Читать онлайн Дорога из лунного камня

© Полина Волк, 2025

ISBN 978-5-0067-8299-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Жизнь – это река без берегов. Озеро без дна. По всей его поверхности стремительно распространяется безумие, границы которого теряются в лабиринтах подсознания.

Многие обречены на вечное и беспрестанное скитание. Пройти сквозь этот ад может лишь истинно верующий в любовь, сделавший много добра, не подозревающий ни о чем плохом. Только такой человек может оказаться достоин встречи с духом Абсолюта в таинственной и прекрасной темной глубине, откуда звучит загадочная музыка.

Но пока это знакомство не состоялось, реальность бытия человека всегда находится в подвешенном состоянии, ему нечего предъявить природе, и он никогда не ощутит счастья от собственного существования.

Это игра со смертью. Когда вы проигрываете, вы – мертвец. Помните это и не попадайтесь в ловушку собственного рассудка.

Единственное, что может спасти вас от безумия, – это вера в силу добра, живущая в сердце. А самое главное – помните, что вы будете вознаграждены. Сложно переоценить влияние жизни, наполненной радостью, и творчества на души людей и их сознание. Вера в то, что ты способен на великие дела и даже на подвиги, придает жизни смысл, подобно ощущению счастья после удачно проведенной сделки. И человек начинает верить, что он может все, видит выход из любой ситуации, и мир вокруг него меняется к лучшему.

Проблема здесь в том, что вера в счастье недолговечна. Если вашей душе неуютно и плохо в мире, окружающем вас, мир рано или поздно изменится, вам придется провести много времени в одиночестве, в мучительном поиске ответов на вопросы, которых слишком много. Жизнь в этом смысле подобна игре, где необходимо сделать ходы, не став жертвой хода соперника. И лишь тот, кто сумел выиграть эту партию, переживет ее действие во времени. Вот как это происходит в реальности.

Если вам страшно, если ваша душа уже долгие годы находится в неведении, и вы готовы погрузиться в пучину безумия ради того, чтобы не дать ей сомкнуться над вашим телом, подумайте о том, кто выиграет от вашего поступка. Вероятнее всего, это будете вовсе не вы.

Глава 1. Дворец в розовом блеске

Листья деревьев отражали низкий лунный свет. Было тихо и спокойно, и только где-то далеко, как бы за стеной, шумел прибой. Но она не слышала его – она читала стихи. Тихие, трогательные и прекрасные. О чем? Или, может быть, о ком? Какая разница.

Принцесса Элисия была сама грация. В одном только ее невинном лице столько было нежности, доброты и кротости. Девушка двигалась, как настоящая нимфа. Она была прекрасна – ее лицо с тонкими правильными чертами. Глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, казались бездонными провалами. Но красивее всего были ее длинные рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам. Их огненный блеск, шелковистость и густота делали ее лицо таким неповторимым, что становилось не по себе.

В лунном свете ее кожа казалась серебристой. Платье из тонкого шелка, невесомое и звонкое, как паутинка, шелестело, чуть касаясь ее тела. Время от времени она обращала взор к ночному небу, словно хотела различить в его глубине смутное сияние, подобно тому, как сама тьма ищет света.

Она глядела в бездонную бездну, где безмолвно покоились звезды и не было в ней ни жизни, ни смерти, и знала: там, во вселенной, ее ждут… И не было сил противиться этому зову.

«В конце концов, нет ничего сильнее женской любви. В лучшем случае – это слабость. В худшем – это самая большая из ошибок, совершенных женщиной. И самая большая из мечтаний.»

Так утверждала Элисия. Впрочем, кто она такая, чтобы судить? Она и сама порой не знает, что чувствует. Вот и сейчас. Она с трудом оторвала взгляд от звезд, медленно поднялась на ноги и пошла вперед.

Она была похожа на ночь, полную волшебства и тайны. Не та ночь, которую вспоминают поэты, а та, что дарит жизнь.

Словно сам ветер нежился в ее руках, гладя кожу и унося в небытие кошмары, хранящиеся в памяти, и печаль, проносящуюся в уме. И все вокруг было хрупким и холодным – она была как кристаллик льда, как снежинка, и так же могла растаять, упасть и разбиться на миллионы сверкающих осколков.

· ──── ·☾· ──── ·

Девушка вышла к морю и, по усыпанному листьями берегу, направилась к замку. По небу плыли облака, и их вершины таяли в лунном свете. С моря дул холодный ветер. Тяжелые волны гулко ударялись о прибрежные скалы. Шелестели листья, но было тихо – казалось, что это играет музыка. Элисия словно слышала звуки старинного вальса.

Вскоре девушка оказалась на аллее. Элисия прошла мимо неподвижных фигур и скрылась за поворотом. Она шла, и лунный свет играл на ее обнаженных руках и шелке платья. Ее волосы развевались на ветру, а белая кожа словно светилась изнутри. Тихий шепот волн и лунная дорожка, убегающая вдаль, – все это словно было ее тайной, которую она не собиралась кому- то открывать.

Аллея привела ее к поросшим жасмином зарослям, сквозь которые был виден мерцающий огнями фасад дома. Это был большой и красивый дворец, принадлежащий богатому и знатному роду. В окнах были видны многочисленные свечи, а в открытых дверях раздавались звуки музыки и смех.

У входа стояли два охранника в ливреях – они почтительно поклонились, когда девушка проходила мимо. Принцесса легко взбежала по широкой мраморной лестнице и оказалась в зале, освещенном разноцветными огнями. Здесь было множество людей в вечерних платьях.

Элисия уже привыкла, что в каждый приезд, её тётушка герцогиня Элинора устраивала у себя грандиозный прием. Это был своего рода ритуал, воспоминание о том счастливом времени, когда ее отец был еще жив. Когда не было этой жестокой борьбы за власть и вечных интриг вокруг трона, когда она чувствовала себя счастливой.

Чья-то рука мягко тронула девушку за плечо. Она обернулась. Перед принцессой стоял ее дядя герцог Анвинг Макфарлейн На его широком темном лице светилась хитрая улыбка.

– Я счастлив видеть тебя, племянница, – сказал он. – Как дела в столице?

– Всё хорошо, дядя, – ответила Элисия. – А как у вас в Херонском герцогстве?

– Мы стараемся держаться, – ответил он. – Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мы похоронили его. Вчера меня вызывал твой дедушка и потребовал отчет о тех мерах, которые были предприняты, что бы расследование убийства твоего отца не отягощалось излишним вниманием со стороны народа.

– Как чувствует себя дедушка? – с волнением в голосе, спросила Элисия.

– Я его еле-еле успокоил. Ну, а сегодня он внял моим доводам и дал разрешение поселить тебя в моем дворце. Прости, что все происходит так поспешно. Но ты знаешь, как тяжело твой дедушка воспринял смерть любимого сына.

– Все хорошо, дядя, – улыбнулась Элисия. – Я прекрасно знаю, что дедушка и к вам очень привязан. Вы ведь теперь его единственная надежда.

– То же самое сказал и он, – ответил герцог. – Но не про меня, а про твоего брата. Ты его не видела? Уже много месяцев он не возвращается домой.

– В ту ночь, когда произошло покушение, он был с отцом, – ответила Элисия. – А затем я больше его не видела. Где он сейчас, мне не известно. Но я верю, что он жив и скоро вернется.

– Будем надеяться – вздохнул герцог. – К сожалению, в таком случае, принц Генрих на данный момент является главным подозреваемым. Отец не знает, как ему поступить, поскольку трон должен занять твой брат.

– Нет, Генрих не способен на подобное, – твердо ответила Элисия. – Он скорее утопится, чем причинит вред своей семье. Генрих готов пожертвовать жизнью ради нас, а вы говорите о том, что подозреваете его в предательстве? Это недопустимо.

– Я понимаю, ты злишься, – сказал герцог, – но ничего не могу поделать. Нам приходится учитывать и такую возможность.

– А если Генриха похитили? – спросила Элисия. – Тогда что? Что, если он сейчас где-то в плену?

– Тогда мы будем проверять каждый дом, – ответил герцог. – Будем искать любую зацепку. Если кто- то скажет, что видел Генриха или его след, мы немедленно оповестим об этом дедушку. Но обещаю, что мы обязательно найдем твоего брата. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы это произошло.

– Спасибо, – сказала Элисия. – Я вам искренне признательна. Но я все-таки надеюсь, что с Генрихом ничего не случилось. Он не мог предать отца и королевство. Он человек чести. Брат обещал мне, что всегда будет рядом. Когда-то он спас мне жизнь, и я не могу… Не могу допустить, чтобы с ним что-то произошло.

– Понимаю, – сказал герцог Анвинг. – Тебе необходимо отдохнуть и отвлечься от всех этих печальных событий. Твои комнаты находятся в левом крыле, рядом с покоями герцогини Элиноры. Прошу тебя, больше никаких тревог, пока мы не выясним, что случилось с Генрихом.

Принцесса кивнула и сделала реверанс. Герцог тоже поклонился и ушел.

Минут через пять после его ухода Элисия пошла к себе. Мысли у нее были мрачные и беспокойные. Она быстро переоделась в вечернее платье из изумрудного шелка и подошла к окну. Залитая лунным светом аллея казалась ей глубокой пропастью, ведущей в вечность.

Глава 2. Клубок снов и кошмаров

Элисия невидящим взглядом уставилась в темноту и не услышала, как в комнату вошла фрейлина и тихо спросила:

– Ваша Светлость? Вам что-нибудь нужно? Может быть, подать чай или что-нибудь еще?

– Нет, спасибо, – ответила принцесса, и, повернувшись к девушке, спросила, – Скажи, ты тоже считаешь, что Генрих мог убить короля?

Фрейлина попыталась улыбнуться, но на ее лице было столько горя, что это не получилось.

– Нет, Ваше Высочество, – ответила она. – Я так не думаю. Он не способен на убийство. Наоборот, я считаю, что он изо всех сил пытался защитить нашего короля. Но не смог. А теперь наша очередь защищать принца Генриха. А мы даже не знаем, что с ним случилось. И никто не знает. Это пугает меня. Поэтому я и пришла к вам. Мне очень хотелось бы помочь вам.

Виолина подняла глаза на принцессу. В ее голосе слышалась искренняя преданность. Но было в этом и что-то еще, какое-то тайное послание. Сейчас принцесса поняла, на сколько сильно фрейлина влюблена в Генриха. Не так как другие девушки. Ее любовь была настолько сильной, что она пошла бы за ним даже в Бездну.

– Не переживай так, дорогая, – сказала Элисия, – Все будет хорошо. Главное верить в это. Скажи, принц Генрих что-нибудь скрывал от меня? Он знал что-то такое, что мне неизвестно?

– Нет, Ваше Высочество, – ответила Виолина. – Если бы было что-то такое, я бы обязательно рассказала вам об этом. Но я ничего не знаю.

– Хорошо. Тогда можешь идти. Благодарю тебя. Если у тебя будут какие-нибудь вопросы или проблемы, приходи ко мне. Я всегда рада тебе помочь. Так же если мне станет известно что-то важное, я дам тебе знать. Запомни, для меня и брата ты не просто фрейлина принцессы, но и член нашей семьи. – Спасибо, Ваше Высочество, – прошептала Виолина. Элисия с улыбкой кивнула. Девушка поклонилась и вышла из комнаты. Принцесса посмотрела на часы. Была полночь.

· ──── ·☾· ──── ·

Герцогиня Элинора стояла на крыльце. Она была одета в траур, из украшений на ней были только рубиновые серьги. Ее черные волосы были собраны в высокую прическу и украшены жемчугом. Она казалась призраком в лунном свете. Она казалась такой спокойной и умиротворенной, что Элисии сразу же захотелось подойти к ней, обнять и сказать ей, что все будет хорошо. Но принцесса сдержалась. Вместо этого Элисия остановилась рядом с герцогиней. Она с тревогой смотрела в небо. Среди звезд поблескивали маленькие падающие огоньки. Они были далекими и казались еле видными в черном пространстве.

– Ты видишь их? – тихо спросила герцогиня. – Они так близко, что кажется, будто можно протянуть руку и дотронуться до них… – Она посмотрела на принцессу, и в ее глазах отразился лунный свет. – И сейчас оттуда, – продолжала она, – на нас смотрят Фридрих и Генрих… Знаешь, я уверена, они так же чувствуют нашу боль… Ты знаешь дитя, как трудно переживать потерю того, кого любишь. Мы утешаемся, как можем, но эти чувства… Иногда мне кажется, что лучше смерть. Ты как никто можешь меня понять.

– Тётушка, пожалуйста, не надо. – Принцесса подняла на герцогиню взгляд. – Я верю, что Генрих жив. Я знаю это. Я чувствую это, – сказала принцесса и почувствовала, как из ее глаз покатились слезы. – Мы встретимся с ним. Обязательно встретимся. Он мне обещал! ОБЕЩАЛ! Обещал, что не бросит меня одну!

– Моя милая, неужели ты веришь его обещаниям? – грустно улыбнулась герцогиня. – Поверь мне, ему лучше оказаться мёртвым, чем живым, иначе его обвинят в измене королевству и казнят. Ведь все считают, что это он убил своего отца, чтобы получить трон.– Герцогиня вздохнула. – Для Генриха не должно остаться иного выбора. Только смерть может защитить его. Сейчас тебе надо думать только о себе, о своей дальнейшей судьбе.

– Не пытайтесь меня успокоить, – сказала принцесса. – Я никогда не поверю, что Генрих мог так поступить. Я никогда не перестану искать его, даже если мне придется тысячу раз умереть и воскреснуть для этого. Я найду его! Это единственное, что сейчас для меня действительно важно. Не сомневайтесь, я найду его и вместе мы докажем всем, что он не виновен.

– Дело твоё, – вздохнула герцогиня. – Ты вольна поступать, как считаешь нужным. Но учти: даже если ты найдёшь его, он может оказаться совсем не тем человеком, которого ты помнишь. Слухи не рождаются на пустом месте, поверь мне. Ты оказалась в центре войны за власть, и только от тебя зависит, чем она закончится. Ты не знаешь, кто твой враг, а кто – союзник. И неизвестно, куда может завести тебя твоя слепая вера в невиновность Генриха. Ты готова умереть ради него?

– Да, – сказала Элисия без капли сомнений. – Я готова умереть ради брата. Можете не сомневаться.

Глава 3. Секрет пустых коридоров

Ранее утро следующего дня. Застало герцога Анвинга у камина в его рабочем кабинете. Герцог с утра выглядел неважно, под глазами залегли тёмные круги, а кожа лица потеряла прежний румянец и выглядела нездорово-бледной.

Впрочем, тревожили его не столько реальные физические недомогания, сколько душевные – последние несколько дней он уже не раз ловил себя на том, что думает о брате, а лицо Элисии теперь всегда будет напоминать ему о той страшной ночи, когда он убил своего брата. Возможно, в сердце Анвинга и была какая-то частица милосердия, но с течением времени и она превратилась в холодную, расчетливую ненависть. Так или иначе, смерть Фридриха стала для герцога своего рода спасением, а пропажа Генриха означала для него новую надежду.

Теперь он был уверен, что рано или поздно сможет занять место своего брата на троне. Империя будет спасена – и именно Анвинг вернет ей былую мощь и величие. Герцогиню Элинору он любил без памяти и хотел для нее только самого лучшего. Сегодня он чувствовал себя особенно умиротворенным.

– Что это с вами, ваша светлость? – спросила герцогиня, осторожно подходя к нему. – Вы как-то бледны. Вас что-то расстроило?

Но Анвинг продолжал смотреть на огонь в камине. Глаза у него блестели, а пальцы чуть подрагивали. Он казался глубоко погруженным в свои мысли и вовсе не замечал герцогиню. Но вскоре он взял себя в руки, повернулся и улыбнулся ей.

– Ничего, – сказал он. – Просто я вспомнил, что совсем скоро ты и я будем править вдвоем. Совсем скоро…

Он ласково взял ее за подбородок и с нежностью посмотрел в ее лицо. – Я очень счастлив, – прошептал он. – Мой брат Генрих погиб. А мы с тобой оставим этому миру нового императора. Разве это не счастливая судьба? Вот увидишь, мы окажемся в числе самых великих правителей нашей эпохи. Это будет поистине славный век. Мы начнем все заново. Начнем новую эпоху, понимаешь?

А дальше все произошло как-то само собой. Он принялся целовать ее, и она ответила ему с не меньшим жаром. У нее были мягкие, податливые губы, которые так и льнули к его губам.

Спустя некоторое время они лежали, обнявшись, на широкой постели и целовались – долго и страстно, словно не могли насытиться друг другом. Герцог наслаждался видом ее обнаженного тела, любуясь его совершенными очертаниями и изысканной формой груди. Женщина гладила его по щеке и улыбалась – довольная и спокойная. Потом она спросила, понравилось ли ему.

«Как же могло не понравиться, – подумал Анвинг, – когда ты так чудесно пахнешь».

Он промолчал и лишь улыбнулся, гладя ее по волосам.

«Мы ведь так хорошо понимаем друг друга, – подумал он. – Мы просто созданы друг для друга».

Но тут же он заметил, что женщина улыбается не так, как раньше. Из ее глаз исчезло веселое озорство, и в их глубине снова появились тревога и беспокойство. Анвинг почувствовал что-то неладное. Она чуть отстранилась от него и нахмурилась, глядя ему в глаза.

– Что случилось? – спросил он. – Ты что-то задумала?

Герцогиня печально улыбнулась. – Боюсь, тебе это не понравится.

Она опустила глаза, но было видно, что она боится встречаться с ним взглядом.

– Что случилось? – повторил он.

Некоторое время женщина молчала. Наконец она подняла глаза и тихо произнесла:

– Ты ведь знаешь, что твой отец просто так не согласится. Он будет помогать Элисии даже вопреки закону. В этот момент Анвинг понял, что именно беспокоило герцогиню. Если принц необъявится, с позволения отца Элисию могут объявить Королевой. Это означало крах всего замысла. И все же Анвинг упрямо не хотел этого принимать.

– Принц потерял память и считает себя сыном крестьянина. Нашему человеку, конечно, можно доверять, да и в той забытой богом деревне никто никогда принца воочию не видел. Но мы ведь даже не знаем, сколько сможем скрывать его местоположение, – сказала наконец герцогиня. – А Элисия… Она его сестра. Она сказала, что готова отдать за него жизнь. Герцогиня подняла глаза на Анвинга. – Ты ведь знаешь, что она всегда была привязана к нему. Он спас ей жизнь. Теперь она хочет сделать то же самое для него.

– Но откуда у нее такая уверенность в том, что принц жив? – спросил Анвинг.

– Это не уверенность, – возразила герцогиня. – Это просто интуиция. Все считают принца мертвым, но в душе она все ещё уверена, что он жив. И это ее главная опора. Ее вера, Анвинг, вот что помогает Элисии держаться. И есть риск, что при встрече они узнают друг друга. И тогда… ― Герцогиня нахмурилась. – Нет, об этом лучше даже не думать. Наша задача сделать так, чтобы этого не случилось.

– Та фрейлина, Виолина, кажется, тоже уверена, что принц жив, – сказал Анвинг.

– Да, так и есть, – сказала герцогиня. – В ее сердце живёт любовь к нему, и она никогда его не предаст. Это редкая и сильная привязанность, с которой нельзя ничего сделать. Она необыкновенно сильная девушка. Ее любовь к принцу способна на многое.

– Вот оно что, – пробормотал Анвинг. – Это, конечно, меняет дело. Что ж, мы можем попробовать подставить Виолину, чтобы доверие принцессы пошатнулось, а потом… Потом Элисия усомниться в своих чувствах и отречется от идеи найти брата.

· ──── ·☾· ──── ·

Элисия в эти минуты была в своей спальне. Пришла фрейлина – помогла сменить платье. Элисия переоделась к завтраку. Она была задумчива и рассеяна. Она не могла сосредоточиться на том, что происходит вокруг – ее мысли витали где-то далеко.

Пока фрейлина причесывала ее, Элисия, не отрываясь, глядела в окно. Было тихо и спокойно. Далеко в море на горизонте краснела полоса рассвета. Блики от его лучей, словно россыпь драгоценных камней, вспыхивали на серебряных бортах кораблей. День обещал быть ясным и солнечным, но туман все еще стелился по морю, и его тяжелые волны накатывались на скалистый берег. В саду за окном щебетали птицы. Чуть слышно шелестели тонкие листья деревьев.

Так обычно и начиналось утро в этом замке. Мир божественный, который доступен лишь чистому духу, будил в сердце Элисии грусть и печаль, а с каждым новым днем она все сильнее тосковала по отцу. Она знала, что сейчас он в лучшем мире и смотрит на нее оттуда, – и все же ей не хватало его любви и его мудрости.

Отец говорил, что отсутствие ясности – верный признак правильного выбора пути, но при этом он прибавлял, что для верного выбора всегда нужно хорошо знать свою цель.

Элисия была погружена в свои мысли, когда Виолина протянула ей чашку ароматного чая. Девушка приняла ее с благодарностью и стала пить маленькими глотками, глядя в окно.

Вдруг она почувствовала, как сердце неприятно заныло. В глазах у принцессы потемнело. Она поставила чашку и зажмурилась, но ее глаза по-прежнему видели все вокруг расплывчато и нечетко. Элисия испугалась и велела Виолине позвать лекаря. Через несколько минут тот появился в комнате. После осмотра лекарь покачал головой и сказал, что принцессу пытались отравить.

– Что? Кто посмел? Отравить меня? – хрипло воскликнула Элисия. – Кто?

Элисия побледнела и села на кровать. Ее тошнило. Лекарь велел ей лечь в постель. Не переставая дрожать, принцесса послушно улеглась. Девушка не заметила, как уснула, и в ее памяти остались только отрывки диалога между лекарем и ее фрейлиной.

– Лучше признайся.

– Но это была не я, я бы никогда не посмела. Я на такое не способна. Зачем мне это?

– А кто же тогда? – спросил лекарь.

– Думай быстрее. Кто это мог сделать?

***

– Ваше высочество, принцессу отравили.

– Кто посмел? – голос герцогини звучал спокойно. – Кто это сделал? Виолина, ты знаешь?

– Нет, ваше высочество. Не могу сказать. Я сама только что узнала.

– А может это ты? – задумчиво произнесла герцогиня, глядя на фрейлину. – Ты ведь все время крутишься рядом с моей племянницей. Ты же везде – сопровождаешь ее.

– Я ни при чем. У меня и мысли такой не было…

– Замолчи, я не желаю тебя слышать. Немедленно отправьте ее в темницу. Ей там самое место. Пусть посидит взаперти, подумает о своём поведении. Завтра же я прикажу выставить ее из дворца.

Глава 4. Тишина перед бурей и шепот бездны

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь тяжелые бархатные шторы, казался Элисии назойливым и чужим. Он резал глаза, вызывая пульсирующую боль в висках, вторившую слабой, но навязчивой тошноте, застрявшей комом где-то под горлом. Лекарь ушел, оставив после себя запах лечебных трав и тягостное молчание. Слова его висели в воздухе, холодные и неоспоримые: яд. Кто-то решил, что принцесса Элисия должна умереть. Не в честном бою, не от открытого врага, а тихо, постыдно, задохнувшись в собственной постели после чашки ароматного чая.

«Кто?» – этот вопрос гвоздем засел в ее воспаленном сознании. Виолина? Невозможно. Абсурдно. Та преданность, тот огонь в глазах фрейлины, когда она говорила о Генрихе… Нет, это был не взгляд убийцы. Это был взгляд человека, готового защищать, даже ценой собственной жизни. Но тогда кто? Кто имел доступ? Кому она перешла дорогу так скоро?

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Вошла новая фрейлина – юная, робкая, с глазами, полными страха. Она несла поднос с бульоном и водой. Элисия молча покачала головой. Еда вызывала отвращение. Девушка замерла в нерешительности.

– Ваше Высочество… Герцогиня Элинора… она просила передать, что глубоко возмущена случившимся, – залепетала фрейлина. – Она приказала провести тщательнейшее расследование. Виолина уже… уже находится под стражей. Герцогиня уверена, что справедливость восторжествует.

Элисия сжала кулаки под одеялом. Холодная ярость, чистая и острая, на миг отогнала слабость. Они уже все решили. Без суда, без доказательств. Удобная версия. Устранить преданную фрейлину – значит, ослабить Элисию, лишить ее доверенного лица. И отвести подозрения от истинных виновников.

– Передай герцогине, – голос Элисии прозвучал тихо, но с неожиданной твердостью, – что я благодарна за ее заботу. Но я хочу лично поговорить с Виолиной. Как только силы мне позволят.

Фрейлина испуганно закивала.– Конечно, Ваше Высочество! Я… я передам. Но герцогиня сказала, что сейчас это невозможно… для вашей же безопасности. Виолина… она может быть опасна.

– Она не опасна, – отрезала Элисия. – Она невиновна. Уходи. Мне нужно отдохнуть.

Девушка, чуть не расплескав бульон, ретировалась. Элисия осталась одна. Одиночество сдавило горло сильнее тошноты. Стены роскошных покоев внезапно показались ей стенами тюрьмы. Красивой, удушающей. За каждым портьерой, в каждом уголке ей чудились чужие, враждебные взгляды. Дядя Анвинг с его хитрой улыбкой и холодными глазами. Тетушка Элинора, чье траурное спокойствие теперь казалось ледяной маской. Кому здесь можно верить?

День тянулся мучительно долго. Слуги приходили и уходили на цыпочках, их лица были каменными масками вежливости. Никаких новостей. Никаких подробностей «расследования». Только тишина. Гнетущая, зловещая тишина, в которой слышалось лишь тяжелое биение ее собственного сердца. Сердце, которое, как назло, напоминало ей о другом – о Генрихе. Где он? Что с ним? Знает ли он, что его сестру пытались убить? Знает ли он, что его единственная защитница, Виолина, брошена в темницу по ложному обвинению? Мысль о брате, беспомощном или страдающем где-то в неизвестности, была острее любого яда.

С наступлением ночи слабость не отступила, но к ней прибавилось лихорадочное возбуждение. Она должна что-то делать. Лежать и ждать следующей чашки отравленного чая или кинжала в спину – это не ее путь. Отец учил ее искать путь даже в отсутствии ясности. Цель была ясна: найти Генриха, очистить его имя, раскрыть убийство отца. А путь… путь начинался здесь, в этом проклятом дворце, опутанном ложью.

Когда замок окончательно погрузился в сон, Элисия с трудом поднялась с постели. Голова закружилась, ноги подкашивались. Она оперлась о холодный мрамор подоконника. За окном царила та же звенящая тишина, что и днем, но теперь ее нарушал лишь далекий, монотонный ропот прибоя. И вдруг… сквозь этот ропот, едва уловимо, словно доносясь из самых недр земли или из бездны моря, поплыли другие звуки. Не мелодия, а скорее… наплыв. Хаотичное переплетение стонов, шепота, звона разбитого стекла и глубоких, вибрирующих басовых нот, сливающихся в нечто целое, жуткое и неотвратимое. Музыка глубин. Та самая, о которой говорилось в древних свитках, что хранились в королевской библиотеке. Музыка, зовущая безумцев и отвергнутых миром. Она вибрировала в костях, резонировала с ее страхом и решимостью одновременно. Казалось, она говорила: «Игра началась. Твой ход. Сделай его, пока не поздно».

Этот звук, одновременно пугающий и манящий, придал ей сил. Страх отступил перед холодной яростью и жгучей необходимостью действовать. Она знала, что темница находится в самом старом, сыром крыле замка, под винными погребами. Добраться туда незамеченной казалось безумием в ее состоянии. Но другого выбора не было.

Осторожно, как тень, Элисия выскользнула из комнаты. Пустые, освещенные лишь редкими факелами коридоры казались бесконечными. Каждый скрип половицы, каждый шорох заставлял сердце замирать. Она прижималась к холодным стенам, сливаясь с гобеленами, изображавшими сцены давно забытых сражений. Лица рыцарей на гобеленах казались ей насмешливыми, осуждающими. «Куда ты, маленькая принцесса? Ищешь правду? Она сожжет тебя».

Долгие минуты спустя, потеряв счет поворотам и лестницам, она почувствовала запах сырости, плесени и чего-то кислого – запах тюрьмы. Впереди, в конце узкого коридора, тускло светил факел, освещая тяжелую дубовую дверь с решетчатым окошком. У двери дремал стражник, склонив голову на грудь.

Сердце Элисии бешено колотилось. Как отвлечь его? Как заставить уйти? Ей в голову пришла отчаянная мысль. Подняв с пола небольшой камешек, она швырнула его в темный угол коридора позади себя. Камешек гулко стукнул о камень и покатился.

Стражник вздрогнул, вскочил, хватая алебарду.– Кто тут?! – прорычал он, направляя свет факела в темноту.

Элисия замерла, прижавшись к стене в глубокой нише. Дыхание сперло. Стражник сделал несколько шагов в сторону шума, ворча себе под нос. Это был ее шанс. Пользуясь тем, что его спина была к ней повернута, она, собрав все силы, рванулась к двери темницы.

– Виолина! – прошептала она, прильнув к решетке. – Виолина, это я!

Внутри было почти темно. Сначала – тишина. Потом послышалось шуршание соломы, и к решетке подползла, точнее, доползла, знакомая фигура. Лицо Виолины было бледным и осунувшимся, в глазах – смесь надежды, ужаса и бесконечной усталости. На щеке темнел синяк.

– Ваше Высочество? – голос фрейлины был хриплым от слез и неверия. – Боже правый, вы… вы пришли? Как вы… Они же вас отравили!

– Я жива, – быстро сказала Элисия, оглядываясь. Шаги стража затихли, но он мог вернуться в любой момент. – Слушай внимательно. Я знаю, ты не виновата. Кто это сделал? Что ты видела? Любая мелочь!

Виолина схватила прутья решетки тонкими пальцами.– Я не знаю, Ваше Высочество, клянусь! Но… но перед тем, как принести вам чай, я заходила на кухню за горячей водой. Там… там была Марта. Горничная герцогини Элиноры. Она стояла у стола, где стоял ваш сервиз, и что-то быстро убирала в карман фартука. Она так испугалась, когда увидела меня! Побледнела вся… Сказала, что герцогиня велела проверить чистоту посуды. Но это была ложь! Я видела! Потом… потом она быстро убежала.

Марта. Горничная герцогини. Указка вела прямо в покои тетушки Элиноры. Холодный ужас, смешанный с горьким пониманием, сдавил сердце Элисии. Предательство было двойным.

– А еще… – Виолина понизила голос до шепота, ее глаза метнулись в сторону, откуда могли вернуться шаги. – Ваше Высочество, про Генриха… У меня… у меня есть кое-что. Спрятано. В моей комнате, под третьей плиткой у изголовья кровати. Он… он что-то подозревал. Писал… перед той ночью. Не доверял… – Она не договорила, ее глаза расширились от ужаса. Из темноты коридора донеслись тяжелые шаги.

– Уходите! Быстро! – отчаянно прошептала Виолина, отпрянув от решетки. – Ради всего святого, уходите! Они убьют вас!

Элисия не помнила, как оторвалась от двери, как метнулась назад, в спасительную тень ниши. Стражник, ворча, вернулся на пост, зевнул и снова склонился у двери. Музыка глубин, казалось, нарастала в ее ушах, превращаясь в гулкий набат. Записи Генриха. Подозрения. Марта. Герцогиня. Клубок лжи начал распутываться, и каждый освобожденный конец был острее ножа.

Она должна была добраться до комнаты Виолины. До истины. Цель обрела страшную ясность. Игра вступила в новую фазу, и ставки стали смертельно высокими. Она скользнула прочь по темному коридору, чувствуя, как холодный пот стекает по спине, а в висках пульсирует не только боль, но и дикий, неистовый ритм музыки из бездны. Путь был отмечен, и назад дороги не было.

Глава 5. Тень предательства и приказ на уничтожение

Записи Генриха лежали на коленях Элисии, как раскаленные угли. Небольшая пачка пожелтевших листов, исписанных знакомым, нервным почерком брата. Воздух в бывшей комнате Виолины был спертым, пыльным. За окном серел рассвет, окрашивая стены дворца в холодные, безжизненные тона. Но Элисия не видела рассвета. Она видела только слова. Слова, которые рвали на части ее мир.

«…Встречался с ним снова у Резвого Коня. Анвинг был скрытен, почти испуган. Говорил о „долге перед династией“, о „необходимости решительных мер, пока старик еще в силах противиться“. Кто этот „старик“? Дедушка? Отец? Он не назвал имен, но его глаза… В них была не тревога, а расчет. Холодный, змеиный расчет…»

«Холодный, змеиный расчет». Элисия сглотнула комок, вставший в горле. Она вспомнила улыбку дяди Анвинга – широкую, радушную, но не достигающую глаз. Глаза… Да, в них всегда была эта глубина, эта недоступность. Она принимала это за мудрость, за тяжесть власти. А это был… расчет.

«…Странный тип, с которым он встречался утром у восточных ворот. Не наш, не дворянин. Лицо изрубленное, руки в татуировках галера. Анвинг передал ему тяжелый кошель. Шептались. Человек кивнул, исчез в переулке. Куда? Зачем? Почему дядя опускается до сношений с такими?»

Галерный раб. Кошель. Шепот. Картинка складывалась с пугающей, мерзостной ясностью. Наемник. Анвинг нанимал кого-то для грязной работы еще до той роковой ночи. Элисии стало физически плохо. Она прижала ладонь ко рту, сдерживая рвотные позывы. Отравление все еще давало о себе знать, а теперь – это. Предательство, выписанное рукой самого близкого человека, которого она, казалось, знала.

«…Элинора… Она все знает. Видел, как она наблюдала за той встречей Анвинга из окна башни. Ее лицо… Оно было не удивленным, а… удовлетворенным. Как у кошки, выследившей мышь. Что их связывает, кроме брака? Какую игру они ведут вместе? Я должен предупредить отца. Но как? С какими доказательствами? Анвинг – его брат, его опора. Меня сочтут клеветником, юнцом, не понимающим политики. Но я чувствую опасность. Она витает в этих стенах, как запах гниения…»

«Она все знает». Герцогиня Элинора. Прекрасная, печальная тетушка в трауре. Ее «спокойствие» теперь казалось Элисии ледяной маской палача. Они были вместе. Муж и жена. Сообщники. В убийстве ее отца. В попытке убить ее. В аресте невинной Виолины. В похищении и сокрытии Генриха. Ледяные щипцы страха и ярости сдавили ее сердце. Она сидела на холодном полу, обхватив колени, и дрожала – мелкой, неконтролируемой дрожью. Мир рухнул. Опора ушла из-под ног. Осталась только зияющая пропасть лжи и ненависти.

Музыка глубин вернулась. Не через стены, не извне. Она поднялась из самой глубины ее потрясенного существа. Теперь это был не набат, а низкий, гудящий гул, как вибрация гигантской струны, натянутой до предела. В нем слышался шепот: «Видишь? Видишь истину? Она уродлива. Она убивает. Ты все еще веришь в свою игру добра? Она проиграна, прежде чем начата». Элисия зажмурилась, пытаясь отогнать звук, но он пульсировал в висках, сливаясь с бешеным стуком сердца. Нет, – мысленно крикнула она в этот гул. Нет! Я вижу зло. Но я вижу и Генриха. Он пытался предупредить! Он боролся! Его вера в правду не была тщетной!

Это осознание – что брат знал, что он пытался что-то сделать, что он стал жертвой именно за свою попытку остановить зло – придало ей странную, хрупкую силу. Страх не ушел. Ярость бушевала. Но появилась точка опоры. Правда Генриха. Его записи. Они были ее оружием. Ее доказательством. Их нужно было сохранить любой ценой. Достать из этого проклятого дворца. Показать дедушке… Но как? Дедушка был привязан к Анвингу, его «единственной надежде». Поверит ли он записям пропавшего, обвиненного в отцеубийстве внука против своего живого сына?

Элисия быстро собрала листы, ее пальцы дрожали. Нужно было спрятать их. На себе? Слишком рискованно. В комнате? Любое укрытие могли найти. Мысль метнулась к потайным ходам, о которых она слышала детские слухи. Но где искать их вход сейчас?

Она встала, прислушиваясь. Тишина. Слишком тихая. Дворец спал, но эта тишина была настороженной, как перед ударом. Она сделала шаг к двери, намереваясь хотя бы выйти в коридор, подумать… И тут ее нога наступила на край разбитой фарфоровой статуэтки – сувенира Виолины, валявшегося на полу после обыска. Тихий, но отчетливый хруст разнесся в предрассветной тишине комнаты.

За дверью мгновенно послышалось движение. Тихое, осторожное, но неоспоримое. Чей-то сапог чуть скрипнул по камню. Чье-то дыхание замерло.

Они здесь. Сердце Элисии провалилось в бездну. Кто? Стража герцога? Люди герцогини? Сам Анвинг? Неважно. Тот, кто стоял за дверью, слышал хруст. Слышал, что она здесь. И знал, зачем она пришла. Записи Генриха пылали у нее в руках, как сигнальный огонь для врага.

Мысли пронеслись вихрем. Бежать? Куда? Коридор длинный, выход далеко. Спрятать записи? Уже поздно. Сопротивляться? Она слаба после отравления, безоружна.

Музыка глубин вдруг изменила тональность. Гулкий набат сменился пронзительным, ледяным свистом, словно ветер в расщелине скалы над пропастью. Он звал не к бездействию, а к действию. Отчаянному, безумному. «Беги! Сейчас! Пока дверь не распахнулась!»

Адреналин, острый и горький, хлынул в кровь. Элисия не думала. Она действовала. Одним движением она сунула пачку листов за корсаж платья, ощутив их жесткий уголок у кожи. Вторым движением – схватила со стола тяжелую бронзовую чернильницу, единственное подобие оружия. И бросилась не к двери в коридор, а к противоположной стене, к узкому окну, выходящему не во внутренний двор, а на крутой скалистый склон и море внизу. Окно было забрано кованой решеткой, но между прутьями могла пролезть рука…

Она втиснулась в нишу окна, прижавшись спиной к холодному камню, затаив дыхание. Чернильница была зажата в потной ладони, готовая к удару. Глаза впились в щель между дверью и косяком. Там мелькнула тень. Дверная ручка медленно, бесшумно повернулась.

· ──── ·☾· ──── ·

В покоях Герцога Анвинга…

Рассвет заливал кабинет холодным светом. Анвинг стоял у окна, бледный, с еще более глубокими тенями под глазами. Перед ним, потупив взгляд, стоял капитан дворцовой стражи, человек с бесстрастным лицом и жесткими глазами.

– …И вы уверены? – голос Анвинга звучал хрипло, в нем не было прежней уверенности, только напряжение. – Она была в комнате фрейлины? Одна? Ночью?

– Совершенно точно, Ваша Светлость, – ответил капитан. – Мы следили, как вы и приказали, после… инцидента с темницей. Она двигалась как тень, но мы не теряли ее. Вошла в комнату Виолины. Провела там время. Мы слышали… звук, будто что-то упало и разбилось. Потом – тишина. Мы ждали ваших дальнейших указаний. Не осмелились войти без приказа.

Анвинг сжал кулаки. Его суставы побелели. Элисия. Любопытная, упрямая племянница. Она что-то знает. Или что-то нашла. В комнате Виолины… Что могла спрятать эта глупая девчонка? Мысль о записях Генриха, которые он так и не нашел после исчезновения племянника, пронзила его холодным уколом страха. Если Элисия нашла их… Если она прочла…

– Войти, – прошипел он. – Немедленно. Задержать принцессу. Вежливо, но твердо. Обыскать комнату. И… ее саму. Если найдете какие-либо бумаги, записи – принести мне. Немедленно. Живой и невредимой, капитан. Пока что.

Капитан резко кивнул и вышел. Анвинг повернулся к Элиноре, которая сидела у камина, закутавшись в шаль. Ее лицо было бесстрастным, но в глазах читалась тревога.

– Она что-то нашла, Анвинг, – тихо сказала герцогиня. – Ты чувствуешь это? Игра становится опасной. Она больше не испуганный ребенок.

– Она – угроза, – отрезал Анвинг. Его голос стал резким, лишенным прежних ноток любви или сомнения. – Непредсказуемая и опасная. Слишком много знает или скоро узнает. Мы не можем рисковать.

Он подошел к столу, схватил перо и набросал несколько строк на листе бумаги. Почерк был нервным, угловатым.

«Крестьянин Генрих. Деревня Утес. Ситуация критическая. Узнали слишком много. Немедленная ликвидация. Инсценировать несчастный случай. Падение со скалы, утопление – что угодно. Сегодня же. Докладывать по исполнении. А.»

Он сложил записку, запечатал ее своей личной печатью без герба – знаком для особых поручений – и резко позвонил в колокольчик. В кабинет вошел другой человек, одетый не в ливрею, а в походный плащ, с бесстрастным, профессиональным лицом наемника.

– Скачи без остановки, – приказал Анвинг, вручая записку. – Передай в руки. Только в руки. Ждать ответа. Если возникнут сложности… устрани их. Цена удваивается.

Наемник молча взял записку, спрятал за пазуху, кивнул и исчез так же бесшумно, как и появился.

Анвинг подошел к окну, глядя, как гонец выезжает со двора, направляясь прочь от дворца, в сторону забытых деревень. Его лицо в сером свете утра было похоже на каменную маску. Жестокой, беспощадной маской человека, переступившего точку невозврата. Игра в милосердие закончилась. Началась игра на уничтожение.