Читать онлайн Настоящая дикая ведьма

Глава 1

Часть 1. Настоящая

1.

Танка никогда не боялась птиц. Ни наглых воробьев, которые считались проводниками в мир мертвых. Ни сорок с их мерзким характером и не менее отвратительным голосом. Ни даже самих воронов.

В отличие от большинства посетители лавки, где девочка зарабатывала на краюху хлеба. Те дружно ненавидели нечистых представителей крылатого мира и спрашивали всякий раз, покупая перо для оберегов:

– Это не ведьмина птица?

Хозяин ласково уверял:

– Самая что ни на есть чистопорядочная божья тварь.

Жаль, с Танкой он никогда не был так же ласков, как с остальными. Намедни дал такую затрещину, что затылок болел два дня. Но и это отошло.

Конкретно же чернокрылая гадина, восседавшая сейчас на выездных воротах их захолустного мелкого городка, тревожила. Тем более видела девочка ее не впервые. Вчера похожая птица заглядывала в окно лавки. А за день до этого черная тень провожала ее от дома до самого центра.

Жила девочка в брошенном охотничьем домике за воротами поселка. Сирот особо никто не привечал, но и не гонял. Хочешь работать – пожалуй. Нет – отдавай душу предкам где-то подальше от жилья приличных поселян. Танке душа была еще нужна, поэтому пришлось идти в услужение противному хозяину лавки. Она хотела продержаться здесь до следующей весны. А там можно было и на юга податься. Там хотя бы нет риска замерзнуть насмерть, если не добудешь хвороста.

В этот день хозяин был особо зол, и весь день словно искал повод выместить свое настроение на девочке. Случай удачно подвернулся, когда в лавку зашла старушка из местных и сунула в руку Танке кусок серого пирога. Сама бедная, как подати в год неурожая, она между тем чаще других привечала сироту. Это заметил хозяин, недовольно поджал губы, и видать в отместку задержал девочку на работе дольше положенного, заставив перемывать горшки по второму разу.

Так что шла домой Танка поздновато.

Сегодня птица даже не таилась. Она проследовала за девочкой по лесу до самой калитки. То летела высоко, мелькая над кронами деревьев, то опережала и сидела на каком-нибудь суку, а то шла по тропке, позволяя себя обогнать.

Танке было боязно. Страх залезал под воротник потертой старой вязаной кофты с чужого плеча не хуже холодного вечернего ветра. Девочка втянула голову в плечи и изо всех сил старалась делать вид, что вовсе не дрожит от паники.

Впереди показался покосившийся старенький дом, который укрывал Танку от непогоды, и начало казаться, что вот-вот удастся спрятаться под его покрытой мхом крышей. Но когда над головой раздался шелест крыльев, девочка точно знала, кому они принадлежат. Она пригнулась и испуганным зайцем кинулась к спасительному входу. Не успела. Ворон спикировал ей на макушку и вцепился в волосы лапами.

Она отбивалась, но когти запутались в шевелюре намертво. Впервые она пожалела, что у нее нет гребня и пряди приходится раздирать пальцами, когда совсем уж спутаются. Кричать было некому, да и незачем: кто в этой глуши придет на помощь? Она лишь тихонько подвывала, маша руками, как мельница под северным ветром.

Тут ворон клюнул ее в лоб, и боль яркой вспышкой заслонила белый свет. Мысль, что теперь прямо над бровями у нее огромная дыра, была последней связанной.

А дальше свет померк.

Очнулась Танка уже ночью. Тело окоченело – все же осенние вечера были уже прохладными. Поднялась, отряхнулась и огляделась. Никого. Ощупала голову: никакого урона, кроме саднящей отметины на лбу, она не нашла. Тихонько выругалась словами, которыми так щедро делился с ней хозяин в минуты недовольства, и поковыляла в дом.

Зато утром все изменилось.

Едва девочка открыла глаза, мир сдвинулся. Скудная обстановка хижины плыла перед глазами, в ушах стучало, в горле пересохло. Лоб пылал, словно печная заслонка в трескучие морозы. Пытаясь слезть с лавки, Танка упала.

До двери добраться не смогла, о выходе на работу и думать было нечего. Это плохо. Плохо-плохо-плохо. Хозяин такого не простит. Выгонит, как пить дать, да еще и за последнюю неделю не заплатит.

Выныривала из тяжкого забытья она несколько раз. Каждый раз ей казалось, что это последний, так плохо ей никогда в жизни еще не было. Радовало лишь одно – если ты мертвый, то за собственные похороны платить не придется. Во всяком случае, на этом свете.

Голова разрывалась от странных, часто неопределимых образов. Рвущаяся ткань, булыжники, ссыпающиеся над головой в курган, вода, заливающая лицо и не дающая вдохнуть. И черная неопознаваемая фигура в капюшоне. Она то наблюдала издалека. то вдруг приближалась с нечеловеческой скоростью, и тогда все физические мучения перекрывал страх – яркий, животный, непобедимый.

Картинка за мутным окном менялась: ночь, утро, ночь, день.

Вечер.

Впервые она смогла подняться с пола и дойти до ведра с водой. Жадно пила, покачиваясь от слабости.

К жару добавилось саднящее покалывание ладоней и стоп. Девочка поднесли руки к лицу. Если вчера наказание от хозяина лавки казалось самым пугающим событием, сегодня она готова была взять свои думы назад. Вот это самое страшное. По пальцам бежали искры, словно болотные огни. И не было ни единого шанса их не заметить.

Танка завыла от ужаса, потому что поняла: в ней пробуждается ведьма.

А за окном радостно закаркал ворон.

***

Каждая приличная девушка, ставшая ведьмой, должна явиться в ближайший инквизириум и взойти на костер, дабы искупить грехи свои тяжкие.

Этим утром Танка поняла, что не быть ей, видимо, приличной девушкой. На костер не хотелось совершенно. Наверняка это больно, неприятно и слишком необратимо.

Хоть и прошли жар и слабость, возвращаться к хозяину было нельзя – кто знает, в какой момент опять с пальцев огни поваляться. Там ее и спрашивать не станут, в тот же миг поволокут к старосте. А затем – в большой город. Хоть и три недели пути, да по такому случаю не поскупятся на телегу. Глядишь, прославится их завалящее поселение – обнаружили настоящую ведьму впервые за последние сто лет. Может, и до столицы слухи дойдут. Года так через два.

Во дворе у крыльца сидел виновник ее страданий всею своей крылатой персоной. Вновь нападать не торопился и смотрел как-то заинтересованно.

– Пошел отсюда! – нахмурилась Танка.

– Кар, – отказался ворон, дернув головой.

– Ну и зараза ты, – буркнула девочка, поленившись даже рукой махнуть. Все же слабость отпустила не до конца.

– Кар, – согласилась зараза.

– Давай, думай теперь, как мне быть! – продолжила она. – Сделал ведьмой – помогай не пропасть.

– Кар. – Ворон вразвалку побрел по тропке в лес. Обернулся и снова подал голос.

– Ты хочешь, чтобы я за тобой пошла?

– Кар.

– И куда?

Ворон закатил глаза, словно говоря: и за что мне такая бестолковая ведьма попалась.

– Я вообще-то с незнакомыми заразами никуда не хожу. – Танка уперла руки в бока. – Давай знакомится. Я Танаш, чаще Танкой зовут. А тебя я буду звать… Зараза.

Ворон возмущенно захлопал крыльями.

– Не нравится? Что ж так? А, погоди… Ты вообще-то девочка? Мальчик, значит?

– Кар.

– Так и быть, будешь тогда Свартур, на старом северном языке это значит «Черный».

Конечно, ей не хотелось никуда идти. Но, покумекав немного, она поняла, что другого выбора нет. Здесь оставаться нельзя. К отчиму она ни за что не вернется, лучше вообще пропасть. Вот и выходило, что одна дорога – по следу уверенной черноперой птицы.

Вещей у девочки было немного, почитай, те, что на ней да одна смена. Все вошли в большой теплый платок, который она завязала наподобие сумы. Закинула за спину и отправилась в путь. Долго прощаться Танка не умела – все места, кроме самого первого дома, где еще была жива мама и все вокруг пахло счастьем и домашним молоком, не вызывали желания привязаться.

Но страшно все равно было. В такую пугающую неизвестность она еще не уходила, и в какой-то момент захлестнуло желание остаться и еще раз как следует подумать. Но по пальцам вновь побежала искра, так что сомнения пришлось отбросить.

Лес в этот день был сияющим и светлым. Словно радостно провожал девочку в какое-то диковинное сказочное место, а не выстилал путь в неизвестность.

Девочка топала по тропке, петляющей в лесу, без труда удерживая в поле зрения Свартура. И думала.

Раньше, как рассказывали старики, ведьмы друг друга учили. Они чуяли появление новой сестры и приходили за ней, пока ее не обнаружил кто-то еще. Но кто научит Танку? С тех давних пор ни одной ведьмы не осталось – всех подчистую истребили за страшные, кровожадные ритуалы. Прислушиваясь к себе, девочка пыталась найти хотя бы отголоски чего-то бесчеловечного или лютого. И к своему удивлению, потребности начать пить кровь младенцев и уничтожать все живое она у себя не обнаружила. Как будто она осталась такой же, как и была. Ей было жалко брошенных котят и детей. Недоенная корова у пьяницы-хозяина пробуждала желание поставить ведро и помочь опустошиться. И дядька на площади с исполосованной розгами спиной, которого она видала неделю назад, тоже вызывал потребность взять ступку и натолочь заживляющих травок. Правда, хозяина своей лавки Танка с удовольствием бы угостила пинком-другим, но не до смерти же…

Может, придет с опытом? Девочка пыталась представить себя с ритуальным ножом в руке, с которого капает кровь, и тошнота подкатила к горлу. Ой, вряд ли из нее выйдет приличная ведьма!

– Где-то есть живая ведьма, чтобы меня учить? – Она обратила на себя внимание ворона. – Мы туда идем?

Тот, кажется, вздохнул и опустил клюв.

– Нет? Тогда как я буду учиться всем этим пользоваться?..

Танка потрясла руками, и искры полетели снова. Она даже губу закусила от расстройства. Может, ладони обмотать тряпками? Тогда, конечно, будет похоже, что она больна свербежом и ее станут обходить стороной, а, возможно, даже тыкать палками, отодвигая подальше. Но, во всяком случае, не поволокут на костер. Хотя кто знает? Здесь, на Севере, огонь считался лекарством от всего слишком пугающего.

И тут новая мысль посетила Танку. Схроны!

Во времена повального сожжения ведьм, все колдовские гримуары стаскивали в специальные места и запечатывали, чтобы никому не повадно было учиться ведьмовству. Предавать книги огню не решалось: считалось, что пепел от этих страниц является главным разносчиком самых страшных болезней и бед.

Вполне возможно, эти схроны существуют и по сей день, залитые смолой и заваленные камнями. Они все располагаются вблизи крупных городов, а значит, хорошо охраняются. Так что Танке туда не пробраться. Рассчитывать, что про какой-то из складов забыли, довольно глупо. А значит, остаются лишь те, что не были найдены чужими. Схроны, сделанные самими ведьмами.

Обо всем этом она рассуждала вслух, и, судя по тому, как внимательно слушал семенящий рядом Свартур, направление ее мыслей ему нравилось.

– Ты ведь ведешь меня туда, где я стану настоящей ведьмой? – напрямик спросила девочка.

Ворон хлопнул крыльями, взлетел, описал круг над головой спутницы и приземлился на плечо. Вернее, хотел. Танка взвизгнула, спихнула птицу обеими руками и отпрыгнула вбок.

Тот сел на ближайшую ветку, пригладил взъерошенные перья и вопросительно поглядел девочке в глаза.

– Мы с тобой не друзья, Свартур, – сердито сдвинув брови, сказала она. – Ты мне нужен, чтобы дойти до знаний. Я тебе… тоже зачем-то нужна. Так что давай уважать друг друга. Но обниматься и спать рядом мы не станем.

Если ворон и обиделся, то не подал виду.

***

Шли они долго. Так долго,что Танка несколько раз впадала в тоску и хотела уже поворачивать назад. Да и как было не усомниться в правильности решения? по сути, ворон ей ничего не обещал. Просто какая-то сумасшедшая птица повела не пойми куда.

особенно часто такие настроения одолевали девочку в минуты усталости. Но исправно сыплющиеся с ладоней искры мигом наставляли ее на прежний путь.

Они пришли к заброшенной башне.

Вокруг были заросли кустов и не слишком больших деревцов – а значит, лес не так уж и давно отвоевал у людей это место. Ощущение здесь возникало мрачноватое, и девочка не особо была удивлена,что никто так тут и не поселился. Местные были полны суровых сказок и легенд, остужающих кровь, да и жить на отшибе мало кому могло показаться привлекательным.

Танку уже качало от голода и усталости, но Свартур не позволил зайти в городок, что располагался в часе ходьбы от этой башни. Ворон раскричался и всячески выражал свое недовольство. Тогда они обогнули населенный пункт с крепким частоколом по периметру и ушли дальше, в почти непролазную часть леса. Танка подрала и так не слишком целое платье, да и рукам знатно досталось от колючек и шипов. Но здесь грубость леса как будто немного отступала.

Башня была сложена из темного камня, поросла мхом и тонкими деревцами, грозящими в перспективе разворотить сооружение своими корнями. Вход был забит досками, но те от времени сгнили, и даже заканчивающихся сил девочки хватило, чтобы их оторвать.

Изнутри ожидаемо пахнуло сыростью. Узкий проход с каменными ступенями поднимался резко вверх, что удивило Танку. Она таких сооружений еще ни разу не видела и уж точно не бывала внутри. Но ворон уверенно нырнул туда, и ей ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Она вышла в круглую комнату с узкими маленькими окнами. Свет сюда едва попадал, но разглядеть кое-что было можно. Остатки деревянного пола угрожающе поскрипывали под ногами, но все еще могли удержать вес девочки. У одной из стен было нечто, напоминающее камин, вверх и вниз вели кривые деревянные лестницы с частично отсутствующими ступенями.

– Кар! – скомандовал Свартур, сев на край отверстия, ведущего вниз.

– Туда? – с опаской спросила Танка.

– Кар, – подтвердил ворон.

– Я себе шею сломаю, – ворчливо заметила девочка, но больше спорить не стала. Это было бы неумно – проделать такой долгий и сложный путь и начать капризничать в самый последний момент.

Руки дрожали и с трудом цеплялись за доски. Да и ноги не слишком уверенно держали худое ставшее тельце. К тому же там, внизу, совсем не было окон, а света, сочащегося через дыру, было слишком мало. Пришлось переждать, когда глаза привыкнут к темноте.

Свартур, поблескивая бусинами глаз, сидел на куче камней, наваленных прямо посредине помещения. На первый взгляд, это были обломки развалившейся стены или чего-то похожего, но возможно, все было не таким очевидным.

– Кар!

– Здесь? – уточнила Танка.

Она начала разбирать завал, откидывая камни по сторонам. Сил почти не осталось, липкий пот заливал глаза, а ссадины на пальцах сильно зудели. Она упрямо кидала и кидала камни, надеясь, что там есть волшебная дверь, за которой цветущий сад, теплая шуба и накрытые столы. Ну или быстрая смерть, что в этом состоянии ее тоже вполне устраивало.

Это оказалась не дверь, а скорее лаз, типа тех, что ведут в подполья. Крепкое деревянное полотно и металлическое кольцо, за которое она принялась тянуть.

То ли силы совсем кончились, то ли дверца была замурована, но открыть ее не удавалось никак.

Ворон прыгнул на деревяшку перед девочкой и привлек к себе внимание.

– Что? – почти плача от бессилия, спросила она.

Свартур стукнул клювом себе под ноги, а потом шагнул ближе и аккуратно прижался лбом к ладони девочки.

– Не понимаю. – Она покачала головой.

Он повторил всю последовательность движений. Удар клювом, касание лбом.

Танка сложила ладонь в кулак и постучала, словно хотела войти в чей-то дом.

Ворон помотал головой и снова треснул по крышке.

– Тихо ты, – устало сказал девочка. – Искры выбьешь быстрее, чем откроешь.

– КАР! – заорал ворон так, что Танка перепугалась.

– Совсем болезный, что ли? – возмутилась девочка. – Чуть Зиме душу не отдала!

Но тут в голову пришло понимание.

– Искра? Ты имеешь в виду, мне надо из ладоней достать искру?

Но вот теперь это сделать не выходило. Все три дня пути при каждом удобном случае по пальцам бежали магические огни, а тут ни в какую. Ни с первого, ни со второго раза. Танка сердилась, скулила, рычала и упрашивала свои капризные ладони – те не желали отзываться. Но Танка была упертой, не даром отчим называл ее ослицей. И в конце концов добилась своего.

Волшебные огоньки впитались в дверцу, и девочка услышала тихий щелчок. Потянув за кольцо, она смогла откинуть деревяшку и с любопытством заглянула внутрь.

Там были книги, какие-то склянки, незнакомые предметы, но первым, за что зацепился взгляд, оказалась деревянная кадка с плотно заткнутой крышкой. Она ее узнала – в таких хранилась еда.

Танка жадно схватила кадку, но достать ее наружу сил не достало. Тогда девочка просто вытащила крышку, кулаком разбила закаменевшую сверху соль и вытянула наружу тонкий и жесткий кусок вяленого мяса. Она даже не стала его сильно разглядывать, а с жадностью запихала в рот. Было жутко солено и жестко, но живот взвыл, требуя добавки. Танка почти не жевала, зубами отрывая от куска пласты поменьше, только бы они проталкивались в горло.

Свартур не мешал, сидел рядом и наблюдал.

Когда девочка осознала, что ее губы запеклись от соли, она попыталась встать, чтобы выйти в поисках воды. Но ворон постучал клювом по какой-то маленькой бутыли, так ловко спрятавшуюся от глаз. Просоленный язык не ворочался, и уточнять подробности она не стала, как-то странно успела привыкнуть к присутствию в своей жизни наглой черной птицы. Извлекла пузырек, открыла и понюхала: пахло какими-то травами. решившись, она опрокинула в себя все содержимое, и тягучая сладость растеклась по языку. В животе запекло, но как-то лениво. Веки налились тяжестью, стало неумолимо клонить в сон.

Танка ткнулась прямо в камни там же, где и сидела, провалившись в забытье.

Глава 2

Все тело болело, вероятно, от неудобной позы. Танка села, совершенно не понимая, долго ли проспала. Свет по-прежнему едва сочился через дырку вверху, но девочка бы не поручилась за то, что это тот же самый день. Вполне могло случиться и так, что забытье продолжалось долго, до самого завтра.

Ворон обнаружился рядом, прискакал к ней поближе, нырнул клювом в схрон и сунул ей в руки еще один пузырек.

– Кар, – настойчиво порекомендовал он.

– Ну давай, – голос девочки хрипел, словно она заболела горловой жабой.

В этот раз травы отдавали горечью. Танка скривилась, но допила все до капли. И почти сразу же почувствовала, как в тело возвращаются силы. Нужно было осмотреться и как-то обжиться в новом обиталище. Она достала несколько кусков мяса и плотно закрыла крышку кадки. Больше пихать в себя настолько соленую еду ей не хотелось, нужно было найти ручей и вымочить в нем еду.

Но Свартур настоял, чтобы она взяла наверх из схрона еще и книгу. Это был тяжеленный обтянутый кожей фолиант с желтыми древними страницами. Можно было ожидать диковинных символов и незнакомых букв, но содержимое было вполне читабельным. правда эта наука для Танки была сложна, и начинать подтягивать грамоту прямо сейчас у нее желания не было ни на волос. но ворон буквально не позволил без нее уйти.

Был поздний вечер, когда Танка позволила себе передохнуть. Вымоченное мясо приятно оттягивало живот и уже не грозило свернуть кишки солью. Камин оказался вполне рабочим, девочке удалось развести огонь, и теперь расчищенное пространство у очага медленно нагревалось. Спать она собиралась прямо здесь – пусть жестко, но зато не холодно.

У нее слипались глаза. Свартур подпихивал ей принесенную из схрона книгу, но желания прямо сейчас разбирать пыльные страницы у Танки было мало. Она больше всего мечтала лечь и забыться сном, а не пытаться складывать капризные буквы в слова. Читать она умела, но не слишком споро.

Но ворон проявил невероятную настойчивость, и ей из вежливости пришлось уступить.

Она погладила незнакомые знаки на обложке пыльного фолианта и затем решилась раскрыть. Девочка начала было читать с первой строчки, но ворон нетерпеливо каркнул и заставил ее листать дальше. Почти засыпая от однообразного занятия, Танка перепугалась, когда ворон резко заорал.

– Ты меня теленком сделаешь! – попеняла она. – Вот эта?

Дальше ворон клюнул в нужную строчку.

– «Про…яв…ле…ние», – прочитала девочка. – И что с этим делать? Читать?

В голове возник образ преображающейся комнаты, где на стенах прямо по волшебству разворачиваются богатые обои, а дыры окон затягиваются прозрачным и тонким стеклом. Вдруг, удастся проявить мягкий диван или хотя бы набитый соломой тюфяк?

Танка начала разбирать незнакомые сочетания слогов, а, если ошибалась, получала клювом в колено. Стоило же произнести последнее слово, книга засветилась. В разные стороны от нее потек белый туман, оседающий на предметах в виде серебристой пыли, а потом посередине комнаты появились три фигуры.

Перепуганная девочка зажала рот рукой, панически мечась глазами в разные стороны, но сбежать бы не вышло – дверь находилась с противоположной стороны, как раз между нею и обретающими очертания силуэтами. Ей осталось только отползти, вжаться в угол и притвориться тенью.

Фигуры оформились в трех женщин с длинными волосами. Одна была невысокой и полной, но выглядела наиболее устрашающе, несмотря на нежное лицо и пушистые светлые волосы. Две другие были стройными и походили на сестер, если б не разный цвет волос – черный и рыжий. Женщины сохранили некоторую прозрачность, и Танка убедилась: призраки.

Казалось, страшнее быть уже не может, но тут все три привидения повернули головы к девочке. Та закрыла голову руками и завизжала. Она верещала самозабвенно и отчаянно, пока легкие не покинул весь воздух. И еще немного после.

Однако никто ее не хватал, не ел и даже не надкусывал. И крик сам собой сошел на нет.

Танка решилась приоткрыть один глаз.

Призраки смотрели явно осуждающе. А стоящий прямо перед ней Свартур вообще презрительно закатывал глаза.

Темноволосая фыркнула:

– И это наша новая ученица? И чему же эту дикарку мы должны учить? Этикету?

Рыжая наклонила голову, как заинтересованный щенок:

– Я, как обычно, возьму на себя уроки Стихийной магии.

– Чур за мной Словесные заклинания! – быстро сказала блондинка, прищурив один глаз и оценивая Танку, словно товар на ярмарке.

Третья уперла руки в бока и с возмущением поглядела на обеих своих товарок по очереди:

– То есть мне опять самое сложное? Руны и древняя магия? Ну вы и гадины, сестрицы!

***

Танка отчаянно зевала. Но сон слетел, едва она шагнула за дверь. Там ее мигом обхватила со всех стороной предрассветная прохлада, выбивая самые последние остатки сна. Девочка поежилась, но зашагала к реке.

Если бы она знала, что такое лень, то, возможно, и позволила бы себе немного поныть или посомневаться. Но в ее жизни такой роскоши не было. Ей говорили: «Сделай это» – и она делала. Раньше – отчим, затем хозяин, теперь вот учителя.

Но сейчас Танка проявляла намного больше рвения. Призраки на поверку оказались лучше всех, кому ей когда-либо приходилось прислуживать. Например, выяснилось, что бесплотные учительницы не могли отвесить ей оплеуху. Они, правда, умели очень громко кричать, особенно Амалия. Та, кто и отправил девочку на задание в такую несусветную рань.

Все три ведьмы сильно отличались друг от друга. Полную невысокую, но очень горластую брюнетку звали Ингрид. Если она упирала руки в бока, Танка тут же втягивала голову в плечи. Противостоять такому напору ей никогда не удавалось. Рыжую звали Амалия, и с ней сладить, пожалуй, было проще всего. Да и наука под названием Стихийная магия, которую Амалия должна была заложить в бедовую Танкину голову, пока осталась в виде неясных планов. А значит, не сильно тревожила и занимала мысли. Девочке сказали: «Тебе пока рано». За сим уроки и завершились.

Третья, Клара, была высокой, как жердь, светловолосой дамой, склонной к подначиванию и хулиганству. За счет девочки и на пользу себе. Она взялась преподавать уроки словесных заклинаний. К ним неожиданно для Танки прилагались травы и отвары. Оказывается, просто так ни одни слова не действовали и недостаточно было просто сказать волшебное сочетание звуков, чтобы магия случилась.

– Нам нужно Зелье отвода глаз! – заявила Клара на одном из уроков.

Она по обыкновению стояла у зеркала и перебирала свои белые локоны. Это вызывало у Танки много вопросов – ведь призрачная ведьма не отражалась ни в каких поверхностях. Но проявлять излишнее любопытство не хотелось: ведьмы быстро теряли терпение.

– Итак, пиши: перо козодоя, щетинки паука-волка, ножка палочника, рассветная роса.

– Я должна буду это выпить? – Танку передернуло. Если надо – выпьет, но она уже представила, как после этого зелья станет пошнить дальше, чем видит.

Клара обернулась:

– Что за потребность пихать в рот всякую гадость? Учись быть нормальной ведьмой, люби себя, хвали и ешь только вкусное. А это зелье втирают в точки пульса – под колени, на шею и запястья.

– А зачем мне это зелье?

– Затем, что тебе надо сходить в ближайшее село и запастись продуктами. Не за горами зима, и это лучшее время для приживления рун. Без рун на теле ты никогда не станешь настоящей ведьмой и не сможешь выпускать заклинания. Ты должна снять с себя заботы о еде и безопасности до весны минимум. Значит, надо сходить на рынок и не вызвать подозрения. Для этого и нужно зелье отвода глаз. Ясно?

Еще б не ясно. После слова «еда» девочка была готова на любые испытания. Она, правда, с трудом представляла себе, как можно не заботиться о пропитании до самой весны, наесться от пуза все равно можно не больше чем на день, а дальше утроба вновь захочет новую порцию. Но она решила пока об этом не беспокоиться и разбираться с проблемами по мере поступления.

Больше всего трудностей, к удивлению Танки, вызвал лишайник, его она искала почти три дня. Со всем остальным ей помог Свартур.

И вот теперь осталась только роса.

Ворон, по обыкновению, взлетел высоко вверх. Девочка догадывалась, что это он делает для ее безопасности: нет ли кого постороннего. В последнее время она прониклась к нему если не доверием, то благодарностью. Ворон заботился о ней больше, чем когда-либо кто-то из людей.

Но подружиться с ним пока не выходило. Жила еще в сердце обида на то, что он разрушил ее простую и бедную, но такую понятную жизнь.

Теперь вокруг призраки со сложными характерами, птица в качестве вечного спутника, судороги в руке от долгого письма и крайне неясные перспективы. Впрочем, почему же неясные? Костер для сожжения рисовался в голове очень даже четко. Именно поэтому Танка слушалась учителей и терпела ворона на своем плече.

Девочка набрала полную бутылочку росы, закупорила ее и распрямилась, поднимая глаза. И застыла от ужаса.

Из ивовых кустов на нее смотрели два глаза.

Принадлежали они, как выяснила девочка, вглядевшись повнимательнее, толстому обшарпанному мужичонке с блестящей лысиной и клокастой бородкой. Тот громко заорал:

– Ведьма! Как есть ведьма!

Первым порывом Танки было сбежать. Мысленно она уже дала стрекача, вжимая голову в плечи. Но наставления призрачных учительниц крепко засели в голове, и она стала спасать ситуацию.

– Где ведьма? – заголосила она жалобно. – Ой, мамочки! Дяденька! Спасите меня от ведьмы!

Девочка надеялась, что ее актерского дара хватит изобразить деревенскую дурочку.

– Это ты ведьма, – уже не так уверенно сообщил дядька.

– А с чего бы я ведьма-то? – Танка захлопала глазами.

– Так кто еще росу собирает на заре? Всем известно, что это первое дело для черных ритуалов.

– Тюю, дядька, тут ты просчитался. Это меня батя наказал за непослушание. Сказал, домой не приходи, пока этот флакон не наполнишь. А сам потом этим настойку чаговую разбавит, чтоб горло не драла…

Мужик помялся и заметил:

– Вообще, да… Роса хорошо настоечки умягчяет…

– То есть, – изобразила грусть Танка. – Если я из реки наберу, батя заметит, да?

Дядька окончательно вылез из кустов:

– Не след честной девице отца обманывать. Сказал росу – значит, росу.

Мысленно Танка поздравила себя с переходом от ведьмы к честной девице. И не сложен оказался путь, вообще-то. Она предложила мужичку помочь ей со сбором, но он засобирался по неотложным делам.

Так Танаш поняла, что вранье и фантазия – это не только плохо, но иногда и очень выручает. Во всяком случае, одну маленькую, почти настоящую ведьму, которая пока еще не может ничего наколдовать.

***

Танка шла вдоль рядов с одуряюще пахнущей едой и вспоминала последние наставления Клары.

– Бери по одному виду каждого яства, и только самого лучшего качества. Выбирай тех владельцев, у кого дороже всего. Они цены задирают, значит, им нужнее всего учиться смирению. Зелье не позволит им увидеть, что окажется в твоих руках.

– Но это же воровство, – тихо пискнула Танка в ответ.

Клара сдвинула светлые брови:

– Ну иди тогда на площадь и кричи, чтоб тебе костер побыстрей собирали. Сюда от голода помирать не приходи: не хватало нам еще лет двадцать смотреть, как догнивают твои останки.

– Ладно, – засопела девочка. – Но по одному виду мне на зиму не хватит.

– А ты потом, прежде чем съесть, заклятие дублирования наложишь. Хоть пять лет пользуй.

Копченое вепрево колено выглядело очень аппетитно. Но здоровый кусок мяса на кости был так велик, что Танкино тщедушное тельце вряд ли справилось бы. До дому оно бы смогло доволочь только это, и ничего кроме. Так что этот деликатес был с сожалением вычеркнут из списка.

Колечко вяленой колбасы она стащила с прилавка первым. Замерла почти в ужасе: а ну как не действует зелье, и накидают ей сейчас тумаков авансом до конца жизни. Но обошлось. Никто даже и носом в ее сторону не повел: ни хозяин лавки – сальный пузатый мужик, ни покупательница, чье выражение лица вызывало желание помыть руки.

Дальше девочка стала смелее.

Зубец сыра, мешочек крупы, картошка, сушеные яблоки и груши влезли в заплечную суму. В принципе, прожить можно было и на этом, но у девочки осталась еще одна пустая сумка, пришлось проявить выдумку.

Вот черный чесночный батон себе в друзья явно просил сало.

Оленья тушенка будет очень хороша в горшочке вместе с лапшой.

А еще чай из сушеных трав с карамельками в сахаре.

И семечки для ворона.

«Только не обманули бы, – думала Танка, с замирающим от восторга сердцем возвращаясь в старую башню. – Вот бы и вправду можно это размножить. И есть, есть, есть!»

Идея складывать в рот еду едва только этого захочется, казалась девочке невозможно восхитительной. Уже одно это оправдывало ее внезапное превращение в ведьму. Если б она знала заранее, то давно бы развесила вокруг своего домишки силки, ловила бы воронов и сама тыкала их клювами в свой лоб.

Пока ничего страшного ведьмовство ей не сулило. Да, если кто-то узнает, будет нехорошо, но Танкина голова, привыкшая отодвигать дурные мысли в дальний уголок, а затем и вовсе выкидывать за ненадобностью, была светла и легка.

Могла ли она подумать, что ей скоро будет совсем не до еды?

***

– Ведьма не должна бояться ничего даже в глубине дремучего леса, – вещала Ингрид. – Потому что самое страшное в любой чаще – это она сама. Понятно?

Когда Танка последний раз гляделась в зеркало, отражение не было таким уж чудовищным, а это было уже после ее превращения в ведьму. Так что у нее были все основания сомневаться.

– Не уверена, что у меня получится, – тихо сказала Танка.

Ингрид зыркнула на нее сердито и продолжила:

– Для этого тебе и нужны руны. Ты нанесешь их на свое тело собственной кровью, а потом напитаешь силой. И если руна приживется, ты сможешь сжигать города, насылать засухи и отрастить своему изменщику-бывшему настоящие козлиные рога.

– И окно починить смогу? – робко уточнила девочка.

Козлорогий изменщик-бывший казался персонажем из древних северных легенд. А вот окно с почти отсутствующим стеклом ночами дуло реально и очень ощутимо. Танка, конечно, затолкала туда какую-то ветошь, но от этого стало слишком темно и читать все эти старые книги с пожелтевшмии страницам, которые ежедневно подсовывали ей наставницы, было трудновато. А выходить ради этого на улицу, где снег даже в полдень почти не таял, не хотелось.

– Пффф! – Ингрид сморщила свой толстенький, но довольно хорошенький носик и взмахнула руками. – Если руны на тебе нормально приживаться будут, ты что угодно сможешь.

– А как понять, что руна прижилась?

– Если ты не померла в процессе – значит, все в порядке.

У Танки перехватило дыхание, и сердце забилось где-то в горле. Помирать не хотелось, особенно теперь, когда живот начал привыкать к сытным будням. Она вжалась в спинку кресла, стараясь стать как можно меньше. Но тут Свартур слетел с подлокотника, где имел обыкновение сидеть во время каждого урока, приземлился на пол перед Ингрид и яростно закаркал.

– Да что? – возмутилась колдунья. – Уж и пошутить нельзя. Помрет тот, кто даром нашим не обладает. А у тебя он есть. Так что не страшись. Поваляешься дня три в горячке – и отпустит.

– Это тоже шутка? – робко спросила девочка.

Ингрид только хмыкнула.

Глава 3

Первый раз призрачные ведьмы подрались, как раз когда выбирали начальную руну. Ингрид выступала за атаку, Амалия отстаивала морок, а Клара изо всех сил продвигала огненный смерч. В итоге после пары выдернутых призрачных клоков волос и сорванных голосов было принято решение рисовать Защитную стену.

По правилам, руны на теле писались кусками. Например, выбранная для Танки делилась на три части и рисовалась на пальцах одной руки. Для выпуска заклинания, нужно было свести все пальцы вместе и выплеснуть силу через них.

Подходящее для написания металлическое перо было найдено здесь же, в схроне. Девочка немного прокалила его над огнем, чтобы не занести заразу. Несколько капелек крови она надавила из ранки, которую сама сделала на руке пониже локтя. Макая конец пера в капельку, Танка перерисовывала рисунок из книги, заранее открытой на нужной странице.

Все три ведьмы склонились над девочкой, не сводя глаз с кончика пера, чем сильно ее нервировали.

– Ровнее пиши! – рявкнула Ингрид. – Ошибешься хоть одним вензелем – и получится совсем другое. Например, зашьешь себе рот навсегда.

Девочка вздрогнула и чуть правда не совершила ошибку. Свартур закаркал на Ингрид, а та подняла руки, словно сдаваясь.

Когда вензели были готовы и удовлетворили наставниц, Танке велели вливать в символ силу. Сперва не особо получалась, ведь пока сила проявлялась лишь искрами, самовольно бежавшими по ладоням. Но вот удалось направить непокорные огоньки в только что выведенные буквы, и те тут же засветились. Это было очень красиво, девочка аж замерла в восхищении.

А потом стало так больно, словно пальцы жгли огнем, даже слезы выступили. Она закусила губу, чтобы не орать. Но боль мычанием все же прорывалась наружу, и намокли глаза.

Свартур взлетел к ней на плечо и лбом прижался к щеке.

Руны понемногу гасли, а с ними отступала и скорчивающая пальцы пытка.

Танка решила, что на этом все, но просчиталась.

К вечеру ее накрыла горячка, которая сильно напомнила ей ту, что сделала ее ведьмой. Когда даже до ведра с водой дойти не удавалась. Девочку пару раз жестоко вывернуло, но она не нашла в себе сил смутиться. Жар и холод попеременно отвоевывали тело друг у друга, не позволяя передохнуть хоть мгновение. Танка сбилась со счету, сколько раз она прощалась с жизнью.

Отпустило ее лишь на утро третьего дня. Резко и вдруг – словно не было ничего.

Танка встала, прошлась по помещению, покачиваясь от слабости, жадно напилась воды и засунула в рот хороший шмат вяленого мяса, который ей любезно подсунул Свартур.

– Ну! – Ингрид вытянула шею, вглядываясь в лицо Танке. – Пробуй!

Девочка свела пальцы и аккуратно начала пускать искорки через новую руну. Она опасалась возвращения боли, но той не было. Зато вокруг тут же встала мерцающая стена, закрывшая Танаш, словно щит. Теперь она чувствовала магию. Та не скакала больше, как блоха на матрасе, неуловимая и капризная. Она лилась тонким, но уверенным потоком, причем ощущалась не только кончиками пальцев, где горели ярким светом символы, но и вне тела. И вот это было на самом деле удивительно.

Призрачные наставницы были довольны, они даже словно стали менее прозрачными и плотными.

– Свартур, пробуй! – скомандовала Клара, уперев руки в бока.

Ворон взлетел, совершил круг по комнате и попытался пробить клювом созданную Танкой стену. Защита остановила птицу на подлете – да так, что тот сильно ушиб клюв и долго мотал головой, приходя в себя.

Глаза девочки восторженно расширились:

– Я могущественная ведьма! – шепотом проговорила она.

Амалия снисходительно фыркнула, а Ингрид цокнула языком и прищурилась:

– Тебе до могущественной, как пешком до Южного моря! Закатай губищу-то. Ты сможешь именоваться нормальной ведьмой, когда на твоих руках не будет чистого места от разных рун и ты сможешь без запинки складывать их в заклинания. А пока что ты только вышла на дорогу, по который предстоит топать и топать…

– Как же я тогда в люди смогу выходить, коли у меня на руках все в рунах будет?

– А ты сейчас на пальцы свои глянь. – Амалия невежливо ткнула в ее сторону длинным ногтем.

Танка перевела взгляд и с удивлением увидела, что горящие вензели рун не просто потухли – они почти стерлись с кожи, словно их никогда и не было. Даже шрама не осталось.

– Ого! Они светятся, только когда колдуешь?

– Вообще – нет, – по тону Ингрид сразу стало понятно, что она оседлала своего любимого конька и начала учить и поучать, – зависит от уровня изливаемой силы. Хорошая ведьма никогда не шарашит всем, что имеет, обычно используется не больше половины мощности. И тогда ни один из символов не загорается. Если же нужно выложиться – тогда да, ведьма в бою за свою жизнь светится, как кабак в праздники.

– Но такого лучше избегать, – встряла Амалия. – Можно выжечь себя насовсем и лишиться силы. После этого мало кто может нормально жить. Ведьма, потерявшая магию, сходит с ума или кончает с собой.

– А если и выживает, – подключилась Клара, – то вынуждена скрываться. Ведь все выжженые руны остаются шрамами на коже. И доказать потом крестьянам с вилами, что ты уже не опасна, бывает крайне проблематично.

Танка закрыла себе рот руками, чтобы ненароком испуганно не пискнуть. Ведьмы не любили, когда девочка демонстрировала опасенияпо поводу своего будущего. Они считали ведьмовство даром и благословением. А все мысли девочки, что это может быть и проклятием, отметали едва ли не с яростью.

– Не страшись, Танаш, – успокаивающе заметила Ингрид. – У тебя лучшие в мире учителя, ты еще станешь великой и непобедимой. Если, конечно, будешь нас слушаться.

– Что будем рисовать следующее? – бодро спросила Амалия.

Танку передернуло – она еще не совсем отошла от предыдущей руны и сильно надеялась, что ей дадут передышку. Но отдых продолжался лишь до той поры, когда ведьмы снова смогли договориться о новом рисунке. Они опять горячились и спорили.

Как уже успела понять девочка, ругань была не просто одним из способов общения, но и любимой забавой ее учительниц. Они вопили вдохновенно, с полной отдачей. Клара переходила на высокие тональности и добавляла резкости голосу, используя короткие, рубленые фразы. Амалия оперировала такими витиеватыми оборотами, что иногда Танке с ее поверхностным домашним образованием было ведьму просто не понять. Зато Ингрид давила не только звуком, но и всем своим немалым авторитетом. Она упирала руки в бока, наседала на спорщиц массой и отчаянно жестикулировала. Девочка частенько думала, как ей повезло, что сестры – призраки. Перенести их во плоти было бы задачей не из простых.

Но в этот раз она внимательно следила за спором, ведь он касался ее лично. Прочувствовав на своей собственной шкурке, каково это, она хотела бы выбрать для следующего рисунка максимально щадящее место. Что-нибудь с толстой кожей и не такое болючее. Пятка подошла бы, на ее взгляд идеально.

Но ведьмы на ее предложение лишь отмахнулись, продолжая обсуждать свои идеи.

– Девочке нужен Морок! Ну что вы уперлись, как ослицы? Ей же все равно придется ходить в люди, пусть толком будет защищена хотя бы.

– Чтобы защищаться ей нужен нормальный выброс, – гудела Ингрид. – Поставить бы Молнию, но сперва ж надо от огня защиту…

– Давайте все же поставим ей Заглушку на диафрагму! – продвигала свою идею Клара. – Это уже дополнительная защита, плюс не расплещет силу по неумению!

– Ну конечно, – с сарказмом парировала Ингрид. – Так сразу и на диафрагму? Ты еще на лице рисовать предложи!

– А нельзя на лице, потому что все увидят? – встряла Танка, но тут же втянула голову в плечи, когда все трое на нее зыркнули.

– Нет! – рявкнула Ингрид. – Потому что слишком близко к зрению, дыханию и думанию! Ты можешь не пережить закрепление руны!

Тут ни одна из ведьм не возразила. И от этого стало еще страшнее.

Девочка решила, что никогда ни за что на свете не станет рисовать себе руны на лице. Даже если учительницы передумают и будут ее заставлять. Ни ослепнуть, ни перестать дышать она была не готова. В конце концов, у нее есть лишь здоровье, закаленное годами невзгод и лишений. И терять его пока все вокруг так шатко, страшно и непонятно, было ни в коем случае нельзя.

Если подумать,, что ведьмы ей сделают, будут орать? Так она уйдет из башни, а призраки останутся, привязанные к этому месту. Где-то в глубине души, она уже подозревала, что сама нехило привязалась к башне и ее обитателям. Но дух настоящей северянки был все еще легок на подъем, и сбегать оттуда, где плохо, она умела мастерски.

***

Вторая и третья руны приживались ничуть не легче первой. Танаш перестала считать дни, потому что часть из них пропадали в жаре и горячке, как будто из съедал сам Бер, громадный черный медведь ростом с дом, которым частенько пугали загулявшихся в лесу детишек. Танка смутно помнила не только как выпал снег, но и вообще первую часть зимы.

Привыкнуть к боли было невозможно, а необходимость снова сознательно входить в это состояние устрашала. Пару раз она даже сбегала из башни, скитаясь по округе и воя, словно дикий волчонок, от обиды и страха.

Но затем возвращалась. Потому что заботливая память стирала кошмары и притупляла яркость воспоминаний о закрепляющихся рунах. И Танка снова макала перо в собственную кровь, чтобы вывести на коже новые символы.

Ведьмы делали вид, что не замечают этих побегов. Возможно, они считали, что Танка имеет право на одиночество. А может быть, давали прижиться не только самой руне, но и мыслям о ней.

После Дня Перелома Зимы стало легче.

Она до конца не знала, почему: то ли свыклась, то ли и правда боль ослабела.

Все руки девочки уже сплошь покрылись рунами, но невооруженный взгляд этого не мог бы заметить. Часть рисунков обосновалось на коленях и пальцах ног, на плечах и боках, но явно не так много.

Тогда-то призрачные учителя дали передышку, и Танка просто воспарила духом.

Теперь в ее арсенале было большое количество разных заклинаний, которые она оттачивала на практике. Ей вполне удавались все огненные и воздушные спецэффекты, чуть хуже шли земляные и водные. Она почти не ошибалась в комбинациях, складывала составные части рун правильно, особенно после того, как однажды перепутала стороны и свела вместе не ту пару из запястья и плеча. Тогда полыхнуло так, что чуть не сгорела вся башня, а ведьмы потом еще неделю жаловались на копоть и смрад. Хотя девочка была уверена, что запахов призраки не ощущают.

Ингрид на похвалу была не сильна, зато Клара и Амалия не скупились на поощрения. Иногда они даже говорили, что такой талантливой ученицы давно не перепадало никакой ведьме. Танке и самой ужасно нравилось, когда получалось что-то эффектное.

Вот только часть заклинаний были рассчитаны на людей, а в старой башне были лишь ворон и призраки. И ведьмам пришлось позволить девочке выйти в поселок. Вооруженная трижды повторенными инструкциями и парой монет на откуп, Танаш отправилась в общество.

По случаю в городке как раз проходило гуляние. Толпа на главной площади в честь праздничных дней была знатная! Пестрая, шумная, подвижная. Работали не только все лавки, но и куча временных лотков, всюду сновали женщины со сластями на плоских подносах и пацаны с билетами на уличные представления. Пахло ирисками и пирожками.

Танка робко улыбалась и разглядывала нарядных людей. Яркие платки с полосами диковинных узоров, воротники и шапки из северных мехов, тулупы и жилеты, расшитые по краю яркой нитью – давненько девочка не видела ничего такого красивого. Хотя и таких же оборвышей, как она сама, вокруг было вдоволь.

Впрочем, напомнила юная ведьма сама себе, вовсе не таращиться по сторонам она прибыла. Ей предстояло найти жертву для заклинания Задурень. Он сбивает человека с мысли, с действия или с пути.

Внимание привлек мальчишка примерно ее возраста. Такого дурить было не страшно, в случае чего, и убежать от него девочка сможет, а то и в драке выстоит. Парнишка тащил какой-то сверток, шаркал растоптанными ботинками и тоже с увлечением смотрел по сторонам. Танка уже прижала локоть к боку, где были части одной руны, но спустить Задурень в парня не успела. У того из свертка что-то выпало, он наклонился и, не желая того, стал преградой на пути грузного мужика. Толстяк покачнулся, выругался витиевато и зло пнул пацана так, что тот завалился набок.

Танка тоже разозлилась.

Она мигом вспомнила все тычки и затрещины, что получала в жизни, и прежде чем успела подумать, гаркнула запястья друг о друга, выпуская совсем другое заклинание. То, которым она обычно ломала ветки для печи.

Мужик неловко шагнул вперед и тоже завалился набок, грузно падая в утоптанный многими ногами снег. Заорал, схватившись на ногу. Быстро собралась толпа – всем же хотелось взглянуть на бедолагу, сломавшему ногу прямо на ярмарке.

Танка постояла буквально пару мгновений, вместе с окружающими покачав головой и поцокав языком. Никакого угрызения совести девочка не испытывала, поэтому спокойно развернулась и ушла дальше.

В голову пришла вдохновляющая мысль поменять план сегодняшней практики.

Вон через дорогу стояла торговка кринками с добрыми уставшими глазами. Сбоку от ее прилавка был стыдливо прикрыт тряпочкой короб с посудой, что плохо довезли: то сколы, то трещин. Танка подошла и украдкой починила все битые горшки.

Затем девочка раздвоила кусок окорока и под заклинанием отвода глаз подсунула его в сетку матери с тремя мелкими тощими детьми. Подумав, сунула еще и записку в которой накарябала: «Подарок от неизвестного». Чтобы женщина не стала думать, что случайно кого-то обманула и прихватила чужое.

Затем юная ведьма поправила подкову у хромающей лошади.

Выпустила петухов, приготовленных для боев. Правда, те не оценили заботы и устроили драку прямо посреди площади.

За все эти свершения ей вечером знатно влетело бы от призрачных учительниц, но они о проказах своей подопечной ничего не узнали. Впервые Танка была рада, что Свартур не умеет разговаривать. Тот хоть и ходил, сердито тряся клювом и осуждающе глядя на девочку, но понять истинную причину его недовольства никто так и не сумел.

Глава 4

А весной кто-то донес, что Танка – ведьма.

Подозрительные люди появились, уже когда сошел снег и на деревьях из почек стала высовывать нос первая, еще совсем нежная зелень. Танка никогда не видела инквизиторов, только слышала ужасающие легенды, но по суетливому, почти паническому поведению Свартура стало, что это точно они.

Ворон привел девочку поглядеть на чужаков, заселившихся в комнаты над местной таверной. Прячась в сумеречной тени подворотни, не рискуя даже шажок шагнуть из морока, Танаш выжидала их появления.

Несколько строгих и как-то по-особому уверенных мужчин вышли из таверны, уже когда совсем стемнело. Они были одеты в темные рубахи и штаны, сверху – черные плащи с какой-то форменной бляхой. Эта похожесть, а также идущая от мужчин давящая и пугающая сила, развеяла оставшиеся сомнения.

Танка попятилась, крадясь и вздрагивая от каждого звука, выбралась за пределы поселка. А затем припустила к своему обиталищу со скоростью перепуганной совиной тенью мыши. Во рту пересохло, сердце почти пробило грудь и запуталось в одежде, а дыхание вырывалось сиплыми рваными кусками. Трясущимися руками девочка развела закрывающие дверь кусты и шмыгнула внутрь башни.

Наперебой со Свартуром, Танка поведала о произошедшем. Причем ее речь от испуга и паники была ненамного понятнее карканья ворона. Но ведьмы разобрались быстро, едва прозвучало слово «инквизиторы».

Призрачные ведьмы тут же впали в состояние паники. Как обычно экзальтированной, но вполне настоящей.

– Они сожгут тебя на костре! – заламывала руки Клара.

– Или кинут в застенки инквизиции, – выла Амалия.

– А мы останемся здесь на веки вечные, ведь ты, похоже, самая последняя ведьма, – мрачно резюмировала Ингрид, – и некому будет ни поговорить с нами, ни упокоить…

Танка устыдилась своего эгоизма, показательно пожалела бедных призраков и предложила:

– Ну давайте я вас прямо сейчас упокою, хотите?

Ведьмы почему-то отказались:

– Нет уж, спасибо. Мы еще верим, что тебе удастся выйти из огня, не опалившись.

После недолгих обсуждений, решений нарисовалось два: остаться и надеяться, что обойдется. Или бежать.

Бежать Танке отчаянно не хотелось. Она давно потеряла ощущение дома, но здесь, в этой башке с тремя бесплотными ведьмами и одним своенравным вороном, она была почти спокойна. Не так, как когда-то, когда еще была жива мама, но намного больше, чем обычно. Было невыносимо даже думать опять остаться одной.

Но и верить, что трое мужчин в форменных плащах прибыли не по ее душу – глупо. Здесь, на Севере, очень редко бывали представители власти, а уж столичные гости вообще не попадались. Для изнеженных южан здесь было слишком холодно, слишком просто и слишком дико.

А значит, чтобы спастись от преследования, стоило идти еще дальше на север. Нет, не домой – туда Танка ни за что не вернётся. Но в краю Большого Снега было много мест, где можно затаиться. Девочка и раньше там не пропала, а уж с новыми умениями – и подавно.

А в дикие места южане не сунуться. Ну, наверное.

Танаш точно не знала, насколько инквизиторы ненавидят ведьм и насколько упертыми они могут быть. Но надеялась, что уж точно не упертее северян.

А когда все утихнет, она сможет вернуться сюда, к ведьмам. И закончить обучение.

– Сюда возвращайся не раньше, чем через два года, – нахмурившись, сказала Ингрид. Ты мелкая, растёшь быстро, этого времени должно хватить, чтобы внешность поменялась, а местные точно позабыли, как по их мнению, выглядела девчонка-ведьма…

– Два года! – ахнула Амалия. – Кошмар!

Танка с ней была полностью согласна. Но костер под ногами перевешивал этот срок с легкостью, поэтому девочка начала собираться.

Удивительно, каким количеством вещей она умудрилась обзавестись в башне. В одну заплечную суму они уже не влезали, приходилось решать, что оставить. Сборы, а так же консервация схрона, чтобы его не нашли чужие, продлились до позднего вечера, а идти в ночь не хотелось. Поэтому выдвигаться она решила на рассвете.

Но проснувшись, Танка обнаружила, что солнце уже палит вовсю. Рядом, положив голову под крыло, крепко спал Свартур.

– Ты обещал меня разбудить! – мигом стряхнув сон, воскликнула девочка.

Ворон встрепенулся, поозирался и выпорхнул наружу через окно под потолком.

И почти тут же вернулся с вытаращенными глазами. Прыгнул перед Танкой на пол, забегал туда-сюда, сокрушенно переваливаясь.

– Что, – обреченно выдохнула она. – Уже пришли?

Ворон виновато кивнул.

Значит, на свободу придется пробиваться боем. Хорошо, и такие руны на ее теле уже были. Бой с инквизиторами означал также и то, что установленные вчера два года превращались в намного более долгий срок. Вряд ли о ней теперь так скоро забудут…

Но из вариантов были лишь застенки инквизириума, поэтому обсуждать было нечего.

– Танаш, щит, заморозка и замедление, – собранно и непривычно коротко давала последние инструкции Ингрид. – И лишь потом прямая атака. Поняла? Мы сейчас на разведку, скажем, в какую сторону лучше прорываться.

Призраки были привязаны к башне и не могли от нее удаляться на хоть сколько-то приличное расстояние. Но судя по реакции Свартура, преследователи были совсем близко, а значит, и их скромного ареала должно было хватить.

Оставшись одна, Танка подошла к зеркалу. Тут же в памяти всплыли слова отчима: «До чего ж ты уродливая, а? Вроде и северянка… Чернушка с несозревшими глазами». Он никогда не находил в девочке ничего достойного.

Но с этим соглашалась даже сама Танка. Темные волосы, почти как крылья Свартура, и при этом светлые, голубые глаза и светлая же кожа. Не сельская красавица, но и не ведьма. Нечто среднее.

Девочка цапнула из камина уголь и стала старательно делать из себя хотя бы ведьму. Она подводила веки, но получалось очень плохо. Поправляла несколько раз, слюнявила палец, ровняла краем рукава. В итоге рассердилась и натерла глаза кулаками. Уголь размазался по лицу, и стало на удивление интересно. Светлые глаза засияли на лице, и эффект устрашения тоже был что надо. Осталось надеяться, что у инквизиторов слабый мочевой пузырь, и они обделаются только от ее вида. Хотя каковы шансы?

Призраки вернулись и доложили, что видели только одного инквизитора: тот бродил поблизости, не особо и прячась. Вероятно, остальные были чуть дальше, но ведьмы не могли их засечь.

– Молоденький совсем, – доложила Амалия. – Хорошенький!

– А может, его соблазнить? – предложила Клара.

– Дура ты! – рявкнула Ингрид. – И кто это делать будет? Девочка наша малолетняя или ты, бестелесная сущность?

Прощаться с ведьмами было тягостно, поэтому Танка лишь буркнула несколько вежливых слов и повернулась к двери. Клара всхлипнула, но ее одернула Амалия, цыкнула и сказала:

– Хоронить надо покойников. А девочка наша еще жива. А помрет – так может оно и лучше. Станет с нами жить, в башне, четвертым призраком…

Танка быстро шмыгнула на улицу.

Красться через кусты она старалась как можно тише. Еще теплилась надежда проскочить мимо инквизиторов и дать деру. Наготове было заклинание отвода глаз и все рекомендованные ведьмами средства защиты.

Девочка раздвинула очередные ветки и застыла: прямо перед ней стоял инквизитор. И глядел прямо ей на нее.

«Как такие теплые карие глаза могут смотреть на горящих ведьм?» – подумалось невольно.

Обладатель глаз моргнул и протянул к Танке руку.

А она ударила. И вовсе не отводом глаз – с испугу девочка сразу шарахнула Огненным столбом. Куст вокруг вспыхнул, но, кажется, инквизитор успел отскочить.

– Что ты делаешь, чокнутая! – заорал он.

Танка подхватила подол и со всех ног ломанулась прочь. Ветки больно стегали по лицу, но сейчас это было наименьшее из зол. Паника гнала ее прочь, а еще больше – звуки погони.

– Стой!

Раздалось яростное карканье – это Свартур спикировал на голову преследователю. Тот, сдавленно ругаясь, отбивался от птицы. Но отстал ненадолго:

– Да стой ты, ненормальная!

Погоня возобновилась. Девочка неслась, уже не разбирая дороги, слегка попискивая от страха и паники. Ворона нигде не было слышно, и Танка с тоской подумала, что друг погиб, защищая ее.

В пролеске Танка поняла, что не уйдет, и с отчаянием повернулась лицом к врагу. Девочка свела дрожащие запястья и пропустила силу через грозовую руну. Почувствовала, как из скрещенных рук вырывается молния, и толкнула ее в парня. Огненная стрела должна была пронзить его насквозь, но вдруг он взмахнул руками и ее смертоносное оружие разлетелось кусками в разные стороны, опалив жаром даже саму Танку.

– Ты что творишь? Ты хочешь меня убить?! – зарычал кареглазый.

– Ну, да вообще-то…

– Почему?

Девочка ошарашенно моргнула, начиная понимать, что нормальных людей в инквизицию не берут, видимо.

– Чтобы ты не отправил меня на костер, – объяснила она менторским тоном Ингрид.

– Что за дикость? – Парень развел руками. – Зачем мне это?

– Ну… ты же инквизитор.

– Кто я? – Парень даже фыркнул, отчего стал казаться еще моложе. – Ты откуда такая дикая вылезла?

Танка растерянно поморгала. К ней прилетел изрядно помятый Свартур и сел на землю рядом, всем своим видом выражая готовность продолжить борьбу. Она украдкой перевела дыхание, но глаз от инквизитора не оторвала. Слишком опасным он казался.

– Твой питомец? – подозрительно миролюбиво спросил парень.

Но девочка не повелась на ровный тон. Она нахмурилась и спросила:

– Зачем пришел? Скажешь, не за мной?

– За тобой, – не стал отпираться инквизитор. – Но не для того, чтобы причинить вред. Ох, до чего же вы здесь на севере дикие… Уже лет сто никто никого не сжигает на кострах! А если бы и сжигали, то точно не я.

Она не собиралась расслабляться. Ясно же, что кареглазый притупляет ее бдительность и хочет обмануть. Но пути отступления были не очевидные. Таем более что на нем, видимо, стояла какая-то защита от ведьминых заклятий. Раз ее грозовая руна разлетелась в прах. Надо было что-то придумать, но как назло, ничего не приходило в голову. Придется было тянуть время.

– Чем докажешь? – спросила Танка, лихорадочно думая.

Кареглазый хитро улыбнулся и завел свою руку вбок. Слегка повел пальцами, и Танка аж застыла, не веря собственным глазам.

На раскрытой ладони парня заплясал огонек. Настоящий, ведьминский, его бы девочка ни с чем не спутала. Затем пламя дрогнуло и превратилось в голубой шар. Парень слегка подкинул этот шар, и тот вспорхнул с ладони прозрачной голубкой.

У Свартура клюв открылся от удивления.

– Кто ты? – шепотом спросила Танка.

– Я такой же, как ты. Маг. Только меня научили управлять силой, а тебя нет. Пока. Мы пришли, чтобы забрать тебя в Школу Магии. Тебе надо учиться, и тогда ты сможешь стать очень хорошей магичкой. Силищи, как я заметил, в тебе немерено…

– Я не… я же просто ведьма.

– Похоже, ты последняя дикая ведьма на земле. – Парень снова улыбнулся. – Только в ваших суеверных краях вдали от столицы могло произойти что-то подобное. А там, где живу я, маги спокойно обитают среди людей.

– Ты врешь! – одними губами сказала девочка.

Поверить в это было не просто сложно – невозможно. Немыслимо. Невероятно. Но так вдруг захотелось этого. Чтобы она оказалась не единственной ведьмой. Чтобы ее не тащили на костер. Чтобы мир был готов если не принять, то, во всяком случае, не выгонять ее.

– Пойдешь со мной? – улыбнувшись тепло и располагающе, спросил парень и протянул ей руку.

Часть 2. Глава 1

Часть 2. Дикая

1

Танаш часто вспоминала свой первый день в школе для магов. Все это напряжение, страх и недоверие. Даже въезжая в кованные ворота под каменной аркой, она до конца не верила, что все это правда. Ей казалось, что сейчас за ее спиной лязгнет засов, отовсюду выскочат инквизиторы, а прямо посреди мощеной темным камнем площади начнут складывать костер.

Впрочем, в царство доброжелательности и улыбок она не попала. Со всех сторон смотрели настороженные глаза, словно на территорию проникла не девочка, а чёрный мор. Здесь были и Танкины ровесники, и молодые парни с девушками, взрослые и даже пожилые. Колкие взгляды заставляли ежиться и втягивать голову в плечи. Хорошо, что лошадь под ней не запиналась, и испуг был не настолько заметен.

За всем этими переживаниями девочка не успевала разглядывать сам двор. Чистенькую мощеную площадь, высокие здания со ставнями и резными каменным узорами на углах, высокие крыши с флюгерами – все это Танка изучила намного позже.

– Не трусь, – подбодрил ее ехавший рядом Райан.

Именно так звали кареглазого парня, который в лесу нашел и саму Танку, и слова, которые смогли ее убедить.

Теперь девочка знала, что она не единственная ведьма, есть и другие. Правда, те предпочитали называть себя магами. И никто сейчас не преследует волшебников, наоборот, уважают и даже с удовольствием пользуются их услугами: будь то приготовление лечебных снадобий, защита селений или караванов и даже – вот это вообще никак не укладывалось в Танкиной голове – служба при дворе короля.

Решившись отправиться в путь, выдержав сложное и эмоциональное прощание со своими призраками, девочка постоянно думала, не ошиблась ли она. Всегда была в напряжении, готовая сорваться с места и сбежать. Она почти не говорила, не задавала вопросов, она затаилась, выжидала, смотрела и слушала. Свартур не бросил и тоже отправился в путь, он зорко следил за всем, что происходило вокруг. Как было и в первые дни знакомства в том первом путешествии в поисках ведьминого схрона. В контакт ни с кем ворон не вступал, еду, конечно, принимал, но с видом королевским, словно делал окружающим большое одолжение. И гладить себя по-прежнему позволял лишь Танке.

Те трое взрослых мужчин, которых она приняла за инквизиторов, тоже были магами. Первое время они держались поодаль, словно давая девочке возможность привыкнуть к себе. Они вели себя по-доброму,, хотя опыт не позволял ей верить в такую концентрацию заботы просто так.

На каждой стоянке, если она случалась в лесу или поле, а не в придорожной гостинице, они демонстрировали ей свое собственное владение волшбой. В разжигании костра, в развешивании защитных контуров, в запуске разведывательных импульсов перед каждым входом в подозрительную часть леса. Танка видела, что руны на их телах расположены иначе, чем ее собственные. Но сочетания и комбинации она разглядеть и распознать не могла. Призрачные ведьмы говорили, что это умение придет с опытом, и Танка жалела, что этого еще слишком долго ждать. Подобные навыки пригодились бы уже сейчас.

Все их действия для Танки комментировал Райан, став таким образом проводником в мир другой магии. Парень был высокий, красивый и сильный. Словно принц из старых легенд, что пришел спасти бедную сиротку и увезти в свой чудный край, чтобы поселить в волшебном замке. При это он был вполне настоящим, ловким, как охотник, и уверенным,словно городской голова. Девочка смотрела на него с искренним и честным восхищением, чем неоднократно вызывала у старших снисходительные хитрые улыбки.

– Смотри, Райан, – сказал как-то один из них. – Как бы тебе не пришлось на ней жениться, когда вырастет.

Шутка была беззлобная, но парень покраснел, а Танка спрятала глаза, подумав про себя, что вообще-то она была бы не прочь обзавестись таким мужем, как Райан. Он сильно отличался от ее отчима, а значит, в ее мысленной классификации сразу переходил на полку под названием «хороший человек». А разве не такого надо выбирать себе в мужья, если не хочешь совсем пропасть, как ее мама?

От Райана же девочка узнала, что в школе волшебства учатся долго. Первые пять лет уходят на базовые знания, рисовку и приживание рун. Это удивило Танку: ну кто в здравом уме захочет растягивать все эти мучения на такой долгий срок? Уж лучше, как учили призрачные ведьмы – больно, но зато быстро.

Затем ученики четыре года постигали знания, как правильно пользоваться рунами, а также другими способами магоизвлечения. Что это значило, девочка не поняла, а парень не стал углубляться в разъяснения – мол, сама узнаешь, научат.

Ну а потом был выпускной из школы и магическая практика, которая у всех длилась по-разному, в зависимости от удачи и способностей. Но где-то от трех до пяти лет. И лишь тогда окончательно определялся магический потенциал и новоявленный волшебник получал предложение о работе.

– То есть к старости? – уточнила Танка.

Райан засмеялся. Он уже знал, что считает и читает девочка не очень хорошо, и даже взялся немного учить ее на привалах. Похоже, его это совсем не напрягало, а даже в чем-то забавляло.

– Ну так уж и к старости! Я вот планирую годам к двадцати трем получить свой диплом и предложение в королевскую магическую свиту!

Парень приосанился и даже словно стал выше ростом. Как и все мальчишки, он был не прочь немного побахвалиться. Да что парни – это и многие взрослые любили. танка знала,что в таких случаях лучше раскрыть удивленно глаза и ни в коем случае не перебивать. Но рядом крякнул пожилой маг, которого звали Лайнус:

– Не занимать тебе амбиций, Райан. Так сразу и в свиту?

– Вот увидишь, Лайнус, – не стал спорить или оправдываться парень, он слегка отвалился на пень, на котором сидел, и взмахнул рукой, словно призывал к вниманию. – Вот увидишь.

– А сколько тебе сейчас? – спросила Танка.

– Пятнадцать, – с неменьшей гордостью сказал Райан, и девочка его понимала – это же почти взрослый, не то, что она. – Через месяц шестнадцать. У меня день рождения в конце лета.

Свой день рождения Танка не знала. Пока была жива мама, они его праздновали, но тогда девочка еще не знала ни месяцев, ни чисел, знала только, что это была зима. Отчим сам точно не помнил эту дату, поэтому новый год в Танкином летоисчислении прибавлялся вместе с Днем перелома зимы. Она предполагала, что ей двенадцать.

И прямо сейчас всем своим двенадцатилетним существом она дрожала, как лист на ветру, въехав через ворота в совершенно незнакомый мир.

Вся школа окружалась прочной каменной стеной, но в ней было четыре выхода, закрывающихся только ночью. Этим учебное заведение напоминало северные города, там частокольную ограду тоже затворяли, едва стемнеет.

На территории стояли несколько зданий, Райан рассказал про них, но девочка все не запомнила. Где-то жили ученики, где-то располагались классы, администрация, парадный зал, а так же четыре башни, в которых жили преподаватели, – Южная, Западная, Восточная и Северная.

– А вот это столовая. – Райан показал на единственное одноэтажное здание на задворках.

– И зачем она? – уточнила Танка.

– Там едят. – Парень был терпеливым, хотя Танка и подозревала, что дается ему это нелегко: слишком уж многого она не знала. – Ученики и преподаватели.

– Как кабак? – уточнила она.

Райан спрятал улыбку, почесав нос, и кивнул:

– Ну да, типа как кабак.

– У меня нет денег, – нахмурилась Танка. – Я не смогу платить за еду. Но… – Она спохватилась, что ее выгонят, и решила тут же прояснить спорный вопрос: – Я хорошо охочусь и смогу добыть себе еду. Так что…

Тут уже парень не выдержал и рассмеялся, легко и по-доброму.

– Танка, ну о чем ты? Тебя будут кормить здесь просто так, это же школа магии. И всех учеников полностью содержит королевство. Ты тоже получишь и одежду, и необходимые для жизни вещи. А со второго курса еще и стипендию. Ну, то есть карманные деньги. Небольшие, но сможешь что-то покупать себе сама.

Танка не спешила верить каждому слову, но мысленно положила один камешек на чашу весов в пользу школы.

Больше всего девочку поразили дома в школе. Большие, с огромными окнами. А внутри обнаружились совершенно неприличной высоты потолки. Танка недоумевала: они что, ненормальные? Как зимой протопить все эти залы? Тем более правильных печей она не увидела, а редкие камины в общих комнатах выглядели как декорация.

Скоро Райан передал Танку с рук на руки полной добродушной тетушке, назвавшейся Анитой. Та, без умолку болтая, повела девочку заселяться в комнату. Но в ее речи слышалось некоторое напряжение. Словно к хозяйке на скотный двор вместо дойной коровы привели дикую горную козу. И она вообще не представляет, что от той ожидать: будет ли в принципе доиться, не заразит ли всех блохами, а то, возможно, и вовсе начнет бодаться.

– Танаш, как твоя фамилия? – уточнила Анита, справляясь с одышкой на верхних ступенях лестницы третьего этажа. – Мне тебя в книгу общежития записать надо.

– У северян нет фамилий. – Девочка пожала плечами.

– Но… как же, – растерялась женщина. – А если у людей имена одинаковые? Как их отличать друг от друга?

– Что же, – возразила Танка, – на всех людей имен не хватит?

Анита внимательно поглядела на девочку и сказала негромко:

– Похоже, не хватает. У нас только в академии есть два Айвана, три Маргариты и четыре Алекса, причем половина из них – девочки.

Танка задумалась. Она, конечно, заметила, что чем южнее они продвигались, тем более населенными становились города. В голову приходили мысли, что с едой у них тут напряженно, ведь леса не бесконечные, а при таком количестве жителей дичи на всех, вероятно, не в волю. Но что случится дефицит имен – такого Танка даже не могла предположить.

– Нууу, – протянула она, – мы на Севере иногда добавляем, откуда мы. То есть место, где ты живешь или родился. Я Танаш с Белых Скал.

– Вот и славно, – облегченно выдохнула женщина. Будешь, значит, Белоскальная.

***

Комната в первую очередь поразила чистотой. Светлые стены цвели узорами, словно в сказке, обе кровати застелены полосатыми покрывалами, доски столов без трещин и щелей. Большое окно в торце комнаты было раскрыто, и лившийся из него свет и тепло добавляли помещению нереальности.

Свой затертый узелок с вещами Танка даже не решилась поставить на кровать, которую ей выделили, а стыдливо сунула в угол.

За ее действиями со своей кровати почти с ужасом наблюдала девочка, которая уже жила в этой комнате. Анита представила ее Александрой, и Танке стоило большого труда не уточнять, как же той живется с тремя другими людьми с точно таким же именем. Но опыт показывал, что несдержанный язык – это самый короткий путь к тумакам, вот Танка и прикусила свой.

Соседка была на вид ровесницей. Ее кожа была куда темнее Танкиной, а румянец, расцветавший на щеках, делал Александру почти принцессой. На девочке была форма – такую носили почти все дети, которых удалось встретить в школе. Длинная юбка и жакет с воротником-стойкой темно-серого цвета были очень хороши, и сама ткань и фасон, и то, как все это удачно подчеркивало ладную фигуру соседки. Светлые волосы были приподняты и заколоты вверху блестящей заколкой с каменьями, и Танка решила, что ее поселили к богачке, ведь на тонком пальце блестело золотое с виду кольцо. Драгоценностей Танка отродясь не видывала, но так полыхать могло лишь что-то очень дорогое.

– Ну, Танаш, размещайся, – сказала Анита. – Ванная и туалет там.

Когда за Анитой закрылась дверь, Танка повернулась к девочке и вежливо сказала:

– Приятно познакомиться. Можешь не переживать, я чистоплотная и всегда за собой убираю. И не дерусь.

Соседка закатила глаза, а Танка с удивлением поморгала: она не видела, чтобы люди так делали. Возможно, у девчонки какое-то заболевание. Оставалось надеяться, что оно не заразное. Танке бы не хотелось потерять контроль еще и над своими зрачками.

– Ты что, дикая? – спросила соседка с явно читающимся презрением. – Откуда ты такая вылезла?

– Я с Севера.

– Аааа, понятно. Удивительно, что в тебе проснулся дар. Всем известно, что чем южнее, тем сильнее маги.

Танке стало обидно, но в открытый конфликт вступать было рано. Глупостью она не страдала. Сперва нужно было как следует изучить обстановку и окружающих, и лишь тогда начинать утверждать свои права и статус. Обычно ей на это хватало недели, но здесь, возможно, потребуется больше времени. Слишком уж тут все отличалось от привычного и знакомого. Поэтому она промолчала. Но забиваться в угол и тихо дрожать тоже не стала.

Раздалось хлопанье крыльев, и на подоконник шумно приземлился Свартур.

– Это еще что такое? – возмутилась Александра.

– Это Свартур, мой питомец.

– Фамильяр мага? – слегка остудила тон девочка.

– Я не знаю, что такое фамильяр, – призналась Танка.

Ее соседка поджала губы, но, судя по раздраженному молчанию, пояснений ждать не следовало. Танка пожала плечами.

Нужно было изучить помещение, которое Анита назвала ванной.

Та оказалась еще богаче, чем комната. Воображение поражали отполированные до блеска ровные квадратные белые камни, которыми выложены и стены, и пол. Чан для мытья был овальным и тоже белым. Но вот ведер и тазов Танка не обнаружила.

– Откуда таскают воду? – спросила она, потому что спиной чувствовала замершую в проеме двери соседку.

– Кран поверни, – презрительно процедила она.

Танка догадалась, что речь шла про блестящие крестики, вмонтированные в стену. Она потянулась к ним, и те легко поддались. Но тут же на нее сверху полилась холодная вода, и девочка резко отпрыгнула. Голова, спина и плечо вымокли, а ей самой с трудом удалось удержаться от испуганного возгласа.

Переведя взгляд на соседку, Танка увидела, как та опять закатила глаза, поджала губы и, развернувшись, ушла, не пускаясь в дополнительные объяснения.

– Сама разберусь, – тихо пробормотала Танка, осторожно подкрадываясь к белому чану.

Прямо сейчас мыться она не планировала, потому что не чувствовала себя в безопасности. Сперва стоило обвыкнуться и присмотреться. Може, вечером, когда соседка уснет.

А вечером соседка съехала, не сказав ни слова. Просто собрала вещи и, недовольно хлопнув дверью, ушла. Танка подумала, что у той, наверное, не было отчима, который за подобные демонстрации выпорол бы так, что неделю на зад не сядешь.

Но поразмыслив еще, она решила, что все к лучшему. Ей совсем не помешает немного тишины и уединения. А поговорить можно и со Свартуром.

Часть 2. Глава 2

2

Первая стычка произошла на следующий же день.

Не сказать, что Танка была удивлена: чего-то подобного она ждала. И южане доказали, что не так уж сильно они отличаются от жителей Севера. Их отроки так же проверяют новичков «на вшивость».

Вообще, утро было отличным.

Свеженькая, почти скрипящая от чистоты девочка отлично выспалась на непривычно мягких и чистых простынях. Анита принесла ей форму, и та пришлась ей удивительно впору. Из зеркала с внутренней дверцы шкафа смотрела совсем незнакомая девочка. И лишь светло-голубые, несозревшие глаза были по-прежнему узнаваемыми. Ощущения от узкого жакета было странным, но Танка себе нравилась в новом образе. И Свартур одобрил, несколько раз деловито обогнув ее по кругу, оценивая, словно домохозяин, решивший вместо привычного окорока взять целую тушу.

Да и грядущий завтрак, по словам Райана, полагавшийся всем ученикам, настраивал на светлое и приятное.

Подкараулили ее как раз перед столовой.

Кучку из трех девчонок и двух парней примерно ее же возраста Танка заметила издалека. Они были так показательно расслаблены, что тренированный нюх сироты тут же завопил о неладном. Она не сменила маршрута движения, не стала прятать глаза, опуская их в землю, но и так сходу бросать вызов превышающим силам противника было глупо. Кто знает, на что способны эти южане?

Но если прикидывать на них северные мерки, то реальную опасность представляли лишь мальчики. Они физически были намного сильнее. А если они напрочь отмороженные, как близнецы с Лосиного Бурелома, то побег был единственным способом борьбы. Остальные парни почти никогда не нападали на девчонок, предпочитая подколки и издевки – обидные и жестокие, но физически не проявляющиеся. И то, с ними можно было договориться или сторговаться.

Девочки же дрались редко, бросаясь ругательствами до последнего. Но уж если вцеплялись друг другу в волосы, то намертво, до вырванных клоков и трясущихся от напряжения рук. Но это северянки. Представить этих фифочек в бою было сложно. И Танка была уверена, что сможет накостылять любой из них.

Так что больше всего стоило держать в поле зрения все же парней.

– Эй, дикарка! – окликнула ее одна из девчонок, чьи волосы были светлыми, словно заячья шкура по зиме.

– Меня зовут Танаш. – Она сделал пару шагов к этой группе, но не слишком близко, оставляя себе простор для маневра.

– Да все равно, как тебя зовут! – с вызовом сказала вторая. Эта была яркой, рыжей и конопатой, с такими пухлыми губами, точно ее покусали дикие пчелы.

– Раз все равно, чего зовете?

– Да хотели поприветствовать в школе магии, – сказала первая.

С таким лицом и тоном скорее помои выплескивают в канаву, но словесно она была в рамках приличий. А вот один из парней, тот, что выше, высказался иначе:

– Хотя с большим удовольствием мы бы с тобой попрощались!

– Тебе будет сложно здесь учиться, – снова вступила первая. Танка сделала вывод, что именно она здесь заводила. – Это и нам-то непросто, а мы с магией на «ты».

– Но разве школа существует не для того, чтобы научить всех, кто сюда пришел? – Танка подняла брови, демонстрируя удивление.

– Конечно всех, – с улыбкой шакала промурлыкала девочка. – Но некоторых нужно учить сначала манерам, а уже потом магии.

Танка и сама знала, что не слишком образована, воспитана и умна. Хотя в их краях больше ценилось трудолюбие, доброта и скромность, а этих качеств у Танки было в избытке. Раньше она бы их все продемонстрировала, промолчав на этот выпад. Но влияние трех эксцентричных ведьм не прошло даром, поэтому язык провернулся во рту раньше, чем она успела что-то осмыслить:

– Это заметно. Некоторые вот не представляются при первом разговоре. Это даже нам, северянам, кажется невоспитанностью.

Один из мальчиков сжал кулаки, но словно ждал команды от вожака. Второй удивленно хлопал глазами, рыжая скривила лицо. Третья девчонка почти с ужасом поглядела на белобрысую, словно ждала, что та превратиться в самого Бера. Главная же просто задохнулась от возмущения, она злющими глазами впилась в Танкино лицо и стала надвигаться на нее с явной угрозой.

Ждать нападения и бездействовать было глупо, пальцы левой руки сами собой щелкнули, магия сорвалась с пальцев и треснула соперницу прямо между бровей. Лицо девчонки поплыло, исказилось, точно смятое невидимой рукой, да так и застыло в измененном состоянии.

Рядом завизжала рыжая, а один из парней, тот, что был менее агрессивен, испуганно попятился.

– Ты… атаковала меня! – говорить внятно у белобрысой не получалось, но к панике примешивалось неверящее изумление. – Ты совсем дикая? Атаковать магией на территории школы!?

– Нечего было на меня наседать. – Танка прищурилась, ожидая ответного нападения. Но его не последовало.

– Чокнутая, – прошептала третья девочка.

Вокруг начала собираться толпа, настороженная и удивленная. Танка едва не втянула голову в плечи, представив на минуту, как ее будут бить всей кучей. Но явной агрессии не было. Некоторые даже показывали на белобрысую пальцами, почти потешаясь над ее искаженным застывшим лицом.

– Отмени! – невнятно и зло прорычала пострадавшая, тряся кистями рук.

– Не могу, – ухмыльнулась Танка. – Это же вы с магией на «ты», а мне еще учиться и учиться!

Заводила крупно вздрогнула, ее кривое лицо начало возвращаться в привычный вид. Одновременно все взгляды обратились куда-то за Танкину спину, и холодок, пробежавший по спине, дал понять, что там хищник посильнее.

Танка обернулась и увидела высокого худощавого мужчину в идеально строгой одежде с пронзительным взглядом прищуренных глаз. Его виски были уже запорошены сединой, но стать и разворот плеч заставляли усомниться в преклонности возраста.

– Господин ректор! – жалостливо завопила белобрысая. – Эта дикарка напала на меня при помощи магии! Ни за что, просто так! Вы же сами видели, да?

Танка смотрела на мужчину, а тот так же пристально смотрел на нее.

– Сейчас с тобой все в порядке, Элиза? – не отводя взгляда, спросил ректор.

– Я в шоке… Но уже лучше… спасибо, что отменили ее заклинание…

– Инцидент окончен, – громко сказал ректор. – Все могут расходиться. Танаш, пройдем ко мне в кабинет. Наша встреча должна была состояться чуть позже, но не будем откладывать, давайте поговорим прямо сейчас.

Танка съежилась и опустила глаза. Ослушаться она, естественно, не осмелилась. Двинувшись вслед за высоким худощавым мужчиной, она услышала за спиной шепот одной из девчонок:

– Надеюсь, ее сегодня же выпрут туда, откуда она выползла.

Ректор остановился так внезапно, что Танка едва не воткнулась в его спину. Он медленно развернулся и негромко произнес:

– Госпожа Орсон, у меня только что были слуховые галлюцинации. И точно – я ослышался. Потому что изо рта благородной магички ничего подобного вылететь не могло.

Сконфуженная тишина за спиной была красноречивой. Правда, Танка не спешила радоваться заступничеству. Неизвестно, что за этот скандал у столовой сделают с ней, раз так отчитали благородную магичку.

***

В кабинете ректора было сумрачно и прохладно. Полуприкрытые внутренние ставни с ромбовидными прорезями выполняли роль штор и не давали яркому южному солнцу слишком уж резвиться в помещении. Самый огромный стол, который когда-либо видела в своей жизни Танка, занимал центральную часть. Справа от окна вся стены была занята книжными шкафами, а противоположная сплошь увешана картинами в богатых рамах. Судя по сюжетам, ректор был поклонником лошадей и дам с зонтиками.

– Садись, Танаш! – Ректор указал на стул перед столом.

Девочка села и чинно сложила руки на коленях.

– Я надеялся познакомиться с тобой в более… комфортных обстоятельствах, – сказал он, усаживаясь на стол и откидываясь на спинку своего большого кресла. – Но судьба решила поучить нас смирению. Меня зовут Джонатан Виллард, и, как ты уже, вероятно, знаешь, я ректор академии и отвечаю за все, что происходит в ее стенах. Слова о том, что я рад приветствовать тебя здесь, прямо сейчас будут звучать пафосно и неискренне, но поверь, это так.

Благодарить Танка не спешила, лишь настороженно смотрела на мужчину.

– Скажи мне, Танаш, – продолжил он, – что спровоцировало тебя применить магию против другой ученицы? Тебя обижали? Угрожали? Запугивали?

Если что Танка и знала о детских разборках, так это то, что взрослым рассказывать нельзя. Почти в любой ситуации можно разобраться, но за стукачество выхватишь по полной. И такое тебе никогда не забудут. Поэтому начинать жизнь в новом месте с жалоб она не планировала.

– Это вышло случайно, господин Виллард. И не повториться. Я не справилась с… волшбой.

Ректор сверлил ее внимательным взглядом, и было непонятно, что он собирается делать и как наказывать. Он молчал, чем лишь добавлял нервозности, уж лучше бы орал и ругался. Танка изо всех сил старалась не ерзать, чтобы не выдать своего волнения.

– Главное правило академии гласит, что на ее территории ученикам строжайше запрещено применять магию против других людей. И наказание может доходить даже до исключения.

Танка так удивилась, что вытаращила глаза и раскрыла рот.

– Как это “не применять”? А зачем тогда это все нужно?

Ректор спрятал улыбку и пояснил:

– Чтобы ученики не покалечили друг друга. Магия – это большая сила, и применять ее нужно с умом и ответственностью. Начинающий маг может не рассчитать силы и случайно убить кого-то. Это одно из основополагающих правил, Танаш, и тебе придется ему следовать.

– Я… не знала…

– Именно поэтому я не накажу тебя в этот раз. Но в следующий раз за подобное придется ответить по всей строгости.

– Хорошо, – прошептала Танка.

– Если тебя будут обижать, то ты всегда можешь сказать об этом кому-то из взрослых. Юные маги часто бывают… несколько увлекающиеся и заносчивы. Но в большинстве своем они очень славные ребята.

Танка не считала белобрысую задаваку славной, но благоразумно промолчала.

– Обещай мне, что если тебя станут притеснять, ты непременно мне расскажешь.

– Хорошо, господин Виллард.

Девочка скрестила два пальца на левой руке – она делала так каждый раз, собираясь соврать. Вранье – это грех, но так вроде бы и не сильно фатальный.

– Договорились. Скажи мне, ты правда думала, что осталась единственный магом в округе? Как так вышло?

– Других не было, – просто сказала она, внутренне радуясь, что удалось свернуть с неудобной темы.

– А кто тебя учил? Он же был магом?

– Меня учили три призрачные ведьмы, – открылась Танаш.

– Ясно. – В глазах ректора загорелось любопытство. – Это логично: скорее всего, они довольно древние и провели ритуал еще во время гонений. Так что они просто не знали, что сохранились еще и другие маги.

– А все ведьмы становятся после смерти призраками? – она задала давно мучавший ее вопрос, на который сами ведьмы отказывались отвечать.

– Нет. Перейти в призрачную форму может лишь маг, знающий о собственной приближающейся кончине. Смертельное ранение, болезнь, глубокая старость. И то далеко не каждый решится на подобный ритуал. Все же жить столетия в виде бесплотного духа – это решение не для слабонервных.

– А этот ритуал сложный?

– Не особо. Но неотвратимый. Если минует опасность или наступит внезапное излечение, повернуть все назад не выйдет. Ритуал заберет тебя в любом случае. А твои призраки, Танаш, были пожилыми?

– Да не особо. – Девочке все взрослые казались пожилыми, но она помнила, что ведьмы терпеть не могли намеки на возраст.

– Ну, соединяя воедино то, что ты о них рассказала, вероятнее всего, они были загнаны в безвыходную ситуацию во времена гонения и полагали, что непременно умрут. Они привязаны к какому-то помещению?

– Да.

– Значит, они не были сожжены. Иначе бы стали городскими призраками и до сих пор пугали бы жителей. Возможно, им не повезло, и их не нашли. Но ритуал был запущен, и женщины превратились в призраков там же, где и скрывались.

В кабинет заглянула секретарь со строгим седым пучком на голове и напомнила ректору о важной встрече. На этом разговор пришлось прервать. А Танка еще порасспрашивала бы Джонатана Вилларда об интересующих ее вещах.

Часть 2. Глава 3

3

На завтрак Танка успела в числе последних, но это был даже плюс. Еще одна стычка была бы уже перебором. Ошалев от обилия разнообразных незнакомых блюд, Танка наелась так, что живот стал круглым, а глаза начали слипаться. Но нужно было идти на первый урок, а там, возможно, опять придется выдержать придирки одноклассников.

Классная комната была большой и странной. Пол под столами учеников зачем-то уходил вверх, и приходилось даже немного задирать голову, чтобы рассмотреть сидевших на самом верху. Танка решила, что именно там, на вершине, располагаются самые родовитые и богатые ученики. А значит, ею место на первом ряду. Но когда она попыталась разместиться именно там, уже сидевшие рядом ученики зыркнули на нее так, что она мигом ретировалась.

Выбрав середину, она с напряжением стала ждать наступления занятия.

Первым в расписании значился урок рунических конструктов. Танка даже приблизительно не представляла, что это такое, поэтому приготовилась внимательно слушать. Но учитель, полный лысоватый и добродушный с виду мужичок, решил проявить неуместную гостеприимность. И вызвал Танку знакомиться с классом. Чувствуя неприятный холодок вдоль хребта, девочка шла вниз, к учителю.

– Это Танаш Белоскальная, – представил ее мужичок. – Ее дар не был раскрыт специалистами, и ей пришлось учиться самостоятельно…

Девочка чувствовала себя уродцем из ярмарочного балагана, так жадно и неотрывно разглядывали ее одноклассники.

– Танаш, как я знаю, какие-то руны у тебя уже нанесены. Ты умеешь ими пользоваться?

– Умею, – негромко сказала она.

– Можешь показать нам что-то из твоих умений? Может, что-то из простого? Есть у тебя Мотус?

– Я не знаю такого, – еще тише сказала Танка, и несколько смешков прилетело из рядов учеников.

– Это заклинание для того, чтобы двигать предметы, – ласково и терпеливо пояснил ей учитель.

– Типа Толкач?

– Хммм… Никогда не слышал. Но судя по названию, это что-то очень схожее. Покажешь нам? Вот тебе перо, сможешь его сдвинуть с места?

Учитель выставил перед девочкой круглую тумбу, заканчивающуюся плоской деревянной тарелкой, и на нее сверху положил красивое красное перышко.

– Вы не могли бы отойти? – спросила Танка.

– Конечно, дорогая, я не стану тебе мешать. – Слегка улыбнувшись, учитель отшагнул назад на пару шагов. Танка не знала, как он мог бы помешать, просто боялась его задеть. Эта комбинация была из новых, и она еще не слишком хорошо ей владела.

Она развернула левую руку запястьем вверх и шаркнула по нему ребром другой ладони. Сила рванула так охотно, что Танка ее не удержала. Толкачом снесло не только перо, но и тумбу, которая понеслась со скоростью кабана в день заготовки мяса и угодила прямо в окно. Стекло вылетело, раскрошившись на малюсенькие осколки, и Танка вжала голову в плечи, надеясь, что телесные наказания в школе не слишком жестоки.

В класс настала устрашающая тишина.

– Танаш, – негромко спросил учитель. – А каким составом ты наносила руны?

Танка непонимающе хлопнула глазами:

– Составом? Руны же наносятся кровью…

Если и раньше ученики не произнесли ни звука, то сейчас тишина превратилась в острую, жгучую, звенящую. Танаш обводила взглядом застывшие в ужасе и изумлении лица учеников и не понимала, что их так шокировало.

– Господа, – слабым голосом сказал учитель. – Мы с госпожой Белоскальной отправимся к ректору, а вы… посидите, пожалуйста, тихо…

***

Посещение ректорского кабинета второй раз за утро вряд ли можно было считать хорошим началом учебы. Мысленно Танка готовилась к изгнанию и перебирала варианты, как ей добраться обратно к своим ведьмам, не сгинув по дороге.

– Господин Виллард! – не скрывая эмоций, почти закричал учитель, втаскивая Танку в кабинет. – Это немыслимо! Новая ученица утверждает, что наносила руны собственной кровью!

– Да чем я должна была их наносить? – пыхтела и упиралась девочка. – Кошачьей слюной, что ли?

– Тишина! – гаркнул ректор, и это мигом остудило обоих визитеров. – Танаш, садитесь! Господин Бутс, тот стул для вас!

Плюхнувшись на сиденье, уже знакомое с ее задом, Танка исподлобья поглядела на Вилларда. Тот буравил ее острым взглядом, и казалось, уже прожег приличную дыру где-то между бровей.

– Итак, Танаш, это правда, что для рун ты использовала чистую кровь?

Звучало как обвинение, но девочка упорно не могла взять в толк, что именно не так. Не бычью же ей для этого брать. Да и ведьмы вариантов не предлагали, а они точно знали толк в рунах. Ингрид как-то рассказывала, как сама почти месяц валялась в горячке, после того как нанесла руну на пупок.

– Правда.

– Бедная девочка! – не удержался сидящий сбоку Бутс.

Ректор слегка сощурил глаза, но ни на мгновение не отвел их от Танкиного лица.

– Видишь ли, в чем дело, Танаш, – медленно, словно подбирая слова, начал он. – Уже почти двести лет никто так не делает. Для рун используется специальный состав, куда добавляется лишь капля собственной крови. Это намного менее болезненно и более безопасно. Сколько времени у тебя обычно длилась боль от нового рисунка?

Танка задумалась:

– Ну, лихорадка и беспамятство в последнее время длились около суток. Болело потом еще пару дней, но уже так, слегка.

Боковым зрением она увидела, как учитель закрыл лицо руками.

– У наших учеников боль проходит за половину дня, а лихорадит максимум пару часов, – сказал ректор, и девочка с недоверием наклонила голову.

– Врете же.

– Нет, Танаш, не вру.

– То есть с самого начала можно было…

– Погоди, не все так просто. – Он качнулся вперед, сложил руки перед собой на столе и сцепил пальцы. – Состав, которым все маги наносят рисунки, ослабляет муки, но и дает меньше силу. А кровь – больше. Маги древности платили страданиями за силу. Но сейчас нет ни великих битв, ни великих чудовищ. И нам нет нужды подвергать опасности наших талантливых детей. Мы по-прежнему можем все и умеем все, что должно магу. Но при этом ты, когда вырастешь, похоже, станешь самой сильной из живущих волшебников.

– Я… не понимаю… А зачем? Зачем делать себя заведомо слабее?

– Боль. Страдания. Смерть. Ты не представляешь даже, какая ты везучая, Танаш. Боги выдали тебе множество испытаний, но и удачней не обделили. Ты знаешь, что при нанесении рун кровью выживают лишь шесть волшебников из десяти?

– Это много, – немного подумав, сказала девочка.

– Это мало, Танаш. Это значит, что четверо умирают.

– Но шесть-то выживают! – заупрямилась она, поскольку искренне не понимала, как такой взрослый и очевидно умный человек не понимает простых вещей.

Ее еще долго расспрашивали в этот день, отпустили лишь к обеду. К учебе возвращаться запретили, велели сначала пройти тестирование, чтобы понять, насколько разрушительной может быть ее магия. Ей обещали аккуратное и постепенное введение в учебный процесс. Ректор воодушевился и почти потирал руки в нетерпении.

А маленькая ведьма Танка с тоской думала, как только что на ее глазах пропасть между нею и остальными ученикам стала не то что огромной – почти непреодолимой.

Часть 2. Глава 4

А ночью ей приснился сон. Жуткий, пугающий.

Танка знала, что спит, но никак не могла выбраться из этого леденящего кровь забытья, которое засасывало ее все глубже. Более того, ей даже казалось, что она узнает происходящее, словно нечто подобное уже когда-то снилось.

Сумрачное болото топорщилось вверх хилыми обломанными деревцами. Туман тянулся по поверхности, огибая стоящую напротив фигуру в капюшоне. Не был понятно, мужчина это или женщина, но одно было ясно совершенно кристально: никакого желания приближаться к стоящему даже во сне у девочки не было. Наоборот, хотелось нестись прочь сломя голову, но ноги завязли в трясине и никак не удавалась вытянуть их из этого зыбуна. Оставалось стоять и смотреть, как стремительно светлеющее небо манит выйти яркое солнце.

Но Танке не хотелось солнца. Оно проедет по небесному своду в своей сверкающей ладье и уж наверняка осветит человека, стоящего перед ней. Она сможет увидеть его лицо. Разглядит глаза и то, что скрывается в их жуткой глубине. И тогда пути назад не будет. Ее поглотят боль, мрак и ужас, но они вовсе не станут концом. О, нет, они будут только началом чего-то страшного, беспросветного и вечного.

Она не знала, откуда взялась такая уверенность – фигура перед ней не угрожала, не приближалась, почти не шевелилась. Но по мере того, как кроваво-красный диск восходил над болотом, ужас только рос. Танка дергалась, пытаясь освободить ноги, упиралась руками в жижу, отгребала грязь и обивающие щиколотки листья, но ничего не выходило. Сердце грохотало, как колокол во время пожара, дыхание грозило разорвать грудную клетку в клочья. Она тихонько выла, не пытаясь кричать – помощи, как обычно, ждать неоткуда, она одна против всего мира.

И в момент, когда стало ясно, что это конец, танка закрыла лицо грязными пальцами, словно это могло спрятать ее от той фигуры, которая уже тянула свои длинные руки к капюшону, чтобы снять его.

Танка вырвалась из сна, все еще слыша собственный крик, отражающийся от стен комнаты.

Она тяжело дышала и таращилась в темноту, ощупывая свое тело. Все было на месте, такое же теплое и чистое, никаких комков грязи, никакой болотной воды. Школа магии, обои в цветочек, на которых кривыми квадратами окно нарисовало ночные лунные пятна.

На изножье кровати сидел Свартур и пристально смотрел на девочку.

– Ты видел, что мне снилось? – голос был каркающий, словно ворон здесь – Танка.

Свартур кивнул

– Ты знаешь, что это?

Он отрицательно мотнул головой.

– А знаешь, почему мне это снится?

Снова отрицательной ответ.

Говорить получалось плохо, язык словно прилипал к небу. Девочка выбралась из кровати, пошла в ванную и, не зажигая света, напилась воды прямо из-под крана. Цокот когтей по полу дал понять, что ворон последовал за ней.

– Это только сон, – сказала Танка своему отражению в небольшом круглом зеркале. – Просто дурной сон. Да ведь, Свартур?

Но на этот раз ворон не стал отвечать. Он лишь подошел к ней близко и прижался лбом к голой Танкиной ноге.

***

Неожиданно полезные бонусы от выбитого стекла в классе обнаружились сразу же. К Танке перестали приставать. Хотя, возможно, показательная отповедь от самого ректора сыграла здесь не хуже.

Когда она входила в помещение, все разговоры замирали, а за спиной, наоборот, активно шушукались. Это был неприятно, но совершенно не смертельно. К пренебрежению и гонениям Танка за свою жизнь успела привыкнуть и даже не считала это чем-то важным. Правда, за время пути с Севера на Юг она много общалась с Райном и успела себе напридумывать, что все остальные маги в школе должны быть на него похожи.

Но нет, не свезло.

А вот самого Райана здесь очень любили. Особенно девчонки. Наблюдать за этим со стороны было даже забавно: стоило парню показаться на в пределах видимости, поведение юных магичек менялось коренным образом. Они будто превращались в стайку свиристелей, оживлялись, вертели хвостами, распушали хохолки. Их голоса сразу становились нежнее, но звонче, смех, словно колокольчик, привлекал внимание, и с губ не сходили улыбки.

Танка не улыбалась. Она не знала, распространятся ли их теплые доверительные отношения с Райаном, которые сложились в дороге, на территорию школы.

Но парень подошел именно к ней, едва только заметил в коридоре. Минуя недоуменно вытянувшиеся лица девчонок.

– Привет, Танка, – улыбнулся он. – Тебя и не узнать.

Щеки загорелись, и девочка опустила глаза, теребя подол длинной серой юбки.

– Это все форма, – сказала она. – И расческа.

– Тебе очень идет. – Райан смотрел на нее привычно сверху, не отводя взгляда карих глаз.

– Спасибо. Ванная и мыло вообще всем идут.

Парень засмеялся, а Танка стрельнула глазами за его спину. Оттуда к ним приближалась все та же белобрысая, что спровоцировала конфликт. Ректор назвал ее Элизой Орсон. Танка была уверена, что блондинка затаила на нее огромный возок зла, поэтому собралась и задержала дыхание. Главное, опять не треснуть задаваку магией, раз уж здесь это, оказываться, делать нельзя. Вот бы удивились призрачные ведьмы!

Острый взгляд, предназначенный Танке, девица тут же сменила на нежный и ласковый. Таким же сладким стал и ее голос.

– Райан, ты как всегда очень ответственный, – сказала Орсон, встав рядом. – То, что ты доставил дикарку в школу, – это очень благородно. Но ты не обязан и дальше за ней присматривать.

– Привет, Элиза, – спокойно сказал Райан. – Не стоит переживать. Танаш мой друг, и я продолжу с ней общаться, потому что мне это приятно. – Он снова перевел взгляд на Танку, словно позабыв о существовании блондинки. – Хочешь пообедаем вместе? Мне интересно узнать, как ты привыкаешь к школе.

Они ушли вместе, оставив Орсон позади, и тот коктейль чувств, что бушевал в этот момент внутри тщедушного Танкиного тела, было сложно переварить за раз.

Во-первых, это была война. Вряд ли блондинка была готова простить и первый инцидент. Но теперь, когда ей так демонстративно и прилюдно предпочли дикарку, простить уже было никак. Это не просто неприятность – настоящий удар по самолюбию. Это понимала даже не слишком сведущая в аристократических страстях Танка. А значит, надо вдвойне быть настороже.

В то же время поддержка Райана дала ей опору. Ощущать, что ты не одна, – это было для девочки внове. Да, были тетушки-ведьмы, которых она успела полюбить со всем их странностями и причудами. Но они были призраками. Они не могли держать за руку или обнять. Да и хвалили они ее всегда очень специфично. «Наша девочка далеко пойдет», пожалуй, было самым ярким комплиментом.

И третье, самое волнующее. Танка все больше убеждалась, что надо выходить за Райана замуж. Конечно, когда вырастет.

Он будет просто идеальным мужем: заботливым, достойным, добрым. Вряд ли будет бить или орать, когда выпьет. Она, правда, с трудом представляла, как живут семьи здесь, на юге, поэтому примеряла все на свой северных лад. Она уже придумала, как они построят себе дом на излучине реки, под скалой, чтобы защититься от холодных ветров. И как вечером в их печи будет гореть огонь, зажженный магическим пламенем, а они вдвоем будут сидеть и есть вяленую оленину. И соревноваться в магии, разумеется. И Танка будет побеждать, но не всегда. Иногда она станет поддаваться, чтобы Райан не расстраивался. А может, он перерисует свои ненастоящие руны кровью, и они будут двумя самыми сильными магами мира.

Тогда Танка еще не знала, что некоторым мечтам лучше оставаться в детстве.

Часть 2. Глава 5

Больше всего за эти несколько лет на Юге Танку удивляли времена года. Она привыкла к северным, сильно отличающимся друг от друга сезонам, когда комфортное тепло сменяла промозглая ветреная сырость, а затем все это замерзало в звенящий хрустальный лед и скрывалось под толстым слоем снега. Все успевали соскучиться по солнцу, и едва оно начинало выглядывать из-за белых горных вершин, на высоких горках появлялись проталины, шустрыми змейками вились ручьи и воздух начинал пахнуть цветами и теплом.

Здесь все было совсем иначе.

Когда наступила первая зима, Танка не могла в это поверить. Ну какая зима, когда на деревьях почти не облетают листья? Или облетают, но как-то неуверенно, словно стыдясь своей обнаженности. И солнце взбирается довольно высоко на небосклон, почти не прячась за тяжелыми серыми облаками.

В этом было много хорошего: Танка никогда не мерзла, и даже если местные надевали куртки, она вполне обходилась вязанной кофтой. А еще это сильно экономило мошну. В школе магии ей стали давать деньги просто так, и даже ничего не вычитали за учебу. Это было нелогично, но, как любой оборванец, девочка ни за что не вернула бы их назад.

Но и плохое в такой погоде тоже было.

Здесь все пользовались душем и почти никогда не грелись в ванных. А что может сравниться с той острой восхитительной негой, когда ты, продрогшая до костей, забираешься в чан с горячей водой. Глаза закрываются от наслаждения, и невозможно сдержать довольный долгий стон. А потом, когда вытрешь разморенное тело и, стараясь не растерять такое ценное тепло, ты ныряешь в кровать, которую уже нагрел раскаленный на печи камень, завернутый в тряпицу. Тяжелое одеяло заворачивает тебя в кокон, и ты быстро-быстро проваливаешься в крепкий и спокойный сон.

На Юге у Танки такие сны были редкостью. Все чаще к ней приходил незнакомец в капюшоне, и эти сны пугали настолько, что девочка потом несколько дней боялась ложиться спать.

Кроме снов печали добавляли окружающие. Ученики упорно не хотели принимать Танку за свою. Открыто враждовать не пытались, скорее смирившись с ее присутствием, чем из чувства опасения, но и дружить не предлагали. Впрочем, и сама Танка не особенно старалась понравиться местной публике. Ей было вполне комфортно в своем одиночестве. Она привыкла к нему с раннего детства и поэтому не слишком-то и страдала.

Хотя совсем одинокой она не была. У нее был Райан.

Парень ее не бросал, даже когда его начинали поддевать однокурсники. Слишком часто они не виделись, но и тех редких встреч между уроками и дополнительными заданиями было достаточно, чтобы вслед звучали подначки про «придержите место, жених и невеста». Но Райан был как скала, на глупые песенки не велся и дружбе не изменял. Сначала Танке было странно – в таких длительных отношениях она ни с кем не была. Она сбежала от отчима через два года после смерти мамы, а череда хозяев, дававших работу, была похожа на калейдоскоп из цветного стекла, где картинки сменяли одна другую, и уже через два оборота было нипочём не вспомнить, как выглядела самая первая.

Замуж за Райана она уже не собиралась, во всяком случае, так однозначно, как представляла себе в самом начале. Она росла, училась и умнела, а вместе со знаниями обретала ранее неведанные чувства. Смущение. Неуверенность в себе. Боязнь отказа. Она смотрелась в зеркало каждый день, и видела, как сильно отличается от остальных девушек. Ни у кого не было таких черных волос и белой кожи. Смуглые румяные южанки источали здоровье и задор, их чаще всего рыжие или пшеничные волосы тяжелыми кудрями падали на плечи.

А у Танки пряди могли лишь торчать в разные стороны. Она даже как-то пыталась загорать, забравшись на крышу и валясь там несколько часов, словно сумасшедшая саламандра. Потом кожа покраснела, горела огнем, а затем и вовсе начала слезать клочками.

– Зачем ты это сделала? – спросил Райан, когда Танку выпустили из лечебного крыла.

– Я хотела быть, как все, – опустив глаза, сказала она. – Красивой.

– Ты и так красивая, – без тени сомнения ответил парень, и эти слова совершенно магическими образом примирили Танку со своими особенностями.

А еще у нее появилась грудь. Не такая впечатляющая, как росла у других девчонок, но вполне себе заметная. К шестнадцати годам и сама Танка, и ее одноклассницы превращались из нескладных угловатых подростков в девушек, которыми интересуются парни. Хотя Танкой никто не интересовался. И она подозревала, что дело вовсе не в фигуре Райана, частенько мелькающей рядом с ней, а совсем в других вещах. Своей в школе ей стать удалось, но словно с какой-то оговоркой: так козу можно пасти вместе с овцами в одной отаре, но рога ее от этого меньше не станут.

Райану исполнилось девятнадцать, и значило это только одно: он скоро отбывает на практику, где проведет ближайшие три, а то и все четыре года. Это наполняло сердце тревогой и страхом. Оставаться в школе без друга Танка была не готова и как запасной план рассматривала вариант прервать учебу и вернуться на Север.

Она считала, что знает достаточно для волшебницы, а остальные пробелы вполне могут восполнить и призрачные ведьмы, по которым она тоже ужасно скучала. Танка вообще не очень понимала, что все носятся с этими магическими дипломами, словно способности определялись бумажкой. Да и карьерой при дворе она не грезила, в отличие от большинства одноклассников. Хотя, придумать, чем заниматься после на воле она тоже пока не смогла.

Школа вовсю готовилась к выпускному балу. В этом году кроме Райана на практику выходили еще пятнадцать волшебников, и событие было довольно масштабным. Там будут все преподаватели, родители практикантов, несколько представителей двора, а еще вольные предприниматели, которые приглядывали себе волшебников на службу. Ну и те самые «плюс один», кого пригласят виновники события.

Школа гудела, как улей. Парней в выпуске было восемь, и все девчонки как одна втайне мечтали услышать заветные слова.

– Танка, ты пойдешь со мной на бал? – спросил Райан между делом, словно говорил о погоде за окном.

– Что, прости?

– Ну, на бал, в честь выпуска… – Улыбка парня с годами стала еще привлекательнее, он вырос и окреп в плечах, так что Танке приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него. И сейчас, несмотря на легкомысленное выражение его лица, теплые карие глаза смотрели с каким-то напряжением и настороженностью.

– И как кто я туда могу пойти? – Сердце забилось так громко, что Танке казалось: его слышат все даже в довольно оживленном учебном коридоре.

– Как моя «плюс один».

– Ты в курсе, что друзья не считаются «плюс один»?

– В курсе.

Ладони вспотели, и она едва удержалась от острой потребности вытереть их о подол форменной юбки. Они никогда не говорили о том, что могли бы быть парой, и сейчас, почти подразумевая именно это, Райан ждал ее ответа. Ответа, который не мог быть никаким кроме «да».

У Танки было ощущение, что Свартур одолжил ей крылья, подошвы ее ног вот-вот оторвутся от пола и она взлетит. Само сердце стало легким и большим. Она шла в свою комнату, в которой так и жила одна, и старалась за ресницами спрятать сияющие от восторга глаза. Но было ощущение, что все всё равно видят.

В прошлом году она смотрела на бал с крыши противоположного здания. Видно было плохо, но восторг, который она испытала, был очень силен. Тогда она даже мечтать не смогла попасть туда, за высокие стрельчатые окна в настоящую волшебную сказку. И вот сегодня сказка вдруг стала настоящей.

У нее нет подходящего платья, но зато есть сэкономленные деньги, которых точно хватит на такое приобретение. Она купит красное! Нет, голубое, оно лучше всего подойдет к ее необычным светлым глазам. И тогда Райан увидит, что и глаза у нее красивые. В салоне можно попросить сделать прическу, чтобы выглядеть как достойная волшебница. Вокруг будут гореть свечи, тяжелые синие шторы с золотыми кистями закроют обычный школьный двор. Он непременно пригласит ее на танец, и когда они станут кружить по залу под звуки чудесной музыки…

– Эй, Танаш Белоскальная! – прервал ее мысли знакомый голос.

Элиза Орсон так и осталась неприятелем номер один. Было совсем не понятно, чем уж так сильно девчонка с Севера раздражала местную аристократическую королеву, но та пара попыток наладить хоть какой-то контакт с ней обернулась провалом. Между ними сложился некий нейтралитет, как на военных переговорах, где каждый из парламентеров держит в сапоге хорошо наточенный нож. Но прямых стычек давненько не случалось.

А Танка, окрыленная внезапным счастьем, решила дать сопернице новый шанс.

– Ты что-то хотела, Элиза?

– Я слышала, Райан пригласил тебя на бал?

– У тебя хороший слух.

– Восхищаюсь им! До конца занимается благотворительностью. Подобрал тебя в помойке и тащит в высший свет. Но если б я была на твоем месте, я бы из благодарности за его труды не пошла. Ты ж его опозоришь!

– Ты так говоришь потому, что тебя не пригласили на бал! – Танка уперла руки в бока.

– Ошибаешься. Меня пригласили. И я с великим удовольствием погляжу, как дикая северянка продемонстрирует чудеса невоспитанности, незнания этикета и массу дурных манер.

Танка хватанула ртом воздух, на мгновение потеряв способность дышать. И этого мгновения хватило Элизе, чтобы развернуться, красиво взметнув в воздух гриву гладких белых волос, и пойти прочь. Кричать что-то вслед было совсем уж жалко, Танка стиснула зубы и сжала кулаки в бессильной злобе. Магия уже клубилась в рунах, зажигая каждую из них ровным желтоватым светом, но дать ей волю было нельзя. Ведь сейчас не имело никакого значения, что дикая ведьма сильнее обычной магички. Орсон опять ее переиграла.

Потому что в глубине души Танка знала, что та права.

Стараясь не горбить спину, девушка шагала к своей комнате. От крыльев за спиной не осталось и следа. Было трудно не замечать жадных до скандалов глаз, провожающих каждый ее шаг.

Затворив дверь, она прижалась лбом к деревянному полотну и закрыла глаза.

Да, в этикете Танка была не сильна. Все эти годы ей пытались привить правила поведения за столом, научить достойно говорить, хорошо танцевать под нужную мелодию. Но вилок было слишком много, а усердия у девочки – слишком мало. Она не собиралась связывать свою жизнь с рафинированным Югом. И вот теперь должна была за это поплатится.

Ну почему, почему она не старалась? Ведь могла бы, хотя б ради Райана…

– Кар? – вопросительный голос Свартура за спиной был полон недоумения.

Она глубоко вздохнула и повернулась.

– Меня пригласили на бал, – сообщила она похоронным голосом.

– Кар? – недоумения только добавилось.

– Дикая ведьма на балу… Это будет скандал.

– Кар! – теперь стало видно, что ворон возмущен. С годами их отношения переросли не просто в дружбу – почти в родство. И теперь пернатый был категорически против того, что его прекрасная восхитительная дикая ведьма может вызвать скандал.

Тут в голову Танки пришла одна мысль. Сумасшедшая, возмутительная, совершенно невозможная. Но в данных обстоятельствах она показалась просто восхитительной.

– А ты прав, Свартур! – Танка взмахнула руками, сбрасывая скованность и напряжение. – Они хотят поглядеть на дикую ведьму? Что ж, они ее получат!

Ворон восторженно подпрыгнул и завопил так громко, словно его подопечная наконец сделала то, что он от нее очень долго ждал.

Часть 2. Глава 6

6

Она просидела у зеркала кучу времени. Невольно вспоминалось, как много лет назад она подводила себе глаза углем, чтобы напугать страшных инквизиторов своей ведьмовской сутью.

Если задуматься, то сегодня план был примерно такой же.

Но просто мазать вокруг глаз черным она не стала. Это было слишком просто. Танка жалела, что старые книги призрачных ведьм остались в старой башне. Она видела там настоящие руны, выведенные вокруг глаз. Это было и жутко, и красиво одновременно. Сегодня она рисовала имитацию, насколько позволяли ей память и фантазия. И вот верхнюю часть лица оплели причудливый и сложный узор из переплетающихся линий, стрел и листьев. Светло-голубая радужка засияла еще ярче.

Вместо бального платья Танка купила черное. Оно облегало вверху, как вторая кожа, и от талии расширялось объемными складками. Нижний ярус подола был ровным, а вот верхний девушка сама нарезала острыми углами. Хотелось дополнить наряд наплечной накидкой из черного песца, но где ж его тут, на юге, возьмешь? Волосы убирать не стала, пусть будут такими же дикими, как и она сама.

Выходя из своей комнаты вечером перед балом, Танка почти не нервничала. Ее даже охватила легкая эйфория от собственной смелости. Единственное, что добавляло нервозности: предчувствие, что Райан будет разочарован. Он ожидает утонченную магичку, а получит нечто иное. Но это была та цена, которую она была готова сегодня платить.

В зале уже было полно народу, на такое мероприятие желающих опаздывать не нашлось.

Музыка не прервала своего ритма, и не настала резкая тишина, но множество взглядов обрушилось на Танку и не желало отпускать. Она следовала своему плану: медленно шла ровно посередине, выпрямив спину и гордо задрав подбородок. Пару разинутых от возмущения ртов Танка восприняла как подтверждение удачной реализации плана. Элиза Орсон удержала лицо, но проводила соперницу взглядом. Перешептывания иногда заглушали остальные звуки, и от этого искренняя улыбка растянула губы Танки ликованием. Так вам и надо.

Остался лишь Райан.

Он смотрел на нее, не отводя взгляда, и разгадать выражение его лица сходу не выходило. Как друг, он должен простить. Как парень… Если и правда хочет начать романтические отношения, то вполне может передумать. И это можно понять. Здесь его родители, что он им скажет? «Дорогие мама и папа, вот Танаш, темное пятно на будущем нашего рода»? Ладони похолодели, а внутри разлилась колкая тревога. Шаги давались с трудом, словно ноги вязли в том самом болоте из сна.

Танка подошла, готовая получить отповедь. Все внутри дрожало от напряжения и волнительной неизвестности. Но Райан шагнул навстречу и сказал:

– Ты невероятно красивая, Танка. Я забываю, как дышать, глядя на тебя…

И в этот миг она забыла всех: недругов, соперниц, учителей, даже человек в капюшоне словно поблек и стал прозрачным, почти невидимым. Весь мир сейчас стал прозрачным. Кроме Райана.

Они танцевали, смеялись, разговаривали. Это был идеальный вечер, в который Танка приняла решение ехать с Райаном на его практику. Вряд ли она что-то потеряет, если не останется. Прямо сейчас она чуяла в себе такую силу, которая может поменять весь мир. И такая сила уж точно пригодится в тех местах, куда практика могла забросить юного студента.

На нее по-прежнему косились, но игнорировать это стало намного проще. С ней разговаривали незнакомые люди, даже прозвучало несколько комплиментов. Самый странный из них был от ректора. Джонатан Виллард слегка поклонился, застав ее одну, и негромко сказал:

– Придорожный цветок расцвел внезапно экзотическим бутоном, и я с большим интересом буду ждать плодов.

Такие сложные фразы пока еще плоховато укладывались в голове северянки, она ее запомнила, но прямо сейчас мозг ломать не стала. Есть и другие заботы.

Танка не привыкла плясать на балах всю ночь напролет и начала зевать уже ближе к полуночи. Веселье было в разгаре, но Райан заметил ее состояние и предложил:

– Хочешь, я провожу тебя в твою комнату?

Двор в это час был пустой и тихий. Понятно, что в женское общежитие парня не пустят, так что в лучшем случае он проводит ее до входа в корпус. Но отчего-то сердце стучало очень сильно, вторя гулким звукам шагов. Обычно довольно болтливая Танка не могла найти ни одного слова. Казалось, они все высыпались из головы за последние туры вальса.

– Неплохой получился вечер, да? – Парень остановился у крыльца.

– Я не слишком шокировала твоих родителей? – Ткань платья под пальцами грозила рассыпаться от бесконечных нервных теребящих движений.

– Им иногда это полезно, – немного уклончиво сказал он.

Продолжения или пояснений не последовало, и Танка наконец подняла на Райана глаза. В этот момент он наклонился к ней и прижался губами к губам. Она замерла, боясь спугнуть это робкое и нежное касание. Глаза закрылись сами собой. Хотелось продлить это мгновение навсегда, вот так стоять, чувствуя его руки на своих плечах, тепло тела так близко, и все больше и больше растворяться в этой чувственной ласке.

Он разорвал касание, отстранился и заглянул ей в глаза. А она выпалила, в который раз забыв как следует подумать.

– Я поеду с тобой на практику!

– Что? – Сгустившаяся темнота его карих глаз недоуменно посветлела.

– Я поеду с тобой, – уже не так уверенно повторила она.

– Ты что, Танка, а как же учеба?

– Мне хватит и того, что я уже знаю. Ради чего мне здесь оставаться, если тебя здесь не будет?

– Танка, это безумие, ты должна учиться! – с жаром начал доказывать он, слегка наклонившись вперед и придерживая ее за кисть руки. – Тебе нужен каждый год из тех, что остались, поверь мне! И практика будет нужна, и диплом. Ты будешь одной из лучших волшебниц мира, я уверен, но, бросив сейчас, слишком много шансов упустишь.

– Но Райан…

– Танка, глупышка, перед тобой будет открыт огромный мир, намного больше того Севера, что ты помнишь, и той малюсенькой части юга, что ты успела узнать. Я не прощу себе, если из-за меня ты не доучишься, правда. И мы… мы не прощаемся навсегда, я очень надеюсь увидеть тебя здесь, когда вернусь, и буду с нетерпением ждать нашей встречи…

– Ты не хочешь, чтоб я ехала с тобой? – тихо спросила она.

Большая рваная дыра открылась в груди, и туда со скоростью горного обвала полетели все планы, мечты и чувства. В какой-то момент ей даже показалось, что туда упадет вообще все, и ей ничего не останется.

Райан хотел сказать что-то, но будто поймал готовые вырваться слова в самый последний момент. Он выпрямился, тяжело сглотнул и сказал:

– Нет, Танаш, я не хочу, чтобы ты ехала со мной.

Она была уже готова услышать именно эти слова, но все равно вздрогнула, словно ее ударили. Хорошо, что на лице нарисованы эти самые дурацкие письмена, они хоть немного похожи на маску и прячут настоящие чувства. Те самые, которые прямо сейчас вскрывали ребра и разбрызгивали по брусчатке невидимую кровь.

Она отшагнула, увеличивая расстояние. Его рука дернулась, чтоб остановить ее, но безвольно упала вдоль тела.

Ноги не слушались, словно ходули, сложно было повернуть тело ко входу. Хорошо, двери поддалась легко, даже ни разу не скрипнув.

– Прости, Танка…

Этот тихий шепот, как плеть погонщика, заставляющего коня пускаться с места в галоп, запустили и ее слезы. Блестящие дорожки намочили щеки и капали на воротник черного платья, пока она медленно поднималась на свой этаж.

Только бы Свартура не было. Объяснять прямо сейчас, что произошло, она была не в силах.

***

Все изменилось с этого дня. Не только отъезд Райана был виновником перемен, но тот бал тоже. Танка перестала сдерживать себя и решила на самом деле стать той, кем ее считают. Последней дикой ведьмой.

Она дала себе свободу, запретив страдать по бросившему ее парню. Она всегда так поступала, когда было слишком больно. Первый раз, когда умерла мама. Тогда на подавление чувств ушло почти месяц, но дальше дело пошло более споро. Этот навык пригождался ей не слишком часто, но выручал всегда неизменно. Просто ее холодная северная душа поставила высокий и крепкий забор вокруг эмоций, которые причиняли слишком большую боль.

Заперев одну часть внутри, она позволила другой вырваться на волю. Онаразрешила себе не сдерживать язык, поступки и планы. Если какие-то вещи или события казались ей правильными или справедливыми, она громко и уверенно шла против кого угодно. Спорила, возражала, упиралась, как упрямая горная коза.

– Танаш, тебя что, саламандра покусала? – бушевал ректор. – Что за дэв в тебя вселился?

– Хотите меня выгнать, господин Виллард? – Танка упрямо щурила глаза.

– Хочу тебя выпороть, но боюсь, уже поздно!

И жизнь в школе вдруг стала намного проще.

Если бы не эти ужасные сны.

Танке казалось, что после таких потрясений ее мозг не найдет в себе силы снова плодить новые истории про ужасного человека в капюшоне, но не тут-то было. Они не просто продолжились, их стало больше. Танка почти перестала спать. Ее качало от усталости, но она не хотела ни с кем делиться этой стороной своей жизни. Не потому, что боялась быть поднятой на смех. Или потому, что ей была невыносима мысль, что кто-нибудь ей может сообщить, что доля реальности во всем этом есть. И если так, то жить дальше станет еще страшнее. Просто особо делиться ей было не с кем.

В поисках убежища Танка однажды забралась в Северную башню.

Это здание пустовало уже много лет, и все потому, что оно было построено на месте какой-то аномалии. В башне ни одному волшебнику не отзывалась магия. С этим бились учителя; бравируя и храбрясь, терпели обидные поражения ученики; пытались перенастроить профессора из столицы, мастера всех рангов рисовали руны на стенах и проводили очищающие ритуалы. Но все без толку. Башня в академии магии отказывалась терпеть на своей территории эту самую магию.

Но Танке она теоретически очень подходила. Подозревая у своих снов волшебную основу, девушка залезла в башню, мечтая, чтобы та хоть на время купировала эти видения. Даже одна ночь передышки пришлась бы как нельзя кстати. Здесь было пыльно, отсутствовало освещение и уж точно не стояли кровати, но молодую северянку со сложным прошлым подобные мелочи напугать не могли.

Танка нашла на одном из этажей, в библиотеке, вполне целый диван. Синяя обивка на нем была почти не обшарпанной, а длина вполне подходящей для небольшого девичьего роста. Забравшись на него с ногами прямо в обуви и закутавшись в специально прихваченный плед, она храбро зажмурила глаза. В последние дни для того, чтобы смежить веки, нужно было набраться немало смелости, если уж быть честной.

И внезапно выяснилось, что спится в башне просто восхитительно. Она за всю ночь ни разу даже не перевернулась с боку на бок – как провалилась в забытье, так и вынырнула из него, когда уже давно рассвело.

И ни одного человека в капюшоне за всю ночь не появилось. Это было великолепное открытие. Настолько вдохновляющее, что в этот день она решила ни с кем не соперничать. Не спорить с учителями. Не ворчать на Свартура.

Так Танка обрела еще одного странного друга.

Три призрака.

Ворон.

Башня.

Часть 2 Глава 7

7

Ночь была темной, и даже половинная луна с трудом освещала тощие деревца и кочки болотной травы. Здесь, на Западе, такой пейзаж был довольно обычным.

Необычной была фигура в длинном плаще и капюшоне на голове. Словно в кои-то веки трясина справлялась со своей основной задачей: затягивать беспечных путников в свои глубины. Но фигура была странной: она двигалась по болоту, не обходя самые топи и не ища сухих мест.

Больше того, эта самая трясина, будто послушная собачка, тянулась за идущим существом, подстилалась под каждый шаг. А потом, на границе болота, и вовсе начала разбегаться, захватывать все новые участки некогда крепкой почвы. Она забиралась на деревья, и те скрючивались, теряя крепость и стойкость. Они становились похожими на свечной воск, неосторожно забытый у самого камина: текли вниз, теряя форму.

Весь мир в округе замирал в ужасе от этой уверенной и неотвратимой поступи.

Стадо овец брызнуло во все стороны, едва почуяв приближение чужака. Животные совершенно однозначно не желали проверять, кто это и зачем идет. Не издавая ни звука, чтобы ненароком не выдать себя, они изо всех сил перебирали ногами, стараясь оказаться как можно дальше от этого места. И им очень повезло, что существо не заинтересовалось ими.

А вот костер с задремавшим на бревне пастушком вызвал у существа в капюшоне недоумение и живой интерес. Оно втянуло ноздрями воздух, пытаясь определить ценность обнаруженного. И было очень разочаровано. Мальчишка оказался совершенно пустым. Ни капли магии.

Постояв прямо за его спиной, существо дождалось, когда трясина затушит огонь. Светящаяся горячая субстанция сильно отвлекала, оставить ее гореть было никак нельзя. Пламя – это неприятно. Не смертельно, как-то раздражающе.

Капюшон развернулся туда, где уже начинала заниматься заря, но вдруг его обладатель передумал уходить.

Он медленно вновь оглядел пастушка, а затем внезапно быстро, почти молниеносно выбросил вперед свои руки. Скрученные сучковатые пальцы схватили мальчика за плечи, и тот испуганно и резко втянул в себя воздух. Но крик не смог вырваться из его груди. Глаза распахнулись, и тьма затянула их, навсегда изгоняя теплую зелень радужки. А после и тело опало, словно в нем не осталось ни одной косточки.

Существо в капюшоне разочарованно вздохнуло: да, это вам не волшебник. Ерунда какая-то. На один зуб.

Трясина согласно чавкнула, расстилаясь перед идущим.

Пока придется смириться.

Пока не встретится первый настоящий маг.

Пока с его помощью не удастся стать чуть-чуть сильнее.

Для начала.

Часть 3. Ведьма Глава 1

Ингимар снова поднимался в Северную башню. Мелкосидящие в пазах ступени под ним почти не скрипели, что он сам всегда считал добрым знаком. Под башмаками этих глупых студентов-недомагов доски тревожно пищали и норовили треснуть. Да, возможно, это просто он с годами так высох, что слишком мало весил и не тревожил своими шагами пыльное заброшенное пространство.

Он и сам не мог ответить, зачем каждую неделю выкраивает в своем плотном уборочном графике время для этого помещения. Ему не платят ни за протирку полок, ни за мытье огромных арочных окон с диковинной стрельчатой раскладкой.

Про это место все давно предпочли забыть, и преподаватели, и студенты. Последние еще пытались, бравируя и храбрясь, забраться сюда для магических экспериментов, но башня быстро показывала им, кто здесь главный. Все заклинания рассеивались, сосуды с алхимическими составами рассыпались в пыль, а волшебные гримуары самовозгорались.

Вот и сейчас Ингимар заметил посреди главного зала горстку пепла.

– Этти ханг! – выругался старик. Он всегда употреблял свои, северные ругательства, чтобы маги-недомерки не догадались, как далеко и в какой компании он их послал. Ингимар откровенно не любил учащихся – только вылупились, крови не пролили, а уже считают себя волшебниками.

Пришлось брать совок и счищать пепел вручную. В любом другом месте Академии, он применил бы заклинание, но здесь не выходило. Впрочем, не только у него. Никто из преподавателей не мог задействовать в Северной башне свои силы. Ее даже прозвали Пустой, ведь для академических нужд она была бесполезна.

Старик, кряхтя, поднялся в приемную.

Приемная никого не принимала. Категорически. Вот и сейчас, когда Ингимар потряс шторы, чтобы выбить из них пыль, он едва успел увернуться от падающего карниза. Спину прострелило, и он натужно охнул, прижав обе сучковатые ладони к пояснице. Скоро боль сошла до приемлемых границ, и он решил, что на сегодня экстрима достаточно. В его планах было пожить еще пару десятков лет, что бы на этот счет не думала его любимая башня.

Но он не мог не зайти на открытую аркаду перед уходом.

Тут не надо было убираться – все выдувал ветер. Однако старик всегда позволял себе постоять здесь некоторое время и помечтать.

Вид открывался восхитительный: вся Академия как на ладони. Где-то внизу бегали и суетились по мощеному двору неженки, что называют себя магами. Ну не может настоящий волшебник распаковать заклинания без крови! Сейчас модно использовать суррогат, считается, что он хорошо заменяет древний ритуал. Ха. Хаха. Придите в башню и поколдуйте, господа ненастоящие чародеи!

Ингимару мечталось, чтобы в мире остался хоть один настоящий волшебник – без сомнения опытный и умудренный сединами. Он придет сюда, и башня проснется. Удастся зажечь, наконец, свечи, что сейчас упорно гасли. Камин не будет чадить и выбрасывать пепел. Окна раскроются и уйдет запах затхлости, что не удается вывести никакими уборками и ароматическими лампами.

И этот волшебник будет благодарен ему, Ингимару, за то, что он столько лет поддерживал хоть какое-то подобие порядка. Жизнь старого уборщика обретет новый смысл: служить новому хозяину преданно и верно, до последнего вздоха.

Потому что, судя по известиям, долетающим с Запада, дела там совсем не так хороши, как всем хотелось бы верить. Эпидемия, как же! Чуйка старого волшебника вовсю вопила, что добром это дело не кончится, и посланная еще два года назад экспедиция вернется изрядно потрепанной с паникой в глазах. Если, конечно, вообще вернётся.

Неужели никому не кажется странным, что ни одной птицы с новостями не прилетало уже семь месяцев? Грядет что-то ужасное, а у королевства ни одного нормального волшебника. Того, которого не опекали мамки с няньками и не вырастили в оранжерейных условиях.

Пожевав губы, старик плюнул через парапет вниз. Пока что в этой школе нет ни одного человека, кому он не хотел бы попасть прямо на голову.

***

Письмо из Академии пришло рано утром. Его притащил ворон Свартур и аккуратно положил хозяйке на колени. Словно эта бережность могла спасти потрепанный конверт, побывавшей до этого не в одном клюве.

Танаш медлила, поглаживая зачарованную бумагу тонкой белой рукой. Вряд ли местные жители не заметили ее питомца и не сложили два и два. За последние годы цивилизация докатилась и до холодного Севера, но девушка не могла поручиться, что за ней не придут с вилами. Местные, как водится, долго запрягают, а значит, пока еще не смирились с известиями, что ведьм больше не надо в обязательном порядке волочить на костер.

Она давно перестала быть той испуганной девчонкой Танкой, что считала себя последней живой волшебницей и пряталась в заброшенной старой башенке. Сейчас она может сжечь любой из этих северных городков, если будет не в духе. Но ей не хотелось, все же в детских воспоминаниях было много хорошего.

Первое письмо пришло к ней почти месяц назад, когда она возвращалась из Заморья. Ей так понравилось путешествовать во время собственной трехлетней практики, что и после обретения честного черного диплома, она продолжила изучать этот разнообразный диковинный мир. Она даже думала съездить на Запад, откуда уже давно приходили тревожные вести о разбушевавшейся эпидемии. Не то чтобы ей нравилось рисковать, но определенное чувство неуязвимости полное магическое образование все же давало.

Открыв самое первое послание, она чуть не утопила от удивления конверт: в нем содержалось приглашение на работу в школу магии. Это было неожиданно: забыть свою самую странную ученицу они не могли, а значит, решение было сознательным. И Танаш примерно представляла, почему она им так нужна. Единственная дикая ведьма могла изрядно восполнить пробелы в образовании юных магов, чьи руны слабы, хотя и безопасны.

Предложение пришлось ко времени, она как раз искала, чем себя занять, и это Идея оказалось увлекательнее, чем поездка на Запад. Но ей не хотелось соглашаться так скоро. Дерзкий и наглый план созрел в голове моментально.

Она попросила себе целую башню. Да, ту саму, Пустую, где не отзывалась ни одна магия. Ну, как считали все в академии. Свою маленькую тайну девочка Танка так никому и не раскрыла.

Во-первых, она хотела жить одна, чтобы никакие соседи по корпусу ей не мешали. Во-вторых, мысль перевезти своих старых призрачных учительниц в более приличное место казалась очень освежающей. Они явно скучали в этом северном захолустье.

Клара наконец сможет любоваться на настоящую жизнь из окна нового жилища, которое выходит на вечно забитый людьми внутренний двор.

Амалия станет принимать зачеты по травоведению и трансформации ботанических форм.

Ну, а Ингрид будет стоять на верхней аркаде башни и, перебирая свои черные волосы, посылать тупых студентов в дальние дали. На пересдачу, например.

Ну, а третье. Конечно, было еще и третье. Сны о человеке в капюшоне не оставили ее и за эти годы. Да, они стали намного реже, частенько за месяц не приходили ни разу. Но зато они словно стали концентрированнее, гуще, острее. Слишком напоминая реальность. Если раньше она словно просто наблюдала со стороны за происходящим, то теперь не могла отделаться от мысли, что существо видит ее. Более того, ему не нравится Танка, не нравится ей сниться. Именно поэтому оно затаилось и так редко появляется. Но подспудно казалось, что теперь капюшон ее ищет, а если найдет, то вряд ли они станут вместе пить чай и беседовать.

Именно это окончательно убедило ее ответить на предложение согласием. Но только при условии жизни в Башне. В ней капюшон ей не снился, а, может быть, – хотелось в это верить – еще и не видит.

Танаш была почти уверена, что ей откажут.

И тогда она бы нашла повод не грустить из-за этого. Возвращение в школу имело один неприятный момент: она могла снова встретиться с Райаном Батлером. Они так ни разу и не пересеклись после его отъезда и отказа взять ее с собой. Когда Райан вернулся, как раз пришел черед Танаш отправляться на практику, так что они разминулись. Боль от отвергнутой детской любви давно утихла, и не было причин считать, что чувство воспрянет с новой силой. Другие увлечения и горячие поклонники, слава могучему Беру, искоренили ее неуверенность в себе. Но это было волнительно, а волноваться Танаш не любила.

Получая диплом, она, конечно, наслушалась об этом великолепном и очень сильном выпускнике, который получил лучшее направление из всех возможных и чье будущее было полно невероятных карьерных перспектив.

Танаш сама получила почти такое же предложение о работе – королевский двор был бы не прочь заиметь последнюю дикую ведьму. Бесстрашные люди, честное слово. Но она поступила по-своему, ответив вежливым отказом и вообще не взяв ни одного направления.

Свартур, недовольный промедлением, каркнул и подтолкнул письмо еще ближе.

Бумага легко поддалась, и, повинуясь призыву волшебницы, на бумаге проступили магические письмена.

– Ну надо же, – усмехнулась девушка. – Свартур, похоже, мы переезжаем. Лети к тетушкам, скажи, чтобы собирались. Впрочем, собирать призракам нечего. Путь готовятся к ритуалу отсоединения от дома. Скоро у нас будет новая крыша над головой. Нам отдают Северную башню школы магии!

***

Ингимар чуть прилюдно не вышел из себя. Едва хватило сдержанности, чтобы покинуть административное крыло и выйти во двор. Вести от ректора были настолько шокирующими, что удивительно, как его не разорвало на тысячу маленьких уборщиков.

В северную башню собираются заселить какую-то новую учительницу. Ну вы подумайте, какие наглецы! В чудесную, восхитительную, упрямую и необычную башню планирует заехать какая-то птица, вчера лишь выпустившаяся из этой же школы…

Ну, пусть не вчера. Девица училась здесь ещё до Ингимара, то есть четыре года назад. Он в то время как раз переехал сюда, поюжнее, когда старые кости стали ныть не хуже промозглых нордических ветров времен вьюгостоя.

И все же, как это удручало! Достойный проживать в башне маг был подробно нарисован его воображением уже давно. И вдруг этот мудрый седовласый образ превратился в наглую юную вертихвостку. Им с башней это пережить будет непросто.

Но у Ингимара был план. Хоть ректор и велел помогать вычистить башню и обставить мебелью, делать это не обязательно в правильной последовательности.

Например, сперва можно принести кровать. И пусть эта самоуверенная кайра попробует ночевать в помещении, где летает пыль и не зажечь ни одну свечу. Пигалица захочет магичить, и не сможет. А если ещё угукнуть пострашнее из какого-нибудь угла, так она от испуга тут же съедет.

И они с башней снова останутся одни. Ждать великого кровного мага.

Эта мысль так вдохновила старика, что он разулыбался прямо посреди учебного двора. Увидевшие это студенты испуганно шарахнулись, никогда прежде такого зрелища не наблюдавшие.

Все ловушки для магички были готовы. Ингимар предусмотрел, казалось, любой нюанс.

Она только захочет разобрать вещи и сложить их в шкаф, как отвалится дверца.

Решит умыться, но из крана хлынет ржавчина.

Отправится спать, но расчихается от пыли, что заботливо сложена прямо под изножьем.

Сначала он ещё поставил свечи рядом со шторами на столе. Чтобы строптивая башня, по обыкновению сперва плюнув огнем, подожгла гардины. Но потом эту идею пришлось отмести ввиду пожароопасности.

Все это было рискованно, ведь начальство подобного точно не одобрит. Боялся ли Ингимар нагоняя от ректора? Ничуть. На его должность не стоит очередь из магов, желающих прибирать аудитории за малолетними лоботрясами.

Уборщик оглядел нижний этаж ещё раз и удовлетворённо кивнул. Ну, с чувством выполненного долга можно отправляться домой. Он уже почти коснулся входной ручки, как дверь распахнулась и на пороге возник изящный женский силуэт.

Будь он лет на пятьдесят помоложе, то впечатлился бы тонкой талией и гривой черных волос. Но его "бес в ребро" признаков жизни не подавал уже давно, а значит, лишние эмоции его не тужили.

Магичка не замерла, смутившись темнотой внутри, и не стала задерживаться на пороге при виде старика. Наоборот, решительно шагнула внутрь и сказала:

– Вы, должно быть, Ингимар? Приятно познакомиться. Я новая преподавательница и буду здесь жить. Благодарю за службу, но дальше я сама.

– Я приготовил кровать и почистил ванну. Вам не нужна помощь со свечами или…

– Определённо, нет, – отрезала нахалка. – Мне нужна тишина и уединение. Я буду проводить ритуал привязки к дому, поэтому попрошу оставить меня одну.

Ингимар подумал, что зря старался весь вечер. Эта черноволосая кайра и сама чудесно справится со своим выселением. Надо же, что удумала, сразу с наскока привязать к башне призрака.

Оставалось надеяться, что беспокойный дух, что она притащила с собой, не так уж ей и дорог. Что сделает башня с ее попыткой заселить внутрь ещё и бесплотного жильца, Ингимар боялся даже представить.

Воспитание и благородство, что он не стал брать с собой в чужие края, все же дали о себе знать, и старик со вздохом сказал:

– Спасибо, нет!– Но, быть может…

– Этти скор! – не задумавшись ни на мгновение, кинула в ответ девица. А он разинул рот.Ингимар нахмурился и тихо выругался: – Этти ханг!

– Танаш Белоскальная.– Вы из северян? – С льдистой гряды, – гордо задрав подбородок, ответила нахалка. – А зовут вас?…

У жителей холодного края нет фамилий в общепринятом смысле. Они все вторым именем носят название населенного пункта, где родились. Значит, магичка вышла из городка Белые скалы. Жуткая глушь, Ингимар едва мог вспомнить, где это.

Но моральная дилемма встала остро. На чужбине северянин никогда не бросит северянина без помощи. А он, получается…

– Я бы хотела остаться одна, если вы не против, – прервала его раздумья пигалица, и старик решил поразмыслить об этом наутро со свежей головой. А до этого пусть сама, как знает, выкручивается.

Уже на улице он обернулся на башню и заметил в окошке ровный свет свечи. Ингимар моргнул, но огонек исчез, и старик решил, что ему показалось.

***

Кучку пыли под кроватью Танаш пропустить не могла. Годы учебы в качестве «той странной девочки» даром не прошли. Первое, что она тогда добавила в свой арсенал защитных рун – отвод от мелких пакостей. Да, в последние годы она забывала им пользоваться, ведь мало кто осмеливался заступать дорогу настоящей дикой ведьме.

Это было так мелочно, что она не сразу поверила в виновность старого уборщика. А ведь он ей почти понравился. Но разбираться с ним было некогда – башня капризничала.

Еще в годы учебы девушка поняла, что лишь она одна может применять магию в Северной башне. И решение сохранить это открытие в секрете оказалось самым правильным. Ректор школы счел ее условие странной блажью и легко отдал этот внушительный жилой фонд во владение новой учительницы. А мог бы и поторговаться, если б знал козыри.

Когда ушел Ингимар, Танаш зажгла свечи и обошла всю башню. Да, ветхости поприбавилось. Но ничего, это поправимо. Подготовив все для ритуала, девушка раскидала по центру зала пыль, что так любезно смел в кучку уборщик, и пальцем начертила руну. В центр нее она поставила печной горшок и подумала, что призрачные ведьмы будут в шоке, что их временным пристанищем стала обычная посуда, а не что-то эксклюзивное.

Она позволила проступить на руках тонким черным рисункам, влила силу и громко и четко произнесла нужные слова.

Силуэт Ингрид проявился почти сразу. Полная ведьма с дурным характером тут же уперла руки в бока и приготовилась выдать что-то ругательное и громкое. Амалия, едва обрела хоть какую-то плотность, помчалась к зеркалу, надеясь хоть здесь в нем отразиться.

А Клара застряла.

Танаш повторяла заклинание, но фигура блондинки лишь рябила и никак не складывалась в четкий контур.

– Серьезно?! – громко крикнула Танаш. – Ты тоже будешь мне пакостить?

Башня ожидаемо не ответила. Но девушка была уверена, что ее услышали.

– Если ты сейчас же не прекратишь, я уйду, – это был чистый блеф, но рискнуть стоило. – Я-то найду себе другой дом. А ты? Кто разбудит тебя, Северная башня? Держу пари, я единственная настоящая дикая ведьма, что ты видела за последние лет сто. И еще не увидишь тысячу, потому что я последняя. Сколько твоих стен простоит так долго?

Силуэт Клары снова мигнул и стабилизировался. Призрачная ведьма показательно осела на пол и простонала:

– Я думала: все, конец мне. Прощалась с вами, дорогие подружки.

– Мы тоже ужасно за тебя испугались, – поддержала ее Амалия.

И только Ингрид сердито сдвинула брови:

– Вы что, не доверяете нашей Танке? Она бы это место с землей сравняла, если бы с нами что-то случилось.

Танаш лишь усмехнулась, глядя на знакомый балаган.

***

Танаш очень ждала возвращения Ингимара утром. И обставила все максимально эффектно. Для этого даже пришлось встать пораньше, но усилия того стоили.

Первым делом она убрала из башни всю грязь. Открыв двери, создала небольшой ураган и просто выдула все лишнее за пределы нового дома через открытую аркаду. Подумав, добавила мощи и отправила мусор подальше, чтобы директор не бесился, что на мостовой его Академии стало неопрятно.

Затем, вернула подвижность неработающим механизмам, починила водопровод, намылась, завернулась в пушистый халат и села прямо внизу, в приемной, пить ароматный чай со свежими булочками, что прилетели из ближайшей пекарни.

Выражение физиономии Ингимара было бесценным. Нет, лицо он держал хорошо и челюстью об пол не бился. Но она следила, ловила малейшие изменения морщинистого лица, и вдоволь насладилась изумлением и неверием, что уборщик тщательно пытался скрыть.

– У вас получается применять магию в башне, Танаш? – спросил старик.

– Я магичка с дипломом, разве это сложно? – Она встала, сняла полотенце с головы и встряхнула гривой черных волос. – Кстати, спасибо за пыль под кроватью. Она мне очень пригодилась, ведь я совсем забыла взять с собой мел для рун.

– Ах ты, хитрая кайра! – Ингимар тщетно пытался сдержать улыбку.

Слухи о новой учительнице расползлись очень быстро. Поварихи отметили ее худобу, девчонки-первокурсницы заценили шикарный гардероб, а парни с выпуска – отличный зад.

Но все знали, что самая главная проба пройдет на первом же уроке.

Ингимар выяснил, что Танаш выпал для премьеры самый старший курс, и забеспокоился. Сама еще девчонка – как она справится с этими нахальными лбами? Поэтому он терся рядом с секретариатом, чтобы первым узнать, если случится срыв урока или какой другой скандал.

И дождался.

– Новая учительница сожгла половину аудитории и покалечила студентов! – заорала одна из секретарей, вбегая в приемную.

Уборщик замер в ужасе. Он знал, что преувеличения всегда были в ходу у этих впечатлительных особ, но чтобы такое? Ему удалось расслышать, что какой-то инцидент с огнем произошел в ходе лекции и что Танаш вызывают к директору.

Подслушивать Ингимар не любил, но в исключительных обстоятельствах не брезговал. Обслуживающий персонал всегда недооценивали, а зря. Например, он знал кладовку, которая граничит с директорским кабинетом, из которой отлично слышно все, что происходит у начальства. Туда он и поспешил.

В его возрасте ускоряться было сложно. Глаза бежали не в пример быстрее ног, пальцы не успевали открывать запоры, голова переживала, что он все пропустит. Он даже уронил связку ключей, не попав в скважину, отчего вспомнил весь северный пантеон от Бера до великана Имира и наградил каждого по заслугам поименно.

Он стал черепахой среди спринтеров. Броненосцем среди ловких обезьян. Коровой, застрявшей в болоте. Хотелось быстрее, но не моглось. И это сердило.

Притворив, наконец, за собой заветную дверь, он приник к стене ухом: успел ли? В кабинете уже вовсю звучал басовитый раскатистый тембр директора и негромкий говорок новой учительницы. Ингимар не уловил в ее тембре ни слез, ни надрыва, и немного расслабился.

– Танаш, что произошло в классе? – спросил ректор. – Почему потолок в копоти, а у некоторых студентов сгорели брови?

– Я показывала разницу между кровной магией и обычной.

Ингимар замер, не в силах поверить, что его догадки могут оказаться верными. Новая жительница Северной башни – настоящий кровный маг? Как это может быть? Уже давно руны на теле волшебников наносили специальным составом с минимальным добавлением крови самого мага. Чистая кровь не использовалась лет сто. Она давала больший эффект, но приживались руны мучительно. Зачастую один символ на неделю укладывал в жар и боли. Ни один нормальный родитель не позволял так мучить своего ребенка. Что же за родитель достался Танаш?

– Но зачем так разрушительно? – голос директора посуровел.

– Зато доходчиво, – не смутилась ни на волос девушка. – И потом, брови сгорели только у того, кто не успел поставить щит. А что это за выпускник, что не может защитить сам себя?

– Предположим. Но что будет дальше? Ты их станешь топить? Закинешь на Запад в гущу эпидемии? Выпустишь на них иглорогов?

– Иглорогов вряд ли, – ответила девушка. – У них дурно пахнет изо рта, а я этого не люблю.

Восторг, что испытал уборщик, было сложно писать. Ну надо же, какая она! Талантливая магичка, и за словом в карман лезть не планирует, перед ректором не тушуется и студентам даст хлебнуть горького. Игнимар разулыбался и еще плотнее прижался к стене, боясь пропустить хоть слово.

– Танаш, не заставляй меня жалеть, что я позвал тебя здесь преподавать.

– Господин Виллард, к чему эти игры? Вы же точно знали, что будете жалеть. Просто у вас не было выбора, так ведь?

В голосе хитрой кайры звучала явная ирония. Ингимар был уверен, что сейчас прозвучит грозная отповедь за хамство, но директор неожиданно рассмеялся.

– Ты совершенно права, Танаш. Но я буду надеяться, что все это окупится с лихвой.

***

Ингимар в нерешительности стоял перед дверью в Северную башню.

С одной стороны, это теперь чужой дом и входить туда без приглашения было не особо прилично. С другой – Танаш точно знала о том, что у него ключ есть и не потребовала их вернуть.

Он немного потоптался, но все же вошёл внутрь. Было тихо.

Ингимар поднялся на уровень выше, в холл-библиотеку, и сразу разглядел там новинку: большой диван с красивой голубой обивкой. Днём он видел, как студенты перли эту громадину руками. Виденное ли дело – без помощи магии. Пыхтели, внутренне матерились, но не признавались в том, что им тяжело.

И на этом диване прямо сейчас спала Танаш. В широченных штанах и большой мягкой, явно мужской, рубашке. Непривычно тихая, трогательная и от этого кажущаяся особенно юной.

Ингимар присел подальше от нее, на ступеньки винтовой лестницы, что вела наверх. Рядом с ним почти сразу же пристроился призрак светловолосой женщины.

– Если ты ее разбудишь, я тебя со света сживу, – любезно осведомила Ингрид. – А потом твой дух привяжу к бутылке вина и заброшу в океан. А потом…

– Я понял, – улыбнулся старик.

Они помолчали.

О чем размышляла призрачная ведьма, было не понятно.

А Ингимар думал о том, как же он не заметил в легкой поступи девчонки сильных и твердых шагов собственной судьбы? Сейчас, когда слезы исследовали борозды его лица, он понимал с особой отчетливостью: планы на жизнь надо пересмотреть. И тех двадцати лет, что он себе отмерял, явно не хватит, чтобы служить и помогать такой волшебнице.

Особенно теперь, когда уже не осталось сомнений, что с Запада грядет нечто ужасное: из экспедиции вернулись лишь двое, и вчера, согласно его данным, вся тайная канцелярия гудела, как улей шершней. Все не случайно. И спящая девчонка не случайно получила приглашение работать здесь именно сейчас. В ближайшее время стоит ждать гостей.

А ведь она еще не вошла в полную силу, не развернулась, не расцвела. До этого еще лет пятьдесят, не меньше. А то и сто. Но нет у них этого времени, великие испытания ждут впереди и ее, и решившего служить ей старика. Так что, видимо, придется поднапрячься, чтобы не оставить ее слишком рано. Но ты же способен и не на такое, да, Ингимар Бордер Вольтанг Третий?