Читать онлайн Ань-Гаррен: Возрождение

Блуждающий бог взирал на кокон, разорванный надвое. Она тщетно пыталась вырваться, но, обессилев, покорно возвращалась обратно, все еще привязанная к колоннам бывшего дома бога Заирунда. Нежное, юное тело – он не помнил ее такой. Исчезнувшая богиня, его сестра, Лилит, дремала. Ее ресницы трепетали, словно она смотрела тревожный сон. Но наконец глаза распахнулись, и она судорожно вдохнула, будто только что вынырнула из бездны. Тело содрогнулось, и по нему хлынул поток силы, чрезмерный, вырывающийся прямо сквозь по́ры.

Один вдох, два, три – скорее похожие на хрипы, чем на вздохи, но ее взгляд начал обретать осознанность. Он жаждал помочь ей, но страшился нарушить хрупкую настройку кокона возрождения.

И тут она увидела его. Вдохнула, медленно втягивая кокон внутрь, и этот вдох казался бесконечным. Кокон облепил её тело, точно вторая кожа, но она все еще была скована нитями, исходящими от золотых колонн мертвого дома бога.

Она не могла бы и шага ступить, но теперь стояла расслабленная, сосредоточив взгляд куда-то внутрь себя… Осмотрелась и заметила его. Дважды мигнуло её лицо, и черты его заострились. Нос выпрямился, обретая какую-то греческую четкость, глаза немного ввалились, надбровные дуги стали более выраженными. Брови почернели и утолщились, а губы заалели, будто она только что отведала малины. Наконец, она медленно, тягуче подняла взгляд на его лицо. И снова опустила, оценивая.

Легкая, хищная улыбка тронула её губы, и она высоко вскинула голову, демонстрируя превосходство. А через мгновение её серо-голубые глаза налились тьмой. Лилит приблизила лицо, насколько позволяли нити, и склонила голову, точно горная кошка, готовящаяся к прыжку. Теперь ее глаза были болотно-зелеными, с яркой золотой каймой вокруг зрачка, и Блуждающий бог мог поклясться, что в глубине черноты он видел отблески адского пламени.

– Сильный, – произнесла она замогильным голосом.

Протянула руку навстречу. Вскинула голову, закатив глаза, и шумно вдохнула, пробуя на вкус его силу.

– Сильный, – выдохнула она уже с нарастающей, почти безумной страстью.

Её тело начало изгибаться в нечеловеческой грации, но взгляд оставался столь же опасным и хищным. Она облизнула губы, и только теперь Блуждающий бог заметил, как неестественно увеличились её ногти. В самом центре, под прозрачным слоем, пульсировала сеть сосудов, наполненных зеленоватой, светящейся жидкостью, напоминающей ядовитое зелье в колбе алхимика.

Блуждающий бог моргнул, отключая магическое зрение и переключаясь на восприятие рефракционных кругов. Зрелище, представшее его взору, слегка пуга́ло, а это чувство он не испытывал уже сотни лет. В области солнечного сплетения клубилась, собираясь воедино, чудовищная сила. Лилит плела тугой, зловещий узел из собственных жизненных сил, магии мертвого дома богов и какой-то странной, совершенно незнакомой ему магии… В этой магии отчетливо ощущался привкус иного мира, смешанный с жаром адского пламени.

А она издав дикий, нечеловеческий крик, выпустила струи острой, жалящей магии, что хлестнули его, точно ядовитые плети. Это было похоже на проклятие, но ни одно проклятие прежде не причиняло ему подобной боли. Оно обжигало кожу, как крапива, и затягивало узлы на чувствительных местах, будто смертоносные объятия удава. Дышать стало невыносимо, казалось, что в легкие ему влили концентрированный перец. Нестерпимо хотелось закашляться, но он сдержался, затаил дыхание и отключил часть чувств, чтобы скрыть испуг и боль, которую она ему причиняла.

– Сильный! – расхохоталась Лилит, торжествующе и безумно.

Но как бы она ни пыталась вырваться из связывающих ее тело нитей, это было невозможно.

Это точно была она… но точно не в себе. Блуждающий бог принял решение остановить этот опасный бред, но все никак не мог заставить себя действовать. Почему? И вдруг он ощутил это. То, что не чувствовал уже целую вечность, знакомое и в то же время пугающее, тяжелое, тянущее вниз… Лилит пробудила в нем страсть. Страсть, к которой он давно потерял всякий интерес, пересытился ею. Даже самые опытные суккубы не вызывали в нем и тени былого влечения. Нет, с мужской силой у него было все в порядке, но он держал ее под столь строгим контролем, что мог вызвать её в любой момент по собственному желанию. Но чтобы его тело само начало реагировать…

Лилит снова начала́ плести заклинание там, у себя в солнечном сплетении, закусив нижнюю губу до крови. Второе проклятие, выпущенное в него, он мог пережить не столь легко.

– Хочешь мою силу? Успокойся, – приказал он холодным, как лед, тоном.

Но она, казалось, не слышала его.

– Я сам тебе сдамся добровольно, – пошел он на опасную близость к привязанной богине.

Исчезнувшая богиня дернулась к нему, и он решил, что хватит. Одним резким рывком обрывая нити, связывающие её тело и мертвый дом богов.

***

Я лежала в мягкой постели, и в лицо било солнце, слишком яркое для весеннего у́тра. Не может мое окно весной пропускать столько света… Что за нелепость? Потянулась всем телом, не открывая глаз, но рука, ища привычную прохладу стены́, провалилась в пустоту.

Распахнув веки, увидела какой-то пёстрый, цветастый потолок. Такого у меня точно не было. И где моя люстра, которую я с таким трудом вешала сама?! Сердце глухо заколотилось, а когда на голову шлёпнулась чья-то рука, несущая в себе дикую, болезненную для меня энергетику, дёрнулась, едва не вывихнув плечо.

– Вы кто?! – заорала на старуху с живыми, цепкими глазами, отдёрнув её руку.

Я попыталась отползти к краю кровати, где, как мне казалось, должна быть стена, но её там не было, и едва не рухнула на пол. Подтянув одеяло до самого горла, в безуспешных попытках осмыслить этот хаос, вперилась взглядом в старушку, наблюдавшую за мной с нескрываемым интересом.

– Пизе уканени та кхим рускай? – проскрипела она.

– Русская, – кивнула, лихорадочно соображая, куда меня занесло.

"Может, я в Китае? В Суньке съела что-то не то и угодила в больницу? Нет, больницы такими цветастыми не бывают."

– Пизе та русскай данту, та карни та да? – еще раз, с любопытством глядя на меня, спросила старуха.

– Да, русский, – снова согласилась я.

Да уж. На китайский этот язык был совершенно не похож… да и на английский, французский, японский или корейский тоже. Скорее, на причудливую смесь арабского и латыни, судя по тем отрывкам, что я успела уловить. А может, меня забросило в прошлое? Глупая мысль… Комната вон какая странная, ставни деревянные, а язык, может, арамейский?

Старуха, громко выкрикнув "Жанна!", больше не пыталась общаться. А меня вдруг осенило: а что, если это сон? Один из тех, что чрезмерно реалистичны. Где я училась летать над озерами парка Минного городка, над каким-то странным древним лесом и ледяными горами… или один из тех, что демонстрировали очередной конец света… Сейчас начнётся землетрясение, или дом накренится и начнёт падать в океан, или на горизонте взовьются тысячи ракет, начинённых ядерным зарядом… Стоит только подумать в таком сне, что это сон, и можно начинать играть по своим правилам. Будто чит-код получаешь, и наслаждаешься историей удачливого или не очень выживания в фильме-катастрофе, а как надоест – взбираешься на высокий обрыв и падаешь, непременно проснувшись прямо перед приближающейся каменистой полосой берега.

Я сбросила одеяло и, ощущая под ногами грубую текстуру деревянного пола, направилась к ставням. Не сразу сообразив, как они открываются, всё же справилась с ними, и моему взору предстала странная картина. Вроде бы городская, но какая-то неправильная. Что-то в ней было не так. Дома́ – все разные, но напоминающие центр Санкт-Петербурга или Москвы… трёх-пятиэтажные, со слишком яркими, блестящими крышами. Тепло, очень тепло, много песка, утыкающегося в склоны высоченных гор, поблёскивающих белоснежными шапками. Редкие деревья. Может, это Иран? Может, это и не сон вовсе? Может, меня похитили родственники из Ирана и теперь хотят исполнить давнюю угрозу, воспринимавшуюся скорее шуткой, что если я не закончу универ, меня выдадут замуж за троюродного брата со стороны родственников отца? Бр-р-р. Меня передёрнуло. Ну бред же! Но сон никак не включал чит-код.

Я даже ущипнула себя за руку, как обычно предлагалось в таких случаях делать в фильмах… больно.

Дверь зашумела, и в неё вошла девушка. Красивая. Смуглая кожа, иссиня-черные волосы, обрамлявшие точеное лицо, и яркие карие глаза, в которых плясали искры. Живые, трепетные брови придавали ее облику особенную выразительность.

– Рана, буарни мириус? – спросила девушка, обращаясь к старушке.

– Уканени туо литлан та рена, литварни тран. Пизе рена дад варни мириус, – ответила ей та.

– Пизе рена та уканени термес? Ренани дад нилуус?

– Рена ханварни мириус, мита ни устонни. Карни та литланус.

– Здравствуйте, как вы себя щуствуете? – наконец, взгляд девушки упал на меня.

Ударения в её речи звучали непривычно, словно буквы были позаимствованы из другого алфавита. И всё же, разобрать её слова было возможно. Что это за дикий акцент?

– Относительно нормально. Здравствуйте, где я?

– Присядьте, пожалуйста, – пригласила она меня вернуться на кровать. – Или хотите, я помогу вам одеться?

Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы осознать смысл её слов.

– Меня что, похитили? – в это верить не хотелось.

Девушка что-то проговорила со старухой, на "птичьем" отчего мой мозг временно отключился и спросила:

– Вы голодны?

– Нет. Но от чая я бы не отказалась.

Кажется, этот вопрос инициировала старуха. И последующий разговор подтвердил мои догадки: девушка, судя по всему, по имени Жанна, выполняла роль переводчика.

– Вы помните, как вас зовут?

– Лида, – соврала я первое, что пришло в голову.

Каркающий смех старухи и довольное выражение лица Жанны застали меня врасплох.

– Что вы помните последнее?

Я выжидала, пытаясь предугадать их намерения. А вдруг я что-то натворила? Со мной случалось всякое… Признаваться ни в чём не хотелось. Да и что я, в сущности, помню? Даже сама, перебирая обрывки воспоминаний, не могла ответить на этот вопрос. Заметив мое замешательство, старуха вновь накрыла мою руку своей. Неприятно.

– Не уверена, – ответила, выдёргивая свою конечность. – И, пожалуйста, не трогайте меня. Мне это неприятно.

– Госпожа приносит свои извинения.

Они снова что-то обсудили, и мне задали еще один простой вопрос:

– Вы помните, сколько вам лет?

– 19… – в голове яркой вспышкой пронеслось воспоминание: коридор родного университета.

Полученный ответ, казалось, взволновал старушку, а Жанна вышла за дверь. Старушка, с какой-то пугающей легкостью, поднялась с места, подошла к встроенному шкафу и, отодвинув дверцу, пригласила меня выбрать наряд. На деревянных вешалках висело множество разномастных тряпок, и, примерив одно, выглядевшее довольно удобным легкое платье, я поняла, что оно мне впору. Да и туфли оказались в самый раз. "Похитители" подготовились основательно.

Вернулась Жанна, неся заварник из прозрачного, похожего на оргстекло, странно раскрашенного материала. От заварника исходил подозрительный, но, бесспорно, аппетитный аромат – но явно не чай.

А потом вошел он. Кто он? Сама мысль была абсурдной. Но в нем безошибочно угадывались черты эльфов Толкиена: струящиеся, цвета лунного серебра, волосы, ниспадающие до пояса и завершающиеся россыпью золотых нитей; глаза, как осколки зимнего неба, неправдоподобно светлые; кожа – тонкий фарфор, сквозь который проступала аристократическая бледность, и взгляд… взгляд, обещавший тайны, известные лишь древним расам. Походка, исполненная грации и легкой надменности, заставляла гадать о его предпочтениях – или, возможно, он просто профессиональный танцор?

– Привет, – сказал он на гораздо более понятном русском и присел за столик, на который Жанна поставила чайник.

– П-привет, – прошептала я, ошеломленно.

Над его правым ухом вспыхнул сапфировый ореол, рассыпавшийся золотым дождем искр, и я, не осознавая, как, оказалась в противоположном конце комнаты. Обхватив себя руками, дрожа всем телом, обнаружила, что задыхаюсь. Глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. "Дышала ли я вообще до этого? Как я здесь очутилась?"

– Не бойся, – прозвучал его голос, и над ухом снова вспыхнуло. – Это работает переводщик.

– Почему твои волосы не горят? Что это? – пролепетала, не понимая, что именно пугает меня больше всего.

Он нарочито медленно отвел прядь волос от уха, демонстрируя сложное украшение, напоминающее наушное украшение из фильма… эльфийское украшение на эльфийское ухо! Потому что кожа под украшением точно принадлежала не человеческому, а утонченному эльфийскому уху. Никакой пластики – ухо было неестественно длинным и изящным!

– Я что, в сказку попала? – прохрипела, едва узнавая собственный голос.

Открытое украшение эльфа снова вспыхнуло.

– Можно сказать и так, если тебе так проще это воспринять… Мы не желаем тебе зла. Присядь, отведай щаю, – пригласил он.

– Это твой дом? – спросила, не сдвинувшись с места.

– Нет, я здесь гость, – улыбнулся эльф, и в его глазах мелькнул озорной огонек.

Посмотрев на него с подозрением, сделала неуверенный шаг, наконец отлипнув от прохладной стены́.

– И что ты здесь делаешь?

– Развлекаю тебя, наверное. Хотя, скорее, я просто один из немногих, кто понимает русский в этом мире.

– В этом мире? – переспросила, чувствуя, как напряжение немного отступает.

"Ну это точно сон, сейчас я окончательно осознаю это, и мы начнем веселиться".

– В этом мире, – кивнул он, разбрасывая вокруг искры, которые, к удивлению, исчезали бесследно.

– Ну и ладно, – кивнула, присаживаясь напротив эльфа. – Как тебя зовут?

– Алетхинэф иль Флиратьоен, – небрежно произнес эльф тарабарщину.

Ожидая именно такого ответа, даже не пытаясь запомнить набор несвязных букв, присмотрелась к нему. "Кого же он мне напоминает? Точно, какого-то актера. Не того, конечно, который Леголаса играл…" Видимо, я осматривала своего нового знакомого слишком пристально, потому что он даже подобрался как-то. По его лицу невозможно было определить, сколько ему лет. И вдруг меня осенило. Гефестион! Из совсем свежего фильма "Александр".

– А где Александр? – спросила, оглядывая комнату, ожидая, что сейчас из шкафа выпрыгнет Анжелина Джоли.

– Александр? – с любопытством переспросил эльф.

Видимо теперь я его смогла поставить в тупик. Эльф задумался.

– Умер, – уверенно заявил он.

– Соболезную.

– Больше ста лет уж прошло, – неуверенно добавил эльф.

"Чай", который собиралась выпить большим глотком, глотком так и не стал, зато равномерно оросил волосы эльфа. Тот, не дрогнув и бровью, извлек из-за пазухи белоснежный платочек с тонкой вышивкой и, промокнув пряди, с невозмутимым спокойствием поинтересовался:

– Что тебя так изумило? И откуда тебе известно об Александре?

– Меня больше поражает твоё хладнокровие при упоминании его смерти! И… где мы вообще? – Я указала на пейзаж, открывающийся из окна́.

– В Мордоре, – невозмутимо ответил эльф.

Икнув сделала еще один глоток "чая".

– Эльф в Мордоре, а Саурон где? – Я прищурилась, пытаясь распутать клубок абсурда, сплетенный моим сонным мозгом.

– Занят, – эльф расплылся в загадочной улыбке.

– Забавно! А орки где?

– Работают, наверное…

– Орки работают, а полурослики отплясывают?

– Гномы, что ли? Тоже трудятся, – уверенно заявил он.

– Бред какой-то, – я потёрла виски́. – Если есть Саурон, то, может, и Гэндальф объявится?

– Не знаком с таким…

– Ну да, почему бы и нет… Король Артур?

– А, так ты про персонажей сказок? – Эльф обрадовался с какой-то подозрительной искренностью.

– На себя посмотри, "персонаж сказки"! Не мог Леголасом назваться или Элрондом? Зачем такие сложности? – Я махнула рукой и поднялась из-за стола.

Но пока эта сказочка не успела наскучить, решила еще раз полюбоваться открывшимся видом. Мы находились где-то на двенадцатом, а может, и выше этаже. Значит, и высотные здания здесь имелись. Я предположила, что, выйдя на улицу, могу попасть в совершенно иную атмосферу. Стимпанк, например. Или, как в "Пятом элементе"… Мечтательно зажмурившись, попыталась представить эту феерию.

Уверенным шагом я направилась к двери, но та оказалась заперта.

– Гулять собралась? – задумчиво спросил эльф.

– Почему бы и нет… Шизофрения – штука такая. Может, вообще сейчас на другой планете окажусь.

– Ты и так на другой планете, и убедишься в этом, как только зайдёт светило.

– Что, тут три луны? – невозмутимо поинтересовалась я.

– Две. Одна из них сиреневая, в отличие от твоего мира. А вторая до недавнего времени была почти не видна, но теперь иногда возвращается.

– Хм… Жаль, не зима. Сиреневая луна зимой… наверное, красиво…

– Очень, – согласился он.

Я снова дёрнула дверь – безрезультатно.

– Я тут заложница? – спокойно спросила, подходя к окну.

– Это скорее для твоей же безопасности, – попытался успокоить меня эльф.

Забравшись на подоконник, я окинула взглядом тротуар внизу. По нему почти никто не ходил, и вскоре я обнаружила причину: территория вокруг дома была огорожена едва заметным барьером и странной растительной изгородью.

"Что ж, бред налицо. Видимо, это всё же сон, но до жути реальный. И тут два варианта: либо я полечу, либо, наконец, проснусь перед самым концом", – рассуждала, разглядывая тротуарную мозаику прямо под окном.

– Что задумала? – поинтересовался эльф, переваливаясь через подоконник и тоже с интересом рассматривая мостовую.

– Знаешь ли, не люблю быть заложницей собственных снов. Как минимум, это глупо.

– Планируешь прыгать? – удивился эльф не на шутку.

– А кто мне помешает? – хмыкнула я.

– Ну уж нет, так легко уйти от ответственности тебе не удастся, – вдруг злобно прошипел эльф, преображаясь до отвращения.

Он схватил меня за горло, больно приложив к косяку окна́. Прижал своим телом правую ногу, все еще свисающую с подоконника в комнату, и я почувствовала, что не могу сдвинуться ни на миллиметр. "Прекрасно. Сонный паралич. Дожили. Нет, меня предупреждали, что дифуры до добра не доведут, но чтобы сонный паралич…"

Его пальцы сжимали горло, воздуха катастрофически не хватало, а боль становилась нестерпимой. И в одно мгновение мой мозг наконец поверил в реальность происходящего. Я вцепилась в его руку своими, до этого спокойно лежавшими на коленях, пальцами и со всей страстью пожелала, чтобы этот отвратительный блондин сдох в муках. Почувствовала, как пылает лицо, наверное, покраснев, и как мои ногти все глубже врезаются в его рукав. А потом сознание померкло.

***

Она не могла просто уйти, не испив до дна горечь той боли, что причинила своей безвольностью, будучи марионеткой Заирунда. Я так долго лелеял эту месть, мечтал, как утолю свою жажду, когда она снова явится. Но даже сам не ожидал, что решусь так быстро. А тут – она почти сама отдалась в мои руки. Сначала тешил себя надеждой, что она осознает справедливость моих действий за гибель почти всех светлых эльфов… Что в ней проснулась совесть, чувство достоинства.

Но иллюзии развеялись вмиг. Ее глаза стремительно потемнели, руки вцепились в мои, и ногти, казалось, вонзались прямо в кость, прорывая кожу и мышцы. Я изо всех сил сжимал ее горло, но руки слабели, зрение меркло. Ее энергия, как ядовитый туман, заполнила мои легкие, обжигая их. Закашлявшись, я отпустил ведьму. Мне чудилось, что с меня живьем сдирают кожу тонкими слоями.

Дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель. В комнату ворвалась Иридия, преображенная для боя, неся перед собой посох с куполом эльфийского золотого щита – тот самый, что мой отец собственноручно подарил ей за "сдерживание чудовища". Он тогда, со слезами на глазах, обрезал еще молодые ветви священного дерева, чтобы сотворить эту защиту от любого темного заклинания, от любой жестокой силы.

Купол переливался золотой вязью рун, и на мгновение я поверил, что смогу выбраться живым из этой западни. Иридия заключила меня в кокон щита, а сама встала между мной и ведьмой, которая, уже отравила ядом весь воздух в комнате. Потоки магии устремились со всех сторон прямо в чрево ведьмы. Прежде я никогда не видел подобных проклятий. Да и сейчас, сквозь пелену черных мушек, плясавших перед глазами, не мог поверить в увиденное.

Ее магия, черная и алая одновременно, обрушилась шестью плетьми-хвостами на щит, разрывая его в клочья. Магия щита осыпалась золотистым снегом и исчезла, а сам посох растрескался и покрылся гнилью почти мгновенно. Иридия отбросила его, как ненужную вещь. Под ногами возник зыбкий пузырь телепорта, но вход в него был ниже уровня пола. Магиня топнула ногой, и под ее ударом кажущаяся твердь пола расступилась, открывая портал. Полотно пола растаяло, словно было изо льда. Неужели Иридия предвидела это?

Мы очутились в знакомой комнате. Здесь пахло травами, горькими и сладкими одновременно. Последнее, что я увидел в тот день, – дружелюбное лицо Вонивека. Мимолетно отметив про себя, что он выглядит старше, чем мой отец перед смертью.

***

Я очнулась на холодном полу. Дверь по-прежнему заперта, но комната словно пережила катаклизм. Исчез диковинный ковер, казавшийся мне прежде изящным, а на его месте зияла дыра. Не просто дыра – провал, полуметровый в диаметре. Неужели перекрытия в этом доме такие чудовищно толстые? В голове вспыхнула детская шалость – залить бы её водой, устроить крошечный пруд. Но здравый смысл вопил: держаться подальше, там, где, скорее всего, несущие стены. Аккуратно, волоком, перетащила кровать, столик и пару уцелевших после неведомого происшествия стульев поближе к окну.

Прямо перед дырой, со стороны окна́, кто-то выдрал по́лосы из половиц. Было такое ощущение, что в комнату ворвалась шаровая молния, безумным танцем прошлась по полу и взорвалась. Оставалось только гадать, что за гнилая художественная инсталляция валялась у двери. Почему-то прикасаться к ней не хотелось, и я оставила её там, в покое.

Но ни чайника, ни глотка воды! Жажда мучила нестерпимо. В комнате обнаружилась дверца в санузел, но пить из-под крана было выше моих сил. Решила, что, возможно, случилась какая-то трагедия, и обо мне просто забыли. Я заколотила в дверь, надеясь, что меня услышат. Тишина. Кричала, не стесняясь в выражениях. Без толку. Угрожала. Тоже мимо. Прыгать вниз расхотелось напрочь.

Решила привлечь внимание иначе. Всё, что было в комнате и поддавалось отрыванию, отламыванию или просто выбрасыванию, полетело в окно. Ножки стульев, кровати и стола – благо, всё легко откручивалось или ломалось от удара о пол. Занавески. На подушки, постель и платья рука не поднялась, а вот обувь, в изобилии найденная в шкафу, полетела вниз и художественно украсила местную живую изгородь. Найденные в санузле бутылочки были смешаны, и из получившейся гремучей смеси вышли отличные мыльные пузыри, правда, странного зелено-красного цвета. Когда вещи закончились, я смастерила из подставки под мыло приспособление для выдувания пузырей и развлекалась, пока жажда не стала невыносимой. Всё чаще и чаще поглядывала на кран умывальника. Орать и даже говорить уже не было сил.

Услышав робкий стук каблучков за дверью, силы на мгновение вернулись, но кричать было уже нечем. Прильнув к стене так, чтобы полуоткрытая дверь не давала обзора комнаты, затихла. Ни ожидаемого поворота ключа, ни щелчка. Лёгкий звон, едва слышный, и дверь приоткрылась, всего на сантиметр. Судя по звуку за дверью дышал ёжик. Мелко и часто-часто. Задержав дыхание, насколько это было возможно, я позволила "ёжику" приоткрыть дверь шире и даже сделать робкий шаг внутрь. Но дверь уперлась в выставленную мной ногу, преграждая обзор комнаты.

Разгром здесь и так был чудовищный, и я надеялась, что гость воспримет препятствие как ножку стула или что-то в этом роде, и попытается заглянуть глубже. Но "ёжик" оказался слишком пугливым. Почувствовав, что он уже собирается ретироваться, со всей силы долбанула дверью в его сторону. Глухое "бум" подсказало, что удар пришелся куда-то по голове.

Жертва отшатнулась, и я, воспользовавшись её замешательством, ухватила что-то за дверью и потянула на себя. Гость снова ударился, на этот раз, судя по всему, локтем – ему явно было больно. Но это сделало его менее маневренным, и я, ухватившись за куски одежды, вытащила "ёжика" в комнату и бросила на пол. Не рассчитав силы, отправив девушку, которую теперь могла видеть, скользить по по́лу прямо в дыру.

Выбежав в коридор, подпёрла ручку двери спинкой небольшого диванчика, стоящего рядом, и заметила, что в двери торчит скорее карта, чем ключ. Вытащив её и спрятав в карман, огляделась. Коридорчик с множеством однотипных дверей, присте́нными столиками и узкими диванчиками, а также оконами, выходящими во внутренний двор здания. Что там внизу, почти не было видно из-за огромных крон деревьев, скрывавших собой весь низ дворика. Я пошла по коридору в поисках лифта, потому как без лифта строить здание в 12 этажей – безумие. И, кажется, уже смирилась с тем, что сон – это совсем не сон.

После двух поворотов налево лифт был найден, но как им пользоваться, так и не поняла. Попытка вставить ключ-карту в любое из найденных отверстий закончилась неудачей. Выматерившись по поводу технологического убожества, уже решила искать лестницу, повернулась и замерла. Потому что, облокотившись на подоконник напротив, застыл еще один эльф. Но этот был какой-то странный.

Во-первых, эльф смотрел на меня с отстраненным, почти научным интересом, словно на бабочку, безжалостно пришпиленную иглой к энтомологической подставке, а не на живую нарушительницу его уединенного мира. Во-вторых, в нем было что-то… неправильное. Кожа, белая до болезненной прозрачности, контрастировала с локонами, казавшимися черными как вороново крыло, но лишь местами. Пряди цвета вороной ночи чередовались с ровными, будто выведенными под линейку, полосами рыжего пламени. На руках виднелись облегающие кисти, словно вторая кожа, черные перчатки. Мысль о том, что кто-то добровольно выкрасил ладони в столь мрачный оттенок, была абсурдной. Но самым поразительным, затмевающим даже безупречный образец эльфийских ушей, которые этот разномастный индивид ничуть не стесняясь демонстрировал, были его глаза. Один – бездонный, абсолютно черный, заставивший меня предположить о вставленной склере цвета ночи. Второй же – пылал изнутри, точно миниатюрный фиолетовый вулкан, и светился так ярко, что невольно напомнил вычурное украшение-переводчик первого блондинистого эльфа. Воспоминание об этом персонаже вызвало необъяснимую дрожь.

Этот же разноцветный и бровью не повел, оставаясь неподвижным и безмолвным, пока я изучала его, деталь за деталью. Запыленный плащ и такие же сапоги говорили о долгой дороге; отсутствие украшений на ушах и где бы то ни было еще лишь подчеркивало его походный вид. В целом, он производил впечатление путника, случайно забредшего в этот странный коридор прямиком с тракта.

Пожав плечами, собралась прошествовать мимо, не обронив ни сло́ва, но эльф меня остановил. Вернее, я сама застыла как вкопанная, когда он на чистейшем русском поинтересовался:

– И куда это ты намылилась?

От звука его голоса по спине пробежала волна мурашек, но волосы по всему телу встали дыбом совсем не от этого. Ни малейшего акцента, а слово "намылилась" не оставляло сомнений в том, что он – носитель языка! Развернувшись, я снова уставилась на него, пытаясь понять, не почудилось ли мне. Эльф же, словно не замечая моего замешательства, начал снимать с себя пропыленный плащ, будто вернулся домой после тяжелого рабочего дня.

– Пойдем, – устало махнул он рукой, приглашая меня пройти обратно по коридору.

И тут я осознала, что совершенно не горю желанием следовать за русифицированным разноцветным эльфом, и уже было рванула в противоположную сторону, но меня нагнали. "Как у эльфа так быстро получилось? Аааа… эльф же… Наверное, это всё объясняет." Передо мной, на уровне глаз, застыла преграждающая путь рука. Конечно, я понимала, что если попытаюсь убежать, он может применить и другие, более действенные способы.

Натянув на лицо улыбку идиотки, я повернулась к нему и обнаружила, что стою практически вплотную к его груди. Пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в его лицо, впрочем, чтобы увидеть мое, эльфу тоже пришлось наклониться, и его волосы, как шелковый полог, окутали нас, создав весьма интимную обстановку. Однако во взгляде разноцветного не было и намёка на интим.

– Куда? – решил он повторить вопрос, сократив его до предела.

Размышляя, что лучше: притвориться, будто падаю в обморок, или двинуть ему со всей дури промеж ног, я выбрала самый глупый вариант и жестом изобразила, что пью из стакана.

– У тебя в комнате что, водопровод не работает? – спросил разноцветный.

Вот уж чему я возмутилась! "Воду из водопровода? Да он с ума сошел! Я же почти вырвалась из этого каземата." И пить захотелось еще сильнее, но язык так прилип к нёбу, что возмущение мое выразилось лишь в исказившемся лице.

– Жанна должна была убедиться, что в твоей комнате все готово, – уверенно произнес эльф, хватая меня за плечо и таща в сторону "моих апартаментов". Но я не желала туда. Сила у него, конечно, нечеловеческая, тут не поспоришь. Но и сенсею спасибо за пару приемов ухода от назойливых кавалеров. Вывернувшись из захвата, снова рванула прочь, а когда эльф попытался меня перехватить, развернулась и со всего маху врезала ему ногой в живот. Эффекта – ноль. Скорее, будто дерево пнула, чем кого-то живого.

– Ладно, – буднично буркнул эльф, словно ничего и не было, подхватил меня на руки и, перекинув через плечо, зашагал в нужном ему направлении. Я брыкалась, как могла, но все было бесполезно.

У самой двери он поинтересовался, где ключ.

– Если продолжишь молчать, обыщу. Везде. Даже там, где тебе не понравится, – ухмыльнулся он.

– Маньяк-извращенец! – хрипло выдавила я, но ключ-карту даже не попыталась достать.

Он поставил меня на ноги, вздохнул, закатил глаза к потолку, прислонился рукой к двери, и та, издав жалобное "хрясь", распахнулась. В яме от "шаровой молнии" все еще сидела девушка в сером платье и когда-то белом фартуке, теперь измазанном слезами, грязью и кровью. Нос я ей, видимо, все-таки сломала.

– И чем тебе служанка не угодила? – поинтересовался разноцветный, внимательно разглядывая не только девушку, так и не выбравшуюся из дыры́, но и разгромленную комнату, при этом не выпуская мою талию из своей железной хватки.

Плечом к плечу, нелепой "парочкой", мимо моей жертвы, мы и доковыляли до окна́. Эльф заглянул в него, переломившись надвое через подоконник, оценив и миску с мыльной водой. Мои выкрутасы его, скорее, веселили, чем расстраивали.

– Жанна! – прорычал эльф, и в тот же миг в дверях возникла та самая Жанна, с которой я уже имела "удовольствие" познакомиться. Теперь она старательно избегала моего взгляда, безмолвно соглашаясь с каждым словом эльфа, и, пулей, вылетела за порог, когда их недолгое воркование на каком-то чужом наречии завершилось.

Больше всего меня поразило то, что на всхлипывающую жертву моего побега никто не обращал ни малейшего внимания. Мне даже стало жаль эту ни в чем не повинную девушку. Я дернулась к ней, чтобы помочь подняться, но эльф грубо одёрнул меня назад. Жертва, заметив мое движение, вжалась в край дыры, как загнанный зверёк, пытаясь укрыться от нас.

Закатив глаза, почувствовала, как силы покидают меня. Начала́ оседать на пол, погружаясь в полузабытье. Сквозь пелену бреда мне подносили ко рту воду, но я отмахивалась, твердя, что водопроводная вода опасна для здоровья.

А когда пришла в себя, то обнаружила рядом с кроватью разноцветного эльфа, увлеченно читающего какие-то бумаги. Я лежала на огромной кровати, а он сидел и работал. По его сосредоточенному лицу было ясно, что это никак не фантастика. Осторожно приоткрыв глаза, огляделась. Потолок был черным, усыпанным множеством разноцветных камешков, создающих иллюзию ночного звездного неба.

– Красиво? – спросил разноцветный, не отрываясь от чтения.

– Очень, – искренне ответила я.

Подняв одеяло, я обнаружила, что совершенно раздета. Вопросительно уставилась на довольного эльфа.

– Осмотреть надо было, шея… Это Алетхинеф? – Неожиданно участливо спросил эльф.

– Кто?

– Алёшка… – поморщился разноцветный.

– Это еще кто?

Разноцветный эльф с досадой хлопнул себя по лицу, и тут до меня дошло, что я вижу границу кожи на его руке. Черными были не перчатки, а сама кожа. Разноцветный эльф действительно был соткан из контрастов.

– С чего ты взяла, что воду нельзя пить из-под крана? – деланно терпеливо поинтересовался эльф, сменив тему.

– Потому что там может быть куча гадости, и хрен знает что у вас в городе с трубами.

– У нас всё чудесно с трубами. Они сделаны из весьма прочного инактивного материала, который к тому же почти прозрачен. Гномы тщательно следят за ними, а вода берется из горных источников и озер.

– Гномы?! – восхищенно воскликнула я.

– Гномы…

– А орки есть?

– Есть. Но осталось совсем немного…

– А феи?

– Ты, кажется, лор перепутала, – хмыкнул разноцветный.

– Нда… про оборотней, вампиров и русалок спрашивать не буду… – расстроилась я.

– Русалки есть, но не такие, как в Диснее…

– Ух ты… А как тебя зовут? – решила все-таки проявить толику такта.

– Саурон, – невозмутимо ответил разноцветный эльф.

Я моргнула, поплотнее закуталась в одеяло и моргнула еще раз. Мне показалось что такой разговор уже был. И про Саурона мне рассказывали.

– А мы сейчас в Мордоре? – хрипло спросила я.

– В Мордоре, – согласно кивнул он.

– Эльф в Мордоре, гномы обслуживают водопровод в Мордоре… Орки готовят? А Гендальф платья шьет?

– Знаешь, это куда лучше, чем «Гермес» – центр искусств!

– Что за бред? – устало спросила я.

– Я тоже задаюсь этим вопросом… Ладно, – он поднялся с места и подошел к изголовью кровати. – Давай договоримся: ты будешь вести себя прилично, никуда не лезть, поживешь несколько дней в комнате Джульетты. Только вот если ты там опять все разнесешь, позволю Джульетте тебя побить, если она сама полезет в драку. Уяснила?

Не понимая сути претензий, я молча смотрела на его разные глаза и жестикулирующие черные руки.

Он вздохнул и, заправив выбившуюся прядь за ухо, продолжил:

– Мне надо разобраться еще с парой дел, и потом я смогу развлечь и тебя, но только если мне снова не придется расхлебывать последствия твоих необдуманных действий.

И на что этот нахал намекает?! Волна возмущения поднялась во мне с новой силой. Я стиснула зубы, прикусив язык, надеясь, что если он говорит правду, то у меня появится время для новой попытки побега.

– И больше не трогай служанок, они ни в чем не виноваты… Просто выполняют свою работу. Иначе найму тебе в прислуги орка, – хмыкнул он, видимо, считая это остроумной шуткой.

"Орк? Я бы посмотрела на орка, только вот от орка точно не убежишь." Я продолжала молчать, кипя от злости.

– Я вижу, ты недовольна. Но если ты снова устроишь погром, разговор будет совсем другим! – эльф снова перешел к угрозам.

"А я вообще с тобой разговаривать не буду", – надулась я.

– Жанна!

Дверь приоткрылась, и в комнату вошла Жанна. Но теперь она не смотрела ни на меня, ни на разноцветного. Опустив взгляд, она сделала нечто, напоминающее реверанс, и внимательно выслушала повеления Саурона на незнакомом языке. Мне вдруг стало до боли обидно, что они шушукаются у меня за спиной.

– Позвольте вам помочь, – прошептала Жанна, обращаясь ко мне.

В шкафу обнаружилось очередное платье и босоножки, а эльф покинул комнату. Смирившись с судьбой и даже немного оттаяв, когда мне предложили "чаю", я позавтракала, после чего меня переместили в новое место заточения. Жанна делала всё дрожащими руками, но ни разу ничего не пролила, не порвала и не выронила.

Чего она так боялась? Меня? Или разноцветный деспот уже успел устроить ей взбучку? Я задумалась о ее нелегкой судьбе, и даже мимолетное сочувствие промелькнуло в душе. Решила заговорить, но на любой вопрос, выходящий за рамки завтрака или моего вынужденного переезда, она отвечала лишь испуганным молчанием.

Новая комната оказалась просторнее, и, к моему удивлению, соседствовала с обителью "Саурона". Царство синих и голубых оттенков. Едва за мной захлопнули дверь, я принялась исследовать шкафы. Наряды явно принадлежали особе гораздо выше меня ростом. Но куда больше поразили пояса́ и сбруи, созданные для ношения холодного оружия. Множество книг на незнакомых языках, с диковинными иллюстрациями. В одной из них угадывались круги, напоминающие магические схемы из трактата Папюса. Я всматривалась до рези в глазах, но тщетно – смысл ускользал.

Откровенно говоря, заняться было нечем, после того как все шкафы, столы и потайные места́ были обшарены. Кое-что даже позабавило. Потёртая картинка с изображением разноцветного эльфа на фоне сооружения, похожего на причальную мачту дирижабля. На руках светлые кожаные перчатки, а волосы – черные как смоль. Глаза, однако, выдавали нечто необычное: один – угольно-черный, другой – небесно-голубой. Картинка явно была ценной: помещена в прозрачную "упаковку" с разноцветными камушками по краям.

Связываться с хозяйкой комнаты, которая, судя по всему, будет готова меня прибить за порчу имущества, не хотелось. Фехтованию меня не обучали. С тяжелым вздохом я вернула всё на свои места́ и вновь открыла книгу с кругами. И тут произошло нечто странное: на кругах начали проявляться надписи на английском, латыни и даже японском! Японские иероглифы я узнала бы где угодно – как раз недавно пыталась учить этот язык.

Ужин мне принесли, когда я, уткнувшись лицом в книгу, уснула. Просто оставили около двери. Естественно, он остыл. Но, несмотря на странный цвет продуктов, всё оказалось довольно вкусным и даже привычным. Я осталась довольна и после ужина снова погрузилась в объятия подушки.

Проснулась от таинственного сиреневого света, льющегося в окно. Вспомнив рассказ эльфа, выглянула наружу. Луна не была похожа на нашу, хотя и такая же круглая. Расположение пятен иное, как и цвет. Второго обещанного спутника не было видно. И я поняла: время побега пришло. Заткнув полотенцем слив в раковине, приготовила несколько хозяйских ремешков, связав их и уложив в них тяжелую штуковину непонятного назначения, стоявшую на столе. А потом, преспокойно слушая шум воды, заливающей ванную комнату, укрылась одеялом полностью, нарочно выставив лишь безоружную руку, чтобы никто и не подумал, что я спряталась где-то.

Спустя томительные полчаса, а может, и целую вечность, приглушенный шум внизу подсказал, что мой хитрый план начинает медленно, но верно воплощаться в жизнь. Оставалось лишь затаиться и ждать. Дверь тихонько приоткрылась, и по холодному по́лу прошлёпали босые ноги. Звук замер у самой кровати. Голова, склонившаяся над лужей, принадлежала, как я предполагала, служанке. И когда она, всплеснув руками, бросилась к выходу за подмогой, я, не раздумывая, со всего размаху обрушила на ее спину самодельное оружие.

Но, вопреки ожиданиям, жертва не рухнула на пол без чувств. Напротив, она молниеносно перекатилась и выхватила откуда-то лезвие, вспыхнувшее в полумраке зловещей сиреневой искрой. Мгновенно сгруппировавшись, словно дикая кошка перед прыжком, она упёрла правую ногу в шкаф, оказавшийся за ее спиной.

– Треобухххла́! – прошипела незнакомка, как змея.

Кровь яростно вскипела в моих жилах. Я отпрянула к противоположному краю кровати. Мое неустойчивое положение компенсировалось ее шаткостью на мокром полу, но все же силы были неравны. Мое оружие валялось где-то под кроватью, а в ее руках сверкал кинжал, и она явно знала, как им пользоваться.

О каком разговоре могла идти речь, если она называла меня "требухой"? В отчаянии я швырнула в нее подушкой, но она и не подумала уклоняться, с легкостью разрезав подлетающий снаряд в воздухе. Из распоротой подушки посыпались клубки шерсти. Я отчетливо увидела тот миг, когда она решилась на выпад: как напряглись ее ноги перед прыжком, и как внимательно она следила за моими руками. Увернуться у меня практически не было шансов, и я чудом успела подставить ладонь под удар кинжала.

Острая боль пронзила руку, как когда-то в далеком детстве, но я не позволила себе потерять концентрацию. Эта стерва целилась наверняка в живот, и жалеть ее не было смысла. Второй рукой я со всей силы ткнула ее пальцем в глаз и, одновременно выкрутив руку, в которой она все еще сжимала окровавленное оружие, подставила ей подножку. Не удержавшись на ногах, нападавшая рухнула на спину, естественно промокнув до нитки, и тут же вскочила, снова приняв боевую стойку.

Ситуация вновь складывалась не в мою пользу. Она была безоружна, а у меня была лишь одна целая рука. Вытаскивать лезвие из кровоточащей раны я не собиралась, понимая, что время играет против меня.

В дверь кто-то вошел, остановившись на пороге. Я не могла оценить ситуацию, так как стояла спиной к вошедшему, а вот моя противница прекрасно видела, кто там. И по выражению ее единственного открытого гла́за я поняла, что это для меня ничего хорошего не предвещает.

– Стойте, мисс, – приглушенно произнесла Жанна, – не надо! Господин Сальургон рассердится. Вы так только хуже себе сделаете…

"Жанна – это хорошо, она не похожа на знатока рукопашного боя". Нарочито подставив спину, я сделала вид, что оборачиваюсь к вошедшей Жанне, и с разворота, собрав всю свою волю в кулак, коленом врезалась в подпрыгнувшую стерву. Плохая тактика. Колено можно было запросто раздробить, но что мне оставалось?

А она, перехватив меня прямо в процессе удара, повалила на мокрый пол, отчего и без того раненная рука взорвалась новой волной нестерпимой боли, а сердце, и так стучавшее как бешеное, едва не выпрыгнуло из груди. Но я, собрав последние силы, по-женски вцепилась ей в волосы на затылке и умудрилась даже укусить, а потом сознание померкло. Наверное, меня ударили по голове.

***

Когда очнулась, обнаружила себя сидящей в кресле, в подозрительном месте. Тусклый искусственный свет едва пробивался сквозь колонны, а холод пронизывал до костей, будто мы находились глубоко под землей. Голова не болела, рука была совершенно невредима – ни единого шрама. "Неужели это снова сон?"

– Я по-человечески просил не устраивать бедлам, – прорычал голос разноцветного эльфа откуда-то из-за спины, пока я с изумлением рассматривала свою целую руку.

– А что я устроила-то? – хмыкнула я.

– Кто служанку избил?

– Это которая воды мне не принесла, даже после всех просьб? Я ее не избила! Мы просто поспорили из-за двери. Она была уверена, что дверь ей нужнее, чем мне, а я – не согласна. Некоторое время… А потом решила, что ей действительно нужнее, и резко отпустила. Вот девушка и немного поцеловалась с этой самой, нужной ей дверью, – пролепетала я, притворяясь полной дурочкой.

– Нафига́ было устраивать потоп? Тоже случайно, скажешь? – язвительно поинтересовался разноцветный, так и не показываясь.

– Какой потоп? Разве это был не сон? – я вновь удивленно осмотрела свою конечность, сжала ее пару раз – никаких странных ощущений.

– Потоп, в процессе которого ты второй раз чуть не убила! Зачем Джульетту покалечила?

– Я?! – возмущению моему не было предела. – Эта тварь хотела убить меня!

В этот момент разноцветный эльф обошел мое кресло, окинув меня звериным взглядом. Желваки яростно заходили под его алебастровой кожей, а дыхание вырывалось из груди с клокочущей злобой.

– Кто ты?! – прошипел он.

– Чего ты хочешь добиться?!

– Ненавижу, когда отвечают вопросом на вопрос… – эльф мгновенно остыл, и злоба схлынула, уступая место холодной расчетливости.

Внезапно мои предплечья обвили черные плети, тянущие вверх с неумолимой силой, поднимая над креслом, в котором я сидела. Откуда они взялись? Что это за заколдованное место? Эльф выбил кресло из-под меня, судя по звуку, раскрошив его в щепки.

– Ты ответишь на все мои вопросы. Пей! – он протянул к моему лицу зловещий флакон, наполненный пульсирующей фиолетовой жидкостью. Этот подозрительный сосуд еще и светился изнутри.

– М-м… – я отрицательно замотала головой, напряженно сжав зубы.

– Ладно… – Он сжал мои челюсти с такой силой, что от боли я невольно открыла рот.

Заорала, как безумная, понимая, что пока кричу, он не сможет насильно влить в меня эту гадость. Тем более, какой-то наркотик или яд совсем не входили в мои планы.

Эльф тяжело вздохнул.

– Ладно… – С этими словами он одним махом осушил зловещий пузырек. Затем стал ждать, пока воздух в моих легких не иссякнет, пока не начну задыхаться в мучительном, рвущем кашле.

Не дав мне и шанса глотнуть воздуха, он накрыл мои губы своими, и обжигающая лава хлынула в горло. "Стопудово и сам глотнул!" – пронеслось в голове. "Если сдохну, то и он тоже!"

Эльф расслабился. Черные плети, повинуясь невидимому приказу, отпустили мои руки, и я, не ожидая такой подлости, упала на ледяной каменный пол.

– Маньяк! Чего ты добиваешься?!

– Всего лишь правды. Кто ты такая? – эльф с напускным спокойствием опустился на единственный оставшийся целым стул в этой проклятой комнате.

Я прожигала его взглядом, пытаясь разгадать его истинные мотивы. Злость клокотала внутри, грозя взорваться. Сделав пару шагов к сидящему, замахнулась, чтобы влепить ему оглушительную пощечину, но он перехватил мою руку с такой непринужденной легкостью, будто ежедневно получал десятки таких оплеух. Его ладонь, обхватившая мою, показалась до странности приятной, и я застыла в замешательстве, не в силах вырваться из его хватки.

Дважды моргнув, пытаясь сбросить морок, поняла, что меня начало вести. Комната поплыла, как отражение в зыбкой воде. В голове зашумело, точно рой встревоженных пчел. Калейдоскоп образов проносился перед глазами с бешеной скоростью, не давая сосредоточиться. Я видела себя маленькой девочкой, строящей замки из песка, потом – подростком, купающейся в ласковом летнем море с друзьями, потом – студенткой, корпящей над конспектами до первых лучей солнца. Все это – обрывки моей жизни, но почему-то они ощущались как чужие, выхваченные из чужой реальности.

Взрыв ослепительного света пронзил меня, и я ощутила, что меня несет в неведомую даль, уносит течением. Куда? Зачем? Эти вопросы, как стая встревоженных птиц, метались в голове, не находя ответа. Лишь одно пульсировало в сознании: бороться. Бороться за ускользающую жизнь, за то, что еще оставалось от моей личности. Но как? Как сразиться с невидимым врагом, чью природу я не могла постичь?

Но тут шум стих, точно отхлынувшая волна, и я снова смогла вдохнуть полной грудью. Комната вернулась на место, хотя и продолжала слегка покачиваться, будто палуба корабля в шторм. Эльф все так же неподвижно сидел на стуле, его взгляд был прикован ко мне. В его глазах плясали искры любопытства, но за ними скрывалась неприкрытая злоба, хищный блеск. Он ждал. Ждал моего следующего шага, моего слова.

Глубоко вздохнув, собрала осколки себя воедино. Жидкость, которой он меня напоил, все еще пульсировала в венах, но теперь я чувствовала себя немного лучше. Или, по крайней мере, могла контролировать дрожь в конечностях.

– Чем ты меня опоил? – прохрипела я, силясь сфокусировать расплывающийся взгляд на эльфе.

– Назовем это сывороткой правды, – усмехнулся он, обнажая клыки. – Расслабляет, развязывает узлы на языке и распахивает двери души.

Мир вновь поплыл перед глазами, едва удержалась на ногах. Эльф подхватил меня на руки, и понес в огромный зал, где в полумраке угадывались очертания кровати, высоких книжных полок, уставленных пыльными томами, и еще каких-то смутных предметов.

– Ну, рассказывай, – промурлыкал он, склонившись надо мной с лукавой ухмылкой, от которой по коже побежали мурашки.

Он опустил меня на кровать… "Или на облако? Неужели это все еще я? Что со мной происходит?!"

– Что именно тебя интересует?

– Самое… пикантное. Откуда у тебя эта странная магия с привкусом преисподней. Хотя, подозреваю, ты не ответишь на этот вопрос?

– Она от прабабушки, – неожиданно спокойно призналась я. – Она была ведьмой.

– Ведьмой? Настоящей, земной ведьмой?! – в голосе эльфа прозвучало неприкрытое изумление, граничащее с благоговейным ужасом.

– Ее сила перешла ко мне, но меня запечатали в пять лет.

– И куда же делась запечатанная сила?

– Я больше не могла выносить душевную боль и решила сломать печать. Но ее нельзя сломать просто так. Нужна невыносимая, разрыва́ющая душу боль. Или можно просто сгореть в хлынувшем потоке энергии…

– Когда ты это сделала?

– В девятнадцать…

– Ведьминская сила на Земле… – задумчиво пробормотал эльф. – Вот уж не ожидал. А почему от нее несет адским пламенем?

– Ведьминский договор – сделка с демоном. Моя прабабка заключила свою. И я бы могла… если бы не печать.

– А если при снятии печати душа разлетится на осколки? Что тогда? – допытывался эльф, в глазах его блеснул нездоровый интерес.

– Одна часть станет лишь бледной тенью, пустой оболочкой, лишенной силы. Вечно жаждущей заполнить зияющую пустоту… Другая же отправится странствовать в мировое энергополе…

– Занятно… – эльф произнес это слово, но по лицу его было ясно – ничего занятного он в этом не находил. Скорее, наоборот.

Он задумчиво мерил шагами комнату. Остановился, подошел к кровати, бережно поднял меня на руки и, прихватив донельзя запыленную бутылку, вручил ее мне. Миновав множество поворотов, мы углубились в лабиринт незнакомых коридоров.

– Нужно посоветоваться, – объявил эльф, оказавшись в круглой, высокой комнате. Пол ее был испещрен безумными письменами: кольца, вписанные в шестигранники и пентаграммы, сплетались в причудливый узор. Россыпь имен и символов окружала их, некоторые казались смутно знакомыми.

Эльф поставил меня у двери, убедившись, что я крепко сжимаю бутылку. Затем схватил огромный глиняный кувшин и щедро вылил зловонное масло в выщербленные полосы на каменном полу. Щелчок пальцев – и масло вспыхнуло, озаряя комнату багровым светом.

Ввысь взметнулись шесть наиболее ярких языков пламени. Эльф посмотрел на меня с сомнением, будто взвешивая какое-то решение, и полоснул ногтем по пальцу. Алая кровь, густая и темная, засочилась в центр одного из девятигранников на конце пентаграммы. Пламя дважды мигнуло и сменило цвет, приобретя зловещий, почти черный оттенок.

В самом центре пентаграммы, сквозь пелену помех, как на старом телевизоре, начало проступать тело… хрестоматийного демона. Да, именно таким его и принято изображать: исполинский, отвратительно тучный, с рогами, перепончатыми крыльями, копытами, ужасающим трехголовым членом и хвостом, на конце которого извивалась змеиная голова, усеяная шипами. Змея злобно шипела, демонстрируя раздвоенный язык. Но почему-то страха я не испытывала.

– Надо посоветоваться, – провозгласил эльф, выхватывая у меня из рук бутылку и протягивая демону.

Было очевидно, что демону нечем ее взять: каждый его палец, увенчанный костяными наростами, был больше бутылки в обхвате.

– Друг, я тут занят, – прорычал демон, сверкнув фиолетовыми омутами глаз и покосившись на бутылку.

– У меня время ограничено. Я тут вбухал в одну особу целый пузырь Этерийской настойки, да и сам пригубил знатно. Пока эффект не рассеялся…

Демон и разноцветный эльф вели беседу на языке, чуждом человеческому уху, но я, как ни странно, отчетливо понимала каждое их слово. Почему-то это не вызывало ни удивления, ни беспокойства. Лишь едва заметный факт, скользнувший по границе сознания.

– Хм… Целый пузырь?! – демон по-человечески хмыкнул, и его тело начало расплываться, терять очертания. В следующее мгновение в центре пентаграммы возвышался уже совсем иной демон. Краснокожий красавец мужчина с черными, витыми, но изящными рогами, черными, утонченными, но столь же длинными ногтями, без крыльев, с вполне пристойным, хоть и внушительным членом, и хвостом все с той же змеиной головой, но куда меньших размеров и не столь злобной. Неизменными остались лишь его яркие, пронзительные фиолетовые глаза.

Демон одним движением сорвал горлышко бутылки и жадно припал к ней, лишь после этого переступив черту ритуального круга. Огонь тут же угас.

– Рассказывай, – приказал обнаженный демон, прожигая эльфа взглядом.

Мой мозг отказывался принимать происходящее: обнаженный демон, запросто распивающий вино, разгуливающий в чем мать родила с видом хозяина, и я его понимаю! Но больше всего меня заворожило не это, а то, что покачивалось у него между ног – хвост, оканчивающийся змеиной головой! Она извивалась и двигалась так гипнотически…

– Помнишь, я обещал познакомить тебя с моей сестрицей? – начал эльф, нервно поправляя воротник.

– Так она же вроде откинулась, сожрав этого недобожка, что возомнил себя Твердью Мира? – расхохотался демон, обнажая ряд острых зубов.

– Не совсем. Иридия утверждает, что ее душа в теле планеты. А раз сестрица смогла меня сюда призвать, значит, лазейка существует. Я прочесал пыльные анналы покойного папеньки… слегка подправил ритуал. И на остатках энергонакопителя, – эльф вскинул палец вверх, – поставил кокон возрождения, настроил обмен энергией, чтобы позаимствовать нужную из тела планеты в обмен на переработанную эльфомагическую…

– Это она, что ли? – демон кивнул подбородком в мою сторону и с подозрением снова приложился к бутылке.

– В том-то и дело, что нет.

– Ну и чего ты мне тут байки травишь? – фыркнул демон, протягивая мне бутылку и, как эльф до этого, подхватывая на руки.

Он даже не удостоил меня взглядом, пока нес в центральную комнату, где возвышалась кровать, оживленно переговариваясь с эльфом.

– Слушай, у меня тут подозрение, что призвал я не совсем ту душу. Вернее, ту, но не целиком. Ты знаком с земными ведьмами?

– Шапочно… С парой-тройкой пересекался, – задумчиво протянул демон. – Там сейчас с магией туго. Обстановка… нестабильная, – неопределенно пожав плечами, добавил он. – Эта кроха тоже с Земли?

– Похоже на то. И ведьма она знатная, должен заметить. Пока я возился с накопителем, она мне чуть шкуру проклятием не содрала. Намешала три вида магии для этого!

Наконец демон соизволил взглянуть на мое тело, небрежно брошенное на постель. Выхватив из моих рук бутылку, он с подозрением приню́хался и все-таки пригубил.

– Эта вот – шкуру чуть не содрала? – изумился он.

– Если бы я не был под действием Этерийского… ни за что бы не признался. Но факт остается фактом, – патетически заявил эльф.

Демон протянул руку и коснулся моей головы́. Неприятных ощущений не было. Я вообще ничего не почувствовала, кроме обжигающего жара его ладони.

– Так это не цельная душа, расколотая, – констатировал демон.

– Это я и без тебя понял, – ничуть не смутившись, отрезал эльф.

– Ну, так это неудивительно, девчонка все-таки эрума убила, задача не из легких, – хмыкнул демон.

– Только вот душа раскололась еще до прибытия в этот мир, да еще и она сама этот процесс инициировала, – эльф ткнул в меня пальцем.

– Да ну?! – демон искренне изумился, уставившись на меня взглядом, полным нездорового любопытства. – Мисс, а не соблаговолите ли посетить мой скромный филиал ада? У меня там прелестная лаборатория… – Ласково промурчал он сменив язык на русский.

– Нет! – выпалила я, внезапно вырвавшись из оцепенения.

– Зелье выветрилось, что ли? – протянул демон, явно разочарованный.

Эльф, нахмурив брови, проверил пульс на запястье.

– Нет, еще часа три должно действовать, – уверенно заявил он.

– Ну, тогда я бессилен. Душа связана с телом. Без личного желания я не вправе вмешиваться. Если бы договор оформили, может, еще… – демон погрузился в раздумья.

– Не сто́ит… – прошуршал мелодичный, неземной, но явно мужской голос, возникший из ниоткуда.

Все трое обернулись на звук шелеста, уставившись на невыразимо прекрасного и слегка призрачного мужчину. Фарфоровая, прозрачная, но очевидно белоснежная кожа мерцала в полумраке комнаты, будто влажная от росы, излучая неземное сияние. Голубые волосы, как струи ледяной воды, ниспадали по обнаженному, стройному телу почти до пола, открывая взору длинные, безупречные ноги. Идеальные черты лица вызывали неловкое смущение, нарушая какие-то неписаные правила красоты. Невозможно, чтобы мужчины были настолько красивы! Или это искусная иллюзия, игра света и тени?

– Ваалберит? Какими судьбами? – удивился красный демон.

– Аббадон, позволь? – призрачный протянул руку и, приложив некоторое усилие, отобрал у красного демона бутыль.

– Погодите-ка, – сказал эльф и, проскользнув мимо них, исчез за одной из дверей.

А я сидела, раскрыв рот от изумления, и разглядывала почти прозрачного синего мужчину, который, за время моего наблюдения, успел приложиться к бутылке не меньше трех раз! "Алкоголик, точно алкоголик!-"

Эльф же не собирался отставать: вернулся с целой коробкой одинаковых бутылок, и каждый из мужиков тут же ухватил себе по одной. Эта троица алкашей примостилась в ногах кровати, образовав некое подобие пьяного консилиума. Я же сидела, облокотившись на изголовье и поджав под себя ноги, чувствуя себя невольной зрительницей этого странного спектакля.

– Я тут вас немного успел подслушать, мимо проходил… – неопределенно повертел уже пустую бутылку в воздухе призрак. – Решил подсмотреть, о ком это вы тут шепчетесь. Не советую с ней договоры заключать.

Эльф расплылся в улыбке, вдруг осчастливленный неизвестно чем, словно выиграл в лотерею.

– Почему это?! – наивно осведомился красный.

– Сядет на шею, ножки свесит, и погоняй! Я ей, видите ли, транспорт пообещал по своей стихии, а она меня заставила не только по пещере шляться, но еще и доставку тела организовать, и впахивать двое суток без передышки! Представляешь, я тело тащил, потому что этой привере́де вздумалось еще и голову отца с собой прихватить! – Прозрачный с трагическим вздохом потянулся за следующей бутылкой, точно ища в ней утешение. – Мы о таком не договаривались! Это чистой воды мошенничество!

– Тело… это моё было? – как-то обыденно осведомился эльф.

А я, тем временем, потянулась к призрачным волосам: до жути хотелось узнать, смогу ли я их коснуться, или моя рука пройдёт сквозь них, как сквозь дымку. Эльф перехватил мою руку и погрозил черным пальцем, ну прямо как неразумному дитя!

– Твоё вроде, – неуверенно оглядел эльфа прозрачный.

– И с чего ты взял, что это всё та же самая капризная особа?

– Эманации те же… Да она ещё с первого своего визита болото тут взбаламутила, русалок из летаргии выдернула, а я их чуть было до лучших времён не усыпил! Она Фьюли Мана расбередила… Да и вообще неприятно на неё было смотреть – как на живое белое пятно… – Прозрачного передёрнуло всем телом, и он залпом осушил чуть ли не полбутылки вина.

– Я никакого белого пятна́ не наблюдаю, – заявил красный и даже помахал перед собой раскрытой ладонью, внимательно разглядывая моё местоположение сквозь эти странные пассы.

Эльф заморгал и подтвердил:

– Да я тоже что-то ни на одном уровне зрения…

– Было пятно. Пока оно вампиршей не стало, – заявил изрядно захмелевший прозрачный. – Тогда стало лучше.

Я с подозрением воззрилась на прозрачного и передумала проверять степень призрачности его тела. Нахал!

– Может, сто́ит обманом её интерес к посещению ада разжечь? – спросил эльф и, внезапно осознав, что сболтнул лишнего, испуганно прикрыл рот рукой.

Красный расхохотался.

– Ты уж постарайся под действием зелья все секреты разом не выкладывать. Может, вообще я тут сам разберусь с твоим экспериментом? Уговаривать я умею, – таинственно предложил он, подмигнув мне.

Соблазнительная улыбка озарила лицо красного, и он потянулся к моей руке. Но руку красного перехватил эльф, видимо, сам не ожидавший от себя такой прыти.

– Погоди́… Не так быстро!

– Мальчики, вы такие… странные. Необычные, красивые, конечно, но странные… – прошептала я, чувствуя, как веки неумолимо тяжелеют. Попыталась высвободить одеяло из под себя, и лишь со второй попытки мне это удалось.

– Мальчики?! – воскликнул красный, переходя на русский и округляя глаза. Он так расхохотался, что свалился с кровати.

– Алкоголики, конечно, хотя прозрачный вам обоим фору даст… Разноцветный злюка, а у красного такой классный хвост, рога, конечно, тоже ничего, но хвост… Где-то я видела уже много таких хвостов, на каком-то дереве… – продолжал бредить мой мозг, пока я куталась в одеяло с головой, готовая отправиться в объятия Морфея. – Деревце, правда, говеный философ…

– Кажется, зелье выветрилось, – констатировал прозрачный.

– Да быть такого не может…

Дальше я уже ничего не слышала, вновь провалившись в сон. На этот раз вполне адекватный. Комната в багровых тона́х, а в центре – дерево с гибкими, извивающимися, блестящими ветвями. Они покачивались в такт его словам. И мысленно беседовали о мотивах некоего алхимика, о вечности самопознания и о двойственной сущности судьбы. Мне казалось, что с этим древом мы беседуем далеко не в первый раз.

***

В это время над спящей девушкой склонились "мальчики", обсуждая случившееся.

– Что-то мне подсказывает, не ограничишься ты лишь этой частью души… – протянул красный.

– Почему это?

– Как минимум, я не позволю тебе увильнуть от обещания. Эту нельзя так оставлять, кого-то она мне до боли напоминает…

– Да… ты слышал, что она сказала? Я тоже проверю по своим источникам… – вмиг протрезвев заявил прозрачный и исчез в клубах тумана.

– Что она сказала такого, что вы так переполошились? Не буду я искать вторую, с этой мороки выше крыши. Она Алетхинэфа, чуть не угробила, еле ушли с Иридией от её проклятья. Джульетта гла́за из-за неё лишилась, и пока оба раза я не смог его восстановить… не приживается… проще убить…

– Не смей! – рявкнул Аббадон, внезапно даже приодевшись. Высокий ворот сюртука, принятый в этом мире, был тщательно поправлен. Демон прошелся рукой по волосам выбивая из них снопы фиолетовых искр.

Вопросительный взгляд Саурона требовал объяснений.

– Ты мне должен знакомство с сестрой, вот и соберешь мне её всю. Понял? С рук не спущу этого договора.

– Я не смогу одновременно нянчиться с этой проблемой и пытаться вторую еще достать. К тому же эта, – он указал на спящую, – может за время попытки вернуть вторую часть тупо сдохнуть от глупости.

– Нет, – уверенно заявил демон, – я думаю, вторая очень быстро появится. Они потянутся друг к другу, как магниты. Сам должен теорию понимать. Дай только возможность.

– Если она тебе так нужна, может, сам за ней приглядишь?

– У меня тоже, знаешь ли, дел невпроворот. – Он прищурился. – Скажи, она просто так магией разбрасывалась? Не похоже на ведьминские привычки с Земли…

– Нет, – отвернулся Саурон. – Алетхинэф пытался её придушить… есть за что, по факту. Хотя, скорее, мстить надо было мне, а не ей. А Джульетта угрожала ей ножом.

– Только угрожала?

– Проткнула ладонь… но там заживить – плёвое дело.

– А крошка знала о заживлении? Подозреваю, делала она все это неосознанно. Может, она и не помнит ничего. А это просто реакция, инстинкт самосохранения. Если будет у неё сильный защитник для приключений, который и расстраивать её не будет, и в обиду не даст, так никто и не узнает о ней. А она найдет выход своей необузданной энергии, – постановил демон, присаживаясь к ней на кровать и отодвигая одеяло от лица. Он поправил прядь, ле́зущую в глаза девушки, и тяжело выдохнул.

– Ты её знаешь! – констатировал Саурон.

– Наверное. Я буду молиться, чтобы это оказалось правдой. А ты молись, чтобы это оказалось обманом… иллюзией.

– У меня нет людей, которые смогут притереться к ней и справиться. Раньше, может, и были… но так, чтоб и язык знали, и…

Демон задумался.

– У меня есть пара на примете. Внук вот гуляет где-то тут. Авантюрист, ему самому́ станет интересно, если просто подвести его к ней и показать. Намекнуть. Сыновьям я это не могу отдать… слишком опасно. Она пыталась сбежать?

– Только это и пыталась постоянно…

– Не такой уж ты соблазнительный, оказывается, – поддел демон разноцветного эльфа. – Давай вот как поступим. Найдем ей провожатого. Хочет убежать – пускай путешествует под охраной.

– Она угробит много людей, и потом мы её будем отбивать от толпы, желающей её сжечь? – хмуро спросил Саурон.

– Сделай такую ситуацию, чтобы она могла сбежать. А я ненавязчиво приведу туда внука. Пускай гуляет под присмотром. Он у меня способный. С любым… – демон осмотрел с ног до головы Саурона, – ну, почти с любым магом справится. Отправлю весть, как разберусь с доставкой.

Демон, гордо подняв голову, прошагал в комнату с меткой телепорта в ад, оставив Саурона задумчиво сидеть с бутылкой древнего эльфийского вина, которое не так давно было откопано под Мордором.

***

Я снова открыла глаза. Та же комната, что и в первый раз, будто вынырнула из тумана забытья. Где грань между явью и бредом воспалённого разума? Были ли последние дни лишь причудливой игрой воображения, или я вновь стала пленницей слишком реального сна? Безжалостный луч солнца вонзился в глаз. Поднявшись с ощущением вселенской тяжести, побрела в санузел. Комната осталась точь-в-точь такой же, как тогда, – за исключением чудесного ковра. А он, черт возьми, был самым красивым предметом в этой комнате.

"Ну не может быть чтоб не было никаких последствий от проктнутой насквозь руки. Не может же быть, что разноцветный призывал демона! Или может?"

Переодевшись и планируя очередной побег, обнаружила великолепную странность! Дверь была не заперта! "Замо́к что ли не смогли починить?" Крадучись, словно кошка, в поисках лестницы, натолкнулась на Джульетту. Имя этой твари врезалось в память, и злость обжигающей волной захлестнула меня. Во рту появился металлический привкус. Единственное, что в её образе меня радовало, так это повязка на глазу. "Видимо, крепко я ей тогда засадила. Ой, а это не сон?!"

– Не шипи, как чайник, – процедила тварь, еле сдерживая злость. – Господин Сальургон ждёт нас на завтрак. Ты же хочешь есть?

Не сразу её поняв, моргнула пару раз, и пелена красной злобы схлынула. Она, как и Жанна, говорила чересчур странно.

Джульетта позвала меня за собой, подвела к лифту и, нажав прямо на дверь, вызвала его. Зазор между дверью и стеной засветился тусклым синим светом, и зашумела шахта лифта, находившаяся где-то сверху.

"Вот я дура!"

Мы спустились на пару этажей… можно было и пешком добраться. Оказались на этаже, пропахшем едой. Это была столовая, судя по всему, рассчитанная на множество людей. Но никого здесь не наблюдалось, кроме меня, стервы и Жанны, которая встретила нас поклоном, всё ещё не решаясь смотреть мне в глаза.

– Доброе утро! – пролепетала она, позвав нас за собой. В отдельной комнате стоял длинный стол и стулья, более богатые, чем в "общественной". Меня попросили сесть напротив самого большого кресла. Джульетта примостилась возле него справа.

– Рог алет, мириус! Мьяг леаслан ни маэус, лиронус! – ещё одна вошедшая девушка была встречена такими же радостными криками, в которых я тут же запуталась.

– Господин Саурон сейчас спустится. Он просил говорить на русском, так как наша гостья, – Жанна указала на меня рукой, – не разговаривает на других наречиях.

Брови новой незнакомки высоко взлетели, и она поклонилась мне. А я не знала, как реагировать на всё это, и просто пожелала ей доброго утра.

Незнакомка присела справа от меня и представилась: "Мьягмаэтуотен нио Брескироньо".

У меня от этого имени зубы зачесались. Поэтому разговаривать с ней мне сразу расхотелось.

– А как вас зовут? – поинтересовалась она терпеливо.

– Лида, – буркнула я ей.

– Оу! Очень хорошее имя! – неизвестно чему обрадовалась она.

– Доброе утро, девочки, – нараспев произнес Саурон, входя в эту странную комнату. – Мьягмаэтуотен, я позвал тебя не просто так. Давайте позавтракаем, и я все расскажу.

Завтрак оказался простым, почти земным: омлет, оладьи, варенье… почему-то голубое, но со вкусом малины, и «чай». Жанна играла роль хозяйки, но и сама не забывала подкрепиться. Получилось даже как-то по-семейному. Я была голодна и потому не видела смысла возникать. Кое-что полезное с этого утра я уже утащила в копилку памяти.

– Итак, – возвестил хозяин. – Джульетта пострадала.

Новая знакомая поднялась и поклонилась Саурону. Странный обычай.

– Я пытался ее вылечить, но пока ничего не выходит. Твои особые интересы, – Саурон поморщился, – могут помочь в этом вопросе. По крайней мере, я бы хотел, чтобы вы с сёстрами попытались применить что-то, что может дать ваша церковь, чтобы вернуть утерянное…

Гостья с невыговариваемым именем со страхом посмотрела на Саурона.

– Я не буду ругаться. Делайте что считаете нужным и что позволит Джульетта, – милостиво продолжил он.

– Можно я посмотрю? – попросила разрешения гостья, обращаясь уже к Джульетте.

Та приподняла повязку, за которой зияла пустая, черная глазница. Меня чуть не вывернуло. Отвернулась, испытывая тошноту и дикое чувство вины.

– Чего отворачиваешься? Я же тебе говорил, что ты ее покалечила. Не готова принимать последствия своих действий? – ехидно спросил эльф.

– Это вы так? – со священным ужасом спросила гостья у меня.

– Она пыталась убить меня! – гордо вскинула я подбородок.

Джульетта что-то хотела сказать, но мимолётного взгляда на Саурона хватило, чтобы замолчать.

Гостья подошла ко мне и попросила показать мои руки.

– Какую?

– Ту, которой вы глаз… – неуверенно прошептала она.

Отдав ей руку на растерзание и, готовилась к какому-то наказанию, зажмурилась, но ничего не почувствовала.

– Я такого никогда не видела… Связь точно есть. Надо показать её старейшей сестре, она, возможно, действительно поможет. А может, поможет какое предсказание. Господин Сальургон, я бы хотела пригласить девушек в храм.

– Поезжайте, – позволительно махнул он рукой.

– А на чём мы поедем? – Я обрадовалась до неприличия, вопреки всей абсурдности ситуации.

– В карете, – хмыкнул эльф.

– Чего?! Лифт есть, а кататься на гужевом транспорте?

– Телепорт тебя не принимает.

Это заявление почему-то повергло гостью в странное оцепенение. Джульетта же вперилась в Саурона вопрошающим взглядом.

– И сколько до вашего храма тащиться?

– Пару недель, если на карете, – испуганно пролепетала гостья.

– Идиотизм! – выдала я.

– Можно на магомашине. Господин, я могу отвезти девушек, – вызвалась Жанна.

– Магомашина! А она летает? – С подозрением спросила я у осмелевшей Жанны.

– Летает, – согласно кивнула Жанна.

– Ух ты! – Я не удержалась и захлопала в ладоши.

Саурон поморщился, но разрешил.

– Мья… Мья… Мато… Извини, твое имя… можно как-то покороче?

– Как? – настороженно поинтересовалась гостья.

– Мири? – взмолилась я, сложив руки в умоляющем жесте. Вообще я хотела сказать "Мари", но язык по какой-то причине не повернулся.

Реакция девушки была неожиданной. Она отвесила глубокий поклон и с непоколебимым апломбом заявила, что будет гордо носить это имя.

Жанна заметалась юлой. Извинилась и, пообещав, что быстро соберет все необходимое в дорогу, выпорхнула из комнаты. Взгляд Джульетты, напротив, стал испуганным. А вот новоиспеченная Мири смотрела на меня, казалось, не замечая больше никого вокруг.

– Бринус, тенус! Та выр та рена, мита ни лырус. Тей митаус, та гругзус. Мьяг ни маэус, та бреус, тыкус! – принялся некрасиво ворковать с девушками Саурон, при этом внимательно наблюдая за мной.

Отвратительно. Секреты не за спиной, а прямо перед носом. Хотелось запустить в него оладушкой с голубым вареньем, но я сдержалась. Путешествие – прекрасная возможность для побега. А даже если не удастся сбежать, хоть чего-нибудь интересного увижу.

Меня заставили переодеться в костюм из кожи… или, скорее, материала, напоминающего тонкую, мягкую кожу. Удобнейшие штаны, куртка и сапоги. Жанна даже собрала котомку с термосом и парой бутербродов. В котомке было еще что-то, но времени рассматривать мне не дали.

На крыше этого странного здания стояла магомашина. Шарообразная конструкция, усеянная множеством небольших круглых выпуклых окошек и сотней-другой довольно крупных полупрозрачных камушков прямо на корпусе. Они точно были не для красоты, потому как выглядело всё это нелепо. Внутри было довольно удобно. Жанна уселась за руль, который по какой-то причине находился прямо посреди магомашины. У ее сидения обнаружились педали, а над головой спускался экран, показывающий дорогу через систему зеркал.

Сиденья располагались по кругу, и мы с девушками заняли свои места. Машина зажужжала, как рассерженный шмель, и щекотно завибрировала, поднимаясь над крышей. Затем, с пугающей резкостью, рванула ввысь, вдавив меня в кресло. Набрав скорость, мы понеслись вперед. Я провожала взглядом город, укрывшийся в объятиях гор, тихо напевая: "Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети – пропадаешь навсегда…" Но тут я заметила Мири. Она плакала.

– Прости, Мири, – виновато пробормотала я.

– Почему вы извиняетесь? – удивилась девушка, вытирая слезы.

– Потому что я вою. Больше не буду…

– Войте, пожалуйста! Войте! Такая чудесная песня! – рыдала Мири.

Охота выть тут же пропала. Желая отвлечь ее от триггеров, вызвавших столь бурную реакцию, я решила сменить тему.

– Кто дал тебе это странное имя? Тебе с ним нормально вообще?

– Я… я очень горжусь. Моя семья одарила меня… – сквозь слезы твердила девушка.

– А тебе-то что не понравилось в ее имени? – злобно процедила Джульетта.

– Ну, как минимум, я не понимаю, где там имя, а где все остальное.

– "Нио Брескриньо" – это имя рода. Имя высшего рода в Мордоре, да и вообще во всем мире, – гордо заявила Джульетта.

– Говоришь так, будто сама его носишь…

– Ношу! Это имя дал нам господин Сальургон.

– Ой! Вы сёстры?

– Дальние, – подтвердила успокоившаяся Мири.

Оглядев девушек, засомневалась. Похожи они не были. Блондинка Мири, лет тридцати, казалась нежным, хрупким цветком. А вот брюнетка Джульетта, моего возраста, скорее напоминала волчицу с резкими, грубыми чертами лица. Я пожала плечами.

– Супруга господина Сальургона права. Это самый уважаемый род во всем мире! И, наверное, самый сильный в магии.

– Супруга? Это кто? – не сразу осознала я.

– Я! – гордо вскинула голову Джульетта.

– Я думала, Саурон тоже из высокой фамилии…

– Он родоначальник, – подтвердила Мири.

– Ничего не понимаю. Он что, вам дедушка?

– Скорее, пра-пра-пра и еще много раз прадедушка.

– Ужас какой, – выдохнула я, совершенно по-новому взглянув на девушек, особенно на Джульетту. – Ты прости меня… Может, ты подумала, что я хочу этого вашего Саурона?! Да я вообще не имею на него видов. Совсем-совсем. Вот еще, чужих мужей угонять… Тем более таких старых.

Джульетта замахнулась, чтобы отвесить мне пощечину. И было за что. Но ее руку перехватила Жанна. Стерва почему-то сразу успокоилась.

– Господин берет в супруги девушку из своего рода на пять лет. Обучает. В его библиотеке – лучшие книги по магии. А по прошествии пяти лет исполняет одно-единственное, самое заветное желание. Он ведь Бог.

– Кто? – я поперхнулась.

– Господин Сальургон считается у нас Богом, – воздела очи Мири. – Он со своей сестрой, Исчезнувшей богиней, однажды спас наш мир от страшной напасти, чуть не убившей всех живущих.

– И вы верите? – уставилась я на девиц. Конечно, может, он маг какой крутой. Но пока всё, что я могла ему приписать, это скорее хрестоматийного "темного повелителя", но точно никак не бога.

– Конечно, верим.

– Что, свидетели есть? – ухмыльнулась я, пытаясь подначить экзальтированную Мири.

– Конечно, есть. Эльфы очень долго живут, и до сих пор они рассказывают о тех событиях.

Ну, тут крыть было нечем.

– И куда мы – в его храм?

– В ее храм! В храм Исчезнувшей богини.

– Так если она исчезла, нафига ей поклоняться? – снова удивилась я.

– Говорят, душа ее до сих пор заточена в теле планеты, и перед самым скорбным часом она вновь явится нам, чтобы спасти наш мир! – возвестила мне сектантка Мири.

– Ясно… Жаль ее.

– Кого? – удивилась Мири.

– Богиню вашу. Этот, который брат ее, Саурон, сидит вон в башне, наслаждается жизнью… А она в каком-то теле планеты ждет, когда вас от пиздеца опять надо будет спасать… – отвернулась я, рассматривая в окошко горы, проплывающие под нами.

– И что, много девиц он попортил? – решила я сменить тему разговора.

– Какое непочтительное слово! Для нас, в нашей семье, стать женой господина – великая честь. Мы готовимся к этому с младых лет. Потом – отбор, на котором он, быть может, и не удостоит своим вниманием. Не каждый раз рождается достойная. Ведь жена должна быть ему опорой в делах. А ветвь семьи, в которой девушка получила такую милость, за пять лет взлетает к вершинам власти. Потому все и стремятся к этой участи.

– Как будто он с жёнами не спит… Хорошо устроился: каждые пять лет – новая, юная жена.

– Нам не дозволено говорить об этом, – ответила Жанна, и я бросила на нее подозрительный взгляд.

– "И ты, Брут?"

– Я тоже была женой… и Мири.

– Охренеть… И почему рассказывать нельзя? У него там что, три сантиметра в длину? Или тридцать секунд забег? – Подначивала я девиц на откровенность.

Джульетта закипела, как самовар. Казалось, от нее пар валит.

– Что за отбор? – откинулась я на спинку кресла.

– Сначала – танец, в котором нужно показать умение владеть холодным оружием и магией. Мы учим его с малых лет. Он считается семейной традицией, и мы продолжаем танцевать его на всех торжествах. Те, кто прошел, удостаиваются беседы с самим господином. Он оценивает знание языков и общую эрудицию. А потом – игра в захват территорий. И на каждом из этапов достойной может не оказаться.

– То есть вам троим несказанно повезло? Окей. И что за желания вы выпросили у повелителя Саурона? – съязвила я.

– Я попросилась служить ему в качестве домоправительницы, – гордо провозгласила Жанна.

– Вот это желание… – охренела я.

– Я попросила разрешение служить в тайном храме Исчезнувшей богини. Раньше это было под запретом. Но господин Сальургон не только разрешил мне, но еще и воздвиг храм прямо на горе, над пещерой, где каждый год являются предсказания от самой богини… – Мири возвела очи к небу.

– А ты, я так понимаю, попросишь глаз? – ухмыльнулась я Джульетте. – Отличный набор желаний. Хорошо, что я не из вашей знатной семьи… Еще этот идиотский отбор. Бррр.

Мы летели до самого заката, и лишь когда солнце скрылось за горизонтом, а ледяные шапки гор окрасились в сиреневый, начали снижение. Храм предстал во всей красе с высоты птичьего полета. Он был возведен из черного мрамора с фиолетовыми светящимися прожилками. Множество колонн. Огромный и величественный. А вокруг, буквой П, располагалось, судя по всему, жилое строение. И даже на крыше этого сооружения обнаружилось место для магомашины.

Нас встретили какие-то женщины и девушки, но все они, как и мои попутчицы, щебетали на своем наречии. Устав слушать эту тарабарщину, я отошла от них, но меня перехватила Мири, подозвав девушку постарше ко мне. Она что-то ей проворковала, и девушка исчезла.

– Сестра подготовит вам комнату, а после сопроводит. А мы пока оповестим настоятельницу. Вам что-нибудь нужно?

– Я бы не отказалась от прогулки по храму, у вас тут очень красиво, – постаралась я отделаться от Мири.

– Прошу, – она повела меня вниз и внутрь храма, подозвав уже другую девушку и передав меня ей в руки. Но тут Мири окликнули, и она, счастливая, умчалась куда-то по своим делам, так и не представив мне новую сопровождающую.

О! Здесь было просторно и как-то одухотворённо, хотя цвет мрамора и навевал готические ассоциации. На стенах и колоннах были выточены послания, наверное, от их богини. Я шла молча, оценивая обстановку и делая вид, что восхищена постройкой. Замерев, увидела возле одной из колонн с "посланием" красивого мужчину. Длинные чёрные волосы рассыпались по его плечам. Он запрокинул голову, пытаясь прочитать табличку. Восхитительная фигура, точёное лицо, лишённое всякой смазли́вости. Я невольно вздохнула. Не по мою душу такие красавчики. И пошла дальше.

– Буарни мириус? Ханварни дадус, Хен ни татьус, ханварни митаус? – спросила у меня на своём сопровождающая.

– Извини, сестрёнка, вашего птичьего я не знаю! – ответила я, разведя руками.

– О! Ищвините, я не знала, что вы из вызокой семьи! – поклонилась она мне. – Но как так? Предзавительница семьи Нио Брескироньо не знает общий?

– Я не из высокой семьи…

– Но никто, кроме вызокой семьи и некоторых щрецов, не знает бощественный язык! – возмутилась она. – Откуда вы?

– Я оттуда, где луна одна и светит серебряным светом… – буркнула я.

– П-прости-тите… А-а как вас зо-зовут? – девица начала́ заикаться.

– Лида, – обернулась я к ней и ласково улыбнулась, решив разрядить неловкость.

– О! Ах… О! – девица мягко сползла по колонне на пол.

Бросилась к ней, пытаясь понять, что опять случилось. Пульс у болезной был. Просто в обмороке. Но вот мне не понравилась её реакция на мои слова. Опять этот цветастый тиран меня во всём обвинит. Пора делать ноги, хоть и совсем не хотелось делать это тут, на горе́, и ночью. "Затаюсь где-нибудь в подсобке, а потом днём сбегу", – размышляла я, оглядываясь, и наткнулась взглядом на встреченного красавчика.

– Ты чего с ней натворила? – поинтересовался он на русском.

– Она сама шлёпнулась… Я тут ни при чём! – возмутилась я.

– Бежать тебе надо. Да и мне тоже, – оглянулся воровато красавчик. Он протянул мне руку и, подняв меня на ноги, схватил за плечо, утягивая в какой-то боковой выход из храма.

Мы бежали не говоря ни слова. Я тысячу раз сказала про себя сенсею "спасибо" за тренировки, на которых мы бегали по два часа кряду. Хотя, конечно, бежать по ровному тренировочному залу – совсем не то, что бежать с горы́ вниз. Но и тут у меня было преимущество. Всю жизнь прожила в горной местности, да и сапоги на диво оказались удобными. Запыхавшись до предела, мы наконец втиснулись в какую-то расщелину, оказавшуюся проходной пещерой. Внутри ещё и лошадка обнаружилась.

– Передохнем сегодня здесь. Про это место никто не знает. А завтра – в путь! – с трудом выговорил красавчик, тяжело дыша.