Читать онлайн Одиннадцатое княжество

И явились тени, посланники самого Велеса. И несли они весть: «Сломлен Путь. Перелито мерило. Грядет Великое Смешение.

Все сольется воедино – живые, мертвые, и те, кто несет погибель как одним, так и другим».

Глава 1. Всадники

Чем занять себя в последние часы перед отъездом на самое важное испытание в своей жизни, чтобы не сойти с ума от тревоги, уже граничащей со страхом?

Я занялась тем, что умела лучше всего. Тем, что давалось легко, даже когда сердце было не на месте, а мысли блуждали далеко от тела. Склонившись над землей, я осторожно прищипывала слабые листики медовников, тянувшихся к свету упрямо и без сомнений. Не то что я.

Я знала, что уеду – знала давно. Но только этим утром, с заранее собранными вещами и пустотой под ребрами, осознала: это и вправду происходит. Сегодня я впервые покину дом и отправлюсь на границу земель, в шестое княжество. Туда, где учат Защитников, владеющих не только клинком, но и древними чарами, что защищали людей в те времена, когда зло ходило между людьми, а не пряталось в тени пустошей, как сейчас.

Быть избранной – честь для любого из нас. Но отчего-то внутри крепло чувство, будто меня отправляют не учиться… а готовиться к тому, что давно считали забытым.

Мой мир не любил прощаний. Он молчал, как и всегда: сосны не шелестели, птицы затаились, ветер не тронул ни одной ветки. Даже утреннее небо застыло, словно само приготовилось следить, не струшу ли я в последний момент. И только знакомые зеленые стебельки не теряли обычного облика – для них ничего не менялось.

– Ты должна собираться, а не колдовать над своими росточками, – тихо сказала Есиния, наблюдая, как я угрюмо вожусь в земле.

Я вздрогнула, будто меня застали за чем-то несерьезным, почти постыдным. В такой-то день!

– Я только оборвала семядольки. Так они быстрее наберутся сил, – попыталась оправдаться я. – И после пятого листа обязательно отщипни верхушки.

– Хватит уже! Мы о них позаботимся, – улыбнулась она. – Бегом за вещами, пока не прибыли всадники.

Я нехотя поднялась и отряхнула землю с колен. Руки уже не оттереть, не меньше недели еще будут черные от земли и сока растений. В таком виде и покажусь перед учениками и волхвами Ворогата. Будет еще один повод называть нас деревенщинами или огородниками.

К нам всегда было такое отношение, несмотря на то, что именно мы снабжаем другие княжества всем, что вырастили этими самыми руками на землях Лесгора. Говорят, что работа на земле – тяжелый труд. Для нас это не так. Растениям нужно немного: хорошая почва, солнце, вода и капелька любви способны сотворить настоящее чудо. Из крохотной косточки вырастают плодовые деревья, из семени – гряды сочных овощей, из обломанной веточки – широкая полоса Леса, защищающая наш мир от того, что по сей день таится за пределами.

Вот уже много лет благодаря южному Лесу, ограждающему княжества вдоль границы, мирные поселения не встречали ничего, что могло бы насторожить, дать знать, что зло не покинуло пустоши. Но заставы как и прежде стояли на страже, а Ворогат продолжал из года в год обучать особых Защитников – тех, что способны встать против тьмы, если она снова найдет путь в мир живых.

– Мира, вот ты где, – послышался командный женский голос. – Всадники вот-вот прибудут.

– Я все собрала еще с вечера, мам, – ответила я, напрягаясь всем телом.

Мама смотрела с недовольством, мой вид явно не внушал ей доверия, взгляд опустился на руки. Я сцепила их в замок, пряча черные пальцы.

– Пошли, покажешь, что собрала. Надеюсь, там нет никаких растений.

Я скривилась. Неприятно было, что мама обо мне такого мнения: что я не интересуюсь ничем, кроме растений, и отправлять меня в Ворогат – ошибка, что я никогда не стану Защитницей княжеств, избранной древними чарами.

С другой стороны, семена в моей сумке все же были. Так что, возможно, она была не так уж неправа.

Мы молча прошли вдоль сада и ухоженных рядов грядок. Солнце начало очерчивать видимую часть неба меньше часа назад, и зеленые малыши повернули головки-листики ему на встречу. Их вид – такой беззащитный над поверхностью, но сколько силы прячется под слоем почвы в корнях, кормящихся самой памятью земли. Их прощальный урок для меня – каждое живое существо несет в себе зернышко этой памяти, нужно лишь дать ему прорасти.

Я улыбнулась им украдкой и повернула лицо к матери, прямо как росточки к солнцу. Вид у нее был безрадостным. Она и в обычные дни редко выглядела счастливой. Как глава поселения, она несла на плечах постоянный груз ответственности: заботилась обо всех жителях в равной степени, никак не выделяя собственную, единственную дочь, которой не доставалось ни поблажек в работе, ни особого отношения.

За исключением разве что книжного учения, которое я проходила в числе немногих детей, родственных княжескому роду. Простому люду это тоже не воспрещалось, но интерес к обучению грамоте в Лесгоре с каждым годом все больше сходил на нет. Наше дело – сады, поля и огороды. И в этом большинство жителей находило свою роль с раннего детства. А чтение, как известно, отдаляет от всего земного.

Мы дошли до длинных бараков, в которых жили все подростки от двенадцати до восемнадцати лет. И да! Я тоже жила там, а не в доме главы поселения, доме матери. И тут – никаких поблажек. Распашные двери были настежь раскрыты, внутри чисто прибрано, постели, все до единой, аккуратно заправлены, не смотря на ранний час.

Я прошла первая к своей части комнаты. В моем распоряжении здесь была двухъярусная кровать. Ее верхнюю часть занимали не вещи, как у других, а горшки с тенелюбивыми растениями с густой свисающей кроной. Двухъярусные кровати здесь предусмотрительно поставили на случай, если в поселении сильно увеличится число рожденных, чего не происходило уже много лет. Поэтому и места в бараке с лихвой хватало, чтобы каждому досталось по два собственных яруса.

Рядом с кроватью стоял сундук с одеждой и маленький столик, где я хранила принадлежности для письма – мои сокровища. Выделанная телячья кожа, длинные заостренные писала из дерева и кости, красный отвар коры и чернила из ягод черники. Казалось бы, вещей не так много. Но когда дело дошло до сборов (а собраться нужно было основательно, ведь на обучение в Ворогате отправляли на целых два года), было немыслимо уместить все это в одной сумке. Да еще и сделать ее относительно подъемной.

Скривив губы в своей манере, мама расстегнула сумку, которая, по правде говоря, и сама была не прочь извергнуть все содержимое, и вытряхнула вещи на кровать. Быстро откинула в сторону предметы сменной одежды и банные принадлежности.

– Одежду тебе выдадут новую, в Ворогате не носят то, что носим мы здесь. А это что?

Она взяла в руки свиток, обернутый кожей и перевязанный ремешком с серебряной застежкой, в который я записывала свои наблюдения и зарисовывала, как меняются плоды: от завязи до зрелости. Я метнулась вперед и схватилась за свиток обеими руками. Пару мгновений мама поборолась со мной взглядом, но потом сдалась:

– Ладно, это можешь взять. Расческу тоже бери, неизвестно, есть ли у них такие, что справятся с твоими непослушными волосами. А вот чернила и там найдутся.

Мне удалось отвоевать одно костяное писало, украшенное по кругу тончайшей резьбой – то немногое, что осталось мне от отца. Да еще подаренный им когда-то давно свиток с древними сказаниями, потрепанный, перечитанный раз сто, но от этого не менее ценный. Я готова была расстаться со многим, но только не с этим!

Сменная обувь тоже пошла на выход, как и ночная сорочка. Зато обереги с родовой вязью протестов не вызвали. А мешочек с семенами мама не заметила, и я быстро сунула его обратно. В итоге сумка осталась полупустой и выглядела даже грустнее, чем набитая мной и готовая лопнуть.

Затем мама приподняла подол длинного платья и сняла из-под колена маленькие ножны. В них проблескивал клинок. Я ахнула – никогда раньше не видела, чтобы она носила оружие. Даже такое крошечное.

Мама посмотрела на меня, и взгляд ее показался мне настороженным, сомневающимся. Во мне или в том, чтобы давать мне оружие – я не поняла.

– К выходцам из нашего княжества в Ворогате всегда относились с уважением, – сказала она. – Ведь именно лесгорские Защитники благодаря Печатям Земли и Ясеня возвели полосу Леса, что поныне оберегает людей от того, что скрывается в Пустошах. Лесгорцы – не воины в прямом смысле, но тоже Защитники.

Она помолчала, будто мысленно касаясь того, о чем вслух сказать не могла. А затем добавила:

– Ты из княжеского рода. Не случайная ученица. – Она нахмурилась. – Будь готова к тому, что этот путь для тебя может оказаться сложнее, чем для других. Как это было когда-то с твоим отцом.

На словах об отце внутри меня что-то щелкнуло. Я знала, что даже если начну спрашивать о нем, она не скажет больше, чем считает нужным. Я не стала даже пытаться, а просто опустила глаза. Мама сунула ножны с клинком в заднюю часть сумки и посмотрела на меня уже мягче, но взгляд ее все еще цеплялся за что-то в прошлом, чего я не знала.

Снаружи донеслись крики и приближающийся топот копыт. Мама резко притянула меня к себе и стиснула в объятиях. Скорее неловких, чем ласковых.

– Пора, – сказала она. – Если сможешь, пиши мне.

– Хорошо, мама, – пробормотала я и улыбнулась так же неловко, как она только что меня обняла.

На площадь перед домом главы уже вывалили все, кто еще не успел уйти в поля. Дети бегали вокруг, добавляя суеты и без того беспокойному событию. Прибывшие спешились, отводя лошадей к поилкам и разминая ноги после долгого пути. Двое мужчин отделились от обоза и направились к нам. Не как гости, а почти как хозяева, которые удостоили наших деревенщин своим прибытием. Один из них, высокий и подтянутый мужчина средних лет в светло-сером одеянии Ворогата, осмотрел меня с головы до ног, даже не взглянув на главу поселения.

– Всего одна? – недовольно спросил он.

– Эта стоит десятерых, – гордо ответила мама.

Неожиданная и уж вряд ли заслуженная похвала чуть с ног меня не сбила, а Защитник снова смерил меня оценивающим взглядом.

– Верхом ездишь? – спросил он.

– Не очень хорошо, – честно ответила я.

– Тогда в повозку, – скомандовал он и окончательно потерял ко мне интерес.

Я еще разок оглянулась на маму и пошла, куда велено. Долгие проводы – лишние слезы. Решение было принято уже давно, и я всегда знала, что этот день настанет. Лишь кинула последний взгляд на сады, где проводила почти все дни последних двух лет. Сады, что хранили все счастливые воспоминания: о детстве, об отце, о вечерах, проведенных с друзьями. Я не знала, куда меня отправят после обучения, но надеялась, что сюда же. Обратно в родное пятое княжество. Но вернусь я уже не простой лесгорской девушкой, а Защитницей.

Обоз, собиравший учеников, был наизготове. Он состоял из шести повозок, запряженных лошадьми, для тех, кто, как и я, не умел ездить верхом, и пяти всадников. Лошади у них были крупнее наших, но стройнее и намного грациознее. Настоящие боевые животные, обученные и снаряженные специально для Защитников. Я пробралась в самый конец обоза и заглянула в замыкающую повозку. Мне показалось, что из нее я еще раз смогу попрощаться с домом хотя бы взглядом. Пришлось подпрыгнуть и подтянуться на руках, чтобы влезть внутрь, где меня встретили три пары пытливых глаз.

Две девушки и юноша. Тоже новички. Примерно мои ровесники. Скорее всего, из первого и седьмого княжеств, судя по тому, как я себе представляла путь обоза.

– Ты одна? – спросила девушка с темными, аккуратно убранными наверх косами.

– Да, – ответила я.

– Плохо с детьми было в твой год? Совсем некого отправлять?

В год моего появления на свет и правда родилось меньше всего младенцев за всю память Лесгора. Рабочих рук не хватало, а страх перед силами зла, скрывавшимися за Лесом, стал забываться, отпустил сердца жителей. Поэтому отправлять в Ворогат старались как можно меньше молодых. Кому-то нужно было работать дома и продолжать род.

Эта распространенная точка зрения, конечно, не разделялась моей матерью, которая считала себя обязанной чтить договоренности Содружества. Даже если это означало отправить в ряды Защитников собственную дочь.

– Просто никого больше к этому не готовили, – слукавила я.

– Неужели никто не хочет стать Защитником княжеств? – удивился парень, сделав такое лицо, от которого мне стало немного стыдно за свою ложь. – У нас очереди стоят. Родители платят большие деньги наставникам, чтобы обеспечить своим чадам место в Ворогате.

– А чего еще ты ждал от огородников? – рассмеялась третья, с волшебными золотыми волосами.

Ее голос, лицо и весь образ были настолько милыми и по-детски наивными, что совершенно не сочетались с тем, что она сказала. Я замялась, не зная, пыталась ли она меня оскорбить. Но она одарила меня добрейшей улыбкой и добавила:

– Не в обиду! Все вас так называют. Я – Злата.

Ну конечно, Злата, как же еще могли звать златовласку?

– Я не обиделась, – ответила я как можно серьезнее.

Все-таки не на гуляния отправляемся.

– Это Дан и Нальга, – продолжила она, указывая на других двоих, – они из первого княжества, а я из седьмого.

– Мира, – представилась я и выглянула наружу, где мама все еще общалась с Защитником, руководившим сбором новичков.

Она не смотрела в мою сторону и выглядела такой же, как всегда, когда общалась с приезжими – статной, отрешенно-приветливой, словно между ней и миром стоял невидимый щит. Сердце болезненно сжалось: вот он – день, к которому она меня готовила два последних года. Учила читать между строк, бегать без следов, не терять равновесия, видеть путь там, где нет троп.

Глаза защипало, в горле застыл ком. Тело съежилось, будто обмотанное невидимыми нитями, тянувшими назад к дому. Сейчас я впервые покину его на целых два года. А может, и навсегда.

Вдали, в тени деревьев, показалась знакомая широкоплечая фигура. Дарен стоял в глубине сада, прислонившись спиной к широкому стволу. В ясных голубых глазах читалась грусть, но и искренняя гордость за меня. Штаны небрежно подвернуты, рабочая рубаха топорщилась на плечах. Точно такой, каким был всегда. Когда вместе смеялись и плакали, лечили разбитые коленки, работали от зари до зари. Он оставался здесь, как и все, что я знала до этого.

Дарен взмахнул рукой, прощаясь. Я постаралась улыбнуться, но его вид – родной до невыносимости – и это простое движение легли тяжестью на грудь. Это последнее, что я запомню о доме после стольких лет, проведенных здесь.

Один короткий взмах руки.

Глава 2. Путь

Дело было сделано, я уехала. Изводить себя мыслями о доме, и о том, кого я там оставила, было теперь без толку. Да это и не получалось. Ехать в телеге с крытым верхом само по себе оказалось намного тяжелее, чем я представляла. Всю дорогу нас сильно трясло, было жарко и нестерпимо душно, а остановок обоз почти не делал. Лишь две короткие передышки у реки, чтобы напоить лошадей и набрать воды. Да и кормили только раз, во время единственной длительной остановки на одной из лесгорских застав. Хотя в такую жару голод не слишком мучил, все же, когда мы прибыли, было бесконечно приятно просто выйти на твердую землю и размяться.

Я огляделась. Вид заставы потрясал. В груди что-то сжалось от ее гордого величия и безмолвной силы. Массивная каменная крепость, без излишеств, как серый исполин, возвышалась над землей не меньше чем на пятнадцать аршин. Ровные стены, сложенные из грубых плит, казалось, помнили дни давних сражений. На камне темнели следы мха и дождей. Узкие бойницы в верхнем ярусе пропускали тонкие лучи света. Над воротами висела черная доска с выжженным клеймом: «Пограничная Застава». Под ней – тяжелые дубовые створки, обитые железными, потемневшими от времени и сажи скобами.

Только сейчас, увидев все собственными глазами, я задумалась о том, что не зря Княжеский Совет до сих пор держит здесь воинские отряды, а Ворогат не перестает обучать Защитников – главное оружие против сил зла.

Сам воздух здесь пах иначе, чем в мирных поселениях. Тянуло гарью, сыростью и чем-то недобрым – может быть, следами существ, что некогда пытались пробраться из Нави в мир людей.

На зубцах крепости несли вахту дозорные. Лица их были скрыты тенями, но даже с земли чувствовался их суровый, пристальный взгляд. Здесь чужаков не ждали, пропускали только своих.

Измученный жарой и дорожной пылью обоз остался за воротами. Лошади тревожно переступали копытами, чуя близость границы. Мы вывалили из повозок. Ровно двадцать семь новичков и трое сопровождающих, которые рассадили нас за длинные столы во дворе перед крепостью. Здесь же за обедом собрались дружинники, одетые в кольчуги, с мечами и секирами, вольные воины и лучники в более простой одежде. Но наши глаза безошибочно отыскали среди местного люда четверых Защитников, выпускников Ворогата.

Они выглядели необычайно статно и держались особняком от остальной воинской братии. На руке каждого виднелся обережный наруч с оттиском печати, подтверждавшей их принадлежность к войскам особого рода. Мы разглядывали их, совершенно не смущаясь. Им, по-видимому, такое внимание было не впервой. Старший из них, годившийся мне в отцы, смотрелся напыщенно, но те, что помоложе, были на вид приветливее, посмеивались между собой над молодняком.

Пообщаться с ними не разрешили, хотя у каждого из нас наготове был ворох вопросов, что было видно по нашим бегающим глазам и дерганым движениям. Увы, пришлось быстро поесть и снова лезть в повозку, которая продолжила болтаться по ухабам, грозя вытрясти из нас съеденное.

Из новичков верхом ехали лишь двое.

– Агний и Белогор, – пояснила Нальга.

– И что, кроме них, верховой езде никто не обучен? – спросила я.

– Многие обучены, но не всем разрешили взять своих лошадей. У большинства лошади рабочие, а не боевые. Отец Белогора долго спорил с наборщиками, доказывал, что его бахмат – лучший из помета и готов к любому сражению. Ему разрешили. А за таких коней, как у Агния, и стадом коров не расплатиться.

Всю дорогу девочки болтали без умолку, расписывая красоты своих княжеств и делясь теми крохами знаний, что у них были о Ворогате. Злата, родом из Стражграда, седьмого по счету княжества, которое, как и Лесгор, граничило с южным Лесом, но еще и с морем на западе, рассказала о сборах и подготовке к службе на заставах.

Большинство южных застав управлялись стражградскими защитниками. Наших никто бы не подумал ставить во главе. Мы – исполнители, хранители Печатей Земли, не совсем воины. Хотя по хрупкому виду Златы тоже трудно было сказать, что когда-нибудь она сможет встать против темных сил, прячущихся в пустошах. И все же именно ее предки шли первой волной и погибали на границах ради общего дела – защиты Содружества.

Дорожные рассказы Дана и Нальги были еще интереснее. Их дом – первое и самое главное княжество из всех, носившее имя – Стославль. Некогда объединивший небольшие отдельные княжества, он стал центром путей. Туда стекались люди всех земель, сословий и профессий. Там на ежегодном съезде встречались князья, решались дела Содружества и проводились народные празднования, каких не видывало ни одно другое княжество.

Я всегда мечтала побывать хоть где-нибудь, кроме Лесгора: увидеть своими глазами горы на востоке, преодолеть на огромной ладье залив, отделяющий сушу от островных княжеств, почувствовать холодную красоту севера. Но Стославль всегда стоял во главе этого списка – с его большими городами и, особенно, белокаменным стольным градом.

Там и родилась Нальга. Ее семья была из торговцев, не знатных, как моя, но все же вела жизнь, не сравнимую с нашей, деревенской. Ее родителям принадлежала часть каменного дома в самой кипучей части города, где они держали собственную лавку с товарами, привозимыми мастерами и перекупщиками по пятницам, и продаваемыми круглый год. А над ней – жилые комнаты с видом, хоть и угловым, прямо на княжеские хоромы. И при всем этом Нальга находила жизнь в столице обычной, даже скучной, а всеми ее стремлениями владел только Ворогат.

Сама я о Ворогате знала немного. То, как проходило там обучение, никогда широко не раскрывалось. Да и рассказывать было особо некому. Защитники после получения печатей заступали на службу вдоль границ или выполняли какие-то другие задачи, известные только им и Княжескому Совету.

– Как думаете, какие печати мы получим? – спросила Злата.

Она приподняла брови и выглядела совсем юной от плохо скрываемого интереса на лице.

– Огородница получит Печать Земли или Печать Ясеня, это точно, – ответила Нальга. – Лесгорцы всегда получают эти печати. Считается, что их души неразрывно связаны с лесом и всем растущим из Матери-Земли.

Злата повернулась ко мне, ее голубые глаза горели любопытством.

– Нальга права, – подтвердила я. – Наши Защитники с Печатью Земли вырастили южный Лес, который закрывает границы Содружества с юга. А Хранители Печати Ясеня наполнили его духами, которые питают его, делают непреодолимым для нечисти.

– А другую печать выбрать нельзя? – спросила Злата и сразу смутилась, поняв, что снова могла меня обидеть. – Я имею в виду, если хочется.

– Печати не выбирают, – вставил Дан, – выбирает печать. И что касается лесгорцев, я считаю, им повезло знать заранее, чего ждать. Правильно? – он покосился на меня.

– Да, конечно, – ответила я и улыбнулась Злате, чтобы она себя не винила. – Я с детства люблю лес и все, что с ним связано. Любая из двух печатей мне по душе.

– Это явление называют родовой склонностью, – продолжила Нальга, которая явно знала больше, чем мы трое. – Оно свойственно некоторым княжествам, насколько мне известно. Пятое, из которого Мира, традиционно получает чары, связанные с лесом. Остров Туррос – девятое княжество – получает Печать Воды и Печать Соли. А тимарийцы, Защитники из десятого княжества, обычно выходят из Ворогата с Печатью Холода.

– Про ударную силу воды и леденящий холод я слышал, – сказал Дан, – а что за Печать Соли?

Строгое выражение лица Нальги делало ее на вид мудрее и будто бы старше всех нас.

– Соль, высасывающая само существо из любого, будь то живое или нежить.

Злата приоткрыла рот, как ребенок, слушающий сказку перед сном.

– А остальные? Я, например? – спросила она.

– Про остальных ничего не скажу, – ответила Нальга, – тут не угадаешь. Говорят, большинство княжеств растеряли самобытность, перемешались за многие поколения. Нам остается только прислушаться к себе и ждать Поклика Печатей.

– Я рассчитываю получить Печать Живы, – сказал Дан, довольно прищурившись, – исцеление больных и раненых было бы по мне.

– Надеюсь, у тебя получится, – заулыбалась Злата, а затем задумчиво опустила глаза, будто пытаясь прощупать внутри себя хоть что-то, что намекнуло бы на ее врожденные способности.

– А что вы знаете о зле, скрывающемся за Лесом? – спросила я.

Этот вопрос никак не давал мне покоя с самого отъезда с заставы. Что, если мы не знаем всей правды, и Защитники все еще наталкиваются на порождения Нави на той стороне?

Нальга и Дан пожали плечами, а Злата вперилась в меня взглядом, будто что-то знала.

– Говори, Злата, – не выдержала я.

– Я слышала от отца, что нашествия чернобоговых слуг участились в последние годы, – почти шепотом произнесла она. – Но об этом не говорят. Когда мы отгородились южным Лесом, это решило наши проблемы, но оставило пустоши без присмотра. И что там творится, один Велес знает. Поэтому мы и должны получить печати, пройти испытания и пополнить ряды Защитников.

Я задумалась: если это правда, то зря Лесгор так расслабился, не желая отправлять своих детей в Ворогат. Ведь именно наше княжество – ближайшее к границе и первое на пути того, что может эту границу перейти. Тревожные мысли заставили немного забыть и о жаре, и о непрекращающейся тряске. Ребята продолжали болтать, будто не восприняли слова Златы всерьез. И за разговорами мы не заметили, как прибыли к последней заставе на самой границе Ворогата – окончательному напоминанию, что дороги назад для нас больше нет.

Глава 3. Ворогат

Последняя застава встретила нас затишьем. Воины несли службу, Защитников вообще не было видно. Эта короткая остановка нужна была лишь для того, чтобы отчитаться о количестве новичков, прибывающих на обучение. Нас выгнали из обоза и построили в ряд. Двое дружинников довольно рутинно пересчитали всех, спрашивая только номера княжеств, из которых мы родом, и совершенно не интересуясь именами или чем-либо еще. Они сделали необходимые заметки и пропустили нас дальше – в земли Ворогата.

Ворогат носил шестой номер в списке Содружества, хотя княжеством не являлся. Он располагался на окраине с юго-востока. Здесь не было ни сел, ни постоянных жителей. Недалеко от границ южного Леса располагался единственный город – Школа Ворогат. То самое место, где обучали Защитников и где древние ведовские печати обретали своих хозяев. Город был окружен деревянным частоколом, укрепленным земляными валами, а внутри виднелись высокие рубленые башни.

Я не знала, как работает связь между заставой и школой, но о нашем прибытии уже знали. Ворота были отворены. Обоз въехал в город и остановился посреди огромного круглого двора, который с легкостью мог бы сойти за площадь. С облегчением после долгого пути, но и с заметным трепетом мы выбрались из повозок и огляделись.

Солнце уже сходило к закату, полосуя землю пурпурными лучами, но нашу усталость как рукой сняло, и в сон не клонило. Глаза и не думали слипаться, разглядывая наконец изнутри место, которое мы столько раз мысленно представляли.

С западной стороны располагались длинные рубленые бараки в два уровня, видимо, для учеников. А на противоположной, восточной стороне – шестистенки, покрытые резьбой или росписью. До северной стороны не доставало взгляда, но там явно находилось что-то интересное и необычное. Кроме того, со всех сторон на равном удалении возвышались башни необычного вида, о назначении которых нам оставалось только догадываться.

Навстречу вышли двое старцев в одеяниях из точно такой же выделанной кожи, как у других Защитников, но серебристой, а не серой, длиннее и на вид массивнее. Волхвы Ворогата, я сразу узнала их, именно так они и описывались в свитке, подаренном мне отцом, который я отвоевала у мамы и привезла с собой. Я сильнее прижала сумку, пытаясь нащупать его сквозь грубую ткань.

Позади волхвов стояли молодые Защитники без опознавательных нашивок и наручей. Тот, что постарше, держал в руках грамоты, а второй, совсем молодой, возможно, на пару лет старше меня, просто стоял, сложа руки на груди со скучающим видом.

Один из волхвов поднял руку, призывая к тишине. От этого движения все замерло, как по волшебству. Звучный голос разнесся по двору:

– Сегодня начинается ваш путь к становлению Защитниками княжеств. В двухлетний срок Ворогат проводит три круга учения: первый – «Слово и Корень» – обучение основам: грамоте и знанию земли. Второй – «Острожная Доля» – искусство боя и чар. И третий круг – «Ратное Ведовство» – высшее соединение силы духа с чарами печатей. Каждый из вас пройдет основы и удостоится Поклика. Но только тот, кто пройдет испытания и добьется отклика печати, будет допущен к оставшимся двум кругам. Недостойные станут Забытниками. Таковым запрещено возвращаться в школу, а имена их предадут забвению, чтобы не позорили род и княжества.

Сердце в груди заколотилось впервые с момента прощания на площади Лесгора. Неужели не все ученики становятся Защитниками? От осознания этого во рту пересохло, по телу пробежала неприятная дрожь. Я попыталась подсчитать: из трех княжеств нас прибыло двадцать семь, Ворогат не считаем, остается еще шесть княжеств. Значит, всего в этом году будет не больше сотни учеников. А сколько же печатей на нас всех? И как удостоиться их отклика?

Остальные новички тоже выглядели напуганными. Один из помощников еле заметно улыбался, как будто его веселило наше замешательство. А второй так и остался стоять с отсутствующим видом, словно его совершенно не волновало, справимся мы или нас всех именуют забытниками и прямо сейчас изгонят за стены Ворогата. Он стоял так ровно, будто его здесь и не было. Я бы подумала, что он совсем не живой, если бы его золотистые волосы не колыхались на ветру.

Второй волхв, не такой страшный, как первый, вышел вперед и разъяснил, кто куда отправляется. Сначала нам следовало пройти в западный конец, где нам выдадут одежду и другие вещи обихода, а затем девушки расселялись в четвертый барак, а юноши – в пятый.

Провожали нас помощники. Один что-то выкрикивал, стараясь собрать более-менее ровный строй, а второй шел позади, прямо за мной, так как я шла последней. Шел он неприлично близко, по пятам, что сильно давило и делало мои движения неловкими. Из-за навязчивого желания оглянуться в какой-то момент я оступилась и чуть не грохнулась на землю, но его рука подхватила меня за локоть и не дала опозориться в первый же день.

– Ты точно здесь не по ошибке? – хмуро спросил он.

Я уже и сама так думала, и от этого стало еще обиднее. Я гордо приподняла подбородок, высвободила руку и выпалила:

– Точно!

– Увидим, – сказал он и, как ни в чем не бывало, продолжил меня преследовать.

Благо очередь оказалась не длинной, старшие ученики с нашивками второго круга быстро выдавали по стопке вещей, занося в свитки имена и номера княжеств. И когда полностью стемнело, с вещами в руках я нашла взглядом Злату и Нальгу, которые топтались перед входом в четвертый барак.

– Не стоило меня ждать, нужно скорее занимать места, – сказала я извиняющимся тоном.

– Мест навалом, еще не все новички прибыли, – отозвалась Злата.

Мы прошли внутрь длинного помещения, мест и правда было предостаточно. Выбрали себе кровати поближе друг к другу и подальше от входа, и расположились, чтобы перекусить оставленными для нас пайками.

– Купальни открыты два раза в неделю, это очень хорошо, – довольно сказала Злата, – у нас чаще одного раза в неделю баню не топят.

Я улыбнулась, у нас было так же. Нальга уже расправилась с едой и уютно растянулась на кровати.

– А знаете, если печать меня не выберет, я буду даже немного рада, – сказала она, – а эти странные слова про забытников, – она пшикнула, – плевать будет моей родне, поставят меня за прилавок, и дело с концом. Зато хоть замуж выйти смогу.

– А после Ворогата разве не сможешь? – спросила Злата, захлопав ресницами.

– Шутишь? – рассмеялась та. – Да кто ж возьмет Защитницу? После того, как она неизвестно чем занималась здесь два года в компании сотни молодых парней.

Злата ошарашенно посмотрела на меня. Я тоже никогда об этом не задумывалась, но сейчас слова Нальги оказали на меня неприятное действие. Я слышала о ворогатских Защитниках, которые женились, закончив обучение. О мужчинах-защитниках. К примеру, мой отец после нескольких лет службы вернулся домой и посватался к матери. После свадьбы он много времени проводил вне дома, но и это не помешало им быть по-своему счастливыми и привело к появлению меня на свет. Но слышала ли я хоть раз, чтобы женщины-защитницы выходили замуж? Никогда.

– Я все равно выйду замуж, – сказала Злата, обиженно поджав губы. – Не захотят наши стражградские парни, так найду жениха здесь, – она скорчила Нальге ехидную рожицу.

Та только усмехнулась. Я легла и прикрыла глаза, тело все еще потряхивало, как будто я до сих пор катилась в телеге, собирающей дорожные кочки. Голова потяжелела, постепенно погружая в сон.

– Подъем, – раздался звонкий женский голос.

Я вскочила на ноги. Уже наступило утро и, судя по яркому свету, проникавшему через окна, не самое раннее. Почти все кровати были заняты – видимо, остальные прибыли ночью, а я даже не слышала. Хороша будущая Защитница, ничего не скажешь.

– Ваш первый день в Ворогате начинается прямо сейчас, – объявила высокая и стройная девушка, одетая в серое с нашивкой второго круга. – Меня зовут Зара, я буду присматривать за вашими успехами, но в основном за неуспехами, во время первого круга обучения. С вопросами можете обращаться ко мне, с жалобами и недовольствами – к кому-нибудь другому. У вас ровно четверть часа на то, чтобы одеться и отправиться за мной на завтрак. Не успеете – останетесь голодными.

Девушки стали быстро натягивать одежду и пробиваться к умывальникам, кто быстрее. А Зара встала у выхода, недовольно наблюдая за суетой и громко отсчитывая время. Натягивать штаны и застегивать рубашку было непривычно, поэтому к умывальнику я не успела и выскочила наружу, когда почти все уже были в сборе. Первогодки вывалили во двор и строились согласно указаниям учеников с нашивками второго круга.

На вид нас было около сотни, как я накануне и подсчитала. Девушки занимали всего два барака по центру, третий и четвертый, а юноши – остальные четыре по краям. Все с любопытством разглядывали друг друга: где еще увидишь такое разнообразие выходцев из всех десяти княжеств. Нальга, впрочем, нисколько не была впечатлена, в столице она кого только ни видела. А мы со Златой во все глаза таращились на горцев и островитян, а также на тех, кто прибыл из столицы. Хотя мы могли только строить предположения, кто откуда. Ведь одеты теперь все были одинаково, в светло-серые ученические наряды.

Зара собрала девушек из четвертого барака и приказала следовать за ней к северной части города. Мы прошли через двор, туда, где вечером мне не удалось ничего разглядеть. За жилой частью строений располагались учебные комнаты, мастерские, избы учителей, волхвов, лекарей и прочие помещения, а за ними – широкие тренировочные площадки и стрельбище. Я, как всегда, тащилась в самом хвосте, не пытаясь никого обогнать, и место в уличной харчевне мне досталось за самым крайним столом, где ко мне присоединились Нальга со Златой, Дан, с которым мы успели подружиться по дороге в обозе, а затем и наша надсмотрщица – Зара. Она немного постояла, убедившись, что все расселись по местам, а потом устроилась на лавку напротив меня.

Я пыталась не пялиться на ее короткие волнистые волосы, которые еле доходили до плеч. Такие прически могли себе позволить только Защитницы, но никогда – обычные девицы в каком бы то ни было княжестве. А еще на ее узорчатый наруч из кожи с тиснением печати, которую я не могла определить.

Сзади быстро приближался мощный парень, как будто хотел напасть на нее со спины. Я приоткрыла рот, чтобы предупредить об опасности, но парень ловко затормозил и рухнул всем весом на лавку, обхватив огромной рукой ее плечи.

– Вит, – прорычала она, – не надоело еще скамейки ломать?

– Делаю все, чтобы привлечь твое внимание, любимая, – задорно ответил тот, что заставило взгляд Зары немного смягчиться.

Она покачала головой с напускным недовольством, но улыбнулась. Вит потянулся за ложкой и начерпал себе столько каши, что я бы и за неделю не съела. Мне же есть совершенно не хотелось. То ли сказывалось волнение, то ли отголоски вчерашней дорожной тряски. Я даже накладывать себе не стала, лишь отломила ломоть хлеба и намазала маслом, уговаривая себя откусить.

– Огородницу не забудьте покормить, а то в обморок упадет на первом же занятии, – послышался голос из-за моей спины.

Я обернулась. Мимо нас проходил вчерашний учительский помощник с растрепанными золотыми волосами, тот, что не дал мне упасть в очереди за вещами. Вит расхохотался:

– Что, Идан, уже выбрал себе первогодку под опеку в этом году?

Тот прошел дальше по рядам, никак не отреагировав на подколку. А я, провожая его глазами, еще раз отметила, что на его одежде нет никаких нашивок. Ни ученических, ни учительских.

– Кто это? – спросила я Зару.

Она подняла на меня злобный взгляд, а ее парень ответил за нее:

– Это Идан, узник Ворогата, сын Гордомора, одиннадцатого княжества.

– Но княжеств всего десять, – включился Дан.

– Наберут же невежд, – скорчилась Зара. – Вот скажи, разве мы были такими бестолковыми? – обратилась она к Виту.

– Я нет, а ты была, – снова засмеялся он, за что получил удар локтем под дых.

– Гордомор – одиннадцатое княжество Содружества, – пояснила я Дану. Эту историю мне рассказывал отец когда-то давно. – Самое северное, холодное и испещренное вулканами. Гордоморцы получали Печать Огня, связь с вулканическими недрами. Эта печать обладала силой, способной уничтожить целое княжество. Что в конечном итоге и произошло. Один из Защитников не справился с чарами и сжег весь Гордомор, захватив часть соседней Тимарии.

Дан явно был поражен моими познаниями, а я добавила:

– Говорят, с тех пор вулканы потухли, а княжество застыло во льдах. Самих гордоморцев уцелело немного, и им запрещено входить в стены Ворогата.

Зара кивнула, довольная, что хоть кто-то из нас знаком с историей Содружества. А Вит придвинулся ближе:

– Было запрещено. Но три года назад их снова пустили… с небольшим условием… – Он подмигнул.

Мы все напряглись и подались вперед в ожидании подробностей, но Зара встала и громко объявила:

– Стройся! Завтрак окончен!

Глава 4. Одно оружие

Первым занятием, на которое нас привели, оказалось Учение о Содружестве. Сотня первогодок не вместилась бы ни в одно из строений, и занятие проводилось на открытом воздухе. Собрание представляло собой крупные ступени-скамьи, расставленные в форме полуокружности с каскадной посадкой. У подножия находилось место учителя, а ученики рассаживались прямо на деревянных ступенях на нескольких уровнях. Это было невероятно удобно: во-первых, прекрасно видно учителя с любого места, а во-вторых, звук снизу шел точно вверх к ученикам, и говорящему не нужно было даже повышать голос, чтобы его слышали.

Моей первой мыслью было: почему не сделать такие учебные пространства повсеместно? Но я быстро поняла, что ни одна школа, кроме Ворогата, не набирает учеников в таком количестве. Мою школу грамоты в Лесгоре посещали всего четверо, включая меня.

– Начнем с главного вопроса, – сказал учитель. – Кто из вас обучен чтению?

Я робко подняла руку. Я одна! Учитель нашел меня глазами.

– Назовите имя и княжество, – обратился он ко мне.

– Мирослава, Лесгор, – сказала я как можно громче.

– Очень хорошо, – он пошарил глазами в каких-то свитках на столе. – Здесь сказано, что вы десятерых стоите, – он вопросительно поднял глаза.

Двести глаз впились в меня, вызывая жгучее желание уменьшиться. Да еще Идан присоединился к уроку, устроившись рядом с учителем и глядя на меня точно таким же вопрошающим взглядом, как тот.

Зачем мама это сказала? И зачем сопровождающий это записал?

Поняв, что разъяснений с моей стороны не будет, учитель продолжил:

– Кто может назвать точное количество княжеств в Содружестве?

С разных рядов стали доноситься выкрики про восемь, девять или десять княжеств. Сразу было видно, что школы этот народ не посещал, и даже отвечать только после поднятия руки первогодки не научены.

– Я слышал, что Мирослава хорошо знакома с историей княжеств, – громко произнес Идан, пронизывая меня взглядом, как будто учителя тут и не было.

Все снова обернулись ко мне. Во второй раз с начала урока. Я уже начинала мечтать о Печати исчезновения, если такая существовала.

– Что ж, Мирослава, назовите нам все княжества по порядку, – попросил учитель.

Я встала, грозно прожигая глазами Идана, который увлеченно наблюдал за моим смущением, очевидно, ожидая провала.

– Первое и главное княжество – Стославль, – начала я, – второе – Чернидор, третье и четвертое – горные княжества Монград и Валиад, пятое – Лесгор, шестое – Ворогат (не княжество, по сути), седьмое – Стражграж, восьмое и девятое – острова Канагаль и Туррос, десятое – Тимария – северное, горное, и одиннадцатое – Гордомор, полностью уничтоженное пятьдесят лет назад.

В последние слова я вложила как можно больше трагичности, что заставило Идана наконец оторваться от меня и потупить взгляд. Ученики зашептались. Многие и не слышали о Гордоморе, а уж тем более о его печальной судьбе.

– Все верно, – сказал учитель. – Об одиннадцатом княжестве не принято говорить в последние годы. Но забывать о нем не стоит, по меньшей мере, по двум причинам: первая – уцелевшие гордоморцы. После беды, постигшей их родину, они расселились по соседним княжествам, но их договор с Содружеством не расторгнут, и они имеют те же права и обязанности, что мы с вами. И вторая – это тот урок, что мы должны вынести из случившегося в Гордоморе, осознать, какая ответственность ляжет на ваши плечи с получением печатей.

Идан все так же смотрел в пол, отчего мне стало бесконечно жаль его. Потерять дом еще до своего рождения, носить вечное клеймо позора одного из Защитников, не справившегося с печатью и уничтожившего целый народ. Его народ.

– Учитель Стоум, – привстал один из учеников, – расскажите о Печатях.

– Можно и о Печатях, если вам так интересно, – улыбнулся тот и, встав со скамьи, затянул: – Давным-давно, когда тьма безымянная ползла по земле, да реки вспять текли от страха, собрались великие волхвы, княжеские ведуны и родовые старейшины на Священной Ярь-Горе. Говорили они заклинания сорок дней и ночей, взывали к Небесным Силам и Духам Земли. На сорок первую ночь явился им Явь-Владыка – дух мира живого, обвитый корнями и молниями. Он протянул им сундук, обитый кованым железом и звериными узорами, и огласил: «В сей ларец вложены знаки силы. Но откроются они не по вашей воле – а лишь тем, кто достоин чистотой сердца и крепостью духа». С той поры в каждом роду стали рождаться хранители, что носили на теле знаки печатей, несущих силы самой Прави для защиты мира людей. А сундук тот остался в самой древней Острожной Грамаде – школе Ворогат.

Учитель окинул затаивших дыхание новичков умудренным взглядом и продолжил:

– Поклик Печатей проводится на первом круге учения. Верховные волхвы открывают сундук со знаками силы, и каждая печать избирает себе хозяина.

Первогодки зашевелились на местах и зашептались. Всеобщее нетерпение сквозило в воздухе.

– На этом этапе от вас не требуется никаких действий или особых знаний. Печать найдет вас, даже если сердцем вы этого не желаете. Затем наступит ваш черед – доказать, что достойны печати. Один и без оружия, ученик пройдет по Тайной Тропе через древний лес, где каждое дерево дышит, каждая тень живет своей волей. На пути его ждут препятствия: страх тела, страх духа и испытание верности. Если достоин, печать откликнется чистым светом – он выйдет из леса Обережником, готовым защищать землю. Если недостоин – печать погаснет навсегда, и станет он Забытником.

Речь учителя произвела ошеломительное действие: одни храбрились, другие стали переглядываться со страхом и сомнением в глазах. У меня же появилось больше вопросов, чем раньше. Что именно происходит на Тайной Тропе? Страх духа меня пока не слишком волновал, но вот страх тела – при моем-то щуплом телосложении. Меня тренировали в Лесгоре, и все же я не чувствовала в себе могучих сил, необходимых Защитнику в сражениях. Немного успокаивал вид Златы, которая была еще мельче меня, а ей ведь не светила самая миролюбивая Печать Земли. С другой стороны, и мне она тоже могла не достаться. Учитель ясно дал понять – выбора у нас не будет.

Я решила пройтись перед обедом и обдумать все в одиночестве. И первая хорошая мысль, сразу же пришедшая на ум – найти лесгорцев второго и третьего круга, которые уже получили печати и могли поделиться опытом. Я незаметно отделилась от толпящихся первогодок и прошмыгнула к тренировочным площадкам и стрельбищу. Я видела, как туда направлялись Зара и Вит, и еще кто-то из старших учеников.

Тренировочные площадки были просто огромными, разделенные на участки, каждый из которых воспроизводил совершенно разную местность. Одна часть представляла собой плотную лесополосу, другая – поле, на третьей громоздились каменные укрепления, сооруженные в виде горных выступов с тропами и отвесными стенами, было еще болото, стрельбище с оружейной и выход к реке. На краю стрельбища стояла Зара и разговаривала с Иданом. Меня передернуло – и здесь он, как же без него? Я подождала немного, переминаясь с ноги на ногу, пока Зара не заметила меня и не крикнула:

– Огородница, тебе чего?

Идан тоже уставился на меня, приподняв брови с видом полного пренебрежения. Я еще немного помялась, потом решительно подошла ближе.

– Ты сказала, что с вопросами – к тебе. У меня есть один, – сказала я.

– Ну, задавай, – она скривила губы, изображая недовольство.

Я покосилась на Идана, но он и не думал самоустраняться из разговора. Я выдохнула и спросила:

– Я хочу поговорить с лесгорцами второго и третьего круга.

Идан и Зара переглянулись, оба тщетно стараясь подавить улыбки. Хотя у Идана все же получалось лучше.

– Умная девочка, я же тебе говорила, – сказала она ему. – Проводишь? А то у меня занятия.

Я чуть под землю не провалилась, его только мне в провожатые не хватало.

– Я и сама дойду, только скажи куда, – выпалила я.

– Он проводит, – расплылась в масляной улыбке Зара, не отрывая глаз от его загорелого лица, обрамленного непослушными золотыми волосами.

Идан покачал головой, развернулся и прошел мимо меня в сторону других тренировочных площадок. Затем, не оборачиваясь, крикнул:

– Ты идешь?

Я, да! Я уже догоняла.

– Зачем тебе лесгорцы? – спросил он.

– Хочу расспросить, как они проходили Тайную Тропу и чего следует ждать.

Он еле заметно улыбнулся:

– Молодец, первая сообразила, что есть одно оружие, которое тебе никто не запретит взять на испытания.

– Знания, – догадалась я.

– Именно! Слепая самонадеянность еще никого не приводила к успешному итогу.

Я не привыкла получать похвалу за такие незначительные вещи. Но мне было приятно слышать ее от кого-то в Ворогате опытнее меня. Может, он не такой уж и гадкий, как мне показалось вчера. И сегодня утром на занятиях. Воспоминание о том, как он привлек ко мне всеобщее внимание, бросив вызов перед учителем, снова заставило разозлиться на него.

Мы молча прошли через широкое поле, приближаясь к полосе леса, где виднелось движение. Что-то здесь было не так. На вид все выглядело совершенно обычным, но чего-то отчетливо не хватало. Но я никак не могла уловить, чего именно.

Идан шел не торопясь, мерно покачивая плечами. Рукава рубахи были закатаны до локтей, и я заметила на его руке, начиная от кисти, огненно-красные очертания печати, проходящие по внутренней стороне и прячущиеся под подвернутым краем рукава.

– Какая у тебя печать? – спросила я.

– А ты сама как думаешь? – даже не оглянувшись, сказал он.

– Печать Огня, – предположила я очевидное.

Он покосился на меня и крикнул кому-то в гуще леса:

– Влада, подойди.

Из группы учеников в густой зеленой роще отделилась красивая девушка в серо-зеленом наряде. Точно таком же, как был у моего отца, когда он служил Защитником. Так как лесгорцы несли службу в основном в лесу, им разрешалось носить одежды зеленых оттенков, чтобы быть менее заметными. Девушка подошла и вопросительно посмотрела на нас двоих.

– Вот, привел тебе подругу, чтобы вместе грустить по дому в ближайшие пару месяцев до Поклика.

Она весело рассмеялась на его поддевку, и ответила так же язвительно:

– Спасибо за заботу, третьегодник.

Идан закатил глаза, закончив этим обмен колкостями.

– Мирослава, – представил меня он.

– Мира, – тут же поправила я.

Идан раздраженно вздохнул и, развернувшись, отправился по своим делам, оставив нас вдвоем.

– Ну, пойдем, раз пришла, – сказала Влада и поманила за собой в лес.

– Почему ты назвала его третьегодником? – спросила я по дороге.

– Ты же знаешь, что он гордоморец?

– И что, для них обучение длится на год дольше? – удивилась я.

– Нет, они учатся два года, как все. Просто после обучения их не выпускают из Ворогата. Вот Идан и сидит тут уже третий год.

– Почему не выпускают? – снова спросила я.

– Ты пришла о златовласом красавчике разговаривать? Или есть вопросы по существу? – Влада остановилась и сложила руки замком на груди.

– Да, у меня вопросы о Тайной Тропе, – тут же опомнилась я, хотя вопросы о красавчике тоже оставались открытыми.

– Так-то лучше, – улыбнулась она.

Глава 5. Узник Ворогата

Следующие недели пролетали как во сне. Новички уже освоились, нашли земляков и разбились по группам. Для меня такой не нашлось, так как в первом круге я была единственной из пятого княжества. Хорошо хоть, Злата и Нальга меня не бросали.

Пока наша работа в Ворогате была по большей части умственной, что, надо признать, изматывало даже больше ручного труда в садах Лесгора. Засыпала я сразу, как голова касалась постели, а вставала по привычке с рассветом, еще до общего подъема, и успевала добежать до леса, где занимались мои земляки второго и третьего круга, тренируя свои печати.

Влада была отмечена Печатью Ясеня. Такие, как она, поддерживали природное равновесие, призывали духов леса, настолько разных и чудесных, что даже описать их с трудом могли. Хотя они особо и не старались. Насколько я успела понять из их разговоров, некоторые духи представали в виде лесных животных, а некоторые – бесплотными сущностями, точно как дуновение ветерка или моросящий дождь.

Влада не жадничала с объяснениями и отвечала на все вопросы. Она очень помогла разобраться в том, что может ждать меня на Тайной Тропе. Именно – может. Ведь для каждого тропа представала в совершенно особенном виде, в зависимости от его происхождения, способностей и личных качеств.

Первых двух испытаний – страха тела и духа – Влада советовала совсем не бояться. Она говорила, что страх – это всего лишь выбор. Он бывает жизненно необходим человеку, например, чтобы не идти в одиночку на медведя или не ввязаться в заведомо проигрышную драку. Но иногда он сковывает совершенно напрасно, не давая мыслить трезво, как пугающий скрип половицы в старом доме, где никого чужого быть не может. Так же и с Тропой. В ней нет смертельной опасности, и даже тех, кто не справится с испытаниями и не сможет выйти из леса самостоятельно, выведут старшие товарищи и окажут помощь. В любом случае, никто от этого еще не умирал.

Нужно было еще поработать над страхом провала. Каково это – стать забытником и быть изгнанным с позором? Но Влада лишь смеялась, уверяя, что всех неудавшихся Защитников семьи приняли обратно, и они продолжили обычную жизнь, вполне возможно, более счастливую, чем бессрочная воинская служба. Существовали, конечно, и такие, кто не смог смириться с неудачей, но, по словам Влады, это тоже – их личный выбор, и не более того.

Большее волнение у нее вызывало испытание верности. Она призналась, что с трудом его прошла, но от раскрытия подробностей об этой части пути наотрез отказалась, обмолвившись только, что это будет нечто очень личное. Этих сведений было недостаточно, чтобы подготовиться, но у нее были припасены другие дельные мысли, как помочь мне на Тропе.

Она пообещала сплести для меня сильный обережный наруч, который я надену после получения печати. А кроме того, призвать для меня хранителя. Это не воспрещалось, хоть и было огромной редкостью для новичков. Я знала, что у некоторых выдающихся Защитников были такие духовные покровители – лисица, сокол или даже медведь. Но кто мог бы стать хранителем для меня, я не представляла.

В любом случае, Влада взяла это полностью на себя. Сказала, что постарается договориться с духами, и если один из них меня выберет, то на Тропу я войду уже не одна. И кстати, об этом никто никогда не узнает. Конечно, хранитель не мог вмешаться в ход того, что должно произойти на Тропе, но стал бы защитой от того, что там происходить не должно.

И все же уверенности не было. Она обмолвилась, что в последнее время духи все менее охотливо отвечают на зов. Но обещала сделать, что сможет.

Учителя рассказывали о таинствах получения и проявления печатей еще меньше. В день они проводили по три-четыре занятия, но разговорить их об испытаниях не получалось. Начальным этапом в Ворогате шла пояснительная грамота: изучение знаков, древней вязи и символов, а также составление простейших заговоров. Для меня, обученной письму, это было легко и давалось несказанно лучше, чем остальным. Поэтому в виде исключения меня скоро перевели ко второму кругу на учение тайной грамоте – как распознавать вражеские чары, ставить защиту на города и дружины. Это было сложнее и оттого намного интереснее. Другие ученики косо на меня посматривали, не одобряя, что я так скоро перескочила с первой ступени на вторую, но довольно быстро привыкли.

Никаких боевых заданий нам не давали, к оружию не подпускали, хотя никому не воспрещалось в свободное время наблюдать за тренировочными боями второго и третьего круга. С первых же дней нас поразил Витослав. В ту силу, какой обладало его крупное, поджарое тело, было бы трудно поверить, если бы мы не видели все собственными глазами. Он мог одной левой побороть любого в стенах Ворогата. Или двоих, да хоть четверых за раз. С булавой и дубиной он обращался, как с детскими игрушками. Но любимым его оружием был двуручный меч, длиной с маховую сажень и весом в полпуда, не меньше. Он орудовал им так, что другие и подойти боялись и зачастую отказывались от боя совсем. И это сильно расстраивало богатыря.

А когда дело доходило до применения чар, его Печать Камня могла разворотить полдвора, если не весь Ворогат. Или, что особенно нравилось Виту – запустить над головой противника дождь из мелкой гальки. Не смертельно, но больно до одури. Парни с опаской отшатывались, когда он такое вытворял, а девушки глазели, как прикованные, на его силищу и удальство.

В такие моменты Зара всегда была тут как тут и напоминала особо охающим девицам:

– Рот не разевайте, этот воин – мой.

С этим никто и не спорил. Стоило только раз увидеть взгляды Вита в ее сторону. Или то, как он нежно обхватывал ее тонкие плечи огромными ручищами, и конечно, как они ворковали за каждым приемом пищи. Настоящая любовь. Многим здесь о таком не приходилось и мечтать, особенно учитывая слова Нальги, что к Защитницам не сватаются.

– Ну что, огородница, присмотрела себе жениха? – съехидничала Зара, застав меня за этими размышлениями.

– С чего ты взяла? – проворчала я.

– Да все смотрю, куда ты косишься, – она перевела взгляд на Идана, сидевшего через стол от нас.

Я и не заметила, что так очевидно поглядывала на него при любой возможности. Но меня привлекали не его золотые растрепанные волосы, и не сильные руки и плечи, хоть и не такие большие, как у Вита, но все же внушительные. Меня одолевал вопрос: почему он провел в Ворогате целых три года, почему его не выпускают?

– Ты однажды назвал его узником Ворогата… – обратилась я к Виту, который усердно жевал большущий кусок зажаренного мяса.

– Только так его и называю, – отозвался он, с трудом выговаривая слова набитым ртом.

– Почему? – спросила я.

– Да потому что его не отпускают, – ответил он.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – Зара злобно глянула на меня, потом на него и снова вернулась ко мне. – Не советую тебе им увлекаться, выбери кого-нибудь попроще. Лучше из огородников, удобнее будет потом службу нести.

– Я и не увлекаюсь, – насупилась я, – просто мне любопытно. Никак не могу выбросить это из головы.

– Идан вообще не должен появляться в твоей умной головушке, – ответила она, немного смягчившись. – До добра это не доведет. А не отпускают его по понятной причине: за такой силищей, способной уничтожить целое княжество, кто-то должен присматривать. И пока этого кого-то не нашли, он будет здесь.

Я было открыла рот, чтобы спросить, кто мог бы быть этим человеком, способным присматривать за силой огня, но Зара уже встала с места и потянула за собой своего парня. Он подмигнул напоследок, виновато пожал плечами и послушно последовал за ней. Даже ему, при его телосложении, было страшно перечить этой девушке. Я усмехнулась над его ужимками и повернулась к Злате.

Она была очень далеко от нашего разговора и вообще от всего мирского.

– О чем задумалась? – спросила я.

Она вздрогнула.

– Да так, не бери в голову, – ответила она и продолжила задумчиво пережевывать пищу.

– Она всю неделю такая, – сказала Нальга, которая только подошла вместе с Даном, чтобы присоединиться к ужину.

– Злата, что случилось? – уже напористее спросила я.

– Ну, знаешь, – она склонила голову к плечу, – я боюсь, что не пройду испытания. Мало того, что я самая маленькая и слабая здесь, так еще и не могу осилить грамоту. У меня не получился ни один символ, не сработал ни один заговор. Учителя уже считают меня дурочкой, а ведь мой отец – Защитник! И брат тоже. Я всегда думала, что это наше семейное дело, – она вздохнула. – Не зря они меня отговаривали. Тоже не верили, что справлюсь.

– Злата, – протянула я.

– Как думаешь, если я попрошу разрешения уйти, меня отпустят?

– Не говори ерунды, – чуть ли не закричала Нальга. – Ну ты точно дурочка! Приехать в такую даль и сбежать еще до Поклика. Не ты ли всю дорогу воспевала Ворогат и службу на заставах, говорила, что жизни своей не представляешь без этого? И так быстро сдулась?

Злата поникла.

– Златушка, – я обняла ее за плечи, – все у тебя получится. Дождись Поклика Печатей, а там и видно будет. Может, все вместе еще домой поедем.

Злата улыбнулась.

– А с письмом я тебе помогу. Там нет ничего сложного, только руку набить надо. У меня тоже не сразу получаться стало, просто я намного раньше учиться начала.

– Мира права, – подтвердил Дан, – еще слишком рано сдаваться. Мы только начали.

Он протянул руку Злате, а второй взял за руку Нальгу, которая потянулась ко мне, и мы вчетвером сплелись в замкнутую цепочку в самом настоящем обещании – что не бросим друг друга, какие бы испытания нас ни ждали впереди.

Глава 6. Поклик

О дне Поклика объявили неожиданно, накануне. Всю ночь мы ворочались в кроватях, волнуясь и представляя, хоть и смутно, как это будет происходить. Некоторые предусмотрительно собрали вещи на случай, если печать их не выберет и их с позором выставят за ворота. И несмотря на то что таких было немного, эти сборы отражали настроение всех.

Я проснулась, как и всегда, с первыми лучами солнца. И если обычно в это время все еще спали, то сегодня большинство были уже на ногах. Быстро собравшись и умывшись, мы высыпали во двор, куда только-только подошла Зара и другие ответственные за первогодков. Их не слишком удивило, что будить никого сегодня не придется. Как-никак, сами прошли через это год назад.

Высокий юноша с нашивкой второго круга, который присматривал за ребятами из первого барака, вышел вперед и поднял руку, прося внимания. Долго ждать не пришлось, толпа притихла и впилась в него полными напряжения глазами.

– День Поклика Печатей объявляю открытым, – пробасил он. – Мы проводим вас к границе южного Леса, в него войдете сами. До заката вы должны найти Купели Чистого Ожога, где вас встретят Верховные волхвы. Держитесь вместе и не сворачивайте на зов духов. Они могут сыграть злую шутку и увлечь далеко в лес. Ничего не бойтесь и возвращайтесь с печатями.

Он обвел пальцем круг над головой, приказывая развернуться, и направил всех в сторону ворот. Ученики бросились, обгоняя друг друга и чуть ли не сбивая с ног. Я не бежала, и из-за этого пару раз получила локтями по бокам от торопящихся за печатями. Но на выходе все равно пришлось дожидаться старших, которые неторопливо вышли вперед и возглавили шествие.

Путь был неблизкий, и добрались мы до входа в Лес, лишь когда солнце стояло ровно над головами. Я старалась не зацикливаться на жаре и усталости, а позволить ногам донести меня до места, где я приму свою судьбу, какой бы она ни была. Нальга и Дан шли по большей части молча, а на Злате вообще лица не было, как будто ее ведут не на самое значимое событие в жизни, а на казнь. Я попыталась пару раз подбодрить ее, но получилось плохо.

У кромки леса сопровождающие молча остановились в стороне, пропуская уже изрядно уставших первогодков сделать самостоятельный шаг в гущу леса. Первыми смельчаками оказались Агний и Белогор, стославльцы, сдружившиеся еще по дороге в Ворогат. У них не только были собственные лошади, но и особое расположение учителей школы. Поговаривали, что Агний – близкий родственник князя Святослава, что ощущалось и в его поведении, и в речи.

Я не до конца верила этим разговорам. Был бы он княжеского рода – умел бы читать. С другой стороны, он всячески отнекивался от этих слухов и вполне мог скрывать свое происхождение. Поэтому и не признался на первых занятиях, что обучен грамоте.

Агний повернулся лицом к нам и, широко улыбнувшись, шагнул в лес спиной вперед, а затем быстро исчез в темноте чащи. За ним последовал и Белогор. Остальные подождали пару мгновений, не раздадутся ли оттуда вопли боли и страданий. Но лес стоял мирно и тихо, как и сотни лет до этого дня, который так важен был для нас и так безразличен для него.

Один за другим ученики стали входить в чащу, погружаясь в свежесть и полумрак. Здесь, среди благоухания деревьев и лесной поросли, я почувствовала себя как дома. «Лес, где каждое дерево дышит, каждая тень живет своей волей» – слова учителя, показавшиеся тогда таящими угрозу, сейчас приобрели совершенно иной смысл. Не всякий ли лес таков? Все зависит лишь от того, знакомый лес или чужой. Если не знаешь лесных законов, искушаешь судьбу, а если знаешь и почитаешь – всегда будешь сыт и укрыт от опасности. Я этот лес хорошо знала.

Времени у нас было до заката, и все равно народ торопился, не понимая, как далеко до Купелей. Я остановилась у поросли брусники и нарвала листочков, поблагодарив духов за их дар. Нальга взволнованно обернулась, потеряв меня из виду.

– Мира, нам нужно двигаться, чтобы успеть, – крикнула она.

Я поднялась и поспешила за ней. Но быстро идти все равно не получалось, толпа старалась не рассредоточиваться и все плотнее сжималась, не давая ускоряться. Несмотря на это, не прошло и часа, как мы благополучно добрались до назначенного места. Похоже, поиск Купелей был очередной выдумкой, расчетом на то, чтобы лишний раз поволновать молодняк.

Впереди запахло водой, деревья начали расступаться, и мы вышли на прогалину, словно специально созданную природой для уединения. Достаточно просторную, окруженную высокими деревьями, чьи кроны склонялись навесом, пропуская лишь мягкий рассеянный свет.

В центре уютно расположилось озеро насыщенно-синего цвета, отражавшее в своих водах неспешное покачивание ветвей. К нему спускался пологий пригорок, на котором мы и остановились полукругом, словно в ученическом пространстве, внимательно следя за тем, что происходит внизу, у кромки воды.

На берегу, по центру собрания, стояли четверо Верховных волхвов Ворогата, а при них – обитый кованым железом сундук. Тот самый древний Сундук Силы из сказаний, хранивший Печати.

По левую руку от волхвов стояли в несколько рядов ученики второго круга, а по правую – третий круг и учителя с помощниками. Как они успели прибыть сюда быстрее нас, мне было непонятно. Но я старалась не думать сейчас об этом, чтобы не отвлекаться.

– Все на месте? – спросил Верховный волхв, похожий на того самого Явь-Владыку, явившегося старейшинам на сорок первый день. – Начнем обряд.

– Постарайтесь рассредоточиться, – жестом рук разводя нас в стороны, сказал второй. – Печати, заточенные в сундуке, бывают нетерпеливее юных чад.

Он поискал кого-то глазами:

– Ратко, покажись.

Ратко вышел вперед и громко произнес:

– Как только откроется сундук, печати будут стремиться к новому хозяину. Советую быть начеку и ловить печать рукой, чтобы не повторить мою ошибку, – он приподнял густую челку со лба, во всю ширину которого сверкнул золотой оттиск печати. – Это может быть достаточно больно, и к тому же после такого вас будут показывать на последующих Покликах до самого выпуска из Ворогата.

Народ захихикал, не только мы, но и ученики старших кругов, и даже волхвы одарили его снисходительными улыбками. Мы с Нальгой, Златой и Даном переглянулись, развеселенные непонятно чем: тем, что, возможно, нас припечатает прямо в лоб. И не успела я вернуться глазами к сундуку, как мимо моего лица просвистела яркая стрела света, сбив с ног парня, стоявшего позади. Она с такой силой врезалась ему в плечо, что от удара его повалило назад, раскидав всех, кто стоял дальше.

Теперь всем уже было не до смеха. Я напряглась всем телом, выставила вперед руку и неотрывно следила за каждым новым открытием сундука. Верховный волхв лишь приоткрывал его, не давая всем печатям вырваться одновременно. Золотые, огненно-красные, синие и зеленые светящиеся стрелы мелькали со всех сторон, безошибочно находя цели. Большинство отмеченных печатями корчились от боли, особенно те, кому не удавалось схватить стрелу рукой, и она попадала в живот или еще куда-нибудь. Наши ряды таяли по мере того, как другие валились на землю, и вокруг меня образовался довольно широкий свободный круг.

Тем лучше, точно смогу понять, что печать летит ко мне.

Дан, стоявший чуть впереди, тоже схватил тусклую белую стрелку плечом, но смог удержаться на ногах. Я это видела лишь краем глаза, полностью сосредоточенная на сундуке, но успела порадоваться за него.

Явь-Владыка вновь приоткрыл сундук, и из него точно в мою сторону метнулась ярко-зеленая полоска. Моя! Я вскинула вторую руку, закрывая лицо и следя за ее полетом через расставленные пальцы. На пути стрелы уже почти никого не было, и она не петляла, так что я нацелилась и поймала ее.

Резкая боль пронзила ладонь и запястье. Я сжала руку в кулак, прижала к груди и крепко стиснула зубы, чтобы не закричать. Боль была режущей, с трудом выносимой и растеклась до самого плеча. Все тело задрожало. Несколько мгновений я потратила, чтобы продышаться, а затем осторожно раскрыла ладонь —рассмотреть место попадания печати. Она была там, прямо посередине. Отметка в виде прекрасного дуба с кроной из плетеных узоров и могучими корнями, нисходящими вдоль запястья, точно повторяя рисунок кровеносных вен.

Она самая! Печать Земли! Точно такая, как была у отца. Слезы радости подступили к глазам. Мне еще предстояло доказать, что я достойна, но сейчас это было не важно. Ведь я получила ее, именно ее, ту самую печать, о которой столько думала, которую всегда хотела. Ту, что позволит мне заниматься любимым делом, но на совершенно другом, волшебном уровне. Я пыталась сглотнуть слезы радости и вытереться, но чувства так сильно переполняли, что готовы были излиться потоком из глаз.

Я вспомнила про Злату. Нужно найти ее и понять, получила ли она печать. Ведь она так боялась.

Я обернулась туда, где она должна была находиться, как вдруг что-то резко дернуло мою только что отмеченную руку вперед, заставив меня повалиться лицом на землю.

Нет, нет, нет. Только не это!

Может, печать уже все поняла обо мне и решила отвергнуть? Я встряхнула головой и уставилась на руку. Одна из ветвей дуба светящейся струйкой выросла до самого конца указательного пальца и тянулась куда-то… Я проследила глазами весь ее путь, который огибал поднимавшихся на ноги учеников и уходил вперед чуть левее от озера. Приподнявшись на коленях и вытянувшись, я выглянула из-за спин. Нить помигивала, переливалась и тянулась до самого… Идана.

Что?

Сдвинув брови, он рассматривал свое запястье. Затем взгляд пошел вдоль ниточки и встретился с моим.

Мгновение, и он бросился ко мне, перешагивая через лежавших и расталкивая всех, кто стоял на пути. Все происходило так быстро, что я не успела и пошевелиться.

Вдох, и он уже на полпути ко мне, второй – прямо передо мной, опускается на колено и хватает меня за руку, разворачивая ладонью к себе. Рука все еще сильно болит, а он сжимает ее с такой силой, что новые капли слез брызгают из глаз.

– Что ты делаешь? – шепчу я.

– Идем отсюда.

Не ослабляя хватки, Идан резко поднял меня на ноги и, не дав опомниться, потащил прочь с лесной прогалины. Он шел так быстро, что мне приходилось бежать. Я постоянно запиналась о ветки и царапалась о кустарники, словно ребенок, впервые попавший в лес. Мне хотелось вырваться или закричать, но тело совершенно не слушалось, все еще скованное болью от попадания печати, а горло сжало от бега и слез.

Остановились мы, только когда лес остался позади. Идан отпустил руку и попятился назад, не сводя с меня горящих диким огнем глаз. Он обхватил голову двумя руками, восстанавливая дыхание. Я тоже пыталась отдышаться, прижимая руку к груди, готовая рухнуть прямо здесь на спину.

Он отвернулся и лихорадочно забродил взад-вперед, растирая виски руками. За два месяца, проведенных мною в школе, я ежедневно встречала его, а иногда и намеренно наблюдала, размышляя о его сомнительной доле. Он был всегда хмурым, серьезным. Иногда выглядел разочарованным или же безразличным ко всему происходящему. Но никогда – взволнованным. Да еще настолько!

– Что происходит? – спросила я, немного придя в себя.

– Что происходит? – повторил он, а затем судорожно усмехнулся и прикрыл рот рукой, стараясь подавить это, чем бы оно ни было. – Отныне мы с тобой – лучшие друзья, Мира.

Глава 7. Связан

Обратно мы домчали верхом. Я не хотела ехать с ним на одной лошади, но он не то чтобы давал мне хоть какой-то выбор. Уже на подъезде к воротам нас нагнали конные – несколько учителей и старшие ученики. Во дворе Идан первым спрыгнул на землю и помог мне спуститься. Другие спешивались и подбегали к нам с такими лицами, будто все уже понимали, что происходит. Все, кроме меня.

Первым подскочил Витослав и буквально набросился на Идана, схватив обеими руками за плечи.

– Это правда? – радостно прокричал он. – Ты связан!

Идан улыбнулся и посмотрел на меня. Вит тоже повернул ко мне голову и, отпустив друга, в один шаг допрыгнул до меня и заключил в крепкие, даже слишком, объятия. А потом, хохоча, приподнял над землей и несколько раз покружил.

– Мира, красавица! Я всегда знал, что в тебе есть что-то особенное! – он заразительно улыбнулся и повернулся к Идану: – Ну разве она не лучшее, что с тобой произошло за всю твою неприкаянную жизнь?

Идан не сводил с меня глаз, пока Вит тискал меня пудовыми ручищами.

– Увидим, – только сказал он.

– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – начала закипать я, вырываясь из медвежьих лап Вита.

– Ты – парный защитник, – влезла Зара, бросая злобные взгляды на Вита.

– Парный защитник? – переспросила я. – Это еще что значит?

– Идем, – сказал Идан, поворачиваясь и протягивая руку, чтобы увести меня подальше от болтливых языков и любопытных глаз.

Руку я не приняла, но без возражений последовала за ним. Мне были нужны ответы!

Вдвоем мы миновали жилые строения и добрели до пустующей харчевни. Там выбрали самый дальний стол под навесом, за которым обычно обедали учителя. Усевшись напротив друг друга, какое-то время мы просто играли в гляделки, не зная, с чего начать.

– Все еще болит? – Идан кивнул на руку, которую я сжимала в кулак возле груди.

– Идан, – рявкнула я. – Ты начнешь говорить или нет?

Он еще немного помедлил.

– Думаю, ты и сама уже все поняла, – он прищурился, и это сделало его вид раздражающе снисходительным. – Поведай, как много ты знаешь о гордоморцах.

Я вложила во взгляд всю ярость, на какую была способна.

– Давай же, не разочаруй меня, – добавил он.

Ну почему снова нужно становиться таким мерзавцем? Почему не объяснить все по-человечески?

От злости мозг начал работать быстрее.

– Гордомор был самым крупным княжеством из одиннадцати, – начала я излагать свои скромные познания. – И единственным соперником Стославля на главенствующее положение в Содружестве. Но пятьдесят лет назад был уничтожен свихнувшимся Защитником, не справившимся с силой печати. Я все же склонна думать, что он сделал это намеренно.

Идан поморщился, но опровергать не стал.

– С тех пор гордоморцам путь в Ворогат был закрыт, но в последние годы, как я поняла, ограничение сняли.

– Три года назад. Меня приняли первым.

– Но было условие, – добавила я.

Идан кивнул.

– За такой силищей, что способна уничтожить целое княжество, кто-то должен присматривать, – повторила я слова Зары, и меня осенило: – Княжеский Совет боится Печати Огня. Вас не отпустят, пока печать не свяжет вас с другим Защитником, который сможет держать эту силу в узде. Вот что это такое. Связь! – Я задумалась. – Но что это значит для меня?

Я уставилась на Идана с видом, не потерпящим недомолвок.

– Пара защитников, находящаяся в связке печатей, может делиться силами, передавать друг другу при необходимости или отнимать. Так что, если я свихнусь, просто отнимешь у меня силу, – без капли намека на шутку сказал он и наклонился ближе. – Ты – мой пропуск на волю из этого места, мое помилование за преступление, совершенное кем-то еще до моего рождения.

Я набрала полную грудь воздуха, судорожно пытаясь переварить услышанное, когда из-за моей спины выскочили трое. Гордоморцы. Такие же, как Идан, узники Ворогата. На рубахе одного была сделана аккуратная нашивка второго круга, а у двух других – третьего.

– Идан, – прокричал один из них, подлетая, – это правда? Маленькая огородница связала тебя?

Идан бросил на него уничтожающий взгляд:

– Ты больше никогда не будешь ее так называть, никто не будет. Это понятно?

– Да, вполне, – примирительно произнес он и шуточно выставил ладони перед собой в сдающемся жесте.

Затем плюхнулся на скамейку около меня и одарил нас обоих лучезарной улыбкой.

– Честно говоря, я уже не верил, что это вообще возможно.

Остальные тоже выглядели довольными, рассаживаясь вокруг нас за столом. Всех первогодков я уже различала: высоких, шумных горцев, загорелых островитян, по большей части высокомерных воображал из столицы и более простой материковый люд. Но гордоморцев среди наших не было. А старших я не знала. Теперь же, глядя на этих четверых, я удивилась, насколько они похожи: у всех вьющиеся золотистые волосы, изумрудно-зеленые глаза.

– Вас всего четверо в Ворогате? – спросила я.

– Ага, – ответил самый разговорчивый. – Я – Найден, это – Всеслав и Огнедар, или Огонёк, как мы его называем, – представил он друзей.

Последний был младшим из четверых, на груди красовалась нашивка второго круга. Мысленно я установила последовательность: Идан поступил самым первым, три года назад, затем Всеслав и Найден, а после уже Огонёк.

Последний смущенно улыбнулся.

– Но как вы вообще на такое решились, зная, что можете застрять здесь неизвестно на сколько?

– За Идана хлопотал сам Вацлав, князь Чернидора, – объяснил Найден. – Тогда запрет на Печати Огня был еще в силе, но Вацлав был просто одержим желанием возродить эту печать, сильнейшую из всех, что столетиями защищала княжества от злых сил. Вода, холод и молнии, да даже твои деревья – это хорошо. Но что они в бою, в сравнении с огнем?

– И Вацлаву удалось уговорить Княжеский Совет?

– Не без труда. Тогда же они выдвинули условие: каждый обладатель Печати Огня будет связан в пару с другим Защитником, что будет управлять им и надзирать. Только в этом случае он будет выпущен из Ворогата и зачислен на службу.

– Ладно, – сказала я, – допустим, Идан не знал об этом условии изначально. Но вы-то знали!

Трое новых знакомых рассмеялись, а Идан все так же сидел, сложа руки в замок и пронизывая меня взглядом, как будто я – какое-то диво, не виданное миром ранее. Или будто пытался придумать, что ему теперь со мной делать.

– Хватит на сегодня историй, – сказал он, вставая. – Нам еще нужно встретиться с Верховным волхвом. Идем, – скомандовал он мне.

Я встала. Когда речь шла о том, чтобы получить ответы, меня уговаривать не требовалось.

Рука уже почти не болела, знак был отчетливо виден, но больше не светился, а был скорее похож на заживший ожог. В ворота въезжали волхвы и учителя, вернувшиеся с Поклика. Один из них, самый молодой, если вообще можно было применить это слово к волхвам, махнул нам срочно следовать за ним. Он засеменил через двор в сторону жилых изб и привел к большому срубу, приглашая войти.

Через сени и проходную комнату мы вступили в небольшую светелку, дальняя стена которой была утыкана свитками от пола до потолка, аккуратно сложенными рядами наподобие дров в поленнице. Старик сел за большой стол, тоже заваленный свитками и принадлежностями для письма, и изучающе осмотрел нас двоих.

– Не вижу радости в глазах, – важно произнес он. – С девицей все ясно, не на то она рассчитывала, отправляясь в Ворогат. Но ты, Идан? Ты так долго этого ждал.

– Я рад, – сказал он так, будто не рад вовсе.

– Ладно, – вздохнул волхв, – теперь нужно решить, что мне с вами делать. Во-первых, она должна пройти испытания. Провал недопустим, ты понимаешь?

Идан кивнул.

– Затем мы созовем Княжеский Совет, где вы представите парные силы. От того, что они там увидят, будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Это тоже ясно?

Идан снова кивнул, пока я переводила непонимающий взгляд с одного на другого.

– То есть вы его просто так не отпустите, даже теперь? – выпалила я.

– Отпустим? – старик приподнял густую бровь. – Его никто никуда не отпустит, пока Совет не убедится, что ты сможешь обуздать его силу. И с этим, насколько я могу судить, возможны трудности, – он смерил меня озабоченным взглядом с головы до ног. – Боюсь, как бы он не потянул тебя за собой в пропасть.

– Трудностей не будет, – твердо сказал Идан. – Она сможет.

– Смогу что? – не унималась я. – Пройти испытания? Справиться с силой огня?

– Ты должна занять ведущее место в паре, быть сильнее, чем он, – волхв ткнул пальцем в сторону Идана, – показать, что в любой момент сможешь отнять у него чары, если потребуется.

– Вы что, действительно верите, что я смогу потягаться с этим? – я указала обеими руками на Идана.

– Не важно, что думаю я, – сказал старик, – важно, что думает Совет.

До этого выражавший толику радости за Идана, его голос стал теперь до боли тяжел и мрачен. В моей голове крутился вихрь, сотканный из страха, горечи и недоумения. Как такое вообще могло со мной произойти? Я должна была служить в лесах, напитывать чарами Печати Земли растительный мир, помогать ему обновляться, чтобы нести благо людям и другим живым существам. И теперь это все накрывалось огненной шапкой разочарования.

– Я не согласна, – пробормотала я, мотая головой, – отмените это, я не согласна, я не смогу.

– Мира, – Идан потянулся к моей руке, но я со злостью ее отдернула.

– Не прикасайся ко мне! – прокричала я. – Я всего этого не просила, я не смогу, – повторяла я. – Как мне обуздать силу огня, моя печать и в подметки твоей не годится. Она вообще не боевая, она… она… – я пыталась найти слово, – созидательная.

Слезы навернулись на глаза. Почему я?

– Почему я? – прошептала я сквозь подступающую тошноту и слезы.

Идан потупил взгляд и молчал. Верховный волхв вздохнул:

– Девочка, ты выбрала свою судьбу, когда вошла в стены Ворогата. А точнее, отдалась на ее милость. Теперь ты можешь только принять то, что тебе дано, и делать все, что от тебя зависит. Не справишься, что ж, – он помедлил, – в этом случае, боюсь, вы оба навсегда застрянете в этом месте.

Глава 8. Черная роса

По дороге назад к баракам меня сильно качало. Руки тряслись, а ноги не слушались, заплетались и спотыкались. Идан все время шел позади, как прилепленный. Мне не хотелось его видеть, и я ни разу не оборачивалась, хотя подсознательно ощущала на себе его тяжелый взгляд. Отчасти мне было жаль его. Быть наказанным за преступление, которого не совершал – несправедливость! Но почему и я должна нести эту ношу вместе с ним? Это казалось еще большей несправедливостью, ведь, как это ни жестоко, это уже касалось лично меня, а не полузнакомого парня.

На дворе уже стемнело. В ворота всыпались лучащиеся счастьем первогодки. Навстречу мне из толпы выскочили Нальга и Злата.

– Мира, слава богам, ты в порядке! – прокричала Нальга. – Что с тобой случилось? Ты получила печать? Я как-то странно сгруппировалась и встретилась с печатью кулаком, – она показала красивую метку в виде молнии прямо на костяшках пальцев.

– Печать Громовника! – ахнула я.

– Видимо, в моем роду были горцы, – довольно заключила она. – А что с тобой случилось? Я, как упала, больше ничего не помню, только жуткую боль. А потом стала искать тебя и не нашла. Ты получила печать?

Я протянула ей ладонь с отметкой Печати Земли.

– Ну! Я же говорила! – обрадовалась она, а я повернулась к Злате.

Она раскрыла ладонь. Тоже смогла поймать печать рукой, умница! На ней красовалась отметка, напоминавшая башню или что-то вроде того.

– Что это за печать? – спросила я.

– Печать Острога, – улыбнулась она. – Защита и крепость. Она дает способность ставить невидимые обережные щиты на войско, заставы и, как говорят, на целые княжества.

Я расплылась в улыбке, позабыв на мгновение о том, что случилось со мной. Мы радостно сцепились руками, как делали раньше. Только Дана не хватало.

– А Дан? – спросила я.

– О, Дан! – протянула Нальга. – Сколько поставишь на то, что он получил Печать Живы?

– Поставлю целое княжество! – засмеялась я.

– И не проиграешь! Печать Живы, так и есть!

Со стороны бараков появился отряд Защитников с зажженными светочами в руках. Они вели пятерых парней и девушку, одетых в мирскую одежду, с сумками на перевес. Радостная болтовня во дворе сразу же стихла, а ей на смену пришла непроницаемая тишина, нарушаемая лишь редким шепотком.

– Неотмеченные, – пробормотала Злата. – Так и простояли там, в лесу, впустую. Бедняги!

Мое сердце сжалось от их жалкого вида и опущенных глаз. Каково им было? Из девяноста четырех человек лишь они шестеро остались ни с чем. Я со страхом ждала, что их предадут позору, как нам обещали на занятиях, надеясь, что это будет все же только на словах, а не как-то иначе. От этой мысли все тело передернуло, а на лбу проступила испарина. Но ребят просто посадили в повозку, запряженную лошадью, которой правил один из Защитников, и вывезли из города.

Нас осталось восемьдесят восемь.

По сторонам раздавались тягостные вздохи и редкие всхлипы. Но печаль не долго держала, и когда ворота полностью закрылись, радость стала возвращаться в просторный двор, сначала тихим перешептыванием, а потом и звонким смехом.

– Сегодня никто спать не ложится! – крикнул кто-то из старших. – Будем гулять!

Двор взорвался единодушным согласием, и народ стал разбредаться кто куда, но в основном потянулся в сторону харчевни.

Я почти забыла об Идане, о нашей связи и о предстоящих испытаниях, поддавшись общему веселью. Но неприятное жжение в ладони напомнило. Я огляделась, Идана нигде не было видно. Нальга тянула меня вперед, и я постаралась не выглядеть расстроенной, хотя это тяжело давалось.

На столах уже были расставлены тарелки с разными яствами. Не такими, как в обычные дни, а праздничными: жареное мясо, вяленая осетрина и белужина, соленая икра в масле с мелко нарубленным луком, сыр, свежеиспеченный хлеб, пироги, соленья, грибы и ягоды.

За нашим столом уже сидели Дан, Зара и Вит, разбирая закуски.

– Как дела, Мира? – обратилась ко мне Зара.

– Мира? – удивилась Нальга. – С каких это пор ты снизошла до ее имени?

– Кое-кто запретил нам называть ее огородницей, – пробормотал Вит с набитым ртом.

Зара ошпарила его взглядом в своей обычной манере.

– Она больше не огородница, а Защитница княжества, отмеченная печатью, – сказала она по-учительски строго. – Ей остался лишь шаг до отклика силы Земли. Но я верю в ее умную головушку. – Она хитро улыбнулась.

Я не стала отвечать на ее изначальный вопрос, про который, похоже, все уже забыли, и подсела к Дану.

– Показывай, – сказала я, пытая его глазами.

Он расстегнул рубаху и оголил плечо. На нем отпечаталась буква «Ж», оплетенная по кругу изящным узором. Я поборола в себе стыдное желание прикоснуться и погладить печать. Такую часто вышивали на полотенцах и постельных принадлежностях в наших селах, как символ добра и здоровья. Знак самой Живы. Дан улыбался.

– Как ты и хотел! – восхищенно сказала я.

– Как я и хотел, – подтвердил он.

Учителя произносили речи, восхваляя вновьотмеченных. Волхвы тоже присоединились к празднованию, за исключением старшего, напоминавшего мне Явь-Владыку. Мы ели, пили, болтали без умолку до самых первых лучей солнца. А потом разошлись по домам и свалились на кровати, уставшие, но счастливые.

Девочки быстро засопели, а мне все не спалось. Тревога вернулась ко мне, как только голова опустилась на постель. Я поворочалась с боку на бок, но сон никак не шел. В бараке было душно и слишком светло, а печать начала жечь сильнее. Я поднялась, нащупала ногами башмаки и, обувшись, выскользнула в утреннюю прохладу, чтобы подышать.

Снаружи было тихо и очень хорошо. Печать все еще беспокоила, но от легкого ветерка стало терпимее. Я огляделась. Спокойствие многолюдного Ворогата, какое можно было увидеть только в этот ранний час, всегда действовало на меня благотворно, принося и телу и душе умиротворение.

В высоких наблюдательных башнях и вдоль стен города несли вахту дозорные, они всегда меня замечали, но никак не реагировали на мои утренние прогулки. Я очертила глазами круг, и что-то вдалеке, у южной стены, привлекло мое внимание.

Делать все равно было нечего, и я решила подойти ближе, чтобы рассмотреть, что это было. Шагая вдоль учебных строений, стрельбища и тренировочных площадок, я, видимо, задумалась, потому что сама не заметила, как оказалась на месте. До стены оставалось не больше двадцати шагов, а то, что я заметила еще от барака, оказалось маленьким пушным зверьком. Он шустро юркнул в щель и скрылся за стеной. Это мог быть просто кот или хорек, но мне нестерпимо захотелось догнать его. Погладить мягкую шерстку – что может быть приятнее? Особенно когда душа не на месте.

Я подошла вплотную к стене и выглянула через щель, за которой начинался южный Лес. Мой лес. Щель оказалась достаточно большой, чтобы я смогла без труда пролезть, но расположена низко, так что мне пришлось ползти.

Выбравшись наружу, я встала и отряхнула колени. Потом подняла глаза на кромку леса и замерла: прямо передо мной, шагах в тридцати, стоял волк.

Сердце бешено заколотилось, ладони начали потеть, а печать стала все сильнее прожигать кожу. Волк не двигался, а просто смотрел в мою сторону. Я прижалась спиной к стене, нащупала проход между бревнами и подсчитала в уме, что даже если волк бросится ко мне, я успею влезть обратно. А ему уж точно туда не протиснуться.

Он был огромен, величественен и страшен одновременно: шкура его была мохнатой, угольно-черной с серыми подпалинами, будто бы присыпанными пеплом, а глаза горели голубыми огоньками. Я встречала волков в Лесгоре, у них всегда были янтарные или красновато-оранжевые глаза. А этот небесно-голубой, уверенный и умный взгляд был каким-то особенным, почти человечьим. Волк не рычал, не бросался, а медленно отвернулся и легкой, невесомой поступью пошел в сторону леса.

Тишина, что до этого казалась мне умиротворяющей, стала вдруг тяжела, словно камень на груди – ни пения птиц, ни стука дятла, ни жужжания насекомых. Зверь не спешил, движения его казались даже слишком медленными. Пройдя немного вперед, он остановился и снова обернулся. Звал за собой. Массивная мохнатая голова наклонилась к земле, опуская мой взор к следам, которые оставляли серебристый иней, тающий через мгновения.

Я сделала несколько неуверенных шагов вперед, приглядываясь, и заметила, что вся трава до самой лесной кромки покрыта черной, как смоль, росой. Переливающиеся, точно сотканные из тьмы, росинки манили своим блеском, завораживали. Я ощутила неудержимое желание наклониться, потрогать их. Пальцы зависли над черной капелькой, но не успели соприкоснуться с ней, как у самого моего уха раздалось громкое:

– Мира!

Идан стоял возле меня, а издали приближались несколько человек из дозора.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, пристально разглядывая меня.

– Я просто смотрела… – я повернула голову в сторону леса, но ни леса, ни волка впереди не было. Точнее, лес был, но до него было не меньше версты.

Я помотала головой. Что за…?

– Я имею в виду, как ты сюда попала? Дозорные сказали, что ворота были закрыты, – допытывался он, пока я стояла с открытым ртом, пытаясь проморгаться.

– Я пролезла здесь через щель, – я обернулась, чтобы показать, но и щели как не бывало.

– В стене щель? – удивился один из подоспевших дозорных. – Срочно все проверить, позвать еще людей, – отдал он приказ остальным.

Идан смотрел на меня как на умалишенную, да и сама я уже не понимала, сон это был или помутнение.

А потом меня осенило!

Дух-хранитель, которого призывала для меня Влада. Это точно был он! Такой огромный и совершенно не похожий на обычного лесного волка. И эти удивительные следы, покрытые инеем! Я непроизвольно улыбнулась.

– Ты расскажешь мне, что с тобой произошло? – спросил Идан, все так же пристально глядя на меня, сдвинув брови.

– Нет, – ответила я и пошла в ту сторону, где, как мне казалось, находились ворота.

Ему знать не нужно, никому не нужно. Ну, разве что Владе.

Глава 9. Клинок отказника

Следующие дни Идан постоянно крутился неподалеку, привязчивый, как репей. Встречал на рассвете у барака, посещал все мои занятия, не упускал случая проводить, куда бы я ни шла. Будто мы и вправду в одночасье стали друзьями. Любому было бы понятно, что так не бывает. Но не ему.

Особенно унизительно было за ужином, когда он, не спрашивая, взял мою еду и насильно пересадил меня за свой стол. Я была слишком ошарашена, чтобы сопротивляться, и слишком зла, чтобы не заметить, как все на нас таращатся.

– Это было обязательно? – процедила я, шагая рядом.

– Обязательно, – отозвался он. – Чем мы ближе, тем лучше для нас обоих.

– Не делай вид, будто тебе это нравится, – буркнула я.

– Мне многое не нравится, – небрежно сказал он. – Но сидеть рядом – вполне выносимо.

– Я продолжу ужинать с друзьями за своим столом, – все же настояла я, на что он и не подумал ответить.

Мы подошли к тренировочным площадкам, где Идан отнимал теперь все мое свободное время, не давая навещать Владу и общаться с девочками. Утренние часы мы проводили здесь, стараясь разобраться со связкой печатей: как она работает и, самое главное, как мне научиться вытягивать из него силу? На случай, если он сойдет с ума. Никаких предпосылок к этому, естественно, не было, но Верховный волхв ясно дал понять, что именно этого от меня будут ждать на представлении Княжескому Совету.

– Представь, что в моей груди огонь, и ты можешь взять его.

– А я не загорюсь? – недовольно пробурчала я.

– Нет. Я серьезно. Вытяни его. Прямо сейчас.

Мы держались за руки. Это было неловко и выглядело просто глупо. После Поклика косые взгляды и так преследовали нас на каждом шагу. А это еще больше заставляло чувствовать себя выставленной напоказ. Зато Идану, судя по всему, было совершенно безразлично, что о нем подумают. Он спокойно смотрел на меня, будто никого вокруг не было.

Я вздохнула и сосредоточилась на огне, попыталась почувствовать.

– У тебя горячие пальцы, – высказала я единственное, что ощущала.

– У тебя холодные. Хочешь поменяться?

Я отдернула руки. Его вечно безучастный вид и при этом колкие высказывания до жути раздражали. Как и вся эта история со связью.

Мне буквально некуда было от него деться. Я и сама это понимала. Стоило нам разойтись на сотню шагов, и печати начинали жечь, как крапива, на двести – они уже прожигали, как раскаленная сковорода. Страшно было представить, что будет, если мы отдалимся на несколько верст или и того больше.

Идан попросил о переезде в соседний барак и занял боковую комнату на втором этаже как можно ближе к нашему, чтобы печати перестали мучать по ночам. Приходилось признать, он делал все, чтобы мне было легче привыкнуть к новому положению. Но доброе отношение сюда не входило.

Идан и не пытался быть милым. Напротив, он сильно давил. Как будто за то короткое время, что осталось до испытаний, хотел сделать меня такой сильной, какой я за всю предыдущую жизнь не успела. Гонял меня в любой свободный час по тренировочным площадкам, учил бою с оружием и без. Но самое главное, торопился найти способ обмена чарами.

Мы постоянно брались за руки, пробовали тянуть за связывающую нас невидимую нить, которую и потрогать-то нельзя. Полная нелепица! В конце концов Идан сделал вывод, что все бесполезно, пока печать не откликнется и не наберет полную силу.

Отчасти из-за этого я постоянно злилась на него. Моя Печать Земли уже работала. Чары уже были, хоть и не такие мощные, как должны стать после испытаний. Пару раз я пробовала взрастить семечко из тех, что привезла с собой из Лесгора. И мне удалось стократно ускорить процесс по сравнению с тем, как это происходит в природе. За день я смогла воссоздать весь цикл роста подсолнуха: от посадки и всходов до цветения и созревания семян. Это, конечно, не то же самое, что вырастить дерево, но для меня и это было настоящим волшебством. Которым Идан мне заниматься не давал.

Успокоение я находила только в читальне, в свитках, что мы просматривали часами, ища любые сведения о парных печатях и о том, как они работают. Не с Иданом, конечно. Он быстро потерял к этому интерес, уверенный, что в Ворогате таких записей не найти.

Мне помогал Бран, учительский помощник. С ним я на самом деле отдыхала душой. Спокойный, приветливый, занятый любимым делом. Каждый день я находила в нем все больше любопытного, начиная с того, что он не был Защитником и никогда не учился в Ворогате. В школу его взяли для работы с письменами несколько лет назад, и он настолько хорошо вписался, что учителя единогласно проголосовали за то, чтобы его оставить. Кроме того, его знаниям могли бы позавидовать сами князья и их наставники. Он знал все о Содружестве, о каждом княжестве в отдельности, о том, что скрывается за южным Лесом, и даже о силах, оберегающих границы между Явью, Навью и Правью.

Иногда он рассказывал о порождениях Нави: чернобоговых слугах, упырях или марах, о былых сражениях с ними. Но большую часть времени он проводил, уткнувшись в какой-нибудь древний текст, не замечая ничего вокруг.

В такие дни я думала о том, что мне было бы гораздо легче, свяжись я с кем-то вроде Брана. Мысленно сравнивая с ним Идана, я понимала, что последний уж точно не даст мне покоя. А если он не врал, и такая связь действительно держится до самой смерти, чего я в душе ужасно боялась, то мне предстояла веселенькая жизнь.

– Хочешь пойти отдохнуть? – спросил Бран, когда заметил, что я уже какое-то время смотрю сквозь нераскрытый свиток, погруженная в свои мысли. – Я Идану не скажу.

– Он все равно узнает, где я. Всегда знает.

– Наверное, это тяжело, – сочувственно произнес он, – вот так привязаться к кому-то, кого толком не знаешь. Прямо как договорной брак.

– Очень смешно, – скривилась я.

– Но это правда похоже, – засмеялся он. – Хотя, для твоего успокоения, скажу, что и в таких союзах люди находят радости. И тебе бы не помешало найти что-то хорошее в таком раскладе.

– Например, что?

– Например, в твоем случае, тебе не придется производить на свет маленьких Иданов, – он попытался подавить рвущийся наружу хохот и спрятался за свитки, боясь, что я в него чем-нибудь запущу.

Я уже целилась, но тщетно, так как сама покатилась со смеху.

Немного успокоившись, я сказала:

– Это и правда радует, больше одного Идана я бы не вынесла. Что еще?

– Ну, не знаю, – протянул он. – Идан не так плох, как может показаться. Он достаточно умен, крепок и силен. Тебе можно не опасаться недоброжелателей. Да хоть плюнуть кому-нибудь в лицо, и тот, наверняка, сам перед тобой извинится. Только бы не связываться с твоим защитником.

– Такая себе защита, – пробурчала я сквозь смех, – скорее охрана. И не та, что у князей да бояр, а которая стережет заключенных-преступников.

– А на службе, – продолжил он находить положительные стороны Идана, – ему же не будет равных в любом бою.

– И бросать его будут в самое пекло, а меня вместе с ним.

– Тебе не угодишь, – улыбнулся Бран и снова уткнулся в свитки.

Я же была сыта по горло этим занятием на сегодня, поэтому отложила недочитанное на следующий раз и направилась к выходу.

Бран кивнул, провожая меня, и я выскользнула на улицу, где солнце начинало клониться к закату. Идана не было видно, печать на ладони немного подпекала, как от ожога крапивой, и я решила воспользоваться его отсутствием, чтобы повидаться с Владой. За последние дни я ни разу ее не видела, а мне не терпелось рассказать ей о волке – поблагодарить за труды.

Я направилась в жилую часть города, надеясь застать ее там в это время дня. Влада проходила третий круг обучения, а все с третьего круга были расселены по отдельным комнатам на вторых этажах бараков. Народу на улице было немного, второй круг еще не вернулся со стрельбища, а наши, скорее всего, готовились к ужину. Но я все равно решила миновать главный двор, чтобы ни с кем не встречаться. На самом деле, чтобы не встретить Идана.

Свернув на заднюю улочку за бараками, я шла, не торопясь, сама себе улыбаясь, вспоминая последний разговор с Браном. Он, конечно, умел насмешить, ничего не скажешь. Было в нем что-то такое, что мне нравилось. Да мне вообще в нем все нравилось.

Мысли о Бране оборвались резким рывком: кто-то схватил меня за пояс одной рукой, а второй крепко зажал мне рот. Я начала брыкаться, но сильные руки легко утащили меня в узкий проулок.

Парень был здоровяком. Он впечатал меня в стену спиной так, что я почувствовала весь бревенчатый рисунок ребрами. За ним стояли еще двое и озирались по сторонам, не идет ли кто. Сердце забилось чаще, нужно было высвободиться и позвать на помощь. В округе полно людей, кто-нибудь да услышит. Я расцепила зубы и с силой укусила ладонь, прижатую к моему рту. Парень вскрикнул, но руку не убрал.

– Да не брыкайся, погоди, – сказал он, – мы тебя не тронем, только поговорим.

Он посмотрел на меня так, будто я обязана ему верить.

– Я сейчас уберу руку и отпущу тебя, ты только не ори.

Он медленно убрал с моего живота ручищу, вдавливавшую меня в стену, а затем опасливо освободил рот. Я уставилась на них, пытаясь отдышаться и решая, кричать или нет.

– Поговорить? – злобно прошипела я. – Вы всех хватаете и тащите в темное место, чтобы просто поговорить? Или только мне выпала такая честь?

– Да за тобой гордоморец по пятам ходит, попробуй к тебе подойди, – пробубнил второй.