Читать онлайн Там, где не цветëт рамонда

Однажды хранитель ходил по земле…

Пролог

Магритт Янт едва минуло девятнадцать лет, когда её жизнь разделилась на до и после. К этому не было никаких предпосылок. По крайне мере она так думала, будучи всего лишь дочерью кочегара, служившего в Дреннском дворце.

Магритт, которую все в семье ласкового называли Мэй, родилась и выросла в городе Дрен, являвшимся одним из пёстрых лоскутов многонационального покрывала Мирольской империи. Несмотря на то, что семья Янт принадлежала к нейстрицам, которые официально считались национальным меньшинством в государстве, они неплохо ладили с ближайшим окружением, состоявшим по большей части из мирольцев.

Глава семьи Борин Янт всю свою службу был на хорошем счету у смотрителей дворца, хотя они иногда позволяли себе кидать в его адрес не очень терпимые фразы на национальную тему. Отец всё же старался быть выше этого, ибо от его скромного заработка зависела семья. К тому же такую зарплату, как в имперской резиденции, не платили ни одному кочегару во всём Дрене. Его супруга Карол считала, что нейстрицу получить такую работу было просто подарком судьбы. И всё же с годами такая служба превратила Борина в усохшего смугло старика со слабым желанием жизни в янтарных глазах.

Карол Янт занималась домашним хозяйством в домике для прислуги, где проживала вся семья. Порой мать семейства брала заказы от персонала дворца на пошив и ремонт одежды, но этих денег хватало не более, чем на булавки. Даже в зрелом возрасте она, имея острые черты лица, курносый нос да седину в тёмно-русых волосах, привлекала взгляды работяг со всего дворца. Борин порой ревновал супругу, однако Карол отличалась кристальным благочестием и всегда оставалась верна своему любимому мужу. Плодами этой любви стали трое детей: двое сыновей и дочь.

Первенец четы двадцатилетний Габор, конечно, никогда не помышлял сидеть на шеи у родителей, и всё же попытки найти постоянную работу всякий раз терпели крах. Сложно было понять, что являлось тому причина: его происхождение или же взрывной нрав, о котором напоминали шрамы на лице и на теле. В отличие от отца, старший сын не мог молча терпеть пренебрежение к себе и к своему народу. Так что Габор лишь перебивался временными заработками, а иногда подменял отца, когда тот не мог встать с кровати из-за частых болей в спине. Будучи крепким детиной, он не только папе помогал, но и всю тяжелую работу по дому выполнял, а также убедительно побеждал чернорабочих дворца в спорах с помощью “кулачных аргументов”. Карол очень переживала за старшего сына, боясь, что однажды его нрав доведёт до каторги или того хуже.

Второй же сын двенадцатилетний Радо являлся полной противоположностью своего старшего брата. Смышлёный да любопытный малый. Он обожал исследовать окружающий мир и закидывать людей кучей вопросов. Родители, а также брат со сестрой старались утолить его неиссякаемую жажду знаний, однако Борин наедине с женой сокрушался о том, что не имел возможности дать младшему сыну достойное образование, которое он заслуживал. Радо, как и старшие дети, отучился лишь четыре класса мирольской школы для национальных меньшинств. Об имперской гимназии, а уж тем более об университете не могло идти и речи, ибо пересекались три красных флага: национальность, деньги и статус.

Средний ребенок да единственная дочь Магритт помогала матери по хозяйству. Со стороны Мэй была только одна попытка помочь финансово. Однажды отец устроил её на работу горничной во дворец, но Мэй там проработала всего один день. Магритт чуть не подставили, обвинив в краже. К счастью, начальник службы безопасности оказался добросовестным человеком. Виновных быстро нашли, однако Мэй всё же уволили, объясняя это тем, что в следующий раз ей могло бы не повезти. Будущее Магритт было неопределённым, но всё же она старалась мыслить оптимистично. Карол вместе с дочерью часто выбиралась в город. Каждая в таком променаде видела разную цель. Мэй искала среди модисток работу, а матушка водила дочь по Нейстрийскому кварталу в надежде найти жениха. Карол считала, что Магритт, в отличии от неё самой, повезло иметь красоту с мягкими чертами лица и янтарными глазами, как у Борина, а также с тёмными волосами от матери. Несмотря на это, дочь простого кочегара, который к тому же работал на верхушку мирольской элиты, была сомнительной партией даже для нейстрица из простонародья.

Забот для семьи Янт хватало достаточно. Карол и её дети были так увлечены грядущими планами, что не замечали того, что происходило вокруг…

В тот роковой день Магритт, как и вся её семья, проснулась раньше обычно. На то были две причины: всеобщая и личная для самой Мэй.

Весь Дреннский дворец гудел словно улей. Всё кипела в работах перед приездом мирольского кронпринца Тибо, которого сопровождали супруга Селин, а также их дети принц Кармин и принц Доран.

Не только этот шум разбудил Магритт, но и ноющая боль в затылке, словно весь сон прошёл на кирпичах. И как она бы не ворочалась, всё равно легче не становилось. Оставалось только идти навстречу к следующему дню. Едва Мэй встала, как она тут же почувствовала на своей коже волну мурашек, при этом во дворе стояла летняя жара. Тяжело выдохнув, Магритт подошла к шкафу, откуда достала сорочку, панталоны, корсет, нижнюю юбку и повседневное светло-голубое платье. Самочувствие оставалось прежним. При затягивании корсета Мэй казалось, что воздух едва доходил до её носа и рта, хотя она всё делал как обычно. Пришлось даже ослабить шнуровку, чтобы можно было нормально дышать. Дрожь же никуда не делалась, даже когда Мэй надела шерстяное платье. Такое уже было не в первый и даже не во второй день. Периодически приходило облегчение, однако потом всё возвращалось назад.

– Mej, zhato ele vorala? (Мэй, ты уже проснулась?) – с первого этажа раздался вопрос матери на родном нейстрийском языке.

– Jo, lala! (Да, мама!) – ответила дочь, закончив заплетать косу.

Когда Магритт спустилась на кухню, Карол уже подала завтрак супругу и сыновьям.

– Doro norat! (Доброе утро!) – едва слышно поздоровалась Мэй, сев за стол.

Карол тут же спросила о состояние дочери, на что Мэй лишь прижала пальцы к виску, по которому болезненно пульсировала кровь. Родители насторожено переглянулись.

– Tata, lala, sha olemon rada? (Папа, мама, что-то случилось?) – спросил Радо.

– Savo olomar dorir, tinos! (Всё хорошо, сын!) – улыбнулась Карол, но в её взгляде было нечто тревожное.

Тем временем шум во дворе стал громче, что ещё сильнее начало раздражать Габора. Мэй казалось, что её старший брат был близок к тому, чтобы взять граммофон, стоящий в гостиной, и бросить его через окно в суетливую толпу. К счастью, грозного материнского взгляда хватило на то, чтобы все агрессивные намерения не вышли за пределы его головы.

– Mirolire atapanir! (Мирольские оккупанты!) – всё, что смогла выдавить сдержанная злоба Габора.

Мать тут же на него шикнула. Габору было сложно скрывать неприязнь к мирольцам, хотя на момент его рождения Дрен давно являлся частью Мирольской империи. На фоне важного имперского визита Радо решился спросить семью о том, почему Дрен, большая часть населения которого состояла из нейстрийцев, не может присоединиться к Королевству Нейстрия, на что Габор с большим удовольствием собирался выдать большую гневную тираду про оккупантов. Пока Карол пыталась пресечь политические беседы сыновей, Мэй обратила внимание на то, что отец казался более молчаливым, чем обычно. Ей стало тревожно от мысли, что у него усугубились проблемы со здоровьем. Мэй робко взяла отца за руку, на что Борин лишь слабо улыбался дочери в ответ на её беспокойство.

Волнение стало более сильным, когда отец перед уходом на работу подозвал к себе Магритт.

– Mej, savo olomar sinotir… (Мэй, все эти симптомы…) – Борин заботливо положил руки на плечи дочери, и она чувствовала в них лёгкую дрожь. – Tene bana Gerta hamala olomar sinotir… Vere vorente charale sagala. (Твоя бабушка Герта имела эти симптомы… Перед пробуждение магического потенциала.)

Помотав головой, Магритт прыснула. Родители ранее опасались этого, когда она и Габор были детьми. Как правило магический потенциал пробуждался не позднее шестнадцати лет. Мать с отцом успокоились, когда Мэй, как и её старший брат, перешла этот порог. Они старались не думать об этом вплоть до переходного возраста Радо, однако недомогание дочери заставили занервничать намного раньше. Магритт же считала себя слишком старой для магии. Она не сомневалась, что на её самочувствие влияли скачки давления. Мэй хотела в это верить. Борин не стал разубеждать дочь, а просто крепко обнял её. От этих объятий исходило сильное напряжение, но Мэй тогда казалось, что отец просто переживал за неё.

– Zha oten volam tanas! (Я очень люблю вас!) – едва слышно прошептал Борин.

Магритт попыталась понять, что происходит, но отец лишь на прощание поцеловал дочь в лоб. Она не хотела так заканчивать разговор, но Борин, ускорив шаг, как обычно, пошёл к подвальным помещениям дворца на работу в котельную. Мэй долго смотрела ему в след, думая над тем, что вечером она всё-таки заставит его поговорить с ней.

К счастью или к сожалению, волнение с недомоганием никак не могли скорректировать распорядок текущего дня. Удостоверившись, что матушке в ближайшие часы помощь не понадобится, Магритт отправилась во дворцовую прачечную по ранней договорённости с дочкой повара Эйммой. Когда юная блондинка сквозь пар смогла разглядеть свою сверстницу, она помахала ей рукой.

– Доброе утро, нана Мэй! – с улыбкой поздоровалась миролька на союзном языке. – Ещё раз благодарю за помощь!

– И тебе того же, нана Эймма! – также вежливо поздоровалась нейстрийка на государственном языке. – Я рада тебе помочь!

В четыре руки разобраться с горой грязного белья было куда сподручнее, особенно когда стирка сопровождалась приятным девичьим щебетанием. Приезд семьи кронпринца ожидался в любой момент, и естественно они не могли не стать главной темой для сплетен. А когда Эймма говорила о принце Кармине, которые был девицам одногодкой, дочка повара не могла сдержать мечтательную улыбку. Конечно, скорее, давно вымершие, феи и драконы воскреснут, чем случиться такой наглый мезальянс, но всё же мечтать не вредно.

– Эх, какой же принц Кармин красивый! – романтичные вздохи Эйммы смешивались с жарким паром. – Ты только не смейся, нана Мэй, но открытка, где он изображён вместе с императором Франценом и кронпринцем Тибо, уже вся красная от поцелуев.

– О, ito olemon passmora! (О, вот это страсть!) – почувствовав смущение подруги, Мэй более сдержано перешла на союзный язык. – Нет, я не смеюсь над тобой! Как говорит моя lala: нет ничего плохого в безобидных романтических фантазиях.

Закончив со стиркой, подруги вышли во двор, чтобы развесить бельё. В это время Габор колол дрова для печи. Заметив сестру вместе с дочкой повара, он отложил топор в сторону и достал из кармана брюк папироску вместе с коробкой спичек. Эймма чувствовала на себе его взгляд, отчего ей становилось более неловко. Юная миролька то и дело смотрела то на бельё, то на Мэй, от чего самой нейстрийке также становилось не по себе. С каждой затяжкой Габор испускал густую струю дыма, как будто надеясь так скрыть свой взор. С каждой затяжкой его сердце билось быстрее. Когда постиранное бельё было развешано, Эймма ещё раз поблагодарила подругу за помощь и поспешила скрыться от пристального взгляда. Магритт же подошла к брату, отчеканивая в каждом шаге своё недовольство.

– Temi izgubon sorama, Gabi! (Ты стыд потерял, Габи!) – по пути сестра успела покраснеть от возмущения.

– Mej, lisha zha soheron zar te. (Мэй, я только за тобой приглядываю.) – он продолжал курить, испуская струю густого дыма уже в сторону.

– Jo, nari! (Да, конечно!) – саркастически буркнула Магритт.

– Dasta navika! (Хватит намёков!) – рявкнул Габор, а потом прошептал, когда тушил папиросу. – Nejstrion i mirolala bre kana di hamaju brare ueda! (Нейстриец и миролька не могут иметь брачного союза!)

Затем раздражение Габора перекинулось на новый объект, посмевшего крикнуть: “Что ты такая обеспокоена, нани Карол? Тебе защита не нужна?” Нани Янт, подметавшая у входа в дом, уже давно перестала реагировать на подобные выкрики. В отличии от старшего сына, который тут же поспешил к ней. Магритт побежала следом.

– Нант Крид, – с пренебрежением процедил Габор, обращаясь к дворнику, посмевшего бросить намёки его матери. – Думаю, это вам может понадобиться защита!

– Габи! – мягко, но строго осадила Карол старшего сына, а затем более сдержано обратилась к нанту. – Как видите, нант Крид, мне защитников хватает.

Плюнув на землю, дворник вернулся к своим обязанностям. Карол снова взглянула на Габора. Одного этого хватила матери, чтобы напомнить сыну о прерванной колке дров.

В этот момент весь Дреннский дворец оглушило музыкальное многоголосие труб. Настал час высоких гостей. И даже эти звуки не могли заглушить голос Эйммы.

– Нана Мэй, они приехали! – подбежав к подруге, она схватила её под руку. – Нани Карол, вы ведь позволите?

Нани Янт молча кивнула. Подружки побежали к смотровой вышке, со смотрителем которой Эймма ранее успела договориться. К ним по пути присоединился Радо, мечтавший увидеть императорскую кронсемью в живую. У входа Мэй остановилась, снова почувствовав прилив крови к голове. На мгновение обстановка вокруг размылась. Когда младший брат робко дотронулся до руки сестры, он почувствовал слабый разряд электричества, из-за чего тут же отпрянул.

– Что вы там застряли? – находясь уже наверху, спросила Эймма.

– А мы… – начал было Радо.

– Бежим уже! – перебила Мэй, схватив брата под руку.

Когда они поднялись наверх, Эймма уже кокетничала с молодым смотрителем. Брат и сестра ехидно переглянулись, после чего Магритт тихим кашлем прервала этот невинный флирт. Смущённый смотритель подозвал всех к окну.

Имперское авто без крыши, охраняемая солдатами из мирольской конной гвардии, прибыло к парадному двору. Когда кронпринц Тибо показался народу, то даже с высоты можно было разглядеть недовольство в его глазах и в первых морщинах. Затем из авто вышли кронпринцесса и двое младших принцев. В их нервозных движениях читалось смятение.

Наблюдая за ними, Мэй чувствовала, как головная боль становилась сильнее, а в кончиках пальцев проступила неконтролируемая дрожь. Чтобы пережить эти ощущение, она сильнее сосредоточилась на торжественной процессии.

Навстречу кронпринцу вышел губернатор Дрена. Он уже было начал елейную приветственную речь, как кронпринц Тибо резко прервал его: “Нант губернатор, я приехал в Дрен с дружественным визитом, а в нас кто-то бросил бомбу! Это возмутительно!” После такого громкого заявления настала пауза, которая с тяжестью упала в пятки окружающих.

Эймма удивлённо переглянулась со смотрителем, после чего они обратили свой взор на брата и сестру Янт. Ничего не понимая, Радо повернулся к Магритт, однако она по-прежнему не отрывала глаз от окна.

Тем временем кронпринцесса Селин что-то прошептала на ухо супругу, и тот немного промедлив сказал губернатору: “Теперь можете говорить свою речь!” Подождав секунду, когда кронпринц успокоится, губернатор взял слово. Однако никто приветствие уже не слушал, ибо обитатели дворца пытались переварить услышанное. После того, как кронсемья вошла во дворец, смотреть уже было не на что.

Едва Эймма вместе с братом и сестрой Янт покинули вышку, как они тут же стали свидетелями массового перешёптывания. Мэй не обращала внимание на это, лишь думая о том, как от боли не потерять равновесие при ходьбе. А вот Радо, в отличие от сестры, мог расслушать тревожные слова на подобии: “Не уж то нейстрийские бандиты?”

– Эймма! – выкрикнул повар, подбежав к ребятам.

– Папенька, что случилось? – удивилась она.

      Повар кинул пренебрежительный взгляд на брата и сестру, а затем, ничего не объясняя, схватил Эймму за руку и увёл за собой. В этот момент Радо показалось, что он один окружён испуганными перешептываниями, пока его старшая сестра ментально прибывала где угодно, но только не с ним. Он не понимал в силу возраста, почему его семью мажут тем же цветом, что и тех, кто покусился на кронпринца. В этот момент хотелось только одного: убежать. Радо взял Мэй за руку и поспешил домой. Карол встретила детей на пороге.

– Lala, temi chulala… (Мама, ты слышала…) – начал было Радо.

– Jo, tinos! (Да, сын!) – мать взволновано его поцеловала в макушку.

Затем Карол обратила внимание на Магритт. Всё стало ясно без слов. Мэй отвели в её комнату. Когда мать укладывала дочь на кровать, она ощутила жар от неё. Из-за головной боли мысли в голове Магритт путались. Она едва могла уловить причитание Карол, которая носилась вокруг неё с жаропонижающим. Не могла разобрать ругань Габора, который на первом этаже спорил с Радо. Всё Мэй казалось мутным и приглушённым. Веки медленно тяжелели, дыхание становилось более ровным, сознание начало находить покой во сне. Тогда Магритт казалось, что после пробуждение будет немного легче…

Резкий, противный громкий звук похожий на гром вырвал из сна. Дыхание снова стало нервным, однако головная боль уже не ощущалось на его фоне. Едва Магритт открыла глаза, как её чуть не ослепило яркое зарево из окна. Найдя силы встать с кровати, она на шатающихся ногах подошла поближе. Увиденное ей казалось сном. Мэй закрыла лицо руками и пробубнила себе под нос, надеясь на смену картины. Однако это не помогло. Открыв глаза, Магритт снова увидела, как в адском ярком пламени горел Дреннский дворец. Теперь все мысли были только об одном. Выбежав из комнаты, Мэй столкнулась с Радо. Попытка остановить сестру провалилась сразу, и та вышла из дома, резко затормозив на пороге, когда увидела, как нервная Карол бегала от одного обитателя дворца к другому с одним вопросом: “Вы видели моего мужа?” Габор же охранял её от агрессии и пытался успокоить, когда надежда с каждой минутой таяла на глазах. Все бегали по двору, сходя с ума от яркого огненного света, запаха гари и неизвестности от судьбы близких. Всё это, а также паническое многоголосье превратилось в ту силу, которая крепко держало Магритт за ноги, заставляя стоять на месте.

– Radо… – едва слышно прошептала Мэй, когда почувствовала прикосновение брата к своей руке. – Sha olemon rada? (Что случилось?)

Это стало первой катастрофической новостью. Ко всеобщему ужасу приёмный зал, а также ближайшие комнаты со всех этажей были взорваны. Обитателям дворца казалось, что они стали свидетелями конца света. К ужасу семьи Янт этот взрыв произошёл в той части резиденции, где находилась котельная, а Борина во дворе никто не мог найти. Сначала обитатели дворца пытались своими силами потушить пожар, однако пламя оказалось слишком сильным. Старшему смотрителю пришлось даже вызвать из местного управление нескольких магов, которые с помощью водных и воздушных заклинаний к закату смогли погасить огонь.

Вторая катастрофическая новость заключалась в том, что в обгоревшем зале были найдены останки кронпринца Тибо, кронпринцессы Селин, принцев Кармина и Дорана, губернатора Дрена, а также прислуги и охранников, которые находились рядом во время взрыва. После этих новостей паника переросла в истерию, ибо у многих имелось представление о том, кто мог такое совершить…

А когда стемнело, имперские полицаи прибыли к семье Янт, чтобы сообщить третью катастрофическую новость. В котельной были найдены не только останки Борина, но и большое количество следов взрывчатки.

– Нет, это не правда! – кричала Карол.

– То есть, нани Янт, – всё так же спокойно, даже бездушно, вёл допрос один из полицаев. – Я правильно понял, что ваш муж не посвящал вас в свои планы?

– Мой муж и мухи бы не обидел! – агрессия безутешной жены нарастала, – Он бы никогда такое не совершил!

– Похоже, что решился… – стражи правопорядка оказались беспощадны.

– Да, как вы смеете, псы оккупантские! – сорвался Габор, – Мы для вас не козлы отпущения!

Его пыл полицаи тут же попытались погасить ударом кулаком по лицу. Шокированная Магритт наблюдала за криками матери да ответными атаками старшего брата, а также за тем, как младший безуспешно призывал к миру. По телу снова прошла дрожь и вместе с ней кое-что ещё. Тяжелое мощное чувство с пяток пробиралось вверх по телу, пока оно не достигло горло.

– Хватит! – с этим пронзительным криком внутри Мэй окончательно пробудилась сила.

Она проявилась в виде силового поля, разбросавшего вещи и разбившего окна на этаже… Воцарилась тишина… Все замерли на мгновение, пытаясь понять, что только что произошло. Карол прижала руку к груди, когда поняла, что опасения её и покойного супруга сбылись. А затем произошедшее дошло и до имперских стражей правопорядка.

– Нигде не указано, что в семье есть люди с магическим потенциалом. – сообщил полицай своим коллегам.

– Нани Янт, – гневливо спросил полицай, ведший допрос. – Вы почему не зарегистрировали свою дочь? Или вы думаете, что раз вы нейстрицы, то и законы соблюдать не нужно на земле, которая вас кормит?

Карол словно потеряла дар речи. На помощь пришёл Радо, который сказал, что за сестрой ранее подобное не замечалось. Это подтвердила и Магритт одним робким кивком.

– Ясно!.. Что ж с вас довольно! – затем дознаватель обратился к Мэй. – А вы, нана Янт, собирайте вещи!

– Что? Зачем это? – запаниковала Карол.

– Нани Янт, если вы не помните имперских законов, то я вам напомню! – полицай не сбавлял тона. – Поданные с магическим потенциалом обязаны быть зарегистрированы в особом имперском отделе.

– Идите к чёрту, мирольские оккупанты! – агрессия в Габоре заиграла с новой силой. – Она никуда с вами не пойдёт!

– Bret, Gabor! (Нет, Габор!) – Карол попыталась остановить старшего сына, но было уже поздно.

– Raj, Mej! (Беги, Мэй!) – закричал Габи прежде, чем накинуться на стражей правопорядка.

Однако Магритт парализовало то ли от страха, то ли от произошедшего. В глазах словно потемнело, а звуки замолкли. Разум продолжал отрицать, что у неё открылся магический потенциал, несмотря на произошедшее. В голове продолжала витать мысль о том, что она всего лишь дочь кочегара, пускай его мать и обладала магической силой. Мэй хотела это отрицать до последнего.

Эту иллюзию разрушил звук выстрела с криком Карол. Когда же Мэй пришла в себя, она увидела Габора, который схватился за грудь из-за пулевого ранения. Полицай, сделавший выстрел, продолжал держать его на мушке.

– Bret! (Нет!) – нани Янт кинулась к раненому сыну, едва успев его поймать.

Она села вместе с ним на пол, в панике придерживая сильно кровоточащую рану. От боли Габор потерял дар речи. На его лицо падали материнские слёзы, а до ушей доходили ободряющие слова на родном языке. Полицаи же в шоке переглядывались. Мэй подбежала к старшему брату. Гладя его по голове, она умоляла держаться. Раненый Габи, который в силах был издавать лишь хрипы, смотря на сестру, пальцем указывал на входную дверь, но она понимала, что бежать бесполезно.

– Умоляю, нанты полицаи! – взмолилась Магритт, – Я поеду с вами, только не дайте ему умереть!

– Нана Янт, вы не в том положении, чтобы ставить условие. – речь дознавателя стала более сдержанной, – Собирайте вещи!

Затем страж правопорядка кивнул своему коллеге, и тот на повышенном тоне обратился к Радо: “Что уставился, нейстрийский щенок? Беги за врачом!” Младший брат тут же пришёл в себя. Он выбежал из дома, едва не споткнувшись по пути.

– Вы оглохли, нана Янт, или забыли союзный язык? – нетерпеливо спросил дознаватель, – Я сказал: собирайте вещи!

В дело подключился коллега, который отвёл Магритт до её комнаты. Под его контролем, а также под хрипы старшего брата и причитания мамы, Мэй начала собирать вещи в свой единственный чемодан.

***

Поздно ночью в дренноском имперском департаменте никому не было до сна. Убийство императорской наследной семьи никому не позволяло этого. В этой нервотрёпке в шестое отделение, который отвечал за контроль поданных с магическим потенциалом, поступила Магритт Янт. Растрёпанная, бледная и с опухшими от слёз глазами. Чиновники департамента, повидавшее всякое за свою службу, уже давно таким видом нельзя было удивить. Усадив Магритт за стол, инспектор начал составлять её анкету. Стандартные данные: имя с фамилией, дата рождения, национальность и наличие родственников с магическим потенциалом. Мэй отвечала едва слышно, и инспектор не оказывал давление. Каждое слово эхом отзывалось на клавишах печатной машинки. Затем было фотографирование. Мэй провели в комнату, на стене которой была расчерчена ростовая линейка. Нейстрийку поставили спиной к ней, дав в руки доску с расчерченными мелом данные. Краткая огненная вспышка в руках фотографа, и лицо Магритт запечатлелось в анфас. Вторая такая, и сохранилось изображение в профиль.

После бессонной ночи с молитвами Троебожию, проведённой в комнате, напоминающее что-то среднее между номером в дешёвой ночлежке и тюремной камерой, Мэй позволили увидеться с матерью при условии, что беседа будет вестись под наблюдением и только на союзном языке. Охранник привёл Магритт в комнату для свиданий, где её уже ждала Карол. За эту ночь она успела полностью поседеть, и это не могло скрыть даже черный платок на голове. Мэй, сев за стол, взяла мать за руки.

– Lala… (Мама…) – Магритт тут же осеклась из-за взора охранника, после чего перешла на союзный язык. – Что с Габи?

– Нас… Нас депортируют в другой округ. – прошептала Карол, смотря на ладони дочери. – Нам не говорят куда.

– Lala, что с Габи? – Мэй крепче сжала руки матери.

– Твой отец не мог такое совершить… – казалось, будто нани Янт не слышала вопроса.

– Lala, что с Габи? – дочь сорвалась на крик, она уже всё поняла ещё до ответа.

– Zhane deon… (Мой мальчик…) Врач так долго собирался, словно не хотя… – Карол уткнулась в руки Магритт, – Когда он пришёл… Габи был уже мёртв!

Мать зарыдала, а Мэй, не отпуская её, прижалась к ней ближе, дабы утешить. Карол убивалась от горя не только из-за того, что она за одни сутки потеряла мужа вместе со старшим сыном, а также из-за того, что ей не позволили похоронить их, ибо предатели Мирольской империи заслуживали только безымянной могилы.

***

Реакция на убийство кронпринца Тибо не ограничилась погромами Нейстрийского квартала гневными мирольцами. Королевство Нейстрия, имевшее территориальные претензии на Дрен и ещё несколько городов, не признавало за собой вину и даже осудило эту атаку. Однако механизм убийственной машины уже пришёл в движение. Через две недели мирольское правительство выдвинула Нейстрии ультиматум с требованием ввода имперских агентов для расследования. Только глупцу не было очевидно, что это покушение на суверенитет. Королевство Нейстрия, которая сто лет назад освободилась от ига Олунского султаната, не могло снова допустить утраты независимости. Нейстрийский король Петри обратился за поддержкой к Арленской империи, состоявшей в мощном военном союзе Рейлис. Ещё через две недели королевство Нейстрия дала официальный отказ в ультиматуме. Реакция императора Францена была практически мгновенной, и Мирольская империя объявила войну королевству Нейстрия. Арленская империя, как и обещала, вступилась за дружественную страну и объявила войну Миролю. Поскольку Мирольская империя состояла в Трёхглавом союзе, её поддержали Олунский султанат и Терновая империя. Остальные члены союза Рейлис: Вторая Маркеловская Республика и королевство Армгард, – также не остались в стороне.

Убийство кронпринца Тибо не являлось причиной, ибо противоречия между этими странами были более глубокими и давними, но именно оно стало поводом для масштабной войны, которой доселе не знал континент.

Она казалась искрой, способной поджечь всё вокруг…

Семена доверия

I

В Сангреле – столице Мирольской империи – объявление войны восприняли с большим воодушевлением. Ни одна улица не оставалась в тишине, ибо разговоры об этом оказались весьма заразительны. Одни считали, что враги, особенно Нейстрия, должны заплатить кровью за смерть кронпринца Тибо. Другие же считали, что война хорошая возможность показать мощь Мироля. Все подданные внезапно ощутили себя истинными патриотами своего отечества, словно до этого других поводов для гордости своей страной и национальностью не было. Также этих горожан объединяло то, что они знали о баталиях только из книг и картин художников.

Под шумок восторженных жителей столицы, провожавших солдат на “Священную войну”, проезжал чёрный грузовик с имперским гербом. С внешней стороны через затемнённые окошки нельзя было разглядеть людей с магическим потенциалом, которые сидели внутри. А вот они уже могли разглядеть город. Солнечные лучи, выглядевшие из-под серых облаков, бликами отражались на чёрной реке Каллар, обрамленной аспарагусовыми кирпичными мостами и набережной. Строгие остроконечные на вид здания с запачканными в пыли окнами наводили на приезжих провинциалов гнетущие впечатление. Звуки быстро и резко менялись: от щебетания птиц до стука лошадиных копыт с гудением моторов авто, от шарманки до житейского многоголосья с речным прибоем. Даже в грузовике ощущалось противоречивое амбре, смешанное из разных запахов: от свежей выпечки из пекарни и цветов на балконах жилых домов до туманного духа реки Каллар и дыма погасших огней чёрных фонарных столбов, украшенных каменными миниатюрными статуями. Приезжие, всматриваясь в окошко, испытывали разные чувства. Одни радовались возможности выбраться из унылой провинции в столичную жизнь, других же тревожила неизвестность. И только одному человеку была безразлична архитектура Сангреле. Окружённая бесшумным страхом, Мэй забилась в углу со своим чемоданчиком. Нейстрийка сжимала в руках, висевший на шеи, серебряный образ Троебожия: слитое во единое, три лика в круге.

***

Дальнейшую судьбу “понаехавших” магов решал заместитель главы шестого имперского отделения Грегори Альпен. По прошествии не одного десятка лет службы подобное дело для него стало уже рутиной. Сидя в своём зелёном кабинете, обставленного деревянной мебелью, Грегори мельком мазал взглядом папки с личными досье, перебирая пальцами свои длинные седые усы. Алгоритм прост и быстр: изучить данные, решить к какому наставнику пристроить и сделать пометку в своих записях. На удивление заместителя за прошедшую луну досье накопилось так много, что ими можно было обклеить весь кабинет. Каждая секунда, отведённая на одного мага, ощущалась часом. От большого количества мрачных лиц на чёрно-белых фотографиях Грегори хотелось встряхнуть со своего разума накопившееся уныние табаком. К тому же сигара другая отгоняла заместителя от крамольных мыслей о том, что всех этих магов проще перебить, чем с ними возиться как с детьми. Тем более эта мысль намного мучительнее, если она возникала в голове человека с магическими силами, которым нант Альпен и сам являлся. И вот когда морщинистая левая рука потянулась к портсигару, такая же правая достала из бумажной башни досье с красной печатью “Особое внимание”. Эта пометка стала причиной, из-за которой пальцы не дотянулись до желанного табака. Таких досье Грегори давно не видел. Ему даже пришлось надеть свои круглые очки, дабы убедиться, что это не мираж. Понадобилось всего пару секунд, чтобы сосредоточиться. Глаза не обманули, и досье действительно было с красной печатью. Уныние как рукой сняло. Поудобнее устроившись в кресле, заместитель открыл папку.

Дело мага № 22.168

И.Ф.: Магритт Янт

Д.Р.: 40-й день лета 7403 год

М.Р: г. Дрен, Дреннский округ, Мирольская империя

Д.Рег.: 59-й день лета 7422 год

Нац.: Нейстрийка

Родственники с магическим потенциалом:

Герта Янт (ур. Шент) (7336-7403гг)

Дополнительные сведения:

Дочь Борина Янта – главного подозреваемого в убийстве Е.И.В. кронпринца Тибо и его семьи. Персона, не получившая свидетельство о благонадёжности. Несмотря на законопослушное поведение в дреннском департаменте, рекомендуем проявить повышенное внимание, учитывая её происхождение и обстоятельства, изложенные выше.

После прочитанного заместитель поправил свои очки, ранее свисавшие над его пухлыми щеками, и расслабил галстук. Только таких трудных кадров на его редеющую голову ещё не хватало. Взгляд Грегори, размышляющего над делом, невольно устремился на портрет императора Францена, висевший на стене рядом с книжным шкафом. Казалось, облачённый в зелёный мундир со множеством орденов, лысый старик, чьи свисающие усы сливались с бакенбардами, внимательно следил за нантом Альпеном. Грегори понимал, один промах, и его голова полетит далеко и очень болезненно, поэтому нейстрийку нужно было срочно спихнуть на наставника. К счастью для заместителя, над кандидатом долго думать не пришлось. Почесав проплешины на своей голове, Грегори поднял трубку телефонного аппарата, стоящего на столе.

– Нана Джини, – заместитель обратился к секретарю. – Скажите приёмнику, чтобы нану Янт привели в допросную, и пригласите в мой кабинет инспектора Болинга.

Повесив трубку, нант Альпен, наконец, дотянулся до желанной сигары. Срезав её кончик, мужчина нашептал на подушечку указательного пальца заклинания, после чего кожа покраснела. Грегори, немного подождав, приставил палец к срезу сигары, и та загорелась как от обычной спички. Сделав первую затяжку, заместитель подошёл к окну. По улице бегали люди, воодушевлённые эйфорией от иллюзии скорой победы за “правое дело”. Грегори тоже не сомневался в мощи мирольской армии, однако не видел смысла радоваться тому, чего ещё не случилось. Продолжая курить, нант Альпен подошёл к портрету императора. Даже от написанного взгляда главы государства становилось не по себе. Покойный кронпринц Тибо наводил такое же впечатление. Грегори находил ироничным, что наследника убило мелкое меньшинство, за которое погибший и радел, предлагая законопроект о федеративном устройстве Мирольской империи.

Тишину разрушил стук по двери, после которого заместитель дал разрешение войти. Она едва слышно открылась, и Грегори повернулся на звуки шагов приглашенного инспектора.

Нанта Арсена Болинга можно было описать, как “типичный сангреленский миролец”. Будучи бледноликим блондином с орлиным носом, он вряд ли бы мог выделиться из массы столичных жителей, которые составляли титулярную нацию империи. Ему было чуть за сорок, но на его лице морщины вокруг чёрных глаз уже сильно выделялись. Также первые признаки старения подчёркивали острые скулы, из-за которых лицо ещё сильнее походило на маску. Зайдя в кабинет, Арсен встал перед начальством по стойке смирно. Грегори снова подумал, что если этому инспектору из обедневшего дворянства сменить чёрный костюм тройку на мундир, то он мог бы легко сойти за вышестоящего офицера. А такая мрачная перспектива действительно висела над нантом Болингом после его недавнего провала.

– Добрый день, заместитель Альпен. – поздоровался Арсен. – Вы меня вызывали?

– Да, инспектор Болинг. – сделав новую затяжку, Грегори указал на свободный стул. – Присаживайтесь… Можете даже взять сигару.

Нант Болинг давно знал Альпена, поэтому прекрасно понимал, что если он предлагал сигару, значит разговор намечался долгим и трудным. Сев на стул, Арсен достал толстую папиросную палку с табаком из портсигара и зажёг её также, как этот делал заместитель.

– Я рад, что вы хорошо держитесь, несмотря на произошедшее. – Грегори снова взглянул на портрет. – Как вчера проводили супругу?

– Тяжелее, чем могло показаться, – Арсен повернул голову в сторону собеседника, а его взгляд задумчиво уставился на пол. – Но так нужно было… Когда начинается война, столица может стать главной мишенью… Думаю, нани Элси будет в безопасности в нашем доме в Тильвердроффе.

– Не нужно преувеличивать, инспектор Болинг! – нант Альпен, сев на своё место, мельком посмотрел на карту, которая висела за его спиной. – Хотя Тильвердрофф настолько глухое место, что войска Рейлиса вряд ли его заметят.

– Это да. – сделав затяжку, Арсен исподлобья взглянул на начальство. – Как я понимаю, моя участь уже решена. Верно?

– На днях было закрытое заседание по вашему вопросу… Скажите, вам есть что ещё добавить? Я могу это передать комиссии.

– Ничего, кроме того, что я сказал на открытом заседании… Я полностью признаю вину за то, что из-за моих не до конца продуманных действий во время выполнения миссии погибли два сотрудника шестого отделения.

– Я вас услышал. – потушив сигару, Грегори перешёл к делу с менее формальным тоном. – Нант Арсен, я ведь не забыл те времена, когда ты, будучи юнцом, был под моим наставничеством. Ты ведь у меня на глазах вырос, поэтому… Мне меньше всего хочется, чтобы тебя отправили на фронт, а об этом на закрытом заседании твердили все как один. Хотя сама миссия была выполнена, пусть и… С жертвами так сказать.

– Значит на фронт?

– Не спеши!.. Ты даже не представляешь, каких титанических усилий мне стоило того, чтобы мне позволили выбрать для тебя альтернативу передовой.

– Какую ещё альтернативу? – удивился Арсен, сделав новую затяжку.

– Наставничество. – Грегори открыл досье. – Тем более ты отослал свою жену, так что свободного места в твоём доме стало намного больше.

– Наставничество как наказание? – не мог поверить нант Болинг, альтернатива представлялась, конечно, утомительной, но она не казалось ужасной. – В чём подвох, нант Альпен?

– Она из дренновских нейстрийцев. – как и ожидал заместитель, инспектор пока спокойно реагировал, хоть в глазах, конечно, читалось недоумение. – Я понимаю, нант Арсен, насколько это, мягко говоря, некомфортно, но девица – мирольская подданная. К сожалению, империя не может игнорировать даже таких, если у них есть магический потенциал… И это ещё не всё.

– А что ещё может быть хуже?

– Представьте, может… Её имя Магритт Янт.

– Янт… – Арсену понадобилось ещё несколько секунд, чтобы вспомнить фамилию, громко освещённую в газетах, после чего возмутиться. – Во имя Творца Единого, вы серьёзно?

– Мы не в том положении, нант Болинг, чтобы шутить. Поверьте, это ещё не самая худшая альтернатива для вас.

– Да вы мне хотите дать в руки гранату без чеки!

– Не скрою, она персона далеко ненадёжная. Хотя… Воля ваша, конечно!.. Я лично надеялся, что ваш профессионализм в тылу будет куда более полезнее, чем на фронте.

После этих слов в комнате повисла тишина. Теперь для Арсена стоял выбор меньшего из “зол”. Нет ничего плохо перед страхом умереть на поле битвы, и всё же инспектор, несмотря на это, был готов так отдать долг родной стране. С другой же стороны, на его попечение находилась супруга, у которой никого из родных не осталось. Перед Арсеном стоял скотский выбор: либо передовая, где каждая минута как последняя, либо дочь нейстрийского убийцы, от которой можно было ожидать чего угодно. Нант Альпен, увидев, что инспектор начал колебаться, решил ускорить его решение. Он поднял трубку телефонного аппарата, якобы чтобы позвонить в комиссию. Эта уловка сработала. Инспектор Болинг жестом руки его остановил, а затем бросил взгляд на досье на столе.

– Мудрое решение, нант Арсен. – повесив трубку, Грегори отдал папку.

В отличие от заместителя, инспектор намеривался досконально изучить то, с чем ему предстояло иметь дело. Измотанный вид нейстрийки на фотокарточках не вызвал у Арсена шока. Его удивило другое: её возраст.

– “Пробуждение” в девятнадцать лет… – инспектор несколько раз прошёлся взглядом по строчке с датой регистрации.

– Да, поздновато, конечно. – согласился нант Альпен. – Хотя я знал мага, у которого потенциал “пробудился” в двадцать пять лет. По крайне мере так было указано в досье… Но всё же я думаю, что в его случае, что в случае наны Янт, потенциал просто длительное время скрывали.

– Это уже не имеет значения. – закрыв папку, Арсен опустил голову и устало прижал пальцы к векам. – Значит мне предстоит иметь дело с дочерью “имперского убийцы”.

– Ну-у, так его только газетчики называют… Чисто юридический у Борина Янта статус “главного подозреваемого”. Всё-таки мертвецов не могут судить, если их не смогли призвать из тени для дачи признательных показаний.

– Можно подумать, это облегчает мне задание. – буркнул нант Болинг.

Заместитель Альпен проигнорировал этот выпад. Он решил, что эта бессмысленная беседа лишь стопорит задачу. Арсену ничего не оставалось кроме, как спуститься вместе с начальством на допросный этаж.

Перед знакомством нант Альпен провёл инспектора Болинга в небольшую коморку, в стене которой был глазок. Взглянув через него, Арсен увидел комнату допроса, где за столом сидела в молитвенной позе нана Янт. Осунувшаяся нейстрийка казалась неподвижной, а из её губ вылетали молитвы Троебожию на родном языке.

Lalamala, ajreleala vizh ka zhas

(Матерь, вдохнувшая в меня жизнь)

Tatameon, vedoneon kroza vizh zhas

(Отец, ведущий меня по жизни)

Noa, cheed afer vizh zhas

(Нечто, ждущее меня после жизни)

Uechar ka odena

(Соединитесь в одно,)

Di gichano sagala zhas

(Дабы дать мне сил)

I pakanachaj gore hodam pate

(И помогите достойно пройти путь)

Di zhato des tanas

(Ибо я часть вас)

Di berem diste tanas

(Которая вверяет судьбу вам)

Магритт поцеловала образ Троебожия на своей шеи и повторила всё сначала. Эта иноверческая молитва на чужом языке заставила нанта Болинга застыть на краткий миг. Бывало, когда инспектор гулял вместе с женой по Сангреле, он натыкался на небольшие церквушки Троебожия на окраине столицы. Мирольцу, посвящённому с первых дней жизни в Вансентство и воспитанному с верой в Творца Единого, молитвы, доносившиеся оттуда на арленском языке, казались еретической чепухой, хоть и любопытной с исторической и культурной точки зрения. Однако нана Янт вызывала другие эмоции. Она как будто закуталась в эту молитву на нейстрийском, словно это единственное, что у неё есть.

– Что скажите, инспектор Болинг? – Грегори отвлёк Арсена.

– Что?.. – растерянность инспектора была недолгой, он быстро вернул себе серьёзное выражение лица. – А что сказать? Я вижу всего лишь запуганную девчонку… И такое чувство, будто её не кормили несколько дней.

– Нант Болинг, ну мы же не звери! – рассмеялся заместитель Альпен, – Просто у нейстрицев стало модным изображать из себя мучеников. Вот же дураки!.. У них не хватает ума сообразить, что они всего лишь марионетки Рейлиса, особенно арленцов. И это маленькое королевство-недоразумение ещё на какие-то наши территории смеет покушаться…

– И когда будет ритуал? – резко сменил тему Арсен.

– В принципе я сейчас могу отправиться за нужными атрибутами. Это дело, конечно, небыстрое, так что пока я всё это ищу, можете с ней познакомиться. – после этих слов Грегори покинул коморку.

Инспектор снова взглянул через глазок на Магритт. Картина молитвы не изменилась. Удостоверившись, что нана Янт вряд ли предпримет что-либо подозрительное, Арсен также покинул коморку.

Остановившись у двери допросной комнаты, нант Болинг решил сначала собраться с мыслями. Внешне нейстрийка не производила впечатления “гранаты без чеки”, как он думал раньше, однако только одной ей было известно, что она держала в своих мыслях. Тем более после пережитых потрясений.

– Творец Единый, помоги мне! – сделав круговое знамение тремя пальцами, инспектор вошёл в комнату.

Шум от открытия большой тяжелой двери заставил Магритт резко развернуться в сторону пришедшего. Увидев инспектора, она от растерянности застыла на месте, да и нант Болинг сразу не смог сообразить, как ему начать знакомство. Взгляд Арсена метался из угла в угол, словно он пытался так простимулировать разум на подходящие слова. С каждой секундой тишина становилась всё более неловкой, что действовало инспектору на нервы.

– Добрый день, нант! – первой нарушила молчание Мэй, опустив голову.

В этом инспектор был с ней категорически не согласен, однако так грубить напуганной девице он считал ниже своего достоинства, поэтому просто молча сел напротив неё. Теперь Арсен мог разглядеть нейстрийку чуть ближе под освещение тусклой лампочки на железной люстре. Первое, на что он обратил внимание, были руки. С небольшим налётом грязи да неглубокими следами от сгрызенных ногтей. В этот момент нант Болинг убедился в словах заместителя, что Магритт сама могла не притрагиваться к пище, но не из-за “игры в мученицу”, а из-за большого стресса, пережитого несколько неделями ранее. Затем внимание инспектора перешло на лицо наны Янт. Она продолжала сидеть с опущенной головой, потупив взгляд на стол, поэтому ему было сложно изучить её глаза. Арсен смог только разглядеть проступившие красные сосуды на склерах. Засаленные лохматые волосы, бывшие в пучке, также закрывали верхнюю часть лица. Если бы нант Болинг не знал всей дреннской предыстории, то эта нейстрийка могла бы даже вызвать у него жалость.

– Меня зовут Магритт Янт. – едва слышно прошептала Мэй.

– Я знаю, кто ты, нана! – Арсен не сразу понял, что фраза вышла слишком резкой, однако затем его тон стал менее нервным. – Инспектор Болинг… Арсен Болинг.

– Значит, это будете вы… Мне в дреннском департаменте рассказывали про наставничество. – Магритт решилась взглянуть на инспектора. – Надолго?

– Столько, сколько шестое отделение посчитает это нужным, нана Янт. – его в тоне прослеживалось недовольство этим неопределённым сроком.

– Что ж… Я рада знакомству, нант Болинг. – Мэй так хотела сгладить углы, однако Арсен своей краткой ухмылкой дал понять, что эта фраза для него неискренняя.

Тяжёлая входная дверь снова с большим шумом отворилась, и в комнату вошёл заместитель Альпен с нужными для ритуала атрибутами. Грегори расстелил на столе покрывало с пентаграммой, и поставил на него четыре свечи, на фитилях которых за несколько секунд появились синие огоньки. Арсен и Магритт взяли друг друга за правые руки, которые нант Альпен связал чёрной верёвкой. Убедившись, что всё сделано правильно, Грегори открыл книжку “Заклинания I ранга”, и по закладке он нашёл нужное для ритуала.

Когда заместитель начал шептать заклинание, Арсен и Магритт почувствовали, как мышцы на их связанных руках начали сильно напрягаться. Казалось, будто под их кожей ползло нечто тонкое и длинное, похожее на червя. Арсен уже во второй раз проходил через это, только теперь он был не юным неофитом, а наставником. Он знал, чего ожидать, поэтому спокойно терпел этот ритуал. А вот Мэй оказалась куда более чувствительной. Её боль без криков внешне выражалось учащённым дыханием, зажмуренными веками и свободной рукой, которая сильно сжалась в кулак. Последние слова заклинания завершились кратким, но ярким синим свечением пентаграммы. Когда боль в руке прошла, Магритт облегчённо выдохнула. На коже наставника и его подопечной появилась тонкая красная метка, которая вскоре исчезла.

– Ну-с… Теперь перейдём к инструкции. – нант Альпен обратился к Мэй. – С помощью этой метки нант Болинг будет знать об изменение вашего магического фона при использовании заклинаний. Также мы ему отдадим ваш паспорт с отметкой об ограничении выезда. Это значит, что без специального разрешения от шестого отделения вы не имеет право покидать Сангреле. Вы с этого дня, нана Янт, считаетесь государственной служащей Мирольской империи, а если быть точнее, то вы на данный момент являетесь агентом-ученицей. Так что советую вам быть благоразумной, а также… Не забывать про ваших мать и брата. Вам это ясно?

– Да, нант Альпен. – тихо молвила Мэй, обняв свои локти.

– Теперь вы… – Грегори обратился к Арсену, – Основная ваша задача обучать нану Янт магии и подготавливать к работе в шестом отделении. Не переживайте, мы будем тщательно подбирать для вас задание, и… Возможно, вам станет легче, если я скажу, что… Сами знаете, что мы вошли в эпоху военного времени, поэтому… Если вы, нант Болинг, заподозрите нану Янт в государственной измене, то вы имеете полное право её застрелить.

От этих слов по спине Мэй пробежал холодок. Сам же Арсен словесно никак не отреагировал на эту возможность, а лишь молча кивнул. Инструкция была озвучена, и заместитель Альпен с чувством выполненного долга отпустил наставника с подопечной.

Когда Арсен вместе с Магритт поднялся до вестибюля шестого отделения, он поднял голову на большие часы на стене. Рабочий день был в самом разгаре. Нант Болинг снова перевёл взгляд на свою подопечную, думая над тем, куда её до вечера пристроить. Мэй, оглядываясь по сторонам, казалась уже куда более собранной. То ли она исчерпала свой лимит страха, то ли усвоила всю суть своего положения. Когда в поле зрение Магритт снова попал Арсен, он жестом руки подозвал её к себе поближе.

– На последнем этаже архив, которым заведует нани Грёваль. Очень милая старушка. Думаю, она найдёт, чем тебя занять до вечера… Когда закончу с бумагами, я за тобой зайдут. – выражения лица нанта Болинга стало более строгим, когда он выставил запястье, на котором снова проявилась метка. – И без глупостей, нана Янт!

– Нант Болинг, а разве я похожа на идиотку? – это недоверие начинало раздражать Мэй, хоть внутри себя она понимала, на чём оно основывалось.

– А это только твоим богам известно! – тихо, но резко бросил Арсен, а затем, подходя к лестнице, добавил. – Архив занимает целый этаж, так что не заблудишься.

Проводив наставника взглядом, Магритт снова оглядела вестибюль. Ей не хотелось спешить в архив, ибо она считала, что времени предостаточно. Опустив взгляд на пол шахматной расцветки, Мэй медленно дошла до окна. Рядом стояла большая фарфоровая ваза с белыми розами. Их аромат, как и вид лепестков, казался весьма привлекательным. Белые розы родители выращивали на могиле бабушки Герты. Когда Мэй была ребёнком, папа рассказывал, как его мать любила из этих цветов делать целебные отвары, поэтому они всегда ассоциировались у Магритт с бабушкой. Герта не дожила до рождения внучки, однако её светлый образ, созданный из уст родителей, всегда занимал особое место в сердце. Как говорил отец, Мэй многое взяла от бабушки… И как оказалось, даже непростое наследство. Магритт очень тихо прошептала: “Bana, hala zar te di temi krada! (Бабушка, спасибо, что ты рядом!)” Она протянула руку к нежным белым лепесткам, однако тут же отстранилась, почувствовав укол шипов. Прижав палец к губам, Мэй задумчиво взглянула на розы. В этот момент она вспомнила детские истории отца. Когда Борин впадал отчаяние, Герта могла привести сына в чувства одним лёгким подзатыльником. Несомненно, для Мэй это был знак духа бабушки. Она словно очнулась от очень длительного кошмара.

– Hala zar te, bana. (Спасибо тебе, бабушка!) – прошептала Мэй. – Zhacha sagale… Zar lala i Rado. (Я буду сильной… Ради мамы и Радо.)

Окончательно проснуться Магритт заставило следующие…

От белых роз её отвлекли яростные крики снаружи. Мэй перевела взгляд на окно, к которому уже подбежали несколько чиновников шестого отделения, бывшие на этаже. Разглядеть картину с такого обзора было крайне сложно. Единственное, что казалось понятным: у площади Белого фонтана начала собираться гневная толпа. Магритт окинула взглядом лестницу, пытаясь оценить степень недовольство нанта Болинга, если она покинет здание. С другой же стороны как такового запрета не было. А тем временем крики становились более яростными, и это разжигало любопытство ещё сильнее. В итоге Мэй решила, что она “взглянет одним глазком”, а потом быстро вернётся. Продолжая оглядываться на лестницу, нейстрийка быстрым шагом покинула здание.

Добежав до площади, Магритт стала свидетельницей ужасного зрелища. Двое крепких мужчин на глазах большого скопления люда, держали побитого молодого человека хилого на вид.

– Нет, нанты! – кричал несчастный. – Вы всё неправильно услышали!

– Ах ты, ублюдок! Ты ещё смеешь своим голосом поганить наш язык! – один из нападавших швырнул его на землю. – Мы слышали, как ты горланил на нейстрийском!

– Да эта мразь шпион, не иначе! – раздалось гневное из толпы. – Из-за такой нейстрийской падали, наши солдаты будут кровь проливать!

Мужики продолжили избивать его ногами под улюлюканье толпы. От этой сцены внутри Мэй всё сжалось. Первое мысль была закричать: “Да что вы творите?” Однако она быстро осознала, что это негодование лишь утонет в людском гневе. И самым страшным Магритт казалось то, что в безумных глазах горожан легко читалось уверенность в правильности своих действий. Когда к толпе подбежали полицаи, у нейстрийки появилась надежда, что этот кошмар скоро закончится. Стражи правопорядка действительно попытались отогнать толпу от несчастного… Однако гневных людей оказалось куда больше. Полицаев они легко оттолкнули. Те попытались применить оружие, но в толпе нашлись хоть и не самые смышлёные, но всё же сильные мужчины, которые нейтрализовали представителей правопорядка. В душе Магритт начала сильно давить совесть. Она не могла себе позволить остаться в стороне, однако напролом идти к толпе было равносильно самоубийство. Мэй начала лихорадочно соображать над тем, как поступить. В физической силе да в количестве, она была в меньшинстве… Оставалась только магия. В дреннском департаменте Мэй запомнила одно заклинание, но нейстрийка не была в нём уверена. Однако, увидев, как лицо молодого человека покрылось кровавой маской, Магритт поняла, что медлить нельзя. Найдя укромное место, да и гневная толпа вряд ли бы её заметила, она начала читать заклинание, выставив руки вперёд. Ладони дрожали, однако голос стал твёрд как никогда. В эту минуту нейстрийке казалось, что на её плечи погрузили валуны. На глазах от напряжения проступили слёзы, и всё же Мэй продолжала читать заклинание. Она это делала до тех пор, пока толпа на миг не замолкла… Причина тому стала тёмная пелена, которая резко застелила им глаза. Когда Мэй вышла из укрытия, тишина сменилась на панику. Нейстрийка поспешила к бедолаге. У обессиленного молодого человека не осталось сил сопротивляться, поэтому она без проблем смогла его поднять и увести в безопасное место, являвшимся ближайшей подворотней.

– Zhato mroton? (Я умер?) – едва шевеля губами, прошептал нейстриец пытаясь на ощупь понять, кто его спас.

– Hala zar Trebogir, bret! (Слава Троебожию, нет!) – у Магритт никак не получалось перевести дыхание. – Donatas zakla olemon pada… Zhato gladala di olemon rada. (Сейчас заклинание спадёт… Я видела, как оно работает.)

С этими словами заклинание действительно спало, и избитый нейстрииц смог разглядеть свою спасительницу. Поблагодарив её, молодой человек корил себя за то, что имел неосторожность заговорить на родном языке настолько громко, что это смогли услышать гневные горожане.

– Baraton, te kanash di rash? (Брат, ты можешь бежать?) – отдышка Магритт становилась всё сильнее.

Нейстриец утвердительно кивнул. Он, конечно, не смог полностью убедить свою спасительницу в том, что ему есть, куда бежать, однако ей ничего не оставалось, кроме как поверить. Прежде, чем расстаться, молодой человек отдал Мэй сложенный бумажный лист. Развернув его, Магритт увидела рисунок фиолетового цветка на длинном тонком стебле с широкими листьями. По телу Мэй побежали мурашки. Ей едва удалось сдержать слёзы, ибо нейстриец всегда узнает рамонду.

– Techash bravala, serala! (Будь храброй, сестра!) – попрощавшись нейстриец побежал прочь.

Провожая его взглядом, Магритт всё безуспешно пыталась перевести дыхание. Оставшись одна, она сложила рисунок рамонды и спрятала его в кармане юбки. Держась за стенку ближайшего здания, Мэй направилась своим ходом. В животе всё сильнее ощущалась ноющая боль, которую нейстрийке стало сложнее игнорировать.

Вернувшись на площадь Белого фонтана, Магритт увидела, что толпа оставалась на месте, только она уже растеряно переглядывалась. В их многоголосье Мэй не могла выделить отдельные предложения, да и не хотелось, ибо она и так понимала, что они все теряются в догадках над произошедшим. А когда Магритт взглянула в сторону шестого отделения, то осознала, что вероятны последствия за её действия. При наличии метки было глупо ожидать иного, да и такое массовое заклинание наделало много шуму. Среди толпы она увидела нанта Болинга, чьи глаза так и пылали гневом. Мэй только оставалось ждать, когда он дойдёт до неё и, сильно схватив за плечи, прижмёт к ближайшему столбу. Те немногие, кто обратил на них внимание, не стали вмешиваться, решив, что родственники просто выясняют отношения. Магритт могла ожидать от своего наставника всего, но всё же боль в теле и головокружение были сильнее страха.

– Я… Я всего лишь… Помогла полицаям. – едва слышно прошептала Мэй, чувствуя напряжение в горле.

– Вот только не надо этих баек! – процедил сквозь зубы Арсен, крепче сжав плечи подопечной. – Ты хоть понимаешь, какому риску подвергла десятки невинных людей?

– А было бы… Было бы… – к горлу нейстрийки начала подступать тошнота. – Было бы лучше, если бы эти десятки невинных людей разорвали бы одного человека?

Этот вопрос заставил Арсена утихнуть, не дав ответа. Да и у Магритт уже не осталось сил что-либо говорить. Немного ослабив хватку, инспектор взглянул на толпу. Все они прибывали в растерянности, но никто из них серьёзно не пострадал во время действия заклинания. Толпа потихоньку редела, направляясь по своим делам. Инспектор снова взглянул на Магритт, которая начала ещё сильнее дрожать.

– Ещё раз такой фокус выкинешь… – и тут нант Болинг осёкся, увидев, как лицо подопечной позеленело.

Быстро поняв, что Мэй на грани терпения, инспектор резко отстранился от неё. Она, недолго думая, побежала к ближайшей мусорной урне, в которую её и стошнило. При виде этой малоприятной картины на лице Арсена на пару секунд появилась гримаса отвращения. Магритт упала на колени, часто задышав. Наставник не спешным шагом подошёл к подопечной, которая начала чувствовать облегчение.

– Вот и будет тебе, дуре, наука… – ровным и строгим голосом произнёс Арсен. – Не использовать заклинания, которые мощнее твоего текущего магического потенциала.

Магритт ничего не сказала, продолжая переводить дыхание. Злость инспектора становилась всё меньше. Мельком окинув взглядом Белый фонтан, Арсен сел на корточки.

– Откуда ты его вообще знаешь? – нант Болинг достал из своего пиджака носовой платок и отдал подопечной.

– В дреннском департаменте одна инспекторша его часто использовала, – Магритт утёрла платком края губ. – Когда хотела утихомирить самых буйных… Трудно было не запомнить.

Переварив услышанное, Арсен подал Мэй руку. Она не раздумывая хотела в ответ протянуть свою, однако наставник тут же её отдёрнул.

– Нана, я сделаю вид, что поверил в эту очевидную байку про “помощь полицаям”, но это в последний раз. Это понятно? – получив утвердительный ответ, инспектор снова подал руку подопечной.

Встав на ноги, они направились в шестое отделение. Всю дорогу Мэй чувствовала, как Арсен время от времени кидал на неё подозрительный взгляд.

***

Вечером Арсен вместе Мэй приехал на экипаже в свой двухэтажный дом, который находился в блокированной застройке из чёрного кирпича. Пока инспектор искал ключи, Магритт огляделась. Район спокойный, и не было сомнений, что в нём проживали весьма состоятельные люди. Открыв дверь, нант Болинг пригласил подопечную войти. Квартира была старой, но чистой: пожелтевшие обои, малая часть электрического освещения на фоне газовых ламп и восковых свечей, скромная мебель.

– Займёшь гостевую комнату на втором этаже. Ванная комната рядом. – затем без особого энтузиазма наставник произнёс. – Добро пожаловать, нана Магритт.

– Простите? – не поняла подопечная.

– Думаю, мы можем быть чуть менее формальны, когда не в шестом отделение. Не против, нана Магритт?

– Мэй! – на немой вопрос инспектора она ответила. – Я никогда не любила своё полное с мирольской формой обращения… Нана Мэй.

– Хорошо, нана Мэй. Тут ты можешь меня звать нант Арсен. – нант Болинг указал на лестницу. – Думаю, тебе сначала нужно принять ванную. Когда переоденешься, спускайся в гостиную. Обсудим детали.

Мэй поднялась на второй этаж, Арсен же отправился в гостиную. Он снял пиджак и положил его на подлокотник дивана. Подойдя к камину, нант Болинг разжёг его с помощью магии. Мягкое свечение от огня наложило на архаичную обстановку своеобразный уют. Арсен опустил взгляд и заметил, что на полу лежала рамка фотографией вниз. Он удивился тому, как она умудрилась за день упасть с каминной полки. Подняв её, Арсен взглянул на свадебный портрет… Он и Элси тогда были полны оптимизма, на котором и держалась их гармония в первые два года брака. Стряхнув пыль со стекла рамки, инспектор поставил свадебную фотографию на место. Арсен, сев на диван, снова взглянул на огонь в камине. В данную минуту инспектору хотелось сжечь в этом пламени всю ту работу, что ему поручили. И всё же та холодная часть разума, на которую нант Болинг всегда полагался, подсказывала, что он всего лишь устал. Арсен вспомнил слова вансентского гласа Крола: “Если Творец Единый одевает на ваши перстни кольца ада, значит вы можете и обязаны их проносить с достоинством.”

– Нант Арсен. – застенчивый голос Мэй, вывел его из размышлений.

Наставник повернул голову ко входу, где стояла подопечная. После ванной Мэй выглядела намного лучше. Она переоделась в белое домашнее платье, а вымытые волосы завернула в полотенце. Арсен немым жестом пригласил её сесть на диван. Магритт так и сделала, робко сев на край подлокотника.

– Поговорим о твоём прикрытии. – начал наставник.

– Прикрытие? – удивилась Мэй.

– Большинство магов имеют скрытый статус… Вследствие чего об их службе шестому отделению обычные подданные империи, конечно же, не знают. Я, например, официально служу чиновником в министерстве иностранных дел.

– И… Кем буду я?

– Начнём с имени… В свете тебя будут звать Сейлой Торффен.

– Это как понимать? – возмутилась Магритт.

– А это неочевидно, нана Мэй? – без повышения тона осадил Арсен. – Магритт Янт будет красной тряпкой для мирольского обывателя.

Нейстрийка тут же притихла. Перед глазами предстал дневной ужас на площади. Да и фамилия Янт после дренновского убийства теперь у мирольца могла вызывать исключительно лишь ненависть. И всё же мысль о том, что Мэй придётся представляться другим именем заставляла чувствовать себя скованной цепями. И ничего не оставалось, кроме как принять это.

– Поняла. – Магритт потупила взгляд на свои руки. – Сейла Торффен.

– Вот и замечательно! Это ещё не всё… – Арсен перевёл взгляд на огонь. – Ты моя племянница из Южнодубравского округа, которую я приютил, пока родители решают свои финансовые вопросы. Тебя легко принять за южную мирольку из этого округа… Запомнила?

– Запомнила. На сегодня всё?

– Почти… Как у тебя дела с ведением хозяйства?

– Я как раз тоже об этом хотела поговорить, нант Арсен. – Мэй подошла к наставнику. – Я ведь не смогу всё время быть в шестом отделение, да и родители меня с детства приучили не сидеть без дела… Могу следить за порядком в доме, если вы не против.

– Вот и договорились. – встав с дивана, Арсен забрал пиджак и направился в коридор. – Спокойной ночи, нана Мэй!

Когда Магритт вернулась в комнату, она достала из юбки клочок с рисунком рамонды. Мать рассказывала, что этот цветок в засушливые времена способен впадать в спячку до тех пор, пока снова не вернуться более благоприятные времена. Рамонда росла только в Нейстрии – историческая родина, которая для Магритт находилась в недосягаемости. Поцеловав рисунок, Мэй спрятала его под матрасом.

После она взглянула на настольные часы и, сняв полотенце с головы, встала на колени для вечерней молитвы.

Lalamala, ajreleala vizh ka zhas

(Матерь, вдохнувшая в меня жизнь)

Tatameon, vedoneon kroza vizh zhas

(Отец, ведущий меня по жизни)

Proteno Karol i Rado olomar tane dekir

(Защитите Карол и Радо, ваших детей)

Noa, cheed afer vizh zhas

(Нечто, ждущее меня после жизни)

Beresh moron Borin i Gabor olomar tene dekir

(Дай покой Борину и Габору, твоим детям)

II

На новом месте сон был коротким. Когда Магритт встала с кровати, бледный утренний свет уже освещал комнату. Она торопливо собиралась, дабы успеть приготовить завтрак раньше пробуждения Арсена. Переодевшись и уложив волосы в “корзинку”, Мэй перед выходом взглянула на себя в зеркало. На неё смотрело отражение опрятной девицы, которая, казалось… Не прошла через потерю близких и обретение магической силы… Как будто это было отражением прошлой жизни… Магритт сжала подол своего платья, дабы не дать волю безысходности. Теперь ей оставалось только двигаться вперёд. Сделав глубокий вдох, Мэй вышла из комнаты.

В коридоре нейстрийка передвигалась аккуратно, практически на цыпочках. Хоть пол не скрипел, но всё же каждый её шаг казался очень шумным. Так Магритт, смотря на свои ноги, не заметила книжный шкаф. Тихо ойкнув, а после заскулив, она схватилась за плечо, принявшее на себя удар. Когда же боль утихла, Мэй подняла голову на этот предмет мебели. Прошлым вечером она не обратила на него внимание из-за усталости, а теперь ей казалось странным его нахождение здесь. Нейстрийка негодовала от того, почему Арсен решил поставить этот шкаф в коридоре. Внимательно присмотревшись, Магритт обнаружила ещё кое-что. Книжный шкаф закрывал собой дверь в комнату. В голове завертелись множество вопросов, на которые не было ответа. На секунду Магритт стало жутко от мысли о том, какие тёмные секреты там мог хранить инспектор Болинг. Отстранившись от шкафа как от грязной вещи, Мэй бесшумно продолжила свой путь.

Как оказалось, Магритт зря старалась не шуметь при ходьбе. Когда она зашла на кухню, Арсен уже сидел за столом, читая газету. Мэй растерялась, пытаясь понять: то ли она так долго спала, то ли инспектор был куда большим жаворонком. Нант Болинг же, отвлёкшись от газеты, повернул голову в сторону подопечной. От его взгляда нейстрийке стало не по себе, а все слова застряли в горле.

– Продукты в холодильном шкафу. – вернувшись к чтению газеты, Арсен добавил. – Можешь приготовить, что посчитаешь нужным. Я в еде не прихотлив.

– Х-хорошо, нант. – Мэй взяла передник, который висел рядом.

Приступив к готовке, Магритт открыла холодильный шкаф. Она, оценив запасы, решила, что приготовит яичницу с беконом, фасолью и тостами. Во время всего процесса Арсен не сводил глаз с газеты, но иногда нейстрийка чувствовала, как он время от времени кидал на неё взгляд. Мэй никогда не сомневалась в своих кулинарных навыках, привитые её мамой, но она нервничала из-за того, что нант Болинг мог найти повод для того, чтобы придраться. Однако Арсен ничего не говорил, и это ещё больше нагнетало. Когда всё было готово, Магритт подала завтрак сначала наставнику, а потом себе. Он, сделав круговое молитвенное знамение, начал трапезу без спешки. И первое время Мэй смотрела на него, ожидая вердикта.

– Нечего на меня так глазеть, нана Мэй! – оторвавшись от завтрака, Арсен взглянул на подопечную. – Всё вполне съедобно.

– Спасибо, нант Арсен. – Магритт, наконец, сама приступила к трапезе. – Какой распорядок на сегодня?

– До полудня приберись во всём доме, кроме кабинета и спальни. – отдал распоряжение наставник. – Уборкой в них занимаюсь только я.

– Кроме кабинета и спальни? – не уверенно спросила Мэй.

– Разве я неясно выразился? – раздражённо бросил Арсен, не глядя на подопечную.

– На втором этаже комната… Она шкафом…

– Это тебя не касается! – от ледяного тона нанта Болинга кожа Магритт покрылась мурашками.

Мэй поёжилась на стуле. Такая реакция наставника стала для неё неожиданностью. Осознав, насколько сильно напугал подопечную, Арсен быстро успокоился. Закончив утреннюю трапезу, он резко вышел из кухни, бросив на пороге: “Когда закончишь, постучишь в мой кабинет.” После этого нейстрийка ещё долго смотрела на дверь, хлопая глазами.

Арсен решил до полудня поработать в своём кабинете. Для разогрева мозговой деятельности инспектор начал с отчётов, которые нужно было потом отдать заместителю шестого отделения. В такие моменты нант Болинг погружался в мир, где есть только чернильные буквы с цифрами. Мир, где нет темноты и печали, которые вцепились в сердце Арсена, как клещи, высасывающие жизнь уже одиннадцатый год. Нелюбимая многими бумажная волокита стала для нанта Болинга успокоением. Конечно же, такой способ не лечил душевную рану, а только заглушал боль, однако инспектор считал, что от его многолетнего тихого горя никогда не смогут изобрести лекарство. К сожалению для него, и бумажная волокита невечная. Закончив заполнять последние листы, Арсен отложил их к остальным таким же.

Как бы нант Болинг ни хотел оттянуть этот момент, однако он был неизбежен. Инспектор приступил к подготовке первой практики. Достав с книжного шкафа сборник заклинаний первого ранга, он делал в нём пометки карандашом над теми, которые юная нейстрийка могла бы на первых парах разучить без последствий для своего организма. Время от времени до его ушей доходили её копошения в коридоре. Прилежная тихоня… За которой требовался глаз да глаз. Ранее Арсен не говорил этого Мэй, но он был удивлён, что у неё вообще получилось осуществить заклинание ослепления, пусть и с побочными эффектами. Инспектор думал над тем, что не будь она девицей, да к тому же из национального меньшинства империи, то это мог бы быть перспективный маг с хорошим карьерным будущим. Однако всё иначе: Магритт Янт – неблагонадёжная нейстрийка, чей отец навсегда останется главным подозреваемым в убийстве кронпринца Тибо. Арсен осознавал, что для шестого отделения магический потенциал крайне ценный ресурс, тем более во время войны, однако он не понимал, какова будет судьба нейстрийки с мирольским подданством после обучения… В любом случае, инспектору Болингу дали задание, и он намеревался его выполнить добросовестно.

Вернувшись к своему рабочему столу, Арсен достал чистый лист и обмакнул стальное перо в чернила. По его расчётам жена уже должна была прибыть в Тильвердрофф. Он легко написал: “Дорогая Элси”, – однако дальнейшие слова растворились в разуме. Арсен не хотел писать о нейстрийской головной боли, однако других тем инспектор не смог вытащить. Он пока не видел смысла спрашивать о её самочувствии. Нант Болинг и так знал, что физически супруга будет в безопасности в глуши, а морально… Её состояние уже ни один год находилось в штиле… Арсен был уверен, что обязательно ей напишет, но в эту минуту писать просто оказалось не о чем.

Раздался резкий стук, который вывел инспектора из размышлений. Подойдя к двери, нант Болинг немного приоткрыл её, не дав Мэй разглядеть кабинет.

– Я закончила, нант Арсен. – отчиталась она, потирая руки об передник.

Инспектор приоткрыл дверь чуть шире, дабы разглядеть коридор. Убедившись в чистоте, инспектор сказал: “Надень самое удобное прогулочное платье, что у тебя есть”, – после чего захлопнул дверь перед носом нейстрийки.

***

Путь в экипаже до “площадки для магической практики” прошёл в тишине. Арсен не сказал Магритт, куда именно они едут, да и она сама боялась его спрашивать. Нейстрийка, прижав к своей груди большую сумку, иногда осмеливалась поглядывать на своего наставника, да только толку от этого было никакого, ибо верхняя часть его лица скрывала шляпа. Пару раз в поле её зрения попадали его руки, нервно перекладывавшие трость из одной в другую. Мэй порой казалось, что она сидит рядом не с человеком, а призраком, из-за которого мороз по коже. Ещё ни один миролец не вызывал у неё такого чувства страха. Полицаи, сотрудники дреннского и сангреленнского департаментов, – они могли быть скорые на агрессию, но никто из них не пугал её так, как инспектор Болинг.

Беспокойство Магритт усилилось, когда она вместе с Арсеном вышла из экипажа, который остановился на окраине Сангреле.

– Дальше пойдём пешком. – кратко объяснил инспектор.

Наставник и его подопечная вошли в лесную чащу. Это напоминало Мэй начало жуткой сказки с печальным финалом для девиц. Молчание Арсена, ведшего за собой Магритт, также нагнетало обстановку. Внешне нейстрийка старалась казаться невозмутимой, но это не всегда получалось из-за громких пролётов ворон, карканья которых невольно заставляли её испугано согнуть колени и прижать шляпку к макушке. Инспектор оглядывался на это, но никак не комментировал.

Наконец, они дошли до каменного склона. Прежде чем продолжить путь, Арсен протянул Мэй свою трость.

– Я уже неоднократно взбирался по этому склону и знаю, что да как. – объяснил он, забирая у подопечной сумку. – Тебе, нана Мэй, она будет нужнее.

– О! Благодарю, нант Арсен. – Магритт взяла трость.

– Вперёд! – вежливо пропустил инспектор.

Магритт первой начала восхождение, думая о том, что наставнику её совсем не жалко. Арсен шёл позади, внимательно следя за тем, чтобы подопечная не упала. Нейстрийка, взбираясь всё выше, боялась оглянуться не только из-за страха высоты, но также из-за боязни встретиться взглядом с наставником. Она лишь слышала тихий низкий голос инспектора Болинга, который указывал направление, тем самым он ещё больше походил на призрака. На минуту ей даже показалось, что когда они взберутся на высоту, Арсен столкнёт её со склона. Впрочем, эта нелепая мысль быстро сошла на нет. А когда Мэй, наконец, дошла до вершины, все её страхи тут же исчезли…

Перед глазами Магритт предстало озеро. Невероятная синева, на которой отражались высокие деревья да цветущие холмы. Тёплый ветер, уходящего лета, ласкал лицо, заодно разнося соловьиное пение и запах цветов. Зачарованная Мэй не могла поверить, что это место действительно существует. Ей казалось, что из-за розовых кустов в любую минуту могут вылететь, давно вымершие, феи, а на поверхность озера всплыть водная дева.

– Как… Красиво. – прошептала Магритт.

– Знаю. – обогнав подопечную, Арсен спустился с каменной части склона, после чего протянул ей руку. – Озеро Фэйрли – прекрасное место для первых практик.

Поблагодарив наставника, Мэй подала свою руку, и он помог ей спуститься к озеру.

Арсен уложил шляпу с пиджаком на камни и засучил рукава своей рубашки.

– Начнём с небольшой теории. – достав из сумки сборник заклинаний, инспектор отдал книжку подопечной. – Присядь пока.

Магритт сняла с себя прогулочную накидку, которой она накрыла большую сухую корягу. Устроившись поудобнее, нейстрийка приготовилась слушать наставника.

– В течение нескольких лун после “пробуждения” магический фон мага очень нестабильный. – с этих слов начал Арсен. – Собственно говоря, ты ещё вчера это поняла.

– Да уж… – буркнула Мэй. – То есть в первое время меня так и будет штормить при каждом заклинании?

– Конечно, будет, если ты сразу, не подумав головой, начнёшь пытаться применять заклинания выше первого ранга! – строго объяснил наставник. – Это как с физической подготовкой. Если нагружать не подготовленное тело слишком сильно, то на следующий день мышцы начнут болеть. С магией примерно такой же принцип.

– Поняла. – Магритт открыла сборник.

– Заклинания первого ранга являются самыми простейшими. Максимум от них ты будешь испытывать только усталость. В данный ранг входят: связующие заклинания такие, как наши метки; зеркальная магия; простейшая магия четырёх стихий.

– И с какой начнём?

– Не спеши… Прежде чем начать, нужно “разогреть” магический фон.

Жестом руки Арсен подозвал Мэй к себе. Попросив внимание, он соединил свои руки и прижал их к груди. Инспектор погрузил свой разум глубоко в себя, где находился его источник силы. Из-за статичности нант Болинг казался похожим на статую. И на удивление Магритт, эта сосредоточенность не пугала её, а напротив завораживала. Вскоре вокруг всей фигуры Арсена образовался яркий зелёный ореол. “Разогрев” свой магический фон, наставник протянул подопечной руку. Когда Мэй взяла её, по телу за пару секунд пробежала вибрация.

– O, melosire Trebogir! (О, милосердное Троебожие!) – воскликнула нейстрийка, отстранившись от наставника.

– Запомнила? – всё также спокойно спросил Арсен и, после немого кивка подопечной, дал команду. – Приступай!

Магритт выполнила всё, как объяснил инспектор. Её лицо казалось куда более напряжённым, а на теле даже невооружённым глазом виднелась дрожь. В итоге вокруг Мэй образовался бледный, едва видимый, золотистый ореол. Арсен ничего другого от неофита и не ожидал.

– Для первого раза пойдёт. – когда магический фон снова стал невидимым, инспектор подошёл к подопечной и открыл сборник в её руках на нужной странице. – Начнём со стихийной магии.

Арсен решил начать с простейшего заклинания воздуха. Прочитав его, он начал плавно взмахивать руками, словно его пальцы касаются невидимых струн. Вскоре вокруг него потоки ветра начали водить хоровод из опавших листьев. Решив, что всё усвоилось, Мэй повторила все действия… Один большой поток воздуха прошёлся по её лицу. Он не сшиб нейстрийку с ног, но его силы оказалось достаточно, чтобы шляпка слетела с головы и приземлилась на озёрной глади. Магритт стыдливо перевела взгляд с неё на инспектора. Тяжело выдохнув, Арсен подошёл к берегу и протянул руку в сторону озера. Когда он произнёс заклинание, ранее спокойная гладь зашевелилась, и волны прибили шляпку к берегу. Инспектор снова прочитал первое заклинание, и воздушный поток вернул головной убор на макушку подопечной. Поблагодарив наставника, Мэй стыдливо опустила голову. Ей быстро захотелось реабилитироваться за этот промах. В сборнике она нашла водное заклинание, которое ей показалось простым. Прочитав его, Магритт образовала из озера большую волну. Водяная стена казалась под сильным контролем. Решив, что всё получилось, Мэй захотела увидеть реакцию инспектора.

– Дура, не… – не договорил Арсен, ибо эта волна без контроля, тут же окатила его и свою создательницу.

Промокшая Магритт откашлялась и, отойдя от легкого шока, виновато взглянула на таково же сырого наставника.

– Нельзя отвлекаться. – недовольно процедил инспектор.

Нейстрийка всё также виновато кивнула. Немного сосредоточившись, Арсен прочитал более мощное воздушное заклинание, и вскоре наставник с подопечной снова были сухими.

– Думаю, землю и огонь пока не стоит начинать. – инспектор указал на сумку. – Достань два зеркальца.

Ища нужные атрибуты, Мэй заодно пыталась загасить большое чувства стыда от неудач на первой практике. Она представляла, как наставник это будет припоминать на обратном пути, однако… Неожиданно для неё, Арсен сказал: “В свою первую практику я чуть не побил себя камнепадом, который сам же и вызвал… К счастью, нант Альпен успел прикрыть меня защитным барьером.” Удивлённая таким откровением, Мэй взглянула на своего наставника. Инспектор никак не изменился в лице. Взглядом пройдясь по подопечной с ног до головы, Арсен всё также спокойно добавил: “Всё приходит с частой практикой, нана Мэй!”

III

Иногда и “официальная” должность нанта Болинга давала о себе знать. Это касалось не только бюрократии, но и важных мероприятий.

В первый день осени намечался торжественный приём в посольстве Терновой империи. Арсен, как один из представителей министерства иностранных дел Мироля, был обязан там присутствовать. Он это видел, как очередное утомительное, но важное мероприятие, однако… Всё осложнилось, когда заместитель Альпен настоятельно рекомендовал взять с собой Магритт на приём в рамках подготовки “работы в поле”. Инспектору эта идея категорически не нравилась, но пойти против начальства было весьма проблематично.

Перед Арсеном стояла непростая задача: за сутки заложить в малообразованной простолюдинке основы этикета. В этом плане Мэй оказалась чуть менее безнадёжной, чем ранее думал наставник. Проведшая большую часть своей юности в Дреннском дворце, Магритт вместе с Эйммой имела удовольствие наблюдать со смотровой вышки за приездом высоких гостей на балы. Так что нейстрийка знала, как выражать почтение при встрече с хозяевами, однако на этом её познания в этикете заканчивались. Дальше начиналась нервотрёпка. Только аристократическая выдержка помогла Арсену удержаться от того, чтобы в ходе неё не придушить Магритт. Ей тяжело давалось то, как нужно двигаться и чего не нужно говорить. Но особенно трудным оказалось усвоить правила поведения за торжественным ужином, ибо Мэй не видела смысла в большом количестве столовых приборов.

– O, Trebogir! (О, Троебожие!) – в какой-то момент не выдержала нейстрийка. – Lish hamamo pare dlanir! (У нас только две руки!)

– Только не вздумай это ляпнуть на самом приёме! – инспектор также находился на грани терпения. – Сначала!

И зубрёжка начиналась по новой. Ещё никогда в своей жизни Арсен не чувствовал себя таким жёстким диктатором, а Мэй настолько тёмным неучем. Оба, конечно, вспышками гневались друг на друга, но дело всё же продвигалось. В конечном итоге настал тот момент, когда Магритт смогла усталым голосом сказать для чего нужен каждый столовый прибор да как их надо использовать не только для еды, но и для условных сигналов официантам.

– Ух… Слава Творцу Единому! – устало выдохнул Арсен, сотворив круговое знамение. – Как у тебя дела с танцами?

– Sha? (Что?) – Мэй с трудом могла уже соображать. – А танец… Ну, я знаю Кратку.

– Вульгарный деревенский аналог вальса. – фыркнул наставник и после задумчивой паузы добавил. – В общем, соглашайся только на вальс. Там то тебе только всего и нужно, что позволить партнёру вести.

Когда адски краткий курс этикета завершился, инспектор Болинг отдал своей подопечной коробку, в которой хранилось вечернее платье.

– Выбирал на глаз. – к подарку Арсен приложил записку. – Так что вот тебе бытовое заклинание на подгонку размера.

У Мэй уже не осталось сил ни на хорошие, ни на плохие слова, поэтому, взяв коробку, она недовольным шагом ушла в свою комнату.

***

Всё-таки Арсен мог отдать должное Магритт: подопечная отличалась пунктуальностью. Он дал ей чёткие временные рамки на сборы, и она в них уложилась. Выйдя из комнаты, Мэй подошла к лестнице, около которой её уже ждал наставник, стоя на первой ступеньке. Хоть, не разборчивый в моде, инспектор выбрал первое попавшиеся платье, однако оно хорошо село на подопечной без всяких бытовых заклинаний. В кремовом наряде прямого покроя с короткими прозрачными рукавами; с длинными белыми перчатками; а также со собранными волнистыми волосами, – Магритт легко производила впечатление милой дебютантки. Сосредоточенный взгляд инспектора был сложно читаемым для подопечной, но всё же она надеялась, что он остался доволен её быстрыми сборами и образом, с которым увеличивались шансы не ударить в грязь лицом. Чуть крепче сжав сумочку, Мэй спустилась к наставнику. Глаза Арсена оставались такими же непроницаемыми, однако край его губ слегка приподнялся. По-прежнему не понимая его эмоций, Магритт смущённо опустила голову.

– Время не ждёт, “племянница”! – инспектор подал руку своей подопечной.

– Да, “дядя”! – немного замешкавшись, Мэй под руку с наставником покинула дом.

Во время пути Арсен ещё раз проинструктировал Магритт по правилам поведения. Инспектор не сбавлял строгости, но по сравнению с прошлым днём он казался куда более тактичным. Мэй, конечно, запомнила на подкорке все основы правила хорошего тона, но страх забыть что-то важное в самый неподходящий момент никуда не делся.

Когда же экипаж остановился на территории посольства, Арсен повременил с выходом. Он снова взглянул на подопечную, но только теперь выражение его лица стало куда проще.

– Я понимаю, нана, что об этом тебя просить слишком жестоко, но… – немного поколебавшись, Арсен едва слышно попросил. – Хотя бы из вежливости попробуй им всем улыбаться.

– Улыбаться? – голос Мэй не смог удержаться от дрожи. – В-вы… Думаете, это возможно?

Инспектор лишь тяжело вздохнул. Он вышел из экипажа сам и помог подопечной. На входе в посольство гостей встречал посол с женой.

– Нант Болинх, рхад вашему визиту! – радушно поприветствовал посол. – Кхто эта милая девица с вами?

– Мы счастливы были принять ваше приглашение, нант посол. – учтиво поклонившись хозяину приема и поцеловав руку его супруге, Арсен приступил к представлению. – Это моя племянница Сейла Торффен. Нана Сейла, посол Терновой империи Дитрих Циммерих, и его супруга Квинна Циммерих.

– Рхад знакхомству, нана Торхффен! – посол поцеловал руку гостье. – Вы вперхвые на подобном прхиёме?

– Да, нант посол! – кратко ответила Мэй, после чего сделала книксен его жене. – Нани Циммерих.

– Добрхо пожаловать, нана Торхффен, – она кивнула в ответ. – И с дебютом!

Успешно пройдя приветствие с хозяевами, Арсен вместе с Магритт зашли во внутрь.

В белом зале с позолоченными узорами и зеркальными вставками, в котором теснились гости, Магритт тут же почувствовала себя крайне некомфортно. Словно она попала в дорогую консервную банку с редкими деликатесами. Если бы не Арсен, крепко державший подопечную при ходьбе, Мэй от головокружения потеряла бы землю из-под ног. Со многими гостями нант Болинг был знаком: с одними шапочно, с другими же более тесно. Наставник водил подопечную от одного человека к другому. Всего лишь формальная вежливость: поздороваться, представить “племянницу” и обменяться последними новостями, – но для Мэй она была кругу ада подобна. От начала приёма прошло меньше часа, однако нейтрийке он уже казался мучительно медленный. Некоторые гости замечали её зажатое поведение, на что Магритт, глядя с поволокой, говорила чуть слышно, чтобы не сорваться на дрожь: “Немного не привычно. Я тут в первый раз.” В ответ все они понимающе улыбались. Будь на то воля Арсена, он так бы и держал при себе Мэй всё мероприятие, но у него также имелись свои обязанности. После утомительных приветствий инспектор, оглядев зал, предложил своей подопечной отойти к столу с мятным пуншем. Она с большим облегчением на то согласилась.

– Но помни, нана Сейла, – между наставником и подопечной установился краткий зрительный контакт. – Я с тебя глаз не спущу, даже если ты этого не будешь чувствовать.

Мэй слишком сильно нервничала, чтобы испугаться. Нейстрийка лишь, как учил её инспектор, учтиво поклонилась. Получив в ответ ухмылку нанта Болинга, она ушла к столу под его пристальный взгляд.

Подойдя к пуншу, Магритт попросила официанта налить один стакан. Начав цедить напиток, она снова оглядела это шумное сборище. Погрузившись в свои мысли, Мэй не могла понять, за какие грехи Троебожие её испытывает. На ум приходил только отец, но никакие силы не могли убедить нейстрийку в том, что любимый tata замарал свои руки в крови перед смертью, и ей было неважно, что кричали вокруг.

В реальность Магритт вернуло вторжение в личное пространство: “О чём хрхустите, нана?” Резко обернувшись, она увидела тонко сложенного кучерявого шатена средних лет, чей вытянутый нос украшали маленькие изящные усы. Краткий испуг Мэй залила большим глотком пунша.

– Прхошу прхощение, нана, если моё поведение вам покхазалось бестакхтным. – незнакомец учтиво поклонился. – Прхосто по долху службы я тут знаю мнохих, но ваша очарховательное личикхо я вижу вперхвые.

– Я тут в первый раз, нант. – Мэй опустила взгляд на стакан. – Всё это… Мне так ново.

– Я понимаю, нана. – мужчина обладал очень располагающей улыбкой, из-за которой он не казался излишни навязчивым. – Тут птички чирхикхают, что нант Болинх прхедставиляет свою племянницу. Полахаю, это вы и есть.

– Да. Ма… – нейстрийка осеклась, чуть не представившись своим настоящим именем. – Сейла Торффен. Прошу прощение, нант, я немного волнуюсь.

– Не трхевожьтесь, нана Торхффен. Это не умоляет вашего очархования. – мужчина поцеловал руку собеседнице. – Рхазрешите прхедставиться. Мое имя Эрхл Деккхархт. Я ассистент посла Циммерхиха.

– Рада знакомству, нант Деккарт. – Мэй учтиво поклонилась.

В зале повисла тишина, которая была нужна для того, чтобы распределитель объявил вальс. Эрл тут же этим воспользовался, чтобы пригласить новую знакомую, а Магритт хотелось хотя бы на короткое время забыться. Взяв Мэй за руку, нант Деккарт повёл её в центр зала, где формировался танцевальный круг. Перед тем, как заиграла музыка, Эрл наклонился к уху партнёрши по вальсу и прошептал: “Не переживайте, нана Торффен! Если вы не доверяете своим ногам, то можете встать на мои!” Из-за этой фразы забыться не получилось. Во время вальса Магритт старалась не подавать виду, однако очарование Деккарта в её глазах как ветром сдуло.

Арсен, как и обещал, наблюдал за своей подопечной, при этом общаясь с гостями, стоявшими рядом. Он был доволен тем, как Мэй хорошо держалась в танце, хоть ей и не доставала грациозности. Иногда наставник и подопечная ловили взгляды друг друга. Так инспектор смог уловить неладное, которое почувствовала Мэй.

Магритт едва дожила до конца танца. Когда Эрл оставил её, Мэй более резкой походкой дошла до наставника. Оглядевшись по сторонам, она произнесла: “Дядя Арсен, говорят при посольстве прекрасный сад. Может мы там прогуляемся до ужина?” Обменявшись любезностями с гостями, инспектор взял подопечную под руку и вместе с ней покинул зал.

Когда Арсен вместе с Мэй вышел в сад и отошёл на такое расстояние, на котором их не смогли бы подслушать, она нервно выпалила: “С нантом Деккартом что-то не так!” От этого заявления нант Болинг скептический поднял бровь.

– Нана, ты как будто из монастыря сбежала! Естественно, кавалеры будут к тебе присматриваться как к девице на выданье! Хотя… – Арсен призадумался.

– Странно, конечно, что среди них нант Деккарт… Хотя… Возможно, он так хочет опровергнуть слухи о своих… Противоестественных наклонностях.

– Ага, и акцент он тоже меняет ради этого?

– Что?

– Что слышали! Перед танцем он, видимо, сам не заметил, как переключился на мирольский акцент.

– Подожди, нана… Ты точно уверена?

– Нант Болинг, я понимаю, что вы после вчерашнего урока этикета не очень высокого мнения о моих умственных способностях, но уж я то могу отличить терновый акцент от мирольского.

Нервозность подопечной стала настолько явной, что Арсен не выдержал и схватил её за плечи, процедив сквозь зубы: “Успокойся!” Однако не это заставило остудить пыл Мэй. Снова встретившись взглядом с инспектором, Магритт замерла словно статуя. Эта темнота в глазах была подобна ночи, которая резко накрыла её. Наставник же, ослабив хватку, огляделся по сторонам.

– Думаю, стоит прогуляться. – нант Болинг взял под руку свою подопечную. – Скоро ужин, а тебе на нём нужно быть синонимом спокойствия.

Мэй пробурчала согласие под нос и позволила Арсену вести себя по саду. Холодное дыхание осени она едва чувствовала на своей коже. Ветер разносил на себе запах цветов, ещё не успевших увянуть, и яблони, к которой маги приближались. Среди них также затесался аромат сандала, смешанный с табаком, который никак не ассоциировался с осенью, но тем не менее Магритт он казался очень приятным. Вскоре она осознала, что это так звучал одеколон нанта Болинга. Дабы не поддаться смущению, нейстрийка подняла голову. На чёрном беззвёздном небе едва виднелись облачные очертания благодаря городскому освещению. Этот цвет ассоциировался с покрывалом, которым Noa навеки укутывал представившиеся души. Когда маги дошли до яблони, Мэй начала более глубже дышать. Свежий ветер с множеством ароматов, среди которых выделялся сандал с табаком, производил успокаивающий эффект. С каждой секундой тревога становилась всё меньше и меньше. Арсен же наблюдал за ней со всей присущей ему сосредоточенностью, но иногда, чтобы сильно не смущать свою подопечную, он позволял себе отвлекаться, поглядывая на ветки яблони, которые качал ветер. В один из таких моментов порыв, став сильнее, сорвал несколько жёлтых листочков. Один из них приземлился на макушке Магритт, чего она не почувствовала. Без задней мысли Арсен осторожно убрал листок с головы подопечной. От неожиданности Мэй отшатнулась на полшага, удивлённо захлопав глазами. Инспектор же, продолжая оставаться невозмутимым, спросил: “Полегчало?” Магритт кивнула, и он, удовлетворившись этим немым ответом, повёл подопечную обратно к посольству.

– Есть у меня мысль, как можно проверить Деккарта. – Арсен поймал на себе вопросительный взгляд Мэй. – Возможно, поймёшь на ужине… И всё же я не исключаю, что это может быть лишь попыткой поднять репутацию.

– Даже если так, то что?

– Тогда я деликатно дам ему понять, что ни у родителей наны Торффен, ни у меня нет денег на преданное.

Наставник с подопечной как раз успели прибыть к ужину. К счастью для магов, Эрла посадили достаточно близко к ним, однако время ещё не пришло. Так как Сейла являлась новым лицом в свете, она часто ощущала на себе краткие любопытные взгляды. Это, а также трудные уроки Арсена, помогли ей достойно вести себя за столом. И всё же Мэй могла бы быть менее напряжённой, если бы не великосветская беседа, в которой она совершено ничего не понимала.

– Нант Болинг, – обратилась одна из гостей. – Немного даже непривычно, что вы без своей очаровательной супруги. Вам не тоскливо?

– Бывает, но у меня так много дел, что я не чувствую тоску в полной мере. – ответил Арсен. – И всё же безопасность нани Элси является моим главным приоритетом.

– Ваша забота о супрхухе прхельщает. – к беседе присоединился Эрл. – К счастью, вы не одиноки. Конечно, нани Болинх неповторхима, но я также уверхен, что юная нана Торхффен не даёт зачахнуть в уныние своему дяде.

– Я не мог отказать её родителям, когда они в этом сильно нуждались. – окинув взглядом Мэй, инспектор обратился лично к Деккарту. – Кстати, нант Деккарт, вам привет от нани Розен.

– Нани Рхозен? – удивился Эрл.

– Как же? Не уж то вы забыли про бедную вдову из Сонейда, которую вы финансово выручили.

– А-а, нани Рхозен, конечно… Вы её встрхечали? Кхакх она?

– Она и её дети в добром здравии. До сих пор за вас молиться Творцу Единому.

– Наты, нани и наны, прхошу минуточкху внимания. – обратил на себя внимание посол Циммерих, ибо настало время для первого тоста. – Думаю, будет прхавильно поднять прхевый бокал за наших хрхабрхых солдат из Трхёххлавохо союза. За стрхемительную и ярхкую победу!

Гости в ответ подняли тост, оглушив зал: “За победу!” В кратком наплыве патриотизма никто не заметил, как Магритт молча стояла, не подняв бокал, который она крепко сжимала в руке.

***

Покидая посольство, Мэй чувствовало себя опустошённой. Несмотря на это, она нашла в себе силы заговорить с Арсеном, когда они вместе на экипаже возвращались в его дом.

– Нант Деккарт оказывается меценат. – удивилась Магритт.

– Да… В моём воображении. – вызвав у подопечной непонимание, Арсен пояснил. – Нану Розен я придумал за пару минут. Зато теперь у нас есть основания подозревать, что в терновое посольство проник оборотень.

– Оборотень? Это тот, который в волка…

– Не путай с ликантропами! Оборотни специализируются исключительно на человеческих перевоплощениях. Вопрос в другом: терновое посольство знает о нём или же…

Арсен призадумался. Хоть он не закончил вопрос, но всё же Магритт понимала его подозрения.

В конце этого вечера Мэй смогла сбросить тяжёлый камень с души, когда инспектор заключил: “Недостатки в манерах ты, нана, компенсировала скромностью!”

IV

Берег реки Манолия являлся популярным местом для отдыха дреннских рабочих и их семей. Чета Янт с тремя детьми не была исключением. Когда здоровье Борина позволяла не лежать целый день в постели в один из редких выходных, семья в солнечный день выбиралась на пикник. В такие моменты Мэй как никогда чувствовала единение с близкими. Наблюдая за своим белым воздушным змеем, парящим в небе, она вкушала еду, поданную матерью, чувствовала запах костра, на котором отец и старший брат жарили мясо, и слушала энциклопедию, читаемую на союзном языке младшим братом.

– Nari, ifona olemon intrene, Rado… (Информация, конечно, интересная, Радо…) – протянул Габор. – Alo zhacha norivati nejstre pamboka zar te. (Но я найду нейстрийскую энциклопедию для тебя.)

– Go, Gabi? (Где, Габи?) – не понимала Карол. – Donatas Nejstre kvala bre hama tinope. (Сейчас в Нейстрийском квартале нет типографии.)

– Zhato dogolon si enone deon kroza Nejstria. Zhato radolon si ol. (Я договорился с одним парнем из Нейстрии. Я с ним работал.) – объяснил старший сын.

На лице Карол отразился скепсис, но она ничего не сказала Габору, зная его характер.

Убедившись, что мясо хорошо прожарилось, Борин подал первую порцию супруге, как обычно, поцеловав её, вторая досталась Мэй вместе с поцелуем в макушку, Радо и Габор же получили свои после лёгкой трёпки шевелюр. В такие лёгкие моменты Мэй могла видеть маленькие, но яркие искорки жизни в глазах отца. А когда братья начинали игровую баталию, кидаясь едой в друг друга к неудовольствию матери, Борин даже мог себе позволить рассмеяться. Смеялась и Магритт до тех пор, пока Габор с Радо так сильно не разыгрались, что сдвинули камень, который держал нить воздушного змея. Мэй тут же бросилась в погоню. Она знала, что если его упустит, то lala вряд ли найдёт лишний материал для того, чтобы сделать новый. К счастью, змей застрял в ветвях дуба, и с помощью нити Мэй притянула игрушку к себе. Когда же нейстрийка снова запустила его в воздух, она заметила, как резко изменилась погода. Солнце скрыли серые густые тучи. Водная гладь Манолии стала более взволнованной, предвещая бурю. Так Магритт поняла, что пикнику скоро придёт конец. Возвращаясь к семье, она чувствовала сильную волну мурашек от холодного ветра. Теперь Мэй едва могла удержать змея в своих руках. Казалось, он хотел либо вырваться от своей хозяйки, либо утянуть её куда подальше. Когда она дошла до места пикника, оно пустовало. Всё выглядело так, будто родители и братья убежали от непогоды, но Мэй не хотела думать, что они про неё забыли. Она звала их, но крик словно утопал в свисте ветра. Нейстрийка почувствовала себя маленькой девочкой в незнакомом месте, где нет ни одного указателя к дому. Мэй стояла на месте, надеясь, что родители скоро придут за ней. Погода становилась всё более пугающей, и ей хотелось только убежать. Её взгляд метался в поисках укрытия. Когда же Магритт повернулась к берегу, перед взором предстал отец. Успокоившись она побежала к нему, но резко затормозила, заметив неладное. Борин безучастно глядел на свою дочь, держа в руке динамит. Хватка девичей руки ослабла, и змей улетел к хмурым небесам.

– Te bre kanash di olemon radolon. (Ты не мог сделать это.) – прошептала Мэй. – Lisha bre temi, tata! (Только не ты, папа!)

Борин молчал. Вдруг загорелся фитиль динамита, который он протянул дочери. Замотав головой, Магритт начала отступать. Всё же фитиль сгорел быстрее, и яркое пламя уничтожило всё вокруг.

***

Когда Мэй проснулась глубокой ночью, она почувствовала духоту. Встав с кровати, нейстрийка на шатающихся ногах дошла до окна. Мэй открыла его на распашку, не думая о риске простуды. Она просто желала остудиться после кошмара. Ужасный сон, которому хотелось придать форму, чтобы потом скинуть на улицу да закрыть для него путь назад. Когда же Магритт осознала, что всё позади, она поцеловала образ Троебожия на своей шеи. Успокоение оказалось недолгим. Вскоре она почувствовала сильную жажду. Накинув на себя халат, Мэй вышла из комнаты и на ощупь в темноте дошла до кухни. Налив в стакан воду из графина, она сделала пару глотков. Прохлада разлилась по телу, но не погасила нервозность, выходившая с прерывистым дыханием. В этот момент кухню озарил тусклый свет от пламени свечи. Обернувшись Магритт увидела на пороге Арсена. Из-за теней его лицо сильнее напоминало маску, и в голове нейстрийке снова появилась очередная мысль о призраке.

– Кошмар приснился? – пока подопечная раздумывала над ответом, наставник добавил. – Я даже из кабинета слышал, как ты ворочалась.

Приглядевшись Мэй обратила внимание, что Арсен после приёма ещё не переодевался, сняв только фрак и галстук. От усталости она сказала, совсем не подумав: “Вы вообще спите?” Инспектор лишь ухмыльнулся. Войдя на кухню, он поставил свечу на стол и подошёл к шкафу. Немного задумавшись над содержимым, наставник прошептал: “Одну банку всё-таки забыла.”

– Что? – не поняла Мэй.

– Я могу приготовить снотворное нани Элси. – предложил Арсен. – Тебе оно нужно?

Магритт решила, что для сна помощь не помешает. Нант Болинг достал из шкафа банку со снотворным. Прежде чем окунуть чайную ложку в порошок, он задержал взгляд на подопечной.

– Э-э… Что-то не так, нант Арсен? – смутилась нейстрийка.

– Дозировка зависит от конституции тела. – после небольшой паузы наставник заключил. – Думаю, пол-ложки будет достаточно.

Насыпав порошок в турку и залив водой, инспектор поставил смесь на плиту. Оставалось только дождаться, когда она нагреется. Это занимало немного времени, но всё же оно даже в молчании могло казаться вечностью.

– Я слышала, как вы телефонировали нанту Альпену. Что он сказал насчёт оборотня? – спросила Мэй.

– Взяли на заметку. Всё-таки отношения с союзниками – вещь весьма деликатная. – ответил Арсен. – Агенты второго отделения попытаются незаметно выяснить, насколько в терновом посольстве осведомлены об лже-Деккарте.

Наконец, смесь достаточно нагрелась, и инспектор налил её в стакан. Арсен протянул снотворное подопечной со словами: “Нани Элси говорила, что его вкус весьма специфичен, так что лучше выпей залпом.” Мэй сразу убедилась в словах нани Болинг. Снотворное было не слишком приятным на вкус, поэтому она поспешила опустошить стакан.

– Думаю, тебе лучше вернуться в комнату, нана Мэй. – наставник отложил стакан в сторону. – Минут через пятнадцать будешь спать без задних ног.

– Спасибо, нант Арсен. Спокойной ночи.– после Магритт покинула кухню.

Нант Болинг же вернулся в кабинет. Сев за стол, он под свет свечи снова погрузился в документы. Только так инспектор мог уснуть. Арсен не знал как, но у Элси получалось подгадать момент, когда супруг находился на грани, и увести его в спальню. Когда жена находилась далеко, инспектору нужно было самому ощутить это состояния, чтобы утром не проснуться в кабинете в скверном расположении духа. В этом плане нант Болинг завидовал своей супруге. Элси хоть и взяла с собой снотворное, но всё же она им практически не пользовалась. Нани Болинг пила его в самом начале, чтобы в снах царила только пустота, где нет плача младенца. Когда же Элси снова стала видеть относительно спокойные сны, банки на кухни лишь собирали пыль. Ожидая свою фею сновидений, Арсен надеялся, что его супруга в Тильвердроффе спит крепко.

V

Однажды Мэй на своей шкуре познала какого оказаться не в том месте и не в то время. Этот день не предвещал ничего особенного. Арсен планировал уехать по рабочим делам в шестое отделение, поэтому перед завтраком он отдал Магритт два распоряжения: как обычно, прибраться там, где дозволено, и самостоятельно изучить несколько параграфов из сборника заклинаний      .

После будничной рутины, которая завершилась наведением порядка в гостиной, Мэй решила позволить себе пару минут отдыха. Она плюхнулась на диван, почувствовав, как под её спиной зашуршала бумага. Нащупав её, нейстрийка достала свежую газету. Несмотря на скептический настрой, Магритт всё же решила глазами пробежаться по первой полосе.

Имперские ведомости

От 16-го дня осени 7422 года

Вести с фронта

Успех на Мазском озере.

После битвы при Таннене терновые войска под командованием генерала Макена закрепили свой успех на Мазском озере. В результате напряжённых боёв, продлившихся неделю, храбрые солдаты Трёхглавого союза вытеснили 1-ю арленскую армию, с позором бежавшей с восточных границ Терновой империи. По словам официальных представителей тернового посольства в Сангреле, император Вилло уже отдал распоряжения наградить героев медалью “За отвагу”.

Грядущий завтрак в Пранисе

После восторженной встречи наших бравых солдат в Бронне – столице Королевства Визат – войска Трехглавого союза направились на юг к границам Второй Маркеловской Республики. По словам мирольского генерала Кайслера, уже через два дня наша славная армия будет завтракать в столице республики Пранис.

Нейстрийские мухи

Несмотря на неудачную попытку заставить отвечать Нейстрию по своим грехам, решимость мирольских солдат стала только сильнее. Военным рефреном 3-й мирольской армии стал: “Задавим нейстрийских мух!” Реванш не за горами! Цитата генерала Марло: “Эти дикари ещё пожалеют, что не сдались в первый раз!”

Магритт отбросила газету, словно это что-то очень мерзкое. У неё даже возникло желание обтереть свои руки об передник. Душа словно окунулась в помои, от которых пришлось бы отмываться несколько дней. Нейстрийка просто не могла понять такой поток ненависти. Несмотря не на что, она не желала зла ни Миролю – стране, в которой она родилась – ни самим мирольцам, среди которых были её хорошие знакомые.

В эту минуту разум как никогда нуждался в отвлекающем факторе. Резко встав с дивана, Мэй подошла к каминной полке, где Арсен прошлым вечером оставил магический сборник. Она открыла книгу на случайной странице со связующими заклинаниями. Взгляд нейстрийки невольно упал на запястье, на котором с помощью невидимого магического слоя скрывалась метка. В этот момент Магритт стало очень интересно более подробно прочитать про это. Пролистав несколько страниц, она нашла нужную главу. Разочарование пришло достаточно быстро. Ничего нового Мэй не прочитала. Её заинтересовали только два предложения. Когда неофит колдует, наставник может не только узнать об изменение магического фона подопечного, но также и отследить его по следу от заклинания, который держится как минимум минут пятнадцать в зависимости от мощности. Саму же связь представлялось возможным разорвать только в двух случаях: либо заклинание отменит тот, кто наложил, либо наставник или подопечный умрёт. Неутешительные выводы что до прочтения, что после, не изменились. Закрыв книгу, Мэй решила продолжить чтения в своей комнате.

Выйдя в коридор, Магритт услышала, как Арсен с кем-то разговаривал по телефонному аппарату в своём кабинете. Наставник был непривычно громким, да и приоткрытая дверь словно соблазняла на бытовой шпионаж, однако подопечная не поддалась искушению, ибо не хотела нарываться на неприятности, поэтому быстрым шагом направилась к лестнице.

– При всём моём уважение, нани Шерли, но у меня много дел. – Арсен уже собирался вежливо попрощаться, однако, завидев через дверную щель, прошедшую мимо, Мэй, в его голову пришла мысль. – Хотя… Думаю, моей племяннице будет интересно посетить ваш салон.

Услышав это, Магритт резко остановилась на середине лестнице, едва слышно прошептав: “Sha? (Что?)”. Ничего не понимая, она повернулась к двери кабинета и стала ждать завершения телефонной беседы. Нант Болинг не заставил себя долго ждать. Выйдя в коридор с пальто и шляпой в руках, он взглянул на свою подопечную, которая спиной прижалась к перилам. Её ничего не понимающее выражение лица в очередной раз его позабавило.

– Тебе, нана Мэй, не помешает улучшить свои коммуникативные навыки. – наставник перед зеркалом надел пальто.

– Хотите бросить меня на съедение волкам? – внешне Магритт старалась казаться безразличной.

– Хм… Я подумаю над этим, а пока для начала посетишь светский салон нани Лии Шерли. – следующая фраза Арсена прозвучала неприкрыто саркастично. – Сборище просветлённой мирольской аристократии, интеллигенции и прочей живности с длинными языками.

– К которому вы, нант Арсен, любите иногда присоединиться. – за короткое время сожительства с наставником Магритт также успела перенять малую долю его сарказма.

– Грешен, но я составлял компанию нани Элси. Я, наверное, никогда не пойму, что её там привлекает, но… – после небольшой задумчивой паузы инспектор сказал с небольшим беспокойством. – Если это ей помогает, то можно и потерпеть.

– А меня, значит, вы хотите одну закинуть в волчью яму? – подопечная недовольно скрестила руки на груди.

– Ха, нет, девочка моя! – на лице наставника снова появилась ухмылка. – Волчья яма была в посольстве, а это так… Всего лишь небольшой террариум.

***

Когда экипаж доставил Магритт к светскому салону, она долго не решалась в него войти. Нейстрийка не сводила глаз с вычурного фасада здания, воображая об не менее пафосном интерьере. Иногда поглядывая на своё серое пальто, под которым скрывалось белая блузка с тёмно-синей юбкой, Мэй ощущала себя бледной молью среди ярких бабочек.

– Нана, – лакей, вышедшей из здания, привлёк на себя внимание. – Вам что нужно?

Взяв себя в руки, Магритт робким шагом подошла к нему и представилась. Старик оглядел её с ног до головы и, немного подумав над образом скромной девицы, впустил её внутрь.

Салон оказался скромнее, чем в бурной девичьей фантазии, но всё же Мэй чувствовала, как чопорная обстановка давила на плечи. Незнакомое лицо тут же привлекло внимание гостей. От их любопытных взглядов нейстрийка почувствовала тяжесть в горле, из-за которой она не смогла выдавить ни слова. Дабы не выглядеть совсем глупо, Магритт робко поклонилась. Это вызвало ласковый смех женщины, одетой в чёрные одежды.

– Голубушка, – вдова плавно подошла к новой гостье. – Я так поняла, вы племянница нанта Болинга. Верно?

– Сейла Торффен. – Мэй кратко кивнула. – Нани Шерли?

Хозяйка салона доброжелательно улыбнулась и, взяв гостью под руку, представила её остальным присутствующим. Все они вели себя весьма вежливо, но глупо было предполагать, что они не атакуют её вполне очевидными вопросами. Магритт отвечала так, как её учил наставник, стараясь сохранять спокойствие. Как ни странно, в этом ей помогала музыка. Иногда Мэй поглядывала на угол с музыкальными инструментами, где на рояле играла тридцатилетняя жена банкира нани Мессинг.

– Согласитесь, нана Торффен, – молодой аристократ Юнен подошёл к гостье с одной стороны. – Нани Мессинг просто настоящий талант.

– Да, но… – по другую сторону оказался старый поэт-декадент Соррен. – Тонкие пальцы вашей тёти, нана Сейла, превращали вот эту пыльную арфу в инструмент Творца Единого.

– Моей тёти? – не смогла скрыть удивление Магритт.

– Как, нана Сейла? – удивился поэт. – Вы не слышали прекрасную игру нани Элси?

– А-а… Не доводилось… – нейстрийка смущённо потупила взгляд.

– Хм, странно. – Юнен привлёк внимание гостьи на себя. – Извините за нескромный вопрос, нана, вы успели попрощаться с вашей тётей?

– Нет, нант Юнен, я прибыла в Сангреле намного позже.

– Ясно. Извините, если покажусь слишком грубым, но считаю, ваш дядя правильно сделал, что отослал вашу тётю. В свете, конечно, понимают, что нани Болинг не виновата в своём облике, который ей достался от деда армгардца, но… Чернь не способна просеивать то, что услышит. А вы как считаете?

К счастью, Мэй не пришлось отвечать на этот щекотливый вопрос. Внимание гостей салона привлекла очень яркая молодая женщина. Её внешность с порога говорила о том, что она не из Мироля. Краем уха Магритт даже услышала презрительное женское: “Нейтравийская мартышка прискакала.” У нейстрийке не было ассоциаций с этим животным, но всё же лицо действительно казалось необычным. Больше всего её привлекали щёки, в которые будто бы вшили два маленьких яблочка, и лисий разрез глаз. Поэтому Магритт даже было забавно наблюдать за повышенным вниманием мужчин к новоприбывшей. Нейстрийка решила расспросить нани Шерли о ней.

– Дорогая, это нана Кларисс Шефринг. – ответила Лия. – Танцовщица из Нейтравии.

– И куртизанка. – тихо и с презрением добавила нани Мессинг, подойдя к хозяйке салона.

Нани Шерли лишь взглядом дала понять жене банкира, чтобы она вела себя чуть более сдержанно, а затем она созвала всех гостей для обсуждения последних новостей о войне. В этот момент Магритт пришлось собрать внутри себя все свои силы.

– Кровь, гарь и гной. – безразлично произнёс поэт Соррен. – И всё ради чего?

– Ради чего? – возмутился нант Юнен. – Ради чести Мироля!

– Это так, но… – вступила нани Мессинг. – Я получаю новости от брата с фронта. Можете мне поверить, в газетах и половины обстановки не освещается.

– Что вы хотите этим сказать, нани Мессинг? – не понимал молодой аристократ.

– Про умалчивание. – к беседе присоединился один из гостей, который являлся журналист. – В имперских газетах умолчали про позорное поражение нейстрийцам при Церо, а также про битву при Рано-Арлен.

– Мой брат чуть не погиб при Рано-Арлен. – нани Мессинг едва сдерживала злость. – Арленцкие человекоподобные животные! Чтоб они в аду горели!

– Знаете, гости дорогие. – ухмыльнулся поэт-декадент. – А ведь, когда канцлер говорил о том, что Мироль быстро разделается с Рейлис, я лишь выпил бокал вина за прибавление ума нашим чиновникам.

– А всё бы так и было, если бы не падаль в рядах армии! – гневно бросил нант Юнен.

– О чём вы? – подала голос Магритт.

– Ясно о чём, нана Торффен! – не сбавлял тона аристократ. – Инородная национальная падаль в армии только вредит мирольцам.

– К сожалению, это так! – печально выдохнула нани Шерли. – А ведь покойный кронпринц Тибо ещё их защищал.

– Зато теперь каждому мирольцу видно их истинное лицо. – фыркнула жена банкира.

– Властям уже давно пора очистить тыл от этой падали, прежде чем продолжить воевать! – заявил нант Юнен.

– Вы так в этом уверены? – журналист скептически поднял бровь. – Осмелюсь напомнить, что в мирольском имперском совете представителей национальных меньшинств меньше десяти человек, а во главе проблемных округов состоят исключительно мирольцы.

– На что вы намекаете? – казалось нант Юнен скоро закипит от гнева.

– Нант Феликс, – к аристократу подошла нана Шефринг. – Конечно, будут сомневающиеся, но многие знают, в войсках Трёхглавого союза исключительно сильные и храбрые бойцы. Неважно, когда наступит победа, главное она неизбежна, потому что Мироль сражается за правое дело.

– Прекрасные слова. – сбавив тон, Феликс поцеловал танцовщице руку.

Пока шла беседа Магритт казалось, будто её тело облепили множество змей, чьё шипение вгоняла в глубины уныния. Ещё никогда в своей жизни нейстрийка не чувствовала себя настолько чужой, хотя, казалось бы, куда больше… К счастью для неё, внешне эти чувства никак не выдавались.

Вскоре тема войны наскучила гостям, и они, под аккомпанемент рояля, перешли на разговор об искусстве. Однако Мэй легче не стало, ибо к ней подошла нана Шефринг.

– Нана Торффен? – получив ответ, Кларисс продолжила. – Что ж… Мой друг из Тернового посольства не соврал. Вы действительно прехорошенькая.

– Благодарю. – прошептала Магритт, не зная, куда деть свой взгляд.

– Я понимаю, как вам не просто тут находиться. Вы такая молодая, а эти рассуждения для вас словно тяжёлый камень.

– Просто мне трудно привыкнуть к столичной жизни.

– И это я тоже понимаю. – танцовщица наклонилась к уху собеседнице. – А давайте сбежим отсюда?

– Что? – смутилась Мэй.

– Да, нана Торфен, моё предложение звучит странно, ибо мы знакомы всего пару часов, но… Я вам обещаю, что вы вернётесь к дяде в целости и сохранности. – на лице Кларисс появилась нежная улыбка. – Не переживайте, я не питаюсь кровью девственниц. Просто на этом фоне вы очень интересная девушка, с которой хочется пообщаться вне этого пафосного света.

Предложение действительно казалось странным, однако в нане Шефринг имелось нечто такое, что располагало к себе. Её взгляд светлых глаз, приятный бархатный голос да нежная улыбка, которую не портили даже крупные зубы… Всё это на фоне душной атмосферы в салоне, производило убедительное впечатление. Так Мэй приняла приглашение. Для избежание кривотолков первой салон покинула нана Шефринг, а через десять минут под благовидным предлогом ушла и Магритт.

– Хм, странно… Раньше нант Болинг никогда не афишировал своих родственников. – Лия заговорила с нани Мессинг.

– Ха, нани Шерли, вы правда верите, что она его племянница? – усмехнулась жена банкира.

– Не совсем вас понимаю.

– Сами подумайте… Нани Болинг уехала, и сразу после этого приехала нана Торффен.

Поняв мысль, хозяйка салон подавила в себе смущение, ибо в её разуме с трудом можно было прицепить сомнительный ярлык к такой застенчивой девице.

***

Нана Шефринг жила в роскошном двухэтажном особняке. Его расположение в пригороде Сангреле заставила Магритт на миг усомниться в своём решение, однако тёплое очарование Кларисс заглушало всякую тревогу. На пороге хозяйку с гостьей встретила юная горничная, которая тут же приняла верхнюю одежду прибывших.

– Нана Торффен, вы чего-нибудь желаете? – спросила Кларисс.

– Чай, если можно. – пробубнила Мэй в пол.

С ласковой улыбкой Кларисс отдала распоряжение горничной и провела гостью в гостиную.

– Присаживайтесь, где вам удобно, нана. – хозяйка подошла к шкафу, где хранился алкоголь. – Если вы не против, то я выпью нечто более горячительное.

Мэй ничего не ответила, да и нана Шефринг не ждала её разрешения. Налив в стакан виски, Кларисс села на мягкий диван напротив своей гостьи. Как раз в этот момент горничная подала поднос с чаем. Когда Магритт взяла чашку в руки, хозяйка дома заметила, как долька лимона сильнее затряслась на зелёной чайной гладе.

– Эти душные разговоры о войне вымотают любого. – Кларисс сделала первый глоток виски. – Вы не против, если я буду звать вас нана Сейла?

–Э-э… Нет, не против. – Мэй в основном смотрела на своё отражение в чае, но иногда она позволяла себе поглядывать на лучезарную собеседницу. – Нана Шефринг, ваша страна ведь соблюдает нейтралитет в войне?

– Можно просто нана Кларисс. А вы знаете, нана Сейла, как Нейтравия смогла сохранить свой нейтралитет?

– И как же?

Кларисс рассказала гостье историю, которую печатали все Нейтравийские газеты. За два года до начала войны Терновую империю с государственным визитом посетила царствующая нейтравийская королева Вилена. Император Вилло во время армейского парада сказал ей: “Видите, Ваше Величество, кхакхие высокхие терхновые кхвархдейцы! Кхаждый прхимерхно по семь фунтов! Ваши им едва по плечо!” Королеву это не смутило, и она с улыбкой дала отпор: “Верно, Ваше Императорское Величество! Но если мы откроем свои шлюзы, то вода встанет над Нейтравией на десять фунтов!” Закончив рассказ, Кларисс рассмеялась. То ли из-за самой истории, то ли из-за виски.

– Интересная история. – Мэй даже смогла себе позволить немного расслабиться, отпив чая.

– А вот у наших соседей из Визата нет такого преимущества. Итог мы все знаем. – когда стакан опустел, хозяйка снова подошла к шкафу с алкоголем. – Впрочем, вы, наверное, в курсе всех новостей с фронта. Всё-таки ваш дядя служит в министерстве иностранных дел.

– Мы редко говорим о его службе. – Мэй сделала ещё один глоток чая. – Да и вообще он не самый разговорчивый человек.

– О, это все знают, нана Сейла. Мрачный молчун, чего не скажешь о его жене. Мы, конечно, не подруги с нани Болинг, но… Лично я её считаю весьма милой особой… Знаете, в отличие от своего мужа, она весьма общительная. В рамках приличие, конечно же. Я пару раз имела удовольствие беседовать с ней. Даже помню один разговор… – тон Кларисс, которая вернулась с новой порцией виски, стал чуть менее игривым. – В котором нани Болинг упомянула, что её супруг единственный ребёнок в семье… Так откуда же вы, нана Сейла, если не секрет?

– Мы просто… Дальние родственники… – Мэй сильнее сжала чашку. – Мой отец… Он…

– Четвероюродный брат вашего общего дедушки. – рассмеялась нана Шефринг. – Нана Сейла, не нужно понапрасну напрягать вашу фантазию, в яркости которой я, конечно же, не сомневаюсь. В свете уже давно все всё поняли!

– А я вас не понимаю, нана Кларисс.

– Не переживайте, дорогая. Вам нечего стыдиться! Быть любовницей на обеспечение не так уж и плохо. Да, конечно, языки бывают слишком грязными, но им просто завидно.

– Любовница? – Мэй чуть не подавилась чаем. – Нана Кларисс, вы не…

– Дорогая, повторюсь, вам нечего стыдиться! Но не скрою, вы продешевили, согласившись на предложение нанта Болинга. Да и его понять можно. Всё-таки даже бедным аристократам нужен роскошный атрибут в виде хорошенькой содержанки.

– Бедным? Нана Кларисс, всем бы так “бедно” жить!

– Ха, дорогая, вы, наверное, прибыли из какой-нибудь глухой деревни, и поэтому считаете, что поймали упитанную птицу, но я вам открою один секрет. Нант Болинг остаётся в свете только благодаря своей громкой фамилией. Сейчас в это сложно поверить, но… Один мой покровитель рассказывал, как ещё лет двести назад графья Болинги были одними из самых богатых и влиятельных аристократов в Сангреле… Теперь всё это в прошлом. Не хочу показаться грубой, но… По сути, Арсен Болинг является дном сангрелеенского высшего общества. Ниже уже идут мещане.

– И к чему вы это, нана Кларисс? – в этот момент Магритт побоялась представить, насколько её лицо стало красным.

– Нана Сейла, – хозяйка взяла гостью за руку словно давнюю подругу. – Такая хорошенькая девица как вы достойна куда более богатого покровителя. И я могу это устроить.

От такого предложения чашка с чаем упала на пол. Мэй тут же вскочила с дивана, проведя рукой по юбке, на которую пролился горячий напиток. Нана Шефринг же продолжала сидеть на месте, попивая виски и наблюдая за тем, как по щекам гостьи с каждым вдохом разливался пунцовый цвет.

– Простите, нана Кларисс, мне нужна уборная. – протараторила Магритт.

– Нана Миа, – нана Шефринг позвала горничную. – Покажи гостье уборную.

Покорно кивнув, служанка провела Мэй в ванную комнату. Гостья тут же поспешила запереться и открыть воду в кране. В эту минуту она хотела закричать на весь особняк, но сдерживалась, закусив нижнюю губу. В голове не укладывалось то, что ей довелось услышать несколькими минутами ранее. Магритт, глядя на своё отражение в зеркале, не понимала, как в свете вообще могли подумать о ней такую низость. Несколько секунд доносился только тихий скулёж, который заглушала вода в кране, пока желание крика не сошло на нет. Освободив губу из-под зубов, Мэй умылась. Холодная вода не смыла бы память об услышанном, но она остудила лицо, ранее горевшее от смущения. Магритт закрыла кран, чтобы уже в тишине навести марафет. И всё же эмоции не так просто было погасить в себе, поэтому перед выходом она решила помолиться Троебожию. Когда нейстрийка сжала в руках нательный образ, до её ушей дошёл звук дверного звонка. Мэй лишь окинула взглядом запертую дверь, после чего вернулась в прежнее положение, чтобы продолжить молитву, но… Звук выстрела её прервал.

Не веря своим ушам, Магритт подбежала к двери, но не стала её отпирать, ведомая инстинктом самосохранения.

– Что вы… – всё, что успела сказать нана Шефринг, прежде чем раздался второй выстрел.

После него Мэй пришлось осознать происходящие. Вскоре краткую тишину разрушили тяжелые шаги, которые заставили её спрятаться за ванной. Нейстрийка прекрасно понимала, что выбить дверь и обнаружить её будет проще простого, поэтому оставалось только молиться Троебожию, при этом вслушиваясь в каждый малейший звук. К шагам добавились голоса двух мужчин на незнакомом языке. Они были без всяких волнений, словно всё происходящее обыденное. В этом иностранном диалоге также с большим трудом различались резкие звуки, которые ассоциировались с обыском. В этот момент Магритт стало по-настоящему страшно, ибо она понимала, что ванную они вряд ли пропустят. Опасения подтвердились, когда шаги стали более громкими. Мэй правой рукой ещё крепче сжала нательный образ, а левой закрыла свой рот. Нейстрийка отчётливо слышала, как бьётся её сердце, а мышцы живота напряглись так, словно их кто-то царапал. В поле зрения Мэй попала огромная тень на полу, которая просочилась через щель в двери. Оставалось только выбить дверь и обнаружить ненужную свидетельницу. Магритт уже собралась помолиться за быструю да безболезненную встречу с отцом и Габи, как вдруг… До ушей снова дошла иностранная речь. Всего три фразы, после которой случилось чудо: тень с пола пропала, а шаги становились всё тише, пока и вовсе не наступило безмолвие. Не веря в это, Магритт свернулась калачиком и оставалась в такой позе ещё пять мучительных минут. Затем страх стал ослабевать, словно само Троебожией ей шептало, что опасность миновала. Наконец, встав на ноги, Мэй решилась покинуть ванную комнату, продолжая сжимать в руке нательный образ.

Как она и думала, в особняке действительно прошёл обыск.

– Нана… Кларисс… – робко произнесла Мэй, делая маленькие осторожные шаги, но ответа не последовало.

Самое страшное подтвердилось быстро, когда нейстрийка дошла до лестницы. У входной двери лежала горничная с кровавым нимбом, а чуть дальше у тумбочки с телефонным аппаратом нана Шефринг. Магритт спустилась вниз, чтобы лучше их рассмотреть. Пулевые ранения в головах не оставляли никаких оптимистичных иллюзий. Мэй почувствовала такое сильное головокружение, что прижалась к перилам, чтобы не упасть. В поле зрения попадала то Кларисс, то её горничная. И так по кругу. Вскоре они перемешались, выдав воспоминание о том, как под материнский плачь умирал Габор с пулей в груди. Издав краткий крик, Магритт прижала ладони к своим вискам. Она взмолилась Троебожию, и оно словно сжалилось над ней. Выровняв дыхание, нейстрийка, наконец, взяла себя в руки.

Мэй подбежала к телефонному аппарату. Она хотела телефонировать в полицию, однако её рука резко остановилась в паре миллиметров от трубки. Нейстрийка быстро осознала, что попала в патовую ситуацию. Мэй не сомневалась, что полицаи её сделали бы крайней, а даже если она просто убежала бы, то стражи правопорядка всё равно выясняли бы, что она была в этом особняке, и опять же сделали бы крайней. И всё же стояние на месте тоже ни к чему бы не привело. Поразмыслив над этой ужасной ситуации, Магритт увидела только один вариант. Она поднялась наверх в спальню. Как Мэй и надеялась, на туалетном столике лежало зеркало.

***

После многочасовой бумажной рутины Арсен предоставил весь отчёт заместителю Альпену. Грегори никогда не сомневался в профессионализме своего бывшего воспитанника, поэтому мельком мазал взглядом каждую страницу и где нужно ставил либо подпись, либо печать.

– Что ж… С этим мы разобрались. – отдав папку с документацией инспектору, заместитель перешёл на более важную для него тему. – Как поживает ваш нейстрийский питомец?

Этот вопрос заставил Арсена напрячься, вызвав тем самым ещё больший интерес в глазах Грегори.

– А-а, нет, нант Альпен, она серьёзных проблем пока не доставила. – поспешил с ответом инспектор. – Просто вы же понимаете…

– Я всё понимаю, нант Арсен. – кивнул заместитель. – Продолжай… Только не переусердствуй! Не хочется, чтобы ты перегорел… Нейстрийка того не стоит!

В ответ нант Болинг лишь встал по стойке смирно и почтительно кивнул. Снисходительно улыбнувшись, заместитель отпустил инспектора.

И едва Арсен вышел в коридор, как он тут же почувствовал сильное напряжение в висках. Сначала инспектор просто списал это на давление, поэтому решил продолжить путь до своего кабинета. Через пару шагов в глазах замигали тёмные вспышки, которые заставили нанта Болинга опереться рукой об стену. Ситуация стала проясняться, когда во главе разума стала только одна мысль: “Найти зеркало!” – а на руке проступила метка. В предчувствии неладного Арсен дошёл до туалета для посетителей, где висело большое зеркало. Едва инспектор коснулся его пальцем, как на поверхности появились круги подобные тем, что на воде. Вскоре вместо своего отражения он увидел на смерть перепуганную Магритт.

– Получилось! – выдохнула она после удачного заклинания.

– Я надеюсь, у тебя есть веская причина для такой связи. – недовольно бросил Арсен, продолжая ощущать головную боль.

– Э-э… Д-да, нант Арсен. – по отражению чувствовалось, как дрожали руки Мэй. – И скажу сразу, это не я!

Интерьер, который не принадлежал к салону нани Шерли, уже наводил на нехорошие предположения, однако нант Болинг меньше всего ожидал увидеть два трупа. Мэй не сразу решилась снова развернуть зеркало к себе, боясь реакцию своего наставника, но когда всё же это случилось, на лице Арсена ничего не дрогнуло, кроме морщин вокруг глаз.

– Это не я. – более тихо повторила Магритт.

– Да я сомневаюсь, что у тебя хватило наглости их убить, а потом мне об этом докладывать! – фыркнул Арсен. – Рассказывай!

Переведя дыхание, Мэй поведала всю историю, которая погрузила наставника глубоко в разум, что он даже не слышал от неё молящего: “Что мне делать?”

– Грабители? – наконец, произнёс Арсен.

– Э-э… Странно… – подопечная, несмотря на состояние, смогла включить логику. – Я когда искала зеркало, видела на столике драгоценности. И…

Магритт умолкла и вместе с зеркалом вернулась в спальню. Вскоре Арсен увидел взломанный сейф, в котором деньги с ассигнациями остались нетронутыми.

– Чем дальше в лес… – взгляд наставника стал более суровым. – Значит так: быстро стираешь следы своего присутствия, и уходишь оттуда!

– Нант Арсен, а… – растерялась подопечная.

– Ты меня слышала, нана Мэй? – головная боль заставила Арсена повысить голос. – Нам только этой проблемы не хватало!

– С вами всё в порядке?

– Пока ты держишь меня на этой связи, я не в порядке!.. Ты поняла, что делать! Надеюсь, ты помнишь, как вырубить связь?

Магритт молча кивнула. Она провела рукой по поверхности словно по воде, и Арсен снова увидел своё отражение. Головная боль исчезла в облегчённом вдохе.

***

Уже вечером, когда Магритт вернулась в дом, первое, что хотелось сделать Арсену, стоя в гостиной напротив неё, это прочитать своей подопечной нравоучительную лекцию на тему посещение домов женщин с сомнительной репутации. Однако один лишь вид, прошедшей через дневной ужас, Мэй говорил о том, что она навряд ли бы усвоила даже малой части нотаций.

К тому же внимание инспектора привлекла шкатулка, которую нейстрийка прижимала к своей груди. Когда Магритт заметала свои следы в особняке наны Шефринг, она невольно обнаружила в камине тайник, где хранилась эта вещица.

– Какого чёрта ты его взяла? – Арсен старался держаться невозмутимо.

– Я… Я подумала, что это заинтересует шестое отделение. – пробормотала Мэй.

Когда она открыла шкатулку, нант Болинг увидел в ней множество государственных печатей стран Трёхглавого союза и Рейлис, а также искусно собранные защитные обереги. На самом дне была расчерчена пентаграмма, защищающая от поисковых заклинаний.

– Может убийцы это искали? – предположила Магритт.

– Возможно, но… – задумался Арсен. – Для убийства как-то мелко, хотя такая находка, конечно, тоже много вопросов вызывает.

Наставник, конечно, не надеялся, что подопечная знала язык этих двух преступников, однако у неё оказалась хорошая слуховая память, которая помогла ей воспроизвести фразы.

– Хм, язык похож на маркеловский. – сделал вывод Арсен.

– Вы его знаете, нант? – спросила Мэй.

– Любой образованный мирольский аристократ его знает. – осознавая погрешности, инспектор уловил контекст. – Если ты правильно услышала последние фразы, то эти двое смогли найти то, что искали… И это тебя спасло.

– Hala zаr Trebogir! (Слава Троебожию!) – Магритт поцеловал нательный образ.

Заметив, что подопечная стала менее нервной, Арсен перешёл к теме, с которой, по сути, всё и началось: причина приглашения от покойной. Подавляя в себе смущение, Мэй рассказала всё, как есть, ожидая возмущения, однако… Скептическая реакция нанта Болинга её очень удивила.

– Сама подумай, нана Мэй, нана Шефринг слишком молодая женщина для сводни… Была… Зачем ей создавать конкуренцию самой себе? – этот вопрос наставника заставил погрузиться подопечную глубоко в разум.

Слуховая память снова лихорадочно заработала. С её помощью, а также благодаря найденной шкатулке, Магритт сделала вывод: “Она хотела подобраться к вам, нант Арсен, как к чиновнику из министерства иностранных дел.”

– Мда уж… Но это звучит, куда более логично. – инспектор взял шкатулку. – Это я отнесу завтра в шестое отделение. Даже если нам не поручат дело, то…

Арсен осёкся, заметив печаль в глазах Магритт. Он всё понимал, поэтому не хотел грубо выводить её из этого состояние. Наставник практически вплотную подошёл к своей подопечной и участливо попросил: “Нана Мэй, посмотри на меня.” Сломив небольшое внутреннее сопротивление, Магритт так и сделала. Ей не хотелось казаться слабой перед наставником, поэтому она лишь позволила себе прошептать: “Они даже горничную не пощадили.”

– Я не знаю, что сказать… Пусть её кольца ада превратятся в монеты, которые откроют врата в Райский сад. – Арсен сделал круговое знамение. – Думаю, и без тебя найдутся те, кто её оплачет.

– И у наны Шефринг тоже? – голос Мэй предательски перешёл на тихий скулёж.

– Ты знала её всего несколько часов.

– Но ведь она тоже человек!.. Только не злитесь, нант Арсен, но… Перед тем, как уйти, я анонимно телефонировала в полицию.

– Что? – наставник невольно схватил подопечную за плечи.

– Я не могла их вот так оставить! – сорвалась Мэй.

Продолжая держать её, нант Болинг не придумал ничего лучше, кроме как позволить ей выплакаться. Он терпеливо ждал, поймав себя на мысли, что он впервые… Проникся жалостью к этой нейстрийке.

– Нана Мэй, – прошептал Арсен. – Думаю, тебе надо поспать.

– А вы мне дадите то снотворное? – Магритт смахнула последние слёзы со щёк.

– Извини, но я его уже выбросил. К тому же… Это плохая идея искать спасение в таких лекарствах. Нани Элси это быстро поняла.

– А, по-вашему, завтра будет легче?

– Сегодня на это можно только надеться, и… Просить милости у Творца Единого… Ну, или в твоём случае у Троебожия.

Тяжело вздохнув, Магритт убрала мужские руки со своих плеч и прошептала: “Hala zar te! (Спасибо тебе!)”

– Иди      спать, нана Мэй. – чуть более настойчиво произнёс инспектор.

Кивнув нейстрийка покинула гостиную. Арсен же, сев на диван, достал из своего портсигара сигарету. В этом не было спасения для него, но лично ему табак помогал привести мысли в порядок.

VI

На следующий день нант Болинг, обдумав произошедшее злоключение с Мэй, решил, что подопечную лучше несколько дней держать под своим взором, поэтому взял её с собой в шестое отделение. Во время пути Магритт казалась притихшей, что ещё сильнее настораживало наставника. Арсен делал мелкие попытки её привести в чувства, спрашивая о самочувствие, на что нейстрийка либо отвечала односложными фразами, либо же и вовсе молчала. Только на пороге шестого отделения в голову инспектора пришла более действенная идея.

Придя на службу, нант Болинг узнал от секретаря Джини, что заместитель Альпен находился на переговорах. Для Арсена это не стало неожиданностью, но всё же формальности нужно было соблюсти. Поэтому предъявление находки из дома наны Шефринг отложилось до вечера, и инспектор мог, наконец, уделить внимание своей подопечной.

Арсен отвёл Мэй в библиотеку для изучения магической теории. Магритт не была против, но всё же она сомневалась, что расшатанный разум смог бы воспринять новую информацию. Осознавая это, Арсен решил зайти с более знакомой темы. Всё это время Мэй молча наблюдала за своим наставником, который метался от одной книжной полки к другой. Вскоре он, наконец, нашёл большую энциклопедию о магических специализациях. Так как она находилась на самой верхней полке, инспектор использовал лёгкое воздушное заклинание, чтобы притянуть её к себе.

– Идём, нана Мэй. – прошептал Арсен, указав на свободные читательский стол.

Магритт лишь молча последовала за своим наставником. Устроившись поудобнее, инспектор открыл энциклопедию. После нескольких пролистанных страниц он нашёл нужный параграф.

– Думаю, нана Мэй, тебе будет это интересно. – наставник отдал подопечной книгу.

И нант Болинг оказался прав. Когда Магритт прочитала название параграфа, её глаза засияли, как два кусочка янтаря на солнце. Он был посвящён магам-оборотням. Перед мысленным взором на краткий миг предстал образ нанта Деккарта, точнее лже-Деккарта. С каждым прочитанным предложением девичье любопытство становилось всё сильнее, но в то же Мэй чувствовала, как её тело покрывалось мурашками. Это не временные иллюзорные заклинания, которые очень легко разоблачались. Становление мага-оборотня многолетние и мучительное. Тело этого человека должно было пройти через множество зелий и заклинаний. И с каждой ступенью обучения маг терял свою индивидуальность.

– Со временем их настоящий облик приобретает… Скажем так… Очень специфичные черты. – комментировал Арсен.

– У вас среди знакомых есть оборотень? – спросила Мэй.

– Знал двоих, но наше знакомство было недолгим… Такие маги обычно не доживают до тридцати лет. Грустно, конечно, но закономерно. Всё-таки такое насилие над здоровьем.

– Но что-то же тянет магов на путь оборотня…

– Хорошее жалование. Обычно на путь оборотня встают маги из крайне бедных семей. Так они помогают своей родне из трущоб… Ну, и… Некоторых, конечно, привлекает такая сила… При этом они забывают, что у оборотня и жизнь мучительна, и конец такой же.

– А вас она ни разу не привлекала, нант Болинг?

– Ха, нет!.. – Арсену стало не по себе. – Только не говори, что она тебя привлекла!

– Нет, конечно! – выпалила Мэй. – Для меня это слишком!

– Разумная девица!

– И много таких специализаций?

– Достаточно, но… Я бы не сказал, что они чем-то лучше оборотней. У всех свои противные стороны.

– Поэтому вы решили быть инспектором?

– Скажем так, – выдержав паузу, Арсен словесно сформировал свою мысль. – Мне не очень нравиться выявлять тех магов, которые не способны следить за собой и своей силой, но… Из невеликого выбора это самый приемлемый для меня.

– Ясно. – Мэй взглядом пробежалась по страницам энциклопедии. – Я ещё в сборнике заметила, что у некоторых заклинаний известны авторы. То есть… Можно придумывать что-то новое?

– Прогресс не стоит на месте даже в магии, нана Мэй. У кого-то есть талант в совмещение всех техник, в результате которого и создаются новые заклинания, обереги и прочее.

– А вы пробовали, нант Болинг?

– Нет. – прыснул Арсен. – У меня очень плохо с фантазией.

Как и рассчитывал инспектор, Магритт смогла отвлечься от ужасов прошлого дня. Даже более того, глаза нейстрийки так и горели от изучения новой информации. Если нант Болинг с самого начала своей карьеры в шестом отделении рассматривал всё это, как неизбежность, то Мэй казалась куда более увлечённой. Эта заинтересованность оказалась заразительной. Никогда в своей жизни Арсен не мог подумать, что у него может вызвать интерес, давно известная информация. И всё благодаря искренним эмоциям Мэй, да её глазам, которые от увлечённости светились как два кусочка янтаря на солнце.

Когда время, уделённое для магический теории, истекло, наставник со своей подопечной направился в свой кабинет. По пути им попался мальчик-почтальон, который разносил письма для сотрудников шестого отделения. Задержав его, Арсен расспросил о корреспонденции на своё имя. Парнишка, недолго пошарив в своей сумке, отдал ему стопку писем и продолжил свой путь. На заинтересованный взгляд Магритт Арсен ответил: “Все письма, отправленные в министерство иностранных дел на моё имя, перенаправляются в шестое отделение.” Он перебирал полученную стопку на ходу. Поначалу его краткие хмыканья на каждое письмо не предвещали ничего особенного, как вдруг… Инспектор резко остановился у порога своего кабинета, и в эту минуту взгляды наставника с подопечной встретились в напряжённом безмолвии. Ничего не понимающая, нейстрийка невольно сдвинула свои брови, когда инспектор показал ей конверт, который его и затормозил.

– Письмо от нанта Деккарта… – удивлённо произнёс Арсен, зайдя в кабинет.

– Sha? (Что?) – Мэй проследовала за наставником.

В нетерпении нант Болинг взял со стола нож для бумаги, и разрезал конверт. Прежде чем Арсен начал читать письмо, Мэй села напротив наставника, приготовившись его слушать.

Уважаемый нант Болинг,

Наверное, вы очень удивлены, получив это письмо, ибо ранее мы не были настолько в близких отношениях для эпистолярного общения. Однако ваша очаровательная племянница всё изменила. А посему покорнейше прошу отпустить нану Торффен со мной на променад в парк Людовейка завтра в полдень. Я буду ждать её у берега возле беседки, где играет гвардейский оркестр. Могу поклясться своей честью, что она вернётся к вам в целостности и сохранности.

Да благословит вас Творец Единый!

С огромным почтением к вам и вашей племяннице

Э.Д.

После прочитанного Арсен поднял голову на свою подопечную. Глядя на него, Мэй заёрзала на стуле, сказав: “Я… Я правда не знаю, что сказать.”

– Да я уж вижу по твоему лицу. – фыркнул инспектор.

Сжав края письма, нант Болинг перевёл взгляд на потолок. Магритт не могла понять, что творилось в голове инспектора, от того ей становилось всё более тревожно с каждой секундой. Нейстрийка прекрасно осознавала, как вся эта ситуация могла выглядеть со стороны, и всё же поначалу она старалась не впадать в панику, продолжая смотреть на своего наставника, пока тот задумчиво глядел в одну точку. Тем временем его руки настолько сильно сжимали письмо, что оно, казалось, могло в любую минуту разорваться.

– Нант Болинг! – в итоге не выдержала Мэй. – Если бы это был заговор, стала бы я вам докладывать об акценте лже-Деккарта? Сами поду…

– Успокойся! – резко оборвал Арсен, взглянув на свою подопечную. – Я же уже сказал, что вижу всё по твоему лицу… У нас только один вариант узнать, что этому оборотню от тебя нужно.

***

Парк Людовейка согревали последние тёплые лучи солнца середины осени. Жители Сангреле во время прогулки наслаждались не только ими, но и приятной медленной музыкой, которую исполнял оркестр, расположившийся в большой беседке. И Мэй, шагая на место встречи, также старалась насладиться красотой парка, но у неё это не очень хорошо получалось. Она чувствовала себя одинокой перед лицом потенциальной опасности. Инспектор Болинг также находился в парке, но в целях конспирации он не мог находиться в поле зрения подопечной. Перед свиданием Арсен обучил Мэй слабому заклинанию магических искр, которое она должна была использовать в случае опасности. Оно не было предназначено для самообороны, а служило лишь, как сигнал для инспектора, который пришёл бы на помощь при неблагоприятном сценарии. Однако сам нант Болинг, несмотря на странное приглашение, был уверен, что Магритт ничего не угрожало в многолюдном месте.

Когда Мэй дошла до берега, она увидела Деккарта, сидящего в маленькой лодке.

– Добрхый день, нана Торхффен. – с улыбкой поздоровался он. – Прхирхода нам всё ещё позволяет немнохо прхокхатиться. Вы не прхотив?

Окинув взглядом оркестр в беседке, Мэй спустилась к берегу. Деккарт осторожно взял её за руку и помог ей усесться в лодке. Убедившись, что всё в порядке, он принялся грести вёслами. Плывя по реке, Магритт теперь могла лучше разглядеть панораму парка, но в гуляющих горожанах она ничего нового не увидела. В этой многолюдной массе нейстрийка надеялась найти Арсена лишь для того, чтобы чувствовать себя более уверено. Однако инспектор слишком хорошо скрывался.

– Кхрхасивое место! – отвлёк Деккарт от любованием природой. – Не такх ли, нана Торхффен?

– Да, вы правы. – улыбнулась Мэй, робко взглянув на берег.

– Но с вашей кхрхасотой он не срхавниться. – увидев пунцовый цвет на щеках собеседницы, Эрл рассмеялся. – Прхостите за такхое смущение… Прхосто перхед такхой кхрхасотой сложно соблюдать этикхет… Но я стархаюсь!

– Очень лестно с вашей стороны, нант Деккарт. – руки нейстрийки сжали подол платья. – Но к чему всё это?

– Я не хочу торхопить события, – перестав грести, Деккарт подарил Магритт бархатную коробку размером с ладонь. – Поэтому начну с малохо.

Когда Мэй открыла её, она увидела золотое ожерелье, в центре толстого витиеватого узора которого был инкрустирован большой овальный камень похожий на аметист.

– Вы сделаете меня счастливым, нана Торффен, если прхимите этот скрхомный подархок. – Деккарт поцеловал руку собеседницы.

– Благодарю, нант. – прошептала нейстрийка.

Дальнейшая прогулка походила на неловкое, но милое свидание. Магритт даже не знала, что и думать. И всё же со временем елейные речи Деккарта очень сильно расслабили её. Она, опустив одну руку в воду, даже смогла насладиться красотами парка. Вдыхая едва слышимый аромат сладкой карамели, который на берегу раздавал детям старик, Мэй пальцами чувствовала опавшие листья на водной гладе. Солнце светило ярко, но не доставляло дискомфорта глазам, бывшими под защитой широких полей шляпы. В эту минуту Магритт поняла, почему парка Людовейка являлся весьма популярным местом у жителей столицы. Однако это наслаждение длилось недолго. Внезапно выражение лица Деккарта изменилось. Романтика сменилась на эхо боли. Эрл опустил взгляд, губы сжались в тонкую линию, а пальцы неосознанно потянулись к горлу. Мэй казалось, что он пытался сдержать приступ тошноты. Его кадык то напряжённо поднимался, то опускался.

– С вами всё в порядке, нант? – обеспокоилась Мэй.

– Не нужно перхеживать, нана Торхффен. Я в порхядкхе! – на лице Деккарта появилась вымученная улыбка. – Боюсь, наше свидание прхидёться прхерхвать… Но мы ещё встрхетимся!

Вернувшись к берегу, он поцеловал руку нейстрийки и, ещё раз извинившись, быстрым шагом направился по своему пути. Такой исход не устраивал Магритт, которая не хотела возвращаться к наставнику без новостей. Смекнув, что Деккарту в своём состояние будет не до бдительности, она решила устроить слежку. Стараясь держаться на максимально возможном состоянии, Мэй шла за ним по пятам. Вскоре Деккарт дошёл до безлюдного участка. Спрятавшись за одним из дубов, Магритт увидела, как он, прижавшись спиной к стволу ближайшего дерева, достал из внутреннего кармана чёрный пузырёк, содержимое которого он тут же выпил. Часто задышав, Деккарт начал шептать то, что невозможно было расслушать. Мэй казалось, будто так он хотел нормализовать своё состояние. Подняв голову, Эрл начал поглаживать своё горло. Глядя на это, нейстрийке также стало тяжело дышать. Вдруг Деккарт выпрямился, а его лицо стало очень суровым. Оставаясь в этом положении, он достал из кармана пиджака маленькое круглое зеркальце. У Мэй не было никаких сомнений, что оно предназначалось для магический связи. Эрл заговорил на иностранном языке. Магритт распознала в нём маркеловский, когда услышала мужской голос по другую сторону зеркальной глади. Голос, который принадлежал одному из убийц наны Шефринг.

***

Тем временем нант Болинг сидел на одной из каменных лавочек, расположенной на самом широком мосту парка. Время от времени он поглядывал на свою руку, в любой момент ожидая появление метки. Хоть инспектор не сомневался, что Магритт не угрожала опасность в этом красивом месте, однако уверенность не заглушала беспокойство. К тому же Арсен не знал, как эту эмоцию трактовать для себя: как переживание или же как подозрение.

Вдруг инспектор почувствовал, как под его ноги что-то ударилось. Опустив взор, он увидел мяч. Владелец отозвался быстро. Мальчишка, которому нант Болинг мог дать лет одиннадцать на вид, подбежал к нему с неуверенным: “Простите, нант!” Привычная суровость с лица Арсена исчезла, и на её место пришла более приветливая эмоция, которая выражалась в мягкой улыбке.

– В следующий раз будь аккуратен. – с этими словами инспектор отдал мяч ребёнку.

Арсен взглядом проводил мальчика, подбежавшего к отцу да матери, бывшей на сносях. И снова в разум пришла грусть… Инспектор подумал, что его единственному ребёнку могло бы быть столько же лет, сколько этому мальчику. Перед тем, как семья ушла своей дорогой, маленький владелец мячика обнял свою мать и ребёнка, который находился в её круглом животе. Арсен опустил взгляд на свои руки, а его разум предался тёплым воспоминаниям…

Когда он обнимал Элси, находившейся на последнем месяце беременности, супруга поделилась с ним мечтой о доме полном детей. Несмотря на беспокойство насчёт финансов и наследственного магического потенциала, Арсен, как и его жена, верил в светлое будущее. В тот день чета Болинг определилась с именами для первенца: Николь для девочки или же Нико для мальчика. Элси казалось, что Арсен будет очень рад наследнику, но он каждый раз с теплотой отвечал: “На всё воля Творца Единого!” Однако… Творец Единый решил всё кардинально иначе…

– Нант Болинг? – голос Мэй вывел инспектора из воспоминаний.

Резко подняв голову, Арсен увидел её обеспокоенное выражение лица.

– Вы в порядке? – спросила подопечная.

– Да… Я в порядке! – встав с лавки, наставник взял её под руку. – Идём! По дороге всё расскажешь.

По пути домой на закрытом экипаже, Мэй обо всём доложила Арсену. После услышанного инспектор взглянул на подарок Деккарта. Осмотрев ожерелье, нант Болинг не нашёл никаких секретных застёжек, прятавших тайник. А после заклинания, которое должно было проверить наличие чар, Арсен вынес вердикт: “Всего лишь украшение!” Получив ожерелье обратно, Мэй захотела всё перепроверить. Она не могла поверить в то, что оборотень из посольства, который имел связь с убийцами нейтравийской танцовщицы, решил просто приударить за хорошенькой девицей. В такое совпадение не верил и Арсен, но на удивление для себя он не сомневался в том, что ему сообщила подопечная, чья повторная визуальная проверка ожерелья также не дала никаких результатов. Вопросов стало ещё больше…

VII

Рабочий день заместителя Альпена начался с просмотра корреспонденции в кабинете, которая, как обычно, не казалась ему значительной. Мельком мазнув взглядом по первым двум конвертам, Грегори задержал своё внимание на третьем с прикреплённой пояснительной запиской, чей адресант вызвал на лице ухмылку. Недолго думая, нант Альпен разрезал конверт ножом для бумаги. Грегори не сомневался, что послание ещё до отправки прошло через перлюстрацию, однако он также был уверен в своём праве на дополнительную проверку. И едва его пальцы коснулись письма, как в дверь постучались. Заместитель сразу поняла, кто это, и лениво протянул: “Войдите!”, – после чего в кабинет вошли нант Болинг и Магритт.

– Доброе утро, нант Альпен! Вызывали? – спросил Арсен.

Молча кивнув, Грегори указал на два свободных стула. Даже после того, как маги устроились поудобнее, заместитель не спешил начинать беседу. Нант Альпен достал из вскрытого конверта письмо и, пробежавшись по нему взглядом, снова обратил свой взор на посетителей, а точнее на Магритт. Со стороны это сложно было заметить, однако нейстрийка чувствовала презрение. Оно ощущалось настолько сильно, что Мэй не могла долго смотреть на него. Грегори, отложив письмо в сторону, смял конверт и магическим образом поднял его в воздух. Затем заместитель прошептал заклинание, после чего бумажный комок начал медленно тлеть. Мэй даже была рада, что могла перевести взгляд на самоуничтожающийся конверт. Этот комок ещё не успел истлеть до конца, когда нант Альпен объявил: “Вы будете расследовать убийство этой нейтравийской шлюхи.”

– Вы думаете, оно в юрисдикции шестого отделения? – спросил Арсен.

– Мне кажется, более чем. – Грегори отдал инспектору документы. – Начнёте с этого.

– Хм… Разрешение на спиритический сеанс? – удивился нант Болинг, всматриваясь в них.

– Со смерти наны Шефринг не прошло сорока дней, так что есть большие шансы призвать её призрак из тени. – объяснил заместитель. – К сожалению, все спиритуалисты сейчас заняты. Так что не обессудьте, но… Вам придётся действовать самостоятельно. Вы ведь, инспектор Болинг, уже участвовали в подобных сеансах, если мне не изменяет память?

– Ну-у… Чисто технически да… Участвовал. – не очень уверено произнёс инспектор. – Если это всё, то с вашего позволения, нант Альпен…

Грегори кивнул. Получив задание, наставник и его подопечная уже собрались покинуть кабинет, как вдруг нант Альпен воскликнул со смехом: “Ах да! Чуть не забыл, нана Янт!” Когда Магритт снова взглянула на заместителя, он протянул ей письмо, которое ранее находилось в истлевшем конверте, со словами: “От вашей матушки.” Услышав это, у нейстрийки перехватило дыхание. В душе смешались несовместимые эмоции. Весточка от lala лично для неё, с которой нант Альпен так грубо обошёлся, уничтожив конверт. Магритт стиснула зубы и сжала губы в тонкую линию, от осознания того, что видела несколькими минутами ранее, как тлел адрес нахождения её семьи. Арсен же, наблюдая за этим, чувствовал, как в его горле скапливался ком. Инспектора уже давно не удивляла нетерпимость заместителя к национальным меньшинства, ибо этим страдали многие столичные мирольцы, однако он не мог понять, чего его бывший наставник хотел добиться.

– Нана Янт, вы меня поняли? – в голосе Грегори слышалась едва уловимая издёвка. – Не обессудьте, но я не знаю нейстрийского.

– В-вы… – все слова, которые хотела озвучить Мэй, застряли в горле.

И тут Арсен понял, что пора вмешаться. Выхватив письмо из рук заместителя со словами благодарности, инспектор снова попросил разрешение покинуть кабинет. С фырканьем Грегори позволил это сделать, и наставник, взяв подопечную под локоть, вышел вместе с ней в коридор.

По пути на склад Арсен с первых шагов велел Мэй вести себя достойно.

– Достойно? А что вы это не сказали нанту Альпену? – в какой-то момент встала на месте нейстрийка.

– С ума сошла! Он стоит выше нас! Ты, конечно, не обязана его любить, но всё же держи себя в руках! – когда инспектор спустил пар, он отдал письмо подопечной. – Это в твоих же интересах.

Получив материнскую весточку, Мэй прижала её к груди. Тоска нейстрийки виднелась невооружённым глазом. Арсену даже показалось, что его подопечная была готова заплакать. Однако Магритт всё-таки решила последовать совету наставника. Сохранив своё хрупкое достоинство, Мэй прошептала: “Спасибо, нант Болинг… Что остановили это унижение.” Арсен лишь с усталым выдохом отмахнулся, словно он ничего особенного не сделал, и они продолжили путь.

Придя на склад, инспектор Болинг предъявил разрешение дежурному, который после небольшой проверки ушёл в глубь помещения. Оставалось только дождаться сбора атрибутов для спиритического сеанса.

Этой паузой решила воспользоваться Мэй для прочтения письма, пока наставник за ней не наблюдал. Первое, на что она обратила внимание, были штрихи. Магритт не сомневалась, что на такую защиту от компрометирующего постскриптума додумался Радо, а вот само письмо уже писала lala.

///////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

Драгоценная Мэй,

Мне позволили написать это письмо при условии, что оно будет на союзном языке. Я уверена, что его прочтут, прежде чем оно будет отправлено, поэтому постараюсь быть осторожной. Место, куда нас депортировали, конечно, сурово, но сносно. Моё сердце не перестаёт оплакивать твоего отца и Габи. Да будет Noa к ним милосерден! Но Tatameon и мысли о тебе и Радо дают мне силы держаться. Мне удалось пристроиться швеёй. Платят больше едой, чем деньгами, но даже такая работа не даёт сойти с ума. Радо всё порывается помочь мне с физически тяжелыми делами. Он ещё слишком юн, и у него нет такой силище как у Габи. Так что стараюсь держать это желание под контролем. Сомневаюсь, что мне дадут ещё раз возможность снова тебе написать, поэтому хочется столько всего рассказать, но боюсь, что перейду черту, и это письмо просто не дойдёт до тебя. И я сомневаюсь, что тебе дадут ответить, но надежда умирает последней. Я могу представить, как тебе сейчас непросто, поэтому хочу, чтобы ты держалась. Помнишь, как рамонда в засушливые времена впадает в спячку? Ты – моя рамонда.

Люблю тебя,

Твоя lala.

///////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

Когда Арсен получил атрибуты, он увидел, как Мэй, прижавшись к стене, читала письмо. Нант Болинг мог только догадываться, что в данную минуту чувствовала его подопечная. Закончив чтение материнской весточки, нейстрийка поймала на себе задумчивый взгляд наставника. Инспектор понимал, насколько ситуация могла стать неловкой, поэтому лишь спросил: “С ними всё в порядке?” Магритт молча кивнула, и на этом тему закрыли.

***

Первое правило хорошего спиритического сеанса: для удачного призыва ритуал лучше проводить в тёмное время суток на месте смерти призрака.

Когда Арсен и Мэй поздно вечером вошли в дом покойной наны Шефринг, нейстрийка почувствовала мурашки на своём теле. Тёмные стены, покрытые пылью и паутиной, хранили в себе ужас, который Магритт при всём желании не могла забыть. Потупив взгляд на пол, Мэй казалось, что она видит крохотные капли запёкшейся крови между половицами. В голове снова разыгралось воображение от воспоминаний об убитых, лежавших на этом полу. В памяти оставались свежи образы горничной с кровавым нимбом и Кларисс, на лице которой после смерти застыло, ничего не понимающее, выражение лица. Ощущение казались настолько сильными, что Мэй невольно отошла на пару шагов. Из этих воспоминаний нейстрийку резко вывел Арсен, включив свет в доме. Подняв голову на наставника, подопечная быстро захлопала глазами.

– Нечего на меня так глазеть, нана Мэй! – фыркнул инспектор. – Идём в гостиную. Там более подходящее место.

Снова оказавшись в гостиной, Магритт только в этот миг обратила внимание, насколько она просторная. Подходящие место для спиритического сеанса. На полу наставник и его подопечная расстелили ковёр с пентаграммой для призыва, в центре которого разместили маленькое круглое зеркальце. Когда Мэй расставляла по сотканному круглому контуру свечи, она краем глаза увидела, как Арсен достал из сумки книгу “Магия IV ранга. Том 3: Некромантия и спиритуализм”.

– Э-э… Нант Арсен, – обратилась подопечная к наставнику. – Вы думаете, я достаточно окрепла для таких заклинаний?

– Ха, девочка моя, – усмехнулся инспектор. – Для того, чтобы быть проводником, даже не нужно обладать магическим потенциалом.

– В смысле?

– Хм… А ты тут видишь ещё нану, которая может стать проводником?.. Для ритуала нужен проводником одного пола с призраком. Я призову нану Шефринг и допрошу её, пока она будет прибывать в твоём теле.

– А… Я? – Магритт стала белой как мел.

– А ты расскажешь потом о своих ощущениях… Если захочешь, конечно, об этом говорить. – заметив, как подопечная стала по эмоциям подобна агнцу, наставник поубавил свою язвительность. – Не надо на меня так смотреть, будто я тебя в жертву приношу. Призрак, конечно, может тебе доставить сильный дискомфорт, но не убьёт. Это чисто физически не получится.

Заканчивая последние приготовления, Мэй не могла отделаться от внутреннего ужаса. Она даже не знала, что её больше пугало: быть проводником или же то, что Арсен не специализировался на спиритуализме. Сам же инспектор какое-то время пытался не обращать внимание на беспокойство подопечной, ибо для него это тоже был весьма нервный опыт. Нант Болинг меньше всего хотел иметь дело со спиритуализмом и другими специализациями, подразумевавшие выход за пределы сути жизни. Однако на протяжении всей многолетней карьеры в шестом отделении его порой закидывали в данное направление против воли. И всё же этого опыта не хватало для уверенности.

Проверив всё напоследок, Арсен и Мэй сели в центре пентаграммы. С помощью заклинаний инспектор в один момент зажёг свечи в круге и выключил электрический свет в доме. Полумрак ещё сильнее нагнетал и без того мрачную обстановку в глазах нейстрийки. Пока подопечная пыталась морально подготовиться, наставник взял её руку и проколол указательный палец иголкой. Мэй пискнула от лёгкой боли, а пару капель её крови упали на зеркальце в центре пентаграммы. Чтобы ранка быстро зажила, нант Болинг достал из кармана брюк пузырек с заживляющим эликсиром для неглубоких повреждений и капнул его на палец подопечной. Когда прокол исчез, Арсен, убрав пузырёк обратно в карман, взял руки Магритт в свои и с помощью заклинания завязал их жёсткой верёвкой.

– А… А… А это ещё зачем? – испугано выдохнула Мэй.

– Когда призрака выдёргивают из тени, у него только одно желание: вернуться обратно в покой. – объяснил наставник. – Пока мы держим руки, нана Шефринг не сможет этого сделать.

Опустив взгляд на книгу, инспектор уже было приготовился читать заклинание призыва, как вдруг… Он почувствовал дрожь в девичьих руках. Снова подняв голову на подопечную, Арсен увидел её бледное напуганное лицо, большие глаза с дрожащими ресницами и губы, которые едва слышно прошептали: “И какой у вас опыт в спиритуализме?”

– Очень скромный… Я находился на нескольких массовых сеансов для того, чтобы обеспечить безопасность, но… Фактически я был не более, чем свидетелем. – после такого честного ответа Арсен поспешил успокоить подопечную, пальцами осторожно поглаживая тыльную сторону ладони. – Не бойся, нана Мэй. Я буду всё держать под контролем. Обещаю, она не причинит тебе непоправимого вреда.

И снова Магритт решилась взглянуть в глаза своему наставнику. Так же, как и в посольстве, её снова окутало невыразимое тёплое чувство. Хоть в этот раз оно не было таким сильным, но его оказалось достаточно, чтобы нейстрийка доверилась инспектору.

Арсен снова опустил взгляд на книгу и начал читать заклинание призыва. С каждым словом, озвученным низким голосом, пламя свечей трепетало всё сильнее. Мэй, ожидая ужасных ощущений, чувствовала, как к её горлу подкатывал ком. В какой-то момент ей даже показалось, что невидимое холодное одеяло опустилось на её плечи. Всё это время Магритт думала над тем, как именно в неё вселится призрак, насколько это будет больно, сможет ли она вообще осознавать происходящее на сеансе. Поэтому Мэй старалась сконцентрироваться на своих чувствах. Она чётко ощущала мурашки на своих плечах, едва слышимое сердцебиение, и ей даже казалось, что из её рта идёт пар. С другой стороны Магритт даже в такой момент не исключала игру воображения, ведомое страхом. И вот последние слово заклинания было произнесено, а дальше… Ничего.

Инспектор поднял голову на свою подопечную. Ничего не понимающая, Магритт огляделась по сторонам. Всё казалось без изменений.

– И это всё… – успела произнести она в последние секунды тишины.

Вдруг Магритт с дикий криком подняла голову на потолок. Для Арсена это не стало неожиданностью, и он просто крепче сжал её руки. А Мэй, резко умолкнув, снова обратила свой взор на инспектора. Её глаза стали полностью белыми, а по коже проступили чёрные линии. И уже не оставалось никаких сомнений, что ритуал призыва сработал.

– Нана Шефринг? – включив допросный тон, спросил Арсен.

Призрак медленно огляделся по сторонам. При каждом его движение, нант Болинг слышал едва различимый звук, отдалённо похожий на хруст костей. Когда же призванная душа снова взглянула на инспектора, она разразилась диким хохотом. И пока призрак безуспешно пытался напугать Арсена, чёрные линии начали проступать на девичьих руках.

– Нант Болинг, какая встреча! – уста Мэй источили искажённый голос Кларисс. – А ведь в свете никому в голову не приходило, что вы маг! Ведь как чувствовала, что с вами что-то не так!

– Поэтому и заманили к себе юную девицу. – краем глаза Арсен заметил, как чёрные лини приближаются к его рукам. – Не будем терять время! Я уже понял, что вы шпионили на Рейлис. Так за что же вас маркеловские агенты убили?

– И с чего это я должна вам это рассказывать? Я ведь всё равно уже мертва! – усмехнулась Кларисс, после чего резко перешла на крик. – И сейчас я хочу, чтобы меня оставили в покое!

В этот момент чёрные линии словно иглы начали колоть ладони инспектора. Арсен от неприятных ощущений стиснул зубы, продолжая держать руки. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы привыкнуть к этой боли.

– Я ведь понимаю, что вы гордая женщина, – процедил инспектор, продолжая терпеть колющие удары призрака. – Не уж то даже в тени ваше самолюбие не хочет мести? К тому же я могу в ближайшее время заказать молебен за ваш упокой. И кто знает, может Творец Единый смилуется над вами после сороковины?

Арсен не был уверен в набожности Кларисс, но он не исключал и того, что она допускала существование Райского сада. Тем временем чёрные линии, словно поняв, что инспектор очень терпелив, переключились с рук на верёвки.

– Сама не знаю за что! Эти ублюдки убили меня, не дав и слова сказать! – фыркнула Кларисс. – Хотя я передала им все сведения, которые они просили.

– Что за сведения? – в этот момент Арсен не замечал, как линии практически разорвали верёвки.

– В шкафу в спальне… Есть секретное отделения… Пусть горят в пекле твари лживые!

– Тайник? И что в нём?

В этот момент верёвки разорвались. Когда чёрные линии со всей силы укололи Арсена, тот, не выдержав боли, отпустил руки Мэй. Призрак, задрав голову, издала такой дикий крик, что все свечи в момент погасли. Всё стихло, и обессиленная Магритт упала в руки Арсену. Включив с помощью магии электрический свет, наставник первым делом обратил внимание на свою подопечную. Как и ожидал инспектор, она в бессознательном состоянии учащённо задышала. Подхватив подопечную на руки, Арсен перешагнул через ритуальный круг и уложил нейстрийку на диван. Затем нант Болинг снова достал пузырёк с эликсиром. Инспектор обработал им свои руки, и через мгновения раны словно смыло с кожи.

Нант Болинг решил сразу проверить информацию, полученную от призрака. Арсен поднялся в спальню и обнаружил в шкафу, ранее не тронутый, тайник с начерченной защитной пентаграммой. В нём содержались фотографии документов да военных карт. В этот момент Арсен едва сдержался от того, чтобы не выругаться на тему моральных принципов покойной. Ещё раз просмотрев фотографии, инспектор вместе с ними вернулся в гостиную.

Магритт начала приходить в сознание от, звавшего её, голоса наставника с лёгким похлопыванием по щеке. Мэй с большим трудом смогла открыть глаза, зрачки которых стали расширенными. Выражение лица Арсена было, как обычно, серьёзным, но в то же время в нём прослеживалось беспокойство. Не отрывая взгляда от своего наставника, нейстрийка привстала на дрожащих локтях. Нант Болинг дотронулся до её лба, чтобы убедиться, что температура не повысилась. Мэй хотела было что-то сказать, но она с ужасом обнаружила, что её голос пропал. В панике Магритт дотронулась до своего горла, вдыхая большие объёмы воздуха

– Это нормально, нана Мэй! Голос скоро восстановиться! – поспешил успокоить инспектор. – Я понимаю, что после соприкосновения с тенью, ты чувствуешь себя, мягко говоря, паршиво, но нам надо уходить… Дома у тебя будет возможность приходить в себя чуть дольше… Хорошо?

Пока Арсен всё это говорил, картинка в глазах Магритт стала более тусклой, а за спиной наставника появилось нечто, похожее не белую дымку. На лице Мэй появилось недоумении, заставившее инспектора оглянуться. Ничего сверхъестественного. Быстро поняв в чём дело, нант Болинг добавил: “Ах да! У тебя ещё могут быть галлюцинации.” Смотря затуманенным взглядом на наставника, который находился в белой дымке, Магритт не могла понять, что он говорил искажённым голосом.

Арсен решил больше не тратить время на слова, и помог Мэй встать с дивана. Ноги подопечной тряслись, но она могла стоять на месте. И это всё, что она могла в данную минуту. Поэтому нанту Болингу пришлось самому не только собирать атрибуты в сумку, но и Магритт к выходу на улицу. А когда Мэй покидала дом, её шаги казались инспектору настолько неуверенными, будто она перешагивала через несуществующие ямы.

Поездку в экипаже Арсену ощущал мучительно долгой, ибо поведение Магритт, которая продолжала чувствовать на себе влияние от соприкосновения с тенью, было хоть и безобидным, но продолжало вызывать тревогу. Какое-то время Мэй мотала головой, пытаясь найти инспектора в дымке, но она видела лишь только его тёмный силуэт. Когда Магритт начала тянуть руку к лицу Арсена, тот резко перехватил её.

– Нана Мэй, услышь меня! – процедил нант Болинг. – Я существую! Экипаж существует! Остальное – твоё искажённое воображение!

Магритт хотела было что-то сказать, однако вместо слов из её уст вышли лишь короткие хрипы. Арсен, устало выдохнув, положил перехваченную руку Мэй на её колени. Наблюдая за этим, Магритт увидела, как на ладонях появились дыры, которые становились всё больше и больше. Хрипы нейстрийки стали более испуганные. Инспектору показалось, что шумные эмоции и жестикуляция могут привлечь ненужное внимание, поэтому поспешил прижать подопечную к себе, дабы та не наделала бед. Пока Магритт сопротивлялась, Арсен шептал ей: “Это всё твоё воображение, нана Мэй.” Затем хрипы нейстрийки сменились на тихий протяжный звук, походивший на начало рыданий. Инспектор, сделав круговое знамение, прошептал: “Творец Единый, дай мне сил.” Когда же подопечная, наконец, замолчала, нант Болинг отстранил её от себя, чтобы снова оценить состояние. Мэй теперь глядела на него так, будто пыталась узнать. В этот момент Арсен уже не хотел ей что-либо говорить, а лишь молча наблюдал. Их взгляды снова встретились. В дымке пронзительные глаза наставника были единственными, что казалось Магритт реальным. Эмоции с лица нейстрийки пропали, и она, отвернувшись от нант Болинга, опустила свой взгляд на колени. И в таком неподвижном состоянии она провела вплоть до конца поездки.

Когда экипаж прибыл к порогу дома, Арсен облегчённо выдохнул. Он, выйдя на улицу, помог Магритт подойти к лестнице. Каждый шаг казался неуверенным. И вот уже когда оставалось дойти до входной двери всего несколько ступенек… Мэй потеряла землю из-под ног. Нант Болинг едва успел спасти её от падения. Когда стало понятно, что Магритт потеряла сознание, Арсен подхватил её на руки и вместе с ней вошёл в дом.

Поднявшись в комнату подопечной, наставник уложил её на кровать, осторожно повернув голову на бок. Инспектор сразу пришёл к выводу, что Магритт всё ещё нуждалась в наблюдении. Он оставил её только на минуту, чтобы забрать документы из своего кабинета. Вернувшись обратно в комнату, Арсен совместил два дела: работу над бумагами и наблюдение за состоянием подопечной. Изучая документы, а также найденные в доме наны Шефринг фотографии, нант Болинг иногда поглядывал на Магритт. Подопечная лежала на кровати неподвижно, и лишь едва слышимое дыхание доносилось из её уст. Убедившись, что состояние не ухудшалось, Арсен снова переводил взгляд на документы. Этот вечер оказался богат на эмоции, из-за чего инспектор забыл, что бумажная работа – единственная вещь, от которой он мог уснуть…

Когда Магритт пришла в себя, улицу уже давно охватила кромешная тьма да тишина, которую периодически нарушало уханье сов. Этот звук и разбудил её. Открыв глаза, Мэй осознала, что лежит на кровати в своей комнате. Электрический свет доставлял небольшой дискомфорт зрению, и глазам понадобилось время, чтобы к нему привыкнуть. Когда Магритт села на кровати, она увидела Арсена, спавшего за письменным столом. Не веря своим глазам, нейстрийка протёрла их и очень быстро поняла, что это уже не галлюцинация после соприкосновения с тенью.

– Savate ol kana di mora. (Всё-таки он может спать.) – прошептала хриплым голосом Мэй.

Впервые увидев спящего наставника, подопечной он показался серьёзным даже в таком состоянии. И в то же время Магритт увидела нечто умилительное в том, что этот не слишком сентиментальный инспектор находился в комнате, наблюдая за ней, а точнее за её состоянием после спиритического сеанса.

Встав с кровати, Мэй сделала один крохотный шаг, затем второй, а дальше третий. Нейстрийка старалась быть осторожной, словно приближалась к пугливой птице. Когда Магритт подошла к столу вплотную, она схватилась за края столешницы и слегка согнула колени, чтобы получше рассмотреть наставника. Его веки чуть подрагивали, а из губ доносилось тихое ровное дыхание. Мэй даже не хотелось его будить, ибо она давно подозревала, что у нанта Болинга проблемы со сном. Единственное, на что нейстрийка решилась, это убрать документы из-под его головы, чтобы они не помялись. И как только её пальцы потянулись к бумагам, их тут же схватила рука Арсена. Сама хватка не была сильной, но от неожиданности Мэй отшатнулась, насколько это возможно. Инспектор открыл глаза, которые тут же подозрительно прищурились при виде подопечной. Мэй же проглотила ком в горле, пытаясь вырваться из его хватки.

– А-а… Проснулась, значит. – пробубнил Арсен, оторвав голову от стола. – А тебя родители не учили, что подкрадываться к спящим людям, дурной тон?

– Ivino, zha… (Извините, я…) – прохрипев это, Мэй резко осеклась, и на её лице отразилось растерянность.

– Хм… Похоже, твой разум ещё не вспомнил союзный язык… Ну, да ладно! – отпустив руку подопечной и собрав документы, инспектор вышел из-за стола. – Вижу, тебе намного лучше, так что не буду мешать готовиться ко сну. Спокойной ночи, нана Мэй. Утром я тебе всё расскажу.

Арсен покинул комнату, оставив Магритт с чувством неловкости.

***

Сон хоть и был коротким, однако к утру Магритт чувствовала себя очень бодро. После повседневных сборов она быстрым шагом вышла из комнаты. Однако даже этот мощный заряд энергии не помог предотвратить очередную грубую встречу её плеча со шкафом в коридоре. Закусив губу, дабы не закричать от боли, Мэй со злостью взглянула на этот предмет мебели. Она уже ненавидела его так, будто это хулиган, который каждый раз не давал ей прохода. Порой Магритт хотелось на сильных эмоциях высказать всё Арсену насчёт этой неуместной мебели в узком коридоре, однако всё заканчивалось тем, что она лишь мямлила: “Опять об шкаф ударилась.” Нант Болинг же фыркал в ответ: “Будешь в следующий раз внимательнее!” К тому же Мэй не давало покоя загадка комнаты, которую прятал этот шкаф. Однажды она даже с улицы попыталась её разгадать, зайдя с задней части дома, однако окна оказались замазаны чёрной краской. В голову лезли самые разные версии, худшая из которых заключалась в том, что Арсен в этой комнате кого-то убил. И снова поморщившись от жутких версии, предложенные воображением, Магритт спустилась вниз.

На первом этаже Мэй задержалась на мгновение, услышав, как Арсен в своём кабинете разговаривал с кем-то по телефонному аппарату. Односложные ответы инспектора не вносили никакой ясности касательно диалога. К тому же Мэй не хотела затягивать с приготовлением завтрака, поэтому пошла дальше. Придя на кухню, нейстрийка достаточно быстро определилась с блюдом и начала его приготовление. Вскоре появился и сам Арсен.

– Доброе утро, нана Мэй. – пробубнил инспектор, сев за стол. – Как себя чувствуешь?

– Намного лучше. – ответила нейстрийка, не отрываясь от нарезки овощей.

– Ты помнишь, что с тобой было во время сеанса?

– По правде сказать… Последние, что я чётко помню, это то, как вы читали заклинание призыва, а дальше… Словно чёрная дыра… А потом я проснулась в комнате.

На кухне воцарилась тишина, которая сопровождала весь процесс приготовления пищи. Оба нуждались в этом безмолвие, как в передышке после очень утомительных прошедших суток. Только после того, как Магритт подала завтрак, она напомнила своему наставнику об обещание всё объяснить.

– Нана Шефринг шпионила на Рейлис. Собственно говоря, у меня эти подозрения были ещё до сеанса. – начал рассказ Арсен. – Она указала мне на тайник, где лежали сведения, украденные у её любовников из военной элиты. Среди них также, была фотография документа из магического министерства Терновой империи.

– Да?.. Думаете, лже-Деккарт с этим связан? – спросила Мэй.

– Возможно, но это не более, чем предположение… К тому же мы не знаем, чем нана Шефринг так разозлила маркеловскую разведку, что они решили ликвидировать её, не дав объясниться.

– Может, она работала в обе стороны?

– Нет, я как раз только что связывался с нантом Альпеном, а он вчера встречался с представителями второго отделения. Нана Шефринг не была агентом ни Нейтравии, ни Мироля. И кстати, по их сведениям, нант Эрл Деккарт является не более, чем ассистентом посла.

– То есть…

– Эрл Деккарт и оборотень, который принюхивается к тебе, – это два разных человека – как и я предполагал… И я больше, чем уверен, что настоящий нант Деккарт давно уже мёртв.

– Мда уж… Деталей много, но они не складываются. – устало выдохнула Мэй.

– А в этом нам поможет сам нант лже-Деккарт. – Арсен отпил кофе, пока подопечная удивлённо на него глядела.

– Как это?

– Через три дня у генерала Лоуса состоится приём. Нант Деккарт на него приглашён… Как и мы.

– То есть… – у Магритт сразу появились не хорошие подозрения.

– Да, девочка моя, у нас три дня, чтобы тебя снова натаскать по этикету. – которые нант Болинг очень быстро подтвердил.

***

За несколько часов до начала приёма у генерала Лоуса Магритт смогла вырвать у самого строгого наставника по этикету не только чуть больше времени на сборы, чем он планировал изначально, а также швейные принадлежности его супруги да бытовое заклинание на изменение цвета, о которых она просила сутками ранее. В гардеробе Мэй было только одно вечернее платье, подаренное Арсеном на приём в посольство, а просить новое нейстрийке не позволила гордость. Так что швейные навыки, переданные от матери, для Магритт оказались очень кстати. В итоге Мэй понадобилось чуть меньше часа, чтобы с помощью таланта рукодельницы и материалов от уже непригодных для носки одежды превратить из платья прямого покроя с короткими прозрачными рукавами в наряд с двухслойной юбкой, широким поясом и рукавами-фонариками. Оставался последний штрих. Думая над тем, каким цветом окрасить новое-старое платье, Магритт вспомнила об украшении, подаренное лже-Деккартом. В итоге с помощью заклинания Мэй перекрасила наряд в оранжевый цвет, который подходил не только её глазам, но и аметисту в ожерелье.

Приодевшись на приём, Магритт вышла из комнаты к лестнице. Как она и ожидала, Арсен уже стоял на нижних ступеньках. Увидев свою подопечную, инспектор про себя оценил её изобретательность. А когда она спустилась, взгляд нанта Болинга привлекло ожерелье, которое он взял в руки.

– Усыпить бдительность. – не уверено прошептала Мэй, поправив свои перчатки. – Думаю, если на мне будет его подарок, он… Вряд ли заподозрит во мне подвох.

– Возможно… В любом случае, тебе оно идёт. – отпустив украшение, Арсен протянул подопечной накидку. – Нам пора!

Кратко кивнув, Магритт надела накидку, а затем взяла наставника под руку перед выходом.

По пути в поместье генерала наставник и его подопечная обсудили план. На словах он казался очень простым: Магритт должна была завести беседу с лже-Деккартом, а затем заманить его в сад, где находилась засада для него. Однако даже самый сильный маг не имел возможность заглядывать в будущее.

– И всё же, нант, меня не покидает ощущение, – Мэй с трудом удавалось подавить волнение. – Что вы всё-таки хотите принести меня в жертву.

– Не говори ерунды! – тяжело выдохнув, Арсен напомнил своей подопечной. – Ты там будешь не одна! В засаде будут участвовать ещё инспектора.

– Почему они не могут следить за нами во время пути? – не понимала подопечная.

– Нам важно, чтобы оборотень ничего не подозревал до последнего. К тому же… – наставник отобразил на своём запястье связующую метку. – Ты ведь не забыла заклинание искр?.. Если всё же по пути что-то случиться, ты подашь сигнал.

Магритт почувствовала, как по её телу пробежала дрожь, и ветер не был тому виной. Это волнение передавалось Арсену, хоть он и казался, как обычно, собранным. К тому же инспектор думал над последней корректировкой плана. Изначально нант Альпен действительно утвердил слежку пути до самой засады, ибо он по-прежнему не доверял Магритт, учитывая прошлые обстоятельства. Однако Арсен опасался, что оборотень мог обладать достаточно мощным магическим фоном, чтобы заподозрить неладное, тогда жизнь подопечной могла бы оказаться под угрозой. Для инспектора смерть наны Янт могла стать новым нежелательным пятном в его профессиональной репутации, которая уже ранее была подпорчена гибелью двух сотрудников шестого отделения. Конечно, для заместителя риск для нейстрийской девки не являлся аргументом, однако нант Болинг смог убедить бывшего наставника в отказе от слежки, объясняя это, важностью захвата лже-Деккарта. И вот когда экипаж доехал до поместья Лоуса, Арсен уже начал сомневаться в этой корректировке, однако менять что-либо было уже поздно.

Выйдя из экипажа, наставник с подопечной по всем правилам поздоровались с хозяевами приёма, после чего влились в великосветское сборище. До встречи с лже-Деккартом оба могли себе позволить немного отвлечься. На фоне грядущей засады пафосные приветствия с другими гостями казались не более, чем слегка раздражающей обязанностью. Во время этого Арсен про себя отметил, что Магритт стала держаться намного лучше. Казалось, будто она засунула тревогу глубоко в себя, и теперь от неё веяло скромной доброжелательностью. Наставник даже смог уловить от своей подопечной нечто похожее на улыбку. И лишь по взгляду он замечал, как ей было непросто держать лицо.

Сама Магритт во время длительного приветствия также быстро нашла лже-Деккарта, как и он её. Однако правила хорошего тона не позволяли им без церемонии подойти друг к другу, поэтому оборотень, завидев Мэй, поприветствовал её улыбкой. Она ответила тем же, прежде чем Арсен повёл её дальше.

Возможность представилась, когда был объявлен один из контрдансов, который наставник и подопечная успели разучить ранее. Когда они встали в начальную позицию, Арсен, как требовал танец, взял Мэй за руку, прошептав: “Не бойся.” Она успела лишь ответить кивком, прежде чем заиграла музыка. Во время этого контрданса Магритт боялась представить себя со стороны, но всё же её слабо утешало то, что ноги при движениях не имели риска заплестись. Когда партнёры сблизились, Арсен даже прошептал: “Молодец!” И после ещё нескольких танцевальных па, как того требовал контрданс, произошла смена кавалера. Те же движения, только ещё сопровождавшиеся великосветским флиртом да прочими пустыми фразами. Так повторялось несколько раз до тех пор, пока её кавалером не стал лже-Деккарт.

– Вы прхекхрхасно танцуете! – сказал он во время первого сближения. – Мне жаль, что наша встрхеча такх рхезкхо прхевалась.

– Мне тоже. – залившись краской, Магритт прошептала. – Я по вам скучала, нант.

Лже-Деккарт успел улыбнуться, прежде чем произошла очередная смена партнёра. И снова по второму кругу. Когда кавалером Мэй снова стал Арсен, он прошептал: “Ты хорошо держишься! Помни о цели!” И она чувствовала, что наставник, несмотря на непроницаемое выражение лица, старался её поддержать, как мог. Впереди до новой встречи с лже-Деккартом были ещё несколько кавалеров с пустыми разговорами, от которых нейстрийка едва сдерживалась от зевка. Когда же Мэй снова дотанцевала до лже-Деккарта, она прошептала: “Я бы всё отдала, чтобы снова побыть с вами наедине.” Оборотень ответил: “После танца у восточных ворхот в сад.” К концу контрданса Магритт вернулась к Арсену и всё ему передала.

– Хорошо. Засада уже готова. – на последних аккордах инспектор произнёс. – Я с другими инспекторами будем наготове, и… Всё же будь осторожна.

После финала гости, поаплодировав друг другу, разбрелись в разные стороны. Магритт же, быстро уличив момент, вышла на свежий воздух.

Лже-Деккарт уже ждал её у восточного входа в сад. Когда их взгляды встретились, Мэй поначалу даже растерялась. Она немного потопталась на месте и, не придумав ничего лучше, учтиво поклонилась. У оборотня это вызвало улыбку с лёгким добродушным смехом. А когда Магритт поёжилась от холода, он снял с себя фрак да накинул его на девичьи плечи. Нейстрийка собралась выразить беспокойство, однако лже-Деккарт мягко её прервал: “Не перхеживайте, нана Торхффен! За один прхоменад я не окхоченею.” Приняв предложенную руку, Мэй вместе с оборотнем вошла в пожелтевший сад.

На словах план казался простым, однако жизнь куда сложнее. Пройдя пару шагов, лже-Деккарт остановился и повернулся к своей спутнице. В этот момент Мэй ощущала напряжение так, будто множество когтей царапали её живот. Нейстрийке хотелось почувствовать себя круглой дурой, лишь бы не думать о надвигающейся панике. С трудом сдерживая плавный ритм дыхания, она приподняла уголки губ. А тем временем взгляд лже-Деккарта устремился на ожерелье.

– Мне прхиятно, нана Торхффен, что вы ехо надели. – оборотень взял украшение за драгоценный камень.

– Очень красивый подарок, нант Деккарт. – прошептала Магритт.

Променад снова продолжился. Лже-Деккарт вёл Мэй по каменной дорожке не спеша, что ей казалось очень мучительным. Нейстрийке хотелось бежать к месту засады, однако она не могла позволить страху взять вверх.

– Кхрхасивое место! Не правда ли, нана Торхффен? – прервал недолгую тишину лже-Деккарт.

– Да, очень красивое. – казалось, будто эта фраза, вылетев из уст Мэй, растворилась в воздухе.

– Одно толькхо жаль… – и в этот момент оборотень перешёл на мирольский акцент. – Тут не цветёт рамонда.

Теперь уже Магритт затормозила движение. Не веря в услышанное, она повернулась к своему спутнику, на лице которого от романтического настроя не осталось ни следа.

– Знали бы вы, нана Торффен, как мне осточертел этот ужасный терновый акцент. – каждое его слово больно отдавалось в ударе девичьего сердца. – Или же к вам лучше обращаться, как нана Янт?

Мэй тут же захотелось убежать, однако оборотень крепко схватил её да зажал рот рукой.

– Нана Янт, я не причиню вам вреда!.. Давайте я уберу руку, и мы спокойно поговорим? Хорошо? – после недолго сопротивления Магритт замерла, и лже-Деккарт сдержал своё обещание.

– А… О… Откуда… – первое, что смогла дрожащими губами произнести Мэй.

– По правде сказать я не был до конца уверен, что это именно вы. У меня было только ваше письменное описание от моих очень темпераментных нейстрийских друзей.

– Каких ещё друзей?

– Друзья, которые никогда не забудут подвиг вашего отца… Впрочем, как и весь нейстрийский народ.

– Подвиг? – Мэй едва сдержалась, чтобы не закричать от возмущения. – Мой отец этого не делал! И как вы можете называть подвигом убийство кронпары и других невинных людей?

– Кронпринц Тибо ничем не лучше своего отца узурпатора!.. Нейстрийцам и другим угнетённым народам этой поганой империи, в том числе моему, нужна свобода в родном доме, а не расширение тюрьмы! – твёрдо заявил оборотень. – А что касается его семьи… Изначально кронпринц должен был приехать один в Дрен. Он прекрасно знал, какая там обстановка… Так что смерть его жены и детей, которых он повёз туда, на его совести. Ваш же отец просто выполнил свой патриотический долг!

Даже после таких кошмарных заявлений Магритт не могла поверить, что отец пошёл на такое. Её любимый tata, который учил всегда быть выше национальной нетерпимости со стороны мирольцев. Её миролюбивый tata, который всегда отвечал на колкости слабой улыбкой. И пока разум продолжал это отрицать, янтарные глаза покрылись слёзным слоем.

– Не нужно, нана Янт. – лже-Деккарт большим пальцем убрал слёзы со щёк собеседницы. – У вас очень красивое лицо… Не нужно его портить слезами.

– А нану Шефринг за что? – Мэй спросила это в землю.

– Откуда вы это знаете?.. В прочем не важно! В любом случае, эта продажная шлюха не стоит ни ваших, ни других слёз. Вы ведь, наверное, читали про битву у Мазского озера? А контрнаступление при Рано-Арле удалось предотвратить ценой чудовищных потерь солдат маркеловцев… И всё из-за этой шлюхи, которая передала им ложные сведения…

Вдруг оборотень резко замолчал. Его дыхание стало более тревожным. Магритт хотела было что-то сказать, но собеседник остановил её резким взмахом руки. Через несколько секунд он, отстранившись от нейстрийки, начал кашлять. На землю упали чёрные сгустки, и Магритт не хотелось знать, что именно это было. Когда этот ужас закончился, лже-Деккарт выпрямился со словами: “Прошу прощения, нана Янт. Думаю, вы слышали… Про особенности моей специализации.” Мэй молча кивнула, повернув голову в сторону, где поджидала засада. Она прекрасно понимала, что если оборотень знал, кто она, то он мог предположить и всё остальное. Это подтвердилось, когда лже-Деккарт с ухмылкой посмотрел в эту же сторону.

– Даже интересно, что они приготовили. – улыбка оборотня стала ещё шире, когда он заметил непонимание в лице собеседницы. – Мой век недолог, но думаю, у нас есть ещё время.

– А… А что вы сделали с настоящим нантом Деккартом?

– Нана Янт… Я не думаю, что вы хотите знать ответ на этот вопрос.

– Вы столько невинных людей загубили…

– К сожалению, красные чернила великой истории всегда с примесью невинной крови. Нам же остаётся только делать всё возможное, чтобы эта кровь лилась меньше да не понапрасну.

Продолжая сдерживать слёзы, Магритт вертела головой. Теперь она не знала, как сможет подвести оборотня к ловушке. Будто из земли выросли толстые корни, сковавшие её ноги. А тем временем выражение лица лже-Деккарта стало задумчиво печальным. Пока Магритт стояла неподвижно, он подошёл к ней вплотную, чтобы снова привлечь внимание к ожерелью. Скользнув указательным пальцем по аметисту, оборотень произнёс: “Немного силы, и пару капель помогут вам пережить неприятный разговор.”

– Не… Не понимаю. – всё, что смогла выдавить Мэй.

– Я не смогу вас спасти от всех вопросов, но думаю, у меня получиться избавить вас от половины. – и напоследок лже-Деккарт сказал. – Рад был с вами познакомиться… И простите за это!

Магритт не успела потребовать объяснений, как оборотень с такой силой ударил её по лицу, что она упала на землю. Быстро придя в себя после такой оплеухи, Мэй испугано подняла голову на лже-Деккарта. Теперь в его глазах была лишь злость, а руки сжались в кулаки. Этой безмолвной угрозы оказалось достаточно, чтобы нейстрийка встала на ноги да побежала в сторону своего спасения.

Тем временем инспекторы, участвовавшие в засаде, услышав погоню, приготовились действовать. Они видели, как Магритт с испуганными вздохами убегала от обезумевшего оборотня, но не вмешивались до определённого момента. Он настал, когда Мэй заманила лже-Деккарта в условную точку. Инспектора, выйдя из укрытия, окружили оборотня, воткнув в землю железные пруты с чёрным камнем на конце. В ту же секунду между ними образовался высокий прозрачный бирюзовый слой, ставший для лже-Деккарта магической клеткой.

– Нана! – Мэй тут же повернулась на голос Арсена, который попал в сад через северные ворота. – Ты цела?

В эту минуту Магритт казалось, что она забыла все слова, которые знала. Все чувство в её разуме смешались, и реакция на происходящее выразилась в неосознанными резкими взмахами рук да поворотов головы. Арсену пришлось ориентироваться на внешнее, которое не вызывало серьёзных опасений.

Затем нант Болинг подошёл к бирюзовой клетке. Лже-Деккарт пару раз ударил по ней кулаком, после чего одарил Арсена насмешливым взглядом. Усмехнувшись инспектор Болинг отошёл на два шага и выставил правую руку в сторону клетки со словами: “Нана, решать тебе, но лучше всё же отвернись.” Однако подопечная не собиралась следовать этому совету. Мэй поняла, что наставник хочет сделать, и она хотела это увидеть своими глазами. Арсен быстро произнёс заклинание, после которого на его руке появилась красная светящиеся пентаграмма. В ту же секунду лже-Деккарта начал извиваться словно уж на сковородке. С каждым его адским криком происходила трансформация. Слой за слоем. Чем дальше, тем кошмарнее. Разум Мэй пытался заставить её отвернуться, но что-то внутри говорило, что она должна это увидеть. Вскоре оборотень предстал в своей истинной личине. Лысая фигура, чьё скрученное тело было покрыто омертвевшей кожей. Белые глаза с маленькими чёрными точками в центре. Нос казался таким плоским, словно его и не было вовсе. И всё это только малая часть того ужаса, которое увидела нейстрийка. Она не сомневалась, что эта личина ещё придёт в кошмары, но всё же сожаления не возникло. Магритт только не понимала одного: какая должна быть сильная мотивация, чтобы согласиться на такие последствия?

Когда пентаграмма с руки пропала, Арсен снова приблизился к клетке. Истинные обличья оборотней у него уже давно не вызывали никаких эмоций. Нант Болинг, не отрывая взора от человекоподобного чудовища, лишь отдал распоряжение коллегам: “Готовьте к транспортировке в отделение!” После этих слов сад тут же оглушил истерический смех оборотня. Пока инспектора недоумевали, глядя на него, Магритт достаточно быстро смекнула, что никакой транспортировки не будет.

– Не в этой жизни, мирольцы! – с этими словами пленник достала, ранее запрятанный в костюме, нож.

Все инспектора, кроме нанта Болинга, тут же засуетились, но сделать они уже ничего не могли. Пока оборотень пребывал в агонии, Арсен повернулся к Магритт. Она по-прежнему продолжала глядеть на этот кошмар, осознавая, что самое трудное этой ночью ещё впереди.

***

По прибытию в шестое отделение Магритт тут же схватили двое инспекторов в вестибюле и увели для последующего допроса.

– Нант Альпен, это вовсе необязательно! – запротестовал Арсен, провожая взглядом подопечную. – Она ведь не преступница!

– Всего лишь меры предосторожности, инспектор Болинг. – спокойно ответил Грегори. – И нам ещё предстоит узнать: преступница она или нет.

Сама же Магритт старалась держаться с достоинством. Она ещё по пути в отделение предположила такое обращение.

Перед допросом Мэй отвели в небольшую комнату с ширмой, где сидела молодая инспекторша. Нейстрийка даже испытала лёгкое облегчение от того, что хотя бы при досмотре сотрудники шестого отделения соблюдают приличия. За ширмой инспекторша тщательно провела эту процедуру с одеждой и сумочкой, а затем применила заклинание для обнаружения магических чар. В итоге проверка не выявила ничего подозрительного.

– Я могу сходить в уборную перед допросом?.. Красные дни. – робко спросила Мэй, а на косой взгляд инспекторши добавила. – Вы ведь меня уже обыскали.

Немного посомневавшись, инспекторша всё же проявила жалость к нейстрийке и отвела её в туалетную комнату. Наконец, оставшись наедине, Магритт огляделась. Очень быстро она нашла угол, не попадавший под обзор зеркала, которые больше не вызывали у неё никакого доверия. Оказавшись в безопасной зоне, Мэй сняла с себя ожерелье. Оборотень ей ясно дал понять, что оно с секретом, который не смогли найти сотрудники шестого отделения. Оставалось только его отгадать. Ключ нейстрийка искала в своих воспоминаниях. Среди них было и то, как лже-Деккарта провёл пальцем по аметисту. Присмотревшись Магритт обнаружила, что это очень искусная поделка под полудрагоценный камень. А затем в голове эхом отразилась первая часть фразы лже-Деккарта: “Немного силы…” Эти слова помогли Мэй найти разгадку. Последовав инструкции, нейстрийка достала камень из ожерелья. Подделка оказалась капсулой, застёжку которой и скрывало золотое ожерелье. Открыв её, Магритт обнаружила внутри маленький пузырёк с прозрачной жидкостью, семечко да сложенную бумагу, помеченную чернильным рисунком глаза. Первая вещь привлекла особое внимание. В голове Мэй эхом отразилась вторая часть фразы лже-Деккарта: “…пару капель помогут вам пережить неприятный разговор.”

– Поторопись! – строгий голос за дверью заставил нейстрийку вздрогнуть.

– Сейчас, нана! – нервно бросила она.

Времени на раздумья уже не оставалось, поэтому Магритт быстро накапала себе в рот пару капель и спрятала пузырёк обратно в капсулу, которую вернула в ожерелье.

Выйдя из уборной, Мэй получила от инспекторши эмоцию раздражения, которую попыталась загладить извинением. А та, пробурчав что-то себе под нос, велела нейстрийке идти за ней.

Оказавшись в допросной комнате, Магритт увидела малоприятного на вид инспектора, сидевшего за столом. Когда Мэй устроилась напротив него, тот протянул ей пузырёк с зелёной водой.

– Что это? – спросила нейстрийка.

– Зелье истины. – кратко ответил дознаватель.

Магритт замерла в задумчивости. Только в эту минуту она поняла, что за жидкость лже-Деккарт спрятал в капсуле.

– Нана Янт, – обратился дознаватель вежливым, но настойчивым тоном. – Если вам нечего скрывать, то и нечего бояться.

– Да, вы правы, нант! – вид Магритт стал более уверенный. – Мне нечего бояться!

Без сомнений Мэй взяла пузырёк и залпом выпила зелье истины.

Допрос проходил в неспешном темпе. Магритт, благодаря антидоту, спокойно рассказала, как прошёл путь до засады. Она, конечно же, умолчала одни детали да добавила те, которые придумала по дороге в шестое отделение. Раньше нейстрийке не приходилось столько врать, как во время этого допроса. Теперь же от этой лжи зависела её жизнь.

Пока Магритт давала показания, она не подозревала, что за допросом через невидимые глазки в стене наблюдал заместитель Альпен вместе с инспектором Болингом. Всё, что говорила Мэй казалось настолько правдоподобным, что Арсен даже почувствовал, как с его души упал камень. Однако на Грегори это не произвело никакого впечатления.

– Ты ведь не хуже меня знаешь, нант Арсен, что зелье истины можно обмануть. – фыркнул заместитель. – Собственного говоря, поэтому допрос под ним в суде не берут в расчёт.

– И как она могла это сделать? Её даже удивило существование такого зелья, так что вряд ли она знала про антидот. – был уверен инспектор.

– Не уж ты повёлся на эту маску недалёкой провинциалки?

– Я смотрю только на факты, нант Альпен! К тому же она живёт со мной чуть меньше двух лун. Уж поверьте я успел проанализировать её характер.

– Ты так в этом уверен? – усмехнулся Грегори.

– Да! – и Арсену момент показался подходящим, чтобы спросить. – Я не понимаю, чего вы добиваетесь?.. И к чему была эта сцена с письмом?

– Эх, нант Арсен… – заместитель по-отечески похлопал своего бывшего подопечного по плечу. – Я всего лишь хочу открыть её истинную сущность.

– Какую ещё сущность?

– Гнилую нейстрийскую. Тебя вводит заблуждение её личико, но поверь мне, эта падаль ещё проявит себя.

– Что ж… Я понял ваше отношении к ней, но… Даже в военное время закон остаётся законом. Ведь так?

Ухмыльнувшись нант Альпен снова взглянул в глазок. Поймать на вранье Магритт не вышло, да и других доказательств не имелось. Разочаровано выдохнув, Грегори направился к выходу и, остановившись у порога, снова обратился к Арсену: “Чуть не забыл. Днём мне телефонировали агенты второго отделения. Сотрудники посольства Терновый империи зря время не теряли после нашего анонимного сообщения… В Реймской клоаке нашли останки трёхлунной давности… Посол опознал в них Эрла Деккарта.” Услышав подтверждения своих догадок, нант Болинг молча сделал круговое знамение.

Когда самое сложное осталось позади, и дознаватель ушёл из допросной, Магритт решила помолиться. Сжимая в руках нательный образ, она молила Троебожие, как обычно, дать ей сил достойно пройти путь, ставший более тернистым, чем ранее, а также простить грех лжесвидетельствовали. Этот религиозный ритуал она успела совершить один раз, прежде чем в допросную комнату вошёл инспектор Болинг. Поцеловав нательный образ, Мэй повернулась к своему наставнику. В руке он держал её накидку.

– Расстрел на сегодня отменяется? – прошептала подопечная.

– Давай без этого, нана. – устало произнёс Арсен. – Думаю, этот вечер тебя тоже вымотал.

Встав с места, Мэй забрала у наставника накидку, которой укрыла свои плечи, после чего, учтиво поклонившись, вышла из допросной.

***

Вернувшись в свою комнату, Магритт смогла, наконец, облегчённо выдохнуть. Благодаря оборотню ей удалось пережить неприятный разговор, но оставались ещё вопросы. Мэй снова открыла капсулу и достала сложенную бумагу. Рисунок чёрного глаза знал каждый нейстриец в Дрене. Мэй не была исключением, но она не знала, чем привлекла его взор. Оборотень дал понять, что дело в её отце, но Магритт не сомневалась, что он не состоял в этой организации. Перестав гадать, Мэй решила раскрыть письмо.

Serala Magritt,

Ako te chetash prisa di zana di bre bola dasare ora Care oka taea olos fredir ka Sangrele. Van pritamo di vanmar bolir oten divir di tene tata savate sogalon di pakanacholon vanas. Ka verma savo vanene sokvida baraton Borin bolon tako kreton ka svanas reta di vanmar norivalir pareon baraton. I savate Noa vedla olne gicha nebetne vaka ka vanas sloboda, alo van bre primamo tako masse meta.

Take i seve, vanchar zhalati di radati vanas klata di vanmar gichalir baraton Borin. Vanmar zhalir di tanas izgoju afer radea di tako vanmar zhalalir di vazalir ka verma tranpate. Alo tene charale vore olemon trodola savo. Serala Karol i baraton Rado olomar otazalir di ralir sa vanas, foririr di olechi petati ka tenas diste ka Sangrele. Van dubokir primamo tanas uedir. Klatamo ka vane prada di tanchar uechati usoro!

A doka van molamo techash gichati insane pokrona mirole atapa i nabati charale navata. Usoro vanchar norivati meta di uedavati sa tanas.

Techash bravala!

Baratir Care oka.

Сестра Магритт

Если ты читаешь это письмо, значит, что клич Чёрного ока, брошенный нашим друзьям в Сангреле, не был напрасен. Признаемся, мы были очень удивлены, что твой отец всё же решился нам помочь. Во время всех наших встреч брат Борин был так твёрд в своём отказе, что мы даже нашли другого брата. И всё-таки Noa его подтолкнуло внести весомый вклад в нашу свободу, хоть мы и не одобряем такой массовый способ.

В любом случае, мы намерены выполнить своё обещание, данное брату Борину. Мы знали, что вас депортируют после произошедшего, поэтому планировали вас перехватить во время переправки. Однако твоё магическое пробуждение всё осложнило. Сестра Карол и брат Радо отказались бежать с нами, боясь, что это отразится на твоей участи в Сангреле. Мы глубоко уважаем вашу сплочённость. Клянёмся своей честью, что скоро вы будете вместе!

А пока мы просим тебя поддерживать внешнюю лояльность мирольскому режиму, и набираться магического опыта. Скоро мы найдём способ снова связаться с тобой.

Будь храброй!

Братья Чёрного ока.

После прочитанного Мэй не знала, что и думать. Радикальная организация, наводившая страх на мирольских чиновников в Дрене, желала помочь ей воссоединиться с семьёй. Да, она хотела этого больше всего на свете, но… Её tata вряд ли бы одобрил помощь от них. Вера в невиновность отца не стала слабее даже после прочтения письма. И Мэй была уверена, что любимый tata не одобрил бы связь с радикалами, помня о том, как он с lala стыдили Габора за опасный национальный настрой. С другой же стороны её будущее в Сангреле казалось очень туманным. Она – девица, вынужденная скрывать своё настоящее имя, ибо мирольские обыватели считают себя в праве на расправу таких как она. И не было никаких гарантий, что после войны её положение стало бы лучше. По сути, Мэй стояла перед двумя путями: один через туман, другой через кромешную тьму. И она не знала за каким из них скрывался свет лучших времён.

И пока будущее оставалось неопределённым, Магритт перешла к делам настоящего. Она не могла позволить себе сохранить письмо. Благодаря нанту Альпену нейстрийка выучила нужное заклинание. Мэй уже привыкла зажигать свечи магией, поэтому Арсен не удивился бы проявлению метки в это время суток. Прочитав заклинания, Магритт подняла письмо в воздух, и оно начало медленно тлеть. Пока бумага самоуничтожалась, нейстрийка достала из капсулы семечко. Утром его ждала земля в цветочном горшке.

VIII

В старом привокзальном кафе Арсен с трудом смог найти свободное место. От многолюдности веяло жуткой духотой, но всё же наставнику и его подопечной это казалось меньшим из зол, чем часовое ожидание поезда на холодном ветру. Едва они сели за столик, как к ним тут же подскочил официант.

– Чай с лимоном. – не глядя на него, Арсен открыл газету.

– Кофе с молоком и кекс. – со смущённой улыбкой сказала Мэй.

Официант учтиво поклонился и ушёл к другому столику. Пока Магритт разглядывала помещение, Арсен читал свежие новости. В этот раз сводки с фронта оказались весьма скупые: войска Терновой империи по-прежнему стояли у границ Маркеловской республики, а мирольский флот смог отбить очередную атаку армгардских кораблей у берегов Шабрового округа. За последнюю неделю ситуация на фронте существенно не изменилась, но для нанта Болинга отсутствие новой информации о Дреннском округе и Нейстрии уже была хорошей новостью. Дальнейшие же ознакомление с текущими событиями Арсен прервал, когда официант принёс заказ. Инспектор отложил газету на край стола и взял чашку с чаем.

Наставник со своей подопечной трапезничал молча. Всё это время Арсен неоднократно замечал, как Магритт робко поглядывала на газету, которую не решалась взять при нём. Инспектор мог понять, какого приходилось нейстрийке, насильно вырванной из родного Дрена, но не собирался заводить беседу на эту непростую тему и был готов пресечь этот разговор со стороны своей подопечной. Однако Магритт молчала. За всё время совместного проживание она ни разу не говорила о своём народе и Нейстрии в целом. Инспектор не исключал, что Мэй просто его опасалась чуть больше, чем он её. Слова заместителя Альпена после неудачного захвата оборотня, конечно, сильно засели в голове, но они заглушались воспоминаниями об эмоциональном поведении подопечной. Поэтому Арсен больше склонялся к тому, что имел дело с напуганной девицей, чем с искусной актрисой. Допив чай, инспектор взглянул на настенные часы. Ещё оставалось время для того, чтобы уйти в курительную комнату, заодно позволив Мэй в одиночестве почитать газету.

В задымлённом сигаретами помещение находилось достаточно нантов, при которых применение магии делалось невозможным. Поэтому Арсен вместе с портсигаром достал ещё спичечный коробок. После того, как инспектор зажёг сигарету традиционным способом, он отошёл к окну. Первое время он безразлично глядел на всё и всех сквозь табачный дым. Столичный вокзал с мельтешащими людьми сам по себе не вызывал у него ничего позитивного, а осенью и вовсе вгонял в тоску. Так что инспектор в такие моменты обычно погружался в свои мысли, которые в голове с большой скоростью сменяли друг друга. После же четвёртой затяжки его внимание привлекли две молоденькие курсистки, ждавшие прибытие поезда. Они так жизнерадостно разговаривали друг с другом, будто общественное беспокойство из-за новостей с фронта обходило их стороной. Арсену казалось, что эти курсистки вполне могли в эту минуту обсуждать свои грандиозные планы на будущее. Так же как когда-то и его супруга…

В подростковые годы, сбегая от напряжённой домашней обстановки, Арсен вместе со своим единственным другом Матео часто ходил в гости своему бывшему соседу присяжному поверенному Тибо Минхену. Его единственной дочери Элси было три года, когда она поселилась у отца после смерти матери. При каждом посещение нанта Минхена, нант Болинг ощущал, насколько скоротечно время. На глазах Арсена жизнерадостный ребёнок по прошествии лет вырос в милую девицу, которая с жаром в глазах рассказывала отцу и его гостям о прошедших занятиях на Белских женских курсах, а также о своей мечте стать педагогом, а также открыть свою художественную школу. Несмотря на то, что в те времена женское высшее образование считалось слишком экстравагантным делом, нант Минхен находил его нужным, поэтому не жалел денег для будущего своей любимой дочери… Когда Элси вышла замуж за Арсена, он жалел о том, что не смог помочь ей получить образование. В первый год брака инспектор пытался откладывать деньги на то, чтобы супруга смогла продолжить прерванное обучение на курсах, но едва минула бумажная свадьба, как цена резко увеличилась. А потом Элси забеременела, и эти деньги решено было вложить на будущую жизнь ребёнка. Хоть супруга желала этого малыша, но Арсен чувствовал, как ей тяжело давалось расставание с мечтой. Когда нант Болинг узнал о беременности, он пообещал Элси: “Если эта девочка, я приложу все усилия, чтобы она получила то, чего я не смог сделать для тебя.”

Закончив курить, Арсен вернулся в кафе. Как он и ожидал, Магритт не упустила возможность прочитать последние новости. Она заметила наставника, когда тот уже стоял у столика. Испугано ойкнув, Мэй резким движением бросила газету на край столешницы и с неловкой улыбкой повернулась к инспектору. Арсен лишь сказал с ухмылкой: “Тоже мне преступление.” Смутившись Мэй потупила взгляд на свои руки. Выражение лица инспектора стало проще, и он уже спокойно велел собираться.

***

От Сангреле до Тарло, расположенного в Миренском округе, путь составлял четыре часа на поезде. Это время наставник вместе со своей подопечной решил провести с пользой. Сидя в купе, они изучали то, с чем им предстояло иметь дело во время командировки в Тарло.

– Ты вообще когда-нибудь видела людей с вампиризмом? – спросил Арсен у своей подопечной.

– Не доводилось… – Магритт поцеловала нательный образ. – К счастью.

– Всё не так страшно, как кажется. К тому же я смотрел прошлогодний отчёт о проверке. Нант Гиселинг – один из самых законопослушных подданных с вампиризмом. Так что эта проверка по сути своей лишь формальность.

– Надеюсь…

Наставник, используя справочник, объяснял своей подопечной, что из себя представлял вампиризм. Для Мэй, знавшей о вампирах из городских баек, большинство фактов не оказались новы, но кое-что её всё же удивило. Открытием стали две особенности вампиризма. Людей с данным неизлечимым заболеванием также касалась старость и смерть, а солнечный свет приводил их в неконтролируемую ярость, опасную для окружающих.

В первые за всё то время, что Магритт изучала магию, у неё разболелась голова от этой теории. Поэтому с разрешения наставника Мэй вышла из купе, чтобы немного прогуляться по вагону. Пройдя пару метров, она подошла к одному из окон, чтобы полюбоваться видом. В тот момент поезд проезжал мимо деревни. Смотря на аккуратные домики из белого камня, Мэй почувствовала расслабление.

Разум погрузился в приятные детские воспоминания о жизни вне города. Отец вместе с Габором собирали овощи, а Магритт с матерью кормили кур. Маленькая Мэй под ласковый смех lala с осторожностью тянула руку к шумным птицам. Ей казалось, что они очень агрессивно настроены. Карол пыталась убедить дочь, что курочки ей ничего плохого не сделают, однако кудахтанье сильно давило на нервы. В какой-то момент Магритт не выдержала и побежала к tata. В такие моменты он всегда откладывал любые дела, чтобы успокоить её в тёплых объятьях. Тогда Борин, будучи уверенным в перспективе своего хозяйства, обещал своей дочери, что скоро он купит ей пони. И это было единственное обещание, которое отец не смог исполнить.

Пока Магритт глядела в окно, погрузившись в детские воспоминания, к ней подошёл Арсен. Нанту Болингу также надоело находиться в купе, и он искал подходящее место для курения. Эта цель стёрлась из головы при виде задумчивой подопечной. Когда она пристально глядела на движущийся вид из окна, от неё веяло странной незримой аурой, которую инспектор мог охарактеризовать, как нежная меланхолия. Арсен сам не заметил, как уже оказался рядом с Мэй у окна. Нейстрийка увидела его по отражению на стекле, но сама никак не изменилась ни в лице, ни в позе.

– Вот уж не думал, что деревенский вид может так приковать взор. – нарушил молчание инспектор.

– Вам, как городскому, будет сложно это понять. – почувствовав лёгкую прохладу, Мэй обняла свои плечи.

– Городскому?.. Ну, Дрен тоже не деревня. – пробурчал инспектор.

– Извините, если задела. – подопечная с виноватым выражением лица повернулась к нему. – Да, Дрен не деревня, но… Какое-то время моя семья жила в деревне. Отец надеялся наладить хозяйство и жить, как фермер… Жизнь там, пожалуй, самая лучшая часть моего детства.

– И что пошло не так?

– Природа… Tata сказал, когда я и Габи уже выросли, что если один неурожайный год ещё можно пережить, то второй год подряд уже не оставляет никаких шансов. К тому же lala тогда уже была беременна Радо, и tata окончательно пришёл к выводу, что в городе больше шансов на то, чтобы прокормить семью.

Магритт резко замолчала, давая понять, что дальнейшие воспоминания неприятны для неё. Арсен едва слышно извинился, но Мэй не прибывала в обиде. Она с едва видимой улыбкой поблагодарила наставника за то, что тот её выслушал и, продолжая обнимать свои плечи, медленно пошла в сторону купе. Проводив подопечную взглядом, Арсен продолжил поиски места для курения.

***

Поезд приехал в город в сумеречное время суток. Вступив на твёрдую землю, Магритт огляделась по сторонам. Окраина Тарло встречала приезжих одноэтажными домиками из чёрного дерева да грязью на дороге. Когда же Арсен сошёл с поезда, он тут же прижал к носу свой носовой платок, дабы в полной мере не чувствовать нечистоты, доносящийся из свинарников некоторых домов.

Прежде чем отправиться в поместье нанта Гиселинг, наставник со своей подопечной посетил лачугу, отданную для деятельности местного лекаря. Это было первое строение, на котором Магритт увидела любопытный символ, окрашенный красной краской. Она хотела разглядеть его получше, однако Арсен, который намеревался быстрее разобраться с неприятным делом у доктора, не дал этого сделать.

– Для чего мы здесь? – спросила Мэй.

– Невежливо идти в гости без гостинца. – процедил Арсен с небольшой долей отвращения.

Поняв смысл слов, Магритт брезгливо поморщилась, да и лекарь не скрывал своего презрения. Нанту Болингу это тоже не нравилось, но нельзя было пренебрегать этикетом, тем более если речь шла о безопасности подопечной. В случае непредвиденной ситуации, при которой нант Гиселинг мог бы впасть в бешенство от солнечного света, вампир напал бы в первую очередь на того, чью кровь он уже пробовал. Лекарь позвал инспектора за стол, половина которого закрывала ширма. Арсен, сняв пальто с пиджаком, засучил рукав на рубашке и поставил руку на столешницу.

– Можешь выйти, если хочешь. – посоветовал наставник, пока лекарь завязывал жгут.

– Я не боюсь крови, нант. – ухмыльнулась Мэй. – И уже давно.

Арсен отзеркалил эту эмоцию, после чего дал команду лекарю. Вскоре красный эликсир жизни наполнил флягу, скрытую плетённым чехлом.

Дальнейший путь до поместья нанта Гиселинга прошёл через каменные строения. В этой самой оживлённой части города Мэй стала чаще замечать незнакомые знаки на стенах домов да других архитектурных сооружений. Особенно её привлёк большой фонтан, на котором эти символы впитались зелёным цветом. Когда Мэй, отойдя от первоначального маршрута, захотела подойти к нему поближе, Арсен собрался было выразить своё негодование, но почувствовав усталость, быстро передумал, решив немного отдохнуть. Пока инспектор переводил дух, сидя на краю фонтана, его подопечная подошла к медной табличке, рядом с которой стояли несколько фарфоровых белых стаканчиков.

– Ого! Тарлинский целебный источник. Помогает организму в борьбе с недугами. – прочитав табличку, Магритт наполнил стаканчик водой из фонтана.

Арсену тоже стало любопытно, однако сам он не решился попробовать жидкость с недоказанной пользой. Инспектор лишь наблюдал за тем, как подопечная, отпив немного, с непонятной гримасой сильно сжала губы.

– Гадость? – Арсена быстро начала раздражать неясная реакция Мэй. – Определись уже!

И Магритт сделала вывод, прикрыв своё лицо сумочкой, чтобы выплюнуть воду в стаканчик.

– Эта гадость скорее вызовет пищевое отравление, чем излечит от болезней! – пропищала Мэй.

На том передышка окончилась, и наставник вместе с подопечной продолжил путь. При каждом шаге Мэй вертела головой, смотря на символы на домах. Ей хотелось расспросить про них Арсена, но она решила дождаться момента, когда тот окажется в более приятном расположении духа.

Вскоре каменная часть Тарло осталась позади, и перед магами раскинулось зелёное поле, наполненное блеянием. Чем ближе они были к поместью, тем чаще встречались овечки, готовые разбежаться в разные стороны от людей. Магритт даже хотела подойти к одной из них, чтобы погладить пышную кучерявую шерсть, но Арсен её резко отдёрнул с раздражённым: “Не отвлекайся!” Расстроенной Мэй оставалось только слушать блеяние этих милых овечек вплоть до самого поместья.

Когда Магритт впервые увидела обиталище вампира, она ожидала запущенное строение, которое представляла всякий раз, услышав дреннские байки, но действительность оказалась чуть лучше. Двухэтажное просторное поместье из рыжего кирпича, конечно, знавала и лучшие времена, однако было видно невооружённым глазом, что хозяин не давал жилищу прийти в запустение.

Оказавшись на пороге, Арсен постучал в дверь. Маги почувствовали, как звук протяжным эхом отразился по всему поместью. Прошла минута, две… И никакого отклика. Скептически хмыкнув, Мэй обнаружила, что дверь не заперта. Когда она резко распахнулась, наставник и его подопечная переглянулись. Оба не знали, что думать. Прежде чем войти, Арсен окликнул нанта Гиселинга, но ответа не последовало. Решив, что правила вежливости соблюдены достаточно, наставник вместе со своей подопечной вошёл в поместье.

Внутри мерцал тусклый свет свечей, и ни одного намёка на электрический выключатель. Мэй чувствовала, как при каждом шаге в её горле скапливался ком. Тишина в тусклом свете усиливала тревогу. Осмотрев первый этаж, маги поднялись на второй. Там они решили разделиться. Разойдясь в разные концы коридора, маги стали осматривать комнаты. Магритт с осторожностью открывала каждую дверь, не забывая оглядываться. Страх нарастал с каждым шагом, готовый в любом момент вырваться в крик. Однако когда Мэй открыла очередную дверь… Она вспыхнула багряным цветом.

– Э-э… – от смущения нейстрийка даже на краткий миг позабыла союзный язык. – Нант Болинг, тут это…

Когда Арсен подбежал к своей подопечной, он скептический поднял бровь. Полураздетого молодого человека, прикованный к стене толстыми цепями, они меньше всего ожидали увидеть. Вампиризм делал мирольскую бледность мертвенной, а светящиеся красные глаза с интересом разглядывали магов.

– Это что ещё такое? – невозмутимо спросил Арсен.

– Этот вопрос должен задать я вам, – сладкий голос вампира делал ситуацию ещё более неловкой. – Нант непрошенный гость.

– Мы вас звали. – Магритт смущённо прикрыла глаза.

– Я слышал, нана непрошенный гость. – всё также спокойно ответил хозяин поместья.

– Нант Гиселинг, – инспектор начал терять терпение. – Вы получили уведомление от шестого отделения?

– А-а-а… – рассмеялся вампир. – Вот с этого и надо было начинать! Честно говоря, я вас ждал на завтра. Хотя… Каюсь, перепутал даты.

– Что это вообще такое? – Арсен пальцем провёл по всей картине в целом.

– Всего лишь игра. – нант Гиселинг смутил гостей ещё сильнее.

Вскоре вся эта ситуация надоело всем троим. Вампир, собрав все свои силы, одним рывком разорвал толстые цепи. Мэй даже ойкнула, не ожидав увидеть такую мощь. Нант Гиселинг, отшвырнув ногой остатки цепей, подошёл к стулу, на спинке которого висела белая рубашка. Взяв её, вампир скрыл свой голый торс этой материей. Затем он подошёл к Арсену для знакомства.

– Инспектор Болинг. – представился Арсен.

– Рад знакомству, нант. – после рукопожатия вампир обратил внимание на Мэй. – Как погляжу, вы с гостинцем.

– Да, с гостинцем. – инспектор также взглянул на взволнованную подопечную. – А это моя практикантка.

– О, прошу прощение! – хозяин поместья поцеловал руку Магритт. – Валент Гиселинг.

– Я… Рада знакомству, нант. – по взгляду наставника, нейстрийка быстро сообразила, как нужно представиться. – Сейла Торффен.

– О, вот как! – после небольшой паузы Валент с хитрым прищуром произнёс. – Darone zar uneda! (Рад знакомству!)

Наставник и его подопечная удивлённо переглянулись на потеху вампиру. Нант Гиселинг, застегнув пуговицы на рубашке, вышел из комнаты со словами: “Пока практиканта пребывает в шоке, предлагаю пройти в гостиную.”

Приняв приглашение, маги спустились в гостиную. Они сели на диване напротив камина и стали наблюдать за тем, как Валент собирал на подносе чайный сервис.

– Думаю, мне стоит объяснить для наны… Явно не Торффен. – налив для магов холодный чай, нант Гиселинг сел в кресло рядом с камином. – Когда я был маленьким мальчиком, родители каждое лето отправляли меня к бабушке в одну из деревень Дреннского округа. Так что я знаю говор местных нейстрийцев… Не переживайте, нана, говор дреннских нейстрийцев могут уловить только те, кто долго жил в округе.

От этой информации Мэй облегчённо выдохнула. Арсен же поспешил приступить к делу. Проверка началась с небольшого опроса, который сводился к выводу: кормильцы приезжают исправно, отношения с местными жителями замечательные. Когда эта стандартная процедура уже подходила к завершению, в воздухе пронеслось высокое женское: “Любимый, я вернулась и готова продолжать!”

– Да, я хотел про неё сказать! – после Валент крикнул. – У нас гости, Карлин!

В гостиной появилась девица, которой вампиризм добавлял изюминку к типичному образу титулярной нации. Подойдя к Валенту, она поцеловала его в висок и только после этого обратила внимание на гостей.

– Нана Карлин Шоунен. Моя невеста. – представил Валент свою возлюбленную. – Я ведь обязан её зарегистрировать. Верно, инспектор Болинг?

– И как вы заразились? – вырвалось у Мэй к неудовольствию Арсен. – Простите, нант Болинг.

Однако Карлин нисколько не смутилась, а лишь улыбнулась практикантке. После повторного формального знакомства все собрались у круглого стола, чтобы оформить бумаги для регистрации нового подданного с вампиризмом. Пока Мэй вникала в эти тонкости, она не обращала внимание на то, как на неё смотрела Карлин. Невеста нанта Гиселинга не горела желанием слушать серьёзный мужской диалог. Смотря на практикантку, она чувствовала каждой клеточкой своего тела, как циркулировала кровь внутри Мэй. И только тогда, когда бумаги были оформлены, Валент с Арсеном заметил, как лицо Карлин подозрительно близко опустилось к шее Магритт.

– Любимая! – нант Гиселинг поспешил задушить неприятности в зародыше. – Предлагаю обмыть твою регистрацию фляжкой, которую нам любезно преподнёс инспектор Болинг!

Мэй испугано захлопала глазами на вампиршу, которая уже стояла в позе “я ничего не собиралась делать”.

Когда настало время для отдыха, Валент показал гостям в каких комнатах они могут заночевать. И пред тем, как разойтись, Арсен задержал Мэй для того, чтобы отдать ей флакон духов. Поднеся его к носу, она почувствовала запах чеснока.

– Чтобы ночью спокойно спалось. – объяснил Арсен. – Не нравиться мне эта нана Шоунен… Недавно заражённая всё-таки.

– С-спасибо. – испугано поблагодарила Мэй.

– Спокойной ночи, нана. – инспектор дождался, когда подопечная уйдёт в комнату.

Затем Арсен спустился вниз, чтобы снова поговорить с Валентом, пред тем, как тот ушёл бы гулять со своей невестой. Инспектор попросил хозяина поместья одолжить книгу для чтения. Нант Гиселинг, будучи заядлым книголюбом, хотел было разойтись на хвалебные оды, но Арсен мягко его одёрнул фразой: “Мне нужна самая скучная на ваш вкус книга!” Поначалу вампир удивился, но затем, обратив внимание на глаза гостя, понял для чего ему нужно такое чтиво. В просторной библиотеке хозяин поместья терялся над поставленной задачей, но всё же он смог найти нужное литературное произведение. Поблагодарив Валента за книгу, инспектор вернулся на второй этаж.

Арсен не спешил уйти в свою комнату. Он подошёл к окну и сел на подоконник. Расчёт инспектора оказался ошибочным. С каждой страницей нант Болинг ощущал тоску, непонимание, даже головную боль от языка произведения. Какие угодно эмоции, но только не сонливость. Вскоре инспектору надоела эта бесполезная затея, и он закрыл книгу. В эту минуту Арсен заметил, стоявшую напротив него, Мэй, которая уже успела переодеться для сна да волосы распустить. На секунду инспектор даже принял её за вилу, вышедшую из мифов, от чего он ни сразу отреагировал.

– Плохое лекарство для вас? – робко спросила она.

– Как видишь. – Арсен положил книгу на свои колени. – Со мной всё понятно, но ты то почему не спишь?

– Понимаете… Очень тяжело уснуть в вампирском особняке. – Магритт подсела к наставнику. – А пропахнуть чесноком для меня слишком радикально. Уж, извините.

Вдруг внимание магов привлекло блеяние. Взглянув в окно, они увидели овечку, очевидно отбившуюся от своего стада. Напуганная живность бродила по территории поместья, словно прося о помощи. В блеянии будто слышалось: “Где они?” Мэй показалось это настолько знакомым, что её сердце затрепетало. Она представила себя на этом месте, зовя lala с Радо. Так же, как и эта овечка, Магритт не знала, в каких краях находилась её семья.

– Нана Мэй. – отвлёк Арсен, проведя рукой перед лицом подопечной. – Всё хорошо?

– Да, просто… – Магритт завела пряди волос за ухо. – Просто мне её жалко.

Мэй ожидала увидеть на лице наставника раздражение, однако оно не выразило никаких чувств. Арсен про себя снова подумал, что перед ним сидит всего лишь сердобольная девица, чем искусная актриса. И в этом мягкосердечии, он отметил про себя нечто трогательно, но в то же время по-детски наивное.

– Не переживай, нана Мэй. – нарушил краткое молчание наставник. – Они не съедят её. Это овечка ведь явно принадлежит какому-то из горных пастухов.

– Да. Наверное, вы правы, нант Арсен. – Магритт попыталась разрядить обстановку. – Кстати, вы пробовали их посчитать?

Наивность подопечной продолжала забавлять инспектора, от чего та непонимающая захлопала глазами. Однако именно в этот момент Мэй заметила, что между ними напряжения стало намного меньше, чем в ранних днях совместного проживания.

Внезапно на всю территорию поместья раздались голоса Валента и Карлин, которые заставили овечку убежать. Вскоре вампиры попали в поле зрения магов. Влюблённые во всё горло орали кабацкие песни, пританцовывая словно пьяные с гостинцем Арсена.

– Знаете, нант… – Мэй поёжилась от увиденного. – Будь это моей кровью, мне было бы очень неловко за этим наблюдать.

– Но кровь то уже не моя. – такой скупой ответ Арсена удивил подопечную.

Тем временем парочка под аккомпанемент своих голос закружилась в вальсе. Магритт таких ярких проявлений эмоций ещё не приходилось видеть. Она наблюдала нежность между родителями, неоднократно становилась свидетелем кокетливого флирта Эйммы в сторону дворцовой охраны да дреннского молодняка во время народных гуляний, но такая страсть для нейстрийки была в новинку. Недолго потанцевав, Валент и Карлин слились в поцелуе.

– Знаете, нант Арсен, я не удивлюсь, если это была любовь с первого взгляда. – Мэй тут же ответили ухмылкой. – Не верите в это?

– Девочка моя, – инспектор снисходительно улыбнулся. – Любовь с первого взгляда придумали писатели, чтобы впечатлительные наны активно покупали их книги.

Такого сформулировано цинизма Магритт ещё не приходилось слышать. И всё же отчасти она была согласна с инспектором. Мэй скептически относилась к любви с первого взгляда, однако она не исключала её существование.

А ещё парочка напомнила Магритт о приближение рассвета, поэтому она решила вернуться в комнату, чтобы снова попытаться уснуть. Провожая её взглядом, Арсен задумался о сентиментальности, которая, по его мнению, была присуща каждой женщине…

Когда двадцатидевятилетний нант Болинг сделал предложение девятнадцатилетней нане Минхен, она надолго призадумалась. Поначалу Арсен не понимал из-за чего, ибо он постарался выждать достаточно времени после траура, чтобы такое предложение казалось уместным. Тем больше оказалось его удивление, когда Элси произнесла: “Я понимаю, нант Арсен, что ты хочешь мне помочь, но… А вдруг ты в кого-то влюбишься?” Нант Болинг от этого вопроса даже впал в ступор, однако он, быстро взяв себя в руки, задал встречный вопрос: “А что ты подразумеваешь под любовью?” Он часто слышал в свете от девиц на выданье речи о любви, но никогда не мог понять, что они имели в виду под данным словом. Да и сами наны не могли внятно объяснить это, не прибегая к цитатам из сентиментальных романов. Элси же просто молчала. Нант Болинг не думал упрекать ни великосветских нан, ни свою будущую жену за это. Он всего лишь не мог осознать фундамент, на котором стояли их эфемерные суждения о такой же эфемерной любви. Поняв, что потенциальной невесте нечего ответить, Арсен выложил свои аргументы: “Ты практически выросла на моих глазах, поэтому знаю, какая ты замечательная и благочестивая девица. А если ты думаешь, что я однажды загуляю по домам терпимости, то тебе не нужно переживать на этот счёт. Мне это никогда не было интересно, да и для здоровья такое рискованно. Я уверен, что у нас может выйти крепкий брак.” Неопытной в силу юности Элси эти доводы показались вполне разумными. Они же подтолкнули её дать согласие.

И вот смотря на уходящую Магритт, Арсен уже в который раз убедился, что каждой юной девице присущ сентиментализм, не дающий видеть действительность без розовых тонов.

***

Вторые сутки были посвящены тому, чтобы выведать информацию уже внутри города. Нант Гиселинг для жителей Тарло являлся настоящем героем. Причина тому была избавление от стаи волков, которые много лет не давали покоя горожанам да горным пастухам. Магритт не верила своим ушам, ибо во всех легендах о вампирах, что она слышала, такие существа являлись самыми страшными персонажами. Однако жители Тарло, хоть и смущались соседства с человеком заражённым вампиризмом, но всё же испытывали благодарность к Валенту. Их опрос привёл к окончательному выводу об успешной проверке.

На обратном пути в поместье Мэй, наконец, решилась расспросить Арсена о загадочных символах.

– Это гирландские руны. – ответил инспектор. – Никогда не слышала о них?

– Нет! Откуда? – усмехнулась нейстрийка.

– На этих землях семь тысяч лет назад жили гирланды. В некоторых исторических трудах они описывались, как сильный магических народ по причине того, что они никогда не смешивались с простыми людьми.

– То есть… Они…

– Да, для них не было чуждо кровосмешение. – поморщился Арсен. – Так что не удивительно, что они в конечном итоге выродились, оставив после себя только руны, значение которых до сих пор не смогли разгадать.

– Не может быть. – не верила Мэй. – Они же наверняка с кем-то соседствовали. Хоть что-то ещё могли узнать ведь…

– Девочка моя, некоторые народы могут быть слишком закрытыми. Собственно говоря, поэтому мне смешно слышать от некоторых магов, которые говорят, что они якобы потомки гирландов.

– Разве такое не может быть?

– Ну-у… Конечно, могли быть такие, которые выбрали изгнание из племени ради союза с простым человеком или магом из другого народа, но… Вряд ли это была распространённая практика.

– Откуда вы столько знаете о них, нант Арсен?

– Я с детства люблю читать о разных древних этносах… А до тринадцати лет я хотел стать этнографом.

После этих слов, Арсен заметил, как его подопечная резко закусила нижнюю губу. Причиной тому было то, что Магритт в последний момент успела сдержаться от вопроса: что произошло после тринадцати лет? Нейстрийка, вернув своё первоначальное спокойствие, лишь протянула: “А, ясно.” Арсен же решил сделать вид, будто он не видел этого странного выражения лица. Его внимание снова сосредоточилось на пути в поместье. Так Магритт поняла, в каком возрасте у её наставника проявился магический потенциал.

Мэй теперь с ещё большим интересом глядела на гирландские руны, которыми жители Тарло украшали свои дома в знак уважения исторической памяти.

***

Оставалось пережить ещё одну ночь до возвращения в Сангреле. Магритт не представляла, как это сделать, ибо прошедшая бессонница ей далась с большим трудом. К тому же не успела она даже переодеться для сна, как в дверь комнаты постучались. Сначала это показалось странным, ибо Мэй уже обменялась с наставником пожеланиями спокойной ночи.

– Нант Болинг? – робко спросила Магритт.

– Добрый вечер, нана Торффен. – по ту сторону двери отозвалась Карлин. – Вы позволите войти?

Мэй стало не по себе от непонимания того, что могло вечером понадобиться вампирше. Инстинкт самосохранения навеивал нехорошие подозрения, но, с другой стороны, здравый смысл подсказывал,

что невеста нанта Гиселинга легко могла бы выломать дверь и напасть без соблюдения правил вежливости. После повторного обращения Карлин Мэй позволила ей войти. Вампирша, дойдя до середины комнаты, огляделась, а затем обратила внимание на гостью.

– Как я вижу, нана Торффен, вы ещё не успели переодеться. – Карлин громко соединила свои руки. – Я бы хотела пригласить вас прогуляться по городу. Вы даже не представляете, каким весёлым может быть Тарло ночью!

– Ну-у… Я даже не знаю, нана Шоунен. – Мэй задумчиво отвела взгляд.

– Не переживайте, нана Торффен! – рассмеялась Карлин. – Уж со мной то вам бояться нечего!

– Pa-a… Tan, nari, hamano fitna. (Ну-у… Вы, конечно, не считаетесь.) – увидев ожидаемое непонимание со стороны собеседницы, нейстрийка снова перешла на союзный язык. – Просто… В прошлый раз, когда мне одна нана предложила составить компанию, это закончилось очень печально.

– О-о! А это вы мне можете рассказать по дороге. – вампирша подошла ещё ближе. – Обожаю драмы! Особенно, когда они на настоящих событиях.

Какое-то время сомнения томились в голове Магритт, однако на её окончательное решение всё же повлияли, ранее составленный, логический довод и настойчивость наны Шоунен.

Уходя тайком из поместья в компании вампирши, Мэй надеялась только на то, что нант Болинг не хватиться её до утра.

По пути в город Магритт не стала рассказывать о истории с наной Шефринг, да и без неё у невесты нанта Гиселинга нашлось достаточно тем для беседы. На большинство из них Мэй не очень охотно отвечала, а тема сравнения крови Арсена с волчьей и вовсе приводило в смущение.

Когда же девицы дошли до города, неловкость да скука сменились на восторг. Ночью Тарло горел яркими цветами. Светились даже гирландские руны на стенах. И песнь этого небольшого города была ритмична да зажигательна.

– Ну, нана Торффен, вы теперь убедились, что я оказалась права? – получив одобрительный кивок, Карлин повела гостью за руку. – Я знаю, где можно потанцевать.

Невеста нанта Гиселинга привела Мэй в самый шумный городской паб, где уже не было проходу от диких плясок под задорный союз скрипки с барабаном. Магритт не успела осмотреться, как Карлин тут же завела её в это весёлое безумие. Оно было настолько заразительным, что нейстрийка забыла про всякое сопротивление. Пока Мэй кружили в танце, ей казалось, будто все воспоминание растворялись в этом угаре. Окружающий мир упростился до ярких пятен разных размеров как в калейдоскопе. В разуме осталось только веселье, которое заставило Мэй смеяться, словно она умалишённая. Карлин её поддерживала, отвечая более сдержанным смехом. Голова Магритт закружилась так сильно, что она перестала соображать. Прибывая в этой эйфории, Мэй не почувствовала, как вампирша прижала её к себе и, сделав ещё один танцевальный круг, с уже удлинёнными клыками наклонилась к шее…

***

Пока возлюбленная прибывала в городе в компании гостьи, Валент решил занять свободное время своим любимым делом. Он продолжительное время находился в библиотеке, мучимый вопросом: что бы перечитать? Вариантов было предостаточно, но вампир не мог определиться, какой из них самый лучший. И для него это являлось одной из немногих сладостных пыток, от которой он испытывал наслаждении. Валент мог так простоять очень долго, если бы не стук в дверь. Недовольно закатив глаза, вампир позволил войти.

– Прошу прощение, нант Гиселинг. – подойдя к хозяину поместья, Арсен протянул ему книгу. – Возвращаю.

– О! – Валент прочитал название. – Вот это я перечитаю!

– К сожалению, мои ожидание она не оправдала.

– Что ж… Очень жаль, инспектор Болинг. Кстати, может вам подойдёт другой способ?

– Какой ещё?

С хитрой улыбкой Валент подошёл к глобусу. Когда он открыл верхнее полушарие, Арсен увидел несколько бутылок алкоголя.

– Для гостей держу. – объяснил вампир.

– Мне только алкоголизма ещё не хватало. – буркнул инспектор, после чего уже более вежливо добавил. – Благодарю, но мне это точно не поможет.

– Ну-у… Как пожелаете. – Валент закрыл глобус. – Извините за нескромный вопрос, но вы давно страдаете бессонницей?

– Простите за не очень вежливый встречный вопрос, но вы давно служите доктором?

– Я изучал медицину в Сангреле, и иногда помогаю жителям Тарло, когда доктора слишком заняты. Так что это чисто научный интерес, и в вашу личную жизнь я не собираюсь лезть, если вы сами не захотите этим поделиться.

– Одиннадцать лет уже… Я всё перепробовал, но… Я засыпаю только от работы с документами.

– Ясно. Как я уже говорил, в личную жизнь не лезу без разрешения, но… Я предположу самое банальное. У вас случился очень травмирующий опыт. Похоже, что вы даже сами не осознаёте, насколько он оказался травмирующим.

Валент убедился в своём предположении, увидев, как лицо Арсена стало мрачным. Инспектор старался держаться, но взгляд метался по библиотеке в надежде найти другую тему для разговора. В голову ничего не приходило, а самообладание уменьшалось с каждой секундой. В итоге, собрав остатки терпения, Арсен извинился перед хозяином поместья, после чего ушёл.

Когда нант Болинг нервно ходил по второму этажу, у него не было мысли заглядывать в комнату Магритт, однако приоткрытая дверь заставила его затормозить. Через щель в поле зрения попала пустая кровать. Заподозрив неладное, Арсен открыл дверь, после чего удостоверился в отсутствие своей подопечной. Это заставило инспектора вернуться в библиотеку с вопросом: “Где нана Шоунен?”

– Хм, гуляет в городе. – сказал Валент, сидя в кресле с книгой.

– Где она? – Арсен подошёл к хозяину поместья.

– А я её каждый шаг не контролирую. – вампир не отрывался от чтения. – Всё-таки она моя невеста, а не рабыня.

– Нант Гиселинг, – строго обратился инспектор, выхватив у собеседника книгу. – Если с наной Торффен что-то случиться, я этому спуску не дам!

– Во-во! Полегче, инспектор! – поняв всю серьёзность ситуации, Валент пошёл на контакт. – В принципе я догадываюсь, куда Карлин могла её повести.

***

Недалеко от паба Магритт с недовольным видом наблюдала за тем, как Карлин без остановки оплёвывала землю, пытаясь избавиться от привкуса чеснока. Одновременно с этим Мэй думала, за что именно стоит поблагодарить Троебожие. Она могла поцеловать нательный образ за усиленный после истории с наной Шефринг инстинкт самосохранения, который смог включиться в самый последний момент. Ещё за чуткий слух, распознавший вампирское шипение над ухом. И, конечно же, за предусмотрительность, повелевшая ей положить в карман юбки духи с ароматом чеснока. Выбор был сложный. В итоге Магритт поцеловала нательный образ с мысленной благодарностью Троебожию без уточнения причины.

– Где же это видано, нана Торффен, – Карлин то и дело прерывалась на кашель. – Чтобы в девиц прыскали в лицо противными духами во время танца?

– Нана Шоунен, вы меня чуть не укусили! – вспыхнула от возмущения Магритт. – Уж не вам мне говорить про правила хорошего тона!

– Не нужно так кричать! – вампирша перешла на шепот. – Я что похожа на дуру, чтобы убивать вас при куче народа? Я бы только пригубила.

– Ну, это меняет дело, конечно. – саркастически фыркнула нейстрийка. – И вообще у вас ведь не должно быть проблем с кормильцами. Или нант Гиселинг нам наврал?

– Да не наврал, просто… Кровь этих кормильцев, конечно, поддерживает нашу жизнь, но… Это всё равно, что каждый день есть только чёрный хлеб. Жители нам, конечно, жертвуют кровь животных после убоя, но это тоже диетическое питание. А тут вы такая… Как сладкое пирожное.

Смущение Мэй достигло наивысшей точки, из-за чего Карлин стыдливо потупила взгляд. Воздухе повисло неловкое молчание, смягчавшиеся музыкой внутри паба. Магритт понимала, что невеста нанта Гиселинга не причинила бы серьёзного вреда, однако такое посягательство на личное пространство не могло уложиться в голове. Немного поразмыслив над своим поведением, вампирша виновато произнесла: “Простите, нана Торффен, за такую фривольность. Обещаю, этого больше не повториться.” Магритт скептически отнеслась к данному извинению, но всё же возмущение поубавилось. Дабы попытаться свести его на нет, Карлин предложила загладить вину сливовым пивом. Без особого энтузиазма Мэй согласилась.

Вернувшись в паб, Карлин оплатила для себя и гостьи две деревянные большие кружки: одну со сливовым пивом, а другую со свиной кровью. Вампирше недолго пришлось искать свободное место. Она привела Магритт к столику за ширмой. Когда нейстрийка устраивалась поудобнее, она обратила внимание на очередную гирландскую руну на стене. Карлин это заметила, но решила оставить комментарии на потом. Нана Шоунен отпила крови из кружки, после чего немного поморщилась от вкуса.

– И как вы живёте с этим? – в тоне Мэй легко прослеживалась жалость.

– Как обычные люди, нана Торффен. – спокойно ответила Карлин. – Только рацион и режим дня сильно ограничены.

– Простите, но… Как так вышло?

– Не нужно извиняться. Мне даже приятно ваше любопытство. Две луны назад я возвращалась с хижины скорняка с шерстяным одеялом, и… Мне не посчастливилось столкнуться с волком. Валент прибежал на помощь, и убил его. А вот я… Мои раны были настолько ужасными, что Валент не успел бы донести меня до лекаря. Он дал мне испить свою кровь, чтобы спасти мою жизнь.

– Какой ужас! И как вы… Как вы это переживаете?

– С помощью Валента. Сначала я думала, что он меня просто жалеет, но потом… Мы привязались друг к другу. Наверное, потому что мне близка его легкая философия жизни. Я до сих пор не верю, что он мне две недели назад в любви признался и даже брак предложил.

– А как он вампиризмом заразился?

– Валент обожает проводить медицинские опыты, но ему дозволено это делать только с трупами. Он выкупает невостребованные из ближайшего морга. И вот один из них оказался вампиром, который сдох от старости. В общем, одно неудачное движение скальпелем… Всего один маленький порез изменил его жизнь.

Магритт всё это слушала с широко распахнутыми глазами, периодически приближая стакан со сливовым пивом к своим губам. После того, как Карлин всё рассказала, она взглянула на руну на стене, дабы подтолкнуть собеседницу к теме, которую та не решалась начать.

– Нана Шоунен, – Мэй снова взглянула на рисунок. – А вы много знаете про эти руны?

– Не больше, чем остальные, нана Торффен. Хотя Валент их в своём время пытался разгадать. Впрочем, его интерес угас также быстро, как и появился. – внезапно Карлин задумчиво взглянула на собеседницу.

– Что такое?

– Вы ведь нейстрийка… У Валента в библиотеке есть копия старого фолианта на гирландском языке, по которому он, кстати, и пытался разгадать значение рун.

– А причём тут моя национальность?

– Гирландский является в наши дни мёртвым языком, но Валент мне рассказывал, что в нейстрийском есть заимствование оттуда. В отличие от моего ненаглядного, для вас нейстрийский родной. Этот фолиант может стать вашим. Кто знает, может быть, вы в разгадке преуспеете.

– Вы так думаете, нана Шоунен? А что скажет нант Гиселинг?

– Как я уже говорила, Валент давно потерял интерес к гирландам. В любом случае, я с ним договорюсь… Если договорюсь с вами, конечно.

– В смысле?

– У всего своя цена, нана Торффен. Моя же цена за этот фолиант вам уже понятна. Ведь так?

Для Магритт повторять не пришлось, однако она не спешила соглашаться. Несмотря на заверения Карлин, что эта цена не будет значительной для здоровья, всё же Мэй становилось не по себе от этой мысли. Тем более мурашки бежали по коже от того, что о такой сделке мог узнать инспектор Болинг.

И не успела Магритт дать ответ, как в пабе раздался голос бармена: “Доброй ночи, нант Гиселинг! Как я погляжу, вы тоже не один!” Мэй даже могла за ширму не заглядывать. Догадавшись, кого привёл вампир, она тут же вжалась в стул.

– О-о-о! Похоже инспектор Болинг хватился вас раньше утра. – рассмеялась Карлин, а затем подала руку в качестве поддержки. – Идёмте!

Вампирша вместе с гостьей вышла из-за ширмы навстречу к жениху и инспектору. Валент тут же поспешил заключил возлюбленную в свои объятья.

– Любимая, – нант Гиселинг поцеловал ей руку перед тем, как ласково спросить. – Ты что творишь? Ты инспектора чуть до инфаркта не довела!

– Да? – Карлин, взглянув через плечо возлюбленного, обратилась к Арсену. – Извините, я не думала, что это вас заставит понервничать. Я всего лишь хотела показать нане Торффен ночной город. Как видите, она в порядке!

Однако всё недоумение инспектора предназначалось только для одного человека. Тяжело вздохнув, Магритт подошла к Арсену. Дабы подтвердить слова вампирши, Мэй засучила рукава своей блузки да отбросила длинные волосы с плеч. Не увидев следы укусов, Арсен лишь резким кивком указал на выход.

Во время всего пути до поместья, сопровождавшегося кабацкими песнями двух вампиров, наставник и его подопечная не сказали ни слова друг другу. Лишь по возвращению, когда они остались вдвоём на втором этаже, Арсен спросил холодным тоном: “Тебя жизнь вообще чем-нибудь учит, нана?” Магритт задел нисколько сам вопрос, сколько то, как он был подан.

– Нант Болинг, – процедила Мэй. – Я кто по-вашему? То, что я один раз сделала неверный выбор, ещё не значит, что я буду делать так всегда!

– А я до сих пор не пойму, кто ты: наивное дитя или дура беспросветная? – Арсен становилось всё сложнее контролировать злость. – Хотя даже последнему идиоту будет понятно, что эта нана Шоунен не так добродушна, как хочет казаться!

– А вы не судите по себе!

Магритт уже собралась уйти, но Арсен, не выдержав таких слов, схватил подопечную за плечи и прижал к стене. Испуг Мэй был кратким, после чего она смело подняла голову на наставника. Взгляд Арсена был красноречивее любых слов с эмоциями. Мэй казалось, будто её окунули в ледяную воду.

– Следи за языком, нана. – а тон инспектора звучал намного холоднее. – Или ты забыла, в каком положении находишься?

– Уж это, нант, мне никто не даст забыть. – на слабом выдохе произнесла подопечная. – Ни вы, ни какой-либо другой миролец.

Больше сил у Магритт на слова не осталось. Да и Арсен в эту минуту осознал, что начал перегибать палку. Наставник, отстранившись от подопечной, почувствовал стыд от своего поведения. Все слова извинения, которые вертелись в голове, не показались ему достаточно убедительными.

– Если это всё, что вы мне хотели сказать, – проговорила Магритт в пол. – Я могу идти спать?

Слова извинения предательски застряли в горле. Всё, что смог Арсен, это с усталым выдохом ответить: “Иди спать! Завтра рано вставать.” Учтиво поклонившись, Мэй быстрым шагом ушла в спальню. Теперь она знала, что ответить Карлин.

***

Под покровом глубокой ночи Магритт и Карлин сидели в комнате последней. Пока вампирша подготавливала инструменты, Мэй наблюдала за ней с таким чувством, будто происходит подготовка к преступлению. Нане Шоунен это даже находила забавным.

– Кстати, нана Торффен, – Карлин решила разрядить обстановку. – Пока не забыла, хочу поблагодарить вас за то, что вы не сказали инспектору про…

– Угу. Чтобы он мне до самого Сангреле нотации читал? – фыркнула Мэй.

Нана Шоунен разложила на столе перед практиканткой пузырёк со спиртом, жгут, шприц, кожаные перчатки и пустой флакон для духов. Перед забором крови Карлин для чистоты сделки показала Мэй гирландский фолиант. Одного взгляда на несколько страниц хватило, чтобы зажечь любопытство да отбросить все сомнения. Отложив фолиант в сторону, Карлин приступила к делу.

– Нана, – снова обратилась вампирша, завязывая жгут на руке Мэй. – А если не секрет, как вас на самом деле зовут?

– Это не входит в условия сделки. – отрезала Магритт.

– Что ж… Вас можно понять. – Карлин поднесла шприц к руке нейстрийки. – Это будет быстро.

После всех произошедших событий Магритт теперь могла с безразличием смотреть на то, как льётся не только чужая кровь, но и своя.

***

На утро следующих суток Тарло встретил пасмурную погоду. Покидая поместье, Арсен и Магритт торопились к вокзалу, ибо обоим не хотелось попасть под возможный ливень. Всё же, несмотря на спешку, нант Болинг смог найти время для того, чтобы избавиться от груза, который мучил его всю ночь. Отойдя небольшое расстояние от поместья, Арсен, к удивлению Магритт, остановился.

– Извини, нана. – степень искренности по лицу инспектора было сложно определить. – И да, я должен был это сказать ещё прошлым вечером.

– Знаете… – Мэй хватило ночи, чтобы поразмыслить над прошедшим. – Я бы, наверное, на вашем месте реагировала бы также… Ну-у… Почти.

– Давай так поступим: если тебе в следующей раз придёт в голову погулять по чужому городу, то предупреждай меня об этом. Хорошо?

– Хорошо, нант!

Наставник с подопечной продолжил путь. Они не подозревали, что их провожала вампирская парочка, глядя из окна второго этажа.

– Что скажешь, любовь моя? – спросил Валент.

– О-о-о! Намучается он с ней ещё! – хихикнула Карлин.

– Да? – нант Гиселинг скептически поднял бровь. – А мне кажется наоборот: он ей всю душу вытрясет!

– Жаль, на это мы поспорить не сможем. О, кстати! – взяв жениха за руку, вампирша повела его в свою спальню.

Сначала Валент решил, что возлюбленной захотелось любовных игр. Обняв невесту, он хотел было начать покрывать шею поцелуями, но та его мягко остановила. За то мгновение, что нант Гиселинг недоумённо глядел на свою невесту, она успела достать флакон с кровью Магритт.

– Это пари ты проиграл, любимый! – томно прошептала Карлин.

– Надо же! У тебя получилось! – рассмеялся Валент. – И как ты это сделала?

– Всё, как ты учил. Сначала ложная атака, а потом комбинация ролей “виноватого должника” и “торговца”.

– Эх, какая умница! А на что обменяла?

– На гирландский фолиант!

Услышав это, Валент неприлично громко захохотал. Он давно воспринимал эту книгу, как бесполезную бумажную переработку, хотя и не исключал великие знания, которые мог хранить мёртвый язык.

– А вдруг она вправду что-то сможет разгадать? – предположила Карлин.

– Любимая, за эти семь тысяч лет, наверняка, были куда более образованные нейстрийцы, которые пробовали извлечь что-то внятное из гирландского. Уж если они не смогли, то эта и подавно. – Валент обнял невесту. – Ну, пусть потешиться это милое дитя!

IX

Мой любезный друг Арсен,

Надеюсь, это письмо дойдёт до Сангреле в ближайшее время. На почте меня заверили, что сообщение из Тильвердроффа безопасное, но всё равно тревожно. Война всё-таки. Тем более, твоё письмо до меня очень долго доходило. Знаешь, я надеюсь, что когда-нибудь технический прогресс придет к тому, что телефонные провода смогут провести через города. На сёла ещё слишком утопично надеяться. А пока приходиться довольствоваться письмами.

Как ты уже понял, твоё письмо до меня благополучно дошло. Твоими молитвами я здорова. Конечно, первое время было тоскливо, но это быстро получилось преодолеть. Благо мне повезло с соседями. Я подружилась с детьми хозяина постоялого двора. Они с согласия отца ходят ко мне для обучения грамоте и рисованию. Ты бы знал, какое удовольствие видеть их заинтересованные лица! Они по очереди каждый день помогают отцу, поэтому не только слушают мои уроки сами, но и конспектируют для того, кто отсутствует. Так что моя нынешняя жизнь протекает увлекательно, благодаря этим детям. Жалею только, что я не могу показать ребятам свои рисунки, оставшиеся в Сангреле. Понимаю, как ты занят, но всё же буду благодарна, если найдёшь и пришлёшь альбом. Всё-таки для меня это самый дорогой подарок от тебя (и нанта Маттео). От него, кстати, не было никаких вестей? Ходят слухи, что берега Лисанового округа, где он сейчас служит, армгардские корабли также взяли в блокаду. И предвещая, какой вопрос у тебя может возникнуть, отвечу сразу. Жители Тильвердроффа ведут себя прилично. А даже если кто-то открыто усомниться в моём мирольском происхождении, хозяин постоялого двора мигом поставит его на место. Он вдовец, вынужденный управляться со многими делами в одиночку, поэтому очень мне благодарен за внимание к его детям.

А как твоя жизнь проходит в столице? Признаюсь честно, я покидала город с тяжелыми мыслями. Да, ты не хочешь тревожить меня своими проблемами на службе, и я понимаю, что тебе многое нельзя выносить за пределы шестого отделения, но от твоего молчания легче не становится. Из твоего письма, конечно, понятно, что ситуация утихла. Надеюсь, так оно и есть.

Напоследок попрошу о несложном. Когда соберёшься привести в порядок семейный склеп, навести по пути могилу папеньки и, конечно же, передай нашему ангелу, что продолжаю молиться.

Да убережёт тебя Творец Единый!

Элси.

Читая письмо супруги, сидя в своём домашнем кабинете, Арсен чувствовал облегчение. За всю свою жизнь он посещал дом в Тильвердроффе лишь однажды, когда улаживал дела с наследством отца. В определённый период времени инспектор даже раздумывал над тем, чтобы продать такую далёкую от столицы недвижимость, но Элси его переубедила, рассчитывая на то, что в лучшие времена этот дом получиться превратить в место для летнего отдыха. Поэтому, когда Арсен отсылал свою жену в глушь, он переживал за обустройства, однако после прочтения письма все сомнения развеялись.

Робкий стук по двери разрушил тишину. Убрав письмо в ящик стола, Арсен произнёс то, чего он не ожидал от себя ещё в конце лета: “Можешь войти!” Магритт медленно открыла дверь, всё ещё не веря в разрешение наставника. Градус раздражения нанта Болинга от присутствия нейстрийки снизился достаточно, чтобы он смог спокойно пригласить подопечную в домашний кабинет для совместной работы. Сделав шаг, Мэй замерла на месте. Она вертела головой, изучая обстановка. Идеальная чистота в кабинете нагнетала так, что Магритт даже боялась дышать.

– Нана Мэй. – ровным и тихим тоном Арсен привлёк внимание подопечной, а затем немым жестом пригласил подопечную сесть за свободный стул.

Кратко кивнув, Магритт так и сделала.

Бумажная работа не была самой увлекательной частью обучения, однако Мэй без труда усваивала минимальные бюрократические требования.

– Хм, молодец! – однако Арсен не смог удержаться от вопроса. – А что тебе мешает также выучить азы этикета?

– Ну-у… – немного подумав, Мэй ответила взаимностью. – Может быть здравый смысл, который ломается от этих странных правил.

Нант Болинг ухмыльнулся, решив дальнейшие комментарии оставить на следующий урок хороших манер. В бумажной работе Мэй проявляла всю свою прилежность. В итоге под конец этих дел Арсен, решив, что из подопечной может выйти хороший секретарь, сделал такое предложение: “Помню в библиотеке шестого отделения я видел книжку по стенографии. Сможешь осилить до конца осени хотя бы основы?” Для Магритт оно оказалось весьма интересным, поэтому она согласилась. На том урок ведения документации закончился, после чего нант Болинг, как обычно, оставил распоряжения касательно уборки.

Когда же Арсен покинул дом, Мэй приступила к делам, которые уже стали для неё обыденностью. К ним ещё инспектор добавил задание прибраться на чердаке, где собирали пыль старые бумаги. Едва Магритт поднялась туда, как затхлый воздух тут же вызвала у неё кашель. Уже тогда она поняла, что это дело длительное. После того, как лёгкие привыкли к затхлому воздуху, Мэй смогла полностью оценить фронт работы. Старые вещи, покрытые пылью да паутиной, не чистили очень давно. Руки Магритт, несмотря на страх в глазах, тут же приступили к уборке.

Некоторые вещи у Мэй ассоциировались только с хламом, однако даже среди этой рухляди были любопытные безделушки. Среди забытых пылесборников Магритт обнаружила чёрно-белый фотографический портрет юной девицы, сидящей на стуле. По выцветшему изображению, а также по платью наны Мэй предположила, что ему не меньше сорока лет. В то же время нейстрийка обратила внимание на то, что на фотографии более тонкий слой пыли, чем на остальных вещах. Смахнув его, Мэй прочитала надпись на рамке: “Нана Мирна Кройс. 7379 год.” Девица на фото старалась держать позу, но на лице прослеживалось волнение. Оценив про себя миловидность наны Кройс, Магритт вернула фотографию на место.

Разобравшись с пылью и паутиной, Мэй подошла к высокой кипе бумаг. Арсен дал для подопечной ясное разделение на две группы: бумаги, которые можно сжечь без сожаления, и всё остальное. Среди них нейстрийка даже обнаружила старую колоду карт. Не зная к какой категории отнести эту находку, она сунула её в карман передника. Также во время этого разбора Магритт нашла свёрнутый рулон. Раскрыв его, она увидела семейное древо графов Болингов, насчитывавшее четырнадцать поколений, с прикрепленным ответом на запрос из столичного архива. В Мэй проснулось любопытство к семейным узам, и она захотела получше рассмотреть данный документ. После лёгкого отвращение от трёх задокументированных на древе случаев близкородственных браков между кузенами, Мэй заприметила две любопытные детали. У инспектора была тётя Сейла, бывшая замужем за нантом Торффеном. Так нейстрийка поняла, как наставник придумал её псевдоним. Вторая любопытная деталь прояснила, кто такая Мирна Кройс. Обнаружив это имя в семейном древе, Магритт показалось странным, что Арсен оставил пылиться на чердаке фотографию своей матери. Затем Мэй обратила внимание на запрос из столичного архива. Из него следовало, что ни в старом графском роду Болингов, ни в худородном дворянском роде Кройсов не зарегистрирован ни один человек с магическим потенциалом. Арсен стал первым и оставался единственным магом в своей семье. В голове Магритт вертелось множество мыслей на этот счёт, с которыми она закончила сортировку бумаг.

Прежде чем спуститься с чердака, Мэй подошла к окну. Открыв его для проветривания, нейстрийка огляделась, чтобы удостовериться в том, что она всё привела в порядок. Так в поле её зрения попала книга в голубом кожаном переплете, лежавшая у длинного расколотого зеркала. Этот предмет не производил впечатление рухляди. Взяв его в руки, Магритт поняла, что это альбом для рисования, первая страница которого была заполнена поздравлением.

Дорогая нана Элси,

Мы сердечно хотим поздравить тебя с совершеннолетием! Всего самого наилучшего. Попутного ветра в твою жизнь!

Нант Арсен и нант Маттео.

Дальше за этим поздравлением шли рисунки. Первым был подписан, как автопортрет. Увидев его, Мэй стало понятно, что посетители салона нани Шерли имели ввиду, говоря об “армгардской внешности” нани Болинг. На автопортрете рыжеволосая девица изобразила своё отражение в длинном зеркале. Нарисованные черты лица несильно отличались от реальных, которые Мэй видела на свадебной фотографии в гостиной: круглое лицо, чуть курносый нос и большой рот с тонкими губами. Пролистав несколько страниц, Магритт восхитилась талантом художницы. Все зарисовки казались трогательны в своей стилистике, а одна из них особенно её заинтересовала. С виду спящий среди цветов, младенец в кружевных распашонках. Эта зарисовка была настолько детально прописана углём, что вызывала мурашки на теле Мэй. Казалось, будто нани Элси неоднократно возвращалась к этому рисунку, чтобы добавить что-то новое. Вскоре умиление нейстрийки сменилось шоком, когда она прочитала на обратной стороне рисунка: “Нико. Наш ангел.” И вот тогда до Мэй дошло, что младенец не спящий. Почувствовав холод на коже, она закрыла альбом.

Когда Магритт спустилась с чердака, она ушла в свою комнату, чтобы переодеться для прогулки. У неё было достаточно времени до возвращения инспектора, чтобы отправиться на поиски, а после променада продолжить уборку. Сменив наряд, Мэй перед выходом взглянула на цветочный горшок, стоящий на подоконнике. Ростки из-под земли не проросли, но нейстрийку это не удивило, ибо времени прошло немного.

***

В медиану сезона Арсен, как и любой добропорядочный последователь Вансентства, не мог приступить к делам без благословенного слова гласа. В Сангреле было много домов Творца Единого один краше другого, однако нант Болинг вместе с женой являлся прихожанином небольшого вансентского храма на окраине города. Белое кирпичное здание с одним высоким шпилем, покрытое густым плющом, инспектор посещал не только из-за привлекательной архитектуры без вычурных элементов, но также из-за малочисленного прихода.

Прежде чем войти, нант Болинг, соединив пальцы в форме круга, поднял руки на витражное круглое окно на фасаде. Когда солнце было в зените, оно освещало цветное стекло так ярко, что каждая деталь казалась похожей на сияющий самоцвет. Это вызывало благоговение в сердцах прихожан, когда они совершали входной ритуал. Зайдя во внутрь, Арсен сел на лавочку в последнем ряду. В ожидание появления гласа инспектор оглядел обстановку. Светлое помещение, освещённое мягким светом свечей на позолоченных канделябрах, как обычно, заполнило несколько человек. Одни тихо беседовали друг с другом, другие решили начать молитву ещё до речи гласа. Арсен же не спешил с этим. Его взгляд остановился на алтаре, перед которым прихожане давали брачные клятвы перед лицом Творца Единого.

Несмотря на то, что свадьба была одним из самых светлых дней в жизни Арсена, он помнил её в блёклых тонах. Скромная церемония с небольшим количеством гостей, которую Маттео, будучи дружком, разбавлял своими шутками на грани приличия. Итак взволнованный нант Болинг нервничал ещё сильнее, глядя на невесту. Большинству гостей казалось, что Элси неуверенно шагала к алтарю из-за страха запнуться об подол свадебного платья, которое ей досталось от покойной матери. Когда же невеста дошла до жениха, он по традиции снял с неё вуаль. На лице Элси отражалась целая гамма переживаний, которые она старалась контролировать во время церемонии. Но во время молитвы одна слеза всё же предательски скатилась по щеке. Пытаясь не перебивать речь гласа, Арсен едва слышно прошептал: “Всё будет хорошо.” Элси лишь ответила натянутой улыбкой. Когда же настало время согласия, жених невозмутимо ответил перед лицом Творца Единого, а невеста после небольшой паузы кратко кивнула и, чуть помедлив, выпалила своё “да”. С этого момента брачный союз считался заключённым, однако молодожены, долго привыкая к своим новым ролям, смогли консумировать его только через четыре луны.

От воспоминаний Арсен резко вывела органная мелодия, сопровождавшая появление гласа Кирла. Все прихожане сделали круговое знамение перед ним. На смену музыки пришёл громкий голос гласа, эхом отразившиеся по всему храму. Эти речи нант Болинг уже давно знал наизусть. Они были словно камни, утяжелявшие разум. Арсен, как и другие прихожане, в очередной раз вспомнили, что Творец Единый создал их чистыми, а материалом для кольца ада служат людские грехи. Однако глас Кирл в своих речах никогда не упоминал о помеченных меткой пекла, которые описаны в великом писании. Так в Вансентстве называли людей с магическим потенциалом.

После речи прихожане встали в очередь перед гласом для благословения. В такой момент Арсен не был уверен в том, что он заслуживает этого. И всё же нант Болинг всегда искал поддержку в вере, поэтому старался не думать о том, что Творец Единый лишь терпит существование таких как он. Когда очередь дошла до Арсена, он протянул гласу свою ладонь.

– Прими благословения Творца Единого, сын мой! – после этих слов Кирл елеем нарисовал на руке и лбу нанта Болинга круг с точкой в центре.

– Всем сердцем, глас. – ответил Арсен, сотворив знамение.

Кирл доброжелательно кивнул.

Получив благословение, нант Болинг по лестнице спустился вниз, где находилась исповедальная комната. В тесном помещение, освещённом пламенем четырех свечей, сидел слепой служитель. Арсен всегда был благодарен Творцу Единому за то, что исповедники Вансентсткой церкви, отпускающие грехи, отбирались исключительно из незрячих. Сев напротив служителя, нант Болинг произнёс: “Я грешен с адовыми кольцами и меткой пекла.”

– Признание своей сущности есть первая ступень к прощению. – исповедник сделал круговое знамение. – Кроме метки, которой заклеймена твоя душа, в чём ещё ты хочешь покаяться?

– Когда началась война, я решил отослать свою жену. Ради её безопасности, но… Меня тревожит мысль, что я сделал ей больно после всего того, что мы пережили.

– Если твои намерения изначально чисты, Творец Единый не сделает из них новое кольцо ада.

– Я действительно за неё переживаю, но по правде сказать у меня эта мысль возникла раньше… В конце лета во время служебного долга по моей вине погибли двое человек. Я уже тогда думал отослать супругу подальше от своих проблем. И знаете, что самое ужасное… Я переживаю по этому поводу больше, чем за кровь коллег на моих руках.

– Только в тени ты можешь узнать простили ли они тебя, а пока молись за трансформацию их колец ада в монеты, ведущих в Райский сад. Есть ещё, в чём ты хочешь покаяться?

– Да. Я позволил гневаться на девицу, которая этого не заслужила. Ещё в начале знакомства. Только потому, что она другая. Один раз извинился перед ней, но не уверен, что она меня простила.

После того, как Арсен исповедовался в своих грехах, служитель взял его за руку перед прочтением молитвы. Попросив в ней Творца Единого о прощение, исповедник сделал круговое знамение на ладони нанта Болинга. Покидая комнату, Арсен про себя отметил: чем старше он становится, тем крепче кольца ада сжимают его душу.

После службы в храме нант Болинг отправился на городское кладбище. Он собирался привести в порядок старый семейный склеп ещё летом, однако проблемы на службе сдвинули эти планы.

По пути Арсен, по просьбе Элси, проведал могилу тестя. Даже издалека было заметно, что белый надгробный памятник, несмотря на время да погоду, оставался в хорошем состоянии. Подойдя к могиле, нант Болинг круговым знамением отдал дань уважения человеку, которые всегда оказывал ему моральную поддержку. Инспектор скорбел о внезапно смерти нанта Минхена даже больше, чем об утрате родного отца. Фактически Тибо стал его подобием для Арсена. Нант Минхен имел только две роковые страсти: верховая езда и азартные игры. Одна стала причиной его смерти, другая же оставила в наследство для Элси долги. После смерти Тибо Арсен ощутил моральный долг перед ним, который инспектор решил оплачивать заботой о его дочери. Оценив ещё раз состояние могилы, нант Болинг продолжил путь.