Фёдор… – прохрипел я, заливая землю кровью. – Никто не должен узнать об этом… Никто не должен узнать, что я – обычный человек… я… смертный…

Пыльный ботинок лёг мне на горло.

– Бронислав, о тебе уже никто ничего не услышит, – усмехнулся мой верный рыцарь, надавив ботинком еще сильнее.

Глава 3

Предатель…

Предатель ударил в самый неподходящий момент. В момент своего триумфа я потерял бдительность, за что поплатился не только высоким титулом. За возвышение себя в бессмертных я заплатил собственной жизнью.

Уцелевшей левой рукой я крепко ухватился за грязный ботинок Фёдора. Подошва больно впилась мне в кожу, кадык вдавило в саму глотку, но я всё равно нашёл в себе силы и прохрипел:

– Фёдор… что происходит?

Он молчал. Шрамавой-рыцарь молчал, натянув на лицо гнусную ухмылку.

Размеры моей ладони позволяли полностью обхватить ботинок Фёдора, и поверьте мне, любой смертный предпочёл бы наступить ногой в капкан. Но Фёдор будто не замечал моей пятерни. Я сильнее сдавил пальцы. Никакая плоть и кости не смогут устоять перед моей силой… Головы врагов лопались в крепких объятиях моих пальцев. Стольный шлема сминались консервными банками, не выдерживали черепа. Но сейчас моих сил хватило только на хруст кожи, из которой был сделан ботинок Фёдора…

– Вот оно, величие императора! – фыркнул Фёдор, поглядывая на меня как на извивающуюся в песке дворовую псину в ногах хозяина.

Боевые маги взяли меня в кольцо, их силуэты скрыли от меня солнца. На лице каждого красовалась предательская ухмылка и такой же холодный взгляд, как и у Фёдора.

– Объяснитесь! – прохрипел я.

– Император, – с ненавистью произнёс Фёдор. – ты не в том положении, что требовать. Насладись последним утром…

– Немедленно вылечите меня… – я попытался гортанно обрушиться на боевых магов своим рёвом, не предпринимающих абсолютно никаких действий по моему исцелению, но к горлу подступил мокрый ком, я сплюнул полный рот крови и хрипло закашлял. Дело дрянь. Энергии от одной мины хватит, чтобы полностью исцелиться, но кто мне даст…

– Я дарую тебе исцеление, потерпи. Ты получишь сполна. Ты получишь то, что заслужил еще пол века назад.

Сквозь ослепительную боль я набрал полную грудь воздуха и рявкнул:

– Что я вам сделал?!

– Ты неправильно поставил вопрос, – с улыбкой прошипел Фёдор, ловя на себе взгляды остальных предателей. – Чтобы ты сделал, если бы мы тебя не остановили? Вот так правильно будет звучать вопрос.

– Расширение нашей Империи, процветание народа! Здоровье, сытая безбедная жизнь. Вот ответ на твой вопрос!

– Не лги мне, император. Мы всё знаем о твоих планах…

– Откуда смертный люд может знать о моих планах? Твой разум не в состоянии обуздать всю мощь моего мысленного потока.

– Профессор Борисов догадался о твоих намерениях. То огромное количество АЭС, которое ты распорядился построить на территории Империи, – зачем? И половины хватит, чтобы обеспечить электричеством все наши земли. А твои постоянные обращения к солнцу? Почему солнце изображено на каждом нашем знамени, на наших доспехах? Зачем люди выкладывают мозаики с изображением АЭС и солнца на торцах зданий?

– Чтобы у них была вера не только в Императора, но и в само человечество, в их труды…

– Вера? Какую веру может прославлять предатель человечества? – он засмеялся. – Я покажу тебе настоящую веру!

Фёдор рывком ноги освободился от моей ладони и подошёл к БТРу. Забравшись на бор, он схватился за развивающееся на ветру знамя. Мне было больно смотреть. Было больно видеть, как бархатный стяг полетел на землю, а затем грязные ботинки обрушились на него и начали топтать.

– Предатель! – взревел я, брызжа слюной. – Прекрати! Ты недостоин даже стоять рядом с моим знаменем…

Окружающие меня боевые маги рассмеялись.

Прекратив глумиться над моей гордостью, ублюдок вернулся в круг заговорщиков.

– Братья мои, – обратился Фёдор к остальным предателям, – приступим.

Боевые маги закатили глаза и взялись за руки, замыкая кольцо вокруг меня. Фёдор опустился рядом со мной на колено. Осмотрев мои увечья, он ядовито произнёс:

– Профессор Борисов сопоставил твоё старение и постройку новых АЭС. Нет никаких сомнений, когда все станции будут запущены, ты заберёшь их энергию. Твоей силе не будет равных. Не будет равных на этой планет…

– Что за бред…

– Бред? – усмехнулся предатель. – Зачем ты тогда требовал от профессора уложиться в определённый срок? Старость подкралась слишком близко?

Фёдор схватился своей крохотной ладонью за моё запястье уцелевшей руки. Хоть его ручонка была и малой в сравнении с моей, но силы там было куда больше, чем в моём теле. Мне даже не удалось скинуть его руку. Я дёрнулся, но лишь причинил себе боль.

Стиснув зубы и захрипев, я был вынужден слушать весь тот бред, что изливал на меня Фёдор.

– Получив силу всех АЭС ты бы не успокоился. Тебе было мало. Как всегда. Мало людей, мало земель, мало ресурсов. Ты жаден!

– Я всё отдаю своим людям…

Боевые маги принялись нашёптывать незнакомые мне молитвы, или это были какие-то заклинания? Раскаты молний утихли, да и все окружающие звуки вдруг ушли прочь. Был слышен лишь стук моего сердца и шелест плащей боевых магов, развивающихся на усиливающемся ветру.

– Признайся, Бронислав, – Фёдор презрительно на меня посмотрел, – ты хотел поглотить солнце. Ты жаждал вобрать в себя всю энергию солнца, и стать новым божеством!

– ЛОЖЬ! – кровь изо рта брызнула на броню предателя.

– Ты хотел лишить нас единственного источника света и жизни, а взамен – дать себя, как единственного спасителя человечества! Нам не нужен такой Бог! ТЫ – НЕ ПОВЕЛИТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!

В следующий миг я почувствовал жар в запястье. Во мне еще теплилась накопленная энергия. Жалкие крохи, которых не хватит на излечение ран, но их могло бы хватить на то, чтобы навсегда заставить Фёдора заткнуться. Я прикрыл глаза, сосредоточился…

Ладонь Фёдора в кожаной перче вспыхнула огнём. Пламя быстро побежало по его руке и спустя несколько ударов сердца окутало все тело предателя. Нет, это не было моим проклятьем или моей расплатой. Фёдор забирал себе остатки моей силы. Зачем? Он же не сможет в себе её удержать… Глупец! Он вспыхнет, как мотылёк в языке пламени.

Вокруг меня задрожала земля. Крохотные песчинки взмыли в воздух. Одежда боевых магов зашелестела, зажив своей жизнью под действием возрастающей вокруг нас энергией. Их плащи громко захлестали воздух, но всё равно я продолжал слушать их выкрики и хрипы, в которых с трудом улавливал знакомые слова молитв и заклинаний.

Еретики, глупцы и просто обманутые дураки!

Они осмелились провести ритуал забора силы. Но для чего? Шесть боевых магов никак не смогут удержать поток моей энергии… Им нужен сильный сосуд с сердцем, в котором умерла любовь. Фёдор… Как много я о нём не знаю. Или в его ушили влили ложь, от которой он не смог увернуться? Несомненно, он шрамавой-рыцарь, способный обуздать силу любого мага, и даже вобрать в себя немалую часть, но неужели он решился ценою своей жизни пойти на столь отчаянный шаг – вобрать в себя мощь Императора?

– Принесите мне копьё! – взревел Фёдор голосом столь сильным, что у меня заложило уши.

Через мгновение перед нами появился рыцарь. В его руках блеснуло удивительное копьё, собранное руками инженера. Мне ранее не доводилось видеть подобного оружия, столь идеального и опасного. Неужели, вся промышленность моей империи трудилась за моей спиной, да еще и против меня? От этой мысли мне стало мерзко и обидно. Я был предан не просто сборищем жалких и завистливых слуг.

Меня предала моя Империя.

Фёдор с гневом вырвал из рук рыцаря протянутое копьё.

Я ощутил слабость, которой еще никогда испытывать не доводилось. Моя уцелевшая рука упала наземь, когда предатель выпустил её. Последние капли сил покинули моё тело. Попытки поднять руку, или сжать кулак обернулись для меня лишь болью.

Тела боевых магов затряслись, их охватила судорога. Глупцы из последних сил удерживали в теле Фёдора мою мощь.

– Бронислав, вот и подошёл к концу срок твоего правления. Наконец народ вздохнёт свободно. Мы срежем с рук тугие путы твоих указов. Мы создадим новую форму правления, где людям не нужно будет бросаться тебе в ноги и лобызать вычищенные до блеска сабатоны.

– Глупец, – прохрипел я. – Остановись! Опусти копьё, не совершай глупостей.

Фёдор угрожающе занёс копьё над моей грудью, нацелив острый наконечник прямо в сердце. А ведь я ему доверял. Во всех битвах он прикрывал мою спину. Я мог доверить ему свою жизнь. Но теперь он просто её забирает.

Боевые маги взвыли, казалось, что их тела охвачены невыносимой болью; глаза у всех закатились, заскрипели зубу, а схваченные между собой ладони побелели. Копьё в руках Фёдора вспыхнула ярким пламенем, раскалив наконечник до красна.

– Остатки твоей энергии уйдут на твоё убийство. Такой исход ты не предвидел? Император, убитый руками смертного люда. Обо мне напишут песни. Освобождённый народ скажет мне спасибо!

Мои глаза запечатлели последний кадр, в котором Фёдор, с улыбкой на устах резко опустился, вгоняя пылающее пламенем копьё мне в сердце.

В тот же миг меня окутала тьма. Полностью ушла боль. Холод охватил моё тело, но лишь на короткий миг. Один вздох, глубокий, и пламя вспыхнуло перед моими глазами с новой силой. Отовсюду доносился треск раскалённого металла и людские вопли.

Шестнадцать лет назад я заново родился. Моя вторая жизнь началась столь неожиданно, что стала сюрпризом не только для меня, но и для авантюрной троицы, охотившейся на зверей недалеко от АЭС. Какой? В тот день я даже не знал, что такое воздух.

Отец и его команда, состоящая из одной женщины и одного громилы, были на очередном задании. Им необходимо было выследить лиственного оленя, любящего находить себе пропитание в заброшенных парниках. Очередной мутант, коих здесь проживает бесчисленное количество, хоть на глаза они попадаются редко. Шкура данного экземпляра была особенно цена. Почти тысяча отростков в виде листвы деревьев, покрывающих плоть зверя, могли окрашиваться в цвет окружающей среды. Будь то летняя листа или осенний лес, олень скроется от ваших глаз, став частью природы. Опухоли, не убивающие зверя, а спасающие.

Парникам не было счёту. Побережье искусственного водохранилища, когда-то созданного для охлаждения атомного реактора было заселено парниками почти на всю протяжённость, и поверьте мне, глаз человека не мог уловить конца, теряющегося в голубоватой дымке. Можно было потратить сутки, пройти почти полсотни километров вдоль побережья, и ничего не найти. Заброшенные бросовые дома с покосившимися крышами, пожухлая трава и скисшие овощи в заброшенных парниках с полопавшимся поликарбонатом.

Унылая картина, но только для тех, кто застал светлые времена. Когда солнце ярко светило, а люди пожимали плоды своих трудов, снимая тонны урожая. Регулярные поливы, удобрения и чистый воздух. Девки с молочными сиськами, горячий хлеб и незабываемые вечера на побережье водохранилища с холодным пивом. С такими тёплыми словами отец каждый раз погружался в воспоминания, когда князь Югов отправлял их на очередное задание в район Запорожской АЭС.

Отец был рождён для охоты. Но отсиживаться в деревне с кружкой тёплой браги было для него куда приятнее. Дайте мне автомат в руки и пачку патрон – и я сдвину земной шар с плеч императора! Так любил он выражаться после нескольких литров выпитого в кругу своих боевых братьев: Зазули и Палыча.

Где он их подобрал – история умалчивает. Мне известны лишь сухие выжимки из бесконечных рассказов, которые мне приходится слушать последние шестнадцать лет.

Зазуля – крепко сбитая баба с прекрасной фигурой, от которой невозможно оторвать глаза. Как любая уважающая себя женщина Зазуля свой возраст умалчивает, но мой опыт подсказывал мне, что глубокие морщинки вокруг глаз и еле заметный налёт дряблости на коже может соответствовать только одной цифре – сорок. Рисовать с неё картины и стругать трёхметровые статуи – вот что обязан делать любой мужчина в её присутствии, во всяком случае, если бы я был в своём старом теле, непременно бы этим занимался. Волосы цвета отработанного машинного масла всегда были собраны в аккуратный хвост и убраны под спинную плиту тяжелого доспеха. Изредка, в кругу своих друзей она позволяла себе распустить хвост, поделить на две части и скрыть от посторонних глаз свою прекрасную грудь. Даже её боевая форма не в силах скрыть великолепный подарок природы. Любой мужчина обратит внимание, пройти невозможно. Кто-нибудь из залётных посетителей всегда да и присвистнет Зазуле, за что сразу же получит кулаком в зубы. Такие правила. Смотри молча, а лучше вообще опусти глаза на дно кружки и следи за тем, чтобы не поперхнуться.

Дева войны служила медиком в рядах Имперской армии, спасла не одну сотню жизней, вынесла на своих руках мужиков, тяжелее её в несколько раз, и она не скрывала того, что и ей пришлось убивать. Руки каждого, кто отдыхал в местном баре Василича, были омыты кровью. Такова реальность, хочешь жить – умей убивать. Я только боялся, что убийства могут стать вредной привычкой, хоть многие и любили поспорить со мной на эту тему. Вредные привычку – убивают, а наша – сохраняет нам жизнь, говорят они.

В том числе и Палыч.

Или, как называют его только ОЧЕНЬ близкие люди, Палёный – прозвище, принадлежащее огромному мужику, почти на голову выше Зазули. На его широкие плечи с трудом подобрали комплект формы, однако бронеплит подходящих размеров, чтобы укрыть от пуль его широченную грудь в Империи не изготавливали, и ему приходилось носить стандартный набор, надеясь только на защиту сердца. Дополнительной защитой для него служил его мохнатый плащ, изготовленный из шкуры кабана – отличная накидка, способная защитить спину от осколков. Только вот чтобы добыть эту шкуру, Палычу пришлось пролить не мало крови.

Как и лиственный-олень, кабан был не простым лесным зверем. Дитя радиации носил непробиваемую шкуру для обычных пуль. Охота превращалась в муку, где в любую секунду охотник мог стать жертвой. И только меткий выстрел в глаз может укоротить беснующуюся зверюгу. Когда-нибудь стреляли в зверя, несущегося на вас сквозь лес с треском лопающихся ветвей? А надо еще и в глаз попасть. Без жертвы здесь не обойтись, и, конечно же Палыч не собирался становиться наживкой, но судьба распорядилась так, что у мужика на теле появилось несколько глубоких ран, и как награда – крепкая шкура, за долгие годы вобравшая в себя столько железа, что от тела Палыча давно остались бы одни кости.

Палыч любит слушать, говорит совсем мало и чаще старается объясняться звуками или кивками вечно обритой головы. Цирюльник – Палёный даже не знал таких названий. Уродливый шрам от страшного ожога превратил его кожу на голове в сморщенную тряпку без единого волоска. Нет бровей, чёрные глаза не прятались за густотой ресниц, а вместо губ – две тонкие полоски фаршированного мяса, между которых изредка мелькали пожелтевшие зубы. Определить его возраст по лицу было невозможно, наверно, морщины никогда не омрачат его внешности, но глаза… В его глазах застыл полувековой гнев, и мне не составляло особого труда увидеть в глубин его души растерзанного человека, смерившегося с судьбой.

Мужчина не стеснялся своих увечий, не прятал лицо за маской и не носил широкополых шляп, чтобы хоть как-то тенью прикрыть своё уродство. Закалённый в боях Палёный был настолько уверен в себе, что даже неоднократно получал лично в зубы от Зазули. Я не знаю, зачем он так издевался над собой. Получив очередной отпор, он без особых проблем и уговоров находил другую женщину в баре. Дамы любили усаживаться ему на колени и мягко поглаживать уродливое лицо ладонью.

Однажды я осмелился спросить его: где ты получил свой ожог?

– Чёртов Император, – рявкнул он в ответ, и больше не произнёс ни слова. Только кивал, когда за него историю продолжил мне рассказывать мой нынешний отец Олег Тихонов.

– Палёный служил в имперской армии. Был танкистом. Вражеский снаряд превратил его машину в мангал, из которого смог выбраться лишь он. Где тогда был Император? Куда он смотрел?

Олег – коренастый мужик, идеал женских фантазий. Зеленоглазый с тонкими бровями и чёрным, аккуратно стриженым ёршиком. Шрамы в меру украшали его строгое лицо, расходясь бледной паутинкой от левого виска до самых губ. В той битве зверь повредил ему не только лицо, когти впились так глубоко в кожу, что разорвали часть лицевых мышц, и когда Олег разговаривал с нами, мы видели лишь шевеления правой стороны губ, что нисколько не мешало ему осушать до дна пивные кружки и раскуривать забитую сочным табаком трубку. Дым он испускал через обе ноздри переломанного носа, но раздувалась всегда одна.

Олег носил тяжёлый доспех из кровомида стандартного размера, коих здесь, на этой земле можно было найти в каждом доме. Форма, раскрашенная вручную в камуфляжный окрас, размещала в себе целый комплекс бронепластин, разработанных в Имперских лабораториях. Каждый воин имел защиту плеч, груди, спины, шеи, рук, ног и, самое важное, паха. Но Олег носил пластины кровомида только на груди, спине и, самое важное, между ног у него всегда болталась защита паха. Остальное сковывало движения, и многие погибали, даже не сумев в громоздкой защите шеи опустить голову и оценить остаток боекомплекта в подсумках, расположенных на груди.

Хочешь жить – умей вертеться. В прямом смысле. Прямо по земле, извиваясь змейкой.

Однажды пуля бандита угодила в грудь Олегу, оставив после себя дырку в форме. Сильнейший удар, сравнимый с ударом профессионального боксёра. И прямо в грудь. Воздух покидает лёгкие в считанные мгновения, вы даже не успеваете моргнуть, как начинаете задыхаться. Отдышавшись, Олег стукнул кулаком по нагрудной панели и прохрипел:

– Император спас мне жизнь!

В тот момент я возгордился услышанным, моё имя по-прежнему воспевали. Меня помнили. Но я ошибался. Радость моя длилась недолго.

Сплюнув выступившую кровь на губах, Олег добавил:

– Но не уберёг наши душу! Предал, бросив гнить на этой земле…

Тогда его слова все поддержали. И, глядя на меня он всегда ждёт, что я ему отвечу тем же. Повторю за ним слово в слово, или хотя бы кивну. Но я всегда молчал. Сжимал губы, злился и молчал. Они все ненавидели императора.

Они все считали императора предателем, а я ведь не мог и слова им сказать! Я не мог им ничего объяснить. И я никак не мог дать им той старой жизни, в которой они считали себя важными. Считали себя людьми. И я покорно молчал, несмотря на то, что продолжаю носить своё собственное имя.

Имя истинного Императора – Бронислав!

Глава 4

Да, так и есть, отец даровал мне великое имя: Бронислав.

Шутка судьбы? Или глупое стечение обстоятельств? Не знаю, но мне повезло сохранить за собой столь дорогое имя, ведь когда Олег со своими друзьями нашли меня, первое что они подумали – это шутка. Злая, издевательская, брошенная на их головы самим императором, ведь в тот день найденный ими младенец в объятом пламенем танке громко ревел и шевелил ручками.

Да-да! Вы не ослышались. В пылающем танке. Живой!

На душу отца и его команды выпала далеко непростая работёнка. В прошлом обычные солдаты имперской армии, они были возвышены до звания Рыцарей. Им пришлось пролить немало крови, заработать множество шрамов, и самое главное, делающее из обычного солдата рыцаря – доказать свою верность. Князь Югов неоднократно убеждался в их верности, за что каждому предоставил высший статус. Но со статусом пришла и новая работа. Вместо облав на бандитские группировки и поимку браконьеров рыцари стали смотрящими за шахтами. Огромное количество шахт, от бесперебойной работы которых зависит жизнь целого княжества. Огромная ответственность, груз которой можно было смягчить парой бокалов прохладного пива и ночи с прекрасной женщиной.

Шахты любили частенько переходить из рук одного княжества к другому на смежной границе, линия которой была настолько условной, что появление серой зоны было лишь вопросом времени. И время понадобилось совсем немного. Кровопролитные бойни, похищения, пытки и мутанты – моя земля еще никогда не видела столько страданий на относительно крохотном участке, где не действовал ряд законов, за нарушение которых в подконтрольных князям землям неминуемо наступало наказание от рук Инквизиции. Длань правосудия убивала провинившегося одним прикосновением. И никакая магия не могла остановить Инквизитора. Никто не смел перечить носителю закона и справедливости, ибо в его руках таится сохранность всех людских жизней под куполом.

В день моего перерождения отец с друзьями отдыхал в баре после очередного возвращения отжатой шахты в родные пенаты. Тогда лежащий на столе счётчик Борисова взревел жутким треском. Показания прибора зашкаливали, и такие цифры они увидели в первые. Думаете они придали этому значение? Конечно же! Треск прибора обозначал одно главное событие, которое все дожидаются с нетерпением.

Роды!

В очередной раз местная АЭС разродилась, выпустив сильнейшую волну радиации. Волна уходила до самых границ купола, где и потухала, оставляя после себя на всю протяжённость магического поля мёртвую землю с зашкаливающим фоном радиации. Поговаривают, что там не такая уж и мёртвая земли, и периодически от купола неведомые существа разбредаются по местным лесам и селятся в заброшенных деревнях.

– Роды! – рявкнул в тот день отец, хватая со стола счётчик Борисова. – Собираемся, немедленно!

Что именно происходит с АЭС в эти минуты – никто не знает, нахождение в радиусе двадцати километров во время “родов” закончится для обычного человека смертью. Кому посчастливилось в такие моменты оказаться чуть дальше, всегда рассказывают одно и тоже: буквально на секунду от АЭС исходит ультрамариновая вспышка с мерцающими вспышками молний. А дальше… А дальше в эпицентре “родов” появляется необычное зверьё, которое вы не увидите даже в Имперском зоопарке, и поверьте моим словам, в моей коллекции были внушительные экземпляры, оставившие на моем теле не мало страшных шрамов.

Для внеплановой охоты разрешения от Князя Югова не требовалось. Отец любит охоту, такие трофеи как шкура, кровь или сердце зверя могут иметь слишком высокую цену. Однако частенько приходилось возвращаться с пустыми руками, растратив под ноль заработанную монету на сопутствующие расходы.

В тот день они получили всё. И даже больше.

Олег с друзьями запрыгнули в свой надёжный БТР и отправились на охоту. Берег заброшенных парников был излюбленным местом кормёжки местной живности. Из-за высокого уровня радиации людям пришлось покинуть свои дома, оставив природе целые деревня. Свято место пусто не бывает. Природа быстро забирает отнятое у неё людскими руками, и очень быстро плодовитая земля даёт плоды. Год за годом в парниках зрели сочные овощи, затем гнили, отдавая почве множество семян, а затем семена вновь прозревали, надувая парники сочными овощами, чей запах привлекал к себе всю обитающую в округе живность.

Они оставили БТР в начале улицы на пыльной деревенской дороге среди высоких кустов смородины и крыжовника. Вид заброшенных домом с покосившимися крышами и выбитыми окнами всегда вызывал в сердце Олега уныние. Здесь могли жить люди, но Император бросил их. Его сердце всегда испытывало боль от подобной картин, как и моё. Проходя мимо домов, он с надеждой заглядывал в окна, но видел одну и ту же картину: валяющиеся на боку столы, стулья, разбитую посуду и так привычные глазу размазанные по стенам и полу фекалии животных.

Однажды он лично видел, как стада кабанов ночевала в одном из таких домов. Один выстрел винтовки – и сам хаос пробудился внутри дома. Копыта кабанов рвали половые доски, уничтожали мебель, разбивали в дребезги разбросанные по полу те редкие сохранившиеся фотографии в стеклянных рамках. Ценного в таких домах давно ничего не осталось, лишь горькие воспоминания былой жизни, прекрасной и сытой.

В тот день животных в домах не было. Хороший знак. Когда появлялся рождённый АЭС зверь, все другие разбегались по лесам, будто чувствовали, что встреча с необычной особью для них неизбежно обернётся смертью.

Люди не были исключением. Встреча с подобным зверем была смертельно опасно и для человека, никогда не знаешь, на что способна зверюшка.

Олег с друзьями тихо крался вдоль домов, когда они услышали нечто странное.

Троица присела. Держа автомат наготове, Олег бросил взгляд на Зазулю, и кивком головы указал в сторону ближнего дома, за которым в парниках что-то шевелилось. Палёный прошёл вперёд и зашёл на участок, когда Зазуля отошла на один дом назад. Её сгорбленная фигура с выставленным перед собой автоматом скрылась за покосившимся забором, как и запланировал Олег. Парник необходимо окружить с двух сторон, когда он лично зайдет с центра.

Держа перед собой автомат, Олег прошёл сквозь дыру в заборе и двинул вдоль дома, не отрывая взгляда от появившегося перед носом огромного парника. Под ногами шуршала трава, прорезавшаяся сквозь трещины бетонной дорожки. Изредка попадались осколки битого стекла, чей треск мог сорвать всю охоту. После очередного хруста, Олег замер, безмолвно шепнув губами страшное ругательство в сторону императора. Дуло автомата смотрело точно на вход в парник с покосившейся дверью. Олег выдавил веками жалящий пот, и сделал еще пару шагов, готовый в любой момент открыть огонь.

Парник удивлял своими размерами. Широкий и длинный, тянущийся метров на сто до самого побережья водохранилища. Огромные стебли растений с пухлыми плодами лезли к солнцу через крышу и стены, срывая со стального каркаса остатки поликарбоната, словно плоть с костей.

Хозяева таких исполинов жили безбедно, стеллажи в погребах ломились от еды, и всегда излишек урожая можно было обменять на свежее мясо.

– Народ жил в достатке, проливал пот в полях, трудился на заводах во благо Империи. Охранял границы от врагов ценою собственных жизней! И что получил взамен? Непреодолимый купол над головой и жалкое существование! Император предал нас! Император проклял нас! – постоянно бурчал отец, рассказывая мне истории прошлой жизни.

И даже в истории моего рождения, он никак не мог избавить себя от язвительных замечаний в сторону Императора, бросившего его здесь умирать. Мне приходилось слушать и молчать, скрипя зубами.

Аккуратно ступая ботинками по траве, Олег приблизился ко входу в парник. Зазуля и Палёный должны пройти дальше вдоль парника, почти до середины – отличное расстояние, чтобы попасть в цель, даже если она выскочит в самом конце парника и двинет в сторону высохшего водохранилища.

Я заглянул внутрь парника, – рассказывал мне Олег. – По правую сторону были высажены помидоры. Плоды размером с кулак висели тяжёлыми гроздями на толстых стволах. Листва была настолько густой, что мне приходилось рукой сгребать её в сторону, чтобы просто шагнуть вперёд. С левой стороны парника по земле были разбросаны огурцы. Длинные и сочные. Подвязки, по которым стебли должны были уходить к потолку, давно оборвались, растению приходилось оплетать каркас парника, а кому не хватило места – стелились по земле.

Я с трудом держал автомат, свободной рукой раздвигал листву и постоянно что-то давил ботинками. Пройдя метров десять… может двадцать, до меня донёсся знакомый звук, который я ни с чем не перепутаю. Влажное чавканье. Кто-то впереди сочно жевал овощи. Я пригнулся, перехватил автомат обеими руками и начал медленно протискиваться сквозь густую листву. Валяющиеся на земле огурцы с помидорами хрустели под моим весом, но посторонний шум никак не могли оторвать зверя от вожделенного поглощения пищи.

Зверь стоял ко мне спиной. Когда между нами было шагов двадцать, сквозь листву я увидел огромную голову с рогами, срывающую со стволов сочные плоды помидор. Затем появилась вторая голова, но уже без рогов. Как и первая она смачно пережёвывала уродливыми зубами овощи, найденные на правой стороне парника. И Олег особо не удивился, когда на его глазах из кусов по левую руку высунулась третья оленья голова.

Лиственный олень.

В лесу такого красавца сложно поймать. Мутация наградила рогатого отличным камуфляжем. На его лоснящейся шкуре помимо шерсти росло множество крохотных отростков, напоминающих листву деревьев. Если такой зверь замирал возле куста или мясистого листвой дерева – даже опытный охотник его не заметит. Но отцу в тот день повезло. Зверь потерял бдительность. Голод всегда вынуждает нас совершить ошибку. Ты или насытишься, или потеряешь жизнь.

Прицелиться и точно выстрелить в глаз мешала листва. Слишком дорогая шкура, чтобы её портить, можно сшить несколько, а то и три отличных плаща, способных укрыть в лесу от посторонних глаз. Да и не всегда пуля пробивала почти бронированную кожу, частенько зверюга срывалась с места как ужаленная и убегала прочь, а за ним – ни капли крови. След терялся, как и награда. Еще одним уязвимым местом считалось брюхо. Нежная плоть, почти как и у обычного зверя, с легкостью простреливалась из автомата. Но в тот день отец занял не самую лучшую позицию.

Вскинув автомат, Олег медленно выпрямился и шагнул вперёд. Рогатая башка нарисовалась точно в мушке. Один шаг – и можно пустить пулю точно в глаз.

Отец рассказывал:

– Под ногами лопнул помидор. На короткий миг я потерял равновесие, покачнулся, а автомат предательски лязгнул о моё снаряжение. Олень замер. Как сейчас помню его огромный белый глаз, точно выцепивший мой силуэт среди густой листвы. Центральная голова увидела меня, почуяла опасность, когда другие две продолжали глупо жрать, будто в них и не было мозгов. Мне ничего другого не оставалось, как от обиды стиснуть зубы и нажал спуск. Оглушительно взревев, автомат выплюнул несколько пуль. Необычный зверь увернулся. Одна из пуль скользнула ему по шее, оставив на шкуре обожжённую полоску. В тот же миг олень нырнул в стену из огромных стеблей, проделав проход в густой листве рогами.

Мой автомат отправил следом несколько пуль, но всё в молоко.

Снаружи затрещал автомат Зазули.

Выхватив с пояса нож, я прорубил себе проход в толстых стеблях и выбрался наружу. Солнце светило ярко, но это не помешало мне различить вспышки автоматной очереди рядом с соседским домом. Зазуля прицельно отправляла пулю за пулей в сторону беснующейся зверюги. Олень хотел улизнуть от нас, бросившись в сторону водохранилища, но его планам помещал Палёный, действующий очень аккуратно. Несколько пуль, выпущенных из автомата Палёного, попали точно в шею зверя, вынудив того развернуться и помчаться в нашу сторону. Всё шло по плану. Зазуля начала крутить в сторону, отрезая оленю возможность скрыться в огородах по левую руку, когда по правую – любой манёвр ограничивал длиннющий парник. За спиной – Палёный, впереди встречал я.

Загнанный в ловушку зверь опустил голову и понёсся на меня, когда две другие просто болтались. Кустистые рога срубали траву не хуже острозаточенной косы, попадись ему на пути человек – разорвёт на мелкие лоскуты. Я присел на колено, вскинул автомат. Обожжённые потом глаза слегка мылили картинку, но мне удалось поймать зверя в прицел и сделать два одиночных выстрела. Одна пуля угодила в левый рог, практически отколов его от головы, а вторая попала точно в цель. Звериный череп надломился, на месте левого глаза появилась огромная дыра, из которой хлыну кровь.

Рухнув наземь, зверь молча скользнул по траве метров десять, после чего замер. Улыбнувшись, я опустил автомат и громко проорал:

– Готов!

Моей радости не было предела. Громко смеясь, я побежал в сторону добычи. Автомат перекинул за спину, достал нож. Олень оказался тяжёлым. Тушу можно выпотрошить на месте, но легче она не станет, тащить её до машины не было никакого желания.

Спустя несколько минут БТРа заехал задом во двор, раздавив остатки забора, разломав колодец и переехав уличный стол. Окровавленную тушу мы затащили на борт, чему не очень был рад Палёный. Он любил свою машину, ухаживал за ней как за любимой женщиной. Когда вставал вопрос замены масла, мы всегда бросались на поиски различных жидкостей по заброшенным заводам, где легко можно было встретить других мародёров. В тот день можно было подождать, пока вся кровь сольётся с туши, но меня не покидало странное предчувствие. Нам нужно было срочно убираться из тех земель. Наши автоматные выстрелы были слышны на всю округу, и мало ли кого они могли к себе притянуть.

А когда мы выехали на дорогу и помчались в сторону нашего княжества, случилось непредвиденное. АЭС будто снова разродилась. Электромагнитная волна заглушила наш БТР, однако счётчик Борисова не издал ни звука. Ранее мы никогда такого не видели. Я сидел на броне и лично своими глазами видел, как над АЭС поднялась огненная сфера. Такая яркая, что мне пришлось вскинуть руку и прикрыть глаза.

БТР замер как вкопанный, затянув за собой дорогу песчаной пылью. Я быстро спрыгнул с брони и подбежал к боковому люку, откуда уже выходила Зазуля. Я попросил её проследить за дорогой, когда сам забрался внутрь и пролез к водительскому месту.

– Что с машиной? – спросил я у Палёного.

– Не знаю. Заглохла! И не заводиться. Первый раз такое.

– Разберись, – бросил я, и полез прочь, услышав напуганный женский голос.

Выскочив из машины, я первым делом обратил внимание на взволнованное лицо Зазули. Она вглядывалась куда-то вдаль дороги.

– Что там? – спросил я, вкладывая автомат в плечо. Дуло заходило по горизонту, выискивая невидимую цель.

– Дома… – промямлила Зазуля, будто сама сомневалась в своих словах, – те дома…

– Какие? Я не вижу никаких домов!

– Они только что разрушились…

Зазуля не успела договорить. Слева от дороги на месте, где стоял дом, действительно висело облако серой пыли. Отец присмотрелся, и удивился. Их глаза повидали немало странностей, и удивить этих закалённых боями людей было чрезвычайно тяжело, но при виде разлетающихся в сторону брёвен и досок, Олег от изумления приоткрыл рот и прошептал:

– Что происходит?

Спросил он сам у себя, не надеясь получить ответа от Зазули.

Глава 5

Зазуля и отец стояли в полном изумлении, наблюдая как в прямом смысле слова из-под ног уходит земля.

Вокруг всё затряслось. Вибрация передалась на доспехи рыцарей, в подсумках забряцали магазины для автоматов, висевший на поясе нож почти выпрыгнул из ножен. Отец поймал его в последний момент и с удивлением посмотрел в сторону.

Там, где раньше стоял деревенский дом, вспучилась земля. Огромные комья полезли наружу, появился пригорок, и могло показаться, будто нечто огромное лезло из-под земли наружу.

– Пойдём, – скомандовал он, и они с Зазулей двинули вперёд, держа на прицеле необычное явление.

Отец особо красочно рассказывал мне этот момент, пытаясь передать всю напряжённость события. Подобное волнение и переживание он испытал впервые, и даже битва с белым медведем не оставила столь запоминающийся след в его жизни, даже несмотря на то, что каждый раз, смотрясь в зеркало, он видел шрамы на лице, оставленные когтями зверя.

Пройдя метров десять, они заметили показавшуюся из земли толстую трубу, покрытую глубокой ржавчиной.

– Водопроводная? – спросила тогда Зазуля.

– Нет, здесь нет водопровода… – ответил отец, скрыв от Зазули свои догадки.

Неожиданно, труба медленно поползла вверх, вспучивая и разгребая за собой землю. Ступнями мы чувствовали непрекращающуюся ни на секунду тряску, и меня не покидало ощущение, что нечто огромное лезет следом за трубой. Мои опасения оправдались. Когда труба показалась метров на пять, за ней полез огромный кусок металла. Земля осыпалась, лежащие поверх брёвна от дома скатились в разные стороны.

– Ты видишь то, что вижу и я? – спросила у меня Зазуля с заметным удивлением.

Я кивнул головой. Отвечать не было никакого смысла, когда на наших глазах у куска металла появился ряд колёс, обхваченных стальной гусеницей. Из земли вылезал танк, сам, разрывая гусеницами землю и разбрасывая во все стороны комья грязи. Выхлопные трубы по бокам бортов обильно коптили воздух, из вентиляционных решёток вырывались языки пламени, будто внутри танка разгоралось яростное пламя. Когда танк окончательно выбрался наружу, огромная башня со скрежетом принялась вращаться. Ржавое дуло описало дугу и вдруг замерло, уставившись точно в наши офигевшие лица.

– Что происходит? – обронила Зазуля.

– Проклятье императора! – гневно процедил я сквозь стиснутые зубы, возненавидев императора еще больше.

Он схватил Зазулю за лямку бронежилета и бросился в сторону, утягивая девушку за собой. Выстрела не прозвучало. Танк немного постоял на месте, а потом с рёвом двинул вперёд. Переехал забор и вывалился на деревенскую дорогу, раскачиваясь на глубоких ухабах.

Мы тогда с Зазулей рухнули на землю и прикрыли головы руками, продолжал рассказывать Олег. Услышав рёв двигателя, я быстро вскочил на ноги, снова схватил Зазулю за броник и вместе мы бросил к нашему БТРу. Так быстро мы не бегали еще никогда в жизни, даже не смотря на обилие тяжелого снаряжения на наших плечах. Я мчался изо всех сил и вопил во всю глотку:

– Палёный, тащи РПГ! Тащи РПГ, мать твою!

Палёный нас не слышал, забравшись с головой в моторный отсек он усердно выискивал поломку, даже не подозревая, что находиться на прицеле у танка.

Выстрела так и не прозвучало. Видимо, долгое хранение под землёй внесло непоправимые поломки в орудийный механизм. Но это всё мои мысли, если машина сумела самостоятельно выбраться из-под земли с заведённым мотором, то, что ей мешает пульнуть в нас снарядом?

Подбегая к БТРу, я приказал Зазуле бежать дальше и укрыться за домом, на что получил утвердительное “нет”. Девушка ловко юркнула внутрь машины, крикнув мне, чтобы я ждал снаружи. Я даже не успел разозлиться на неё, как через пару секунд из нутра БТРа высунулась рука с заряженным РПГ. Кумулятивный снаряд – никакой танк не устоит.

Водрузив тубус на плечо, я вышел из-за БТР. Танк медленно двигался нам на встречу. Всюду стелился чёрный дым, в воздух взмывала зернистая пыль. Рёв двигателя стоял невыносимый. От скрипа ржавых траков сводило зубы.

Поймав в прицеле танк, я на короткий миг изумился, признав в машине старую технику, участвующую в боях почти сотню лет назад. Музейный экспонат. Да еще и вражеский. До прихода императора Бронислава к власти эти земли нам не принадлежала, и всюду простирались непроходимые топи. Видимо, во время первой войны Высших этот танк и потонул со всем экипажем.

Мне выдалась уникальная возможность повторить подвиг дедов.

Улыбнувшись, я зажал спуск. Меня сильно качнуло, за спиной с земли поднялось облако пыли, когда снаряд с тяжёлым ударом полетел к цели. Всё прошло так быстро, что я даже не успел выпрямиться. От борта танка брызнули искры, раздался взрыв и густое облако пыли затянуло дорогу.

– Попал? – спрашивает Зазу, выглядывая из нутра БТРа.

– Быстрее, – рявкнул я, – тащи второй выстрел!

Ветер медленно разгонял пыль. По моему опыту боевых вылазок в тыл врага, подобное попадание, точно под башню всегда заставляло эту самую башню срывать с плеч с оглушительным грохотом, однако сейчас пугала тишина. Действительно, тишина в подобных ситуация пугает даже самых закалённых вояк.

Медленно, словно выползая из тумана, показался ствол танка, по-прежнему смотрящий в нашу сторону. Зазу немедленно вручила мне новый заряд, который я незамедлительно запихнул в гранатомёт и снова прицелился.

В тот день я проснулся с мыслями об охоте, но что выпадет возможность поохотиться на ТАКОГО зверя – знаете, лучше бы мы отправились зачищать очередную шахту.

В прицеле “раненый зверь” начал заливаться кровью, выть и стонать. Из дыры под башней вместо дыма и иск на землю хлынул раскалённый метал. Лился рывками, будто внутри техники билось сердце, и с каждым вдохом пульс утихал, но никто не исключает предсмертного рывка. Контрольный выстрел никто не отменял, даже в таких вопросах.

Нажать на спуск и выстрелить я не успел. Всё произошло так быстро, что даже выступившая на лбу капля пота не успела пересечь моё лицо.

Прогремел взрыв. Башню танка сорвало с плеч и подкинуло в воздух. Раскалённые осколки от разорвавшегося корпуса хлынули во все стороны. Застучали по броне БТРа, черканули по земле, подняв пыль, один – здесь отец прикладывает палец к правой щеке и указывает на огромный рубец, протянувшийся от края губы и до самой скулы – украсил моё лицо, а второй угодил в грудь. Меня спас доспех из кровомида и обычное чудо! Сантиметром выше и… Отец стукнул себя по груди, но восхвалять Императора не стал, хотя прекрасно понимал, что именно моими стараниями по-прежнему ходит по этой земле.

Меня швырнуло на дорогу, – продолжил Отец, – из-за сильнейшего удара в грудь я никак не мог сделать вдох, горела щека, заливая кровь мне под доспехи. Но самое важное – всё это время мои глаза были открыты. Всё это время я наблюдал за башней танка, поднявшуюся в воздух почти на тридцатиметровую высоту. А затем камнем полетевшую вниз. Вращаясь, брызжа искрами и выплёвывая клубы дыма, она с грохотом обрушилась на крышу деревенского дома, превратив его в гору досок и переломанных брёвен.

Ко мне подбегает Заза, помогает встать на ноги. Она громко вопит мне в ухо, чтобы я срочно забирался в БТР.

– Ты ранен! – вопит она.

– Нет! Всего лишь царапина.

– Что там у вас! – наконец появился Палёный. Рожа чёрная, вся в копоти, глаза бешенные.

– Починил? – спрашиваю я.

– Никуда не денется, заведётся, родная!

– Олег, – Зазу хватает меня за руку и пытается подтянуть к БТРу, – нужно уезжать, ты истекаешь кровью!

– Со мной всё в порядке!

Я продолжал вглядываться в остатки танка. Корпус с ходовой уцелели после взрыва, лишь место установки башки вывернуло наружу, а из нутра по-прежнему вырывались языки пламени. Я не мог оторвать глаз. Зазу продолжала мне что-то кричать, но я уже не слышал её. “Зверь” манил меня. Я не мог его вот так взять и оставить на дороге, даже не рассмотрев. Даже не насладившись видом добычи. Никакой охотник не допустит подобного!

Зазу послушно забирает из мои рук протянутый гранатомёт, а сам я вскидываю автомат. Немного взвожу затвор, чтобы убедиться в том, что патрон в патроннике. Отлично, всё на месте. И уже наведя дуло на остатки танка, я иду к своей добыче. Зазу повторяет за мной, обходит технику с левой стороны, когда я – справой.

Сожжённый остов танка напоминает распустившийся бутон розы, омрачённый вырывающимися наружу столбом дыма, и чем ближе мы подходим, тем тяжелее становится дышать. Едкий газ проникает в лёгкие, заставляя нас кашлять. Но мы не отступает. Странные ощущения. Я прекрасно давал себе отчёт в том, что если бы нам попался современный вражеский танк, коих я повидал не одну сотню, я бы даже не взгляну в его сторону. Там не на что смотреть, но тут совсем другое. Эхо войны. Целая эпоха вылезла из-под земли и хотела нас утащить за собой. Или не хотела? Дурные мысли лезли в голову. А может, этот танк нам хотел что-то сообщить? Или прогнать с этой земли… Ствол угрожающе смотрел нам в лица, но выстрела так и не прозвучало.

Мои мысли прервал детский плач. Вначале я не поверил своим ушам. Замер и опустил автомат. Прикрыв глаза, я вслушался, и убедился в том, что слух меня не подводил. Зазу быстро обогнула танк и подбежала ко мне.

– Олег, ты слышал? – встревоженно спросила она. – Мне не показалось?

– Нет. Не показалось.

Детский плач вновь вынудил нас насторожиться. Знаете, испуг – это нормально. Тогда я испугался. По-настоящему. И уже даже не припомню, когда испытывал подобное чувство. Первый день на войне напугает любого. Поток мыслей просто сумасшедший, и справиться с ним получается далеко не у всех. Вы прокручиваете в голове миллион сценариев; рывки, прыжки, выстрелы, ищите, где можно укрыться, думаете, как помочь товарищу с вспоротым животом, или гадаете – кому может принадлежать та оторванная рука, и не твоя ли она? Седина быстро ползёт по твоим вискам и за пару недель затягивает всю голову. Грязь – твоя вторая кожа, кровь – чистящее средство, ненадолго оголяющие плоть твоих ладоней. Мне всегда казалось, что я видел всё. Я был уверен, что больше ничего в жизни не услышу такого, что вновь меня по-настоящему напугает. Но детский плачь, вырывающийся из утробы взорванного танка впервые за долгое время пробудил во меня истинный страх.

Невозможно было поверить. Мне довелось слышать множество стонов и криков из объятой пламенем техники, но детский плач…

Взобравшись на борт, я вижу в глубине танка тебя, Бронислав, голым и грязным, покрытым копотью. Ты громко рыдал и извивался, лежа в лоно из расплавленного движка.

Вот такую историю поведал мне Отец, когда я попросил его рассказать о моём появлении на свет. Мне было интересно услышать его версию, ведь всё, что там произошло, я прекрасно помнил.

Отец лгал мне. В его рассказе концовка совсем не соответствовала правде, потому что я прекрасно помню тот день. Да, я попал в тело младенца, но мой великолепный разум остался при мне – и это было истинной мукой. Мукой находиться внутри пылающего танка, громко реветь и беспомощно размахивать руками. Моё крохотное тельце медленно впитывало исходящую от жара энергию, спасая меня от нестерпимой боли. Но вскоре энергии накопилось так много, что тело младенца не могло вобрать больше. Кожа начала испытывать жар, боль медленно окутывала моё сознание. Запертый в теле младенца я лишь мог громко реветь и болтать крохотными ножками, не в силах вылезти наружу. Я взревел с новой силой, и вдруг, сквозь вой пламени и треск раскалённого металла до меня донеслись голоса.

– Олег, ты слышал? – встревоженно спросил женский голос. – Мне не показалось?

– Нет, – ответил мужской голос. – Не показалось.

– Внутри младенец?

– Видимо…

– Но как это возможно? Ладно, не важно, нам надо убираться от сюда…

– Нет! – рявкнул мужчина на женщину.

– Куда ты? – взревел женский голос. – Сгоришь!

Невзирая на жар, мои глаза были всегда открыты, я не собирался принимать смерть как трус – с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в землю. Я смотрел на небо сквозь вывернутый метал и вырывающиеся наружу языки пламени, потеряв всякую надежду на спасение. Меня предали, убили, и последнее, что отпечаталась на сетчатке моих глаз – лицо Фёдора с мерзкой улыбкой. Но тут вдруг сквозь марево жара я увидел новый лик, незнакомый мне. Мужская голова выросла надо мной и протянула руки. Лицо корчилось от жара, незнакомец громко взвыл от боли, но сумел схватить меня и вытащить наружу.

– Твои руки! – раздался женский голос. – Ты спалил всю кожу!

– Мне не больно, – спокойно ответил мужской голос. – Пламя… Пламя было магическим… Как странно…

Я хотел отблагодарить его за своё спасение, но вместо слов громко разревелся.

– Что оно такое? – спросил женский голос.

– Это не оно. Это мальчик, – уточнил мужчина. – Младенец. И я понятия не имею, как он тут очутился.

Мою крохотную ручку обхватила мужская ладонь. Пальцы грубо стиснули мою кожу, но я не почувствовал боли. Я ощутил нечто иное, поразившее меня. Накопленная энергия в моём теле быстро потекла прочь. Мужчина вбирал её в себя, а это подвластно лишь Шрамавым-рыцарям.

Мне повезло. Дважды.

Избыток энергии в моём теле медленно разрушает мой организм, разрядка нужна всегда, и мне грозила бы неминуемая гибель, не окажись я в руках шрамавого-рыцаря.

Мужчина спас меня, смело взобравшись на пылающий танк и без раздумий запустил руки в самое пекло. Он опалил плоть по локоть, теперь кожа напоминает растекающееся тесто с множеством рубцов и отверстий от пузырьков воздуха, а пальцы – узловатые ветви умершего дерева.

Для меня он – обычный смертный. Обычный смертный, вырвавший Императора из рук самой смерти. Отныне я обязан ему, я его должник, и проявить наивысшее уважение к этому человеку я мог лишь одни жестом – называть его Отцом.

В тот день они забрали меня в мой новый дом. Мы запрыгнули в БТР, где так приятно и знакомо густо пахло потом и раскалённым маслом, и помчались прочь. Я помню, как меня трясло, всё вокруг дребезжало и оглушительно ревел мотор. Отец обернул меня в грязный военный китель и всю дорогу держал, крепко прижав к себе руками. Всю правду моего происхождения знают четыре человека: Отец, Зазуля, Палёный и Князь Югов. Последний своим приказом поставил жирный крест на моей истории рождения, и даже изрядно подвыпившими, всем приходилось держать язык за зубами. Иначе последствия могли быть настолько не предсказуемыми, что вдруг вспыхнувшая война между княжествами покажется детской забавой.

Зачем Отец умалчивал детали от меня – не знаю, скорее всего опасается, что я могу сболтнуть лишнего, и тогда правда создаст вокруг меня страшный миф, способный навлечь неприятности не только на меня, но и на всё княжество.

Первые три года я пытался рассказать правду. Открывал рот и выплёвывал слова, борясь с непослушным языком. Вы даже представить себе не можете то унижение, которое мне пришлось испытать. Беспомощный младенец. Отец вслушивался в мои неразборчивые речи, а затем громко хохотал. Звал Зазулю, и тогда они вместе пытались разобрать мои слова. Импера… Уби… Преда… Я тыкал пальцем себя в грудь, бил ногой в пол, но вы же понимаете, как всё это выглядит движениями ребёнка. Им казалось, что я играю. Балуюсь, бросаясь неразборчивыми словами. Они не понимали. Мне хотелось покарать их, принудить встать на колени перед ликом самого Императора и заставить извиняться! Но на очередные мои выкрики и слёзы меня вынуждали заткнуться, оглушительно наорав. После пары месяцев такого воспитания всё желание заявить о своей Императорской принадлежности напрочь стирается. Мне было проще молчать, терпеливо дожидаясь возможности произнести всё нормальным, доступным языком.

Но чем старше я становился, тем меньше мне хотелось поведать людям правду. Меня ненавидели. Меня призирали. Обо мне мало говорили, но если вдруг губы пьяниц меня вдруг упоминали – то только как предателя человечества. Я взрослел, стараясь не обращать внимания. Откуда знать им правду? Откуда знать им, что меня предали и убили! Ультрамариновой купол полностью отрезал их от внешнего мира. И правды.

Когда я овладел языком, мне пришлось сделать сложный выбор.

Я решил молчать.

______________

Друзья, а я промолчать не могу. Если история нравится – поставьте лайк и не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить выход новый главы, и чтобы я писал для вас с удовольствием. Развитие истории в ваших руках, ну а я постараюсь выжить из себя все соки. Есть что сказать – оставь коммент. И огромное тебе спасибо, что уже дошёл до конца этой главы!!! С тебя лайк – с меня история.

Глава 6

Всё нутро купола презирало Императора.

Здесь Император – предатель, отказавшийся от своего народа. Чудище, обрекшее людей на невыносимые муки под удушающей тяжестью ультрамариновой клетки. Любое упоминание моего имени только в контексте трагедии. Мои именем не называют детей. Но моё имя досталось мне. Досталось как какая-то издёвка, напоминание, что когда был такой правитель, умеющий впитывать в себя неимоверное количество энергии, как я, когда меня впервые увидел отец. Я, по мнению отца, – шутка Императора. Его прообраз, отправленный людям только ради того, чтобы они не забыли своего правителя.

Мне было даровано моё настоящее имя только для того, чтобы народ не забыл предательство Императора.

Отныне я живу и росту под ультрамариновым куполом в собственной тени, вырваться из которой моя основная цель. Ежедневные тренировки с отцом укрепляют моё тело, изучения местной фауны и природы – мой разум, а погружения в местные феодальные разборки и делёжки – мой дух, ведь в раздоре властных людей я вижу своё спасение и возврат утерянной власти. Везде, где есть предмет спора, найдётся тот, у кого сил хватит отобрать всё. Нужно только вернуть силы! Научиться вновь ими управлять! Овладеть полностью телом и превратить его в непоколебимый и крепкий сосуд, способный скопить в себе столько энергии, что мне удастся с лёгкостью разрушить купол и с гордостью заявить своему народу, что ИМПЕРАТОР НИКОГДА НЕ ПОКИДАЛ ИХ ДУШИ! И НИКОГДА НЕ СМЕЛ ДАЖЕ В МЫСЛЯХ ПРЕДАВАТЬ ИХ!

Они увидят моё возращение, и вновь падут ниц лицом перед моим могуществом.

Шаг за шагом. Тяжко и невыносимо. Сложно, но терпимо. С боем и триумфом от победы я шагну чуть дальше. Туда, где земли, люди и солнце над головой узрят величии своего правителя.

И сейчас я совершу новый шаг к своему величию.

– Ну же, – рявкнул отец, – чего ты тянешь?!

Я стою перед полем высокой травы, скрывавшей в своих корнях самое подлое оружие человечества – мины. Мне шестнадцать, я умею выражать свои мысли, но всю правду о себе держу глубоко в душе, от куда изредка всё-таки доносятся отголоски моего величия. Все реплики отца в мою сторону я перевариваю со стиснутыми зубами и добела сжатыми губами. Их насмешки и упрёки меня бесят и раздражают, и если взрослый мужчина может их переносить молча, не обращая внимания на колкости, то гормональный коктейль подростка не позволяет мне промолчать:

– Помолчи, твой голос не даёт мне сосредоточиться!

– Огрызается еще, – заметил Палыч, усмехнувшись. – Олег, я бы не выдержал!

– Так иди к нему, и дай затрещину! – усмехнулся отце. – Разрешаю.

Я сделал первый шаг. Подошва ботинка примяла траву, наступив на мягкую почву. Ничего не произошло. Нарисовал ступней полукруг, ломая траву и срывая распустившиеся бутоны луговых цветов. Под ногой почва – и ничего больше. Да даже если бы там и была мина, особого вреда я не получил бы. Моё тело впитало бы всю выплеснувшуюся мощь, обдав меня только жаром. Но всё равно, каждый раз двигаясь в сторону неизвестности – мы всегда боимся допустить ошибку, способную откинуть нас назад – в прямом и переносном смысле. Мне уже приходилось наступать на мину, и вы знаете, в новом теле ощущения были не из приятных.

– Давай, Палыч, – крикнул я, делая второй шаг. – Иди сюда, дай мне затрещину!

– Ля, сучёшыш, – гаркнул Палы, – огрызается еще! Сейчас я тебя немножко ускорю.

Огромный мужик с изуродованным лицом вскинул автомат. Дуло предательски уставилось мне в спину, и весь цимус данной ситуации заключается в том, что пуля имеет все шансы полететь мне в след. Я поймал его взгляд и хищно улыбнулся.

Лязгнул затвор автомата.

– С ребёнком только так и можешь? – кивком головы я заманивал его к себе.

– Тебе необходимо воспитание, – прорычал мужик, – и ты его получишь, засранец!

Как жаль, что из всего разрешённого носить с собой оружия у меня лишь нож. Я, конечно, могу его выхватить с пояса и попробовать швырнуть в сторону Палыча, и промах полностью исключён, но какой в этом смысл? Потеряю оружие, превращу не на шутку взбесившегося мужика в разгневанного быка, да только он за мной так и не кинется в поле. Вот был бы у меня автомат, или на худой конец пистолет, я бы с удовольствием устроил дуэль в поле высокой травы. Тут бы он уже не выкрутился, быстро умолк, прекрасно зная, что одна пуля вреда мне не причинит. Две тоже, а вот три – еще не проверяли.

И кстати, по этой причине пистолет мне не доверяют. Лет шесть назад, когда я начал постигать пределы своего тела, мне удалось выкрасть у отца пистолет. О чём я тогда думал? Власть, и ни о чём другом! О своём могуществе! Я возомнил, что хватит одного выстрела – и моя сила вновь вернётся в моё тело. Глупец! Так опростоволоситься мог только совсем глупый юнец.

Я выстрели себе в левую ногу. Тело сумело поглотить только малую часть хлынувшей из дула разрушительной силы. Знакомый сладковатый привкус появился на кончике языка – первые потоки энергии хлынули по жилам, но в тот же момент всё оборвалось страшной болью. Пуля оставила страшный синяк на коже и сломала кость. Мне повезло, я мог бы остаться инвалидом и всю жизнь прихрамывать на левую ногу, но отделался хорошим подзатыльником, гипсом и месячным возлежанием в постели.

В тот день отец нашёл меня недалеко от усадьбы в тени деревьев, я лежал на земле и громко вопил от боли. Никак не мог сдержать себя. Меня испепелял стыд, я был противен сам себе. Я утирал слёзы, и ненавидел себя. Из последних воспоминаний прошлой жизни я помню оторванную правую руку… Я даже не пискнул! Моё лицо не скривилось от боли, и лишь хлынувшая изо рта кровь была неоспоримым свидетельством моей слабости! А тут… Мне было десять лет, наверно, плакать в таком возрасте простительно. Отец положил свою ладонь мне на плечо и вобрал те крохи полученной энергии, разрешая боли обрушиться на меня с новой силой.

Придёт время, и мои ладони ощутят не только рукоять пистолета. Обещаю! Вы еще упадёте на колено возле моих ботинок!

– Палыч, – крикнул я, – чем глубже я ухожу в поле, тем сложнее будет тебе отвесить мне подзатыльник! Испугался? Ну же, давай, беги ко мне быстрее, иначе в глазах Зазы ты снова окажешься простым балаболом!

Я вижу, как он поворачивает голову к Зазе и бросает взгляд полного недоумения. Слабак…

Широко улыбнувшись, я шагнул вперёд.

Раздался щелчок…

Улыбка не успела слезть с моего лица, как левая стопа резко дёрнулась, обжигающий жар закрался под штанину и побежал вверх по коже. Я не видел ослепительной вспышки, только услышал короткий хлопок. Высокие стебли травы с комьями земли швырнуло в сторону, я покачнулся. Всё нормально. Всё под контролем. Осколки и ударная волна остались под подошвой моего ботинка, наружу вышел излишек энергии, с которым я не смог совладать. Именно из-за этого Отец со своей бандой ждут меня в сторонке. К своим шестнадцати годам я еще не научился полностью вбирать энергию направленного взрыва. Путь к совершенствованию навыка – практика. Но лучший вариант – это когда практику смешивают с полезным делом.

– Бронислав! – проорал отец, без капли тревоги в голосе. – Ты в порядке?

Сплюнув попавшую в рот землю, я прокричал в ответ:

– Всё хорошо, Отец!

На кончике языка мерзкий вкус земли смешался с сладковатым привкусом энергии, жилы на ладонях заметно вздулись. Сжав кулаки, я ощущаю прилив сил и адреналина. Мне хочется идти дальше. Мне хочется, чтобы каждый шаг заканчивался взрывом. Возможно, сегодня именно тот долгожданный день, когда я смогу преодолеть свои рамки умений, впитать так много энергии, что ни один купол не устоит под разрушительным потоком энергии, пущенным вот из этих самых рук! Лишь бы не переборщить на первых порах, излишек может меня погубить.

Самоуверенность убивает.

Я делаю новый шаг. Ступня мнёт с хрустом траву, топчу землю, но всё в пустую. Двигаться аккуратно, размеренными шагами, чтобы после тебя люди смогли пройти шаг в шаг – халтура. Необходимо от каждого клочка земли забирать своё.

Сделав шаг левой ногой, я рисую ступнёй огромный круг. Трава трётся о штанину. В воздух взмывают мухи, огромная саранча разлетается в разные стоны, наполняя воздух хитиновым треском. И вдруг окружающие звуки в момент исчезают. Хлопок заглушает всё, даже отцовский крик. Взрыв прозвучал чуть громче первого.

Когда волна жара затухает, мне удаётся открыть глаза. Я вновь вижу перед собой знакомую картину. Ботинок немного утопает в рыхлой почве, где секунду назад разорвало мину. Легкую дымку быстро подхватывает тёплый ветерок и разносит по полю, прижимая траву к земле, будто невидимой рукой. От прилива сил скрипят зубы. Сердце колотится с такой силой, что на каждый стук – глаза будто погружаются во мрак. Затем снова просвет, и снова тьма резко набрасывается на меня, чтобы вновь отступить на короткий миг.

– Просили же: без лишнего шума! – кричит Палыч сквозь заливистый смех.

– Хочешь тишины! – кричу в ответ. – Иди сюда и сам выкапывай мины своими граблями!

– Нет, Броня, это твоя работа, за которую ты получаешь воду и хлеб, а также мягкую кровать и крышу над головой.

Придёт время, и ты сам приползёшь ко мне на коленях, слёзно умоляя предоставить тебе хотя бы прохладный уголок конюшни с кучей острого сена!

Мне сложно, но приходиться признать – всё даётся мне гораздо сложнее, чем я предполагал. Сладкая жизнь Императора закончилась, приходиться существовать в новой реальности, более жёсткой и беспощадной. Но в том и прелесть новой жизни – нет никаких границ, когда ты уже преодолел все сложности в прошлой жизни. Я прошёл всё, побывал везде, повидал так много, что не хватит и жизни дюжины смертных. Да, придётся пролить немало литров пота и крови, но результат превзойдёт все ожидания. И я уже на верном пути.

Внутри моего тела энергия несётся по жилам с сумасшедшей скоростью, и совершая новый круг внутри кровеносной системы, мой организм укрепляется, однако запас прочности есть у всего. Подавать энергию нужно мелкими порциями, иначе меня попросту разорвёт. Скорее всего, я еще смогу пережить взрыва три, может даже четыре. В любом случае сегодня я подниму ногу и ступлю на ступень выше своих возможностей! Я уже ощущаю как организм медленно, но уверенно свыкается с потоком силы. Мрак в глазах успокаивается, возникает всё реже и реже, замедляется пульс. Мне хочется больше…

Еще… Еще один шаг…

– Постой!

Голос отца раздался так неожиданно и так близко, что меня передёрнуло от испуга. Надеюсь, Палыч этого не увидел, иначе припоминать будет еще долго. Я замираю, опускаю ногу на землю, где уже ранее стояла моя стопа. Отец слишком близком, случись взрыв – и его может задеть. Зачем он это сделал?

– Отец, – говорю я, глазами шаря по траве перед собой, – зачем ты пришёл?

– Два взрыва, третий не потянешь.

– Потяну…

– Не потянешь! – гаркнул он, и его голос разбежался эхом по всему полю.

– Уйди, ты можешь пострадать!

Мне нужно прогнать его с поля. Гнусная ловушка. Пока он стоит позади меня, я не решусь сделать шаг вперёд, и, видимо, он это прекрасно понимает. Но я должен… Я должен идти вперёд!

Позади шаркнула трава. Отец приблизился так близко, что я ощутил прохладу от его тени на своём затылке, а затем и дыхание.

– Я уйду, – говорит он, – когда ты мне протянешь руку. Иначе мы вместе пойдём вперёд.

– Мне осталось пройти две сотни метров, я справлюсь. Я даже не ощущая внутри себя накопленной энергии.

Я соврал. Император, и вру. Но что не сделаешь ради власти. Да-да, приходиться врать и обманывать. Конечно, правда раздражает людей, все хотят жить в иллюзии лжи, когда в уши вливаешь исключительно несбыточные сценарии сладкой жизни. Реальность или ложь? Грязь и голод или надежда в завтрашний день?

– Отец, оставь меня…

– Вытяни руку! – прошипел он мне в спину. – Я не буду просить дважды.

Мои зубы захрустели от злости, голова затряслась. Слепни и мухи облепили вспотевшее лицо и полезли по сжатым гармошкой губам прямо в рот. Подросток внутри меня так и вопит во всю глотку – беги, не слушай отца, ничего страшного не случится! Ты сможешь! А нудный Император перечит ему – нет, остановись, если ты неверно оценил свои силы, твой организм не выдержит. Взрыв убьёт вас обоих!

Мудрое решение способен совершить лишь мудрый человек.

Я протягиваю правую руку за спину. Ладонь с огрубевшей кожей обхватывает моё запястье и сжимает пальцы. Сильно и грубо. Мне больно, но я молчу. Терплю, ощущая как энергия быстро вытекает из моего организма. Происходящее для меня является поражением. Я был в одном шаге от победы, не хватило всего пару шагов, я будто оступился, рухнул на землю, пропуская вперёд более сильного противника. Ну ничего, это не последний мой забег.

Когда моё сердце мирно билось в груди, а дыхание стало как у спящего, отец выпускает мою руку. Позади раздаются шаги, он уходит, аккуратно ступая по моим следам.

Ладонью я стираю пот с лица. До огромного сарая из сгнивших досок, внутри которого мы должны найти спуск в шахту, осталось чуть-чуть, почти рукой подать. Сидящие на крыше из металлических листов вороны раскрывают сточенные клювы и громко верещат, терпеливо дожидаясь, когда очередной бедняга подорвётся на мине, став огромным обеденным столом для целой стаи птиц. Не дождётесь!

Со стороны терриконов ударил теплый веток. Трава покладисто потянулась к земле, наполняя воздух приятным шелестом. Захрустели ветви на деревьях. Под самым куполом пробежала кривая молния, будто её рисовал раненый в плечо человек, яркая вспышка окрасила в фиолетовый проплывающие рядом белёсые облака, и я даже на мгновение прикрыл глаза. Какая мирная картина. И трудно поверить, что за ней скрывается смертельная опасность. Обман на каждом шагу.

Я оглянулся. Отец минул поле и уже стоял рядом с Зазулей и Палычем. Можно идти дальше.

Пройдя сто метров, мне удалось подорвать три мины. Какую никакую, но я вновь ощутил энергию. Вкус стал пресным, поток ощущался не так яро, не так сочно, как в первый раз. К хорошему быстро привыкаешь, однако в моём случае привычка закаляла не хуже ледяной воды.

Дальше я шагал увереннее. Страх остался где-то позади, в траве, когда уверенность вынуждала меня делать шаг за шагом, практически не замедляясь даже в моменты громких хлопков.

Последний взрыв мины я почти не заметил. Привычный хлопок не раздался, я не почувствовал жара, и только ударившая в голову вскипевшая кровь подсказала мне, что я впитал так много энергии, что вот-вот могу потерять сознание. Из носа на брызнула кровь. Ноги подкосило, перед глазами возник туман, да и слух начал подводить. Меня будто окружило эхо неразборчивых голосов. Но один голос я узнаю даже в бессознательном состоянии:

– Бронислав! – вопил отец. – Остановись!

Нет уж, ты меня не остановишь…

Сделав шагов десять, я вышел на утоптанную землю. Жидкие травинки с трудом пробирались к солнцу сквозь утрамбованный за десятки лет подошвой работяг грунт. Теперь я в безопасной зоне, хоть пляши. Земля в радиусе двадцати метров от амбара была пустой от мин. Иначе быть не может, минировать поле у себя под носом было как минимум глупо. Да и безопасную тропу старались всегда оставлять для местных рабочих, но как видите, мы нашли иной путь, чтобы не терять много времени.

Подойдя к сараю, я прижался спиной к почерневшим от времени доскам и сполз к земле. Над головой раздалось мерзкое карканье неудовлетворённых птиц. К их сожалению, сегодня никто не умер. Пока еще не умер…

Голодные вороны взмыли в небо, накрыв землю у моих ног дрожащими тенями. Голова трещит, взбесившееся сердце так и проситься вырваться наружу. Вглядываясь в поле высокой травы, я замечаю забавную картину. Когда отец уже пробирается по моей проторённой дорожке, Палыч стоит будто прикованный. Видимо, боится сделать первый шагнуть. И ему должно быть в двойне стыдно, потому что рядом с его лицом блестит широкая улыбка Зазы. Она поглядывает на здоровяка и кивает ему головой, зазывая на поле. Палыч громко рычит, сплёвывает. Видимо, он так и хочет произнести: “дамы вперёд”, но не может. Его поведение вызывает лишь улыбку, теперь у меня в рукаве завёлся козырной туз против его грязных, парой обидных выпадав в мою сторону. Поле травы нас рассудило.

Ну же, давай, иди, не бойся! Ох как мне хочется проорать на всё поле, чтобы он услышал каждое моё слово, но переизбыток энергии внутри моего тела медленно гасит моё сознание…

Вот и мой предел…

Глава 7

Палыч ломался недолго. Дождался, когда Зазуля шагнёт первой и двинул следом, направив автомат в сторону линии леса, проходящей за сараем и уходящей на восток.

К этому моменту отец уже преодолел поле, выскочил из травы и кинулся ко мне. Он опустился возле меня на колено, закинул автомат за спину и быстро хватает меня за руку. Грубо. Его пальцы с силой сжимают мою кожу, причиняя боль. Из моего носа несколько капель крови упали на его ладонь.

– Ты не слышал меня? – тревожным голосом произнёс он.

Я заглянул ему в глаза. В его взгляде гнева хватит на дюжину непослушных детей. Спорить с таким человеком – делать себе только хуже.

– Нет, – мямлю я, и его хвата становиться еще сильнее.

– Не ври мне, Бронислав! Когда я приказал тебе остановиться, ты дёрнулся. Ты слышал меня!

– Прости, но я правда не слышал твоих… приказов.

– Не язви. Ты прекрасно знаешь, что я отдаю всем приказы. За долгое время службы я разучился просить или упрашивать людей. Я такой, и ты обязан мне подчиняться.

– Подчиняться как Зазуля с Палычем?

– Да. Вы для меня семья, но нарушать дисциплину я никому не позволю. Глупец! Ты мог погибнуть. Ты мог подвести всю команду!

– Или семью?

– Да. Если тебе так будет проще, ты мог подвести свою семью. Доволен?

На кончике моего носа скопилась жирная капля крови. Утерев её рукой, я кивнул отцу в ответ. Да, я действительно был доволен его словами. Всё-таки в слове семья заложена куда большая сила и ответственность, чем в таких обозначениях группы людей как: отряд, команда и моё ненавистное – банда.