Читать онлайн Пепел дружбы: красноярские тени

Иллюстратор Reve Искусственный интеллект

© Alex Kustik, 2025

© Reve Искусственный интеллект, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0067-7038-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Свечи во Тьме

Воздух в квартире Алексея гудел от смеха, музыки и тепла человеческих тел. За окном, затянутым легкой морозной дымкой, Красноярск сиял миллионами огней, раскинувшись вдоль могучего Енисея. Но здесь, на двенадцатом этаже новостройки в Академгородке, был свой маленький, шумный островок жизни. День Рождения. Тридцать лет. Алекс отхлебнул теплого пива, наблюдая, как его друзья – Света, Гриша, рыжий Антон и пара коллег из IT – конторы – оживленно спорят о чём – то у накрытого столом подоконника. На столе – остатки пиццы, чипсы, бутылки, торт со втоптанными в крем тридцатью свечками.

«Ну что, именинник, готовь пяту!» – громко рявкнул Влад, протискиваясь сквозь толпу с небольшой, но увесистой коробкой в руках. Он был на голову выше большинства, широк в плечах, и его появление всегда вносило энергетический сдвиг. Бывший контрактник, ныне начальник охраны на одном из заводов, Влад излучал ту самую «боевую» уверенность, которой так не хватало Алексу – программисту.

Алекс фыркнул: «Опять носки? Или портмоне с GPS – трекером?»

«Хуй там!» – Влад хитро ухмыльнулся, поставив коробку перед другом. «Твои носки уже сами ходят. Держи, пригодится. Надежнее, чем твой код».

Алекс разорвал упаковку. Внутри, в черном формованном пластике, лежал предмет, похожий на короткую, увесистую дубинку из темного металла. Тактический фонарь. Серьёзная штука. Корпус рифленый, противоударный. На торце – ударная площадка с острыми зубцами, похожими на корону. Сбоку – кнопки.

«Во – о – оу!» – восхищенно протянул Гриша, заглядывая через плечо. «Это ж „Орион“! Мощняк! Люмины на километр! И эти зубцы… хрясь по яйцам – и нет проблем!»

Алекс взял фонарь в руки. Тяжелый, холодный, смертельно серьезный в этой обстановке шампанского и чипсов. «Влад… Это же оружие почти», – пробормотал он, щелкая кнопкой. Ярчайший луч, холодный и резкий, как лезвие, ударил в стену, заставив всех зажмуриться.

«Оружие – это то, что в голове» – философски заметил Влад, хлопая друга по плечу: «А это – инструмент. Светить. Стучать. Колоть орехи. Или… ну, на крайняк, да, по морде дать. В темноте, Леха, всякое бывает. Особенно в нашей тайге». В его голосе прозвучала странная нота, не праздничная. Как будто он уже видел эту темноту.

«Спасибо» – искренне сказал Алекс, выключая слепящий луч. Лампа фонаря еще тлела красным. – «Серьёзный подарок. Буду носить как талисман». Он положил фонарь на стол рядом с недоеденным куском торта. Металл контрастировал с кремом и бисквитом.

Света подняла свой бокал с дешевым «Советским шампанским»: «Ну, за Алекса! Чтобы светил всегда, как этот… э… дубинофон!»

«За Леху!» – подхватили остальные. Бокалы звякнули. Музыка – что – то электронное, на фоне – снова загудела. Алекс улыбнулся, чувствуя тепло дружбы и алкоголя. Он поднял взгляд на окно, на огни города, на темную ленту Енисея где – то внизу. Жизнь была… нормальной. Предсказуемой. Иногда скучной, но своей. Тридцать лет. Ничего особенного. В этот момент всё изменилось. Сначала не было звука. Только свет. За окном, там, где должен был быть ночной горизонт с огнями левобережья и силуэтами заводов, взошло второе солнце. Оно было не желтым, а ослепительно – белым, синим по краям, невыносимо ярким. Оно заполнило все окно, всю комнату, вселенную. Слепящая, безжалостная вспышка, выжигающая сетчатку, стирающая тени, превращающая мир в негатив. Пластиковые стаканчики на столе стали на мгновение прозрачными. Лица друзей превратились в черепа с темными впадинами глаз. Тишина длилась долю секунды. Или вечность. Алекс инстинктивно зажмурился, но свет прожег веки. Он вскрикнул – или это кричал кто – то другой? – и уронил бокал. Пиво разлилось по полу, но его никто не видел. Только белый, белый, всепоглощающий свет. Потом пришел звук. Не грохот. Сначала – глубокий, животный ВОЙ. Как будто сама земля рванулась изнутри. Он входил не в уши, а в кости, в зубы, в самое нутро. Окна квартиры – огромные, от пола до потолка – вздулись пузырями на долю секунды, но не лопнули сразу. Картины сорвались со стен. Стаканчики, бутылки заплясали на столе и полетели на пол.

«ЧТО ЭТО?!» – дикий вопль Светы, перекрытый нарастающим грохотом.

«БЛЯЯЯЯДЬ!» – ревнул Влад. Не крик страха. Крик узнавания. Солдатский крик. Алекс, все еще ослепленный, почувствовал, как сильная рука вцепилась ему в плечо и рванула вниз. Он полетел на пол, ударившись коленом о ножку стула. Влад рухнул на него сверху, тяжелый, как скала, прикрывая своим телом.

«Ложись! Все блядь ЛОЖИСЬ! НА ПОЛ!» – его голос, хриплый от адреналина, резал сквозь вселенский грохот. И только тогда, уже падая, Алекс, прижатый лицом к линолеуму, сквозь щель под диваном увидел это. За окном, там, где было второе солнце, поднимался столб. Не дыма – чего – то невообразимого. Огня, пыли, света. Он рос с чудовищной скоростью, раскаляясь до багрового, увенчиваясь грибовидной шапкой, которая уже затмевала небо. От его основания во все стороны, как адская рябь, побежала волна разрушения. Дома на противоположном берегу просто… исчезали. Стирались в пыль. Волна мчалась прямо на них, через реку.

«Бо… мба…» – успел прошептать Алекс, лежа под телом друга. Его мозг отказывался верить. Сибирь. Красноярск. Вечер среды. День Рождения. Невозможно.

Влад прижал его голову сильнее. Его дыхание было горячим и частым в затылок Алекса. «Держись, братан…» – прохрипел он. И в его голосе не было надежды. Только голая, стальная решимость выжить в следующую секунду.

Ударная волна догнала свет. Стеклянная стена квартиры взорвалась внутрь миллионами осколков. Их пронзительный звон слился с рёвом конца света. Потолок закачался, посыпалась штукатурка. Мебель поехала по полу. Чей – то крик – Антона? – оборвался резко и ужасно. Мир заполнил не свет, а оглушительный грохот, вибрация и летящий хрустальный дождь.

Алекс вжался в пол. Его рука нащупала холодный металл. Тактический фонарь. Подарок Влада. Он сжал его, как якорь в этом внезапно рушащемся аду. Красная лампочка индикатора на торце тускло мигнула в клубах поднимающейся пыли, как крошечный, насмешливый глазок.

Свечи на торте давно потухли. Во Тьме оставался только этот чужой, ядерный Свет. И холодная сталь в дрожащей руке именинника.

Глава 2: Грохот и Тишина

Мир сузился до вибрации. Глухой, вселенский гул бил в кости, в зубы, в самое подкорку. Алекс лежал, придавленный весом Влада и чем – то тяжелым, сыплющимся сверху – штукатуркой, обломками гипсокартона, осколками стекла. Воздух был густым, едким, пахнущим пылью, гарью и чем – то… электрическим, как после мощного разряда. Он не мог дышать. Казалось, легкие сжались в комок.

«Вл… ад…» – хрип вырвался из пересохшего горла. Больше звука не было. Только этот гул, заполняющий все.

Вес над ним сдвинулся. Влад, откашлявшись, приподнялся на локтях. Его лицо, покрытое серой пылью и мелкими царапинами от стекла, было искажено гримасой боли и ярости. Глаза, обычно такие спокойно – насмешливые, метались, сканируя руины комнаты сквозь клубящуюся завесу.

«Жив?» – его голос пробился сквозь гул, глухой, словно из – под земли. Алекс кивнул, не в силах говорить. Движение головы вызвало волну тошноты и острую боль в левом виске. Он поднял руку – пальцы наткнулись на что – то липкое и теплое. Кровь. И осколок стекла, торчащий из кожи над скулой. Неглубоко, но больно.

«Контузило, сука» – констатировал Влад, уже оценивая рану быстрым взглядом профессионала. – «Не дергай, щас вытащим». Его пальцы, грубые и уверенные, схватили осколок и резко дернули. Алекс вскрикнул – звук получился хриплый, слабый. – «Терпи, брат. Мелкий». Влад швырнул окровавленное стекло в пыль и прижал ладонью платок (уже грязный) к ране. «Держи».

Гул начал стихать. Не то чтобы становилось тихо. Нет. Он просто уступал место другим звукам. Сначала – это был собственный пульс, стучащий в висках с бешеной частотой, сливаясь с оглушительным, пронзительным звоном в ушах. Как будто в голове застрял реактивный двигатель на взлетной мощности. Потом – треск. Треск остывающего металла где – то за стенами. Шорох осыпающейся штукатурки. Тихий стон? Или просто скрип балки?

И крики. Сначала один, далекий, с улицы. Потом другой, ближе. Потом – целая какофония человеческих голосов, перекошенных ужасом и болью.

Вопли, мольбы, истеричные рыдания. Звуки Ада, доносящиеся сквозь разрушенную стеклянную стену.

Алекс попытался приподняться, опираясь на локоть. Мир поплыл. Тошнота накатила с новой силой. Левое ухо почти не слышало, зато в правом звенело с удвоенной силой. Он попытался крикнуть: «Све…» – но голос сорвался в хрип. Пыль забила горло. Он огляделся, протирая залитые пылью и кровью глаза. Комната была неузнаваема. Пол покрыт битым стеклом, осколками посуды, кусками штукатурки и гипсокартона. Стол перевернут, торт – коричневая масса под слоем мусора. Антон. Рыжий Антон. Он лежал у разбитого окна. Неподвижно. Большой осколок стекла торчал у него из шеи. Глаза, широко открытые, смотрели в закопченное небо. Уже невидящие.

– А где остальные?

Алекс метнул взгляд туда, где сидела Света – у холодильника. Там лежала куча обломков шкафа и кусок рухнувшей перегородки. Никого. Только груда мусора. Он повернул голову – больно! – туда, где был Гриша. Пусто. Разбитый телевизор, опрокинутый диван. Ни следов, ни звуков.

«Гри… Свет…» – снова попытался позвать Алекс, но его голос был шепотом, потерянным в общем гуле.

Влад, уже стоя на ногах и неуверенно шагая по битому стеклу, тоже окинул комнату быстрым, профессиональным взглядом. Его лицо оставалось каменным, но в глазах мелькнуло что – то тяжелое. Он подошел к Антону, присел на корточки, проверил пульс у основания челюсти. Потом медленно покачал головой. «Антон… хана». Он не стал закрывать ему глаза. Было не до этого.

Потом Влад подошел к груде обломков у холодильника. Он попытался сдвинуть тяжелую балку, но она не поддалась. Он прислушался. Ни стонов, ни шевеления. Тишина. Он перешел к месту, где был Гриша. Осмотрел пол. Пятна крови? Или вино? Стекло? В пыли и мусоре ничего не понять.

«Леха…» – Влад повернулся к другу. Его голос был низким, без колебаний, но Алекс уловил в нем тень того же вопроса, что терзал его самого. – «Больше никого не вижу. Рухнуло… Их могло выбросить волной… или завалило в других комнатах». Он махнул рукой в сторону черных провалов дверей, ведущих в коридор и другие комнаты. Оттуда доносились стоны, крики, звуки обрушений – человеческий ад продолжался. «Искать сейчас – смерть. Здесь все рухнет скоро. Чуешь?»

Алекс прислушался. Сквозь звон в ушах он уловил зловещий скрип – металлический, напряженный. Как будто несущие конструкции дома стонали под непосильной тяжестью. Пыль с потолка сыпалась непрерывным мелким дождем.

«Но они…» – начал Алекс, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Антон мертв. Света и Гриша… где? Живы? Под завалом? Умерли мгновенно? Выброшены в окно? Неизвестность. Она была хуже, чем уверенность в смерти.

«Я знаю» – резко перебил Влад. Его лицо ожесточилось. – «Блядь, Леха, я знаю! Но если мы сейчас не свалим, нас тоже похоронят тут. Или…» Он не договорил, но его взгляд метнулся к разбитому окну, к багровому зареву над городом.

Именно в этот момент, сквозь человеческие вопли, сквозь треск пожаров, сквозь нарастающий скрип умирающего здания, это донеслось с улицы.

Низкое, хриплое, перекатывающееся… рычание. Не собаки. Не медведя. Что – то… большее. Или меньшее, но собранное из ненависти и голода. Оно шло не с одного места. С разных сторон. Снизу. С соседнего дома. Глухое, булькающее, словно из разорванного горла. И еще… странный щелкающий звук. Быстрый, сухой, как будто кто – то стучал когтями по бетону.

Алекс замер. Его взгляд встретился с взглядом Влада. Бывший военный тоже застыл на мгновение. В его глазах не было страха. Было мгновенное, холодное осознание. Осознание новой, незнакомой, но смертельно опасной угрозы, которая перевешивала все остальное. Даже горечь потери и неизвестность.

«Что… что это?» – прохрипел Алекс, инстинктивно прижимаясь спиной к уцелевшей стене.

Влад медленно покачал головой. Он нагнулся, подобрал с пола что – то тяжелое – обломок металлической ножки от стула. Потом подошел к Алексу, вырвал у него из рук фонарь. Выключил мигающий красный огонек. Багровый свет с улицы все равно проникал внутрь, отбрасывая длинные, искаженные тени.

«Не знаю» – тихо, но очень четко сказал Влад. Его голос был ледяным. – «Но звучит… не по – людски. И не по – звериному. Тихо теперь. Все. Ни звука. Вставай».

Он потянул Алекса за рукав. «На ноги, контуженый! Сейчас или никогда. Пока эти твари не решили, что здесь есть чем поживиться». Влад бросил последний взгляд на тело Антона, на хаос, который был его квартирой, на завалы, скрывающие судьбу Светы и Гриши. Его лицо дрогнуло лишь на миг. «Их… нет тут, Леха. Держись. Надо валить. Сейчас только мы».

Он щелкнул фонарем. Яркий, холодный луч, такой нелепый час назад, теперь был единственной нитью к спасению. Он выхватил из полумрака лицо Алекса – бледное, в крови и пыли, с глазами, полными боли и непонимания. Луч метнулся к выходу из комнаты, в черный провал коридора. Оттуда доносились крики и стоны соседей, но теперь к ним явственно примешивалось то самое рычание. Ближе. Голоднее.

Влад шагнул первым, держа импровизированную дубинку наготове, фонарь направлен вперед, как штык. Алекс, все еще шатаясь, с оглушительным звоном в ушах и давящей неизвестностью в груди, пошел следом. Они оставляли руины праздника и, возможно, могилы друзей, шагая навстречу новому ужасу, звуки которого уже заползали в разрушенную квартиру. Тишина после грохота была иллюзией. Ее разрывали крики, скрип металла и нарастающее, чужое рычание.

Глава 3: Кровавый Рассвет

Холодный воздух ударил в лицо, смешавшись с едкой гарью и пылью. Алекс, выбравшись вслед за Владом через развороченный дверной проем на балкон (дверь в коридор была завалена обломками и стонами), вжался в уцелевшую часть парапета. Его дыхание перехватило. Не от холода. От вида.

Город, который еще вчера вечером сиял огнями жизни, лежал мертвым. Вернее, он был не мертв. Он агонизировал. Центр, там, где должен был быть вокзал, площадь, знакомые высотки, был… вдавлен. Словно гигантский кулак ударил сверху. На его месте клубился чудовищный столб дыма, пепла и огня, уходящий в низкое, багрово – черное небо. От эпицентра во все стороны расходились волны разрушения. Целые кварталы превратились в груды битого бетона и торчащей арматуры. Другие здания горели, как гигантские факелы, отбрасывая зловещие, пляшущие тени. Енисей, видимый отсюда лишь как темная лента в дыму, казалось, кипел – на воде горели баржи, пятна мазута полыхали синим пламенем. Воздух гудел от далеких взрывов, треска пожаров и непрекращающихся криков. Криков тысяч обреченных.

«Боже…» – сорвалось с губ Алекса. Звон в ушах приглушался, уступая место этой симфонии разрушения. Боль в виске пульсировала в такт биению сердца, сжатого ледяным кулаком.

«Бога тут нет, Леха» – глухо бросил Влад. Он стоял рядом, сканируя улицу внизу фонарем. Луч выхватывал кошмарные картины: разбитые машины, вплавленные в асфальт; трупы, присыпанные пеплом; люди, бредущие как сомнамбулы, с окровавленными лицами и пустыми глазами. – «Есть только пиздец. И мы посреди него. Держись ближе».

Они спустились по полуразрушенной пожарной лестнице. Каждый шаг отдавался болью в контуженной голове Алекса. Воздух на улице был гуще, насыщеннее. Запах гари, паленого пластика, мяса… и чего – то сладковато – металлического, химического. Радиация. Алекс почувствовал легкую тошноту, но списал ее на контузию и ужас.

Улица напоминала поле боя после бомбежки. Трещины в асфальте, завалы из кирпича и стекла. Влад шел первым, фонарь в левой руке, луч дрожал, выхватывая из мрака обломки и искалеченные тени. Правая рука крепко сжимала обрезок стула – жалкую, но хоть какую – то дубину. Алекс держался за его спину, как за скалу в бушующем море. Его собственные руки пустовали, кроме сжатого в кулак комка грязного платка у виска.

«Куда… куда идем?» – хрипло спросил Алекс. Голос звучал чужим.

«Подальше от центра. И от огня. Радиация тут – пиздец какая. Чувствуешь? Волосы шевелятся», – ответил Влад, не оборачиваясь. Он свернул в переулок между двумя полуразрушенными пятиэтажками. Тут было темнее, тише. Крики доносились приглушенно. Но тишина была еще страшнее. Она таила в себе шелест осыпающейся штукатурки, стук камешка… и что – то еще. Рычание.

Близкое. Очень близкое. Не с улицы. Из темного провала подъезда справа.

Влад мгновенно развернулся, прикрывая Алекса спиной. Луч фонаря дернулся, врезался в черноту подъезда.

Два глаза. Светящиеся. Мутно – желтые, как у больного кота, но крупнее. И не мигали. Они парили на высоте чуть выше пояса человека.

«Стоять!» – рявкнул Влад, выставляя дубину. Его голос был громким, командным, но Алекс услышал в нем тончайшую дрожь напряжения.

В ответ – низкое, булькающее урчание. Глаза двинулись вперед, выходя из тьмы. Тварь.

Она была размером с крупную собаку, но на двух ногах. Кривых, суставчатых, как у кузнечика. Тело – облезлое, покрытое струпьями и гноящимися язвами, сквозь которые проглядывало что – то темно – багровое. Руки длинные, до колен, с крючковатыми когтями, царапающими бетон. Голова – непропорционально большая, почти без шеи, с растянутым ртом, полным мелких, острых зубов. И эти глаза… пустые, голодные, безумные.

«Тень…» – прошептал Алекс, замирая. Его мозг отказывался воспринимать эту генетическую ошибку, этот ходячий кошмар.

Тварь издала пронзительный, визгливый звук, похожий на скрежет металла по стеклу, и рванула. Не бежала. Рванула с нечеловеческой, судорожной скоростью. Она покрыла пять метров за долю секунды, оттолкнувшись от стены, как паук. Когтистая лапа взметнулась, целясь в лицо Влада.

«Блядь!» – Влад не растерялся. Он не стал отступать. Наоборот, шагнул навстречу, приседая. Мощный луч фонаря ударил твари прямо в глаза. Она взвыла, на миг ослепленная, ее удар прошел по воздуху над головой Влада. В тот же миг его дубина со всей силы вмазалась в искривленный бок твари.

Раздался глухой хруст и чавкающий звук. Тварь отлетела в сторону, ударившись о стену, но… не упала. Она зашипела, выплюнув сгусток черной слизи, и снова повернулась к ним. Вмятину на боку уже заполняла какая – то пульсирующая черная масса. Она почти не пострадала.

«Хуясе… живучка», – процедил Влад, отступая на шаг, прикрывая Алекса. – «Леха, ищи что – то тяжелое!»

Но времени не было. Из того же подъезда выскочила вторая тварь. Меньше, быстрее. Она метнулась не прямо, а по стене, как ящерица, целясь когтями в бок Алекса.

Алекс заорал от ужаса и инстинктивно рванулся в сторону. Коготь скользнул по куртке, порвал ткань, оставив длинную царапину на руке. Боль – острая, жгучая. Он споткнулся о кирпич, падая на колени.

Влад бросился на помощь, но первая тварь, оправившись, снова кинулась на него. Луч фонаря мельтешил, выхватывая клыки, когти, безумные глаза. Дубина Влада работала как мельница, но удары, которые сломали бы человеку кости, лишь отбрасывали тварей, не нанося смертельных ран. Они были невероятно быстры, костлявы и… живучи. Черная слизь, сочившаяся из ран, словно затягивала их.

«Алекс! Вставай, блядь!» – орал Влад, отбиваясь от двух монстров. Он отступил к стене, пытаясь не дать им окружить. Одна тварь прыгнула, целясь когтями в горло. Влад парировал дубиной, но коготь все же впился ему в предплечье. Он зарычал от боли и ярости, с силой швырнул тварь об стену. Та взвизгнула, но снова поднялась.

Алекс, нащупывая опору, чтобы встать, увидел на земле рядом с собой длинный, тяжелый обломок арматуры. Ржавый, с острым концом. Инстинкт самосохранения пересилил ужас и тошноту. Он схватил его обеими руками. Холодный металл. Тяжесть. Оружие.

Вторая тварь, та, что поцарапала его, снова метнулась к нему, низко пригнувшись, готовая прыгнуть на живот.

«А ну нахуй!» – закричал Алекс, не узнавая собственного голоса. Он не думал. Он размахнулся и со всей силы, как битой, всадил арматуру в прыгающую тварь.

Удар пришелся в голову. Раздался отвратительный, влажный хруст. Арматура пробила череп, как скорлупу. Тварь рухнула на землю, дергаясь в последних судорогах, из развороченной головы хлестала черная жижа. Запах – сладковато – гнилостный, невыносимый.

«Да!» – рявкнул Влад, видя это. Его глаза горели. Он воспользовался замешательством первой твари, которая на миг замерла, глядя на смерть сородича. Влад не стал бить дубиной. Он рванулся вперед, поднырнул под когтистую лапу и со всей силы ткнул горящим лучом фонаря прямо в желтый глаз твари.

Раздалось шипение, как от прикосновения раскаленного железа. Тварь взревела нечеловеческим голосом, забилась в судорогах, отползая, тыча когтями в дымящуюся глазницу. Влад не дал ей опомниться. Он занес дубину и с размаху, как топор, опустил ее на основание черепа твари. Раздался еще один хруст. Тварь обмякла.

Тишина. Относительная. Только тяжелое дыхание Влада и Алекса, далекие крики и треск пожаров. Алекс стоял, опираясь на окровавленную арматуру, глядя на убитую им тварь. Его руки тряслись. По руке сочилась кровь из царапины. Жгучая боль. Он чувствовал тошноту – не только от вида, но и от того сладковато – металлического привкуса во рту, который усиливался.

«Ты… цел?» – спросил Влад, подходя. Его куртка была порвана, на предплечье темнело пятно крови. Он посветил фонарем на царапину Алекса. Рана неглубокая, но края уже выглядели воспаленными, неестественно красными. «Черт…»

«Что… что это было, Влад?» – Алекс с трудом оторвал взгляд от трупа. Его голос дрожал. «Они… они бегают как тараканы… и не умирают!»

«Мутанты» – коротко ответил Влад, пнув ногой тело первой твари. Оно было легким, костлявым: «Ядро… радиация… хуй знает. Но факт: люди теперь не главные хищники». Он посветил фонарем вглубь переулка. Тени казались плотнее. Откуда – то сверху, с крыши, донеслось шуршание и тихое щелканье когтей.

«Их тут больше. Надо валить. Быстро. Эта царапина…» Он не договорил, но взгляд был красноречив.

Внезапно Алекс почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Не от страха. От чего – то другого. Как будто воздух наполнился статикой. Волосы на руках и затылке встали дыбом. Багровое небо на западе, над эпицентром, вдруг вспыхнуло ослепительными, молочно – белыми сполохами. Как гигантские молнии, но беззвучные и невероятно быстрые.

«Шторм!» – Влад резко схватил Алекса за плечо и рванул его к ближайшему уцелевшему подъезду. «Радиационный шторм! В укрытие! Сейчас!»

Они влетели в темный, заваленный мусором вестибюль как раз в тот момент, когда небо озарилось новыми, еще более яркими вспышками. Белесый, пронизывающий свет залил улицу, отбрасывая резкие, короткие тени. Воздух затрещал от невидимой энергии. Алекс почувствовал, как кожа на лице начала печь, как при солнечном ожоге, но в разы сильнее и быстрее. В ушах снова зазвенело, усиливаясь.

Они спрятались за бетонным выступом лестницы, в самый темный угол. Влад выключил фонарь. Теперь их освещали только жуткие, мигающие вспышки снаружи, проникающие сквозь выбитые окна подъезда. При каждом таком всплеске Алекс видел пыль в воздухе, светившуюся жутковатым синим светом.

«Не высовывайся!» – прошипел Влад, прижимаясь спиной к холодной стене. Его лицо в мигающем свете выглядело мертвенно – бледным: «Это гамма – волны, нахер. Пробивают всё. Чем толще стена – тем лучше». Он закусил губу, глядя на царапину на руке Алекса, которая в призрачном свете вспышек казалась зловеще красной. «Нам нужен бункер. Или пещера. Или хотя бы подвал поглубже. Город – смертельная ловушка. И для людей…» – он кивнул в сторону улицы, где в свете шторма мелькнула исковерканная тень, перебегающая завал, «…и для этих новых хозяев».

Алекс прижался лбом к холодному бетону. Боль в виске, боль в руке, жжение на коже от невидимого шторма, звон в ушах, искажающий крики с улицы… и мертвые, светящиеся глаза тварей, врезавшиеся в память. Рассвет. Кровавый Рассвет. Он пришел. И принес с собой не просто руины, а новый, чудовищный мир, где выживание измерялось уже не днями, а минутами, проведенными в укрытии от невидимого смертоносного света и видимых когтистых теней, рыскающих в пепле.

Глава 4: Улицы Ужаса

Радиационный шторм бушевал недолго, но каждая его секунда впивалась в кожу невидимыми иглами. Когда ослепительные сполохи на багровом небе наконец угасли, сменившись нависшей пеленой токсичного пепла, в подъезде воцарилась гнетущая, звонкая тишина, нарушаемая лишь их собственным тяжелым дыханием и далеким, всепоглощающим гулом горящего города. Воздух по – прежнему жгло, но теперь это был жар тысяч пожаров, смешанный с едкой химической горечью.

«Выходим» – прохрипел Влад, протирая рукавом закопченное лицо. Он выглядел изможденным, но собранным. Рана на предплечье, скрытая порванной тканью куртки, явно беспокоила его – он бережно двигал рукой. «Шторм кончился, но фон тут еще долго будет пиздецовый. Надо искать укрытие глубже. Метро. Или бомбоубежище. Знаешь, что – нибудь поблизости?»

Алекс, прислонившийся к холодной стене, с трудом выдавил из себя: «Метро… „Площадь Революции“ … километра полтора отсюда… но…» Он махнул рукой в сторону выбитого окна подъезда, за которым лежал кошмарный пейзаж. «Как? Сквозь это?»

«Как – как… ползем, пробираемся, убиваем всех, кто мешает» – отрезал Влад. Он поднял свой фонарь, щелкнул – луч, заметно потускневший, все же пробил полумрак: «Твой арматурный друг нам пригодится. Держи». Он подтолкнул к Алексу ржавый прут, который тот бросил, вбегая в подъезд. Алекс взял его. Холодный, шершавый, неудобный. Но тяжесть в руке давала жалкое подобие уверенности. Его собственная царапина на руке горела, пульсировала, края были неестественно красными и припухшими. Он старался не смотреть на нее.

«Правила выживания номер один, Леха: не замирай. Движение – жизнь. Особенно когда вокруг…» – Влад кивнул в сторону улицы, где послышался новый звук: не крик, а протяжный, полный отчаяния вопль, резко оборвавшийся: «…включается буфет. Пошли. Я – первый. Ты – в метре сзади. Смотри по сторонам, особенно на верхние этажи и подворотни. Услышишь щелканье или рычание – орешь. Понял?»

Алекс кивнул, сглотнув комок страха. «Понял».

Выход на улицу был как прыжок в индустриальный ад. Воздух, густой от дыма и пепла, резал легкие. Температура была аномально высокой, несмотря на сибирское утро. Они шли по проезжей части, петляя между сгоревшими остовами машин, оплавленными трамвайными рельсами и горами строительного мусора. Под ногами хрустело битое стекло и что – то более хрупкое – фарфор? Кости? Алекс старался не думать. Он сосредоточился на спине Влада, на дрожащем луче фонаря, выхватывающем из мрака кошмарные картины:

Группа людей, человек пять, копошилась у разбитого витринного окна универмага. Они дрались за тюбики с кремом, за пачки сигарет, за бутылку с непонятной жидкостью. Один, с окровавленным лицом, отчаянно лупил другого обломком кирпича, вырывая у него банку тушенки. Никто не обращал внимания на Влада и Алекса.

Женщина сидела на тротуаре, прижимая к груди что – то завернутое в окровавленное одеяло. Она качалась и тихо пела колыбельную. Одеяло было слишком маленьким для ребенка.

Мужчина в истлевшем деловом костюме брел навстречу им, вытянув руки, как зомби. Его лицо было покрыто страшными волдырями, один глаз вытек. Он мычал что – то невнятное, пуская пузыри кровавой слюны. Влад резко свернул в сторону, уводя Алекса за груду плит. «Радиационный ожог. Скоро сдохнет. Не подходи».

И повсюду – трупы. Под завалами, размазанные по асфальту, висящие на балконах. Некоторые – обугленные до неузнаваемости. Запах смерти висел в воздухе плотной, сладковато – тошнотворной пеленой, смешиваясь с гарью.

«Люди… с ума посходили», – пробормотал Алекс, едва переставляя ноги. Контузия, недосып, страх и боль от царапины сливались в свинцовую усталость.

«Не все. Смотри» – Влад пригнулся, указывая лучом фонаря в переулок слева. Там, в тени уцелевшей стены, стояла группа. Трое мужчин. Один – с обрезом, явно самодельным. Двое других – с монтировками. Они смотрели на Влада и Алекса оценивающе, хищно: «Вот эти – не сошли. Они адаптировались. Быстро. Ищут, кого ограбить или сожрать. Держим дистанцию».

Они обогнули опасный переулок, но чувство слежки не покидало. Влад ускорил шаг. Метро было еще далеко. Город напоминал гигантскую ловушку, где за каждым углом таилась смерть – от руин, радиации, людей… и других тварей.

Рычание донеслось внезапно. Не сбоку. Сверху. С крыши двухэтажного магазинчика, мимо которого они пробирались.

«Блядь! Верх!» – заорал Влад, резко отпрыгивая в сторону и толкая Алекса под навес разрушенного киоска.

Сверху свалилась тень. Не одна. Две. Первая – крупная, похожая на ту, что они убили в подъезде, но с более длинными, хищными когтями. Она врезалась когтями в асфальт как раз там, где стоял Влад секунду назад. Вторая – поменьше, юркая – прыгнула на крышу киоска над Алексом, издавая пронзительный, визгливый вой.

«Они стаей!» – выдохнул Алекс в ужасе, вжимаясь в стенку киоска. Он видел, как Влад, пригнувшись, метнул свою дубину не в большую тварь, а в киоск, прямо под ноги той, что была над Алексом! Удар пришелся по стеклянной витрине. Остатки стекла с грохотом обрушились внутрь, и тварь на крыше, потеряв опору, с визгом провалилась вниз, в темноту киоска.

Большая тварь не дала Владу передышки. Она рванула к нему, двигаясь скачками, невероятно быстро, отталкиваясь всеми конечностями. Когти свистели в воздухе. Влад, оставшийся без дубины, использовал фонарь как оружие: он бил лучом в глаза, пытаясь ослепить, и отбивался корпусом фонаря, как кувалдой. Металл корпуса звенел, принимая удары когтей. Тварь была сильнее и яростнее предыдущих. Она не отступала, ее желтые глаза горели нечеловеческой ненавистью.

«Алекс! Киоск! Добей!» – закричал Влад, едва уворачиваясь от удара, который мог распороть ему живот. Он отступил к стене, зажатый.

Алекс оглянулся. Из разбитой витрины киоска доносилось яростное шипение и скрежет когтей по металлическим полкам внутри. Тварь там была ранена, но не убита. Она пыталась выбраться. Алекс сжал арматуру. Страх кричал в нем, чтобы он убежал, пока Влад отвлекает большую. Но вид друга, отбивающегося от чудовища, пересилил. Он рванул внутрь киоска.

Тьма. Запах гнили и разлитой химии. Луч Владового фонаря мелькал снаружи, выхватывая клочья мрака. Алекс увидел тварь. Она застряла между упавшими стеллажами, одна задняя нога была неестественно вывернута, но передние когти яростно рвали металл, пытаясь освободиться. Ее глаза, светящиеся желтым, нашли Алекса. Она зашипела, плюнула в его сторону сгустком черной слизи.

«На… нахуй!» – заорал Алекс, не думая. Он размахнулся и со всей силы вогнал острый конец арматуры в открытую пасть твари. Хруст. Шипение. Тварь дернулась, из пасти хлынула черная жижа, но не умерла. Она рванулась на арматуру, пытаясь дотянуться когтями до Алекса. Он отпрянул, выдернул арматуру (она вышла с отвратительным чавканьем) и снова ударил. В голову. В шею. Он бил, пока тварь не перестала дергаться, заливая все вокруг липкой, вонючей чернотой. Он дышал как загнанный зверь, руки по локоть в слизи, тошнота подкатывала к горлу.

Снаружи раздался душераздирающий визг. Алекс выскочил из киоска. Влад стоял над поверженной большой тварью. Он дышал тяжело, по лицу текла кровь из царапины на щеке. В руке он держал длинный, изогнутый коготь, выломанный у твари. Самого когтя не хватало на ее передней лапе. Влад использовал его как кинжал, вонзив твари в основание черепа. Черная жижа пульсировала из раны.

«Ловко… ты ее…» – начал Алекс, но Влад резко его перебил.

«Молчи!» Он прислушался. Откуда – то из глубины квартала, привлеченные шумом боя, доносилось ответное рычание. Не одно. Несколько. И… человеческие голоса. Злые, возбужденные. «Нас нашли. И те, и другие. Бежим!»

Они рванули вперед, не разбирая дороги, прыгая через завалы, спотыкаясь о трупы. Луч фонаря Влада скакал перед ними, как сумасшедший. Алекс чувствовал, как горячая волна от царапины поднимается по руке, как будто яд растекается по венам. Он слышал за спиной – и близкое рычание тварей, и крики людей: «Стой, мудаки! Сдавайтесь! У нас ствол!» – Началась погоня.

Они свернули в арку, выбежали на более широкую улицу. Впереди, в полукилометре, угадывался знакомый силуэт – вход на станцию метро «Площадь Революции». Часть его фасада была разрушена, но сам спуск под землю казался целым. Луч надежды.

Но путь преградила новая группа. Не твари. Люди. Шестеро. Оборванные, грязные, с безумными глазами. Вооруженные кто чем: лом, нож, бита, а у одного в руках – охотничий нож с длинным лезвием. Они стояли полукругом перед спуском в метро, как разбойники у большой дороги. За их спинами виднелись другие выжившие, робко ждавшие очереди спуститься, но боящиеся этих «хозяев положения».

«Куда спешите, братцы?» – крикнул самый крупный, с битой, покрытой темными пятнами. Его лицо было обезображено оспинами ожогов: «Подземка – наша. Плата за вход – всё, что ценного несете. И фонарик этот – наш».

Влад остановился, переводя дыхание. Он посмотрел на спуск в метро – их спасение. Потом оглянулся. Из переулка, откуда они выбежали, показались две тени – Твари. Они не спешили, выжидая, чуя легкую добычу. И сзади, по их следу, бежали те трое с обрезом и монтировками, ора: «Держи их! Они наши!»