Читать онлайн Подтексты, том 2

Глава 1

В такси было душно. Головная боль накатывала волнами, вызывая тошноту. Такое с Дмитрием происходило регулярно после автомобильной аварии, в которой он получил черепно-мозговую травму. Но сегодняшняя боль била все рекорды по своей силе.

Наконец мучительная поездка закончилась, и он еле живой выбрался из такси. Но лучше не стало. Глоток свежего осеннего воздуха вперемешку с выхлопными газами общественного транспорта вызвал новый приступ тошноты. Дмитрий остановился, чтобы хоть как-то прийти в себя. Перед глазами всё плыло, вокруг суетились люди, гудели машины, внося свою лепту в его и так дискомфортное состояние.

Дмитрий неимоверным усилием воли заставил себя идти в сторону университета, где он преподавал высшую математику. Вот уже показалась лестница, ведущая ко входу в учреждение. Она была невероятно длинной и перемежалась площадками. Оказавшись перед первой ступенькой, он остановился – требовалась передышка, так как не было уверенности, что сможет преодолеть такой путь, не привлекая внимания к своему состоянию. От вида предстоящего подъёма тошнота усилилась. И Дмитрий отошёл в сторону, отвернувшись от лестницы.

– Дмитрий Евгеньевич, здравствуйте, – услышал приветствие от проходящей мимо группки студентов, но в ответ смог только кивнуть.

К университету, как муравьи, стекались толпы учащихся, спешащих на лекции. Некоторые сбивались стайками и увлечённо общались между собой. Начало учебного года всегда пробуждает активность, желание действовать, общаться и изучать что-то новое, даже у самых ленивых.

Никто особо не обращал внимания на стоящего в стороне молодого профессора с задумчивым видом. Да, Дмитрию было всего тридцать пять. Как добился такого высокого научного звания в свои годы, он не знал. Вернее, не помнил. Врачи после травмы поставили диагноз: диссоциативная амнезия. Он утратил воспоминания о своей жизни, но все общие знания остались в полном объёме.

Дмитрий пытался отвлечь себя от приступа, разглядывая верхушки деревьев и крыши домов, следил за полётом птиц, свободно перемещающихся в пространстве над этим живым копошащимся муравейником из машин и людей.

И вдруг на небольшом кусочке неба, которое видно было среди громадин окружающих зданий, появилась точка. Точка приближалась, увеличиваясь в размерах. И вот уже можно было различить силуэт девушки… летящей на метле. Дмитрий замер, и даже его головная боль отошла на задний план. Девушка приземлилась около небольшого кафе через дорогу от университета, поставила метлу, прислонив её к углу здания, тряхнула головой, поправляя разметавшиеся волосы, посмотрела в ту сторону, где в полном оцепенении стоял профессор, и пошла в его сторону.

«Невероятно. Я схожу с ума. Надо спросить у невролога, вызывает ли препарат, который я принимаю, галлюцинации». Дмитрий закрыл глаза и тут же открыл. Но галлюцинация не исчезла. Она приближалась. Она шла прямо на него. Дмитрий не понимал, почему окружающие люди никак не реагировали на девушку. Этот факт лишний раз доказывал, что полёт на метле ему почудился.

А девушка была вполне материальна. Она перешла дорогу и уже подходила. Дмитрий отметил её необычную красоту. Пышные, цвета платины волосы эффектно контрастировали с персиковым оттенком кожи. Глаза необыкновенно выразительные, янтарные с жёлтыми вкраплениями, как у кошки, смотрели, словно прошивали насквозь. Поравнявшись с ним, она буквально на секунду заглянула в затуманенные болью глаза профессора – его сразу обожгло изнутри, притупляя мучительную мигрень, и как ни в чём не бывало прошла мимо.

Дмитрий будто в замедленном кино наблюдал, как незнакомка поднимается по лестнице, ведущей к университету. «Кто она? Совсем не похожа на студентку, больше на школьную училку смахивает», – пронеслось у него в голове.

Девушка была одета в бежевый костюм и туфли-лодочки на невысоком каблуке – всё это подчёркивало изящность её тонкой фигурки. Но, несмотря на внешнюю хрупкость, энергетика исходила от неё мощная, один взгляд чего только стоил.

А незнакомка удалялась, и вместе с ней отступала тошнота и головная боль. И, наконец, о чудо! В голове словно щёлкнули выключателем, произошло прояснение сознания, мир вновь окрасился в яркие краски, и захотелось жить. Да, пусть это звучит пафосно, но именно это почувствовал профессор. Он вдохнул полной грудью, посмотрел по сторонам, но люди не заметили очередного чуда.

Дмитрий оглянулся на то место, где незнакомка ранее «припарковала» метлу. Но метлы не было. «Точно галлюцинации», – подумал он и пошёл в сторону университета. «Стоп! А где же тогда головная боль, которая закончилась ровно в тот момент, когда девушка заглянула тебе в глаза?» – не сдавался внутренний голос. «Может, стоит догнать её? Догнать и спросить, где метла и моя головная боль? Полный бред. Что со мной?» Но когда Дмитрий вновь посмотрел на лестницу, то понял, что незнакомка, избавившая его от страданий, уже затерялась в толпе студентов. «А была ли девушка? Да… Мне прямиком к психиатру», – так рассуждал Дмитрий, поднимаясь по ступенькам университета.

– Дмитрий Евгеньевич, приветствую, – в холле его встретил коллега.

– Здравствуйте, Алексей Юрьевич, – профессор слегка поморщился.

Дмитрию не нравился этот прилипчивый тип, который почему-то решил, что они теперь друзья, и в упор не замечал прохладного к себе отношения. После аварии Дмитрий не церемонился с людьми, если они ему не нравились, но в случае с Алексеем Юрьевичем почему-то терпел.

Коллеги старались обходить стороной нелюдимого и вечно мрачного профессора. Студенты его боялись, хотя человеком в университете он был новым, но все сразу поняли, что «халява» не прокатит. Подарки и взятки не жаловал, надавить через связи не получалось. К тому же женские чары и слёзы на него не действовали, а вызывали только снисходительную улыбку, и это в лучшем случае.

– Отойдём? – Алексей Юрьевич кивнул в сторону, уводя профессора от шумных потоков молодёжи. – Слушай, Дима, – неофициальным тоном заговорил он, – давай на выходных махнём за город. У моего знакомого там база отдыха крутая. Можно на квадроциклах погонять, шашлыки забабахать, за грибами поохотиться.

Дмитрий поморщился, собираясь отказать этому новоявленному «другу», но тут в конце холла заметил мелькнувшую фигурку в бежевом костюме.

– Да, хорошо, поедем, – и он, ничего больше не говоря, устремился вслед за незнакомкой, стараясь снова не потерять её из виду.

– Я заеду за тобой в десять утра! – уже почти прокричал Алексей Юрьевич, и Дмитрия опять нисколько не смутило такое небрежное к себе отношение.

Глава 2

Лина быстро шла по коридору университета к повороту на лестницу – ей необходимо было попасть на второй этаж.

День, как говорится, не задался с самого утра. Во-первых, встала не выспавшаяся – ночью в очередной раз дебоширил сосед-алкаш. Во-вторых, позвонил дедуля – забыл дома флешку с очень важной презентацией, необходимой ему к первой лекции. А водителя он уже отпустил. И так как нереально сгонять далеко за город и обратно, Лине пришлось достать уже порядком запылившуюся метлу – только на ней можно всё сделать вовремя. Ну и в-третьих, вишенка на торте: сейчас её преследует мужчина, который странно смотрел, когда она парковалась около университета. Лина не любила людей, употреблявших алкоголь. А судя по сильной головной боли, которую испытывал с виду приличный преследователь, Лина пришла к выводу, что накануне он сильно злоупотреблял. В мире, откуда она прибыла, не существовало напитка, способного затуманивать разум.

«И что, спрашивается, ему надо?» – Лина резко свернула в другой коридор и заскочила в первую попавшуюся дверь. В узенькую щель от неплотно закрытой двери она наблюдала, как преследователь остановился в нерешительности, буквально в паре метров от её укрытия. Хорошо, что коридорные переходы учреждения были переполнены студентами, спешащими в аудитории. Преследователю приходилось то и дело здороваться с молодёжью, что не давало ему сосредоточиться на своей цели. «Симпатичный, только очень мрачный. Хотя не удивительно – алкоголики все мрачные, когда трезвые», – подумала Лина. – «Странно, почему сейчас я не чувствую его головную боль?». Её «лечебный» дар не распространялся на жителей этого мира, и люди не могли видеть её магию, например, полёт на метле.

– Девушка, вы что-то хотели? – раздалось за спиной.

Лина увлеклась разглядыванием преследователя и не заметила даже, что в аудитории находится не одна. Оглянулась и увидела двух мужчин почтенного возраста. Видимо, она прервала их общение. «Не хватало ещё опозориться перед коллегами дедули», – пронеслось в голове. И опять перевела взгляд на свой объект наблюдения в надежде, что путь свободен, но преследователь всё ещё был там.

– Девушка, мы вам не мешаем? – в тоне одного из мужчин уже сквозил сарказм.

– Нет, не мешаете, – «Господи, что я несу?» – Лина не отрывала взгляда от преследователя, который наконец-то пошёл прочь.

– То есть вы разрешаете нам продолжить? Может, тогда присоединитесь к нашей беседе? – не унимался тот же мужчина.

Лина повернулась к ним с самой очаровательной улыбкой, которая была в её арсенале для случаев «на грани провала»:

– Благодарю за проявленное терпение, но я очень тороплюсь. До свидания, – и на глазах у изумлённых мужчин покинула аудиторию.

– Дедуля, я тебя очень люблю, но, видимо, настало время пройти курс лечения ноотропчиками, – заявила Лина, отдавая дедушке флеш-накопитель.

– Это что-то страшное и несъедобное? – смеялся в ответ Илья Николаевич, её дедуля, а по совместительству доктор философских наук, занимающий должность профессора кафедры философии Политехнического университета.

– Это для улучшения памяти и от твоей рассеянности, – безапелляционно заявила она. – Ты вчера засыпал кошачий корм в кофемашину, несмотря на возмущения Маркиза.

– Ой, ладно, твой несносный котяра постоянно чем-то недоволен. А ты, кстати, откуда знаешь про это?

– Та-а-ак, – Лина показала на флешку в руках дедушки и красноречиво посмотрела на него, – а где я её взяла, по-твоему, сегодня?

– Понял-понял, – замахал руками профессор. – Ты заскочила домой всего на пять минут, а предатели уже успели обо всём доложить.

– Мария жаловалась тоже – ей пришлось полдня отмывать кофемашину.

– Кстати, Линочка, как инструмент? Не заржавел? – профессор снизил голос до шёпота, мастерски переведя тему.

– А то! Всё работает как надо: вмиг долетела туда и обратно, и волосы растрепаться не успели, и даже, – Лина понизила голос, – мне удалось отправить метлу самостоятельно вернуться домой, – затем она чмокнула дедушку в щёку. – Всё. Мне пора. На выходных ждите в гости.

Уже на выходе из университета её остановил охранник, чтобы поинтересоваться, нашла ли она профессора. И в этот момент Лина почувствовала чей-то взгляд, прожигающий спину. Она оглянулась и заметила одиноко стоявшего около информационных стендов мужчину. К этому времени холлы опустели, так как начались лекции, вся людская масса находилась в аудиториях.

Мужчина, встретившись с ней глазами, сразу отвернулся, но она успела заметить неприятный липкий взгляд. Зрительный контакт длился всего секунду, а у неё осталось стойкое ощущение, словно заглянула во что-то тёмное и зловещее.

– Алексей Юрьевич, – к мужчине подошла статная женщина, – вас студенты разве не заждались?

– Уже иду, – отозвался он.

У Лины в этот момент пиликнул телефон, оповещая о прибытии такси (лететь на работу на метле было бы уже слишком опасно), и она поспешила к выходу. Оказавшись снаружи, сделала глубокий вдох, позволяя осеннему воздуху наполнить лёгкие, а потом такой же глубокий выдох, с которым выходил только что полученный негатив. «И имя-то какое неприятное: Алексей Юрьевич – злой сей сыч», – ей в голову почему-то пришла именно такая ассоциация.

Небо затягивалось серыми тучами, хотя буквально полчаса назад была ясная погода – так осень напоминала, что лето закончилось. Лина посмотрела на тёмное небо и вспомнила глаза преследователя. «У него такие же серые глаза, как осеннее небо. Интересно, как его зовут? Стоп! Нисколько не интересно. С каких пор я обращаю внимание на алкоголиков?» И она решительно направилась к такси.

Такси плавно вырулило со стоянки, вливаясь в шумный гудящий поток машин, автоматически переключая мысли Лины в другое направление. Тем более что она опаздывала на работу уже на час, вместо оговорённых с заведующей сегодняшним утром тридцати минут. Лина работала логопедом в детском саду. Наиболее оптимальная для неё деятельность, ввиду затворнического образа жизни. С детьми не надо притворяться, а можно быть самой собой. А ещё дети – мощный источник энергии, но с тем условием, если сам им много отдаёшь.

Выйдя из такси, Лина посмотрела на время и вздохнула – опоздание было уже критическим. Она сама презирала непунктуальных людей, поэтому вдвойне было неприятно оказаться в их числе. Предстояло пройти через вахту, где, не дай бог сегодня может дежурить Маргарита Степановна, она же по совместительству директор «Бюро непрошеных советов», она же – сотрудник справочного бюро, а также агент отдела «борьбы с опоздунами и сбежавшими пораньше с работы». В общем, значимое лицо в учреждении.

Лина всегда держалась в стороне от любой общественной жизни и личных связей на работе, а особенно старалась не вступать в диалоги с Маргаритой Степановной, хотя это было сложно.

Но раз сегодня день начался определённым образом, то он так и должен продолжаться. Когда Лина вошла в детский сад, то на вахте восседала Маргарита Степановна – этакий паучок в своём углу. Мимо не проскочить – обязательно попадёшься в ловко расставленные сети. Завидев Лину, Маргарита Степановна красноречиво перевела взгляд на настенные часы, словно надеялась, что они озвучат её рвущееся наружу возмущение.

– Здравствуйте, Маргарита Степановна!

– Доброе утро, Лина Борисовна. Ой, то есть добрый день, – и Маргарита Степановна снова выразительно посмотрела на часы.

Лина, стойко проигнорировав все намёки вахтёрши, взяла ключи от своего кабинета и уже собиралась идти, как вдруг её внимание привлекла большущая яркая открытка, прикреплённая к информационному стенду. Из текста открытки она поняла, что поздравляли всех, кто родился в сентябре. Лина постаралась запомнить имена, потому что знала: для людей это важная дата, и человека необходимо поздравлять, причём ежегодно, да ещё подарки дарить. У ведьм были только вехи в жизни, которые они праздновали: открытие дара и инициация.

– А у вас, Лина Борисовна, когда день рождения? – ворвался в её мысли голос Маргариты Степановны.

– В ноябре, – машинально отозвалась Лина.

– О господи… Скорпион.

– Где? – Лина опасливо огляделась по сторонам.

– Что где? – непонимающе уставилась на неё вахтёрша.

– Вы сейчас сказали: скорпион.

– А вы разве не скорпион? Насколько я помню, в ноябре скорпионы рождаются.

Лина не стала ничего отвечать, боясь попасть впросак. Что-то такое она уже слышала, но не обращала внимания. Странная привычка у этих людей приписывать себе названия созвездий.

– Это очень плохо?

– Скорпионы очень злопамятные, – и вахтёрша осеклась, – ой…

– Я незлопамятная, Маргарита Степановна, – «какая несусветная чушь», – подумала Лина. – А вот булочка, которая лежит у вас на тарелке – очень даже злопамятная. Вы сейчас пообщаетесь с ней пять секунд и забудете, а она вам ещё долго будет напоминать о себе лишними килограммами на боках.

Проговорив это и не обращая внимания на округлившиеся глаза вахтёрши, Лина пошла в кабинет. «И ничегошеньки я незлопамятная…»

– Настоящий скорпионище, – вполголоса проговорила вахтёрша.

– Я всё слышала, – удаляясь, грозно сказала Лина, хотя уже возникло желание вернуться и извиниться перед Маргаритой Степановной.

Оказавшись в кабинете, Лина сразу же начала готовиться к предстоящим занятиям. «Так, сейчас у меня Маша, а значит: где моя фиолетовая помада?»

И уже через пару минут Лина «любовалась» перед зеркалом своими фиолетовыми губами. По её мнению, такой цвет ей совсем не шёл и смотрелся смешно и странно. Но что не сделаешь ради образовательного процесса?

И вдруг вспомнился преследователь. «Почему я решила спрятаться от него? Ну что бы он сделал мне, в конце концов?» Ответа на этот вопрос у неё не было. «Может, сработал инстинкт самосохранения?» – она вспомнила, как, спасаясь всей семьёй, они убегали из родного мира. А ведь было время, когда ведьмам там хорошо жилось. Люди уважали и почитали их. У её дедули было целое поместье с собственными работниками, и все жили дружно. Пока вдруг один из главных Советников Короля не объявил себя Главным Инквизитором и не начал охоту. На ведьм надевали антимагические браслеты и отправляли в резервации. Ни одна здравомыслящая ведьма или ведьмак не откажется от своего дара добровольно. Магическая помощь людям приносила хороший доход. По прихоти Главного Инквизитора, оставшись без средств к существованию, они превращались в сословие ниже людей. Но это не самое страшное. Без своего дара ведьмы начинали тяжело болеть и увядать раньше времени.

– Здравствуйте, дети! – громко произнесла Лина, войдя в логопедическую группу. Все вразнобой начали здороваться и подбегать к ней.

– Лина Борисовна снова вампир!

– Нет, она зомби! – веселились детишки.

– Да она за Машей пришла, – с сознанием дела выдал один из детей.

– Здравствуйте, Лина Борисовна! – поздоровалась с ней воспитатель. – Решили сегодня с Маши начать?

Лина кивнула, отыскивая глазами нужную ей девочку. А та сидела, как обычно, в углу, перекладывая кубики.

– Скажите, Вера Семёновна, как вы относитесь к скорпионам? – Лина решила уточнить у воспитателя этот вопрос, эксперимента ради.

– Господи помилуй – вот так.

– Ого! Всё так плохо?

– У моего брата жена – скорпион. Это худшее, что может случиться в жизни любого мужчины. Нет, она, конечно, интересная, яркая… – Вера Семёновна задумалась, – но сука редкостная, а брат её любит безумно.

«Та-а-ак, больше вопросов нет…» И Лина направилась к Маше.

Маша, разложив кубики в определённой последовательности, известной лишь ей, строила башенку. Так она делала каждый день. У Маши был аутизм. Она боялась громких звуков, не любила, когда её трогают, и постоянно смотрела «сквозь» людей, не фиксируя внимания на лицах. Родители Маши не хотели переводить её в специализированный детский сад, считая, что ребёнок должен адаптироваться среди обычных детей. «Тоже мне, великие "психологи"», – думала каждый раз о них Лина, наблюдая, с какими трудностями сталкиваются воспитатели, да и сама девочка.

Подойдя к Маше, Лина опустилась на корточки:

– Привет, – осторожно произнесла она.

Маша вскинула на неё безучастный взгляд, но, увидев фиолетовые губы, замерла: в глазах, словно лампочка зажглась, включилось понимание. Что только Лина не перепробовала, стараясь привлечь к себе внимание, но сработала лишь фиолетовая помада.

– Пиеет, – проговорила протяжно Маша, отводя глаза в сторону.

– Пойдём заниматься?

Маша, ничего не ответив, продолжала достраивать башенку. Когда процесс был закончен, она начала разбирать кубики, унося их на место по одному. Лина терпеливо ждала. Наконец Маша подошла к Лине и взяла за руку:

– Дём.

И они пошли в логопедический кабинет под полный облегчения взгляд воспитателя.

Глава 3

Дмитрий надеялся с утра отказать неугомонному Алексею Юрьевичу и никуда не ехать. А в итоге – вот уже больше часа, вооружённый корзиной и перочинным ножом, ходил по лесу в поисках грибов. Подсознание вопило, что грибы в своей жизни он не собирал ни разу. Присмотревшись к Алексею Юрьевичу, Дмитрий пришёл к выводу, что тот тоже не силён в этом деле. И в голове возникал закономерный вопрос: зачем они это делают? В корзине у Дмитрия болталось три гриба, и у Алексея Юрьевича улов был невелик, но тот с энтузиазмом фанатика пёр вперёд. Не покидало ощущение, что они не грибы собирают, а марш-бросок с препятствиями по лесу совершают.

– О, Дим, смотри, там с твоей стороны здоровенный боровик! – радостно крикнул Алексей Юрьевич, а сам побежал в другую сторону. Дмитрий посмотрел с недоумением ему вслед. «Странный он сегодня…» И пошёл в поисках того самого «здоровенного боровика».

Наклонившись к грибу, Дмитрий вдруг ощутил удар по голове, и сознание отключилось.

Первое, что почувствовал, когда стал приходить в себя – это адская боль в затылке, а ещё что-то давило на грудь и настойчиво щекотало лицо. Дмитрий открыл глаза. Всё было мутным, зрение прояснялось постепенно. И вот он наконец увидел, что какая-то полосатая метёлка мельтешит перед глазами, скользя по его лицу. Он поднял руку, чтобы отогнать наваждение, но метёлка сразу исчезла. Одновременно с ней пропала тяжесть с груди. И Дмитрий увидел рядом с собой лохматого полосатого кота.

– Я ж тебе говорил, Грэйнс, что лучшее средство привести человека в чувство – это пощекотать хвостом его нос. А ты: клюнуть, клюнуть.

Дмитрий посмотрел по сторонам, но никого, кроме кота, не увидел, а нет – на пне ещё сидела ворона.

– Кот и ворона, – произнёс Дмитрий.

– Ха-ха! Слышал, Грэйнс? Тебя назвали вороной.

– Что взять с грибника, который даже грибы собирать не умеет, – ответил, видимо, тот самый Грэйнс.

– Кот и ворон, – машинально поправил себя Дмитрий и с трудом сел. – Кто здесь?

Кот и ворон продолжали смотреть на него. Дмитрий, превозмогая головную боль, встал на ноги. Оглянувшись, заметил здоровенный сук, который валялся рядом. «Неужели меня смог оглушить этот сук? С дерева, что ли, упал?» Дмитрий достал телефон, но тот не подавал признаков жизни. «В смысле? С полной батареей? И где этот Алексей Юрьевич?»

Дмитрий перевёл взгляд на кота, который было побежал, но остановившись, оглянулся, словно приглашал следовать за собой. И Дмитрий, согласно логике, что кот должен жить где-то у людей, пошёл за ним. Корзину с грибами решил оставить.

– А нет, смотри, соображает, раз пошёл за нами, – звук шёл сверху – оттуда, где летел ворон.

«Неужели снова галлюцинации? Только теперь голосовые. Разве они не должны раздаваться тогда в моей голове?» – рассуждал Дмитрий. Он попытался идентифицировать окружающие звуки. Вот под ногами шуршит и хрустит опавшая листва вперемешку с сухими веточками. Вот пересвистываются птицы. Что-то нашёптывает ветер, запутавшись в ветках деревьев. А вот голоса, раздающиеся от кота и ворона.

– Вообще, не похож он на грибника, да и на человека, который привык гулять по лесу, – теперь голос шёл от кота, – смотри, как старательно обходит паутину – пауков боится.

«В понедельник пойду ко врачу, – успокаивал себя Дмитрий. – И что я ему скажу? «Доктор, у меня то мётлы летают, то коты говорят…» Наверняка выйду от него с направлением в отделение пограничных состояний».

– Смотри, Грэйнс, как он озирается по сторонам, словно что-то слышит.

– Ты же знаешь – это невозможно.

– Мне всё равно кажется, что он нас понимает, – упорствовал кот.

– С чего ты взял, Мэрейк? – отозвался ворон.

– Он странно на меня смотрит.

– На тебя все странно смотрят. Ты забыл, как вчера чуть курьера до сердечного приступа не довёл? Зачем, когда он сказал тебе: «Привет, кот», ты помахал ему лапой? Мария его потом водой отпаивала…

– Да я сам чуть не умер…от смеха, – этот курьер так забавно пучил глаза.

Дмитрию хотелось одновременно и заткнуть уши, и захохотать. «Однако какие остроумные у меня галлюцинации».

Вскоре они вышли к небольшому коттеджу на опушке леса, окружённому высоким забором. Провожатые Дмитрия, пользуясь звериным преимуществом, с лёгкостью преодолели препятствие, оставив гостя в полном одиночестве около ворот.

Когда Дмитрий, наконец, догадался, что необходимо нажать на звонок, прикреплённый к калитке – та открылась сама. И перед ним появилась девушка с янтарными глазами, которая два дня назад летела на метле.

«Замечательно! Мои галлюцинации собрались в одном месте».

Девушка тоже стояла и изумлённо смотрела на Дмитрия. А он так залюбовался игрой солнечного света в её глазах, что на время выпал из реальности.

Первой очнулась девушка:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – заторможено отозвался Дмитрий.

– О, Дмитрий Евгеньевич! Как вы здесь оказались? – рядом с девушкой неожиданно возник профессор из его университета, Илья Николаевич.

– Здравствуйте, Илья Николаевич, – удивлённо произнёс Дмитрий. – Я заблудился странным образом, и телефон разрядился. Вы не подскажете, как пройти к базе «Сосновая»?

– Нисколько не удивлена, – проговорила вполголоса девушка, но Дмитрий услышал.

– Далеко же вы отошли… Проходите, хотя бы чаем вас угостим, а потом Михаил отвезёт вас, – Илья Николаевич кивнул в сторону мужчины, который в этот момент мыл автомобиль на площадке перед домом.

Дмитрий уже видел раньше этого громоздкого, больше похожего на телохранителя, чем на личного водителя, мужчину, когда тот привозил профессора в университет.

Тем временем Илья Николаевич повернулся к Лине:

– Лина, познакомься – это мой коллега Дмитрий Евгеньевич. Это моя внучка – Лина, – последнюю фразу он произнёс, уже обращаясь к Дмитрию.

– Очень приятно, – сказала Дмитрий, не сводя глаз с внучки профессора.

– А вы точно в лес за грибами ходили, а не в кафе «Под пеньком»?

– Лина, что ты такое говоришь? – одёрнул её Илья Николаевич.

– Просто у Дмитрия Евгеньевича вся спина в хвое, – невозмутимо произнесла Лина.

Дмитрий тут же снял куртку, стараясь стряхнуть с неё лесной сор.

– Это я, наверное, нацеплял, когда упал, – оправдывался он.

Лина лишь кинула на него взгляд, полный иронии, словно подтверждая какую-то свою мысль, и пошла к дому.

Дмитрий не понимал причину её негативной реакции на него. «Красивая…» – только это и смог сгенерировать в ответ его мозг, раньше он не замечал за собой такого скудоумия.

Он встряхнул ещё раз куртку, и тут его пронзила странная догадка: «Почему я очнулся на спине? Ударили по затылку. Значит, должен был лежать лицом вниз. Не кот же с вороном меня перевернули».

– Дмитрий, можно буду вас так называть? – произнёс Илья Николаевич, когда все расселись в гостиной за огромным круглым столом. – Простите меня за бестактность, но вы совсем не похожи на грибника.

На чаепитии ещё присутствовали: Лина, которая не участвовала в разговоре, но периодически кидала хмурые, недружелюбные взгляды в сторону Дмитрия, и Лидия Николаевна – сестра гостеприимного хозяина дома, улыбчивая женщина, что не вязалось с её острым, проницательным взглядом.

– Вы правы, Илья Николаевич, – отозвался Дмитрий, – имел сегодня неосторожность поддаться на уговоры, и вот он итог.

– Линочка, представляешь, Дмитрий – уже доктор математических наук.

Лина только закатила глаза. А Дмитрию, вопреки такому явному пренебрежению, всё равно хотелось рассматривать её.

– Какой вы молодец, в таком возрасте… – похвалила Лидия Николаевна.

В гостиной появилась Мария, помощница по дому, так её представили Дмитрию, с очередной порцией ароматных пирогов, а за ней шёл уже знакомый полосатый кот. Следом ещё и ворон влетел, тут же приземлившись на серванте.

– О, грибник-неудачник, – услышал Дмитрий. – Хоть бы спасибо сказал за спасение.

Дмитрий поперхнулся и тут же уловил на себе внимательный взгляд Лины. На речь кота никто не среагировал. «Всё-таки галлюцинации».

Кот же, прошествовав в гостиную, уселся напротив Дмитрия рядом со столом и уставился на него немигающим взглядом.

– Это тоже наши домочадцы, – произнёс Илья Николаевич, его голос был пропитан теплотой. – Гарсон и Маркиз.

«Странно, а они друг друга другими именами называли», – подумал Дмитрий.

Он хотел сказать, что уже видел этих животных в лесу, но вдруг кот произнёс следующую фразу:

– Смотри, Грэйнс, какой жирный паучок копошится в волосах у нашего гостя.

И все присутствующие уставились на профессора. А Дмитрий тут же начал стряхивать с волос несуществующего, как он понял впоследствии, паука. В гостиной воцарилась тишина.

– Что и следовало доказать, он нас слышит, – первым нарушил молчание кот.

Затем охнула Мария и спешно покинула гостиную.

– Молодой человек, потрудитесь объяснить, кто вы такой? – грозным голосом произнёс Илья Николаевич.

– В каком смысле? – Дмитрий действительно не понимал, что происходит, ещё эта постоянная саднящая боль в затылке давала о себе знать.

– Да он шпион, что тут думать, – произнёс кот, а ворон согласно захлопал крыльями.

– Маркиз, помолчи! – вмешалась Лина.

– То есть вы их тоже слышите? – Дмитрий облегчённо выдохнул, – Счастье-то какое, значит, я не сошёл с ума.

И тут в гостиной появилась Мария с Михаилом, в руках у которого было ружьё. Михаил наставил его на Дмитрия, не произнеся при этом ни слова, но в его глазах было столько решимости, что сомнений не возникало – рука не дрогнет.

«Замечательно! Только обрадовался, что не сошёл с ума, зато застрелят сумасшедшие».

– И вы спрашиваете меня, кто я такой? А вы кто такие? У вас животные разговаривают, мётлы летают, угрюмый водитель ружьём угрожает.

– А зачем вы преследовали меня в университете? – накинулась в ответ Лина.

Кот тут же оказался около неё и устрашающе зашипел на Дмитрия, а ворон опять захлопал крыльями.

– Не знаю. Хотел убедиться, что вы не галлюцинация.

– На ведьмака вы не похожи. Признавайтесь, вы инквизитор? – вмешался Илья Николаевич.

Дмитрий в изумлении уставился на него.

– Кто я? Вы что сумасшедшие?

– Да что с ним церемониться! Михаил, пристрели его! – подначивал кот.

Дмитрий перевёл возмущённый взгляд на наглого подстрекателя. И сразу возникло непреодолимое желание заклеить скотчем его полосатую морду.

– Стоп! – произнесла Лидия Николаевна, после чего все дружно замолчали, и подошла к Дмитрию. – Дмитрий, дайте мне вашу руку.

Он без лишних вопросов выполнил просьбу. Лидия Николаевна крепко сжала его ладонь и закрыла глаза.

– В голове одни цифры… почти, – и красноречиво посмотрела в сторону Лины. – Что случилось с вашей памятью, Дмитрий?

– У меня амнезия после черепно-мозговой травмы.

Дмитрий слышал, как при его словах фыркнул кот:

– Так и знал, что он ущербный.

Дмитрию захотелось возразить, но он одёрнул себя: «Неужели я, доктор математических наук, буду сейчас спорить с котом и доказывать ему свою полноценность?»

– Вы видите магию – вы из нашего мира, – проговорил Илья Николаевич уже более спокойным тоном.

– Сейчас проверим наверняка, – теперь к Дмитрию подошла Лина и заглянула в глаза.

Дмитрия окутал тонкий приятный аромат. «Можжевельник», – откуда-то из глубин подсознания возникла неоспоримая уверенность в этом. А потом пришло облегчение – его головная боль растворялась в янтаре её глаз.

– Сомнений нет – вы здесь пришелец, как и мы, – вынесла свой вердикт Лина. – Зачем вы злоупотребляете алкоголем, если у вас травма головы?

– Вообще-то, я не пью. С чего вы взяли?

Лина кинула на него внимательный взгляд, но ничего не сказала.

– Что вы знаете о своей прежней жизни? – спросил Илья Николаевич.

– Только то, что я также преподавал высшую математику в другом городе, – Дмитрий вздохнул. – Любые попытки узнать что-то о прошлом вызывают страшные приступы головной боли.

Хочу услышать себя.

(Марина, 39 лет)

Никто. Никто, кроме меня, не разберётся с ними.

Личности: Скряга, Истеричка, Трус и Надзиратель. Они живут во мне. Заставляют сердце ускоряться, дыхание останавливаться, кровь подниматься к лицу, а эмоции выплёскиваться на близких.

Вот уже восемь лет, с момента рождения Тёмы, а через год и Анюты, подчиняюсь этим личностям. Точнее, мне стало некогда заниматься своими желаниями – появились более важные дела. Дела мирового масштаба! Муж, дети-погодки и квартира, уж раз я осела в декрете. Всех надо было накормить, за всеми постирать, квартиру почистить, с малышами погулять. Плюс график погодок, а мне надо было, чтобы всё чётко по графику. Чтобы…

Надзиратель

Стоп! Мне надо было? Точно мне?

А что произошло, если бы я не кормила своих грудничков через каждые три часа? Не два часа пятьдесят минут, не три часа пятнадцать минут, а ровно три часа. Им стало бы плохо? Они бы заболели? Проголодались или объелись?

Я даже не хотела об этом думать. Знала, что детям лучше, когда существует режим еды, прогулок и сна.

Сон. Крайне серьёзная история. Ведь без него никак. Детской психике необходим ежедневный тихий час, и желательно до самой школы. Но семь лет назад я о школе ещё и не думала, а Тёма с Анютой не думали спать одновременно. Когда засыпал город, просыпалась мафия. Ролями дети постоянно менялись. Я была между ними. Причём всегда на стороне города. А в городе помимо сна были ещё и другие дела.

Например, еда. Когда малыши перешли на твёрдую пищу, я стала готовить им полезные вкусности. Полезные, значит, не покупные кашки-минутки, а гречку и геркулес, которые надо было перебрать, промыть, сварить. Потому что так было правильно. И супчики. Каждый день свежий, на втором бульоне.

Ну, и, конечно, стирка, глажка, уборка, продумывание дел на завтра, чтобы с утра встать в полной боевой готовности после ночи с погодками и мужем. Да, к сожалению, именно в такой последовательности. Благо Егор не сбегал в другую комнату от нас. Он стоически спал, а рано-рано уходил на работу.

Сейчас, оборачиваясь на семь, восемь лет назад, даже не представляю, как я справлялась. А я справлялась. Была полна энтузиазма, самой счастливой мамой самых желанных детей. Я хотела дать им всё лучшее, что могла. Каждому по 100 % любви, заботы и безопасности. Егор же был занят таким же стопроцентным обеспечением нашей семьи, только с материальной стороны. В холодильнике всегда были свежие вкусные продукты, в шкафчиках у Тёмы с Анютой – безумно милые и забавные одежды. Не знаю, где Егор их покупал, я в магазины не ходила. Но ему удавалось отыскать эти крошечные ботиночки, шапочки с помпонами, костюмчики божьих коровок и тигрят, неимоверно уютные кофточки крупной вязки с капюшонами.

Да, это было так. Мы оба работали на нашу семью. А Тёма с Анютой росли в атмосфере любви и заботы, зная, что они получат всё, что захотят. Счастье ли это? Безусловно. И я в нём растворилась, забыв о себе.

В то время даже Мудрость была не нужна. За всех был Надзиратель. Да-да, он самый. И я благодарна ему. Он был даже не опорой, он был монументом. Огромным. Сильным. Смелым. Умным. Уверенным. Он точно знал, что для Тёмы с Анютой правильно.

– Надоело обеды мне эти готовить, – делилась знакомая на детской площадке, – пойду в кафе, суп куплю. Твоим что-нибудь взять?

– Ни в коем случае! – передо мной грудью вставал Надзиратель. – Детям такое вредно.

– Я на выходные своего отдаю бабушке с дедушкой, а сама с мужем отдыхаю, мы ходим в кино и рестораны, – делилась другая мамочка.

– Отдавать? – возмущался Надзиратель, – как такое про ребёнка можно сказать? И как это быть без детей? Все выходные? Даже пять минут страшно представить!

Сейчас мне кажется, что именно Надзиратель уберёг меня от всех тех странных, на мой взгляд, историй, которые я слышала от молодых мам. У меня не было послеродовой депрессии, я не хотела сбагрить кому-то своих детей, мне не нужна была помощь, со всем справлялась сама. Потому что Надзиратель следил за чётким выполнением обязанностей, поминутно. Я знала, что делаю, для чего делаю, а главное, что делаю всё правильно.

И так проходили первые пять лет моего декрета. Анютка с Тёмой становились старше, чему-то учились, потихоньку приобретали самостоятельность. Казалось, Надзирателю тоже надо было меняться, и он это понемногу делал. Из монумента уменьшился до равного мне по габаритам мужчину в строгом костюме.

Я стала искать дело, которым захочу заниматься, помимо материнства. Скромно обратила на себя внимания и обнаружила… Что меня нет. На семи тысячах фотографий в галерее телефона были только Тёма и Аня. На кухне вся посуда детская, а у меня даже собственной тарелки не обнаружилось. Наверное, разбилась когда-то, а новую не было мысли купить. Одежда – додекретная. На полках детские книги, которые я читала ежедневно, но это были истории для Ани и Тёмы. Я ходила по комнатам и не обнаруживала вещей, рассказывающих обо мне. Разве только тапочки и кроссовки.

Надзиратель больше не возвышался надо мной, но всё ещё был чуточку выше. А это значило, что его было ещё слишком много. И мне с ним стало тесно. Хотя он и освободил место для Истерички с Мудростью.

Истеричка

Я не истеричка!

(Марина, мама погодок)

Тёме с Анюткой было три и два года, соответственно. Дети знакомых в этом возрасте уже ходили в сады, а я даже представить не могла, что оставлю сына и дочку с кем-то чужим. Да простят меня все воспитатели! Я с удовольствием сама водила детей на развивашки и, конечно, присутствовала на них. Помогала клеить аппликации, лепить из пластилина, вставать в хоровод. Максимально вовлекалась в процесс занятий и досуга моих погодок. От мысли, что я несколько часов проведу без детей, если они пойдут когда-нибудь в сад, наворачивались слёзы.

Но одновременно с тем, что я не смогла отпустить детей, пришло сознание, что где-то в этом мире существую и я. Неизвестно какая. В прошлом деловая, энергичная, занимающая престижную должность. Однако выйдя в декрет, решившая не возвращаться в офис и посвятить себя семье. А впереди ещё годы, когда Аня и Тёма подрастут, и мне надо будет не только варить супы, гладить одежду и раскладывать вещи по местам – наступит и другое время, в котором…

«А что буду делать я? Куда пропала я из собственной жизни?»

Как только появились эти вопросы, Надзиратель стал немного слабее, и пришла Истеричка.

В тот день я неважно себя чувствовала – ныл зуб, и появилось ощущение, что никому до меня нет дела. С утра повторяла одни и те же просьбы по несколько раз, но в итоге, делала всё сама. К вечеру, когда боль усилилась, а силы иссякли, я решила, что приготовлю на ужин что-нибудь простое, но:

– Не хочу гречку! – отворачивался от тарелки Тёма.

– Не хочу! – повторяла за братом Анюта.

– Перестаньте, пожалуйста, – спокойно попросила я в первый раз.

Но это не сработало, дети начали требовать любую другую еду, возили ложками по тарелкам так, что гречка рассыпалась на стол, стулья и пол.

На кухню влетела рыжая хищница. Она что-то кричала, царапая лапами пол. Мне самой стало страшно, не то что детям. От густой шерсти шёл жар, который Истеричка выплёскивала наружу. А дальше, наведя панику, она ушла с высоко поднятым хвостом, оглядываясь на нас.

И мы снова остались втроём. Я смотрела на Тёму с Анютой, а они на меня. У обоих в глазах застыли слёзы. А у меня появился ужас.

– Мама, мы любим тебя, – проговорили дети, шмыгая носиками, и стали есть эту дурацкую гречку.

Я заплакала про себя, обнимая их. Я готова была сама раскидать ужин на стол, стулья и пол, лишь бы никогда больше не приходил тот страшный зверь Истеричка. Но, почувствовав свою силу, она стала возвращаться.

При этом её появление нельзя было предугадать. Она врывалась в наше пространство и рушила всё вокруг, хлопала межкомнатными дверями, что-то орала, шипела и исчезала, виляя рыжим хвостом. Конечно, после её нападок дети всегда становились напуганными и послушными, минут на десять, а я раздавленная чувством вины.

– Марин, как ты справляешься? – интересовались подруги. – Мы с нянями, и то никакие. А ты сама, и всё успеваешь. Гуляешь два раза в день и при любой погоде. Не перестаём удивляться!

А я понимала, что не справлялась. Надзиратель указывал, что надо делать, Истеричка следила за выполнением обязанностей у всех нас. Хотя, когда Егор был дома, она позволяла детям оставаться детьми, но начинала шипеть на мужа. И тогда я решила пойти учиться у семейного психолога. Онлайн, конечно.

Я захотела разобраться, что происходит, и откуда появляется Истеричка. Лекции слушала по ночам и во время глажки или готовки.

– Детям не нужно ваше внимание 24/7, – говорил педагог-психолог, – им достаточно и пятнадцати минут, главное, чтобы в это время вы эмоционально взаимодействовали. Не в гаджетах или своих проблемах, а растворялись в потребностях вашего ребёнка.

Это было именно тем, чем я занималась последние три года. Только не по пятнадцать минут, а круглосуточно. Но дети из послушных карапузов стали подрастать в активных, любопытных девочку и мальчика, с характерами. Они больше не верили каждому моему слову безусловно, у них начали проявляться свои мнения.

– Смотри, самоёт, – радостно воскликнула Аня, когда мы подходили к подъезду.

Я подняла взгляд вверх, но небо было чистое.

– Нет, самолёта нет, – задумчиво произнесла я.

– Есть, – упёрлась Аня.

Тёмка тоже отвлёкся от палки, которой водил по кустам, и посмотрел ввысь.

– Где? – обратился к сестре.

– Вон, – Анютка пальчиком показала на синюю машину доставки, где, действительно, был нарисован небольшой белый самолётик.

– Так нечестно, – обиделся Тёма. Он всегда за справедливость.

– Честно! – ответила Аня и вырвала палку у брата.

Конечно, завязался эмоциональный спор, который раньше я бы кинулась разбирать, но теперь, послушав психолога, не лезла. В конфликте, мне так говорили, всегда участвуют двое, а третий – лишний.

Так, на какое-то время я поверила, что Истеричка больше не придёт, и мы продолжим жить в семейной гармонии. Спокойней стала относиться к претензиям детей и с бо́льшим вниманием к Егору. Понимала, что после работы он приходит уставший, и ему надо отдохнуть, а не решать проблемы, которые случились с нами за день.

Мы стали играть в новые игры с детьми, пока Егор был не дома. Психолог научил представлять, будто Анютка с Тёмой – это тесто для пирожков, которое надо месить, обнимая и щекоча малышей; закутывать детей в коконы, из которых они выпархивали бабочками; брать сына с дочкой на колени и баюкать их словно младенцев. Помимо этого, я придумывала комкать бумагу и кидаться ей по типу снежков, устраивать дискотеки. Дети, конечно, радовались, а у меня каждый раз начинала болеть голова – это приходил Надзиратель. Он считал, что нечего впустую тратить время.