Безумный сон. Правдив ли он, иль ложен, – как мне знать?
Но только вдруг я ощутил, что страшно мне обнять,
И я люблю – и я хочу – и я шепчу: «Моя!»
Но молча в памяти моей звенит: «Змея! Змея!»
Константин Бальмонт.
Глава 1
Кенигсберг проезжали не вечером, как обещал проводник, а рано утром. Стоянка длилась более часа. Недавно прошёл дождь, и на улице стало свежее. Он спустился на крытый перрон роскошного вокзала. Прошёл мимо диковинных колонн в главный холл. С утра здесь было довольно публики. Провожающие и встречающиеся слились в одну безликую рокочущую толпу. С деловым видом шмыгали сутулые носильщики и лихие лоточники с пачками иностранных папирос и сигар. Продавали газеты и сладости. Разносчик конфет и пирожных, упакованных в шуршащую, глянцевую бумагу, подобострастно глядя на Гладышева, говорил что-то по-немецки, предлагая купить серебристые, словно литые плитки прусского шоколада. При виде разноцветного лотошного богатства, он вспомнил о том, как ОНА, жмурясь от удовольствия, надкусывала фигурный шоколад, и тот с приятным ломким хрустом дробился на её ровных, белых зубах. Он замер на мгновение, погрузившись в те далекие воспоминания.