Читать онлайн Ты – это Я

Ты- это я

Здесь собраны зарисовки из моей жизни. Их мне помог написать ИИ. Я готовлю промты, т.е. задаю сюжет, прошу обработать его, указываю параметры и многое другое. Иногда по одному и тому же промту получаю несколько текстов, одинаковых по смыслу, но разных по описанию. Остается только выбрать более подходящий, внести в него что то свое, и сохранить в чистовике. Все иллюстрации сгенерированны нейросетью. Использовались мобильный и компьютерный DeepSeek, мобильный GPT OPEN, GigaChat, GPT-4o.

Глава 1.

Я хочу чтобы вы написали в стиле писателей 60-х годов рассказ по следующему сюжету: выпускник средней школы 1966 года вместе со своими друзьями одноклассниками отмечают окончание школы в поселковом придорожном кафе. Выпускники пригласили на праздничный ужин своих родителей, учителей, близких друзей. Главного героя зовут Влад. Его подругу (не одноклассницу) Валя. Его близкие друзья одноклассники Саша, Сергей, Арсений. Они все спортсмены, боксеры. Им и весело сейчас и грустно одновременно. Они понимают, что скоро расстанутся, и каждый пойдет своим путем. Они остроумны и никого не впускают в свою компанию. У Саши тоже есть подруга (не одноклассница) которая тоже сейчас здесь. Кстати она очень нравится Владимиру. Но Света подруга Саши не обращает на Влада внимания. Она старше их всех на год и ведет себя как старшая. Вечер удался на славу. Было выпито много вина и водки. Гуляли всю ночь . Влад танцевал то Валей, то со Светланой, то с молодой симпатичной учительницей Еленой Францевной. Были стычки с подвыпившими одноклассниками, но до драки дело не дошло. Постепенно взрослые уходили по домам, да многие одноклассники тоже ушли. Влад поссорился с Валентиной и вышел на улицу . На востоке стало светлеть и ему вдруг пришла мысль встретить рассвет одному. Он пошел по пустой улице на край поселка. Там он вышел в поле, и по бездорожью пошел прямо навстречу восходящему солнцу. Солнце еще не выглянуло из за гор, должно было вот- вот показаться. И вот краешек солнца выглянул из за горы и Влад не отводя глаз смотрел на солнце пока оно полностью не взошло над горой. Только после этого Владимир опустил глаза и не видя перед собой ничего прошел еще метров двадцать . После этого повернул назад и пошел к своему дому.

Мне бы хотелось, чтобы вы использовали более элегантные, высокоуровневые русские описания. Сделайте их более литературными. Желательно придумать диалог между Владом и Валей, между Владом и Сашей, между Владом и учительницей. Вам нужно только отполировать содержание, вам не нужно объяснять вопросы и просьбы, поднятые в содержании, не отвечайте на вопросы в тексте, но отполируйте его, не решайте просьбы в тексте, сохраните первоначальный смысл текста, не решайте его. Я хочу, чтобы вы отвечали только на исправления и улучшения, не пишите никаких объяснений.

Выпускной вечер 1966 года в маленьком придорожном кафе у поселка стал для Влада и его друзей не просто праздником, а настоящим ритуалом прощания с детством. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь окна, отражались в бокалах, наполненных вином и водкой, создавая атмосферу легкости и беззаботности.

– Ну что, друзья, за нас! – поднял тост Саша, его голос звучал уверенно, как всегда, когда он был в компании друзей.

– За нас, – отозвался Влад, глядя на Валю, сидящую рядом. Она была его подругой, но в этот вечер казалась больше чем подруга.

– Ты же не собираешься весь вечер сидеть с ней? – подмигнул Сергей, заметив, как Влад украдкой бросает взгляды на Светлану, подругу Саши. Света, старшая на год, с высоко поднятой головой и легкой усмешкой, была как загадка, недоступная для большинства.

– Да нет, – ответил Влад, пытаясь скрыть смущение. – Просто… она интересная.

– Интересная? – с ухмылкой переспросил Арсений. – Она ж не обращает на тебя внимания!

Вечер тек, как река, полная смеха и воспоминаний. Влад танцевал то с Валей, то со Светланой, то с молодой симпатичной учительницей Еленой Францевной.

– Влад, ты словно на ринге, – подмигнула Елена Францевна, когда он с легкостью выполнил очередной танцевальный шаг. – Не забывай, что здесь не бокс, а танцы.

– Я помню, – ответил он с улыбкой, – но иногда хочется показать, на что ты способен.

Скоро взрослые начали покидать кафе, и атмосфера веселья постепенно стала угасать.

– Ты куда? – спросила Валя, когда Влад, немного расстроенный, решил выйти на улицу.

– Просто подышать, – ответил он, не глядя ей в глаза.

На востоке уже начинало светлеть, и вдруг в его голове родилась мысль встретить рассвет в одиночестве. Он направился по пустой улице к краю поселка, где поле тянулось до горизонта.

Солнце еще не выглянуло из-за гор, но Влад чувствовал, как его сердце начинает биться все сильнее и сильнее. И вот, когда краешек солнца показался, он не мог отвести глаз, словно это было нечто большее, чем просто светило.

– Как же красиво, – произнес он тихо, словно обращаясь к самому себе, и, не замечая дороги, шагал вперед, пока солнце полностью не вышло из за гор. Он все смотрел и смотрел пока не почувствовал, что пора возвращаться.

Светило солнце, и, ослепленный его яркостью, он повернул назад, шагал к своему дому, оставляя позади вечер, который стал началом новой жизни.

Еще один вариант (привожу для примера, в дальнейшем не буду) :

Последний звонок отгремел, и теперь они стояли на пороге чего-то большого, неясного, пугающего и манящего одновременно. Владу казалось, что он чувствовал это острее других – в груди щемило, будто кто-то сжал сердце в кулаке.

Придорожное кафе, скрипучее, пропахшее табачным дымом и жареным луком, на этот вечер стало храмом их юности. Здесь собрались все: родители с гордыми и усталыми лицами, учителя, уже немного чужие без школьных стен, друзья, которые теперь казались ближе родных.

Валя сидела рядом, ее пальцы перебирали край скатерти, оставляя на крахмальной белизне едва заметные морщинки.

– Ты что, киснешь? – спросила она, не глядя на него.

– Нет, – ответил Влад, – просто думаю.

– О чем?

– О том, что завтра все будет по-другому.

Она рассмеялась, но смех ее был коротким, словно отрезанным.

– Ты всегда такой, Влад. Все усложняешь. Жизнь – она и есть жизнь.

Он хотел возразить, но тут подошел Саша, его друг, крепкий, широкоплечий, с насмешливыми глазами. За ним, как тень, скользила Света – стройная, с холодноватой улыбкой. Она была старше их на год и держалась так, будто уже знала то, о чем они только догадывались.

– Что, философствуете? – Саша хлопнул Влада по плечу. – Брось, сегодня гуляем!

– Я не философствую, – огрызнулся Влад.

– А мне кажется, философствуешь, – встряла Света, и ее голос прозвучал как лезвие, проведенное по стеклу. – Все вы, мальчишки, одинаковые – думаете, что мир крутится вокруг вас.

Влад почувствовал, как кровь ударила в виски.

– Может, и крутится, – сказал он. – А ты что, уже все знаешь?

Саша засмеялся и потянул Свету за руку.

– Оставь его, он сегодня не в духе.

Они ушли, оставив за собой шлейф смеха и легкого презрения.

Позже, когда вино развязало языки, а водка сгладила углы, Влад танцевал – сначала с Валей, потом со Светой, потом с Еленой Францевной, их учительницей, молодой, смешливой, с глазами, в которых еще не погас огонь юности.

– Влад, – сказала она, слегка заплетающимся языком, – вы сегодня особенно хороши.

– Спасибо, Елена Францевна, – ответил он, чувствуя, как ее пальцы слегка сжимают его ладонь.

– Нет, серьезно, – она наклонилась ближе, и от нее пахло духами и чем-то еще, сладким, как спелая груша. – Вы из тех, кто не теряется.

Он хотел ответить, но тут их разъединил чей-то толчок, и Елена Францевна растворилась в толпе.

К утру взрослые разошлись, одноклассники тоже – кто спать, кто еще куда. Влад поссорился с Валей – из-за чего, он уже не помнил, да и неважно было. Он вышел на улицу, где воздух, еще не успевший нагреться за день, обжигал легкие свежестью.

На востоке небо начинало светлеть.

Он пошел по пустой улице, мимо, спящих домов, мимо заборов, за которыми были чужие жизни. Край поселка встретил его тишиной и простором. Поле, не тронутое дорогами, лежало перед ним, как чистый лист.

Влад шагнул вперед.

Солнце еще пряталось за горами, но край неба уже горел алой полосой. Он стоял, не шевелясь, и ждал.

И вот – первый луч. Тонкий, как лезвие, он разрезал темноту, и Влад не мог отвести глаз. Солнце поднималось медленно, неумолимо, заливая мир золотом и огнем.

– Не отведу глаз, пока солнце полностью не выйдет из-за гор. Если выдержу, значит все у меня получится в жизни – загадал Влад.

Только когда солнце оторвалось от края горы, и свет стал слишком ярким, он опустил веки и, не глядя под ноги, прошел еще шагов двадцать. Потом развернулся и пошел обратно.

Дом ждал. Утро начиналось.

А где-то там, за горизонтом, уже стучалось будущее.

Глава 2.

В конце лета 1966 года Влад едет на поезде в город Иркутск поступать в медицинский институт. Его друзья Саша, Сергей и Арсений этим же поездом должны были доехать до Улан-Удэ. Они решили поступать в ВУЗы в Улан-Удэ. Провожать их на станцию пришли Валя, Света и Ольга (девушка Сергея). При прощании были и смех ,и слезы. Все это казалось несерьезным и через какое то время все снова будут вместе . В вагоне поезда ребята первым делом достали вино, закуску (из того, что собрали им в дорогу родители) и принялись отмечать отъезд. Нашлись попутчики из девушек, которые тоже ехали поступать ВУЗы. Время пролетело весело и незаметно. В Улан-Удэ почти все вышли . На перроне пустили бутылку вина по кругу, обменялись с новыми знакомыми адресами и расстались. как оказалось достаточно на долго. До Иркутска Владимир ехал с бывшим одноклассником Валерой, который тоже собирался поступать в Мединститут. Владимиру стало очень грустно после расставания с близкими друзьями, и он забрался на вторую полку плацкарта и быстро уснул. Проехать Иркутск было невозможно, так как для этого поезда этот город был конечным .

Вокзала в их поселке не было. Его заменял длинный деревянный перрон, который был заполнен в этот раз почти до отказа. Подошло время сдачи приемных экзаменов в учебные заведения ближайших городов, Улан-Удэ и Иркутска. Поезд вот-вот должен был подойти и поэтому все были оживлены и суетливы. Влад, Саша, Сергей и Арсений тоже были здесь. Они, нервно смеясь и перебрасываясь шутками, старались показать всем и себе в первую очередь, что ничего особенного не происходит, но в глазах у каждого читалось что-то тревожное.  Владу казалось все это не реальным, нарисованным.

– Ну что, медик, – хлопнул его по плечу Саша, – через пару лет будешь нас лечить.

– Если не передумаю и не переведусь к вам в Улан-Удэ, – усмехнулся Влад.

Валя, Света и Ольга (девушка Сергея) стояли рядом. Были и смех, и слёзы, и обещания писать. Никто тогда не думал, что это прощание окажется таким долгим.

Подошел поезд, и все ринулись к вагонам. Ребята второпях попрощались с девушками, на ходу целуя их, и скороговоркой обещая им не долгую разлуку и любовь на веки.

Когда поезд тронулся, они высунулись в окно, махали руками, пока провожающие не превратились в маленькие точки.

«Ну, вот и всё», – подумал Влад.

В вагоне сразу достали вино и закуски – родители постарались, собрав каждому в дорогу (Вино, конечно же, было приобретено втайне от них). К ним присоединились попутчицы, две девушки, тоже ехавшие поступать – одна в педагогический, другая в сельскохозяйственный. Время летело незаметно: песни под гитару, разговоры о будущем, смех.

Поезд замедлил ход, и Влад почувствовал, как его сердце сжалось от тоски.

– Ну, братва, – Арсений встал первым, – нам тут.

На перроне было прохладно. Пустили бутылку по кругу, обнялись, обменялись адресами.

– Пиши, ладно? – сказал Сергей, крепко сжимая его плечо.

– Обязательно, – кивнул Влад.

Они ушли, смеясь, размахивая руками. А он остался.

В вагоне стало тихо. Рядом остался только Валерка, бывший одноклассник, тоже мечтающий поступать в медицинский. Но разговаривать не хотелось. Влад забрался на вторую полку, отвернулся к стене и закрыл глаза.

Поезд стучал колёсами, увозя его дальше – в новую жизнь, в которой больше не будет этих вечеров у костра, этих глупых споров до хрипоты, этих дорог, по которым бегали наперегонки, этих молчаний, когда без слов понимали друг друга.

«Но ведь мы еще  встретимся и не раз», – успокаивал он себя.

А поезд шёл вперёд. В Иркутск.

Как выяснится позже, Влад с Валентиной больше не увидятся. Будет два-три письма, потом полное молчание, что с одной стороны, что с другой. У каждого появились новые друзья, новые интересы. Александр поступил в Красноярский институт цветных металлов, закончил его, потом был призван в вооруженные силы, вернулся в родной поселок, работал на местном заводе в литейном цехе, женился. Через пять лет перебрался в город Ангарск. Только через двадцать пять лет Влад через "Одноклассники" вышел на жену Александра Ирину и узнал, что Саши нет в живых, умер от инфаркта. Арсений поступил в институт, в Якутске, и как то на чьей-то свадьбе подрался с молодым парнем и случайно убил его. Был осужден на 15 лет. Влад встретил Арсения в Улан – Удэ, когда прилетал на родину с женой Светланой (той самой из юности, что когда то дружила с Александром). Это было уже в середине 90-х. Встретились, поговорили и расстались, даже не обменявшись адресами. Сергей успешно закончил в Улан-Удэ Сельскохозяйственный институт, женился на Ольге, дослужился до начальника районной ветеринарной лаборатории, начал сильно пить и однажды в пьяном виде залетел на машине под огромный самосвал. Вместе с ним погибли три его товарища, среди которых был их общий одноклассник Борис.

Глава 3.

В Иркутске Влад с одноклассником Валерой пошли подавать документы в медицинский институт. У Влада документы приняли без проблем, а вот у Валеры документы не приняли. Т.е. ему отказали в приеме в институт так, как он прихрамывал с детства. Документы принимали студенты старших курсов и им чем-то Валера не понравился. Валера возражать не стал и уехал к родственникам. Владимиру дали направление в общежитие и объяснили, когда начнутся приемные экзамены. Общежитие было не далеко, и вселение прошло без проблем. В комнате общежития было еще три абитуриента. Одного из них звали Серега Ржановский, он был из Краснодара. Второй Николай был из Улан-Удэ, кстати, также как Валера прихрамывающий (у него документы приняли, не смотря ни на что). Как Коля рассказал впоследствии, он в детстве с друзьями во дворе решили посмотреть, что внутри снаряда, который они подобрали недалеко от военной части в районе Дивизионки. Снаряд разорвался, и троих мальчишек не стало, а ему осколком повредило ногу, так как он еще не успел подойти вплотную к группе друзей. Третий Петр был из Шелехова, города в нескольких километрах от Иркутска. Первый день знакомства с ребятами из комнаты, Влад отметил достаточно шумно. Было вино, смех, песни под гитару (попросили у соседей), знакомство с соседками по общежитию. Особенно Влад сдружился с Сергеем Ржановским. Серега был достаточно упитанный, остроумный, умел играть на гитаре и петь. Так началась у Влада совсем другая жизнь.

В Иркутске, в тот ясный сентябрьский день, когда листья только начинали желтеть, Влад и его одноклассник Валера направились в медицинский институт, полные надежд и волнений. Они мечтали о будущем, о том, как будут спасать жизни и помогать людям. Но, как это часто бывает в жизни, не все пошло по плану.

– Ну что, готов? – спросил Влад, поправляя свои документы в папке. Он чувствовал, как сердце стучит в груди от волнения.

– Готов! – ответил Валера с легкой улыбкой, хотя в глубине души у него тоже была тревога.

Когда они вошли в здание института, их встретили студенты старших курсов, которые принимали документы. Влад, с его уверенной походкой и ясным взглядом, прошел мимо, не замечая, как Валера немного отстал.

– Ваши документы, пожалуйста, – произнесла одна из старшекурсниц, взглянув на Влада с одобрением.

– Вот, – уверенно ответил он, протягивая папку.

– Все в порядке, можете проходить, – улыбнулась она, и Влад почувствовал, как радость наполняет его.

Но когда пришла очередь Валеры, его уверенность исчезла. Студенты, проверяющие документы, обменялись недоуменными взглядами.

– Извините, но мы не можем принять ваши документы, – произнес один из них, не скрывая своего недовольства. – У вас есть медицинская справка?

Валера, который с детства прихрамывал, почувствовал, как его лицо покраснело. Он знал, что это может стать причиной отказа, но все равно надеялся на лучшее.

– Я… я могу принести справку, – произнес он, но в его голосе уже не было уверенности.

– Простите, но у нас строгие требования. Мы не можем рисковать, – ответила другая студентка, и в ее голосе не было места для сомнений.

Валера, не желая унижаться, просто кивнул и, не сказав больше ни слова, вышел из института. Он направился к автобусной остановке, не зная, что делать дальше.

– Валера, подожди! – крикнул ему Влад, но тот лишь помахал рукой в ответ, не оборачиваясь.

Влад остался один. Ему выдали направление в общежитие и объяснили, когда начнутся приемные экзамены. Общежитие находилось недалеко, и вселение прошло без проблем. В комнате, куда его поселили, были еще три абитуриента.

Первым оказался Серега Ржановский из Краснодара. Он был полным, с веселым лицом и искоркой в глазах.

– Привет, я Серега! Можешь звать меня Серж – произнес он, протягивая руку для приветствия.

Влад назвал себя, чувствуя, как напряжение начинает уходить.

Вторым был Николай из Улан-Удэ. Он тоже немного прихрамывал, но это не помешало ему стать абитуриентом.

– Здорово, брат! – сказал он, кидая взгляд на Влада. – У тебя все в порядке? В приемной комиссии все гладко прошло?

– Да, мне повезло, а вот моему однокласснику Валере… начал Влад. Все внимательно выслушали его, а у Николая лицо заметно помрачнело.

– Я тоже не без проблем. У меня была травма в детстве, но документы приняли. Сложно объяснить, как это происходит, – сказал он, и в его голосе звучала печаль.

Третий абитуриент, Петр из Шелехова, был более сдержанным. Он сидел на краю кровати и смотрел на своих новых соседей с интересом.

– Что, вечеринку устраиваем? – спросил он, когда Влад раскрыл бутылку вина, которая была припасена на этот случай.

В тот вечер, атмосфера в комнате стала по-настоящему дружелюбной. Смех, песни под гитару, разговоры о жизни – все это помогло Владу забыть о недавнем разочаровании.

– Давай споем что-нибудь вместе! – предложил Серега, беря гитару в руки.

– А давай! – поддержал его Николай.

Влад, почувствовав себя частью чего-то большего, тоже начал петь.

– А ты неплохо поешь, – заметил Серега, подмигнув ему.

– Спасибо

Глава 4.

Д Влад сдал химию и физику на удовлетворительно и хорошо. Осталось сдать один не профильный экзамен по русскому языку и литературе, т.е. написать сочинение и все, можно считать, что поступил. Конкурс после второго экзамена стал 1 к 1. Сергей Ржановский т.е. Серж второй экзамен "завалил" и особо не расстроился. Стал уговаривать Влада не сдавать последний экзамен и один год отдохнуть от учебы. "Не надоело после 11 лет учебы, ещё 7 лет учится в институте? " – спрашивал Серж Влада. Предлагал год поработать, где придется, может даже в ресторане, посмотреть и изучить город Иркутск, а там уже как следует подготовиться и поступить куда ни – будь, и не обязательно в медицинский. Влад сначала даже говорить об этом не хотел, но со временем стал думать "А что, может действительно переждать год? Отдохнуть от учебы, осмотреться, подзаработать денежку и на следующий год, уже более серьёзней отнестись к поступлению." В конце концов, Влад перед сдачей последнего экзамена пришел в приемную комиссию и попросил вернуть ему документы. "Ты, вероятно, тронулся умом! Ты же, считай, уже поступил" – удивились в канцелярии. Но Влад был непреклонен и, в конце концов, забрал документы. Серж был очень рад. С их комнаты поступил лишь Николай. Петр не прошел по конкурсу и, забрав документы, уехал домой. В комнате осталось трое. Один проживал вполне легально, а Влад и Серж на птичьих правах. Пока их никто не трогал. Они устроились на работу в строительную организацию изолировщиками. Это надо было обматывать трубы, по которым подавали в строящиеся дома горячую и холодную воду стекловатой. Работа была не из лёгких, но друзья не роптали, главное, что за это обещали хорошо платить. Общежитие обещали дать позже.

е

Душный июньский воздух в приемной комиссии медицинского института висел густым сиропом, смешиваясь с запахом пыли от старых бумаг и всеобщего напряжения. Влад Григорьев, невысокий парень с еще не утраченной юношеской угловатостью, стоял перед высоким деревянным столом, чувствуя, как капли пота медленно сползают по позвоночнику. Химия – «удовлетворительно», физика – «хорошо». Остался последний рубеж – не профильный экзамен по русскому языку и литературе, одно сочинение. И все. Проходной балл был почти в кармане, конкурс после второго экзамена волшебным образом съежился до устрашающе реального один на одно место. Казалось, судьба подмигивает ему из-за стопки заявлений.

Но в голове звучал другой голос – настойчивый, чуть насмешливый, голос Сергея Ржановского, Сержа.

«Не надоело, Влад?» – будто эхо, отдавалось в его ушах. «Одиннадцать лет парты, учебников, зубрежки… и сразу еще семь? Медицина – это же каторга пожизненная! А?»

Серж, его друг и сосед по общежитию абитуриентов, свой второй экзамен «завалил» с каким-то странным облегчением. Вместо уныния его охватила странная эйфория безнаказанности. И он с удвоенной энергией принялся обрабатывать Влада.

«Слушай, брось ты эту затею!» – уговаривал Серж вечером, развалившись на койке в их тесной комнате на четверых, где воздух был густ от пыли, пота и юношеских амбиций. «Год – он же ничего не решает! Год свободы! Отдохнем по-человечески. От учебы, от этих конспектов, от вечного “надо”».

Влад морщился, пытаясь сосредоточиться на томике Достоевского для сочинения: «Серж, ну что ты несёшь? Я же почти поступил!»

«Почти – не значит совсем!» – парировал Серж, оживляясь. «А представь: работаем где-нибудь… хоть в ресторане официантами! Деньги свои, пусть небольшие, но свои. Вечера свободные. Весь Иркутск перед нами – Ангара, старые улочки, театры, может, даже девчонки какие… Увидим город, почувствуем его, а не только путь от общаги до института и обратно. Осмотримся. Головой подумаем. Может, и не медицина тебе нужна? А там, через год, с новыми силами, с деньгами на подготовку – возьмем любой вуз штурмом! Осознанно!»

Серж рисовал картины вольной жизни так ярко, что Влад, несмотря на изначальное сопротивление, стал ловить себя на мысли: «А что, если…?» Мысль о бесконечной учебной марафонской дистанции вдруг показалась невыносимой. Год передышки. Заработать. Увидеть жизнь за стенами учебных заведений. Осознать выбор. Идея, посеянная Сержем, пустила корни, тревожные и манящие одновременно.

И вот он стоял в приемной комиссии. Пожилая женщина с строгим пучком седых волос и в очках на кончике носа смотрела на него поверх документов.

– Григорьев? Русский и литература – завтра в десять, аудитория триста двадцать – автоматически произнесла она, протягивая ему пропуск.

Влад взял пропуск. Бумага была шершавой. Он глубоко вдохнул.

– Я… я документы забираю.

В приемной воцарилась тишина. Даже стук печатной машинки в углу смолк. Женщина подняла голову, очки съехали на кончик носа. Ее коллега, мужчина с усталым лицом, отложил папку.

– Что? – не поняла женщина.

– Я передумал сдавать. Прошу вернуть мои документы – голос Влада звучал ровнее, чем он ожидал, но внутри все дрожало.

– Молодой человек, вы… вы тронулись умом – в голосе женщины смешались искреннее изумление и профессиональное раздражение – У вас же фактически поступление в кармане! Конкурс один к одному! Завтра сочинение напишешь на троечку – и ты студент!

Мужчина присвистнул:

– Да он, Галя, золотой билет выкидывает! С ума спятил, парень!

– Решение принято – уперся Влад, чувствуя, как жар разливается по лицу и шее – Прошу вернуть документы.

Уговаривали его долго. Сулили блестящее будущее в белом халате, пугали безработицей и потерей года. Но чем больше они давили, тем тверже становился Влад. В этой внезапной твердости была и доля отчаяния, и азарт бунта против предопределенности. Наконец, с тяжелыми вздохами и качанием голов, документы были выданы. Папка с аттестатом, медицинской справкой и фотографиями показалась неожиданно легкой.

Когда Влад вернулся в комнату общежития, Серж, вскочил с койки как ужаленный.

– Ну? Сдал заявление?

– Забрал документы – коротко бросил Влад, швырнув папку на свою кровать.

Лицо Сержа расплылось в восторженной улыбке. Он схватил Влада в охапку, закружил: «Ура-а-а! Год свободы, брат! Год настоящей жизни!»

Из комнаты поступил только Николай, тихий и старательный парень из Улан-Удэ. Петр, не прошедший по конкурсу, молча собрал вещи и уехал домой, его место сразу заняли тени неопределенности. Теперь в комнате осталось трое: легальный Николай, погруженный в радостные хлопоты перед зачислением, и два «беглеца» – Влад и Серж. Они существовали здесь на птичьих правах. Комендантша, женщина с вечно недовольным выражением лица, вроде бы знала, но пока закрывала глаза – то ли из жалости, то ли по недосмотру. Главное – не попадаться ей на глаза лишний раз и не шуметь. Их койки стояли как призраки прежних обитателей, а вещи ютились в чемоданах под кроватями, готовые к быстрому исчезновению. По вечерам, когда Николай уходил в читалку, они шепотом строили планы. Воздух в комнате стал другим – пахло не учебой, а риском и неизвестностью.

Работу нашли быстро, почти не глядя. «СибСтройИзоляция» требовала изолировщиков.

–Работа не пыльная, в прямом смысле не скажешь, но платят хорошо, общежитие позже обещают – бодро рапортовал Серж, вернувшись с собеседования. Влад кивнул. Звучало сомнительно, но выбирать не приходилось.

5 утра. Иркутск только просыпался, окутанный прохладной дымкой. Влад и Серж, в старых, еще школьных трениках и потертых куртках, шли по пустынным улицам на окраину города, к гигантской стройплощадке новых микрорайонов. В кармане – скомканная бумажка с адресом проходной.

За высоким забором царил хаос и грохот. Рев экскаваторов, визг «болгарок», стук молотков, гул дизельных генераторов – все слилось в оглушительную симфонию труда. Пахло бетонной пылью, мазутом, свежеспиленным деревом и потом. Их встретил прораб, коренастый мужик лет пятидесяти с вечно недовольным лицом и хриплым голосом, пробивавшимся сквозь шум.

– Ржановский? Григорьев? – окинул он их быстрым оценивающим взглядом. – Ага, студентики неудавшиеся. Ну, раз пришли – работайте. Ваш участок – теплотрасса в восьмом подъезде. Бригадир Саныч там. Там же и ваше счастье – стекловата. Рукавицы берите потолще, халаты брезентовые наденьте, респираторы… хотя вам, интеллигентам, может, противно? – в его голосе сквозила привычная издевка над «белоручками».

– «Наденьте,» – буркнул Влад. Серж лишь усмехнулся.

Внутри здания царил полумрак и сырость. Где-то вдалеке мерцали лампочки на переносках. В углу будущей квартиры, среди груд кирпича и арматуры, их ждал бригадир Саныч – невысокий, жилистый, с лицом, изборожденным морщинами и вечной желвачной жвачкой за щекой. Рядом лежали огромные рулоны серой, колючей массы – стекловата.

– Ну, орлы, прилетели? – хрипло произнес Саныч, не глядя на них, разматывая толстый кабель. – Задача простая – трубы, видите? – он ткнул пальцем в лабиринт толстых и тонких труб, сходящихся в одном углу. – Горячая, холодная. Их надо обмотать ватой, а сверху рубероид, а потом проволокой закрепить. Толщина слоя – сантиметров пять. Не меньше. Понятно?

– Вроде да, – неуверенно сказал Серж.

– “Вроде” – не считается. Понятно? – Саныч повернулся, его маленькие глаза внимательно их оглядели. – Вата кусается. Одежду пропитывает. Чесаться будете как блохастые. Респираторы не снимать – легкие потом выплюнете. Рукавицы – святое. Работайте аккуратно, но быстро. Объем большой.

Он показал пару движений: как разматывать вату, как плотно прижимать ее к трубе, как делать нахлест. Казалось, просто. Потом махнул рукой и ушел, растворившись в полутьме коридора.

Влад и Серж переглянулись. Натянули грубые брезентовые халаты, надвинули на лоб кепки, застегнули респираторы. Запах резины и пластика ударил в нос. Первый рулон стекловаты был неожиданно тяжелым и упругим.

– Ну, поехали, коллега – усмехнулся Серж, пытаясь поднять рулон.

Они начали. Первые же прикосновения к стекловате стали откровением. Мелкие, невидимые глазу волокна пронзали ткань рукавиц мгновенно. Тысячи микроскопических игл впивались в кожу ладоней, вызывая нестерпимое жжение и зуд. Вата крошилась, осыпалась серой пылью, которая тут же висела в воздухе, проникая даже сквозь респиратор, щипая глаза и горло.

– Черт! Да это же пыточный инструмент! – выругался Серж, срывая рукавицу и пытаясь почесть ладонь. -Только хуже – крошечные иглы вонзились глубже.

– Не чеши! – сквозь респиратор прохрипел Влад, чувствуя, как та же адская колючка расползается по его рукам и шее под воротником халата. – Саныч говорил… терпеть.

Работа продвигалась мучительно медленно. Вата не хотела плотно ложиться на трубы, сползала, расползалась. Руки в толстых рукавицах не слушались, движения были неуклюжими. Они спотыкались в полутьме о строительный мусор. Через час спина ныла от неудобной позы, руки горели огнем, лицо под респиратором было мокрым от пота, который смешивался со стеклянной пылью, превращаясь в едкую пасту. Дыхание в респираторе стало тяжелым, свистящим.

Из темноты коридора донеслись голоса. Появилась пара рабочих, неся длинную трубу. Увидев новичков, они замедлили шаг.

– О, глянь-ка, Семён, интеллигенция на трубах вьется! – засмеялся один, широкоплечий, с татуировкой на шее – Ученые мужи! Физики-химики.

– Химики – медики, говоришь? – усмехнулся второй, поменьше – Ну, сейчас мы их полечим. От лени, значит. Он подошел ближе, пнул ногой рулон ваты. – Чего копаетесь? Бабульки в подъезде быстрее обмотают! Тугодумы!

Влад почувствовал, как кровь ударила в лицо. Он хотел что-то сказать, но респиратор и ком в горле от злости и унижения не давали. Серж выпрямился:

– Мы только начали. Разберитесь со своим дерьмом, а от нас от…..сь.

– О-о-о! – заорал татуированный – Горячий! Ученый, и матом ругаться умеет!» Он плюнул на пол рядом с ногой Сержа – Давайте, умники, шевелитесь! А то Саныч вас так отделает, что к мамке в белом халате побежите! – Они ушли, громко смеясь. Влад сжал кулаки в рукавицах. Унижение было горше физической боли. Серж пнул рулон ваты.

– Сволочи…

– Работай, – глухо сказал Влад – Просто работай.

К обеду они кое-как обмотали несколько метров труб. Руки горели, одежда под халатом была мокрой, и казалось, вся пропиталась стеклянной пылью. На спуске вниз, в столовую-вагончик, их догнал Саныч. Он молча осмотрел их работу, пожевал жвачку.

– Кривовато… Но для первого дня сойдет. Жрать – вон там. Только с респираторами не ходите, дураков и так хватает.

Суп в столовой был жидкий, котлеты – резиновые. Но они ели жадно, как волчата. Рабочие за соседним столом поглядывали на них с любопытством и снисходительностью. Разговоры были о деньгах, выпивке, женщинах и тупости начальства. Язык – грубый, но какой-то свой, простой и понятный. Никакой химии, никаких интегралов. Влад ловил себя на мысли, что эта простота одновременно отталкивает и притягивает. Серж уже пытался вклиниться в разговор, шутить. Его приняли настороженно, но без открытой враждебности. «Студентам» дали понять их место – внизу, но место все же дали.

После обеда работа пошла чуть быстрее. Руки, казалось, немного привыкли к жжению, движения стали увереннее. Они научились плотнее прижимать вату, делать аккуратные стыки. Но усталость навалилась свинцовой тяжестью. Когда закончилась смена, они выползли из здания как разбитые. Стеклянная пыль въелась в кожу, одежду, волосы. Зуд был постоянным, ноющим фоном. Первый заработок казался миражом, оплаченным слишком дорого.

Возвращение в общежитие мединститута было возвращением в другую реальность, чужую и немного враждебную. Николай сидел за столом, окруженный новенькими учебниками по анатомии, его лицо светилось гордостью и предвкушением. Он кивнул им:

– Ну как первый день на воле?

– Как в аду, Коля, – честно выдохнул Серж, сбрасывая грязные ботинки. – Эта вата… Она повсюду!

– А вы в душ, быстро! – поморщился Николай – А одежду и вещи бросьте там в углу.

Они были призраками. Легальный жилец – Николай. Их же присутствие было серой зоной. Они крались по коридорам, боясь встретить комендантшу – Марфу Степановну, женщину с лицом битки и острым глазом на нелегалов. Их комната была их крепостью и ловушкой одновременно. Когда Николай уходил, они могли говорить в полный голос, мечтать о будущих заработках, смеяться над сегодняшними неудачами. Но каждый стук в дверь заставлял замирать: не она ли? Не пришли ли их выгонять?

Комната была маленькой и убогой: четыре железные койки, два шатких стола, шкаф для одежды, который трещал по швам. Окно выходило во двор-колодец, солнце заглядывало сюда лишь на пару часов утром. Стены, окрашенные когда-то в веселый голубой цвет, теперь были серыми от пыли и времени, с разводами и следами былых плакатов. От соседней комнаты, где жили такие же абитуриенты-медики, часто доносились запахи лекарств или спирта – кто-то то ли тренировался в накладывании повязок , то ли дезинфицировался. Для Влада этот запах был теперь как укор.

Спали они на тех же койках, но без права на постельное белье от общежития. Свои спальники казались здесь инородным телом. Вещи хранились в рюкзаках и сумках под кроватями, на случай быстрого бегства. Каждый вечер они мылись в общей душевой, стараясь смыть не только грязь стройки, но и невидимую стеклянную пыль, терзавшую кожу. Каждое утро они уходили затемно, пока общежитие еще спало.

Иногда, поздно вечером, лежа на жестких койках, слушая храп Николая и шум города за окном, Влад ловил себя на мысли: «А что, если они правы были? В приемной комиссии?» Впереди маячил не год свободы, а год тяжелого труда, нелегального существования и этой вечной колючей пыли. Но пути назад не было. Документы лежали в папке под кроватью. Билет в медицину был разорван его же руками. Оставалось только идти вперед, сквозь иглы стекловаты и насмешки рабочих, сквозь страх перед комендантшей и тоску по упущенной возможности. Год передышки только начинался, и первая его страница была написана болью и сомнением. Серж на соседней койке уже похрапывал, улыбаясь во сне, вероятно, видя ресторан, деньги или простор нового города. Влад же смотрел в потолок, где колебался слабый свет от уличного фонаря, и думал о трубах, которые ждали его завтра, и о том, что общежитие, обещанное «позже», казалось теперь самым недостижимым раем.вуш

Глава 5.

Кончились деньги. Влад и Серж перешли на жесточайшую экономию. Нашли столовую, где хлеб был бесплатным. Т.е. заказываешь стакан чая, а хлеб к нему бесплатный, сколько хочешь, бери. Но на одном чае и хлебе долго не протянешь. Разработали операцию «К». Поехали на электричке за город, нашли поле засеянное картофелем и накопали его полный рюкзак. Эмоции при воровстве были непередаваемые. Зато вечером в общежитии взяв большую кастрюлю у соседей, наварили на ужин два килограмма картошки. По этому случаю наскребли копейки на банку соленый кильки и закатили королевский ужин.

Денежный поток, тот ручеек, что скупо сочился в кошельки Влада и Сержа, внезапно иссяк. Не просто обмелел – высох, как Сахара в июльский полдень. Наступила Эра Жесточайшей Экономии. Слово "жесточайшая" здесь не просто эпитет, а суровая реальность, где каждая копейка подвергалась допросу с пристрастием, а мечта о сосиске казалась дерзким покушением на финансовую стабильность вселенной.

Великие Умы Обочины (так они себя мысленно величали в минуты особого отчаяния) совершили Первое Открытие Эпохи: Столовая «Спасение». Заведение, где царил дух советского общепита в его наименее аппетитных проявлениях, но обладало одним несомненным преимуществом – Бесплатным Хлебным Эльдорадо. Философия проста до гениальности: закажи стакан чая – жидкости, чей вкус колебался между "сено" и "вода после полоскания кисточек акварелью", – и получай неограниченный доступ к хлебным ресурсам. Хлеб! Священный, душистый, пусть и слегка черствый, символ сытости! Его можно было брать горстями, складывать пирамидами на подносе, строить из ломтей фортификационные сооружения – никто не моргнул бы глазом. Серж и Влад возвели культ Хлеба в абсолют. Они жевали его методично, с видом алхимиков, пытающихся извлечь из мякиша не только калории, но и эфирные питательные субстанции. Они изобретали "бутерброды": хлеб + хлеб, хлеб, смоченный в чае (блюдо под названием "Разочарование"), хлеб, приправленный солью, найденной в кармане куртки после прошлогоднего похода.

Но, как говаривал кто-то мудрый (вероятно, тоже голодный), на одном хлебе и чайной жиже далеко не уедешь. Организмы, изначально не предназначенные для фотосинтеза, начали подавать тревожные сигналы. Мысли путались, желудки урчали маршами протеста, а в глазах при виде нормально обедающих сокурсников вспыхивали зеленоватые огоньки первобытной зависти. Стало ясно: необходима Операция. Масштабная, рискованная, способная переломить ход Голодных Войн. Так родилась легендарная «Операция "К"».

"К" – это не просто буква. Это символ. Символ крахмалистой надежды, подземного сокровища, скромного, но сытного спасителя поколений студентов – Картофеля. План был дерзок и прост, как удар лопатой по мерзлой земле: выдвинуться за пределы каменных джунглей города, отыскать Поле Обетованное, засеянное вожделенными клубнями, и… пополнить стратегические запасы. Термин "пополнить" здесь, конечно, носил ярко выраженный эвфемистический характер. Речь шла о тотальной реквизиции силами двух голодных спецназовцев.

Транспорт – электричка. Не просто поезд, а рикша бедности, дребезжащая карета студенческой судьбы. Ее скрипучие вагоны, пропахшие дешевым табаком, солью и немытой надеждой, были родным домом для всех, кто стремился куда-то, не имея на это особых средств. Влад и Серж втиснулись в толпу, сжимая в руках пустой, но готовый к подвигу рюкзак Сержа (модель "Драндулет-74", пережившая уже три поколения владельцев). Их лица излучали сосредоточенную решимость агентов, отправляющихся на сверхсекретное задание. Остальные пассажиры видели просто двух задумчивых парней. Они и не подозревали, что в их среде находятся оперативники, готовящие рейд на сельскохозяйственные угодья!

Поле нашлось быстрее, чем можно было ожидать. Оно расстилалось за околицей какой-то забытой богом деревушки – бескрайнее, зеленое, дышащее покоем и… картофельной перспективой. Сердце заколотилось в унисон с тревожными мыслями: "А вдруг сторож? А вдруг собака? А вдруг местные, для которых чужой, копающийся на их поле, – это повод для самосуда с применением вил?" Но голод – лучший катализатор храбрости. Прикинувшись то ли агрономами-практикантами, то ли сумасшедшими любителями геологии (все равно никто не видел), они выбрали стратегически важный участок у края поля, под сенью чахлой березки, и начали Рытье.

Вот тут-то и накрыли их те самые "непередаваемые эмоции при воровстве". Каждый шорох казался шагами преследователя. Каждый крик воробья – сигналом тревоги. Каждый выкопанный клубень воспринимался как Клондайк, добытый ценой невероятного риска. Ладони, непривычные к черенку лопаты (за неимением оной, использовалась затупленная саперная лопатка, "позаимствованная" у соседа-строителя), покрывались мозолями и землей. Спины ныли. Но азарт! Адреналин! Осознание того, что ты, интеллигентный городской юноша, вдруг превратился в рейдера агропромышленного комплекса! Это был коктейль из страха, восторга и дикого чувства свободы. Они копали лихорадочно, сноровисто, будто родились с лопатой в руках. Рюкзак "Драндулет-74" на глазах терял форму, расплываясь под тяжестью крахмалистого груза. "Хватит! Бежим!" – прошипел Влад, когда рюкзак стал напоминать перекормленного удава. Один последний, особенно увесистый клубень – "на счастье" – и они, согнувшись в три погибели под тяжестью добычи, засеменили обратно к станции.