Читать онлайн Роковые яйца майора Никитича

Пролог

– Убью скотину! – раздался окрик на все поле. – Стой, кому сказал!

Но Митька, в чей адрес летели проклятья, и не подумал слушаться. Напротив, припустил еще сильнее, кокетливо сверкая оголенным задом.

Бежал Митяй через поле так, словно за ним неслась стая бешеных кабанов, а не один-единственный мужик в телогрейке и кирзовых сапогах. Преследователь, впрочем, выглядел почти так же, как дикий кабан, да еще и громко выл, подтверждая серьезность своих намерений:

– Стой, паразит! Пристрелю! – разносилось над Верхними Долами.

В такт завываниям обманутого мужа с пугающей регулярностью раздавались громкие хлопки. Выстрелы.

“Соль! – думал запыхавшийся Митька. – Ну должна же быть соль! Откуда у него патроны? Ну хотя бы дробь…”

Но проверять свои теории местный ловелас и повеса ой как не хотел.

И без того худой и подвижный Митька начал петлять крупными зигзагами, молясь на ходу всем богам, каких только помнил. Одновременно он проклинал себя за то, что в очередной раз не удержался от сомнительного удовольствия заглянуть в гости к очередной деревенской красавице – замужней красавице, что немаловажно!

– Все! Больше по чужим женам ни-ни! – бормотал он вслух, перепрыгивая через кочки и едва не приземлившись нежными местами в колючий куст. – Только свободные девки! Но блин! – задумался он на мгновение, ловко избегая встречи с неожиданно возникшим на пути пугалом. – Эти свободные как раз все под венец хотят! Вон, вчера Танька как кричала! Да еще и прокляла, зараза…

Воспоминания о вчерашней ночи невольно заставили его поежиться. Танька была девушка страстная, яркая, бурная. В общем-то, именно за это он ее и любил. Только вот когда Митька попытался объяснить ей, что он, дескать, птица свободная и гнездо себе пока вить не собирается, вся эта страстность обернулась против него же. Танька не просто взревела, как раненая выпь, а еще и напоследок злобно прошипела:

– Пойдешь к другой бабе – хозяйство твое почернеет и отвалится! Вот те крест! Отвалится! Пасха скоро! Боженька все слышит!

Митька, признаться, тогда не поверил.

Над Танькой посмеялся. Ей сказал, что обязательно пойдет. Сам для себя решил, что к Таньке больше не вернется. Ну пока сама не позовет…

Но сейчас, когда за спиной ухал очередной выстрел и совсем рядом задрожали листья кустарника, он уже был уверен, что хозяйство его и правда скоро отвалится. Особенно если Зойкин муж вдруг попадет.

– Вот какого черта приперся раньше времени, – вслух корил он рогоносца, резко забирая влево и ныряя в неглубокий овражек. – Имея такую жену, надо или дома всегда сидеть, или наоборот – как можно реже там появляться!

Вынырнув из оврага, Митька чуть не завизжал от счастья: прямо посреди поля, урча мотором, стоял заведенный легкий трактор. Хозяина рядом не наблюдалось, словно сама судьба подарила незадачливому Казанове спасение!

– Эх, была не была! – с азартом закричал Митька, запрыгивая в кабину и босой ногой давя на газ.

Трактор бодро рванул вперед, от чего Митяй едва не вывалился через открытую дверцу, но вовремя ухватился за руль. За спиной еще пару раз бахнула винтовка, но уже далеко и совершенно не страшно.

– Гуляй, Вася! – ликующе заорал Митька, забыв и о проклятиях, и об опасности. – На тракторе меня еще никто не ловил!

Впрочем, эйфория длилась недолго. Митька вдруг обнаружил, что понятия не имеет, как управлять этой техникой. Под ним была не привычная по техникуму “Беларусь”, а что-то новенькое, вроде как даже не нашенское! Куча рычагов, переключателей, тумблеров призывно мигала и всячески намекала, что что-то Митька делает не так!

Он рванул какую-то рукоять слева, нажал на пищащий переключатель справа… Трактор начал подозрительно дергаться, ехать зигзагами и в итоге направился прямиком в густой камыш, росший вдоль небольшого деревенского болотца.

– Тормоза-а-а-а! – заорал Митька, бесполезно нажимая на педали и дергая ручки управления. – Тормоза-а-а, вашу ж мать!

Но трактор не слушался. Он с фатальной неизбежностью все ближе и ближе подбирался к вязкому болоту.

– Ну, Танюха, ну и сглазила ты меня! – сокрушенно застонал Митька, зажмурился и приготовился к худшему.

Глава 1

– Ты во сколько вообще приехал-то? – хмуро спросила Марийка, прислонившись плечом к дверному косяку.

За последние несколько месяцев обстановка в их доме сильно изменилась.

У Михайловского открылось новое подразделение, расширился штат, круг обязанностей.

Да, на зарплате это тоже ощутимо отразилось. Но!

Только на той неделе майор Соколовский дважды оставался ночевать в московской квартире. Просто не видел смысла приезжать домой за полночь.

Вчера все же приехал, только вот и жена, и дети уже спали.

А ему было постелено в гостевой.

– Марий, давай не сейчас, а? – устало вздохнул Никитич, чувствуя себя виноватым. – И без тебя тошно.

– Без меня? – вскинула подбородок Марийка, в голосе которой послышалась опасная нотка. – А ты уже собрался жить без меня? Тебе в Москве понравилось?

Никитич выпрямился, потер шею и повернулся к жене, пытаясь держать голос спокойным:

– Марий, не нагнетай! Работа такая. Скоро закончим!

– Ты мне это еще месяц назад говорил! – фыркнула ведьмочка.

– Ну и сейчас говорю! – вспылил Никитич. – Сейчас структуру наладим, всех ответственных подберу и…

– Андрей, ты всегда много работал, – упрямо ответила Марийка, сложив руки на груди. – Но раньше ты из семьи не сбегал!

У нее на глазах выступили слезы.

– Дети трое суток отца не видели! Это нормально? – всхлипнула она, повышая голос. – А дом! Ты этот дом для чего строил-то? У нас вон на сарае петля соскочила на двери, висит теперь, как будто хозяина и нет!

– Марий, ну что ты как маленькая, – раздраженно отмахнулся Никитич. – Попроси Кольку, он сделает за пять минут!

Марийка резко дернулась, посмотрела на мужа ошарашенно:

– Да? А вечером меня обнять мне кого попросить? Тоже Кольку?

Никитич застыл, распахнув глаза, три раза открыл и закрыл рот, явно не зная, что жене ответить…

– Знаешь что? – с угрозой в голосе произнес Никитич.

– Что?! – выкрикнула, дернув красивым плечом Мария. – Ты мне муж или только спать сюда приезжаешь? Я уж скоро забуду, как ты целуешься! Тебя же дома постоянно нет!

– Ну, Мария! – прорычал Соколовский, сделал широкий шаг к жене.

А та довольно выгнулась в груди, глаза ее заблестели, губы приоткрылись…

И вдруг!

В сенях раздался страшный грохот.

Кто-то очень настойчиво ломился в дверь дома Соколовских.

.

Глава 2

– Никитич, выручай! – аж всхлипнул Санька.

Скорее крепкий, чем тучный хозяин Цезаря смотрел сейчас на майора щенячьим взглядом, сложив руки на груди в молитвенном жесте.

– Ты не поверишь! Трактор мой! Только в этом году купил! Новенький! Голландский! Я его тогось… В лизинг… И он вот… – мужик скривился, то ли пытаясь что-то изобразить, то ли, наоборот, скрыть эмоции. – Тю-тю, – выдавил из себя он.

– Сань, ну ты, блин! – почесал подбородок Никитич, косясь на жену. – Ну это ж трактор! Не лисапед трехколесный!

– Так и я ж о чем! – проорал в сердцах несчастный хозяин утраченной техники. – Увели! Специально! Отслеживали! – на его глазах все-таки выступили слезы. – Андрюх, ну подсоби! Подними камеры, а? Ты же можешь?

– Да вы бы просто по следам проехали! – нахмурился майор.

– Так дождя давно не было! – отчаянно впился в свои волосы Санька. – Не видно ничего! И темно уже!

Никитич тяжело вздохнул и покосился на жену.

Она стояла молча, поджав губы, руки на бедрах, пальцы белые от напряжения. Из-под бровей – взгляд, которым в древности порчу наводили.

Это выражение лица майор знал очень хорошо. И обещало оно ему многое! И в том случае, если останется и если уйдет.

Только вариант про “уйдет” майор обдумывать совсем не хотел. Ему гораздо больше импонировало то, что могло случиться, если он останется. Он видел, как нетерпеливо кусает губы его жена, как возбужденно вздымается, пока еще от ярости, ее грудь…

Э-эх…

Майор рисковал многое потерять!

Учитывая сложившиеся обстоятельства, даже очень многое!

– Андрей, – просипел Санька, видя сомнения майора. – Я в долгу не останусь. Ну ты ж меня знаешь! Да я ж к тебе не каждый день с просьбами прихожу!

– Так, – решился Никитич, фыркая, потер лицо руками. – Пошли, я Евгену дам распоряжение камеры снять.

Майор резко повернулся к выходу, тут же дернулся, словно что-то забыл, вернулся на шаг назад, потянулся к Марийке…

– Я быстро, любимая! – прижал он ее к себе, чмокнул в такие желанные губы.

И выбежал за дверь, пока та не успела опомниться.

А Марийка так и осталась в гостиной.

Расстроенная, все еще подбоченившись, но с дрожащим подбородком и слезами на глазах…

.

***

Ночь, как назло, выдалась на редкость темная и тихая. Никитич, чертыхаясь под нос, пробирался к своей машине, сопровождаемый настойчивым бормотанием Саньки:

– Ну трактор, он же ж не иголка, – сокрушался тот, – я даже в кабине свет не выключал, думал, на минутку выскочу! Вернулся, а его и след простыл! Если не специально отслеживали, то НЛО, не иначе!

– Ага, марсиане в Верхние Долы за сельхозтехникой прилетели, – съязвил Никитич, заводя внедорожник.

Санька смущенно замолчал, косясь на майора. Он явно переживал за пропажу своего любимого трактора почти так же, как Никитич за мир в своей семье.

– Сань, я все понимаю, – в сердцах обратился к соседу майор. – Но и ты меня пойми, я две ночи дома не ночевал, – Никитич приложил руку к груди. – Меня жена скоро выгонит из дома за непосещаемость! – попробовал пошутить Соколовский.

– Да-а, Марийка может, – не понял шутки Санек, но тут же осекся, увидев возмущенный взгляд майора.

Остаток пути, все три с половиной минуты, ехали в гнетущей тишине.

Никитич заглушил мотор у пока еще съемного домика своей няни и своего лучшего аналитика, громко хлопнул дверью.

– О! – вскрикнул кто-то рядом.

То ли шутливо, то ли испуганно.

– Подмога нам подоспела? – дед Витя, который Саньку приходился реально дедом, довольно ковылял по деревенской дорожке в сторону машины Соколовского.

– Подмога, – буркнул Никитич, распахивая Женькину калитку.

– Дед! – обратился к дед Вите Саня. – Да не мельтеши ты!

– У! – погрозил дед клюкой, которую носил скорее для тренировки, чем для опоры. – Мельтеши не мельтеши, а я вот следы нашел! А ты?

– Где? – встрепенулся Санек. – Где следы?

– Ща! – встрепенулся Никитич, предвкушая быструю развязку. – Я Евгену указания дам, и посмотрим…

Майор взбежал на крыльцо широким шагом, занес руку для громкого удара и… замер.

Все же это был дом не только его аналитика, но и его няни. А Дарья Сергеевна такого наглого вмешательства в личную жизнь могла и не простить.

Соколовский откашлялся и аккуратно, словно стесняясь, постучал.

Открыли сразу.

– Тс-с-с, – прошипел Женька, – Даша спит. Я слышал! Пошли!

– Куда пошли? – тем же сдавленным шепотом спросил его майор.

– К Чибису пошли, там интернет хороший! Дома я все равно сейчас работать не смогу!

И вот уже кучка из четырех мужиков пересекала улицу под мощный свет фонаря.

Глава 3

Ушли они недалеко. Буквально за поворотом чуть не врезались в долговязую, явно мужскую фигуру, передвигающуюся странным, танцующим шагом.

– Куда, блин, светите! – заорал на них шепотом знакомый голос.

– Колька! – узнал скорее интонации, чем внешность, майор.

– Почти, – отозвалась фигура и закачалась еще сильнее.

– Колян, ты чего? – все же направил на него луч света Саня.

– Да не свети ты, елки! – выругался лучший плотник деревни. – Мелкого я ношу.

На груди у мужчины в забавном розовеньком рюкзачке с бабочками сидел карапуз, до невозможности похожий на папу. Сидел и счастливо улыбался.

– Он у нас день и ночь попутал, – вздохнул Колька, – вот решил погулять, надо же Люське поспать… А вы че? – обратился он к разношерстной толпе соседей.

– А мы трахтор шукаем! – весело отозвался за всех дед Витя.

Он в свои девяносто, кажется, два, явно воспринимал произошедшее не как трагедию, а как веселое приключение. Колькин рюкзак его поддержал веселым агуканьем.

– Ну давайте что ли и я с вами, – вздохнул обладатель веселых бабочек. – Не все ли равно, где шататься…

– Ну, дед, давай, – шикнул Санек. – Колись, где следы видал?

– Ну а хде у нас трахтора сами ездют? – шутливо подтянул дед Витя штаны, подвязанные через плечо веревкой. – По лугу, конечно.

– По лугу? – сдавленно пискнул хозяин Цезаря. – Что он делал на лугу?

– Так, – оборвал эту глубокомысленную полемику Никитич. – Фонари берем и погнали. Евген, – обернулся он к аналитику. – Раз уж вышел, давай пока с нами…

– Сань, как его угнали-то? – спросил первым делом Евген.

– Да я ж на минуту! Всего-то! До хаты выскочил! – взволнованно тер шею незадачливый хозяин трактора.

– Ты хоть бы ключи вынул, – вздохнул Никитич.

– А смысл? Вся деревня знает, что он у меня отверткой заводится!

Никитич тихо застонал, представляя, сколько всего еще интересного сегодня предстоит.

На луг вышли уже в кромешной тьме.

– Тут! – в непонятно как выбранное место ткнул клюкой дед Витя.

Мужики недоверчиво переглянулись, но посветили фонарями в указанное место и…

Там действительно ясно было видно след от протектора!

– Ну ты чингачгук, дед! – с завистью протянул Санька.

– Куда дальше? – присел над колеей Евген.

– Вроде влево! – Кольке приседать было неудобно.

Он просто встал на четвереньки.

– Вот блин! И земля, как назло, сухая! – фыркал Никитич.

След от трактора то и дело терялся, но бывалый следователь чувствовал, что они на верном пути.

Путь по следам трактора оказался веселым, но тернистым.

Трижды провалившись в выбоины, дважды став в коровьи лепешки и несчетное количество раз обжегшись крапивой, мужики все же вырулили с луга в сторону речки. А точнее, в сторону глубокого заболоченного оврага, к которому всей деревенской ребятне было запрещено подходить.

Дед Витя регулярно комментировал происходящее, вспоминая, как в пятьдесят восьмом как раз тут ЗИЛ утопили, когда дорогу строили. А вот там, еще когда электричества не было, вышка на плавунце поехала и рухнула…

Санька напряженно сопел, выискивая следы трактора.

Колька странно танцевал, то и дело озираясь по сторонам, прикидывая, видимо, маршрут.

А Евген думал, как всегда, о своем:

– Сань, а что, маяка в тракторе никакого разве не было? Европа ж вся ставит!

– Да был! – отчаянно взвыл хозяин Цезаря. – Так его ж пока подключишь! Тама все на ихнем, на голландском. А я вам шо, Петр Первый?

Мужики лишь покрепче стиснули зубы да тихо выругались.

Вокруг стрекотали кузнечики и квакали лягушки. Лучи фонарей резали темноту, словно черствый хлеб. Воздух наполнялся запахом прелости и свежестью реки… Следы уверенно вели их к заболоченной балке.

Где-то ближе к краю луга была явно проломлен ивняк. Потом они увидели сильно смятый рогоз…

Наконец луч прожектора осветил картину маслом. Трактор Саньки торчал носом в болотце, задрав заднюю часть в воздух, словно страус, засунувший голову в песок.

– Эх, красавец мой! – всхлипнул хозяин, хватаясь за голову.

– Ничего, Санек, – приободрил Никитич, выдохнув с облегчением. – Вроде не глубоко ушел! Сейчас вытащим, может, даже еще заведется.

– Я одного мужика знаю, – цокнул языком Колька, – среди наших, электриков! Так он хвастался, что у него все утопленники заводятся, – довольно выдал он. – Ну машины, в смысле! – уточнил плотник, увидев обалдевшие взгляды друзей.

– А как вытащим-то? – задал вполне логичный вопрос рациональный Евген.

– Как всегда, – устало вздохнул Никитич, – всей деревней. Опять придется среди ночи людей будить.

– Погоди, – снова вмешался Колька. – Давай лучше до стройки метнемся? – толкнул он в бок Никитича. – У нас там сейчас КамАЗ работает.

Майор вздохнул, понимая, что время уже перевалило за полночь и сбежать к жене под бочок все равно не получится.

А Колькин сын радостно заколотил ножками, предвкушая продолжение ночных приключений!

.

Глава 4

Серое небо медленно светлело, на востоке занималась нежная заря, а в балке под верхнедольским оврагом жизнь кипела – хоть сейчас кино снимай.

– Совсем обалдели! Поспать не дали! – рычал, почти как мотор его машины, водитель КамАЗа.

– Потом поспишь, – фыркнул Колька. – Мы ж не задаром! – он бросил многозначительный взгляд на Саньку. – А днем приехал бы, так с начальником стройки договаривались бы, а не с тобой.

Аргумент был весомым.

Водила недовольно крякнул и полез за руль.

Колька поспешно отошел, придерживая розовый рюкзачок.

Сынок его, убаюканный хаотичными движениями отца и занимающейся зарей, наконец-то уснул. И исправлять сей факт лучший плотник деревни был не намерен.

Санька прыгал вокруг торчащего под странным углом трактора.

– Надо же достать! – азартно размахивал руками он. – А то его засосет! Глубже затянет – хана мотору! ХАНА!

Он суетился, носился туда-сюда, хватался то за крюк, то за трос, то за сердце…

Евген хмурился, разглядывая следы на поле. Хоть это и было уже почти бессмысленным, но аналитик, он всегда аналитик. Боец Никитича пытался понять траекторию движения машины и сделать выводы о том, как она попала в болото…

Дед Витя мирно храпел, прислонившись к кривому пеньку и обняв свою трость, словно боевое оружие. Каждые пару минут он вскидывал бровь и громко фыркал, но ни на что не реагировал.

А Никитич…

Майор стоял с лицом человека, который уже четвертые сутки не видел жену, а сейчас точно опоздает на работу. Он смотрел на занимающийся рассвет, как на личного врага.

– Вы сейчас всю деревню разбудите к чертовой матери! – проорал он, когда КамАЗ с Колькиной стройки попробовал дернуть трактор в первый раз.

Мощный мотор грузовой машины выл, рычал, ревел, но трактор не двигался ни на сантиметр.

Майор поежился – носки давно промокли, в правом ботинке, кажется, вообще уже жила отдельная цивилизация. Где-то под ребром заныла старая травма. Вроде мелочи, а бесили жутко!

Все напряглись. Трос натянулся.

КамАЗ рычал, как раненый медведь, пытающийся сбежать в сторону рассвета, но…

Трактор не двигался.

Колька, отошедший чуть ли не на другой край луга, качал сына, Санька прыгал, Никитич скрипел зубами.

Трактор не двигался…

Мужики схватились за головы, прикинули, кого еще можно позвать, что можно подсунуть под колеса, а как бы… А если… А вдруг…

И тут…

– Идет! – взвизгнул Санька. – Пошел! Пошел!

Трактор дернулся. Раз. Два.

Грязь захлюпала, воздух завибрировал от напряжения, уши заложило от воя мотора, и тут…

С громким чавканьем трактор вырвался наружу!

Только не один.

Из черной, зловонной жижи за трактором выполз ржавый остов старой “Волги”. Машина была покрыта илом, ряской и чем-то, подозрительно похожим на мох.

Капот отвалился, и будто в кино, свет фар выхватил мертвую бледную руку на руле. За стеклом – скелет в обрывках кожаной куртки.

На поле опустилась тишина. Еще секунду назад все вокруг звенело и шумело: мотор ревел, Санька прыгал, дед Витя сопел… А теперь – будто выключили звук. Даже птицы притихли. Даже КамАЗ, кажется, испугался и замолчал.

Все онемели.

Санька сглотнул.

– А это… – испуганно покрутил головой он. – Это не мое!

– Это “Волга”, – глухо ответил Евген. – Где-то девяностых. Двадцать четыре десять, похоже.

Он шагнул ближе, присел, вглядываясь в салон.

– За рулем мужчина. Не пристегнут. Пулевых не вижу, но… – замолчал, наклонившись ближе. – Позу видите? Он сидит ровно. Выбраться не пытался.

– Был без сознания, – просипел Никитич, устало закрыв лицо ладонью.

Колька нервно сглотнул, водитель КамАЗа выпрыгнул из кабины:

– Это че, я теперь тут застрял? Что я начальнику стройки скажу?

– Начальнику стройки? – как-то недобро посмотрел на водилу Никитич. – Начальнику стройки ты скажешь, что остался давать показания! – он раздосадованно сплюнул на траву. – Как и все мы! Ждем следователя! Объясняем свое присутствие, в деталях излагаем все, что видели!

Санька побелел.

– А я это… – потер затылок он. – А я давайте жене скажу, пусть чайку поставит…

– Пусть поставит, – процедил майор, не отводя глаз от мумии, – свечку в церкви.

Дед Витя вскинулся с пенька, потер лоб, глянул на “Волгу” и философски буркнул:

– А я ж говорил, тут раньше ЗИЛ утопили.

И снова захрапел.

А Никитич смотрел в мутную воду, и внутри него медленно, но отчетливо оформлялось четкое понимание: с Марийкой объясняться он будет долго!

.

***

Митяй, первый парень на деревне, проснулся как герой после битвы. Целый, живой и даже без синяков. Почти. Только в паху немного щипало, но, может, то и к лучшему – авось запомнит, что к замужним лучше не лазить.

Редкий, вообще, факт. Чтобы Митька, да всю ночь, да в своей постели, один…

Просто нереально.

Но вчера он такого натерпелся, что уснул, едва добрался до подушки. Ну и еще его голого в поле мог кто-то видеть, поэтому, в принципе, Митька пока что никуда не спешил.

Решил переждать, так сказать…

Выспался от души, потянулся в постели, перевернулся набок, посмотрел в окно на занимающуюся зарю.

Да…

Уснул вчера рано, вот и проснулся рано.

Ну ничего. Сейчас до туалета доползет и можно дальше спать.

Митяй нехотя поднялся, прошагал к ватерклозету, прячущемуся в торце коридора его дома, по привычке включил свет, опустил взгляд и…

Его мозг завис.

Тишина.

Полторы секунды абсолютного, гробового молчания внутри черепной коробки.

А потом…

Деревню сотряс вопль такой силы, что за окном шарахнулся кот.

Следом грохнулся Митька. В буквальном смысле.

Причем при падении он снес табурет, зацепил дверцу шкафа и накрыл себя ковриком.

Снаружи это выглядело, будто на полу валяется куча вещей и из нее доносится слабое:

– Отвалится… он же ж отвалится…

В эту секунду у местной знахарки стало на одного пациента больше.

.

Глава 5

– Вот и приехали, – вздохнул Никитич, когда на рассветном лугу скрипнули тормоза уазика с надписью: “Следственный комитет”.

Из машины высыпали трое: угрюмый следователь в безразмерном сильно потертом пальто, криминалист в щеголеватом берете и длинном шарфе и молодой эксперт с лицом человека, который очень хотел бы быть где-то в другом месте. Любом. Только не в Верхних Долах.

– Мумия, говорите? – зевнул криминалист, подмигнув Евгену. – Михалыч, – окликнул он следователя, – ты ж мечтал в Египет поехать! А тут смотри! Тебе с доставкой!

Михалыч только скривился и сплюнул.

Видимо, все ругательства он уже высказал по дороге, а новых пока не сочинил.

– Ну что, – склонился над машиной эксперт. – Пулевых отверстий не вижу. Кузов, в принципе, целый! Не похоже, что она там в дерево въехала или перевернулась…

– Да вообще, зверь-машина! – снова заржал щеголь с чемоданчиком. – Хоть реставрируй.

– Если только для музея, – в тон ему отозвался эксперт. – Михалыч, – повернулся он к следователю, – что скажешь?

– Что я скажу?! – взорвался следователь, вдруг побагровев. – Это висяк конкретный, вот что я скажу! Опять премии не видать! Год какой, девяностый пятый? Кто тут с тех времен остался? Да никого! Докажи теперь хоть что-то! Ни документов, ни очевидцев, ни записей, а нашли вы его где? В болоте! Замечательно! Прекрасно!

– Ну, – откашлялся Никитич. – Вы зря так про девяносто пятый, – повел он подбородком. – В девяносто пятом я и сам тут бывал, и дед Витя, вон, и Санька…

– Да? – с поддельной радостью воскликнул следователь. – Ну так что? – взмахнул рукой в сторону полуразложившейся мумии. – Вы знакомы? Узнаете потерпевшего?

– Его вряд ли, – скривился Никитич. – А вот номера на машине целые, – вскинул он бровь. – И документы можно в бардачке посмотреть. Тогда мода на клеенчатые обложки была, знаете ли…

Следователь нервно дернулся, округлил глаза, резко выпрямил спину…

Криминалист, слышавший этот разговор, тихо усмехнулся и отвернулся. А молодой эксперт, цокая языком, осматривал почему-то трактор.

– А в чем это он у вас есть? – выкрикнул он всем сразу и никому конкретно.

– В смысле? – встрепенулся Санька.

– Да по сиденью что-то синее размазано, – парень пригляделся, – или зеленое.

– От ты ж ядрена матрена… – витиевато выразил свое мнение по данному поводу хозяин Цезаря. – Теперь чехлы менять! Что за ерунда?

– Погоди, погоди, мы соскоб сделаем, – хмыкнул любопытный полицейский.

– Да трактор-то тут причем? – усмехнулся Евген. – Когда эта “Волга” утопла, этот трактор еще даже не разработали!

– Так, Юрец, – рыкнул на своего спеца следователь. – Займись делом!

– Ага! Бегу! – лениво спрыгнул с подножки молодой эксперт, достал фотоаппарат. – О! Смотри, лягушечка!

– Юрка! – проорал следак.

– А можно не орать, у меня ребенок спит! – обиженно, но с угрозой в голосе протянул Колька.

Следователь обернулся с таким удивлением, словно только что заметил рюкзак на груди деревенского плотника.

– Так, – шмыгнул носом он. – Давайте снимать показания и расходиться. Нечего здесь…

Он хотел по привычке сказать “улики затаптывать”, но молча оглянулся и снова беззвучно выругался.

Эксперт все-таки принялся осматривать шины, очищать капот, а следователь опрашивал свидетелей.

– Расков Евгений Игоревич, – диктовали мужики свои данные по очереди. – Сторож я тут на стройке, – Евген с некоторым ехидством смотрел на эксперта, который, с его точки зрения, пропустил безбожно много улик.

– Соколовский Андрей Никитич, – майор, в отличие от Евгена, скорее злился, чем иронизировал.

Он живо представлял будущий разговор с женой. И с начальником. А потом снова с женой…

– Чем в деревне занимаетесь? – утомленно спросил следователь.

– Муж местной ведьмы я, – очень спокойно произнес Никитич, вызвав сдавленные смешки у себя за спиной. – Вот там дом, на отшибе, – кивнул майор в сторону поля.

Следователь стиснул зубы, побагровел…

– Следующий! – рявкнул он.

– Ась? Я? Виктор Степаныч я, – довольно отозвался дед Витя. – Тысяча девятьсот двадцать… – он замер, задумался, обернулся к внуку. – Санька, какого я года рождения?

– Тридцать седьмой в документах, дед! – хмыкнул хозяин трактора.

– А… Ну… То они врут, потому что война когда началась, я ужо в школу ходил! Но ладно! Пущай тридцать седьмой, – он довольно уселся на пенек. – Ну так что я вам по поводу этой “Волги” хотел сказать! Записуйте! Тута, када стройка шла…

Следователь обреченно закатил глаза, мужики, переглянувшись, тихо засмеялись…

– Евгений, – вдруг раздался на лугу возмущенный голос домоправительницы Соколовских.

– Упс! – Женька тут же спрыгнул с поваленного ствола дерева. – Стой, краса моя! – перехватил жену на полпути к машине. – Тебе там совершенно не на что смотреть! – почти силой развернул ее спиной к болоту.

– Евгений, – Дарья пыталась обернуться, но Женька упорно не давал ей этого сделать. – Что происходит?

– Небольшая прогулка, которая обернулась большими неприятностями, – с совершенно невинным видом отозвался Расков. – Сейчас подпишем показания о находке, и я сразу приду домой.

– Я буду ждать объяснений! – гордо вскинула подбородок Дарья Сергеевна.

– Всенепременно, – озорно блеснув глазами, отозвался Женька. – Все, что смогу, расскажу.

Дарья Сергеевна еще раз попробовала посмотреть в сторону “Волги”.

– Даш! – потянул ее на себя Женька. – Ну там труп тридцатилетней давности! Тебе очень надо его видеть?

– Труп! – распахнула глаза Дарья.

– Иди к детям, милая, – Женька крайне целомудренно чмокнул жену в лоб. – Скоро буду. Показания подпишем и домой!

– Я… – растерялась Раскова Дарья Сергеевна. – Я, пожалуй, на лугу сегодня гулять не буду.

– Хорошая мысль, – кивнул Женька. – И деревенским скажи, нечего сюда соваться, пока эксперты не уедут.

Даша сложила руки на груди, рвано вздохнула и вдруг прижалась к мужу, словно ища у него защиты.

– Иди, моя хорошая, – погладил Женька ее по волосам, по спине.

Дарья вдруг из разъяренной гренадерши превратилась в чуть растерянную мягкую женщину.

Покорно кивнула, попрощалась взглядом со знакомыми мужиками и быстро пошла прочь с поля.

– Эх, – вздохнул Никитич. – Вот что б моя Марийка меня так слушала.

Женька закусил губу, но промолчал… Была у него на этот счет теория. Но сугубо для личного пользования.

А следователь тем временем пытался отделаться от деда Вити.

– Тут, если тот ЗИЛ найдешь, – убеждал несчастного полицейского старик, – то можно еще клад поискать! Говорят, еще Наполеоновский!

– Так! – гаркнул на весь луг несчастный мужик, опять забыв про спящего на Колькиной груди младенца.

Тому, в принципе, как и деду Вите, на эти крики было наплевать…

– А в войну… – продолжал Санькин дед, но следователь уже не выдержал.

– Телефоны, адреса я записал, сейчас разойтись всем! – он обернулся к своему помощнику: – Ты труповозку вызвал?

– Ага! Сказали еще минут сорок.

– Да что б их! – выругался следак.

Но Никитич его уже не слушал.

Он жуть как не хотел рассматривать тот труп, и “Волгу”, и трактор. И вообще, ничего кроме как спать он сейчас не хотел.

А ему ведь, еще надо было к девяти на объект в Стрешнево. Или уже не надо? Черт! Да не поедет он сегодня никуда! Что он, робот что ли?! Он, в конце концов, человек! И у него тоже может возникнуть форс-мажор! И… И…

Он сам не заметил, как стал выдергивать один цветочек за другим. Сначала просто под ногами мешались. Потом, мол, чтобы руки занять. Потом – а пусть будет. А когда спохватился, держал уже такую охапку, что ехать можно было только с ней на коленях. Впрочем, он и ехать уже не хотел. Он хотел домой. К ней. К Марийке.

.

Глава 6

– Марий, – скакал по кухне больным козликом Митяй. – Марий, тут такое дело, – хныкал он, теребя ремень. – Понимаешь, Танька моя…

Он тяжело вздохнул, будто надеялся, что этим вздохом можно смыть вину и страх разом.

Кухня у Марийки была как с картинки: чистая, натопленная, пахнущая сдобой, луком и надеждой. Бульон в кастрюле томно булькал, на сковороде шкворчала морковка, а в углу на подстилке растянулся рыжий кот, медленно перебирая лапами во сне.

– Которая Танька? – не поднимая глаз, уточнила хозяйка, ловко перемешивая содержимое сковороды. – Ревнёва или Погорелова?

– Ревнёва! – фыркнул Митяй. – Я ж говорю – моя!

– Да они у тебя все “мои”, – хмыкнула Марийка, – Таньки, Маньки, Лариски… Ты сам своих баб по именам-то не путаешь?

– Мария! – взвился Митька, растопырив руки, как оскорбленный Петрушка.

– Для тебя – Мария Олеговна, – отрезала она, наконец обернувшись. – И вообще, я тебе не венеролог. У меня дома дети.

На самом деле дети в этот момент гуляли с Дарьей Сергеевной, и только поэтому по кухне можно было пройти, не перешагивая через карапуза. Хотя рыжий кот все равно растянулся поперек половика, словно знал, что он тут главный.

– Марий, да там точно не того!.. – густо покраснел Митяй. – Ну я ж знаю, не того!.. Ну…

– Бздну! – фыркнула Марийка, вытирая руки о фартук. – В город катись! На анализы!

– Ну хоть посмотри! – взмолился он.

– Да что я там не видела?

– Ну, знаешь!.. – почти развернулся, махнул рукой… и вдруг резко спустил штаны. – Вот! Такое ты когда-нибудь видела?!

Марийка уже набрала воздуха, чтобы выдать ему все, что думает, но… замерла.

Вскинула брови, медленно присела на корточки, как опытный сапер перед подозрительным предметом.

– Это что за хрень… – выдохнула она, прищурившись.

– Так то я тебя спросить пришел! – жалобно проблеял Митька. – Вишь? Сам он нормальный, а яйца… – он чуть подтянул “хозяйство”, чтобы лучше видно было.

Марийка нахмурилась. Подвинулась.

И действительно – цвет у мошонки был зловеще землисто-зеленый, с какими-то мутными пятнами и… каплей йода на лодыжке.

Рыжий кот одним глазом глянул на сцену, демонстративно вздохнул и отвернулся, словно хотел сказать: “Ну е-мое… опять”.

– Отвалится, да? – жалобно пропищал Митька.

– Да блин! – подняла на него глаза Марийка. – Мить, да они у тебя просто зеленкой с йодом выкрашены! Ты на ноги свои глянь – зеленые полосы до колен! Кто ж тебя с Пасхой так поздравил? Эк! – Марийка фыркнула. – Скажи спасибо, что не в луковой шелухе сварили!

Она уже собиралась рассмеяться, представив, как Митька объясняет это в регистратуре…

Но в этот момент дверь распахнулась. Со скрипом. С порывом холодного воздуха.

И кто-то на пороге застыл.

– Мария, – услышала деревенская знахарка сдавленный, почти неузнаваемый голос своего мужа.

Прижимая к груди букет полевых цветов, майор распахнул дверь – и замер.

Посреди гостиной стоял молодой парень. Со спущенными штанами. А перед ним, на коленях – его Марийка.

– Андрей! – вскрикнула она, вскочив. – Это… Это не то…

Майор Соколовский знал эту фразу. Слышал от женщин, слышал от мужчин, от свидетелей и обвиняемых.

Только никогда не думал, что однажды услышит ее в своем доме.

Из уст своей жены.

Жены, с которой прошел и огонь, и воду, и троих сыновей родил.

Парень, стоявший перед Марийкой, дернулся, неловко натягивая штаны.

– Я это… Я не то… Мы…

– Молчать, – тихо, но страшно сказал майор. – Я… Я все видел.

Букет, еще секунду назад живой, трепетный, будто из надежды сплетенный, полетел на пол.

Цветы рассыпались мелким, предательским дождем. Как остатки чего-то светлого, теперь растоптанного.

– Андрей! – метнулась к нему Марийка.

Но он уже сделал шаг назад. Стиснул зубы. Вышел за порог.

Он удалялся широким, быстрым шагом от дома, о котором мечтал всю ночь. О котором думал все утро. Где должно было быть тепло, хорошо и уютно. Где хотел найти любовь. А нашел предательство.

Удар пришелся не в лицо. Он был хуже – он пришелся в сердце.

Андрей не мог вздохнуть. Воздух стал густым, как кисель. Горячим, как в аду. Над ухом звенело, будто сейчас нестерпимо взорвется тишина.

Он шел, не разбирая дороги, а перед глазами стояла она. Мать его детей.

На коленях.

Перед голым парнем.

У них дома.

Где пахло супом и пирогами.

Где дети валялись на ковре.

Где рыжий кот подставлял пузо под луч солнца.

Где он мечтал просто обнять жену, в волосы уткнуться…

Все.

Щелкнуло внутри. Тихо. Беззвучно. Сломалось.

Мир, где дом – крепость. Где жена – опора. Где кот – соратник. Этот мир рухнул.

Он не помнил, как хлопнула дверь. Как хрустнул гравий. Как Марийка крикнула: “Андрей!” – он не слышал. Он только шел.

Сжимая кулаки, будто хотел сам себе кости переломать. Сдерживал рев – тяжелый, мужской, животный.

Тот, от которого руки сами хватаются за все подряд: руль, топор, бутылку, кулак, лишь бы не сердце.

Потому что сердце сейчас – в хлам.

“Как теперь жить?”

“Как детей с ней растить?”

“А кот? Кот ведь тоже все видел… Сволочь молчаливая…”