Читать онлайн Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 3

© Ангелина и Вероника Шэн, текст, 2025

© ООО «РОСМЭН», 2025

Глава 1

会うは別れの始め

Встреча – начало расставания

Прокурор Исихара Тадао зашел в комнату, которая служила ему кабинетом. Он только выиграл одно дело, но уже взял новое, а потому работы было очень много. Исихара собирался забрать из дома несколько важных документов и вернуться в прокуратуру, чтобы обсудить с помощниками детали расследования.

Внезапно он услышал, как дверь в кабинет закрылась, и, насторожившись, медленно обернулся, сохранив при этом совершенно спокойное выражение лица.

Рядом с дверью стоял высокий человек в черной толстовке и джинсах, нижнюю половину лица которого скрывала черная медицинская маска, а верхнюю – тень от сдвинутой на лоб кепки. На руки незнакомец натянул одноразовые перчатки, в правой руке сжимал нож – и это точно был нож с кухни самого Исихары.

– Даю тебе шанс уйти отсюда прямо сейчас, – с напускным равнодушием произнес прокурор. – И тогда я забуду о том, что произошло.

Лицо незнакомца он увидеть не мог, но был уверен, что тот усмехнулся. Оттолкнувшись от стены, человек сделал шаг вперед, остановился. Исихара понял: раз незнакомец до сих пор не напал, значит, ему что-то нужно.

Несмотря на гнев и напряжение, Исихара, сохраняя внешнее спокойствие, предупредил:

– Ты пожалеешь об этом решении.

– Это вы пожалеете. И очень сильно, – прошипел незнакомец, сделав еще шаг вперед.

И вдруг снял с лица маску. Он поднял голову и посмотрел прокурору прямо в глаза – и в этом взгляде было столько ненависти, что Исихара на мгновение растерялся.

Но лишь на мгновение. Увидев, кто перед ним, Исихара понял, зачем тот пришел. И только сейчас внутри вспыхнул страх.

– Исао?

– Почему вы так удивлены? – зло спросил тот. – Неужели думали, что предательство сойдет вам с рук? Что я не приду?

Исихара взял себя в руки и отогнал нахлынувшие чувства. Вернул холодность рассудка.

Что ж… он подозревал, что Исао явится. Но не думал, что тот проберется в его дом с ножом в руке. Исихара не сомневался, что мальчишка будет обвинять и оскорблять его, может, попытается вывести на чистую воду, пойдет в прокуратуру или полицию. Но это…

Теперь Исихара все же успокоился. Он знал этого парня. Знал почти так же хорошо, как и его отца. Исао точно не способен на убийство.

– Зря ты это сделал, – покачал головой прокурор, и в его голосе промелькнуло искреннее сожаление. – Ты понимаешь, что проник в чужой дом? Что угрожаешь ножом служителю закона? Даже я не смогу тебе помочь. Решил повторить судьбу отца?

Теперь в глазах Исао загорелась такая ярость, что Исихара невольно сделал полшага назад, пожалев о последних словах.

– Вы еще смеете говорить о моем отце? Если кто и повторит его судьбу, так это вы, – звенящим от злости голосом произнес Исао. – И я имею в виду не тюрьму.

Исихара мрачно сощурился:

– Твой отец сам во всем виноват. Пусть он и был моим другом, но это не значило, что я должен был скрывать его преступления.

– Вы и не должны были скрывать то, чего не было! Вы сбросили на моего отца свою вину! Неужели у вас совершенно нет совести? – Теперь в голосе Исао послышались непонимание и растерянность. – Даже сейчас, даже передо мной вы продолжаете утверждать, что мой отец был виновен?

Исихара не ответил. Он собирался стоять на своем до конца, вот только… Исао не убедить. Ведь он знал правду.

– Вы оболгали его, сломали ему карьеру, жизнь! Вы убили его!

– Я его не убивал! – процедил Исихара.

– Моего отца убили в тюрьме, но если бы вы его не подставили, он был бы жив! Так что это вы его убили! – практически прокричал Исао.

Это было на руку Исихаре. Потеряв самообладание, парень потерял и бдительность. Прокурор потянулся к карману пиджака, в котором лежал телефон, но Исао это заметил. Он рванул вперед, в два шага оказавшись рядом, и схватил противника за руку, прервав попытку дотянуться до телефона. Но в этот момент второй рукой Исихара ударил Исао, а затем выкрутил ему запястье, чтобы ослабить хватку на рукояти ножа. Отобрав оружие, Исихара хотел отбросить его подальше, но Исао схватился за лезвие.

И сцепил зубы, когда оно глубоко порезало ладонь. Но ненависть была сильнее боли.

Ненависть разрушала Исао изнутри, и она же давала ему силы.

Он ударил своего врага по лицу и, не теряя времени, ударил еще раз. Хватка ослабла, и Исао смог отобрать нож. Быстро переложив оружие в левую руку, правой, окровавленной, он схватил Исихару за плечо, дернул на себя и вонзил нож ему в живот.

Исихара резко выдохнул от боли и попытался ударить Исао, но тот, легко увернувшись, вогнал нож снова, на этот раз выше. Из горла прокурора вырвались булькающие звуки, ноги подкосились, и, когда Исао отпустил его, он рухнул на пол.

Исао выронил нож и сделал шаг назад.

Он посмотрел на свои дрожащие руки в черных перчатках, одна из которых порвалась. Ладони покрывала кровь – его собственная, перемешанная с кровью врага.

Исао перевел взгляд на Исихару. Тот больше не шевелился. И хоть пока еще оставался жив… это ненадолго.

Исао на мгновение заглянул внутрь себя в поисках страха или чувства вины. И не нашел ни того ни другого. Но, к сожалению, не нашел и удовлетворения. Кровь не смыла жажды мести. Напротив, та словно стала лишь сильнее. Убив Исихару, он не почувствовал… того, что ожидал. Освобождения, облегчения или чего-то подобного. Была лишь мысль…

Этого мало.

Хотя… вид Исихары, покрытого кровью, находящегося на грани жизни и смерти, на мгновение зажег в Исао искру злой радости. Этот человек больше никому не навредит. Никого больше не подставит. Никого больше не предаст. Не будет наслаждаться жизнью и незаслуженным уважением, когда отца Исао уже нет.

Но прошло несколько мгновений, и Исао замутило от запаха крови, от вида алых пятен на татами. Голова закружилась, а по рукам пробежала дрожь.

Кровь. Он оставил следы своей крови. И на полу, и на одежде Исихары.

Исао с яростью сцепил зубы. Он не собирался садиться в тюрьму из-за этого жалкого предателя. Нужно избавиться от следов.

Вот только не стоило задерживаться на месте преступления. Исао подумал о том, чтобы забрать с собой пиджак Исихары и сжечь, но он не сможет полностью избавиться от следов своей крови на полу…

Значит, надо устроить пожар. Но сделать это так, чтобы поджог приняли за несчастный случай. Исао повезло, что кухня находилась в соседней комнате, – подозрений, почему загорелся еще и кабинет, будет меньше.

Но Исао подготовился и к другому развитию событий – если полицейские поймут, что поджог был подстроен, а прокурора убили. У парня с собой был кухонный нож… с чужими отпечатками. С отпечатками преступника, не так давно вышедшего из тюрьмы. Украсть этот нож из квартиры, расположенной на первом этаже дома в бедном районе, оказалось несложно. А так как у этого человека был мотив – месть прокурору, из-за которого он и оказался за решеткой, детективы наверняка ухватятся за подобную нить. На кухне Исихары Исао специально выбрал нож с похожим лезвием.

Поначалу Исао не хотел, чтобы за его преступление расплачивался другой человек… Но не нашел иного пути. Да и жажда мести оказалась сильнее. А тот человек… Он не был невиновным. Срок в тюрьме не очищает совесть.

Исао стянул с руки порванную перчатку и убрал в карман. Присев рядом с телом и борясь с отвращением, он снял с шеи Исихары галстук и обмотал раненую ладонь. Не хватало только оставить капли своей крови где-то еще. Руку прошила острая боль, но парень ее почти не заметил. Душевная боль была куда сильнее.

Исихара… Из-за него Исао остался совершенно один, лишился последнего родного человека. А теперь еще и стал убийцей. Замарал руки в крови.

Исао тряхнул головой. Все это он собирался обдумать позднее, а сейчас… Сейчас нужно убраться подальше с места преступления. И замести следы.

Исао вытащил украденный нож здоровой рукой в перчатке, испачкал его в крови Исихары, а затем протер лезвие. Когда Исао покинет дом прокурора, то избавится от этого ножа неподалеку – так, чтобы детективы нашли его.

Потом Исао вышел из кабинета, плотно задвинув за собой дверь, и собирался отправиться на кухню, но услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Парень замер, не зная, что делать. Сбежать? Тогда он может сразу прощаться со свободой – улик осталось слишком много. Спрятаться? А если кто-то зайдет в это время в кабинет?

Избавиться от свидетеля?

Прошло несколько секунд, и в коридоре показался мальчик десяти лет. Довольно высокий для своего возраста, с хмурым взглядом больших темных глаз.

Мальчик, казалось, был погружен в собственные мысли, но, заметив Исао, удивленно остановился.

– Хаттори-сан? Привет… – Кадзуо нахмурился. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Исао не знал, что сказать. Он совсем забыл о сыне Исихары. – Почему ты не в школе?

– Вообще-то сейчас каникулы… – протянул Кадзуо.

Исао сдержал недовольный вздох. Точно, он совсем забыл об этом. Вообще потерял чувство времени.

– Так что ты здесь делаешь? Мой отец дома? – Кадзуо перевел взгляд на двери, ведущие в кабинет, и Исао запаниковал.

– Нет, – поспешно ответил он, невольно сжав в кармане куртки раненую руку. Ее словно обожгло огнем. – Он еще не вернулся, какое-то новое важное дело.

Кадзуо равнодушно кивнул.

Следом за паникой Исао захлестнула боль.

Он сделал то же самое… То же самое, что и самый презираемый им человек. Сделал еще одного ребенка сиротой.

Конечно, Исихара предал доверие своего друга. Но теперь, как и Исао, Кадзуо остался совершенно один – других родных у мальчика нет.

Не так давно Исао и себя считал ребенком. Он лишь несколько недель назад стал совершеннолетним, но при этом понимал, что этого недостаточно, чтобы действительно быть взрослым, – для этого необходимо научиться брать ответственность за себя и свою жизнь, самостоятельно решать проблемы.

Раньше Исао считал, что люди взрослеют постепенно. Он ошибался. Бывает, повзрослеть приходится в один день. Это с ним и произошло.

И теперь через подобное предстоит пройти Кадзуо. И пусть тот не станет убийцей, но узнает, что его отец был преступником и, еще хуже, предателем. Что он мертв. Убит знакомым Кадзуо человеком.

При этом Кадзуо не двадцать. Ему всего десять.

Исао сдержал горькую усмешку. А ведь их отцы дружили. И вот как все обернулось…

И все же… Вдруг что-то еще можно если не исправить, то хотя бы не разрушить окончательно? Исао может помочь Кадзуо, а Кадзуо… может помочь ему. Исао эта помощь была необходима.

Он понял, что слишком углубился в свои мысли, а Кадзуо тем временем не сводил с него внимательного взгляда.

– Да… у тебя же каникулы. Но Исихара… сан, – с трудом проговорил Исао, – очень занят на работе. Его новое дело… как тебе сказать… оно очень сложное и отнимает много времени. Исихара-сан сказал, что редко будет появляться дома и лишь на короткое время. Так что они договорились с… моим отцом… – Голос его дрогнул. Кадзуо не знал о том, что произошло с Хаттори Кэндзи. – …Что ты можешь в это время пожить со мной. Чтобы не быть весь месяц почти один.

Кадзуо выглядел удивленным.

– Правда? – тихо спросил он, и в его глазах промелькнуло что-то, что Исао не смог прочесть.

– Да, конечно, что за вопросы. Я вру, что ли? – притворно возмутился Исао, но руки у него задрожали.

– А… когда? – неуверенно уточнил Кадзуо, и Исао растерялся, так как редко видел мальчика таким. Обычно тот был равнодушно-спокойным или же хмурым. Теперь же… выглядел почти взволнованным.

– Сейчас, когда же еще. Я живу далеко отсюда, зачем ездить туда-обратно. Так что иди в свою комнату и собери вещи, только очень быстро. Я… спешу. – Исао постарался, чтобы его голос звучал ровно, а сам нервно покосился в сторону кабинета.

– Хорошо! – Кадзуо поспешил в свою комнату.

– Только много всего не бери, если что, вернемся или докупим! – добавил Исао, но Кадзуо уже скрылся в коридоре.

Спустя менее чем десять минут, которые показались Исао часом, Кадзуо вернулся с рюкзаком на плечах и небольшой спортивной сумкой в руках.

– Мы идем? – нетерпеливо спросил он, когда Исао не сдвинулся с места.

– Что? А, да… Ты иди, мне кое-что нужно забрать в кабинете Исихары-сана, отвезти потом в прокуратуру, а то ему совсем некогда. – Исао нервно улыбнулся. – Иди к метро и подожди меня там, я быстро.

– Да я здесь подожду, – пожал плечами Кадзуо.

– Нет, – резко ответил Исао. – Не надо. Я тебя догоню. Иди к метро.

– Хорошо, – протянул Кадзуо, привыкший слушаться старших. – До встречи.

– Я быстро.

Только когда дверь за Кадзуо закрылась, он шумно выдохнул и прислонился спиной к стене.

Как все могло сложиться подобным образом? Что вообще происходит?

Выглянув в окно, Исао дождался, пока Кадзуо скроется в конце улицы, а затем зашел на кухню.

Пришло время уничтожать улики.

– У тебя сегодня выходной, нии-сан?[1] – немного сонно спросил Кадзуо, заглядывая на небольшую кухню.

– Да, сегодня я свободен, – отозвался Исао из-за открытой дверцы холодильника, и Кадзуо радостно улыбнулся.

– Иди умойся и будем завтракать, – добавил Исао, закрывая холодильник, и Кадзуо тут же отправился в ванную.

Уже год он жил вместе с Исао в небольшом домике в отдаленном районе Токио – Нэрима. Здесь так тихо и так спокойно… Кадзуо казалось странным, что отец не показывался все это время. Он даже пропустил одиннадцатый день рождения сына. Впрочем… Это было не в первый раз, когда отец пропускал его день рождения. Часто они вообще никак не отмечали праздники, а подарки для Кадзуо могли передать разве что подчиненные его отца. Кадзуо привык, что тому неинтересен. Кадзуо порой даже казалось, что своего отца он раздражает.

И потому после привычных холодности и безразличия забота Исао была особенно приятной. Оказалось, Кадзуо очень нуждался в этом – хотя бы в небольшом количестве тепла. Он был так одинок, всегда хотел, чтобы его любили, как любили других детей. Внимание, время… Кадзуо понимал, что у такого занятого человека, как его отец, свободного времени совсем мало, и не мог жаловаться. Но если бы при этом Кадзуо чувствовал от отца хоть какую-то поддержку, видел хоть какие-то проявления заботы…

Но этого тоже не было.

Пока не появился Исао.

Поэтому Кадзуо особо не задумывался над тем, почему отец до сих пор не забрал его. Зачем, если Кадзуо все устраивало? Может, отцу так удобнее?.. В любом случае Кадзуо больше нравилось жить здесь. И хоть он не признавался себе в этом, на самом деле совсем не ждал того момента, когда все вернется в привычное русло.

Кадзуо зашел на кухню и сел за стол.

– Опять? – протянул он, увидев на тарелке дораяки[2].

– А тебе что, не нравится? – словно бы обиделся Исао.

– Нравится, но… ты постоянно их готовишь, – пожаловался Кадзуо. – Если ты умеешь только это, покупай готовую еду.

– Какой ты капризный! – возмущенно, но при этом с весельем в голосе воскликнул Исао. – Тебе одиннадцать лет, почти взрослый уже! Будешь жаловаться – будешь готовить сам.

Кадзуо улыбнулся.

– Ладно, что ты хочешь в следующий раз? – вздохнул Исао, разливая чай.

Кадзуо задумался.

– Я обычно завтракал, как отец. Мисо-супом и рисом. Но я люблю печенье.

– Так это точно лучше, чем печенье, – заявил Исао, указав на дораяки. – А я мисо-суп терпеть не могу… Тебя что, так не любят, раз часто им кормили?

Кадзуо закатил глаза, но промолчал. Ему нравилось разговаривать с Исао, нравилось его дразнить и иногда жаловаться. Исао всегда слушал, что говорит Кадзуо, и не обращался с ним, как с глупым, ничего не понимающим ребенком.

Кадзуо не знал точно, когда их дом отремонтируют, может быть, уже отремонтировали, все-таки прошел уже год. Исао сказал, что дом сильно пострадал при пожаре и отец временно живет в гостинице, в которой почти не появляется из-за сложных дел. А потому отец решил, что будет намного удобнее, если Кадзуо поживет в семье Хаттори подольше, даже после того, как закончились каникулы, – в нормальном доме, под присмотром.

Кадзуо подозревал, что отцу просто нравилось такое положение дел. Может, его устраивало, что забота о вечно мешающемся под ногами сыне перешла в руки кого-то другого. И факт того, что этот «другой» – сын его друга, наверняка успокаивал совесть Исихары.

За завтраком Кадзуо вновь поймал себя на мысли, что сложившаяся ситуация его лишь радует. Он окинул комнату внимательным взглядом, посмотрел на Исао, который читал книгу. Если дом, в котором он жил раньше, – просторный и дорого обставленный, – казался Кадзуо холодным и пустым, то этот скромный домик, где за ним приглядывал Исао, ощущался солнечным и теплым. Это место хотелось называть домом.

Убрав со стола посуду, Кадзуо попросил Исао сыграть с ним в шахматы.

– Мы каждый день будем с тобой играть? – весело уточнил Исао, но принес потертую шахматную доску и поставил ее на стол.

– Будем играть, пока я не выиграю! – заявил Кадзуо, и Исао рассмеялся.

– Тогда нам придется играть целую вечность.

Кадзуо фыркнул.

– Ты домашнее задание-то сделал? – спросил Исао, расставляя фигурки на доске. Он не хотел, чтобы из-за случившегося год назад Кадзуо не получил достойного образования.

Кадзуо посмотрел на Исао с детской снисходительностью.

– Да, сделал… Я учусь дома – у меня все задания домашние. Но почему их так много?

– Это чтобы тебя занять, а то ведь не отстанешь от меня.

– Эй!..

Исао прервал его, сделав первый ход. Кадзуо тут же сосредоточился на шахматной доске, внимательно разглядывая фигуры и тщательно продумывая тактику. Исао же тем временем весело наблюдал за Кадзуо, почти не обращая внимания на его ходы.

– Ты что, забыл, как ходит ладья? – спросил Исао.

– Нет! – возмущенно откликнулся Кадзуо.

– Тогда почему смотришь на нее уже минуту?

Кадзуо недовольно покосился на него и неуверенно передвинул своего коня. Несколько следующих ходов они сделали молча, и Кадзуо радостно сбил слона соперника. Исао же тем временем отметил, что раньше Кадзуо казался тихим, неразговорчивым и хмурым ребенком. Когда Исао виделся с ним, пытался его разговорить, но Кадзуо был недоверчивым и замкнутым.

Сейчас он держался совсем по-другому.

– Нии-сан, – заговорил Кадзуо, – а что ты учишь в университете? Хочешь быть художником? Ты так красиво рисуешь, это твое домашнее задание?

Исао коротко рассмеялся:

– Нет… Я рисую для себя.

– А-а, – протянул Кадзуо. – А кем ты хочешь стать?

Исао несколько печально улыбнулся.

– Я хотел быть врачом, – ответил он. – Готовился к поступлению в медицинский…

– Ого, – отозвался Кадзуо. – Подожди, ты не поступил, что ли?

– Не в этом дело. Просто поменял решение… Я не смогу быть врачом.

– Почему? – удивился Кадзуо, отрывая взгляд от доски, и с интересом посмотрел на Исао. – Ты недостаточно умный?

Исао закатил глаза, и Кадзуо рассмеялся.

– Нет, просто… Из-за определенных обстоятельств я больше не смогу быть врачом. У меня не выйдет. Это сложно, но так случилось. Но я нашел сферу, где смогу применить свои знания.

– Это как? – не понял Кадзуо, но отвечать прямо Исао бы не стал.

– Я учусь на юридическом.

Исао словно вспомнил, что они играют в шахматы, и наконец сделал ход.

– На юридическом… Как Хаттори-сан и мой отец когда-то? – обрадовался Кадзуо.

Исао сначала нахмурился, а потом вновь грустно улыбнулся:

– Да…

На короткое время воцарилось молчание, и Исао углубился в свои мысли, а Кадзуо задумчиво разглядывал шахматные фигуры.

– Ты поддаешься? – с подозрением протянул Кадзуо.

– Твой король явно так не считает, – усмехнулся Исао.

– Почему?

– Шах и мат, – просто ответил Исао, и Кадзуо недовольно взмахнул руками.

– Ты был серьезным соперником, – утешил его Исао.

Кадзуо покачал головой:

– Ты совсем не умеешь лгать.

– Я уже начал учиться.

После учебы, подработки и домашних дел Исао проспал всего четыре часа и, когда прозвенел будильник, чувствовал себя разбитым. Он хотел вновь заснуть, но не мог себе этого позволить. Если уж Исао взялся заботиться о ребенке, то должен делать это как следует. Он хотел, чтобы Кадзуо жилось хорошо.

Исао поднялся с футона[3] и с удивлением почувствовал запах сахара и растительного масла. В комнате показался Кадзуо и, заметив, что Исао не спит, широко улыбнулся.

– Ты уже проснулся? Я приготовил для тебя тамаго-яки![4]

Кадзуо явно был доволен собой и удивился, когда Исао посмотрел на него со смесью недоумения и тревоги.

– Где ты взял продукты?

– Ты, видимо, все еще не проснулся, – протянул Кадзуо. – В магазине, где же еще…

Сонливость Исао как рукой сняло.

– Ты ходил в магазин? – испуганно спросил он. В голове сразу же возникли тревожные мысли о том, как все могло пойти не так.

Кадзуо опустился на татами и взял в руки фотоаппарат. Тот был старым, но Кадзуо очень его любил. На ремешке висел брелок – деревянный, с выжженными иероглифами, складывающимися в имя Кадзуо, – подарок Исао.

– Посмотри, какие фото я сделал по пути! – радостно попросил он, протягивая Исао фотоаппарат. – Может, когда я вырасту, стану фотографом?

– Подожди. – Исао отмахнулся от фотоаппарата и внимательно посмотрел на Кадзуо. Ему было не до снимков. – Ты выходил из дома?

– Да… – Кадзуо удивился тревоге в голосе Исао. – А что? Я всегда так делал, и отец меня не ругал.

– Я не ругаю. – Попытавшись успокоиться, Исао даже улыбнулся, чтобы не расстраивать Кадзуо. – Просто… Лучше не делай так больше. Хорошо?

– Почему? – не спешил соглашаться Кадзуо, и Исао хмуро посмотрел на него.

– Ну… вдруг ты потеряешься, – пробормотал Исао.

«Или найдешься», – добавил он мысленно. Оба варианта Исао очень пугали.

Кадзуо словно бы обиделся:

– Я не маленький, а магазин близко.

– Хорошо, – согласился Исао. – Но в следующий раз говори мне, если захочешь куда-то пойти.

– Ты спал, вообще-то, – заметил Кадзуо и, подняв фотоаппарат, сделал фото хмурого Исао, заставив того тяжело вздохнуть. – Но раз так, я хочу погулять. Пойдем?

– Куда? – смягчился Исао, вставая.

Он взял у Кадзуо фотоаппарат и удалил свою фотографию.

– В парк! – ответил Кадзуо. Он уже привык, что Исао всегда удаляет свои фотографии. – Я хочу сделать новые фото!

На самом деле Исао старался делать так, чтобы Кадзуо как можно реже выходил на улицу. Из-за того что Исао часто подолгу отсутствовал – был на учебе или подработке, – Кадзуо все время сидел дома. И, к счастью, довольно редко проявлял желание куда-то выйти. Исао видел, что Кадзуо нравится у него, что он полюбил их дом, и… радовался этому – далеко не только из-за того, что прятать Кадзуо становилось проще.

И все же если Кадзуо просил отправиться куда-то неподалеку от их дома, например в парк, Исао чаще всего соглашался. Он не хотел, чтобы Кадзуо жил как взаперти.

– Ладно, – кивнул Исао, размышляя над тем, как успеть сделать все необходимые дела. Учеба и подработка вытягивали из него все силы…

– Когда ты научился готовить тамаго-яки? – удивился Исао. Вопреки его переживаниям, на кухне было чисто и ничего не сгорело.

– Я часто готовил себе, – пожал плечами Кадзуо. – Раз ты уже поел, мы идем?

– Да, собирайся, – отозвался Исао, хотя куда больше он хотел бы остаться дома.

Кадзуо радостно отправился в комнату собирать рюкзак, думая над тем, какая веселая прогулка их ожидает. Он всегда хотел себе старшего брата или хотя бы младшего, чтобы не было так одиноко. Даже в школе, где все стремились быть частью коллектива, где Кадзуо постоянно находился среди сверстников, ему было одиноко. Ему казалось, что он не мог найти общий язык с остальными, и это всегда не нравилось его отцу. Вот сам Исихара умел расположить к себе, наверное, любого.

Исао тоже такой, заметил Кадзуо. Он всегда всем нравился, особенно когда улыбался. Но за все время, проведенное с ним, Кадзуо не заметил, чтобы у Исао были близкие друзья.

– Ты готов? – Исао уже не выглядел сонным. Он оделся в простую футболку и джинсы, а на голову нацепил кепку. Он почти всегда ходил в кепках.

Перед выходом Исао захватил с собой перчатки, и Кадзуо вновь заметил на его ладони длинный, грубый шрам. Исао не рассказывал, как поранился. Кадзуо помнил только, что он часто делал перевязки и некоторое время с трудом работал правой рукой.

Затем Исао надел кепку и на голову Кадзуо. Тот закатил глаза, но спорить не стал. Кадзуо лишь притворялся, что ему не нравится, когда Исао заставлял его носить кепки, а на самом деле хотел подражать своему старшему брату.

– Может, наденешь? – попросил Исао, протянув Кадзуо медицинскую маску. – Вдруг заболеешь.

– Нет, – сморщил нос Кадзуо. – Они неудобные.

– Тогда в следующий раз мы не пойдем с тобой гулять. В случае чего, я не смогу сидеть дома, занимаясь твоим лечением, – пригрозил Исао.

Кадзуо недовольно вздохнул, но забрал маску. Исао ощутил болезненный укол вины из-за того, что манипулирует ребенком, но так было лучше, чем рисковать: вдруг на улице кто-то узнает Кадзуо. Прошел уже год, и все же…

Они пошли в парк. Исао привычно выбирал те улицы или переулки, где было как можно меньше прохожих, даже если из-за этого приходилось идти чуть дольше. Да и в самом парке он всегда держался отдаленных и уединенных уголков.

– Может, мне сегодня позвонить отцу?

Кадзуо переживал, что тот будет недоволен, если он не будет с ним связываться. Но еще ему казалось странным не общаться со своим родителем уже год.

Исао внутренне напрягся, но лишь покачал головой:

– Он очень занят, к сожалению. Я пытался ему позвонить, но его помощник сказал, что Исихара-сан не может подойти. У них очень серьезное расследование. Что-то крупное.

Кадзуо ни капли не удивился и даже не разочаровался. У его отца постоянно не было на него ни времени, ни, к сожалению, желания это самое время выкроить.

– Кстати, а где Хаттори-сан? – спросил Кадзуо. Он поначалу удивился, что Исао живет один, но за это время понял, что тот совершенно самостоятелен. – Он ведет то же расследование, что и мой отец?

– Можно и так сказать, – пробормотал Исао.

– Что? – не расслышал Кадзуо.

– Да, они оба очень заняты, – подтвердил Исао, на секунду виновато посмотрев на Кадзуо, но и ему самому стало больно при упоминании отца. – Ты же знаешь, какая у них работа…

Кадзуо кивнул:

– Да, конечно.

Пока они шли по улице, Кадзуо успел сделать множество фотографий, объектами его интереса становились деревья, растущие вдоль дороги, входные двери конбини[5], горящий красным светофор, холодного голубого оттенка небо. Затем Кадзуо ускорился, встал перед Исао и сфотографировал его, но тот успел прикрыть лицо рукой.

– Опять удалишь свое фото? – недовольно спросил Кадзуо, и Исао широко улыбнулся:

– Так уж и быть, это не удалю.

Кадзуо явно обрадовался и весело махнул рукой в сторону:

– Встань туда. Сделаю еще один снимок.

– Ага, конечно, – хмыкнул Исао и подошел к Кадзуо. – Я не фотомодель.

Кадзуо нарочито раздраженно вздохнул, и они пошли дальше.

– Тогда давай вместе сфотографируемся, – попросил Кадзуо.

Исао хотел сначала отказаться, но, посмотрев на него, слабо улыбнулся:

– Хорошо.

Исао присел, чтобы их с Кадзуо лица оказались на одном уровне. Он был очень высоким, и Кадзуо хотел вырасти таким же. Но Кадзуо не нравилась болезненная худоба Исао. Он явно очень уставал и недостаточно хорошо питался.

Кадзуо повернул фотоаппарат так, чтобы объектив смотрел в их сторону, а затем широко улыбнулся и сделал снимок.

– Эх, в кадр не попала даже половина твоего лица, – расстроился Кадзуо.

– Ну и отлично. – Исао решил, что в таком случае можно и правда не удалять это фото.

– Давай заново! – воскликнул Кадзуо.

– Нет, – протянул Исао с напускной усталостью. – Пойдем дальше.

Какое-то время они шли молча: Кадзуо изредка что-то фотографировал, а Исао думал о своем. Из-за вопросов Кадзуо он вновь вспомнил об Исихаре-старшем, и это воспоминание обжигало его изнутри. Исао не переставал ненавидеть Исихару. И не переставал скорбеть по отцу.

Каждый раз, вспоминая предательство Исихары, Исао чувствовал, что хочет вновь убить его. Вновь увидеть страх в его глазах, увидеть, как этот страх сменяется болью. Как Исихара прощается с жизнью. Вновь осознать, что на одного плохого человека в мире стало меньше.

Возможно, надо было убивать его медленнее. Растянуть мучения человека, сломавшего жизнь его отца.

Той короткой мести оказалось недостаточно. Исао ловил себя на мысли о том, что… не чувствует угрызений совести. О том, что, пожалуй, способен совершить подобное снова. Поначалу эта мысль пугала Исао. Но потом он понял, что привлекает она его куда сильнее, чем тревожит.

Столько людей вокруг предают тех, кто им доверяет, вонзают ножи в спины тем, кто этого не заслуживает, подставляют тех, кто мешает им добиться цели, лезут вверх по чужим головам. Исао становилось плохо от одной лишь мысли о подобном.

И все больше Исао убеждался в том, что правосудие с подобными людьми не справляется.

Исао понял, что хотел бы стереть с лица земли как можно больше подобных людей. И чтобы они не просто исчезли, но еще и заплатили за то, что совершили.

Размышляя, Исао не переставал наблюдать за Кадзуо. Благодаря ему он не чувствовал себя таким одиноким.

Благодаря Кадзуо Исао чувствовал себя почти счастливым.

– Я проголодался. Пойдем купим яки-имо[6]. Вон там!

– Ну нет! Я же терпеть его не могу, – заявил Исао. – Пойдем лучше домой, я сам что-нибудь приготовлю.

Каждая лишняя минута вне стен дома натягивала нервы Исао, а потому он хотел побыстрее вернуться.

– Хорошо. – Кадзуо устраивал и этот вариант. – Но только не карри. А то когда ты пытался приготовить его, чуть не поджег кухню.

Исао хмыкнул, но слова Кадзуо про огонь напомнили ему о том, что он старательно пытался не вспоминать.

– Я делал это в первый раз, – улыбнулся Исао, подразумевая сразу два события.

– Надеюсь, в последний, – заметил Кадзуо, и Исао тихо рассмеялся.

Он тоже на это надеялся.

Кадзуо сидел перед телевизором, переключая каналы. Исао не было дома: он либо учился, либо подрабатывал – точно мальчик не знал.

Кадзуо сделал всю домашнюю работу и даже решил задания по математике и японскому языку, которые должен был пройти с Исао только на следующем уроке. Кадзуо решил их самостоятельно – он очень хотел показать Исао, какой он способный. Гордость в его глазах не просто радовала Кадзуо, она была лучшим стимулом прикладывать еще больше усилий.

Кадзуо попробовал рисовать. Он позаимствовал у Исао бумагу, кисть и краски, но только испачкал руки и футболку. Исао рисовал так красиво и изящно… и пейзажи, и портреты оживали на бумаге, выходя из-под его кисти так легко, словно это не требовало особых усилий. Но, попробовав изобразить уголок парка у их дома, Кадзуо понял, что это совсем не так просто.

Кадзуо ждал, когда вернется Исао, чтобы вместе поужинать. На экране мелькнули кадры выпуска новостей. Обычно Кадзуо такие передачи совсем не интересовали, но увиденное мгновенно привлекло его внимание.

Кадзуо удивился и нахмурился. Ему стало не по себе от дурного предчувствия, и он тут же захотел переключить канал.

Но не смог.

С экрана на него смотрело фото отца.

Кадзуо, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, почувствовал, как татами под ним покачнулось. Показалось, что комната потемнела, а внутри что-то замерло и заледенело.

Новости рассказывали о том, как проходит повторное расследование убийства. В котором его отец не был обвинителем… Он был жертвой.

Пожар…

Нет, не пожар. Поджог. Кто-то сжег их дом, чтобы скрыть улики.

Кадзуо слушал о возобновлении дела. Нашлись доказательства, что обвиненный около двух лет назад мужчина на самом деле невиновен, а преступление совершил кто-то другой, но сумел запутать следствие.

И все-таки не эта информация была главной, не она потрясла и ужаснула Кадзуо. Главным было…

Сначала Кадзуо подумал, что ошибся. Ослышался. Его отца не могли убить. Он не мог умереть. Он сейчас на работе! Но Кадзуо понимал, что обманывает себя. Голос ведущей описывал все четко и ясно, а картинки на экране лишь подтверждали страшные слова.

Его отца убили. Его отца убили два с половиной года назад, а виновного до сих пор не нашли.

Его отца убили тогда, когда… когда Исао забрал Кадзуо к себе.

Кадзуо выключил телевизор и вскочил на ноги, но потом упал обратно на татами. Ноги дрожали, а зубы стучали от напряжения. Кадзуо обхватил себя руками, пытаясь понять, что только что узнал. Принять то, что никак не укладывалось в голове.

Его отца убили. Его отец мертв. Внутри Кадзуо все онемело, а в горле встал ком, но слез не было. Кадзуо был скорее шокирован и напуган, нежели горевал. И это испугало его еще больше. Почему он не плакал? Почему не скорбел? Почему не скучал, как по маме, которую даже почти не помнил?

В голове крутилась и другая мысль: не может быть, не может быть…

«Или может? Ты не догадывался, что что-то не так?» – спросил Кадзуо сам себя.

– Нет, – испуганно прошептал Кадзуо.

«Да», – пронеслось в его мыслях.

Кадзуо тут же подумал об Исао. Неужели тот все знал? Знал и молчал? И как долго Исао собирался лгать Кадзуо, скрывать убийство его отца? Поэтому Кадзуо все это время жил здесь? Потому что родственников, которые могли бы приютить его, не было? Поэтому Кадзуо забрал к себе Хаттори Кэндзи и попросил Исао приглядеть за ним?

Что-то все равно не так, не так… Где же сам Хаттори Кэндзи? Расследует убийство друга?

Избегать своих подозрений, прятаться от смутного ощущения странности происходящего стало невозможно. Тонкая бумажная стена, что отделяла радость и беззаботность от правды и реальности, порвалась. За ней и до этого постоянно маячили тени, время от времени напоминая о себе, но источник их виден не был. До поры до времени. Теперь же правду ничего не скрывало. Почти ничего.

Кадзуо снова поспешно вскочил на ноги. Ему нужно узнать. Нужно понять, что произошло. Сердце билось в груди как сумасшедшее, мысли путались, воздух, казалось, не доходил до легких.

Кадзуо услышал, как открылась дверь. Вернулся Исао.

– Я дома, – послышался его усталый, но веселый голос, и Кадзуо охватил страх. Он не был готов к разговору с Исао. Не хотел ничего знать. Он просто хотел, чтобы все стало как прежде.

Кадзуо с трудом сдержал слезы. В эту секунду в комнату зашел Исао и удивленно посмотрел на него. Он явно заметил, как покраснели глаза Кадзуо и участилось его дыхание.

– Кадзуо-кун, что случилось?

Кадзуо смотрел в пол, а затем поднял глаза на Исао, и тот побледнел. Внутри Исао начала нарастать тревога, но он постарался этого не показать.

– Моего отца убили? – спросил Кадзуо.

Исао всегда чувствовал, что произойдет что-то плохое, каждый день ждал, что их шаткое спокойствие разрушится, но все равно оказался не готов к этому вопросу. Исао едва не пошатнулся, втянул носом воздух, а затем шагнул внутрь комнаты.

– Кадзуо… – начал он.

– Нет! – воскликнул Кадзуо. – Не надо! Ответь просто: да или нет?

Коря себя за слабость, Исао молчал, но это молчание было красноречивее любого ответа.

– Да, – наконец выдохнул Исао, и Кадзуо зажмурился.

Исао стало плохо. Он не жалел о том, что сделал. Ни секунды. Скорее, мог жалеть, что сделал недостаточно. Но в тот момент… Ему было так жаль Кадзуо. И он злился на себя за то, что лгал ему. Чувствовал разрывающую сердце вину за то, что обманывал Кадзуо эти два с половиной года, что заставил его жить во лжи с убийцей собственного отца.

Исао почти ненавидел себя в тот момент. Он и до этого понимал, что так не может продолжаться. Понимал, что должен, обязан это прекратить. И все не решался. Но теперь…

Обратного пути не было.

– Кадзуо, мне жаль, – проговорил Исао, но больше не делал попыток приблизиться. Не мог себе позволить.

Зато сам Кадзуо быстро подошел к Исао и сжал его длинные тонкие пальцы в своих ладонях.

– Почему ты не сказал? – хрипло спросил он.

Исао медленно высвободил свои руки и сделал два шага назад. Он не должен стоять рядом. Кадзуо не должен иметь с ним ничего общего.

– Я убил его, – негромко произнес Исао, но эти слова прогремели, словно выстрел.

– Что? – неверяще переспросил Кадзуо.

– Я убил твоего отца, – четко повторил Исао, посмотрев Кадзуо прямо в глаза. Он не жалел о том, что сделал, это точно. Он бы сделал это вновь и вновь. Но и скрывать правду больше не мог.

Это несправедливо. Это жестоко.

Кадзуо шокированно распахнул глаза.

– Что ты… что ты такое говоришь? – прошептал он. – Ты шутишь? Это не смешно!

Его голос задрожал.

– Это правда, – спокойно ответил Исао, и его лицо было бесстрастным, несмотря на бурю в душе.

Кадзуо смотрел на Исао во все глаза.

– Ты убил его? – шепотом повторил Кадзуо. Он явно понимал, что Исао говорит серьезно, но будто никак не мог в это поверить. – Почему?

Исао молчал, уже не глядя на Кадзуо. Его губы были плотно сжаты.

– Почему? – почти закричал Кадзуо.

Когда Исао вновь не ответил, Кадзуо сорвался с места, выбежал в коридор и выскочил за дверь. Исао хотел было остановить Кадзуо, догнать его, что-то объяснить, оправдаться…

Но не стал этого делать. Вместо этого он подошел к стационарному телефону и трясущимися пальцами набрал номер полиции.

Кадзуо пробежал вверх по улице, несколько раз завернул за угол, а потом остановился, тяжело дыша, и привалился спиной к стене. Его тошнило, голова кружилась, а по коже бегали мурашки. Кадзуо, не удержавшись на трясущихся ногах, опустился на асфальт. В переулке никого не было, и он вновь ощутил себя до боли одиноким.

Ему так не хотелось быть одному, но человек, которому Кадзуо доверился и который стал ему другом, даже братом, – оказался лжецом. Оказался убийцей.

Что Кадзуо мог теперь сделать? Отец… его убили. Его больше нет. Куда Кадзуо мог теперь пойти? Кому мог рассказать о том, что произошло? Отправиться в полицию?

Сердце пронзила игла страха, когда Кадзуо представил, что Исао арестуют и посадят в тюрьму. Но одновременно с этим Кадзуо понимал, что так будет правильно. Исао оказался очень плохим человеком. Отец всегда пытался поймать таких, сделать так, чтобы они сидели за решеткой. И Хаттори Кэндзи тоже заставлял преступников представать перед судом.

Так как же его сын стал убийцей?

Теперь все его сомнения, все несостыковки, все оправдания Исао по поводу занятости Исихары и долгого ремонта их дома, его нежелание покидать их отдаленный район – все встало на свои места.

Зачем Исао это сделал? Зачем он все испортил? Как мог лгать?

Кадзуо ненавидел себя за то, что привязался к убийце своего отца.

Ненавидел себя за то, что переживал из-за потери Исао сильнее, чем из-за потери отца.

Кадзуо обхватил плечи, чувствуя себя невероятно потерянным. Словно он зашел в тупик, и единственный выход – прыгнуть в пропасть, дна которой не видишь.

Он не знал, сколько времени просидел так, но в какой-то момент поднялся и огляделся, почувствовав сильную тревогу. Прошло, наверное, около часа. Что в это время делал Исао? Искал его? Что он собирается теперь делать, раз правда раскрылась?

Кадзуо так хотел увидеть Исао и одновременно очень боялся этой встречи. Он заколебался, но уже через секунду сорвался с места и побежал в сторону дома. Краем сознания он отметил звук сирен, но поначалу не придал этому значения.

А когда понял, что именно могли значить сирены… побежал как можно быстрее. В душе его взорвалась паника.

У дома собралось немало людей, но близко их не подпускали. Перед входом ходили пожарные и полицейские, задавали вопросы, осматривали место происшествия.

Это был их дом. И его стены оказались обуглены, а воздух вокруг пропитался запахом гари…

Пожар. Снова пожар.

При мысли об огне Кадзуо стало плохо. Он понял, что больше никогда не сможет спокойно смотреть на пламя, – его всегда будут преследовать воспоминания о смерти отца и лжи Исао.

О том, как в этом огне сгорело самое счастливое время в его жизни.

Кадзуо пробился вперед и оказался рядом с полицейскими.

Взрослые хотели оттащить его назад, но Кадзуо громко прокричал:

– Это мой дом!

Полицейские тут же подошли к нему и, отведя его подальше от любопытных ушей, осторожно спросили:

– Ты жил здесь?

– Да. – Кадзуо ответил спокойно, но на самом деле с трудом держал себя в руках.

Полицейские – молодая женщина и мужчина средних лет – переглянулись.

– Ты жил здесь… с кем? – спросила женщина, мягко улыбнувшись, но встретилась с мрачным взглядом Кадзуо.

Он не ответил, и тогда мужчина вытащил телефон и показал ему фото.

– Ты знаешь, кто это?

С экрана смотрел Исихара Тадао. Кадзуо вздрогнул.

– Да, – тихо произнес он. – Это мой… отец.

Полицейские вновь переглянулись, и женщина отошла в сторону, набирая чей-то номер. Она тихо заговорила по телефону, косясь в сторону Кадзуо.

– Ты Исихара Кадзуо? Тебе двенадцать лет? – уточнил полицейский.

Кадзуо лишь кивнул. Его взгляд был прикован к окну их гостиной.

Которая наверняка сгорела.

– А что… что случилось? – спросил Кадзуо.

– Кто-то позвонил и сообщил, что здесь находишься ты и… еще один человек, – медленно ответил полицейский.

Он явно не хотел говорить, что кто-то сообщил о местонахождении убийцы его отца, но Кадзуо все понял сам. Полицейские наверняка догадывались, что человек, похитивший Кадзуо, и есть убийца. Вероятно, они вообще до этого дня предполагали, что и Кадзуо может быть мертв.

– И где… этот человек? – спросил Кадзуо.

– Ты не пострадал? – Полицейский проигнорировал вопрос. – Ты помнишь, как он выглядит? Сможешь все рассказать потом? О том, где ты был… все это время?

Сначала Кадзуо промолчал, но затем все же медленно ответил:

– Я не помню, как он выглядит.

И сам удивился своим словам.

– Где этот человек? – повторил Кадзуо, и его голос дрогнул.

Вернувшаяся женщина посмотрела на Кадзуо с жалостью.

– Он сбежал, – ответила она. – Но не переживай, мы обязательно поймаем его!

«Он сбежал…» – эхом прозвенело в голове Кадзуо. Он посмотрел на следы пожара. На полицейских.

И наконец не смог сдержать слез. Он понял, что теперь все бесповоротно изменилось. Что Исао ушел. Что теперь уже ничего не исправить.

Он снова остался один.

Кадзуо стало еще хуже. Перед его глазами все поплыло, горло перехватило, голова закружилась, и он потерял сознание.

Через год Кадзуо получил посылку с фотоаппаратом. На нем сохранилось множество фотографий, и среди них – два фото с Исао, которые он, как и обещал, так и не удалил. Но брелка с именем на ремешке больше не было.

Кадзуо вновь задумался: что было бы, если бы в тот день он не сбежал из дома? Если бы поговорил с Исао? Что бы тот сделал в таком случае? А если бы Кадзуо вообще ни о чем не узнал?

Эти мысли мучили его, ведь Кадзуо понимал, что даже думать о подобном неправильно. Но он скучал по Исао больше, чем по отцу. Вернее, как бы ужасно это ни звучало, по Исихаре Тадао Кадзуо вообще практически не скучал. И от этого его грызло нескончаемое чувство вины.

На Исао же Кадзуо злился, обижался, в какие-то моменты даже ненавидел его. Но не переставал с болью вспоминать о нем… и скучать. При этом злость не уходила и тогда.

Кадзуо твердо решил, что найдет его. Он убеждал себя, что станет прокурором и будет делать все возможное, чтобы преступники представали перед судом. И одним из них однажды окажется Хаттори Исао.

Но Кадзуо лгал себе. Он хотел не посадить Исао в тюрьму. Он хотел снова его увидеть. Хотел его выслушать. И наконец узнать всю правду.

Глава 2

曲れる枝には曲れる影あり

У кривой ветки и тень кривая

Проснувшись, я обнаружила, что осталась в больничной палате одна. Привстав на локтях, я огляделась и убедилась, что Кадзуо рядом нет, зато мои плечи накрывал его пиджак. Я взяла тот в руки, аккуратно сложила и ощутила поднявшееся в груди смятение. Судя по солнечным лучам, льющимся в комнату сквозь неплотно закрытые шторы, время приближалось к полудню.

Я вышла из палаты, чтобы найти остальных, и тогда вихрь смятения в моей душе сменился смущением – я ведь планировала вернуться в комнату к Йоко и Эмири, чтобы, кроме Эмири, никто не узнал о нашем с Кадзуо личном разговоре… но теперь и Йоко могла увидеть, что рано утром я ушла. И с легкостью догадается, куда именно.

Вернее, к кому.

Да еще и мучительное осознание, что уснула я рядом с Кадзуо… Буквально у него на плече… Это не укладывалось в голове, я не узнавала саму себя и, остановившись посреди коридора, едва не застонала.

Я тяжело вздохнула, прижав ладони к вспыхнувшим щекам, а затем тряхнула головой, пытаясь прогнать непрошеные мысли и собрать воедино нужные. Но смущение никуда не ушло, и тогда я постаралась просто не обращать на него внимания.

Тем более что и без подобных мыслей после пережитого голова у меня была тяжелой. Я до сих пор не могла поверить… в то, что случилось. Осознать это.

Да, как уже много раз до этого, мы оказались близки к смерти, возможно, даже ближе, чем во время предыдущих кайданов… но дело не в этом. Еще вчера я не сомневалась, что никогда больше не увижу Кадзуо, а потому произошедшее казалось всего лишь сном, который после моего пробуждения превратится в кошмар. Что на самом деле Кадзуо действительно погиб, что он не вернулся. И уже не вернется.

Но его пиджак в моих руках недвусмысленно говорил об обратном, и я невольно сильнее сжала в пальцах мягкую ткань. Как якорь, он удерживал меня в реальности, не давая панике затопить душу. Уверенно подтверждал: нет, я ничего не придумала. Кадзуо и правда вернулся. Он жив.

– О, ты проснулась. – Эмири вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. – Йоко-тян еще спит, но остальные уже проснулись.

– Ясно. – Я почувствовала облегчение. Значит, Йоко мое отсутствие не заметила…

Эмири продолжала пристально на меня смотреть, и я приподняла брови:

– Что?

Эмири усмехнулась:

– Да так, ничего… – С этими словами она пошла дальше по коридору, и я направилась следом.

Мы вышли в приемную, где Ивасаки и Кадзуо, сидя на потрепанном диванчике, о чем-то негромко разговаривали, а в кресле напротив них читал книгу Араи.

Подойдя к Араи, Эмири требовательно протянула руку:

– Это моя.

Тот вернул книгу, и Эмири, сев на подоконник, углубилась в чтение.

– Все равно я ее уже читал, – произнес Араи ей вслед.

– Привет! Как ты? – Ивасаки, заметив меня, обрадовался и жестом позвал присоединиться к ним с Кадзуо.

Мгновение помедлив, я опустилась в мягкое кресло и пожала плечами.

– Все… нормально, – произнесла я, избегая прямого взгляда Кадзуо и вспоминая свое недавнее смущение. Боясь выдать его. Но, не выдержав, все же посмотрела на Кадзуо, и он коротко улыбнулся. Я не рискнула улыбнуться в ответ и внезапно вспомнила, что все еще держу в руках его пиджак, но отдавать его прямо сейчас – через сидящего между нами Ивасаки – не стала.

– Держи. – Ивасаки протянул мне бутылку воды, и я сделала пару глотков, поняв, насколько у меня пересохло в горле, а Ивасаки тем временем вытащил из рюкзака оставшуюся у нас еду.

– Кто хочет позавтракать? Или пообедать… – неуверенно добавил он, кинув взгляд в окно. – Думаю, время пока все же ближе к завтраку.

– Это ты так поздно просыпаешься, – хмыкнула Эмири.

– Ты читаешь или слушаешь, о чем другие говорят? – отозвался Ивасаки.

Эмири, посмотрев на Ивасаки, лишь снисходительно вздохнула.

– Всегда мечтал о младшем брате или младшей сестре и расстраивался, что единственный ребенок в семье… – насмешливо протянул он. – Видимо, зря расстраивался.

Эмири продолжила читать, проигнорировав слова Ивасаки, но я заметила, что ее губы дрогнули в улыбке.

Ивасаки предложил нам на выбор остатки припасов, а через пару минут в приемной показалась и Йоко.

– Ох, это все же был не сон! – радостно воскликнула она, хлопнув в ладоши.

Ее светящийся взгляд был направлен на Кадзуо, и в его глазах буквально на мгновение промелькнула растерянность. Я поняла, что Йоко разделяет мои мысли – и переживания – по поводу произошедшего, но, в отличие от меня, не боится их озвучить.

– Все-таки ты и правда вернулся.

– Да, – коротко и совершенно спокойно ответил Кадзуо, но я видела, что ему не особо нравилось подобное внимание. И понимала, что раскрыть свой секрет ему было непросто. К тому же… я предполагала, что Кадзуо переживал еще и о том, что кто-то вновь начнет задавать вопросы, от которых он прежде сумел уклониться. Например, о причинах, по которым Кадзуо превратился в икирё[7].

Ивасаки и вправду проявил любопытство, но куда более безобидное, чем можно было опасаться.

– Получается, тебе не нужна еда, да? – спросил он, и Кадзуо кивнул.

– Как это удобно, – заметила Эмири.

– Да, но без еды может быть грустно. Или скучно, – добавила Йоко.

– Надеюсь, что съем что-нибудь, когда мы отсюда выберемся и я снова стану человеком, – сдержанно усмехнулся Кадзуо. – Но в этом месте без потребности во сне, еде и воде все же куда проще.

– Не надо играть в азартные игры, например, – заметила я и, ненадолго забыв о смущении, посмотрела на Кадзуо.

Я помнила, как он несколько раз в одиночку уходил играть на еду. И теперь, понимая, что Кадзуо та была не нужна, посмотрела на такое его поведение иным взглядом.

Заметив, как внимательно я его рассматриваю, Кадзуо вскинул бровь, а затем снова слегка улыбнулся, и его взгляд стал теплее. Но я быстро отвела глаза и невольно провела рукой по волосам, убрав непослушные пряди за ухо.

– Но остальным еда все же необходима, – подал голос Араи, до этого словно погрузившийся в свои мысли, причем, как мне показалось, довольно печальные. – А ее у нас больше нет, воды тоже почти не осталось. Так что… Я собирался сыграть в азартную игру. Кто-нибудь хочет присоединиться?

– Не буду отягощать тебя своим присутствием, – ответил ему Ивасаки.

– Я очень это ценю. – Араи приложил руку к груди, и Йоко коротко рассмеялась.

Я поняла, что мне совершенно не хочется сидеть на месте. Что мысли и переживания, если я не найду, чем себя занять, будут без остановки бегать в голове… Будут крутиться и крутиться, не давая покоя, и потому мне требовалось хоть как-то от них отвлечься.

– Я пойду, – вызвалась я.

– А вот это уже хорошая новость, – произнес Араи. – Тем более мы довольно давно не виделись.

Кадзуо перевел внимательный взгляд с Араи на меня и обратно.

– Давно не виделись? – медленно переспросил он.

– Ага, – отозвалась Эмири. – Хината-тян потерялась… Так что дней пять мы были порознь и встретились уже во время кайдана, на котором появился ты. Просто ночь воссоединений.

Я покосилась на Эмири, но промолчала. Кадзуо же нахмурился, а затем вновь посмотрел на меня, и в его глазах, как мне показалось, я заметила… тревогу.

И почему-то это беспокойство меня почти порадовало, за что я мысленно отругала саму себя.

– Ты все это время была одна? – напряженно уточнил Кадзуо. – И одна участвовала в кайдане?

Я вздохнула, теперь уже из-за этого внимательного взгляда чувствуя не легкую радость, а довольно сильную неловкость.

– Нет… Мне очень помог Хасэгава-сан, – ответила я. – Все это время я была с ним.

Кадзуо медленно кивнул, но я заметила, что напряжение из глубины его глаз не пропало. И я могла это понять: Кадзуо видел Хасэгаву только мельком во время кэйдоро и еще раз – во время прошлого кайдана об одержимости, а потому не знал, что с Хасэгавой я действительно находилась, насколько это возможно, в безопасности. Не знал, что за те дни, что мы провели в этом проклятом городе вместе, Хасэгава успел стать не просто моим союзником, но и другом.

– Но что… – начал Кадзуо, и я поняла, что он хотел узнать, как так получилось, что я, по словам Эмири, «потерялась». Но я не горела желанием обсуждать сейчас произошедшее той ночью и быстро перебила Кадзуо:

– Араи-сенсей, может, пойдем прямо сейчас?

Араи удивленно на меня посмотрел, а потом, пряча улыбку, пожал плечами:

– Почему бы и нет.

– Отлично. – Я встала с кресла вслед за Араи.

– Я пойду с вами, – произнес Кадзуо, и меня почти одновременно охватили радость и напряжение.

Я была счастлива, что Кадзуо вернулся. Мое сердце замирало каждый раз, когда я просто видела его – настоящего и живого. Но при этом… я терялась и не знала, как с ним себя вести. Во мне звенела какая-то иррациональная тревога, которая счастье от присутствия Кадзуо не пересиливала, но все-таки приглушала.

– Хорошо. – Я постаралась не выдать ни голосом, ни взглядом поднявшуюся внутри бурю чувств. Я не знала, не могла понять, что ощущал Кадзуо, но внешне он, как и всегда, был совершенно спокоен.

Араи подхватил рюкзак, и втроем мы покинули наше временное укрытие. Поначалу мы шли молча, и мне казалось, одна лишь я чувствовала неловкость этой тишины. Араи выглядел безмятежным, Кадзуо – расслабленным, и я, испытав легкое раздражение, лишь понадеялась, что они оба просто хорошо скрывают свои истинные чувства.

Мы без труда отыскали домик для азартной игры. Араи настоял, что сыграет сам, как и говорил с самого начала, и я пошла с ним, а Кадзуо остался ждать нас на улице.

Араи привычными движениями откинул крышку шкатулки с росписью в виде кои, а затем – с изображением гейши. Какую ставку он сделал, я увидеть не смогла. Мне показалось даже, что Араи намеренно закрыл широким рукавом каригину[8] выведенные на васи[9] иероглифы. Следующие несколько напряженных минут размышлений завершились нашей победой, и я с облегчением выдохнула. Как я и хотела, игра отвлекла меня от кипящих в душе противоречивых чувств – их накал немного спал.

Покинув домик для азартных игр с потяжелевшим от припасов рюкзаком, мы увидели Кадзуо, который о чем-то сосредоточенно размышлял, прислонившись к стене здания напротив. Тяжесть его мыслей выдали нахмуренные брови и поджатые губы, но стоило Кадзуо поднять взгляд и увидеть меня и Араи, как его лицо разгладилось.

– Можем возвращаться, – произнесла я, разбивая тишину.

– Я бы зашел в какой-нибудь магазин по пути, – произнес Кадзуо. – Мне бы не помешало сменить одежду.

– Они вроде там. – Араи кивнул влево, и мы, направившись в ту сторону, зашли в магазин, который казался целее остальных, находившихся поблизости.

Кадзуо прошел в отдел мужской одежды, несколько недовольно посмотрев на разбросанные повсюду вещи.

– А я был бы не против найти что-нибудь, что поможет скоротать время… Посмотрю дальше по улице, – предупредил Араи. – Увидимся снаружи минут через пятнадцать?

– Хорошо, – послышался голос Кадзуо из-за одной из стоек.

– Я с вами!

– Тогда пойдем, – позвал Араи, и я, не оглянувшись, последовала за ним, чувствуя, как загорелись щеки.

Пройдя вперед по улице, мы завернули за угол.

– Я бы хотел найти какую-нибудь книгу, головоломку или настольную игру, – пояснил Араи. – Хочется хоть чем-то здесь себя занять.

– Да, – согласилась я.

Бездействие в таком месте не просто вызывало скуку, оно было опасно. Не занятые ничем мысли начинали собираться вокруг наиболее тяжелых воспоминаний, а в душе незаметно, но стремительно разрасталось уныние, печаль и даже отчаяние.

Стоило пройти пару шагов, как впереди мы заметили троих о чем-то переговаривающихся людей. И хоть слов было не разобрать, в их голосах явно слышалось напряжение, а у кого-то – даже страх.

Я хотела было зайти в ближайший магазин, чтобы избежать ненужного столкновения с другими участниками, но что-то меня остановило. Я внимательнее всмотрелась в незнакомцев и поняла, что очень даже их знаю. Высокий мужчина в черной одежде – это явно Тора. Парень в яркой рубашке и с рыжими волосами – Акагэ. И третий, спортивного вида мужчина среднего роста с очень короткими волосами, – Сэнси.

Араи тоже их узнал:

– Пойдем обратно, не хочется портить себе настроение. – Он покачал головой и потянул меня дальше.

Но я не спешила уходить. Что-то в голосах Торы, Сэнси и Акагэ меня насторожило, вызвало нехорошее предчувствие.

– Подождите, Араи-сенсей… – попросила я и направилась к ним.

– Тебя ничему жизнь не учит, Хината-тян? – тяжело вздохнул Араи и взял меня за предплечье, пытаясь остановить.

Но я уже успела приблизиться достаточно, чтобы за тремя фигурами разглядеть четвертую – на земле.

И слишком много красного вокруг.

– Проклятье, – с досадой бросил Араи, и я невольно сцепила зубы.

К моему удивлению, страха я не почувствовала, лишь раздражение на грани злости и неприязнь. Неужели эта компания убила кого-то? Причем даже вне страшной истории?

Я снова дернулась в их сторону, но Араи остановил меня теперь куда решительнее и сам вышел вперед. Подойдя еще ближе, я наконец узнала того, кто полулежал на земле, у стены одного из зданий.

Атама.

Обычно разделенные ровным пробором гладкие волосы были растрепаны и перепачканы в пыли, на рубашке и жилетке выделялись, ломая привычный холодно-аккуратный образ, бурые пятна.

Я остановилась, пораженная увиденным. Я успела привыкнуть ко многому и ко многому была готова, и все же… Почему-то увидеть Атаму, лежащего в луже крови, я совсем не ожидала.

Араи усмехнулся, удивив меня своей реакцией:

– Вы все-таки решили от него избавиться?

Акагэ испуганно дернулся и, повернувшись, удивленно посмотрел на нас. Сэнси остановил тяжелый, мрачный взгляд на мне, а Тора медленно обернулся и, оглядев Араи сверху вниз, невозмутимо предположил:

– А может, это убийца вернулся на место преступления?

Видимо, Тора вспомнил короткий разговор между Араи и Атамой после кагомэ… Когда Тора угрожал мне, Араи посоветовал ему не давать повода для своего убийства. Одзи не воспринял слова Араи всерьез… В отличие от Атамы.

«Он вполне способен на убийство».

«На твое уж точно».

– Хотел бы, чтобы это было так, но кто-то меня все же опередил, – отозвался Араи.

Сэнси, прожигавший меня пристальным взглядом, спросил:

– Это твой друг сделал, да? – Его голос был тихим, но в нем слышалась угроза.

Я на мгновение растерялась, не понимая, что имеет в виду Сэнси. А затем вспомнила стычку между Хасэгавой и Атамой, свидетелями которой мы с Сэнси стали.

Нет, Хасэгава не способен на такое.

– Конечно нет, – возмутилась я, а затем добавила: – Тем более Хасэгава-сан ненавидит кровь.

Тора весело уточнил:

– И это единственная причина?

– Вижу, потерю союзника ты не особо оплакиваешь, – приподнял бровь Араи.

– Кто-то бы стал оплакивать Атаму? – пробормотал Акагэ.

И я не могла не согласиться с его словами.

– Атама был с нашей командой, но никогда не был ее частью, – пожал плечами Тора. – Он оставался с нами, пока находил это выгодным. Мы относились к нему так же. Так что можно лишь порадоваться, что он умер, не успев всадить никому из нас нож в спину.

Мне ни капли не было жаль Атаму. Напротив, я старалась не думать об этом, но, кажется… его смерть даже принесла мне облегчение.

Я не знала, это проклятое место делает меня такой или же оно лишь… открывает мою суть?

В любом случае смерть Атамы не тронула даже тех, кто вместе с ним не раз боролся за жизнь. Я не собиралась чувствовать вину за то, что питала отвращение к этому человеку.

– Сэнси не сомневается, что это убийство. Но я не настолько уверен и не могу исключать самоубийство, – добавил Тора, безразлично глянув на труп.

Я округлила глаза удивления. Атама покончил с собой?

В это я поверить не могла.

– С чего бы ему убивать себя? – с нескрываемым сомнением в голосе спросил Араи.

– Какая теперь уже разница. – Акагэ передернуло. Он явно хотел убраться отсюда подальше.

– Мне тоже интересно, почему Атама решил так поступить. Если это, конечно, все-таки самоубийство. Не ожидал от Атамы подобного. Но при этом я не вижу причин и для убийства. У Атамы даже красть было нечего.

– Зато было за что ему мстить, – заметила я.

Тора помедлил с ответом:

– Может, и были причины для мести, вот только не осталось тех, от кого ее стоило бы ждать.

Араи снова усмехнулся:

– Если это действительно самоубийство, то получается, вы даже хладнокровного психопата довели. Смотрите, как бы ваша команда совсем не развалилась.

Тора пренебрежительно посмотрел на Араи:

– Наша команда всегда побеждает. А смерть одного союзника… – Он снова пожал плечами. – Здесь это со всеми бывает, да, Акияма-сан? – Тора явно подразумевал Кадзуо, и я сцепила кулаки от негодования.

Я хотела было ответить, но меня опередил другой голос:

– Не знаю, с нами такого не случалось.

Тора побледнел, тут же потеряв издевательскую веселость. С лица Сэнси на мгновение сошло неизменно хмурое выражение, а в глазах Акагэ вспыхнул ужас.

– Проклятье! – воскликнул он, отшатнувшись. – Ты-то здесь откуда?

– За ним пришел. – Вставший рядом со мной Кадзуо кивнул на труп Атамы. – А вы следующие.

Акагэ сделал еще один шаг назад.

Лицо Торы походило на каменную маску, но в его глазах я заметила шок. Мне стало весело, и я даже едва не рассмеялась, но смогла сдержаться. Я и не подумала, какую реакцию вызовет у команды Торы возвращение Кадзуо с того света.

Тора открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сперва не нашел слов. Медленно выдохнув, он все же спросил:

– Как? – В глазах Торы читалось больше злости, чем удивления.

Кадзуо холодно улыбнулся:

– Надо уметь правильно выбирать друзей. Не зря же у нас в команде оммёдзи: он даже мертвых воскрешает.

Араи посмотрел на Кадзуо с радостным удивлением, и я вновь чуть не прыснула от смеха, но сумела сохранить серьезное выражение лица. Араи же, переведя взгляд на Тору, Сэнси и Акагэ, развел руки в стороны, взмахнув широкими рукавами.

– В этом месте мои силы только растут, – заверил он.

– Проклятья Араи-сенсей тоже насылать умеет, – добавила я, и Араи мне подмигнул.

Акагэ как будто поверил. Выражение лица Торы не изменилось, он лишь приподнял бровь в ответ на это заявление. Пару мгновений Тора молчал, а затем покачал головой:

– Ненавижу впустую тратить время и силы. А попытки избавиться от тебя, Кадзуо, вечно сопряжены с этим… Не знаю, как ты восстал из пепла, но, видимо, это место тебя не отпустит и станет твоим персональным адом.

– У меня он хотя бы будет персональным, – дернул уголком губ Кадзуо. – А ты лучше побеспокойся о себе. Как бы тебе в скором времени не представилась возможность лично спросить у Атамы, почему тот покончил с собой.

Сэнси угрожающе шагнул вперед, но Тора жестом остановил его и пристально посмотрел на Кадзуо.

– Будь осторожнее с подобными угрозами. Может, ты и смог обмануть смерть, но… – Он пару мгновений смотрел на меня, а затем снова – на Кадзуо. – Не твои друзья.

На лице Кадзуо больше не было улыбки, он с ледяным спокойствием смерил Тору пристальным взглядом:

– Насколько я знаю, тебе тоже есть кого терять. – Но уже через мгновение Кадзуо посмотрел на Тору почти снисходительно. – И это не было угрозой. Я не собираюсь уподобляться вам и марать руки. А тот случай… он был предупреждением.

Тора усмехнулся.

Мне же больше не было весело. Воздух почти трещал от напряжения, и я хотела как можно скорее уйти. Не продолжать стычку с Торой, прекратить этот переброс угрозами.

Более того, хоть смерть Атамы меня совершенно не тронула, даже наоборот… мне казалось, я могла скоро заработать гемофобию. Да и от сильного запаха железа меня уже начинало мутить.

– Еще увидимся, – бросил Тора.

– Звучит почти как угроза, – заметил Кадзуо.

– Предупреждение. – Сказав это, Тора кивнул Сэнси и Акагэ, развернулся и пошел в противоположную сторону.

Кадзуо закатил глаза.

А затем он почти весело повернулся ко мне:

– Хината-тян, я с тобой больше никуда не пойду. Сиди лучше в укрытии, ты просто притягиваешь трупы.

Я, ответив Кадзуо лишь мрачным взглядом, повернулась и направилась обратно на ту улицу, откуда мы пришли.

Глава 3

虎穴に入らずんば虎子を得ず

Не войдя в логово тигра, не достанешь тигренка

Три дня относительной безопасности подошли к концу, и мы вновь отправились на поиски традиционного дома, в котором начнется очередная страшная история. Солнце уже скрылось за горизонтом, вокруг нас клубились тени. Ходить среди полуразрушенных домов, по пустынным улицам, которые словно застыли во времени, стало почти привычным.

Но страх… К нему привыкнуть я все же не могла. Пусть порой и думала иначе.

От одной мысли, что совсем скоро я вновь окажусь на грани смерти, по телу пробегала дрожь. Мучительным было чувство неизвестности. А здесь оно пронизывало практически все. Я не только не знала, как именно могу умереть уже совсем скоро, но и не знала, сколько раз мне еще предстоит пройти через подобное. Не знала, как найти выход. И есть ли он вообще.

Собственная беспомощность выводила меня из себя. Это казалось издевательством: вроде бы у каждого здесь есть выбор. По сути, мы сами идем в лапы к смерти, ищем дом в традиционном стиле, где развернется сюжет очередной страшной истории. Но на самом деле никакого выбора не было. Один вариант предполагал смерть немедленную, другой – смерть отсроченную.

С другой стороны… теперь рядом со мной были те, кого я могу потерять. И страх этой потери тугим узлом скрутился в груди. Я сама не понимала, как это произошло, как я дошла до того этапа, когда в этом странном и страшном мире у меня появились люди, за жизнь которых я боюсь не меньше, чем за свою собственную…

Перед нами наконец показался традиционный дом с вывеской, приглашающей стать героем кайдана, и я вынырнула из водоворота мрачных мыслей.

Над светлыми стенами в обрамлении балок из темного дерева раскинулась изогнутая двухъярусная черепичная крыша, которую подпирали несколько изящных столбов, образуя вокруг дома галереи.

Внутри дома начала кайдана ожидали четверо: девушка с практически белоснежными волосами, собранными в два высоких хвоста, мужчина лет сорока пяти, футболка которого не скрывала покрытые кровью бинты на правом предплечье, и два парня, которые явно пришли вместе. Один из них хмуро смотрел по сторонам, поправляя то и дело сползающие на нос очки, а его болезненно худой друг, казалось, задремал, сидя на татами.

Я поймала себя на мысли, что надеялась встретить Хасэгаву. Хоть он и предпочел нашей компании одиночество, я хотела увидеть его хотя бы во время кайдана, чтобы убедиться, что он все еще жив и что он… выживет.

Мы были знакомы с ним около десяти дней. В подобном месте… сколько это? Много или мало? С одной стороны, всего полторы недели – срок, который в обычном мире пролетает незаметно. Но с другой стороны, в этом городе… десять дней ощущались совершенно иначе. Это срок, за который мы трижды были близки к смерти.

За который успели стать друзьями.

С легким сожалением встряхнув головой, я, как обычно, прислонилась спиной к стене, встав так, чтобы видеть вход. Йоко и Ивасаки о чем-то тихо переговаривались, Араи разглядывал остальных присутствующих, а Эмири, как всегда, достала книгу. Иногда я завидовала ее спокойствию и хладнокровию. Эмири, казалось, вовсе не волновалась из-за того, что совсем скоро мы должны будем вновь начать борьбу за выживание.

– Ты вообще не нервничаешь? – негромко спросила я.

Эмири, на пару мгновений переведя взгляд на меня, устало вздохнула. Словно я отвлекаю ее по пустякам.

– Не вижу смысла переживать из-за того, что не можешь изменить. Знаешь, никакое количество тревоги не поменяет будущее… Так что просто дождись начала, а затем приложи все усилия, чтобы оно не стало концом. А если не получится, терзания станут лишними мучениями перед смертью.

– Ты, как всегда, полна оптимизма, – заметил Кадзуо.

Эмири глянула на него, приподняв бровь:

– «В основе оптимизма лежит чистейший страх»[10]. – И с этими словами она снова погрузилась в чтение.

Я покачала головой, и в этот момент входные двери разъехались. Я невольно вскинула голову, надеясь, что увижу Хасэгаву.

И едва не поморщилась от раздражения.

Внутрь зашли Тора, Каминари и Одзи. Первый, как и всегда, был одет во все черное, так что почти сливался с тенями, – выделялся лишь его серебряный кулон в виде тигра. Тора заметил нас и, коротко усмехнувшись, прошел дальше. Каминари же не удостоила нашу команду даже мимолетным взглядом – она смотрела прямо перед собой. На ней была та же кожаная куртка, что и в нашу первую встречу, но теперь Каминари надела под нее алые топ и лосины, в цвет ярко накрашенным губам. Одзи зашел последним и с таким выражением лица, словно все присутствующие уже успели ему надоесть.

Он окинул будущих героев кайдана поверхностным взглядом и, посмотрев в нашу сторону, вдруг подмигнул, как мне показалось, Эмири.

Я удивленно повернулась к ней и увидела, как она проводила Одзи снисходительным взглядом. Заметив, что я смотрю на нее, Эмири тряхнула головой и продолжила читать.

Я же, вновь обратив внимание на Одзи, увидела, как он прямо и пристально посмотрел на Кадзуо. В его взгляде сверкало такое сильное недоумение, что Одзи не смог скрыть его даже за всем своим равнодушным высокомерием. Но вместе с тем я заметила в глазах Одзи и любопытство.

Кадзуо команду Торы проигнорировал.

– На самом деле Эмири-тян права, – услышала я его тихий голос. Кадзуо улыбался легко и холодно, и понять по его лицу, что он чувствует, мне не удалось. – Переживаниями себе действительно не поможешь. Мы справимся, как всегда. И не забывай, что я рядом.

Я кивнула в ответ, но затем хмуро напомнила:

– Спасибо, конечно, но когда ты в прошлый раз сказал что-то подобное, кайдан закончился не очень хорошо. – Я имела в виду игру кагомэ, когда Кадзуо действительно спас меня и «погиб». – Так что лучше молчи.

Он в ответ лишь закатил глаза.

В дом торопливо зашел, запыхавшись, словно после бега, еще один участник – мужчина лет тридцати, левую щеку которого пересекал кривой шрам.

Прошло еще не больше пары минут, после чего и без того тусклое освещение совсем ослабло, наполнив углы комнаты густыми тенями.

Посреди прихожей загорелся жутковатым светом синий андон. Я рассматривала его со смесью неприязни и надежды. Теперь только от нас зависело, погаснет ли фонарь на рассвете, положив конец еще одной из сотни страшных историй о сверхъестественном. Приблизит ли нас к концу этой игры… каким бы этот конец ни был.

С тихим шорохом сёдзи[11] в глубине комнаты разъехались, и мелодичный голос рассказчицы объявил:

– Приветствую героев нашего нового кайдана! Сегодня вас ждет не просто увлекательная история, но и интересная игра. Герои сегодняшнего рассказа, друзья и родственники, собрались в канун праздника, чтобы сыграть в традиционную для таких вечеров игру, но что-то пошло не по плану… Пожалуйста, пройдите дальше, чтобы мы разделили вас на команды.

Меня словно облили ледяной водой. Сердце на мгновение остановилось, а затем забилось с удвоенной силой.

Разделить нас на команды…

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь прийти в себя. Кадзуо сжал мою ладонь, но на этот раз уже не отпустил и уверенно пошел вперед, ведя меня за собой. Из-за бушевавшего внутри плохого предчувствия я даже не смутилась и не удивилась – молчаливая поддержка Кадзуо помогла мне справиться с приступом паники, но страх никуда не ушел.

Страх, что повторится та же история, как и во время кайдана «Кэйдоро». Что нас заставят играть друг против друга. Что кому-то из нас придется убить других, чтобы выжить.

Оглянувшись, я заметила, как побледнела Йоко, как занервничал Ивасаки. Лицо Араи было непроницаемым, но и в его глазах отразилась тревога. Понять же, что чувствует Эмири, казалось почти невозможным.

Следом за Кадзуо, который все еще сжимал в ледяных пальцах мою ладонь, я шагнула в проем сёдзи и направилась дальше в полнейшей темноте. И когда мрак перед глазами рассеялся, удивленно выдохнула.

Мы оказались на просторном квадратном поле, границы которого очерчивали стены из густого тумана. Под ногами шелестел ковер из густой травы, а кожи нежно касался легкий прохладный ветер. На двух из сторон квадрата, соседних друг с другом, частично укутанные туманом, возвышались алые тории[12]. На деревянных перекладинах я разглядела вырезанные кандзи[13]: «один» и «четыре» – на первых воротах, «три» и «шесть»[14] – на вторых.

Заметив по центру поля невысокий стол, я сразу же направилась к нему, и друзья последовали за мной. Там уже стояли Тора, Одзи, Каминари и двое незнакомых нам парней.

На столе лежал крупный лист бумаги с расчерченным игровым полем: один большой квадрат, разделенный на шестнадцать маленьких. Но кроме этого, по самому центру, срезая углы четырех центральных квадратов, был нарисован круг, внутри которого было изящно выведено одно слово: «Конец»[15].

Левый нижний квадрат, закрашенный белым цветом, занимало слово «Начало»[16]. У верхней границы этого квадрата были изображены кандзи – «один» и «четыре», а у правой – «три» и «шесть». Рядом с листом лежал игральный кубик.

Получается, мы оказались на огромном поле, разделенном на участки поменьше, и в данный момент находились в левом нижнем углу этого поля. Тогда логично предположить, что для победы нам нужно добраться до центра.

Но как?

– Э-сугороку[17], – заключил Кадзуо.

Вот тебе и настольная семейная игра в праздничный вечер…

Но если мы должны принять участие в подобной «настольной» игре… для чего нас собираются разделить на команды?

– Внимательно выслушайте правила сегодняшней игры, – раздался размноженный эхом голос рассказчицы. – Герои кайдана мистическим образом очутились внутри э-сугороку. Игровая доска разделена на семнадцать полей. Центральное поле – выход, до которого вам необходимо добраться, пока не истекло время. Сейчас вы находитесь на начальном поле. Остаются еще пятнадцать квадратов, часть из которых безопасные, как и начальное поле. Но на большинстве полей вам придется выполнить определенные задания, чтобы получить право сделать следующий ход. Эти задания будут делиться на те, которые требуют смелости, и те, для которых необходим ум или внимательность.

На несколько секунд голос умолк, словно давая время осознать и обдумать услышанное. Затем рассказчица заговорила вновь:

– Границы каждого маленького поля будут обозначены определенным числом. Чтобы двигаться по полю, вам нужно бросать игральный кубик. Выпавшее число покажет, в какие из ворот вы можете пройти. Если выпадет число, которого нет на воротах, вы пропускаете ход. То, насколько длинным или же коротким окажется ваш путь по игровой доске, зависит от вас и вашей удачи!

Я стиснула зубы. Получается, кратчайший путь до центра – это три поля, считая начальное. В худшем случае нам придется переходить с одного поля на другое, минуя центральное, пока не закончится время… или же пока мы не провалим одно из заданий.

– Теперь пришло время разделиться. Вы будете играть в парах.

Я судорожно выдохнула. Несмотря на то что самое страшное ждало впереди, я испытала облегчение. Мы не будем соперниками. Да, нас лишат возможности помогать друг другу. Да, прохождение заданий одних игроков будет отнимать время на спасение у других. Но, и это главное, все получают бесценный шанс выжить.

Я посмотрела на Йоко, Кадзуо, Араи, Ивасаки и Эмири, очень надеясь, что все мы окажемся в парах друг с другом.

И все же я очень сомневалась, что нам так повезет.

– Обратите внимание на свои запястья. У партнеров на них изображены одинаковые узоры.

Я с недовольством заметила под ладонью выведенный чернилами треугольник. Захотелось тут же потереть кожу, чтобы убрать метку, но я сдержалась.

– Что у вас? – быстро спросила я. – У меня треугольник.

– Ромб, – ответил Кадзуо и на мгновение недовольно нахмурился. Я и сама почувствовала укол разочарования.

– У меня тоже ромб, – с напряженной улыбкой отозвалась Йоко, и к моей досаде примешалось облегчение. Хотя бы они оказались в одной команде.

– Круг, – ничего не выражающим тоном произнесла Эмири.

– Пятиугольник, – недовольно протянул Ивасаки. – Проклятье.

– А я боялся, что у тебя тоже окажется квадрат, – заявил Араи. – Хоть в чем-то мне повезло.

– Не могу не согласиться, – отозвалась Эмири.

Ивасаки лишь закатил глаза.

Я же с трудом сдержала вздох разочарования. Только двое из нас оказались в одной команде…

Я оглянулась на остальных участников. Тора посмотрел на руку Каминари, и в его глазах вспыхнула холодная злость, но выражение лица совсем не изменилось. Каминари раздраженно фыркнула, глянув на руку Одзи.

Тора тем временем оглядел других героев страшной истории:

– Боюсь спросить… У кого треугольник?

Мне захотелось что-нибудь сломать.

– Скажите, я что, когда-то выиграла в лотерею? – раздраженно спросила я. – Иначе где успела растратить весь свой запас удачи?

Тора, услышав мои слова, приподнял брови:

– Акияма-сан? Треугольник у тебя?

Я мрачно посмотрела на него в ответ, но кивнула, и Тора насмешливо улыбнулся:

– Хоть ты когда-то и отказалась присоединиться к нам, судьба распорядилась по-другому.

Кадзуо посмотрел на Тору, и если бы взглядом можно было убить, у него бы это точно получилось.

– У кого круг? – скучающе спросил Одзи, и Эмири скривилась.

– Tough luck[18], – пробормотала она. – У меня.

Мне показалось, Одзи на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки и, усмехнувшись, подошел к Эмири.

– Надеюсь, на этот раз ты не будешь мешать мне, как во время кайдана про Дзюбокко, – высокомерно заметил Одзи.

– Мешать тебе? Это теперь так называется?

Одзи пожал плечами.

– Если ума в тебе хоть наполовину столько же, сколько высокомерия, мы точно справимся, Хираи Хикару. – Голос Эмири прозвучал более чем снисходительно. – А что касается физических испытаний… – Она окинула Одзи скептическим взглядом. – Думаю, у меня получится убежать от ёкая быстрее тебя.

Я посмотрела на Эмири, удивившись, что они с Одзи, судя по всему, знакомы и что она назвала его настоящим именем. А потом в голове промелькнула мысль, что я это имя уже слышала. Но где?..

– Хираи Хикару? Твой отец не Хираи Сэйдзи? – уточнила я.

Одзи вскинул бровь:

– Мы знакомы?

– Заочно. – Я заметила в глазах Эмири удивление. – Мне рассказывала про тебя… – Тут мой голос дрогнул. – Подруга.

Одзи пожал плечами:

– Про меня много кто мог рассказать.

– Она рассказывала, что ваши родители дружат и ее мама… – уточнила я, подавив усмешку, – была твоим адвокатом по делу о наркотиках.

Одзи поморщился, и в его глазах мелькнула искра раздражения.

– Я никогда не принимал наркотики, – недовольно пробормотал он и, заметив странный взгляд Эмири, уже громче поспешно добавил: – Я не знал, что их принимал один из моих друзей. Уже бывших.

Одзи внимательно на меня посмотрел.

– Адвоката звали Накано-сенсей, да? А ты ведь Акияма. – Одзи задумался. – А-а-а… Твой отец – Акияма Масахиро?

Я кивнула, вспомнив, что мой отец и Хираи Сэйдзи тоже знакомы, но с его сыном я никогда не виделась.

Одзи словно бы по-новому на меня посмотрел, и я ответила ему холодным взглядом.

– Но мы раньше не встречались, – произнес Одзи.

– К счастью, видимо, – отозвалась я.

Фыркнув, Одзи снова повернулся к Эмири и высокомерно на нее посмотрел:

– Называй меня не Хираи, а Одзи.

– Еще чего. Хотя… – насмешливо протянула она. – Могу называть тебя О-дзи[19].

Я весело усмехнулась, а лицо Одзи помрачнело.

– О́дзи, а не О-дзи́. Мне казалось, ты достаточно хорошо знаешь японский, чтобы так не ошибаться.

– Именно так, О-дзи. Просто это имя тебе подходит больше, – равнодушно произнесла Эмири.

Одзи с раздражением посмотрел на нее:

– Мне всего двадцать один.

Эмири наигранно поморщилась:

– Да ты же почти на пять лет меня старше.

В его глазах промелькнуло удивление.

– Ты кажешься немного старше…

– А ты умнее. Когда молчишь, – добавила Эмири.

Одзи закатил глаза, но затем пожал плечами:

– Ну ничего, подожду пару лет.

– Что?! – удивленно переспросила Эмири.

– Что? – якобы непонимающе отозвался Одзи, но уголки его губ дрогнули.

Эмири бросила на него презрительный взгляд и отвернулась. Я же пристально посмотрела на Одзи. Меня охватила легкая тревога: Эмири умна, но этот парень запросто может подставить ее, чтобы выжить самому. Хоть я его совсем не знала, но не доверяла никому из команды Торы.

Поймав мой взгляд, Одзи вопросительно приподнял бровь.

– Если из-за тебя с Эмири-тян что-то случится, ты пожалеешь, – негромко, но твердо произнесла я, смотря Одзи прямо в глаза.

– Тебе сейчас лучше переживать о собственной безопасности, – надменно посоветовал он.

– Я тебя предупредила, – добавила я, и Одзи, хмыкнув, вернулся к своей команде.

Обернувшись, я заметила, что Йоко смотрит на меня с легким удивлением, как и Ивасаки. А вот Кадзуо – чуть насмешливо.

– Оказывается, ты у нас на самом деле химэ[20].

Я поморщилась, но промолчала. Сейчас не до того: я слишком волновалась из-за того, что нам вновь придется разделиться.

Ивасаки пошел искать своего напарника. Как оказалось, ему предстояло проходить кайдан вместе с мужчиной со шрамом на лице.

– Меня зовут Ивасаки.

– Имада, – представился его напарник.

Араи, в свою очередь, громко спросил:

– У кого квадрат?

Я посмотрела на остальных участников и заметила, как скривилась Каминари.

– У меня, – резким тоном ответила она, неприязненно посмотрев на Араи.

Тот ответил ей настолько дружелюбной улыбкой, что она показалась почти издевательской.

Кадзуо подошел совсем близко ко мне.

– Будь осторожна, – негромко попросил он, и, несмотря на то что внешне он казался спокойным, я различила в его голосе трвевожные нотки. – Тора запросто может навредить тебе, если это будет необходимо для выживания. Не дай ему такого шанса.

– Знаю, – помрачнела я.

Меня и саму не радовала перспектива работать в команде с человеком, который готов использовать других ради достижения своих целей.

Я все еще помнила и вряд ли когда-то забуду, как во время кагомэ Тора и Атама в попытке навредить Кадзуо обрекли на смерть незнакомого им участника.

– Думаю, Тора все же будет осторожен, – достаточно громко произнес Араи, оказавшись рядом с нами.

С этими словами он, положив руку мне на плечо, посмотрел на Тору и продолжил:

– Вряд ли он захочет терять еще одного члена своей команды.

Тора услышал слова Араи, и взгляд его потемнел – он понял намек. Девушка с белыми волосами и два друга с недоумением и даже любопытством посмотрели на моих друзей и на команду Торы.

Я негромко произнесла:

– Но вы же не навредите Каминари. – Это был не вопрос.

Араи внимательно посмотрел на меня и тихо ответил:

– Конечно, нет. Но Торе об этом знать необязательно. Я почему-то уверен, что угроза жизни Каминари для него серьезнее угрозы собственной жизни.

Кадзуо кивнул, разделяя мнение Араи.

– Так что не переживай, – продолжил тот. – Но Кадзуо-кун все равно прав: будь осторожна.

Я перевела взгляд на незнакомых участников и поняла, что двое друзей оказались в разных командах. Мрачный парень в очках назвался Касэ и присоединился к девушке с белыми волосами по фамилии Тэрадзима, а его тощий друг, Хорибэ, – к мужчине с перебинтованной рукой, который представился как Накахара.

– Игра вот-вот начнется, – снова подала голос рассказчица. – Запомните порядок, в котором будете делать ходы: пятиугольник, овал, круг, ромб, квадрат, треугольник. Команда «пятиугольник», сделайте свой ход.

Я, прикусив губу, задумалась, какая очередность более выгодна. С одной стороны, время у нас ограничено, а потому делать ход одними из последних рискованно. С другой стороны, если ты участвуешь не в самом начале, то есть шанс увидеть, какое задание, вернее, угроза, тебя ожидает и как с ней можно справиться. Хотя размышлять об этом было бессмысленно – порядок определили за нас. К тому же… остается шанс пропустить ход – и даже не раз. А значит, потратить драгоценное время, рискуя не успеть добраться до финиша.

К столу подошли Ивасаки и Имада, и второй мрачно кивнул на кубик. Ивасаки уверенно взял кубик и, слабо встряхнув, бросил на стол. Через пару мгновений кубик замер, показывая число «пять», и я разочарованно выдохнула.

– Пропуск хода, – объявил раздражающий голос рассказчицы.

Ивасаки виновато взглянул на Имаду, но тот лишь безразлично пожал плечами.

Тогда к столу подошли Хорибэ и Накахара. Хорибэ со спокойным выражением лица взял кубик и, практически не встряхнув его, кинул на стол. Этой команде выпало число один.

В то же мгновение туман со стороны тории, отмеченной иероглифами «один» и «четыре», рассеялся, открывая следующий квадрат. Я напряглась. Этот участок оказался… пустым. Я не заметила пока ничего, что могло быть частью задания или же представлять опасность. С двух сторон поля – впереди и справа – возвышались, отмечая границы, изящные алые тории. На тории у дальней от меня границы нового квадрата были изображены не два, а один иероглиф – «пять». На воротах справа тоже осталась только одна цифра – «два». И я с легким сожалением отметила, что шансы играть без пропуска хода уменьшились…

Помедлив, Накахара и Хорибэ прошли сквозь тории и, оказавшись на новом квадрате, начали с подозрением оглядываться. Остальные напряженно за ними наблюдали.

– Время для следующего хода. Команда «круг», – объявил голос рассказчицы.

– И… это все? – недоверчиво нахмурившись, громко произнес Накахара.

Я посмотрела на лист со схемой игрового поля и заметила, что квадрат, на котором оказались Накахара и Хорибэ, окрасился в белый цвет (такого же цвета был и начальный квадрат) – на его верхней границе появился иероглиф «пять», а на правой – «два».

– Видимо, это безопасное поле, – заметила я.

Кадзуо же негромко произнес:

– С начального поля путь или туда, – он указал в сторону безопасного участка, – или туда. – Кадзуо показал направо. – Скоро мы узнаем, какая опасность со стороны чисел три и шесть.

Я кивнула: вряд ли нам повезет и оба пути окажутся безопасными.

Настала очередь Эмири и Одзи. Меня охватило легкое волнение, но я не знала, за что переживаю больше: что Эмири пропустит ход или что она попадет на опасный участок.

Одзи бросил кубик, и когда тот, прокрутившись, показал число шесть, Эмири сморщила нос. Наверняка она, как и я, понимала, что следующее поле безопасным, скорее всего, не будет.

Туман снова рассеялся, открывая новый квадрат, и я заметила очередные тории: ворота с иероглифом «четыре» вели в сторону центра, а с иероглифом «два» – дальше по краю игрового поля. Посередине поля тоже стоял стол.

Эмири кивнула Одзи в сторону ворот, в которые они должны были пройти. Видимо, заходить на новый квадрат первой она не собиралась. Одзи снисходительно глянул на Эмири и уверенно переступил через границу между квадратами.

Я взволнованно прикусила губу, но затем медленно выдохнула, успокаивая расшалившиеся нервы. Йоко, прижав к лицу плотно сжатые кулаки, не отрываясь наблюдала за Эмири, которая отправилась вслед за Одзи. Ивасаки подошел почти к самой границе нашего поля и, сложив руки на груди, напряженно всматривался в то, что происходило на следующем участке.

Это действительно тяжело, даже мучительно: стоять и ждать, понимая, что ничем не можешь помочь.

Я с напряжением взглянула на схему. Квадрат Эмири стал синим, и на его верхней границе появился иероглиф «четыре», а на правой – «два».

– Здесь шифр, – осмотрев стол, объявила Эмири громко, чтобы услышали все. – На столе лист бумаги, а на нем какая-то таблица.

Мне стало легче. Значит, Эмири с Одзи относительно повезло: им попалось задание на ум, а не на смелость. Я знала, что Эмири и Одзи способны справиться с шифром. Конечно, существовала вероятность, что это задание слишком сложное, и все же… Эта вероятность была ниже чем та, что Эмири и Одзи провалят испытание на смелость. Не из-за того, что они якобы трусливы, а из-за того, что эти испытания, как мне казалось, должны требовать физической подготовки. А ни Эмири, ни Одзи со спортом явно не дружили.

Значит, синий цвет означал испытания на «ум или внимательность».

– Есть идеи, О-дзи? – спросила Эмири, не отрывая взгляда от листа.

Одзи отреагировал на это издевательское прозвище лишь раздраженным вздохом.

– Что за шифр? – взволнованно спросила Йоко.

– Здесь начерчена таблица из одиннадцати столбцов и пяти строк. Часть ячеек внутри таблицы пустые, но в некоторых есть числа. От одного… до четырнадцати, – принялась описывать Эмири. – И еще, в двух ячейках по два кандзи: в одной – «один» и «десять», а в другой – «семь» и «четырнадцать».

– Одиннадцать столбов и пять строк, – задумчиво повторил Одзи. – Пятьдесят пять ячеек, заполнены двенадцать из них…

– Как ты хорошо считаешь, – серьезным тоном похвалила Эмири.

Одзи устало вздохнул:

– Я размышляю. Тебе бы тоже не помешало этим заняться.

– Моим мыслям хватает места в голове, мне не обязательно их озвучивать, О-дзи.

– Еще раз назовешь меня так… – начал было Одзи, но осекся. – Тебе повезло, что ты девчонка, да еще и младше. Надо было тогда оставить тебя на съедение дзюбокку.

– So high-and-mighty…[21] – протянула Эмири.

– Я знаю английский. – Одзи приподнял бровь.

– Я рассчитывала на это.

Эмири нахмурилась и наклонилась к столешнице, а затем, выпрямившись, задумчиво потерла подбородок.

– Может, в этом и дело…

– В чем? – все еще несколько раздраженно уточнил Одзи.

– Иностранный язык. Вернее, японский. Помню, как учила его. Одиннадцать столбцов и пять строк… Этот рисунок очень похож на таблицу для каны[22]. По крайней мере, по размеру. Так что, думаю, в основе шифра лежит кана. Только пока не знаю, хирагана или катакана, – добавила Эмири.

Через мгновение Одзи задумчиво произнес:

– Разницы нет. Слоги каны, будь то хирагана или катакана, и звучат, и располагаются в таблице одинаково, а шифр, думаю, основан на звучании слогов, а не на их написании. – Одзи указал на одну из ячеек. – Так что, если это действительно азбука, значит, здесь под числом 1 скрывается слог ко. Тут в ячейке два числа, получается, десятый слог тоже будет ко.

Эмири кивнула:

– Число два прямо над ячейкой с единицей и десяткой, значит, это кэ. Под числом три тогда подразумевается цу, четыре – ни. Число пять расположено в самом правом столбце, во второй строке сверху, значит, это и.

Одзи внимательно просмотрел остальные ячейки.

– И в итоге у нас вышло «ко-кэ-цу-ни-и-ра-су-н-ха-ко-си-о-э-су»…

– Что-то странное, – заметила Эмири.

Одзи закатил глаза:

– В кане не указываются озвончения. Просто какие-то из этих слогов нужно озвончить.

Эмири задумчиво прищурилась:

– Первые три слога обозначают «пещера тигра»[23]. В таком случае ни означает падеж направления, и тогда в начале зашифрованной фразы ничего менять не надо. Непонятно уже дальше.

– Ирасунха… звучит бессмысленно, но чтение «ира» наталкивает меня на мысль об иероглифе с чтением «иру»…[24] – протянул Одзи. – В таком случае должно получиться не ирасунха, а ирадзунба[25].

– «Не входи в логово тигра», – повторила Эмири. – Спасибо за совет, но поздно.

– Это часть пословицы. «Если не войдете в пещеру тигра, не поймаете его детеныша». Представляешь, есть такая, – насмешливо объяснил Одзи. – Значит, следующие два слога, ко-си, подразумевают кодзи[26]. О – показатель винительного падежа. А вот под эсу подразумевается эдзу.

Эмири, взяв лежавшую на столе кисть, вывела на листе под таблицей: «Если не войдете в пещеру тигра, не поймаете его детеныша»[27].

И через мгновение на столе появился игральный кубик.

– Думаю, это значит, что мы справились, – довольно заметил Одзи.

Эмири с безразличным видом кивнула, и Одзи посмотрел на нее с удивлением:

– Ты сейчас выражением своего лица всех своих друзей перепугаешь: решат, что мы проиграли.

Эмири пожала плечами и повернулась ко мне:

– Вы ведь уже привыкли, да?

Я вздохнула, но на самом деле была почти рада: пусть бо́льшая часть испытаний еще впереди, с первым из них Эмири справилась. Мы молча наблюдали за их размышлениями, и вот у Эмири и Одзи все получилось, они нашли ответ усилиями своей… команды.

Так что пока все шло… неплохо. Теперь два ближайших к нам поля стали безопасны. И все же кайдан только начался, и я была уверена, что дальше нас ждет что-то куда более сложное. Более опасное. И от этих мыслей становилось не по себе.

– Да и как я должна выглядеть? – Эмири снова повернулась к Одзи. – Это все слишком скучно.

– Скучно? Если ты не заметила, мы тут и не развлекаемся. – Покачав головой, Одзи вдруг усмехнулся: – Хотя, если выберемся отсюда, могу отвести тебя туда, где весело. Что думаешь насчет гонок на машинах? – спросил он с нескрываемой издевкой. – А еще громкой музыки и алкоголя?

Эмири смерила Одзи презрительным взглядом:

– Подобное точно не может мне понравиться. И даже если забыть, что мне вообще-то шестнадцать… – снисходительно протянула она, – алкоголь убивает мозг.

– Вот поэтому тебе и скучно.

Тем временем к столу на моем квадрате подошли Араи и Каминари. Она взяла кубик и бросила его на игровое поле с такой силой, словно это он был виноват в происходящем. Через пару мгновений кубик остановился и показал двойку. Это значило, что Араи и Каминари присоединяются к первой команде.

Я заметила, как Тора с облегчением выдохнул, но меня больше волновали Йоко и Кадзуо – сейчас мы могли разойтись.

И, возможно, уже не встретиться…

Я, стиснув зубы, не дала себе закончить эту мысль и, подойдя к Йоко, ободряюще сжала ее руку:

– Удачи. Вы справитесь.

Йоко мягко улыбнулась в ответ и твердо произнесла:

– Ты тоже. Я верю в тебя.

Улыбнувшись шире, Йоко подошла к столу. Мне не хотелось даже думать о том… что эти слова могут стать последними, которые мы сказали друг другу. Я перевела встревоженный взгляд на Кадзуо, и он, промолчав, лишь уверенно кивнул. Я тоже не хотела ничего говорить.

Мне казалось, что лишние слова могут прозвучать… как прощание.

Йоко кивнула Кадзуо, предлагая кубик. Кадзуо не стал медлить, и кубик, упав на стол, остановился на цифре шесть.

Йоко и Кадзуо должны присоединиться к Одзи и Эмири, то есть пока они в безопасности, но вот дальше… Дальше развилок будет уже больше – так же как и опасностей.

Подошла моя очередь. Моя и Торы.

Я бросила игральный кубик. Почему-то мне показалось, что крутится он слишком уж долго. Наконец остановившись, показал число два.

И я успела заметить, как на губах Торы промелькнул намек на улыбку.

– Буду ждать тебя на финише, – сказала я Ивасаки, постаравшись голосом не выдать волнения.

– Посмотрим, кто кого еще будет ждать!

Я пересекла красные ворота вслед за Торой, и ко мне подошел Араи.

– Рад, что ты здесь. Но надеюсь, что Ивасаки все же выпадет тройка или шестерка.

– Ты еще не так далеко, я тебя вообще-то слышу, – заметил Ивасаки с соседнего поля.

– Знаю, поэтому так и сказал, – не смотря на него, отозвался Араи.

Я закатила глаза, но на самом деле подобные разговоры меня скорее успокаивали. Я поймала себя на странной, непривычной мысли, что сейчас… Сейчас страх за остальных терзал меня гораздо сильнее страха за мою собственную жизнь. Конечно, я боялась погибнуть. Очень. Но почему-то первые тревожные мысли, возникающие в голове, были связаны с тем, что я никак не могу помочь никому из друзей. В особенности тем, с кем наши пути разошлись – в буквальном смысле.

Мы еще не так далеко друг от друга, и хоть туман, окутавший остальные поля, частично закрывал от меня тот участок, на котором стояли Кадзуо, Йоко и Эмири, я все равно пока что могла их видеть.

Пришел черед последней команды бросать кубик. Это сделала беловолосая Тэрадзима, и ей, так же как и Кадзуо с Йоко, выпала шестерка.

На начальном поле остались только Ивасаки и Имада, и я очень надеялась, что в следующий раз им не придется пропускать ход.

Игральный кубик бросил Имада. Я невольно сжала кулаки, борясь с волнением, – мне не хотелось показывать свои чувства, но они все норовили вырваться из-под контроля.

– Что у вас там? – спросил Араи.

– Вынужден тебя расстроить, – отозвался Ивасаки. – У нас четверка.

С этими словами он пошел в сторону алых ворот и через несколько мгновений оказался рядом со мной и Араи.

Араи поморщился:

– Я от тебя, видимо, даже на том свете отдохнуть не смогу.

– Поэтому тебе нет смысла там оказываться, – заметил Ивасаки. – Кстати, не знаю, пригодится ли нам это… Но хуже не будет. – С этими словами он показал нам с Араи карту, которую забрал со стола.

Я невольно вскинула брови: и почему эта мысль не пришла мне в голову?

– Сможем отслеживать, на каком квадрате какая опасность, – произнесла я.

– Сейчас ваш ход, – сказал Тора, обращаясь к Хорибэ и Накахаре.

Я вдруг заметила, что на этом поле появился стол, только вот карты на нем не оказалось – лишь игральный кубик.

Ход сделал Накахара, и кубик, несколько раз прокрутившись, наконец выдал число пять. Пара мгновений – и туман снова частично рассеялся, открыв новый квадрат.

Значит, этим двоим предстоит пойти дальше вдоль левой границы поля. А вот выпади им двойка, они бы приблизились к центру.

– Не повезло, – без намека на печаль или досаду протянул Хорибэ.

Накахара пожал плечами.

Возможно, Хорибэ прав и им действительно не повезло… Но оставалась вероятность, что поле, на которое ведут тории под числом два, опаснее открывшегося. В таком случае лучше все же пройти более долгий, зато более безопасный путь.

По крайней мере, я успокаивала себя подобным образом. Мысли мои были спутанными, и потому я просто надеялась, что кайдан удачно завершится для всех нас – хоть коротким путем, хоть длинным.

Накахара двинулся в сторону тории, а Хорибэ – за ним. Как только оба перешагнули через границу между полями, я бросила взгляд на карту – новый квадрат стал красным.

– У вас задание на смелость, – крикнул Ивасаки, и Накахара, кивнув, сосредоточенно огляделся. Таких испытаний еще не было, и это не могло не пугать.

Я подошла к границе между полями и, встав сбоку от тории, тоже внимательно осмотрелась. Мне показалось, что в тумане у дальней стороны нового участка показалась невысокая фигура. Прошло несколько мгновений, и я разглядела красивую девушку с белоснежной кожей и алыми губами, одетую в покрытое узором из желтых цветов красное кимоно. Ее густые блестящие волосы черной волной спадали до земли, никак не уложенные и ничем не украшенные.

Девушка внимательно посмотрела на Хорибэ и Накахару и растянула алые губы в дружелюбной улыбке. Хорибэ улыбнулся в ответ, и в глазах у незнакомки зажглись радостные огоньки.

Прошло мгновение – и пряди волос девушки, словно живые, приподнялись над землей, подобно щупальцам.

Еще мгновение – и они метнулись к Хорибэ. На концах каждой пряди сверкнули то ли шипы, то ли крюки…

Брызнула кровь, светлая футболка Хорибэ покрылась алыми пятнами. Один из крюков пробил плечо, второй зацепился за бок, третий насквозь прошил руку, а еще один впился в ногу. Прядей становилось все больше. Хорибэ закричал от боли и едва не упал. Он схватился за один из шипов и попытался выдернуть, но лишь углубил рану и снова закричал.

Девушка жутко улыбнулась, и пряди рванули обратно. Во все стороны брызнула кровь, и Хорибэ упал на землю. Ожившие волосы, с которых стекали алые капли, снова метнулись к своей жертве и разорвали Хорибэ на куски.

Глава 4

朝の紅顔、夕べの白骨

Утром – румянец на лице, а вечером – лишь белые кости

Крик застрял в горле. Я застыла. Казалось, застыла и моя кровь, а сердце остановилось. Человека буквально разорвали на части, и эта жуткая картина все еще стояла у меня перед глазами, а я не могла закрыть их, не могла отвести взгляд от окровавленного, изуродованного тела Хорибэ.

Ивасаки вцепился себе в волосы и открыл рот в беззвучном крике, Араи смотрел на ёкая широко распахнутыми глазами. Тора побледнел, в глазах его застыл ужас. Лицо Каминари окаменело и не выражало вообще ничего.

– Что у вас происходит? – услышала я звенящий от напряжения голос Кадзуо.

С их ракурса квадрат, на котором очутились Накахара и Хорибэ, не просматривался. Зато были видны мы, до смерти перепуганные. И были слышны крики Хорибэ.

– Хината-тян? – Голос Эмири прозвучал на удивление взволнованно.

Но я была не в состоянии не то что ответить – я даже обернуться не могла. К горлу поднялась тошнота, а тело охватила мелкая дрожь.

– Мицуо-кун? – услышала я хриплый от страха голос Касэ, который позвал друга по имени, явно поняв, что кричал именно он. – Мицуо-кун!

Накахара, чье лицо и одежду покрывала кровь, в ужасе смотрел на тело Хорибэ. Затем он перевел взгляд на девушку, но резко отвел глаза и отвернулся.

– Не улыбайтесь ей! Вообще не смотрите в ее сторону! – крикнул Араи.

– Да что у вас там произошло? – раздался звонкий, дрожавший от страха голос Тэрадзимы.

– На следующем квадрате Хари-онаго, – напряженно пояснил Араи.

– Кто… – Голос Ивасаки больше походил на хрип. – Что это?

– Ей нельзя улыбаться, нельзя смеяться. Иначе… она разорвет жертву своими волосами, – ответил Араи.

– Проклятье… – выдохнул Ивасаки.

– Испытание на смелость, – мрачно произнесла Каминари и скривила губы.

– И что мне теперь делать? – негромко в отчаянии спросил Накахара.

Он зажмурился. Хари-онаго стояла за его спиной, продолжала хитро ухмыляться, но не приближалась.

Я, переборов страх и отвращение, посмотрела на жуткую девушку. Её волосы, слипшиеся от крови, продолжали медленно шевелиться. Хари-онаго стояла, облокотившись о стол, на котором лежал игральный кубик.

– Это испытание на смелость, – жестким тоном повторила Каминари и прищурилась. – Вы должны подойти к ней и бросить кубик.

Накахара в ужасе распахнул глаза:

– И как мне это сделать? Она же разорвет меня на части!

Каминари вновь скривила верхнюю губу, но теперь раздраженно.

– Не разорвет, если вы не будете отвечать на ее улыбку, – твердо заверил Араи. – Не рискуйте и вообще не смотрите ей в лицо. Когда снова будет ваш ход, просто подойдите к столу и бросьте кубик.

Накахара судорожно вздохнул, но, взяв себя в руки, кивнул.

– А пока очередь Эмири и Одзи, – с тревогой произнес Ивасаки, и эти слова разбили охватившее меня оцепенение.

Я обернулась и поспешила к границе нашего квадрата, который располагался ближе к остальным участникам.

Только отойдя подальше, я поняла, насколько сильным был жуткий запах на границе с квадратом Хари-онаго, и невольно сделала глубокий вдох.

– Хината-тян, что случилось? – спросил Кадзуо звенящим от напряжения голосом. Он и Йоко стояли на самой границе своего участка.

Я, сцепив зубы, медленно покачала головой:

– Хорибэ-сан… – Я прервалась, и на лицах Кадзуо и Йоко отразилось понимание. – Он погиб.

– Мицуо-кун? – хрипло переспросил Касэ.

Я медленно кивнула, и друг Хорибэ побледнел.

– Нет… – прошептал Касэ, и у него затряслись руки.

Я отвела взгляд и попыталась рассмотреть Эмири и Одзи, но они пропали из поля моего зрения.

– Что с Эмири-тян? – стараясь удержать голос ровным, спросила я.

Кадзуо быстро оглянулся.

– Им выпало число два. – Лицо Кадзуо казалось совершенно спокойным, но я понимала, что это всего лишь маска, которая не могла скрыть искр напряжения в глазах.

Ко мне подошел Ивасаки с картой. Я взяла ее и увидела, что тории, обозначенные двойкой, ведут на правый квадрат вдоль нижней части игрового поля. Несколько мгновений, и этот квадрат стал алым.

У меня перехватило дыхание:

– У них испытание на смелость! – крикнула я.

Йоко побледнела и рванула туда, где скрылись Эмири и Одзи, чтобы предупредить.

Прошло несколько мучительно долгих минут, во время которых я неподвижно стояла на месте и ждала. Справились ли они…

Наконец я заметила Йоко – и слабую радость на ее лице.

– Все в порядке! Они выполнили задание!

Мне показалось, что с плеч упал тяжелый груз, и дышать сразу стало легче.

Пришла очередь Араи и Каминари сделать свой ход – рискнуть жизнью. А потому, кивнув Йоко и Кадзуо, я быстро вернулась к центру нашего квадрата. На этот раз игральный кубик бросал Араи, и я, стараясь держать лицо, но при этом борясь с волнением, стиснула зубы.

Кубик остановился, и я увидела число два. Тории, обозначенные этой цифрой, вели к участку, который граничил с центром.

Во мне затеплилась надежда, что Араи и Каминари справятся со своим заданием, а в следующий ход им повезет и число на игральном кубике совпадет с числом на воротах, ведущих в центр. Тогда они смогут завершить кайдан.

Я посмотрела на Тору и увидела, как он медленно выдохнул. Он казался невозмутимым, словно всего лишь ждал прибытия поезда или же стоял в очереди. Но я понимала, что Тора просто очень хорошо владеет своими эмоциями. Даже как-то слишком хорошо.

Он взял Каминари за предплечье и что-то прошептал ей на ухо. Она закатила глаза, но, когда отвернулась, ее губы дрогнули в улыбке.

– Удачи, Араи-сенсей, – пожелала я, повернувшись к нему. – Я знаю, что вы справитесь.

– Спасибо, Хината-тян, – поблагодарил он. – Но удача мне не понадобится. Ты забываешь, что местные правила на меня не действуют. – Араи развел руки в стороны, раскрытыми ладонями вверх. – Мои силы позволят пережить любое испытание, и ни один ёкай со мной не справится.

– Да при чем тут ёкаи, – заговорил Ивасаки. – Мы за интеллектуальные испытания переживаем.

– Правильно, тебе-то как раз и надо за них переживать, – ответил Араи и пошел в сторону алых ворот.

Каминари, мгновение помедлив, перешла через тории вслед за ним. Я, Ивасаки и Тора тут же подошли вплотную к границе, а вот Имада остался в стороне, ближе к игровому столу.

Как только Араи и Каминари оказались на новом поле, я посмотрела на карту и едва не смяла ее от досады. Тора заглянул мне через плечо.

– У вас будет задание на смелость, – громко сообщил он.

Араи коротко кивнул. Остатки тумана рассеялись, и в центре нового игрового поля я снова увидела стол. Но кубика на нем не было. Зато немного дальше я разглядела старый каменный колодец, покрытый трещинами и мхом. Кубик лежал на его краю.

– Эх… – протянул Ивасаки. – Надеюсь, оттуда не вылезет Садако[28].

Тора тихо усмехнулся, но я понимала, что ему было совсем не весело.

– Думаю, что-то в этом роде.

Хоть черты лица Торы и оставались привычно спокойными, пристальный взгляд и сжатые кулаки выдавали напряжение.

– Да, это действительно тяжело – когда ты вынужден лишь наблюдать, как близкий тебе человек находится в опасности и может погибнуть, – произнесла я. – Возможно, вам стоит чаще задумываться об этом, когда решаете наплевать на чувства остальных.

Тора перевел на меня насмешливый взгляд:

– Мне есть дело до чувств других людей. Но я ставлю собственные интересы и интересы тех, кто мне дорог, гораздо выше. Ты очень наивна, если думаешь, что подобное – редкость.

– У всего должны быть границы. Например, у того, насколько далеко можно позволить себе зайти, используя подобное оправдание.

Тора улыбнулся и, пожав плечами, вновь обратил внимание на открывшийся игровой участок.

Конечно, я согласна, что все – или, по крайней мере, практически все – люди выносят собственные интересы и интересы своих близких на первый план. Я и сама всегда поступаю так же. И все же… у всего должна быть мера.

Нельзя в попытках отомстить кому-то подставлять другого человека. Или же, желая спасти собственную жизнь, выбираться по чужим головам.

Мое внимание привлекло движение – у колодца появился ёкай. И от его вида по коже пробежали мурашки, а сердце забилось куда быстрее.

Над каменным кольцом поднялся жуткого вида призрак – одетый в рваный саван скелет, череп которого, покрытый остатками бесцветных спутанных волос, зло оскалил крупные пожелтевшие зубы.

– Кёкоцу, – спокойно заметил Араи, склонив голову набок.

– И… что это? – напряженно спросил Ивасаки.

– Это призрак, который появляется из сброшенных в колодец костей, – обернувшись, объяснил Араи и непринужденно добавил: – Это, кстати, очень мстительные духи, и любого, кто к ним приблизится, они смертельно проклинают.

Ивасаки запустил пальцы в волосы:

– И почему ты говоришь это так, словно делишься хорошими новостями?

Мое сердце забилось еще быстрее, и я начала лихорадочно размышлять, что можно предпринять в таком случае. Отвлечь кёкоцу? Обмануть? Как-то… убить?

Каминари посмотрела на Араи и, кивнув в сторону колодца, насмешливо спросила:

– Не хотите пойти и забрать наш кубик?

Араи продолжал невозмутимо улыбаться:

– Конечно.

И действительно пошел в сторону колодца.

– Эй, вы издеваетесь? Умереть захотели? – расширив глаза, крикнула Каминари.

– У вас есть идея получше? – обернувшись, спросил он.

Не дождавшись ответа, Араи снова двинулся навстречу ёкаю.

С лица Каминари пропало привычно пренебрежительное выражение, сменившись удивлением. Она усмехнулась, и в ее взгляде я заметила искру уважения.

Тора внимательно следил за действиями Араи.

– Кажется, он у вас и правда не в себе.

Я его проигнорировала, взволнованно наблюдая за происходящим. Я не знала, что задумал Араи, и это пугало.

Ивасаки, округлив глаза то ли от удивления, то ли от страха, крикнул:

– Эй! Ты куда собрался, сумасшедший?

Араи даже не оглянулся.

– Араи-сенсей! – взволнованно крикнула я. – Оно же вас убьет!

Араи, тяжело вздохнув, все же обернулся.

– Я уже устал от того, что к моим словам никто не прислушивается, – раздраженно заявил он и продолжил приближаться к жуткому существу.

Ивасаки схватился за голову обеими руками:

– Он, видимо, хочет меня довести… Араи уже слишком вжился в свою роль. Он что, считает себя бессмертным?

Несмотря на то что Ивасаки злился, я видела, насколько он боится.

Я лишь покачала головой, не найдя, что ответить. В меня и саму когтями впился страх, так крепко, что я не могла нормально дышать.

Тора посмотрел на нас с недоумением:

– А я еще свою команду считал странной.

И я вновь не стала отвечать.

Араи уже приблизился к колодцу почти вплотную. Кёкоцу протянул к нему закутанные в лохмотья руки и вцепился длинными пальцами Араи в плечи, а затем, приблизившись черепом к его лицу, заглянул пустыми провалами глазниц ему в глаза.

Я едва не вскрикнула, а Ивасаки выругался. Даже Каминари напряглась. Лица Араи я не видела, а потому не могла оценить его реакцию. В чем заключался его план? Есть ли вообще у него хоть какой-то план?

Араи медленно поднял руки и, сжав запястья призрака, сделал еще один шаг вперед. К моему удивлению, кёкоцу подался назад и спустя пару мгновений медленно разжал пальцы, отпустив плечи Араи.

Араи же руки ёкая, точнее, оставшиеся от них кости не отпускал. Он сделал еще один шаг вперед, и кёкоцу дернулся назад. Араи разжал пальцы, и призрак стремительно скрылся в колодце.

Подождав несколько секунд, Араи взял кубик и, развернувшись, спокойно вернулся к столу.

Ивасаки шокированно смотрел на Араи, и, думаю, выражение моего лица было примерно таким же. Даже Тора вскинул брови от удивления:

– Я, пожалуй, действительно мог бы поверить, что он вернул Кадзуо с того света.

Каминари медленно подошла к столу. Она изучающе посмотрела на Араи, старательно скрывая недоумение, а тот лишь улыбнулся в ответ, но эта улыбка почему-то показалась мне… печальной.

– Ты что сделал? – воскликнул Ивасаки, вернув себе дар речи.

Печальная улыбка пропала с лица Араи, сменившись насмешливой.

– Тебе было плохо видно? Очень жаль, потому что повторять я не собираюсь.

– Араи-сенсей… – начала было я, но замолчала. Я не знала, что именно хотела спросить. И не сомневалась, что на любой вопрос вроде «как?» Араи снова вместо ответа сошлется на свои сверхъестественные силы.

И теперь я, пожалуй, уже практически готова была в них поверить.

Встряхнув головой, я решила не отвлекаться и посмотрела на тории. На этом участке ворот было пять: четыре на границах квадрата, и пятые вели в круг финишного поля. И на нужных тории виднелся иероглиф «шесть».

Я мысленно взмолилась, чтобы в следующий раз Араи и Каминари на кубике выпало именно число шесть. Я хотела, чтобы Араи оказался в безопасности. В голове промелькнула мысль о том, что в этом моем желании было и что-то эгоистичное, – я надеялась, что Араи победит, не только ради него самого, но и ради меня. Ради моего спокойствия за жизнь друга.

Подошла очередь Кадзуо и Йоко, и я поспешила к той границе, с которой обзор на их участок был самым лучшим. Йоко уже бросила кубик и с напряжением в глазах следила за его движением.

Пару мгновений, и, медленно выдохнув, она крикнула:

– У нас двойка!

Я поняла, что невольно задержала дыхание. Да, Кадзуо и Йоко перешли на тот квадрат, что был дальше от центра, но, по крайней мере пока, они были в безопасности. На том поле, куда вели тории под цифрой два, Эмири и Одзи уже прошли испытание на смелость.

Но теперь наши пути окончательно расходились. Я не смогу больше видеть ни Эмири, ни Кадзуо с Йоко. Оставалось лишь надеяться, что в конце мы снова встретимся – в центре поля. Хотя существовала вероятность, что мы еще пересечемся на одном из других участков до того, как дойдем до финиша.

Унимая поднявшуюся в душе волну тревоги, я вернулась к Ивасаки, Имаде и Торе. Теперь наш ход.

На этот раз кубик кинул Тора. Выпала пятерка – нам предстояло присоединиться к Накахаре.

От мысли о том, что я окажусь так близко к разорванному, покрытому кровью телу, меня замутило. Это пугало меня даже больше того факта, что я буду находиться поблизости от ёкая с хищными волосами.

Ивасаки на пару мгновений сжал мое плечо и, заглянув мне в глаза, твердо произнес:

– Ты справишься. Не забывай, ты обещала, что будешь ждать меня на финише.

– А ты обещал, что доберешься до него раньше меня, – напомнила я.

Ивасаки кивнул:

– Мы договорились.

– Хината-тян, просто не смотри на Хари-онаго! – крикнул Араи со своего участка. – Вам надо будет лишь бросить кубик!

Я приблизилась к тории с иероглифом «пять» на красной перекладине. Тора уже ждал меня у ворот и, когда я оказалась рядом, перешел на следующий квадрат.

Перешагнув через границу, я невольно зажмурилась. В нос ударил невыносимый запах крови, от которого к горлу подступила тошнота. Я опустила глаза и только после этого осторожно их приоткрыла.

Бросив быстрый взгляд исподлобья, я заметила, что Хари-онаго стоит рядом с игральным столом, а Накахара держится в стороне от нее, старательно отводя глаза.

– Только попробуй на нее посмотреть, Тора! – крикнула Каминари.

– А ты что, ревнуешь? – невозмутимо отозвался он.

– Я передумала. Это слишком невежливо, так что хотя бы улыбнись ей, – донесся до нас голос Каминари.

– Полностью согласна, – добавила я, и Тора усмехнулся.

– Чей сейчас ход? – прерывая нас, напряженным тоном уточнил Накахара.

Я, на мгновение задумавшись, ответила:

– Тэрадзимы-сан и… Касэ-сана.

Прошло несколько минут, на протяжении которых я, стоя спиной к центру квадрата, старалась дышать как можно реже, – но запах крови уже успел отравить воздух, пропитать траву под нашими ногами. И, даже закрывая глаза, я не могла избавиться от вида изуродованного тела Хорибэ.

– И как мы поймем, что та команда сделала свой ход? Выполнила задание? – громко спросил Ивасаки.

Прошла пара мгновений, и голос рассказчицы объявил:

– Команда «пятиугольник», можете делать свой ход.

Ивасаки подошел к столу и раздраженно бросил игральный кубик. Я надеялась, что ему выпадет двойка и он присоединится к Араи и Каминари, а во время следующего хода ему попадется то число, которое позволит наконец добраться до финиша.

– Два, – объявил Ивасаки.

– Замечательно, а то у нас здесь было бы тесновато, – отозвался Тора, кинув быстрый взгляд в сторону Хари-онаго.

Ивасаки и его напарник прошли через тории, и я услышала нарочито утомленный голос Араи:

– Ты можешь прекратить меня преследовать?

– Сама судьба хочет, чтобы я все же отправил тебя за решетку, – невозмутимо ответил Ивасаки.

– Мне пойти положить кубик туда, где он лежал? – поинтересовался Араи.

Ивасаки в ответ лишь фыркнул.

– Твой ход, – обратился Тора к Накахаре.

Тот судорожно вздохнул, а затем, сцепив зубы и наклонив голову, быстро двинулся в сторону Хари-онаго.

Не в силах оставаться в неведении, я обернулась. Волосы рванули к Накахаре, и тот замер, но затем продолжил идти вперед, разве что чуть медленнее. Окровавленные пряди дотронулись до его рук, погладили по спине и лицу. Накахара содрогнулся от отвращения и дернулся, уворачиваясь от очередной слипшейся от крови пряди.

Хари-онаго, растянув алые губы теперь уже не в дружелюбной, а скорее в соблазняющей улыбке, наклонилась, пытаясь заглянуть Накахаре в лицо, но он тут же отвернулся и даже закрыл глаза. Быстро подошел к столу, едва не ударившись об угол, и, на ощупь найдя кубик, бросил тот на стол. Через несколько мгновений Накахара глянул на выпавшее ему число и, отвернувшись, стремительно отошел к границе своего квадрата, подальше от хищных волос Хари-онаго.

– У меня один.

Иероглиф «один» был изображен на воротах, которые вели вперед, в угол поля, еще дальше от центра. Вправо же вели тории, обозначенные иероглифом «три».

Посмотрев на карту, я нашла оба этих иероглифа. У внешней границы нашего квадрата тоже появился иероглиф – число четыре. Точно такой же иероглиф нашелся у внешней границы другого квадрата – с противоположной стороны игрового поля, там, где находились остальные участники.

– Что это значит? – напряженно пробормотала я, и Тора, сделав полшага ко мне, заглянул в карту.

Я указала на новую деталь.

– Наверняка это ловушка. Если человеку на этом участке выпадет четверка… Думаю, это будет конец. Потому что с внешней стороны поля ничего нет.

Я сохранила спокойное выражение лица, хотя меня душила злость. Как будто здесь нас окружает мало опасностей, нужно добавить еще и нечто подобное…

В это время Накахара, обогнув Хари-онаго по максимально широкой дуге, приблизился к ториям.

Как только он оказался на следующем участке, я посмотрела на карту и, увидев красный квадрат, крикнула:

– У вас испытание на смелость!

Не в силах стоять и ждать, я, тоже держась как можно дальше от жутких волос Хари-онаго, подошла к границе между нашим полем и полем, на котором оказался Накахара. Тора последовал за мной. Его, казалось, Хари-онаго совсем не смущала.

Стена тумана отступила еще дальше, и я увидела, что оставшийся в одиночестве Накахара очутился на каменистом берегу моря, уходившего вдаль, в сторону внешних границ игрового поля, скрываясь в молочной пелене.

На берегу стоял стол, но кубик я увидела на камнях у самой воды. На столе же лежали короткий меч и два кинжала, и, увидев их, я ощутила горечь во рту, а в голове невольно всплыли болезненные воспоминания, которые я постаралась отогнать подальше. Нельзя отвлекаться, нельзя терять над собой контроль. Его у меня и так почти не осталось.

– Что-то мне подсказывает, что на этот раз испытание будет не только на смелость, но и на силу… – заметил Тора.

Мне резко стало холоднее. Обхватив себя руками за плечи, я до боли в глазах всматривалась в окутавший дальнюю часть поля туман. Невысокие волны с шумом ударялись о камни на берегу и с тихим шуршанием возвращались обратно. Это выглядело так умиротворяюще, почти гипнотизирующе, и все же… я была уверена, что опасность должна прийти именно с той стороны.

Прошло не больше минуты, и водная поверхность задрожала, но уже не из-за волн. Из-под воды показалась черная волосатая спина. Еще несколько мгновений – и над поверхностью моря поднялся ёкай.

У меня по коже пробежала дрожь ужаса и отвращения. Я точно заработаю себе здесь арахнофобию…

На берег выбрался ёкай, похожий на огромного, покрытого длинными черными волосами паука, каждая из лап которого оканчивалась вытянутым и явно очень острым когтем, голова была бычья, с выпученными алыми глазами и массивными витыми рогами.

– Думаю, одна команда скоро полностью выйдет из игры, – негромко обронил Тора, и я бросила на него сердитый взгляд. Но Тора меня проигнорировал, мрачно наблюдая за ёкаем.

Накахара, негромко выругавшись, одной рукой схватил со стола короткий меч, а другой – кинжал. Он сделал шаг навстречу ёкаю, но тот вдруг, дернув головой, плюнул в Накахару чем-то черным. Странная жидкость, попав на камни и песок, зашипела, и Накахара снова выругался, но уже громче.

– Хината-тян, что там происходит? – услышала я крик Ивасаки. – Какое задание?

Я, помедлив, крикнула в ответ:

– Тут что-то жуткое!.. Огромный паук с головой быка. Кажется, он плюется ядом или чем-то подобным.

– Это уси-они! И да, он ядовит, – услышала я встревоженный голос Араи.

– И как его победить? – нервно выкрикнула я.

– Без понятия, в легендах его разрубали на куски!

Я была готова схватиться за голову, с ужасом думая о том, что Накахара, как и сказал Тора, обречен, но постаралась выкинуть подобную мысль из головы.

Накахара, бросив кинжал на берег, поднял крупный камень и бросил его в уси-они, но ёкай лишь яростно тряхнул рогатой головой и выплюнул новую порцию яда.

Я боялась, что уси-они бросится на Накахару, но он стоял на месте, пристально наблюдая за Накахарой алыми глазами. И тогда я поняла, что уси-они охраняет игральный кубик.

У Накахары не было выбора: он должен достать кубик, чтобы продолжить игру. Чтобы выжить. А для этого необходимо убить жуткого ёкая.

Накахара стремительно кинулся к уси-они, видимо пытаясь застать ёкая врасплох, и, взмахнув мечом, полоснул им по ближайшей паучьей лапе, но лезвие оставило на той лишь неглубокую царапину.

В то же мгновение другой лапой уси-они отбросил Накахару в сторону и плюнул в него ядом. Накахара дернулся, пытаясь увернуться, но яд все же попал ему на руку, разъедая кожу. Накахара громко зашипел от боли, и я, вздрогнув, зажмурилась.

Накахара снова рванул на уси-они, целясь на этот раз в голову. Ему удалось вонзить укороченный меч в шею существа, и то издало громкий вой, который пробрал меня до самых костей. Даже Тора слегка поморщился.

Накахара, быстро выдернув меч, перепачканный в черной крови, замахнулся им, чтобы нанести следующий удар, но тут паучья лапа пронзила его спину. Накахара широко распахнул глаза, и изо рта его брызнула кровь.

Я вскрикнула.

Еще мгновение – и уси-они, притянув умирающего Накахару к себе, впился в него острыми зубами. Снова брызнула кровь, и я отвернулась, едва не столкнувшись взглядом с Хари-онаго, а потому тут же зажмурилась. Раздались отвратительные чавкающие звуки и хруст костей, и меня замутило, так что я с трудом устояла на ногах.

Но, несмотря на затопившую меня волну ужаса, отвращения, сочувствия и злости, я постаралась взять себя в руки. Удержать лицо.

– Я же говорил, – мрачно произнес Тора, и я, на мгновение все же потеряв контроль над эмоциями, в ярости повернулась к нему.

– Ты смотришь на меня так, словно это я виноват в его смерти.

– Нет, но ваша циничность отвратительна.

В голосе Торы послышалось пренебрежение:

– Это не циничность. Это хладнокровие. И здесь оно очень помогает. Например, не сойти с ума.

Тора выразительно посмотрел на меня, явно намекая на мое состояние. Я бросила на него еще один полный неприязни взгляд и как можно быстрее отошла от границы квадрата, где для одного из героев игра закончилась навсегда.

Мысленно я повторила порядок ходов и поняла, что настала очередь Эмири и Одзи. А за ними будут играть Йоко и Кадзуо.

Мои нервы натянулись до предела: я не то что не могла помочь никому из своих друзей – я не могла даже увидеть, узнать, прошли ли они свои испытания или же… погибли. Нет, они не могли погибнуть… Я чувствовала это… Или же просто внушала себе подобные мысли.

– У нас есть время до следующего хода, так что… Может, ты все же объяснишь, как Кадзуо восстал из пепла? – сказал Тора, и я поняла, что он последовал за мной.

Его лицо оставалось спокойным – почти равнодушным, но я понимала, что на самом деле Торе очень хочется узнать правду.

Я хотела было промолчать, но все же ответила:

– Хорошо. Если вам так интересно… Оказывается, когда кто-то здесь погибает, он просто оказывается в реальном мире. Но при желании можно вернуться сюда. Так что, если хотите, можете прямо сейчас вернуться домой. – Я кивнула в сторону Хари-онаго.

Тора скептически посмотрел на меня, явно не впечатлившись предложенной идеей.

– Огромное спасибо, – с иронией произнес он. – В благодарность я могу прямо сейчас отправить домой тебя.

– Пожалуй, задержусь здесь, – холодно отозвалась я.

Я и не думала, что Тора мне поверит, но уж точно не собиралась рассказывать ему правду.

– В любом случае… можете даже не пытаться больше навредить Кадзуо. Не выйдет.

– Не буду, – коротко ответил Тора, и его слова меня удивили. Тем, что прозвучали… искренне. – Почему ты выглядишь такой удивленной? Я настолько похож на убийцу?

Я промолчала, но, думаю, по моему взгляду все было понятно, и Тора недовольно хмыкнул. А потому я все же мрачно напомнила:

– Не так давно вы чуть меня не задушили.

– Ты ударила меня по лицу и считаешь, я мог это так оставить? – Тора приподнял бровь. – Но ты же не думаешь, что из-за подобного я стал бы убивать девчонку?

– Ага, а во время нашей прошлой встречи вы просто так сказали, что, хоть Кадзуо и обманул смерть, у его друзей, то есть нас, это может не выйти?

Тора словно на мгновение задумался, а затем согласился:

– Да… Но это было после того, как Кадзуо первым предложил устроить мне личную встречу с Атамой. – Тора усмехнулся. – И тогда же я сказал, что не трачу впустую время и силы. Да и твой друг, как мне показалось, пообещал не вредить моей команде.

Я попыталась вспомнить, о чем говорил Кадзуо. Кажется, он сказал, что «тот случай был предупреждением». Видимо, Кадзуо каким-то образом едва не навредил Торе и Каминари, а может, заодно и еще кому-то из их союзников.

Мне стало интересно, что произошло между Кадзуо и Торой в прошлом, и я хотела об этом спросить, как вдруг раздался голос рассказчицы:

– Ход команды «квадрат».

Пришел черед Араи и Каминари. Значит, Эмири, Одзи, Кадзуо и Йоко или уже прошли свои испытания, или…

Разозлившись на саму себя, я медленно выдохнула, унимая поднявшуюся в душе тревогу, и посмотрела на карту. Закрашенными оказались два новых квадрата: тот, что граничил с центральным участком с противоположной от нас стороны, и тот, что находился в нижнем правом углу игрового поля. Оба стали синими, и это слегка укрепило во мне надежду на удачное завершение хода моих друзей. Все-таки задания на ум и внимательность вызывали у меня куда меньше страха, чем испытания, подобные встрече с уси-они или кёкоцу…

Но в любом случае мне оставалось лишь надеяться, что все герои страшной истории еще живы и что команда, которая оказалась у самого финиша, в следующий ход сможет завершить эту жуткую игру.

Снова вслепую обогнув Хари-онаго, я вернулась к границе, с которой могла видеть Араи, Ивасаки, Каминари и Имаду. В сторону поля, где все еще поджидал на берегу моря свою следующую жертву уси-они, я старалась не смотреть.

Каминари уже бросила кубик и спустя пару мгновений раздраженно объявила:

– Единица.

Араи лишь пожал плечами. Иероглифа «один» не было ни на одних из торий, значит, Каминари и Араи пропускали ход. Но они все еще находились в относительной безопасности, причем на границе с финишем. И надежда, пусть и хрупкая, что во время следующего хода им все-таки выпадет число шесть, хоть немного успокаивала мои искрящиеся нервы.

– Наша очередь, Акияма-сан, – окликнул меня Тора, и, обернувшись, я увидела, что он уже стоит у игрального стола.

Хари-онаго провела окровавленными прядями по рукам Торы, а затем и по его лицу, но он лишь безразлично от них отмахнулся. Перед тем как бросить кубик, Тора, склонив голову набок, заметил:

– Если сейчас нам выпадет четверка или единица, мы ведь умрем.

– Бросайте уже кубик, – раздраженно попросила я, и без того понимая, что наши шансы погибнуть слишком велики.

Тора явно подавил усмешку и бросил кубик.

– Тройка, – спустя пару мгновений наконец произнес он, и я наконец смогла вздохнуть.

Мне показалось, что облегчение промелькнуло и на лице Торы.

Оглянувшись, я поняла, что тории с иероглифом «три» вели на правый от нас квадрат – тот, что на карте был расположен над участком Араи и Ивасаки.

Туман снова частично отступил, открывая новый квадрат игрового поля. Тора миновал красные ворота, и я последовала за ним.

Как только мы оказались на новом участке, по ушам ударил громкий смех, и я вздрогнула, с трудом удержавшись от того, чтобы не зажать уши руками. Казалось, одновременно смеялось множество людей – кто-то низким голосом, кто-то, напротив, высоко и даже визгливо. Этот разноголосый нестройный хохот звучал совсем не весело – скорее жутко, и по коже пробежали мурашки.

– Дай угадаю, – произнес Тора. – Цвет у нашего квадрата не белый?

– Красный, – вздохнула я, бросив взгляд на карту.

Как ни странно, страха я не почувствовала. Внутри все заледенело, и ощущала я лишь легкую дрожь в руках.

– Хината-тян, что у вас там? – услышала я взволнованный голос Ивасаки. Наши квадраты примыкали друг к другу, так что мы находились теперь гораздо ближе.

– Пока не знаю, но задание будет на смелость.

Оглядевшись, я увидела игральный стол, а немного дальше – высокое раскидистое дерево с густой листвой темно-зеленого, почти черного цвета. Именно оттуда шел противный смех.

Приглядевшись, я заметила, что с широких ветвей свисают крупные плоды, которые раскачивались и дрожали, словно от ветра.

Но ветра не было.

Я сделала несколько медленных шагов к дереву… и меня передернуло от отвращения. Даже Тора скривился.

– Я же говорю, – заметил он. – Без хладнокровия здесь никак.

Я пропустила эти слова мимо ушей, не в силах оторвать взгляд от жуткого дерева. То, что я приняла за крупные плоды… оказалось головами. Размерами в половину настоящей человеческой головы, круглые, темно-красные и как будто деформированные, с крупными зубами, длинными языками и прищуренными желтыми глазами.

И головы эти не переставая смеялись, корча жуткие гримасы.

– Кубика на столе нет… Так что подозреваю, он где-то там, – кивнул в сторону дерева Тора.

Глава 5

神は正直な心の中に住んでいます

Бог живет в честном сердце

– Это точно испытание на смелость? – процедила я. – Пока я чувствую только отвращение.

– Отсюда – может быть, – отозвался Тора. – Но попробуй забраться на дерево и поискать там кубик посреди этих… посреди этого.

Я поджала губы. Но, представив, что придется приблизиться к зубастым головам, действительно ощутила укол страха.

– Что это за дерево? – громко, чтобы мы услышали, спросил Ивасаки, и, оглянувшись, я увидела, что он стоит у самой границы, всматриваясь в странного ёкая. – Отсюда плохо видно.

– На нем растет что-то похожее на уродливые головы.

Глаза Ивасаки слегка расширились.

– Хорошо, что вы попали туда до нас.

Я мрачно посмотрела на него:

– Да уж, просто замечательно.

– Надо быстрее забраться на дерево, – заметил Тора.

– А у нас выйдет?.. – с сомнением протянула я.

По моим прикидкам, дерево было не меньше десяти метров в высоту.

Тора посмотрел на меня со снисхождением:

– Я поднимался по отвесным скалам на самых сложных альпинистских маршрутах. На дерево уж точно заберусь.

– Решил повыделываться перед Акиямой-сан? – насмешливо спросила Каминари.

Тора обернулся к ней:

– Обиделась, что я про тебя не рассказал?

– Это, конечно, очень круто, – не давая тревоге исказить мой голос, прервала я их, – но мне никак не поможет. Не хочется упасть и сломать себе шею.

Тора насмешливо улыбнулся:

– Тогда постарайся не упасть. – И с этими словами он направился в сторону дерева.

Я раздраженно посмотрела Торе вслед, но тоже поспешила к жуткому ёкаю. Дерево было огромным, а время неумолимо утекало, так что не стоило тратить его впустую. Я не могла полагаться только на Тору и тоже собиралась принять участие в поисках.

Чем ближе мы подходили к ёкаю, тем громче становился противный хохот, резкой болью отдаваясь в голове. Плоды смеялись вразнобой, невпопад, то понижая голос, то срываясь на истерический крик, и я все больше мрачнела, представляя, что придется лезть на дерево.

Оказавшись у ствола, я осмотрелась. Ветви росли высоко – я с трудом могла дотянуться до нижней, но даже речи о том, чтобы забраться на нее, не шло – подтягиваться я никогда не умела.

Тора тяжело вздохнул и, вдруг обхватив меня за талию, оторвал от земли так легко, как будто я ничего не весила. На мгновение я растерялась, но через пару секунд схватилась за ближайшую ветку и села на нее, вцепившись в кору пальцами. Тора легко забрался на дерево с противоположной от меня стороны.

– Начинай искать. – Его голос потонул во взрыве хохота, словно сказанное насмешило ёкая. – Не трать время.

Я кивнула и, держась за ветку одной рукой, попыталась встать, медленно, стараясь не смотреть вниз. Выпрямившись, я быстро схватилась за следующую ветвь и с трудом забралась на нее, игнорируя желание проверить, насколько же высоко нахожусь.

Вокруг темным шатром раскинулась густая листва – и повсюду виднелись страшные головы. Они пронзительно смеялись, то прищуривая, то, наоборот, округляя глаза и скаля крупные зубы.

– Чего уставился? – бросила я ближайшей голове, которая направила на меня пристальный взгляд горящих желтизной глаз.

Насколько я смогла разглядеть, рядом кубика не оказалось. Я надеялась, что это только пока.

Правой рукой уперевшись в ствол, левой я ухватила ветку над собой и медленно встала. Острые зубы впились мне в предплечье, и я громко вскрикнула.

Я дернулась и чуть не упала. Сердце на мгновение замерло от ужаса, а жуткая голова все не разжимала зубы. Поборов боль и отвращение, я со всей силы ударила по противному существу, и оно, разжав челюсти, пронзительно засмеялось.

Я с досадой посмотрела на свое предплечье: на нем отпечатался след от крупных зубов и даже выступила кровь.

– Проклятье. – Я отодвинулась от подлой головы, продолжавшей смотреть на меня. – Еще раз получить хочешь? – процедила я, замахнувшись в ее сторону.

– С кем болтаешь? Нашла себе новых друзей? – услышала я насмешливый голос Торы.

– С ними разговор получился бы содержательнее, чем с вами.

Стараясь не обращать внимания на боль в руке, я забралась на следующую ветку и даже похвалила себя за то, что все еще не свалилась на землю. Рядом с моим ухом щелкнули зубы, и я испуганно отшатнулась, вызвав очередной взрыв смеха.

Я с отвращением глянула на искривленное темно-красное лицо и вдруг почувствовала, как кто-то потянул меня за ногу. Едва не вскрикнув от страха и неожиданности, я крепко сжала пальцами ветку. К счастью, зубы вцепились в ткань штанов, а не в кожу, и все же существо продолжало тянуть меня вниз, грозя уронить на землю с высоты в несколько метров.

Я раздраженно ударила голову другой ногой. Не сработало, и я пнула еще раз, на этот раз сильнее. Челюсти распахнулись, и я отдернула ногу. От вида земли, которая оказалась дальше, чем я ожидала, закружилась голова, и я зажмурилась, справляясь с приступом паники.

Боялась я уже больше не своей неловкости, а того, что меня столкнут вниз живые плоды. Голов вокруг стало слишком много, и держаться на безопасном расстоянии от всех одновременно было невозможно.

Я снова огляделась. От многоголосого хохота раскалывалась голова, а от мелькания множества постоянно меняющихся гримас рябило в глазах. Но внезапно чуть выше и в стороне я заметила единственную голову, которая не смеялась. Я подтянулась выше, уклонившись от зубов очередного хохочущего существа, и заметила, что та, молчащая голова сжимает в зубах какой-то маленький предмет.

Кубик.

Я с облегчением выдохнула. Хотя предстояло еще добраться до кубика. И вытащить тот из зубов ёкая.

От этой перспективы меня передернуло, но выбора не оставалось.

Поднявшись еще на одну ветку, я оказалась на расстоянии вытянутой руки от нужной головы и громко крикнула:

– Я нашла кубик!

Спустя пару мгновений Тора ответил:

– Где он?

– В зубах у одной из голов!

– Хорошо. Жди на месте!

Я крепче вцепилась в ветку под собой, постоянно оглядываясь, чтобы не пропустить нападение ёкая. Очередная голова попыталась схватить меня за ногу, но я успела пнуть ее прежде, чем это случилось. Смеяться все же голова не прекратила, и я раздраженно поморщилась.

– Я здесь! – услышала я голос Торы откуда-то снизу.

И, приглядевшись, нашла в просветах густой листвы своего напарника.

– Сбрось голову на землю! Если попытаешься вытащить кубик сама, можешь свалиться!

– Спасибо за заботу, конечно, но вы что, хотите, чтобы я оторвала этому ёкаю голову?

– У него их много, – заметил Тора.

Я раздраженно выдохнула и подползла к голове, сжимающей кубик. Она крепилась к ветви чем-то наподобие толстой плодоножки. Я дернула за нее, но та держалась крепко. Тогда я вытащила из ножен кинжал и, сцепив зубы, принялась пилить. В тот же момент ближайшие ко мне головы завизжали, и я ускорилась. Одна из них вцепилась в мою штанину, а другую я отогнала от себя, взмахнув лезвием. Прошла еще пара секунд, и голова, сжимавшая в зубах кубик, полетела на землю, чудом не застряв в густой листве.

Я выдохнула и начала аккуратно спускаться, но в какой-то момент, соскользнув с ветки, едва не сорвалась. Меня прошиб ледяной пот, а сердце забилось в удвоенном темпе. На несколько мгновений я замерла, успокаиваясь, смахивая с себя липкие ошметки страха, и только потом продолжила спускаться.

Но, добравшись до нижней ветви, я поняла, что нахожусь от земли на такой высоте, прыгать с которой у меня нет никакого желания. А чтобы добраться до ветви пониже, придется карабкаться через верх.

– Проклятье… – Я, конечно, понимала, что высота не такая уж и большая, но и ее могло оказаться достаточно, чтобы при неудачном приземлении травмировать ноги. А со своим везением и физической подготовкой на удачу я не особо рассчитывала.

– Прыгай давай, я поймаю!

Рядом оказался Тора, и я почти поморщилась. Заметив, каким насмешливым стало выражение его лица, я подумала, что нахожусь не так уж высоко…

– Мне долго ждать? – спросил Тора.

Я с трудом сдержала вздох то ли раздражения, то ли досады:

– Только попробуйте не поймать…

Поджав губы, я, игнорируя сомнения, спрыгнула и невольно зажмурилась. Но уже через пару мгновений меня легко подхватил Тора и быстро поставил на землю.

– Кубик у меня, – произнес он, показав мне находку.

– Да неужели, – мрачно отозвалась я, чем вызвала у Торы усмешку.

Я быстро направилась к границе с квадратом Ивасаки и Араи. Даже там смех был раздражающе громким, но уже куда более терпимым.

– Все в порядке? Вы справились? Что у тебя на руке? – воскликнул Ивасаки, когда я оказалась рядом.

Я снова глянула на раненое предплечье.

– У тех голов были крупные зубы… Но да, кубик у нас.

Ивасаки с облегчением выдохнул, а Араи с довольным видом кивнул.

– Если не ошибаюсь, сейчас очередь той девчонки с белыми волосами и парня с недовольным лицом, – заметила Каминари.

– Команда «пятиугольник», ваш ход, – раздался голос рассказчицы, и я вскинула брови от неожиданности.

– Но мы должны играть следующими, – напряженным тоном проговорил Имада. – Значит, те двое погибли…

В груди похолодело от жалости к погибшим участникам, но куда сильнее оказался страх. Страх, что и Йоко, Кадзуо или Эмири… тоже могли погибнуть.

– Хината-тян, – вырвал меня из потока тревожных мыслей голос Араи, и, подняв глаза, я столкнулась с его внимательным взглядом. – Думай пока о собственном выживании. Твои переживания об остальных им никак не помогут.

– Как и твоя смерть, – добавил Тора. – Так что соберись.

– Я и так собранна, – ответила я, скрыв удивление от этого его замечания. – Сосредоточенность не мешает мне беспокоиться о друзьях.

Ивасаки и его напарник подошли к игровому столу, Имада бросил кубик. Прошло несколько мгновений, и он радостно воскликнул:

– Шестерка!

Я сразу же посмотрела на тории: алые ворота с иероглифом «шесть»… вели к финишу.

Меня захлестнула волна облегчения, и дыхание перехватило от радости. Я все еще могла погибнуть и не знала, что происходит с Кадзуо, Эмири и Йоко… Но хотя бы Ивасаки теперь в безопасности.

– Ну наконец-то… – протянул Араи. – Хоть немного от тебя отдохну.

Но я видела, что его глаза потеплели от облегчения.

– Слишком не задерживайся, – сказал Ивасаки и посмотрел на меня. – Я же говорил, что приду первым.

– Ну вот и иди. – Я махнула в сторону тории, к которым уже приблизился Имада. – Наше время не трать.

Ивасаки усмехнулся, но я видела напряжение в его глазах.

Помедлив, он сказал, обращаясь ко мне и Араи:

– Только попробуйте погибнуть.

Каминари раздраженно фыркнула:

– Иди уже. И вправду хватит нас задерживать.

Ивасаки догнал Имаду и вслед за ним прошел через алые ворота.

В то же мгновение голос рассказчицы объявил:

– Команда «прямоугольник» первой завершила игру. Поздравляем с победой!

Пришла очередь Эмири и Одзи бросать кубик, и мое облегчение быстро отступило, вытесненное напряжением. Я посмотрела на карту, но на ней ничего не изменилось, значит, их команда пропустила ход. Прошла еще пара минут, и в белый цвет окрасился второй снизу квадрат у противоположной от нас стороны игрового поля.

Я медленно выдохнула: обе команды еще играют. Эмири, Йоко и Кадзуо еще живы.

Более того, пока что они в безопасности.

Я заметила, что на карте у внешней стороны белого квадрата появился иероглиф «четыре». То есть если во время следующего хода команде на этом участке выпадет четверка… это станет для них концом игры.

– Наш ход, – произнес Араи.

– Надеюсь, вам тоже выпадет шестерка, – отозвалась я, хотя практически не рассчитывала на подобную удачу.

На этот раз кубик бросила Каминари и спустя пару мгновений мрачно объявила:

– У нас пять.

Я почувствовала укол разочарования. Тории, обозначенные иероглифом «пять», вели на наш квадрат. Утешало только, что и он граничил с финишем, так что для победы необходимо просто выбросить число один.

– Теперь мы, – сказала я и, отгоняя волнение, подошла к столу.

Я несколько нервно бросила кубик, и, прокрутившись, он наконец остановился на двойке. Тории с иероглифом «два» вели вперед, к верхней части игрового поля.

Дальше от центра.

Я сжала зубы, недовольная собой. В меня вцепилось раздражение, за которым скрывался страх. На этом участке еще никто не останавливался, а это значит, что меня и Тору, скорее всего, ждало новое задание.

– Хината-тян, ты справишься. – Араи на пару мгновений сжал мое плечо. В его глазах я увидела уверенность в собственных словах, и это пусть и немного, но успокоило меня. – Если задержишься, буду вместе с Ивасаки ждать тебя на финише.

Я в ответ улыбнулась:

– Вы уже успели по нему соскучиться?

– Возможно, только Ивасаки об этом не говори, – признал Араи, и я улыбнулась шире.

– У меня от вас скоро зубы сведет, – бросила Каминари.

Эти слова не вызвали у меня раздражения – я просто их проигнорировала и вслед за Торой прошла на освободившийся от туманной пелены квадрат, бросив еще один взгляд на обозначенные числом два тории.

И сразу же посмотрела на карту: новый участок окрасился в синий.

– Замечательно, – произнес Тора, взглянув на схему через мое плечо. – Если что-то нас и убьет, то хотя бы не сразу.

Я медленно выдохнула, молчаливо согласившись с этими словами. На самом деле я практически не надеялась, что мы попадем на безопасный участок, а потому холодный синий оттенок остудил сжигавшую меня изнутри тревогу. Я чувствовала, что уже достаточно основательно проверила собственную смелость, – испытывать ее дальше, как и свою удачу, у меня не было никакого желания.

К тому же, хоть я и могла довольно уверенно заявить, что не из трусливых, в своих умственных способностях я куда более уверена, чем в физических, а испытания на смелость с высокой долей вероятности могут потребовать не только крепкой воли, но и крепких мышц.

Оглядевшись, я убедилась, что, кроме игрального стола, на нашем участке нет ничего – по крайней мере, пока. Там нас уже ожидал крупный лист бумаги с изящно выведенными иероглифами и письменные принадлежности.

«Заполните каждое пустое пространство рисунка одним нужным иероглифом. Удачи!»

– Удача нам здесь не поможет, – заметила я.

– Поэтому они нам ее и желают, – с мрачной усмешкой подхватил Тора. – Наши смерти обрадуют их больше нашей победы.

– Знать бы еще, что это за они, – пробормотала я, но, тряхнув головой, постаралась выбросить ненужные мысли из головы.

Я внимательно посмотрела на рисунок и нахмурилась. Удивление, вспыхнувшее первым, сменилось сосредоточенностью. На бумаге был изображен круг, внутри которого располагался круг поменьше, и из их общего центра к граням внешнего круга расходились шесть линий, образуя двенадцать пустых ячеек.

Но информации слишком… мало. Вернее, не было вообще ничего, кроме рисунка и того факта, что в каждую ячейку мы должны вписать только один иероглиф. Нам не то что не дали загадку или задачу, нам не оставили даже подсказки.

Но в этом мире, насколько бы сильно кто-то ни хотел нас всех убить, у загадок всегда имелось логичное решение. А это задание на ум и внимательность. Так что, раз никаких деталей больше нет, ключ к решению лежит в самой схеме.

Двенадцать пустых ячеек, значит, надо подобрать двенадцать кандзи. Чего всегда двенадцать? Что можно объединить в группу из двенадцати элементов?

И не просто объединить в группу. Необходимо найти закономерность, согласно которой эти двенадцать иероглифов можно распределить по кругу. Вряд ли место для иероглифов в этой схеме не принципиально.

Часы? Нет. Во-первых, в таком случае круг делился бы просто на двенадцать одинаковых сегментов. Во-вторых, это было бы слишком просто.

Я, склонив голову набок, нервно прикусила губу. Меня не отпускало ощущение, что этот круг слишком похож на часы, и я недовольно свела брови, пытаясь взглянуть на задачу под другим углом.

– Сколько ни смотри на этот лист, ответы на нем не появятся, – выдернул меня из размышлений спокойный голос Торы, и я ответила ему мрачным взглядом.

– Я размышляю. Можете или попробовать заняться тем же, или хотя бы не мешать.

– Думаю, тебе этот круг тоже напомнил часы. – Тора пропустил мои слова мимо ушей, и я нехотя кивнула. – Но возникает вопрос: почему шесть линий, а не двенадцать?

– Да, и почему еще один круг внутри, – добавила я. – Может, потому, что это не часы? – дернула я плечом.

– На что еще это может быть похоже?

Я на мгновение прикрыла глаза. Чего еще может быть шесть или двенадцать?

– Месяцы… Или знаки зодиака? – предположила я. – Я видела, что их тоже изображают по кругу… Вот только в этом круге все равно должно быть двенадцать делений.

Тора, нахмурившись, медленно повторил:

– Знаки зодиака… – Вдруг его глаза посветлели, словно внутри зажглась идея. – Мы были правы и неправы одновременно.

– О чем вы? – с подозрением уточнила я. С одной стороны, я почувствовала, как внутри зашевелилась надежда, что Тора нашел ответ. С другой стороны, вместе с надеждой появилось и разочарование оттого, что решение придумала не я.

– Часы делятся на двенадцать сегментов. Но в сутках-то двадцать четыре часа, просто проходит два круга. То же самое и здесь. Но в нашем случае сутки разделили не на двадцать четыре часа, а на шесть временны́х отрезков, которые точно так же повторяются дважды.

– Точно… – выдохнула я. В слабую надежду вплелась радость, не оставив места для разочарования. – Значит, нам все же нужны знаки зодиака!

Раньше сутки делили не на двадцать четыре часа, а на двенадцать временны́х отрезков: шесть от восхода до заката и шесть от заката до рассвета. И каждый такой отрезок носил название одного из животных восточной системы знаков зодиака, то есть обозначался одним иероглифом.

– Значит, самый верхний участок – это время с одиннадцати до часа ночи. То есть час крысы. Затем, если не ошибаюсь, идут час быка и час тигра. А с одиннадцати утра до часу дня мы переходим на внутренний круг, – сказала я.

– Не так уж и сложно, – заключил Тора.

– Только я не знаю весь порядок этих названий, – с легким сожалением признала я.

– Ничего, – отмахнулся Тора. – Я знаю. Здесь главное не забыть, что для зодиакальных названий животных используются не те кандзи, что для обычных.

С этими словами Тора, взяв в руки кисть, начал резкими, но аккуратными движениями выводить на схеме соответствующие иероглифы.

Решенная задача, а значит, и временная передышка подняли мне настроение, и я обратилась к Торе, который продолжал старательно заполнять схему:

– Вы, случайно, родились не в промежуток с трех до пяти утра?

Именно этот отрезок он отметил как час тигра.

– Очень смешно, – ровным тоном отозвался Тора, не отводя взгляда от листа бумаги. – Хотя ты могла бы выбрать название, звучащее более обидно. – С этими словами он все же посмотрел на меня. – Но не советую.

Я лишь закатила глаза, представив, насколько по-детски звучало бы подобное оскорбление.

– Готово. – Тора отложил кисть, и я, посмотрев на схему, невольно отметила, насколько красив его почерк – несколько резкий, но четкий и уверенный.

На столе появился игральный кубик, показывая, что мы верно выполнили задание. Еще одно подтверждение нашей маленькой победы приятно уменьшило тяжесть тревоги в моей груди.

У нас вновь появилось время до следующего хода. Думать о том, через что придется проходить моим друзьям, не хотелось – это слишком тяжело, особенно когда ты не в силах помочь. Я бросила на Тору быстрый взгляд, и в голове возник вопрос, который раньше я упрямо задавала всем своим знакомым.

– Как вы здесь оказались? – спросила я, и в глазах Торы промелькнуло удивление. – Что было перед тем, как вы очнулись в этом городе?

– Уверен, мой ответ тебя не устроит, – ответил Тора. – Потому что точно не даст ничего нового. Мы с Каминари поднимались на Фудзи-сан[29]. Добрались до восьмой станции и собирались отдохнуть, а затем подняться на вершину до рассвета. Но проснулись уже здесь… – Тора помрачнел. – Даже не знаю, что думают об этом наши друзья… А ты?

– Насколько помню, мы попали в аварию, когда ехали в автобусе. – Воспоминание о произошедшем разбилось в моей голове на множество осколков, так что представить цельную картину я не могла и каждый раз, пытаясь, лишь ранилась об острые края. – Очнулась я уже в этом городе.

– Одна? – уточнил Тора, внимательно на меня посмотрев, и во мне, вслед за вспышкой боли, вспыхнуло раздражение. Но я одернула себя: сама же начала этот разговор, стоило быть готовой к подобному вопросу…

– Нет.

Вдруг заговорила рассказчица, и, к своему удивлению, я этому даже обрадовалась.

– Команда «круг» завершила игру. Поздравляем со вторым местом!

Я в радостном удивлении распахнула глаза, а сердце сжалось от болезненного облегчения.

– Значит, Эмири-тян и Одзи теперь в безопасности, – выдохнула я.

– Или кто-то один из них, – сухо заметил Тора.

Я мрачно на него посмотрела. Тора мог быть прав, и радость в моей душе поугасла.

– Мне моего пессимизма хватает, не обязательно делиться своим.

Тора усмехнулся:

– Я не пессимист. Я реалист.

– Все пессимисты так говорят, – ответила я, но Тора лишь покачал головой.

Теперь ход должны были сделать Йоко и Кадзуо, и я перевела взгляд на карту, чтобы увидеть, как изменится цвет очередного квадрата.

Но прошла минута, затем вторая, но так ничего и не произошло.

– Команда «квадрат», ваш ход, – объявила рассказчица.

Ход перешел к Араи и Каминари.

Меня накрыло ледяной волной ужаса, и я, едва в ней не захлебнувшись, первые несколько секунд не могла сделать даже маленького вдоха. Но приказала себе собраться.

Они… они не могли погибнуть. Нельзя забывать, что Йоко и Кадзуо могли просто пропустить ход…

Голова закружилась, я наконец сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, пытаясь сохранить самообладание. Как сказал Араи, мне нужно думать о собственной жизни. Более того… мне совсем не хотелось показывать свои страх и смятение Торе.

Подняв глаза, я увидела, как Араи бросил кубик на стол, и невольно задержала дыхание. Прошло несколько секунд, и он объявил:

– Единица.

Тории, обозначенные иероглифом «один», вели к финишу.

С сердца словно упала часть груза, ведь теперь, вслед за Ивасаки, Араи тоже оказался в безопасности. Я заметила, как Тора, на мгновение прикрыв глаза, тихо выдохнул. Он наверняка испытал облегчение, поняв, что Каминари успешно закончила игру.

Поймав взгляд Араи, я поторопила его:

– Идите, Ивасаки-сан наверняка вас уже заждался!

Араи поморщился:

– Это сейчас был аргумент за то, чтобы остаться?

Я закатила глаза, а Араи добавил:

– Удачи, Хината-тян.

Я кивнула.

– Только попробуй не вернуться, я тебя на том свете найду и заново убью, – обратилась к Торе Каминари.

– Если что, буду ждать. Но лучше не торопись, – отозвался Тора.

Каминари фыркнула, но я видела, что она не спешит отворачиваться и идти к воротам, как будто боится, что видит Тору в последний раз.

И я ее понимала.

– У нас время ограничено, – напомнил Тора.

Каминари, бросив на него раздраженный взгляд, поспешила к алым воротам, но напоследок обернулась. Араи махнул мне рукой и скрылся в тумане вслед за своей напарницей.

– Команда «квадрат» закончила игру. Поздравляем с третьим местом! – объявил звонкий голос.

– Давай попробуем занять хотя бы предпоследнее место, – сказал Тора. – Остались только две команды.

– Думаю, тот факт, что мы можем прийти к финишу последними, не самая большая наша проблема, – хмыкнула я, и Тора сдержанно улыбнулся.

– Сама же попросила поменьше пессимизма.

– Так вы же вроде и не пессимист? – напомнила я, и Тора фыркнул.

Мы подошли к столу, и на этот раз кубик бросил Тора. На верхней грани я увидела число пять.

И, посмотрев по сторонам, поняла, что тории с иероглифом «пять» вели вправо. То есть на следующий квадрат вдоль верхней границы игрового поля, и это значит, что к центру мы снова не приблизимся.

Меня захлестнула злость, на этот раз не дав страху и шанса проявить себя. Наверное, я просто устала бояться: за себя, за друзей, за незнакомцев – и теперь злилась из-за того, что мне, возможно, снова предстоит испытывать страх.

– Такими темпами мы все поле обойдем.

Тора, не ответив, направился к нужным воротам, и я, вслед за ним перешагнув через границу, проверила схему игрового поля.

И удивленно приподняла брови. Наш квадрат окрасился в белый цвет.

Удивление оказалось настолько сильным, что я даже забыла, что можно и обрадоваться. Я еще раз внимательно осмотрелась, убеждаясь, что белым на карте отмечен именно наш участок. После всего произошедшего я никак не могла восстановить со своей удачей доверительные отношения.

– Это безопасный квадрат, – сказала я, не дав чувствам просочиться в голос.

– Неожиданно. Надеюсь, на этом наше везение себя не исчерпает.

Я промолчала, сомневаясь, что чаша нашей удачи особо глубокая.

Вновь настала очередь Кадзуо и Йоко, и теперь я смогу или убедиться, что они живы, или же… У меня дрожали руки, когда я следила за картой, надеясь увидеть ход своих друзей. Я надеялась, что Йоко и Кадзуо все-таки еще живы.

Прошло несколько мгновений, и квадрат вниз и вправо от нашего стал красным.

Меня пронзило настолько острое облегчение, что страх из-за ожидавшего Йоко и Кадзуо испытания на смелость не только припозднился, но и, появившись, не успел даже подать голос, – я поняла, что мы теперь совсем рядом.

Туман на квадрате по диагонали от нашего рассеялся, и, подойдя к самому углу, я наконец увидела друзей.

От радости и облегчения у меня закружилась голова.

– Кадзуо! Йоко-тян! – воскликнула я.

Они тут же начали осматриваться и наконец нашли меня взглядами. Йоко широко улыбнулась, радостно хлопнув в ладоши. Глаза Кадзуо слегка расширились, а затем он, на мгновение прикрыв их, медленно выдохнул:

– Рад тебя видеть.

– Вы целы? – спросила я.

– Пока да, – несколько нервно ответила Йоко и снова начала оглядываться, пытаясь понять, откуда может исходить угроза.

– У вас задание на смелость!

Кадзуо сосредоточенно кивнул.

– Давно не виделись, – бросил он, увидев подошедшего Тору.

– И еще бы столько же не видеться.

Посреди квадрата, на котором оказались Кадзуо и Йоко, возвышались еще одни тории. От них к границам квадрата тянулся высокий алый забор, разделяя участок на две части. Стол находился прямо перед воротами, но то, что скрывалось за ними, с моего места было не разглядеть.

– Что там? – громко спросила я.

– Там… Там за воротами на земле лежит кубик, – напряженно отозвалась Йоко. – И пока все.

Краем глаза я заметила какое-то движение и, быстро повернув голову обратно к тории, испуганно распахнула глаза.

На ворота взобралось странное существо. Крупный горбатый зверь, покрытый густой длинной шерстью черного цвета. Он держался за тории четырьмя массивными когтистыми лапами. На темно-синей морде блестели желтые глаза с красными радужками, а из широкой пасти торчали крупные клыки.

По коже пробежала дрожь, ужас сковал тело. И с этим существом Йоко и Кадзуо предстоит справиться, чтобы сделать следующий ход?

Но если участнику, которому не повезло встретиться с уси-они, хотя бы дали оружие, то у Кадзуо и Йоко не было ничего.

– Это отороси, – хладнокровно пояснил Кадзуо. – Он… вообще, этот ёкай охраняет храмовые ворота от людей с нечистой совестью.

– Понятно, – протянула Йоко спокойным тоном, но ее взгляд потемнел от страха, а руки подрагивали. – Выглядит устрашающе.

– Тех, кого отороси не пропускает, он разрывает на куски, – сообщил Кадзуо. – Но для остальных безвреден.

Тора усмехнулся.

– С нечистой совестью… Если бы мы попали на тот квадрат, то были бы обречены, Акияма-сан.

– Говорите за себя, – ответила я. Но мысленно признала, что Тора, скорее всего, прав.

– Хорошо, тогда… пожалуй, я попробую пройти, – сказала Йоко. – Я, конечно, не уверена в себе на сто процентов, но, пожалуй, могу сказать, что совесть у меня чиста.

– К сожалению, не могу сказать того же о себе, – мрачно отметил Кадзуо. – Но все же пойти лучше мне. Отороси слишком опасен. А я могу рискнуть.

– И в чем смысл? – приподняла брови Йоко. – Сам же сказал: ты сомневаешься, что пройдешь. Ты, конечно, у нас пока бессмертный… но временно выбыть из игры можешь. А нам этого не надо. В случае чего мне все равно придется идти через ворота. Лучше уж сразу я. Тем более что задание не сделали бы непроходимым.

– То есть ты в меня совсем не веришь? – с наигранной досадой уточнил Кадзуо. – Может, говоря о том, что отороси не пропустит меня, я рассчитывал, что ты меня переубедишь.

– Никто не знает тебя лучше тебя самого, – пожала она плечами. – Постарайся честно ответить на этот вопрос.

Кадзуо на несколько мгновений задумался, поджал губы и покачал головой:

– Все равно это слишком опасно. Лучше пойду я.

Он шагнул в воротам, но Йоко схватила его за руку.

– Не надо строить из себя героя, – попросила она, насупившись. – На этот раз твоя жертва никому не будет полезна. Не надо думать, что я слабее.

– Я так и не думаю, – нахмурился Кадзуо.

– Вот и отлично, – улыбнулась Йоко и пошла к воротам.

– «Пока бессмертный»? – медленно повторил Тора, вопросительно на меня посмотрев.

Я его проигнорировала, сосредоточившись на том, что происходит с Йоко и Кадзуо.

Они оба мне дороги, никого из них я не могла потерять. Как правильнее поступить? С одной стороны, Кадзуо действительно икирё и не может погибнуть. С другой стороны… Он может исчезнуть, и тогда Йоко в любом случае придется самой проходить испытание, при этом Кадзуо уже будет «мертв».

Пока я, нервно закусив губу, перебирала в голове весь этот ворох возможных вариантов, Йоко уже почти дошла до ворот и остановилась в паре метров от них. Она стояла с прямой спиной и легкой улыбкой, ничем не выдавая страха, и все же… Я была уверена, что Йоко боялась. И в который раз убедилась, насколько она смелая, насколько сильная.

Из всей нашей команды в подобном испытании я была наиболее уверена, пожалуй, именно в Йоко. Если кто и сможет без проблем пройти мимо отороси, так это она.

И все же подобные мысли не помогали ослабить страх за ее жизнь. Он впился в меня острыми зубами, вызывая почти физическую боль.

Йоко вздохнула и сделала несколько медленных шагов к тории. Отороси перевел на нее хищный взгляд своих круглых глаз и наклонил крупную синюю морду, на которую спадала спутанная черная шерсть.

Йоко оказалась под перекладинами ворот, сделала еще шаг вперед… Отороси пристально следил за ней, а я так же пристально смотрела то на него, то на подругу.

Йоко сделала еще один медленный шаг, а затем быстро направилась к кубику, исчезнув из моего поля зрения.

Прошло примерно полминуты, показавшиеся мне вечностью, и наконец Йоко снова прошла под воротами, и от облегчения у меня закружилась голова, а ноги едва не подогнулись.

Йоко с торжествующим видом показала Кадзуо игральный кубик, и он улыбнулся ей в ответ:

– На самом деле я в тебе не сомневался, Йоко-тян. Кого отороси и должен был пропустить без проблем, так это тебя.

– Спасибо, – смутилась Йоко.

– А вот насчет тебя, Хината-тян, не уверен, – повернулся ко мне Кадзуо.

– Я пока здесь стою, а вот тебя мы еще можем проверить. – Я кивнула в сторону ворот, на которых сидел ёкай.

– Сейчас ваш ход, Хината-тян, – взволнованно напомнила Йоко.

– Пойдем, Акияма-сан, мы все еще можем прийти к финишу раньше них. – С этими словами Тора пошел к центру нашего квадрата, а я лишь покачала головой.

Оказавшись у стола, Тора, мгновение помедлив, бросил кубик. Я понимала: прошло уже слишком много времени. Нужно заканчивать игру.

Несколько раз прокрутившись, кубик замер, и на верхней его стороне я увидела тройку: нам предстояло перейти на участок, граничивший и с финишем, и с квадратом Йоко и Кадзуо.

Несмотря на то что впереди, скорее всего, нас ждало новое – и опасное – задание, я испытала нечто близкое к радости. Мы снова приблизились к финишу, и я очень надеялась, что в этот раз не отдалимся от него и наконец закончим игру.

Туман снова рассеялся, открывая взгляду практически все огромное игровое поле. Туман скрывал лишь центральный – финишный – участок и квадрат в верхнем правом углу.

Как только мы перешли через границу, я посмотрела на карту.

– Угадайте, какой цвет? – хмыкнула я.

– Уж точно не белый. – Тора внимательно огляделся. – Думаю, красный.

– Красный, – подтвердила я и тоже осмотрелась. Неподалеку, как обычно, стоял игральный стол, а чуть дальше блестело небольшое озеро.

В кольце воды лежал остров, на берегу которого я заметила кубик. Казалось бы, совсем рядом – только пересеки узкую границу озера, – но я не сомневалась, что достать кубик будет непросто.

Мы с Торой сделали несколько шагов к воде. Я была наготове, стараясь не упустить ни одного подозрительного звука или же движения, и нервы натянулись до предела.

Прошло не больше минуты, когда из-под воды показалась темно-зеленая голова. Еще несколько секунд – и ёкай полностью выбрался на берег.

Существо ростом с невысокого человека походило на лягушку с мощным коротким клювом и панцирем, как у черепахи. Голову ёкая покрывали тонкие редкие волосы, обрамляя вогнутую проплешину, заполненную водой. Между пальцами с внушительными когтями виднелись перепонки.

– Кажется, это каппа. – Тора прищурился.

– Надеюсь, он здесь один, – занервничала я. – Но нам не дали оружия.

– Значит, есть какой-то другой способ справиться с ним.

Я оглянулась и увидела, что Кадзуо и Йоко внимательно за нами следят.

– Вы нам все загораживаете, – сказал Кадзуо. – Что там?

– Смотри. – Я отошла в сторону.

Кадзуо пригляделся и, увидев ёкая, хладнокровно заметил:

– Это каппа.

– Да неужели, – усмехнулся Тора.

– Нам надо как-то справиться с ним, чтобы забрать кубик, – объяснила я, прикусив губу.

– Поклонись ему, – посоветовал Кадзуо.

– Что? – удивилась Йоко.

– Зачем? – не поняла я.

– Подойди к каппе, но не слишком близко, чтобы он не смог тебя достать, и поклонись ему, – повторил Кадзуо.

– И как это поможет? – озадаченно уточнила я.

Кадзуо преувеличенно вздохнул:

– Не помню, говорил ли я тебе это… Но ты очень плохо разбираешься в мифологии.

Я ответила ему раздраженным взглядом.

– Вижу, ты никуда не торопишься, – заметила я. – Пока мы не закончим свой ход, ты тоже не сможешь сделать свой.

Кадзуо закатил глаза:

– Посмотри на его голову.

Мы с Торой одновременно посмотрели на ёкая.

– Видишь углубление на макушке? Оно всегда должно быть заполнено водой. Если вода выльется, каппа умрет.

От удивления я округлила глаза.

– Точно… Но с чего ему кланяться мне в ответ? – с подозрением спросила я.

– Каппа любит бороться. Он решит, что вы начинаете поединок, и поклонится тебе в ответ, – объяснил Кадзуо.

У меня вырвался нервный смешок:

– Замечательная перспектива…

– Не переживай. Просто не подходи слишком близко, – сказал Кадзуо и ободряюще мне улыбнулся.

В ответ я лишь вздохнула и, глянув на Тору, уточнила:

– Не хотите сами попробовать?

Тора приглашающим жестом указал мне на озеро.

Бросив на своего напарника пренебрежительный взгляд, я осторожно пошла к озеру. Остановившись в паре метров от ёкая, я, сцепив от напряжения зубы, посмотрела на него и медленно поклонилась.

Я старалась не думать о том, что может произойти, если план не сработает. Когти на длинных перепончатых лапах каппы выглядели угрожающе, а выражение зеленой морды с мощным клювом было подозрительным и хищным. Ёкай пристально посмотрел на меня своими узкими глазами и вдруг поклонился в ответ.

Я невольно задержала дыхание.

Вода из углубления в голове каппы выплеснулась на землю. Прошло мгновение, и ёкай, мелко задрожав, повалился на землю. Он несколько раз судорожно дернулся и, вцепившись когтями во влажную землю, замер.

Я застыла, не веря своим глазам.

Сработало.

– Молодец, Хината-тян! – услышала я радостный возглас Йоко и обернулась.

Йоко смотрела на меня сверкающими от радостного облегчения глазами.

Я повернулась к Торе и кивнула ему в сторону озера:

– Я справилась с каппой, значит, кубик достаете вы.

Тора спорить не стал. Он подошел к воде, и я, не удержавшись, спросила:

– Какова вероятность, что этот каппа был не один?..

Тора посмотрел на меня так, словно уже очень от меня устал, а затем вошел в озеро. Вода практически сразу оказалась ему по пояс, и Тора насмешливо произнес:

– Акияма-сан, да тебя бы здесь накрыло с головой.

Я уже почти привычно проигнорировала его слова.

Взяв игральный кубик, Тора быстро вернулся обратно. Он выглядел абсолютно спокойным, но, выйдя из воды и оглядев себя, поморщился.

– Теперь ваш ход, – сказала я, повернувшись к Йоко и Кадзуо.

Да, мы справились, но лишь с очередным заданием. Необходимо заканчивать игру, пока время не вышло, а я ведь даже не знала, сколько еще его осталось. Не знала, как скоро наступит рассвет.

Йоко, подойдя к столу на их с Кадзуо квадрате, бросила выигранный кубик. Отороси продолжал сидеть, вцепившись мощными лапами в перекладины тории и пристально за нами наблюдал.

Прошла пара мгновений, и Йоко радостно воскликнула:

– Единица!

Я быстро посмотрела в сторону тории, обозначенных иероглифом «один», и увидела, что они ведут на наш участок. Участок, граничащий с финишем.

Как только Йоко переступила границу тории, она тут же подбежала ко мне и крепко обняла. Я обняла ее в ответ, но через несколько секунд прохрипела:

– Ты меня задушишь.

Йоко, рассмеявшись, отстранилась, но сжала мои ладони в своих.

– Я так за тебя переживала, – прошептала она.

– Я тоже, – отозвалась я и посмотрела на подошедшего к нам Кадзуо.

– Ты ранена? – нахмурился он.

Я повела плечом:

– Ничего серьезного.

Кадзуо протянул руку, собираясь дотронуться до моего предплечья, но прикасаться не стал. Это вызвало во мне укол необъяснимого разочарования, и я, внезапно смутившись, понадеялась, что не покраснела.

– Рану надо будет обработать, – взволнованно сказала Йоко, но я отмахнулась. Сейчас не до этого.

– Решили погибнуть, дружно взявшись за руки? – приподняв бровь, уточнил Тора. – Время ограничено, если вы забыли.

С этими словами он подошел к столу и бросил кубик. Йоко недовольно поджала губы, а я еще раз взглянула на нее и подошла к Торе.

В этот момент кубик остановился. Я увидела двойку и на миг не поверила собственным глазам.

Эти ворота вели к финишу.

Тора слабо улыбнулся.

– У нас двойка. – Все еще не до конца веря в нашу удачу, я повернулась к друзьям.

На лице Йоко отразилась радость, а Кадзуо облегченно выдохнул.

– Увидимся на той стороне, – сказала Йоко.

– Ты пообещала, – отозвалась я, борясь с дрожью в голосе. – Держите, надеюсь, не пригодится, но на всякий случай…

Я протянула Кадзуо карту игрового поля.

Радость оттого, что для меня игра подошла к концу – что я выжила, – все еще была сильна, но быстро отошла на второй план. Вперед снова вырвался страх. Страх, что Йоко и Кадзуо не смогут добраться до финиша.

– Иди уже, – поторопил меня Кадзуо, и я заметила в его глазах искры напряжения.

Я хотела было что-то сказать, но промолчала. Я не собиралась прощаться – верила, что Йоко и Кадзуо дойдут до конца и выберутся живыми.

У финишной границы я обернулась и, еще раз посмотрев на друзей, покинула игровое поле.

– Все-таки мы не последние, – заметила я.

– Еще не факт. Они могут не дойти до финиша.

Я возмущенно сжала кулаки:

– С вами невозможно разговаривать. И не надо прикрываться хладнокровием – вы просто циничный эгоист.

Тора снисходительно посмотрел на меня и пожал плечами:

– Зато я все еще жив. Как и те, кто мне дорог.

– Я тоже все еще жива. Как и те, кто дорог мне.

Тора промолчал. Я знала, что не изменю его мнение, и не собиралась пытаться.

Туман наконец рассеялся, и я увидела прихожую, в которой мы ждали начала кайдана. Увидела до сих пор горящий синим светом андон.

Я судорожно выдохнула, и в следующий миг ноги подогнулись. На плечи будто разом свалились все страхи и переживания этой ночи, прижимая к земле.

Ко мне тут же подбежала Эмири и сжала меня в объятиях. Сначала я даже растерялась и пару мгновений стояла неподвижно, но затем обняла Эмири в ответ.

Тора быстро подошел к Каминари, и в ее в глазах отразилось радостное облегчение. А стоило ей заметить промокшую одежду Торы, выражение лица Каминари стало насмешливым. И Тора тут же попытался ее обнять.

Эмири прижала меня к себе сильнее, и я зашипела от боли в руке.

– С тобой все в порядке? – Рядом уже стоял Ивасаки, и в его голосе я услышала волнение.

Эмири отстранилась и внимательно меня осмотрела.

– Что с твоей рукой? – спросила она.

Следы зубов и вправду выглядели странно, но я надеялась, что они скоро сойдут.

Я нервно усмехнулась:

– Дерево укусило.

Стоявшего неподалеку Одзи передернуло, и он бросил взгляд на Эмири. Она же поморщилась.

– Ты не знаешь, где Йоко-тян и Кадзуо-кун? – взволнованно спросил Араи.

– Мы стояли на одном квадрате. Сейчас их ход…

Я повернулась к сёдзи, из которых мы пришли. Кадзуо и Йоко до сих пор не показались, и тревога за них стала настолько сильной, что зазвенело в ушах. Я до боли в глазах всматривалась в клубящийся за дверьми туман, надеясь увидеть друзей.

Прошла пара минут, и я поняла, что Кадзуо и Йоко не повезло так, как нам с Торой: двойка им не выпала. И я не знала, куда они попали теперь – на следующий граничащий с центральным квадратом участок или же отдалились от финиша…

Вдруг в тумане появился чей-то силуэт, и спустя пару мгновений в прихожей показалась сначала Йоко, а за ней – Кадзуо, и сёдзи с тихим шорохом сомкнулись.

Я поспешила к друзьям и вновь крепко обняла Йоко. Она тоже сжала меня в объятиях, а когда расцепила их, я обняла Кадзуо. И почти сразу же попыталась отстраниться, но Кадзуо сам притянул меня к себе – пусть всего на несколько мгновений.

Я почувствовала вспыхнувшее в душе – и, возможно, на моем лице – смущение и, пытаясь не выдать его, обернулась к остальным.

И наконец до конца осознала: мы выжили. Снова.

По прихожей пронесся порыв легкого ветра. Огонь внутри андона из синей бумаги дрогнул – и погас, а двери традиционного дома открылись, пропуская в прихожую тусклые лучи утреннего солнца. И выпуская нас.

Я знала, что точно такой же фонарь, стоявший за городом посреди множества других, тоже погас, подтверждая, что мы оказались еще на шаг ближе к сотой истории. К концу всего этого…

К счастливому или печальному финалу.

Глава 6

七転び八起

Всегда подниматься после падения

Проспав несколько часов, я проснулась и почти с радостью поняла, что на этот раз не видела кошмаров, да и вообще никаких снов. Возможно, это было связано с тем, что я слишком устала во время игры в э-сугороку, а может, смогла хоть немного успокоиться, ведь все мои друзья находились рядом и в относительной безопасности.

И хоть после бессонной ночи, в течение которой мы вновь балансировали на острие ножа, нескольких часов спокойного сна могло оказаться недостаточно, я все же наконец почувствовала себя отдохнувшей. Настроение было на удивление приподнятым. Я совершенно не хотела, чтобы этот жуткий мир стал для меня обыденностью, но была рада, что научилась находить свет посреди мрака.

Тем более что у меня теперь были люди, рядом с которыми ночь – даже ночь кайданов – уже не так страшна. И тот, кто превращал эту ночь в день…

Я тряхнула головой, прогоняя непрошеную мысль. Она возникла в голове слишком внезапно, неожиданно, и я смутилась, но почему-то не сдержала улыбки.

Решив отвлечься, я позаимствовала у Эмири одну из книг и погрузилась в чтение, но спустя какое-то время меня вернул в реальность веселый голос.

– Хината-тян, ты, кстати, так больше и не просила научить тебя какому-нибудь приему, – сказал Ивасаки, и я, отвлекшись от книги, с удивлением на него посмотрела.

Йоко, которую Эмири в это время учила играть в шахматы, кинула на меня заинтересованный взгляд. Эмири же продолжала задумчиво смотреть на доску.

– Ты учил Хинату-тян драться? – весело переспросила Йоко.

– Громко сказано, но… да, – усмехнулся Ивасаки.

Эмири оторвала взгляд от фигур и, вздохнув, принялась ждать, пока Йоко вернется к игре.

– Думаю, мне хватит и того, чему ты уже меня научил, Ивасаки-сан… – неуверенно протянула я, из-за чего Ивасаки не сдержал смеха.

– Ага, конечно, те удары – это вершина мастерства. – Он жестом предложил мне встать.

– Тебе скучно стало?

– Так не пойдет! Ты уже попадала в неприятности, а во время прохождения кайданов нам часто приходится драться. Хотя бы покажи, что не забыла, как надо бить.

– С радостью покажу, что не забыла, – пробормотала я и неохотно встала.

Мы сидели на улице, поэтому места вокруг было достаточно много.

– Давай, попробуй ударить, как я учил, – махнул рукой Ивасаки.

Я вспомнила его объяснения и выполнила удар.

– Неплохо! – радостно оценила Йоко, но Эмири скептически хмыкнула.

– Да… – протянул Ивасаки. – Но ты слишком долго думала. Противник не станет ждать, пока ты будешь вспоминать, как правильно наносить удар. Надо отточить прием до автоматизма.

– А ты что, доброволец на роль груши? – приподняла я бровь, и Ивасаки снова рассмеялся.

– Вижу, у тебя хорошее настроение.

– А ты, вижу, планируешь его испортить, – отозвалась я, а Ивасаки закатил глаза:

– Почему бы и нет, не только же Араи из-за меня страдать. Поэтому покажи, как выбираться из захвата. Я тебя этому тоже учил.

Я вздохнула, но позволила Ивасаки взять меня в захват. Первые две попытки провалились. Мне казалось, что я помню прием, но на практике лишь запуталась в движениях. С третьего раза я сделала все как надо – вот только медленно и неуклюже. И только на пятый раз заслужила похвалу от Ивасаки.

– Вот так-то лучше! Но тебе нужна практика, – повторил он.

– Мно-о-ого практики, – протянула Эмири, и я хмуро на нее посмотрела.

– Это что, бесплатное шоу? – спросила я. – Книги ведь наверняка интереснее.

– Хината-тян, ты иногда бываешь такой занудой… Книги интереснее почти всего. Но не могу же я только и делать, что читать.

– Надо же, я думал, ты только это и умеешь, – наигранно удивился Ивасаки.

– He gets on my nerves[30], – поморщилась Эмири.

Я покачала головой и обернулась к Ивасаки.

– Хорошо, я буду отрабатывать удары, – пообещала я.

На самом деле я и сама хотела научиться давать отпор… хоть как-то. Изначально же я сама и обратилась к Ивасаки с просьбой научить меня основам. Просто в последнее время было совершенно не до того. Но раз сейчас все более или менее наладилось – если так можно выразиться, – я не против учиться.

Тем более что здесь практически нечем себя занять.

Йоко, взяв Эмири за руку, поднялась.

– Мы, пожалуй, продолжим играть внутри. – Подмигнув мне, Йоко быстро помогла Эмири сложить фигуры и доску, и я почувствовала благодарность за такую чуткость, но одновременно и неловкость.

– Как будто мне есть дело до их драк, – пожала плечами Эмири и вслед за Йоко скрылась в доме.

– Ну и с чего начнем, Ивасаки-сан?

Ивасаки преувеличенно снисходительно вздохнул, а потом по-доброму усмехнулся:

– С разминки, с чего же еще?

Какое-то время Ивасаки помогал мне отрабатывать первые удары, но затем заявил:

– Этого мало. Повторять эти удары надо, улучшать их – безусловно. Но не всегда получится бить руками. Поэтому сейчас я покажу тебе кое-что новое.

Я с сомнением посмотрела на Ивасаки, но все же кивнула. Почему-то мне казалось, что выбора нет.

Ивасаки показал, как правильно бить ногой в колено. По словам Ивасаки, если ударить как надо, то получится не только сделать противнику больно, но и вывести его из равновесия. И даже сломать ему кость, но я сомневалась, что на такое моих сил хватит.

Когда я более или менее освоила новый прием, Ивасаки решил научить меня защищаться. А точнее, уклоняться, в первую очередь от прямого удара кулаком.

Ивасаки шагнул в сторону, сделал четкое движение рукой, словно отбивал невидимую руку, а затем нанес удар в воздух. И следующие несколько минут я старательно пыталась проделать все то же самое с самим Ивасаки.

В один момент я, с присущей мне ответственностью стараясь двигаться четко и максимально правильно, сбила руку Ивасаки и ударила, но немного не рассчитала. Ивасаки лишь в последнее мгновение успел увернуться, кулак прошел по касательной и, к счастью, не попал в нос, но ощутимо задел скулу.

Я, отдернув руку, быстро отступила.

– Прости, я нечаянно! – воскликнула я, когда Ивасаки прикоснулся к лицу. Но он ответил мне яркой улыбкой.

– Отличный удар, Хината-тян!

Затем мы еще несколько раз повторили этот нехитрый прием, и на этот раз я старалась бить аккуратнее.

– Я устала, – выдохнула я, присев на тротуар.

Ивасаки опустился рядом со мной:

– Тебе нужно больше тренироваться, чтобы быть в форме. Ты слишком худая и слабая… без обид.

– Да ладно, я понимаю. Но бегать я стала куда лучше, чем раньше.

– Даже ты можешь быть оптимисткой, – съязвил Ивасаки.

– Никакого оптимизма. Я бы предпочла обойтись без этого опыта и все так же плохо бегать.

Теперь Ивасаки фыркнул от смеха, а затем поднял глаза к небу, рассматривая плывущие в его синеве полупрозрачные облака.

– Так, кстати… Моя очередь играть в азартную игру, – спустя несколько минут произнес он и встал. – Тебе повезло. Увидимся позже.

– Подожди. Я с тобой!

Он удивился, а потом с широкой улыбкой кивнул.

– Только предупрежу остальных, – сказала я и зашла в наше укрытие.

На этот раз мы временно остановились на первом этаже небольшой заброшенной гостиницы. Эмири уже закончила урок по шахматам и читала, сидя на диванчике в холле в стороне от остальных. Араи медитировал, а Йоко продолжала играть в шахматы, но теперь уже с Кадзуо.

– Мы пойдем с Ивасаки-саном выиграем еды, – обратилась я ко всем одновременно.

– Проследи, чтобы он не выбрал шкатулку с тануки, – не открывая глаз, усмехнулся Араи. – А то еще выиграет вместо еды саке.

Я лишь покачала головой, а затем встретилась глазами с Кадзуо.

– Будьте осторожны, – попросил он.

От такого прямого взгляда Кадзуо я смутилась, а потому, лишь кивнув, поспешно отвернулась и вышла обратно на улицу. Щеки пылали, и я разозлилась на саму себя. Что на меня нашло?..

В голове тут же закружились воспоминания о разговоре, который произошел между нами совсем недавно. Когда Кадзуо открыл мне правду, которую до этого утаивал. Вернее, ее часть, но очень значимую. Я вспомнила, как уснула рядом с ним, а перед тем, как провалиться в сон, ощутила на своем лице легкое прикосновение пальцев Кадзуо…

И теперь я не могла уже даже злиться на себя. Осталась разве что легкая досада, но почему-то мне хотелось улыбнуться. И все же я, держа эмоции при себе, просто подошла к Ивасаки.

– Ты что-то покраснела, – заметил он. – Еще не отдышалась? Можем отдохнуть.

Я лишь отмахнулась, радуясь, что Ивасаки не догадывался об истинной причине моего румянца.

Некоторое время мы молча шагали бок о бок, и каждый думал о своем. Я все еще не до конца осознала, что Кадзуо жив. Что его возвращение не было сном. Прошло уже несколько дней, и мы даже пережили очередную страшную историю, но… все равно, мысленно возвращаясь к тому моменту, когда вновь увидела Кадзуо, я заново и так же ярко переживала все те чувства, что охватили меня тогда, и от этого становилось радостно и больно одновременно.

– Почему ты захотела пойти со мной? – спросил Ивасаки, прерывая тишину.

– А ты бы хотел, чтобы пошла Йоко-тян? – поддразнила я Ивасаки, и он покраснел, но не растерялся:

– Нет, просто удивляюсь, что ты не осталась с Кадзуо.

– Ладно… Один – один, – признала я, и Ивасаки рассмеялся. – На самом деле я просто хотела тебе помочь. В азартных играх всегда спокойнее участвовать с другом. Зачем идти одному?

Ивасаки кивнул, явно обрадованный моими словами.

– А еще Араи-сенсей попросил проследить, чтобы ты выиграл еду, а не саке, – добавила я, и Ивасаки закатил глаза.

– Терпеть его не могу… – протянул он. – Я имею в виду саке, а не Араи. Но мне даже приятно, раз наш оммёдзи уверен, что я выиграю. Мог бы сказать мне не идти одному, потому что проиграю.

Теперь уже я закатила глаза.

– Вам не надоело вести себя так, словно вы друг другу не нравитесь? – спросила я. – Как дети. Я же вижу, что на самом деле Араи-сенсей относится к тебе как к другу. И ты к нему – тоже.

Ивасаки вздохнул:

– Пожалуй. Но я все еще не знаю правды, и это непросто, но… Вообще, мне просто нравится его доставать, – резко переменил свою мысль Ивасаки, но в его глазах я увидела смятение.

Наверняка оно связано с расследованием, которое вел Ивасаки. С расследованием, в котором Араи был обвиняемым. И мне стало даже жаль детектива.

– Я уверена, что это не Араи-сенсей. И ты тоже уверен, – негромко произнесла я. – Так что ты не должен винить себя за то, что он стал тебе другом. И я также уверена, ты очень хороший детектив, Ивасаки-сан. Тебе правда не за что себя винить.

Ивасаки как-то мрачно усмехнулся.

– К сожалению, есть… – печально отозвался он, а потом встряхнул головой и указал вперед. – Смотри, Хината-тян. Вот он, дом для азартных игр. Пойдем скорее, я так голоден.

Он ускорил шаг. Я с сожалением посмотрела Ивасаки вслед, но быстро догнала его, и в традиционный домик мы вошли вместе.

– Так, сегодня ставлю я, – нарочито бодро заговорил Ивасаки, – поэтому возьмем шкатулку с самураем.

Я нахмурилась, вспоминая день, когда мы с Минори выбрали именно эту шкатулку. Мысли о подруге, задев старые раны на сердце, отдались болью в груди, а кольцо, которое я носила в кармане штанов, обожгло меня сквозь плотную ткань. Я на пару мгновений зажмурилась, отгоняя горькие воспоминания. Даже если не я буду выполнять физическое задание, все равно лучше не отвлекаться.

Пока я думала об этом, перед Ивасаки уже появилась бумага васи и принадлежности для каллиграфии.

– Так, чтобы поставить… – протянул он и через пару мгновений быстро вывел иероглифы.

Ивасаки поставил обоняние – как и я когда-то. Этот вариант казался мне одним из наиболее логичных: хоть потерять обоняние и неприятно, это все же не так опасно, как, например, лишиться зрения или слуха.

– Интересно, что нас ждет, – азартно улыбнулся Ивасаки, разминая запястья, но при этом явно слегка нервничал.

Сёдзи напротив нас раздвинулись, и, переглянувшись, мы с Ивасаки прошли сквозь них, оказавшись в среднего размера квадратной комнате. Пол устилали татами, часть из которых – те, что располагались по периметру комнаты, – были выкрашены в другой, более темный цвет.

В центре стоял человек. Точнее, в первое мгновение я подумала, что это человек, и потому даже удивилась. Затем я решила, что это ёкай, и тогда мне стало уже не по себе. В азартных играх нельзя погибнуть… Только эта мысль и служила мне барьером от страха, но от напряжения не спасала.

Этот некто был одет в плотную темно-синюю кэндоги[31], поверх которой крепились темные доспехи, и в такого же цвета хакама[32]. На голове незнакомца сидел стилизованный мэн[33], скрывая лицо, шею и плечи. У ног его я заметила бамбуковый синай[34], имитирующий катану.

Неподалеку на татами лежали доспехи и еще один синай.

Меня охватила тревога: суть испытания была очевидна. Я перевела на Ивасаки взволнованный взгляд и с удивлением поняла, что выглядел он более чем довольным.

– Кэндо[35], – весело сказал Ивасаки, хотя я и сама поняла это по синаю и характерному шлему. – Не переживай, я справлюсь. Я же детектив, причем лучший в отделе, не забыла? Нас всех обучают кэндо. Причем полицейский кэндо моментами жестче, чем обычный.

Я не могла не порадоваться звучащей в голосе Ивасаки уверенности. Но при этом все равно переживала и не хотела, чтобы непонятный соперник побил Ивасаки синаем. Но я верила в Ивасаки, а потому ободряюще ему улыбнулась и отошла в сторону.

– Правила сегодняшней игры просты, – раздался голос из ниоткуда. – Вам предстоит сойтись в поединке. Счет будет вестись до трех очков, но если кто-то из соперников первым наберет сразу два очка, то бой завершится победой этого участника. А теперь… приготовьтесь.

Ивасаки сосредоточенно кивнул и подошел к сложенной на татами экипировке. Сняв свою кожаную куртку, он бережно отложил ее в сторону, надел шлем, доспехи и котэ[36], которые должны защищать кисти и предплечья. Подготовившись, Ивасаки подошел ближе к своему сопернику. Они поклонились друг другу и скрестили синаи.

– Начали! – раздалась команда.

Ивасаки и его соперник начали наносить удары, отходить назад, сталкиваться мечами. В какой-то момент оба делали небольшие шаги вперед-назад, словно выжидая удобного момента и готовясь напасть. Затем вновь следовали удары. В один момент Ивасаки упал, но быстро поднялся на ноги. Я услышала его недовольный выдох и занервничала, совершенно не понимая, что происходит и кто выигрывает.

На самом деле поединок длился не так уж и долго, но для меня происходил как в замедленной съемке – я слишком волновалась за Ивасаки.

– Закончили! – скомандовал голос.

Ивасаки и его соперник отступили друг от друга, а я сжала кулаки, нервничая в ожидании результатов поединка.

– Есть победитель! – снова раздался голос невидимого судьи.

Ивасаки и его соперник вернулись на исходную, убрали мечи в воображаемые ножны и снова друг другу поклонились.

Развернувшись ко мне, Ивасаки снял шлем, и я увидела на его лице широкую улыбку, а в следующее мгновение в комнате раздалась знакомая мелодия.

– Я победил! – радостно объявил Ивасаки, а затем тряхнул головой и усмехнулся. – Впрочем, я и не сомневался. Счет был три – один.

– Ты молодец! – воскликнула я, и Ивасаки пожал плечами, хотя явно был доволен собой.

Он снял доспехи и, аккуратно положив их на место, подхватил свою куртку, после чего мы подошли к столику с выигрышем.

– Ты и правда хорошо сражаешься, – отметила я, пока мы перекладывали в рюкзак бутылки с водой и продукты.

– Спасибо, – несколько смущенно отозвался Ивасаки, а потом радостно объявил: – Теперь у нас есть еда, и мы можем возвращаться!

Радость от победы в азартной игре потухла, и я вновь почувствовала вину за то, что внезапно затронула, как оказалось, болезненную для Ивасаки тему, связанную с расследованием, в котором Араи был обвиняемым. Поэтому спустя пару минут после того, как мы отошли от домика для азартных игр, я неуверенно произнесла:

– Ивасаки-сан… Мне жаль, что я сказала тебе про Араи-сенсея… Это не мое дело, мне не следовало об этом говорить.

Ивасаки искренне удивился и, с легким испугом на меня посмотрев, быстро качнул головой:

– Тебе не за что извиняться! Ты не спросила ничего такого, мы и правда с Араи постоянно пререкаемся, словно дети, – признал он. – И мне… было приятно вновь ощутить твою поддержку.

Я улыбнулась в ответ. Ивасаки приобнял меня за плечи свободной рукой, а потом быстро отстранился. Видя теплое выражение его лица, легкость в общении, веселость и открытость, я вспомнила о Киёси. Мой старший брат был так похож на Ивасаки… Они бы наверняка подружились, если бы встретились. Я даже удивилась, что раньше не замечала их удивительную схожесть. Может, именно поэтому в тот день, после кайдана про особняк с привидениями, когда я впервые встретила Ивасаки, я доверилась ему? Даже не осознавая этого, разглядела в нем черты Киёси?

– Ты напоминаешь мне брата, – внезапно сказала я и удивилась своим словам, но не пожалела о них.

Воспоминания о Киёси возвращали боль… Но вместе с ней возвращались и те свет и тепло, которые всегда дарил Киёси. И я очень хотела, думая о брате, вспоминать не только о его смерти, но и обо всех счастливых моментах, которые мы пережили вместе. Пусть их и оказалось гораздо меньше, чем могло бы быть…

– Твоего брата? – удивился Ивасаки и рассмеялся. – Что ж, судя по всему, он классный.

– Да, он был очень классным. – Эти слова прозвучали так печально, что Ивасаки, вздрогнув, с тревогой посмотрел на меня.

– Был?.. – неуверенно протянул он и явно заметил тень на моем лице. – Ох, мне так жаль…

– Тебе не должно быть жаль. – Я быстро покачала головой. – Это я о нем заговорила… Киёси был таким же веселым, честным и справедливым, как и ты. Хотел стать врачом и спасать жизни.

– Что случилось? – нахмурившись, спросил Ивасаки.

Я помедлила, но все же ответила. И в этот момент даже не удивилась тому, что смогла быть откровенной. А ведь еще не так давно я не представляла, что смогу хоть с кем-то поделиться тем, что произошло.

– Его убили… Точнее, я уверена, что его убили. Но это так и не доказали.

– Расскажи, кто это сделал. – В голосе Ивасаки я услышала злую решимость. – Когда вернемся, я отправлю этого человека за решетку!

Я мрачно хмыкнула, хотя мне, как бы странно это ни звучало, понравились слова Ивасаки.

– Не выйдет… Этого человека убили.

Ивасаки удивленно вскинул брови. Он казался сбитым с толку.

– Как так? Что случилось? – воскликнул он, а потом, поджав губы, виновато покосился на меня. – Прости. Не отвечай, если не хочешь.

Я, задумавшись, помедлила. Вспомнила, как не стала говорить правду о произошедшем Кадзуо, когда тот пытался выяснить что-то про моего брата. Как оказалось, он уже слышал об этом деле, но не мог мне в этом признаться и хотел узнать больше… наверняка надеясь выяснить что-то новое об убийце, которого ищет. Но про убийцу я ничего не знала, а говорить с кем-либо о Киёси в то время еще не могла.

Но сейчас… Что-то изменилось. Мне стало легче быть искренней. Мне хотелось быть искренней. А делиться с кем-то своей болью больше не казалось слабостью.

– Они были друзьями. Мой брат Киёси и… – Перед именем убийцы я запнулась, но все же произнесла его, хоть оно и осело горечью на языке: – И Фумио.

– Друзьями? – вновь удивился Ивасаки.

Я кивнула, сцепив зубы. Я и сама была знакома с Фумио, хоть и поверхностно. Не то чтобы Киёси и Фумио были лучшими друзьями… Но они проводили вместе много времени, были в одной компании, доверяли друг другу. Они познакомились в университете и учились в одной группе.

– Однажды Киёси остался на ночь у одного из приятелей, чтобы вместе готовиться к сложному экзамену. Там были Фумио и еще один парень. В те дни они только и делали, что учились, по крайней мере, Киёси уж точно. – Я невольно улыбнулась, вспоминая амбициозность и любознательность старшего брата, но улыбка быстро потухла. – В ту ночь… Фумио взял машину Киёси и куда-то уехал. Как выяснилось, у него были долги, причем взял он деньги не у тех людей, и в ту ночь они потребовали у него эти долги вернуть… Своей машины у Фумио не было, и он стащил ключи Киёси. И той ночью случайно сбил человека. Насмерть. А потом скрылся. Вернулся в квартиру, словно ничего и не произошло.

Ивасаки молчал, внимательно слушая мой рассказ. Я глубоко вздохнула, чувствуя, как учащенно забилось сердце, а в груди тугим узлом скрутилась давняя тревога и не отпускающая меня боль. Но я взяла себя в руки и продолжила:

– Конечно, по камерам быстро обнаружили, что машина, сбившая человека, принадлежала моему брату… И его задержали. Обвинили в том, что он убил человека и скрылся. Это было так ужасно… – Я с силой сжала кулаки, злясь на всех тех, кто обвинял Киёси, кто, не зная правды, очернял его имя сплетнями и домыслами. – Говорили, что он собирался в будущем лечить людей, а сам стал убийцей. И другое тоже… Многие из университета и другие знакомые негодовали, обсуждали произошедшее за нашими спинами. Вот только Киёси все отрицал, и я знала, что он ни за что бы так не поступил…

– И что случилось дальше? – словно поддерживая меня, негромко спросил Ивасаки.

Он был непривычно хмурым, а его взгляд потемнел.

– Детективы поняли, что ошиблись, – с вернувшийся из прошлого злостью ответила я. – Алиби Киёси подтвердилось. В ту ночь он говорил со мной по телефону. Примерно в то время, как кто-то ездил по городу на его машине. Я рассказала об этом, наши телефоны проверили и смогли отследить, где был мобильный брата во время аварии.

– Странно, что этого не сделали сразу, – фыркнул Ивасаки. – Они просто ухватились за самую очевидную цель.

Я кивнула. Тот факт, что все узнали о невиновности Киёси перед его смертью, казался небольшим утешением. Но, пусть и снятое, обвинение стало тяжелым ударом для моего брата. Он очень болезненно пережил задержание, а слухи все продолжались. Некоторые даже считали, что наша мама, опытный и успешный юрист, помогла освободить сына, да и у нашего отца было много влиятельных друзей.

– Но почему его убили? – напряженно спросил Ивасаки.

– Потому что Киёси знал, кто виновен, – тщетно пытаясь скрыть горечь в голосе, ответила я. – Он ведь говорил со мной и не спал. А потому видел, кто оставался в квартире, а кто… уехал. Я сама спросила у Киёси: разве он не знает, у кого нет алиби? Киёси все отнекивался, и я понимала, что он просто защищал друга, но не хотела, чтобы брат покрывал убийцу. Так я ему и сказала: что он не должен молчать. И тогда Киёси рассказал мне, что уже поговорил с этим человеком… И попросил его сдаться, ведь тогда ему могли уменьшить срок или что-то вроде того. Киёси сказал, что дал этому человеку три дня.

Я резко замолчала, почувствовав, что дышать стало тяжелее. Я подошла к самой страшной и болезненной части.

Ивасаки взял меня за руку и усадил на стоявшую поблизости скамью. Вытащив из рюкзака бутылку воды, он протянул ее мне, и я с благодарностью улыбнулась, а потом сделала несколько небольших глотков.

– Киёси не дожил до конца этих трех дней, – продолжила я. Ивасаки шумно выдохнул, и я увидела, что он сжал кулаки. – Он умер от анафилактического шока.

– Анафилактического шока? – с удивлением переспросил Ивасаки.

– Да. У Киёси была сильная аллергия на кунжут. И в тот день он съел что-то и… умер, – кратко объяснила я, но голос все же дрогнул. – Никто ничего не доказал, но я знаю, что это Фумио добавил ему кунжут в еду. Знаю, что в тот день они встречались, но на это никто не обратил внимания, а потом, после смерти Фумио, никому и дела не было, убил этот придурок еще кого-то или нет. Это был последний, третий день. Фумио просто не хотел ни сдаваться, ни чтобы мой брат рассказал правду. Киёси вообще почти не ел в то время из-за стресса. И что? Каким-то образом случайно съел кунжут? Впервые в жизни и именно в тот день? – Я невольно заговорила громче, и голос задрожал от ненависти.

– Согласен, – покачал головой Ивасаки, успокаивающе сжав мое плечо. – Даже если доказательств нет… Мне тоже все очевидно. Но… Фумио все же поймали? За то, что сбил человека?

– Да. – Я опустила глаза. – Он все равно попался. Я не знаю деталей, нам не рассказывали, понятное дело. Вот только когда полицейские приехали за Фумио, они нашли его убитым.

Я, замолчав, покачала головой, и Ивасаки не стал уточнять, как убили Фумио. Я же не хотела углубляться в эту тему. Я и так уже с трудом сдерживала слезы.

Когда я убеждала одного из детективов, что смерть Киёси не была несчастным случаем, он раздраженно воскликнул, что мне не должно быть дела, ведь даже если Фумио и убийца, его самого уже убили. Таким образом детектив проговорился – ведь до этого другой сообщил, что Фумио якобы тоже стал жертвой несчастного случая.