Читать онлайн Я люблю свой код

© Adriano Perrone, 2025

ISBN 978-5-0067-7353-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я люблю свой код

Адриано Перроне

Автор предоставляет права на публикацию русского перевода данного произведения. Оригинал впервые опубликован в 2011 году издательством Youcanprint в Италии.

Глава I

Одни более одиноки, чем другие.

Хотелось бы понять смысл вещей; всех вещей.

За один час урока можно понять и усвоить все концепции квантовой механики и заставить их сочетаться, более или менее принудительно, с концепциями специальной теории относительности.

Нужно лишь немного фантазии.

Можно запомнить сотни и тысячи чисел, бесконечную серию формул, бесчисленный список имен и лиц…

Можно отправить все это в «долговременную память» без страха что-то забыть завтра или через год.

А иногда и без возможности забыть.

Можно многое выучить за одну жизнь, если настроиться на это.

Но никогда не узнаешь смысла вещей.

По крайней мере… мне пока не удалось.

Или, возможно, я просто не способен к этому предмету.

Одни более одиноки, чем другие, и я спрашиваю себя почему.

Некоторые рождаются и умирают одинокими.

Вчера, возвращаясь из школы, я увидел старичка, одного, на скамейке.

Интересно, кого он ждал.

У него был такой грустный вид…

Интересно, кого он ждал и ждал ли кого-то вообще.

Я подумал… «наверняка у него когда-то была спутница…».

Возможно, его оставили одного; возможно, его спутница умерла или ушла с кем-то другим.

Возможно, его «спутница» больше не его спутница.

Я видел собаку, изгнанную из стаи.

Она не была обязательно самой уродливой или самой блохастой.

Ее изгнали… возможно, из-за антипатии, возможно, потому что считали отличающейся от других.

Возможно, потому что была слишком добра, чтобы утвердиться среди других.

Интересно, что чувствует собака, когда ее изгоняют.

Куда она идет? Что ощущает?

Одинокие люди не обязательно самые некрасивые, наоборот…

Иногда открываешь превосходную глубину, особую чувствительность.

Одинокие люди чаще всего особенные люди.

И все же, по какой-то неведомой мне причине, их изолируют другие… или они легче изолируются сами.

Масло и вода не смешиваются.

Это две разные вещи.

Они могут находиться рядом какое-то время; их можно «принуждать», «сжимать»…

Их можно тысячами способов заставлять быть вместе, это да.

Но при первой возможности они разделятся.

Никому не нравится одиночество, не тогда, когда оно длится слишком долго.

Значит, одинокие люди не одиноки по своему выбору. Никогда.

Но мозг имеет тысячи способов выжить и иногда находит удовольствие в том, что разрушительно и глубоко болезненно.

Можно убедить себя в чем угодно.

Можно убедить себя, что зло – это добро, а добро – это зло.

Можно даже аннигилировать любую концепцию добра и зла и отнести ее к области «личного выбора».

Взорвать себя вместе с тысячами невинных может считаться «добром»… если всю жизнь приучали повторять это миллиарды раз и если все наши друзья это подтверждали.

Так и одиночество, как и любая другая вещь, может считаться приятным, даже если продолжается годами.

Правильно, что мозг ведет себя так; альтернатива была бы неприемлемой.

В следующий раз, возможно, остановлюсь.

Если снова найду того старичка, спрошу его о чем-нибудь; улыбнусь ему.

Поболтаю с ним минут десять, не больше.

Иначе рискую застрять в его боли.

Он мог бы обрушить на меня свои проблемы… а мне это не нужно.

Буду давать… но малыми дозами.

Да, сделаю так, и мы оба станем немного менее одинокими.

Возможно, воспользуюсь случаем, чтобы чему-то научиться.

Возможно, он расскажет мне о том времени, когда был молодым; поговорит о своей спутнице.

Может быть, он был солдатом, героем или просто рабочим…

Мне придется отфильтровать всю чушь и преувеличения; поставлю файрвол в уши, чтобы исключить всю критику «на горячую» об этом поколении бездельников и бесполезных…

Из всего, что останется, я чему-то научусь.

И он тоже научится от меня, от моей доброты и склонности слушать.

После выхода из школы я сел на скамейку.

Далеко от той, где сидел старичок.

Есть одна скамейка, всегда грязная от листьев, изолированная от всех остальных.

Мне нравится иногда садиться там.

Думаю, я один из немногих, кто это делает.

Интересно, кому пришла идея поставить эту скамейку практически в никуда, с видом в никуда.

Только поля вокруг и маленькая-маленькая проселочная дорожка, чтобы до нее добраться.

Рядом большая вишня.

Представляете?

Большая вишня, стоящая там неизвестно сколько лет, посреди огромной зеленой поляны.

Без других деревьев в радиусе сотен метров.

Без других вишен.

Образ открытки типа «спасем мир от вырубки лесов»…

Я сел там, как много раз прежде, и мне на голову упала вишня.

Мне стало смешно; я почувствовал себя немного Ньютоном.

Взял вишню, крутил ее снова и снова между пальцами в надежде, что придет вдохновение, в итоге даже не съел ее.

Она была недозрелой.

Сел на скамейку наблюдать издалека за дорогой, которая проходит рядом со школой, и за всеми студентами, одноклассниками, которые выходят.

Обычные «крутые в солнечных очках», полные психических расстройств, неуверенные, одержимые чужим мнением, слабые, ложно уверенные, всегда с выпяченной грудью…

Они меня смешат и вызывают жалость.

Действительно смешные.

А сразу за ними «крутышки», одержимые весом, новыми туфельками, сплетницы, фальшивые подруги друг другу, готовые поклясться в вечной дружбе, а потом «подставить» друг друга перед первым же парнем.

Одним из крутых, естественно.

Притворяются равнодушными.

Слышны голоса вдали; шаги определенно более быстрые, чем при входе.

Через несколько минут, среди последних, она.

Элиза, действительно красивая…

Милая, умная, воспитанная по-старинному.

Иногда застенчивая, иногда немного более решительная.

Единственная в юбке среди всех.

Единственная, достойная внимания.

Поворачивается в мою сторону; единственная, кто меня заметил среди всех.

Возможно, улыбается мне… не вижу хорошо на таком расстоянии.

Определенно меня заметила.

В одно мгновение… трепет…

Элиза подняла руку, чтобы поприветствовать меня.

Это было прекрасно, действительно.

Я почувствовал себя менее одиноким.

Это было прекрасно, я почувствовал, как согрелось сердце.

Поднял руку и ответил на приветствие… не мог не улыбнуться.

Я улыбался, но она не могла меня видеть.

Все это длилось примерно две секунды и было интенсивным.

Согрело мне сердце… но сразу после я увидел, как она, красивая и из других времен, обратила взгляд к Кристиану.

«Вожак» крутых; самый желанный среди девушек.

Самый идиотский, точнее.

Действительно печальная сцена.

Думаю, улыбка умерла у меня на губах очень, очень быстро.

Я уже знал, и давно, что Элиза бегает за Кристианом, поэтому сцена меня нисколько не удивила… увидеть это снова, однако, произвело на меня определенное впечатление.

Кристиан… фальшивый как мало кто, лицемерный красавчик, самонадеянный, эгоцентричный невежда, крайне обидчивый…

В этом случае, очевидно, Элиза как и другие девушки, и это меня печалит.

Ждал, пока толпа рассеется, и почувствовал, как меня охватывает приятное жужжание насекомых.

Тишина вокруг.

Почти готовый подняться, услышал зов друга…

«Мастер!"… поворачиваю взгляд в направлении голоса…

«Мастер, что ты здесь делаешь?»

Вижу моего друга Микеле, который бежит ко мне навстречу, весь улыбающийся и в рабочей одежде.

«Эй… Микеле!»

«Давай обнимемся, мастер!» говорит он, подбежав.

Приветствуем друг друга обычным способом.

Очень рад видеть моего друга и жаль, что он тоже не посещает школу; мы бы умирали со смеху.

Микеле работает в мастерской с семьей; никогда не любил учиться, но вина не вся его.

В сущности, он не глуп, наоборот… для того, что хочет, у него действительно исключительная память; помнит кучу вещей и умеет водить все, что имеет мотор.

Ну… я никогда не видел, как он водит космический корабль.

С одной стороны, удача, что Микеле работает в мастерской своих…

Даже не помню больше, сколько тысяч раз просил у него ключ, несколько тонн болтов, сварочный аппарат… даже сломанные радиоприемники, новые или подержанные транзисторы… действительно гору вещей.

И всегда «обманывал» насчет их реального использования.

Родители никогда ничего не заметили из-за постоянных «поставок», связанных с их работой.

Обманывал, говорил.

Заставил Микеле поверить, что мне однажды понадобился листовой металл для теплицы; однажды болты для самоката… даже не помню больше, сколько враний я наплел, чтобы замаскировать мои настоящие дела.

Мой друг всегда довольствовался тем, что видел какой-нибудь набросок странного проекта… всегда терпевшего неудачу.

По крайней мере, в теории.

Украл также из химической лаборатории довольно много вещей; вещей стоимостью в тысячи евро, чтобы достичь своих целей.

Особенно линзы и микроскопы, среди которых сканирующий туннельный микроскоп стоимостью, которую даже не осмеливаюсь представить.

Я воровал понемногу, по кусочку, почти четыре года.

Это было очень тяжело.

Приходилось менять расписание и стратегию по мере того, как школа обнаруживала пропажу деталей, по мере того, как контроль становился все строже.

Напряжение всегда было предельным.

Сердце никогда не переставало биться с бешеной скоростью во время моих краж…

Никакой хладнокровности от привычки.

Не знаю, сколько лет жизни потерял.

Однажды меня чуть не поймали.

О мама… когда думаю об этом, у меня до сих пор мурашки по коже.

Это была моя 114-я кража в химической лаборатории, когда внезапно входит уборщик с угрожающим видом и направляется ко мне…

«А ты? Что делаешь здесь в это время?!»

К тому времени уже полтора года знали о загадочном воре, который бродил по школе.

Мораль… он хватает меня за руку и ведет к директору.

Мне пришлось бы объяснить, что я делал в химической лаборатории во внеурочное время один и кто дал мне ключи…

Директор, возмущенный, начал с… «О, Adriano… этого от тебя я никогда не ожидал! Именно от тебя!» и начал свой допрос…

Что я мог сказать?

Это я тот самый знаменитый вор лицея и вынес вещей на тысячи и тысячи евро?

Молчал, но вскоре готов был расплакаться…

Все мои мечты и проекты рушились у меня на спине.

Именно в момент, когда я готов был сдаться… появляется мой преподаватель химии, «Salmastrus» для друзей, спрашивая… «Что происходит, директор?»

«Мы поймали этого парня, роющегося в химической лаборатории одного и во внеурочное время»…

Пауза.

Salmastrus бросает быстрый взгляд на мое перепуганное и почти плачущее лицо…

«Ну… конечно, это я просил»

«Чтооо???» была реакция директора и других преподавателей в кабинете.

«Я провожу дидактический эксперимент для четвертых и пятых классов и попросил Adriano, учитывая его высокие способности, помочь мне. Я дал ему ключи. Я отвечаю за его присутствие в лаборатории».

Это была прекрасная, составная ложь.

Спасибо, Salmastrus.

Он спас мне жизнь, репутацию и проекты.

Но не думаю, что Salmastrus сделал это из благожелательности ко мне.

Его защитническое отношение нужно было искать в том, что произошло, когда я учился на втором курсе.

Будучи разгильдяем, у него всегда были непроверенные работы, и он никогда не успевал за программой; кроме того, в тот период должны были быть экзамены пятого года.

Преподаватель заметил мои способности в химии (как и в любом другом техническом предмете) и мою преданность работе в лаборатории.

Однажды вечером, когда мы задержались дольше обычного и остались одни, разговор зашел о «работах для проверки»… которых было море, слишком много… что он никогда не успеет вовремя и т. д. и т.п…

На что я, кажется, сказал ему… «Я мог бы их проверить»

Сначала преподаватель посмотрел на меня странно… возможно, спрашивая себя, способен ли я или нет, потом подумал о моих школьных оценках.

«Да… если бы это было возможно… возможно, ты смог бы проверить работы своего класса»

«Не только моего класса, проф, но и старших классов» сказал я с крайней убежденностью.

Он посмотрел на меня недоверчиво.

«Серьезно? Знаешь что-нибудь о хелатировании элементов? О водородных связях? О химии углерода?»…

Мы говорили, кажется, час или больше.

Салмаструс засыпал меня вопросами, часто каверзными, чтобы увидеть, до куда доходят мои знания.

Не останавливался ни на минуту… и на каждый ответ выпучивал глаза.

Думаю, глубоко его потряс.

Я мог бы спокойно пропустить все годы и перейти прямо к университетской диссертации… было в итоге его заключение.

В любом случае он дал мне работу студента последнего года.

«Смотри… смог бы ты проверить такую работу?»

Я посмотрел.

Довольно банально для меня.

Взял красную ручку и исправил ошибки менее чем за три минуты.

Ошибки не были серьезными; работа была сносной.

Думаю, у Салмаструса готовы были навернуться слезы.

Отсюда просьба… «Слушай… если я дам тебе…»

«Спокойно, проф, я сделаю»

«Ты понял, что я имею в виду?» сказал он, указывая мне на кучу бумажек, которые были не чем иным, как работами пятых классов всех секций.

«Конечно, у вас слишком много дел, понимаю»

«Это крайне аморально… поэтому…»

«Рот на замке, конечно»

«Если сделаешь мне эту работу, дам…» достал пятьдесят евро из кошелька.

Он не был благодетелем или «щедрым»… но понимал необходимость держать меня довольным.

В любой момент я мог его подставить, и он не мог меня купить завышенными оценками, учитывая, что у меня уже были максимальные оценки.

«О нет, преподаватель, не хочу ваших денег»

«Значит, сделал бы бесплатно?» спросил с сомнением.

«Не это я сказал» ответил с жадной улыбочкой.

«Что хочешь?»

«О, не знаю… пока мне ничего не нужно, но если завтра понадобится услуга…»

«Какого рода услуга?»

«Не знаю, любая»

Кивнул головой.

Ушел, закрепив договоренность, глядя мне в глаза, палец на носу и подмигнув…

Тогда я не знал, что когда-либо мог попросить у Салмаструса.

Мне ничего не было нужно.

Но в тот день перед директором… все прояснилось мгновенно; мы поняли друг друга с одного взгляда.

Тем более что я продолжал делать эту «услугу» Салмаструсу и на следующий год.

Вероятно, преподаватель химии подумал, что если я окажусь в затруднительном положении, то подставлю и его; связанные двойными узами как сиамские близнецы.

Мораль сказки: меня не только никто не «раскрыл», но и получил кучу извинений от всех присутствующих за то, что «неправильно поняли» мое присутствие в лаборатории.

«Но мог же сказать, нет?» говорил мне директор, треплея меня по щеке.

Бедненький… я был стеснительным… поэтому не говорил.

И потом не в ограниченном менталитете преподавателей представить, что у вора средний балл девять.

Для них преступность – фактор невежества; воры все имеют максимум начальное образование.

Когда мы остались одни, Салмаструс бросил на меня лишь косой взгляд и сказал… «Полагаю, теперь мы квиты. Надеюсь, больше ничего не попросишь».

Он прекрасно понял, что знаменитый Люпен лицея – это я, хотя и не понимал причины.

Перед тем как отпустить, сказал мне «Если собираешься завоевать мир… оставь Австралию для меня» и ушел, смеясь.

В любом случае, материал, который я накопил, не весь украденный.

Получил две стипендии и использовал деньги на покупку материала.

Формалин, градуированные пипетки, мега-компьютер в постоянном расширении…

Некоторые люди более одиноки, чем другие.

И одинокие люди часто имеют странные хобби.

Многие пожилые дамы носят еду кошкам.

Некоторые занимаются садоводством и разговаривают с растениями.

Другие коллекционируют марки.

Еще другие рисуют или пишут письма воображаемым людям; письма, которые никогда не отправляют.

Я же собрал научную лабораторию за четыре года жертв и усилий.

И краж.

Но сегодня утром в школе я совершил свою последнюю кражу…

Я закончил, наконец, рисковать и дрожать от нервов.

Я закончил зарабатывать язву желудка.

Совершил свою последнюю кражу и теперь соберу ее с остальным.

Моя лаборатория гениальная, прекрасная.

Смогу попытаться доказать свои теории, наконец.

Смогу воспроизвести принципы холодного синтеза и сделать другое.

Смогу дать волю всей своей креативности.

Никто не сможет сказать мне, что я сумасшедший или странный, потому что с завтрашнего дня буду полностью независимым в своих делах.

Не буду отчитываться ни перед кем в расписании или «методологии обучения».

Смогу делать все, что хочу, и даже ошибаться для себя.

Не будет «часов посещения»… смогу находиться в своей лаборатории даже целые ночи, даже недели, даже месяцы.

Глубоко убежден в том, что делаю; эта убежденность руководила мной четыре года абсурдных рисков…

Если бы не так было, не хватило бы постоянства.

При первой трудности сдался бы, упал бы.

Вместо этого нет, вместо этого вот я здесь.

Все это должно иметь цель; должен найти цель.

Сколько раз не выходил развлекаться, чтобы заперться в подвале под землей?

Сколько раз отказывался от ухода за внешностью или способа одеваться, чтобы собирать свою лабораторию или учиться и всегда давать максимум?

Все это приведет к цели.

Мое отношение привело меня к изоляции от всего и всех…

Но завтра у меня будет полностью функциональная лаборатория.

Завтра я буду в своей естественной среде и смогу быть собой.

Мое удовлетворение крайнее, пока прощаюсь с Микеле и с идиотской ухмылкой встаю со скамейки и направляюсь домой…

В моем рюкзаке последняя деталь.

Я так взволнован, что не могу усидеть на месте.

Смотрю на рюкзак, как будто он должен разорваться и убежать из моих рук…

Мое удовлетворение крайнее, пока направляюсь домой, если бы не одна мысль.

Только одна.

Снова вижу момент, когда Элиза подняла руку, чтобы поприветствовать меня, и создала мне то странное, прекрасное ощущение.

Могла ли она когда-нибудь стать моей девушкой?

Только на долю секунды я спрашиваю себя, стоила ли изоляция от мира того.

Глава II

Сегодня первый день в лаборатории.

Начинаю с моих экспериментов, записываю все на компьютер и делаю бумажную копию.

У меня есть специальный процессор с гигантским экраном, подключенный к фантастическому сканирующему туннельному микроскопу.

Невероятный микроскоп.

Кроме того, у меня есть генератор световых частиц; нейтрино, которые проходят через материю и возвращаются обратно.

На основе наномодификаций, полученных при прохождении через материю, вычислитель обрабатывает все и придает этому значение.

Я должен этому научить процессор.

Детей нужно воспитывать.

От точки, где генерируются световые частицы, до элемента, который я хочу заставить их пройти, расстояние 5 см.

Через эти 5 см и для установленной области я создаю «пустоту»; принуждаю ее.

Практически отсутствие материи.

Нейтрино при прохождении этих 5 см не должны подвергаться никаким изменениям ни от материи, ни от какой-либо гравитации.

Будет нелегко создать абсолютную пустоту.

Однако, достигнув элемента, например водорода, нейтрино «сталкиваются», так сказать, с некоторыми атомами и меняют свое направление.

Затем возвращаются обратно для исследования процессором.

Процессор, основываясь на времени возвращения, рассчитанном в наносекундах, и изменениях наклона нейтрино, должен быть способен установить «что» он прошел и в каком количестве.

Это нормально, что так происходит.

Каждый элемент имеет разную плотность атомов, и поэтому нейтрино должны подвергаться различным модификациям для каждого элемента.

Если одна молекула водорода дает в ответ, предположим, 1H001—00, то две молекулы водорода дадут 2H001—00, а одна молекула дейтерия даст… 1H001—01…

Так одна молекула гелия даст 1He001—00 и так далее.

Создав «ноль» – абсолютную пустоту, можно создать единицу; из единицы сделано все остальное.

Это только вопрос кодов.

Очень длинных и крайне сложных кодов, но все же кодов.

Процессор должен будет научиться кодировать все элементы, начиная с одного атома.

Это будут очень длинные и сложные коды, но это будет работа процессора, не моя.

Очевидно, все субатомные частицы останутся исключенными.

Даже если бы мне удалось найти и «направить» частицы меньше нейтрино… эти последние все равно остались бы исключенными.

Это невозможность идеально создать что-то из этой вселенной, используя инструменты этой вселенной.

Однако генератор нейтрино может также развивать определенную энергию, чтобы дезинтегрировать материю.

Дезинтегрировать в смысле разделить, разложить материю на атомы и записать все шаг за шагом.

Таким образом можно получить вторую проверку с обратным процессом.

Записывая этапы дезинтеграции, он научится распознавать, что только что дезинтегрировал и в каком количестве.

Это ребенок, который все ломает, чтобы понять, как устроены вещи.

Все вещи.

Наконец, мы попытаемся воспроизвести материю из ничего или, лучше, из одной только энергии.

Эволюция холодного синтеза.

Если бы нам удалось увидеть человека и все творение таким, каким оно является, то есть различными частотами энергии, не должно быть так сложно воспроизвести эти частоты.

Достаточно было бы настроиться на правильный канал.

С замирающим сердцем помещаю ручку внутрь «нулевой камеры», то есть камеры, где я воссоздал абсолютную пустоту.

После нескольких минут магнитного всасывания пустота снова восстановлена.

По крайней мере, надеюсь.

И в этом я не могу иметь абсолютной уверенности.

Достигаю того, до чего достигает процессор, не дальше.

С процессора активирую нейтрино для разложения материи…

Монитор показывает ручку и начинает увеличивать ее в сотни, затем тысячи и миллионы раз.

Тем временем записывает все возможные этапы: время дезинтеграции, тип молекул и расположение, количество материи…

Молекулы расщепляются.

Энергия, которая развивается от простой ручки, необыкновенна.

Если мне не удастся достичь своей цели, смогу по крайней мере использовать энергию, выделяемую материей.

У меня не будет проблем со счетами за электричество.

Подумайте о мощности, заключенной в простой песчинке.

Процессор заполняется очень длинными кодами…

Он создает прецедент.

Каталогизирую объект как «классическая пластиковая ручка», добавляя детали о марке и цвете.

Это необходимо на случай, если мне придется заставить его дезинтегрировать другие ручки.

Теперь у него есть энергия для воссоздания ручки; он должен только научиться это делать.

Для этого он должен начать с начала, то есть должен «научиться» формировать первый элемент периодической таблицы только из энергии.

Водород.

От водорода это будет только вопрос большей энергии для формирования второго элемента и так далее.

Бор был неправ; с моим процессором и хорошей дозой энергии заставлю электрон упасть в ядро и добавлю протон к протону…

Из энергии создам водород, из водорода гелий… а из гелия все остальное.

Не отрываю глаз от монитора.

Мой процессор все еще исследует разложенную материю, когда вижу, как загорается красная лампочка…

Знак того, что моя мать сверху меня зовет.

«Уф… что ей теперь нужно! Хорошо, что я просил не беспокоить меня ни за что на свете!»

Должен прервать свое созерцание…

Против своей воли.

Поднимаюсь наверх.

Моя лаборатория находится под землей, где когда-то, по крайней мере по проекту, должен был быть винный погреб.

Но я не пью вино, поэтому… решил построить здесь самую эффективную лабораторию в мире.

Очевидно, моя мать ничего не подозревает; думает, что я провожу свои маленькие эксперименты с насекомыми и подобной ерундой…

Тем лучше.

Иногда удача, что родители тебя недооценивают.

В случае «внезапной инспекции» я уже все устроил так, чтобы все выглядело как куча хлама, разбросанного кое-как.

Все достаточно грязное, чтобы отбить у любой матери желание туда соваться.

Кроме того, моя мама не выносит слишком закрытых и темных мест… не думаю, что она когда-либо ступала в винный погреб.

Это, к моему счастью, дополнительная гарантия конфиденциальности.

Может быть, заведу разведение гигантских тараканов с Мадагаскара… так, для окончательной страховки.

Быстро поднимаюсь в надежде, что какова бы ни была причина, по которой она меня зовет, смогу быстро с этим разделаться.

Перед дверью дома вижу мою мать, которая весело разговаривает с девушкой… «Кто это?» – спрашиваю себя, приближаясь медленнее и пытаясь поправить волосы.

Представляю, что выгляжу ужасно… не ждал гостей.

Девушка поворачивается и улыбается мне… «Привет, Адри…»

Я остаюсь на мгновение ошеломленным.

Не знаю ее… но она, очевидно, знает меня.

«Адри, эта девушка пришла сюда, чтобы попросить тебя об услуге»

Еще больше ошеломлен…

«Но пойдемте в дом» говорит моя мать, ведя нас, «приготовлю чай с печеньем».

Девчонка продолжает мне улыбаться…

Черт, она симпатичная.

Устраиваемся на кухне.

«Привет, Адри…» повторяет она, глядя на меня и улыбаясь очень мило.

«Привет… извини… ты кто?»

«Ирэне»

«Ирэне…»

«Да, мы не очень хорошо знакомы, потому что я общаюсь с другими группами… но я знаю тебя по репутации. Позволь сказать, что я тебя очень уважаю»

Смотрю на нее…

Эта фраза очень красива, и представляю, что моя мать уже видит меня с кучей поклонниц…

Ничто не могло бы быть дальше от истины.

Но на самом деле я просто растерян.

«Слушай, Адри… мне очень нужна твоя услуга»

«Ну… если могу…»

«Кроме традиционной школы родители заставляют меня посещать частные курсы…»

Понимаю, что она должна быть аристократической девочкой; она также очень хорошо одета.

«Ну, короче… я хорошо учусь в школе… но родители меня слишком нагружают, и я схожу с ума!»

«Понимаю… иногда родители неразумны»

Смеется.

Моя мать бросает на меня украдкой взгляд, как бы говоря… «Что? Что ты хочешь сказать?»

Сразу возвращаюсь к делу, чтобы избежать неуместных дискуссий.

У моей матери есть докторская степень в том, чтобы заставлять меня выглядеть дураком перед другими, особенно перед девушками.

Продолжая мне улыбаться, Ирэне говорит… «Ну, в частности, есть один предмет, с которым у меня большие трудности…»

Делает паузу, как бы давая мне угадать.

«Математика?»

«Химия»

«А…»

«Я знаю, что ты монстр во всех предметах, особенно в химии…»

«Да, это мой крест»

«Поэтому я была бы польщена, если бы ты мог уделить мне часть своего времени, чтобы помочь с этим важным предметом»

Пауза.

Значит, дело было не в моем латинском обаянии…

Иногда я чувствую себя настолько смешным, что даже не могу смеяться над собой.

Моя мать улыбается мне с действительно смущающей гордостью, ставя чай на стол.

Паузы рискуют стать неловкими.

«Да… вот…»

«А, конечно, я буду тебе платить! Не хочу, чтобы ты беспокоился напрасно»

«Да какое беспокойство!» вмешивается моя мать… фразой, которую должен был сказать я.

«Да что ты… помогу с удовольствием»

Она вздыхает с облегчением…

«О, спасибо, спасибо!» встает и целует меня в щеку «Ты очень добрый»

«Не стоит…» говорю ей, красный как перец, не в силах посмотреть ей в лицо.

«Ты мог бы помочь мне немножко уже сейчас?»

Достает тетрадь из сумочки…

«Вот… на самом деле…» говорю, думая о том, что прервал, чтобы подняться наверх.

«Ну конечно же! Идите в комнату заниматься»…

Ммм… как бесит!

Спрашиваю себя, по какой причине я родился с даром речи, если за меня говорит моя мать.

Эта милая неожиданность меняет мои планы…

И меняет их с нежностью и насилием одновременно.

Меня привлекает эта девушка… признаю это.

Она очень симпатичная, элегантная и душистая.

Однако я также думаю о моем важном эксперименте, оставленном внизу в погребе…

Думаю о моем сыне: лаборатории.

Сыне, которого я родил за четыре года крайних страданий.

В любом случае веду ее в комнату.

К счастью, я все время был в лаборатории, и у моей матери было время ее убрать…

В нормальных условиях моя комната – это поле боя после урагана.

Устраиваемся вокруг письменного стола.

У нас одинаковый возраст, узнаю.

У нее красивый почерк, аккуратный и чистый.

Ее аромат сельдерея и цветов апельсина сводит меня с ума…

Она прижимается ко мне… наверное, под предлогом следить…

Чувствую ее плечо, мягкое, прижатое к моему.

Это прекрасное ощущение, правда.

Я никогда не был тем, кто нравится девушкам; у меня никогда не было привилегий, которые были у других, особенно у «крутых»…

Мне не хватает привязанности; не хватает человеческого тепла.

Мне не хватает, чтобы кто-то обо мне думал… и было бы прекрасно, если бы однажды это случилось.

Если бы случилось быть как все остальные… и иметь влюбленную девушку рядом… может быть, красивую, как эта Ирэне.

Ощущение, которое я испытываю, фантастическое; чувствую, как согреваюсь внутри…

Я взволнован… но спокоен.

Хотел бы, чтобы это ощущение продолжалось долго.

Хотел бы, чтобы она повернулась и поцеловала меня еще раз…

Так, между прочим… «Спасибо».

Ирэне способная, но легко теряется.

Берет меня за руку…

«О, извини… ты мог бы объяснить еще раз? Я запуталась»

Ощущение, которое я испытываю, когда она берет меня за руку, прекрасное.

Это что-то интимное, нежное.

Думаю, это также хочет сказать… «Ты мне нравишься»…

Чувствую себя подростком в разгаре гормонального кризиса.

Хотел бы закричать «ура…» и подпрыгивать как мяч.

Объясняю ей еще раз… открывая в себе терпение, которого никогда не было по отношению к людям.

Или, возможно, только к девушкам.

И обнаруживая также, что я хороший учитель.

Возможно, это Салмаструс направил ее ко мне… не знаю.

Спасибо кому бы то ни было.

Проводим вместе часок или что-то больше.

Час, прошедший за несколько минут.

Приятный опыт, должен признать.

Она мне улыбается, и мы договариваемся о следующем уроке.

Лицо моей матери более чем смущающее…

Она источает гордость из всех пор… должно быть, думает… «это мой сын…» у нее это написано на лице.

Ирэне улыбается; очевидно, понимает.

«Пока, Адри, спасибо еще раз. Тогда увидимся на следующей неделе, хорошо?»

«Хорошо»…

Еще один поцелуй.

Прощается с моей матерью и уходит.

В этот момент я в облаках…

Я подпрыгиваю на лугу из сливок, у меня два сахарных крыла и идиотский голосок.

Знаю, что глуп; в конце концов, это просто девушка, которая попросила у меня репетиторство.

Знаю, что строю воздушные замки…

Знаю это, но не могу избежать.

Возможно, это одиночество, затянувшееся слишком долго.

Одиночество со временем искажает ценности.

Мы не все одинаковы.

На другого человека это бы не произвело никакого эффекта; другой человек ограничился бы оценкой ситуации и решил бы, сколько брать в час…

Просто.

В конце концов, мы не говорим ни о чем эмоциональном.

Это чистая и простая школа.

Чувствую себя глупо, но так есть.

Не я решил быть тем, кто я есть.

А если и решил… не помню ни как, ни когда.

Хорошо, она ушла… мне трудно выбросить ее из головы.

Поведение моей матери, а также ее сорокашестизубая улыбка, конечно, не помогают выбросить ее из головы.

На мгновение Ирэне заставила меня забыть самый важный проект.

Цель моей жизни.

Ей это удалось… на мгновение; она отвлекла меня с невероятной силой.

Начинаю понимать слова Эйнштейна, когда он сказал, что женщины отвлекали его от цели его жизни.

Должен сделать так, чтобы этого не случилось; не хочу все разрушить.

Не хочу, чтобы все мои жертвы в итоге оказались напрасными.

И ради чего?

Какими бы красивыми ни были, женщины приходят и уходят.

Нет ничего более эфемерного, более временного.

Невероятная вспышка огня… но длительностью в месяц, может быть, меньше… прежде чем начать скучать.

Нет ничего более обманчивого.

Секс – дым в глаза; мастерский обман.

Ничего реального.

Все эфемерно, относительно и временно.

Единственная настоящая реальность – процессор.

Единственная истина – жертвы и риски, которые я пережил, чтобы его собрать.

Единственная истина – то, что я создал своим умом и постоянством.

Процессор завтра не уйдет; не постареет и не изменит характер.

Не покроется морщинами, животом или тяжелым дыханием.

Не скажет мне однажды «Ты уже не тот, что раньше…»

Не будет обвинять меня в том, что я его обманул.

Мне не придется делить его с тысячей взглядов и тысячей придурков.

Процессор не предпочтет никого другого мне…

Я его создал, и то, что мое, то мое.

Восстанавливаем приоритеты и порядок важности.

Надеюсь скоро ее увидеть.

Надеюсь почувствовать ее аромат и надеюсь, что случится что-то прекрасное…

Воспользуюсь, если будет возможность.

Но сохраню все в правильном порядке.

Первое – процессор, второе – процессор… а третье, если еще есть время и возможность, все остальное.

Потерявшись немного в этих размышлениях, вспоминаю, что оставил что-то незавершенным.

Ополаскиваю лицо и снова спускаюсь в винный погреб.

В то, что по проекту было винным погребом.

Моя мать видит эту сцену уже так давно, что ничего не спрашивает.

Прихожу к моему сыну.

Первое, что делаю, – наблюдаю за гигантским экраном, работающим двадцать четыре часа в сутки.

На мониторе появляется серия кодов в колонках.

Бесконечные коды… очень длинные.

Коды всегда дают мне определенную уверенность.

Сразу после наблюдаю за нулевой камерой.

Внутри что-то есть…

Что-то было «извлечено» из ручки.

Перепроверяю монитор…

Опрашиваю процессор.

Нулевая камера кажется пустой, но это не так, и процессор это подтверждает.

Материя превратилась во что-то другое.

Обратный холодный синтез.

Процессор не ошибается.

Да, я хорошо вижу.

На месте ручки теперь очень много водорода.

Глава III

В школе, сегодня как вчера.

Как всегда в моей роли образцового ученика.

В крайнем терпении видеть всегда одни и те же сцены, слышать всегда одни и те же разговоры и обычные «проблемы» одноклассников.

Всегда в моей роли, несмотря на то что выполнил свою задачу.

Строительство лаборатории.

Я уже почти в конце лицея… стоит довести это до конца каноническим способом.

Все как всегда, если бы не…

«Привет, Адри!» говорит мне Ирэне с красивой улыбкой.

Очень милое лицо, слегка накрашенное.

«Можно сесть рядом с тобой, пока не начнутся уроки?»

«Конечно…»

Тем временем тупицы моего класса смотрят озадаченно…

Впервые видят девушку, к тому же симпатичную, которая говорит и садится рядом со мной.

Представляю вопросы, которые они себе задают.

Элиза, красавица, тоже это замечает.

Мельком вижу ее лицо.

Она удивлена… заинтригована.

Кто эта девушка? Должна спрашивать себя.

В каких отношениях она с Адри?

Ситуация приятная; хорошо оставить всех в их недоумении.

Ирэне мне улыбается, говорит со мной…

Совсем не смущена взглядами моих тупых одноклассников.

Наоборот, вероятно, ситуация ее забавляет.

Между нами есть что-то неявное.

Она знает, что я ей нравлюсь, и я тоже думаю, что нравлюсь ей, хотя еще должен понять в каком смысле.

Мне также нравится скрытая реакция Элизы…

Нравится играть злодея… в надежде, что это ее немного раздражает.

Это показало бы некоторый интерес ко мне.

По крайней мере, мне хотелось бы обманывать себя, что нравлюсь ей.

Вдруг появляются двое из самых невыносимых людей всей школы.

Кристиан и Тано.

Чемпионы мира по жалкой самонадеянности.

Красавчики по преимуществу.

Тано бросает взгляд на Ирэне…

Вероятно, она ему нравится.

Нет… Ирэне слишком классная, чтобы бегать за таким гопником, как Тано.

Это меня совершенно не касается.

Кроме того, Ирэне бросает на него равнодушный, почти презрительный взгляд, как бы говоря… «А тебе что надо?»

Прекрасно.

Все девушки должны быть такими.

К сожалению, однако, замечаю также, что Кристиан улыбается Элизе…

И от этого я чуть не подпрыгиваю на стуле.

Сильнейшее раздражение… жгучее…

Искоса наблюдаю за Элизой… максимально незаметно.

Вижу ужасную сцену.

Действительно печальную.

Элиза очарована этим красавчиком…

Взволнована.

Краснеет… отвечает на его улыбку и опускает голову.

О мама.

Ужасное ощущение.

Страшное ощущение.

Не должен был смотреть.

За долю секунды чувствую себя таким одиноким…

Чувствую почти боль в желудке и в боку.

Отвратительно.

Кристиан входит в чужой класс и направляется к Элизе…

О мама.

Боже, прошу, не дай мне увидеть эту сцену.

Не дай мне сделать глупость…

Не знаю, плакать или встать и разбить ему лицо…

И сделал бы это, правда.

Даже если не имею права, даже если я никто.

Даже если это окончательно оттолкнуло бы от меня Элизу…

Действительно доставил бы себе удовольствие разбить ему лицо.

Интересно, останется ли крутым красавчик с разбитым лицом.

Мои самые страшные кошмары почти готовы обрести форму, когда…

«Все по своим классам! Начинаются уроки. Кто не относится к этой секции, пусть быстро идет в свою аудиторию»

Преподавательница латыни!

Отлично!

Любовь!

Ее капустная физиономия сегодня кажется мне действительно прекрасной.

Немедленно и Кристиан, и Тано выходят из класса.

К сожалению, этот призыв касается и Ирэне…

«Мне нужно идти, пока! Увидимся сегодня?»

Преподавательница начинает нервничать… «Ну же! Шевелитесь!»

Отвечаю ей кивком и улыбкой, пока она удаляется.

Как здорово!

Хочет видеть меня сегодня и сказала это вслух перед всеми моими тупицами!

Прекрасное ощущение.

Даже уродина-латинистка сегодня утром абсолютная красотка!

Даже симпатичная в своем вечном снобизме.

Fiat iustitia et pereat mundus.

Ахах!

Замечаю искоса Элизу…

Она посмотрела на меня пристально, потом сразу отвела взгляд…

Поняла, что я за ней наблюдал.

Посмотрела пристально… должна задаваться вопросом об этой Ирэне.

Парень сразу становится интересным, если у него есть девушка…

Особенно если она симпатичная.

Конечно, Ирэне только та, кто попросил репетиторство, но… другие могут думать что угодно.

Ситуация была двусмысленной с самого начала.

Тем лучше.

Урок латыни начинается, скучный… но не по вине латыни.

Не понимаю, почему некоторые упорствуют в том, чтобы быть преподавателями, не имея к этому способностей.

У некоторых на лбу написано «Как-то же надо зарабатывать на жизнь…»

И ментальная установка несомненно отражается на качестве их преподавания.

Переводя: настоящее дерьмо.

Начнем с исключения 50% преподавателей для экономии денег; это пошло бы только на пользу и в честь тем, кто эту профессию выполняет с честью и настоящей страстью.

Конечно, однако, если сказать всю правду, приходится иметь дело с определенными элементами…

Вспоминаю Кристиана и Тано…

Персонажи, которые приходят в школу для всего, кроме учебы.

Во вторую очередь немного беру свои слова обратно.

Нет, не могу их винить, если в конце концов вся страсть теряется по дороге.

Во время перемены происходит что-то действительно неожиданное!

Элиза подходит…

«Привет» говорит мне тем сладким голоском нимфетки.

«Привет…» бормочу я, жуя свои крекеры.

«Кто была та девушка, что приходила утром?» спрашивает, улыбаясь и с крайней нежностью.

Хотел бы сказать глупость… но она узнала бы через несколько минут и я выглядел бы идиотом.

«Ее зовут Ирэне… она искала меня для репетиторства»

Не могу притворяться даже несколько минут в присутствии моей малышки.

То есть малышки, которая не моя.

Я глуп, но ничего не могу поделать.

Все «тайны» того, почему она села рядом со мной… я только что развеял.

«Ну, она симпатичная» говорит, все еще улыбаясь мне.

На секунду удается посмотреть ей в глаза.

Тем временем некоторые тупицы класса на нас смотрят и что-то шепчут.

Смотрю на них и, почти забыв о присутствии Элизы, шепчу вслух… «Какие идиоты…»

Элиза удивляется, потом разражается смехом.

«Да, Адри!»

Черт, просто вырвалось!

Должно быть, выдало мои презрительные мысли о моих тупых одноклассниках.

«Ой… извини!» говорю с виноватым лицом и рукой у рта.

Видя эту сцену, Элиза снова начинает смеяться…

Черт. Должно быть, у меня идиотское лицо.

Идиот, который судит других идиотов.

Надеюсь, не начнет считать меня снобом и самонадеянным.

Так красиво слышать ее смех; у нее свежий голос… поднимает настроение.

«Ну, насчет некоторых ты совершенно прав» мягко выносит вердикт «Должно быть, говорят о тебе и Ирэне»

«Да… вероятно, говорят, что такая девушка, как Ирэне, не может испытывать влечение к такому, как я»

«Что значит „такому, как ты“?»

«Ну…» опускаю взгляд.

И это тоже у меня вырвалось.

Я действительно тупой, не могу больше ничего добавить.

«Адри, имей больше уверенности в себе, хорошо?» говорит мне нежно, но также как небольшой упрек, удаляясь.

Смотрю на нее… красивее, чем когда-либо.

Вдали Кристиан ее ждет…

«Но у меня есть уверенность в себе…» говорю тихо, наблюдая все с крайней тошнотой и разочарованием… «даже слишком большая».

Поворачиваюсь, не хочу видеть.

День начался хорошо, и не вижу причин его так портить.

Направляясь в туалет, слышу голоса… «А у Ирэне влюбленность в Адри? Это правда? Не могу поверить…»

Тщательно избегаю компьютерного кружка, чтобы не быть атакованным толпой ботаников-поклонников…

Неплохо иметь поклонников, и я их определенно не презираю, но строительство лаборатории заняло меня до такой степени, что не позволило иметь внешкольную деятельность.

По крайней мере, до сих пор.

Возможно, позже смогу подумать о том, чтобы завести друзей; пора бы уже.

Пора бы придать видимость нормальной жизни для всех.

Может быть, и для меня.

В конце концов, если я часто один, это моя вина.

Пока погружен в эти размышления, спрашиваю себя, не отходит ли лаборатория на второй план.

Большая беда, если это случится.

Мои отношения могут улучшиться, но все равно останутся знаком вопроса.

Люди, как ветра, могут очень быстро менять направление.

Я мог бы проводить действительно очень счастливые моменты… но это было бы возможно и но.

Единственная настоящая реальность – лаборатория.

Этим не хочу сказать, что не признаю потребность в компании, в прогулке с друзьями или в смехе.

Наоборот.

Но то, что построил, построил всей душой.

И чтобы построить что-то, пришлось отказаться от строительства другого.

Я медведь, знаю.

Я немного сварливый медведь… гений, действительно неполноценный в человеческих отношениях.

Я гигантский карлик.

Ребенок.

Но по крайней мере не лицемер; не фальшивый.

Не сделан из чистого имиджа.

Не голограмма уже слышанных шуток, уже виденных поз тела.

Не рекламный ролик.

Точно не как крутые парни и крутые девчонки.

Я не играю… по крайней мере не так, не всю жизнь.

Все притворяются и знают, что притворяются; и все делают вид, что не знают, что другие притворяются.

Странная игра ролей.

Действительно жалкий театр, где никто не начинает блевать.

Постепенно, возможно, если лаборатория позволит, найду время построить то, что упустил в эти годы.

Пока есть жизнь, есть надежда, и никогда не поздно.

Мне становится смешно.

Всегда так делаю, когда соединяю две поговорки в одном предложении.

Школьный день заканчивается вяло и медленно.

На выходе замечаю, что думаю об Ирэне.

Оглядываюсь… поворачиваюсь туда-сюда…

Иду медленно, но… ничего.

Вероятно, упустил ее на несколько секунд.

Но почему я ее ищу?

Крутые всегда обращаются с презрением и притворным равнодушием с девушками, чтобы заставить себя желать…

Работает, по крайней мере с большинством.

Я не смог бы это делать.

Знаю, что должен… возможно, должен.

Знаю технику в совершенстве… но не хватает сердца это делать.

Не могу сознательно плохо обращаться с девушкой, не могу оставаться равнодушным, видя ее плач, даже если она глупая…

Даже если некрасивая.

И не смог бы играть крутого долгие периоды.

Не говорю об уходе за внешним видом…

Говорю об отношениях.

Даже при всем добром желании однажды утром надоело бы и сказал бы себе… «Что ты делаешь? Должен действительно так продолжать?»

Не продержался бы больше нескольких недель и не имел бы результатов.

Но имею отличные результаты в других областях.

Результат вчерашнего вечера был отличным.

Веха в науке.

Если бы был другим человеком, любым другим человеком, сейчас был бы вероятно миллиардером и интервьюировался бы величайшими научными журналистами мира.

Или был бы убит какой-нибудь секретной организацией.

Эта последняя мысль делает идею не быть миллиардером гораздо более терпимой.

И потом деньги меня не интересуют; не для этого строил лабораторию.

Не для денег рисковал попасть в тюрьму.

То, что могу воссоздать в лаборатории, выходит далеко за пределы денег.

И выходит за пределы чистой энергии.

Потягивая эти мысли, уже близко к дому, понимаю, что не сдержал обещание…

Какой кретин!

Поворачиваюсь и иду обратно по дороге.

Вдали вижу скамейку возле школ…

Какой глупый был, проходя мимо, ничего не замечая.

Старика нет… интересно, был ли он раньше.

Интересно, потерял ли единственную возможность чем-то обменяться.

Какой глупый!

Очень надеюсь встретить его завтра.

Надеюсь поговорить с ним и узнать его имя.

Надеюсь получить и обменяться.

Сдаюсь… возвращаюсь домой.

Моя мать уже будет беспокоиться.

Или, возможно, зная ее, будет думать, что я гуляю с моей новой девушкой…

Ирэне.

Прихожу домой и ем как взбесившийся кабан.

Не могу усидеть на месте от мысли встретить моего сына и посмотреть, каково его состояние здоровья.

Ополаскиваюсь в ванной и бегу в подвалы.

Оставил программу для выполнения.

Дал задание процессору.

Лаборатория продолжала работать, пока меня не было.

Мне нужно спать, есть и размяться…

Моему процессору нет.

Включаю монитор.

За долю секунды надписи становятся хорошо видимыми.

Не скрываю волнения, пытаясь интерпретировать все.

Среди бесчисленных кодов вот элемент, который искал: гелий!

Выпучиваю глаза…

Перепроверяю.

Я не сплю!

Из водорода моя лаборатория создала гелий и создала с меньшей энергией, чем я представлял!

Несколько молекул в нулевой камере.

Только несколько молекул… появившихся из миллиардов молекул водорода.

Должен посмотреть еще.

Получилось!

Мой процессор получился!

Точнее, у меня получилось.

Я научил процессор разлагать и различать.

Научил его каталогизировать, сохранять энергию и использовать ее для переплавки атомов.

И сделал все это без взрыва ядерного взрыва.

В тишине, исподтишка.

В тишине подземной комнаты.

В равнодушии и посредственности провинциального городка.

Один человек… парень, а не команда ядерных физиков с многомиллиардными исследованиями, субсидируемыми сверхдержавами.

Один и не за тридцать лет исследований.

Я великий.

Ощущение, которое испытываю, неописуемо…

Не нахожу слов.

Слезы на глазах.

Хотел бы поделиться всем этим с кем-то… но у меня никого нет.

Хотел бы кричать и все ломать… за пределами моей лаборатории.

Радость слишком велика.

Дрожу… у меня небольшие судороги…

Плачу один.

Не знаю почему.

Записал все; завтра буду кем-то, если захочу.

Теперь должен оставаться сосредоточенным на моем видении и не пьянеть от эйфории.

Все фантастично, но должен продолжать без отвлечений.

Прекрасно знал, что получится; знал это с первого дня.

Задолго до моей первой кражи.

Никогда не думал, однако, что получится так быстро.

Думал, потребуются месяцы, чтобы получить первый элемент из энергии, получить малейший результат… возможно, даже годы.

Потратил день на водород и день на гелий.

Я говорил: если создаешь ноль и единицу, все остальное – следствие.

Моя следующая цель – воссоздать всю периодическую таблицу.

Если умеешь считать до одного, умеешь считать до тысячи и дальше.

Глава IV

Кого я хочу обманывать.

Я не красивый парень; никогда им не был.

Смотрю в зеркало… и пытаюсь лавировать между обломками и развалинами.

Я не доволен, но мало что могу поделать.

Мои волосы, которые никогда не лежат, никак, никогда как должны лежать.

Слишком белая кожа; типичный загар от винного погреба и компьютерного монитора.

Не совсем лицо ботаника, но все же с клеймом на лбу.

«Неудачник» сказали бы крутые парни и девчонки.

Перестаю поправляться перед зеркалом; вид этого зрелища меня слишком угнетает.

Должен с этим смириться; я такой, какой есть.

Несмотря на то что все играет против меня… сегодня попробую с Ирэне.

Она слишком милая, чтобы упустить ее.

Я сумасшедший, знаю… и возможно, двигаюсь слишком быстро.

Ничего не могу поделать.

Сердце бьется с бешеной скоростью…

Если бы получилось… даже моя мама была бы довольна.

Сказала бы всем… «Это мой сын», даже если никогда не признала бы этого передо мной.

Прищуриваю глаза.

Чувствую ее аромат.

Не могу дождаться прогулки, держа ее за руку.

Не могу усидеть на месте от мысли… и от мысли увидеть идиотские лица крутых парней и девчонок, когда увидят нас вместе.

«Эйнштейн», наконец, изменил бы имидж.

И теперь, когда думаю об этом, понимаю, насколько особенно неуместно это прозвище.

Сомневаюсь, что мои тупицы знают, что у Эйнштейна никогда не было проблем с женщинами.

Выхожу из дома, не думая об этом слишком много.

Если бы думал, в итоге мне не хватило бы смелости.

Сегодня пойду в школу немного раньше обычного; хочу иметь время поговорить с Ирэне.

Хочу сделать это сразу…

Чем раньше сделаю, тем раньше сброшу груз.

Очень надеюсь, что получится.

Хочу сделать это до уроков… хотя понимаю, что каким бы ни был ее ответ, это может повлиять на исход дня.

Вероятно, не смогу обращать внимание на уроки.

Неважно; пусть будет как будет.

Направляюсь к остановке, все еще не уверенный в эмоциях, которые испытываю.

Часть меня радостна; радостна от мысли быть с ней.

Часть меня представила, что все уже случилось и прошло хорошо.

Я также тревожусь…

Часть меня не уверена, что все пройдет хорошо.

А если не получится?

Если Ирэне скажет «Ты не мой тип» или… «У меня уже есть парень»?

Да…

Представь, если такая милая девушка свободна.

Было бы чудом, если бы так было.

Сажусь в автобус…

Не должен думать об этом слишком много.

В итоге негативные мысли взяли бы верх над позитивными.

Почему-то.

Почему-то негативные мысли всегда сильнее и агрессивнее других.

В итоге они побеждают… поэтому решаю больше не думать.

Волков бояться – в лес не ходить, а надежда умирает последней.

Мне становится смешно…

Всегда так бывает, когда соединяю две поговорки в одном предложении.

Сделаю то, что наметил, и к черту все остальное.

Автобус прибывает к месту назначения, кажется, медленнее обычного.

Я среди самых первых студентов; институт еще пуст.

Смогу встать у входа и ждать ее.

Возможно, выгляжу как идиот…

Не знаю.

К счастью, Ирэне не как крутые девчонки.

Не думаю, что она когда-нибудь посмеялась бы надо мной.

Рано.

Прежде чем засесть в засаду, решаю позавтракать в баре поблизости.

Один, как всегда.

По мере того как приходят ребята, входят парами или группами.

Чирик-чирик и мяу-мяу…

Все ласковые и дружелюбные друг с другом.

Все нашли себе подобного… по крайней мере в чем-то.

Я неприспособленный.

Единственный одинокий среди всех.

Иногда чувствую себя настоящим идиотом.

Единственный, кто не является частью этой школы…

Или этого мира.

Единственный, кто действительно ничего не понял.

Ну… возможно, сегодня сделаю первый шаг к изменению.

Сегодня сделаю первый шаг, чтобы походить на нормального человека.

Выхожу из бара и встаю у входа в институт.

Вижу их всех… многих знаю.

Кто-то удивляется, видя меня там ждущим кого-то.

Никогда раньше этого не делал.

Наконец вижу ее.

Поднимаю руку, чтобы поприветствовать…

Не видит меня сразу; потом направляет взгляд на меня…

Представляю, что у меня дебильное лицо.

Возможно, поставил ее в неловкое положение, потому что она удивляется…

На мгновение почти боюсь, что нанес ущерб…

В любом случае, поднимает руку и отвечает улыбкой.

«Можно поговорить с тобой минутку?» говорю громко из-за потока людей, входящих в институт.

Она кивает головой.

Немного отходим, и она временно отпускает своих подруг.

Момент настал…

Посмотрим, удастся ли не опозориться до конца.

Посмотрим, удастся ли произвести впечатление взрослого человека.

Идем немного… она кажется удивленной.

Должна задаваться вопросом… «Почему мы должны отходить так далеко? Что случилось?»

Или думает о том, что могут сказать другие, видя нас почти уединившимися…

Не знаю… в любом случае, достигнув безопасного расстояния, останавливаюсь.

Она мне улыбается… но по лицу видно, что немного обеспокоена.

«Скажи, Адри, что случилось? Почему мы так отошли?»

Она всегда добрая и воспитанная…

Это придает мне немного смелости.

«Слушай…» бросаюсь… «ты мне очень нравишься как девушка».

Сделал это; теперь сделал.

Это было мгновение.

Остается только завершить… «Мне бы хотелось… быть с тобой»

Это лучшее, что могу сделать.

Нет сил добавить что-то еще.

Она опускает взгляд и улыбается.

Очень взволнована.

Как прекрасно!

Значит, я ей нравлюсь…

Как прекрасно… она держит взгляд опущенным!

Это наполняет меня радостью…

Очевидно, что не оставляю ее совершенно равнодушной.

Ирэне особенная девушка.

За световые годы от некоторых, которых знаю.

Она скромная, и это видно.

Девушка класса.

Теперь чувствую себя более смелым и уверенным в себе.

«Слушай… Адри…» говорит, держа голову опущенной…

Возможно, не хочет показаться красной… «Не будем спешить, хорошо? Останемся друзьями пока…»

«Друзьями… конечно. Извини, возможно, не стоило так бросаться»

«Да что ты, мне было приятно…»

Сказав это, поднимает взгляд, продолжая мне улыбаться… «Ты особенный, и мне приятно знать, что я тебе немного нравлюсь»

И я теперь не знаю, что сказать… но ее доброта не заставляет меня чувствовать себя плохо.

Она не сказала «Мне не интересно» или что-то подобное…

Наоборот.

«Хотела бы, чтобы мы были друзьями, лучше узнали друг друга. А потом позже… кто знает… нет ничего невозможного»

Заключает, подмигивая мне…

Как прекрасно.

Дает понять, что может что-то возникнуть и что, возможно, уже что-то чувствует ко мне.

Не сказала мне «да»… но заставляет чувствовать себя хорошо своим поведением и дает причину верить, что скоро будем вместе.

Возможно, через месяц, возможно, раньше.

Во всем нужно соблюдать время.

«Да, ты права»

Кладет два пальца под мой подбородок… «Теперь пойдем в класс, гений? Или все начнут понимать, почему мои школьные оценки растут… и мне было бы жаль. Я всем рассказала, что самоучка»

«Ахахах…»

Милая, заставляет меня смеяться.

Прощаемся, расходимся.

Но завтра увидел бы ее дома для репетиторства.

Все двигалось бы медленнее… но иметь ее дома уже было бы большим преимуществом.

Вынужденная общаться со мной из-за этой истории с репетиторством, будет легче вырастить что-то.

Чувствую себя хорошо.

Вхожу в класс с глупой улыбкой.

Другие это замечают.

Хорошо, что Ирэне не из моего класса; был бы отвлечен все время, и мой взгляд постоянно шел бы к ней…

Даже если бы находилась на другом конце класса.

Элиза тоже мне улыбается.

Видит меня другим… более спокойным.

Счастье притягивает… как магнит.

Счастье делает более привлекательным… и полезно для здоровья.

Хотел бы всегда быть таким.

Хотел бы быть более солнечным, не впадая в банальность.

Должен получать и другой опыт в жизни.

Жизнь – это не только физика или квантовая механика.

Жизнь – это также выбор не знать всего.

Жизнь – это жить.

И смеяться над самыми простыми вещами.

Чувствую себя хорошо.

Время летит…

Мысль об Ирэне, ее голосе и словах помогла мне провести этот день.

Он пролетел.

Звонок звонит «освобождение», и все, за редким исключением, начинают выскакивать как сумасшедшие.

Хуже, чем в начальной школе.

Спокойно жду, пока поток движущейся человеческой плоти уменьшится.

Не хочу быть сметенным, но главное – не хочу смешиваться с ними.

Все аморфные фигуры, глаза и руки в движении, головы в основном пустые.

Взъерошенные и залакированные волосы.

В этот момент мне уже не очень важно быть частью абсурдного театрика.

Не важно, что был втолкнут в сцену без предупреждения и без сценария.

Не важно, что был и остаюсь всегда не в такт, не к месту и с неправильными репликами.

И что с того?

Мысль об Ирэне наполняет меня, и даже если понимаю, что это будет только временное ощущение, наслаждаюсь им полностью.

Не всегда будет так… но в этот момент да.

Выхожу из школы, оглядываясь.

Почти никого больше нет снаружи, и ее нет.

Конечно… почему она должна была меня ждать?

И мой автобус уехал.

А если уехал…

Возможно, потому что был не совсем мой.

Неважно; возьму следующий.

Сегодня иду медленно, вероятно, у меня дебильное лицо, и пусть все скользит по мне.

Завтра увижу ее для репетиторства, и мне этого достаточно.

Возможно, взгляды упадут друг на друга в память об этом утре и в некотором смущении нам захочется смеяться.

Прекрасно, если случится.

Возможно, родится соучастный взгляд.

Главное сделано, и я спокоен.

Очевидно, должен буду хорошо разыграть свои карты.

Беру следующий автобус, тот с немногими студентами, и в итоге прибываю к остановке.

Немного опоздал сегодня.

На некотором расстоянии мне кажется, что вижу знакомый фургон.

Да… похоже на тот, что у моего друга Микеле.

Подхожу, пытаясь понять, есть ли кто-то внутри.

За фургоном кто-то грузит картонные коробки.

Это он.

«Микелееее…» кричу идиотским голоском.

Тот поворачивается, на мгновение удивленный, потом улыбается мне… «Мастер!»

Затем ставит коробку на землю и подходит, приветствуя меня обычным способом.

«Возвращаешься из школы в это время, мастер?»

«Да, но только иногда»

«А что ты там делаешь в школе, если все уже знаешь!»

«Ахахах! Дурак! Тебе тоже стоило бы туда ходить»

«Да я… да ладно. С моим желанием учиться»

«Слушай…» говорю ему серьезно «об этом не стоило бы слишком беспокоиться. В конце концов, слился бы с большинством студентов»

«Правда? Приходят греть скамейки?»

«Да… и из-за девушек. Их там полно, знаешь. Стоило бы решиться записаться хотя бы ради них. В школе определенно выгоднее, чем на дискотеке, потому что, видя одних и тех же девушек практически каждый день, есть время построить что-то»

«Серьезно говоришь?»

«Слушай своего мастера»

«Ого! Интересно, сколько там красивых! Завидую тебе»

«Довольно много да. Потом подумай, как бы мы развлекались вместе мы двое. Хотя в разных классах и годах, встречались бы каждый день на переменах и во внеклассных мероприятиях»

«Ого, подумать…» собирается сказать Микеле, когда голос изнутри соседнего магазина резко его прерывает…

«Микеле, поторапливайся! Напоминаю, что ты на работе!»

Смотрим друг на друга мгновение.

«Эм… извини, мастер, сейчас занят»

«Извини ты» говорю ему, жестикулируя «жаль, что прервал тебя. Увидимся может на выходных, если будет время. Пока»

«Пока-пока…» говорит мне, снова начиная грузить коробки.

Направляюсь домой.

Сцена оставляет меня в плохом настроении.

Микеле никогда не позволяли определенных «мечтаний».

В конце концов, у него есть дело, которое нужно вести, и длинный список бесконечных обязанностей.

Это меня немного печалит.

Спрашиваю себя, мог ли Микеле когда-нибудь действительно выбирать.

Спрашиваю себя, не оказался ли он в тисках с детства.

В любом случае, должен поторапливаться.

Моя мать уже будет спрашивать себя, что со мной случилось, и вероятно будет думать об Ирэне.

Интересно, что представляет.

Будет представлять, что мы дурачимся где-то.

Мне становится смешно.

Не жаль, что она так думает.

И признаю, что не жаль было бы, если бы это была настоящая причина моего опоздания.

Не жаль было бы опаздывать каждый день до скончания веков, аминь.

Снова улыбаюсь.

Иногда мои мысли как взбесившиеся мины.

Плавают в море моего мозга как пиратские корабли.

С черным флагом на мачте.

Без закона и без заботы об общей морали.

Это мои мысли, и все.

Это я, ничего не могу поделать.

Возможно, я спустил их на воду, эти корабли, но всегда они решают, куда идти, с какой скоростью, в каком направлении…

И главное, они решают, когда атаковать порт.

Появляются без моего контроля и часто наносят огромный ущерб… но эта особенность делает их также чрезвычайно полезными.

Именно они взращивают во мне желание действовать, творить…

Они те, кто разрушает, чтобы пересоздать.

Именно такой корабль подтолкнул меня в первый раз совершить мою первую кражу.

Это был ужасный опыт… но благодарю, что не остановил его.

Никогда бы ничего не сделал, ничего бы никогда не началось.

Иногда правила нужно нарушать, чтобы расти и понимать, и нужно их нарушать, чтобы что-то изменить.

Прихожу домой.

Как логично было ожидать, моя мать у окна и смотрит на меня.

Интересно, сколько времени она там.

Черт…

В следующий раз сделаю себе несколько щипков на шее и постараюсь оставить синяки.

Так, чтобы добавить несколько улик.

Вхожу в дом.

Моя мать бросает на меня странные взгляды, но ничего не спрашивает.

«Уже все остыло…» говорит «положи в микроволновку разогреть».

Ем все как взбесившийся кабан.

Первое, о чем думаю, – лаборатория… но на меня нападает непреодолимая сонливость.

Хотя мне неприятно это осознавать…

Должен вздремнуть.

Направляюсь в комнату.

Вероятно, и моя мать удивляется, не видя, как я несусь в подвал со скоростью света, как обычно.

Бесполезно было бы заставлять себя и все равно работать; ничего не понял бы и наделал бы ошибок.

Отложу на потом.

Бросаюсь на кровать.

Перед тем как заснуть, беру лист бумаги и карандаш и пишу…

«Ирэне, ты прекрасна».

Смотрю на это некоторое время, затем комкаю и засовываю в карман.

Через несколько минут позволяю сну охватить меня.

Очевидно, размышления о моих мыслях особенно запечатлелись…

Снится, что я капитан пиратского корабля.

Возможно, у меня повязка на глазу, возможно, нет.

Микеле – дозорный на главной мачте…

Ищем землю где-то, но кругом море.

В какой-то момент Микеле поднимает тревогу…

На горизонте появляется корабль…

Корабль флота.

Кто-то мне говорит… «Капитан, что будем делать?»

Думаю, я крутой, весь в шрамах.

Мой голос как у того, кого вскормили виски и баловали кубинскими сигарами…

«Приведите сюда пленницу» говорю тоном того, кому лучше не перечить даже понарошку.

Через несколько секунд из люка появляются двое мужчин, волочащих связанную и с кляпом во рту женщину…

Ирэне!

С этим образом открываю глаза…

Я все тот же и у себя дома.

У меня оба глаза и мало шрамов.

«Какие идиотские сны…» повторяю про себя, стараясь встать с кровати.

Направляюсь в ванную и быстро ополаскиваюсь.

Больше не время спать.

Возвращаюсь к ребенку, которого сегодня слишком запустил: лаборатории.

Единственная мечта, ставшая реальностью, находится этажом ниже.

Глава V

Сегодня великий день.

Должен буду испытать процессор, посмотреть, как он справляется с бесконечностью совершенно разных по размеру и составу объектов.

Это будут генеральные репетиции всех моих теорий, и хотя я взволнован как ребенок, должен буду постараться сохранить спокойствие в случае чрезмерных успехов и еще больше, если будут неудачи.

Мои теории правильны, я в этом уверен.

Любая ошибка, которая может возникнуть, будет связана со способностями процессора или с какой-то ошибкой алгоритма.

Это может быть очень тяжелой работой, возможно, еще более тяжелой, чем строительство самого процессора…

Но теперь у меня есть уверенность в правоте и, следовательно, уверенность в том, что решу любой дефект.

Пусть даже потребуется двадцать лет.

К тому же недавние величайшие успехи подтолкнули меня еще больше посвятить душу и сердце моему видению.

Тесла сделал бы то же самое.

Это, в сущности, не что иное, как завершение и эволюция его видений.

Частично моих, частично его.

Только такой гений, как я, мог довести до конца такую великую цель.

Только гений и сумасшедший, как я.

Запускаю нейтрино с моим «мобильником» в сторону столика у входа…

Тем временем процессор в подвале записывает состав и все остальное.

Делает все это за несколько секунд.

Снова запускаю нейтрино в любую точку…

Легкий пучок света, движение воздуха… и вот.

Нейтрино воссоздали из одной только энергии столик.

Идеальную копию.

Даже его несовершенства, трещины, возраст…

Действительно идеальную копию на атомном уровне.

Атомы те же, в том же количестве и в том же расположении.

Только на субатомном уровне могут быть различия…

Я в восторге, мягко говоря.

Могу создать все из ничего.

Волшебную палочку… но созданную с помощью технологии.

Лампу Аладдина с бесконечными желаниями.

Роюсь в карманах и хватаю кошелек.

Пустой как пустыня Гоби; как всегда.

Беру мои единственные пятьсот рублей…

Направляю мобильник, чтобы «захватить» изображение, чтобы нейтрино не пошли в другое место и не воспроизвели все остальное.

Затем активирую…

Нейтрино ударяют по банкноте, обволакивают ее, не рассеиваясь… и возвращаются обратно, входя в мобильник.

Чуть более чем через секунду процессор дает мне окей…

Знак того, что объект записан и каталогизирован в совершенстве.

Затем воспроизвожу его на столе…

Две секунды, может, три… и у меня новая банкнота пятьсот рублей.

Идентичная даже в складках.

Хватаю ее, смотрю на свет…

Как логично было ожидать, даже серийный номер идентичен.

Но серийный номер – не что иное, как пятнышко чернил…

Спускаюсь в винный погреб.

Оказавшись перед процессором, извлекаю последние данные; банкноту.

На мониторе увеличенная и идеальная копия пятисот рублей.

Выделяю серийный номер со всеми несовершенствами изношенной бумаги.

Устанавливаю математическое правило, чтобы каждый раз, когда речь идет о деньгах, буквенно-цифровой код, и только он, менялся.

Так каждый раз.

Делаю пробу; реконструирую банкноту.

Банкнота впечатляюще идентична в своих складках…

Процессор автоматически изменил серийный номер, добавив плюс один.

Отлично.

В этот момент я мог бы быть самым богатым человеком в мире.

Но то, что могу воспроизвести, выходит за пределы денег… то есть простых кусочков бумаги.

Могу воспроизвести вещи, сырье, инструменты…

Могу воспроизвести все, что хочу… с единственным ограничением – иметь образец под рукой хотя бы на несколько секунд.

Хотя бы один раз в жизни.

Процессор должен иметь возможность учиться.

Пока, однако, довольствуюсь воспроизведением моей банкноты тысячу раз.

Так, на всякий случай.

Возвращаюсь в дом.

В этот момент мой процессор следует уроку…

Учу его всему, чему могу.

Он должен научиться распознавать все, абсолютно все.

И в отличие от традиционных школ… получит хорошую награду за копирование, и чем более верной оригиналу будет копия, тем больше похвал получит.

Запомнив информацию, больше не понадобится иметь образец того конкретного объекта; достаточно будет извлечь информацию.

Запускаю нейтрино на безделушки… на телевизор, на бытовую технику… и удваиваю все.

Я взволнован как ребенок!

Я жаден! Пожираю все глазами!

Отчаянно ищу что-то новое… всегда новое.

Начинаю с мелких вещей как столовые приборы, тарелки, стаканы… наборы кастрюль…

Все, что нахожу в доме.

Потом набираюсь смелости и пробую удваивать более крупные вещи как люстра, посудомоечная машина, стиральная машина…

Отлично.

Мой процессор не делает ни одной ошибки.

Воспроизводит в совершенстве даже пятна грязи.

И я тоже кое-что изучаю.

Процессор определенно медленнее с более крупными объектами.

Даже возвращение нейтрино внутрь мобильника медленнее…

Это определенно странно, я этого не ожидал.

Замедление, вызванное прохождением через большее количество материи, должно быть бесконечно малым… в масштабе нескольких наносекунд.

Вместо этого они замедляются еще как.

Кроме того, и обратное путешествие медленнее…

Если бы я не был уверен в явной глупости, почти казалось бы, что нейтрино делают рефлексивную паузу, чтобы усвоить изученные концепции.

Продолжаю так.

Я голоден до всего… жаден до всего!

Примерно через полчаса у меня больше нет места в доме для возможных других копий чего-либо…

Удвоил ручки, цветные карандаши, тетради, книги, очки, телефонные карты, ключи с брелоками, резинки, бутылки, веники, палки, тряпки, одежду…

И говоря об одежде: помимо удвоения гардероба, я не ограничился изготовлением идентичной копии одежды, которая у меня уже была… я их обновил.

Было легко; достаточно было упорядочить волокна, намного крупнее атомов, и теперь у меня копия той же одежды, что была раньше… но абсолютно новая с фабрики.

Очень полезно, чтобы не испортить обувь в случае, если окажусь в исходе в пустыне, который длится сорок лет.

Все это абсолютно фантастично.

Скоро пойду в торговый центр купить мороженое… и удвоить мир.

Быстро готовлюсь как сумасшедший, с трудом двигаясь среди всего хаоса, который оставил в доме.

Я взволнован как мальчишка!

Выхожу из дома со скоростью света… и через две секунды замечаю, что забыл ключи.

Заперся снаружи.

Не проблема; только что их запомнил.

Делаю их заново…

Затем направляюсь прямо в торговый центр.

Мороженое, я иду.

Иду как будто у меня перчик вставлен в задницу.

Кто-то смотрит на меня странно…

Вероятно, разговариваю сам с собой; еще хорошо, что не начинаю кричать…

Прилагаю ужасные усилия, чтобы удержаться от удваивания всего на улице.

У меня есть искушение удвоить каждый сантиметр от дома до торгового центра… но все увидели бы.

Даже если бы ограничился записью, увидели бы странный световой пучок, исходящий из моего мобильника, и не только…

Моя тщательность заинтриговала бы их слишком сильно.

И тогда ничего не делаю.

Ограничиваюсь моим маршем, который очень похож на нечто среднее между ходьбой и бегом.

Типа строевого шага.

Хорошо, что у меня нет пера на голове… удвоил бы и его.

Прибываю в торговый центр.

Огромный.

Полный огней и красок; полный ложно полезных вещей и созданных потребностей.

Торговый центр: место молитвы для многих, где бог – это собственное я. Настоящее опустошение духа.

Но я здесь по совсем другим причинам.

С одной стороны, чтобы наполниться собой и повторить себе, какой я хороший… но с другой стороны, чтобы научить процессор всему, чему могу.

Все это будет также полезно во времена нужды.

Не существует экономического кризиса или другого бедствия, которое могло бы меня коснуться, пока процессор защищен и функционирует.

И в этом отношении теперь даже название «процессор» начинает быть немного слишком ограниченным; это машина-создатель.

Должен буду найти ей более подходящее имя.

Сразу вхожу в продуктовый магазин.

Должен буду действовать хитро, потому что «мобильник» излучает хоть и небольшой пучок света.

Если бы кто-то меня увидел, несомненно привлек бы внимание.

«Что ты делаешь?» спросили бы меня.

Охрана торгового центра могла бы злоупотребить своими полномочиями и конфисковать мой мобильник.

«Не-совсем-мобильник».

Конечно, увидев его, ничего не поняли бы и не смогли бы им пользоваться… однако могли бы сломать его, разобрать…

И главное, могли бы отнести его «на просмотр» к кому-то более опытному.

Это была бы большая беда. Действительно большая беда.

Какая там промышленная революция… это был бы конец света.

С мыслями, которые проходят через мою голову, начинаю быть не таким бравым, тем более уверенным.

С завтрашнего дня приму дополнительные меры безопасности.

Не смогу совершать ошибки, никогда.

Если этому миру подарить пистолет, он выстрелит себе в голову задолго до того, как научится им пользоваться.

Я в продуктовом магазине.

Наблюдал за всем некоторое время.

Народу немного, и многие проходы остаются пустыми минутами.

Воспользуюсь этим… в надежде, что камеры не везде.

Останусь прижатым к объекту, как будто ищу что-то глубже… чтобы скрыть, по крайней мере частично, пучок света.

Сердце бьется с бешеной скоростью, как когда совершал мои кражи…

Выпускаю нейтрино на различные марки печенья.

Процессору, находящемуся более чем в километре от торгового центра, требуется около двух-трех секунд на каждую упаковку.

Двигаюсь быстро.

Взял и тележку…

Теперь когда думаю об этом, по мере того как выпускаю нейтрино, лучше делать покупки.

Отвлеку внимание от того, кто просто любопытствует между рядами или от того, кто постоянно кладет и вынимает вещи из тележки…

Тем более что у меня сегодня нет проблем с деньгами.

Двигаюсь от одного прохода к другому и наполняю тележку всем, что попадается.

Примерно через двадцать минут мне больше ничего не помещается… но записал по крайней мере тысячу товаров.

Мог бы продолжать еще по крайней мере два часа… но не чувствую себя больше таким уверенным.

Лучше не переусердствовать.

Завтра или в другой день продолжу и составлю карту всего понемногу.

Направляюсь к кассе, стою немного в очереди и плачу.

Потратил почти пятнадцать тысяч рублей.

Черт.

Не успеваешь их заработать, как…

Ладно… приложу усилие, чтобы извлечь их из ничего за три секунды.

Тяжелая жизнь, но как-то же надо жить… деньги не делают счастья, что уж говорить о нищете.

Мне становится смешно, пока плачу и получаю сдачу… все купюры по пятьсот рублей.

Хм.

Кассирша подумала, что я украл в церкви.

Кассирша видит мою улыбку и улыбается в ответ.

Улыбка притягивает… стоило бы делать это чаще.

Вероятно, лучше шло бы и с девушками.

Выйдя, понимаю, что я настоящий идиот.

Купил слишком много вещей и у меня нет машины для перевозки; у меня восемь полных и тяжелейших пакетов.

Что делать… бросить их на улице?

Почти как ответ на мои экзистенциальные сомнения, ко мне подходит у выхода из торгового центра молодая цыганка.

Ей лет двенадцать-тринадцать, и она еще и симпатичная…

Протягивает мне ладонь и говорит… «Счастья, господин… маленькая помощь, господин…»

Хорошо.

Улыбаюсь ей.

Смотрю на мои пакеты, полные еды.

Печенье, конфеты, макароны, помидоры, соленья…

Ставлю пять из моих восьми пакетов к ее ногам.

«На, бери. Я их для тебя взял»

Улыбаюсь ей.

Девочка остается неподвижной, ошарашенной…

Смотрит на меня и на пакеты; не говорит ни слова.

Беру также десять купюр по пятьсот, засовываю их в пакет и повторяю ей «Бери. Пока»

Девочка поворачивается, пока я ухожу, оставляя пять пакетов у ее ног.

Какое милое личико у нее было.

Уношу остальные три пакета, которые содержат в основном разные предметы или пищевые добавки.

Надеюсь, не узнает меня в следующий раз, потому что мог бы быть с моей мамой или с любым другим человеком, и с кем бы ни был, не смог бы оправдать мою щедрость.

В любом случае найденное решение для избавления от пакетов заставляет меня чувствовать себя очень хорошо.

Долго добираюсь домой; пакеты чертовски тяжелые.

Начинаю сожалеть, что не оставил девочке и оставшиеся пакеты.

В любом случае с некоторой болью в пальцах и руках в итоге добираюсь до цели.

Заполняю немного холодильник и несколько ящиков тем, что купил.

Позже поищу правдоподобную отговорку для моей матери…

Конечно, мог бы превратить все, что купил, в энергию, но мне нравится идея сделать сюрприз мамочке.

Спускаюсь вниз.

Снова в присутствии моей лаборатории.

Прекрасной и величественной, спрятанной в скромном большом погребе.

Чудесной.

Собранной только моими усилиями… и неосознанной помощью Микеле.

Да, это также благодаря ему я смог реализовать этот грандиозный проект; не должен это забывать.

Сделаю ему большой подарок и позже подумаю о чем-то…

Но сейчас занят другими приоритетами.

Сажусь за консоль перед гигантским экраном.

Начинаю проверять записи…

Записал бесконечность вещей.

Беру код наугад, чтобы снова испытать процессор.

Вот: хлеб с пониженным содержанием натрия.

Выпускаю нейтрино на столешницу.

Три секунды… и вуаля.

Это первый раз, когда пытаюсь создать что-то живое.

Представляю, что процессор воссоздал бактерии с их генетическим кодом.

Следовательно, воссоздал жизнь…

Должен был изучить в миллион раз больше с простым куском хлеба, чем с созданием стиральной машины.

Должен был сохранить миллиарды строк кодов.

Копия будет точной, абсолютно точной, даже с живыми существами?

Тем временем должен попробовать хлеб…

Отламываю кусок моего «воссозданного» хлеба и подношу ко рту…

Что-то меня останавливает.

Замираю.

Необъяснимый страх мешает мне проглотить этот хлеб.

А что если что-то не так? Что если я что-то упустил? Что если именно в субатомных частицах скрывается истинная сущность жизни и всех вещей?

Если так… этот хлеб мог бы мне навредить? Или просто мой мозг не получил бы сигнал, и это было бы как не есть вообще?

Вихрь мыслей и странных ощущений проходит через мой разум… и результат в том, что в итоге не ем этот хлеб.

Не вижу, почему я должен быть подопытным кроликом.

Нашел: завтра куплю канарейку.

Изучу ее основательно, и со сканирующим туннельным микроскопом смогу наблюдать любые изменения и генетический уровень по мере того, как буду кормить ее хлебом или другими кормами, воссозданными процессором.

Буду наблюдать снаружи за любыми поведенческими изменениями, которые могут произойти.

Надеюсь, что все пройдет хорошо.

Живое существо, будь то животное или бактерия, в миллиарды раз сложнее самой сложной неживой структуры.

Снежинки, например.

И в миллиарды раз сложнее самой сложной структуры, созданной человеком, как суперкомпьютер или космический спутник.

Я не говорю о душе или подобной чепухе; я хорошо остерегусь этого.

Говорю о кодах.

Скрытых кодах, которые могут выходить даже за пределы «простого» генетического кода.

Не хотел бы что-то упустить.

Не хотел бы, чтобы процессор не смог распознать эти коды, воспроизвести их… и чтобы поэтому копия не была такой точной.

Обладая кирпичиками вселенной, атомами, не хотел бы, чтобы по мере того, как код становится более сложным, процессор заглючил или упустил, или испортил какую-то строку по дороге.

Нет, не буду есть этот хлеб.

Буду наблюдать эффект среднесрочный и долгосрочный, который он окажет на других живых существ.

Только после тысяч и тысяч экспериментов с разной пищей и на разных живых существах, в случае положительных результатов, убежусь попробовать что-то.

Так буду экспериментировать на человеке.

На мне.

Тем временем мог бы начать воспроизводить настоящие живые существа как плесень, амебы, маленькие растения… и посмотреть, как пойдет.

Никогда не осмеливался на столькое, но это был обязательный путь.

Рано или поздно к этому нужно было прийти.

Переход от простого кода к жизни…

По крайней мере, я не движим политическими или экономическими интересами, как определенная часть научного сообщества.

Я чистый ученый, чистый исследователь.

Пока погружен в эти мысли, вижу мигающий красный свет…

Знак того, что моя мать вернулась и зовет меня.

Отрываюсь от консоли и поднимаюсь наверх…

Как только приехал, у моей матери руки на бедрах и глаза на выкате…

О мама…

Поворачиваюсь направо… налево… поднимаю глаза к потолку… опускаю взгляд…

И вижу два шкафа у входа, два кухонных стола, две люстры, две кухни…

Двойные стулья, двойные безделушки, двойные наборы кастрюль…

О мама…

Забыл превратить копии обратно в энергию; какой идиот.

Моя мать смотрит на меня как сумасшедшая… потом кричит… «Адриааааааано!! Что, черт возьми, происходиииит…»

Ой… кусаю нижнюю губу.

Моя мать, ошеломленная, ждет объяснения…

«Эм… ма… ты поменяла очки, правда? Я беспокоюсь, знаешь… читал где-то, что если диоптрии не совсем правильные, могут заставить тебя видеть двойное»

Глава VI

Утро, и я весь при параде, чтобы идти в школу.

Сегодня более вяло, чем когда-либо.

После моих недавних опытов мне очень трудно найти причину продолжать посещать.

Особенно продолжать терпеть поверхностных и глупых сверстников.

Я бы уже удвоил тысячу купюр по тысяче рублей и уехал бы в какой-нибудь тропический рай, если бы не мое желание дойти до сути во всех вещах.

Кроме того, не могу оставить процессор без присмотра.

Признаю, что другая причина, по которой еще не уехал, – это Ирэне.

Не могу уехать именно сейчас, когда у меня дела идут хорошо с девушками, нет?

Кто не рискует, тот не пьет шампанского, а под лежачий камень вода не течет.

Пока направляюсь к институту вялым и размеренным шагом, вижу вдали знакомую фигуру.

«Эй, мастер!» кричит мне Микеле, бегущий ко мне.

На нем рабочий костюм, грязный от масла и неизвестно чего еще.

«Эй… Микеле!» говорю ему, ударяя по ладони.

Странно встретить его на улице так рано; обычно он на работе.

«А что ты здесь делаешь, Микеле? Не работаешь?»

«Нет» говорит мне с тоном покорности «Мой погрузчик сломался, видишь?» говорит, указывая на погрузчик вдали, остановившийся посреди дороги.

«Сломался? Что с ним?»

«Что-то внутри сломалось, не знаю. Издал странный звук, и теперь не заводится. Жду отца с эвакуатором, чтобы он приехал его забрать»

«Пойдем посмотрим» говорю ему, пока идем к предмету обсуждения.

«Это электрические штуки… ломаются, когда меньше всего ожидаешь» говорит мне, и по спине пробегает дрожь, когда думаю о процессоре…

Смотрю на него.

«Ничего не поделаешь. Даже если можно было бы починить, понадобились бы подходящие инструменты и главное время. Этот день начался плохо и плохо закончится для моей работы»

«Микеле, у тебя есть большой разводной ключ?»

Пауза.

Смотрит на меня… «Да, конечно, но он не нужен для погрузчика. Что собираешься делать?»

«Не беспокойся» говорю ему, подмигивая.

Роюсь в карманах…

Знаю, что не должен был этого делать, но… не смог оставить «почти-мобильник» дома.

Беру ключ, который дает мне мой друг; наклоняюсь и начинаю осторожно стучать по погрузчику, как будто я дурной доктор…

Чувствую себя немного идиотом, признаю… и вероятно, Микеле спрашивает себя, не сошел ли я совсем с ума.

Бросаю рюкзак к его ногам… «Микеле, пожалуйста, можешь посмотреть, есть ли в моем рюкзаке большой циркуль?»

Мой друг все больше недоумевает… но не задает вопросов и открывает рюкзак.

Пользуюсь его отвлечением и выпускаю нейтрино на часть погрузчика… зона двигателя и окрестности…

Нейтрино «спаивают заново» сломанные части… но лучше сказать «воссоздают на атомном уровне».

Нейтрино тратят десять, пятнадцать секунд на возвращение…

Двигатель полностью восстановлен.

«Нет, мастер, здесь нет никакого циркуля»

«О, тогда забыл его дома, неважно»

Встаю.

«Хорошо, попробуй завести его»

«Да ладно… ты только несколько раз постучал ключом!»

«Да, знаю… но попробуй» говорю ему, снова подмигивая.

Микеле готов послать меня к черту, чувствую.

В любом случае подходит к погрузчику не очень убежденный, садится и нажимает зажигание.

И… невероятно! Погрузчик заводится!

Микеле выпучивает глаза… «Да… да…» не находит слов…

Я поднимаю ладони к небу, как бы говоря… «Все возможно…»

«Ураааахахах!» кричит Микеле, спрыгивая с погрузчика и обнимая меня…

Черт побери…

«Микелеее… рабочий костюм!»

«О, извини!» говорит, сразу отстраняясь.

Слишком поздно.

Хорошо меня запачкал.

«Извини, извини… но как, черт возьми, ты это сделал??»

«Заслуга этого ключа… не недооценивай его» говорю ему, возвращая.

Микеле рассматривает ключ и снова начинает делать удивленное лицо…

Отхожу быстрым шагом… «Должен идти, опаздываю, пока, Микеле»

«Пока…»

Через сотню метров меня охватывает ужасное сомнение…

Оборачиваюсь.

«Микелееее…» кричу, чтобы он услышал.

Микеле поднимает голову.

«Я шутиииил…»

Микеле смотрит на меня еще несколько секунд… «Ааа… окей…» потом перестает рассматривать ключ.

Затем продолжаю свой путь.

Вижу на главной дороге поток парней и девушек, направляющихся к институту.

Многих из них знаю.

Все те же сцены.

За исключением некоторых приятных исключений, школа делится на две части: крутые парни и крутые девчонки.

Точнее на три…

Есть еще «неудачники»; категория, в которую полностью вхожу я.

Настоящая печаль.

Собираюсь начать школьный день с моей обычной скрытой депрессией, когда…

«Адрииии…»

Слышу сладчайший женский голос, доносящийся из-за спины.

Оборачиваюсь.

Все в коридоре наблюдают.

Это Ирэне, элегантнейшая и классная, которая бежит мне навстречу…

Обнимает меня, крепко прижимает.

Ощущение очень приятное.

Нахожу смелость положить руку за ее затылок…

«Какой ты добрый…» говорит мне, даря сладчайший поцелуй в щеку.

Вау…

В этот момент мне кажется, что лечу, а все остальные студенты не что иное, как неподвижные статуи…

Мне повезло, и я чувствую себя впервые красивым.

Восхищенный и которому завидуют многие мои тупые одноклассники.

Многие остановились посмотреть… удивленные.

«Это действительно он?» должны спрашивать себя «Адри? Странный ботаник?»

«Задания идут хорошо» говорит мне с ее естественной нежностью, продолжая держать меня за руки «Я определенно повысила свои оценки, и это благодаря тебе»

Улыбаюсь ей.

Звонит звонок начала… «Должна идти» говорит мне, пока все еще смотрят «Увидимся сегодня, пока»

«Пока»

Вдали Тано, который на нее смотрит…

Спрашиваю себя, почему каждый раз, когда вижу Ирэне, откуда-то появляется какой-нибудь красавчик…

Неважно; пусть лопаются.

Направляюсь в класс, не в силах перестать думать о ней.

Как прекрасно… чувствую себя так хорошо.

Элиза, тоже очень милая, проходит в класс передо мной с улыбкой.

Думаю, что видела сцену в коридоре.

Я внезапно становлюсь интересным для девушек.

Хорошо, тем лучше.

Посмотрим на развитие этой новой ситуации.

К сожалению, вижу также Кристиана, проходящего по коридору и подмигивающего ей.

Хорошо… за несколько минут сначала Тано, потом Кристиан.

Ниже только дерьмо.

Ну нет… возможно, преувеличиваю.

В конце концов, дерьмо служит удобрением… может обидеться.

Сцена меня раздражает… но уже не так, как раньше.

Теперь у меня есть Ирэне… что мне до других?

Ее признательность слишком интимна; ясно, что у нее слабость ко мне, и я обнаруживаю, что уже не так ясно мыслю…

Должен следить за уроком, а вместо этого думаю о ней и ее поцелуе.

Это ощущение заставляет меня чувствовать себя хорошо, но и немного пугает…

Думаю, что в подходящих условиях Ирэне могла бы добраться до моих секретов.

И это было бы ужасно.

Нет, этого абсолютно не должно случиться.

Должен поставить брандмауэр на мое сердце.

Не должен позволять чувствам затуманивать мои намерения или способность рассуждать.

Часы с Салмаструсом проходят довольно хорошо, хотя в моей полной отсутственности.

Сейчас не думаю, что Салмаструс осмелился бы сделать мне замечание, даже если бы я разбил стекла и перевернул парты.

Часы с уродиной-латинисткой, наоборот, проходят медленнейшим образом и в полной пытке.

Она даже делает мне замечание дважды, и чуть не получаю выговор в дневник.

Вероятно, мои тупые одноклассники спрашивают себя, что с ботаником.

Продолжать посещать институт после завершения процессора становится определенно тяжело.

Было бы более терпимо, если бы Ирэне посещала мою же секцию.

Ладно…

Теперь стоит позволить вещам идти своим ходом… и завершить учебный год.

События всегда могли бы удивить меня и чему-то научить.

Утро заканчивается скучнейшим уроком об этике института и нормах безопасности.

Наконец освобождение!

Звонок дает зеленый свет анархии для всех, и пора уже.

Сегодня день был длиннейшим.

Едва на выходе из комплекса чувствую руку на плече, останавливающую меня…

«Эй, Адри…»

Элиза.

Смотрю на нее… «Сегодня ты был немного рассеянным в школе, а?»

«Да уж».

«Впервые вижу тебя таким. Ты в порядке?»

Идем вместе впервые…

«А, да, я в порядке. Просто немного мыслей в голове»

«Извини, возможно, тебе мешает идти со мной кусок дороги? Может, ждешь Ирэне?»

Поворачиваюсь направо и налево, чтобы увидеть, есть ли Ирэне поблизости.

Ничего.

«Нет. Мы должны увидеться сегодня, чтобы заниматься, но она не говорила о встрече на выходе»

«Окей, потому что не хочу создавать тебе проблемы»

«Никаких проблем…» говорю ей, улыбаясь, представляя себя Клинтом Иствудом…

Роль начинающего донжуана определенно приятна…

Возможно, скоро скажу что-то, чтобы поразить ее.

Но, как было предсказуемо, мой момент славы длится недолго.

В нескольких метрах Кристиан, более накачанный чем когда-либо, который на нас смотрит.

«Извини, теперь должна идти, Адри» говорит мне, даже не пытаясь найти отговорку подлиннее, чтобы попрощаться…

Дает мне шлепок по щеке, как будто я ребенок. «Приходи в себя, хорошо? Было бы трагично, если бы самый прилежный во всей школе понизил среднюю оценку».

Сказав это, отходит к тому красавчику на мотоцикле.

«Эй, Эйнштейн… передавай привет Ирэне!» кричит мне тот идиот, усаживая нимфетку.

Шлепок.

Теперь понимаю.

Я маленький мальчик; вероятно, вызываю у нее умиление…

Считает меня вундеркиндом.

Но ребенком.

Вот почему мне улыбается, и в те несколько секунд, что говорит со мной, всегда заканчивает советом.

Детей нужно защищать; возможно, считает меня даже милым…

Но там, снаружи, есть лучше.

Есть «настоящий мужчина»… Идиот в кожаной куртке и на мотоцикле. Человек из картона и воздуха.

Как печально думать о том, насколько поверхностны женщины.

Ищут принца на белом коне всю жизнь и тем временем довольствуются тем, что остаются с гопником без мозгов.

Ну… сцена не должна меня раздражать. Мне больше все равно.

Если хорошо разыграю свои карты, скоро у меня рядом будет особенный человек.

Вот я снова дома.

«Ма, я внизу в погребе. Если придет Ирэне, позови меня»

Должен воспользоваться выходными; у меня много работы.

Возможно, стоило бы пригласить Ирэне куда-нибудь, вместо того чтобы запираться в моем логове…

Не знаю. Мысль о ней меня отвлекает.

Не могу сосредоточиться на работе так же, как утром не мог сосредоточиться в школе.

Проклятье…

Примерно через полчаса, потерянного на то, чтобы ничего не сделать, вот загорается красный свет…

Это Ирэне!

Поднимаюсь по лестнице как ракета…

Надеюсь обнять ее и может быть украсть поцелуй, когда моя мать не видит…

«Звонила Ирэне. Сказала, что не может прийти, потому что уезжает с семьей на выходные; увидитесь в понедельник в школе»

А.

Спускаюсь с некоторым сожалением.

В этот момент я в конфликте.

Не знаю, больше ли я грущу от того, что не с ней, или более счастлив от того, что наконец могу сосредоточиться на работе.

Работа, которую должен выполнить, меня чрезвычайно воодушевляет… но присутствие Ирэне постепенно искажает мои ценности.

Должен найти силы не загубить все!

Работа имеет приоритет!

Сразу принимаюсь за дело.

Итак, мы дошли до гелия…

Теперь из гелия должен создать литий и так далее.

Процессор потребляет огромное количество энергии… но беззвучно и на атомном уровне.

Примерно через двадцать минут вот выдает длинную серию алгоритмов и пропорций…

Отлично.

Гелий стал литием примерно за двадцать минут.

Хорошее начало – половина дела, а на ветер глядя, не сеют.

Не могу сдержать улыбку.

Эти успехи стоят больше миллиарда рублей каждый.

Только завершив всю периодическую таблицу, мой процессор сможет заслужить название «машина-создатель».

Но уже сейчас он намного больше, чем самый сложный существующий процессор.

Продолжаю со следующим элементом… бериллием.

Еще около двадцати минут, и готово; нулевая камера заполняется бериллием.

Действительно невероятно.

Как могу оставаться здесь беспристрастным, когда история планеты Земля могла бы радикально измениться?

Как могу сохранять спокойствие, когда должен был бы, наоборот, бежать на улицу, кричать как сумасшедший и все ломать?

Никто не такой, как я.

Около двадцати минут на элемент…

Если необходимое время не должно расти экспоненциально, что очень вероятно, должен потратить около двух тысяч минут на завершение всей периодической таблицы.

Тридцать три с половиной часа.

Было бы фантастически; закончу все до понедельника.

Очевидно, не могу отсутствовать слишком долго из лаборатории, потому что должен наблюдать, что происходит, и проходит ли все согласно прогнозам.

В конце концов, процессор мог бы стать и невероятной атомной бомбой.

Атомный взрыв в городке семи тысяч жителей привлек бы слишком много внимания.

Человеческий контроль во время работы незаменим.

Однако не могу и исчезнуть на тридцать три часа подряд…

Моя мать позвала бы меня и, не видя, что я поднимаюсь, спустилась бы, несмотря на свою клаустрофобию.

И этого тоже не должно случиться.

Должен что-то придумать…

Думаю немного…

Да, нашел неплохой компромисс.

Тратя около двадцати минут от элемента к элементу, смогу подниматься наверх и показываться регулярно на восемнадцать… девятнадцать минут подряд… как раз вовремя, чтобы спуститься проверить и перейти к следующему элементу.

Я великий.

Моя мать не сможет ни в чем заподозрить.

Ночью же у меня будет по крайней мере восемь часов работы без помех.

Приготовлю литр крепкого кофе.

Это необходимо для науки; это необходимо для моих проектов.

Это не проблема, наоборот…

Загрузить себя работой в том, что мне нравится, дает мне удовлетворение… иногда хотел бы, чтобы день длился больше двадцати четырех часов.

Должен воспроизвести вселенную в миниатюре, и это имеет приоритет над моим сном.

Это имело бы приоритет над любой другой вещью.

По крайней мере тридцать три часа не намерен сомкнуть глаз.

Глава VII

Утро проснулся рано.

На самом деле я свалился на кровать за несколько минут до того, как моя мать проснулась, чтобы создать видимость, что провел ночь в своей комнате.

Вместо этого провел ее в лаборатории.

Какие у меня странные извращения, правда?

Я смертельно устал, разбит.

Если бы не желание снова увидеть Ирэне, остался бы дома спать.

Я при смерти… но по крайней мере у меня есть огромное удовлетворение от завершения всей периодической таблицы.

Я воссоздал вселенную в миниатюре, практически.

Создал ее из одной только энергии.

Процессор подвергся огромному напряжению, но, к счастью, энергия, которой он может питаться, бесконечна.

Та же энергия, которую затем использует для создания.

Наконец нашел имя для машины-создателя: буду называть ее «Брахмамашина».

Так… чтобы передать идею.

А мобильник-не-мобильник просто… «глаз Брахмы».

Имя имеет большое значение и эмоциональное воздействие, но только в случае, если хочешь сделать его публичным; в моем случае Брахмамашина могла бы называться и «Пеппина».

Теперь, однако, должен думать о другом.

Едва держусь на ногах, и голова кружится не слабо.

Прошлой ночью выпил литр кофе, чтобы заставить себя не сомкнуть глаз… сейчас бросился бы на землю.

Продолжаю по своей дороге, не обращая внимания на говор одноклассников, который по мере приближения к институту становится более настойчивым.

Оглядываюсь в надежде увидеть ее.

Ничего.

Может, уже в классе?

Я знал, что она сдала важный экзамен.

Будет благодарна мне; не могу дождаться, чтобы обнять ее и чтобы она обняла меня.

И сделать это перед всеми.

Теперь для всех я и Ирэне больше чем просто друзья.

Жаль… разочаровывает не встретить ее у входа.

Группа «крутых» что-то шепчет друг другу на ухо и хихикает, посмотрев на меня.

Какие идиоты.

Сегодня все кажутся немного странными… страннее обычного.

Мельком видел Элизу, и она кажется грустной; должно быть, поссорилась с тем идиотом, с которым встречается.

Неизбежно.

«Эй, Эйнштейн… где твоя девушка?»

Узнаю голос Кристиана за спиной.

Нет причин оборачиваться.

Слышу, как кто-то смеется…

Я слишком устал, чтобы иметь дело с этими дураками.

Вхожу в класс, но менее чем через час понимаю, что чувствую себя слишком плохо.

Я измотан усталостью.

Прошу разрешения пойти в медпункт.

Пока выхожу из класса, слышу, как Элиза мне что-то говорит.

Не понимаю.

У меня нет времени и желания ее слушать; хочу только спать.

В медпункте выражаю желание вернуться домой, и уборщик предлагается меня проводить.

Менее чем за полчаса я вне этого дурдома.

Позволяю себе восемь часов сна, и когда просыпаюсь, около пяти вечера.

Моя мать скоро придет.

Ополаскиваюсь, что-то ем и направляюсь в лабораторию.

У меня много работы.

Должен специализироваться в химии углерода.

Брахмамашина создала, среди прочего, углерод из энергии… но простой углерод без какой-либо структуры.

Теперь должен дать ей другую работу: использовать углерод как маленькие кирпичики для формирования все более сложных структур.

Мог бы дойти до создания специальных фуллеренов или когда-нибудь нанороботов в тысячи раз меньше игольного ушка.

Да, это было бы фантастично.

Но сейчас намереваюсь создать синтетические ДНК.

Посмотрим, удастся ли создать жизнь из ничего.

Посмотрим, что произойдет.

Сканирующий туннельный микроскоп обнаруживает и изолирует цианобактерии.

Брахмамашина изучает их основательно и пытается воспроизвести.

Замедляю процесс в миллионы раз, иначе все длилось бы несколько наносекунд… и я ничему не научился бы.

Вместо этого хочу видеть, понимать, идти вглубь.

Всегда было так, с самого рождения.

Представляю, что моими первыми словами были «почему» и «как», а не «мама» или «агу»…

Почему и как… и поэтому должен всегда идти вглубь вещей, даже самых банальных.

И поэтому не живу. Спрашиваю.

Теперь спрашиваю у Брахмамашины, у моего изобретения, «как».

Брахмамашина размещает молекулы углерода согласно вполне определенной структуре.

Начинает формироваться дорожка… затем две спиральные дорожки, которые переплетаются.

Все это происходит очень быстро, несмотря на то что замедлил процесс.

Спиральная структура ДНК цианобактерии воссоздана в совершенстве.

Через несколько секунд цианобактерия существует.

Рядом со своим «близнецом».

Но это не клонирование; это намного больше.

Это намного больше близнеца… это точное воспроизведение на атомном уровне.

Даже ДНК не воспроизводит себя в совершенстве; даже идентичные близнецы не идентичны.

Клетка любого организма, однажды «извлеченная», подвергается микрошоку, который вызывает наномодификации ДНК; эти наномодификации вызовут различия даже у самого совершенного клона.

Не в этом случае.

Это не клонирование: это пере-создание.

Создание жизни из не-жизни.

Жизнь из одной только энергии.

И это чрезвычайно значимо.

Если умеешь считать до одного, умеешь считать до тысячи и дальше, поэтому… если воспроизвел из ничего цианобактерию, смогу воспроизвести и…

Цианобактерия совершенна, но позже попробую с амебами и более крупными и сложными организмами.

Теперь же беру записанную спиральную генетическую структуру и пробую изменить конфигурацию.

Та же самая идентичная ДНК цианобактерии, «смоделированная» согласно другим конфигурациям.

Компьютер предлагает тысячи других различных геометрических фигур… тетраэдры, пентагоны, пересекающиеся эллипсы…

Примерно за два часа пробуем почти десять тысяч различных фигур.

Ничего.

Никакая другая конфигурация из испробованных не способна воспроизвести жизнь.

Хотя это та же ДНК.

Должна быть глубокая причина.

Только спиральная конформация воспроизводит жизнь, и это должно быть связано с формой самой энергии, с земным магнетизмом или даже с силой тяжести.

Этими вопросами займусь позже, потому что сейчас мог бы увязнуть и забыть свои цели.

Мои исследования стали бы слишком философскими и теоретическими.

Беру пыль, землю, плесень…

Иду в поисках других живых организмов.

В нескольких сантиметрах плесени нахожу несколько разных.

Это напоминает мне, что вся эта влажность может только навредить Брахмамашине.

Вспоминаю слова Микеле… «Это электрические штуки… ломаются, когда меньше всего ожидаешь».

Каждый раз, когда думаю об этом, по спине пробегает дрожь.

Если потеряю Брахмамашину, больше не смогу ее восстановить.

Я совершил большую ошибку.

Вместо того чтобы броситься на ДНК, увидев результаты с объектами, должен был воспроизвести саму Брахмамашину.

Создать копию, даже две.

Более того, спускаясь на атомный уровень, мог бы ее значительно улучшить.

Нынешняя Брахмамашина имеет сварки, монтажи, очень деликатные открытые части.

Запомнив саму себя, Брахмамашина сможет восстановиться без дефектов и с большими мерами безопасности.

Да, моя идея гениальна и это единственный путь.

Как только закончу с этими экспериментами, начну воссоздавать и революционизировать Брахмамашину.

Не могу позволить себе потерять плод моих трудов и жертв.

Предпочел бы умереть, чем увидеть конец всех моих проектов.

Исследую плесень и записываю все.

Брахмамашина накапливает и учится.

Различия ДНК создают различных существ…

Воссоздал плесень и модифицировал ее.

Сделал ее красной, синей, серой, желтой, прозрачной… это фантастично.

Могу модифицировать что угодно.

Создал магнитную плесень: стремится следовать движениям моего тела, насколько может.

Настроена на мою специфическую частоту; не может следовать за другими людьми.

Развлекаюсь, двигая ее рукой, не касаясь…

Даже травинки стремятся удлиниться.

Это прекрасное зрелище… впечатляющее.

Приходит в голову создать термическую плесень; должен сделать так, чтобы она меняла цвет при контакте с различными температурами.

После часика попыток, пошедших впустую… возможно, получается.

Новая плесень цвета зеленого горошка.

В лаборатории довольно жарко и влажно.

Зажигаю спичку и приближаю…

Плесень светлеет и становится желтой… потом еще светлее.

Кладу плесень в емкость и поднимаюсь наверх.

Иду на кухню, жду, пока моя мать выйдет, и ставлю емкость с плесенью в морозилку.

За несколько секунд плесень темнеет: из зеленой становится синей, потом прусско-синей и наконец серой.

Исключительно; сделаю цветочную композицию.

Прячу плесень в безопасном месте и готовлюсь выйти.

«Адри, куда идешь?» окликает меня моя мать «Тебе было плохо в школе, а теперь выходишь?»

«Да, но на несколько минут… должен отдать кое-что Ирэне»

Это неправда, но знаю, что если слышит «Ирэне», становится более снисходительной.

Действительно отпускает меня, но должен все сделать за несколько минут, чтобы сдержать данное слово.

Хожу по улицам, глядя под ноги…

Ищу что-то; что-то живое.

Червя, клопа, таракана…

Стоило бы пойти на траву, но начинает темнеть, и ничего не увижу.

Через десять минут все еще ничего не нашел.

Какое невезение… думаю, что сегодня придется оставить это.

Собираюсь направиться домой, when слышу мяуканье…

В нескольких метрах от меня, на мусорном баке, бродячий кот.

Уродливый, пятнистый и вероятно паршивый…

Но это намного больше того, что мне нужно.

Не думал о таком крупном животном; не хотел делать такой квантовый скачок… но теперь не могу от этого отказаться.

Случай подается мне на серебряном блюде.

Подхожу, но, как было предсказуемо, кот убегает.

Черт меня побери.

Кот, однако, не исчезает из поля зрения.

Вероятно, ждет, пока я уйду, чтобы вернуться к своему пиршеству.

Должен предложить ему еду… возможно, смог бы убедить его подойти.

К счастью, у меня с собой глаз Брахмы; никогда не двигаюсь без него.

Это часть моего тела, практически.

Воссоздаю сырое мясо, которое записал в торговом центре, и шприц.

Надеюсь, все пройдет хорошо.

«Кис-кис-кис…» зову его идиотским голосом и такими же идиотскими поцелуйчиками…

Кот не подходит.

Кладу мясо на землю и медленно отхожу, все время внимательно наблюдая.

Кот после некоторого колебания начинает приближаться.

Я взволнован.

Тем временем сжимаю шприц в правой руке.

Надеюсь, что все пройдет хорошо… я уже опаздываю.

Кот около мяса… нюхает его… хватает…

О нет!

Котяра хватает мясо и прыжком входит в бак…

Бросаюсь в мусор как сумасшедший бомж…

Кот пытается убежать, but я его блокирую… он царапает меня как сумасшедший… «Ай… дерьмовый кот!»

Вонзает когти в запястья, руки и предплечья.

Будет чудом, если не подхвачу какую-нибудь болезнь… в любом случае втыкаю иглу в бедро, прилагая ужасные усилия, чтобы держать его одной рукой.

Котяра кричит отчаянно, но больше от неподвижности, чем от иглы.

Как только капля крови… и вуаля.

Отпускаю его, и он мчится прочь как молния…

Встаю, чтобы выбраться из бака, когда…

Выпучиваю глаза.

Вокруг бака полно людей, которые смотрят на меня между шоком и любопытством.

О черт.

Должно быть, слышали крики котяры и теперь спрашивают себя, нормальный ли я.

«Эм…» говорю, выбираясь из бака как идиот «потерял важную вещь».

Делаю вид, что не вижу их взгляды на меня, пока скрываюсь.

Черт, какая дерьмовая ситуация…

Надеюсь, никто из них не знает мою мать… иначе завтра придется что-то гениальное выдумать.

Я грязный и вонючий… но ради науки это и многое другое.

Прополз бы сто метров по канализации, если бы было необходимо.

Вхожу в дом быстрее света в надежде, что моя мать не увидит и главное не почувствует.

Запахи, имею в виду.

Переодеваюсь быстрейшим образом и бросаю вещи в стиральную машину, затем направляюсь со шприцем в лабораторию.

Руки и руки горят; этот проклятый котяра оставил след.

В любом случае даю исследовать кошачью кровь Брахмамашине, и за несколько секунд у меня есть ДНК.

Записав все, бросаю шприц и кровь в мусор; они мне не нужны.

Не нужны, потому что это не клонирование и даже не голограмма.

Брахмамашина теперь имеет все данные для воссоздания кота.

Определенно потребуется больше времени, чем с цианобактерией, но дело сделано…

В этот момент создам себе домашнего питомца, и это будет не только эксперимент ради самого эксперимента.

Он будет служить не только для компании.

Внутри «нулевой камеры» воссоздам условия материнского кошачьего чрева: влажность, тепло, правильное количество кислорода…

Создам себе котенка и сделаю его намного красивее оригинальной модели.

Сделаю его оранжевым… как обычный рыжий кот.

Мне нравятся эти толстячки.

С Брахмамашиной определю гены характера и сделаю его ласковым.

Он будет affectionate и очень привязанным к хозяину, и уверен, что и моя мать к нему привяжется.

Это будет мой самый значимый эксперимент с последствиями, которые сейчас даже не представляю.

«Оригинальные» коты его увидят… и оценят.

Природа будет моим величайшим испытанием.

Природа будет беспощадным судьей… и если смогу пройти ее суд в краткосрочной и долгосрочной перспективе, смогу быть уверен, что эксперимент удался.

Конечно… всегда относительно говоря.

Или это могла бы быть копия кота, не настоящий кот, а копия настолько совершенная на атомном уровне, что обманет саму природу.

И в этом случае смогу утверждать, что эксперимент удался.

В конце концов, не делаю из этого экзистенциальный вопрос и пока не чувствую в этом необходимости.

Есть много работы…

Должен подготовить разум и сердце к этому.

Возвращаются спиральные конфигурации.

В этих геометрико-химических схемах есть все, что сделало того котяру котярой.

За несколько минут Брахмамашина запоминает все.

Теперь должна попробовать реконструировать все из ничего.

Я буду следить за ней вплотную шаг за шагом…

Это будет захватывающе.

Это будет тяжелая работа, но я готов к квантовому скачку «плесень-кот».

Возможно, все это имеет значение; возможно, не случайно я встретил кота этим вечером…

Признаю, что все это подталкивает меня спросить себя, как далеко я могу зайти.

Сегодня кот… а завтра?

Экзистенциальные вопросы, которых сегодня тщательно избегаю, могут представиться завтра?

Не хочу думать об этом сейчас; не хочу, чтобы что-то остановило или даже замедлило мои эксперименты преждевременно.

Любой вопрос, если придет, задам себе в подходящий момент… но не могу бинтовать голову до того, как разобью ее, и поэтому подожду, пока river принесет труп.

Беда, если бы делал это до сих пор…

Ничего бы никогда не создал.

Иду вперед.

Эксперимент мышь или кот был обязательным этапом.

Брахмамашина уже погружена в свою работу реконструкции…

Если не будет препятствий… через пару дней родится… Рыжик, Перекот.

Глава VIII

Глаз Брахмы исследует сам себя.

В этот момент он каталогизирует всю возможную информацию.

Создаст структуру с той же целью, то есть копию себя, но абсолютно без дефектов, трещин или слабых мест.

Больше не будет существовать сварных швов или собранных деталей; новая Брахмамашина будет единым куском, построенным из наиболее подходящего материала или материалов.

Слова Микеле возвращаются мне в голову… «Это электрические штуки… ломаются, когда меньше всего ожидаешь»

И поэтому сделаю Брахмамашину более развитой, неразрушимой.

Сделаю так, чтобы она была абсолютно безопасной и чтобы только я мог ее использовать.

При входе в лабораторию она увидит мою фигуру, запишет тон моего голоса, проанализирует отпечатки обеих моих рук и зрачок моего глаза.

Любой другой человек не сможет заставить ее работать и запустит блокировку безопасности.

Сделаю так, чтобы она самоуничтожилась в случае, если кто-то попытается принудительно взломать систему или проанализировать Брахмамашину, возможно, разбирая ее…

Растает как мороженое на солнце.

Вся моя работа будет потеряна… но по крайней мере никто не украдет мои проекты.

Возможно, позже мог бы спроектировать вторую Брахмамашину поменьше… может быть, карманную; так у меня будет дополнительная гарантия, что моя работа не пропадет.

Но должен делать по шагу за раз…

Могу разобрать сканирующий туннельный микроскоп и усовершенствовать его на атомном уровне.

Какая там нанотехнология… спущусь намного глубже.

Новая Брахмамашина не будет знать дефектов или непредвиденностей.

Пока Брахмамашина продолжает свою кропотливую работу удвоения и эволюции, чувствую, как Перекот трется о мои ноги.

Биологически ему месяц, хотя существует только два дня.

Его трение внезапно напоминает мне, что я запланировал вывести его на улицу и встретиться с моим другом Микеле.

Оставлю Брахмамашину завершить свою работу одну.

Установил алгоритм, который оставляет процессору определенную творческую гибкость, но с двумя неизменными пунктами.

Практичность с человеческой точки зрения и стабильность-безопасность всей системы.

Жаль, что Брахмамашина не может думать или иметь самосознание; она была бы мне благодарна, и у меня был бы кто-то, с кем поговорить.

Перекот трется настойчиво…

Желает моего внимания.

Он прекрасен и мил.

Весь рыжий с желто-зелеными большими глазами.

Я его так запрограммировал… невозможно его не ласкать.

Создал ему также поводочек как для кроликов; буду водить его на прогулку как собачку.

«Давай, Перекот… пойдем немного на улицу. У нас есть мир для исследования»

Надеваю ему поводок и выхожу.

Рассказал моей матери, что нашел его брошенным посреди дороги и замерзшим.

Эти истории всегда трогают.

Моя мать сразу привязалась, более того, она его кормит и расчесывает.